Люди в масках переглянулись, а потом одновременно расступились, давая дорогу. Агаи сразу дернулся вперед, но я остановил его и полез в карман - за платком.
Лекарь недоделанный, кто из нас должен помнить хотя бы о самой простенькой защите?
Сирин, глядя на то, как я сооружаю Морре повязку, спохватился и схватил свою сумку. Немного покопавшись, он выудил два куска чистых тряпочек, сбрызнул их и платок девочки янтарной маслянистой жидкостью. В воздухе густо запахло хвоей.
- Должно помочь на первое время, - пояснил волшебник и тихо шепнул, - Я пока остерегусь колдовать. Вдруг у них тут магия под запретом?
Здравое решение. Взрослеет парень, вспоминает хоть иногда, что голова ему не просто так дана.
Сырт, если верить гуляющим о нем слухам, город непростой. На протяжении пары веков сюда стекались беглые преступники со всех сторон света. Кому нужны отщепенцы, собравшиеся на далекой окраине?
Формально владыкой города считался какой-то местный князек, кто правил на самом деле я пока не знал. Не верилось мне, что в Сырте можно жить тихо и спокойно, уж больно много здесь собрано разноплеменного сброда из числа самых отчаянных.
Под пристальными взглядами стражи, как под прицелом арбалетов, мы прошли мол до конца. Потом до нас донесся сухой треск, он заставил оглянуться: желтое пламя пожирало наш корабль, охватив его сразу с носа до кормы. Полыхал тростниковый парус, пылала палуба и щелястый домик. Высоко в небо летели тонкие черные полоски сажи, подсвеченные на концах оранжевыми искрами.
Ну, вот и все, дороги назад нет. Во всяком случае - по реке.
Черные фигуры, с масками из крашенной кожи, на миг показались мне судьями Ирия, что стоят на входе в подземелья грешников.
Признаться, мне очень не понравились и собственные мысли, от них веяло обреченностью.
Наш соотечественник не остался смотреть на казнь лодки, он догнал нас и слегка поклонившись, сказал, - Господа, позвольте представиться - милитес Риз Лаланн Гю из рода Лаланн.
Мы поклонились в ответ.
Я не стал скрывать свое настоящее имя. Не потому, что с первых же слов проникся доверием к милитес, нет, просто я узнал его. Достойный и умный господин умудрившийся сбежать раньше, чем до него дотянулись руки его величества. Фирит даже не смог наложить руку на состояние Риза Лаланна.
Мне такие прозорливые и шустрые люди всегда нравились.
- Дюсанг Лирой Тилн из рода Ремари.
Посторонним бы показалось, что на Риза плеснули кипятком. Он отпрянул, изменившись в лице, но потом взял себя в руки и спросил, - Что делает так далеко от Наорга правая рука короля?
Ну, это он хватил. Никогда мне не отводили столь "почетного" звания, слава богу. Опровергать слова изгоя я не стал и лишь ответил, - То же, что и Вы.
Мужчина прищурился, пристально глядя мне в глаза, словно решал что-то, а потом и учтиво предложил, - Если хотите, я помогу Вам устроиться? Приезжим не стоит бродить по Сырту одним.
Так я и думал. Значит, реальная власть тут действительно принадлежит каким-нибудь скотам, жирующим на безвластии. Ох, не люблю я подобные города, по мне, так уж лучше наш Фирит, чем полное беззаконие.
Риз снова опустил капюшон по самый нос, прикрыл рот платком, от которого даже на расстоянии несло уксусом, и торопливо двинулся по кривой улочке вверх, в город, мы старались не отставать от него.
Мешанина из домов с плоскими крышами, карабкающимся по склонам все выше и выше, на первый взгляд казалась хаотичной. На второй, впрочем - тоже. Улицы соединяли крутые узкие лестницы, безопасные только для коз, и лишь изредка - извилистые дороги, по которым могла проехать лошадь с телегой.
Уже с первых же шагов я пожалел, что не заткнул Агаи рот, когда сирин объявлял себя лекарем.
Безумие и страх царили в Сырте. Эпидемия, захлестнувшая город, принесла в него не только болезнь, вместе с ней пришло жестокость и мародерство: многие дома зияли черными проемами выломанных окон и дверей. Прямо на дороге валялось брошенное барахло: сломанная мебель, выпотрошенные тюфяки, рваные одеяла, белье, тряпки, битая посуда, и самое страшное - обклеванные воронами черные как головешки человеческие трупы. Несколько раз попались на глаза еще живые люди, отмеченные синими пятнами пожирающей плоть болезни.
