Под Дождиком В Америке
Самиздат:
[Регистрация]
[Найти]
[Рейтинги]
[Обсуждения]
[Новинки]
[Обзоры]
[Помощь|Техвопросы]
|
|
|
|
Аннотация:
В Америку я попала в конце 90-х. Тогда всё казалось странным и чужим - словно я перелетела на луну! В этих записках я попыталась рассказать об Америке и американцах как бы изнутри - не с точки зрения туриста, который посмотрит и улетит домой, а глазами человека, которому предстоит здесь жить.
|
ПОД ДОЖДИКОМ В АМЕРИКЕ
(Субъективные заметки)
В Новой Англии - север США - дождей не бывает. А бывают ливни или штормы, как их тут называют. Только что сияло солнце, небо безоблачное - и вдруг налетит откуда ни возьмись туча, опрокинет море воды, создаст пробки на дорогах... Зимой во время таких штормов закрываются школы, не работают театры и музеи и вообще всё, что может не работать. Раньше, до того, как сама оказалась за рулем, я только подсмеивалась над этим страхом американцев перед плохой погодой: "Подумаешь, три снежинки упали с неба!.." Теперь-то я их понимаю!..
И всё равно я люблю дождь, пусть и американский. И зонтик у меня есть - яркий, веселый, как мухомор! Вот под этим мухомором я и гуляю по Америке, точнее, по северной её окраине.
А НАЧАЛОСЬ ВСЁ В МОСКВЕ...
Вернее, в Арзамасе - небольшом провинциальном городке, расположенном примерно в пятистах километрах от Москвы.
- Тебе письмо из Америки, - будничным голосом сообщил мне отец, вручая большой желтый конверт.
- Из Америки?!
На цветной фотографии - незнакомый мужчина с густой шевелюрой рыжих кудрявых волос и веселыми глазами.
Вспоминаю о прошлогоднем письме из газеты, в которой поместили мои стихи с фотографией. Газета попала в Америку, и стихами - вернее, моими переводами с английского - заинтересовался какой-то архитектор, пишущий для детей. Можно ли дать этому американцу мой адрес? Ну конечно, можно!.. Что у них там, переводчиков нет?..
С такими мыслями я отправила письмо в редакцию и...забыла обо всем. И вдруг через год - большой желтый конверт и фотография симпатичного, похожего на Клинтона, кудрявого американца.
И письмо, и фотография тогда, в 1993 году, показались мне посланцами из другого мира - беззаботного и немного наивного. В первом же письме Пол (так звали автора письма) сообщил, что он уже купил карту России и линейкой измерил расстояние от Москвы до Арзамаса. В дюймах у него получилось не помню сколько, но Пол для моего удобства перевел дюймы сначала в сантиметры, а потом в мили и километры. По Полиным расчетам получалось, что я могу доехать до Москвы на машине за пять часов. Машины у меня не было, но если Пол захочет повидать Россию и ему потребуется переводчик, я могу доехать до Москвы и поездом...
...Я сочиняла ответы на английском языке и думала о том, как всё-таки странно всё в жизни устроено: когда человеку совсем плохо, происходит что-то из ряда вон выходящее, и в почтовом ящике неожиданно оказываются письма с иностранными марками и цветными фотографиями.
Я ЗВОНЮ В АМЕРИКУ
И вдруг письма перестали приходить.
Каждый день я заглядывала в почтовый ящик, ожидая увидеть там знакомый желтый конверт...
В институте начались занятия. Преподаватели во время перерыва жаловались на цены и низкую зарплату, студенты задавали одни и те же вопросы, делали во время переводов одни и те же ошибки... И в прошлом году так было, и в позапрошлом...
- Нужно всё-таки узнать, в чём дело, - подумала я. - Может быть, просто письмо затерялось на почте...
Вообще-то я человек очень застенчивый. Я, конечно, могу позвонить почти незнакомому человеку - если от этого звонка зависит моя жизнь! Ну, а если не совсем зависит и можно найти хоть какую-то отговорку, чтобы не звонить - я эту отговорку найду. Моя жизнь от этого конкретного звонка, конечно, не зависела, и если бы письма мне писал не Пол, а Павел, мне бы и в голову не пришло торопить события.
Я прибавила к нашему местному времени восемь часов, потом, для верности, еще один час. Получилось, что звонить мне нужно в три часа утра. (До сих пор не понимаю, почему я прибавляла, а не отнимала, и как вообще у меня получилась эта цифра: три часа. Наверное, я здорово тогда волновалась...)
- Ало, - говорю я чуть хриплым, еще не проснувшимся голосом. - Можно заказать переговоры с Америкой?
