Приятели, не видевшиеся полгода, сидели в ресторане, в отдельном кабинете, с парой бутылок "Хэнэсси" и обильными мясными закусками. Система, придуманная Вишневецким, Тихоновым и Бернштейном осенью прошлого года, приработалась и давала неплохую отдачу. Среди работников Игоря в России попыток мятежа не было. Все слишком хорошо помнили кровавую биографию хозяина, чтобы рисковать своей жизнью без крайней необходимости. Деньги, и не малые, поступали из России регулярно.
Проговорили часа два, обмениваясь новостями. Обсудили намечавшуюся коренную реконструкцию загородного клуба. У Тихонова в Украине дела не клеились, он никак не мог войти в политически нестабильную и противоречивую экономику страны. Чужак здесь не нужен. Требовались его деньги, но без него самого. А это никак не устраивало полковника. Напряжённые отношения с роднёй жены также не способствовали улучшению настроения.
Тихонов получил огромное удовольствие от рассказа о том, как удалось избавиться от чекистов. Арест Папаши Мюллера за нарушение гражданских и конституционных прав Коваля, на основании которых и смогли посадить бандита, вызвал искренний восторг и продолжительный хохот. Узнав, что Дорошенко, находясь в отставке, продолжает гадить уже в Гонконге, предложил и его самого, и всех прочих недругов немедленно отправить на дно пролива. Известие же о смерти Артёма Длинного воспринял спокойно. Он его более не интересовал.
- Чего я тебя сюда пригласил, - перешёл к делу Вишневецкий. - Есть четыре проекта, которые хотелось бы провернуть с тобой в паре. Первый - совершенно легальный. В Китае живет один мой приятель, его комбинат выпускает электроды для металлургии и поставляет их на украинские заводы. Что это такое и с чем их едят, не знаю и знать не хочу. У китайца постоянные непонятки с одесситами и проблемы в Днепропетровске. Задержки грузов до двух месяцев. Заводчане воют, стоит производство, срываются заказы. Он отпускает товар по графику, а деньги получает с опозданием. Словом, полный бедлам! Кто прав, кто виноват, понять невозможно.
- Знакомая картина. Обычно кончается крупным "кидняком" и перестрелкой.
- Это всем понятно. Как ты смотришь на то, что китаец будет грузить электроды через тебя, без предоплаты, под мои гарантии. Ты организуешь чёткий приём грузов и их доставку заводам. Более того, меняем перевозчика. Тут одна эстонская компания с тремя калошами подвернулась, начинает возить в Европу китайские товары, демпингует цены. Больших денег не будет, но стабильный доход даёт. Ты как?
- Согласен. С меня "поляна". А что за вторая заморочка?
- Вопрос в тех же эстонцах. Ребята мутные. Чую, задумали страховую аферу. Поработают годик на китайских линиях на пределе рентабельности, притрутся, подберут дорогой груз, что-нибудь вроде электроники, застрахуют его на хорошие деньги, затем в море перегрузят на другое своё судно, и поплывёт оно вместо Европы куда-нибудь в Латинскую Америку. А старая колоша пойдёт ко дну в районе Марианской впадины в первый же шторм. Будет так или что-то очень похожее.
- Интересная схема, - почесав подбородок, заметил Тихонов. - Что именно предлагаешь? Моя роль?
- Забрать украденный груз. Согласись, положить в карман триста процентов прибыли и ни с кем не поделиться - хамство. Страховка за груз, сам груз, плюс фрахт и страховка за корабль. Да и утонет ли он? Ещё один вопрос.
- Чтобы всё чисто сделать, в деле должно принимать участие не менее трёх судов. Может их забрать?
- Нет, суда - старьё, им лет по тридцать, ещё советской постройки. Не зря их хотят утопить. Металлолом. Но интересная деталь - все три однотипные, на первый взгляд и не отличишь один от другого. Деньги по страховке перехватить сложно. Начнут орать, появится полиция. А если уйдёт груз на сторону, даже не пикнут. Товар-то левый, утонул, страховка выплачена.
- Полностью за! Кем только ни был, а пиратствовать буду впервые, - рассмеялся полковник. - Тут главное-момент не упустить, когда они реализовываться начнут.
