Аннотация: Чем больше вокруг доброжелателей, тем больше вероятность того, что потом вам представят внушительный счёт.
- Сээхн для тебя опасен, там тяга страшная. Утащит в хазр доорк - и с концами.
- А по-русски?
- Грубо говоря, наверху ты откинешь коньки через день-два.
- Вы ошибаетесь, уважаемый. Коньки я откинул еще вчера.
- Ну то было тогда. А это уже сейчас.
В данном познавательном ключе уже третью минуту длилась наша беседа. Наша - то есть меня и некоего товарища, который скромно предлагал именовать его не иначе как господином Бахрой.
Прежде чем состоялась эпохальная беседа, я успел еще несколько раз плюнуть в незримых собеседников и дважды лягнуть куда попало, благо за левую ногу почему-то держали неуверенно. После этого товарищ с уверенным голосом приказал немедленно прекратить свальное безобразие и мирно договориться.
- Все валите пешком сквозь пол, - не терпящим возражений тоном высказался он.
Многорукие незнакомцы с недовольным гундежом избавили меня от своих прикосновений и как-то резко затихли, не выдавая своего присутствия даже дыханием. Я осторожно приподнялся и сел, пытаясь услышать, откуда можно ждать подвоха.
Вместо подвоха зажегся свет - довольно тусклый, но с непривычки болезненный, как удар. Стараясь не жмуриться, я обшаривал взглядом не такой уж и просторный салон. В салоне не было вообще никого. Один человек не в счет. Но где эти все оплеванные, укушенные и кастрированные? Где они?
- Ну что, будем знакомиться? - предложил рассевшийся напротив незнакомец.
- А куда все подевались?
Никакие знакомства меня не интересовали до тех пор, пока не выяснится состояние моего психического здоровья.
- Ушли домой, - совершенно серьезно ответил незнакомец.
Подозревая собеседника в тонком издевательстве, я полностью переключил все внимание на него. Нос крючком, хвост пятачком... ага, что это я? Нос действительно крючком, гордым клювом таким, знатный кавказский нос. А вот физиономия скуластая, высокомерная, совершенно не вяжется с обликом горца. Хвост, кстати, тоже есть, только составляющие хвоста закатаны в мелкие косички. Последний вопль моды что ли?
- Долго пялиться будешь?
Горбоносый сверкнул голливудской улыбкой, напомнив лощеного киношного злодея. А уже потом предложил именовать его господином и начал разглагольствовать о моей скромной персоне, щедро унавоживая свою речь невнятной иностранщиной. На исходе четвертой минуты я невежливо перебил заливающегося оратора и прямо спросил, куда же нам податься, коли наверху мне категорически нельзя.
Бахра ткнул в неприметную кнопку, его сиденье плавно сдвинулось, развернулось и полностью перекрыло дверь по правую сторону от меня. Одновременно бесшумно опустилось непроницаемое стекло, отделявшее нас от водителя в лучших традициях лимузиностроения. Искусственное освещение моментально разбавилось полуденным светом, заставляя меня болезненно сощуриться. Прямо по курсу стояла стена, образующая неожиданный тупик. Видимо, в пылу оплевывания врагов я не заметил передвижения по городу.
- Эээ... - я заметался взглядом по сторонам, соображая, как бы половчее выскочить из катафалка. - Слушай, давай я типа выйду, а вы влетайте куда угодно и как угодно. Но без меня. Идет?
- Дахья, трогай.
До сих пор безымянный и безмолвствующий водитель тронул так, что только покрышки завизжали. Вместо того чтобы орать, материться или выпрыгивать из машины на ходу, я с тупым ожесточением компьютера пытался вспомнить, за сколько секунд до скольки километров в час разгоняются мощные иномарки. Взгляд прилип к ветровому стеклу, в которое с неизвестной скоростью (в километрах в час) летела кирпичная стена с извилистой трещиной точно посередине. Одновременно с вспыхнувшим в мозгу ответом, трещина полыхнула голубоватым электрическим сиянием, и грянул...
Ничего не грянуло.
Катафалк запрыгал по каким-то буеракам, смирил ревущие лошадиные силы, качнулся на рессорах и остановился. Я закрыл глаза и разъехался по сиденью. Меня похитили сумасшедшие, наверняка фанатики какой-нибудь секты Пробивающих Стены. Сейчас запрут на овощебазе и будут учить, как раскалывать кирпич усилием мысли, заключенной в твердом черепе. А потом будем с песней на посольства ходить - таранить стены интервентов.
- Добро пожаловать в мир Шолым! - торжественно объявил Бахра.
Я улыбнулся как можно нейтральнее. Нет, это не фанатики - это типичные психи.
Горбоносый псих вернулся на исходные позиции вместе с сиденьем, и небрежно распахнул дверь.
- Если не веришь - смотри!
В салон ворвался сноп голубоватого, тошнотворно-знакомого света. Я медленно-медленно выбрался наружу и оглянулся, постепенно начиная психовать. Катафалк стоял на приличном шоссе, пролегающем среди какого-то леса, а прямо за катафалком - я специально обернулся - непоколебимо высилась кирпичная стена с трещиной.
- Ты вверх-то глянь, - посоветовали из машины.
