Аннотация: Перед входом, пожалуйста, не забывайте стучать. Нарушители правила будут высланы за порог по частям.
Пока я слепо рвался на призыв, в голове крутилась совершенно неуместная мысль: я-то считал скорость кемерна по километрам в час и совсем забыл, что здесь часы намного длиннее. Укладываются ли отброшенные мной сто восемьдесят километров в то время, которое имеет место на самом деле?
Я на одном дыхании... на одном отсутствии дыхания пролетел сквозь какие-то коридоры и комнаты, не встречая никакого сопротивления по дороге. На счастье всех дверей они были не заперты и отворялись именно в ту сторону, в которую я мчался. Но когда я оказался на расстоянии нескольких метров от беснующегося сгустка паники, двери изменили своим привычкам. Вернее, это была одна дверь - закрытая на замок и открывающаяся на себя. Эти полезные и ценные сведения я узнал только когда вышиб возникшую на пути преграду. Грянулся я в нее с солидным ускорением и большим сотрясательным эффектом, но ничего и нигде не заболело, а вот дверь улетела тяжеловесной ласточкой. Мысленная сирена умолкла, и я с ужасом подумал, что зашиб дверью работодателя. Чрезвычайно удачное начало карьеры.
Диковато оглянувшись, я кинулся поднимать рухнувшую дверь, опять переусердствовал, и не просто поднял, а еще и отбросил ее в сторону, едва не потеряв при этом равновесие. Под ней никого не оказалось. Об этом можно было додуматься и раньше, только взглянув на ее расположение на полу, но на столь сложные логические задачи меня уже не хватало. Имелось только одно желание - не допустить возобновления бессловесного вопля, царившего в чужом разуме и волнами докатывающегося до меня.
- Тише, тише, - пробормотал я, невесть зачем гладя себя по голове и одновременно пытаясь объять взглядом необъятную опочивальню.
В темноте, искусственно созданной темными же шторами, я ориентировался гораздо лучше, и быстро выхватил взглядом еще кучу мебели помимо буржуйской кровати. Здесь было очень много мест, где можно спрятаться. А ведь больше у меня ничего нет - ни инфракрасного зрения, ни нюха, ни какого-нибудь тридесятого локаторного чувства.
- Что ты там копаешься?
Злой шепот прозвучал в месте ровно противоположном тому, на которое я вдумчиво пялился. Развернувшись, я двинул на звук, подавив искушение сшибить по дороге парочку стульев. Дескать, явилась сила неумолимая и неодолимая на помощь всяким обездоленным.
- Что произошло?
Я присел на корточки перед Талеоном, привалившимся к стене. Ранений и прочих повреждений не обнаруживалось, поэтому не имело смысла бегать и громыхать кастрюлями в набате. Вместо тревожного фальцета я позволил себе дипломатический баритон.
- Это я должен у тебя спрашивать, что произошло, - Талеон обхватил себя руками так крепко, словно находился как минимум на Северном Полюсе. - Кто давал тебе разрешение на перехват?
Неприятные интонации в тихом голосе не сулили ничего хорошего.
Прикинув расстояние между собой и ближайшей ногой Талеона, я твердо осознал, что оно мне не нравится, поэтому срочно пришлось встать, чтобы не попасть на траекторию возможного пинка.
- Какой такой перехват? Мы даже не подрались! - все ясно, это он про Лакая. Ш-шпионы.
- Ты ближе-то наклонись.
Отчаянно сцепив руки за спиной я все-таки стал медленно наклоняться над сидящей фигурой. Если бы я точно знал, что это может мне повредить, то ни в жисть не уступил бы предательским рефлексам, однако проклятое неведение... Меня хватило лишь на то, чтобы не склониться совсем уж под шестьдесят градусов.
Талеон протянул руку и ухватил меня за ворот. Медленно и красиво согнул руку в локте, подтягиваясь. Это у него такая странная физзарядка или... что он пытается сделать?
Вместо закономерного падения под немаленьким весом чужого тела я с недоумением наблюдал как трещит и рвется прочная ткань футболки. Она-то не собиралась изображать столб, вкопанный в землю. Талеон тоже осознал, что таким манером ближе меня не притянешь, и другой рукой схватился уже по-человечески, за плечо.
- Я тебе объясню какой такой, - несмотря на нелепость взаимного расположения, беседа назревала серьезная. - Я в красках распишу. Перехват - это когда ты вырываешь всех охранителей из-под моего контроля! И всем подкладываешь этим дохлую конину, упокойник недоделанный!
Почему-то именно дохлая конина вкупе с недоделанным упокойником оскорбили меня больше всего. Я дернулся назад, одновременно уничтожая футболку окончательно и вздергивая Талеона из положения полусидячего в вертикально-пошатывающееся. Шагнув в сторону, я оставил его наедине с куском ткани и мыслями о своем нехорошем поведении. И стало стремительно тоскливо. Вроде бы позитивный настрой рухнул камнем, извиваясь, уполз под плинтус и начал оперативно зарываться под фундамент. Попытка изловить его и вернуть на должный уровень провалилась.
- Следуя вашим указаниям, несанкционированного доступа к управлению не производил, - зачитал я с невидимой бумажки. - Близких контактов с упомянутыми лицами не имел, действовал в рамках инструкции.
На этом бюрократический запал истощился, я замолк и уставился куда-то в стену. Упокойник, да еще и недоделанный. Я до сих пор не мог поверить, что абсолютно для всех - я уже никто. Протокольно зафиксированный мертвец. Жуть непричастности накатывала волнами, и думалось мне, что если бы не странная полуатрофия нервных клеток, то уже можно было бы начинать кидаться на стену с воплями о безысходности бытия. Мне нельзя наверх, я не могу уйти вниз и не знаю, куда деваться здесь. Бесконечно подавлять подлые мыслишки о том, что я никому не нужен, оказалось непосильной задачей. Я попробовал вызывать в памяти позитивный в общем-то разговор с Санчесом, показывающий, как там все меня ждут, но холодный рассудок тут же уточнил, что вряд ли они захотят видеть рядом с собой ходячий труп. Гораздо приятнее слышать байку о заработках в далеком зарубежье, верно?
Нет, все-таки полезу на стену.
- ...просто непривычно.
Я медленно сморгнул. Оказывается, пока я немножечко барахтался в лужице депрессии, Талеон успел высказать некую длинную фразу.
- Мм?
- Прозри. Я извиняюсь. Я тебя слышу.
