История, которая случилась где-то в маленькой вселенной
Молодой мужчина с коротко-стриженными волосами стоял у зеркала. Его лицо не выражало бурных эмоций, острые черты были спокойны и лишь изредка нетерпеливо морщились. Он застегивал манжеты рубашки и излишне стягивал запястья.
- Александр, как у тебя получается так ловко все завязать? - из соседней комнаты раздался веселый голос, и в дверь просунулась растрепанная голова.
Александр повернулся, оправляя костюм, и слишком картинно вздохнул:
- Определенно, Аники, ты все время ведешь себя как ребенок.
Он подозвал движением руки своего старого друга и быстро успокоил на его шее петлю галстука своими жилистыми пальцами. Тот со смешанным чувством благодарности и обиды на укор взмахнул неаккуратной золотистой косой густых волос.
- Ты слишком педантичен. Жизнь сводится не только к завязыванию галстуков.
Губы Александра чуть сжались. Видно было, что это их старый спор.
- Завязывание галстуков, разумеется, не главное, но это одна из тех вещей, которые в сумме и делают тебя мужчиной, - он скупо отмерил слова, слегка кивнув головой. - Хотя скорее, личностью.
- Ха, тоже мне! Нет уж, я преспокойно обойдусь и твоей помощью, - и Аники опять беззаботно дернул головой, отчего его коса еще сильнее растрепалась.
Александр хмыкнул и вновь отвернулся к зеркалу, сочтя продолжение спора бессмысленным. В гладкой поблескивающей поверхности отражались спокойные ореховые глаза, которые лишь на одну секунду вспыхнули, встретившись со своей копией. Это было весьма жарким проявлением чувств со стороны Александра, и Аники уже который раз безуспешно пытался поймать этот миг, в который глаза холодного мизантропа освещались древним пламенем. Но в этот раз он был отвлечен, и его друг смог спокойно продолжить оправлять себя.
Снаружи, за дверьми, шумели голоса и звучала приятная музыка. Там гремел праздник, на который были приглашены в качестве почетных гостей и двое прекрасных юношей. Аники блаженно жмурился, представляя себе свою нежную невесту, которая сейчас была в зале, в своем прекрасном платье, представляя, как они оба будут танцевать, а потом он отметится в глазах ее отца какой-нибудь репликой к месту. Возможно, это поможет не только свадьбе, но и продвижению в карьере. Может быть, он даже...
Глаза мужчины с золотой растрепанной косой затуманились, он сделал судорожное движение и коротко вскрикнул. В белесом свете помещения чужие внимательные и вечно холодные ореховые глаза четко отследили его движение, и сдержанный голос произнес:
- Опять ты думаешь о всякой чертовщине. Сколько раз я должен напоминать, что любой твой неосторожный жест, и ты сляжешь с болезнью?
- Да знаю я! Неужели ты настолько бесчувственен, что сам никогда не вспоминаешь?..
Но Александр уже отвернулся, при свете лампочки копаясь в чьем-то почти бездыханном теле скальпелем. Он с четкостью бездушной машины делал надрезы, готовясь к малоинтересной операции, которая все равно не принесет никакого толку. Спустя пару минут, отложив острое лезвие, он все же соизволил ответить:
- Нет, я не вижу смысла вспоминать. До Революции не было лучше.
Аники разрезал кожу больного чуть сильнее и сдавленно ругнулся. Чувство вины тут же сместило трогательную ностальгию по временам до Революции, а грязноватая улыбка друга еще сильнее надавила на совестливую точку внутри.
- Я же говорил тебе, чтобы ты был аккуратнее. Его мы разрежем и выбросим, а ты еще нужен. Людям и мне лично, - Александр обыденно спрятал улыбку и вновь взглянул на друга спокойно.
- Никогда не пойму тебя, наверное. Ценить мою жизнь выше человечества? Нет, я еще не готов поступать так с кем-либо, - Аники тяжело вздохнул и вновь углубился в пучину зараженных внутренностей.
- Ты просто хочешь от себя слишком многого. Я же реалистично оцениваю свою способность к чувствам, - Александр пожал одним плечом, ловко двигая другой рукой.
- Да, Александр. Я и не прошу от тебя больше.
- Не больше. Мы слишком хорошо знаем друг друга, чтобы уравновешивать свои способности.
- Пожалуй, ты прав...
- Именно. Черт, - глянув на небольшой прибор в изголовье кушетки, Александр нахмурился и посмотрел на Аники. Тот молча отвернулся, не желая демонстрировать свой стыд за неудачу. Александр дернул рукой и выключил прибор. Отложил врачебные инструменты, забрав кое-какие из рук Аники, на стол. Вздохнул и стянул тонкую маску с лица.
Аники все еще молчал, сдерживая детские слезы. Он никак не мог смириться с тем, что любой врач их уровня должен переживать смерти пациентов. Александр устало сел на ближайший стул, открыл ящичек стола. Его ждала очередная короткая доза морфия.
- Будешь? - в сотый уже раз спросил он у Аники, взмахивая шприцем.
- Мне неприятен этот вопрос. Когда ты прекратишь свой дурной эксперимент? - также в сотый раз, морщась от печали, ответил тот.
- Когда-нибудь, - негромко произнес Александр, сцепив зубы и через секунду откинувшись на спинку стула.
Снаружи маленькой больницы шумел холодный черный ветер, кашляющий от пыли. Его персиковые губы совсем посерели от больного озноба. Мир, погруженный в холодную грязь, окружал небольшое поселение, сдавливая его от судорожной боли. Не стоит думать, что все это началось после Революции. Скорее, она способствовала тому, что некоторые люди, уцелевшие в ядовитых пожарах, оккупировались в затертых серым поселениях. Сюда еще не пришли они с факелами, здесь еще не было следов взрывов. Но собирать и выхаживать погибших за правое дело в помутневшем от дурноты городке осталось только два человека.
Александр с наигранной тоской записывал что-то в толстую книгу. Аники скоро ходил вокруг стола и временами мучительно закусывал губу. Уже давно должны были позвонить из Города и сообщить о продвижении в разработках их ученых. Но пока древний телефон, который единственно работал в таких скверных условиях, молча и отвлеченно разглядывал мелькающие перед ним ноги Аники.
- Перестань ходить. От этого они не позвонят быстрее, а ты только устанешь. Учись рационально расходовать силы, - проговорил Александр, не отрываясь от своего занятия.
- Черт! Я не могу сидеть спокойно. А если сейчас звонок, а через минуту - все...
- Ты и вправду веришь, что они сконструируют этот сказочный прибор, который сможет отправить их в далекое будущее? А нас так скромно подорвут вместе со всем доисторическим оборудованием? - Александр скептически поднял бровь, что было едва заметно на его склонившемся к книге лице.
