Я проснулась утром от звона колокольчика и голоса госпожи Тереол и очень хорошо помнила свой сон, такой он был яркий и радостный. Тоски и грусти уже не было, за ночь они не то, что развеялись, но как-то притупились, появилось любопытство - как пойдет теперь моя жизнь, что будет сегодня... Стелла, одетая в утреннее платье, причесывалась.
-Иди скорее, умывайся, а то умывальники все займут.
Я встала и отправилась умываться, накинув теплую кофту. Девочки почти все встали, кто-то одевался, кто-то пересказывал друг другу сны, сидя на кровати в ночной рубашке. Вода в умывальнике была холодной, но я все же умылась.
Пожалуй, мне теперь даже было интересно - и какие тут учителя, и что дадут на завтрак, и какие в Театре дают спектакли. Может быть, потому что я увидела такой чудесный сон, а может, из-за того, что я немного подружилась с Лил и Стеллой и уже не совсем одна.
На завтрак была каша, не очень сладкая, и кофе с молоком. На уроках мне было легко - все, что сейчас они проходили, у нас в школе уже было, или, по крайней мере, мы изучали что-то близкое к этим темам. Утром снова занимались в танцклассе, и я так устала, что после обеда с удовольствием легла в кровать. До вечера не происходило ничего необычного, а вот вечером, после ужина, Стелла отозвала с сторону Лил и меня.
-Хотите, посмотрим новый спектакль?
-Хочу, - кивнула Лил и посмотрела на часы. - Пойдемте скорее.
-Но как? - меня эта идея просто поразила. - Билеты ведь такие дорогие, а в ученическую ложу нас не возьмут. Разве что попробовать на галерку, на стоячие места купить билеты, но...
Мне стало стыдно признаться, что у меня нет денег. У них-то, наверно, есть, раз они предлагают пойти в театр. Я заставила себя сказать:
-И даже если на галерку. Хоть там и дешево, но у меня все равно совсем нет денег.
Вот так. Пусть думают, что хотят. Стелла пожала плечами.
-Нет денег! Вот новость! Пошли. У нас тоже их нет.
Лил осмотрела себя со всех сторон и начала отряхивать подол платья. Но Стелла взяла ее за руку и потащила:
-Да перестань. Все равно испачкаешься, когда будешь лезть.
Я пошла за ними. Куда же мы идем, где будем пролезать? Любопытно...
Мы пробежали какой-то полутемный коридорчик, потом поднялись по пыльной винтовой лесенке. И вот - мы за кулисами, стоим дальнем углу, чтобы на нас не обращали внимания. Стелла сказала, что этот угол часто занят такими же любопытными, как мы, но сегодня нам повезло, и тут свободно. Есть еще одно место, добавила она, но уж совсем неудобное и пыльное, а тут - как в королевской ложе. Мне казалось, что в королевской ложе все-таки как-то иначе... но я все равно была взбудоражена и счастлива. За кулисами так... необычно... Чудной запах - декораций и красок, пудры и грима, пыли и духов. Актеры говорили полушепотом где-то сбоку, бегали по коридору от гримерных к выходу на сцену, сплетничали, смеялись, переругивались... А спектакль... даже не знаю, понравился ли он мне. Актеры в костюмах прошлого века, пышные юбки, высокие прически у дам, камзолы... Говорят громко и жеманно, а сюжет какой-то бестолковый. И все равно было интересно, ведь я ничего подобного не видела. У нас в Тальурге в основном ставили оперы, а если пьесы, то не с таким размахом, да и обычно это было переложение какой-нибудь известной книги. В середине второго действия Стелла потянула меня за рукав:
-Пора выбираться. Как раз успеем переодеться и лечь, чтобы никто не понял, куда мы ходили.
Утром было безветренно, в ясном небе светило холодное весеннее солнце. Перед обедом нас на полчаса вывели на прогулку. Мы ходили парами по бульвару, смотрели на голубей; тем, у кого были деньги, разрешалось подойти к уличным торговцам и купить себе конфет, или засахаренных орешков, или маленькую, меньше пол-ладони, шоколадку. Это было бы скучно, но, поскольку такие прогулки разрешались не каждый день и ненадолго, то все казалось любопытным и даже необычным. И голуби, ходившие около луж, и детишки, бегавшие по дорожкам, и старушки, сидевшие с книгами или вязаньем на скамейках. Со мной в пару поставили девочку с темными волосами, очень смуглую - сначала мне даже показалось, что у нее просто грязные руки. Любопытно, не было ли у нее в роду гоблинов. Она и росту небольшого... Нас поставили в последнюю пару. Когда мы подошли к тележкам торговцев, она подошла и купила себе пакет леденцов. Мне она не предложила, и я отвернулась, чтобы не смотреть. В конце прогулки нам разрешили немного поиграть в квадратики - их чертят мелом и надо перешагивать из одного в другой в определенной последовательности. А остальным, кто не хотел играть, разрешили просто посидеть на скамейках. Стелла подошла ко мне и протянула шоколадку в серебряной бумаге. Я поблагодарила и спросила, всегда ли прогулки у них такие чинные.
-Нет, конечно, когда ходим с госпожой Ширх, то парами идем только до бульвара. Еще она водит нас на набережную, там ветрено, зато страшно интересно - корабли, волны... Можно хоть час стоять, и не заскучаешь.
Наступил шестой день восходящей луны - перед выходным. Утром, четырех уроков, девочки надели новые, принесенные из прачечной платья, туфли понаряднее - у кого были. Мне не во что было принарядиться, и я просто ждала, когда дежурная вызовет меня в вестибюль училища. Накануне выходного, раз утром не нужно идти на занятия, разрешалось переночевать дома, и за многими пришли родные. Я надеялась, что мама придет ко мне и сегодня, и в выходной, но, наверно, ее не отпустили - она так и не пришла. За окном была пасмурно, дежурная воспитательница уже объявила, что прогулка отменяется. После обеда я, спросив разрешения у дежурной воспитательницы, пошла в библиотеку. А когда вернулась в спальню, там из двенадцати девочек было всего четверо. Это было грустно. Когда кто-то может отправиться домой, оставшиеся чувствуют себя совсем одиноко. Хотя, посмотрев на остальных, я не заметила особой грусти. Три ученицы болтали о чем-то, сидя на одной из кроватей. Еще одна сидела в комнате для занятий и что-то увлеченно писала. Может быть, они уже привыкли, что их не берут домой... Или им достаточно того, что их завтра навестят родные - хотя всех ли?
Что ж, делать нечего, я достала учебники и пошла готовить уроки. Начала с естественных наук. В большой, выданной учителем небесной карте, нужно было обвести контуры главных созвездий. Работа эта была несложной, по крайней мере, для меня - в Анларде мы проходили созвездия еще в том году. Каждое из созвездий полагалось обвести своим цветом: Факел - синим, Конскую Гриву - желтым, Парус - красным.
Соединяя три главные звезды, образующие вершину Факела, я вспомнила вдруг слова Корабельщика: "Я видел небо, на котором звезды складывали контуры невиданных созвездий и ни одна из незнакомых звезд не могла нам помочь найти путь к родной земле"...
Я вздохнула и снова принялась обводить привычные контуры.
Оставшиеся девочки тоже занялись уроками.
В положенное время погасили тусклый газовый рожок.
Наступил седьмой день восходящей луны. После завтрака меня вызвали в вестибюль. Мама стояла у окна, глядя на улицу. На ней был темный плащ с заплаткой, тот же, в котором она шла в Тиеренну, стоптанные ботинки. Нарядно одетая девочка с другой, постарше, видимо, сестрой, выходила на улицу. Она надменно посмотрела на маму. Хотя, может быть, мне это показалось, потому что скромная мамина одежда казалась еще беднее из-за того, что мы были в дорого отделанном вестибюле с белыми и черными квадратами мраморного пола, красивыми креслами, стоящими у стен. Но если и была у меня в душе какая-то неловкость, я тут же прогнала ее и бросилась маме на шею. Как же я ее люблю! Она крепко обняла меня, потом принялась внимательно рассматривать. Мое платье, плащ с капюшоном и пелеринкой по Тиереннской моде. Собранные наверх волосы, которые она привыкла видеть распущенными. Сама она была с той же прической - волосы ниже плеч и две пряди, сколотые на затылке.
Мы вышли на улицу и направились на бульвар. Издали ветер приносил запах речной воды, а на самом бульваре пахло первой зеленью и влажным стаявшим снегом. Мы шли вдоль темных газонов, отгороженных от улицы коваными, узорчатыми решетками, мимо скамеек, черных фонарей, в которых не зажженные сейчас газовые светильники были окованы железными полосками, похожими на крылья больших бабочек.
-Они танцуют очень странно, я считала, балет - это что-то совсем другое...- рассказывала я маме. Мы гуляли по бульвару, который соединял набережную и старую часть города и шел параллельно тому, по которому нас водили на прогулку два дня назад. Холодный весенний ветер гулял между каштанами. Они уже почти расцвели, и я подумала, как чудесно будет здесь через неделю или две...
-Почему странно? - мама спросила как-то рассеянно, она покашливала и кутала горло теплым шарфом.
-Понимаешь, я думала, что танец - это... - я не знала, как объяснить. Вспомнила танец под луной во сне. - Они все время крутятся на одном месте...
-Крутятся?
-Да, или делают разные фигуры. Или просто останавливаются в красивых позах. Я думала, они будут двигаться под музыку по всей сцене... А еще я думала, все танцовщицы - тонкие, легкие и воздушные, а там есть разные девочки... Некоторые совсем не воздушные, а наоборот.
-Когда ты была маленькая, я помню, ты однажды танцевала на поляне... Носилась, как горная лань... - улыбнулась мама.
-Это на какой поляне? - я очень удивилась, ведь мы всегда жили в городе.
Мама вдруг закашлялась. Она поднесла руку ко рту, но кашель все равно вырывался - сухой, отрывистый. И никак не прекращался.
-Здесь холодно, - сказала мама севшим, еле слышным голосом. - Зайдем вон в то кафе.
Мы перешли дорогу, подождав, пока проедет экипаж, и сели за маленький столик у окна. Здесь было уютно - легкие белые занавески на окнах, бело-зеленые клетчатые скатерти на столиках. Стулья с высокими деревянными спинками. Мама заказала кофе, попросив, чтобы он был как можно горячее, и две булочки. О танце на поляне мы больше не говорили, и мне показалось, что мама рада была переменить тему.
Мы сидели в кафе, и мама теперь кратко рассказывала о
своей теперешней жизни. Когда пройдет три или четыре месяца, ей, может быть, дадут в доме для работниц этой мануфактуры отдельную комнату. И тогда она сможет брать меня из школы к себе на выходной. Сейчас часть зарплаты вычитают - за выданную нам одежду и за то, что нас кормили, разрешали жить в домах для переселенцев. Но когда долг этот закроется и станут вычитать только за мамино жилье, то мама сможет даже что-то откладывать. И, может быть, если все же мне здесь понравится, то останемся тут и потом, после лета. Мама говорила рассудительно и спокойно о том, что она рассчитывает купить в первую очередь, на что собирается копить. Только в глазах у нее иногда словно мелькало что-то такое... И руки у нее были - тонкие, нервные, словно они были созданы, чтобы играть прекрасные музыкальные пьесы, а не для того, чтобы работать, считать деньги и записывать траты.
Когда мы вышли, мама тут же велела мне накинуть капюшон, чтобы ветер не дул в уши. Когда мама заговорила про уши, я вспомнила, что еще хотела ей сказать.
- Мам, ты знаешь, в училище очень мало эльфов.
-Ты чувствуешь себя неуютно? Или к тебе плохо относятся?
- Не то, чтобы плохо. Но смотрят часто, разглядывают... Да, немного неуютно, вот что ...
Мама вздохнула и покачала головой.
-Я очень переживаю за тебя. Старайся не замечать эти взгляды, держись, как будто ничего не происходит. Но, как бы все ни складывалось, веди себя достойно! - мама посмотрела на меня неожиданно сурово.
Я не поняла ее последних слов. Я ведь итак не делаю ничего плохого... Но мама не стала ничего объяснять.
-Ну, а те девочки, с которыми ты говоришь, ходишь вместе на прогулках... Как ты думаешь, кто-то из них может стать твоей подругой?
-Не знаю, может быть. Но вообще, мне кажется, как будто они все младше меня.
-Почему ты так думаешь?
-Ну, они играют в какие-то детские игры. Например, в картинки. Берут обертки от конфет, потом складывают квадратиком и кидают сразу две. У кого упадет картинкой вверх, тот выиграл. И ссорятся, если кому-то кажется, что другая жульничает. Иногда ябедничают друг на друга. Даже не знаю, мне все это кажется глупым. Это потому, что у эльфов первое совершеннолетие на год раньше, чем у людей, да?
-Не думаю, что поэтому. Просто ты видела войну, гибель людей, терпела такое, чего они не знают - холод, голод, страх остаться без убежища. Потому ты немного взрослее, чем они. Но не стоит об этом думать, лучше попытайся подружиться с кем-нибудь. И если чье-то поведение тебе покажется детским или неумным, вспомни, что зимой ты обменивалась с подругами вырезанными из серебряной бумаги фигурками - кстати, вы иногда и ссорились при этом...
Потом мама проводила меня к Театру. Мы немного постояли перед ним, глядя на каменных змееголовых чудищ, взметнувших крылья над фронтоном. Казалось, что там, наверху, тоже дует ветер, но не наш, а какой-то другой, внятный камню, треплющий перья полудраконов-полухимер и воющий у них в ушах гораздо сильнее и страшнее, чем обычный ветер.
Мама довела меня до правого флигеля и перед тем, как расстаться, дала мне три монетки.
-Когда пойдешь на прогулку, купи каких-нибудь конфет... и обязательно угости подруг.