После развода я поехала в Италию. Люблю ездить в те страны, где могу свободно изъясняться с местным населением. В Мальпензе взяла в аренду машину - маленький японский внедорожник - и направилась в сторону третьего из озер - Гарды. У меня не было плана, не было продуманного маршрута и мною не был забронирован ни один номер ни в одном отеле. Я следовала наитию, интуиции, если хотите. Мой, теперь уже, бывший муж, любивший пиво, стейк с кровью и биржевые сводки, ни черта не смыслил в искусстве, не переносил запах картинных галерей и почти не мог правильно говорить на родном языке, а за границей представлял из себя немого, который истошно мычал и акробатически жестикулировал в ответ на самые примитивные вопросы. Его всегда удивляло, как мне удается быстро находить общий язык с иностранцами, даже с теми, чей родной язык я не знала.
В этот раз в Италии я рассчитывала наслаждаться одиночеством, джелато и видом красивых чернявых лиц местных парней. И, разумеется, теплым ноябрьским дождем. Зимний сезон в Италии напоминает затяжной апрель - нежное солнце, унылые дождики, резко налетающие снежные бури, чьи последствия исчезают в течение суток, и холодное чистое небо. Долгий упрямый апрель, которому нет конца, и от которого хочется спрятаться в психиатрической клинике. Много раз признавалась самой себе, что в больших количествах на меня Италия действует, как передозировка хорошего успокоительного. В этот отпуск я решила "принять двойную дозу" и поехала на север, в который раз покружить вокруг озер, потолкаться на тесных дорожках альпийских деревенек и раствориться в горных туманах.
В первую ночь остановилась в недорогом альберго в историческом центре Сирмионе. Было уже за полночь, когда пролетев пустынную виа Коломбарэ, я въехала на узкий каменный мост, ведущий в чентро сторико. Моя гостиница располагалась у воды и, к счастью, мне достался номер с видом на озеро. Впрочем, в ту непроглядную темную ночь я так ничего и не смогла разглядеть кроме крошечного желтого огонька на противоположном берегу. Утром увидела нечеткий рельеф горы Монтэ Бальдо и пару лебедей, плавающих в заводи справа от отеля. После завтрака я съехала и направилась на север в Мальчезине, там собиралась подняться на фуникулере на Монтэ Бальдо и отобедать на высоте в полторы тысячи метров в местном буфете, где подавали одну из лучших лазаний в Италии. День был ясный и подъем на гору оправдал мои ожидания. Оказавшись на краю перед крутым скатом, ведущим прямо к озеру, я увидела заснеженные верхушки Альп, четкую береговую линию озера и стальные корпуса паромов в бирюзовой воде. Можно было бы подумать, что лето продолжается, если бы кожу не покусывал холодный осенний воздух.
Спустившись на парковку, заметила, что погода начинает портиться. Пошел мелкий дождь и клочками спустился туман. На озере делать больше было нечего, и я свернула на восток в горы.
Альпийский лес уже подернулся желтыми красками и сыростью. Влажная щебенка шуршала под колесами, когда машину заносило на обочину на поворотах. С вершины сползал туман и растворял в себе все живое, что было вокруг. Я не успевала следить за знаками, они резко возникали перед глазами и опять исчезали в молочной мгле. А мне нужно было сориентироваться, потому что мой навигатор упорно "не видел" нас и показывал на экране сплошную зеленую зону, в центре которой находилась машина. Я продрогла и решила, что обязательно надо выпить горячего кофе в первом попавшемся баре, а заодно и стоило бы узнать направление. Но мне не попадались ни кафе, ни даже деревни. Похоже, я забралась глубоко в горы. Дорога стала уже, а повороты круче, и я поняла, что окончательно заблудилась и эта тропа меня ведет в какое-то совсем уж забытое Богом место. Внезапно, из тумана возник указатель. Рассеянный свет фар уставился в светло-коричневый знак, на котором был изображен монастырь. "Monasterio di San Michele" - прочитала я, сквозь завесу дождя. "Видимо, там какое-то туристическое место. Подъеду, спрошу дорогу, и, может быть, угощусь кипятком". У меня были с собой продуктовые припасы и растворимый кофе, которого мне тогда так хотелось.
Дорога повела меня в гору. Я несколько раз за эту поездку проклинала все вокруг и хотела развернуться и поехать обратно, но какое-то нездоровое любопытство вело меня дальше. Мне казалось, что вот за следующим поворотом покажется этот одичалый монастырь, и там смогу передохнуть, согреться и выпросить нормальную бумажную карту. Наконец, антураж начал меняться, и я обрадовалась в предвкушении долгожданного отдыха. Проехав узкий грот и древний каменный мост, въехала на небольшую площадку перед скалой и только тут заметила, что монастырь был выдолблен в этой скале. Оставив машину на заросшей сорняками парковке, забралась по широкой лестнице и оказалась перед искусно выполненным портиком, который украшали статуи Девы Марии и Архангела Михаила. Статуи, резьба арок и каменные стены местами были покрыты патиной зеленой плесени. Похоже, возраст монастыря насчитывал не одно столетие. Я проскользнула в отворенную дверь и оказалась внутри большого темного пространства, которое освещалось только рядами свечек разложенных у алтаря. Внутри монастырь был обставлен скудно - лишь длинные ряды скамеек, на которые (судя по пыли) уже похоже несколько лет не садились прихожане, деревянное распятие и статуя печальной Мадонны у алтаря. Пока я прохаживалась вдоль скамеек, открылась боковая дверь и извлекла на свет божий священника - настоятеля монастыря, или просто служителя. Он, как черная тень, бесшумно пересек пространство, отделяющее нас, и остановился напротив меня. Это был смуглый небритый мужчина лет сорока, в залоснившейся рясе с потертым белым воротничком.
- Добрый день, синьор. Я - туристка. Меня зовут Мария. Я потерялась тут в горах. Навигатор не работает, а карты нет. Может быть, вы поможете мне определить направление и, это было бы замечательно, вы пожертвуете мне хоть какую-нибудь карту, чтобы я могла спуститься обратно к озеру.
- Здравствуйте. Синьора, конечно, я объясню, как вам спуститься обратно к озеру. И возможно, я даже отыщу какую-нибудь подходящую карту, но...
Мне показалось, что священник смотрит на меня как-то недружелюбно. Меня это удивило. Конечно, разумеется, я понимала, что нарушила его комфортное "ничегонеделание" (dolce fare niente) в этот приятный пятничный вечерок, но в его колючем взгляде было нечто другое, не досада из-за прерванной сиесты. К тому же было заметно, что он рад любым посетителям, потому что готов разговаривать с церковными мышами, если они будут приносить хоть какие-нибудь городские сплетни. Тогда что же? Страх?
- Вы извините, что я вторглась в монастырь. Просто у меня не было другого выхода. Указатель с названием монастыря - был единственным знаком, встреченным мною по дороге. И я подумала, что смогу здесь найти кого-нибудь, кто подскажет дорогу.