- А у меня есть другие предположения? У них - все достижения техники! И они за один год продвинули прогресс на тысячу лет. Да, они гении. И я не сомневаюсь, что вопрос так называемой машины времени лишь ненадолго остановит их ученых, - лицо Аники слегка искривилось, когда он обратился к своему почти неподвижному другу.
- Ты слишком сильно оцениваешь человеческие силы.
- Они не люди, не забывай.
- То, что они не называют себя людьми, не дает им повода перестать, собственно, этими людьми быть. Или ты думаешь, что у них растут зеленые рога или кожа красная как свежие цветы? Они ничуть не отличаются от нас, мой друг. Разве что чуть более настырны и упрямы, - Александр удовлетворенно пожал плечами и поставил точку в записях.
- Все равно. Ты неправ, - капризно повторил Аники и вновь нервно зашагал по комнате.
Александр едва заметно покраснел:
- Я сказал тебе перестать, - его голос не приобрел никаких новых интонаций, но Аники вздохнул и сел на стул напротив друга. - Я ни за что не стану думать, что эти нелюди на самом деле нелюди. И тебе не советую. Может быть, перестанешь ворочаться по ночам и дашь мне хоть немного выспаться.
Аники резко почувствовал, как его щеки вспыхнули алым. Он не знал, что через тонкую перегородку в их комнате Александр слышит, как он шуршит одеялом, будучи не в силах уснуть от волнения.
- Можешь не краснеть. У меня крепкий сон. Но я беспокоюсь, что ты вконец изведешь себя дурными мыслями. Тогда мне придется проводить операции одному, а в наших условиях это недопустимо, - Александр слегка улыбнулся, вновь погружаясь в книги.
Аники тепло отозвался на эту улыбку прикосновением пальцев к руке друга, но тот с таким удивлением взглянул на это простое проявление дружеских чувств, что Аники тут же смущенно отдернул руку. Поднялся и подошел к окну. Черный ветер хотел бросить ему в лицо горсть грязного песка, но только разметал ее о стекло. Аники прижал холодные руки к лицу. Происходящее мучило его, а перспектива гибели человечества из-за понятной ему вины перед чистотой планеты не давала покоя ни на секунду. Он не верил, что уничтожение подобных ему людей приведет к достойному результату. Не понимал, почему все должно кончиться так просто и быстро, почему назвавшие себя нелюдями даже не хотят попробовать исправить, наполнить чистотой свой родной дом, а жаждут лишь уничтожить всех "мерзких человеческих тварей". А перед этим они спокойно отправятся в далекое будущее, где начнут новую жизнь, достойную, как обычно, лишь представителей высшей расы. Эта мысль болела в груди Аники, и его тело болезненно содрогнулось в свете окна.
В его голове прокручивались события последних лет. Люди, которые отказывались называть себя людьми, всего лишь хотели как лучше. Они окрестили себя нелюдями, взяли в руки огонь и вышли на улицы. К счастью, большую часть подобных революционеров составляли фактические дети. Поэтому на них никто не обращал внимания, и жизнь шла своим чередом, брезгливо обходя группки безумцев с транспарантами и горящими факелами в руках. Это было чертовски примитивно и просто.... Они хотели всего лишь уничтожить человечество...
Вдохновленные идеями особо активных защитников окружающей среды, эти дети-нелюди утрировали их до крайней степени и вообразили, что без человечества Земля наконец-то вздохнет спокойно. Они не думали, чем будет вздыхать Земля, что будет после. Их мысль вертелась только вокруг того, что люди настолько бездарны, что должны быть уничтожены. Уничтожены нелюдями. И, как положено, наступит вечное благо.
Все бы тогда так и затерлось, потерялось между страниц истории истлевшей закладкой, если бы не... типично детское упрямство. Чем больше их игнорировали, тем сильнее они выступали в свою защиту. А дети имеют обыкновение вырастать. И сила их становится больше. Так выросло целое поколение человеконенавистников, которые влияли на чужие жизни и уничтожали "неугодных" одним движением пальцев.
Александр поднял взгляд, непонимающе посмотрел на дрожащего Аники и снова опустил глаза. Он, разумеется, тоже думал обо всем этом, но, в отличие от друга, его сердце не билось сильнее при подобных мыслях. Только строгий логический разум перебирал вариации дальнейшего происходящего. А ореховые глаза все так же отмеряли строчки, стежки и прочие движения со своим холодным и бездушным блеском.
Ночью Аники лежал, закинув руку за голову, и нашептывал пересохшими губами какой-то старый мотив. Все его тело было мокрым, и Аники иногда вздрагивал от холода. Он прервался, забыв нужное слово, а потом и вовсе передумал продолжать:
- Александр, ты спишь?
- Сплю, - раздался флегматичный голос за перегородкой.
- Я хотел бы поговорить с тобой...
- Да, чем еще можно заняться, - короткая пауза, во время которой Александр, должно быть, посмотрел на часы своим внимательным взглядом. - В четыре часа утра?
Слегка скрипнула кушетка, раздался шорох больничного халата, который Александр набросил на обнаженное тело, и его фигура с вечно аккуратно уложенными волосами появилась из тени.
- Ну, что ты хотел мне сказать? - он уселся на край постели Аники, бесцеремонно подвинув его.
Аники слегка улыбнулся, вновь улавливая малознакомые сонные нотки во всем виде Александра.
- Я хотел спросить... Тебе никогда не казалось, что весь наш с тобой мир слишком мал и убог по сравнению с тем, что могло бы быть?
- Ох, - губы Александра чуть нетерпеливо сжались. - Неужели ты не мог разбудить меня по менее философской причине? Например, у тебя бы на заборе застряла овца... - глаза его насмешливо затуманились, но этого не было видно в сумраке.
- Какая, к черту, овца? - Аники возмущенно сел на постели.
- Которую ты бы никак не мог сосчитать, пытаясь заснуть, - Александр вновь стал серьезным. - Неважно. И что ты предлагаешь?
- Я думал, что мы... могли бы отправиться в Город. Лекари всегда нужны. Тем более, сейчас.
- Да, чудная идея, - Александр нахмурился.
- Ты серьезно?
- Разумеется, нет. Мы тут прохлаждаемся уже с год, и тебя раньше все устраивало.
- Но ты сам на днях говорил, что тебе здесь невыносимо скучно.
Александр не любил, когда его уязвляли, особенно его собственными словами, но выходить из себя по такому поводу он просто не умел.
- Хорошо, тогда до утра можешь собирать вещи. Я знаю, ты все равно не уснешь. Несчастный революционер, - и он встал, собираясь снова свернуться на своей кушетке.
