Аннотация: Город на реке Лане по всей Нэа Веррэа славится пивом и мирным населением. Но даже там герои умудряются найти неприятности.
П/О от 20.02.
РАСЧЁТ С ПРОЦЕНТАМИ
Над Ланинском бушевала гроза. В высокое крохотное окошко острога её было не видно, только отблески молний мелькали единственным пятном света в кромешной тьме, зато отчётливо слышался грохот и капли, дробясь о проём, сыпались на бедовые головы двух узников. Один из них облизнул пересохшие губы, но пить захотелось ещё сильнее.
- Лучший город... Лучшее пиво... Лапоть, я тебя кандалами удушу...
- Не дотянешься, - прохрипели справа.
А ведь начиналось всё очень даже славно...
***
- Умница, красавица, рукодельница, а уж как стряпает - ум отъешь! - распинался ратник перед коренастым немолодым корчмарём, деловито вытирающим руки не о передник, а о перекинутое через плечо полотенце. Собственно, относительно пристойный вид хозяина питейного заведения и остановил выбор спутников на "Двух весёлых гусях".
- Лапоть, похоже, ты её стряпни уже перебрал, - не сдержался от шпильки Шип. Компаньон укоризненно покосился на него, но корчмарь юмор оценил, одобрительно захехекав в бороду.
- А чего такая зелёная, больная, что ль?
- Мы - брат и сестра единоутробные, так вот у моего отчима в роду орки были, - пояснил Лапоть. Уединение няшей решили не нарушать, объяснять, с чего вдруг двое путников обеспокоились судьбой незнакомой девушки, было не с руки, и ратник обзавёлся сестрой столь же легко, как эльф - женой. Правда, пришлось обосновать некоторые особенности болотного племени: идею с орочьей кровью подал Лапоть, и Шип, скрепя сердце, принял.
- Волкодав чей? - на Балуню мужчина смотрел с куда большим интересом, нежели на щуплую девчушку, между двух рослых мужчин казавшуюся ещё ниже и худее, чем есть.
- Анятин, с детства он ей сторож верный, за ней в огонь и в воду пойдёт.
- У меня недавно кобель издох, а хорошего сторожа ещё поискать надо... - пробормотал хозяин. - Ладно, попробуем её на кухне, а коли к месту придётся, тогда и о цене потолкуем.
- Не надо меня пробовать, я невкусная, - невпопад пискнула Анята.
- Надо же, голосок прорезался! - снова хохотнул корчмарь. - А я уж было обрадовался, что немая...
- Подожди, о какой цене речь? - перебил Шип.
- Ну дык, за сколько продавать их будете вместе с псом!
- Да не собираемся мы их продавать! - возмутился ратник. - Анята сама работу ищет и кров, а нас просила ей подсобить!
- Ага! - понемногу смелея, поддакнула няша.
Хозяин потёр руки и метнул на стойку три кружки так ловко, что каждая доехала точно до адресата.
- Ладно, парни, почти уговорили! Только одно мне объясните: отчего девку не замуж, а в корчму отдаёте?
- Замужем быть непрактично! Муж денег платить не станет, а работой завалит сверх меры. Не хочу топнуть в трясине... то есть, в рутине.
- Эх, как завернула! - обалдел корчмарь, и это решило исход сделки.
***
Ланинск также называли Городом двух берегов. Неширокая судоходная Лана делила его почти на идеально ровные половины, и ещё издали в глаза бросались колоссальных размеров ворота со сложным подъёмно-спусковым механизмом, одновременно являющиеся плотиной, а посуху город окружала насыпь и крепостная стена с воротами поменьше. Относительно чистый и зелёный Ланинск понравился бы эльфу гораздо больше, если б не стрекот водяных мельниц, шум и невыносимый запах сусла, сразу пропитавший одежду насквозь. Впрочем, погуляв по городу, посмотрев мосты, причалы, прибрежные ивовые рощи, храм Иллиатара и святилище Живицы, Шип как-то незаметно принюхался, и жить стало легче.
