Сумерки сгущались. Надо было торопиться, ведь ночью найти судно гораздо труднее. Люди боятся выходить из своих домов, едва зайдёт солнце. Духи ушедших в последнее время слишком часто навещают смертных.
Он тоже чувствовал их присутствие. К тому же по мере приближения к Океану, их присутствие становилось всё более ощутимым. Если раньше они преследовали его лишь по ночам, отсиживаясь днём по оврагам и в тени вековых деревьев, и в это время он беспощадно гнал своего коня, стараясь обогнать судьбу, то теперь он чувствовал их присутствие даже днём. Они становились сильнее! И это лишний раз доказывало, что Орланд был тысячу раз прав, призвав его к себе.
Однако, если до заката солнца он не достигнет Океана, вряд ли Великий Орланд сможет рассчитывать на его помощь: Ушедшие не дадут ему пережить эту ночь. Он это знал наверняка.
Пять лун назад Великий Воин Габриэль получил известие от Хранителя Мира, Великого Орланда, в котором призывал его к себе. События, заставившие Орланда принять такое решение, были в самом деле чрезвычайными. Уже много столетий не знал мир подобного варварства. В последнее время к услугам Великого Воина обращались лишь в случае, когда соседи ссорились из-за выросшей на участке другого лозы винограда или если перепивший эля крестьянин разбивал окно в соседней лавке.
Весть Хранителя заставила Габриэля достать свой меч, доставшийся ему в наследство от отца, Великого Воина Ингиэля, сражавшегося на стороне короля Сержа, ныне почившего от старости. Сына Сержа Бесстрашного, юного Вертера, обвинили в смерти отца, тем самым обрекая его на мучительную смерть. Великий Орланд был уверен, что за всем этим стоит не кто иной, как один из самых близких друзей Сержа Арахнид. К тому же Арахнид состоял в близком родстве с покойным, а следовательно, мог претендовать на трон.
Возможно, клевета не произвела бы такого эффекта, и все подданные правильно оценили положение вещей, но в последнее время слишком часто случался неурожай, а скот умирал от неведомой болезни. Люди же часто видели принца Вертера, беседующего с ветром или с волнами Океана. Суеверные люди вначале просто посчитали его юродивым и лишь потихоньку посмеивались за его спиной, жалея короля Сержа. Однако в свете неожиданной кончины последнего многие призадумались: а так ли безобидны были ночные прогулки Вертера, не беседовал ли он в тиши ночи с Ушедшими, замышляя недоброе.
Одним словом, Арахниду удалось посеять смуту в стране. Принц Вертер был объявлен отцеубийцей.
Зло влечёт за собой зло. Пока наши злые помыслы при нас, мы приносим вред лишь себе. Злоба, зависть сжигают нас изнутри, отнимая капля по капле наши жизненные соки. Бывает так, что злодей сгорает, так и не выпустив яд. Это благо. Но горе, если он начинает действовать. Тогда горе всем живущим! Ведь силы зла только и ждут нашего промаха. И тогда уже машину зла трудно остановить.
Несколько веков Мир жил в дружбе и благополучии. Только в легендах и песнях можно было услышать о былых сражениях и подвигах Великих Воинов. Но вот на далёком острове Халькорн проснулось зло. Проснулось оно в душе Арахнида. Проснулись многолетняя зависть и коварство и разбудили Всемирное зло.
Никто из жителей Халькорна и представления не имел о том, что происходит с Миром и какую роль сыграло в этом их маленькое государство. Все они были захвачены событиями, происходящими вокруг них. Кто-то проклинал принца, желая ему смерти, кто-то сомневался в его вине, справедливо не доверяя слухам. Однако безвластье не могло длиться вечно. Кто-то должен был стать королём. Кровь и ненависть поселились в сердцах островитян. Смута.
Никто не знал, что многое от них теперь уже не зависит, ибо вмешались силы зла, ибо разбужены Ушедшие...
-Когда-то (не думал я, что придётся говорить тебе об этом) я считал, что зло искоренено. После очередного кровопролития был Высший Суд. Мне было велено хранить исполнение сего указа, - так начал свой рассказ Орланд.- Высший Суд обратился к Смертным, призывая их к миру. Надо сказать, что тогда уже люди устали от войн и были готовы принять любые условия. Однако те условия, которые предъявил им Совет, показались уставшим от войны людям неправдоподобно лёгкими. Они даже не сразу поверили в это. Совет просто требовал от них не выпускать зло наружу. Все мы грешны в том, что допускаем в сердца свои зависть, обиду, ненависть... Но до тех пор, пока не вынесем мы своё зло на свет, Мир будет процветать. Стоит только кому-либо пойти на поводу своих чувств, как Зло вырвется, и горе тогда всем живущим.
