Глава 1

     - Доброе утро, господин Артель. Одевайтесь, я принесла вам чистую одежду.

     Артель открыл глаза и моментально их закрыл. Сквозь открытое окно солнце уже заливало комнату ярким светом, что Артелю никогда не нравилось. Сколько раз он просил отца переставить кровать, но тот лишь отвечал ему, что кровать здесь стояла уже много лет и никому свет солнца не мешал. При этом его серьёзный взгляд становился удивлённым, словно его сын только что признался что он вампир и солнечные лучи наносят вред его нежной кожице.

     Он посмотрел направо и не увидел своей сестры, Киры. Видимо, та, уже одевшись, пошла кушать не разбудив его.

     - Господин Артель, ваши родители уже завтракают. А ещё, у меня для вас хорошие новости.

     "Хорошие новости,- подумал он, - Скажи мне что солнце сегодня встало последний раз и больше никогда меня не будет слепить по утрам"

     - К вам в Морагон приехал ваш дядя, господин Брон Иллида, - она помолчала с минуту, - ну же, одевайтесь, все вас ждут.

     Служанка Хильда вышла и Артель начал одеваться. Он не любил своего дядю Брона, тот всегда смотрел на него как-то странно и рассказывал не смешные, а иногда и вовсе странные шутки. Он бросил взгляд на комнату, в которой просыпался уже тринадцать лет, словно пытаясь найти что-то новое, необычное и, ничего не найдя, вышел из комнаты.

     Пройдя по длинному, освещённому светильниками из козьих рог коридору, он подошёл к столовой и услышал громкие разговоры и споры. Он остановился и прислушался.

     -Где твой сын, Белеран? Нежится, как кобылка в кроватке? Даже дочь пришла раньше него. Ах, я говорил тебе, что у тебя прекрасная дочь? А жена какая, просто загляденье. Повезло тебе, брат.

     - Ты, Брон, на чужих жен не заглядывай, знаю я твои пристрастия. Когда уже себе женушку найдешь?

     Артель не услышал, что ответил Брон. Сзади на его плечо легла крепкая рука и он знал чья она.

     - Артель, я уже говорил, хочешь послушать о чём говорят взрослые, используй перевоплощение, стань совой или тумбочкой, - Родан улыбнулся, а увидев испуганное лицо Артеля и того рассмеялся.

     - Дядя Родан, я не подслушивал. У меня спина заболела и я стал её выровнять.

     - Но-но, не станешь же ты врать старому дедушке?, - он снова улыбнулся и поправив рукава , медленно пошёл к массивным деревянным дверям, - пойдём, парень, нас скоро хватятся.

     Войдя в столовую, он снова рефлекторно прикрыл глаза. Три огромных окна не были прикрыты шторами и от того ослепительно яркий свет бил Артелю в глаза. Он знал, что все окна бывают распахнуты только тогда, когда приезжает кто-то важный. Дядю Брона он таковым не считал.

     - О, а вот и наш славный племянничек, будущий покоритель Дагона, прославленный политик и защитник Ивенелана, - голос Брона был до жути противным.

     - Достаточно, Брон, не смущай мальца. Садись за стол, ты мыл руки?, - отцовский голос был педантичным, строгим, но любящим.

     Артель кивнул, тем самым соврав. Усевшись на высокий стул рядом с Роданом, он закатал рукава и аккуратно, словно насмехаясь, взял столовые приборы в руки, выровнял спину и сделал очень серьёзное лицо, что было самым трудным для него, ведь смех распирал его изнутри. Он часто так делал, когда присутствовал на политических собраниях. Он не любил присутствующих там толстенных высоких членов общества или элиты, они казались ему надутыми фазанами, но судьба распорядилась иначе.

     - Родившись тринадцать лет назад здесь, в Морагоне, я подписал себе смертный приговор, - подумал Артель. – Теперь мне предстоит всю свою жизнь слушать этих надменных политиканов, притворяться, что мне весьма интересны их разговоры, кивать до хруста в шее и одевать эти неудобные, расфуфыренные, блестящие наряды.

     Он оглянулся вокруг и увидел много сальных рож, смотрящих на него отовсюду. Он был в огромном зале, с ослепительными канделябрами под потолками, фресками с изображением Ортона Ивенеланского у которого в руках было перо, а перед ним тонны бумажек, каждую из которых нужно подписать. Он услышал как все эти политиканы внезапно начали болтать и обмениваться бумажками. Он слышал слово "политика", которое он вдруг возненавидел, слышал его от сальных рож, слышал у себя в голове, слышал его от стен и от канделябров. Он закричал. Кричал до боли в ушах.

     Открыв глаза, он оказался за тем же обеденным столом в Морагоне, у себя дома. Дядя Брон, как и раньше, о чём то говорил с Белераном. Кира, одетая в небесно-голубое платьице, ковыряла вилкой мясо кабана, которое ещё вчера привезли из Кейрилана. Родан казался углублённым в разговоры Брона и Белерана, но Артель знал его достаточно хорошо, чтобы понять, что Родан сейчас мыслями в своей уютной башенке недалеко отсюда, читает книги и трактаты или же смешивает корень острохвоста с чемерицей, чтобы потом нормально ходить в туалет. Артель улыбнулся, осознав что через часик-другой он тоже будет сидеть в той башенке и слушать весёлый, совсем не стариковский голос Родана.

     Дитя Белерана докушало кабанину и собиралось было уходить, но отец жестом остановил его, попутно приказав Родану и Кире выйти.

     Оставшись один против отца и дяди, Артель занервничал и это отразилось в его глазах. Они забегали по комнате, попеременно перескакивая с дяди Брона на отца и наоборот.

     - Скажи мне, сын, чем ты постоянно занимаешься в той башне?

     Артель промолчал, зная к чему тот клонит.

     - Мои слуги говорят, что те книги, которые я тебе дал больше полугода назад, ты так и не читал. Чей ты сын? Мой или Родана?

     Он знал, что отцу не по душе его увлечение магией и алхимией, что он не разделяет его любви к природе и сверхъестественным вещам. По мнению отца, Артель должен был днями напролёт сидеть в библиотеке, читать исторические книги, политические трактаты, тащиться от политических съездов и просто таки бредить о королевских собраниях, считая каждый день, приближающий его к ним.

     - В общем так, Артель. Отныне, указом первого советника короля Ортона Ивенеланского и твоего отца, я запрещаю тебе бывать в башне придворного мага. Я не хочу, - голос его повысился и стал более нервным, - чтобы о мне ходила молва, что я вырастил не политическое будущее Ивенелана, а какого-то клятого зельемеса! Или и вовсе то, что будучи в разъездах я слишком часто позволял твоей матери общаться с этим, пёс бы на нём ездил, Роданом и сын вовсе не мой!, - голос Белерана возвысился выше крыши дома, выше Кристальных гор, - Будь моя воля, Артель, я бы выгнал его к чертям собачим, как старого пса, гнал бы его в шею до самих Шипов! Но, видит Меана, воля не моя и сделать с этим я ничего не могу. Но ты, - он гневно взглянул на Артеля, словно видя в нём Родана, - тебе я запретить это вправе и я это сделаю. Если хоть раз мои слуги доложат мне, что видели тебя в башне этого треклятого зельемеса, я закрою тебя в комнате и ты не сможешь выйти наружу, к твоему, так горячо любимому, месту на Элладе, твоей проклятущей речке, чайки бы на неё срали.

     Белеран молча встал, громко вдохнул воздух в свои старые легкие и пошёл к выходу, жестом позвав за собой Брона. Тот же в свою очередь паскудно скалился и, очевидно, был рад, что присутствовал на этом семейном собрании и приехал как нельзя вовремя.

     Артель, оставшись один, молча сидел и уставился на стену. Апатия и равнодушие обхватили его сознание, стальными клещами сжали его желания и лопнули их. Нет, - подумал он, - мой отец никогда бы такого не сказал. Может день плохой? Или же приезд Брона его чем-то разозлил? В чём же истинная причина такой ненависти? Почему мой отец не может признать тот факт, что мне неинтересна политика?

     Разозлившись, он швырнул вилку в окно и ударил кулаком об стол.

     Моя мама алхимик, но он никогда не называл её зельемеской или треклятой алхимичкой, - Артель снова ударился в раздумья., - Почему же он так его ненавидит?..

     Прошло несколько недель. За это время он ни разу не видел Родана, не навестил его в башне и не болтал о магии. Он страшно скучал за ним, но поделать ничего не мог. Не хотел подвергаться опасности быть запертым в комнате и в первую очередь – подвергать опасности Родана. Несколько раз к нему в комнату заходила Ниверена, его мать, и утешала, делясь с ним опытом и знаниями в алхимии, но это длилось очень недолго, так как Ниверена содержала свою лавку до вечера, а после этого была с Белераном, который, как известно, и ей бы высказал многое, если бы узнал, что она тоже разговаривает с их ребёнком об алхимии, а не известных исторических личностях и политике.

     «Горели бы они все со своей политикой», - злился Артель, когда отец напоминал ему о запылившихся и покрывшихся мхом книгах.

     Прошло ещё несколько дней, дядя Брон так и не выезжал из поместья Белерана и Ниверены, что было весьма странным для него, ведь он имел свой двухэтажный дом в Морагоне. Брон владел фирмой помощи беззаконникам, криминалу, за хорошие деньги мог избавить от проблем с законом, сквозь лазейки в нём. Брон Иллида был прекрасным юристом и имел огромное количество денег. Он часто давал или подкидывал деньги Ниверене, намекая, что если она бросит Белерана, то будет счастлива и сказочно богата, но, получив пару раз пощёчину, это не задело его мужскую гордость, но и не остановило его. Он стал действовать хитрее и опаснее.

     Вечером, Артель собирался вылезти через окно на втором этаже, как он часто и делал, аккуратно спрыгнуть на фасад, пройти вдоль стенки к угловой колонне и сползти по ней на террасу. Дальше, дело за малым, глянуть в окно или родители спят, прислушаться к шуму по дому и, если никакая сирена не кричит, бегая по дому, что Артель пропал, то можно смело выходить к конуре в углу дворика, бросить косточку одомашненному церберу, псу, которого звали Рима, как и всех его предшественников, верно служивших на благо короне и перелезть через забор, что было самым тяжелым пунктом, ведь мальчик был не особо высоким, около метра сорок, в то время как забор достигал двух метров. И всё было бы отлично, если бы не Кира, которая проснулась в самый неподходящий момент, когда голова Артеля была снаружи, а ноги торчали из окна. Услышав тонкий визг, он быстро вернулся в позу нормального человека и шёпотом приказал Кире замолчать.

     - Ты что творишь? Дурачок, собирался пёсика покормить? А почему меня не позвал?, - Кира обиженно надула губки, но её брат видеть этого не мог.

     - Не твоё дело, - Артель пафосно ответил, - спи и не визжи больше, я твой старший брат, ты должна слушаться меня.

     - Старший брат, тоже мне, на год раньше родился, а уже командуешь!, - она повысила голос и тут же прошептала, - так куда ты идёшь? Я хочу с тобой.

     - Ты ещё маленькая, играйся со своими тряпками и не лезь во взрослые дела.

     - А если я сейчас закричу?, - её маленькое личико с такими же маленькими синими глазками ехидно исказилось в улыбке.

     - Хм…, - Артель задумался, понимая что проигрывает этой маленькой, но уже женщине, - хорошо, быстро одевайся и делай только то, что скажу я, иначе нас обоих схватят и скормят Риме.

     Кира радостно вскочила с кровати и перейдя на бесшумный шаг, подошла к комоду.

     Проделав все махинации с бесшумным, но отнюдь не безопасным спуском со второго этажа, парочка жаждущих приключений детей не без труда перелезла через забор. Свежий ночной ветер придал им сил после восхождения на гору Ирдорат, а свет Луны добавил немного таинственности их ночной прогулке. Вдвоём они побрели по дорожке, вымощенной камнем, к Элладе, а точнее, одному из мест возле реки, давно облюбованному Артелем. Ночной город был не совсем тихим. Откуда-то доносились громкие разговоры, стоны и вздыхания, вероятнее всего, доносил к ним ветер от ближайшего дома утех. Где-то лаял одинокий пёс, а Артель молча молился Меане, надеясь что это не Рима. Пройдя немного по дорожке, старший брат внезапно схватил Киру за руку и прыгнул в кусты. Мимо прошли двое стражников, но для детского воображения они были страшными монстрами или же переодетыми вампирами, которые только и мечтают о двух детишках, чьей сладкой кровью можно так насытиться. Когда двое монстров прошли, брат с сестрой выждали ещё минутку и побежали в сторону реки. Мимо пролетали испуганные птицы, серая кошка истошно замяукала и зашипела, выгнув хвост дугой, готовая к прыжку в любой момент. Услышав шаги, ещё несколько псов украсили ночь злым лаем и где-то даже послышался отборный мат, оскверняющий пресловутого пса и его родословную. Дети бежали словно от чумы, бежали, пока не выдохлись и остановились только тогда, когда дорогу им преградила широкая водная полоса, именуемая Элладой. Высмотрев своё любимое место отдыха, Артель потянул Киру за руку и пошел к небольшому, но раскидистому дереву, на маленьком горбе.

     - Это сюда ты ходишь, когда отец тебя ругает?, - слова Киры доносились обрывками, усилившийся ветер уносил их куда-то далеко, в сторону Кристальных гор.

     - Да, - вздохнул Артель., - здесь красиво. И тихо. Здесь никто не говорит, кем я должен стать, кого должен слушать и вообще мною никто здесь не управляет.

     Кира промолчала и прижалась к брату, так как ветер был холодным.

     - Я хочу сбежать и делать всё так, как я захочу., - продолжил Артель., - Мне нравится смешивать зелья, чтобы мастер Родан меня хвалил. Я хочу помогать маме, ведь она одна работает в своей лавке. Но я, - он снова вздохнул, на этот раз глубже, - должен стать наместником папы, делать то, что он. А я не хочу!

     Кира молчала, не зная что ответить. С самого детства её учили манерам, учили держать осанку, аккуратно кушать, а не раскидывать еду по столу, одежде гостей и плеваться салатом. Все 12 лет её учили быть леди, чтобы когда-то она вышла замуж за красивого рыцаря и она составляла ему компанию на светских съездах, была его достойной женой и поддерживала его репутацию. Но Кире нравилось смотреть, как толстый господин кричит, когда на его одежду, купленную за бесценок, попадает кусок баранины или салата. Она звонко смеялась, когда видела, что наблюдающие за ней «настоящие леди» закатывают глаза, презрительно чмокают губами и качают головой. Она любила капризничать, плакать у всех на глазах, а потом внезапно смеяться. Правда, она не любила, когда родители ругали её за это, их глаза суживались и ставали такими злыми, казалось что они сейчас возьмут и выбросят её в окно, но конечно же такого не случалось. Сейчас, сидя на реке, прижавшись к брату, она его понимала, ведь он тоже должен был делать то что нужно, а не то что хочется. «Почему жизнь такая сложная? Почему мы должны делать то, что другие хотят? Может они так придуриваются? Шутят, издеваются так над нами, а потом бац, и разрешат нам прыгать по столу и плеваться едой. Может правда?», спросила она брата в мыслях, но он ей не ответил.

     - Чего ты молчишь? Тебя всё устраивает, да? Ты ведь маленькая, тебя никто не трогает и не заставляет ничего делать! А может это потому, что ты девочка?, - он злостно на неё глянул, но это была детская злость, скорее обида на то, что всё идёт не так, как хотелось бы.

     - Эй, - она отодвинулась от него и стукнула кулачком по плечу, - меня тоже ругают! Говорят мне не плакать! Не обижай меня, меня тоже заставляют носить все эти платьица и кублуки, хотя я не хочу!

     Артель промолчал, но его глаза намного теплее глянули на неё и она снова прижалась к его плечу. Улыбнувшись, он спросил или ей не холодно. Услышав утвердительный ответ, он взял её за руку и побрёл назад, к тёплой кроватке. Хоть тишина и воцарилась между ними, оба они думали об одном и том же. О побеге.

     Следующее утро началось как и всегда, со стука служанки в дверь и её ласкового голоса, желающего доброго утра детям Иллида. Глянув направо и увидев Киру на кровати под стеной, он сделал вывод, что будят их рано. И вывод он сделал правильный. Солнце ещё не лишало его зрения, так что он без труда отлепился от кровати, пожелал доброго утра служанке и Кире и принялся одеваться. Через пару минут служанки увели его сестру на уроки грации, а он остался совершенно один. Со вчерашнего вечера он твёрдо решил наведаться к Родану, ведь не видел его почти целый месяц, а руки так и чесались приготовить новое взрывное зелье.

      В прошлый раз его мастер поседел на полголовы, если не учитывать факт, что он лысый, когда Артель приготовил зелье, которое должно было исцелять головные боли. Стоит ли говорить, что зелье имело совсем противоположный эффект, будучи приготовленным с неправильными пропорциями ингредиентов, оно принесло только ещё больше головных болей, когда смесь взорвалась у молодого алхимика в руках, обожгло ему руки и правое плечо, заливая собой бесценные трактаты и уничтожая дорогие ингредиенты. Родан, мастер-алхимик, впервые за всю жизнь использовал все матерные слова из всех кабаков Дагона, соединяя проклятия и пожелания, создавая новые комбинации изысканных выражений, которых постеснялся бы и знаменитый сквернослов в таверне Фивалина, а уж тот был мастаком. Сбросив маску зрелости и серьёзности, Родан уже хотел применить заклинание стирания памяти, но увидев, что малый озорник не перепуган, а очень даже доволен результатом, старый алхимик рассмеялся и принялся втирать волшебную мазь на пораженные участки тела Артеля, умоляя его только об одном, не рассказывать о богатом лексиконе алхимика родителям и сестре. С тех пор юный Артель и совсем не юный Родан были лучшими друзьями. Днями они готовили зелья, иногда ходили в лес за ингредиентами, изредка даже экспериментировали и уж тогда словарный запас юного покорителя алхимии пополнялся новыми, доселе неслыханными художественными выражениями. По вечерам Артель слушал рассказы о похождениях Родана, когда тот был молодым и набирался опыта. Его любимым рассказом был тот, в котором Родан по ошибке вырастил из жабы огромную кикимору и ему пришлось отбиваться от неё в тесной каморке на чердаке, которую тот снимал в таверне. Объясняя хозяину постоялого двора, откуда там взялась кикимора, Родан даже не пытался сдержать дикий хохот, потому что стараясь изо всей силы не смотреть на лицо трактирщика, он не мог сдержаться и хохотал пуще прежнего, когда видел его испуганное и искривлённое в гримасе вселенского удивления лицо. Даже когда Родана выгнали на улицу и ему пришлось ночевать в конюшне, он хохотал, боясь что никогда не забудет ту гримасу. Так оно и вышло, что спустя много лет, рассказывая эту историю своему последователю, он всё также с улыбкой смотрел на ту рожу, всплывающую у него в памяти.

