Меня зовут Цезарина, я кошка, я умею путешествовать между мирами, и это моя история.
Говорят, что у кошки девять жизней. Это правда. Но люди не говорят (потому что не знают) о том, что каждая из нас получает свои девять жизней по-разному. Кто-то попадает в беду, вот-вот погибнет, но что-то (это наше таинственное везение) вытаскивает с самого края, даже если ты одной лапой была уже за гранью. Другие кошки умеют ходить между мирами - не более восьми миров, конечно, потому что один дается при рождении. Есть и иные возможности.
Я подумываю после этой повести, которую вы сейчас читаете, написать "Кошачью энциклопедию", серьезный труд о мистических, лекарских и творческих способностях кошек, - но осуществлю ли? Не знаю. Моя история - главный труд моей жизни. Вот закончу ее, потом и решу, стоит ли заниматься чем-то иным.
Я выбрала в далеком детстве странствие по дорогам иных миров. Этому меня научила мама. Тут все очень просто - для нас, кошек. Надо представить, что солнечный или лунный луч - приоткрытая дверь. Сунуть нос, принюхаться, потом осторожно шагнуть одной лапкой, другой... Пролезла голова - значит, и вся полезла. Вот ты уже и в другом мире.
С лунными лучами получается куда лучше - они так четко прорезают в темноте невидимую дверь между мирами. А солнечные лучи рассеиваются везде, поди поймай. Более того, полагаю, что бывают, в зависимости от способа путешествия, лунные кошки (как я) и солнечные. Но это уже для иной истории.
Когда мы, я и мои братья и сестры, родились у нашей мамы-кошки, то пробыли мы с ней не больше месяца. Потом нас сложили в корзину и унесли в пустой дом. Мы знали, что это место очень далеко от того, где мы появились на свет - ни единого знакомого запаха. К счастью, нас разобрали добрые люди - этот дом стоял в деревне, к тому же - август, и людей было много.
Возможно, из-за того, что я родилась летом и в это же время нашла себе человека, который стал заботиться обо мне, все мои миры - летние. Там всегда зеленая трава, там жаркое щекотное солнце, реки с их запахом таинственного подводного мира.
Мама-кошка повторяла нам, котятам: "Вы должны сами искать себе дом и человека, который станет вас кормить, ухаживать за вами, вообще всячески прислуживать. Ищите его тщательно, прислушивайтесь к нему и к себе, чтобы не ошибиться".
Меня взяла к себе Мария Александровна, очень пожилая женщина. Я в то утро вышла из пустого дома, голодная, недовольная и встревоженная. Бродила в зеленой траве, пыталась охотиться на каких-то мелких жучков и бабочек. Трава вкусно пахла, но не насыщала.
Я увидела, что мимо забора шла худая женщина, не очень высокая и очень прямая, спокойная, волосы - темные, но будто мукой присыпанные (так у людей проявляется возраст). Я громко и требовательно замяукала: "Человек, остановись! Ты мне нравишься, я хочу к тебе!".
- Кто тут так жалобно плачет? - спросила она и протянула ко мне руки. Конечно, она была восхищена моей мягкой рыжей шерсткой с темными полосками того же оттенка и более светлым пузиком. Моя шубка, мордочка, хвост - все необыкновенно красивое. Это не хвастовство, а очевидность.
Я пролезла в дыру внизу забора и кинулась к пожилой даме. До этого думала, вспоминая слова мамы-кошки: "Вдруг я не пойму, мой это человек или нет?". Но у меня и сомнений не было - мой. Наверно, это один из наших инстинкотов (так называются кошачьи инстинкты в среде тех разумных, которые понимают суть дела).
Тогда Мария Александровна жила в одном доме с сыном, его женой и двумя их маленькими детьми. Так было и на даче, и в городе. Потом ей пришлось уехать, с нею - и мне. Чему я была рада.
