Аннотация: Небольшой драббл к Игре. Будет что-то еще или нет - пока не знаю. На данном этапе оформлено как рассказ и пока закончено.
Архитектор Кошмаров
Поднятая пыль мерно кружилась в воздухе, извивалась в причудливом танце под легким касанием ветра, прорывающегося в заброшенное здание пронзительно-ледяным сквозняком. Где-то в самой вышине искрились снежинки, с каждым мгновение спускаясь в пролом все ниже и ниже. Яркие, морозные, сияющие подобно падающим звездам. Взгляд сам собой цеплялся за каждую из них, четко выделяя в пыльном мареве, поднятом падением сквозь пять этажей старого, давным-давно заброшенного здания, словно эти снежинки - самое важное в его жизни, так быстро покидающей тело. Боль уже прошла. В первые мгновения она была нестерпимой, обжигающей, острой, как осколки пробившего тело кристалла, но сейчас остался лишь едва ощутимый дискомфорт. Ощущение присутствия... чего-то. Злого? Нет. Странного? Наверно. Кто-то... что-то... нечто? Не важно. Хоть помрет не в одиночестве и не загнанным в угол зверем...
Взгляд сместился, ловя в фокус пробивший грудь осколок кристалла. В сумраке старого подвала - черного-черного, словно безграничный космос, и даже кровь, размазанная по острым краям, казалась масляно-черной. Лишь там, куда доставал тусклый свет пасмурного дня, виден был настоящий цвет камня: насыщенно фиолетовый. Глубокий, чистый фиолетовый цвет. Красивый цвет. Он такого никогда не видел своими глазами. Только раз, когда показывали на огромных городских инфопанелях снимки космоса: там был такой же завораживающий цвет у бесконечно-далекой туманности.
Где-то вдалеке, в высоте, над самым проломом крыши древнего здания, погребенного в многометровых руинах, раздались полные зла и раздражения голоса преследователей. Осматривают провал? Синие глаза подняли мутнеющий взгляд на движение чего-то... кого-то, пытаясь словить в фокус фигуры. К его удивлению, это удалось: ставшее удивительно-острым зрение болезненно-ярко выделило лица заглядывающих в пролом бывших друзей. Озлобленные, искаженные ненавистью и азартом погони, ярости и предвкушения. Жертва где-то рядом. Надо ее только найти и медленно добить.
"Я не хочу, чтобы они меня увидели..." - мелькнула яркая, четкая мысль, пробивая накатывающую тьму.
Последний образ, закрепившийся на сетчатке глаз перед тем, как мир погрузился во мрак - искаженные страхом и паникой ненавистные лица, отшатывающиеся от пролома. Он не хотел их смерти: жизнь в Метрополии загибающейся Империи станет достойным наказанием. Вскоре они утратят остатки того, что делает их разумным существом, и превратятся в одичалых зверей, копающихся на помойках ради пропитания.
Не сразу. Вал разрухи докатится через пару лет, когда окончательно прекратятся космические сообщения. Ресурсные планеты уже почти недосягаемы. Кормиться мир будет с ближайших соседей, а их на всех не хватит. Кто-то должен будет умереть, выкинутый из кормушки. Кто-то вроде них - никому не нужных беспризорников, отбросов и изгоев.
Достойная судьба для тех, кто мнит себя вершиной их крохотного общества.
Бледное, покрытое испариной лицо молодого парня осветила мягкая улыбка, чуть-чуть приподнявшая уголки окровавленных губ. В чем-то ласковая, даже нежная, но жуткая. Они никогда не забудут того, что он им сказал перед побегом. Они никогда не забудут ЕГО, вспоминая каждый раз, когда будут сбываться его прогнозы. Они вспомнят, когда на мир обрушится голод. Они вспомнят, когда придет так любимая ими анархия и беззаконие разваливающегося общества. Они вспомнят, когда начнет пылать столица. Они вспомнят...
Достойная месть. Жаль, что он не увидит ее. А ведь он всего лишь хотел... Всегда... Давние желания и недостижимая мечта.
- "Чего ты хочешь?"
Вкрадчивый шелест, шепот на грани затухающего сознания не вызвал даже удивления.
- "Я хочу..." - слабая мысль угасла: организм, так долго державшийся за жизнь, наконец-то, отказал.
Но нечто жаждало услышать ответ того, кто попал в его власть и впервые за долгие века вызвал интерес.
- "Чего ты ЖЕЛАЕШЬ больше всего?" - мягкий вопрос, окрашенный интересом. - "Не бойся... Скажи... Что могло бы занять тебя вечность?"
Вкрадчивый урчащий голос окутывал сознание ласковой пеленой, не позволяя угаснуть и раствориться в смерти, ведь нечто так жаждало ответа. И нежно баюкало пойманную душу, не желая отдавать то, что попало в его власть. Ведь это же его дитя: юное существо не отвернулось, глянув в изменчивые недра, не испугалось накатывающему валу перемен, лишь посмеялось, пусть и захлебываясь кровью.
- "Чего же ты жаждешь? Чего хочешь больше всего? Ответь мне... Дитя."
Ответ пришел. В облаке бессвязных мыслей и подспудных желаний. Детских, невозможных в его мире и в той жизни, которую вел, но потаенных, истинных. Эти желания складывались в сумбурный ответ, который так жаждало получить нечто, воплощенное в острогранном кристалле.
- "Мне нравится. Ты мне нравишься." - искрящийся накатывающими катаклизмами голос четко прозвучал в угасающем сознании, разом выдергивая его из мути смерти. - "Живи, Дитя... Радуй меня... ТВОРИ!"
Невидящие синие глаза затапливала тьма, разливаясь из зрачков неудержимым потоком, ультрамариновая радужка наливалась ярким, пронзительным неоновым светом, чистым синим, лишенным даже проблесков лазури. Загорелая под лучами двух светил кожа темнела, юноша словно растворялся во мраке, терялся в осколках раздавленного им же кристалла. Крупного, неправильной формы, острогранного, хищного, искажающего все, до чего дотягивалось его влияние, сформировавшегося в тишине и покое руин прошлого под колоссальным мегаполисом столицы звездной Империи, чье могущество разлетелось в пыль из-за чужой жадности и жажды власти. Кристалл вызревал в тишине и покое, формируясь в сумбуре и хаосе эмоций, ожидая того, кто будет способен его принять. Его и то, что его породило.
Жесткие грани поплыли, стекая дымкой на почерневшую кожу, впитываясь в бьющееся в агонии перерождения тело. Затягивались сквозные раны, восстанавливались переломанные падением кости, формировался заново раздробленный позвоночник и пробитые кристаллом мышцы, изменения захлестывали, перестраивая и меняя тело, доводя до неведомого идеала. Вот вновь забилось сердце, шевельнулась в первом вздохе новой жизни грудь.
- "Живи, мое Дитя..." - мурлыкнул вкрадчивый голос. - "Радуй меня, и я буду радовать тебя."
Юное существо распахнуло сияющие неоновым светом глаза. Какое-то время Дитя Всетворящего невидяще смотрел в тяжелое серое небо, инстинктивно отслеживая взглядом яркие искорки снежинок, но вот, наконец, взгляд обрел осмысленность и остроту, яростное свечение угасло, возвращая радужке привычную ультрамариновую синеву.
- Я буду радовать тебя... - практически беззвучные слова сорвались с губ, - кем бы ты ни был, мой...
Нужное слово всплыло само, как и понимание, КОМУ отныне принадлежит его жизнь. Четкое знание, лишенное двусмысленности и недоговорок.
- Мой Сюзерен.
Непроглядная чернота сходила с кожи, возвращая ей естественный цвет, новорожденное Дитя Хаоса с неподдельным интересом изучал знакомый мир, впервые глядя на него... иначе. Более полно, видя то, что скрыто от глаз смерного человека, чувствуя дрожь нитей вероятностей, ощущая токи энергий и слыша мерный Шепот того, что сводит с ума живущих логикой и узким мышлением материального мира.
