Столешница цвета весенней травы, поэтому жидкость в бутылке переливается оттенками изумруда. Простецкая закуска - огурцы, грибы, толстыми ломтями напластанная колбаса, разварная картошка - из-за этого непривычного фона кажется фотографией в глянцевом журнале.
Мужчины обращаются друг к другу без лишних политесов - Саныч, Ара, Савва...
Савва - самый старший, Саныч и Ара по возрасту годятся ему в сыновья, обоим лет по тридцать-тридцать пять. Пару минут назад старик был одет в халат, теперь он в скромном костюме-тройке, сереньком таком, с искоркой, вроде как депутаты и дипломаты носят, рубашка и чуть ослабленный галстук подобраны идеально, борода, только что походившая на веник, аккуратно причесана и даже, кажется, покрыта лаком.
Ара тоже успел переодеться - вместо рокерской футболки на нем черная водолазка и черная же джинсовая жилетка-разгруза. Теперь больше заметна его богемность - длинные волосы, стянутые в "хвост", уже не делают его похожим на стареющего "неформала", толстая серебристая цепочка поверх водолазки не кажется лишней, да и вся манера общения, циничный взгляд, порой - презрительная улыбка - богема, причем - высоко оплачиваемая богема.
И за столом именно он - хозяин.
Однако первым заговорил гость - Александр Александрович. Саныч.
Уселся в кресло, флегматично глянул на еду:
- Откройте тайну, годпода-товарищи: какой идиот покрасил стол в зеленый цвет? И вообще... если мне тут неделю жить, то, боюсь, крышу конопатить придется...
- Ну, ты сноб, Саныч! - Ара на секунду отвлекся увлекательного процесса нарезания огурца. - Тебя из твоей Тьмутаракани в столицу привезли, жилье предоставили, а ты носом крутишь! Зеленый стол тебе не нравится! Это же последний писк мировой моды! К тому же зеленый цвет - цвет умиротворения...
- Эх, Игрок, ну что ж ты вечно врешь? Был бы смысл, - скривился Савва. - Понимаешь, Саныч, хозяйка тут - женщина экономная. Досталась ей в наследство квартирка, хоть и московская, да в таком районе, куда ни одна собака добровольно не поедет. Ни продать, ни в аренду сдать. Единственная надежда - те, кто прилетел в Домодедово, или те, кому надо пару ночей где-то перекантоваться... вот и ловит она клиентов в аэропорту. А тут обставила по минимуму. Ремонт таджики делали, мебель брала ту, что со скидкой... А дерет похлеще, чем в пятизвездочном отеле.
- Если тебе квартира нужна, чтобы девушку на ночь привести, тебя будет интересовать цвет стола? - добавил Ара.
- Не знаю, - пожал плечами Саныч. - Думаю, девушкам не особо нравится.
- Платят обычно не девушки, - уточнил Ара. - И ты - тоже не девушка. Ладно, будем!
Он успел поставить перед каждым рюмку и разлить водку.
- Будем - так будем, - согласился Саныч.
Выпили, закусили.
- Ты жуй, не стесняйся, - Савва подвинул к нему тарелку с колбасой. - А то сидеть нам дооолго... С голодухи еще сомлеешь.
Тот лениво отмахнулся:
- В самолете кормили.
Но все же соорудил себе бутерброд, смазал горчицей.
Еда - хороший повод, чтобы молчать, даже когда спрашивают.
- Савва, не суетись, - нахмурился Ара. - Лучше расскажи все с самого начала.
- С сотворения мира? Пожалуйста! В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог.
- Можно с шестого дня Творения, - перебил Ара. - Не до шуток.
Старик взглянул на него и замолчал, поглаживая себя по лысине.
Теперь он смотрел куда-то в угол, на пустые полки желто-зеленого книжного шкафа, на ни разу, кажется, не включавшийся телевизор, словно надеялся увидеть там "бегущую строку" с подсказкой.
