В последнее время ночи стали совсем невыносимыми: всему виной были бесконечные кошмары, которые терзали парня. Такое случалось и раньше, но каждый раз видения становились ярче, а размытые картины обретали пугающе реалистичные очертания. Вдобавок эти голоса в голове...юноша на полном серьезе решил, что теряет рассудок.
Единственным спасением был крепкий эль, да веселая компания, гудящая до самого утра. А если еще удавалось согреться и присесть поближе к огню, то мрачные сны и вовсе не успевали появиться. Вот почему он проводил так много времени в Сером Страннике, вот почему так часто не ночевал дома, сказать по правде, Артемиус подзабыл, когда его посещал полноценный сон. Однако сейчас все размышления были лишь о дяде.
Одинокий дом на опушке леса встретил его успокаивающим молчанием. Оказавшись внутри, Артемиус заметил непотушенную лампадку, рядом с которой неподвижно лежало тело, с головы до ног закутанное в почти истлевшее одеяло, оно не двигалось, распластавшись на небольшой кровати. Юноша вгляделся в лицо спящего человека: впервые за несколько месяцев его дядю одолел крепкий сон, что в последнее время случалось крайне редко.
Старость, все-таки, брала свое, вдобавок вот уже с полгода старика приковала к кровати непонятная хворь. Артемиусу приходилось тратить почти все свои сбережения на мази, лекарства и травы, которые он покупал у местной знахарки в Бьякенбери, чтобы хоть как-то поддерживать здоровье дяди Николоса, правда от них проку было мало.
За шесть месяцев человека преклонных лет так и не удалось поставить на ноги. Это причиняло юноше огромную боль. Иногда, приходя в старую лачугу, он тайком боялся, что увидит на кровати лишь холодное тело.
Артемиус еще раз вгляделся в изможденное лицо старика. Наверняка засыпал дядя с явным трудом, испытывая страшные муки. Пот, проступивший на лбу Николоса, тоже говорил об этом.
Молодой человек перевел взгляд на столик, стоящий рядом с кроватью, на котором находилась чара с водой. Ее содержимое нисколько не убавилось, что могло свидетельствовать вероятно об одном - дядя не совершил ни единого глотка...
Юноша вздохнул, мысли каскадом пронеслись в его голове.
Часть их, будто сговорившись, требовало немедленно напоить спящего. Недостаток жидкости в организме Николоса легко мог привести к обезвоживанию. Но получше осмотрев стол, вернувшийся в свой дом молодой человек заметил три пустых тарелки, в которых он оставлял ему суп с лапшой.
Артемиус немного успокоился.
Усевшись за стол, он не отрывал своего пристального взгляда от спящего человека. Воспоминания нахлынули на юношу, заставляя сердце боязливо постукивать в груди.
Смутные и расплывчатые картины прошлого пронеслись в его голове, отправляя юношу к тем беззаботным дням, когда он и дядя проводили время вместе: лес, встречавший обильной листвой, грибы, которые седовласый спутник Артемиуса клал в свою заплечную сумку, но самыми яркими и хранимыми из всех образов - были улыбки старика...
Парень вздрогнул, вспомнив, как однажды на них в лесной чаще напал медведь, тогда Николос спас еще совсем маленького мальчика. Вообще, ходить в Полуночный в темное время суток - весьма опасное занятие.
Дядя слишком был привязан к мальчику. Своих детей у него не было, и если верить его рассказам, то он коротал годы, спрятавшись в глубине леса, живя размеренно и неприметно, предпочитая уединение шумной толпе. Так бы и умер он в своей постели в одиночестве, если бы на охоте не наткнулся на сверток с младенцем внутри.
- Где бродит все это время дитя леса? - раздался тихий уставший голос старца.
Артемиус улыбнулся:
- Дядя...
- А-а-а...можешь не говорить, - человек откашлялся, - пусть прошедший день хранит твои тайны.
Первые лучи солнца осветили хижину своим неземным ярко алым светом. Голубые глаза дяди блеснули в темном уголке комнаты. Он с трудом уселся на краешек кровати.
- Как же там, в песне поется? Пусть старый день совьется, как...как...
- Как желтый лист земной. Печали теней прошлых пусть унесет с собой. А новый день придет вновь, загадок не тая...
- И новую страницу перелистнет земля...
Николос тихо рассмеялся:
- Запомнил ведь, а...ну конечно...я столько раз тебе ее пел как колыбельную, - дядя застыл, его лицо выражало искреннюю надежду, - было бы досадно, если бы ты не помнил.
- Я помню все ваши песни, дядя.
- Спасибо...спасибо, мальчик мой.
Николос самостоятельно встал с постели, шаркая лаптями по холодному полу. Очевидно он направился в дальний угол дома, надеясь найти там свой старый походный посох, но его в надлежащем месте не оказалось.
Старик обернулся, все еще пытаясь понять, ведь он был полностью уверен, что оставлял его там.
- Артемиус, а где....
- Дядя, вы же давно не вставали с постели. Я переложил посох в другое место, зная вашу тягу к приключениям.
- А-ах...да-да-да...
Юноша украдкой наблюдал за стариком, стараясь не показывать охватившую его печаль. Он-то прекрасно помнил, как дядя поломал свой посох еще несколько зим назад. Удивительно, что c того дня на него и обрушились болезни одна за другой. После очередной из них дядя и слег. Скорее всего это было лишь совпадением, но иногда, Артемиусу казалось, будто посох и старец были связаны между собой.
Николос поколебавшись несколько мгновений, все же подошел к темному углу. Он словно отказывался воспринимать окружающую его действительность. Медленно, боясь задеть какую-то невидимую завесу, он потянулся рукой к углу. Его кисть сжалась, пытаясь схватить пустоту.
По понятным причинам ничего не произошло.
Николос с удивлением произнес:
- Не может...не может этого быть...
- Дядя. Я же сказал, - Артемиус глубоко вздохнул, - я убрал твой посох.
Николос медленно повернулся. Его лицо помрачнело. Мышцы на лбу заиграли, взор окаменел. Он все еще отчаянно пытался что-то вспомнить, дядя подошел к открытому окну. Ветер, словно по команде, растрепал его седые волосы. Старец закрыл глаза, вдыхая аромат упавших осенних листьев.
- Каким же старым ты стал...- проговорил он, обращаясь то ли к самому себе, то ли к лесу, а возможно, ко всем сразу.
- Дядя, наверное, не помнишь...но ты сломал свой посох уже года два назад, так что...придется тебе теперь обходиться без него.
Николос обернулся, его взгляд был полон осуждения. Тело отчего-то вздрогнуло. Обычно так вздрагивают от холодного ветра. Старец съежился. Все его естество отказывалось верить в происходящее. Он глубоко вздохнул, кивая головой:
- Жаль...очень жаль...мы с ним. Мы с ним через многое прошли. Ты даже не представляешь, мальчик мой. Мы с ним, как старые друзья...
Артемиус давно привык к причудам дяди. Тот частенько разговаривал с неодушевленными предметами. Возможно, сказывалось длительное уединение. Николосу явно не хватало внимания, а скорее всего и собеседника.
Артемиуса одолевал сон. Он вдруг вспомнил, что совсем не спал прошлой ночью. Положив кошель полный овеллов на стол, юноша занял одну из свободных кроватей.
Дядя еще раз взглянул в окно, проковыляв обратно.
Уже проваливаясь в безмятежный крепкий сон, Артемиус расслышал слова Николоса. Они доносились будто издалека:
- Завтра, после того как сходишь за травами в Бьякенбери, возвращайся ко мне. Нам с тобой предстоит важный разговор. Мне многое нужно тебе поведать, мальчик. Понял?
- Хорошо дядя.
- А, пока, спи.
Старик с какой-то печальной улыбкой наблюдал за тем, как юноша засыпает. Он знал, благодаря кому его старость была не такой уж мрачной. А главное, он уже не чувствовал себя одиноким впервые за столько лет. Возможно Артемиусу было трудно это понять, но дар, который получил Николос, был для старца ценнее, чем вся его последняя часть жизни.
Всматриваясь в открытое окно, старик ощущал что-то видимое только ему одному.
- Пора, я думаю, - прошептал он, медленно закрывая глаза, - кажется, самое время....
***
Артемиус проснулся от солнечных лучей. Они как-то по-особенному проникали в комнату, лаская кожу и крича о новом дне, который уже наступил. Их теплота давала надежду на исполнение всех планов. Тишина только подчеркивала их важность и неприкосновенность. Если бы свет солнца умел говорить, он бы сейчас трубил о своем присутствии. Во всяком случае, так казалось юноше.
Привстав с кровати, Артемиус машинально посмотрел на дядю Николоса.
Тот, лежал, не двигаясь, не издавая ни единого звука, скукожившись и подобрав ноги.
Молодой человек осторожно поднес указательный палец к его носу, усомнившись, а дышит ли дядя вообще?
Спустя мгновение Артемиус облегченно вздохнул.
И правда, так крепко старик не засыпал давно.
Может, лекарственные травы вместе с припарками наконец вылечат его? Это было бы огромной удачей.
Взяв с собой кошель с золотыми монетами, юноша направился в соседнюю комнату. Там прихватил дорожный посох, закинул за плечи сумку и тихо, стараясь не шуметь, приоткрыл скрипучую дверь.
Выбежав за порог, он быстро зашагал знакомой ему дорогой.
Листья словно приглашали идти вперед, услужливо замостив собою ковровую дорожку.
Артемиус впервые за долгое время прибывал в добром расположении духа.
" Дядя Николос поправится. Мы снова будем проводить время вместе, как в старые добрые времена. Вот увидишь, Артемиус, все будет, как раньше", - проговаривал про себя юноша.
За этими размышлениями он уже преодолел большую часть пути. Лес остался позади, открывая взор небольшой деревушке, что спряталась за его листвой.
Хранимая от невзгод мира, закрытая невидимым щитом неизвестности, она жила своей жизнью. А вместе с ней, здесь жили обычные люди.
День многих из них начинался не с подвигов и приключений, а с обычных, доступных каждому вещей. Они, как и все работали на своих огородах, гуляли, ели, радовались мелочам жизни. Тихий звонкий смех детей разносился по улочкам неповторимой музыкой. Музыкой жизни...
И услышать ее было усладой всякого, в сердце которого жила любовь.
Артемиус остановился, осматривая знакомый пейзаж - небольшие деревянные домики, запорошенные листвой, каменный мост, дугой перекинутый через небольшую речушку, еще незажженные лампадки фонарей, силуэты людей вдалеке....
- Бъякенбери, - прошептал юноша с нескрываемым благоговением.
И вот он уже несся навстречу другим путникам. Те выходили из деревушки, смотря себе под ноги. Артемиус успел заметить по дороге несколько карликов. В шестером они тащили на себе какой-то здоровенный сундук. По-видимому, их хозяин шел рядом, размахивая маленькой тростью. Та гнулась и извивалась, словно живая. Всякий раз, как те останавливались отдохнуть, незнакомец пускал ее вход, и та с силой разрезая воздух, врезалась в спины маленьких носильщиков.
- Быстрее обормоты! Надо доставить все товары до наступления двух часов дня, иначе господин будет очень недоволен, забыли?!
Звук плети отсчитывал каждого карлика по очереди.
Те фыркали, потирали ушибленные места и почти сразу двигались дальше, почти не переговариваясь.
Артемиус ненароком застыл, наблюдая за происходящим.
Заметив это, незнакомец с тростью окликнул его:
- Чего глазеешь юноша?! Ты не в цирке! Или, может быть, хочешь помочь? Если так, то вставая в середину. Думаю, - он сокрушенно вздохнул, поправив цилиндрического вида шляпу на голове, - с твоей помощью у этих обалдуев выйдет побыстрее!
- Я бы с радостью, господин, но я спешу! - Артемиус с трудом сумел сдержать так не вовремя расползающуюся улыбку.
- Ну конечно! Думаешь, особенный выискался? А кто тут не спешит, по-твоему? Хм-хм...- он недовольно хмыкнул, - вот люди, как что-то делают, то не торопи их. А как что-то тебе надо - то они все спешат! Деловые все такие!
Незнакомец быстро потерял к Артемиусу всякий интерес, продолжив орудовать своей тростью:
- Не забывай Джеймс, - хлесткий удар трости заставил еще одного карлика согнуться, - мы спешим!
