"Это /кто именно указывалось старательно нарисованной стрелочкой на приклеенную картинку/ бог танца из Индии. Его зовут Натараджа. Он красивый. Я тоже таким буду, когда вырасту. Буду богом танца...
Мама заругала меня за то, что я вырезал картинку из книжки. А я ей сказал, что буду таким богом, когда вырасту. А она сказала, что люди богами не становятся даже когда вырастают.
Значит я уже бог. Только маленький. Вот вырасту, и буду танцевать как он".
На эти тетради я наткнулся, когда разбирал вещи после переезда на новую квартиру. Все, без исключений, потрепанные. Распухшие от множества вклеенных вырезок или совсем тоненькие из-за вырванных листов. А еще там была приличной толщины пачка писем на французском. Они лежали в одной из коробок, которые паковал Олег, заваленные вырезками из журналов, сложенными в несколько раз плакатами, календариками и прочим хламом. Все это Олег напрочь отказался выкинуть или оставить на старой квартире.
Я открыл первую попавшуюся тетрадь. Тетрадь оказалась дневником. Ее листы были плотно исписаны не особо аккуратным детским почерком, мало похожим на тот, что у Олега сейчас, но сомнений в том, что это писал именно он, не возникало. Это стало ясно с первых же строк. Я сразу закрыл ее. И даже вернул к остальным в коробку, сказав себе, что чужие дневники читать не хорошо. Но сказать мало, нужно было убедить себя в этом.
Победить любопытство совсем не просто. Главным моим аргументом стало то, что моему любимому очень неприятно будет узнать, что я читал его дневники. Убеждал я себя до самого вечера. Помогало слабо. Даже ежевечерний (вот уже в течение почти месяца) разговор с Олегом по телефону не помог. Он, конечно, скоро уже вернется с гастролей, но и я смертельно соскучился.
Весь вечер я ходил кругами вокруг злополучной коробки. Не в буквальном смысле, но что бы я ни делал, в конце концов, все равно оказывался возле нее. К моему величайшему стыду, любопытство все же победило.
Я достал тетради. Открыл первую и начал читать. Сначала внимательно, потом "по диагонали", с любопытством рассматривая рисунки то и дело, встречающиеся на полях. С первой тетрадью я расправился быстро. В ней было мало текста и много приклеенных вырезок и фотографий - балет, танцы.
Олег начал вести дневник лет в шесть - семь, во время долгой болезни (какое-то особо тяжелое воспаление легких, я так толком и не понял). Даты он точно не записывал. Все написанное в дневнике, как и нарисованное и вклеенное, сводилось к обожаемым Олегом танцам. Он с самого детства бредил ими. Чего стоил только десяток восторженных страниц, посвященных тому, что родители записали его в студию акробатического рок-н-ролла. Похоже, Олег был чудным наивным малышом.
"Они думали, что я уже сплю, но я слышал, как папа сказал маме: "Раз уж он так хочет танцевать, пусть будет рок-н-ролл. Это престижно. И в спортивном плане он хоть немного разовьется, а то не сын у нас, а девчонка. А балет это для девчонок и хлюпиков. Там же нет нормальных мужиков - сплошные педики". Интересно, кто такие педики? Наверное, это что-то плохое, раз папе не нравится. Надо обязательно ему сказать, что я не такой, может, тогда он разрешит мне поступить в балетную школу. Ирина Васильевна сказала, что мне еще можно попробовать поступить, если не в школу, то хотя бы в класс при школе. И что у меня талант и очень хорошие данные".
Весь остаток тетради содержал описания уроков репетиций и первых выступлений. Слова "балетный класс, это не то же, что балетная школа, но все равно интересно" выглядели разочарованием по сравнению со всеми остальными записями.
О жизни Олега вне студии и балетного класса в дневнике практически ничего не было. Танцы были единственным, что его по-настоящему интересовало. И записи, не относящиеся к ним, только подтверждали это.
"Сегодня я опять получил двойку по контрольной. Папа сильно ругался. Сказал, что математика для будущего мужчины самый важный школьный предмет, а я его не учу. Я сказал, что учу, только у меня не получается. А он сказал, что это из-за того, что я слишком много времени трачу на танцы, вместо того, чтобы заниматься действительно важными вещами. И что если я не исправлю двойку, он не разрешит мне ходить в студию. Теперь надо исправлять. Буду учить прямо сегодня. Только вечером, а то скоро на балет. Или не вечером. Вечером мне в студию. Тогда ночью".
Я читал дальше и удивлялся все больше. Оказывается, Олег стал отличником только ради того, чтобы ему не запретили ходить в студию и балетный класс. Немного позже к балету и рок-н-роллу добавились бальные и восточные танцы. Как он все успевал, даже представить не могу.
"Валя, Валя, Валечка".
Куча сердечек, пустой прямоугольник со следами клея и более уверенный, взрослый почерк. Я даже подумал, что среди тетрадей Олега затесалась чужая, Машкина, например. Правда, насколько мне известно, Машка никогда не интересовалась девочками в таком плане. Хотя, Валей мог быть и мальчик. Почему, нет?
Между этой тетрадью и предыдущей пропасть не в один год. Судя по ближайшей проставленной дате, ему четырнадцать. Что было между десятью, на которых заканчивалась предыдущая тетрадь, и четырнадцатью - не понятно. Может, тетрадь потерялась или он не вел дневник в это время.
"Это уже второе наше свидание. После занятий мы пойдем ко мне. Родители опять уехали и Машку с собой забрали. Мы будем только вдвоем. Дождаться не могу. И в то же время страшно немного".
Что еще за Валя? Я даже ревновать начал. Глупо, конечно, ревновать к прошлому. Тем более что я прекрасно знаю, что у Олега я не первый. Далеко не первый.
"Отец сказал, чтоб пока их не будет, я домой кого попало не водил, особенно из студии. Но Валя не кто попало и не из студии. Он в балетной школе учится - значит можно. А даже если и нельзя, какая разница? Я не хочу упускать такую возможность побыть наедине с Валечкой, без этой дурацкой свиты, которая за ним везде таскается. Он такой популярный. Не понятно только почему он обратил на меня внимание. Я гениально танцую, но и только. Других достоинств у меня нет. Хочется у него спросить об этом, но не знаю как. Хорошо хоть он первый подошел. Я бы сам никогда не решился. А он такой смелый, такой уверенный в себе. Танцует, правда, не очень хорошо, но у него до выпуска еще целый год, есть время исправить недостатки".
Я улыбнулся. Олежка в своем репертуаре. Влюбившись в этого расчудесного Валю, он заметил несовершенство его движений в танце. Даже в такой момент балет для него занимал первое место.
"Зато Валя ничего не боится. И то, что он /слово зачеркнуто так, что невозможно прочесть/, что ему мальчики нравятся, знают все его друзья. И даже родители. Про меня он, наверное, тоже расскажет. Или они сами догадаются. Это заметно, наверное. Если только его друзьям - не страшно, но если мои родители узнают, что я целовался с Валей, мне не разрешат ходить ни в студию, ни в балетный класс. Отец и так беспокоится, что я мало внимания обращаю на девочек. А зачем мне на них внимание обращать? Все, кого я знаю мои одноклассницы, Машкины подружки или из студии. Большинство из них танцевать совсем не умеет. И что мне с ними делать? О чем говорить?"
Наверное, если для здорового парня в четырнадцать лет мир делится на тех, кто умеет танцевать и тех, кто этого делать не умеет, это не совсем нормально. Но Олег все же гений, а гении, по его же утверждению, нормальными не бывают.
"Ребята из студии часто хвастаются, как трахали какую-нибудь девчонку. Я о таком даже не думал. Ну и что, что меня такие вещи не интересуют? Не всем же быть одинаковыми. А сегодня я буду танцевать с Валей. Это же лучше чем секс".
С ума сойти, в четырнадцать лет и такая наивность. Я в его возрасте уже точно знал, что мне нравятся только мужчины, и мечтал встречаться с одноклассником. Это даже можно назвать первой любовью. Именно запав на того парня, я стал интересоваться всем, что касается секса между мужчинами. Туманных выражений типа "они трахаются в жопу", услышанных от друзей мне было мало. Я читал все, что находил о гомосексуальных отношениях - журналы, книги. Основным источником моих познаний был, конечно же, Интернет. И в нем я отнюдь не искал ответ на вопрос, почему я не такой как другие и лечится ли это отклонение. Психологическая сторона стала интересовать меня гораздо позже. А тогда единственное, что меня волновало это практика. Как именно мужчины занимаются сексом друг с другом? Я мастурбировал при каждом удобном случае, представляя себя с мужчиной. И при этом анус был основным предметом моих "исследований" собственного организма. Столь пылкий интерес к мужчинам не мешал мне, тем не менее, хвастать своими подвигами перед друзьями. Я с упоением выдумывал и рассказывал истории, о том, как где и когда я занимался сексом с девчонкой. И не чувствовал никаких угрызений совести по этому поводу. Единственное, что во всей этой "продвинутости" не отличало меня от Олега - я боялся признаться в своих чувствах однокласснику, который мне нравился. Так и остался девственником до встречи с Олегом. Но это только потому, что мне не встретился такой смелый Валя.
"Валя только что ушел. Ему понравилось, и он придет завтра. Пока мои родители не вернутся, мы будем встречаться у меня, а потом что-нибудь придумаем. Понравилось ли мне то, что мы делали пока не понятно. Это немного странно. И еще у меня болит попа, не сильно, но сидеть неудобно. Но я все равно рад, что мы были целый вечер вместе. Валя сказал, что это только в первый раз больно и непонятно. Потом будет лучше. И еще жаль, что мы так и не потанцевали. Наверное, нужно записать все по порядку. Это же мой первый раз, а значит, это важно. Так все говорят".
- Наивный мальчик, - вздохнул я, - он хотел поцелуев и танцев, а его банально поимели и, похоже, толком не позаботившись не то, что о его удовольствии, даже просто о комфорте.
Но все оказалось гораздо хуже, чем я предполагал.
"Мы пришли, как и планировали, ко мне вечером. Валя даже зашел за мной в студию. Я так волновался, неловко себя чувствовал. У меня даже руки дрожали, когда я включал музыку. Я собирался пригласить его на танец, но только зазвучали первые аккорды, и я повернулся к нему, он выключил свет и подошел ко мне близко-близко. Я растерялся еще больше и даже немного испугался. Не люблю когда темно. В комнате, конечно, не совсем темно было. Шторы я, как всегда, забыл закрыть, и света от фонарей хватало, чтобы смутно разглядеть то, что происходило в комнате. Я опустил голову. Все слова, которые я так долго готовил, испарились из памяти. Валя обнял меня за талию, прижал к себе.
- Стараешься как для девчонки, сказал он и, взяв меня за подбородок, заставил поднять голову. Провел большим пальцем по моим губам, - ты раньше не был с мужчиной?
Он смотрел мне в глаза. Его голос был таким требовательным. Но я не мог ничего сказать, только отрицательно покачал головой.
- Тогда я постараюсь быть осторожнее, - сказал он и поцеловал меня. Поцелуй был коротким и каким-то нетерпеливым, что ли. Валя сильно прижал меня к себе, и я почувствовал, как его /зачеркнуто/ у него /снова зачеркнуто/. Не могу я такое писать, даже сейчас краснею, и тогда покраснел. А Валя заметил, хоть и темно было.
- Это нормально. И у тебя так будет, - он погладил меня в паху через брюки. Я почувствовал, что у меня тоже стал больше и тверже. И голова закружилась. Я не сопротивлялся, пока Валя раздевал меня. Но когда он снял с меня плавки, я прикрылся руками. Я даже в душевой после занятий немного стесняюсь, а тут еще и стоит - ужас. Валя убрал мои рук за спину и придержал их там одной рукой.
- Тебе нечего стесняться, - засмеялся он, - у тебя красивое тело. Везде красивое, - он погладил меня свободной рукой, - не смей больше закрываться.
Я не знал что делать. В голове стоял туман. Хотелось лечь, или хотя бы сесть - ноги подкашивались. Когда Валя отпустил меня, я даже покачнулся. Он быстро разделся, сел на диван усадил меня к себе на колени лицом к себе. В таком положении я чувствовал себя совсем беспомощным. Валя стал гладить меня и целовать. Потом заставил меня облизать его пальцы и засунул один мне /зачеркнуто так, что невозможно прочесть/ внутрь. Это было неприятно, но я терпел. А чтобы легче было, закрыл глаза. Он вдруг скинул меня с колен и, схватив за руку, потащил куда-то. От яркого света стало больно глазам. Я не понял, почему он привел меня в ванную. Он усадил меня на край ванны, свинтил распылитель с душа, сделал воду, чтобы она была теплой..."
Я даже читать дальше не мог. Меня трясло от возмущения. Как Олега угораздило связаться с таким.. с такой... У меня даже слов не нашлось обозвать этого ненаглядного Валечку. Ведь мог он как-то деликатнее объяснить мальчику, что к такому сексу нужно подготовиться или ограничиться в тот раз оральным сексом, а еще лучше учесть наивность Олега в таких вопросах и вовсе не спешить с этим.