Посмотрел, повздыхал и начал:
- Земля - территория Хаоса. Это известно, думаю, каждому. Так называемый "запретный" мир. Но при этом вы, ребятки, преспокойно скачете и сюда, и отсюда, словно коты через забор. И что ж это за "запрет" такой?
Выдержав театральную паузу, Савва продолжил:
- Все - вранье! Нет никакого запрета! Веер никогда не пытался закрыться от Земли. Хаоса тут не больше, чем в других живых мирах. Но! - старик взмахнул вилкой, словно учительской указкой. - Земля - единственный мир в Веере, не участвующий в игре!
- Как? - с Саныча слетел весь его скептицизм. - То есть один мир способен противостоять законам всего Веера?
- Мир как таковой, конечно, нет. Я...
- Ты сумел вывести мир из игры? - не поверил Ара. - Как?
- Не я, - старик предельно серьезен. - Люди. Ты не знаешь самого главного. Когда-то давно я заключил договор с Великими. Да, я - такой вот маленький, привязанный к этой планете, и - с Великими. Это - не секрет, но об этом в веере предпочитают не распространяться. Мне пришлось пожертвовать властью, Земля почти лишилась магии.
- А что мы получили взамен? - не выдержал Саныч.
- Свободу воли вы получили, что же еще? Право на ошибку и на изменения получили. Нестабильность получили. Лофт...
- Лофт? - Ара стал похож на охотничью собаку, сделавшую стойку над затаившейся в траве птицей.
- Да, Лофт. Твой Старший. Земля - место, где властвует закон случайности. Из любого правила есть исключения. Всегда возможен непредвиденный вариант. Да что я говорю... сами знаете, что именно тут рождаются и Стабилизаторы, и Трикстеры. Причем - совершенно случайно. Никаких законов, определяющих, у кого и где они родятся, нет. Хотя... и я вру. В некоторых странах - чаще, в некоторых - вообще не появляются. Ты сам как-то это понял, потому-то и таскаешься сюда, как алкаш - к пивному ларьку. Как только загорелось - ищешь, чем пожар залить. Точнее - кем.
- Понял, - кивнул Ара, сделал вид, что не заметил ехидства старика. - Но...
- Вот именно, что "но". С какого-то момента Хаос взялся за Землю всерьез. Опаснее всего то, что Земля - вне игры, значит - Хранители не имеют тут власти.
- Думаешь, это шуточки моего клона? - нахмурился Ара. - Тогда так прямо и скажи, не ходи вокруг да около.
- Нет. Артас - часть Игры. Такая же, как и ты. Менее самостоятельная, но так что часть его шуточек - твоя вина. Но тут он ни при чем. На Земле он может меньше, чем ты. К тому же - где он будет брать своих Трикстеров?
- А кто тогда при чем? - подал голос Саныч. - И вообще - кому наша старушка сдалась? Что тут такого ценного? Люди? Так Хаос ту свободу воли моментально уничтожит... Толку-то? А без "попаданцев" Игра становится скучной.
- Хватит болтать! Сдалась, не сдалась... Что конкретно случилось?
- Конкретно? - Савва посмотрел на собеседника ясными, чистыми голубыми глазами, в которых не читалось ничего, кроме детского, незамутненного простодушия. - Конкретно - прорыв Хаоса готовится. Причем конкретно - здесь, возле нефтезавода. Если случится - будет сопровождаться соответствующими спецэффектами. Техногенные катастрофы - они такие техногенные...
Помолчали.
Ара в задумчивости налил всем еще по пятьдесят грамм. Саныч пить не стал, повертел стопку в пальцах, поставил на стол:
- Более идиотского места для прорыва выдумать сложно. Будет много жертв и единицы - выживших. Даже если какое-то количество успеет трансформироваться... в общем, не стоят новорожденные твари Хаоса против крупнокалиберных пулеметов, не говоря уже обо всяких "градах". Те, которые осознали себя, еще что-то могут, но, хоть в России и бардак, очухаются наши вояки быстро.