Питейных заведений было несколько, помощница кухарки требовалась в двух, но в первом хозяин так сально уставился на девушку, что л"лэрд скоренько уволок спутников под руки, хоть Лапоть ныл, дескать, не мешает кружечку пивка хлебнуть за прибытие. "Два весёлых гуся" подошли идеально. Разудалые гуси на вывеске, обнявшиеся с пенистыми кружками и друг с другом, радовали свежей краской, ставни - целыми петлями (видимо, здесь было принято выходить исключительно через дверь), а сама корчма - умеренно чистым полом и забавными надписями на стенах, обшитых строганной доской.
Анята впервые увидела пшеничную муку, зато имела дело с древесной, так что с печевом проблем не возникло. Шип поделился с девушкой кое-какими рецептами, собранными в разных областях Нэа Веррэа, к тому же, она великолепно готовила блюда из улиток, лягушек, ящериц - то, чего горожане отродясь не пробовали. Поначалу постояльцы очумело изучали в меню новую закусь к пиву, но, когда сам Перворожденный заказал себе целую горку лягушачьих лапок, небрежно пояснив, дескать, это национальное силль-миеллонское блюдо с волшебным вкусом, решили рискнуть. И не пожалели.
Улучив минутку, Анята выбежала из кухни и набросилась на обоих компаньонов одновременно:
- Здесь так здорово! Дедушка прав был, в Большом мире столько всего удивительного! Одни дороги чего стоят! Из камня, видали?!
- Видали, - Шип осторожно вывернулся из объятий. Несмотря на то, что Анята была довольно милой, человечьих женщин он по-прежнему не жаловал. - Ладно, беги обратно, да скажи, чтоб нам ещё пива принесли.
- Сейчас! - подхватилась девчонка.
- Ну как тебе здесь? - поинтересовался Лапоть, когда приветливая подавальщица заменила кружки.
- Неплохо, и задумка с воротами занятная. Только не пойму, почему в таком огромном и богатом городе не сам князь правит? Здесь проходит торговый путь, мог был лично с купцами да послами дела вести, а не через посредника.
- Скажи, как тебе запах?
- Жуть. И сам воняю как пивная бочка.
- А князь так вонять не хочет, поэтому здесь правит посадник из его бояр. Основной доход-то всё равно в столичную казну идёт. Столица находится дальше по течению и тоже на реке, так что и к самому князю послы заходят, причём, уже поддатые и весёлые, что значительно упрощает общение. А ежели в обратную сторону плывут, то он им грамоту сулит на бесплатный трёхдневный постой в любой корчме.
- Вот хитрец! - развеселился Шип, невольно привлекая внимание громким смехом. Публика здесь собралась разношёрстная, но с виду безобидная, а главное - никакой орочни. Люди приходили и уходили, кто-то упрямо сидел, цедя единственную кружку пива, заработанную к концу дня, и ждал приглашения от тех, кто одевался побогаче и заказывал сразу бочонок.
- А ты говоришь - люди глупые, - польщено усмехнулся Лапоть.
- Ну, хитрость - не мудрость...
На стол опустились не слишком чистые руки, их владелец склонился, обдав эльфа смесью рыбы и лука.
- Ты - Кровавый Шип? - спросил парень лет двадцати, с виду обычный, но совершенно трезвый, что в подобном месте выглядело странно. Не дожидаясь ответа, состроил заговорщицкую гримасу, понизив заодно голос. - Я о тебе много слышал. Слыш, дельце есть интересное...
- Не интересует, - отрезал Шип. - Пошёл вон.
- Ага! - Отчего-то парень просиял.
Да и был таков.
- Ну ладно, этот - идиот, - не дожидаясь комментария напарника, признал Лапоть.
Заказали ещё по кружке.
Прежде Шип пиво не любил, но, как оказалось, он просто не пил настоящего пива. Нежно-медвяное, удивительно лёгкое, покрытое шапкой воздушной пены, приятно розовеющей с закатом. Ведь умеют людишки, когда захотят! И пусть кто-нибудь из силль-миеллонских л"лэрдов, прочтя путевые заметки сородича, посмеет назвать ланинское пиво примитивным напитком, а самого Шипа упрекнуть в безвкусии... Эпиграмма, однозначно!
Всё было в корчме хорошо, кроме одного - комнаты не сдавались, так что ночевать придётся идти в "Очаг", а в штормовом состоянии ходить по мостам чревато. В общем, л"лэрд следил за изменениями в состоянии собственном, но пока "Ланинское светлое" не подводило.