Жена ее сына мне совсем не нравилась. Прочих можно было терпеть, но ее я сразу записала в свои недруги и вела себя соответственно. Портила ее тапочки, кусала за ноги и так далее. Она почему-то никак не могла понять, из-за чего это происходит. Мало того, что неприятная, так еще и неумная особа. Что надо здесь объяснять? Ответ очевиден: "На войне как на войне".
Она часто ссорилась с моей спасительницей, грубила ей. А сын Марии Александровны толком ничего не мог поделать. Я не когтила его вещи, вообще вела себя с ним нейтрально, но часто осуждающе глядела со шкафа или со стола. Разумеется, этот человек ничего не понял. Людям вообще далеко до кошек.
И вот, через год после того, как я нашла свой дом и своего человека, мы с Марией Александровной из большой и суетной квартиры в три комнаты переехали в маленькую, с одной-единственной комнатой. Если бы я была кошка одного мира, непременно бы заскучала. А так - жила себе спокойно, отправляясь чуть не каждую ночь в те миры, какие желала моя любопытная душа.
Один недостаток в нынешней жизни - это наша собака, Бус. Невысокий длинный пес, белый, с хлопающими длинными ушами. Он все время бегает, всюду лезет со своим носом. В большой квартире я легко находила место, где его не было. Спала себе среди подушек на диване, пока он суетился где-нибудь в коридоре.
Что ж, мы с Марией Александровной терпели его возню, лай, прыжки перед прогулкой. Те, кто мудрее, должны быть и снисходительнее.
***
Теперь перейдем к рассказу о моих странствиях. Полагаю, людям, путешествующим по иным измерениям только во сне или в книгах, это будет интересно и поучительно.
Самый первый мир, куда я забралась, был Молочный. Я не знаю, как он назывался на самом деле. А раз так, то дала ему имя сама. Тогда я жила у моей спасительницы несколько дней, и, хотя осознавала себя хозяйкой дома, но еще не привыкла к новому обиталищу. Столько было неуютных запахов, странных и резких голосов. Все такое непривычное, необжитое.
Я скучала по маме, братьям и сестрам. Не то, чтобы хотела прожить с ними всю жизнь, но не хватало чувства теплой шерсти, к которой можно прижаться и уснуть, шершавого языка мамы-кошки и ее властной лапы, заваливающей непослушного котенка набок, если он стремился уйти далеко или слишком приставал с играми.
Вот и нашла место, которое меня утешило. Во-первых, там - мягкая трава, отрада для лап. Потом - постоянное солнце, ласковое, огромное. Когда хочешь спать - как одеялом окутывает, а если решишь поиграть, тут же кинет в траву горсть золотых монет. Они рассыпаются во все стороны, оборачиваются зайцами, а я ловлю их, выслеживаю... Что еще? Река, белая, сладковато пахнущая. Когда ветер слишком сильный, по ней бегут волны с молочной пенкой. Молоко очень вкусное, такого больше нигде не отведаешь, только в той чудесной речке.
Один из самых любимых. Потом - я не торопилась - понемногу открывала другие. Помнила, что их будет не больше восьми, выбирала внимательно и придирчиво. Абы какой мне был не нужен. В каждом мире у меня был... ну, дом-не дом, но свой уголок. Там я спала, играла, изучала всякие всякости. Это все было мое и только для меня. Так я считала - до поры до времени.
***
Мария Александровна часто играла со мной. Не в ту игру, которую я любила - с красным огоньком. Почему-то ей было скучно гонять его по полу и стенам. А я с огромным удовольствием выслеживала огонек, бросалась за ним. Бус недовольно гавкал, но охотничий азарт побуждал меня кидаться на добычу, пусть даже собака и пыталась мешать. Чудесная игра, только редкая.
Мария Александровна предпочитала другие развлечения, например, привязывала бумажку к нитке и водила ей по полу туда-сюда. Я трогала бумажку лапой, иногда напрыгивала, но все это нехотя. Неуклюже тянущаяся вслед за ниткой добыча никак не раззадоривала.