- С ке-ем?
- С Америкой.
Последовало молчание.
- А Вы знаете, сколько это стоит? - презрительно спросил меня голос в трубке.
- Не знаю. А сколько это будет стоить?
- Девушка, вы сначала узнайте, а потом звоните! - торжествующе оповестил меня голос, и на другом конце провода бросили трубку.
Я снова набрала междугороднюю.
- Извините, это снова я. Мне всё-таки нужно позвонить в Америку. Сколько бы это ни стоило.
На другом конце провода помолчали, видимо, от возмущения от такой моей настырности.
- Я сама не знаю, сколько это будет стоить, - вдруг басом известила меня трубка. - Сейчас свяжусь с Нижним. Будете звонить?
- Буду, - твердо пообещала я.
- Тогда давайте адрес и телефон.
- Бостон, Массачусетс...
- Да не в Америке, - перебила меня операторша. - Ваш адрес!
Я быстро продиктовала свои координаты и приготовилась ждать. Телефон зазвонил
через пять минут:
- Пятнадцать тысяч за минуту, - без предисловий сообщила дежурная. - Будете говорить?
- Буду, - упрямо повторила я. - А сколько ждать?
Спросила я это по-привычке, чисто символически. И получила чисто символический ответ:
- А кто его знает... Может, шесть часов, а может - сутки...
Часы показывали три двадцать утра. Я выпила на кухне кофе и почувствовала себя
перешедшей Рубикон.
И только тут я вдруг поняла, что вот сейчас, в любую минуту, телефон зазвонит - и я должна буду говорить с незнакомым человеком, и не просто так говорить - а еще и по-английски! А что, спрашивается, я ему скажу в три часа утра по-английски?
В институте на кафедре иностранного языка мы, как то ни странно, по-английски не разговариваем. Да и по-русски не каждый день. А о чем говорить? О "нагрузке", о зарплате? Как только занятия заканчиваются, все тут же разбегаются по домам.
Я спешно набросала на листке несколько фраз. Прочитала вслух ... Нет, в такую полночь говорить по-английски просто выше моих сил. Может, прилечь на полчасика? И вообще, зачем мне эта Америка?..
...Телефон зазвонил теми особенными междугородними гудками, когда ясно, что у кого-то где-то что-то горит, и нужно без раздумий мчаться к аппарату, хватать трубку и... говорить по-английски.
- Вы заказывали переговоры с Америкой? - с ударением на "Вы" спросили меня.
- Да, я! - почему-то говорю громче, чем положено, как будто меня могут не услышать.
- Сколько минут будете говорить?
- Не знаю... Сколько получится.
- Соединяю.
- Hello?
Голос в трубке - далекий, чужой и очень иностранный. Таким голосом говорят уверенные в себе люди. А я - неуверенная! И я не знаю, что говорить. А еще у меня убегают минуты, за которые я должна буду отдать половину своей преподавательской зарплаты...
- Hello... This is Lena... from Russia...
Через несколько лет Пол будет в лицах изображать этот наш первый телефонный разговор и повторять тоненьким голоском мои слова: This is Lena... From Russia...
"Ты даже не представляешь, какую роль сыграл твой звонок в наших отношениях, - скажет мне Пол. - Письма - это письма. До звонка ты была совершенно нереальной, как марсианка. А когда я услышал этот писк с иностранным акцентом, вот тогда я и понял, что ты существуешь на самом деле, что ты - есть!"
Но все эти признания прозвучат много позже, а сейчас я жду, что же скажет Пол.
А Пол молчит. Потом медленно повторяет: "Да-да. Лена из России. How are you doing?"
Я знаю, что на этот стандартный вопрос полагается стандартный ответ. И еще нужно, как учат в наших учебниках английского языка, в свою очередь поинтересоваться, как
"doing", то есть поживает, собеседник. Что я и делаю, и довольно неудачно, так как с перепугу повторяю этот вопрос два раза. Пол старательно отвечает так, как полагается, то есть "хорошо". Правда, во второй раз в ответе я услышала улыбку.
Пауза. Нужно что-то спросить, объяснить причину звонка... Говорю быстро и, как мне кажется, с ошибками. В ответ - очень спокойный голос, как у компьютера: "Да, я получил письмо. Был очень занят. Мое письмо придет через десять дней."
Стало обидно и неинтересно. Ну и не надо! Подумаешь! Почему-то объясняю, что говорить по телефону с Америкой очень дорого, и, как рекомендуют в наших учебниках, желаю Полу всего доброго.
В конце месяца я получила по почте счет за три минуты разговора с Америкой... Так и есть - половина моей институтской зарплаты! Когда - много месяцев спустя - я расскажу об этом Полу, тот придет в ужас и даже не поверит. Но в России 1993 года всё было перепутано и непропорционально. Деньги обесценивались, зарплаты задерживались...
РАННИМ МОСКОВСКИМ УТРОМ
...Ну конечно, с утра лил дождь! Так всегда бывает: когда хочется, чтобы всё было хорошо и празднично, обязательно пойдет дождь. Я уныло смотрю на себя в зеркало: ужас! Щека распухла, волосы во все стороны...
А как всё сначала было прекрасно, просто здорово! Билеты в Москву куплены заранее, небольшая дорожная сумка с нарядами, в которых я собиралась пленять Пола, упакована...
И вдруг всё полетело! Зуб разболелся не сразу: сначала он предательски ныл, вполне, впрочем, терпимо. "А может, как-нибудь само пройдет?.." - подумала я и, вооружившись кипятком и содой, отправилась в ванную.
Но само не прошло, и пришлось сдавать билеты в Москву, записываться к зубному и менять все планы. Поэтому в Шереметьево я приехала после бессонной ночи, с распухшей щекой и волосами, которые почему-то встали дыбом. А тут еще и серые тучи, и дождь, и вообще...
До прилета Пола оставалось два часа. Я еще раз попыталась привести себя в порядок, но безуспешно. Вообще всё в тот день шло наперекосяк: поезд опоздал, в парикмахерскую я не успела, а в довершении всего, уже направляясь в Шереметьево встречать Пола, я застряла в лифте.
"Наверное, не судьба", - думала я, сидя в темном лифте на четырнадцатом этаже и без всякой надежды давя на звонок.
Судьба - не судьба, но ведь Пол даже языка не знает. Вот прилетит он в Москву, один, совсем тут чужой...
Я постучала по стене, потом, вспомнив, как в годы моего школьного детства бабушка "ремонтировала" старенький телевизор, топнула изо всех сил ногой. Что-то дернулось, свет загорелся и дверь открылась. Ура! Я на свободе.
ШЕРЕМЕТЬЕВО-2
"Attention please... Встречающих самолет из Нью-Йорка рейс номер 30 просим пройти в левое крыло..."
В зале прилетов - взволнованная толпа. Я пристраиваюсь рядом с женщиной, вцепившейся в плакат с иностранным именем, написанным от руки большими латинскими буквами. Из-за стеклянной перегородки выныривают первые пассажиры с сумками на колесиках. Загорелая девочка в ярко-оранжевой футболке, раскинув руки, с криком "Ба-абушка!" бросается к седоволосой полной женщине и повисает на ней, болтая ногами. Я вглядываюсь в лица, почти надеясь, что Пол не прилетел, задержался по делам, вообще передумал!..
- Лина?..
Мы смотрим друг на друга. Я - испуганно-вопросительно, Пол... не знаю, как.
Наверное, он меня не такой представлял, не с распухшей щекой, во всяком случае...
- Такси не нужно?
Нас окружают веселые водители, предлагая быстро доставить хоть на край света. Пол напряженно вслушивается, хотя и не понимает ни слова по-русски.
- Шесть-де-сят! - по слогам повторяет таксист и загибает четыре пальца на правой руке. - Да не рублей - долларов!
Я представила, что может чувствовать человек, только что перелетевший через океан: чужая серая холодная Москва, непонятный язык...
- Нам в гостиницу на проспекте Мира, - быстро соглашаюсь я, и высокий таксист в темных очках ведет нас к стоянке машин. Вообще-то он совсем и не таксист, а "частник". Тогда, в девяностых, многие подрабатывали, где только могли. Может, он и водить-то толком не умеет...
Мы медленно выезжаем на трассу, и Пол с любопытством смотрит в окно.
- Я почему-то именно так и представлял себе Россию, - говорит он по-английски. - Серые дома, тучи, дождь...
Дождя как раз и нет, а дома кажутся серыми, потому что пасмурно. А вот на завтра вроде обещали солнце...
Пол почему-то нервничает и время от времени повторяет: "О боже!". Я не понимаю, в чем дело, и Пол показывает на дорогу, по которой мы несемся со скоростью сто километров в час:
- Тут же нет обгона!.. Водитель об этом знает?
Я поворачиваюсь к окну и с удивлением обнаруживаю, что мы удаляемся от Москвы. Во всяком случае, так мне показалось, потому что по краям дороги сплошные ёлки, а дома и улицы остались далеко позади.
- Мы почему-то едем не туда... - неуверенно говорю я по-английски. - Нам нужно в центр...
- Ты можешь спросить у водителя? - предлагает Пол, который не понимает, почему я вдруг перешла на шепот.
