Лира вела Ваша за руку по круглому отсыревшему тоннелю, туда, вглубь, куда никогда не проникает свет. Свет солнца или свет лампы, никакой. Только слабое сияние выщербленных водой кирпичей не давало глазам совсем ослепнуть в этом месте.
-Мама там, пойдем. - Рука сжимала рукав защитного оранжевого комбинезона. Крохотная детская ручка вела за собой во тьму. Ваш не привык доверять никому. Ни единому существу на свете. Никогда. Тем более женщине, тем более маленькой девочке. Еще давно, мальчишкой, он доверил своей сестре самое ценное, что у него было. И оно оказалось у всех на виду, просто так случилось - было сказано ему. Просто так случилось, и ничего уже не поделаешь. Если что-то становится достоянием толпы, оно превращается в ничто, чем бы оно до того ни являлось.
Рука Ваша нащупала налобный фонарь и щелкнула включателем. Равномерный свет залил столетие уже необитаемые стены.
Здесь было жутко. А батарейка была одна, но оставалась карбидка, правда она там, в глубине рюкзака, найдена им сегодня при вылазке на поверхность за спиртом для плиты. И не только плиты. Спирт нужен всегда, даже в самые тяжелые моменты - будет спирт, будут и еда и тепло, тепло снаружи и внутри.
Тепло, чтобы заполнить пустоту. Когда-то давно было тепло, в нем и еще в одном человеке. Но когда толпа узнала про это тепло, она стала вытягивать его. Толпа насытилась теплом, чуть-чуть согрелись все - а он замерз. И думал - навсегда тогда, а оказалось - нет!
Так думаешь всегда - что все, вот он конец, а жизнь берет и продлевает твои годы. И снова ты идешь вперед, зачем? Наверное, все прежние носители твоей крови так хотели жить, что это передалось и тебе - так думал Ваш. Прошли дни, недели, месяцы и...
Толп больше не было. Вообще. В первые годы Вашу хотелось плясать и веселиться. Он носился по городу, стуча в запертые окна домов. Была эвакуация. Наверное, все же была - ведь не мог огромный город вот так взять и испариться.
Только не Стамбул. Люди ушли, аккуратно закрывая ставни на окнах - он в это верил, пока не вышел за пределы спального района и не увидел...
-Почти пришли! - Девочка тяжело дышала, как дышит ребенок, разворачивающий новогодний подарок. А что там?
Этот вопрос не давал ему покоя, пока он в одиночестве обустраивал свое жилище. Под банком был бункер. На самом деле не бункер - обычное хранилище. Люди так любили свои деньги. Они надеялись, что смогут все купить. И тут все раз, и сразу все богаты... Все, такие же дети удачи, как и Ваш. Вот только покупать уже нечего.
Пятьсот семьдесят три метра - это сколько шагов? Вашу казалось, что он запутался, сбился с пути и эта девочка ведет его не туда. Одна прямая, ну почти прямая линия под землей столицы Турции. Давным-давно построенная, еще в девятнадцатом веке. Он был тут, на экскурсии с классом. Но тогда ничто не занимало так Ваша, как девочка, которую он держал за руку. Она никуда его не вела, они просто стояли под гул экскурсовода - эта старая женщина носила очки-черепашки в огромной оправе и постоянно грызла карандаш, засунутый в карман. Он был весь обгрызен этот жалкий карандаш, но даже соседство с ним не могло в тот чудесный момент его отвлечь. От этого чувства, словно весь мир стал складываться, накрывая его с головой. Словно он, стоя на месте, уходил куда-то внутрь себя, откуда не хотелось возвращаться. Но главное, это то, что в те мгновения он был не один. Еще одно существо, имя которого он помнит до сих пор, но даже сам себе боится произносить, ведь больше года был на грани сумасшествия из-за него, ведь он знает, что может сесть на землю и твердить его вечно, с каждым следующим разом все глубже уходя в себя, возвращаясь сквозь время назад. Он может остаться там навсегда и никогда больше не пробуждаться в этом мире, и пусть со стороны станет похож на изъеденный скелет, пусть, ведь там можно остаться - постепенно он сам начинал в это верить и понял что хватит. И поклялся себе, что не будет произносить этого имени, того, что зовет его откуда-то изнутри каждое утро. Не будет, пока не поймет, что пришло его время.