В небе разгорались первые звёзды, а в корчме - трагикомедия. Неизвестно, каким шальным ветром задуло в мирное общество эту всклокоченную бабищу, но походила она на медведицу, которую выгнали из малинника. Обведя притихший зал остервенелым взглядом, тётка сфокусировалась на объекте и хлопнула сковородкой о ладонь:
- А ну подь сюды, пьянь залётная! Ишь, удумал, дескать, навру, будто по работе надо, а жена и поверит! Ага, щаз! Управы на тебя нету, холера болотная!
- Не ругайся, ки-иксонька, - задребезжал из дымного угла надтреснутый голосок. - Мы тут как раз дело выгы-икодное обмозговываем.
- Слыш, бабка, ты б повежливей, а? - миролюбиво попросил какой-то парень. - Всё ж народ устал, культурно отдохнуть хочет...
- Какая я тебе бабка, сосунок!
Парень начал подниматься, тётка схватила сковороду наперевес, но тут Балуня, невидимкой дремавший в тёмном углу при входе, подошёл к скандалистке сзади и громко, отчётливо сказал:
Через некоторое время скандал замяли. Тётку выпроводили, позволив ей унести подмышкой щуплого мужа, пострадавшим налили за счёт заведения, Балуню похвалили, накидав лакомых кусочков, от коих пёс гордо отворачивался. Инцидент исчерпался, оставив благодатную почву для разговоров.
- Никогда не женюсь! - Лапоть содрогнулся в непритворном ужасе.
- В твоём возрасте я тоже так думал, - Шип меланхолично уставился в кружку.
- А сейчас тебе сколько лет в пересчёте на наш век? - загорелся хуманэа. Тема возраста поднималась с того момента, как эльф и человек познакомились. Тогда они выглядели одногодками, но с тех пор Лапоть заметно возмужал, и Шип теперь казался моложе.
- Да всё столько же.
- Двадцать три?!
- Примерно так.
- А через сто лет?
- Столько же.
- Это как так? - изумился Лапоть.
- Хм, - Шип отставил кружку. Пиво не шибко опьянило, но развязало язык, и эльф решил, а почему бы нет? Компаньоны всё-таки. - Если сравнить любого из нас с растением - с шиповником, например...
- Почему с шиповником?
- Потому что моя фамилия так переводится, и не перебивай. Так вот, наш возраст на ваш невозможно перевести. Сперва шиповник проклёвывается из маленького плода и растёт, набираясь силы. Затем наступает длительная пора зрелости, которую можно условно назвать цветением. Но, в конце концов, шиповник засыхает, чтобы снова вернуться к земле, из которой появился...
- Вы рождаетесь из земли? - благоговейно прошептал Лапоть. - Но как же тогда твоя...
Эльф как раз хотел сделать паузу, чтобы смочить горло, и поперхнулся.
- Да нет, конечно! Я говорю образно. Пора взросления у нас самая короткая, и она примерно равна вашей. Пора усыхания гораздо длиннее, но пора цветения-зрелости занимает гораздо большую часть жизни, чем две другие вместе взятые. Проще говоря, я и через пятьсот лет не изменюсь ни внешне, ни характером, если только меня не убьют или Пресветлая сама не призовёт. Разве что опыта наберусь.
- А плодоносите долго?
- Пока мозги не задеревенеют настолько, что забудешь, зачем это туда приделано, - в тон компаньону с ухмылкой ответил Шип.
Коварное пиво расслабило, и эльф слишком поздно понял, что разговор сворачивает на очень опасную тему. Пользуясь состоянием собеседника, раззадоренный Лапоть открыл было рот, но в этот момент к столику с подносом в руках подошёл корчмарь, и тем самым спас положение.
- Ну как тебе ланинское угощение, светлый л"лэрд? - мужчина, которого звали Карп, подсел к наёмникам, снимая с подноса кружки. - За счёт заведения!
Чокнулись, сразу опустошив до половины - уж больно гладко шло.
- Достойно, - похвалил Шип с толикой сожаления, понимая, что рецепт ему не дадут и даже не продадут. Пиво "за счёт" оказалось ещё вкуснее светлого, хотя голову дурило сильнее, ну да ничего, всё равно скоро спать идти - вон за окошком темень какая. - А как тебе Анята?
- Славная девчушка, расторопная да сметливая, жена моя кой-чему подучит, и цены ей не будет. Пёс отличный! А для улиток мы эту её капусту в огороде высадим, пущай размножаются нам на прибыль, - корчмарь сосредоточенно повертел кружку в ладонях. - Анята точно не больная?
- Точно. А в чём дело?
- Ещё до ледохода лихоманка у нас бушевала, две трети города с горячкой слегло, даже посадника с женой да жреца не пощадила. А ведунья и вовсе померла одной из первых, ну да, хвала Живице, успела помощнице науку передать. Девка-то зелье спасительное и придумала, - Карп внезапно замолчал, избегая смотреть на собеседников.
- Мы не сердимся, ты правильно сделал, что спросил. Анята абсолютно здорова, даю слово Перворожденного.
- Уж извиняйте, но нам новая болячка не нужна! - виновато и одновременно с облегчением развёл руками Карп и с ходу перешёл на другое, более интересное. - А вы слыхали, что в Ожегде твори...
- Что?!! - заорали компаньоны так, что остальные примолкли, а Балуня бдительно вскочил. Втайне друг от друга, а заодно и от самих себя, оба наёмника нешуточно переживали за бойкую берегиню.
- Ну... речные караванщики говорят, дескать, княжна вернулась, та, что давным-давно без вести пропала, - осторожно начал Карп, но, видя, что собеседники молчат, ободрился. - И будто бы не человек она вовсе, а Хозяйка Всех Вод. Привела с собой рать несметную, столицу осадила, князеву шапку вместе с головой требует, не то грозит всех потопить.
- Ну! - поторопил Шип.
- А всё! От следующего каравана вестей ждём. А вы что, знаете её?
- Слыхали, - уклонился л"лэрд. Ни за что Велена не потопит родной город. Найдёт способ вернуть престол, не навредив будущим подданным.
Корчмарь вернулся к работе, вкусное пиво закончилось в два глотка, и Шип велел девке-подавальщице повторить по такому же, с неудовольствием заметив, что язык немного заплетается. Один из четверых парней, шумно резавшихся в кости, как-то недобро прищурился на л"лэрда, но тому было наплевать.
- А хороша девка, да? - пригубив свою кружку, Лапоть проводил человечку оценивающим взглядом из-под опущенных ресниц.
- Не начинай, а? - по-стариковски положив голову на ладонь, попросил Шип. Ссориться не хотелось, хотелось допить и спать, но более трезвый ратник решил довести дело до конца, рассудив, что компаньон уже не сможет ему врезать.
- Я не знаю, сколько тебе лет, но мне кажется, что немного. У тебя ещё может быть жена, дети, внуки...
- Лапоть, перестань.
- По дорогам бродить здорово, но ещё лучше, когда есть, к кому вернуться...
- Лапоть?
- А?
Шип слегка изменил позу, опираясь уже на кулак.
- Ты хочешь знать, сколько мне лет? Это можно прочитать по глазам. Просто посмотри на меня внимательно, и всё.
Человек отвернулся, досадливо и сконфуженно, понимая, что переоценил недееспособность напарника.
- Чтоб ты меня заворожил как-нибудь нехорошо, да?
- Лапоть, тебе не надо меня бояться. Просто не делай мне больно, и я не сделаю больно тебе.
Ближе к донышку кружек наёмники помирились и, распрощавшись с Анятой, в обнимку вывалились из корчмы, не хватало только спеть чего-нибудь непотребного для полного благодушия.
- Слушай, тебе это... надо?
- Очень.
Культурный эльф и примитивный человек дружно свернули за угол. Пива сегодня было ну очень много...
Крепкий с виду мост почему-то качался под ногами, как навесной, да и мостовая была вся в рытвинах, норовивших прыгнуть под ногу. Вдоль набережной горели фонари, то раздваиваясь, то снова соединяясь - наверное, без волшбы не обошлось.
Наёмники заблудились на перекрестье улиц.
- Нам куда?
- Откуда Сольдэн откликнется, туда и идём. Со-о-ольдэн!
- Эй, остроухий! Ты зачем мою девку обидел?!
Шип и Лапоть покрутились на месте, пару раз столкнувшись лбами, и только после этого заметили наконец в проулке четверых парней, что сегодня играли в кости, а тот, хмурый, ещё и небрежно облокотился на угол какого-то строения.
- Какую и чем? - при нынешнем состоянии л"лэрд даже забыл разозлиться на откровенное хамство смерда.
- Подавальщицу! Девкой обозвал, когда пиво заказывал!
- Да ты сам её только что обозвал, - удивился эльф. - И потом, она ж не парень...
Шип действительно не хотел обидеть подавальщицу, просто назвал вещи своими именами, а человечке оставил лишнюю монетку за расторопность. Но парень, видимо, был слишком тупой даже для человека: он выхватил меч, без ножен заткнутый прямо за пояс.
- Я вызываю тебя на... эту... на дулю!
- Ахахаха! - эльфа повело назад, но он выровнялся не без помощи Лаптя. - Дулю сунь себе... в туда. Иди проспись, убогий, и друзей прихвати.
Не обращая внимания на возмущённый ропот, наёмники двинулись влево, откуда Шипу почудился голос верного друга, когда между лопаток что-то ощутимо тюкнуло. У "тупого" не было перчатки, чтобы бросить вызов, зато булыжников валялось хоть отбавляй.
Эльф развернулся, вытягивая меч, который почему-то застрял в ножнах.
- Шип, не надо! - Лапоть вцепился в локоть, но л"лэрд его выдернул.
Тупоголовый хуманэа пошёл навстречу, оставив позади хихикающих прихвостней.
Шип успел сделать пару шагов, прежде чем вообще перестал что-либо соображать.
И помнить тоже, но это выяснилось уже в остроге.
***
Он очнулся в промозглой темноте, вернее, из забытья вывел тревожный зов:
- Шип! Шип, ты живой?
- Да.
- Слава Живице! - возликовал Лапоть, хотя радоваться было нечему. - Как мы сюда попали?
- Не знаю... не помню, - поправился Шип. Он полулежал на ледяном полу, нелепо подвернув затёкшие ноги, а руки, на которые пришлась основная масса обмякшего тела, буквально рвались из суставов. Эльф принял более удобную позу. Жаль, размяться никак. Всё, включая голову, болело, но терпимо.
- Я тоже. Представляешь, нас даже не избили! Может, по ошибке взяли, а?
- Не помню, - тупо повторил Шип. Последним воспоминанием был перекрёсток и четыре самодовольных урода, а дальше - всё, провал. Неужели урождённый л"лэрд позволил себе напиться, как человек?!
Хвала Пресветлой, гроза под утро ушла, и дверь в узилище открылась, мигнув огонёчком свечи, после кромешной тьмы больно резанувшим глаза.
- Эй, остроухий, дурить не будешь? - снисходительно поигрывая ключами, осведомился пацан лет семнадцати, отчего-то решивший, что бурый кафтан стражника делает его старше.
- Нет, - л"лэрд понимал, что сейчас один на чужой, почти вражеской территории, и совсем не время объяснять человечку, в чём он неправ.
Разомкнув кандалы, стражник жалостливо подставил плечо, но Шип сам поднялся по стеночке. Каждый шаг давался всё легче, и эльф с удивлением понял, что его действительно не били, просто мышцы занемели до одури. Голова тоже цела, хмель постепенно выветривался, и теперь мучила только жажда. Странно, обычно в острог попадают в более плачевном состоянии.
За столом в небольшой комнате сидел человек. Хуманэа как хуманэа возрастом чуть за тридцать, очень высокий и неплохо скроенный, с аккуратно подстриженной пшеничной бородкой - ничего особенного. Но по тому, как он оттягивает крючки тугого для него кафтана и старательно прячет кисти в слишком короткие рукава, как неумело барабанит пальцами по столу и щурит светлые глаза, ясно читалось, что этот тип сидит не на своём месте.
Мальчишка-стражник ушёл, без щелчка и скрипа притворив за собой дверь.
- Здравствуй, светлый л"лэрд. Давай с тобой поговорим, прежде чем я тебя к посаднику отведу. Присаживайся, л"лэрд Шип, - человек не кривлялся, он действительно с уважением отнёсся к задержанному. - Налить воды или, может быть...
- Спасибо, воды достаточно, - растирая посиневшие запястья, эльф повертелся на жёстком стуле, но всё-таки стуле со спинкой, а не табурете или вовсе голом полу. В Нэа Веррэа к Перворожденным относились по-разному, и уж если в острог бросили, то и в допросной могли на колени поставить.