- Для того мы и передаём им перевозку электродов, через которые сможем отслеживать передвижения судов. Но это не ранее, чем через год. Им подготовиться надо.
- Годится. Что ещё?
- Примерно в сентябре произойдёт отгрузка из Китая, надеюсь, судами тех же эстонцев, двенадцати, как минимум, контейнеров ворованных кроссовок. Украли китайцы у американцев. Вот нам и надо всё забрать. Куда продать, уже наши проблемы. Если согласен, будем готовить операцию.
- Моя роль?
- Главного покупателя.
- Очень любопытно, надо обговорить подробнее, в принципе я - за. Что четвёртое?
- Дело большое, неоднозначное. У наших московских гостей в оффшорах собралось под шестьсот миллионов, и прибывает по сотне в год. Надо сделать так, чтобы впредь никакие Волковы и Дорошенки не могли к ним сунуться. Задача раз. Вторая - деньги не должны исчезнуть. Это обеспечиваем мы с Сёмой. Но тут нарисовалась третья цель. Вот я и подумал о тебе.
- Перерезать им глотки, а бабки забрать и по совести поделить? - заинтересованно и по-деловому уточнил Игорь.
- Если бы они не добывали по сотне миллионов каждый год, вопрос бы имел место. Резать курицу, несущую золотые яйца, глупо. Создаётся инвестиционный фонд, который будет эти деньги вкладывать в дело. На этом, сам понимаешь, можно очень хорошо зарабатывать. Хватит всем, и все останутся живы. А что если рассмотреть вопрос о создании филиала фонда на Украине?
- Я ж в этом деле полный баран! Не потяну.
- Давай сделаем так, ты среди нас недельку потрись, присмотрись к людям, себя покажи. Подумай, взвесь всё. Возвращайся в Киев, глянь на город и это дело с новой точки зрения. А месяца через два-три поговорим ещё раз. Никто ж не мешает тебе нанять нужных специалистов. Думаешь, мы с Сёмой не боимся?
- Ладно, подумаю, не знаю. Всё спросить хочу, когда ты меня москвичам представлял, то сказал, что я член директората консорциума. Это что за хрень?
- Это не бери в голову. Они всё никак нашу с Сёмой структуру просечь не могут. Сказал правду, что никакой структуры нет, не поверили. Как португальцев обнаружили, вообще насели. Расскажи, да расскажи. Прохода не давали. Пришлось под великим секретом придумать структуру, назвал консорциумом международным, по грязным делишкам. Ну, и тебя вместе с Сёмой и собой, соответственно, произвёл в директора.
- Поверили?
- Полностью. И сразу с вопросами отстали. Миф про мафию прекрасно работает.
- Давай ещё по одной, за неё! За Мафию! За бессмертную!
Выпили. Полковник задумчиво сказал:
-Может, мы действительно мафия. Давно перестал понимать, кто есть кто в этом мире!
- Не обольщайся, мы - мелкая шпана, а не мафия. Вот москвичи - это мафия. Потому они нас на работу и нанимают, а не мы их.
- Бог с ней, с мафией. Дорошенко, как я понял, почти два миллиона поимел на реакторной поставке. Жалко его с деньгами отпускать. Давай подумаем, как бы с ним поделиться по-справедливости. Всё-равно дома их отберут у него его же коллеги.
- Думаю, но ничего хорошего в голову не приходит. С деньгами или без них, он, считай, труп. Ни наши, ни китайцы ему проделанного не простят. Скорее всего, с ним разберутся северные корейцы, когда тормознут груз. В одиночку в такие игры не играют.
18. Май. Гонконг.
Ирина Вишневецкая удобно устроилась на мягком диване в гостиной люкса гонконгского "Интерконтиненталь" с самоучителем английского. Так как муж от лени не хотел учить языки и даже подвёл под это оригинальную теорию, все проблемы по ведению бытовых переговоров ложились на неё. Приходилось язык подтягивать постоянно.
Она не смотрела в книгу, а с тревогой наблюдала за мужем. Вишневецкий в сильном раздражении сидел за письменным столом и двадцатый, наверное, раз за последние три дня перебирал документы и свои наработки по созданию "стиральной машины"*() по отмыванию украденных чиновниками денег. Его настрой всё больше не нравился супруге.
