ДЕНЬ ПОБЕДЫ. День великого торжества и великой скорби.
Слава вам, вынесшие на хрупких человеческих плечах огромную войну. Но трижды слава погибшим. Миллионы похоронок разошлись по стране. Но в через двадцать, и тридцать, а через сорок лет после победы продолжают поступать скорбные извещения. Через годы продолжают узнавать о подвигах тех, кто, казалось, навеки ушел в небытие..
' Прошу отыскать: Отца. Брата. Мужа. Сына. Последняя весточка от них была из вашего города...'
Нельзя объять необъятное: сотни тысяч пропали без вести, сотни тысяч, подвиги которых нужно восстановить, и я сузил границы поиска, стал искать свидетельства боевой жизни 456-го Сводного пограничного полка войск НКВД , стал искать оставшихся в живых защитников рыбацкой Балаклавы, чтобы живые рассказали о себе и о тех, кто о себе уже никогда не расскажет. Наладил связь с заставой имени Героя Советского Союза Герасима Архиповича Рубцова, познакомился с его сыном, который служил замполитом на заставе имени своего отца, - Виктор мечтал написать книгу об отце, собрал много интересных сведений, но не успел: лейтенант Виктор Рубцов погиб при исполнении служебных обязанностей в декабре 1966 года. Но адресами ветеранов-рубдовцев он меня снабдил, и я всем написал письма. В ответ - воспоминания и новые адреса. Потом - встречи...
И все равно, восстановить славный путь Сводного пограничного полка мне одному было бы не по силам. Мне помогали тысячи людей. Я не оговорился - тысячи. Вот уже более двадцати лет ведут поисковую работу балаклавские школьники. За два десятилетия сменились поколения Красных Следопытов, но до сих пор трудится их бессменный руководитель Анатолий Семенович Терентьев , до сих пор в школьный музей "Часовые Родины" поступают уникальные документы - свидетельства участников обороны Севастополя и Балаклавы. И эта хроника-документ написана участниками великой битвы с помощью балаклавских следопытов.
* * *
После жесточайших кровопролитных боев, противник овладел Перекопом и его войска двинулись вглубь полуострова. Верховным Главнокомандованием было принято решение: войска, защищающие Одессу эвакуировать и направить их на Крымский участок фронта. Это были войска Приморской армии, которой командовал генерал И.Е.Петров.
Вспоминает бывший командир взвода пулеметчиков Сводного полка войск НКВД, лейтенант Н.П.Малявкин.
Наш заградительный отряд 184 стрелковой дивизии пограничных войск НКВД, выполняя боевую задачу по прикрытию Приморской армии, отходящей с Ишуньских позиций, сам попал в окружение в районе Ялты.
С горных высот - Ялта как на ладони. Мы видели, как 6-го ноября, днем, от пирса ялтинского порта отошел теплоход "Армения" с ранеными. Теплоход еще не успел выйти в открытое море, как налетела группа вражеских самолетов и несмотря на то, что по бортам теплохода отчетливо были видны санитарные кресты, начали прицельное бомбометание по плавучему госпиталю... До нас доносились не только взрывы бомб, но и голоса людей. Я и сейчас слышу эти крики, стоит только закрыть глаза и вспомнить страшные дни отступления. До сих пор чувствую свою вину, и товарищи мои чувствуют, что не могли им ничем помочь. Не могли. Но мы мстили за их смерть - фашисты наседали на нас и всю ярость мы обрушили на них.
7 ноября, израсходовав все боеприпасы, мы спустились в Ялту, а оттуда - в горы. В горах соединились с минометным дивизионом 184-й стрелковой дивизии погранвойск НКВД, которой командовал бывший комендант 3-й Очаковской пограничной комендатуры 26-го Одесского погранотряда Александр Петрович Изугенев.
Следопытам балаклавской школы N 30.
"Дорогие ребята! После встречи с вами и с друзьями-однополчанами я начал поиски своих друзей. В городе Ирпене Киевской области недавно произошла встреча пограничников - очаковцев и там я неожиданно встретился с первым командиром - пограничником Александром Петровичем Изугеневым, с которым не виделся с декабря 1941 года.
Дорогие ребята! Обязательно напишите ему, ведь многие из нас, кто служил под его началом, и кто пробивался в сорок первом через горные кручи в Севастополь, благодаря ему остались живы и влились в Сводный пограничный полк НКВД, которым командовал Герасим Архипович Рубцов. Полк Рубцова и защищал Балаклаву.
А.Комаров, бывший пом. ком. взвода минометчиков"
Балаклавские следопыты ознакомили меня с письмом и я тотчас выехал в Ирпень. И правильно сделал, что поспешил.
Я встретился с Александром Петровичем в день его 80-летия. В этот день его чествовали друзья и сам он был, что называется, при полном параде. Одних орденов - одиннадцать! Медалей и сосчитать невозможно. За наградами - подвиги, за подвигами - ранения и контузии.
Из воспоминаний А.И.Изугенева:
Ранним утром 23 июня 1941 года над Очаковым прошли сотни самолетов с черными крестами на Николаев, Херсон и другие южные города Украины. Они бомбили и обстреливали и наш гарнизон. Особенно тревожно было на Кинбурнской косе с наступлением рассвета 24 июня: фашисты сбросили с самолетов на парашютах десятки морских мин и перегородили Днепро-Бугский лиман с целью "запереть" наши суда.
21 августа 1941 года из всех частей и подразделений, эвакуированных из Очакова, сформировался Сводный полк, командиром которого меня и назначили... - В те дни мы отступали...
24-ю годовщину Октябрьской социалистической революции мы встретили на восточных скатах огромной горы Демерджи - шли десятые сутки, как мы, огрызаясь от сытых, самоуверенных фашистов, пробивались к Севастополю; солдаты и офицеры, обросшие густой щетиной, с бледно-зелеными, опухшими от бессоницы лицами,на привалах засыпали тревожными снами,едва коснувшись земли. За минувшие дни и ночи нам не раз приходилось драться с наседавшими фашистами, никто из нас не раздевался я никто почти не ел.
Хорошо, когда видишь противника в лицо, ко немцы были хитры и коварны. В одну из ночей я проехал вперед, чтобы уточнить обстановку, а в это время к хвосту колонны подошли два человека в такой же растерзанной красноармейской форме, как и наша.
- Эй, полундра, - обратились они к пограничнику, замыкающему колонну, - где подевался наш командир? Важный пакет отбил у немцев и надо ему срочно передать!
- Майор впереди.
Неизвестные двинулись вперед. В середине колонны они наткнулись на лейтенанта Мелихова и подумали, что это и есть командир. Мелихов был в кожаной куртке, скрывавшей знаки различия, а на боку у него висел маузер и командирская сумка. Незнакомцы приблизились к Мелихову.
- Товарищ командир! Вам пакет из штаба армии.
- Мне , - удивился Мелихов, - ну, ну давай его сюда,
сейчас разберемся, что к чему.
Мелихов - опытный чекист, недоброе он почувствовал сразу.
Один из "красноармейцев" стал извлекать пакет из-за пазухи, а второй... вскинул автомат и в упор дал очередь.
Но к счастью, Мелихова только ранили: одна нуля попала в бок, другая - прошила правое плечо. То ли руки дрожали у диверсанта, то ли Мелихов быстро среагировал.
Провокаторов схватили и тут же расстреляли. Но нам был дан урок. Никто и ничто не могло остановить нашего продвижения к Севастополю: ни открытые бои, ни козни фашистов, ни голод, ни холод. А продвигаться было нелегко: крымские горы вообще не приспособлены для прогулок, а к тому же они уже покрылись ледяной коркой. Ледяная корка и ливни. Лед и... дождь. Такого я еще не видел. А к дождю еще и ночной мороз.
Опытные люди говорили: ливни и мороз - жди камнепада. Но, если честно, больше всего нас мучил голод. От голода страдали все...
* * *
В письме-воспоминании, которое прислал мне К.Малявкин, есть такие строки: "Шли, качаясь от голода. Последнюю доходягу-лошадь съели 13 ноября".
Показываю письмо Изугеневу.
Читает. Отворачивается.
- Последним был мой Орлик..
* * *
А несколькими днями раньше к южнобережному местечку Форос подошла группа пограничников во главе с майором Герасимом Архиповичем Рубцовым.
Рубцов еще не знал, что в Севастополе создадут Сводный пограничный 456 полк НКВД, и что командовать этим полком будет он. И что в его полк вольются пограничники-изугеневцы.
А у самого майора Изугенева другая, не менее славная, фронтовая судьба.
* * *
Вспоминает С.В. Козленков , бывший командир минометного взвода Сводного полка войск НКВ:
У самых Байдарских ворот, у бывшей заставы "Форос" сделали привал. Видно было по всему, что пограничники Фороса выдержали неравный бой: их осталось в живых человек двадцать во главе с командиром заставы лейтенантом Терлецким.
- Адъютант! - приказал мне майор Рубцов. - Собирай людей. На повестке дня, один вопрос: каким путем проникнуть в Севастополь с минимальными потерями? Действуй!..
* * *
У Сергея Козленкова сложная фронтовая судьба и мне бы хотелось рассказать о нем подробней.
Вспоминает С.Козленков.
В руках чекистов была карта с расположением немецких постов, но доверять ей было нельзя: положение менялось каждый час, а карта была двухдневной давности. Решено было захватить языка и уточнить обстановку.