Итак, Зло вырвалось. Остановить его можем лишь мы с тобой. Я - как Хранитель Мира, ты - как потомок Великого Ингиэля. Я буду наблюдать за событиями отсюда, из Замка Лориэль. Если понадобится, я буду рядом, можешь рассчитывать на мою помощь. Но в данный момент я не могу покинуть Замок, здесь я пока ещё держу под контролем силы Зла, я могу задержать Ушедших.
Твоя миссия совсем другая. Да, я знаю, что ты Великий Воин, но на сей раз тебе необходимо другое. Твоя жизнь - бесценный дар, и ты должен сохранить её. Ты не имеешь права вступать в бой, что бы ни происходило на твоих глазах: пусть убивают невинных, насилуют женщин, четвертуют младенцев, ты должен двигаться вперёд. Только ты, потомок Великого Ингиэля, сможешь спасти Мир, ибо род твой начинается от Бессмертных Лоррингов, которым принадлежит реликвия, способная спасти Мир. Ты последний из этого рода, и рисковать мы не можем. Поэтому закрой глаза и сердце и, что бы ни случилось, достигни Халькорна. Именно там ты найдёшь то, что может спасти Мир.
***
Габриэль гнал жеребца, с тревогой поглядывая на небо. Ночь стремительно приближалась. "Ещё немного, ну же, дружище!"- шептал он, прижавшись к холке верного друга. Гларинал, будто поняв хозяина, прибавил ход. И вот, наконец, впереди голубая полоска воды.
Осадив жеребца, Габриэль спрыгнул на пристань. Никого! Ну что ж, придётся взять судно без спроса: выбора всё равно нет. Лодок, привязанных к прибрежным деревьям много, но как оставить Гларинала? Придётся попробовать получить корабль. Но как справиться с цепью? Габриэль в отчаянии посмотрел на небо. Последние лучи солнца прощались с Миром до нового дня. Похоже, что для него нового дня не будет. Ушедшие уже рядом, он чувствовал их холодное дыхание...
-Вот это холод! - услышал он чей-то голос. - Даже не верится, что на дворе лето. Откуда такой ледяной ветер?
Габриэль оглянулся. На борту одного из фрегатов стоял мальчишка, зябко кутаясь в клетчатый плащ.
-Эй, ты можешь взять меня на борт? Мне очень нужно до рассвета попасть в одно место, а у вас тут все как повымерли.
-А деньги у тебя есть? Выйти ночью в Океан - дело нешуточное, тебе это обойдётся недёшево!
-Деньги есть! Только прошу тебя, быстрее, а то ни тебе, ни мне эти деньги уже не понадобятся!
-Ладно, давай сюда, - мальчишка перебросил на пристань широкую доску.
-Ну же, пойдём, - уговаривал Габриэль верного коня. Но тот жалобно ржал, не желая идти по ненадёжному трапу. Солнце уже почти скрылось за горизонтом. Ледяной ветер усилился. Казалось, ещё немножко, и все они: и верный конь, и мальчишка в клетчатом плаще, и сам Великий Воин - превратятся в ледяные статуи.
-Подожди! - крикнул мальчишка и, ловко спрыгнув на пристань, что-то быстро шепнул прямо в ухо бунтующему жеребцу. Тот вмиг успокоился и, став непривычно спокойным, позволил увести себя по шатающейся доске на не более, по его мнению, надёжную палубу.
-Как это у тебя получилось? - спросил удивлённо Габриэль.
- Потом, - отмахнулся мальчишка, - Лучше посмотри туда.
Габриэль взглянул на берег. Чёрные тени, с каждой минутой становясь всё реальней, стремительно приближались к пристани. Последний луч солнца догорал в Океане. Ещё минута, и будет поздно.
-Быстрей! - крикнул он. - Быстрей во имя Орланда!
Мальчишка вздрогнул, услышав имя Хранителя Мира, но в ту же секунду маленькими, но сильными руками втащил на судно трап, и уже в следующее мгновение волны отнесли фрегат от берега.
Габриэль молча взглянул на запад: солнце исчезло, оставив на небе кроваво-красный след. Знамение? Он перевёл взгляд на берег. Чёрные тени замерли у самой кромки воды. На сей раз удалось. Великий воин вытер со лба пот рукавом плаща.
-Кто ты? - услышал он голос мальчишки, так кстати оказавшегося на пристани.
- Я - Посланник, - чуть помедлив, ответил он.
-Хорошо! Не хочешь говорить - не надо, - мальчишка явно обиделся. Он молча взялся за канат стараясь поймать ветер. Это у него плохо получалось, и вообще, он мало напоминал сына рыбака, который с малых лет помогает отцу в море. Казалось, он вовсе не знает, что делать с парусами. В какой-то момент плащ его распахнулся, и Габриэль увидел кинжал. Само по себе это вряд ли могло вызвать подозрение: кинжал - непременный атрибут рыбака. Но кинжал светился голубоватым светом! Его меч тоже мерцал, если рядом были враги.
Он вынул меч из ножен. Тот испускал голубой свет.
"Что же это? Мы враги? Но почему он не оставил меня на берегу: ведь тогда я бы точно погиб! Что за странная игра, и кто он такой, откуда у него светящийся кинжал?"- все эти мысли в секунду пронеслись в голове Габриэля. А в следующую секунду они чуть не пошли ко дну, потому что мальчишка, не справившись с управлением, неожиданно так наклонил фрегат, что волна захлестнула палубу. Отчаянно заржал Гларинал. Габриэль кинулся к мачте и, оттолкнув мальчишку, с трудом выровнял парусник.
-Кто ты, - гневно обернулся он к попутчику и замер от изумления. Клетчатый картуз слетел с головы упавшего, и длинные каштановые волосы рассыпались по плечам. "Мальчишка" шмыгнул носом и неожиданно разрыдался. Великий Воин растерялся: с одной стороны перед ним враг (ведь не зря светился его меч!), с другой стороны - это просто плачущая женщина, и готовый к бою клинок скрылся в ножнах.
-Кто ты? - повторил он, протягивая ей руку.
Она отвергла помощь, и поднялась сама. Отвернувшись, явно стыдясь того, что он явился свидетелем её слабости, она вытирала слёзы. Габриэль вдруг почувствовал, что ему жаль её (совсем ненужное в данный момент чувство), и ещё он (уж вовсе неожиданно для себя ) ощутил вдруг прилив нежности. Так было, когда его сын, разбив коленку или поранив руку, старался скрыть слёзы (ведь Великие Воины не плачут!), и только по дрожащим плечам он догадывался, как ему больно.
Защемило сердце, как всегда, когда он вспоминал о сыне, смертном, как и его мать Абигель. После его смерти он дал себе слово, что больше никогда не пустит в сердце человеческие чувства. Однако помимо его воли нежность и жалость вновь родились в душе.
Он отвернулся. Он вспомнил, как бывал расстроен его сын, когда он пытался его утешить, он переживал, что кто-то заметил его слабость. То же самое сейчас происходило с девушкой, Габриэль занялся парусами. И вдруг...
Звук, который он не спутает ни с чем: металл об металл. Ещё не зная, что случилось, Воин вытащил меч... Тот сверкал синими лучами. Враг!
Габриэль оглянулся. Девушка сражалась с кем-то, кто был скрыт под чёрным капюшоном. Но у неё лишь кинжал! У противника - меч!
В два прыжка Воин оказался рядом с незнакомкой. Мечи скрестились. Враг оказался опасным соперником, Дважды Габриэль оказывался прижатым к борту. Один раз ему даже показалось, что волны Океана - это наилучший выход в данной ситуации. Но на борту оставался Гларинал и... девушка с каштановыми волосами.
Враг, заметив, что Воин медлит с ответным ударом, взмахнул мечом. Габриэль качнулся, на плече появилась кровь. Правая рука! Ну как тебя угораздило?! Воин попытался поднять меч, но рука отказывалась повиноваться. Вот и всё. Меч врага занесён, и нет сил его
отразить! Великие Воины умирают только в битве. Если нет войны, они бессмертны. Итак, настал час. Главное, не уронить меч, иначе... Иначе всё, что было, зря. Он не найдёт покоя в новом мире.
Габриэль двумя руками взялся за меч, из последних сил стараясь достать врага. Но вдруг тот, опустив свой меч, стал медленно оседать на палубу. На его губах появилась кровавая пена. Габриэль, тяжело дыша, смотрел на то, как его недавний противник падает на пол. Меч вывалился из его рук. Глаза, оставшись открытыми, удивлённо смотрели в небо. Воин, опираясь на свой меч, медленно поднялся на ноги, с удивлением замечая, что меч перестал светиться. Он поднял глаза. Перед ним стояла хрупкая девушка с каштановыми волосами, вытирая клетчатым картузом погасший клинок.
- Это ты? - Габриэль не мог поверить, что какая-то девчонка спасла ему жизнь.
Она не произнесла ни слова, лишь, возможно, излишне резко бросила кинжал в ножны и отвернулась.
- Кто ты? - уже в который раз спросил Габриэль.
Девушка всё так же молча подошла к нему и резким движением подняла рукав клетчатого плаща. Не веря себе, Габриэль поднял рукав своей рубашки. Они соединили руки. На запястье правой руки у них была одна и та же татуировка, свидетельствующая о том, что оба они принадлежат одному и тому же роду - роду Великих Воинов. Но и это ещё не всё. На правом крыле орла (символ того, что они служат Орланду) лежало сердце - их семейный символ.
-Кто ты? - Габриэль уже знал ответ, но не мог поверить в то, что это возможно после стольких разочарований и потерь. Он боялся, что может ошибиться и вновь окажется один в этом мире.
-Я твоя сестра. Неужели ты так это и не понял?!
И тогда он снова вспомнил худенькие дрожащие плечи. Так вот почему она напомнила ему сына. Они так похожи! Те же каштановые волосы, те же зелёные глаза, та же манера вытирать лоб, будто он вспотел, когда о чём-то размышляет. Как же он не увидел это раньше. Но нет, видимо, всё же увидел, ведь неслучайно он не поверил мечу, говорившему, что она враг. Впрочем, и меч не врал. Враг был на палубе. Ведь сияние исчезло, лишь человек в капюшоне упал, сраженный её клинком.
-Ты мне не веришь? - зелёные глаза с тревогой взглянули ему в лицо. И он вновь увидел сына, оправдывавшегося после очередного проступка.
"Ты мне не веришь? - с горечью спрашивал он. - Но ведь я говорю правду! Драхью первым достал меч (у всех детей Великих Воинов были деревянные мечи). Я лишь защищался!"
-Как тебя зовут? - выдохнул он.
-Иглин, - вымолвила она, не сводя с него зелёного взгляда.
-Иглин, - повторил он, - Иглин, но почему я ничего не знаю о тебе? Но я верю, я верю, что ты моя сестра! Неужели это правда, и я не один в этом мире?
-Правда, - она уже не сдерживала слёз. - И я так ждала нашей встречи. Я так мечтала о брате...
- Иглин ...- снова произнёс он. - Иглин... Сестра...
И уже в следующее мгновение она рыдала в его объятиях. Брат и сестра обрели друг друга.
* * *
-Ты в это время был в Аркоделе. Отец - в Перерринле. Вы сражались, как подобает Воинам, мама не обижалась, не думай. Она всё понимала: ведь она тоже из рода Воинов. Эта война, казалось, будет длиться бесконечно. Люди уходили из города, который был так близко к месту сражений. А мы оставались дома. Мама не хотела уходить, она ждала вас. Каждый вечер она рассказывала мне об отце и о брате, которых я никогда не видела.
И вот однажды, когда я очередной раз слушала о твоих подвигах, в дверь постучали. Мама вздрогнула: "Это Ингиэль! - воскликнула она. - Только он так стучит!" И бросилась к двери, которую мы крепко-накрепко запирали на ночь. Я бросилась ей помогать: ведь я так хотела увидеть отца. Мама распахнула дверь и... отшатнулась. "Папа!" - закричала я и бросилась к вошедшему. Но мама схватила меня за волосы и вдруг закричала : "Прочь! Уходи скорее! Прочь! Из дома! Уходи!"
Я в недоумении смотрела на неё. Она изменилась. Глаза светились ненавистью. Я испугалась, ведь я была ещё совсем маленькой! За что она так рассердилась на меня, что прогоняет из дома? А она, больно толкнув меня в спину, снова закричала: " Уходи! Уходи скорее! Подальше от дома! Ну же!" С этими словами она вытолкнула меня за дверь, хотя незнакомец попытался остановить её. Мама оттолкнула его руку и захлопнула дверь. Всё это произошло так быстро, что ни я, ни он не успели что-либо сообразить.
Но я не ушла. Я пробралась к лазу в двери, которая вела на кухню. Помнишь? Там выпилено отверстие, чтобы наши кот и собака могли в любое время выйти во двор. Я была тогда очень маленькая и сумела пролезть в отверстие. Однако я понимала, что надо быть осторожной, ведь не зря мама вытолкала меня ночью на улицу: ведь она так меня любила!
Я тихонько пробралась в залу и притаилась под лестницей.
-Я пришёл за тобой, Ракель! Я всегда говорил, что ты станешь моей! Твой муж уже никогда не вернётся к тебе, он нашёл свой покой под Перреринлем. Я всегда любил тебя! Уйдём отсюда, здесь опасно.
Он протянул к ней руки, но она выхватила свой меч: он всегда в последнее время был рядом с ней. Меч светился голубым светом.
-Видишь мой меч, Арахнид? - сказала она.
-Арахнид?! - воскликнул Габриэль. - Так это был он?
-Арахнид, - удивлённо ответила Иглин, - это был он. Мама держала меч и говорила: " Видишь, Арахнид, он светится. Даже он знает, что ты предатель. Ты предал своего друга, моего мужа. Я знала это давно, я видела это во сне, но не хотела верить. Значит, это правда. Но ты никогда не получишь меня, даже если мне придётся умереть здесь, в своём доме.
Арахнид улыбался.
-Ты в этом уверена? А если я получу твою дочь?
С той же мерзкой улыбкой он двинулся к лестнице. Мама обернулась и увидела меня. Лицо её исказилось ужасом. Она бросилась навстречу врагу, чтобы заслонить меня.
-Беги, глупая, - кричала она, - беги!
Но я не могла сделать и шагу. От ужаса ноги перестали подчиняться мне. Как мне хотелось поверить, что это происходит во сне. Но дальше события стали развиваться ещё стремительней.
Ракель выхватила свой меч и приготовилась сражаться до самого конца. В этот момент она больше всего напоминала тигрицу, защищающую своего ребёнка.
Арахнид с той же мерзкой улыбкой пошёл прямо на Ракель. Он не учёл одного: Ракель была дочерью Воина и в гневе была очень страшна.
Как только враг приблизился на длину удара меча, мама бросилась на него, как дикий зверь. Арахниду пришлось защищаться.
Звон мечей, запах крови... Бой подходил к концу.
Ракель слабела и отступала к лестнице, в её голове билась лишь одна мысль: "Только спасти дочь. Любой ценой ". Отчаянный рывок и кисть Арахнида упала на пол. Он с диким криком бросился на маму и его чёрный меч разрубил её пополам.
Последнее, что я помню из того дня, это слова Арахнида: "Где эта чёртова девчонка! Она ведь всё видела! Я должен найти её и убить!"
В это же время я почувствовала, как что-то сильное, большое и тёплое уносит меня из дома ...
Лишь позднее в замке Орланда я узнала, что это был наш старый пёс Дирсти. Это он вынес меня из дома. Это он холодными ночами согревал меня в лесу, защищая от всех, кто, по его мнению, мог принести мне несчастье. Он находил какую-то еду, уж не знаю, как это ему удавалось. Словно неразумного щенка, он тащил меня туда, где, как ему казалось, мне не грозит смерть.
Он нашёл такое место. Ранним утром он положил меня на порог Орланда. Я уснула, свернувшись калачиком на крыльце. Он вылизывал мне щёки, но, проснувшись, я не увидела его. С тех пор я его вообще никогда не видела. Очевидно, он ушёл, выполнив свою миссию.
Я долго искала его, звала, плакала уже после того, как познакомилась с Орландом, но Дирсти так больше никогда не появился. Наверное, он пошёл искать для меня какой-нибудь завтрак, но дикие звери в этих местах очень свирепы.
Иглин тихо заплакала, вспомнив своего любимца, спасшего в те далёкие годы ей жизнь. Он молча ждал, когда она успокоится: в племени Воинов не принято утешать плачущих, гнев и печаль должны покинуть сердце со слезами. Он только молча глотал свои слёзы, представляя, как его мать из последних сил старается спасти сестру, храня верность погибшему мужу. Он понимал страдания Иглин, потерявшей в лице верного пса друга. Он легко мог представить её, бродящую по лесу в поисках любимца. Он и сам поступил бы так же.
Однажды, увидев его плачущим над погибшим кроликом, отец гневно вскричал: "Какой же ты Воин, если плачешь над кроликом?! Тебе предстоит убивать людей! Ты слышишь? ЛЮДЕЙ!!!" Габриэль, подняв несчастное, заплаканное лицо, вдруг неожиданно для себя впервые в жизни возразил отцу: "Люди хуже животных, к тому же, они могут защитить себя, а звери... Для чего погиб этот кролик?"
Он ждал гнева отца, Великого Воина, но неожиданно тот поднял его на руки, посмотрел долгим взглядом в его глаза и уж совсем неожиданно прижал к груди и... поцеловал. Подобные нежности не были в чести в племени Великих Воинов: Воины боялись избаловать своих детей. Сколько лет прошло, но этот, один из немногих поцелуев отца он помнит до сих пор.
Вот почему его сердце переполнялось в эту минуту нежностью к Иглин: в ней он узнавал себя. Она плакала о пропавшем псе, а незадолго до этого вонзила кинжал в спину человека... А может, не человека?
Габриэль, вскочив, кинулся к лежащему на палубе поверженному врагу. Что-то странное было в его позе, слишком маленьким показался он Воину. Габриэль схватил чёрный плащ с капюшоном... Под ним никого не было!
"Ушедшие..." - тихо промолвил он, бросив плащ на прежнее место, чтоб не увидела сестра.
* **
Первые лучи солнца коснулись его век. Габриэль открыл глаза. Что это? Сон? Сестра... Ушедшие... Но шум океана возвратил его к действительности.
- Проснулся, Лежебока?! - весёлый голос с палубы окончательно прогнал остатки сна. Габриэль потянулся... Какое это счастье - знать, что ты не один в этом мире!
Иглин самоотверженно сражалась с парусами. Нет. Море всё же не её стихия. Но ведь и не его. Великие Воины существуют, чтобы сражаться на суше.
-Вставай. Скоро Халькорн. Что ты намерен делать, когда мы попадём туда?
-Не знаю пока. Но Орланд знал, зачем посылает меня сюда. Время покажет. Пока что мы должны добраться до берега. А это невозможно, пока парус в твоих руках. Дай-ка мне канат. Говори, куда дальше.
-Правь прямо, братец. Скоро высадка.
Габриэль повёл корабль и вот впереди показался Халькорн. Здесь юноше вдруг стало страшно. Великий Воин вдруг задался вопросом: что он здесь делает? Не лучше ли было просто сидеть дома у камина с кружечкой эля на столе. Но он тут же вспомнил о судьбе Иглин, мира...
