Аннотация: Сколько веревочке ни виться... а все равно Лента Мебиуса приводит к своему же началу. PS: в силу отъезда своевременно вносить исправления (ежели таковые понадобятся) не смогу. Продолжение - в начале сентября.
- Не будь придурком! Не делай того, о чем потом пожалеешь!
Стас вещал с ветки высоченного дерева, на котором расположился, как сыч в засаде. Если сычи в ней сидят... Я нарезал круги вокруг дерева и в качестве ответа изо всех пнул ствол, опять спровоцировав выброс лезвия.
- Мля! Прекрати немедленно!
- Учти, от срубания дерева меня удерживает только любовь к природе! - проорал я.
- Между прочим, я тебя спас! Ты у меня в долгу! - ответили сверху.
К такому положению дел нас привела моя собственная несдержанность.
Едва до меня дошло, что старательно проклинаемый ритуал так и не произошел, я подобрался и пошел в атаку. Разумеется, в переносном смысле слова: затеял допрос с пристрастием. Стас тоже растерял всю беспечность, и старательно увиливал путем округлых фраз, однако я постоянно возвращал его на выбранную дорогу. Он явно подозревал, что я накинусь на него с целью убийства, я лихорадочно обдумывал, может ли он позвать на помощь, если я начну привязывать его к дереву или просто стукну по голове.
- Почему же я вынужден исполнять требования этого... нанимателя? - задал я резонный вопрос.
- Это пока он тебя видит, - Стас отвечал с видом человека, мучимого зубной болью.
- А кто же тогда нас отсюда вывезет? - осторожно выведывал я.
- Никто! Самим придется выбираться!
- Ты разве не можешь найти их как меня? - я состроил озабоченную физиономию.
- Нет. На тебя всё ушло. Эм...
Вот после этой неосторожно брошенной фразы я и кинулся на оружейника. Его убийство вовсе не входило в мои планы, так как он уже дважды спасал меня от второй смерти. Поэтому я собирался всего лишь на время обездвижить его и раствориться в просторах Шолым. Однако Стас оказался рекордсменом по молниеносным прыжкам из положения сидя с последующим вскарабкиванием на ближайшее дерево. Обалдело глядя на черную фигуру, засевшую в развилке, я стоял несколько секунд, а потом нервно засмеялся.
- Че ржешь?! Я все равно сил наберусь и позову кого надо! - обиделся оружейник.
Тогда-то я и начал водить вокруг дерева хороводы, пинать его и намекать на рубку ствола.
- Тебе все равно некуда идти, - снова начал Стас. - Ты не можешь вечно скрываться.
- Да неужто?
- Точно. Тебя обязательно найдут, и тогда этот... короче, тогда он придет за собой сам. И ему ты уже не сможешь отказать!
Нечленораздельно взревев, я кинулся штурмовать дерево. Стас заорал и полез еще выше, пока закономерно не добрался до самых тоненьких веточек. Я пристроился чуть пониже, вполне доставая вытянутой рукой до подошв оружейника. Порыв скинуть его с дерева прошел, вытесненный проснувшимся прагматизмом. В конце концов, не он же виноват в том, что меня выводят из себя любые упоминания о фактической продаже в рабство.
- Хорошо. Что ты предлагаешь? - я постучал костяшками пальцев в чужой каблук.
- Предлагаю вернуться с достоинством, - моментально отреагировал Стас. - Это будет выражение благоразумия и... и, к тому же, мне не придется тебя искать.
- Мм?
- Это больно.
Раскрыв страшную тайну частного сыска, оружейник напрочь умолк, а на последующие вопросы отвечал бюрократическим "не положено".
Поизображав попугая на жердочке еще пару минут, я принял волевое решение - тащиться обратно. Даже если предположить, что у меня нет совести, и спутника я закопаю прямо под этим деревом, маловероятно, что ему не найдется замены. Кажется, еще товарищ Сталин говорил, что не бывает незаменимых специалистов. Таким макаром придется под каждым вторым деревом прятать трупы. Представив вереницу убиенных сыщиков, я поморщился.
- Ладно. Слезаем и идем сдаваться.
Я едва начал сползать вниз, освобождая Стасу дорогу, как раздался отчаянный треск ветвей, а сразу за ним - глухой удар чего-то тяжелого об землю. От неожиданности я едва не свалился, вцепился в ствол до древесного хруста, и осторожно высунулся из-за него в ту сторону, где ударилось.
Я никогда не считал, что разбившиеся люди представляют собой интересную картину...
Стас сидел на корточках и приветливо махал дяде ручкой.
- Что за полеты Копперфильда? - сказал я строгим голосом.
- У меня очень крепкие кости, - ухмыльнулся оружейник.
Переваривая мысль о том, что меня надули, я пополз дальше - вниз. Оказывается, пока я изображал из себя тигра, загнавшего обезьяну на дерево, обезьяна могла в любой момент спрыгнуть и раствориться в джунглях, тьфу, в лесу.
