Лебединский Дмитрий Юрьевич : другие произведения.

Ave, Natali!

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:


AVE, NATALI!

Же­не и дру­гу, - На­та­ше,

с ува­же­ни­ем, и лю­бо­вью.

  
   Сей­час ночь, - луч­шее вре­мя су­ток для тех, кто во­ро­шит ар­хив па­мя­ти, сду­вая пыль с ле­жа­щих на её пол­ках со­бы­тий. Мне не спит­ся, как и мно­гим мо­им то­ва­ри­щам, - зи­мов­щи­кам, пе­ре­жи­ваю­щим пе­ри­од адап­та­ции к ус­ло­ви­ям зем­но­го ан­ти­ми­ра - край­не­го юга на­шей пла­не­ты. За тём­ным ок­ном раз­гу­ли­ва­ет оче­ред­ной ци­клон, вре­ме­на­ми, по­ры­ва­ми ра­зо­гнав­ше­го­ся вет­ра бью­щий, слов­но та­ра­ном, в сте­ны до­ма. Дом встря­хи­ва­ет­ся, слов­но со­ба­ка вы­лез­шая из во­ды, и на­чи­на­ет мел­ко виб­ри­ро­вать, со­про­во­ж­дая всё это за­вы­ва­ни­ем вет­ра в ван­тах - рас­тяж­ках ан­тенн, ис­пол­няю­щих не­скон­чае­мый мно­го­го­ло­сый хо­рал с нев­нят­ным тек­стом. Этот хо­рал баю­ка­ет, по­гру­жая ме­ня во что-то по­хо­жее на за­бы­тье, а в нём всплы­ва­ют об­ра­зы дав­но за­бы­тых лиц. Из клуб­ка спу­тан­ных вре­ме­нем со­бы­тий, вы­ры­ва­ет­ся яс­ная, поч­ти ре­аль­но ося­зае­мая кар­ти­на со­бы­тий дней ми­нув­ших, ко­то­рую, оче­ред­ной шкваль­ный удар в сте­ну до­ма, го­нит прочь, тут же, слов­но в ка­лей­до­ско­пе, сме­няя об­ра­зы и со­бы­тия дру­гих лет, дру­гой жиз­ни.
   Ка­кой се­го­дня день не­де­ли, ка­кое чис­ло, - я не пом­ню, да, мне и де­ла нет до дат и дней, по­то­му что, мне все­го во­семь лет. Я со стра­хом и ос­то­рож­но­стью за­гля­ды­ваю в тем­но­ту под­во­рот­ни, ос­ве­щае­мой си­ни­ми лам­па­ми, как и в пре­ды­ду­щие три го­да, что я жи­ву в этом до­ме на ули­це Хал­ту­ри­на. За­пас этих ламп, ос­тав­ших­ся с во­ен­ных лет, ещё не ис­то­щил­ся в до­мо­управ­ле­нии. Я бо­юсь за­хо­дить в под­во­рот­ню, си­ние су­мер­ки ко­то­рой, от­че­го-то при­во­дят ме­ня в тре­пет, осо­бен­но, се­го­дня. Днём, по­ка бы­ло свет­ло, я за­хо­дил в квар­ти­ру, дверь ко­то­рой вы­хо­дит в эту под­во­рот­ню. Ви­ди­мо, эта квар­ти­ра в до­ре­во­лю­ци­он­ные го­ды бы­ла двор­ниц­кой, что и оп­ре­де­ли­ло её ме­сто­по­ло­же­ние. Ни­ко­гда эта квар­ти­ра, ок­на ко­то­рой вы­хо­дят во двор и на ули­цу, - не пу­га­ла ме­ня, но, на­обо­рот, я стре­мил­ся по­пасть в неё, по­то­му что в ней жил по­жи­лой че­ло­век, ру­ки ко­то­ро­го об­ла­да­ли вол­шеб­ным да­ром; соз­да­вать мо­де­ли ста­рин­ных ко­раб­лей, с их пол­ной ос­на­ст­кой. Кли­пе­ра, бри­ги, ка­ра­вел­лы, - всех клас­сов су­да древ­но­сти ожи­ва­ли в его ру­ках, и ка­ж­дое из них име­ло своё имя, и свою ис­то­рию, ко­то­ры­ми этот ста­рый мас­тер, бу­ду­чи в хо­ро­шем на­строе­нии, ино­гда де­лил­ся со мною, - ма­лень­ким маль­чиш­кой, од­на­ж­ды за­ме­чен­ным им, ко­гда я сто­ял под ок­ном его ком­на­ты, на по­до­кон­ни­ке ко­то­ро­го за­стыл фре­гат, толь­ко что вы­став­лен­ный мас­те­ром на про­суш­ку по­сле его по­кра­ски. В тот день, он впер­вые при­гла­сил ме­ня к се­бе в дом, где, пре­ду­пре­див, что­бы я ни­че­го не тро­гал ру­ка­ми, и, по­пус­ту не бол­тал, сам сел за не­боль­шой вер­стак, и при­нял­ся мас­те­рить ка­кое-то но­вое суд­но, од­но­вре­мен­но, глу­хим го­ло­сом, что-то го­во­ря мне, на­зы­вая де­та­ли ко­раб­ля, про­из­но­ся их не все­гда от­чёт­ли­во. Я, бо­ясь, что ста­рик вы­ста­вит ме­ня на ули­цу, ес­ли бу­ду пе­ре­спра­ши­вать его, мол­ча за­мер за его спи­ной: су­ту­лой, с ко­ст­ля­вы­ми ло­пат­ка­ми, ше­ве­ля­щи­ми­ся под ру­баш­кой, слов­но сло­жен­ные кры­лья круп­ной пти­цы. Так и про­сто­ял я то­гда не ме­нее двух ча­сов: ти­хий и не­за­мет­ный - не про­ро­нив­ший ни сло­ва. Ста­рик го­во­рил, - буд­то сам с со­бою, вре­ме­на­ми, пре­ры­вая свою речь дол­гим му­чи­тель­ным каш­лем, по­сле ко­то­ро­го, он сплё­вы­вал мок­ро­ту в пло­ский, ко­рич­не­во­го цве­та фла­кон с ши­ро­ким гор­лыш­ком, ка­ж­дый раз от­вин­чи­вая, и за­вин­чи­вая его крыш­ку. Ко­гда, два ча­са спус­тя, ста­рик, ог­ля­нув­шись, за­ме­тил ме­ня, он да­же уди­вил­ся, буд­то за­быв, что это он сам при­вёл ме­ня к се­бе в дом.
   - Ты ещё здесь, ма­лыш? - спро­сил он. - Не на­дое­ло смот­реть и слу­шать ме­ня?