- Вы не переживайте мы рады посетителям. Я - настоятель монастыря, отец Массимилиано. Но понимаете, я нахожусь перед дилеммой. Мне бы предложить вам переночевать у нас в монастыре, потому что уже темнеет, и вы выедете к озеру теперь только часам к трем, а на улице началась буря, и вы можете попасть в аварию на мокрой дороге. Но, синьора Мария, есть проблема, о которой я должен предупредить вас заранее.
Я немного напряглась. Что за проблема? Нет горячей воды? Или придется спать на соломе? Хотя я так устала, что, пожалуй, была готова поспать и на соломе, лишь бы меня угостили хорошим кофе.
Отец Массимилиано подошел чуть ближе и, как бы извиняясь, серьезно сказал:
- Дело в том, что у нас в монастыре обитает призрак священника, который здесь умер.
- Что? - переспросила я. Потом, когда до меня дошел смысл его слов, я сжала губы, чтобы не рассмеяться, и также серьезно процедила:
- А что он пристает к туристкам?
- Я знаю, что вы мне не верите. Но это правда, с которой мы мучаемся уже много лет. Пойдемте на кухню, я дам вам поужинать и расскажу, с чем вы можете столкнуться, если решитесь остаться. Хотя возвращаться по горной дороге ночью тоже опасно.
Священник провел меня в небольшую каморку, где был обеденный стол, плита и холодильник. На ужин в монастыре подавали минестроне и поленту с грибами и, конечно, кофе. Я заметила, что выдав мне "всю правду" отец Массимилиано немного расслабился и даже повеселел. Кстати, расслабленность и веселье - это было его привычное состояние, его голос сразу подобрел, в нем поднялись децибелы, и он достал из шкафа бутылку Лугано Бьянко.
- Понимаете, мы сами никогда этого призрака не видели. Но нам рассказывали некоторые туристки, в то время когда монастырь еще был открыт для посещений, что к ним являлось нечто. Некоторые даже описывали его внешность. И вот, исходя из этих описаний, мы установили, так сказать, личность призрака.
- И кто это?
- Верховный инквизитор, который жил в шестнадцатом веке и умер в этом монастыре.
- Не может быть! - вырвалось у меня. Вообще-то я скептик, тот еще скептик. Я даже в извержение Йеллоустона не верю. А тут такая информация! - А что было с этими женщинами?
- Он преследовал их. Даже после монастыря. Я слышал, что несколько девушек пытались покончить жизнь самоубийством.
- А он пристает только к женщинам?
- Да, только к женщинам. Он был инквизитором, он стольких женщин отправил на костер.
- Хотите сказать, он питает слабость к нашему полу? - подтрунивала я.
Отец Массимилиано рассмеялся.
- Это вы сказали, а не я.
- Ну а почему вы не проведете обряд экзорцизма, вы же этим занимаетесь?
- Был проведен такой обряд, а потом все повторилось, и Папа Римский закрыл наш монастырь для посещений.
- Падре, ну а если без религиозной теории, ведь ваша вера не предполагает наличие привидений. Душа уходит в мир иной. И все. Как вы это объясняете?
- Эмоциональная привязанность человека к месту, людям или действиям создает его энергетическую копию, которая навсегда застревает в этом мире, чтобы переживать какие-то события заново.
- Да, вот меня занесло, - вздохнула я, пододвигая к себе предложенный стакан вина, - Знаете что? А я не верю. Не верю я в призраков, проклятия и мистику. И в любом случае, вся эта история не остановит меня переночевать в нормальной постели.
- Как скажете.
Отец Массимилиано отвел меня в келью (кельи и кабинет настоятеля располагались на втором этаже, и к ним вела крутая винтовая лестница, которая начиналась в служебном помещении за алтарем), снабдил постельным бельем и, указав, как пройти в ближайшую уборную, удалился. Я осталась в тесном полутемном помещении с одним грязным окном в скрипучей деревянной раме. "Ну, что ж, хоть кофе выпила", - подумала я, прикидывая не перестаралась ли с чаевыми, которые дала отцу Массимилиано за ночевку в его монастыре.
Ночь еще толком не началась, но уже точно был глубокий вечер, и я решила лечь спать, тем более, что больше заняться было нечем: в моей комнате не было телевизора и, конечно, ни о каком вайфае не могло быть и речи в этой глуши. Хотя, на самом деле, многие города на озере были обделены скоростным интернетом - вода экранировала любые сигналы, поэтому сим-карты и точки доступа вайфая работали никудышно, с такими помехами стабильным здесь мог быть только сигнал по оптоволокну (а прокладка проводов под брусчаткой исторических площадей и древних скверов была делом чертовски нерентабельным из-за дороговизны). В общем, на отдыхе стоило забыть про интернет и наслаждаться природой.
Пробежавшись по путеводителю, который я с собой прихватила, и, наметив пару маршрутов, выключила свет и, скрючившись на узкой монастырской кроватке, постаралась уснуть.
Меня разбудил ветер. Хотя это больше походило на сильный сквозняк. Я привстала и увидела, что окно было закрыто. Порывы ветра становились мощней. Мое одеяло, извиваясь, отлетело в угол комнаты, а меня обдало холодом. Струи морозного воздуха обвивали мои ноги, как мокрые канаты, и медленно тянулись дальше к бедрам и спине. Сквозь полумрак я увидела, как что-то двигалось по потолку надо мной. Нечто похожее на тень человека. Голова этой тени почти свешивалась ко мне, хотя судя по всему, для призрака гравитация вела себя нестандартно - потому что больше ничего не свешивалось, ряса спокойно колыхалась при ходьбе, да и из карманов ничего не падало. Призрак метался по потолку и периодически останавливался над моей кроватью. Сквозняк не унимался.
Я пришла в себя после первого впечатления и поняла, что до дрожи замерзла и не могу больше терпеть все происходящее, как бы ни было мне интересно его дальнейшее развитие. Я резко спрыгнула с кровати, схватила вещи и выбежала в коридор.
- Отец Массимилиано! Помогите! - кричала, спотыкаясь в темноте. Коридор, как бесконечный лабиринт, уводил меня в каком-то непонятном направлении. Наконец, в здании включился свет и мне навстречу вышел священник.
- Он был там?
- Да, и я, пожалуй, досплю в моей машине. Это ужасно, невероятно, - выдохнула я.
- Скоро будет светать. Посидим на кухне. Я дам вам успокоительную настойку.
- Расскажите мне о нем.
- Идемте, - кивнул отец Массимилиано.
Мы спустились на первый этаж и оказались в полутемном пространстве церкви. Отец Массимилиано включил карманный фонарик и повел меня вдоль стены к выходу. Наконец, он остановился и луч фонаря уткнулся в картину, которая не сразу бросалась в глаза, скрываясь за колонной. Я подошла ближе. Лицо мужчины, лет за пятьдесят. Ненасытные черные глаза, сдвинутые лохматые брови, искривленный рот, черные волосы с проседью и пурпурная мантия, повязанная на шее золотистыми шнурками.