Ну-с, о чем меня еще не предупредили?
- Куда идти? - коротко спросил я, встав на твердую землю и отряхнувшись.
- Направление точно туда.
Стас указал пальцем на... я опять споткнулся об определение части света. Как они ориентируются, если здесь нет восходов и закатов? Я огласил этот вопрос, присовокупив к нему еще один - как здешние аборигены определяют, куда какая трещина ведет.
- Я же не спрашиваю, почему ты умеешь различать цвета, - хмыкнул оружейник. - Это врожденные чувства: направления и разноуровневости. Поэтому мы редко бываем у вас - только там солнце движется, и в Шолым ведут редкие трещины.
- Значит экспансия не состоится. Это хорошо, - заключил я.
Мы побрели по дороге, как остатки армии Наполеона: оба нерусские с виду, оба без надлежащей экипировки, и в неприглядных погодных условиях. Пусть Наполеон отступал зимой, но летом иногда ничуть не лучше. Я то и дело трогал макушку, чтобы убедиться, что мозги еще не начали вытапливаться через кожу головы. Волосы раскалились.
Стас начал было рассказывать, как правильно я сделал, решив добровольно вернуться в кабалу, но наткнулся на глухую стену неприятия и вскоре замолчал. Я с ненавистью топтал покрытие шоссе, глубоко переживая необходимость тащиться на своих двоих.
Трижды проклятая асфальтовая лента вывела нас к перекрестку, украшенному перекошенным указателем. Стас кинулся к нему, как страдающий поносом - к биотуалету.
- Тюгорский край?! - эхом отдался его выкрик.
- Далеко занесло? - я догнал проводника.
- Здесь тысяча с хвостиком километров. Это даже не промах... это... это... - оружейник потерял дар речи и руками изобразил, в какое дерьмище мы вляпались.
Тут же вообразив многодневный переход, я скис не хуже простокваши. Физически я наверняка мог пройти и больше, но моральная составляющая личности вопила и корчилась в муках нежелания.
- Ладно. Дойдем до следующего перекрестка, может, попутку поймаем, - вздохнул оружейник. - Жрать-то как хочется.
- Шишки и трава, - со злобным удовлетворением произнес я. - Переходите на подножный корм. Кстати, - я вдруг сообразил. - Ты хочешь сказать, что не взял с собой телефон?
- Чего не взял? - Стас на самом деле сорвал какой-то придорожный лопух и начал жевать.
- Звонилку. Спираль.
- А... Нет. Мешает в поиске.
Затронув болезненную тему поисков, Стас вновь сделался немногословен, и угрюмо захрустел лопухом. Сорвав парочку его собратьев, он потоптался на месте, и решительно двинулся по прежнему пути. Я похлопал себя по карманам в поисках маркера, чтобы оставить на указателе автограф, но, разумеется, ничего не обнаружил.
Второй перекресток встретил нас еще одним указателем, и оружейник - а может правильнее называть его следопытом? - оживился, сворачивая на другую дорогу. На ней уже начал попадаться разный транспорт: странных очертаний автомобили, обычные лошади, пролетел один хорханцг. На пешеходов никто не обращал внимания. Но мы и не подавали повода - шли себе и шли, не кидаясь на проезжую часть с криком "подвези, шеф!"
- Долго еще? - прошипел я, провожая глазами очередное авто.
- Уже нисколько, - ответил Стас. - Во! Кемерн!
- Ась?
- Наш транспорт.
Стас указал пальцем в направлении транспорта.
На самом деле в природе таких лошадей не существует, если только предварительно не выкрасить их черной краской. Самая темная лошадь имеет вороную масть и в любом случае отливает какими-то оттенками. Эта же ездовая скотина была именно угольно-черного цвета - от кончиков ушей и до кончиков копыт. Даже белок глаз не нарушал эту законченную чернь, словно вообще отсутствовал или был закрашен придирчивым создателем. Сие воплощение черного цвета мирно стояло на обочине, не утруждая себя даже помахиванием длинного хвоста.
- Лошадь? - недоуменно выговорил я.
- Нет, это кемерн. Видишь, он в упряжке.
Оставив в стороне вопрос о различии между лошадью и кемерном, я оглянулся в поисках того, кто должен вести и направлять это самое копытное.
- А где хозяин?
- Он сам себе хозяин.
- Ну да, - пробубнил я. - Конечно. И этот хохр... эту хрень сам к себе прицепляет.
Упряжка представляла собой уже слегка знакомую раковину, но гораздо больше смахивающую на дары моря, чем на двустворчатого жителя болот.
- Хорханцг, - уточнил Стас.
- Я знаю, видел. И почему же он прицеплен к лошади, а не движется сам?
- Сдох, - лаконично ответил Стас.
Замечательно. Мы с ним прямо-таки родственники. Я уже ощущал братскую привязанность к гигантскому моллюску, добросовестно служащему людям и после смерти.
