Аннотация: От автора: проклятый заяц мельтешил в сюжете и два месяца не давал последовательно все увязать. Но я это сделал.
Перед моим внутренним взором тут же пронеслась череда сюжетов, изобилующих дикими криками несчастной девушки, злобным хохотом, уродливыми харями, яркими брызгами крови на сочной траве и почему-то гнилыми зубами. Потом всплыл наполовину сгнивший сельский дом в глуши лесов, битком набитый левыми ботинками с ног умерщвленных жертв, волосами этих же жертв, их глазами в банках, а так же с огромным бабушкиным сундуком, в котором горой сложены проржавевшие спирали. Вот главный мутант открывает крышку и бросает туда девайс Мики, и эдак злобно при этом: "гыгыгк-гыгык", дескать, скольких я зарезал, скольких перерезал...
- Как пропала? Куда? - вырвалось у меня с неподдельной тревогой.
- Ушла в лес. Сама, без принуждения. И вампиров рядом нет, Сиян подтвердил.
- Мне не соврет, - Райаль нехорошо улыбнулся и погладил большим пальцем шрам.
- Кхм. Значит, ушла... - версия о человекоядных мутантах с треском лопнула, бабушкин сундук рассыпался мелким прахом. - Но ведь дождь? - я покосился на мрачные тучи, сожравшие небо.
- Именно поэтому у нее должна быть веская причина, чтобы уйти из деревни.
Его тон мне не понравился. Талеон прошелся по веранде, что-то периодически бормоча себе под нос, а потом неожиданно потребовал в подробностях рассказать ему, что случилось на подходе к Вороньему городу. Я напряг изрядно сдавшую память и практически поминутно пересказал ему события, уложившиеся в то время, которое понадобилось для пересечения открытого пространства, раздираемого хазр-доорком на куски.
- Почему ж ты сразу об этом не сказал... - досадливо произнес Талеон. - Я уже давно заметил, но думал... впрочем, неважно, - оборвал он сам себя.
- Меня никто не спрашивал, и вдобавок все готовились к великому празднику, который, как помнится, закончился весьма плачевно, - не удержался я.
Грозно помолчав, Талеон перевел разговор на прежние рельсы.
- Так вот о Мике. Это пламя - если оно не убивает, то сильно меняет людей.
- Наделяет героическими способностями? - уточнил я.
- Меняет, - лязгнул Талеон. - Я говорю только то, что имею в виду.
Я поднял взгляд к крыше веранды и начал задумчиво изучать расчертившие ее трещины.
- Он превращает людей во. Во что-то другое, - после небольшой паузы продолжил Талеон, снова сорвавшись на странный стиль речи. - Неизвестно во что. Неизвестно с какими мыслями, и с мыслями ли вообще, - последовала еще одна пауза. - Я не хочу, чтобы среди моих людей завелась тварь.
- Я там тоже был, - возразил я. - Что-то не чувствую я в себе измены Родине.
- Не сравнивай царов с циркулярными клопами, - фыркнул Талеон.
Вообще-то, я бы не рискнул сравнить, кто сильнее и страшнее, если учесть, что клопов я еще в глаза не видел.
- Она же живая, - добавил Райаль.
Очередной тонкий намек на мою трупоподобную сущность был очень некстати. Я уже по привычке вообразил, как втыкаю грабли ему в копчик, и узоры на Талеоне весело засветились сквозь чистую, но явно чужую рубаху. Личный стиль Талеона никак не увязывался с бодрой цветочной вышивкой.
- Извини, - добавил Райаль, поморщившись.
- Пустяки. После того как ты прошелся обеими ногами по моему достоинству, мы можем вернуться к делу?
- Все просто. Она должна быть отделена от нас.
- Если это намек на то, что я должен снова поработать киллером, то я против.
- Тогда придумай что-нибудь другое, - Талеон пожал плечами. - Иди за ней прямо сейчас. Делай что хочешь, но я хочу, чтобы к твоему возвращению я был избавлен от нее.
Выдавив из неподвижной грудной клетки длинный и тоскливый вздох, я спустился с крыльца. Как по заказу, дождь прекратился, но тучи никак не желали рассеиваться, и потому мой поход через пустую деревню был крайне унылым, не хватало только тонкой завывающей музыки, которую обычно извлекают из нещадно насилуемой флейты. Путеводная нить пролегала строго вдоль главной улицы, однако затем проигнорировала уже знакомую тропинку и нырнула в плотную чащобу, не облагороженную никакими скамейками и плиточными дорожками. Продираясь сквозь ели и совсем уже незнакомые деревья, я ругался на чем свет стоит, и потому на внезапно открывшуюся поляну вывалился не как строгий и справедливый следователь, а как озверевший от блуждания в дикой тайге турист. Мику, засевшую на этой полянке, я был готов сожрать целиком с костями.
- Ну и какого хрена... - начал я приветственную речь, однако на следующем слове поперхнулся.
Нить показывала, что это Мика. Глаза видели совершенно иное.
- Скажите, а как пройти в библиотеку? - автоматически спросил я, так же автоматически начав прикидывать, как от "такого" избавляться, и не стоит ли запросить тяжеловооруженную подмогу.
- Если бы у меня хватало сил, то я бы оссстановила это... - проговорила-просвистела телохранительница.
- Мне уже сказали, что от тебя надо избавиться, - сухо сказал я, справившись с эмоциями.
Лицо Мики осталось неподвижным, зато слегка шевельнулись сросшиеся изогнутые пальцы. Нет, тяжеловооруженная подмога - это фантастика, а находящаяся передо мной экс-телохранительница - это печальная реальность. И мне вовсе не улыбалось проверять в смертельном бою, действительно ли я непобедим и неуничтожим. По этому поводу у меня вообще периодически начинались огромные сомнения.
- Да не собираюсь я никого резать, - я поднял руки. - Я хотел тебя по-другому освободить.
- Ну ты и выдумщщщик, - со слабой язвительной интонацией заметила экс-телохранительница. - Это невозможно. И учшшти, что я проссто так не ссдамсся.
- Я не выдумщик, я рационализатор.
- Значшшит рационализируй бысстрее, - она медленно повернула голову в сторону леса. - Ссюда идет Райаль.