- Посмотри незаметно назад! Видишь эти две машины? Едут за нами, как приклеенные...
В зеркале отражается непроницаемое лицо водителя. Он так и не снял темные очки, и мне это почему-то не нравится.
- Подозрительный тип. Он даже адрес толком не узнал...
- Девушка, спросите своего друга - может, он закурить хочет? - неожиданно пробасил водитель. Это он что, последнюю сигарету предлагает? Перед тем, как...
- Что он говорит? - Пол не понимает, что происходит, но чувствует, что что-то не так...
- Спрашивает, хочешь ли ты курить...
Наверное, мой американский знакомый не увлекается фильмами про мафию и бандитов, поэтому он просто отрицательно качает головой и вежливо благодарит по-английски, уверенный, что его поймут: No thanks. I don't smoke.
Некоторое время мы едем молча.
- Сейчас поворот на Москву, - нейтрально объявляет водитель. - В центре сплошные пробки, мы едем по окружной.
И действительно, дорога загибает вправо - и мы снова оказываемся среди серых многоэтажек. Москву я знаю плохо, но чувствую, что мы недалеко от центра.
- Мы на проспекте Мира, около метро. Вам, собственно, куда?
Я достаю записную книжку и скороговоркой называю адрес. Еще несколько поворотов - и мы у цели. Пол достает бумажник и отсчитывает шестьдесят долларов. Потом, немного подумав, добавляет еще одну десятидолларовую купюру.
- Спасибо, - говорит он по-английски. - Вы настоящий ас! Я боялся, что мы разобьемся ко всем чертям!
Я тоже боялась - но не того, чего опасался Пол.
- Он говорит, что Вы... - начинаю я, но водитель отрицательно качает головой и снимает темные очки. И сразу из подозрительного типа, мафиози с большой дороги, превращается в обычного московского инженера или научного сотрудника, подрабатывающего по воскресеньям в Шереметьеве.
- You're welcome, - едва заметно улыбаясь, на чистом английском говорит он
Полу. - I can help you with your luggage.
Ой!.. Значит, он понимает по-английски?..
- Да, я неплохо разбираюсь в языке, - подтверждает водитель, обращаясь уже непосредственно ко мне. - Между прочим, я кандидат наук, и английский - мой рабочий язык.
- Ой! - еще раз, уже вслух, пугаюсь я. - Значит, Вы... Извините нас, пожалуйста...
- Всё в порядке! - весело хлопает багажником водитель. - Welcome to Moscow. Надеюсь, что вашему другу у нас понравится.
АМЕРИКА БЕЗ МАШИНЫ...
Имя у меня какое-то несуразное - Лена... Не имя, а так - размазня. Не знаю, чем это объяснить, но только тут, в русской Америке, почему-то собрались одни Лены, Оли и Иры. Ни одной Наташи или Марины! Две мои знакомые Лены из Бостона уже через год расстались со своими американскими мужьями, Оля одна воспитывает дочку, а Ира снова вышла замуж - на этот раз за русского парня из Линна. Мы перезваниваемся, иногда - очень редко - встречаемся в каком-нибудь недорогом кафе или в кино. Почему ни у кого, кроме меня, не сложилось? Трудно ответить однозначно... Правда, Лена Ф. из Бостона утверждает, что у нее-то как раз всё сложилось! Лена Ф. вообще не вписывается в мое определение Лен: никакая она не размазня, точно знает, что ей надо и, как неуправляемая ракета, идет к цели. С мужем-американцем она познакомилась по телефону совершенно фантастическим образом. Лена тогда жила с маленькой дочкой в Бостоне и работала везде, где только можно - в детском саду, в библиотеке, в школе - но не постоянно, а по вызову: заменяла заболевших штатных работников. Поэтому и зарплата была умеренной. И вот однажды вечером ей позвонил Ричард. То есть Ричард позвонил не ей - он, как оказалось, просто ошибся номером, но не извинился, как это принято, не буркнул: "Sorry, wrong number", а стал приятным мужским голосом хвалить Ленкино отличное произношение. И как он только угадал, что именно нужно хвалить - уму непостижимо! Конечно, у всех у нас, даже у выпускников всевозможных инъязов, заметен акцент, а от этого у многих развивается комплекс. Когда меня после первых же фраз спрашивают, не из Европы ли я, у меня портится настроение. Ну, сколько можно!.. Учу-учу этот английский, глотаю книгу за книгой - и всё для того, чтобы вернуть утраченную с переездом в Америку способность полноценно общаться. Слова - это ведь не только средство выражения мыслей. Слова - это и сами мысли, и от того, каким словарем владеет человек, во многом зависит мыслительный процесс. Если словарь так себе, бедноватый, то и мысли в голову приходят простые, стертые до дыр.
Однако вернемся к Лене Ф. с ее телефонным знакомым. Ричард запомнил номер и стал иногда звонить незнакомой русской женщине с приятным европейским акцентом.
Потом, когда они встретились и познакомились, оказалось, что Ричард лет на пятнадцать старше Лены, но выглядел он неплохо, к тому же обладал "широкой русской душой" - не считал центы и доллары, хотя и не был по настоящему богатым человеком. Они поженились, и Лена с дочкой переехала к Ричарду.
Я познакомилась с Леной гораздо позже, когда их отношения уже зашли в тупик.
- Это он при гостях такой вежливый да деликатный, - повторяла Лена. - А вообще он эгоист, каких свет не видывал!
Эгоизм Ричарда заключался в том, что после ночной работы он приходил домой и ложился спать, и Лене приходилось приспосабливаться к такому необычному режиму.
- Он не понимает, - жаловалась она мне по телефону, - что я не могу обрезать все контакты с миром и погрузиться в спячку! Я - музыкант, в конце-то концов, и должна каждый день упражняться!
Вообще Ленка неплохой человек. Когда я только приехала в Америку, Лена пригласила меня к себе и надавала кучу советов. Наверное, все они были полезные, но в тот первый год я не могла ими воспользоваться. Звонить в Гарвард и предлагать свои услуги переводчика? Но у меня акцент и я боюсь! И машины у меня нет, и водить я не умею...
Пол относился ко всем моим сомнениям с пониманием:
- Успокойся. Тебе нужно привыкнуть, всё будет хорошо. А водить машину ты
научишься. Потому что...
АМЕРИКА БЕЗ МАШИНЫ - ЭТО НЕ АМЕРИКА!
Моим первым инструктором по вождению был русский парень Денис. Большой, важный, уверенный в себе. На первом занятии Денис спросил: - Скажите, зачем вы пришли в эту школу?
- Как зачем? Научиться водить машину, получить права...
- Нет, друзья-товарищи мои! Вы сюда пришли за СВОБОДОЙ!
Но мои иллюзии о свободе за рулем оказались недолговечными.
- Поехали! - по-гагарински махнул рукой Денис, когда дело дошло до практики. - Вперед!
А впереди - улицы с гудящими машинами, велосипедистами, пешеходами, буквально бросающимися под колеса...
За спиной улыбается другая жертва, уже отучившаяся. А я вцепилась в руль и куда-то еду.
- Сто-оп!!! - кричит Денис, нажимая на запасной тормоз. - Ты что, не видишь? Красный!
На следующий день он просто кладет руку на руль поверх моей и откручивает по Салему положенный час, ничего не объясняя.
- Так все начинают! - утешает он. - У Вас есть хватка.
Хватка у меня, действительно, есть. Я ничего не боюсь, нажимаю с восторгом на газ, иногда путая его с тормозом... Мы говорим о Петербурге, вернее, Ленинграде, который Денис помнит с детства, о смысле жизни и йоге, о...
Хряп! - какой-то непонятный звук, толчок, я оглядываюсь - мы около обочины, почему-то никуда не едем, в окно вижу - ребятишки-негритята машут руками, кричат, хохочут... Денис побледнел и со словами: "Вы знаете, что Вы наделали?" - выскочил из машины. Я закрыла глаза. Даже если это просто кошка - я не хочу, чтобы из-за меня...
- Колесо полетело! - огорченно объявил Денис, заглядывая в окно машины. - Такие
колеса знаешь сколько стоят!..
- И ничего удивительного, - сказал мне вечером Пол. - Каждый день в Америке происходят десятки катастроф. Кого только за рулем нет! И слепые, и глухие, и...
- И такие, как я, - продолжила я. - Всё! Больше не поеду!
- Успокойся. Поедешь - это жизнь.
И поехала. Только не с философом Денисом. Пол перевел меня к американскому инструктору Джиму.
Джим тоже оказался большим и важным. В отличие от Дениса он приехал на занятия без опоздания, с американской дотошностью сразу потребовал временное разрешение на вождение и чек за занятие - и только после этого сказал: "Поехали."
И тут начались сложности... Я понимала всё, что говорил мне по-английски Джим, но как бы... с опозданием. Всего на одну-две секунды. Но даже такая задержка могла принести много неприятностей. Джим это очень быстро понял и во время остановки поинтересовался, почему я сменила инструктора и школу.
- Может, это ОНИ от вас отказались? - саркастически заметил он.
В ответ я тяжело вздыхаю.
