Бахмут к государственным делам приспособлен не был. Что вы думаете, третий сын в семье!
Однако папеньку зарезал в термах агент враждебной державы. Агента, разумеется, утопили в нужнике без суда и следствия, но дело было сделано.
Старший братец, Легзия, отцарствовал две недели. Потом его задушил ревнивый муж одной обаятельной придворной дамы. Мужа четвертовали, даму заточили в Хмурую башню на хлеб с водою.
Менее старший братец, Гагэкодам, сбежал с цыганкой еще до смерти папеньки. Государственные мужи надеялись, что блудник образумится и вернется к отчему трону, однако тот при всем желании оправдать их ожидания не мог, поскольку лежал в канаве с отрезанной головой. Через пять месяцев государственные мужи сообразили наконец, что бананив нема, и короновали Бахмута.
По восшествии на престол первым делом Бахмут полез в казну, поскольку давно хотел купить себе модный горностаевый колпак. Вместо денег в казне обнаружились лишь жестокое разочарование и тараканы. На горностаевый колпак фондов явно не хватало, разве только на горностаевый презерватив, и то вряд ли.
Неопытный монарх необдуманно рассвирипел и приказал казначея казнить. Тому спешно отрубили голову, но в последующую неделю денег в казне так и не появилось.
В кратчайшие сроки из проверенной среды придворных карьеристов выдвинули кандидата на вакантное место. Ульминас, был благообразен и вор.
Через неделю после назначения Бахмут нагрянул в казну с неожиданной инспекцией. Казна была пуста. Даже тараканов кто-то прибрал к рукам. Верно плохо лежали. Бахмут неуверенно метнул взором молнию в Ульминаса. Ульминас скорчил печальную рожу и предложил повысить налоги, потому что, мол, дебет и кредит... актив-пассив... баланс... бюджет... сальдо... жопопер с подсрячником... дети голодныя... Монарх спешно подмахнул эдикт и позорно бежал с поля брани, тряся тощим задом.
Через неделю денег в казне было сугубо отрицательное количество. Бахмут необдуманно рассвирипел. Сначала хотел было повесить Ульминаса за шею, но передумал и повесил за яйца. Птицам была радость.
Сплоченные ряды чиновничества обеспокоились, но нового кандидата представили безотлагательно. Казаврат был честен и прямолинеен.
Он немедленно вломился в королевский гарем, пал ниц и сказал, что невозможно искоренить дефицит средств без долгой, упорной работы. Представил план действий сроком на три месяца. Бахмут расцеловал своего верного слугу и подмахнул.
...Через три месяца король упал в голодный обморок. В казне денег не было. Жизнь короля спасло лишь введение чрезвычайного положения и налет Черных драгун на продуктовый рынок. Придя в себя, король провел краткое, но энергичное расследование (дыба, каленое железо, выписанный из Таскарского халифата специалист по сексуальному дознанию). Выяснилось, что Казаврат поднял доходы на сорок семь процентов, снизил расходы на четыре процента, но увы - всю прибыль клал себе в карман. Бахмут вздохнул и необдуманно осатанел.
Королевские палачи матерились, требовали сверхурочных и молока за вредность. За три часа Казаврату отпилили всего лишь три пальца и почему-то ухо. Бахмут совсем вздохнул, собственноручно повесил палачей и нанял новых, из пролетариата. Палачи-пролетарии были ражие молодцы. Они искренне любили свою работу. Однако за время исполнения необходимых формальностей (присяга, социальное страхование, ритуальное обрезание и клеймение) Казаврат успел тихо и безоблачно скончаться от потери крови, потому как прижечь его забыли.
Бахмут вспылил, разбил три вазы эпохи Дынь, но в конце концов отошел и объявил конкурс на замещение должности.
В кругах, близких к прошла короткая волна смущения. Из волны, как дядька Черномор, возник юноша прекрасного образа. Следовало бы сравнить его с Афродитой, да первично-половые не позволяют; к тому же при юноше были тридцать три богатыря - штат. Юноша представился Хволемеем и с азартом приступил к работе. В казне зазвенели медяки.
Король обрадовался и немедленно купил в рассрочку вожделенный колпак.
Через полгода торговец горностаевыми колпаками вчинил королю иск, как злостному неплательщику. Торговца тут же кинули в долговую яму, туда же отправились судебные, имевшие касание к делу, но вопрос был задан.
Бахмут пришел к казначею, бряцая железом, и немигающим взором уставился в его честные карие глаза.
- Воруешь, сука? - хрипло спросил самодержец.
- Ворую, - честно отозвался Хволемей.
Бахмут сопел.
- Шестьдесят два процента от доходов и ни динаром больше, - уточнил Хволемей.
Бахмут необдуманно прогневался, но, будучи поражен такой честностью, щепетильностью и жесткой принципиальностью, ограничился уменьшением окладов по ведомству на восемьдесят пять процентов. Ведомство повысило ставку воровства на одинадцать с четвертью и с лихвой компенсировало потери. Бахмут срезал оклады еще на три процента, мимоходом казнив четверых клерков. Ведомство ответило эскалацией рвачества, бумажным водопадом да тремя покушениями на жизнь суверена. Бахмут посадил Хволемея в подвал, на цепь, после чего передал дела его заместителю, еще более честному и кареглазому.
Воровство снизилось на четыре сотых процента. Поступления в казну выросли на двенадцать полустотинок в день. Штат казначейства честно клал Хволемееву долю на счета в Таскарских банках.
Бахмут приказал отпилить Хволемею левую ногу. Отчисления в пользу кормильца немедленно пожирнели. Платежные поручения, отправляемые в Таскарский халифат частными лицами, пестрели циничными метами "Пенсия по инвалидности" и "В фонд вспомоществования одноногим Хволемеям".
Бахмут вздохнул еще раз, собрал штат казначейства на производственное совещание в герметичном помещении и приказал пустить концентрированную серную кислоту. Долго были слышны нечеловеческие вопли, но погибали финансисты с чувством выполненного долга перед родными и близкими.
Должность казначейства приобрела лихорадочную славу опасной, но выгодной службы.
Герой объявился рано утром рядом с королевским нужником. Представился конюхом Мофой и предложил свои услуги.
- Воровать будешь? - грозно вопросил Бахмут.
- Буду, - опечалился Мофа.
- Двадцать процентов или повешу, - отрезал работодатель.
Мофа тащил все восемьдесят и продержался в должности всего два дня. За два дня он положил четыреста тысяч на номерные счета, купил две виллы, конюшню, восемнадцать пивоварен, основал "Корпорацию Развлекательных Напитков Старый Конюх", нанял двести двенадцать человек прислуги и приватизировал помещение казны.
Король попытался озвереть. Это ему не удалось. Он тихо повесил Мофу, сорвал табличку "Sold Out" с дверей дворцового деньгохранилища и приказал конфисковать имущество христопродавца. Конфискованное бесследно расползлось во владение занимавшихся этим благим делом чиновников.
Бахмут заперся в своих покоях, потребовал мешок носовых платков и шесть дней страшно рыдал с завываниями.
На седьмой день Бахмут вышел из добровольного заточения. Придворные были потрясены ледяным выражением его рожи. Король проследовал в штабную комнату, объявил во дворце осадное положение и призвал к себе полковника фехтовальщиков специального назначения. По дворцу поползли слухи, шепотки и козни. Без двух минут полночь отряд спецназовцев в черных плащах вломился в особняк барона Пуппентрулля, захватил самого барона и всех его родственников, после чего испарился в неизвестном направлении. Всю ночь с Пуппентруллем вели воспитательную работу, популярно объясняя, что станется с ним самим и с его близкими в случае малейших нареканий короля относительно отправления бароном новых служебных обязанностей.
На следующий день свеженазначенный казначей с фингалом под глазом и без зубов был представлен ошеломленной публике.
...Коварный барон держался семь месяцев и три дня. После чего сбежал с кассой в восемнадцать миллионов динаров. Бахмут механически отдал приказ о бесчеловечном искоренении пуппентрулльского рода до седьмого колена. На следующий день во дворец поступила международная ястребиная молния:
ВАШЕ ВЕЛИЧЕСТВО ЗПТ БЛАГОДАРЮ БЕЗЖАЛОСТНУЮ РАСПРАВУ МОИМИ НЕНАВИСТНЫМИ РОДСТВЕННИКАМИ ЗПТ ОСОБЕННО ЖЕНОЙ ЗПТ ТЕЩЕЙ И ДВОЮРОДНОЙ ПРАБАБУШКОЙ ТЧК ВСЕГДА НЕНАВИДЕЛ ЭТИХ <военная цензура> ВСКЛ ЗА СИМ ОСТАЮСЬ НАВЕКИ ВАШИМ ПОКОРНЫМ СЛУГОЙ ТИРЕ БЫВШИЙ КАЗНАЧЕЙ ЗПТ БЫВШИЙ БАРОН ХОРАС ПУППЕНТРУЛЛЬ
Король высморкался, разрыдался и плаксивым голосом приказал задействовать всю агентуру за рубежом на превращение "ПОКОРНОГО СЛУГИ" в "ПОКОЙНОГО".