Как дальше выяснилось, Олег стерпел всю процедуру, хоть ему было очень стыдно. Он даже извинялся за то, что не знал, что нужно было сделать. Романтичный же у него оказался первый раз, ничего не скажешь. И поле этого он с нетерпением ждет следующей их встречи.
Я совсем не понимал Олега. Он знал о своей гениальности в танце, гордился ею, но при этом позволял какому-то смазливому выскочке так себя унижать.
Я надеялся, что хотя бы позже Олег поймет... понял с кем связался. Но чем дальше я читал, тем меньше оставалось шансов на подобный исход событий. Олег полностью попал под влияние Валентина. Слушался его во всем, буквально в рот ему заглядывал. Валя стал для него авторитетом во всем, кроме балета. Но Олег так ни разу ему не сказал что-либо о качестве его танца. Просто побоялся, что он обидится.
Думаю, Валя прекрасно понимал, что творится в душе Олега, но мальчик для него был всего лишь беспрекословно подчиняющейся игрушкой с вечно пустой квартирой. Он предпочитал во всю пользоваться доверчивостью и безропотностью Олега. И это продолжалось, наверное, бесконечно, если бы их не поймали, так сказать, на месте преступления. Мать Олега застала их в самом недвусмысленном положении. Хорошо хоть ей хватило ума не рассказать об этом мужу.
С отцом Олега я виделся всего раз. Он произвел на меня невероятно тяжелое впечатление. Этот человек даже просто одним взглядом мог задавить кого угодно. А особенно своего сына, который с детства его боялся.
Возможно, мать Олега и догадывалась об ориентации сына. Отреагировала она на увиденное вполне спокойно. Тем не менее, Олегу было поставлено условие: либо Валя либо студия. Скорее всего, она ни секунды не сомневалась в выборе сына. А зря.
Не знаю, осознавал Олег или нет, но, по сути, предложенный выбор сводился скорее к варианту: студия или ничего. Поскольку то, что он встречался с парнем, не устраивало обоих его родителей. И предложенный выбор, скорее всего, был просто попыткой мирно решить проблему, сохранив при этом за сыном видимость свободы выбора.
А Олег долго мучался, пытаясь сделать выбор. Зависимость его от Валентина на тот момент была невероятной, но и возможность танцевать не стала значить меньше. Как он умудрялся в таком положении не выдавать никому своих терзаний, не скатиться на двойки в школе, я понять не в силах. При этом он еще записывал все, что переживал в это время с умопомрачительной точностью и скрупулезностью. Последняя станица этой тетради заканчивалась фразой "не танцевать - значит не дышать". Я так понял, что выбрал он не Валю.
Между прочитанной только что и следующей тетрадью тоже был немалый промежуток времени. На этот раз около года.
"Я так больше не могу. Я и так видел его слишком часто, а неделю назад занятия моей группы (бальной) перенесли на час позже. Теперь у нас обоих занятия заканчиваются одновременно, и я вижу его каждый день. В раздевалке, в душе. И каждый день думаю о том, что если бы я тогда выбрал его, то сейчас мы все еще были бы вместе. Я, правда, думал, что смогу его разлюбить. Но не получается.
Еще и Машка лекции читает. Ей всего пятнадцать, а она меня учить пытается. Усиленно знакомит со своими подругами. Говорит, что в моем возрасте неприлично не встречаться с девушкой. Наверное, это родители ей внушили. А мне иногда так хочется объяснить ей, что меня привлекает только один человек. Послезавтра будет ровно год, как мы с ним расстались. Я пробовал за это время встречаться с Настей, с которой я выступал еще на первом своем конкурсе. У нас ничего не получилось. Я не испытываю к ней что-то хоть слегка похожее на то, что чувствую к Вале. К тому же у меня в этом году начинается выпускной класс. Как говорит отец, я должен думать не о танцульках и гулянках, а о том, где учиться дальше.
Еще год - два в студии и балетном классе, и я смогу самостоятельно и вполне профессионально заниматься танцами. Но кто ж мне позволит? Это не профессия для мужчины. Если я уговорю отца на заочку нормальной с его точки зрения специальности, мне очень повезет. Иначе я просто не знаю, как буду все совмещать".
Как долго у него сохранялись чувства к Вале. Я даже позавидовал. Интересно, если бы мы не помирились, он чувствовал бы ко мне что-то подобное? Соблазн пропустить страницы и поискать то, что он писал обо мне, был велик. Но с другой стороны я не узнаю, что было в промежутке. А ведь Олег так до сих пор и не рассказал мне о том, откуда у него шрамы. Я продолжал читать дальше, ничего не пропуская.
"Валя встречается с другим парнем. Я сегодня видел, как они целовались. Я застыл как громом пораженный. А Валя как обычно поздоровался со мной и, обняв свою новую пассию, ушел из раздевалки. Я сел на скамейку и, уткнувшись лицом в ладони, заплакал. Наверное, отец прав, я слабохарактерный. Веду себя как девчонка. Только танцы здесь ни при чем. Это все из-за того, что я /зачеркнуто/ что меня /две строки зачеркнуты так, что невозможно прочесть/. Так должно было рано или поздно случиться. Валя не обязан быть один. Это же я его бросил.
Сначала я плакал, потом просто сидел. Мне не хотелось вставать, куда-то идти, хоть давно надо было домой. Последняя на сегодня группа скоро закончит занятия, и тогда здесь снова будет толпа народу. Я понимал это, но все равно продолжал сидеть в том же положении. Я замерз. На мне было только полотенце, обернутое вокруг бедер. И волосы мокрые. Кажется, я даже дрожать начал.
Я услышал, как открылась и закрылась дверь, и в очередной раз подумал, что надо одеться и идти домой. Но не было ни шума, ни толкотни. Вместо этого мне вдруг стало теплее. А через несколько минут я понял, что меня кто-то обнимает. Мне стало так хорошо. Я почему-то подумал, что Валя вернулся. Не открывая глаз, я потянулся за поцелуем, вмиг забыв о заплаканном лице и о том, что мне нельзя встречаться с мальчиками. Поцелуй был совсем не такой, как с Валей.
Оказалось, я полез целоваться к парню, которого толком не знал. Я не то, что не общался с ним раньше, я и видел то его всего пару раз. И то, только потому, что он в одной группе с Валей учится. Когда я открыл глаза и увидел его перед собой, мне стало стыдно. Он не оттолкнул меня, так и продолжал обнимать, прижимая к себе. И вообще, обращался со мной как будто я стеклянный и разобьюсь от неосторожного движения. Потом он меня снова поцеловал. Теперь уже сам, но как-то осторожно и нежно, словно девчонку. Я растерялся.