- А ты? - Аники подался вперед, опираясь на руки, так что его тревожное детское лицо с растрепанными волосами попало прямо в разрез кошачьих глаз лунного луча.
- А я быстро соберусь, не волнуйся, - Александр свернул за перегородку и снял халат с острых плеч. - Ты, верно, еще хочешь встретиться со своей Китти?
- Нет, я даже не думал об этом, - Аники сказал правду, но сильно вздрогнул от неожиданных воспоминаний о своей бывшей невесте. Она тогда осталась в Городе, с печалью разорвав с ним помолвку.
- Она мне никогда не нравилась, - Аники услышал, как Александр скользнул под одеяло. - Пустышка.
- А ты старый мизантроп, - Аники улыбнулся от неожиданного прилива дружеской нежности.
- И стоило поднимать меня из-за этого? Ушел бы завтра сам, благо путь лежит долгий и интересный, - сонно пробормотал Александр.
- Нет, мой друг, без тебя мне нет смысла идти, - почти бесшумно прошептал Аники. - Город примет либо нас обоих, либо никого.
Он услышал легкий стон Александра из-за перегородки. Тот быстро заснул, и его, как часто бывало, начали мучить кошмары. Аники собрался было встать, но его резко сморил глубокий детский сон. И в нем они с Александром дрались на деревянных мечах, совсем как в детстве, задолго до сметающей все живой дикой Революции.
Тихоходный экипаж, единственный транспорт, который двое молодых людей смогли раздобыть в своем захолустье, кашляя со скрипом, остановился напротив одного из крупных зданий. Александр, без эмоций чертыхаясь, расплатился и что-то проворчал относительно шикарных машин, на которых они с Аники гоняли на огромной скорости в юности. Аники ступил на мостовую и зажмурился, вспоминая дорогой лимузин, в котором они сидели когда-то давно и смущенно улыбались, непривычно оправляя костюмы. Он вспомнил небольшой спортивный автомобиль, в котором он нарушал все правила дорожного движения вместе с покойно улыбающимся Александром, который изредка выправлял руль своими жилистыми пальцами. Вспомнил Китти и небольшую машинку, в которой они нежно целовали друг друга на заднем сиденье, пока циничный Александр неспешно вписывался в повороты и отпускал резкие, но добродушные замечания. И поморщился от излишних воспоминаний.
- Хей, не спи, Аники, - друг подкрался сзади своими всегда бесшумными шагами. - У нас много дел. Нужно встретиться с Крамером и выяснить больше об этих нелюдях, - он чуть брезгливо скривился. - Потом еще нам надо где-то жить и что-то делать. Мы не сможем просто работать с Крамером, мы не хотим потерять свои навыки. Да и он скорее украдет весь мой Morphinum, чем будет рад нашему приезду. Этот несчастный философ наживется даже на Революции, а я не хочу уступать ему. Он не любит нас, - Александр уже привычно говорил слово "мы", зная, что в этом случае чувства Аники совпадут с его собственными.
- Да, разумеется, - Аники отвлеченно кивнул.
Воздух Города насыщал его легкие, и тягостные мысли постепенно отступали. Слишком много минут горячей юности было проведено здесь, чтобы задумываться именно сейчас о насущных делах и ближайшем будущем всего человечества. Он втянул изо всех сил запыленный аромат и с ощущением невыносимого тепла раскинул в стороны руки. Серый ветер раздул рукава рубашки под легким плащом, а горячие пальцы почувствовали другие, жилистые и холодные. Аники улыбнулся, осознавая, что его друг сделал то же движение так же автоматически, невольно, стоя к нему спиной.
Они так и стояли, по-детски сцепив пальцы, пока биение их сердец окончательно не вошло в ритм Города.
Дом, в котором жил и работал господин Крамер, был похож на черный монолит. Огромное мрачное здание изредка с легким жужжание заглатывало и отрыгивало посетителей. Крамер был человеком, к которому приходили многие в надежде получить хоть какую-то надежду, самый малый шанс. И люди Крамера с радостью принимали их, выясняли, кто и на что способен ради необходимого, а потом выгодно устраивали дело, наживаясь на простодушных, но деятельных гражданах опустевшего государства. В принципе, Крамеру было все равно, взорвут ли все и всех завтра же или общий страх будет держаться до его смерти: единственной целью жизни этого человека были разнообразные развлечения. И, строя свои капиталы на множестве неприятных ситуаций, он отдавался им в полной мере.
Двое друзей подошли к монолиту, и Александр машинально в очередной раз нашел на гладкой непрозрачной стене без окон место, где приблизительно располагался кабинет Крамера. Остановил забывшегося от давления черной массы и шагавшего дальше Аники, взяв его твердо за плечо. У них была своя дверь в этом здании, и она не поглотила их, а, наоборот, униженно приоткрылась, впуская высоких гостей внутрь. По сути, никакой двери-то и не было, но если к нужному месту около стены подходил человек, который был близок Крамеру, она появлялась на краткий миг, с таким же черным и злым нутром.
Александр вошел внутрь и провел за собой Аники, который каждый раз, приходя сюда, погружался в определенный шок. Лифт поднял их наверх, к нужной ячейке сот, и там взгляд циника первым делом столкнулся с заискивающей фигурой секретаря Крамера. Это был совсем еще мальчишка, наивно-восторженный и с распахнутыми глазами. Крамер любил таких: чем наивнее секретарь, тем проще его использовать, заставляя восхищаться собой. Вот и этот юноша не избежал участи всех предыдущих секретарей: он преградил путь незваным гостям, с благоговением сообщив, что господин Крамер занят.
Но Александр мало слушал таких юношей, и протащил за собой Аники, оттолкнув возмутившегося секретаря. Растворил двери и вошел прямо в кабинет Крамера, где обстановка еще более давила на гостей и просителей. Сам Крамер стоял у стены, которая в одном месте была прозрачной изнутри. Он был высоким, строго одетым мужчиной с подстриженными по последней моде усами (хотя мода в такое время существовала только в пределах его владений) и полным отсутствием пальцев на правой руке, кожа которой резко отличалась от всего остального тела четким белым цветом. Он повернулся к вошедшим:
- Ах, Александр, какой сюрприз для меня вы соизволили преподнести своим визитом, - голос его был завораживающим и почти гипнотизирующим. Он сознавал свою малую власть над людьми и пользовался ею вовсю.
- К черту приветствия, проводи нас в свою комнату, - спокойный тон Александра никак не изменился.
- Но... Зачем так сразу? - Крамер притворно удивился.
- Потому что ему плохо, ты видишь и знаешь, - Александр кивнул в сторону Аники, которого уже совсем пьяно развезло от подсознательного гипноза.
- Хорошо. Конечно, пройдемте, - Крамер недовольно скрипнул зубами. Александр был той недоступной ему игрушкой, с которой никак не удавалось сыграть. Или хотя бы сломать и выбросить.
И они прошли в личные "покои" Крамера, которые были выполнены в неожиданно теплых и нерезких тонах. Свет и мягкая обивка дивана быстро расположили Аники к детскому сну. Александр оставил его, с оттенком заботливости поправив выбившуюся на лоб прядь волос, и сел за столик с Крамером, который пока разливал чай из маленького китайского чайника и доставал бутылочку рома из запертого бара.
- Ну, Крамер, рассказывай, что произошло за время нашего отсутствия.
- Ничего особенного. Кстати, я до сих пор не понял, почему вы тогда уехали, - и он вновь притворно вздохнул.
- Да уж, - Александр слегка нахмурился. - Ты уже не помнишь, как подставил тогда Аники, чтобы часть вины нелюдей обрушилась на него вместе с народным ополчением. Хорошо, что он до сих пор не знает об этом. Мне стоило некоторого труда уговорить его уехать, чтобы оставить ему жизнь. Никчемный из тебя тесть.
Крамер поморщился, но внутренне улыбка осветила его. Он знал, что заставил тогда Александра значительно поработать, чтобы спасти своего тупого друга, который вздумал жениться на единственной дочери самого Крамера. Правда, сейчас он был с ней в крупной ссоре, но это ничего не меняло - он все равно не собирался выдавать свою дочь за оборванца.
- Ну, это было всего лишь глупой, но невинной шуткой. Я же не заставил вас по-настоящему страдать, - Крамер мягко улыбнулся, поднося к губам чашечку крепкого чая.
- Разумеется, но это не отменяет моей неприязни ко всей вашей семье, - лицо Александра разгладилось. - Но мне сейчас и не требуются родственные отношения - наш договор не расторгнут, надеюсь?
- Конечно, нет, - Крамер внутренне ругнулся. Больше всего на свете в эту секунду ему хотелось заполучить волю этого треклятого мальчишки, подчинить его себе. Из него вышел бы великолепный личный помощник.
- В таком случае я требую от тебя всех новостей за последний год. Историю всех разработок нелюдей. Не говори, что ты не знаешь. Я имею право услышать все, что бы ты ни хотел скрыть.
Крамер недобрым словом помянул себя и данное им слово. Их договор был не той вещью, которой можно много шутить. Александр был достаточно силен, чтобы в случае нарушения оного уничтожить всю жизнь Крамера. Он знал его слабое место. И Крамер вздохнул, отпил еще чаю с ромом и негромко принялся рассказывать.
Александр внимательно слушал, совершенно не двигаясь. Его холодные ореховые глаза так и вцеплялись в каждое невидимое слово, анализируя его, а Крамер мог думать только о тонких чувственных губах молодого мужчины.
Аники тихо посапывал на мягком диване, а Александр чувствовал привычную ответственность за происходящее и без досады предвкушал долгий разговор.
Крамер рассказал Александру все, что знал. Но, в принципе, за год мало что изменилось: нелюди по-прежнему плохо продвигались в деле создания так называемой машины времени, люди все так же боялись и пытались убежать от возможного взрыва. В городе оставалось все меньше жителей, и Крамеру в жадные руки доставалось все меньше наивных героев. На Александра все эти новости не произвели впечатления. Он лениво перебирал пальцами бахрому скатерти и следил за лицом Крамера, не пытаясь поймать там новые нотки. И верно, он видел только жадность, жестокость, холод.
Услышав легкий стон проснувшегося Аники, Александр окончательно потерял интерес к Крамеру и повернулся в сторону друга. Сквозь ресницы он прочитал на его лице болезненное чувство и, легко оттолкнувшись от стола, подошел ближе. Протянул руку, холодно помогая подняться. Затем повернулся к Крамеру, позволяя Аники держаться за него:
- Я не думаю, что от нашего разговора была польза. Но у меня есть некоторое предложение.
Взгляд Крамера голодно вспыхнул. Ему стало жарко дышать.
- Я готов остановить последний кровавый всплеск революции. Обратить силу взрыва против самих нелюдей. Ты знаешь, что у меня хорошо выходит подобная работа. Взамен ты пообещаешь нам два места в машине, - он не уточнял, потому что и так было ясно, что "обратить" не значит "устранить", и путь в будущее им еще понадобится.
Аники сжал руку друга и непонимающе посмотрел на него. Он только сейчас смутно понял, что Александра и Крамера связывала какая-то история еще до того, как он посватался к дочери последнего.
- Одно место, - подумав, тихо и мстительно проговорил Крамер.
- Посмотрим, - Александр мотнул головой, подставил плечо Аники и, не прощаясь, помог ему покинуть комнату Крамера.
Тот постоял немного, краснея, и резко ударил по стене рукой без пальцев, сдержанно чертыхаясь.
Аники большими любопытными глазами смотрел на Александра и, наконец, отцепился от его руки.
- Вы с Крамером так странно общались. Как будто что-то было до... - он замолчал, не считая нужным произносить слово "Революция".
- Если бы и было, то что тебе, Аники? Твое, как и мое, дело - врачевание. Разве есть что-то еще?
- Тогда к чему ты говорил тогда, что у тебя хорошо выходит другая работа? Ведь ты говорил не о врачевании.
- Всему свое время, Аники. Ты знаешь, что у меня всего два любовника - лечебное ремесло и Morphinum. И пока тебя ничего более не должно волновать, - произнес Александр спокойно, едва улыбаясь.
Аники надулся, но перестал допытываться. Он знал, что его друг не расскажет ничего лишнего до нужной поры. А, значит, придется подождать.
Останавливаться в единственной работающей гостинице им не пришлось. Кой черт жить в казенном доме, что сразу предполагало пристальное внимание Крамера, когда город был почти оставлен? Найдя себе пустую квартиру, Александр и Аники быстро вписались в круг боязливых местных жителей, врачуя их. И вскоре весь город знал, куда можно пойти в случае неизбежной в условиях полного краха болезни, но теперь к невидимому взору Крамера прибавилась защита со стороны полубольных безумцев, которые все еще не хотели умирать. Разграбив больницы, они приносили друзьям разные вещества и приборы для работы, а Александр нагло пользовался горожанами, выторговывая их жизни в обмен на морфий, еду и прочие полезные вещи. Изучая, сопоставляя, отправляя других на верную смерть ближе к части города, в которой расположились нелюди, ради бдительного любопытства, взрезая тела людей без наркоза, он был по-прежнему спокоен. Это Аники ходил с нервно дрожащими руками и изредка сбегал на поиски Китти, а Александр не хотел такой жизни, и единственным стремлением его было закончить всю эту безумную историю, закончить Революцию, дать ей захлебнуться собственными испарениями.