- Отлично. Сколько нам предстоит трюхать в этой повозке? День? Неделю?
- Напрямик доберемся за час.
- На лошади. За час, - повторил я.
- Сам увидишь, - пообещал оружейник. - Правда, дорого, но это входит в стоимость поисковых работ... Гхм.
По-моему, у меня входило в нехорошую привычку чуть что хвататься за острые железки. Изобразив невнятный реверанс, Стас торопливо направился к лошади-кемерну. Все еще строя угрожающее лицо, я последовал за ним.
Пока я медленно и с достоинством передвигал себя из пункта А в пункт Б, оружейник вовсю изображал буйнопомешанного, размахивая руками перед носом у флегматичного животного. Я на всякий случай еще раз оглянулся, вдруг все же появится якобы отсутствующий хозяин. Либо этот хозяин был чрезвычайно легкомысленным, либо его в самом деле не существовало.
Стас уже окончил свои переговоры, и церемонно сомкнул обе руки на уровне груди, после чего полез в карман. Я ужен вообразил мешочек золота, но Стас достал что-то совсем маленькое, вроде куска сахара, и протянул его кемерну.
Конь открыл пасть, и я завороженно уставился на невиданное до сих пор здесь зрелище: из черного провала, обрамленного совсем уж невозможными зубами цвета вороненой стали, мерцало слабое, но отчетливо-оранжевое зарево. Настоящий живой огонек. Я сморгнул, и видение исчезло. Главным образом потому, что зверюга осторожно сомкнула челюсти, собрав подношение с ладони Стаса губами. Раковина за его спиной качнулась и плавно опустилась на дорогу.
И первым подал пример, ныряя в гладкую чашу. Помедлив секунду, я к нему присоединился, и хорханцг тут же всплыл на прежнюю высоту.
- Только не высовывайся, - посоветовал оружейник, - поедем быстро.
Копыта стукнули об асфальт раз, другой, перешли на медленный шаг, потом на рысь, и добрались до галопа. Раковина плыла по воздуху без малейшего покачивания. Галоп держался минуту, две, три...
- Ха? - начал я.
А в следующую секунду меня отшвырнуло назад.
- Держись! - проорал над ухом Стас.
Пальцы судорожно сомкнулись на бортике и вырвали из него солидный шмат. Четкий перестук подков слился в пульсирующий грохот. Пасторальный лесной пейзаж засвистел по бокам, почти размазываясь в две зеленые ленты. Воздух буквально завыл.
С трудом восстановив утраченное сидячее положение, я опять ухватился за бортик, надеясь, что он не подведет. Хорханцг покачивался еле заметно, и от этого сюрреалистического спокойствия волосы грозились встать дыбом.
- Спидометр есть?! - обратился я к Стасу, перекрикивая гул воздушного потока, хлещущего над краями раковины.
- Что?!
- Скорость! Какая скорость?!
Попытавшись изобразить что-то вспомогательное с помощью рук, я тут же потерял равновесие, благополучно рухнув на попутчика.
- Быстрее ветра!
Стас наклонился прямо к моему уху, любезно прокричав в него скудную информацию. Прикрывшись ладонью, я сполз еще ниже, отпихивая ноги оружейника, и устроился с относительным комфортом. Ветер действительно свистел так, словно был глубоко оскорблен нашей скоростью передвижения. Я непроизвольно начал отбивать ногой замысловатый такт, пытаясь создать несуществующий саундтрек, которого катастрофически не хватало для полной картины остросюжетного блокбастера. Чтобы всюду гонки, выстрелы, крики и в конце такой - Бах! Взрыв! Эх...
Постаравшись найти баланс между трусливым цепляньем за борта и выламыванием этих бортов, я чрезвычайно смело поднялся на колени и подался вперед. В лицо хлестало так, что слезы наворачивались непрерывно: их тут же сносило ветром, и выжимало заново.
Сзади что-то крикнул оружейник, и я повернулся к нему, тут же запутавшись в собственных волосах. Ветер буквально рассверливал затылок, словно надеялся проделать сначала плешь, а затем уже добраться и до черепа. Стас протягивал чуть изогнутую полоску то ли прозрачного пластика, то ли стекла.
- Гла... а!.. - ветер сожрал половину слова.
Я отпустил бортик и съехал вниз.
- Что?!
- Глаза! Это для глаз!
Проникнувшись важностью подарка, я тут же попытался присобачить его на переносицу. Со второй попытки своеобразные очки плотно обхватили голову, сдавив виски. Теперь можно было даже не моргать. Я снова полез вперед, наслаждаясь возможностью спокойного обзора и отсутствием сбивающегося дыхания.