Как эти несчастные попали на улицу - из страха остаться непогребенными, или их попросту выкинули на улицу родные - я не знаю.
И от мертвецов и от умирающих шел непередаваемый смрад.
Очень скоро мне стало казаться, что болезнь начала просачиваться прямо через подметки сапог, топчущих залитую нечистотами мостовую. Ядовитые миазмы проникали в легкие даже сквозь залитую душистым маслом ткань повязки.
Никогда мне еще не приходилось сталкиваться с подобным бедствием.
Я повернулся к Агаи, желая убедиться, что с ним все в порядке: уж если меня уже едва не выворачивало на изнанку, то непривычный к таким вещам юноша и вовсе мог свалиться в обморок. А эта дорога для падений очень неподходящее место.
Сирин брел как сомнамбула, спотыкаясь на ходу и озираясь. Аптекарь словно не верил происходящему.
Вот то-то же, думал я зря тебя за рукав тяну? Небось теперь готов локти кусать, да только не дотянешься. Себя не жалел, хоть о девочке бы подумал!
Морра съежилась комочком у него на руках и уткнулась лицом в камзол Агаи, страшась смотреть на царство смерти. И только Риз сохранял спокойствие, невозмутимо обходя полуразложившиеся тела.
Один раз к нам навстречу из закопченных пожаром руин метнулась молоденькая девушка, плача и заламывая руки, но наш провожатый не дал ей даже близко подойти - меткий бросок ножа, вошедшего ей в кадык по самую рукоятку, оборвал жизнь несчастной.
- Зачем?! - вскрикнул сирин, и так шустро кинулся на помощь к упавшей девице, что я с большим трудом успел поймать его за плечо и удержать на месте.
- Вы предпочитаете, чтобы умерли мы? - холодно поинтересовался Риз и указал пальцем на шею мертвой. Сквозь слой грязи на коже проступали крупные синяки, словно девушку кто-то пытался душить.
- Возможно, я смог бы помочь, - прошептал Агаи.
Глупец. Нашел время геройствовать.
- Агаи, давай подождем, пока ты сменишь слово "возможно" на слово "наверняка". Пошли, - сдвинул я с места сирин.
А наш земляк даже не остановился, оставив свое оружие в теле трупа. По мне - так он правильно поступил.
Сырт оказался на удивление низким городом: я не заметил ни одного дома хотя бы в два этажа. Только ближе к вершине холма красовались яркими фасадами загадочные строения, так не похожие на остальной город.
На вопрос Агаи про квартал богачей наверху, Риз объяснил, что сирин ошибается, это не дома, а усыпальницы, гробницы горожан, которые после смерти желают стать поближе к богу.
Человек везде одинаков - чем больше он грешит при жизни, тем сильнее его стремление после нее попасть в компанию богов. Словно тех можно подкупить, как обычного судью, богатыми жертвами и подношениями.
Ну разве можно устраивать кладбища над головами живых людей?!
Я представил себе вымытые сильными ливнями кости, занесенные потоками воды во дворы, и меня передернуло от отвращения.
Немудрено, что, в конце концов, в городе разразилась эпидемия. Это надо же додуматься - кладбище над головой!
Теперь покойники довольствовались простым сожжением в больших огнищах, чадивших колдовским зеленым пламенем. Рядом с кострами стояли люди, подобные тем, что встретили нас на причале. Других горожан на улицах не было совсем. Лишь однажды, из убогого домишки высунулся мальчишка и что-то прокричал нам вслед.
Риз невозмутимо перевел, - Он спрашивает, не желают ли господа побыть вечер с его сестрой, юной девственницей прекрасной как белая луна, гибкой, как виноградная лоза и скромной, как... Простите, последнего не расслышал.
Агаи с ужасом взглянул на Лаланна, - Как, сестру?!
- Вас удивляет? - холодно поинтересовался мужчина, - Большинство подобных мальчишек предлагают еще и себя. Или младших братьев.
Меня передернуло от отвращения.
Агаи ошарашено молчал некоторое время, а потом снова кинулся с вопросами, - Надо рассказать об этом ужасе правителю Сырта!
- Он знает. Здесь это в норме, привыкните, - коротко ответил наш земляк.
Ну, это вряд ли. Привыкнуть к такому нельзя!
