Лэйн Карина Яковлевна : другие произведения.

Охота на драконов

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:


   ОХОТА НА ДРАКОНОВ
  
   ЧАСТЬ ПЕРВАЯ: ТАЛИСМАН
  
   ...Черепица гнусно заскрежетала под сапогами и Бони раздраженно передернулась. Паршивая старая крыша разваливалась прямо под ногами. А ведь этот дом считался одним из самых богатых в Карилхаде.
   Бони упала на руки и застыла, прославляя богов за то, что никому не довелось лицезреть ее в этот момент. Раскорячившись на наклонной плоскости крыши и опершись на все конечности, она выдержала короткую паузу и осторожно двинулась дальше.
   Добравшись, наконец, до злополучного круглого окна в самом центре куполообразной крыши, Бони с облегчением вздохнула. Вот оно! Ее заветная цель, к которой она так или иначе шла последние три месяца. План ограбления этого дома давно зрел в ее юной головке, может уже несколько лет, она сама с точностью не знала, сколько прошло времени с того момента, когда она впервые увидела кулон, когда впервые захотела коснуться его, заполучить его. Она не желала обладать им, как многие, ею руководила другая сила, схожая скорее со азартом. И близость осуществления заветной мечты грела ее в этот холодный осенний день не хуже теплого плаща.
   Небо, исполосованное неровными полупрозрачными облаками, уже приобретало розоватый оттенок где-то на западном горизонте. Убогие солнечные желто-оранжевые лучи, по-осеннему холодные, пробивались временами сквозь пену облаков и скупо одаривали природу крохами света, словно поощряя ее за покорность, за то, что деревья послушно сбрасывали увядающие листья, а трава безропотно склонялась к холодной земле. Что ж, осень царственно восходила на свой престол.
   Впрочем, капризы и прелести природы в данный момент мало занимали Бони. Ее вниманием всецело завладело небольшое круглое оконце, и даже не столько оконце, сколько то, что оно открывало ее взору. Там, внизу, в обширной роскошно обставленной зале под стеклянным колпаком на темно-синем бархате покоился амулет дивной красоты. Мерцал глубоко внизу, под окном, будто крохотная звезда, упавшая на дно озера.
   Высота не позволяла как следует во всех подробностях рассмотреть маленькую вещицу ценой в состояние, но это не имело абсолютно никакого значения - каждая собака в Карилхаде знала его стоимость с точностью до флонга (самая мелкая монета из официальных денег Карилхада).
   Бони осторожно, чтобы не соскользнуть с застарелой крыши, крытой старой, заросшей скользким мхом, черепицей, добралась до одного из многочисленных флюгеров и крепко вцепилась в него. Выждав некоторое время и убедившись, что ноги не собираются отправиться в дальнее путешествие по скользкой поверхности, девушка, не отпуская флюгера, опустилась на колени и извлекла из небольшой плоской сумки за спиной моток крепкой веревки. И злорадно ухмыльнулась, предвкушая, какой хаос воцарится в доме, когда обнаружится пропажа, да еще столь ценная! Она со всей осторожностью и тщанием обвязала узел вокруг основания флюгера, предварительно проверив его прочность. Ее успех и ее жизнь зависели от одного только узелка, от того, правильно ли он завязан. Впрочем, своим рукам она доверяла. Пальцы сами завязывали узел отшлифованными до совершенства движениями, приобретенными в многолетней практике. Морской узел! В точности такой, какой учил ее завязывать отец.
   Горькие воспоминания комом свернулись где-то в груди, заставив ее дышать чаще.
   Когда-то, в пьяном бреду, отец, ухмыляясь и потрясая кружкой, говорил ей: "Запомни это... этот узел. Это твое единственное наследство. И еще моя лодка. Но эта посудина развалится, а МОЙ узел - он вечный. Забудешь - считай обеднела на сотню золотых!". Он никогда не уставал напоминать ей об этом, видимо, пытаясь показать, какую честь ей оказывает. Другие от него и сотой доли такого внимания не получали.
   А, напомнив дочурке лишний раз о своей "заботе", он обычно громко издевательски хохотал и грубо трепал ее коротко остриженные волосы. В такие моменты Бони мечтала, чтобы он подавился, наконец, своей омерзительно пахнущей выпивкой и сдох, скорчившись здесь же, на полу, у ее ног. Но и этого удовольствия он ее лишил. Как-то уплыл на своей лодке и так и не вернулся. Только тело его, разбухшее, серо-сиреневое, вынесло через пару недель на берег. Видимо, выпал спьяну из лодки и потонул, только тело вернулось, а лодка - обещанное наследство - так и сгинула в море. Впрочем, Бони о ней ничуть не сожалела. Только радовалась, что, наконец, освободилась от своего старика. И от его прогнившей, пропахшей рыбой и солью деревушки, к которой он пытался привязать ее. И даже оставшейся частью своего "наследства" она распорядилась иначе, чуть ли не назло ему.
   В то же утро, когда обнаружили на берегу раздувшееся от соленой воды, уродливое тело, в котором едва узнавался ее отец, она в момент сложила все свое небогатое хозяйство и почти сбежала из ненавистной деревни... Ей было тогда всего одиннадцать лет.... Когда она впервые оказалась в большом городе. Словно в волшебной сказке. И в самом кошмарном сне...
   Карилхад слепил из нее леди, заставил, выживая, стать авантюристкой, опытной и неуловимой грабительницей. Давно умер в ней тот измученный ребенок, и только изредка память возвращала ей тот образ, но теперь она смотрела на себя тогдашнюю словно со стороны. Теперь она была одним из лучших воров не только в Карилхаде, но и в других трех столицах Ремилхада. И, будучи ценительницей прекрасного, она вовсе не стыдилась своей профессии, считая, что дает чудесным вещам новую жизнь после того, как они годами пылятся в сундуках и шкатулках, скрытые от солнечных лучей, лишенные взглядов восхищения, которых они по-настоящему достойны.
   Бони упрямо тряхнула головой, прогоняя непрошеные мысли. Еще чего, вспоминать это ничтожество - своего отца - в такой решающий момент. Вспоминать - значит помнить, а он не стоил этого.
   Девушка осторожно заглянула в окно. Зал под ним был пуст, и Бони надеялась, что так будет в последующие несколько минут - примерно столько ей и понадобится, чтобы сделать свое дело. Луч света дрогнул в граненых камнях древнего талисмана, и этот блеск отразился в глазах девушки. Губы ее растянулись в коварной улыбке - всего несколько минут отделяли ее от заветной цели. Как же она жаждала коснуться его пальцами, обнять ладонями... Почувствовать его тяжесть, тяжесть камней, ценнее которых мало найдется в Ремилхаде. Естественно, весь целиком он не стоил ничего, разве что десятка лет в тюрьме. Талисман был слишком известной драгоценностью, и Бони знала, что реальную его цену не сможет получить никогда. Но и распродав его по составным частям, она получит достаточно денег, чтобы забросить свое опасное ремесло на всю оставшуюся жизнь. Чего она, разумеется, делать не собиралась.
   Бони извлекла из сумки инструменты и бесшумно выдернула несколько гвоздиков, крепящих верхнюю раму. Отложив иссохшую, с облупившейся краской деревяшку, девушка аккуратно и ловко извлекла тяжелое и хрупкое круглое стекло и закрепила его на крыше, выбрав в качестве опоры узкую дымовую трубу и один из многочисленных флюгеров. Половина дела была сделана. Бони глубоко вздохнула напоследок, подвижным узлом привязала веревку к поясу и медленно нырнула головой вниз с края крыши. Пояс больно и привычно сдавил ребра, и Бони, гибко выгнувшись в петле, озиралась по сторонам, плавными рывками опускаясь все ниже. Веревка скользила в руках, вытягиваясь все длиннее, и вот конец ее, оставленный снаружи, сорвался с края оконного отверстия и, хлестнув Бони по ноге, упал вниз, зависнув в нескольких сантиметрах от стеклянного колпака, оберегавшего талисман.
   Казалось, прошла целая вечность. Бони остановилась на мгновение и, задрав голову, взглянула наверх, туда, где в полумраке куполообразной крыши исчезал другой конец ее веревки. Она уже преодолела немалое расстояние, но это была всего лишь половина пути. Девушка обречено вздохнула при мысли, что еще придется подниматься обратно.
   Она снова перевела взгляд на обширный зал и... чуть не ахнула от ужаса, едва успев снова ухватиться за веревку, которую невольно выпустила из рук. Вдоль стены зала, согнувшись в три погибели, бесшумно скользил мужчина в черном узком костюме. Почти в таком же, как она сама. Двигаясь, словно кошка, он пробирался в точно определенном направлении - к ЕЕ добыче, к талисману.
   Она не одну ночь провела, планируя это ограбление, затратила на него уйму сил и времени, продумала все, даже самые незначительные детали, решила, казалось, все технические проблемы - и вот теперь ее план рушился у нее на глазах! Она учла ВСЕ, кроме одного - конкуренции. Ей и в голову не приходило, что найдется на свете еще один сумасшедший, который отважится на такую дерзость, как похищение чуть ли не самой дорогой "побрякушки" во всем Карилхаде, да еще из такой крепости, как дом епископа.
   Взгляд Бони заметался по стенам в поисках решения проблемы. Что-то надо было делать. Но ЧТО, она не представляла. Расписанные стены не давали ответа. Бони в панике взглянула вниз. Незнакомец все ближе подбирался к ее добыче. От бессилия сводило живот. Она почти почувствовала, как что-то незримо ускользает из ее рук, исчезает безвозвратно... Бони едва не вскрикнула от отчаяния, но вовремя зажала рот ладонями. Стены вдруг покачнулись перед ее глазами и стремительно поплыли куда-то. Петля туго сдавила бедра, голова безвольно запрокинулась, девушку как следует тряхнуло. Потеряв опору, она неожиданно перевернулась и повисла вниз головой, созерцая мерцающий под стеклянным колпаком талисман. Руки ее заметались в поисках веревки, но та куда-то исчезли, и они покорно повисли, когда взгляд Бони уперся в дорогую ее сердцу вещицу - предел ее мечтаний. Задержавшись ненадолго на талисмане, взгляд ее вдруг метнулся в другую сторону. Незнакомец все приближался к постаменту с синим бархатом. Отчаяние придавало решимости. Пальцы девушки нащупали тугой узел на уровне живота, скользнули вверх по веревке и рывком подтянули за собой все тело.
   Мерзкий ворюга, не торопясь, очень осторожно подбирался к своей добыче. Паника чуть было снова не завладела девушкой, но она сдержала неожиданный порыв заорать во все горло. Необходимо было что-то придумать, и незамедлительно. Неожиданно некая мысль выскользнула из глубин ее сознания и возвестила о своем присутствии, ураганом ворвавшись в поток хилых идей. "Безумие!" - подумала Бони, изучая идею со всех сторон, и мысль злорадно ухмыльнулась. Но выбора не было. Рука ее машинально потянулась к бедру: короткий остро отточенный кинжал был на месте, как ему и полагалось.
   Бони не сводила глаз с подлеца, а пальцы ее вцепились в тугие веревки страховочного узла и, как будто она всю жизнь только этим и занималась, принялись ловко и точно ослаблять его. Освободившаяся петля скользнула было вниз, но девушка вовремя перехватила ее под самым узлом. Вся тяжесть тела обрушилась на сжатый кулак, сдавленные пальцы побелели. Но Бони не обратила не это ровным счетом никакого внимания. Ослабляя хватку, она короткими рывками опускалась все ниже и ниже, потом вновь сжимала кулак и зависала в воздухе.
   Наконец ворюга оказался прямо под зависшей Бони, и она, взглядом математика рассчитав все, отпустила веревку. Полет был не продолжительным, а приземление весьма болезненным, словно она рухнула на груду костей и камня, что в данный момент не имело ровным счетом никакого значения для ее тела, но стратегически притормаживало ход дела в силу того, что пострадавшие конечности двигались уже не столь активно.
   Выхватив на лету кинжал, девушка обрушилась на незнакомца, как кара небесная. Еще мгновение и он оказался прижатым грудью к полу со скрученными за спиной руками, а к горлу его небезопасно прижалось холодное острое лезвие. Он даже не успел сообразить, что же произошло, но благоразумно замер, понимая, что может повлечь за собой малейшее движение. Но Бони всем телом почувствовала его напряжение и готовность в любой мало-мальски подходящий момент дать отпор врагу.
   - Лучше не двигайся, - ликуя в душе, грозно прошептала Бони. Тем не менее, незнакомец, видимо не лишенный тонкой чувствительности, уловил по ее тону, как губы ее расплываются в довольной ухмылке.
   И как бы в подтверждение ее слов, кинжал гибко изогнулся перед самым лицом незнакомца, что-то по-кошачьи прошипев. Эта игрушка досталась Бони от ее учителя-мага, от которого она сбежала уже довольно давно, но "благодарность" за его участие в ее воспитании хранила до сих пор. Подобрав ее на улице и добившись того, что девочка в совершенстве овладела магическим искусством, он попытался запереть ее, присвоить ее себе, словно какую-то вещь, слепить из нее то, что ему хотелось. Но она вовремя унесла ноги, прихватив с собой единственное, что ей действительно от него было нужно - живой кинжал. Маг лишь прокричал ей вслед: "Очень скоро ты поймешь, что я прав. Ты вернешься, ибо ты избранная!.." Еще чего - вернется!
   При виде ожившей стали, незнакомец невольно дернулся, забыв об опасности, и открыл рот в безмолвном вопле. Довольная произведенным впечатлением, Бони наклонилась к самому его уху.
   - Слушай меня внимательно, - только и успела прошептать она. Сосредоточившись на речи, Бони невольно ослабила хватку, и скрученный незнакомец моментально это почувствовал.
   В два счета Бони оказалась растянута на холодном каменном полу в тени нависшего над ней мужчины. Запястья прибили к полу гвозди его пальцев, на живот обрушилась неимоверная тяжесть. Затылок больно ударился об пол. Волна ярости захлестнула девушку, она отчаянно рванулась, больше от злости, нежели надеясь на спасение. Приглушенное гневное рычание вырвалось из ее легких.
   - Смотри-ка, дикая! - усмехнулся незнакомец, и Бони с удивлением отметила, что у него мягкий, насмешливый, но не злой голос. Но ведь это не позволяло ему покушаться на ее добычу!
   Так же она с удивлением отметила, что еще жива. И в данный момент ей интересно было бы узнать, почему?
   В бессильном гневе она откинулась назад, чувствуя, как по затылку электрическими разрядами расползается боль. И яростно уставилась на незнакомца: он, как назло, оказался весьма недурен собой. Скуластое смуглое лицо выдавало в нем южанина, или скорее жителя юго-восточных земель. Умеренно пухлые губы скривила довольная ухмылка, а блестящие черные глаза бессовестно, без тени смущения изучали ее тело. Лоб пересекал узкий кожаный ремешок, стягивающий голову и сдерживающий смолянисто-черные волосы. Впрочем, несколько упрямых прядей, слипшихся от пота, спадали дугами на глаза, придавая ему еще более разбойничий вид.
   Бони вдруг совершенно неожиданно почувствовала, как в ладонь ложится привычная шершавая рукоять ее кинжала, но сжать ее не представлялось никакой возможности - так сильно были сдавлены ее запястья.
   Девушка перевела взгляд на незнакомца, невольно признавшись себе, что он действительно красив. А его внимательный взгляд с неприкрытым любопытством скользил по ее телу, что в данный момент только раздражало ее.
   - Ты вывернешь мне руки, - наиграно трагически пропела она и, якобы от боли соблазнительно изогнула спину, откидывая голову назад и выставляя напоказ все свои прелести под тонкой одеждой. Это ее телодвижение еще никого не оставляло равнодушным. И он не оказался исключением. Торжествуя, она почувствовала, как его дыхание горячо касается ее шеи и опускается все ниже, однако губы его не коснулись ее кожи. Она ощутила, как его лица коснулся ворот ее туго зашнурованной туники. Одежда не была препятствием для него. Словно опьяненный, он постепенно потерял контроль не только над ситуацией, но и над самим собой. И, казалось, напрочь забыл о существовании живого кинжала, приведшего его в такой ужас. Руки его безвольно потянулись к шнуровке, отпуская запястья девушки. А она по-прежнему извивалась, следуя за движениями его тела и думая только о том, как бы не упустить нужный момент. Губы ее злорадно усмехались, а в глазах горел коварный огонек. Душа ликовала - ПОПАЛСЯ!!!
   Уловив момент, Бони вдруг изо всех сил одним рывком отшвырнула с себя незнакомца, мгновенно перевернулась и оказалась у него на груди. Руки его метнулись было к девушке, но тут же зависли в воздухе и медленно опустились на пол - его шеи снова коснулось холодное лезвие. Бони, злорадно ухмыляясь, потянулась свободной рукой к растрепанному воротнику и невольно вздрогнула от собственного холодного прикосновения. Девушка раздраженно отдернула руку, и ухмылку мигом стерло с ее губ. Осталась только тень, бездушная маска.
   - А я-то было подумала, что ты профессионал, - как будто разочаровано сказала она, затягивая одной рукой завязки на тунике и безрезультатно пытаясь скрыть тяжелое дыхание.
   - Смотря что ты имеешь в виду, - как ни в чем небывало усмехнулся незнакомец, устраиваясь поудобней и закладывая руки за голову. - То, что ты еще не мертва - это действительно досадная промашка... А вот во всем остальном... думаю, ты и сама оценила мой профессионализм!
   Он многозначительно приподнял одну бровь, и Бони без всякого удовольствия отметила, что этот жест придает ему чарующее обаяние. Какого черта!? Он ее враг! Он не имеет права быть таким... обаятельным.
   - Ну уж! - скептически ответила она. - Парни в пивнушках и то делают это лучше.
   - Да-а, - протянул он, - ты, видать, много их повидала, коль с такой уверенностью говоришь. Но если ты готова продолжить, то у тебя есть шанс узнать об этом много больше.
   Глаза ее гневно блестели, а губы предательски раскраснелись. Соревнуясь с ним в очаровании, она обольстительно улыбнулась и наклонилась к самому его лицу, так, что он ощутил ее дыхание.
   - В другой жизни.
   И она нежно поцеловала его почти в самые губы. Его грудь едва заметно нервно всколыхнулась, и Бони, довольная произведенным впечатлением, гибко, словно кошка, отстранилась от него. Кинжал в ее руке скользнул по его шее к груди, едва касаясь острым концом кожи. И уткнулся в ребра над самым сердцем. Обхватив его двумя руками, девушка подалась вперед, все так же мило улыбаясь.
   - Может, что-нибудь скажешь на прощание? - поинтересовалась она.
   - А зачем? - насмешливо фыркнул незнакомец. - Разве ты сможешь меня убить?
   Наигранное недоумение скривило его физиономию. Изобразив на лице детский восторг, какой бывает в последние часы перед праздником Солнцестояния, Бони активно закивала.
   - Ну хоть исполни волю обреченного, просвети, за что?
   Его любопытство выглядело таким искренним, что даже взбесило девушку.
   - Не терплю конкурентов, - холодно сообщила она.
   Брови мужчины в недоумении взлетели на лоб. Непонимающие глаза уставились на девушку, и Бони опять почувствовала подступающую ярость. Она напрягла было руку, готовая всадить в него нож по самую рукоять, но пальцы вдруг предательски задрожали. Дьявол, она ведь уже делала это, но почему же так страшно!?
   - Что? - только и смог выговорить незнакомец, продолжая изображать недоумение, да так убедительно. - Так ты тоже по его душу пришла? Кто тебя послал? - после непродолжительной паузы чуть ли не воскликнул он, давясь вопросами.
   Теперь пришел черед Бони изумиться, причем совершенно откровенно. Она открыла было рот, собираясь то ли что-то ответить, то ли что-то спросить, но растерялась, не зная, что и сказать, слова потонули в недоумении. Она лишь застыла и удивленно хлопала глазами, даже не поняв, что значили его слова и как их понимать.
   Оба лежали на холодном полу и пялились друг на друга с полнейшим непониманием в глазах. И со стороны они выглядели то ли как парочка влюбленных, то ли как парочка полоумных, что практически одно и то же.
   Кинжал как-то обмяк в руках Бони, но незнакомец и не думал сопротивляться, вырываться, валить ее на пол. Он так и не поверил, что она была серьезно настроена, собираясь его убить, но сейчас оба были так растерянны, что почти позабыли о том, кто кого собирался убивать и за что.
   - Что здесь твориться?! Кто вы такие?! Что вы тут делаете?! - раздался в зале гнусавый возмущенный вопль. Оба, как по команде, обернулись на голос. Мгновенный едва ощутимый испуг охватил их, но тут же испарился. Новая волна недоумения окатила обоих, окончательно сбивая с толку и убивая страх.
   В зал как будто вплыл высокий худощавый епископ с гневным выражением на лице.
   - Как вы сюда попали? Где стража? - не унимаясь, вопил старик.
   Бони и "ее жертва" переглянулись. Всевозможные ругательства застряли у Бони в горле неприятным комом. Если бы не этот ..., она давно была бы на крыше. А действительно, где же стража? Девушка взглянула на гневно потрясающего кулаками епископа и, вдруг почувствовав острую необходимость объясниться, вскочила на ноги и спрятала кинжал в специальный кармашек, которые нашивала на каждые свои брюки - без своего кинжала она из дома не выходила. И вдруг заметила конец веревки, болтающийся прямо за спиной старика. Еще один шаг - и веревка коснется его головы. Бони едва не подпрыгнула от ужаса. На мгновение она растерялась, не представляя, что же дальше делать, что говорить, но быстро взяла себя в руки. Легкий сквозняк качнул злосчастную веревку, и в животе у девушки похолодело. Но епископ даже не обернулся, лишь отмахнулся, хотя сам, наверное, не понял, от чего. Видимо, мыслительные процессы не были заложены в него от природы. Этим-то и решила воспользоваться Бони. Заморочить ему голову оказалось не так уж сложно.
   Девушка изобразила самую очаровательную из всего набора улыбку и одарила ею старика. Напряжение мгновенно спало, старик растаял на глазах. Тонкие сморщенные, как яблоко, губы его, напоминавшие корявые клювики только что вылупившихся птенцов, беспомощно приоткрылись, не издав ни звука, и так же тихо захлопнулись. А Бони тем временем пошарила рукой где-то внизу, наткнулась на подставку с темно-синим свисавшим бархатом, на мгновение задержалась на ней, а затем скользнула дальше, нащупала рубашку незнакомого соперника и одним рывком поставила его на ноги рядом с собой. Да, страх несомненно придавал сил! А тот только выпрямился рядом с ней, как на армейском построении, и бестолково пялился на старика, не понимая, откуда в этой старой развалине еще хоть какая-то чувствительность к женским чарам. Или улыбка этой кошки способна оживить даже мертвеца? Он подозрительно покосился на Бони, как на того самого живого мертвеца, но ничего особенного не заметил.
   - О, Ваше преосвященство! - увещевала между тем старика Бони. - Мы просто хотели пожениться!
   Глаза епископа заблестели, словно ему снова было двадцать лет (если когда-то этому снобу было двадцать). Неописуемый восторг читался в складках его морщинистого лица. Старая мумия словно ожила.
   Физиономия ворюги же, наоборот, приняла такое выражение, словно он положил в рот целый лимон и теперь тщательно и медленно его пережевывал. Безмолвно вопрошая: "Правда что ли?", он посмотрел на девушку, а та в ответ лишь очаровательно улыбнулась и нежно обняла его поперек талии. Страстно прильнув к нему всем телом, она подтянулась, и ее губы, словно магниты, притянули его. Она не принуждала его ни словом, ни жестом, но как-то ловко сломила его волю и вот он жадно целовал ее, боясь, что вот-вот это закончится, он проснется в холодном поту и все это окажется самым обыкновенным сном. Руки его сами собой потянулись к ее грациозной талии, и тут-то он понял: они действительно решили пожениться! Чистая правда. Правда, от которой этот старый сноб, только что выбравшийся из своего гроба, не сможет просто так отмахнуться. Руки его стиснули талию "невесты", и она вдруг рванулась в его объятиях, словно дикая птица, которую пытались посадить в клетку, с отвращением оторвала свои губы от его, словно целовала что-то отвратительное, и, прижавшись щекой к его щеке так, чтобы не виде старик, прошептала: "Убери свои грязные руки, или на всю жизнь останешься без наследников!" Аргумент был достаточно убедителен, и он послушно, хотя и нехотя, отнял ладони от ее талии. Хотя так и не понял, что произошло с этой ненормальной, которая совсем недавно едва не отдалась ему прямо на этом полу, а теперь с величайшим удовольствием строила глазки мешку с костями. Или это только казалось? Но что-то между ними определенно произошло, и он желал знать, что.
   - О, дети мои! - слезливо завопил епископ и ринулся их обнимать. В нос ударил запах ванильных масел. Бони, удавив в горле смешок, едва не задохнулась.
   - Идемте скорее! - растроганно лепетал между тем епископ, пытаясь соединить руки "влюбленных". - Да свершиться обряд, угодный богам! Да соединяться два истинно любящих сердца!
   Столь чувственная и блистательная речь не затронула Бони никаким краем. Брак всегда был для нее чем-то неправдоподобным, как театральное действо - предназначен для зрителей. И даже при других обстоятельствах он не наложил бы на нее ровным счетом никаких обязанностей, а уж при теперешних и подавно. Тем более, в данный момент брак был вынужденной мерой, предпринятой, чтобы прикрыть гораздо более значимые деяния. Все равно, что назваться чужим именем в момент опасности, чтобы спасти свою жизнь.
   - Идемте! Идемте! - восторженно торопил их старик, будто боялся, что главное блюдо сбежит со стола. - Эй, откройте кто-нибудь часовню! - заорал он совсем другим голосом - так обычно пьяный возчик поторапливает грузчиков.
  
  
   Наконец они оказались на улице, на свежем воздухе. Бони облегченно вздохнула всей грудью. Оглушительная церемониальная музыка все еще звенела в ушах, запахи благовоний, как последствия кошмарного сна, преследовали ее повсюду. Такого ей, пожалуй, переживать еще не приходилось. Она еще раз взглянула на сплетенный из толстых ниток широкий браслет с брачным узором на своем запястье и чертыхнулась про себя. Теперь его только ножом можно будет содрать. И то всю руку исцарапает. А впрочем, и это не проблема.
   Тяжелая мускулистая рука обрушилась на ее плечо, другая, украшенная точно таким же дурацким браслетом, скользнула по ее животу до талии, новоявленный муж стиснул ее в объятиях и впился в ее губы, как голодный вампир. Ноги ее оторвались от земли.
   - Ну что, милая, брачная ночь будет веселой! - злорадно усмехнулся он, отлипнув, наконец, от ее губ и снова поставив возлюбленную на землю.
   Бони презрительно сплюнула, и, покосившись на него, прорычала:
   - Не обольщайся, я исчезаю из города.
   - Отлично, я тоже, - согласился "муж" без лишних размышлений, недоумевая, однако, куда подевалось былое обаяние его супруги.
   Бони в ответ прошипела что-то сквозь зубы. Ей было не до смеха, и этот парень начинал ее раздражать. Он ведь и понятия не имеет, что происходит в данный момент и что еще произойдет с ней, если она срочно не исчезнет.
   - Послушай, - попыталась втолковать она ему, - у меня не так уж много времени, чтобы препираться здесь с тобой. Забудь про эту свадьбу, будто ее и не было. Она была одной большой декорацией для полоумного старикана. Так что ты мне ничего не должен. И делай что хочешь. А я должна убираться отсюда как можно скорее, потому что как только старик или его стража обнаружат веревку и открытое окно, они сразу все поймут. И медлить не станут.
   Она развернулась было и собралась уже идти прочь, но крепкие руки мгновенно перехватили ее плечи и довольно грубо развернули обратно. Незнакомец, если теперь его можно было так называть, сурово посмотрел ей в глаза, и теперь на его лице не было и следа былой веселости.
   - А теперь ты выслушай меня, - твердо сказал он, и Бони поняла, что приговор окончательный и обжалованию не подлежит. - Во-первых, ты была там не одна, и меня разыскивать будут так же, как и тебя. И не только за то, что я был с тобой. Во-вторых, времени у нас больше, чем ты думаешь, потому что никакие стражники веревку твою не увидят - все они мертвы. И как ты думаешь, чьих рук это дело? В-третьих, я иду с тобой, так как вдвоем всегда проще. И потом, я твой муж как ни как.
   Бони выслушала его с каменным, невозмутимым выражением лица, хотя в душе ее бушевала буря. Все, что он сказал, никак не укладывалось у нее в голове. Как мог этот человек перебить всех охранников в доме епископа?! С кем она вообще связалась? Кто он такой? И зачем?..
   И одновременно подивилась своему неожиданному эгоизму: заботясь о своем благополучии, она даже не подумала о том, что мужчина, стоявший в данный момент рядом с ней, в глазах окружающих такой же виновник ограбления, как и она сама. Вряд ли кто-то станет разбираться, в какой степени он причастен к краже. А уж если он перебил всех стражников!..
   - Делай, как хочешь, - сухо проговорила она, развернулась и быстро пошла прочь. Он и не подумал отставать от нее.
  
   Наконец они добрались до дешевой захудалой гостиницу, где Бони сняла комнату на один день - лишь для того, чтобы оставить там коня и вещи, которые могут понадобиться в дороге. Она делала так каждый раз, когда отправлялась на "работу". Это была необходимая мера предосторожности для таких случаев, как сейчас, ведь быть пойманной никогда не входило в ее планы. Всегда существовала опасность, что ее кто-нибудь увидит, и на такой случай она всегда готовила себе пути к отступлению. И этот раз не был исключением. Выбор гостиницы всегда зависел от места предполагаемого ограбления.
   Пинком ноги Бони распахнула дверь. Внутри оказалось пустынно и тихо. В небольшой общей зале царил полумрак, пахло смолой и пивом - эти запахи, наверное, навсегда въелись в стены и столы помещения. В огромном камине слабо горел огонь, поленья уютно потрескивали, изредка выбрасывая на решетку залпы искр. Когда-то Бони немало повидала таких убогих заведений, где комнаты кишели тараканами, а неприветливый вечно сонный хозяин самолично подавал слабое кисловатое пиво. Теперь для нее все было иначе, но навещать такие заведения все равно иногда приходилось. Что, впрочем, ничуть не смущало девушку.
   Бони огляделась по сторонам, ожидая, когда из кухни или на лестнице появится хозяин. Тем временем дверь медленно закрылась за ними, протяжно скрипнув, и колокольчик над ней бойко звякнул. Через несколько секунд дверь на кухню приоткрылась, выбрасывая клубы белесого пара, и полоса света рассекла пол. На пороге ее показался высокий краснолицый мужчина с усталым выражением лица и неприветливо покосился на посетителей. Откуда-то из темноты залы вынырнула худющая девочка с корытцем в руках, из которого свисали мокрые тряпки. Она с любопытством глянула на двух незнакомце, но хозяин раздраженно шикнул на нее, и она юркнула обратно, словно перепуганный зверек. Хозяин закрыл за собой дверь и пересек комнату.
   - А, - протянул он как будто разочаровано, - это вы, юная леди. За вещичками пришли?
   - Да, - просто согласилась Бони, спокойно глядя в глаза хозяину гостиницы. Она явно не испытывала по отношению к нему никаких теплых чувств.
   - Ну и правильно - это место не для вас, - он обернулся и гаркнул: - Эй, Марлита, принеси-ка вещи из комнаты госпожи, - и, снова обратив взгляд на гостей, добавил: - Конь ваш в конюшне.
   Бони ничего не ответила, лишь пошарила в кармане, извлекла пару мелких монет и передала их хозяину. Тот глянул на деньги и, видимо, остался доволен.
   - Спасибо, госпожа. Всего вам хорошего.
   Бони опять-таки ничего не ответила.
   Получив свои вещи, она вышла на улицу и направилась в конюшню. Небольшое ветхое помещение готово было обвалиться в любой момент. Здесь все насквозь провоняло навозом и перегнившим сеном. Кошмар! Бони даже поморщилась. Среди трех обитателей конюшни она без труда отыскала своего черного, как ночь, здоровенного ухоженного коня, без лишних церемоний надела на него снаряжение, довольно быстро застегнула все ремни, закрепила сумки и вывела его под уздцы на свежий воздух. Она ловко вскочила на него верхом, но ее спутник перехватил у нее поводья. Она негодующе и вопросительно глянула на него, не проронив ни слова, но он непоколебимо выдержал ее взгляд.
   - Мы должны зайти ко мне домой, забрать кое-какие вещи, - сказал он.
   Бони раскрыла рот от изумления. Какая наглость! Ей надо удирать из города, а какой-то псих тащится за ней и пытается ее задержать!
   - Мы!? - воскликнула она негодующе. - Что значит "МЫ"?!
   Он в ответ насмешливо пожал плечами.
   - Мы - это ты и я. Мы едем вместе.
   - Нет! - отрезала Бони. - Никаких "вместе". Я еду одна, а ты сам по себе. Тебе никто компанию не предлагал. И я не позволю тебе задерживать меня.
   - Да что может случиться? - еще шире улыбаясь, развел руками он. Эта чертова улыбка!..
   Бони готова была придушить его.
   - Случиться может ... - Начала было она, но он не дал ей закончить. Самым безобразным образом он вдруг совершенно неожиданно стащил ее с коня, едва не уронив в дорожную грязь, и взгромоздился на ее место.
   - Да как ты смеешь! - завопила девушка, кидаясь на него и пытаясь вцепиться в него покрепче, но он вдруг перехватил ее поперек талии и без особых усилий взвалил на лошадь.
   - Кстати, меня зовут Даргиш, - любезно представился он, натягивая поводья, и ткнул коня пятками в ребра.
   - Почему я тебя тогда не убила!? - плаксиво сокрушалась Бони, болтаясь вниз головой и заколошматила его по свисающей рядом ноге, но только кулак отбила. Она завертелась, было, пытаясь соскользнуть с коня, но Даргиш снова подхватил ее поперек талии и приподнял.
   - Перекидывай ногу, - добродушно посоветовал он, и Бони не замедлила воспользоваться его советом. Благодаря его помощи она довольно неудобно устроилась в седле, прижимаясь спиной к его груди, и думала, что бы такое гадостное ему сделать. А Даргиш, видимо, остался доволен новым положением дел и одной рукой обнял ее, держа другой поводья.
   - Мерзкий гад! - довольно отчетливо проворчала девушка, но он только злорадно усмехнулся в ответ.
  
   - Приехали, - сообщил Даргиш, когда они остановились перед небольшим, но изящным и уютным с виду особняком, утопавшем в зелени пышных низкорослых деревьев. - Это моя пещера. Сейчас захватим кое-какие мелочи и в дорогу.
   Она ступили за ворота. Сад был совсем небольшой, но очень красивый и экзотический. Ровно подстриженные газоны пестрели разбросанными тут и там островками цветочных клумб, стволы деревьев обвивали неизвестно как живущие в здешнем климате цепкие южные вьюнки. С первого взгляда было ясно, что здесь долго работали хорошие садовники. Неподалеку, меж деревьев, блестел в солнечных лучах водоем, окруженный по краю камнями; с берегов свисали длинные узколистные цветы, бутоны которых распускались только в самые жаркие летние лунные ночи; острые концы их утопали в прозрачной холодной воде.
   Каменный дом с бархатистыми темно-коричневыми оконными рамами и ставнями, с резной округлой сверху дверью и маленьким колокольчиком над ней, с почти черной черепицей и блестящими начищенными стеклами со вставками цветных ромбовидных мозаичных фигур по верхнему краю - он так и заманивал своим домашним теплом. Такой дом не мог быть холодным и пустынным. В нем должна была стоять большая мягкая мебель, а в главной гостиной, наверное, полстены занимал камин, в котором всегда горел огонь. Казалось, дверь вот-вот распахнется, и на пороге покажутся веселые добродушные толстые гномы, словно в детской сказке, которую когда-то слышала Бони.
   - Заходи, - широко улыбаясь, предложил Даргиш, распахивая дверь и широким жестом приглашая свою гостью в дом. Волшебство разрушилось, словно окно, разбитое метким попаданием камня. Бони метнула на мужчину колкий взгляд, и он насмешливо передернулся, будто она действительно ударила его. Тем не менее, она спокойно шагнула вперед и оказалась в полумраке комнаты. Окна, прикрытые тяжелыми темными шторами, почти не пропускали света, холодный камин черной пустой дырой зиял в противоположной стене. Гробовая тишина царила в каждом уголке этого дома, похожего на пещеру. Но Бони не сомневалась, что, если раздвинуть шторы и разжечь огонь в камине, сюда вернется уют, который ей представлялся.
   Даргиш проскользнул мимо нее, так, что она даже не заметила, и резким движением раздвинул шторы. Петли зашуршали по планке, и Бони вздрогнула от неожиданного звука. Она обернулась, и в глаза ей ударил яркий дневной свет. Полумрак растаял, комната наполнилась трепещущими солнечными лучами; отражаясь от стекол и зеркал, они весело играли на потолке солнечными зайчиками. Бони невольно улыбнулась и обвела комнату любопытным взглядом. Камин, словно бездонная пропасть, по-прежнему чернел в стене; но здесь действительно стояла мягкая большая мебель, в которой, казалось, можно было утонуть. Воздушные, как взбитая пена, подушки, так и манили своей невесомостью, обещая уют и покой - все, что нужно было сейчас Бони. И еще, конечно же, горячая ванна. Девушка вдруг почувствовала себя чертовски уставшей.
   Она отвела глаза и вдруг обнаружила, что ее спутник куда-то исчез. Она вернулась в прихожую и заглянула в короткий коридор, заканчивающийся лестницей. Уцепившись рукой за угол стены, Бони взглянула на уходящие вверх ступеньки и тихо позвала:
   - Эй, как тебя там! Даргиш!
   - Я собираю вещи, - откликнулся тот почти сразу. - Поднимайся!
   - Ну уж нет! - буркнула девушка и, решив подождать его внизу, прислонилась спиной к стене.
   Вскоре Даргиш спустился, бросил на пол два набитых до предела дорожных мешка и, не взглянув на Бони, ринулся дальше, пересек гостиную и исчез за дверью в дальнем конце комнаты. Девушка удивленно моргнула, глядя на его "кое-какие вещички" и попробовала их поднять. И тут же пожалела коня, которому придется помимо этой махины, именующей себя Даргишем, тащить еще и эти мешки с камнями - ничто другое не могло весить СТОЛЬКО!
   Она бросила сумки и направилась к выходу, крикнув на ходу:
   - Поторопись!
   - Ага! - послышалось в ответ, словно со дна глубокого колодца. Да что, черт возьми, делает там этот парень?!
  
