Еврейский вопрос без сомнения одно из важнейших и наиболее жгучих дел нашего края уже хотя бы потому, что в нем живет пропорционально значительный процент еврейской людности, а еще больше учитывая ее экономическое положение, способ ее расселения и наконец влияние, которое она оказывает на общественно-экономическое развитие нашего края, и положение, которое занимает против разных слоев и различных идейных течений, борющихся внутри нашей общественности. Поэтому хорошо сделал «Przegląd Społeczny», который в первом своем ежегоднике посвятил этому вопросу несколько статей, а между ними поместил такой основной и широко закроенный труд, как «Proba rozwiązania kwestji żydowskiej» Альфреда Носига, далее трактовал ее в одной из программ «Есhach» в направлении принципиально однолит, хотя с разных точек зрения. Интересно, что в этом вопросе забрали голос члены всех трех народностей нашего края — польской, русской и еврейской. Но не менее интересно также положение, которое против этих голосов заняла еврейская пресса и часть польской прессы. Из польской прессы, сколько знаю, посвятили статьи д. Носсига более широкие упоминания Kurjer Lwówski и варшавский Przegląd Tygodniowy, этот последний т.н. "Poroniona monarchja".
Что касается «Еch», то большая часть львовских и варшавских дневников удовлетворилась предрукованием (без представления источника) помещенного в них фактического материала, а против внимания и вкладов автора полемизировали только еврейские журналы «Izraelit» и «Ojczyzna», также остро выступившие против проектов .Носига.
С началом текущего года вышла в Яссах брошюра д-ра медицины Липпе, в которой все эти голоса, с приложением помыслов немецкого философа Гартмана, подвергнуты мельчайшей критике под общим и очень характерным заголовком «Симптомы антисемитской душевной болезни».
Эта брошюра, из-под пера автора, внимательно следящая за ходом еврейского дела, ценна для нас не столько ввиду его критических вниманий, которых стоимость узнаем дальше, сколько ввиду многочисленных данных для характеристики еврейского типа и еврейских аспираций.
Прежде всего передам здесь кратко основные мнения прошлогодних статей «Рrzeg. Społ.» о еврейском вопросе. Важнейший взгляд, влекущий целый ряд важных консеквенций и к которому признается «Przegląd Społeczny», даже наперекор многим евреям, это признание евреев как отдельной народности, опертой на их отдельном происхождении, религии, традиции, образе жизни, а зависимым от всего того. отдельном составе духовном, отдельном взгляде на мир и особом характере. В логической консеквенции из той основы вытекает вторая основа, объявленная в «Przeglądu Społecznym»: признание евреям полнейшего права к развитию своей народности в таком направлении, которое они сами признают наиболее подходящим, и признание им полной автономии и инициативы во всех внутренних реформах, разуме признанием всего этого также для народностей польского и русского.
Но, исходя из тех основ, диктуемых национально-автономической и федералистической программой, «Рrzeg. Społ.» далек от той либеральной Ргиnzipienreiterei (буквоедства), которая не видит жизни, только принципы, и замыкает глаза на факты или закрывает их общими фразами. Поэтому редакция не удовлетворилась провозглашением основ, но, усматривая глубже в современную жизнь, старалась исследовать, поскольку эти основы имеют шансы осуществления без ущерба ни одной из интересуемых народностей, а с пользой для всех, ведь очевидно, что в противном случае и сами основы не имели бы никакой стоимости. Поэтому, чтобы сделать переход от теории на почву практической политики, редакция старалась в разных статьях представлять анализ наших общественных отношений, чтобы сделать оценку сил, выступающих к конкуренции. Национальный характер в разных его проявлениях, историческое развитие, нынешнее состояние экономическое, оценка посторонних политических влияний так же, как и экономических и духовных, все это было обсуждано на страницах «Рrzeg. Społ.» более или менее систематически, поскольку на это позволяли рамы журнала, но все с той непоколебимой ведущей мыслью — осветить и проложить дороги, которыми народ так же польский, русский, как и еврейский, может дойти до истинного человеческого быта, постичь условия правильного и всестороннего развития . Ни о каком угнетении, ни об одном вызове, ни о какой апостозии или религиозной, или национальной, или какой другой в наших идеалах нет ни речи. Никакая религия, ни убеждение, ни одна раса и ни одна народность не были и не могут быть предметом нашей ненависти. Таким предметом были и остается на все только всякое в давление, всякая выгода и всякая ложь.
