Сидоров лежал в постели, перебирая кнопки телевизионного пульта. Архивная мелодрама времён социализма под названием "Весна на Заречной улице" не вдохновляла, последнюю серию "Терминатора" он уже видел дважды, а политические программы и ток-шоу не любил. Сидоров выключил телевизор, вяло перелистал потрёпанный детектив. Не читалось. Он погасил прикроватный светильник и стал приятно грезить, растянувшись на их с Ниной большой двуспальной кровати.
- Кингсайз! - с гордостью подумал Сидоров, - Всё же есть кое-какие преимущества у капитализма! Раньше бы... А теперь и за границу ездить не надо: дома этакая вещь стоит! Хотя, какая раньше могла быть заграница для сантехника! А теперь, слава богу, все норовят санузлы евроремонтом на английский язык перевести. Даже "старые" русские, не говоря уж о "новых" - и те туда же! Ну что ж: "Вам джакузи? Пожалуйста! 700 баксов за работу - и порядок! Только поставим вертикально... А вот смените "хрущобу" на "сталинку", тогда и положим. Звоните!"
Нет, жизнь пошла, что надо. Давай, как говорится, "время - вперёд"; впереди сантехнику лучше. "Новому русскому" что в квартире подавай? Новую сантехнику! Дай бог этим "новым" здоровья! Живут и другим жить дают. Сантехнику тоже надо заработать на новую жизнь: на дублёнку жене или музыкальный центр, чтобы и себя повеселить, и соседям удовольствие сделать. Вон стоит, красуется. "Панасоник"! На весь дом играет! Все пять этажей пробивает в обе стороны. А на следующий год, может, и в Анталью, в Турцию с Нинкой прокатимся летом отдохнуть. А что, знай наших!
Вдруг приятные мысли Сидорова нарушил звук: где-то над ухом тоненько и противно заныл комар. Сидоров захлопал руками, как гусь крыльями. Нытьё перемещалось вокруг его головы. Ориентируясь по звуку он хлопнул несколько раз в ладоши, пытаясь поймать летуна, и включил свет. Было тихо.
- Убил, - решил Сидоров. Его глаза стали слипаться, он блаженно зевнул и уже проваливаясь в подушки стукнул по кнопке выключателя. Упала темнота. И почти сразу же комариное пение возобновилось! Сидоров лежал и тихо вспоминал комариных предков по материнской линии. Вылезать из-под одеяла и гоняться за зловредным певцом не хотелось. А спать - очень. Сидоров натянул на голову одеяло. Звук стал тише. Но как только он через пару минут, задыхаясь, вынырнул из мягкого укрытия, подлый комар зазвенел прямо около уха. Сидоров снова стал делать пассы руками.
- Укусит, гад! Развелось их! Кто сейчас болота-то обрабатывает! - Не прежнее время. Хочешь обрабатывай, хочешь - нет! Свобода. И для этих гадов тоже. Мало того, что обескровит, так ещё и все уши прожужжит! Завёл волынку, как думец на трибуне..
И тут Сидорова пронзила страшная мысль:
- А-а! А если он малярийный?
Сидоров был человеком с воображением. Он мгновенно представил себя в тропическом лесу. Вот он лежит среди влажной жары на цыновке и дрожит от холода... Сидорова аж в жар кинуло и он вытер вспотевший лоб!
Но чувство реальности скорректировало воображение: теперь он видел себя уже в их местной районной больнице, в жару и бреду - и его аж зазнобило от страха.
-Точно, - сказал он себе, - Именно те признаки! Неужели уже успел меня цапнуть?
Потом всплыла в памяти картинка из школьного учебника, где были изображёны два комара. Один из них, агрессивно сидящий как-то под углом, и был тем самым, опасным.
В этот момент комар сел ему на руку. Сидоров затряс кистью, захлопал по ней другой и рывком дёрнулся к выключателю. Комната осветилась. Ставший видимым комар взмыл к потолку.
- Надо же, опять не попал! Интересно, как он всё-таки сидел?.. Ну Нинка, дрянь, а ещё образованная. Медучилище закончила... Развела комаров в доме! Вечно у неё все форточки настежь!
Вон, вон летает, да какой большой-то!.. Наверное, комариха. У них, комаров, самцы смирные, пыльцой питаются, цветочками. А самки кровожадные. И не размножаются, пока крови не напьются! Прямо, как у людей! Нинка тоже детей заводить не хочет. Наверное, пока всю кровь из меня не выпьет.
Комар не спеша и почему-то беззвучно спустился и сел на тёплую стену рядом со светильником. Сидоров подавил досаду и зевок и пошёл в атаку:
- Тепло любишь, гад тропический? А вот я тебя, убийцу! Ликвидирую, как полисмен гангстера в сериале!.. Промазал! Ну, полисмены тоже не всегда попадают. Но уж в следующей серии я тебя...
Спать всё же хотелось ужасно, но гасить свет было страшно. Сидоров распяливал глаза, тёр веки. Все предметы пульсировали и казались то больше, то меньше.
- Нет, эта комариха уж слишком велика. Малярийные, говорят, мелкие. И откуда бы ему взяться в наших-то широтах да ещё осенью?