Очень интересным в скакуне был хвост. Заплетенный в миллион косичек, он растопырился широким веером, как у птицы, и ровно трепетал параллельно земле. Дальше, то есть ниже, было еще интереснее: я никак не мог рассмотреть отдельные движения ног. Казалось, что их даже не восемь, как у легендарного Слейпнира, а по меньшей мере тридцать две. Ноги эти мелькали с частотой крыльев пчелы, и воспроизводили почти такой же звук, но пропорционально увеличенный. То и дело мне казалось, что фигура лошади идет волнами, размазываясь из четкого силуэта в непонятное черное пятно.
- Долго не смотри! - Стас едва не ухватил меня за ухо, чтобы сказать очередную гадость. - С головой поплохеть может!
Согласившись с этим утверждением, я благополучно съехал на дно раковины. Если столкнуться лбами вплотную, то можно было поддерживать светскую беседу.
- Это что за тварь? - спросил я.
- Ты не поверишь, - Стас сопроводил утверждение смешком. - Это дух ядерного взрыва, вселившийся в лошадь.
- Чегоо?
- Я же говорил, что не поверишь. Это самый быстрый и самый дорогой вид транспорта. Но на большой дороге всегда найдутся те, кто спешит больше жизни, и готов заплатить любую цену.
- Какой нафиг там может быть дух? Почему именно лошадь?
- Даже дети знают, что при ядерном взрыве рождается дух, - менторским тоном произнес Стас. - Такое количество энергии не может не породить жизнь. Но дух умирает очень быстро, и... - он сделал широкий жест рукой. - Попадает к нам.
Я попытался прикинуть, сколько взрывов произошло на Земле со времен изобретения ядерного оружия. Дело ясное, что каждому рабочему такая лошадь не по карману.
Между тем Стас успел поведать целую легенду, повествующую о пришествии первого духа. Тот обладал разумом и был в панике, чувствуя, что умирает. Он метался по иссиня-мертвенному Шолым, сжигая все, что попадалось под протуберанец, пока не наткнулся на умирающую лошадь. Если бы это была мышь или слон, история могла бы пойти совсем не так, но дух нашел лошадь. Она сочетала в себе возможность быстрого передвижения, грацию и относительно крупный размер.
- Он поселился в ее оболочке, - вещал Стас, - и отправился путешествовать. Здесь он не мог выгореть или потухнуть, примерно, так же, как и ты.
Далее оружейник расписал, как путем долгих проб и ошибок между людьми и духами установилось понимание и даже завелось некоторое сотрудничество. Несмотря на законсервированность собственной энергии и практическую невозможность затухания, дух оказался прагматиком. За сверхскоростную доставку он затребовал соответствующую оплату, выраженную в редкоземельных элементах.
- Но вообще-то он может войти в положение и доставить бесплатно. Так сказать, благотворительность.
- А элементы откуда? - прицепился я. - В какой лаборатории создаются? Чья монополия?
- Естественно, из хала, - Стас пожал плечами, - любой разумный человек побеспокоится о том, чтобы иметь про запас кусочек такой редкой вещи. Как неприкосновенный запас на крайний случай.
- А сам дух в хал попасть не может?
- Нет, - уверенно сказал Стас.
Последовал еще один краткий курс лекций, описывающий, как уже скооперировавшиеся духи перешли от доставки сообщений и мелких грузов к пассажироперевозкам. Кто первый додумался пристегивать к ним мертвых хорханцгов, и кто попытался упорядочить эти перевозки на манер государственных, а так же что потом из этого вышло.
- Я бы на месте кемернов так же и поступил, - хихикал Стас. - Тоже бы пришел целым табуном и ка-ак... Хха! - он изобразил огнедышащего дракона. - И таким образом мы имеем то, что имеем.
- Произвол частного извоза, - строго сказал я, постучав по стенке.
Оружейник только махнул рукой, и попробовал свернуться клубочком. С какой-то стати его постоянно тянуло вздремнуть, что невероятно меня раздражало.
- А почему лошадь, тьфу, кемерн, весь черный? - вопрос я подкрепил тыканьем в плечо.
- Ахм? Что?
- Ну, чего это он весь такой эпический, прям демон в лошадином обличьи. Нет чтобы скромнее, в яблоках или в шахматную клеточку.
- Брр, - Стас широко зевнул. - Что тут непонятного? Днем хорошо виден черный цвет, а ночью белый. Вот он и окрашивается, чтобы заметно было.
Разочарованно вздохнув, я тоже постарался устроиться со всеми удобствами, и от нечего делать принялся рассчитывать действительную скорость кемерна. Примем, что скорость звука на воздухе составляет где-то триста тридцать метров в секунду. Умножим на шестьдесят и получим девятнадцать тысяч восемьсот метров в минуту. Умножим еще на шестьдесят и получим эээ... один миллион сто восемьдесят восемь тысяч метров в час. Я перевел дух, с огорчением отметив медленно работающие мозги. Осталось откинуть три нолика на конце, и в итоге получится тысяча сто восемьдесят восемь километров в час. На всякий случай откинем сто восемьдесят восемь километров, так как звуковой барьер явно не преодолен, ну и вообще на всякий случай - мне всегда нравились круглые цифры. Тысяча километров в час. Обалдеть можно. С такой скоростью и по воде бегать можно, лишь бы не сворачивать, а то пассажиров вышвырнет в зенит, да и упряжка лопнет как яичная скорлупа.