     Не заметив, как он улыбается уже около пары минут, Артель вынырнул из воспоминаний и пошёл к зеркалу причёсываться. Из зеркала на него смотрел весьма молодой парень с зелёными глазами, острым, почти эльфийским подбородком, коротко постриженными темно-коричневыми волосами и среднего размера носом. Он глянул на себя и неудовлетворительно покашлял. Ему не нравилась его внешность. «Я не выгляжу страшно, но и не выгляжу красиво. Что я такое?», он серьёзно спросил самого себя, а потом, рассмеявшись, ответил что он неизвестная доселе гадость, которая вскоре заполонит мир. «Бойтесь меня, людишки, ибо я Страшная гадость! Пришла испортить ваши напудренные носики!», он снова звонко рассмеялся и закончил причесывать короткие волоски на голове.

     Выйдя из комнаты, Артель прошмыгнул сквозь длинный коридор на лестницу и спустился на первый этаж. Тихо, почти бесшумно, не считая скрипящего дерева под ногами, он прошёл в гостиную и вышел на улицу. Было действительно рано, солнце только-только поднялось и снова ослепило его. «Ненавижу тебя, солнце. Почему ты такое вредное?». Оглянувшись вокруг, он не заметил ни садовника, обычно поливающего кусты и деревья в эту пору, ни служанки, которая бы кормила Риму отборными косточками, оставшимися после завтрака. «Куда все подевались?», подумал Артель, «Хотя, мне это и на руку», он обрадовался внезапному исчезновению живых существ и помчался сквозь открытые ворота на другую часть Морагона, где стояла высокая башня, сделанная из покрашенного в тёмно-синий кирпича, который считался элитным материалом, не говоря уже о покраске.

     Пробежавшись по уличкам родного города, Артель застал его пробуждающимся ото сна. Лавочки только-только открывались, заспанные пастухи выводили на улицу домашний скот, продавцы с красными, полузакрытыми глазами расставляли товар по витринам, развешивали связки овощей на крючки, вываливали огромные куски мяса на длинные деревянные столы. Некоторые выставляли на полки мисочки с пахучими пряностями, разными приправами, накрывали их сверху маленькой плёнкой, чтобы запах не выдохся. Не слышно было крикливых детей, бегающих по улицам и выпрашивающих монетки у покупателей, а иногда и вытаскивая их у неосторожного зеваки. Это была базарная площадь и она очень нравилась Артелю, здесь он мог видеть самых разных людей, самые разные чудные вещи, которые, он думал, нигде больше не увидит. Благодаря Родану он знал некоторые лавочки, где они покупали разные алхимические ингредиенты, некоторые из которых воняли так, что приходилось дышать короткими вдохами, подолгу неся их к башне. Знал и то, где старый пройдоха Родан пользовался скидкой у продавцов в обмен на некоторые специфические зелья, предназначенные только лишь для продавца. Взгляд парня упал на стариковатого мужчину, которому было от роду лет тридцать пять или сорок. Он вспомнил, что Родан иногда берёт у него печень морской розы, рыбы, которую Артель никогда не видел. Примечательным был тот факт, что Родан пользовался здесь скидкой взамен на доставку нескольких зелий для увеличения потенции, как Артель позже узнал. «Потенция…интересно, что это за зверёк, которого постоянно нужно кормить?»

     Недолго раздумывая, он побежал дальше, мимо Замка Семи Орлов, резиденции короля Ивенелана, Ортона Ивенеланского. Со страхом взглянув на это большое здание, ему померещилось что он сидит там за столом, подписывая бумажки, которые никогда не заканчиваются и валятся со всех окон и дверей на его стол, заставляя его плавать в бесконечном море указов, законов, петиций, просьб и ордеров. Артель бросился бежать от этого кошмарного здания и остановился лишь за углом, на узкой улочке, которая вела в переулки между домами, улочке, которая была самым коротким путём к Башне. Ускорив свой обычный шаг, через десять минут он был уже возле входа на территорию Башни, которая была ограждена забором из того же, тёмно-синего кирпича. Прошмыгнув сквозь приоткрытые ворота он постучал в огромного размера металлический кнокер и услышал как расходится шум по всем этажам башни. Прошло около минуты, за которую Артель успел насчитать восемь разных птиц, ни одной из которых он не знал, двадцать два муравья, роившихся возле старого куска медовых сот, неизвестно откуда здесь появившегося, и одного зеваку, глянувшего сквозь ворота на Артеля и быстро умчавшегося в сторону базара. Металлическая дверь заскрипела и открывшаяся за ними темнота ничуть не испугала юного парня. Он знал и любил этот полумрак, царивший в башне. Войдя, он побежал по крутой лестнице вверх, едва ли услышав хлопок закрывшейся двери, которая сама открывалась и закрывалась, будучи магически на это настроенной. На предпоследнем этаже в дверном проёме его встретил Родан с широко распахнутыми руками и такой же улыбкой на морщинистом лице.

     - Артель, дружище ты мой, как я рад тебя видеть! Месяц прошёл, а от тебя ни слуху ни духу, думал я, что забыл ты о колдуне из страшной башни, учащему тебя некромантии и омерзительным вещам. Ведь так считает твой отец, так?

     , - алхимик словно попытался сделать обиженное лицо, но у него не вышло., - Видимо, плохо я учил тебя магии, если ты не вспомнил за телепатические заклинания, маленький озорник.

     Артель резко остановился и скривил лицо. «Какой же я дуралей,- он хлопнул себя по лицу, - а ведь действительно дуралей, мог бы и телепатически общаться, хоть и тяжело и недолго.»

     - Ладно тебе, проказник, все мы совершаем ошибки. Иногда страшные, иногда нет, но мы не можем их не совершать, ведь мы не безгранично умные, правда?, - он ласково погладил Артеля по голове и пропустил того в лабораторию.

     - Как же я скучал по этому запаху, - юный алхимик вдохнул аромат во всю силу лёгких, - и по вам, мастер Родан.

     - Я тоже скучал по своему ученику., - он снова улыбнулся и это была самая искренняя улыбка изо всех, которые Артель знал, а знал он их немало., - Расскажи мне, как ты сюда пришёл и зачем ты так рискнул? Ведь мы оба знаем, что твой отец не любит ни твоё увлечение, ни твоего наставника., - взгляд его немного потускнел.

     - Я хотел проведать вас, ведь вы старый и…

     - И что ты думал? Ха, думал что я умер? Нет, дорогой Артель, я ещё крепок, да и профессия моя мне позволяет обманывать что старость, что саму смерть, - он демонстративно кашлянул, - Чего это ты так рано прибежал? Я думал, раньше торговцев и пастухов, встаёт только жена нашего короля, чтобы вернуться в королевское ложе., - он снова кашлянул.

     - Сегодня меня и Киру очень рано разбудили, не знаю почему. По дороге к вам, я не встретил никого из родных.

     - И служанка тебе ничего не сообщила? Зачем так рано будить молодых людей?

     - Ну, как вышло, мастер Родан. И вот, воспользовавшись моментом, я прибежал к вам.

     - Гм, это действительно странно., - маг-алхимик склонился к стене и внезапно подскочил на месте., - Ты ведь наверняка голодный! Ах я, совсем уж забыл в этой башне как гостей привечать надо.

     Прежде чем Артель успел проговорить, что он не хочет кушать, на столе, забитом свитками, книгами и колбами ещё секунду назад, появились две глубоких миски с кашей, приправленной черничным вареньем. «С каждым разом он меня удивляет всё больше. Интересно, куда весь этот хлам делся?», подумал Артель.

     - Это не хлам, непросвещённый ты засранец.

     Довольный удивлением ребёнка, который ещё не привык к тому, что чародеи умеют читать чужие мысли, алхимик быстро убрал его смятение, указав в угол комнатушки. Артель, глянувший туда, увидел воочию ответ на свой, в мыслях заданный, вопрос.

     ***

     Полчаса спустя, зевака, услышав на базарной площади крики о пропавшем ребёнке Иллида, со всей должной покорностью нашёл и провёл двух вооруженных стражников и одного невооруженного человека к вратам Башни. Получив монетку, зевака ускоренным шагом направился к зданию выполненному из потемневшего, старого камня и вошёл в него, кинув мимолётный взгляд на вывеску на флагштоке. Вывеска гласила: «Фирма Брона Иллида. Юридическая помощь.»

     Перед тяжеловесными башенными металлическими дверями, вмурованными в тёмно-синий, покрашенный кирпич, стоял человек в салатовой шёлковой рубашке с накинутым сверху меховым кафтаном. На ногах были одеты тёмно-салатовые брюки с высокими сапогами на заклёпках. Человек был высокого рода, а на шее имел медальон с изображением пера и пергамента, символа рода Иллида.

     ***

     На этом маленьком семейном собрании присутствовали все члены семьи Иллида, включая дядю Брона. Была здесь даже и маленькая Кира, хлопая ресничками и водя маленькими синими глазками по столовой. Не было здесь только Родана.

     - Ниверена, объясни мне, почему этот ребёнок такой упрямый и такой несносный. Меньше месяца прошло с момента, как я запретил ему хоть как-либо контактировать с Роданом. И вот, что я узнаю! Собираясь с утра на королевскую охоту, я узнаю, что мой старший сын куда-то бесследно исчез! Теперь, вместо скачки на лошади в погоне за зверьём, я стою в столовой и понимаю, что род Иллида, великих политиков, доживает последние года!

     - Белеран, дорогой, не преувеличивай. Я уже говорила тебе, что ему всего тринадцать лет, а в таком возрасте и тебе наверняка не хотелось читать скучные монологи послов и королевских летописцев.

     - В его возрасте я уже сидел за отцовским столом, умоляя чтобы мне дали перо и пергамент, чтобы я писал важные указы.

      Ниверена удивилась, прижав губы, но не подав виду, продолжила контратаку.

     - Дай ему подрасти немного, Белеран, может потом его заинтересует весь этот водоворот.

     - Меня не устраивает слово «может»! Пойми меня, Артель, - его голос стал немного мягче, - я ведь только хочу, чтобы ты всегда был в безопасности и никогда в бедноте. Место первого советника, это и есть та безопасность и богатство, ведь король наш, да будет жить он долго, очень щедрый человек. Как же ты не можешь или не хочешь понять, что всё это я делаю для тебя?

     Артель сидел, единственный кто сидел в этой комнате. Все остальные стояли напротив него. Кира, самая низкая из всех, стояла возле матери, а Ниверена, в свою очередь положила руки на её плечи. Белеран стоял возле жены, но чуть-чуть на отдалении, ведь жестикулировал он более чем достаточно. И, в конце-концов, дядя Брон стоял позади всех, возле окна. На него то и смотрел больше всего Артель, раз за разом замечая ту паскудную улыбку на его ехидном лице. Артель был уверен, что его дядя сейчас получает наслаждение от шоу, на которое он попал. Парень в который раз понял, что он ненавидит дядю Брона.

     - Он меня вообще слушает?, - Белеран злостно стукнул кулаком по столу, - нет, нет, это просто невыносимо! О чём я только что говорил?, - сделав паузу, он внимательно и вопросительно посмотрел на сына, - Святая Меана мне в помощь!, - он пошёл кругами по столовой, раз в раз кидая на Артеля грозовые взгляды.

     - Я думаю, это будет хорошее решение. , - Артель прослушал о каком решение шла речь, - Думаю, там он многому научится и приедет сюда умным и дальновидным человеком., - голос матери дрожал, а глаза слезились, даже Артель догадался, что она совсем не согласна с решением отца.

     - Решено. Через два дня, Артель, ты едешь в политическую академию в Астолиане. И я не хочу ничего слышать больше. , - перебив Артеля, отец вышел из столовой, громко хлопнув дверьми.

     В комнате остались только Ниверена и Кира.

     - Родной мой, тебе и вправду будет там лучше, я думаю. Астолиан огромный и красивый город, утром поучишься, а вечерами сможешь устроиться подмастерьем к какому-нибудь алхимику, их там предостаточно., - последние слова она почти прошептала., - Там не будет никаких надзирателей… но и родителей там тоже не будет. Всегда будь осторожным и не доверяй первому встречному. Запомнишь это, родной мой?, - она расплакалась и Артель уже не сдерживал слёзы. Они плакали вдвоём.

     - Я правда на это очень надеюсь, что через 5 лет ты приедешь сюда взрослым, умным и, возможно даже, бородатым мужчиной. , - говорила она сквозь слёзы., - Я не хочу тебя отпускать.

     - Я не хочу, мам. Но я постараюсь, ради тебя, ради неё, - он обнял Киру, - и даже ради отца.

     - Пойми, дорогой мой Артель, он совсем не плохой, просто…просто его воспитание было другим пятьдесят лет назад, там не принимали отказа. Просто будь умницей, обещаешь мне?

     - Обещаю, мама. А ты, Кира, обещай мне, что будешь маму слушаться. А то приеду и скормлю тебя Риме.

     - Я буду слушаться её, а не тебя, - обиженно надувать губки было её любимым занятием., - Я люблю тебя, Артель.

     - И я люблю тебя, Кира. И тебя, мам.

     Ниверена вытерла слёзы, провела детей в их комнату и пошла в спальню. Кинув злобный взгляд на Белерана, она разделась. Её тёмно-каштановые длинные волосы распустились и окутали плечи, ключицы и лопатки. Укрывшись меховым одеялом она резко и грубо прервала мужа, когда тот попытался что-то сказать и закрыла глаза, не пожелав доброй ночи.

     Тем же вечером Артель не спал. Сидя на кровати и смотря в окно, за которым вдалеке виднелась Эллада, а лёгкий ветер колыхал кроны деревьев, Артель думал. Внезапно он понял, что он не бессилен, что он может противостоять судьбе, которая так нагло распоряжается его жизнью. Затушив светильники в комнате, Артель взял старый отцовский рюкзак и собрал в него большую часть одежды. Открыв тумбочку, он с трудом высмотрел там деньги, деньги которые ему изредка давали родители и выручку с продажи зелий. Это были мораны, общепризнанная валюта всего Дагона. Связав купюры резинкой, он бросил их в внутренний карман рюкзака вместе с монетками. Взяв с собой несколько колб, несколько ингредиентов в пакетиках и огниво, подаренное ему когда-то дядей Броном, он вкинул всё это в рюкзак.

     « Родан! Я ведь могу ему сообщить, что я ухожу, может он захочет уйти со мной?»

     Сев на кровати, он достал из-под неё какой-то предмет, похожий на куб, со светящейся тёмно-зелёной аурой вокруг него. Этот куб был подарком от Родана, на его первый юбилей, десять лет. То, что Артель держал в руках, было магическим артефактом, использовавшимся для получения магической энергии, если источника силы рядом не было. Артефакт был тяжелым в использовании, давал немного энергии для совершения нескольких простейших заклинаний, а после этого иссякал, переставал светиться. Для восполнения той магической энергии, внутри него, куб нужно было поставить в месте силы и оставить его там на определённое время. Так как Артель давно понял, что в детской спальне Источнику взяться негде, он использовал куб и почувствовал как его руки легонько затряслись, а разум стал чистым, как безоблачное звёздное небо. Напряг мозг и в следующий момент уже телепатически общался сквозь мысли, которые невидимыми птицами летели над крышами Морагона.

     - Мастер Родан, я ухожу из дому. Меня хотят отдать в политическую академию в Астолиане, а я не хочу. Я ухожу прямо сейчас, ухожу навстречу приключениям. Обещаю, я не забуду ваши учения и буду практиковаться каждый день.

     - Клянусь Меаной, Артель, ты ведь ещё слишком мал! Но что я могу сделать против предназначения? Если ты чувствуешь, что жизнь твоя идёт не туда, куда хочешь этого ты, поворачивай. Иди к своему предназначению, я не вправе тебе помешать. Прошу, зайди ко мне во двор по дороге. Я оставлю для тебя кое-что. Прощай, Артель. Может, в лучшие времена…

     - Прощайте, мастер Родан.

     Артель не был уверен или его наставник услышал прощальные слова, так как магическая энергия, толика из магического артефакта исчерпалась, и Артель остался совсем один.

     Напряг слух и прислушался к звукам старого, родного дома. Было тихо, даже стражник у дверей его комнаты, призванный смотреть за ребёнком, похоже уснул. Было уже достаточно поздно и Артель, одев тёплую одежду и рюкзак на плечи, остановился посреди комнаты.

     «Вот я ухожу., - подумал Артель, - Ухожу от родных, от сестры. Я хотел бы её взять, правда. Но я ведь и сам не знаю, куда приду. Я не хочу, чтобы она пострадала из-за меня.»

     Он приблизился к ней и поцеловал её в миниатюрный носик.

     «Прощай, Кира. Может, в лучшие времена…»

     С поистине титаническим трудом пролезая в окно, Артель не сдержал равновесие и упал на кусты, рассаженные вокруг дома. Где-то совсем рядом раздался очень знакомый лай. Артель молча помолился Меане чтобы никто не обратил внимание на лай и осмотрел себя. Портфель немного смягчил падение, но правое плечо всё-таки начало тянуть тупой болью и в голове немного помутилось. Услышав раздражительную сварку Хильды, Артель задержал дыхание и слился с кустами, на которые он так удачно приземлился. Выждал несколько минут, пока Хильда проверила что случилось со псом и ушла назад домой. Тихим шажком, оглядываясь вокруг каждые пару секунд, он побрёл к заборчику.

     Пройдя сквозь ночную тишину базара, Артель встретил только нескольких пьяных кметов и вспугнул нескольких ворон. Побоявшись тёмных и узких переулков, по которым он так беспечно проходил днём, он пошел в обход через широкие улицы Морагона. Примерно спустя полчаса, Артель был в дворе башни. Заметив, что всё это время он шёл не думая ни о чём, он удивился. Всё шло так плавно и так легко, словно он и не собирался покинуть родной город навсегда.

     Найдя под дверью башни пакет, Артель улыбнулся и принялся его распаковывать. Нашёл десяток колб, парочку коробок с ингредиентами и огромную книгу – «Алхимические тайны» под авторством Родана Астолианского. Из книги вылетел кусок пергамента, исписанный чернилами. Артель знал чей это почерк и развернул записку.

     «Дорогой мой Артель. Я надеялся попрощаться с тобой позже, когда ты бы не был таким юным. В мире есть сила, называемая предназначением. Надеюсь, ты его найдёшь и исполнишь. Не забывай практиковаться, моё юное подмастерье, и когда-то я услышу о тебе. Прощай, Артель, и береги себя.»