Я послушно глянул в небо, заранее щурясь. И обалдел всеми нервными клетками: Солнца не было. Было безумно-синее, неправдоподобно-ультрафиолетовое небо с черной дырой посередине, обрамленной рваной короной белых протуберанцев.
- Здесь... всегда так? - выдавил я.
- Угу. Наше мертвое солнышко. Совсем как ты, - Бахра хихикнул. - Черное солнышко.
- Я не черный, - машинально возразил я.
- Не черный, так мертвый. Садись, дальше поедем, поговорим.
Смиряя вопли рассудка я загрузился обратно в катафалк и задвинулся в самый угол, тяжко переживая настоятельную потребность заорать "Куда вы меня привезли, уроды?!"
Тем временем Бахра пространно вещал о том, как мне повезло, что меня нашли, пока я не откинулся окончательно, какие теперь у меня открываются перспективы, и какая у меня может быть чудесная работа с повышенными расценками. Он бухтел всю дорогу, он продолжал говорить, когда мы подъехали к белокаменному особняку с колоннами, он вешал лапшу на мои бедные уши, когда мы проходили мимо типичных церберов из охранки, и щедро поливал эту лапшу соусом, препровождая меня в отдельный кабинет.
- Таким образом мы имеем выгоду для обеих сторон. Ты заключаешь договор и получаешь за это деньги. Мы получаем барыш от... от предоставления твоих услуг.
Бахра выдохся и непрерывный поток речи иссяк.
- А контракт? - подозрительно спросил я. - Тридцать листов мелким жидовским почерком?
- Это уж вы с, мм, работодателем сами решите, каким почерком заполнять.
- Нет, товарищ, вы не поняли. Между вашими и нашими. То есть между мной и вами. На каких условиях все это состоится?
- Ах между нами... - Бахра слегка замялся. - Да в общем-то никакого контракта. Согласись, что мы спасли тебя от нелицеприятной гибели наверху, значит ты нам что-то должен.
- Мы сделаем такое предложение, от которого вы не сможете отказаться, - кисло процитировал я известную фразу.
- Пожалуй, что-то в этом роде. Короче говоря, с такими данными ты в накладе не останешься. Понимаешь ли, живые мертвецы здесь очень редки. А ведь это такое море возможностей! Ты просто не представляешь, какие способности скрыты в твоем организме!
Кажется, горбоносого вновь понесло, и он уже готов был нахваливать меня как элитный сорт помидор, выцыганивая у гипотетического покупателя лишний полтинник. Он даже подался вперед, съехав на самый край солидного кресла. В качестве ответа я задействовал психологический прием отказа, сложив руки на груди и закинув ногу на ногу. Бахра развел руки, норовя обнять весь мир; я наклонил голову, глядя исподлобья.
Неизвестно как долго продолжалась бы эта комедия, если бы не вежливый, но отчетливый стук в дверь.
- Мастер-эксгуматор прибыл! - бодро доложили из-за нее.
Я поднял обровь, а Бахра слегка поперхнулся.
- Мартин, - строго произнес он.
Эксгуматор тут же ввалился в дверь, сияя белым свитером и таким же белым ежиком волос. Больше ничего особенного я разглядеть не успел, поскольку Бахра оперативно свернул все песнопения, сообщил, что наступает предварительный этап моего преобразования, и громогласно свалил все полномочия на Мартина. При этом он порекомендовал сделать все как можно быстрее, упирая на страшные последствия для моего здоровья в случае промедления.
- Тут недалеко, - весело сообщил Мартин, вылетая из кабинета, и запетлял в коридорах, как крыса в лабиринте.
По дороге эксгуматор ухитрился вызнать мою краткую биографию, обстоятельства перехода в состояние трупа и много прочей фигни вплоть до музыкальных пристрастий.
- Рок - это замечательно! - возвестил он, заталкивая меня в подозрительное логово с не менее подозрительной кушеткой посередине. Типично больничной такой кушеткой. - Он поднимает боевой дух и пробуждает к жизни, а тебе это пригодится. Валяй, раздевайся.
- Воскрешение Лазаря от Мэрлина Мэнсона? - усмехнулся я, и тут же стер улыбку. - Эй, а зачем раздеваться? Мы так не договаривались.
- Ну, чтобы доказать твою принадлежность к миру неживых, можно, разумеется, обзавестись кучей справок. Но это, видишь ли, совсем неинтересно. Будь ты трижды феноменально мертв, но без внешних признаков никого это не заинтересует. Поэтому будем создавать. Креативно.
Я искривился, моментально вообразив, какими должны быть внешние признаки. Первым делом представились продавленный нос и отсутствие одного глаза (болтание его на ниточке нерва - опционально). Потом захороводили различные язвы и прочие признаки разложения.
- Не тронь мое тело, - сумрачно пробормотал я. - Мне с ним еще жить.
Мартин мелкопакостно хехекнул, взмахивая скальпелем.
- Ты вообще видел в кино, как выглядят симпатичные трупы?
Я невнятно замычал, косясь на то, как небрежно он поигрывает острым железом. Трупы я видел только в паре кино, где на каждом шагу отгрызают пальцы, роняют ошметки плоти и выедают мозги.
- Не видел.
- Так вот сейчас я и буду делать из тебя новую кинозвезду.
- А больно не будет? - только и успел по привычке поинтересоваться я.
