|
|
||
Протоиерей Василий Швец (1913 - 2011)
Публикация Храма во имя святых мучеников Флора и Лавра
в селе Ям Московской области, Домодедовского района.
10 марта 2011 г. закончил подвиг земной жизни один из старейших священников нашей Церкви, заштатный клирик Псковской епархии, протоиерей Василий Федосеевич Швец. Он прожил 98 лет.
Его жизнь началась в дореволюционной России, детство пришлось на время Гражданской войны. В молодости он пережил раскулачивание, воевал на фронтах Великой Отечественной войны. Долго увлекался светской жизнью, поздно откликнулся на Божий призыв, но Господь дал ему послужить долгие годы с горячей ревностью. Священный сан Швец В.Ф. принял в 50 лет и ещё 48 лет прослужил у престола, претерпев все тяготы хрущёвских гонений.
Своим самоотверженным трудом и на свои средства он многие десятилетия ремонтировал огромный храм на удалённом и безлюдном приходе, охранял его от постоянных попыток ограбления. Подвигом поста, молитвенного бдения, частого служения литургии стяжал благодать, которую чувствовали все, к нему приходящие. Господь наделил его даром апостольской проповеди, которую он вёл по всей стране. Множество людей направил он на путь духовной жизни, помог обрести веру, надежду, любовь. Многие из духовных чад относились к нему как к благодатному старцу. Имеется немало свидетельств большой помощи людям в тяжелейших духовных, душевных и телесных недугах по молитвам отца Василия.
После 1990 года, выйдя за штат, много лет занимался активной миссионерской деятельностью как духовник паломнических групп в поездках к святыням Православия по всему миру.
Василий Федосеевич Швец родился 24 февраля (9 марта) 1913 г. в селе Ставницы Летичевского района Хмельницкой области в семье благочестивых крестьян. Отец был старостой храма, много работал, но не был ревностным к молитве. Мать о. Василия была очень ревностной к молитве, к церкви, состояла в сестричестве при храме, пекла просфоры, катала свечи, убирала в храме, занималась благотворительностью по благословению священника, читала псалтирь по усопшим. О. Василий унаследовал и трудолюбие отца, и молитвенный настрой матери. С детства он отличался молчаливостью и воздержанием. Когда его посылали рвать вишню, он не съедал ни одной, пока не соберет норму (1 или 3 ведра), а потом залезал на дерево и наедался вволю. Очень любил оставаться один, особенно ночью в саду. Ему нравилось в ночное время купаться в пруду.
Друзей у Василия в детстве не было. Он много работал по хозяйству, очень уставал, на улицу гулять не ходил. И благополучно избежал праздности, этой дьявольской ловушки и матери всех пороков. Трудовое детство, привычка к воздержанию сформировали богатырское телосложение и сильный характер. С детства Василий обладал большой физической силой. В 12 лет он стал кузнецом, быстро научился ковать косы, серпы, ножи, подковывать лошадей. Хотел основать свою кузницу, но планы не сбылись: семья попала под раскулачивание.
Память у него была прекрасная. Он легко считал в уме, запоминал большое количество различных текстов, но науками заниматься ему было неинтересно. Василия больше привлекали театр и цирк. Однажды его поразили бродячие акробаты-клоуны, после чего он сам стал тайно от всех заниматься акробатикой. Он увлекался ею многие десятилетия и оставил эти занятия только после войны
Однажды попробовал курить, но сестра нашла в кармане Василия табак. Отец промолчал, дождался, когда не будет дома матери, и выпорол сына солдатским ремнем так, что тот долго не мог сесть. С тех пор Василий не курил никогда, и был до конца жизни благодарен за это отцу.
Отец называл его "буйвол неповоротливый" за медлительность. Но причина медлительности была в том, что на людях он старался показаться ленивым, а когда оставался один, начинал работать очень быстро и ловко. По деревне шёл медленно, переваливался с ноги на ногу, а за околицей почти бежал.
С детства о. Василий страстно любил воду. Даже младенцем его сажали в бочку с водой, привязав к подмышкам доски - тогда он плавал сколько угодно времени и не плакал. Холодное купание всегда считал самым лучшим лекарством, и сам до глубокой старости купался в холодной воде, и многих больных исцелил погружением в святые источники.
В родном селе традиционно жили православные, католики и евреи. Не было между ними никакой вражды, все друг другу во всём помогали.
И о. Василий до конца жизни с любовью относился к иноверцам. Общался с простыми, искренне верующими католиками, говорил проповеди на баптистских собраниях.
В 1929 г. после смерти отца Василий с пятью друзьями уехал на Донбасс, работал на шахте и учился в вечерней школе рабочей молодежи. Плавал матросом на Белом море, работал на строительстве экспедитором по снабжению и заведующим кузнечно-слесарной мастерской. С 1936 г. по январь 1938 г. находился в Советской Армии на действительной службе.
С 1938 по 1941 годы работал начальником снабжения строительства укрепрайона на Балтийском море.
В молодости Василий Федосеевич был весёлым, общительным и жизнерадостным. Господь обычно призывает Себе на служение через скорби. Но молодой Василий, похоже, не имел внутренних скорбей, а внешние неурядицы в этом мире не могли его опечалить. Поэтому он долго увлекался суетой этого мира. Но богатый житейский опыт впоследствии очень пригодился ему в пастырском служении. Обнаружились его великолепные способности снабженца: он мог договориться с любым человеком, мог достать всё необходимое для храма. Продолжал он и свои любимые занятия: много выступал на сцене с клоунадой и акробатикой, знал на память десятки стихов русских поэтов.
Он умел шутить, мог рассмешить всех, рассказывая занимательную историю. В юности все вечера до поздней ночи проводил на танцах, очень мало спал. При этом не пил спиртного и строго хранил целомудрие.
Когда ему предлагали поступать в комсомол, он отшучивался: "Я клоун, а в комсомоле все должны быть серьёзные и высоконравственные".
До войны Василий Федосеевич не проявлял религиозной ревности, веру свою скрывал. В то время у храмов часто дежурили комсомольцы и, если замечали молодого человека, выходящего из храма, тут же проверяли документы. Это могло закончиться сроком в одном из островов ГУЛАГа. В комсомол не вступал, безбожником не был, но от храма отошёл. 10 лет не причащался, посты не соблюдал. Мать говорила: "Кто не постится, тот потом за все посты будет голодать". Действительно, в войну пришлось голодать за все нарушенные посты.
Перед войной в Ленинграде, мать в какой-то праздник повела его в храм причаститься. Он исповедался, но не смог причаститься, т.к. было много народа. И причащали в другом приделе. Матери же сказал, что причастился, и потом очень раскаивался в своей лжи. Следующий раз он смог причаститься только после войны.
Патриархальный уклад дореволюционной России заложил в душе о. Василия прочный духовный фундамент, который удержал его от погружения в разгульную жизнь в довоенные годы и возвёл его на подвиг самоотверженного служения Богу и людям после войны.
О. Василий часто говорил, что духовно пробудился на войне. Бытие на грани жизни и смерти ставит человека перед лицом Вечности. Голод, холод, оскорбления, унижения, нищета очищают душу от греховных страстей. Глубокое сострадание к боли как своих, так и врагов, больше всего приближает к Богу.
В начале Великой Отечественной войны, в июле 1941 года, Василия Федосеевича направили заместителем начальника одной из четырех партий в экспедицию за Воркуту с целью наметить трассу будущей железной дороги. До начала зимы 1941 года экспедиция прошла около тысячи километров, выполнив успешно задание.
В феврале 1942 г. Василий Федосеевич был призван в армию и направлен в состав Прибалтийского фронта, где воевал на передовой в составе минометного дивизиона, в интендантской службе.
На фронте все молились, а о. Василий молился так, что у него не было ни одного ранения. Однажды он проверял глубину окопа, положив руку на бруствер, а в этот момент вражеский пулемётчик прострочил рукав шинели, как на машинке, но руку не задел. Потом Василий Федосеевич долго хранил эту шинель, показывая её друзьям. После войны, в Ленинграде, в полночном сне свт. Николай упрекнул его: "У тебя на войне и ноготь не тронут по молитвам..." Батюшка считал, что по молитвам матери. Молился он всегда кратко, в тайне, про себя. На войне дал обет, что, если останется жив, не будет есть мяса, что впоследствии и исполнил.