   - Нет! - от­ве­тил я ко­рот­ко, - Не на­дое­ло!
   - Иди, по­гу­ляй на све­жем воз­ду­хе. Здесь те­бе вред­но дол­го на­хо­дить­ся! - и он вы­пус­тил ме­ня из ком­на­ты, про­во­див до са­мой две­ри вы­хо­дя­щей в под­во­рот­ню. По­втор­но­го при­гла­ше­ния за­хо­дить к не­му, я не ус­лы­шал, но, вре­мя от вре­ме­ни, как в тот пер­вый день, я за­сты­вал под ок­ном его ком­на­ты, в на­де­ж­де, что он ме­ня уви­дит, и сно­ва пус­тит к се­бе. Два, или три раза, - мне это уда­ва­лось, и ка­ж­дый раз, на­ши с ним встре­чи, бы­ли точ­ной ко­пи­ей встре­чи пер­вой.
   Се­го­дня днём, я сно­ва был в его ком­на­те, и сно­ва ви­дел это­го ста­ри­ка, но, - уже мёрт­вым. Он ле­жал в гро­бу стоя­щем на вер­ста­ке, вы­дви­ну­том на се­ре­ди­ну ком­на­ты, и ме­ня по­ра­зи­ла его страш­ная ху­до­ба, чёт­ко обо­зна­чив­шая все ко­ст­ные вы­сту­пы об­тя­ну­то­го пер­га­мент­ной ко­жей че­ре­па. В ком­на­те бы­ло не­сколь­ко жен­щин в чёр­ных оде­ж­дах, а мо­де­ли ко­раб­лей стоя­ли вдоль сте­ны, рас­пу­шив­шие свои па­ру­са: лёг­кие и стре­ми­тель­ные, слов­но фло­ти­лия го­то­вя­щая­ся к бою. Толь­ко в этот мо­мент, я от­ме­тил про се­бя, что так и не уз­нал име­ни умер­ше­го ста­ри­ка, как и он не знал мое­го име­ни. Я был для не­го "ма­лы­шом", и это, всё, что он хо­тел знать обо мне.
   Че­рез день его хо­ро­ни­ли, по­ста­вив вы­не­сен­ный из ком­на­ты гроб в ку­зов ма­ши­ны, за­ве­ден­ной с ули­цы в под­во­рот­ню, пря­мо к две­рям его квар­ти­ры. Хо­ро­нить его по­еха­ли толь­ко не­сколь­ко вче­раш­них жен­щин в чёр­ной оде­ж­де, и ка­кой-то по­жи­лой мо­ряк, с офи­цер­ски­ми по­го­на­ми на ки­те­ле. Они се­ли в ку­зов, по обе­им сто­ро­нам гро­ба, и уе­ха­ли. А я, со дня сво­его ви­зи­та к по­кой­но­му мас­те­ру, и до дня, по­ка си­ние лам­пы в под­во­рот­не не за­ме­ни­ли на обыч­ные, бо­ял­ся про­хо­дить ею в ве­чер­ние су­мер­ки, но, скры­вая от всех этот свой страх, че­рез неё я про­бе­гал, слов­но пре­сле­дуе­мый кем-то. На по­до­кон­ни­ке ок­на умер­ше­го мас­те­ра, ко­раб­лей ни­ко­гда боль­ше не бы­ло вид­но. С тех дав­них пор, я про­дол­жаю бо­ять­ся смер­ти, как та­ко­вой: от­се­каю­щей жи­вых от умер­ших, по­гру­жаю­щей в соб­ст­вен­ную за­быв­чи­вость, слов­но бы мельк­нув­шие го­ды, и ли­ца, быв­шие столь до­ро­ги­ми, что ко­гда-то ка­за­лось не­воз­мож­ным по­те­рять с ни­ми связь. Но связь ра­зо­рва­на смер­тью, и ви­деть ли­цо умер­ше­го, не­дав­но жи­во­го че­ло­ве­ка: ды­шав­ше­го, ду­мав­ше­го, и лю­бив­ше­го, - вы­ше мо­их сил. Мое­го био­ло­ги­че­ско­го об­ра­зо­ва­ния, ока­зы­ва­ет­ся, ма­ло, для то­го, что­бы при­нять этот жиз­нен­ный им­пе­ра­тив, и я уже не­од­но­крат­но ис­пы­ты­вал эгои­стич­ное же­ла­ние; уй­ти рань­ше близ­ких мне, лю­би­мых лю­дей, что­бы са­мо­му боль­ше не ис­пы­ты­вать му­чи­тель­ной бо­ли от их по­те­ри.
   Удар на­ле­тев­ше­го шква­ла, вновь встрях­нул весь дом, и за­ныл в са­мое моё ухо мно­го­го­лось­ем ан­тенн и вант-ра­ся­жек, слов­но, рас­кру­чи­вае­мая мною си­ре­на во дво­ре ты­ло­во­го гос­пи­та­ля, в са­мом даль­нем да­ле­ке мое­го дет­ст­ва. И, сно­ва; го­ды - лис­ты, слов­но, по­ры­вом вет­ра лис­тае­мой кни­ги, пе­ре­вёр­ну­ты це­лым их бло­ком, вы­толк­нув ме­ня на на­бе­реж­ную не­спо­кой­ной Не­вы, в ве­чер­нюю по­луть­му, с чуть све­тя­щим­ся да­лё­ки­ми спо­ло­ха­ми не­бом, по ко­то­ро­му не­сут­ся лос­ку­тья тём­но-се­рых об­ла­ков, и я, вжав­шись в угол пор­ти­ка сво­ей па­рад­ной, смот­рю на их об­рыв­ки, ощу­щая в гру­ди боль от по­не­сен­ной мною ут­ра­ты. Ко­го я то­гда по­те­рял, - мне уже и не вспом­нить, как и воз­рас­та сво­его не вспом­нить. Ка­ж­дая ут­ра­та для ме­ня, в лю­бом воз­рас­те, - та же смерть, за ко­то­рой сто­ит пу­гаю­щее ме­ня оди­но­че­ст­во. Ка­жет­ся, всё-та­ки, это бы­ло свя­за­но для ме­ня с отъ­ез­дом Та­ни, - са­мой страш­ной для ме­ня по­те­ри, по­сле смер­ти Ли­ды, мо­ей млад­шей тё­ти. По­сле по­те­ри той и дру­гой, в мо­ей па­мя­ти ос­та­лись вре­мен­ные про­ва­лы дли­тель­но­стью по не­сколь­ку ме­ся­цев, и сей­час, ткань её зия­ет ши­ро­ки­ми про­ре­ха­ми за­кры­ты­ми чёр­ны­ми го­ре­ст­ны­ми лат­ка­ми. По­че­му-то, этот про­ме­жу­ток мо­ей жиз­ни: от один­на­дца­ти, до ше­ст­на­дца­ти лет, мне за­пом­нил­ся лос­кут­но, да, и то, толь­ко че­тырь­мя лет­ни­ми се­зо­на­ми, по­след­ний из ко­то­рых был мо­ей ка­та­ст­ро­фой, вновь по­гру­зив­шей ме­ня в оди­но­че­ст­во: дли­тель­ное и без­на­дёж­ное. От этих лет, и, поч­ти до са­мо­го окон­ча­ния мо­ей служ­бы в ар­мии, всё про­ис­хо­див­шее со мною, ка­за­лось мне не­обя­за­тель­ным, и скуч­ным. Крат­ко­вре­мен­но, встрях­ну­ла шко­ла, по­лу­че­ние ат­те­ста­та об окон­ча­нии ко­то­рой, ста­ло мо­ей це­лью, ото­дви­нув­шей всё, что её не ка­са­лось, на зад­ний план. И, на­ко­нец, На­та­ша и ин­сти­тут, вер­нув­шие мне смысл жиз­ни, за­ста­вив­шие вновь по­ве­рить в се­бя. С это­го мо­мен­та, соб­ст­вен­но, и на­ча­лась моя но­вая жизнь, о ко­то­рой сле­ду­ет ска­зать, по воз­мож­но­сти, под­роб­ней.