Мысленно я заметался. Если пришедший Котла на самом деле сочтет телохранительницу угрозой для своей драгоценной жизни, я тоже сочту ее таковой. Но она не будет молча и жертвенно умирать, а сейчас драться я не могу. Во-первых, с женщинами не дерутся, во-вторых, я уже очень близко к опасной грани. Из-за этого я даже не мог оборвать нить, хотя сначала идея показалась мне крайне удачной.
- Бысстрее.
- Заткнись и дай мне сосредоточиться, - сквозь зубы процедил я.
Видимо, все-таки придется рвать. Толстенные канаты, самодовольно поблескивали перед внутренним взором. К таким даже подступиться было страшно. Но все-таки я попробовал. И снова. И опять. И еще раз. И...
Из носа снова потекло густо-черными каплями. Они даже падали тяжеловесно, внушительно плюхались на траву с отчетливым шлепком каждая.
- Кыш отсюда, - я пошатнулся, чувствуя, как наконец неохотно расползается нить. - Лети куда подальше.
- Сс... спассси... аххы... ахх... - Мика захлебнулась, не в состоянии выговорить простой слог, и обреченно махнула рукой. Застывшие черты лица по-прежнему ничего не выражали, но темные щели глаз как-то ухитрились вспыхнуть благодарностью.
Последнее тонюсенькое волокно лопнуло. Канат взмахнул разлохмаченным хвостом и медленно растаял. Я на секунду почувствовал, как невыносимо кружится голова, пытаясь меня уверить, что находится где-то в районе щиколоток... Мика неуверенно повела плечами, потопталась на месте и гордо выпрямилась. Теперь, избавившись от угрожающей ее жизни привязи, она словно преобразилась еще сильнее. Наверное, так же могла бы выглядеть королева стрекоз, если кто-нибудь внезапно вздумал бы придать ей относительно человеческий облик. Все в ней было каким-то нечеловечески ажурным, хрупким, и одновременно угрожающим.
- Если вас найдется много, - задумчиво сказал я. - Назовитесь фэйри.
Огромные стрекозиные крылья махнули раз, другой и заработали с вертолетным гулом, размазываясь в прозрачные веера. Я засомневался, сможет ли она взлететь - крылья, хоть и большие, выглядели декоративными. Но в следующий миг крылья вспыхнули замогильным синим цветом, и меня сшибло с ног. От сотрясения в голове случился мгновенный проблеск гениальности, и я твердо уверился в мысли, что эти самые крылья управляют гравитацией. Жаль, обсудить теорию было уже не с кем... Очень медленно поднявшись вверх, Мика поджала ноги, обхватила колени руками и прикрыла глаза. Выше, выше, выше... Задрав голову, я смотрел, как съежившийся комочек поднимается куда-то в птичьи чертоги. Совсем далеко от земли комочек развернулся, вытянулся в стрелку и дунул с места, тотчас исчезнув в лиловых клубящихся тучах.
- Я смотрю, ты все-таки выкрутился? - раздалось из-за спины.
Прежде чем подпрыгивать на месте и гневно материться, я быстренько глянул на нити - точно, Талеон собственной персоной подобрался. Даже странно, что я его не по голосу, а по нити первым делом узнаю.
- Теперь понятно, зачем мне еще один телохранитель нужен был? - добавил Райаль, так же глядя в небо.
- Нет, - я поморщился. - Чем меньше - тем спокойнее живется, разве не так?
- Считай, что это мое счастливое число. Меньше не могу.
- Зажрались вы, батенька, - прошипел я себе под нос.
Под тем же носом внезапно оказался кулак, словно бы предлагающий его понюхать. Я подавил недостойное желание плюнуть на подсунутое и отодвинулся.
- Ты меня еще поучи, как жить, - аргументировал Талеон. - Развелось советников.
- Могу посоветовать, как умереть, - снова не сдержался я. Слегка нервно улыбнулся и тут же ретировался в протоптанный собственными силами проход.
К счастью, Талеон не стал преследовать меня с криками берсерка, отравившегося мухоморами, или метко кидаться в спину секирой. Кстати, очень интересно, куда он ее дел, такой топор особо в кармане не спрячешь...
Тысячи вопросов толпились в голове, наезжая друг на друга и отчаянно буксуя. Я помнил, что еще в те времена, когда умел спать, такое состояние накатывало в аккурат за несколько мгновений до засыпания - образы и понятия в голове цеплялись друг за друга микроскопическими крючками, выстраиваясь в сюрреалистические хороводы. Иногда мне тоже казалось, что я куда-то иду, но непременно пару-тройку шагов спустя спотыкался и падал куда-то вниз или даже в сторону...
Я остановился, разглядывая странный поселок, как будто вынырнувший из леса. Стандартные деревенские дома, выкрашенные голубой краской; главная улица, площадь, колодец; люди, в очень небольшом количестве обретающиеся на этой самой площади. Местами... не совсем люди. Волосы на загривке у меня начали медленно вставать дыбом. Я решительно не мог вспомнить, как здесь оказался. Я не мог вспомнить, что делал несколько мгновений назад. Оглянувшись, я увидел сплошную стену леса с едва намеченной в ней тропинкой. Лес был в основном еловый, но так же в нем росло и что-то совершенно не укладывающееся в мои представления о флоре. Не березы, не лиственницы, не... я не мог вспомнить, как выглядят все те растения, которые только что мысленно перечислил. Может, я куда-то выехал и с кем-то много пил? Попал в Чернобыльскую область, в деревню местных мутантов-изгоев?
Даже атмосфера тут была какой-то... лиловой.
И происходило здесь что-то странное.
- Я хочу домой! У меня там жена и дети! - странный длинноволосый тип явно бился в истерике, выворачиваясь из крепко державших его рук (волосатых и когтистых). - Какой зеленой хрени я должен тут находиться? Домой хочу! Домой меня верните!
Неподалеку прямо на пыльной брусчатке сидел некто темноволосый и съежившийся. Неизвестный обхватил голову обеими руками и монотонно подвывал, раскачиваясь на одном месте. Иногда этот вой взлетал до бессловесного крика, перемежался практически рыданиями и бормотанием о каких-то темных. Создавалось впечатление, что он только что потерял всех родственников. Вокруг метались всполошенные люди и нелюди.
