Из пасти тёмной подворотни
С балконов простынь белых шёлк.
И манят люстры дух сиротский,
Струясь на чистый потолок.

Весь мир как в скважине замочной,
Лишь шторы стерегут приют,
В руках и складках ткани прочной
Они чужой хранят уют.

Ледник справляет новоселье
В моей груди, на сердца дне.

Как в блеске сахарниц, веселье
От белых свеч дрожит в огне.

На миг лишь ветер, прорываясь
Сквозь занавески поясок,
Как безотцовщина, скитаясь,
Войдёт в желанный огонёк.

Потом в старушечьем покое
Займёт беспомощную тишь
Бессильным шёпотом, тоскою,
Как будто срезанный камыш.

Напьётся темноты неясной
Из комнат, горестно, до слёз...
И ноги чисто и бесстрастно
Вдруг расцелует у берёз.

Замрёт, умолкнет, станет редким...
Я понимаю, что живой,
А ведьма тьма вцепилась крепко
В виски, как пёс сторожевой.

(И как из тёмного сарая
Кругом слепая тишина.)
И в лужах пустота ночная
Её зеркал отражена.

Душистый снег и смех черёмух
Теперь навеки не при чём.
Во мгле кошмаров полусонных
У сердца духи ищут дом.

А там, для избранных и кровных,
Где вышний воздух, за стеклом,
Объятья тишины церковной
Хрустальных люстр заполнят дом.