Откликнувшись на мое неопределенное гмыканье, Талеон еще раз повторил сказанное. В общих чертах он выражал сожаление по поводу обливания меня помоями и обещал в следующий раз смотреть, на кого и за что выплескивает ночной горшок своего красноречия. Я по-прежнему не чувствовал причастности к великому делу мысленной связи, но Талеон всем видом выражал довольство. Тем не менее, счастье его было неполным
- Вопрос о внезапном перехвате остается открытым. Кстати, ты теперь седой, - сообщил он.
Я схватился за длинную прядь и скосил глаза, желая воочию убедиться в преждевременной седине. Первым порывом было облегченно вздохнуть, но уже следующим - выпустить пар из ушей. Да, это была не снежно-белая седина и не какой-то там платиновый цвет аристократических локонов. Это было нечто революционно светлое, с оригинальным желто-зеленым отливом. Бывает небо такого цвета - светло-желтое, так вот в него надо еще плюхнуть болотной тины для полного соответствия. Я в бешенстве выпучился на результат. С некоторых пор любые изменения в организме - отломившийся ноготь, синяк, царапина - я воспринимал как личное оскорбление и угрозу функциональности всей системы. По совести говоря, я бы предпочел проводить свободное время в большой стеклянной банке, заполненной ватой и прочими нетравмоопасными наполнителями. Массаж и проветривание - каждый день.
- Это как так, - я сорвался на присвистывающее шипение, - это кто у меня скоммуниздил кило личного пигмента? А? Может еще кальций из костей приворовывать начнут? Или пломбы?
На второй план отступил даже загадочный, так и не завершившийся ритуал. Мама всегда говорила, что я вырос эгоистом. Я оставался им даже после смерти.
Талеон усмехнулся в темноте. Подошел к окну и раздвинул шторы. Синее зарево влилось в комнату, заколыхалось до самого потолка. Я вздохнул, старательно наполняя легкие воздухом. Все местные жители независимо от цвета кожи смотрелись в синюшном интерьере весьма гармонично. И темнокожие вроде Стаса, и умеренно-светлые вроде Талеона, и совсем белые, как Лакай. Каждого из них тутошнее солнце превращало в эстетическую индивидуальность. А от меня оно то ли отражалось, то ли огибало стороной - и серая кожа мертвенно светилась, подавая всем сигнал, мол, идет такой-то и такой-то. Да, именно мертвенно. Очень правильное определение. Увенчавшись столь неестественным волосяным покровом я всерьез задумался о бритье налысо, хотя всю сознательную жизнь бежал от ножниц как от огня. Волей-неволей лезли мыслишки на тему "что дальше?" - то ли ногти начнут расти со страшной скоростью, то ли глаза засветятся. Скептицизм гнусно захихикал. Разумеется, прямо сейчас, и еще вертикальный зрачок станет - очень романтично и оригинально. Свежо!
- Лучше подробно расскажи, что ты делал начиная с того момента, как познакомился с Лакаем, - обронил Талеон, заложив руки за спину и начав медленно вышагивать вдоль стены.
Прекратив скаредно подсчитывать украденные из организма вещества, я на некоторое время задумался, припоминая, чего особенного успел сотворить за те несчастные десять минут. Получалось, что совершенно ничего. Даже не подрались. Поэтому начал я с предельно обобщенной фразы, собираясь ей же и закончить.
- Мы тренировались, и тут...
- Тренировались? - перебил Талеон с выражением глубочайшего недоверия на лице.
Либо он знал о бескультурной манере своих подчиненных заводить знакомство, либо сомневался в моих способностях.
- То есть Лакай показывал как правильно закручивать удар, а потом его меч сломался и...
- Сломался? - вновь встрял владелец телоохранительной своры, сменив недоверие на сдерживаемый смех. Мне так показалось.
- Я его сломал, - раздельно произнес я. - И после этого он упал. Лакай то есть. В бублик.
- Упал в бублик? - попугаем повторил слушатель.
- Согнулся в бублик.
Талеон издал многозначительное "Ага" и с головой нырнул в собственный стол, отпихнув кресло ногой. Тяжелый предмет обстановки со скрежетом проехался по полу. Я на цыпочках двинулся к окну, мечтая увидеть за ним Лакая - желательно, целого и невредимого. Остановило меня смутное осознание того, что место тренировки явно находилось не под окнами хозяйской спальни. Да и пробежал я вроде бы немало, пока добрался. Логическое мышление явно начинало мне отказывать.
- Посмотрим. - Голос, раздавшийся из-за спины, был наполнен исследовательским любопытством. - Циклоописание охраны упокоенной, в скобочках зомби-охотника, и методические рекомендации по управлению и применению, - с выражением продекламировал владелец брошюры. - Издание особое и дополненное с изменениями от восьмого хахсар девятисотого года.
- От чего и какого года? - повторил я, не в силах переварить столь подробное название целиком.
- От сегодняшнего утра.
Меня слегка повело в сторону. Чудовищное количество событий уложилось в один крохотный световой день. До сих пор мне было неизвестно, сколько наших часов составляет этот самый день, но на мой взгляд такая куча всякой всячины была перебором даже для целой недели сплошных приключений.
- Ну а скоро ночь, - Талеон подхватил мои размышления, не отрываясь от листания брошюры.
- А почему охрана-то не бежит?
Маячивший смутным пятном вопрос, наконец, четко оформился. Первым делом на зов непосредственного работодателя должны были примчаться все тридцать людей и еще девять животных в придачу. Хотя даже хорошо, что не примчались лошади - кто их знает, как они тут выглядят и на какие деяния способны в приступе служебного рвения. Даже если предположить, что я действительно перехватил все ниточки, то такой внезапный финт тем более должен призвать всех на защиту вверенного тела.
- Не пишут, - резюмировал Райаль Котла. - Говоришь, сломал меч - и Лакай упал?
- Он ударил обломком меча, и попал в узур. Потом согнулся и упал.
Талеон покрутил на пальце перстень, вздохнул, пробубнил что-то себе под нос и ошарашил меня очередным вопросом с требованием подсчитать, сколько человек я отправил в бессознательное состояние, хватая их за руки. Смысл вопроса докатился с большим опозданием, и только потом я начал вспоминать:
- Я много к кому прикасался здесь. И наверху тоже... раза два, - я умолк и призадумался. Санчес едва не загремел в кому, но владелец сотового уже остался целехонек и даже успел мне напакостить.
- Дальше.