- Я хочу увидеть Хаос, вступающий в этот мир.
Тихий мягкий голос отголосками кошмаров зазвучал в тишине давно заброшенного здания, полного таких живых теней.
- Я хочу увидеть крах этого уродливого социума и вознесение на его останках нового... Лучшего или худшего... - тихий смешок, наполненный рокотом, вынудил тени порскнуть в убежища. - Но сперва... сперва стоит взять плату за мою жизнь. За все ведь надо платить, так они говорили...
Слова угасли в шепоте. Погибший и возрожденный юноша встал, запрокинул голову, всматриваясь в свинцовое зимнее небо. Мягкая улыбка приподняла уголки губ, освещая окровавленное лицо, нереально-яркие синие глаза сузились: обостренный слух донес чужие и столь знакомые голоса. Его преследователи оправились от наведенного ужаса и вернулись, чтобы найти его.
Возможно, стоит выполнить это их желание? Оно ведь так хорошо совпадает с его собственным...
* * *
Мерно кружили снежинки, исчезая во мраке провала колкими искорками, мерцая в свете старенького фонаря. Луч света тонул в этом мраке, выхватывая острые сколы рассохшихся деревянных перекрытий, цеплялся за пятна крови и судорожно шарил, пытаясь достать до дна.
- Ты рехнулся, туда лезть? - подрагивающий ломкий голос эхом разнесся в недрах заброшенного строения.
- Надо! - отрезал высокий парень, но не спешил подходить к ненадежному краю.
Древнее здание пугало, давным-давно заброшенное и оказавшееся ниже уровня поверхности, погребенное мусором, хламом и нанесенной дождями почвой. Спускаться не хотелось: что-то там было. Что-то враждебное, что-то, смотрящее, казалось, в саму душу, отчего хотелось отшатнуться от края и бежать без оглядки в надежде, что это нечто не выйдет из спасительного мрака.
- Нам надо...
Договорить он не успел. Тихий, мягкий и ужасающе знакомый голос раздался сзади, за их спинами:
- Меня ищете?
Парни резко повернулись. Их цель стояла чуть в стороне: среднего роста юноша двадцати лет с короткими, чуть прикрывающими уши прямыми черными волосами и нереально-яркими синими глазами. В сумраке надвигающейся ночи казалось, что они чуть светятся призрачным неоновым светом, как вывески над магазинами. Эти глаза пугали. Но еще больше пугала свежая кровь, обильно залившая некогда серую кофту и синие штаны. Раны, которые могли дать столько крови, смертельны! Уж они-то это знали хорошо, не единожды видя смерти на нижних уровнях огромного мегаполиса!
- Что же вы такие молчаливые?
Казалось, весь мир замер, затаился, вслушиваясь в мягкий мелодичный голос, несущий в себе отголоски кошмаров.
- Вам нечего сказать?
Черноволосая голова склонилась чуть набок.
- Ты же должен был умереть! - выдавил один из подростков. - Упасть туда... Ты же весь в кровище!
- Я умер. - улыбка на окровавленных губах стала шире, в голосе появился столь знакомый им сарказм. - Разве по мне не видно?
- Но ты...
- Я пришел взять то, что считаю справедливой платой за мою жизнь. - голос окрасился урчанием и глубинным рокотом. - Вы же сами говорили: за все надо платить...
Приказ "Убить!" потонул в криках боли и ужаса. Впервые озверевшие от безнаказанности малолетние отморозки столкнулись с чем-то, что сильнее их. С тем, что они сами породили, но не смогли обуздать. Юный монстр ушел, задержавшись лишь на мгновение, взять ключ от старенького кара, припаркованного на краю руин старого города. Его путь только начался...
* * *
Кружили в танце крупные снежинки, пушистым ковром засыпая четыре тела, а в мерзлом воздухе огромного древнего здания эхом звучали предсмертные слова: