Лебединский Дмитрий Юрьевич : другие произведения.

Жизнь овечья

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:


ЖИЗНЬ ОВЕ­ЧЬЯ

   Бли­зость на­ше­го до­ма на ули­це Хал­ту­ри­на к кон­вой­ной час­ти МВД, рас­по­ла­гав­шей­ся в зда­нии Эр­ми­та­жа, к ко­то­ро­му в се­ре­ди­не во­сем­на­дца­то­го ве­ка был пе­ре­бро­шен Фель­те­нов­ский воз­душ­ный пе­ре­ход над Зим­ней ка­нав­кой, оп­ре­де­лял мно­гие осо­бен­но­сти на­ше­го то­гдаш­не­го су­ще­ст­во­ва­ния в та­ком со­сед­ст­ве. Без­ус­лов­но, это зло­ве­щее со­сед­ст­во бы­ло не­од­но­крат­но об­су­ж­де­но не толь­ко во всех ком­му­нал­ках на­ше­го до­ма, но и в дво­ро­вой маль­чи­ше­ской сре­де, ви­дев­шей в та­ком со­сед­ст­ве уг­ро­зу и са­мим се­бе. Днём, это за­ку­по­рен­ное урод­ли­вы­ми глу­хи­ми же­лез­ны­ми во­ро­та­ми зда­ние, раз­ве что имен­но этим урод­ст­вом во­рот вы­зы­ва­ло ощу­ще­ние внут­рен­не­го раз­дра­же­ния и про­тес­та, ко­то­рый ка­ж­до­му нор­маль­но­му че­ло­ве­ку был бы при­сущ, при со­пос­тав­ле­нии ве­ли­ко­ле­пия Зим­не­го двор­ца, с со­сед­ст­вую­щим с ним урод­ст­вом. Ма­ло ска­зать со­сед­ст­вую­щим, - за­ни­маю­щим часть его (кста­ти ска­зать: и ны­не за­ни­маю­щим его). Во­ен­ную часть, ко­то­рая оби­та­ла в этом зда­нии Эр­ми­та­жа, обы­ва­те­ли ок­ре­ст­ных до­мов друж­но на­зы­ва­ли "кон­вой­ной ча­стью", и, как я по­ла­гаю, - не­без­ос­но­ва­тель­но. Два­ж­ды, и мне са­мо­му, слу­чай­но ока­зы­вав­ше­му­ся у от­кры­тых на ко­рот­кие мгно­ве­ния во­рот, уда­ва­лось во внут­рен­нем дво­ре зда­ния уви­деть т.н. "ав­то­за­ки", го­то­вые к вы­ез­ду на оче­ред­ной чей-ни­будь арест или кон­вои­ро­ва­ние, как мне ка­жет­ся, про­из­во­ди­мые, как пра­ви­ло, но­чью. Не­сколь­ко раз, и, имен­но но­чью, в наш двор за­ез­жа­ла эта зло­ве­щая ма­ши­на, и я пом­ню свою ма­му, бо­си­ком мчав­шую­ся к ок­ну ми­мо мое­го ди­ва­на, на ко­то­ром я спал. Она ото­дви­га­ла край окон­ной што­ры, и не от­хо­ди­ла от ок­на до тех пор, по­ка не убе­ж­да­лась в том, что вы­лез­ших из ма­ши­ны мен­тов, ин­те­ре­су­ет от­нюдь не наш подъ­езд. В на­шей ком­на­те, при этом, - свет не за­жи­гал­ся, слов­но из стра­ха при­влечь к се­бе вни­ма­ние эки­па­жа "во­рон­ка". На сле­дую­щий день, на кух­не со­се­ди об­су­ж­да­ли: в ка­кой квар­ти­ре, и ко­го "взя­ли". Во­про­сов: за что - не за­да­ва­лось, так как бы­то­вав­шая сре­ди обы­ва­те­лей жи­тей­ская муд­рость, по это­му во­про­су бы­ла не­пре­ре­кае­мо точ­на: был бы че­ло­век хо­ро­ший, а ста­тья для не­го все­гда сы­щет­ся. Но од­на­ж­ды, при­мер­но че­рез два­дцать ми­нут, по­сле то­го, как ма­ма убе­ди­лась в том, что из въе­хав­ше­го