Если когда я сам полез целоваться, то не совсем понимал, что делаю, но он точно знал, что происходит. Я попробовал осторожно выкрутиться из его объятий, но это оказалось не просто.
- Пусти, - грубовато сказал я, стараясь не смотреть на него. Он разжал руки. Я сразу же встал и начал одеваться, стараясь не обращать внимания на его присутствие. Это было сложно, учитывая, что он все время смотрел на меня. Это взгляд заставлял меня чувствовать еще большую неловкость.
- Я живу в том же районе, что и ты, - неожиданно произнес он, - если ты немного подождешь, можем пойти домой вместе. Вдвоем веселее.
- Хорошо, - ответил я прежде, чем успел сообразить, что делаю. Я привык уходить из студии не один. С ребятами из класса или с Валей. Не люблю ходить один. И сейчас сработала привычка. Я посмотрел на неожиданного попутчика. Я даже не помню, как его зовут. Женей кажется, но я совсем не был в этом уверен. Он спокойно смотрел на меня, словно ожидая, не передумаю ли я. Идти на попятный было как-то неудобно, и я добавил, - я подожду.
Он расцвел так, будто ему предложили главную партию в модной постановке. Быстро раздевшись и прихватив полотенце, он умчался в душ. Я закончил одеваться и сел на скамейку, ожидая пока он вернется. Он справился на удивление быстро. Потом я смотрел, как он одевается. Наверное, невежливо было так пялиться, но он совсем не стеснялся. Кажется, ему мое внимание даже доставляло удовольствие. Странно, раньше меня не тянуло смотреть на полуголых парней. Тишина начинала действовать мне на нервы.
- У тебя ведь занятия почти час назад закончились, - для уверенности я даже посмотрел на часы. Прошло даже немного больше часа.
- Да. Откуда ты знаешь? - удивился он, мне даже показалось, что ему польстила такая осведомленность с моей стороны. Но кто я такой, чтобы это было правдой?
- Ты же в одной группе с Валей, так? У нас занятия по времени совпадают, - ответил я.
Он кивнул.
- Мы готовимся к постановке. Это как экзамен. У меня одна из главных партий, - эти слова заставили меня проявить настоящий интерес к нему, - поэтому я хожу на дополнительные занятия. Хочется достойно выступить.
- А Валя? - я не смог удержаться от вопроса. Не смотря на то, что часто его вижу, я совсем не в курсе того, что у него происходит.
- Что Валя?
- Он не ходит на эти занятия?
- Нет, - Женя нахмурился, - зачем ему? У него маленькая партия. К тому же он не достаточно ответственный для таких серьезных вещей. Все и так прекрасно знают, что он бездарность. Незачем это лишний раз подтверждать. И позорить училище тем, что за большие деньги здесь может учиться кто угодно. Мне казалось, уж ты то это должен понимать.
- Почему? Я всего лишь трижды в неделю посещаю класс при школе.
- Ты же гениально танцуешь, - его глаза загорелись, и я, наконец, понял причину его интереса ко мне, - ты так чувствуешь музыку. Это просто невероятно!
Я даже покраснел от такого количества комплиментов. Он прав, конечно. Но так свой восторг мне еще ни кто не выражал. Тем временем, Женя как-то немного сник.
- Вообще то, я давно хотел с тобой поговорить, вернее, попросить, но как-то все не получалось, - он смущался, - Ты не мог бы позаниматься со мной хоть немного?
- Но я, - он заставил меня растеряться в очередной раз. Я не сомневаюсь в своих способностях. Но он же учится в балетной школе. У него учителя лучше и занятий больше. Он должен танцевать лучше, чем я, если у него есть талант.
- Совсем немного, - он присел передо мной на корточки, положив свои руки на мои, сложенные на коленях. - Выберем самое удобное для тебя время. Я подстроюсь, подгоню свое расписание.
- Но, - снова начал я.
- Пожалуйста, - он смотрел на меня так, что я просто не мог отказать. Но сразу же нашлось так много причин, из-за которых занятия были просто нереальными
- Хорошо. Только у меня свободного времени совсем мало. Школа, потом почти сразу студия, потом сюда. И еще уроки нужно делать. Может, на выходных? В субботу и воскресенье хоть в школу не нужно. И потом, где мы будем заниматься? - о том, чтобы привести его к себе я даже подумать не мог.
- А если после твоих занятий здесь? Хотя бы часик.
- У тебя же подготовка, - возмутился я, решив, что он собирается прогуливать.
- Я перенесу на утро. Это не сложно, - с готовностью предложил он, - нужно будет вставать всего на час раньше. В такое время и на выходных здесь полно свободных классов. Я договорюсь. - На этом мои доводы иссякли, и я окончательно согласился. - Можем начать прямо завтра, да?
- Хорошо хоть не сегодня, - улыбнулся я, поднимаясь, - Идем, а то мне дома скандал устроят из-за опоздания".
Вот и новый роман. Это только Олег с его манией величия мог не заметить, что главный интерес этого парня к нему совсем не в танце. Иначе не стал бы он обнимать и целовать Олега, увидев в таком состоянии. Максимум - спросил бы, в чем дело и предложил помощь. Я ни секунды не сомневался, что рано или поздно они перейдут, в смысле перешли, от танцев к более близким отношениям. Но все было не так просто, как мне думалось.
Олег оказался строгим учителем. О некоторых моментах их с Женей занятий мне даже читать страшно было. Он загонял бедного парня, заставляя его делать какие-то дополнительные упражнения, требовал больше работать над растяжкой и слушать музыку.
"Это было просто кошмарно. Медленно и без аккомпанемента он выполнял каждое движение идеально. Но стоило включить музыку и танец, мягко говоря, становился далеким от совершенства. У меня появились подозрения о том, в чем состоит его главная проблема, а заодно и идея ее решения.
- Подожди, давай попробуем по-другому, - сказал я и достал из сумки диски. Всегда ношу с собой пару тройку. Два с классической музыкой я сразу же вернул обратно. Такого добра и без них здесь хватает. Остался сборник популярных песен от какого-то радио. Я заменил игравший до этого времени диск своим и, обернувшись, наткнулся на непонимающий Женин взгляд.
- Забудь о балете, - сказал я, выбрав более-менее подходящую песню, - просто двигайся под музыку.
- Зачем?