   Наконец, он вывалился из дома, закинув за плечи все четыре (ЧЕТЫРЕ!) мешка, и небрежно швырнул их к ногам девушки. Она невольно отскочила, припомнив вес его поклажи.
   - К сожалению, всего не унесешь, - сокрушенно вздохнул он и добавил: - Я мигом!
   И ринулся прочь куда-то за дом. Бони оставалось только гадать, что он притащит на этот раз. Никак, дракона. Но он всего лишь привел за поводья двух гигантских жеребцов в полном снаряжении. Бони пошатнулась, едва не упав, и глупая улыбка скривила ее губы. Ее конь выглядел по сравнению с этими тяжеловозами жалкой клячей. На этих можно было погрузить не только все вещи Даргиша, но и его дом в придачу. Ей никогда не приходилось видеть лошадей таких размеров, и даже в самых смелых своих фантазиях она не могла вообразить подобных реально существующих меринов.
   - Ну, что ж, грузи дом и поехали, - растерянно сказала Бони, и Даргиш в недоумении посмотрел на нее, решив, наверное, что ему послышалось.
   - Ты что-то сказала? - решил уточнить он, и Бони, сообразив, ЧТО она сказала, отрекаясь от своих слов, отчаянно замахала руками.
   - Не-е-ет! - протянула она и попыталась сделать вид, что ничего не случилось. Получалось плохо, и она оставила попытки, взобралась на своего коня, который вдруг стал значительно меньше, чем прежде, когда она, проезжая по улицам, гордо смотрела на городскую суету сверху вниз.
   Наконец Даргиш закончил с погрузкой вещей на тяжеловозов, размерам которых Бони не переставала удивляться, повесил на ворота дома большой замок, и они направились непосредственно к восточным воротам города. Это был лучший путь для отступления.
   - До темноты далеко уехать не успеем, - с упреком констатировала Бони, но Даргиш ничего не ответил.
  
   Они выехали за город, когда небо уже полыхало огненно-розовым пожаром в ожидании наступающей ночи. Деревья, облитые солнечным светом, словно кровью, поалели и как будто излучали собственное сияние.
   Взбираться в холмы было утомительно и долго, но ничего больше не оставалось, кроме как смириться с судьбой. Кони недовольно пофыркивали, привыкшие к домашней спокойной жизни, и широко раздували бока. Дорога крутыми зигзагами поднималась все выше, и Бони, устало покачиваясь в седле, с безразличием наблюдала, как удаляется от них город, делаясь меньше с каждым поворотом. До вершины холма оставалось совсем немного, но казалось, что целая вечность. Девушка ругала себя за слабость, время от времени упрямо выпрямляя спину и сжимая ногами конские бока, но через некоторое время, когда мысли снова улетали куда-то далеко, расслаблялась, ссутулившись, и ноги ее снова били по ребрам коня в такт его движениям. Даргиш же держался, как подобает; вытянутый в седле, словно струна, он, казалось, наслаждался поездкой, будто это была всего лишь легкая прогулка верхом. Как ни в чем небывало, он озирался по сторонам, изучая обстановку, и уставать вроде не собирался.
   Синева неба быстро смешивалась с чернотой ночи, звезды одна за другой высыпали на бархате небосвода, в кронах деревьев, запутавшись, пряталась серовато-серебристая луна. Бони отчаянно боролась со сном, но безуспешно. Голова плавно клонилась вниз, мягкая грива обнимала лицо, но как только волоски начинали щекотать нос и щеки, девушка тут же просыпалась, вскидывала голову и потерянно озиралась по сторонам. Но вокруг ничего не менялось, и она снова начинала клевать носом.
   Ночь уже воцарилась в своих правах, а Даргиш, ехавший впереди, казалось, и не собирался останавливаться на ночлег. Его очерченный серебристым светом луны силуэт по-прежнему покачивался впереди. Бони с надеждой пялилась ему в спину, пока сон снова не смыкал ее веки. Наконец она не выдержала.
   - Я спать хочу! - жалобно простонала она, злобно уставившись на маячившего перед ней Даргиша.
   - О, каменная леди сдалась?! - рассмеялся он, повернувшись к ней. В глазах его не было и тени сонливости. Наоборот, в них блестели задорные искры, взгляд его, казалось, бросал вызов.
   - Так ты это специально! - в ярости воскликнула Бони, и тон ее был пропитан бессильным гневом. - Ты только этого и ждал! Ты...
   Она задохнулась от ненависти и, сжав губы, резко отвернулась. Слезы обиды готовы были вот-вот брызнуть из ее глаз.
   - Слишком много "ты", - холодно отозвался Даргиш, ничуть не тронутый ее полными слез глазами. Ее ярость только придала ему уверенности. - Но ты напрасно думаешь, будто все дело в тебе. Я забочусь о нашей общей безопасности, а выспаться ты успеешь. Мне, например, необходимо уйти как можно дальше и как можно быстрее. В конце концов, я убил ... несколько человек. А тебя разыскивают всего-то за попытку ограбления.
   - Размечтался! - тоскливо ответила Бони. Его слова действовали как бальзам на раны. Впрочем, как только он заговорил об участии каждого из них в недавнем предприятии, гневу не осталось места в ее мыслях. - Если бы это была попытка ограбления, я бы выкрутилась.
   Даргиш недоумевающе взглянул на нее через плечо, брови нависли над глазами словно под тяжестью мыслительных процессов, и неожиданно лицо его озарилось пониманием, сначала испуганным, но в глазах его отразилось восхищение с долей почтительного удивления
   - Ты хочешь сказать, что... - Он не смог окончить предложения, и Бони тем же тоскливым и одновременно ликующим тоном продолжила за него:
   - ...все-таки украла его! И зачем спрашивать, если и так все понятно?!
   - Но как?! - изумился он, кажется, не услышав ее последних слов. Бони лишь ухмыльнулась в ответ и загадочно пожала плечами. Во взгляде мужчины читалось восхищение, граничащее с безумием.
   - Ты гений, - с трудом выдавил он, словно выплевывая каждое слово.
   - Да нет, - скромно пожала плечами Бони, но щеки ее все-таки предательски раскраснелись. Никто еще не отзывался так о ней и ее способностях, но никто никогда не видел ее в деле. И, конечно же, она не могла ходить по улицам и хвастать своими талантами - никто бы не понял, и уж точно не оценил. Но теперь есть человек, который знает!
   - Ты гений, - уже более твердо повторил Даргиш, как будто констатируя факт, - но теперь нас точно будут разыскивать войска его преосвященства. Так что...
   - Но я спать хочу! - возмущенно воскликнула Бони, сжав кулаки, и румянец смущения на ее щеках мгновенно сменился серой бледностью голода и усталости.
   - Ничего не поделаешь, - с сожалением пожал плечами Даргиш. И слегка дернул поводья, чтобы кони шагали побыстрее. Казалось, ему было абсолютно наплевать. Бони на мгновение вспыхнула от ярости, но вдруг вспомнила, как совсем недавно пыталась отделаться от этого парня, утверждая, что идет одна. И вот теперь он делает вид, будто она от него зависит, управляет ею, и, что самое ужасное, она его беспрекословно слушается и не смеет перечить. И когда она только успела попасть под его власть?! Она всегда была свободной и независимой, и вовсе не она потащилась за ним, а он за ней. Королева своей судьбы просит у кого-то позволить ей выспаться! И как только у него это получилось?
   Бони резко остановила коня и осмотрелась по сторонам в поисках подходящего для ночлега места. В темноте было мало что видно, но девушка примерно знала, как оно должно выглядеть: небольшая ровная поляна, огражденная хотя бы с двух сторон густым кустарником, который сможет укрыть ее от пронизывающего ночного ветра. Тем более что земля в это время года уже теряет почти все свое тепло, накопленное жаркими летними днями.
   Раздраженное "Тпру!" привлекло внимание Даргиша. Он приостановил коней и оглянулся. Представшая его глазам картина немного поразила его, но на смену удивлению пришло долгожданное удовлетворение. Он криво усмехнулся, глядя, как его спутница решительно распрягает своего здоровенного коня, по сравнению с которым она казалась маленькой девочкой.
   - Вот это уже больше похоже на тебя, - сообщил он.
   Бони не удостоила его даже мимолетного взгляда, но все же ответила, хотя и не без сарказма в голосе.
   - Ты не так хорошо меня знаешь, чтобы судить, что на меня похоже, а что нет.
   - Достаточно, - возразил Даргиш.
   Бони задумалась на мгновение, бросила сумки на траву и, почему-то улыбнувшись, посмотрела на своего спутника.
   - Хватит изображать кого-то, кем ты не являешься. Лучше присоединяйся - ночью одной спать на земле холодно.
   - Повторю твои слова и замечу, что ты так же недостаточно меня знаешь, чтобы судить, притворяюсь я или нет. Но приглашение твое принимаю, тем более что оно достаточно благоразумно. Кстати, ведь это наша брачная ночь.
   Он лукаво ухмыльнулся, и Бони вздрогнула.
   - Закрой рот! - довольно грубо буркнула девушка. Его намеки ей не нравились, хотя при других обстоятельствах она, может быть, и воспользовалась бы его интересом к ней. Но что-то в нем, или скорее в их отношениях, ее смущало и не позволяло вести себя так, как она обычно вела себя с мужчинами.
   Бони окончательно растерялась и отвернулась, делая вид, что разбирает сумки. С отсутствующим видом она расстелила одеяла и извлекла из сумки свой ужин: пряное сало, желтоватый пшеничный хлеб, фляга с холодным чаем и немного сушеных фруктов на десерт.
   Тем временем Даргиш натаскал сухих веток и листьев и разжег костер. На белой салфетке, разложенной им на траве, как по волшебству появились горшок меда, сладкое вино, хлеб, нарезанное ломтиками соленое мясо и кое-какие продукты для супа. Над разгорающимся огнем уже висел маленький дорожный котелок полный воды. Бони только глаза выкатила на этот нескромный стол. И когда только он успевает! А мешки его с виду ничуть не уменьшились. Уж не колдун ли этот парень? Или это ей мерещится с голода всякая всячина?
   - Может, стоит объединить наши припасы? - улыбнулся Даргиш, присаживаясь на корточки и снизу вверх глядя на девушку. Та сомнительно нахмурилась и покачала головой.
   - Твой стол заманчив, но я привыкла в походных условиях довольствоваться малым - это благоразумнее. К тому же, я уже говорила - я еду одна! Ты в любой момент можешь свернуть на другую дорогу.
   - Нет уж! - горячо возразил Даргиш. - Не забывай, я твой муж. Я давал клятву перед богами в верности, обещал оберегать и любить до конца своих дней! И ты хочешь, чтобы я оставил тебя?!
   Поистине, его актерским дарованиям не было предела! Его глаза смотрели на нее так искренне, что она даже усомнилась в его нечестности.
   - Перестань паясничать! - буркнула Бони, особо не надеясь на эффективность своих слов. - Я тебе не жена, и забудь ты об этом представлении в виде свадьбы.
   - Ну знаешь ли, может, для тебя это было представление. Насколько я понял, у тебя на многие... нравственные вопросы свои весьма неординарные взгляды. Но когда в доме епископа ты заикнулась о свадьбе, ты, как истинная эгоистка, даже не подумала, что свадьба может означать для меня.
   Бони метнула на него испепеляющий взгляд.
   - Я тогда заботилась и о твоей шкуре, и что-то я не припомню, чтобы у тебя были в тот момент лучшие предложения. Да и с моралью и нравственностью, как я посмотрю, у тебя тоже все в порядке. Кажется, это не я истребила стражу в доме!
   - Жизнь заставляет нас вертеться. Чтобы выжить, один идет воровать, а другой становиться убийцей...
   Он запнулся, заметив взгляд Бони. Она застыла в недоумении, приоткрыв рот, словно пытаясь что-то выговорить.
   - Ты так и не догадалась, кто я?! - изумился он. - Я наемный убийца, один из лучших в городе. Мне вовсе не был нужен твой кулон. Я пришел туда за жизнью этого мерзкого старикашки, который, в результате, обвенчал нас. Он кое-кому здорово давил на мозоли, и мне хорошо заплатили за его жизнь. Вот только появилась ты...
   Бони неловко присела на землю напротив него. На ее лицо словно упала тень. Жуткие воспоминания шевельнулись в сердце. Руки снова задрожали, как в тот кровавый вечер. Перед глазами опять стояло мгновенно потерявшее краски жизни лицо, выкатив на нее полные безумного ужаса глаза. Насажанное на меч по самую рукоять тело, словно цыпленок на вертеле, на мгновение замерло, а потом жутко и безмолвно забилось в конвульсиях, так, что девушка, остолбенев от ужаса и намертво вцепившись одеревеневшими, потерявшими чувствительность пальцами в рукоять, чувствовала его трепет, ощутила последний затухающий в легких вздох. Она никак не могла заставить пальцы подчиниться ей, отпустить меч. Тело медленно осело на землю и соскользнуло с клинки, густо омытого кровью. Ноги ее подкосились, и она рухнула на колени, руки неудержимо задрожали, она неровно и порывисто дышала, и время от времени из ее легких вырывался глубокий хриплый звук, отдаленно напоминавший рыдания. Кровавая лужа расползалась под ее ногами, горячими потоками касаясь ее колен. Едва заметные струйки пара вились в холодном воздухе. Бони не помнила, сколько просидела там, на холодной земле, безумными глазами глядя на остывающий труп. В памяти запечатлелось только, как кто-то грубовато схватил ее за плечи, взвалил на коня, потом, после бесконечно долгой тряски в седле, она оказалась в какой-то комнате, а вокруг нее суетилась незнакомая ей женщина. Ей долго растирали ноги и отпаривали в горячей ванне, переодевали и укладывали спать, но все это тогда было ей абсолютно безразлично...
   Уже через несколько дней произошедшее казалось ей кошмарным сном, чем-то нереальным, что произошло не с ней, а с кем-то другим когда-то очень давно.
   Даргиш удивленно посмотрел на нее. Ничего подобного видеть ему не приходилось.
   - Милая, с тобой все в порядке? - заботливо поинтересовался он, вглядываясь в ее устремленные в никуда глаза. - Хотя, какое там?.. Конечно не в порядке!
   Он осторожно тронул ее за плечо, и она, вздрогнув, посмотрела на него. Словно человек, только что вышедший из состояния транса.
   - Все в порядке, - тихо и не очень-то убедительно ответила она на его вопрос, не услышав его, но прочитав в его глазах.
   - Что-то вспомнила? - догадавшись, спросил Даргиш, и она кивнула.
   - Как я первый раз убила человека, - почти спокойно ответила она, отводя взгляд. Ее мучил не стыд, а страх увидеть упрек в его взгляде, но, вспомнив, кем являлся он сам, она смело посмотрела на него. В его глазах читалось только понимание, и она вдруг подумала о том, что ведь и ему когда-то пришлось убить в первый раз.
   - Я плохо помню, что произошло. Но ужас сотворенного, наверное, навсегда останется в моей памяти.
   Даргиш ничего не ответил, только протянул ей руку, и она почему-то послушно вложила свою ладонь в его огромную лапу.
   - Вздохни поглубже и подумай лучше... об ужине! - улыбнулся он, и она мгновенно вернулась к реальности, резко вырванная из мира своих душевных переживаний.
   - Болван! - буркнула она и отдернула руку.
   - Ну вот она и вернулась! - торжественным тоном провозгласил Даргиш, взмахнув руками, и Бони, перегнувшись через расставленные на салфетке яства, что было сил врезала ему кулаком в живот. Он, сдавленно вскрикнув, резко согнулся пополам, едва не угодив лицом в горшок меда. Бони злобно хихикнула и сунула в рот кусочек соленого мяса.
   Даргиш еще долго ругался, набивая рот, но девушка с безразличным видом поглощала сушеные фрукты, обмакивая их в даргишевом меде, запила все чаем и напоследок хлебнула вина из его бутылки, ничуть не смутившись, когда он при этом обвинил ее в воровстве. Кольнув его взглядом, она перетащила одеяла поближе к костру, и, закутавшись в них, легла спать. Последнее, что она слышала, как Даргиш вычищал травой тарелку, споласкивал водой и убирал все в мешки.
  
   Бони почувствовала, как солнце греет кончик носа и с наслаждением поморщилась. Ей захотелось потянуться, вытянуть во всю длину ноги, закутаться получше и спать дальше. Но шевелиться было лень, а глаза слепил еще не отошедший сон. И все же она проснулась. Бони попыталась убедить себя, что можно еще поспать, что еще не утро, а только-только светает, и вставать рано, но что-то назойливо нашептывало ей, что пора вставать, иначе она проспит лучшее время для путешествия и далеко уехать не успеет. И еще того хуже, попадется в лапы стажи, которая наверняка уже на ногах и идет по их следам. По ИХ следам? Ах да, она ведь не одна! Интересно, что сейчас делает Даргиш? А впрочем, какая разница! Лучше поспать.... Не думать ни о чем, только спать.
   Бони, наслаждаясь каждым моментом, вытянула ноги под одеялами, по-кошачьи улыбнулась, перевернулась на другой бок и... уткнулась грудью во что-то твердое. Она осторожно открыла глаза, и взгляду ее предстал Даргиш. Спящий, он выглядел так мирно и безобидно, что накатившая было на девушку волна ярости, унеслась куда-то без следа. Бони невольно улыбнулась, глядя на Даргиша. Сейчас его грубоватая красота была сглажена какой-то детской невинностью. Лицо его разгладилось, осветилось блаженством сна, грудь равномерно вздымалась, пряди волос спадали на прикрытые веки. Бони с минуту любовалась им, ловя каждый его вздох. Двумя пальцами она бережно убрала волосы с его лица и, подтянувшись, мягко коснулась губами его щеки. На коже уже пробивались жесткие волоски, как последствия дикарской жизни.
   Но момент истины между ними продолжался недолго. Даргиш зашевелился под одеялами, сжал губы, и веки его дрогнули. Бони мгновенно вылетела из-под одеял и плюхнулась на траву, наблюдая за его пробуждением. Он с трудом разлепил сонные веки, заморгал и зевнул, раскидывая руки. Затухшая было ярость вспыхнула с новой силой. Бони злобно схватила край одеяла и резко его дернула. Даргиш от неожиданности дернулся и сел, уставившись на нее неосознанным взглядом разбуженного посреди ночи ребенка.
   - Что? - коротко поинтересовался он, надеясь на ее понимание.
   - Кто тебе разрешил влезть в мою постель?! - прорычала Бони, вцепившись в одеяло и не желая его отпускать.
   Даргиш равнодушно посмотрел на нее слегка припухшими со сна глазами, явно не понимая, с чего она так взъелась на него.
   - Так теплее, - ответил он, как ни в чем не бывало. Словно он просто обязан был залезть к ней под одеяло и греть ее холодной ночью. - Послушай, можно подумать, ты никогда не проводила ночь с незнакомым мужчиной в постели. Думаю, не один раз. И, думаю, эта была твоя самая скромная ночь в мужском обществе.
   Бони разъяренно взмахнула кулаками.
   - Но я не желаю спать с тобой! - возмутилась она, готовая вцепиться этому нахалу в горло.
   - А в чем дело, - недоумевал он, - я все-таки твой муж.
   Тень улыбки скользнула по его губам, но быстро исчезла.
   - Вот именно поэтому и не желаю! - заявила Бони.
   - Я тебя совсем не понимаю, - обречено вздохнул Даргиш.
   - Тогда лучше не пытайся. Оставь меня в покое.
   - Нет уж, - в который раз повторил он.
   Девушка молча швырнула в него скомканные одеяла и на четвереньках пересекла толстый плед, служивший матрасом. Даргиш тем временем потянулся, зевнул, и вслед за ней вылез из импровизированной постели.
   Бони плеснула на руки немного ледяной воды из фляги, обтерла лицо, потом сделала глоток и прополоскала рот. Она огляделась. Забытые ею сухие фрукты радостно обсиживали муравьи, хлеб отсырел и разбух. К сожалению, для еды он теперь не годился. Зато сало, завернутое в бумагу и тряпичную салфетку, так и не тронутое со вчерашнего ужина, осталось невредимо. Фляга с чаем валялась неподалеку, так же в целости и сохранности.
   Она оглянулась. Даргиш копошился у своих мешков, доставал продукты и чистую одежду. Бони вспомнила, что ей тоже не помешает сменить одежду: она так и оставалась в своем "рабочем" наряде. Подтащив к себе свои сумки, она порылась в них, и в результате извлекла узкие кожаные брюки, утепленные изнутри, и приятно пахнущую молочно-белую льняную рубаху. Но этого в такую погоду было бы недостаточно. Она снова погрузила руки в сумки, но ничего теплого не нашла. Где же была ее голова, когда она собирала вещи?! Видимо процесс подготовки давно стал для нее лишь ритуалом, который просто надо соблюсти, а как, это уже не важно. Бони вздохнула. Похоже, до ближайшего города придется обходиться так. Она переоделась, особо не беспокоясь, увидит ли ее Даргиш, и почувствовала себя гораздо лучше, словно в новой теплой шкуре. Что ж, пожалуй, дотерпеть до какого-нибудь городишки будет не так трудно, как она предполагала.
   Даргиш заварил свежий чай на двоих, и Бони не стала отказываться. Она не смогла отказать себе в удовольствии и, смыв водой из фляги муравьев с сушеных фруктов, с наслаждением их сжевала. В других обстоятельствах она просто выкинула бы лакомство вместе с муравьями, но в походных условиях на всем приходилось экономить.
   Затушив костер и собрав вещи, они двинулись в путь. Может, от хорошего завтрака, а может от теплого осеннего солнца, но у Бони вскоре заметно поднялось настроение. Она, словно маленькая девочка, с любопытством глазела по сторонам, радуясь хорошей погоде и щебечущим в кронах деревьев птицам. Впереди у них был целый день, длинная дорога и еще один холм, гораздо более высокий, чем первый. Бони старалась не думать о предстоящих сложностях.
   К полудню солнце разгорелось, словно костер на сухих ветках, и девушка с удовольствием подставляла лицо мягким ласковым лучам. За прошедшие часы Даргиш не проронил ни слова, как будто о чем-то задумавшись, но Бони это ничуть не смущало. У нее было достаточно времени поразмыслить обо всем, что с ней произошло всего лишь за один день.
   Однообразный пейзаж из широких холмистых полей, заросших невысокой ярко-зеленой травой, похожих на смятые ковры, и ютившимися кое-где островками высоких пышно цветущих кустарников, казалось, и не собирался смениться. Но природа не могла надоесть, она везде была разной, и всегда обнаруживала что-то новое и интересное.
   Даргиш, ехавший впереди, вдруг почему-то прибавил ходу, и Бони не стала возражать. Перспектива быть пойманной после столь удачного бегства не привлекала ее.
   Полдень давно миновал, а они так и не остановились на отдых. Бони вдруг сообразила, что коням пора отдышаться, а им перекусить, и крикнула:
   - Даргиш, пора остановиться, отдохнуть!
   - Ты устала? - через плечо откликнулся он.
   Бони удивленно похлопала глазами. Этот парень когда-нибудь устает? Да еще задает такие странные вопросы. Ей казалось, что остановки в пути просто необходимы и людям, и животным. Но, похоже, кое-кто с ней не согласиться.
   - Я не устала, но хочу есть, - стараясь быть благоразумной, отозвалась она. - А кони, наверное, устали.
   - Думаю, кони потерпят, - совершенно спокойно сказал Даргиш, и не думая замедлять ход.
   Бони была не только возмущена, но и поражена такой безответственностью. На мгновение она растерялась, не зная, как вести себя в данной ситуации. Но быстро собралась и решительно остановила коня.
   - Катись ты к дьяволу, Даргиш! - крикнула она ему вслед и соскочила с коня. И, не глядя на своего спутника, зашагала через поле к высоким зарослям кустарника.
   Мужчина остановила коней и посмотрел ей вслед. Он обречено вздохнул, невольно улыбнувшись, и развернул коней, направив их через поле за девушкой.
   - Твоя взяла, - согласился он.
  
   Бони отпустила коня пощипать травы, а сама уселась на одной из сумок, вытащив сыр и булку хлеба. Она уютно устроилась на солнце, пережевывая хлеб с сыром, а Даргиш кинул в рот несколько орешков и откупорил уже полупустую бутылку вина. Откуда-то появились две оловянные чашки, и он тут же наполнил их темно-бардовой искрящейся в солнечных лучах жидкостью. Он протянул одну чашку девушке, и она подозрительно на него покосилась.
   - Оно слабое и не навредит тебе, - заверил ее мужчина, и она с молчаливой благодарностью приняла от него вино. Оно действительно оказалось слабым и сладким, с тонким ароматом и приятным бархатным вкусом. И хоть вино и было невыдержанным, но тот факт, что его изготавливали в соответствии с лучшими традициями, а не на заднем дворе какого-нибудь трактира, не вызывал сомнений.
   Бони извлекла из кошелька талисман, ловко украденный ею накануне из дома епископа. Опасная вещица, из-за которой их наверняка уже разыскивают, переливалась на солнце миллионами цветов, завораживающе блестела. Казалось, в руках трепещет лучик света, слепит глаза и греет. Как искусен должен был быть тот мастер, что сотворил такое чудо! На мгновение восхищение сменилось порывистым желанием обладать талисманом, но Бони тут же одернула себя. Нет! Зачем он ей? Она любила вещи, которые красили ее, которые можно показать всем, чтобы они завидовали и одновременно восхищались ею. Ей нравилось шокировать публику неожиданными и безрассудными приобретениями, лишь бы завоевать их внимание, заставить их подражать ей... Лишенная внимания в детстве, она с лихвой восполняла потери. Ей подражали все, ею восхищались, ее ненавидели, но больше всего ей завидовали. И она упивалась славой: доброй или дурной - не важно.
   Бони сжала талисман в пальцах, так, что костяшки побелели. Она невольно улыбнулась промелькнувшей мысли: никто из ее завистников и не подозревает, что она "приобрела" на этот раз. Они даже не догадываются!
   В некотором смысле Бони обладала властью над ними всеми: она решала, кого разорить, а над кем еще посмеяться, наблюдая, как они пытаются подражать ей. Она веселилась, отбирая у них самое дорогое их жадным ненасытным сердцам. Она наслаждалась каждым завистливо-изумленным взглядом, устремленным на ее новое платье, украшение или шляпку. Она издевалась над ними, ненавидя за то, что, не прилагая ни малейших усилий, они толстели, лежа на своих шелковых подушках, в то время как она терпела издевательства своего отца. Она мстила им за каждую оплеуху, за каждый незаслуженный тычок, целясь в самое больное место - их самолюбие и жадность. Их толстые руки, бьющие по лицу какую-нибудь служанку, были руками ее отца, хлеставшими ее по щекам.
   Бони вздрогнула от мягкого прикосновения травы к ногам. Талисман едва не выпал из расслабленных рук. Бони бережно обняла его ладонями, будто это было нечто живое. Талисман представлял собой шарообразное сплетение тонких золотых веток, усеянное множеством чистейших, искусно ограненных камней самых разных размеров. В гранях его играл солнечный свет, словно оживляя холодные рубины, сапфиры, изумруды и бриллианты. Словно какая-то таинственная сила просыпалась внутри, пытаясь вырваться наружу. Бони невольно залюбовалась таинственной игрой солнечных искр, и губы ее растянулись в восторженной улыбке.
   - Посмотри на него! - тихо сказала она Даргишу, не сомневаясь в том, что он поймет ее восхищение. - Эти камни великолепны. С трудом вериться, что человеческие руки могли сотворить такое чудо. Это больше похоже на дело богов. А из земных существ, думаю, только гномы способны на такое мастерство. И тем не мене, его сделал... сотворил человек. Наверное, он был колдун.
   - Послушаешь тебя, - улыбнулся Даргиш, - и начнешь верить в чудеса!
   - Смотря какие чудеса ты имеешь в виду, - ответила Бони, не отрывая взгляда от талисмана. - Я могу сотворить чудо: взмыть в воздух или пройти сквозь дерево. Но это будет не чудо, а обычная магия, причем низшего уровня. Так что ты подразумеваешь под чудом?
   - Я имел в виду гномов, драконов и... этот твой "колдовской" талисман.
   Бони в недоумении посмотрела на своего спутника.
   - Ты не веришь в гномов и драконов?! - словно не веря своим ушам, спросила она. Бони сама никогда не видела ни гномов, ни драконов, тем более что драконы исчезли с лица земли довольно давно, и их исчезновение уже успело обрасти множеством самых странных, до безобразия неправдоподобных легенд. Но и те, и другие всегда были для нее частью мира и существовали так же реально, как и люди. Поэтому отрицание кем-то их существования было для нее сродни отрицанию существования человечества. Понять этого она не могла.
   - Как же так? - удивлялась она. - Ведь они же существуют!
   - Кто тебе это сказал? - парировал Даргиш.
   - Никто. Я просто знаю это!
   Странные взгляды Даргиша, слишком отличные от ее, несколько озадачили девушку, и в каком-то смысле глубоко оскорбили. Ее светлая детская вера в волшебные существа была словно облита грязью неверия. Почему-то раньше ей в голову не приходило, что могут быть на свете люди, которые не верят в волшебство, но принимают как должное магию.
   - Оставим это, - улыбнувшись, спокойно сказал Даргиш, и Бони, пожав плечами, решила не принимать это слишком близко к сердцу. Взглянув на Даргиша, улыбнулась ему в ответ, и как будто вновь обрела способность чувствовать тепло осеннего дня. Несомненно, этот парень мог усмирить даже бурю. И все в ее сердце снова улеглось, вернулось спокойствие. Взгляд ее снова упал на талисман, и торжественное чувство обладания вновь захлестнуло ее.
   - И все-таки, что бы ты ни говорил, в нем заключена огромная сила. Если бы ты хоть немного был знаком с настоящей магией, ты почувствовал бы ее, вот здесь... в кончиках пальцев. Я даже могла бы воспользоваться этой силой, если бы знала, кому или чему принадлежит эта магия. Ну уж на худой конец, знать бы, какой стихии принадлежит эта магия.
   Бони с минуту вертела талисман в руках, изучая каждый выступ, сосредоточенно вглядывалась в его нутро, в пустое пространство за золотыми зарослями, пока наконец не разглядела в этой пустоте слабое, едва заметное пульсирующее мерцание.
   - Кажется, это... - задумчиво пробормотала девушка, не отрывая взгляда, и щуря глаза в попытках разглядеть что-то внутри талисмана, - это похоже на стихию земли... или огня.
   Наконец она вскинула голову, оторвавшись от талисмана, и снова обратила взгляд на Даргиша, который с интересом наблюдал за ней и ловил каждое слово. Он не был знаком с магией даже отдаленно, но часто детские мечты уносили его в цветущие долины магов, в их академии и таинственные библиотеки, полные чудесных открытий. Но он отказался от этих фантазий уже очень давно, выкинул из головы волшебную страну, как нечто нереальное и ненужное ему. А вера осталась, как бы он ни старался искоренить ее в своем сердце, как бы не отрицал ее на словах.
   - Я точно не могу сказать, что это за магия, но уверена, что принадлежит она либо стихии огня, либо земле. Но это великая сила. Мне она не подвластна. Никаких моих знаний не хватит, чтобы сдержать ее, а уж на то, чтобы управлять ею... - Бони скептически покачала головой. - Не каждый маг способен овладеть ею.
   Девушка устало зевнула, набирая в легкие воздух, и перекатилась на живот, снова уставившись на талисман.
   - За эти камушки я получу такие деньги, какие могла бы заработать за год. Эти камни... они уникальны по своей чистоте и искусству огранки. И в них есть необыкновенный внутренний блеск. Воплощение мечты настоящего ценителя!
   - А что станет с его волшебной силой, когда ты... разберешь его по частям? - поинтересовался Даргиш. - Ты же уничтожишь ее.
   Бони усмехнулась его наивности.
   - Его сила сейчас ровным счетом ничего не значит, - ответила она. - Его возраст исчисляется столетиями, и теперь его магия вряд ли будет востребована. В нем может быть заключена такая сила, обладатели которой давно вымерли, и управлять им уже не сможет никто. И потом, какое мне дело до этого - я вор, а в данной ситуации - торговец, а не маг.
   - Но ведь ты изучала магию?
   Бони метнула на Даргиша испепеляющий взгляд (и чего он прицепился к ней с расспросами?!). С прошлым она покончила давно, и возвращаться к воспоминаниям не желала.
   - Послушай, если бы ты изучил астрономию, неужели ты стал бы звездочетом? А если бы научился готовить - стал бы ты поваром? Совсем не обязательно, верно? Вот и я, изучив магию, не стала магом. Тем более что я сбежала из академии как раз перед самым моим посвящением.
   Упоминание об академии магов вновь всколыхнуло воспоминания в душе Даргиша и почти бессознательное сожаление о детской наивности, неискушенности, светлой вере в чудо. Но он мгновенно подавил память в себе, вернувшись к реальности.
   Бони обречено вздохнула и спрятала талисман в кошелек.
   - Он носит в себе великую силу, но она, к сожалению, уже никому не нужна и не стоит ровным счетом ничего. В отличие от талисмана. Давай не будем тратить силы на пустую болтовню и постараемся отдохнуть как следует, перед тем, как отправиться дальше.
   - Лично я ни чуть не устал, - возразил Даргиш, улыбнувшись. Он, видимо, был полностью согласен с решением Бони, и мир снова воцарился между ними. Он действительно не устал, но был вовсе не прочь поваляться часок на мягкой траве под теплым осенним солнцем, вдыхая ароматы диких трав.
   - А я устала, - сообщила Бони, едва сдерживая зевок. Даргиш без всяких дурных мыслей подтянул к себе девушку, обхватив ее талию, и уложил головой себе на грудь, устроив свою здоровенную руку у нее на плечах поперек шеи. И Бони не стала возражать, тем более что ей было необыкновенно удобно лежать рядом с ним, не мягким, но теплым, чувствовать каждый его вздох и малейшее движение. Девушка потянулась по-кошачьи, вновь приковывая взгляд мужчины к своему телу, и Даргиш не стал себя сдерживать, позволив своим глазам насладиться дивным зрелищем. Но при этом он старательно гнал от себя соблазнительную мысль о ночи, которую они могли бы провести вместе.
   - И все-таки он необыкновенно красив! - при звуке голоса Бони, Даргиш вздрогнул от неожиданности и, не понимая о чем идет речь, с любопытством глянул на нее. На свет снова появился талисман, и он сейчас таинственно поблескивал в плену ее тонких изящных пальцев.
   Даргиш только улыбнулся ее милому детскому восхищению цветастой игрушкой и, крепче сжав ее плечо, прикрыл глаза, подставляя лицо солнечному теплу.
   Вскоре Бони потянуло в сон, глаза грозили вот-вот захлопнуться сами собой, и она покорно склонила голову набок, прижавшись щекой к груди Даргиша. Неожиданный порыв ветра мгновенно стер с лица сонливость, и девушка, подняв голову, поежилась от холода. Как же она могла забыть теплые вещи?!
   - Погода портиться, - констатировал Даргиш. - В это время года так оно и должно быть. Тебе холодно?
   Бони подивилась, как заботливо прозвучал этот вопрос. И это заставило ее нахмуриться. Она не потерпит никакой заботы от этого подлеца, из-за которого она сейчас сидит здесь и мерзнет вместо того, чтобы потягивать вино дома у камина. Да и не только от него она не приняла бы никакой помощи - слишком въелась в нее самостоятельность, свободолюбие. Ведь любая забота налагала ответственность, требовала отдачи, возврата долга. Любая услуга, по ее мнению, требовала платы.
   - Нет, не холодно, - ответила она, и встала, поднимая сумки.
   - Бессовестное вранье, - возмущенно отрезал Даргиш, словно она украла у него что-то особо дорогое сердцу, и отрицала свою причастность. - Но дело твое, поступай, как знаешь.
   Даргиш поднялся на ноги, закинул как попало вещи в сумку и зашагал к коню, глядя, как девушка снаряжает своего. Эта юная леди, так беспардонно вторгшаяся в его жизнь, вызывала в его сердце противоречивые чувства. В нем мирились восхищение и возмущение, желание бросить ее наедине с ее упрямством и жажда помочь, оказаться рядом в трудную минуту. Но впервые в жизни ему захотелось привязать себя к кому-то. Может это свадьба, столь незначительная для нее, незаметно наложила на него такие обязательства, внушила ему чувство ответственности, а желание быть рядом и заботиться диктовал ему ее юный невинный возраст. Хотя он и знал, что внутри этого беззащитного тела сидит дикая кошка, а глаза, кротко прикрытые ресницами, возможно, ищут на его теле место, чтобы всадить нож. И все же он всем своим существом ощущал в ней что-то трогательно-беззащитное, что, казалось, может разбиться от одного только неловкого прикосновения. Она внушала ему доверие, и он думал, что, несмотря на то, что они так мало знакомы, она не бросит его в опасности.
   Даргиш отчаянно мотнул головой, отбрасывая посторонние, непонятные ему мысли. Они поселили в его душе нежность, чего он никак не мог допустить.
   К вечеру они миновали поля и долины, спустились с холма и, наконец, достигли вершины самого высокого холма. К тому времени, как они оказались на самой высшей точке в долине, день уже не оставил ни единого напоминания о себе, и ночь царственно распростерла свои объятия на сотни километров вокруг. Луна разлила нежный шелковистый свет по холмам и полям, звезды усыпали горизонт серебряными бликами, подобно россыпи бриллиантов на темно-синем бархате.
   Бони любила ночь, порой даже больше, чем день, никогда не уставала любоваться ее дивной неброской красотой. Но за днями неустанного труда она признавала право хорошего продолжительного отдыха. Именно отдыха ей не хватало сейчас.
   Бесформенной массой девушка повисла на своем коне, в то время как Даргиш зачарованно любовался ночной подлунной долиной, расстилавшейся от его ног.
   Наконец Даргиш слез с коня, снял сумки, расстелил пледы и одеяла и разжег костер, чтобы приготовить хороший сытный ужин. Бони же хватило лишь на то, чтобы отвязать сумки, покрепче вцепиться в них и попросту свалиться с коня на землю. Она рухнула, лениво засунула под голову сумку, и тут же ее глаза закрылись сами собой. Через минуту она почувствовала себя весьма подозрительно, и, приоткрыв один глаз, обнаружила, что Даргиш тащит ее на одеяла. Испытывая неимоверную благодарность, она обхватила руками его шею, и нежно коснулась губами его щеки. И бессильно обмякла в его руках. Даргиш уложил ее, ослабил туго зашнурованный (от холода) ворот рубахи и, поправив ее волосы, укрыл девушку одеялом.
   Бони проснулась посреди ночи от странного ощущения, будто кто-то звал ее, но не голосом, а скорее душой. Она не смогла бы объяснить, что почувствовала, но ощущение было настолько явственным, что заставило ее пробудиться от глубокого сна. Бони выскочила из-под одеяла, и морозный воздух тут же пробрал ее до костей, проник под одеяло, закрался по-воровски за распущенный кем-то ворот рубахи. Девушка мгновенно юркнула обратно, затаив дыхание. Пытаясь понять, что заставило ее проснуться, она огляделась, и вдруг заметила нечто необычное: кошелек, сорвавшийся с пояса и валявшийся теперь в изголовье, казалось, излучал странное сияние, похожее на приглушенный лунный свет, а сквозь стянутые завязки пробивались слабые голубовато-холодные нити света. Бони не потребовалось много времени, чтобы понять, что в ее кошельке может излучать сияние - только талисман. Но стоило ей протянуть к нему руку, свет погас, воцарилась тьма. Словно он не желал ее прикосновения.
   Немного разочарованная, Бони вновь закуталась в одеяло и только тогда неожиданно заметила рядом с собой Даргиша, мирно спящего, не подозревающего о причинах ее пробуждения. Но на этот раз она не ощутила ни гнева, ни неприязни. Наоборот, она улыбнулась и легла так, чтобы видеть его лицо. Устроив голову у него на груди, она наблюдала, как оживает его лицо при каждом вздохе, как мягко едва заметно шевелятся губы. Остатки сна угасли и как-то незаметно ушли в прошлое. Бони не знала, сколько времени пролежала так, но была уверенна, что ночи ей не хватит, чтобы насладиться этим. Повинуясь какому-то мгновенному порыву, она подтянулась и поцеловала его в губы. Распущенные волосы коснулись его лица, Даргиш поморщился и, сонно заморгав, открыл глаза. Встретившись взглядом с девушкой, он улыбнулся ей, и Бони улыбнулась в ответ, с каким-то небывалым спокойствием в душе опускаясь ему не грудь. Она перекинула под одеялом ногу через его бедра, и его руки тут же стиснули ее талию и поползли вверх. Его губы впивались в ее шею, плечи, губы, а ладони проникали под рубаху, таща ее вверх.
   - Ты же не хотела этого? - в секундном перерыве между поцелуями прошептал Даргиш, отбрасывая куда-то ее рубаху.
   - Это было так давно! - улыбнувшись, прошептала Бони, стягивая с мускулистой груди теплую тунику.
  
