Кей Лиана : другие произведения.

Его единственная слабость

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
     ОЧЕРЕДНАЯ ИСТОРИЯ ОЧЕРЕДНОЙ ПОПАДАНКИ. ПИШЕТСЯ В СОАВТОРСТВЕ!!!  
    Все, что я хотела - это жить. Даже после предательства близких и собственной смерти. И мое желание было услышано. Вот только не ожидала, что исполнится оно именно так...
      Мне дали новое тело и новую жизнь, но за них мне придётся платить.
      Смогу ли я поверить теперь хотя бы одному мужчине? Особенно тому, который видит во мне свое проклятье, ведь я - его единственная слабость.
   АННОТАЦИЯ:
   Все, что я хотела - это жить. Даже после предательства близких и собственной смерти. И мое желание было услышано. Вот только не ожидала, что исполнится оно именно так...
   Мне дали новое тело и новую жизнь, но за них мне придётся платить.
   Смогу ли я поверить теперь хотя бы одному мужчине? Особенно тому, который видит во мне свое проклятье, ведь я - его единственная слабость.
  
  Посвящается моей подруге Ксении и ее "Попаданке". Ксюня, я верю, ты ее допишешь!
  
   ПРОЛОГ
  
   - Слава Эйраху! Я ее нашел! - выдохнул провидец, вытирая широким рукавом вспотевший лоб. - И как раз вовремя: ее душа готовится к переходу.
   - Ты уверен, что это она, Абрахам? - ответил ему низкий голос с рычащими нотками, прозвучавший, казалось, из ниоткуда. - А что, если ты снова ошибаешься, ведь такое было уже не раз?
   - Нет, мой господин, на этот раз никаких ошибок. Это точно она! Посмотрите, ее душа похожа на бриллиант чистой воды, разве она может принадлежать смертному человеку?
   Из темноты, окружавшей алтарь, шагнул высокий статный мужчина лет тридцати, облаченный в доспехи из шкуры черного дракона. Антрацитовые чешуйки нагрудника блестели и переливались, отражая красноватый свет факелов. Черные, как смоль, коротко стриженые волосы открывали крепкий затылок и аккуратную форму ушей. Высокий лоб мужчины, его чеканный профиль и мужественный подбородок говорили о благородном происхождении, но под суровым разлетом бровей горели мрачным огнем красные глаза полукровки.
   Полудракон-полудемон, выродок, ставший конечным результатом греховной связи. Таких, как он, называли архавами. Их боялись и ненавидели, потому что эти создания были слишком сильны и независимы для мира, в котором появились на свет.
   Он приблизился к алтарю, над которым все еще витал легкий дымок, оставшийся от воскурения фимиама, и заглянул в магическую сферу, сиявшую на черной поверхности. Обычно прозрачный, сейчас шар казался молочно-белым, будто заполненный дымом, и в этом дыму мелькали размытые образы, больше похожие на обрывки сновидений.
   - Видите, мой господин? - взволнованно прошептал Абрахам, тыча пальцем в какую-то крошечную голубоватую искорку, еле мерцавшую в самой глубине молочного тумана. - Еще никогда я не видел столь чистого сияния! На этот раз ошибки исключены.
   Его господин молча следил за искоркой, отсчитывая ритм ее мерцания - ритм пульсации еще неизвестной ему души. Он замедлялся, а это говорило о том, что душа, где бы она сейчас ни была, готовилась покинуть бренное тело и отправиться в мир иной.
   - Я хочу, чтобы ты привел ее ко мне, пока ее не нашли другие, - сказал архав, сдерживая волнение. - Сделай это, и я вознагражу тебя так, что ни ты, ни твои внуки не будете знать нужды.
   - О, мой господин, все, чего я желаю, это верно служить Вашей Милости, - Абрахам склонил седую голову, пряча улыбку. - Если мой скромный дар поможет вам обрести личное счастье, я буду счастлив вдвойне.
   - Иди, старик. У тебя не так много времени, - его собеседник кивнул на магический шар. - Я буду ждать только хороших новостей.
   Развернувшись, архав направился к выходу. Оставаться здесь ему было незачем.
   Абрахам проводил его задумчивым взглядом. Времени действительно оставалось мало: если не поймать душу на последнем выдохе, она ускользнет, и тогда уже никакие обряды и пляски с бубном не притянут ее назад.
   Вздохнув, провидец высыпал на алтарь почерневшие от времени руны и затянул заунывную песнь на языке, слишком древнем для того, чтобы его помнил кто-то, кроме богов...
  