Каким-то шестым чувством я уловил, что к компании двух странно ведущих себя товарищей должен быть причислен и третий - тот, который стоял между ними и изображал из себя столб. Периодически он начинал шевелить губами - я удивился как хорошо вижу издалека - но быстро умолкал.
Они мне не нравились, все эти жуткие граждане, и я медленно попятился обратно в лес. Самое странное, что при этом я чувствовал себя так, будто застрял в центре путины, и липкие нитки протянулись от меня ко всем этим мельтешащим типам.
- Эй!
Я вздрогнул, не сразу сообразив, что этот крик адресован мне. Кричащий был аристократичен, лыс, худощав и почему-то сильно смахивал на богомола.
- Зох, что за хрень зеленая у вас там творится? - продолжил неизвестный, решительно беря разбег в моем направлении. - Тут твои темны с ума сходят и... эй!
Он затормозил, глядя на меня с чрезвычайно странным выражением лица. Я посмотрел вниз и обнаружил, что сжимаю в обеих руках кривые железяки, явно некогда именовавшиеся холодным оружием. На мой взгляд ныне они претендовали на звание почетного металлолома. Чего только стоили отчаянно иззубренные лезвия. Железки явились не из пространственно-врменного континуума (что это?), а из ножен, которые были благополучно пристегнуты к моим ногам.
- Ты чего это? - подозрительно спросил лысый, плотно прижимая локти к туловищу и от этого еще более смахивая на опасное насекомое.
- Вы кто? - прямо спросил я.
На площади установилась относительная тишина, которую нарушали только бессвязные хрипы со стороны железноволосого и скулеж от скрюченного.
- Что с ним? - почти истерически выкрикнула модельная блондинка, невесть как затесавшаяся в этот кагал. - Почему он нас не узнает? Почему мне...
Она осеклась, закатила глаза и в лучших традициях средневекового романа упала в обморок. Я отступил еще на шаг. Может, тут еще и эпидемия, до сих пор не прекратившаяся. Я и сам не очень хорошо выгляжу - кожа серая, вся в черных разводах: то ли мыться не было времени, то ли в этом сезоне модно татуироваться с ног до головы... На глаз упала выжженная прядь - светлая, почему-то наводящая на мысли о лимоне. Я задумчиво скосил глаза к переносице, пытаясь увязать этот цвет с тем, что помнил. У меня темные волосы. Должны быть... И меня зовут...
- Зох! - повторил богомолоподобный, но уже не так дружелюбно-деловито.
И тут меня накрыло ощущение опасности. Насколько я помнил - неизвестно откуда - у меня никогда не было способностей, именуемых в народе третьим глазом или восьмым чувством. Но сейчас я буквально всей серой шкурой чувствовал, что за моей спиной находится что-то невыносимо опасное, пока что оно далеко, но вот-вот наедет, как неумолимо спущенный с горки асфальтоукладочный каток.
Неосознанно развивая тему насекомоподобной ситуации, я присел в позе краба и по-крабьи же попробовал сдвинуться в подлесок, раздвигая кусты мощным усилием воли и плеча. Но в ходе этого увлекательного действа богомолоподобный, видимо, пришел к каким-то своим выводам и прыгнул. Он стоял далеко, но прыжок был настолько мощный, что прыгуны с шестом и без просто обязаны были удавиться от зависти. Я инстинктивно выкинул обе руки вперед, отгораживаясь от рекордсмена и совсем забыв, что мои пальцы до сих пор сжимают рукояти искореженных мечей. Лысый тоже осознал этот факт, и я в неестественно замедлившемся времени увидел, как он разворачивается в воздухе, пытаясь проскользнуть между недружелюбными лезвиями.
Одновременно асфальтовый каток все-таки достиг конечной точки, и опасность затопила меня с головой. Меня схватили за воротник и рванули назад со страшной силой. Человек-богомол добавил толкательного момента коленом в грудь, и рывок превратился в кратковременный полет с неизбежным падением. Всем весом я приземлился на что-то мягкое, сдавленно хрюкнувшее при этом, и тут же чувство неприятного сменилось жуткой паникой. Раздавил невиновного! Втоптал в грязь подкованным сапогом прогресса!
Отчаянно пытаясь избавиться от бредовых воплей мозжечка, я резко вскочил под хруст отрывающегося воротника и оглянулся, уже готовясь увидеть там сельскую девочку или мальчика, которые собирали цветы для венков и клубнику в туесок, когда на них свалилось взрослое тело, причинив повреждения, несовместимые...
С земли на меня смотрел какой-то незнакомый мужик. Причинить ему те самые несовместимые я мог бы только в том случае, если бы хорошенько на нем попрыгал и попинал пресловутым подкованным сапогом прогресса в жизненно важные места. Небритая морда его выражала одновременно кучу эмоций, радостно бегавших по физиономии в хороводе: удивление-возмущение-гнев-недоверие-удивление... Он был мне категорически незнаком и совершенно несимпатичен. Но при всем этом ужасно хотелось извиниться в самых изысканных выражениях, помочь ему встать, отряхнуть и отвести в больницу, чтобы там проверили, нет ли где скрытых кровоизлияний и патологических ушибов. От таких противоестественных желаний хотелось бежать куда подальше.
- Ты меня не узнаешь? - спросил мужик, потрясая куском воротника.
- В таком ракурсе - не узнаю, - хитро отмазался я.
- Совсем? - он оттянул собственный воротник, словно ему вдруг стало тяжко дышать.
На шее у него внезапно блеснула толстая цепь, наверное, серебряная. Я машинально потянулся за ней, чуть не ткнув опрашиваемого лезвием в кадык, но в последний момент изловчился и подцепил кончиком серебряное плетение. Вытащенная полностью, цепь оказалась в комплекте с чем-то сложным, фигообразным. Я смотрел на серебряную загогулину, и в памяти всплывали какие-то обрывки - ночь, запутанные переходы, почему-то разноцветные трещины в самых странных местах башни... дрожащий синий цвет, чья-то спальня, и зубы, пережевывающие эту штуковину...
"Это мирд-дурн, право на сильные чувства
Я всех вас ненавижу"
- Что, родил наконец-то признание? - хрипло спросил небритый и лежачий.