Артемиус ускорился от греха подальше.
Из многих домиков в Бъякенбери шел дым. Их окна светились, а воздух нес аромат свежеприготовленной еды. Стражи в деревушке не было совсем, за исключением нескольких надсмотрщиков, каждый из которых отвечал только за охрану тех или иных ворот.
Хотя, это укрепление из досок трудно было назвать воротами. Но надсмотрщик Гаюс, так явно не считал.
Обычно перед деревянным забором было мало людей, но сегодня образовалась довольно нехилая очередь. Подойдя чуть ближе, Артемиус понял причину - два обоза перегородили проход. Рядом с каждым из них стояло по вооруженной ватаге и по торговцу.
Один обоз был застлан красными флагами, точно елка на них красовался герб какого-то благородного дома - меч, воткнутый в землю, с исходящими от него лучами.
Второй никакими опознавательными знаками не отличался.
Но охранников рядом с ним было ничуть не меньше.
А еще плечистый рельефный гном с высоченного для себя роста перегородил собой внушительный участок дороги и смотрел на обоз рядом явно недружелюбным взглядом.
- Сколько раз тебе повторять мешок подземного дерьма?! Отъедь в сторону! Мы везем товары из имения господина Салазара! Смотри, узнает он, что ты нас задержал, он отправит тебя на рудники! Бороды не сносишь! - орал человек в дорогой одежде. Его стража уже давно ощетинилась клинками.
Гном же со своими братьями наблюдали за ними со спокойствием удава и упрямством гор, молча взяв в руки секиры.
Все же некоторые из них, выкрикивали в сторону другого обоза непонятные слова на своем языке. И думается Артемиусу, это точно не было пожеланием хорошего дня.
Люди рядом с обозами возмущались еще больше. У всех вдруг резко заболевали бабушки, подгорала еда, портилась одежда....
И, конечно же, нужно было непременно попасть в деревню.
Артемиус ловко протиснулся сквозь толпу, оказавшись первым в живой очереди. По пути он заметил рядом лежащее с обозом гномов колесо. Несколько из них дружно работали молотками, приколачивая новое.
- Гаюс! - принялся барабанить по двери Артемиус.
Недовольные возгласы людей доносились ему в спину: - Встаньте в очередь, молодой человек! Знайте свое место! Куда ты вперед батьки, малец!
Юноше казалось, еще пара таких минут и ему пересчитают бока.
- Гаюс! Открой! - продолжал барабанить в дверь Артемиус.
Не сразу, но с другой стороны послышался сиплый голос:
- Артемиус, ты что ли?
- Я дядя Гаюс, я....
- Не видишь, закрыто. Вот те парни между собой разберутся, и можешь пробегать. Никаких проблем!
- Гаюс, да они еще полчаса возиться будут. Ты же знаешь, знахарка долго не принимает, а мне травы купить надо.
Голос с другой стороны затих.
Спустя несколько секунд, когда Артемиус уже начал волноваться, послышался лязг открывающегося замка.
Люди предприняли рьяную попытку пробраться внутрь деревни. И в этом порыве им сейчас бы позавидовала даже регулярная армия.
Но Гаюс приоткрыл только одну створку ворот. Артемиус перекатился вперед, опираясь на посох. Поскольку он обладал тощим телосложением, то без труда протиснулся внутрь.
Перед его взором возникла громадного вида фигура. В Гаюсе было почти семь футов роста. Длинная чернеющая борода нависла над юношей, а зоркий пристальный взгляд небрежно окинул сверху вниз.
Молодой человек иногда забывал, сколь грозно мог выглядеть Гаюс. Его вид расходился только с его дружелюбным характером. Ну и c сиплым голосом, наверное...
- Спешишь купить травы для старика Николоса? - поинтересовался он, все так же пристально вглядываясь.
- Я тебе это сто раз уже рассказывал, да? Но твой дядя мне очень помог в свое время. Никогда не забуду его доброты!
- Чего тут у тебя приключилось то? - Артемиус старался перекричать возмущенный гул толпы.
- Да...и не говори...приехали эти, - Гаюс махнул огромной ручищей в сторону гномов, - из Железного Цеха. Оружие для Фаверна везут, по пути вот, - он заулыбался, - колесо у них отвалилось, теперь никто другой проехать не может, ха-ха-ха...и другие, от господина Салазара, - гигант изобразил неказистый смешной поклон. Как сговорились прям.
- А я думал, они столкнулись.
- Ну, может и столкнулись...по крайней мере, сейчас они точно "столкнутся", - Гаюс открыл створку, подсматривая через деревянные ворота за происходящим.
- Помог бы им. Тебе то ничего не стоит протащить эту повозку на несколько метров.
- А ты думаешь, я не предложил свою помощь? Как бы не так...только гномы эти - упрямцы. Все сами хотят сделать. Эх-хе-хе.
- И поэтому, ты все это время прячешься за воротами?
- Ну...- Гаюс виновато опустил голову, - да говорю же, я вышел, поговорил с одним из них. Тот что-то сказал про мою мать. Я ладно хоть кулаком его не приложил. И потом, - гигант хитро сощурился, - ну-ка скажи-ка мне, парень, когда у нас тут в последний раз нормальный махач был, а? - с этими словами он в шутку хлопнул Артемиуса по плечу, немного не рассчитав силы.
Юноша точно бы свалился с ног, если бы не оперся на свой посох, вдобавок используя ограду.
Артемиус повернулся спиной к надсмотрщику, вслух заметив, что именно в таких случаях и нужна стража.
В него тут же полетел камень, пущенный ему вдогонку Гаюсом. Но молодой человек ловко от того увернулся.
Пройдя мимо невысоких домиков и завернув за холм, он спустился вниз по видавшим виды ступенькам к небольшой лачужке.
Около нее обычно всегда было полно народу, но сейчас вовсе никого не наблюдалось. Артемиус не раз успел удивиться своей удаче, подходя к дому знахарки.
Хотя деревенские жители называли ее знахаркой, точнее ее было бы называть ворожеей, потому что она ведала не только в зельях и травах, но и бесспорным ее отличием было наличие магического дара.
Артемиус уверенно подошел к двери, окликнув хозяев, но ответа не последовало. Недолго поколебавшись, он все же решил заглянуть внутрь. Забыв о предосторожности, юноша толкнул дверь.
Стоило ему коснуться двери, как по ней стремительно пробежал разряд голубоватых искр, а затем все стихло.
Стало ясно, что хозяев точно не было внутри, и они явно не ждали непрошенных гостей. Поскольку неподалеку от дома ворожей располагалась лавочка, Артемиус уселся на нее, решив подождать немного.
Время шло, а ворожея все никак не появлялась. И когда он уже хотел пойти расспрашивать деревенских, сверху послышались осторожные шаги. Юноше даже не нужно было поднимать голову, чтобы понять простую истину, кто бы ни спускался сейчас вниз - это была не знахарка.
Шаги были слишком легкими, неспешными. В воздухе запахло рябиной или чем-то на нее похожей. Артемиус поднял глаза.
Прямо на него смотрела прекрасная незнакомка. Темные длинные волосы спускались вниз волной, опоясывая девушку. Неприлично открытое для этого времени года платье, выдавало натуру весьма свободных взглядов. Оно подчеркивало стройную фигуру незнакомки. Уже своим нарядом девушка выделялась из серых селянок, казалось, что даже красивый лучезарный свет солнца все же уступал ее красоте. Нежное лицо, розовые губы, застывшие в полуулыбке, брови, вскинутые от неприкрытого удивления, и глаза. В ее глазах как будто застыл цвет лазурно-чистого моря перед закатом солнца. Они светились изнутри зеленовато-синим свечением, опьяняя, завораживая, околдовывая...
- Ты тоже идешь к знахарке? - спросила она. По своему тону было понятно - вопрос требовал немедленного ответа. При этих словах ее шея немного наклонилась в сторону и из-под аккуратно уложенных волос показалась одна из сережек.
Артемиус не разбирался в драгоценных камнях. Однако здесь и дураку было понятно, камень был необычайно редким, особенно если учитывать здешнее захолустье.