За прожитые с мужем десятилетия она так и не смогла понять, почему Евгений пошёл в преступники. Часто жизненный путь человека определяет случай, стечение обстоятельств. Мальчишка оступился, закон к нему применили с максимальной строгостью, и понесло паренька по тюрьмам и лагерям. И не хотел, а попал. Воровская романтика, друзья, водка или наркотики также приводят людей на кривую дорожку. Но выбор Евгения был совершенно осознанным, никаких плохих друзей, случайных судимостей, никакой воровской романтики.
Несмотря на то, что и отец, и мать Вишневецкого были коммунистами, советский режим, мягко говоря, они не любили. Семья в период смуты потеряла очень много. Волны репрессий выкосили переживших революционную бурю. Из поколения в поколение передавалась информация, что принадлежало им до 1917 года, и затем было утрачено. Вишневецкие не надеялись что-либо вернуть, но считали, что о собственности, заработанной, кстати, талантом и упорным трудом многих членов их семьи, надо знать. Хранили память и о тех её представителях, кто был замучен в чекистских застенках за социальное происхождение, и в гестапо, за принадлежность к еврейской национальности. Нацисты лидировали со счётом 39 человек против 35, которые были на совести вооружённого передового отряда партии. Очевидно, столь глобальная зачистка семейного древа, проведенная двумя самыми страшными режимами в 20-м веке, выработала у всех выживших аллергию на тоталитаризм, насилие и превратила в последовательных демократов.
Евгений - единственный, любимый ребёнок у родителей. Его, мать была следователем прокуратуры, отец подполковник КГБ, внук, крупнейшего учёного-экономиста, расстрелянного в 1937 году. После чего его семью отправили в ссылку на Дальний Восток России. Считалось, что им еще повезло, могли и расстрелять и в лагеря на десять лет без права переписки закатать.
В начале семидесятых, в десятом классе, он возглавил школьную комсомолию. В те годы в данную организацию не было принято ни одного человека из их школы. Евгений гордился этим. Когда ему было пятнадцать лет, по собственной инициативе проштудировал диалектический и исторический материализм, Библию и Коран. Две последние книги были настольными у его отца, возглавлявшего отдел в областном управлении КГБ, и курировавшего культы. Еще в том нежном возрасте Евгений пришёл к выводу, что диамат - бред, а истмат довольно любопытен. В Библии есть только один раздел, содержащий полезную информацию - жития святых, а в Коране забавно описан рая. Историю, географию, литературу, биологию знал прекрасно, имел по ним только пятёрки. Остальное его не интересовало. Поэтому, кроме любимых предметов, остальное он не учил и постоянно сачковал с уроков. Но так как был вежлив и улыбчив, не хамил учителям, не срывал занятия и вообще принадлежал к очень хорошей и уважаемой семье, получал по этим предметам совершенно незаслуженные трояки. В школе ему было невероятно скучно.
С семи лет после школы он либо шёл к матери и сидел в её кабинете, делая уроки, пока она допрашивала людей и отправляла их в тюрьму, подшивала дела и ставила задачи оперативникам, либо катался по городу на рейсовом автобусе. В те времена автобусов на линии было не так много, и народу в них набивалось огромное количество. Поэтому маленький мальчик не всегда мог пробиться к выходу на нужной остановке, а иногда и пропускал её, засмотревшись на что-нибудь в окно. Но на следующей его отлавливали карманники и доставляли в отдел к матери. Когда мать считала, что на предстоящих следственных действиях присутствие ребёнка нежелательно, его отправляли играть в дежурку. Там основными игрушками были пистолеты системы "Макарова", их сборка, разборка и чистка, что к десяти годам и было освоено Евгением в совершенстве. А также резиновые дубинки, пользоваться которыми он научился очень хорошо.
Лет через шесть Евгений превратился в очень крупного, не по годам рослого молодого человека. В тринадцать выглядел на восемнадцать, и воспринимался окружающими, как стажёр в отделе. Он постоянно ездил поднимать трупы, на кражи и разбои, работая в следственной бригаде на равных с милиционерами. Подержать ноги и принять тело у повешенного, когда старшие товарищи обрезают верёвку, помочь собрать на носилки части разрезанного поездом трупа, было с юности обычным делом. С пятнадцати он мог профессионально составить протокол осмотра места происшествия, пока мать "колола" по горячим следам подозреваемого. Помогал коллегам мамы на границе районов города собирать вещественные доказательства и перебрасывать их к соседям, когда пьяный потерпевший не мог точно указать место злодеяния. Ведь отделу не нужен лишний "висяк"! Отправлял материалы в "Пожарский район"*().
Частым гостем Евгений был и в отделе у отца. Но в этом ведомстве царил кладбищенский холод по сравнению с милицией и прокуратурой. Подтянутые сотрудники в гражданской одежде, обязательный костюм и галстук, сдержанные и настороженные, не располагали к разговорам и не вызывали симпатии. Ни о каком участии в их работе не могло быть и речи, к чему он привык у матери.
Оперативно-розыскное дело, уголовный и процессуальный кодексы Вишневецкий знал не хуже преподавателей института, куда поступил в семнадцать лет на юридический факультет. Его голова была забита невероятным количеством информации, совершенно неуместной у молодого человека из хорошей семьи. Арбитражное право, считавшееся в СССР второстепенным, и ставшее актуальным и престижным в конце века, он изучил в институте. За десять лет, проведенных, благодаря родителям, в милиции, прокуратуре и КГБ, у него выработалась аллергия на эти организации. Стойкое отвращение также вызывало оружие и физическое насилие.
Из юности он вынес несколько твёрдых убеждений. Убийство неприемлемо и недопустимо. Будучи под сильным влиянием матери, усвоил, что сексуальное насилие над женщиной - едва ли не хуже, чем убийство. Ещё хуже не физическое, а моральное принуждение к сожительству. Далее -бога нет, есть только собственная совесть, церковь продажна, и полностью контролируется государством (Это от отца). Человек должен постоянно учиться, самосовершенствоваться. Потерпев неудачу в каком-то начинании, нельзя отчаиваться. Поражение надо стремиться обратить себе на пользу. Добиться можно всего, главное, смотреть не на то, что тебе мешает, а искать способ достижения задуманного. Самое эффективное решение - самое простое из всех возможных. Эффективность превыше всего. Можно всё, что позволяет тебе твоя совесть.
Возможно, ненависть к советской власти, царившая в их семье, так своеобразно трансформировалась у младшего Вишневецкого. Коммуно-фашистский строй, которому их семья верно служила, не смог сломить их волю, наполнить души страхом, превратить в рабов. Его образ мыслей и стиль жизни стали формой протеста против режима. Бороться с коммунизмом он считал для себя невозможным, так как физическое насилие признавал только в качестве самообороны. Другого пути борьбы не видел.
Все мало-мальски серьёзные материальные ресурсы принадлежали государству, которое, с точки зрения Евгения, не имело права на существование. Поэтому Вишневецкий нашёл для себя компромисс, и со спокойной совестью начал изымать у этого государства ценности с помощью финансовых махинаций.
К этим выводам Ирина пришла сама много лет назад. Евгений же не забивал себе голову подобными философскими изысканиями. Считал нужным и делал. Вот и всё.
Первые эксперименты по изъятию общественных средств в личную пользу он провёл лет в четырнадцать, начав манипулирование комсомольскими, пусть и очень маленькими, деньгами. Дальше - больше. Баловался контрабандой, похищал строительные материалы, торговал россыпным золотом. Из-за этого после получения диплома юриста поступил в горный институт на специальность экономика, окончил его заочное отделение. Он бросался из одной специальности в другую - то играл в юриста, то в экономиста, то в геолога, то в горняка. Но при этом неизменным оставалось одно - он присваивал себе государственные ценности. И ухитрялся делать это на любой работе и должности.
Не признавал авторитетов. Нигде - ни в нормальном мире, ни среди воров. Среди преступного сообщества города был хорошо известен и популярен. Хотя, держался в стороне от него, оставаясь одиночкой.
Лидер, диктатор и одновременно демократ до глубины костного мозга. Евгений был чужд социалистическому обществу. Когда рухнул коммунистический строй, он откровенно ликовал, и спустя полтора десятка лет после этого ни разу не пожалел об изменениях в судьбе своей и страны. В начале девяностых вышел из подполья и развил бурную деятельность на прежней ниве. Остановиться не смог, хотя и считал изъятие материальных ценностей у физических лиц плохим поступком. Только проведенные полгода в тюрьме заставили его изменить стиль работы
В двадцать лет Евгений потерял в течение года и отца, и мать. Это была для него страшная трагедия. Через год встретил женщину и влюбился сразу и на всю жизнь. Из него вышел неплохой муж и надёжный спутник. Её многое поражало в нём. Перед замужеством, когда было не поздно остановиться, Вишневецкий честно признался, что он профессиональный преступник и завязывать не собирается. Это было столь нелепо, что она не поверила сказанному, решив, что молодой человек рисуется перед ней. Зато у неё не было возможности упрекнуть его в обмане. Он обещал ей бриллианты и сдержал своё слово. Клялся, что ей не будет скучно. Правильно, скуки не было, было страшно, жутко, интересно, как угодно, но только не однообразно и скучно.
Четверть века назад женщина обнаружила рядом с собой мужчину, совершенно осознано принявшего на себя ряд ограничений и обязательств, которые он исполнял все эти годы. Ему не была нужна жена-мать, жена-домработница, супруга-кухарка. Кстати, из её же собственной кухни он выставил хозяйку в первый свой визит к ней. Очередная прописная истина, что путь к сердцу мужчины лежит через его желудок, оказался мифом. Ему требовалась рядом с собой прекрасная дама, которой он собирался служить, жена- любовница, друг и партнёр. Её профессиональные успехи радовали его. Женщина должна быть успешной и прекрасной. Чтобы его не потерять, необходимо всё время меняться, расти, развиваться.
Муж был одновременно фантастически ленив, ему проще было придумать что-то заново, чем выучить чужое. В тоже время тем, что его интересовало, мог заниматься круглосуточно. Он всё время что-то изобретал, но не станки и агрегаты, а комбинации и способы хищения материальных ценностей. Обладал великолепной памятью, невероятно много читал, забил голову несметным количеством совершенно, казалось, ненужных знаний. К тому же имел очень неплохое образование - юрист и горный инженер.
Когда у Евгения окончательно сложился деловой альянс с одноклассником и приятелем с детства Самуилом Бернштейном, Ирина поняла одно: если она не хочет, чтобы муж окончил свои дни в тюрьме, то надо в его криминальном деле встать рядом с ним и его приятелем. По мере сил сдерживать и направлять их энергию. Два афериста могли заиграться. Она стала противовесом безудержным авантюрам. Ей это совершенно не нравилось, но она знала, за кого шла, у них общий путь. Было очень жалко бросать любимую музыку и переходить в их компанию.
Прошлый год Евгений играл на пределе человеческих возможностей. То, что они все вместе проделали, было немыслимо. Он из волка-одиночки превратился в матёрого вожака стаи. Они переходили в другую категорию, когда масштаб преступления превращал его в респектабельный бизнес. Такая деятельность Ирине была по вкусу намного больше предыдущей.
Сейчас она видела, что происходящее ему не по душе, что его что-то останавливает. К тому же эти бесконечные споры с Самуилом, как бы ни о чём. Евгений с головой бросился в организацию слежки, подглядывания и подслушивания. Совершенно самоустранился от вопросов организации инвестиционного фонда, свалив эту работу на неё.
Ирина отложила книгу, подошла к нему, погладила слегка волнистые волосы с редкой сединой, прижалась к нему всем телом. Его нужно срочно вывести из такого состояния, переключить внимание на другое. Спросила:
- Женя, что тебя тревожит, мы же всё это обсуждали и не раз. Ты сам мне доказал, что выйти из дела мы не можем.
- Коротко или длинно? - спросил муж, пытаясь головой раздвинуть халат жены и добраться до её груди, руки запустил под халат. Крепко, как будто она пытается вырваться, стиснул бёдра и ягодицы.
- Коротко, - ответила Ирина.
- Боюсь, что через пару-тройку лет нам придётся так же мучиться и решать, будем убивать и выкидывать из бизнеса наших сегодняшних гостей или нет. Мне этого не хочется, - проговорил Евгений.
- Вот через три года и будем решать, что делать или не делать, не забивай себе голову. Сейчас есть занятие интереснее, - нежно сказала жена, продолжая гладить мужа по голове одной рукой, подставляя свою грудь под его поцелуи и развязывая пояс халата второй рукой.
19. Май. Гонконг.
Понедельник, три часа дня. Дорошенко вошёл в компанию. За стойкой стояла молоденькая и хорошенькая девица. Его ждали, проводила в кабинет к генеральному директору. Переводчика не было. Пётр хорошо владел китайским языком. Обычно с гостями работали в специальных комнатах переговоров. Но тему реакторов и автомашин, застрявших в России, вёл сам Ху Джань У. Поэтому он принимал посетителей в своём роскошном кабинете.
В воскресенье Пётр встречался с Клёпкиным, и тот очень подробно рассказал, как прошла встреча его шефа и Вишневецкого. По мнению друга, всё складывается неплохо, директор не определился с тактикой, готов выслушать чекиста и будет принимать решение только после их встречи. Пётр не разделял радужного настроения одноклассника. Появление конкурента в самый неподходящий момент сильно нервировало. То, что этот человек вскрыл за пару недель все нюансы афёры, радовало ещё меньше. Главное, он перестал быть единственной надеждой китайцев вырвать деньги из России.
Традиционный обмен дежурными фразами вежливости, великолепный зелёный чай. Показное радушие хозяина не обмануло гостя. По ходу он решил изменить схему разговора.
- Господин директор, вот счета, на которые необходимо осуществить перевод остатка денег по первой партии товара и аванс за вторую отгрузку, - Дорошенко передал файловую папку с номерами счетов. За пять дней он сделал, как все уверяли, невозможное, и зарегистрировал компанию, и открыл счета.
- Это хорошо, но отгрузка должна была состояться неделю назад, а реакторы до сих в России, - сказал Ху.
- Она произойдёт, когда второй аванс поступит ко мне на счёт. Как мы и договаривались.
- Разумеется, мы готовы платить, но именно вы просили остановить движение денег. Вы были не готовы принять их.
- Да, это так. У меня были сложности, сейчас всё разрешилось. Мы отправим груз в течение недели, - заверил Дорошенко.
- Покупатель очень недоволен. Задержка может привести к нарушению режима секретности и большому скандалу. Когда бронепоезд товарища Ким Чен Ира катается по вашей стране, ему не нужны неприятности с вашим президентом.
- Вы не правы, нам надо бояться не мифических шпионов, а того, что сами северные корейцы сольют информацию мировому сообществу. Заявят всему миру: "Мы начали строить подводные ядерные субмарины! С баллистическими ракетами." - Чтоб японцев с южанами и американцами хорошенько припугнуть. Вот тогда мы с вами будем действительно иметь большие проблемы.
- В любом случае они требуют компенсации. И правы. Контракт нарушен,- поморщившись, как от зубной боли, сказал китаец. Отдаленное будущее и неясные перспективы будущих скандалов его интересовали очень мало.
- Я предвидел это. Привёз её вам, - Дорошенко достал из кармана пузырёк с сероватым веществом и передал хозяину кабинета. Тот с любопытством повертел в руках флакон с несколькими граммами вещества, посмотрел на русского, ожидая комментариев. - Это самолётное покрытие. Русский аналог технологии "Стэлз". Антирадарная краска. Двадцать пять тонн.
- Я передам ваше предложение моим друзьям. Оно, несомненно, их заинтересует. Думаю, инцидент можно считать исчерпанным. Как с отгрузкой?
- Завтра к вечеру вылетаю в Россию и сам её обеспечу. До конца недели груз будет в Китае, - заверил Пётр.
- Это очень хорошо, - обрадовался китаец.
- У нас есть вторая тема для обсуждения. Вам передавали мои предложения?
- Да, мне подробно всё рассказали. Я долго думал. Андрей, наверное, говорил о моей встрече с господином Вишневецким? Вы же с ним знакомы? - Ху выразительно посмотрел на гостя, тот кивнул в ответ. - Мы приняли решение. Предложение Евгения ограничено сроками, ваше можно начать реализовывать в любой момент. Сейчас мы завершаем с вами вторую поставку, Женя работает по своим каналам. Вне зависимости от его успехов мы вернёмся к этому вопросу в конце июня или начале июля. К тому времени покупатель на краску определится со своей позицией.
