- Нужно... просто нужно. Сегодня три страницы - не меньше. Поехали!
"- За что мы пьём?
- За Вас граф.
- Не думаю, что достоинства мои соразмерны с ценой вина, что плещется в бокале.
- Вы преувеличиваете цену одного и, несомненно, скрываете в тени свои заслуги.
- Но качество вина бесспорно высока.
- И всё же, граф, Ваш крест и лента говорят о много большем.
- Не говорят они графиня ни о чём. Лишь о полях, где я не оступился, о реках, что не приняли меня и, разумеется, о тех, кто... что..."
- Дьявол... опять... графы и потомки ваши. Чтоб Вам вертеться всем... уже и сам рифмой стал... о тех... о тех..., что померли от скуки, как только начали читать меня ... Лучше бы фантастику писал. Так нет же - драматургия, высокое искусство... тьфу, - автор сделал вид, что плюнул на клавиатуру.
По правую руку зазвонил телефон.
- Да, алло!
- Привет, чо как!
- Пытаюсь не чокнуться от своего хобби.
- Пишешь?
- Мараю.
- Предлагаю обмыть.
- Что?
- А хоть бы и новую клавиатуру.
- А что со старой?
- Ну, знаешь, как бывает - сидишь, никого не трогаешь и тут как...
- Разлил пиво?
- ... Да. Так что?
- Да я тут... А! Пошло всё. Давай.
***
- За встречу.
Три друга за общим столом почти синхронно выпивают. За этим следует череда запиваний, закусываний и выдыханий, как будто они пили не обычную водку, а как минимум медицинский спирт.
- Ну, рассказывай, как ты докатился до такой жизни.
- Катился, катился и... вот.
- Не, ну про пришельцев это было ещё туда-сюда.
- Мне понравилось. Особенно когда в конце герой обломался.
- Подожди. Ну да, фантастика там - это понятно, что-то необычное, запредельное... но... как ты говорил - историческая драма.
- Да я и сам понимаю... только... не знаю... я как Портос - пишу, потому, что - пишу.
- Я не про это.
- Знаю... не знаю... давай лучше повторим.
- Уболтал.
Все выпили, не забыв традиционно ухнуть, запить и закусить и сели за обмытую клавиатуру убить пару сотен нервных клеток в известную в кругах взрослых детей и прыщавых гуру компьютерную игру.
- Это тебе не Шекспира цитировать - тут головой работать нужно.
- Борща прокачал?
- Чем больше я на нём играю, тем больше хочу взять арту.
- Что так? Прилетают подарки? Прячься.
За прослушиванием таких интеллектуальных разговоров я откинулся на спинку дивана особо ни о чём не думая, но энцефалограмма не сдавалась.
"- Не говорят они графиня ни о чём. Лишь о полях, где я не оступился, о реках, что не приняли меня и, разумеется, о тех, кто, не смотря на страх и смерти хладное дыханье, прошёл весь этот путь со мной смеясь... смеясь?"
- Ха-ха-ха, сейчас лопну.
- Хорош ржать, хотел увидеть, почему я немца долго качаю.
- Ёпт, одним снарядом - почти фулового.
- Одно слово - картон. Сейчас на льве зайду, а то с такими победами...
"...кто, не смотря на страх и смерти хладное дыханье, прошёл весь этот путь со мной.
- Так Вы герой, но всё же Вы скрываете себя.
- Герой не я, а те, кто оступился на поле смертельной жатвы, те, кого приняла реки пива в смертный час и те... ну да... пива..."
- Заснул?
- А? Что?
- Труба зовёт.
- Зовёт, так зовёт.
За этим занятие прошёл вечер. Домой автопилот довёл чётко. Жаль, что автопилот забыл купить в магазине минералки, в связи, с чем утро наступило в полтретьего ночи.
Ночная прохлада приятно обдувала страдальческое тело. Двести метров, которые бодрый человек не замечает, для человека в состоянии посталкогольной сухости во рту становятся поистине суровым испытанием - почти наказанием.
Вот эта дверь, вертушка и отдел - какие же вы любимые. Взяв всё то, что вчерашний автопилот забыл и ещё с запасом, герой двинул к кассе.
Сердце бешено забилось.
"- И всё же Вы достойней тех, кто не был там, кто лишь читал о смерти и мелочь не искал..."
- Тридцать копеек будет?
- Что? А? Да! Сейчас...
На него взирали голубые, почти синие в искусственном освещении магазина, глаза. Он тонул в них, лишь зацепившись краем глаза. Он боялся взглянуть в них прямо - это был бы конец и уходить он не хотел. Он вдруг представил свою физиономию, и ему стало так стыдно, что хоть сквозь землю провались.
- Сейчас, сейчас, что-то звенит... вот, - мелочь легла в лоток.
"- Я мог бы стать иным, забыть о том, что душу призвано терзать, и был бы сей бокал моим поверенным графиня.
- Но...
- Но это был бы фарс - не правда и обман. Хотел бы обмануться я? О, да! Но Вы. Но Вас я не могу обречь на эти муки".
Он вышел из магазина, не переставая думать о ней.
"- Может вернуться?... И что скажу? Привет? Вот ведь трус... ну и пусть", - подумал он и стал взахлёб пить столь необходимую его организму жидкость. Нет, не пить - вливать, как канистру солярки в бензобак грузовика. Он снова жил. Мысли стали проясняться... и все строки, пришедшие в пьяном угаре и любовной лихорадке, растаяли с уходом сухости во рту.
В голову пришла мысль, - не правильно я начало диалога составил - не за что мы пьём, а зачем мы пьём. За те несколько минут, что он шёл домой родился стих:
Зачем мы пьём?
Быть может мы устали?
Или забыли смысл бытия?
Иль может, кто обидел нас?
А может, потерялись?
Или устали спрашивать себя?
- Итого - за десять часов четыреста знаков и тупой стих алкоголика... так я далеко пойду, - подытожил автор придя домой.