В 1941 г. - время уныния, паники, отступления. В самых безвыходных ситуациях Василий Федосеевич старался всех рассмешить и ободрить. Он организовал из солдат своей части, кто был способен, цирковую труппу, которая во время затишья выступала перед бойцами с акробатическими и силовыми номерами, клоунадой. Однажды он сам жонглировал на сцене двухпудовыми гирями и пел смешные частушки про Гитлера. В первом ряду сидел маршал, который подумал, что гири бутафорные и сделаны из папье -маше. Он вбежал на сцену и хотел поднять обе гири, но не смог. Собравшиеся солдаты и офицеры расхохотались. Маршал снова попытался поднять гири, но лишь еле-еле оторвал их от пола. Народ засмеялся "пуще прежнего". Тогда маршал громко сказал: "Раз у нас есть такие богатыри, мы победим! Медаль ему и двойной паёк". До конца войны о. Василий получал двойной паёк и был награжден двумя медалями: 1-я - "ЗА ОТВАГУ", 2-я - "ЗА ПОБЕДУ НАД ГЕРМАНИЕЙ".
Во время наступления в районе г. Кольберга (немецкое название до 1945 года польского города Колобжег) случилось первое явление святителя Николая. Ночью часть остановилась на немецком хуторе. Василий Федосеевич расставил часовых и отошёл немного в сторону. Взглянул на небо - и так простоял всю ночь, не замечая времени. Это было озарение. Потом он увидел на небе славянские буквы, но прочесть не смог, т.к. не знал славянского языка. Разобрал только одно слово "Бог".
Потом зашёл в немецкий дом, недавно покинутый хозяевами: печка была ещё тёплая, кровати застелены. Ему стало жалко этих хозяев, и он подумал: "Наверное, они где-то рядом в лесу прячутся... И зачем нам воевать?" Он снял сапоги и прилёг на лавку, чтобы не мять постель на кровати (чтобы немцы не сказали "русские свиньи"). Вдруг в комнату вошёл старичок в русской рубашке. О. Василий подумал, что это один из русских, вывезенных на работу в Германию, и удивился, т.к. немцы вывозили обычно молодых.
А старичок сказал ему: "Ты задумался о смерти, и завтра увидишь её своими глазами. Вот, у тебя за всю войну ноготь не тронут по молитвам (матери?)" и стал обличать Василия в грехах. Василий спросил: "Дедушка, как ты попал в Германию?" Нагнулся, чтобы надеть сапоги, а когда поднял голову, никого уже не было. Заглянул в шкаф. Вышел и спросил часового: "Кто ко мне входил?" Тот ответил: "Никто".
А на следующий день действительно увидел смерть своими глазами. По дороге в штаб наткнулся на группу немецких корректировщиков, которые в упор целились в него из автоматов и пистолета, но почему-то не выстрелили.
По окончании войны Василий Федосеевич был оставлен в оккупационных войсках до особого распоряжения.
Однажды он выступал перед командованием союзников (советских войск, американцев, англичан и французов). Русский богатырь поднимал на мизинце 4-х немецких девушек. Клал на мизинец палку, а на каждый конец цеплялись 2 девушки (девушек выбирал полегче). В этот момент с ним случился сердечный приступ. Сутки пролежал он без сознания. Сразу же, в ноябре 1945 г., был демобилизован из армии и возвратился в Ленинград, откуда призывался.
1) В ШВЕЙНОМ КООПЕРАТИВЕ (1945-1948 гг.)
Вернувшись из Германии, прямо с поезда, в военной форме Василий Федосеевич пошёл в Никольский собор. Говорил сам себе: "Мы победители, пусть попробуют тронуть!" Первый раз причастился после формальной общей исповеди, и стало очень тяжело.
О. Николай из Никольского собора в Ленинграде сам подошёл к Василию Федосеевичу и назвал его по имени: "Васятко, Васятко!" И заставил подробно исповедаться за всю жизнь. После этой исповеди о.Василий смог причаститься неосужденно, и после причастия почувствовал, как он сам вспоминал, словно снова на свет народился. Старец обличил Василия Федосеевича за короткие рукава рубашки, т.к. это соблазн для женщин, и одел на него белый подрясник.
С 1946 г. по 1948 г. Швец В.Ф. работал на престижной и хорошо оплачиваемой должности начальника снабжения Леншвейпромсоюза Ленинградской промысловой кооперации, где его ценили как хорошего снабженца.
После войны Василий Федосеевич женился, но первое время супруги жили не венчанные.
Василий Федосеевич бросил заниматься спортом и располнел до 90 кг. С ним повторно случился сердечный приступ. Тогда "лимонным голоданием" он сбросил 20 кг, начал строго поститься и стал очень худым.
2) ПРИЕЗД МИТРОПОЛИТА ИЛИИ (1947г.)
Рубежом в жизни Василия Федосеевича стал рассказ митрополита Гор Ливанских Илии (Карама) из Антиохийского Патриархата во время его пребывания в Ленинграде в 1947 году. Он поведал о том, как предстательством Пресвятой Богородицы была спасена Россия во время Великой Отечественной войны.
Рассказ о. Василия о приезде митрополита Илии и о Казанской иконе
За три дня до приезда митрополита явился мне старичок в полном облачении (второе явление свт. Николая в Ленинграде, ноябрь 1947г.) и сказал в обличение: "Я приходил к тебе на фронте, а ты не выполнил обещания, не венчан, крест не носишь, иконы боишься дома повесить... и добавил: Приходи ко мне, меня зовут Николай". Назвал мне адрес и продолжил: "Через три дня узнаешь, как спаслась Россия и твой город". Я подумал, что он сам мне скажет, но как???
Пошёл искать дом по указанному адресу, долго не мог найти. Оказалось, это Никольский собор. Зашёл на первый этаж (я раньше был ленивый, всегда ходил на позднюю литургию на второй этаж, а на первом не был) и увидел чудотворную икону свт. Николая, и он мне улыбается. В этом образе узнал приходившего ко мне старца.
Через три дня в субботу мне сказали, что в Ленинград приехал митрополит Гор Ливанских Илия из Антиохийского патриархата и будет служить завтра в Никольском соборе на поздней Литургии.
В воскресенье в Никольском соборе митрополит Илия рассказал историю о том, как в начале войны патриарх Александр Антиохийский и всего Востока обратился ко всем православным иерархам с просьбой молиться за Россию. Митрополит Илия взял с собой Казанскую икону Божией Матери и затворился на три дня в молельной комнате, где был цементный пол, и где не было скамейки для отдыха, и три дня молился на коленях. Не ел и не спал, только молился (Вот как нужно молиться!)
(ПРИМЕЧАНИЕ: В Ливане много древних пещерных храмов, один из них и сейчас показывают туристам как храм, в котором любил молиться митр. Илия).
В время молитвы раскрылся потолок, и огненный столп сошёл с неба на землю. И в этом огненном столпе митр. Илия услышал голос Божией Матери: "Встань, не плачь! (Видите, он со слезами молился!) Ты молишься за этот город, в котором Моё изображение, и за Мою страну. Передай Правительству и лично Сталину, чтобы он освободил священнослужителей, открыл молитвенные дома, новые учебные заведения и отслужил молебен, тогда будет иметь успех в войне. Пока он этого не сделает, успеха не будет. Не сдавать врагу Москвы, Сталинграда и города св. Петра! Нога врага не вступит в него, пока там находится Моё изображение".
Так я слышал в Никольском соборе на поздней литургии, а после - на вечерне во Владимирском соборе во второй раз.
Всё это было немедленно исполнено. Сталин дал указание освободить священнослужителей и обещал пригласить митрополита Илию в страну после войны. Служились молебны под Москвой и Сталинградом.
Во Владимирском соборе Илия возложил на Казанскую икону венец из золота, украшенный драгоценными камнями, а представители власти преподнесли ему драгоценную панагию, напрестольный крест и вручили Сталинскую премию.