- Инквизитор Маттео Мила, перед кончиной был аббатом в этом монастыре около десяти лет, - сообщил мне отец Массимилиано.
- Инквизитор?
Падре кивнул.
- Так что ему надо? Почему он до сих пор преследует женщин? И как его уничтожить?
- Возможно, надо попытаться понять, что это был за человек, почему он выбрал удел зла, проследить его судьбу и узнать, какое нереализованное дело не дает ему уйти. Он просит об этом каждого к кому является.
- А мне что теперь делать?
- Если вам интересно докопаться до истины, то я бы посоветовал раскопать все, что можно про этого человека и узнать его слабости, привязки, в общем, все то, что еще держит его в этом мире. Когда эта запечатанная энергия будет открыта миру, то есть когда мы узнаем тайны этого человека, тогда его призрак исчезнет, растворится.
- И с чего начать?
- Я бы посоветовал съездить в Сан-Марино. Он вел допросы там на протяжении десяти лет; был, так сказать, почетным инквизитором.
- Ну, почему бы и нет, - я пожала плечами. У меня все равно не было четкого плана на эти каникулы.
Как только рассвело, я сразу собралась выезжать. Отец Массимилиано провожал меня на парковке.
- Вот уж не предполагала, что со мной тут такое случится, - сказала я.
- Не переживайте. Это дело больше философское, чем мистическое.
- Кстати, а как он умер?
- Он подавился полентой. В старости зубов уже не было, не смог прожевать. В нашем регионе кукуруза растет жесткая и волокнистая.
- Довольно буднично, - хихикнула я.
- Ну, ничто человеческое и ему было не чуждо.
Я попрощалась с отцом Массимилиано и выехала. В этот раз было ясно, и яркое солнце хорошо освещало крутые уклоны дороги и окружающий пейзаж. Монастырь, а точнее остроконечная гора, в которой он был выдолблен, постепенно превратилась в маленький штрих в зеркале заднего вида и я, наконец, придя в себя после прошедшей ночи, спокойно выдохнула и попыталась проанализировать произошедшее. Вообще-то я не была склонна к галлюцинациям, по крайней мере, раньше за собой такого не наблюдала. Хотя после трудной дороги и общей усталости, которая меня тогда одолела, можно было бы списать увиденное на уставшее воображение. Или сон? Такой яркий, отчетливый. В общем, обыкновенный ночной кошмар. И обстановка располагает: древний монастырь, глушь, тесная комнатушка и страшные рассказы на ночь. К тому же увиденная уже после на картине физиономия не вызвала симпатии. Что если призрак реален? И он действительно способен доводить женщин до сумасшествия?
Через полтора часа я выехала на трассу Милан-Венеция и притормозила на эстакаде перед развилкой. Ехать в Сан-Марино и разгадать этот детективный хоррор или направиться на Комо? Если я сейчас поверну налево в сторону Милана, то уже никогда не узнаю, что это было в монастыре. Если сверну направо и сожгу почти полный бак дизеля пока доберусь до маленькой республики на горе, то вся эта история затянет меня, прицепит, как тяжелая планета цепляет астероид на свою орбиту. А потом, а кто знает, что будет потом?
В Сан-Марино я приехала к обеду. Кругом в городе суетились туристы, которые, как вездесущие голуби облепляли каждую кафешку и забегаловку. Я перекусила брускетой в ресторанчике у парковки и пешком отправилась на гору Монте Титано, туда устремлялись непрерывные людские караваны желающих попасть в крепость. Средневековые замки стояли в зарослях опавших деревьев, и только высокое солнце освежало древние стены, гуляя по зубцам башен.
Потолкавшись на площади, я отправилась по лесной дороге во вторую крепость Честу, она, как удачная фантазия художника по декорациям, вздымала с пригорка вверх к небу.
Уже изрядно утомившись, попыталась посетить и третью крепость Монтале, но доступ туристов туда был ограничен, и я, вконец уставшая, повернула обратно. Непонятно, что я должна была тут найти? И вдруг, обратила внимание на указатель, сопровождающий петляющую тропинку, проложенную между замками: "Passo delle streghe" - "путь ведьм". По этой дороге вели заключенных из темницы на казнь. Мне стало дурно. Я сошла с тропы и присела отдохнуть под стенами крепости Гуаита. Темная старая энергия этого места оглушила меня. Я представляла искаженные лица обреченных женщин, которых в железных кандалах водили этим путем. Их вялые движения, тяжелые шаги, лохмотья и спутанные волосы с застрявшими в прядях листьями. Тьма окутала это место и теперь солнце казалось нереальным; казалось фантазией одураченного ребенка.
Я долго просидела под стенами крепости. На небе начал разливаться закат. Туристический поток стал односторонним и нервной рекой устремился с горы. Музеи закрывались, а день заканчивался призрачными сумерками. Внезапно, из толпы вышла женщина и подошла ко мне. Это была худощавая синьора лет пятидесяти с аккуратной стрижкой и тонкими очками в прозрачной оправе.
- Добрый вечер. Вы, видимо, погрузились в прошлое и представляете, как по дороге водили ведьм? - спросила она, участливо.
- Здравствуйте. Да, я увидела название и представила, что здесь было пятьсот лет назад.
- Да, да, это древняя история. Меня зовут Микела Молини. Я не здешняя, но часто приезжаю сюда. Уже давно изучаю эти места. Меня интересует самый кровавый период в истории крепостей, когда здесь работал инквизитор Маттео Мила. Именно во времена его деятельности здесь проходили массовые процессы по обвинению в колдовстве.
- Маттео Мила?
- Дело в том, что я по профессии психолог и у меня была пациентка, которой казалось, что ее преследует его призрак. В сумасшедший дом ее не положили, но она до сих пор на сильных антидепрессантах. Уже пять лет. Меня очень поразила ее история и я решила разобраться, что ее пугает.
- Я тоже видела Маттео Мила в церкви Сан-Микеле. Пока с ума не сошла. Но под впечатлением.
- Да что вы! - воскликнула итальянка, - Уже четвертый случай. Были еще два, про них я читала в газете. Не может быть! Значит, это все правда.
Она не могла отдышаться и все жестикулировала и вздыхала, пока, наконец, не устала и села рядом со мной.
- Знаете, я сначала думала, что это выдумка. Что девушка сама все придумала. Но потом оказалось, что это реальный исторический персонаж, - продолжала синьора Микела.
- Да, в церкви есть его портрет.
- Пойдемте, выпьем кофе и вы мне расскажите, что с вами случилось. Здесь недалеко есть кафе, где готовят хороший густой эспрессо.
Ну что, кажется я на верном пути. Похоже, синьора Микела многое знает о грешках грозного инквизитора, и я смогу узнать про него больше. Да и чашечка кофе не будет лишней в этот осенний прохладный вечерок.