- Ты будешь пререкаться или выполнять, что сказано?
Он тяжело вздохнул и начал двигаться. Я сразу же увидел подтверждение своей догадки. Женя невнимательно слушал музыку.
- Стоп! Ты не слушаешь музыку!
Он остановился. Я включил песню сначала и повторил все его движения точно под музыку.
- Теперь ты. И поглядывай в зеркало.
Он повторил все свои ошибки, но на этот раз заметил их без моей подсказки. Это порадовало.
- Почему у меня получается хуже? Я все как ты делал, - расстроился он.
- Ты не внимательно слушаешь музыку, - повторил я.
- Но я старался, - обиделся он.
- Знаю, - отмахнулся я, - с сегодняшнего дня будешь слушать музыку при каждом удобном случае. Все, что тебе нравится, но внимательно. И к завтрашнему дню прослушаешь тот отрывок, над которым мы работали, минимум двадцать раз".
С того дня их занятия делились на две части: "не балет", во время которого Олег учил Женю слушать музыку, и "балет" - подготовка к Жениному экзамену. Женя безропотно сносил все придирки Олега, делал все, что тот от него требовал. При этом после каждого занятия провожал его домой, не делая ни каких попыток сблизиться. Это длилось больше месяца. И все это время Олег не замечал Жениных чувств и по-прежнему бредил Валей. Пока в один вечер Женя не сорвался.
"С Женей занимались как обычно. Начали с "не балета".
- Сегодня попробуем вальс, - сказал я, доставая диск.
- А кто будет вести, - хохотнул Женя. Я поморщился, пользуясь тем, что стоял к нему спиной, и он не видит моего лица. Мне совсем не нравилось его настроение. Веселое, только не в хорошем смысле, а какое-то нездоровое.
- Сначала я, потом ты, - ответил я и, включив музыку, подошел к нему.
У нас ничего не получалось, не смотря на женины заверения в том, что вальс он танцевать умеет. Он был слишком напряжен и не давал мне возможности нормально вести. Это немного раздражало.
- Расслабься, посоветовал я, - слушай музыку и дай мне возможность руководить твоими движениями.
- Я это и делаю, - огрызнулся он. Я покачал головой и остановился. С таким настроением, как у него, только занятия проводить.
- Такое ощущение, что ты боишься ко мне прикасаться. Ноги и руки у тебя как деревянные. Ты же можешь лучше.
Он промолчал, только взгляд опустил. Все с ним было ясно. Для начала я попытался заставить его расслабиться.
- Закрой глаза и слушай музыку, - я обошел его, остановился за спиной, провел ладонями по шее, плечам, вниз по спине, поглаживая, заставляя мускулы расслабиться. Это сработало. Как только он был готов, я снова стоял перед ним и, дождавшись удобного момента, начал танец. На этот раз он полностью подчинился мне, позволив направлять его движения. Все получилось идеально.
- Очень хорошо, - похвалил я, - теперь твоя очередь.
Я переложил его руку себе на талию, а свою положил ему на плечо, не переставая двигаться. Получилось. Мы не сбились с ритма. И теперь вел Женя. Я позволил себе расслабиться и получать удовольствие от танца. Даже глаза прикрыл. Прошло совсем немного времени, и я заметил, что мы стали отставать от музыки. Настроение сразу же пропало.
- Стоп! - Я резко остановился, - мы отстаем. Ты опять не слушаешь.
- Извини, - он почему-то смутился, - я засмотрелся... задумался.
- На что? - простонал я и, не дожидаясь ответа, продолжил, - ты должен слушать музыку, двигаться и смотреть на партнера, а не думать черт знает, о чем и засматриваться непонятно куда. Иначе эти занятия не имеют смысла. И я зря теряю с тобой время.
- Я и смотрел на тебя, - обиделся он.
- А думал о чем?
- О тебе. - Он почему-то покраснел.
- А должен был о музыке и движении! Я же не требую от тебя невозможного. Ты можешь двигаться точно под музыку, нужно только приложить немного усилий. Будь внимательнее.
- Борис Григорьевич сегодня похвалил меня, - невпопад ответил он, - сказал, что у меня явный прогресс.
- Это не повод расслабляться, - вспылил я, - или тебе этого достаточно?
- Я только хотел сказать, что ты хороший учитель. И что от наших занятий есть толк. И что я не такой уж безнадежный, - совсем тихо закончил он.
- Спасибо, конечно, но нам нужно работать, - смутился я, - к тому же, я никогда не говорил, что ты безнадежен. Невнимательность и безнадежность - разные вещи. Давай еще раз. Находишь удобный момент в мелодии и начинаешь двигаться. Только не отвлекайся на посторонние мысли. В танце должны существовать двое - музыка и ты.
Мне было не очень удобно задирать голову, чтобы смотреть в лицо партнера, как того требуют правила. И я решил, что это сейчас не самое важное, потому позволил себе смотреть немного в сторону, поверх жениного плеча. На мой взгляд, прошел не один удачный момент, чтобы начать танец, но мы так и не сдвинулись с места.
Еще после пары удобных моментов, я почувствовал его дыхание у своей щеки, поднял голову и почти коснулся его губ своими. От него исходил едва уловимый сладкий запах алкоголя. Я резко отстранился, решив, что этим и объясняется его странное настроение.
- Занятие, на котором я снова почувствую от тебя запах алкоголя, станет последним, - зло произнес я. Меня обидело настолько несерьезное отношение.
- Извини, - промямлил Женя, - у одного из наших сегодня день рождения. Мы закончили пораньше и...
- Это они закончили пораньше, - перебил я, - следующий раз, когда соберешься пить, лучше сразу отмени занятие.
- Я совершенно трезвый, - продолжал оправдываться он, - всего полстаканчика легкого вина. Даже меньше.
- Не похоже, - нахмурился я. Его дурацкие оправдания только больше раздражали. - Ты сегодня странно себя ведешь. И еще невнимательнее, чем обычно.
- Извини, - вздохнул он.
Я отмахнулся. Настроение окончательно пропало. А выслушивать извинения я не собирался.
- На сегодня все, - мрачно произнес я, - продолжим завтра, если ты будешь в нормальном состоянии. Начнем с того, на чем закончили - с вальса.
- У меня не получится и завтра, - обреченно сказал он.
- Почему? - у меня не осталось сил спорить с ним.
- Я не могу сосредоточиться на музыке, когда танцую с тобой.
- Глупости! Если тебе не нравятся мои методы...
- Это не глупости, - он не дал мне договорить, - и дело не в методах.
- Тогда в чем?