   Бони проснулась рано, когда рассвет едва тронул восточный горизонт, а луна еще не до конца стерлась с неба, и ее бледная тень пятном выделялась в предутренней лазури небосвода. Девушка почувствовала, как холодок пробирается под одеяло и сжалась в комочек в объятиях Даргиша. Чувствовать тепло его тела было до того приятно, а вставать так не хотелось, что Бони поглубже зарылась в одеяла и спрятала голову. Ее ничуть не смущала ни нагота Даргиша, ни ее собственная нагота, но она боялась вылезать без одежды из-под одеяла на холодный утренний воздух. Она мечтала в данный момент оказаться в большой уютной постели, где-нибудь далеко отсюда. И так же лежать в объятиях мужчины. Бони блаженно зевнула, и тут над самым ее ухом послышался нежный шепот, обжигающее дыхание коснулось ее шеи, и она вздрогнула.
   - Как хорошо просыпаться рядом с тобой.
   Бони улыбнулась его словам и потянулась, словно кошка. Рука ее скользнула по жестковатому шерстяному пледу, и резкая боль прожгла руку. Бони в недоумении глянула на ладонь: кривая глубокая царапина рассекла тыльную сторону от основания большого пальца до запястья. Кровь давно запеклась и коричневой коркой покрыла ранку, но грубая шерсть пледа содрала ее и из-под кожи вновь проступила алая капля. Бони припомнила, как Даргиш ночью сжал ее запястья, приковав их своими железными пальцами к земле, и что-то больно впилось ей в руку. Но она быстро забыла про боль - ее заглушили более сильные ощущения. "Ничего особенного", - подумала девушка. Она потянулась, сорвала с куста большой холодный лист и стерла им проступившую кровь. Бони никогда не боялась и более серьезных ранений, а уж небольшая царапина и подавно не заслуживала ее внимания. Она быстро оделась, чувствуя себя крайне неуютно в холодной полусырой одежде, но Даргиш дал ей теплую широкую тунику из мягкой шерсти, которая явно была ей велика, но, тем не менее, Бони скоро согрелась и почувствовала, как ужасно голодна. Припомнив заодно, что даже не поужинала прошлым вечером.
   Взгляд ее упал на едва не утерянный кошелек, и Бони мгновенно подхватила его, закрепив на поясе. Она уселась на свернутые одеяла у костра, потирая замерзавшие ладони, и с любопытством заглянула в котелок, где кипел чай, распространяя чудесный аромат трав.
   - Горячий чай с медом - это то, что нам нужно в такое холодное утро! - ободряюще заявил Даргиш. Бони улыбнулась в ответ, натягивая на ладони рукава туники. Она не могла понять, откуда в этом человеке столько сил в это неприветливое утро. Он, как и она, провел замечательную ночь, но холод и сырость, мокрая одежда и раннее пробуждение отнюдь не прибавили ей сил, в отличие от него. Казалось, он готовился снести пару-тройку гор, сравнять с землей несколько лесов и сделать еще что-нибудь общественно полезное, и все это за один день. Но Бони не стала долго думать об этом. Гораздо большее наслаждение ей доставляло наблюдать, как он ловко управляется с делами, нравилось смотреть на его руки, нарезавшие ножом хлеб. Подумать только, таким же ножом он безжалостно убивает людей. Это не казалось ей чем-то ужасным или неправильным, только невообразимо неправдоподобным. Профессиональный убийца виделся ей мрачным, хладнокровным и напрочь лишенным чувства юмора. Даргиш полностью противоречил этому образа. И если он в действительности был настоящим убийцей, то явно был человеком необыкновенным, с твердым характером и чистой душой - как бы смешно это не звучало. Удивительно, как сердце его не ожесточилось после множества совершенных им убийств.
   Даргиш протянул ей кружку горячего чая, и Бони с радостью приняла ее, но кипяток быстро нагрел железную кружку, и девушке пришлось поставить ее на траву у своих ног. Бони извлекла из кошелька талисман и который раз с восхищением, как зачарованная начала изучать его, хотя уже знала на нем каждый выступ, выучила его наизусть. Но его бесконечная красота не позволяла определить норму, за гранью которой уже не захочется вновь смотреть на него, любоваться им.
   Некоторое время Бони вертела талисман в руках, забавляясь игрой света в гранях камней, и вдруг... Алая капля крови скользнула по ладони, обжигая кожу, скатилась по пальцу и, сорвавшись, разбилась о переплетения золотых веток талисмана, усыпав крошечными брызгами чистейшие камни. Бони едва уловила взглядом происшедшее, и даже не успела толком сообразить, что же случилось, когда резкая боль пронзила все ее тело, и она коротко сдавленно вскрикнула. Пальцы ее непроизвольно сжали талисман, и словно тысячи раскаленных игл впились в кожу, раздирая ее, сжигая плоть. Меж пальцев пробились ослепляющие лучи и рассекли воздух во всех направлениях. Ужас ледяной хваткой прихватил ее горло, боль ударила в позвоночник, и девушка изогнулась всем телом. Какая-то невидимая сила подхватила ее и отшвырнула в сторону. Бони врезалась спиной во что-то твердое, голова откинулась назад. Перед глазами все заволоклось туманной пеленой, потемнело, в ушах оглушительно зашумело. Бони медленно бессильно осела на землю, обдирая спину о жесткую кору дерева, и погрузилась в небытие, словно в темную теплую воду.
   Откуда-то издалека прорвался в ее уютный уголок дикий нечеловеческий вопль. Впрочем, что-то знакомое в нем, несомненно, было. Кажется, кричал Даргиш. Даргиш... Бони с трудом припомнила его лицо, глаза, губы, его волосы и его руки... Ей так нравилось смотреть на них. Но это было так бесконечно давно. Или...?
   Бони попыталась открыть глаза, и тут же все тот же слепящий свет ослепил ее, ударив в глаза. Девушка зажмурилась, невольно прикрыв глаза рукой. Но свет быстро таял, потоками огня схлынул с холма и взмыл в небо. Через минуту холм снова погрузился в наступающее утро, окутался легкой, теперь едва различимой дымкой тумана.
   Бони сидела, прислонившись спиной к дереву, в ужасе сжавшись в комок и зарывшись лицом в складки туники, кое-где превратившейся в лохмотья. Вдруг кто-то вцепился в ее запястья, развел ее руки.
   - Бони! - крикнул Даргиш ей в лицо. В голосе его читались ужас и непонимание. - Ты жива!
   Одним рывком он поднял ее, но ноги ее подкосились, и Бони почувствовала, что падает, но тут же сильные руки Даргиша подхватили ее и прижали к его широкой теплой груди. Девушка вцепилась в него, как в последнюю надежду, и разрыдалась ему в плечо. Боль пронзала все ее тело при каждом его прикосновении, но она уже не думала об этом. С ним ей было легче, и она боялась, что он отпустит ее сейчас, оставит одну. Бони цеплялась тонкими пальцами за его тунику и рыдала, постепенно приходя в себя. Рыдания постепенно превратились в тихие всхлипы, слезы уже не жгли щеки, но он все не отпускал ее. А Бони нервно всхлипывала, бессмысленно уставившись куда-то. В глазах, огромных и безумных читался ужас. Даргиш провел ладонью по ее волосам, и она, как напуганный зверек, уткнулась лбом в его плечо, пряча глаза.
   Наконец она медленно отстранилась от него, и неожиданно из руки ее выпал талисман, о котором она успела забыть. Бони с удивлением проследила за его полетом, за тем, как он упал в траву, окрасив ее алой кровью. Девушка в недоумении посмотрела на руку. Вся левая ладонь была залита кровью, исполосована глубокими царапинами. Кровь обильно стекала меж пальцев и падала не землю, тут же впитываясь в плодородную почву. Свежим пятном крови была отмечена и даргишева туника, в том месте, где в нее вцепилась Бони. Чувствуя, как возвращаются ощущения, как резкая боль проникает в ладонь, Бони не ощутила ни страха, ни недоумения, только странное смущение за испачканную кровью тунику.
   Девушка нагнулась, чтобы поднять талисман.
   - О, Боги! - вдруг прошептал Даргиш. Бони вскинула голову и проследила за его взглядом. И, пошатнувшись в ужасе, едва не упала, голова закружилась, но она устояла на ногах. Там, в долине, где раскинулся Карилхад во всем своем великолепии, творилось что-то невообразимое. Город и небо над ним словно охватило пламя огромного костра, и в пламенном свете виднелись странные тени, какие-то ни на что не похожие багрово-огненные силуэты скользили в воздухе, кружили над городом, как стервятники над мертвым телом. Они то взвивались в небо, то снова падали на город и кружили над крышами домов. Это зрелище могло бы быть прекрасным, если бы не было столь ужасно. И все же оно завораживало, не давало оторвать взгляд от дивных сияющих теней, гибких и быстрых, в каком-то странном танце извивавшихся над городом.
   Бони с минуту не могла выговорить ни слова, глядя, как метаются в воздухе полупрозрачные змееподобные тела, и вдруг странная догадка заставила ее вскрикнуть. Она не могла оторвать взгляда от происходившего внизу, пытаясь убедить себя, что то, что ей померещилось просто нереально и никак не может быть правдой. Но чем дольше она смотрела, приглядывалась, тем больше понимала, что ничем другим это быть не может. Восторг и страх перед неизвестным одновременно захватили ее. Талисман снова выскользнул из скользких от крови, слабеющих с каждой новой каплей пальцев. Но Бони это было уже не важно. Понимание происходящего быстро истребило восторг в ее сердце.
   - Что это? - в недоумении проговорил Даргиш, ни к кому не обращаясь и особо не рассчитывая на ответ.
   - Если я скажу, ты не поверишь, - не отводя взгляда, медленно ответила Бони. - Пожалуй, нам надо убираться отсюда, и побыстрее.
   С каждым словом в ней оживала прежняя Бони, привычная и ей и окружающему миру. Даргиш же, ничего не понимая, даже не шелохнулся. Он только уставился на Бони, метнувшуюся к сумкам, и смотрел, как она спешно забрасывает в них вещи. Он оглянулся в поисках лошадей, но оказалось, что их рядом нет. Скорее всего, они удрали, как только начался весь этот кошмар. И правильно сделали.
   - Шевелись! - почти в отчаянии воскликнула девушка, оглянувшись на Даргиша.
   - Да в чем дело? - недоумевал он, все же шагнув к вещам и сумкам.
   - Пойми, у нас нет времени. Я потом все объясню. А сейчас, пожалуйста, послушай меня. От этого зависит и твоя жизнь.
   Она запихивала в сумки вещи дрожащими руками. Ей казалось, что вот-вот что-нибудь случиться, ужас вернется. Ей едва удавалось сдержаться, чтобы не наорать как следует на Даргиша, который не желал ничего понимать и еле шевелился. Ей было страшно, впервые за долгие годы ей было по-настоящему страшно. И все, что она переживала когда-либо до этого, казалось теперь лишь тенью страха, плодом ее воображения. Но отчасти ее пугало и то, что она сама не понимала, чего боится.
   Вещи, смятые и в песке, исчезли в сумках, раздув их до предела. Даргиш, наконец, завязал мешки, Бони схватила его за рукав и потащила спешно за собой по дороге, ведущей вниз с холма, по другую сторону долины. Она стремилась как можно быстрее оказаться подальше от этого места. Отныне все, что было связано с Карилхадом и окружающими его землями, вызывало у нее непонятный нервозный страх. Она остановилась только на самой вершине холма, и оглянулась на минуту. Губы ее дрожали, когда она в последний раз смотрела на Карилхад и окружавшие его великолепные поля, рощи, леса и долины с реками и озерами. Сейчас большую часть этого великолепия поглотил золотисто-багровый свет с мечущимися в нем тенями, которые внушили ей такой страх одновременно с восхищением. Тоскливо и страшно было смотреть на город, столь прекрасный, который приютил ее, стал ее домом и учителем, который так нравился ей все эти долгие годы. Ее дом, ее богатство, вещи, дорогие ее сердцу - все осталось там, все это поглотила страшная могущественная сила, магия, которая должна была умереть много столетий назад.
   Бони с сожалением посмотрела на Даргиша, взяла его за руку, покрепче сцепив пальцы, и они спешно двинулись вперед.
  
   Ночь сомкнулась над их головами, развесив искрящиеся звезды, кое-где скрытые туманом облаков. Продвигаться в такой темноте было и не легко, и опасно. И ничего не оставалось делать, кроме как устраиваться на ночь. Даргиш, как всегда, расстелил одеяла и разжег костер, подвесив над ним котелок с водой. И хотя спать никому не хотелось, хороший ужин был просто необходим.
   Им пришлось перетряхнуть все мешки и дорожные сумки, очистить их от песка и раскрошившегося хлеба. Тут же обнаружились пропажи: некоторые вещи, кое-какие продукты. Все это, впрочем, было восполнимо и не представляло собой предметы первой необходимости. Бони планировала пополнить запасы продуктов в ближайшем городе, купить что-нибудь из одежды, но не задерживаться там надолго, а скорее бежать дальше, как можно дольше.
   Бони присела у костра, закутавшись в одеяло, и смотрела на танцующее пламя. Ее одежда превратилась по большей части в лохмотья, которые едва укрывали ее от холодного пробирающего ветра, и весьма скудно согревали тело. Но на то, чтобы переодеться, у нее попросту не было сил. Да и холод уже не так беспокоил ее, как собственные мысли. Страшные мысли.
   - Так что же произошло? - прервал ее размышления Даргиш. Он сидел рядом и помешивал деревянной палочкой густой суп в котелке, от которого исходил приятный аромат, в других обстоятельствах заставивший бы Бони пустить слюни. Но сейчас, глядя, как булькает аппетитное варево, Бони не чувствовала особого желания опробовать его на вкус.
   - Бони?! - позвал Даргиш, так как на первый его призыв она так и не отреагировала. Девушка вздрогнула и обернулась к нему. Его взгляд вопрошал ее о чем-то.
   - Что? - не поняла она.
   - Я спросил - что же там произошло? Чего ты так испугалась?
   Бони глубоко вздохнула, снова уставившись на костер. Она не знала, как объяснить ему все, как начать. Как сказать ему, чтобы он поверил, не посмеялся, а действительно понял, что там произошло, что они видели и что угрожает теперь не только им, но и всем остальным, живущим в этой стране. Она и сама не знала, что им угрожает, и угрожает ли вообще, и от этого возможность объяснить все становилась просто нереальной.
   - Боюсь, ты не поверишь...
   - А ты объясни, а я уж решу, верить или нет, - прервал ее Даргиш.
   - Я, наверное, напугала тебя до смерти. Но, думаю, я преувеличила опасность. Может, она и не так велика, как мне показалось, но я в тот момент так испугалась. Ведь я на себе ощутила эту силу. И это была лишь ее малая часть. Но сейчас я думаю, что все не так страшно.
   - Так в чем же дело? - не сдержался Даргиш. Его голос прозвучал спокойно, но чувствовалось, что терпение его на исходе. Он выжидающе уставился на девушку, чуть подавшись вперед от нетерпения.
   - Я сделала ужасную вещь! - всхлипнула Бони. - Я выпустила драконью магию. Что же теперь будет!?
   Она зарылась лицом в колени, обхватив их руками. Но Даргиш схватил ее запястья и развел руки, пытаясь заглянуть в ее глаза. То, что она сказала, удивило его, но в то же время мало о чем говорило ему. Пожалуй, он не осознал ее слов.
   - Объясни по порядку! - потребовал он. И Бони ничего не оставалось, кроме как объяснить.
   - Помнишь, я говорила, что магия, заключенная в талисмане, принадлежит либо стихии огня, либо земле. Я ошиблась тогда. Это совсем иная магия, не такая, как я ее представляла. Она принадлежит сразу двум стихиям: огня и воздуха. Это магия драконов, одна из самых могущественных во всем мире. Не знаю как, но я выпустила ее. Она была заключена в талисмане, а я освободила ее. Но обычный человек не сможет управлять ею. То есть, никто из людей никогда не укротит ее. Это во власти драконов, но они исчезли так давно, что не осталось никакой надежды на их возвращение. И теперь эта сила осталась без хозяина, никто не сможет остановить ее. И я понятия не имею, как она себя поведет: будет ли метаться по миру и крушить все на своем пути, или.... Даже не знаю, что и предположить! Я совсем ничего не знаю о драконах.
   Она снова сжалась в комочек, обхватив колени руками, и замолчала. Обсуждать это дальше ей не хотелось. Хотя она чувствовала, что у Даргиша осталось много вопросов. Которые он, впрочем, вряд ли собирался задать сейчас. Даргиш молчал, как и она, пытаясь понять, осмыслить услышанное. Совсем не этого он ожидал. И ему было трудно поверить, уложить в голове все эти невероятные факты. Он не привык верить в такие нереальные вещи, как драконы, и ему казалось, что она ошибается, он не мог почувствовать правды в услышанном, хотя разум его смирился.
   Они так и не сказали больше друг другу ни слова в этот вечер. Каждому было, о чем подумать.
  
  
   ЧАСТЬ ВТОРАЯ: ДОРОГИ
  
   С каждым днем приближались холода, осень не торопилась вступить в свои права, но все более ощутимо было ее присутствие. Сухие листья желто-багровым ковром устилали землю, скрывая пожухлую траву. День становился короче, а ночи темнее. Облака все торопливее несли дожди, обрушивая их на грешную землю все с большим постоянством и яростью. Все дороги развезло, и сапоги путников теперь глубоко утопали в грязи, идти становилось сложнее. Даже телеги торговцев и крестьян давно исчезли, найдя покой на зиму в сараях и амбарах. Ночи все больше били холодом, а утро почти всегда развешивало над землей густые туманы. Осень все больше укорачивала день, и выходить приходилось поздно из-за туманов, а останавливаться все раньше - из-за темноты. И все реже погода баловала путников солнечными теплыми деньками без дождей и ветров.
   Бони по-прежнему не давало покоя сознание того, что виновницей случившегося была она. Ненормальный страх, от которого у нее начинали дрожать руки, по-прежнему не отпускал ее. Но он уже не мешал ей чувствовать жизнь, улыбаться и постоянно ругаться со своим спутником.
   Спустившись со злосчастного холма, Бони и Даргиш направились вдоль реки, миновали несколько уютных живописных деревушек с широкими полями и водяными мельницами, затем пересекли реку и уже через два дня пути оказались в Шимирилхаде - резиденции короля, в небольшом замке, окруженном роскошными садами. С южной стороны замка расположилась скромная деревушка, которая и кормила замок. Здесь можно было купить все необходимое в дороге, да и единственная гостиница славилась своими удобствами и чистотой, что было редкость для таких маленьких поселений, удаленных от крупных городов. Впрочем, причина этому могла таиться в самом Шамирилхаде: король не потерпел бы соседства с убогими домишками и грязными гостиницами. А это место словно сошло со старинного гобелена: идеальный мир, воплощающий слияние человека с природой, тихий размеренный темп жизни. Все здесь дышало естественностью, билось в одном ритме, продиктованным высоким статусом деревни. И Бони была отнюдь не прочь отдохнуть здесь пару дней. Даргиш не был настроен помешать ей в этом - последние дни измотали и его, что немало поражало девушку.
   Первый день своего пребывания в Шамирилхаде они полностью посвятили отдыху и сну. И хотя Бони не привыкла тратить свое время на такое бесполезное занятие, как сон, и чаще всего стремилась встать пораньше, лишь бы не упускать драгоценные минуты своей жизни, так и норовившие ускользнуть от нее, но в этот раз она проспала целый день не просыпаясь. И открыла глаза только тогда, когда за окном уже стемнело, а сквозь распахнутые ставни в комнату беспрепятственно вливалось холодное дыхание осенней ночи. Но Бони не потрудилась даже позвать служанку, чтобы та прикрыла окна. Она лишь закуталась в одеяла с головой, с наслаждением перевернулась на другой бок и вновь закрыла глаза, почти сразу же погрузившись в сон.
   На следующий день она проснулась рано, и чувствовала себя так, словно этих утомительных дней не было в помине. Она приняла ванну, с величайшим удовольствием надела чистое белье, и тело ее было вновь готово к подвигам. Острая необходимость развеяться, повеселиться, появиться на людях и показать себя заставила ее одеться и спуститься вниз.
   Она грациозно не торопясь сошла по лестнице, и взгляды присутствующих один за другим обратились к ней, и губ девушки коснулась легкая улыбка, которую она попыталась скрыть. Свежая и благоухающая, с распущенными по плечам шелковистыми волосами, в простом деревенском платье, которое выглядело на ней так, словно это был самый дорогой наряд королевы, изящными шагами, просто и непринужденно, она спустилась вниз, делая вид, что не замечает устремленных на нее взглядов, но впитывая их, как земля впитывает даруемую ей влагу небес. И только от Даргиша не укрылся флиртующе-коварный кошачий взгляд из-под густых черных ресниц. Это заставило его улыбнуться, но он поспешно стер улыбку со своего лица, когда она приблизилась.
   - Принцесса соизволила проснуться и почтить нас, убогих, своим визитом, - небрежно бросил он ей. Но, несмотря на его старания, она не поддалась на провокацию. Бони обольстительно улыбнулась ему и схватила его за рукав рубашки, потянув за собой.
   - Мы идем за покупками! - объявила она, выдергивая его из-за стола. Он даже не успел проглотить последний кусок, и он застрял у него в горле. Целая кружка эля осталась на столе нетронутой, к его величайшему огорчению.
   Им не было дела до прохожих, покосившихся на них, словно на безумцев, когда они, весело смеясь, почти выкатились из дверей гостиницы, цепляясь друг за друга. Им не было дела до детей, тыкающих в них пальцами, их не волновали старики, укоризненно покачивающих седыми головами им вслед. Казалось, сейчас весь мир существовал только для них, для их удовольствия. И мало что смогло бы помешать им воспользоваться возможностями собственной свободы.
   Торговых лавок в деревне оказалось гораздо меньше, чем ожидала Бони, но, тем не менее, она умудрилась найти здесь все, что ей было нужно. Купленные вещи не отличались изящность, к которой привыкла девушка, но в данный момент это было лучшее. Вещи были прочные и теплые - ничего большего Бони от них не требовала. Да и несправедливо было бы ожидать чего-то большего в такой глуши.
   До темноты они успели купить коней, припасы на ближайший месяц (в лучшем случае) и посетили местный кабачок, довольно уютное и приятное во всех отношениях место. Здесь действительно умели готовить отличный эль, и подавали его с какой-то странной закуской непонятного происхождения, которая, впрочем, пришлась Бони по вкусу. Позже икающая от избытка эля Бони поинтересовалась у хозяина насчет рецепта, и он попытался что-то объяснить ей, но девушка под аккомпанемент его голоса уже завела беседу с Даргишем.
   И под конец веселья, слегка пьяные, хохочущие на всю округу, они попытались заглянуть в гости в королевскую резиденцию, но их не поняли и вежливо попросили уйти, пригрозив позвать стражу. Бони долго горланила под окнами, пытаясь доказать, что она родная внучатая племянница короля по его материнской линии с отцовской стороны, но и этот номер не прошел. И они, увешанные сумками, не прекращая отпускать гнусные шуточки, вернулись в гостиницу.
   В общем зале веселился народ, и никто не обратил внимания на парочку подвыпивших "влюбленных". Они, неуклюже поддерживая друг друга, ввалились в темную комнату, выронив сумки, сделали еще пару шагов, смеясь и перешептываясь, и тут Бони наступила на подол своего платья, и оба они со смехом рухнули на пол. С минуту они лежали, пытаясь прийти в себя и унять беспричинный смех. В дверь робко постучали. Бони сглотнула последний смешок и резко подняла голову.
   - Войдите! - крикнула она.
   На пороге появилась служанка, молодая худенькая девушка с мрачным выражением лица.
   - Хозяин видел, что вы вернулись, и послал меня спросить, не нужно ли чего, - невозмутимо поинтересовалась она. Видимо, работая в гостинице, она вдоволь насмотрелась на пьяных посетителей, и они не вызывали у нее ни страха, ни отвращения, и никаких других эмоций. Можно было предположить, она еще и не такое здесь повидала, но свою работу знала хорошо, и держалась просто и невозмутимо.
   - Если тебя не затруднит, разведи огонь в камине и принеси хорошего разогретого вина, - вежливо, чуть картавя, попросила Бони.
   Девушка довольно быстро справилась с камином, зажгла свечи, затем принесла воду для умывания и чистые полотенца, а вскоре появилась с подносом в руках. На нем стоял большой кувшин, две глубокие миски с чем-то мясным, и лежал хлеб, завернутый в салфетку. Не сказав ни слова, девушка удалилась, тихо прикрыв за собой дверь.
   Даргиш поставил поднос на пол у камина, и Бони подползла ближе. Они уютно устроились у огня на мягких подушках. Хлеб оказался свежим и ароматным, в мисках был довольно густой мясной суп, а в кувшине вместо заказанного вина плескалось молоко.
   - А она хорошо знает свое дело! - усмехнувшись, констатировал Даргиш, и Бони расхохоталась, уткнувшись головой ему в плечо.
   Когда на подносе не осталось ни крошки, а кувшин благополучно опустел, так, как если бы в нем действительно было вино, Бони задумчиво огляделась, и в глазах ее читалось сомнение.
   - Кажется, - неуверенно начала она, и, подумав еще, продолжила уже более уверенно: - Кажется, это не моя комната.
   Она еще раз обвела комнату взглядом, и Даргиш повторил ее движение.
   - Да, это, кажется, не твоя комната, - согласился он. - Похоже, это моя комната.
   - А что же я тут делаю? - с искренним пьяным изумлением поинтересовалась Бони.
   - Сейчас придумаем, - улыбнулся Даргиш, отодвигая поднос в сторону. Обхватив ее талию, он подтащил девушку к себе, и, перехватив ее запястья, навалился всем телом, впившись в губы. Бони затрепыхалась, как бабочка, пойманная в сети, пытаясь вырваться.
   - Нет! Я не хочу... Я не люблю тебя! - сообщила она тоном капризного ребенка.
   - А часто ты любила тех, кого соблазняла? - поинтересовался Даргиш, отрезая все пути к отступлению.
   - Нет, никогда... - немного опешила Бони. - Но какое у тебя преимущество?!
   - Я твой муж, - в который раз последовал этот ответ.
   - Ты не оставил мне ни единого шанса! - пожаловалась Бони.
   - А ты что думала? - согласился он, склоняясь к ее шее.
   - А что же мы будем делать с другой комнатой?
   - Мы от нее откажемся. Да о чем ты думаешь?!
   - Я?.. А ты о чем? Что за пошлые мысли у тебя в голове?!
   - Если ты о любви, то это естественная потребность человека.
   - Я не....
  
   Даргиш открыл глаза. Бони лежала на нем, задумчиво уставившись на него. Ее распущенные взлохмаченные волосы спадали ему на плечи и щекотали шею. Он улыбнулся ей.
   - Мне так нравиться смотреть, как ты спишь, - сообщила она вместо общепринятого утреннего приветствия. Впрочем, такие слова нельзя было назвать неприветливыми.
   Было уже позднее утро. Огонь в камине давно погас, окна были распахнуты, и вместо ожидаемого тумана, в них лился теплый солнечный свет. С улицы доносились обычные деревенские звуки, непривычные слуху городских жителей. Теплый легкий ветерок приятно освежал, унося остатки сна. День обещал быть теплым и благоприятным для продолжения путешествия.
   - Вставай, а то завтрак остынет, - улыбнулась Бони, стащила с него плед и, закутавшись в него, поднялась с пола. Поправляя волосы, она мягкой поступью пересекла комнату, подошла к умывальному столику и налила в таз воды, остывшей за ночь. В воде кругами плавала муха, и Бони выплеснула ее на пол, не беспокоясь особо из-за образовавшейся лужи. Девушка умылась, и, гибко ускользнув от Даргиша, попытавшегося поймать ее за талию, скользнула к маленькому столику, на котором уже был накрыт завтрак.
   Они с аппетитом позавтракали, не торопясь особо пуститься в путь, оделись, собрали вещи и, расплатившись за комнаты, покинули гостиницу. У дверей их ждали двое королевских стражников.
   - Эти? - послышался вопрос, и второй ответил:
   - Они самые, - и высокий смуглый мужчина шагнул им навстречу. - На вас поступила жалоба. Мы обязаны препроводить вас из города.
   Бони, задохнувшись от смеха, согнулась пополам, уцепившись за руку Даргиша, а тот лишь учтиво улыбнулся, поддерживая свою спутницу, и кивнул.
   - Для нас будет большой честью покинуть город в сопровождении королевской охраны. Простите, моей подруге нездоровиться. Аллергия, знаете ли.
   Лица стражников вытянулись, скрывая ярость, один из них выдавил сухое: "Следуйте за нами", и они зашагали по дороге. Несомненно, оба они догадались по собранным вещам и виду путников, что выпроваживают из деревни посетителей, которые как раз собрались покинуть это место, и чувствовали себя весьма неловко, но виду подать не могли, чем бессовестно пользовался Даргиш. Всю дорогу до самого последнего дома он никак не мог замолчать.
   - Ну, с кем не бывает. Просто выпили лишнего! Разве мы покалечили кого? Какая жалость! Как глупо все закончилось. А мне здесь понравилось. Конечно, ни в какое сравнение с городом не идет, и все же природа, чистый свежий воздух! - и так далее.
   Когда стражники, наконец, развернулись и пошли обратно, Даргиш и Бони от души рассмеялись. Несомненно, день парочке стражников был испорчен непоправимо.
  