Наверное, он просто еще надеялся на что-то. Ведь шел же за случайно встреченной девочкой, которая обещала показать ему как уютно они устроились с мамой в древнем Стамбульском Тюнеле.
Две станции - полкилометра между ними. А он идет, держась за эту теплую ручку уже с полчаса. Или он снова сходит с ума?
Ваш потряс головой и присмотрелся к мерцающей впереди желтой точке. Огонек мигал ему задиристо и словно удалялся с каждым пройденным им шагом.
Ваш остановился, не отпуская руку девочки.
-Ты чо? - Спросил слабый, хрипловатый голос. Девочка простыла, ища в близлежащих домах съестные припасы. - Идем-идем, вот мама обрадуется! Только тихо, давай сделаем ей сюрприз? Бабушка любит сюрпризы!
-Бабушка? - Свой голос Вашу показался доносящимся словно издалека. Странно все это, как ни посмотри трезвым взглядом, вот откуда тут ребенок? Когда даже взрослых мужчин не осталось, Ваш за эти годы встретил лишь одного, да и тот был искусан псами-каннибалами и умер у него на руках, так и не приходя в сознание. А ведь на него Ваш потратил шоколад, найденный в магазине. Там на прилавках было много плиток, но стоило любую разломить - и есть больше не хотелось. Тонкие, как нити черви копошились в любой еде, которую он находил в последние годы. Может они и были раньше, но отчего-то Вашу казалось, что что-то с этими червями не так. Они ели все - даже дерево. Ломая доски на топливо он во многих находил этих червей. Они свивались в клубки, переплетались, протачивая ходы в древесине, пахли при сжигании как-то противно. Однажды Вашу приснился сон, он надеялся просто, что этот сон случайный, а не вещий. В нем он сам в себе носил этих длинных белых, похожих на нитки червей, и однажды утром проснулся и увидел лучи солнца, которое впервые за это время пробилось сквозь свинцовые тучи. И они увидели его, у червей были глаза, рассыпанные по коже в тысячах прыщей и ссадин, царапин и шрамов на коже у Ваша. Черви поняли, что настало их время, и начали лезть из него наружу. Ваш проснулся в холодном поту, после этого сна он больше не горел таким уж желанием снова любоваться солнцем.
А ведь когда-то хотел найти работающий автомобиль, заправить его и выбраться из пригорода, туда, подальше от всех этих бродячих очумевших стайных псов. Подальше от вечного серого угрюмого неба, плакавшего по богатейшей столице горькими от пепла глазами.
И вот он полез в тюнель. Первый, построенный еще давно. Схватив его за рукав, ребенок увлекал внутрь, играючи и он ничего не мог с собой поделать. Рука привычно сжимала кастет с припаянной заточкой, карман оттопыривал обрез с единственным патроном. Магазины оружейников, которые он знал все были вскрыты и разграблены, это перечеркивало все надежды Ваша на мирную эвакуацию.
Девочка что-то прошептала про себя и в несколько рывков постаралась сдвинуть его с места. Поняв, что это безнадежно, она не сдалась, обошла его кругом и уткнулась руками в рюкзак.
-Не трогай. - Медленно произнес Ваш.
-Почему?
-Просто не трогай и все. Бабушка живет с вами? Ты не говорила про неё.
-Ладно-ладно, - замахала девочка рукой. - Она хорошая и чаще всего молчит.
Раньше Ваш подумал бы, что это очень хорошо, что бабушка чаще всего молчит. Но за годы, проведенные в одиночестве, ему до чертиков сраных надоела тишина и подвывающий ветер.
-Я не против и болтливых. - Добавил он, и сделал шаг вперед. Девочка восприняла это как победу и крикнув - "Правда?!!" - схватила его за рукав снова и потянула в рассекаемую слабеющей лампочкой налобного фонаря темноту.
-Правда. Если она есть немного, то хорошо.
Он двинулся за ней, маячивший впереди свет наконец-то стал приближаться.