- Он нас не узнает, - страдальчески проскулил лысый, очень ловко откатившийся в сторону еще когда я только-только падал.
- Ищите воду, - непонятно велел мужик, поднимаясь, и тут же обратился ко мне: - Ты обещал охранять меня до последнего вздоха.
- Меня обманули, - уверенно сказал я, еще не зная, откуда берется эта уверенность.
- Ты спасал нас всех не раз и не два, - добавил незнакомец.
Я медленно отступил, отчаянно сожалея, что у меня нет глаз на затылке. Впрочем, и без того я очень хорошо чувствовал, что за моей спиной выстроился полукруг напряженно ожидающих чего то людей и прочих созданий. Мутные волны беспокойства и растерянности так и расходились от них.
- Подожди. Постой. Ты просто все забыл. Ты должен вспомнить. Меня зовут Талеон Райаль Котла.
- А почему не Кастрюль Сито Ковш? - неожиданно даже для себя брякнул я.
За спиной хрипло захохотали. Даже не оборачиваясь, я мог сказать, что это тот, третий, который что-то шептал себе под нос. Странно... Значит, действительно что-то было, о чем я благополучно забыл.
Ведомый любопытством, я позволил заманить себя в деревню, отметив подозрительные темные пятна на мостовой. Не нравилось мне ощущение того, что я попал в центр каких-то неприятных событий...
В подсунутом холодном стакане плескалась очень странная вода. С первого взгляда становилось понятно, что она какая-то неправильная, слишком тяжелая для того, чтобы быть обычной водой. Странно мерцающая, если смотреть на нее краем глаза. Неживая. Дейтериевая? Тритиевая? Слова скользили в голове, явно неся какой-то смысл, который я не мог уловить.
- Это твоя память, - сообщил небритый.
Я покрутил стакан в руках, пожал плечами и выпил почти залпом.
В глазах заплясали кровавые кляксы, нагромождаясь друг на друга, стремительно расползаясь в сплошную, непроницаемую для взгляда пелену и наливаясь нестерпимой яркостью. Я с хрустом раздавил стакан и схватился за лицо руками, даже не стряхнув осколки. Вдруг нестерпимо захотелось сожрать этот проклятый стакан целиком, и я тут же собрал стекло с ладони, немедленно начав его пережевывать с безумным упорством газонокосилки, наскочившей на моток проволоки.
За пределами красной пелены кто-то громко и очень пронзительно завизжал, выбивая меня из жуткого состояния, в котором можно было жевать стекло и пялиться в красную пустоту. Визг пробуравил барабанные перепонки и с легкостью продырявил вроде бы железобетонную стену, отделявшую меня от собственной памяти. Багровый туман скрутился в длинные жгуты, выстрелившие во все стороны. Прежняя тонкая паутина разрослась в гигантскую сеть. Взъерошенные телохранители забились в дружных конвульсиях - и вряд ли от счастья. Райаль Котла с неожиданным воплем рванул на себе рубаху, моментально рассыпавшуюся в его руках тлеющими клочьями. Украшавшие его узоры вспыхнули едва ли не всеми цветами радуги, отчетливо завоняло гарью, и неустрашимый спаситель грянулся навзничь, даже не разжав кулаков. Телохранители посыпались следом, словно спелые груши, а последними рухнули трое приблудных попутчиков, до сих пор очень слаженно и красиво выводивших что-то из разряда "аааыыы!"
Я остался в здравом уме, трезвой памяти и полном одиночестве.
- Всех ненавижу! - с чувством произнес я, поднимая голову к давящему небу.
Толстенные канаты, тянущиеся перед внутренним взором, забивали этот внутренний взор напрочь, и я с огромным трудом подавил желание оборвать их голыми руками. Словно отозвавшись на эти вредительские помыслы, телохранители зашевелились.
- Ты еще опаснее вампира, - пробормотал Серж, поднимаясь с сырой брусчатки. Губы у него были синюшные.
- Большое спасибо за то, что вы меня так цените, - отозвался я.
- Чтоб я еще раз связался с охраной упокоенной, - горестно дал знать о себе Талеон. - Жили мы себе и никаких бед не знали, пока ты не явился. Может, это как раз из-за тебя все стало разваливаться, а?
- Да меня вообще медведями затравили! - вскинулся я. - Да я бы почти все отдал, чтобы вернуться и всех вас позабыть как страшный сон.
- Почти все? - подозрительно уточнил Талеон.
- Никогда не давайте опрометчивых обещаний. Одно неверно ляпнутое слово может изменить всё, - пояснил я и нахохлился, сложив руки на груди.
Котла громко фыркнул, стряхнул клочки рубахи и начал счищать сажу со своих узоров. Делая вид, что гляжу исключительно на телохранителей, я искоса наблюдал за чисткой, опасаясь увидеть ожоги четвертой степени в смысле полного обугливания. Не увидел. Зудящее в костях беспокойство медленно растворилось, и я с чистой совестью полностью переключился на поднимающихся телохранителей. Я не стал выспрашивать у них, какие незабываемые ощущения они пережили, когда я напился толхаты, поскольку опасался, что в ответ в меня начнут бросаться тяжелыми предметами, режущим оружием и заклина... то есть, пардон, проявлениями особых способностей. Свирепых взоров и без того хватало с лихвой.
- Плюс еще сутки на отдых, - резюмировал Талеон, отчистившись почти полностью. - Все свободны, - и первым направился в сторону пустой деревни.
- А здорово я тебя уложил? - пихнул меня в плечо Рев, сверкая усмешкой.
- Так же здорово, как я тебя почти прирезал, - парировал я.
- Осторожно, он кусается, - провозгласил лысый гнумий, воздев палец, снова хохотнул и устремился следом за братом.
Обернувшись на лес, из которого недавно вышел, я еще раз мысленно попрощался с Микой, слабо удивился тому, что абсолютно никого не затронуло ее исчезновение, и полностью перенес внимание на свою троицу.
- Скажите, а к чему были вопли и корчи, случившиеся совсем недавно? - злопамятно осведомился я.