Талеон расселся на подоконнике, попирая образ важного человека, которому надлежит царить в кресле за столом. Впрочем, на Демонического Мачо он тоже не тянул, поскольку канонам не соответствовал. Коротко стриженный ежик волос, полное отсутствие подвесок, амулетов и серег, совершенно не загадочное выражение серо-голубых, кажется, глаз. Я прищурился, пытаясь разглядеть цвет, но под тяжелыми веками прятались неопределенно-светлые радужки. Может они, скажем, серо-зеленые. Талеон поднял брови, и я поторопился вернуться к прерванному отчету.
- Одному человеку стало плохо. Остальным - нет.
Кивнув, Талеон соскочил с подоконника и направился к выходу, не собираясь ничего пояснять. Я покосился в сторону брошюры, небрежно кинутой им на стол. Планы на ближайшее будущее тут же включили в себя изучение рекламной книжицы, однако приступить к их воплощению я не успел.
- Эй, - Котла обернулся от двери. - Сейчас никто меня не чувствует, как и я никого. Поэтому будь рядом.
- Даже на горшке? - педантично уточнил я, с тоской глядя на брошюру.
- Да, если я пойду на горшок, то ты сядешь на соседний.
- Долго?
- Пока не услышишь всех остальных.
- Эээ... - позволил себе усомниться я.
- Ты поймешь, - твердокаменно сообщил Талеон. - Они слишком разные, чтобы пропустить их появление в твоей голове.
Сей ценной информацией он поделился, когда мы уже шли по коридору, где медленно наливались светом стеклянные полусферы, хаотично впаянные в стены. Я усиленно поморгал, пытаясь перестроиться на новый видеорежим. Привычный и теплый желтый свет неожиданно больно хватал за палочки и колбочки в зрачках.
- А кто там есть? - будущее шефство над тридцатью девятью убивцами не давало мне покоя.
- Ну там есть люди, мохи, крыланы, яманы... ээ... даже чон есть. Эрнохов и эрмисов точно нет.
- Хто? - я перешел на любимое украинское пригхыкивание, ошарашенный таким количеством иностранных слов.
- Люди, змеи, птицы, рогачи, волки, - Талеон повторил список, загибая пальцы. - Кошек и собак не держу.
Теперь я начал понимать, зачем нужны, так сказать, ходячие сетевые фильтры. Имея в голове такое количество разных тварей, свихнуться можно втрое быстрее, чем при банальной телепатии, о которой я недавно рассуждал. Эдакий доктор Дулитлл, не имеющий возможности закрыться от мыслей своих пациентов. Я осторожно пощупал голову, словно намеревался нашарить ниточки, уходящие прямо в мозг.
- Да не слышишь ты их сейчас, - Талеон поморщился. - И я не слышу. Что очень. Очень плохо.
Теперь я схватился за голову обеими руками, готовясь силой удерживать череп в целостном состоянии, ежели он возжелает расколоться на две неровные части под напором все тех же посторонних мыслей. Хотелось надеяться, что я не поддамся самовнушению, иначе можно услышать не только телохранителей, но и собственную умершую бабушку, вещающую на короткой волне о фамильных бриллиантах, зашитых в стул.
Талеон не обратил внимания на мой сдержанный протест, сворачивая в боковое ответвление коридора. На мое горе, как я ни старался запомнить расположение комнат и проходов, не выходило ровным счетом ничего. Голосок внутри зашептал, что я медленно начинаю тупеть. Его я решительно растоптал, проявив нетерпимость к инакомыслию.
Помимо прочего меня удивило полное отсутствие людей, о чем я неделикатно сообщил вслух. Не сбавляя шага, Талеон ответил:
- На несколько дней я всех удалил. Собирался в спокойной обстановке заняться делом. Твоим.
- И все это за час-полтора? - уточнил я. - Или приглашения на аукцион раздавали заранее?
- Когда я чего-то хочу, то это делается быстро, - Котла проигнорировал вопрос насчет аукциона.
В списке скользких вопросов этот благополучно занял одно из первых мест. Я жутко заинтересовался намеченной датой пресловутого аукциона, поскольку еще утром поразился невероятной оперативности, с которой весть о последнем лоте разлетелась по нужным адресам. Если я не ошибался, все покупатели понаехали вовсе не из соседних деревень. То есть буквально за час собралась толпа желающих - странно.
- Перестань чесаться.
Талеон и здесь успел найти, что бы ему покритиковать. Я пожал плечами и оставил попытки как-нибудь стянуть разодранную футболку. За столь короткое время она пережила путешествие по трем мирам, и уже успела стать мне в некотором роде памятной. Пришлось сделать для себя мысленную запись - срочно истребовать обмундирования по всей форме.
Вышли мы в достопамятный холл, но не из центральных врат, как полагалось бы при приеме гостей, а тайно и скрытно - из двери, спрятанной за резной колонной.
- Я так и подозревал, - пробубнил Талеон, прислонившись к этой самой колонне. - Зря...
Странная его любовь к незаконченным или одному лишь ему понятным фразам начинала меня раздражать. Шагнув в сторону, чтобы темноволосый затылок не загораживал обзор, я окинул взором панораму Желтого Холла полностью.
На полу, почти возле выхода, лежала знакомая фигура в сером, картинно разметав гриву волос.
Чувство тревоги затрясло хвостом с треском гремучей змеи, и я поймал себя на остром желании остановить нанимателя, шагнувшего вперед. Схватить, уволочь обратно и засесть рядом, злобно рыча на каждого встречного-поперечного. Вот напасть...
Словно само собой разумеющееся, я обогнал Талеона и первым оказался рядом с живописно возлежащим телом. Тело дышало, что было заметно даже невооруженным глазом, и не требовало медицинского вмешательства. Человеколюбие во мне так и не заговорило, поэтому я переключился на нечто, долженствующее служить привратнице оружием. Так, в порядке ознакомления с возможностями будущих противников (очень хотелось, чтобы их не появлялось). Громоздкое сооружение, обхватывающее кисть руки, слабо поддавалось описанию на словах.
- Ишь как вооружилась, - одобрительно молвил подошедший Талеон, склонившись над беловолосой.
- А что это? - я провел пальцем по металлической поверхности. Кисть словно замыкалась в бутон из металлических лепестков, клювасто сгибающихся над линзой, спрятанной в бутоне.
- Из солнечного арсенала, - непонятно ответствовал Котла.
По этому поводу я что-то припомнил, но никак не мог вытащить из памяти конкретную мысль. Она верещала и упиралась всеми лапами, не желая быть проанализированной.