"Все-таки это хорошо", думал Ваш, делая шаги с легкостью, которой он и не надеялся почувствовать больше в больных ногах. "Это совсем не плохо, познакомлюсь с её матерью, глядишь, и смогу протянуть еще пару лет", рука Ваша нервно сжимала и разжимала уютно устроившийся в руке кастет, которым он разбил ни одну собачью голову, умными эти псы стали - стоит им увидеть в руке человека оружие и сразу разбегаются, а камнями много не разобьешь голов.
Шаг... следующий... ноги отталкиваются от земли, словно та покрыта слоем пружин.
"Да что это со мной?", Ваш вытирает пот со лба, в ушах звенит.
Девочка поворачивается, украдкой бросает взгляд на ведомого мужчину и снова что-то шепчет в кулачок.
-Бабушка много не ест...
-Это отлично...
Впереди сколоченная лачуга из сворованных с поверхности досок. Правда, доски эти теперь никому не нужны, теперь уже ничто никому не нужно.
-Она вообще не ест, не переживай!..
-Вообще? - Ваш улыбается в темноте, сам не понимая к чему все это.
-Угу, - улыбается ребенок и, буркнув в ладошку пару смешков, ныряет в дверь. Ваш стоя, снаружи, чувствует, как поднимается внутри у него напряжение. Ему теперь все равно - что с этой девочкой, сумасшедшая она или нет - не важно. В этом мире невозможно уже вырастить нормальных детей. Да и зачем? Чтобы они мучились?
С такими мыслями он тянет на себя три сбитые вместе доски и, повернув их в сторону, лезет в образовавшийся проем, взяв предварительно рюкзак с быстро собранным гостинцем в руки.
Когда он сидел в тюрьме, за месяц до того как из соседних камер заключенных перевели в какую-то отдаленную тюрьму, про которую ни он, ни кто другой никогда не слышали, за два месяца до того, как началась война, за эти чертовых два месяца он предпринял четыре попытки покончить с собой - и все без толку. Поначалу Ваш думал, что просто очень сильно хочет жить. Но потом понял - нет, ему просто впадло теперь умирать. Когда через столько прошел, когда столько осталось позади. Может он просто хочет все начать сначала? Нет, это глупо, у него не было ничего, что бы стоило начинать сначала. Просто когда очередной пес кидался, чтобы разорвать Вашу глотку, внутри у Ваша возникал отнюдь не страх. Азарт? Возможно. А может что-то иное.
-Мама посмотри! У нас гости, это мой новый папа! - Девочка вытягивает руку и указывает на стоящего неподвижно Ваша. - Его зовут Ваш. И он отнюдь не Стампидо! Он очень спокойный, тебе понравится.
Девочка делает неуклюжий реверанс и улыбается. Ваш садится на землю и сжимает ногами рюкзак, в котором и полплитки шоколада без червей, и две банки сгущенного молока, и много еще каких подарков. Ведь никто не приходит в гости без гостинца, так?
-Бабушка сказала, что ей он нравится! - Девочка трясет рукой в воздухе, прислушиваясь к браслету из костей. Костяшки пальцев, нанизанные на проволоку перестукивают, создавая странную иллюзию присутствия еще кого-то в нагретом воздухе этого жилища.
Но никого нет. Ваш расстегивает молнию рюкзака, рука опускается туда и сжимает холодный металл банки. Сжимает с нечеловеческим напряжением, сминая её.
Девочка подносит череп прямо к лицу смотрящего в пустоту Ваша и имитирует речь.
-Скажи привет Вашу. Он теперь будет жить с нами. Лира, ты, бабушка и Ваш - у нас снова целая семья!
На мгновение бывшему заключенному главной тюрьмы Стамбула кажется, что странный туман струится из левой глазницы черепа. Он моргает присматриваясь. Наваждение исчезает. Теперь перед ним опять только маленькая закутанная в дырявые несоразмерные одежды и увешенная безделушками девочка с копной рыжих спутанных давно нечесаных волос, которая в странно теплом воздухе своего жилища играет с костями.
-Посвящается Сулику.
Примечания:
Название - игра слов. Одна лира - стоимость проезда в новом Тюнеле 2, такой же протяженности, как и музейный Тюнель, в настоящее время.