Еще была игра, которую мы с Марией Александровной придумали вместе. Я запрыгивала на стол, за которым она ела. Она снимала меня и несла на диван. Я обвисала в ее руках, лапы болтались безвольно. Пожилая дама принималась причитать: "Какая ты тяжелая, зайка, да что ж такое", - а я висела себе неподвижно, как длинная подушка. Она клала меня на диван и шла на кухню. Я ждала, пока Мария Александровна сядет, потом неслась за ней и с табуретки снова запрыгивала на стол.
Бус, конечно, заливался, носился кругами, но я, прижавшись, сидела между тарелками. Особенно забавно Мария Александровна причитала, когда стаскивала меня со стола, а я цеплялась когтями за скатерть, и все тарелки, чашки и прочее ехали вслед за моими лапами. Мне тоже нравилось. Она снова несла меня в комнату, я свешивалась вниз тяжелым кулем... И все повторялось. Иногда детали игры мы для интереса варьировали, но суть не менялась.
Когда мы с Марией Александровной уехали в небольшую квартирку, взяв с собой нашу собаку, она стала грустить. Не сразу и не всегда, но чем дальше, тем печальнее она становилась. И слабела, даже меня поднять иногда было ей тяжело, она много лежала, с трудом выходила гулять с Бусом. Даже приглашала свою приятельницу, Нину Степановну, чтобы она вывела собаку - такое случалось несколько раз. Та ахала, требовала, чтобы вызвали врача.
- Тебе надо следить за своим здоровьем!
А врач сказал, что это сердце. Прописал какие-то капли и таблетки. Но все равно пожилая женщина много лежала, выходила на улицу неохотно, была совсем невеселой и даже со мной почти не играла. Жаловалось подругам по телефону, что голова часто кружится, на самые простые дела сил нет.
Я поняла, что от врачей и приятельниц Марии Александровны не много толку. Про Буса и говорить нечего - или бегал по квартире, глупо высунув язык, или валялся на ковре, печально глядя на хозяйку.
***
Мне все это не нравилось. Я делала, что могла. Когда Мария Александровна устраивалась на кровати - отдыхать или спать, я ложилась около нее. Она вздыхала:
- Я же тебя придавлю или толкать буду до сне, иди на свою лежаночку.
Да, у меня была - это к слову - чудесная лежанка, ее разместили на подоконнике, чтобы Бусу было неповадно в нее забираться. Я часто дремала в ней, глядя на собаку сверху вниз. И за тем, что происходило на улице, тоже удобно было оттуда присматривать. Но раз я решила помочь моей спасительнице, значит, следовало спать рядом с ней, прижимаясь и мурлыча. Кстати, вы знаете, что древние цивилизации, чье название никому сейчас ничего не скажет, специально учили кошек лекарскому искусству? Обучение длилось много столетий. Теперь это у нас в крови, в душе, мы лечим прикосновением и мурчанием.
Я укладывалась сбоку, сворачивалась клубком. Когда Мария Александровна, повздыхав немного (она пыталась меня сдвинуть, конечно - напрасно), засыпала, я перебиралась поближе к ее голове, устраивалась головой на подушке. Пожилая дама так забавно всегда удивлялась, когда утром просыпалась и мы встречались глазами.
Интуиция точно подсказала мне, что ей становится легче. Я мурчала, грела своим боком... Но все происходит слишком медленно, болезнь гораздо сильнее, и моих усилий недостаточно. Раз нужно что-то еще, чего я не умею и не знаю, нужно поговорить с тем, кто может посоветовать полезное.
***
У меня был знакомый в мире, который я называла Травяной. Почему так? Конечно, не только трава и прочие растения - весь мир был наполнен разнообразными предметами, зверями, людьми и еще невесть чем.
Как Травяной появился у меня? Сейчас расскажу.
Однажды (к тому времени у меня было уже три мира: Молочный, Охотничий, Забавный - этот последний нашла для веселья и кошачьих шалостей, слишком редко Мария Александровна со мной играла) я ощутила, что мне чего-то хочется, что-то нужно...