- С остальными, как я понимаю, сейчас то же самое. Все-таки персонал я удалил зря.
Сделав этот задумчивый самоедский вывод, Талеон явно вознамерился выйти на улицу и лично посмотреть, кого в какой позе застал перехват. До двери ему оставалось всего два-три шага.
Мысль вывернулась и с кошачьим воем забилась в самый темный угол памяти.
- По-моему, лучше остаться дома... - начал я, поднимаясь с корточек.
Но в этот момент толстые створки распахнулись сами собой.
Целую секунду я надеялся, что это фотоэлементы, однако в дверном проеме возникли совсем иные, я бы сказал, подозрительные элементы. Точнее, субъекты.
- Привет, Райаль, - бодро произнес правый.
- Что-то у тебя не заперто, - весело поддержала левая.
Талеон попятился, странно кашлянул и остановился. Потом развернулся и мерным шагом направился к парадным дверям. Прошел мимо, равнодушно наступив на пряди длинных волос собственной охранницы и сосредоточенно глядя в какую-то невидимую точку.
- А кто это? - дамочка бесцеремонно указала на меня пальцем.
Между внезапным дуэтом и Талеоном оставалось расстояние в четыре шага, куда я очень удачно вписался, перегородив дорогу посетителям.
- Это Зох, - бесцветно уронил Талеон из-за моей спины. Помедлил и добавил уже явно в мой адрес: - не трогай их.
- Ааа, та самая охрана, - улыбнулась женщина. - Слухи разлетаются быстро. Мы как раз по этому поводу решили к тебе заглянуть. И не прогадали, верно, Алек? - она ткнула в плечо своего спутника.
- Угум, - промычал тот, буравя пространство над моим плечом острым взглядом.
- Пошли с нами, полосатенький, - усмехнулась женщина, и уже конкретно ткнула мне в грудь пальцем.
Избегая чужого прикосновения, я сделал шаг назад и лихорадочно задумался. Явно незваные гости выглядели неприятно и вели себя слишком самоуверенно для старых добрых знакомых. И никто ни о чем меня не предупредил. Талеон безучастно застыл у приоткрытой двери, женщина с интересом рассматривала меня, длинноносый тип избрал объектом внимания Талеона.
- А че это вы тут делаете а? - проявил я негостеприимство. - У вас назначено? - надо будет истребовать отдельную плату за исполнение обязанностей секретаря.
- Назначено-назначено. У него маленький должок перед нашим семейством, - сообщила женщина с таким нехорошим прищуром, что должок тут же превратился в должище и запестрел вереницей нулей.
Я задумчиво глянул на ее спутника. У него на лице читалась постоянная работа мысли, выражающаяся чуть ли не в физических усилиях. Алек неотрывно пялился на Талеона, как будто тот мог его съесть, если на секундочку отвести от него взгляд. Или как будто он его... держал.
- Сегодня неприемный день, - парировал я.
Носатый кашлянул и на диво утробным голосом произнес какую-то фразу, целиком состоящую из завывающих гласных, перемежаемых пощелкиванием согласных, небрежно сваленных в неудобопроизносимую кучу. Хорханцг просто бледнел и отступал на страницы букваря по сравнению с этим шедевром.
- Не мешай им, - тут же откликнулся Талеон.
Заскрежетав зубами, я уступил дорогу неизвестным. Налицо было нарушение пунктов свежесоставленного договора, и спасти Талеона от судебного разбирательства могли только особо тяжелые жизненные обстоятельства. Навроде тех, что явственно складывались прямо сейчас.
Я сделал еще один шажок - уже в сторону - сделал второй и третий, медленно вырисовывая план стратегического отступления, и...
- Иди с нами, - окончательно добил меня Котла.
С трудом подавляемое раздражение испортило мне всю экскурсию по шедевру деревянного зодчества. Нельзя было оставаться спокойным, глядя как впереди топает внезапно молчаливый работодатель, а следом за ним - подозрительный тип, выполняющий роль то ли надзирателя, то ли погонщика. Обряженный в мрачный балахон, он казался персонажем со страниц дешевых комиксов, но был настолько серьезен, что убивал весь юмор напрочь. Вдобавок смешливая мадам то и дело норовила подцепить меня под локоть, но тут я неукоснительно следовал указанию Талеон и отмахивался от нее с выражением повышенной солдафонистости на лице. Не трогать, так не трогать.
По ходу продвижения мы не только углубились во внутренности дома, но и миновали еще одно тело - на этот раз собачье; и вот тут я уже не был уверен, дышит оно или нет. Обогнув эту печальную веху, мы свернули в очередной коридор, и Алек разразился целой речью на своем непонятном языке. Талеон внезапно ответил - коротко но так же заунывно - и пнул узорчатую стену.
- Какие тайны, - хохотнула женщина, поправляя русые волосы. - Ты не прячешь там жертвенный алтарь?
Часть стены уехала в пол, а наша мрачная процессия вошла в скрывающийся за нею кабинет. Кабинетами я называл всё подряд, ориентируясь только на отсутствие или наличие кровати. Разбираться в остальных деталях интерьера было выше моих сил, а скромное слово "комната" не отражало вопиющих роскошеств, коими было напичкано и это помещение в том числе.
Талеон деревянно прошагал к первому попавшемуся креслу и рухнул в него с такой тряпичной небрежностью, что я моментально вспомнил ощущение ноющих костей. Мертвенно-бледный до сиреневатости Алек пододвинулся к нему на то опасно-близкое расстояние, которое вызвало у меня рефлекс "а ну не тронь моё!"
- И для чего мы тут собрались? - начал я светскую беседу, медленно распиливая носатого взглядом напополам.
- Ну, разумеется, чтобы его убить, - женщина пожала плечами и кивнула в сторону Талеона.
Я даже забыл традиционно поперхнуться, а сразу автоматически замахнулся, чтобы врезать авторше заявления в центр физиономии. С чувством юмора у меня в последнее время сделалось очень плохо, в нервной же обстановке оно и вовсе затаилось, вытесненное новоприобретенным рефлексом.
- Не трогай! - взвизгнула женщина, резко вскинув растопыренную пятерню.
- Не трогай, - ровно повторил Талеон, и я увидел, как безжизненно свисает кисть руки с подлокотника. Остальное загородил носач, вставший к нам тылом.
- Не трогай, - бурчал длинноносый "ловец душ", всей спиной излучая опасность и злобу.