- В тебе, - я ничего не понял, - Олег, я люблю тебя. Я думать не могу ни о ком и ни о чем другом, когда прикасаюсь к тебе. Я не то, что музыки не слышу - весь мир перестает существовать.
- Глупость какая-то, - повторил я. Только теперь я был растерян и удивлен его признанием. Я не знал, как теперь быть и что дальше делать.
- Олег, пожалуйста, - он взял меня за руку, - посмотри на меня, - я поднял голову, - я хочу с тобой встречаться. Хочу обнимать и целовать тебя, слышишь? Это не глупости, Олег. Я люблю тебя.
- Нет, - я покачал головой, - я не...
- Подожди, - он приложил палец к моим губам, заставив замолчать, - я не требую от тебя немедленного ответа. Я вообще ничего от тебя не требую. Я не собирался говорить тебе о своих чувствах. Просто этот вальс, - я понемногу начал приходить в себя. Он еще что-то говорил, я не помню толком, что-то про то, как первый раз увидел, как я танцую. - Я понимаю, что ты не был готов от меня такое услышать.
- Извини, что я не заметил этого раньше. Стоило сразу все выяснить, не доводя до такой ситуации, - вздохнул я, - я не могу с тобой встречаться. Ни сейчас, ни потом. Время ничего не изменит. Я просто не могу.
- Это из-за родителей? Из-за того, что ты не хочешь потерять возможность заниматься в студии? - в его голосе явно слышалась надежда. Я был поражен его осведомленностью. Он не дал мне возможности спросить, откуда он это знает. - Мы можем сделать так, что никто о наших отношениях не узнает. Нужно всего лишь быть поосторожнее. У многих ведь подобные проблемы с предками. Это все решается, - его планы набирали все большие обороты.
- Женя. Женя! Стоп. Давай закроем эту тему. Хватит! Я не буду с тобой встречаться.
- Как скажешь, - его запал сразу же потух. Он направился к выходу из класса.
- Подожди.
- Что? - повернулся он.
- Вся эта затея с занятиями... это все было для того, чтобы поближе сойтись со мной?
Мне, и правда, очень важно было знать ответ.
- Нет. Я действительно считаю, что ты можешь помочь мне лучше подготовиться к экзамену.
- И ты хочешь продолжать дальше? - не поверил я.
Он кивнул".
Женя, сам того не зная, подал Олегу идею, которая почему-то ему самому не приходила в голову. После их разговора, Олег решил снова начать встречаться с Валей. Только так, чтобы не попасться. И это ему удалось.
О том, как он уговаривал Валентина возобновить отношения, и что происходило потом, я читал через страницу и по диагонали. Просто не мог ни бросить чтение, ни заставить себя внимательно вчитываться в эти записи, сделанные с мазохистской скрупулезностью. Олег чувствовал себя виноватым за то, что они в первый раз так расстались, и делал все, чтобы загладить свою вину. Валя, как и в прошлый раз, во всю этим пользовался. Он был грубым и резким. Их общение сводилось к Валиным приказам, которые Олег безропотно выполнял. Дифирамбы дорогому Валечке в тетради теперь соседствовали с описаниями секса, который фактически был изнасилованием, и упоминаниями о частых изменах Вали, которые происходили едва ли не на его глазах. Измены прощались безропотно и искренне. А от грубости в сексе Олег стал получать удовольствие. На фоне всего этого единственным светлым пятном были занятия с Женей.
Я много раз откладывал тетрадь, не в силах читать дальше, но вскоре все равно возвращался к ней.
Тело Олега было практически постоянно покрыто синяками и царапинами. В студии он старался дождаться момента, когда раздевалка опустеет, и только после этого принимал душ и переодевался. Он приходил на занятия раньше по той же причине. В оправдания случайно поцарапался-ударился-порезался мало кто верил. И Олег это усвоил сразу же. При всем этом Женя был единственным из тех, с кем Олег много общался, кто заметил, что происходит.
"Женя уже гораздо лучше чувствует музыку. Теперь и я вижу, что наши занятия идут ему на пользу. Сегодня у меня не было двух первых уроков, и я смог посмотреть на утренние занятия Жени. Это позволило мне сделать некоторые выводы и я знаю с чего лучше начать работу. Мы, наконец, всерьез начали прорабатывать его партию в постановке. У Жени ни как не получалось, а я мало чем мог ему помочь. После вчерашнего свидания с Валей тело болело настолько, что я просто не мог выполнить правильно весь ряд движений. Я злился на себя, а злость срывал на нем.
- Ну, что это такое?! Ногу не сгибай. Не сутулься. Ты хоть иногда в зеркало смотришь?! - я почти кричал на него. Женя мужественно все терпел, стараясь выполнять все мои указания. Мне даже стыдно стало. Поле занятий я попытался перед ним извиниться, но он не дал мне договорить.
- У тебя что-то случилось? - обеспокоено спросил он, - нужна помощь?
- Так, мелкие неприятность в школе, - соврал я, - ничего страшного.
- Тогда в душ?- он улыбнулся.
Я кивнул.
- Ты иди. Я сейчас, - сказал я. Надеясь отсидеться пока он не выйдет, и зайти после него. Это всегда с ним срабатывает. Как только он вернулся, я схватил полотенце и скрылся в душе, кинув на бегу. - Я быстро. Ты пока одевайся.
- Я сделал воду прохладной. Теплая из-за царапин была неприятной. Стал под воду и слезы сами потекли из моих глаз. Я порадовался, что рядом нет Вали. Ему бы это не понравилось. Он и так всегда ругается, что я неженка, что веду себя как девчонка.
Я уже почти успокоился, когда услышал сзади: "Господи!" Меня снова обняли теплые руки. Я только тогда понял, что замерз. Чуть не ляпнул "Валечка", но вовремя вспомнил, что его здесь быть не может. И что он так никогда не обнимает.
Конечно же, это был Женя. Кто еще мог бродить здесь так поздно? Он до сих пор не оделся - я чувствовал спиной его кожу. Женя прижимал меня к себе и шептал что-то ласковое. Что именно из-за шума воды не было слышно. Я быстро успокоился в его объятиях. Потом он выключил воду и взял мое полотенце. Он собирался сам вытирать меня. Но я не позволил. К тому же это не правильно позволять ему обнимать меня.
- Зачем ты...
- Извини, - он опять меня не дослушал, - тебя долго не было. Я беспокоился.
- Не важно, - отмахнулся я. На меня снова накатила волна боли и единственное, чего мне сейчас хотелось, скорее вернуться домой и лечь. На глаза опять стали наворачиваться слезы.