- Потому что ты как шидха, только недоделанный, - неохотно пояснил Стас. - Пока ты соображаешь, ты удерживаешь наше равновесие, когда твое сознание гаснет, вместе с ним рушится наша психика. А вообще, - внезапно раздраженно продолжен он, - ты как хренов дельфиус. Он вроде тоже хороший, добрый, со всеми поиграть норовит, а потом чисто случайно как захреначит ластой, так сразу только пузыри и пускаешь! Тьфу!
- Вот это нихрена себе, - обиделся я на сравнение с каким-то ластоногим.
- И знаешь, что я тебе скажу, - гнумий устремил на меня указующий перст. - Он совершенно прав. О рыбка моя, жена моя ненаглядная! - Вассэль воздел очи горе, и неровно зашагал в сторону "нашего" дома.
Стас и Ара обнялись за плечи, как собутыльники, заунывно затянули какую-то мелодию и потащились следом.
И когда ж я вырвусь из этого... трижды проклятого мира.
- Только не говори, что у них одним-единственным выходом был этот хренов камень. С меня хватит!
На следующий день начались поиски дороги, которая вывела бы нас из Гнилых Пыжиков. Правда, участвовали в поисках далеко не все, но я добровольно записался в активисты, и сейчас вместе с Юриком прочесывал трехсотый куст, надеясь отыскать в нем если не шоссе федерального значения, то хотя бы дорожку из желтого кирпича. Юрик остановился, плюнул в триста первый куст и задумчиво поскреб в затылке.
- Естественно нет. Но, судя по тому, что здесь кругом глухой лес, у них проложена ешуха. Теперь я даже уверен.
- Мм... ну то есть закрытая лесная дорога. Чтобы ее открыть нужны цокх и уланы... то есть...
- Избавь меня от этих упражнений в старословесном, - я потряс головой. - Лучше покажи.
Переориентированные на новую цель, телохранители вновь разбрелись по околицам деревни, методично прочесывая каждый сантиметр и чуть ли не с лупами ползая в траве. Я варился в соусе из безделья, тоски по утраченному дому и отвращения к разнообразным красотам чуждой мне природы. Откуда-то начала подбираться кислая апатия, благополучно забытая из-за прыжков и ужимок, связанных со спасением всея миров. Я уже успел слегка впасть в отчаяние, когда сразу три нити припадочно задергались, словно на конце их кто-то бесился и стоял на ушах. Немедля разослав уведомление по всем нитям, я направился к источнику беспокойства, потом не выдержал и перешел на бег.
- Есть! - торжествующе уведомила меня Клиц, сжимавшая в руках пучки травы. - Откопали западёнку!
- Ну и где эта ешуха? - я заглянул в крохотную западёнку, расчищенную усилиями Йольке и Веймо.
- С этого места ее только предстоит открыть, - пояснил первый. - Сейчас сюда ключики принесут...
Цокхом оказался огромный барабан, по которому положено лупить не меньше, чем берцовыми костями убиенных жертв, а уланами - вовсе не род войск, а два медных гонга барабану под стать. Кстати, насчет костей я не ошибся, просто не сразу их увидел.
- Будем шаманить и призывать Бавуху в помощь? - благоговейным шепотом осведомился я.
- Определенным образом синхронизированные звуковые колебания воздействуют на структуру леса, вызывая смещение заранее определенного сегмента, - скучным голосом произнес К'сел, который как раз принес кости, и, насладившись моим охреневшим видом, продолжил, - это по-научному. А в общем - ты прав, будем шаманить вовсю.
Отъевшиеся, но до сих пор не восстановившие силы телохранители ворочали предметы культа втроем-вчетвером. Я от почетной ноши отказался, поскольку с трудом разысканная в деревне толхата объемом один стакан явно не могла компенсировать всё мною утерянное. Инцидент с потерей памяти вызывал к жизни самые мрачные прогнозы, предрекая в ближайшем будущем очередной голодный обморок как минимум. Поэтому я только наблюдал, как инструменты подвешивают (в случае уланов) и устанавливают (в случае цокха) на положенном месте, означенном тайными вешками. Видимо, гнилопыжиковцы не очень любили пользоваться наземным транспортом, что бы там яман не говорил о правильном воспитании.
Кстати, именно он вызвался побыть барабанщиком. Я слегка удивился, поскольку мысленно уже готовил на эту роль Сияна, как наиболее медведеподобного из всех телохранителей, однако тот взялся за колотушку для улана. Вторую экспроприировал Урша, и я был вынужден признать, что они друг друга стоят.
- Так, а насколько открывается эта ваша ешуха? - ко мне внезапно постучалась паранойя. - Не получится ли так, что мы будем вынуждены бежать по узкой тропинке, постоянно оскальзываясь и падая, подворачивая ноги и задыхаясь, уворачиваясь от колючих веток, слыша зловещий скрежет и молясь, чтобы узкая дорожка жизни не схлопнулась раньше, чем мы добежим до мерцающего в конце кошмарного древесного коридора огонька надежды...
Я мог бы молоть на эту тему еще минут пять без остановки, благо, необходимости в воздухе не было, но меня остановили полные ужаса и сомнений в моей психике взгляды окружающих.
- Ешуха открывается и держится ровно до тех пор, пока тебе не понадобится ее закрыть, - разъяснил Поль как самый спокойный, хотя и теребил при этом изжеванный галстук.
- А как хотелось приключений, - вздохнул я.
- Сто клопов тебе под язык! - Иррлихт передернулась. - Я сыта ими по горло.
- Клопами?
- Приключениями!
Ах этот трепетный женский взгляд, способный пробуравить в вас дырку, не хуже электродрели... Я подавил желание пощупать себя на предмет обнаружения той самой дырки и ослепительно улыбнулся.
- Всё, назад, назад! - приказал яман. - Мы начинаем.
Когда-то в прошлой жизни у меня был диск с записью японской группы "Барабаны Дьявола" - они звучали куда более оживленно. Цокх рокотал весьма внушительно, но как-то механически, без искры. Я бы на месте леса не стал открывать никакую ешуху.
Но мне пришлось срочно пересмотреть свое мнение, когда в дело вступили уланы - оба сразу. Первый же удар моментально подавил все звуки окружающей природы, оставив только медный гул, ввинчивающийся прямо в мозг. Сначала Урша и Сиян лупили в гонги размеренно, соблюдая ритм с точностью метронома, но потом по какому-то неведомому соглашению резко поменяли стратегию. Уланы загрохотали ничуть не медленнее цокха, и эффект от этого медного ужаса был просто костедробильный.