   Бы­ло бы не­вер­ным пред­по­ло­же­ни­ем, как я счи­таю, окон­ча­тель­ный вы­бор мною про­фес­сии хи­рур­га, от­не­сти толь­ко к чис­той слу­чай­но­сти, сти­му­ли­ро­ван­ной бе­зыс­ход­но­стью об­стоя­тельств. У ме­ня был про­во­жа­тый, вер­нее, про­во­жа­тая в этот мир, на тот мо­мент, мною не по­ни­мае­мый. Усе­чен­ные мо­им позд­ним воз­вра­ще­ни­ем из ар­мии, под­го­то­ви­тель­ные кур­сы в Пе­ди­ат­ри­че­ском ин­сти­ту­те, од­на­ж­ды по­зво­ли­ли мне уви­деть в со­сед­ней груп­пе де­вуш­ку, поч­ти мгно­вен­но при­влек­шую моё вни­ма­ние к ней. Она от­ли­ча­лась от всех кур­сан­тов од­ной осо­бен­но­стью, вы­де­ляв­шей её сре­ди всех ос­таль­ных де­ву­шек, по­се­щав­ших кур­сы. Эта осо­бен­ность в гла­за не бро­са­лась, но, бы­ла всё рав­но за­мет­ной, т.к. она, од­на един­ст­вен­ная об­ла­да­ла сре­ди всех стран­но­ва­тым, на пер­вый взгляд, ка­че­ст­вом: бы­ла мол­ча­ли­ва, и чрез­мер­но серь­ёз­на. Уже од­ним этим она бы­ла сим­па­тич­на мне, а, с учё­том и её внеш­ней при­вле­ка­тель­но­сти, так, и бо­лее чем сим­па­тич­на.
   Сра­зу по­сле сво­его воз­вра­ще­ния из ар­мии, я про­из­вёл ре­ви­зию сво­их от­но­ше­ний с те­ми, ко­го три с лиш­ним го­да на­зад счи­тал близ­ки­ми мне людь­ми. Но вре­мя, ока­зы­ва­ет­ся, не толь­ко ле­чит, но и по­мо­га­ет от­сечь, то не­нуж­ное, что ко­гда-то ка­за­лось не­об­хо­ди­мым. Мно­гие из тех, ко­го я по­тре­во­жил свои­ми по­стар­мей­ски­ми ви­зи­та­ми, к это­му мо­мен­ту из­ме­ни­лись са­ми, или об­ре­ли но­вый круг зна­комств, в ко­то­рый я не впи­сы­вал­ся. Две - три фра­зы, про­из­не­сен­ные при встре­че, ис­чер­пы­ваю­ще яс­но оп­ре­де­ля­ли гра­ни­цы на­ших, став­ших чу­ж­ды­ми, ин­те­ре­сов, и с дос­то­вер­ной яс­но­стью, за­час­тую, де­мон­ст­ри­ро­ва­ли не­нуж­ность во­зоб­нов­ле­ния дру­же­ских кон­так­тов. В ито­ге, - я ос­тал­ся в оди­но­че­ст­ве. Не мо­гу с оп­ре­де­лён­но­стью ска­зать, что я сту­чал­ся все­гда в за­кры­тые для ме­ня две­ри, или де­лал по­пыт­ку раз­жечь где-то со­хра­нив­шие­ся тлею­щи­ми уголь­ки бы­лой друж­бы. Ни­че­го по­доб­но­го! Ча­ще все­го, мне дос­та­ва­ло по­лу­на­мё­ка окон­ча­ния её: рас­се­ян­но­го, скольз­нув­ше­го ми­мо ме­ня, взгля­да, или, взгля­да, как бы не­на­ро­ком, бро­шен­но­го на ча­сы, од­но­слож­но­сти от­ве­та на за­дан­ный во­прос, или де­жур­ной фра­зы, ти­па: как жи­вёшь? Как слу­жи­лось? Как са­мо­чув­ст­вие? и, ни од­но­го во­про­са о том, что я со­би­ра­юсь де­лать даль­ше. В та­ких слу­ча­ях, я сам пре­кра­щал не­нуж­ную и тя­го­ст­ную для обо­их встре­чу, и про­щал­ся, не пред­ла­гая её по­вто­ра. И с жен­щи­на­ми, так­же не всё скла­ды­ва­лось. Те, кто мне был ин­те­ре­сен пре­ж­де, - по­вы­хо­ди­ли за­муж. Но­вые же крат­ко­вре­мен­ные об­ре­те­ния, ни­че­го, кро­ме ску­ки, и чув­ст­ва раз­оча­ро­ва­ния в них, - мне ни­че­го не да­ва­ли. Мне нуж­на бы­ла жен­щи­на для люб­ви, и, с обя­за­тель­ным дру­же­ским уча­сти­ем, - встреч­ным. Лю­бовь, как из­вест­но, не ищут; она са­ма на­хо­дит то­го, кто в ней ну­ж­да­ет­ся. По всей ве­ро­ят­но­сти, на тот мо­мент, я и был тем ну­ж­даю­щим­ся. В груп­пе со­вме­ст­но обу­чаю­щих­ся, со­всем не труд­но уз­нать имя и фа­ми­лию то­го, кто при­влёк твоё вни­ма­ние. Од­на­ко ну­жен был по­вод для то­го, что­бы са­мо­му стать объ­ек­том вни­ма­ния ин­те­ре­сую­ще­го те­бя че­ло­ве­ка. Од­на­ж­ды, На­та­ша, - так зва­ли эту де­вуш­ку, при­шла на за­ня­тия яв­но ус­тав­шей, и уже по­сле пер­во­го ча­са их, ста­ла со­би­рать­ся до­мой.