Но, рассматривая в наших краевых отношениях, усматриваем огромное число фактов, подтверждающих меткую характеристику д. Носсига и его окончательный вывод, по которому «тип еврейский рядом сильнее в борьбе за существование, но нравственно стоящий ниже нееврейского, имеет больше быстроты и выносливости, но также больше высокомерия, амбиции и бессовестности» («Рrzeg. Społ», 1886, т.2, с. 232). Не только те индивидуальные приметы еврейского типа, но особенно племенная единство евреев и их религиозно-общественные организации, кагалы, дают им огромное преимущество в борьбе за существование, особенно над людьми так отлично организованным, как польский и русский. Практически вся торговля в Галиции и весь краевой промысл держатся в руках евреев. Шляхетский институт, называемый пропинацией, им обязан свой расцвет и свое столь прочное существование, потому что евреи как арендаторы держат в руках вышинк горячих напитков и стараются как можно шире «пропагандировать» их консумцию. Большая часть большей земельной собственности также находится в их руках, но и здесь большая часть евреев вместо «управы» вносит только вызов и руину. Каким способом, методом саранчи, бросаются евреи на большую собственность некоторых уездов, чтобы, высосав ее, по нескольку лет перекинуться в другую сторону, совсем не заботясь о подъеме продуктивности земли и не думая даже делать какие-либо вклады для подъема пашенного хозяйства, на се доказательством пусть послужат вот какие вычисления, проделанные мною на основе Skorowidzow с лет 1872—1886; собственности в руках евреев было: в эт. Цишановским 1872 г. – 50, а 1886 г. – 22, в эт. Домбровским 1872 г. – 3, а 1886 г. – 16, в эт. Яворовским 1872 г. – 13, а 1886 г. – 7, в эт. Леским 1872 г. – 14, а 1886 г. – 32, в эт. Самборском 1872 г. – 13, а 1886 г. – 6, в эт. Млецким 1872 г. - 8, а 1886г. - 64, в эт. Дрогобычским 1872г. - 32, а 1886г. - 21, в эт. Бридским 1872 г. - 4, а в 1886 г. - 30, в эт. Добромыльским 1872 г. - ни одной, в 1886 г. - 12, в эт. Золочевским 1872 г. - 39, а в 1886 г. - 11, в эт. Тарнобжеским 1872 г. — 5, а 1886 г. — 44. В целом в уездах над нижним Сяном (Цишанов, Яворов, Хшанов) число больших жидовских владений в тех годах с 80 упало на 43, а в уездах непосредственно соседних с ними Милецким, Лиским, Тарнобжеским и Велицким) в том же времени из 28 выросло на 145. Что касается Восточной Галиции, то здесь в 8 горных уездах число больших еврейских собственностей из 19 выросло на 82, а в 9 приднестровских из 56.
Такие факты, как нечестная конкуренция индивидуальна, непереборка в способах, лишь бы вели к цели, и скрытое, но сильное дело организаций, получающих экономические интересы с вероисповедными, те факты слишком известны всем и стали источником недовольства нееврейского населения, а в случае дальнейшего их роста угрожают неисчислимыми опасностями для края и для самих евреев. Эти факты склонили редакцию к подъему еврейского вопроса и побудили меня выразить свой взгляд, что на поле экономическом население польское и русское должно приобретать себе равноправие с евреями, а при неравенстве наших сил конечной является краевая поддержка для более слабой стороны. Сама редакция в программной статье отметила определенную альтернативу, к которой конец концов в течение времени должен у нас дойти еврейский вопрос, а собственно ассимиляция одной части евреев с местным населением, и эмиграция больших масс евреев за границу. Не указана еще разве третья, также частичная эвентуальность — оставление какой-то части евреев в нашем крае на правах иностранцев, эвентуальность, о которой недавно (1880—81) довольно живо дискутировали еврейские журналы в России. Эти три эвентуальности соединены вместе, по моему мнению, исчерпывают еврейский вопрос с нашей точки зрения, и поэтому считаю нужным еще раз присмотреться им поближе и отпереть при том некоторые упреки, преподнесенные в вышеназванных журналах.
