Недавно по делам был в Лукоморье.
Приехал я к обеду, налегке.
Трусы , носки ,рубашка в рюкзаке,
Да книжка про любовь на Рижском взморье.
-Почем у вас сегодня пирожки?-
Я на вокзале бабушку спросил-
И из чего?
-Вестимо- из котят. У нас котят уже лет сто едят.
-Откуда же котят такой приплод,
Что сытый ходит весь честной народ?
-Вестимо - нынче кошек как собак
Нерезаных. Да вот еще и рак
Вдруг взял, подлец ,и свистнул по утру.
Со страху точно, думала, помру.
Сидит вон там, ты видишь, на горе,
А рядом с ним барсук живет в норе.
-Гляди ж ты, блин, какие чудеса!
А может есть у вас тут и краса,
Которую Варварою зовут?
Был слух, что тут живет. А может, врут?
-Та не, не врут...Ну разве что слегка.
Приехала она издалека.
Красивая, с косою до земли.
Да след её метели замели.
-Как так?
-А так - украл её Кощей.
Из дому вынес голой, без вещей
Нет, все же был халат какой на ней,
Но все равно, зима ведь, холодней
День ото дня. И ночи все длинней.
Короче - утащил её злодей.
- И что же, так никто её не спас?
-Да был один тут, Принц и свинопас
В одном лице. Ушел её спасать
С тех пор о нем и слуху не слыхать.
Наверно сгинул ...
- А ещё чего тут есть?
- Ну, что-то есть, да не про нашу честь.
Жар-птица вон, на дереве, сидит,
И кот её ученый сторожит.
Из моря тридцать три богатыря
Выходят иногда повечерять,
Кикимор и русалок пригласят
И до утра до самого не спят.
В лесу живет Разбойник - Соловей,
Кричит, свистит, пугает всех людей.
А друг его, Горыныч - три башки,
Побил у нас намедни все горшки,
Хвостом своим дорогу распахал,
Стога пожег дыханием, нахал.
А после в лес волшебный улетел-
К Яге он все наведаться хотел.
Она ему подруга с детских лет,
С тех самых пор, когда сказала нет
Кощею. Вот тогда он и схуднул,
Кощей-то, губы тонкие надул.
Обиделся и злобу затаил...
А вот Горыныч ей милее был.
Они однажды даже подрались-
Кощей со Змей Горынычем - сошлись
Как две горы. Что тут творилось, братцы...
Боялась и милиция вмешаться.
- Ну и дела... И так вот каждый год?
А мне сказали - тихо здесь, курорт.
Езжай, давай, нервишки подлечи,
Погрей бока и кости на печи.
А тут, смотрю, не выйдет отдохнуть,
И зря проделал я свой долгий путь.
- Та не, милок, тут можно жить. Живем
Мы столько лет. И плачем и поем.
Как у людей всё.
-Как же, у людей?
Где ты видала, чтобы соловей
Свистел так, чтобы замертво упасть?
- А что, у вас не так?
- Чтоб мне пропасть!
У нас лишь канарейки.
- Бог с тобой!
-А змеи все с одною головой.
- Вот сказки ты мне тут сейчас плетешь.
Ведь врешь же!
-Нет, не вру...
-Та ладно - врешь!
И про Кощея, скажешь, не слыхал?
- Да нет - слыхал , ведь сказки -то читал.
- У вас там сказки, а у нас житьё.
Не легкое, скажу я, бытиё.
Садко вот как напьется, так орет,
Что гусли сперли, и прохожих бьет.
По вечерам опасно выходить:
Разбойнички пытаются шалить.
Мы не боимся, говорят, Али Бабы,
Мы - люди героической судьбы.
Подался в монастырь Илья- силач,
Забыв про службу срочную, хоть плач.
Отшельником заделаться решил.
Неужто в малолетстве так грешил,
Что выйти и преступность победить
Не может? Как прикажете нам жить?
- Так вы дружину вашу соберите.
Коль нет своих - на стороне наймите.
Неужто тунеядцам укорот,
Не может сделать славный ваш народ?