     Смахнув слёзы, выступившие на глазах, Артель спрятал все вещи из пакета и двинулся за городские ворота, туда, навстречу неизвестности.

     ***

     "В старых книгах сказано так, что друиды и авгуры - в основном, ведут отшельническую жизнь. И те, и другие отреклись от общества и жизни за городскими стенами, от семей и плотских утех. Никогда не интересуясь политикой, они поклоняются богине Инвире множество лет и никто не помнит, было ли у них какое-либо другое божество. Торгуя с прибрежными посёлками, находящимися неподалёку от их рощ, друиды и авгуры обеспечивают себе существование. Границы их рощ, как и у дриад, неприкасаемые и никому, формально, не принадлежат. У друидов хорошо развита магия нескольких природных стихий или элементов, таких как Земля и Вода, в то время как у авгуров досконально развита магия стихии Воздух. Ходит немало слухов, что друиды похищают маленьких детей, проводят над ними эксперименты, напаивают разными отварами и всячески измываются - уверяю вас, в этом правды нет нисколечко. Что до иерархии в их порядке, доподлинно известно немногое. Среди них, как и в любом обществе, есть главный, несомненно, это Старейший дуб, в грубом переводе на Дагонский. Название же их главы на языке древних - Are Dagonis, звучит немного мелодичнее, верно? Есть также странствующие друиды и именно от них, мы знаем о некоторых вещах, о которых я вам рассказал. Также, их культура и занятия остаются для нас, в большей мере, неизвестны. Многие из немногих побывавших в священных рощах и на священных полянах, рассказывают о том, что видели там совершенно незнакомых нам животных и растения, упоминания о которых нет ни в одной из насущных книг о ботанике. Моё мнение таково - Друиды это старые деды, готовые пустить по ветру любую лесопилку и изжарить на медленном огне любого охотника. Всё же, считаю, деды эти, хоть и мстительные, но мудрые. Уважение к ним и природе - это дело правое. А если нет уважения - то должен быть страх, если вам, конечно, не нравятся огненные шары и смерчи, летящие в вашу сторону."

      Из лекции профессора Йаш Ди Мондарата, заведующего

      кафедрой натуральной магии Астолианской коллегии

     

      

     Глава 2

     Оглядевшись вокруг, Артель вздохнул с облегчением. То ли от свежего воздуха, до безумия сладостно наполнявшего легкие, то ли от приключения, после которого он рисковал сидеть в комнате до конца своих дней под надзором двадцати стражников. А шансы были.

     Едва Артель подошёл к городским воротам, сзади его окликнул голос. Голос принадлежал тому типу людей, которые ради бутылки продали бы всё, даже жену с детьми, но, к счастью, у таких людей семьи не бывает.

     - Паренёк, куда это ты направляешься? Эй!

     Артель ускорил шаг и услышал, что человек сзади сделал то же самое. Поняв, что он не сумеет уйти, Артель развернулся, и увидел что за ним гнался один из частых посетителей таверны неподалёку.

     - Парниша, а что это мы, ык, гуляем посреди ночи одни? Не боишься что зверь какой нападёт?

     - Здесь, посреди города окружённого стенами?, - спросил его Артель.

     - Хохо, да ты ничего о зверях не знаешь! Не слышал никогда о кормысе? То сволочь такая, ык, что может первоплодится в человека, - пьяный кмет, похоже, и сам поверил в свои же басни, ибо голос его стал тише и тревожнее, - Но ты, малыш, не переживай! Тут есть я, а если его светлость купит мне бутылочку вкусного ликёра, - он облизнулся, - то я буду его верным воином до конца жизни, женой клянусь!

     «Надо убегать, ведь он меня не отстанет. Ещё, небось, выдерет у меня сумку, заберёт мои мораны и что я делать буду? Мог бы и дать ему несколько, но если он увидит, сколько у меня их есть, то не жить мне на этом свете». С этими мыслями он попятился назад и побежал в сторону ворот.

     - Ах ты сукин сын, денежек мне пожалел? Иди ка сюда, мелюзга!

     Артель бежал, мимо проносились дома, улочки, собаки и кошки, люди. Прибежав к заставе, он завопил о помощи. Поднявшись по лестнице к двери в кордегардию и спешно постучав в неё, он объяснил заспанному стражнику ситуацию с приставучим кметом. Тот, сделав важное да гордое лицо и вооружившись гвизармой, вышел навстречу алкоголику, посыпая проклятьями всё и вся. Артель, воспользовавшись моментом, спрыгнул через частокол и побежал вперёд, пока не выдохся.

     Большая песчаная насыпь вела к Биреусу, это единственное что знал парень, оказавшись один за воротами. По бокам стояли деревья, плотной стеной прилегающие к тракту. Ночная жизнь была в разгаре, назвать ту ночь тихой было невозможно. Вокруг летали птицы, вороны, соколы и сапсаны. Где-то далеко пела варакушка и Артелю даже казалось, что он узнаёт эту мелодию. Он задумался. «На мероприятия, где присутствовали высокого рода персоны, почти всегда приглашали бардов, при том нескольких. Все они были выпускниками Астолианской коллегии бардов, все были одеты с иголочки, так как Астолиан – столица моды и всей элитной жизни Дагона. Бардам было плевать на то, что происходит на собраниях. Они приходили и уходили когда хотели, получали немалые деньги за то, что занимались своим любимым занятием, музыкой. А эти жирные умники, политики и юристы, продолжали болтаться в паутине, так любезно сплетённой ими самими. Ух, к чёрту бы их всех, - позволил себе выругаться и в тот же момент улыбнулся, - я теперь могу и ругаться! Ведь я один, никто меня не контролирует, никто не заставит ехать в эту тюрьму, я совершенно один! Совершенно…»

     Артелю стало немного прохладно и поэтому он двинулся в лесополосу, чтобы поискать там место для ночлега.

     Продираясь сквозь кусты смородины, Артель нарвал себе немного ягод и закинул в пустеющий желудок, в котором начинало урчать. Была середина августа, самое тёплое время года заканчивалось, впереди была зима, что значило бы, что юному искателю приключений пора было бы искать не сокровища, а дом, хотя бы только на холодную пору года. Но сейчас, жуя ягоды терпкой смородины и оглядываясь вокруг, Артелю было не до раздумий о будущем.

     Небо было тёмным, облачным, было около двух часов ночи. С трудом высматривая себе дорогу на хотя бы несколько метров вперёд, Артель шёл таким темпом уже около часа. Уставший и поцарапанный, мокрый от пота парень ни на секунду не был испуган. Новые горизонты его жизни затмили его разум, он не мог больше думать ни о чём другом. До того момента, как в десятке метров от него что-то шевельнулось в кустах и Артель сначала застыл, а потом принялся с удвоенной скоростью пробираться вперёд. Наконец-то его взгляду открылась маленькая лужайка, поросшая мелким горноцветом фиолетового оттенка. Приняв этот дар от самой Меаны, Артель присел на землю, опёршись на ствол клёна и принялся потрошить портфель. Вытянув из него большой кусок яблочного пирога, который подавали на ужин, он принялся его уничтожать. Светила неполная луна, пробиваясь лучами сквозь густую листву к лужайке, на которой сидел Артель, красивым, мягким светом. Лиловый горноцвет, казалось бы, принимал этот свет с радостью и раскрывал свои маленькие лепестки, простирая их вверх, к раскидистым кронам деревьев. Завернувшись глубже в меховой дублет, он распластался, опустился ниже, почти что прилёг у дерева. Немного прикрыв глаза, Артель медленно жевал булочку и засыпал. Поляна казалась ему магической. Горноцвет ожил и плясал вокруг него, старые клёны разговаривали друг с другом, шептались о чём-то своём. Где-то в темноте он видел силуэты маленьких зайчиков и белочек, что разбегались по этому большому городу, играя в прятки или салочки. Облака вверху, казалось, припали ниже к земле, чтобы тоже поучаствовать в этом празднике леса, а голоса их были лёгкими и воздушными, совсем не такие как у клёна. Голоса деревьев были могучими, создавалось ощущение, что деревья были злыми, но это было совсем не так. Всё это мелькало в голове у Артеля и он не заметил как уснул под дыхание ветра и обворожительный свет приятельницы Солнца. Прижав к себе портфель, мальчишка спал крепким, детским сном.

     ***

     Несколько настенных светильников освещали дубовый стол, человека сидящего за ним, столики, закиданные разным барахлом, картину за спиной человека и, едва, диван, напротив стола. Человек за столом был хилым, носил богатую одежду и серебряное кольцо с изумрудом на указательном пальце. Черты его лица были столь же приятны, сколь куча оставленная коровой на улице – человек был весьма некрасив. Козьи рога со свечками внутри не освещали лица двух людей, сидящих на диване. Их тёмные силуэты казались неживыми, словно это были каменные статуи, но стоило лишь одному из них заговорить, как это ощущение пропало.

     - Прибыл гонец из Астолиана, мой лорд. Передал мне пакет и запросил три сотни моранов., - на стол положили обёрнутый конопляной нитью пакет, - Так я велел ему убираться отсюда, пока по шее не получил. Этот дурень отдал мне посылку и только тогда плату запросил, - голос одного из сидящих на диване был низким и грубым, - кто ж так делает то, а?

     - Ха, сэкономили вы, мой лорд, кучу денег, - поддержал его второй голос, такой же грубый.

     - Из-за вас, идиоты, мне придётся объясняться перед Арстаном. Я ведь дал вам деньги, гонец мчался сюда многие мили чтобы вы, бугаи тупоголовые, его в шею гнали?

     - Но мы ведь только хотели…

     - Плевать мне, что вы там хотели! Бизнес так не ведётся, нельзя подставлять ценных союзников… Раньше времени, - голос человека за столом был противным, что подходило его внешности, - завтра же с утра вы сядете на коней и будете мчаться за гонцом, пока не отдадите ему деньги. Я ясно выразился?

     - Да, господин, - хором ответили тупоголовые бугаи.

     - Что до посылки…, - задумался лорд, - гонец вам объяснил хоть что-то, что ваши дурьи головы запомнили?

     - Гонец, господин, сказал что Арстан гарантирует стопроцентный успех, ни о каких проблемах, сказал, чтобы вы не думали.

     - Ага, в прошлый раз он тоже так сказал.. Да вот только брат мой посидел в сортире день-другой и снова всё было ему хорошо.

     В комнате воцарилось молчание. Двое мужчин, сидящих на диване, молча наблюдали за их главарём, что ходил по комнате кругами, не задерживаясь нигде, кроме как у окна, - Ладно, вы свободны., - прозвучало в комнате спустя несколько минут, что показались вечностью для наёмников, - И не забудьте за гонца, идиоты. А как вернётесь, то поставлю вам по два бокала вкусного персикового шнапса и рыжей бабе от имени лорда Иллиды. А теперь проваливайте.

     Дождавшись, пока они выйдут, он захлопнул за ними дверь и подошёл к столу. Открыв ключом потайной ящичек, человек выловил оттуда чей-то портрет и сильно стукнул им по столу.

     «Конец тебе, брат ты мой, конец тебе и твоему сынку. Твоя сучка жена здесь не поможет тебе и более того, уже через недельку будет просить меня не вылезать из постели, где ты сейчас с ней спишь. Как тебе такой расклад, а?, - человек злобно улыбнулся и швырнув портрет в угол комнаты, вышел из комнаты.»

     Там, в темноте, слегка порвавшийся полотняный портрет изображал Белерана Иллиду верхом на коне, вонзающего копьё в оленя.

     ***

     Утро открыло свои глаза около шести утра, но для Артеля оно настало, когда он, открыв глаза около восьми утра, не заметил слепящего его солнца и улыбнулся. Где-то начинали свой концерт варакушки и дрозды, где-то в чаще шумел олень. Путешественник протёр сонные глаза, собрал вывалившиеся из портфеля колбы и, всё так же улыбаясь, побрёл дальше по лесу, попутно высматривая зелёными глазами ручейки или же реку. Высокие кроны деревьев, окутанные зелёной листвой слегка колыхал лёгкий ветер, а шум листвы напоминал Артелю музыку и он, пританцовывая, продолжал идти. Настроение его было очень хорошим. "Наконец-то я свободен! Я могу идти куда захочу и делать только то, что захочу я!" Он воодушевлённо закричал, тем самым спугнув нескольких птиц, наблюдающих за одиноким путником. Спустя несколько часов ходьбы или же танцев по зелёному ковру из опавших листьев, украшенному мелкими веточками, Артель нашёл маленький ручеёк, текущий в неглубоком яру и спустился к нему. Едва-ли нагнувшись надпить воды, он остановился и затаил дыхание. В метрах десяти от него стоял лось. С огромными витиеватыми рогами, тот стоял, повернувшись к нему в профиль, наверняка наблюдая за чем-то в чаще. Артель впервые видел лося вживую и стоял как вкопанный, молча восхищаясь грацией и красотой этого лесного создания. Лось повернул голову и наклонившись, тоже испил из ручья. "Отец часто охотился в этом лесу, - подумал Артель, - Я ведь надеюсь, он не убивал лосей. Ведь как можно так делать? Какой же он красивый и большой. Наверняка с него было бы много мяса, - Артель выругал себя за подобную мысль, - Надеюсь, его никто не убьёт. "

     Словно услышав его предпоследнюю мысль, лось глянул на юношу и убежал вглубь леса. Постояв ещё несколько минут в раздумьях, Артель вышел из этого состояния и попил воды. Моментально заскрежетав зубами и невольно издав шипящий звук, Артель выдохнул, когда зубы перестали болеть от холода и, набрав воды в ладони, потихоньку испивал воды. Вдоволь напившись, он глянул налево, туда откуда спускался ручей и увидел великолепное зрелище. Деревья словно создавали живой тоннель, из которого по маленьких склонах тёк сам ручей, усыпанный камешками на дне, и из-за кристально чистой воды, можно было даже посчитать, сколько именно камешков там лежит. Артель набрал воды в несколько колб и, закупорив их, поднялся вверх из яра на сторону, противоположную той, из которой он вышел. Живительная вода дала ему немного сил, но тем самым, пробудила забытое доселе чувство. Чувство голода. Внезапно Артель понял, что еды в портфеле у него больше не осталось, поэтому отныне основным занятием должен быть поиск еды. Оглянувшись вокруг, он не увидел ни одного куста смородины или же других плодоносящих кустов или деревьев. В голову ему коварно подкралась мысль о том лосе, но Артель злостно её откинул. Солнце уже стояло в зените, а он, продолжая идти, так и не находил никакой еды, более того, он пожалел что не набрал больше воды, потому что оставалась у него уже только одна колба с водой. Устав нести портфель и изнывая от жары, которая окутала его даже в лесу, он решил устроить привал. Достав книгу, которую ему подарил Родан, он углубился в её изучение, не замечая как сперва, через некоторое время перестали петь птицы, а затем, как солнце уже клонилось к западу. Читая, Артель забывал обо всём, даже о сосущем под ложечкой чувстве и даже о том, что оставаться юному парню в лесу ночью одному не такая уж и хорошая идея.

     ***

     С самого утра в Морагоне, в доме Иллида, творилась возня и полный бардак. С тех пор, как Хильда вошла в комнату и не досчиталась одного из детишек, весь дом так и не утихал. Сперва, посчитав, что его ребёнок снова нарушил отцовский запрет, Белеран отправился к башне с "наилучшими" пожеланиями "треклятому зельемесу", но, не обнаружив там своё чадо, он прикинул, где оно ещё может находиться. Визит излюбленного места Артеля на реке тоже не дал плодов и тогда у отца опустились руки. Забили колокола Морагона и слуги Иллида возились по всему городу, заглядывая и на базар, и в корчмы и даже прочесали весь берег реки, но всё было тщетно. Колокола били даже вечером, когда рабочий люд Морагона захаживал в дома утех или по домам, не обязательно своим. В этот день Ниверена не находила себе места. Она так и не вышла на работу, в свой магазин, не прошлась по базару или площади. Лишь один раз она зашла в свою лабораторию только затем, чтобы приготовить там транквилизирующие зелья и снова отправиться на поиски её сына. Поздним вечером, сидя в неосвещённой столовой и допивая уже третье зелье, она думала.

     "Белеран уже больше не тот, за кого я выходила замуж. Это не тот парень, который когда-то мне носил цветы и искал для меня ингредиенты, чтобы мне угодить. Это не тот мужчина, которым я восхищалась и с которым была счастлива в браке. Это мужчина, который в своей политической паутине увяз настолько, что совершенно забыл как воспитывать детей, как любить жену, как уделять нам всем время. И именно из-за этого человека, мой сын ушёл и я не знаю где он теперь, - она расплакалась, уже без слёз, ибо их не осталось, - В безопасности ли он? Артель, солнце ты моё, если ты меня слышишь, вернись ко мне, - всхлипывая, она кинула взгляд в окно на Морагон и подолгу смотрела туда, - Я не позволю ему оставить меня и без Киры. Я не позволю так распоряжаться нашими детьми, доводить их до слёз и делать так, чтобы они сбегали из дома. Нет, Белеран, я тебе этого не позволю, слышишь меня?!, - последнюю фразу она уже выкрикнула в пустоту тёмной столовой. Был поздний час, около полуночи, когда Ниверена, тяжелой походкой, дёргаясь из-за невроза, прошла в спальню и, взглянув на спящего Белерана, собрала все свои вещи в огромную сумку, оделась потеплее и спустилась на второй этаж. Зайдя в комнату, она оставила свою сумку возле входа и принялась собирать вещи Киры, всхлипывая над каждой из них.

     "Это её первая игрушка, которую я купила у того торговца, приплывавшего раньше по Элладе в Морагон каждые полгода. Кто же знал тогда, что когда-то мы будем уходить отсюда по тихому, прерывая детство моей дочери, ведя её куда-то. Думаю, нам будет хорошо в Амали, подальше отсюда. А может, когда-то и Белеран одумается, поймёт что натворил и хоть на старости извинится за свои ошибки и будет жить с семьёй, а не пером и бумагой?"

     Смахнув слёзы, она тихо разбудила Киру и приложив указательный палец к её маленькому рту, приказала молчать. Одев свою дочь, она накинула ей на плечи маленький портфельчик с самым необходимым и водрузив на себя большую сумку, с половиной алхимического запаса из своей лавки, Ниверена вышла из дома, держа за руку маленькую Киру, предварительно написав прощальную записку и положив её на тумбочку возле Белерана, и кинув последний взгляд на дом, в котором она жила около пятнадцати лет, быстрым шагом, насколько это позволяла Кира и сумка на плече, пошагала к городским воротам.