Мы сидели у окна, кофе дымился и покрывал испариной прозрачное стекло. Снаружи уже потемнело и на выложенную булыжником улицу легли мутные пятна загоревшихся фонарей.
Я рассказала синьоре Микеле о том, что произошло со мной в монастыре и, по-видимому, она осталась под впечатлением. Она часто восклицала: "O Dio! O Dio!", "Mamma mia!", "Incredibile!", изумленно качала головой и активно жестикулировала во время своих коротких ремарок.
- Что вы выяснили про этого человека? - спросила я в свою очередь.
- Он жил в Сан-Марино около десяти лет. Провел много процессов. Боролся не с еретиками и заговорщиками, а с ведьмами. Сюда привозили обвиняемых чуть ли не с обоих регионов Ломбардия и Венето, чтобы он судил их именно здесь. Женщин держали в камерах во второй и третьей крепости, а суд и казнь проходили на площади. Знаете, я никогда не слышала о таких зверствах. Кажется, он хотел извести всех женщин на земле.
- Но почему? Может быть, в прошлом была неразделенная любовь или какая-то ситуация?
- Не думаю, что он был способен на какие-то положительные чувства. Нам сейчас трудно судить о внутреннем мире этого человека. Но по некоторым обрывочным свидетельствам, которые мне удалось найти и скомпоновать, я узнала, что он насиловал заключенных. Понимаете, одно дело ревностно относиться к своим обязанностям и свято верить в свою божественную миссию, но другое - пользоваться положением. Он приходил к девушкам ночью, между первой и второй пытками. Тогда, когда обвиняемая была безропотной и податливой, но еще не была бесчувственной и неосознанной. Женщина уже не могла сопротивляться, но еще оставалась женщиной, а не безвольной куклой.
- Это ужасно, - я поморщилась.
- Представьте, что это был за человек. Он питался унижением и болью других, тех кто слабее, кто не ответит.
- Да, судя по лицу, там была явная патология. Мне теперь как-то не по себе. Вся эта мерзкая история будет преследовать меня.
- Просто вы проиграли всю эту ситуацию, как если бы все это произошло с вами.
- Да, именно. Я все так живо представила, я будто увидела живьем этого человека.
- Это ваш внутренний страх. Надо разобраться в нем и отпустить. Хотите, я устрою вам сеанс гипноза? Вы проследуете за страхом, узнаете, какой он и избавитесь от него.
- Меня никогда не вводили в транс. Я даже не знаю, как среагирую.
- Не бойтесь. Это поможет вам осознать свой внутренний мир. Я уже больше двадцати лет занимаюсь гипнозом. Со слов моих клиентов иногда так трудно разобраться в чем их проблемы, и мне приходится прибегать к этому методу.
- Давайте попробуем.
- Хорошо. Моя подруга держит здесь сувенирную лавку, давайте там встретимся завтра с утра.
Я согласилась, с интересом предвкушая необычный опыт. Мне никогда не доводилось в своей жизни сталкиваться с подобными вещами. Что еще для меня приготовило это необычное путешествие?
Я проснулась из-за холодного ветра. Сквозняк колыхал занавески и скатывал края моего одеяла. Мне показалось, что в дальнем углу шевелится тьма. Я натянула одеяло на голову и закрыла глаза. Передо мной было лицо Маттео Мила. Он смотрел в упор. Его взгляд был безжалостен, неподвижен. Скинув одеяло, снова посмотрела на пугающий угол комнаты. Темнота начала расползаться, пуская щупальца по стенам и потолку. Я отшвырнула одеяло, схватила сумочку и выбежала из номера.
Было два часа ночи, в холле гостиницы еще сидели припозднившиеся постояльцы и громко обсуждали новости. Я присела за барную стойку и попросила у бармена водки. Водки не оказалось, и мне пришлось согласиться на граппу. После двух стаканов мне стало легче, я пересела на освободившийся диван и попросила налить еще. Сонный бармен снова потянулся за бутылкой и через пару секунд с вежливой улыбкой принес мне выпивку с горсткой крупных маслин на блюдце. После третьей уже стоило бы закусить.
Я проснулась оттого, что у меня сильно затекли руки и ломило спину. Оказывается, я уснула на диване в неестественной позе высохшего кузнечика. Было около семи утра и первые проголодавшиеся туристы уже начали выстраиваться у дверей буфета. Запах свежей выпечки и крепкого кофе меня настолько взбодрил, что я, не возвращаясь в номер, отправилась в буфет завтракать.
- Вы выглядите усталой. Плохо спали? - спросила меня синьора Микела, когда мы встретились у дверей небольшой лавки у подножия горы.
- Да. Мне снился инквизитор.
- Сейчас вы встретитесь со своим страхом лицом к лицу, - она толкнула стеклянную дверь и мы прошли внутрь.
Чего здесь только не было! Кружки, футболки, магнитики с гербом Сан-Марино, венецианские маски, вазочки из мурановского стекла, кожаные сумки, бижутерия и разнообразные амулеты на все случаи жизни. Мы поздоровались с продавщицей - синьорой Клаудией и она проводила нас в служебное помещение. Небольшая комнатушка была завалена венецианскими масками, которые, казалось, изучают нас своими пустыми глазницами. От их пестроты и запаха тканей и пыли у меня начала кружиться голова. Я села в кресло, а синьора Микела расположилась на диване напротив.
- Помните, что это ваш страх. В реальности его нет. Все, что будет происходить - происходит в вашей голове и вы - главный сценарист вашего сна. Осознайте и отпустите все страхи и сомнения. Начнем?
Я кивнула, и она начала считать. Десять, девять, восемь, семь, шесть, пять, четыре ...
Я оказалась внутри длинного коридора, который освещался зажженными факелами. Пахло сыростью и дымом, вдоль стен бегали крысы (хоть я их и не видела, но их лапки шуршали по полу, как падающий горох). Я пошла вперед. Передо мной оказалась дверь, в которую и вошла, не раздумывая. Но попала в обычный гостиничный номер с красным ковром, небольшим окном, в котором маячили верхушки каких-то высоких деревьев, и мягкой мебелью с бардовой обивкой. Видимо, мое подсознание оказалось слабовато на исторические подробности и не смогло воспроизвести покои в замке или камеру в крепости, а сил моего воображения хватило только на темный коридор с мелкими грызунами.
В номере между тем все равно был Маттео Мила. Он развалился в кресле, подперев голову рукой, и задумчиво смотрел в окно. Сквозь мутное стекло просвечивал желтый диск луны, временами скрывавшийся в серой дымке ночных облаков.
- Почему ты ненавидишь женщин? - спросила я.
Он взглянул на меня исподлобья и ухмыльнулся.
- Обиды съели мою душу. Меня никто не любил.
Я подошла ближе и удивленно посмотрела на него. Его лицо изменилось. Передо мной сидел другой человек.