   Дни шли, время неумолимо летело, накладывая на все свой отпечаток, который нельзя ни скрыть, ни стереть. Приближалась долгая и холодная зима. О ее присутствии говорила сама природа: коврами из сухих листьев, серым небом над головой, коркой льда на лужах по утрам, бесцветными умершими полями и холодными, пробирающими до самого сердца ветрами. Подобно волчице, зима кусалась и злилась. Безлистные скелеты деревьев и кустарников теперь четко вырисовывались на фоне серого небесного горизонта и плохо укрывали путников от сквозящих ветров.
   Кожа на руках становилась грубой, побитой ветром, губы потрескались. Бони мужественно выносила все страдания, ни разу и словом не обмолвившись о неудобствах. Но Даргиш все равно купил в ближайшем городе баночку топленого свиного жира с цветочными маслами. Мазать им губы и руки было до того противно, что Бони предпочла бы и дальше терпеть все невзгоды, но он упрямо мазал ей губы и растирал руки. Бони в ответ только злобно шипела и огрызалась.
   Талисман она больше не доставала, и даже его красота больше не воодушевляла ее, а лишь отталкивала. Она мечтала избавиться от него, но знала, что теперь его нельзя продавать. Не потому, что он может таить в себе опасность для владельца, а потому, что лишь он может быть способен обуздать ту неистовую силу, что вырвалась из него. И именно она, Бони, обязана найти способ. Она одна в ответе за случившееся.
   Бони спрятала талисман в мешочек и убрала его подальше, поглубже в сумку. Иногда она просыпалась ночью от того странного зова, который уже чувствовала однажды, перед тем, как все это произошло. Но наутро она старалась забыть и не думать об этом. Даже Даргишу она ничего не рассказывала.
   А однажды днем пошел снег, и Бони поняла, что зима уже наступила. И теплых дней больше не будет.
   Промерзшие и измученные, на уставших лошадях она въехали в Горилас - одну из четырех столиц Ремилхада. Город не заметил их появления. Он ничем не походил на Карилхад, разве что бурлящей здесь жизнью, вечной суетой. Но Горилас не имел своей души. Он был холодный, надменный, его высокие стены вздымались над головой, казалось, выше, чем можно было представить. Архитектура его отличалась утонченностью, изяществом. Башни его упирались в небо, и невозможно было даже разглядеть, куда указывают флюгера на крышах. В шумные суетливые толпы прохожих время от времени врезались небольшие отряды стражников, патрулировавшие улицы даже днем. Казалось, город давил своей тяжестью, грозился расплющить незваных гостей, сковывал холодом сердце. Но ближе к центру город открывал новое свое лицо. Улицы становились спокойными, патрульные отряды исчезли, так же как и торговцы; прохожие не торопясь, прогуливались по улицам. Дома жались здесь друг к другу, так же, как и на окраине города, но облик их заметно отличался. Серый камень сменился на белый, гладко отесанный, крыши покрывала аккуратная глиняная черепица, стены домов кое-где ковром покрывали заросли винограда, который даже в лучшие времена вряд ли давал здесь плоды. В это время года декоративные виноградные лозы свисали по стенам безжизненными бледно-коричневыми, словно выцветшими, веревками. Широкие свободные улицы были вымощены гладкими каменными плитами, и меж них пробивались местами слабенькие деревца, жадно хватавшие каждый лучик солнца. А в центре этого великолепия, на главной площади, над которой величественно возвышался герцогский замок, был разбит огромный фонтан из белого мрамора со вставками темно-синего и голубого стекла. Далее, по самой широкой улице города тянулась галерея из сплошных арок, увитых плющом, утопавшая в зелени деревьев. Несомненно, герцог высоко ценил красивый вид из окон своего замка. Шикарные магазины, масляные лампы, освещавшие улицы по ночам - царство роскоши и высокомерия. Именно то, к чему так привыкла Бони, то, что было вполне по душе Даргишу.
   Именно здесь, в одной из гостиниц, остановились Даргиш и Бони. На их общий вкус она была достаточно шикарна, но не настолько дорога, чтобы приходилось задумываться о деньгах.
   Время в большом шумном городе летело легко и стремительно, жизнь кипела. Незаметно зима пошла на убыль, а вскоре потеплело настолько, что снег начал таять, по городу вдоль домов потянулись весело журчащие ручейки талой воды. Набухли на ветках почки, а вскоре развернулись из них свежие светло-зеленые листья, с каждым днем набиравшие силу. Тугими комочками свернулись бутоны и с ближайшими лучами солнца распустились из них первые цветы. Весна царственно вступила в свои права, подготавливая мир к приходу жаркого лета.
   Вскоре после их появления, по городу прокатился слух о приезде графини Дарлендской, дочери графа Лориаса, владельца Дарлендского замка и огромных земель на западе Ремилхада. Графиней Дарландской Бони именовала себя с тех пор, как сбежала от своего учителя, графа Лориаса, одного из сильнейших магов. Под этим именем ее знали в Карилхаде и множестве провинциальных городов, которые она посещала. В остальных трех столицах Бони бывала редко, и прославиться там не успела, хотя знатных знакомых завела и там. Возможно, именно от них и разбрелись по всему Гориласу слухи о ее приезде.
   Для Бони возвращение в общество было равноценно возвращению к жизни. Теперь она лишь краем глаза успевала замечать изменения в природе. Ее жизнь не стояла на месте. Да и Даргиш не стремился провести остатки своей жизни в гордом одиночестве. Перед отъездом он успел прихватить достаточно золота и прочих ценных вещей, чтобы безбедно существовать долгие годы, хотя ничего не делание не входило в его планы. Так же, как и Бони, он намеревался вернуться к привычной жизни, адаптироваться в новых условиях, а через год или два снова взяться за работу, которой он так дорожил в Карилхаде.
   Вскоре начали поступать различные приглашения, одно заманчивее другого. Но все они исходили от людей, отказать которым Бони не только не могла, но и не хотела. Они могли послужить ее собственным интересам и стать пропуском в "большой мир". Бони с удовольствием отвечала на письма и приглашения, посещала балы, неизменно в компании Даргиша, который всем представлялся как ее супруг. Это немало злило девушку, но она не могла устроить скандал прямо на глазах гостей, и подлец этим пользовался без всякой меры. Впрочем, наличие мужа не смущало ни ее, ни очарованных ею кавалеров, присылавших ей целый набор предметов обольщения: от безобидных букетов до писем весьма экстравагантного содержания. Каждый действовал в меру развитости собственной фантазии. Но, как и раньше, ни один из них не приблизился к ее сердцу ближе, чем на шаг, предусмотренный этикетом. С некоторых пор и спальня ее стала гораздо менее доступным местом, чему она сама удивлялась.
   В день, когда Бони ни разу с самого утра не вспомнила ни о Карилхаде, ни о драконах, ни о талисмане, пришло известие, которое немало потрясло не только ее и Даргиша. Обустроившись на новом месте, Даргиш решился послать возчика, чтобы тот забрал и перевез из его дома в Карилхаде все его нажитые честным непосильным трудом вещи. Возчик вернулся довольно быстро, с пустым фургоном и ужасающей новостью, которая быстро разнеслась по городу: на месте Карилхда остались одни лишь руины. Это было то, что он увидел с вершины холма, по которому проходила дорого к столице, подойти ближе он не решился, не говоря уж о том, что лошади повели себя довольно странно и буйно при приближении к руинам.
   Бони более чем кто другой понимала весь ужас этой новости, так как знала почти точно, что послужило причиной гибели целого города. Даргиш был вторым, кто хоть что-то знал и понимал, но оба молчали, предпочитая не распространять тревожные слухи.
   Бони постаралась не думать о том, что видела там, на холме близ Карилхада, и с Даргишем они об этом ни разу не заговорили, даже когда возчик рассказал им, что твориться в долине. Она надевала маску с широкой обворожительной улыбкой, и делала вид, будто ничего не происходило. Так было только на людях. Оставаясь одна, она не могла обмануть себя маской, не могла не думать о том, что натворила. И чем больше она думала, тем яснее для нее становилось: решить эту задачу может только один человек - ее учитель. Он знает о драконах гораздо больше, чем она, и даже утверждал, что видел их собственными глазами. Только он может помочь ей, подсказать, что делать. Он мог ответить на те бесчисленные вопросы, которые тревожили девушку уже давно, и только с ним она могла поговорить об этом. И теперь она обязана вернуться к нему, чтобы спросить, попросить помощи, а это было тяжело для нее настолько, что она отчаянно тянула время, не обсуждая с Даргишем эту поездку. Однажды вечером ей пришла в голову странная мысль: почему, зачем она будет сообщать ему о своем решении? Их ничего не связывает! Она долго пыталась убедить себя в том, что их действительно ничего не связывает, но в битве между гордостью и страхом ехать одной, встречаться с магом и тем более оставаться с ним наедине в его замке, гордость получила значительные увечья, и страх восторжествовал. Оставалось только выбрать подходящий момент, чтобы поговорить с Даргишем. Она упорно твердила себе: "Он поймет, он поймет!", но какая-то маленькая гадость в голове злобно вопрошала: " А если не поймет?". Но как бы Бони не желала забыть обо всем, еще одна маленькая гадость, называемая совестью, не давала ей покоя. Она понимала, что просто обязана исправлять то, что натворила. В том числе и ради собственного блага.
   А между тем наступило лето, излюбленное время года Бони. И город, пыльный и замкнутый, начинал душить ее. Она не могла найти места, где чувствовала бы себя свободно и непринужденно. Скрывшись от посторонних глаз в своих комнатах, она надела самое легкое и простое платье из всего ее обширного гардероба, и старалась по возможности не появляться на людях. Она распахнула огромные окна, позволив солнцу свободно вливаться в комнату. Удобно устроилась на нагретом солнцем ковре с книгой и бокалом слабого холодного вина из смородины, которое так хорошо пить летом. Она всей душой рвалась из города, сковавшего ее каменными стенами и общественными связями, которым придавала такое огромное значение. Ей так хотелось послать все к дьяволу и отправиться в свое загородное поместье близ Карилхада, хотя она прекрасно понимала, что его уже не существует. Сейчас она согласилась бы и на комнату в деревенской гостинице, но для этого надо бросить все и тайком удирать из города. Ведь общество вряд ли поймет такую странную прихоть, и уж точно не оценит по достоинству. А ведь эти надменные себялюбивые глупцы, наивно полагающие, что умеют жить, даже не предполагают, как чудесны бывают небольшие деревни в это время года, когда солнце нагревает землю, а ветер колышет подрастающие травы в полях, когда зацветает вишня и яблони, а крестьяне целые дни проводят в полях и на грядках, и издалека доносятся их разговоры и песни, и целый день воздух словно зудит от пчелиного жужжания, которое к вечеру сменяется соловьиными трелями. До чего приятно в такие дни валяться на траве под жаркими солнечными лучами. И как противно, но смешно потом, по возвращении в город долго замазывать неприличный деревенский загар.
   Неожиданно в дверь постучали, и Бони едва не выронила из рук бокал. Она встала и подошла к двери, отодвинула защелку и осторожно выглянула. Даргиш не стал дожидаться официального приглашения и, небрежно распахнув дверь и едва не сбив при этом девушку с ног, ворвался в комнату. Он по-домашнему развалился в кресле, оглядывая комнату, словно что-то могло в ней измениться с его последнего визита сюда - с раннего утра этого дня. Бони между тем прикрыла дверь и вопросительно глянула на незваного гостя, так грубо прервавшего ее блаженное одиночество.
   - Милый наряд, - скривив физиономию, проговорил Даргиш, смерив ее оценивающим взглядом. - С претензией... Кажется, не в твоем вкусе. Скажи, кто это с тобой сделал, и я заставлю его проглотить все его зубы, предварительно пересчитав их.
   - Помнишь того типа, с герцогским орденом на шее? - со скучающим видом ответила на шутку Бони, присаживаясь на его колено. - Я не ждала тебя раньше полуночи. Ты, кажется, сегодня очень занят делами государственной важности.
   - Глупости, я вовсе не для того посещаю герцога, - буркнул Даргиш.
   - Значит, уже присматриваешь на нем подходящее место, чтобы всадить свой нож? Погоди, он мне еще нужен!
   - Столь цинична! И это моя жена! - возмутился Даргиш.
   - Так что за неотлагательные вести заставили тебя так грубо ворваться в мою комнату? - поинтересовалась Бони с самым возмущенным видом.
   - Тебе понравиться! - глаза его азартно блеснули, словно он получил заказ на убийство. - Герцог приглашает нас в свою загородную резиденцию. Там будут ...
   Бони перевела взгляд на распахнутое окно и зеленеющую за ним верхушку дерева. Какая-то странная решимость охватила ее.
   - Тебе придется извиниться перед ним за меня. Я не смогу принять его предложение. - Она обратила печальный взгляд на Даргиша. - Я уезжаю.
   Минутная пауза зависла в воздухе, настолько напряженная, что, казалось, время остановилось на месте. Будто целая вечность прошла.
   - Ничего не понимаю, - наконец растерянно пробормотал Даргиш. - То, что ты сказала.... Словно камнем по голове.... Пожалуй, нам надо это обсудить.
   - Я тоже так думаю, - согласилась Бони. Даргиш зачем-то обнял ее, прижавшись лбом к ее плечу, и ее вдруг на мгновение охватил невообразимый ужас, ей показалось, что он прощается с ней. Но это чувство быстро прошло, и она словно растаяла в его руках.
   - Так объясни, - почти взмолился Даргиш.
   Бони глубоко вздохнула, не зная, с чего и начать. Слова застряли в горле комом, а то, что было в мыслях так и рвалось наружу. Желание обсуждать что-либо мгновенно унеслось куда-то, и ее вновь потянуло на деревенские поля, под цветущие яблони и вишни. А потом перед глазами встала картина: Карилхад, накрытый искрящимися алыми призраками, прекрасными, как сама природа.
   - Я должна все исправить, - вдруг выпалила Бони, словно ее ущипнули.
   - Ты опять о драконах? - вздохнул Даргиш, но слова его прозвучали не осуждающе, а скорее тоскливо, с нежеланием возвращаться к старой теме. - Ты ничего не сможешь сделать...
   - Я знаю, что делать! - решительно прервала его Бони. - Я все решила, я слишком много думала об этом. Ответственность за гибель сотен людей на моей совести. И неизвестно, что будет дальше. А у меня есть талисман, который, возможно, способен остановить эту силу.
   - Ты же говорила, что никто не сможет управлять драконьей магией?
   - Я и сейчас не уверена, что это не так. Но если есть хоть малейшая надежда, этим нельзя не воспользоваться. Я слишком мало знаю о драконах, чтобы утверждать что-то. Но есть человек, который знает. Я отправляюсь к нему.
   - Кто?
   - Мой учитель.
  
   Бони не стала просить его отправиться с ней, в последний момент решив, что не имеет права на это. Ведь он не имеет к произошедшему никакого отношения. Но в тот же вечер Даргиш, нагруженный увесистыми дорожными сумками, показался на пороге ее комнаты, сияющий, словно начищенное серебро. Он свалил сумки в угол и радостно сообщил:
   - Я собрал все необходимое, приготовил коней, оплатил гостиницу и готов высказать напоследок этому герцогу все, что я о нем думаю!
   Бони с трудом стерла с лица улыбку.
   - Я ведь не просила...
   Но договорить Даргиш ей не дал.
   - Вранье! - резко отрезал он.
   - Я не просила! - возмутилась Бони.
   - Ты, может, и не просила, а вот твои глаза орали на все гостиницу, так что теперь вся округа знает, какая ты трусиха.
   Бони схватила первое, что попалось под руку, то есть маленькую табуретку, и запустила ею со всего размаху в наглеца, но тот лишь злобно хихикнул, ловко поймав пущенный в него снаряд. Негодующая Бони вцепилась в подушку и отправила ее следом за табуреткой, и Даргиш с той же легкостью поймал и ее. Девушка яростно огляделась в поисках еще чего-нибудь боевого, но не успела она сообразить, что подойдет для военных целей, как ее сбила с ног подушка, метко пушенная Даргишем. И прежде, чем она успела подняться на ноги, дверь хлопнула. Бони огляделась, но Даргиша в комнате уже не было. На мгновение дверь приоткрылась, Даргиш заглянул в щель, злорадно ухмыляясь, и напутствующе посоветовал:
   - Собирай вещи, а я подожду до утра, пока буря не уляжется.
  
   На следующее утро они покинули город через восточные ворота, пока его жители еще спали и знать ничего не желали о двух незначительных фигурах, выезжавших за пределы города. Утро было прохладное и солнечное, но в небе уже зависли тяжелые громады серых облаков. Путникам они не предвещали ничего хорошего, но следовало подумать об интересах крестьян и еще сотен людей, заинтересованных в хорошем урожае. Так что жаловаться на погоду было бы несправедливо, особенно вспоминая последние жаркие сухие дни без единой капли влаги с небес.
   Выехали они так рано, что воздух еще не успел нагреться, а трава серебрилась, играя росинками в солнечных ранних лучах. Они ехали, не торопясь, наслаждаясь утренней прохладой молча. Даргиш выглядел не выспавшимся, а Бони, напротив, прекрасно отдохнула, и теперь в полной мере радовалась жизни, забыв обо всех неприятностях. Она не уставала поражаться великолепию и красоте природы, словно маленький ребенок, открывая каждый раз что-нибудь новое для себя. Каждый поворот таил для нее что-то новое, неизведанное. И время летело незаметно. Так незаметно подкрался знойный полдень, и Бони остановила коней для отдыха. Перекусив, Даргиш словно ожил, проснулся, и уже больше не давал девушке покоя до самого вечера. А ночь все-таки хлынул дождь, да такой, что пришлось спешно сворачивать лагерь. Ливень хлынул, словно его насильно сдерживали долгие дни, и теперь, в самые неподходящий момент, ему даровали свободу. Подмокшие пледы быстро сгребли с земли, попрятали продукты в сумки и нашли сомнительное укрытие под пышной кроной низкорослого дуба. Как-никак, но листва укрывала от дождя, хотя редкие капли все равно добирались до путников. Но они уже не могли навредить им. Хуже быть не могло. Вымокшие до нитки, сжимающие в охапку грязные сырые пледы и одеяла, недовольные и сонные, они стояли под деревом, надеясь на его защиту. Наконец, они хмуро переглянулись и... громко расхохотались. Бони осела на землю - ее внешнему виду уже ничто не могло навредить. И Даргиш, задыхаясь от смеха, последовал ее примеру.
   Пробуждение было не из приятных. Они так и уснули в обнимку с грязными пледами и друг с другом. Даргиш спал сидя, прислонившись спиной к жесткому шершавому стволу дерева, а Бони свернулась комочком рядом, положив голову на пледы на коленях Даргиша. Он обнял ее одной рукой, и так, грея друг друга, они и уснули, напоследок обругав ливень страшными и грязными словами. К моменту пробуждения у Даргиша неимоверно болела спина, а ноги затекли. Бони же пришлось куда хуже. Все тело зудело и тупо побаливало, а шея просто взрывалась болью при малейшем движении. Ко всему прочему, по ней ползали муравьи. Но что было еще ужасней, так это то, что дождь так и не прекратился. Они снова обругали проклятый ливень, проявив небывалую солидарность. И, решив, что терять все равно больше нечего, они отвязали коней и отправились обратно по дороге, к крестьянским домам. Здесь, среди полей и рек, они встречались довольно часто, равномерно разбросанные на многие километры от города. Припомнив, что незадолго до наступления темноты они проехали два или три дома, путники, окатываемые потоками холодной воды, направились по дороге обратно. И, если бы не холодная погода, прогулка под дождем могла бы быть приятной. Бони, вконец разозлившись, скинула пледы и тяжелую намокшую верхнюю одежду на спину коня, стащила с ног сапоги и зашлепала босыми ногами по превратившейся в грязную лужу дороге. И вскоре она обнаружила, что это не так неприятно, как может показаться, и даже в какой-то степени доставляет удовольствие. Забыв о холоде, она подставила лицо сверкающим каплям, и с удовольствием обтерла щеки дождевой водой. Настроение заметно поднялось. Она радостно шлепала по лужам, а за туманной стеной дождя уже показался небольшой каменный домик с пристройками, окруженный то ли низкорослыми деревьями, то ли странного вида сараями и строениями - издали было трудно разобрать. Обрадовавшись, Бони уж совсем по-детски плюхнулась в лужу, окатив Даргиша фонтаном грязных брызг, и помчалась вперед. Даргиша ее выходка ничуть не разозлила, тем более что вид у него был такой, будто он сам с удовольствием извалялся в грязи, перемазавшись ею со всех сторон. Улыбнувшись, он подхватил поводья ее коня и ринулся следом, не жалея сапог.
   Они довольно быстро добрались до дома, и, предприняв ничтожно жалкие попытки привести себя в божеский вид, постучались в тяжелую грубо обтесанную дверь, которая, несомненно, хорошо защищала и от незваных гостей, и от непогоды. В доме раздались голоса, послышались мягкие легкие шаги, скрипнула щеколда, и дверь чуть приоткрылась. В щель глянул любопытный глаз, моргнул, вдруг испуганно глянул на посетителей, и дверь резко захлопнулась, мгновенно запертая на щеколду.
   - Мама-а-а-а! - испуганно заголосил кто-то за дверью. Голос явно принадлежал маленькому ребенку. Послышался приглушенный бойкий топот детских ножек, и, отдалившись, голос снова испуганно завопил: - Мама, там гоблины! Такие страшные!
   Затем полились самые страшные и до слез неправдоподобные обвинения и оскорбления в адрес незваных гостей, и оба они, стоя за дверью, глубоко пожалели о грязевых ваннах. Они стояли, озадаченно глядя на дверь, и Бони медленно и густо краснела, внимательно слушая довольно нелестные отзывы о ее внешности. Через несколько минут полнейшей тишины Даргиш уловил едва различимый звук - это медленно и осторожно отодвигалась щеколда. Дверь приоткрылась, и из-за нее показалось лицо - вполне обыкновенное полнощекое лицо молодой деревенской женщины. Глаза ее, лазурно-голубые, в обрамлении светлых, почти невидимых, ресниц с минуту внимательно изучали пришельцев, затем молча женщина отступила от двери, приоткрывая ее, и впустила гостей в дом. За ее широкой юбкой пряталась маленькая девочка, лет шести с перепуганными глазами, затуманенными пеленой слез. Девочка была довольно некрасивой и слишком худощавой для ребенка ее лет, но на ней было хорошее чистое платьице, а русые волосы ее были красиво, с видной заботой, уложены на затылке. Но, как бы не любила Бони детей, эта девочка, похожая на новенькую куклу, ей не понравилась. Это надо же было назвать ее, Бони, гоблином!
   Не говоря ни слова, женщина пригласила гостей жестом войти в дом. Но Даргиш остановился на самом пороге, попридержав Бони, так и норовившую проскочить, наконец, в теплое сухое помещение.
   - Не хотелось бы развозить грязь по всему дому, - вежливо объяснил Даргиш, и Бони метнула на него убийственный взгляд, ответом на который была злорадная улыбка. А женщина между тем, опять-таки не говоря ни слова, повернулась к дочери, и тут оба поняли, почему она молчала. Обратив взгляд к дочери, женщина начала что-то быстро показывать ей на пальцах, жестами, понятными только им двоим. Девочка внимательно наблюдала за руками матери, затем кивнула и быстро убежала куда-то. Бони с тоской подумала, как тяжело, наверное, этой несчастной матери общаться с ребенком, который смотрит только на руки, и никогда не поднимет взгляд, чтобы заглянуть в глаза матери.
   Девочка вскоре вернулась, неся плетеную корзину, в которой лежали какие-то простые деревенские вещи из коричневатого не отбеленного льна. Она протянула гостям вещи, предоставив им самим разбираться, что надеть.
   - Мама извиняется... - коротко и боязливо проговорила она, но и Даргиш, и Бони ее поняли.
   Бони без всякого смущения стащила с себя грязные вещи, оставшись лишь в нижней рубашке из тонкого шелка, и краем глаза заметила, как девочка смущенно отворачивается. Девушка быстро накинула на себя огромную мужскую рубаху и утонула в длинной юбке, рассчитанной явно не на ее талию, а, как она вскоре поняла, на фигуру хозяйки. Когда она обернулась, Даргиш стоял уже в чистой рубашке, но переодевать при посторонних брюки он, видимо, счел неудачной идеей, поэтому лишь подвернул свои штаны, чтобы с них не сыпалась высыхающая грязь. Девочка приняла у них грязные вещи, все еще с испугом глядя на незнакомцев, сложила их в корзину и снова куда-то убежала. А хозяйка жестом предложила им пройти за ней. Они пересекли комнату, в которой оказались прямо с входа, прошли короткий коридор, и за следующей дверью им открылась большая свободная комната, видимо, служившая кухней и столовой залой одновременно. Посередине здесь стоял огромный массивный стол с оббитыми и потрескавшимися углами, с двух сторон его тянулись голые скамейки. В углу выступала из стены некогда белая, закопченная печь, вокруг которой высились на полу стопки глиняных и деревянных тарелок, стояли горшки, кувшины и бутылки, железные кружки и плетеные корзинки, выложенные сухой травой, сквозь которую кое-где проглядывали белые куриные яйца. Вдоль стен стояли деревянные шкафы, лежали туго набитые мешки. На крюках висели гирлянды из чеснока, скрюченного перца, одиноко болталась колбаса, скрученная кольцом. Полки были сплошь уставлены глиняными горшками всевозможных размеров, закупоренными бутылками, скорее всего, с домашним вином, в глубоких железных мисках лежало мясо или сало, завернутое в льняные салфетки. Видимо, семейство не бедствовало. Освещали помещение четыре средних размеров окна. Ставни были распахнуты, и за ними воздух стремительно рассекали дождевые струи. Из окон тянуло холодком, но огонь из очага, расположенного напротив печи, хорошо согревал, не позволяя сырости воцариться здесь.
   Женщина пригласила гостей присесть за стол, на котором были разбросаны яблоки, сморщенные, в коричневых пятнах, видимо, прошлогодние; стояли маленькие скляночки со специями и большая банка из синеватого стекла с сушеной мятой вперемешку с желтыми головками каких-то высушенных цветков; высилась стопка глиняных, еще покрытых каплями воды, тарелок, с которой свисало небрежно кинутое полотенце. Они охотно сели, и, когда женщина исчезла в дверях, Даргиш спешно переодел штаны. Он устроился у огня, перекинув одну ногу через скамейку, и подтащил к себе Бони, заключив ее в объятия. Неожиданно в дверном проеме возникло некрасивое личико девочки с любопытными синими глазами, и Бони, лохматая и неумытая, слегка подавшись вперед, громко и страшно сказала: "Бу!", и девочка, ахнув, словно испарилась. Бони хихикнула, а Даргиш лишь улыбнулся, в мыслях пожалев несчастного ребенка.
   Вскоре женщина принесла им большой таз с теплой водой для умывания и одно полотенце на двоих. И снова ушла, предоставив гостям полную свободу действий, что показалось Бони весьма странным. Впрочем, она не стала задумываться об этом, и с наслаждением погрузила руки в чистую воду, чувствуя, как размачивается и отходит грязь. С не меньшим удовольствием она отмыла лицо и волосы, подождала, пока умоется в помутневшей воде Даргиш, затем поставила таз на пол и сунула в воду ноги, покрытые коркой полусырой грязи.
   Женщина вернулась, держа за руку дочь, и, присев на край скамейки, что-то сказала девочке жестами. Та кивнула, и, повернувшись к гостям, сказала:
   - Мама думает, вам нужно укрытие от дождя и ночлег. Мама говорит, вы богатые и можете заплатить. У нас есть хорошая комната наверху.
   Бони уткнулась носом в плечо Даргиша, пытаясь подавить смех, прекрасно понимая, что ведет себя грубо и неуважительно, тем более это было недопустимо в чужом доме, но ничего поделать с собой не могла. Поэтому пришлось притвориться, что ее душит приступ кашля. Речь маленьких детей всегда казалась ей довольно забавной, но деловитый тон девочки казался настолько нелепым, что Бони просто не могла сдержаться. Но когда она согнулась пополам за спиной Даргиша, и вдруг жутко закашляла, подавившись собственным смехом, женщина встревожено развернула к себе девочку и опять что-то "сказала" ей. Девочка развернулась к гостям.
   - Мама говорит, ваша спутница простудилась и ей нужен горячий чай с медом. Мама сейчас сделает.
   Когда она произносила последние слова, женщина уже хозяйничала у печи. Даргиш осуждающе глянул на Бони, но она, раскрасневшаяся, с прослезившимися глазами, лишь пожала плечами.
   - Папа с братьями вернется вечером, - робко сообщила девочка, видимо, уже по собственной инициативе. Даргиш с улыбкой кивнул ей в знак признательности, и она умчалась куда-то.
   Комната, которую предложила им хозяйка, оказалась действительно уютной, по-деревенски простой, но не лишенной особого очарования провинциального быта. Когда дождь немного поутих, Даргиш загнал промокших коней в сарай за домом, а Бони разобрала вещи, отделив сухие и пригодные от промокших или сырых. Грязные и мокрые тут же утащила хозяйка, чтобы постирать, Бони и глазом моргнуть не успела.
   Когда она вернулась в комнату, несколько уставшая, Даргиш уже сидел на полу у низенького столика, разложив перед собой какие-то странные фигурки, напоминавшие древние руны. Одни были разбросаны на столе, другие аккуратно расставлены на толстой круглой доске, покрытой лаком. Доска была поцарапана, лак в некоторых местах осыпался, а фигурки потемнели от множества рук, когда-то державших их. Но Даргиш выглядел заинтересованным, и какой-то азарт читался в его глазах. Увидев Бони, он радостно улыбнулся ей и протянул руку.
   - Иди сюда, - позвал он. - Я покажу тебе кое-что интересное. В эту игру я играл, еще когда был мальчишкой. Смотри.
   Он притянул ее к себе и усадил рядом. Бони с интересом разглядывала фигурки, по-прежнему ничего не понимая, но экзотичность их не позволяла оторвать от них глаз. Ничего подобного видеть ей не приходилось. В них было что-то от тех загадочных, волшебных времен, которые давно минули, оставив в памяти людей только легенды и сказки. Тогда драконы и гномы, в которых многие уже и не верят, были реальностью, а не преданиями древних времен.
   - Тут каждая фигура имеет свое особое значение. Игра очень старая, даже древняя, поэтому может показаться примитивной, но на самом деле.... Представляешь, я нашел ее здесь, среди этого хлама. Вот, смотри....
   Игра действительно оказалась увлекательной, и они забыли обо всем. Бони изо всех сил старалась понять правила игры, потом попыталась сжульничать, но Даргиша было трудно провести, да и играть он умел гораздо лучше, и опыта было больше. Так что Бони сама заподозрила его в нечестности. Время пролетело незаметно. Подкралась ночь, а дождь все так же успокаивающе шелестел за окном листьями на деревьях, стучал по крыше, отчего становилось еще уютнее и теплее.
   Уже стемнело, когда внизу послышались голоса, среди которых особо выделялся грубый мужской бас, весело приветствующий "дочурку", из чего можно было заключить, что вернулся отец семейства. Видимо, с сыновьями, как предсказывала девочка. Бони вдруг вспомнила, что они повели себя настолько невоспитанно, что даже не спросили имен хозяев дома. Ей вдруг стало так стыдно, что не захотелось даже спускаться вниз, поприветствовать хозяина. Впрочем, им и не пришлось этого делать.
   За дверью послышались тяжелые размеренные шаги, половицы и ступеньки слегка поскрипывали под ними. В дверь деликатно постучали, и, получив разрешение, хозяин вошел в комнату с обычными деревенскими приветствиями.
   - Простите за беспокойство, - грубовато, но добродушно сказал мужчина, - жена сказала, у нас знатные посетители. Вот и решил зайти, поприветствовать, пригласить за наш стол. Может, поужинаете, окажете честь.
   Если бы это было сказано другим тоном, можно было бы подумать, что он насмехается, но ни от Даргиша, ни от Бони не ускользнуло, как он нервно крутил в руках свою перепачканную землей шляпу. На вид крестьянину было лет тридцать, и Бони поняла, в кого его дочь такая некрасивая. Мужчина был довольно уродлив на вкус Бони, хотя это еще ничего не значило для нее - под этой внешностью могла скрываться широкая добрая душа. Из-под взлохмаченных темно-русых волос выглядывал короткий кривой шрам, оттягивающий левую бровь вверх, придавая его лицу насмешливое выражение. Рот утопал в густых усах и бороде. Он был довольно высок и хорошо, крепко сложен. О том, что было на нем надето, судить было трудно из-за грязи и земли, налипшей на него, видимо, в поле. И, несмотря на его уродливое лицо, Бони, глядя на него, чувствовала, что человек этот заслуживает уважения.
   - Вы очень любезны, - отвечал между тем Даргиш, - но нам не хотелось бы злоупотреблять вашим гостеприимством и доставлять какие-либо неудобства.
   - Никаких неудобств, - заверил их хозяин, разводя руками. Видимо, так оно и было.
   - Но нам не хотелось бы беспокоить вас. Завтра утром мы уедем. Эта задержка не входила в наши планы.
   - Не волнуйтесь за нас, - вставила словечко Бони, обворожительно улыбаясь. - Вы отдыхайте, а мы, пожалуй, ляжем спать.
   - Ну что ж... - пожал плечами хозяин и удалился. Как только дверь за ним закрылась, Бони развернулась на пятках и радостно сообщила:
   - Ты как знаешь, а я хочу спать... - она озадаченно взглянула на кровать и замерла на минуту в растерянной задумчивости. - А... у нас одна кровать? - наконец спросила она, сама не зная, у кого.
   - С каких это пор ты стала такой скромницей? - усмехнулся Даргиш.
   - Но... я собиралась поспать, - растерянно проговорила она.
  
   Бони проснулась довольно рано, сама не зная, как ей это удалось. Несколько минут она лежал, не открывая глаз, прогоняя остатки сна, и вдруг почувствовала себя как-то неуютно. Она открыла глаза, и тут же перед ее носом возникла сама причина этого неудобства. Маленькая девочка сидела рядом на полу, в изголовье кровати, причем так, что ее глаза были как раз на уровне бониного носа. Два здоровенных синих глаза смотрели на нее с таким навязчивым вниманием, что тут и скала смутилась бы.
   - Бу! - сказала Бони, но девочка даже не шелохнулась. Этот номер больше не действовал. Она озадачено глянула на девочку, слегка приподнимаясь на локтях, и та внимательно проследила за каждым ее движением, не отрывая глаз.
   - Ты чего-то хотела? - спросила Бони, не зная, что еще сказать. Девочка отрицательно тряхнула головой, даже не моргнув.
   - Ты некрасивая, - наконец совершенно спокойно сообщила девочка. - Гоблин.
   И она резко поднялась на ноги и выбежала из комнаты, аккуратно закрыв за собой дверь. Словно выполнила свою миссию. Бони растерялась на минуту, и даже ничего не ответила нахалке. Но гордость взяла свое. "Глупый ребенок! - возмущенно подумала Бони, поражаясь странному поведению девочки. - Как-нибудь я вернусь и привезу тебе зеркало!"
   Умываясь, Бони недоверчиво пыталась разглядеть свое отражение в чистой воде, но светлое дно таза делало ее образ туманным и расплывчатым. В конце концов, поверив себе на слово, она решила, что глупая девчонка не права. И со спокойной душой принялась собирать вещи.
   К полудню они с Даргишем позавтракали, заплатили гостеприимным хозяевам, получили свои выстиранные, хотя еще несколько сыроватые, вещи, вернули позаимствованную одежду, и были полностью готовы к отъезду. Один из мальчиков вычистил коней, и Бони с Даргишем оставалось только гадать, когда он успел это сделать.
   Солнце уже вовсю жарило, хотя на траве и на листьях деревьев еще блестели в солнечных лучах бусинки дождевых капель, вбирая в себя радугу. Редкие лужи на дороге отражали пейзаж и почти безоблачное небо: кое-где по голубому океану небосвода еще тащились рваные клочки облаков, белоснежные и безжизненные, более не угрожающие путникам. Омытая обновленная природа манила своей свежей красотой.
   Без всякого сожаления они покинули гостеприимный дом, и отправились навстречу неизведанному. В особенности Бони не испытывала ни малейших сожалений об оставшемся за спиной комфорте и деревенском уюте. Время ее пребывания в этом доме омрачил неприятный утренний визит. Но это было не то событие, которое стоило бы обсуждать с кем-либо. Скорее, надо было забыть. Бони старалась не придавать значения сказанному девочкой, но ее некрасивое и неприветливое личико никак не выходило у девушки из головы. Никто еще не говорил ей, что она некрасива. Зато ей приходилось довольно часто выслушивать совершенно противоположные мнения. Комплементы давно вошли в ее повседневную жизнь, но в последнее время судьба не баловала ее подобной роскошью. Но ей было достаточно молчаливого признания ее достоинств Даргишем.
   Копыта коней звонко хлюпали, увязая в дорожной грязи, где-то тихо щебетали птицы, и казалось, эти звуки возникают сами по себе, как часть природы. И прислушиваясь к этой загадочной песне, Бони забывала обо всем. Ей казалось, так должно было быть всегда. Она всегда была частью природы, всегда стремилась к свободе. Но какая-то часть ее никак не могла оторваться от того, чего она добилась за годы упорного труда: от богатства, славы, от общества и положения, которое открывало перед ней такие возможности, от которых кругом шла голова. Она получила свободу, но не ту, которой желала ее душа, а ту, к которой стремился разум.
  