в наш двор ав­то­за­ка мен­ты про­сле­до­ва­ли не в наш подъ­езд, а в рас­по­ло­жен­ный на­про­тив не­го - че­рез двор, и свет в квар­ти­ре третье­го эта­жа ос­ве­тил сра­зу все ок­на: она, ус­по­ко­ив­шись, сно­ва лег­ла в по­стель. За­снуть она не ус­пе­ла. В дверь на­шей квар­ти­ры по­зво­ни­ли дву­мя длин­ны­ми звон­ка­ми: оз­на­чав­ши­ми, что зво­ни­ли имен­но нам. Ко­рот­кая су­ма­то­ха в ком­на­те, и ма­ма, ед­ва на­ки­нув на се­бя верх­нюю оде­ж­ду, вы­бе­жа­ла из ком­на­ты, что­бы от­крыть вход­ную дверь квар­ти­ры. Вид сто­яв­ших на по­ро­ге квар­ти­ры двух мен­тов - ис­пу­гал ма­му, и она, по­сто­ро­нив­шись, про­пус­ти­ла их в на­шу ма­лень­кую при­хо­жую, от­ку­да про­ве­ла в на­шу ком­на­ту. Я, ус­пев­ший уже про­снуть­ся, ус­лы­шал муж­ской го­лос, спро­сив­ший ма­му где на­хо­дит­ся её сын.
   - Вот он! - по­ка­за­ла ма­ма на ди­ван, где при­тво­рив­шись спя­щим, я съё­жил­ся под одея­лом. В щель, ос­тав­лен­ную мною ме­ж­ду одея­лом и кра­ем ди­ва­на, я уви­дел са­по­ги ос­та­но­вив­ше­го­ся око­ло мо­ей по­сте­ли мен­та, и тут же по­чув­ст­во­вал, как с ме­ня ста­ло спол­зать моё ук­ры­тие, в край ко­то­ро­го я вце­пил­ся.
   - Ну-ка, под­ни­май­ся, па­цан! - раз­дал­ся на до мною муж­ской го­лос, - не­че­го при­тво­рять­ся спя­щим. В свои де­вять лет, я уже не­од­но­крат­но ста­но­вил­ся, на ко­рот­кое, прав­да, вре­мя кли­ен­том ми­ли­ции, но что­бы за мною, в треть­ем ча­су но­чи при­ез­жа­ла ка­та­лаж­ки­на ка­ре­та - та­ко­го ещё не бы­ва­ло. Су­до­рож­ное пе­ре­ме­ще­ние со­бы­тий по­след­не­го вре­ме­ни, про­но­сив­ших­ся в мо­ей го­ло­ве, не да­ва­ло мне по­во­да осо­бен­но бес­по­ко­ить­ся, но, кто ж его зна­ет, на что спо­соб­на на­ша ми­ли­ция и НКВД? Бла­го­да­ря по­след­ним, и не­ко­то­рые мое­го воз­рас­та ре­бя­та, да­же те, что млад­ше ме­ня, - ис­че­за­ли вслед за свои­ми ро­ди­те­ля­ми, но се­го­дня, по­хо­же, ма­му мою тро­гать не со­би­ра­ют­ся. Ни­че­го не по­ни­маю­щая ма­ма сто­ит сбо­ку от мен­та, ожи­даю­ще­го по­ка я оде­нусь. Оде­ва­ясь, я, тем не ме­нее, про­дол­жал свои по­ис­ки шкод, ко­то­рые мог­ли бы, с точ­ки зре­ния ми­ли­ции быть рас­це­не­ны как кри­ми­нал, тя­ну­щий на арест, и ни­че­го не на­хо­дил, за ис­клю­че­ни­ем сво­его ув­ле­че­ния сня­ти­ем зам­ков с дро­вя­ных са­ра­ев жиль­цов до­ма, ко­то­рые про­да­вал ста­ро­му ев­рею - сле­са­рю ра­бо­тав­ше­му в мас­тер­ской на­ше­го до­ма. День­ги мне бы­ли нуж­ны на вся­кие ры­ба­чьи при­над­леж­но­сти, да на вне­се­ние сво­ей до­ли на по­куп­ку но­во­го фут­боль­но­го мя­ча, вре­мя от вре­ме­ни от­би­рае­мо­го у нас уча­ст­ко­вым мен­том Царь­ко­вым. Наш