Лес не выдержал первым. Прямо по курсу, куда было направлено воображаемое звуковое острие, деревья яростно заколыхались и с треском - я полагал, что с треском, поскольку по-прежнему ничего не слышал - раздвинулись. Идеально ровная просека стрелой пролегла куда-то вдаль, рассекая лес на две части. Я напряг зрение, переключаясь на дальнозоркость, и... ничего не изменилось. Оставалось сделать вывод, что ешуха пролегает на хрен знает сколько километров вглубь лесного массива.
- Далековато забрались, - проявила глубину мысли Талия, едва в округе установилась тишина. - Дня три идти придется.
- Не меньше пяти, - Аарук была не столь оптимистична
- Выступать будем на следующее утро, - сообщил Рев, склонив голову к плечу и напряженно морща лоб.
- Кто это решил? - заинтересовался я.
На меня снова посмотрели, как на отстающего в развитии, из чего я не сделал никаких выводов, кроме того, что меня окружают высокомерные удоды.
- Это Талеон так решил, - снизошел до ответа Рев и тут же оскорбленно добавил: - И я не удод.
- Прекратите жрать мой... в смысле, читать мои мысли, - ощетинился я, тут же вообразив уже привычную кровавую кашу. Нить, протянувшаяся к Сержу, отчаянно задергалась. Хотя он и не присутствовал не церемонии открытия тропинки к светлому будущему, но мои мысленные потуги докатились и до него. Раскаявшись, я свернул воображаемое батальное полотно, буркнул нечто вроде сильно урезанного прощания, и покинул коллег по ремеслу. Надо было сообщить радостную весть своим попутчикам, которые тоже не пожелали проявить общественную сознательность и весь день провалялись дома.
- Наконец-то! - громче всех обрадовался Васисуалий, тьфу, Вассэль. - К жене попаду! Башню новую выращу...
Я почувствовал, что Стас хочет сказать какую-то гадость, и из-за спины показал ему кулак.
- Вывеску новую повешу: "В Ар-узгин и обратно", - продолжал радоваться жизни гнумий.
- Тоже мне, хоббит, - не выдержал я.
- Кто? - подозрительно переспросил гнумий.
- Литературный герой из моего мира, - коротко пояснил я.
- Я сплю! - внезапно заорали с лавки, на которую было навалено столько всяких меховых изделий, что я далеко не сразу определил, где кончаются изделия и начинается Ара. - Вывеску он повесит! Добраться сначала надо! Задрала меня эта глушь, хуже горькой чаги!
- Чего это он? - громким шепотом осведомился я у окружающих.
- А, критические дни, - махнул рукой Стас.
- Чего? - протянул я, прямо чувствуя, как от удивления у меня один глаз становится больше другого.
- Только не говори, что ты не знал... - начал Стас и тут же спохватился, - ах ты ж, а я и забыл!
- Что? - почти простонал я. - Только не говорите, что это светлая эльфийка, замаскировавшаяся для нужд разведки под метросексуала!
- И не хрен ругаться по-верхнему! - из меховой кучи вылетело что-то вроде сапога.
- Да, я что-то тоже не понял, - поддержал критического Ару оружейник. - Но я забыл, что ты не в курсе насчет красноглазых...
- Тепловидящих! - завопили с лавки.
Стас зажал себе рот, подавляя смешок, и указал на дверь, жестами предлагая продолжить беседу на улице.
- Я нахожусь в душелечебнице, а ведь хотел всю жизнь быть владельцем таверны... - констатировал гнумий. - Пойду-ка пожру лучше и до завтра спать завалюсь.
Куча на лавке задергалась, и внезапно из меховых лоскутьев злобно сверкнул полыхающий красным глаз.
- Не смотри на меня, снайпер, я тебя боюсь, - продекламировал я, выходя.
- Чтоб вас так каждый день корячило, - злобно пожелал нам вслед тепловидящий.
На свежем воздухе Стас вкратце поведал историю красноглазов. Не очень часто, но и не то чтобы редко в Шолым рождались дети с полезной особенностью - умением видеть в температурном режиме. В принципе, этот бонус был самым явным, а к нему прилагалась еще масса мелких полезностей, о которых оружейник не стал распространяться, заявив, что их слишком много, чтобы детально перечислять. Но столь одаренные граждане расплачивались за генетические усовершенствования короткими приступами нарушений в иммунной системе. Оная система вставала на уши и выкидывала такие коленца, что все до одного целители только руками разводили. Больным рекомендовалось проводить эти два-три дня в месяц, сохраняя полный покой и постельный режим по-возможности. Впрочем, поделился секретом Стас, даже эти выбрыки могли быть полезными, поскольку в своем роде были проявлением особых способностей.
- Наш дорогой друг Ара, насколько я понял, переключается в прожигателя. Видел, как глаза сверкают?
- Видел, понял, - я принюхался, но гари не почуял, - а все-таки - почему крики и истерики?
- Я же говорю - вся иммунная система колобродит, вплоть до синаптантов.
На этом я сломался и пришел к выводу, что под иммунной системой они точно понимают что-то другое.
К счастью, на следующий день Ара уже был в состоянии адекватно мыслить, и для того, чтобы вытащить его из дома поутру, понадобилось всего два мешка угроз и вовсе не понадобилось тыкать паяльником в пятки.
Мы все без особого сожаления прощались с Гнилыми Пыжиками, и даже насильно обращенный в телохранительскую веру вампир не стремился вцепиться зубами в мостовую с криком "Это мое гнездо, я тут охотился, тут и умру". Вместо этого колонна телохранителей с Талеоном точно посередке молча и равномерно втягивалась в узкую прорезь ешухи.
Я шел почти в самом начале, тщательно оберегая себя от самых легких нагрузок при полном согласии окружающих. Вряд ли кому-то опять хотелось оказаться в контуженном состоянии, к тому же на этот раз вовсе не было гарантий, что мы выйдем прямо к какому-нибудь городу. Я вообще воображал себе резкий обрыв тропы прямо среди леса, а может и еще чего похуже.
Гнилопыжиковцы прокладывали дорогу с умом, и едва солнце начало резко втягивать протуберанцы, ешуха раздалась в стороны, формируя небольшую поляну. Это было очень и очень кстати, потому что за целый день неустанного продвижения я успел озвереть от неизменного пейзажа: зеленые стены по сторонам, нестриженный затылок Маячка впереди, равномерное дыхание Аарук за спиной. Километр за километром. Я еще пробовал строить рожи в ответ Маячковским татуировкам, но когда тот обернулся и поймал меня на особо перекошенном состоянии физиономии, я решил больше так не делать. Репутация дороже.
Прямо с краю поляны сидел крупный и наглый заяц. Его не спугнули люди, вышедшие из леса, и уж тем более не испугал их пристальный гастрономический интерес.
- Сейчас длинноухих настреляем, гуляш на ужин будет, - обрадовался Маячок, поднимая руку. Я уже знал, что там у него прицеплено что-то, что я предпочитал называть иглострелом. По старословесному оно, в общем-то, так и называлось, но "иглострел" звучит куда удобнее, чем "хатханxчг".
- Даже не вздумай, - сердито произнесла Аарук. - Ты их считал?
- Чем быстрее я подстрелю хоть одного, тем меньше у них останется шансов, - пожал плечами Маячок.
Заяц внезапно подпрыгнул на месте и резво метнулся в кусты.
- А, пакость! - Маячок хлопнул по бедру. - Все из-за тебя женщина!
Между тем остатки отряда втянулись на поляну, и новость о сбежавшем зайце быстро облетела всех заинтересованных. Кто-то сокрушался о сбежавшем ужине, кто-то советовал поостеречься немедленной кары, кто-то требовал не травить душу, кому-то нужна была ванная... в общем, намолчавшиеся за день телохранители прочно сцепились языками. Впрочем, это не повлияло на их походные навыки, и на поляне начал разрастаться типичный бивуак - с кострами, палатками и прочими необходимыми атрибутами.
Но недоподстреленный заяц еще дал о себе знать.
Еловые волки, пожизненно отличающиеся необычной молчаливостью, тихо зарычали. И из густого подлеска прямо напротив меня начала медленно всплывать серая туша, словно подлодка в мирном китайском порту. Телохранители разом, как единое существо повернулись в сторону угрозы. Волки замолчали, и над поляной разлилась почти неестественная тишина.
- Все таки двадцать один, - громко прошипела Аарук.
Знакомая пасть на лапах раскрыла челюсти и снова их захлопнула, разом обкорнав кусты. Телохранители слегка попятились, но бежать с истошными криками не спешили, равно как и нападать. Постриг тоже не двигался с места, пообгрызя все наличные кусты, и угрожающе ворочая башкой-пастью. Я понадеялся на мирное разрешение конфликта, но не тут-то было.
- Уберите это, - неожиданно сквозь зубы произнес Талеон откуда-то из-за спины. Я оглянулся и увидел, что он зажмурился до полного искажения лица. - Немедленно. Живо!
Нехорошее предчувствие зацарапалось где-то в районе печени, когда я увидел, как под одеждой у него начинают светиться хитро закрученные полосы. На пострига молниеносно обратилось все наличное оружие и прорвавшийся остервенелый лай еловых волков. Я увидел на лицах телохранителей категорическое решение уничтожить пострига раз и навсегда. Однако пасть на ножках и не думала поспешно сваливать в кусты, а лишь больше разъярилась - защелкала зубами и впервые заревела. На поляне залязгало железо, я мельком увидел, как Сухон сосредоточенно плетет что-то невидимое, а еще часть телохранителей тоже совершает загадочные телодвижения. По моим прикидкам суммарная мощь всех этих приготовлений должна была распылить пострига до атомарного состояния.
- Стойте! - ничуть не менее грозный рев заставил всех замереть, а пострига недоуменно замолчать. Я бы на месте телохранителей уже давно свихнулся от таких резких команд, щедро приправленных мысленными приказами.
Снова оглянувшись, я понял, что бой с шидховыми инстинктами Талеон проиграл. Глаза светились даже сквозь закрытые веки, и узоры прожигали темную рубаху насквозь.
Ошеломленное молчание среди телохранителей показало, что они тоже не ожидали такого прибавления в своем дружном семействе. Талеон покачнулся и деревянно зашагал вперед. Теперь уже постриг попятился, словно почуял, что ему грозит. Но спаситель мира целеустремленно следовал за новой жертвой, раскрыв руки в приветственном объятии. Брови у меня поползли наверх.
- Повелитель стаи зайцев... я не могу... убейте меня яблоком, - первым истерически захихикал вампир, даже не пытаясь соблюсти хотя бы видимость приличия.
- Двадцать один заяц в телохранителях, - похоронно констатировала Клиц на фоне вампирьего хихиканья. - После этого мне будет стыдно показываться на улицах. Сестры мне этого не простят.
А между тем постриг окутался пепельной дымкой, и на траву врассыпную сиганули огромные серые зайцы с лоснящимися боками.
- Назад! - взревел Талеон окончательно озверевшим голосом.
Двадцать одна пара заячьих глаз вспыхнула желтыми точками. Застигнутые едва ли не в прыжке серые длинноухи начали медленно сползаться к условному центру, причем, даже не разворачиваясь. Так и ползли задом наперед. Наползали друг на друга, сбивались все сильнее, приподнимались холмиком, и вдруг начали совершать какие-то осмысленные движения, словно пытались совершить акробатический этюд.
- Трансформеры, слияние и объединение в Суперзайца! - успел прохрюкать я, прежде чем мне зажали рот.
Тем не менее, моя бредовая концепция начала претворяться в жизнь. Я думал, что сейчас они снова слепятся в пострига, но вместо этого зайцев плющило и корежило, вдавливая друг в друга, словно они были сделаны из пластилина. Уши, лапы, хвосты и морды - все перемешалось в однородную серую кучу и заволоклось хлорно-желтым туманом. Талеон неотрывно пялился на эту пелену, словно разговаривал с заключенными внутри нее зайцами. Десять секунд спустя пелена растворилась, и новый телохранитель открыл глаза.