- Видите ли, Лина... Лина - это правильно по-русски? Видите ли, Лина, вы совершенно не слушаете, что я вам говорю. Мы поворачиваем направо - почему вы сигналите налево? Это же ОПАСНО!..
В этот момент машина взревела и дернулась, Джим в который раз сказал, хватаясь за сердце и за запасной тормоз: "Оу, гощь!" и безнадежно махнул рукой.
- Меня муж собирается дополнительно учить, - уныло пообещала я.
- Я ему позвоню, - "утешил" меня Джим. - Пусть без шлема не выезжает. Вы - опасна и непредсказуема!
Америка без машины - это не Америка...
Ночь. Хайвей. Мы с Полом несемся куда-то со скоростью 75 миль в час... Мир
кажется нереальным, как эти красные огоньки, тянущиеся в одну сторону, и слепящие
желтые - в другую. Мы сливаемся с потоком, замираем на большой скорости - и вот уже мы - просто еще один красный огонек в застывшей цепочке, а движется что-то другое - столбы, дома, поля, весь земной шар...
БОСТОН - КОНЕЧНАЯ!
- Почему бы тебе не съездить в Бостон? - предложил недели через две после моего приезда в Америку Пол.
- Одной?. . - растерялась я.
- Ничего страшного, - не понимает мои страхи Пол.- Я тебе дам карту. Вот тут - Нюбери стрит, здесь - библиотека, а это - место, где я работаю. О.К?
- О.К.
И я отправляюсь одна в Бостон. Пригородные электрички похожи на наши, только салоны чище, и в каждом - проводник. Я смотрю в окно. Ощущение очень странное: куда-то еду одна, в Америке, на другом краю планеты... За окном - двухэтажные коттеджи однообразного бело-серого цвета, потом минут пять мелькают деревья, что-то похожее на лес и озеро - и снова те же домики, тот же цвет...
- Следующая остановка Бостон - конечная! - объявляет проводник, и пассажиры встают и, пропуская один другого, медленно идут к выходу.
На улице - 95 градусов по Фаренгейту, сколько это по Цельсию, я не знаю, но только очень жарко! Грохот и гул огромной стройки, гудки машин, жара и даже грязь - таким я увидела Бостон. В сабвее (метро) жарко, кондиционеры работают только непосредственно в вагонах. Поезда ходят медленно и нерегулярно. На большой станции в общий гул вплетаются протяжные звуки скрипки. Нищий (а может быть, и не нищий?) музыкант, рядом с ним - коробка с несколькими долларами...
- Извините, этот поезд идет в центр? - вдруг обращается ко мне пожилой человек с аккуратно подстриженной бородкой, делающей его похожим на нашего профессора.
От неожиданности я забываю весь свой английский и на всякий случай киваю. Потом соображаю, что этот поезд идет как раз в противоположном направлении и исправляю свою ошибку.
- Спасибо, - вежливо улыбается "профессор" и отходит от меня. Потом вдруг, поколебавшись, возвращается.
- Извините, Вы не из Европы?
- Да, - удивляюсь я. - Из России.
- Из России? - страшно обрадовался "профессор". - Я заинтересовался вашим акцентом. Вы знаете, я был в России, в Ленинграде! Лет пятнадцать назад.
- Сейчас это уже Петербург, - говорю я.
- Да, я слышал, что у вас много изменений. Какой замечательный город!..
...Большое здание Публичной библиотеки. Сюда можно прийти без записи, взять с полки любую книгу или журнал - без регистрации, без читательского билета! - и тут же полистать или почитать. Я поднимаюсь в мезонин для периодики и нахожу газеты на русском языке! Вроде и не так давно уехала из России, но уже соскучилась. Я уютно устраиваюсь за столом, бросаю на соседнее сиденье сумку и с наслаждением на время забываю английский язык.
... А когда "возвращаюсь" в Бостон - не нахожу своей сумки... Вокруг - никого, зал почти пуст, никто ко мне не подходил... Вот это профессионалы! Я растерянно оглядываюсь по сторонам, пытаясь сообразить, что же мне теперь делать. В сумке - проездной билет на сабвей и электричку до Салема, немного денег, номер моего домашнего телефона, который я еще не считаю своим, а потому и не помню наизусть... И та бумажка с рабочим телефоном Пола, которую он мне всегда засовывал на всякий случай в карман или в сумку...
Я выхожу из библиотеки и бесцельно иду по Нюбери стрит. Пол показывал, где он работает. Но это было вечером, я даже не пыталась ничего запомнить... Вот огромный медведь у дверей магазина с игрушками, сюда мы заходили с Полом. А рядом - знакомое кафе. Потом мы, кажется, свернули куда-то направо... Я неуверенно открываю дверь десятиэтажного здания с огромными оффисными окнами и подхожу к одетому в полицейскую форму дежурному.