  
   ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ: МАГ
  
   Время отмеряло дни, дни тянулись медленно, размеренно и поражали своей пустынной однообразностью. Впрочем, отсутствие каких-либо событий не омрачало путников, наслаждавшихся наконец спокойствием и благосклонностью природы. Подчиняясь неумолимому ходу времени, дни сменялись ночами, а вслед за ночами тянулись солнечные лучи новых дней.
   Бони в полной мере пользовалась предоставленной ей возможностью насладиться солнечной теплой погодой. Ничем не обремененная, она наслаждалась жизнью, и только временами ее одолевали тревожные мысли. И чем ближе они приближались к цели своего путешествия, тем сильнее ей хотелось повернуть назад, тем больше она раскаивалась в этом предприятии, хотя и понимала, что по-другому поступить было просто нельзя, и повторись все заново - она потратила бы не больше тех минут, что понадобились ей на раздумья, и приняла бы то же самое решение.
   И все же путешествие, хоть и утомительное, доставляло ей немалое наслаждение. Как приятно было ехать верхом по безлюдным долинам и рощам, подставляя лицо жарким солнечным лучам, или шагать босиком по полузаросшей травой дороге. Как захватывало дух, когда она, скинув с себя всю одежду, с разбегу кидалась в холодные озерные воды, взрывая их безупречно спокойную гладь, погружалась с головой в прозрачную воду, распугивая крошечных рыбешек. Казалось, весь мир замирал вместе с ней, когда они с Даргишем сидели рядом, плечом к плечу, у костра в затихающей недвижимой ночи, и только звезды глядели на них с черного бархата небосвода, завистливо перемигиваясь. Но какой леденящий душу восторг пробирал ее, когда она вдруг просыпалась посреди ночи, разбуженная волчьим воем, и понимала, что зверь совсем рядом, но он не подойдет, боясь костра. А его тоскливая песня еще долго не давала девушке заснуть, и она слушала ее, чувствуя в ней что-то близкое по духу, пока вдруг не замечала, что вокруг нее уже давно все стихло, и только что-то мерно стрекочет в траве.
   И, наконец, настал тот день, который Бони желала бы отсрочить лет этак на сто. Однажды утром, так рано, что она еще и проснуться толком не успела, и вовсю клевала носом, покачиваясь в седле, деревья расступились перед ними, и кони шагнули на широкий обрыв, поросший сухой редкой травой, выжженной солнцем. А внизу под ними расстилалась долина, великолепнее которой редко можно увидеть. Даже королевские сады, созданные самыми искусными садоводами, не сравнились бы с этим великолепием. Огромная долина граничила с одной стороны с высокими скалистыми горами, белые от снега верхушки которых, казалось, упирались в небо, исчезая в вечном тумане облаков, а с другой - густыми темно-зелеными лесами, простиравшимися насколько хватало глаз до самого горизонта. Искрящейся лазурной лентой вилась через всю долину широкая река, окаймленная светлой зеленью кустарников и ив. Сиренево-голубыми полосатыми лоскутами ложились по ее берегам благоухающие поля лаванды, а меж ними на небольших островках свободной земли ютились маленькие каменные домики крестьян, настолько редкие, что долина казалась спящей и необитаемой. Ближе к горам зеленели широко раскинувшиеся поля для выпаса скота, лениво вытаптывая землю и пощипывая сочную траву, гуляли коровы. На склоне горы кучкой толпились немногочисленные низкие домики овцепасов. А посреди всего этого великолепия у самой реки возвышался замок, перекинувшийся широким каменным мостом с крытой галерей на тот берег. От него темной полосой тянулась в сторону крестьянских поселений хорошо протоптанная тропинка, видная даже с высоты обрыва. С другой стороны за каменной стеной раскинулись виноградники и пышно цветущие сады.
   - Ну, вот, приехали! - тоскливо вздохнула Бони, и Даргиш почти безумными глазами уставился на нее.
   - Что?! - вскрикнул он, не веря собственным ушам. - Это и есть твой маг-отшельник?! Он прислуживает какому-нибудь графу?
   - Он сам граф! - недовольно буркнула Бони, с ненавистью поглядывая на замок. - Это его замок, а он - один из самых могущественных магов. Его род очень древний, самый древний в Ремилхаде. И очень знатный. А он... он разрушил всю славу своих предков, обнаружив в себе врожденные магические способности. Говорят, у его предков они тоже были, но никогда не проявлялись так... с такой силой. Он полностью посвятил себя магии, отгородился от людей, и вот уже несколько десятилетий на службе у короля... то есть у королей. Ты и не представляешь, какое посольство прибывает сюда каждый раз, когда королю что-нибудь понадобиться.
   Даргиш слушал, не веря собственным ушам. Ничего подобного он и представить себе не мог. Бони никогда ему ничего об этом не рассказывала, а если и упоминала, то такими бессвязными урывками, что у него сложилось совершенно иное представление о ее жизни и учебе у мага. Его фантазия, в меру развитая, нарисовала ему скукоженного старикашку, в забытой богами лесной лачуге, которому кажется будто он великий маг, а на самом деле заурядный фанатик магического искусства, пытающийся чему-то научить строптивого ребенка. А оказалось, что этот старикашка не только один из Великих, но и граф, да еще владелец огромных великолепных поместий.
   - Почему же ты от него сбежала? - пораженный до глубины души, как во сне выговорил Даргиш. Ему даже не верилось, что все это с ним происходит, что такое вообще возможно. Он не мог отвести взгляда от пушистых лавандовых гряд, от ровных виноградников и от старинного замка с искромсанной годами южной стеной. - Неужели можно променять это на участь вора?!
   - Ты не понимаешь, - пожала плечами Бони. - Магия - это мое бремя, а воровство - призвание. - Наконец она тряхнула головой, откидывая за спину волосы, растрепанные ветром, и ткнула коня пятками под бока. - Но! - прикрикнула она, и добавила, обращаясь к Даргишу: - Поехали. А то нас, наверное, заждались, чай остывает.
   Они проехали по краю обрыва, пока не нашли спрятанную за кустами тропинку, круто уходящую вниз, вьющуюся меж деревьев. Не прошло и часа, а они уже ступили на плодородные земли долины, держа коней под уздцы. Эти места стоили того, что пройтись по ним пешком и запачкать ради этого сапоги. Бони заставила Даргиша спрыгнуть с коня. Жизнь здесь была только на стадии цветения. Ни одно дерево не плодоносило в столь раннее для этого время года. И все же неповторимые ароматы разливались в воздухе, наполняя сердце радостным ожиданием того момента, когда опадут белоснежные лепестки цветков, и появятся на свет плоды, сначала крошечные, зеленые, бесформенные, которые потом превратятся в вишни и яблоки, груши и виноград, и сливы, персики и айву.
   Они шли не торопясь, пристроившись друг за другом, по узкой тропинке, на которой вряд ли разминулись бы два человека. А вдоль тропинки свисали со специальных шестов, касаясь их ног, пышные виноградные лозы с листьями, похожими на звезды. Путники миновали виноградники, оливковые деревья, открытые солнцу низкорослые кустарники смородины, плодовые сады. Казалось, прошла целая вечность. Все это было так необычно, что невозможно было бы не любоваться всем этим. Особенно непривычно чувствовал себя Даргиш, а Бони лишь воскрешала в памяти уснувшие ощущения. Она вспоминала теплые летние дни, когда гуляла здесь с Лориасом, и он рассказывал ей обо всем на свете. Но тогда все это казалось ей совсем другим, хотя не мене великолепным. Она вспомнила, как бегала меж виноградников на закате, как пряталась от занятий здесь, на этих яблонях, как вместе с Лориасом и его крестьянами собирала в свободное время виноград или сливы. А крестьяне, измученные и уставшие, целыми днями, не смотря ни на что, распевали хором простые песни, которые пели всегда, выходя в поля на сборы урожая. От этих воспоминаний что-то сжималось в ее сердце, словно рвалось наружу. Но вместе с хорошим вспоминалось плохое, и рыдания отступали от горла, на смену им приходила какая-то детская ярость и обида.
   Наконец они миновали поля и сады, и перед ними вырос замок, накрыв их своей тенью. Высокие тяжелые ворота из старого дуба, выцветшего на солнце, были открыты. "Как всегда", - отметила про себя Бони. Двор замка, усыпанный соломой и песком, был пуст. Высокая дверь, обитая полосками железа, была приоткрыта. Бони по-хозяйски привязала поводья лошадей к кольцу, вбитому в каменную стену, кое-где покрытую сырым мхом. Она взяла Даргиша за руку, словно боялась идти одна, и потащила его за собой. Мучимый любопытством, он охотно последовал за девушкой. Они шагнули за дверь, и оказались в зале с высокими потолками. Широкий арочный проем вел в соседний огромный зал, посреди которого стоял массивный резной стол, окруженный несколькими стульями с высокими спинками, на стенах висели щиты с оружием. Узкие стрельчатые окна были застеклены цветными мозаичными стеклами. По стенам свисали алые, расшитые золотым, вымпела. Мрачноватое помещение выглядело несколько пугающе, и в то же время атмосфера здесь была торжественная.
   В полной тишине вдруг скрипнула дверь, и Даргиш и Бони невольно вздрогнули, но не от страха, а от неожиданности. Они повернулись, и навстречу им вышла розовато-оранжевая львица, с любопытством глядя на гостей. Даргиш сделал осторожный шаг назад, но Бони удержала его за руку.
   - Это Торша, - спокойно сказала она, и, отпустив его руку, шагнула к хищнице, протянув ей раскрытую ладонь. - Милая, девочка! Ты меня помнишь? Торша!
   Львица охотно шагнула к Бони, зажмурилась и потерлась головой о руку девушки. Она мягко ступила дальше, и Бони провела рукой по ее шелковистой шерсти, уже не глядя на кошку.
   - Старушка ничуть не изменилась, - сказала она Даргишу, не поворачиваясь. Она подняла голову, глядя туда, куда уходила широкая лестница из белого камня. Львица обошла Даргиша, обтеревшись о его ноги, и остановилась, глядя на Бони. Даже если она не узнала девушку, все равно была рада ее видеть, так же, как и ее спутника, и всех, кто приходил в этот дом.
   - Хей! - крикнула Бони, задрав голову. - Есть кто-нибудь?
   Ответом ей была только тишина. Она шагнула за дверь, ступила на лестницу.
   - Кто-нибудь? - снова крикнула она. Бони вернулась, прошла в следующий зал, обогнув стол. Вдруг дверь в затененном углу зала распахнулась, и навстречу ей вышел Лориас. Бони застыла, как околдованная. - Лориас, - растерянно прошептала она.
   А Даргиш, оставшийся у двери и наблюдавший за происходившим издалека, не в первый раз за это утро едва не открыл рот от удивления. Перед ним был не скукоженный старик, а молодой мужчина в полном расцвете сил. Одет он был просто, но производил неизгладимое впечатление. Светлые длинные волосы рассыпались великолепным каскадом по плечам, лоб стягивал тонкий кожаный ремешок. Высокий и мускулистый, он был на две головы выше Бони. А черты его лица, мужественные и благородные, выдавали в нем особу знатного происхождения. Загорелая кожа говорила о том, что он много времени проводит в полях. Сейчас на его лице отразилась какая-то печаль, изумление и безмерная радость одновременно. Он смотрел на Бони широко раскрытыми синими глазами, и, казалось, не мог наглядеться. Даргиш почувствовал легкую неловкость, словно он вмешивался в чужую жизнь.
   Как бы Бони ни боялась этого момента, понимая, впрочем, что он неизбежен, но такого она и представить не могла. Она была готова ко всему, кроме этого взгляда, тоскливого взгляда глубоко несчастного человека. Она почувствовала себя виноватой. И вдруг Лориас шагнул к ней и нежно обнял. Бони растеряла все слова, голос пропал, и она не могла вымолвить ни слова, как бы не старалась. Не успела она оттолкнуть его, как губы его горячо прижались к ее губам, и отчаяние захлестнуло ее. Бони с трудом вывернулась из его рук, и, боясь оглянуться, только качнула головой назад, сказав:
   - Я не одна.
   Лориас взглянул поверх ее головы, а Бони между тем незаметно утерла губы. Выражение лица мага вдруг стало холодным и привычным. Таким она его запомнила, таким он был всегда, кроме тех моментов, что они провели в одной постели. Но их она вытеснила из памяти уже давно. Какое-то старое забытое чувство шевельнулось, заставив ее вспыхнуть под его обвиняющим взглядом, почувствовать себя предательницей. И этот взгляд она отлично помнила. Его известный прием, которому она почти научилась противостоять, но отсутствие практики сказывалось. Бони загнала незваные чувства к Лориасу в самую темную глубь души, и взглянула на него смело, открыто. Он холодно отстранился от девушки.
   - Ты для этого приехала? - надменно спросил он, глядя на Даргиша, скрытого тенью. Казалось, Лориас был готов испепелить его взглядом.
   - Нам нужна твоя помощь, - тихо сказала Бони, уже не надеясь получить ее после подобной встречи. Лориас молчал с минуту, словно боролся сам с собой.
   - В каком деле? - наконец спросил он.
   - Это мне нужна помощь, а не ему, - пояснила Бони. - Если ты сможешь помочь МНЕ, то помоги, прошу тебя.
   Ее слова как будто смягчили его, напряжение растворилось.
   - Я всегда готов помочь тебе, ты же знаешь, - почти тепло ответил он. У Бони едва не вырвалось язвительное замечание, порожденное гневом, но она сдержалась. - Так в каком деле?
   - Я хотела поговорить с тобой о драконьей магии.
   Эти слова словно оживили Лориаса, выражение лица сменилось на встревоженно-заинтересованное, не сдержав эмоций, он схватил Бони за плечи, да так стиснул, что она сдавленно вскрикнула. Он с виноватым видом отпустил ее, извинившись, а Бони, скривившись, потерла предплечья.
   - Что случилось? - спросил Лориас, заглядывая прямо ей в глаза. - Я почувствовал какую-то неведомую мне силу, но никак не мог понять что это. Теперь.... К черту пустую болтовню! Я не могу понять, что тут происходит. Эльфы уходят на запад, лаймаров• неведомо как занесло в наши края. Все они, похоже, знают больше, чем я, но и словом не обмолвились.
   Он смотрел на нее и ждал ответа, а ответить ему она не могла.
   - Об этом я ничего не знала, - сказала она. - Но, может, то, о чем я хочу поговорить с тобой, как-то связано со всеми этими событиями.
  
   Первым делом Лориас отвел их наверх, в небольшой, но очень красивый уютный зал. Огромный камин освещал и согревал его, кое-где горели свечи в высоких незамысловатых подсвечниках. Перед камином лежали толстые мягкие шкуры животных и несколько подушек, расшитых светло-бежевыми узорами, а рядом стоял низкий столик для фруктов и вина. Вдоль стен тянулись деревянные кресла с резными спинками для придворных, которых здесь, по-видимому, давно уже не было. А по центру во всю длину зала тянулся узкий стол; с одной стороны с края его свисало небрежно брошенное золотое полотнище, на котором было разложены начищенные блестящие мечи отдельно от ножен, толстые кожаные ремни с креплениями для оружия, и несколько наконечников от копий. Каменные стены были завешены огромными гобеленами, окна открыты, и в прогретое огнем помещение свободно проникал свежий воздух.
   Даргиш поднял голову, огляделся, и с удивлением отметил, что балки под потолком украшены тонкой искуснейшей резьбой, какую не часто встретишь даже в самых богатых домах. Видимо, когда-то замок был не просто прибежищем фанатика-садовода знатного происхождения. Он представил, как в былые времена в этих залах играли музыканты, звучали флейты и рожки, а над ними возносился чудесный голос хозяйки дома, как собирались здесь толпы гостей и пировали день и ночь, как выезжали ранним утром на охоту, и своры гончих неслись вперед, как ночью при свете огня в камине рассказывали старинные легенды и нараспев читали баллады. А какие, наверное, знатные гости бывали здесь. Несомненно, не один король пировал в этом зале. И все это ушло в прошлое, жизнь приостановила свой ход по воле одного человека, решившего, что одному ему спокойнее.
   Придвинув к маленькому столику кресла, они сели лицом к огню, почти не глядя друг на друга. Бони даже вздрогнула, когда прямо перед ней на шкуры тяжело упала Торша, развалившись по-хозяйски, и зажмурилась, глядя на огонь. Лориас почему-то молчал, пока вдруг не послышался робкий стук в раскрытую дверь. Все трое оглянулись. На пороге стоял юноша, растрепанный и босой. Он приветливо улыбнулся.
   - Сэр, отец отпустил меня, сказал, у вас гости, - сообщил он. - Сказал,.. помощь нужна.
   Лориас как-то рассеяно улыбнулся ему.
   - Да, мы бы не отказались от вина, или... - он вопросительно глянул на Бони, и она одобрительно кивнула. Завидев ее, юноша удивленно заморгал, видимо, вспомнив ее. - Да, вина.
   - И... скажи отцу, чтобы зашел вечером, - добавил он, когда юноша уже развернулся, чтобы уходить. - Пусть приходят твои сестры, пригласи Лорриса, и его жену - она женщина умная. Пусть придет Харевик, и Морри с семьей. И Лисса с сестрами. Не забудь.
   Бони с огромным трудом припоминала имена и лица людей. А ведь когда-то она их всех знала. Они часто бывали в замке. Лориас любил по вечерам оживлять старые традиции и наполнять зал людьми. Иногда здесь что-нибудь рассказывали, пели баллады и песни, или обсуждали хозяйственные дела. Но никогда не было скучно. Хотя это мало походило на те торжества, которые когда-то наполняли этот замок почти каждый вечер. Скорее, это были дружеские собрания у камина теплыми летними или холодными зимними вечерами. Бони до сих пор помнила незабываемые ощущения, когда разговоры заходили за полночь, и дети начинали засыпать на руках тихо переговаривающихся родителей, а рядом с ней, склонив голову ей на колени, зевала какая-нибудь девочка. Бони любила детей, и иногда на шкурах перед камином рядом с ней их собиралась целая орава, пока "взрослые" беседовали о своих делах после утомительного дня. Но еще более восхитительны были те вечера, когда Лориас часами сидел с ней перед камином, и они молча смотрели на огонь, а где-то рядом резвились дети, разговаривали их родители и старшие братья и сестры. Это походило на тихое семейное счастье, и, казалось, такие часы пролетали за несколько минут. Она просыпалась утром у потухшего камина, а рядом была только Торша.
   Послышались шаркающие шаги, и Бони вернулась к реальности. Юноша поставил на столик круглый серебряный поднос с бутылкой вина и тремя бокалами, и спешно удалился. Глиняная бутылка, облитая с одной стороны воском, на котором, когда он застывал, выцарапывали дату. Вино с собственных виноградников Лориаса. Нигде больше Бони не пробовала ничего более великолепного. Она так и не разгадала этот его секрет, хотя пыталась долго и упорно.
   - Расскажи, что ты делала все эти годы? - спросил, наконец, Лориас, и Бони невольно вздрогнула от звука его голоса. Вопрос прозвучал так неожиданно, что она растерялась, не зная, как ответить.
   - Не думаю, что тебе это действительно интересно, - наконец сказала она, хотя и несколько неуверенно. Странно было снова разговаривать с человеком, от которого когда-то сбежала, сидя с ним теперь как ни в чем небывало и потягивая вино.
   - Каким бы эгоистом я ни был, но сейчас мне действительно интересна ты. И, поверь мне, это очень важно.
   Он говорил тоном человека, который знает все на свете, познал жизнь до последней ее капли. Тоном превосходства. Но что еще она могла ожидать от мага, который уже прожил десять ее жизней, и проживет еще столько же, а то и больше.
   - Почему? - упрямо настаивала на объяснениях Бони. Ей не хотелось преподносить всю свою жизнь теперь почти незнакомому человеку. Девушка вдруг ощутила сильное напряжена, и постаралась расслабиться, но от этого почувствовала себя еще более неуютно.
   - Почему? - усмехнулся Лориас, и Бони передернуло от этой его усмешки. В такие минуты она его ненавидела, хотелось вскочить и влепить ему оплеуху. Так было всегда, и это было единственное чувство, которое она во всем цвете пронесла через годы. Сознание этого наводило на нее тоску. Она бы предпочла вынести из прошлого другие воспоминания и ощущения.
   - Если бы ты только могла почувствовать то, что ощутил я в тот момент, когда увидел тебя сегодня, - продолжал между тем маг, и Бони напряглась еще больше от этих его слов. Она ожидала, что далее последуют упреки и сожаления в ее адрес. - Я никогда не чувствовал в тебе такой силы. Было время, когда я подумал было, что в тебе и нет вовсе никаких способностей к магии, но потом понял, что ты свою силу держишь в себе и не можешь...
   - Пожалуйста, мне твои проповеди ни к чему! - не выдержала Бони, и вдруг почувствовала, как большой палец словно погружается во что-то твердое. Взглянув, она с ужасом увидела глубокую вмятину на серебряном бокале, несомненно, оставленную ее пальцем. Недоумевая, как такое могло случиться, она не могла отвести от вмятины взгляд.
   - Вот видишь! - спокойно пожал плечами Лориас. - И откуда только в тебе эта сила? Может, поделишься? Так чем ты занималась все эти годы? Я хочу сказать, помимо воровства.
   Бони в недоумении вскинула голову, уставившись на мага, но он даже не посмотрел в ее сторону.
   - Как ты...?
   - Как я узнал? О, это так просто! Это написано в твоих мыслях, об этом говорит все твое существо. Я все-таки кое-что умею, не слабее тебя. Так откуда она, эта сила?
   Бони уловила в его голосе хорошо скрытую нотку раздражения, или чего-то подобного. Словно им овладело отчаяние. Или зависть. Завидовал ли он ее небывалой силе? Или просто привык видеть в ней слабую маленькую девочку, а теперь не мог вытерпеть равенства, установившегося между ними? Казалось, он готов оскорбить ее, унизить, еле сдерживается, чтобы не ударить ее, только бы вернуть себе власть над ней. Но его гнев породил в ней только глубочайшее удовлетворение.
   - Что ты знаешь о драконах? - спросила она, проигнорировав его вопрос сознательно, зная, что это заденет его.
   - Ты не ответила, - холодно проговорил Лориас. Даргиш, и до этого чувствовавший себя довольно неловко, сейчас пожелал провалиться сквозь землю, лишь бы не оставаться на поле боя в разгар военных действий.
   - Ты тоже, - осторожно заметила Бони, ожидая, когда же грянет гром. Но гром так и не гряну, что немало поразило девушку. Несомненно, гордость Лориаса была задета, так откуда же в нем появилось достаточно благоразумия, чтобы сделать первый шаг ей навстречу? Об этом ей оставалось только гадать.
   - Если ты настаиваешь, я тебе расскажу, но, думаю, основную часть ты и сама знаешь. Что ж, устраивайся удобнее, похоже, разговор будет долгим.
   Лориас встал и перешел к камину, на шкуры и подушки. Бони знала, что это его самое любимое место, наверное, во всем замке. Не решаясь следовать за ним, она обернулась к Даргишу, но того не было в кресле, равно как и в зале.
   - Он ушел, как только ты начала злить меня. А ведь тебе почти удалось, - усмехнулся Лориас.
   - Не понимаю, о чем ты? - немало расстроившись, довольно холодно и наиграно безразлично ответила Бони, присаживаясь рядом с ним. Маг протянул ей свой бокал, и она с охотой приняла его. Она едва не подскочила, когда его губы обжигающе коснулись ее плеча. Гневно глядя на него, она отстранилась, швырнув ему пустой бокал.
   - Я так скучал по тебе, - то ли оправдывался, то ли пытался соблазнить ее Лориас. - Ты стала такой великолепной, прекрасной, какой я видел тебя только в своих мечтах. Но теперь ты любишь этого...
   - Я никого не люблю! - резко оборвала его Бони.
   - Я и пальцем не коснусь тебя, пока ты сама этого не захочешь, - заверил ее маг, и ей показалось, что он не лжет на этот раз. Она потянулась к столику за бутылкой, и села, обхватив одной рукой колени, и задумчиво глядя на огонь. Оба молчали с минуту. Наконец, Бони, отхлебнув из бутылки, повторила вопрос.
   - Так что ты знаешь о драконах?
   Ощутив в ее голосе дружелюбные нотки, Лориас позволил себе расслабиться. Он свободно, как бывало раньше, разлегся на подушках, заложив руки за голову, и глубоко вздохнул, собираясь ответить на ее вопрос.
   - Тебя интересует то, что знаю я, или то, что говорят люди? - насмешливо поинтересовался он.
   - Не дразни меня, - без угрозы предупредила Бони, и прильнула к горлышку бутылки.
   - Значит, тебя интересует история?
   - Меня интересует ВСЕ! Где они жили, как давно это было, их культура и магия.
   - Жили они несколько столетий назад, в землях, севернее отсюда. Это были великие существа с великой культурой. Ими восхищались, им завидовали, но ни один воин не посмел поднять на них меча. Драконам принадлежала долина, где теперь раскинулся Карилхад...
   - Уже нет, - тихо проговорила Бони, и Лориас недоумевающе посмотрел на нее, гадая, не бредит ли она.
   - Что? - переспросил он, гадая, не ослышался ли он.
   - Карилхада больше нет, - громко повторила Бони, разозлившись на него, за то, что заставил ее вспоминать тот кошмар. С минуту Лориас молчал, пытаясь осмыслить услышанное. Он понял сказанное умом, но не мог осознать этого сердцем. Ее слова звучали так нереально, словно это была шутка дурного вкуса.
   - Ты говоришь так, - наконец заговорил он, - словно собственными руками стерла с лица земли целый город.
   - По сути, так и было, - ответила Бони, стараясь не смотреть ему в глаза.
   - Глупость... - растерянно пробормотал маг, уставившись на огонь. - Это нереально! - некоторое время он молчал, мысли его путались, ничего разумного не приходило на ум. - Расскажи, что же случилось? - наконец не выдержал он.
   - Расскажи сначала о драконах, - неуверенно возразила Бони, но он метнул на нее такой взгляд, что она мигом пожалела о своих словах.
   - Мне нет сейчас до них никакого дела. Что произошло?
   Она чувствовала, что он ждет, ощущала на себе его выжидающий взгляд, и от этого еще больше терялась. Она не знала с чего и как начать, боялась вспоминать, переживать минувший кошмар заново. Но в то же время прекрасно понимала, что это неизбежно. Она решилась на это испытание еще тогда, когда заставила себя ехать сюда. И теперь отступать было поздно. Наконец она решилась, и, глубоко вздохнув, отстегнула от ремня кошелек, ощутив в нем приятную тяжесть камня. Но теперь это была тяжесть не богатства, а ее проклятия, бремя, давившее на душу. Бони аккуратно вытряхнула талисман, и он, сверкая и играя гранями камней в колеблющемся свете огня, упал на шкуры, утонув в мягком мехе. Бони не могла отвести от него взгляд, но смотреть на него было страшно и тоскливо. Лориас протянул руку к талисману, медленно, как во сне, и девушка, перепугавшись, чуть ли не крикнула ему:
   - Не трогай!
   Он посмотрел ей в глаза, и Бони едва не отшатнулась от мага. Его глаза горели фанатичным огнем, словно глаза верующего перед ликом своего бога. Он не коснулся драгоценности, но рука его зависла над талисманом, будто он боялся, что талисман отнимут у него. Бони испугалась его взгляда: в нем была готовность ко всему, готовность убить, если это потребуется.
   - Лориас? - осторожно и нерешительно окликнула она его, но он снова уставился на талисман, что-то неразборчиво бормоча. Бони, недоумевая, смотрела на него, и не могла понять, что же случилось. Она никогда не видела мага таким, и представить себе не могла, что он способен на такое поведение.
   - Что ты говоришь? - спросила она тихо, склоняясь к нему.
   - Это ... он? Неужели это он? Ты принесла его... он существует!
   - Что это, Лориас? - затаив дыхание, спросила она, словно боясь не расслышать за звуком собственного дыхания его слов. А он, видимо, знал что-то важное, чего ей нельзя было пропустить мимо ушей. Всегда холодный и сдержанный, Лориас не мог вести себя как полоумный безумец без значительной на то причины.
   - О, ты даже не представляешь, что это! - засмеялся он, и смех его был так же безумен, как и взгляд. - Где же ты его достала? Я думал, его не существует, что это легенда!..
   - Лориас, да это самая известная драгоценность во всем Ремилхаде! - воскликнула Бони, поразившись его незнанию. - Если бы ты хоть иногда высовывал нос из своей берлоги, то непременно знал бы о нем!
   - Да, как жаль... Если бы я знал раньше!...
   - То что было бы? - насторожилась Бони.
   - Боюсь, что ничего, но я знал бы, что он настоящий. Подумать только!
   Безумие его постепенно отступало, и на смену ему приходила необузданная радость. Он смотрел на талисман, как на последнюю священную реликвию, с таким умилением, какого не увидишь и в глазах монаха.
   - Лориас? - позвала его Бони. - Что это?
   Он громко расхохотался, да так искренне, что и Бони не смогла сдержать улыбку.
   -Что? - не отступая, спросила она.
   - Ты сама не знаешь, что ты украла.
   - Я знала это... до некоторых пор. Я украла золотой кулон, напичканный самыми дорогими, самыми чистыми и прекрасными камнями, какие можно встретить в природе. Но теперь это уже не та вещь, которую я украла, ты это подтвердил. Так что же это?
   - Пойми, только самые чистые камни могут сохранить во всей полноте и силе величайшую магию!
   Бони онемела от страшной догадки, мелькнувшей у нее в голове. Она уставилась на Лориаса, как на живого мертвеца.
   - Магия... драконов? - с трудом выговаривая слова, спросила она. Она знала это, догадывалась, чувствовала, но подсознательно бежала от этой мысли, старалась не верить себе самой. Теперь она знала наверняка, могла не сомневаться, и бежать уже было некуда от собственных мыслей. Догадки стали подтвержденными фактами, не доверять Лориасу в таких вопросах она не могла.
   - Да, она самая! - как ни в чем небывало подтвердил маг, хватая талисман. - Но ты не бойся, его вполне можно брать в руки. Ведь ни в тебе, ни во мне не течет кровь погонщиков драконов.
   - Кого? - спросила Бони. Ни о чем подобном она никогда не слышала.
   - Погонщики драконов? Это народ, живший с драконами, кажется, с момента появления на свет обоих. Их жизни были настолько взаимосвязаны, что она не смогли бы существовать друг без друга. Каждый новорожденный среди погонщиков на двенадцатом месяце своей жизни проходил обряд Соединения. Это должно было быть великолепное зрелище! В день обряда соединялись две жизни, две судьбы: ребенка и дракона, такого же несмышленыша. Продолжительности жизней погонщиков и драконов примерно равны, поэтому они не расставались практически всю жизнь. Еще у них был Совет Семнадцати, представлявший собой правительство, и состоял он из семнадцати магов, самых достойных этого высочайшего блага. Но больше всего среди людей драконы славились своими необычайными ювелирными изделиями. За пределами долины они считались эталоном мастерства и красоты.
   Много можно рассказывать о драконах, но сейчас они исчезли, и никто не знает, как и почему это случилось. Просто исчезли. Не осталось и следа их пребывания в этом мире. Об этом ходят самые разные легенды, предания, слагаются баллады, и все это обрастает с каждым годом все новыми лживыми подробностями. Горькая правда состоит в том, что почти никто больше не верит в драконов, люди воспринимают их как красивую сказку. Но люди всегда были неблагодарны. Мы никогда не сравнимся по чистоте души с драконами.
   Лориас замолчал, тоскливо глядя на огонь. А Бони не могла отвести взгляда от его лица. Он словно снял маску. Лицо его светилось благородством и честность - по отношению к себе, к Бони, к драконам, словом, ко всему, что его окружало. Не осталось и следа привычного высокомерия.
   - А погонщики - они были людьми? - спросила Бони.
   - Нет. Они происходили от драконов и эльфов, от высших и благороднейших существ. Потому нам никогда не достигнуть их величия. Но не стоит отделять погонщиков от драконов. Она были как единое целое, поэтому "погонщики и драконы" звучит просто кощунственно.
   Бони задумчиво смотрела на огонь, и не видела его. Перед глазами вырисовывались величественные и прекрасные всадники верхом на огненно-алых искрящихся драконах, парящих высоко в небе, над великолепной долиной, над грозными скалами и широкими полями.
   Из расслабленных пальцев вдруг выскользнула бутылка, и она вовремя подхватила ее, так, что ни капли не упало на шкуры и подушки. Зал перед глазами начинал забавно покачиваться. Неудержимо хотелось прилечь, прикрыть глаза на минутку. Любопытство растворилось в этом горячем желании. Она рухнула на подушку, благо, что та оказалась под самой головой, и по-кошачьи сладко потянулась, нежась на мягких шкурах. Прикосновение теплой шелковистой шерсти было до тоги приятно, что хотелось прильнуть к ней щекой, утонуть в ней. Вдруг Бони поняла, что это вовсе не шкура так нежно касается ее живота, а рука Лориаса. Но сопротивляться не стала, наслаждаясь его лаской. Целуя ее плечи и шею, он добрался до губ, и Бони предпочла забыть обо всем, гибко выскользнув из стягиваемой им рубашки, повинуясь его движениям.
  
   Бони проснулась с неприятной тупой болью во всем теле, которая давала о себе знать при каждом движении. Знакомое ощущение, но почти стертое из памяти. Лориас не умел быть ласковым и нежным.
   Девушка огляделась. Свечи в подсвечниках давно растаяли под напором огня и потухли, и теперь только камин освещал и согревал помещение. За окном угасал дневной свет, мягко переходя в вечернее зарево. В полях кто-то свистел, люди перекрикивались, заканчивая свою работу.
   Лориаса не было рядом. Но на каменном полу у камина лежала Торша, старательно намываясь. С треском взорвалась капля смолы на полене, и кошка лениво оглянулась, взглянув на огонь сощуренными глазами. Еще сонная, Бони нащупала рядом свою одежду, кое-как натянула рубашку, юбку, и стянула талию кожаным жилетом. Поправив привычным движением волосы, она нашла свои башмаки, сунула в них ноги и вышла из зала. Замок оживился, снизу доносился смех, кто-то бегал. Бони перегнулась через перила, заглядывая в нижний зал. Там ярко горели факелы, бегали дети, резвясь с собакой, люди то появлялись, то исчезали с подносами в руках, а на столе появлялись все новые и новые яства. Грузный мужчина, расплывающийся в добродушной веселой улыбке, притащил несколько бутылок вина из подвала. Даргиша нигде не было видно. А он был так нужен ей сейчас. Бони чувствовала, что виновата перед ним, хотя пыталась убедить себя в обратном, говоря себе, что не обещала ему ничего и ничем не обязана. Разве что жизнью....
   Бони спустилась вниз, не отвечая на радушные приветствия крестьян. Она сосредоточенно искала глазами Даргиша. Неожиданно откуда-то возник перед ней Лориас, торжествующая улыбка играла на его губах. Он преградил ей путь, требуя внимания, но Бони смотрела на него холодно. Маг отступил, и когда она сделала шаг, сказал:
   - Если ищешь его, то он на виноградниках. Я бы на твоем месте остался - он не в духе.
   - Почему? - настороженно спросила Бони, боясь получить ожидаемый ответ.
   - Он искал тебя, и я сказал, что ты наверху, спишь. Он поднялся, а спустился вниз мрачнее грозовой тучи. А...
   Он не смог договорить, потому что грубый удар по лицу заставил его замолчать. Лориас пошатнулся, и, утерев губы, повернулся к девушке. Но она уже решительно направилась к двери.
   Бони нашла Даргиша в саду, он шел обратно. Она виновато остановилась перед ним, не глядя ему в глаза. Она знала, что сказать, но была почти уверена, что слушать ее он не станет. Поэтому выждала с минуту. Но он не ушел, не оттолкнул ее. Он стоял перед ней и смотрел холодно, но растерянно. Он ждал, что она скажет, потому что ему сказать было нечего.
   - Ты можешь не слушать меня, - медленно проговорила Бони, - но я скажу. Я не знаю как это получилось. Если бы ты знал Лориаса, ты бы понял. Мы не обещали ничего друг другу, но я прошу у тебя прощения.
   Она протянула вперед руку, обнажая запястье, стянутое пестрым брачным браслетом.
   - Если ты захочешь, я разрежу твой браслет, и ты сможешь уйти.
   Даргиш вздохнул, задумчиво оглядываясь по сторонам, потом вдруг улыбнулся и безнадежно пожал плечами.
   - И что я буду без тебя делать? - почти в отчаянии проговорил он, и Бони отвела взгляд. В горле у нее пересохло от его потерянного тоскливого взгляда. Чувствуя себя еще более виноватой, она все же нашла в себе силы взглянуть ему в глаза. Тихо и без единого слова она сделала шаг к нему и, спрятав лицо у него на груди, обняла его, обхватив руками поперек талии. И он в ответ мягко обнял ее за плечи, обдав горячим дыханием, поцеловал в лоб.
  
   После ужина, когда все со столов было убрано, и все устраивались поудобнее в разных концах зала, а звонкий хор детских голосов с оттенком веселья потянул старую балладу, Лориас подошел к Бони, ничего не говоря, взял ее за руку, и потащил было за собой, но она резко вырвалась, шагнула назад, и, злобно глядя на него, яростно прошипела:
   - Не трогай меня!
   Лориас нетерпеливо взмахнул руками, закатив глаза.
   - Все, что мне было нужно, я от тебя получил. Но нам надо поговорить. О драконах.
   Бони недоверчиво покосилась на него, но он не стал ждать, когда она примет решение. Он снова схватил ее за руку и увлек за собой.
   Они вернулись в верхний зал, где по-прежнему горел огонь в камине, а на шкурах спала Торша. Кошка и ухом не повела при их появлении. Лориас как-то небрежно подтолкнул Бони к подушкам, и, когда она села, устроился напротив.
   - Мы, кажется, не договорили, - не тратя время даром, сказал он, словно торопился куда-то. Но Бони догадалась, что он просто немного взволнован. - Ты так и не рассказала, что случилось с Карилхадом, и какое отношение ты имеешь к этому.
   Бони вдруг вспомнила, что с тех пор, как показывала магу талисман, она его больше не видела. Если талисман обладает хоть частью былой силы, он не должен попасть в чьи-либо руки, и тем более в руки Лориаса. Ему Бони доверяла не больше, чем изменчивой погоде. Он был способен на многое, но ничего хорошего ожидать от него не приходилось, особенно в свете недавних событий.
   - Где талисман? - спросила Бони с такой угрозой в голосе, что Лориас опешил. Взгляд ее из-под черных ресниц не предвещал для него ничего хорошего. И маг не без испуга подумал, что она убьет его, не задумываясь, и даже не дожидаясь ответа. Поэтому поспешно достал из-за пояса ее кошелек и протянул его девушке. Бони приняла его, вытряхнула талисман на шкуры, боясь касаться его. Она с минуту тоскливо смотрела на сверкающие камни в золотой оправе, сожалея о том моменте, когда связала свою жизнь с этой проклятой драгоценностью. Не будь этого талисмана, все было бы по-прежнему, а хорошо это, или плохо, теперь было не важно. Она знала, что талисман принес ей много боли, а ни одна драгоценность не стоила таких испытаний.
   - В нем ведь огромная сила, да? - она посмотрела на Лориаса, и ее печаль как-то незаметно передалась и ему. Он пожал плечами.
   - Нет. В нем магия, но не великая сила. Скорее, он служит для управления этой силой.
   - А он мог хранить в себе силу?
   - Вполне. Эти камни такие чистые, что в них может быть заключена даже драконья магия.
   - Она и была заключена в нем, - утвердительно сообщила Бони, окончательно убедившись в своей правоте. Сказанное Лориасом не оставляло никаких сомнений.
   - Так что же произошло? - спросил маг, и Бони подивилась, с каким спокойствием звучал его голос. Будто речь шла вовсе не о драконах, и не о магии. Он не хотел тревожить ее резким тоном, чувствуя свою вину перед ней, но Бони не догадывалась об этом.
   - Я расскажу тебе все с начала, - вздохнула она.
   - О, нет, только не рассказывай, как ты его украла, - усмехнулся Лориас.
   - Но это тоже является частью истории, - серьезно возразила Бони.
   - Ну что ж...
   - Дело в том, что... Когда я залезла в дом, и была уже в двух шагах от цели, я вдруг увидела Даргиша....
   Ее рассказ не занял того времени, которое, как ей показалось, прошло, пока она возвращалась к прошедшим событиям, наложившим такой глубокий шрам на ее душе. Лориас словно полностью погрузился в себя и, казалось, не слушал ее, но по его сосредоточенному лицу Бони догадывалась, что он как губка впитывает каждое ее слово. Он не перебивал ее и не останавливал, не требовал подробностей, но с каждой минутой Бони все больше ощущала, что он знает больше, гораздо больше, чем она. И понимает то, чего не могла понять она. Но, глядя на огонь, она словно тонула в собственных словах, воспоминания о пережитых чувствах и ощущениях полностью захватывали ее. Она говорила, не замечая ничего вокруг, а перед глазами вставали страшные незабываемые сцены, убегали вдаль пройденные ею дороги, безвозвратно уходили те дни.
   Но когда рассказ ее подошел к концу, оказалось, что за окном уже почти стемнело. Лориас долго молчал, задумчиво глядя на огонь отсутствующим взглядом. Наконец он повернулся к девушке, и сердце ее похолодело от его взгляда. Страшное предчувствие закралось в ее сознание. Его взгляд был полон обвинения, и ей захотелось провалиться сквозь землю, лишь бы избавиться от этого взгляда. Вокруг нее по-прежнему царило спокойствие, мирно потрескивал огонь в камине, пожирая бревна. И ей казалось, это трещит его взгляд, испепеляющий ее.
   - О Боги, ты ведь и не понимаешь, что ты сделала! - медленно проговорил он, и Бони почувствовала, как к горлу подкатывается ком. Ей было обидно до глубины души, но она понимала, что на это не имеет права. Она виновата, и признает свою вину, но зачем же издеваться над ней?! Зачем же делать еще больнее?! Она сама осуждала себя больше, чем кто-либо смог осудить. Винила себя больше, чем того заслуживала. На ее личном суде не было ни присяжных, ни защитников, ни судей, лишь обвинитель и обвиняемый - оба в ее лице.
   - Не совсем, - дрожащим голосом проговорила она, опуская взгляд. Бони нервно теребила края своего жилета, а взгляд мага все больше давил ей на плечи. Лориас еще некоторое время молчал. Потом, наконец, заговорил, и голос его был ровным и уверенным.
   - Теперь слушай меня очень внимательно. Талисман, которым ты обладаешь, - это ключ к драконьей магии, которую ты выпустила на свободу. Никто, кроме тебя не смог бы этого сделать. И никто не сможет управлять этой силой, только ты. Существует легенда.... В ней говориться, что ни один человек не сможет никогда воспользоваться драконьей магией. Она подвластна только варнам - погонщикам драконов. Твоя кровь воскресила эту силу. Ты понимаешь, о чем я говорю?
   Бони смотрела на него, и не верила собственным ушам. Ей казалось, он говорит не о ней, о чем-то, ее совершенно не касающемся. Словно рассказывает сказку. Она была на грани безумия, и все же разум ее осознавал весь ужас происходящего. В голове девушки, как раскаты грома, звучали ее собственные мысли, существовавшие теперь как будто независимо от нее. "Кому?.. Кому было нужно все это? Кому нужно мучить меня? Ведь они даже не верят в драконов! Для них это сказка. Пусть все это остается сказкой. Я хочу уснуть, а проснуться там, где нет всего этого. Я не хочу в этом участвовать, хочу освободиться! Мне плевать..."
   - Я ничего не понимаю, - ответила она наконец, так тихо, что Лориас едва расслышал ее.
   - Нет, понимаешь, - возразил он. - Но ты боишься, и я могу это понять. Так вот, о легенде. Говорят, что однажды один из варнов поддался искушению и возжелал полной и безграничной власти над драконами. Для этого он создал талисман, вложив в него все свое искусство. Долгие годы он искал для него самые чистые камни, искал во всем мире, и наконец нашел. И он воплотил в жизнь свою идею. Он поднялся на рассвете на вершину горы, откуда была видна вся долина, и произнес страшное заклятие, которое должно было наделить его властью, собрав в его талисмане всю магию драконов. И вся сила драконьей магии была заключена в талисман. Но когда маг взглянул на долину, он не увидел ничего, кроме никем не заселенных полей и лесов. Это была прекрасная живописная долина, но в ней больше не было драконов. Он долго бродил по долине в поисках хоть какого-нибудь следа драконьей цивилизации, но ничего не нашел. В конце концов его рассудок помутился. Говорят, он обошел весь мир в поисках драконов, но так и умер, не найдя ничего. Он был последним из варнов, оставшихся в мире. И последним, кто мог обуздать драконью магию. И, судя по всему, ты его потомок. Это единственное предположение объясняет то, что произошло.
   Бони не могла вымолвить ни слова. Ей казалось, что происходит что-то ненормальное, чего вообще не могло бы быть. Только не с ней. В ее жизни всегда все было ясно от начала и до конца. А теперь кто-то, словно вор, прокрался в ее жизнь и всего лишь несколькими словами поставил все с ног на голову. Бони молчала, впрочем, сказать ей было нечего. Что тут можно сказать?
   Лориас выдержал паузу, наблюдая за реакцией девушки, и продолжил:
   - Есть еще одно предание, если верить которому, однажды, когда драконы исчезнут по вине глупца, придет освободитель, тот, кто вернет их в этот мир, воскресит великую цивилизацию и ее бессмертную славу. Он будет отмечен печатью Царствующих, владык Долины Драконов. Как ты думаешь, стоит попробовать?
   - Что? - бессмысленно посмотрев на него, спросила Бони.
   - Нам бы найти у тебя эту печать, - невесело усмехнулся Лориас.
   - Можно мне вина? - вдруг попросила девушка, так неожиданно, что маг растерялся в первый момент.
   - Конечно, - пробормотал он, и уже уверенней крикнул: - Принесите вина!
  