     Той ночью Белеран не прочитал записки и не прочитал её и на следующее утро. В день исчезновения Артеля, будучи замученным поисками сына, глава рода Иллида не пошёл домой на ужин, а зашел в корчму на базарной площади, потому что хотел ещё и выпить. К владельцу корчмы "Под торговцем", который по совместительству был и поваром, через чёрный ход прямо на кухню вошёл человек, которого сам хозяин принял за прислугу, поэтому не обратил на него должного внимания и за это поплатился. Короткий стилет воткнулся в его печень и повар, согнувшись, так и никогда больше не увидел лицо его убийцы. Убийца же, заперев дверь, ведущую в зал корчмы, переоделся в фартук повара, напялил колпак на лысую голову и, высыпав в стакан с водкой содержимое пакетика, доставил поднос с тарелкой похлёбки и стаканом водки к Белерану, сидящему в дальнем углу. Минуту спустя, убийца покинул корчму и больше его никто не видел. Сам же Белеран, спустя несколько минут почувствовал смертельную усталость, поспешил домой и посетовав на старый организм, решил выспаться.

     На следующее утро в Морагоне снова звенели колокола.

     ***

     Проснувшись около полудня, Артель сразу почувствовал запах грозы, витающий в воздухе. Небо было тёмным, средней силы ветер колыхал деревья и те, перешёптываясь между собой, медленно и слабо раскачивались. Тучи сгущались, закрывая собой солнце и Артелю стало понятно, что от грозы, несущейся к нему на всех парах, деревья не спасут. Нужно было искать более серьёзное укрытие, поэтому наспех собрав вещи и закинув книгу Родана в портфель, Артель побрёл по лесу. Ветер, усиливаясь и утихая поочерёдно, сладостно обдувал Артеля, давая ему сил спастись от духоты, которая стояла в лесу. Через несколько часов гроза дала знать о своём начале. Первые капли начали падать на землю, продираясь сквозь толстенный слой листьев, первая молния ударила где-то недалеко и, затем, первый гром разломал небо на куски своей оглушительностью. Артель немного занервничал, потому что боялся быть один в лесу, который раз за разом пронзают молнии, но, когда капли дождя обмыли его горячее тело, настроение его улучшилось и он даже немного расслабился, лишь изредка вздрагивая, слыша звук яростных небес, низвергающих на землю электрические копья. Некоторое время спустя, дождь усилился и уже нещадно бил по могучим кронам дубов, клёнов и грабов. Так и не находя надёжного укрытия, Артель собирался было пустить всё по течению и идти под дождём, как очередная молния, ударившая в какой-то миле от него, резко поменяла его мнение. Раздосадованный, он расплакался. "Ну где же пещера какая-нибудь или дом лесника? А если молния в меня ударит? Что со мной будет то? Где же укрыться то?" По прошествии какого-то времени, Артель, заплаканный и изрядно расстроенный, шёл весь промокший до нитки от плотной водяной стены, хлещущей его прямо в лицо. "Так продолжаться не может. У меня уже глаза болят." Присев возле дерева так, чтобы оно прикрывало его от дождя, Артель перевёл дух. Вся его одежда была мокрая, сухого места на ней не осталось совсем. К счастью, портфель не промок то ли от того, что находился за плечами, то ли от того, что был старый и хорошо сшитый. Из-за грозы и серого, почти чёрного неба, юному путешественнику было сложно определить, какое время суток сейчас, поэтому, прикинув, он определил что сейчас около пяти вечера и ночь уже не за горами. Снова посетовав на своё невезение, он оглянулся вокруг, но не увидел почти ничего, кроме стены капель. Зато услышал. Где-то неподалёку раздался звук, которого раньше Артель никогда не слышал, но тем не менее кровь в его жилах заледенела, тем самым заставив его двигаться вперёд невзирая на грозу. Волчий лай, как его определил Артель, раздавался недалеко, в каких-то полмили от него. Он много слышал о волках, о том что они ходят стаями и о том, как они встречают непрошенных гостей на своей территории. "Надо быстрее убираться отсюда,- думал Артель,- Убираться к чертям собачим, потому что они меня просить уйти не будут. Этикет у них если и есть, то на людей не распространяется." Ускоренным шагом Артель пробирался через чащу лесу, с ужасом понимая, что источник воя не только не отдаляется, а приближается. Когда Артель вышел на широкую поляну, было уже около десяти часов вечера. Из-за грозы темнота вокруг была непроглядная, и только благодаря отсутствию бьющих в глаза веток он понял, что вышел на поляну. Волчий вой раздался совсем рядом, словно из кустов, из которых он вышел минутой ранее и Артель уже приготовился к битве, не зная как бороться. "Какой же я идиот, не взял ни меча, ни ножа, ни даже мяса, чтобы бросить им." Он встал посреди поляны и замер, напрягая слух и зрение, фиксируя любое движение. Дождь хлестал его по спине, затылку и лицу, ногам и шее, но он его не замечал. Уставившись только в те кусты, он не слышал и не чувствовал ничего. От ужаса у него тряслись руки, а воображение рисовало страшные картины. Так он стоял около нескольких минут, готовый в любой момент броситься в темноту леса и бежать, не зная или добежит. Сзади затряслись кусты, но Артель этого не слышал, полностью пребывая в состоянии анабиоза. Где-то впереди раздался вой и Артель наконец-то увидел его. Огромного волка, видимо вожака стаи, которой он не видел, но знал что они рядом. Огромный, с серой шкурой, волк оскалил клыки и медленно приближался к Артелю, парализованному, неспособному двинуться. Что-то за Артелем сделало несколько шагов и остановилось. Не прекращая скалиться, волк подошёл на расстояние чуть больше вытянутой руки и истошно завыл, призывая собратьев на пир. Напряг мышцы задних лап, волк прижался к земле и прыгнул, метя в шею парня. Объект, остававшийся незамеченным доселе за спиной Артеля взмахнул рукой и что-то выкрикнул. Волк, словно прибитый огромным валуном отлетел влево и, через несколько мгновений пришедший в себя, отряхнулся и снова моментально прыгнул, но уже не на Артеля, а на тёмный силуэт в нескольких шагах от него. Снова кто-то крикнул и юноша не знал, кричал тот человек позади или сам Артель. Снова отлетев на пару метров, волк уже не атаковал сразу, а только опять истошно завыл, видимо призывая на помощь. Так оно и было, в ответ вожаку раздалось несколько воев и на поляне появилось ещё три волка, поменьше размером, но с таким же злостным оскалом.

     - Иди сюда, парень! , - голос человека, казалось, звучал где-то очень далеко. , -Эй, кому говорю! Иди сюда, они ведь тебя загрызут!

     Артель не двинулся с места, страх парализовал его тело окончательно и бесповоротно. Волки, словно не обращая внимание на парня, обступали со всех сторон второго человека, жаждая мщения, жаждая отведать его плоти, разорвать её клыками, распотрошить его внутренности и принести победный кусок самке, как знак признательности. Видимо, в тот день их мечтам, если таковые были, было не суждено сбыться. Человек одним взмахом руки осветил поляну, ослепительный свет казался неестественным для темноты, царившей на поляне. В левой руке он держал, как оказалось, посох, длинную затёсанную палицу, с большим круглым камнем на вершине. Взмахом посоха, человек, а был он по всей видимости магом, ударил волка слева, ближе всего подступившегося к нему, вихрем ветра, сфокусированным и концентрированным, прямо в морду. Волк взлетел на несколько метров над землёй и приземлился в кустах, издав своеобразный визг. Оставшиеся двое волков, медленно отступили от защищающихся людей, не предпринимая больше попыток нападения и исчезли в темноте, за пределами поляны, тем самым убрав ком, подступивший к горлу Артеля. Руки его порядочно тряслись и он упал на колени, наконец-то обретя возможность снова двигаться. Слезы лились рекой из его глаз, горячие как магма, и только благодаря этому он впервые за всё это время их заметил.

     - Парень, ты в порядке?, - голос его спасителя был хрипливым, но приятным, - Ох, да ты совсем юный, - он подошёл и разглядел Артеля., - Давай руку, поднимайся. Вот так, медленно и спокойно, не дёргайся. Да не оглядывайся ты по сторонам, они больше не вернутся., - человек нарочно соврал, не желая пугать мальчишку., - Кто ты такой? Что ты делаешь здесь, вдали от города, да ещё и сам?

     - Я заблудился, - заикаясь, ответил Артель, не зная что по правде ответить человеку, которому он был обязан жизнью.

     - Заблудился, говоришь? Хм…пойдём-ка отсюда, а потом ты мне всё расскажешь. Здесь, знаешь-ли, не самое лучшее место для разговоров, - он улыбнулся, - пойдём, не бойся. Самое страшное позади, теперь ты со мной, в безопасности.

     Дальнейшие проходы по лесным дорожкам, а их, видимо, маг знал хорошо, Артель видел словно в полусне. Страх прошёл, но усталость и ошалевшие нервы давали о себе знать, Артель очень сильно хотел спать.

     Взяв отключившегося мальчишку на руки, седобородый мужчина спустя час попал на огромную поляну, освещённую магическими шарами, держащихся над миниатюрными деревянными столбиками, и пронёс его в маленькую деревянную избу, игнорируя любопытные или же недоумевающие взгляды со стороны его коллег. Так Артель и попал в одну из немногих, оставшихся на Дагоне, священную рощу друидов, о которых многие простые люди слышали только мифы и легенды и для коих такие рощи были закрыты.

     ***

     Благополучно миновав городские ворота и нагрубив стражнику, Ниверена и её дочь, вышли за пределы города и сразу же об этом пожалели. Ниверена, хоть и нередко бывала в других городах и даже в королевстве Амали, понимала, что две особи женского пола, ночью на тракте, будут неспособны защититься и станут лёгкой добычей для бандитов или же хищников. Она не могла понять, что могло бы быть хуже. Но, к её счастью, у ворот Морагона был разбит лагерь, от которого приятно пахло костром, олениной и менее приятно - выпивкой. Выбора не оставалось, она, потянув за руку Киру, направилась к людям, сидящим вокруг костра, в мыслях молясь Меане, чтобы это были какие-нибудь бродячие купцы или ремесленники. И она не ошибалась. Подходя к группе людей, несколько из них повскакивало и собиралось было достать мечи из ножен, но, увидев ребёнка, несколько успокоились. Один из сидящих доселе людей встал и поприветствовал молодую женщину с девочкой, не прекращая немного испуганно разглядывать старшую из них. И удивляться этому не было причины, так как выплакав все слёзы за один вечер и пребывая в состоянии полусна из-за зелий, лицо Ниверены было очень бледным, а мешки под глазами, в темноте, создавали впечатление, что глаз у неё не было вовсе.

     - Здравствуйте, милые дамы. Чем могу вам помочь?, - он уставил на неё свои глаза немного вычурно, словно строя глазки.

     - Я ищу компанию, которая ехала бы в Амали, или же к Астолиану. Являются ли такой компанией благородные гномы? , - помолчав с секунду, она добавила, - Я буду щедрым компаньоном, деньгами не обижу.

     - Безусловно, милейшие . Но есть одна проблема, выезжать мы будем только утром. Вам это подходит?, - он резким и грубым жестом погрозил компании, тем самым прервав их шёпот, - Дело в том, что мы должны были выезжать на ночь глядя, ведь нас здесь целых девять и бандитами нас не напугаешь, да, ребята?, - "ребята" хором подтвердили, - да вот только, задни, эээ, приключение одно случилось и вынуждены мы были остаться здесь ещё на одну ночь.

     - Что за приключение такое?, - Ниверена позволила себе любопытство и моментально об этом пожалела.

     - Да вот, понос у одного из наших начался, сидит, пёс бы его, эээ, - он глянул на Киру и кашлянул, - так вот, сидит, в общем-то и дристает уже сутки. А гном, он любую рану переживёт, сам волка покусать может, но вот сра, то есть, проблемы со здоровьем это святое, а мы с ребятами не хотим на ходу постоянно останавливаться и ждать, пока он дельца свои вонючие, хе-хе, закончит, чтобы через пять минут, курва, снова в подполье уходить. Так вот, в общем, и сидим мы здесь. Кстати, - он поклонился, едва ли не черкая пузом землю, - хотят ли милые дамы кушать? Если не брезгуете вы компанией гномьей, то, милости прошу к нашему столу, которого нет, хе-хе.

     Ниверена приглашение приняла, несмотря на аппетитный рассказ, предшествующий приглашению и села несколько поодаль от гулкой оравы пьяных гномов, сомневаясь или трезвый гном вовсе существует. Усадив Киру к себе на руки, она придвинула к себе тяжелую сумку и отказавшись от любезно предложенной ей оленины, достала из сумки несколько печёных картошин, пару кусков хлеба и жареную, но холодную, баранью ножку, которую сразу же сунула Кире, ограничившись только одной картошиной. Дул прохладный ветер, но будучи одетыми тепло, мать с дочерью, этого не замечали. Не замечали они также и звёзд над их головами, огромной, почти полной луны, благодаря которой отчётливо было видно даже верхушки деревьев и мелких лесных зверушек, держащихся на отдалении от лагеря и резвыми глазками выискивая чем бы поживиться. Спустя некоторое время, Кира уснула, так и не обронив ни единого звука за всё время пребывания здесь, а Ниверена, оберегая сон своей дочери, так и не сомкнула глаз той ночи, даже тогда, когда выпившие все запасы медовухи и самогона гномы уснули там, где и сидели, дружно закинув ноги туда, куда им хотелось. Гном, встретивший спонтанных гостей, судя по всему, был вожаком компании. Сейчас, громко плюясь во все стороны, он стоял на вахте и изредка окрикивал своего товарища, которого постигла страшная кара, спрашивая, как там ему сидится и не кусают ли его белочки за задницу.

     Утром, дружно собравшись, все девять гномов проверили целостность товаров на возе, которые они везли на продаже в Астолиан и изрядно помотавшись, выкроили там место для своих спутниц. Затем, убедившись что всё не в порядке, так как пить нечего, быстрым темпом, замаршировали по тракту, напевая грустную гномью песню о тяжелой доле без алкоголя.

     Темнеет небо, млеют тучи

     И спасенья от заката жизни гномьей нет

     Лишь мудрость наша столетьями всех учит

     Помочь нам может только

     Живительного самогона сладостный рассвет

     ***

     Проснувшись ближе к полудню, Артель сначала было испугался, ведь последнее что он помнил, это ночную поляну и смертельный страх, поэтому сейчас, он не знал где очутился. Немного приподнявшись, он оглядел комнату, где находился. Деревянная изба, а это было видно по брёвнам, сложенным друг на дружке, была маленькой и полусгнившей, с крыши свисали лианы, а по углам росли несколько папоротников и даже грибы. Возле кровати, на которой он лежал, стоял маленький, почти разрушенный столик, со стаканом воды на нём. Поняв, что он словно вечность не пил, Артель жадно припал губами к стакану и осушил его за мгновение. Протерев глаза, он медленно встал и хотел было выйти, но вдруг понял, что его портфеля возле него нет, так же, как и в избе. Немного занервничав, он пошарил по комнате в поисках пропажи, но, не найдя, решил, что потом его поищет. Гораздо важнее для него на данный момент, было понять где он находится, у друзей или врагов.

     Настороженно открыв скрипучие двери, Артель вышел на улицу. Резкий солнечный свет ударил ему в глаза и он, машинально их прикрыв рукой, огляделся по стороне. По огромной поляне туда-сюда сновали седобородые дедули с посохами, явно не без дела. Несколько из них кормили животных, коих на этой огромной поляне было бесчисленное количество. Ещё несколько ходили к деревьям и делали что-то, чего Артель не видел. Словно не обращая на него внимания, люди проходили мимо. Внезапно мальчишка увидел животное, которое он раньше никогда не видел. Небольшое парнокопытное лениво щипало траву возле небольшого озерца, окруженного кустами с красной, зелёной, жёлтой и даже коричневой листвой. Внешне оно напоминало оленя, только рогов не имело, поэтому то Артель и не мог понять, то ли это маленький олень, то ли что-то совсем иное. Занятый разглядыванием фауны и флоры этого поистине прекрасного места, он не заметил человека, приближающегося к нему и не узнал его. Ведь это был тот же человек, который спас его в ту злопамятную ночь.

     - Парень, - окликнул тот Артеля, - пойдём со мной. С тобой желают поговорить.

     На вопрос о том, кто же желает с ним поговорить и почему сам не пришёл к Артелю, человек ответил лаконично, объяснив, что это не приглашение, а необходимость.

     - Помни, что ты находишься у нас в гостях и было бы, как минимум, весьма нехорошим жестом не поговорить с хозяевами этого места. Следуй за мной, - он развернулся и молча побрёл по поляне.

     Проходя по чистой и зелёной, как изумруд, траве, Артель замечал всё больше и больше животных, которые словно сошли со страниц сказок. Огромные, вековечные дубы, рассаженные вокруг, образовывали маленькое пространство, достаточное для двух-трёх людей. Извилистая тропинка вела двух людей сквозь поляны большие и маленькие, вдоль ручейков, тонко звенящих, как звук арфы и мимо больших валунов, хаотично раскиданных по лесу. Артель не переставал удивляться, всем этим, казавшимся нереальными, красотам. Отовсюду было слышно пение птиц, настолько разнообразное, что запросто могло вызвать головокружение, но звуки, казалось бы, гармонично сплетались, образуя мелодию, от которой радовалась душа и подпевало сердце. Артелю казалось, что он во сне.

     Спустя полчаса ходьбы, они пришли к нереальных размеров секвойе, чьи вечнозелёные ветви раскинулись, казалось бы, на полнеба. У подножия этого гиганта, высоту которого Артель оценил в несколько сотен метров, был раскинут своеобразный лагерь, но, без костра. Дерево, как и лагерь, находилось на утёсе, под которым, где-то в глубине находился огромный, бескрайний лес, лишь где-то вдалеке Артель заметил смутные очертания города, но не знал, что именно это за город. Добравшись до подножия секвойи, Артеля провели к чему-то, сильно напоминающему алтарь. Алтарь выглядел как сплетение веток, обрамленное каменным кругом, на верхушке которого, находился огромный, голубой и прозрачный камень, казалось бы, левитируя несколько выше подставки. У алтаря сидело несколько людей, будучи на коленях, они смотрели на камень и глаза их, казалось, не видели больше ничего. Артелю вбрела в голову мысль о фанатичных последователях какого-нибудь культа, но он её отбросил, хоть и недалеко. Выждав около пяти минут, Артель так и не понял зачем его сюда привели, так как вокруг алтаря не было никого, кроме него. Человек, приведший(???) его сюда, куда-то ушёл, а люди, молящиеся возле алтаря, были безмолвны . Наконец, один из них встал и, обернувшись, взглянул на Артеля. Не проронив ни слова, человек жестом указал ему сесть и сам сделал также, сев в позе лотоса. Дождавшись, пока его собеседник устроится поудобнее, друид заговорил.