   - Ухо­дишь? - спра­ши­ваю я.
   - Да. Ночь бы­ла тя­же­лой, и я со­всем не спа­ла. Пой­ду от­сы­пать­ся!
   - Я то­же се­го­дня не в фор­ме, и то­же иду до­мой. Не воз­ра­жа­ешь, ес­ли я те­бя про­во­жу?
   Её взгляд в мою сто­ро­ну не вы­ра­жа­ет ни­ка­ко­го ин­те­ре­са.
   - Про­во­ди!
   Шли не то­ро­пясь. Лёг­кие су­мер­ки опус­каю­ще­го­ся на го­род ти­хо­го зим­не­го ве­че­ра, не соз­да­ва­ли же­ла­ния ус­ко­рить шаг. На­та­ша, чув­ст­во­ва­лось, от­ды­ха­ла по­сле сме­ны, и эта не­то­ро­п­ли­вая про­гул­ка, по чуть за­сне­жен­ной на­бе­реж­ной Нев­ки, на тот мо­мент, ей нуж­на бы­ла боль­ше, чем сон. Раз­го­ва­ри­ва­ли ма­ло, но мне уда­лось уз­нать у неё, что ра­бо­та­ет она са­ни­тар­кой в хи­рур­ги­че­ской кли­ни­ке про­фес­со­ра Баи­ро­ва Г.А.. По­нем­но­гу, раз­го­во­рив её, ус­лы­шал па­не­ги­рик в ад­рес са­мо­го Ги­рея Алие­ви­ча, и кол­лек­ти­ва хи­рур­гов ра­бо­тав­ших с ним. То, с ка­ким пие­те­том На­та­ша го­во­ри­ла о хи­рур­гии и хи­рур­гах, и ста­ло для ме­ня тем крае­уголь­ным кам­нем, на ко­то­ром я воз­на­ме­рил­ся стро­ить своё ме­ди­цин­ское бу­ду­щее. Но для это­го, нуж­но бы­ло со­вер­шить со­всем "не­мно­гое"; для на­ча­ла, - по­сту­пить в ин­сти­тут. Но ме­ня уже чёрт по­тя­нул за язык. За год до это­го ве­че­ра, ещё в по­ру мо­ей ар­мей­ской жиз­ни, я был дос­та­точ­но близ­ко зна­ком с че­ло­ве­ком (то­гда ещё юно­шей), ко­то­ро­го три­дцать лет спус­тя, я встре­тил вновь. Как во­дит­ся, раз­го­во­ри­лись, и он, в рас­ска­зе о сво­ей жиз­ни, по­вто­рил ска­зан­ное им в ад­рес сво­ей бу­ду­щей суп­ру­ги, то, что ус­лы­ша­ла от ме­ня На­та­ша в ту пер­вую на­шу встре­чу. "Ты мне очень нра­вишь­ся! - ска­зал я, - и со вре­ме­нем ста­нешь мо­ей же­ной!" Так вот: не боль­ше, и не мень­ше! По­жа­луй, я ед­ва ли не впер­вые уви­дел На­та­шу раз­ве­се­лив­шей­ся, и её улыб­ку, оча­ро­вав­шую ме­ня. "Ты дол­го ду­мал, - спро­си­ла она ме­ня, - пре­ж­де чем ска­зать та­кое?" Она стоя­ла спи­ной к ре­шет­ке Бо­та­ни­че­ско­го са­да, а за нею све­ти­лись туск­лым се­реб­ром об­ле­п­лен­ные влаж­но­ва­тым сне­гом ство­лы и вет­ви де­ревь­ев, ажур­ное пе­ре­пле­те­ние ко­то­рых, слов­но ог­ром­ная шаль на­кры­ва­ло На­та­ши­ну фи­гу­ру. "Не сер­дись, - про­из­нёс я, но это, - я ска­зал впол­не серь­ёз­но!" Вряд ли На­та­ша вос­при­ня­ла то­гда мои сло­ва все­рь­ёз, од­на­ко, мои по­хо­ды в ин­сти­тут уча­сти­лись, и бы­ли они не все­гда след­ст­ви­ем мо­ей тя­ги к учё­бе. Ино­гда, в дни сво­бод­ные от неё, но не сво­бод­ные от де­журств На­та­ши на ра­бо­те, я при­хо­дил к ней в кли­ни­ку, где про­сил по­ка­зать всю её из­нут­ри. Всё с боль­шим, - воз­рас­таю­щим ин­те­ре­сом, я, на­ве­щая На­та­шу, по­сте­пен­но про­ни­кал­ся ду­хом от­де­ле­ния, впи­ты­вая в се­бя его за­па­хи, вни­кал в му­чи­тель­ность бы­тия его ма­лень­ких па­ци­ен­тов. По­сте­пен­но, моё соз­на­ние об­ре­та­ло, как бы, дву­кон­тур­ность, по­зво­ляв­шую уви­деть еди­не­ние то­го, что ме­ня при­вле­ка­ло.
   Гос­пи­таль­ные за­па­хи мне бы­ли зна­ко­мы с то­го ран­не­го дет­ст­ва, ко­то­рое в зна­чи­тель­ной час­ти сво­ей про­хо­ди­ло в ко­ри­до­рах и па­ла­тах ты­ло­во­го гос­пи­та­ля, в ко­то­ром ма­ма ра­бо­та­ла мед­се­ст­рой, да, по то­му мо­мен­ту, ко­гда в том же гос­пи­та­ле хи­рург де­лал мне ка­кую-то опе­ра­цию под ме­ст­ной ане­сте­зи­ей, а мне за­пом­ни­лась она толь­ко зву­ка­ми ин­ст­ру­мен­тов ук­ла­ды­вае­мых на ме­тал­ли­че­ский сто­лик. Вто­рая часть мо­их ин­те­ре­сов, за­став­ляв­ших всё ча­ще про­во­дить вре­мя в хи­рур­ги­че­ском от­де­ле­нии ин­сти­ту­та, бы­ла са­ма На­та­ша, на тот мо­мент яв­ляв­шая­ся бо­лее при­тя­га­тель­ным объ­ек­том мо­их стрем­ле­ний. Я влю­бил­ся в неё, а её сар­ка­сти­че­ское вос­при­ятие мо­их слов от­но­си­тель­но то­го, что она ста­нет мо­ей же­ной, ме­ня не за­ста­ви­ло, что на­зы­ва­ет­ся, охо­ло­нуть, но, на­про­тив, - вы­зва­ло во мне ре­ак­цию пря­мо про­ти­во­по­лож­ную, ко­то­рую я все­гда де­мон­ст­ри­ро­вал то­гда, ко­гда пе­ре­до мною воз­ни­ка­ло пре­пят­ст­вие.