   Лориас оставил Бони у камина в зале, прикрыв за собой двери. Она долго не могла уснуть. Услышанное просто отказывалось укладываться у нее в голове. Девушка лежала на подушках, глядя на огонь, пока внизу не стихли все звуки. Трепетное движение огня постепенно усыпляло ее, и вскоре глаза ее сомкнулись незаметно, и она погрузилась в долгий тревожный сон.
   Наутро ее никто не стал будить, хотя Лориас заходил проведать ее и подбросить в камин дров. А когда она проснулась, рядом сидел Даргиш и смотрел на огонь. Его задумчивый вид навевал на нее тоску, она всем сердцем чувствовала, какие безрадостные мысли носятся у него в голове. И ничего не могла поделать. Она долго лежала, не смея шевельнуться, словно боялась спугнуть что-то или кого-то. Она смотрела на него, испытывая огромную благодарность за то, что он не побоялся быть рядом в тяжелые для нее времена, но понимала, что никогда не сможет выразить эту благодарность ни словом, ни делом. Но ей казалось, что он и так понимает ее чувства, иначе его не было бы здесь. Она смотрела на него, а он не знал об этом, взгляд его был устремлен в вечность из-под прикрытых век, и в свете прохладного утреннего солнца, перемежавшегося со светом жаркого пламени из камина он казался чем-то неземным, легким и нереальным, словно эльф с волшебной картины.
   Заметив, что она проснулась, Даргиш улыбнулся и, нагнувшись, поцеловал ее.
   - Хорошо спала? - заботливо поинтересовался он.
   - Ужасно! - невесело улыбнувшись, ответила Бони, запуская пальцы в растрепанные волосы. Она могла бы соврать Лориасу, но не Даргишу. Плохое самочувствие в данный момент было настолько маловажным, что не стоило его скрывать.
   - Маг хотел с тобой поговорить, - сообщил Даргиш, и Бони ощутила странную неловкость, словно легкое чувство вины. Она не смела заговорить с Даргишем о Лориасе, и всем сердцем желала, чтобы он не затрагивал эту тему.
   Бони нехотя поднялась, потягиваясь, понимая, что давно пора вставать.
   - Я поищу его? - спросила она, боясь непонимания со стороны Даргиша.
   - Разве от меня что-то зависит? - улыбнулся он.
   Бони не ответила и вышла. Ей хотелось ударить его за эти слова, да так, чтобы его язык больше не повернулся сказать такое. Но она сдержалась, ибо такой жест с ее стороны был бы не только оскорблением, но и признанием в том, насколько он ей не безразличен. Но, воспитанная в суровых условиях, она боялась более всего раскрывать свои слабости.
   Уверенными твердыми шагами она вышла из зала, ощущая, тем не менее, сонную слабость.
   В замке Лориаса не было, но крестьяне, забиравшие телегу из внутреннего двора, направили ее на виноградники. Лориас не изнурял себя непосильным трудом, вопреки ее ожиданиям. Он гулял, осматривая виноградные лозы, иногда наклонялся, осматривал листья. Он шел навстречу девушке, но не замечал ее. Он видел только солнце, землю и свои виноградники.
   - Лориас, - окликнула его Бони, подойдя совсем близко. Он вскинул голову, и солнце позолотило его волосы, красиво рассыпавшиеся по плечам. Он мог очаровать любого, но уже не мог вернуть ее любовную привязанность. Он не утратил своих достоинств, но приобрел множество недостатков с момента их первого знакомства. И все же что-то давно уснувшее всколыхнулось в ее душе, заставив ее ощутить легкий укол совести. А Лориас улыбнулся ей, так чисто, так откровенно, как улыбался обычно только своим полям, садам или богатому урожаю, или после тяжелого осеннего дня, когда, вложив в работу всю свою душу, он бережно касался натертыми до крови ладонями гор лавандовых цветков.
   Он улыбнулся ей, и она не могла не ответить тем же.
   - Здесь чудесно, правда? - без гордости, без упрека спросил он, и, не дожидаясь ответа, продолжал: - Здесь хорошо, когда светит солнце, и когда льет дождь, здесь восхитительно на рассвете, и тепло на закате. В этой земле вся моя жизнь.
   - Жаль, что ты похоронил ее здесь, - не сдержалась Бони, и маг метнул на нее убийственный взгляд, но она не смотрела на него.
   - Ты не понимаешь...
   - Я никогда ничего не понимала! - оборвала его девушка, и ее слова прозвучали как обвинение. Она бросила ему вызов, но он, выдержав напряженную паузу, глубоким вздохом изгнал из себя гнев, и примирительно сказал:
   - Забудем о том, что было. Нам надо поговорить о будущем, которое в твоих руках. Ты помнишь, о чем мы говорили вчера.
   Лориас скинул с себя льняную крестьянскую рубаху, и, расстелив ее на земле под виноградными занавесями на солнечном месте, жестом предложил девушке присесть, и она не стала возражать.
   - Я достаточно долго думала об этом, чтобы не забыть, - вздохнула Бони, теребя в пальцах травинку.
   - Тогда ты должна понимать, что, как "наследница" варнов, ты несешь ответственность за магию драконов, - сказал Лориас. Прищурив глаза, он смотрел вдаль, на солнце, и ветер в виноградниках относил его слова, так, что Бони едва его слышала. - Если верить преданию, ты должна быть... кажется, девятой правительницей драконов. И должна быть отмечена.
   - У меня просто в голове все это не укладывается, - в отчаянии вздохнула Бони, опуская голову. - Столько всего сразу на меня свалилось, что я не в состоянии осознать это вот так, сразу. Мне нужно время...
   - Но у тебя его нет! - резко прервал ее маг.
   - И меня это пугает! - всхлипнула Бони. - Я даже толком не понимаю, что происходит, а ты уже толкаешь меня вперед, идти куда-то, совершать какие-то непонятные дела. Я не герой и не воин! Ты слишком многого хочешь от меня!
   - Чушь! Именно ты - воин, и никто другой! Ты выпустила эту силу.
   Бони готова была разрыдаться от отчаяния, губы ее предательски задрожали, но Лориас приподнял рукой ее подбородок и заглянул ей в глаза.
   - Ты - герой! - сказал он так твердо, что ей пришлось поверить в это.
  
   В полдень, когда песни в полях смолкли, а крестьяне собрались в тесный круг, чтобы отдохнуть и поесть, Лориас приказал накрыть на стол в замке для себя и своих гостей. На первом этаже открыли все окна, так, чтобы дневной свет и тепло свободно вливались в просторный зал, разгоняя пыльный полумрак и запах сырости. Бони прохаживалась по залу туда-сюда, пока женщина, обвязанная белым сальным фартуком, суетливо бегала с тарелками в руках, огибая девушку, и расставляла на огромном дубовом столе блюда. Было странно сознавать, что в таком большом богатом замке только один повар, и ни единого слуги. Она привыкла к шикарным замкам и домам, полным слуг, стражников, где на кухне хозяйничали не менее четырех человек. Где ни один хозяин не пачкал руки в земле.
   Вскоре спустился Даргиш, а за ним хвостом увязалась сонная Торша. Старая кошка бессильно рухнула у камина, лизнула пару раз лапу, распушив усы, довольно зажмурилась и как будто уснула. А Даргиш обошел стол, волчьим взглядом оглядев блюда, и сел рядом с Бони. А когда наконец вниз сошел и Лориас, все принялись за обед. Бони с трудом заглатывала еду, даже не различая вкуса. Это было похоже на трапезу между двумя извергающимися вулканами. Она почти физически ощущала их ненависть, напряжение раскаленной нитью зависло между ними, пронзив ее насквозь. И ей хотелось провалиться сквозь землю, лишь бы не проходить через это испытание. На мгновение ей стало дурно, ей показалось, что стол стремительно удаляется от нее, и она схватилась за бокал с водой. И два напряженных взгляда устремились на нее, словно выжидающие, когда же разразиться настоящая буря. Ничего не случилось, но когда, закончив обед, Даргиш ушел, не сказав ей ни слова, даже не взглянув в ее сторону, она наконец решилась. Сделав последний глоток крепкого густого вина, она исподлобья посмотрела на мага и спокойно, но решительно проговорила:
   - Мы уезжаем.
   Лориас вскинул голову и изумленно уставился на девушку. Он не проронил ни слова, но Бони и так знала все, что он мог и хотел бы сказать. Не дожидаясь его ответа, она, стараясь выглядеть уверенно, продолжала:
   - А ты думал, мы вечно будем ждать твоего решения?
   Голос ее звучал резко, вызывающе, но маг не мог думать об этом. Вовсе не этого он ждал от нее. А оказалось, что она изменилась, и уже не та девочка, которой так легко было управлять. Впрочем, это ему следовало понять еще тогда, когда она сбежала от него, так дерзко и решительно, что он долго не мог поверить в ее побег, и все ждал долгими холодными вечерами у камина, когда же она, уставшая и промерзшая, вернется к его очагу разрушить одиночество. Но время шло быстро, новые заботы захватили его, и он незаметно для себя перестал ждать.
   И вот теперь она уже не прячется от него, не отводит глаза, не бежит под покровом благосклонной ночи, а прямо сообщает о своем решении. Он не злился и не печалился, но он был поражен, видя перед собой знакомое лицо, знакомые глаза и губы, а за ними чужого незнакомого ему человека.
   Лориас смотрел на нее с минуту, и она в напряжении ждала его ответа, стараясь, чтобы он об этом не догадался.
   - Я надеюсь, мы сможем закончить наш разговор до твоего отъезда, - сказал Лориас спокойно, словно новость ничего для него не значила. Так разговаривают два человека, связанные друг с другом лишь деловыми обязательствами. - Ты ведь не забыла, какая ответственность на тебя возложена.
   - У тебя есть время до завтра, до полудня, - твердо сообщила Бони, поднимаясь из-за стола. Уверенность вернулась к ней.
   - И у тебя, - мрачно ответил Лориас, и она удалилась, довольная своей победой.
  
   Время летело незаметно, и вот уже небо за окном приобрело дымчато-рзоватый закатный оттенок, позолотив поля и деревья, а стайки облаков, неторопливо тащившихся на юг, зависли над горами, словно зацепившись за снежные верхушки и сливаясь с их белизной. А вскоре и первые звезды едва заметными размытыми светлыми пятнами обозначились на еще голубом небе.
   После обеда и Даргиш, и маг куда-то пропали, но у Бони не возникало желания искать их. Бродя в одиночестве по огромному старинному замку, полному загадок и нераскрытых тайн, она не могла не думать о привидениях, и это немало развлекало ее. Ей казалось в этой тишине, что все живые существа в мире вымерли, и тени их собрались в этом мрачном замке. То и дело откуда-нибудь появлялся туманный силуэт, но не успевала она испугаться, как он превращался в солнечные лучи, пробившиеся из-за туч в окно, или оборачивался выцветшим от времени гобеленом, тронутым легким дыханием ветерка.
   Заново открывая давно забытые пути, она, наконец, набрела на библиотеку Лориаса, полную всевозможных книг. Здесь были и дорогие книги в кожаных с золотом переплетах, испещренные аккуратными записями и сказочной красоты рисунками. И небрежно разбросанные фолианты, и древние деревянные дощечки с магическими письменами, хранившиеся в тяжелых, обитых железом сундуках. И несметное количество чистых, не тронутых письменами скрученных листов, успевших пожелтеть и истрепаться по краям от времени, постоянной сырости и пыли. Библиотеку давно никто не посещал и не проветривал, и дышать здесь было тяжело. Эта часть замка выглядела заброшенной, а одну из внешних стен прорезала глубокая трещина, не настолько старая, чтобы успеть забиться землей и ожить проросшими в ней сорняками из занесенных ветром семян. Бони распахнула окно и, вдыхая свежий воздух, впитавший в себя ароматы цветущих садов, долго не могла оторваться от открывшегося ей великолепного вида. Надежно укрытая от внешнего мира, долина впитывала жизни людей, отдавая им взамен самое лучшее от себя, все изобилие, которое могла предложить ее плодородная земля. Бони знала, как живут эти люди от весны до весны, постоянно ожидая чуда, радуясь каждому новому пробившемуся из земли хрупкому ростку. Они живут ради него, оберегают от холода, дарят ему солнечный свет и поят дождем. И вкушают истинную радость, снимая с него первые плоды, как результаты своих трудов. Она знала, как чувствуют себя боги, даруя новую жизнь. С тех пор, как она покинула это место, крестьянский дух так и не выветрился из нее до конца, и она не могла оставаться равнодушной, глядя на эти поля, на крохотные фигуры внизу, с готовностью гнущие спину, возделывая землю. Бони счастливо смотрела вниз, перегнувшись через подоконник, жалея о том, что до весны еще так долго. "Лориас прав, - подумала она, - в этой земле его жизнь. Он умер бы, если бы его лишили всего этого. Он погибнет вдали отсюда, никогда не сможет жить в городе".
   Она пробыла в библиотеке до темноты, изучая книги Лориаса, перелистывая их в поисках какой-либо информации о драконах, но кроме весьма сомнительных проиллюстрированных описаний и старых легенд, сопровождавшихся великолепными балладами, ничего не нашла.
   Она долго не могла заснуть, отчаянно пытаясь избавиться от преследовавших ее видений - торжественно и дико пляшущие, извивающиеся огненные тени над Карилхадом. Она старалась отвлечься, но страшные картины, словно наяву вновь и вновь вставали перед глазами, как проклятие.
   Проснулась она рано. Воздух, еще не нагретый солнцем, холодил кончик носа. Тусклые темно-желтые лучи пробивались в окна. Камин как всегда пылал, облизывая пламенными языками старые закаленные замковые камни.
   Бони спустилась вниз, поеживаясь, объятая постоянной сыростью и прохладой утреннего воздуха. Лориаса нигде не было видно, несмотря на раннее время. А в зале у камина, сонно покачивая головой, сидел Даргиш, удобно устроившись на толстой несколько потертой шкуре. Бони молча села рядом, прислонившись спиной к его плечу, но он обхватил ее одной рукой и склонил ее голову себе на колени, с улыбкой заглядывая в ее печальные задумчивые глаза.
   - Ты как будто затухаешь здесь, - невесело проговорил он, словно сожалея об этом. - О чем ты думаешь здесь, что не дает тебе покоя? Он?
   - Он, - тихо ответила Бони. Она чувствовала, что рядом с ней был именно тот друг, которому, как священнику, можно излить душу, смело рассчитывая на поддержку, не боясь непонимания. Ощущая его теплое прикосновение, она понимала, что не в праве солгать ему. И все же нерешительность сковывала ее губы. Слишком смело было бы признаться, слишком честно было бы говорить о Лориасе. Но более она не могла молчать, чувствуя необходимость оправдать себя правдой.
   - И он, и это место. Оно о стольком напоминает! Мне было хорошо здесь, но Лориас... если бы он бы иным. Он необычный. Даже не знаю, как объяснить.... Временами мне казалось, что я не смогу жить без него, я не могла представить себя без него. Мне казалось, с него началась моя настоящая жизнь. Но одновременно я все больше желала убить его. Мне хотелось умереть, потому что сбежать я не могла, а терпеть это не было никаких сил. Невозможно было жить с ним, так же, как невозможно было оторваться от него. А однажды я все-таки решилась. Потом всю ночь сидела и рыдала в лесу, и все же не вернулась. Вскоре я выяснила, что можно жить и без него, а еще позже поняла, что мне гораздо лучше БЕЗ НЕГО. Мысль о том, что когда-нибудь я снова окажусь рядом с ним постепенно начала внушать мне страх.
   Они долго молчали, наслаждаясь теплом от огня. Думая о том, чтобы связать свою судьбу с ней, Даргиш все больше понимал, что иначе быть не может. С каждым днем в нем все возрастала потребность быть рядом с ней, защищать от всего мира, полного лжи и несправедливости, стать ее крепостью, за стенами которой она сможет укрыться от всех невзгод. Он всегда четко ощущал границу между желаемым и необходимым, но теперь желание и необходимость слились воедино, в потребности быть рядом с ней.
   - Ты оказалась сильнее его, - тепло сказал Даргиш, но Бони сомнительно скривила носик.
   - А сейчас я снова сдаю позиции, - мрачно констатировала она.
   - Мы справимся, - задумчиво сказал Даргиш, и Бони улыбнулась его бессознательному "мы". Но даже это не могло скрасить навалившуюся на нее всей тяжестью тоску. Замок словно уменьшался с каждым днем, сдавливая ее в своих каменных холодных объятиях. Даргиш сказал правду: это место душит ее, как вампир, вытягивает из нее все силы.
   - Ты устала? - мягко спросил Даргиш, обнимая ее за плечи. Голос его был тосклив, как пустыня, но в нем звучали тревожные нотки заботы и волнения за нее.
   - Устала? Сама не понимаю. Это замок.... Или Лориас. А крестьяне! - она терялась в словах и мыслях, рассеяно бормоча что-то, не в силах высказать все по порядку. - Они смотрят на меня, они помнят, кто я, но уже не осмеливаются обратиться ко мне. Они отводят взгляды, более не признавая меня своей, и я чувствую себя предательницей. Они заботились обо мне, они смеялись вместе со мной когда-то, они терпели меня, и, может, даже любили. А теперь отводят глаза....
   Лориас подошел так тихо, что никто не смог бы сказать, долго ли он стоял за их спинами. Незаметно безмолвной тенью он возник рядом, наливая себе полный бокал вина.
   - Они не презирают тебя, Бони, - надменно с насмешкой сказал он, и оба резко обернулись. - Но ты права - они видят в тебе чужую. Они помнят тебя веселым ребенком, нянчившим их детей, а теперь перед ними предстает настоящая леди. И ты требуешь от них прежнего отношения. Да они бояться тебя!
   Он зло усмехнулся и сделал глоток вина. А Бони, ощущая горечь в сердце от правдивости его слов, бессознательно ища защиты в объятиях Даргиша, нервно вцепилась тонкими пальцами в его руки. Никто не ответил Лориасу, что вполне его устраивало.
   - Вещи собраны, но разговор не закончен, - вызывающе проговорил маг. - Вы ведь даже не знаете, что вам делать и куда ехать. Я еще не направил вас. И куда же вы без меня?
   Наконец Бони не выдержала. Она не стала кричать, пытаться ударить его, не стала выпускать на него свою ярость. Назло ему, она поднялась спокойно и мягко, как кошка, и на лице ее играла сдержанная дьявольская улыбка. В глазах же сверкали молнии. Легким движением она вдруг швырнула не стол талисман, незаметно появившийся в ее руке. Со скрежетом он прокатился по гладкой поверхности, пересек стол и, соскользнув с края, звонко ударился о пол. Бокал в ладони Лориаса лопнул, не выдержав напора сильных нервных пальцев, и брызги вина, смешиваясь с кровью, заискрились в свете огня.
   - Да катись ты к дьяволу, Лориас! - прошипела она, не стирая с лица улыбку, и слова ее прозвучали жутко, как смертный приговор. - Не мы, а ты в нашей власти.
   Талисман еще перекатывался на каменном полу, и каждое его движение было столь же грозным, как слова Бони. Выражение ненависти и испуга застыло на лице мага, подобно маске, не меняющей своего лика. "Ты должна была быть моей!" - безмолвно проговорил Лориас, и губы его не дрогнули. Он не решился произнести эти слова вслух. Он глубоко вздохнул, отпуская невольное оцепенение, и стряхнул с ладони осколки и последние капли вина с растворенной в нем мутной кровью.
   - Мы в одной связке, и придется считаться с каждым, - твердо, но взволнованно проговорил маг, и голос его предательски дрогнул. Он смотрел на девушку сверху вниз, но ощущал себя чем-то ничтожно маленьким, не достойным внимания. Он терялся, как ребенок в лесу, пытаясь понять, откуда в ней столько силы, столько могущества и власти. Ни один человек не может утаить от мага такую силу.
   - Впервые слышу от тебя разумные слова, причем не лишенные смысла, - тихо усмехнулся Даргиш, так, что Бони его не услышала, а Лориас не удостоил внимания его колкое замечание.
   - Я давно готова выслушать все твои предложения и догадки. Но ты их искусно таишь, - взгляд Бони был беспощаден, но маг выдержал его, не склонив головы.
   - Думаю, ты все уже знаешь, и все поняла. Тебе нужна последняя подсказка?
   - Да.
   - Ты помнишь легенду, которую я рассказал тебе? О том, что тот, кто придет воскресить драконов, будет новым владыкой, и он будет помечен печатью царствующих.
   - Да, помню, - вздохнула Бони. Голос ее, спокойный и уставший, примерил разразившуюся было грозу. Она присела на край стола, уставившись в пол. Она понимала, что ее ждет последний рывок, но на него у нее уже не было сил. И она надеялась лишь на то, что в ней откроется какой-то неведомый пока источник, способный толкнуть ее вперед, навстречу освобождению, подобный тому, что освободил ее руками драконью магию.
   - Думаю, у тебя есть эта печать, но она скрыта, как и драконья магия, которой ты должна обладать от рождения. Нам необходима эта печать. Ты призовешь магию, и она поможет тебе пробудиться, воскресит в тебе твои родовые истоки. Ты готова к этому? К последнему испытанию?
   - Это бред, абсурднее которого я не слышала, - недовольно пробормотала Бони, и вздохнула: - Я согласна. Но что это даст?
   - Мы будем точно знать, способна ли ты спасти мир! - усмехнулся Лориас, особенно иронично выделив слова "спасти мир". - И вернуть этому миру драконов.
   - Да, пожалуй, если кто сможет, так это я, - проворчала девушка. - Только я настолько глупа, чтобы пойти на это. Да какое мне, собственно, дело?...
   - Это твоя история! - напомнил маг, но Бони сомнительно скривилась.
   - Я и без нее неплохо жила!
  
   Восточная галерея, сливающаяся с самой высокой замковой башней, была давно запущена и заброшена из-за глубокой трещины, уродливым шрамом расползшейся по старинной стене. Отсюда давно вынесли всю мебель, и только неисчислимо старые гобелены, совсем выцветшие и почти одноцветные от покрывающей их пыли, мягко шлепали по стенам, тревожимые ветром, сквозившим из ничем не прикрытых окон. Даже пауки не селились здесь - ветры, гулявшие по этим коридорам беспрестанно, порой набирали такую силу, что с легкостью срывали даже те паутины, что были запрятаны в самых сокровенных углах. Галерея производила на своих гостей странное необъяснимое впечатление. Она, казалось, была наполнена незримыми тенями, неслышными отголосками прошлого, и в мрачной темноте углов все еще затихала музыка последнего бала, неистовство которого породило эту зловещую трещину. Еще чувствовался в тишине звонкий смех девочек в воздушных платьях с венками из цветов в кудрявых волосах, проносящихся по коридорам, и чуть пьяное веселье юных придворных дам, увлекающих за собой очарованных кавалеров, и этот безумный хоровод, захвативший все залы и коридоры замка, все несся и несся мимо них, все воскресал из давно минувших дней. И от этих чар невозможно было избавиться, даже Лориас не мог разогнать их. А вокруг хлопали из темноты обтрепавшиеся гобелены, словно грозные крылья огромных птиц. И так же неожиданно, как началось, все вдруг заканчивалось, стихало, а потом начиналось заново. Одна старинная мелодия сменяла другую, веселый смех превращался в необузданный пьяный хохот, а замок порождал все новых призраков, зачаровывая своих гостей, как змея гипнотизирует свою жертву, готовясь проглотить ее.
   - Этот замок хранит страшную тайну, - вдруг зачем-то заговорил Лориас. - По легенде, когда-то давно маг, владевший тогда этим замком, устроил великолепный пир, которого доселе не знавали эти стены. И уже поздней ночью, когда все были пьяны, кто-то нанес магу страшное оскорбление. И тогда он сказал: "Ни один пир более не осквернит эти проклятые стены, а замок мой станет всем вам могилой, и никто из вас не покинет его теперь. Да падет мое проклятие на ваши головы!" И с тех пор этот замок не знал истинных пиров, а те, что устраивались, неизменно не удавались. Никто из гостей не смог покинуть замок, и их проклятые души не нашли покоя. Говорят, они по сей день пируют, так как больше им ничего не остается. А старый глупец умер от своего собственного проклятия, так и не ступив более за пределы замка.
   Лориас замолчал, и в темных углах снова закопошились неспокойные души усопших.
   - Жуть какая-то! - прошептала Бони, покрепче вцепившись в Даргиша.
   Галерея закончилась двумя огромными резными дверьми, надежно скрытыми тьмой, в которой сложно было бы различить даже собственные пальцы на вытянутой руке. Бони изумленно оглядела двери, внушавшие ей какой-то непонятный страх, словно вход в давно заброшенный храм, святилище, еще не оставленное богами, но покинутое людьми, поклонявшимися им. Она посмотрела вверх, но так и не разглядела верхнего предела дверей. Едва различимые вырезанные узоры вились по древнему дубу, ускользая незаметно в темную бесконечность.
   Лориас толкнул дверь, и проржавевшие старые петли угрожающе заскрежетали. Дверь медленно, словно нехотя, приоткрылась, впуская незваных гостей. Непроглядная тьма выступила им навстречу, раскрывая свои холодные объятия. Бони тихо шепнула заклинание, пытаясь сосредоточиться на свете, но огонек вышел неважный. В ладони ее вспыхнул скромный шарик, размером не превышавший крупную жемчужину, и излучавший таинственное бледно-голубое сияние. Удержать его в силе было еще сложнее, Бони все время отвлекалась на непонятные жуткие звуки, исходящие неведомо откуда, и в состоянии постоянного напряжения часто забывала про парящий над ладонью шар. Свет то почти угасал, сжимаясь до размеров крохотной искорки, то снова разгорался, когда в глазах Бони пол заволакивала тьма, и девушка понимала, что ее огонек гаснет.
   Они остановились, наверное, на середине огромного зала, по крайней мере, так показалось Бони, когда Лориас наконец зажег в ладони яркий, несравнимо большой рядом с бониным, светящийся шар и ловко подкинул его к потолку. Поток света взметнулся ввысь и плавно завис под самыми потолочными балками, испещренными тонкими узорами. И не успели глаза Бони и Даргиша привыкнуть к воцарившемуся тусклому полумраку, как один за другим под потолок взметнулись еще несколько шаров. Их холодный свет нежно заволок пространство над их головами, поселился меж балок, и перламутровыми потоками хлынул по стенам на пол. Теперь в ровном свете магического света Бони без труда могла оглядеть зал, в котором они оказались. Небольшие окна были плотно закрыты иссушенными деревянными створками, вдоль противоположной стены тянулись вереницей высокие с витыми ножками чугунные подсвечники с раскрошившимися бесцветными огарками свечей. В центре, под потолком болтался на тяжелых цепях огромный канделябр с пустыми отверстиями для свечей, сейчас напоминавшими пустые глазницы. Высокие потолки устремлялись вверх на добрых десять метров, а над подсвечниками на уровне второго этажа тянулись полу обрушившиеся перила галереи. Рассохшаяся древесина перил кое-где ощетинилась щепками расколовшихся и осыпавшихся перекладин. А где-то вдали все еще звучала неуемная песня одинокой свирели, наигрывающей какой-то веселый мотив старинного танца.
   - Когда-то это был центральный зал, самый роскошный, - не без гордости, но с сожалением в голосе сообщил Лориас. - Уж не знаю, сколько лет сюда никто не заглядывал. Думаю, это то, что нам идеально подойдет. Здесь нет ничего, что сможет сокрушить могущество драконьей магии.
   Бони нерешительно поежилась, даже но от холода, а от сознания того, что пришло время испытать себя. Но она вовсе не была уверена в своих силах. Она скрестила руки, обхватив локти ладонями, бессознательно пытаясь оградить себя от страхов и волнения, наполнявших и Лориаса, и Даргиша. Она хотела было сделать шаг вперед, но не решилась.
   - Что я должна делать? - чуть охрипшим голосом спросила она. В горле першило от волнительного напряжения. Лориас протянул ей руку, и Бони, бросив на Даргиша мимолетный нерешительный взгляд, осторожно вложила свою ладонь в ладонь мага. Он потянул девушку к себе и вытащил ее на самую середину зала, обозначенную круглой тенью канделябра. Неожиданно Лориас вложил в ее руку талисман, и Бони едва не отскочила от неожиданности, но он сдержал ее, не выпуская ее ладони из своих.
   - Ты чувствуешь его силу? - прошептал он как-то загадочно, что было так непохоже на него. Бони взглянула в его глаза и чуть не отшатнулась - в них цвело холодным пламенем безумие. Или это магический свет шаров так преображал его?
   - Нет! - сердито буркнула Бони, разозлившись на себя за трусость и на Лориаса непонятно за что.
   - Правильно! - подхватил маг возбужденно. - Потому что его сила в тебе!
   Страх делал Бони злобной, и это тоже пугало ее. Все происходящее казалось ей какой-то злой шуткой, и она все ждала, когда же Лориас громко рассмеется над ее глупой доверчивостью и, размахивая руками, умчится из зала, и его безумие шлейфом злого хохота зашелестит вслед за ним.
   - Да что ты! -язвительно пробормотала она, но маг ее не услышал. Лориас вдруг шагнул назад, и Бони растерялась. Она огляделась по сторонам, ожидая подсказки, но в глаза хлынула лишь непроглядная тьма, и она уже не смогла бы найти то место, где темнота поглотила мага и Даргиша. Легкий шепот незнакомого ей заклинания еще мгновение доносился до нее, но вскоре темнота поглотила и его. И не осталось ничего. Исчезли светящиеся шары, пропал зал, и только из непреодолимой дали к ней взывал чарующе мягкий голос Даргиша:
   - Сожми его покрепче, позволь ему завладеть тобой! Сожми покрепче...
   И из той же дали ему вторил другой голос, похожий на эхо:
   - Кричи! Кричи громче! Только тебя она сможет услышать... только голос любимого...
   А она никак не могла понять, что это за голоса, и что они пытаются сказать ей. Она стояла, держа в ладонях талисман, и ждала, сама не зная чего. Ожидание растянулось, наверное, на века, как ей показалось. И с годами пришла усталость. Она постепенно ощутила зуд в ногах и неприятное напряжение в спине, и захотела присесть, но ей не удалось этого сделать. Воздух вдруг затвердел, или она настолько ослабела, что не могла даже двинуться. Ее сковал в своих объятиях камень. Неожиданно в ладони хлынуло тепло, такое приятное и волнующее, что она могла бы наслаждаться им вечно. Она чувствовала свет, исходящий от этих потоков, но никак не могла разглядеть его. Впрочем, с каждой минутой это становилось все менее значимым. И что могло быть важно теперь, кроме этого тепла? А потоки, набирая силу и мощь, уже струились меж ее пальцев, и становились все теплее, все горячее. И вскоре это тепло стало невыносимо жарким. Все горячее, горячее... все больнее! Бони в отчаянии сжала зубы, но тихий стон невольно вырвался, потонув в вечной тьме.
   - Нет! Нет, нет... - в ужасе бормотала Бони, сдерживая отчаяние. И вдруг боль пронзила руки, раскрошив кости, скрутив сухожилия, ринулась в плечи и оглушительным потоком охватила все тело. Бони скрючилась от боли и неистовый вопль пронзил ее мозг. А ладони все сильнее сжимались вокруг талисмана, но она этого уже не чувствовала.
  
   Когда Бони как-то странно приподнялась на мыски, чуть изогнув спину, Даргиш почувствовал неладное, но Лориас лишь торжествующе ухмылялся. Но когда тело ее плавно скользнуло вверх всего на несколько дюймов и неподвижно зависло в воздухе, а с губ ее сорвался легкий, как облачко, вздох, жуткое подозрение смело ухмылку с лица мага.
   - Бони? - позвал он, но ответа не последовало. - Дьявол! - отчаянно вскрикнул маг и резко развернулся к Даргишу, вцепившись в ворот его рубахи. Но не успел он и рта раскрыть, как Даргиш яростно стряхнул с себя скорчившегося мага и, не дав ему упасть, подхватил его легко, как сухую ветку.
   - Что ты с ней делаешь? - прошипел Даргиш, и взгляд его способен был убить.
   - Дьявол тебя побери, безродный ублюдок! - взвизгнул Лориас, вцепившись в сильные руки Даргиша. - Убери от меня свои лапы! Я ничего не делаю, я лишь произнес нужные слова, а творит все талисман... и она.
   - Так талисман или она?
   - Они связаны. Если она из погонщиков.
   - А если нет?
   - Он убьет ее, - пожал плечами Лориас, и Даргиш в ярости отшвырнул его, ринувшись было к Бони. Но дикий вопль мага остановил его.
   - Не касайся ее! Нет.... Кричи! Слышишь, кричи как можно громче, скажи ей, чтобы сжала талисман покрепче, чтобы... позволила ему завладеть ею.
   - Бони! - взревел Даргиш, как раненый зверь. - Сожми его покрепче, позволь ему завладеть тобой! Сожми его покрепче, Бони!
   - Кричи! Кричи громче! Только тебя она сможет услышать, только голос любимого человека достигнет ее сердца и ее разума! Громче!
   - Бони!!!
   А свирель все пела и пела, все неистовей становился ее мотив, и в безумии ее тонули трое.
   Даргиш смутно помнил, как с грохотом полопались под потолком магические шары, и как оглушительно трещали и рушились тяжелые резные балки и крошился камень. Как ураган подхватывал самые мелкие и острые осколки и кидал их в лица двух мужчин, минуя хрупкую юную фигурку, кутавшуюся в бледно-алое сияние. Не чувствуя самого себя, он инстинктивно прикрывал глаза рукой, пытаясь защитить их от колючих каменных осколков. Тьма застилала его глаза, горячая кровь заструилась по переносице, и какая-то почти знакомая сила все пыталась придавить его к полу, раздавить. А он упорно держался на ногах, кидаемый то назад, то вперед. Он потерял из виду Лориаса, но перед его взглядом неизменно возникала из тьмы все та же светлая фигурка, скрючившаяся будто от боли, и он радовался, что, исчезая во тьме ненадолго, она каждый раз возвращается к нему. Вот новый приступ изогнул ее, голова откинулась назад и безжизненно повисла, руки, как крылья, взлетели в стороны и назад, а левое запястье ее оплел золотой цепочкой талисман, искрившийся чистым блеском камней. Неведомые ему руны, черные, как зимняя ночь, проступили в ее сиянии, и словно сонное зелье, погрузили его в беспамятство. Тяжелая балка коснулась затылка и сгорбленной спины, и, наверное, оглушила его... или убила.
  
