Аннотация: Рецензия на сборник стихов Лидии Рыбаковой "Земля влюбленных". Опубликована в московском альманахе "Золотое руно" Љ 1, 2014.
Конечно, я обрадовалась, узнав, что у Лидии Рыбаковой вышла новая книга: не один год интересуюсь Лидиным творчеством -- эмоциональное, чувственное в нем органично переплетено с тем, что подталкивает к размышлению.
И вот мой взгляд ощупывает обложку поэтического сборника. На картинке -- изысканная янтарная брошь или нечто, не менее драгоценное. Внутри теплого медового марева различаю закатное море, на его фоне -- силуэтом -- целующихся мужчину и женщину. Ниже надпись: "Земля влюбленных". Многообещающе!
Перелистываю страницы поэмы "Янтарный замок":
Там, где выцветшие дюны
сбились в тесную отару,
где сердца людские юны,
а легенды очень стары,
где в оправе сосен медных
воды Балтики -- агатом...
Вдруг начинаю понимать, что читаю особенную книгу -- структура текста напоминает ожерелье из мелодичных песенных бусин, нанизанных на суровую нить балтийского эпоса. И это именно причудливое ожерелье, а не пересказ эпоса хорошим русским языком: автор поставил и решил гораздо более сложную художественную задачу -- заново переосмыслил предание и осовременил его.
Словно дождь, звенели струны.
Пел рыбак -- и не заметил
света глаз зелёных, юных,
самых ясных глаз на свете...
Русалка Юрате влюбилась в рыбака Каститиса. Она -- дочь бога-громовержца Перкунса, он -- смертный сын бедной вдовы Сигуте. Молодые герои равны друг другу красотой и благородством характеров, но они существуют в непересекающихся мирах. Как же трудно будет им дотянуться друг до друга!
Автор рисует бога Перкунса добрым отцом: он не наказывает дочь за недостойную, с его точки зрения, страсть к человеку, но пытается ее отвлечь. Строит для Юрате прекрасный янтарный замок и обещает выдать замуж за любого, кто ее развеселит. Скрепя сердце, держит слово, хоть и не считает Каститиса парой своей дочери.
Каков мир богов, по Лидии Рыбаковой?
Там -- начало всей Природе.
А в конце -- мы все там будем.
Называют Беловодьем
и Буяном остров люди.
В центре -- сам отец растений,
силой жизни напоённый.
Ось миров, Носолум древний,
царь дубов вечнозелёный...
В песне "Три сферы мира" невзначай приоткрывается потайное отделение "Янтарного замка". Величественное древо жизни уходит корнями в темные нижние миры и достает кроной до светлых небес. Это мировая вертикаль, разделяющая верх и низ и удерживающая равновесие между ними. Любовь русалки и человека завязывает вертикаль в тугой узел, сводя в одну точку светлое и темное. Недаром пророчила Гильтине-смерть: и богов настигнет кара, если они сойдут со стези, предписанной властительницами судеб (их колоритный портрет нарисован в песне "Судьба"):
Чуть не брызжет силой зрелой,
с ликом ярым и зовущим,
крутобёдра, полнотела,
в центре --
Матерь всех живущих.
Ловко, устали не зная,
нить сучит -- и веретёнце
кружит, судьбы навивая,
и жужжит,
как шмель под солнцем.
Рядом с ней -- отроковица,
у неё кудель. Ей тяжко,
еле держит!
Аж кривится,
так старается, бедняжка.
Третья -- древняя старуха,
от неё подмоги мало:
слушает она вполуха,
смотрит мимо...
Не пристало
ей работать
-- возраст вышел --
и в безделье, словно гостья,
головой трясёт, чуть дышит,
и на солнце греет кости.
Но порою встрепенётся,
схватит нить рукою жадной,
да и дёрнет...
Оборвётся
чья-то жизнь...
Отменить приговор рока не в силах даже могущественный Перкунс -- у любви Юрате и Каститиса нет будущего. Новоиспеченный муж несчастлив в янтарных покоях, он тоскует по берегу и горюющей матери. Без любимого не мило подводное царство и русалке-жене. Минутный гнев, спровоцированный злобной Гильтине, заставляет Перкунса поразить сбежавшую дочь молниями:
-- Возвратись! -- шипели искры.
-- Поверни! -- гремели громы.
-- Дочь!
-- кричал отец, неистов, --
Дочка! для тебя хоромы
строил!
Дочь! Вернись: я знаю,
каждый платит за беспечность:
мимолётна страсть земная,
а тебе -- открыта вечность!
Как говорилось выше, Юрате Лидии Рыбаковой отличается от классического образа: она не только женственна и чиста сердцем, но и независима в поступках. Дочь грозного отца смеет полюбить первой и лишь через время добивается взаимности. Она отважна и жертвенна, всем рискует ради любимого и погибает, спасая его:
-- Высока цена свободы:
жизнь за краткое мгновенье.
Пусть следы размоют воды,
ухожу без сожаленья.