- А как же сила трения? - спросил я вслух у самого себя. - А взаимодействие копыт с землей на такой скорости? Ничего не понимаю.
"Что ты можешь знать про ядерный огонь?" - пришла в голову необыкновенно спокойная мысль. С ней оставалось только согласиться. Какое-то время я пялился на пробегающие над головой полудохлые облака, а затем принялся насиловать собственную память, выуживая из нее сведения о самых разнообразных ядерных взрывах - надземных, подземных, еще каких-нибудь... Интересно, откуда родом несущий нас кемерн?
"Называй меня - Нагасаки", - стукнулась еще одна мысль.
Я согласно угукнул и только потом опомнился. Оно со мной разговаривало!
- Стас! Проснись!
Я не смог удержаться, и закрыл уши руками, словно именно через них пролазили чужие мысли. В одно ухо влазят, из другого вылазят. Типичная утечка мозгов.
- Шо? - спосонья у сыщика-оружейника прорезался одесский акцент.
- Он лезет ко мне в голову! - страшным голосом сообщил я, перекрывая шум ветра.
Сцепив зубы, я приготовился ждать. Никогда мысль о телепатии не казалась мне замечательной - сразу представлялось, как я оказываюсь в месиве орущих и шепчущих мыслей, заткнуть которые нет никакой возможности. Но даже одного голоса кемерна хватило по самую маковку, он заполнял каждый кубический миллиметр в голове, заставляя чувствовать себя болванчиком с коксовой скорлупой вместо черепа.
Уже ставший привычным рев рассекаемого воздуха начал терять широту диапазона, а копытный гул - распадаться на составляющие звуки.
- Остановимся где-то за километр до резиденции, - Стас уже не кричал, а просто громко говорил. - Дойдем пешком, не торопясь.
Мы действительно остановились в безлюдном месте, где не было никаких намеков на человеческое жилье, кроме аккуратно заасфальтированной дороги. Я выскочил из раковины не прощаясь, и едва не свалился - казалось, что все вокруг медленно плывет назад, не желая останавливаться после бешеной скачки-перелета.
- Спокойно - объявил Стас и нехило пошатнулся, удержавшись от падения хитрым пируэтом. - Все под контролем. Так всегда бывает.
Он сделал еще парочку неверных шагов и прислонился к кемерну, образовав скульптуру с примерным названием "Охотник Меткий Глаз обнимает своего любимого коня".
Я оправился куда быстрее, видимо, потому что по идее все мои чувства должны были отключиться еще... вчера? Сколько же тут тянется световой день?
Попрощавшись с Нагасаки, мы направились по дороге в резиденцию. Стас давал невнятные советы и сыпал познаниями в области психологии. Я согласно мычал в особо важных местах, однако запоминать даже не пытался, изучая вместо этого природу. В иссиня-зеленом лесу могла спрятаться целая военная база и научный городок в придачу. Точно так же в нем спряталась и резиденция.
- Полезем через забор? - предположил я, когда мы уперлись в этот самый забор, а точнее - ворота. Дорога плавно сворачивала, вытягиваясь вдоль забора куда-то в лес.
- Еще чего не хватало - ломиться в дом нанимателя, словно вор какой-то.
Стас промаршировал к воротам и решительно куда-то ткнул.
В динамике многозначительно зашелестело, и ворота начали открываться с полагающейся торжественностью. Я на всякий случай заранее сморщился, ожидая услышать готичный скрежет несмазанных петель, но обошлось без дешевых спецэффектов.
Никто не спешил выстлать нам красную ковровую дорожку и расставить по обе стороны детишек, расшвыривающих лепестки роз. Благообразный бирюзовый парк был чист и пуст. К счастью, Талеон не оказался приверженцем геометрического стиля, и поэтому растительность кучковалась тут, словно подростки на дискотеке. Дорожка прямотой и широтой тоже не отличалась, прихотливо извиваясь, а так же периодически разветвляясь.
- А где же шоссе для карет и автомобилей? - спросил я сам у себя.
- Сзади, - коротко информировал Стас.
Он все время оглядывался по сторонам, словно ожидал, что из-за какой-нибудь кочки вот-вот выскочит тридцать девять телохранителей и примется упоенно рвать его на части во славу Талеона.