Он даже не думал, что невозможно было бы совершить это силами одного человека. Сейчас он мыслил спокойно и рассудительно, но его основным стремлением был сильный, но холодный порыв. Защитить и сохранить. Со времени старой детской дружбы с Аники он значительно вырос, но сохранил в себе эту постоянную ответственность за своего рассеянного и наивного друга. Постоянную привычку держать его за плечо. И сейчас он руководствовался не идеей спасения целого мира. Во всей вселенной его интересовали только две жизни, ради которых он фактически в одиночку собирался совершить почти невозможное.
У него от Аники было несколько тайн. И одной из них была память об училище, в котором они оба когда-то готовились стать гениями врачебного искусства. Там, в крепости юных эскулапов, как и положено тоном старой сказки, в темном подвале он в свое время в секрете от Аники запирался вечерами с одним из преподавателей. Александр и сейчас хорошо помнил его имя, но еще больше в памяти отложись блестящие, оголодавшие и безрассудные глаза. В том подвале они занимались совсем иным искусством, нежели в аудиториях - мастерством изготовления и использования взрывчатых веществ. Один неловкий жест, и все здание могло бы взлететь на воздух однажды, но жажда, уже давно смешавшаяся с безразличием к смерти в учителе и еще не затаившаяся на долгие годы в ученике, хранила их пуще всякого оберега. Почти молча, в нужные секунды соприкасаясь руками, они творили смертельно опасные игрушки. И теперь тот бесценный опыт мог бы пригодиться.
Александр взвешивал свои умения, которые могли бы сделать честь любому военному подрывнику, и прикидывал свои возможности остановить почти готовый сработать механизм. И выводил, что без Аники ему не справиться. Хотя проникнуть к нелюдям одному и проще, но провести планируемое ближе всего к идеалу возможно, лишь имея исполнительного работника. Применять это слово к человеку, который стал для Александра лучшим другом, было неприятно, но зато цинично-правдиво. А именно такие слова можно было чаще всего услышать от хладного хирурга с искалеченными несостоявшимся взрывом чувствами.
Пока Александр машинально накладывал швы очередному пациенту, Аники крутился вокруг него, работая одновременно медбратом и мешающей палкой в колесе. Синева под глазами друга от бессонных ночей беспокоила его, а частые отлучки в неизвестном направлении и постоянные дозы морфия вовсе сводили с ума. Поэтому он всячески мешался и пытался выяснить, что же происходило с Александром и какая доля его самого была в происходящем.
Закончив работу, Александр с долей усталости оперся рукой на стол. Дальше была уже работа Аники, который тут же засуетился с аппаратами, внимательно трогая пациента за запястье. На время его отпустило болезненное любопытство, и все его существо приняло на себя ответственность за эту немощную жизнь, лежащую перед ним. Александр следил за Аники усталым взглядом, представляя, насколько далеко зашла жажда нового знания в душе друга. И понял, что уже пора сказать ему. Пора приводить свою задумку в исполнение.
Когда работа была закончена, а пациент уложен в постель, Александр уселся в кресло в соседней комнате, позволил Аники прикрыть дверь и тихо начал:
- Я думаю, ты понимаешь, что Крамер хочет от... меня, - Александр рассудительно отделил себя от Аники. - Ему нужны удовольствия, которые кажутся нелепыми при сложившейся ситуации. Поэтому ему нужен мир, избавленный от нелюдей. Избавленный от Революции. Я не могу сделать мир таким. Но я могу обеспечить путь в такой мир. Мир... спустя много лет. Я хочу сделать это ради своей маленькой цели. И мне будет полезна твоя помощь.
Аники замер. Его глаза поблескивали, а губы нескоро приоткрылись:
- Я верю тебе и искренне люблю тебя. Поэтому ты можешь рассчитывать на мое плечо, друг.
- Боюсь, что в этой ситуации мне больше понадобится твоя наивная смелость, Аники, - Александр втянул носом воздух и встал. - Но, раз ты согласен без объяснений, мне нужно будет познакомить тебя кое с кем. Кое с кем важным.
И он пошел к себе, велев Аники переодеться.
Спустя час они подходили к огражденной территории, которая была признана оплотом нелюдей. Аники вспыхнул от страха и испуганно вцепился в ладонь Александра, но ничего не сказал. Он верил своему другу, и эта вера была непоколебима в какой бы то ни было ситуации.
Александр толкнул решетку, которая с ржавым скрипом легко и просто отвалилась. Судя по всему, когда-то люди строили здесь что-то вроде баррикад, но потом им даже в голову не приходило разгрести завалы и отправиться дальше. Настолько велик был страх перед теми, кто разрушил весь их спокойный мир, кто уничтожил правительство и войска неожиданными локальными взрывами. Последние борцы погибли здесь же, на этих решетках, а больше никто и не приходил сюда, кроме одиночных героев, которые не возвращались обратно.
Аники вздрогнул, аккуратно переступая через решетку, пахнущую смертью, и скорее поспешил вперед. Александр шел уверенно, находя нужные повороты и проходы, и Аники понял, что его друг уже бывал здесь раньше. Или хотя бы знал, зачем и куда идти.
Выбрав одно из множества одинаковых зданий, в которых, казалось, не было никакой жизни, Александр свернул к нему. Уверенно толкнул дверь, не ожидая следующего за ним Аники, который уже отпустил его руку, зная, что тот идет шаг в шаг, и вошел. Внутри не было ничего особенного. Сновали куда-то такие же, на первый взгляд, человеческие существа, что-то стояло и висело. Но Аники даже не совсем замечал это, настолько было велико его удивление.
Кто-то из бегающих заметил их и медленно приблизился. Его голос тоже оказался самым человеческим, и человеческие глаза засветились злобой при взгляде на дрогнувшего Аники, к которому он обратился:
- Кто вы?
Александр посмотрел одному из нелюдей прямо в глаза, и Аники заметил, что тот сразу ссутулился и отступил на шаг.
- Я от Крамера. Он со мной.
- Ах, разумеется. Monseigneur ждет вас, - привычный ответ вновь успокоил этого так похожего на человека.
Их куда-то вели, провожали с вопросами, на которые их новый знакомый отвечал тихо и односложно. Через минут десять он указал им на дверь темного дерева и кивнул, повторив:
- Monseigneur ждет вас.
