Эттея плотно закрыла дверь и провела ладонью по косяку, активируя защиту.
Искорки появлялись одна за другой, и совсем скоро, вспыхнув и на мгновение осветив крохотный участок тёмного коридора, замкнулся контур.
Дом спал.
Вздыхали, остывая, печи на кухне. Наполнялись ночными, прохладными ветерками дымоходы каминов. Ворочались в своих кроватях уставшие люди.
Вот о них и следовало побеспокоиться. Заклинание легко сорвалось с кончиков пальцев и полетело, расходясь круговой волной, захватывая всё новые и новые помещения, даря крепкий сон.
Запахнув шёлковый халат Эттея быстро шла по коридорам, попутно выслушивая передаваемые запахами жалобы дома.
Когда-то, в далёком детстве она не могла понять, как это её подруга не способна чувствовать запахи, и даже пыталась описать ей их захватывающий, интересный мир, но потом смирилась, согласившись с «не дано» виновато произнесённым Новой. А после, при поступлении в школу, вновь согласившись с подругой, сохранила в тайне эту свою особенность.
Поменять пасту для натирания полов, да не везде, а только в музыкальной комнате и в соседней с ней гостиной. Что-то паркетным плашкам в нынешней не нравится – в древесный запах вписались нотки плесени.
А в этих комнатах велеть окна перемыть – служанка схитрила: середину вымыла, а грязные полосы прикрыла портьерами.
В гостевых приказать петли смазать – давно их не использовали, – масло загустело. Да и прислуге напомнить, что раз в неделю все комнаты нужно убирать и проветривать.
Эттея остановилась, провела ладонью по спинке мраморной кошки, и вздохнула – видимо, придётся ещё людей нанимать.
Тень в тускло освещённом подвале дрогнула, выпустив Лиго.
— Долго ты, — проворчала эруши, этим своим ворчанием выдавая свою тревогу. — Готова?
— Да.
Лиго приложила ладонь к стене тупика, и та расступилась, пропустив девушек в небольшую круглую комнату с гладким полом, целиком вырезанном из камня, как и полагалось для помещения, в котором проживает дух-хранитель.
Ровный свет исходил от потолка и стен.
В центре приземистом широком постаменте слегка подняв над ним голову и повернув её в сторону появившейся арки прохода лежала змея из полупрозрачного молочно-белого стайлфа.
Холодный воздух был свеж и наполнен сладким ароматом трав, разложенных с чашах перед постаментом.
Тихо напевая Лиго пошла в обход зала, порой прикасаясь к стене. В одном месте она задержалась и принялась вырисовывать одной ей понятные знаки, что-то выговаривая невидимому собеседнику.
Эттея замерла в ожидании и... надежде – может и не получится у подруги, и тогда… Забыть, забыть об этой попытке, которая, в лучше случае… Нет, она не будет об этом думать, и девушка сосредоточила внимание на действиях Лиго.
— Она пропустит. И поддержит. — Лиго достала платок, и вытерла пот с лица. — Ты действительно хочешь это сделать? Твоих родителей нет рядом. Ты можешь погибнуть.
— Я сделаю это! — твёрдо ответила Эттея и, опустив полы халата, повела плечами, позволяя ему упасть на пол.
Она стояла полностью обнажённой перед статуей Великой Змеи и ждала.
Холодный ветерок словно ладонью погладил её по спине. Прошёлся по плечам. Вытащил из волос заколки, о которых она забыла, а потом сложил её волосы в ритуальную причёску. Прикоснулся к груди, животу, рукам. Поднялся по ногам от ступней до бёдер. Скользнул между ног. Это эруши могли приходить к своей покровительнице любыми, – чужие, что юноша, что девушка при обращении к Змее должны были быть невинны.
Между Эттей и статуей появился короб, расписанный цветами и рунами, – её признали достойной.
Откинув крышку она потянулась за сложенным отрезом огненно-красной ткани.
— Сначала пояс, — подсказала подошедшая Лиго, указывая пальцем на перевитый шнур с гроздью колокольчиков на концах.
Следуя указаниям подруги Эттея повязала пояс, заложив на ткани складки она заправила из за него, надела браслеты с колокольчиками на запястья и лодыжки, и удивлённо посмотрела в пустой короб.
— А? — она провела ладонью вдоль груди.
— Нет, Великая Змея решила, что танцевать ты будешь так.
— Но…
Договорить она не успела, – по стене побежали языки пламени, открывая проход в следующий зал.
В отличие от зала Змеи этот был квадратным.
Здесь всё буквально кричало о запустении, – затхлый воздух, плотный слой пыли на каменном полу, покрытые сажей чаши на треногах, толстый слой пепла в бассейне из того же магического стайлфа. И сквозь пепел виднелись гребни на спинке зарывшейся в него саламандры, которая при появлении девушек даже не подняла голову.
Эттея топнула ногой, зазвенели колокольчики, и обитательница зала, проснувшись, резко вскочила.
Девушка опустилась на пол, согнув одно колено и почтительно склонив голову.
— Приветствую хранителя дома Ин-Енев!
— Какх поссмела?! — возмущённо пошипела саламандра и, вспыхнув огнём, двинулась к девушке.
Эттея быстро поднялась. Прижав локти к телу и разведя руки в стороны, повернула ладони вверх, соединив указательные и большие пальцы.
Загудел бубен в руках Лиго, дрогнул Мир, отвечая дочери лесов, и Эттея в такт своим движениям затянула песнь ветра. Подруга много лет учила её танцевать, и хотя ей никогда не достичь мастерства эруши, но... Саламандра остановилась, с интересом наблюдая за танцем.
Она была стара, очень стара.
Человек из семьи, обручённой с огнём, пришёл и позвал её с собой. Он был очень умён, и с ним было интересно беседовать. И с его сыном тоже. И с сыном сына. А потом и с дочерью сына сына. Они рождались, приходили к ней за помощью или просто поговорить, потом уходили, чтобы не вернуться.
И всегда соблюдали Великий договор.
Кроме последней дочери. Та пришла лишь раз, чтобы представить своего сына.
Саламандра смотрела как взлетают руки той, в чьей крови она не чувствовала ни доли нужной крови.
Узкие ступни выбивали ритм по каменному полу, и им вторили золотые колокольчики.
Да, эта семье не принадлежала, и всё же, выказала уважение, обнажив грудь для смертельного удара, надев золотые украшения и огненную ткань, хотя саламандра ясно чувствовала – девчонка – ветер, яростный сухой ветер.
Она следила за движениями гибкого тела, сплетавшимися в песнь почитания старой саламандры, и лишь на мгновение прикрыла глаза.
На мгновение.
А открыв их встретилась взглядом с золотистыми глазами большой песчаной кошки.
Девчонка явила свою вторую ипостась.
И теперь, сидя на полу, обвив себя длинным хвостом, ждала её решения.
— Чего ты хочешь, чужая? — кошка мотнула головой и, на миг скрывшись в воздушном вихре, поднялась человеком, и тут же села на пол, чтобы не возвышаться над ней.
— Король требует, чтобы я надела семейные регалии. Вы не будете против? — она махнула рукой в сторону стоявших вдоль стены плетённых из лозы сумок.
— Делай, — разрешила саламандра. — Я пока подумаю.
И закрыла глаза. Кожей она чувствовала как закружились вихри. Воздух становился холоднее и свежее. Порой слышалось шуршание ткани о металл. И спустя какое-то время девчонка тихо произнесла: — Всё.
И саламандра, открыв глаза, осмотрелась. Сиял чистотой пол. Пыль пришлая скатала в шары, и сложила их в углу зала. Хранительница мысленно похвалила её – могла ведь в очаг бросить, но, видимо, сообразила, а может и дитя лесов подсказала, – грязь в очаге не прощаемое оскорбление. Матово светились бока чаш для живого огня. И из бассейна пепел тоже убрала, очистив его до первоначальной белизны. Дно его девчонка выстлала толстым слоем угля, а сверху выложила узор из поленьев.
— Чаши? — спросила саламандра.
— Полны, — сидя на полу чужачка умудрилась изящно поклониться.
Саламандра, стараясь не показать гостьям насколько она ослабела, неторопливо дошла до очага, и выдохнула узкую струю огня, – драгоценное дерево вспыхнуло сразу. Почти до потолка взметнулись языки пламени, и, рассыпавшись на отдельные лепестки, подожгли поленья в чашах.
Огонь плясал, набирая силу, и щедро делился её с саламандрой.
Она немного постояла, любуясь преображённым жилищем, и нырнула в пламя.
Девчонка ждала. Не торопила. И не задавала вопросов.
Наконец саламандра решила, что достаточно испытывала её терпение.
— В тебе нет ни капли нужной крови, чужачка. Я не отдам тебе регалии.
С её последним словом по стене побежали язычки пламени, открывая проход.
Гостья поднялась и, поклонившись, молча отправилась на выход, в арке она обернулась, и ударила по очагу воздушной волной. Затрещали, подпрыгивая угольки, и пламя, долетев до потолка, лизнуло его широким языком.
— Благодарю! — кивнула саламандра. — Приходи, я буду рада тебя видеть.
* * *
Лейда заглядывала в окно. В её бледно-голубом свете фигурки танцоров на узком витраже, казалось, начали двигаться.
«Надо бы повернуть кровать, да и балдахин вернуть на место» — мелькнула мысль, мелькнула и исчезла, растворившись в волнении, вызванном разговором с внуком.
Ночное светило чуть сдвинулось, и Отиния смирилась, что сейчас вряд ли заснёт.
Что ж… Раз так, то можно просмотреть документы мужа, и возможно найдутся подтверждения её подозрениям.
Раньше она сама поддерживала порядок и в книжных шкафах, и на стеллажах, и очень быстро нашла бы нужное, а теперь… Отиния обвела кабинет мужа раздражённым взглядом.
После смерти супруга как коршуны налетели королевские службы. Лорд Симар славился умением находить сведения, неудобные для стороны противника в суде.
И многим не хотелось бы, чтобы эти сведения попали в чужие руки. Муж придерживался твёрдого принципа – то, что он может сказать в суде при защите обвиняемого, будет сказано, а то, что можно не говорить, так и останется в папках, не выходя за пределы кабинета.
Идти против прямого приказа короля отдать документы Отиния конечно же не могла. И вот...
Представители служб, кажется, не очень-то старались действовать аккуратно, – то тут, то там лежали отдельные листы, вынутые из папок, а сами папки покрывали все доступные поверхности, – и стол, и подоконник, и стулья. А кто-то даже «догадался» положить стопку на верх книжного шкафа.
В ярком свете установленных в потолочных балках светильников комната выглядела так, словно здесь резвилась компания детей.
Всё-таки не следовало ей просить жену сына присмотреть за этими… обычно Отиния не употребляла нехорошие слова, но тут хороших просто не находилось.
Кто-то из визитёров использовал дешёвую туалетную воду с резким запахом, который до сих пор не выветрился.
Она смотрела на сад в призрачной дымке света укрывшейся тонким слоем облаков Лейды, и наслаждалась усилившимся после заката ароматом цветов лиан, растущих на закреплённых на стене опорах.
Казалось, что мир замер, упиваясь тишиной и покоем, в которых растворялись и тревоги самой Отинии.
А потом раздался приглушённый расстоянием звон подков и стук колёс по брусчатке, – припозднившиеся соседи возвращались из гостей, и очарование исчезло.
Отиния глубоко вздохнула, и принялась раскладывать разбросанные по подоконнику папки, по ходу просматривая их.
Разобрав стопки, она отнесла их к стеллажам и поставила на предназначавшиеся им места. Уж если ей придётся провести в кабинете много времени, то стоит привести его в порядок.
Погладив чуть шероховатую поверхность старинного письменного стола Отиния сдвинула документы в стороны, и хотела бы было уже сесть в глубокое кресло мужа, но взгляд зацепился за перехлёстнутый серебряной полосой обрез книги, лежавшей под бумагами на стуле.
Она замерла, не в силах поверить в увиденное, потом быстро подошла к стулу и выдернула книгу, не обращая внимания на посыпавшиеся на пол листы.
На овальном фарфоровом медальоне на обтянутой тёмно-фиолетовым бархатом обложке с серебряными со сложным рисунком уголками был погрудный портрет сурового облика старушки, настолько укутанной в тёмный платок, что её круглое, как помнила Отния, лицо смотрелось треугольником.
Рук видно не было, и от того посох с закруглённым верхом словно парил в воздухе.
Глубокие морщины на лбу и горькие складки возле рта говорили о нелёгкой жизни женщины.
И лишь лукавые искорки в светлых, как у Атэра глазах, намекали что не всё так, как кажется.
Золотая надпись гласила, что «Книга сия есть жизнеописание и дела Верховника обители отшельниц Нирры», и видимо она, да ещё и звание – Верховник, а не Верховница, что свидетельствовало об особом почитании жрицы, и остановили службистов от того, чтобы вскрыть крохотные замки на двух скреплявших обложки серебряных полосках.
Прижав томик к груди Отиния тихонько рассмеялась – знали бы они.
Вернувшись к столу она положила на него книгу и, удобно разместившись в кресле, прикоснулась пальцем поочерёдно к замкам.
На первой странице лёгкими карандашными штрихами была нарисована совсем юная девушка.
Поставив ногу на невысокий табурет, наклонившись вперёд она поправляла подвязку чулка. Высоко задранный подол платья открывал стройные, длинные ноги в бальных туфельках с бантами. В вырезе корсажа виднелась небольшая грудь.
Красивым округлым почерком сбоку было написано – «я собираюсь на свой первый бал».
Отиния помнила каждый рисунок в дневнике прабабушки. Каждую заметку.
Перелистнула сразу несколько страниц.
Нарисованное водными карандашами изображение хрупкой, светловолосой девушки с печально поникшими плечами и горькой улыбкой на губах. От того что после смачивания бумагу подняли за уголки и какое-то время держали на весу, подтёки с тёмной фигуры крупного, широкоплечего мужчины за спиной девушки запятнали часть её лица и волос, словно укрыли серой вуалью.
— Королевская милость, — прошептала Отиния, даже не взглянув на подпись под рисунком. Именно так прабабушка назвала свой портрет с будущим мужем накануне свадьбы.
Милость... Как же... Отдать шестнадцатилетнюю девочку старику. Семья была в восторге: его величество обратили внимание на их дочь, и сами подобрали ей мужа. Какое счастье!
Она прекрасно помнила эту историю. Мать не раз приводила ей прабабушку, как смирившуюся со своей судьбой, в пример. О том, что последовало за этим, знать юной Отинии не следовало. И она не знала до той поры, пока главная жрица обители отшельниц не потребовала внучку к себе.
Какая-то мысль упорно пыталась пробиться сквозь воспоминания, которыми увлеклась Отиния. Она откинулась на спинку кресла и, прикрыв глаза, попробовала отрешиться от всех дум.
Мягкий женский голос, рассказавывший ей долгую историю жизни женщины, в честь которой её назвали.
Перед глазами вспыхнуло слово. Звезда. Легенда о Звезде судьбы.
На неё рассчитывала старшая Отиния. Её искала.
И не только она. Родители леди Эттеи тоже искали этот артефакт.
Отиния закрыла книгу и поднялась.
Вспомнила. Папка с делом, в котором были замешаны Ин-Енев... Единственная папка с красным корешком.
К утру она не только нашла нужные документы, но и успела выписать из них некоторые сведения.
Положив папку на книгу Отиния легонько похлопала по ним ладонью – какая-то смутная мысль не давала убрать их на место. Было ещё что-то связанное со Звездой. Какое-то событие. Недавно.
В конце концов усталость взяла своё и, спрятав свои находки в ящик, она оплела его охранными заклинаниями, и пошла отдыхать.