На широком крыльце нас поджидала единственная, пока что неопознаваемая фигура. Я окинул взглядом весь дом и затруднился как-то охарактеризовать его стиль. Не финский особнячок скороспелой сборки, но и не хоромина в стиле позднего классицизма. Почему-то меня невероятно обрадовало отсутствие набивших оскомину колонн и мрамора. Неизвестный материал, служивший для постройки (а скорее - обивки) переливался желтизной разных природных оттенков - от цвета навощенного паркета до янтаря. Если он ухитрялся так выглядеть в синюшном свете, то я не брался даже вообразить, как бы дом сиял у нас.
- Станислав Нерог Такан, - с утвердительной интонацией сказала фигура, при ближайшем рассмотрении обратившаяся в женщину. Серый цвет остался, но превратился в мундир.
- И охрана упокоенная, - добавил поименованный.
- Прошу за мной, - кивнула женщина.
Видимо, здесь действительно повсюду прятались телохранители, если она настолько беспечно отнеслась к появлению двух человек, точнее человека и трупа - даже не спросила документы. Я поторопился в дом, не в силах оторвать глаз от белоснежных волос, струящихся по спине женщины. В дверях мы с оружейником столкнулись, ибо смотрел туда же и еще чуть пониже.
Холл радовал языческими мотивами, выраженными в резных столбах с непременными тотемами, вырезанными на самых верхушках. Половина животных и птиц была знакома, встречались даже рептилии. Остальная половина изображала невесть кого. Вдоль стен выстроился целый пантеон. Парадные двери, ведущие куда-то вглубь дома, скалились хтоническими зверями и изображениями небесных тел. Я пялился одновременно во все стороны, чувствуя, как от обилия впечатлений разжижаются мозги.
Между тем женщина в мундире - он катастрофически не вписывался в окружающую обстановку - настойчиво выпроваживала Стаса прочь из дома, не предложив даже чашки кофе.
- Я бы хотел поговорить с господином Талеоном лично, - упирался Стас.
- Извините, - женщина мягко взяла его под локоток. - Вам не назначено.
- У меня был заказ, - все еще сопротивлялся оружейник.
- Он выполнен. До свидания.
Сохраняя вежливую улыбку, женщина с удивительной силой подтащила его к двери и выставила прочь. Я не успел даже сказать чего-нибудь напутственного или помахать, на худой конец. Дама уже вернулась, остановилась напротив меня и строго оглядела с ног до головы, точно директор, выискивающий огрехи в костюме троечника.
- Зачем было вообще приглашать человека в дом? - сказал я вместо приветствия.
- Хм? А ты действительно умен, - также не по теме произнесла серая.
Едва я услышал эти слова, как во мне загорелся огонь желания. Желания сказать какую-нибудь гадость, затрагивающую интересы всего женского рода и блондинок в частности. Потом еще хотелось добавить, что мозги нынче в моде, особенно те, в которых побольше извилин - но я промолчал. Вдруг это фаворитка Талеона? Переть напролом я не пожелал, но в открывшемся списке неприятелей эта женщина получила почетное место первопроходца.
- Сейчас тебя проводят к господину Райаль Котла, - она помолчала секунду, - постарайся не разозлить его слишком сильно.
Вместе с ее последними словами из-за колонн вылезли сопровождающие. Я вяло изумился, прислушиваясь к себе в поисках страха. Вместо него прочно царило отупение.
- Ты боишься собак?
- Ненавижу, - ласково ответил я, стирая с лица женщины не понравившуюся мне улыбку.
В сопровождении пяти переростков я двинулся навстречу судьбе, как бы пафосно это ни звучало. Впереди шествовал направляющий пес, остальные держались полукругом. Периодически я притормаживал, рассматривая стены широкого коридора, украшенные все той же полюбившейся мне резьбой. Каждый раз собаки притормаживали, терпеливо дожидаясь окончания осмотра. В результате мне стало казаться, что между нами установилось какое-то взаимопонимание, и даже зароились странно оформленные мысли - то ли собачьи, то ли выдуманные уставшим мозгом.
От хвостовиляния могли остаться не то что синяки, а целые гематомы. Собак явно натаскивали на зверя не меньше слона. Я весьма слабо разбирался в породах, но ни в какой книге рекордов не читал о собаках ростом мне по плечо. В них всего было много: зубов, клацающих об пол когтей, длинных хвостов и жесткой шерсти. Не собаки, а сплошная гипербола, ходячее литературное преувеличение.
Литературное преувеличение довело меня до какой-то по счету двери, и выстроилось полукругом. Жесткие хвосты оттарабанили эпическую дробь об пол; я нервно усмехнулся и толкнул дверь носком ботинка. Отворилась она неслышно.
Я отодвинулся в сторону и остался стоять, задумчиво ковыряясь под ногтями. Собачьи хвосты застучали сильнее, однако я не спешил входить в помещение с видом нашкодившего третьеклассника, который очень надеется, что его простят и не будут ставить двойку за поведение. Хвостостучание достигло апогея и смолкло. Собаки разом плюхнулись на пол в позу "сидеть", а за дверью прозвучали шаги.