- Что я могу для вас сделать? - привычно спрашивает он.
Я не знаю, что он может, а что не может. Мне нужно найти Пола, но где он работает, я понятия не имею. Как называется его фирма? Не знаю. На каком этаже?.. Может, он вообще не в этом здании...
Я собираюсь с духом и, вспомнив, как в случае затруднения поступал Пол, подробно рассказываю обо всём, что со мной приключилось. Меня внимательно слушают. Потом, не найдя фамилии Пола в общих списках, дежурный снимает телефонную трубку и обзванивает десятки фирм и контор, находящихся в этом здании.
Вместе с двумя одетыми в строгие костюмы служащими я поднимаюсь в лифте на девятый этаж и неуверенно подхожу к секретарше:
- Извините... Мне нужен Пол Лессард. У меня "emergency situation"!
Я уже по опыту знаю, что слова "чрезвычайная ситуация" действуют безотказно. Не задавая никаких вопросов, секретарша тут же схватила трубку и три раза повторила:
- Пол Лессард! Пол Лессард! Вас ждёт Лена. У неё "emergency situation".
Через минуту прибежал встревоженный Пол.
- Что случилось?! Ты жива? Сумку украли? Слава богу... - облегченно вздыхает он. - Я думал!.. Как это, всё-таки, случилось?
- Я была в библиотеке! Я её положила рядом! В России библиотека - безопасное место!.. Я бы в жизни не подумала...
Секретарша улыбается, Пол хохочет:
- Это тебе не Россия! Это Бостон! Здесь работают профессионалы!
Мы спускаемся вниз, благодарим дежурного и идем в магазин с огромным медведем у входа. На лапах у медведя сидят довольные ребятишки, за спиной у него болтается целая
гирлянда разноцветных воздушных шаров, а по магазину расхаживают заводные зайцы, танцуют клоуны и пищат невиданные звери! С потолка на нас летят мыльные пузыри, и на них зачарованно смотрит двухлетний бостонец...
РОДСТВЕННИКИ
В отличие от большинства русских эмигрантов, я в Америке оказалась круглой сиротой. У Пола - куча родственников, родители, два брата, их жены и дети, ну, и всякие дяди-тети, которые, хоть и далеко, но есть, и звонят иногда, и в гости приглашают. Но это для Пола они - родственники, а для меня - чужие, не совсем понятные люди. На свадьбе, на которой настояла Полина мама, у меня не было ни одного родного человечка. Меня поздравляли, говорили вежливые слова, дарили подарки, а потом, уже искренне, махали кому-то руками и обнимали своих кузин и кузенов.
Ко мне подсела очень пожилая, если не сказать больше, дама и начала о чем-то быстро рассказывать. Говорила она нараспев, четко произнося каждое слово, но почему-то я не могла уловить смысла и страшно боялась, что вот сейчас дама спросит меня о чем-нибудь, а я отвечу невпопад. Но дама продолжала петь, а у меня от напряжения разболелась голова.
- Это о чем вы так оживленно беседовали с тетей Энни? - поинтересовался уже под конец вечера Пол. - Ты зря с ней разговаривала, она всё равно глухая, но поболтать любит. Я как увидел, что она ко мне подбирается, так сразу и убежал на террасу. Извини, забыл тебя предупредить.
...А еще у меня испортилось настроение, потому что я вдруг ясно осознала, как много я потеряла вместе со сменой языка. Ну, и что из того, что закончила инъяз? Всё-равно любой продавец в магазине может посмотреть на меня сверху вниз и буркнуть что-нибудь на местном диалекте или просто скомкать предложение - и я сразу почувствую себя второсортной. А ведь есть еще язык жестов, мимики, интонаций, и этим языком тоже нужно овладеть, иначе нельзя понять подтекста, того, что остается в паузах "между строк"...
- Ты зря так серьезно к этому относишься, - успокаивает меня Пол. - Всем ты страшно понравилась, и никому нет дела до какой-то твоей оговорки. Пусть бы они попробовали выучить русский язык так, как ты знаешь английский!
- Вот именно! - мстительно говорю я. - Да они и двух слов запомнить не смогут, не говоря уж про окончания и падежи. - А еще, - жалуюсь я Полу, - я не поняла, что твоя мама говорила после чая. Ну, помнишь, все еще засмеялись?
- Не помню, - честно глядя мне в глаза, уверяет Пол. - Да не слушай ты Джоан ("Джоан" - так Пол называет свою маму.) - Она никогда не была в подобной ситуации и не понимает, что ты не можешь знать какие-то местные фразы и идиомы.