   ***
  
   В ЭТО ВРЕМЯ ГДЕ-ТО В НАШЕМ МИРЕ
  
   В Киев меня отправили самолетом прямо из Полтавы. Сначала вывезли из больницы машиной "скорой помощи", уже в аэропорту переложили на каталку, пристегнули ремнями, чтобы не свалилась в случае чего, и в таком виде доставили к самому трапу. Я лежала, закрыв глаза, не хотела ничего видеть. Но от звуков некуда было деться.
   Рядом с каталкой бежал медбрат в опостылевшем до тошноты зеленом халате, придерживал рукой доисторическую стойку с капельницей. Я давно уже перестала обращать внимание на катетер в вене, за последние два месяца он сросся со мной, стал неотъемлемой моей частью, как и капельница.
   Потом был долгий перелет, который я почти не заметила, занятая сражением с тошнотой. И мне было уже все равно, что весь салон, набитый людьми, слышит с хвоста самолета не слишком приятные звуки. Меня не просто рвало, меня выворачивало наизнанку. Казалось, еще чуть-чуть, и я выплюну собственные внутренности. Даже хваленые европейские препараты, за которые муж отвалил кучу бабок, не помогали. Да я уже и не верила, что что-то поможет. Впервые, с тех пор, как два месяца назад у меня обнаружили опухоль рядом с сердцем, я начала терять надежду.
   А все начиналось как невинный бронхит. Потом к нему добавился пародонтоз и язва желудка. По крайней мере, именно такие диагнозы ставил мне наш участковый терапевт, ну и лечили меня соответственно. Пока однажды я не упала в обморок прямо посреди улицы. Меня скрутила такая боль, что сознание отключилось. В отделении "скорой помощи" врачи развели руками. Они ничем не могли помочь, кроме как вколоть обезболивающее и доставить в больницу.
   От госпитализации я отказалась. Дома ждал семилетний ребенок и некормленый муж. Еще три дня просидела, пережидая праздники и выходные, и только на четвертый, когда острую боль в груди уже невозможно было игнорировать, я отправила дочку в школу, мужа - на работу, а сама пошла в поликлинику.
   Выстояв длинную очередь в регистратуру за номерком, а потом еще одну очередь к заветному кабинету, я наконец-то получила желаемое. Терапевт, выслушав меня, дала направление на все мыслимые и немыслимые анализы и процедуры. Через две недели я имела на руках результат. Точнее, это был приговор. Опухоль размером со спичечный коробок. Буквально в двух сантиметрах от сердца.
   Цвета померкли в одно мгновение, звуки исчезли, а мир перевернулся, и все вокруг стало похоже на немое кино. Врачи подхватили меня под руки, усадили, дали воды. Я почти не понимала, что со мной происходит. Только одна мысль, как заведенная, билась в моей голове: я умру и не увижу, как вырастет моя дочь! Слезы, крупные, как горох, сами покатились из глаз. В тот момент мне казалось, что спасения нет.
   Потом было выматывающее ожидание койко-места в больнице, подготовка к операции и сама операция, затянувшаяся на несколько часов. Долгие дни в реанимации и назначение химиотерапии. Все это время я была так слаба, что едва могла шевельнуть рукой. Муж навещал меня через день (работа чаще не позволяла), два раза в неделю, на выходных, приводил дочку. Ярыська все это время жила у свекрови и каждый раз, увидев меня, спрашивала только одно: мама, когда мы вернемся домой? Я смотрела в ее голубые глазенки, гладила по пухлой щеке дрожащими пальцами и еле сдерживалась, чтобы не разреветься при ребенке. Я не знала, что ей сказать. Олег хмурился и молчал. Мое лечение оказалось слишком затратным даже для самого модного в городе адвоката.
   После нескольких процедур "химии" у меня пучками начали выпадать волосы, и я сама попросила медсестру их остричь. Она пришла с ножницами и машинкой для стрижки, помогла пересесть в кресло-каталку и вывезла в кабинет дежурной сестры, где висело большое зеркало. И вот тогда, когда я увидела, как мои еще недавно роскошные волосы, ниспадавшие блестящей волной ниже колен, безжалостно срезают под корень - вот тогда я впервые зарыдала взахлеб, прощаясь со своей молодостью, здоровьем и красотой...
   Мой муж стоял в это время в дверях и смотрел. Я поймала в зеркале его взгляд, обернулась, и мне показалось, будто в его глазах я увидела страх.
   На следующий день Олег не пришел. Написал смс: "Ярослава у матери, я еду в командировку на две недели. Не хочу, чтобы дочь видела тебя в таком состоянии. Поправляйся. Целую".
   До вечера я звонила ему и свекрови, наверно, тысячу раз, но ни он, ни она так и не взяли трубку.
   А еще через неделю обнаружился рецидив, и меня отправили в Киев.
   И вот теперь я лежу в больничной палате знаменитого онкоцентра и смотрю на свое отражение в темном стекле. За окном царит осенняя ночь, расцвеченная миллионом огней, и доносится шум машин. По стеклу сползают капли дождя. Они, будто слезы, стекают по моему отражению.
   Бесполезный телефон, молчаливый свидетель моего отчаяния, лежит рядом на тумбочке. Я стараюсь не смотреть на него, но взгляд то и дело обращается в эту сторону.
   С того последнего смс Олег так ни разу и не позвонил. Позвонила его мать, Анна Егоровна. Поинтересовалась моим здоровьем, надавала кучу советов, а потом деловито сообщила, что Олежек перевел деньги на счет больницы, оплатил мне лечение и... подал на развод. Оказывается, он уже пару лет жил на два дома и в той, другой семье, у него был годовалый ребенок. Сын, которого я ему так и не подарила, потому что после Ярыськи уже не могла забеременеть.
   Я смотрю на свое отражение, и отчаяние душит меня, сжимая сердце в ледяном кулаке. Стриженная налысо, худая и бледная женщина, с темными синяками вокруг глубоко запавших глаз - вот кем я стала. Теперь я вешу всего лишь сорок килограмм, как жертва анорексии. Я не могу сидеть, не говоря уже о том, чтобы ходить. Мои руки постоянно дрожат, я не могу удержать даже ложку. Мой рот закрывает кислородная маска, я уже не способна дышать сама...
   Я знаю, что приехала сюда умирать...
  