- Значит, никого трансформировать не собираются. И вторжения не будет.
- Так будет или не будет? И если будет, то - что? - разозлился Ара.
- Ты, Игрок, на меня не дави, - глядя на него по-прежнему безмятежным взглядом невинного младенца, ответил Савва. - Я, как ты знаешь, ничего не могу, но и ты тут ничего не сможешь, пока я не разрешу. Я не знаю, что будет. Не земные это дела. Потому я тебе все рассказал, что ты - свободен. И ты сам решил вмешаться.
- Так, а я тут при чем? - нахмурился Саныч. - Вы, ребята, между собой разобраться не можете, а я должен весь этот бред выслушивать?
Ара и Савва одновременно уставились на гостя.
- Мне эти ваши чудеса уже в печенках сидят, - добавил Саныч. - Или объясняйте по-человечески, или идите оба... на хутор бабочек ловить!
Савва прыснул, Ара несколько раз втянул в себя воздух, словно выброшенная на берег рыба - искал, что сказать. Наконец сосредоточился:
- И вот она - человеческая благодарность!
- Чего? - Саныч скривился.
- А того! Узнаешь цацку?
Он снял с шеи цепочку - теперь стал виден висящие на ней камень.
- Штучка из гроба Лофта, - пожал плечами Саныч.
- Держи - твоя, - Ара протянул украшение. - Когда никто ни в чем не уверен, то люди обычно бросают монетку. А мы бросим тебя.
- Куда? - не понял Саныч.
- А это уж - твое дело. Ты окажешься в нужное время в нужном месте и, сам того не ожидая, наступишь на больную мозоль... кому-нибудь да наступишь. Такова твоя природа, бродяга. И этот кто-то взвоет так, что все станет ясно. Задача ясна?
- Надеюсь, не в окно бросать будете? - неуверенно спросил Саныч. - А то, конечно, если подняпрягусь, то левитировать смогу, но я же потом буду тряпка тряпкой...
- Обойдешься без левитации, - рассмеялся Ара. - Я что, дурак, ценными кадрами разбрасываться?
Потом пили. Набрались до состояния, когда каждый болтает свое, никто толком никого не слышит.
- А я в тебя не верил! - переживал Саныч, чекаясь с Саввой. - Думал, сказки все!
- А что в меня верить? Вот он я, пощупай!
- А как же попы?
- А что - попы? Попы - они запрограммированные. Я же ленивый. Отстроил самоподдеживающуюся систему. Я что, лошадь, чтобы все желания людские исполнять? Один о здоровье молится, другой - о том, чтобы врага понос прошиб... ну их всех нафиг! Пусть сами справляются! Вот и сделал, чтобы - сами. У миллионов воля - никакой бог не справится!
- Ну ты хитер, - Ара рассмеялся, словно анекдот услышал. - Так сами и справляются? А если что не так пойдет?
- Бывает - идет. Шло, и не раз. Так система на исправление ошибок заточена. Живучая... как не знаю что живучая! Потрепыхается - и опять тишь, гладь да гармония. До нового витка.
- А сейчас? - это уже Саныч. - Говорят, последние времена наступают.
- Да они уже тыщу раз наступали... и переступали... Хотя сейчас, думаю, система расти начнет... она такая...
- А ты?
- А я - что я? Я - сторож в выставочном зале. У нас знаешь, какие люди бывают?
Спали вповалку - хорошо еще, что хозяйка съемной квартиры, прекрасно понимавшая, зачем бывает та нужна на одну ночь, позаботилась и приобрела кровать такой ширины, что даже долговязый Саныч уместился на ней поперек.
Над городом вставал рассвет. В небе, ныряя в облака, величаво плыла банановая кожура. Многоэтажные дома казались кусками розового сахара, тонущего в зеленой кофейной пене.