- А зря, пиво - лучшее средство от похмелья... - стражник посмотрел на чашку, на судорожно сглатывающего Шипа и уверенно протянул весь кувшин. О, блаженная влага!
- Почему меня задержали?
- А ты не знаешь? - человек вскинул брови.
- Я хочу послушать твою версию, боярин.
Стражник вздрогнул едва заметно, но этого хватило.
- К сожалению, л"лэрд, ты вчера совершил ошибку, нечаянную, я уверен, но непоправимую, - мужчина тяжко вздохнул. - Ты зарезал сына купца Петуния.
- Кого?
- Сына купца Петуния, нашего основного поставщика южных пряностей.
- И зачем я его резал? - Уж кто-то, а вчерашний тупица меньше всего походил на купеческого сынка, больше на рабочего с мельницы.
- Ну-у, дело обычное, - развёл руками стражник, пожелавший остаться безымянным. - Выпили, из-за девки побранились. Свидетели утверждают, дескать, он вызвал тебя на дуэль, и ты вызов принял.
- Тот балбес - сын купца?!
- Осторожнее со словами, л"лэрд. Сын Петуния - славный малый... был, хоть и с причудами. Он вместе с отцом на юг плавал, а, когда возвращался, любил переодеться простолюдином и с полным кошелем серебра по корчмам бегать. Ну нравилось ему куролесить, понимаешь?
- Не очень. Того человечка, не важно, купчонка или батрака, я не убивал. Проучить мог, но не убить.
- Очевидцы иное рассказывают. Говорят, кинулся ровно дикий зверь, чуть ли не на куски изрубил, а потом свалился кулем и захрапел - аж мостовая задрожала!
Судя по вытаращенным глазам на кривой физиономии, не только Шипа впечатлила дивная картина, обрисованная тремя красноречивыми "свидетелями".
- Во-первых, ты вначале сказал, что я его зарезал, а не зарубил. Во-вторых, я не храплю. Никогда, - возразил эльф, кое-как справившись с потрясением. - Давай покончим с этим недоразумением и мирно разойдёмся.
Мужик радостно всплеснул руками, будто только того и ждал.
- Так и Петуний вражды не хочет! Всякое по недосмотру случается, к тому же, у него ещё трое сыновей есть. Но от тебя он требует откуп. Коня твоего хочет...
- Да я лучше правую руку отдам, чем Сольдэна!
- Ну что он с твоей рукой делать будет? На стенку повесит как трофей? Впрочем, есть другой вариант. Если ты утверждаешь, что невиновен, то должен сам найти убийцу.
- С какой стати?
- Иначе лошадей не верну.
- Что?!! - Шип так и взвился, мгновеньем позже вскочил человек, оказавшись на полголовы выше ростом, однако, гордость л"лэрда это ничуть не унижало. Обычно игра в гляделки с Перворожденным очень коротка и заканчивается тем, что проигравший кукарекает либо режет себе горло в зависимости от отношения эльфа к противнику, но эта могла затянуться до бесконечности. Человек был абсолютно не внушаем. - Ладно, покажи труп.
Шип не сдался, просто решил не тратить время Лаптя в остроге.
Труп находился здесь же, в тюрьме, лежал на столе в подвальной комнате, где по каменным углам курчавился иней, а изо рта вылетал пар.
Эльф откинул простынь и в первый момент остолбенел. С присвистом втянув воздух сквозь сжатые зубы, напомнил себе, что территория всё ещё вражеская, а ситуация не определена.
- Этот человек утонул трое суток назад, - Шип перевернул тело на бок, бегло глянул и свалил обратно вверх ещё не обезображенным рыбами лицом. - Серьёзных повреждений нет, тем более, ран от какого-либо оружия, следов борьбы тоже. Выходит, сам тонул либо по своей инициативе, либо по воле случая. Хотя, его могли отравить или усыпить и скинуть в воду. Юноше не больше двадцати, но он не купеческий сын, - эльф показал на кряжистую мозолистую руку, - а обыкновенный работяга. Судя по ожогам, в кузне работает подмастерьем. В общем, не мой покойничек. А теперь объясни, посадник Богдан, что это за шутки?
- Как понял, что я посадник?! - глаза мужчины загорелись любопытством.