Не могу сказать, что жители Наорга отличались благонравием и целомудрием - ищущие всегда могли найти место, где можно купить для плотских утех невинную юную девушку, выставленную на продажу родителями. Жертву нищеты и безвыходности. Но в открытую такими делами никто не занимался. А за мужеложство полагался позорный столб, штраф в 300 золотых и лишение дворянства. Простолюдина попросту бы повесили. Ибо, как сказано в Законе Ирия - "Не будут топтать грязными ногами землю, те кто восходит на ложе с подобными себе". А наш король эту заповедь блюдет особенно рьяно, видно потому, что остальные - не получается.
- Вот мы и пришли, - остановился Риз перед очередным неказистым домишкой с заколоченными окнами.
Мужчина выбил дробью костяшками пальцев по гулкому дереву, и мы услышали, как сдвигается асов.
- Прошу! - отступил в сторону хозяин, пропуская нас в дом.
Прямо с порога Риз попросил нас разуться, - Мы несем на себе пары заразы. Плащи и сапоги придется сжечь. Не переживайте, мой слуга отличный сапожник, он стачает вам новые за пару дней. Плащи я вам подберу из своих запасов.
Ну что же, хозяину виднее, что делать. Он в этом кошмаре провел не один день.
Мы покорно избавились от одежды, а слуга тут же подцепил ее крюком и забросил в очаг.
Потом нам налили теплую воду, и поставили баночку с мыльным раствором. И только после того, как мы вымыли руки, провели дальше.
Жилище изнутри сразу поразило наше воображение: те строения, что мы видели на улицах, были лишь малой частью настоящих домов, которые прятались в склонах туфового холма.
Нас провели во внутренний круглый дворик глубиной в пять человеческих роста, служивший - если судить по небольшому столу и паре диванов, вырубленных прямо из породы - гостиной. Из него расходились лучами в разные стороны коридоры, они вели в другие помещения.
- Сейчас вас проводят в гостевые покои, - сказал Лаланн, - Обед подадут через два часа, так что у вас будет время отдохнуть и привести себя в порядок с дороги.
- Риз, скажите, почему Вы решили нам помочь? - спросил я, наблюдая за милитерис, и не добавил поговорку про бесплатный сыр лишь из уважения к гостеприимству нового знакомого.
Мужчина улыбнулся моей тревоге. Он прекрасно понял, о чем я умолчал.
- У нашей общины, благородных выходцев из Наорга, принято поддерживать вновь прибывших. К тому же вы принесли самые свежие сплетни о моей неласковой родине. Ну и... Кто же сейчас откажется иметь лекаря в своем доме? Хотя...
Рис повел бровью, - Врачевателям сейчас приходится особенно трудно, их жизни угрожает не только болезнь. Особенно если они чужеземцы. Вы выбрали не самый легкий способ зарабатывать себе на хлеб, Агаи.
Ну, это дело известное. Кто виноват, когда все вокруг хуже некуда? Конечно сосед, особенно если ему хорошо, и его жена красивее и моложе. Или иноверец. Или -чужеземец. Или - женщины. Или - мужчины. Или - бог. Но никогда ты сам!
Из темного проема коридора вынырнула маленькая круглая служаночка, одетая в длинную рубаху и просторные штанишки длиной до щиколоток, девушка поклонилась и замерла, глядя на нас круглыми темными глазами.
С первых же шагов по оранжевому туфу, дом Риза напомнил мне степной муравейник: на поверхности видна только небольшая кучка утрамбованной земли, все остальное скрыто внизу. Пожалуй, я не отказался бы от такого жилья: оно не привлекает ненужного внимания, его легко защищать, можно вырубить столько тайных ходов - сколько душе угодно, да и места в нем предостаточно. Только в одном этом коридоре не меньше десяти комнат, по пять с каждой стороны. А всего коридоров... по кругу четыре на каждом ярусе. Ярусов всего три.
Наверняка строители предусмотрели все - вплоть до амбаров и конюшен.
Прислуга распахнула дверь и отодвинула в сторону белоснежную хлопковую занавеску, пропуская нас в гостевые покои. Свет зажегся, как только женщина хлопнула в ладони.
Комнаты мне понравились еще больше. Не загромождено мебелью, но есть все, что требуется, опрятно, воздух, не смотря на то, что мы под землей, чист и свеж. Не то что на улице.