Нацепив жизнерадостную улыбку, я решительно шагнул в сторону и вперед, метя в дверной проем. С математической точностью мы с владельцем кабинета столкнулись на пороге.
- Так-так, - произнес он. - Свободны.
Еще не успев толком осознать сказанное, я уже сделал шаг назад, собираясь воспользоваться неосторожным словом и навсегда избавиться от каких-то там обязанностей.
- Это не тебе, - добавил Талеон. - Ты стой.
За спиной зацокали собачьи когти, а мне вежливо указали куда-то вглубь кабинета. Хотя назвать его таковым было сложно. В помещении громоздилось все подряд, почти как у меня дома, но только в гораздо больших масштабах, соответствующих площади комнаты. Прямо по курсу раскорячился дубовый стол, из-за которого мрачно горбатилось кресло. Я с неприязнью подумал, что именно в это кресло и усядется Талеон, дабы учинить беспристрастный суд над ослушником. От собственных мыслей аж перекривило.
Вместо этого Талеон уселся на стол и поболтал ногой в воздухе. Я сунул руки в карманы и покачался с пятки на носок.
- Чего бы от тебя потребовать...
Он побарабанил пальцами по колену. Я напрягся. Сейчас случится самый жестокий экзамен в моей жизни, и от закорючки в зачетке будет зависеть все мое будущее.
- Вообще-то сейчас ты должен заламывать руки и просить прощения, - задумчиво произнес Талеон.
Я сморгнул, отгоняя внезапное желание в завопить в полный голос "Простите!" - а уж с руками и вовсе было просто. Членовредительство не укладывалось в голове никаким боком, застревало по дороге между извилинами.
- Хорошо, - Талеон нахмурился. - Начнем с малого. Принеси мне выпить, - он ткнул пальцем на подоконник, где стоял графин. - Сейчас.
Я тоже нахмурился. Под черепом ворочалось настойчивое желание побежать и сделать. Сравнить это жутковатое ощущение было не с чем. Раньше, когда мне чего-то сильно хотелось, я всегда мог твердо сказать что-то вроде "Нет, тебе не нужен этот скутер" и спокойно идти дальше. Сейчас же казалось, что если я не схожу за этим гадским графином, то просто заполучу разрыв сердца. Я наконец-то нашел правильное определение - ощущения были сродни тем, которые испытываешь, когда начинаешь задыхаться под водой. Я уперся всеми фибрами, приказав себе стоять на месте до последнего и за этим пределом тоже. Потребность-мучение трепыхнулась еще раз и медленно растворилась.
- Ну? - не выдержал Талеон.
Медленно и с большим удовольствием я достал руку из кармана, скрутил фигу, после чего продемонстрировал ее несостоявшемуся тирану во всех ракурсах.
- Знаешь, что я сейчас чувствую?
- Что же? - спросил Талеон, с остекленелым интересом разглядывая фигу.
- Что в следующий раз окончательно и бесповоротно сдохну. Тогда ты потеряешь свои деньги и сойдешь с ума от тридцати девяти привязанных к тебе душ.
- С чего ты взял?
- А для чего же отдавать громадные деньги, как не за возможность сохранить рассудок?
От пережитой битвы с самим собой я резко поумнел и сделал логический с моей точки зрения вывод.
- Я могу просто избавиться от части телохранителей, - Талеон одарил меня снисходительным взором.
Я молчал, оказавшись не в состоянии адекватно переварить такой сюрпризец. Он не был предусмотрен в моем экспромте.
- Других таких как я нет, - слабооформленная идея выразилась в словах. - Возможно, никогда и не будет. Так везет раз в жизни. Но ты можешь лишиться этого шанса.
Взгляд Талеона остановился и затуманился, словно он перенесся в свою личную Вселенную, где подсчитываются прибыли с убылями и итоговые остатки. Мне подумалось, что если баланс сложится не в мою пользу, то придется делать что-то самоубийственное и героически-бестолковое. Можно ходить, подчиняясь дерганью за ниточки, а можно надорваться до смерти, распиливая эти нитки. Оба варианта не предусматривали варианта развития событий в духе "и жили они долго и счастливо"
- Чего же ты хочешь? - Талеон возвратился в реальность.
Перевес в мою пользу состоялся. Я возликовал.
- Человеческого отношения.
Я решил не начинать с радикальных воплей "Свободы, равенства и братства!" - воплощение глобальных планов всегда начиналось с малого, это я запомнил еще на уроках истории. А еще для глобализма требовалась хорошо укрепленная база, и ее я решил основать здесь.
- Хорошо, - Талеон принял явно важное для себя решение, что виднелось из выпяченной челюсти и сузившихся глаз. - Начнем все сначала. Я больше не считаю тебя вещью. Я приглашаю тебя работать на ответственной и нужной для меня должности.
- И не приказываешь, как собаке? - уточнил я.
- Совершенно верно.
- И не лишаешь свободы передвижения.