Не охоты, не игр. Не понежиться в теплой безопасности детства. Хотелось секретов и загадок. Таких, чтобы меня удивили, такого вот "не знаю чего". Хотелось так сильно, что даже щекотно стало в душе.
С этим нетерпеливым ожиданием уселась ночью под окном, подвинув штору лапой и пригласив в дом луч-дверь. Дальше прикрыла глаза и стала вчувствоваться и принюхиваться. Когда же, ну когда запахнет тайной? Какие-то пространства проплывали за дверью, что-то менялось, что-то манило... Но все - не то. И наконец... Я знала, знала, что все получится - если дать Реке под названием Пространство-Время просто течь и течь мимо тебя, то дождешься того, что искала.
Сколько же там было запахов, сколько земных и воздушных следов! Если бы кошки умели смеяться - мы делаем это иначе - я бы смеялась, когда принялась валяться в траве, ловя носом и лапами это чудесные запахи!
Я повалялась вволю на полянке, где росли тысячи травок, цветочков и еще чего только там не было. Побегала туда-сюда, протаптывая тропинки, выслеживая воздушные дорожки летучих ребусов, высматривая еле заметные следы снующих повсюду крохотных шарад. Потом легла на спину, раскинув лапы, и глядела в высокое синее небе, думая о вечности: о невинной темноте предсуществования; о добыче, - для зубов или ума; о великих опасностях для всякой живой души, созданных невесть с какой целью...
***
Наверно, не меньше недели я играла только с Травяным миром. И там-то я познакомилась с Аптекарем. Он просто сидел за столиком на полянке около домика с красной крышей и зеленой вывеской "Аптека". Я разглядела, чуть высовывая голову из травы, что перед ним - деревянная доска и две деревянные чаши. В каждой - камешки.
Старик (Аптекарь был очень стар, куда старше Марии Александровны) выкладывал камешки на доску. Один за другим, неспешно, обдумывая. Подкравшись ближе, увидела, что камешки - необыкновенные. Внутри каждого искорка - светится, вспыхивает ярче - и как засыпает, потом заново. Живые камни, черные и белые. Надо и мне таких, подумала я. Отвернется старик или уйдет - наберу себе и унесу на свою поляну.
Старик вдруг сказал строго:
- Даже не вздумай, кошка, утащить хотя бы один камешек.
Я не испугалась, но решила подождать - мало ли, то там у него за камни. Подошла ближе, принюхалась...
- Во что ты играешь? - спросила из вежливости.
- Игра называется "Кошачий глаз". Да, не обижайся, я не шучу над тобой. Именно так.
Я фыркнула и отправилась в аптеку, интересно было поглядеть, что там и как. Судя по запахам, все тут делалось из трав. (Как пахнет наша аптека, я знаю - Мария Александровна часто покупает всякие снадобья, и я потом изучаю ассортимент по ее одежде).
В тот раз я недолго пробыла там. Ничего интересного, кроме живых камешков, не обнаружилось. Несколько штук, черных и белых, я решила утащить после, в более благоприятное время.
Вспомнила об Аптекаре тогда, когда поняла - мои способности не помогают Марии Александровне. И лекарства моего мира - тоже.
***
Аптекарь меня выслушал, кивнул и быстро набросал рецепт на сорванном с ближайшей ивы длинном листике, нацарапав его обломком сухой веточки.
- Найди травки - я тебе написал, как они выглядят и пахнут. Потом я скажу, как приготовить порошок.
- Ты мне поможешь?
- А это? - он показал взглядом на ивовый листик.
- Но я не умею ничего делать. К делам приспособлены люди, их руки и ноги.
- Дело в том, - сказал Аптекарь назидательно, - что подобные зелья, порошки и прочее имеют силу, только если приготовлены любящими руками - или лапами, как в твоем случае.