- Не трогай, - шелестела дамочка, шурша готичным черным платьем в пол.
Не трогай их... не трогай... не трогай...
Бесконечная мантра выкачивала из меня все силы, заставляя стоять на месте, пока разделывают на мясо того, кого я вынужден защищать. Именно в этот момент я понял истинное значение слова "плющить" - возникшее противоречие растягивало сознание в разные стороны и сплющивало его незримым прессом. Все это очень напоминало первый шаг к сумасшествию, как я его представлял. На подламывающихся ногах я протащился к непременному солидному столу и плюхнулся в затаившееся за ним кресло, неосознанно копируя развалившегося в таком же предмете мебели Райаль Котла. В мучительно искореженных мозгах раздавленным тараканом дергалась мысль, что таким хитрым образом я, несомненно, установлю между нами связь и тут же спасу всех ловким приемом.
- Я побуду рядом, чтобы тебе не было скучно.
Холеные пальцы сами собой порхнули мне на плечи. Постороннему наблюдателю мы с этой женщиной, видимо, должны были казаться влюбленной парочкой, терпеливо позирующей для известного художника, однако этот гипотетический посторонний не знал, что творится в наших головах. За мысли женщины я поручиться не смог бы, зато мои собственные были далеки от безмятежного ничегонеделания. Руки женщины были... ни холодными, ни горячими, ни мокрыми, а совершенно никакими. Как будто пластиковые протезы, аккуратно сложенные мне на плечи, но при этом тяжело и безаппеляционно давящие сверху.
- Пожалуйста, не делай резких движений, - промурлыкала обладательница протезов.
Застыв в кресле, я безжизненно брякнул руку на стол, другую подобным же методом уронил куда-то вниз, точно попав на рукоять узур. Слова "не трогай их" огненными бабочками порхали перед внутренним взором, сшибаясь с категоричным "защищать всегда". От подобных задач, если верить зарубежным фантастам, сошла с ума не одна партия суперкомпьютеров, а если верить древним мифам - сдохло животное, в фольклоре именуемое Буридановым ослом.
Из-за непотребно широкого одеяния - и кто выдумал этот фасон мантий-балахонов - я не видел, что там происходит с Талеоном, но, судя по отсутствию фонтанов крови и предсмертных хрипов, дела обстояли не так уж плохо, поэтому можно было не сходить с ума прямо сейчас.
Я осторожно накрыл пальцами лежащую на столе длинную деревянную заколку для волос, выточенную каким-то умельцем в форме гигантского шипа, украшенного резными листочками с тупой стороны. Может, это была и вовсе не заколка, а миниатюрное ружье, но у меня дома такие штуки называли именно заколками. Удобная в хозяйстве вещь. Сейчас я собирался использовать ее в совершенно новом, революционном качестве. Заколка из дерева - ведь вы этого достойны.
Длинноносый гнус склонился совсем низко над Талеоном, будто собирался откусить ему голову, и что-то тихо забормотал. Создавалось упорное впечатление, что отходную молитву.
- Ну а сейчас мы проверим, какие мозги у этого милого серокожего мальчика, - неожиданно прошептала его подельница мне в самое ухо.
И как только она замолчала, в это ухо ткнулось что-то горячее, острое и отвратительное до скрежета зубовного. Оно не просто коснулось, оно начало пробираться внутрь. Оно посягало лично на меня!
Не в силах более терпеть гнусное действо, я сцапал заколку и с мысленным воплем "сдохни, тварь!" ткнул ею назад. Преодолев незначительно хрустнувшее сопротивление, заколка воткнулась куда-то по самый черенок. Над ухом страшно заверещали, тут же выдернули поганый зонд, и сразу же визг оборвался, выродившись в краткий хрип.
Вдохновенно зачитывающий монолог Алек молниеносно развернулся, и спустя полсекунды уже взвился в воздух по крутой дуге, целясь рухнуть на меня почти отвесно.
Я рванул узур сразу вверх, не тратя время на вытаскивание из ножен по всем правилам. Прочная кожа лопнула со звуком воздушного шарика. Столешница прорвалась так же легко, разваленная острыми зубами узур. Я успел заметить только как глаза прыгнувшего типа безобразно расширяются, а потом он аккуратненько наделся грудной клеткой на клинок...
На самом деле хряснулся всем телом, как баран рогами об новые ворота, и я даже почувствовал, что у меня буквально скрипят кости, сжимающиеся под направленной силой удара. Нападающий театрально вскинул руки, булькнул горлом и умер. Без воплей, вытаращиванья глаз и скрюченных пальцев, тянущихся к чужому горлу, разве что бледность его стала окончательно неестественной, парафиновой. Он сразу потяжелел почти вдвое, и нависал надо мной как сломанный зонтик, а по рукояти узур медленно и торжественно стекала густо-черная жижа.
Я опустил руку на манер шлагбаума и почти аккуратно уложил труп на стол. Не тратя времени на тыканье в него пальцем, извлек второй узур - уже без рвачества, - и с маху перерубил несостоявшемуся убийце шею. Так, на всякий случай. А то они имеют нехорошую привычку вставать прямо за спиной у героя - порешим, что я именно герой, - чтобы совершить последнюю гадость. Вместо ожидаемого фонтана, долженствующего бить из рассеченных артерий, опять полилась чуть ли не сметанообразная жидкость. После этого пришлось выдирать плотно засевший в узкой груди клинок, искать за креслом второй труп, лежащий ничком, и тоже совершать рассекновение шейных позвонков. Голова женщины слегка откатилась, явив миру некогда прекрасный лик, перекошенный теперь в зверском оскале. Я попробовал испытать страшные моральные терзания на тему "о ужас, я равнодушно совершил первое убийство, к тому же двойное, к тому же одно из них - женщины", но то самое равнодушие оказалось настолько глубоким, что интеллигентской рефлексии не получилось.
Руководствуясь принципом чистоты, которая залог здоровья, я скрупулезно вытер руки, а потом и оба клинка об одежду незваных гостей, и запихнул один узур обратно в ножны. Расставаться со вторым не хотелось, пристроить его было некуда, поэтому пришлось уложить на плечо как удочку.
Бдительно поглядывая по сторонам, я направился к Талеону, бесстрастно застывшему в кресле. Склонившись к закаменевшей фигуре, я помахал пальцем у нее перед носом. Талеон слабо, почти незаметно дернулся. Живой, значит. К тому же я логично предположил, что в случае его смерти незамедлительно получил бы уведомление в виде удара по мозгам.
