Аннотация: Небольшой рассказ, по которому я хочу написать повесть. "Картофельный камикадзе" это как раз предыстория.
Токийское утро в баре "Заводная птица".
Официально он считался притоном якудза, но знающие люди помалкивали о том "кто в доме хозяин". Якудзы тут сидели только для украшения, ну и чтоб чужие не ходили.
Официанты, сонные, в мятых рубашках, вяло разносили утренние напитки. В уголке сидя на татами за низким столиком, тихо переругивались трое мускулистых ребят, скинув пиджаки и расслабив узлы галстуков, они спасались от жары закатав рукава белоснежных рубашек и расстегнув верхние пуговицы, выставив яркие татуировки, указывавшие на их профессию. О чем они спорили, слышно не было, приглушенные фразы на японском языке напоминали звук отдаленного прибоя. Только что на их стол поставили новую бутылку саке.
Невзрачный посетитель возле окна, выходившего на улицу, за небольшим столиком, что-то строчил на стареньком лэптопе, периодически отхлебывая крепкий кофе. Поговаривали, что это сам Мураками пишет новый роман, отрабатывая долги бару, если внимательно присмотреться, то можно было заметить длинную блестящую цепочку, тянущуюся от лодыжки писателя к чугунной батареи под подоконником. Ее длины как раз хватало чтобы дойти до туалета, дверь в которой была как раз слева от спины писателя. На двери красовался портрет некоего военного в парадной форме. Судя по погонам, регалиям и гвардейскому значку из бывшей советской армии. Мураками периодически вздрагивал, когда в лицо портрета, уже и так изрядно изрытое оспинами, врезался очередной дротик дартс. Дротики метал Юра Токио, известный российский резидент, приходивший по утрам в "Заводную птицу" съесть тарелочку кашки и метнуть в портрет дежурные полсотни дротиков. Портрет для него обновляли несколько раз в день, так как у человека еще есть обед, ужин и деловые встречи с коллегами. Бармен, уже давно научился по его лицу определять, какой именно портрет нужен сегодня, который и передавал дежурному официанту, который короткими перебежками бежал к двери в туалет, в это время его спину, разделочной доской, прикрывал второй официант. Юра ведь метал не глядя, левой рукой, читая свежий номер МК, иногда кушая кашку или разговаривая с коллегами. Посетители ворчали, но тоже были вынуждены пользоваться услугами "прикрывающего", при походах в туалет, самые трусливые отходили отлить под забор соседней школы сумо.
На небольшой эстраде подпрыгивала пьяная пожилая "школьница" с подбитым глазом. Когда-то белые гетры спустились на грязные кеды, обнажая синенькие кривые ноги, больше похожие на реки на карте и залепленную пластырем коленку. В ее уши были воткнуты наушники плеера, что там играло, понятно не было. Но она глубокомысленно закатывала глаза и сучила кривыми ноженками, периодически задирая короткую юбчонку своего матросского костюмчика. Под юбкой на короткое время миру являлось, что-то черное. Трое якудза уже поставили по 10-ть манов на то, что же там под юбкой. Один утверждал, что это трусы, второй, что черные волосы, третий был твердо убежден, что мухи. За столиком напротив эстрады сидел, старый завсегдатай гэйдзин Майрос Кали. Успевший употребить уже пару стаканов виски, он держал в не твердой руке мобильный телефон, пытаясь снять самые откровенные кадры, которые, хихикая и жмурясь от удовольствия, тут же отправлял на адрес таинственного военного на притуалетной фотографии.
Скрипнула дверь, в бар скромно зашел старенький Хаим. Появлялся он тут редко, только когда пригонял свои "джонки" с товаром. Три старенькие посудины были приобретены в России по конверсии, не без помощи связей Юры Токио у одного из бывших советских военных институтов. Внешне они походили на обычные китайские рыбацкие посудины, но были способны в самое короткое время экстренно погружаться на глубину до 100 метров и имели запас хода в несколько тысяч километров. К сожалению, по недосмотру руководства, секретные двигатели работали на чистом спирте и в российской армии оказались просто бессмысленны. Судно редко успевало пройти даже несколько сот метров, чаще оно даже не могло своим ходом отойти от причала, по причине внезапного испарения горючего, за что и было признанно нецелесообразным и продано на ближайшей распродаже за мешок "хаимовских сухарей". Со своей командой Хаим возил некую волшебную травку, произраставшую на одном из спорных островов между Таиландом и Камбоджой. Во время войны во Вьетнаме, на этот островок американцы распылили неизвестный реагент, который не успели вылить на джунгли Вьетнама и Лаоса, когда их отогонал советский истребитель. Всем на удивление растительность островка выжила, а некоторые виды ее приобрели весьма удивительные свойства. Вот и сейчас карман Хаима явно оттопыривался солидного размера пакетом.
Как он проходил таможенный досмотр было тайной, поговаривали, что собаки, нюхавшие его багаж, тут начинали хихикать, пританцовывать и насвистывать. Однако рот держали на замке и тщательно делали вид, что клиент чист как первокурсница.
К 10-ти часам утра к бару, подкатило несколько черных автобусов. Десятка два японских националистов доставали матюгальники и плакаты где кривыми русскими буквами, было что-то написано про острова, про шпионов и что кому-то надо убираться домой. К их визитам уже давно все привыкли, и если по какой-то причине они не появлялись, даже начинали беспокоится. Тут же подъехало несколько полицейских машин для охраны националистов, так как иногда пьяные посетители бара развлекались, кидая в них пустые бутылки, еду, посуду и даже небольшую мебель. Посты полицейских стали регулярны, после того, как трое из митингующих получили серьезные травмы от попавшего в них дивана. Злые языки шептали, что хозяин бара даже немного помогает националистам финансами, так как бармен включал посетителям в счет разбитую посуду и сломанную мебель по астрономическим ценам.
Усевшись за стол Хаим с неизвестным посетителем, немного нервничающего от ударов закаленных стрел в дверь туалета, от прыганья странной девицы и откашливающихся на улице в мегафоны националистов. Посетитель был легкой азиатской наружности, похож на толстого таджика с глазами щелочками и лоснящимся полным лицом. Заказав для посетителя чаю и оставив на столе пакет с товаром, Хаим прошел в туалет ловко уворачиваясь от летящих ему в спину стрел. Нервный клиент, не дожидаясь его возвращения, вскрыл пакет и опрометчиво скрутил достаточно крупный косячок щедро насыпав туда волшебной "хаимовской" травки. Тут же возле него возник сомнамбулический официант с зажигалкой. Поднеся к огню косячок, "таджик" сделал глубокую затяжку... глаза его округлились, зрачки расширились в них заплясало пламя, лицо побледнело пальцы разжались. Сигаретка, продолжая тлеть, упала в раскрытый пакет и... тот затлел. Синие струйки дыма поднимались к потолку, часы на руке "таджика" начали вместо секундной стрелки стали переводить календарь. Он бустро захлопал по пакету и тот потух, но атмосфера в баре начала меняться.
Первой жертвой стал Майрос Кали. Коварные миазмы уже растеклись над его головой. Он перестал фотографировать. Вместо телефона в его руке уже был пульт дистанционного управления и он, уставившись в стену, переключал каналы, где по всем каналам шла порнуха, причем с его участием в главной роли. Вялая, пожилая школьница на эстраде, тоже начала к чему-то принюхиваться. Потом отчаянно взвизгнула и начала отбивать судорожный степ левой ногой, через пару минут пяточной морзянки, она залихватски эгегейкнула и жахнула в присядку, высоко подбрасывая ноги. Она мчалась вдоль барной стойки, потом ударялась об стену, и припорошенная штукатуркой начинала движение обратно. Черные мухи с жужжаньем вылетели из-под ее юбки открыв черные трусы, из-под которых выбивались густые черные волосы. Якудза одновременно выдохнули: "Ооооос!" и обменялись деньгами.