Я вздохнула. Что ж, деваться некуда. Я принялась действовать. Это оказалось даже интересно, первый раз я искала что-то не для развлечения, не из стремления разгадать тайну и тому подобное, а потому, что так надо - и не мне, а другому. Рецепт был несколько коряв (Мария Александровна тоже вечно жаловалась, что ничего не понятно в бумажках, которые оставляет ее врач, вот и я не сразу смогла разобрать нужные формы, цвета, ощущения, которые возникали бы от растений, соцветий, листочков).
В конце концов, справилась. Набрала травок, выложила на круговые плиты в аптечном дворике - сушиться на солнце. Попросила у Аптекаря ступку. Дальше было трудно: следовало сушеные травы натолочь, переложить в мешочек, принести домой. Потом по щепотке добавлять Марии Александровне то в суп, то во второе. Сами по себе действия такие простые, что другой (допустим, человек) справился бы, не раздумывая. А кошачьими лапками сложно.
Я долго тренировалась, наконец, приспособилась все делать передними лапами, иногда помогая носом или хвостом. Размахиваю, поддерживаю, наклоняю голову и повожу усами. Увидел бы кто со стороны, решил, что я колдую. Мог бы неправильно подумать обо мне.
Принесла мешочек домой и стала подсыпать сушеные травки понемногу. Положу чуть-чуть ложечкой (двумя передними лапами держу, на задних балансирую, иду, затаив дыхание). Потом запрыгну на подоконник и прикрою глаза. Наблюдаю. Тихо мурчу, потому что приятно, когда Мария Александровна ест мой суп... Точнее - свой, но польза-то вся - от моих травок.
Ей стало легче уже через два-три дня. И голова реже кружилась, и слабости почти не было. Я была очень и очень довольна. И решила в награду себе - открыть новый мир. Я заранее назвала его Особенным. Но то, что попадалось в лунном луче, было совсем не то, двери, как нарочно, открывались в неинтересные места. И я, не оставив своего высокого замысла об Особенном мире, решила побаловать себя отдыхом и хорошей книгой.
***
Каждый гуляет, где ему положено. Мария Александровна иногда бродит где-то там, за дверью, сама по себе. Приносит оттуда всякие вещи, чаще всего - с любопытными запахами, еду - мне, себе и Бусу. Два или три раза в день она выходит гулять с нашей собакой. Утром ненадолго, а вечером уже как следует, чтобы Бус поразмялся.
Это мое любимое время. Мы, кошки, предпочитаем, чтобы наше пространство было безопасным, а нас самих никто не трогал. Именно это и происходит, когда я остаюсь одна.
Да, у меня есть свои двери, я всегда могу отлучиться и подремать или побегать в таком месте, где все будет так, как мне нравится. Но и в квартире, моем основном пространстве, я желаю делать, что хочу. Не все это понимают, к сожалению.
И вот Мария Александровна уходит, наша собака нетерпеливо вьется рядом с ней. Я жду, когда щелкнет замок и лифт поедет вниз. Неторопливо иду к ноутбуку. Я многому научилась, когда приходил сын Марии Александровны. Специально наблюдала со шкафа, хотя пожилая женщина и вздыхала печально, какая я пугливая. Это не так - просто оттуда все лучше видно.
Включаю, когтем стучу по нужным клавишам и ввожу пароль. Все, светящееся пространство в моем полном распоряжении.
Оно ничем не пахнет, но я научилась добывать информацию иным, не кошачьим способом. Загружаю браузер. В поисковой строке начинаю набивать "кош...". Ноутбук меня отлично понимает и выдает мне кошачьи истории. Он, как и Бус, прекрасно поддается дрессировке, и уже знает, что именно я люблю.
И вот я сижу и улыбаюсь, щуря от удовольствия глаза. Смотрю фотографии или видео забавных котов и кошек. Самые смешные - котята. Налюбовавшись на сородичей, загружаю уже человеческие истории. Обычно читаю детективы или мистические книги. По настроению. Одной книги мне хватает на очень долгое время, потому что читаю по небольшим отрывкам. Но это неплохо, я люблю растягивать все приятное.