- За что ты ненавидишь меня? - сказала я снова.
- За то, что ты меня не любишь.
Внезапно, из темного кабинета я перенеслась в другое место. Аэропорт. Много людей, шумят колесики чемоданов и скрипят тележки носильщиков. Но я не лечу. У меня нет багажа. Я вместе с ним. У него дорожная сумка и пачка журналов подмышкой.
- Когда ты вернешься? - спрашиваю я.
- Я не хочу возвращаться. Но я вынужден. А я так не хочу тебя видеть.
- Почему?
- Потому что я тебя люблю, а ты меня нет.
Я очнулась, почувствовав, как синьора Микела трясет меня за плечи.
- Глубоко погрузилась. Ну что? Что увидела? - спросила она, - Маттео Мила?
- Нет, - я покачала головой, - Моего бывшего мужа.
- Так. Это уже интересней. Твое подсознание провело аналогию. Ты внутренне олицетворяешь инквизитора с бывшим мужем. Что он натворил?
- Ничего особенного. Он был разумным, адекватным человеком. Просто мы не сошлись характерами.
- Нет. Дело не в характере. Ты боялась его. Ты испугалась Маттео Мила и подсознание сопоставило этот страх с тем чувством, которое ты испытывала к мужу. Почему ты боялась его?
- Я сейчас спросила его: почему он ненавидит меня, и он сказал, что это из-за моей нелюбви к нему.
- Ты обвиняешь себя в том, что не любила его и считаешь, что он должен за это ненавидеть тебя?
- Наверно, - кивнула я.
- И живя с ним, ты боялась, что он, почувствовав это, может сделать тебе больно? Отомстить?
- Да. Наверно, потому что чувствовала, что было бы правильно наказать меня за то, что я его мучаю. Комплекс жертвы, или что-то вроде того.
- О, Мария, если бы ты знала, сколько у меня было клиенток с подобными проблемами, - улыбнулась синьора Микела, - Знаешь, что ты должна сделать? Перестать обвинять себя. Любовь - это энергия, она либо есть, либо ее нет. Это не грипп, ею нельзя заразиться и ее нельзя передать. Ты не виновата в том, что не любила того мужчину. Возможно, его эго было задето, пострадало мужское самолюбие. Но я не думаю, чтобы он предпочел жить с тобой в лицемерии. Отпусти себя, не додумывай ситуацию и прими свою жизнь с бывшим мужем, как перевернутый лист книги. То, что будет впереди, интересней.
- Хорошо, спасибо. А как быть с Маттео Мила? Я так и не разобралась, что с ним? Понятно, что он чувствует ненависть к окружающему миру потому, что в этом мире не находилось никого, кто относился бы к нему с симпатией. Он озлобился. Но вряд ли он был таким сразу.
- Знаешь, а поезжай в Верону. Маттео Мила в юности служил там в монашеском ордене. У меня есть знакомый историк - Марко Висенти, он как раз занимался изучением этого ордена и недавно написал про это книгу. Он расскажет биографию Маттео Мила и ты составишь полную картину.
- Как раз то, что нужно! Я хочу понять, почему он стал таким.
- Я тогда позвоню Марко и расскажу ситуацию. Отправляйся в Верону, а он завтра утром будет тебя ждать там в церкви Санта-Катарина ... Он живет неподалеку. Оттуда и начнете экскурсию.
- Спасибо, синьора Микела. Вы мне так помогли, - я с благодарностью пожала ей руку.
После полудня я покинула Сан-Марино и отправилась в Верону. По пути поужинала в Автогриле и добралась до средневекового оплота всех влюбленных только к вечеру. Я остановилась в отеле в центре города возле Арены и решила сразу лечь спать (я не спала две ночи и, на самом деле, это сказывалось: у меня кружилась голова, и меня постоянно тошнило от усталости).
Я проснулась от холода и слабого ветра. Почувствовав, что все повторяется, не захотела вставать и попыталась натянуть одеяло повыше и снова уснуть. Но непонятное шевеление в комнате насторожило меня. Я скинула одеяло и открыла глаза. Надо мной на потолке разворачивалась большая черная воронка, которая, как черная дыра, пожирала пространство. Я сползла на край кровати и хотела встать, но вовремя заметила, что другая такая же черная спираль крутилась на полу и вбирала в себя все, что ее окружало. Геометрический узор ковра исказился и свернулся вдоль ее границ, а воронка становилась все больше и, судя по ее черноте, все глубже. Я прижалась к спинке кровати и накрылась одеялом с головой.
Я проснулась и обнаружила себя лежащей на полу возле кровати. Наверно, уснула сидя и потом свалилась на пол и так и пролежала в глубоком сне трехдневного недосыпа. Похоже, кошмары меня будут преследовать все путешествие. Мои веселые кошмарные каникулы.
В церкви пахло свечами, пылью и старым деревом. Несколько скамей были заняты прихожанами, вдоль стен прогуливались туристы. И как мне узнать Марко Висенти, с которым у меня здесь встреча? Я даже не знаю какого он возраста: может быть, он уже глубоко на пенсии и на досуге сочиняет душераздирающие биографии отцов церкви, а возможно, он отец большого семейства и на чем может пытается заработать свой трудовой евроцент, предлагая экскурсии приезжим. Я прошла мимо колонн и встала у алтаря, разглядывая статую Мадонны.
- Синьора Мария, - меня позвали.
Я увидела парня, который был лет на пять-семь младше меня, вряд ли ему было больше тридцати; он был одет в джинсы и теплый пиджак с шарфом - такой строгий casual на итальянский лад. Но его лицо... Ах, Микеланджело, зачем ты так рано умер? Лучшего прообраза Давида тебе не найти. Марко оказался очень красив. У него были густые черные волосы, волнистыми прядями падающие на высокий лоб, и профиль, который запросто можно было бы использовать в качестве слепка для чеканки золотых монет, в нем доминировали довольно крупный, но ровный нос и прямой гладковыбритый подбородок. И о глазах отдельно: жгучие карие с азартным огоньком и вселенской грустью - сочетание несочетаемого.
- Доброе утро, - улыбнулась я.
- Синьора Микела попросила меня рассказать тебе все, что мне удалось выяснить про инквизитора Маттео Мила, - Марко улыбнулся мне в ответ, как-то сразу переходя на "ты" (собственно обращение на "вы" не особо в ходу у итальянцев).
- Да, меня интересует этот персонаж.
- Тогда начнем экскурсию с древнего монастыря Сан-Бенедетто, это здесь недалеко, там Мила служил монахом в юности. Служа в монастыре, он приобщился к тайному Ордену Сакрале Немези, и, впоследствии, это, возможно, способствовало тому, что он стал инквизитором.