Прежде всего, еще одно внимание. У еврейского вопроса есть две стороны, обе одинаково важны для нас, как и для евреев: внутренняя реформа еврейская и внешнее упорядочение отношений между нами и евреями. Следовательно, вопрос внутренней реформы, а тем самым вопрос окончательной развязки узла, поставление еврейского народа на собственной твердой почве, создание для этого внутренних условий правильного развития есть и должно быть навсегда делом самих евреев.
Зато по делам, касающимся обоюдных отношений между евреями и нееврейскими народами, имеют обе стороны, евреи и нежиды, не только право, но и обязанность делать все, что можно для выяснения фактического положения вещей, для указания его недостатков и возможных способов ради .
Только не надо забывать, что это обязанность обоюдная и что критика должна быть также обоюдная, с обеих сторон равноправна. До сих пор очень мало проявлений такой деятельности. Нееврейские писатели и агитаторы выражают вред, который наносит нееврейское население от евреев, следовательно, становятся почти исключительно на почве общественно-экономической. В то же время еврейские апологеты преподносят обиды, которые терпели или терпят еврейское население на почве преимущественно общественно-конфессиональной. Очевидно, что при такой разнице исходных точек трудно дойти до понимания, тем более что у одних и у других для оценки фактов другая этическая мера. Экономическая выгода, против которой выступают одни, для других нечто понимаемое само собой до той степени, что даже национальное равноправие они понимают как «право — могти за свои деньги купить все, что им нравится» (Liрре, с.77). Поэтому и не удивительно, что при такой разнице исходных точек не могло прийти к взаимопониманию, но наоборот оживленная дискуссия разбуждает все больше страстей, отбегает от цели и затрудняет ее постижение. Противник замыкает глаза на доказательства противника и отказывает ему всякой компетенции произносить в его деле, оставляя это право только для себя, сверху признавая справедливость только по своей стороне, а противнику отказывая доброй воле. Что этим грехом грешны обе стороны, не буду возражать, но, утверждая смело, что односторонностью, исключительностью и высокомерием евреи далеко перешли евреев. Что такой способ полемизации должен быть вреден прежде всего для самих евреев, стороны будто более слабой, которая так ощущает притеснение со стороны племен нееврейских и поэтому в первой линии нуждается в поправке существующих отношений, о том, кажется, и говорить не надо.
Понятно, что метод трактовать всякое мнение о реформе как «antisemitische Geisteskrankheit», «Tollhauslerpolitik» (политика сумасшедших), и какие там еще другие прекрасные эпитеты дает тем соревнованиям еврейская апологетика, не особо свидетельствует о чувстве реформы и приведет больше к усыплению, чем к усыплению, чем к пробуждению этого чувства среди еврейской публики. Полная слепого высокомерия фраза: «Не толкайтесь к нашим делам! Иудеи сами решат свои вопросы!», чтобы только не была снотворным наркотиком и чтобы сон после нее снова не был прерван каким-то страшным пробуждением! Ибо обоюдные отношения между евреями и нежидами в нашем краю теперь таковы, что всякое самолюбивое ослепление, всякое отталкивание реформы без оглядки на то, от кого бы она исходила, надо считать общественным преступлением, которое может приблизить, а не предотвратить катастрофу.
Нарушены в «Рrzeg. Społ.» реформы не нашли ласки в глазах еврейских апологетов. И так идея ассимиляции для них неясна и д. Липпе без малейшего колебания отвечает на нее вот какой, совсем нечестной инсинуацией: «Автор программной статьи хочет, однако, обычно понимать под своей одноформностью общее вероисповедание, а под ассимиляцией — апостозию.» (С.28) Итак, могу сказать сему господину, что сам он «sicherlich» ошибся, а когда понятие ассимиляции и горожанского равноправия ему неясно, то постараюсь выяснить ему его по возможности его собственными словами. По его мнению, австрийское правительство в Галичине сделало из евреев «echte Deutsche» (настоящих немцев). Польское национальное писательство, «Где в каждом предложении скрыт святой и на каждой букве качается крылатый ангел» (Боже, какое прекрасное остроумие и какое знание польской письменности!), оттолкнуло даже самых охотных к просвещению евреев от него и толкнуло их к немцам; за это поляки возненавидели евреев «als Avantgarde des Deutschtums» (авангард немецкого) (с.76-77). А когда, наконец, новое поколение выросло в польском духе, преподнесло претензии к польской народности и пыталось предъявить претензии к их религии, осудив ее, как на процессе Риттера, по образцу Тисы Эслера, как общевредную (с.77). Итак, все это был антисемитизм: и ненависть к евреям за их немецкость, и приступ их к польской народности, и объявление их за отдельную народность! А корону той «Geisteskrankheit» (психической болезни) наложила ц.к. прокуратория, выточив процесс Риттерам!
Так что на упреки еврейского апологета следует ответить прежде всего, что австрийское правительство не сделало евреев в Галиции немцами, ибо до самого р. 1848 трактовало их совсем не лучше правительства польской Речи Посполитой. Во время той Речи Посполитой евреи так же, как и по ее упадку, творили государство в государстве, имели свои интересы отдельные от остальной общественности и были далеки от польской, несмотря на то, что польское законодательство трактовало их гораздо более мягко, чем законодательство других европейских краев. . Совершенно легкомысленно бросает д. Липпе утверждение: «Если бы в Польше не было евреев, то Польское государство было бы ликвидировано на несколько столетий раньше!» (с.ЗЗ). Жаль, что автор не назвал ни одного доказательства поддержки такой точки зрения. Мы были бы очень благодарны ему за это, потому что наши «яфетовские» историки не только ничего не знают о благотворительном влиянии евреев на Польское государство, но, напротив, на основе актов, летописей и других исторических памятников утверждают тот факт, что еврейский вызов был причиной казацких войн, нанесших польской Речи Посполитой первую смертельную рану. Занятые только собой, имея в виду только собственные интересы, евреи не были горожанами (гражданами) Речи Посполитой, а только галопами (паразитами) на ее теле. Ни в литературе, ни в науке, ни вообще в духовной жизни Польши и Руси вплоть до новейших времен не видно никакого следа влияния или соделания евреев; зато в экономическом развитии тех народов было их влияние, несомненно, роковое. Поэтому не удивительно, что по упадку польского государственного организма евреи сразу перебрасываются на сторону победителей, в Пруссии и в Австрии делаются немцами, не по воле правительств, но по собственной охоте и собственному интересу; а когда в России не делаются москалями, то тем не менее всякими способами стараются показать свою лояльность новому господину. Во всех польских движениях, где поляки выступали против России, чтобы добыть в борьбе себе национальную независимость, евреи определялись полным индифферентизмом или даже добровольно и бесплатно исполняли службу шпионов и доносчиков, так что пр. генерал Паскевич в г. 1831 мог с полным удовольствием писать к царю Николаю Николаю. , что русские войска при помощи евреев знают обо всех движениях повстанческих отделов скорее и подробнее, чем сама повстанческая коменда.
Какую роль сыграли евреи в Галиции в памятной разные 1846 г., это до сих пор не совсем выяснено критически; но тяжелый упрек, который преподнесли против них многие наглядные свидетели тех событий, во что бы то ни стало характеризует очень драстически те бесполезные понятия о горожанском чувстве евреев.
Др. Липпе, кажется, чувствует справедливость упрека о нехватке горожанского чувства у евреев и сбывает его чисто раввинской, ориентальной штучкой. «Чего, собственно, хотят ассимиляторы от евреев?» - спрашивает он (с.41). «Что должно жид сделать из себя, чтобы стать горожанином? Какие приметы, какие горожанские добродетели имеет польский Войтек или русский Федь, каких бы ни имел еврей Мошко?» – «Любви к родному краю» – говорят. Но от ста лет эмигрируют христиане со всех краев Европы в Америку, Африку и Австралию, в то время как европейские евреи к преддверию в этом движении приняли только минимальное участие. Жид везде, несомненно, горожанин своей отечества, но его победоносный согражданин-христианин отбирает ему его естественное право, право горожанства. Жид главным образом перетащён обязанностями против той родины, а у христианина преобладает применение городских прав. Имеющий и интеллигентный жид должен бежать из Галиции, чтобы уйти от простецких напастей «Gazety Narodowej» и уличников, чтобы в ясный полдень его не застрелили на улице как пса.
