Председатель ударил в рельс, подвешенный к сосне, возвещая дачному сообществу "Рельс и шпала" о начале внеочередного собрания.
Разношерстное дачное братство разом вздрогнуло, и, пока рельс вибрировал, приходя в себя, глянуло на начальство. Все были в сборе - все двенадцать членов правления во главе с председателем. Тот, как обычно, устроился в центре импровизированного стола - в тени сосны, которая возвышалась за его спиной.
Стол и скамейки являли собой пенсионного возраста шпалы, взятые, между прочим, со знанием дела со станций, а не с загаженных перегонов. Вездесущие шпалы проникли и в стены домиков, беспорядочно наставленных вокруг площади народного собрания.
Медленно оглядев подопечных, председатель глубоко вздохнул, придав этому обычному физиологическому действу печальное звучание, и произнес в пойманной рельсом тишине:
- Ну, вот - мы и собрались.
Все взгляды, вслед за председательским уперлись в того, к кому и обращено было столь лаконичное вступительное слово.
- Граждане нарушители, - решительно поднялся с первого ряда внушительного вида усач.
Народ возмущенно загудел.
- Ничего мы не нарушители, - нарушила стройный гул какая-то визгливая тараторка из дальних рядов.
- Нарушители, - упрямо повторил мужчина, обернувшись к собранию.
Пристроившись в тень величественной сосны, он оказался стоящим спиной к председателю. Но даже численное превосходство полномочного представителя "Рельсы и шпалы", поддерживаемое с двух сторон членами правления, не делало председателя столь же властным, как этого изгоя железнодорожного общества.
- Уже три раза МЧС предупреждало вас, что эта сосна, - мужчина кивнул за спину, в сторону председателя, - нарушает безопасность и создает чрезвычайную ситуацию. Сосна - источник падения рельса на вашу голову и возгорания на вашу шпалу, то есть на домостроения повышенной пожароопасности. Как вам не стыдно? - И, не дождавшись ответа, задал свой самый каверзный вопрос, - Я понятно излагаю? Уже три раза...
Но ему не дали второй раз сказать про третий раз.
- Непонятно, - без тени смущения вступился за источник тени председатель. - Сосна крепкая: сто лет стоит, и еще сто лет простоит.
В доказательство он направил мощный удар молотком в сосну, но промахнулся, по привычке попав в рельс.
- Вот видите, - обрадовался эмчеэсовец, когда звон, петляя между домиков, улетел в лес, - случайность - это недоразвитая закономерность! Сегодня вы промахнулись, - снова кивнул усач на сосну, - а завтра, - поднял он палец к небу, - ураган, и ваша сосна снесет вам крышу. Или молния... Смотрите, ваше сосновое дерево - самое высокое сооружение в окружающем пространстве. А детская шалость с огнем? Или с пилой? А? - разошелся спасатель дачного человечества.
- Не подсказывайте им! - раздался испуганный женский голос.
- А не спилите - еще и не то подскажу! Вот недавно недалеко от вас...
- Как же мы ее спилим?
- А вы нас вызывайте. У нас классная техника, высококвалифицированные специалисты. Высокооплачиваемые, - зачем-то добавил мужчина.
- Так это еще и платить?! - зашумел народ, наконец-то догадавшись о недобрых намерениях пришельца.
- Вот за этим-то нас и собрали, - раскрыл свои неизменно крапленые карты председатель. - Речь идет о целевом взносе, - безжалостно произнес он ненавистные слова.
От угрожающего гула зарезонировал рельс. Председатель вцепился в шпалу-стол, потом в шпалу-скамейку, затем в сосну, и наконец - в рельс.
- Но мы будем бороться, - бодро бросил он в толпу, однако под взглядом усача сник.
- И платить штрафы, - словом подтвердил свой властный взгляд эмчеэсовец.
- Да, гори она гаром! Пропади она пропадом! Ешь ее короед! - переметнулся народ на сторону врага.
Да, народ становился неуправляем. Одна надежда была на правление. Но и направление взглядов коллег по шпале, отводящих глаза от рельса, ясно указывало на изменение их взглядов. "Измена", - понял председатель, и решил взять быка на себя.
- Уважаемый представитель МЧС! Вы себе даже не представляете, что значит для нас эта сосна! Это не просто "сосновое дерево", как справедливо и нелицеприятно, заметили вы...
- Я не говорил, что оно новое, - недослышал тот.
- Вот именно! Оно старше всех наших дач, взятых по отдельности. Еще ни одна шпала не была завезена сюда, еще и рельс на ней не висел, а она уже стояла. Эта сосна - наша достопримечательность. Ей пионеры в прежние времена салют отдавали, комсомольцы под ней шпалами в БАМ играли, а коммунисты, а коммунисты...
Председатель замолчал, натужно вспоминая, что же делали под сосной коммунисты, но кроме вечной игры в домино, да нескольких партий в преферанс, не прижившихся среди шпал, вспомнить ничего не мог.
- Может, в партию? - предположил кто-то. - В партию вступали!
- Да, и в партию! Куда мы только под этой сосной не вступали. Эта сосна - наш мавзолей на Красной площади. Наша Спасская башня. Наш Иван Великий. Да, и - колокольня! Эйфелева башня!
- Останкинская! - поправил какой-то сознательный дачник.
- Вот видите, - широким жестом указал в народ председатель. - Останкинская, - со значением, понижая голос, патриотично повторил он. - Дело ведь не в том, что вы видите перед собой, а в том, что мы думаем о нашей сосне. Для нас это вековое дерево - как башни-близнецы для американцев, а вы хотите лишить нас национальной гордости!
- И, в конце концов, - председатель остановился и после многозначительной паузы продолжил, подавшись вперед, - Эта сосна - символ власти: она возвышается перед зданием правления, как монумент победы, как древко знамени!..
Действительно, по сравнению с халупой, выложенной из черных шпал, гордо названной зданием, любое дерево выглядело бы монументом. А тут - сосна!
Уж против этого крыть было нечем. Эмчеэсовские усы сочувственно поникли. Но слеза еще не выкатилась из затуманенных глаз, и председатель решил ее-таки выжать.
- И когда мы, члены правления, заседаем за этим столом, все, как один, двенадцать членов, мы ощущаем за спиной присутствие нашей замечательной сосны, как будто она наш товарищ, наш член - тринадцатый член правления. И, принимая то или иное судьбоносное для "Рельсы и шпалы" решение, мы мысленно советуемся с этим нашим тринадцатым членом.
Слезы умиления покатились на шпалы-скамейки, на шпалы-столы и на шпалы на рукавах эмчеэсовца.
Вопрос был практически решен в пользу сосны и ее рельса. Председатель мысленно начал составлять меню банкета и перестал контролировать свой язык, который, между тем, продолжал самостоятельно закреплять успех.
- Вы только представьте, как бы Вы обходились, к примеру, без пожарной каланчи? - проникновенно, не без откровенного подхалимажа завершил свое триумфальное выступление председатель.
И тут же усы на лице официального лица высохли и дикобразно ощетинились.
- Да, без каланчи трудно, а ее, сами понимаете, ремонтировать надо. Так что выбирайте: или каждый месяц платите штраф, или соглашаетесь на ликвидацию вашего тринадцатого члена. На этом всё! Заявление о ликвидации пришлете по почте.
Решительный тон эмчеэсовца и его решительный уход с собрания решили дело: сосна была обречена...
Поздно ночью на старом безногом диване, установленном на старые шпалы, состоялся семейный совет.
- Как без сосны жить будем? - вопрошал жену председатель, - Солнце мне голову напечет.
- Наденешь шляпу.
- Да, разве в шляпе дело! Как ты не понимаешь? Шляпы у всех есть, а сосна была только у меня, председателя. Ствол-то узкий, крона высоко - вот тень от ствола только на меня и падала. А остальные члены правления - парились. Все это видели, и понимали - кто в доме хозяин. И еще головная боль - куда рельс вешать?
- А зачем сосну под корень рубить? Пусть оставят столб с рельсом!
- Умница ты у меня! Это ж как мой авторитет возрастет, когда сосну укоротят! Теперь и народ без тени останется - один я буду на виду в тени. Вот тебе и тринадцатый член! Не тринадцатый, а самый главный - без него мне никак нельзя.