   ***
  
   Первая мысль: я сплю. Вторая: я умерла и попала в ад. По-иному не скажешь. И дело даже не в том, что я лежу щекой на раскаленном песке, а сверху нещадно палит солнце. И не в том, что этот песок хрустит у меня на зубах, горло саднит от жажды и каждая мышца в теле болезненно ноет...
   - Долго ещё собираешься прохлаждаться, нун? - язвительный голос заставляет меня вздрогнуть и открыть глаза.
   Передо мной, присев на корточки, примостился странный субъект в смешных ярких одежках и с недовольством рассматривает меня. На первый взгляд, это женщина, причём, размалеванная, как матрёшка. Но я вглядываюсь внимательнее и начинаю нервно хихикать. Господи, это мужик! Толстый, откормленный тип лет сорока с напомаженными губами, подведенными, как у Нефертити, глазами и тремя подбородками.
   - Вставай! - произносит он с неожиданной злостью. Поднимается и пинает меня под ребра носком сапога.
   Я скулю, захлебываясь истерическим смехом. Господи, это же сон? Просто кошмарный сон. Это же не может быть правдой?!
   - Вставай, нун, иначе опять достанется от хозяина! - с другой стороны ко мне бегут две женщины в грязных рубищах. Из-под рваных подолов торчат сбитые в кровь ноги, из рукавов выглядывают худые руки, а в кособоком вороте видны выпирающие ключицы. Лиц я не вижу, потому что не могу поднять голову выше.
   - Давай, вставай, - они подхватывают меня под руки, помогают подняться.
   Понимаю, что я в точно таком же рубище, только руки и ноги ещё в порядке...
   В порядке?!
   Лихорадочно вырываюсь и ощупываю себя, как сумасшедшая.
   Этого не может быть! Я брежу! У меня предсмертные видения!
   Как? Каким образом я из умирающей лысой и истощённый мумии превратилась в блондинку с платиновой косой до пояса, маленькими ручками и ножками? И откуда у меня эта гладкая молочно-белая кожа, полностью лишённая волосяного покрова? И что это за странные узоры на ней?!
  Я чувствую дрожь, которая пробирает меня от самых внутренностей. В глазах темнеет, земля медленно уходит из-под ног...
   - Идём, нун, нельзя заставлять хозяина ждать.
   Женщины тянут меня вперёд. В десяти шагах от нас я вижу повозку, напоминающую фургоны из фильмов про Дикий Запад. Вот только вместо коней в неё впряжены... Чудовищные ящеры, стоящие на задних лапах! Высота этих страшилищ метра два в холке, не меньше. Плоскую змеиную голову украшают два костяных гребня, идущих от ноздрей до макушки. Я вижу рудиментальные передние лапки и длинный мощный хвост, которым они нервно взрыхляют песок. Дилофозавры???
   Замираю. От нового потрясения рассудок тихо отползает в сторонку, давая место поднимающейся панике. Хочется закрыть глаза и потерять сознание, но даже этой малости мне не дают.
   - Живо в фургон! - за моей спиной взвизгивает субъект неопределённого пола. Его голос срывается на фальцет. - Эта хойда гроша ломаного не стоит, а я за неё целый серебряк отвалил! Шимбаи! За что вам плачу!
   Я вижу новых действующих лиц. Из-за фургона появляются два типа мужской наружности. На этот раз бронзово-смуглые, мускулистые, с бритыми наголо головами и лицами, будто вытесанными из гранита. Оба практически голые, если не считать широких шаровар, и тоже босые. У каждого в руках по копью, только вместо наконечников эти копья венчают маленькие рожки, украшенные сверкающими кристаллами.
   - А ну! Шевелись! - один из мужчин тычет в меня копьем. Между кристаллов проскакивает зеленоватая молния, и меня бьет нешуточный разряд тока.
   Мать моя! Да это электрошокер!
   Только сейчас до меня доходит, что это не сон. Боль слишком сильна! А ещё я внезапно осознают, что эти люди говорят со мной не на русском... И я их понимаю... Боже, куда я попала???
   Падаю в песок на колени. Меня трясет. Вокруг только барханы, абсолютно белое небо, гигантский солнечный диск, два динозавра с фургоном и эти личности... Еще один разряд лишает меня сознания...
  