Дорошенко вышел недовольный встречей, пришлось выложить последний козырь, который он хотел придержать, но так и не получил ответ на предложение по совместным действиям против москвичей. Разговор перенесли на два месяца и связали его с успехами в торговле. В китайской трактовке это, скорее всего, "Нет", чем "Да". Кроме того, категорическое требование срочно отгружать вторую партию оборудования, это означало всё бросать и мчаться в Россию. А в Гонконге масса срочных несделанных и незавершённых дел.
Зачем ему ехать? В России всем и за всё оплачено. Груз подготовлен, запечатан в добротные деревянные ящики. Сделано предварительное декларирование. Надо позвонить Марату, дать команду. Завтра утром подадут контейнера, кран и машины, к обеду реакторы загрузят. Вечером досмотрят и опечатают. В среду во второй половине дня приедут в Краскино. Если повезёт, в тот же день перейдут границу и встанут на таможне в Хунчуне. Всё его обязательства выполнены. Не через неделю, всего за три дня.
Покинув пределы компании "Ориент" и ожидая лифт, Дорошенко достал новенький телефон с гонконгским чипом, купленным только вчера. Набрал Россию. Переговорил с Маратом, пообещал премию, приказал отгружать срочно и не скупиться на необходимые подношения, если это ускорит дело. Вышел из лифта в огромном холле на третьем этаже. Перед тем, как перейти на эскалатор, ведущий вниз, попал под наблюдение сопровождавших его людей. Однако, последний его звонок, сделанный из приёмной китайской компании по новому чипу, они засечь не могли.
Через полчаса запись переговоров легла на стол к Вячеславу для перевода и расшифровки. К семи вечера после ужина была представлена руководству в лице Вишневецкого, Валерии Бернштейн, Тихонова, Логинова и Марковцева.
- Похоже, у парня планку совершенно сорвало, - после изучения документа сказал депутат.
- И не у него одного, - добавил Вишневецкий. - В одиночку выйти на продавцов он не мог. И на тех, кто в армии списывает секретные материалы , тоже.
- Может, как планировали, грохнуть его? - предложил Тихонов. - Прямо в номере придавим подушкой, и все дела. Мне этот гад второй год кровь сворачивает.
- Игорёк, теперь тем более нет смысла. Доказанный таможенными документами вывоз реакторов в Северную Корею через Китай, плюс краска. Его бывшие коллеги порвут в прямом смысле. Не стоит мараться, - возразил Вишневецкий. - Он сегодня опять ужинает в мясном ресторане с Клёпкиным. Ребята посидят, послушают их. Завтра Сергею всё переброшу. Пусть асфальтовый каток государственной машины сам катится и давит его. Медленно, лениво и неукротимо.
- Это оптимальное решение, - поддержал Вишневецкого Логинов, ему начали надоедать шпионские игры. - Вообще-то не хочется, чтоб оборудование дошло до адресата. Даже первая партия.
- Подумаем, как остановить, - пообещал Евгений. - Дорошенко сказал, что завтра вылетает в Россию. Мы не засекли, чтобы он брал билеты. Странно, я бы обязательно вылетел, чтобы присутствовать на отгрузке и всё проконтролировать.
- Вылетев завтра вечером, он доберётся до места не ранее четверга, - прикинула Валерия. - Время есть, неделю он нам выговорил.
20. Май. Гонконг.
Виктор Викторович в полной мере наслаждался ролью главного администратора и распорядителя большой гонконгской тусовки денежных мешков. Приобщился к тайным операциям, нюхом профессионального афериста ощутил запах очень больших денег. Тут же сделал стойку, прикидывая, как бы кусок не пролетел мимо рта. Мучился сомнениями, к кому именно идти проситься в долю - к москвичам или Вишневецким. Решил не испытывать судьбу, заводя новые знакомства. Пошёл к Евгению. За год изучив характер шефа, два дня ждал подходящего момента. После переброски Бернштейну материалов для Щёголева и подробного инструктажа, тот сидел расслабленный, уставясь в окно штабного номера, любуясь полетом орлов. Смехов много раз прикидывал, как построить разговор. Забраковал все варианты и стал говорить честно, без выкрутасов.
- Евгений, есть пара вопросов, - начал Виктор.
- Давай. Что случилось?
- Вижу, затевается новое большое дело, мне есть в нём место? Хотелось бы поучаствовать.
- Сложный вопрос, диалектический...
- На пару бутылок коньяка, - продолжил любимое изречение шефа, Смехов. - Но не пью, знаете. В одиночку не пьёте вы, а просто так выкатывать коньяк пошло.
Вишневецкий рассмеялся. Задумчиво смотря на коллегу, и думая о том, что, возможно, это тот человек, который сможет разрешить его сомнения, сказал:
- Вопрос намного сложнее, чем кажется. Прежде всего, не уверен, что в схеме есть место для меня самого. Тогда ваше участие надо согласовывать не со мной, а с москвичами.
- Опасаетесь, что нас всех могут выкинуть из дела?
- Да нет. Сегодня об этом речь не идёт. Наоборот, столица настаивает на моем и вообще нашем участии. Просто я не уверен в том, что оно мне нужно, - сказал Евгений.
- Малая доля?
- Пожалуй, доля немалая. Роль младшая, плюс рутина. Сейчас я себе хозяин, что считаю нужным, то и делаю. Придя сюда, теряю свободу, но получаю стабильность.
- Вас зовут, вы не согласны, и дело не в деньгах. Примерно, как у меня год назад!
- Вообще-то да. Но у вас не было выхода. Или с нами, или яйца под садовые ножницы, а все средства вложены в дело минимум на полгода, - подтвердил Евгений, с иронией взглянув на Смехова.
- Кроме того, были большие сомнения - уроете вы меня или нет.
- У меня выбор есть. Меня не ловят, и денег хватает.
- Какова цена вопроса? В чём суть проекта, вы это никому не говорите. -настаивал Виктор Викторович.
Евгений задумался, говорить или нет, решил, что через пару-тройку дней привлечёт Виктора к процедуре регистрации компании. Фонд будут создавать вне зависимости от его участия.
- Москвичи хотят создать инвестиционный фонд с капиталом 250 000 000 долларов, таким же депозитным резервом и пополнением фондов миллионов на 50-60 в год. Наша задача - принять деньги, легализовать их, инвестировать с умом в российскую экономику туда, куда будет выгодно. Работать с ценными бумагами Китая. По инвестициям в Россию у них кухня отработана, этим занимается Чередниченко. Остальное - наша ответственность. Сразу хочу предупредить. Забрать казну и смыться не получится. Найдут, заберут и уничтожат.
- С такими деньгами не найдут, - усмехнулся Смехов.
- Такую кучу денег спрятать невозможно. Один шустрый англосакс миллиард в Сингапуре оприходовал и свалил. Два года искали. Нашли, деньги забрали, сейчас в Англии в тюрьме сидит. Кажется, лет двадцать получил. Тут только нормальная работа возможна. Без наших с вами фокусов, - сказал со смехом Вишневецкий.
- Жаль, - вздохнул Виктор Викторович. - Потому и не хотите в это лезть, что поделиться нельзя?
- В том числе и поэтому. Но, в основном, я в этом деле ничего не смыслю. Терминов, и тех не знаю. Работа в международном коллективе, легальная, за зарплату. Постоянно сидеть в Гонконге. Отчётность, ответственность. Никакой романтики большой дороги. А мне летать охота!
Виктор выслушал шефа, с трудом сдерживая улыбку. Он слышал свои размышления годичной давности, чего от собеседника никак не ожидал.
- Когда, я переходил к вам, было больно и страшно, но итог положительный. Стало намного безопаснее, много прибыльней, в десять раз интересней. Теперь, вот, и перспективы неплохие на будущее проглядывают.
- Думаете, стоит попробовать?
- Стоит! Что мы все вместе, командой, не сделаем этот фонд, если нас начнут обижать? Даже не сомневаюсь! Выпотрошим! Со всеми москвичами в придачу! Они просто люди, и их за воровство периодически с работы выгоняют. Без должности они никто! Найдёте местечко по моим способностям?