Юра все так же автоматически бросал дротики, просматривая прессу и потягивая что-то из кружки, но личность на портрете стала нервно дергать глазом и даже нагло уворачиваться. Мураками оторвался от клавиатуры и посмотрел на портрет, тот злобно нахмурился и сказал писателю: "Шо вылупывся? Макак узкоглазый!" после чего показал ему дулю, в которую тут же впилась очередная стрелка. Военный на портрете отчетливо взвизгнул и сунул уязвленный палец в рот: "Я буду жаловаться прызыдэнту!" пробубнил он, не вытаскивая палец изо рта. Другой рукой он начал вытягивать дротики у себя изо лба и метать их в ошалевшего писателя, прикованного к батарее, тот прикрывался лаптопом мелодично позванивая цепочкой.
Юра, увидев такое безобразие, отложил в сторону дротики и метнул в оборзевший портрет кружку. Угодивший подполковнику в лоб снаряд выбил из него дух, и он пронзительно "мявкнув", рухнул куда-то в глубину фотографии. Радостный писатель начал подпрыгивать крутя вокруг себя как скакалку цепочку.
Из-за дверей туалета показался серый глаз Хаима и слегка растрепанный пейс:
-- Ой. Вей! Таки шо мы тут имеем?
Перед его взором открылась странноватая картина. Возле барной стойки плясала гопака пожилая школьница в матроске. Над ее головой кружил рой мух, перестраиваясь в разные фигуры: кольца, звезды, лучи. Художественно разлетаясь в стороны, они разбивались на меленькие группки, затем снова собирались вместе. Все это очень напоминало бродвейский кардебалет.
Майрос Кали сидел упершись остекленевшим взглядом в обшарпанную стену, судорожно нажимал на кнопки телефона.
-- Я! Я! Дас из фантастишь! - выдыхал он. За его плечом пристроились трое якудз, толкая друг друга, когда показывали самые захватывающие моменты. Они толкали друг друга в бок, что-- то лопотали по-японски, иногда, правда, вырывалось "О! Бляяяя!" "Ой. Шо творит... Суккккааа!" самый пьяный из них периодически падал на пол, после чего плакал и просил отмотать немного назад. Тогда все хором говорили ему по-японски "Заткнись скотина!"
Официанты, что не попасть под горячую руку, тихо и резво пробегали по потолку, держа на вытянутых руках подносы, они шмыгали носами, принюхивались, перемигивались разноцветными глазами и перепархивали из угла в угол. Бармен загрустил, так как видимо выпивки никто заказывать уже не будет и пытался оглушить бейсбольной битой мелькающую перед стойкой, туда-сюда, пожилую школьницу. В ответ мухи над ее головой собирались в неприличные слова на разных языках.
-- Хм, да это просто праздник какой-то - сказал, пытаясь выбраться из туалета Хаим. Дверь была приперта Юрой, который по пояс уже скрылся в фотографии пытаясь вытащить и пристроить на место упавшего в обморок подполковника, а также собрать упавшие в фотографию дротики. Тут же сбоку прыгал через цепочку Мураками. Постепенно он набрал дикие обороты, казалось, вокруг него образовалось сияние от мелькавшей цепи. Похоже, он начал генерировать электричество, так как по батарее начали пробегать электрические всполохи.
Дымок начал выбираться на улицу. Демонстранты сначала начали запинаться, потом как-то вдруг стихли и кто-то из толпы на чистом русском языке затянул:
-- Распрягайте хлопцы коней!!!
Тут же толпа дружно подхватила:
-- Да лягайте пооочивааать! А я выйду в сад широкий...
Свежий ветерок подхватил предательский сизый дымок и потащил вдоль улиц... Вдалеке зазвонили колокола, где-то разбилось стекло, две пожилые гейши тузили зонтиками пятерых зазевавшихся борцов сумо... День обещал быть насыщенным.