     - Setera, путешественник, - голос его мыл мягким, словно невидимые нити шёлка, - Я рад приветствовать тебя в нашей священной роще. Уверен, ты не раз слышал о нас, dobrine metaras, по другому - друидах. Так как сейчас ты наш гость, я должен объяснить тебе некоторые правила, которые гарантируют нашу общую безопасность. Первое - ты не должен приближаться к животным, которых ты здесь найдёшь. Второе - ты не должен обрывать плоды на деревьях и кустах, обрывать листья или же вырывать корневища, для добычи ингредиентов. И третье, самое главное правило в нашей роще - никакого огня. Ты согласен с этими догмами?

     Артель кивнул и продолжал слушать.

     - Прекрасно. Теперь же, мой юный гость, я бы хотел узнать кто ты и что привело тебя сюда?

     Рассказав о своём путешествии, а также о предшествующих этому причинах, Артель не лукавил и не утаил ничего. Сердце подсказывало, что скажи он хоть одно слово неправды, друид это заметит. Всё это время собеседник Артеля слушал его рассказ, не перебивая и не задавая вопросов. Лишь только услышав про тягу молодого парня к алхимии и магии, друид улыбнулся и это была единственная улыбка Are Dagonis, которую Артель помнил за всю свою жизнь впоследствии.

     Диалог продолжался довольно долго, до тех пор, пока солнце не спряталось за высокими кронами деревьев. Затем, Артель попрощался с друидом на сегодня и побрёл назад, к домику на поляне. Проходя по тропинкам среди зелёных или коричневых кустарников и пышных, густо усеянных цветами полян, Артель глубоко вдыхал ароматы, рассеянные вокруг. Запахи лаванды, майорана, астр и амариллиса, хвойные и более тропические, они тянулись невидимыми лентами по воздуху, переплетаясь с деревьями, взмывая вверх и стремительно падая вниз. Был тихий, спокойный вечер. Артель слышал пение птиц, шаги животных вокруг. Рассматривая всё вокруг, он внезапно понял, что не боится. Будучи одному в этом чудесном лесу, Артель не боялся, что на него снова нападёт волк или что-похуже. Так, бродя по запутанным тропинкам этой огромной рощи друидов, юный путешественник не заметил, как ночь накинула своё покрывало на леса и поля, озёра и полянки, а он, не дойдя до своего домика, безмятежно уснул на одной из бесчисленных лесных дорожек .

     ***

     Прошло несколько дней. Ниверена и Кира, привыкнув к шумной гномьей компании, несколько сдружились с их вожаком, представившийся им как Дон Барда. Остальные гномы Ниверене сначала казались ей невоспитанными мужиками, орущими свои песни без конца, приправляя это всё отборным матом. Тем не менее, она была благодарна им за то, что они не оставили её без защиты на этом долгом пути к новой жизни в Амали, хоть и везли её в Астолиан. Не было это большой проблемой, так как вышеупомянутый город был названной столицей всего Дагона, находясь на перекрёстке четырёх королевств. Именно благодаря такому местонахождению, найти какой-нибудь караван, следующий в Амали, было бы несложно, поэтому Ниверена не особо беспокоилась на этот счёт. Захватив с собой изрядное количество денег, она также и не беспокоилась о пропитании. Несколько раз получив отказ от гномов, которые не желали продавать ей еду, а давали бесплатно, Ниверена удостоверилась, что слухи о гномьей доброте имеют под собой основание. Будучи там, на обозе, следующем туда, куда ей надо, с компанией, которая хоть и не была особо толерантной с женской компанией, но была в состоянии её защитить, Ниверена успокоилась и перестала каждую ночь шарахаться от любого шума в окружающем их лесу. Лишь спустя день, она смогла сомкнуть глаза, чувствуя себя в безопасности. Всё это время её не покидала печаль матери, тужащей за своим сыном.

     На следующее утро, по истечении нескольких часов после пробуждения, они заехали в придорожную деревню, чтобы пополнить запасы провианта и воды. Затем, злобно отдав хозяевам корчмы почти все последние деньги и посетовав на вечную "человеческую" жадность, вся компания двинулась в путь. До Астолиана оставалось несколько дней пути, а Ниверене уже надоели местные пейзажи и их безмолвное созерцание, поэтому она решила завести разговор с Доном, вспомнив старую поговорку о том, что разговор в дороге укорачивает расстояние. Убедившись в том, что Кира всецело поглощена игрушками, которые чудесным образом нашлись у одного из гномов, Ниверена спрыгнула с обоза и догнала предводителя гномьей компании.

     - О, милейшая дама решила почтить мою скромную персону своим присутствием?, - гном первым заметил её и немного замедлил шаг, - Как там Кира поживает? Ей понравился завтрак, за который нас так нещадно ободрали?

     - Дон, я ведь вам говорила, что деньги не проблема, я могла заплатить вам и за припасы, и за еду в корчме и даже за то, что вы везёте нас в Астолиан.

     - О нет, я не возьму денег с такой милой женщины, да ещё и с ребёнком., - он глянул вперёд, - Горзо, двигай задом, чтоб тебя! Если я замедлился, то только ради наших спутниц, а не ради того, чтобы твои уставшие ножки, тьфу, отдохнули! Давай, давай, вперёд!

     - Долго ли нам ещё до Астолиана?, - спросила Ниверена.

     - Не-а, ещё дня два я думаю. Я вот давно хотел спросить, да что-то как-то не заладилось. Можно я задам вопрос?, - гном пытался вспомнить все азы этикета.

     - Естественно, я у вас в долгу, а вы ещё спрашиваете у меня разрешения задать вопрос.

     - Да не в долгу вы у меня, Ниверена! Я уже, ух курва, - гном зацепился за камень, неожиданно выскочивший из-под колёс обоза, - Я уже говорил, что вы не обязаны мне ничем. Ваша красота для меня как алмазная жила, так же радует мой глаз, хе-хе.

     - Мне весьма приятно. Ах, вы всё же ждёте, что я удовлетворю ваше любопытство. Что ж, ничего особо интересного я вам не расскажу. Я решила посетить королевство Амали вместе с дочкой, хочу немного перемен. Там и климат лучше, и заняться есть чем, не то, что у нас, на холодном севере., - Ниверена сочиняла историю на ходу, не желая открывать ему истинных причин её поездки.

     - О, так вы путешественница, можно сказать. Это здорово, - он снова зацепился за камень и противно выругался, - Вы бывали в Астолиане?

     - Да, когда-то даже там жила. Я алхимик и закончила Академию алхимиков. Но что же, не буду я вас рассказами о днях минувших утомлять, это не интересно, - она позволила себе немного кокетливости.

     - Мне интересно было бы послушать хоть я и нихе, эээ, не пойму ничего, так сказать, из ваших рассказов. Но вы говорите, дайте старому гному почувствовать себя образованным и умным, хе-хе, сука, кто бы поверил, я - умный гном, - он засмеялся.

     Только было Ниверена закончила смеяться, попутно утверждая, что он действительно умный и существует огромная разница между образованностью и остротой ума, как она услышала голос Киры из обоза, зовущий её. Проведя взглядом собеседницу, он увидел как она подбежала к дочке. Её изначально хмурое лицо стало на мгновение более ясным, а затем на нём появилась нотка задумчивости. Ниверена была чем-то озадачена. Подойдя к ней, Дон спросил её в чём дело.

     - Кира хочет в уборную. До этого совпадало, что она хотела в туалет как раз, когда мы были в деревнях, но теперь… - она оглянулась вокруг и, не увидев ничего, кроме длинной полосы деревьев, глянула на гнома.

     - О, это не проблема, вовсе нет, - он задумался об отсутствии алкоголя, которое считал единственной важной проблемой, - вокруг же много кустиков, уютных полянок, а папоротник может служить отлично не только, как украшение, хе-хе.

     - Да, кустики я и сама вижу, да только вот… лес ведь густой, - она глянула Дону прямо в глаза.

     - Ааа, я вас понял. Я могу пойти с вами и стоять на страже вашего…, - он подумал, но так и не смог придумать ничего подходящего, - В общем, я могу вас сопроводить.

     Ниверена задумалась. Ей не очень то нравилось, что с ней и её дочерью в лес пойдёт кто-либо, но выхода не было. Она боялась потерять ещё одного ребёнка, а в густом лесу это было более чем реально.

     - Хорошо, пойдёмте. Кира, слезай, сойдём с дороги, а в кустиках, - она наклонилась к дочке, - там себе всё и сделаешь, хорошо? Но-но, не смущайся, он ведь не будет смотреть, он только посмотрит, чтобы всё было хорошо. Согласна?, - дождавшись одобрения со стороны Киры, Ниверена взяла её за руку и вопросительно посмотрела на дона.

     - Горзо, Метыр, чего вылупились? Вперёд, мы догоним!

     Спустившись с насыпи вниз, в лес, Дон остановился возле дерева, старательно наблюдая за птичками. "Попробуй только насрать на меня, курва пернатая"

     Ниверена и Кира прошли немного дальше и остановились у большого дуба. Внезапно, какие-то звуки отвлекли Дона от созидания пернатых и он напряг слух. Прислушавшись, он мгновенно бросился бежать назад, на дорогу. Продираясь сквозь густые заросли, он попутно достал топор и наконец-то выбежал на дорогу.

     Засада бандитов была спланирована неплохо, но не была выполнена в полной мере. Разбойничья шайка насчитывала пять профессиональных лучников, восемь мечников и главаря. Видимо, у одного из лучников зачесалась щека, так как стрела, выпущенная из неплохого тисового лука, врезалась в дуб на противоположной стороне. Остальные четыре стрелы попали цель. Пока гномы поняли, что на них напали, в живых осталось лишь четверо. Гномы, прирождённые воины, рубали врагов со страшной силой, то туда, то сюда летели отрубленные конечности, слышались страшные крики и мольбы. Но какими бы они не были воинами, перевес был значительный и не в их сторону. Дон, добравшись до эпицентра битвы, всадил одному из лучников топор в шею. Затем, дико крича, в несколько прыжков добрался ещё до одного. Покончив со скрытными лучниками, как он считал, со всеми, он бросился помогать одному из своих собратьев, бьющемуся как лев, хотя и раненому. Не успев добежать до него, Дон только тогда заметил, что остался последним выжившим. Дорога была усеяна трупами, а песок пропитан кровью. Он оглянулся вокруг и внезапно услышал, как где-то в нескольких метрах от него хрустнула сухая палка. Мгновенно добежав к источнику звука, он заметил ещё одного лучника. Собираясь нанести сокрушительный удар, он заметил, что колчан его врага пуст, а другого оружия, как стилета или меча, у него не было. Злобно улыбнувшись, Дон пожелал ему посмачнее жариться в аду, а затем вонзил острое, как бритва, лезвие в голову незадачливому лучнику. Минуту он стоял, смотря на закончившуюся битву. Четверо из его друзей, видимо, даже не поняли, что умерли, ведь убили их из засады. Остальные четверо полегли в неравной схватке, и Дон злостно кричал, виня себя, что не пришел раньше, а стоял и охранял женщин. "Чёрт, я забыл за них!" И опять бег, опять он продирался сквозь те же заросли терновника, пока, наконец, не выбежал к тому дубу, где были Ниверена и Кира. Бросив топор в сторону, он подбежал к уже мёртвому телу Ниверены. Затем, осмотревшись вокруг, заметил ещё одно тело бандита, но не увидел Киры. Обследовав тело Ниверены, он увидел торчащее из её живота лезвие маленького стилета и мерзко выругался. Затем, осмотрев тело бандита, заметил шпильку в его шее. Пробившая сонную артерию разбойника, она не оставила шанса на жизнь. "Где же Кира, сука?" Внимательно осматриваясь вокруг, он не видел ничего, что могло бы помочь ему найти маленькую девочку. "Они за это заплатят. За моих ребят, за Ниверену и за Киру. Эти сыны курвы заплатят своей кровью, во что бы то ни стало. Я не смог защитить Киру, значит теперь я должен ей помочь, если они её украли. А так как тела я не вижу, значит так оно и есть." Он снова обматерил всё вокруг, затем, сходив к обозу и захватив лопату, побрёл назад, на маленькую лужайку возле огромного дуба. Выкопав что-то, наподобие могилы, он бережно положил туда тело Ниверены и, засыпая его землёй, пообещал ей, что найдёт Киру и тогда мать сможет успокоиться.

     Глава 3

     Прошло несколько недель. Будучи учеником у друидов и единственного авгура, Артель обучался магии и алхимии у самых опытных учителей. Его наставником был Лив, всё тот же человек, который спас его в ту злопамятную ночь. Лив был единственным из авгуров, кто пожелал заняться Артелем, так как сами представители этого древнего сообщества были отшельниками, даже по сравнению с друидами. С того момента, как Артеля приняли в эту рощу, он ежедневно, с самого утра, приходил на трёхчасовое занятие с Ливом, где изучал магию воздуха, а также птиц, их поведение и анатомию. Затем, он медитировал у одного из бесчисленных озёр, слушая пение птиц, шелест ветра, наблюдая за облаками, солнцем или же луной, если желание медитации постигало его в ночное время. В таких случаях, сидя на берегу озера, у самого краешка, где песчаный или же гранитовый берег граничил с водной гладью, Артель мог часами изучать звёзды или же прислушиваться к ночной жизни леса. Из нескольких его обязанностей, как ученика друидов, было ещё кормление животных и удобрение деревьев. Взамен друиды обучали его магии земли, а также учили грамотно использовать ресурсы природы, смешивать новые зелья. Больше всего Артелю нравились уроки, где он изучал магию исцеления. Будучи одной из самых сложных школ, магия исцеления требовала многое. Бесчисленное количество магических формул, правильная постановка диагноза, аккуратное вливание магической энергии в повреждённую ткань либо орган больного, всё это требовало много внимания и сил, для постижения высокого уровня. Каждый день, хоть и будучи по жесткому расписанным, приносил Артелю удовольствие и необходимые знания, чтобы в будущем, путешествуя по миру, быть уже не беззащитным ребёнком, а опытным магом, способным защитить себя или своих спутников.

     Спустя месяц после прихода в эту обитель природы, Артель считался способным учеником и уверенно двигался к титулу второклассного мага. Даже авгуры и те, поощряли рвение юноши к магии.

     Будучи всё же ещё подростком, Артель жаждал узнать всё, что только мог и любопытство снедало его каждым днём. Именно по этой причине, одним днём, между Артелем и Ливом завязался разговор, как раз после окончания урока.

     - Учитель, можно задать вам вопрос?

     - Конечно, Артель, задавай.

     - Мне всегда было интересно, почему вы и друиды открыто не контактируете с людьми. Да, я знаю, что вы торгуете с ближайшими сёлами, да и сам понимаю, что хлеб мы кушаем каждый день, а пшеничных полей я ни на милю вокруг не видел. Но ведь вы бы могли открывать школы в городах, обучать детей и взрослых магии и алхимии, как меня, открыть свои рощи для посещения. Почему между вами и людьми такая молчаливая неприязнь?

     - Пойдём, мой юный друг, я тебе кое-что покажу.

     Лив приподнялся и побрёл по тропинке. Артель последовал за ним и вскоре они оба оказались на большой поляне, густо поросшей разными травами и цветами.. По поляне бродили животные, названий многих из которых он не знал.

     - Тише, помолчи. Глянь туда, - он указал пальцем на животное, которое Артель видел тогда, когда впервые ступил на священную землю друидов., - Видишь его? Это кабарга. Знаешь, что это за животное?, - в тот же момент упомянутое животное подняло голову и Артель чётко различил два клыка, растущих изо рта.

     - Нет, я о нём не слышал.

     - Люди весьма суеверны и, к сожалению, жестоки. Когда человек чего-то боится, он становится опасным. Ещё несколько десятков лет назад, кабарги спокойно жили на этих склонах и полянах, но затем сюда пришёл человек. Как ты думаешь, мой юный ученик, что произошло затем?

     - Они начали охотиться на них?

     - Не совсем так. Из-за клыков, суеверные люди считали кабаргу вампирским животным. Ходили слухи, что то там, то здесь находили трупы с характерными следами от клыков на шее, и, конечно же, что там видели кабаргу. Нетрудно догадаться, что никто не пытался подтвердить эти слухи или же их опровергнуть. Люди поступили бездумно и жестоко,- взгляд Лива немного затуманился, - они начали убивать этого, по сути, безобидного зверька. Его клыки создала природа, для самозащиты, точно так же как и человеческие руки, для помощи природе. Но природа не давала им в руки лук или меч. Человек сам это сделал, так как не был способен на мирное существование с природой. Знаешь, сколько теперь осталось этих мирных братьев оленей?, - Лив помолчал с минуту, - всего три. И все они находятся только здесь. А теперь, Артель, следуй к озеру, где ты должен медитировать и подумай о причине, по которой мы не открываем свои рощи для людей.

     Тем днём, Артель почувствовал некое отвращение к человеческому роду. Ему стало печально от мысли, что люди действительно бездумно обращаются с тем, что они должны были бы ценить и оберегать. Именно тогда, в тот момент, он вспомнил об отце и королевских охотничьих угодьях.

     Он понимал, что человеку нужно питаться для выживания и кто, как не сама природа, создала его таким. "Но, видимо, - подумал Артель, - природа не рассчитывала, что человек примется бездумно уничтожать всё на своём пути и даже убивать себе подобных"

     Вечером, Артель был возле алтаря у гигантской секвойи, где присутствовал даже сам "Старший дуб". Поинтересовавшись у него на счёт дальнейшего обучения, Артель услышал, что срок его пребывания здесь подходит к концу и через две недели молодой алхимик будет вынужден покинуть обиталище друидов, как этого требуют догмы, которые весьма жестки с гостями священных рощ.

     ***

     Очнувшись от тупой боли в спине, Кира не могла понять, где она находится. Казалось, только что она разговаривала с матерью, а теперь лежит в грязи в каком-то сарае. На улице стоял день, Кира поняла это благодаря дырам в стенах и крыше . Попытавшись приподняться, Кира невольно вскрикнула. Боль в спине снова дала о себе знать, а также болели колени и голова. Будучи не в состоянии вспомнить, как она здесь оказалась, девочка окликнула свою маму. Выждав несколько секунд, она повторила оклик, но, как и прежде, ответа не последовало. Привыкнув к полутьме сарая, Кира осмотрелась вокруг, но не увидела никого и ничего, кроме маленького стога сена в дальнем углу.