Неожиданно он вспомнил Арахнида и историю своей сестры. Наконец Габриэль понял, зачем он здесь: он должен отомстить своему злейшему врагу и убийце его родителей.
Вот, наконец, и Халькорн. Угрюмые скалы столпились у самого берега. Казалось, высадиться здесь нет никакой возможности. Но обходить остров тоже опасно: вдруг их уже ждут!
-Что будем делать? - спросила Иглин.
-Прыгать, - без колебаний ответил Габриэль. - Мы не можем рисковать!
-Но как мы вернёмся обратно, если бросим фрегат?
-Если мы не бросим фрегат, мы можем вообще не вернуться, - отрезал брат. - Ты умеешь плавать?
-Ты что, думаешь, что я из тех кривляк, что падают в обморок при малейшей опасности? - обиженно произнесла она. - Или ты держишь меня за маленькую девочку? Так вот, с той самой поры, когда не стало мамы, а потом и... Дирсти... С тех пор я привыкла сама заботиться о себе. Кроме того, если ты помнишь, в школе Орланда учили всему, что может пригодиться в жизни Воина, в том числе и плаванию.
-Это просто замечательно! Но, боюсь, у нас больше нет времени на разговоры. Берег близко, отвяжи Гларинала, он сам о себе позаботится. Можешь на всякий случай держаться за его гриву, он вынесет тебя на берег.
-Ещё чего! - она гордо вскинула голову, тем самым вновь напомнив ему сына. - Ещё чего, я хорошо плаваю. Я справлюсь!
-Быстрей! - крикнул он. - Быстрей, скалы рядом!
Она бросилась к Глариналу, и в тот же момент мощный удар потряс судно.
-Быстрей! - кричал он, чувствуя, как уходит из-под ног палуба.
Она сражалась с верёвкой. Гларинал ржал, чувствуя опасность. Он же ничем не мог им помочь, ибо пытался хоть как-то сохранить равновесие. Сильные руки Иглин уверенно развязывали узел. Гларинал, почувствовав, что спасение близко, перестал биться и лишь тоскливо ржал в тон воющему ветру. Казалось, спасение близко, но... неожиданный удар заставил шхуну накрениться, а следующая волна захлестнула их ненадёжное судёнышко. Последнее, что он слышал, это ржание Гларинала и полный отчаяния крик сестры. Тьма поглотила его.
ХАЛЬКОРН.
Длинный туннель... Свечи вдоль стен. Лабиринт... И нужно из него выбраться... Нужно... Во что бы ни стало... Лица... Мама... Отец... "Мама! - крик застревает в горле. - Мама! Не уходи! Мама!" Но мать удалялась в глубь туннеля, изредка останавливаясь, оглядываясь, будто пытаясь убедиться, что он идёт за ней. Он не шёл, он, казалось, плыл по туннелю, боясь упустить её из виду.
"Мама! - кричал он. - Мама! Не уходи! Мама! Дай мне обнять тебя, мама!"
Но мать, не отвечая на его призывы, шла дальше. Туннель казался бесконечным. Он плыл за ней, изо всех сил стараясь её догнать. Но она неизменно оказывалась далеко впереди. И вот, наконец, тупик. Сейчас он догонит её, сейчас она обнимет его, как когда-то давно, ещё в детстве. И все печали уйдут, растворятся, лишь только любимые руки коснутся его плеч...
Но мать не двинулась с места. Она стояла, держа в руках ларец. Он попытался приблизиться к ней, но невидимая сила отбросила его к стене.
"Вот здесь то, что ты должен найти в Халькорне. Здесь реликвия рода Лоррингов. Посмотри!" - она открыла ларец. По туннелю разлился чёрный свет. Было трудно понять, как такое возможно. Само сознание отказывалось воспринимать это сочетание: чёрный свет. Никогда в земном мире он не видел ничего подобного. Он даже не смог бы объяснить, как это выглядит, но... Но это было! Из ларца струился чёрный свет!
"Что это, мама?" - Габриэль в недоумении смотрел вокруг. Мать наклонила ларец. На дне его лежал огромный чёрный алмаз.
"Это проклятье нашего рода, - сказала женщина, - из-за него погиб твой отец. Из-за него умерла я... Но это и благословение нашего рода, ибо только он сможет вернуть миру равновесие. Ибо только он поможет тебе одолеть Арахнида и... отомстить за меня. Ты видел, где он находится. Приди и возьми его".
Ларец захлопнулся. Чёрный свет погас. И образ матери, ещё только что столь ясный, начал тускнеть.
"Мама! - снова закричал Габриэль. - Мама, не уходи!"
"Прощай, сын! - донеслось до него. - Найди сестру! Спаси сестру! Очень тебя прошу, позаботься о ней". Голос её становился всё глуше.
"Мама! - кричал он в пустоту. - Мама!"
Слёзы, которые не были в чести рода Великих Воинов, пролились из невидящих глаз. И в тот же момент мир обрёл ясные очертания.