Александр взял Аники за руку и вошел в кабинет, заметив краем глаза, что их сопровождающий засеменил дальше, потеряв всякую мысль во взгляде.
В комнате было темновато, но лишь оттого, что дым города застилал свет, пробивающийся к большому окну. В одном из кресел, которые стояли в каком-то неопределенном порядке, сидел человек, старавшийся подставить лицо этому слабому свету. Он посмотрел на вошедших и вновь отвернулся. Он был совершенно сед и стар, его морщинистые руки в рукавах дорогой рубашки лежали покойно на коленях.
- Принц Андре? - вопросил Александр. - Мы пришли от Крамера.
- И ему не надоело? - притворно вздохнул старик и оглянулся на Александра. - Признаться, я надеялся, что вы окажетесь умнее, мальчик.
- Я сказал вам, что пришел от Крамера. Но, мне кажется, вы неправильно поняли мои слова. Я пришел к вам с предложением, - Александр спокойно принял его взгляд.
- Да, и что же? Вы предложите мне прекратить свои разработки и устроить мир во всем мире? - старик усмехнулся.
- Нет.
- По крайней мере, это мне предлагали остальные юноши. Некоторые даже угрожали мне. Это смешно, вы не находите? - на лицо старика набежала тень меланхолии.
- Возможно. Мне неинтересно это. Я хочу предложить вам свои услуги.
- Вы? От Крамера? Нет, он определенно выжил из ума, - старик рассмеялся. - И что же вы предложите?
- Я искусный мастер химических дел. Мое умение смешивать вещества для того, чтобы вылечить, отравить, достичь удовольствия или взорвать могут быть известны вам. Я - Александр, который уничтожил одну из ваших лабораторий в самом начале революции, - он прищурился и смотрел прямо в глаза заинтересовавшемуся старику. - И теперь я могу помочь вам.
Аники недоуменно смотрел на друга и принца Андре, которые жгли друг друга взглядами. Он плохо понимал этот разговор, становящийся все более резким и отрывистым.
- Если бы я не вспомнил вас, то не поверил бы. Ваши глаза... Все тот же огонь... Как я мог его забыть?.. Но почему от Крамера?
- У меня с ним договор. Я работал с ним.
- Вы?.. Тот самый юноша, благодаря которому он тогда остался в выигрыше?..
- Да.
- Из-за вас я лишился покоя, а он - руки?
- Боюсь, что да.
- Черт, как это все... - принц Андре вскочил, забыв про старческое тело. - Я согласен. Я мог бы знать, к чему это приведет, но я согласен. Это слишком интересно, - он потянулся сжать плечо Александра, но тут заметил Аники. - А это кто?
- Это мой друг, - спокойно и по-прежнему высокомерно отвечал Александр. - И я не буду работать, если он не будет со мной.
- Хорошо, - старый принц неприязненно вздохнул.
- И еще, - невозмутимо продолжал Александр. - Я думаю, что ему давно пора узнать кое-что обо мне. Вы расскажете ему, принц Андре.
Старик кашлянул и вновь сел в кресло. Молча он сидел некоторое время, затем нетерпеливо указал Александру и Аники на другие кресла.
- Александр хочет, чтобы я рассказал тебе, - он закрыл глаза, но все равно будто обжигающе смотрел на Аники. - Я расскажу только один раз. Надеюсь, что после этого вы останетесь друзьями. А я начну издалека.
Давно, когда я еще был молод, мы с Крамером были приятелями. Мы были юными учеными, занимались разными исследованиями и мечтали о славе. Но постепенно эти мечты стали все больше занимать Крамера, отталкивая нашу совместную работу. И вскоре он совсем изменился. Удовольствия затягивали его, власть над людьми заставляла забыть о нашем деле. И тогда мы... в некотором роде стали соперничать. Моя власть была в науке и в оружии, его власть - в человеческих сердцах. Он вел людей убивать меня, а я уничтожал их. Это казалось нам веселым. А потом там, снаружи, за пределами нашего спора, произошла экологическая катастрофа. Если бы наш мир не был так мал и ограничен, то все было бы намного хуже. Но крохотная вселенная для нескольких миллионов человек привычна к тому, что их популяция временами сокращается. Поэтому мы только продолжили, не обращая внимания на то, что уничтожаем наш маленький мир, разрушаем жизнь ради единственного безжизненного Города. Можно было бы остановиться, но мы уже были слишком стары и упрямы.
И тогда появились нелюди. Я не думаю, что они знали о нас. Им было дело только до таких же, как они. Все мое преимущество заключалось в том, что я первым заметил их и отвел им значительную роль. Правильно организовать вчерашних детей, дать им идею, оружие и власть было несложно, даже интересно поначалу. Но вот теперь уже скучно. Но я не об этом. Когда нелюди заявили о себе, о своем желании уничтожить человечество на первом митинге, на них никто не обратил особого внимания. Когда я стал их отцом, их Monseigneur, когда их власть смогла сокрушить правительство и все то, что могло помешать им, появились противники.
К сожалению, они были слабы, они не умели выдержать игры со мной. Пусть и вел их сам Крамер. Только один юноша среди них привлек мое внимание. Его глаза были полны холодного решительного огня, когда я увидел его на одной из записей. Взгляд его был отрешен, и я впервые за то время не увидел в чьих-то глазах страха перед смертью. Он был готов умереть ради своей цели, и я понял, что это была не цель Крамера. Что-то свое, глубокое было в нем. И он смеялся, хотя лицо его было холодным. Тогда он взорвал мою лучшую лабораторию, рискуя своей жизнью. Ради того, чтобы отвлечь людей и уехать. Скорее всего, он увез с собой что-то важное, то, к чему было приковано внимание людей. Или кого-то...
Написав позже Крамеру, я узнал больше о нем. Оказывается, этот юноша работал у него личным лекарем и вследствие того знал кое-что о здоровье моего противника. Это была та тайна, на основе которой был заключен договор между ними, по которому Крамер был должен мальчику все, чего бы тот не пожелал. Один раз Крамер попытался уничтожить мальчишку его же оружием - взрывом, но тогда он лишился всех пальцев на правой руке, а тому хоть бы хны. И я понял, что мне как раз не хватает такого человека. Я, как и Крамер, хотел бы завладеть этим юношей, но тот пропал. И я долго ждал его возвращения. До сегодняшнего дня, - принц Андре устало перевел дыхание после неторопливого рассказа.
- Но зачем? Зачем все это? - быстро спросил, забывшись от огромного количества нового, Аники.
- Из любопытства. Я всегда хотел проверить, как далеко может зайти один человек ради своих целей.
- Но... как можно... из любопытства?..
- Александр, мне нравится ваш наивный друг. Пожалуй, я даже оставлю его при себе, - старик рассмеялся.