     Беспомощно полежав на протяжении какого-то времени, Кира только тогда услышала шум, доносящийся откуда-то снаружи. Собрав все силы в кулак, девочка всё-же смогла встать и, прихрамывая, добраться до огромных деревянных дверей, которые оказались запертыми. Пройдя несколько шагов, она заметила достаточно большую щель в стене, между досками и прильнула к ней, дабы осмотреться.

     В поле зрения девочки оказался довольно большой бревенчатый дом, находящийся в паре десятков метров от неё и высокие сосны, окружающие, как она думала, всю территорию. Несколько мгновений позже она заметила несколько человек, сновавших вокруг дома. Что-то подсказывало Кире, что их не стоит звать, но она не послушалась своего внутреннего голоса и окрикнула их. До её слуха донеслись голоса и она увидела, что к сараю направляется один из людей. Отбежав от щели, Кира села на стоге сена и ожидала помощи. Пришёл человек, но не спасение. Кира слишком поздно это поняла. Получив сильную и грубую пощёчину и приказание больше не кричать, Кира молча наблюдала за тем, как грубый и мускулистый мужчина вышел, хлопнув дверьми, а затем сильно расплакалась.

     Прошло несколько часов. Молча сидя и наблюдая за небом через дыру в крыше, Кира подпрыгнула на месте от испуга, когда массивные двери снова раскрылись. В сарай вошёл невысокий, среднего телосложения мужчина и взглядом искал девочку. Кира, спрятавшись за сеном, поняла, что её рано или поздно найдут, поэтому лучше ей самой выйти и сдаться. Она всё ещё не понимала, где она находится, но радовалась хотя бы тому, что вошедший в сарай человек был другим. Увидев Киру, молодой парень подошёл к ней и протянул маленькую миску с супом и кусок хлеба, то, чего она не заметила. Покорно приняв еду, девочка принялась жадно кушать жидкий суп, в котором едва плавала хотя-бы картошка.

     - Не думал, что у тебя такой аппетит, ты ведь такая крохотная., - проговорил парень, а затем представился, - Я Вурф, а тебя как зовут?, - Спустя несколько секунд он продолжил, - Ладно. Не хочешь представляться, не нужно. Я то, в общем то, тебя понимаю, попала к бандитам, сидишь в сарае…

     Услышав слово "бандит", слово, которым её пугала мама в детстве, Кира больше не слушала парня. Она задумалась о том, что будет дальше. Щека всё ещё болела от недавнего удара, но девочка боялась, что это ещё не самое худшее. Пробыв в печально-пугающих раздумьях, девочка снова очутилась в полутёмном сарае, возле парня, который без умолку болтал и, видимо, даже не заметил, что его маленькая собеседница его не слушала.

     - Вот как вернётся наш главарь, так все пировать будем. Знаешь, сколько выручить можно хоть за один настоящий, кованый гномами, меч? Конечно не знаешь. Около двух сотен моранов, представляешь? А на том возе наверняка находилось много таких мечей и топоров, - мечтательно болтал Вурф, - Вот как богаты станем, заживём. Наш главарь, он да, добрый, щедрый, зря не ударит, не заставит пахать за всех. Вот он вернётся с добычей, будет счастье. Жаль мне тебя, правда, остаться без родителей это, наверное, действительно грустно. Хотя, я вот своих не знал, сколько себя помню - столько я грабежами занимаюсь. Эту лесопилку мы захватили у одного зажиточного фермера, он тут, - Вурф болтал без умолку и очень быстро, но Кира умудрилась его перебить.

     - Остаться без родителей? А где моя мама?

     - Так ведь Бурель тебя принёс, одну-одинёшеньку. Мама твоя, наверное, боевой была женщиной, она напарнику Буреля, Либерион ему пухом, шпилькой прямо в шею задвинула, после того, как он думал, что она уже мертва. Ну и так они, наверное, лежат там оба, на поляне. Бурель то тебя еле притащил, на последнем издыхании, ты вроде маленькая, но такая тяжелая, да и аппетит у тебя зверский, наверное, дома проходу в столовую не давала. А откуда ты родом? Я вот…

     Взгляд Киры застыл на одном месте и её, обычно резвые синие глазки, больше не бегали по стенам сарая. Она думала о том, как же жесток мир и как она скучает по маме. Понимая, что больше никогда её не увидит, Кира снова расплакалась. Солёные слёзы лились из её глаз и даже Вурф покинул Киру, оставив её наедине со своим горем, впервые, наверняка, за всю жизнь, осознав, что его болтовня не к месту. Истерично разрываясь между потоками печали и слёз, горечи и крика, Кира хотела умереть. Она хотела отправиться к маме и больше никогда её не покидать.

     На улице завывал сильный ветер, проскальзывающий между высокими соснами, рвущий в клочья воздух. Ветер, который бывает только перед бурей. Через час началась и она. Сначала мелкий дождь капал на крыши сарая и дома, в котором веселились разбойники, а затем сильные, тяжелые капли беспрестанно тарабанили и шумели, заглушая все звуки вокруг. Молнии рассекали вечернее небо, а гром им помогал, круша его на части, взрываясь прямо над головой Киры. Именно из-за дождя, никто не слышал истеричные и ранящие душу всхлипывания маленькой девочки, потерявшей всех и всё на свете.

     Наступило утро следующего дня. Вернулся разведчик, вчера посланный за отрядом, напавшим два дня назад на караван гномов. Получив печальные вести, лагерь разбойников немного затих. Заглянув в сарай, в котором была закрыта Кира, Вурф рассказал ей о том, что весь отряд разбойников был перебит с главарём в том числе. "Теперь, главным будет Торо", сказал Вурф, опустив голову. На вопрос Киры, кто такой Торо, он ответил, что это "тот здоровый бородач, которого ты вчера позвала" и поспешно вышел прислуживать новому главарю. У Киры больше не было сил плакать, поэтому ей оставалось только сидеть и ждать того, что будет дальше.

     Глава 4

     Неся тяжёлые вёдра с водой, от колодца, до которого нужно было добираться минут десять, маленькая девочка с бледной кожей и огненными волосами, несуразно собранными в пучок, возвращалась домой. По дороге думая о предстоящих делах, обязанностях, возложенных на неё, она в последний момент заметила королевского гонца, мчащегося на всех парах на лошади. Гонец, видимо, тоже не увидел переходящую дорогу девочку или же полагал, что успеет проскочить мимо неё, с треском свалился с лошади, когда на полном скаку под её копыта попало маленькое создание. Грязно выругавшись, гонец вскочил на лошадь и не удосужившись глянуть на пострадавшую, погнал вперёд, подстёгивая коня и оставляя за собой только облако пыли.

     Побитые колени и затылок заставили девочку ещё некоторое время лежать на грязной дороге, так как рядом не было никого, кто мог бы помочь. Затем, встав и отряхнувшись, она увидела, что вёдра снова пусты. Под страхом смертной казни, девочка побежала назад, к вымощенному камнями колодцу, находящемуся в другом конце деревни, рядом с заброшенным домом, в котором жила ведьма. Сам факт, что только лишь проходя мимо того дома, можно подхватить страшную болезнь или более того, нарваться на сам призрак ведьмы, пугал девочку не на шутку. Но, участь, ожидавшая её дома из-за отсутствия воды или же задержки с их доставкой, пугала её больше. Наспех набрав воды и спотыкаясь из-за боли в коленях, она всё же добралась до дома, в котором жила уже десять лет, вместе с тремя сёстрами и отцом, которого боялась больше чем ту ведьму, упырей или же ста дьяволов. Получив от отца затрещину за опоздание, она спешно побежала за тряпкой в кладовой, чтобы начисто вымыть полы, которые она и её сёстры полировали каждый день. Пробегая мимо кухни, девочка, давно выцветшее платье которой обогатилось ещё одной дырой, увидела двоих своих сестёр, одна из которой готовила еду, часть которой иногда доставалась им самим, а вторая стояла рядом, прикладывая холодную ложку к синяку под глазом. Лавиолет давно перестала обращать внимание на побои или же ежедневные обязанности, которые иногда и мальчику её возраста были бы непосильны, но всё же была одна вещь, к которой она так и не смогла привыкнуть и не должна была. Её отец, бывалый военный, когда-то прославился особой жестокостью в боях, которую его командиры называли храбростью. Все его четыре дочери были от разных матерей, так как известно всем, что к прославленным солдатам нередко матери подсылают своих дочерей, чтобы улучшить родословную. Так оно и получилось, что будучи однажды раненым в битве, он поселился в доме своей матери, которую он же и выжил своими постоянными требованиями. Затем, когда дочери подросли, он плакался, что любой труд ему непосилен, поэтому всё хозяйство будет лежать на них. Двенадцать лет спустя, дождавшись пока его старшая дочь достигнет половой зрелости, такими же объяснениями и манёврами он загнал её в постель и затем, менял дочерей в постели по собственному желанию. Лавиолет, будучи младшей из всех четырёх, на тот момент не познала той позорной и печальной участи, лишь вздрагивая при прикосновении отца к её телу, в тех нередких случаях, когда она была занята уборкой или же мойкой посуды. Никто из сестёр толком никогда друг с другом не разговаривал, лишь только изредка старшая из них, которой было девятнадцать, слушала и утешала кого-то из них, с трудом пытаясь рассмотреть, во что они одеты и какого цвета у них глаза. Она ослепла на один глаз семь лет назад, когда отец не рассчитав своей грубой, приобретённой в военных лагерях и стычках силы, стукнул её о зеркало в ванной. Даже она, вместе с остальными сёстрами, будучи полу-слепой и измученной, жалела девушку, младше неё на год. Восемнадцатилетняя девушка, была зрячей и наверняка могла слышать кукареканье петуха на рассвете, находящегося на другом конце деревни. Проблема была в том, что имея все данные качества, девушка не испытывала в этом надобности. Мир существовал для неё только в её собственном свете, только так, как понимала она, но её не понимал никто. Потеряв способность адекватно мыслить ещё в детстве, она оставалась лишь игрушкой для её жестокого и равнодушного отца.

     Прошло несколько мрачных, одинаково унылых лет. Маленькая Лавиолет подросла, также изменился её характер. В отличии от её сестёр, с самого детства она не проявляла кротости или послушания, она всегда была бунтаркой. Постоянные побои слегка усмирили её жажду к свободе, но лишь снаружи. Однажды ночью, когда глава семейства спал да храпел так, что посуда на кухне звенела, Лавиолет пыталась бесшумно пробраться мимо его спальни к выходу. Так же, тихо щёлкнув защёлками и щеколдами на двери, она выбралась наружу и на все лёгкие вздохнула свежий ночной воздух. Лишь только оглянувшись, она одновременно услышала тихие всхлипывания и увидела их источник. Старшая из дочерей, сидя на крыльце, изливала свою горечь равнодушному ветру и безмолвной полной луне, мрачно нависающей над домом, когда-то давно покрашенным в белый цвет. Ни слова не сказав, они обнялись и длительное время сидели, сквозь слёзы наблюдая за сухостоем, покачивающемся от спокойного дуновения ветра. Никто не нарушал тишину, до того момента, пока Лавиолет не стало страшно, что её сестра сойдёт с ума от беспрестанного плача.

     - А все живут так, как мы?, спросила Лавиолет, шмыгая носом и вытирая слёзы.

     - Я не знаю, солнышко, но, думаю, да. Не только же мы ведь такие особенные?, - она попыталась улыбнуться, но горестная улыбка причинила Лавиолет больше душевной боли, чем если бы её сестра захотела покончить с собой.

     - Ты никогда не хотела ничего поменять? Убежать, например? Может, Робин, мог бы помочь?, - увидев вопросительный взгляд сестры, Лавиолет объяснилась, - Прости, если я снова много болтаю, но я ведь вижу, что у него из рук всё валится, когда он тебя видит. А ещё, - она позволила себе немного кокетливости, - я слышала один раз, как они с другом болтали у колодца.

     - Да, и о чём же, маленькая шпионка?, - на этот раз улыбка вышла яснее.

     - О тебе, - Лавиолет фигурно закатила глазки и изобразила скромность, за что была насильно обнята сестрой и расцелована.

     - Знаешь, моя маленькая, наши желания и мечты не имеют смысла и оснований. Мы не сможем ничего сделать и ты это знаешь., - она качнула головой в сторону дома, а точнее спальни.

     Лавиолет вздохнула и снова прильнула к сестре, промолчав. Никогда ещё мысли о самоубийстве не были настолько притягательными и соблазнительными, как с того времени, когда год назад, третья из четырёх сестёр, немногим старше Лавиолет, целенаправленно покинула этот мир. С тех пор, все ножи и острые предметы в доме были убраны и надёжно закрыты в сундуке, ключ от которого был только у отца, а готовка пищи проводилась без ножей, тем самым добавив мороки в сам процесс, так как у хрупких девушек не хватало силы разорвать телятину то ли баранину на куски, чтобы приготовить.

     Одним утром, проснувшись до восхода солнца, Лавиолет обнаружила, что вся кровать запачкана кровью и непонятными сгустками, а средняя из оставшихся сестер лежит не двигаясь. Отравившись собственной кровью, она страшно страдала, будучи не в состоянии позвать на помощь сестёр, находящихся так близко. Как Лавиолет объяснила единственная теперь её сестра, Кора умерла из-за неудачной беременности. Рыдая от бессилия, одновременно с этим пытаясь выкопать могилу для умершей, сёстры поочерёдно сменяли друг друга. За неимением лопаты, которая тоже считалась острым предметом, выкапывание ямы было адским трудом. Затем, старшую позвал отец и Лавиолет осталась наедине с мёртвым телом некогда добрейшего существа в мире.

     Злобные, страшные мысли лезли в голову Лавиолет, но она им не противилась. Насыщаясь ими, она начала думать о том, как же отомстить тому, кто так нещадно с ними обходится.

     Случай представился сам по себе.

     Однажды спросив у сестры, что может значить льющаяся кровь из промежности, Лавиолет никогда не забудет выражение ужаса, охватившего ту. Объяснив уже повзрослевшей девушке, что всё это значит и что может быть с этим связано, она велела Лавиолет поменять нижнее бельё, а это прихватить с собой к колодцу и вымыть. "И ради бога, маленькая моя, родная, не говори об этом отцу. Не дай Меана ему увидеть, что ты уже кровишь".

     Выполнив напутствия сестры и серьёзно напугавшись, вечером того же дня она хотела снова пойти к колодцу, но судьба распорядилась иначе. Увидев, что из кармана в единственном платье Лавиолет что-то торчит, её отец подбежал и триумфально вскрикнул, когда увидел, что же он нашёл. Старшая сестра, заметив всё это, подбежала и пронзительно вскрикнула "Отец, пожалуйста, не надо!" но была грубо остановлена ударом по щеке. Не успела ещё она отлететь к стене, как он принялся срывать с Лавиолет её одёжку и одновременно с этим сбрасывать штаны. Рыжеволосая девушка, в истерике выхватила из кармана лезвие, которое она днём назад нашла на стенке колодца и полоснула своего отца по шее. От растерянности тот схватился обеими руками за шею, но кровь жгучим гейзером хлынула сквозь его пальцы. Несколько секунд спустя, его руки ослабели, упали вниз, сам же он пошатнулся и рухнул на землю, как мешок камней. Затем, глаза его застыли и тело, наконец, прекратило дёргаться в конвульсиях.

     Молча, не говоря ни слова, они потащили труп отца на задний двор. Лавиолет сняла ключ с его шеи и, найдя в уже открытой кладовке лопату, вернулась к сестре, приступив к копанию ещё одной могилы.

     Они боялись разговаривать друг с другом, поэтому дом, в котором остались только две сестры, на несколько дней погрузился в тишину. Они трапезничали вместе, спали также как и раньше вместе, но не общались. Позволив себе несколько дней отдыха, девушки восстановили свои силы. Цвет кожи приобрёл более приятный оттенок, в их волосы вернулись цветастые заколки, доставшиеся им от их покойной бабушки. Не было больше суеты, криков и слёз, стенаний и проклятий. Казалось, сам дом радуется воцарившейся в нём тишине, но не его обитатели. Хотя обе девушки, безусловно, радовались обретённой свободе, пусть даже и таким способом, слишком много сил и нервов было оставлено в тех стенах, до недавнего времени бывших темницей для них. Они потеряли двух сестёр и даже спустя много лет, сидя в камере в подземелье, Лавиолет будет помнить о тех, кто не выдержал той тяжелой судьбы.

     Так как деревня, в которой они жили была забытым богом захолустьем, в которое лишь изредка забредали псы, совсем уже отчаявшиеся, никто не проведывал дом, в котором остались эти две девушки. В один день, спустя неделю, после освобождения, Лавиолет решила, что хочет уехать из деревни, так как больше не может жить в этом месте. Старшая сестра не стала спорить или задерживать её, а также объяснять, что это слишком импульсивное и неосмотрительное рвение может её погубить, поэтому лишь наготовила ей в дорогу вкусностей и отсыпала ровно половину денег, найденных в сундуке, некогда принадлежавшем их отцу. За день до запланированного отъезда , не желая оставлять сестру одинокой, Лавиолет, без её ведома, нашла Робина и сказала, что к ним теперь можно заходить в гости. Затем, горячо попрощавшись со своей единственной родственницей, Лавиолет села на лошадь, которую с вечера напоила, подкинула ей овса и запрягла, а затем отправилась навстречу неизведанному миру, подальше от того злачного места, которое вселяло в неё ужас и разрывающую на куски скорбь.

     ***

     Оказавшись за пределами священных рощ друидов, Артель только сейчас заметил, что настала осень. Времена года словно не затрагивали их рощ, оставляя там навеки тёплую весну, которая не давала зиме касаться глади озёр и шумных водопадов, срывать листья на деревьях и заставлять животных мигрировать к местам, более насыщенным пищей и водой. Природа словно благоволила друидам и авгурам, так как дожди, бури и грозы обходили их поля и лески стороной. Лишь только выйдя из этого мира грёз, Артель вспомнил, что не всё и не везде так красиво, как было там. Осень коснулась деревьев, их листья уже пожелтели, кое-как держась на тонких ветвях, некоторые же уже устилали дороги тонким ковром, так славно шелестящим под ногами юноши. Дни ставали всё короче, ночь накидывала своё покрывало на мир вокруг незатейливого путешественника, но на этот раз, не тая в себе никакой опасности. Дорога от Реолена к Арену, ближайшему городу королевства Ивенелан на восточной границе, была безопасной для Артеля. Ввиду близости королевства эльфов, бандиты не устраивали здесь засад, так как здесь правила менялись. Не путники, мирно идущие по тракту, а сами разбойники были жертвами, засевших на ветвях деревьев эльфов.