По такому представлению положение небедных, но имеющих евреев в Галичине из-за мужчины, который, как сам признается, в Галиции родился, воспитался и окончил школы, или же удивляться, что заграничные евреи называют жизнь галицких евреев «борьбой» и по всему миру заряжают складки «для Галицких целей»? Что та еврейская борьба доходит кое-где до таких отношений, как в Бориславе, где перед несколькими годами был кровавый погром христианских рабочих из-за евреев, при котором убито 6, а искалечено свыше 30 рабочих; что эти «угнетенные» евреи во многих городах и городках творят подавляющее большинство и господствующую и всесильную партию и строят свое господство так отвратительно, как того видели мы на Бродах. О не менее интересных историях умели бы рассказать Дрогобыч, Коломыя, Калуш, Снятин, Жабье и т.д., — о том еврейские апологеты не вспоминают ничего, а может, считают это чем-то так естественным, что о том и вспоминать не стоит .
Во что бы то ни стало, однако мы, поученные древними и новыми примерами, осмеливаемся опровергнуть вышеприведенные утверждения д. Липпе. Когда евреи до сих пор не эмигрировали в Америку, то это совсем не доказывает их «любви к родному краю», но доказывает прежде всего, что они не имели причин и нужды эмигрировать, т.е. что, собственно, наши края и наши народы, польский и русский, являются для них самой полезной территорией, ибо ставят наименьшее сопротивление их вызывным. Были случаи, что евреи действительно пробовали ездить в Америку, но по короткому времени возвращались назад, убедившись, что там не так легко выжить из такого труда, как у нас. Что евреи поносят больше обязанностей краевых и государственных, когда примем к сравнению отношения прав и обязанностей главной массы нееврейского населения, а не привилегированных верстов, как это делает д. Липпе, то это чисто неправда. Не говоря уже о налоге крови, от которого евреи тысячными правными и бесправными способами умеют выкручиваться (ср. многочисленные процессы при подкупе через евреев комиссий ассентерунковых), даже налог на имущество и абсолютно и пропорционально гораздо больше платят христиане, земледельцы и ремесленники, чем евреи — купцы , владельцы домов по городам, рантиеры и капиталисты.
Но особенно два моих утверждения, высказанные в «Echach» этого журнала, стащили на меня самые тяжелые громы со стороны еврейской прессы, а собственно утверждение о соревновании евреев к экономической, а эвентуальное также и к общественной гегемонии, а также об их конспирационном способе поступления. Помину молча все те масные эпитеты, которыми окинула меня еврейская пресса за высказывание этих утверждений. Для меня самое интересное было удивление еврейских апологетов при том случае, словно мое утверждение было чем-то неслыханным. «Мятеж евреев в Галиции! Невероятно!» — вскричал возмущенный др. Липпе; «Дьявольское и подлое подстрекательство!» — вскричал львовский «Izraelit»; «Антисемитское подстрекательство!» — повторяет д. Адольф Инлендер в Оjczyznie. И ни один из них даже не пытается иначе опрокинуть мое утверждение. Да разве организация евреев в конфессиональные общины и кагалы такая большая тайна? Тайна ли их садистические религиозные законы? Или тайна, то огромное влияние, которое те организации на дела экономические и общественные, а не только исключительно на вероисповедные? Или наконец тайна — и веками выработана могущественная лучность целого еврейского племени, которой одно проявление я показал в деятельности Aliance Izralite. Все ли вещи, о которых невольно говорить? Дело, что не имеет никакого значения для нашего края, в котором 10% людей — евреи? Или, может, это все антисемитские выдумки? Кажется, что нет, потому что вот что читаем, прим., в варшавском еврейском органе «Glos», в сборной статье от редакции, в которой заседают также светлые еврейские единицы: «Жидовскому вопросу