  
   ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ: ВОСКРЕШЕНИЕ
  
   Даргиш так и не понял, сколько времени он провел в беспамятстве. В первые моменты пробуждения он долго не мог сообразить, что с ним и где он, и что произошло. Память возвращалась медленно и нехотя, спина отзывалась немыслимой болью при малейшем движении. Кожу на переносице стянула корка засохшей крови. Ощущения были пренеприятные, и все же он очнулся, и вскоре даже сообразил, что еще жив. Не открывая глаз, он понял что в зале царит благословенный полумрак магического света, довольно приятный для сонных глаз. Даргиш не смог бы с точностью сказать, в каком положении он находился, но что-то странное было в холодной нежности, обнимавшей его неощутимо. Разлепив тяжелые веки, он лениво огляделся по сторонам и с каким-то отупелым изумлением отметил про себя, что висит в воздухе. Это было весьма странно, хотя и не удивляло его настолько, насколько это было бы при обычных обстоятельствах. Он "лежал" на спине, и руки его безвольно свисали вниз, но он не ощущал ни малейшего неудобства, скорее наоборот, это был самый удобный способ лежать из всех известных ему. По мере того, как сон отходил все дальше от его глаз, нарастало удивление по поводу его странного положения, смешанное с ненормальным весельем - ведь, признаться, довольно забавно проснуться поутру, паря в воздухе. Наконец, он пробудился настолько, чтобы двигаться. Собрав силы, он нехотя повернулся на бок, опасаясь, что при малейшем его движении чары рассеются, и он рухнет на пол, на жесткий каменный пол... зала... усыпанный камнем... и рухнувшими балками... под которыми... возможно, покоится Бони.... Зрелище, представшее его глазам, выбило бы из колеи даже самого стойкого, что же говорить о человеке, пережившем такой нервный стресс. Он парил в воздухе, а под ним простиралась бездна без конца и края. Даже при дневном свете он не смог бы разобрать в этом хаосе, где рухнувшая каменная стена граничит с дубовой потолочной балкой. Все было сплошь покрыто осевшей каменной пылью, мягким ковром накрывшей руины восточной части замка. Только части, потому что по левую руку от Даргиша все еще возвышались могучие стены с темнеющими пещерами коридоров, некогда ведших в восточную галерею и зал, и комнаты. Они зияли на теле замка, как свежие раны. Разрубленный пополам, он беспощадно обнажил их, открыл свое нутро ветрам и дождям, и всем прихотям беспощадной природы.
   Над руинами парила паутина огоньков, замысловатое сплетение из магических шариков разной величины, мягким покрывалом света укрывающее останки. В волнах этого холодного, но приветливого в эту ночь, света парил Даргиш, а где-то неподалеку угадывался полускрытый шарами силуэт Лориаса. Его рваные одежды мягко колыхал почти неподвижный воздух, а в растрепанных длинных волосах суетились звезды - так казалось со стороны. Уже гораздо позже Даргиш понял, что это были духи деревьев. Эти крошечные существа, каждое из которых не больше человеческого мизинца, так крепко цеплялись за жизнь, что и другим не могли позволить умереть просто так. Они чувствовали присутствие смерти за версту, и устремлялись на помощь. И теперь они суетились вокруг мага, не способные понять, что смерть приходила вовсе не за ним, и вцепившиеся в него только потому, что он выглядел мертвее прочих.
   Видя мага жалким и растрепанным, Даргиш тем не менее, не испытал ни жалости, ни ненависти. Совсем иное чувство посетило его - безумный страх за Бони. Его сердце страшно заколотилось от мысли, что могло случиться с ней, но он быстро сообразил, что эти шары не могут быть творением рук покойницы. Или...? Что можно ожидать от этих магов?
   Но Бони была совсем рядом, внизу. Словно тень, она притаилась в сумраке руин, неслышная, как прошедший день, легкая, как мечта. Скрестив исцарапанные ноги, она сидела на огромном куске стены, как на одиноком утесе, и рассматривала с интересом и с тоской какие-то неразличимые рисунки на запястьях. Маленькая тайна, притаившаяся в ожидании своей разгадки. Неожиданно она вздрогнула, встрепенулась, и резко вскинула голову. На лице ее расцвела улыбка, когда она встретилась взглядом с Даргишем, и он почувствовал себя настолько нелепо в таком положении, что даже не смог выдавить ответную улыбку. Бони бойко вскочила на ноги, щелкнув пальцами, и пробормотала что-то неразборчивое. Даргиш не успел сообразить, как он оказался на ногах, но он вдруг почувствовал движение воздуха и ног его коснулись жесткие острые камни. А перед глазами неведомо откуда возникла улыбающаяся физиономия Бони. Краем глаза он заметил, как плавно опустилось на камни недвижимое тело мага, и фонтаном перламутровых искр взметнулись и исчезли трепетные нимфы. Потускнели магические шары, и потесненная ночь сердито проглотила развалины.
   Даргиш с трудом различал звуки. Казалось, вся долина вымерла, затоптанная неведомой силой. Лишь на окраине ее робко подавали голоса самые смелые соловьи, разгонявшие гнетущую тишину, как верные стражи. Даргиш сделал было шаг в непроницаемой мгле, и тут же почувствовал горячее прикосновение маленьких шершавых от царапин ладоней. Потерявшись в темноте, она шагнула вперед, выставив руки, из-под ног посыпались камни и песок, и Бони едва сдержала равновесие. Неожиданно руки ее нашли опору, и она вцепилась в него, как утопающий в панике хватается за воздух. Он нашел в темноте ее плечи и обнял, чувствуя, как больно обжигает стертую в кровь грудь ее дыхание.
   - Нам надо бежать отсюда скорее, - задорно прошептала она, словно затеяла новую игру.
   - Почему бежать? - удивился Даргиш ее словам, но, еще не найдя ответа, понял, что она права.
   - Если Лориас очнется, пока мы будем здесь, нам еще долго не выбраться отсюда. Он не позволит.
   Даргиш вдруг ясно увидел все перспективы, и понял, что у них действительно один шанс из десяти. Над ним неожиданно вспыхнул совсем маленький шарик, переливающийся всеми цветами радуги, но способный лишь осветить им дорогу на пару шагов вперед.
   - Большего нам не надо, чтобы взять коней и сумки, - объяснила Бони, лукаво прищурившись.
   - Сумки? - сомнительно переспросил Даргиш, но она только торжествующе расплылась в улыбке.
   - Я спрятала их где-то на виноградниках.
  
   Понадобилось не больше получаса, чтобы вывести из конюшни перепуганных коней, заранее оседланных, и отыскать в виноградниках отсыревшие за ночь сумки. И еще около двух часов, чтобы заставить панически уворачивающихся коней слушаться. Окутанные предрассветной дымкой, измученные, но счастливые, они покинули, наконец, долину.
  
   Бони стойко держалась в седле до полудня, но вскоре поняла, что без отдыха не обойтись. Ноги отказывались сжимать конские бока, угрожая девушке падением, пусть даже в мягкую изумрудную траву, несомненно, скрывающую целое царство бестолковых насекомых, всегда готовых забраться за воротник. Отстегнув от седла сумки, она вцепилась в них мертвой хваткой и скатилась с коня на землю, предоставив Даргишу все заботы об устройстве лагеря и заботе о животных.
   Бони проснулась поздно ночью, когда даже птицы умолкают, покорившись темноте. Неполная луна мягко серебрила кроны деревьев, траву и цветы, и даже коней, мерно посапывающих во сне, склонив головы и изредка потряхивая ушами. Среди травы, как опавшие звезды, суетились сверчки, и их передразнивали звезды, отражавшиеся в искрящихся водах озера, колышущегося где-то за деревьями. Лишь тихий стрекот рассекал ночную тишину, залитую лунным сиянием. Да легкий летний ветерок время от времени шелестел в кустарниках. Не понимая, проснулась ли она, или еще видит сон, Бони присела, и рука ее наткнулась на спящего Даргиша, полностью скрытого одеялом. Глаза неумолимо слипались, но тело уже не требовало покоя, скорее наоборот, упрямо стремилось к действиям. Она вдруг с тоской вспомнила о горячей ванной, которой не видела, кажется, вот уже несколько тысячелетий, и о чистом легком платье, таком, чтобы все вокруг лопались от зависти. Все это было так далеко, и она уже не видела ничего заманчивого в идее слияния с природой. Сонно моргая, она поднялась, плед соскользнул с ее ног, и она бесшумно ступила на прохладную чуть колючую траву, направившись туда, где сквозь черно-серебристую листву проглядывали островки искрящегося лунного света, растекавшегося по поверхности чистой озерной воды. Ветер неспешно гнал перламутровую рябь, шелестел листвой, и вскоре Бони потеряла способность воспринимать какие-либо другие звуки, подобно тому, как неутолимая жажда заставляет забыть обо всем остальном. Бессознательно, скорее по привычке, она скинула по дороге обтрепавшееся изорванное платье, оно послушно скользнуло по ее измученному телу, и Бони ступила в воду. Ступни погрузились в теплый вязкий ил озерного дна, а пальцы ног вдавливали в него камешки. Забывая саму себя, она погружалась все глубже, и наконец дно выскользнуло из-под нее. Вода, оказавшаяся холоднее, чем предполагала девушка, нежно коснулась подбородка, и Бони, зажмурившись и задержав дыхание, на мгновение исчезла в темной бездне с головой, и светящиеся воды сомкнулись над ней. Глаза открылись сами собой, но за стеной стремительно поднимающихся пузырьков она не разглядела ничего. И ринулась вверх, оттолкнувшись ногами от воды, как русалки взмахивают хвостами, уклоняясь в море от рыбацких сетей. Воздух обнял холодом ее лицо, и фонтан перламутровых брызг рассек тишину, озаряя ночь другими звездами.
   Бони промерзла до костей, и только тогда решила, что уже пора вылезать. Она вскарабкалась на мокрый берег, и меж пальцев ног забилась прибрежная глина. Ополоснув ступни в воде, она, чувствуя себя летним ветерком, понеслась к лагерю, скорее одеваться. Даргиш по-прежнему спал, и не догадываясь о ее ночных прогулках. Бони рухнула ни пледы, стряхнула с ног налипшие травинки и песок, и натянула огромные даргишевы сапоги. Ноги ее утонули в них, и норовили выскользнуть обратно при первом же удобном случае. Порывшись в сумках, она отыскала лишь кожаные брюки да шелковую рубашку. Она оделась, почувствовав себя несравненно уютней, и укуталась в мягкий плед. Холод ночи покорно отступил перед ней, и, не заметив, как, она снова уснула.
   Бони проснулась оттого, что прохлада щекотала ей лицо. Не открывая глаз, она почувствовала яркий свет, а веселый лепет птиц окончательно пробудил ее. В траве привычно жужжали неутомимые цикады, а по лицу накрапывал странный дождик.
   - Соня! - укоризненно пробормотал знакомый голос, и Бони невольно улыбнулась. Даргиш сидел рядом и со злорадным упорством брызгал ей в лицо холодной водой.
   - Мерзавец! - буркнула она без тени обиды, а скорее даже весело, пряча лицо в складки пледа.
   - Тут рядом такое симпатичное озеро.... А вода такая теплая! - намекнул Даргиш сладостным голоском, но Бони не смогла удержаться перед соблазном отомстить.
   - Да, да! - не вылезая из-под пледа, ответила она. - Было бы неплохо поплескаться вдвоем, но я уже познакомилась с этим озером.
   - Ты меня просто убила, ты это понимаешь? - поинтересовался Даргиш, явно разочарованный. - Ну, может, ради меня....
   Бони села и откинула наконец плед, щурясь под яркими солнечными лучами. Но, едва взглянув на Даргиша, ее лицо вытянулось и приняло странное выражение.
   - А ну оденься! - возмущенно скомандовала она.
  
   Они кое-как позавтракали, собрали вещи и снова отправились в путь. Солнце светило ярко, но на западном горизонте собирались тучи. Казалось, во всем мире не осталось больше никого, кроме них, и Бони с трудом верилось, что им предстоит еще не одна встреча с людьми. Все недавние переживания потонули в тени последних нескольких часов, проведенных вместе. Девушка почти не думала о том, что было, пытаясь решить, куда теперь им отправляться. Или ей. Она не сомневалась в Даргише, но боялась тянуть его за собой в неизвестность. Даргиш же задавался лишь одним вопросом: что же произошло предыдущей ночью? Но не решался расспрашивать Бони, догадываясь, чего могли стоять ей последние события. Впрочем, даже эти безрадостные мысли не могли омрачить радости вновь обретенной свободы.
   - Так куда мы едем? - спросил Даргиш, и Бони тяжко вздохнула, но не помрачнела.
   - Я спросила бы у тебя то же, если бы хоть немного надеялась, что ты дашь мне ответ.
   - У нас ни еды, ни денег, - подытожил Даргиш. - Думаю, лучше добраться до какой-нибудь деревушки, а оттуда отправиться обратно в Горилас. А потом... куда ты скажешь.
   - Да, в Карилхад, - печально проговорила Бони, словно вспоминая человека, убитого ею. - Или скорее на его развалины.
   Она помолчала с минуту, обдумывая предложение Даргиша. Сама она уже думала об этом, но понимала, что не в праве решать одна.
   - Думаю, твое предложение разумно...
   - Но? - прервал ее Даргиш, почувствовав нотки нерешительности в голосе девушки.
   - Но я хотела рискнуть.... У нас... у меня не так много времени, чтобы думать о собственном благе и отдыхать, зализывая раны. - Голос ее стал решительным, а взгляд, одновременно и смелый, и полный отчаяния, остановился на Даргише. - Я хочу отправиться прямо в Карилхад. Это всего несколько дней пути, и еды хватит... на двоих.
   Взгляд ее почти умолял его не бросать ее, но в этой безмолвной просьбе не было необходимости. Заглушив внутри себя отчаянные вопли уязвленной гордости, Даргиш изобразил на лице улыбку, и, стараясь казаться заботливым мужем, выговорил слова, которые с трудом сползали с губ, не привыкших к подобным высокопарным речам.
   - Неужели ты могла подумать, что я отпущу тебя одну в Карилхад?! - наиграно возмущенно ответил Даргиш. - Ты, как ни как, моя жена.
   - Какая жалость!
  
   Ночь настигла их незаметно, тихо подкравшись со спины. Она навалилась на них своей темной тяжестью, и уже ничего нельзя было поделать с глазами, которые неумолимо слипались, верные стремлению тела, требующего отдыха. Даже кони безмолвно намекали на то, что пора остановиться, все более замедляя шаг и тоскливо опустив головы. Где-то вдали замигали потонувшие в кронах деревьев огоньки далекой деревни, путь к которой пролегал через целый день. Возможно, уже следующую ночь они смогут провести в мягких уютных кроватях в деревенской гостинице. А пока они кое-как устроились на ночь, едва найдя в себе силы разжечь костер.
   И все же любопытство преодолело сон. За чашкой ароматного травяного чая Даргиш наконец сдался, не в силах более сдерживать его.
   - Бони, где талисман? - спросил он. Сотни вопросов мучили его все то время, как они покинули замок. Но он так же понимал, что не в праве спрашивать ее ранее, чем почувствует, что она в состоянии объяснить. Сейчас он не был уверен, и все же надеялся, что воспоминания уже не ранят ее. - Ты не потеряла его?
   - Нет, он у меня, - спокойно ответила девушка, так спокойно, словно речь шла чем-то, немало ее не волнующем. - Он тогда впился в руку, как удав. У меня просто не было возможности потерять его. До сих пор следы остались.
   Даргиш несколько растерялся. Он помнил, какое волнение вызывали у нее любые упоминания о Карилхаде, пережил вместе с ней все испытания, но даже ему было неприятно вспоминать. А она говорила об этом так, словно о прошлогоднем пироге или о платье, вышедшем из моды.
   - Так что же произошло? - в недоумении спросил Даргиш. Перед его глазами вставали жуткие картины недавних событий: слепящий свет, оглушительный грохот, рушащиеся стены и жуткая песня флейты. И Бони с запрокинутой головой и дико раскинутыми руками. А потом... счастье на ее лице, в момент его пробуждения, и черные письмена на ее запястьях, которых он так и не разглядел: ночью их скрывала тьма, а днем - рубашка. Что-то изменилось, что-то случилось с Бони той ночью, и хорошо это было или плохо, он не мог понять, но знал только, что пока это выражается в не просто странном, но и противоестественном поведении.
   - Я и сама не знаю, - ответила наконец Бони на его уже позабытый вопрос. Даргиш вглядывался в ее глаза, но не мог разглядеть там и тени страха или сожаления. Что-то глубокое и непреодолимо далекое было в ее взгляде. На мгновение ему показалось, что перед ним совсем другой человек. А она между тем продолжала: - Я почти ничего не помню. Была страшная боль, и мне казалось, она убьет меня. Словно что-то рвалось изнутри. И горячая цепочка талисмана впивалась в запястье. В глазах было темно, и я даже не могла вскрикнуть, горло пересохло. Мне мерещились драконы, прекрасные и самые необыкновенные создания на свете. Жаль, что ты не видел их. Они вились в воздухе, словно сами были его потоками. А я потеряла себя где-то среди них. А еще они пели... Или это была не песня, но звучало очень красиво, я такого никогда не слышала. Хотя, чем-то похоже на флейту. Думаю, я все-таки вызвала силу с помощью талисмана, Лориас был прав. Но эта сила... она очень необычная. Не волшебство, а нечто большее. Она дала мне знания. Представляешь, варны не знали страха!
   В глазах ее светилось восхищение, и она уже не видела его. Она говорила сама с собой. Но в последних ее словах было нечто, что заставило его вздрогнуть и ощутить невероятный ужас. Не знают страха.... Вот что изменилось в ней! Она больше не знает страха. Именно это он пытался понять, с тех самых пор, как открыл глаза и увидел ее, сидящей на руинах замка. В глазах ее не было и тени испуга, скорее безмерное счастье. Среди этого хаоса, когда даже он, Даргиш, не мог полностью осознать мир, она после всего пережитого смогла остаться собой. А что же теперь.... Они вернули ее себе, отняли у него. Неужели это именно то, к чему они так долго стремились? Потерять друг друга?
   - То есть, они не боялись меча, - вдохновенно продолжала Бони, - не боялись боли и прошлого, не боялись того, что было и того, что могло произойти, не боялись смерти. Но могли бояться утратить свой талант, свои способности, потерять то, что дарило им радость, боялись потерять любовь. В этом смысле мы слабы.... Может, даже слабее людей.
   "Мы". Это слово пронзило его насквозь больнее любой стрелы.
   - Я еще много чего узнала, но сейчас нет смысла рассказывать об этом. Ты все узнаешь со временем. Так или иначе, я смогла призвать силу, и она пришла. Но я не смогла сдержать ее, и она вырвалась наружу, снося все на своем пути. Я ничего не могла поделать. Лориас был без сознания, поэтому я воспользовалась его силой, чтобы спасти всех нас. Не помню, что я еще делала, но когда я очнулась, над головой уже горели шары. Ты видел, там были древесные духи. Они накинулись на Лориаса, потому что он показался им умирающим из-за того, что я забрала его силу. Но на самом деле они почувствовали близость моей гибели. Сила драконов, сила Лориаса и мои собственные способности - все это слишком велико для одного человека. А еще... вот, посмотри. Они все-таки есть.
   И она протянула Даргишу руки, предварительно закатав рукава рубашки, обнажив запястья. Широкими браслетами их опоясывали странных расплывчатых очертаний узоры, неизящные и угловатые, и черные, как земля. Даргиш коснулся их, и Бони невольно отдернула руку, как от резкой боли.
   - Они все еще жгутся, - объяснила она, не опуская рук, давая ему возможность рассмотреть отметины как следует. - Думаю, они не настоящие, потому что настоящие метки появляются у варнов при рождении. Это как цвет волос, или форма лица. Их дарует природа варнов, и у каждого из них узоры разные. В этом Лориас ошибался. Эти знаки ничего не значат, это просто особенность варнов. А властители отмечены совсем другой печатью, но какой, я не знаю. А мои больше похожи на ожоги. И болят так же. Потрогай, они шершавые, не такие, как кожа.
   Но Даргиш более не решился касаться странных знаков, причиняющих девушке такую боль. Но при мысли об этом сознание тоскливо отозвалось пониманием того, что ей уже не ведома та боль, что могла тревожить его. И, будто прочитав его мысли, Бони отозвалась спокойно и даже почти весело.
   - Я, наверное, слишком долго прожила среди людей, да и предки мои тоже почти слились с человеческой культурой. Думаю, я уже не смогу просто так забыть, что такое боль и страх, и все же я уже не ощущаю их так... в той мере, как еще совсем недавно. Они уже не значат так много и не пугают. Но ощущения все равно неприятные.
   Даргиш по-прежнему молчал, не решаясь ничего сказать. Что он мог сказать ей в этот момент, когда она была так счастлива, обретя свой народ, вернувшись к своим истокам. Когда она была так далеко от него.
   - Что ж, - наконец произнес Даргиш, стараясь, чтобы его голос звучал непринужденней, - надеюсь, среди варнов не бытует такое понятие, как грехи отцов. Ну, знаешь, "грехи отцов ложатся на их детей".
   - Нет! - горячо заверила его Бони. - Варны мудрее людей.
   - Кажется, ты уже провела границу между мной и тобой, - не сдержавшись, мрачно проговорил Даргиш, но Бони лишь бросила на него светлый удивленный взгляд.
   - Что? - с откровенным непониманием переспросила она.
  
   - А что же легенда? - спросил вдруг Даргиш. Они ехали рядом, молча. День уверенно клонился к закату, и ярко-алые блики уже подсвечивали облака на восточном горизонте. Воздух привычно звенел, наполняя мир вокруг жизнью. Всего несколько километров отделяло их от маленькой деревушки, опрятные домики которой уже виднелись сквозь кружево зеленеющих крон деревьев. Всего несколько часов пути. Ни единый звук не потревожил их уединения. Даже со стороны деревни не доносились ни голоса, ни другие признаки жизни. Казалось, все вокруг сморили жара. Уснули деревья и кусты, уснули люди и дома, и только насекомые, озабоченные лишь своими делами, носились, рассекая воздух, не замечая двух усталых путников. Да где-то вдалеке раздавались изредка сонные и короткие птичьи трели, отрывистые и бессмысленные, как слова спящего, когда сон его врезается в реальность.
   Бони молчала долго, и Даргиш уже подумал, что она решила не отвечать, но она вдруг заговорила.
   - Даже не знаю, что и предположить, - задумчиво пожала она плечами. - Либо я не спаситель, либо в легенде ошибка. Скорее второе, потому что я уже выпустила драконью магию, получила знания и... да слишком много всего произошло, чтобы вот так все закончилось.
   - Да, пожалуй, - согласился Даргиш. Думая об этом, он приходил именно к такому выводу, но не решился произнести все вслух. Несмотря на то, что Бони и не догадывалась, но между ними пролегла высокая стена, преодолеть которую, как казалось Даргишу, было невозможно. И разум его уже готов был отступить, принять ее чуждость; но не сердце. Понимание того, как далеко она от него сейчас, разрывало душу. Но он словно кружился в лабиринте вопросов и ответов, и в этом хаосе очередной вопрос не подходил к ответу, а нужный ответ не соответствовал вопросу. Это приводило его в отчаяние, которое он ловко скрывал от Бони, хотя и не видел в этом необходимости, уверившись в ее равнодушии. А она не видела ничего вокруг: ни его, ни окружающего мира. Перед ее взглядом, обращенным куда-то вглубь памяти, вставали все новые и новые образы драконов, расправивших в полете свои перепончатые крылья, и величественных стройных варнов. Ей хотелось сочинять о них баллады, хотелось рисовать, запечатлеть эти дивные образы, не важно каким образом. Она боялась забыть их. И бесконечный калейдоскоп сменяющих друг друга образов, проносящихся перед ее внутренним взором, кружил ей голову, погружая в опасные глубины забытья, где не было уже ни Даргиша, ни привычного ей мира, а лишь прошлое, мертвое прошлое. Но она этого не понимала.
  
   Деревня осталась позади, за спинами двух одиноких путников, которых ранее никто не видел в этих местах. Проезжая по узким не мощеным улочкам, они не могли не заметить любопытных взглядов случайных прохожих. Здешние жители, конечно же, были привычны к проезжим торговцам, бродячим музыкантам, нищим бродягам, выпрашивающим корки хлеба и к крестьянам, пересекавшим их селение по пути в другие города на поиски работы и лучшей жизни. Но никогда прежде не приходилось видеть крестьянам столь странных людей, облаченных в лохмотья, но путешествующих на ухоженных лошадях под богатыми седлами из дубленой кожи, да еще ко всему в придачу расплачивающихся золотом.
   Неугомонные мальчишки провожали путников, весть о которых мгновенно наполнила все улицы, до самых последних домов. И когда галдеж за спинами Даргиша и Бони наконец стих, они поняли, что деревня осталась позади и они вновь предоставлены самим себе. Но даже короткий отдых не позволил им вернуться к прежней нормальной жизни, к прежним отношениям.
   Перед ними вновь пролегла ухабистая неприветливая дорога, убегающая далеко в жаркие летние дни и холодные звездные ночи предстоящего пути. Дождь, щедро омывший землю этой ночью, расстелил меж деревьями густые туманы, в которых боязливо шуршали полевые мыши, проносились, ероша опавшие листья, пугливые зайцы, и изредка сонно жужжали шмели. Солнце робко проглядывало сквозь облака, скудно освещая землю, но не согревая ее своим теплом. Словно боясь прошедших дождей, солнечные лучи пробивались меж серых облаков, не касаясь, однако, земли, и даже к полудню они не развеяли до конца туманы, все еще висевшие клочьями на ветках кустарников, окутывающих обнаженные корни деревьев.
   Копыта коней тяжело ломали сухие ветки, глухо ударяясь о сырую землю. Прохладный воздух вынудил путников накинуть теплые плащи, купленные накануне в деревне. Так, зябко кутаясь, они продолжили путь, на конец которого уже перестали надеяться.
   Путешествие к руинам Карилхада заняло гораздо больше времени, чем рассчитывала Бони, и пришлось согласиться, хоть и нехотя, что продукты, купленные щедрой рукой Даргиша, стоили тех денег, что пришлось потратить. Бессовестный торгаш смекнул, что двое странных путников не хотели бы задерживаться в деревне, и заломил такую цену, которую даже в городе посчитали бы проявлением непомерной жадности. И, как бы Даргиш не пытался с ним сторговаться, тот стоял на своем до победного конца, зная, что некоторые продукты будет сложно купить у кого-либо еще в это время года, когда в ожидании богатого урожая селяне доедают последние запасы.
   Как-то ближе к вечернему часу на дороге перед ними показалась странная маленькая фигурка. При ближайшем рассмотрении она оказалась сгорбленной старухой со злыми, но мудрыми глазами. Глядя на нее, Бони ужаснулась: несомненно, когда-то эта обезображенная временем женщина была прекрасна.
   - Вы держите путь в Карилхад? - поравнявшись с путниками, спросила старуха, злобно щуря глаза.
   - Что? - встрепенулась Бони, не ожидавшая никакого вопроса.
   - Вы держите путь в Карилхад, - повторила старуха, но голос ее уже звучал утвердительно. - Поворачивайте своих коней! - вскрикнула старуха пронзительно и захохотала сухим скрипучим смехом. - Карилхад мертв. Карилхад больше не ваш!
   - Что вы хотите сказать? - ужасаясь зрелищу, спросила Бони. Старушечий смех наводил на нее ужас, гнавший по спине мурашки.
   - Глупая, - хихикнула старуха, немного унявшись. - Карилхад больше не ваш. Теперь другие празднуют там свои дни.
   И, то ли рыдая, то ли хохоча, старуха пошла дальше своей дорогой, не обращая внимания на робкие оклики Бони.
  
   И вот, наконец, они поднялись на вершину знакомого холма, открывающего долину глазам путешественников. Казалось, прошла целая вечность с тех пор, как они бежали из Карилхада, но еще не умерло в памяти ощущение этой земли под ногами. Даже почва хранила их следы, которые уже невозможно было стереть даже временем. С этого холма был убит город, когда-то четвертая столица Ремилхада.
   Вздыбленная руинами почва долины напоминала незажившую рану, стянутую коркой запекшейся почерневшей крови. Бони невольно впилась пальцами в руку Даргиша, уткнувшись лбом в его плечо. Волны воспоминаний накатывали штормовым ураганом, готовым захлестнуть ее, утопить в своих безжалостных водах. Этот город дал ей больше, чем родной отец, и чем она отплатила ему? Она, казалось, чувствовала ступнями боль этой земли, изуродованной, оскверненной древней магией, которой следовало бы покоиться в глубинах истории. Невозможно было поверить теперь, что когда-то эту безмолвную долину населяли люди, что здесь кипела жизнь. Словно безжалостная божественная воля обрушила свой кулак на городские стены, несущие на себе тяжесть вековых человеческих грехов.
   Объятия Даргиша спасли Бони от отчаяния. Она всхлипнула в его пропыленную тунику, и неожиданно его сильные руки давно забытым движением встряхнули ее, да так, что мир вокруг мелькнул на мгновение в неуловимо быстро промчавшемся вихре. Она растерянно уставилась на него, но взгляд его был суров, словно взгляд чужого человека. Он сжимал ее плечи до боли, но она не чувствовала ее. Под ресницами ее застыли жгучие слезы.
   - В том, что произошло когда-то здесь, нет твоей вины! - твердо проговорил он, не отрывая взгляда от ее глаз. - Уж поверь мне, я единственный свидетель. А Лориас... его не было здесь в тот день. Его слова не значат ничего, он сам не знает, что говорит.
   - Ты не понимаешь!.. - безнадежно всхлипнула Бони, и слезы, сорвавшись с ресниц, покатились по щекам. И вдруг пощечина обожгла ее щеку, оглушив девушку на мгновение. Бони не смогла даже обидеться. Она только потрясенно смотрела на него, как ярость искажает его прекрасные мужественные черты, как он душит ее в себе. Она чувствовала, как дрожит его ладонь, железными оковами сковавшая ее запястье. И не могла вымолвить ни слова.
   - Я не указываю тебе, что делать, говорить, думать, - продолжал он, - но неужели ты не видишь, что своими же руками разрушаешь свою жизнь. Разве я не прав? Скажи, в чем я ошибся?
   - Ты прав, прав! - вскрикнула Бони, пытаясь высвободиться из его рук, сдавивших плечи до синяков. Она сердито отдернула руки, шагнув назад. - Ты сошел с ума, - тихо проговорила она, стараясь не встречаться с ним взглядом. Высыхающие слезы стягивали кожу. Бони растирала плечи, боясь поднять глаза и встретить его осуждающий взгляд.
   - Мы оба сошли с ума, если дошли до такого, - мрачно ответил Даргиш.
   - Не пытайся мне помочь, - сухо пробормотала Бони, но все же примирительно взяла его за руку и потянула за собой, вниз по цветущему склону, в долину. - До темноты еще есть время, - объяснила она. - А заночевать лучше под деревьями, чем на открытом пространстве.
   - Чего ты боишься? - неожиданно спросил Даргиш, шагая за ней. Высокая трава хлестала по коленям и сбивала грязь с сапог. Кони послушно тащились следом, качая головами и обдавая спины путников жарким дыханием.
   - Ничего, - усмехнулась девушка, не оборачиваясь, - я же не человек, ты забыл?
   - И все же ты чего-то боишься, - задумчиво проговорил Даргиш, словно пытаясь осмыслить до конца приоткрывшуюся ему истину.
   - Да, я жутко боюсь! - раздраженно вскрикнула Бони, отдергивая руку и ускоряя шаг, пытаясь оторваться от Даргиша. Взмахнув руками, она скользнула вниз и легко понеслась по склону.
   - В тебе слишком много человеческой крови! - крикнул ей вслед Даргиш и рассмеялся. - Ты можешь сбежать от меня, но от себя самой тебе не скрыться!
   И он кинулся вслед за ней бегом, радуясь неожиданному открытию и упрекая себя лишь за то, что не подумал об этом раньше. Понурые кони за его спиной припустились следом.
   Он не сразу нашел ее среди кустов и деревьев. Она сидела у ручья, спустив в холодную воду ноги в закатанных выше колен штанах. Рядом в траве валялись смятые, покрытые комьями сырой грязи сапоги. Длинные и тонкие водоросли, похожие на волосы русалок, колыхались, покорные течению, касались ее ступней. Бони грустно смотрела в воду на крошечных рыбешек, искорками мелькавших в блестящей прозрачной воде. Она даже не дрогнула, когда Даргиш приблизился, и, шелестя травой, уселся рядом. Последовав ее примеру, он стащил с ног сапоги и погрузил натертые ступни в почти целительную воду, бурным течением своим приятно щекотавшую пальцы.
   - Почему ты так хочешь быть варном? Ты ведь даже не видела их! - спросил Даргиш, и Бони взглянула на него глазами, полными печали, и снова уставилась на воду, лениво покачивая ногами.
   - Они мое прошлое, мои истоки...
   - И ты жаждешь воссоединиться с ними? - закончил за нее Даргиш. - Но ведь прошло так много времени!
   - Не пытайся понять, - тихо проговорила Бони, и слова эти до обидного походили на добрый совет.
   - Но какой во всем этом смысл? Что ты станешь делать, когда вернешь их? Перестроишь всю свою жизнь ради мертвого прошлого? Что они могут дать тебе?
   - Я не знаю! - прервала его Бони решительно, но не раздраженно. - Не знаю ответа ни на один из этих вопросов. Но что можешь предложить ты? - она серьезно заглянула в его глаза, и во взгляде ее читалось сомнение. - Брак с наемным убийцей - дело рискованное. Тебя могут убить в любой момент. А если я позволю себе влюбиться в тебя... что я буду делать, если тебя не станет рядом?
   - Так вот что! - вздохнул Даргиш после непродолжительной паузы. - Мы не можем дать друг другу никаких надежд, так?
   - Именно.
   - Кто будет готовить ужин?
  
   Вечер прошел так, словно ему не предшествовали никакие слова, будто не было ни этих разговоров, ни взаимных нравоучений, ни разверзшейся неожиданно под их ногами пропасти, неглубокой, но все же холодной и скалистой.
   Воздух остывал, они прижались друг к другу плечами, завернувшись в один плед, и черпали из одного котла гнутыми ложками густое, еще не остывшее варево. Они запили еду крепким чаем с засахаренным медом, а затем просто отшвырнули посуду и, как замерзшие щенки зимой, свернулись в объятиях друг друга под покровом пледов и звездной ночи. Странная, доселе неведомая ей тоска, не давала Бони уснуть, и почти до самой полуночи она все пыталась спасти Даргиша от холода: он то и дело переворачивался с боку на бок, скидывая одеяло, то раскидывал руки, а то, словно и не во сне вовсе нежно обхватывал ее талию и пытался притянуть к себе, будто ища тепла. В черной, как морская бездна, тени деревьев, широко раскинувших свои пышнолистные ветви, протягивая их, словно руки просящего, к дневному солнцу, было приятно и спокойно лежать, разглядывая протянувшиеся над линией горизонта вереницы немыслимо далеких звезд. Каскады их, будто срываясь с небесного полога, струили на ночную землю свой скупой свет, подпитываемый щедрым сиянием почти полной луны. Но вскоре тонкая полупрозрачная пелена облаков, беспощадно гонимых ветром, затянула и звездные узоры, и таинственную холодную луну, и мрак сомкнул веки Бони, а ночь материнской лаской приняла ее в свое лоно.
  