Несколько храбрецов совершили дерзкое нападение на фашистский пост и захватили в плен обер-ефрейтора, который оказался денщиком командира немецкого батальона. Пленный рассказал, что несколько дней тому назад, группа алуштинских пограничников, тоже пробивавшихся в Севастополь, напала на взвод немецких автоматчиков, охранявших маяк Сарыч и прорвалась к Балаклаве. Так что теперь немцы стали осторожнее, и дорога к Балаклаве и к Сапун-горе через шоссе практически непроходима. А неподалеку от Байдарских ворот - это от нас рукой подать - стоит танковая колонна и утром она уйдет к Севастополю через Байдарские ворота.
Сергей Козленков доложил:
- Пограничники собрались на открытое собрание!
- Вижу...
- Собрание будет коротким, - Рубцов оглядел пограничников, усевшихся на валунах, - очень коротким.
Нашел взглядом начальника заставы "Форос" Терлецкого и взглянул на него так, как будто видел его впервые. Терлецкий встал.
- Слушаю вас, товарищ майор!
Рубцов тихо произнес.
- Мы должны быть в Севастополе, - он показал на сидящих пограничников, - но танки не дадут нам пройти. Кто-то должен...
Майор замолчал, но Терлецкий все понял.
- Готов со своими людьми выполнить ваш приказ, товарищ майор!
- Вам, Александр Степанович, предстоит задержать немцев у Байдарских ворот. На сутки. Или, хотя бы, на полсуток. Понимаю, людей у тебя мало, но своих оставить не могу; мы нужны в Севастополе.
- Понимаю...
* * *
Гудит зловеще канонада над Севастополем. Небо в багровых полосах. Светает... К узкой пасти Байдарских ворот подъезжают вражеские бронетранспортеры и танки - их путь лежит к осажденному Севастополю. Немецкие автоматчики, соскочив с машин, прощупывают путь, устремляются в тоннель Байдарских ворот.
- Огонь! - командует Терлецкий.
Заговорили пулеметы... Короткий, как удар кинжала, бой - и первая атака отбита.
Но будет еще вторая, третья, четвертая... И наступление фашистов будет продолжаться до тех пор, пока хоть один пограничник дышит, пока ослабевшие руки держат оружие, пока есть патроны. Нужно продержаться сутки. Ну, полсуток. Это -приказ!
- Огонь!.. Огонь!.. Огонь!.,
От каменного табачного сарая, в котором засели пограничники, осталась одна стена. В живых - пятеро, боеприпасов - девять гранат и сто сорок высчитанных патронов... Но и времени прошло двадцать шесть часов и сорок три минуты.
- Ребята, уходим...
Измученная горстка пограничников во главе с лейтенантом Терлецкам по знакомым тропам уходила в горы...
А немецкие танки еще долго не решались пройти через тоннель Байдарских ворот, думая что тоннель минирован...
* * *
В горах слышны автоматные очереди, сполохи ракет освещают на минуту непрозрачное небо и - ти-ши-на. Отдельные выстрелы не в счет. Три храбреца залегли за выступом скалы. Впереди - шоссе. Но кто может поручиться, что эта узкая асфальтовая полоска не взята под наблюдение? Но ее надо перейти! Немцев, вроде, поблизости не видно. Странно только: за несколько часов наблюдений за дорогой, по ней не проехала ни одна машина.Рывок и - страшный взрыв: шоссе заминировано. Радистов убило наповал, а раненый Терлецкий потерял сознание...
А утром в немецкую комендатуру со всех окрестных сел сгонял местных жителей. Поодиночке вводили в комендантскую. Прислонившись к стене, с забинтованной головой стоял Терлецкий.
- Кто это есть? - показывая на раненого, задавал один и тот же вопрос комендант.
Худенькая женщина, скорбно прижав руки к груди, с ужасом всматривается в израненное лицо лейтенанта. Она знает этого человека. Да и кто его не знает в округе? Женщина отводит взгляд и мотает головой:
- Не знаю.
- Вон! - кричит комендант. - Следующий!.. Кто ест этот человек? Быстро! Отвечать!
- Не знаю...
- Не видел...
- Не встречал...
К Терлецкому подходит полицейский, внимательно вглядывается в его лицо.
- Да это же - Терлецкий, господин комендант. До войны был начальником пограничной заставы. Коммунист, господин
комендант..
Сотрудник Музея героической обороны и освобождения Севастополя Е.И.Игумнова встретилась со свидетельницей тех трагических дней Н.И.Соловьевой и записала ее воспоминания о казни лейтенанта А.С.Терлецкого.
Вспоминает Н.И.Соловьева.
У входа в мечеть - четыре столба. Что-то вроде навеса. Там сделали площадку, поставили табуретку. Ко всему сооружению вела лестница.