Не знаю, на кого я обиделась тогда больше - на родственников Пола или на себя.
"Ничего, они еще увидят!" - думала я, обложившись словарями и книгами. В первые месяцы я даже пыталась заставить себя смотреть, вернее, слушать телевизор, но очень скоро почувствовала, что тупею: сплошные рекламы, фильмы ужасов, все эти "живые" шоу мне быстро опротивели. Зато книги и газеты дали очень много. Пол, заметив мое увлечение языком, подарил Гарвардский языковой курс, записанный на CD.
"Согласно недавним исследованиям, у самых успешных людей оказался самый большой запас слов..." - так начиналась вводная лекция, а дальше - пятьдесят уроков, от обычного уровня до среднего, потом - выше, выше, выше... И вот уже показываю Полу один из тестов, и Пол признается, что не знает половины слов, а другую половину слышал, но никогда не задумывался об их точном значении.
- Почему бы тебе не попробовать репетиторство по SAT? - спросила меня однажды
моя русская знакомая Ира Гальперина, которая вот уже несколько лет готовила старшеклассников к поступлению в колледж по математике.
SAT, насколько я слышала, это такой всеамериканский тест, которым "пугают маленьких детей". Чуть ли не с рождения ребенка родители уже озабочены тем, каков будет результат этого теста, потому что от количества набранных очков зависит не только выбор университета, но и стипендия.
- Да ты что?! - пугаюсь я. - Они же, наверное, лучше меня язык знают! Они же тут родились, в школу ходят...
- Успокойся, ничего они не знают, - отмахнулась Ирина. - Ты просто не представляешь уровень среднего старшеклассника. Они же НИЧЕГО НЕ ЧИТАЮТ!
Полин папа, бывший директор школы, услышав о моем намерении готовить учеников к SAT, отнесся к этому скептически.
- Хм, хм, - только и сказал он и развел руками. Что означало: "Как!? Иностранки-эмигрантки будут учить наших американских детей нашему английскому языку?"
Я накупила море учебников и для начала сама написала один из тестов. К моему удивлению, результат получился очень хорошим - не сто процентов, но оценивающийся как "очень высокий". И я решила попробовать.
...Первым происходящие со мной изменения заметил Пол. Сначала он с удивлением смотрел на меня, когда я употребляла то или иное сложное слово, потом время от времени и сам стал вставлять в свою речь выражения более высокого порядка, проверяя, пойму ли я, и наконец вообще перестал себя ограничивать, перейдя на "нормальный" язык образованного человека. А занятия продолжались, и тесты от месяца к месяцу всё усложнялись, потому что не я одна догадалась помогать школьникам преодолеть этот непреодолимый барьер: в Америке, как грибы, вырастают целые организации, школы и курсы, специализирующиеся на подготовке к SAT.
И вот однажды на семейном вечере в доме у родителей Пола собрались гости, и на традиционный вопрос, чем же занимается (то есть где работает) Лена, Пол с гордостью ответил, что "Лена дает частные уроки подготовки к SAT".
- И вообще, - добавил Пол, - из-за нее я тоже увлекся языком и, знаете что? Это действительно здорово помогает в карьере.
- Ну, мы-то уж свой язык знаем, - добродушно заметил Нори (отец Пола). - Но я рад, что Лена нашла занятие по душе.
- А давайте проверим, - предложила я с самым невинным выражением лица. - Устроим соревнование.
- Ха-ха, - усмехнулся ничего не подозревающий Нори, а Пол отвернулся к окну, чтобы скрыть торжествующую улыбку. Как и во многих семьях, между отцом и старшим взрослым сыном постоянно проходила скрытая борьба самолюбий, и Пол был страшно доволен той нечаянной ловушкой, в которую угодил его несколько деспотичный отец. Мне даже стало жалко Нори, который не знал, что я вызубрила все десять уровней Гарвардского бизнес-курса. Сложные редкие слова вместе с их словарными определениями были у меня "на кончике языка".
- Ну, хорошо, - согласился Нори и снисходительно улыбнулся. - Что бы такое
спросить? Ну, для начала, что значит слово "resolute"?
Слово, которое подбросил мне хитрый Нори, надеясь на быструю победу, многие старшеклассники действительно не знают по той простой причине, что путают его с другим, всем известным словом. Быстро дав определение, я перехожу в атаку, и Нори с честью отражает удар. Но я чувствую, что он насторожился, и, прежде чем задать мне свой вопрос, надолго задумался. Все гости втянулись в игру, с интересом ожидая финала.