(Прим.: Конечно, о. Василий не мог в вольном пересказе точно передать слова митрополита Илии. В 1947 г. не могло быть сказано при большом стечении народа, что Богородица приказала Сталину выпустить репрессированных священников из тюрем и открыть поруганные храмы. Митрополит Илия говорил это другими словами. Но смысл сказанного передан о. Василием правильно. Достоверно известно, что митрополит Илия в войну молился о спасении России и призывал к этому весь православный мир. Входя в контакт с советскими дипломатическими представительствами, он, как верный друг России, мог призывать Московских правителей служить молебны о даровании победы. Подробности приезда митрополита Илии в Ленинград в ноябре 1947 г. и в Псков в 1963 г. описаны о. Василием очень точно, что подтверждают многие свидетели (из них жива игуменья Георгия из Горненского монастыря в Иерусалиме). Есть много свидетельств о том, что во время войны священники летали на самолётах с иконой Богородицы вокруг Москвы и Ленинграда, служились молебны на фронтах).
После приезда митрополита Илии Василий Федосеевич ушёл с высокооплачиваемой работы. И с октября, окончив специальные курсы, он уже принят рентгенологом-фотографом в одну из поликлиник Ленинграда.
Другим событием, определившим духовный путь Василия Федосеевича, стала встреча со старцем Серафимом Вырицким в 1948 г. Кроме того, в том же году он получил от него в подарок Евангелие.
Будучи опытным снабженцем, Швец раздобыл уникальную немецкую микро и макрооптику и создал лучшую в стране гистологическую лабораторию (для фотографирования срезов тканей тела, опухолей). К нему приезжали со всей страны собирать материал для диссертаций, много платили, было много денег, которые потом потратил на восстановление храма в Каменном Конце. Даже будучи священником, продолжал зарабатывать деньги, делая фотографии тканей тела для диссертации всем желающим (аппаратура была на даче в Вырице).
О. Василий, хорошо овладев фотографией, печатал снимки всевозможных икон, которые тогда трудно было достать. У него ящиками стояли негативы.
Однажды он засомневался в реальности адского огня, вспомнил поговорку: "Не так страшен ад, как его малюют". Руку стало жечь страшным огнем, ничего не помогало. Через сутки, после усиленной молитвы, боль прошла безо всякого следа. Став священником, он всем свидетельствовал то, что сам испытал: одна секунда адского огня страшнее многих лет земных мучений.
Переворот в сознании Василия Федосеевича произвело посещение старца Серафима Вырицкого в 1948 году. Они беседовали всю ночь. О. Серафим советовал Василию Федосеевичу стать священником, говорил о будущем России, что Советский Союз развалится, Союзные республики отделятся, храмы будут открывать, купола золотить, развращённая молодежь пойдёт в монастыри. Потом будут годы (15 лет) духовного подъёма на Руси. Потом китайцы обманом, без войны, отберут Сибирь (будут жениться на русских женщинах, принимать гражданство). Россия станет маленькой и бедной, но богатой духом. Василий Федосеевич вдруг увидел через стенку Финский залив (он часто там купался), а на нём множество кораблей (а от Вырицы до Финского залива - 120 км.). О. Серафим сказал, что это китайцы и японцы приедут в Петербург креститься на 1000 кораблях. О. Серафим благословил Василия Федосеевича поселиться в Вырице, и Василий Федосеевич купил там полдома.
На похороны к о. Серафиму не попал, ему вовремя не сообщили, очень сожалел об этом. Потом жил в Вырице и сблизился с чадами о. Серафима. Помогал в Казанском храме, читал Апостол на службе и т.п.
После беседы с прп. Серафимом Вырицким Василий Федосеевич перестал есть мясо, а яйца ел. Однажды блаженная Екатерина Пюхтицкая сказала: "А ведь из яйца курочка получается!" - тогда перестал есть и яйца.
О. Василий говорил, что "если бы Христос рыбы не ел, то я бы и рыбы не ел".
Однажды ночью он шёл домой с вокзала в Вырице и на него напали грабители. О. Василий их разбросал, отбился, но потерял портфель с чужими диссертациями. Вначале была злоба на грабителей, но потом всю ночь молился о них, и утром соседи принесли портфель, брошенный на улице.
Однажды о. Василий засомневался, что на небе есть свитки, где записаны грехи, как мама говорила. Сидел в лаборатории, вдруг увидел руку со свитком, где был записаны все грехи с детства: убил случайно птичку, спутал лапы кошке нитками, а в конце - не венчан. Тут же побежали с женой в храм венчаться. Это произошло в феврале 1952 года.
После 1952 года благодать уверенно повела его на духовное служение. Главным содержанием его жизни стала вера и церковь. Близко общался со многими старцами: Кукшой Одесским, Амфилохием Почаевским, знал Валаамских старцев, которые жили в Псково-Печерском монастыре. Духовником его был преподобный Симеон Псково-Печерский, который и благословил его на священство, предсказав долгую жизнь.
Одним из сигналов о том, что пора уходить из науки и начать служение Богу стал обыск, который милиция устроила в его лаборатории. Там были духовные книги, иконы, святыни - всё унесли в отсутствие хозяина. Вызвали его на беседу, во время которой Василий Федосеевич жёстко потребовал возвратить всё, что органы изъяли из кабинета, сказав, что все духовные книги куплены в букинистических магазинах, о чём свидетельствуют штампы с указанием цены. Они хотели уличить его в религиозности и запугать, но ничего у них не вышло, и книги возвратили и извинились.
А как-то раз в Вырице на даче Василий Федосеевич молился: "Господи, пошли мне человека, которому нужно помочь". Тут же слышит стук в дверь. Оказалось, это пришли попрошайничать цыганки. Василий Федосеевич удивился, взмолился: "Господи, кого Ты мне послал?" Спросил у цыганок, крещеные ли они, есть ли у них крестики, рассказал о вере и церкви. А потом сказал: "А теперь я дам вам всё, что ни попросите". Цыганки попросили у него только крестики и больше ничего не взяли. Из этого случая о. Василий сделал вывод, что Господь призывает его помогать людям не материально, а духовно.
Большое влияние на Василия Федосеевича оказал дядя Иван, родной брат отца, человек высокой духовной жизни. Однажды в книге они прочитали, что если два человека договорятся читать друг за друга некоторую молитву, то тот, кто первый умрёт, явится оставшемуся в живых и всё расскажет. Так Василий Федосеевич и договорился с дядей Иваном. На похороны дяди Ивана Василий Федосеевич не попал, собрался ехать через полгода из Ленинграда. До поезда оставалось время, Василий Федосеевич присел у себя в лаборатории. Вдруг видит: через дверь вошёл покойный дядя Иван. Никакого страха, на душе спокойно и хорошо. Василий Федосеевич спросил: " Как Вы там?" Дядя Иван ответил: "Сейчас хорошо, а на мытарствах был задержан, один грех был не исповедан, лошадь торговал, что-то утаил. Я взмолился, пришёл Архангел Михаил и сказал: "Когда Иван ехал из Питера от племянника (о. Василия), заехал в Чернигов, исповедовался у иеромонаха на мощах свт. Феодосия, и в конце исповеди горячо каялся в забытых грехах. Тогда пропустили через мытарство". Поэтому о. Василий всегда требовал на исповеди, чтобы каялись о забытых грехах.
В 1954 году Василий Федосеевич впервые приехал в Печоры, исповедался у старца Симеона и с того момента стал приезжать к нему постоянно. Старец принял его в число своих духовных чад. Каждый год в отпуск Василий Федосеевич приезжал в Печоры и работал там. Отец Симеон позволял ему жить в своей мастерской. По словам батюшки, это был один из счастливейших периодов в его жизни. Старец часто беседовал с ним допоздна, рассказывая о духовном, о своей жизни. Многие из фотографий, которые украшают жития прп. Симеона, сделаны Василием Федосеевичем.