Терлецкого вели со стороны гестапо. Шел он уверенной походкой и старался не хромать... Впереди его , - комендант, рядом , - переводчик Оскар. Сзади коменданта шло трое вооруженных автоматчиков в немецкой форме. Хотя это были не немцы, а... добровольцы. По бокам - целая колонна немцев с автоматами.
На груди Терлецкого была привязана доска с надписью. Буквы огромные, чтобы все могли прочитать:
"КОМИССАР БАЛАКЛАВСКОГО ПАРТИЗАНСКОГО
ОТРЯДА ТЕРЛЕЦКИЙ АЛЕКСАНДР СТЕПАНОВИЧ
КАЗНЕН ЗА НЕПОДЧИНЕНИЕ НЕМЕЦКИМ ВЛАСТЯМ
И ЗА УБИЙСТВО СТАРОСТЫ ДЕРЕВНИ СКЕЛИ."
Солнце залило светом сельскую площадь. Нежное солнце. Легким дуновением ветерка раскачивается петля на столбе. Эшафот. Александр Терлецкик поднимает голову и встречается взглядом с сотнями глаз. Гитлеровцы согнали жителей со всех близлежащих сел, чтобы те увидели, как мучается и умирает тот, кто не подчиняется законам рейха.
Не держат Терлецкого израненные ноги, упал лицом на помост. Хохочет комендант, хохочут гитлеровские солдаты и щелкают затворами фотоаппаратов, лают, словно хохочут немецкие овчарки, натасканные на людей.
Но Терлецкий упирается окровавленной головой в деревянный помост и приподнимается. Медленно подползает к смертному столбу и, обняв его руками, приподнимается.
Подбежал палач, но пограничник оттолкнул его, взобрался на табурет и накинул петлю себе на шею.
Затихла площадь. Люди подняли головы и вдруг, перекрывая грохот орудий, бьющих из долины по осажденному городу, над головами друзей и врагов, пронеслось... Всего два, всего два слова:
- Живи, Севастополь!..
Вспоминает С.Козленков:
Александр Терлецкий остался у Байдарских ворот, а мы двинулись в сторону урочища Ласпи. Страшно оставлять товарищей на верную гибель, но и мы шли навстречу неизвесности, нас тоже за каждым кустом подстерегала смерть...
* * *
С Сергеем Владимировичем Козленковым мы идем по широкой асфальтированной дороге, которая спускается к пионерскому лагерю Ласпи и бухте того же названия. Летом здесь отдыхают дети со всего Советского Союза.
Сергей Владимирович вздыхает.
- Грустно возвращаться в места своей молодости. Тогда, в1941 году я был комсомольцем, а теперь пенсионер.
Внизу под нами обрывистые скалы, поросшие дубняком и можжевельником - трехкилометровый спуск к морю. Вот оно, голубое и улыбчивое море без конца и края.
- Через эту самую пропасть и шли, Сергей Владимирович?
- Через эту самую. На дорогах стояли немецкие танки.
- Пойдемте и мы напрямую. Сойдем с дороги.
- Боюсь, не спущусь. А, да что там! - машет рукой бывший пограничник и партизан Армии Людовой. - Пошли!.. Чтобы сократить путь к Ласпи, отряд сошел с дороги и двинулся напрямую. Шли молча. Курить запрещалось.
Колючки цеплялись за полы одубевших шинелей, ноги скользили по крутым глинистым склонам. Усталые пограничники еле передвигали ноги. Но Рубцов словно не замечал всех трудностей и торопил людей: минута промедления могла обернуться гибелью отряда.
К Ласпинской бухте подобрались ночью: в темноте немцы не посмеют сунуться, в темноте немцы не воюют, А утром нас атаковали немецкие автоматчики. Мы заняли круговую оборону, а часть пограничников стала чинить рыбацкие боты, которые мы обнаружили на берегу. У нас не было сейчас иного выхода: в Севастополь можно было пробраться только водным путем.
Вспоминает бывший командир Автотранспортной роты Сводного пограничного полка войск НКВД И.М.Федосов.
Мы стали конопатить боты. Утром спустили их на воду, но противник заметил наш маневр и повел наступление на берег. Целый день мы удерживали немцев, не давая им прорваться на ласпинский пятачок. Майор Рубцов залег между двух камней и вел прицельный огонь....
Бой на ласпинском пятачке длился до самой темноты, а ночью немцы ушли в горы. Они, по-видимому, боялись, что пограничники воспользуются темнотой и нападут на них с тыла. Не знали фашисты, что на такой маневр сил у нас не было.
К утру следующего дня на закопченных ботах пограничники вышли в море...