Скальпель аккуратно делал тончайшие надрезы, быстро темнеющие и наливающиеся кровью, а потом в ход шла черная нитка, накладываемая интересным стежком "косой крест". Я поинтересовался, что будет со мной в случае разрыва нитки, но Мартин уверил, что все будет в порядке - нитка сделана из натуральных материалов и быстро врастает в кожу.
- Видимость нитки останется, а на ощупь - только рубчики, - пояснил он.
- Любопытно, - я наклонил голову, пережидая появление очередного шва наискось по горлу, - почему у меня кровь не идет.
- Она загустела, - невозмутимо сообщил швец. - Теперь как желе.
- Но, блин, этого не может быть! - пепел учебника биологии застучал в моем остановившемся сердце: - В таком случае я не мог бы двигаться. И мозг должен был давно сдохнуть от недостатка кислорода. А слезы? А слюна?
- Ты меня спрашиваешь? - изумился Мартин. - Я, по-твоему, дипломы о живых мертвецах защищаю? Так... пожалуй, еще пару стежков на спине.
Я слегка наклонился вперед, между делом осматривая шитые смычки, разделяющие меня на неровные куски - обалдеть красота, прямо внучатый племянник Франкенштейна. Кое-где желеобразная, по уверениям Мартина, кровь все-таки выдавилась густыми тяжелыми каплями, словно вареный битум. Я воровато потянулся к черной капле и быстро слизнул. Ничего. Не соленая, не горькая, не железистая. Как будто попробовал чистый желатин без вкусовых добавок. Обидно и досадно стало до помутнения в глазах.
- Что делается! - неожиданно разродился я каким-то заунывным выкриком.
Мартин дернулся, скальпель пошел по спине зигзагом, швец заматерился.
- Даже вкуса нет! - продолжил я. - Ни котлеты тебе, ни курочки!
- Я так и знал, мозг уже поражен, - бормотнул Мартин.
- Поражен не мозг, а поражен я до самой глубины мозга костей!
Путаясь в словах я свирепствовал еще несколько минут, прежде чем доступно объяснить, что потеря вкусовых ощущений для меня сродни величайшей трагедии.
- Да тебе теперь есть, в общем-то, и запрещено, - усугубил мои переживания Мартин.
Негодование мое зашкалило за все возможные пределы, и из груди вырвалось лишь потрясенное мычание. Мартин тут же пустился в разъяснения.
- Вот ты чего-нибудь с момента смерти ел?
- Ел, - агрессивно сказал я, - и прекрасно чувствовал вкус этой курицы, как сейчас помню.
- Значит, времени прошло совсем немного, часа три. Хотя... все равно надо будет промывание устраивать.
Я тут же завозникал, аргументировано посылая всех гастроэнтерологов земного шара куда подальше. За всю свою жизнь мне благополучно удалось избежать процедуры засовывания сомнительных посторонних предметов в драгоценный пищевод, и изменять привычкам я вовсе не собирался.
Мартин терпеливо дослушал до конца, ковыряясь где-то в районе моего копчика, и, наконец, изрек:
- В противном случае эта твоя курочка сгниет прямо внутри.
Пока я переваривал новость и медленно осознавал, что отныне новости - это единственная пища, которую мне вообще суждено переваривать, Мартин закончил художественную штопку. Аккомпанементом его торжествующему "Всё!" прозвучал скрип двери. На пороге нарисовался некто. Нарисовалась. Я схватился за валяющиеся комком джинсы.
- Привет Мартин! - жизнерадостно поздоровалась взъерошенная девушка, утяжеленная чемоданом типа "кейс дипломатический". - Кого на этот раз потрошим?
- Не потрошим, а креативно оформляем, - строго ответил тот. - Ты удивительно вовремя.
- Да-да, я все не дождусь, когда же часы начнут сверять по мне, а не по дурацкому атомному эталону, - засмеялась посетительница. - Итак?
- Здрасьте, - дал я о себе знать, заодно культурно прикрывшись штанами.
- Ой!
Девушка слегка отпрыгнула, увесисто качнув содержимым чрезмерно короткого топика. Я прислушался к себе и с досадой обнаружил, что все реакции по прежнему на нуле.
- Оно живое? - продолжила владелица чемодана, загораживаясь им на манер щита.
Мартин оскорбительно хихикал где-то за спиной.
- Не оно, а он, - внушительно сообщил я, плюнув на правила приличия, и вставая с кушетки. - И не только живой, но еще и мыслящий. Правда, не очень, из-за потрясений. Вам с сумочкой помочь?
Голубые глаза девушки засверкали искорками смеха, миловидное личико стало еще симпатичнее за счет широкой улыбки. Блин, ну что ж мне так не везет!
- Да нет, мыслящий, не надо. Ты лучше ложись обратно, а я с хи... с сумочкой сама разберусь. У меня там хрупкие инструменты. Мартин, подай стул даме.
Скорбно вздохнув, я вытянулся на кушетке и машинально сложил руки на груди. Выругал себя, посетовал, что свечки не хватает, и закинул руки за голову. Между тем дама уселась на услужливо подкаченный вертящийся табурет, кокетливо поправила вздыбленную гриву черных волос и раскрыла чемодан.
- Ну давай уж тогда познакомимся, пациент. Меня зовут Элливиэанель...
- Че? - подозрительно и оттого невежливо переспросил я.
- Ладно, шучу, - прыснула девушка, - Эльвирой зовут. Просто я профа Толкиена люблю почитать, знаешь ли. Ну и вообще... прекрасные эльфийки, ловкие ведьмы, воительницы... Ну круто же, да?
Я с тупым изумлением взирал на болтающую девушку, которая между делом раскладывала свою готовальню для выделки чужих кож.
- Вы там определились с рисунком? - плавно завершила она свой пространный монолог.
- Мнэ... - тускло высказался я.
В беседу включился Мартин, доселе скромно молчавший, и начал подхалимничать напропалую.
- Эль, дорогая, ну кто же кроме тебя сможет определить наивыгоднейший рисунок? - изливался о медом и маслом. - Только женский глаз в состоянии подобрать идеальную форму, облаченную в столь же идеальное содержание! Мы, мужчины, неспособны увидеть истинную красоту мысленно, мы можем только оценить ее, высеченную в камне или вытравленную на коже. Кто же кроме тебя...
На этом дыхание у него кончилось, и льстивая речь захлебнулась. Одобрительно кивавшая головой девушка встрепенулась, смахивая пелену сладкоречивостей.
- Подхалим, - вздохнула она. - Но подхалим мастерский. Значит, на мое усмотрение. На все тело делать будем?
- Думаю, да. - Мартин уставился на меня, словно на неодушевленный предмет. - Но, знаешь ли, не густым мелким узором, а что-то такое... Простое, изящное, без лишних витиеватостей. Во! Знаю! Татуировка должна подчеркивать, что он охотник, охранник, убийца... Да ты представляешь - опасность, стремительность, сила...
Слушая лестные перечисления я никак не мог избавиться от мысли, что говорят не обо мне. Какая быстрота? Я труп! Больше всего на свете я хочу отключиться. Я устал. И я не убийца, я жертва гнусного медвежьего посягательства.
- ...и на лице тоже немного, - монотонно бубнил Мартин. - На скулах, скорее всего. Острые углы, клинковидные формы...
- Всё. Я поняла, - решительно прервала его Эльвира, и я вздрогнул, выкарабкиваясь из одуряющей сонной трясины. - Сделаю тебе шедевр.
Про шедевр или что-то вроде того я уже слышал и только хмуро порадовался, что больно точно не будет. Судя по лицу Эль-как-там-ее-дальше, она собиралась наваять что-то совершенно новое и концептуальное. Тот огромный набор иголок, который она почти маниакально перебирала пальцами, явно предназначался для использования по полной программе.
- Только все одного цвета! - встрепенулся Мартин. - Никаких попугаев!
Кивнув, Эль надела маску полной сосредоточенности и вонзила в меня первую иглу.
Под мерное тыканье я провалился в дремоту наподобие утренней, когда не надо вставать и сломя голову мчаться на работу, а можно с чистой совестью валяться еще и час, и два, и три. Даже когда Эль начала тянуть меня за руку, требуя повернуться и подставить ей спину, я только невнятно мычал, подергивая левой ногой. На секунду меня перестали беспокоить, а потом Мартин решительно заявил:
- Я его сейчас переброшу, а ты коли быстрее. Засыпать начинает, если через час не попадет в мочильню, то кердык. Полный.
- За час я не успею! - заволновалась Эль. - Как кердык? И все мои труды козе под хвост?
- Успей, -пропыхтел Мартин, перекатывая меня, словно тушу для разделки.
- Почему... кердык? - еле ворочая языком выговорил я.
- Потому что ты помрешь окончательно, - ласковым голосом пояснил Мартин. - Уже навсегда.
Как навсегда? Мы же не наверху... Я не смог даже запаниковать, поглощаемый опасным сном. Бывает, когда засыпаешь, мысли разбегаются муравьями из потревоженной сахарницы - и никак не удается вычленить то, о чем думал изначально. Я точно так же потерял нить рассуждений, сами рассуждения, и вообще потерял... всё...
В чувства меня привела пощечина по типу "перевернутой лодки" - при должном применении такая пощечина сбивает с ног и ударяет об стену. У меня только мотнулась голова, но Мартину было достаточно и этого. Он силком впихнул в мои челюсти что-то холодное и железное, что-то такое, название чему я забыл. Однако, когда холодное и твердое разродилось струйкой воды, определение пришло само собой - фляжка! Точно, железная фляжка, у которой во чреве бултыхается что-то невероятно прочищающее мозги и возвращающее к жизни. Приподнявшись на локте, я выхватил флягу у Мартина и, невзирая на слабые возгласы протеста, выдул все до последней капли.
- Проглот, - неожиданно звонким голосом произнес фляжкообладатель. - Жмотье. А я еще за него переживал, думал, сдохнет тут... Такую ценность забухать и даже не подавиться!
- А что за ценность?
Нажравшись неведомого зелья, я стал бодр, весел и хамоват, но на всякий случай одним глазом заглянул в горлышко фляги - вдруг там блестит, скажем, жидкое золото?
- Это была питьевая вода. Толхата!
- Ты не ругайся, а объясни. Если что, я как денег заработаю - новой тебе куплю.
Щедрость моя сегодня просто не знала границ.
- Такую не купишь, - обреченно вздохнул Мартин. - Специально для тебя выдали, под расписку. В строгой дозе! А ты... ну ладно, может, хоть курица растворилась.