   ***
  
   Ксарт дер Эллайн, последний герцог Нирумии, сидел в одиночестве, в тронном зале, подперев подбородок рукой и скользя задумчивым взглядам по рисунку на гранитных плитах пола. Огромные стрельчатые окна были тщательно зашторены, ни один лучик солнца не проникал в это пустое и холодное помещение, но зеленоватые светящиеся кристаллы разгоняли полумрак.
  Не так давно этот зал и замок, и город, и само герцогство, в котором он находился, принадлежали его отцу - Эсбейлу дер Эллайну, младшему сыну императора драконов. В свое время старый герцог имел неосторожность воспылать запретной страстью к молодой демонице, а та, в свою очередь, родила от него ребенка. Такие союзы были редки и не одобрялись, полукровки-архавы приговаривались к смерти - слишком опасными они были для общества, которое не желало их принимать. Сила демонического огня, увеличенная в разы силой воздуха превращала архава в воплощение хаоса.
  Виане стоило бы уничтожить свое дитя, едва оно появилось на свет, но младенец был слишком красив, а она молода и наивна... Сердце матери дрогнуло...
  Ксарт позволил себе мысленно усмехнуться. Его яркая внешность всегда привлекала женщин, стоит лишь вспомнить многочисленных фавориток, случайных любовниц и рабынь, менявшихся чуть ли не каждый день. Молодой герцог был красив, как бог, и ненасытен в постели, как демон похоти. Ни одна женщина не смогла устоять перед его натиском. Даже супруга его собственного отца.
  О, да, герцогиня Нирумии была вполне ничего и, несмотря на пышные формы, обладала упругим телом. Ночи с ней были жаркими, объятья страстными, а ее желание услужить молодому любовнику ласкало самолюбие Ксарта. Точно так же, как сейчас его самолюбие ласкали доспехи, которые он своими руками сделал из кожи черного дракона - собственного отца.
  Ксарту пришлось хорошо потрудиться, чтобы устранить все препятствия на пути к отцовскому трону. Старого герцога, его жену и детей, а еще недовольных подданных, посмевших отказаться давать ему клятву верности - всех, кто был против смены правителя. А теперь впереди маячила самая заветная цель - трон деда, императора драконов.
   Скрипнула дверь. Ксарт встрепенулся, поднимая взгляд на вошедшего мага. Тот, едва переступив порог, упал на колени.
   - Абрахам? - архав напряженно застыл, в его глазах вспыхнули искры. - Ты провел ритуал? Где она?
   - Простите меня, Ваша Милость!
   Маг распростерся ниц, уткнулся лбом в грязный пол.
   - Снова ошибся?! - Разочарование было столь велико, что Ксарт не смог его скрыть. Ударил кулаком по мраморному перилу трона, не замечая ни боли, ни образовавшегося скола. - Я же предупреждал, старик!
   - Нет, нет, Ваша Милость! Я не ошибся!
   - Тогда в чем дело?
   - Я был там, видел девушку. Это она, сомнений нет. Но кто-то вмешался в ритуал. Кто-то сдвинул вектор перемещения.
   - Как такое возможно?!
   Архав покинул трон и быстрым шагом пересек расстояние, отделявшее его от мага. Стук его подкованных железом каблуков разнесся эхом по всему помещению.
   - Простите, мой господин, я не знаю. Я все делал правильно. Но в последний момент неизвестная мне сила сбила координаты.
   - Так перемещение состоялось? Отвечай!
   - Да, мой господин.
   - Но девушки нет? И где она, ты не знаешь? - голос архава понизился до угрожающего шепота. Если б Абрахам рискнул заглянуть своему господину в глаза, то увидел бы в них адское пламя.
   - Знаю! Знаю, Ваша Милость! - выдохнул старик, не отрывая лба от холодного гранита. Лоб уже болел, но что значила эта боль по сравнению с наказанием, которому его мог подвергнуть архав.
   - Так где она?
   - В Эльдаруне! Где-то в пустыне, точнее сказать сейчас не могу, слишком далеко.
   Ксарт несколько минут молча смотрел на коленопреклоненного мага, потом коротко бросил:
   - Встань.
   Старик, кряхтя, поднялся на ноги и отряхнул подол мантии.
   - Говоришь, слишком далеко? - его господин прищурился, испытывающий взгляд красных глаз пронзил мага. - А если бы ты был сейчас в Эльдаруне, ты бы смог ее разыскать?
   - Да, мой господин. Но есть одно "но"...
   - Какое?
   - Вы тоже должны там быть. Она привязана к вам, всегда была. Но теперь она в нашем мире, и чем ближе вы будете друг к другу, тем сильнее будет эта связь.
   - Об этом я знаю! - внезапная вспышка ярости заставила Ксарта сорваться на рык. - Поэтому-то она мне и нужна! Уже все готово к наступлению, но я не могу позволить, чтобы весь мой план провалился из-за одной человечки! Моя мать была слишком глупа, когда позволила мне остаться жить. Но еще глупее оказался отец, который думал, что лишившись души, я стану его послушным рабом. Они оба поплатились за это. Теперь пора и другим заплатить по счетам!
   - Что прикажете, мой господин? - маг сложил руки в жесте послушания и покорности.
   Архав потемнел лицом, его глаза пылали от ярости, благородные черты исказились, превратившись в маску гнева. Неуправляемая, разрушительная сила поднималась в нем, грозя выплеснуться наружу. Но холодный рассудок взял верх над эмоциями. Прикрыв глаза, мужчина глубоко вдохнул, резко выдохнул и сказал:
   - Нужно настроить портал. Перенесемся сразу в столицу Эльдаруна. Это сократит время пути.
   - Слушаюсь, мой господин. Но что вы скажете своим подчиненным? Вы же не можете просто исчезнуть...
   - Не твое дело, старик, - оборвал Ксарт. - Иди и займись тем, что велено. До конца суток все должно быть готово. Если помедлишь...
   Абрахам гулко сглотнул и побледнел, когда его господин красноречивым жестом провел ребром ладони по своей шее.
   Еще секунда - и архав снова остался один.
   Теперь, когда на него никто не смотрел, он схватился за голову и зарычал. И в этом низком нечеловеческом рыке была такая боль и тоска, что на другой стороне континента, в адских песках Эльдаруна, дрогнуло сердце маленькой нун.
  