Мы пересекли площадь Бра, перешли по древнему каменному мосту на другую сторону реки и затерялись в средневековых улочках. По крайней мере, мне так показалась, ибо я подумала поначалу, что Марко заплутал и вот-вот сам начнет спрашивать дорогу у прохожих. Но нет, он самым коротким маршрутом вывел нас к мрачной серой постройке, которая когда-то была церковью, на это указывали покрытые пылью и паутиной пролитых за столетия дождей витражные окна и кресты, выложенные орнаментом над портиком.
- В монастыре сейчас работают археологи, но мы можем посмотреть церковь, - сказал Марко, - Пожалуйста, осторожней. В храме ведутся реставрационные работы, и может осыпаться штукатурка.
Ветхая деревянная дверь с бокового входа оказалась незапертой и через нее мы попали внутрь. Полутемное пространство средневековой церкви освещалось скудным светом из витражных окон, которые расположились под самым куполом. Зона у алтаря была за оградительной лентой и мы не стали подходить ближе. Тем более, что там все равно было темно и можно было с трудом разглядеть лишь деревянное распятие исполинских размеров и мраморную чашу для крещения младенцев.
Мы с Марко остановились у одной из колонн поперечной анфилады и он начал рассказывать:
- Маттео Мила родился в Модене. В пятнадцать лет приехал в Верону, чтобы принять постриг и посвятить себя служению Богу. Тебе, наверно, это будет странно услышать. Но это вовсе не редкий случай. Дело в том, что в молодости, Маттео Мила имел отношения с другим молодым монахом Лукой.
- Это, как бы, в порядке вещей? - удивилась я.
- Ну да. Такое случалось в монастырях. У них была любовная связь, которая длилась около пяти лет. Закончилось, правда, все банально, Лука влюбился в торговку зеленью и сбежал с ней из города. В общем, покинул монастырь и своего любовника. Это было главное юношеское разочарование Мила. Он остался в монастыре и стал ревностным служителем культа.
- Может быть, поэтому он ненавидел женщин и любил над ними издеваться, - предположила я.
- Скорее всего, он просто ненавидел тех, кто слабее. Женщины заведомо слабее мужчин, а после пыток становятся совсем обессиленными. Представьте, столько безвольных жертв для сексуальных извращений.
Меня передёрнуло. Перед глазами снова возник образ инквизитора с черными бесчувственными глазами. Воплощение зла. Как странно, что современной церкви не приходит идея извиниться за те гнилые времена, когда человек, обличенный с ее согласия, властью, мог вести себя так, что в нынешнем обществе за свои действия уже стал бы фигурантом дел по нескольким статьям УК.
- Но самое интересное дальше, - с азартом продолжал Марко, - Как-то в монастыре появляется паломник. Это рыцарь, прибывший из Палестины и долгое время скитавшийся по дорогам Испании и Франции. Он остается в монастыре. Но с собой он приносит знания, которые случайно получил во время своих военных походов в Египет и Индию. Он основывает Sacrale Nemesi - Орден Святого Возмездия. Новый орден привлекает монахов суровой дисциплиной и какой-то тайной доктриной, которая выставляла в другом свете то, во что они привыкли верить. Маттео Мила вступает в Орден и с несколькими монахами отправляется в тур по Европе, чтобы расширить паству и найти единомышленников. В глухой деревушке под Лионом он встречает бывшего возлюбленного Луку. У того жена, трое детей и свой трактир на дороге. Мила ждал этой встречи и знал, что она рано или поздно произойдет. Он зарезал семью, спалил трактир, а самого Луку с помощью церковных братьев избил до полусмерти и выбросил в лесу. Ну, и двинулся дальше. В общем, возмездие произошло, и теперь можно было заниматься миссионерской деятельностью. Мила долго путешествует по Европе и северной Африке, а потом прибывает в Ватикан, где ему уже подготовили хороший пост. Отслужив аббатом в монастыре в Риме, он просится домой на север. Его назначают инквизитором в Сан-Марино.
- Да, богатый жизненный опыт. А что это за Орден - Сакрале Немези?
- Если тебя это заинтересовало, у моего друга Маурицио Квинци (он историк) есть целые три опубликованные работы. В магазинах в продаже сейчас этих книг нет, но, возможно, у него самого осталось пару экземпляров.
- Да, я хочу купить. Это очень любопытно.
- Хорошо, я созвонюсь с ним. Но, если объяснить вкратце, то монахи этого ордена считали себя рукой господней на земле. Они верили в то, что их миссия - выполнять волю бога по устранению неугодных и созданию миропорядка, в котором была бы безропотная и невежественная паства и пастухи, устанавливающие правила жизни.
- И откуда у них такая самоуверенность?
- Идеологию Ордена составлял тот самый рыцарь, который обрел тайные знания в Египте. Образ бога, который сидит на облаке и кропотливо записывает в журнал добрые и злые поступки каждого человека, а потом судит и определяет новое местоназначение душе, очень понятен и прост для восприятия полуграмотной средневековой публикой. Монахи Ордена полагали, что Бог - это мощный поток энергии, который приобретает направление, исходя из циклов вселенной и причинно-следственных связей энергии поступков и событий. Они взяли на себя миссию - задавать новый вектор движения этого потока, согласно их представлениям о развитии цивилизации и эволюции жизни.
- И они не сломались от тяжести такой ноши?
- Ты знаешь, в большинстве случаев религиозные люди очень уверены в себе и в своих убеждениях.
- А что стало с Орденом потом?
- Орден сгубили банальные идеологические разногласия элиты. Бытует легенда, что некоторые монахи после краха Ордена стали масонами. Но это случилось уже гораздо позже событий, связанных с Маттео Мила. Церковь, в которой мы находимся, была местом проведения ритуалов Ордена, поэтому на сохранившихся фресках мы можем найти некоторые свидетельства деятельности той религиозной организации.
Марко подвел меня к предпоследней колонне в ряду и обратил мое внимание на уцелевшие фрагменты фрески. Я сначала не поняла рисунок и долго вглядывалась, пытаясь лучше разглядеть то, что изображено, но потом все-таки поверила своим глазам: на фреске была мелкая фигура монаха, сидящего в медитации в позе лотоса, рядом несколько других фигур, застывших в невообразимых асанах йоги. Я посмотрела на Марко и он с улыбкой кивнул. На другой фреске был изображен человек на троне, перед которым в поклоне стояли короли (их можно было узнать по красной мантии и коронам).
- Орден будет диктовать новый миропорядок, - прокомментировал Марко, - А вот посмотри их вариант Тайной вечери.
Марко указал на уцелевший фрагмент фрески, на который падал рассеянный свет с окна. На изображении была привычная сцена: за столом Иисус и двенадцать человек, только они не пили и не ели, у учеников в руках были какие-то папирусы, а перед Иисусом лежала раскрытая книга.
- Именно. Посмотри - здесь на их тайной вечери рядом с Иисусом Мария Магдалина, - он бережно провел пальцами по лицу женщины, - Она похожа на тебя, - добавил он тихо. Мы с Марко переглянулись. Меня будто накрыла теплая волна, как если бы я присутствовала на пресловутом вечере и выпила бы все кувшины красного вина, предназначенного для апостолов.