Пока я пытался сообразить, от каких химических растворов может распасться съеденная курица, Мартин прекратил переживать и вновь взял дело в свои руки. Благодаря его усилиям мы оказались в какой-то занюханной келье, единственными достоинствами которой были лампочка, зеркало и огромная вычурная ванна.
Мартин похлопал по бортику ванны, та отозвалась гулким звоном.
- Представляешь, мы для тебя откопали старое оборудование. Теперь зомби почти не бывает, последний существовал лет сорок назад. Но мы не стали рушить нами же созданное, - он почти с любовью провел пальцами по чугунным завитушкам, - и теперь ты можешь замечательно здесь отдохнуть. Пропитаешься мертвой водичкой...
Отвратительное слово "пропитаешься" заставило меня передернуться, и поэтому смысл продолжения фразы дошел с запозданием.
- Какой мертвой водичкой?
- Ух... еще один наш ма-аленький секрет. Только не надо спрашивать о ее молекулярном составе. Я не химик, не физик и вообще лицо маленькое.
- Для чего она?
- Это твоя гарантия спокойного существования, - Мартин значительно поднял палец, - после самой первой процедуры ты уже никогда не вздумаешь эээ...
- Разлагаться? - мрачно подсказал я.
- Ну что-то вроде того, - Мартин кривовато улыбнулся. - Ёкк, это все так странно! Я переворошил кучу архивов, но там не упоминалось, что... ммм... зомби сохраняют разум. То есть настолько острый разум. А, не напрягайся! Лезь.
- Там холодно, - с сомнением протянул я, разглядывая неуютную посудину.
Мартин некультурно толкнул меня в спину, я пошатнулся и начал заваливаться в чугунный гроб.
- Давай-давай, - нетерпеливо произнес он откуда-то сзади и снизу.
Скувырнувшись в "оборудование" я уже вознамерился вылезти обратно и устроить небольшой разбор полетов, как вдруг едва ли не из под самой ванны раздалось радостное "Ага!" и все вокруг заурчало флейтой водосточных труб.
Снизу взбурлило, и зафонтанировала вода, как будто я уселся на гейзер. Подпрыгнул я примерно так же. Тяжелые потоки захлестывали со всех сторон, извиваясь миллионом змеек, и буквально сами тянулись вверх, норовя побыстрее закрыть меня с головой.
- Только не выскакивай, - предупредил отряхивающийся Мартин. - Она к тебе тянется, чувствует, что тебе совсем плохо. Ныряй и отдыхай.
С трудом поборов возникший страх перед утоплением, я откинулся назад, погружаясь в воду целиком. Нетерпеливое бурление почти сразу прекратилось, вода плотно легла тяжелым одеялом, успокоилась, как кошка. Ощущение было неописуемым, наверное, так бы могло выглядеть нахождение в материнской утробе. Вода вытягивала страх, усталость, отупение и прочие неприятные состояния организма. Взамен начал прорастать комплекс положительных эмоций и ощущений, прямо как рассада в огороде под руководством бдительного дачника.
"Главное, не раствориться, всюду норовят обмануть и подставить!" - возникла суровая мысль. Взволнованная недоверием вода заколыхалась, и я поспешил вытолкнуть мысль прочь. В самом деле, не хватало еще накликать неприятностей. Вон и сопровождающий чего-то молчать изволит преподозрительно...
Я открыл глаза и посмотрел на воздушный мир сквозь толщу мертвой жидкости. Прямо надо мной маячил упомянутый Мартин с выражением крайнего интереса на лице. Под черепом зазудела шальная мысль, настойчиво требуя немедленного воплощения. Кажется, водица действовала на меня будоражаще. Так сказать, освежала, вливала новые силы и энерджайзерила не хуже патентованной химической кока-колы. Уже привычно захотелось сделать какую-нибудь гадость на добрую память о себе в этих стенах. Решившись, я задвигался, по-всякому шевеля конечностями, а когда Мартин обеспокоено склонился над ванной, выбросил вверх обе руки, схватив его за голову. Мартин заорал, и я, недолго думая, дернул его на себя.
Я никогда не думал, что даже под водой человек может настолько громко и противно верещать. В чугунной посудине места было предостаточно, поэтому добыча моя свободно вывернулась, не стукаясь об стенки, и полезла на свежий воздух. Продолжая нечленораздельно орать, Мартин вывалился на пол, кое-как поднялся и то ли помчался, то ли заковылял прочь. Неприятным открытием стало для меня то, что на ходу с него клочьями осыпалась одежда.
Я заерзал в своей колыбели. Развеселая выходка уже не казалась таковой, я же все-таки не в простую воду затащил человека, а в мертвую. Забыл, что она не предназначена для живых, перебултыхался, поддался эйфории. Совесть больно царапалась в районе печени - кто знает, чем для Мартина обернется такое погружение? Может, он сейчас где-нибудь умирает, а вода проедает его тело до костей...
Представив себе этот кошмар, я взвился ракетой, расплескивая драгоценную жидкость. Вода неожиданно густой пленкой облепила все тело, еле-еле сползая по сантиметру, я встряхнулся, пытаясь избавиться от нее, и рванул на поиски сгинувшего.