Попутно, взгляд юноши скользнул вниз, изучив странный амулет на шее девушки. В отличие от сережек на нем не было никаких драгоценных камней, но мастерство, с которым он был выполнен, явно заслуживало уважения. На серебряной цепочке красовался совершенный овал, на котором был начертан непонятный для простых людей символ.
Глаза девушки быстро задвигались, выдавая работу мысли. Несколько раз блеснув они снова остановились на Артемиусе буквально приковав того к месту. Во взгляде незнакомки читалось волнение вперемешку с состраданием:
- Немой что ли?
- Н-нет...я... - Артемиус вздохнул поглубже, с трудом сбрасывая охватившее его оцепенение.
Брови девушки вскинулись.
- Нет, я не немой. И да, я жду знахарку.
- П-понятно...
На несколько мгновений в воздухе повисла нарастающая тишина. Девушка изучала юношу, а тот изучал ее. Со стороны это показалось бы странным.
- Кто ты? Я тебя здесь раньше не видел, - перехватил инициативу Артемиус.
- Могу задать тот же вопрос.
- Я первый спросил.
- А мне все равно. Не хочешь - не отвечай.
Девушка безучастно повернулась, направляясь к дому.
Артемиус подошел поближе, дожидаясь пока та либо попытается открыть дверь, либо сделает что-то еще, чтобы сразу прошмыгнуть внутрь.
Девушка снова медленно и властно повернулась, окинув того своим взглядом.
Артемиус намеренно проигнорировал ее холодный взгляд, продемонстрировав парадоксально ослепительную улыбку:
- Дамы вперед...
- Манеры, похоже, тебе не писаны.
- Манеры пишут для тех людей, кто не умеет свободно мыслить.
- Кто сказал?
- Я.
- Звучит жалко.
- Звучит уверенно.
Взгляд девушки изменился. В нем промелькнула едва заметная тень уважения и чего-то еще. Возможно любопытство или интерес.
- Дайвей, - сказала она.
Артемиус изобразил непонимание.
- Дайвей, - повторила девушка, встряхнув волосами, - меня так зовут.
- Артемиус, - он улыбнулся уже искренней, - Артемиус Лаврус.
Девушка смотрела ему в глаза несколько дольше, чем смотрят обычному незнакомцу. И вот, когда она хотела сказать что-то еще, уже знакомый Артемиусу голос окликнул ее:
- Дайвей, иди в дом. Чего судачишь с моим гостем?
Знахарка шла медленно, за спиной у нее была тесемка, полная свежих трав.
- Ты вовремя мальчик. Как нельзя вовремя, - проговорила она.
Через несколько минут они уже сидели внутри дома, уплетая гороховый суп с жареной картошкой.
Знахарка Сибилла редко проявляла такое гостеприимство, поэтому Артемиус решил воспользоваться моментом. В перерывах, между тем как сделать новый глоток, он нет-нет, да бросал взгляд на другую сторону стола, посматривая на девушку.
Та же с момента, как он вошел в дом, глаз с него не сводила.
Артемиусу даже стало немного не по себе.
Сибилла как-то странно покачала головой, обратившись к Артемиусу:
- Слышала дядя твой...на поправку пошел.
- Угу...хм...- согласился юноша, работая ложкой.
- Не ешь ты совсем, я смотрю.
- Угу.
- За какими травами снова пришел? Тысячелистник небось?
- Угу.
- А еще какие нужно? Я тебе тут варева наварила. Знала, что придешь.
- Угу...
- Что угу? Я говорю, какие тебе еще нужны травы? И вот еще что. Скажи-ка...дядька твой сам ходит уже или пока лежит?
- Л-лежит...лежит, - Артемиус снова бросил взгляд на девушку.
Та, поигрывала сережкой в своей руке, буквально съедая его взглядом.
Знахарка сердито покосилась на Дайвей.
Та, вздохнула, опустив взгляд, и принялась мыть уже мытую посуду.
- Ты чего рассеянная такая сегодня? То травы пропустишь, то моешь уже мытое? Тебе заняться нечем что ли, я не поняла? - окликнула девушку Сибилла.
Дайвей демонстративно стукнула собранной в руках посудой и стрелой вышла из дому.