до­мо­вый сле­сарь по­ку­пал у ме­ня сня­тые зам­ки: чис­тил их, под­кра­ши­вал, за­ти­рая при­мет­ные их мет­ки, и сно­ва про­да­вал их хо­зяе­вам, при­хо­див­шим к не­му со свои­ми клю­ча­ми. Про­да­вал, ес­те­ст­вен­но, де­шев­ле, чем сто­ил но­вый за­мок, и та­ким об­ра­зом, все три сто­ро­ны этой сдел­ки, ос­та­ва­лись до­воль­ны­ми друг дру­гом. Ме­ня за этим за­ня­ти­ем ни­кто не ло­вил, и по этой час­ти я чув­ст­во­вал се­бя до­воль­но спо­кой­но. Ис­ти­ну, по ко­то­рой, во­ром не счи­тал­ся тот, кто не пой­ман на во­ров­ст­ве, - я к сво­им де­вя­ти го­дам уже по­стиг, тем бо­лее, что са­мо со­дер­жи­мое са­ра­ев ме­ня во­об­ще не ин­те­ре­со­ва­ло. О су­ти мо­их кри­ми­наль­ных на­клон­но­стей, в на­шем до­ме зна­ло не бо­лее двух - трёх че­ло­век, в уме­нии мол­чать ко­то­рых - я был уве­рен. Одев­шись, я стою пе­ред мен­том, при­шед­шим за мною, и его ру­ка, по­ло­жен­ная на моё пле­чо, под­толк­ну­ла ме­ня к вы­хо­ду из ком­на­ты. По­пы­тав­шую­ся, бы­ло, пой­ти со мною ма­му, он ос­та­но­вил в две­рях, при­ка­зом ос­тать­ся у се­бя до­ма. Ме­ня вы­ве­ли во двор, и один из мен­тов: кри­во­но­гий и плот­ный кре­пыш, на­кло­нив­шись ко мне, дох­нул в моё ли­цо за­па­хом толь­ко что вы­ку­рен­ной па­пи­ро­сы.
   - Где клю­чи, па­цан? -
   Я, пе­ре­тру­сив, су­нул ру­ку в кар­ман шта­нов, и вы­нул от­ту­да ключ от квар­ти­ры.
   - Вот! - от­ве­тил я дро­жа­щим от стра­ха го­ло­сом, про­тя­ги­вая его мен­ту.
   - Не этот ключ, а связ­ку тех, что дал те­бе не­сколь­ко дней на­зад Лёш­ка-До­нец, что­бы ты их спря­тал. Бы­ло та­кое?
   Я кив­нул го­ло­вой. Дня три-че­ты­ре на­зад, Лёш­ка - До­нец, по­про­сил ме­ня спря­тать ог­ром­ную связ­ку клю­чей, ска­зав, что это клю­чи его бра­та, ко­то­рый до­ма дер­жать их не мо­жет. Стар­ший брат Дон­ца - Валь­ка, не­дав­но был вы­пу­щен из тюрь­мы, и те­перь, по­хо­же, сно­ва го­то­вил­ся по­пасть на тю­рем­ные на­ры. Но ни­кто, кро­ме Дон­ца, знать об этом не мог, и, зна­чит, это он рас­ска­зал мен­там, о том, что клю­чи эти у ме­ня. Осоз­на­ние это­го фак­та - ус­по­кои­ло мою со­весть. Я по­нял, что сдал сво­его бра­та сам Лёш­ка - До­нец, и вый­ти на ме­ня ина­че, ми­ли­ция ни­ко­гда не смог­ла бы.
   - По­шли! - по­звал я мен­тов, и по­вёл их за со­бою во вто­рой двор, где под од­ной из по­лен­ниц, по­ша­рив под нею ру­кой, на­щу­пал ог­ром­ную связ­ку клю­чей са­мо­го раз­но­го на­бо­ра, об­щим ве­сом в не­сколь­ко ки­ло­грам­мов, вы­тя­нув их на­ру­жу. Мой тай­ник об­сле­до­вал один из мен­тов, и вы­тя­нул от­ту­да не­сколь­ко мо­их ша­ров, ко­то­ры­ми я иг­рал во дво­ре и на Нев­ской па­рад­ной ле­ст­ни­це.