- Всё хорошо, рыцарь, всё хорошо, спи спокойно.
Габриэль открыл глаза. Прямо над ним склонилось лицо женщины, самой прекрасной из тех, какие он когда-либо видел.
- Кто ты? - прошептал он.
- Мэйфлауа, - нежным голосом ответила она.
- Мэйфлауа, - повторил он, проваливаясь в сон, не имеющий ничего общего с преследующими его кошмарами.
* * *
Иглин не видела ничего кроме темной воды, она чувствовала под собой сильное тело молодого коня, звала своего брата. Но крик тонул в безбрежных водах океана... Она проснулась от того, что кто-то шершавым языком вылизывал её щёки. И вновь она почувствовала себя ребёнком, путешествующим с собакой, которая большую часть пути несла её, держа за воротник когда-то нового платья. "Дирсти, прошептала она, переворачиваясь на другой бок, - Дирсти, ещё немножко, прошу. Давай поспим..." И вдруг... Она вскочила, протирая глаза. Перед ней сидел огромный пёс. Её любимец. Её спаситель.
Но этого просто не может быть. Он умер так много лет назад!
А может быть, это она умерла? Ведь известно, что умершего встречает собака, его собака.
Иглин потёрла глаза.
Собака никуда не исчезла. Напротив, она стала ещё реальнее, когда вдруг подняла заднюю ногу и деловито почесала за ухом.
- Дирсти? - нерешительно спросила она.
Собака перестала чесаться, подняла ухо, посмотрела на Иглин и вдруг с радостным визгом бросилась ей на грудь.
- Дирсти... Дирсти...- радостно повторяла девушка. - Но ведь это невозможно... Это невероятно... Дирсти... Любимый... Где же ты пропадал так долго...
Она плакала и смеялась, ничего при этом не понимая. Дирсти, повизгивая, лизал её лицо, при этом пытаясь ухватиться за ворот, чтобы поднять её на ноги.
Но силы окончательно покинули Иглин. И ещё раз прошептав "Дирсти!", она упала на траву, провалившись в глубокий сон, лишённый всяких сновидений. Дирсти, поворчав, устроился рядом, но ни на минуту глаза верного пса не сомкнулись : он верно хранил покой своей хозяйки.
***
Габриэль очнулся в незнакомой комнате. Он ничего не помнил, его бил озноб, Великий Воин бредил.
-Иглин, Иглин!!!! Где ты?! Я должен найти тебя.
-Успокойся, рыцарь. Я Мэйфлауа, спи.
-Где Иглин?
-Извини, я не знаю, о ком ты.
-Я хочу пить.
Зазвенел колокольчик, дверь отворилась и вошёл жилистый, сильный старик.
-Коратильэ!
-Да, госпожа.
-Принеси Воину стакан воды и пошли за доктором.
- Да, госпожа, - старик поклонился и вышел из комнаты.
Через несколько мгновений старик вернулся со стаканом воды в руке и мужчиной в странном одеянии. Это был местный доктор. Всё его тело было обвешано разными склянками, банками, снадобьями. Одну из своих колб мужчина снял, открыл и натёр её содержимым тело Габриэля. Затем, пролепетав что-то на своём непонятном языке, ушёл. Не забыв при этом сказать хозяйке на чистейшем халькорнском: "Через три дня он встанет".
Утро следующего дня.
Мэйфлауа была разбужена ржанием коня за окном. Она оделась и выбежала на улицу.
Конь был дивной красоты: сильный, молодой, чёрный, как вороново крыло. Девушка осторожно подошла к нему и погладила гриву. Жеребцу это понравилось, и он даже позволил ей сесть на себя верхом.
Габриэль тоже был разбужен ржанием коня: он узнал своего жеребца.
"Гларинал!", - тихо позвал Великий Воин.
В этот момент во дворе произошло нечто невообразимое: конь, непостижимым образом услышавший зов хозяина, вместе с молодой наездницей на спине понёсся в дом.
Мэйфлауа была в ужасе: конь под ней будто взбесился. Он ворвался в дверь, пронёсся, аки вихорь, по первому этажу, взлетел по лестнице на второй этаж и весь взмыленный ворвался в комнату больного.
Радости Габриэля не было предела. " Конь, мой конь!", - всё время повторял Великий Воин, ласково гладя своего любимца по холке.
Никому не было дела до бедной Мэйфлауа. А она, между прочим, от всех переживаний утра потеряла сознание и начала падать с коня.
Габриэль вовремя заметил падение девушки и подхватил её.
Мэйфлауа не помнила ничего кроме сильных и крепких рук, которые подхватили её.
Вот... Вот... Снова... Нет... Этого не будет больше никогда... Это слишком больно: найти и потерять... Пусть не сейчас... Пусть сорок лет спустя, но... Но потерять!
Это не для него!
Габриэль оглянулся : никого! Только он и Гларинал! Что же делать? Конечно, ничего серьёзного нет и в скором времени нежная барышня придёт в себя, кто-нибудь из слуг найдёт её, и... всё забудется, как романтический сон...