Я горда, что мы посмели!..
Каститису тоже присущи черты современного мужчины: он мыслитель и поэт, но не воин, каких воспевает эпос:
Пал Каститис на колени.
Кулаки сжимал, стеная:
-- Как я мог хоть на мгновенье,
пережить тебя, родная?
Небеса! Вы бессердечны!
Жизнь людей для вас потеха...
Так оплакивали погибших героев верные жены и возлюбленные древности...
Смолк старик -- и только пальцы
жили будто бы отдельно:
пел и плакал старый канклес
о любви, что беспредельна,
о родителях и детях,
о любви к родному краю...
Потерявший Юрате Каститис посвятил себя слаганию сказания о ней -- интересно, правильно ли поняла я намек автора? Но даже если и не совсем правильно, второй вывод из прочитанного не вызывает у меня сомнений: поэзия вообще, и поэзия любви в частности, неподвластна Гильтине-смерти, она свободно парит над житейским и побеждает вопреки его логике.
Отзвучали последние строки "Янтарного замка", но путешествие по "Земле влюбленных" продолжается. За поэмой следуют стихотворные баллады. Полные мистики, литературных аллюзий, они выразительны и мудры.
Герой "Волчьей ночи", не зная, что любимая жена -- оборотень, вытаскивает заговоренный нож из деревянной колоды и обрекает ее навсегда остаться волчицей. Героиня стихотворения "Это я!" -- тоже оборотень, в страхе заклинает любимого:
Отправляйся домой.
Отдохни до зари.
Сквозь прицел,
друг родной,
на меня не смотри!
Рискну предположить, что порой наши современницы, не имеющие отношения к оборотням, молят мужей приблизительно о том же.
Или история сильно полюбившейся мне "Евы":
Она родилась в чужом саду.
Она не знала,
что из ребра.
И -- может быть, на свою беду --
была задумчива и добра.
Она нашла угасший очаг...
Нелегка женская доля, но она многому учит -- например, любви вопреки ревности, страху, взаимному непониманию:
Про змея с яблоком -- всё враньё.
Сказка и сказка,
для малышей.
В небе -- тощее вороньё.
В зрачках -- зола отгоревших дней...
Женщина и любовь неразделимы, поэтому такой естественной выглядит концовка "Евы":
...В ушах стучало: огня, огня!
Я вся горю -- отчего так?
Адам,
верни,
догони меня!
Мне же не жить без тебя,
дурак...
Интрига баллады "Вампум" несравнимо сложнее: валлийский принц Мэдок Гвинедд получает от индейского вождя послание-вампум с предложением руки его дочери -- ведь Мэдок похож на Кецалькоатля и, по мнению индейцев, является его воплощением:
Божественный Змей! Ты живёшь далеко,
ты вышел на берег морской далеко,
но птицею весть долетела легко
о боге, чья кожа как молоко,
а кудри -- как злато,
с брадою богатой,
торчащей, как будто маиса ростки...
Перед тем, как добраться до адресата, вампум проделал длинный путь: за него заплачено жизнями многих гонцов. Единственный выживший влюблен в обещанную Кецалькоатлю невесту. Выполнив свой долг по передаче послания, гонец убивает соперника и гибнет от руки его свиты. Не желая предать любимого даже ради всесильного бога, кончает с собой и дочь вождя. А ведь Мэдок мечтал вовсе не о ней, а об оставленной дома невесте:
валлийке, чья кожа как молоко,
чьи волосы -- злато
и тело -- богато,
румянец нежнее, чем роз лепестки.
Валлийская девушка тоже стала жертвой столкновения не понимающих друг друга культур -- разве нас не потрясает подобными сюжетами сегодняшний день?
Все до одной баллады сборника удались. Хороши и оптимистичная "Песня миннезингера", и ностальгическая "Бетси Логан", и тоскливая "Сольвейг", и загадочная "Девять жизней":
Жизни листаешь нервно ты:
каждая --
краткий стон...
Помнишь ли имя первое,
главное
из имён?
Знаешь свои рождения?
Или,
как сизый дым,
их унесёт забвение
ветром времён
седым?
Похоже, "ветер времен седой" не только уносит, но и возвращает забытое. Воплотившаяся в новые формы старина становится частью современного мира. Восемь не слишком счастливых жизней на земле за спиной у извечной женщины -- разве может не повезти ей в девятой, которая пока в самом начале?
"И снова в жизнь..." -- это устремленное в будущее одностишие завершает книгу, корни которой растут из прошлого, а душа принадлежит настоящему. Мастерски рифмованные и ритмизованные стихотворные распевы, дополненные символичной графикой Яны Казаченко, сливаются в единый образ изменчивой женской вселенной.
В очередной раз убеждаюсь, что Лидия Рыбакова пишет философские стихи, которые следует смаковать, а не просматривать мимоходом: каждое оставляет долгое тонкое послевкусие -- нет-нет да всплывет в памяти понравившаяся строка.