Этот заяц должен был являться детям в кошмарных снах и доводить их до энуреза, совмещенного с залповым поносом. Этого зайца можно было поместить в качестве эмблемы на альбом какой-нибудь трэш-команды и назвать этот альбом "Убийственная Истероидная Психопатия". Этим зайцем уместно было бы отпугивать немцев от границ нашей Родины, если бы он родился в сорок первом году.
Заяц был просто чудовищен.
У него были мощные ноги, сложенные по принципу кузнечиковых, и каждая нога заканчивалась двумя пальцами с угольно-черными когтями. У него были короткие передние лапы, но длинна его восьми пальцев наводила на нездоровые хирургические мысли. Неестественно выпирающая нижняя челюсть заставила бы бульдога удавиться от зависти, а торчащие из нее клыки сделали бы честь любому товарищу из Юрского периода. Пустые, черные и абсолютно круглые глаза смотрели вроде бы в никуда и одновременно на всех разом.
А еще он был белым и пушистым.
- Бавуха, я все понимаю, но почему он белый? - простонали у меня за спиной.
Мегазаяц неторопливо моргнул - вертикальными веками - и его шерсть начала темнеть.
"Я, чиндан, менять цвет"
Я заорал. Плод греха Мартовского зайца и Чернобыльской станции со мной разговаривал!
- Уберите это от меня! - я метнулся в сторону и налетел на какой-то куст вроде железного перекати-поля, тут же изорвав об него все форменное обмундирование. - Уберите! Я не хочу! Твою мать!
"Я, чиндан, не это"
- Пошел в задницу! - взвыл я, хватаясь за голову.
Пока меня ловили по кустам, чудовищный заяц все твердил у меня в голове, что он, чиндан, то-то и то-то, а не это и вот это, которым я его обзываю. Заячий голос был отнюдь не пискляв, а вовсе даже гулок и басист с какими-то непонятными обертонами, от которых мороз шел по моей вроде бы бесчувственной шкуре. От этого голоса внутренности скручивались в макрамэ.
Наконец я окончательно запутался в некой желтой фиговине вроде банальной повители, и телохранители сумели меня схватить.
- Да что случилось-то? - роль дознавателя взяла на себя Клиц, очевидно, как наиболее обеспокоенная перспективой быть замеченной в компании зайцев. Телохранители окружили меня плотным кольцом.
- Он со мной разговаривает! - на последнем слоге голос сорвался в завывание, и я замолчал.
"Я, чиндан, говорить" - подтвердил заяц, вызвав у меня общую судорогу физиономии.
- Разговаривает? - очнувшийся от охотничьего экстаза Талеон растолкал всех телохранителей и максимально вежливо отпихнул Клиц в сторонку.
- Он зовет себя чинданом, - обреченно сказал я.
Телохранители зашептались, перекидываясь диковинным словом и многозначительно закатывая глаза.
- Неужели мифический зверь, который приходит только к избранному раз в тысячелетие? - я более-менее оправился от нанесенного потрясения, и уже был готов выслушать потрясающую историю о Древнем Пророчестве, в котором рассказывается про...
- Традиционно считается порождением больного разума, - коротко пояснил Талеон. - Приходит к пьяницам на пороге смертельного отравления.
"Я, чиндан, убивать" - некстати влез заяц.
- Кого убивать? - взвился я.
- Чего? - отшатнулся Талеон.
"Хозяин приказать - я, чиндан, убивать"
- Принимай дипломированного убийцу, - я ткнул пальцем в зайца. - Действовать будет по твоему приказу. А в следующий раз найми себе белочку по кличке Горячка, - и на этом пожелании я отключился.
Из блаженного плавания в дремотном состоянии, меня вырвал резкий, хотя и не неприятный запах. Открыв глаза, я увидел комок чего-то зеленого и мокрого перед самым носом, а взглянув поверх комка...
- Я брошу курить кальян, брошу! Больше ни одного дохлого хомячка!
"Я, чиндан, спасать любого. Я, чиндан, знать все травы"
Стремительно откатившись от равномерно мыслящего зайца-чиндана, я вскочил на ноги прямо из положения лежа и заозирался. В быстро темнеющих сумерках на поляне образовался вполне себе действующий лагерь, в котором никто не валялся в обмороке, а все сосредоточенно занимались своими делами. В основном, нагло жрали. А ко мне даже охраны не приставили, если не считать зайца.
"Я, чиндан, лучше охраны. Я, чиндан, могу носить больных"
- Тоже мне медсестра Красного Креста, - заплевался я. - Только на кошмарах я еще и не катался.
"Я, чиндан, не кошмар"
- Пешком пойду! - заорал я и нервно отряхнулся.
Совсем недавно я высокомерно удивлялся, как это телохранители не становятся психами, но сейчас уже было самому впору примерять рубашку с длинными рукавами. Заяц невероятно выводил меня из себя и выбивал из душевного равновесия одним только своим видом.
"Я, чиндан..." - начал заяц.
Затравленно оглянувшись, я сбежал с места медпомощи и спрятался за широкими спинами телохранителей, подавляющее большинство которых преступным образом издавало звуки, напоминающие смех.
К счастью, чиндан нуждался во сне, как и обычные создания, потому что мне уже мерещилось страшное: как бессонное произведение неведомого, но явно садистски настроенного шутника, бродит в ночи по поляне, и стучится, стучится мне в мозг, планомерно его объедая. Но заяц мирно спал, а я как раз монотонно бродил по поляне, выглядывая какую-нибудь злодейскую рожу, затаившуюся в кустах. Но единственными рожами в этих краях были хихикающие парочки, стихийно образовавшиеся под одеялами. Судя по всему, страшные истории о генетических уродствах, связанных с межвидовым скрещиванием, были тут не в ходу.
Даже когда я сунулся в собственную палатку, то увидел ни много, ни мало, а чью-то волосатую ногу, очень смахивающую на козлиную, того и гляди ступня копытом обернется.
- Что за скотский зоофилический разврат?! - нескладно возопил я, отдергивая занавесь.
- Мы в карты играэ-э-эм... - сорвался на какое-то козлиное блеянье яман, развалившийся на подушках.
- Слушай, а ты не из красноглазых? - трагическим шепотом спросил Стас и тут же получил в лоб от Ары.