Шип терпеливо выдохнул, постукивая костяшками по закоченевшей груди трупа: звук, усиленный эхом, вышел зловещий и многообещающий.
- Шапку посадскую ты снял, а примятые волосы забыл растрепать. Печатку с гербом стянул, коей ты оттиски на документах ставишь, но на срединном пальце след белый. Кафтана стражника на твой рост не нашлось, а по мерке сшить не успели, вот ты и жмёшься в чужом. Вздрогнул, когда я тебя боярином окликнул. Да и вообще, на лице у тебя написано, кто ты. А теперь, посадник Богдан, ответь на мой вопрос: что за шутки?
- Да какие шутки, светлый л"лэрд! Утопленник-то не первый и, боюсь, не последний. В этом месяце четверых выловили, в прошлом двоих, ещё пятеро горожан пропали без вести.
- Течением унесло или под коряги затянуло.
- Ну вот видишь, л"лэрд, ты всё на лету схватываешь! Среди утопленников сын Петуния, и купец сказал, что на юг не двинется, покуда убийцу на кол не посадим. Я за всё в Ланинске головой перед батюшкой-князем отвечаю: и за доход, и за порядок, и за безопасность. Велел страже набережную прочесать, родню погибших опросить, у жреца да ведуньи совета спросить, а, кроме новых трупов, ничего у нас нет. Ланинцы плавать учатся раньше, чем ходить, и такая смертность для нас просто невозможна! Я народ успокаиваю, но слухи-то всё равно ходят. И сами горожане вот-вот побегут отсюда, и гостей всех распугают.
- Хм, - Шип слышал что-то такое в корчме. - А с водниками вы как ладите?
- До сих пор хорошо ладили! - посадник снял кафтан и сразу почувствовал себя лучше. - В самом городе их нет, но русалки приплывают покататься на мельнице и ивовых ветках, омутники и омутницы спеть могут, коли попросишь, а донники нам ларцы с затонувших ладей притаскивают и на всякую дребедень выменивают. Я сам с Водяным беседовал, но он хоть на иллиатаровом треугле готов поклясться, что его подданные ни при чём. На треугле! Нечисть!
- Становится интересно... - пробормотал Шип.
- Во-от! - фанатично взвыл Богдан, воздев палец аж до потолка, благо рост позволял.
- Чего вот?! На кой ляд нас в острог сажать надо было, чтобы упокойника показать?
- Конечно, ни в каком убийстве ты не повинен, по крайней мере, в Ланинске. Уж не серчай, светлый л"лэрд, но не знал я, как иначе к тебе подступиться!
- И поэтому целую ночь продержал нас в остроге?! В диком холоде, без капли воды?!
Прижав руки к груди, мужик покаянно свесил голову.
- Ну случайно получилось! Гроза была страшенная, все по домам разбежались и в тюрьму никто возвращаться не хотел.
- А сажали-то зачем? - бедный л"лэрд уже был готов просить, лишь бы получить хоть какой-то вразумительный ответ, но вошедший в роль посадник упорно ломал комедию: наверняка в домашних постановках участвует, лицедейские навыки налицо. - И к чему весь этот балаган с убийством и переодеванием?
- Да она так присоветовала, и ведь права оказалась, бесовка!
- Кто?
- Сказала, что ты - лучший сыскарь во всей Нэа Веррэа! - не слушая, ликовал посадник. - Но если просто попросить тебя в дело вмешаться, то ты непременно пошлёшь вон - так оно и вышло, паренёк тот до сих пор в восторге, как лихо ты его отбрил! Кровавого Шипа заинтриговать надобно, чтобы ты сам помочь захотел, и она даже подсказала, как именно. Мы с моими холопами для тебя целое представление разыграли, всем очень понравилось, особенно мне!
- Кто эта...
- Я. Сказала, что Кровавый Шип настолько велик и гениален, что не согласится распутывать дело, которое ему не интересно. Но уж если вцепится, то нипочём не отступит, пока до конца не доведёт. Ведь слово данное сдержать любой ценой - это кодекс чести истинного Перворожденного, верно, о, благороднейший л"лэрд? - неизвестно, как давно эта, с позволения сказать, особь находилась в комнате за их спинами, с ухмылкой наблюдая спектакль. Впрочем, она и раньше отличалась талантом появляться из ниоткуда и бесследно исчезать в никуда.