Потом, когда Мария Александровна приводит домой нашу собаку, я запрыгиваю на шкаф, восхитительно пыльный, никем, кроме меня, не исхоженный - я даже чихаю от удовольствия - и, прикрыв глаза, размышляю о прочитанном. Конечно, до этого я выключаю ноутбук и даже стираю из журнала историю поиска. Мне не нравится, что кто-то может заглянуть в мое личное пространство.
Бывает, я захожу на сайт, где все истории выкладываются небольшими отрывками, постепенно. Читатели могут писать свои мысли о том, что они прочитали. Иногда хочется высказаться и мне. Я могла бы набирать текст когтями, даже потренировалась - получилось неплохо. Но это суррогат общения. Какой смысл хвалить или ругать, если ты не можешь ни потереться о руку человека, ни царапнуть его ото всей души? Кое-кого я бы даже искусала. Но раз нет способа правильно донести до писателя свои чувства, не вижу смысла тратить время.
И вот я отыскала себе интересную, уютно-теплую историю, с загадками и шутками. И читала ее потихоньку. Так и шла моя жизнь. Я вознаграждала себя хорошей литературой, вкусными кусочками, взятыми со стола и скромно съеденными, радовалась тому, что пожилая дама поправляется, уже давным-давно не вызывает врача и стала даже ходить на какие-то выставки (кого и откуда выставили, не очень понятно, стоило бы поискать в интернете, но лень).
***
Я наблюдала за Марией Александровной и вот что заметила. Да, она куда бодрее и деятельнее, чем раньше. И все же... Что-то мешает ей. Печалит, гнетет. Сколько я не прижималась к ней, пытаясь увидеть ее сны, уловить по биению и вздоху, что происходит в сердце - все зря. Ничего не смогла выведать.
Тогда сделала самое простое и очевидное, поругав себя, что сразу не догадалась: стала слушать ее разговоры с сыном, приятельницами и так далее.
Причина проста. Я могла бы и раньше сообразить, ведь и раньше ее беседы долетали до меня - просто не очень интересовали. Мария Александровна ужасно скучала по сыну и внукам. Малышей ей и не привозили. Сын хоть иногда забегал, но ненадолго. Она тосковала, все ей немило казалось. Но от такого, подумала я, лекарства не бывает... Наверно... Хотя стоит разведать.
***
И в ту же ночь (вы верите в такие совпадения? Я - нет) мне открылся мир, который я было хотела назвать "Особенным", но потом передумала.
Мир с ущербной луной, печальными гулами, рекой, темной и тихо всплескивающей, я назвала - Прохладный. Не из-за ночного холода. Каким-то седьмым чувством, более тонким, чем интуиция, я ощущала здесь вечный сквозняк - Вечный, вот так правильнее сказать. Ветер дул и дул, как будто это пространство, само по себе настороженно-непонятное, было все в щелях, как старый, но бессмертно-прочный забор. Даже не знаю, с чем это сравнить, например - с гулкими дырами в какой-нибудь горе, куда столкнешь камень, а стука падения не дождешься, или омутами в реке Пространство-Время. Может быть, вот эта темно-серебряная, вечно-бегущая река перед моими лапами - и есть та самая Река?
Холодок весело (хотя и немного тревожно) ворошил мою шерстку, а природа или даже "природы" этого холодка были настолько непонятны, что разгадывать загадку я могла бы вечно. Но ведь именно этого я хотела, открывая сюда дверь.
По реке неспешно плыл с одного берега на другой и обратно равнодушный перевозчик. Я подумала, что неплохо бы разузнать, что там - такой же межмирный сквозняк или что-то еще, может, даже более интересное. Прокралась в лодку и устроилась в тени, как маленькой темной комнатке. Но, к моему изумлению, перевозчик тут же вытащил меня и попросил плату. С меня, с кошки! Это смешно и незаконно! Но он равнодушно требовал монету. А я видела, что у него полно этих монет, разного размера, с разными вычеканенными рисунками и узорами. Старые, новенькие - всякие. Какая бессмысленная жадность - хотеть еще одну, фррр!