   - А это, чьё? - спро­сил он ме­ня.
   - Мои! Я ими иг­раю!
   - За­би­рай!
   Они уш­ли, гре­мя этой ог­ром­ной связ­кой клю­чей, во­все за­быв обо мне. Я им боль­ше не был ну­жен. До­ма я за­стал встре­во­жен­ную мать, ко­то­рая тут же при­ста­ла ко мне с во­про­са­ми: что, и по­че­му?
   - Мне при­ка­за­ли по­мал­ки­вать! - сов­рал я ей. Мне бы­ло стыд­но соз­нать­ся в том, что я ока­зал­ся по­соб­ни­ком во­ра - до­муш­ни­ка, о чём, прав­да, не знал, хо­тя моё зам­ко­вое хоб­би, бы­ло из­вест­ным ша­гом в этом на­прав­ле­нии, а мой на­бор клю­чей, то­же был весь­ма вну­ши­те­лен. Вско­ре, я его вы­бро­сил за не­на­доб­но­стью.
   Про­шел год, в ко­то­рый, всё с той же пе­рио­дич­но­стью, пер­вый двор на­ше­го до­ма на­ве­щал­ся зло­ве­щей ма­ши­ной мы­ши­но­го цве­та, на­дол­го, а ино­гда, - на­все­гда уво­зив­шей из не­го ко­го-ли­бо из жиль­цов, что, как пра­ви­ло, ос­тав­ля­лось без об­ще­ст­вен­ных ком­мен­та­ри­ев. Лю­ди нау­чи­лись по­мал­ки­вать. Наш подъ­езд, до по­ры до вре­ме­ни, ча­ша сия ми­но­ва­ла, но ка­ж­дый при­езд ма­ши­ны во двор, бу­к­валь­но всех взрос­лых жиль­цов сбра­сы­вал сре­ди но­чи с по­сте­лей, и за­став­лял при­ли­пать ли­ца­ми к стёк­лам сво­их окон, с тре­во­гой вгля­ды­ва­ясь в по­луть­му дво­ра. На­ко­нец, они вновь ло­жи­лись спать, с об­лег­че­ни­ем от­ме­чая, что и на этот раз тре­во­га для них ока­за­лась лож­ной. Сесть на тю­рем­ные на­ры в те го­ды бы­ло про­ще про­сто­го: для че­го дос­та­точ­но бы­ло опо­здать на ра­бо­ту бо­лее чем на пят­на­дцать ми­нут, а на­чаль­ст­ву "за­крыть гла­за" на это опо­зда­ние сво­его под­чи­нён­но­го. Са­ди­лись, в та­ком слу­чае, оба, и на бо­лее дли­тель­ный срок, как пра­ви­ло, - на­чаль­ник. С од­ним из та­ких не­сча­ст­ных: быв­шим глав­ным вра­чом рай­он­ной боль­ни­цы, по­крыв­шим в своё вре­мя опо­зда­ние са­ни­тар­ки на ра­бо­ту, - мне до­ве­лось позд­нее ра­бо­тать. Он от­был в ла­ге­рях пять лет. На­ша квар­ти­ра бы­ла на­се­ле­на, в ос­нов­ном, ра­бо­чи­ми, и толь­ко двое взрос­лых, бы­ли слу­жа­щи­ми: Ан­на Иг­нать­ев­на - те­ле­фо­ни­ст­ка цен­траль­ной те­ле­фон­ной стан­ции, и дя­дя Ва­ся Мак­са­ков - бух­гал­тер ка­ко­го-то пред­при­ятия. Его же­на - Ека­те­ри­на бы­ла шве­ёй на фаб­ри­ке "Боль­ше­вич­ка", и до­ма, под­ра­ба­ты­ва­ла ча­ст­ным по­ши­вом оде­ж­ды: за­ни­ма­ясь, в ос­нов­ном, её пе­ре­ли­цов­кой, да шить­ём кур­ток - "мос­ко­вок", глав­ным от­ли­чи­ем ко­то­рых бы­ла встав­ка из дру­гой тка­ни в верх­ней по­ло­ви­не гру­ди, что по­зво­ля­ло, в соз­да­нии этих