с точки зрения общественно-экономической особую окраску придает организованная отрубность. Жидовский вызов своим содержанием не отличается от обычной выгоды, но отличается особенно противной формой. Народ, лишенный земли и ограниченный в выборе занятий, сделался паразитом, живущим из кровавого труда других. Унятое в тесные казни единства, дедически специализированное для исполнения лишь некоторых сил жидовство создало особую сборную организацию, предназначенную одиноко к поиску других. Бывают между евреями не только капиталисты, но также пролетарии; но странный это пролетариат, потому что хоть часто почти умирает от голода, но средства для своего существования приобретает обычно только вызов чужих элементов. Следует добавить, что следствием специализации в определенном направлении еврейская выгода гораздо удобнее, далеко консеквентнее и поэтому также далеко вреднее и слишком еще более огорчена в своей форме от обычной выгоды, хотя своим содержанием совсем не отличается от нее. Специализация наконец сделала евреев неспособными к другим занятиям, а это дело очень важно потому, что хотя бы евреи и лучше исполняли свою специальную функцию в общественном разделении труда, их для выполнения этой функции слишком много. До сих пор у нас очень мало обращалось внимание на это обстоятельство. Статистика занятий показывает, что когда в Англии, имеющей столь широкие отношения торговые и промышленные, посредники творят только 5-6% массы людей, у нас числят их 15%, а из того 9/10 евреев» («Głos», 1886, ч.6.).
Не буду приводить из галицких отношений примеров той связи и тесной организации еврейской. Достаточно сказать, что, обращаясь на общественно-экономическое поле, она обычно тем сильнее, что освящена вероисповедными и религиозными мотивами. Доходит даже до того, что самая трудная религиозная клятва (хайрем) очень часто бывает употребляемая и надуживаемая в целях чисто экономических. Против тех общеизвестных фактов возмущения еврейских апологетов по моему утверждению выглядит совсем комично. Главный их упрек, словно я «Aliance Izralite» сделал автором той конспирации, ее фонды «Для галицких целей» есть некая «армия, за которой идет резерв и общее ополчение», а закладка еврейских школ полеводческих и промышленных считает «революцией» или «вредной». конспирацией», это просто плохие шутки для замораживания глаз. Напротив, в своем втором «Эсhu» (см. выше с.39 и 40), о котором др. Липпе пишет, что оно написано «языком и выражением, памятными еще с нашей первой молодости, привычными при музыке вечерней звезды в устах легкомысленных студентов, слесарей-подмастерьев и учеников сапожника, когда они пытаются отогнать нас от музыки резками и крапивой». Очевидно, читая мою статью, вдохновленную слегка библейским стилем, др. Липпе услышал словно порку резкой и крапивой! (и по поводу которой он удивляется только кротости прокуратора, пропустившего ее). Я написал отчетливо: «Пусть усохнет мой язык, когда хочу делать тебе из того упреки; напротив, я хотел бы поставить тебя образцом для своих земляков». И далее: «Собственно поэтому я похваляю живое занятие евреев полеводством, потому что теперь земельная собственность в руках евреев бывает больше разрушена, чем хозяйничана». Что, несмотря на те, кажется, довольно выразительные слова, также д. Инлендер отвечает мне: «Если бы евреи хотели слушать советы и мысли какого-то русско-польского поэтасоциолога, должны стараться всеми силами в упадок своего собственного племени, не закладывать школ, не образовывать земледельцев, не воспитывать ремесленников» («Ojczyzna», ч. 4), — это уже, кажется, обычная тактика еврейских публицистов из белого делать черное.
Далеко интереснее против того упрека, который в самом начале своей статьи преподносит против меня д. Инлендер, якобы «п. Франко не читал того и того». Хорошо д. Инлендер читал мою статью!