Но я не ушел со всеми: по приказанию Рубцова остался с двумя бойцами в бухте. В случае надобности, мы должны были прикрыть отход "флотилии". Не допустить немцев к берегу до тех пор, пока боты не отойдут на винтовочный выстрел. На вторые сутки я и двое солдат перешли передовую в районе деревни Камары...
Вспоминает С.В.Козленков.
Вышли в открытое море и направились в сторону Севастополя. Боты были старые. Мы хоть и залатали дыры, но все равно приходилось откачивать воду. Не знаю, сумели бы мы в такой шторм добраться до города, но тут вдруг один пограничник закричал: "Катер!"
Рубцов стал разглядывать катер в бинокль. "Наш", - сказал он и вытер лоб. Катер приблизился к нам - это был морской охотник. Командир катера лично знал Рубцова...
Вспоминает бывший командир 4-й роты 2-го батальона Сводного пограничного полка войск НКВД А.И.Сысуев.
А мы пробирались к Севастополю из Симферополя. Служил я тогда в Симферопольской конвойной роте. В мирное время этот семидесятикилометровый путь можно проделать за несколько часов, а мы... Возле Альмы нас догнали фашистские мотоциклисты. Но мы еще раньше услышали шум моторов и залегли в придорожном рву. Хотели ударить по мотоциклам, но воздержались, заметили, что за ними двигаются танки. Лучше уж ударить по танкам...
И - ударили. У одного танка сорвалась гусеница, и он, развернувшись, перекрыл дорогу и закрыл продвижение другим. Мы воспользовались этим и оторвались от немцев. Мотоциклисты не стали нас почему-то преследовать. Скорее всего, испугались. Через трое суток мы пробились в Севастополь и нас направили в Херсонесские казармы.
Херсонесские казармы были отданы пограничникам, выходившим из окружения.
Конечно, как я сегодня понимаю, Герасим Рубцов знал наверняка, понимал, что долго ему находиться в Херсонесских казармах не придется - над ночным Севастополем, небо, подсвеченное заревом пожаров, да и громовые раскаты корабельных орудий и береговых батарей доносились сюда....
И - точно: Герасима Рубцова вызвали в штаб Приморской армии и разговор вёл с ним сам командарм Петров
- Это очень хорошо, что вы, Герасим Архипович, что вы пробились к Севастополю... По моим сведениям , в городе уже насчитывается несколько тысяч.. Примите командование у майора Шейкина Касьяна Савельевича., - он держит Балаклавские высоты... .
* * *
Балаклава. Год 1941. Самый левый фланг многокилометровой обороны нашей ( Когда я писал эти строки, была страны. Что из себя представляла Балаклава военного времени, хорошо описал неутомимый Александр Хамадан в очерке "Маленькая Балаклава" . Книга А.Хамадана "Севастопольцы" вышла в 1942 году...
'От Севастополя до Балаклавы всего километров двенадцать... Раньше от Севастополя до Балаклавы бегал трамвай. И сейчас одинокий трамвайный вагон стоит сиротливо в открытом поле, снарядами разворочены пути, порваны линии электропередачи...
Тиха, безлюдна Балаклава днем. Пешеходы настороженно жмутся к отвесной горной стене, прячутся за домами. Центральная улица находится в поле зрения немцев, засевших на вершине горы и на ее скатах. Стоит появиться человеку на мостовой или на противоположном тротуаре улицы, как длинные очереди немецких пулеметов и автоматов разрезают воздух...'
Повидимому, Александр Хамадан описывает в своем очерке те дни обороны Балаклавы , когда господствующие высоты и Генуэзская крепость были в руках у немцев и полку Рубцова еще предстояло выбить их оттуда?..
'..Доблестно и мужественно защищает часть подполковника Рубцова: задержала врага, отбила его атаки, закрепилась...'
Здесь вкралась маленькая неточность: первый натиск оголтелых фашистов приняли на себя курсанты и командиры 1-й морской пограничной школы младшего начсостава НКВД.
Подвиги рубцовцев вошли во все книги, рассказывающие об обороне Севастополя , но о подвигах курсантов знают мало. И если и вспоминают, то без подробностей. Этот пробел надо восполнить...
1-я морская пограничная школа младшего начсостава НКВД располагалась в Балаклаве. Она готовила для пограничников флота командиров отделений и краснофлотцев по специальностям комендиров и пулеметчиков. Командовал школой майор Иван Гаврилович Писарихин - спокойный, рассудительный,
твердый я знающий дело офицер. Заместитель по политчасти у него был батальонный комиссар Василий Саввич Иващенко, которого моряки любовно называли "батей". С началом войны школу, как и все пограничные морские части передали в оперативное подчинение Черноморского флота.
О боевых действиях моряков-пограничвиков известно совсем мало. Требовалось найти живых свидетелей великой битвы.