- Он тоже врач. А они не бывают лишними, - цинично проговорил Александр.
- Отлично. Тогда я отдам вам комнаты. Располагайтесь. А позже обговорим все, - принц Андре поднялся.
Аники хотел было заикнуться о Китти, но не посмел и решил, что для начала неплохо бы выяснить все непонятное с Александром. Но пока он просто сжал его руку и церемонно кивнул при прощании со скучающим главой нелюдей.
- Почему ты не рассказывал мне? - набросился Аники на Александра по устройству в новых комнатах.
- Я не видел в этом необходимости. Не стоило, право. Зато теперь у тебя появился случай поиграть со мной в игру, - Александр едва заметно улыбнулся.
- Это не игра, - качнул головой Аники.
Александр помолчал.
- Мне бы хотелось, чтобы ты вел себя осторожнее. Если хочешь, можешь даже привести сюда Китти. Я скажу тебе, где найти ее, и заставлю принца Андре оставить ее с тобой.
- Ты не был осторожен! - обиженно воскликнул Аники, даже не сразу услышав про Китти.
- Ладно, оставь, - Александр примирительно дотронулся до его плеча. - Ты мой друг, и я боюсь за тебя. Но сейчас тебе лучше поспать. Я думаю, тебе предстоит еще много веселых часов с принцем и твоей невестушкой.
- А ты? - Аники развернулся, сразу забыв про обиду.
- У меня тоже будет много дел. Но уж для тебя я постараюсь найти время, - Александр опять слегка улыбнулся, касаясь волос друга и поправляя выбившиеся из косы пряди.
- Спасибо, - Аники по-детски уткнулся головой в грудь Александра, склонившись. - Я боюсь того, что ты делаешь... - он поднял лицо и взял Александра за плечо. - Но, что бы ни случилось, мы будем делать это вместе.
Эту ночь Александр и Аники провели в беспокойных снах. Аники нервно ворочался и изредка вскрикивал, а Александр только царапал пальцами простыни. В конце концов, Аники резко проснулся и сел в постели, вздрагивая от холода и смутного беспокойства. Чутко услышав в приоткрытую по привычке дверь короткие шорохи, он поднялся, завернувшись в одеяло, и босыми ногами бесшумно прошел к постели друга. Сел на пол рядом, подстелив под ноги мягкую и теплую ткань, и успокаивающе провел по холодному и мокрому лбу. Аники снова тянуло в сон, хотя и не отошел еще испуг прошлого кошмара. Тогда он взял руку Александра, пальцы которой судорожно сомкнулась на его ладони, и положил голову на нежную простыню. Изредка, когда Александр тихо дергался во сне, Аники поглаживал его запястье большим пальцем, и снова погружался в больной и усталый сон. Вскоре рассветные лучи, смешанные с серым грязным туманом, коснулись неаккуратной фигуры в одеяле и растрепанной косы золотых волос. Две ладони сплетались и крепко держали одна другую в кошмарном сне.
Проснувшись утром, Александр поежился и холодно высвободил руку из пальцев друга. Тот продолжал спать, уткнувшись усталым лицом в тонкую ткань. Александр поднялся и, не решившись пошевелить Аники и положить его на постель, только поправил простыни под его головой. Втянув узкими ноздрями воздух, хирург-морфинист с прошлым подрывника прошел в другой конец комнаты, к шкафу, дабы облачиться в рубашку и брюки. Затем, перейдя в их собственную маленькую кухню, Александр обнаружил на столе чуть-чуть остывший завтрак: несколько сдобных булочек, омлет с мясом и грибами, молоко и, с язвительным приветом от принца Андре, пару бокалов шампанского, соединенных лежащей на них розой. Подумав про себя ядовито, что пить вино с утра, да еще перед первым днем работы, нехорошо, Александр оставил хрупкий хрусталь и принялся за еду. Съев меньшую часть, он отпил глоток молока и отправился в ванную. За легкой дозой морфия.
Он знал, что, когда Аники проснется, то обнаружит почти нетронутый завтрак и шампанское. Сначала он не станет пить, но потом смущение перед новым местом возьмет верх, и... Впрочем, для второго свидания с принцем ему понадобится легкое расслабление. Иначе его дерзкий юмор может окончательно добить молодого человека. Хорошо, что Александр знал своего друга. Хорошо, что знал принца Андре. И с этой мыслью Александр отправил в свою алую кровь дозу морфия.
Спустя несколько часов Аники с болью вздрогнул и тяжело расправил плечи. Провел ладонью по пустому покрывалу и, опершись на постель, поднялся. Солнечные лучи скользнули по его растрепанной косе. Он, не одеваясь, прошел в кухню, зная, что увидит там. Устало вздохнул, действительно заметив остывший нетронутый завтрак. Машинально снял розу и отпил из бокала, секунду спустя оценив неприятный юмор принца Андре. Понимая, что жизнь здесь будет нелегкой, учитывая отягчающие обстоятельства в виде безумно одинокого старикашки, Аники предпочел подумать о болезненной заботе Александра. Кажется, у него было чему поучиться.
Аники залпом опустошил бокал и пригладил золотистые волосы. Его сердце было покойно.
Нелюди встретили Александра холодно. Живой, теплый и спокойный - каким бы человек ни был, он был здесь чужим. Нелюди брезгливо косились на него своими озлобленными глазами, а он вовсе не замечал их, размеренно пройдя к принцу Андре и заперев за собой дверь. Сухое лицо его с необычайно ожившими за последнее время глазами не поменяло своего выражения, а пальцы, равно как и аналитический разум, приготовились выполнять привычную работу: смешивать, рассчитывать и уничтожать ненужное.
- Добрый день, Александр, - старик, явно ожидавший гостя, нетерпеливо кивнул. - У меня будет для тебя маленькая работа.
И он кинул Александру крохотную заводную игрушку. Тот поймал ее кончиками пальцев, повертел и легко потянулся к застывшему механизму, чтобы выправить застрявшую пружинку. Но в миллиметре от нее он остановился, поглядел еще раз внимательнее и едва улыбнулся:
- Это опасная шутка, принц. Если бы я исправил привычно пружинку, то все здание бы взлетело на воздух. Зачем вы подвергаете себя опасности? - мягко укорил Александр, кладя игрушку на стол.
- Я уже давно не ценю свою жизнь, - вздохнул принц Андре. - Но ты несколько развеселил меня. Простите, вы, - Андре все-таки поправился, заметив, наконец, едва искривившую черты лица Александра недовольную морщинку. - Но я хотел бы говорить с вами серьезно: эта игрушка, я думаю, доказывает вам, что, если бы не наметанный глаз, то вы бы никогда не заметили установленное в нужном месте взрывное устройство. Все-таки мастерство не пропьешь. И не погубишь морфием.