- Что не важно, Олежка? Это не важно? - он осторожно коснулся синяка на моем предплечье.
- Просто ударился, подумаешь, - привычно отмахнулся я. В такую наглую ложь он не поверил. Развернул меня лицом к себе. Заглянул в глаза.
- А остальное, Олег? Или ты каждый день падаешь по бетонным ступенькам, утыканным гвоздями? Этажей пять.
- Тебе то какое дело? - огрызнулся я, поняв, что врать бесполезно. Я вышел в раздевалку. Он пошел за мной и остановил меня у зеркала.
- Мне есть дело, - Женя стащил с меня полотенце, - Посмотри на себя. Ты не то, что танцевать не можешь - на ногах еле держишься, - он провел пальцами по синякам на моем запястье, - такие следы от падений и случайных ударов не появляются. По ним же можно отпечатки пальцев сличать.
Я отвернулся. Он не стал меня снова разворачивать к зеркалу, вместо этого обнял.
- Олежка, зачем ты позволяешь ему такое творить. Он покалечить может, если ты это не прекратишь. У него же тормозов нет. От вседозволенности он только больше звереет.
Я почти не слушал его.
- Я виноват перед ним, - тяжело вздохнул я, - очень виноват. И заслуживаю...
- Ты ни в чем не виноват. Это Валя по-другому не умеет.
- Откуда ты знаешь? - ревность захлестнула меня с головой. Я даже пошатнулся.
- Тише, - он погладил меня по голове.
- Нет, - я вырвался из его объятий, - скажи мне, откуда ты знаешь.
- Валя очень красивый, - тихо произнес он, опустив голову, - я в свое время тоже повелся. Только я так долго с ним рядом не выдержал. Может, потому, что не любил".
Я думал, что после этой истории Олег порвет с Валей, но единственное на что он решился, попросить Валю быть осторожнее и не доводить его до такого состояния, когда он не может танцевать. Как ни странно это подействовало. Теперь Валя причинял ему гораздо меньше физической боли, но, как и раньше, был груб и ни во что его не ставил. Он не упускал ни малейшей возможности унизить Олега. Кажется, это было единственным, что приносило Вале удовлетворение.
А вскоре еще и Машка обо всем узнала. Она заметила, что брат стал одеваться так, чтобы одежда скрывала максимум тела. Охал и шипел как от боли при каждом к нему прикосновении. Целыми днями пропадал неизвестно где.
"Пришлось сегодня рассказать все Машке. Он просто приперла меня к стенке. Когда она что-то хочет знать, от нее так просто не отделаешься. Как я понял, Машка давно догадывалась, но со мной решилась поговорить только сегодня. После того как заметила на моем запястье синяки. Я как обычно, придумал какое-то оправдание, но она не поверила.
- Я конечно младшая сестра, но не дура же, - сказала она, - это явно следы пальцев.
- Вот именно, что младшая, - огрызнулся я, - не лезь в мои дела.
- Олег, это же Валя сделал, - строго сказала она, - он с тобой постоянно так обращается?
- Не лезь в это, - повторил я. Мне хотелось заорать на нее, но я боялся, что родители услышат, тогда уж точно крышка моей конспирации.
Машка весь день ходила за мной хвостом. Говорила, что просто хочет мне помочь, что ничего не расскажет родителям. И, в конце концов, я сдался. Выложил ей почти все, хотя собирался сказать минимум, необходимый, чтобы она отцепилась. Само собой она принялась читать мне лекцию на предмет того, что я не прав, и я опять на нее сорвался. Наговорил что-то вроде того, что такой малолетке как она не понять ничего в любви между мужчинами. Конечно же, она обиделась. Да и я понял, что был с ней несправедлив. Пришлось извиняться".
Разговоры с сестрой тоже ничего не изменили. Олег даже с Женей перестал общаться сразу после экзамена. Повода продолжать занятия не было, а Вале их общение давно не нравилось. Олег решил не рисковать.
"Валя сидел на диване, а я лежал, положив голову ему на колени. Мне было так хорошо, так тепло рядом с ним.
- У нас завтра намечается гулянка по поводу успешного окончания училища, - сказал он, - ты пойдешь со мной.
- Зачем? - удивился я, - там же будет только ваш курс.
- Группа, - поправил он.
- Тем более. Зачем я там? У вас своя компания. Я только мешать тебе буду.
- Почти все будут с парой, - Валя начал злиться, но я все же рискнул попытаться еще раз.
- Валечка, но мне как-то не очень хочется туда идти.
- Я не спрашиваю, хочешь ты или нет, - отрезал он, - я хочу, чтобы ты пошел со мной.
- Хорошо, Валечка, как скажешь, - сдался я".
Вот такие отношения. Я уже не удивился тому, что Олег пошел на это празднование.
"Валя встретил меня у студии и привез к какому-то дому почти на другом конце города.
- Все это будет происходить у кого-то дома, - спросил я. До последнего момента я ожидал, что мы зайдем в какое-то кафе.
- Не знаешь, где живет твой ученик? - усмехнулся Валя, - вы же столько времени общались.
- Женя? - удивился я, - Женя живет здесь?
Валя не ответил. Мы поднялись на восьмой этаж. Дверь оказалась незапертой. Мы вошли, и я с любопытством огляделся. В квартире было немало народа. Собрались почти все Валины одногруппники. Некоторые действительно были с парой, но далеко не все. Женя метался между кухней и большой комнатой, в которой накрыли стол. Ему помогали две девушки. Он даже не сразу меня заметил, а когда это произошло, выглядел виноватым.
Похоже, весело было всем, кроме меня. Я изначально не хотел сюда приходить, и был прав. С Валей я комфортно чувствовал себя только когда мы оставались одни. И то не всегда. А в этой толпе мне совсем не нравилось наблюдать за тем, как Валя флиртует с другими. Я был здесь лишним, но уйти не решился, прекрасно понимая, что Валя мне этого не простит.
При первой же возможности я сбежал на кухню. Но там было накурено и даже, кажется, пахло травкой. Я вышел на балкон. Стало немного легче дышать. И музыка, громко звучавшая в квартире, была еле слышна.. я облокотился на перила и стал смотреть на залитый ночными огнями город.
- Что ты здесь делаешь один? - это был Женя. Я не стал оборачиваться.
- Дышу свежим воздухом, городом любуюсь.
- Тебе с нами скучно, - он не спрашивал. Я кивнул. - Можно я побуду здесь, с тобой?
- Твой дом. Тебе решать, - пожал плечами я. Вряд ли мне могло помешать его присутствие. Скорее наоборот. Он только вздохнул.
- У тебя в выступлении было два ляпа, - вспомнил я. После его экзамена у нас не было возможности поговорить, - но кажется, кроме меня, их ни кто не заметил.
- Спасибо, - он стоял за моей спиной так близко, что я почувствовал, как он напрягся, - если бы не ты, ошибок было бы гораздо больше. Ты очень помог мне.
- Мне было приятно заниматься с тобой, - сказал я. Это не было вежливостью. А потом мы долго молчали.
- Знаешь, я чувствую себя немного виноватым, - тихо сказал я, - даже представить себе не могу, как ты добирался сюда так поздно. Еще и провожал меня каждый день.
- Это небольшая плата за возможность лишние полчаса пообщаться с тобой. Эти прогулки доставили мне гораздо больше удовольствия, чем неудобств, - он коснулся моего плеча, но сразу же убрал руку.
- Это ни к чему не приведет, - вздохнул я, - ты же знаешь.
- Я ни на что не претендую, Олег. Всего лишь хочу, чтобы то, что я окончил училище, не повлияло на наше общение. Мы можем время от времени общаться как друзья.
- Валя ревновать будет, - мне было неприятно ему отказывать. Но другого входа я не видел.
- Олег, я...
- Какая романтичная картинка. Двое на фоне ночи, - раздался за нашими спинами саркастический смешок. Я повернулся, задев Женю плечом.
- Валечка, - я собрался оправдываться, но он не дал мне даже начать. Схватил меня за руку и, притянув к себе, поцеловал.
- Мы уходим, - сказал он мне и посмотрел на Женю, - а ты не смей лезть к моей собственности. Подожди, пока место освободится".
Я думал, что после этого Валя сразу же оторвется на Олеге, но прошло целых две недели, прежде чем он это сделал, сказав напоследок, что ему предложили работу и он уезжает.
Уход Вали стал для Олега полной неожиданностью. Он просто не представлял как жить дальше и не верил до последней секунды, что Валя действительно уедет. Слова, небрежно брошенные Валей "ты же бросил меня ради студии, почему мне не бросить тебя ради работы?" стали последней каплей. Олег винил во всем только себя и сразу после Валиного отъезда попытался покончить с собой. Запись об этом появилась в его дневнике через несколько дней после неудачной попытки. Ему помешала Машка, буквально вытащив из ванны, вода в которой уже была ярко-розовой. Родители об этом происшествии ничего не узнали. Олег больше недели не то, что в студию, даже просто из дому не выходил. У него поднялась температура, и родители решили, что он простудился. Тому, что Олег пропускал занятия в студии, они только радовались. По их мнению, Олегу сейчас важнее было готовиться к вступительным экзаменам. И хоть до экзаменов было еще достаточно много времени, Олег действительно пытался готовиться к ним.
Удавалось это ему не особенно хорошо. Что и не удивительно. Его мысли занимал только Валя. Олег ни как не мог понять, что он сделал неправильно. Из-за чего Валя его бросил. Ему и в голову не приходило, что его вины в этом нет и быть не может. Машку, которая пыталась ему это объяснить, он просто не слышал, зациклившись на своей боли.
"Машка притащила в мою комнату телефон. Сказала, что будет у соседки, чтоб я звонил, если что-то понадобится. Я только кивнул и снова уткнулся в учебник. Сосредоточиться ни как не получалось. Я решил сделать небольшой перерыв, откинулся на подушку и прикрыл глаза. Немного так полежал. Потом достал Валину фотографию и положил в книжку. Просто лежал и смотрел на него. Я услышал звонок в дверь. А через пару минут открылась дверь в мою комнату. Я сделал вид, что полностью сосредоточен на учебнике. Сама скажет, зачем пришла. Примерно минуту все было тихо.
- Олег, я ушла, - услышал я Машкин голос, доносящийся как минимум из коридора, - не забудь, что мама вернется в шесть.
Я поднял голову. В дверях стоял Женя.
- Привет, - улыбнулся он и подошел ко мне, - что ты такое интересное читаешь?
Прежде чем я успел захлопнуть учебник. Женя заглянул в него.
- Понятно, - вздохнул он, - я хотел поговорить с тобой, но, наверное, сейчас не самый подходящий момент.
- Хочешь сказать, что тоже уезжаешь, - я хотел улыбнуться, но вышла только кривая усмешка, - если уж Вале предложили работу в хорошем театре, то тебе тем более.
- Я буду работать в местном театре, - он сел на край кровати, и вести занятия балетного класса при нашем училище. В младшей группе, скорее всего.
- Я могу рассчитывать на контрамарки, - попытался пошутить я. Мое настроение немного улучшилось.
- На все спектакли, - серьезно ответил Женя, - но я не об этом хотел поговорить.
- А о чем? - я напрягся, решив, что Женя снова заведет разговор о своих чувствах. Он же знает, что теперь я остался один.
- Я говорил с директором училища. Он согласен с тем, что я так хорошо подготовился к экзамену, только благодаря тебе, - я ни как не мог понять, к чему он это говорит, - мы сошлись на том, что для училища было бы хорошо, если бы ты согласился вести дополнительные занятия. Хотя бы пару раз в неделю. Не бесплатно, конечно.
Он смотрел на меня так, словно от моего решения зависела его судьба. Я молчал, обдумывая эту перспективу.
- Даже не знаю, - сказал я, - это очень заманчивое предложение, но мне сейчас нужно поступить в институт, иначе придется забыть о студии.
Он был удивлен моими словами.
- Институт?! Вот уж не думал, что ты станешь тратить время и силы на то, что тебе не нужно.
- Можно подумать, у меня есть выбор, - недовольно буркнул я, - это твои родители счастливы, что их сын такой талантливый. А мой отец даже само слово "балет" на дух не выносит. Мне приходится даже возможность заниматься в студии отрабатывать отличной учебой. Думаешь, я школу с медалью закончил потому, что мне этого хотелось? Просто отец считает, что в балете сплошные пи... хм, геи, и не хочет, чтобы я таким стал. Его сын должен получить нормальную мужскую профессию.
- Ты не пробовал с ним поговорить? Объяснить, что ориентация совершенно не зависит от выбора профессии?
- Это бесполезно. Уж на что моя мать - человек терпимый и либеральный, и то не стала мириться с тем, что я встречаюсь с парнем.
Мы немного помолчали.
- Ты все же подумай про эту работу, - поднимаясь, сказал Женя.
- Подумаю, - согласился я.
- Хорошо. Тогда я пойду, - совсем не похоже было, что он хочет уходить. И мне совсем не хотелось оставаться одному.