кур­ток, ис­поль­зо­вать ещё год­ные кус­ки из­но­шен­ной оде­ж­ды. "Мос­ков­ки" бы­ли мод­ны­ми то­гда из-за во­пию­щей бед­но­сти боль­шин­ст­ва за­каз­чи­ков. Ши­ла она так­же и кеп­ки вось­ми­клин­ки, де­лая их из об­рез­ков тка­ни, ко­то­рые она бра­ла с ра­бо­ты из по­шед­ших на ве­тошь от­хо­дов рас­кроя. Из-за две­ри Мак­са­ко­вых, ка­ж­дый ве­чер слы­ша­лась пу­ле­мёт­ная дробь швей­ной ма­шин­ки, ко­то­рая ути­ха­ла толь­ко к один­на­дца­ти ча­сам. Их со­сед Ле­ва­шов: сто­ляр крас­но­де­рев­щик; на до­му, и то­же, по­сле ос­нов­ной ра­бо­ты, де­лал на за­каз до­ро­гую ме­бель, в дни по­ли­ро­валь­ной до­вод­ки ко­то­рой вся на­ша квар­ти­ра бла­го­уха­ла ед­ким за­па­хом по­ли­ту­ры. Зар­пла­ты на пред­при­яти­ях бы­ли ми­зер­ны­ми, и лю­ди, как мог­ли, пы­та­лись вы­бить­ся из кру­га ни­ще­ты. Бо­лее или ме­нее, это уда­ва­лось толь­ко Ле­ва­шо­вым, и ед­ва - Мак­са­ко­вым; мо­ей ма­мы по­сто­ян­ным заи­мо­дав­цам в са­мые тя­же­лые для нас вре­ме­на. До­маш­няя тру­до­вая дея­тель­ность, то­же не по­ощ­ря­лась го­су­дар­ст­вом, ко­то­ро­му, по всей ве­ро­ят­но­сти, бы­ло бо­лее вы­год­но ра­вен­ст­во всех в по­лу­го­лод­ной ни­ще­те, и по­это­му, всё, чем до­ма за­ни­ма­лись на­ши со­се­ди, а, позд­нее, - и мой от­чим, бы­ло в гла­зах на­ших Со­вет­ских пра­во­ве­дов - кри­ми­на­лом, что гро­зи­ло за­клю­че­ни­ем под стра­жу.
   - Ду­ша у нас че­ло­ве­чья, да, - жизнь ове­чья! - иной раз, на­хо­дясь в лёг­ком под­пи­тии, ком­мен­ти­ро­вал ус­ло­вия на­шей жиз­ни дя­дя Ва­ся Мак­са­ков, имея в ви­ду и на­шу "ком­му­наль­ную" жизнь, и фи­нан­со­вую её со­став­ляю­щую. Опас­но он вы­ска­зы­вал­ся, но ни­ко­гда его сло­ва за по­рог квар­ти­ры не вы­хо­ди­ли. Од­на­ж­ды, в один из дожд­ли­вых позд­не­сен­тябрь­ских ве­че­ров, я при­шел до­мой уже в две­на­дца­том ча­су, и с удив­ле­ни­ем уви­дел всех со­се­дей со­брав­ших­ся в даль­нем кон­це ко­ри­до­ра, око­ло от­кры­той две­ри ком­на­ты Мак­са­ко­вых. Ли­ца всех со­се­дей бы­ли встре­во­жен­ны­ми, и они о чём-то впол­го­ло­са пе­ре­го­ва­ри­ва­лись. Из ком­на­ты Мак­са­ко­вых до ме­ня до­нес­лись не­зна­ко­мые муж­ские го­ло­са, один из ко­то­рых гром­ко при­гла­сил по­дой­ти по­бли­же к две­ри по­ня­тых.
   - В ком­на­ту мо­же­те не вхо­дить: тут и так раз­вер­нуть­ся не­где. На­зо­ви­те, есть ли сре­ди ве­щей раз­ло­жен­ных на кро­ва­ти - ва­ши ве­щи?
   - Да, она нам мно­гим по­мо­га­ла пе­ре­ши­вать ве­щи - прак­ти­че­ски всем; по-со­сед­ски. - Встря­ла тёт­ка Ан­на - на­ша со­сед­ка. Тут они и ле­жат.