Обычно, когда он ехал к о. Симеону в Печоры, то в дороге ничего не ел. А один раз расслабился в поезде, пожевал батон, решил в Печорах попоститься. Когда приехал, старец не стал с ним разговаривать. Василий Федосеевич всё понял, всю ночь молился на Святой горке в монастыре. Утром старец его принял ласково и сказал: "Хвалю за догадливость".
Однажды приехал к о. Симеону, в портфеле были рентгенограммы для чужих диссертаций. Старец посмотрел и спросил: "Это с живых людей?" Василий Федосеевич ответил: "Нет, с мёртвых". Старец сказал: "Мёртвыми занимаетесь, а живые гибнут. Нужны священники". Василий Федосеевич ответил, что для этого есть семинарии. Но старец повторил те же слова трижды. Василий Федосеевич спросил: "Это ко мне относится? Я уже старый". Старец сказал, что у Бога годы никто не считал. По благословению о. Симеона Швец решил стать священником, и действительно, о. Василий прослужил 48 лет, хотя рукоположился в 50 лет.
В 1955 г. Василий Федосеевич уволился из института и начал подготовку к принятию священства. Ему предлагали сразу рукополагаться в Ленинграде, но он долго добивался разрешения закончить семинарию. В таком возрасте не брали, пришлось получать разрешение патриарха. 42-хлетний Василий Федосеевич учился со вчерашними школьниками. Через год перешёл на заочное отделение и стал служить псаломщиком на Смоленском кладбище, потом переместился на Волково кладбище к о. Иоанну Тихомирову (1960-1963 гг.), который давал рекомендацию на рукоположение. В Казанском храме посёлка Вырица, где была его дача, помогал читать Апостол.
Впоследствии он жалел, что не стал сразу рукополагаться, а пошёл в семинарию. О. Василий был человеком не умственных знаний, а человеком непосредственного духовного опыта, духовного созерцания, и в семинарии он не нашёл ответов на мучившие его вопросы.
Именно в Вырице начали проявляться духовные плоды. Однажды помолился и по вдохновению сложил хорошую печку на даче, хотя никогда раньше этого не делал. Похожие случаи были и позже, в Каменном Конце, когда отец Василий, помолясь усердно, делал по вдохновению то, чему никогда не учился.
В район Каменного Конца часто ездил после войны за ягодами и грибами, т.к. его жена Ольга Константиновна была родом из этих мест (с. Купково, Гдовского р-на). Заходил и в Никольский храм, где встретил старого священника с трясущимися руками и пять старушек.
Он сознательно хотел выбрать самый бедный и удалённый приход, чтобы потрудиться, восстановить его на свои сбережения, потом перебраться в город.
Когда псковский архиерей митрополит Иоанн выбирал для него храм, Василий Федосеевич задумал: "Если Никольский - сразу соглашусь". Предложили ему Никольский храм в Каменном Конце. 11 мая 1963г. он был назначен туда псаломщиком.
В том же 1963 г., будучи уже 50-летним, Василий Федосеевич в Михайловском соборе Псково-Печорского монастыря был рукоположен архиепископом Псковским Иоанном в диаконы - 28 августа и во священники - 24 сентября. Рукоположен целибатом, т.к. жена подала на развод.
А с 4 октября 1963 г. о. Василий стал настоятелем Свято-Никольского храма с. Каменный Конец Гдовского района Псковской области.
После рукоположения о. Василия отправили крестить, а духовенство ждало его на обед. Крестил по полному чину. Когда о. Василий пришёл на обед, его спросили: "Почему ты так долго?" Кто-то сказал, что о. Василий крестил по полному чину, даже Символ веры 3 раза читал. Ему сказали: "Так нельзя!" Тогда о. Василий дал Требник и сказал: "Вы своей рукой отметьте, что сокращать можно, и распишитесь". Конечно, никто этого не сделал. Этохарактерная черта о. Василия, что он никогда не сокращал ни служб, ни треб.
О. Василий как хотел, так и получил - самый бедный и удалённый приход. Хотел за 3 года восстановить и уйти служить в город. За три года не успел, решил через 7 лет уйти, закончив ремонт.
Скромный и незаметный подвиг служения в удалённом безлюдном приходе требовал крайнего напряжения всех душевных и телесных сил.
Храм огромный, даже для города: четверик 25 на 25 метров, колокольня около 70 метров, купол храма 45 метров. Окна без стёкол, рамы сгнившие, крыша с войны побита пулями. Здесь он проявил себя неутомимым тружеником. Своими руками ремонтировал храм, сам зарабатывал средства на ремонт. Строил леса, расписывал купол и красил крышу.
Всю свою жизнь о. Василий очень много трудился, причём всякую работу делал с радостью, усердием, увлечённо. До глубокой старости сохранил бодрость, силы и трудолюбие. Он и в 70 лет ковал лестницу по форме купола и устанавливал её, и в 75 лет красил крест на куполе на большой высоте.
Сам сделал и внутри храма леса. Помочь было некому. Сначала просил старушек, но потом пришлось их прогнать, т.к. они больше мешали. "Прислоню бревно к стенке, залезу на него, другое бревно верёвкой подтяну, а тут молоток упал, и подать некому - обидно до слёз". Но сразу же думал: "На фронте было тяжелее, а тут ради Бога нужно больше потрудиться". Сам расписал храм и алтарь орнаментами по шаблонам. (У о. Василия был немецкий грузовой велосипед, на котором он возил с поезда краску, гвозди).
Конечно, ремонт такого огромного храма требовал много средств и сил. Батюшка говорил, что здесь бы хватило маленького храма на 20 человек, легче ремонтировать. Предсказывал, что на этом месте будет город и храм пригодится. Говорил, что Каменный Конец и Печоры отойдут к Эстонии, когда Россия развалится. Но в Эстонии будет порядок, а в России - море крови. "Самое страшное - безвластие, это хуже любой, самой плохой власти".
В период восстановления храма (1963-1970 гг.) в деревнях было много народа, много детей играло на улицах. Каждый день стучали в дверь и предлагали купить свежую рыбу из озера. Прихожанами были в основном местные жители, был хороший хор, летом на литургию приходило человек 20-30, а зимой - 5-6. Приезжих было мало, лишь немногие из его старых знакомых приезжали на воскресные службы из Ленинграда.
Литургия служилась только по воскресным и праздничным дням. По будням батюшка занимался ремонтом церкви, ездил в Ленинград за материалами или за деньгами, продолжал делать фото для диссертаций, чтобы заработать средства на восстановление храма.
Однажды попробовал набрать ведро ягод, раздевшись до пояса, не отгоняя комаров, подражая древним подвижникам. Ведро набрал, но больше так не делал, очень трудно оказалось. Попробовал ночью на камне молиться (показывал камень), оказалось непосильно трудно.
Зимой служил в холодном храме без окон. Утром выметал снег, на улице было теплее, чем в храме. На клиросе два человека мёрзнут нестерпимо, на всех надето много разной одежды, а о. Василию жарко от молитвы. Все стояли возле печки-буржуйки в центре храма и грели руки, выходили на улицу греться - так было "тепло" в храме. О. Василий отмораживал руки о металлическое кадило, укоряя самого себя: на фронте холоднее было, а здесь Бога ради надо потерпеть.
Голодал все пятницы и перед праздниками по 3 дня, рыбу ел только на Пасху. Мяса, молочного и яиц вообще не ел. Чай и кофе никогда не пил, считал наркотиками. Воду почти не пил, только суп жидкий - вот и вся жидкость. Почти не ел соли, чтобы не было жажды. Спал мало.
Однажды после Пасхальной службы шёл из храма в свой дом в Каменном Конце и размышлял: "Можно ли разговляться рыбой, если завтра служить Литургию?" Переходя ручей по мосткам, заметил, как щука спряталась в ил. Подошёл и схватил её руками. Щука была примерно на 700-800 грамм. Тогда решил, что Сам Господь благословил разговеться рыбой и служить Литургию.
На следующий год так же после пасхальной службы шёл с алтарником из храма в деревню и рассказывал ему, что в прошлом году поймал руками щуку в ручье. Наверно, алтарник не поверил. Вдруг о. Василий заметил, как в том же месте щука опять спряталась в ил. Удалось поймать для уверения алтарника. На этот раз щука была поменьше, грамм 500.