Но Нинка, конечно, хороша! Всё ей выложу, когда с дежурства придёт. Не могла что ли купить что-нибудь от комаров? Вроде, что-то такое у неё было, включала что-то в розетку. И где прячет? А главное, зачем?
Сидоров огляделся, но ничего похожего на красную бульбочку, что Нина втыкала в розетку, не обнаружил. Комар сидел на потолке и не шевелился.
- Ага, тоже спать хочешь? Или прикидываешься? Ну я тебя сейчас!...
Сидоров что-то стянул со спинки ближайшего стула, кажется рубашку, встал на колеблющейся под его ногами кровати и шлёпнул рубашкой по потолку. Комар неторопливо отлетел и сел в полуметре от прежнего места. А Сидоров взвыл от дикой боли в лодыжке: он оступился и попал на край кровати, растянув связку. Битва была проиграна. Душа болела почти так же сильно, как лодыжка. Сидоров осторожно опустился и лёг. Но не смирился:
- Думаешь, стану я тебя своей кровью кормить? Не выйдет! "Но пасаран!"
Он взял с тумбочки свой относительно свежий носовой платок и погасил свет. Затем быстро накинул одеяло на голову, высунув наружу только нос, прикрытый платком. Дышать было трудно, но можно. Приятное чувство безопасности охватило его. Он уже начинал дремать. Комариный писк над одеялом заставил его только злорадно фыркнуть, отчего немного оттопырился носовой платок.
- Ну что? - подумал он победно - как теперь, доберёшься?
И вдруг с ужасом понял, что доберётся кровосос, доберётся! Коротковатое одеяло, натянутое на голову, открыло ноги, он почувствовал, что ступни стали остывать.
Сидоров быстро поджал ноги и лежал в тревоге, зная , что скоро они затекут, и комар получит своё.
- Нет, сказал Сидоров, - это не выход!
Он сел и опять включил лампу.
- А ведь и простой гад, не малярийный, укусит - обчешешься! Волдырь такой вскочит, будь здоров! И какое уж там "здоров"? А вдруг...а вдруг у меня эта... аллергия?! На укусы. Случается же: не было, не было, а потом - рраз! И - отёк Квинке! Нинка сама мне говорила, написано у неё про этот отёк в книжке медицинской: сьел что-нибудь не то или укусила тебя оса, а то и комар - и готово! Задохнёшься в два счета! И новый "Панасоник" - ни к чему: всего и музыки тебе осталось послушать, что похоронный марш.
Сидорову стало так жаль себя, так жаль, словно похоронный марш уже зазвучал в комнате... Нет, это опять комар!
- Ведь не спится же вампиру этому! На разведку вылетел? Опять сел на потолок. Ну здоровый! Мутант какой-то!.. Точно - мутант! Ни-че-го себе! Делают учёные дураки опыты всякие, а народ потом страдает и мрёт! Вон в "Секретных документах" какие букашки летали - с собаку! А эти муравьи в фильме, как их, фарабунда что ли, что людей в два счёта обгладывали? Врёт Нинка, что фантастика это. А хоть и фантастика! Зато вот эта тварь писклявая точно к нам из-за границы, с Чернобыля припорхнула! Разъелась там на радиактивных отходах, а теперь нас пожаловала радиацией заражать. Ам! - и белокровие! И пиши пропало!...
Сидоров лежал, ощущая пульс, бьющий в висках. Пока ещё бьющий. Он понял, что такое базысходность. Нет спасения! Совершенно недоступная Сидорову, крылатая тварь сидела на потолке, дожидаясь своего часа.
С горечью в сердце Сидоров понял, что жизнь не удалась. Его подстерегали опасности. Его не любила жена. Она бросила его в беде. Даже хуже!
- С чего это она подрядилась на ночное дежурство, если всегда днём работала? Может то ещё дежурство! Толька, подельник мой, позавчера её суп нахваливал, а она ему уж улыбалась, улыбалась! А я-то дурак и не понял! Конечно, что ей? Если мужа комары неведомые погубят, она за Тольку пойдёт. Какая ей разница - тот сантехник или другой. Всё равно получку хорошую принесёт, а как денежек подкопит, так и в Турцию летом свозит. Они в Анталью, а я, значит, на погост под камушек тяжёлый? Как " безвременно ушедший"?
Нет! - решил Сидоров, - Дальше так это оставлять нельзя! И от комаров жизни нет, и Нинке не нужен. Раз так, он уйдёт. Но-не-под-камень! Он уедет. Далеко. За границу. В Анталью. Или Африку! Один... Толька, конечно, холостой и кудрявый, но жадный. Он ей мороженое покупать не станет. Вот и пусть! Пусть она потом поплачет! Так ей и надо!..
Нина, заменившая подругу на ночном дежурстве в больнице, вернулась в восемь утра. Квартира была пуста. На столе белела записка. Нина прочла её и заплакала.
- Я больше не вернусь! - криво сползали по бумаге буквы, написанные дрожащей рукой её мужа.
- Пропадёт мужик, - вздыхая и утирая слёзы подумала Нина, - куда нашим комарам до их москитов!