   - И всем она вам бес­плат­но всё де­ла­ла, за про­сто так? - Го­лос муж­чи­ны зву­чал ер­ни­че­ски.
   - Ну, и что? Мы ей то­же бес­плат­но, чем мог­ли, по­мо­га­ли. Со­се­ди, ведь, - что тут уди­ви­тель­но­го?
   - Два ча­са все вы нам го­ло­вы мо­ро­чи­те: по-со­сед­ски. За­бе­рём всё с со­бою, а вы по­том раз­би­рай­те свои шмот­ки из управ­ле­ния, ко­гда до­ка­же­те, что эти ве­щи ва­ши!
   - Нам и так одеть не­че­го, а те­перь вы и нас хо­ти­те го­лы­ми ос­та­вить? - сно­ва всту­пи­ла в раз­го­вор тё­тя Аня.
   - Чёрт с ва­ми! За­би­рай­те свои шмот­ки, а нам, и то­го что на­шли, для ва­шей со­сед­ки на срок хва­тит!
   Че­рез два­дцать ми­нут из ком­на­ты вы­шли двое в штат­ском, и один в ми­ли­цей­ской фор­ме, нес­ший в ру­ке узел с ка­ки­ми-то ве­ща­ми. во дво­ре они се­ли в Эм­ку, на ко­то­рую я, при воз­вра­ще­нии до­мой, не об­ра­тил вни­ма­ния, - и уе­ха­ли. Все по­тя­ну­лись сно­ва к ком­на­те Мак­са­ко­вых, с ве­ща­ми в ру­ках, же­лая ему их от­дать.
   - Пусть по­ка по­бу­дут у вас! - ска­зал он. - Не ро­вён час, - сно­ва вер­нут­ся с по­втор­ным обы­ском: се­бя и ме­ня под­ве­дё­те. Тут же он и рас­ска­зал, что её за­дер­жа­ли на про­ход­ной фаб­ри­ки, впер­вые, за три­дцать с лиш­ним лет ра­бо­ты на ней, обы­скав. Най­дя у неё ве­тош­ные об­рез­ки тка­ней, - вы­зва­ли ми­ли­цию. А ос­таль­ное, - вы уже знае­те са­ми.
   У Мак­са­ко­вых за­бра­ли не­сколь­ко ке­пок, сши­тых хо­зяй­кой, и во­рох об­рез­ков тка­ни, из ко­то­рых она эти кеп­ки крои­ла. Все её кли­ен­ты в те­че­ние не­де­ли ра­зо­бра­ли свои ве­щи, рас­пла­тив­шись с дя­дей Ва­сей, кро­ме од­ной: ко­то­рая, за­брав своё пе­ре­ши­тое пла­тье, ска­за­ла дя­де Ва­се, что она с его же­ной рас­счи­та­лась пол­но­стью. Спо­рить он не стал, зная, что его же­на ни­ко­гда до окон­ча­ния сво­ей ра­бо­ты, де­нег ни с ко­го не бра­ла.
   - Она, ско­рее все­го, и стук­ну­ла на Ка­тю, ска­зал он. - зна­ет, сво­лочь, что Ка­тя си­дит. Це­на-то, её сту­ка - все­го два­дцат­ка, а Ка­те - срок.
   В этой истории, меня поразило единение практически всех соседей с семьёй Максаковых, в которую пришла беда. И, пусть совсем недавно, все они скандалили по всяким мелочам, но беда одной из них - объединила всех соседей, в противостоянии этой беде.
   Ека­те­ри­на Ни­ко­ла­ев­на вер­ну­лась до­мой че­рез че­ты­ре го­да: силь­но по­ху­дев­шей, и со­всем се­дой. Встре­ти­ли её в квар­ти­ре хо­ро­шо: поч­ти по-род­ст­вен­но­му. Дя­дя Ва­ся, то­же за эти го­ды силь­но сдал, и уже боль­ше ни­ко­гда я не ви­дел его ве­сё­лым, - раз­вле­каю­щим всех свои­ми при­ба­ут­ка­ми, ко­то­ры­ми, в преж­ние го­ды, он обиль­но пе­ре­сы­пал свою речь.
   ст. Мир­ный 2010 год
  

 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"