Однажды приехал к о. Василию архимандрит из Ленинграда и сказал: "Почему у тебя старушки не умеют ничего петь, кроме "Господи помилуй!"? О. Василий ответил: "Если бы Господь помиловал, так больше ничего и не нужно".
Жизнь о. Василия в этом приходе была беспокойной: постоянные конфликты с уполномоченным, вызовы к начальству, угрозы, штрафы за то, что крестил и служил молебны в соседних деревнях на дому, за постройку сторожки при храме, за Крестный ход. На епархиальных собраниях о. Василий всегда брал слово и ставил уполномоченного в неловкое положение, заставлял его краснеть: "Я на фронте воевал, а ты в тылу сидел, храмы разрушал! Кто взорвал храм, в котором молился Александр Невский перед Ледовым Побоищем?" Уполномоченный даже просил архиерея не приглашать отца Василия на собрания. Власти заставили правящего архиерея отправить Василия Федосеевича на покой по возрасту, о чём и пришёл указ. Батюшка спрятал этот указ в бумажник и продолжал служить. Владыка был доволен таким исходом дела.
Однажды зимой принесли крестить очень больную, немую девочку - младенца, из соседнего села. В храме было холодно. Нагрели воду, но отец Василий по вдохновению придрался к тому, что вода грязная, велел вылить и набрать холодной из колодца. При крещении зажимал нос и рот девочки и долго держал её под водой, все три раза. На третий раз младенец закричал, появился румянец. Родители сначала испугались, а потом плакали от радости, что ребёнок исцелился. А через 20 лет эта девочка венчалась у отца Василия в Каменном Конце.
В 1970-е годы окрестные деревни опустели, но храм наполнился приезжими паломниками. С самого начала служения в священном сане отец Василий начал ездить по всей стране: Ленинград, Москва, Украина, Казахстан, Молдавия, Эстония и др. Везде собирал людей, беседовал, соборовал и служил молебны. Многие исцелялись при этом от тяжелейших душевных и телесных недугов и начинали ездить как паломники в Каменный Конец. Отец Василий лечил страждущих простыми народными средствами, соединёнными с постом, молитвой и участием в церковных таинствах.
Через 7 лет служения в Каменном Конце о. Василий закончил ремонт храма и получил перевод в любимый Пюхтицкий монастырь. Ему очень хотелось послужить в этой обители Пречистой Богородицы. Но Господь Сам остановил его. Когда о. Василий зимой ехал на велосипеде из Каменного Конца к поезду, велосипед повело на льду, и нога его попала между спицами и хрустнула как полено. Василий Федосеевич получил сложный осколочный перелом голени. Несколько часов простоял на одной ноге, молясь. Об этом моменте своей жизни батюшка вспоминал: "Боль ужасная, говорю: "Благодарю Тебя, святителю Николае, что вразумил меня, безумца! Никуда я отсюда не уйду!" Если бы отец Василий перевёлся в другое место, то храм в Каменном Конце закрыли бы.
Врачи предполагали оставить его в больнице надолго, т.к. ногу нужно было держать на вытяжке. Батюшка сам придумал лангет на голень с пружиной для растяжения, чтобы выйти из больницы и служить Пасху. Перелом случился в Пост, Пасху служил на костылях. Самое трудное было вынести чашу на Великий Вход. Архиерей узнал, что он служил, и не хотел отпускать его на лечение. Пришлось старосте ехать с рентгенограммой сломанной ноги к архиерею и убеждать отпустить о. Василия на лечение.
В 1970 году, наконец, появились надёжные и верные помощники. О. Василий перевёз из Украины в Каменный Конец семью своих дальних родственников, Якова и Матрону Бойко с тремя сыновьями.
Ремонт, заготовка дров, все работы по храму легли на плечи Якова и Матроны. Яков с маленьким сыном Василием (Он сейчас священник, настоятель храма в Каменном Конце) помогали в алтаре. Матрона пела и читала на клиросе, пекла просфоры, катала свечи.
Примерно с 1977 г. многие люди начали ездить в паломничество в Каменный Конец, особенно из числа тех, кто бывал на беседах о. Василия во время поездок.
Огромный храм невозможно было протопить зимой. И в 1974 г. фанерной перегородкой отделили южный придел и получилось маленькое тёплое помещение.
Когда приехали Яков с Матроной, о. Василий отказался от молочной пищи. (У них была своя корова, и о. Василия закормили молочными продуктами, а "на сытый желудок молитва не идёт", - как говаривал сам батюшка).
Подпольно с Матроной делали восковые свечи и продавали в другие храмы. Для этого сделали большой аппарат с большими колёсами и ванной между ними. Производство свечей запрещали и светские, и церковные власти, но была крайняя нужда в средствах на ремонт храма.
Многих о. Василий исцелил от рака и других тяжелейших болезней исповедью, соборованием, причастием, холодным купанием и мазью собственного приготовления. Мазь варил в алтаре из огарков напрестольных свечей, лампадного масла с престола, афонского ладана с добавлением святой воды - после трёх дней голодовки с молитвой. Сейчас эту мазь делают по его рецепту многие монастыри (например, Женский монастырь в Комаровке, Ульяновской области), и тоже происходят исцеления. Этой мазью лечились любые кожные болезни, быстро заживали даже глубокие раны.
Был такой случай: приехал молодой человек с огромным лишаем на всю голову, и мазь ему помогла.
О. Василий каждую осень ездил в Молдавию (Приднестровье) к брату Семёну Лукичу и привозил несколько канистр с домашним вином, на котором потом весь год служил Литургию. На магазинном "Кагоре" не хотел служить, т.к. в него добавляют спирт и сахар.
В 60-е годы о. Василий жил в доме, что находился в километре от храма. Два раза в храм забирались местные мужики, выпили вино, но икон не взяли. После этого о. Василий стал ночевать в храме. Между алтарями в дьяконнике сделал откидную лавку для короткого отдыха, при этом почти всю ночь молился. О. Василий выделялся среди других священнослужителей постоянным горячим молитвенным настроем, многие годы молился по ночам со слезами. Даже в холодном алтаре во время молитвы обливался потом.
Печка в алтаре дымила, а дыма он совершенно не выносил, поэтому часто было не топлено, спал в холоде. Спал всегда как можно меньше.
В связи с приездом большого числа паломников стала нужна гостевая сторожка при храме. Власти категорически не разрешали ничего жилого строить. О. Василий сначала соорудил из горбыля дровяной сарайчик, на который получил разрешение. Потом его четыре раза расширяли во все стороны, утеплили, вставили двери и окна, сложили печку, поставили кровати. Получилась приличная сторожка. Приезжала комиссия в Каменный Конец, приказала снести незаконную постройку. О. Василий дал им топор и сказал: "Ломайте, а я фотографировать буду!". Райисполком оштрафовал его за самовольство. Батюшка с радостью заплатил и на основании справки о заплаченном штрафе заставил официально оформить сторожку в августе 1978 года.
О. Василий был непримиримым противником пьянства и курения. От всех требовал бросить пагубные привычки, и с его молитвой многим это удавалось.
Некоторые священники не любили его за трезвость, за общение с простыми, искренне верующими католиками и баптистами. Во время одной из поездок попал на престольный праздник. После службы о. Василий раньше настоятеля пришёл на трапезу, увидел на столе бутылки с водкой, приказал убрать. Его не послушались, тогда он стал выбрасывать бутылки в окно. Алкоголь убрали. Когда пришёл настоятель, то удивился и спросил: "Где...?" Ему ответили, что о. Василий велел убрать водку. "Игумен благословил, значит можно!" - сказал настоятель. "Ты игумен, да не умен!" - ответил о. Василий и уехал.
После рукоположения, будучи уже седовласым старцем, он, естественно, не имел наград. Ленинградский митрополит Никодим любил, чтобы о. Василий служил с ним во время приездов в город. Он ставил его рядом с собой, выше маститых протоиереев и удивлялся, что о. Василий, почтенный старец, служит с простым иерейским крестом. О. Василий отвечал: "Даже о Самом Спасителе сказано: ты иерей по чину Мелхиседекову, а не протоиерей". Сам Господь смирял его тем, что он, седовласый старец, служил в поездках без наград с простым иерейским крестом. В утешение он рассказывал, что умер один протоиерей со всеми возможными наградами. Потом приснился своему другу и сказал, что здесь все награды сняли, только подрясник оставили, по милости Божией.