     Не зная, куда ему податься, Артель решил пойти в Арен, так приближался день рождения юноши, и тот хотел узнать, скучает ли по нему кто-нибудь. В голове проскакивали мысли вернуться домой, даже мысль о возможной порке от отца не казалась такой уж страшной. Тогда, одновременно с этими мыслями возникала другая, вернее фраза, которую когда-то ему сказал Родан. "Если когда-либо ты захочешь упасть - вспомни, зачем ты вставал" прокручивалось в голове Артеля. Тогда, полный решимости, он отбрасывал мысли о возвращении и решил заглянуть в Арен, дабы узнать какие-либо новости и нормально выспаться. За более чем два месяца пребывания у друидов, Артель не раз вспоминал о матери и своей сестре, Кире. Он страстно желал узнать, думают ли о нём, ищут ли его. Так, выбравшись из лесов, примыкающих к Реолену, путешественник пошагал в сторону Арена, лишь раз остановившись для ночлега.

     Немного углубившись в придорожную лесополосу, Артель развёл костёр, ярко освещавший пространство вокруг а затем, словно получив невидимый подзатыльник от не менее невидимого друида, он его погасил. Во время получения подзатыльника, парень словно услышал как ближайшее дерево говорит ему голосом Старшего Дуба: "Запомни парень, никакого огня. Огонь - враг всего сущего, он не пришёл к нам с тремя основными стихиями. Он пришёл позже, созданный алчными магами, желающими покорить мир. Огонь твой враг и враг наш, ты не должен поддаваться ему и использовать его даже во благо. Потому как, Артель, то, что для тебя благо, для огня неприемлемо. Однажды вырвавшись из под контроля, огонь убьёт своего хозяина, а затем всё, что способно гореть." Выслушав нотацию от дерева, Артель вспомнил, что не был во всём согласен с несколько категоричными друидами. Он не разделял их антипатии к магии огня и к самому огню также. "В конце-концов, я ведь костёр по человечески развёл, а не с помощью магии", - пытался он оправдаться перед деревом, но оно, как и все его собратья, были глухи к человеческой речи.

     Поняв, что ему всё же нужно иметь видимость пространства вокруг себя, Артель вспомнил, как это делали друиды. Немного походив вокруг, Артель нашёл источник магии воздуха, вздохнул поглубже и впустил в своё тело невидимую субстанцию, состоящую из маленьких шариков, несуразно обращавшимся по им одним известной орбите. Затем, вспомнив несложную формулу создания недолговечного магического светильника, он прошёлся по углам воображаемого квадрата вокруг себя и оставил висеть в воздухе ровно четыре светильника, тускло освещавших полянку. Тусклость светильников была обусловлена тем, как думал Артель, что он немного напутал при прочтении формулы. Затем, закончив с освещением, Артель проводил ревизию денег, которые у него были и которые должны были ему понадобиться в Арене. Так, согнувшись над портфелем, тихо бряцая монетами, пытаясь разглядеть их номинал в тусклом свете, Артель не заметил, как невдалеке что-то молниеносно прошмыгнуло между деревьями и затем словно материализовалось в некотором расстоянии от него, оказавшись на бревне. Сначала существо, похожее на человека, но невероятно высокого роста, внимательно наблюдало, как Артель, бормоча себе под нос, считал деньги. Внимательно изучая движения каждого мускула на его лице, существо неподвижно смотрело на Артеля в продолжении минут десяти, пока сам парень, почувствовав чей-то взгляд, не посмотрел вправо и не застыл. То, что сидело в метре от него, нельзя было назвать человеком. Иссушенные и невероятно длинные руки, казалось, могли достать до верхушек деревьев, а то и до Луны. Бесцветные глаза существа и зелёные глаза Артеля встретились друг с другом и наступила тишина. Боясь сделать любое движение, парень мысленно прокручивал у себя в голове картинки воспоминаний, пытаясь вспомнить, видел ли он когда-нибудь это существо в рощах друидов. Но мысли, роящиеся в голове мальчишки как рой пчёл, не натыкались ни на какую картинку в голове, хоть близко схожую с тем, что сидело напротив Артеля. Сделав вывод, что это существо он никогда не видел и наткнулся на что-то новое и неоткрытое, Артель мгновенно испытал радость, которая мгновением позже была закрыта страхом. В самый нужный момент, судорожно пытаясь вспомнить какое-либо заклинание он понял что пропал, ибо в голову лезли только светильники.

     -Не надо никаких заклинаний или магии. Что же ты, путника обидишь?, - голос раздался как гром среди белого дня, но поразил Артеля не столько гортанностью и низкой посадкой, сколько самим существованием. Несколько минут продолжалась тишина. Артель, не находя слов, не знал что ему ответить.

     - Маленький маг, так ведь ты называешься? Ты пришёл в мои владения, не соизволив даже поприветствовать хозяина. Ты ведь знаешь, что такое этикет, маленький маг?

     Думая, что сейчас потеряет сознание, Артель решился ответить.

     - Я…извините…я не знал, что это ваши владения… Я всего-лишь то хотел передохнуть, так как дорога длинна и утомительна.

     - А ночь на дороге не лучшее место для маленького путешественника, пускай даже и мага?, - закончило фразу существо.

     - И что же, маленький маг, мы будем делать? Я не люблю незваных и невоспитанных гостей.

     На поляне снова запала такая тишина, что можно было услышать рой мыслей, копошащихся в голове Артеля. Осмелев от возможной скорой смерти, Артель ответил.

     - Что же вы тогда? Пришли к путнику, одиноко отдыхающему среди леса и будете ему угрожать? В таком случае, вы тоже не придерживаетесь этикета, - судорожно говорил Артель.

     - Хм, а ты прав, маленький маг. Что же, перед тем, как я тебя убью, мы с тобой поболтаем.

     При словах об убийстве, всё естество Артеля затрещало и он готов был кричать от ужаса, но и виду не подал.

     - Маленький маг, - существо снова обратилось к Артелю, - а ты боишься смерти?

     - Нет, - нагло соврал парень.

     - А почему, в таком случае, ты так много о ней думаешь?

     Мгновенно Артель понял, что существо, сидящее пред ним, умеет читать мысли и бесстыдно этим пользуется.

     - Вы говорите мне об этикете, но читаете все мои мысли. Вы вдвойне невежда, милорд.

     В этот раз уже само существо замолкло и вперилось в Артеля своими большими глазами, видимо раздумывая над замечанием.

     - Поединок выигран, маленький сударь, признаю победу твоих знаний этикета над моими. Знаешь, я решил подшутить над тобой, говоря о смерти. Мы не питаемся людьми, а даже если бы и питались - с тебя всё равно мало проку, маленький маг.

     - Кто такие "мы"?, - Артеля взял повод в руки, почувствовав огромное облегчение.

     - Вы, люди, называете нас кормысами. Мы же именуемся Baro Kretas, жители низин. Хоть ваш вид и считает нас Intrenis Comire, ужасными существами, уничтожающими всё на своём пути и не состоящих ни в какой гармонии с Dobrine, но, скажу без ложного тщеславия или же гордости, мы более гармонично связаны с природой чем вы, Toro Kretas.

     - Если мифы о вас лгут, почему же вы не выходите в свет, не общаетесь с людьми, не живёте в наших городах? Что-то вы не договариваете, кормыс, или есть что-то, чего я не понимаю.

     - Маленький маг, ума тебе не занимать. Есть причина, по которой Baro Kretas и Toro Kretas не могут жить вместе. Нам было бы неудобно в ваших домах из камня и кирпича, мы ценители природы такой, какой она есть и была до вас. Тем более, - задумчиво добавил житель низин, - за годы жизни в пещерах и подземельях, наше тело более не может воспринимать солнечный свет. Наши глаза были иссушены, а наша кожа истощена. Мы, маленький житель возвышенностей, более не способны жить там, где процветает ваш род. И, наверное, это к лучшему, - проговорил кормыс, а затем встал и подойдя к магическому светильнику, осмотрел его., - Сколько лет магия доступна вам, а вы всё так же примитивно ею пользуетесь, - слегка уныло улыбнулся житель низин. , - Пора прощаться, маленький маг. Но, за то, что ты, маленький эстет, научил меня этикету, я кое-что тебе подарю. Держи, - он протянул руку, и в тот же момент как Артель взял из рук кормыса какой-то скрученный пергамент, существо, так неожиданно присоединившееся к нему, слегка поменяло цвет кожи и словно прыгнув в гущу леса, скрылось с уставших глаз Артеля. Пережив леденящую душу встречу с неизвестным, Артель слишком перенервничал, чтобы обдумывать это всё, а поэтому, как только кормыс исчез, Артель незамедлительно прилёг под бревном и уснул.

     Проснувшись на следующее утро, Артель собрал портфель и осмотрел место, где он спал. От магических светильников не осталось и следа, также не видно было и кормыса, чему Артель не сильно удивился. Подумав, что вчерашний разговор ему приснился, Артель посмеялся с собственной фантазии и странных снов и собирался было идти, но как только взгляд его упал на скрученный пергамент, аккуратно прислонённый к бревну, сразу же понял, что всё было реально. Тем не менее, закинув пергамент в портфель, Артель двинулся в путь к Арену и добрался до него к вечеру того же дня, проведя всю дорогу в размышлениях о кормысе и его словах. Войдя в город, Артель двинулся к ближайшей корчме и расположившись за одним из бесчисленных столиков, оглянулся вокруг. К вечеру корчма уже была заполнена народом. Гремели тарелки и приборы, отовсюду слышались разговоры, скрипел пол под бесчисленным потоком людей. Оставив портфель за столиком, Артель подошёл к барной стойке и позвал корчмаря.

     - Что у вас есть в меню?

     - Тушёная фасоль, жаркое из свинины, черничный пирог, кажется, - задумался корчмарь, - или яблочный… В общем, есть ещё тушёный кролик и отбивные.

     - А алкоголь?

     - Хм…, - хозяин корчмы глянул на парня, - есть эль и тёмное пиво. По три морана стакан.

     - Тогда я буду стакан эля и жаркое из свинины.

     Рассчитавшись с корчмарём за заказанное, Артель спросил, - А информация у вас платная?

     - А что ты хочешь узнать?

     - Новости. Давно не бывал здесь, - Артель строил из себя путешественника, давным-давно захаживавшего в эти края.

     - Да в общем-то, дружище, ничего интересного не случалось здесь за последнее время. Кушанья куда выносить?

     - Туда, - указал Артель на столик и продолжил, - а что наша славная столица, там всё по прежнему?

     - Всё спокойно, парень. Так спокойно, что даже диву даёшься, как быстро все забыли о тех событиях двух-месячной давности.

     - О каких-таких событиях?, Артель оторвал глаза от официантки, которая как раз разносила напитки.

     - Как, ты не знаешь? Около двух месяцев назад, какой-то мальчишка из Иллида, какой-то уважаемый там род у них, исчез из родного дома. Чёрт бы с ним, наверное, да в тот же день умер первый советник короля из того же знатного рода. Затем, на следующий день, пропала и женщина, мать того мальчика, который первым запропастился, вместе с маленькой дочерью. И так оно бывает, представь? В один день почти все представители того рода исчезли, кроме главы, тот то умер. Хотя, поговаривают люди, что дело там нечисто и его убили. Мужик тот, рассказывают, крепким был, истинный северянин, хоть и староват. А умер в постели, вот так незадача.

     Артель почувствовал как в зале становится душно, а его горло словно сжимают невидимые клешни. Говорить становилось всё тяжелее, но Артель продолжал.

     - А что с той женщиной, ну, которая с дочерью пропала? Были ли новости какие, объявлялась где-либо?

     - Не-а, дружище, ни сном ни духом никто о ней не ведает. Хотя…мы то в сотне километров находимся, может в Морагоне больше тебе скажут, парень.

     - Благодарю, - едва выговорил Артель и медленно побрёл к столику, на котором уже ароматно дымилось жаркое из свинины и стоял стакан с холоднейшим элем.

     Тяжело рухнув за столик, он медленно кушал кусочек за кусочком, насильно впихивая в себя еду, так как в горле словно ком стоял, но Артель понимал, что нужно поесть. Кое-как доев, он осушил стакан с элем, от чего в голове немного помутилось, но внезапно он вскочил и, захватив портфель, выбежал на улицу и забежав за угол корчмы, начал тормошить портфель, пытаясь что-то из него вытрясти. Достав куб с тёмно-зелёной аурой ореолом окружавшей его, Артель вобрал всю силу из артефакта и, почувствовав её, мысленно попытался связаться с мыслями Родана. Только тот мог ему рассказать, что же случилось. По истечении тридцати секунд, все попытки проникнуть в мысли Родана провалились. "Либо он мёртв, - дрожь пробежала по спине Артеля, - либо он очень далеко отсюда." Сила артефакта иссякала и парень, спрятав артефакт обратно, собрался было добираться до Морагона в тот же момент, но здравый смысл подсказал ему, что лучше отдохнуть, набраться сил и тогда, на следующее утро, направиться в родную обитель. Звучало хорошо, но заплатив корчмарю за комнату, всю ночь Артель так и не сомкнул глаз, пребывая в жесточайшей печали, что он так безрассудно покинул родной дом и теперь не знает, что с его матерью и сестрой. "Родная моя Кира, надеюсь, с тобой всё хорошо и ты с матерью, где-то, где вам хорошо и вас никто не тронет". Той ночи, на могиле Ниверены проросла маргаритка, что совсем было не свойственно тем краям.

     Утром, как только взошло солнце и озарило светом Арен, Артель уже выходил из корчмы. Направившись к западным вратам города, Артель спешно проходил пробуждающиеся ото сна улички провинциального городка. Короткие и длинные, широкие и узкие, они то упирались в здания, то переходили в более широкие. Немного поблуждав по городу, Артель всё же нашёл городские ворота и немногим спустя, нашёл того, кто согласился за пятнадцать моранов довезти его до Морагона.

     Два дня сидел Артель на возе, проклиная холодный ветер, а по ночам грелся, заворачиваясь в одеяло, не бесплатно предоставленную жадным торговцем. Столько времени находился он в нетерпении, чтобы затем, войдя в Морагон и дойдя до высокой башни из тёмно-синего кирпича, подняться по крутым ступеням, чтобы не найти там никого. Некогда магическая лаборатория Родана теперь пустовала, и Артель не знал, сколько времени назад её обыватель покинул это место. Рассмотрев все вокруг, Артель понял, что Родан уходил намеренно, хотя и в спешке, так как кое-что он всё же оставил, случайно или же нет. Пытаясь найти хоть что-то, Артель не находил ничего. Ни записок, ни дневника, ни каких-нибудь зацепок. Снова распотрошив портфель, Артель вытянул артефакт и вобрал в себя всю оставшуюся в том силу. Попытки связаться с Роданом, как и по прежнему, не дали ничего. В бессильной злости, он стукнул ногой об массивный стол и затем, от боли, повторил все выученные здесь же матерные словосочетания. Вдруг, листок, прикреплённый к стене в дальнем углу лаборатории, привлёк внимание Артеля. Тот, похрамывая, подошёл к нему и рассмотрел надписи, сделанные чернилами. Поняв, что это всего-лишь список задач на ближайшее время, Артель разочаровался. Затем, подумав, сорвал листок и вчитался глубже. Там говорилось о том, что в его лабораторию в Лиретте нужны были алхимические ингредиенты, что подразумевало под собой наличие ещё одной лаборатории у Родана. Обрадовавшись, что он может всё же найти алхимика и наконец-то понять, что же тут происходит, Артель спрятал листок себе в карман и попытался вспомнить, что за город Лиретта. Затем, поняв что его ждёт неблизкий путь, так как Лиретта это столица соседнего королевства, Амали, он ещё раз осмотрелся вокруг, пытаясь найти что-то полезное для себя.

     Десять минут спустя, Артель вышел из башни. Ему жутко хотелось посетить свой дом и расспросить Хильду, которая могла быть в курсе происходящего. Снова проходя по улочкам города своего детства, Артель вспомнил о Элладе и своём любимом месте на реке. Оставив посещение дома на потом, он побежал к Элладе и, найдя так облюбованный им горб, с растущим на нём дереве, провёл там остаток дня.

     Вечером, когда солнце уже пряталось за горизонтом, Артель пошёл к дому.

     Подходя, Артель заметил несколько странностей. Вокруг его родной обители было много охранников, больше чем ранее. Не было слышно Римы, его любимого пса и служанка, громкий голос которой был таким привычным, также не была видна. Сославшись на позднее время, парень непринуждённо подошёл к воротам и потребовал открыть для него дверь. Охранник, небритый верзила, видимо был нанят совсем недавно и не подчинился наследнику рода Иллида. Отослав парня на все четыре стороны, он собирался было продолжить свои незатейливые разговоры с напарником, но услышав кто именно его просит открыть дверь, удивлённо взглянул на малого и провёл его в кабинет к Брону. Бывший кабинет первого советника короля заметно изменился. Первое, что отметил Артель, было полное отсутствие портретов бывших резидентов усадьбы. Рисунки и дагерротипы его матери и сестры, отца или же его самого были убраны. Вместо них осталась лишь тень портретов, висевших там многие годы. Порядок стульев и столов был нарушен, а разбросанные вокруг вещи наводили мысли о том, что кто бы сюда не переселился, ещё не успел обосноваться.

     - Здравствуй, Артель, - голос Брона, каковым он его помнил, ничуть не изменился, - Присаживайся, не стесняйся и не бойся.

     Верзила, стоящий в углу кабинета, противно улыбнулся.

     - Где же ты пропадал? Твоя семья очень переживала, когда ты так неожиданно исчез.

     - А вы переживали?

     - Несомненно, парень, я первым заметил твою пропажу, - нисколько не краснея ответил Брон.

     - Что случилось с домом, где Рима и Хильда?

     - О, племянничек, многое поменялось с того времени. Хильда ушла по причине старости, а Рима умер., - увидев вопросительное лицо Артеля, Брон объяснился, - Пёс подхватил болезнь какую и сдох через несколько дней после того, как ты ушёл.

     В памяти Артеля Рима всегда оставался огромным, мощным псом, которого, как говорила Хильда, даже Либерион забрать не сможет. Поэтому, услышав, что Рима помер от болезни, Артель не поверил Брону, понимая, что тот врёт или недоговаривает.

     - Твой отец был хорошим человеком. Умным и богатым советником короля, а также щедрым и великодушным. Ты ведь слышал, что он умер?

     - Ещё слышал, что его убили, - холодно ответил Артель.

     - Ну что ты такое говоришь, кому бы захотелось его убивать?

     - Например вам, дядя.

     - Хм…, - Брон призадумался и в течение минуты ответил, - А ты смышлёнее, чем выглядишь.

     Артель не заметил, как громила принял незаметный знак от Брона и тихонько подступил к малому сзади.

     - Понимаешь, Артель, жизнь злая вещь. Твой отец выдавал законы, противоречащие моим делам. Я человек дела, если я вижу помеху - я её устраняю. Прости, так вышло с твоим отцом.