   К со­жа­ле­нию, про­каз­ник, ба­лую­щий­ся лу­ком и стре­ла­ми, по всей ве­ро­ят­но­сти, вто­рой раз по­ле­нил­ся на­тя­нуть те­ти­ву сво­его лу­ка, и по­ра­зил толь­ко од­но серд­це, - моё, в ре­зуль­та­те че­го, на взя­тие На­та­ши­но­го сер­деч­но­го бас­тио­на, я по­тра­тил уси­лий, во вся­ком слу­чае, не мень­ше, чем на одо­ле­ние кур­са ме­ди­ци­ны.
   Ес­ли го­во­рить че­ст­но, пред­по­сы­лок к то­му, что­бы с уве­рен­но­стью мож­но бы­ло на­де­ять­ся на моё по­сту­п­ле­ние в ин­сти­тут, - у ме­ня не бы­ло. Ог­ром­ный пе­ре­рыв в учё­бе, за­вер­шив­ший­ся, хо­тя и от­но­си­тель­но не­слож­ным для ме­ня, по­лу­че­ни­ем ат­те­ста­та зре­ло­сти, да, плюс к то­му, от­сут­ст­вие сис­тем­но­го под­хо­да к за­ня­ти­ям, как та­ко­вым, де­ла­ли весь­ма про­бле­ма­тич­ным моё ус­пеш­ное по­сту­п­ле­ние в не­го, и на этот счёт, я не об­ма­ны­вал­ся. Эту про­бле­ма­тич­ность, под­твер­ди­ли и са­ми всту­пи­тель­ные эк­за­ме­ны, на ко­то­рых толь­ко эк­за­мен по Рус­ско­му язы­ку (со­чи­не­ние) вы­гля­дел впол­не дос­той­но. Ос­таль­ные три эк­за­ме­на бы­ли оце­не­ны весь­ма по­сред­ст­вен­но, но и эта, де­мон­ст­ри­руе­мая мною по­сред­ст­вен­ность, ока­за­лась дос­та­точ­ной для по­сту­п­ле­ния в ин­сти­тут. Не нуж­но ду­мать, что мо­ему по­сту­п­ле­нию в ин­сти­тут кто-то по­спо­соб­ст­во­вал; во­все нет. В за­чёт мне бы­ла по­став­ле­на служ­ба в ар­мии, са­мым ес­те­ст­вен­ным об­ра­зом ото­дви­нув­шая ме­ня и мне по­доб­ных, от кон­ку­рен­ции в рав­ных ус­ло­ви­ях с те­ми, ко­го она не кос­ну­лась. Так, или ина­че, но я стал сту­ден­том. Пре­ж­де чем оз­на­ко­мить­ся с ито­го­вы­ми ре­зуль­та­та­ми эк­за­ме­нов, я при­нял­ся ис­кать в спи­ске по­сту­пив­ших в ин­сти­тут фа­ми­лию На­та­ши, и, толь­ко най­дя её, про­бе­жал­ся взгля­дом по ко­лон­ке спи­ска с фа­ми­лия­ми на бу­к­ву "Л". Ра­до­сти мо­ей не бы­ло пре­де­ла, ко­гда я уви­дел пер­вое под­твер­жде­ние ис­пол­не­ния сво­их же­ла­ний, в ко­то­рых, к это­му вре­ме­ни, На­та­ша бы­ла не­от­де­ли­ма от меч­ты стать хи­рур­гом. Пер­вый барь­ер, хо­тя и с тру­дом, мною был пре­одо­лён, и это при­да­ло мне, пусть сла­бую, но на­де­ж­ду, что и в лич­ном пла­не у ме­ня не всё по­те­ря­но. Та то­ро­п­ли­вость, с ко­то­рой я об­на­дё­жил се­бя в этом, от­нюдь не от­ве­ча­ла На­та­ши­ным, на тот мо­мент, пред­став­ле­ни­ям о том, кто ста­нет, со вре­ме­нем, её му­жем. Я в кан­ди­да­тах на ов­ла­де­ние её серд­цем - не хо­дил, о чём, поч­ти еже­днев­но, она и уве­дом­ля­ла ме­ня. Брать при­сту­пом сра­зу две кре­по­сти, - за­да­ча поч­ти из не­воз­мож­ных, и под­твер­жде­ни­ем это­му стал вто­рой се­местр, ко­то­рый я про­ва­лил пол­но­стью, по­свя­тив всё вре­мя, не­об­хо­ди­мое на одо­ле­ние его, на по­ис­ки На­та­ши, и встре­чи с нею. Де­ло в том, что мы учи­лись на раз­ных по­то­ках, а рас­пи­са­ние за­ня­тий её груп­пы, я знал зна­чи­тель­но луч­ше сво­его рас­пи­са­ния. За две не­де­ли до окон­ча­ния вто­ро­го се­ме­ст­ра ме­ня вы­зва­ли в де­ка­нат, где со­об­щи­ли о том, что за хро­ни­че­ское не­по­се­ще­ние лек­ций и прак­ти­че­ских за­ня­тий, ме­ня ждёт от­чис­ле­ние из ин­сти­ту­та, че­го, соб­ст­вен­но, и сле­до­ва­ло ожи­дать. Сно­ва, ко­то­рый уже раз в мо­ей жиз­ни, на кар­ту бы­ло по­став­ле­но всё, и пер­вой в этом "всё", опять же, - бы­ла На­та­ша, ко­то­рую, при мо­ём от­чис­ле­нии из ин­сти­ту­та, - я те­рял ав­то­ма­ти­че­ски. Эта пер­спек­ти­ва, на­ко­нец, ме­ня долж­ным об­ра­зом взбод­ри­ла, и я пред­при­нял за­тяж­ной учеб­ный спурт, ужи­мая вре­мя от­ды­ха, до по­лу­то­ра - двух ча­сов в су­тки. Бу­к­валь­но, за две не­де­ли мною бы­ли сда­ны все от­ра­бот­ки по прак­ти­че­ским за­ня­ти­ям, и, да­же, не­сколь­ко за­чё­тов. В раз­га­ре бы­ла эк­за­ме­на­ци­он­ная сес­сия, ко­гда мне уда­лось сдать по­след­ний за­чёт. Ос­нов­ной мас­се сту­ден­тов ос­та­лось сдать