Из газеты "Волга", орган Астраханского областного Комитета KППС и областного совета депутатов трудящихся. 28 сентябра 1974 г.
...В сентябре 1940 года 56 комсомольцев-астраханцев стали курсантами Балаклавской морской пограншколы НКВД младшего начсостава. К лету 1941 года молодые моряки успешно закончили школу и готовились к службе на кораблях. Но началась война...
Как же сложилась судьба оставшихся в живых защитников города-героя? Георгий Антонович Воловик ведет большую преподавательскую и научно-исследовательскую работу. Он профессор, доктор технических наук, возглавляет кафедру чугуна Днепропетровского металлургического института. Им написано более ста научных работ.
Геннадий Иванович Калганов - старший инженер по безопасности движения автобазы ? 1 Главастраханстроя. Работает шофером лесоперевалочной базы Николай Михайлович Горохов, а Закир Шамсутдинович Богоутдинов стал часовым мастером.
После окончания Балаклавской пограншколы астраханский комсомолец Тагир Ахмедович Байчурин был участником обороны Одессы и освобождения Новороссийска. В наши дни он слесарь по ремонту электроизмерительных приборов центральной измерительной лаборатории тепловозоремонтного завода.
Отыскались еще два астраханца. Виктор Иванович Якушин после войны ряд лет работал шахтером, награжден знаком "Шахтерская слава". Недавно ушел на пенсию, живет в городе Дзерджинске Донецкой области. Борис Иванович Каверин проживает в Ленинграде.
Неизвестны еще судьбы многих курсаитов-астраханцев Балаклавской пограншколы...
"Михаил Леонидович! Высылаю вам газету "Волга" по просьбе Ивана Гавриловича Писарихина - моего командира по боевой службе.
В Балаклавской школе N 30 есть стенд с фотографиями ветеранов нашей пограншколы. Помогите им в оформлении.
Сообщаю адрес И. Г. Писарихина.
Г. Я.Колганов, бывший курсант."
Вспоминает бывший командир 1-го взвода Балаклавской школы Морпогранохраны НКВД старшина 1-й статьи П.Ф.Сикорский:
...В один из ноябрьских дней 1941 года, под густым осенним дождем мы поднимались к Балаклавским высотам, чтобы остановить врага на подступах к рыбацкому поселку.
Первый бой. Впервые отчетливо слышу фашистские голоса, впервые вижу их лица невооруженным глазом... Нам пришлось тяжело, стали отступать, неся потери... Рядом со мной упал, пораженный пулей, Багер. В него стреляли в упор и пуля угодила в висок. Огонь плотный, головы поднять невозможно...
Группа товарищей под командой капитана Бондаря укрепилась в бетонном каземате. Говорят, фашисты по ночам не воюют. Но здесь они изменили своей тактике: каземат был окружен ночью. Моряки-пограничники понимали: живыми им отсюда не уйти. Всю ночь фашисты не прекращали огня, чтобы не дать вырваться морякам из окружения.
Капитан Бондарь - это был пожилой человек, участник Гражданской войны - все время подбадривал:
- Не робейте, хлопцы, ни Москвы, ни Севастополя им не взять. Все равно победа будет наша.
Утром перестрелка прекратилась и предатель - мы его знали - в фашистской форме, от имени немецкого командования, предложил нам сдаться. Не сговариваясь, выстрелили по нему и он упал, чтобы никогда больше не встать. Не знаю, чья пуля сразила предателя, моя или моих товарищей, неважно. Отныне мы были одно целое.
День мы продержались в каземате, а когда стемнело, решили идти на прорыв. Впереди бежал старшина 2-й статьи Анатолий Азаренко - он был скошен автоматной очередью.
Дорогой Толя Азаренко. Он пришел к нам в пограншколу с Балтийского флота, воевал еще с белофинами и погиб как герой под Балаклавой.
Падали убитые и тяжелораненые моряки под разрывами немецких мин: погиб младший лейтенант Клинковский и много других, которых я не знал по фамилиям. Ведь мы были так молоды и называли друг друга по именам: Вася, Витя, Толя... И нет больше ни Васи, ни Вити, ни Толи...
Очередная мина разорвалась совсем близко: пал, настигнутый раскаленным осколком наш командир старший лейтенант Мирошниченко. Этой же миной ранило много курсантов..
Откуда-то появился армейский броневик, сходу выскочил на позиции противника и стал поливать засевших немцев пулеметным огнем. Но его быстро подбили и горящие танкисты выскочили из люка и бросились в нашу сторону. Но... пуля летит быстрее. А от зажигательных мин горели камни и железо...
Пробились к своим, к домику радиостанции ЭПРОНа. Ночью было светло как днем: в районе Кадыковки фашисты подожгли цистерну со спиртом и вся Балаклава была освещена голубоватым пламенем. Вражеские самолеты при ярком свете прицельно бомбили Балаклаву...
