Аннотация: Вначале было слово... или ощущение?! Короче, кома - это страшное дело! Нельзя заранее предугадать, что тебя ждет... А доктор еще и домой не отпускает. ПРОБЛЕМА!!!
Боль. Я ощущаю боль, что разрывает моё сердце напополам. Кровь обжигает моё тело. И разум ощущает только это чувство: оглушительно-сладкую агонию - единственный плод моего пустого существования.
Когда я впервые увидел тебя, я ещё не знал, что всё будет так... Я ещё во что-то верил, во что-то надеялся, думал всё будет иначе... Странно, уже в тот самый миг, когда наши тела пересекались в пространстве, всё изменилось, но я не заметил этого...
Ты был так безмятежен. Твоё лицо было лицом ангела, прикорнувшего на минутку. Сколько раз я стоял над тобой, ловил движение губ, взмах ресниц... но, ты оставался недвижен, будто насмехался надо мной, над моими ещё не сформировавшимися чувствами, над линией моей жизни вообще.
О, сколько раз я срывался! Я не мог видеть тебя и не мог не видеть. Меня бросало то в жар, то в холод. Меня манил и одновременно отталкивал свет, который незримым абрисом окутывал твоё юное тело.
Жизнь и смерть. Я всегда стою перед выбором: помочь или уйти. Закрыть дверь перед тем, кто не осознаёт сам, насколько тяжела жизнь в случаях осложнений после операции. И, насколько прекрасна тогда смерть, без мучений, без боли в покое и умиротворении, но...
Тебя я не смог отдать в её цепкие лапки. Лишь одна мысль об этом повергла меня в шок. В почти бессознательное коматозное состояние. Только не это! Чтобы я не мог видеть тебя? Чтобы я не мог осознавать твоё присутствие, пускай даже частичное, в этом мире?! Нет, никогда!!! Я никогда не смог бы пойти на это... Кощунственно. Будто наложить руки на самого себя.
Шесть месяцев. Шести коротких месяцев хватило твоим родным, чтобы полностью забыть тебя, забыть твоё имя, перестать посылать деньги на оплату твоего лечения в больнице. Просто исключить из своей жизни и памяти.
Кома. Разве это смерть? Разве это тот случай, когда шансов уже нет? Даже в случае клинической смерти человека ещё можно оживить, сделать всё возможное, в конце концов! А ты... ты спал как ребёнок, дитя в котором ещё теплилась жизнь, разум. Но смерть уже нависла над тобой, объявила свой вердикт в лице старших докторов, подкреплённое подписью твоих родных, давших своё согласие на убийство.
Они отключили тебя от аппарата искусственного дыхания, стимуляции сердца и других, жизненно важных для тебя трубочек, выполняющих все необходимые функции, работу твоего тела, когда разум твой сам не способен был управляться с этим.
Да. Именно тогда я понял, что значит пройти все круги ада. Мне не хватало денег, оборудования, материалов, но я день и ночь следил за тобой, выхаживал как собственное дитя и делал всё, что в моих силах, чтобы скрыть твоё существование от чужих глаз. Для всех ты был уже мёртв, и твоё тело было испепелено в прах и развеяно где-то в твоём родном городе. Но каждую ночь я желал тебе спокойной ночи и засыпал, прислушиваясь к стуку твоего сердца.
Это было тяжёлое время, но я выкарабкался, сумел обеспечить тебя всем необходимым сначала в своей старой квартире, которая не отвечала всем требованиям и... Ты не знаешь, но однажды ты чуть не умер там. Твоё сердце перестало биться... и в тот момент, после отчаянных попыток заставить его работать, после минут томительного ожидания в отсутствии необходимых инструментов и медикаментов, когда казалось, что всё уже кончено... После того как я сам чуть не умер от напряжения, от боли, разрывающей грусти и отчаяния - я услышал стук твоего сердца. И это было лучшей музыкой для моего слуха, произведением искусства, пленившем и захватившем меня в свою власть.
С тех пор прошло много времени. Я стал очень богат, ибо деньги - это было то, в чём ты нуждался больше всего. Я не скажу, как добился этого, знай лишь одно, когда это было нужно для тебя, и только ради тебя я попрал медицинскую этику, нарушил клятву Гиппократа. И ничто не могло бы остановить меня перед убийством, если б тогда это было необходимым условием для обеспечения твоего выживания.