- В пределах города, - начал торговаться Талеон.
- Плюс природа и другие уровни, - добавил я.
- Эмм... С обязательным предупреждением меня.
- Если не будет препятствующих обстоятельств.
- Хорошо, - Талеон выглядел так, будто только что сожрал пуд соли.
- Следующий пункт - место проживания.
- Отдельные апартаменты не дам, - уперся Талеон. Когда он торговался то гораздо больше напоминал нормального человека, с которым даже приятно иметь дело. - Телохранители живут по периметру, комнаты на три человека. Тебе хватит.
- Но я-то тридцать первый, - тонко подметил я.
- А... ну тогда... зелень с тобой, живи где хочешь. Только не гадить, и по шкафам не лазить. Моя работа тебя не касается.
Я дернул головой. Талеон не разбрасывался словами "приказываю, хочу и требую", но я совершенно явственно почувствовал, как встает блок на упомянутые им действия. Да в гробу я видал все эти секреты фирмы.
- Оплачиваемый отпуск? - продолжил я. Наглость - наше второе счастье.
- Какой отпуск? Зачем тебе отпуск?
- Эх, ну ладно, обойдемся неоплачиваемым.
Талеон так нахмурил брови, что они срослись в единую мохнатую гусеницу. Я вздохнул и жестом перечеркнул все отпускные планы. Что мне делать с этим отпуском? Ездить на местный аналог Золотого Побережья? Загорать до насыщенно-синего цвета?
- А ты выполняешь мои требования и приказы, если они касаются моих прямых интересов и...
- Стоп! Бумагу, - срочно потребовал я.
На этот раз составлять контракт "Об услужении" оказалось гораздо занятнее. Я опять норовил выторговать себе как можно больше прав, а Талеон - навесить на меня как можно больше обязанностей. Лист покрылся закорючками с обеих сторон, и только тогда я вздохнул свободно. Нельзя было сказать, что мое положение соответствовало идеалам демократического государства и лежит в рамках Конвенций с номера N по номер NNN, однако я рассчитывал даже на меньшее.
- Ну всё. Когда будем производить ритуал?
Я успел пересесть в притулившееся неподалеку кресло, мотивируя это эмоциональной выжатостью. Если понадобилось бы участвовать в кровавых ритуалах с непременным буйством магических энергий - я пас.
- Нет никакого ритуала, - Талеон сам добрался до графина и залпом выдул его содержимое. Я скрипнул зубами от зависти. - Есть приемник и передатчик. У тебя уши не проколоты?
- Н-нет. А что?
Я не удержался от легкого заикания. Вот это новость. Сначала уши, потом что пониже, а там и вообще, страшно подумать.
- Значит, придется колоть, - заключил Талеон и полез в карман.
Я отодвинулся вместе с креслом, поглядывая на исчезнувшую в недрах кармана ладонь и ежесекундно ожидая, что оттуда она вынырнет, вооруженная шилом или мини-дрелью.
Талеон достал нечто, укрывая это нечто в кулаке, подошел поближе и театрально разжал пальцы. На ладони возлежало два шипа, явно оторванных от собачьего ошейника.
- Это - и мне в ухо? Я против.
- Никто не собирается протыкать тебе барабанную перепонку. Они крепятся вот здесь, - Талеон постучал себя по верхней части уха. - На них и строится вся Сеть. Это...
- У нас это называется антеннами. Ничего удивительного, - заявил я на всякий случай.
- Пусть будут антенны. Но они тебе необходимы.
- Это у всех такое? - я медленно отъезжал назад по гладкому полу, сдвигая кресло.
- О Бавуха!
Талеон догнал тандем кресла и меня, обогнул его и остановился за спинкой, блокируя последующие передвижения.
- Я вспомнил, - злорадно произнес я. - Меня нельзя порезать. Мертвая вода защищает.
- Без передатчиков ты не можешь работать.
Судя по доносящемуся голосу, Талеон навис над моей макушкой наподобие цунами. Пытался давить авторитетом и психически запугивать.
- А может я их в карман положу?
- Мои люди носят их в ушах. Все. Да, и собаки тоже, - опередил он мой вопрос.
Мысленно ругнувшись, я протянул руку. Два кусочка металла упали на ладонь с неотвратимостью сосулек, летящих с крыши на голову. Сохраняя протестующее молчание, я осматривал передатчики. Основание шипа свободно снималось, а под ним скрывался штырек с винтовой нарезкой и гайка. Я с усилием вытянул его на полсантиметра. Бедные мои уши...
- Зеркало там.
Проследив взглядом за пальцем Талеона, я увидел роскошное зеркало в полтора человеческих роста. Пожалуй, в него можно было свободно смотреться, даже если забраться на табуретку. Например, вздумалось владельцу зеркала повеситься, так можно даже посмотреть, сочетается ли цвет табуретки с цветом костюма, выбранного для столь ответственной цели.