по два, из пя­ти эк­за­ме­нов, ко­гда я по­лу­чил пра­во на сда­чу пер­во­го. К по­след­не­му эк­за­ме­ну, - по фи­зи­ке, я по­до­шел с от­ста­ва­ни­ем от На­та­ши на од­ни су­тки, но имен­но здесь ме­ня ожи­да­ло фиа­ско, ис­точ­ни­ком ко­то­ро­го стал не сам пред­мет, а до­цент ка­фед­ры фи­зи­ки Шу­ва­лов, быв­ший в то вре­мя её за­ве­дую­щим. Его убе­ж­дён­ность в том, что сту­дент ме­ди­цин­ско­го ву­за, прак­ти­че­ски школь­ный курс фи­зи­ки, без его лек­ций - одо­леть не смо­жет, бы­ла не­ко­ле­би­ма ни­ка­ки­ми до­во­да­ми, и, по­это­му, при­шед­ше­му к не­му на эк­за­мен сту­ден­ту, про­гу­ляв­ше­му его лек­цию, он с от­кро­вен­но­стью са­ди­ста объ­яс­нял сра­зу: "Вы эк­за­ме­на у ме­ня ни­ко­гда не сда­ди­те!" - что и де­мон­ст­ри­ро­вал са­мы­ми изо­щрён­ны­ми ме­то­да­ми. К треть­ей эк­за­ме­на­ци­он­ной по­пыт­ке, пред­при­ня­той на­ка­ну­не на­ча­ла но­во­го учеб­но­го го­да, я вы­учил учеб­ник фи­зи­ки поч­ти наи­зусть, но ко­мис­сия, ко­то­рая долж­на бы­ла при­сут­ст­во­вать на эк­за­ме­не, Шу­ва­ло­вым бы­ла от­пу­ще­на до­мой, а ме­ня, в оче­ред­ной раз жда­ла пыт­ка сло­во­блу­ди­ем мсти­тель­но­го до­цен­та, ре­зуль­та­том ко­то­рой стал оче­ред­ной "не­уд" в эк­за­ме­на­ци­он­ном лис­те. Вновь пе­ре­до мною за­мая­чи­ла пер­спек­ти­ва от­чис­ле­ния из ин­сти­ту­та. Что по­слу­жи­ло в де­ка­на­те при­чи­ной то­го, что мне да­ли оче­ред­ной шанс на пе­ре­сда­чу эк­за­ме­на, - я не знаю, но че­рез су­тки, я сно­ва был на ка­фед­ре фи­зи­ки, и, с тем же ре­зуль­та­том, пред­ва­ряя ко­то­рый, Шу­ва­лов от­кро­вен­но зая­вил, что имен­но ме­ня он ни­ко­гда не про­пус­тит даль­ше ка­фед­ры, сколь­ко бы ме­ня к не­му не воз­вра­ща­ли. Что во мне его так раз­дра­жа­ло, - я не по­нял, но по­нял од­но, что этот са­мо­дур­ст­вую­щий ре­ликт своё сло­во сдер­жит. Уже позд­но ве­че­ром это­го дня, я за­шел в де­ка­нат, где ме­ня встре­тил про­рек­тор ин­сти­ту­та, про­фес­сор Бы­ст­ров Сер­гей Сер­гее­вич, ко­то­рый, с это­го ве­че­ра, стал для ме­ня кем-то вро­де крё­ст­но­го от­ца. Он по­ин­те­ре­со­вал­ся мои­ми де­ла­ми, и я ему рас­ска­зал всю свою эк­за­ме­на­ци­он­ную эпо­пею. "Но ты же сда­вал эк­за­ме­ны в при­сут­ст­вии эк­за­ме­на­ци­он­ной ко­мис­сии!" - ска­зал он.
   - Ко­мис­сии не бы­ло! - от­ве­тил я, и тут же уви­дел ли­цо разъ­я­рён­но­го про­фес­со­ра. "Ко­гда ты бу­дешь го­тов сда­вать эк­за­мен?" - спро­сил он.
   - Хоть, зав­тра!
   - По­сле­зав­тра! - по­смот­рев в моё ли­цо, ска­зал он. - А се­го­дня, и зав­тра - от­дох­ни! Я сам бу­ду в той ко­мис­сии, и оце­ню твои воз­мож­но­сти! -
   Че­рез два дня мы встре­ти­лись с ним в ка­би­не­те Шу­ва­ло­ва, ко­то­рый, взяв в ру­ки, слов­но иг­раль­ные кар­ты, пач­ку эк­за­ме­на­ци­он­ных би­ле­тов, дос­тал один из них, и про­тя­нул его мне.
   - Что вы де­лае­те? - спро­сил Шу­ва­ло­ва С.С.Бы­ст­ров.
   - Даю ему би­лет, по ко­то­ро­му он бу­дет от­ве­чать! - от­ве­тил Шу­ва­лов.
   - По­слу­шай­те, - ска­зал Сер­гей Сер­гее­вич, - ни­кто не име­ет пра­ва от­ме­нять сту­ден­че­скую фор­му де­мо­кра­тии, по ко­то­рой он не дол­жен быть ли­шен прав, да­же на сле­пую уда­чу. Вы­ло­жи­те би­ле­ты на стол, и дай­те ему са­мо­му сде­лать свой вы­бор!
   Не­хо­тя, Шу­ва­лов вы­ло­жил пе­ре­до мною би­ле­ты. Вы­та­щив один из них, я без под­го­тов­ки от­ве­тил по не­му, и, тут же, за сто­лом эк­за­ме­на­то­ра, ре­шил при­ла­гае­мую к би­ле­ту за­да­чу. Шу­ва­лов за­ело­зил на сту­ле, что у не­го слу­жи­ло пред­вест­ни­ком на­ча­ла из­мы­ва­тельств над эк­за­ме­нуе­мым, в хо­де ко­то­рых он умуд­рял­ся по­ста­вить во­прос та­ким об­ра­зом, что, по­жа­луй, и сам не смог бы ра­зо­брать­ся в су­ти то­го, из че­го этот во­прос со­сто­ит. "Ну-с, мо­ло­дой че­ло­век, - на­чал он, по­ти­рая ру­ки, - те­перь я вам за­дам один во­про­сик, на ко­то­рый хо­чу по­лу­чить от­вет..."