- Ма-артин! - неоригинально орал я, бессистемно шарахаясь по коридорам. Убей меня веником, но я не мог вспомнить, откуда мы пришли, и не мог представить, куда рванул недоутопленник. Здравая мысль поискать по мокрым следам пришла слишком поздно - всю возможную площадь поисков я забрызгал самолично. Вода не только летела тяжеловесными брызгами с волос, но и выплескивалась из горла при каждом крике, что существенно снижало его, крика, громкость и внятность. В конце концов я остановился, согнулся пополам и натужно кашлянул, выталкивая воду из легких. Не забиться в судорогах утопающего мне помогла только бесконечно проговариваемая мысль, что я и так уже мертвый, мертвый, мертвый...
Слегка разогнувшись, я неожиданно уперся взглядом в поворачивающуюся дверную ручку прямо у себя перед носом.
Щелкнул замок, и дверь пошла назад, открываясь. В этот момент я сообразил, что встретиться я могу с кем угодно, а из одежды даже плавок не имеется...
В груди снова булькнула вода, и я старательно переглотнул, не отрывая взгляда от нарисовавшегося в дверях персонажа. Самый японистый в мире японец смотрел прямо на меня, а бесстрастная маска сползала с его лица, обнажая плохо вылепленный страх.
- Вы не подскажете, как пройти в библиотеку? - машинально спросил я.
Японец немужским жестом прижал пальцы к раззявленному рту и попятился.
- Я, кажется, вашего сотрудника убил, - горестно сообщил я.
Новоприбывший продолжал пятиться, одновременно все шире раскрывая канонически узенькие глаза, но пальцы от губ все же отнял. Руками он зашарил в воздухе позади себя, словно ожидал, что ему подадут какой-нибудь плазмоган, дабы он мог тут же прикончить злобное чудище, уничтожающее мирных жителей. Картина истребления была столь яркой, что я тоже отступил на один шаг.
- Не нарочно мы, - мрачно произнес я. - Только по голове не бейте.
- Что ты сделал, э... мертвый друг?
Мимолетно удивившись его осведомленности о моем состоянии, я затянул:
- Случайно получилось! Лежу я в ванной никого не трогаю, а тут он появляется и интересуется всяким... - вранье грозило набрать сумасшедшие обороты, и я поспешил закончить. - В общем, я его в ванне слегка и притопил. Не специально.
- Что? Ты окунул его... в мертвую воду?
Японец перестал изображать напуганную лань и весь как-то подтянулся.
- Ну да, - буркнул я, - он завыл и сбежал. Я тут поискал, нигде не нашел. Может, растворился?
Японец улыбнулся, хмыкнул и внезапно расхохотался, запрокидывая голову. Я неодобрительно уставился на него, пытаясь найти хоть что-нибудь смешное в трагической гибели товарища, даже если он и не товарищ вовсе, а просто партнер по бизнесу. Словно почуяв мой взгляд, япончик перестал веселиться и протер заслезившиеся глаза.
- Ты оказал ему величайшую услугу - серьезно произнес он. - Мертвая вода действительно убивает... но только в том смысле, что сдирает кожу...
Я икнул, потрудившись для этого заставить работать легкие. В горле булькнули остатки воды, потекли из уголка рта. Я с отвращением сплюнул.
- ...которая сама по себе уже мертва, - невозмутимо продолжал японец. - Старые и больные клетки, зараженные участки кожи, испорченные волосы. А обновленное тело начинает работать в усиленном темпе, вырабатывая полезные вещества. Обобщая мою мысль - ты подарил ему дополнительные годы жизни и здоровья.
Я ненатурально всплеснул руками и старательно закашлялся, выбивая из легких остатки воды. Какой там воды! Да за нее стареющие дамочки и обессилевшие донжуаны столько денег отвалят!..
- Наверх мы ее не поставляем, - предупредил мой энтузиазм японец. - Да и сами не очень балуемся. Тебе же достался огромный запас...
Он укоризненно оглядел обтекающего меня, с тоской глянул на мокрые следы и просто лужицы. Я демонстративно встряхнулся, разбрызгивая драгоценную жидкость.
- Мартин, я слышу, что ты за дверью, - внезапно сообщил японец, повысив голос. - Выходи.
Тихо скрипнула пропущенная мной дверь, и оттуда вышел, - нет, величаво выступил - Мартин.
- Ух ты, - сказал я.
- Может, вас обоих выставить? - непонятно задумался вслух японец.
- Клево я выгляжу? - хвастливо поинтересовался несостоявшийся утопленник.
Японец хмыкнул что-то неопределенное и показал большой палец, а я мелочно подумал, что надо было все-таки утопить товарища Мартина без права на воскрешение. В то время как я олицетворял собой мрак посмертья, он сиял жизненными силами до неприличия. Мартин не обзавелся фигурой Шварцнеггера и лицом известной кинозвезды, но что-то в нем определенно изменилось, что-то порождающее у окружающих сильные чувства. Эдакий ходячий феромон, гормон на ножках. Но лично у меня он порождал непримиримую зависть.
- Эй, Номи, я же теперь могу записаться на конкурс красоты, ага?
- Возможно...
Номи потер подбородок, покосился на меня и поспешил развить бурную деятельность. Громко любующегося собой Мартина он выставил за одну из бесчисленных дверей, а меня настойчиво повлек в очередной коридор.