Вам нужно шум поднять и гам, и громкий звон.
Кто победил на выборах?
- Дадон.
Да только нету дела старику
До наших дел. Он правит на боку...
- Болеет что ли ?
- Нет. На Партизанской,
Квартирка у него. Там с Шамаханской
Царицею он во грехе живет,
Про должность позабыв. А весь народ
Безмолвствует. Такие вот дела.
-Как говорится : Мама родила
Вас в понедельник?
- Юмор не пойму.
Он уходил однажды на войну:
Собрал дружину и ушли. С концами.
Вернулся лишь Дадон с пятью бойцами.
Тряс головою и мычал бычком.
С тех пор так и не знаем, что почем.
Где положил полки в столь малый срок?
Он отлежался и в Москву убег.
На десять лет пропал, как провалился,
А тут вдруг, здрасьте - нате, заявился,
Как кандидат от правящей верхушки.
Ну, выбрали его. Теперь в подушки
Ревём. Да толку ? Всё дошло до точки.
- Да, что не лыко, всё у вас не в строчку...
Тут к бабке дед пришел. Они вдвоем собрали
Все пирожки и деньги посчитали.
Потом пришла их внучка, с нею Жучка,
За ними кошка с нею мышка, Злючка.
Пришла за ними курочка рябая,
Потом и Чебурашка ,на трамвае
Подъехал, но один он был, без Гены
Потом две иностранные Сирены
Спустились с неба, что-то нам пропели,
А мы от этих песен обалдели.
Сказали, что приехали в Рассею
На поиски бродяги Одиссея
(он на войну ушел давно, жену обидел),
Да зря всё - тут никто его не видел.
Потом пришел мужик с поленом старым
(в толпе все называли его Карлом).
Он был не брит, под глазом был синяк.
Сказал, что поругался с Шапокляк.
Потом красавица подъехала в карете,
В хрустальных башмачках была. А дети
Всё шмыгали в толпе, ища кого-то.
Приплелся Леший с дальнего болота
И плакать стал, что жизни, мол, не стало,
Что ноют кости и болят суставы,
И что по ветке железнодорожной
Всю ночь грохочут, до утра, составы.
И если так, мол, будет продолжаться,
То нужно будет в глубь перебираться,
А он всю жизнь прожил тут неотлучно,
А там, в лесах провинция и скучно.
И так вот плакал горько, безутешно,
Пытались успокоить - безуспешно,
Пока его товарищ, Водяной,
Не уволок куда-то за собой.
Семь гномов пробежали в дикой спешке.
Над ухом кто-то хмыкнул: "Белоснежку
Опять ребята где-то потеряли.
Такая успокоится едва ли.
Довольно шебутная им попалась
Подружка - десять раз уже терялась.
К колодцу выйдет вечером напиться,
А гномам без неё уже не спится.
Они за ней, а там лишь ночь да ветер.
Нет повести печальнее на свете,
Как бродят парни ночью с фонарями
Пока их Белоснежка с упырями
И с нежитью кайфует на болотах
Забыв о доме и своих заботах.
Тут шум раздался, крики, затолкались,
Вокруг все подались, заволновались
И возбудился весь честной народ.
Шептались все: Емеля, идиот,
Опять на печь залез в нетрезвом виде
И носится по городу, не видя
Дороги. И чего он так надрался?
Неужто с Несмеяной поругался?
Не ровен час, приедет и сюда.
Ой, люди, разбегайся кто куда!

Я молча слушал эти разговоры.
Стоял и головой своей вертел,
И всё спросить товарищей хотел:
Гостиницы откроются, как скоро?
Но не к кому мне было обращаться.
Все побежали, я ж решил остаться.
Поскольку город я совсем не знал,
То идеальным местом был вокзал.
Над Лукоморьем утро занималось.
Ночь шумная прошла и оказалась
Пустынной площадь. Ветер шаловливо
Катал пустые банки из-под пива.

Как говорится: был я, был я там.
Во сне ли, на яву ль... Не знаю сам.