Взрыв и падают ранеными Падалка, Счастливцев... Осколок попал мне в правый глаз...
* * *
Собираю документы военных лет, беседую с ветеранами и стараюсь выведать как можно больше фамилий их боевых товарищей. И делаю это неспроста: многие защитники Севастополя пропали без вести. В ту горячую пору даже извещения о гибели не всегда находили адресата, потому что те, кому должны были попасть эти горькие строки, находились под временной оккупацией, или транспорт, доставляющий скорбную весть, тонул разбомбленный, пряча в пучинах Черного моря тайну гибели Сына, Брата, Отца, Мужа.
Может быть сейчас, через десятки лет, эти строки попадутся на глаза тем, кто до сих пор разыскивает своих родных, пропавших без вести. Ведь опубликованные в интернете фамилии погибших героев останутся навсегда!
"Уважаемый Михаил Леонидович! Вы неверно написали мой московский адрес, но письмо все же нашло меня.
Высылаю вам три фото. Сделаны они в Балаклаве после моего ранения.. Мы с вами, как-будто, встречались в 1950-60 гг. Вы тогда опубликовали е газете "Слава Севастополя" рассказы о боевых действиях рубцовцев, а сами в полку Рубцова не служили в виду молодости. Так ли это? Не изменяет ли мне память?
Прошу сообщить.
Писарихин".
Так, Иван Гаврилович! Мы с вами встречались!
Вспоминает И.Г.Писарихин, полковник в отставке, бывший начальник 1-й морской Пограничной школы младшего начсостава НКВД:
В самые первые дни войны, наша школа стала готовиться к встрече с врагом. Мы отремонтировали восемь 45 мм морских учебных пушек и выставили их в районе Балаклава-Кадыковка. При налетах фашистской авиации на Балаклаву, зенитная батарея вела мощный огонь трассирующими снарядами. Вокруг вражеских самолетов создавалось море светящее и нервы фашистских летчиков не выдерживали такого "нестандартного" огня и самолеты сворачивали в сторону моря.
Боеприпасами нас снабжал учебный корабль "Комендор". Этот корабль ходил в Одессу и привозил оттуда боеприпасы е раненых защитников Одессы...
5 ноября 1941 года противник вышел в район Байдар, но прорваться по Ялтинскому шоссе сходу им не удалось: их задержали разрозненные подразделения Приморской армии и 7-я бригада морской пехоты полковника Жидилова.
Но немцы тоже были хитры, они воспользовались услугами изменников Родины и повели свои войска по горным проселочным дорогам и тропам. Немцы продвигались так же вдоль берега моря в направлении Балаклавских высот.
К вечеру 8 ноября часть войск 72-й немецкой пехотной дивизии сосредоточилась в прибрежных селах и в Батилимане - рукой подать до Балаклавы.
В 3 часа ночи 9 ноября, школа получила приказ выступить по боевой тревоге и занять оборону фронтом на Балаклавских высотах.
С рассветом противник открыл огонь по нашим позициям и взял под кинжальный обстрел дорогу на Балаклаву.
Прицельным огнем дом лесника, в котором обосновались несколько пограничников, сразу же был разрушен и смертельно ранили старшину Петрова - это была первая жертва нашей школы. Первая, но не последняя.
Мы даже ответить немцам не могли, подавить точки противника у нас было просто нечем. Мы вгрызлись в землю и ... ждали. Ждали, когда немцы прекратят огонь и дойдут в наступление. И - дождались. Гневу нашему не было предела и, мстя за убитых товарищей, мы ринулись в контратаку. Противник не выдержал натиска, отошел и вновь стал утюжить нас из минометов...
Вдоль дороги деревни Кучук-Мускомия держал оборону взвод младшего командира Шаронова. В его взводе было около ста человек. На его участке немцы и сделали попытку прорваться, но Шаранов, угадывая действия противника, поднимал матросов-пограничников в рукопашную. Заметил: немцы больше всего боятся рукопашного боя...
Но все же сила силу ломит, к полудню понеся большие потери, шароновцы вынуждены были отступить ближе к Балаклаве...
Атака за атакой. Росло количество раненых к убитых. Это понятно: мы не были приспособлены к обороне на каменисто-скалистой местности. Даже шанцевого инструмента у нас не было - ведь мы готовили курсантов для войны на море! Да и вооружены мы были слабо: некоторые роты имели всего вооружения на двадцать процентов, остальное пришлось добывать в боях.
Но, чтобы выстоять, пришлось все же вгрызаться в грунт под огнем.
На восточных склонах Балаклавских высот держала оборону 2-я рота. Командир ст. лейтенант Морозов И.Г., политрук Журавлев М.Н., командир 1-го взвода Титочка М.Н.