Так же основные упреки вознесены против моего утверждения о «гегемонии евреев». Когда я указал на неравенство экономической борьбы между евреями-неевреями, мне ответили, что ведь христиане имеют больше прав, чем евреи, или, наконец, как это сделал д. Вильгельм Фельдман в последнем числе «Izralitа», что христианские рабочие не хотят принимать евреев в своих организаций. Самое интересное доказательство и здесь выдвинул д. Инлендер, утверждая, что то получение экономической гегемонии, то монополизация торговли и промысла, получение земельной собственности в целях спекуляционных — все то ничто больше, как только «право к труду и городскому положению», несмотря на то , что тот рост еврейских гешефтов, это одновременно рост обнищания и вызова христианского населения. Д. Инлендер доходит даже до того, что добивается такого «равноправия», чтобы евреи занимали в Галичине не 8,8%, но 10% всей земли на той основе, что творят 10% населения всего края. То, что евреи имеют теперь в руках 60% промысла, а 90% торговли в Галиции, это в его глазах никакой знак еврейского превосходства и не дает нежидам права добиваться равноправия с евреями.
Итак, как я понимаю ассимиляцию евреев, которая во что бы то ни стало в нашей еврейской политике должна занимать первое место? Что не понимаю ее как религиозную апостазию, прием крещения и употребления свинины, это понимается само собой, хотя это инсинует мне д. Липпе, который одновременно (с.52) удивляется, как может автор, «русско-польский католик в своей отчизне, что безусловно поклялась на папскую корону и продала себя Риму с душой и телом», шутить над Библией. Уже само противоречие было бы побудило человека, который смотрит на дело поважнее, остановиться на том и прочитать внимательно мою статью и другие помещенные в том же журнале, и из них, может, вынес бы убеждение, что людская партия польская и русская, которой основу хочет положить «Przegląd Społeczny», не намерена между точками своей программы класть ни римской, ни византийской, ни никакой другой правоверности, но наоборот, оставляя религию на стороне как вещь личного убеждения, намерена возвышать дух человеческого, помогая к развитию науки и нравственности чувство. Мы уверены, что ассимиляция интеллигентных еврейских единиц не доконается на почве религиозной правоверности, потому что там на поле догм никакое сочетание невозможно. Более тесное понимание, прочнее обоюдной толерантности, возможно только на почве науки, познания природы и критического понимания прошлого, а при этом в работе над общими, чисто человеческими задачами общественными и политическими. Всякое отстаивание на положениях чисто конфессиональных и ортодоксийных может привести только к затемнению основных вопросов гуманности и к пробуждению страстей; отпугивающий пример сего дал др. Липпе в своей брошюре. Сколько глупостей наплыл этот еврейский интеллигент, начиная от высказанного в предисловии притязания, чтобы «христианская церква столкнула с престола Бога бесконечной доброты, которая свыше прощает всякие вины, а посадила назад ветхозаветного Бога, карателя и мстителя, Бога справедливости громов и молний, а в первой линии завела празднование субботы вместо воскресенья» (с.2), вплоть до абсурда вроде подозревания апостола Павла о кровосмеси на основе предложения, высказанного где-то в Апостольских Деяниях, якобы «он имел сестру женщиной».
Слышал др. Липпе, где звонили, но не знает, где; слышал, что в каких-то апостольских писаниях говорится что-то о сестре и женщине, но не знает, что. Могу выяснить ему это. В одном из своих писем пишет ап. Павел о себе, что не требует от верных никакой помощи для себя, потому что живет с труда своих рук, и что в своих апостольских путешествиях не возит с собой сестры как женщины, как это привыкли делать другие апостолы. Итак, речь здесь не о Павле как таком, что жил с женщиной-сестрой, да и Павел не обвиняет других апостолов в кровосмесках, зная, что они были женатыми, но своих женщин называли сестрами во Христе, отмечая, что они одинаковой веры с ними . Др. Липпе, который так сильно возмущается, если кто нарушит хоть одну букву его любимого Талмуда, должен бы иметь хоть столько ясности, чтобы такими пустяками не провоцировать ненависти у людей, для которых без оглядки на то, правоверны ли они или нет, ап. Павел есть и остается одной из самых чистых и величественных фигур в истории религиозного развития, и то главное за свой гигантский и полный самоотречение труд у освобождения христианской этики из еврейских формул и еврейской формалистики.
Так же под ассимиляцией евреев не понимаем исцеления целой их массы с людством для них чужеплеменною, потому что мы убеждены, что при таких численных отношениях, как у нас, это ни возможно, ни было бы полезно. Ассимиляция для нас, это прежде всего задача горожанского сравнения на основе равных прав и равных обязанностей.