Покои соединялись с еще двумя комнатами поменьше - в одной мы нашли небольшой, наполненный прозрачной водой бассейн, а во второй.. Ну не буду углубляться в подробности. Скажем так - очень нужная комната оказалась.
За обедом, довольно скромным, Риз посоветовал нам не ходить в первый же день на поиски проводника, все равно из города не выпустят - за его пределами расположились княжеские войска, отстреливающие из арбалетов любого беженца.
- Князь вспомнил, про безопасность своего народа, как только ему доложили о начавшихся смертях. Правда, не так, как мы ожидали, - с горькой желчью сказал, словно выплюнул Рис.
В беседе мы поначалу были лишь слушателями. Сам милитен так объяснил свою разговорчивость, - С тех пор как болезнь пришла в Сырт, общаться стало не с кем.
- все забились в норы, как крысы.
Мне казалось, что Риз с каждым словом выплескивает на нас все то, что накопилось в его душе за страшные дни мора. Слова срывались с искривленных страданием губ словно камни.
- Каждый сидит в своей комнате и боится! Люди опасаются всего. Врачей, друзей, родственников, незнакомых вещей, кошек, собак. Даже воздуха и собственных мыслей! Улицы опустели, храмы переполнились трупами. Матери теряют детей, сыновья - отцов! Но вот что интересно - в их сердцах нет жалости!
Когда у рассказчика сохло горло, он щедро орошал его красным вином, опустошая бокал за бокалом. Гробовую тишину подземного жилища нарушали лишь звон соприкоснувшейся гранями хрустальной посуды да тихий голос хозяина.
- Нет жалости ни к друзьям, ни к родным - ибо она опасна! Нарушены все законы природы и любви... Стоит, кому-то заболеть, как его или выгоняют на улицу - умирать, или закрывают в каморку, кидая еду через щель словно собаке.
А толку?! Они ведь все равно не находят спасенья! А потом начинают сходить с ума от страха и одиночества. Жрецы говорят - это наказание за наши грехи, а сами предаются страстям. Кидаются в наслаждение и порок, стремясь прожить последние минуты так, словно над ними нет длани божьей!
Рис откинулся на спинку дивана, помолчал, и глухо, словно в трубу, сказал, - Самые мудрые уходят жить в гробницы, не дожидаясь пока крюк гробовщика потащит гниющее тело на костер.
- Но Вы, Риз, не испугались и пошли встречать корабль, значит, не все превратились в крыс, - напомнил я, желая хоть как-то подбодрить земляка.
Милитрес криво улыбнулся, - Поверьте, чтобы выйти на улицу мне пришлось не раз напомнить себе, что я мужчина.
Притихший на время рассказа, сирин неожиданно встрепенулся и полез за пазуху, - Сударь, не опишите ли Вы как развивается эта болезнь?
Риз задумался, а потом принялся перечислять, - Сначала приходит лихорадка, и на человека наваливается тоска. Потом приходит бешенство. Начинает болеть сердце, сохнет и чернеет язык. Покрывается черным потом тело, моча и та чернеет. Постепенно кровь становится словно уголь, а по телу расползаются пятна - кровоподтеки. Через четыре дня человек умирает. И когда он испускает последний вздох - его тело становится словно головешка. Как выглядят трупы вы знаете.
Агаи прекратил черкать в книжице, быстро пробежал глазами написанное и спросил, - Есть случаи выздоровления?
Рассказчик отрицательно покачал головой, - Нет. Умирают все, кто заболел. Но вот болеет не каждый. Один на сотню не заражается.
Мужчина снова опрокинул в себя бокал, задрал брови, словно удивился чему-то и сказал, - Я например!
Да, хреново тебе приходится, приятель. Иногда ожидание смерти, хуже самой курносой.
Аптекарь немного помялся, но все-таки решился на еще один вопрос, - А магия помогает?
Рис снова задрал брови, - А что, среди вас, господа, есть маг?
Сирин бесстрашно кивнул, - Да. Я!
Риз пьяно приложил палец к губам, - Тццц!.. Тогда тебе стоит об этом молчать! На днях наши уцелевшие граждане вместе со жрецами решили, что все зло от колдовства! И что раз болезнь наказание - ее нельзя лечить, и надо лишь принять с должным смирением.
Ха, знаю я таких агнцев! Наверняка, стоит сирин найти средство от заразы, как юродивые палачи первыми прибегут лечиться! А потом объявят, что им помогла вера, жертвоприношения и молитвы. Интересно, сколько храмов за время болезни успели возвести?