3-я рота заняла оборону в районе склада взрывчатки рудоуправления и здание метеослужбы ЭПРОНа. Командир младший лейтенант Мирошниченко А.А., политрук М.Августинович...
Немцы не давали передышки. Стоны раненых и последниеслова убитых: не стало командира взвода Самойлова М.Д., помощника начальника штаба ст. лейтенанта Сохацкого Г.Д....Погибли: батальоный комиссар Иващенко B.C., младший лейтенант Середницкий Д.Я., младший лейтенант Мирошниченко А..А..
В первый же день боя мы добыли 76 мм горную пушку и били из нее прямой наводкой.Но что такое одно орудие на всю линию обороны! Противник засек его и уничтожил прямым попаданием - весь расчет вместе с командиром Полыгаловым был уничтожен.
Мы держали оборону много дней, но немцы стали просачиваться на окраину Балаклавы. Для их уничтожения в школе создали спецгруппы из хозяйственников. А командиром спецгруппы стал начальник вещевого склада лейтенант Демиденко и начальник КЭЧ Плехо. Они воевали смело, как будто этим делом занимались всю жизнь.
Лично я, проверяя организацию обороны, принял участие в одной из контратак и попал под огонь снайпера. Первая пуля пробила барабан моего автомата, а второй я был ранен...
Что можно сказать, подведя итоги: личный состав школы самоотверженно и храбро дрался у стен Балаклавы, потеряв убитыми и ранеными большинство офицерского состава, младших командиров и курсантов. Но не пропустили фашистских извергов к Балаклаве и Кадыковке в те жестокие ноябрьские дни первых боев за Севастополь...
* * *
За годы моего собирательства, я со многими пограничниками переписывался много лет , ноо особенно за эти годы подружился с Иваном Карповичем Калюжным, бывшим санинструктором 3-го батальона ж с его воспоминаниями-письмами познакомлю и вас. Иван Карпович - человек наблюдательный.
Вспоминает бывший санинструктор 3-го батальона Сводного полка НКВД И.К.Калюжный.
23 августа 1941 года я был мобилизован в ряды РККА (рабоче-крестьянская Красная Армия - МЛ.) и зачислен в 54-й железнодорожный полк войск НКВД. В этот же полк были зачислены мои земляки-токмнкчане; И.Н.Олизько, И.И.Балацкий, И.А.Волков, Е.Тимощенко, В.П.Маляренко, И.Васюшкин, И.Вакуленко, Н.Зинченко... Всех нас направили на охрану севастопольских тоннелей.
До конца октября мы усиленно обучались военному делу и подготавливали ниши в тоннелях, чтобы в нужный момент их можно было взорвать.
В середине ноября наше место по охране важных объектов заняли народные ополченцы, а нас направили на формирование: 1-й батальон в основном был сформирован из состава 54-го железнодорожного полка войск НКВД.
Из рецензии Г.Ванеева на рукопись Михаила Лезинского 'В СТАРЫХ ГЕНУЗСКИХ БАШНЯХ' ( Рукопись так и не превратилась в книгу из-за несогласия моего с рецензетами и не только по этим замечаниям - М. Л.);
"... утверждается, что в сентябре-ноябре 1941 севастопольские тоннели охранял 54-й железнодорожный полк НКВД- это утверждение является новым и очень важно раскрыть источник... Сомнительно, что он был к началу боев за город, ибо обязательно оказался бы на передовой. Однако такого полка на передовой под Севастополем не было..."
Пришлось вновь обратиться к Ивану Калюжному и вот что он ответил:
"...Вы сомневаетесь, что Севастопольские тоннели охранял 54-й железнодорожный полк НКВД?...
В конце октября, когда Симферополь и Бахчисарай были захвачены немцами, то не только тоннели, но и сама железная дорога стала ненужной и поэтому наш гарнизон, охраняющий три тоннеля, расположенных при въезде на станцию Инкерман, перевели на охрану и оборону электростанции Крымгрэс - электростанцию мы охраняли и в октябрьские праздники, т.е. 7-го и 8-го ноября.
Наверное, будет интересно знать, как в дни обороны назывались тоннели?.. Первая от станции Инкерман называлась Белая, вторая - Графская, третья - Цыганская.
Весь наш гарнизон назвали - БЕЛАЯ. Командовал им лейтенант Соболев.
В середине ноября наш 54-й железнодорожный полк НКВД сняли с охраны и направили в бухту Голландия в Елисеевские казармы. Вот там-то и сформировался один из батальонов будущего Сводного пограничного рубцовского полка. А наше место заняли бойцы истребительных батальонов - комсомольцы 16-17 лет...'
Иван Карпович Калюжный пишет, что если мало его одного подтверждения, то он советует обратиться по адресам, которые он высылает.