- Век помнить буду! - прощально крикнул Мартин напоследок.
- Дайте полотенце, гады! - уперся я, хватаясь за косяк.
- Давай на стартовую площадку... - Номи уже успел нацепить на ухо гарнитуру, выглядевшую как дамская безделушка, и активно начал в нее общаться, - ...а, хал тебя побери, забыл... нет, это не тебе! Что?
- Полотенце! - громче повторил я.
- Помолчи минутку. Нет, Стас, это не тебе. У меня тут... в общем, сам увидишь. Да отцепись ты от дверей! - настырный японец попытался закрепить требованием делом.
- Идите нафиг, - оскорбился я.
- Тьфу ты... Нет! Стас, на стартовую площадку. Через пятнадцать минут. Будешь знакомиться с новеньким. Угу, уникально... да, именно один. Именно он. Всё, топай быстро.
- Не понимаю, - произнес я в пространство. - Почему у меня такое ощущение, что все знают обо мне всё, а я - ничего и ни о ком.
Номи улыбнулся
- Потому что ты - один-единственный. Кстати, где ты оставил одежду?
- Какая честь! А... не помню. Там была кушетка. Больничная.
Неутомимая деятельность японца меня поражала все больше. Посредством телефона он раздавал указания, с кем-то советовался и пререкался, одновременно устремлялся в сплетение коридоров, находил мое обмундирование, норовил лично меня в него запихнуть, и тут же тащил куда-то вдаль, не переставая молоть языком. Отложив на время желание устроить разборку, я вслушивался в его болтовню, стараясь выделить что-нибудь полезное лично для себя. Ничего интересного не проявлялось, и меня постепенно охватывала злость. Злость была бессильной, что делало ее еще острее, перченее, если можно так выразиться.
- Вон там наш оружейник, - Номи вытолкнул меня во внутренний дворик, где уже тусовался какой-то тип. - С ним быстренько подберете оружие - и тогда никто не посмеет украсть тебя у нас, - наткнувшись на мой взгляд, он пояснил: - Конкуренты.
- Вы мне еще все объясните, - пригрозил я, выходя под черное солнце.
Оружейник, представившийся Стасом, в ближайшем рассмотрении смахивал на индейца. Я только диву давался - неужели персонал у этих торговцев специально подбирают по признаку ярко выраженной расы? Для полного счастья не хватало знакомства с огненно-рыжим ирландцем, к примеру.
- Итак, ты наш единственный и неповторимый зомби, - изысканно состроумничал оружейник. - И мне принадлежит честь снабдить тебя оружием. Значит спускаемся ниже, в самый темр.
- Помедленнее, я записываю, - вздохнул я.
- Ах да, - Стас потер кулаком лоб. - Тебя еще не просвятили? - получив отрицательное качание головой, он продолжил: - Начнем с азов. Помнишь, дажен у вас есть суеверие - про то, что нельзя наступать на трещины в асфальте?
- Да-да, - пробурчал я, - только если следовать ему, то придется передвигаться по улицам в мелкую припрыжку.
Стас улыбнулся и продолжил разъяснительную беседу.
- Так вот, этому есть причина. Очень многие трещины - это проход на нижний уровень. Заметь, трещины не в земле, а только в асфальте. Ну еще бетон, пластик и прочие искусственные материалы.
- Какой бред, - тоскливо произнес я.
- Это не бред, а доказанный факт. Присмотрись сначала, ага? - он ткнул пальцуем под ноги.
С великой неохотой пришлось признать, что трещины, обильно усеивающие асфальтовую плешь, и впрямь тускло подсвечивают разными цветами. Над некоторыми даже клубилось что-то вроде овеществленной темноты. Прямо как дым от горящей резины.
- Где есть что я как-нибудь потом объясню, но прямо сейчас нам нужен рыжий цвет.
Присмотревшись еще внимательнее, я с некоторым трудом выделил трещины, отсвечивающие дохлым коричневато-оранжевым цветом.
- Это? - лаконично вопросил я, тыкая пальцем.
- Ну надо же, с первого раза понял, - искренне восхитился Стас. - Значит не будем рассусоливать, и быстро отправляемся в темр. Вперед!
- Куда вперед-то? - поинтересовался я, с сомнением рассматривая щель, пригодную в лучшем случае для исхудавших на ядохимикатах тараканов, но никак не для крупных гуманоидов.
- На трещину вставай. Да не бойся, это как скоростной лифт. Десять секунд, и мы на месте.
Я аккуратно встал на трещину, стиснув зубы на всякий случай. Не произошло ровным счетом ничего, и я позволил себе издевательскую усмешку в адрес завравшегося.
- Ты руки-то подними, - не сдавался Стас.
Зная, что с больными надо обращаться бережно и деликатно, я уступил просьбе, картинно взмахнув руками на манер стартующего буревестника.
Окружающий пейзаж размазался в вертикальные полосы, желудок попытался в прыжке занять незаконное место промеж ушей, а затем миг невесомости закончился, и я плюхнулся во что-то мокрое. Оскорбленный желудок свалился обратно, мстительно булькнув.
- Вашу мать... - неоригинально прокряхтел я, выбираясь из огромной лужи на твердую площадку, обнаружившуюся рядом.