Конечно, я сошла на берег, гордо подняв хвост.
Но изучить этот мир следовало, пусть и один только берег. Подумав, осторожно попробовала речную воду. После первого аккуратного глоточка - начала пить, не задумываясь и не считая выпитое. Какая прохладная, сладкая, радостная вода! Пьешь - и как будто видишь все иначе, отстраненнее, мудрее. Как будто птицей паришь над своим прошлым, не жалеешь ни о чем, просто наблюдаешь и размышляешь. Может, тот странный холод шел от реки? По вкусу - похоже... Такой воды не бывает просто так.
И тут мне пришли в голову сразу две великолепнейшие идеи. Во-первых, записать мою историю. Она необычна и поучительна! Во-вторых, принести Марии Александровне воды из речки. Пусть забудет все неприятности, все досадные и обижающие мелочи, уныние...
Я решила следующей ночью сходить к Аптекарю за склянкой. А потом подливать понемногу в еду.
***
- Не вздумай, - сказал он строго. - Это вода людям не полезна. От нее они теряют память. Всех и все забывают. И сына забудет, и тебя. Всю свою жизнь.
- Очень жаль, что не смогу дать ей этой вкусной, сквозь время текущей воды... От нее на душе - как прохлада в жаркий-жаркий день.
Мне было действительно жаль. Какие же люди слабые... Я вот пью эту воду и только счастлива от этого.
- Ты можешь сделать вот что... - Аптекарь раздумывал вслух. - Изготовить настойку, на травах, которые растут на берегу той реки, две-три капли их сока не повредит. И еще кое-какие стебельки и соцветия следует найти, уже у нас. Когда снадобье настоится, будешь добавлять понемногу - это поможет...
Так я и сделала. Приготовила настойку из летних трав. Принесла осторожненько склянку домой и подливала каждый день - то в суп, то в чай. И действительно, понемногу, день за днем, все стало меняться. Я не без удовольствия услышала как-то разговор Марии Александровны с подругой:
- Но знаешь, дорогая, я как-то успокоилась в последнее время. Как будто в мою жизнь добавили несколько капель света - извини, что выражаюсь немного сумбурно. Светлая печаль, тихая грусть. А прошлое - я вижу его теперь немного со стороны, оно отдалилось, ранит не так... Что же до настоящего, и тут я чувствую иначе. Как будто стены, оканчивающиеся неодолимым тупиком, вдруг раздвинулись. Образовалась перспектива, неожиданно - и впереди вовсе не зимний сон без чувств, звуков и теней, а лето, с маленькими радостями, легким днями. Вот так, милая, может быть, это наконец она - долгожданная мудрость? Поверь, старость без мудрости - горькая вещь.
Это то, чего я добивалась, довольно подумала я. Это дело сделано! Теперь нужно записать мою историю и отправиться изучать следующие миры...
***
Кошка закрыла лапой крышку ноутбука. Потянулась и прыгнула на подоконник. Во дворе носился Бус. Она наблюдала, наклонив голову. Сегодня Цезарина завершила Magnum opus - свою историю. Значит, имеет право отдохнуть. Как следует отдохнуть - лениво дремать на самой лучшей травке, под стрекот цикад, полусонно наблюдая за бабочками и птицами. Вот дождется ночи...
Когда Мария Александровна уснула, Цезарина раздвинула лапой штору, мягко шагнула в щель, сотворенную лунным лучом. Бус глухо и недовольно гавкнул. Как обычно на него не обратили внимания. "Ну и ладно, - думал он в полусне. - Она всегда возвращается. Приносит новые запахи... Приятно... Жаль, не могу проследить как следует, присмотреть за ней. Неправильно это. Мало ли что там стрясется - кто от нее злых собак или людей отгонит? Слишком наша кошка самостоятельная. Но они все такие, ничего не поделаешь. Буду ждать, глядеть вполглаза. Главное, что она всегда к нам возвращается"...