Ряды службы внутренней разведки существенно поредели. Полковника спецназа отправили в отставку через изнасилование. На подготовку новой операции ушло два месяца.
Наконец перед светлые очи Бахмута представили нового претендента поневоле. У Васко было двенадцать детей, оттого он был беден и уязвим. Васко был честен, как архангел, и оттого еще более беден и уязвим.
Казначею отрезали уши и поселили в хранилище. Денно и нощно дежурили у его тощего тела два дюжих молодца с дубинами, самострелами и сигнальными свистками. Семья Васко тихонько гнила в глубочайших подземельях. Помощников ему не дали, денег не платили, кормили баландой и ежедневно пиздили нещадно, по методу крокодильчиков в цирке.
Вы мне будете смеяться, но Васко любил свою семью, и даже очень-очень. Он был честный, глупый и добрый горожанин, которые нынче почти все повымерли. Он преданно трудился на благо отечества, даже в созданных ему нечеловеческих условиях. Финансовый механизм заработал, как часы, обильно смазываемый слезами Васкиного семейства.
И тут Бахмут в ужасе обнаружил, что на финансовом ведомстве государство еще только начинается. Законники, вояки, астрологи, алхимики, хироманты, евнухи - все тащили мешками, телегами и т. д. вплоть до караванов с вооруженной охраной. После того, как в казне завелись деньги, нашлось много желающих причаститься манны небесной. Дружественные министерства мигом засыпали несчастного Васко требованиями наличности с многостраничными пояснениями о жесточайшей необходимости пополнить стратегический запас конского навоза и куриной слепоты.
Бахмут затеял реорганизовать весь аппарат по отработанной методике, но выяснилось, что таких феноменально честных людей, как Васко, на все государство имеется еще только три штуки - неграмотный и глуповатый оленевод с крайнего севера, девяностолетний старец, давно отрешившийся от мирского и оканчивающий дни свои в пустыни, да еще деревенский дурачок из пограничного селенья, который только на то и годен был, чтоб стены собственным дерьмом художественно разрисовывать.
Король впал в черную государственную меланхолию и запил горькую. Тем временем Васко вел неравный бой с превосходящими силами противника. Тридцать часов в сутки он разгребал запросы, отделяя зерна от плевел, а нужное - от ненужного. Труд его воистину можно было назвать сизифовым, поскольку даже отведенные на "нужное" фонды чиновники разворовывали с превеликим прилежанием.
Однако их аппетиты не были вполне удовлетворены. Надеясь на перемены к лучшему, иные высокопоставленные жулики скинулись и подкупили Васковых стражей, дабы те прервали земное существование чуда нетутошнего - честного казначея.
В полном отчаянии король отменил все налоги, и приказал своим подданым по первому требованию предоставлять уполномоченным лицам любые товары и услуги.
Добром это кончиться не могло. В тот же день из столицы уехало двадцать семь тысяч человек. На следующий - сбежали все, кто нашел нужным сбежать. Оставшиеся в городе немногочисленные хмурые личности похватали неприятного вида ржавые орудия умерщвления и начали стекаться к королевской резиденции.
Когда король услышал доносящийся из-за стены трубный глас: "Да мы этому уроду ебло порвем!" - он понял, что все кончено.
Он зашел в казну, собрал все накопленное невеликое богатство в кошелек. Насчиталось сто четырнадцать динаров, две полустотинки, бронзовый медальон "За прьиеданнойоу слоуджпу", ржавая шпилька для волос и лесной клоп. С этими ценностями самодержец отправился в Хмурую башню, диким ревом разогнал стражников, вытолкал взашей из камеры под крышей незадачливую любовницу старшего братца. Доел оставшуюся от нее горбушку, вылез на подоконник, и долго орал что-то невнятное простиравшейся перед ним вечерней столице. Тряс тощим кулаком, брызгал слюной и изображал непристойные жесты всеми конечностями.
Затем плюнул в пролетавшего мимо стервятника и бросился вниз.