Пять лет. Пять долгих как столетия лет и коротких как одно мгновение лишь я один был рядом, заботился о тебе.
Теперь, когда денег хватало, я вызвал лучших докторов, чтобы они еженощно следили за тобой, лучших специалистов способных вытащить тебя из зыбких глубин сна на этот свет ко мне. Но... всё было напрасно. Твоё состояние не изменялось, и только рост волос, обрамлявших твое прекрасное бледное лицо, отмерял неумолимый бег времени, к которому ты не принадлежал.
Господи! Я молился и надеялся. Я проклинал бога и взывал к сатане, но меня не услышал никто и всё равно я продолжал надеяться. Верил, что настанет тот день, когда я смогу услышать твой голос, посмотреть в твои яркие синие глаза и там не будет того тумана, что застилает твоё сознание, крадёт взор.
В тот день всё было как обычно. Я проснулся и оказался у твоей постели, смотрел на тебя такого близкого и одновременно такого далёкого... И тогда случилось это... Движение век, почти неуловимое, но такое живое, затронувшее меня за самое сердце, заставившее перестать дышать из боязни лишним звуком обеспокоить тебя, хотя вначале я даже не верил, что всё это происходит наяву. Сколько раз я во сне предвосхищал этот момент, и просыпался во влажной постели, заходясь криком, когда ты покидал меня даже там, в мире грёз.
Дрожь прошла по твоему телу. Ты с таким трудом открыл глаза, как будто это было совсем ново для тебя, как рождение...
Твой голос. Прошло ещё несколько недель, прежде чем я услышал тебя. Но дни, часы, минуты, даже секунды были наполнены радостью, ибо то о чём я мечтал так ревностно, так долго, наконец, начало сбываться, воплощаться в реальность.
Я не отходил от тебя, не позволял другим быть рядом. Слишком долго я лишь угадывал твой разум за миром теней, слишком долго был один - наедине с тобой. Ты ещё блуждал в потёмках, лишь иногда твои глаза сверкали разумом, проблесками мысли, но, увы, это было так ненадолго.
Однажды, я помню этот день как сейчас, ты проснулся и долго смотрел на меня своими синими бездонными глазами и тогда впервые в своей жизни я услышал твой голос, разговаривал с тобой.
А потом всё завертелось, закружилось и понеслось...
* * *
- Кенни. Так больше не может продолжаться, - я смотрел в его холодные серые глаза, и раздражение охватывало меня всё сильнее. - Ты не можешь держать меня здесь вечно! - воскликнул я.
- Почему?
- Что?! - у меня перехватило дыхание, он действительно не слушает меня, он в силах запретить мне всё, что сочтёт нужным запретить. - Но... Я... Ты...
Я выбежал в сад и в исступлении разрыдался. Мне было семнадцать лет, или точнее двадцать три года, но шесть лет я провёл в коме и с тех пор совсем не изменился. Не ощущал того времени, что прошло без меня, хотя всё вокруг и изменилось. Из родительского дома я попал в дом Кеннета и тут контроль был намного жёстче.
- Ты даже не дал мне повидаться с родителями... - я всхлипнул. - Ты деспот, но ты не имеешь никакого права так обращаться со мной.
- Разве? - холодно спросил он, но, внезапно смягчившись, стёр слёзы с моих век, притянул к себе и крепко сжал в объятиях. - Всё, что я делаю - только для твоего же блага, малыш.
- Не называй меня так! - я попытался вырваться, но Кеннет удержал на месте. - Ты совсем обо мне не думаешь.
Это была ложь. Я ни на секунду не забывал, кто спас меня, вытащил с того света. Благодаря Кеннету я был жив. Но его опека, беспокойство довлели надо мной. Стоило мне чихнуть, и он уже выискивал во мне скрытые симптомы болезни, стоило крикнуть громче обычного, и весь дом вставал на уши, а охранники гонялись за моим воображаемым обидчиком.
- Я благодарен тебе, - пробормотал я, с трудом пытаясь заглушить обиду. - Но я чувствую себя как в клетке.
Кеннет отстранился и легонько коснулся пальцами моей щеки. Убрал руку и, задумавшись, кивнул:
- Хорошо. Завтра мы поедем к твоим родителям.
- Спасибо, Кенни.
Он ушёл. А я остался в саду, чувствуя, как от радости кружится голова. Наконец-то я смог прошибить эту многометровую броню, скрывающую от меня чувства Кеннета.
Весь день я был как заведенный, эмоции били через край. Даже Кеннет заразился моей радостью и улыбался, что с ним случалось крайне редко.
На утро он зашёл в мою комнату и настоял на том, чтобы самому одевать меня. Я не возражал, с беспокойством наблюдая за ним. Этот человек оставался для меня загадкой, и я нисколько бы не удивился, если бы он все отменил и даже не сказал бы по какой причине.
- Готов? - с непроницаемым лицом он смотрел мне в глаза.
Я кивнул. Около лимузина остановился.
- Я поеду на этом?
- Мы поедем.
- Ты тоже? - я не смог погасить недовольство в своём голосе и Кеннет иронично поднял бровь. - Возражаешь?
- Нет.
Нахмурившись, я сел в лимузин и Кеннет сел рядом.
Всю дорогу молчали. Я исподволь рассматривал его: высокий, почти со стального цвета волосами и пронзительными серыми глазами он внушал трепет и страх уже одним своим видом, а уж когда говорил, казалось, вода стынет при его словах. Доктор?! Ха. Разве что доктор - Смерть. И этот чужой мне человек возомнил, что имеет власть надо мной, полное право распоряжаться моей судьбой! Становилось по настоящему жутко.
- Нервничаешь?
- Ага, - я кивнул. "Если бы он знал настоящую причину моего напряжения, что бы он сделал, сказал?".
Я даже не заметил, как мы подъехали к дому. Кеннет лениво распахнул дверь, и я молча вылез на улицу.
Дом стоял на прежнем месте, и всё было так, как раньше, но немного по-другому. Я даже сам не мог бы сказать, что изменилось, но чувствовал это всей душой. Усиленно моргнул.
- Идём, - Кеннет подтолкнул меня ко входу.
Меня не нужно было торопить. Я вбежал на крыльцо и толкнул дверь. С недоумением замер на пороге.
Невысокая пожилая женщина с едва заметной сединой в волосах некоторое время смотрела на меня широко открытыми глазами, потом тихо вскрикнула и медленно осела на пол.
- О, Боже. Мама?
Я помог ей сесть на стул и замер посредине зала. Отец, мать, старший брат Эндрю - все они были здесь, но другие, постарше и их лица выражали недоумение, растерянность и ещё что-то такое... ощущение, что они не могут смотреть мне в глаза, и им неприятно моё присутствие...
Затянувшееся неловкое молчание нарушил Кеннет, он шагнул вперёд и в нескольких словах холодно обрисовал ситуацию. Родители даже не знали, что я жив. Я этого не ожидал. Я был растерян...
Мы ещё некоторое время побыли там, а потом, попрощавшись, вернулись в машину. У меня было такое чувство, как будто мне нож всадили в горло. Я сидел и молча глотал слёзы, обиду, непонимание.
Как только лимузин остановился, я толкнул дверь и бросился в свою комнату. Упал ничком на кровать, и уже более не сдерживаясь, зарыдал... Я не мог понять, как родители могли вдруг стать для меня чужими?.. Почему всё стало так неправильно, почему я не мог более находиться с ними рядом?..
- Успокойся.
Я не сразу ощутил присутствие Кеннета, но его голос подействовал на меня успокаивающе. Я прижался к его широкой, тёплой груди и тяжело вздохнул. Холод терзал моё тело, и в голосе стыла и развивалась страшная боль.
- П-почему ты не предупредил меня, что так будет? - мой голос предательски дрожал. - Почему?!
Кеннет скользнул рукой по моей спине и, отодвинув меня в сторону, легонько тряхнул за плечи:
- Если бы ты всё знал, разве что-то бы изменилось? Подумай.
Он ушёл, оставив меня одного. И в первый раз я вдруг чертовски захотел, чтобы Кеннет вернулся!
* * *
Я чувствовал, как бешено бьется сердце в его груди, видел, как он напуган и уязвлен, и знал, что самое горькое чувство - непонимание.
Бедный малыш. Я почти жалел, что согласился свозить его туда. Он был так расстроен из-за встречи с родителями, а ведь я совсем не хотел печалить его. Так получилось, вот и всё.
Не всё. Он вернулся домой и теперь, скорее всего, понимает, что у него нет выбора, он должен остаться здесь. Я не мог позволить ему уйти ни тогда, ни сейчас.
Лео, его глаза такой поразительной яркости, глубокой синевы, что я буквально тону в них, плавлюсь. А когда они омрачаются слезами, эти бездонные колодцы способны растопить любое сердце... Я не могу без боли смотреть на него, не попытаться утешить... когда он так нуждается в этом.
Я не мог более видеть его слёз. Моя душа выворачивалась наизнанку. Мне хотелось как-то порадовать Лео...
Я ушёл, оставив его наедине с собой, со своими чувствами, переживаниями. Мне так хотелось остаться с ним рядом, чувствовать биение его сердца, совсем как раньше, но я решил, что будет лучше, если он сам разберется в себе, сделает какие-то выводы без моего вмешательства.
Утром я разбудил Лео и вытащил во двор. Он был ещё зол со сна и пытался испепелить меня негодующим взглядом, но я искренне любовался им, предвкушая тот момент, когда он, наконец, увидит мой подарок.
Это был белый породистый жеребец с холёными мышцами, подрагивающими под кожей. Он нетерпеливо передвигал ногами но, заметив наше приближение, замер и повернул набок голову, будто задумавшись.
Лео посмотрел на меня, и я ответил на его невысказанный вопрос:
- Да, он твой.
- Здорово! - одно единственное восклицание, слово, сорвавшееся с его губ и я уже чувствовал себя необыкновенно польщённым, полным невыразимого тёплого счастья.
Лео, я чувствовал его волнение как своё собственное, с восторженным изумлением подошёл к жеребцу и провел рукой по его холке:
- Он такой огромный! Я раньше никогда не видел лошадей вживую.
Я молча наблюдал за ним. Лео был счастлив, совсем как ребёнок. Он гладил жеребца по шее, по крутым бокам, по изящно выгнутому хребту и всё время пытался поймать голову коня, но он не давался и лишь раздражённо выпускал из ноздрей струйки горячего воздуха.
- Я могу на нём прокатиться?
- Конечно.
Я подозвал конюха и велел ему надеть на жеребца сбрую. Затем помог Лео забраться в седло.
- Ну, как? - я держал коня за узду и сделал несколько кругов.
- Просто великолепно! - он рассмеялся и внезапно сильно ударил ботинками в бока жеребца.
- Лео! - заорал я, но было уже поздно, конь сердито заржал и, вырвав поводья из моих рук, встал на дыбы.
Лео!..
Он упал на землю и остался лежать. Я бросился вперёд и склонился над ним. "Господи, только бы Лео был жив, только бы всё обошлось!" - молился я.
Лео смотрел мне в глаза и улыбался: - Он скинул меня, верно? Вот чертёнок!
Я торопливо ощупал его голову и облегченно вздохнул, заметив только одну ссадину, проверил руки, ноги: - Где болит?
Он качнул головой: - Все нормально, Кенни, не беспокойся так.
Знал ли он насколько сильно билось моё сердце, будто пытаясь выскочить из груди, какую я ощутил боль, думая, что, быть может, я уже никогда не услышу его голоса, не загляну в его прекрасные глаза? Да что только не ощутил я, видя его падение, длившееся несколько секунд, но словно остановившаяся пленка долгое время стоявшее перед моим бессильным взором!..
- Ты напугал меня, малыш, - я прижимал Лео к груди, как дитя, потом обернулся и, отыскав глазами конюха, резко выкрикнул. - Пристрелите жеребца.
- Кеннет, нет! - Лео выскользнул из моих объятий и бросился к жеребцу, замер между ним и мной. - Ты не можешь убить его. Это я во всём виноват, а не он.
Его глаза наполнились слезами, и он упал на колени: - Я тебе никогда не прощу этого, Кеннет.
Я подошёл к нему и помог подняться:
- Хорошо. Успокойся. Всё будет так, как ты хочешь.
Я дал знак, чтобы увели коня, и заставил Лео подняться в свой кабинет. Там я смог лучше проверить его на предмет внутренних повреждений. Слава богу, всё обошлось. Ничего серьёзного. Я смазал немногочисленные порезы и синяки и отпустил Лео.
- Ну всё, ты свободен.
- Спасибо, Кенни, - Лео стоял, застегивая рубашку и виновато уставившись в пол. - Там виноват был я.
Я кивнул: - Я знаю.
Он незаметно ушёл. Я остался наедине со своими мыслями и холодным оборудованием. "Ну что ж, - я сильно сжал запястье своей левой руки. - На этот раз я не смог отказать тебе, Лео. Я обещал, и я выполню своё обещание, но... - мои руки сжались в кулаки. Ненависть моя к белому жеребцу росла. - Когда Лео наскучит играть с ним, я сам лично пристрелю это безмозглое чудовище!..".
* * *
Я сидел на скамейке и наблюдал, как Бертран чистит коня. Белый жеребец стоял спокойно лишь иногда всхрапывал, вскидывая свою большую голову. Щётка в руках Бертрана методично двигалась вверх-вниз по и так безупречно белому боку. Чувствовалась в этих движениях легкость и любовь к своему делу.
- Ты бы убил его? - внезапно спросил я и внимательно посмотрел на Бертрана.
- Конечно, - он даже не задумывался над ответом.
- Но... тебе даже не было бы жаль его?!
- Почему? Очень жалко... - пробормотал Бертран не отрываясь, однако, от своего занятия.
- Разве так можно? - я не понимал его. - Ведь ты бы мог отказаться!
Он усмехнулся над излишней горячностью моих слов и задумчиво проговорил, глядя куда-то вдаль: - Не всегда наша судьба принадлежит только нам и уж совсем редко получается так, что мы делаем то, что хотим сами.
Я погладил белого жеребца по гриве и вернулся в дом. Слова старика прочно засели в моей голове, и я ни о чём не мог больше думать.
- Кенни, - за обедом я, наконец-то, решился и насколько мог решительно посмотрел на своего узурпатора. - Завтра я возвращаюсь домой.
- Нет.
- Но я не спрашиваю твоего разрешения, - беспомощно пытался я настоять на своём. - Я уже всё решил!
- Нет, - холодно сказал Кеннет и, перегнувшись через стол, заставил меня посмотреть ему в глаза. - Ты останешься здесь. Чем раньше ты это поймёшь, тем лучше будет для тебя, малыш.
- Но ты не можешь решать всё за меня! - заорал я, и в бешенстве вскочил на ноги. - Я не ребёнок, которым ты можешь помыкать. Вот, - я со всей злости схватился за стол и отшвырнул его в сторону, под грохот бьющегося хрусталя ехидно заметил. - Ты не Бог, чтобы помешать мне. Я уйду, когда захочу этого я, а не ты.
Кеннет стоял не двигаясь. Его лицо не выражало никаких эмоций. Он подождал, пока я выговорюсь и, шагнув вперёд, крепко схватил мои руки.
- Отпусти! Проклятье, да зачем я тебе нужен?
Он молча потащил меня наверх в мою комнату и швырнул на кровать.
- О, Господи, нет! - теперь я начинал понимать. - Похотливый сукин сын... - я набросился на него с кулаками, но Кеннет легко поймал меня и некоторое время удерживал рядом.
- Пожалуйста, не думай так...
Он отстранился и вышел. В двери, громко щёлкнув, повернулся ключ.
Целую неделю Кеннет не выпускал меня и держал под замком. Каждый день он приносил еду, но не разговаривал и даже не подходил ко мне. И когда я уже начал помаленьку сходить с ума, наконец, оставил дверь открытой.
Мой лазарет кончился. Я был свободен... или почти свободен. "Чертенок", как я мысленно окрестил коня, был жив, жизнь прекрасна и всё было хорошо.
Через несколько дней я вновь задумался над иронией судьбы, которая держала меня в этом доме. Мне было непонятно, каким образом я вообще оказался здесь, и почему Кеннет, совершенно чужой мне человек, так сильно печётся обо мне и с таким искренним волнением беспокоится за моё здоровье?
Случай узнать обо всём представился достаточно быстро. Кеннет вернулся домой в стельку пьяный. С внезапно быстро забившимся сердцем я осознал, что это, пожалуй, мой единственный шанс. Трезвый, Кеннет был молчалив и неприступен как скала, но в таком состоянии он вполне мог и заговорить.
Для верности я захватил бутылку вина и заглянул в его комнату, при виде спиртного у Кеннета радостно блеснули глазки, и он быстро втащил меня внутрь...
- Так почему я здесь? - настойчиво пытался я добиться ответа, в который раз задавая один и тот же вопрос.
Кеннет пьяно качнул головой.
- О, Господи, - чертыхнулся я и, отпив прямо из горлышка, икнул, вино было слишком крепкое для меня. - Так, значит, говорить не будем?..
Я подошёл к креслу и медленно перевернул бутылку на Кеннета. Остатки алкоголя полились вниз. Он выглядел так глупо, что я громко рассмеялся и смеялся долго, но потом задумчиво замолчал. Был один вопрос, который не требовал непосредственного ответа, важнее была сама реакция.
Я склонился и осторожно коснулся его губ своими... они были влажные со вкусом вина и чего-то ещё приторно сладкого... Мне вдруг необъяснимо сильно захотелось понять, что это...
Кеннет не мешал мне. С любопытством первопроходца я начал исследовать его кожу и, слизнув с его подбородка капельки спиртного и не слишком-то понимая, что я делаю, расстегнул на нём рубашку.
Он наблюдал за моими действиями. За завесой алкогольного опьянения его глаза были мутными, а взгляд отрешённым. Я вдруг осознал, что сам невольно пьянею... от него.
Кеннет вдруг схватил мои руки и отодвинул меня в сторону. Даже пьяный он был сильнее меня и его взгляд выражал такое напряжение мысли... Я попытался вырваться, но потом быстро прильнул к его груди. Под кожей бешено билось его сердце, но он скоро успокоился. Я облегчённо вздохнул и задумчиво обвил его шею руками: "О чем ты думаешь сейчас, Кенни? Что скрывается за сталью твоих глаз?..".
* * *
Я проснулся с резкой головной болью, и я был не один в своей постели, рядом лежал Лео.
Лео! Ещё не до конца проснувшись, я осознал, что он рядом. Я чувствовал биение его сердца как раньше, но... Господи, что делает он здесь? Почему лежит в моей постели? Мои глаза недоуменно расширились, когда я вдруг понял, что голова Лео покоится на моей груди, а его руки плотно обвивают мой торс.
Он видимо проснулся в тот же момент, соскользнул на пол и замер, с какой-то напряженной растерянностью наблюдая за мной.
- Прекрати, - сердито буркнул я, мне не понравился взгляд Лео и ещё... - Что ты здесь делаешь?
- Ничего, - он покачал головой и, густо покраснев, резко вспылил. - Чего ты ко мне вечно придираешься?! Ты мне надоел!..
- Лео.
Он проскользнул мимо меня и выскочил за дверь. Глупый мальчишка... Хм... Хотелось бы мне знать, что думает он сейчас...
Я принял душ и, сменив измятый вконец костюм на рубашку и свободные брюки, спустился вниз. Лео нигде не было видно, и я вышел поискать его в сад.
- Кенни, - он вдруг незаметно очутился за моей спиной. - Увези меня отсюда, пожалуйста! - в его голосе была такая мольба, что я с недоумением обернулся, но принял безразличный вид:
- Что именно тебе не нравится здесь?
- Всё! Мне ничего не нужно от тебя. Я устал быть один... - Лео прикрыл лицо руками и разрыдался: громко и уже более не сдерживая себя.
- Малыш... - я быстро обнял его и заглянул в глаза: - Что я сделал не так? Чем обидел тебя?!..
- Отстань! - сердито выкрикнул он.
Лео вернулся в дом, а я остался стоять, в раздражении сжимая и разжимая кулаки.
Несколько дней после этого я не появлялся дома. У меня было много дел, слишком много времени я посвящал Лео, и теперь нужно было разобраться с проблемами за пределами моего жилища.
Когда я вернулся, Лео уже не было. Он сбежал!
Несколько дней поисков ничего не дали. У родителей Лео не появлялся, никто из его старых друзей его не видел, на объявления в газетах и расклеенные по всему городу портреты Лео никто не отзывался и с каждым днем шансы, что он отыщется, уменьшались пропорционально прошедшему времени.
Я не находил себе места. Чёрт, я не мог понять, что я сделал не так, почему вызывал у Лео только раздражение, хотя я хотел только помочь ему, заботиться о нём, чтобы у него было всё хорошо.
Я ничего уже не понимал в этой жизни. Разве то, что я сделал ради Лео, не заслуживало хотя бы чуточку признательности с его стороны, каплю уважения? А вместо этого... побег! Как будто я - какой то деспот, удерживающий его силой... Толика правды в этом, конечно, была, но всё же...
Мне так не хватало Лео. С самой нашей первой встречи в больнице, где он лежал без сознания я не чувствовал себя таким одиноким... Мне не хотелось этого. Чёрт возьми, я хотел всё забыть... стереть всё из памяти и начать жизнь с белого листа, но... Мысли, я не мог совладать с ними и они возвращались назад... и я остро чувствовал свою вину, вновь переживая те моменты, когда Лео страдал из-за меня, когда я был причиной его слёз...