   ***
  
   Вот уже вторые сутки трясемся в этом фургоне. Все это время молча подчиняюсь приказам и пытаюсь понять, что же произошло. Как из больничной палаты я перенеслась в пустыню, откуда взялись эти странные люди и что случилось с моим телом? Это новое тело молодое, здоровое и удивительно пропорциональное, насколько я могу себя рассмотреть, не привлекая внимания. Часами сижу в углу повозки, незаметно изучая свои руки и ноги, и прислушиваюсь к разговорам женщин. Хотелось бы получить зеркало и увидеть своё лицо. Но что-то подсказывает, что вряд ли я увижу в нем привычный образ.
   Из разговоров моих товарок по несчастью, я узнала их имена и кое-что интересное о месте, куда попала. Женщин зовут Эсти и Халида, и они являются моими шимун - служанками. Точнее, не моими, а той нун, в теле которой я теперь пребываю.
   Как оказалось, нун - это не обращение и не ругательство, а название особой расы людей, в жилах которых течёт кровь эсмаев. Кто такие эсмаи я спрашивать побоялась, но по рассказам поняла, что какое-то древнее и могущественное племя, исчезнувшее с лица этого мира много веков назад. Иногда древняя кровь просыпалась, и у обычных родителей появлялись необычные дети. От таких младенцев старались сразу избавиться, их боялись, потому что с возрастом у каждого из них появлялся свой дар.
   Почему выжила хозяйка этого тела, не знаю. Почему в нем оказалась я и куда делась она - тоже непонятно... Но если я вспомню что случилось, то пойму, что делать дальше.
   Несколько раз в день фургон останавливается, и мы выпадаем из него, измученные и задыхающиеся от духоты. Шимбаи - те самые типы с электрошокерами - дают нам напиться затхлой воды из кожаных бурдюков, нагретых солнцем. Вода тёплая и противная, я давлюсь, но пью, ведь очень хочется жить.
   Хозяин наш, Аришман, едет в передней части фургона, отгороженной от нас куском плотного полотна. К нам он больше не выходит, зато я постоянно слышу его визгливый голос, отдающий приказы. Мне очень хочется знать, как я к нему попала и куда меня везут. Но подойти и спросить боюсь, не хочу себя выдавать. Остаются только шимун, у них можно выведать то, что мне нужно.
   После очередного короткого привала фургон трогается в путь, а женщины начинают тихо петь, раскачиваясь в такт мелодии. Они сидят на коленях, прямо на необструганых досках пола. Я же лежу в самом тёмном углу и мне, как особе привилегированной, даже пожаловали кусок тряпки, чтобы подстрелить. Странное дело, вроде нун редкая ценность... и такое отношение!
   Глаза женщин закрыты, голоса выводят затейливую мелодию, то поднимаясь до крещендо, то затихая. Я не понимаю, о чем эта песня, но от их напева щемит сердце и глаза щипает от слез.
   - Эсти, о чем вы пели? - спрашиваю, когда они замолкают.
   Женщина смотрит на меня с явным недоумением:
   - Нун, это же молитва Орриет - верховной богине.
   Я понимаю, что попала в просак. Надо как-то выкручиваться.
   - А-а, - тяну с понимающим видом, - припоминаю...
   - Нун? С тобой все в порядке? - теперь уже Халида смотрит с тревогой.
   - Да жара эта, - неопределенно взмахиваю рукой, - из-за неё плохо соображаю.
   - Жара ужасна, - вздыхает Эсти, - но скоро прибудем в Филлонию. Мы молили Орриет, чтобы там наши мытарства закончились.
   - Да, было бы хорошо...
   Откидываюсь назад, забыв, что подо мной твердые доски и, как следствие бьюсь об них затылком. Мычу в ярости от боли и собственной глупости.
   Шимун подползают ко мне, осматривают гудящую голову:
   - О, боги, нун! Не смей себе вредить! Ты знаешь наказание за это!
   Я замираю, пытаясь вникнуть в эти слова.
   Нун не имеет права вредить себе? А как же тот факт, что наш нынешний рабовладелец (будем называть вещи своими именами) пнул меня? И разве тряска в этом фургоне на такой жаре мне не вредит?
   Я отрываю от себя руки одной из шимун, заглядываю ей в глаза:
   - Эсти, что будет с нами? Зачем нас везут в Филлонию?
   - Как "зачем"? Известно! - женщина смотрит с лёгкой обидой. - Ты же нун, вон, и тейтры уже проявились. Проверят уровень дара, а потом продадут.
   - Продадут? - чувство, что земля летит вниз. - Разве меня ещё не продали?
   - Нун, что с тобой? Ты ничего не помнишь?
   - Что именно?
   - Община продала тебя Аришману. Неделю назад. Все это время мы едем в Филлонию, столицу Эльдаруна. Там самые дорогие торги. Аришман надеется заработать.
   - Да-да, я вспомнила, - потираю лоб с умным видом, - но ведь от таких, как я, стараются сразу избавиться. Почему же меня оставили?
   - Разные люди, - Эсти пожимает плечами, - одни боятся, другие зарабатывают на их страхах.
   Я с интересом смотрю на неё. Служанка-филосов?
   Спрашиваю:
   - Как ты стала шимун?
   - После того, как появляются тейтры, уже никто не может прикоснуться к нун голыми руками. Только шимун, те, чью кровь она приняла.
   Она поднимает руки, и Халида повторяет за ней. Я вижу на их запястьях следы проколов, словно их кто-то кусал. Ищу такие же у себя, но моя кожа идеально-гладкая, не считая мерцающих, будто жемчужная пыль, узоров. Заодно, будто невзначай, провожу языком у себя по зубам. Но нет, они вполне человеческие, по крайней мере, кажутся ими на ощупь.
   - А у меня почему следов нет?
   - Ты нун.
   Да, как будто это что-то мне объясняет.
   Так, хорошо, с этим разобрались. Поехали дальше.
   - И почему вы решили стать моими шимун?
   - Мы не решали, - качает головой Халида. - Глава общины выбрал нас. Мы не могли отказаться, община изгнала бы за непослушание, а заступиться было некому.
   - Это так страшно, быть шимун? - искренне недоумеваю.
   - Быть не страшно, страшно стать, - Эсти вздыхает. - Если в нун сильный дар, она может обезуметь от запаха крови и убить человека.
   - То есть, вас отдали мне на смерть? - начинаю себя бояться. Господи, кем я стала?!
   - Да, никто не знал, выживем ли, - хмыкает Халида. - Когда утром открыли клетку и увидели, что мы все живы, глава общины приказал отдать тебя первому, кто предложит хорошие деньги. Аришман предложил целый серебряк. Таких монет в общине отродясь не видали. - Не удивлюсь, если глава пробьет в ней дырку и будет носить на шее, как амулет, - Эсти хихикает в кулак, и я, вслед за ней, разрешаю себе тихонько рассмеяться.
  
   ***
   Второй день меня гложет мысль, что я о чем-то забыла. О чем-то очень важном для меня.
   С удивлением обнаруживаю, что ничего не знаю не только о своей предшественнице, но и о собственной жизни. Как меня зовут? Где я жила? Была ли у меня семья?
   Такое ощущение, будто вся предыдущая жизнь стерта из памяти чьей-то заботливой рукой.
   От попыток вспомнить хоть что-то болит голова. Я решаю не мучить себя напрасно. Если забыла, значит, оно мне уже не нужно. Значит, ничего важного не было.
   Спрашивать же о жизни своей предшественницы боюсь. Не хочу вызывать подозрения. Хоть шимун и относятся ко мне добродушно, но я-то чувствую, что под этим добродушием скрывается страх. Они боятся. Только не меня. Точнее, не столько меня, сколько тот таинственный "дар", который может заставить нун обезуметь и убить человека.
   Да и я сама себя боюсь. Одному богу известно, кто я теперь и на что способна. Сижу в своём углу, сложив ноги по-турецки, и разглядываю видимые части тела. Не похоже, что оно принадлежит взрослой женщине: слишком изящное, худощавое. Тоненькие ручки и ножки, вместо груди - две еле заметные припухлости. Узкие бедра, узкие плечи...
   Я бы дала себе лет 13, не больше. Но Эсти проговорилась, мне двадцать пять, просто я нун - и этим все сказано. Такие, как я, живут дольше обычных людей, медленнее стареют и медленнее развиваются. А ещё слово "нун" женского рода и означает "сосуд".
   Вот уж повезло несказанно... Я сосуд для какого-то неизвестного дара. Меня продадут, как вещь, на торгах, и новый хозяин будет решать, что со мной делать.
   На третью ночь просыпаюсь от собственного крика. Вскакиваю, захлебываясь слезами и чувствуя, как все тело сотрясает крупная дрожь.
   - Нун? - ко мне срывается Халида. - Что случилось? Кошмар?
   Я трясу головой, мокрые от пота волосы липнут к лицу. Перед глазами стоит Ярыська - семилетнее чудо с тоненькими косичками, пухлыми щечками и расширенными, будто изумленными, глазами. В ушах продолжает звучать её голос: " Мамочка, когда ты вернешься домой?"
   Теперь я вспомнила все. Всю свою жизнь, включая смертельный диагноз и предательство мужа.
   Вспомнила дождь. Капли, бегущие с той стороны окна, и размытую тень моего отражения. А потом - яркий свет, ударивший по глазам, и противный писк аппаратуры, среагировавшей на остановку сердца.
   Значит, я умерла?
   Острая боль зарождается у меня в груди, охватывает все тело, сдавливает, будто в тисках. Горло сжимается, не давая вдохнуть. Так вот, значит, что нас ждёт после смерти! Райские кущи? Как бы ни так!
   Вскакиваю на ноги, отталкиваю шимун. Фургон стоит, вокруг царит тишина. Я откидываю полог, спрыгиваю в песок. В глаза сразу бросается темно-лиловое небо, усыпанное незнакомыми звёздами. Они ближе и ярче, чем я привыкла, и нет ни одного созвездия, которое я бы смогла узнать...
   В стороне от фургона горит костёр, рядом с ним замерли тени шимбаев.
   - Нун? - один из них поднимается мне навстречу. - Куда собралась?
   - Я хочу поговорить с Аришманом.
   Решительно обхожу повозку. Ящеры тоже спят. Я слышу храп, доносящийся с той стороны. Да и что мне сейчас рептилии-переростки? Я уже умерла! Чего мне еще бояться?
   - О чем тебе говорить с господином, глупая нун? Разве тебя не учили покорности? - второй шимбай поднимает с земли копье-электрошокер. В свете звёзд хорошо видны искры, проскакивающие между рожков этого чуда техники.
   - Стой! - поднимаю руки. - Я хочу просто поговорить.
   - Господин спит, - шимбай качает головой. - Если ты разбудишь его, тебе непоздоровится.
   - Вернись, нун, не делай хуже! - слышу позади себя тревожный шепот шимун.
   За моей спиной - фургон, впереди - два стражника, тычущие в меня оружием. И я чувствую страх, который они пытаются скрыть за решительностью, написанной на их лицах. Они тоже меня боятся? Даже сейчас, когда я стою одна против них? Господи, что я такое?!
   - Иди, нун, на место, - один из шимбаев красноречиво взмахивает копьем, будто птиц разгоняет. - Утром уже прибудем в Филлонию. Выспись, там тебе спать не придётся.
  
  ***
  
  На заре мы въезжаем в Филлонию. Город встречает нас стенами из желтого известняка, глинобитными хижинами и дворцами из белого мрамора. Такого соседства вопиющей роскоши и нищеты видеть мне еще не приходилось. Этот город словно сошел со страниц Ветхого Завета или книг о древних империях. Теперь я окончательно убеждаюсь в том, что попала в другой мир, или в далекое-предалекое прошлое, которому не менее пяти тысяч лет.
  Я сижу у заднего края фургона, приподняв холщевый полог, и разглядываю улицы, залитые ярким светом. Солнце только-только взошло, а жара уже такая, что по моей спине текут струйки пота. По мостовой стучат деревянные ободы повозок, цокают когтями ездовые ящеры, похожие на тех, что тянут наш фургон, спешат куда-то люди, с ног до головы закутанные в белые покрывала. Хмурясь, изучаю обстановку.
  Эсти и Халида просят меня не высовываться слишком сильно, говорят, это магам и аристократам интересен мой дар, который они могут себе позволить купить, а для простого народа я всего лишь воплощение разрушительной силы, которая его пугает. Вот только что это за дар, что за сила, мне, опять же, не говорят.
  Если честно, я уже устала себя бояться. Даже смешно: такая маленькая, хрупкая - и вдруг опасна! Та же Эсти выше меня на полголовы и почти в половину шире, не говоря уже о шимбаях, которым я не достаю и до плеча. Ну чем я могу навредить? Разве что замучить вопросами, которых у меня накопилось достаточно. Но я молчу, потому что выбрала тактику выжидания. Мне нужно понять, куда я попала и что меня ждет.
  В каком-то закоулке фургон останавливается. Я слышу, как фыркают ящеры. К моему укрытию приближаются шаги двух людей, и из-за стенки фургона появляются знакомые шимбаи. Один из них концом своего копья откидывает полог. Его глаза встречаются с моими, но он тут же отводит взгляд и кивает кому-то за моей спиной:
  - Ты, надень ей вот это! - в фургон летит небольшой мешочек. - Да поживее! Скоро торги начнутся.
  Второй шимбай обращается лично ко мне:
  - Веди себя хорошо. Не хочется перед торгами портить твою шкурку, - и многозначительно указывает подбородком на копье в своей руке.
  Они отходят, а я оглядываюсь на своих шимун. Эсти сидит на дощатом полу, прижав к груди пустой мешок, а Халида держит в руках широкий кожаный ошейник, весь покрытый металлическими заклепками, и толстую цепь. Обе смотрят на меня с такой жалостью, что я понимаю - эти ошейник и цепь для меня.
  - Это... что? - горло сжимает спазм.
  - Ошейник подчинения, - хрипло произносит Эсти.
  - Зачем?
  - Ты же нун... Разве не понимаешь?
  - Нет, - трясу головой. - Эта цепь тяжелее меня! Я же свалюсь под ее весом!
  - Тебе не придется с ней ходить, - объясняет Халида успокаивающим тоном и медленно подходит ко мне, - просто сидеть в клетке и ждать, пока...
  - В клетке? - возмущенно отталкиваю ее, выбивая ошейник из рук. Он падает на пол, и вслед за ним летит цепь, громыхая по доскам. - Да вы что, совсем сумасшедшие?!
  - Нун! Нет! - кричит Эсти и бросается в мою сторону.
  - Нун! Нун! - рычу в ответ и отскакиваю от нее, не давая до себя дотронуться. - Достали! У меня что, имени нет?
  - Нет, - тихо шепчет Халида, - ты же нун.
  Вспышка гнева моментально проходит, оставляя внутри ощущение полного опустошения. Ноги подкашиваются, я мешком падаю на пол, закрываю лицо руками. Сквозь сомкнутые пальцы прорывается тоненький вой. По щекам текут слезы. Господи, у меня истерика.
  - Ну, все, успокойся, - звучит надо мной голос Эсти, и я чувствую ее дрожащую руку, которая проводит по моей голове. - Все не так уж и плохо. Просто нужно постараться, чтобы тебя купил хороший человек. И лучше, если это будет сильный светлый маг.
  - Маг? - всхлипываю, и за этим всхлипом прорывается истерический смешок. - Так тут еще и маги водятся? Только этого не хватало!
  Уже не сопротивляюсь, когда вокруг моей шеи оборачивают холодную полоску кожи, заклепками внутрь. Ошейник садится как влитой, будто был сделан по моей мерке. Кручу головой. Нет, нигде не мешает, не трет, но эти заклепки... Тревожные подозрения не дают мне расслабиться. Взвешиваю на руках цепь. Странно, она выглядит тяжелее, чем есть. Присматриваюсь внимательнее, перебирая в руках серебристые звенья. Похоже на алюминий, но, кажется, это не он...
  Что-то привлекает мое внимание. Всматриваюсь сильнее. Так и есть! На внутренней стороне звеньев выбиты странные письмена, похожие на арабскую вязь, только буквы располагаются друг над другом, как иероглифы.
  Любопытно, нун умеет читать? Если я сейчас спрошу, что там написано, Эсти и Халида сильно удивятся?
  - Это сутра покорности, - объясняет Эсти, улавливая мой интерес. - Она вплетена и в цепь, и в ошейник.
  - И что это значит? - решаюсь, наконец, на вопрос.
  - Просто слушай, что тебе скажут, и выполняй.
  - А если не захочу?
  - Нун, делай, что скажут, - лихорадочно шепчет мне Халида. - Вот увидишь! Так будет лучше всего. Для тебя, для нас. Для всех!
  - Ладно, - пожимаю плечами. Все равно выбора нет. Если буду сопротивляться - могут убить. Да и бегать по незнакомому городу в незнакомом мире с ошейником на шее по меньшей мере глупо. Нет, я буду послушной и покорной, пока не найду решения, что делать дальше.
  - Она готова? - раздается за стенкой фургона визгливый фальцет Аришмана. Меня передергивает от его звука. - Вытаскивайте быстрей, я уже договорился о месте.
  Два шимбая отдергивают полог, один из них перемахивает через задний бортик фургона, второй остается стоять на страже, держа в руках иномирный электрошокер.
  - Идем! - приказывает мне первый из них.
  Оглядываюсь на шимун, те кивают. Ссутулив плечи, иду к краю фургона, спрыгиваю на землю, свободный конец цепи звенит, упав рядом с моими ногами. Пятки горят, отбитые об мостовую.
  - Подбери! - второй шимбай концом копья указывает на цепь.
  Морщусь, но приседаю и подбираю, хочу накрутить на руку.
  - Нет! - останавливают меня. - Дай сюда!
  Протягиваю.
  Шимбай берет конец цепи очень осторожно, стараясь не задеть меня даже концом ногтя. Я наклоняю голову так, чтобы волосы скрыли злорадную усмешку, скользнувшую по моим губам. Так смешно наблюдать, как эти люди меня боятся, как избегают любого контакта со мной.
  - И куда теперь? - интересуюсь ровным голосом. Надеюсь, никто не заметил в нем издевательских ноток.
  - Молчи, нун. Скоро узнаешь.
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"