     - Что с моей мамой и Кирой? Где они?, - напугавшись, но не подавая виду, спросил Артель.

     - Слишком много хочешь знать, парень. Хотя, твоя воля - я убил их.

     Сорвав маскарад этого дьявола во плоти, почувствовал некое облегчение, узнав всю правду, но не смог сдержать эмоций.

     - Ублюдок, всё это из-за власти? Из-за денег? Ты, дерьмо, носишь гордую фамилию моих праотцов, но в тебе нет ни капли их крови. Ты позор нашей семьи. Я сейчас же всё расскажу королю, подонок.

     Громила, стоявший сзади, схватил Артеля за шею и держал её своими массивными ручищами.

     - Да, парень, ты прав, деньги для меня всё. Когда я буду умирать, я хочу, чтобы это было на бархатной простыне, держа в руках бутылку дорогого красного вина. Никто не знает, что ждёт нас у Меаны, поэтому я хочу прожить счастливо здесь.

     - Никто не будет ждать тебя у ворот Меаны, паскуда.

     - Посмотрим. Теперь, последняя моя проблема - это ты, но, к счастью, она легко решаема, - проговорил новоиспечённый советник короля и кивнул верзиле, сжавшему шею Артеля в клещи.

     За несколько мгновений поняв, что бороться с противником такого размера бесполезно, Артель готов был похоронить себя. Внезапно, словно нащупав в самом себе силы, парень вырвался из железного захвата. Широко раскрыв глаза от удивления, Брон и его телохранитель застыли на какие-то секунды, но затем, бросились на парня. Ощутив ветерок, дувший из приоткрытого окна, Артель зловеще улыбнулся и, молниеносно прочитав заклинание, швырнул узколобого о стену, одновременно увернувшись от лапищ Брона. Услышав топот в коридоре, молодой маг понял, что встретит здесь свою смерть, если что-то не предпримет. Самым естественным и логичным выходом здесь было бегство и Артель это понимал. Ещё раз увернувшись от вездесущих рук Брона, парень прыгнул к окну и, настежь распахнув его, спрыгнул на крышу пристройки. Оттуда, перемахнув через огромную изгородь, Артель скрылся в тёмных и запутанных улочках Морагона.

     ***

     Сидя верхом на возе, Дон провёл в таком положении уже несколько дней. Обладая недюжинной силой, которой хвастался любой гном, он всё же был физически не способен тащить целый воз до Астолиана в одиночку, поэтому теперь сидел здесь и продавал свои товары прямо на тракте проезжающим мимо караванам, торговцам или одиноким путникам. Продав за три дня немногим больше половины своего товара, он уже успел даже сломать парочку позвоночников тем, кто позарился на то, что такой дорогостоящий воз охраняет всего-лишь один гном. Выручив за свои товары достаточно большую сумму, он не хотел покидать воз не допродав всё до последней монеты, но понимал, что чем дольше он здесь сидит, тем меньше шансов найти Киру. Поэтому, в сердцах плюнув против ветра, гном обматерил всё вокруг, вытер лицо первой попавшейся тряпкой, которая оказалась вымоченной в масле для колёс воза, продал задёшево все оставшиеся товары первому попавшемуся торговцу и побрёл в ближайшую деревню, уставший, грязный и злой. Добравшись до небольшого селения за несколько часов, он вошёл в таверну и заказал себе баню, предварительно напившись пива в одиночестве.

     Будучи уже более-менее презентабельно выглядящим, Дон уселся за массивный деревянный стол, заказал ещё добрых полбочки пива и завязал разговор с местными жителями, дабы разузнать о здешних бандитах, может кто что слышал. Высушив всё заказанное пиво и не узнав ровным счётом ничего о возможном местоположении бандитов или же их лагеря, к вечеру гном снова был на тракте и спешил вперёд, к следующим деревушкам.

     Так прошло несколько дней, в течении которых, Дон посещал деревни и посёлки, бродил по узким, просёлочным дорогам или же по широкому тракту, вымощенному камнями, припавшими пылью, так как оживлённая дорога вела к Астолиану, сердцу всего материка. День за днём, сворачивая в прикрытые лозняком повороты, Дон забредал в забытые богом места, где иногда, к великому разочарованию гнома, не находилось даже дряхлой корчмы, он возвращался на тракт и всё ближе подбирался к самому Астолиану.

     ***

     С приходом Торо к власти, дневной распорядок и неписанные правила разбойников поменялись. Они не брезговали нападать на вооружённые караваны, несмотря на то, что каждый раз их возвращалось всё меньше. "Добыча того стоит", алчно говорил новоиспечённый вожак бандитов и продолжал раскладывать добро по сундукам. За короткое время подавив несколько восстаний, Торо укрепил свою власть, расправившись с зачинщиками. Установив диктатуру взамен демократии, которой так кичились бродяги, они потеряли всякую надежду и свыклись с новыми жестокими правилами. Никакого сожаления и помилования - во время их налётов были убиты и женщины и дети. Некоторым это было по душе, некоторые же тихо уходили на рассвете, оставив позади авантюрную жизнь. И всё же, некоторые вещи оставались на месте, будучи весьма прибыльными для бандитов. Торговля с вампирами имела большую ценность для обеих сторон. Давно заключённый договор с жителями ночи продолжал существовать на протяжении более чем двадцати лет. Крадя детей или взрослых, разбойники раз в несколько месяцев посылали партии людей в разрушенный город на севере материка. Город, название которого умерло в тот день, когда в нём последний раз раздался человеческий вздох, с тех времён был населён вампирами. О том, сказочно богатом месте, ходило много легенд среди народу, но впервые за историю человечества - страх побеждал любопытство. Получая баснословные богатства за доставку людей, разбойники не спрашивали зачем и почему, а радовались сокровищам.

     Узнав всё это от Вурфа, единственного собеседника Киры, она мгновенно поняла, куда её собираются везти. За время своего пребывания здесь, в сарай постепенно прибывали новые заключенные, все разного возраста. Были здесь и дряхлые, седые или же облысевшие старики. Были мужчины, пообещавшие своим жёнам вернуться к ним, но так и никогда не выполнившие своего обещания. Были здесь и деты, гораздо больше, чем остальных, как отметила Кира. В сарае часто раздавались всхлипывания или же рыдания, проклятия и ругательства. По мере того, как людей становилось всё больше, Вурф, желание болтать которого было неуёмно, снял своё внимание с одной Киры и болтал то с одним, то с другим. Кира, вопреки его наивным ожиданиям, была лишь рада, что ей не приходится слушать болтовню Вурфа и предпочитала продолжать разглядывать небо через дыру в крыше. Часто она видела стаи птиц, летящих где-то высоко, когда солнце ярко освещало всё вокруг. По ночам же, затянутое облаками небо освещалось лишь молчаливой луной. По фазам луны, Кира определила, что находится в заточении уже больше двух недель, так как трижды уже она видела новолуние.

     Приближалось время отправки заключённых вампирам, Кира наблюдала подготовку к этому сквозь всё ту же щель в стене. Притащив откуда-то воз, передние колёса которого были вдребезги раздроблены, несколько из бандитов принялись его чинить. Затем, раздобыв двух коней, чёрного и белого, их кормили овсом и водили поить к маленькому ставу, как думала Кира. Через несколько дней настал час, которого так апатично ожидала девочка.

     Одним утром дверь в сарай распахнулась и оттуда начали выводить людей, усаживая их в воз. Всего людей было около двадцати, что было много как для одного воза. Бандиты поняли свою ошибку и тем же вечером, предварительно заперев заключенных обратно, отправились на охоту, притащив ещё один воз, на этот раз целый.

     На следующее утро, процедура повторилась. Киру грубо толкнули к выходу и она побрела на улицу, среди других людей. Будучи абсолютно равнодушной к происходящему, она покорно залезла на воз без принуждения и впервые нормально рассмотрела площадь вокруг. Затем, спустя несколько минут беспрерывных толканий, народ уселся по возам и они тронулись. Киру клонило в сон, так как всю предыдущую ночь она не спала, раздумывая, что будет потом. Теперь же, на пути в далёкое неизвестное, Кира впервые за долгое время преступила апатию и живо рассматривала природу вокруг, пока они не выбрались на тракт. Там, уже готовые, в мундирах, их ожидали солдаты. Подумав о возможном освобождении, Кира с удивлением заметила, что гербы на мундирах солдат совпадают с теми, что были приняты в её королевстве, семи орлах, парящих в воздухе на бирюзовом фоне. Несколько спустя, поняв, что никто не собирается её освобождать, она уснула, а бравые солдаты Ивенелана продолжали сопровождать "экскурсионный караван", как утверждали бандиты.

     Главные герои:

     Артель из Ивенелана или же Артель Иллида

     Кира из Морагона или же Кира Иллида

     Дон Барда, гном, кузнец, торгаш

     Лавиолет, огненная чародейка

      

     Моран – валюта всея Дагона.

     

     Локации:

     

     Морагон – фактическая и политическая столица Ивенелана, изумительная архитектура, стоит на береге реки Эллада, на севере королевства. Именно здесь происходят важнейшие события королевства, королевские и политические заседания происходят в Замке Семи Орлов.

     Биреус – крупный город в Ивенелане, стоит на береге реки Эллада, в самом центре королевства Ивенелан. Связан торговыми путями со многими городами и двумя королевствами, что делает его очень выгодным для торговцев. В нём находится большое количество цехов, рыночная площадь, куда приезжают торговцы с разных сторон света. В Биреусе есть порт, куда прибывают судна с грузом и мелкие рыболовные судёнышки.

     Арен – город на северо-востоке Ивенелана, на границе. Обычный городишко, из примечательных мест можно отметить парочку известных борделей, несколько таверн и средних размеров базарчик, на который, в основном, приезжают торговцы из Реолена , небольшого королевства на востоке Дагона.

     Королевство Ивенелан – королевство, на одном из ныне известных материков Либериона, Дагоне. Находится на севере, омывается рекой Эллада с восточной стороны. Имеет регулярную армию размером в 10 тысяч людей. ГЕРБ - СЕМЬ ОРЛОВ, ПАРЯЩИХ В ВОЗДУХЕ НА БИРЮЗОВОМ ФОНЕ.

     Король – Ортон Ивенеланский, законный наследник Бретона Ивенеланского, рода первопроходцев, одних из первых людей заселивших Дагон.

     Замок Семи Орлов – древнее строение, издавна использовавшееся для решения судьбы живых существ, живущих на Дагоне. Огромный трёхэтажный замок, с изящной архитектурой, техника резьбы по камню до сих пор не исследована для классификации тех, кто ею владел.

     Дагон – материк на планете Либерион. Климат разнится по мере продвижения вглубь материка. Исходя из этого, королевство Ивенелан является самым холодным королевством во всём Дагоне.

     Либерион – планета, созданию которому послужило несколько причин, превратившихся в несколько общеизвестных теорий, ни одна из которых не была подтверждена или же опровергнута.

     Наиболее распространённой теорией является таковая, что Либерион одна из 3 планет, созданных богом Либерионом, которого изгнали из божественного плана, и он создал смертную жизнь на планетах для того, чтобы проводить вечность наблюдая за жизнью смертных.

     Река Эллада – русло её находится в Кристальных Горах, исток свой берёт из топи на горном плато. Протекает через королевства Ивенелан и Амали, дальше уходит на запад.

     Тихие топи или же Древние топи – болотный регион на одном из немногочисленных плато Кристальных гор. Окружено непроходимыми лесами, флора и фауна не имеет аналогов нигде в Дагоне.

     Кристальные горы – горный массив за королевством Ивенелан, у подножья которого оно и находится.

     Королевство Амали (пред. название «Королевство Афартон») – королевство на Дагоне, находится южнее Ивенелана, раскинуто на месте давнего русла Эллады, на месте многочисленных меандр. Из-за влажного воздуха и расположения королевства на бывшем русле Эллады, климат в Амали очень мягкий, само королевство окружено широкими лесами, болотами, озёрами. Благодаря мягкому климату, почва здесь очень рыхлая, что благотворно влияет на сельское хозяйство. Именно здесь издавна агрономия считалась самой престижной профессией. Армия насчитывает около 6 тысяч людей.

     Королева - Амали, взошедшая на трон около десятка лет назад, свергнувшая узурпатора Афартона во время «Восстания за свободу». Народный лидер.

     Лиретта – столица королевства Амали, крупный город в центре Амали. Именно в окрестностях Лиретты производится наибольшая часть зерновых продуктов, транспортирующихся в остальные королевства. В самой же Лиретте находится резиденция королевы, названная в простонародье «Главная ферма».

     Кейрилан – находится на юге Амали, среди болот и озёр. Небольшое поселение состоящее преимущественно из охотников, ремесленников, кузнецов, кожевников и торговцев.

     Фивалин – город на океанском береге. Огромное поселение рыбаков, торговцев и крестьян, также живёт элита и представители высшего класса. Здесь находятся летние резиденции почти всех королей Дагона. Город считается по большей части промышленным, но из-за расположения на океанском береге и лесов вокруг, вся элита едет сюда на отдых, охоту или же ради развлечений.

     Королевство Каирн – государство на дальнем юго-востоке Дагона. Ведёт нулевую толерантность в отношении политики, и это очень даже очевидно, ведь гном-политик считается инвалидом среди собратьев. Известно монополией на ювелирные изделия, металлы , строительные материалы. Редко торгует с остальными королевствами Дагона. Со стороны их столица выглядит мёртвой, только гул машин, бурление лавы из глубин и звуки ударов молота и топора доказывают, что жизнь гномья кипит и продолжается.

     Шадур – столица Каирна, город вырезанный и увековеченный в камне. Большая часть города находится в горе Ирдорат. Гигантские размеры города это одна из сторон. Более примечательным является тот факт, что Шадур уходит не столь вширь, как в глубины Ирдората, где происходит добыча минералов, драгоценных камней, металлов и прочего.

     Бродаш - второй и последний город королевства Каирн. Находится на подступах к горе Ирдорат и служит чем-то вроде пропускного пункта в Шадур. Здесь гномы, в основном живут и занимаются чем-то другим, кроме колупания горы.

     В Каирне нет короля, все вопросы касающиеся гномьей жизни и чего-либо важного решаются собранием знатных родов Каирна, гномов Дагона. Всего таких родов шесть, но по сведениям, последнее такое собрание проводилось больше ста лет назад. Гномы не самый дружелюбный народ даже по отношению к собратьям, поэтому когда у какого-либо знатного рода появляется проблема, то остальные 5 родов садятся в таверне и пьют до изнеможения за то, чтобы эта проблема «жила долго и счастливо».

     Королевство Реолен – королевство эльфов на востоке Дагона. На родном языке эльфов «Реолен» значит «Королевство Лилий». И это весьма верно, потому что Реолен расположен среди больших и часто встречающихся озёр, густо заросших лилиями. Многие виды животных Дагона сохранились только здесь, в Реолене, куда охотники из Кейрилана не посмели сунуться.

     Лиаминэль – столица Реолена, находится в густой чаще «Старого леса». Дома здесь находятся на ветвях деревьев и в стволах, также находится бесчисленное количество фонтанов, домов из белого мрамора у подножий деревьев, несколько священных рощ и священных озёр.

     У эльфов нет понятия города, ведь весь лес – одно большое поселение для них, настолько же безопасное для эльфов, как и опасное для представителей других рас. Как и дриады, эльфы ценят и стерегут границы королевства Лилий любой ценой.

     Шаэр Квилон – неприкасаемая и священная роща дриад, главное их поселение в лесах дальнего востока. Сами леса дриады называют «Имерион», что значит «Божественная красота» в переводе на общепринятый язык.

     Границы дриад неприкасаемые, их леса принадлежат только им. Они никогда не срубили ни одного дерева, не затоптали ни один цветок и не убили ни одного животного. Они охраняют природу, а природа охраняет их. Дриады не торгуют и не участвуют в политике. Им чуждо всё человеческое, гномье или эльфское. Их луки и стрелы сделаны из веток, которые дарят им сами деревья, а дома их укрыты опавшими листьями, которые никогда не вянут и не гниют.

     Астолиан – огромный город в центре Дагона, называемый столицей всего материка. Город магов и элиты. Формально не принадлежит никакому королевству. Фактически Астолиан – сердце Дагона. Здесь находятся два высших учебных заведения посвященных изучению природы магии, обучению новичков и адептов магии.

     Глоссарий:

     

     Иллида – род известных политиканов, издавна принимали активное участие в политической жизни Ивенелана.

     Представители:

     Белеран Иллида – глава рода Иллида, известный политик и первый советник короля Ивенелана.

     Ниверена Иллида - жена Белерана, мать Артеля, содержала свою алхимическую лавку в Морагоне.

     Брон Иллида – брат Белерана, известный скандалист и юрист, владеет своеобразной фирмой помощи криминалу, гений поиска дыр в законе.

     Кира Иллида – дочь Белерана и Ниверены, сестра Артеля .

     Артель Иллида – сын Белерана и Ниверены, законный наследник титулов и владений рода Иллида.

     Бестиарий:

     Кормыс - существо человекоподобное, в основном, крепкого телосложения. От человека его отличает лицо, покрытое глубокими впадинами, сильно деформированная спина, выгнутая вперёд, то есть, выглядит как знак вопроса. Так же рост, иногда достигает и трёх метров. Последняя черта - концовки. Концовки рук и ног высушены, то есть в большей мере, это просто кости. Хоть ему и присвоили много мифических возможностей, он не умеет летать и менять внешность. Из неординарных способностей - высокая способность к скрытности, огромная скорость и интеллект. Последнее не было изучено наверняка, но выжившие после встречи с кормысом говорили о каких-то предложениях и вопросах, исходящих от сущности. Место обитания - безлюдные места, пещеры. Способ питания неизвестен, предположительно мясо, включая человеческое. Положение в цепочке питания неизвестно. Изучение данного субъекта - не проводится из-за высокой опасности.

      

     Словарь языка древних:

     Are - дуб

     Dagonis - старейший, старый, то есть материк Дагон - "старейший материк"

     Logi - язык, то есть Are Logi - "старый язык, язык древних"

     Setera - приветствие.

     Dobrine metaras - друзья природы, так называли друидов.

     Dobrine - природа.

     Metaras - друг, товарищ.

     Intrenis comire - ужасная, смертельная вещь

     Intrenis - ужасный, смертельный

     Comire - вещь, предмет, объект.

     Baro - низины

     Kreta - житель

     Toro - высоты

     Полное снаряжение Артеля, сумка и т.д

     Артефакт "Источник", некоторая одежда, 50 моранов, огниво, 13 колб, две коробочки с ингредиентами, книга Родана Астолианского "Алхимические тайны"