- У нее мягкий овал лица и такие же вьющиеся каштановые волосы. И твоя улыбка. Такая печальная улыбка. Она знает все, что произойдет дальше. И она ничего не может изменить, - продолжал Марко, осторожно обводя пальцем силуэт ее фигуры.
Лицо Марии Магдалины было слегка наклонено к плечу учителя и пряди ее волос падали ему на накидку. Я загляделась на эту сцену, в ней было что-то чувственное и трогательное. Автор фрески определенно был влюблен, когда расписывал церковь.
- Впечатляет? - спросил Марко, после минуты какой-то торжественной тишины.
Я кивнула, и он повел меня обратно к алтарю.
Мы еще немного походили, изучая уцелевшие фрески и остатки росписи купола, и вышли из церкви. Что ж Марко мне подробно и во всех деталях описал деятельность Мила в его бытность монахом и позже на посту инквизитора, но вопрос о том, откуда в человеке столько ненависти, так и остался открытым. Марко предположил, что злоба инквизитора черпала силы во власти и тщеславии приобщения к тайному Ордену, но я не согласилась. Здесь должно было быть что-то еще... какая-то обида ... или проклятие. Итальянец предложил мне съездить в Модену и разузнать о детстве Маттео Мила и дал мне координаты историка - синьора Монци.
Ну что ж, навестим Модену завтра, а пока... пока у меня есть целый день в Вероне. И мой гид меня не оставил. Мы ходили по серым улочкам, пересекали реку по мостам, пугали голубей на площади, несколько раз останавливались выпить кофе в ресторанчике или мелкой закусочной. Марко мне рассказал много интересного о городе, и, казалось, никак не хотел меня отпускать. Поэтому ничего удивительного в том, что я осталась на ночь у него. Тем более, что мне надоели ночные кошмары и я подумала, что они прекратятся, если я проведу ночь не одна. Марко долго не мог уснуть. Он сидел на подоконнике, прислонившись голой спиной к стеклу, и курил в приоткрытое окно. Затем снова и снова просил меня оставить номер телефона или имэйл, или хоть что-нибудь, чтобы найти меня. Ему было не спокойно, он не мог так просто расстаться после этой встречи. Но я качала головой, и улыбалась. Мне он таким и запомнился: четкий профиль с алым пятном сигареты на фоне блестящего ночными огнями окна.
В Модену я приехала рано утром. Благо путь близкий. Не останавливаясь на кофе, сразу направилась к синьору Монци (надеюсь, он не в обиде за ранний визит, но мне просто больше нечем было заняться в Модене, да и в мои туристические планы, этот город не входил). Дверь мне открыл седовласый и усатый синьор лет восьмидесяти. По тому, как бодренько он воспринял мой рассказ, проводил в гостиную и предложил кофе, я поняла, что не особо побеспокоила его своим приездом. Синьор Монци раньше работал археологом, и у него дома сохранилось много старых документом и рукописей. Пока я пила кофе, он принес из кабинета два толстых ветхих тома с кожаной обложкой.
- Эти книги - настоящая драгоценность. Сейчас никто не знает им цену, никому не интересно. А ведь это наша история. Это все изучать надо, - говорил он, потрясая указательным пальцем в воздухе, как будто укоряя тех, кому не интересны эти букинистические рухляди.
- А что это за книги?
- Эта, - он указал на томик, лежащий у него на коленях, - Бухгалтерская книга аптекаря. Он здесь записывал кто и что купил, кто задолжал, какого товара не хватает, и попутно делал заметки. Что-то вроде дневника.
- Он встречал Маттео Мила?
- Да, еще как. Ибо аптекарь - был любовником матери Мила.
- Вот как?
- Да. Маттео Мила происходил из довольно знатной и обеспеченной семьи. Был единственным ребенком у родителей. Его мать - Мария Мила имела любовную связь с тем самым аптекарем, чьи записи мы имеем возможность прочитать. Она приходила в магазин, оставляла сына на лавочке возле входа и уединялась с любовником. Мария явно пренебрегала сыном и даже сам аптекарь отмечает, что она часто ругала мальчика по пустякам и срывалась на нем. Это подтверждают и записи монаха, который выслушивал исповеди Марии, - синьор Монци указал на второй томик, - Она каялась в том, что не уделяет внимания сыну и не чувствует к нему любви. И при том не может себя заставить поменяться, она не любила сына.
- Значит, его ненависть к людям родилась еще в детстве?
- Вполне возможно. Хоть времена были мрачные и жестокие, но симпатию мать могла бы проявить в отношении сына. Он рос, и с ним росла обида, которая позже превратилась в неосознанную ненависть.
- Да, все просто. Детская травма, - кивнула я.
- Но не будем о грустном. Давайте, я вам лучше покажу свои работы, я - художник, может быть, вам что-нибудь понравиться.
Он провел меня в свою мастерскую: остекленную веранду, залитую ярким светом и заставленную картинами. Я подумала, что было бы неплохо поощрить пожилого художника и купить что-нибудь небольшое. Среди работ были пейзажи, виды средневековых улочек и портреты, выполненные на манер средневековой стилистики. Мне понравилась работа, изображающая Мадонну у ручья и ее сына, который разглядывал золотых рыбок в воде. Но тут я увидела другую картину и по спине пробежала дрожь. Пейзаж с монастырем Сан-Микеле.
- Возьмете обе? - спросил синьор Монци.
Я достала кошелек, заглянула во все отделения, с удивлением пересчитывая купюры, и, отрицательно покачав головой, указала на картину с Мадонной. Синьор Монци снял картину с мольберта и понес ее упаковывать. Я еще раз заглянула в кошелек, проверила отделения с молнией, захлопнула и кинула в сумку. У меня оставалось только сто пятьдесят евро на последнюю ночь и на полный бак дизеля для машины. И только тут до меня дошло, что я участвовала в увлекательном итальянском квесте. Меня, как в игре, провели по маршруту, предложив таинственную историю. Сначала я оплатила ночевку в монастыре, потом заплатила синьоре Микеле за сеанс гипноза и купила в лавке у ее подруги две сумки, шарф и бижутерию, я купила книги про Орден Сакрале Немези и теперь собиралась потратить триста евро за картину. Я хорошо оплатила этот незапланированный тур.
Синьор Монци вынес две упакованные картины.
- Монастырь не берете, но я вам в подарок другую подобрал. Надеюсь, понравится.
Я поблагодарила, пожала ему руку и, пожелав удачи в делах, с картинами подмышкой побрела к машине. На этот раз у меня вырисовался четкий маршрут - монастырь Сан-Микеле. Я была уверена, что именно отец Массимилиано - заводила и инициатор всей этой истории, и хотела узнать, сколько еще женщин и девушек он пускал по этому заколдованному кругу.