Александр кивнул. Он понял, что старик разделяет его относительную слабость.
- Идите, сударь. Я не думаю, что у нас сегодня еще будут темы для разговора. К тому же, скоро должен прийти ваш милый друг... Было бы смешно поговорить с ним - он крайне наивен. Когда-то мне нравились такие мальчики...
Александр смотрел в стену. Ему было заметно скучно. Андре почувствовал себя неуютно и проводил гостя до двери. Позволив ему делать все, что он посчитает нужным, старый принц скоро закрыл дверь. Несмотря на то, что гость его не был груб, а, наоборот, олицетворял спокойное молчание, ему было не по себе.
"Надо бы собрать литературный салон или что-то подобное", - подумал Андре. Ему давно хотелось поговорить с кем-либо об искусстве. А теперь у него было целых два собеседника. Не хватало только хозяйки. Но принц Андре никогда не любил соблюдать формальности.
Легкий стук в дверь спустя всего, казалось Андре, несколько мгновений отвлек его от сосредоточенных, но ничего не значащих мыслей. Старик раздраженно повернулся к приоткрытой двери, в которую просунулась растрепанная светлая голова.
- Добрый день, принц Андре. Кажется, вы были бы не против видеть меня?
- Да, проходи, - Андре сухо кивнул.
Аники смущенно зашел внутрь и встал, опершись спиной на закрытую дверь. Его крепкие, но худые руки вытянулись вдоль тела, а большие синие глаза сверкали странными и смешанными чувствами.
- Ну, и что же ты стоишь? Ненавижу зануд, которые не могут и найти стула без позволения.
Аники весь вспыхнул, сделал шаг к одному из кресел и слишком резко сел в него, отчего сразу же провалился в мягкую ткань.
- Я пошутил, - снисходительно пробормотал Андре, посмотрев на красные щеки Аники.
Тот чертыхнулся про себя и возненавидел собственную смущенность.
- Мне интересно кое-что, молодой человек. Я вряд ли услышу это от твоего друга, но надеюсь получить ответ от тебя. Зачем вы пришли ко мне? - внимательные старые глаза принца глянули на Аники.
- Я не хочу быть поспешным, - Аники тщательно взвесил свои слова. - Вам и вправду лучше поинтересоваться у Александра. У него есть свои размышления и планы.
- Разумеется, есть, - недовольно произнес принц. - Но вот только я хотел услышать тебя. Неужели ты настолько зависишь от твоего спутника, что без него не способен связать и двух слов? Вчера мне не показалось этого, и я разочарован.
Аники вспыхнул еще сильнее.
- Нет. Но я считаю, что он способен рассказать вам больше меня. Я доверяю ему и люблю его и поэтому не считаю нужным устраивать ему допросы относительно каждого его решения. Если он счел что-то нужным, то я пойду за ним.
- Говоришь, ты любишь его, - принц Андре усмехнулся. - А я думал, что в твоем возрасте положено любить девушек.
Аники захотелось дать по лицу этому отвратительному старику. Но он успокоил разгоряченный всплеск злости, решив, что портить отношения в данном случае ему совсем не стоит. Хотя бы ради Александра.
- У меня есть невеста, - румянец постепенно спадал с его щек, заменяясь бледностью спокойного гнева. - Волей случая мы с ней в разлуке. И мне неприятно, что вы решаете что-то за меня...
- О, так у тебя есть невеста. Без сомнения, она красива. И почему же вы в разлуке?
- Я не могу найти ее... после Революции. А Александра беспокоить не хочу.
- Как ее зовут? Может быть, я смогу помочь тебе в поисках, - казалось, принц Андре и вправду заинтересовался.
- Китти. Точнее, Китти Крамер.
Андре помолчал. Затем резко развернулся на каблуках.
- Я уже решил помочь тебе. А я не люблю менять своих решений. К тому же, это обещает быть интересным: дочь моего вечного противника будет находиться в моей власти. Я согласен, черт возьми. Потешусь перед концом. Иди. Ты пока не нужен мне.
И он отвернулся, шепча про себя что-то жаркое. Неожиданная идея захватила его, как ребенка.
Аники тихо удалился, будучи в каком-то оцепенении. Он и не надеялся на столь неожиданную встречу в Китти. Да и хотел ли он этой встречи?
По крайней мере, сейчас ему хотелось только найти Александра и поговорить с ним.
Устав от бесплодных поисков и без надежды открыв очередную дверь какой-то лаборатории, Аники едва не вскрикнул радостно, заметив привычную сухую фигуру в строгом облачении. Александр что-то упорно доказывал одному из нелюдей, не изменяясь в лице, хотя его оппонент уже был багровым и почти срывался на крик. Он взмахивал какими-то бумагами, пока Александр спокойно растолковывал ему ошибку в расчетах.
Аники по-детски подбежал к ним и горячо обнял Александра, отчего тот слегка поморщился и отстранил друга, посмотрев на него спокойно и показав этим взглядом степень своей занятости.
Аники тихо и понимающе отошел к ближайшему свободному стулу и устроился ждать на нем. Ему всегда доставляло удовольствие наблюдать за тем, как Александр доказывает кому-то его неправоту. Это всегда были спокойные и рассчитанные до последнего слова победы. И в этот раз зрелище было разыграно с неизбежным превосходством мизантропа с ореховыми глазами.
Почти истерический вопль одного из нелюдей прервался на высокой ноте, когда Александр холодными пальцами взял его за плечо и склонил над своими бумагами, медленно прочитав место, которое он исправил. Его оппонент замолчал, потом хлопнул себя по лбу и, неприязненно отстранив Александра, вышел в дверь, судя по всему, отправляясь к вышестоящим персонам.
Александр же подошел к улыбающемуся Аники и оперся ему на плечо.
- Я устал возиться с ними. Эти пресловутые гении оказались пустышками. Если даже я замечаю ошибки в их расчетах, которые не имеют к моей специализации никакого отношения, то каков же тогда уровень их, людей, которые замахнулись на машину времени?
- Нелюдей, - поправил Аники, все еще улыбаясь. - Я, наверное, и вовсе не пойму ничего в ваших бумагах.
- Ты - мой друг, и тебя нужно любить не за то, что ты в чем-то разбираешься, - произнес Александр спокойно, не обратив внимания на исправление. - Но, судя по всему, мне самому придется изучать эти материалы, если ты не хочешь застрять в этом мире навечно. Сколько работы...
- Я помогу тебе, если у меня получится. Но, даже если нет, то я смогу выполнять за тебя работу лекаря.