* * *
Охранники, увидев меня, открыли ворота, и я быстро зашагал к дому. Кеннет, как долго я не видел тебя? Месяц, два... Почему-то твой образ постоянно стоял перед моими глазами и не покидал мыслей... ни на день.
Я тихо вошёл в комнату Кеннета и замер у его постели. Он спал, и выражение озабоченности морщило его лоб... Что ему снится?.. Какова будет его реакция, когда он увидит меня?.. Захочет ли говорить со мной?
Я склонился над ним и невольно погладил по щеке.
- Кенни, - прошептал я.
Он резко сел и схватил мою руку:
- Лео! Ты вернулся?!
- Как видишь, - я усмехнулся и неуверенно прижался к его груди. - Ты ведь не против?
Он качнул головой.
Я высвободил руку и обнял Кеннета за шею, глубоко вздохнул: - Кенни, ты знаешь... мне кажется, ты мне нравишься, - я еще раз вздохнул и сказал то, что уж совсем не собирался говорить. - Я люблю тебя.
Он напрягся. И я, чувствуя это всем своим телом, похолодел. Значит всё... Значит, я ошибся, когда решил, что Кеннет может испытывать ко мне какие-то чувства... Я поставил всё и проиграл. Господи, как больно!
- Прощай, Кеннет, - я печально улыбнулся, и в последний раз посмотрев на него, толкнул дверь. - "Вот и всё!".
Кеннет догнал меня внизу и, дёрнув за руку, повернул к себе лицом:
- Прекрати.
- Не могу, - мне хотелось плакать. - Ты сам виноват, что всё так получилось. Я влюбился в тебя, потому что ты был единственным кого я видел... А теперь уже слишком поздно!..
Кеннет качнул головой: - Разве? А ты пытался что-нибудь сделать?..
- Кеннет, но... - я не понимал, о чём он говорит.
- Давай возвращайся домой.
Кеннет обнял меня за плечо и повёл наверх. Я не сопротивлялся, я думал: о том как я люблю его, и что если он меня бросит я этого не переживу и сам убью себя и ещё я хотел, чтобы он - Кенни знал это.
- Тихо, успокойся, - он не дал мне говорить и, уложив в постель, накрыл одеялом. - Все будет хорошо. Спи.
В его присутствии я почувствовал себя спокойно. Кеннет никуда не ушёл, не растворился в тумане, как это было в моих самых ужасных кошмарах, и я успокоился. Уже засыпая, я подумал: раз Кенни говорит, что всё будет хорошо, значит так и будет. Я верю.
Утром я проснулся и почувствовал на себе взгляд Кеннета. Он находился рядом всю ночь и вид у него был усталый.
Я сел, не глядя ему в глаза.
- Ты уже всё решил?
- Да.
- И?!..
Кеннет пожал плечами: - Я не... не думаю о тебе так, как ты думаешь обо мне, но... Я не хочу, чтобы ты уходил. Вот и всё.
Я задумчиво опустил голову. И что всё это значит? Я не понимал Кеннета. И... мне было трудно думать обо всём, я хотел только одного: видеть его, чувствовать с ним близость.
Он сел на постель и обнял меня:
- Прости. Я не хотел причинять тебе боль. Но видно опять обидел тебя, так? - Кеннет печально улыбнулся. - Ты знаешь, если тебе это так нужно, то я с тобой...
Он склонился к моему лицу, и я почувствовал прикосновение его губ к своим, мягкое нежное и... по дружески невинное.
- Прекрати! - я оттолкнул его и, встав с постели, прислонился к стене. - Я хочу большего, понимаешь? Ты мне нужен весь, целиком...
Я чувствовал, как по моим щекам бегут предательские слёзы. Не выдержав собственных эмоций, разрыдался и сполз на пол, заслонив лицо руками. Мне хотелось умереть.
Кеннет присел рядом, и крепко прижав меня к себе, отнес на кровать. Сам лёг рядом...
* * *
Я проснулся и открыл глаза. Из окна лился яркий дневной свет. Лео спал, безмятежно раскинув руки. Его голова покоилась на моей груди. Как всё это знакомо...
Я прикрыл глаза. Вспомнил тот день, когда впервые увидел Лео. Его положили в палату в состоянии комы, и он не реагировал ни на что, но сам вид его внушал какое-то внутреннее беспокойство, желание помочь и защищать его...
Не так... Все было не так. Подсознательно, я в первые же минуты осознал, насколько же Лео похож на моего погибшего брата, но отталкивал от себя эти мысли, обманывал себя в причинах побудивших во мне беспокойство о судьбе незнакомого и совсем чужого мне человека.
Мой брат Маркус умер по моей вине. Никто не знал, не знает и никогда не узнает об этом. Конечно, я понимал, что в случившемся не было моей прямой вины, но косвенно я сам подтолкнул брата к самоубийству.
Он был так подавлен. Весь вид его выражал такое страдание, озабоченность и какую-то полную отстраненность от реальности, что я не сдержался и поинтересовался всё ли с ним в порядке. Маркус был младше меня, он был внебрачным сыном моего отца и в то же время был его любимчиком. С первого же дня как он появился в нашем доме - эдакий прилизанный мальчишка, я возненавидел его всем сердцем. И ревностно скрывал это в себе до того рокового дня.
Мне не было интересно, что так беспокоило Маркуса, просто тогда я был сильно зол и обижен на родителей, которые всё больше внимания и любви уделяли ему, а не мне. Это было так несправедливо, что мне хотелось, чтобы он исчез из моей жизни навсегда, чтобы его не было. И когда представился случай, именно я подсказал Маркусу путь как избавиться от боли навсегда.
Не знаю, осознавал ли я тогда, что говорю, но на следующее утро Маркуса нашли мёртвым, он вскрыл себе вены в ближайшем лесопарке. И с тех пор... я чувствую за собой вину и не могу избавиться от этого чувства.
Я ушёл из дома, стал врачом и уже больше никогда не видел своих родителей. Вполне возможно, что сейчас они уже мертвы. Но ничто не может заставить меня вернуться в тот город, в котором я родился.
Лео - он был точной копией Маркуса. Возможно, я хотел избавиться от своей вины, как-то все исправить, помочь Маркусу в обличие Лео... все получилось несколько иначе.
Да, Лео был похож на Маркуса, до того момента как вышел из комы. Характером он иногда тоже казался мне похожим на Маркуса, но он оказался совсем другим. И это неизвестно откуда взявшееся его чувство ко мне, я не мог предвидеть этого...
Он вернулся. Лео вернулся. Я совсем уже не вспоминаю о Маркусе. Теперь меня волнует сам Лео. Только о нём я беспокоюсь, когда ложусь спать и просыпаюсь. Я знаю сейчас, что если он почувствует, что его любовь безответна, он пойдёт на тот же шаг, что совершил когда-то Маркус из-за меня. Я не хочу этого!..
Лео, я не испытываю к тебе чувства любви, такой какой ты хочешь, но ты мой. Я никому не позволю забрать тебя у меня и боюсь потерять. Единственное, что заставляет моё сердце биться чаще - это твой смех, твои эмоции наполняют мою жизнь смыслом, а без тебя всё кажется ничтожным.
Я давно замкнулся в себе. Я запретил себе открыто реагировать на происходящее вокруг меня, выражать свои чувства. Но я не могу заставить себя не быть с тобой - это единственное, что не в моих силах, и в то же время, когда я понимаю всё это, я не могу представить тебя в близости со мной. Просто кощунственно даже думать об этом! Но...
Если единственный выход именно этот, если таково желание единственного во всём мире человека, который волнует меня, чувства которого мне глубоко не безразличны то... Я не уверен, что не пойду на это. В конце концов, мы даже целовались, когда я был пьян, и кто знает, что было дальше, раз ты так переменился ко мне.
Лео, ты спишь? Я слышу твое дыхание, чувствую биение твоего сердца и... я не знаю, что будет завтра, послезавтра, но сейчас именно в этот момент я счастлив и мне ничего больше не нужно.
Ты просыпаешься. Скоро, совсем скоро ты откроешь глаза, и... я надеюсь, ты поймёшь меня или я пойму тебя. Кто знает, как повернется жизнь? Слишком часто судьба преподносит нам сюрпризы: печальные и радостные. Но я надеюсь, что уже никогда не останусь в одиночестве в толпе людей, которые слишком пусты, чтобы хоть как-то волновать меня.
Ты рядом и это самое главное.
Ты будешь со мной всегда... И в следующей жизни тоже, потому что я так решил. Просто ты мне нужен! Нужен как воздух, как вода, как смысл бытия и единственная радость... Я... можно сказать, что я тоже люблю тебя, мой Лео.