- Уходи! Немедленно уходи! - кричал ему внутренний голос. Но, словно заворожённый, он продолжал смотреть в юное, увы, смертное, лицо. Наконец, веки уснувшей принцессы дрогнули.
Габриэль улыбнулся распахнувшимся навстречу ему и всему миру глазам:
--
Добро пожаловать в мир живых, прекрасная незнакомка!
Девушка осторожно освободилась от его рук, явно стараясь не обидеть рыцаря.
--
Разве ты не узнал меня, о Великий Воин?
--
Кто же ты? Я не помню, что со мной случилось с того момента, когда Иглин... О Боже! Иглин! Что же случилось с ней?
Его взгляд обратился к Глариналу.
--
Значит, ей удалось! Она спасла его! Но где же она сама?
--
Кто, Воин, кто?
--
Моя сестра. Иглин. Она спасла мне жизнь, а потом... Мне нужно найти её. Об этом просила моя мать.
Габриэль осторожно поднял девушку и положил её на кровать, которая ещё недавно была его ложем. Вошёл слуга, встревоженный криками. Он удивлённо огляделся, поражаясь хаосу, который царил в комнате. Взгляд его остановился на коне. В глазах застыл немой ужас и... совсем детское удивление.
--
Мы сейчас уйдём, - быстро сказал Габриэль. - Позаботься о своей хозяйке.
Он нагнулся к Мэйфлауа и, увидев немой вопрос в её глазах, прошептал:
--
Я вернусь. Вернусь, чтобы отблагодарить вас. Но сейчас мне надо идти. Моя миссия не выполнена. К сожалению, я должен оставить вас. Клянусь Великим Орландом...
--
Орландом?- вскричала девушка, поднявшись на кровати. - Орландом? Вы знаете моего отца?
Габриэль замер. Даже Гларинал перестал бить копытом. Тишина, которая, казалось, навсегда покинула его жизнь, повисла в комнате. Девушка откинулась на подушки.
--
Значит, это всё не случайно, - тихо произнесла она.
--
Что? - так же тихо спросил Габриэль.
--
То, что я вас нашла... Отец хочет, чтобы я помогла вам. Но... - она вновь поднялась на кровати. - Но я не знаю вас. Я не знаю, что я должна делать. Он не сказал мне об этом.
--
Вы дочь Орланда... - не веря услышанному, произнёс Габриэль. - Но я никогда не знал, что у него есть дочь!
--
Мы так решили, - устало сказала она. - Вернее, не мы, а они, мои родители. Вы первый, кто услышал об этом. Это, право, вышло случайно. Надеюсь на вашу порядочность. Никто не должен знать, что у Орланда есть смертная дочь. Я его самое уязвимое место.
--
Госпожа! На нас с Глариналом вы можете положиться. Но... Ваш слуга!
--
Коратильэ, - сказала вдруг она, глядя прямо в глаза слуге. - Коратильэ, открой рот.
Мужчина послушно открыл рот, повернувшись при этом к Габриэлю. И тот понял, почему за всё это время не услышал ни одного слова от этого человека. Обрубок языка как будто что-то хотел сказать. Но эта тайна никогда не будет обнародована.
Габриэль, потрясённый увиденным, повернулся к Мэйфлауа.
- О, я поняла, о чём вы подумали! Нет, это сделал не отец. Коратильэ старше меня на много веков. Он бессмертен. Это ушедшие... Это было много лет назад. Он знает тайну моего рождения. Но даже если он мог бы говорить, он никогда не выдал бы её, ибо предан отцу, как никто другой.
Она отвернулась к стене, предоставляя Габриэлю решать, как быть дальше.
- Я вернусь, - сказал тот, не решаясь, однако, покинуть девушку.
- Иди, - проговорила она, не поворачиваясь к нему. - Иди. Я всё равно буду знать о тебе всё. Так хочет отец. Иди. Не будем прощаться. Прощание - это навсегда. Я не хочу прощаться навсегда. Иди.
Габриэль нерешительно взглянул на Коратильэ. Тот незамедлительно кивнул: "Иди!". Воин шагнул к девушке, по-прежнему лежащей лицом к стене, но верный слуга встал между ними, покачав головой: "Не надо! Иди!". Габриэль, поколебавшись, вышел из комнаты. Верный конь последовал за ним.
Ночной воздух встретил их прохладой. В небе стояла огромная оранжевая луна. Пахло свежескошенной травой. "Полнолуние! - подумал Воин, садясь на коня. - Самое время для ушедших. Именно в такие ночи они становятся сильнее".
--
Ну что ж, Гларинал, - сказал он, садясь верхом на верного коня, - пора! Надо искать Иглин. Где же ты её потерял, дружище? Иди туда. Я знаю, ты поможешь мне найти сестру.
Ещё раз обернувшись на гостеприимный дом, Габриэль пришпорил жеребца.