За окном троллейбуса проносились молодые березы с белыми стволами и изумрудной листвой на фоне ярко-голубого неба. Колобков любил красоту. Возвращаясь после дружеского употребления крепких алкогольных напитков, он с удовольствием вспоминал начало вчерашнего дня. Телефонный звонок с предложением встретиться застал его в постели за чтением стихов. Бросив в пустой дипломат литровую бутылку "Smirnoff" и томик Есенина, он оценил эстетику возникшего сочетания и для усиления впечатления добавил к ним стетоскоп. "Красиво", - причмокнул от удовольствия Колобков, вспомнив вчерашнее утро, - "красиво". Сидевшая рядом и, видимо, уже очень давно претендующая на интеллигентность петербурженка в шляпе с вычурным пером недовольно оглядела Колобкова и брезгливо перевела взгляд на полуодетую девицу напротив. "И меня сосчитали", - похмельно отметил мозг Колобкова.
Ради справедливости надо сказать, что это образование с более темным исчерченным глубокими извилинами корковым и светлым спокойным мозговым веществом было достаточно изобретательно. Сейчас оно творчески осмысливало полученную вчера информацию. Своего друга Колобков застал за очень странным занятием, тот маникюрными ножницами вырезал из длинных желто-синих полосок с изображенными на них несущимися всадниками более короткие. Особое внимание друг уделял дугообразным окончаниям коротких полосок, старательно делая с одного их конца маленькие поперечные надрезы. Приглядевшись, Колобков обнаружил, что одна из коротких полосок служит образцом, а друг старается, чтобы расположение всадников на ней соблюдалось и на вновь рождаемых ленточках.
- Что это ты делаешь? - поинтересовался Колобков.
- Деньги, друг мой.
- Как это, не понял?
- Видишь ли, - начал свой рассказ товарищ, - я снова участвую в рекламной компании "Marlboro". Сейчас мы занимаемся switch"ем, то есть переключением. Останавливаем у метро людей, курящих сигареты класса premium других фирм, не "Philip Morris", и предлагаем им купить в ларьке пачку "Marlboro", после чего полпачки какого-нибудь их "Camel" меняем на целую "Marlboro".
- Ну и что? - не понял Колобков.
- Да я отчитываюсь о своей работе, сдавая те полпачки и эти две ленточки, снятые с "Marlboro". За день десять обменов замесить тяжело, вот и приходится выменивать у ларечников полоски остающиеся от штучной продажи и от блоков. Плохо только, что блочные полоски длиннее и без этих фиговин на концах. Надо, вот, вырезать теперь.
- А, слушай, откуда ты левые обмены берешь?
- Да у тех же ларечников от штучной продажи или по знакомым. С каждого обмена мне пачка. Так и кручусь. Ладно, хватит, пойдем водку пить.
Мозг Колобкова понимал, что на этом можно обязательно заработать и с другой стороны, но пока еще не знал как. Скоро его осенило. Вместо "Camel" можно запихивать в пачку какие-нибудь "Шипку", "Космос". А пустых пачек "Camel", слава Богу, можно найти о-го-го. Впрочем, дело у Колобкова пошло как-то вяло. Приобретая своим способом "Marlboro" чуть дороже, чем за полцены, при продаже пачек он много не зарабатывал. Мозг перебрал разные варианты, и Колобков стал использовать при обмене единственную пачку "Marlboro" и левые полоски, произнося при этом: "Ой, ничего, что я уже ленточку снял?" Теперь пачка "Marlboro" доставалась Колобкову по смехотворной цене. Он мог позволить себе не считать копейки от стипендии и даже слегка шиковать на деньги за проданные пачки. Особенно радовало Колобкова, что никто не страдает, что всем от его обменов хорошо. "А если бы даже ребят проверяли "Camel" там в пачке или не "Camel", то я бы мог и по-настоящему "Camel" класть", - успокаивал он себя. Компанию "Philip Morris" Колобков в расчет не принимал не то, чтобы по советской привычке, а в силу какого-то внутреннего чутья, что и она остается не внакладе.
Колобков любил жить красиво. Ему нравилось, подойдя к ларьку, легко купить дорогие сигареты. Больше всего Колобков любил покупать "Marlboro".