Молодая женщина с Украины, мать двоих детей, впала в расслабление, ослепла. Отец её молился, плакал в Почаеве. Незнакомая монахиня сказала: "Поезжай поездом Псков - Гдов - Каменный Конец" (только три слова). С огромными препятствиями отец довёз больную до Гдова. Там ей стало совсем плохо, вызвали "скорую помощь", повезли в местную больницу. Отец упросил отвезти не в больницу, а в Каменный Конец. Отвезли. Занесли больную в храм, положили на лавку. Четыре дня больная лежала в храме. О. Василий молился, мазал её маслом. Ночью во время исповеди она села, потом смогла ходить с его помощью, но оставалась слепой. Яков завёл машину и с о. Василием повезли её в Пюхтицы. Там четыре раза окунули в источник, и она прозрела. Несколько дней жили в Пюхтицах, каждый день окунали в источник. После возвращения в Каменный Конец молодая женщина через несколько дней уехала домой здоровая.
С 1980-х годов о. Василий устраивает при храме скит со строгим уставом, здесь постоянно живут несколько человек. Местных прихожан почти нет, деревни вокруг опустели, но приезжает много паломников - до 50-ти человек каждое воскресенье. Литургия служится в субботу, воскресенье, понедельник и все праздники. С некоторого времени о. Василий старался служить Литургию в понедельник, т.к. во время болезни просил архистратига Михаила исцелить его и после исцеления дал обет служить в день памяти бесплотных сил.
Батюшка отличался крайне благоговейным и истовым совершением богослужения. И от всех присутствующих требовал строгого молчания, обязательных поклонов на трисвятом и на "приидите поклонимся...", и сам делал множество поклонов.
Утреню всегда служил только утром, в отличие от обычной российской практики служить её вечером. После вечерни о. Василий начинал исповедь и бесконечно длинную проповедь - беседу, почти до утра. Батюшка говорил, что тот, кто слушает с интересом, помогает проповеднику.
Он был замечательным рассказчиком. Его назидательные духовные рассказы находили отклик в сердцах многих и многих людей. Слушая его, сотни обратились к покаянию, вступили на путь ревностной духовной жизни. Хотя в своих рассказах он не всегда следовал точным фактам, но эти рассказы лучше передавали духовную суть происходящего, чем последовательное логичное изложение событий.
Когда о. Василий был на месте, и не было срочной работы по храму или в огороде, служил Литургию каждый день. Иногда от 7 до 40 Литургий подряд. Когда было много работы для насельников (огород, заготовка дров, ремонт храма), читали только вечерние и утренние молитвы, три уставные кафизмы и служился молебен с акафистом.
Но чаще всего о Василий, отслужив три Литургии (субботу, воскресенье и понедельник), уезжал до пятницы в Ленинград, Москву, на Украину и т.д. При этом он и в поездке старался каждый день быть утром в храме на Литургии и сослужить местному духовенству. По вечерам собирал народ, беседовал, соборовал. В пятницу голодал в дороге и вечером приезжал в Каменный Конец служить вечерню накануне субботы.
Богослужение длилось по 8-10 часов, а иногда до 16 часов. Отец Василий служил Божественную литургию практически ежедневно, стараясь не пропускать ни одного дня даже во время многочисленных поездок по стране.
Службы были очень длинные. Однажды приехал Псковский митрополит Владимир в субботу в 16:00, а в храме только пели херувимскую, как обычно. Он очень удивился, дождался конца службы. А потом говорил, что Литургию нужно до 24 часов заканчивать.
В Светлую седмицу о. Василий служил Литургию каждый день, разговлялся только рыбой. Причастники тоже должны были перед причастием воздерживаться от молочного и яиц.
Батюшка часто крестил паломников прямо в Чудском озере. Не раз бывало, что прибывшие в Каменный Конец супруги принимали в один день пять таинств: крещение, миропомазание, исповедь, причастие и венчание.
В 80-е годы о. Василий регулярно ездил на исповедь к о. Кириллу Павлову в Лавру. Тот говорил, чтобы о. Василий перестал везде ездить, сидел в Каменном Конце и служил каждый день Литургию. И другие старцы, например, о. Николай Гурьянов, говорили о. Василию то же. Но он не слушал, т.к. чувствовал своё призвание в проповеди по всему миру, хотя совесть его за это смущала.
Ему много раз предлагали монашеский постриг. А он говорил: "Я ещё боюсь согрешить. Пусть останусь, как есть. Я и так уже монах". О. Василий смог соединить в себе и сокровенное монашеское аскетическое делание, и проповедь покаяния по всей стране, и стал живым примером "монаха в миру".
О. Василий не практиковал Иисусовой молитвы, никогда не было у него чёток. Мог 100 раз прочитать "Отче наш" вместо правила к Литургии, а Иисусова молитва у него не шла. Непрестанная молитва у о. Василия была в живом сердечном чувстве. Однажды спросили у него, что делать, когда придет антихрист? Ответил, что нужно крепко-крепко держаться сердцем за Бога.
О. Василию много раз предлагали взять на себя отчитку, но он не одобрял её. Лучше генеральная исповедь, строгий пост, причаститься семь раз подряд. Это многим помогло. Любимым делом было соборование. Ездил по всей стране и всех соборовал на квартирах, многие исцелялись. Так зарабатывал средства на ремонт храма.
Говорил, что прелести не нужно бояться, молиться нужно дерзновенно. А если впадёшь в прелесть, это со стороны для опытного духовника хорошо видно. Беда не в прелести, а в том, что человек перестаёт слушаться духовника.
Муху старался поймать и выпустить на улицу, а если случайно убивал, делал поклоны.
В храме и в сторожке были часы с боем. Когда били часы, о. Василий всегда прерывал службу или беседу и делал три поклона с молитвой: "Слава в вышних Богу...", и всех к этому приучал. Многим советовал: "Если хочешь спастись, продай телевизор, купи часы с боем и делай каждый час поклоны".
Во время службы постоянно делал множество поклонов.
Он никогда не делал себе уколов, не принимал аптечных лекарств, лечился только народными средствами. У батюшки был врождённый порок сердца, были частые сердечные приступы, при которых он нюхал нашатырный спирт. В кармане у него постоянно находился пузырёк со смесью нашатырного спирта, ароматического масла и ещё чего-то.
В 80-е годы несколько раз терял сознание почти на сутки. Однажды его в бессознательном состоянии увезли на "скорой" в больницу. Когда хотели сделать укол, он вдруг пришёл в сознание, запретил делать укол, и тут же начал оживлённую пасторскую беседу с медсёстрами.
О. Василий часто ночевал в храме. Когда он уезжал, в храме ночевал Яков или другие помощники. Много раз, почти каждый год, были попытки ограбить храм. Грабители стреляли из ружья, Яков бросал камни с колокольни.
Из всех окрестных храмов были вынесены все ценные иконы. Одного сторожа сожгли вместе с храмом, другого привязали к столу и засунули в чулан, его только через три дня нашли. А в храм в Каменном Конце забраться ни разу не смогли.
О. Василий ездил в Казахстан к своим племянникам, баптистам. Они его очень уважали, т.к. чувствовали его искреннюю любовь, и всегда просили о проповеди на их собраниях. О. Василий говорил, что баптисты подобны тем ученикам в Ефесе (см. "Деяния..."), которые знали только Иоанново крещение, но не знали Духа Святого. Он говорил, что те, кто перешли из православия к баптистам, будут осуждены. А те, кто родился в баптистской "семье" и хранит веру отцов, те могут спастись.
О. Василий с детства отличался горячим, вспыльчивым характером. Близким всегда было с ним трудно. Он сам много молился, чтобы Господь избавил его от вспыльчивости. Военные годы очень усилили эту его особенность. Он сам рассказывал историю об о. Николае, который был из Костромы. Того посадили за нарушение какого-то закона, уголовники над ним издевались. О. Николай не выдержал и вскричал: "Пади!" - и уголовник упал мёртвым. Он потом всю жизнь плакал и каялся. О. Василий говорил, что любой священник имеет власть одним словом умертвить человека, бес тут же исполнит это слово и даже гневную мысль, поэтому священник должен быть очень осторожен.
Но эта горячность делала его ревностным в молитве и во всяком служении Богу. Он всегда оставался настоящим подвижником, подобным древним старцам, не давая себе ни минуты покоя.
Учил никогда не осуждать Правительство. "Всякая власть от Бога - говорил батюшка. - Нужно благодарить, что мы не голодаем, можно хлеб купить в магазине. А если Правительство ошибается, давайте три дня не будем ни есть, ни пить, ни спать, и будем молиться за него. Тогда Господь даст им ум, как лучше управлять страной. А если мы не хотим потрудиться в молитве, а хотим просто языком осуждать, то мы своим осуждением только подталкиваем Правительство к ещё большим ошибкам".
"Первый раз я попала к о. Василию в 1981 году. Мы с мужем только повенчались. У меня обнаружили рак желудка, опухоль 12 см., нет проходимости. С большим трудом добрались до Каменного Конца. Отец Василий начал молиться. Четверо суток не выходил из алтаря. Я читаю Псалтирь, теряю сознание, а он вылетает из алтаря: "Ты живая? Читай дальше, я буду слушать, как ты читаешь". Потом он говорит: "Сейчас в храм принесут белую булочку, мёд и кипяток. И ты поешь". Отвечаю: "Я не могу даже пить". А он говорит: "Ты будешь есть!" Я попила чуть- чуть кипяточка и съела маленький кусочек хлеба с мёдом в первый раз после большого перерыва. Он сказал: "Если меня послушаешь, будешь жить. Дай обет Богу послужить". И когда мы сели в поезд, сказала мужу: "Я дала обет принять монашество". И муж решил стать монахом. Нас постригли обоих, оставили жить в одной квартире. Опухоль через полгода исчезла, врачи удивлялись". (Монахиня Л. до сих пор жива, несёт монашеский подвиг).
"В июне 1983 г. я приехал в Каменный Конец. О. Василий обрадовался, т.к. нужно было снять леса с купола храма. Купол покрасили, а леса уже давно стояли. Но предварительно о. Василий хотел прикрепить к куполу лестницу, чтобы можно было залезть на купол до креста без лесов. Лестница была металлическая и прямая, ее нужно было выгнуть по форме купола. Перед каким-то праздником все голодали трое суток. О. Василий разжёг костер, засунул туда металлическую лестницу, раскалил её, положил на рельсу, приказав мне её держать, а сам стал бить по ней кувалдой. Я еле стоял от слабости, держался за лестницу, чтобы не упасть. О. Василий меня успокаивал: "Я кузнец, всё будет хорошо!". Действительно, лестница приняла форму купола. Мы тут же подняли её на купол на верёвках и привязали металлической проволокой к кресту. После праздника я, наконец, поел, прикрепил прямую лестницу к вертикальной стене и разобрал леса. В это время о. Василию было 70 лет".
Больная диабетом женщина должна была часто вкушать пищу и принимать лекарство. О. Василий, как обычно, заставил всех в пятницу голодать. Она испугалась, что умрёт. О. Василий её "успокоил": отпоём и похороним - кладбище рядом. Забрал у неё лекарства и выбросил. Она испугалась, но потом удивлялась, что голодала без лекарств и очень хорошо себя чувствовала.
Один паломник очень хотел поговорить с о. Василием, но роптал на длинные службы. О. Василий уклонялся от беседы. Через 2-3 дня паломник сказал: "Как хорошо здесь на длинных службах!" И тут же о. Василий сказал на проповеди, что некоторые хотят только поговорить, а помолиться и потрудиться не хотят.
У о. Василия Бойко родилась дочь Ирина с врождённой аномалией - аорта из сердца выходила в другую сторону и пережимала трахею. Младенец при движении начинал задыхаться. Врачи говорили, что не доживёт до года. Предлагали операцию в сердечно - сосудистом институте им. Бакулева, гарантий никаких не давали. Батюшка не благословил операцию. После Крещения 1987 г. (младенцу 10 месяцев) поехали в Пюхтицкий монастырь. Батюшка окунул младенца три раза в источник, при этом каждый раз подолгу держал его под водой. На третий раз младенец закричал. Закутали, сразу поехали в Каменный Конец. Младенцу стало лучше, сейчас девочка здорова, даже сняли инвалидность.
"Мои родители были неверующие. Отец коммунист, одно время был секретарем парткома крупного геологического треста, партийным лектором. Мать тоже в храм никогда не ходила, хотя не была активной безбожницей. Когда я бросил работу в Москве и уехал в Каменный Конец сторожем, это для них было трагедией. Раз в год после Пасхи я ездил к родителям на неделю навестить их. Отец был настроен врждебно к о. Василию. Почти 9 лет батюшка усиленно за них молился. Говорил, что тяжело за них молиться - большая тяжесть грехов. Обещал со временем съездить со мной к ним. Однажды я после Пасхи собрался к родителям. В шутку спросил, когда отец Василий поедет со мной. Неожиданно для себя услышал: "Сейчас". Он по духу почувствовал, что наступил подходящий момент. Дорогу в поезде я воспринимал как нечто нереальное. Когда зашли в квартиру к моим родителям, я боялся, что отец начнёт ругаться. Но с удивлением увидел, как он стал накрывать стол для дорогих гостей.
О. Василий сказал, что он ещё не заработал угощения, отслужил молебен и освятил квартиру, чтобы легче было говорить. В конце трапезы я краем уха с удивлением услышал слова: "Где будем венчаться?". Действительно, накануне Фомина воскресенья мы поехали в соседнее село к знакомому священнику о. Николаю. Всю ночь о. Василий исповедовал моих родителей и сестру, и крестил её мужа. Утром о. Василий сам отслужил Литургию, причастил моих родителей, сестру и зятя, повенчал две пары. После этого отец и мать стали очень ревностными православными, усердными прихожанами. Так в один момент поменялось их сознание. Для меня это чудо, но для этого о. Василий много лет усердно за них молился".
За усердное служение получил награды: 1972 г. - камилавка, 1973 г. - звание протоиерея, 1975 г. - наперсный крест, 1986 г. - палица.
В 1990 году по ходатайству о. Василия был рукоположен во иереи и назначен настоятелем храма его воспитанник Василий Бойко, который помогал ему в алтаре с 6-летнего возраста. В ноябре того же года в 77 лет о. Василий вышел за штат. До 1995 г. часто, почти как прежде, ездил в Каменный Конец и служил.
Потом несколько лет жил в Москве, в районе Перервы, в квартире духовных чад. Последние годы жил в Печорах. Главным содержанием его жизни в эти годы стала миссионерская деятельность по всей стране и в постоянных паломничествах по святым местам за границей. Батюшка был духовником множества паломнических поездок в Иерусалим и по святым местам Греции, Италии, Польши. На Афоне не был, только проплывал мимо на теплоходе.
В 90-е годы о. Василий трижды ездил в с. Пасху, высоко в горах в Абхазии. Отслужил там 10, а во второй раз - 11 Литургий, всех живущих в окрестностях окрестил и повенчал.
После 1995 г. редко бывал в Каменном Конце. Молодой священник не мог служить так, как служил раньше о. Василий, нужно было дать ему свободу завести свои порядки.
В 90-е годы о. Василий часто приезжал в Храм св. мч. Флора и Лавра в селе Ям. Настоятель храма о. Валерий Ларичев очень мягко относился к нарушениям церковной дисциплины. О. Василий с первых приездов начал требовать от прихожан благоговейного поведения. В начале на него роптали, а потом все полюбили.
О. Валерий позже говорил, что именно в те дни, когда необходима была помощь, неожиданно появлялся на службе о. Василий. Он чувствовал, когда нужен, и тут же приезжал.
"Наш храм открылся для служения весной 1990-го года после многих лет запустения. В восстановлении порушенной жизни прихода частые в этот период приезды о. Василия имели большое значение.
Приезжал о. Василий всегда не просто вовремя, а в самое безысходное время. Когда настоятель о. Валерий лежал больным, вдруг появлялся о. Василий, начинал поднимать его, бить скрученным полотенцем, поднимать к себе на спину (спиной к спине) - о. Валерий на глазах оживал. А потом ещё долго мог служить.
Прихожане - крестьяне (точнее, пожилые крестьянки) из окрестных сёл. Они сразу почувствовали в о. Василии "своего", очень уважали его за видимую строгость, а также сердцем откликались на его любовь и пламенные проповеди.
Службы с о. Василием были длинные (например, положено каждую стихиру повторять три раза - так и повторяли). За благоговейным отношением к службе он следил строго. Запах табака не выносил. В связи с этим можно вспомнить два случая. Обязательно благословляя клирошан перед службой, о. Василий почувствовал запах табака. Строго сказал виновному: "Курил? Вон с клироса!". Но провинившийся горячо воскликнул: "Помолитесь обо мне, чтобы я бросил курить!" - "Имя?" - "В.". И о. Василий положил свою руку на голову В., помолился вслух. С тех пор В. не курил.
А другой случай произошел на праздник Успения Божией Матери. Подарком для всех прихожан было то, что к нам в этот день приехал о. Василий. Но, благословляя "правый" хор, он почувствовал запах табака и спиртного. С криком выгнал провинившихся певцов, поручив всю службу левому ("бабушкиному") хору.
Не позволял работать во время Литургии. В храме в это время были бесконечные строительные работы. Однажды строители продолжали что-то делать на временном втором этаже храма, надеясь, что их во время службы не будет видно, но один из строителей упал, повредив ногу. После этого случая во время Литургии в храме не работали (по крайней мере, когда приезжал о. Василий).
О. Василий воспитал много хороших священников из наших прихожан. Своих духовных чад он венчал в нашем храме. Их сразу было видно - девушки в красивых, но закрытых платьях, в завязанных белых платках, без косметики. И вот как-то попросилась к о. Василию венчаться пара, ничего о нём не знавшая. Он согласился, но до венчания заставил невесту смыть с лица всю косметику, снять лак с ногтей, а потом самолично постриг ей ножницами длинные ногти. Невеста рыдала - сначала из-за "косметических" потрясений, а потом от счастья: о. Василий так проникновенно сказал им о супружестве, с такой любовью принял их, что, надо думать, супруги не забудут о своем венчании у такого необычного батюшки.
Голос у о. Василия был громким, чистым и ясным. Как-то он в церковной сторожке рассказывал собравшимся о святителе Иоанне Златоусте, потом с места вспрыгнул на стул и оттуда запел громким голосом: "Слава в вышних Богу...". Все, особенно дети, были в восторге.
К детям о. Василий относился очень серьёзно, со строгой любовью. Как-то годовалый малыш, сын подопечных о. Василию чад, стал мешать собравшимся в церковной сторожке послушать рассказ батюшки. О. Василий подошёл к малышу, строго и внимательно посмотрел на него и сказал: "Тебе уже целый год, а ты так себя ведёшь!" И малыш всё остальное время сидел тихо.
В конце службы были длинные проповеди (более часа), которые наши прихожане из окрестных сёл очень любили. Часто о. Василий читал свои стихи о нерождённых детях. Говорил, что яркая косметика на лице - это "печать" нераскаявшихся матерей-убийц своих нерождённых детей.
Прямо не обличал, мог говорить вообще, а человек догадывался. Мог быть очень тихим и тактичным. Очень хорошо чувствовал людей.
В первые годы его служения Богу какие только бригады строителей не приходили работать в храм! И только однажды попались настоящие профессионалы своего дела (работа по металлу). Мы не успели заметить, как о. Василий уже успел договориться с ними. Деловые его качества были потрясающими!
Часто прихожанам он повторял: "Вот мы здесь собрались в воскресенье, и Ангел нас всех видит и запоминает как на фотографии. И как на этой фотографии, мы все соберёмся с Вами вместе в Царствии Небесном.
Верим и надеемся!"
Основой жизни его было служение Богу и людям. Постом, бдением, всенощными молитвами со слезами о. Василий очистил свою душу для принятия благодати. Он служил так, что чувствовался огонь - духовный огонь, духовная сила. Немощи человеческие у батюшки были, но сила духа, сила молитвы, служение - всё это от Бога. Даже далёкий от церкви человек, находясь рядом, мог ощущать его любовь к людям и к Богу, и веру, ту веру, которая способна творить чудеса.
Главное своё призвание о. Василий видел в апостольской проповеди, и с этим может согласиться каждый, кто имел счастье общаться с ним. Он действительно обладал даром зажигать в сердцах огонь евангельской веры. Скольких людей привёл он в храм, из теплохладных превратил в ревностных христиан. Сотни священников и монахов сейчас говорят, что на духовный путь их направил о. Василий.
По характеру, по живости и активному отношению к жизни ему надо было постоянно находиться среди народа. Он был поистине народным старцем. Часто ездил по близлежащим городам - в Сланцы, Нарву и в дальние места - в Ленинград, Москву, Волгоград, в Молдавию, на Украину- где только он ни побывал за годы своей долгой жизни!
О. Василий тонко чувствовал Волю Божию, что проявлялось в советах и в том, что он часто неожиданно появлялся именно там, где была очень нужна его помощь. Не раз о. Василий своим советом и участием оказывал решающее влияние на жизнь и судьбу многих людей.
Он был очень неравнодушен к людям, часто с гневом обличал, но на него не обижались, чувствуя его искреннюю любовь. При этом о. Василий тонко чувствовал, кого нужно обличить, а кого - утешить. Гордых и обидчивых никогда не обличал. Иногда обличал и духовенство, за что был у некоторых из них в немилости.
И до глубокой старости он смирялся сам, при всём народе обличал себя в том, что жил не венчанный с женой, был акробатом, не причащался 10 лет, скрывал свою веру во время гонений и т.п.
Во время поездок по стране батюшка не показывал своих подвигов, ел и спал как все. Но иногда начинал юродствовать, выделяться из общей массы.
До глубокой старости он оставался в душе озорным ребенком, мог с азартом играть с детьми. Часто начинал бить скрученным полотенцем сначала себя, потом и всех окружающих, причём все с радостью просили "добавки".
В нём удивительным образом сочеталась крайняя строгость и самая нежная любовь к своим духовным чадам. Он говорил: "Нужно быть строгим, прежде всего к самому себе..."
Последние годы о. Василий жил в г. Печоры Псковской области. Старческой немощью и многими болезнями Господь очищал его душу для Царствия Небесного. Первое время его возили в Псково-Печерский монастырь служить и причащаться. Потом причащали на дому иеромонахи монастыря.
За два года до кончины при падении в келье у о. Василия случился перелом шейки бедра (или вилковой кости). Боли были шоковые, но делать рентген и лечиться он отказался, возложив всю надежду на Бога. Несколько месяцев лежал неподвижно, очень страдал, появились пролежни. Но Господь не посрамил его надежды. К огромному удивлению врачей он встал и начал ходить.
За 20 дней до кончины три дня были сильные боли, потом боль ослабела. Последние 17 дней жизни он ничего не вкушал, 7 дней не пил, но до последнего дня переживал пасхальную радость, пытался петь "Воскресение Христово". Перед смертью его причащали каждый день, он напряжённо молился, пытался креститься. В конце три раза глубоко вздохнул и испустил дух.
Отпевали его в первое воскресенье Великого поста - в день торжества Православия в Псково-Печерском монастыре, на месте его священнического рукоположения. Гроб стоял в Сретенской церкви, в которой находятся мощи прп. Симеона (Желнина) - его духовного отца. В отпевании участвовали двенадцать священников с разных концов России при большом стечении народа. Приехали люди из многих городов России. С утра была плохая погода, а после отпевания вышло солнце, открылось голубое небо...
Погребли протоиерея о. Василия в Богом Зданных пещерах Псково-Печерского монастыря в отдельной крипте.
|