Горожанское уравнение! «Как это, долговечная ли жизнь в краю не сделала нас его горожанами?» — спрашивают евреи. Отвечаю: "Нет!" «Или заседание земли не дает нам права горожанства?» - спрашивает др. Липпе. Отвечаю: "Нет!" Паразиты, которые прочнее и дольше всего живут на деревьях, это еще не деревья; разные спекулянты прусские, французские и другие, занимающие землю в нашем краю, не думают быть его горожанами. Горожанином края делает не давность поселения, не земля, не капитал, а только чувство солидарности с народными идеалами и труд для их осуществления. Разумеется, что равноправие мы понимаем не как привилегию самих только «obywateli» в настоящем смысле этого слова, но как широкую основу, на которой одиноко может дополниться городское уравнение всей массы народа. Только равноправие должно быть действительно равное! Галицкие евреи до сих пор не перестают жаловаться на неполноту равноправия, на их унаследование, прим., в военной или судебной службе, на недопущение их к некоторым общественным функциям. Не думаю возражать, что действительно оно так и что границы их прав можно рисковать расширить. Но, с другой стороны, евреи забывают, что на многих полях общественной жизни они занимают привилегированное положение против большой массы нееврейского населения, пользующегося множеством прав, присущих только им самим, и что их конфессионально-экономическая организация и иногда даже сам состав их ума. позволяет им даже равные права взыскивать в свою пользу, а обходить много предписаний законов, которые целым своим бременем падут на нееврейское население. Следовательно, идея равноправия добивается безусловного устранения всяких таких привилегий и исключительных прав, разбиения всех неявных организаций, поддерживающих вызов, хотя бы они прятались под плащиком конфессиональности. Закон, наказывающий криминальное бросение на кого-нибудь Великой Клятвы (Хайрем) и таким способом, очевидно, входит на поле конфессиональных дел, является в том направлении очень важным и видным прецедентом. Взносы посла Меруновича о государственном экзаменовании раввинов, о регуляции еврейских метрикальных реестров, совершенно несправедливо окричанные как антисемитские, были дальнейшими шагами по направлению к городскому уравнению евреев с неевреями. По моему мнению, те взносы должны были выйти от самих евреев, которые чувствовали себя горожанами края, а что это не произошло и что, наоборот, те взносы вызвали такой визг, это доказательство, что горожанское чувство среди еврейской массы еще даже не закончилось. и что единицы с горожанским чувством среди той массы либо совсем еще не существуют, либо совсем еще бессильны.
Надеюсь, что со временем это чувство будет расти, должно расти. По мере роста того чувства должны именно из нашего еврея выходить ассимиляционные проекты. Пока этого нет, пока наши евреи по примеру д-ра Липпе и союзы с упорством, достойным лучшего дела, будут бросаться на всякую пробу критики и независимого мнения о еврейских отношениях в нашем краю, до тех пор нееврейская общественность сама должна обдумать прогибиционные способы для пресечения жидов. и для введения еврейского дела на дорогу. Желаю, чтобы те усилия были наиболее успешны и могли предотвратить различные катастрофы, которые могли бы евреям вместо мысли о развитии и спокойной гражданской ассимиляции насильно набросить толчок к общественной эмиграции.
Без сомнения, эмиграция частичная, медленная и с размышлением организованная самими евреями должна быть пожелана для нашей общественности как вентиль безопасности, который уменьшил бы на краю напор еврейского элемента, а для евреев как создание кадров будущей национальной самостоятельности. Как таковая она наверняка может числить на симпатию и помощь нашей общественности, но такая эмиграция, это совсем не то неуместное «евреев, нагруженных добром, изгнать из страны», как пододвигает мне д-р. Липпе.
Этим кончу этот ряд своих мыслей о еврейском деле в Галиции, вызванных еврейской полемикой. Жаль, что полемика, кроме насмешек, надругательств, окриков и вопросов, не дала нам никаких фактов для основного обсуждения этого дела.
Печатно в журнале "Przegląd Społeczny", 1887, т. С, с. 431-444.
Перевод писан в днях 10—14 июля 1913 г.