Лужа была не просто огромной, она была бесконечной, как арифметическая прогрессия. Насколько хватало зрения, кругом простиралась болотистая равнина, то и дело всхолмляемая травянистыми кочками, прореживаемая камышовыми щётками и прикрываемая туманным маревом. На всякий случай я собрался протереть глаза, но вовремя притормозил, осознав необходимость в мытье рук. Да и вообще не мешало бы целиком забраться в стиральную машинку. Проклятье, только что был как человек, и вот уже превратился в грязное болотное чмо. Я свирепо оглянулся, ища оружейника, чтобы немедленно спихнуть его в это же болото.
Отвечая моим желаниям, воссияли трещины на стыках плит, которыми была выложена уже испакощенная мной площадка, и из болотных испарений ненавязчиво сгустился специалист по перемещениям.
- А че это...
Не собираясь выслушивать никаких вопросов, я с криком "Н-на!" толкнул оружейника в грудь, едва удержавшись от желания приложиться ботинком вместо ладони.
Стас заорал на приятной для моего слуха ноте и булькнул в окружающие нас помои.
- Ты еще поуказывай, поуказывай, наводчик хренов! - разорялся я с края площадки. - Смелый вождь Орлиный Глаз! На, поплавай в этом сортире!
Пловец взбурлил гиппопотамом, и меня окатил уже какой-то китовый фонтан жидкой грязи пополам с тухлой болотной водой. Озверело отплевываясь, я собрался сигануть вниз и основательно подраться, но тут оружейник выбросился на берег сам.
- Ты меня утопить хотел?! - заорал он с места в карьер. - Разделаться решил и удрать?! Не выйдет! Сам сдохнешь!
Слегка обалдев от таких аргументов, я отошел на полтора шага и агрессивно сообщил, что если по чужой ориентировке приземляюсь прямо в болото, то благодарностей и цветов от меня ждать не стоит. Стас отбился и атаковал обвинениями в истеричности. Стойко перенеся удар, я моментально вменил ему в вину криволапость и косоглазость.
Спустя пару минут обмен мнениями стал матерным, потом опять перешел к цивильным оскорблениям и вскоре увял.
- Я думал, ты поиздеваться решил, - нормальным тоном закончил я.
- Да откуда ж мне было знать, что ты с такой скоростью исчезнешь! Да еще и промахнешься мимо твердого места!
- А меня предупреждали? - вновь закипятился я.
- Вот же хрень. Ладно, потом разберемся. Но не думай, что мы квиты.
Я тщательно умыл руки в болотной водице и погрозил оппоненту сияющим кулаком.
- Все, начинаю рассказывать, - откашлялся Стас. - Итак... - Великая Топь, железное царство Улм-бальчг - почти с благоговением произнес он. - Эй! С плит не сходи!
Я моментально вернул на место занесенную ногу. С илистого дна, на которое я собирался смело шагнуть, поднялась цепочка пузырьков, как будто кто-то недовольно вздохнул.
- Иди только за мной, Иван Сусанин, а то сгинешь в три вздоха.
- Ха? Иван Сусанин? - вопросил я в удаляющуюся спину. - Национальный герой?
- Так он здесь ваших поляков и утопил, - невозмутимо пояснил Стас.
Бодро прошлепав с десяток-другой шагов, я притормозил, не в силах игнорировать раскинувшийся вокруг неизведанный мир. Третий за сегодня, если считать свой. Да всякие там космонавты с уфологами могут о таком только мечтать! Уже привычный голубой свет сменился на замогильно-фиолетовый. Я глянул на небо, внутренне готовясь к чему-нибудь феерическому.
Над головой колыхались самые разнообразные корни, прорастающие прямо из облаков. Не веря своим глазам я подпрыгнул и обеими руками ухватился за низко провисший корень. Подтянулся, пролез как по канату, и глянул вниз из-под ладони. Остановившийся Стас запрокинул голову, наблюдая за мной с выражением терпеливого страдания на лице.
- Эй, а что будет, если все время лезть вверх?! - крикнул я.
- Упрешься в потолок! А если угораздит оказаться под кладбищем, то и гроб на башку словишь!
Я с глубоким подозрением покосился вверх. Того и гляди спланирует изъеденная червячками домовина, лихо пилотируемая несвежим покойником.
- И часто у вас гробопад случается? - продолжил я экскурс в историю темра.
- В пределах статистики, - язвительно ответствовал оружейник.
Достойного ответа мне в голову не пришло, и обставленный, но непобежденный, я гордо спустился вниз. На условно-твердой земле меня внезапно замутило, повело куда-то в сторону. Вместо радости по поводу "живых" реакций, я глухо забеспокоился.
- Как себя чувствуешь? - заботливо поинтересовался Стас.
- Мм... плохо, - я пошатнулся. - Как в гробу. Сейчас на кого-нибудь рухну.
- Как всегда. Мертвых тянет вниз... А впрочем, мы тут ненадолго. Но запомни: оставаться здесь, а тем более спускаться в хал или, упаси Бавуха, киитн...
- Не надо столько умных слов! - почти простонал я. - Меня сейчас стошнит!
Опасаясь навернуться в жадно похлюпывающее болото, я вцепился в плечо оружейника мертвой хваткой. Кажется, даже перестарался.
- Ахо, больно! - Стас передернулся. - Руку сломаешь! Что за придурь?