Я уселся прямо на подлокотник и, пользуясь случаем, начал рассматривать человека, который возжелал выложить кучу денег за возможность свалить проблемы на труп.
Осматриваемый с прежним успехом изображал из себя статую, правда, неклассических форм. Например, один зрачок бешено расширен, прямо как у меня... наверное. А второй ужат в точечку. Мерлин Мэнсон обзавидовался бы. Немного подумав, я сделал доброе дело - осторожно прикрыл Талеону тот глаз, который смотрел на мир огромным зрачком. Ведь от такого количества света должно быть больно. На секунду возникло дикое желание положить ему монетку на веко, но я все же усовестился, да и монетки не нашлось. Зато сама собой сложилась в голове нехитрая мелодия и совсем уж простенькие слова, выстроившиеся в три куцых строчки. Я улыбнулся половиной рта и напел свежесочиненное:
- Глазки крепко закрывай,
И тихонько умирай,
Баю-бай...
Талеон издал первый за это время звук - неопределенный хрип, однозначно преисполненный угрозы, но никак не страха. Вон какое радикальное лечение я изобрел.
Внезапно я опомнился. Вместо того чтобы распевать куплеты, надо пойти, разыскать кого-нибудь сведущего во временных параличах, сильно смахивающих на последствия отравления.
С другой стороны...
Может, он сейчас помрет, а?
Беспокойное телохранительское начало толкало на спасение, эгоизм распевал, что стоит только чуть-чуть подождать, и наступит полная свобода. Задерганный противоречивыми стремлениями, я поднялся с неудобного насеста и сделал пару шагов в направлении двери.
- Никуда... не... ходить.
Мысль и фраза прозвучали одновременно, заставив меня покривиться от неприятного ощущения. Двойная трансляция паскудно резонировала в голове. Однако слово было сказано, и я плюхнулся прямо на ковер, закрывавший солидную часть пола в этой берлоге. Хотелось бы знать, кто и как часто его вычищает. Теперь придется его целиком в стирку забирать, кровища натекла там, возле стола. Хотя это-то точно не моя проблема.
- Ждать... полчаса.
- Только не дуплетом! - возопил я. - Это издевательство. Прошу один вариант: или словами, или мыслью.
"Не шуми"
Мысль в одиночку звучала куда более благообразно, и уже не хотелось засунуть себе в ухо спицу, чтобы выковырять оттуда источник постороннего вещания.
"Яд. Скоро пройдет"
Рублено-телеграфичные сообщения все же не позволяли полностью успокоиться. Побуждаемый нездоровым беспокойством, я для начала сел, потом не выдержал и поднялся на ноги. Вокруг закаменевшего Талеона впору было водить хороводы, как вокруг трупа елки. Но на елке хотя бы украшения есть, а тут и взглядом зацепиться не за что. Шрамов нет, нос по виду ни разу не сломанный, бородавки и родимые пятна тоже отсутствуют, а щетину за особую примету не выдашь. Пока свитер не снимет, предъявив наколки, - пройдешь мимо и не заметишь, разве что порадуешься за тех, кто ведет здоровый образ жизни в спортзале.
Так я и кружил по орбите кресла, пребывая в тупом бессознательном, пока меня не остановили, схватив за карман.
Первым делом поднявшаяся жертва покушения высказала сокровенное. Нет, вовсе не благодарность за спасение, а претензию за ущерб.
- Стол... - задумчиво произнес Талеон.
- Уничтожен в целях спасения жизни нанимателя.
От неожиданности заявления я ответил выхолощенно-казенной фразой.
- Стол насквозь пробит, - продолжил только что спасенный от смерти торговец, ковыляющей походкой описывая круг посолонь упомянутого стола.
Я нахмурился. Если он собирается переживать из-за каждой разбитой тарелочки, то плодотворного сотрудничества у нас совершенно точно не выйдет.
- Не соврали по поводу силы, - уже гораздо более радостно продолжил Талеон. - Значит, и колонна не бутафорская была.
Я понял, что мне светит премия. Точно надо будет потребовать новую футболку, щенка-боксера и велосипед.
- Ты выбрал на удивление подходящее оружие.
- Да куда уж лучше, - пробормотал я, с пробудившимся отвращением поглядывая на молодой и красивый труп, возлежащий за столом.
- Некуда, - совершенно серьезно подтвердил Талеон, - это дерево из темра, оно не уступает железу, а в чем-то его и превосходит. То есть оно пробило этой дряни, - он брезгливо поддел носком бледную кисть, - череп.
Заколка торчала изо лба женщины как невиданное украшение - слишком короткая для рога, слишком выдающаяся для налобника. Все-таки некрасиво это, нехорошо - разить направо и налево без выслушивания мнений обеих сторон.
- Почему же дряни? - попробовал я возразить хотя бы формально.
- Потому что это вампир.
В такое заявление я просто не поверил и кинулся проверять наличие клыков и лишних зубов вообще. Все зубы были где и положено, но каких-нибудь особо выдающихся среди них не замечалось. Я постарался глянуть на обманщика со всей наличной укоризной.
- Ага, ты думаешь, что вампиры - это такие бледные типы с длинными клыками, боящиеся солнца? - оскалился Талеон, с видимым облегчением присев на край стола. Разлегшийся там же труп он бесцеремонно спихнул на пол. Ковер придется выкинуть.
- Ну, по крайней мере, я слышал, что они могут быть солнечными. Или с крыльями. Или одновременно оборотнями. Короче говоря, много вариантов. Кстати, они действительно бледные.
- С последним соглашусь. Но о тех, которые существуют, ты точно не слышал.
- Хм... с раскрывающимся в пасть подбородком? - напряг память я.
- Нет, - ухмыльнулся Талеон. - С длинными языками.
- О.
- О да. Они крайне. Опасные твари с хитрым строением ротовой полости. Язык длинный и плоский, когда нужно - свивается трубочкой и почти костенеет. Они им пробивают шею и, - он сложил губы трубочкой, - пьют свой коктейль. Через соломинку. Здорово, да?
- Гениально, - проскрипел я.
- Хотя еще больше они любят мозги, - задумчиво проговорил Талеон.
Мне определенно перехотелось интеллигентно рефлексировать. Кто к нам с сосалом придет - тот от узура погибнет.
- А вот и еще приятная новость, - Талеон склонил голову набок. - Угадай, кто сейчас придет.
Начать угадывать я не успел, только сделал пару шагов вперед, намереваясь встретить любого, кто сюда ворвется, полноценным пинком с разбегу.
Призрачные тени заскользили по воздусям, внедряясь в приватную комнату и обретая в ней материальное воплощение. Нарываться на удар ногой они не спешили.
- Опоздали, - равнодушно сообщил Талеон. Я оглянулся и увидел, как он складывает пальцы в странный жест, словно показывал двойное кольцо. - Безнадежно опоздали.
Целых четыре... пять, шесть, семь... восемь! Восемь телохранителей одновременно издали разочарованный вздох и зашелестели виновными голосами, мол, руби лихие головы, царь-батюшка...
Только это мне показалось. За окном неотвратимо темнело, наливаясь густо-синим, и я уже начинал чувствовать себя как в гробу, а принципиальное безмолвие великолепной восьмерки, рассыпавшейся полукругом, просто и незатейливо раздражало.
- Че надо? - неинтеллигентно спросил я.
Кажется, в одной интересной практике это называется словом-триггером. Спусковой крючок, сподвигающий на выполнение какого-то действия.
- Я тебя не слышу, - разбил выжидательную тишину хорошо поставленный баритон.
Говорящий почесал ухо неким странным агрегатом, при взгляде на который рождалось только одно слово "концептуально!" - с непременным восклицательным знаком на конце. Владелец его и сам напоминал этот знак - высоченный, худощавый, рисующийся черной тенью на фоне синего окна. Я прищурился. Мне показалось или у него растут рога? Автор вопроса словно подслушал мои мысли - кто там вещал о глухоте? - и повернулся в профиль. Натуральные рога красиво вились штопорами, выдаваясь вперед на ладонь.
- Точно, не слышим, - с присвистом подтвердил еще кто-то.
Очи у присутствующих злобно засветились, и не в каком-то переносном, а в самом прямом смысле - наливаясь неровной мутной желтизной, словно в глазницы им повтыкали куски ваты, пропитанной фосфором.
- Это точно телохранители? - озвучил я вопрос в пространство.
Вместо членораздельного ответа, Талеон пробулькал что-то невразумительное. Телохранители же, которых теперь уместно было бы называть оборотнями без погон, синхронно залязгали металлическими деталями, словно десантная группа с планеты Шелезяка. Я тут же в красках представил, как меня дружно испепеляют оружием "из солнечного арсенала" - поскольку наконец вспомнил, что оно работает на энергии местного солнца.
Но на мое сомнительное счастье, они всего лишь ощерились разновеликими мечами. Не исключено, что это были вовсе не просто мечи, а какие-нибудь крисы, ятаганы, шашки или как их там еще... Для меня это было одинаково острое железо. В этот момент я глобально пожалел, что все-таки не умею хитро прыгать в разные стороны, круша противников пачками. Пока я тут размахнусь на одного, двух или даже трех, остальные моментально подберутся с боков и искромсают без зазрения совести.
- Эй, - без особой надежды сказал я. - Давайте решим все миром. Зачэм бытва, да?
- Лучше уйди с дороги.
Автор нехитрой фразы шагнул вперед, угрожающе раскачивая прямым и узким клинком перед собой. С тоской во взоре я попробовал угадать, будет ли соблюден кодекс чести, параграф 3 "драться один на одного" или...
Додумать умную мысль мне не дали, поскольку из-под руки меченосца вынырнул тот самый рогатый и в два гигантских прыжка достиг охраняемого мной рубежа. За какую-то миллисекунду я успел начать движение в сторону, чтобы увернуться, вспомнил про находящегося за спиной нанимателя, перевел движение в обратную сторону и попытался врасти в пол обеими подошвами. И даже успел повернуться боком.
В подставленный бок ударило с такой силой, что я заорал от злости и страха за и так уже покоцанное стилистами тело. Однако, осознав, что удар получился не теми самыми рогами, а лбом, слегка просветлился. Впрочем, тут же впал в состояние клинической злобы. Живо представились треснувшие ребра, поврежденные внутренние органы, а так же тайно начавшийся процесс их распада.
Совершенно озверев от этой мысли, я ухватился за промазавшие рога, рванул голову кучерявого вниз и вдарил ему в лоб подошвой, собираясь выдрать орудия убийства с корнем.
Короткие рога выскользнули из рук, так и не позволив довершить начавшееся живодерство. Владелец их с ревом отскочил назад, придерживая пострадавшие части тела руками.
Дипломатия и миролюбие дружно взялись за ручки и отправились в отпуск, а я достал узур, твердо намереваясь пустить его в ход по прямому назначению. Похлопал рукой по левому бедру, нащупал болтающиеся лохмотья кожи и с досадой вспомнил, что оставил второй узур где-то в комнате, устав таскать "удочку". Где - память напрочь отказывалась выдавать. Пришлось перехватить рукоять обеими руками, благо длина позволяла. Ну да ладно - сильнее врежу.
За спиной внезапно зашуршали, кашлянули и одновременно с хлопком ладони раздался надрывный вопль:
- Зох, слушай!
Меня настигло нечто невнятное, вроде щекотки в среднем ухе. Помнится, раньше при насморке так бывало - чешется, окаянное, чуть ли не в середине головы, а тебе дотуда не достать, и остается лишь злиться от собственной беспомощности. Но теперешняя щекотка была просто безумной. Я моментально выронил узур, сунул пальцы в оба уха и отчаянно там заскребся, теряя остатки хладнокровия.
То ли благодаря моим усилиям, то ли по собственной инициативе, но щекотка пропала; вздулся маленький пузырек и лопнул с отчетливым щелчком.
- Ёшкин кот... - сказал я и сам себя не услышал за гулом и надсадным шепотом, наполнившим уши. - Тишина в библиотеке, живо!
Волшебное заклинание, действующее на самых непослушных козявок младшего школьного возраста, не подвело и в более сложном случае. Голоса моментально притихли, оставив на грани слуха еле различимое шелестение, которое обычно бывает где-нибудь в природе. Лес, дождь, что-нибудь еще - тихое-тихое, умиротворяющее.
Все восемь несостоявшихся потрошителей одновременно шагнули вперед. Раз, другой - обошли меня, словно неодушевленную мебель и зашаркали к Талеону. Я обернулся вслед за ними, собираясь подло ударить в спину, но на середине движения буквально остолбенел.
Котла по-прежнему сидел на столе, покачивая ногой, а только что буйствующие телохранители один за другим рассаживались перед ним полукругом, вяло роняя оружие куда попало. Свечение глаз не исчезло, но сделалось ровным, не вызывающим желания сбежать и затаиться где-нибудь под кроватью. Телохранители старались подсесть как можно ближе, толкаясь плечами, и, в конце концов, стиснулись намертво, едва не бороздя носами раскачивающуюся ногу. В их молчании мне чудилась какая-то неестественность.
- Дети мои, - торжественно произнес Талеон - Я сам не захотел проводить передачу сразу, и результат оказался непредсказуем, поэтому разбирательства не будет, - он на секунду примолк, и ответом ему послужил синхронный вздох. - Теперь будете с ним.
Указующий палец предательски ткнул в мою сторону. Головы прибывших разом повернулись туда же. Я вяло помахал им рукой. Талеон подтолкнул в плечо самого мелкорослого, и тот неожиданно плавно заскользил по направлению ко мне, словно не перебирал ногами вовсе, а...
По руке скользнула прохладная кожа, под которой словно перекатывалась ртуть. Самый мелкий неожиданно вытянулся и стал на полголовы выше меня, заставив недоуменно глянуть ему на ноги. В нем не наблюдалось ничего выдающегося. До самого пояса. Потому что ниже начинался хвост.
Я отчаянно заморгал, опасаясь, что зрение меня подвело окончательно и бесповоротно.
Хвост не убрался, начав извиваться нахальным образом. Если взглянуть широко, то это был даже не хвост, а органичная замена опорно-двигательных конечностей. От волнения я мысленно перешел на медицинские термины и с большим трудом удерживался, чтобы немедленно не пощупать собственными руками это чудо природы. Несмотря на то, что торс в районе чуть пониже пупка переходил в толстенное змеиное тело, гибрид смотрелся невероятно эстетично. Моха был совершенен. На несколько секунд я почувствовал болезненный стыд существа, вынужденного всю жизнь ковылять на неустойчивых подламывающихся ножках, и смотреть на мир узкими щелочками глазок.
Сквозь желтоватое свечение хорошо были видны огромные немигающие очи, поблескивающие чернотой слившихся зрачка и радужки. Моха рассматривал меня очень пристально, застилая весь остальной пейзаж в синюшных тонах. Я отодвинулся, не желая находиться столь близко к кому бы то ни было. К тому же, у него самостоятельно шевелились волосы, смахивая на миллион тонюсеньких змеек.
- Действительно неживой, - с непонятной мне радостью заключил моха, опустился на прежний уровень и заскользил прочь, ухитряясь при всех своих габаритах не отдавливать чужие ноги.
После вынесения экспертного мнения всем немедленно захотелось посмотреть на загадочно бездыханного меня поближе.
И рогато-кучерявому типу, казавшемуся в синих сумерках загоревшим до цвета жженного сахара; и совершенно лысым близнецам, отличавшимся непомерной худобой, делающей их похожими на богомолов; и светловолосому бородачу, которому так и просилось нахлобучить шлем викингов; и совершенно незапоминающемуся гражданину офисной наружности, чей стандартный костюм-тройка исхитрялся быть неприметным даже в такой обстановке; и сухощавой девице со стрижкой бобриком, при взгляде на которую сразу вспоминался спецназ, но никак не грациозная лань; и, наконец, типичному подростку непонятно-андрогинной внешности в киберпанковском стиле. По поводу последнего я сразу твердо решил, что это либо хакер-вундеркинд, либо выращенный в инкубаторе идеальный киллер. Они, подростки на нетипичных должностях, все такие. Закон жанра у них вовсю действует.
В необычайной пестроте охранителей я находил слабое, но утешение. Уж они-то не станут величать меня антинаучным фактом и тыкать пальцем в особые приметы, как то: серость лица, бездумность взгляда, и прочая, прочая. Правда, ни одного имени я так и не запомнил, то есть просто не смог этого сделать - сочетания звуков влетали в одно ухо и вылетали из другого. Оставалось лишь кивать и улыбаться.
- У меня вопрос, - заявил я, едва первый вал любопытства иссяк, - почему эти, гм, вампиры оказались в нужное время и в нужном месте с такой феноменальной точностью? - я отпихнул в сторону вундеркиндера, невесть зачем щупающего мою и без того угробленную футболку.
- Видимо, давно караулили, но не могли подобраться. И если бы ты не провел обряд самовольно, - Талеон завел прежнюю песню, - то и не смогли бы...
- Да не делал я этого, не делал, - стоящие рядом телохранители странным образом придавали мне уверенности. Я их всех слышал. Где-то далеко-далеко, на самом краю чувств, но постоянно и равномерно, как стену за спиной. Видимо, Талеон слегка ненормальный, если отказывается от такой поддержки. - Но зачем они приперлись? У них была причина?
- Да так, - Талеон пожал плечами, спрыгивая со стола, - как-то случайно им в нору цистерну отравы вылил.
Присутствующие дружно загмыкали, совершенно явственно высказывая свое мнение насчет того, как можно "случайно" вылить целую цистерну отравы в чью-то нору.
- Понятно, - пробубнил я, и обратился к остальным с честной попыткой завязать непринужденную беседу. - А как вы тут на работу поступали? По какому принципу?
- Как обычно бывает, - в разговор вступил "викинг" и почесал коротко стриженую бородку. - Он нас привязал.
- Скрепление договора клятвой? - проявил я осведомленность в тонкостях деловых отношений.
- Я же говорю - привязал. Поймал и привязал.
Меня несколько покоробило то, что разговор о Талеоне велся в его же присутствии, да еще в таком подозрительно-невежливом тоне, но обсуждаемый сразу же о себе напомнил, проявив некоторую болтливость:
- Именно, что поймал. Такое у меня маленькое хобби. Самые сильные эмоции вроде любви помогают устанавливать ту связь, вокруг которой все крутится. Но я же не извращенец, чтобы связываться с целой ватагой, - Талеон засмеялся. - Есть и такие, конечно, однако... Я предпочитаю нечто иное.
- Ээ... - я все еще не мог подвести закономерный итог.
- Ненависть, - подал голос моха.
Я уставился на него, машинально вновь пытаясь навязать какие-то узелки на разодранной футболке. Слово было сказано, но таким тоном, каким завзятые мазохисты сообщают, что их сегодня снова побили. Кажется, Талеон и компания все-таки были полными извращенцами.
Райаль Котла широко осклабился.
Вывод напрашивался неутешительный: за всю жизнь Талеон успел нагадить такому количеству народа, что совсем не зря опасался за свою шкуру.