Всю дорогу я была немного на взводе и слегка успокоилась только, когда увидела бирюзовые воды Гарды. Я остановилась на набережной и вышла из машины. Озеро штормило и оно было покрыто белой рябью. Чайки жалобно кричали и пролетали над пустыми столиками закрытого кафе. А меня потянуло посмотреть, что за картину мне подарили. Я аккуратно разорвала упаковочную бумагу и достала картину. Архангел Михаил с золотым мечом на фоне заснеженных гор. Его лицо мне показалось знакомым. Как же он был похож на Марко. Это изящное лицо с серьезными глазами, волнистые волосы и хрупкая фигура. Мне стало тоскливо. Я сглотнула подкативший ком и осторожно убрала картину обратно в багажник. Заперев машину, огляделась - один маленький магазинчик был открыт. Я перебежала дорогу и столкнулась с медленно раздвигающимися стеклянными дверями. К счастью, это было то, что нужно - супермаркет. Через пару минут вышла с бутылкой вина, банкой маслин и коробочкой с нарезанной прошутто.
Вино я, конечно, все не выпила. Осталась где-то одна четверть. Но маслины и ветчину съела целиком. В общем, силы прибавились.
Машина, скрипнув резиной, резко развернулась на полосе, и направилась по дороге в горы.
Монастырь, как и в прошлый раз, был в тумане. Я оставила машину перед входом и прошла внутрь. Отец Массимилиано не заставил себя ждать, он появился после того, как я завершила второй полный круг вокруг зоны у алтаря. Падре был заметно весел. Узнать бы причину? Что это его так развеселило тут в глуши?
- Вы вернулись. Как я рад!
- Я тоже. Расскажите, чем вы меня опоили, что я целых три дня мучилась галлюцинациями.
Он отпираться не стал, но с интересом посмотрел на меня:
- Настойка из травы с легким наркотическим эффектом.
- Вы всем туристкам ее даете?
- Раньше да. Сейчас спрос на наши туры упал.
- С вашим "туром" я потратила почти все деньги. Осталась на мели и так ничего и не узнала. Маттео Мила - вымышленный персонаж?
- В целом, да, - Массимилиано и не пробовал отнекиваться, - Ну, вернее это такой обобщенный персонаж. Но доля правды во всей этой истории есть.
- Конечно, есть. В Сан-Марино работал какой-то инквизитор, который насиловал женщин, итальянские монахи бродили по Европе, чтобы найти подающуюся манипуляциям паству для тайного ордена, некоторые дети действительно были обижены на матерей за их невнимание. Но это был не Маттео Мила. А чей, кстати, там портрет, который вы мне показывали?
- Маттео Мила.
- Как? - мне показалось, что я не расслышала.
- Это портрет первого аббата этого монастыря - Маттео Мила. Он долго жил здесь, при нем в монастыре устроили школу для крестьянских детей, а в пристройке работала больница для малоимущих.
- Но почему бы не рассказать всем какой он на самом деле? Он - светлый человек. Зачем выдумывать всю эту пошлость и ужасы?
- А кому это интересно? - пожал плечами падре, - Вы думаете, в монастырь поедут туристы, чтобы посмотреть как жил обычный церковный служитель? Никому это не надо. Но всем будет интересно понять, что должно было произойти с человеком, чтобы он стал жестоким инквизитором.
- Вся эта история достойна диссертации по маркетингу и рекламе.
Падре усмехнулся:
- А ведь вы - единственная, кто обо всем догадался. Другие женщины потом долгое время еще думали, что их преследует призрак. Сумасшествия и попыток суицида, конечно, не было, но многие чувствовали что-то мистическое.
- Да и мне сначала было не по себе, - я рассмеялась.
- Мария, вы устали с дороги. Пойдемте, я дам вам поужинать и вина налью. Уже вечер, - предложил падре.
- Вина?
- Да, простого вина. Больше никаких галлюциногенов. Обещаю. У меня сегодня хорошие новости и хотелось бы это отметить.
- Ладно. Но только без настоек!
Массимилиано посмеялся и повел меня на кухню.
Мы с ним выпили много. Надо сказать, мы и съели много: спагетти болоньезе, грибной суп, лимонный пирог. Монастырское вино было прохладным и хмельным. Массимилиано начал болтать о том, что ждал, что я приеду снова, и хотел, чтобы это произошло. Он говорил и говорил; оказывается, я похожа на его прабабушку, которая была натурщицей у художника и из-за которой подрались двое знатных мужчин, уж слишком нереальной красоткой она была, и всех особенно привлекала ее печальная улыбка (на самом деле это была естественная для нее мимика, но на мужчин эта гримаса действовала, как гипноз).
Я не помню, как оказалась в его объятиях, но помню звук брошенной на пол сутаны и шорох моего платья, которое упало на нее сверху. И помню, что мне было очень жарко. Невыносимо жарко. Мне не удалось крепко поспать той ночью, но утром я чувствовала себя хорошо... впервые за последние дни. Я тихо оделась, чтобы не будить Массимилиано, и бесшумно вышла из комнаты.
Было раннее, прохладное утро. Легкий туман постепенно растворялся в косых солнечных лучах.
Я слегка прибралась в машине и села внутрь, собираясь отъезжать. Прощаться я не намеревалась. Но как только включила зажигание, увидела Массимилиано, который в обычной светской одежде, со спортивной сумкой в руке, выбежал из дверей.
- Мария, я поеду с тобой, - он кинул свою сумку на заднее сидение и уселся рядом.
- Что? - вроде я даже выругалась по-русски.
- Три дня назад из Швейцарии приезжал юрист и сообщил мне, что моя тетушка отошла в мир иной полгода назад, и я могу вступить в наследство. А это очень хорошее наследство. Спасибо, любимой тетушке, пусть ей будет комфортно на новом месте, - затараторил итальянец.
- А как же монастырь?
- Найдут кого-нибудь другого. Я много лет угробил на эту дыру. Хочу теперь хорошо развлечься. И хочу, чтобы ты присоединилась ко мне. Поехали, Мария. Сначала в Милан - прикупим дорогих шмоток, а потом в Рим. Снимем номер с видом на папский дворец и обойдем самые мишленовские рестораны. А потом подадимся на юг, поедем на Лазурный берег. Будем есть устриц и крабов и снимем яхту на пару дней. У тебя нет срочных дел в Москве? Хотя, даже, если и есть какие-нибудь дела, забей на время, там столько денег. Мы красиво проведем время. Ближайшие пару лет. Благослови, Господи, мою драгоценную тетушку! Ну, поехали. Сначала в банк.
Я поймала себя на мысли о том, что это продолжение сна. Какой-то сумбур. Это все, как в кино. А Массимилиано с гладковыбритым подбородком похож на Мастроянни. Заметив, что я никак не отойду от шока, он взял с руля мою руку и поцеловал ее.
- Ну, поехали. Впереди много интересного.
Я вжала педаль газа в пол, и монастырь остался маленьким размытым пятном в зеркале заднего вида.