- И давно у вас эта напасть - задал я вопрос. У меня теплилась надежда, что пик мора уже миновал.
- Почти двадцать дней, - ответил хозяин и потянулся за новым стаканом, выпил, а потом посмотрел на сирин хмельным взором, - Не боитесь смерти сударь?
И не дождавшись ответа, рассмеялся, - Пустое! Все - пустое! Вчера ты рыл могилу, сегодня тебе роют могилу, а завтра может статься, похоронят нас всех вместе!
От этого горького, словно полынь, смеха у меня мурашки пробежали вдоль позвоночника.
Что и говорить, утешил, спаситель.
Потом мы поговорили о том, что случилось в Наорге за время восьмилетнего отсутствия Риза. Лалан жадно слушал нас, потом спрашивал о родственниках и бывших друзьях. Надо сказать не все они пережили последние года, а одному кузену, отрастившему длинные зубы, я сам лично помог успокоиться. Это печальное известие скрывать не стал. Рис принял новость спокойно и только вздохнул, - Говорил же ему - надо бежать, не послушался.
А потом посмотрел на меня с любопытством и словно невзначай поинтересовался, - Ну а Вас, Дюс, что толкнуло в столь дальний путь? Вы, кажется, неплохо ладили с Его величеством.
- Он отказался выполнить одно задание, что очерняло честь дворянина, - ответил за меня Агаи, а я лишь подтвердил его слова молчаливым кивком.
- Да, - задумчиво произнес Риз, - Честь в Наорге слишком дорогое удовольствие.
Потом мы еще долго сидели за столом. У меня создалось впечатление, что наш хозяин сам пережил большой ужас и муки того самого одиночества, о котором нам говорил. И теперь, устав страдать, пустил на порог первых попавшихся гостей, которые не несли на себе печать смерти.
Под конец, выпив еще три графина вина, Рис тихо уснул прямо тут, на диване.
Заботливая служанка принесла плед и укрыла ноги своего господина.
Славная женщина, по всему видно, что очень любит хозяина. Я бы на его месте душу отводил не в разговорах с незнакомцами, а с ней в постели. Хотя кто его знает, может он везде успевает.
Чтобы мы не томились от скуки, служанка проводила нас в библиотеку. Книг оказалось много и на любой вкус. Агаи сразу обложился целой стопкой. Я, немного покопавшись, нашел для себя подходящее занятие - стал запоминать обнаруженные карты здешних земель. Моррой занялась все та же служанка. Она нашла для девочки стопку исчерканных с одной стороны листков, толстый грифель и усадила рисовать.
Я целиком ушел в изучение карт, поэтому, фраза, сказанная сирин, не сразу достигла моих ушей. Волшебник сидел за хозяйским столом, подперев рукой щеку, серьезный и печальный, как должник перед сборщиком налогов.
- Дюс, а тебе не кажется, что эта болезнь знак из пророчества?
Опять он за своё! Да почти каждый кликуша вспоминающий о конце света начинал с случившегося поблизости мора. Благо они раз в пятьдесят точно случались. И вот вроде бы образованный парень, и не дурак, а постоянно несет куда то.
- Это из которого? - хмыкнул в ответ.
- Как из которого? - не понял сирин, оскорбившись моим несерьезным отношением к святой пророчице.
- Шучу, - отмахнулся я, пытаясь вспомнить, что там говорилось о болезнях.
- Нет, не думаю, там шла речь о кровавой немочи, а это - черная. Ты бы лучше, вместо того чтобы голову всякой ерундой забивать, поискал, как с заразой бороться
Агаи смутился и оставшееся время провел, закопавшись в ученые труды, что тот крот.
А ближе к вечеру прибежала испуганная служанка. Говорить на нашем языке она не умела, а потому просто схватила Агаи за рукав и повлекла за собой, плача и причитая.
Не знаю как сирин, а я о причинах женского горя догадался сразу - Риз не устоял перед черным мором. К сожалению, я угадал: стоило только выйти в гостиную, как мы увидели бледного, словно смерть хозяина, закутанного в одеяло и все равно дрожащего от озноба.
- Не подходите! - хрипло сказал он, - Я заболел. Сейчас я уйду к себе в комнату и больше не выйду, а Вы... Вам надо вывесить белую тряпку и уходить, если есть куда. Можете подняться на верхние этажи, я там редко бывал в последнее время.
А потом добавил, - Зря вы не остались на своем корабле, господа.