   Пробуждение не принесло ни желаемой бодрости, ни радости новому дню. Погода была пасмурная, холодный ветер монотонно нагонял с севера мрачные грозовые тучи, и оставалось только молиться, чтобы они не извергли свое содержимое над головами путников. Бони не обременяла себя раздумьями, что послужило причиной столь мрачного ее расположения, изменчивая погода, или тревожные сновидения, одолевавшие ее минувшей ночью. Она, предаваясь мрачным размышлениям о ближайшем будущем, не замечала мелькавшего перед глазами Даргиша, как не замечала привычное глазу, прочно вошедшее в ее жизнь, в повседневность, что, собственно, и составляло ее существование.
   Тоскливо наблюдая, как буйствует в котелке то, что Даргиш преувеличенно назвал супом, она вдруг невнятно пробормотала: "Ну почему не может быть так, как вначале!", и сама едва не вздрогнула, услышав собственный голос. Она испуганно метнула взгляд на Даргиша, боясь, что он ее услышал, и, к величайшему ее смущению, обнаружила его стоящим рядом. Его чуть удивленный взгляд вопрошающе сверлил ее, и Бони поняла, что объяснений ей не избежать.
   - Ты о чем? - спросил он, явно не догадываясь о смысле столь громко высказанных размышлений. Что-то в сознании ее, какая-то грозная тень, пыталось наложить оковы молчания на ее уста. А взгляд Даргиша настойчиво требовал ответа, и лишить его этого она не могла. Она глубоко вздохнула, а разум ее уже подготовил слова, которые надлежало воплотить ее губам, и мысленно она уже произносила их: "Мне жаль, что мы не можем быть такими, какими были в самом начале. Просто друзьями, просто любовниками, но не...". Но даже мысленно она не решалась довести до конца эту речь. Все дело было в последнем слове, единственном слове, произнести которое было равносильно самоубийству. Никогда с ее губ, даже случайно, не сорвутся эти предательские слова, обрекающие на беззащитную слабость. И она не ответила. Она виновато отвела взгляд и бессмысленно пожала плечами.
   - Бони? - то ли удивленно, то ли разочарованно пробормотал Даргиш, но расспрашивать ее дальше не стал. И не только потому, что так называемый суп вдруг с коварным шипением дал деру из тесного котелка. Дагиш ловко и весьма вовремя подхватил его на палку и едва не уронил в траву. И все же скромный завтрак был спасен его немыслимыми стараниями.
   Выехали они достаточно поздно, в большей мере из-за Бони, которая никак не могла сосредоточить свое внимание на каком-то одном деле, и то начинала складывать одеяла и вдруг замирала в задумчивости, то, как испуганный зверек, роняла одеяла и, решив, что посуда важнее, шла собирать чашки и тарелки; но, едва успев вымыть их, она рассеяно бросала их а траву у ручья и возвращалась к одеялам и пледам и вновь замирала над ними в глубокой задумчивости.
   Время безвозвратно уходило, и день покорно приближался к своему пику. Несмотря ни на что, солнце так и не показалось из-за туч, заволокших небо молочно-сероватой пеленой. Словно оседая на землю, эта пелена превращалась в тонкую туманную дымку, нежно укутывающую деревья и кустарники, но не решающуюся касаться земли. Туман полупрозрачным покрывалом сомкнулся над головами путников, словно своды таинственного дворца. А казавшаяся бесконечной долина все стремилась вперед, будто отказываясь кончаться. Казалось, вот-вот покажется за очередным гребнем холма мертвый город, представит ищущим взглядам путников заветные руины, но лишь новые и новые холмы представали на их пути, и тонкая тропинка вилась вверх-вниз меж деревьев и кустов, через заманчиво журчащие ручейки. Однообразность дня превращала время в ничто, заставляя его тянуться в бесконечность, и невозможно было даже определить, который сейчас час. День усыпил все живое в долине, и не слышно было ни единого привычного звука, словно туман поглощал их с завидной жадностью. Казалось, все вокруг уснуло, и порой даже возникало странное ощущение, словно кто-то с любопытством наблюдает из-за кустов за двумя одинокими фигурами, неторопливо продвигающимися к мертвому городу. Бони, используя все свои силы и знания, пыталась определить за покровом обыденности иные силы, возможно, магическое воздействие, или что-либо еще, не свойственное местной природе. Она пыталась обнаружить чуждые потоки в атмосфере, определить саму долину, как объект, но так ничего подозрительного или опасного не обнаружила. Лишь странное ощущение никак не покидало ее, будто все, что окружает их, лишь видимая часть полускрытого целого. И ей неизменно казалось, что долина вовсе не мертва, а лишь уснула. Да, в ней не было прошлой жизненной силы, не спешили по дорогам торговцы и бродяги, не отдавался эхом голос Карилхада, и все же Бони явственно чувствовала жизнь вокруг себя, силу, стремящуюся к существованию более, чем к тому способен человек.
   Бони отбросила эти мысли, как недостойную осмысления глупость, и даже не стала делиться с Даргишем своими странными ощущениями. Но из-за кустов на нее по-прежнему смотрели несуществующие глаза.
   Даргиш устало покачивался в седле, что-то обсуждая с Бони, отвечая на какие-то вопросы, смысла которых он не успевал понять и давал, похоже, совершенно бестолковые ответы. Впрочем, его собеседницу это ничуть не смущало, и она размеренно продолжала свою речь, задумчиво глядя в туманную даль. Даргиш думал, что никогда еще не переживал столь скучного дня, не наполненного ровным счетом никакими событиями. Ему даже казалось, что таких пустых дней просто не может быть, и все же глаза его неумолимо смыкались то ли от скуки, то ли под влиянием странной погоды - где это видано, чтобы туман средь бела дня вис в воздухе без всякого основания, без предшествующих ему дождей. Но это в большей степени возмущало его, чем вызывало подозрения или любопытство. Даже неестественное поведение Бони не внушало ему никаких опасений, что само по себе должно было казаться странным. Но сонный разум Даргиша отказывался воспринимать что-либо, кроме желания спать. Спать.... Казалось, сон - единственное, что реально. Но можно ли совместить понятие сна с реальностью?
   Даргиш неожиданно вскинул голову. Подозрение наконец, пробралось в его едва не уснувшее сознание.
   - Что за чушь? - пробормотал он, и его слова разом рассеяли остатки сна, прогнав их, как огнем отгоняют голодных волков. Всем своим существом он ощутил неладное. На мгновение безмятежное спокойствие вновь попыталось проникнуть в его сознание, одолеть его, но он вовремя скинул с себя оковы его власти. Он огляделся. Ничего вокруг не изменилось. Они по-прежнему взбирались на очередной холм, над головой клубился непонятный туман, одним своим видом навевавший тоску, рядом глухо ударял о землю копытами конь Бони. А сама девушка... беззаботно спала, свесив голову к самой гриве коня. Даргиш едва не упал с коня. Еще минуту назад она довольно громко и внятно вещала что-то ему в ухо, хотя он и не разбирал смысла ее речей. И вот она уже крепко спит. Даргиш смутился. Сам он едва не поддался тому же соблазну, но как-то устоял, а эта ничем непоколебимая героиня, спасительница драконов, оказалась слабее обычного смертного.
   - Бони! - рявкнул он в самое ее ухо, чем не произвел на спящую ровно никакого впечатления. Бони продолжала безмятежно посапывать, несомненно, наблюдая самые прекрасные сны, судя по широкой кошачьей улыбке, раскрасившей ее лицо от уха до уха. Даргиш повторил попытку, но тщетно. Без лишних раздумий он спрыгнул с коня, вытащил Бони из седла и как следует встряхнул ее. Веки ее сонно задергались, с губ сорвался странный звук, больше всего напоминавший: "...пошел ты к чертовой...", впрочем, ничуть не смутивший Даргиша. Наконец, она громко шмыгнула носом и приоткрыла глаза, подозрительно оглядевшие его.
   - Прости, что ты говорил? - заплетающимся языком поинтересовалась она, невинно болтая ногами в воздухе. Даргиш резко поставил ее на землю, отчего она едва не рухнула, но он вовремя подхватил ее снова, непонимающе глядя на нее и пытаясь сообразить, говорил ли он что-либо.
   - Я... говорил? - растерянно пробормотал он.
   - Ну да, - абсолютно безразлично ответила Бони и безвольно уткнулась лбом в его грудь, покачивая в воздухе руками и тупо глядя в землю, думая лишь о том, как бы не встретиться с ней носом. Даргиш между тем почесал затылок, пытаясь восстановить в памяти события последних минут... или часов? И, придя наконец к выводу, что ничего не говорил, он сообщил об этом Бони. Она в ответ покачала головой, не отрывая ее от даргишевой груди, словно пытаясь просверлить в ней дыру, и глухо возразила:
   - Я помню, ты что-то говорил... спрашивал, и я никак не могла понять, что ты там бормочешь. Мне так хотелось спа-а-ать!..
   И с этими словами она снова попыталась предаться сладким сновидениям, и, оседая в траву, пробороздила головой грудь Даргиша до самого пупка. Он испуганно подхватил ее под руки и опять поставил рядом. Бони с завидным упрямством снова пнула его лбом в грудь и попыталась зарыться лицом в его тунике. Ее явно не волновал ход их странной беседы.
   - Нет, нет! - удивленно возразил Даргиш. - Это мне хотелось спать, а ты все без умолку что-то болтала. Но я не помню, что именно.
   - А-а-а-а-а-а-а!!! - Бони вдруг выпрямилась, как пружина, и заорала, да так, что Даргиш едва удержался на ногах, отшатнувшись в сторону.
   - Что? - перепугано выдохнул он, вдруг смутившись, сообразив, что сжимает в ладони рукоять кинжала.
   - Это магия! Магия! Я так и знала! - радостно сообщила Бони прямо ему в лицо. - Это обычная Харгиева• магия, самая простейшая Харгиева магия, а я даже не смогла определить.... Стоп! - Бони замерла на месте, и на лице ее отразилось сомнение. - Без сомнения Харгиева... но....
   - Да о чем ты?! - не выдержал Даргиш.
   - Ну, понимаешь,... - Бони нахмурилась. - Кто-то наложил на долину заклятие сна, это одно из заклятий Харгиевой магии. Это простое заклятие, и я без труда смогла бы его определить, но его наложили так, чтобы никто не догадался, даже сильный маг. Но это любителю-недоучке не под силу.
   Даргиш задумался над ее словами, устремив взгляд в землю и потирая лоб.
   - Хм, - в задумчивости пробормотал он. - А ты смогла бы при встрече узнать мага?
   - Да, если он не защищается... то есть, если он не под защитой своего поля, - рассеяно ответила Бони. - А что?...
   - Тут, конечно, многие могли побывать в наше отсутствие, но... эта старуха! Она говорила странные вещи.
   - А что ей до этого города?
   - Откуда же я могу знать?! Но на свете так много одержимых, фанатиков и обычных сумасшедших! Ты же не станешь утверждать, что она смахивает на нормального человека?
   - Что ж.... - Бони задумалась на мгновение, затем растерла подмерзшие ладони и сказала: - Не знаю, какое ей дело до этих руин, но нам до нее точно нет дела. Но эти шуточки с Харгиевой магией меня взволновали, хотя мне не составит ни малейшего труда оградить нас от нежелательных последствий. А знаешь, нам ведь крупно повезло!
   - Нам-то повезло, - озадаченно согласился Даргиш, - но мы не единственные путники, возможно, будут и после нас. Почему бы тебе не избавиться от этого заклинания?
   - С божьего благословения, путники будут, если мы вернем драконов в эту долину. Тогда заклинание рассеется само собой. В противном же случае... мы же понятия не имеем, с какой целью было наложено заклинание. А Кодекс магов запрещает мне уничтожать заклинание, если мне не известна его причина.
   - Кодекс магов?! - злорадно скривился Даргиш. - Какой такой....
   - Ну...э..., - смутилась Бони. - В общем, я выразилась условно. Я действую по соображениям разумным и этическим.
   Даргиш в ответ только злорадно хихикнул, за что тут же получил солидный удар локтем под ребра.
   - Уже темнеет, - сердито сообщила Бони, отворачиваясь. - Подожди пару минут, и можно будет идти искать место для ночлега.
   Она сложила из пальцев довольно странную фигуру, вознесла руки над головой и медленно произнесла непонятные Даргишу слова. Осведомленность его ограничивалась знанием того, что все заклинания читаются на каком-то древнем языке. Наконец, разъединив пальцы, она вычертила в воздухе круг и резко раскинула руки. В ноздри Даргиша ударил резкий запах ржавого металла.
  
   Разгоравшийся костер весело играл меж камней импровизированного очага, а Даргиш неспешно устанавливал рядом подпорки для котелка. Бони извлекла из сумки увесистую флягу, ароматные коренья, последнюю картофелину, сушеную зелень и тонкую полоску вяленой рыбы. Их скромный продовольственный запас был на исходе. Туман над их головами упрямо отказывался рассеиваться, и Бони начинала сомневаться, правильно ли они идут, но Даргиш заверил ее, что знает долину как свои пять пальцев на левой ноге, и они на верном пути. Защищенные заклинанием, они избавились от пробирающей до костей знобящей сырости, и наконец освободились от власти сна.
   - Бони, расскажи мне о языке, на котором читаются заклинания, - вдруг попросил Даргиш, и Бони удивленно взглянула на него. - Почему именно на древнем?
   - Ну..., - она растерялась на мгновение, но умело скрыла это, протянув ему ополоснутые водой коренья. - Это не сложно. Магия имеет древнее происхождение. Это... как определенная расса или народность: каждой принадлежит свой язык. Так и магия. Она имеет свой язык, тот, на котором она создавалась. Ты же не станешь говорить с тархинийцем по-асталарийски. Так и с магией нужно общаться на ее языке. Магия имеет несколько истоков; основные из них, это драконья магия, магия эльфов и магия людей - три великие народности. Магия остальных довольно слаба и практически мертва, как и ее создатели. Соответственно, магия базируется на трех языках....
   - .... Древне-человеческий, единый эльфийский и язык варнов, - опередил ее Даргиш. - Ты просто мастер читать лекции!
   - А ты способный ученик: схватываешь на лету! - оценила Бони.
   - Тебя интересно слушать, - похвалил Даргиш, и девушка смутилась, хотя постаралась не показать этого.
   - Про разновидности магии и магов, про историю магии и магического языка и про многое другое, связанное с магией, я могла бы написать огромную книгу, но в этом не было бы смысла, потому что их уже и так написано немало. Вот только книги о магических атрибутах еще не существует, но она не нужна, потому что каждый маг выбирает себе свои. Самый распространенный, конечно же, жезл - я их, кстати, столько повидала!
   - А где же твой? - поинтересовался Даргиш.
   - Он мне не нужен, - пожала плечами Бони. - Жезл или любой другой магический предмет служит в основном для того, чтобы сконцентрировать свою энергию и силу заклинания в одной точке. Но обычно магическими атрибутами пользуются лишь на начальных этапах и в процессе обучения, когда еще нет нужного опыта. А постоянно жезлами пользуются маги, которые так и не достигли пика своего мастерства. В основном это маги со способностями приобретенными, а не врожденными. У меня был когда-то жезл, но Лориас сломал его, когда я только училась обходиться без него. Лориас считал, что во мне сокрыты необычайные способности, он хотел, чтобы я обучалась быстрее, и порой прибегал к довольно жестоким методам. Пожалуй, он слишком верил в мои способности. Знал бы он, как я ночами напролет тренировалась, сколько сил потратила на то, чтобы научиться сосредотачиваться без жезла, лишь бы он не догадался, как мне это тяжело дается.
   - Эй! Эй! Ты что-то начинаешь грустить! - воскликнул Даргиш, приподняв ее подбородок и заглядывая ей в глаза.
   - И не думаю даже! - возразила Бони. - Ты же говорил: Лориас - это прошлое. Я подумала и решила, что ты прав.
   - Ну хоть один из своих страхов ты победила! - злорадно ухмыльнулся Даргиш, и Бони тут же одним прыжком сбила его с ног, повалив на спину в траву.
   - Это о каких страхах ты говоришь с истинным варном? - возмутилась она, победоносно восседая у него на груди.
   - О, у тебя страхов полный набор! - злорадствовал Даргиш, несмотря на свое плачевное положение. - Тебе до варна, как мне до мага. В частности... ты себя боишься еще больше, чем меня.
   - Я тебя не боюсь! - отважно буркнула Бони. И в один момент оказалась сжата в крепких мужских объятиях распростертая на прохладной траве.
   - А ужинать мы разве... не будем? - жалобно пискнула она в перерыве между поцелуями. Впрочем, об ужине она довольно быстро позабыла.
  
   Туман не рассеивался. Он как злой рок нависал над долиной, не подпуская к земле солнечные лучи, скрывая дневной свет, превращая день в вечное пасмурное утро. Бони не могла отделаться от мысли, что туман этот погубит когда-нибудь долину, и чувство вины скрежетало где-то за пределами совести, не позволявшей избавиться от вредоносного заклинания. Вспоминая старуху на дороге и огненные тени, вьющиеся над гибнущим городом, она думала, что, возможно, тот, кто наложил заклинание, имел на то основание, обладая большими знаниями, чем она. Магия драконов могла проявить себя в какой угодно форме, и Бони оставалось только догадываться, что могло здесь произойти, и произошло ли что-нибудь, либо все это происки злобной старухи или одержимого мага. Приходили ей в голову и довольно странные мысли: о том, что заклинание было наложено по приказу Верховного короля - неожиданно стертый с лица земли город мог навести ужас на людей; о том, что наложение заклинания, возможно, никоим образом не было связано с проявившейся драконьей магией, и множество других предположений, таких же недоказуемых, как и все остальные. Впрочем, мрачные эти мысли не долго еще занимали девушку этим утром: преодолев очередной подъем, они увидели наконец совсем близко то, что выдели почти два дня назад - руины Карилхада. Отсюда они уже не казались столь ужасающим шрамом на теле земли. Теперь это были лишь камни и обломки стен, кое-где рассыпавшиеся в песок, кое-где отмеченные печатью старения - тонким, едва заметным слоем серо-зеленого мха. Местами из-под обломков стен простирали свои ветви чудом уцелевшие деревья, но и они выглядели покалеченными, умирающими.
   Они не смогли подойти к самим руинам. При приближении в воздухе все яснее ощущался смрадной запах, становившийся невыносимее с каждым шагом. Кони вдруг забеспокоились, громко фыркая, начали упрямиться и бить копытами, взрывая землю, и в конце концов встали, напрочь отказываясь идти дальше. После некоторых размышлений решено было оставить их. Бони, погруженная в свои мысли, не сразу догадалась о происхождении столь резкого и неприятного запаха, а когда поняла, наконец, ужаснулась: запах разлагающихся тел, мертвецов, погребенных под стенами города. Погибли все и некому было сжечь или хотя бы закопать тела, даже не проводя должного обряда.
   - Это ужасно! - пробормотал Даргиш, прижимая ладонь к лицу.
   - Только бы вспомнить заклинание, - пробормотала Бони, вороша в памяти заклинания ощущений.
   - Запах не столь страшен, как сознание того, что под этими стенами лежат разлагающиеся тела людей, и никто не потрудился похоронить их, даже просто закопать в землю. У них ведь были родственники, друзья за пределами Карилхада.
   - О чем ты говоришь! - возразила Бони. - Оглянись вокруг! Целый город был разрушен в одно мгновение, и вряд ли кому-либо известно, какой силой. На всей долине лежит заклинание Харгиевой магии. Чего ты ждешь от простых людей? Даже если кто-то не побоялся сунуть сюда нос за останками любимых родственников, думаю, он сейчас пребывает в вечном сне. Страх порой бывает превыше любви и привязанности.
   - А ведь наложить на долину чары могли по приказу Короля, - задумчиво произнес Даргиш.
   - Я уже думала об этом, - согласилась Бони. - Если так, то это не просто подлость, но и невероятная трусость. До чего низко готовы пасть люди, лишь бы отгородиться от страхов.... Кажется, я вспомнила.... Только бы не переусердствовать!
   Бони сплела пальцы в узел, коснулась ими лба и резко развела руки, вскинув голову. Легкий ветерок обнял их и умчался прочь, унося с собой смрадный запах. Даргиш облегченно вздохнул, опустив руку. А Бони, глядя куда-то вдаль, нащупала в кошельке на поясе талисман, который с некоторых пор носила при себе. Она повернулась к Даргишу, и он прочитал в ее глазах страх, что немало поразило его. Краем глаза он заметил блеснувший в ее ладони талисман, тут же скрывшийся, сжатый цепкими пальцами в заведенной за спину руке.
   - Ты подождешь меня здесь? - спросила она, давая понять, что идет одна. Даргиш не мог возразить ей, не мог не отпустить. В нем билось горячее желание помочь ей, но он не смел вмешиваться в то, что понятно лишь ей.
   - Я подожду, - кивнул он, притянул ее к себе и поцеловал. Она хотела что-то сказать, но, видимо, не решилась, быстро развернулась пошла к руинам. Даргиш долго смотрел ей вслед, но она не чувствовала его взгляда, погруженная в свои мысли. В какой-то момент он едва не окрикнул ее, но сдержался, удивляясь самому себе, - что он хотел сказать ей? Он пытался представить, что она станет делать там, среди этих руин, и что случиться после, но мысли его вновь и вновь возвращались к ней. Даргиш отстегнул ножны от пояса, бросил их на траву и тяжело сел, не отрывая глаз от удаляющейся фигуры. Казалось, прошла целая вечность, заключенная в одном мгновении, в одном взгляде, и он даже удивился, когда крохотная фигура перед его взглядом вдруг остановилась. Ему показалось, что она оглянулась, но так мимолетно, что он усомнился в этом. Бони уже почти достигла руин, лишь несколько шагов отделяли ее от мертвых камней, и на мгновение она замерла, едва не отступив перед грозной тишиной, холодной волной накрывшей ее душу. Ей хватило смелости сделать те последние шаги, отделившие от нее весь остальной мир, ступить за черту, которую не переступают дважды. И город поглотил ее. Когда она ступила за накренившиеся полуразрушенные каменные стены и окончательно скрылась из виду, Даргиш откинулся на траву и уставился в небо, скрытое полупрозрачной пеленой тумана.
   Среди покосившихся зданий с провалившимися крышами и растрескавшихся одиноко торчащих стен эхо гулко разносило каждый звук, даже самый незначительный. Ее шаги, казалось, могли разбудить даже покойников. Едва она перебралась через рухнувшие городские стены, как руины открыли ей свои зловещие объятия. Вид торчащей из-под камней иссохшей человеческой руки, по сути просто кости, затянутой одеревеневшей коркой кожи и суставов, оглушил ее. Как во сне, она медленно шагала по улицам, едва дыша при виде изуродованных частей тел, давно засохших луж крови, раздробленных черепов. Оградив себя от смрадного трупного запаха, она не могла избавить себя от ужасающего вида человеческих останков. "Я не варн, я не варн", - бормотала она, прислушиваясь к судорожному биению сердца. Кости были повсюду, и она не знала, куда устремить взгляд, чтобы не видеть этих жутких молчаливых памятников событий давно минувших дней, внушавших ей чувство вины.
   Бони не могла бы с точностью сказать, сколько раз она повторила слова старинной баллады, но была уверенна, что теперь никогда не сможет забыть и строчки старой песни. Пальцы, судорожно теребившие края туники, и ладони постоянно потели, в коленках чувствовалась слабость и нервная дрожь. И ни тени страха не находила она в своем сердце. При других обстоятельствах она, возможно, смогла бы оценить собственную смелость, но теперь она лишь с мимолетным удивлением отметила данное обстоятельство и забыла. Она старалась уйти от воспоминаний, спрятаться от них за словами баллады, в которые безуспешно пыталась вникнуть, но мешали посторонние мысли. Она молила судьбу обрушить на ее голову какие-нибудь события, которые заставят ее отвлечься, но ничего по-прежнему не происходило. Да и что могло случиться в мертвом городе? Тень города, или... город теней?...
   Что-то неуловимо знакомое мелькнуло перед ее взором, и она остановилась. Мгновенно затерялись в сознании слова старинной песни. Память ее пыталась воссоздать образ из прошлого. Как же замок выглядел тогда? Кажется, она никогда не обращала на это внимания, и запомнила лишь в общих чертах. И то лишь потому, что часто его видела. В замке было столько комнат, что никто и никогда не решался сосчитать их. Говорили, что даже те, кто построил его, не знали точного их числа. Конечно, лишь это обстоятельство было виной тому, что неуловимой Бони не раз приходилось захаживать сюда... тайком. Ловкие ее пальчики не раз гуляли по тайникам этого замка. Приятные воспоминания. Бони едва сдержала улыбку, столь неуместную в данный момент. Неожиданно странная мысль посетила ее, немного напугав, но заставив ее вдруг иначе взглянуть на происшедшее. А что, собственно, так привязывало ее к этому городу? Ни одного достойного человека не встретила она здесь, кроме того, что ушел вместе с ней. А дети?... Что ж, она не желала им смерти, но почти не сомневалась в том, что они своей честью не смогли бы замолить грехи отцов. Нет, не жалела она о гибели Карилхада. Хотела бы, пыталась, но лишь обманывала саму себя.
   На мгновение она почувствовала спиной чей-то грозный взгляд, и, резко обернувшись, едва не вздрогнула, никого не обнаружив. Откуда эти странные мысли, откуда это равнодушие, посетившее ее душу. Уж не внушил ли их ей тот невидимый, что так пристально наблюдает за ней. Бони отчаянно сдавила руками виски, пытаясь понять, что сейчас было правдой, какие чувства принадлежали ей.
   - Пора очистить это место от духов, - пробормотала она, опуская руки. Она знала, что делать. Движения ее были точны, но не до конца осознаны, словно с детства заученные. Взгляд ее ушел внутрь, к воспоминаниям, к знаниям и снам о драконах, в то время, как рука отстегнула от пояса кошелек и вытряхнула из него на ладонь искрящийся талисман. Тонкая цепочка скользнула меж пальцев холодной струей. Забытый кожаный кошелек упал на пыльные камни. Но перед глазами ее уже парили полупрозрачные тени, величественные и прекрасные, как сама жизнь. В них была сила, которой раньше она не ощущала. В них была мудрость, у них были знания, которым она могла лишь позавидовать. Она чувствовала свое родство с ними в сердце, но оно же отталкивало их, чуждое их природе. На мгновение ей показалось, что они настоящие, они уже не тени в ее сознании, а реальные материальные существа. Голова раскалывалась от невыносимого шума, вобравшего в себя все звуки, которые способна была породить природа: и грохот камней, и шум ветра в кронах дубов, и песни морских волн, и трели птиц, выдерживавших основной мотив, вокруг которого рождалась музыка, песня, что звучала в ее сердце. Ей показалось, что она теряет сознание, когда перед ее взглядом всплыли образы, столь великолепные, что она не могла поверить в их существование, и скорее согласилась бы признать их порождением своего больного воображения. В искрящихся солнечных лучах вокруг нее вставали стены, словно возрождались руины Карилхада, но, зная Карилхад, как свой родной город, она понимала, что это не может быть он. По сравнению с тем, что предстало перед ней, Карилхад казался жалкой деревней. Бони и представить себе не могла, что на свете может существовать такое великолепие, заключенное в строгости величия. Сначала едва уловимой дымкой, затем словно тенью, и наконец столь материальным образом, что в реальности его уже нельзя было усомниться, взмыл в небо стройными башнями и высокими шпилями город, светлый и солнечный, похожий на небесный призрак, сотканный из искристых нитей солнечных лучей и легких облаков. Вместо пыльных камней под ногами ее расстелилась мощеная мрамором площадь, с шумом прорвали воздух чистейшие струи воды в фонтанах, расцвели неведомые ей пышные цветы, перекинулись высоко над головой ажурные арки и тонкие хрупкие мосты, хлопнули по воздуху и заколыхались флаги и вымпела, едва не прячась в пену облаков. Арочные галереи, увитые зеленеющими вьюнками и цветущими виноградниками, выстроились по всей длине площади и спрятали свои концы в лабиринтах широких улиц. Дома, огромные и стройные, украшенные странными и прекрасными лепными и резными узорами, с высокими колоннадами и огромными окнами в кружевах разросшихся вьюнков, с широкими террасами и распахнутыми высокими дверьми, выстроились в улицы, еще более роскошные и воздушные замки выглянули из-за их фасадов, удивляя своей немыслимой конструкцией. От высоких устремившихся в небо башен во все стороны протянулись тонкие мостики, перекинулись меж ними увитые зеленью арки, верхние этажи соединили крытые галереи. Так высоко над головой, что, казалось, человеку просто не по силам построить что-либо там, почти в облаках. Не человеку, но дракону....
   Бони почти забыла саму себя, когда вдруг вернуться к реальности ее заставило чувство легкого головокружения. Взмывший в небо город оглушил ее, и она поняла, что теряет сознание, когда в глаза ее ступил незаметно туман. Она ощутила кипящую вокруг нее жизнь, хотя не заметила ни малейшего движения. Последнее, что она почувствовала - как оглушительная боль вползает в онемевшие пальцы, отпускавшие талисман. Каждый его выступ впился в ладони, как ядовитые иглы, и тем больнее было извлекать их из пораженной плоти. Кровь, подступившая к побелевшим от напряжения ладоням, окрасила их в привычный желтовато-розовый цвет, но этого Бони уже не увидела. Ноги ее подкосились, и она упала в мягкие объятия беспамятства.
  
   Даргиш не поверил собственным глазам, когда в воздух вдруг взмыли огненно-алые тени, хлопая широкими перепончатыми крыльями и оставляя за собой мгновенно развеявшийся шлейф искр. Он медленно сел, всем своим существом ощущая что-то грандиозное, но еще не понимая, что именно. Воздух вокруг него наполнился водянисто-сладким свежим ароматом, не похожим ни на что, знакомое ему. Он догадался, что магия Бони развеялась в этот момент. Но не только ее магия. Неожиданно небо над его головой просветлело, солнце пролило свое тепло и свет на долину, и словно из его лучей соткался на руинах Карилхада город, словно сошедший с картин безумца, немыслимый и великолепный. От этого зрелища у него перехватило дыхание. На его глазах выстроились стены, расцвели сады, разрезали воздух стройные башни, всколыхнулись на тонких шпилях флаги и вымпела, на немыслимой высоте протянулись ажурные арки и мосты, соединившие башни и колоннады верхних этажей.
   Незаметно для себя он поднялся на ноги и замер, не в состоянии вспомнить даже собственное имя. Лишь одно имя срывалось с его губ, и лишь о ней, поглощенной городом, словно морским чудовищем, вырвавшимся из пучины, он не мог забыть даже сейчас.
   Он стоял, не в силах оторвать взгляда от столь величественного, столь грозного зрелища, вызывающего и немой ужас, и душащее, прихватывающее за горло восхищение. Он не смел и не мог вымолвить ни слова, боясь звуком, движением, вздохом, наконец, осквернить видение, спугнуть его, как дикого зверя. Он не верил собственным глазам, поражаясь невозможности происходящего. То ли сон, то ли явь...
   Может, ему показалось, но неожиданно легкий сквознячок скользнул по земле, взвихрил пожухлые листья, увлекая их в своем неистовом танце, объял его ноги. И вдруг наступила зима... Она была белой и волшебной. Волшебство было в ней изначально, от рождения ее среди цветущих летних лугов, в жарком воздухе знойного дня. Не успел он оглянуться, как осень воцарилась вокруг, и тут же посыпала на грешную землю жгучий снег, очищающий ее своей белизной. Осень сдалась так же незримо мгновенно, как и вступила в свои права. И вот он уже стоял посреди зимы, в самом ее сердце, сводящем с ума непереносимым холодом. Лед воздуха рвал на нем одежду, холод жадно впился острыми, как свет утреннего солнца, когтями в его беззащитную грудь, рвал плоть, и казалось мучениям не будет конца. Мокрые от снега волосы, повинуясь ветрам, хлестали его то по лицу, то по затылку, замерзая в полете и обрушиваясь ледяными сосульками на плечи. Он упал на колени, склоняясь перед могуществом зимы, зарываясь от бессилия в снег лицом, и ревел как раненый зверь. Но было в этой силе что-то чужое зиме, что-то иное, что он научился различать рядом с Бони, сила, знакомая ей, но чуждая ему. Казалось, само время, ускорив свой ход до неестественности, кружит его в своем безумном потоке, рвет в клочья и давит, давит...
   Скоро тело его начало терять чувствительность и подвижность, и сон уже мертвой хваткой вцепился в его веки, когда на горизонте вдруг обозначилась темной точкой крохотная фигурка, то скрывавшаяся за завесой снежной бури, то вновь появлявшаяся, как спасительный свет маяка. Он подумал, что и разум отказал ему, а жажда спасения породила видение надежды, чудовище, намеренное продлить ожиданием его мучения. Но фигурка не исчезала. Она, носимая ветром из стороны в сторону, упорно приближалась к нему, словно ни время, ни нестерпимый холод не касались ее, словно они были покорны ей, как верные псы. Послушно расступились они перед ее величием, оставив в напоминание лишь легкие почти нежные ветряные потоки, испещренные звездами снежинок. А она все приближалась, и скоро он мог уже разглядеть ее. Верхом на огромном, подобном стихийному бедствию, коне, горделиво покачивающем головой в такт движениям, ехала она, та, которую он когда-то беспамятно давно назвал своей перед ликами богов и под умиленным взглядом священника, венчавшего их. Та, которую он более чем кого-либо, желал видеть рядом с собой в постели, чье тепло желал ощущать холодными зимними днями, с которой готов был делить свежие ветры в знойный день, в чьи руки решительно вложил свою жизнь, подарив на память судьбу, их общую и неразделимую.
   Он не видел ее лица, но никто в целом мире не разубедил бы его сейчас в том, что это именно она. Несмотря на ветер, несмотря на то, что она неузнаваемо изменилась, этот обман сошел бы лишь для глаз, но не для сердца, готового разорваться по ее желанию.
   Стройная и величественная фигура ее была объята тяжелым меховым плащом с прорезями для рук, облаченных в пышные рукава ее великолепного платья из темно-небесного бархата, расшитого белыми и лазурными цветами. Нежный и длинный мех струился и играл в солнечном свете, подобно необузданному лесному ручейку, стремящемуся меж камней и корней деревьев. В ее распущенных волосах играли, словно живые, сапфировые звезды, а голову венчал серебряный обод, украшенный перемежавшимися крохотными бриллиантами и сапфирами.
   Ветер покорно бегал у ног ее коня, а тот надменно перешагивал его, ломая огромными копытами корки льда поверх сугробов. Время наконец закончило свой дикий танец и уснуло в ее горячих руках. А она... Он не смог бы описать ее теперь. Такой она была для него, но лишь в его личном восприятии. Другие видели иначе. Ни для кого более образ ее не был столь чист, подобно новорожденному искрящемуся снегу под ее ногами. Бессмертней вечности, прекраснее смерти, загадочнее жизни и безвозвратная, как само время. Но сквозь сияние камней и роскошь одеяний на него смотрели ее верные глубокие глаза, удивительнее которых не могли сотворить боги. Блеск их жег больнее огня, и затмевал сияние солнца.
   А Бони уже соскочила с коня, и, путаясь в подоле платья и меховых краях плаща, в алмазных брызгах снега, выбивавшихся из-под ног, она бежала к нему, бежала, задыхаясь и смеясь, бежала бесконечно долго, как ему показалось. Она упала на колени рядом с ним и жадно и счастливо припала к нему губами, нежно обнимая ладонями его обмерзшие щеки, мокрую от снега и пота шею. Утопая с ней в одном плаще, он упал на снег, обхватывая ее хрупкую фигурку, стиснутую в груди таким ненужным роскошным платьем. Казалось, понадобиться вечность, чтобы насладиться ее вкусом, пьянящим ароматом ее тела, ее теплом и присутствием, ее нереальной красотой. Наконец она нехотя и нежно отстранила его от себя, и, с восторгом чувствуя тяжесть его тела, едва дыша, проговорила:
   - Я думала, что этот день никогда не наступит! Я ждала, а время все тянулось... так медленно... Я не очень состарилась за полгода?
   Он рассмеялся ее словам и изумленно воскликнул:
   - Полгода?!
   Она закивала, не выразив никакого удивления его вопросу, будто ожидала его, зная, что предстоит объяснение.
   - Для тебя они уместились примерно в час. Ты остался снаружи, а ТАМ прошло полгода. Полгода мучений в ожидании этого момента. Мне они стояли гораздо большего, чем тебе - минуты на границе смерти.
   - Но почему так... Как все это?..
   - Это естественная несовместимость времени при возвращении из другой реальности, - попыталась объяснить она, но только запутала его более прежнего.
   - Какой реальности? Возвращение?!...
   - Ты все поймешь, только позже! - объявила Бони, и, не сдержавшись, снова впилась губами в его раскрасневшиеся сухие губы.
   Странный глубокий гортанный звук заставил Даргиша открыть глаза. Он в ужасе шарахнулся в сторону, увлекая за собой Бони, и рухнул в снег, повалив ее на себя. Девушка вскинула голову, приподнимаясь, и резко обернулась.
   - А-а-а-а!!! - вскрикнула она от неожиданности, и выражение ее лица мгновенно приобрело сердитые очертания. - Опять ты!? Сказала - сиди дома! - возмущению ее не было предела, так же как изумлению Даргиша.
   - Что?! - только и смог вымолвить он охрипшим голосом.
   - Вот приставили малолетку! - проворчала она. А из-за плеча ее сконфуженно выглянул дракон, совсем молодой, насколько мог судить Даргиш. Дракон потоптался в снегу, хлопнул длинным хвостом и чихнул огнем, так, что Даргиш едва успел подхватить Бони и отскочить в сторону.
   - Сейчас же домой!!! - взревела девушка, выкапываясь из снега. Дракон издал странный звук, выражавший не то вопрос, не то смущение, но резкий и решительный взмах руки не оставил ему никаких шансов. Он пригнулся, расправил тяжелые кожистые крылья, широко взмахнул ими, вызвав новую снежную бурю, неловко поднялся в воздух и улетел.
   - Куплю ему ошейник с поводком! - буркнула Бони, глядя ему вслед, и Даргиш громко расхохотался. - Что?! - смутилась девушка, обернувшись к нему, и не смогла сдержать улыбку.
   Он кое-как поднялся на ноги и подал руку Бони. Она встала, отряхнулась и увлекла его за собой к коню, который покорно стоял, пофыркивая и переступая копытами в снегу.
   - Так это твое чудовище? - поинтересовался Даргиш.
   - Дракон? Да, так они хотели бы, - кивнула Бони, отвязывая от седла одну из сумок и расстегивая ее. Она извлекла на свет божий тяжелый меховой плащ и протянула его Даргишу. - Ты совсем промерз!
   Пока он укутывался в плащ, она привязала пустую сумку обратно и взяла коня под уздцы.
   - Идем? - с полной готовностью поинтересовалась она.
   - Куда? - удивился Даргиш, но она уже ухватила его за руку и тащила за собой, весело ему улыбаясь.
   - Только вперед! - ответила Бони, отпустила поводья, позволив коню самому следовать за ними, и перехватила Даргиша поперек талии, прильнув к его груди.
   - Ну что ж, идем, - согласился он, обнимая ее за плечи. - Куда сначала?
   - А какая разница! - пожала плечами девушка.
   - Это побег? - с наигранной серьезностью спросил он.
   - Точно! - счастливо согласилась она.
   - А почему?
   - Потому что ты был прав - я не варн и никогда не смогла бы стать им, - она подняла голову и заглянула ему в глаза. Взгляд его был полон любви и странного задорного азарта, того, что читался в его глазах тогда, при первой их встрече. Он широко улыбнулся ей коварной улыбкой.
   - Как думаешь, вдвоем грабить эти богатые дома легче?
   - А что ты знаешь об искусстве грабежа?
   - Боюсь, только то, что объединяет твою профессию с моей.
   - Значит будем учиться. Ты у меня, а я - у тебя. Знаешь, в Ларвилле полно легких домов.
   - Значит, в Ларвилл?
   - Да, а потом можно и.... Кстати, у нас полная сумка золота, фляга вина и один кусок хлеба на двоих. Как думаешь, надолго хватит?
   - На всю жизнь!
  
  
  
  

1999 - 2000

   • Лаймары - магические существа, внешне подобные человеку, но спины их украшают огромные крылья, дающие им способность летать. По природе своей лаймары благородны, но вспыльчивы, отчего нередко страдают те, кто имел несчастье задеть нежные чувства лаймара даже незначительным замечанием. От рождения лаймары имеют способности к магии, но часто из-за нежелания учиться отказываются от возможности использовать свои способности, ограничиваясь лишь тем, что приходит само собой. Лаймары - вымирающая народность, поэтому их крайне редко можно встретить где-либо, кроме их родных юго-восточных гор.
   • Харгиева магия - одна из разновидностей древнейшей магии, действует на уровне астрала; к ней относятся все заклинания, связанные со сновидениями и пребываниями в астрале.
  
   1
  
  
   7
  
  
  

 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"