Безумно хотелось удавить мерзавку, но делать это при посаднике, который только что снял с тебя обвинение в убийстве, опрометчиво, да и вообще некультурно. Шип скрестил руки на груди, спрятав кулаки подмышки.
- Острог, ну конечно. И как это я сразу не догадался?
***
Едва Шипа увели, пришли за Бахмутом, но потащили не на допрос, а в каморку стражников, шикая, хихикая и подталкивая в спину, где вернули оружие, накормили до отвала, напоили пивом, а заодно растолковали, в чём суть да дело, причём, так сочно, что к концу рассказа у ратника болел живот от смеха. Конечно, ночь в остроге не назовёшь приятной, но самолюбию парня она ничуть не навредила, а вот л"лэрд Перворожденный наверняка рвёт и мечет. Всегда Шип держался с людьми как высокомерный индюк, и было приятно в кои-то веки утереть ему нос, пусть и не своими руками. А ещё - в пояс поклониться женщине, которой удалось это сделать.
В душевной компании да под пивко время пронеслось незаметно и, когда на пороге объявился нахохленный Шип уже при мече, ратнику совсем не хотелось уходить с ним. Но, увы, пришлось.
Даже посадника каменная физиономия эльфа вогнала в тоску, поэтому градоправитель не требовал, а спрашивал:
- Так что, светлый л"лэрд, справишься с нашей напастью?
- Сперва верни лошадей.
- Лошадей я не забирал, что ты! - поспешил откреститься Богдан. - Они в конюшне при корчме, накормленные и напоенные. Так возьмёшься за дело?
- Сначала я пообедаю, затем подумаю, - неумолимо процедил Шип.
- Прошу отобедать в моём тереме, светлый л"лэрд, мы с женой будем рады принять таких гостей, как вы. Насчёт угощения и ванной я уже распорядился.
- Благодарю, посадник, но твоим угощением я сыт по горло.
И в этом весь Шип. Когда сам язвит, подчас очень недобро, настроение у него преотличное, а стоит самому сеть в лужу... Ой-ой.
Эльф спешил покинуть негостеприимное для него местечко. Бахмут не заметил, когда к ним присоединился третий - молодая женщина, стриженая под парня и одетая в мужское же платье - и пристроился со стороны ратника как ни в чём ни бывало. Шип стал забирать влево, прижимая компаньона к стене, чтобы вытеснить незваную спутницу, но та сделала шаг вперёд и выбилась в лидеры.
- Может, познакомишь нас? - любопытство Бахмута уже перешагнуло предел.
- Хорошо, - ровно отозвался Шип. - Это - Лапоть, мой компаньон и боевой товарищ. А это - Тельма, самая мерзкая особь женского пола в Свободных Землях, включая Оркан.
Вышеозначенная особь даже не обернулась.
- Как интригующе ты меня ненавидишь, ладушко...
- Ненависть - слишком большая честь для такой, как ты. Ты мне отвратительна. Лапоть, помнишь слухи о том, будто на меня разбойники возле Осинок напали? Так это она их наняла.
- После того, как ты бросил меня гнить в Лиховецком остроге.
- А ещё раньше она пыталась меня соблазнить, усыпить и ограбить, - не обращая внимания, гнул своё эльф. - Второе и третье ей удалось.
- Уверен, что всё было именно в этом порядке, ладушко? - фыркнула Тельма.
- Ещё раз так назовёшь, убью.
- Не надо, я тебе ещё пригожусь! Не обижайся за острог, ты всего лишь рассчитался за должок, раз уж тебя не убили.
Стражники загодя распахнули дубовую дверь, окованную железом, и вся компания вышла во двор, отрезанный от прочего города двухсаженным частоколом. Пестрящая лужами земля походила на приболотье, полноту образа довершали невесть с чего расквакавшиеся лягушки. Шип запрокинул голову, глубоко втянув воздух: после мертвенной сырости узилища даже сусло было за радость.
Тельма благоразумно не стала изводить терпение заклятого врага и, махнув рукой, первой пошла к воротам.
- Лапоть, ладушко, увидимся вечером!
- Если ты до него доживёшь.
Бахмут посмотрел вслед Тельме, аппетитно покачивающей бёдрами, перевёл взгляд на скрежещущего зубами Шипа и уныло почесал затылок: