Однажды я разыскивала что-то в книжном шкафу. Это "что-то" пропало не пойми куда, и поиски никак не удавалось довести до победного завершения. В конечном итоге я стала шарить на полке, где лежали старые бумаги - очень старые. В общих чертах, я, конечно, представляла, что там лежит. Но папка, которая попала ко мне в руки в этот раз, почему-то раньше не привлекала ничьего внимания.
В папке оказалась кипа машинописных листов - автобиографические заметки моего деда
Михаила Ивановича Касьянова - "Телега жизни". Никто из ныне живущих родственников не знал об их существовании - во всяком случае, в столь упорядоченном виде.
***
Когда книга была обнаружена, я долго не могла решить, как будет правильно с ней
поступить, но, в конце концов, пришла к выводу, что существуют по крайней мере три причины для того, чтобы опубликовать ее.
Во-первых, сейчас "Телега жизни" является уже историческим документом, более или
менее ценным, который мог бы помочь людям, интересующимся прошлым нашей страны, составить о нем более точное представление. Воспоминания не содержат принципиально новых сведений, но прекрасно передают атмосферу эпохи, точнее, нескольких эпох, миновавших с начала двадцатого столетия до конца шестидесятых годов, причем некоторые стороны жизни иногда освещены с неожиданной стороны. Быт небольшого провинциального городка до революции, бурлящая студенческая жизнь, полуголодная, но
веселая, полная надежд и поэтических исканий, в Москве в 20-х годах, работа врача-венеролога в российской глубинке в 30-х годах, некоторые эпизоды польской и финской кампаний, деятельность патологоанатомической лаборатории фронта в военный период и различных научных медицинских учреждений в 50-х и 60-х годах - все описано живо, ярко, с вкраплениями человеческих судеб.
Во-вторых, хоть автор и указывал в послесловии, что писал заметки для себя, не
стремясь учить чему-либо потомков, поскольку "породу йеху исправить невозможно", все же он проделал немалый труд (хоть он и был для него удовольствием), а когда труд пропадает впустую - это всегда достойно сожаления.
В-третьих (the last but not the least), - мне представляется, что человек жив, пока жива память о нем, и стоит приложить усилия, чтобы сохранить эту память. Сам дед, бабушка и многие из тех, о ком он пишет в своих мемуарах, были свободомыслящие, мужественные и веселые люди, и свою частицу бессмертия они вполне заслужили.
Предполагаю начать публиковать части, которые уже оцифрованы, за исключением отрывков, представляющих интерес только для членов семьи.