   - Ле­бе­дин­ский, - вый­ди­те из ка­би­не­та! - по­дал го­лос про­рек­тор, и ещё не дой­дя до две­ри, я ус­лы­шал рас­ка­ти­стый бас про­фес­со­ра: "Те­перь я хо­чу за­дать вам во­про­сик, на ко­то­рый хо­чу по­лу­чить вра­зу­ми­тель­ный от­вет!" Сле­дую­щий курс Шу­ва­лов уже не вёл, а Сер­гею Сер­гее­ви­чу Бы­ст­ро­ву, - за­ве­дую­ще­му ка­фед­рой су­деб­ной ме­ди­ци­ны, я, из прин­ци­пи­аль­ных со­об­ра­же­ний, по­шел сда­вать эк­за­мен на пя­том кур­се, хо­тя знал, что по­лу­чить у не­го хо­ро­шую от­мет­ку ку­да слож­нее, чем у лю­бо­го из его ас­си­стен­тов. К сло­ву ска­зать, за все ос­таль­ные го­ды обу­че­ния, я боль­ше ни ра­зу не пе­ре­сда­вал эк­за­ме­нов.
   По­ра уже вновь вер­нуть­ся к На­та­ше. О ней я на вре­мя "за­был", ра­ди пре­сло­ву­той фи­зи­ки, ед­ва от­му­чив­шись с ко­то­рой, я по уши увяз в хи­рур­гии, опять же, не без уча­стия по­лю­бив­шей­ся мне де­вуш­ки, и не без её со­дей­ст­вия в этом. Мои по­хо­ды в хи­рур­гию за­кон­чи­лись тем, чем и долж­ны бы­ли за­кон­чить­ся; я стал бес­плат­ным при­ло­же­ни­ем в оперб­ло­ке дет­ской хи­рур­ги­че­ской кли­ни­ки, где, ис­пол­няя роль "ки­сло­род­чи­ка", не­дол­го во­зил­ся в под­ва­ле ав­то­клав­ной, но, за­то, боль­шую часть вре­ме­ни, про­во­дил ря­дом с На­та­шей, а ес­ли её за­ня­тость не по­зво­ля­ла мне это­го, я при­страи­вал­ся к де­жур­ной бри­га­де хи­рур­гов, об­ре­тя сре­ди них и сво­его, уже по­сто­ян­но­го, "па­тро­на": Ле­бе­де­ву На­та­лью Пет­ров­ну, ко­то­рая ис­под­воль зна­ко­ми­ла ме­ня с кли­ни­че­ской ча­стью ра­бо­ты от­де­ле­ния. Для рас­ши­ре­ния сво­их пред­став­ле­ний о хи­рур­гии, как та­ко­вой, я стал по­се­щать СНО (Сту­ден­че­ское На­уч­ное Об­ще­ст­во) дет­ской хи­рур­гии ин­сти­ту­та, а, за­од­но, и ка­фед­ру опе­ра­тив­ной хи­рур­гии, где, дос­та­точ­но бы­ст­ро ос­во­ив­шись, на­шел для се­бя те­му, по­на­ча­лу, при­влек­шую ме­ня воз­мож­но­стью по­лу­че­ния чис­то прак­ти­че­ских на­вы­ков ов­ла­де­ния про­фес­си­ей хи­рур­га, с тру­дом по­ка по­ни­мая на­уч­ную цен­ность из­бран­ной мною те­мы экс­пе­ри­мен­таль­ной ра­бо­ты. Всё, во что я по­гру­жал­ся с та­кой стре­ми­тель­но­стью, долж­но бы­ло слу­жить той це­ли, ко­то­рую я по­ста­вил пе­ред со­бою: к мо­мен­ту окон­ча­ния ин­сти­ту­та, я дол­жен был, кро­ме ди­пло­ма, иметь в сво­их ру­ках под­лин­ную, а не мни­мую спе­ци­аль­ность, с оп­ре­де­лён­ным на­бо­ром уже по­лу­чен­ных на­вы­ков. Своё же­ла­ние стать хи­рур­гом, я плот­но увя­зал со сво­им же­ла­ни­ем, что­бы му­жем На­та­ши стал че­ло­век, за­слу­жи­ваю­щий её пие­тет­но­го от­но­ше­ния к не­му. И, не ина­че! Жизнь моя, в этот мо­мент об­ре­ла гра­фи­че­ски чёт­кие кон­ту­ры рас­пи­са­ния, в ко­то­ром "окон" сво­бод­но­го вре­ме­ни не бы­ло, т.к. все они бы­ли за­ня­ты толь­ко На­та­шей. Сей­час, по про­ше­ст­вии со­ро­ка пя­ти лет со дня мое­го зна­ком­ст­ва с нею, гля­дя как бы со сто­ро­ны на все его фа­зы, не мо­гу не удив­лять­ся то­му на­стыр­но­му ожес­то­че­нию, с ко­то­рым я брал при­сту­пом не­дос­туп­ную для ме­ня ци­та­дель, имя ко­то­рой - серд­це На­та­ши. "Ма­ниа­каль­ная" на­стой­чи­вость, скво­зив­шая во всех мо­их дей­ст­ви­ях, - бы­ло, по­жа­луй, са­мым скром­ным для ме­ня оп­ре­де­ле­ни­ем.
   Сей­час мне уже труд­но вспом­нить то, ка­кие эти­че­ские нор­мы я в ту по­ру не на­ру­шил в от­но­ше­нии На­та­ши, и са­мый глав­ный мой грех со­сто­ял в том, что я поч­ти пол­но­стью ли­шил её сво­бо­ды вы­бо­ра, ок­ру­жив её за­бо­ром рев­ни­вой по­доз­ри­тель­но­сти ко всем "осо­бям" муж­ско­го по­ла, ри­ск­нув­шим по­дой­ти к ней. Два­ж­ды, Олег Сер­гее­вич, - отец На­та­ши, вы­зы­вал ме­ня на муж­ской, как он го­во­рил, раз­го­вор, длив­ший­ся оба раза ча­са­ми. Он взы­вал к мо­ей со­вес­ти и ло­ги­ке, то и дру­гое, со­пря­гая с не­лю­бо­вью ко мне На­та­ши, о чём, су­дя по все­му, он был дос­та­точ­но ос­ве­дом­лён. "Серд­цу её не при­ка­жешь!" - го­во­рил он. Но бы­ло ещё од­но серд­це - моё, и мне ему то­же бы­ло труд­но при­ка­зать. Оно жи­ло по сво­им за­ко­нам, не­по­слуш­ным за­ко­нам ло­ги­ки, по­то­му-что ло­ги­ка и лю­бовь, - не жи­вут ря­дом. Они, за­час­тую - вра­ж­деб­ны друг дру­гу.
   До­ве­ри­тель­ная, и во мно­гом дру­же­люб­ная фор­ма мо­их с Оле­гом Сер­гее­ви­чем бе­сед, на вре­мя обез­о­ру­жи­ва­ла ме­ня, ли­шая ос­но­вы про­ти­во­стоя­ния, во­все не на­по­ми­наю­ще­го дру­го­го про­ти­во­стоя­ния, - деся­­ти­лет­ней дав­но­сти, с дру­гим от­цом, дру­гой де­воч­ки - под­ро­ст­ка. Здесь, - это про­ти­во­стоя­ние бы­ло до­ве­ри­тель­ным, с по­ни­ма­ни­ем мо­ей и На­та­ши­ной сущ­но­сти, и не бы­ло им­пе­ра­ти­вом, что од­на­ж­ды вы­ну­ди­ло ме­ня дать ему обе­ща­ние, сде­лать по­пыт­ку ос­та­вить её, ис­поль­зуя, как мо­тив к осу­ще­ст­в­ле­нию это­го ша­га, - лю­бовь к ней. Не по­лу­чи­лось! Вы­держ­ки мо­ей хва­ти­ло все­го на два дня. Амок пре­сле­до­вал ме­ня, но дли­тель­ность его дей­ст­вия не бы­ла ог­ра­ни­че­на вре­ме­нем. Это был мой ва­ри­ант бо­лез­ни.
   Од­на­ж­ды, На­та­ша, быв­шая в мо­мент мо­ей встре­чи с нею вме­сте со сво­ею школь­ной под­ру­гой, воз­мож­но, и не же­лая это­го, по­да­ри­ла мне на­де­ж­ду на моё сбли­же­ние с нею. Она за­да­ла мне во­прос, от­вет на ко­то­рый, как она ска­за­ла, по­зво­лял мне на что-то на­де­ять­ся, т.к. сло­во своё, она уме­ла дер­жать. "От­веть, - спро­си­ла она, - как на­зы­ва­лось суд­но ка­пи­та­на Грея, с алы­ми па­ру­са­ми?" "Сек­рет!" - вы­па­лил я, по­сле че­го под­ру­ги пе­ре­гля­ну­лись, и На­та­ша вни­ма­тель­но по­смот­ре­ла мне в гла­за. По­хо­же, она бы­ла фа­та­ли­ст­кой в ту по­ру. Но, про­шел ещё один год, всё с той же не­ус­той­чи­во­стью на­ших от­но­ше­ний, не обе­щав­ших мне раз­ре­ше­ния их, по­ка, в до­ме на­ших ин­сти­тут­ских при­яте­лей я не со­вер­шил ду­рац­кий, с точ­ки зре­ния че­ло­ве­ка с рас­чет­ли­вой ло­ги­кой, по­сту­пок. В шут­ку, за­крыв на ключ дверь в ком­на­ту, где си­де­ли хо­зяе­ва вме­сте с На­та­шей, они, ду­ра­чась, ска­за­ли, что не вы­пус­тят её от­ту­да, по­ка я не уй­ду. Че­рез па­ру ми­нут я по­сту­чал­ся к ним в ок­но, прой­дя из кух­ни по уз­ко­му кар­ни­зу до их ком­на­ты, на вы­со­те шес­то­го, или седь­мо­го эта­жа. В ком­на­ту, от­крыв ок­но, ме­ня впус­ти­ли, и, я, на­ко­нец, су­мел в этот ве­чер про­ник­нуть в серд­це На­та­ши, вер­нее, в его пред­сер­дие. Вско­ре мы по­да­ли за­яв­ле­ние в рай­он­ный ЗАГС. Пред­ва­ряя этот наш по­ход в ЗАГС, за­дол­го до не­го, бла­го­же­ла­тель­но на­стро­ен­ные в от­но­ше­нии На­та­ши лю­ди, не­од­но­крат­но пре­ду­пре­ж­да­ли её о па­губ­но­сти это­го, как они счи­та­ли, тра­гич­но­го ша­га в её жиз­ни. Чем толь­ко не стра­ща­ли её: и бу­ду­щим мо­им ал­ко­го­лиз­мом, и яв­ной склон­но­стью к ру­ко­при­клад­ст­ву, и ещё, Бог зна­ет чем, по всей ве­ро­ят­но­сти, взя­тым из соб­ст­вен­ных, бо­га­тых не­га­тив­ны­ми при­ме­ра­ми, жиз­ней. Увы, че­ло­ве­че­ская при­ро­да не­пред­ска­зуе­ма, че­му слу­жит при­ме­ром на­ша, уже со­ро­ка­че­ты­рёх­лет­няя со­вме­ст­ная жизнь. Я не спил­ся, а ру­ку под­нять на жен­щи­ну не мо­гу по нрав­ст­вен­ным со­об­ра­же­ни­ям, ко­то­рые, как мне ка­жет­ся, за­ло­же­ны в мо­их под­кор­ко­вых об­ра­зо­ва­ни­ях. Да, - я им­пуль­си­вен, экс­прес­си­вен, с от­сут­ст­вую­щей праг­ма­тич­ной ди­пло­ма­тич­но­стью, и, да­же в этом сво­ём ка­че­ст­ве, - я кон­сер­ва­ти­вен до без­обра­зия, во всём, - кро­ме хи­рур­гии, ко­то­рая од­на един­ст­вен­ная мог­ла по­тес­нить ту, ко­то­рая по­зна­ко­ми­ла ме­ня с нею. На­та­ша бы­ла вы­ну­ж­де­на все­гда де­лить ме­ня с хи­рур­ги­ей, но та часть мое­го те­ла, в ко­то­рой, как мне ка­жет­ся, жи­вёт ду­ша, - серд­це, - все­гда бы­ло от­да­но ей од­ной, и я, нис­коль­ко не со­мне­ва­юсь в том, что за­ня­тое ею ме­сто не ос­та­ви­ло ни ма­лей­ше­го сво­бод­но­го про­стран­ст­ва ря­дом с со­бою, но как и ко­гда-то, с то­го мо­мен­та, ко­гда хи­рур­гия и На­та­ша сли­лись для ме­ня в од­но це­лое, то и по сей день, они ос­та­лись не­де­ли­мы. На­та­ша, всю свою за­муж­нюю жизнь жи­ла бок о бок со сво­ею веч­ной со­пер­ни­цей и под­ру­гой, ря­дом с той, во имя ко­то­рой я на­дол­го ос­тав­лял её, с той, ко­то­рая ни с кем де­лить свою лю­бовь не мо­жет, и не хо­чет. Так бы­ло от ве­ка се­го, и мно­го рань­ше, у тех, кто одер­жим ра­бо­той и лю­би­мой жен­щи­ной. Пус­кай, так и бу­дет во все ве­ка, и, дай-то Бог, - не толь­ко у ме­ня! Аминь!
  
   Ст. Но­во­ла­за­рев­ская 2008 год.
  

 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"