Лебедев Юрий Васильевич : другие произведения.

Иван Грозный часть 2

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:


  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

И С Т О Р И Я

  

Д Р Е В Н Е Й Р У С И

  

1534 - 1584 годы

  

ДИНАСТИЯ РЮРИКОВИЧЕЙ

  

( х р о н о л о г и я и историография периода)

  
  
  

Часть Х (часть 2)

  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

г. РУЗА

  
  
  
  
  
   Многоженец и тиран,
   Руси страдалицы правитель,
   Вот таким был тот Иван,
   Своих подданных губитель!
  
   Александров, слобода,
   И опричников злых свора,
   Не видала Русь досель
   Боле страшного позора.
  
   Тверь и Новгород горят,
   Улыбается царь дико,
   На его глазах казнят,
   Здесь измученных людей
   В Волхове топили лихо.
  
   Измывались, как могли,
   Дым с пожарищ поднимался,
   Так вот Грозный царь Иван
   Над народом издевался.
  
   Царь Русь казнил, трясясь от страха.
   Но даже инока смиренного рубаха,
   Надетая им в смертный час,
   Вины его не искупает,
   Грехов, конечно, не прощает,
   Терзал себя, казнил всю Русь,
   Господь я за людей боюсь!
  
   Такая отрасль знаний человеческих, как наука историческая, штука весьма интересная поскольку, вся она основывается: а/ на "древних" документах, подвергшихся неоднократному переписывании, и связанному с этим внесение исправлений и ошибочных толкований; б/ научных трудов исторических, которые, в первую очередь несут в себе "идею", предпочитаемою автором, будь то самодержавие или "классовая борьба" в России ХУ1 века; в/ домыслы авторов тех и других "источников"; г/ констатацию, каких то, относительно достоверных событий; д/ предположения о том, что привело к этим событиям.
   е/ Действительно фальсифицированных и изготовленных значительно позже "древних документов", призванных, подтвердить, ту или иную теорию, или облегчить историкам "внести ясность" в те или иные страницы истории, которые невозможно восполнить, вследствие полного отсутствия представления об этом периоде. Как видим, наука довольно необычная, здесь нельзя ничего доказать опытом или документом. Опыт и фактическая обстановка не воспроизводимы, документ и его происхождение, зачастую, спорны. Нет вопроса как писать труды исторические, пишут в "заданном направлении" приводят, не стесняясь почти стенографические отчёты, о имевших место, открытых обращений царя к народу, или того, что было сказано наедине между двоими. Есть вопрос, как науку, названную, изучать, и какие цели ставить перед теми кто её намерен освоить: кажется, что таких путей только два: 1/ заставить обучаемого запомнить периоды царствования того или иного Государя, когда происходили сражения вообще - "и в конце какого века был основан город Мекка?". При этом, причины и последствия того или иного события представить в самой общей форме; 2/ Поставить главной задачей хронологически выраженное повествования обо всём периоде истории, на основании возможно большего количества источников, научить обращать внимание на накопление тех или иных факторов, приведших к данному событию и, главное, проследить за последствиями. Ставить вопросы и изучать все имеющиеся и предположительные точки зрения на данное событие. Не боятся формулировать выводы, зачастую противоположные по своему значению, и излагать свои взгляды на изучаемый материал. Сопоставлять отношение с соседними странами, с целью понять, как события в одной из них отразились на истории отечественной. Показать, что изоляция Древней истории Руси или России от историй Хазарии, жизни печенегов, половцев и других народов Великой степи, истории Золотой орды, так же как и истории Великого Княжества Литовского. Польши и Европы вообще не уместна. Каждый предпочитает свой путь, в первом случае изучающий историю ничего кроме дат "знаменательных событий" ничего от истории не получает и систематически повторяет ошибки, приводящие к трагическим последствиям для страны. Во втором случае, наука становится как бы учебником накопления жизненного опыта предшествующих поколений, они говорят: смотри, с этого начиналось, через определённое время привело к данному событию и имело для страны вот такие последствия. В первом случае нет места домыслам и сомнениям, во втором как раз домыслы, сопоставление признаков, и сомнения, подкрепленные логикой становятся основой этой дисциплины. Конечно, интересно узнать, когда появились берестяные грамоты в Новгороде, или какой размер имели налоги, но гораздо интересней пронять, кому и зачем была нужда в покорении Казани или начало бесперспективной войны в Ливонии, возможна ли была победа? Почему государи Руси с такой жестокостью препятствовали любому законодательству, расширявшему права граждан, даже дворянского сословия, которые имели дворяне и города соседней с Москвой народы Литвы и Польши? Насколько это стремление к единоначалию задержало развитие России, ведь декрет "о вольности Дворянской" был принят Петром 111, лишь в 1762 году, а крепостных "отпустили" на свободу лишь во второй половине Х1Х века, почти через сто лет. И нечего историкам было, на "Татаро - Монгольское" иго, кивать, мыл оно... задержало развитие страны на З00 лет. Единодержавие тому причина! Иметь техническое развитие Запада, при наличии системы управления государством, сходным с тиранством Востока, вещь немыслимая, зря старались Государи Руси и царской России! "...В одну телегу впрячь не можно, коня и трепетную лань!", и это относится не только к транспорту...
   Или изучить, как формировались отношения между властью светской и властью духовной, как это отразилось на сознании народа? Почему власть светская была с одной стороны, вроде бы опорой православия, с другой стороны старательно принижала, поведением своим, эти самые основы, что, в конце концов, привело к уничтожению института Патриархии при Петре 1 и уяснить, какие последствия это имело? Герб, отражающий это двоевластие в империи Византийской, перенятый "по наследству", Иоанном 1У в 1547 году, при коронации царским титулом, потерял свой изначальный смысл, духовная власть была полностью подчинена властью светской, вместо попа появился священно - служащий, что получилось? А вот то и получилось год 1917!
   Конечно, каждый из историков волен выбирать любой из этих путей...
  
   Предисловие к части Х (книга вторая)
  
  
   С уважением, автор.
  
   г. Руза. 5 января 2010 года.
  
  
  
  
  
  
   Подражание псалму 51
   "Что хвалишися во злобе, сильне?"
  
   " Что хвалишься во злобе, сильный
   Что можешь наносить ты вред?
   Глагол твой, лестию обильный,
   Как ядом растворенный мед;
   Язык твой - бритва изощренна;
   В груди кипит всех зол гиэнна.
   Ты лживость паче правды любишь
   И злобу паче доброты;
   Скорбя щадишь; ликуя, губишь;
   Блаженством ближних мучим ты -
   И правды обличенья смелы
   Тебе суть громоносны стрелы.
   Но се Господь судом как громом,
   Твое величие сотрет:
   С Твоим тебя расторгнет домом,
   От сердца кровных оторвет;
   И род твой погасит насеки..."
   / Иван Андреевич Крылов /.
  
  
   Неведомая странница.
   "... Уже толпа последняя изгнанников
   Выходит из родного Новагорода,
   Выходит на московский путь.
   В толпе идет неведомая женщина,
   Горюет, очи ясные заплаканы,
   А слово каждое - любовь...
   "...Забыта Русью божия посланница.
   Мой дом был предан дыму и мечу,
   И я, как вы - земли родной изгнанница,
   Уже в свой город не слечу.
  
   Вас цепи ждут, бичи, темницы тесные;
   В страданиях пройдет за годом год.
   Но пусть мои три дочери небесные
   Утешат бедный мой народ.
  
   Нет, веруйте в земное воскресение:
   В потомках ваше племя оживет,
   И чад моих святое поколение
   Покроет Русь и процветет".
   /Александр Иванович Одоевский/.
  
  
   И О А Н Н 1У ВАСИЛЬЕВИЧ (Грозный) Царь и Великий Князь
   1560 - 1584 годы.
  
   " Мы Великий Государь и Царь, Великий Князь Иван Васильевич всея Руси, Владимирской, Московской, Новогородской, Царь Казанский, Царь Астраханский, Государь Псковский и Великий Князь Смоленский: Тверской, Югорский, Пермский, Вятский; Болгарский, и многия иных. Государь и Великий Князь Нижегородский, Черниговский, Рязанский, Ростовский, Ярославский, Белозерский, Удорский, Обдорский, Кандийский и всех Сибирских земель и обладатель Северной страны, Наследник Лифлянской земли и Господин Востока и Запада..." (Титулатура русских дипломатических документов за 1572 год).
  
   "... Увы, мне грешному! Горе мне окаянному! Ох, мне скверному!... А Я, пес смердящий, кого могу учить и чему наставлять и чем просветить? Сам вечно в пьянстве, блуде, прелюбодеянии, скверне, убийствах, грабежах, хищениях и в ненависти, во всяком злодействе.... Ради Бога, Святые отцы, не принуждайте меня грешного и скверного плакаться вам в своих грехах среди лютых треволнений этого обманчивого и переходящего мира. Как я могу, нечистый и скверный душегуб, быть учителем, да ещё в столь мятежное и жестокое время?"
   (" Послание Царя и Великого князя Иоанна Васильевича Всея Руси в Кириллов монастырь игумену Кузьме с братией во Христе". Вероятно 1578 год).
   Трудно поверить в то, что Иоанн, хоть на миг, действительно отождествлял
   своё Я с тем что написано во второй цитате, то есть с личностью крайне неприятной, скорее наоборот "ОН" мыслил о себе именно как о "Царе- Божией Милостию", поскольку весь его жизненный опыт, приобретённый в покоях великокняжеских, говорил ему об этом. Выйдя из младенческого возраста, он увидел, что "СЛОВО И ЖЕЛАНИЕ ЕГО ЗАКОН", для всех остальных и всегда найдутся люди, которые этот приказ исполнят! И чем больше он взрослел, тем больше убеждался в этом. К тридцати годам, он настолько уверовал в личную непогрешимость, что счёл возможным вступить за черту дозволенного и стал богохульствовать и презирать все нравственные устои Православия. Позже это расцветёт пышным цветком в слободе Александровской, там издевались над самим смыслом и символами Веры. Возможно, таким образом "возмужав" он решил расплатиться за те "СТРАШИЛКИ" о наказаниях за грехи земные, которыми его сдерживали и Сильвестр и Митрополит Макарий внушая - "Страх перед Гневом БОЖЬИМ" в наказания за его часто неправедное поведение, идущее в разрез с Христианским учением и моралью. Что произошло, время проходило, но он лично не испытав никаких признаков этого гнева, стал считать, что он исключение из общих правил и ему дозволено ВСЁ! Как избранному "от Бога". Эта одна сторона личности Иоанна вступила в противоречие с другой его стороной - он оказался совершенно не подготовленным к общественной жизни человека, не говоря уже о нем как о правителе княжества или царства, к этому он был совершенно не подготовлен. И, на первых порах, ему был нужен поводырь, к присутствию которого был приучен с пелёнок. Чтобы "Волю исполнял и не досаждал никакими заботами" Так и было - в годы младенчества до отрочества рядом была мать Елена Глинская с "любимым другом" Иваном Овчиной - Оболенским, да с мамкой Аграфеной Челядиной, позже. На глазах его с ними покончили. Настало правление боярское, Бельские Шуйские, Глинские и др., мелькали как в калейдоскопе. Тогда с ним в делах государственных никто не считался, мал ещё был, но вот, широко пользовались другие "ИМАНЕМ ЕГО", он начинал осознавать, что оно много значит. В ранние годы юношества, примерно с 1542 года началось влияние на его поведения вновь избранного митрополита Макария, значение которого постепенно возрастало, что в конечном итоге привело к правлению делами государства "Избранной Рады". В советниках у Иоанна были А. Адашев (вопросы политики и внутреннего устройства) и Сильвестр (который по возможности старался направлять на путь "истинный" несуразного юношу, стращая его "детскими страшилками", поскольку только угроза Гнева Божьего, могла остановить "шалуна"). Иоанн задержался в детстве. И до тридцати лет, так или иначе, он "слушался" советов своих руководителей. Правда наблюдались признаки нарастающего противостояния, под действием на Иоанна Захарьино - Юрьевых, пытавшихся добиться власти над Иоанном и уничтожить "Избранную Раду". Поскольку, видели в ней главное препятствие своим замыслам. Болезнь "неизлечимая" в 1553 году была, несомненно, делом их рук. Крестоцелование в пользу младенца Димитрия, поставило под угрозу жизнь самого Иоанна и это ему толково объяснили, Одни милости никаких репрессий, лишь вспомнил потом.
   Напрашивается один вопрос: кому из вышеперечисленных особ, могло придти в голову, начать учить Иоанна с малых лет " науке управлять". Вот, в свое время Екатерина 11 Великая начала готовить к управлению страной Александра с малых лет (но избранный наставник, посеял большие сомнения в голове юноши), или Николай 1, учтя свой личный опыт, отсутствия опыта решения дел государственных, а знал он только военные, избрал наставника Александру 11. Нет, никому из всех вышеперечисленных, "шаловливое Дитя" всех устраивало, шутили и дошутились, вырастили невежественного, неуправляемого - ИЗУВЕРА!
   Вряд ли можно назвать Иоанна! человеком образованным, ссылаясь на его переписку. Вся эта "переписка" обнаружилась значительно позднее времен Иоанна и свидетелей тому, что это писано им, естественно, не сохранилось. Как и тому, что Царь грамоту знал: "зачем знать географию, если есть извозчик", а для письма всегда найдётся дьяк образованный, и не только в Священном писании. Конечно, историки бы могли собрать всю его переписку и отдать её в руки специалистов, с единственным вопросом, могла ли эта переписка принадлежать одному человеку? Но им это не для чего, лучше утвердить "на века" в истории образ Иоанна, как человека образованного, особенно в части священного писания, да и вообще. Ну, имел склонность к тирании, с кем не бывает, но всё из за того, что жену, любимую Анастасию Романову злодеи извели! Так и живём идеалом века ХУ111, и ничего нигде не жмёт! А ведь это кому то нужно?
   Переходя к хронологическому изложению событий второго периода царствования Иоанна 1У. следовало бы предположить, что произошло непоправимое: во главе царства очутился совершенно не подготовленный к роли государя, человек с комплексом "вседозволенности" и презрения к каждому, как из своего окружения и тем более к людям к нему не относящимся. Все его покаяния во всех грехах смертных, не более чем лицемерие и попытка продемонстрировать " а мне всё можно, даже грешить1" никто и никогда не смел, сказать ему в лицо даже малой части того, что написал он сам о себе. За слова "дерзкие" отвечали головой и не только свои, но и иностранцы. Кроме того, нужно сказать, что он имел весьма слабое представление о тех землях, которые были "зафиксированы" в его титуле. Что мог он, с молодости, из "возка царского" разглядеть в этой своей стране. Скопление людей на площади дворцовой уже пугало его, а когда лезли с жалобой.... Еще более печально то, что он не имел понятия о населении своего царства. Для него они "быдло", скоты, в лучшем случае смерды. Народ, как таковой, в его понятии отсутствовал. И главное: он не мог сразу принять решения "с ходу". Отсюда побеги, в напряженные моменты его правления, сначала по монастырям, позже в Александровскую слободу. Там "на ДОСУГЕ" и принимались все решения, кроме конечно приказов казнить НЕМЕДЛЕННО...
   Ещё до смерти Анастасии 7 августа 1560 года. "Избранная Рада" фактически уже не существовала. Её члены были разосланы, кто в войска, кто удалился в монастырь. Уже готовился суд над главными из них, А. Адашевым и Сильвестром, около Иоанна оставались те, кого он себе выбрал. До 31 декабря 1564 года был ещё жив митрополит Макарий, и это, хотя и в меньшей степени, чем до того, как то сдерживало, его
   "рвущуюся наружу самобытность" Великого Князя и Царя. Ну, а позже начались времена тяжёлые из за непрерывных потуг переломить ход войны в Ливонии, из за шедших, одновременно с этим, "экспериментов по преобразованию государственного устройства", то в виде Опричнины, передача власти и титула царя Симеону Бекбулатовичу и всё это "приправлено" неслыханным до той поры личным террором Иоанна! Увы, не только против своего окружения, но и к населению многих уделов Руси Московской. Все эти переустройства и массовые казни в присутствии царя и наследников загнали всю Русь "в ступор" - полный крах. Всё это завесило лишь от одного: сам Иоанн 1У не знал, как управлять страной.... Те, кого он выбирал в советники, были обеспокоены одним, "как бы царя не прогневать", и так, один хаос. Поэтому был выбран единственный, доступный для его понимания, путь: ВНУШИТЬ СТРАХ перед ИМЕНЕМ СВОИМ, путём Массового Террора! С начала этого периода царствования рядом с ним всегда находились люди готовые выполнить любой его приказ, совершенно не заботясь о последствиях не только для тех против кого он был направлен, но и без мысли о последствиях, для себя лично! Редко тех, кто усердствует на осуществлении террора, минует чаша сия. Увидим, что это исполнится в полной мере. Так было, так есть, так будет! АМИНЬ и Вечная память жертвам Царя!
  
   И О А Н Н 1У ВАСИЛЬЕВИЧ, ЦАРЬ и ВЕЛИКИЙ КНЯЗЬ МОСКОВСКИЙ и т.п.
  
   1561год - "... Казнил многих Вельмож, кои во времена его малолетства, изнуряли Отечество, и тем заставил себя почитать; храбро оборонялся от воюющих на Россию..." ("Исторический словарь" ст. 106, Москва, типогр. Решетникова).
   Высказанное "Историческим словарём", изданным в 1793 году (времена Екатерины 11) сохранились и до сих пор, как правильная позиция в отношении к ЛИЧНОСТИ Иоанна 1У, перейдя в Х1Х век продолжает жить в нетронутом виде и главенствовать в "серьезных трудах исторических" Отечества нашего. Хотя каждый абзац этого высказывания является явной ложью. Но, тем не менее, никто не желает избавить нас от этой многовековой лжи. Возможно во времена недавние, делалось сознательно, чтобы быть приятным властям. Сейчас? Попробуем сконцентрировать внимание и, в ходе описания царствования Иоанна 1У в период с 1561 по 1584 год, подробнее осветить эти утверждения, которые высказаны "историческим словарём", но опровергаются фактами:
   1/ - "Храбро оборонялся от воюющих на Россию" - к началу 1561 года практически осталась война Ливонская - кто её начинал и как она протекала вопрос освещен в Х части "Истории древней Руси" и на основании описанного, понятно - Ливония никаким образом не собиралась нападать на царство Московское, война начата Иоанном, под вымышленным предлогом: Земля Ливонии - "исконное владение" Руси со времён Рюрика, - второе, имеет задолжность в дани за 50 лет по землям Юрьевским. Естественно никаких подтверждений тому не было, мало того и дед Иоанн 111 и отец Василий 111, никогда никому никаких претензий по данным вопросам не предъявляли.
   Имеющие место приграничные конфликты земли Псковской с Ливонией, характерны для всех пограничных районов, где границы разделяющие страны не обозначены чётко, разделительными полосами или бетонной стеной. Явление обычное и понятное, у соседа и земли лучше и град помельче, как тут устоять. К 1561 году, стараниями Иоанна, подвергавшего, в последнее время землю Ливонскую ежегодным грабежам и захвату, не защищающихся упорно городов и замков, война перешла в стадию многонационального конфликта. В войну с Московией постепенно втягивались Польша и Литва, Швеция и далёкая Дания. То, что это произошла, как указывалось ранее, недальновидность самого Иоанна и его татаро - черкесское окружение, для которых, война - прежде всего ГРАБЁЖ! Прежние советники, пытались воспрепятствовать этой войне, ссылались, в том числе и на религиозные мотивы, война против Христиан, но в деле этом не преуспели, а скорее наоборот, навлекли на себя опалу, их разогнали. Унять батюшку - царя не получилось, зная нрав его крутой и настойчивое желание части военного окружения напасть на богатую страну. Вспомним, что первым походом на Ливонию руководил Шиг - Алей, этим всё сказано. Влияние этих групп, служилых царевичей, в царствование Иоанна было очень велико, и лишь позже, стараниями летописцев и историков, периода царствования Романовых, всякое упоминание об их влиянии было вытравлено из летописей и литературы исторической. Упоминались лишь как военачальники, но спросим себя, кто для Иоанна был ближе - бывшие Цари Казанские и Астраханские или мелкий князёк из земель Ярославских или Ростовских? Он считает себя прямым потомком Владимира Мономаха, а владеет городком или одним селом. Кроме того, думает, как что потомок, имеет особые права! Того и гляди на трон захочет. А этот хоть и Царь земель,... но свой. Армия всегда имела решающее слово в политике государственной - "Армия вас не поймет!" - сказал один из маршалов, совсем недавно лет 60 тому назад и...
   Серьезная война началась, перспективы поганые, а кто вас к тому понуждал?
   2/ Казанские войны - практически к 1561 году закончилась победой оружия и политики Московской, правда одно "НО", на присоединённых территориях непрерывно возникали "мятежи", но в них более виноваты новые власти со своей несравненной жестокостью, депортациями и геноцидом в отношении местного населения. Да Казань, в своё время вместе с Крымом и единолично, досаждала набегами московские краины, но Москва под Казань наведывалась чаще, чем Казань в Москву. Кроме того, существовали, не совсем понятные взаимоотношения в цепочке Крым - Москва - Казань. Эти взаимоотношения вероятное наследие Золотой Орды, где Орда Залеская (теперь царство Московское) подчинялось лишь Вольному Царю Золотой Орды, как владения наследственные. В 1Х части "Истории древней Руси" этот вопрос рассматривался в связи с договором Василия 111 с Крымом, там обозначилось: Москва подчиняется Крыму, в смысле дани, за это Казанью управляет поставленный Москвой один из многочисленных татарских царевичей, находящейся на московской службе. Впрочем, этот вопрос никто из историков не трогает, так как "с сотворения мира" считаем, что - Крым, Турция, Казань "враги исконные".
   3/ Астраханские войны - Ханство Астраханское "сильно" торговало с Москвой, но никогда не было её врагом.... Крым периодически приглашал их в совместные набеги, но ничего такого история не отмечает, в своё время Крым приглашал Москву помочь ему в завоевании Астрахани (времена Иоанна 111 и Василия 111), но, под разными предлогами, из этого ничего не выходило. Само "завоевание" Иоанном 1У Астрахани проходило по обычной схеме: Орды ногайские просят хана для Астрахани из рук царя Московского, тот выбирает одного из родственников князя ногайского, который владел Звенигородом и находился в окружении Иоанна 1У, отправляют его с отрядом стрельцов и казаков в Астрахань и занимают брошенный город. Когда "кандидат царский" поддался влиянию Крыма, его свергли и заменили наместником Астрахани. Вот и всё! итак видим, что "обороняться от Астрахани" Москве не приходилось, скорее наоборот, Астрахань вынуждена, тяготела к Крыму, с целью получить защиту от Москвы.... Царевичей служилых из разных родов ханов Астраханских, на службе московской было много, а вот угрозы никакой. Но историкам всегда приятнее написать "оборонял", чем, что то другое, хотя бы...
   4) Крымские набеги - тут действительно существовала необходимость в постоянной обороне южных пределов. Основная тактика обороны строилась на существовании естественной преграды, трудно преодолимой для больших конных воинских отрядов, была река Ока - её за это в летописях называли "поясом Богородицы". На Оке постепенно был создан целый ряд оборонительных укреплений, в виде монастырей, расположенных на левом берегу Оки практически от Касимова и до Каширы (Сенькин брод). Этими крепостицами, по большей части владели различные служилые царевичи, а монастыри занимали монахи, так же готовые сражаться против "неверных". Позже, когда при Иоанне 111 владения московские вклинились в южные области великого княжества Литовского, возникла необходимость выхода за естественный рубеж реку Оку и стали укреплять и строить укрепления в городах Заокских, такие как Тула, Белёв и др. Они усилили возможности обороны, раннее обнаружение противника и отвлечение его сил на борьбу с этими укреплёнными городами, но до конца вопрос обороны южных границ это не решило. Используя стремительность налёта, Крыму удавалась наведываться в Москву "чайку погонять". При Иоанне эти крепостицы стали располагать ещё южнее, вдоль Северного Донца и реки Сосны, но они играли больше роль сторожевых постов, чем могли защитить от набега..... Гораздо больше от набегов татар Крымских Москву спасали регулярно посылаемые в Крым "поминки" (так после стояния на Угре, историки стали называть выплачиваемую Москвой дань), чем регулярней и больше были эти "поминки", тем меньше тревог от набегов. Платите регулярно, набеги лишь на краины московские, которые Крым считал своими данниками, заплати побольше, пойдём на Литву, а при задержке выплат - "тогда мы идем к вам!" и здравствуй столица всей Руси, Москва! Крым, вернее его превращение, для царства Московского, во что- то подобное Казани или Астрахани, очень привлекал, но Турция никогда бы того не допустила, она рядом.
  
  
  
  
  
  
   - 2/ "...Казнил многих Вельмож, кои во времена его младенчества, изнуряли Отечество..." - К тому моменту, когда Иоанн стал проявлять свои "жестокие наклонности" в отношении окружающих - не осталось в живых, практически, никого из Бояр, "которые изнуряли Отечество". Ушли из жизни Михаил Львович Глинский, и Иван Михайлович и Василий Васильевич - Немой, Шуйские, Симеон Федорович и Иван Федорович Бельские и окружавшие их люди. Единственным, кого было бы можно, отнести к этой категории, был Андрей Михайлович Шуйский, которого Иоанн в тринадцати летнем возрасте, "отдал псарям" и они его затравили собаками, а позже убили еще в Кремле. Карать приходилось тех, кто приблизился к Иоанну уже позднее, после принятия им венца царского, своих ставленников, вроде двоюродного брата, князя Владимира Андреевича и других, близких и не близких родственников, народ служивый, таких как Даниил, Адашев - воевода, и многих других войсковых начальников их семьи и людей городских, к "изнурению..." они никакого отношения не имели. Список жертв казненных устрашает, туда поместились целые города, то, что натворили его присные по его указу и без, остался для всех тайной....В ходе дальнейшего описания этого периода царствования постараемся понять, какой принцип был положен Иоанном 1У в эти целенаправленные устрашающие казни вельмож из окружения своего, а то, что этот принцип существовал, несомненно. Именно в этот момент продолжается упорная, но молчаливая борьба за престол Московский между представителями Юга и Запада. Никто вслух свои претензии не высказывал, сделают это позже в дни Смуты, а пока "медленным шагом, робким зигзагом", каждый из претендентов, двигался, устраняя своих противников в этой борьбе. Собранные Великими Князьями и Царем у подножия трона Московского, они, чувствуя неустойчивость династии, пока боролись не с ней, а между собой. Похоже, что больше всех преуспели в этой борьбе потомки рыцаря Гландала, Кобылины - Кошкины - Жеребцовы, Захарьины - Юрьев, чтобы позже стать РОМАНОВЫМИ, не на виду, но с претензиями. ДА! Они явно тяготели к Западу, в силу происхождения или других причин. К моменту Смуты они главные её зачинщики. Главой Юга, стал к концу царствования Иоанна 1У Борис Феодоровичь Годунов, сначала при Феодоре Иоанновиче, позже в самостоятельном правлении. В период Смуты, во время открытой борьбы Запада против Руси Московской, с целью её покорения, выступал Василий Иванович Шуйский, так же больше опиравшийся на сторонников Юга, если можно так выразится, объединяя всех кто против Запада. Но победили Романовы, как и всегда "желанием народа".
   3/ - "... и тем заставил себя почитать..." - ну, это утверждение одна из сказок Шахиризады... Наименование "ГРОЗНЫЙ", которое присвоили ему летописцы и историки, вряд ли могло сопутствовать ему при жизни, как его называл народ и заглазно окружение в летописи не попало, и в Книгу Царственную, тем более. Единственно, что он мог внушать, даже родне, БЫЛ УЖАС И СТРАХ! Увидим это. Закончим с понятиями отвлечёнными и перейдем к конкретике событий года:
   - В начале нового 1561 года позиции на шахматной доске московского царства выглядели так: вдовый Иоанн 1У уже, с 17 августа прошлого года, значился как объявленный жених сестры короля Польши Сигизмунда - Августа. Намерение это объявил всенародно, хотя, мог бы понять, что никаких шансов на данный брак не имел, поставленные в письме от 15 июля Сигизмундом условия не исполнил... "Избранная Рада" уже разогнана, кто к местам боевых действий, а кто в монастыри. Над А. Адашевым и Сильвестром готовился суд " праведный" за то, что чародейством привлекали внимания Иоанна и ссорились с его покойной супругой. Приближалась пора репрессий, все трепетали, доносчики строчили... Жив ещё митрополит Макарий, но прежнего влияния он уже не имеет, опасается за жизнь свою. А, вернее всего, его не допускают к Иоанну его новые любимцы и советники, которые, весьма своеобразно, отметили смерть его жены: "...С сего времени умолк плачь во дворце. Начали забавлять Царя, сперва беседою приятной, шутками, а скоро и пирами светлыми.... Дворец уже казался тесным для сих шумных сборищ: юных Царевичей, брата Иоаннова Юрия и Казанского Царя Александра, перевели в особые дома. Ежедневно вымышлялись новые потехи, игрища, на коих трезвость, самая важная пристойность, считалась непристойностью... Между новыми любимцами Государевыми отличались Боярин Алексей Басманов, сын его, Кравчий Феодор, Князь Афанасий Вяземский, Василий Грязнов, Малюта Скуратов - Бельский, готовые на всё для удовлетворения своему честолюбию. Прежде они, под личиной благонравия, терялись в толпе обычных Царедворцев, но тогда выступили вперед и, по симпатии зло, вкрались в душу Иоанна..." (Карамзин, "ИГР", т. 1Х, ст. 9).
   Не обошлось, это сближение Иоанна 1У и "новых людей", без помощи некоторых из лиц духовных. Главный из них архимандрит Чудова монастыря Левкий которого считали -"главным угодником придворным" (Карамзин). И началось: "... В кратком описании Иоаннова царствования в Синодальной рукописи N 364, л. 393, на обороте: "Умерший убо Царицы Анастасии, наче Царь быть яр и прелюбодействовал зело..."
   ("ИГР", т. 1Х, прим. N 28).
   Все эти переселения "посторонних" из дворца и пиры начались еще в августе 1560 года. Но историк, ищущий оправдания "этому государственнику" Ионну, с первых стараний тома 1Х пытается определить, как же это так случилось? Был царь, как царь, ну, конечно с норовом, и вдруг, такая перемена! Карамзин дает развернутую характеристику Иоанна 1У и описывает те перемены, будто бы произошедшие с ним, так ли это? Может все наоборот, был от природы таким, но сдерживали, до времени:
   "... И Россияне современные и чужеземцы, бывшие тогда в Москве, изображали сего юного, тридцатилетнего Венценосца, как пример Монархов благочестивых, ревностных и мудрых ко славе и счастью Государства... История не решает вопроса о нравственной свободе человека; но предполагает оную в суждении своём о делах и характерах, изъясняя те и другие во - первых природными свойствами людей.... Друзья Отечества и блага в обстоятельствах чрезвычайных... исхитили юношу из сетей неги. И с помощью, набоженной кроткой Анастасии увлекли на путь добродетели...Государь возмужал: страсти зреют вместе с умом, а самолюбие действует еще сильнее в летах совершенных... Государь перестал чувствовать необходимость в дальнейшем руководстве, и тем более чествовал тяжесть принуждения...прямодушие казалось ему непристойной грубостью, оскорбительной для Монарха. Например, Адашев и Сильвестр не одобряли Ливонской войны...братия Анастасии не любили их,... внушая, что Сильвестор и Адашев суть хитрые лицемеры.... Так было до весны 1560 года. В сиё время холодность Государева к Сильвестру и Адашеву столь явно обнаружилась, что они увидели необходимость, что они увидели необходимость удалиться от Двора..." (Карамзин, "ИГР", т. 1Х, ст. 2-5). Нет никакой необходимости комментировать несостоятельность этих рассуждений историка. Совершенно ясно что - он казался хорошим правителем, пока не касался дел государственных, и до тридцати лет пребывал по-прежнему - "ЮНОШЕЙ", со своими вполне "невинными забавами, вроде топтание людей конями или казней необычных, которые хоть и наносили вред окружающим его людям, но не всем. Поиски благочестия и мудрости в этом "юноше" всегда будут без результатными. Он всегда был таким и никаких изменений в нём не произошло, просто не было интереса ни к чему кроме "шалостей". Позже, его "вразумили" те, кто добивался близости к нему любыми, самыми низменными средствами, потворствуя самым грязным пороком в характере Иоанна, тем, которые были близки ему. Таким образом, он предпочел, без сожаления, сменить советников на холуёв! Ему вторит Нечволодов, характеризуя Иоанна в своём "Сказании о Русской земле": "...По мнению Англичанина Дженкинсона, высказанному в 1557 году, ни один христианской правитель не был одновременно так страшен своим подданным и так любим ими, как Иоанн. В том же духе высказался и Венецианский посол Фраскарини, хваля его твёрдое правосудие, основанное на простых и мудрых законах, приветливость, разнообразие познаний и отличное устройство Русских войск. Два последних приведённых мнений иностранцев об Иоанне, ясно показывают, что его общительный характер и приветливый нрав стал меняться только под влиянием неустанной борьбы с боярским засилием и изменой; при этом, по всем отзывам современников, несмотря на приступы иступлённого ожесточения, которые им порой одолевали, он до конца жизни сохранил крайнюю доступность для всех, стараясь самолично вникнуть во все дела, отличался большой любознательностью, и имел особое пристрастие вести споры с приезжими лютеранами и католиками о Вере, причем в спорах этих обнаруживал свою образованность и свой острый и гибкий, немного насмешливый, чисто русский ум..."
   (Нечволодов, "Сказания..." т.4, ст. 127). Откуда этот "Чисто русский ум"? Сын матери с глубокими татарскими и литовскими корнями, и отца Василия 111, хотя был ли он таковым, вопрос? Сам Василий 111 в беседах о своём происхождении всегда ссылался на то, "что он ввергнут во чрево матери, Духом Небесным...", а мать самого Василия, ну никак не русская. Может гречанка, но, вероятнее, итальянка, не ясно. Дед Иоанн 111, также имел кровь Литовскую от бабки своей Софьи Витовтовны. Ну а результат бесед с иностранцами через переводчика, зависит, больше, от знаний и начитанности последнего, чем от мыслей высказанных беседующими, всегда! Отношение современников к Иоанну, более чётко выражено в, случайно дошедших до нас, документах написанных современниками, и не под диктовку: "...В Демидовскои Хронографе, сочиненным Сергеем Кубасовым, современником Иоанновым (См. Русские достопримечательности, ч. 1 ст. 170 - 172) сказано: "Царь Иоанн (был) жестокосерден вельми на пролитие крови и на убиение дерзостен вельми и неудержим; множество народу от мала до велика при царстве своём погуби, и многие грады свои поплени и многия Святительские чины заточи и смертью немилосердной погуби, и иные многия над рабами своими; жен и дочерей блудом оскверни". Псков. Лет. л. 246 "Вознёсся (Иоанн) гордостью... и начать воеватись, и в тех ратях и в войнах ходя, свою землю запустошил, а опосли от иноверцев и сам ума изступи, и землю хоте погубити, аще не, бы Господь живот его прекратил..."
   (Карамзин, "ИГР", т. 1Х, прим. N 3).
   Там много ещё чего написано из летописей, можно ознакомится, там и оправдания его в письмах к Курбскому, типа - "Только бы вы у меня не отняли юницы (Анастасии) моих бы кровавых жертв не было". И тут встает большой вопрос, А КТО Анастасию сгубил? ВЕРОЯТНЕЕ ВСЕГО САМ С РОДНЕЙ Захарьиных - Юрьевых, ЖЕЛАЯ ПОСКОРЕЕ ОВДОВЕТЬ! Еще до смерти её женихался! Удивительно, но факт, мнение иностранцев, "посетивших" Москву и допущенных под светлые очи "Царя - батюшки", историки считают важнее, чем слова подданных этого самого.... Почему бы это? Не Карамзин и Нечволодов жили милостями Романовых, которым старались тонко льстить - "Муже благородные, друзья Отечества, в обстоятельствах чрезвычайных..." ... уложили в постель царьку, свою тринадцатилетнюю племянницу Анастасию... и что, в этот момент они думали о "блага отечества"...конечно, НЕТ, думали только о своих выгодах в намеченной дороге к трону Московскому. Тем не менее, и сегодня, преобладает эта точка зрения в трудах исторических, оставаясь неизменно главенствующей, даже при коммунистах (ну там была, у "одного", большая к Иоанну 1У симпатия). Да? От "светлых пиров" прямая дорога к свадьбе, благо молодой вдовец, уже готов, жениться из расчёта политического:
   "... Мария Темрюковна (до крещения Кученей), вторая жена Ивана Грозного. В 1560 г. царь послал сватов Ф.В. Ворюшина и С. Мякинина на Кавказ, у Черкесских князей дочерей смотрети...". (Хронос, "РНФ", "Мария Темрюковна").
   Примечание: Кученей дочь Темрюка Гуки (в русской истории Айдаров). Вот тут и ясно, кому мешала больная Анастасия, дорога на Кавказ долгая, "ассортимент" огромен и если они приехали с невестой 15 июля 1561 года, то вполне возможно, слух о том, что муж послал на Кавказ за новой женой, подействовали, на живую тогда, но больную Анастасию, отрицательным образом, ничего удивительного в этом нет. Пишут:
   "...Второй брак Грозного был скоропалительным, не добившись успеха в Польше и Швеции, царские дипломаты привезли царю невесту из Кабарды..."
   Вам судить насколько правдива изложенная история сватовства Иоанна при живой жене, а его поздние притворные слезы, вопли и судороги лишь лицемерие! Ясно, что был политичкский расчет, двоюродная сестра Кученей - "первая жена" Девлет - Гирея.
   Теперь следует перейти, к другого вида, "развлечению", которым собирался заняться Двор Московский - суд над вчерашними советниками или, как выражаются историки "любимцами". Что может быть приятнее того, для "новоизбранных", чем судить тех, кто в опале. События, попытаемся, датировать:
   - Где-то в мае 1560 года А. Адашев назначен воеводой в Феллин, где, неожиданно для Иоанна, приобрел "излишнюю популярность среди местного населении.... Примерно в тоже время и Сильвестр - "дав Государю благословение, заключился в одном пустынном монастыре" (Карамзин. Иловайский пишет, что это был Кирилло-Белозерский монастырь. То, что они покинули двор царский послужило к новым нашёптываниям и доносам:
   "...Царь мог раскаяться, возвратить изгнанников: надлежало завершить удар и сделать Государя столь несправедливым, столь виноватым против сих мужей, чтобы он уже не мог и мыслить об искреннем мире с ними. Кончина Царицы дала к тому случай..."
   (Карамзин, "ИГР", т. 1Х, ст. 8).
   - Анастасия умерла 7 августа, а 17 Иоанн 1У объявил о своём желании женится.
   - Вряд ли собрать суд над "виновниками" представлялось правильным в данный период, хотя как знать, смешивать различные эмоциональные ощущения для Иоанна было забавно. Радость пиров "светлых" и заседаний суда, очень даже...
   Но, скорее всего суд происходил после 1 сентября, т.е. уже в 1561 году. Нет датировки событий данного суда, но некоторые пишут "он происходил глубокой осенью". Это подтверждается и тем, что "подсудимые" узнали о нем заранее:
   "... Сведав о сем доносе, изгнанники писали Царю, требуя суда и очной ставки со своими обвинителями. Последнего не хотели враги их, представляя ему, что сии как васильки ядовиты, могут взором снова очаровать его; и любимые народом, войском, всеми гражданами, произвести мятеж; что страх сомкнёт уста доносителям. Государь велел судить обвиняемых заочно: Митрополит, Епископы, Бояре, многие иные духовные и светские чиновники собрались для того во дворце. В числе судей были и коварные Монахи, Вассианн Бесский, Михаил Сукин, главные злодеи Сильвестора..."
   (Там же ст.6). Следует отметить, уже высказанное ранее предположение о том, сам Иоанн 1У не был в состоянии управлять делами государства без наличия "советников". Изгнаны Адашев и Сильвестр, отдален митрополит Макарий, и появляются новые лица: Басмановы, отец и сын, Скуратовы - Оболенские, князь Вяземский, Грязной. Если первые из "Избранной Рады" говорили: "Иди Иванушка поиграй, только сильно не шали, а мы уж, как нибудь, с делами справимся и доложим тебе...", то вторые напротив: " ...ныне ты уже истинный Самодержавец, помазанник Божий; один управляешь землёю; открыл очи свои и зришь свободно на всё Царство..." (Карамзин). Сказали и усалили за "пиры светлые", приправленные непристойностями. А на этих пирах и решается: кого казнить, кого миловать, чаще всего не вылезая из за стола. Так и начали жить "на свободе", не опасаясь "страшилок детских о гневе Божьем", не слушая увещеваний. "Правда, хорошо, но счастье лучше!", идут поиски оправданий Царя:
   "...Удаление Сильвестра и Адашева глубоко всколыхнуло всю боярскую партию и, среди ея, началось сильное движение в пользу опальных, которое как раз совпало со временем кончины Анастасии Романовой. Движение это, разуметься, могло только вызвать еще более сильное противодействие и раздражение в Государе. "... Пребывая в жестоких скорбях. - писал он по этому поводу Курбскому, - не будучи в состоянии сносить такой тягости, превышающей силы человеческие, и сыскав измены собаки Алексея Адашева и всех его советников, мы наказали их милостиво: смертной казнью не казнили никого... но всем приказано отстать от Сильвестра и Адашева, не иметь с ними сообщений, в чем и была взята со всех присяга. Но советчики их... не только не отстали от изменников, но больше начали всячески промышлять, чтобы их на первый чин возвратить и составить на нас лютейшее умышление..."
   (Нечволодов, "Сказания..." т. 4, ст. 123).
   Письма к Курбскому, если он их писал, что сомнительно, написаны гораздо позже и приводятся историками в ссылках своих с ЕДИНСТВЕННОЙ ЦЕЛЬЮ, как то оправдать действия Грозного, который казнил многие семьи вместе с детьми малолетними и опустошал целые города своего царства, населённые не врагами, а его подданными, единственно от своего страха, перед мнимыми заговорами, бывшими, то ли плодами его воображения, либо вызванные одним желанием: внушать всем людям страх, даже перед именем СВОИМ! И не он последний действовавший в сходном стиле. Вот историки пишут о "Партии боярской", не обобщай, а назови имена и назови дела, в которых их можно обвинить, какой вред нанесли они Руси Московской, в чем "измены собаки Адашева" - назови, если ты учёный. Не желали воевать с Ливонией, ну и во что это выльется впоследствии? Предлагал воевать Крым, да предлагал, поскольку основная сила войска московского - отряды служилых царевичей татарских и иных племён кочевых. Все они веками жили за счет войн, если не поведешь их в поход - куда угодно, будут грабить окрестное население, унять будет трудно. Ещё о слове "ПАРТИЯ", да и понятия такого не существовало вообще. Были, чьими то сторонниками, но без уплаты членских взносов и без принятой на партийном съезде программы - "Свободу товарищам...!". Вообще, когда историк начинает писать, обобщая и в числе множественном, будь то о партиях или о казнях, изменах и победах, дело дрянь!
   Темнит и никаким материалом не располагает. Желание обобщить, свалить в одну кучу, события, даты - искушение. В отличии от процесса над Максимом Греком тут нет никаких документов или вопросников к подсудимым, не сохранились? При суде заочном нельзя сказать, что подсудимый признал свою вину и "глубоко раскаялся" впрочем, кого это когда интересовало, чаще власти нужен сам факт суда, который выполнил поставленную ему задачу "Осудил", а насколько это было законно и правомочно Иоанн не рассуждал. В ходе процесса, предполагают, что "... читали не одно, но многие обвинения, изъясняемые самим Иоанном в письме к Князю Андрею Курбскому..." (Карамзин). Само по себе довольно странно, но, похоже, что весь судебный материал, по данному процессу, историки почерпнули именно из этих писем Иоанна. В любом случае, даже если они писались, то написаны были через несколько лет после этих событий. А может и суда не было, всё лишь ...?
   "...Выслушав бумагу о преступлениях Адашева и Сильвестра, некоторые из судей объявили, что сии злодеи уличены и достойны казни, другие, потупив глаза безмолвствовали. Тут старец, Митрополит Макарий, близостью смерти и саном Первосвятительским, утверждаемый в обязанности говорить истину, сказал Царю, что надобно призвать и выслушать судимых; но сонном губителей, по выражению Курбского, против оного, доказывая, что люди осуждаемые чувством Государя великомудрого, милостивого, не могут представить никакого законного оправдания..."
   (Карамзин, "ИГР", т. 1Х, ст. 7). Меняются времена, но нравы "мудрых и милостивых" остаются прежними, почему? Взглянем на те обвинения, которые Иоанн, много позже, выскажет в своих, достопамятных посланиях. Все обвинения явно надуманы и не логичны:
   - "... Приближая к себе Иерея Сильвестра, надеялся, что он, по своему разуму и сам будет мне споспешником во благе; но сей лукавый лицемер...думал единственно о мирской власти и сдружился с Адашевым, чтобы управлять Царством без Царя, ими презираемого...". Иоанн излагает дело так, как будто "приближение" сделано по его воле, хотя, как помним, он схватился за него, как утопающий хватается за соломинку. Иоанн видел в Силивестре своего спасителя, Насчет того, что, управляя царством они не испытывали "благоговений перед Царской особой", вполне возможно, поскольку знали с кем имеют дело.
   - "...Они снова вселили дух самодовольства в Бояр; раздавали единомышленникам города и волости; сажали, кого хотели, в Думу; заняли все места своими...". А что он хотел, он же сам никого не продвигал и не лишал мест, хотя имел на это право. Управляющие всегда создают группу из единомышленников, иначе нельзя, вопрос насколько - хороши, зависит от власти!
   - "... Могу ли я описать претерпеваемые мною с тех пор унижения и стыда? Как пленника волокут Царя с горстью воинов сквозь опасную землю неприятельскую (Казанскую) и не щадят ни здоровья ни жизни его..." Лучшую характеристику себе, Иоанн давал сам. И иначе характер его, оценить не возможно! Трус и совсем не воин!
   -"...К сим беззакониям присоединилась измена: когда я страдал в тяжкой болезни, они, забыв верность и клятву, в упоении самовластия, мимо сына моего, хотели взять себе нового Царя...". А, присягнули бы, вряд ли бы остался жив? Об этом забыл.
   - "... ненавидели и злословили Царицу Анастасию и во всем доброходствовали Владимиру Андреевичу...". Зато Захарьины тобой не помыкали и не убили...
   Карамзин, сии претензии завершает следующей репликой: "...Заметим, что Иоанн не обвиняет их в смерти Анастасии....Все иные упрёки очень сомнительны, отчасти безрассудны в устах тридцатилетнего Самодержавца. Который признанием своей бывшей неволи открывает тайну своей великой слабости..."
   (Карамзин, "ИГР", т. 1Х, ст. 6).
   И как после этого поднимается перо, славит царствование этого Самодержавца!
   Другие историки ещё меньше уделили внимание описанию "процесса над изменниками", поскольку, по видимому, кроме скупых упоминаний в летописях, да пространных рассуждений самого Иоанна в письмах к Курбскому, ничего нет.
   "...царь как бы не решился начать казни с них самих, и ограничился заточением: Сильвестр был сослан в далёкую Соловецкую Обитель. Алексей же Адашев из Феллина переведён под стражу в Юрьев (Дерпт), где вскоре заболел горячкой и умер. Враги его не упустили случая донести царю, будто Адашев себя отравил..."
   (Д. Иловайский, "царская Русь" ст. 262).
   Вполне возможно, что это соответствовало действительности, слишком хорошо знал Алексей Иоанна и понимал его задумку - оставляя их двоих живыми, он желал уничтожить большой круг их родственников, друзей и просто знакомых. Иоанн знал, что, не взирая на присягу "не пересылаться", найдутся те, которым, непременно, захотят узнать, как там дела у новых изгнанников. Так и произошло - "Сон в руку" - своей смертью он никого не спас, всё было предрешено заранее. Дело тут не в людях, которых казнят, дело в системе страха!
   Были события и более значимые, после обильных "поминок" Константинополь, через четырнадцать лет утвердил за Иоанном титул царский, и обосновал сие так:
   "... Царь московский просил Кон. Патриарха утвердить за ним царское венчание,
   совершенное русским митрополитом. Сего года патриарх от лица собора тридцати шести архиереев извещает Иоанна, что, как он происходит от царского рода, через Анну, супругу Св. Владимира, и предок его, Владимир Мономах, был венчан царским венцом, и сам он, как некое пресветлое солнышко, человеколюбиво распространяя лучи своей милостыни, ...действием же и благодатию высшего живоначального и совершителя Духа преподаёт и дарует реченному царю, господину Иоанну, быть и называться ему царем..."
   ("Летопись церковных событий и гражданских, поясняющих церковные").
   И сегодня генеалогия, наука относительная, больше "чего изволите", ну, а тогда и вовсе.... Патриарх внес, и это через 14 лет, новое направление и объяснение царственного достоинства Иоанна 1У. Нет тут никакого родства с Пруссом, названным сыном Юлия Цезаря, то есть того, о чем так заботился царь Иоанн, а "устроил" его в "царскую семью Св. Владимира", побочным потомком, поскольку, как известно, от Анны Владимир имел лишь двоих сыновей Бориса и Глеба, которые были, кем то убиты, сразу после смерти самого Владимира. В части 1 "Истории древней Руси" подробно рассматривался этот вопрос и выяснено: 1) Ярослав (Мудрый) был сыном совершенно другой женщины - княжны Полоцкой, Рогнеды. Сам Владимир женился на ней насильно, после того, как убил её отца князя Рогволда и братьев. 2) Анна не могла быть дочерью императора Романа 11 и Феофаны (так указано в "Истории Византии" т. 3 генеалогические таблицы), Роман 11 умер в 963 году, или Никифора 11 Фоки, умершего в 969 году. Константин с прозвищем Мономах начал править лишь в 1025 году. Ну, да "Царь" скорее должность. А кто ее смог занять, не так уж и важно.... Скорее в этом родстве "болгарский след", был такой царь Петр.
   Между тем новоявленный царь искал других забав, а не дел державных. Вот: "...Порок ведет к пороку; женолюбивый Иоанн, разгоряченный вином, забыл целомудрие и, в ожидании новой супруги, для вечной единственной любви. Искал временных предметов в удовлетворении грубым вожделениями чувствами..."
   (Карамзин, "ИГР", т. 1Х ст. 10).
   Да не менялся он - "Каким ты был, таким ты и остался, наш царь лихой орел степной!" - и опять ссылка на письма Курбского, этакий путеводитель "по недостаткам Иоанна" - пока сам был рядом, не замечал, а может и поощрял...
   Вот все пиры да пиры, а пора бы и делом заняться - " искоренением врагов внутренних" - следы к которым ведут от Сильвестра и Алексея Адашева "врагов осужденных". Доносов накопилась целая куча, а мер не принято никаких.... Наступили дни "рабочие, раскрыт против царя заговор". Сторонники осуждённых, задумавшие убить его, были уличены многими - необходимо было всё это пресечь на корню! И тут началось смертоубийство, людей безответных:
   "...Как и следовало ожидать, первыми жертвами оказались близкие и приятели Алексея Адашева. Казнены были: брат его, доблестный воевода Даниил Адашев со своим малолетним сыном и с тестем Туровым, трое Сатиных - шурьёв Алексея и еще несколько родственников его. Так же погибла семья его приятельницы, вдовы какого то боярина, Мария, родом Полька, принявшая православие и отличавшаяся нахоженностью: её обвинили в замысле извести царя колдовством и казнили вместе с пятью сыновьями..." (Иловайский, "Царская Русь" ст. 263). Нечволодов выражается ещё более туманно, цель как то оправдать содеянное:
   "...Таким образом, по словам Иоанна, он старался действовать вначале на крамольных бояр легкими опалами, и только постепенно видя их упорство, вернуть Адашева и Сильвестра и удержать действительную власть в своих руках, Царь стал прибегать к казням. Это утверждение Иоанна, надо думать вполне справедливо... Мы видели, что уже Иоанн 111 должен был рубить головы виновных бояр за их "высокоумие", то же делал и отец Грозного, Василий.... В этой борьбе Иоанн все время неуклонно шел по начертанному его предками пути - собирать во едино Русскую землю под сильную руку Московского Самодержавного Государя, отвечая этим прямому желанию всей Земли..." (Нечволодов, "Сказания...", т. 4, ст. 125).
   Вот так, господа историки, тут вам и "желание всей Земли" - а кто когда её спрашивал. И "собрание воедино Русскую Землю" - это надо понимать: Казанскую землю, Астраханскую землю, не говоря уже о землях Сибирских, "наследную" землю Ливонии, а ведь и правда, позже, и Варшава стала "землей Русской". Жалко, что Краков и вся Волынщина, оказались "землями Австро - Венгерскими" по каким - то неизвестным историкам признакам. Какие города "изначальные" - Перемышль, Владимир - Волынский, и многие другие. Как жаль!
   Обратный процесс уже пошел и на Западе "НАШ" - пока Смоленск, да и на Востоке тоже, пока туманно, как знать?
   Карамзин больше ссылается на "борьбу в душе Иоанна", где под влиянием клеветников победило зло и сетует, что: "...летописцы не смогли проникнуть в ея внутренности. Увидеть в ней борение совести с мятежными страстями и называют тиранствование Иоанново чуждою бурей, как бы из недр Ада посланную возмутить и истязать Россию..." (Карамзин, "ИГР", т. 1Х, ст. 10). Поиски оправдательных мотивов. Там где их и быть не могло, во все эпохи, занятие недостойное для историка. Негоже, при написании истории, руководствоваться принципом - "Цель оправдывала средство!" - поскольку, чаще всего и целей то у Иоанна не было, были потуги наладить жизнь, в царстве исходя из принципа - "я так хочу...!". Это даже не принцип власти Самодержавной, если понимать её как дело направленное во благо державы своей и благополучной жизни для подданных. Причем тут "собирание", надуманная теория, Чтобы оправдать всё убожество действий самого Иоанна. Долго сдерживали, а подрос и "осознал власть свою" - вырвался, увидели ИРОД! Начались побеги, но то жизни хорошей. От "непредсказуемого будущего". Вот: "...Казни, вследствие которых потомство назвало Иоанна - Грозным, начались по всем данным, позднее, причём им подвергались далеко не все виноватые. Так в 1561 году с князя Василия Михайловича Глинского, который " проступил", те есть, очевидно, хотел бежать в Литву, было лишь взято письменное обещание не отъезжать..."
   (Нечволодов, "Сказания...", т. 4, ст. 124).
   Вот и разобрались, хороший был царь - "кто проступил" казнил не всех, ну кроме вышеперечисленных: Ивана Шишкина с семьёй и детьми, да Марию с её пятью сыновьями. Некоторых других, а остальных нет, не тронул. В вот князьек пришлый из Глинский, который то ли захотел, то ли оговорили, с места ещё не тронулся, с него "подписочку" чтобы не вздумал, и всё, только пока...
   Были явления и неприятные, "противники" укреплялись в растерзанной Ливонии:
   "...Но город Ревель и большинство эстонского рыцарства тянули более к соседней Швеции, чем к Дании: со Шведами их связывали общая теперь религия (протестантство), сходство нравов и торговые сношения; от Швеции они скорее могли ожидать помощь против Московских завоеваний. По этому они не склонились на убеждения Магнуса, а вскоре после смерти Густава Вазы вступили в переговоры с его преемником Эрихом Х1У. Эти переговоры кончились тем, что Ревель, а вместе с ним провинции Гария и Эрвия, отложились от ордена и поддались шведскому королю в июне 1561 года. Тщетно Горвард Кетлер, противодействовал сему подданству и старался удержать единство Ливонии, чтобы в целости передать её под владычество польско-литовского короля..." (Иловайский, "Царская Русь" ст. 251).
   Просматривая литературу современную по истории нашей Родины узнаёшь, что: "...В 1561 году Россия столкнулась с противниками в лице Дании, Польши, Литвы и Швеции..." - так примерно звучат эти перепевы. Что это невежество в вопросах истории Руси середины ХУ1 века, или намеренная провокация? Зачем? Надоело, всё про дела да, про дела, пора и про любовь, с "первого взгляда":
   "...15. 97. 1561 года княжна Кученей приехала в Москву. Вскоре. Царь княжне Черкасской велел быть на своём дворе, смотрел её и полюбил". Крещена митрополитом Макарием 20. 08, и "в ночи тоя" 21. 08 состоялось венчание в Успенском соборе..." (Из записей Генриха Штадена, немца - опричника).
   "... Часто бывший в Москавии английский дипломат Джером Гарсей писал: "После того, (смерти Анастасии) он (Иван) женился на одной из черкесских княжне, от которой, насколько известно, у него не было потомства. Обряды и празднества, сопровождавшие эту женитьбу, были столь странными и языческими, что трудно поверить, что это происходило в действительности..."
   "...Кученей приняла православие и приняла имя Мария. Три дня в Кремле продолжался брачный пир. Всё это время жителям столицы и иностранцам под страхом наказания было запрещено покидать свои дворы. Власти боялись, как бы чернь не омрачила свадебного веселия, Все помнили о том, что произошло в 1547 году, после первой царской свадьбы. Сначала Мария не понимала ни слова по-русски, не понимала того, что говорит ей муж...".
   (Р.Г. Скрынников, "Семейная жизнь Ивана Грозного").
   Вот так: на изучения языка русского и постижение основ православия, всего пять недель, потом: "честным пирком, да за свадебку". "Она была очень молода" пишут историки, не уточняя, сколько примерно лет невесте, после того, как взял первую Анастасию, скорее всего в 13 лет, новая повторила её путь.
   "...К сожалению, красивая черкешинка своими духовными качествами не была похоже на первую супругу царя; напротив, по известию современников, она, как истинная дочь Кавказа, отличалась злонравием и дикостью, а потому имела вредное влияние на Иоанна, поощряя его к жестокости..."
   (Иловайский, "Царская Русь", ст. 263) .
   Пожалуй, в оценке влияния Марии на Иоанна, историк ошибся, она своим поведением, лишь подливала масло в огонь, бушевавший в душе самого Иоанна.
   Нечволодов добавляет: "Мария женщина красивая, но чуждая всему Русскому".
   А что вы хотели? Вернее сказать, что и Анастасия и Мария мало что могли исправить или ухудшить в Иоанне "своими душевными качествами" - не те времена - "Да убоиться жена мужа своего...!" - не были пустыми словами, но...и юны очень
   "Исторические хроники" (Е.А. Гладилин): "... Северные районы с центром в Ревеле (Талин) признали себя подданными Швеции. В результате Московия столкнулась в Ливонии с каолицией враждебных государств. Не желавших отдавать свои новые владения...". И как только ПЕРО поворачивается писать!
   "... 23 сентября испанский король Филипп 11 отдал приказ прекратить колонизацию Флориды...". Каждый был занят своим делом, нам не давала покою Ливония, Филиппу 11 Флорида. Тут и там столкнулись с трудностями. Вообще то, год прошел без действий военных, время протекало между судами, доносами и следующими за ними казнями. Новым сватовством, "пирами светлыми" с забавами шумными и не всегда пристойными.... Словом жили.
   !562 год - "... Удалив от себя добрых советчиков. Он отдался одностороннему направлению своей мнительной политической мысли, везде подозревавшей козни и крамолы, и неосторожно возбудил вопрос об отношении государя с боярством - вопрос, которого он не был в состоянии решить и который не следовало возбуждать.... Поэтому надобно было, до поры до времени, заминать его, сглаживая вызывавшие его противоречия средствами благоразумной политики, а Иоанн хотел разом разрубить вопрос, обострив самое противоречие, своей односторонней политической теорией, поставив его ребром, как ставят тезисы на научных диспутах, принципиально, но не практично. Усвоив себе чрезвычайно исключительную и нетерпеливую, чисто отвлеченную идею верховной власти он решил, что не может править государством, как правил отец его и дед, при содействии бояр; но как иначе он должен править, этого он и сам не мог уяснить себе..."
   (В.О. Ключевский, "Курс русской истории", ч. 2, ст. 254).
   Шутить изволите, господин историк! Нужно признать, что и до сего времени не сложилась наука - "как нужно хорошо управлять" - будь то маленькая группа людей или громадное государство с, зачастую, необъятной территорией. А, вообще, о какой борьбе между Иоанном и "реакционным боярством", пишут - все эти сказочки, цель одна как то оправдать безумный способ, основанный на терроре. Взглянем, как обстояли дела в тот время: существует ряд Приказов, которые управляют делами военными, дипломатическими и т. д. и т. п., и кто же в них сидит, бояре? Нет, дьяки, "крючки", будущие чиновники, Адашевы, Висковатые и прочие, с боярством никакой схожести, исполняют приказы царя: этого в передовой полк, этого в "губернию" Вологодскую... подбирают кандидатуры, но конечное решение за царем, все нити ведут к нему. А, если он подмахивает приказы, не глядя и не интересуясь, или наоборот сам решает кого и куда, то и вся ответственность на нем. То, что задуманное исполняется плохо или не исполняется вовсе, тут не только вина поставленного на "пост" данный, но и сила обстоятельств, возможно, что и задача "изначально" поставлена не реальная. Воруют, так это везде, приглядывать нужно, а не есть с ними из одной Кормушки! Причины: введения управления царством своим методом - безраздельного всеобщего террора, никакого отношения к "реакционному боярству" не имело:
   - У Иоанна, отсутствовало совершенно, понятие как он должен действовать, чтобы мог разумно "управлять", не руководствуясь лишь спонтанно принятыми решениями, советчики "добрые" и не очень, были ему крайне необходимы. Но самовлюблённый он мог лишь не на долго связывать себя с ними, позже предпочитал избавляться от них, убирая с глаз долой или, лучше, Казня...
   - Иоанн чувствовал свое шаткое положение на троне Московском и было оно результатом того, что уже больше двух столетий князья Великие, всяческими методами изводили ближайших родственников, и создавали вокруг себя новое окружение из персон знатных. Но так сложилось, окружение вобрало в себя выходцев с Запада и выходцев с Востока. "Знатные" вельможи все пришлые и каждый из них метит на его место, будь то Михаил Львович Глинский, Василий Васильевич Шуйский или, тот же, Шуйский только Андрей Михайлович, да, и каждый из Бельских, был бы не прочь, сесть, для начала, на трон Рязанский... Положение "хуже губернаторского", вот и ищешь того, кто "следующий", ну уже ни как не: Даниил Адашев, или Мария с пятью сыновьями, Шишкин? Где тут бояре? Каждый из них стоит навытяжку перед Грозным, но в уме прикидывает, почему он, а не "Я".... Особенно Захарьины - Юрьевы, пока не Романовы.... Другое дело татарские Цари и Царевичи, те никуда не лезут, Царя поддерживают, благо слушает, кого грабить - Крым - нет, Ливонию - ДА!
   - Стоит присмотреться, к тому, какая ситуация складывается в этом случае положение в царстве Московском, если смотреть с позиции самого Иоанна: первым врагом, естественно стали "изменники бояре" и именно то них идут все неприятности и в военных действиях и внутри царства, их нужно уничтожить. Но вед для того, чтобы уничтожить одних, нужен кто то другой, тот на кого можно положиться, тот, кто всегда побеждает и беззаветно верен. Это не тот круг, круг "любимцев" возможности которого, в своей личной защите, он прекрасно представлял, это должна быть организованная вооруженная и мобильная военная сила, на помощь которой он безоговорочно мог рассчитывать. На политическом горизонте тогдашней Руси это были - отряды татарских царьков. Сначала Романовы, а в угоду им и историки старательно уничтожали всё то, что напоминало бы об их действительной роли в жизни Руси. Взглянем на это:
   "...Российское дворянство, составляющее на протяжении нескольких веков твердую опору государства, складывалась из многих этнически различных компонентов. Большое число дворянских родов восходит к выходцам из Казанского, Крымского, сибирского ханств и Ногайской орды. Многие из них знамениты своими заслугами перед Отечеством и большой ролью в развитии русской культуры: князья Юсуповы, князья Урусовы, князья Тенишовы, князья Ширинские - Шихматовы, графы Растопчины, графы Апраксины, дворяне Тургеневы, Аничковы, Ртищевы, Огарев, Языковы и другие. Даже царь Борис Феодорович Годунов. Согласно родословной легенде, был потомком мурзы Чета,...Очевидно, что нельзя считать отношение России с татарскими ханствами, окружавшими её с юга и востока, исключительно враждебными.... "Русский улус" со времен Батыя воспринимался ордынцами как часть Монгольской империи, к ХУ в. приобрел для потомков грозных завоевателей особую притягательность...Тюркские аристократы, появлявшиеся при московском дворе, приобрели довольно высокий статус... Московский двор, при котором служили и потомки литовского Гидемина, и потомки Чингисхана, представлял для европейских дипломатов русского царя как "шахиншаха".... Не случайно касимовские ханы и потомки сибирского Кучума, носили в ХУ11 в. титул "царевичей" и номинально занимали вторую после государя ступеньку в иерархии русского двора..." (Интернет, "Князья Сулешовы: крымские мурзы на службе у московского государя").
   Этим, пожалуй, все сказано - занимали вторую после Государя ступеньку в иерархии. Историкам трудно будет найти среди татарских царей и царевичей жертв террора Иоаннова, там, в основном "туманные" потомки Гидемина, и многочисленные Св. Михаила Черниговского, и, так же, прочих "заезжих" потомков рыцарей из лесов литовских вроде, Романовых, или просто прибывших из-за моря, вроде Морозовых. В отличие от нас, современники прекрасно помнили "кто и откуда" и спорить с царями и царевичами татарскими, чье происхождение "благороднее" смысла не имело, их позиции в иерархии двора от ступени третьей и ниже. В свое время в "Истории древней Руси" уже поднимался вопрос, почему Цари Золотой орды поддерживали на Руси лишь потомков князя Долгорукова? Почему, Батый ограничил "Русский улус" только пределом княжества Московского? Там было высказано несколько предположений на этот счет, их суть сводилась к тому, что вся Золотая Орда образовалась при активном участии одного из потомков Юрия Долгорукова, и Царь Орды предок князей московских. Этим, только в какой то степени, можно объяснить эти вопросы.
   Вот и получается, что Иоанн мог опереться лишь на эту силу, а в понятиях Орды лишь - террор и порожденный ей страх укрепляют: власть царскую...
   Заключение: В создавшихся условиях: отсутствие полного понятия, как управлять царством, при наличии большого количества "тайных" претендентов на трон Московский, с одной стороны, и наличие тех, как был не против выполнить самый безумный и бесчеловечный "приказ Царя Иоанна Грозного" с другой стороны, привели державу, за год власти Самодержавной, если не в тупик, то в положение близкое к этому. Единственный и привычный выход для него виделся лишь один: нагнетание страха путем массового не мотивированного террора, как против отдельных людей, в не зависимости от их социального положения, так и против целых групп своих подданных, безоружных и беззащитных перед властью. Впрочем, явных претендентов, имеющих даже "тень" прав на стол Московский, он будет убивать нещадно и изуверски. Нет нужды историкам искать того, чего в тот момент не было: "измен боярских" или "попытки Новгорода и Пскова "отложиться". Период террора против ...
   Наступала череда неудач военных и политических Сигизмунд - Август прислал посла, "будто бы для договора о мире и сватовстве" но требовал Новгород, Смоленск и многое другое, но Иоанн уже женат, а отсутствие желания у бояр, как, то договорится, всего лишь из боязни уронить авторитет царя, привело к тому, что всё окончилось :
   "... Посол уехал и неприятельские действия начались тем, что Литовский Гетман Радзивил, вступил с войсками в Ливонию, взял город Тарваст, осада продолжалась пять недель, а Воеводы Московские не успели дать ему помощь: собирались, спорили, готовились и не хотели слушать друг друга..." (Карамзин, "ИГР", т. 1Х, ст. 19).
   В примечании N 58 к тому 1Х, "ИГР", отмечено: "Старков. Говорит о том, что 150 тысяч русских, узнав о переходе Радзивила через Двину, бежали из Лифляндии до Москвы! - В Псков. Лет.: "взяли (литовцы) Тарваст подкопом 1 сентября, а воеводу и Детей Боярских, отпустили ограбив..."
   "...Сигизмунд расставив войска по крепостям в Ливонии, имел в поле только малые отряды, которые подступали к Опочке, к Невелю. Князь Петр Серебряный, разбил литовцев близь Мстиславла: Курбский выжег предместье Витебска; другие Воеводы из Смоленска ходили к Дубровне, Орше, Шклову, более грабили, нежели сражались..."
   (Карамзин, "ИГР", т. 1Х, ст. 21).
   В примечании N 63 отмечены все перипетии приграничных "победных" походов:
   "...В Смоленске Царь Шиг - Алей был главным начальником. Царевичи Ибак, Бекбулат, Таштамыш, и воеводы Шереметьевы, Воронцов, Овчины - Плещеевы, вместе со многими другими ходили воевать Литву..." (Там же).
   Вот и можно понять, кто определял цели и тактику ведения боевых действий.
   Тактика ведения этих "военоначальников" была традиционный - она была и оставалась тактикой татарского набега, поскольку её конечной целью не был захват новых территорий, а обычный грабеж и захват полона.. Поэтому всё и выстраивалось по схеме - пришли и быстро ушли на свою территорию, об обороне этих территорий никто не заботился. Есть добыча - победы нет, и что?
   Конечно Старковский несколько, на порядок, увеличил число сбежавших из Ливонии при появлении литовских войск на правом берегу Западной Двины, но может нужно отметить еще и следующее: воспрепятствовать форсированию Западной Двины войсками Радзивила было достаточно легко, но никто, ни на "местах", ни, тем более в Москве, об этом не думали. На "местах" об этом не помышляли, так как оставшихся здесь сил было мало, а Москва "пережевывала" добычу от предыдущих "победных" походов в Ливонию и была занята "личными делами" самого Иоанна.... В это время Сигизмунд Август старался "навести" мосты и сам пишет Иоанну письмо. Вступление в решительную конфронтацию с Москвой в его планы не входило, Он предлагает решить вопрос "полюбовно", или предупреждал о возможных последствиях и ответственности за дела свои:
   - "...что долго и бесполезно убеждая его оставить Ливонию в покое, он должен прибегнуть к оружию..."
   - "...что Радзивил взял Тарвест и выпустил оттуда Россиян..."
   - "...что виновник кровопролития даст ответ Богу..."
   - "... что мы ещё можем отвратить войну, если выведем войска из бывших Орденских владений и заплатим все убытки..." (Там же, ст. 19).
   Бояре лишили посла его статуса, поскольку письмо "исполнено выражений непристойных" а Иоанн ответил письмом, в котором дал понять, что не уступит, поскольку считает:- "... Ты вступаешь в древнее достояние России: ибо Ливония была и будет..."- "...совесть моя покойна: я воевал единственно для того, чтобы дать свободу Христианам..." (Там же).
   Далее следовали упрёки в том, что Сигизмунд склоняет Швецию к нарушению Новгородского договора с Москвой, а хана Крымского "зовёшь воевать мою землю". Общего языка не нашли, хотя чуть-чуть разума, и глядишь удержали бы то, что в руки попало, Юрьев, Нарву и .... Вместо этого Иоанн получить Ливонию всю и сразу.
   Тем временем, Ливония, под воздействием войны с Москвой и территориальной заинтересованности государств иных, распалась на ряд отдельных провинций:
   "...Следствием этих противоположных стремлений, - в 1562 году Ливония окончательно распалась на следующие пять частей: 1/ Ревель, с северными округами отошел к Швеции; 2/ Остров Эзель и часть прилегающего к нему побережья образуют владения герцога Мангуса; 3/ Средняя часть Ливонии присоединилась к Литве; 4/ самые южные ея - Курляндия и Семигалия - образовали наследное герцогство, которое получил Кетлер; 5/ Северо-восточная часть с городом Юрьевым осталась во владении Московского Государства...". (Нечволодов, "Сказания...", т. 4, ст. 159).
   Итак: благодаря не продуманной военной авантюры, затеянной Иоанном с его силой - татарским окружением, мы вместо слабой Ливонии, готовой иметь с нами мир и желавшие от нас защиту, практически на любых условиях, исключающих лишь вхождения Ливонии в состав Московии, получили три, несравненно более сильные страны: Польшу с Литвой, Швецию и Данию. Конечно, казне был прибыток, но что это по сравнению с регулярно поступающим, пусть и меньшим, доходом. При отсутствии расходов и потерь в войне, это явный плюс. Любая война пожирает казну.
   "...конечно, создавшееся положение, при котором самые лучшие части Ливонии достались не нам, не могло удовлетворить Иоанна. В Литве и Польше тоже понимали, что из-за этого будет война с Москвой, и на эту войну решились, в виду выгод,... Но главная причина, заставившая нас принять Ливонию, состоит в том, что если мы её отвергнем, то эта славная своими гаванями, городами, судоходными реками перейдет к опасному соседу. Или надобно вести войну против Москвы с постоянством, всеми силами, или заключить честный и выгодный мир; но условия мира не могут называться ни честными, ни выгодными, если уступим им Ливонию. Но мы должны непременно изгнать Москвитян из Ливонии, то, с какой стати, нам не брать Ливонию себе, с какой стати отвергать награду за победу..." (Там же).
   Как видим, у каждого был свой резон. Упавший с горы камень вызывает камнепад, а последствия его не предсказуемы. "Спокойствие, только спокойствие!".
   "...Только Рига не соглашалась не новое подданство и попыталась сохранить за собой значение вольного имперского города; но в следующим 1562 году, рижане уступили настояниям Кетлера и поддались Сигизмунду Августу, причем выговорили себе условия самоуправления..." (Иловайский, "Царская Русь, ст.251).
   Если сказать, что обстановка в бывшей Ливонии, как то стабилизировалась, разобщенные её части "поддались" новым владыкам, то у Иоанна, затеявшего, совершенно того не желая этот передел, дела складывались не блестяще, так как:
   "... Посему после трехлетней войны, после страшных опустошений неприятельской земли, Москвитяне могли похвастаться приобретением не более одной четверти её части. Во-вторых, это (сравнительно с потраченными усилиями) приобретение, в соответствии с дальнейшими притязаниями, приводило нас к одновременному столкновению с Швецией, Данией и Польско-Литовским государством. На первых порах, Москве удалось отклонить новую войну со шведами, которые обратились на датчан, желая отнять у них западную часть Эстонии; но борьба с главным наследником Ливонского ордена, т.е. с Польско-литовским королем, оказалась неизбежной..." (Там же, ст. 252). Тут две особенности, которые историк "предпочел" не замечать: 1/ Части кои добровольно - вынужденно поддались Швеции, Дании и Польше, сделав это с целью защитить себя от войск Московии, не считали своих новых владык захватчиками, то, а Московских землях Ливонии, находившиеся там московские войска, были врагом. 2/ "Война оказалась неизбежной" - это лишь лозунг, поскольку войны всегда можно избежать, приняв целиком либо частично условия противной стороны,...но тут, взыграло самолюбие Иоанна и вместо того, чтобы довольствоваться малым он "раздует пожар" новой войны, которые некоторые из современных историков называют "первой войной Запада против России". К сожалению, сам Иоанн и остальные, не думали совсем о последствиях. Обострялась не только внешне политическая обстановка, происходило и другое, Иоанн с началом Ливонской войны, стал усиленно "утверждаться на троне своем" дл чего, в первую очередь начал "освобождаться" от окружавших его советников настойчивых, которые ему противоречили и убеждали вопреки воле: "...Князь Андрей Михайлович Курбский, происходил из князей Ярославских, прямых потомков Владимира Мономаха. Будучи одних лет с Иоанном, он был очень любим им и послан, как помним в 1559 году, воеводой в Ливонию.... Удаление Сильвестра и Адашева, с которым Курбский был чрезвычайно близок, заставило его опасаться и за свою будущность, особенно после того, как он в 1562 году понес поражение по своей вине при Невеле от Литовцев и его постигла за это опала Иоанна, выразившаяся, по- Иоенна, выразившаяся повидимому в томоражение по своей вине при Невеле от Литовцев и его постигла за это опалавидимому, в отобрании части его имения. Тогда, вместо того чтобы, как надлежит доброму Царскому слуге, терпеливо снести наказание им заслуженное, Курбский решил изменить Иоанну и Родине..."
   (Нечволодов, "Сказание...", т.4, ст.128).
  
  
  
   Оставим выражение "прямым потомкам Мономаха" и "поражение по своей вине" на совести историка, так как ни в том, ни в другом уверенности нет,... а чисто откровенно скажем: "любимцев" царских не отправляют на войну, "любого рода любимцев держат при особе Царской", а не посылают туда, где и убить могут, за промахи не отбирают имений, а журят, после чего следует награда. Просто с посылкой Курбского "в войска" осенью 1560 года (а не в 1559 г.) начался разгон и опалы для всех членов "Избранной Рады", все это понимали, следом свои места рядом с Иоанном покинут и Сильвестр и А. Адашев, останется, пока, митрополит, но вскоре и слуг Божьих начнут убивать по желанию Иоанна! И нет ничего удивительного в том, что Курбский был не одинок, из окружения царского, люди, как то связанные с Адашевым и Сильвестром, или просто имевшие свое мнение о сложившейся обстановке стараются "смыться", правда не у всех это выходит, доносы не них опережают": "...обещание не отъезжать было взято в 1562 году с князя Ивана Димитриевича Бельского, за подписью 29 человек, за коих поручилось ещё 120 лиц; несмотря на это, в том же 1562 году Иван Димитриевич Бельский снова бил челом Государю, что "переступил крестное целование и забыл жалование Государя своего, изменил, с королем Сигизмундом - Августом, ссылаясь" (Т.ж.124). С письмами короля Сигизмунда будет и повтор, ясности нет, поскольку дьяки московские, очень даже, могли изготовить и "тайно доставить адресату" составленные ими самими письма. Опыт такого рода, "подметных писем королевских", или иных, существовал давно, да и сегодня не всеми забыт. Тут, поневоле побежишь каяться, покаялся во время и на соседа шепнул, простят! Кому война, а казне пока прибыль, но дело не только в том, что расходы большие и в деньгах и в людишках, воевать, не закрепившись на землях завоеванных, задача не из легких. "Сколь веревочке не виться, а все кончику быть!" - и в землях московских тот кончик оказался, требовалась передышка. Причин было две: а/ стало трудно собирать войско, для следующего удара. б/ и, кроме того, под разговоры о мире с Литвой, можно было подумать, что дальше?
   "...Пан Ходакевич, Предводитель Сигизмундова войска в Ливонии, убеждал наших Воевод не тратить людей в бесполезных сшибках. Начались - было и мирные переговоры Вельможи Литовские писали к Митрополиту и Боярам Московским, чтобы они своим ходатайством уняли кровопролитие. Старец Макарий велел сказать им: "знаю только дела церковные; но не стужайте меня государственными", а Бояре объявили, что Иоанн согласен на мир, если Сигизмунд не будет спорить с нами, ни о Ливонии, ни о титуле Царском..." (Карамзин, "ИГР", т. 1Х. ст. 21).
   Примечание: Карамзин и Нечволодов ведут счет года с 1 января, по привычке, что неправильно год исчислялся с 1 сентября.
   В примечании N 64 сказано, что переписка продолжалась с сентября 1563 до декабря того же года, когда Польша увидела, что собираются войска в Можайске для продолжения войны, правда не было ясно, где готовят удар. Пока идут споры дипломатические, есть возможность решиться и спланировать нанесение внезапного удара. Ясно, что не Можайск был местом сбора основных войск, там просто отвлекали внимание, "дезориентировали противника", Литву. Мобилизация шла полным ходом:
   "...затем начались военные действия между Русскими и Польско-Литовскими войсками, во время которых, однако, шли и пересылки о мире. В Течение 1561 и 1562 года не было решительных столкновений; но в самом конце 1562 года, Государь собрал значительную рать, около 80 000 человек, с большим нарядом, то есть с осадными пушками..." (Нечволодов, "Сказания...", т. 4, ст. 161).
   Следует подвести итоги этой "передышки", спокойствию скоро придет конец, и:
   - "... Иоанн не переставал жалеть о Екатерине, по крайней мере, досадовать, готовясь мстить Королю и за Ливонию и за отказ в сватовстве, оскорбительный для гордости жениха..."
   - "... твердость принудила Шведов возобновить старый договор... царь не хотел умножать число врагов своих до времени, чтобы управиться с главным, то есть Литвою..."
   - "... Литовцы, заняв важнейшие крепости, не остались в Тарвесте; Иоанн велел разорить сей город до основания..." (Карамзин, "ИГР", т.1Х, ст. 18 - 21).
   Ещё в бытность воеводой Даниил Адашев перехватил королевского гонца к хану Девлет - Гирею, у Иоанна появился повод ещё долгое время упрекать Сигизмунда за это письмо. У самого, видимо, денег не хватило, дать хану больше? Для увеличения доходов казны, придумали правила ограничивающие наследие:
   "...Изменения правил вступления в права наследства: княжеские имения при отсутствии мужских наследников, а боярские при отсутствии завещания или ближайших наследников переходят в собственность государства..."
   (ХРОНОС, "Русское государство в ХУ1 веке").
   "Исторические хроники" (Е. А, Гладилин): " Англия подписала с лидером французских гугенотов, принцем Конде, договор. По которому получила Гавр в обмен на предоставление отрядов для борьбы с католиками", "Сен - Жерменским эдиктом, во Франции, признаны права гугенотов", "Турки захватили Славонию, область по Дунаю, Саве и Драве, часть древней Паннонии. Мир с турками на 8 лет". Как видим, Европа жила активной жизнью, подогреваемой религиозными распрями. Ей теперь не до Московии и Литвы!
   1563год - Много обещающее начало: литовско-польская инициатива принята как знак слабости, под прикрытием долгой дипломатической возни, Иоанн начал концентрацию войск, Послы считали, что основные войска собираются в Можайске, на самом деле войска, в основной своей массе собирались в районе Великих Лук. Вторым пунктом предстоящей военной компании было найти и отмобилизовать достаточное количество воинов из служилых людей городских, людские ресурсы страны здорово уменьшались. Вот тут, у историков, явные разногласия о количестве собранного войска, для войны: - Карамзин пишет: "...Воинов было 280 000, обозных людей 80 000, а пушек 200..."
   Там же в "ИГР" прим. N 66 сказано другое: "...В Хронографе графа Г. Толстого сказано, что у царя было 400 00 воинов! В Псковск. Лет.: Ходил Царь с пушками и большими павлинами и с огненными. Посохи конной и пешей 80 900 человек; а посошникам во Пскове давали конникам по 5 рублей, а пешит по 2 рубля..."
   - Нечволодов: "... в самом конце 1562 года Государь собрал большую рать, более
   80 000 человек с большим нарядом. То есть с осадными пушками..."
   - Иловайский пишет: "... Но в Январе 1563 года Иоанн лично выступил в поход... для этого похода было собрано одной посохи, то есть земской рати более 80 000..."
   Историки упорно исходят из того, что при Иоанне 1У на Руси проживало более
   6 млн. Странно, но по первой ревизии в 1722 года, уже при Петре 1 население России составило 14 млн. Значит за 170 лет население возросло всего в два с небольшим раза, и это при несравненно большей площади России Петровской с царством Иоанновым. Все это пишут, для того чтобы обосновать такое непомерно большое количество войск, будто бы у царя Иоанна. 10 % народа мобилизовали, и в стране не остается работоспособных мужиков! Вот так господа. Таким образом, можно сказать, что численность войска не достигало такой численности. Земщины набрано, не в пример меньше, чем в предыдущих походах на Казань или в Ливонию. Остальная численность - за счет "приглашенных" татаро-черкесских отрядов, их численность учитывалась "на глазок". Как скажут. Но, судя по представленным в командовании лицам, операция планировалась так: набег на близь лежащие районы, пока пехота штурмует Полоцк. Город для нападения был выбран по следующим признакам: 1/ самое время показать свою силу, пока Сигизмунд склоняется к миру. 2/ Полоцк город расположен недалеко от границы между Литвой, Ливоеией и царством Московским. Концентрация войск в этом районе могла быть принята Литвой, как накопление московских войск для очередного похода на Ливонию. 3/ "неожиданная нахальность нападения" сулила преимущество, Польша и Литва, просто, к этой дерзости не были готовы. Основное внимание их концентрировалось на защите отошедших к ним земель Ливонии.
   "... Король не хотел верить..." (Карамзин). Посмотрим на командование, находившееся при Иоанне: "... сам Государь отправился туда 23 декабря: с ним Князь Владимир Андреевич, Цари Казанские, Александр и Симеон, Царевичи, Ибак, Тохтамыш, Бекбулат. Кайбула..." (Карамзин, "ИГР", т.1Х, ст. 210).
   Конечно войска, к тому времени, Были уже в непосредственной близости от Литово-Ливонской границы, а в Можайске оставалась лишь "главная квартира", вот туда и отправился Иоанн 23 декабря. Ну, Владимир Андреевич "должен был завсегда" быть рядом, под личным присмотром, остальные, ближайшие советники, те, которых историки, отправили на задний план - татары служилые, хотя по числу их видно - они главные:
   Ещё одно замечание: "... За Государем ездети Очину (Плещееву), К. Дм. Хворостинскому, К. Андрею Репнину и проч. У знамени Михаил Васильевич Годунов...". Там указано:
   " ...в передовом царевичи Тахтамыш и Бекбулат" (Там же, прим. N 66).
   "Блюда подано Господа!" и те, кто отрицают, что "руководящей силой" при Иоанне 1У были выходцы из Степи Великой и предгорий Кавказа, ошибаются.
   "...Царя и Царицу Марию Темгрюковну окружали теперь совершенно новые лица и советника; это были, по большей части, по словам Англичанина Горсея, его "доверенные капитаны", по большей части незнатного происхождения, выдвинувшиеся своими воинскими подвигами и щедро награждённые Иоанном; по-видимому, они были ему всецело преданы и вполне разделяли его ненависть к боярству..."
   (Нечволодов, "Сказания...", т. 4, ст. 132),
   Вот и приходиться историку прибегать к свидетельству иностранца - Горсея англичанина, для которого и сам Иоанн и окружение его "были на одно лицо", благодаря одеждам и поведению. Как он мог в них выглядеть различие? Хотя и тут неточность, эти "Капитаны" были лишь для утех царских, да над расправ с неугодными Иоанну людьми, а для дел серьёзных, таких как война нужны были другие люди и другие "капитаны". О них сказано выше - это Цари и Царевичи. Война вещь серьёзная, а, тем не менее, особенно среди бывших сторонников "курса" Адашева, направленного на свертывание военных действий, было еще много продолжавших желать того же, да и вообще, каждый возразивший Иоанну становился "скрытым врагом". Поэтому решено было "почистить тылы" от всех недовольных. Уже были "устранены" наиболее близкие к осужденным, но этого казалось мало, а, окружающее его общество, еще недостаточно напугано, всё продолжалось даже лично Иоанном:
   "...Князь Димитрий Оболенский Овчина, сын Воеводы, умершего в плену в Литве, погиб за нескромные слова. Оскорблённый надменностью юного любимца Государева, Феодора Басманова, Князь Димитрий сказал ему: "Мы служим Царю трудами полезными, а ты гнусными делами Садомскими!". Басманов принес жалобу Иоанну, который в исступлении гнева. За обедом вонзил несчастному Князю нож в сердце... Боярин, Князь Михайло Репнин, так же был жертвою великодушной смелости...Иоанн хотел надеть на него маску: Репнин вырвал её, растоптал ногами и сказал: "Государю ли быть скоморохом?"... Царь выгнал его и через несколько дней, велел умертвить, стоящего в святом храме....Угождая несчастному расположению души Иоанновой, явились толпы доносителей....Так без вины, без суда, убили Князя Юрия Кашина, члена Думы и брата его; Князя Димитрия Курлятего, друга Адашевых, неволею постригли и скоро умертвили со всем семейством;... Князя Михайлу Воротынского с женой и дочерью сослали на Белоозеро... Боярин Иван Шереметьев, был ввергнут в душную темницу, истерзан, окован цепями тяжкими. Царь пришел к нему и хладнокровно спросил: "Где казна твоя, ты слыл богачом..."
   (Карамзин, "ИГР", т.1Х, ст. 11).
   Трудно точно установить даты этих всех "событий", так Репнин ещё в Феврале будет сопровождать Иоанна в походе на Полоцк, а в 1564 году значится выбывшим. Многие из тех, что расстались с жизнью не попали в "списки", но:
   "... Москва цепенела в страхе. Кровь лилась; в темницах и монастырях стенали жертвы;...но тиранство ещё созревало, настоящее ужасало будущим!..." (Там же).
   Как видим, как бы не наблюдается, пока, никакой системы. Но просматривается следующее: Курлятев, мало того, что друг Адашева, член "Избранной Думы".
   Александр Иванович Воротынский, только было, в 1563 году, собрался в Литву.
   Чтобы не бегал, взяли подписку, а брата с семьёй на Белоозеро, пусть там поживёт. Как ни посмотри, Литва с её вольными для панов порядками, была привлекательна, ещё помнили Оболенские и Воротынские и хотели на волю от службы Московской. Так и получается, что нет среди царей и царевичей служилых, Симеонов и Тохтамышей, людей неугодных царю, они его сила. Адашев, вроде тоже потомок Великой степи, но к нему вопрос другой. Странно было бы сказать, что причиной задуманного похода был отказ короля Сигизмунда родниться с Иоанном, тут вопрос более сложный не однозначный, поскольку в создавшихся условиях имело место быть :
   - Иоанн, ни при каком раскладе, не мог жениться на Екатерине, мешала ситуация в Крыму. Где-то в это время, может чуть раньше 1560 года, Девлет - Гирей породнился с родом Темрюка (у Карамзина Темгриков) взял в жену одну из его племянниц Хонсюр, и она стала главной женой хана. Вот Иоанн и послал срочно посмотреть из того же рода "что-то для себя", в результате в Москве появилась Кученей (Мария Темгрюковна) ставшая женой Иоанна 1У. Теперь он и хан Крыма, считай родня. Серьёзных стычек не будет, а если и пограбит краины московские, или земли рязанские, то понемногу. Жить как то хану нужно...
   - Полоцк город очень богатый, и так близок к границе. Ударить по нему выгодно. Как с военной точки зрения, так и .... Возможно столь неожиданный удар и захват города, поможет вообще деморализовать войска и власть Литвы, и они примут тогда любые условия лишь бы заключить мирный договор.
   Вот основные мотивы принятого решения. Обида за Екатерину лишь предлог. Война началась и поскольку Литва не предполагала таких действий, все историки стараются писать про эту победу достаточно кратко, без деталей:
   - Нечволодов, как и положено военному предельно краток, писать не о чём:
   "...Совершенно неожиданно подошел к Полоцку, который был, вслед за тем, взят нами 15 февраля 1563 года; сидевший в нем Польский воевода Довойна и Литовский епископ были отвезены в Москву; наёмные же королевские воины были щедро награждены Иоанном и отпущены домой; с гражданами он тоже обошелся милостиво; однако всех жидов приказал перетопить в Двине..."
   (Нечволодов, "Сказания..." т. 4, ст. 161).
   - Иловайский, так же, предельно краток, что наводит на разные размышления.
   - Калюжный пишет: "... Овладев Смоленском и Витебском в ноябре 1563 года Иоанн начал поход на Полоцк и взял его в феврале 1563 -го. Открыв дорогу на Вильно и Ригу. Тем временем внутри России нарастало противодействие "ветвям власти" и начались репрессии против членов "Избранной Рады", не желавшие продолжения Ливонской войны..." ("Другая история...", ст. 254).
   Во всяком случае, у него же так написано: но год 1514 - Смоленск подчинен Москве, а Витебск, как был, так и остался городом короля Сигизмунда Августа. Карта указывает, что и Витебск и Полоцк стоят на правом берегу Западной Двины, а переправа через большие реки, представляет трудности, особенно при наличии городской артиллерии. Войска московские вели наступление на Полоцк не со стороны Витебска, а со стороны Великих Лук и Себежа, где расстояние от границы царства московского измерялось несколькими десятками километров и никаких водных преград на пути. "Внутри России нарастало противодействие" - это конечно шутка, внутри многие сознавали, что втягивание страны в новый конфликт - безумие, но никакого, ни громогласного, ни организованного сопротивления и заговора не было. Если кто то и был внутренне недоволен, он приказы исполнял старательно. Массовые репрессии начаты не из за "нарастания...", а, единственно для устрашения всех и вся, от людей ближних. До последнего подданного, именно УСТРАШЕНИЕ, ПОТОМУ с СЕМЬЯМИ и ДЕТЬМИ МАЛЫМИ. Историкам нужно бы более аккуратно обращаться с формулировками, чтобы не извращалось понимание намерений Иоанна и не представлялось дело так: "...Это вот они бояре, не дали Иоанну 1У победить в, столь успешно начатой Ливонской войне, своим противостоянием...", но привычка оправдывать царя сильнее?
   Глупости всё это! Иоанн 1У ни при каких условиях не мог оказаться победителем:
   1/ Тактика набегов не способствовала закреплению, вроде бы захваченной территории. Разграбление и уничтожение всего в округе от жилищ до посевов. Вывод людей и уничтожение скота, превращали завоёванные территории в пустыню, и оставаться там войску постоянно было невозможно. Оно уходило, а территория вновь возвращалась противнику.
   2/Войско московское со своей тактикой и вооружением, если и было передовым, то лишь для Казани и Астрахани, даже с Турцией оно не могло равняться, тем более со Швецией, Польшей и Литвой, которые, практически, имели уже армии регулярные, в том числе и наемников, солдат профессионалов, а за Иоанном все еще возили колчан со стрелами и занят был тем Боря Годунов.
   3/ Войска Иоанна видели в местном населении в первую очередь "Полон". Иногда, пишут историки население "сдавшее город" могло выбирать - "отъехать" или остаться, присягнув новому государю. Терпения у тех и других хватало не на долго. Враждебные отношения к войску "местных" были нормой.-
   - Карамзин - "...31 Генваря осадил Полоцк, и 7 февраля взял укрепления внешние. Тут узнали, что 40 000 Литовцев с двадцатью пушками идут от Минска: Гетман Радзивил предводительствовал ими; он дал слово Королю спасти осажденный город, но встреченный Московскими Воеводами, Князьями Юрием Репниным и Симеоном Палецким, не отважился на битву...и не успел ничего сделать; ибо город 15 февраля был уже в руках Иоанновых. Тамошний начальник, именем Довойна, услужил Царю своей безрассудностью: впустил в крепость 20 000 поселян и через несколько дней выгнал их, дал случай Иоанну явить опасное в таких случаях великодушие. Сии несчастные шли на верную смерть, а были приняты в Московском стане как братья: из благодарности они указали нам множество хлеба зарытого ими в глубоких ямах, и тайно известили граждан, что Царь есть отец всех единоверных: побеждая, милует. Между тем ядра сыпались на город; стены падали и малодушный Воевода, в угоду жителям, спешил заключить выгодный договор с неприятелем снисходительным, который обещал свободу личную, целостность имения - и не сдержал слово. Полоцк славился торговлей, промышленностью, избытком: Иоанн, взяв государственную казну, взял и собственность знатных, богатых людей...." (Карамзин, "ИГР", т.1Х, ст. 22).
   Не затем он сюда пришёл, чтобы сберегать имущество граждан или соблюдать,
   чью-то "личную свобод". Многих из чиновников шляхты, епископа и воеводу "отправил" в Москву. Как видим описание в достаточной степени поверхностное, кроме того, автор прибавил: "СИЕ ЛЕГКОЕ, БЛЕСТЯЩЕЕ ЗАВОЕВАНИЕ ДРЕВНЕГО Княжества России". Ну и на том спасибо, утешил нас, желающих поверить в чудо "приятных прелестей войны" и за то, что решил, что оно было "нашим". Полоцкое княжество всегда существовало самостоятельно, а было захвачено лишь Владимиром Святославичем, но по смерти его опять навсегда отошло от земель киевских и первой из них отошла к Литве, вследствие брачных союзов, в далеком Х11 веке. Следует более тщательно взглянуть на события:
   - Поход на Полоцк, позже, был официально мотивирован "многими неправдами и не исправлениями" со стороны Сигизмунда - Августа и беспокойством Иоанна 1У "о святых иконах и о святых храмах, иже безбожная Литва поклонение святым иконам отвергаши.... Иоанн 1У любил облекать свои политические и военные акции в форму священной войны против веры..."
   - Выбор Полоцка, как объекта решающего удара, вполне очевиден. "...Полоцк в ХУ1 в. был крупнейшим и богатейшим городом княжества Литовского..."
   - Захват Полоцка был запланирован с сентября 1562 года (1563 по старому летоисчислению), тогда же началась подготовка. "... 29 ноября основная группировка московских войск, во главе с Иоанном 1У вышла из Москвы и; декабря прибыла в Можайск, откуда были отданы последние распоряжения войскам двигавшихся из разных городов. Общий сбор войск был назначен на 5 января в Великих Луках..."
   Есть серьёзные причины и возражения, против четко расписанного графика движения и, вообще, самого планирования и осуществления этой компании:
   а/ Неправдоподобно, что захват Полоцка и вообще эта война с Литвой намечались в сентябре 1563 года. Слишком много времени с сентября по январь, что бы кто-то из "доброжелателей" короля, не донес о наличии таких планов, что неминуемо имело бы последствия. Объяснялся новый сбор войск - новый поход на Ливонию и, как всегда войска накапливались в районе Великие Луки, Опочка, Себеж, а потом осуществлялся набег. Трудно даже предположить, что цель данного похода была сформулирована в очень узком кругу. А пока мутили головы послам " вновь идём на Ливонию". Что, вполне вероятно, взятие Полоцка, как цель похода, возникло спонтанно уже в Луках. Решились, внезапно напасть и "захватив огромные богатства", принудить Литву капитулировать!
   б/ Движение основной военной силы не могло осуществляться через Можайск.
   Маршрут Можайск - Вязьма - Смоленск - Рудня - Витебск - Полоцк, слишком долгий и пришлось бы форсировать Западную Двину у Витебска. Все шли прямо к Великим Лукам, для вышедших из Москвы: Волок Ламский - Ржев - Нелидово и...Полоцк. Из Пскова и Новгорода и того ближе. В Можайск Иоанн мог заехать помолиться "за удачу в походе" - который решил возглавить лично, чтобы почувствовать себя воином, как Мужчина на 33 году жизни. Хотелось!
   - "...В летописях указывается численность 280 000 ратников, 80 900 обозных и 200 пушек, но эти данные сильно преувеличены. Реальная численность - ратников ок. 50 000 - 60 000, и обозных - 20 00..."
   То же следует сказать и об артиллерии, пишут, что волокут какую-то пушку весом 1200 пудов, стреляющую ярами в 20 пудов (320 кг.), интересно было бы взглянуть, как она заряжалась... в истории об артиллерии Руси не упомянута.
   - "...Узнав, что внезапного нападения не получится, Иоанн предложил полоцкому
   С.Е. Довойне сдать город, однако не получил ответа..."
   Странно было бы предполагать, что движение войск такой численности на Полоцк, может остаться незамеченным. Хотя расстояние от границы до Полоцка и было не значительным (от Себежа, чуть больше сотни, а от Невеля и того меньше), и литовцы не ожидали такой наглости от "жениха королевского", но надеялись, что Полоцк достаточно укреплён, а помощь, как всегда подоспеет.
   - "...30 января, из последнего походного лагеря в 5 милях от города, Иоанн приезжал смотреть на Полоцк..."
   - " 31 января город взят в осаду...". Предварительный план был таков: по льду Западной Двины штурмовать город, не имеющий оборонительных сооружений со стороны реки. На левую сторону перешли самые "боеспособные части, московской армии.... С перового дня осады велась двухсторонняя артиллерийская, носившая локальный характер. Однако З февраля на Западной Двине изменилась ледовая обстановка и план осады пришлось менять..." Странно это читать любому, даже не военному человеку. Вот так подошли бы, и с ходу, ворвались в открытый со стороны реки неукреплённый город... ан нет, возможно, что просто не получилось, Вообще странно было бы предполагать, что кто то решился не защитить город со стороны реки, а стены строить лишь с трех сторон. В полку передовом воеводами числились царевичи Тохтамыш и Бекбулат, им бы, "и карты в руки" - лихая атака войска конного, московско-татарского и конец городу. Видимо не вышло: "ледовая обстановка на Двине изменилась" - конечно может быть всякое, но что же делали войска между 30 января и 3 февраля, любовались видами Полоцка? Вероятнее всего, они штурмовали город со стороны реки, но городская артиллерия, стреляя по льду, не дала конникам сделать это (неплохо продуманный способ обороны, потому и стены не ставили, предпочитали "нарушить ледовую обстановку). Это может свидетельствовать о том, что решение идти на Полоцк, было принято без достаточной подготовки, уже в великих Луках, а не в сентябре, переоценили возможности и скорость перемещения конных отрядов, и наличие слабины в обороне города. Отсюда и "пришлось план осады менять"
   - "... На помощь Полоцку из Минска выступила армия Великого княжества Литовского под командованием великого гетмана Н. Радзивила, численность армии была незначительной, 2 500 - 3 500 человек и 29 - 25 полевых орудий. Поэтому прямого сражения Радзивил не планировал,...распускал слухи о многочисленности своей армии, чтобы отвлечь на себя часть сил противника, это ему отчасти удалось, против него был послан царевич Ибак..."
   Минск достаточно далеко от Полоцка, а численность незначительна (никаких
   40 000, как писали летописцы). Кстати, теперь конники Тохтамыша и Ибака были не у дел, они не в состоянии штурмовать городские стены...
   - "...4 - 5 против городских стен начали сооружать осадные укрепления...5 февраля московскими войсками была предпринята первая попытка штурма... в тот же день производился крупномасштабный обстрел города.... После этого обстрела осажденные начали переговоры. Чтобы затянуть время и избавив город от обстрела, дождаться прихода Радзивила. Переговоры велись 5-8 февраля... московские войска воспользовались этим и в ночь с 5 на 6 февраля установили осадные орудия у самых стен города..."
   - "... Вечером 7 февраля к Полоцку подошла тяжелая артиллерия, и Иван 1У на переговорах потребовал безоговорочной капитуляции..."
   - "...8 февраля переговоры были сорваны, так как кто то выстрелил в царского посла...". Выстрелил тот, кому прекращение переговоров было выгодно. Радзивил не показался, тяжёлая артиллерия прямо у городских стен. И кто бы это мог быть?
   - "...8 февраля начался обстрел города тяжелой артиллерией..."
   - В осажденном городе возникли разногласия: Довойня решает сжечь Великий острог, а осажденным перебраться в замок; ротмистры Варшавский, Верхленский и Хелмский с Глебовичем настаивали на продолжении обороны, Глебовичь предлагал выдать оружие "черным людям" и под его руководством устроить вылазку, с целью уничтожить осадные орудия. По принятому Довойны решению Великий острог был подожжен, вылазка не состоялась: "... гарнизону и полоцким гражданам и боярам Полоцкого воеводства пришлось отступить в Полоцкий замок, а 10 000 - 25 000 "черных людей" сдается в плен. Начался большой пожар, в котором сгорело 3 000 дворов, московские войска на плечах осажденных пытались ворваться в замок, ... но не удалось с ходу взять его..."
   Любое ослабление самих позиций при осаде неразумно, а вооруженные "черных люди" вполне могли организованной вылазкой, изменить ход сражения, в пользу осажденных, лишив Иоанна всех пушек... Довойна неосознанно помог Иоанну или как? Произошла та же картина, что и при взятии Нарвы, пока дом соседа горит, можно вполне туда ворваться...
   - "...( 10 февраля тяжелая артиллерия была установлена напротив Полоцкого замка на пепелище Великого острога...10 - 14 орудия били без остановки целые сутки. Ядра разбивали замковую стену, достигая противоположной..."
   - " ...В ночь с 12 на 13 февраля защитники замка предприняли вылазку с целью уничтожить московскую артиллерию, но вылазка не удалась..."
   "Хорошая мысля, приходит опосля!" - возможно это могло сработать раньше, когда вооружённые "черные люди" участвовали бы с ней в количестве 10 - 15 тысяч. Теперь же это лишь бесполезные потери.
   - "...13 - 14 февраля в Полоцком замке начался сильный пожар,... а в ночь с 14 на 15 московские стрельцы подобрались к ещё стенам и подожгли их..."
   Вероятнее всего часть стен замка были деревянными "в одно бревно" без земляной засыпки, как было в Казани, где ядра стен не пробивали...
   - "...За несколько часов до рассвета 15 февраля московские войска начали подготовку к генеральному штурму.... Из города вышел Полоцкий архиепископ Арсентий, через него С.С. Довойна просил о переговорах, Иоанн 1У потребовал прибытия самого Довойны. Переговоры шли до самого вечера и закончились капитуляцией города на условии сохранения жизни и имущества..."
   - "... После получения известия о сдаче Полоцка Н.Я. Родзивил со своим корпусом отступил для прикрытия столицы Великого княжества Литовского..."
   (Википедия, "Осада Полоцка в 1563 г.").
   Итак, город взяли, но "большая московская армия, не двинулась ни на штурм Вильнюса, ни, тем более, Риги. И дорога, вроде, открыта, но там стены каменные и проведены кое какие подготовительные работы, к моменту прихода "гостей незваных". Так же, вполне возможно, что военное окружение Иоанна, подведя итоги осады Полоцка, трезво оценило невозможность продолжать компанию дальше, при отсутствии перспектив на успех. Решили, ограничится достигнутым.
   Любое историческое событие, особенно, такое как война, имеет последствия, которые не всегда радостны для победителя и катастрофичны для побеждённых.
   Следует взглянуть на то, каким образом сложилась обстановка после победы:
   - Продолжение компании приостановлено, что не радовало "решивших победить".
   - "...Полоцкие бояре, купечество, большинство граждан, а так же жителей окрестностей Полоцка были лишены имущества и угнаны в плен, по разным оценкам число пленных составляло от 15 000 до 60 000, многие были проданы в рабство, например в Персию..." (Там же).
   - Евреям предложено под страхом смерти крестится в православие, некоторые католические монахи были убиты "московскими татарами".
   - Сделано исключение лишь для 500 - 700 поляков из гарнизона, их наградили и отпустили, позже, некоторых из них обвинили в получении "подарков" от врага.
   - "Практически сразу после взятия города 15 000 татар были направлены для действий по дороге в Вильно..." (Там же). Об успехах их действий сведений нет, но, совершенно ясно, что это было больше мера защиты, чем нападения.
   -"...21 февраля в лагерь царя прибыл посол Великого княжества Литовского, для ведения переговоров, которое в те же дни было заключено..." (Там же).
   Все торопились как победители, так и побежденные. Первые торопились доставить "товар" и добычу в пределы Московские, вторые подготовится к обороне страны.
   - "...27 февраля. Оставив в Полоцке гарнизон,... Иван 1У с основными силами вышел в Москву..." (Там же). Вот вопрос, кому из них был больше нужен мир?
   Судьба известных защитников Полоцка сложилась печально: Довойну обменяли на "Луиса Корволана", Глебовичь отпущен из Москвы, обещал склонить на сторону Иоанна литовских панов, епископа Арсентия заключили, а Спасо - Каменский монастырь у реки Кубена. Где содержали и других полоцких бояр. Не наградил, нет! Что - то было в этих гражданах, что не понравилась Иоанну?
   - В Аугсбурге, Любеке, Нюрнберге, Праге и других городах Европы "вышло более десятка информационных листовок, посвященных событиям в Полоцке" Фредерик 11 император Священной римской империи поздравил Иоанна...
   - "... Падение Полоцка можно оценить как одну из причин заключения Люблинской унии в 1569 году..." (Там же). Силы Литвы и Польши объединятся в единое целое. А пока Сигизмунд приехал в Литву, а польский сейм настроился на принятье закона о "сборе посполитого рушания" - объединённого войска для действий против Москвы. Это не радовало Москву.
   - "... Стремление Московского государства сначала расширить, используя тактическое преимущество, свои успехи, сменилось на желание сохранить эти успехи, привело к истощению его материальных и людских ресурсов, вызвало острый социально - экономический кризис, углублённый поражениями в 1571 и 1579 - 1580 г.г.. Всё это, в конечном итоге, привело Московское государство к поражению в Ливонской войне..."
   (Там же).
   Как видим, тактика войск московских осталась неизменной: выдвижение к цели, набег и отход основных сил после победы или поражения, безразлично, Вызвано это тем, что основной ударной силой войска, по прежнему, были отряды различных служилых царевичей, а для них главное: захватить добычу, успеть её "реализовать", ведь "полон" - товар скоропортящийся. Несомненно, каждая сторона, из участвовавших в действиях военных, рассчитывала на продажу "полна" и поступление дохода всем из её участников, в том числе и казны Государевой. Вполне возможно, что это приносило основной доход. Не совсем ясно, как в зимних условиях, такое количество пленённых - десятки тысяч, могли быть доставлены, ведь не "на тройке с бубенцами". Ответ мы не получим. Вот и ясно, что "перемирие", столь быстро заключенное, было больше нужно Иоанну 1У, оно снимало возможность для польской стороны напасть на захваченный Полоцк, как только основные (конные соединения) покинут его. Оставленный, в городе разрушенном гарнизон, вряд ли бы смог удержать город.
   Здесь Сигизмунд Август явно поторопился с "перемирием", нужно было сохранить угрозу освобождения Полоцка, заставив войска Иоанна, провести остаток зимы в разорённом крае и поглядеть, что из этого получится.
   "... Русь заключает союз с Данией против Польши и Швеции..." (Калюжный)
   Поиски союзников, любимое занятие дипломатии московской, как бы далеко эти союзники не располагались, и несколько маловероятна была бы их помощь Нам! Вот и тут, Дания конечно, противник Швеции, та "увела у них" Ревель и северные провинции Ливонии. Польша так же претендует на всю Ливонию, но это не значит, что Дания уступит Москве, хотя бы часть из уже занятых ей земель. Очень похоже на то, что Дания "использовала" этот союз, чтобы с помощью Иоанна нанести наибольший урон своим противникам, а потом и ему. "...С крымским ханом Девлет - Гиреем уже семь лет не было мирных сношений, Татарские гонцы были задержаны в Москве; ибо подстрекаемый Сигизмундом, хан вероломно, во время мира нападал на московские Украины. Теперь, на радостях, Иоанн послал в Крым Афонасия Ногого с богатыми подарками из полоцкой добычи.... Главной же целью посольства было возбудить мирные сношения, чтобы, по возможности, обеспечить себя со стороны Крыма..." (Иловайский, "Царская Русь", ст. 255).
   Среди прочих, подарком были "королевские дворяне - пленники". Вот и стоит посмотреть: было ли какое то различие Крымским Ханом и Царем Иоанном? "...Август усилил свои тайные сношения с Крымским ханом, чтобы навести его на наши границы и с крамольными московскими боярами, всячески приглашая их к отъезду от Иоанна; в то же время он сносился с Эриком шведским, побуждая его к союзу против нас, и, наконец, чтобы выиграть время, отправил своих больших полов в Москву..." (Нечволодов, "Сказания...", т. 4 ст. 161).
   Кроме того, Август стремился соединить, дав государства, в одно, усилить его:
   "...Даровав Литовской шляхте права Польской, Сигизмунд пошел ещё дальше, к ужасу большинства Литовских панов, он в 1563 году, объявил, что, так как княжество Литовское представляет его наследственное владение, то он и дарит его Польской короне..." (Там же, ст. 177).
   Что Иоанн, что Сигизмунд, каждый из них старался усилить свою позицию, у Августа это выглядело более перспективно. Что там у Иоанна? Дания слишком далеко от предмета спора - Ливонии и не имеет больших возможностей как-то вмешаться усилить общие позиции с Москвой в борьбе против Польши, и хочет ли сделать это?
   "...В 1559 году умер Христиан 111. при сыне его и преемнике Фридрихе 11 положение Дании мало изменилось: в деятельности этого государя замечательными были только, покровительство его просвещению и война его со Швецией, за право носить в гербе своём три короны, напоминающие о соединении трех королевств под одной короной..." (Т. Н. Грановский, "Лекции по истории средневековья" ст. 155).
   Кроме того, Дания держава протестантская, а у самого Иоанна 1У нет "доверия" к лютеранам всех мастей, ему приятней католицизм, во главе с папой Римским. Примечание N 73 к 1Х тому "ИГР" сказано: "...Дела Польские N7. л. 111 - 131. Кальх пишет несправедливо (ст. 266), что Вельможи Польские и Литовские удержали Иоанна от дальнейших неприятельских действий, дав ему в письме своём надежду быть избранным Королём Польским: ибо Сигизмунд не имел наследников ...".
   - Иоанн кончил воевать единственно по причине более основательной, он не имел к тому возможностей, в силу указанных выше причин. Интересно было бы взглянуть в эти дела Польские N 7 , и понять, что же действительно происходило.
   Но, люди науки исторической считают, вредным будоражить, внесением ясности в этот вопрос, умы не пресвященные, а самим им это неважно, это нарушает изложение темы.
   Так или иначе, перемирие было заключено, к выгоде Иоанна, на шесть месяцев, т. е. до 30 августа 1563 года, пока Иоанн победитель и действует соответственно:
   - "... мать князя Владимира Андреевича, великолепно угостила его в Уделе своего сына, в Старице. Царевич Иоанн ждал родителя в Обители Св. Иосифа, Феодор в Крылатском, тут был новый пир; на другой день, когда Государь ехал Крылатским полем. 21 марта, явился Боярин Трахандотов с Вестью, что царица родила ему мальчика..." (Карамзин, "ИГР", т.1Х, ст. 23).
   Странно это, как не считай, а с момента свадьбы прошло лишь 7 месяцев, или историки неверно указывают дату, или зачат, был ребенок ранее, а "свадьбу сыграли" когда убедились, что невеста "понесла". Василий, так нарекли младенца при крещении в истории следов не оставил прожив полтора месяца и преставился 3 мая 1563 года. Возможно, это как-то сыграло свою роль в другом:
   "... Около того времени начались опалы и на членов самой царской семьи. Летом 1563 года двоюродный брат Ивана удельный князь Старицкий вместе с матерью своей Ефросиньею, был обвинен, в каких то замыслах по доносу собственного своего дьяка Савлука Иванова, которого он за что-то держал в тюрьме. По ходатайству Митрополита Макария и епископов царь простил Владимира и Евфросинью; но ради предосторожности взял у него всех бояр, дьяков и детей, боярских к себе, а ему назначил из собственных бояр, дьяков и стольников. Княгиня же Евфросиния принуждена была постричься в монахини с именем Евдокия, и отправилась в Воскресенский монастырь на Белоозеро...Не ограничиваясь этими мерами предосторожности, Иоанн вскоре взял у Владимира Андреевича некоторые его волости. А ему взамен дав другие..." (Иловайский, "Царская Русь" ст. 269).
   Никаких других достопримечательных событий до конца этого победоносного года не произошло, но это с какой стороны глядеть на этот период:
   - За мир с Данией пришлось уплатить: " Царь утвердил за ними, как бы из великодушия уступив ему Эзель и Вик; но гордо отвергнул его посредничество в наших делах с Литвой..." (Карамзин, "ИГР", т. 1Х, ст. 25).
   - Швеция отказалась от права личной переписки с Иоанном и он: " велел Боярину Морозову, Наместнику Ливонскому, дать королю особое примирение на семь лет по делам Ливонии: дозволив Эрику владеть Ревелем и всеми занятыми им городами Эстонии, но оставил себе право, по истечении назначенного срока, изгнать оттуда шведов..." (Там же, ст. 26).
   Откуда такая уверенность, что сможет? Действовал по внушению, при отсутствии всякого понятия о последствии действий своих. Итог: Дания и Швеция получили, вроде бы "из рук Иоанна", то, что они и без того имели, Сигизмунд, вроде бы, остался один на один с Московией, но к тому времени у Иоанна просто не оставалось сил, осталась лишь возможность "демонстрировать их наличие". Все масштабные операции на территории и Литвы и Ливонии были приостановлены до 1570 года, да и там уже воевал не Иоанн, а Магнус.... Все историки дружно упоминают о том, что в 1563 году, Солиман султан турецкий, предпринял попытку соединить Волгу с Доном, но из этого ничего не вышло. Впрочем, эти намерения "соединить" кочуют по страницам истории уже давно, со времен Святослава. Был ли Девлет - Гирей "турецкоподданным"? Да:
   "...К счастью для России Девлет - Гирей страшился господства турок.... Не хотел уступать им Царств Батыевых... известил Иоанна о сем опасном для него намерении, которое осталось тогда без исполнения..." (Там же, ст. 25).
   А что мог сделать Иоанн, помешать? Да нет, мог испугаться, и быть уступчивым...
   Был и другой "удар по самолюбию", выходец из степей Казахских, или еще, откуда то, некий хан Кучум сверг царя Сибири Едигея, захватил его столицу и объявил себя царем Сибири. Пусть бы свергал, он не захотел признавать власть Иоанна над Сибирью и получит за это вражду Строгоновых и поход Ермака.
   1564 год - Трудно сказать, как протекали события в царстве московском до ноября месяца. В этом месяце скончался бездетным брат Иоанна князь Юрий:
   "... См. Алекс. Невск. Лет. д. 960. "Он умер Ноября 24, во втором часу ночи; жил 31 год. Царь, К. Владимир Андр. И все Бояре находились при его погребении. Тело отпевал и хоронил Сарский Епископ Матфей: ибо Митрополит был уже тогда на конечном издыхании..." (Там же, т. 1Х, прим. N 84).
   "... Сей Князь, скудный умом, пользовался наружными знаками уважения, и не способный ни к ратным, ни к государственным делам, только именем начальствовал в Москве, когда Царь выезжал из Столицы. Но супруга его, Иулиния, считалась второй Анастасией по своим несравненным достоинствам: она решилась оставить свет..."
   (Там же, ст. 26).
   кудный ум" - трудно сказать насколько это было правдой, может, не старался "демонстрировать наличие оного" и при брате таком дожил до 31 года., А то...
   Вот жена его Иулиния, из князей Палецких, была достаточно "бойкая" и не так просто она "решилась, оставит свет" - вряд ли это решение было добровольным, потребовалось целых пять месяцев, перед тем как она "решила" (обычно вдовы постригались вслед за похоронами мужа, а тут?). Возможно она приняла это решение в попытке сохранить жизнь, так как к весне обстановка в стране сильно изменилась, что было вызвано смертью Митрополита Макария.
   Пока же Иоанн жил в ожидании послов Сигизмунда - Августа, который месяц:
   - "...Послов Сигизмунда долго ждали в Москве: наконец они приехали 5 Декабря 1563 года (декабрь уже год 1564 по исчислению того времени), и, следуя обыкновению, требовали от нас Новгорода, Пскова, всех завоеваний деда, отца Иоанна и его собственных; наши Бояре, так же по обыкновению, ответствовали, что мы для надежного мира должны взять у Литвы не только Киев, Волынщину и Подолию, но и Вильну, которая в древние времена принадлежала России. Они говорили о неправде и лукавстве. Спеси Короля.... Хотя с обоих сторон умерили требования; хотя мы уже соглашались не говорить о Вильне, Подолии и Волынщине и дружелюбно уступали Сигизмунду Курляндию, желая единственно всей полоцкой земли, чтобы заключить перемирие на 10 или 15 лет, Послы не приняли сего условия.... Послы не спорили о предках Рюриковых, но не хотели утвердить за нами, ни Полоцкой области, ни Ливонии..."
   - "...Послу просили о полугодовом перемирии, но так как послы не соглашались на уступку Полоцкого уезда и Ливонских земель, то им отказали. Считая эту просьбу только за желание выиграть зимнее время, тогда как московские рати уже готовы были начать зимний поход..." (Иловайский, "Царская Русь", ст. 255).
   Как помним в феврале, после взятия Полоцка, Иоанн захотел мира на полгода, тогда срок перемирия истекал бы в августе 1563 года, хотел, чтобы послы приехали заранее, но там то-же умели считать, то и послу приехали лишь в декабре. Сигизмунд прекрасно понимал, что до зимних холодов войско московское не выступит. Пожалуй, тут с московской стороны, была допущена ошибка, не умерили своих требований, отдавали Курляндию. Которой король уже владел, а Иоанн и в глаза не видел.... Кроме того, Полоцк - владение Литовское и согласись на это король, Сейм с него за то жестоко спросит. Вот, если бы, разговор велся об уезде Юрьевском, может и согласились бы, земли то "не коронные" - пока.... Ну это досужие рассуждения, Иоанн отказал, послы уехали.... В самом конце декабря 1564 года произошло событие, надолго вперед определившее дальнейшее состояние царства московского, умирает митрополит Макарий, а с его смертью исчезает последний из тех, который, хотя последнее время и достаточно робко, решался сказать, что-то неприятное Царю Иоанну:
   - "около того времени, скончался митрополит Макарий (31 декабря 1564 года), более двадцати лет, занимавший первопрестольную кафедру, муж учёный, оставивший после себя большие книжные труды. Он с прискорбием смотрел на перемену в поведении Иоанна и, если не имел охоты или мужества увещевать тирана, зато часто докучал ему своим почалованием об опальных..." (Там же, ст. 270).
   "...скончался в глубокой старости знаменитый Митрополит, обвиняемый современниками в честолюбии, в робости духа, но хвалимый за благонравие, не смелый обличитель Царских пороков, но и не грубый льстец.... Сей пастырь церкви не был, кажется, спокойным зрителем Иоаннова разврата, предпочитая тишину пустыни блестящему сану Иерарха..." (Карамзин, "ИГР", т. 1Х, ст. 27).
   Со смертью Макария Иоанн остался один на один с группировкой людей окружения, которые старались своей услужливостью и лестью заслужить место в ближнем кругу. Редко кто из них понимал насколько непрочно их положение. С Иоанна сняты все препоны, существовавшие до того, то в виде родственно - боярского окружения, то в виде "избранной Рады", инока Сильвестра, и, наконец, остававшегося всегда в тени. Митрополита. Макарий помнил те времена, когда страной фактически правил Митрополит Св. Алексий, при Иоанне 11 Красном, и сыне его Димитрии Иоанновиче, с прозвищем Донской. То время миновало, падения Константинополя и последовавшего затем уменьшение влияние его патриархов, светская власть, уже при Василии 11 (Темном), фактически стала брать верх над православной церковью и избирать митрополитов "по своему вкусу". Правда, некоторая дистанция ещё сохранялась и совсем была уничтожена лишь Петром 1. Трудно сказать, как сам Иоанн переживал кончину митрополита Макария, нет упоминаний об этом, ни о слезах его, ни об участии в похоронах. Вполне возможно, ему уже давно надоело то, что Макарий имел на него влияние и, ОН - Самодержавец, вынужден был ему уступать.
   Тут было бы уместным привести мнение о личности Иоанна профессора психиатра П.И. Ковалевского. Он дал ему это в "психологическом портрете":
   "... Иоанн Грозный, как увидим дальше, представлял собою замечательный образец параноика - тогда когда брат его Юрий тугодум. Дети Грозного: Феодор - малодушен, Димитрий - эпилептик. В роде Рюриковичей, именно в семействе Иоанна, вырождение совершается в узком и широком смысле... Иоанн Васильевич Грозный после смерти отца, по словам Курбского "оставался зело молод", хотя в действительности ему шел четвёртый год.... Владея острым, но неустойчивым умом, Иоанн обладал ещё большой фантазией.... Иоанн, по характеру, был трость, колеблемая ветром.... Это был человек с чрезмерной энергией. При Шуйских - волчонок, с Макарием - чистый и непорочный романтик.... По существу он был ханжа, днем нигилист, а ночью молящий Бога о спасении до утра.... Иоанн жил не логическими выводами ума, а построениями воображений и фантазий.... "Этот первый московский царь не обладал от природы практическими свойствами ума, а имел в избытке воображение и чувства, в подавляющие, в критические моменты, его волю" (Н.Н. Фирсов). Нужно, что бы кто - нибудь другой дал ему мысль и тогда он бодро и энергично её исполнит и осуществит замечательно. В этом одна особенность мышления этих людей. Они ходят около вывода, предчувствуют его, - но не могут его сформулировать. Предоставьте ему готовую формулу, и он не увидит в ней ничего нового.... Поэтому им не кажется, что этот взгляд есть чужой, им навязанный... Окружающие легко пользовались этим состоянием ума правителя. Они свободно проводили свои взгляды.... Наш вывод - такой. Что этот тридцатилетний царь в умственном отношении представляет собою безвольность подобную гипнозу. Безвольный царь является бессознательным, но энергичным и ярым исполнителем их внушений. Всякий кашель, всякое движение окружающих и т. д. истолковывается в смысле отношения к их личности. У таких больных, как говорят. Развивается необыкновенный "эгоцентризм" т. е. такое душевное состояние, когда им кажется, что "Я" стало центром всего Мира. Поняв легкомысленный и самовлюблённый характер Иоанна "избранная рада" старалась действовать так, чтобы царь и не замечал, что он служит только прикрытием им, что вполне им удавалось, - пока посторонние люди не открыли царю положение дела. Впоследствии царь жаловался на попрание и унижение его самодержавия.
   Скоро и четвертый член "избранной рады", митрополит Макарий сошел в могилу. Теперь Иоанн остался один по своей доброй воле окружив себя помошниками и приятелями, подходящими по вкусу и характеру его дурным качествам.
   Вместо Сильвестра явился Малюта Скуратов, вместо Адашева - Алексей Басманов, вместо Макария - Василий Грязной, вместо Анастасии - Феодор Басманов.
   Царь решил доказать боярству, что русские самодержцы сами владеют царством, а не бояре и вельможи! Начался новый, самый ужасный период, не только царствования Иоанна, но и вообще существования России...
   Аксаков - "нарушение всех законов Божьих и человеческих составляют потребность и наслаждение необузданного произвола. Таким стал Иоанн"..."
   ( П.И. Ковалевский, "Психологические эскизы из истории", С.Пб. 1901 год).
   Примечание: П.И. Ковалевский профессор психиатрии (1849 - 1923), окончил духовную семинарию, потом медицинский институт, стал психиатром, был деканом в Харьковском университете, позже ректором Варшавского университета. Один из тех, кто создавал понятие "русская идея", таким образом, нужно понять, что в его суждении о личности Иоанна нет ничего от влияния инородцев или критических высказываний западных врагов России. Написал ряд "психологических портретов" видных деятелей прошлых веков, его работу, из которой взяты, возможно, не самые лучшие цитаты, можно найти в Интернете.
   Фирсов Н.Н. (1864 - 1934) - историк труды по истории русского города.
   Аксаков К.С. ( 1816 - 1860) критик и поэт. Славянофил.
   Доктора можно простить, он не встречался с пациентом лично, и хотя в некоторых случаях его характеристика спорна, особенно насчет, глубокого внутреннего перерождения: " С Шуйским - волчонок, с Макарием - чистый и непорочный романтик", но с докторами не спорят. Гораздо лучше сказал об Иоанне Аксаков К.С. Просто Иоанн был и оставался всегда волчонком, с некоторым запозданием обратился в ВОЛКА, а "чистота и непорочность" его, какое то время при "избранной рады" может и существовала, но лишь для весьма ограниченного круга лиц. По отношению к остальным ОН был всегда...!
   Очень жалко, что профессор не обратил внимание на одну мелочь: Иоанн всегда нуждался в наличии "окружения" и каждое из них могло существовать рядом с ним лишь некоторое время: "Избранная Рада" около двенадцати лет, после смерти митрополита Макария, он подбирает новое, в лице опричников, позже и на них, через шесть лет "обрушивает свой гнев", поставленного, им самим над собой Царя Сименона, терпит и того меньше. Вполне возможно, что следующим оказался Феодор Иоаннович, а не Иоанн Иоаннович, юноша вошел в возраст и стал "давать советы" или вообще стал "претендовать". Иоанн не был Павлом 1, хотя и тот искал...
   Нам остаётся вернуться к хронологическому течению событий 1564 года. Итак:
   - Посольство Литвы выехало из Москвы 9 января 1564 года, без надежд на мир:
   "...Иоанн не дал согласие на вторичное перемирие до Благовещания 1564 года, а продлил его только до зимнего Николы..." (Нечволодов).
   Получается так: Литовские послы прибыли в Москву 5 декабря, а поминание Святителя Никола приходится на следующий день, 6 декабря, Послы же просили о перемирии до 25 марта, по старому стилю. Ясно, что Иоанн жаждал новых побед, а для этого предпочтительней время зимнее до марта. Началось:
   "...По царскому указу в январе двинулись московские воеводы из Полоцка, Вязьмы, Смоленска, Доргобужа: они должны были сойтись под Оршей и оттуда, под главным начальством Петра Шуйского идти на Минск и другие места..."
   (Иловайский, "Царская Русь", ст. 255).
   Странно, что историк упоминает о Минске, как направлении "главного удара". Минск не Полоцк и слишком далек от границы царства Московского, да и зачем встречаться под Оршей, от который Минск так далёк. Нет, цель была другая - Орша, и от границы близко, уже "намечалась" к захвату ещё при Василии 111. Казалось бы, выгодней развивать успех из Полоцка на Вильно и Ригу, куда занятие Полоцка, как утверждают историка "открыло дорогу", ан нет, "Даешь Минск!". Но была одна особенность в Царстве Московском, одна неприятность, за прошедшие годы войны Ливонской: сольно сократилась численность "боеспособного населения" и еще больше было проблем с оружием. Собрать вооруженных ополченцев в областях царства оказалось невозможным, всё поглотила война Ливонская, кто убит, кто искалечен, много пришлось оставить как гарнизоны в захваченных городах ливонских, и в том же Полоцке. И тут, в голове у кого-то созрела мысль "гениальная", нужно вооружить наших ополченцев тем оружием, которого в Полоцке в избытке, и пока внимание Литвы приковано к Полоцку, взять Оршу и выпустить на просторы Литвы, конницу во главе с царевичами служилыми. Избрали "самый выгодный вариант", формируются две рати: одна, из части войска расположенного в Полоцке, во главе с Петром Шуйским, другая, под началом князя Серебряного - Оболенского, в районе Смоленска. В распоряжение Серебряного поступают служилые царевичи, со своими отрядами и не вооруженные ополченцы. Обе рати выдвигаются в район западнее Орши, там Шуйский вооружает их и они штурмуют Оршу, а отряды конницы блокируют ближние подступы к ней. Шуйский из Полоцка двигается сначала по Западной Двине, до реки Уллы, потом к ее истокам. Истоки Уллы практически чуть западнее Орши, по зимнику дорога более чем приятная. "Гладко было на бумаге..." - совершенно не учли два момента: 1/Путь для рати (обоза с вооружением) предстоял не близкий, только до устья 14 верст, а по Улле до истоков наберется еще не одна сотня. 2/ совсем забыли, что существует гетман Родзивил, который находился близь Полоцка и в 7 милях от устья Уллы. Итак, имеем исходное положение сторон:
   - Рать Шуйского от 8000 до 20 000 воинов с обозом из 5000 саней. Из разрядных книг: "...Того же года велел Царь и В. Князь из Полоцка воеводам идти с теми людьми, которые весь год в Полоцку воевали..."
   - Рать Петра Серебряного имела много конницы и мало сооруженное ополчение:
   "...Наконец и Стариковский сообщает подобное известие: " В лето 1564 В. К. Московский, задержав, послы Литовские, собрав великую силу, которую вслед за послами Литовскими, послал с Петром Серебряным, да с Царевичами Казанскими в 50 000 конницы, для разорения Литвы; а с Полоцка двинулись иным путем Петр Щуйский в З0 тысячах, а имели оба войска сойтись на Друцких полях..."
   (Из разрядных книг).
   Примечание: Друцкие поля, возле теперешнего города Торчин, наводятся в верховьях реки Улла, западнее Орши на 55 км.)
   Историки зачастую не совсем внятно пишут о победах, ещё более невнятно о поражениях, хотя то и другое, крайне необходимо, чтобы понять суть прошлого:
   - Нечволодов - "... близь Орши, где наши воеводы уже терпели сильное поражение в 1514 году при Василии 111. Литовский гетман Радзивил Рыжый произвел внезапное нападение на беспечно двигающееся Русское Войско, причем доспехи и вооружение были сложены на санях и нанес им поражение; наш доблестный главный воевода, князь Петр Шуйский был убит. Вместе с двумя князьями Палецкими; воеводы же Плещеев и Охлябин попали в плен..." ("Сказания...", т. 4, ст. 162).
   - Иловайский - "... Полоцкие воеводы, очевидно, не рассчитывали встретить неприятеля в поле. Шли со своей ратью очень оплошно; а другие воеводы ещё не успели с ними соединиться. Недалеко от Орши на них внезапно ударило польско-литовское войско, предводимое Троцким воеводою Николаем Радзивилом Рыжим. Русские не успели надеть доспехи свои, ни выстроится в полки. Местность случилась лесистая и тесная, что развернуться было негде, а Литва, ударив на передовой отряд, тот час его разгромило и погнало назад на главную рать, которая тоже смешалась и дала тыл..."
   ("Царская Русь", ст. 255).
   - Карамзин лишь добавляет: - "... Воевода Троцкий, Николай Радзивил, с Двором Королевским, с лучшими полками стоял близь Витебска; имел верных лазутчиков; знал всё, и вдруг, около Орши, в местах лесных, тесных, напал на Россиян. Не успев встать в ряды, ни вооружиться, они малодушно устремились в бегство, Воеводы и воины..." ("ИГР", т. 1Х, ст. 32).
   Примечание: странно звучит - "близь Орши" - вышел из Полоцка 23 января, а сражение было 26 января. Три дня с таким обозом в тысячи саней сколько они могли пройти в день? Уж никак не по 50 - 60 км. в сутки, а много меньше. Есть тут одна загадка, но о ней несколько позднее в заключении. Пока же:
   "...Шуйский, в следовании повеления своего Государя, выступил из Полоцка в воскресение, 23 - го января, с тем войском, которое здесь при нем находилось, о чем я получил точные сведения, дознавшись, что он пойдет на Улу.... В то время я с моим войском стоял в Лукомли...на расстоянии семи миль от Улы,... когда упомянутый воевода с войском своим выступил из леса в поле... я, с другой стороны, из Лукомского леса вышел на ту же равнину.... Когда я выступил из лесу, будучи обо всём уведомлен моими караульными, то он, зная о моём приближении, дожидался меня, однако на половине поля, предоставив, другую половину (да вознагради его за это Господь Бог) моему войску... стоял спокойно в боевом порядке, нисколько не трогаясь с места, пока я устраивал своё войско, и сделал, как следовало нужные распоряжения.... Затем, поручив себя и войско Всемогущему Богу и возложив на него твердую надежду, вступил в сражение.... Скажу. Однако, в кратких словах, что неприятель разбит мною на голову и войска его я преследовал на расстоянии целых пяти миль.... Сам воевода, как скоро передовой полк был рассечён бежал к Полоцку, но товарищ его Захарий Плещеев...находится в моих руках, ровно как ещё один по имени Палецкий. Кроме того, взято в плен значительное число придворных, имевших важное значение при Московском Государе, и другие лица высшего сословия ...означенный Шуйский был мной побежден,...бросил на поле сражения весь свой обоз, состоящий из пяти тысяч повозок... я располагаю в будущую субботу выступить отсюда из Лукомля и пойти к Орше, для того, чтобы в тех местах находящемуся неприятелю помешать вторгнуться в области Его Королевского Высочества..."
   (Из письма Н. Радзивила к королю Сигизмунду, 27 января 1564 г.).
   Как видим сведения совершенно противоположные: никакого внезапного нападения, "честный рыцарский поединок": встали на поле, уравняли шансы и в бой, но странно, написано: " В прошедшей битве наших, хотя убито не более 20 человек, но ранено от шести до семи сот" - странное сражение и потом ещё этот обоз из пяти тысяч "повозок бросил на поле боя", а все из-за того, что лукавил "ясновельможный пан" - изменил обстоятельства предшествовавшие бою, сам ход этого сражения и хотя, победителей не судят, решил предстать перед королем таким вот " без страха и упрека", особенно, после того как не решился вмешаться в сражение при осаде Полоцка, испугался "превосходящих сил противника"? Очень хотелось, чтобы все, на этот раз выглядело пристойно. Странная картина, почему так, а не иначе, обозначились результаты сражения:
   - Скорее всего, на Шуйского напали внезапно и не около устья Улы, а около села Чашники, это от Полоцка чуть больше сотни километров.
   - Вероятнее всего, что если Радзивил получал от лазутчиков точные сведения. То Шуйскому "скармливали дезу" - вроде того, что Радзивил в Витебске пирует, войск мало, да и те на старых клячах. Победители такому легко верят, считают, что враг разбит и не в состоянии быстро оправится.
   - Скорее всего, рать Шуйского не шла, а на санях с обозом ехала. Если даже Радзивил соврал и упряжек не пять тычяч, а только две, то и тогда при рати в восемь тысяч, всего по четыре человека на сани. Короче, это уже не войско, а конный обоз. Растянувшейся на пару десятков километров, хотя какая то часть была на конях, но выстроить данную рать в боевой порядок невозможно, отсюда и обоз на поле боя.
   - Усыплённый "сказками" о несчастном Радзивиле и вынужденный перевозить много снаряжения для безоружной рати князя Серебряного, Шуйский "мобилизует лошадей с санями, загружает их, и отправляется по "заданному маршруту". Путь предстоял неблизкий: пройти от Полоцка до р. Уллы около 20 км., потом по извилистому руслу Уллы, по зимнику, минуя, Чашники, ещё около 200 км. Итого около 220. в этом случае главное - скорость, идти маршем поход затянется, главное - быстрей проскочить. Принято решение - люди в основном едут в санях, часть на конях впереди путь для обоза пробивать. В дневное время можно одолеть до 40 км, вполне реально. На реке обоз ещё растянулся.
   - А около Чашников его ожидал "сюрприз" - Рыжий устроил засаду, ему от Витебска к Чашникам, всего 80 км, едут конные налегке без обоза лишь в вооружении.
   - Отряд Радзиивила вышел к Чашникам, как только Шуйский покинул Полоцк. Может местность и не очень лесистая, но то, что теснина, совершенно точно. Для тех, кто движется по замерзшей реке позиция неприятная крайне. Можно представить картину этого "рыцарского поединка": по реке следует обоз, растянувшейся на десятки километров, на дровнях люди, явно без оружия и доспехов. Холодновато в кольчуге или броне, да, возможно, и "приняли, чтобы не особо мерзнуть в санях. А на берегу их поджидают и с криками производят нападение на переднюю часть обоза следовавшего по реке. Тут и было не сражение, а драка людей, считай не вооруженных с одетыми в кольчуги воинами. У москвитян, посчитай, одни ножи, кто расстанется с ним в походе, да кулаки, а тот при полном снаряжении, может даже и на коне. Отсюда так много раненых и мало убитых, что не характерно для "нормальных сражений". Кроме того, и большое количество пленных "Вельмож", эти вообще не приспособлены для нормальной драки, побыстрей в плен, там, глядишь, выкупят или обменяют.
   Вот по этим причинам никто не сказал правды до конца. Радзивилу было "неловко признаться" что он напал, таким образом, а московские люди ратные, полегли, а кто остался жив, сваливал вину на Петра, всё равно он мертвый. Ещё одно странное замечание: "...Коммендоне писал в Рим. Что Шуйский убит в этом сражении и, что его похоронили в Вильне жители греческого вероисповедания...Тело его погребено в Вилинской Богородческой церкви, замечает Стриковский..." (Карамзин). Видимо родня всерьёз опасалась, что Иоанн не допустит похорон, отдаст тело собакам. Историки различны в оценке:
   "... Литовцы взяли в плен Воеводу Захария Плещеева, князя Ивана Охлябина и несколько Боярских Детей, так, что мы из двадцати тысяч воинов лишились иене двух сот человек; другие ушли в Полоцк, оставив неприятелю в добычу, обозы и пушки... Князья Оболенские стояли под Оршою: Радзивилл не хотел сразиться с ними: желая единственно. Чтобы они ушли из Королевских владений и для этого гонец Литовский с вестью о бедствии Шуйского нарочно был послан в Дубровну, через такие места, где ему надлежало встретить Россиян: они схватили его и привели к Воеводам нашим - узнав, что случилось они, возвратились к Смоленску, но отомстили неприятелю огнем и мечем, выжгли селения от Дубровки до Кричева, взяли в плен множество земледельцев..." (Карамзин, "ИГР", т. 1Х, ст. 32).
   Вряд ли кто из историков смог бы написать более позорное для войск "Наших":
   - 19 800 воинов бросили обоз в несколько тысяч саней с вооружением и пушками, целые и невредимые пришли в Полоцк - "вернулись", как поверить невероятному?
   - Радзивил послал гонца в Дубровку? Написать нужно было проще, в стан князей Серебряных и Оболенских, поскольку никаких других "видных" персон, которым бы следовало доложить о своей победе там быть не могло!
   - С каких это пор "множество земледельцев" можно считать пленными? Это полон, для продажи в рабство и только, гордиться тут не чем. Совершенно ясно, что после крушений планов по захвату Орши и возможному набегу не Минск,
   нужно было "рассчитаться" с отрядами царевичей, какой то добычей. Вот князья Оболенские отпустили эти отряды для свободной охоты, и те пошли жечь и грабить от Дубровны на юг, вдоль границы и, набрав полон - "множество земледельцев" сбыли их на невольничьих рынках Азова.
   - Нечволодов подробные обстоятельства "второй победы поляков под Оршей" обходит молчанием, но бодро заключает: "... в остальных местах они встретили со стороны Русских отпор...". Что скажешь: "Мы победили, но вся рожа в крови!"
   - Иловайский: "...Но так как дело шло к ночи, то большая часть войска успела спастись и ушла в Полоцк...". Какое там "спастись" - по новому стилю, считай уже начало февраля - снега глубокие метели, от Уллы ( где описал сражение Родзивил) до Полоцка около 20 км., а от Чашников (где, скорее всего, и была засада) сотня с лишнем. Пишут и не думают насколько это реально, кроме того, был бой, многие ранены и...отношение местных к "москалям" не дружелюбное.
   - Калюжный не комментирует этот поход на Оршу. Пишет лишь что "нужное".
   Послушаем противника, хотя он конечно так же все приукрасил, ну наполовину:
   "...его войско я преследовал на расстояние пяти миль, и всё это пространство усеяно трупами убитых, лежащих один подле другого, которых мы полагаем, пало в числе десяти тысяч...". Если считать, что фактически их было пять тысяч убитых, а Шуйский вел около восьми, то сколько то могло и разбежаться и в плен попасть, а вот, сколько добрались до Полоцка, один Господь знает! Фантазии западных историков так же неудержимы, но тут наоборот, явные преувеличения и войска у Шуйского тьма, а убитых более ...
   Наступил февраль, а с ним новые дела неотложные - избрание митрополита:
   "...Умер Макарий З1 декабря. Его место занял ученик Митрополита Афонасий. Не обладая политическим даром Макария, Афонасий оставался на кафедре только год и добровольно покинул её, не чувствуя в себе сил противостоять опричнине..."
   (Митрополиты в истории русской православной церкви).
   "...По кончине Макария все Епископы съехались в Москву, чтобы избрать нового Пастыря Церкви; но прежде исполнили волю Государя, они Соборною грамотой установили, чтобы Митрополиты Московские, впредь должны носить клобуки белые с рясами и Херувимами, как изображаются на иконах Митрополиты Петр и Алексей.... Через несколько дней в Первосвятители был избран Инок Чудова монастыря Афонасий, бывший Благовещенский Протоиерей и Духовник Государев.... Афонасий стал на святительское место, выслушал приветственную речь Царя, дал ему благословения, и громогласно молил Всевышнего о ниспослании здравья и побед Иоанну, но уже не смел, кажется, говорить о добродетели..."
   (Карамзин, "ИГР", т.1Х, ст. 29).
   Не получается из человека того, что ему не дано, во что ты его не одень...
   Тогда ещё была жива память о том, какое влияние на жизнь и политику великих князей Московских оказывали митрополита Св. Пётр (при Калите) и Св. Алексий (при Иоанне 11 и сыне его Димитрии 1 Донском), дело было не в том какого цвета клобуки они носили. Иоанн же хотел продемонстрировать свое превосходство над Перосвятителем, перед всем окружением своим и народом. после смерти митрополита Макария, которого он ещё побаивался.
   Собор тянулся достаточно долго, начали в феврале и лишь 5 марта Афонасий занял кафедру, но как оказалось ненадолго, скоро уйдет, не имея сил бороться!
   - Апрель принёс известие крайне неприятное для царского "Я" и его самолюбия:
   "... Между прочим, вслед за ним (поражением на Улле), князь, воевода Андрей Курбский. Один из лучших московских воевод, изменил Иоанну и убежал в Литву..."
   (Иловайский, "Царская Русь), ст. 256).
   "... наконец, в 1564 году, Иоанн испытал сильнейшее потрясение, получив весть, что его воевода князь Андрей Курбский, посланный в Ливонию, тоже бежал в Литву. В державу, с которой, мы были, в это время, в войне... мало того, не довольствуясь изменой своей, Курбский начал писать Иоанну глубоко оскорбительные письма, на которые не утерпел и ответил, страшно возмущённый им Иоанн.... Курбский завел какие-то подозрительные сношения со шведами. А затем и с бывшим с нами в войне Сигизмундом Августом, при посредстве литовского гетмана Николая Радзивилла Рыжего и подканцлера Евстафия Воловича..." (Нечволодов, "Сказания...", т.4, ст. 128).
   Пока польские паны "сносятся" с нашими воеводами, в "поисках остановить кровопролитие" - это нормально, а когда кто то "покинул наши ряды", в знак несогласия с безумной внешней и внутренней политикой психопата - ИЗМЕНА!
   Князь Курбский, своим поведением, не вызывает восторга, ни в те времена когда был членом "Избранной Рады" и был близок Иоанну, ни позже. Особая же причина в его пренебрежении женой и детьми, да и вся эта переписка "оскорбительная для Царя" дала лишь повод для дальнейшего усугубления положения. Вскоре, как ответ "изменникам" родится Опричнина, и террор станет проблемой для всего царства. Курбский пытался обличать ПЕРОМ, Иоанн отвечал ТОПОРОМ - слишком разные весовые категории, хотя все это дело о переписке между ними, вполне может оказаться подлогом, тексты слишком витиеваты.... И: "...тем более что вместе с Курбским отъехало в Литву большое количество служилых людей, которые составляли под его началом значительную дружину. С этой дружиной он принимал участие в неудачном походе литовских войск на Полоцк..." (Иловайский, "Царская Русь" ст. 266).
   Естественно Курский и его окружение было более информировано, чем мы, о положении дел в царстве Московском, чего они добивались сказать трудно, но "дружно отъехали". Могло ли это стать, со стороны Курбского, как заявка на смещение Иоанна, а письма провокацией направленной на возникновения смуты на Руси? Как знать, явно лишь одно его расчет, если такой был, не оправдался.
   "...Доселе можем осуждать изгнанника только за язвительные жалобы,...по крайней мере, ещё не видим в нем государственного преступника, и не можем верить обвинению, что Курбский хотел, будто бы называться Государем Ярославским..."
   (Карамзин, "ИГР", т.1Х ст. 39).
   Князь Андрей Курбский неприятен тем, что, располагая определенным количеством сторонников, не увез жену и сына, бросив их на произвол судьбы: "... Курбский, со своей стороны выговорил себе почетное и обеспеченное положение в Литве.... Тогда, оставляя жену и малолетнего сына на произвол разгневанного Государя. Курбский тайно покинул вверенные ему войска и перебрался в Польшу..."
   (Нечволодов, "Сказание...", т. 4, ст. 129).
   Нет не один Василий Шибанов сопровождал князя, когда он "покидал тайно вверенные ему войска"". Похоже, что большая часть их ушла вместе с Курбским, а семьёй он пренебрёг, хотя мог увезти силой. Чем лучше Иоанна?
   "... Переписка с длинными перерывами шла с 1564 - 1579 г.г.. Князь Курбский написал четыре письма, царь Иван - два; но его первое письмо составило больше половины всей переписки.... Но в этой полемике; ведомой сторонами с большим жаром и может талантом, мы не находим прямого и ясного ответа на вопрос об этих причинах, и она не выводит читателя из недоумения. Письма кн. Курбского наполнены преимущественно личными и сословными упрёками и политическими жалобами.... Теперь послушаем другую сторону. Царь Иван пишет менее спокойно и складно. Раздражение теснит его мысль множеством чувств, образов и помыслов, которые он не умеет уложить, а рамки последовательности и спокойного изложения. Новая фраза, навернувшаяся, кстати, заставляет его повернуть речь в другую сторону. Забывая главную мысль, не договаривая начатого. Поэтому нелегко уловить его основные мысли и тенденции в этой пене нервной диалектики..."
   (Ключевский, "Курс Русской истории", ч. 2, ст. 211 - 214).
   Кто хоть немного знаком с перепиской Иоанна 1У, тот поймет, что всегда его переписка в качестве "основного мотива" имела приведение примеров из Священного писания. А основные мысли были "вкраплены" в неё в виде коротких фраз. Это видно не только из его переписки с Курбским, но и в других письмах: "послание игумену Кирилло-Белозерского монастыря, в письмах к Стефану Баторию. Все они "писаны" по одной схеме. Создается впечатление, что письма создавались "коллективным трудом" царя и дьяка (все, дошедшие до нас письма имеют различные почерки, явно не самого Иоанна, а переписчиков и хотя на некоторых их них имеются даты, нет никакой уверенности в том, что они написаны именно при Иоанне). Первый, царь, подает мысль в кратком виде, второй облекает её во фразу, расцвеченную. "благочестивыми примерами из Писания. Сомнительно, чтобы Иоанн, при столь "напряженном образе жизни", состоящим: из "светлых пиров", казней публичных, долгих поездок по монастырям и на охоту, мог найти время на писание писем: "...Курбский, в свою очередь немедленно написал ответ на это, как он выразился, "широковещательное и многошумное" писание. Он глумился над беспорядочностью царского послания, " неуместно нахватанными словесами" из Св. Писания и укоряет его за то, что так нескладно. Подобно басням "неистовых баб" пишет в чужую страну, где есть люди " в риторических и словесных учениях искусные". Не известно в точности. Дошёл ли до царя этот краткий ответ Курбского..."
   (Иловайский, "Царская Русь", ст. 268).
   Год приближался к концу. За главными делами, состоялись и другие события.
   Тогда время было занято не только перепиской, но и действиями военными:
   "...Чтобы отвлечь Иоанна от Ливонии, Сигизмунд - Август не переставал натравливать на нас и Крымского хана, но мы видели, что набег Девлет - Гирея на Рязанскую область, предпринятый в 1564 году, вскоре после измены Курбского окончился неудачей. Благодаря мужеству Алексея и Феодора Басмановых и Епископа Филофея....Несмотря на это разбойнические нападения, Иоанн находил нужным поддерживать с Крымом отношения. И большой Московский посол Афонасий Нагой несколько лет проживал в Крыму. Терпя там порою крупные невзгоды, в надежде заключить с этими хищниками прочный мир, необходимый нам, чтобы иметь вполне развязанными руки в борьбе за Ливонию..." (Нечволодов, "Сказания...", т. 4, ст. 172).
   Слова "хищники" и "прочный мир" - взаимоисключающие понятия, пора бы знать! И вероятнее всего не "мужество" Басмановых, а увеличение " поминок, отвратило, как и родство жен Гирея и Иоанна, более серьёзные шаги Крыма.
   О "подвиге сём" совершённым семейством Басмановых. Карамзин пишет так:
   "...Обманутый дружелюбными уверениями Хана, Царь действительно распустил наши полки украинские, так, что в Рязани, осаждённой Девлет - Гиреем, не было ни одного воина, кроме жителей. Они спаслись геройством двух любимцев Государевых, Боярина Алексея Басманова и сына его, Феодора, которые, находились тогда в их богатом поместье на берегу Оки. Они первые известили Царя о неприятеле. Первые вооружились с людьми своими, разбили несколько отрядов Ханских и засели в Рязани, где ветхие стены падали. Но где ревность, неустрашимость витязей, вместе с увещеваниями Епископа Фелофея, воодушевили граждан редким мужеством.... Действие нашего огненного снаряда не давало им отдыха и в стане. Узнав, что Иоанн в Москве; что Воеводы Феодоров и Яковлев с Царскою дружиной уже стоят на берегу Оки... Девлет - Гирей ушёл ещё быстрее, чем пришёл.... За ним не гнались.... Через шесть дней всё затихло... Иоанн оставил Царицу и детей в Александровской Слободе, выехал из Москвы к войску, когда Басмановы донесли ему о бегстве неприятеля: личная доблесть и слава сих любимцев ещё больше оживила его радость: он дал им золотые медали..." (Карамзин, "ИГР", т.1Х, ст. 40).
   - Почему описание этой осады и о геройство указанных лиц, нужно обязательно читать в Псковской летописи, а что написано о сём в Рязанской? Желания нет?
   - Почему жившие, как раз в это время, в "поместье на Оке" Басмановы, знали о приближении крымских татар. А остальные посты, выставленные на сотню
   верст южнее, об этом не знали? Не донесли своевременно? Подыграли героям? Нанять банду "татарскую" и осадить город, а потом уйти, пограбив окрестности и взяв полон, очень даже приятно, и царю опять радость от любимцев - Герои!
   - "... не было ни одного воина кроме жителей...", а кто оставил бесхозный огненный снаряд без охраны и обслуги? Вопросов слишком много - правда?
   Если это и не была инсцинировка, а обычный, "дежурный", набег Крыма на земли Рязанские, то использован он был для блага всем и выдан за попытку Девлет - Гирея осадить Рязань в 1564 году, для войск московских, любая осада, была делом затруднительным, а Крым, вообще избегал предпринимать штурм, ограничивался полоном и грабежом окрестностей и сожжением посадов, чтобы напомнить - " Кто в этом доме хозяин?". Доклады об успехах в действиях военных и тога писали бойко, как им тут не поверить? Не врут воеводы, же?
   Вот Иловайский, в отличие от Карамзина, описывает все несколько иначе:
   "...Несмотря на ведение в то время переговоров с Москвой, хан поддался на внушения (Сигизмунда) и осенью 1565 сделал внезапный набег на Рязанскую краину, где тогда не было подготовленного войска для отпора татарам. Боярин Алексей Басманов и сын его Феодор известный царский любимец, случились в ту пору в своих рязанских поместьях. Они поспешили в Переяславль Рязанский, начали исправлять его укрепления. Пришедшие в ветхость, собрали, сколько смогли, людей служилых и дали мужественный отпор татарам. Когда те подступили к городу. Пограбив беззащитные сёла и набрав полону, хан без особого успеха ушел назад..."
   (Иловайский, "Царская Русь", ст. 266).
   Набег он и есть набег, это не медленное движение большого войска, да и взятие городов обычно не планируется. Главное "ПОЛОН", захватил, и, на сегодня, всё!
   Осталось выяснить: а/ Где оборонялись "храбрецы Басмановы" в Рязани или Перемышле Рязанском? б/ где было поместье Басмановых, что они так быстро укрепились в городе и стены отремонтировали? Умели и тогда приукрасить!
   Год приближался к концу, за всей этой суетой остались и события другие. Вот: - Готовились бежать или бежали многие: " ...запись была взята и с Ивана Васильевича Шереметьева, которого потом долго не трогали; впоследствии он постригся в Кирилло - Белоозерком монастыре, и жил там с большой роскошью..."
   (Нечволодов, "Сказанья...", т. 4, ст. 125).
   - Другие возвышались и присовокупляли новые земли к ранее полученным:
   "...в 1564 году Григорий Строганов бил челом, прося разрешить поставить новый городок, названный Кергеданом, в двадцати верстах от первого,- для защиты на случай нападения из-за Урала Сибирского солтана..." (Там же, с.236).
   Приятно наградить "слугу верного" землей, которой сам не владеешь, и не представляешь, где она расположена, кто там и как живет, главная - защита от...
   "...татары Сибирские, признав Иоанна своим верховным властителем, не только худо платили дань, но и частыми набегами тревожили Великую Пермь. Где был конец России...в числе тамошних Российских всельников, были и купцы Строгоновы, Яков и Григорий.... Пишут, что сии купцы происходили из знатного, крещеного Мурзы Золотой Орды, именем Спиридон...довольные Царской милостью. Деятельные и богатые Строгоновы основали...в 1564 году крепость Кергедан на Орловском волоке...имели своё войско, свою управу, подобно Князькам Влиятельным..."
   (Карамзин, "ИГР", т. 1Х, ст. 222).
   Плохо платившему дань царю Сибирскому Едигеру не помогли, пришел Кучум.
   Строгановы и многие другие, как тут не вспомнить сказанное Куприным А.И.:
   "потри, хорошенько, любого русского, увидишь татарина!". Вот и окружение из выходцев из орды было больше по душе Иоанну, поскольку "воспитаны" в приверженности и почтении, особо вперед не лезли, а для "перелетов" с Запада его трон, лишь мишень для слишком многих из этих "умников" знать бы КТО?
   - "Учитывая потребности" в массовом производстве литературы духовной создали в Москве типографию: "...в которой сразу же стали заниматься два русских мастера - дьякон от Николы Гостунского - Иван Феодоров и Петр Тимофеевич Мстиславец; они закончили в 1564 году печатание первой книги "Деяние Апостолов" и "Сборник посланий", вместе с "Посланиями Апостола Павла" Книги по внешности были отпечатаны отлично, но перевод был не сверен с Греческими подлинниками, и в нем было много ошибок..." (Нечволодов, "Сказания...", т. 4, ст. 279).
   Когда то нужно, то ошибки найдутся даже у основоположников, кто не ошиб...
   1565 год - поворотный год правления Иоаннова. Прошел почти год, как умер митрополит Макарий, новый митрополит Афонасий, хотя и был, до того, царским духовником, но никакого влияния на "чадо своё духовное" оказать не мог. К этому моменту, Иоанн 1У полностью ощутил свою беспомощность в делах государственных. Те люди, которые его теперь окружали, хотя и уверяли его, что видят "ноне" в его лице облик правителя Самодержавного. Но никак ему не могли помочь - перечить не решались, а одними царскими пожеланиями управлять царством, явно не получалось. Эйфория легких побед на землях Ливонии сменилась ожиданием потребности в крупных военных усилий, чтобы не потерять захваченное. Внутри тоже не лучше, народишко, даже из окружения, смотрит в сторону Литвы, как тут не решить, что все неприятности от "врагов внутренних, а тут и обнаружить сопротивление и "заговоры боярские" уже не представляло труда. Вскоре ему придётся принимать какое то решение, и. как всегда, он предпочитает удалиться, чтобы обдумать свои дальнейшие действия, привести, с помощью окружения, свои не до конца сформировавшиеся мысли и начать действовать в "им самим выбранном направлении". Ему казалось, что всё это были его собственные решения, хотя это было далеко не так, какой то опыт он накопил, но, к сожалению, это был опыт, основанный на порядках ордынских, - при котором власть Хана или Царя Вольного удерживается единственным методом - Страхом подданных. Желая укрепить "свою" власть, Иоанн придет к тому же. Нужно сказать, что год этот делился на две равные части: до февраля страна жила вроде в прежнем, хотя и "напряженном Режиме", а с февраля началось "переоборудование управления" царством. Иоанн резал по живому, стал делить свое царство на две части: но Опричнину и Земщину. Эта перестройка, спешно проводимая. В зимние месяца, привела к многочисленным жертвам среди подданных, хотя это и тогда мало занимало власть держащих. Иоанн торопил, чтобы скорее увидеть дело рук своих, а новое окружение царя - опричники, торопились порадовать, благодетеля своего, не забывая, при этом, и свои "потребности немалые". Но об этом в своё время.
   Было еще одно предзнаменование, а декабре. Иоанн, фактически, вроде бы бросил царство своё на произвол судьбы, так он уверял "народишко осиротевший", в письмах своих. Перебравшись со "вновь избранными" сначала в Коломенское, потом в Слободу Александровскую, он лишь демонстрировал "бегство" желая увидеть, что и как...
   А пока наступил сентябрь и, возможно, в это время Курбский вступил в войну:
   "... С этой дружиной (людьми, которых он увел за собой) он в том же году принимал участие в неудачном походе литовского войска на Полоцк..."
   (Иловайский, "Царская Русь", ст. 266).
   Иловайский считает, что набег на Рязань и нападение Литвы на Полоцк происходили одновременно, так ли это или не так, сказать трудно. Историки не утруждают себя хронометрировать события, чтобы внести ясность в череду происходящих событий. Это создает возможность излагать события без их последовательности, так, как выгодно пишущему, для выполнения задуманного.
   Где-то в это время, или чуть раньше. Иоанн получает "Весточку от "друга юности своей" - князя Курбского...легенда об этой переписке стала украшением русской поэзии. Если переписка действительно была, то эта словесная дуэль, удручающе и провокационно подействовала на Иоанна и были к тому основания. За год Иоанн так и не сумел найти способ, как заставить царство "слушаться руля", решил подумать, а для этих "раздумий", решил отъехать из столицы но, не упуская Москвы из вида, посмотреть, как воспримут его отъезд: "...Москвичи уже привыкли к частым поездкам Иоанна, то на богомолие по монастырям, то на "свои потехи", т.е. на охоту. Но его выезд 3 декабря не был похож на прежние выезды; народ с недоумением смотрел, как снаряжен огромный обоз из саней. Которые нагрузили всем царским добром.... С царем отправилась теперь большая толпа бояр, дворян, приказных людей: многим из них он велел взять с собой жен и детей.... Отслушав обедню в Успенском соборе, приняв благословение митрополита и простясь с народом, Иоанн сел в сани с царицею и царевичами и отправился в ближнее село Коломенское, где праздновал Николин день..." (Там же, ст. 271).
   "... Вся Москва, во главе с новым митрополитом Афонасием и боярами была в полном недоумении относительно столь неожиданного и необычного Царского отъезда..." (Нечволодов, "Сказания..." т. 4, ст. 133).
   "... Иоанн искал предлога для новых ужасов - вдруг, в начале зимы 1564 года (декабрь уже год 1565) Москва узнала, что Царь едет неизвестно куда... Сел в сани с Царицею с двумя сыновьями, с Алексеем Басмановым, Михаилом Салтыковым, Афонасиям Вяземским, Иоанном Чоботовым, с другими любимцами и провожаемый целым полком вооруженных всадников уехал..." "Карамзин, "ИГР", т.1Х, ст. 42).
   Нет, все-таки умеют, "мужи исторические" принимать своих читателей, за людей недалёких и писать такие странные вещи про отъезд царя "неожиданный и в направлении неизвестном". Да там вся Москва недели две до того "на ушах стояла" прекрасно видели прибывающих возниц с санями и лошадьми (собрать такой обоз, это не 20 такси по телефону вызвать), знали, что послана в Коломенское и в Слободу Аленсандровскую прислуга - "ну хоть полу подмести к приезду царскому", а те, что ехали, по цареву приказу с женами и детьми, тоже до обедни, декабря 3, к отъезду были готовы? Прекрасно знали всё: куда и когда, возможно не догадывались ЗАЧЕМ? Вскоре им ЭТО разъяснят внятно. Итак, уехал, не с советниками, а с любимцами, вроде не назначив никого замещать себя. Остальному то царству всё едино, а вот в Москве уже почуяли беду, не было такого до сих пор - этого театрально скорбного прощания с ними! Да, вообще и оставлять то было некого, брат умер, митрополит ничего не смеет, лишь благословить, наследник "пока законный" Владимир Андреевич во опале и не совсем ясно где, вряд ли в Москве, то ли в Старице, то ли, в месте другом. Итак, обоз, во главе с царем отъехал, "путешествие складывалась так:
   - 3 декабря Иоанн направился в Коломенское (от Кремля по реке 15 - 18 км.)
   - 6 декабря он отпраздновал в Коломенском праздник Святителя Николая, и тут подвела погода: "...сделалась оттепель с дождями и распутицей, которая задержала его здесь на две недели..." (Иловайский).
   - Примерно 20 декабря направился в селение Тайнинское, сколько был там неясно...
   - Позже появился в монастыре Троицком (это Троицко - Сергиева лавра), убыл.
   - "... А к Рождеству в Александровскую Слободу" (25 декабря, старый стиль).
   "...В Москве, кроме Митрополита, находились многие Святители: они вместе с Боярами, вместе с народом - не знали, что думать о Государевом необычном таинственном путешествии - беспокоились, унывали, ждали чего нибудь чрезвычайного и, без сомнения, не радостного..." (Карамзин, "ИГР", т.1Х, ст. 43).
   "Пургу гоните, господа историки!" - излишняя таинственность, приписываемая данному "метанию государя", совершенно необоснованна, не дураками были все подданные Иоанна. Какова тут, может быть таинственность, ежели, "пребывали" государь с громадным обозом на виду всей Москвы. Посмотрим на карту: Коломенское расположено на, высоком, правом берегу реки Москва у Ногатинской поймы. На юго-восток от Кремля и предместий московских. Туда зимой была одна дорога, по замерзшей реке, от Кремля не так уж далеко, километров до 20....Вот потому и повлияли оттепели, ехать по реке невозможно. После того как оттепели прекратились, и движение по реке было возобновлено, Иоанн Грозный со всем своим эскортом и обозом с рухлядью, проследовал в Тайнинское, расположенное на севере от Кремля. Единственная дорога туда была: сначала по реке Москве, практически до Кремля, а потом по реке Яуза, к её истокам. Тайнинское (или в старой орфографии Таининское или Тоининское) было расположено в месте слияния рек Яузы и Сукромки. Река же Яуза впадает в реку Москва на расстоянии менее 1 км. от Кремля. И САМ и обоз его далее двигался в пределах прямой видимости для жителей Московских. От села Тайнинского к Троице и далее до Ярославля и Владимира, была древняя "столбовая дорога", и, что никто не видел этот большой царский "поезд" и не донес: сегодня в сторону Троицы проехал наш "царь - батюшка"? Если его сопровождал " полк вооруженных всадников", то жители не могли этого не заметить, и позже Москву известили "поехал к себе в Слободу". Если в чем и была таинственность для оставшихся в Москве, то лишь два вопроса: чего ещё удумал? И, почему МЕНЯ не пригласил? Все ожидали развязки, страшились гнева:
   "...3 Генваря вручили Митрополиту Иоаннову грамоту, присланную с чиновником Константином Поливановым. Государь описал в ней все мятежи, неустройства, беззакония Боярского правления во время своего малолетства; доказывал, что Вельможи и Приказные люди расхитили тогда казну, поместья, земли Государевы: рдели о своём богатстве, забывая Отечество; что сей дух в них не изменился; что они продолжают злодействовать: Воеводы не хотят быть защитниками Христиан, удаляются от службы, дают Хану, литовцам, Немцам терзать Россию; а если Государь, движимый правосудием, объявляет гнев недостойным Боярам и чиновникам. То Митрополит и Духовенство вступаются за виновных, грубят, стужают ему...вследствие чего" - писал Иоанн - " не хотя терпеть ваших измен, мы от великой жалости сердца оставили Государство и поехали, куда Бог укажет нам путь...".
   (Карамзин, "ИГР", т.1Х, ст. 43).
   В примечании N132, "ИГР", том 1Х, концовка изложена несколько по другому:
   "... В Александро - Нев. Лет. л. 1017: " Царь, Государь и В.К. от великой жалости сердца, нехотя их многие изменные дела терпети, оставил своё Государство и поехал где вселитись, иде же его Господь Бог наставит..."
   Попытка найти целиком текст данного послания не увенчалась успехом, а историки, которые, похоже были с текстом знакомы, приводят лишь его заключительные слова. Почему? Да, видно потому, что послание не содержало никаких существенных деталей; ни "по изменам боярским", а основной темой были " ахи и вздохи" о том, как притесняли его в малолетстве, а теперь, когда он вошел в года, не дают править. Все понимали, что это время давно прошло, давно ушли те люди, которые могли нести ответственность за то, о чём сам Иоанн имел весьма смутное представление.... Поражения...ну, они всегда сопутствуют действиям военным, а те, кто их вел Царь Шиг - Алей, Царевичи Ибак. Тохтамыш и прочие, никуда не девались, вот они, рядом! Но претензии предъявлялись вовсе не им, а тем кто, каким то образом выражал своё несогласие, с тем направлением и способом которым велась эта война. Мало того, глядят в сторону Литвы, как бы хотят переметнуться? Вот именно в это время и вступила Русь на выбранную Иоанном дорогу, которая и привела к Смуте, разразившейся над страной, меньше чем через 50 лет! Скажем прямо: Иоанн вступил на азиатский путь организации власти, где главный аргумент - подданные должны вечно пребывать в СТРАХЕ! Все же связанное с другими понятиями: законами, Магдебургским правом, правами Сейма или Парламента ограничивать Самодержавную власть - то, что как-то зарождалось на Западе, отметалось сразу, нельзя сказать, что окружение из "перелётов" из Литвы очень беспокоили эти методы Государевы, но только в том случае, когда это касалось других. Всегда, все и во всём, внешне согласные с Иоанном, они становились жертвами, некоторые из них теперь обвинялись во всех бедах своего нового Отечества, шли на плаху, втайне надеясь, что их потомки, если уцелеют, будут более счастливы в борьбе "против татарского засилья".
   Бог его не наставлял, его наставляла бушующая натура, и люди из нового окружения, видящие в данном развитии событий перспективы лично для Себя!
   Все его послание к митрополиту и боярам выражало единственную мысль - "НЕ СМЕЙТЕ ПЕРЕЧИТЬ МОЕМУ НРАВУ!!!" - именно поэтому, чтобы не слишком "разочаровывать" потомков в отсутствие любого наличия задатков нормального Самодержца, с его "ПОСЛАНИЕМ" нас и не знакомят. Парадокс, послание к игумену монастыря есть, послание к пленённому крымцами Грязнову есть, к Стефану Баторию есть, а основополагающих документов, которые привели к столь тяжким последствиям всё царство - НЕТ! Лихачев и Лурье, которые переводили с древне церьковно-словянского некоторые документы эпохи Иоанна Грозного, таких документов не обнаружили? А может их в ХУ1 веке и не писали, а те, что известны в позднейших списках - "исторические декорации", "найденные" позже и внесены в историю, с единственной целью: сгладить неясные места, расставить нужные акценты и упростить внедрение измышлений в описания "хода истории" для потомков... нечто! К сожалению это было всегда! Иоанн прислал и другую грамоту, она адресовалась тем, кто гнева царского пока не заслужил, возможно, и потому, что боялся, они поддержат боярство:
   "...Иоанн прислал и другую грамоту к гостям, купцам и ко всему Православному христианству города Москвы; он говорил в ней, чтобы они себе никакого сомнения не держали, так как гнева его на них и никакой опалы нет. Обе грамоты были прочитаны и произвели сильнейшее впечатление, как на бояр и духовенство, так и на народ, и вызвали общий ужас и смятение..." (Нечволодов, "Сказания...", т. 4, ст. 123)
   Впрочем, ужас, вполне возможно, был вызван не самим посланием, а предчувствием тех последствий для Москвы, которые могут ожидать город, если они не согласятся с выдвинутыми Иоанном условиями. Царя - батюшку знали! Прекрасно понимали, войска свои может на город направить, тогда всё сметут.... Ну а там, в Слободе, тоже знали основной принцип разобщения противников, знали его ещё со времен Рима - "Разделяй и властвуй!", знали раньше и ныне. Обрекая на наказание "за грехи прошлые одних", и "обещая милость" другим, и Иоанн и окружение понимали, наступит и их черед. Каждому овощу своё ...! "...В смятении и ужасе народ завопил, прося митрополита и епископов и бояр ехать в Слободу. Бить челом государю, чтобы он не покидал государства. При этом простые люди кричали, чтобы царь вернулся на царство оборонять их от волков и хищных людей.... В слободу отправилась делегация бояр и приказных людей с архиепископом Пименом Новгородским во главе... Царь принял земское челобитие, согласился вернуться на царство, "паки взять свои государства", но на условиях, которые обещал объявить позже..."
   (Ключевский, "Курс Русской истории", ч. 2, ст. 224).
   Следовало бы отметить две характерные особенности этого "текущего момента":
   - Сам Митрополит Афанасий не отправился уговаривать своего "духовного сына", знал что это бесполезно, а может и что-либо ещё. А Пимену не запретил?
   - Из тех, кто кричит - "Смерть врагам народа!" - никто не думает, что это может коснуться и его лично, надеясь своим криком помочь власти, а она...
   - 2 февраля 1565 года Иоанн 1У вернулся в Москву - въезд был торжественным: "...все кто видел его в это время были поражены резкой переменой в его наружности..." (Иловайский). Нет смысла описывать те изменения в его внешности, которые и, без того, приведены историками. Врачи же не пытались определить истоки такого преображения Иоанна. Многодневная пьянка и разборки с супругой, любого могут обезобразить, да и "недоброжелателей" у него хоть отбавляй, могли чем-то опоить. Медики тоже кровь "пускали" без меры, да мало ли у человека причин выглядеть отвратительно. Интересно другое - Указ:
   "...К великому сожалению "Указ об учреждении Опричнины" не сохранился, а потому мы можем иметь о нем только приблизительное понятие..."
   (Нечволодов, "Сказание...", т. 4, ст. 135).
   Как что-то серьёзное, так документа нет, одни слухи и "приблизительные понятия". Вообще эпоха Иоанна 1У (Грозного) вызывает столь противоречивые оценки не только сегодня, но и продолжении всего времени создания отечественной истории. Для тех, кто заинтересован более детально разобраться в этом вопросе следует обратиться к труду Д.И. Иловайского, где в примечаниях к тексту "Царская Русь", даны множество ссылок на исходные документы, названы первоисточники, хотя уверенности в том, что они сохранились, нет...
   Так или иначе Опричнина, явление особое в попытке "управлять страной", опыт странный и малоизвестный в мировой практике. Каковы мнения о ней:
   - "...Соловьёв стараясь осмыслить учреждение О. говорит: " О. была учреждена, потому, что царь заподозрил вельмож в неприязни к себе и хотел иметь при себе людей вполне преданных ему... Иоанн заподозрил всех бояр и схватился за средство. Которое освобождало его от них..." Мнение С.М. Соловьёва разделяет К.Н. Бестужев - Рюмин..."
   - "...В.О. Ключевский так же находит, что О. является результатом борьбы царя с боярством, борьбы, которая "имела не политическое, а династическое происхождение"; ни та, ни другая сторона не знали как ужиться одна с другой и как обойтись друг без друга. Они пытались разделиться, жить рядом, но не вместе..."
   - "...Е.А. Белов являясь в своей монографии: "Об историческом значении русского боярства до конца ХУ11 века" апологетом Грозного, находит в опричнине глубокий государственный смысл.
   - Карамзин, Костомаров, Д.И. Иловайский в учреждении О. не только не видят политического смысла, но приписывают его проявлению тех болезненных и вместе с тем, жестоких чудачеств, которыми полна вторая половина царствования Грозного. См. Стромилов, "Александровская слобода", в "Чтениях Москов. Общ. Истории и Древ." (1883, кн. 11). Главным источником для истории учреждения О. являются донесение пленных литовцев Траубе и Краузе курляндскому герцогу Кетлеру, напечатанное у Эверса в "Sammlung Russisch. Geschichte" ( Х, 1, 187 214); см. так же "Сказания" кн. Курбского" (Брокгауз и Ефрон, "Энциклопедический словарь", "Опричнина).
   На сегодняшний день список тех, кто как то пытался осветить и объяснить причину введения опричнины громаден. Мнения их разнообразны и зависят не только от тех сведений, которые можно почерпнуть из столь скудных источников, но и от окружающих этих историков потребностей власти. Всё это происходит потому, что никто из писавших не имел никаких документов той эпохи в подлинниках, а все писалось со "слов" или "донесений", лицами или далекими от происходящих событий в царстве Московском событий, или бывшими пленным, поднятыми волной опричнины в "любимцы и советчики" Иоанна, то есть людьми не объективными. Для одного это родственные и дружеские связи с казненными, другие, бывшие пленные, Траубе и Краузе, ничего не понимали в "почему так...", описывали опричнину изнутри, но не понимали причин её возникновения, знали лишь, что она вывела их из тюрьмы, сделала "вельможами, богатыми и знаменитыми, позволило "влиять на решения...". А после провала замысла удалось удачно скрыться, да и герцога курляндского нужно было удовлетворить...
   Некоторую ясность в "желание" её учредить, возможно, можно почерпнуть из прим. N 137, к тому 1Х, "ИГР" Карамзина. Здесь приведен, вероятно, список с документа того времени, сохранившейся в летописи Александро-Невской Лавры, лист 1022. Но нужно помнить, что Лавра возникла лишь в ХУ11 в.:
   - "... Челобитие же государь Архиепископов и Епископов принял на том, что ему своих изменников, которые измены делали, и в чём ему, Государю были не послушны, на тех опалы свои класть, а иных казнить, и животы их и статки имати; и учредить ему в своём государстве опричнину..."
   - "...двор ему себе и на весь свой обиход учредить особый. Бояр и Окольничих, и Дворецкого, и Казначея, и всяких приказных людей, да Дворян, да Детей Боярских, и Стольников и Стряпчих, и Жильцов, учредить себе отдельно..."
   - "...а во Дворцах на Сытном и на Кормовом, и на Хлебном учредить Клюшников...и поваров, да и всяких мастеров и конюхов и т. д. и т. п....."
   - "... А на свой обиход повелел, да и детей своих Царевича Иоанна и Царевича Федора обиход города и волости..." (далее следует название городов и волостей: Можайск, Вязьму. Козельск, Перемышль. Белев, Лихвин обе половины. Ярославец с Суходревью. Медынь, Суздаль и с Шуею, Галич с окрестностями. Вологду, Юрьевец Половский. Балахну. Старую Руссу. Вышгород. Устюг со всеми волостями. Каргополье и т. д. и т. п.. Полный список в указанном примечании).
   - "...и иные Государь поимал кормленым откупом, с которых волостей имати всякие доходы на его Государственный обиход, жаловать Бояр и Дворян и всяких его Государевых людей, которые будут у него в Опришнине..."
   - "...А учинити у себя Государь в Опришнине Князей и Дворян и Детей Боярских, Дворовых и Городских. 1000, и поместье им подавал в тех городах с одного, которые города поимел в Опришнину..."
   - " Вотчанников и помещиков, которым не бытии в Опишнине, велел из тех городов вывести и подати им земли в иных городах..."
   Далее следуют всё те же "хозяйственные рассуждения", о том что взять, где устроить. Какие улицы в Москве в Опричнину взять. Вывести тех кто не...
   - "...Государство же своё Московское, воинство и суд, и управу и всякие дела земские, приказал ведати и делати Боярам своим, которым велел быть в Земских, Князю Ивану Димитриевичу Бельскому и К. И. Фед. Мстиславскому, и всем Боярам...". Им приказано дела вести "по старине", в случае больших дел (далее указание) "... Не знаешь, как иди к Боярину, не знают те, пусть идут к Царю...и кто чего решит..."
   - "...За подъем, свой Царь приговорил взятии из Земского Приказа, сто тысяч рублей, А те Бояре и Воеводы и Приказные люди, что дошли за Государственные великие измены до смертной казни, а иные до опалы, и тех животы и статки взятии Государю на себя..."
   - " ...Архиепископы же и Епископы, и Архимандриты и Игумены и весь Священный Собор, да Бояре и Приказные, то всё положати (положить) па Государственной воле..."
   Какую же такую "новую организацию" углядели историки в сём спешном переустройстве управления? Это более похоже на семейный раздел имущества, в пользу супруга, который не в состоянии управлять семейством. Решение принял САМ: что получше и побогаче МНЕ, тебе остатки, а за то, что я вроде ушел с тебя ещё и компенсация! Странности на этом не кончаются, считают он боролся с боярством, тогда зачем плодить новое? Какова степень уверенности в том, что назначенный тобой ЧИН будет лучше прежнего и не придется ли и его сменить? Как, оказалось, пришлось и не однократно... "Кабы знать, где упасть, соломки...".
   Всё, сказать проще, по мнению Иоанна, сводилось к решению трех вопросов:
   1/ Он освобождает себя от дел текущих - войско он оставил Земщине и суд тоже. Значительно сократил число "своих подданных", сначала до 1000, позже до 6 000 а ближних то всего 300, тех с кем жизнь проводил то в разбое, то в покаянии. Тем самым Иоанн признаёт, что большим числом людей он руководить, не способен. Параллельно созданные "структуры власти" будут жить по новым правилам, не "по старинке"? Где они прописаны?
   - Не называя никого лично, Иоанн потребовал "карт - бланш" на все свои действия. На любые подозрения. Суд, как таковой, исключается из разбора дел, согласно доносов об измене или проступков направленных против Царя. Всем категориям светских и Духовных властей всякие ходатайства за подозреваемых. Меру и способ наказания ограничивает лишь фантазия Царя
   - Не имея других возможностей (земли то все поделены, а своих отдавать негоже), он решил согнать с мест насиженных, "не своих бояр", а за их счет облагодетельствовать "своих бояр и опричников"". При этом бывшие владельцы лишались не только имений, но и окружения своего - короче разорялись все неугодные без суда и следствия. Мало того, из жадности, ОН присваивает себе имущество опальных и казнённых, нанося невосполнимый урон потомкам, в том случае, если оставляет их живыми.
   Вот и все "Государевы премудрости" по новому устройству власти царской!
   Теперь о "заговорах боярских", их борьбе против Иоанна и прочих разных премудростях исторических, доносимых до нас в трудах исторических и без:
   - Правы, безусловно, Карамзин, Костомаров, Иловайский и все те, кто считает период "самовластного правления Иоанна", лишь как следствие поступков психически не нормального человека, выразившиеся "в болезненных и вместе с тем жестоких поступков, вызванных болезненной подозрительностью". Тут уж их должны анализировать не историки, а врачи психиатры. Почему именно так?
   - Соловьёв прав в одном, "Неприязнь" существовала и не только у вельмож, а у всех кто бы с ним не находился рядом, вряд ли уважал его, как пишут, "простой народ", после того как он давил людей лошадьми забавляясь этим еще с детства. Иоанн желал освободить царство от БОЯР! - в чем это вы увидели господа историки? мало ему старых, он заводит своих новых, еще более жадных, поскольку до того владели одним селом, или скитались в поисках...
   Иоанн желает опереться на мелкое дворянство!- Малюты Скуратовы, Басманов и прочие "заезжие" были дворянами лишь по названию, службы и богатства искали, и были готовы, но любые подлости, ради достижения этой цели.... А чем кончали? Сказки о том, что они могли стать ему умными советниками - ложь!
   Они способны были лишь соглашаться и учувствовать в его забавах и всё!
   - Зря Ключевский отрицает наличие борьбы и жгучего желания, у некоторых особ, занять трон Московский. Династическими, эти желания, назвать невозможно, не было у Иоанна соперников в династическом плане, кроме сыновей, брат умер, "наследник трона" Владимир Андреевич пока жив, но где-то под крепким надзором, а остальные были нацелены на создание СВОЕЙ ДИНАСНИИ, поскольку никаких "законных прав" на престол Московский не имели, вот и пришлось в 1613, после Смуты, опираться на хорошо подобранный "Глас народа", выбиравшего себе Царя на Земском Соборе. Иоанн "носом чуял", что от "этих заезжих" добра не жди, и втихомолку выбрал другое направление - опереться на Царей и Царевичей из.... Эти и ему не перечили, и, служа на трон, не лезли, просто дожидались своего часа, когда в борьбе за трон исчезнут все остальные, кроме потомков Царей, Царевичей, Мурз и Уланов, дожидались - Годунов...
   - О какой борьбе Боярской сказано столько слов? Трудно сказать, насколько, это можно назвать борьбой, поскольку ни одного, организованного боярством, выступления, историки не описывают. Показная преданность и подобострастие, даже у приговорённых Иоанном к казне! Неисполнительность, ну это традиция многовековая, царь хочет... подчинённые потеют..., но ничего с места не двигается! Николай 1 будет жаловаться на это, да и теперь слышны упрёки...
   И не думала Земщина уживаться, она безропотно служила и терпела деспота.
   - Белов, отдельная песня, ему не пришлось жить в то время, лишь тогда он смог бы понять "величие ума государственного у Иоанна. Впрочем, у нас в веке ХХ1, такие защитники данного образа правления, так же наблюдаются, пишут: "...Без анализа экономических взаимоотношений между субъектами хозяйствования на Руси понять опричнину сложно.... И вот вбита, со всей непреложностью, мысль, что русские цари только и думали, как бы закабалить простого человека, или захватить земли добродушных соседей. А демократические бояре желали вольностей простому человеку, а патриотические соседние ханы желали мира и дружбы между народами, - но цари их за это немилосердно казнили...На самом деле всё наоборот совсем было. С труда крестьянина жила держава. Мог ли государь быть врагом крестьянина? Нет, он был защитником крестьян перед лицом дворянской элиты... Самодержавец - в отдельном княжестве или в их союзе - есть представитель всего народа. А не какой то его части...Нужно создать определённые условия для безопасности страны, а среди этих условий - и защита границы, и развитие торговли, транспорта. Связи, науки и образования, на поддержание всего этого компленса отдай, крестьянин, плоды трудов твоих!.... Это очень сложный вопрос, как в бедной стране содержать свою элиту. Разбежится она и пропадет государство.... Некоторые князья до времен Иоанна Грозного сохраняли свои обширные владения. В пределах, которых пользовались независимой властью. Правда, у них остались лишь "обломки" прежнего, уделов уже не было, а только измельчавшие вотчины.... Существование таких независимых от самодержавца владений не могло не беспокоить Иоанна 1У.... на его глазах его люди разбазаривали имущество, усиливая независимых от него церковников, а он царь, не знал, где найти средство для защиты интересов государства! К тому же его люди устраивали заговоры и смели перечить ему, их повелителю!..."
   (Д. Калюжный, "Другая история Московского царства", ст. 254 - 260, М. 2005).
   Чувствуется рука Е. А. Белова, на него автор и ссылается, что можно возразить?
   Все проблемы века ХУ1 и ХХ1 слиты в один стакан и тщательно перемешены,
   автор не конкретен, в царстве московском давно уже нет ничего "независимого", нет князей Серпуховских и Боровских, Можайских, Верейских, Углеческих, Ярославских и т. п.. Один брат двоюродный и тот с небольшим уделом Старицким и под присмотром в Москве, где вместо слуг соглядатаи, и тот пока до времени. Все остальные: Ухтомские, Стародубские и даже Шуйские люди пришлые, пришли "на службу" князьям великим совсем недавно. Курбский, какой то потомок, давно исчезнувшей фамилии князей Ярославских, владелец единственного села и округи села под Ярославлем. Вот если кто и был независимый, до некоторой степени, то это Цари и Царевичи, которые, в разное время, владели и Каширой, и Звенигородом и Серпуховом, или Городцом и Касимовым, и многими другими землями.... Насчет заботы о крестьянстве, которых было большинство, вообще говорить странно - назвать поименно какой, либо указ или поступок Иоанна, в котором бы выражалась забота невозможно!
   Ну, а то чтобы нужно ОТДАТЬ, и желательно - "все плоды трудов твоих!", хоть отбавляй, от обложения налогами до простых грабежей крестьянства людьми царскими, примеров в истории множество. Какая "защита границ", какая забота о торговле, какой транспорт, или связь, наука и образование? Беспрестанные походы на Казань, чередовались с нападениями казанскими в ответ или в упреждение. Война с Ливонией обернулась для страны катастрофой, а введение опричнины довело страну "До ручки". Короче - "Иоанн 1У - защитник народа Руси Московской!". Если найдутся такие, кто так считает - ФЛАГ им в руки!
   "Любил народ, как душу, а тряс его как грушу!". Опричнина порождение бессилия, жадности, смешанной с безумием! Зачем оправдывать такого Царя?
   В глазах соседей хотелась выглядеть самодержцем приличным, оправдывался:
   "...В Польских делах N 7 л. 9156: (сказано было Колычеву, отправленному к Сигизмунду в 1565 году): Феодору с товарищами говорити: Курбскиого и его советников измены то, что хотел над Государем нашим и над его Царицею и над детьми их умышлять всякое лихое дело, и Государь наш, увидев его измены, хотел его посмирити. А он побежал; а иных его советчиков сыскав, Государь велел казнити..." (Карамзин, "ИГР", т.1Х, ст. прим. N 141).
   Расчет прямо скажем на дурака, только через пять лет, уже расправившись "со сторонниками" А. Адашева, разглядел "в чем состояла измена" Курбского, которому ничего никогда не предъявлялось, как впрочем, и ранее казненным, в смысле "покушения" на жизнь членов семьи царствующей. Давно и жена и советники другие, вот они и искали тех, кто мешал, или был довольно богат.
   Нет смысла перечислять, кого и каким образом лишали жизни, вот их имена:
   - Горбатый - Шуйский - из фамилии нам известной, служил справно. А что в уме своём держал неизвестно, но главная вина: один из членов "Избранной Рады".
   - Петр Головин - Ховрин (Грек) - шурин Горбатого - Шуйского. Казначей.
   - Иван Сухой - Кашин - их Оболенских. Ранее в 1563 году казнен брат Юрий.
   - Казнены кравчие: Петр Иванович Горенский и Димитрий Швырев оба князья.
   Примечание: кравчие отвечали за стол и здоровье царя; а так же за всю посуду, напитки и столовое бельё. Их не казнить, трудно говорить о заговоре на...
   - Фома Петрович Головин окольничей. Хотел бежать в Литву, сторонник Шуйских, родственник Ховриных, казначеев ещё со времен Иоанна 111.
   Пострадали так же родственники выше названных " врагов внутренних"
   - Постригли: "... Димитрия Курлятого приказал постричь в монахи... постричь их всем родом, совместно с женой и малыми детьми..." (Курбский). Та же участь постигла князя Димитрия Немого (у Карамзина имеет фамилию: Мстиславский - Телепнев - Шуйский). Шуйские бывшие князья Суздали...
   - "...у многих Дворян и Детей Боярских отняли имения; других с семействами сослали в Казань..." (Карамзин)
   - Были и помилования: Ивана Петровича Яковлева, ближайшего родственника Анастасии, этот боярин и воевода, так же "...навлёк на себя опалу...простив Яковлева, взял с него грамоту, утвержденную подписями Святителей в том, чтобы не уходить ему из России, ни в Литву, ни к князю Владимиру Андреевичу, ни к папе, ни к Императору, ни к Султану и не иметь с ними никаких тайных сношений..."
   (Карамзин, "ИГР", т. 1Х, ст. 48).
   Яковлев - Хирон Иван Петрович впервые обозначился на свадьбе брата Юрия, а за какие заслуги стал боярином, не ясно, воеводой он обозначен лишь в 1570 годе, при неудачной осаде Ревеля. Зачем он мог пригодиться папе Римскому?
   Главной была задача создание круговой ответственности в "высших эшелонах власти". Поручился - отвечай. А деньгами или головою, решать не тебе, Царю! Кроме того "клятвенные грамоты" взяты с князей Ивана Охлябина, Василия Серебряного, Льва Салтыкова и Овчины - Плетнева, всех ранее настигла опала. - "... После казней Иоанн занялся образованием своей новой Державы. В совете с ним сидели Алексей Басманов, Малюта - Скуратов, князь Афонисий Вяземский и другие любимцы. К ним приводили молодых Детей Боярских, отличных не достоинством, но так называемым удальством, готовностью на всё. Иоанн предлагал им вопросы о роде их, о друзьях и покровителях: требовалось именно, чтобы они не имели никакой связи с знатными боярами; неизвестность, самая низость вменялась им в достоинство. Вместо тысячи Иоанн набрал 6 000, и взял с них клятву и присягу служить ему верою и правдою, доносить на изменников, не дружиться с Земскими, не водить с ними соли и хлеба, не знать ни отца, ни мать, знать единственно Государя..." (Там же, ст. 49).
   - Более 12 000 старых владельцев " ...были высланы из пределов Опричнины, с голыми руками, так, что многие из них. Люди заслуженные, израненные в битвах, с женами и детьми шли пешком в иные отдалённые. Пустые поместья...". (Там же).
  
   Нет необходимости описывать все те страдания и потери царства от этого "размежевания". Стоит ли говорить о том, что Опричник - Кромешник стал для остальных, кроме собратьев своих, ненавистен. Земские перед опричниками потеряли все права в жизни и в суде, Земские изгои своей земли. Что и хотели?
   "...Затейливый ум Иоанна изобрёл достойный символ для своих ревностных слуг..." (Карамзин). Отрезанная собачья голова и метла, ну это на чей вкус, символы могут быть разные - суть одна.... Александровская слобода обустраивалась, а вот столицы Иоанн стал побаиваться, да и в Слободу не так то просто въехать - "...никто не смел туда въехать ни выехать оттуда, без ведома Иоанна..." (Карамзин). Сам себе и Царь, и сторож у ворот, дожили вот!
   "...Жители стали вместо Слободы называть её Неволею. Соединяя в себе кровожадность вместе с лицемерной набоженностью - как это бывает обычно у робких тиранов - Иоанн не только прилежал к церковной службе, но и простер свою набоженность до того... что, по наруженности обратил свой дворец в монастырь, набрав из опричников 300 человек братии. Назвал себя игуменом..."
   (Иловайский, "Царская Русь", ст. 275).
   Чувствовал ли новый игумен, что должен испросить благословение митрополита на устройство такого монастырского братства? Вряд ли, он сам себе, кто угодно...
   "...Днем же между церковными службами, шли занятия государственными делами. Причем подозреваемых в разных преступлениях пытали тут же в застенках. К ночи Царь удалялся в свою опочивальню и часто призывал к себе стариков сказочников, под рассказы которых он засыпал...." (Нечволодов, "Сказания...", т. 4, ст. 137).
   Стоит ли прикладывать столько сил и говорить об Иоанне. Как о человеке государственном или действительно набоженным? Притворные молитвы, столь же вольные споры о Вере, где за царем последнее слово, и крики пытаемых, а на ночь сказочки, слепых сказателей, на сон грядущий. Грешным и порочным был Иоанн 1У человеком, а все от трусости, воспринятой ещё в детстве, робкий в моменты критические, безжалостным и жестоким с людьми беззащитными.... Числились ли за ним какие таланты? Неясно, но не в делах "государственных". Итак, принята новая схема "государственного устройства": царство разделили на Земщину и Опричнину. В состав опричнины. В начальный период было взято лишь 5% территории, позже туда забрали уже 60%. При этом странность: ни одна крепость приграничная, такие как Смоленск и др. не входили в ее состав. В то время как стрельцы, расположенные на землях Опричнины включались в состав её войска. Опричнина не для борьбы с врагом внешним, а лишь....Возникают следующие вопросы, а кто, собственно, был руководством:
   - Дума опричная? Историки считают, что главой окружной думы был князь Михаил Темрюкович, шурин царский. Брат жены Марии Темрюковны.
   Справка: Сын черкесского князя Темрюка был привезен в Москву ранее своей сестры. Крещен и получил имя Михаил. Ему отдан был город Гороховец с уездом, где он был полным хозяином, собирал налоги и торговые пошлины. Женат на дочери Василия Михайловича Захарьева - Юрьева. Образование получил "домашнее" в Кремле, находясь возле царствующего семейства.
   - Каким образом было организованы войска Опричнины? Кто ими командовал? На первый вопрос можно ответить - сведения отсутствуют. Высказываемое предположение, то это были дивизии и отдельные отряды, вряд ли справедливо. О командовании пишут разное, называют имена: Максюты - Скуратого - Бельского, Афонасия Вяземского, Алексея Басманова и Трубецкой. А в походах главным был Михаил Темрюкевич. Напрашивается вывод, что постоянного командования эти войска не имели, царь принимал решение об "операции" и выбирал, кого поставить во главе. Возникает предположение, что более мелкими подразделениями командовали царевичи служилые. Которые к своим отрядам добавляли и опричников. Своего рода "контроль за исполнением".
   - На каких правах, во времена Опричнины находились территории, отданные служилым царевичам, тот же Касимов, Гороховец, историки не проследили этот вопрос вообще, а ведь, в разное время, это были такие города как Серпухов, Звенигород. Кашира, Юрьев - Польский, и многие другие.
   - И самое интересное, какие связи имела Опричнина с родом Кошкиных - Захарьевых - Юрьевых? Вот тут ответ есть: главные "фигуранты дела об опричнине" оказываются связанными с этим семейством самыми тесными узами: Феодор Басманов - жена дочь боярина князя Ситского, жена которого сводная сестра (по первому браку), умерший царицы Анастасии. К фамилии Захарьевых по брачным и родовым связям принадлежало 17 дворянских фамилий, а их связи с опричниной не ограничиваются только Басмановым, упомянутая выше жена Михаила Темрюковича была из этой же фамилии, дочь Василия Михайловича; брат Темрюка, Камбулат имел в Опричнине двух сыновей: Хочяк (в крещении Гавриил) и Хорошай (в крещении Борис), оба служили царю Московскому. Последний Борис имел жену из этой фамилии. В руководящий круг Опричнины входили следующие родственники Захарьевых - Юрьевых: Михаил Васильевич Захарьин. Алексей Басманов, Михаил Темрюкович, Малюта - Бельский, отец Василия, Михаил Юрьевич Кошкин - Захарьев - Юрьев (так он наименовал себя) имел женой дочь Димитрия Бельского, считай родня. Вот тут и стоит разобраться, почему, что, когда и как? Начнем по порядку, с предка:
   Род, как мы помним, пошел от рыцаря Гландала приехавшего в 1287 году к великим князьям московским, и хотя, "Исторический словарь" именует его "князем Литовским", но, прибыв на службу в Москву, звание "Князь" подтвердить не смог, сын его Андрей Иоаннович носил прозвище Кобыла и указан без дворцовых должностей, сын его, Феодор Андреевич, с прозвищем Кошка уже боярин Московский, но не князь, проходили годы, стремление было одно - возвыситься, но вокруг князей великих - толпа именитых родственников из Рюриковичей, в основном Серпуховских. Суздальских, Можайских, Ярославских и т. д. и т. п.. Но, начиная со времен Димитрия Иоанновича (Донского), началось солидное "сокращение" числа ближайших родственников, исчезают князья Серпуховские, Суздальские. В Княжение Василия 1 с женой его Софьей Витовтовной ко двору московскому прибывает много новых Литовских князей и вельмож, оставшихся служить Москве. В княжение Василия 11 (Тёмного) междоусобная разборка уже коснулась и ближайших родственников, братьев Димитрия Донского, князей Звенигородских и Рузских, Победа, одержанная Василием 11, далась нелегко, но именно с этого времени земли московские стали заселяться выходцами из орд Великой степи и они, несколько оттеснили окружение литовское, становясь гарантом власти Великого князя. Стараниями Иоанна 111 исчезли и князья Тверские и более мелкие Можайские и Верейские, зато стало формироваться окружение из "перелётов" из разных областей близких и не очень. Его вторая жена сильно разбавила это окружение, то ли греческими, то ли итальянскими выходцами из Рима. Василий 111 не имел выбора, и, борясь за власть, предпочёл опираться на верных царей и царевичей, татарских и уже осевших на Руси давно выходцев из земель ордынских. Братьев младших, всячески ограничивая их права, "держал в узде". В результате двоюродный брат Иоанна 1У сидел в темнице пока тот подрастал. Лихое время боярского правления открывало новые перспективы и перед родом Захарьиных, представители более знатных фамилий, такие как Бельские и Шуйские и часть их сторонников, в результате межфамильной борьбы, "выпало из игры" и Захарьины увидели для себя возможности - подняться на самый верх власти.
   Историки пишут, что Василий 111, вроде бы уже, на смертном одре, приблизил к себе Михаила Юрьевича, сделав его опекуном младенца Иоанна, но это не факт, вполне возможно, что, имея "дальний прицел" Михаил Юрьевич сам приблизился к Иоанну и стал опекуном. Другим было некогда заняться младенцем, они делили власть! Когда и мать Елена Глинская и князь Овчина - Телепнев исчезли, то Михаил Юрьевич по-прежнему оставался рядом. Его никто в серьёз не принимал...Михаил Юрьевич Кошкин - Захарьин - Юрьевич не был настолько "вельможен", чтобы выделяться из толпы окружающей трон Московский, был на дипломатической службе ещё у Василия 111. в частности выполнил "секретное поручение по налаживанию тайной переписки вдовствующей Польской королевы с братом Василием 111". Сын его, достойный Василий Михайлович, шел по стопам отца. Хотя, на какое то время, дядя его Григорий Юрьевич, после смерти брата Михаила, занял место глава фамилии, Василий не плошал. В 1549 году получил чин боярский и был послом в Польше в 1558 - 1560 годах. Вернулся, возможно, после смерти племянницы, его женой, как отмечалось, стала дочь князя Димитрия Бельского, но, сам Василий по-прежнему, не князь!
   В 1547 году Захарьевы увидели первую возможность "выйти из толпы" и подыскали Иоанну, жену - Анастасию, дочь, своего брата окольничего Романа. Тот, вторым браком, также был женат на княжне, но род уж больно незаметный и Роман не поднялся выше окольничего. Свадьба получилась, а вот взять в руки власть государственную не вышло, вмешался митрополит Макарий и члены "Избранной Рады" во главе с А. Адашевым и игуменом Сильвестром. Началась затяжная борьба, в которой Захарьины проиграли, их не допустили командовать Иоанном и "править в интересах своей фамилии". Инсценировка "тяжелой болезни" Иоанна в 1553 году, после "взятия Казани" и рождения первенца Димитрия, позволили внести раскол в отношения между окружением и подросшим Иоанном. Они убедили Иоанна - в возможной "неверности" большинства из его теперешнего окружения. Но Захарьины перестарались, и Иоанну объяснили, или сам почувствовал, что произойдет, если он окажется под руководством родственников, с уже объявленным наследником - младенцем Димитрием. Все осталось по прежнему, но со смертью Анастасии. Захарьины опять увидели для себя шанс...он и тут их "оттерли", возможно, Цари и Царевичи, которым влияние Захарьиных было ни к чему, они Запад - Цари Восток! Третья попытка провалилась, но А. Адашев, родственники его и Сильвестр были осуждены и устранены. Но оставалось ещё много "старого" боярства и князей. Хоть и пришлых, но почитаемых за потомков Рюрика. Они никогда бы не допустили этих "мелких" бояр Захарьиных взять власть в царстве и командовать Иоанном. Вот тут и увидел Василий Михайлович ещё одну возможность изменить обстановку в свою пользу. Зная прекрасно ненависть Иоанна, к своему "старому" окружению, его подозрительность и жестокость. Василий решил указать ему на то, что именно именитые князья и бояре, старая знать, не даёт ему править царством, именно они причина неудач. Была ли в основу этого положена идея, высказанная Иваном Пересветом, или опор на "избранных" был обоснован по другому, идея борьбы с "изменой" Иоанну понравилась. Если историки считают Ивана Пересветова идеологом Опричнины, то её творцом, несомненно, стал Василий Михайлович Кошкин - Захарьев - Юрьев. При такой постановке вопроса - "борьба с врагом внутренним" освобождало Иоанна от всяких нравственных и христианских преград. Уничтожить руками самого царя, его опору "старое" окружение, это ли не решительная победа, открывающая путь к престолу тем, кто уцелеет в этой борьбе, а уцелеют в ней осторожные, Захарьевым не привыкать. Вот отсюда и родилась к 1565 году, эта напасть - Опричнина, как нельзя лучше отвечающая нраву самого Иоанна и его "нового" окружения, которое за пять лет, после 1560 года не добилось в укреплении государства, а война против подданных сулила лишь победы и богатства для одних и смерть для других. Но, выигрывая в одном, проигрываешь в другом - страна, итак испытавшая большое напряжение, военные потери, новые поборы, болезни и голод, была ввергнута в "реорганизацию системы управления", где, в принципе всё осталось по старому: и тут, в Опричнине - "новые" Бояре и Дьяки, и в Земщине "старые" Бояре и Дьяки и пр., в Ничего нового, разве лишь то, что бывший Сын Боярский, стал Опричником, получив черный кафтан, тафью, отрезанную собачью голову, метлу и право - злодействовать над Земскими... Выпала ему "такая честь" и стал кромешником, стал тиранить землю свою. Сын Василия Михайловича. Протасий, тоже в опричника. Тут кроме своих, кое --кто из пленных: ливонцы, типа Таубе и Краузе, бывшие наёмники из немцев, было достаточно таких, кто этой службой не брезговали - "стрелки латышские".... Историки, для прикрытия, введение опричнины называют "борьбой дворянства против боярства", но не также это, это борьба Захарьиных, Трубецких, Оболенских и других фамилий, заинтересованных за установление ЛИЧНОЙ власти, а все, вовлеченные в это борьбу - родственники, сторонники, и иже с ними, должны были расчистить им дорогу. Убрать представителей "старого боярства" и князей, лишив их, для начала, имущества, а потом и жизни. Это ещё не было временем, когда, Царевичи татарские с их отрядами стали врагами, пока они рука об руку заняты расчисткой места возле трона московского, желая создать новую царствующую фамилию. А вот когда, в очередной раз, надежды не оправдались и Борис Федорович Годунов сел на трон Московский, Захарьины начали Смуту...
   Стоит затронуть одну "особенность" в отношениях Москвы с Крымом, тут, как, но странно, появилось личное Иоанн 1У Грозный и хан Девлет - родственники...
   Главная жена Девлет - Гирея, Хонсюр двоюродная сестра Марии Темрюковны, оно состоят в переписке, так, что сведения о "злых намерениях Крыма" против Иоанна выдумки. Крым приходил на земли Рязанские, а стоящие, на всякий случай войска Московские из-за Оки следили за тем, чтобы не увлекались. Москве, до смерти Марии Темрюкевны, угроза со стороны Крыма не грозила, а вот её смерть, при обстоятельствах "невыясненных" и подготовка к новой женитьбе царя, родство окончилось, наступила проза жизни и - Москва сгорела. Интересно кто из них выбрал раньше жену из рода князя Темрюка? Похоже, что это был Девлет - Гирей, а Иоанн заторопился стать его родственником, послал в начале 1560 года "сватов" на Кавказ, ещё при живой жене, вот так!
   Всё это "переустройство правления" продолжилось до 1572 года, тогда после сожжения Москвы, убедившись "в низком качестве войска" Опричнины, Иоанн обрушивает "свой гнев" на командование её, прибегнув к массовым казням. Прервём рассуждение о причинах возникновения Опричнины, а что дальше:
   "... Он не покидал своей привычки к частым разъездам для надзора за Крепостями или на богомолие и на охоту; а иногда являлся в столицу, где казни, тогда, принимали ужасающий размер. Хотя он и поручил управление государством земским боярам, но, в действительности, они не делали ничего без его воли. Так называемая некоторыми писателями борьба Иоанна с боярским сословием, в сущности, никакой действительной борьбы не представляет, ибо мы не видим никакого серьёзного противодействия неограниченному произволу тирана со стороны этого сословия..."
   (Иловайский, "Царская Русь", ст. 276).
   Для организованной борьбы нужно иметь обязательно две вещи: ИМЯ или ДЕНЬГИ, ещё лучше иметь и то и другое.... А "что" был этот боярин, да временный хозяин, в отличие, даже от царей и царевичей татарских, не располагал собственным служилым отрядом, имел очень ограниченные права на то чем "владел", чем сильно отличался от удельного князя былых времен, который даже деньги чеканил. Кроме того "старое боярство" было разрозненно родовыми счетами и окружено значительным числом слуг, не своих, а "царских". Все они не Георгии Димитриевичи Шемяки, князья Звенигородские, Рузские. Галицкие и пр., даже не Можайские, они вотчинники - сегодня дали, завтра имеют право забрать потому и жизнь их и боярство - явление временное, зависимое от воли царской. Вот тут и возникает желание "услужит", или бежать в Литву, поймали, не судьба, голова на плаху, добежал.... Какое уж тут борьба, организованная против тирана.... Народишко тоже знал дороги от тирана и бежал в "края вольные" на краины.
   Обстановка именно такая "наиболее богатые и знатные рода "старого боярства" были отданы Царю на заклание. Опричнина была инструментом карательным.
   Далее историк делает реверанс в сторону власти и поясняет, почему это так:
   "...Очевидно, самодержавная власть в Московском государстве была уже настолько сильна и так глубоко внедрилась в нравы и воззрения народа, что наиболее строптивым боярам не на кого было опереться, если бы они вздумали оказать какое-либо неповиновение..." (Там же). Тут автор путал преднамеренно? Не сила власти самодержавной преобладало в царстве, а её "бессилие" перед проблемами управления державой, и только страх мог удержать её от краха. Если бы всё было по-другому, и "самодержавие вкоренилось в сознание подданных", не было никакого смысла делить страну, обрекая её на разруху, что, в отличие от Иоанна, понимали многие. Опричнина, отделённая от Земщины, становилась как бы "карающей десницей Иоанна", призванной сокрушать всё, что казалось опасным, без следствия и суда, лишь по желанию царя. Страх вместо разумного управления - вот принцип, ничего общего с воззрениями народа.
   Единственно, кто мог бы противостоять этому, было, более или менее, независимое от светской власти духовенство, но и там были люди разные, вот:
   "...Мы говорили о высшем духовенстве, И как ни было оно в свою очередь в зависимости от царской власти и угнетено тираном, оно, все-таки, выставило из себя достойного борца..." (Иловайский, "Царская Русь", ст. 277).
   Это мы несколько забежали вперед и позже мы выясним, как и каким образом, духовенство "выставило из среды...", но уже сейчас следует сказать, не так было. А обратить внимание пока, нужно на следующее, то каким образом кто реагировал:
   - Митрополит Афанасий не поехал сам в Александровскую Слободу, "молить царя вернуться на царство", но и не препятствовал тем, кто спешил это сделать, даже благословил тех, кто сам хотел предстать перед " светлыми очами царя - батюшки", а таких оказалось достаточно. Тому могли быть следующие причины: своим поведением митрополит, возможно, хотел образумить своего духовного сына Иоанна, поскольку примерно понимал к каким последствиям приведет Русь Московскую, задуманная окружением Иоанна "реформа государственного управления". Как ни как Афонасий был учеником Макария и имел с ним схожие взгляды. Духовенство и Митрополит особенно, несомненно, располагали такими сведениями. Но, в большинстве были такие, которые видели для себя в том выгоду, не думая о последствиях для страны и себя лично...
   - Ещё Митрополит Макарий, имевший, несомненно, большее влияние на Иоанна, после 1560 года, фактически перестал ввязываться "в дела государственные". А Афонасий такого влияния, вообще не имел, но он рассчитывал показать свое отрицательное отношение к задуманному - не получилось!
   - Наконец самое обычное, понял, что повлиять не сможет и предоставил всему идти своим чередом, надеясь на волю и милость Божью, которая остановит...?
   - После случившегося не смог остаться на кафедре, покинул её ушел в монастырь, а сделал это тогда, когда Иоанна в Москве не было...страшился...
   Впрочем, неприятности ожидали не только земли московские, но и завоеванные:
   "...В июне 1565 года, обвиняя Дерптских граждан в тайных сношениях с бывшим Магистром, он вывел оттуда всех Немцев и сослал во Владимир. Углич, Кострому, Нижний Новгород, с женами и детьми; но дал им пристойное содержание и Христианского наставника, Дерптского пастора Веттермена, который мог свободно ездить из города в город, чтобы утешить их в печальной ссылке..."
   (Карамзин, "ИГР", т.1Х, ст. 52).
   Июнь конечно не февраль и март, когда изгоняли с земель Опричнины своих подданных, а "достойное содержание" лучше чем "пустые руки", но и немцам показалась тяжелой учесть быть депортированными. Не мог Иоанн идти против древнего правила: если завоевал, нужно всех побежденных, либо убить, либо "вывести". Такой политики придерживались и Иоанн 111 и Василий 111. а вот Иоанн 1У вскоре станет действовать иначе, то ли сам Иоанн, скорее окружение его подало ему мысль, что ведение войны против Ливонии, таким образом, каким она велась до сих пор, не позволит удержать её в повиновении. И было решено идти "другим путём" пусть её завоёвывают и удерживают те, кто согласится стать нашим "подручником" и передаст Ливонию в наше подданство:
   "...Около этого времени Иван Васильевич возымел следующий план: видя чрезмерную трудность завоевать всю Ливонию для себя самого, он задумал сделать из нее вассальное владение, т.е. поставить её в тоже положение к московскому государю, в котором находился герцог курляндский к королю польскому. Сначала этот план он хотел привести в исполнение в лице своего пленника, бывшего магистра Ливонии Фирстенберга. Но последний умер, а 1565 году..." (Иловайский, "Царская Русь", ст. 303).
   Список оставшихся кандидатур был не велик или Кетлер или Магнус, других на примете не имелось. Вопрос встал о том кому можно доверить столь ответственное поручение, для такого поручения нужны очень "ловкие люди" ...
   В том же 1565 году произошло не совсем понятное, один за другим "мирно скончались некоторые цари татарские: "...Симеон Казанский, по современной Московской летописи (см. Алексдро.- Нев. Лет. л. 1034) умер осенью 1565 года : "Авг. в 26. в Неделю, преставился Казанский Царь Едигей, а в Св. Крещение Царь Симеон Косаевичь, и положен бысть у Архистрига Михайлова Чюда в монастыре у церкви благовещения Пречистые на полуденной стороне" (Карамзин, "ИГР", т.1Х, прим. N 137).
   Что оказались так же недовольны Опричниной? Или их удаляли со второго места после, Иоанна? Но никаких тебе показных казней, никаких "опал", чисто и мирно, а сторона "полуденная" для тела упокоившегося почетная. Может это потому, что и на будущее Иоанн рассчитывал утверждать власть свою с помощью царевичей служилых с их отрядами, царевичам что - не цари они. А может это сделал кто-то другой?
   1565 год не радовал новостями в месяцы последние, литовцы тревожили окрестности Полоцка, правда не очень большими отрядами, да и в другие места заглядывали, правда, пока ничего серьёзного, обычные пограничные стычки:
   "... В Алекс. - Нев. Лет. г. 1565: "Июня 12. писал из Смоленска Боярин Морозов П.В., что приходили Литовские люди из Витебска и из Сурожка на Ивановский стан... Июля 17 писал из Рославля Феод. Образцов, что приходили Литов. люди.... Писали из Полоцка Боярин К. Андрей Ив. Ногтев да Ив. Мих. Воронцов, что посылали они за Литов. людьми, которые грабили на Полоцкой дороге..." (Там же, прим. N 210).
   1566 год - Сентябрь не принес облегчения, теперь зашевелились в Крыму, там: "...Казанские беглецы...сильные при дворе Хана доказывали ему, что Иоанн обманывает его: говорит о мире...имея намерение взять Азов. Открыть себе путь в Тавриду; что сей Царь умнее, счасливие, следовательно, опаснее всех прежних Государей Московских,... Что если Девлет - Гирей выдаст Короля Сигизмунда, то царю не станет Польши и на год; что, истребив Короля, Иоанн, на досуге истребит и последний Юрт Батыев. Сии предоставления имели действия: а ещё большие дары Сигизмунда, который прислал вдруг, 30 000 золотых в алчную Тавриду..."
   (Там же, т.1Х, ст. 65).
   Тут ничего не "вдруг": Сигизмунд, зная о возникших "родственных связях Иоанн - Девлет, подумал о том, что "родственники" решат объединиться и в этот, опасный для Литвы и Польши момент, с трех сторон вторгнутся, и на его земли придёт Московско - Татарско - Крымско - Черкесско - Ногайское войско...
   Последствия непредсказуемы, вот Сигизмунд и попытался золотом нарушить возможность такого "воссоединения". Возможно, повлияли и внезапные смерти двух царей Казанских. Хан принял решение и для начала написал письмо, где:
   "...если хочешь мира. То отдай мне Казань и Астрахань..." - И вот тут Иоанн не захотел отдать "благополучно приобретенное", а ведь мог бы и что тогда? Пошел ли, в результате, хан на Москву? Пошел, но очень поздно, отправился и лишь 7 октября подошел к Болохову (современный Болохов рядом с Тулой). Октябрь 7, по старому летоисчислению, это 20 по новому стилю, ещё не зима, но ледостава ждать больше месяца и почему Болохов, а не Тула? Нужна была победа? В Болохове гарнизон послабже, Оку сейчас не форсируешь, дожди заморозки и слякоть тут о походе на Москву и мечтать нечего. Меры приняли: "...Государь поостерегся... в городах стояло войско: другое главное под началом князей Бельского и Мстиславского (оба руководителя Земщины) на берегу Оки. Хан перешел Донец, вез с собой тяжелые пушки на телегах и 7 октября подступил к Болохову. Там воеводами были Князья Иван Золотой и Василий Кашин: они сделали вылазку; бились мужественно; не дали Крымчанам сжечь посад и взяли пленников - А Бельский и Мстиславский уже приближались. Хан бежал ночью, жалуясь на Литву: ибо Король, убеждая воевать его Россию, клялся действовать с другой стороны всеми силами, и не выполнил обещания..." (Там же).
   Короля можно понять, ни количество выделенных Крымом для похода сил, ни время и направление удара не убедили короля в серьёзности намерений Девлет - Гирея, решил поостеречься, приберегая силы, для дел более существенных. Денег конечно жалко, но возможность объединения его врагов исключить было нельзя. Удержать Девлет - Гирея от "союза" с Иоанном могли лишь деньги...
   Впрочем, год выдался довольно спокойным и тому были причины, как внешние, так и внутренние. Продолжать войну "своими силами" никто не мог: "...После решительных событий, как взятие Полоцка русскими и поражении их на р. Уле, война Москвы с Литвой за Ливонию продолжалась без особой энергии с обоих сторон, чему причиной были дела внутренние и той и в другой стране: в Москве свирепствовала того эпоха опричнины и казней, а в Литве изнеженный и сильно стареющий Сигизмунд - Август, в виду своей бездетности, главное внимание посвятил теперь вопросу об окончательной унии Великого княжества Литовского с польской короной. Посольские пересылки и мирные переговоры по нескольку раз возобновлялись и прекращались..." (Иловайский, "Царская Русь", ст. 300). Дела действительно были внутренними, но причин историки обозначали мало:
   - Москва не имела сил и возможностей, продолжить какие либо масштабные военные действия, поскольку была втянута в "преобразование правления над царством", которое было начато в феврале введением Опричнины и Земщины. Одних выгоняли с мест "насиженных", они отправлялись в неизвестность, другие "въезжали" в "новыя" владения, какая уж тут война - "обустраивались".
   Есть одна коварная мысль, а не дело ли рук Польских, в какой то мере, вся эта идея с Опричниной? Вполне возможно, зная характер Иоанна, его страстное стремление к "самодержавному правлению", любовь к насилию, помогла бы внесению в его сознание практически любой "самосбродной идеи" позволяющей ему достигнуть этого, и стремление Захарьиных - Юрьевых занять трон любыми методами, вполне могли подтолкнуть Сигизмунда к такому решению. Подали через Василия Михайловича Кошкина - Захарьина - Юрьева Иоанну идею Опричнины, зная наперед, что это обеспечит им "мирный период" на длительное время, потребное для создания Унии. Как ни как, связи у Василия Михайловича в Польше были, послом там пребывал довольно долго. В будущем эта не изменилась и через 30 лет: один из этой фамилии Федор Никитович Романов, постриженный Борисом Годуновым в монахи, во времена смуты принял чин патриарха от Лжедимитрия. Именовался "патриархом Тушинским". Позже отправится в Польшу для того, чтобы предложить престол Московский польскому царевичу Владиславу, "задержался" там, на 9 лет, вернувшись, стал править "совместно с сыном" Михаилом.... Ну и как вам это? Могло ли быть?
   "... Настало затишье как бы: не было слышно о свирепых деяниях Иоанна и его опричников..." (Там же, ст. 278).
   - Сигизмунд - Август прекрасно понимал и торопился привести обе подвластные страны к унии (соединению в единое королевство), поскольку, пока дела Литовские не перестанут быть "чужими" для панов Польских, обстановка в создании достойного отпора "москвитянам" невозможна.... Ему нужен был мирный период, чтобы "утрясти этот вопрос". Время ограниченно: и сопротивлением некоторой части панства и Литвы и Польши, и плохим состоянием здоровья. Не из-за "изнеженности" он стремился привести к унии Литву и Польшу в спокойной обстановке. СОЕДИНИТЬ ОБЕ ЧАСТИ НА ВЕКА!
   Вывод один: Опричнина никак не могла способствовать укреплению царства и, если это, в какой то степени могло решить проблемы Сигизмунда Августа, то для царства московского обещала, лишь разруху и новые страдания для всех.... А вот теперь послушаем, как это объясняют историки в веке ХХ1 всем нам: "... Государству требовались перемены, они произошли. Другое дело, что проблемы решались не оптимальным образом. Не стоит априорно объявлять Иоанна Грозного деятелем, абсолютно верно понимающим запросы своего времени и стремившегося их удовлетворить. Заручившись поддержкой одной части общества (посадских), царь вторую часть - элиту - разделил на две части и, по сути, стравил их между собой. Да, он добился концентрации сил и поддержки народа, но вынужден тратить изрядные ресурс на борьбу внутри страны. Эволюция вообще процесс непоследовательный".
   (Калюжный, "Другая история московского царства", ст261, М. 2005 г.). Ну, и как это вам? Нашел союзников в посадских, которых он давил лошадьми и топил в Волхове? Или вознеся заведомых отщепенцев общества, его волею произведенных в Опричники, объявлять элитой? Какой человек с мышлением, не государственным, а просто здравым может стравливать две части одного народа? Можно конечно перечислить достаточно много имен тех людей, которые старались так дестабилизировать державу, но назвать их "государственниками"?
   Современники Иоанна понимали это не так, в частности, митрополит Афонасий.
   - 16 мая, сложил с себя сан и решил удалиться от дел митрополит Афонасий, использовав тот момент, когда Иоанн отсутствовал в Москве, опасался и он: "...Митрополит Афонасий занимал первосвятительскую кафедру, с небольшим два года, устрашенный, вероятно, ужасами опричнины и, не имея силы характера противодействовать им, он отказался от своего сана и удалился в Чудов монастырь..." (Иловайский, "Царская Русь", ст. 277).
   - 30 мая приехали в Москву послы короля Сигизмунда - Августа, в составе: "...Воевода Троцкий Юрий Александрович Хоткевич, Воевода Берестинский Юрий Вас. Тишкевичь и Писарь Мих. Богданов Гарабурда. Они приехали в Москву 30 мая, а выехали 22 июля...." (См. Дела Польск. N 7 л. 605 - 831, т. 1Х). "...В 1566 году в Москву приехали большие Литовские послы, Ходкевич и Тышкевич. На сей раз, они предлагали перемирие, с тем, чтобы за Москвой оставались и Полоцк, и часть Ливонии, занятая московскими войсками....Кроме того, предлагали устроить для заключения мира личное свидание государей на границе. Иоанн требовал остальной части Ливонии и уступал королю Курляндию с несколькими городами на правой стороне Двины..." (Иловайский, "Царская Русь", ст. 301).
   Вот, что значит представлять характер и положение противника, ну, скажем прямо, посольство не столь уж и "великое", два второстепенных воеводы и писарь. Это конечно уязвило Москву и начали претендовать на то, чего ещё не имели, на всю Ливонию, кроме Курляндии, забыли, начисто, об интересах Дании и Швеции. Но "дипломаты" на то и дипломаты, чтобы хотеть. Похоже, что Краков заранее знал о том, что столь выгодное для Московии, в настоящий момент, более чем щедрое предложение не будет принято, "раз предлагают столько - должны отдать больше!". Да и не хотела корона польская ничего кроме затишья. Всё прекрасно знали, не до того, Москве теперь, смута в ней! Продолжались смерти среди наследников царей Казанских, вслед за Едигею и Симеону, преставился Шиг - Алей и юный царь Казани, сын царицы Сююнбеки:
   "...В Алекс. Нев. Лнт. 1041: " апр. В 12 (г. 1566) не стало в животе на Касимове городке Шигалея Царя"...В Алекс. Нев. Лет. 1045: " Июня в 11 день, во Вторник (1566), преставился Царь Александр Сафакиреевич Казанский, а живота его 17 лет и 6 месяцев; а положен бысть в ц. Архист. Михаила у левого крылоса посторов столпа. Повеле же по нем Государь милостыню дати довольну по церквам..."
   (Карамзин, "ИГР", т. 1Х, прим. N 217).
   Вот, что называется "почистил": 26 августа 1565 года - Едигер, в Св. Крещение (19 января, 1566 г.) - Симеон, 12 апреля 1566 года Шиг - Алей, а 11 июня 1566 года последний и самый молодой Александр Свфакиреевич. Конечно, тому могли быть и естественные причины, но "чтобы так сразу".... Очищал себя Иоанн от обоих "элит", "своих" прилюдно казнил сотнями, Цари уходили по одиночке не сразу и погребались в местах достойных. Царевичам - взамен "карьерный рост". "Своих" пугали, наводя страх казнями, а подданных из царей и царевичей татарских побаивались! Вполне возможно, что Царей не удовлетворяли результаты разделов земель московских при введении Опричнины, вступать с ними в споры побаивались, сочли необходимым удалить поодиночке, так проще! Или как отмечалось, нашлись тому пособники...
   Таким образом, к июню 1566 года на руках у Иоанна оказались две проблемы: "...Изъявляя усердие к благу Церкви, Иоанн хотел ей дать Пастыря отличного Христианскими Достоинствами: выбор пал сперва на Архиепископа Казанского, Германа, который долго уклонялся от сана опасного и в таких обстоятельствах и при таком Царе.... Уже все Епископы съезжались в Москву; уже написали грамоту избирательную....В сие время, беседуя с Иоанном наедине, Герман хотел испытать его сердце: начал говорить с ним, как должно Первосвятителю о грехах и Христианском покаянии, тихо скромно, однако с некоторой силою.... Иоанн задумался, вышел от него с лицом мрачным. Пересказал любимцам своим речи Архиепископа и спрашивал, что они думают? Алексей Басманов ответил: "думаем Государь, что Герман желает быть вторым Сильвестром...". Германа изгнали из палат, а царь искал другого Первосвятителя..." (Карамзин, "ИГР", т. 1Х, ст. 53).
   Понятно, что лишь забота "ко благу Церкви" заставила Иоанна это сделать.... А вот в примечании N 170 "ИГР", к т. 1Х, написано: "... См. Курбского: он говорит: "...и по дву дня обретен во дворе своём мёртв Епископ (Герман); овии глаголят удушенного тайне за повелением его (Иоанна), овия же ядом смертоносным уморена...".
   Примечание: Овии, возможно, служки церковные, при дворе и на службах.
   Замечание: Архимандрит Герман, в миру Садыров - Палев, боярский сын, родился 1505 году в Старице, уделе брата Василия 111, Андрея Иоанновича. Возможно, при начале преследования и последующем аресте князя Андрея, ушел и принял постриг в Иосифо Волоколамском монастыре, где общался с Максимом Греком. В 1553 году, вместе с архиепископом Св. Гурием отправился служить в Казань, во вновь созданную Казанскую Епархию. После смерти Гурия. В 1564 году, избран архиепископом Казанским, после отречения митрополита Афонасия, был кандидатом на кафедру митрополита всея Руси. Креме вышеизложенной версии его смерти существуют ещё две: 1/ был арестован и через год умер в тюрьме; 2/ умер от моровой язвы в 1567 году в Москве. Ясно лишь одно, после "беседы" с Иоанном Герман на Казанскую кафедру "не прибыл". О Садыковых и Полевых у Карамзина сведения очень скудные: указано, что Садыков был князем Казанским, а Полев погиб на войне в Костроме, при набеге Казанцев.
   Срочно нужен более, "преданный" кандидат в митрополиты, им стал Филипп.
   "...сын боярина Колычева, возненавидевший суету мира.... Иоанн слыхал о Филиппе, дарил его монастырю посуду... помогал ему деньгами в строении каменных церквей, плотин. Бессмертный Сильвестор кончал дни свои в монастыре Соловецком, любимый, уважаемый Филиппом. Вероятно, что они вместе сетовали о перемене Иоаннова нрава... сии беседы могли подготовить Филиппа к его подвигу.... Никто. Без сомнения не мыслил о нем, кроме Иоанна; отвергнув Гермона, Царь вздумал - мимо Святителей, мимо всех Архиереев - возвести Филиппа на Митрополию.... Царь принял Филиппа с отменной честью... и. наконец объявил, что ему быть Митрополитом. Пустынный Инок изумился, плакал.... Царь был непреклонен..." (Там же, ст. 54).
   Дальше историк пишет. Что Филипп поставил Иоанну условие: отменить Опричнину и т. д. и т. п., будто бы Иоанн смирил свой гнев, предпочтя сделать Филиппа" как бы соучастникам в новых правилах царствования" (Карамзин), А дело завершили:
   "главные Пастыри Церковные, повинуясь воле Иоанна", так написал Карамзин, но трудно предположить именно такое развитие событий, Скорее другое, современники Филиппа, лучше нас знали о судьбах Сильвестора и Германа и достаточно ясно предсказали ему, если он пойдет против воли царской. Вернее было бы, предположить, что, вряд ли Филипп решился ставить Иоанну какие либо условия,. Скорее плакал перед ним, говоря, что бремя великое недостойно его малых сил. Позже под напорам
   "Пастырей Духовных", желавших услужить Иоанну, вынужден был сдаться. Пимен Новгородский и Филофей Рязанский, сами были бы не прочь занять кафедру, но не та судьба. "...Написали грамоту, в которой сказано, что новый, избираемый Митрополит дал слово Архиепископам и Епископам, не вступаться в Опричнину Государеву и не оставлять кафедру Митрополита под тем предлогом, что царь не исполнил его требования и запретил ему вмешиваться в дела мирские..." (Там же, ст. 56).
   Митрополит Афонасий покинул кафедру выставив "неисполнение" как причину?
   Понятно, что такие обязательства Филипп мог подписать, видя безысходность своего положения, поскольку они шли в разрез его убеждениям и праву. Он уже понимал, что ему грозит, но не мог оставить народ без надежд на его защиту...
   Считал ли он возможным "исправления Иоанна", вряд ли, чем сознательно обрекал себя на подвиг, поскольку не желал оставлять все на власть тирана.
   - "...Июня в 25 поставлен бысть на Метрополию Игумен Филипп Колычев, Пименом Архиеп. Новгородским и Псковским, Никандром Ростовским, Елиферием Сужд., Гермогеном Казанским, Филофеем Рязан., Симеоном Смолен., Варлаамом Коломен., Галахтионтом Сарским и Подонским, Иосифом Пермским.... На поставлении же был Царь и В.К. и дети его и К. Владимир Андреев..." (Там же, т. 1Х, прим. N 177).
   Плохо знал своих кандидатов Иоанн, чрезмерное величие, принимал за способность все предопределить...принудить любого человека исполнять его "волю", вопреки убеждением этого человека. Ошибаясь в Германе, он снова добился постановки на кафедру митрополита, как ему казалось, робкого слабого инока, с окраин "земли своей" и, возвеличив, думал "заставлю, смирится...".
   - Послы Польши выехали из Москвы несколько раньше, впрочем, вопрос о назначении Филиппа митрополитом, к тому времени был уже решен, заключено перемирие с Литвой, предполагали даже личное свидание Государей в Смоленске и Орше.... Вроде бы всё успокоилось, осталось понять - что дальше?
   "...Послы Королевские, 13 июля, заключив условия о размене пленными. Выехали из Москвы 22 июля..." (Там же, прим. N 221).
   Но послы уже понимали, это все разговоры, Иоанн не думает о мире, напротив:
   - Карамзин: "... тогда (в июле 1566 года) Иоанн явил России зрелище необычное: созвал в Земскую Думу не только знатное Духовенство, Бояр. Окольничих, всех других чиновников, Казначеев и Дворян первой и второй степени, но и гостей, купцов, помещиков иногородних; отдал им на суд переговоры с Литвой, и спрашивал, что делать; мириться или воевать с королём? В собрании находилось 339 человек..."
   (Там же, ст. 67).
   - Нечволодов: "...предложение было заманчиво и заставило Иоанна призадуматься над вопросом: вести дальше столь тяжелую войну или нет, и вот для решения Государь прибег к средств, которое испытал уже в ранней молодости: он приказал созвать Земский Собор, на котором...должны были дать ему совет. Мириться с королём на предложенных условиях, или нет..." ("Сказания...", т. 4, ст. 163).
   - Иловайский: "...Чтобы подкрепить свои требования, он прибег к тому способу, который постепенно входит в употребление московского правительства.... Летом того же 1566 года, он созвал в столице земскую думу..." ("Царская Русь", ст. З01).
   Очень даже интересно - "заставило Иоанна призадуматься", что ему никогда не было свойственно.... Для себя он давно уже решил, что будет продолжать Ливонско - Литовскую войну, до "победного конца", или, в связи с плохим состоянием здоровья у Сигизмунда - Августа, вопрос можно будет решить по другому. Представиться, какой либо, удобный случай, и вдруг он выйдет победителем и сумеет присоединить кроме Ливонии ещё и Литву, "отторгнув её у Польши". Было лишь одно "НО", само то, царство московское, находилось на "гране нервного срыва" и чтобы продолжить войну нужно будет "ободрать" всё население страны: взять большие деньги, большие налоги, обезлюдить села у помещика, отобрать капитал у купца. Вот почему на заседание Земской Думы привлекли и помещиков и купцов и дворян всех категорий. Позже Иоанн всегда мог сказать: "... я с вами советовался, продолжать войну не желал, но вы сами ПРИГОВОРИЛИ, а я лишь выполнял ВАШУ волю, и не более того, ТЕРПИТЕ!" Странно, что эта мысль о причинах необходимости такого "расширенном составе Думы", не пришла в голову ни одному историку, а жаль!
   - Карамзин: "... Все ответствовали - Духовенство за себя. Бояре, сановники, граждане также особенно, но единогласно - что государю без вреда для России уже нельзя быть снисходительнее: что Рига и Венден. Необходимы нам для безопасности Юрьева или Дерпта. Самого Пскова и Новгорода..."
   - Иловайский: "...По их мнению, государь показал достаточно смирения перед королем в своих уступках. Более уступать не следует и надо требовать те города Ливонские, которыми король завладел несправедливо..."
   - Нечволодов: "... Постановление этого собора замечательны: безусловное продолжение войны...Больше уступать нельзя, пригоже стоять за те города Ливонские, которые король взял на оберегание: Ригу, Веден, Вольмар,Раненбург, Кокенгаузен и другие городп.... Ежели не стоять Государю за эти города, то они укрепятся за королём. И впредь в них будет разорение церквам..."
   Ну, что сказать, Иоанн получил то, что желал, а разве могло быть иначе? Кому доступно, тот может более подробно узнать, как и что, прочитав в Собрании Государственных Грамот ст. 515 и Александро-Невской летописи л. 1046, 2 июля. В веке ХХ1 историк Калюжный характеризуя события этого года написал:
   "...царю надо было взять Ригу с её портом, чтобы пробиться к морю. Земский собор поддержал царя. Тогда же был установлен единый порядок военной службы феодалов: отныне вотчинники наравне с помещиками выставляют вооруженных воинов. Основан город Орел. Образован Поместный приказ, Происходит расширение "опричной" территории..." ("Другая история...", ст. 261).
   Как видим за два столетия наука историческая значительно продвинулась, а описание "истин", акценты остались прежними. Верной дорогой идете товарищи! Кстати, отмеченное нововведение, что и вотчинники должны выставлять воинов, говорит о том, что людские резервы были на исходе. Взяв Полоцк, "открыли" дорогу на Ригу, ну и что дальше? А ничего, поскольку нет сил:
   "...В июле 1566 года началось моровое поветрие в Новгородской Шелонской пятинах, а через месяц в Новгороде, Полоцке, Озерище, Невеле. Великих Луках, Торобце, Смоленске...многие деревни опустели, дома затворились,... Язва дошла до Можайска: Царь учредил там заставу, и не велел никого пускать в столицу из мест зараженных..." (Карамзин, "ИГР", т.1Х, ст. 61).
   Как видим, кроме действий военных страна опустошалась и моровой болезнью. В военном смысле, "дорога на Ригу" или ещё куда нибудь, для войск московских и была открыта, но это Иоанну нисколько не помогло, не осталось у царства сил воевать.... Тут, собирай любые соборы, земские или иные, получай от них любое "одобрительное" решение, воевать нет возможности. В Ливоно - Литовской войне наступает перерыв. После 1563 года до 1572 года никаких масштабных действий между сторонами не велось. В 1570 году "пойдет на Ревель" датский принц Магнус, с ним ходили войска московские и только....
   Отрешившись от войн внешних, Иоанн перенес взор, но возможности войн с подданными, тут и войско - опричники есть и подданные покорны и безоружны:
   "Исторические хроники" (Е.А. Гладилин): "Скончался опальный монах, член Избранной рады, Сильвестр, автор "Домостроя". Сильвестр в Раде не состоял.
   1567 год - "...Но сия тишина, действия или угрызений совести или притворства Иоанново, было предтечею новой бури. Тиран из Слободского вертепа своего свирепо глядел на Москву. Хотел удивить Россию избранием нового Митрополита, о коем никто не думал. Иоанн не замедлил увидеть в нем орудие завистных Бояр; уверял себя, что они внушили ему мысль требовать уничтожения Опричнины и возмущают народ против сей Царской дружины....В воображении Иоанна составились новые заговоры: надлежало открыть и доказать..." (Карамзин "ИГР", Т.1Х, ст. 57).
   "...Наряду с тиранством и самодурством Ивана 1У, видим у него черты замечательной подозрительности, трусости, малодушия. Окружив себя преданною и надежной охраной опричников или телохранителей, он не считал себя в безопасности и опасался боярских замыслов и козней..." (Иловайский, "Царская Русь", ст. "95).
   Иоанн попал в расставленную для него ловушку: ограничив своё общение лишь "с преданными без лести" новыми любимцами, он не подозревал, что те могут в СВОИХ ИНТЕРЕСАХ, формировать его поведение. Так оно и получилось, напуганный Иоанн искал у них защиты и находил у них понимание своим страхам, они же, в свою очередь указывали ему на цели, так и жили. Иоанну в мыслях казалось, что его окружают заговоры и покушения на жизнь его и не находил ничего другого, как физическое уничтожение "мнимых" противников, вместе с их окружением. Время шло, а количество "врагов" не уменьшалось, и, в силу своего характера, он по наветам "друзей единственных" искал новых и находил. Пламя борьбы против "старых родов боярских" не угасало, поскольку поставленная, его окружением, цель - "извести" не исчерпывалась с казнью некоторых из них. Можно проследить за некоторой переменой в "направлении удара", если раньше уничтожали тех, кто хотел "захватить власть над царём" - Адашевым и другими, то теперь внимание переключено на тех, кто имел хотя бы "тень родства" с родом Иоанна. Может и странно, но историки с века ХУ111 по век ХХ1 старательно прячут в тень действие различных родов, находящихся рядом с троном, особенно клана Кобылиных - Кошкиных - Захарьиных - Юрьевых - Романовых. Историков можно понять. В этой фамилии - корни незначительного "социального происхождения" были на лицо, и все,... а объяснить их стремление "пробиться к трону московскому", со времен царствования Иоанна 111, и вовсе не могли бы украсить историю семейства.
   А, ведь именно Романовым, связанным с ними фамилиям и некоторым другим, нужно было привести царство к такому положению, чтобы к моменту пресечения рода Иоанна 1У, рядом не оставалось никаких претендентов на престол, имеющих какие либо "законные основания". И они достигли этого используя Опричнину. Хотя и несколько интерпретируя события того периода, в частности, разбивая их на четыре царствования, Г.В. Носовский и А.Т. Фоменко приходят к тому, что совершенно однозначно указывают на фамилию Захарьиных, как организаторов Опричнины и совершенно четко обозначают то, что террор имел целью убрать противников: "...В 1564 году была учреждена опричнина, одним из главных её инициаторов был боярин В.М, Юрьев - Захарьин, и именно вокруг Захарьиных сгруппировался руководящий кружек опричнины...Новая группировка Захарьиных - Романовых решила искоренить русско-Ордынскую династию..." ("Русь и Рим", т.2, с. 234).
   Правда, в какой-то момент в 1567 года, Василий Захарьин, "вождь" клана и опричнины умер, но: "Вождь умер, а дело его живет!" - в делах родственников. Борьба заняла долгое время, слишком запутанны были интересы различных фамилий, но после Смуту, в 1613 году, на трон московский "выкрикнут" Мишу Романова, юношу в возрасте шестнадцати лет, кто при нем правил? Родня....Об этом позже, а сейчас вернемся на проторенную дорожку в век ХУ1. Посмотрим:
   "... Иоанн Васильевич отправил к Сигизмунду - Августу боярина Умного Колычева требовать всей Ливонии и, кроме того, выдачи князя Курбского. После долгих переговоров этого посольства с литовскими панами требования Иоаннова посольства были отвергнуты, и Сигизмунд послал к нему гонцом Юрия Быковского с письмом о возобновлении войны. В начале октября 1567 года, Быковский нашел царя на дороге в Новгород. Иоанн принял гонца в шатре, обличенный в воинские доспехи и окруженный военной свитой; говорил с ним, а потом велел заключить его в московскую темницу - под предлогом того, что в письме королевском были "супротивные слова" и, что воротившийся, боярин Умный - Колычев жаловался на дурное обращение с его посольством. Однако царский поход, торжественно предпринятый из Новгорода в Ливонию с большим войском, на сей раз скоро кончился. Устрашась осенних невзгод и трудов воинских, Иоанн Васильевич, под предлогом морового поветрия воротился в Александровскую Слободу..."
   (Иловайский, "Царская Русь", ст. 302). Мыльный пузырь лопнул, демонстрировать доспехи воинские и самолично воевать - вещи разные. Кстати о Захарьиных и иже с ними: тот, который Умный - Колычев Федя так же был одним из потомков "боярина Андрея Ивановича Кобылы. Кроме того, он родственник пятой жены Иоанна, Анны Васильчиковой. Напрашивается мысль, что и митрополита предпочли взять из рода Колычквых. В надежде, что, попав в окружение родни, он будет...но, оказалось другое, его беседы с Максимом Греком и Сильвестором, а так же, климат островов Соловецких "испортили" характер Филиппа. Не пожелал он исполнять, ни желаний царских, и не понял он замысла своей родни - привести на стол Московский потомков Ивана Кобылы или, если угодно, рыцаря Гландала,... а может и просто не захотел участвовать в делах фамилии.
   Вообще стоит более внимательно глянуть на состав Думу Опричной собранной самим Иоанном: Глава думы, вроде бы, Михаил Темрюкевич, брат жены и родственник Захарьиных. Женат на дочери Василия Михайловича, сам Василий Михаилович Юрьев..., Алексей Басманов, сын Феодор женат на дочери князя Ситского, родственника Захарьиным, Трубецкой (потомок Гидемина, по линии Ольгерда - князья литовские), их этой фамилии Димитрий Тимофеевич Трубецкой, будет кандидатом на трон московский в 1613 году, князья Пронские (князья Рязанские в родстве с Гидеминовичами). Князь Шайдуков - Ногайский Петр Татдеевич, князь Одоевский (из князей литовских. Перешедших служить Москве в 1494 году), дворяне Грязные и Малюта - Скуратов - "любимцы Иоанна". Да, как видим СОВЕТ очень пестрый по составу, а мужи очень "важные Вельможи".
   Примечание: есть один существенный факт: все события времен опричнины историки "выудили", в большинстве своём, из различных воспоминаний тех, кто был связан с ней опричников иностранцев, вроде Траубе, или тех, кто наблюдал за этими событиями издалека, вроде Курбского, или из летописи Александро - Невкской Лавры, забывая о том когда, она основана. Чему-чему, а умению молчать и не делиться впечатлениями современников Иоанна о тех временах, опричнина людей научила, впрочем, как и всякий, созданный властью, карательный орган.
   Именно поэтому описание этого времени в отечественных летописях, почти совсем отсутствует. Было ли преднамеренно скрыто, или уничтожено позже, точного представления о том периоде изложить невозможно. Пример "отображения" этого
   Р.Г. Скрынников: "...исторический парадокс, состоял в том, что русская монархия, подчинив себе обширные земли и княжества, стала пленницей перебравшихся в Москву аристократии. Русское "самодержавие" было на деле ограниченной монархией с Боярской Думой и боярской аристократией...". Вроде бы и так, НО, никто иной, как сами великие князья московские привечали перелетов, весьма туманного происхождения, в лучшем случае, вроде бы далёких потомков племени Рюрика, или глава татарских отрядов (как Василий 11 "Темный"), и те должны были защищать их от претензий ближайших родственников. В. К. - делали их, вроде, "вельможами с весьма знатным происхождением", но это все ограничивалось, в лучшем случае пределами царства, поскольку сами Монархи не испытывали, по отношению к ним никаких "иллюзий". Взгляните на те прозвища, которые имела эта знать, они приведены у Карамзина в поименном списке там все от Семена Жеребца до.... Сами они сделали их боярами, возвысили их "именитость", создали представление об их значимости и, в конце концов, привели их к мысли, что они не хуже "теперешнего" могут управлять царством, причем к своей выгоде. Вот и созрела вокруг трона Московского толпа претендентов. А, с той поры, любое родство с царствующей фамилией становилось опасным для жизни... "Донос" и затравили, всей кучей душили, во имя вроде бы Царя.
   Итак, в октябре Иоанн вернулся в Александровскую Слободу и тут обнаружил:
   - " ...польский король и литовские вельможи послали с каким-то гонцом Козловым грамоты нескольким московским боярам. Именно князьям Воротынскому. Бельскому, Мстиславскому и конюшенному Челядину, склоняя их на литовскую службу..."
   (Иловайский, "Царская Русь". ст. 278).
   - "...следующее происшествие служило поводам к новым убийствам, Главным боярам Московским, Князьям Бельскому, Мстиславскому. Воротынскому, конюшему Ивану Петровичу Челядину. Тайно вручили грамоты подписанные Королем Сигизмундом и Литовским Гетманом Ходкевичем: Король и Гетман убеждали их оставить Царя жестокого, звали к себе, обещали им Уделы; напоминали, двоим первым, что они Литовского роду; третьему. Что он был некогда владетельным Князем; а конюшему Феодорову, что Царь уже давал ему чувствовать гнев свой...бояре предоставив сии грамоты Государю, ответствовали Королю..." (Карамзин, "ИГР", т.1Х, ст. 57). Есть и другое описание того, как протекало "оформление дела" - заговор бояр:
   "... Боярин Иван - Петрович Феодоров - Челядин...исполнял незначительную "невместную" службу в Полоцке. Лазутчик от польского короля вручил ему провокационное письмо с предложением изменить царю.... В письме, зачем-то были перечислены имена бояр и приказных, которых Сигизмунд 11 Август желал бы видеть на своей службе. И предложен план вооруженного мятежа против Иоанна....Поэтому и реакция на предложение изменить была вполне предсказуема....Сдал царю и письмо и вражеского лазутчика...Грозный получив письмо Сигизмунда, прямо из рук Феодорова - Челядина, был в ярости. Сам занялся "розыском" измены. Но никаких доказательств вины бояр не нашел. Поостыл, пришел в благодушное, слегка игривое настроение, приказал всем перечисленным в письме боярам писать ответы..."
   ("Борьба с изменой", Интернет, выборка из исторических документов).
   В связи с этим, есть один существенный вопрос: сколько было писем, одно или каждому? Следует склониться к тому, что письмо было единственным. Как и "лазутчик", был один Козлов Иван? Поскольку, вероятнее всего, указанные в письме бояре не находились лишь в Москве, как бы он "тайно" мог их всех объехать?
   Вопрос другой: почему вдруг после ярости, Иоанн вдруг пришел "в благодушное, слегка игривое настроение"? Ответ напрашивается один: сначала решил, что это правда, потом "узрел в документе фальшивку" и теперь у него есть возможность поиграть с этими важными боярами, как кот с мышкой! Заговор! - все ответите! Следует внимательно присмотреться к ситуации, кому выгодно поставить земских бояр в "столь неловкое положение"? Сигизмунду, самому Иоанну или " "ищущим престола"? Посмотрим с точки зрения каждой из возможных сторон:
   - Сигизмунд - Август вряд ли нуждался в этих "московских служках" и ещё менее видеть их хотели видеть люди его окружения. Тот же Милославский дальний потомок Гидемина, в отличии от Курбского, может иметь виды на... Литву. Таким образом, гетману Литвы Ходкевичу он тут совсем не нужен...
   Смешно было бы сказать, что Сигизмунду было выгодно писать столь явно провокационные письма, когда существовала 100% гарантия того, что письмо (тем более письма) окажутся в руках Иоанна. Что ему было выгодней иметь "потенциальных сторонников" живыми или зная нрав Иоанна, мертвыми?
   О каком "вооруженном заговоре" можно вести речь. Когда заговорщики разъединены территориально, не имеют никаких реальных воинских сил и, несомненно, за ними тайно приглядывают. Глупости всё это, не было писем: "...Письма Сигизмунда и Гетмановы известны нам только по местам (весьма глупым), приводимых из них самими Боярами в их ответах..." (Карамзин, "ИГР", т. 1Х, прим. N 181).
   Там же приведены части текстов из писем боярских. Сами письма можно увидеть в интернете, по словам Карамзина: "... оне занимают 154 страницы в делах польских N 8...",странно, но писем Сигизмунда к боярам не сохранилось в архивах Польши, почему это? Причина может быть одна - Сигизмунд и гетман этих писем не писали. Писали те, кто знал про "обиды и порядки при дворе Иоанна".
   - Сам Иоанн, оно, конечно, приятно иметь в надежном месте компромат на деятелей Земщины, им самим назначенным, но у него этих бумажек на них прорва. Да и какое значение имеет бумага, раз царь говорит - "Виновен"!
   - "Ищущие трона", как со стороны Запада, так и Юга были заинтересованы, правда, внутриклановая борьба мешает однозначно указать заинтересованных.
   - Как это вообще получилось, что письма направлены лишь "против деятелей Земских", говоря о них, что они князья Литовские, но не послано тем литовцам, кто находился в Опричнине, тому же, Трубецкому, или Траубе и Краузе с напоминанием того, что они Ливонцы и недавние пленники, или вообще ко всем людям? Единственный вариант ответа - письмо родилось в недрах Опричнины, писавшие были "в курсе" событий и знали "направление мыслей Иоанновых. Короче, Захарьины и иже с ними, такой подарочек к вернувшемуся из похода неудачного Иоанну. Иоанн был рад, такой подарок к его возвращению, неудачи всегда требуют объяснения и вот оно, "происки врагов внутренних", сговорившихся предать царя пока он был в походе! Началось: "...Но, несомненно, Опричнина возбуждала недовольство весьма многих лиц, особенно среди боярства; посланный Сигизмундом Августом гонцом к Иоанну, какой то, Козлов, донес королю, что сумел склонить всех Московских бояр к измене; вследствие этого, Сигизмунд отправил через того же Козлова грамоты князьям Бельскому, Милославскому. Воротынскому и конюшему боярину Челядину с приглашением перейти в Литву. Грамоты эти попали в руки Иоанна; он приказал составить письма... и начать строжайшее расследование; достаточных улик против Бельского, Мстиславского, Воротынского не было - и они наказания не понесли. Но старый боярин Челядин был казнён вместе с женой и соумышленниками, князьями Куракиным - Булгаковым, Ряполовским, тремя Ростовскими, Щенятьевым, Турунтай - Пронскиим и казначеем Тютиным..." (Нечволодов, "Сказания...", т. 4, ст. 141).
   Необходимо познакомится с теми, кого обвиняли: Бельские, Воротынский, Челялин - Феодоров уже упоминались ранее и общее представление об их фамилиях уже составилось. Представляем: Ивана Феодоровича Милославского: князья, далекие потомки великого князя Литвы Гидемина, родственники Иоанну по матери Елене Глинской, владели землями Кунцевскими, после того, как перешли на службу Московскую. Иван Феодорович в 1541 - кравчий, в 1547- спальник, в 1549 - боярин. После рождения Феодора Иоанновича вместе с Михаилом Романовым назначен его опекуном. В последствии, в 1571 году, обвинен в сдаче Москвы хану Девлет - Гирею, но помилован. Считается, что в той неразберихе, которая царила в момент смерти Иоанна 1У, тот смог назначить его советником Верховной Думы. При воцарении Бориса Годунова сослан в Кирилловский монастырь за участие в заговоре Шуйских против Годунова, считалось, что они были с Борисом друзьями. Явился основным источником сведений для Джерома Горсея, которому "поведал, как всё было".
   И что же вышло? Писали, вроде, четверым, пострадал лишь один из них и ещё те, которым никто не писал, почему так? Расчет у тех, "кто суп готовил" тонкий:
   - В данной ситуации, когда "кадровая обойма пуста" - у Иоанна нет достаточно авторитетных людей, кому можно доверить "послушного управления" Земщиной. И он объявил, что на Бельского, Мстиславского и Воротынского, - "достаточных улик не было", и он не тронет, а вот с Челядиным (хотя он вряд ли был конюшим в то время, его "съели" ещё Глинские) и прочими "неугодными" ему, по различным причинам, лицами медлить не будет.
   - Челядин - Феодоров - Ляднин оставался, практически, единственным из тех, кто был рядом с Иоанном, ещё до его рождения. Из этой фамилии и мамка Иоаннова, Аграфена, он с ней пеленок и "любимец" матери Елены Глинской, Иоанн Телепнев- Овчинин. На самом деле его отец, Петр. Феодорович Челядин в ближайшем окружении Государей Московских, ещё со времён Иоанна 111, потому он и вся фамилия владела всеми " альковными" тайнами двора Московского. Вот и Курбский в "Истории о великом князе Московском" написал следующее: "Рождение двух сыновей у великого князя Василия 111 от колдовства. Колдовство - великий грех". Как оставлять членов этого семейства в живых? О некоторых "позаботились" князья Шуйские, о других, князья Глинские, добил фамилию уже сам Иоанн, поблагодарил за верную службу трону Московскому!
   Примечание: Кстати нужно отметить, что Карамзин стесняется присоединять этого Ивана Петровича Феодорова - Лядина к его фамилии Челядин, чтобы не так ясно обозначать цели наказания, не имеющие ничего общего с изменой... и именует его лишь конюшенным Феодоровым. Том 4: пишет Феодоров - Лядин. И все!
   - Князь Куракин - Булгаков Иван Андреевич, ранее, 1563 году постриженный в монахи, казнён. Степень его вины, также определялась не поступками, а родством. Куракины - Булгаковы происходили из рода литовских князей Патрикеевых, сначала служили Новгороду, потом перешли на службу в Москву. Уже при Василии 111 был конфликт с князьями этого рода, который привел к пострижению отца и сына в монахи. Сын, в монашестве Вассиан (Косой), оказался очень "неудобным" был близок с Максимом Греком. Род несговорчивый и потому опасный.
   - Князь Щенятьев Пётр Михайлович. Так же из рода Патрикеевых, хотел скрыться в монастыре, его нашли и замучали.
   - Князь Ряполовский Димитрий Михайлович. Рополовские известны как горячие сторонники Василия 11 (Темного), в чем оказался виноват этот верный слуга престола, сказать трудно. Но он уже испытывал "опалу" сразу после "устранения" Андрея Шуйского. И, кроме того, постоянно был воеводой в различных походах. Насколько велик был его "личный вклад в дела ратные" неясно. Поскольку, если и были победы, то их, воеводы "персонально" приписывали самому Иоанну.
   - Князь Турунтай - Пронский Иван Иванович. "Обозначился" в конце княжения Василия 111. вроде бы "держал сторону" Юрия Иоанновича, брата Василия, при назначении наследником по его смерти, а не малолетнего Иоанна с матерью. Позже с Андреем Шуйским и Глинскими участвовал в "управлении" княжеством. При малолетнем Иоанне. Испытал "опалу" после убийства Андрея Шуйского, "прощен" в 1547 году; в связи с коронацией. Участвовал во взятии Казани в 1553 году. Снова испытал "опалу", после того, как с Михаилом Васильевичем Глинским пытался отъехать в Литву. Начинал княжение в Рязани. Но одна ветвь Пронских оставалась в Литве. Принявший католичество Генрих Глебович Пронский с 1554 года был Киевским воеводой. Замечен во вражде с Захарьиными, так же как Щенятьевы и Ряпополовские...
   - "...Так же казнены по воле царя и в тот же год княжата Ростовские: Семён, Андрей и Василий, и их друзья с ними.... В те же годы казнены были братия мои, княжата Ярославские... князь Феодор Девов.... Княжата наши Ярославские не предавали его (Иоанна) прародителей в бедах и напастях.... За тем то князем Феодором была одна из дочерей князя Михаила Львовича Глинского..."
   (А. Курбский, " История о великом князе Московском"). - Тютюнин Хазяит Юрьевич был убит с женою и малолетним сыном лично Михаилом Темрюковичем князем Черкасским. "Вина его в том", что он был казначеем и слыл очень богатым человеком, а как известно имущество казненного передается казне, усматривается прямая выгода, а казначея найдём.
   - Дьяк Казарин - Дубровский, казнён: "...был оклеветан Царю в лихоимстве
   (см. Гваньини В.Р. 11, 252): сказали, что он за деньги освободил многих Детей Боярских от вожения пушек. Его с двумя сыновьями изрубили, а третьего, пойманного, в бегстве колесовали, Иоанн велел поминать Каз. Дубровского в Кирилловой обители..." (Карамзин, "ИГР", т. 1Х, прим. N 187).
   Когда, где и каким образом совершалось всё "ЭТО", следует смотреть во многих трудах исторических, и не очень, вроде романов на историческую тему, где...
   Но, если приглядеться, за исключением Феодора - Челядина, которому было прямо предъявлено обвинение в том, что он "желал" захватить престол, другие были простыми воеводами. Если участь, что при тех методах формирования полков воинских, которые просто являлись ополчением из разных городов и областей и у них отсутствовали постоянные командиры, они принимали командование, лишь на время данной военной компании, несомненно, что некоторые, из них имели "определенный вес" и авторитет среди люда военного, может, именно в этом, и заключалась "их вина" в глазах Иоанна и опричников?
   Кстати, князь Салтанук (Михаил Темрюкович) появился в Москве ещё в 1558 году, гораздо, раньше, сестры, княжны Кученей (Мария), второй жены Иоанна. Тут же он и обучался, при дворе царском, "премудростям науки". Всё это наводит на размышления: жена из тех мест, так же, не случайность, Иоанн, уже тогда готовил замену Анастасии. И, возможно, именно тогда Девлет - Гирей взял в жены её двоюродную сестру, а сам Темрюк (Темгрюк) прибыл в Москву и того ранее, вместе с "желанием Иоанна" начать войну за Ливонию, в году 1553...
   "послужной список" Михаила Темрюка впечатляет: в 1567 - боярин, в походах войск Иоанна, года - 1568, 1570, 1571 он "первый воевода". И хотя, война на западе требовала совершенно других тактических решений, Михаил водил войска - в набег, держался старого, проверенного веками способа, набег - воина востока. Да и откуда у него могло возникнуть желание менять её, и от набегов перейти к современным методам организации войск. Так и воевали, так и жили - по старине заветной, стран Восточных, а "восток дело тонкое...!".
   Иловайский считает, царь Касимовский Шиг - Алей, как отмечено ранее, умер в 1567 году в Касимове, его место занял Саин - Бекбулат (в крещении Симеон Бекбулатович). С приходом Романовых, все сведения о том, какими землями владели в царстве московском царевичи служилые, исчезли, считалось - лишь за ними был лишь Касимов, это не так!
   Беспокоили дела Крымские, состояние "ни мира, ни войны" сохранялось, но за это от Москвы требовали "поминки" - дань и подарки "персональные", Хану и окружению:
   "...Между тем Посол наш Афонасий Нагой жил в Тавриде; действовал неутомимо, подкупал Евреев, чиновников Ханских; имел везде лазутчиков, опровергал ложные слухи распускаемые врагами нашими о кончине Иоанна; знал всё и писал к Государю.... Иногда Литовская, иногда наша сторона одерживала верх в Ханской Думе, так, что Девлет - Гирей, с разрешения Султана в 1567 году разорил часть Королевских владений, за неисправный платеж дани; однако же, и с нами не утверждал мира; требовал богатейших даров..." (Карамзин, "ИГР", т. 1Х, ст. 65).
   Двигались "вперед" и дела Шведские, Иоанн не смирился с тем, что "до сих пор" не породнился с королем Польши, и это при живой жене продолжал добиваться Екатерины, хотя она ещё в 1562 году стала женой Иоанна, герцога Финляндского. Чтобы заключить союз с Иоанном король Эрик Х1У Шведский "выдумал клевету и заключил Иоанна Финляндского", а Екатерине предложил брак с Иоанном 1У Московским, Екатерина отказалось. Эрик собирался заставить её сделать это силой. Больно были заманчивы предложения Иоанна:
   "...Дело началось тайной перепиской, а окончилось торжественным договором: в феврале 1567 года приехали Шведские государственные Советники, канцлер Никалос Гилленстрин и другие прямо в Александровскую Слободу, были угощены великолепно и подписали хартию Швеции с Россией. Царь называл Эрика другом и братом уступал навеки Эстонию, обещал помогать в войне с Сигизмундом, доставить мир с Данией и с городами Ганзейскими: за это Эрик обязался прислать свою невестку в Москву. Думный советник Воронцов и Дворянин Наумов поехали в Стокгольм с договорною грамотой..." (Там же, ст. 72).
   - 20 июля послы приехали в Стокгольм и "...приняты были с великой честью, жили там целый год, без всякого успеха в своём деле..." (Там же).
   Не была оставлена без внимания и Англия, там вопрос был поставлен шире:
   "...При помощи того же Джекинсона царь пытался войти в непосредственные сношения с королевой Елизаветой и предложил ей (1567 г.) заключить тесный оборонительный и наступательный союз; причем тайною статьёю договора должна должно быть предоставление обоюдного права находить себе полный приют во владениях союзника, в случае какой нибудь невзгоды. Но умная королева...заботилась только о торговых выгодах англичан и. отнюдь. Не желала заключать такой договор, который обязывал её принимать участие в происходивших тогда войнах России с Польшей и Швецией из - за Ливонии; даже бы если и желала, то не могла сделать одной собственной волей при конституционном строе своего государства..."
   (Иловайский, "Царская Русь", ст.295).
   Вот и вся политика: с Данией против Польши и Швеции. За невесту из дома Польского, можно отдать всю Эстонию "навечно" Швеции. И "окромя того", замирить её с Данией, чтобы они помогли против Польши, или с Англией против Польши и Швеции: весь этот коктейль политических игр смешан " в одном стакане". Кроме того оговорена поездка в Англию в случае чего! Ответ Елизаветы, во времена Карамзина, находился в архиве, где он теперь? Архивы хранятся небрежно...
   ""Хронос" - "Боярский заговор, образование ямского Приказа, Посольство И. Петрова и В. Ядычева в Китай" - какой там Китай, пошли, куда глаза глядят.... Вернее было так:
   "...Того же лета 75 года (1567) по повелению Ц. и В.К. ходили проведывать за Сибирь государства Атаманы и Казаки Ив. Петр., да Бурныш Ялычев с товарищами: где какие города за Сибирью видели, Китайскому Государству и Мунгалской земли, и иным местам..." (Карамзин, "ИГР", т. 1Х, прим. N 648).
   1568 год - Этот год прошёл достаточно спокойно, но, к сожалению, он заложил основы для новых напастей для всего царства. Митрополит Филлип, как мог, старался смягчить то отрицательное влияние, которое имело ближнее окружение на характер поведения Иоанна. Таким образом, получилось, что Филлип стал этому окружению неугоден. Всячески настраивая Иоанна против Митрополита, люди окружения провоцировали такие действия, которые не могли не вызвать реакции митрополита, непосредственно против самого, Иоанна, ибо он принимал в "забавах" живейшее участие. Пока же, согласно мнению Нечволодова, между ними шли лишь беседы, на темы нравственности в понятии Христианском:
   "...конечно, Филипп не отказывался от истинного права Российских святителей - печалиться за несчастных, что не замедлило привести к полному разрыву с Иоанном. Между ним и Царем стали происходить, по окончании обедни разговоры следующего рода..." (Нечволодов, " Сказания...", т. 4, ст. 146).
   Далее следуют дословные тексты этих разговоров Филлип - Иоанн, насколько это допустимо в науке исторической науке, понять трудно. Факт тот, Иоанн понял, что опять ошибся и не всякий Колычев - Умный Колычев...
   Обстановка на границе с Литвой была относительно спокойна, не в последнюю очередь это было вызвано желанием самого Сигимунда, в связи с намечавшейся Унией:
   "...Литовские же войска, под началом гетмана Ходкевича, в начале 1568 года, осадили небольшую Московскую крепость Улу, но скоро принуждены были снять осаду..." (Нечволодов). Иловайский представляет это же по другому, так: "...Спустя несколько месяцев (зимой 1568) литовцы взяли, однако, Улу и сожгли её...". Крепостица стояла немного выше Полоцка на Западной Двине.
   У историков, как и всегда, имеются тому объяснения, что, как и почему вышло:
   "...При отсутствии доблести в Польско-Литовских войсках, у Сигизмунда Августа пропало желание воевать; Иоанн, в виду сильного напряжения всех сил Государства, истощенного столькими войнами, тоже был не прочь помириться; поэтому вновь начались пересылки о мире..." (Нечволодов). Напишут и иначе: "...После этого Царь решил возобновить мирные переговоры с Сигизмундом и отпустил задержанного гонца Быковского, с обоих сторон военные действия прекратились, и началась взаимная пересылка гонцов..." (Иловайский).
   Вот пример того, как нужно представлять события исторические, сказав, что то, не сказать ничего до конца и постараться не обращать внимание на причины!
   А, сказать было нужно следующее: сначала Сигизмунд сжег Уллу и "литовцы нечаянным нападением захватили было Изборск, но "по строгому приказу царя город отбили назад" (Иловайский) - от Пскова до Изборска 31 км. Проба сил! А потом Иоанн освободил гонца польского, задержанного Москвой и пошло...
   Обоюдность в вопросе о мире была естественно общей, причины были разными:
   - войско самого Иоанна было не в состоянии вести крупномасштабные действия из-за полного истощения ресурсов царства. Сам же Иоанн хотел, чтобы при прекращении военных действий с Литвой, его новое опричное войско, тем временем, "навело новый порядок" в царстве московском, иначе, зачем было его создавать - "кромешников царских", как не для расправ над подданными?
   - Сигизмундом двигало другое - он понимал, что до фактического объединения Литвы и Польши, не будет возможности вести достаточно крупные военные операции по противодействию московскому вторжении - отбить тот же Полоцк. Объединённое же государство могло, надеется, на присоединение и Ливонии...
   Следующее знаковое событие произошло в июле, Иоанн "сплачивал наших" и:
   "... как бы назло увещеваниям архипастыря, поведение Иоанна в это время было особенно омерзительно. Он ездил со своей сатанинской дружиной, жег усадьбы опальных бояр и убивал даже их скот. Мало того, не довольствуясь обычными забавами, сопровождаемые пьянством, шутовством и развратом, однажды ночью он послал своих кромешников в дома тех бояр, чиновников и купцов, жены которых были известны своей красотой. Несчастные женщины забраны силой и приведены к Иоанну, одних он выбрал для себя, а других роздал приближённым. Спустя несколько дней их развезли обратно по домам..." (Иловайский, "Царская Русь", ст. 231).
   Донесли же до нас данное известие Траубе и Краузе, так же Курбский, и многие другие "заезжие" к нам гости иностранные. Некоторые подробности "забав" этих, можно найти в "ИГР", т. 1Х, прим N 183 и 194. Короче царь весь в заботах...
   Нет необходимости говорить о том, что "забавы" царские, вероятно, и привели
   к объяснениям самого Иоанна с митрополитом, царь не унимался, был зол и окружение принялось за разного рода провокации, усложняя их отношения, что должно было привести к свержению митрополита, в угоду настроениям "САМОГО":
   "...Решив низложить архипастыря, Иоанн хотел придать сему насилию вид справедливого наказания.... Сначала отправили нескольких духовных и светских лиц в Соловки для производства следствия о жизни и деятельности там Филиппа. Следователи уговорами, обещаниями и угрозами склонили игумена Паисия и несколько малодушных старцев к разным лжесвидетельствам..." (Там же, ст. 281).
   "Скоро сказка сказывается, но не скоро дело делается" - "оформить ложные показания" в преступлениях не существующих. Закончили сбор лишь в 1569 г. Пока же делали всё, отношения царя и митрополита стали запредельными, и:
   "...28 июля 1568 года Филипп служил в Новодевичьем монастыре, куда прибыл Иоанн с опричниками, причём один из них был в тафье. Возмущенный святитель сказал об этом государю, но опричник успел уже спрятать тафью, а Иоанна уверяли, что Филипп это выдумал, что, конечно до крайности возмутило первого. А между тем, многочисленные враги Филиппа среди опричников нашли себе союзников и в духовенстве, причём хитрый царский Духовник Евстафий был в их числе..."
   (Нечволодов, " Сказания...", т. 4, ст. 146).
   "... Митрополит, увидав сие бесчиние, остановился и с негодованием сказал о том Государю; опричник спрятал уже свою тафью. Царя уверяли, что Филипп выдумал сказку, желая возмутить народ против любимцев Государевых. Иоанн забыл всю пристойность: торжественно ругал Митрополита, называя лжецом, мятежником, злодеем..." (Карамзин, "ИГР", т.1Х, ст. 61).
   Примечание N 196 (выписка из Жития) даёт более подробное описание данного случая. Заметим, что ТАФЬЯ - татарский головной убор, как и вся форма на опричниках, бывшая черного цвета, напоминала покроем одежду татарскую и резко отличалась покроем от той, что носили тогда на Руси. Форма устрашения!
   Из других событий отметим: "... В 1568 году, Яков Строганов, от имени брата, просил Государя об отдаче им земли ещё на двадцать верст к прежнему положению по реке Чусовой, а затем поставить здесь острожки для обороны края от соседей инородцев, которых возбуждал против Русских Сибирский царь Кучум..."
   (Нечволодов, "Сказания...", т. 4, ст. 226).
   - 28 июня. Продолжалась интрига с Англией, 28 июля 1568 года, посланник королевы Елизаветы прибыл в Холмогоры и направился в Москву, но Иоанна увидел лишь в следующем 1568 2 февраля. Ах, Англия, Англия, почёт тебе и уважение?
   "Исторические хроники" (Е. А. Гладилин): " ...Испанский герцог Альба объявил герцога Оранского вне закона..."; "...20 сентября турецкая армия при поддержке Крымского ханства совершает поход на Астрахань, но неудачно, отступление от Астрахани...". Далее следует не совсем понятная фраза: "Мир с Селимом 11, с ежегодной выплатой дани" - Совершенно не ясно кто и кому платил дань - Иоанн хану Крымскому, или непосредственно султану Селиму 11? Если это так, тогда понятно, почему турки отошли от Астрахани. Дань получать приятнее, беспокойства от штурма. Другие историки о дани не пишут, зачем?
   1569 год - Год выдался урожайный на события, касающиеся, в основном, дел внутригосударственных. Предстоял Духовный суд над митрополитом, здоровье жены, оказалось, в не лучшем состоянии, братец двоюродный Владимир Андреевич, "как бельмо в глазу", ну, никак не нравился, убрать бы...
   Войско опричное "росло и крепло" закончило "разборки" с ближними к Москве противниками и заговорщиками, нужно было двинуться дальше по пути устрашения.
   Неприятности, как ни странно, обнаружились в далекой Швеции. Граждане обнаружили свою нелюбовь к "брату" Эрику, что повлияло на общее их настроение, поскольку:
   "...Сей несчастный Король был тогда в жалостном состоянии: многими безрассудными делами жестокими заслужил общую ненависть, боялся и народа и Дворян, мучился совестью, терял ум, освободил и думал снова заключить брата; в смятении духа, в малодушном страхе, то объявлял нашим Послам, что сам едет в Москву, то опять хотел послать Екатерину к Царю. Наконец свершился удар: 29 Сентября 1568 года, Послы московские увидели страшное волнение в столице, и не долго были спокойными наблюдателями оного: воины с ружьями, с обнаженными мечами вломились к ним в дом, сбили замки, взяли всё: серебро, меха, даже раздели Послов, грозили им смертью. В сию минуту явился принц Карл, младший брат Эриха... он объяснил Боярину, что Эрих, как безумный тиран, свержен с престола; что новый Король, брат его Иоанн..."
   (Карамзин, "ИГР", т. 1Х, ст. 73).
   "...Осенью 1568 (осень, это уже 1569) благоприятель и союзник его король Эрих Х1У нелюбимый за свою жестокость и полусумашествие, был свержен с престола, и его место занял брат его Иоанн, герцог Финляндский, женатый на Екатерине.... По этой причине и вообще по родству своему с польским королем при новом шведском короле изменились отношения шведов к вопросу о Ливонии, они сделались теперь союзниками Польши и врагами Москвы..." (Иловайский, "Царская Русь", ст. 303).
   Конечно, столь неприятный поворот дела, кроме "разлуки" с Екатериной, похоже, поставили перед Иоанном две очень неприятные очевидности:
   - 1/Швеция из возможного союзника превращалась в противника, союзника Польши. Что делать? Решение пришло не сразу, хотя обозначилось давно:
   "...Иоанн Васильевич возымел следующий план: видя чрезмерную трудность завоевать всю Ливонию для себя самого, он задумал сделать из неё вассальное государство, т. е. поставить её в такое же положение к московскому государю, в котором находился герцог курляндский к королю польскому..." (Там же, ст. 303).
   Как уже упоминалось ранее, данная мысль сформировалась достаточно давно и была связана с личностью плененного магистра Ливонии Фирстенберга, но тот умер. Тогда внимание Иоанна обратилось к двум пленным ливонским дворянам Иоганну Траубе и Елерту Краузе. Они, по счастливой случайности, находились рядом, в рядах опричников и проявили недюжие свои таланты:
   "...благодаря ловкости и угодливости втерлись в доверие Царя и усердно поддерживали его намерение сделать из Ливонии подчинённое ему вассальное государство..." (Карамзин). Итак, решение, как изменить лицо противника Польши и Швеции в этой Ливонской войне с московского на "истинно" европейское, вроде бы было найдено. Осталось исполнить план.
   - 2/ вторая "очевидность", была сугубо личного характера: вряд ли Иоанн советовался по поводу её со своим окружением - "надежных опричников" - слишком опасным было раскрывать им думы свои. А размышлял он о судьбе короля Швеции Эриха Х1У, поскольку, по сути, Эрих копия самого Иоанна, с теми же проблемами между королем и его подданными. Поведение их обоих и характер личности были аналогичными, те же приступы злобности внезапной и жестокости необоснованной. Правда, вряд ли, Эрих или Иоанн считали себя в "малодушном страхе" перед своим народом, но вон как там в Швеции дело повернулось, все восстали против Эриха и свергли.... Это там? А у Иоанна тот же набор обстоятельств: "брат" Владимир Андреевич, правда, не в тюрьме, но под строгом неусыпным надзором, народец и даже дворяне на словах обожают и даже клянутся, что любят Его - "батюшку царя", а разве угадаешь, что не уме у них, хотя предположить можно, не любят!
   Тут в Москве он на бояр и Земщину страху нагнал, показал, кто есть кто, но "окромя здешних", царство большое, и мысли непотребные и вольнолюбивые в Твери, Пскове и Новгороде, присутствовали изначально, сильно не любят...
   Опричники также засиделись в Александровской Слободе без дел больших, кровавых. Всё складывалось к тому, что к землям этим нужно принять меры упреждения. Для начала выслали оттуда "людей неблагонадежных", вожаков:
   "...В 1569 году, по его приказу, вновь было выведено в Москву из Новгорода полтораста, из Пскова пятьсот семей..." (Иловайский, "Царская Русь", ст.283). В какие "календарные сроки" это происходило, и в какие места в Москве достались "выведенным", тайна за семью печатями. Похоже, что результат Иоанна не удовлетворил и постепенно интригу стали раскручивать, чтобы к следующему году организовать "на законных основаниях" наказать жителей этих городов. Всё это имело катастрофические последствия для царства. Но тут не подходит - е ведаем, что творим", тут все знали наперед, "ведали". Но не будем опережать события, подоспело дело другое: прибыли "доказательства" с Соловков - материалы следствия и доносители. Суд предстоял не легкий. И: "...Многочисленные враги Филиппа среди опричников нашли себе союзников и в Духовенстве, причем хитрый Царский Духовник Евстафий был в их числе; скоро преемник Филиппа в Соловецком монастыре игумен Паисий, прислал донос и святителя предали Духовному суду. Филипп не оправдывался на клеветы, которые возводил на него Паисий с неслыханной дерзостью, а только тихо сказал ему, что злое сеяние не принесёт ему плода вожделенного. Затем снял мантию и белый клобук и вместе с жезлом хотел передать их Царю, но Иоанн принудил его взять их обратно и приказал служить ещё обедню 8 ноября в праздник Михаила Архангела..." (Нечволодов, "Сказания...", т. 4, ст. 146).
   "...Злобы пособница, Пимен Новогородский, Пафнутий Суздальский, Филофей Рязанский, Сиггел Благовещенский, Евстафий.... Духовник бе Царев; сей убо непристойно яве и тайно неся речи непотребные на Св. Филиппа. Прочие же ни по Филиппе поборящи, ни по Царе; но яко Царь восхочет, так и они..."
   (Карамзин, "ИГР", т. 1Х, прим. N 197).
   В состоявшимся 4 ноября суде Духовном никто, кроме Германа архимандрита Казанского не подал голос в защиту митрополита, за что Герман и поплатился вскоре. В довершении всего уже осужденный Митрополит не благословил, как было принято, Иоанна, что, несомненно, усугубило вину Филиппа в глазах Царских.
   Впрочем, у некоторых описателей древней истории времен Иоанна, представлено другое мнение на ход развития событий: заговор против митрополита организовала группа епископов, они же и собрали Собор и устроили над Филиппом суд, а - "Иоанн добросовестно не вмешивался в решение собора и противникам Филиппа пришлось самим обратиться к царю.... Из этого видно, что Иоанн добросовестно соблюдал подписанное соглашение о разграничении сфер деятельности церковной и светской власти. Царь пытался защитить святителя, но не мог нарушить соборного постановления..." (В.Г. Минягин, "Апология", ст. 80).
   Ну, это, что кому более подходит, дальше увидим, на сколько, это обосновано.
   "... Когда же Филипп в полном облачении стоял перед алтарём храме Успения, явился Боярин Алексей Басманов с толпой вооруженных Опричников, держа в руках свиток народ изумился. Басманов велел читать бумагу: услыхали, что Филипп Собором Духовенства лишен сана Пастырского. Воины вступили в Ольатрь сорвали с Митрополита одежду Святительскую, облачили его в белую ризу выгнали из храма метлами и повезли в дровнях в обитель Богоявления.... На другой день привели его в судную палату, где был сам Иоанн, для выслушивания приговора: Филиппу, будто бы уличенному в тяжелых винах и волшебстве, надлежало кончить дни в заключении. Тут он простился с миром, умилительно: не укорял судей, но в последний раз молил Иоанна сжалится над Россиею, не терзать подданных..."
   (Карамзин, "ИГР", т. 1Х, ст. 62).
   В чем тут Минягин увидел "желание защитить Святителя", может лучше предположить, что Царь не вмешивался в решения Собора", поскольку, данное решение его устраивало. Реши Собор по - другому, как желал того архимандрит Казанский Герман, опричники с метлами вошли бы сказав - "Караул устал!".
   Далее следовала темница, позже Обитель Св. Николая Старого на берегу реки Москва: "опасаясь любви граждан Московских к сверженному Митрополиту - слыша, что они с утра до вечера толпятся вокруг Обители Николаевской... Царь велел отвезти страдальца в Тверской монастырь..." (Там же, ст. 63).
   Следует отметить, что это характерно для поведения Иоанна в продолжение всего последующего периода жизни: он никогда не выступает "инициатором" никаких репрессивных действий, он лишь исполняет принятые решения или принятые Собором, как в случае с Филиппом, или арестует, вследствие доноса, и казнит виновного после "чистосердечного признания вины". Весь смысл в том, чтобы выполнялись преследуемые им намерения и ничего другого.... Но, выполнив решение епископов, не успокоился на этом, поскольку сразу за свержением и заключением митрополита, начал казнить неугодных ему лиц из рода Колычевых и не только. Желание обезопасить себя от возможных волнений, руководило им. Возможно страх перед ними и заставил его "серьёзно" заняться поиском надежного убежища в Англии. Его там ждали? Та поспешность, с которой был поставлен новый Митрополит, не удивляет: "...В Архивн. Новогород. Летописи: " Ноября 11 в Четвертак, поставиша Кирилла Сергиев. Архимандрита". Там сказано, что Филипп был лишен сана 4 Ноября: то есть в тот день был подписан приговор и его свержении..."
   (Карамзин, "ИГР", т. 1Х, прим. N 205). "...Место Филиппа заступил Троицкий архимандрит Кирилл. Человек добрый, но слабый..." (Нечволодов). Кроме, ранее бывших митрополитов: Макария, Афонасия, Филиппа 11, еще при Иоанне сменились: Кирилл (1568 - 1572), Антоний (1572 - 1581), Дионисий (1581 - 1587), а если считать ещё Даниила (1522- 1539) и Иоасафа (1539 - 1542), бывших митрополитами в детстве Иоанна, то получается: числом их сменилось восемь. Какое уж тут влияние! Сомнения в том, что Москва достаточно устрашена, теперь не было, но другие, близкие и особенно дальние северные города, ещё мало почувствовали "твердую руку" Царя - опричника, и он замыслил привести в трепет и страх" всех своих подданных. Тверское княжество, Новгород и Псков тревожат Иоанна: "...Освободив себя от Архипастыря строгого и непреклонного, и дав, сей важный сан Иноку доброму, но слабодушному, Иоанн мог тем смелее, тем необузданнее свирепствовать; дотоле губил людей; оттоле целые города. Началось с Торжка, где неистовые Опричники, в день ярмарки, затеяли драку с жителями, Иоанн объявил граждан бунтовщиками; велел их мучить, топить в реке. Тоже сделалось и в Коломне и такие же были следствия..." "Карамзин, "ИГР", т. 1Х, ст. 63).
   К сожалению сведения эти историк почерпнул из сочинений Траубе и Краузе, а так же у историка Гваньини, наши же летописи этих событий не заметили, чтобы не "порочить" действия Царя, или утрачены позже при переписи их.... В те дни "открылась" новая неприятность; Сигизмунд - Август добился своего, в Люблине 10 января открылся Люблянский Сейм, решали вопрос об Унии:
   "...польский король Сигизмунд 11 Август...его царство достопамятно преимущественно Люблянской Унией (1569), в силу которой Польша и Литва составили одно государство под скипетром избираемого короля. Таким образом Польша ослабила у себя власть государя, в то время как в России она достигла наивысшей силы. В Варшаве образовалась партия вельмож, готовая выбрать в польские короли сына Ивана Грозного.... Иван хотел короны не для сына, но для себя..."
   (А.Рамбо, "Живописная история...", ст.162).
   Несколько вопросов к изложенному материалу: почему партия вельмож из Варшавы, в те времена это незначительный город, не Краков и не Вильно?
   Какая такая партия вельмож из Варшавы могла желать Иоанна Иоанновича на престол Польши, когда совершенно понятно, что компания "приглашения" была предпринята лишь с целью обезопасить себя от возможных нападений со стороны москвитян, на то время пока Польско-Литовский сейм занят унией. Иоанн был настолько "очарован" перспективой, что верил, и напрасно. Может ли историк считать, что развернутый Иоанном, в царстве московском террор против своих подданных, силами опричников, следует считать за период, когда "в России власть Государя достигла наивысшей силы"? Вздор! Между высшими сословиями Литвы и Польши имелись большие разногласия, но разногласия эти не были настолько большими: "...Литовские вельможи старались, во что бы то ни стало, сохранить независимость своего государства: во главе стояли Радзивилы, бывшие в родстве с Сигизмундом Августом, по его второй жене.... Однако к концу своей жизни слабовольный король совершенно попал под влияние поляков и католического духовенства и стал принимать ряд мер для присоединения Литвы к Польше. Вопрос об этом соединении или унии обсуждался на нескольких сеймах при участии поляков и литовцев, но приводил только к ожесточенным спорам; чтобы продвинуть дело, Сигизмунд Август решил приобрести сторонников унии среди низшего сословия Литовского дворянства, не имевшего таких прав как Литовские вельможи, а для этого дал им преимущества Польской шляхты, совершенно сравнимой по правам с высшим сословием.... Наконец, чтобы окончательно покончить с этим вопросом, 10 января в городе Люблине был собран общий для Литвы и для Польши сейм. С первых же заседаний сейма обнаружились непримиримые разногласия между Литвинами и Поляками. Литвины высказывались за братский союз, основанный на равных правах и без малейшего нарушения Литовской самобытности. Поляки же желали полного присоединения к себе Литвы.... Выведенные из себя требованиями Поляков, Литовские уполномоченные решили, наконец. Покинуть сейм, и уехали, рассчитывая, что без них он не состоится. Но они жестоко ошиблись, Поляки в их отсутствие поспешили объявить присоединении к Польше областей состоявших под властью Литвы - областей чисто Русских: Подолии, Волыни и Киева, и немедленно отправили туда Польских чиновников для замены Русско - Литовских.... Литовцы пришли в ужас и отправили в сейм посольство, но делать было уже нечего.... 17 июля 1569 года, они вынуждены были присягнуть на унию..." (Нечволодов, "Сказания...", т.4, ст. 176 - 178).
   Нужно сказать, что во время сейма "фракции" заседали отдельно и, не удивительно, что сейм, начавшийся 10 января, тянулся долго - "улита едет, когда то будет" - подписаны, отредактированные польской стороной условия унии были подписаны 1 июля 1569 года. Еще ранее того польская сторона "позаботилась" о присоединении к коронным владениям Польши: Подолии, Волыни и Киева. После этих событий Литовская сторона и присягнула унии лишь 17 июля. Несомненно, московская сторона, как могла, участвовала в этой интриге государства соседнего, но явно безуспешно. Недостаточно активно, денег на подкуп сторонников жалели, или голова самого Иоанна была занята совершенно другими мыслями? Может всё вместе, но главным в этой унии, для Москвы, было то, что теперь "пост" короля этого объединённого государства, ставился не выборы. При бездетности Сигизмунда 11 и не сильно хорошем состоянии его, появилась "надежда" для Иоанна достичь желаемого.
   Пока же Иоанном владели совершенно другие мысли, он был слишком занят идеей - "покорения земель собственных", чтобы достичь " наивысшего страха". Хотя всё указывало на то, что нужно прекращать авантюры как вне, так и внутри царства. Царство явно приходило в упадок, неурожаи и голод, болезни и стихийные бедствия уже разорили народ, а тут ещё в Крым начал теснить: "...Солиман умер. Но его преемник Селим решил привести в исполнение план отца. Весной 1569 года в Кафу приплыл значительный турецкий отряд, который под началом кафинского паши Касима, должен был идти Доном до Переволоки, тут прорыть канал, соединяющий Дон с Волгой, чтобы провести суда с пушками и затем идти на Астрахань.... Крымскому хану приказано было сопровождать турок с 50 000 своих татар..."
   (Иловайский, "Царская Русь", ст. 290).
   Примечание: вероятно, именно этот поход А. Е. Гладилин отнес к 1568 году. Москва была сильно встревожена, стали собирать войско. И тут, чью- то голову посетила "счастливая мысль" - вверить руководство войсками тому, кто и так был под подозрением, нет лучшего повода "обвинить", зная наперед, что сил собрано очень мало, и дело рискованное и надежд на победу никаких: "... весною 1569 года, собирая войско в Нижнем Новгороде для защиты Астрахани, Иоанн не усомнился оное верить своему мужественному брату..." (Карамзин). Следует показать какие же силы, на то отрядили, посмотрим: "...В Разрядах (Вивлиоф. Х111, 379): " того же лета (1569) роспись астраханской городской службы и в плавной (судовой) и в Нижнем Кн. Волод. Андр., да Боярин и Воевода Петр Вас. Морозов; а в плавной Боярин и Воевода К. Петр Сем. Серебряный, да Воевода Замятия Иванович Сабуров..."
   (Карамзин, "ИГР", т. 1Х, прим. N 275).
   Как видим даже воевод не густо, а войск и того меньше, где тут им сразится с войском султана, где одних татар крымских десятки тысяч. Похоже весь этот поход предоставили в руки Господа Нашего, но собранные рати и без того не двинулись с места, подоспели другие, крайне важные для Иоанна, события.
   Случилось так, как и было задумано. Отбыв к "месту назначения", Владимир Андреевич сделал первый шаг к своей гибели, вроде и не по своей вине, по случаю. Попал в расставленные Иоанном сети, и не один, попались многие: "...Князь Владимир ехал в Нижний Новгород через Кострому, где горожане и Духовенство встретили его с крестами, с хлебом солью, с великой честью, с изъявлениями любви. Узнав о том, Царь велел привести тамошних чиновников в Москву и казнил их..."
   (Там же, т.1Х, ст. 83).
   Следует отметить две вещи, без которых всего этого не могло бы произойти:
   - Владимира направили в Нижний "водным путем" по Волге, сухопутные дороги из Москвы на Нижний не проходили через Кострому, плавание по Москве реке, потом по Оке, также не привело бы к посещению Костромы.
   - Костромичи были извещены, что князь Владимир Андреевич будет в городе их "проездом" и нашли нужным надоумить устроить ему торжественную встречу. Возможно, казненные Иоанном чиновники и могли бы сказать, кто их принудил к тому, они старались, выслужится, а ответили своей головой, да и поехав в Москву, вероятно думали, пригласили их за наградой.... Тайну "подставы" скрыли.
   Кстати С.М. Соловьёв к царствованию Иоанна отнёсся очень поверхностно, на период с 1560 года по 1572 год включая период создание опричнины в его труде отведено лишь семь страниц. Чем вызвано такое отношение не ясно...
   На казни чиновников Иоанн не успокоился, видимо к тому и окружение настраивало, как ни как князь Владимир Андреевич, всё ещё единственный "объявленный всенародно" преемник Иоанна, ведь крестного целования, произведённого после смерти первенца, Димитрия, никто не отменял, несмотря на то, что были рождены Иоанн и Феодор. Тогда Владимир Андреевич был нужен, чтобы гарантировать жизнь самого Иоанна, теперь положение уже не то: детки подросли Иоанну Иоанновичу уже почти 15 лет, да и Феодор уже не младенец, а случись что? Севши на трон устранит "от руля" деток! А уж Захарьиным и новому ближнему окружению - "как бревно в глазу" - зажился! Итак, за дело, "но чтоб придать ему законный вид и толк...", как и всегда, начали с провокации, последовавших затем доносов и лишь позже последует решение царское. Обратимся к примечанию N 276, 1Х тома "ИГР", увидим: "...Иоанн отправил своих поваров в Нижний будто бы за рыбой. Один из них, возвратясь в Слободу, вручил порошок Нунне (может Наумову) и сказал, что К. Владимир дал ему сей порошок и 50 руб. денег, с тем, чтобы им окормить Царя. Феодор Нунна известил о том Царя. Стали для вида пытать повара, который в самом деле, исполнял только царскую волю. Нашлись готовые свидетели, утверждавшие, что К. Владимир хотел отравить Государя ядом..." Историки не обращают на эти записи внимание, поскольку писано это "нашими" Траубе и Краузе, а эти немцы всегда клевещут на Иоанна?
   Между тем такие данные хорошо укладываются в схему "задумок" Иоанна, желавшего предотвратить развитие событий как у "бедного Эриха Х1У"...
   Иоанн был человек очень впечатлительный,... и настало время для брата: "...Обстоятельства смерти Старицкого князя неизвестны, причем летописи по-разному упоминают о казненных, вместе с ним.... Владимир Андреевич жил в постоянном страхе, и жил - то потому, что служил для царя индикатором лояльности ближних бояр. Боярского заговора в свою пользу больше всех опасался сам..."
   (Интернет, "Борьба с изменой", выборка из исторических трудов).
   Наиболее оригинальную версию произошедшего изложил Нечволодов, написав: "...Иоанн не оставил сидеть на месте и двоюродного брата, Владимира Андреевича; взамен Старицы дал ему в удел Димитров и Звенигород. Владимир Андреевич замышлял поддаться Сигизмунду - Августу в 1568 году, это ему не удалось, по-видимому, он погиб в начале 1569 года, хотя достоверных сведений и подробностей о его смерти не имеется..." (Нечволодов, "Сказания...", т.4, ст. 143). Вот так и пишут "поддаться"? Один, как князь Курбский, может с семьёй или вообще со всем уделом? Как не так, если и есть слуги, то не твои, все вокруг они "царевы", обложен князь со всех сторон, пока разрешает Иоанн - ЖИВ.... Вместе с ним погибла и семья: вторая жена, родственница князя Курбского:
   "...Вместе с ним погибла и его супруга Евдокия, большая часть детей, а также находившиеся при них их боярыни и слуги. Мать Владимира, инокиня Евдокия, была, по приказу тирана утоплена в Шексне, той же участи подверглась и его невестка, вдова брата Юрия..." (Иловайский, "Царская Русь", ст. 282).
   Какие тут "заговоры", какая "крамола" со стороны боярства и Земщины. Шла планомерная "зачистка" от каждого, кто имел хоть тень прав на престол.
   Как это отразилось на положении самого Иоанна? Он очутился беззащитным перед окружением своим, насколько он осознавал грозившую, лично ему опасность сказать невозможно, может просто было желание оставаться единственным?
   Считал, что этим он расчищает "путь к престолу" сыновьям своим? Возможно, что именно так и преподносилось это близким ему окружением.... Но реально, ближнее окружение вело массированную подготовку к "восхождению на престол Московский" другой Династии, и, пожалуй, дело не только в Захарьевых, там старались и Трубецкие, пожалуй, каждый из находившихся рядом с престолом, короче ВСЕ, не исключая и царевичей Татарских, потомков мурз и бывших князей Литовских. Царевичи с их отрядами пока же являлись опорой Иоанна и его сынов, возможных наследников,... хотя они также участвовали, и свидетельство тому их семейные связи с обоими сыновьями Иоанна, и рядом с ним кто? Годунов, потомок мирзы Чета!
   Всё шло к тому, что предстояла борьба за трон Запад против Юга - Смута!
   В.О. Ключевский, анализируя причины возникновения опричнины, исходит из того, что Иоанн хотел уничтожить боярство и заменить его чиновниками, правда говорит, что это было несвоевременно. Пожалуй, он ошибся, перенося причины судорожных попыток в реконструкции государственного управления в сферу борьбы с боярством, как "классом". Вопрос был более приземленный: Иоанн, получив власть "единодержавную" в свои руки скоро осознал, что единолично править царством он не сможет, по многим причинам, связанным как с его умственно - психологическими свойствами характера, так и общей неподготовленности к управлению царством, как же тут быть с пирами светлыми, лихими наездами на "вероятных" противников, хождением по монастырям, которые тянулись не одну недель и прочими утехами - охотой.... Возникла необходимость в "людях послушных" для управления царством в духе его желаний. Его претензии к "Избранной Раде" заключались лишь в том, что "они насадили всюду своих людей" и потому ОН, Царь не получает нужных ему результатов в войне и управлении, он желал побед, их не было. Понадобился всего лишь год, с момента смерти митрополита Макария, чтобы он убедился, что дела идут ещё хуже, и, он не в состоянии сформулировать эти необходимые решения. Вряд ли чувствовал, что дела идут скверно, вряд ли понимал это, скорее явно почувствовал необходимость в "надежном окружении", новой ИМ избранным! збранной..." он страшился, так же как и множества людей, присутствие которых он чувствовал в той же Москве. И он приходит к мысли ограничить круг своего общения, отъехать в места отдаленные - Александровскую Слободу. Тут же объявились и советники, предложили разделить царство. Приняли и назвали Опричнина и Земщина. Задача первой была подавлять любые противостояния желаниям Иоанна, вторая должна была управляться сама, назначенными лицами, причем в Земщину попали те, кого он считал "людьми ненадежными" или, просто врагами "скрытыми". Опричников, вначале всего 1000, но тут есть свои бояре, воеводы и даже главный из них брат царицы, Салтанук (Михаил), князь черкасский. Ещё одна Дума, еще одна казна, свои приказы и дьяки. Заботу по охране границ царства переложил на Земщину, предварительно ограбив её казну, оставив за собой лишь "право меча карающего". К 1569 году пришло понятие, что ничего не улучшается, а "Шведский вариант" развития событий в царстве Московском Иоанна не устраивал, и было решено привести страну в трепет даже перед именем Иоанна, как водится, начали с событий малых:
   - Проведены карательные мероприятия в городах Торжке и Коломне. Торжек "удостоился этой чести" поскольку был на пути планируемого Иоанном похода на усмирение городов северных, Твери, Новгорода и Пскова и вполне мог создать определённые препятствия при движении войска опричного.
   Коломне досталось, поскольку она слишком близко к Москве, и в отсутствии Государя, который собирался заняться "наведением порядка" в северных городах царства, разгром Коломны - "Её пример, другим наука!" - чтобы не помышляли...
   - Казнен "возможный преемник", князь Владимир Андреевич со всем окружением, теперь никто, кроме сыновей Иоанна не обладал "законным правом" на занятие престола Московского. А то, что никто из родни не встанет на его защиту, Иоанна не волновало, убаюканный ближним окружение, он продолжал устрашение народа:
   "...Направленная против воображаемой крамолы, она подготовила действительную, наблюдатель, слова которого я сейчас приведу, видит прямую связь между Смутным временем, когда он писал, и опричниной, которую помнил: "великий раскол земли всей сотворил царь, и это разделение, думаю, было, прообразом нынешнего всеземского разногласия". Такой образ действий мог быть следствием не политического расчета, а исказившегося политического понимания..."
   (Ключевский, "Курс русской истории", ч. 2, ст. 239).
   А кто бы мог "исказить политическое понимание" у Иоанна? Если оно будто бы и существовало в его действиях, что весьма сомнительно, то подогреваемое новым опричным окружением, оно совершенно исчезло. Направление на подавление всякого сопротивления и разномыслия стало главным - прикрытое единственной целью достижению вершин "власти единодержавия". Окружение всё использовало в своих целях, тут сомнений не возникает, позже, когда "по хорошему не получилось" и к власти придёт новый избранный царь Борис Годунов, в противовес к нему возникнет Лже Димитрий, а позже привлекут к делу Польско-Литовское государство, Швецию, наемников...
   Пока же царство двигалось по избранному Иоанном пути, готовился зимний царский поход опричников на земли северные, во главе с самим Иоанном.
   Год завершался, семейная жизнь, со второй женой, радости уже не приносила:
   "...Мария с восторгом разделяла все досуги мужа. Она с наслаждением наблюдала за медвежьими потехами, с горящими глазами смотрела, как ломали на колесе руки и ноги казнимым..." (В. Балязин, "Занимательная история России"). Немец опричник, Генрих Штаден, упоминает о том, что при отъезде в Александровскую Слободу, в 1565 году, покидая Москву, Иоанн не повез Марию туда: "...Приказал поставить к Марии Темрюкевне надежный караул и не выпускать её из Кремля...". Была ли это забота о её безопасности, в ожидании беспорядков в столице после его отъезда, или что-то другое, как знать.... Досада в том, что, получив её в жёны, к этому моменту исчерпал все положительные последствия этого брака. В своё время ему удалось, в начале Ливонской войны, больше похожей на разграбление страны, привлечь, себе в помощь, её отца, братьев и многочисленных родственников, но в данное время, эта женитьба казалась бесполезной, война перешла в стадию ожидания, отношения с Крымом существенно не улучшались, Сигизмунд платил больше. И, в который раз, Иоанн обращался к мысли получить в жены сестру Сигизмунда, Екатерину, но и тут, последовала неудача. В 1568 году, с арестом Эриха этот план окончательно провалился, но и Мария его так же "утомила": "перед кончиной Мария, в 1569 году, ездила с мужем в Вологду и там заболела. Известия о "заговоре" в Новгороде принудили Иоанна поспешить в Москву. Больную жену он доверил везти за собой боярину Басманову. Путь был труден и долог. Большую Марию привезли "по наказу" в Александровскую Слободу..."
   (Р.Г. Скрынников, "Иван Грозный", "Семейная жизнь").
   Анастасия умерла после путешествия с Иоанном в Можайск, Марию повезли подальше в Вологду? И все в тот момент, когда искалась "новая" жена Царю.
   Новый король Швеции, муж Екатерины и родственник Сигизмунда, уже враг: "...См. Далина, г. 1569, ст. 546. "...Царь по сведению сего историка в феврале 1569 г. Писал к Королю Иоганну, весьма ласково; извинялся в условиях заключенного с Эриком союза; уверял, что он (Царь) считал Екатерину бездетною вдовой; предлагал мир и дружбу; требовал отпуска наших Послов и прислал опасную грамоту для свободного проезда Шведских послов в Москву..." (Карамзин, "ИГР", т. 1Х, прим. N 241).
   Видимо, на послание никакого ответа не последовало, Иоанн проявил нрав: "Легко представить себе досаду Царя: он скрывал свои чувства; дозволил Шведским Послам, Епископу Абовскому, Павлу Юсту, с другими знатными чиновниками быть в Москву, и велел их ограбить и задержать в Новгороде, точно так же, как Боярин Воронцов и Наумов были ограблены и задержаны в Стокгольме; сие действие казалось ему справедливой местью; но он хотел и важнейшей: хотел выгнать немедленно Шведов из Эстонии, и для того примириться на время с Сигизмундом, чтобы не иметь дела с двумя врагами..." (Там же, ст. 73).
   Трудно даже предположить, на каких условиях могло состояться данное "примирение", ведь Иоанн захватил Полоцк, а это уже Литва, а не Ливония, хотя Сигизмунд настаивал, чтобы Иоанн, покинул и её. Что можно ожидать?
   Карамзин отмечает, что Иоанна беспокоили намерения султана в отношении Астрахани. Но, там оказались сборы настолько долгими, что приступив к операции еще по весне, войска султана сильно подзадержались в пути и: "...суда 15 Августа достигли Переволоки. Тут началась работа жалкая и смешная: Касим велел рыть канал от Дона до Волги..." (Там же, ст. 75). Кроме событий, выше приведённых, произошли и некоторые другие, более приятные:
   - Завелась переписка с новым царём Сибири Кучумом, территория вроде бы "присягнула" Белому Царю, но с такой, же готовностью отошла и к Кучуму:
   "... В Государственной книге Москов. Коллегии Иност. Дел N 3 л. 79 - 84, находится следующая выписка: Начало посольству Сибирского Кучума Царя с Царю и Вел, князем; в сей грамоте начало писано, Царь и В. К. послал к Кучуму Царю с его человеком с Аисою по их челобитию: Божией милостию от Вел. Государя Царя и В. К. всея Руси...Кучуму Царю Сибирскому слово наше. Прежде Сибирский Князь Едигер на нас смотрел из Сибирской земли, со все на всяк год дань к нам присылал.... На свершение в грамоте писано: В Государства нашего Двор град Москвы, лета 7077 (1569) Марта месяца..." (Там же, прим. N 257). Правда, Кучум царь Сибирский ответил на послание Иоанна, лишь в 7080 году, то есть, через три года, Кучум тот, хоть и жил далеко от Москвы, но о трудностях Иоанна был наслышан и решил с ответом и данью не спешить. Позже, под давлением со стороны Строгановых, решил возобновить переписку. Англия продолжала блаженствовать и торговать на просторах Руси, правда, между "лидерами стран" сих возникло непонимание. Иоанн надеялся на равный с королевой "рейтинг", писал о личных просьбах, она же уклонялась:
   "... Донесение Савина, хотя и обласкованного в Лондоне, не весьма благоприятствовали Англичанам: он сказал, что Королева думает единственно о выгодах Лондонского купечества. Иоанн был недоволен тем, что Елисавета, в деле столь деликатном ответствовала ему через Посланника, а не прислала своего; но он берег её дружбу, ибо действительно в крайности хотел бежать за море..."
   (Там же, ст.80). Заводить "дружбу" с государями царств отдалённых, наша давняя привычка: "...Шах Персидский Тамас, хотел быть другом Иоанну, который желая заключить с ним тесный союз против Султана, в Мае 1569 года, послал в Персию чиновника Алексея Хозяникова..." (Там же, ст. 78). Укрепление торговых связей с нашими южными соседями так же крепло: "...Цари Шамоханский и Бухарский, того же имени. Прислали дары в Москву, чтобы Иоанн дозволил их подданным купечествовать не только в Астрахани и Казани, но и в других городах наших..." (Там же).
   Далее, хотелось бы обратить внимание, на сделанное Карамзиным заключение:
   "...Итак, внешние действия или отношения России с иноземными Державами были весьма благоприятны. С Литвой мы ожидали мира, удерживая за собой новые важные завоевания; слабую Швецию презирали; видели тыл и гибель Султанской рати; узнав неприязнь Хана к Туркам, тем не менее более опасались его впадений, тем более намеревались с ним примирится..."
   И всё это было подкреплено следующим выводом: "...Россия внутри бедствовала - от язвы, голода, тиранства - торговля её процветала" (Там же). Весьма интересное суждение о "великих достижениях", как впрочем, и всегда!
   Весьма значительные изменения наметились в отношении Ливонии. Упомянутые выше ливонцы - опричники Траубе и Краузе "внушили ему мысль составить из бывших Орденских земель особое Королевство под верховною властью России, уверяя, что все жители в таком случае пристанут к ним душою и сердцем, изгонят Шведов, Литовцев и будут вместе с Королём своми вернейшими подданными Государя Московского.... В 1569 году Траубе и Краузе пользуясь доверенностью Иоанновой имели сношения с Ревельскими гражданами..." (Там же, ст. 100).
   Письмо - обещание, достойное внимания читателя можно найти в "ИГР", глава 111, тома 1Х. К тому времени они из рядовых опричников удостоились сана Думных людей. Стоит ли говорить "о новом направлении в способе управления"...
   "Русское государство в Х1У веке". Хронология: "Чеканка английских монет на русских монетных дворах".
   1570 год - год начался с события печального, но ожидаемого двором Царским: - "...1 сентября скончалась супруга Иоаннова Мария, едва ли искренне оплакиваемая и самим Царем, хотя, для соблюдения пристойности, вся Россия долженствовала явить образ глубокой печали, дела приостановились; Бояре, Дворяне, Приказные люди надели смиренное платье.... Во всех городах служили Панихиды...показывая горесть лицемерную, скрывая истинную, общую, производимую тиранством Иоанна, который, через десять дней уже мог спокойно принимать иноземных послов,...но спешил выехать из столицы, чтобы в страшном уединении Александровской Слободы вымыслить новые измены и казни..." (Карамзин, "ИГР", т. 1Х, ст. 81).
   "...Ходили слухи об отравлении Марии Черкасской, но эти слухи легендарны.
   На помин души Марии Грозный дал больше денег, чем на помин Анастасии. Но это не значит, что к кабардинской жене "он был гораздо более привязан".
   (Р. Г. Скрынников, "Семейная жизнь Ивана Грозного").
   Чего удивляться, что денег дал больше, родня Марии, как ни как, с силой военной, да и брат главный воевода опричников, а у "любимой" Анастасии вся родня, всего лишь, холопы царские, как они именовали себя, кланяясь...
   С Марией, тоже, какая уж там привязанность, старался, но не получилось. Но этими своими действиями Иоанн навлёк на себя серьёзные неприятности. Не нужно забывать, что двоюродная сестра её, с которой Мария переписывалась, любимая жена Девлет - Гирея, разрыв этих "семейных связей" с Крымом, вполне возможно, скоро откликнется Иоанну - Девлет - Гирей пойдет на Москву, хотя тому и будут ещё другие причины. Современники и в Москве, и в Крыму лучше были наслышаны о делах при дворе царском - "на каждый роток, не накинешь платок" - так или иначе, Иоанн сделал серьёзную ошибку. Если даже и не было "того", что "он опоил Царицу Марию Черкасскую" (Пискарёвский Летописец), или "тем временем он отдалил свою черкасскую жену, постриг её в монахини и поместил в монастырь" (Гарсей) и не оправдался тем, что "...Царь обвинил в смерти жены своих недругов, утверждая, что она "злокозьством отравлена бысть" (Устюжанский летописный свод). Он, снова Вдов и Холост! И давно в сватается к другой, совершенно не опасаясь.
   - 2 сентября прояснился совершенно и момент, относительно действий турок. тут:
   "...к удовольствию Касима явились Послы Астраханские. На что вам суда?" сказали они: "мы дадим их вам, сколько хотите; идите, только избавьте нас от власти Россиян". Паша усмирил войско: 2 Сентября отпустил пушки назад в Азов, и с 12 легкими орудиями пошел к Астрахани.... Война с Турцией не представляла Иоанну ничего, кроме опасностей:...отрядив мужественного Князя Петра Серебряного, с легкою дружиною занять Астрахань, он в то же время послал дары к Паше Кафинскому, чтобы склонить его к миролюбию. Паша дары взял, целовал грамоту Иоаннову..." (Карамзин, "ИГР", т. 1Х, ст.75).
   К 26 сентября поход султана на Астрахань "прекратился". Касим отступил в Крым, ход событий и подоплёку "дипломатических пересылок" и подарков различным лицам, можно при желании найти у Карамзина, том 1Х, ст.75 - 78, и в примечаниях N 249 - 254, взгляд, так сказать, со стороны Российской! Но суть, вероятнее всего в том, как отмечал Гладилин, Иоанн стал платить дань султану за Астрахань. А Мальцев "возвратился в Москву, донести Царю, что Россияне могут не страшиться Оттаманов" (Карамзин). Тайна же причин того скрыта глубоко в Делах Крымских и Турецких. Историки не раскрывают...
   - 12 сентября Иоанн принимает посла Литвы "в избе в брусяной" (Карамзин).
   Обеспечив себе мир по всем делам внешним, было решено, наказать врагов "внутренних" и для того затеяна провокация против Новгорода Великого, и:
   "...Дети от родителей своих наследовали тайную нелюбовь к Москве.... Забыли бедствия вольности: не забыли её выгод. Сие расположение тамошнего слабого гражданства, хотя и не опасное для могущественного Самодержавия беспокоило, гневило Царя.... В сие время, как утверждают, один бродяга Волынский, именем Петр, за худые дела наказанный в Новгороде, надумал отомстить его жителям: зная Иоанново к ним неблаговоление, сочинил письмо от Архиепископа и тамошних граждан к Королю Польскому; скрыл его в церкви Св. Софии, за иконой образа Богоматери; бежал в Москву и донёс Государю..." (Карамзин, "ИГР", т. 1Х, ст. 85). Другие историки повторяют и поныне, все эти "глупости", да и самого Карамзина, бродяга, обозначенный, как Пётр Волынец, имеет полного тёску в виде воеводы, Петра Ивановича Волынского (см. том 4, "ИГР", "Указатель имён личных). Этот воевода по "малодушию" сдал Полоцк Баторию.
   К писавшим эту историю, есть несколько вопросов, для прояснения версии:
   - Нужно ли напоминать, что дед Иоанн 111, и отец Василий 111 так же ставили в вину Новгороду то, что "он хочет поддаться Королю Польши" и различными средствами провоцировали инциденты, для оправдания своих карательных походов на этот город? Находили и подметные письма и так же в Храме Святой Софьи, как видим и Иоанн ничего лучшего не применил.
   - Напомним, что большая часть коренного населения города при прошлых государях была депортировано и заменена "людьми московскими". Помогло?
   - Если самодержавие столь могущественно, зачем тратить время на подавление "слабого гражданства"? Дело в том, что власть чувствует...?
   - Пётр сидит в тюрьме, бродяга, но знает мысли Иоанна и пишет, по этим мыслям? Добывает подпись Архимандрита, что и сегодня сделать трудно. Это лишь в одном месте подписей Архимандрита было много, в делах царских.
   - Не обижайте, в храмах проводят уборку и часто, даже за иконами. "Сиделец тюремный" идёт в храм к алтарю и затем "бежит" в Москву? Как быстро он туда добрался? Сутки, пятеро, или месяц на "попутных?
   Всё это напоминает сказки, вот так прибыл бродяга и донёс Царю - Батюшке, и пустили, или уже с нетерпением ждали?
   - Зачем хранить много дней принятый и удостоверенный важными подписями документ в храме, где убираются и народа бывает много? Обычно его срочно с охраной отправляют адресату.
   Всё было проще, из Москвы приехали и вынули "изготовленный в Москве "документ" - закричали, смотрите люди добрые, тут скрыта измена! Короче подброшенная наркота, упавшая на город...
   Вешение явное "лапши на уши" не пристало учёным, нужно говорить вещи, соответствующие, хотя бы, логике вещей, не кивая на то, что - "сие писано в летописях древних", или промолчать. Следует напомнить, что, всё "новое" в деле новгородском, почти аналогичное происходили и... ещё живо в памяти у потомков.
   Очень похоже отличается от случаев предыдущих, сама провокация против Новгорода не была самоцелью. Поставленная задача созрела или у самого Иоанна, либо в недрах его опричной Думы, у Басмановых, Скуратовых, князя Темрюкрвича и иже с ними. Решено было провести "предупредительную акцию устрашения" для всех северных земель царства Московского, там, где настроение населения, на взгляд советников Иоанна было в целом достаточно отрицательным, как по отношению к Москве, так и, в особенности "к душкам" опричникам. Под раздачу попадали земли - Тверская, Новгородская, Псковская.
   Второй задачей было "сплотить коллектив опричников, в условиях, "приближенных к боевым". Не важно, что подданные Царя никак не могли противодействовать этим силам, войско опричное и не готовили к борьбе с вооруженным противником, готовили лишь, "для внутреннего потребления".
   Задача третья, смотришь и в казну, что-то перепадёт, не считая личных интересов.
   В целом решили посмотреть, как это подействует на население всего царства и решить применение таких превентивных мер, для упреждения событий.
   Любое "письмо", даже изготовленное бродягой годилось - давало повод казнить. Р.Г. Скрынников считает, что поход был принят для: "пополнения казны и сведения счетов с политическими противниками, сторонниками Владимира Старицкого, казнённого в октябре вместе с семьёй" - (некоторые считают, что казнь произошла 9 октября). Если первая причина, безусловно, присутствовала, то вторая явно не убедительна, да и дата 9 октября представляется маловероятной, вернее, князь Старицкий был казнен "по горячим следам", почти сразу после торжественной встречи его в Костроме. Послать поваров на Волгу "за рыбкой" и состряпать дело можно и загодя. О каких сторонниках можно говорить, когда сам князь вел себя "ниже травы, тише воды" и, никаким образом не годился в "знамя" для борьбы с тираном! Есть одно интересное совпадение: прошло почти ровно 100 лет, как Иоанн 111 стал "подводить непокорный Новогород" под руку Московскую. Преуспел, обогатил казну, в том числе и за счет богатств храма Св. Софьи, забрал много земель, и начал депортацию жителей новгородских в разные земли княжества московского, предварительно их, ограбив, а на их место селил московских Детей боярских. Внук, через 100 лет, увидав счастливое расположение звёзд, решил превзойти деда размахом содеянного, ибо ничего другого, кроме нагнетания страха, делать не умел. Иоанн 111 вывел город из Ганзейского союза, Иоанн 1У превратил его в заштатный город своего царства. Вряд ли существует необходимость подробного описания этого ужаса, он многократно освещен в трудах исторических, в трудах литературных и даже в "Кине", с разной степени погружения в ужасающие подробности содеянного. Следует остановиться на нескольких, вероятных, деталях и низость замысла:
   - Пишут, что опричная Дума приняла решение об этой карательной мере в декабре 1570 года. Хотя весь этот "хитро задуманный план" с написанием "перемётного письма", созрел в головах окружения и самого Иоанна, намного раньше декабря. Подготовка сценария, назначение статистов, заняло время...
   - Пишут, пущен слух, что Иоанн, во главе войска СВЕГО идет на Ливонию, но при этом дорога движения намечена странная. Обычно - Волок Ламский - Ржев - Великие Луки - Опочка, а тут - Клин - по замерзшей Волге - Тверь - Торжок - Вышний Волочек - Валдай - Яжелбицы и далее к Новгороду. Точная копия маршрута похода на Новгород, предпринятого Иоанном 111, но если тот заставил князя Тверского идти с ним, то внук имел несколько другие планы.
   - Пишут: "... великий князь и царь всея Руси и прочие выехал верхом после Рождества, тайным образом, с 40 000 человек и направился к Великому Новгороду. Но никто не знал, какие намерения были у него на уме. Ибо он взял все пути под охрану, чтобы никто не мог, воротился в Москву и там дать знать о намерениях великого князя. Он старательно поставил стражу позади и со всех сторон. Приказал хватать и убивать жалким образом тех, кто уходил или бежал из его отряда, или тех, которые ехали по своим делам, всех одинаково без разбора. Выслал вперед стражу с приказом убивать всех встречных. Этот приказ был выполнен, и никто, будь он высокого или низкого состояния, не получил пощады. Там, где останавливался великий князь, в городе или деревне, они грабили всех людей и отбирали имущество.... То, что великий князь со своими людьми не мог съесть, всё это он сжигал и уничтожал. Даже хлеб разбрасывали по дорогам, чтобы никто не мог его использовать. На дорогах всюду лежали мертвые тела, и сани должны были переезжать их, дикие звери и собаки пожирали их..."
   ("Краткое достоверное известие и общий обзор историй и деяний, случившихся в последнее время в 1570 и 1572 годах в Москве и России". Напечатано во Франкфурте - на - Майне в Резенеку у Николоса Боссе 1572 год. Автор неизвестен). Ну, иностранцы на нас всегда клевещут, добреньким был царь Иоанн 1У!
   Примечание: Опричнина - отряд "интернациональный", в нем были и Таубе с Краузе - ливонцы, и немец Генрих Штаден и наши, Дети Боярские, и из земель других. Вождям такого рода требуется охрана из иноплеменников, привычка...
   Заметно, что нарушена хронология событий, выезд не мог состояться после Рождества Христова, 8 января 1570 года, зафиксировано, что он отстоял обедню в Храме Св. Софьи в Рождество 7 января. Чтобы успеть туда нудно было выехать много ранее, а по дороге дел достаточно, там день, там пять, все зависело от величины данного населённого пункта и численности населения...
   Мнения о численности войска опричного, тоже разнятся: Траубе и Краузе утверждают, что было в отряде 15 000 человек, современные историки считают, что было в отряде много меньше. Зачем много, когда идешь на Своих, беззащитных подданных? "Боевых потерь" не предвидится вовсе!
   - Где то во время этого продвижения к Новгороду в Твери был убит Св. Филипп инок Отрочева монастыря, вероятнее всего, Малютой Скуратовым.
   - Все города, городки, села и деревни, начиная с Клина, на всём пути следования "Грозного" подверглись одинаковой участи. Подробных сведений нет, остались лишь головешки по обоим сторонам дороги "победного шествия Иоанна" и сына старшего, по землям своей отчины.
   - 2 января Передовой полк окружил Новгород и блокировал все дороги...
   - 6 января под Новгородом в Городище, в двух верстах от Посада...
   - 8 января, вместе с сыном и войском личным, Иоанн вступил в Новгород. Встреченный на мосту через Волхов Архиепископом Новгородским Пименом, обвинил того. "...Государь велел ему идти с иконами и крестами в Софийскую; слушал там Литургию, молился усердно, пошел в полати к Архиепископу, сел за стол со всеми Боярами, начал обедать, и, вдруг, завопил страшным голосом.... Явились воины..." (Карамзин, "ИГР", т.1Х, ст. 87). Архиепископ Пимен, так старательно желавший избавиться от митрополита Филиппа, и всячески помогавший "суду неправедному" испытал, в полной мере за это своё деяние "милость" царскую: "...его посадили на белую кобылу, в худой одежде, с волынкой и бубном в руках, как шута или скомороха, возили из улицы в улицу, и за крепкою стражей отправили в Москву..." (Карамзин). Кончил дни свои, бывший в Новгороде Владыкою более 17 лет, в Туле в монастыре Чудотворца Николы, 25 сентября 1572 года и "не бысть в Новогороде, после Пимена, владыки 2 года без семи недель..." Новгород. Летоп. Малин..."
   (Карамзин, "ИГР", т. 1Х, прим. N 308).
   - 13 февраля после шести недель издевательских казней, насилий, грабежа и уничтожения пожарами большинства домов, Иоанн посчитал "наказание" достаточным. Ещё 12 января сказав уцелевшим горожанам "своё веское напутственное слово": "...Да умолкнут, плачь и стенания; да утешится скорбь и горесть! Живите и благоденствуйте в сем граде! Вместо себя оставляю вам правителя, Боярина и Воеводу моего, Князя Петра Даниловича Вронского. Идите же по домам своим с миром!..." (Карамзин), Короче утешил и... поехал.
   "...Иоанн немедленно удалился от Новгорода дорогою Псковскою, отправив несметную добычу святотатства и грабежа в столицу.... Опустел Великий Новгород. Знатная часть Торговой стороны, обратилась в площадь, где сломав все необитаемые дома, заложили дворец Государев..." (Там же, ст. 89).
   "Выбыл из Новгорода" - 13 февраля; "Прибыл во Псков" - 17 февраля; "Выбыл из Пскова" - через несколько дней - таковы данные "служебной командировки". Нет возможности, даже примерно описать происходившие за этот период события во Пскове, историки пишут кратко, но не убедительно, а летописи, уже при Иоанне 1У, привели "в пристойное состояние". Ясно одно, Псков, для большинства горожан, не стал как Новгород общей могилой, но и здесь было достаточно много казней, грабежей и насилий, пограбили церкви: "...Во время короткого пребывания здесь он ограничился немногими казнями псковичей и грабежом их имущества; так он отобрал на себя из монастырской казны, наиболее дорогую утварь, т. е. иконы, кресты, целины, сосуды, книги и колокола. Опричникам своим позволил грабить зажиточных граждан, только священников и монахов запретил трогать..."
   (Иловайский, "Царская Русь", ст. 287).
   "...Приказал взять лучшие вещи в храмах, а так же захватить имущество граждан и отобрать монастырскую казну. Иоанн, через несколько дней покинул Псков и вернулся в Москву, где, немедленно, началось следственное дело о Новгородской измене..." (Нечволодов, "Сказания...", т. 4, ст. 150).
   То, что наши историки именуют словом "пощадил" современники Иоанна, из бывших в то время на Руси иностранцев (Гваньини, Оберборн, Магнус и др.)
   Все считают, что это следовало наименовать совершенно по иному - погром...
   Вернулся он не в Москву, а в Александровскую Слободу, где и пробыл, то ли до Пасхи, то ли до Троицы, но времени не терял и сам возглавил дознание, перешел от убийств массовых к пыткам индивидуальным, может, получал от них больше удовлетворения? Так или иначе, этой "карательной мерой", может и успокоил сердце свое и отступил страх, что его ждёт судьба Эриха Х1У, сам же мыслей об отъезде, с награбленной казной, в Англию не оставил, мечтал? Нарушилось всё, поход нанес тяжелейший удар по всему "народному хозяйству" царства своего, и тут в центре и на окраинах наступил голод: "...Когда всё вышеописанное случилось, хлеб и всё было уничтожено, поэтому наступила великая, сильная и невыносимая дороговизна, так что люди собирали сухую траву, мололи и пекли.... Много народа из деревень и сёл собралось в Москве, надеясь получить там пропитание.... Бедный народ в большом количестве падал от голода, так что во всех углах и под дверями на другой день находили валяющихся кучами.... Когда показались трава и листья показались из земли и на деревьях, люди стали употреблять их, чтобы заглушить голод..." ("Краткое достоверное ..." Франкфурт - на - Майне 1572).
   Как после этого, творцу этого "экономического чуда" не отсиживаться в Слободе Александровской до Троицы, не показываясь в столице, в ожидании пока народ немного оправится, придет в себя.... Для таких царей сила не в поддержке со стороны своих подданных, а в устрашении и унижении ВСЕХ! Конечно, всё это лишь выдумки Западных историков, а у нас все было...
   "Время идет, время катится..." - сидение в Слободе не было потрачено зря:
   "...Миновало около пяти месяцев, но не в бездействии: производилось важное следствие: собирались доносы, улики: искали в Москве тайных Пименовых единомышленников..." (Карамзин). Имелись и другие дела "государственные":
   - 6 мая принимал Иоанн послов Сигизмундовых: "... в виду плохого состояния здоровья (короля Сигизмунда - Августа) чины были озабочены вопросом о его преемнике, причем в Москве искусно подавались надежды на избрание его самого, Иоанна Васильевича, или сына его. Наконец, в 1570 году в Москву приехало большое литовское посольство и заключило трех летнее перемирие на основании ubi possiidetis..." (Иловайский, "Царская Русь", ст. 303).
   Время наступало неясное, и убеждали Иоанна, со всех сторон, чужие и свои:
   "...Послы доносили Государю: "Из Вильны все дела король вывез, не причет себе Вильны, говорит: куда пошёл Полоцк, туда и Вильны ехать за ним".... Доносили они так же, что обе рады - Литовская и Польская хотят видеть на королевстве Иоанна, так как Царь - Государь - воинственный и сильный, может от Турецкого султана от всех земель оборонить.... В Варшаве говорят, что, кроме Московского Государя, другого Государя не искать; говорят паны уже и платья заказывают по Московскому обычаю и многие уже носят; а в королевну казну собирают бархат и камку на платье по Московскому же обычаю; королевне (некрасивой незамужней сестре Сигизмунда Августа и Екатерины - Анне) очень хочется быть за Государем Царём..." (Нечволодов, "Сказания...", т. 4, ст. 165).
   "Кто верует, тепло тому на свете!" - но только человек не в своём уме мог питать надежду на то, что его хотят видеть на престолах Литвы и Польши. Однако так и произошло, Иоанн поверил и надолго - "Хотят!" и клюнул.... Сколько пробыли послы в Москве сказать невозможно, можно лишь предположить, что ни те, ни другие не спорили, принятое за основу ubi possiidetis и желание Иоанна, поскорей увидеть себя королём, сыграло роль.... Мир в равной степени был нужен обоим сторонам: Литва и Польша нуждались в нем, поскольку наступал период безкоролевья, всегда ослабляющий возможности страны, вступившей в него, как для обороны, так и для нападения. Первоначально посольство хотела мира и для нового короля Швеции Иоанна, но встретило решительный отказ. Решили не настаивать, пусть будет ubi possiidetis.... У Москвы свои планы, тут считали, что "демонстрация силы" в такой обстановке не повредит и...задумали начать войну со Швецией за Эстонию и в особенности Ревель, столь желанный.
   - Траубе и Краузе, посланные искать "желающего", стать под руку Иоанна, и получить соответствующий титул, сначала предложили эту "честь" герцогу Курлядскому Кетлеру, но тот не имел желания менять своё Курлядское герцогство на эту "сомнительную честь", пусть даже с громким титулом...
   "...Когда Кетлер отказался, они завязали отношения с Магнусом, последний склонился на их предложение..." (Иловайский, "Царская Русь", ст. 304).
   Примечание: Датский принц Магнус Гольштейнский (1540 - 1583 г.г.), как уже упоминалось, отдал брату свои владения в Гольштейнии, за новые владения Дании, образовавшиеся в Ливонии, после её распада. Земли эти остров Эзель и провинция Пильтен, были приобретены королём Датским у епископа Эзельского. Заняв их Магнус всеми силами, но безрезультатно, склонял граждан Ревеля, чтобы они "расстались" со шведами и подчинились Дании, т. е. ему Магнусу. На основании этой договорённости с Траубе и Краузе, Магнус отбыл в Москву:
   - "...В Дерпте услышал он о судьбе Новгорода: остановился, медлил и думал возвращаться с пути от ужаса, но честолюбие одержало верх: он приехал в Москву с великой пышностью..." (Карамзин, "ИГР", т. 1Х, ст. 101).
   Иоанн может и понял, какую дурную славу приобрело его имя в Ливонии, после его попыток "покорить страхом" страну, но, та или иначе он решил, что Магнус - "европеец", хотя и из далёкой Дании. Встретились и договорились:
   - "...через несколько дней совершилось важное дело: Царь назвал Магнуса Королём Ливонии, а Магнус признал Царя своим верховным Владыкою и отцом, удостоенный чести жениться на его племяннице, Ефимии, дочери (от первого брака) Владимира Андреевича. Брак отложили до лучших времён. Иоанн обещал невесте пять бочек золота; для своего будущего зятя освободил Дерптских пленников, дал ему войско для изгнания Шведов из Эстонии..." (Там же).
   "...Магнус присягнул царю на следующих условиях: 1/ Если царь сам выступит в поход и позовет с собой короля Магнуса, то последний обязан привести с собой
   1 500 человек конницы и столько же пехоты; если же царь сам не выступит в поход, то Магнус не обязан выступать; войско магнусово получит содержание из царской казны; если Магнус сам поведет войско отдельно от царя, то считается выше всех московских воевод; если же Магнус не захочет сам участвовать в походе, то обязан внести в царскую казну за каждого всадника по три талера, за каждого пехотинца по полтора. Если сам царь лично не поведет своих войск, Магнус не обязан посылать ни людей, ни денег до тех пор, пока вся Ливония не будет совершенно успокоена. 2/ если Магнус будет вести войну в Ливонии, и царь пошлёт туда же московских воевод, то король имеет верховное начальство над войском, советуясь с воеводами. 3/ Магнусу, его наследникам и всем жителям Ливонии даруются все прежние права: вольности, суды и обычаи. 4/ Сохраняют они свою религию аугебурского исповедания. 5/ Города Ливонские торгуют в московских областях беспошленно и без всяких зацепок; в обмен король Магнус даёт путь чистый в московские области всем заморским купцам со всем товаром, так же всяким художникам, ремесленникам и военным людям. 6/ Если Рига, Ревель и другие города ливонские не признают Магнуса своим королём, то царь обязывается помогать ему против всех городов и всякого неприятеля. 7/ По смерти Магнуса и потомков его. Преемник избирается по общему согласию всех ливонцев..."
   (Балтазар Руссов, "Хроника провинции Ливония", часть 111).
   Таким образом, казалось бы, и тридцатилетний Магнус и Иоанн 1У, имели почти общие цели, но разве так бывает в политике? Просто каждый из них стремился использовать силы и возможности другого, для достижения СВОИХ личных целей, а дальше.... Хотя, Магнуса трудно назвать дальновидным и гуманным человеком, честолюбие пересилило - видел с кем связался? Грешен. Так в пирах и заботах о предстоящем походе и проходило время в веселии...
   А, между тем, подходило к концу следствие о московских сторонниках Пимена. Но, прежде чем перейти к рассмотрению последствий "беспристрастного следствия", следует сделать несколько отступлений для обозрения обстоятельств настоящего, и довольно близкого будущего. Их представление поможет понять в интересах, каких групп проводилось данное следствие о "заговоре", кто, собственно, и зачем перенёс действие из Новгорода в Москву.
   - К тому времени, когда созрела идея "покорения Новгорода, Пскова и других городов попутных" вокруг Иоанна сложилась некая группа "любимцев Царя", это была Алексей Басманов с сыном, дьяк Висковатый и некоторые другие. Они занимали самое ближнее к Иоанну положение, не допуская остальных....
   Дальнейшее усиление этих людей грозило и "клану" Захарьиных и "клану" Трубецких и другим, более малочисленным, подобным им группировкам, забвением, а то и плахой. Труден сказать, какую позицию занимало окружение татарских царевичей и их потомков в этот момент, историю протерли начисто.
   И теперь, в который раз, было принято, совместно, или по отдельности, решение - "свалить" людей сильных из ближнего круга царского. Самым удобным, оказалось привязать их к хвосту следствия об "изменнике Новогородском Пимене" - последовал донос Иоанну об его московских сторонниках. Такому, неуверенному в своём положении Государю, каким он был с детства, только доноса и нужно, естественно он захочет "вырвать с корнем", даже это лишь намёки на призрачные возможности "измены". Те кто доносили, прекрасно знали, что любой намёк, на любую "персону", и того отправят на дыбу, а там, при пытках, в речах пытаемого, всегда можно найти и имена "соучастников" и подтверждение своевременности, правоте доноса. Знали, что Иоанн не пожалеет никого, будет уничтожать и самых близких.... Результаты этого "проявились" несколько позже, через 46 лет, в году 1613, когда в землях бывшей Руси, был собран Земский Собор для выбора нового царя будущей Россию. Вот тут то и обнаружилось следующее: Собору были представлены кандидаты, "достойные" занять трон Московский. Что видим:
   - Князь Дмитрий Тимофеевич Трубецкой, потомок Ольгерда. Начали службу Москве с 1500 года, перешли из Литвы с городком Трубцевск.
   - Князь Феодор Иванович Воротынский, считал себя Рюриковичем, от ветви Черниговской. Начали Воротынские службу Москве с 1496 года, перешли из Литвы с городком Воротынск, на левом берегу Угры, при впадении её в Оку.
   - Князь Дмитрий Михайлович Пожарский, происхождение не ясное, вроде бы потомок Юрия Долгорукого, числились князьями Стародубскими (Суздаль), основатель рода князь Василий Андреевич в 1380 году, получил в надел Радогость, Князь Михаил, отец Дмитрия на службе при Иоанне 1У не состоял, нет его имени в разрядных книгах. Димитрий поступил на службу в 1598 г..
   - Боярин Никита Романович Юрьев - Романов. Род начат с Андрея Кобылы, сына рыцаря Гландала, прибывшего из владений Прусских. Сменили много имен, последняя сотня лет, для "облагораживания" фамилия образовывалась из отчества отца.
   - Боярин Иван Никитович Романов, дядя Михаила Романова, начал службу при Феодоре Иоанновиче. Упомянут как царский посланник к войскам, пока ещё носил фамилию Юрьев.
   - Князь Борис Канбулатович Черкасский, князь из Кабардинской земли, женат на дочери Ф. И. Мстиславского, а брат "который женился у Боярина Никиты Романовича, понял дочь его" - так же родня Захарьевым. ("ИГР", т. Х, прим. N 142).
   - Боярин Феодор Иванович Шереметьев, отец был в немилости у Иоанна 1У, кончил, постригся в Кирилло-Белозерском монастыре. При Феодоре Иоанновиче числился ещё дворянином, в Рюриковым потомком не значился, род свой считал от Феодора Кошки, а тот от Ивана Кобылы. Считай опять родной всем Захарьиным.
   - Князь Петр Иванович Пронский, из князей Рязанских. Имелись две ветви этих князей в Рязани и в Литве. Рязанские перешли на московскую службу в 1483 году, один из представителей этого рода князь Иван Ивановичь Турунтай - Пронский, по приказу Иоанна был утоплен, в 1570 году. У Карамзина, т. 4, "ИГР" Петр Иванович не значится, в "Историческом словаре", М. 1793 год, среди Рюриковичей их нет. Точно определить его происхождение затруднительно. Род Пронских, в каком-то в родстве с Захарьевыми.
   - Земский Собор отказался рассматривать кандидатуры принцев иностранных, а их числом было три - от Литвы, Польши и Швеции, избирать не захотели.
   - Земский собор отказался рассматривать кандидатуры лиц, находящихся в тот момент в плену. Среди них и кандидатуру патриарх Феодора Никитовича.
   Как видим, Михаила Федоровича Романова среди них и не было, выкрикнули!
   Интересная картина: 1/ Никаких прямых родственников Рюриковичей НЕТ!
   2/ Никаких "знаменитых фамилий" времен княжения Иоанна 111, Василия 111 и "любимцев - врагов" времён царствования Иоанна 1У. Чистая работа!!!
   3/ Скромное семейство "рыцаря Гландала" представлена сразу 5 кандидатами!
   Взглянув на итоги, можно понять, какая огромная работа по устранению возможных претендентов на стол Московский, проведена под предлогами опричнины, и просто любыми другими оговорами, которые неизменно приводили к казни тех, кто мог рассматриваться, как вероятный кандидат. Свара шла общая, и нельзя винить в ней только будущих Романовых, но итоги показывают, что этот "клан" показал свою изворотливость в борьбе.
   Продолжим разговор о "деле Московском, о сторонниках" Новгородского Архимандрита Пимена, куда, не по воле своей, вовлечены "люди знатные" и не очень, духовенство:
   "...искали в Москве единомышленников Пименовых, которые ещё укрылись от мести Государевой, сидели в главных Приказах, даже в Совете Царском, пользовались особой милостью, доверенностью Иоанна. Печатник, или Канцлер Иван Михайлович Висковатый.... Казначей Фунтиков.... Боярин Семион Васильевич Яковлев - Думные Дьяки Василий Степанов и Андрей Васильев.... Вельможа Алексей Басманов... сын его Кравчий Феодор.... Князь Афонасий Вяземский, обвинённые в том, что они вместе с Пименом хотели отдать Новгород и Псков, Литовцам, извести Царя и посадить на трон Князя Владимира Андреевича..." (Карамзин, "ИГР", т. 1Х, ст. 91).
   Донос есть донос и неважно насколько он правдив по существу, важно знать, как прореагирует на него царь наш Батюшка. Подавший хорошо знал:
   "... С помощью жестоких пыток у разных сановных лиц, обвинённых в измене. Были вымучены показания об их намерении отдать, Новгород и Псков Литве, извести царя и посадить на престол Владимира Андреевича - обвинения, сами говорящие за себя, своей явной нелепостью..." (Иловайский, "Царская Русь", ст. 287).
   Все эти лица, кроме Фунтикова - Кравцова и дьяков уже встречались выше и характеризовались, упомянем лишь о неизвестных: а/ казначей Никита Афонасьевич Фунтиков - Кравцов упомянут впервые в 1553 году, при "болезни" Иоанна, тогда о нем был пущен слух, что он, вместе с князем Курлятовым желал видеть на троне Владимира Андреевича, кроме того был за ним ещё один "грех" дружил с Висковатым. Оба они получили одинаковое обвинение: "писал письма Сигизмунду, хотел сдать ему Новгород, писал к Султану, чтобы он взял Астрахань, и звал Хана Крымского опустошить Россию" (Карамзин), хорошо, что в тот момент не была известна Япония, а то бы и она вошла в этот перечень. Времена давно прошли, а привычки...
   б/ Дьяки Степанов и Васильев попали видно за компанию. Возможно, их взяли первыми и начали допрос с пристрастием и те, не выдержав пыток, оговорили многих лиц "знатных", позже взялись за них, те тоже... Как всегда.
   - 6 июля Магнус с войском покинул Москву. Возможно, это было сделано намеренно, не ясно как бы отреагировали войска и "европеец", Ливонский король Магнус на предстоящее "мероприятие", которое предстояло предъявить народу, как результат окончания "беспристрастного следствия и суда царского".
   - 25 июля состоялась публичная казнь на площади Красной, с присутствием "первых лиц" и самого Иоанна. С подробностями желающие могут ознакомится:
   Карамзин "ИГР", т. 1Х. ст. 91 -98, прим. N 229 - 307, развлекитесь. Осужденных было около 300 человек. Князь Афонасий Вяземский избежал публичной казни, умер под пытками, а Алексея Басманова, вроде по желанию Иоанна, зарезал сын. Были казнены не только обвиняемые, но и члены их семей с детьми и близкими, а также "обслуживающий персонал". Подсчет жертв у различных историков разный, но итог, всё равно ужасен, и пишут:
   "...Умерщвлено было около двух сот человек, Конец сего деяния опричники приветствовали татарским криком: гойда! гойда! .... Имения их были отобраны на государя. Некоторые обвиняемые были, впрочем, помилованы от смерти и частью расселены в заточение..." (Иловайский, "Царская Русь), ст. 288).
   Желание извлечь из каждого убийства личную прибыль -ед на сердце" его.
   "...И когда, в ужасе душегубства. Россия цепенела, во дворце раздавался шум ликующих: Иоанн тешился со своими палачами и людьми весёлыми, или скоморохами, которых прислали ему из Новгорода и других областей вместе с медведями; последними он травил людей и в гневе и в забаву..." (Карамзин, "ИГР", т. 1Х. ст. 97).
   Тут же Карамзин описывает случай с князем Осипом Гвоздевым: " он имел знатный чин придворный. Однажды недовольный какой - то шуткой, царь вылил на него миску горячих щей: тот бросился бежать: Иоанн ударил его ножом.... Обливаясь кровью, Гвоздев упал без памяти.... Доктор констатировал смерть, Иоанн обозвал убитого "шутом и псом" и продолжил, веселится..." Вообще, кроме как состоянием полного сумасшествия, такое поведение Царя - Батюшки, в этот период назвать никак нельзя. А результат не замедлил быть: "...Довершив картину ужасов сего времени, голод и мор помогли тирану опустошить Россию, Казалась, что земля утратила силу плодородия: сеяли, но не собирали хлеба; и холод, и засухи губили жатву. Дороговизна сделалась неслыханная.... Милостыня скучнела.... Люди скитались как тени.... Не было никакого возмущения, но были страшные злодейства.... Царь приказал загородить многие пути: конная стража ловила всех едущих без письменного вида..."
   (Там же, ст. 99).
   Ну, все, как и всегда, - усугубление людских страданий, с единственной целью - удержатся у Власти. Эйфория от ощущения, что уж теперь, "изменники выведены под корень", скоро улетучилась из сознания Иоанна, как стали поступать новые доносы.
   - 21 августа войско "короля Ливонского" осадило Ревель (Таллинн). Магнус имел для того: 2 000 конницы от Иовнна, около 1 000 своих войск, включая наёмников, три эскадрона (неизвестной численности) дворян ливонских. ВСЁ! поскольку и численность, и "техническое оснащение" войска короля, оставляли желать лучшего, то основные надежды возлагались на переговоры и увещевания осажденных в Ревеле. Обещали блага от нового Властелина. Но осаждённые, уже имели многолетний опыт общения с "Хозяином", этого нового властелина. Естественно переговоры ничего не дали, а осаждающие разбойничали... Вот!
   - "...23 августа русские имели очень важный успех, а именно взяли двор Св. Иоанна вместе с госпиталем и всеми каменными домами находившиеся совсем близко от города. И хотели укрепиться в них. Но ревельцы сделали вылазку и выбили русских...сожгли дотла упомянутый двор вместе с госпиталем и всеми домами..."
   (Балтазар Руссов, "Хроника...", ч. 111).
   - "...29 - го августа Карл Гендриксен Конкасский со шведами напал из замка на русских, убил некоторых из них..." (Там же).
   Оканчивающийся 1570 год не завершил "притязаний султана" на Астрахань:
   "...Несмотря на неудачу, султан Селим продолжал питать неприязные замыслы против Москвы, хотя Иоанн, желая направить все свои силы на борьбу за Ливонию. Отправил к нему посольство с поздравлением по случаю вступления на престол. Особенно гневался, Селим на Иоанна за то, что последний послал Московских ратных людей на помощь своему тестю Темрюку Черкасскому против Кабардинцев, бывших под рукой султана.... Такое недоброжелательство заставляло Московских людей зорко следить за южной границей в ожидании набега Крымцев, в течение всего 1570 года Девлет - Гирей не появился..."
   (Нечволодов, "Сказания...", т. 4, ст. 174).
   "Исторические хроники" (Е. А. Гладилин): "Турки взяли Никасию (Крит)".
   Возможно, султану просто некогда заниматься далёкой Московией, поскольку он:
   "...9 сентября 1570 года турки взяли у Венециан г. Никасию на острове Кипр и истребили 20 000 Христиан, а до 2 000 увели в рабство.... Султан Селим 2-ой для приобретения средств на военные издержки наложил запрещение на имения всех греческих и армянских церквей, кроме Конст. Адриан. и Брусы, с дозволением после выкупить их..." ("Летопись церковных событий" за 1570 г.).
   Странно лишь одно: предыдущий султан Сулейман 1 Куин умер в 1566 году, посол же:
   "... Ив. Новосельцев выехал из Москвы 21 Генваря..." ("ИГР", т. 1Х. прим. N 346).
   Что-то припоздал Иоанн с поздравлениями султану Селиму. Этот султан, поэт (ласкательное прозвище "Пьяница") был человеком добрым и, посему, за него правил визирь, так, во всяком случае, пишут историки. Иоанн не был пьяницей и правил сам!
   Могут возникнуть подозрения, что до 1570 года, Иоанн больше надеялся ещё на родственные связи с Девлет - Гиреем по линии жен, султану посылал дань и не хотел "лишний раз напоминать о своём существовании". А тут, жена "любимая" Кученей (Мария) умерла 1 сентября, теперь Иоанн посчитал, что следует искать защиты от Девлет - Гирея. Кроме того, слухи о смерти Марии были различны, и родственники и Девлет - Гирей могли желать отомстить "зятьку и шурину", вот и поехал Посол к...
   Строгановы продолжали "расширять" свои территории за счёт "земель бесхозных":
   "...основали несколько острогов на берегах Чусовой и Сылвы; приманивали к себе многих людей, бродяг и бездомников, обещая богатые плоды трудолюбию и добычу смелости..." (Карамзин, "ИГР", т. 1Х, ст. 222).
   В этот год произошло ещё одно событие, в окружении Иоанна появился новый врач Елисей Бомель (Бомилей). Вывез его из Англии, в 1570 году, посол Иоанна. Савин (из опричников). Елисей учился в Кембридже, прославился составлением лекарств и ядов, имел жену англичанку из числа придворных дам Елизаветы. Андрей Григорьевич Савин вывез его из Англии, поскольку там он пребывал в тюрьме, за какие-то грехи, но его репутация очень понравилась послу Московскому и того отправили к Иоанну.
   Любовь Иоанна к Англии не оставалась безответной, Елизавета посылала ему письма: "...от неё он получил формальное обещание, что в случае несчастья он найдет безопасное убежище в Англии и будет свободно исповедовать свою религию..."
   (А. Рамбо, "Живописная история России...", ст. 161, М. 1884).
   Но результат обещаний проверяется, лишь в том случае, когда "несчастье" произойдёт!
   1571 год - Год полных неудач, как в военном отношении, так и в оценке достоинства
   "своих присных", любимцев из ближнего окружения. Иоанна ожидали горести и разочарования. Как Иоанн дошел до жизни такой, совершенно ясно, он систематически разрушал всю систему своей власти, в угоду безумной своей мысли установить единодержавия. И видел для этого единственный способ: внушать страх своим подданным от и до.... Тот, кто сумел, бежал из царства, или в Литву, или в казаки, за южные окраины, часть людей пополняли войско Строгоновых на востоке. Голод и мор присоединились к истреблению населения Руси. Тяжко стало, лишь один Иоанн не смог осознавать это. Затеянная война со Швецией за Ревель и Эстонию, не была подкреплена, ни новыми стратегическими решениями, ни военной силой, ни техническим её оснащением. Король Ливонии Магнус был отправлен под Ревель с единственной целью - "себя показать" и в надежде уговорить осаждённых... и всё!
   - "... 2 - го сентября из Нарвы к русским прибыло много орудий; из своего лагеря при верхней мельнице русские открыли огонь по городу, но не причинили никакого вреда..." (Балтазар, Руссов, "Хроника...", ч. 111).
   - "... 6 - го сентября неприятель овладел шхуной, везшей из Стокгольма 42 бочки коровьего масла. Добычу русские отправили в свой лагерь..." (Там же).
   Переводчик данной "Хроники" отмечает, что "...Воеводы, да и сам герцог Магнус (король Арцымагнус Крестьянович по русским летописям) распоряжались осадой самым неумелым образом и нигде не имели успеха - по незнанию военного искусства вообще и атаки крепостей в частности..."
   - "...В это время герцог Магнус прислал открытое письмо за своей печатью ко всей ревельской общине следующего содержания: "...Мы Магнус, божией милостию король ливонских, эстонских и летских земель, наследник норвежский, герцог шлезвигский, гольштейнский, стомаринский и дитмарский, граф ольденбургский и дельменгорский, всем живущим в городе Ревеле, желающим пользы и преуспевания всему христианству, добра. Свободы и истинного благосостояния угнетённой и разоренной Ливонии, а также всем желающим предохранить себя и всех потомков своих от вечных убытков, несчастий, гибели и пролития невинной крови, заявляем следующее:
   После того как эта горестная и разоренная страна была растерзана многими народами
   ...Государь и великий князь для исполнения крестного целования послал нас со своим войском, чтобы изгнать из страны шведских неприятелей.... А, что лжецы распространяли, будто эта война клонится к пользе великого князя, то это только одна клевета, ложь и обман, от которых мы христиански предупреждаем город Ревель. В короткое время лжецы заплатят за это своей кровью.... Для большего удостоверения всех вышеизложенных пунктов, мы подписали собственноручно и приложили нашу всем известную печать..." (Балтазар Руссов, "Хроника...", ч. 111).
   Верил ли сам король в то, что писал? Ревельские граждане явно не верили. Смолчали.
   К началу октября, после 7 недель угроз, увещеваний результата не оказалось вовсе и:
   - подоспела помощь: из Нары воевода Ковалёв - Захарьин привел всего 4 - 5 тыс. войск, в том числе, и дьяк Умный - Колычев с опричниками, а так же лёгкою артиллерию. Задумка, скажем прямо, очень неудачная, так как возможности для штурма города, сил было явно мало, а опричники, вообще, малопригодны. Зато они: "...Царские опричники под водительством воеводы В. И. Умного - Колычева, принялись жечь и грабить деревни в Ревельском округе - призыв к порядку, со стороны Магнуса привёл к столкновению с воеводами..." (Интернет, "Осада Ревеля).
   - "...16 - го октября прибыло ещё одно сильное войско русских, называвшихся опричниками; этот отряд гораздо ужаснее и сильнее свирепствовал, чем предыдущие, убивая, грабя и сжигая; они бесчеловечно умертвили многих дворян и простого народа, живших в опустошённом замке Фегефюр в Гарриене и пощаженных ранее русскими..." (Балтазар Руссо, "Хроника...", ч. 111).
   Странно, вообще, зачем их туда послали? Их нравы "дискредитировали" всё войско
   Магнуса, полностью разрушили миф о добрый намерения и Магнуса, и "Самого".
   Впрочем, какая - то мысль - "зачем их сюда послали" - имеется, но о том в своё время.
   - "...В ту же осаду, около Михайлова дня, два флота королевских военных кораблей, один флот из Кальмера, другой из Финляндии, прибыли к ревельскому рейду, чтобы помочь городу. Эти корабли долго стояли на рейде, пока все корабли и суда не прибыли из Стокгольма и Финляндии и не привезли городу Ревелю всяческих съестных припасов и дров, так что ревельцы беспрепятственно могли перевести в город привезённые вещи. Тогда замок был снабжен припасами и мог справиться с московскими гостями.... В то же время, после Мартыенва дня, в Ревеле появилась ужасная язва и продолжалась всю зиму до весны.... В то же время упомянутая язва ужасно хозяйничала и в неприятельском лагере: от неё умерли также Бурмайстер, канцлер герцога Магнуса, и много других немцев и русских..." (Там же).
   Иоанн в споре с воеводами принял сторону Магнуса, воевод арестовали. К тому времени прошли уже не один десяток недель осады Ревеля. Вопрос, возможно, стал звучать так: 1/ снимать осаду и с позором уходить от Ревеля; 2/ "подбросить в огонь дровишек" и ждать куда кривая вывезет. Чтобы не "потерять лицо", решили воевать:
   - 12 января к королю Магнусу прибыло подкрепление: войск до 25 000 и большое количество артиллерии. Но это уже не могло помочь, мешало всё: от возросшей ненависти граждан Ревельских, получавших морем помощь от Швеции, до "генерала Мороза"... не было никакой возможности продвинуть пушки к крепостным стенам, а стрельба с дальнего расстояния не приносила желаемых результатов, предпринимались ли попытки штурма неизвестно. Была надежда на то, что обстрел приведет к сдаче:
   - "...они 13 января к ночи, во время сильного холода. Построили между мельницами Св. Иоанна и меднею шанцы, и в ту же ночь начали стрелять по городу: пускали в него ядра; но убитых кроме стрелка на валу и двух бедных женщин, что убило на печи, не было..." (Там же).
   - "...16 - го русский построил новые шанцы перед глиняными воротами у Блейберга, откуда он пускал огненные ядра (раскалённые), однако не повредил ни одного дома и не ранил ни одного человека..." (Там же).
   - "...17 января русский занял великолепный госпиталь или оспенный дом у больших морских ворот, поставил несколько орудий и хотел укрепиться тут, но ревельцы не дали ему расположиться: в тот же день со всем войском они сделали вылазку...так как русские заняли выгодную позицию...ревельцы должны были отступить...под вечер, тесными рядами сделали вторичную вылазку...выбили из них неприятеля, а дома уничтожили..." (Там же).
   И вот тогда обозначился такой весомый результат: "...Воеводы Московские, Боярин Иван Петрович Яковлев, Князья Лыков, Кропоткин, не умея взять Ревеля, только грабили сёла Эстонские, и 3 февраля отпустили в Россию 2 000 саней наполненных добычей..." (Карамзин). Не воевать их учили - грабить! Татарская тактика неизменна.
   - "...22 -го февраля русский снова построил шанцы на канатном дворе перед большими морскими воротами, из которых он ужасно стрелял пускал в город ещё больше огненных ядер, чем прежде, но не причинил особого вреда..." (Там же)
   Пока армия, безуспешно, осаждала Ревель, остальное царство продолжало жить своей жизнью. В личной жизни Иоанна, опять наметились "радужные перспективы". Поскольку, надежды на свадьбу с Екатериной, женой нового короля Швеции, Иоанна 111, исчезли, Иоанн перенес свое внимание на вторую сестру Сигизмунда - Августа, но и та, лишь по словам и предположениям послов Литовских, стремилась стать супругой Иоанна Московского. Дело затянулось, "а царю быть холостым не к лицу", вот и приступили, в очередной раз к выбору царской невесты, собрали по городам и весям 2000 невест, занятие приятное во всех отношениях, поскольку: "...Брак его с Марией Темрюковной не был счастливым..." (Нечволодов). Кроме того: "...Скучая вдовством, хоть и не целомудренным, он давно искал себе третью супругу..." (Карамзин). Как скоро это всё началось после кончины Марии, сказать трудно, да и собрать 2 000 невест "царю - жениху", тоже требует время, там более, каждый, в расчёте на милости, старается пристроить если не дочку, то племянницу или дальнюю родню. Как и кто классифицировал невест - "годна", "не годна", описал Карамзин, тяжелая обязанность. Остальные оставались при исполнении обязанностей, так князь М. И. Воротынский обязан был наладить охрану границы с Юга, от набегов Крыма:
   - 27 февраля командующий обороной южных рубежей князь и воевода М.И. Воротынский собрал: "...совещание всего начальствующего состава южных крепостей и сторожевых постов, там они были ознакомлены с "Наказом о станичной и сторожевой службе", который устанавливал строгие правила несения службы казаками...".
   Ливонская война уже "перемолотила" большое количество из тех, кто был годен к воинской службе, осада Ревеля, так же потребовала дополнительного войска, потому в распоряжении Воротынского остались: опричный полк, полки детей боярских (считай ополчение), казаки и ливонские наёмники. Общая численность достигала порядка 6 000 человек, что, безусловно, недостаточно для плотной защиты всей южной границы. Исходя из этого, командование сосредоточило войска на участке "Сенькина брода" в устье реки Лопасня, это обычный путь кочевников для набега со стороны Юга на Москву. Им пользовались с древнейших времён. А в остальном надежда возлагалась на "Пояс Богородицы" - реку Оку, которую, в пределах царства Московского, было очень трудно форсировать большим конным отрядам. После брода, войска, нападавших шли или в направлении: Кашира, Коломна и далее Москва, или по реке Лопасня на Серпухов. Так ожидали и на этот раз, но "ошибочка вышла", расчёт на, то что, крымцы пойдут обычными знакомыми путями не оправдался. Усилить другие участки границы не было возможности. Увидим, что враг придет с той стороны, где не ждали.
   Подошел месяц март, успехов в осаде уже никто не ожидал, и тут решили как обычно:
   - "...Во - первых, Христиан Шрепфер, придворный советник и красноречивый человек, явился в Ревель и вел переговоры с ревельцами и очень восхлавлял добродетели великого князя, и описывал его войско и власть самыми могущественными, чтобы убедить ревельцев сдаться, когда это не помогло, то Иоанн Дуве и Элерт Краузе придумали возбудить несогласие между общинами города Ревеля, для чего написали магистрату и общине, будто их послы в Везенберге приговорили и склонили их к этой войне..." (Балтазар Руссов, "Хроника...", ч. 111).
   - "...2- го марта неприятель соорудил для страха и угрозы три блокгауза перед большими морскими воротами у известковой печи, но скоро были выбиты из них, а брёвна свезены в город..." (Там же).
   - "... 5 - го марта ревельцы не шутя хотели помериться силой с неприятелем, сделали вылазку с двух сторон.... Неприятель потерпел значительный урон в одном месте у глиняных ворот. Тут были убиты сын Элерта Краузе и один из Будтброкенов, один из Врангелей и много других неприятелей, дворян и не дворян..." (Там же).
   - "...в Новгород. Лет. Малин.: "...14 марта Татары везли из Свендской земли много полону, а ехали из Новограда дорогою Дубецкой..." ("ИГР", т. 1Х, прим. N 338).
   - 16 марта осаду сняли и начали отступление на Псков. Всего осаждали 30 недель, конечно весомых результатов не достигли, но, в общем "всё путём", в казну 2 000 саней с барахлом, татарам полон.... Кое - что перепало и рядовым участникам похода на Ревель, тем, кто жив, остался, те и для себя, что - то урвали. ОПЯТЬ ВЕСНА НА БЕЛОМ СВЕТЕ... СНИМАЙ ШИНЕЛЬ, ПОШЛИ ДОМОЙ! Расчет на то, что голод заставит граждан сдать город не оправдались, а мастерства военного просто не было. Зачем?
   - "...Говорят, что в этой осаде Ревеля и Витгенштейна русских пало 9 000..."
   (Балтазар Руссов, "Хроника...", ч. 111).
   Государям европейским "так объяснили" свою неудачную осаду Ревеля: 1/ "Уговорить" голодом не смогли, "флот шведский снабжал Ревель всем необходимым, а виною тому брат Магнуса, король Дании Фридрих 11, который 17 декабря заключил со Швецией Штеттенский мир и флот Швеции мог переключиться на снабжение Ревеля беспрепятственно". Магнус если и имел какие - то корабли, те слишком маленькие, а москвитяне и того не имели. Считали. Фридрих обиделся на Магнуса, что тот принял титул короля Ливонии и присягнул Иоанну Московскому в верности? Фридрих и сам "дружил с Иоанном", но дружил "издали", впрочем, как и все другие государи Европы.
   Чем сердце успокоилось: "...Сия первая неудача должна была оскорбить Царя. В то же время сведав о мире Короля Датского со Шведским, он изъявил Магнусу живейшее неудовольствие, обвиняя брата его в нарушении союза с Россией и в дружбе с злодеем..." (Карамзин, "ИГР", т. 1Х, ст. 103).
   - Примечание переводчика: "... После снятия 16 - го марта 1571 года осады Ревеля, герцог Магнус удалился в Оберпален, а Траубе и Краузе уехали в Дерпт и оттуда завели сношения с королём Сигизмундом, обещая овладеть Дерптом в его пользу, если он примет их милостиво и даст те же выгоды, которыми они пользовались в Москве. Причиной, побудившей их обратиться к королю, была боязнь ответственности перед царём, которому они обещали легкий успех относительно Ревеля..."
   (Балтазар Руссов, "Хроника...", ч. 111).
   "...Другое неожиданное происшествие ещё больше встревожило Царя и Магнуса. Обязанные Иоанну свободой знатностью, богатством, Краузе и Траубе, после несчастной Ревельской осады, утратив доверье нового Ливонского короля, боясь утратить и Государево, забыли клятву честь - вступили в тайные сношения со Шведами, Поляками, и вознамерились овладеть Дерптом, чтобы отдать его тем или другим..."
   (Карамзин, "ИГР", т.1Х, ст. 103).
   Слова то, какие; "Свобода", "Знатность", "Богатство", "Клятва", "ЧЕСТЬ". Ну, никак слова эти не вяжутся с личностью тех, кто уже раз переметнулся, ради выгоды собственной. Какая "честь" может быть у опричника, когда туда и брали лишь тех, кто отрёкся от отца и матери, и не утруждал себя таким понятием, как "честь"!
   Знатность и богатство хороши, когда ты уверен в будущем, а плаха с топором и кол, никак не вносят спокойствие в жизнь, тем более, что примеров тому масса.... Если "клятва" подразумевает исполнение приказов по издевательству и надругательству над законами людскими и заповедями Бога, то нарушивший её имеет шанс вновь стать человеком! А эти двое, и не только они, прекрасно понимали, что будут искать крайних и настанет их черед отвечать за очередную "измену", уже царю - Батюшке...
   Конечно, ни переход из разряда пленных в "опричников - любимцев", ни обратное возвращение их, не делают многих из них достойными уважения, но такова Жизнь!
   Попытка поднять восстание в Дерпте не удалась по многим причинам. Результат оказался плачевным и не только для тех, кто её организовывал и поддержал, но и для всех граждан. Была убита вся немецкая дружина, находившаяся под их командованием, хотя "изумлённые граждане оставались только зрителями" (Карамзин). Им мало не показалось: "считая жителей предателями, в остервенении умертвили многих невинных" (Карамзин). Дело ясное, это не вооруженные ревельцы, а добыча, что в Ревеле, что в Дерпте, могла пригодится. Траубе и Краузе, заранее вывезли имущество и родных из Дерпта, и поскольку не были в первых рядах, сумели избежать гибели.
   Вряд ли сам Иоанн осознавал, в какое дело он ввязался, ведь эйфория от побед над своими подданными и ожидание "обещанной" ему, Литовскими послами, королевской короны, окончательно ввела в заблуждение его ум, в отношении своих военных возможностей. Окружение, может и понимало, но те, что были рядом тряслись от страха, вопрос - "кто из нас следующий?" - висел над каждым из них. Давать предлога к подозрению не хотели, и те, кто был подальше, многие, пользуясь удобным моментом, старались убраться с глаз долой. Хозяйственная и военная сила исчезала.
   - 18 апреля началось. Крым зашевелился, хан Девлет - Гирей приготовился к набегу. И хотя, все историки, по привычке, сваливают вину на изменников, будто бы "указавших дорогу Хану на Москву", всё это искажение того, что, вероятнее всего было: хан гораздо лучше перебежчиков знал о каждой дороге ведущей к столице Иоанна, не зря ездили туда купцы и гоняли табуны лошадей, считай то же войско. Знал и общую обстановку в царстве Иоанна и знал, где его могут ждать, знал и те места где войск московских не будет вовсе. Просчитал все возможные варианты, до выступления войск.
   Для основного отряда был выбран путь на Москву более дальний, прекрасно понимая, что его там не ждут, и войска московского он там не встретит. Похоже, что поход планировался таким образом, чтобы ввести москвитян в заблуждение о своих намерениях: войско Крыма, не доходя до Орла, стоящего в верховьях реки Ока, разделилось на две части, одна форсировала Оку около Кром и продолжила продвижение по Муравинскому тракту на север, в общем направлении к "Сенькину броду"; вторая часть двигается, так же на север: прошла междуречьем Оки и Десны с направлением на реку Жиздра, здесь и сегодня нет больших населённых пунктов, а водораздел рек Оки и Десны исключает наличие водных преград, да и стража Московская на землях Брянских, вероятнее всего, отсутствовала. Пока первая часть громила под Тулой отряд войск московских, вторая по заокско - брянским землям вышла в район реки Угра, где то у Юхнова. Первая группа подошла к "Сенькину броду" начала форсировать Оку и при этом вступила в сражение с поджидавшими её здесь московским войском. Вторая вышла на дорогу к Москве через Медынь, Малоярославец, Апреловка (города, ныне существующие на Киевском шоссе). Видимо, некоторые из них и тогда существовали, на этом, довольно наезженном пути в Киев.
   - "... 16 мая царь с опричным войском и другими войсками двинулся в Серпухов. На помощь опричным полкам. Войско было небольшим, людей хватило только на три полка: сторожевой полк боярина В.П. Яковлева, передовой полк князя И. Черкасского, и "государев полк с первым дворовым воеводою" князем Ф.М. Трубецким. Во главе всех российских земских и опричных полков, расставленных в городах заокских, грозный поставил своего шурина, опричника князя Михаила Темрюкевича Черкасского и опричника князя Василия Ивановича Темкина - Ростовского. Черкасский руководил всеми передвижениями русских войск..."
   ( Интернет "Форум Царская Россия").
   Интересно, что войско хана Девлет - Гирея состояло из крымцев, отрядов ногайских и отрядов князей Кабарды, а возглавлял его князь Темрюк Айдарович Черкасский, отец умершей, в 1570 году, царицы Московской Марии (Кученей), и сына князя Михаила Темрюковича. Вполне возможно, что они оба имели свой взгляд на обстоятельства смерти дочери и сестры и. вообще, на поведение "ближайшего родственника". Весь план организация обороны столицы, со стороны войска московского, выглядит нелепо: все силы московские сосредоточены в районах Серпухова и Каширы, похоже, что в Москве не осталось никого, кто имел, в своём распоряжении, какие либо войска и смог бы организовать оборону столица. Дело выглядит так, что всё командование войска московского было на 100% уверено, что основные силы Крыма будут наступать "по обычной схеме" - через брод у реки Лопасня, а далее, либо на Каширу, или на Серпухов. Про фланги и другие дороги, ведущие к столице просто забыли...
   Как знать, может князь Михаил Темрюковичь Черкасский смог всех убедить в том?
   Между тем, пока около брода идет сражение, вторая группа движется к Москве обходными путями, совершенно не встречая сопротивления, противника просто нет!
   "Лучше поздно, чем никогда!" - и воеводы московские поняли, что сражение у "Сенькина брода" лишь отвлекающий маневр, как они к этому выводу пришли, сказать трудно, то ли их удивила слабое желание противника форсировать Оку, то ли уточнили незначительность данной группировки, то ли пленные что - то сказали. И войско московское поспешно начало отход к столице, и пришли туда ранее войска крымцев, заняли оборону и стали ожидать появление противника на подступах.... Всё это произошло благодаря тому, что путь от Серпухова и Каширы, более короткий, чем тот по которому следовали войска во главе с князем Темрюком и Девлет - Гиреем.
   - 24 мая Девлет - Гирей подойдя к столице, нашел её подготовленной к обороне.
   "...Опричные войска встали в своих кварталах за Неглинкой, передовой полк укрепился на Таганском лугу, прикрывая доступ к Москве со стороны села Коломенского и Рязанской дороги, полк правой руки защищал Крымский вал и Калужские ворота, большой полк встал на Большой Варламовской улице со стороны Серпуховской дороги..." (Там же).
   Прежде чем перейти к событиям в самой Москве, следует отметить два события:
   "...Когда крымские татары переправлялись через реку Ока, бесследно исчез главнокомандующий русского войска - князь Михаил Черкасский, что вызвало замешательство в русских полках..." (Там же).
   "...Пока Девлет - Гирей жег Москву, Иван Грозный в панике бросился из Серпухова в Коломну, а затем в сопровождении небольшого отряда преданных людей, через Александровскую Слободу, Переяславль, Ростов, Ярославль и Вологду уехал на север страны на Белоозеро, под защиту каменной крепости Кириллова монастыря..."
   (Там же).
   Примечание: даже сегодня, столь протяженный маршрут трудно выполнить за короткое время - "пока Девлет - Гирей жег Москву". Вернее будет сказать, что поняв обман хана, Иоанн начал своё "движение" из Серпухова, ещё до того, как хан увидел
   Москву. Ещё одно пояснение: из Серпухова в Коломну, не заезжая в Москву, можно было попасть лишь через Каширу, то есть двинуться из Серпухова к тому месту, где велось сражение у брода, через Оку, потом Кашира (50 верст) - Коломна (75 верст) и ещё 100 верст до Москвы. Вряд ли, Иоанн предпочел такой путь, длинный и опасный. Поэтому упомянутая в тексте Коломна, могла быть селом Коломенским (в древности его так и называли) под Москвой, у Ногатинской поймы. От Серпухова не более 70 верст, а там и открытый путь к Александровской Слободе.
   Можно предположить, что крымцы так и не переправлялись за Оку, пока московские войска не ушли на защиту столицы. Позже они охраняли этот брод, он был нужен...
   Крымские войска даже не преследовали уходящее войско московское, иначе ведя арьергардные бои, войско московское не скоро бы достигло Москвы, встав в оборону.
   - Что касается "исчезновения командующего"? тут возможно единственное предположение - его тайно арестовал сам Иоанн, возможно, после того, как "прознал", что отец Михаила командует набегом.... Воображение подсказывало, что взяв Москву Девлет - Гирей может посадить на трон Московский "ближайшего родственника" Иоанна, брата умершей царицы, тогда сам Иоанн будет ему не нужен. Схватив, возможного "наследника" трона, Иоанн бросился бежать и убежал достаточно далеко. Но не убил в гневе "предателя", как делал обычно, увёз его живым, чтобы, при необходимости обменять жизнь Михаила, на что нибудь более существенное, чем Кирилло-Белозерский монастырь.... Похоже, что это так? Если бы Михаил сам организовывал свой побег, он никогда бы не оказался живым в руках Иоанна, сражался бы до последнего дыхания, поскольку, оставшись живым он представлял свою и ближних своих участь, понимал с кем имеет дело. Взяли обманом? Может быть.
   Ну, всё интернет да интернет, а что написали, для потомков отечественные историки:
   "...Весной 1571 года в Москву пришли тревожные вести о его (хана) наступлении; главные наши воеводы с 50 000 человек выступили к "берегу", а Царь с опричниками двинулся в Серпухов, хан действительно шел на Москву со 120 000 человек, причем, какие-то изменники, боярские дети, провели его незаметно для русских войск через Оку, тогда воеводы наши быстро отступили к Москве и заняли предместья, а царь, отрезанный от главных сил своих, отправился на север для сбора войска, обвиняя бояр, что они беспрепятственно пропустили Татар через Оку, как мы видели, князь Милославский, стоящий во главе Земщины, сам покаялся, что навел Татар на Москву..." (Нечволодов, "Сказания...", т. 4, ст. 174).
   Вот как нужно защищать, перед потомками трусость и бездарное руководство самого Царя. Нечволодову, как человеку военному, не худо было бы проанализировать, что и как, а не прикрывать трусость первых лиц стандартной фразой "отправился на север для сбора войска". О покаянии князя Милославского, будет сказано отдельно, его делом был полк правой руки, и только.... Командовал не он, а сам царь и его ставленник Михаил Тюмрикевич. Получили то, о чем не думали.
   Иловайский пишет несколько обширнее, но так же, придерживаясь принятой колеи:
   "... А, между тем, хан действительно собрал более 100 000 конников и весной 1571 года внезапно ворвался в Московское государство. Нашлись изменники между некоторыми детьми боярскими, ожесточённые против тирана: они перебежали к хану и рассказали ему о том, что большая часть русского войска находится в Ливонии, что в Москве множество людей погибли от голода и морового поветрия. Те же изменники с ново крещёнными и бежавшими от нас татарами провели крымцев через Оку так, что воеводы не смогли помешать переправе. Вследствие тревожных слухов, сам царь с опричниной выехал на Оку. Он находился в Серпухове, когда узнал о переправе татар, которые отрезали его от главного войска, тогда он поспешил в Александровскую Слободу, а оттуда в Ростов, оставив Москву на произвол судьбы. Однако Бельский, Милославский и другие воеводы с берегов Ока успели прибыть в Москву и заняли посады, готовясь оборонять столицу..."
   (Иловайский, "Царская Русь", ст. 191).
   Карамзин вообще не уточняет численность войск противников, и клянет изменников:
   "...Тем более он (Иоанн) встревожился при наступлении весны, когда Хан, вооружив всех своих улусников, тысяч сто или более с необыкновенной скоростью вступил в южные пределы России, где его встретили некоторые беглецы.... Сии изменники сказали Девлет - Гирею... что путь к Москве открыт...мы имели гораздо меньше Воевод мужественных...Хан обошёл их и другим путём приближался к Серпухову, где был сам Иоанн с Опричниками. Требовалась решительность, великодушие. Царь бежал! ... в Коломну, оттуда в Слободу, мимо несчастной Москвы; из Слободы к Ярославлю, чтобы спастись от неприятеля, спастись от изменников: ибо ему казалось, что Воеводы и Россия выдадут его Татарам! .... Воеводы Царские с берегов Оки, не отдыхая, поспешили для защиты - и что же сделали вместо того, чтобы встретить и отразить врага в поле, заняли предместья московские..." (Карамзин, "ИГР", т.1Х, ст.106).
   У Калюжного всё ещё более сжато, и беспричинно, видимо ХХ1 веку всё равно как...
   "...24 мая Москва была сожжена, уцелел только Кремль...". Всем ясно, как это было?
   Воистину, чем дальше в глубь веков, тем больше историки стереть из памяти народа.
   А вот "торговый агент и дипломат" прибывший в Москву, в 1573 году, вскоре после нашествия Девлет - Гирея, почерпнув свои сведения из хроник, которые ему любезно пересказывал Иван Феодорович Мстиславский, он пишет об этом времени следующее: "...когда враг приблизился к великому городу Москве, русский царь бежал в день Вознесения, с двумя сыновьями, богатством, двором, слугами и личной охраной в 20 тысяч стрельцов к укреплённому Троицкому монастырю в 60 милях от Москвы..."
   (Путешествия сэра Джерома Гарсея).
   Итак: Вознесение Христово празднуется после Пасхи, где - то до 20 мая, тогда, вероятнее всего, и не был Иоанн с опричными войсками в Серпухове, отсиживался в Москве с сыновьями и двором, и при известии о возможности "измены" со стороны Михаила Темрюкевича, бросился бежат, Троица показалась ему слишком близкой к Москве и недостаточно укрепленной, и он продолжил свой путь на север в "теплой компании" двора своего, с казной, которую он вывез из Александровской Слободы. Охрана, может и была, много меньше 20 000, и не стрельцы, а опричники. Вот так!
   Ведь нам господа историки, интересно было бы получить ответы, чтобы понять суть:
   а/ Пишут: татары переправились через Оку, ГДЕ? Почему это никого не интересует? Хотя это один из главных вопросов. Как могло 100 000 войско это сделать и остаться при этом незамеченным? Если не смогли установить точно, зачем писать вообще?
   б/ Пишут: "воеводы успели прибыть в Москву" - как это могло случиться, если, перешедши Оку татары, должны были вцепиться в отступающие от Оки войска? Ответ прост, войско хана не перешли Сенькин брод и позволили войску московскому уйти, поскольку перед ними была другая задача - охранять подходы к броду, до...
   в/ Пишут: "Иоанн покинул войско, бросив на произвол..." - когда он сделал это, вопрос принципиальный? Вполне можно предположить, что это последовало сразу за арестом "главнокомандующего" Михаила Темрюкевича, ещё до того, как войска с Оки двинулись к Москве. Арест возможного "изменника" обратил Иоанна в панику и он бежал, опасаясь, что "Воеводы и Россия выдадут его Татарам!"
   г/ Пишут: "поспели для защиты - и что сделали вместо того, чтобы встретить и отразить врага в поле". Была ли возможность отразить врага в поле? Никакой... Слабые, в силу разных причин, московские войска были бы смяты. Организация обороны в пригородах давала войскам преимущество перед атакой конницы Хана.
   Что же нашёл Девлет - Гирей подойдя к Москве? Тут его ожидали войска, укрепившиеся в пригородах столицы. Пойдя обходным путём он упустил главное - время. Его войска вышли на правый берег реки Москва, город и противник на левом.
   - Форсировать большому войску реку можно лишь на Ногатинской пойме (это, с давних времён, место переправы войск наших "гостей с Юга"). Никак иначе...
   - На Таганском лугу, невдалеке от Нагатинской поймы возможного места переправы татарских отрядов, находились московские войска, вероятнее всего с артиллерией...
   - Другие подходы к столице от дорог Серпуховской и Калужской, так же прикрыты войсками, расположившимися на улицах Варлаамовской, Якиманке и Крымском валу (эти улицы и сегодня существуют на карте Москвы). Кроме того, чтобы до них "добраться", нужно форсировать многоводную реку Москва, чему защищающиеся, безусловно, будут препятствовать.... Таким образом, возникло трудное положение...
   - Город нужно штурмовать, к этому войско Девлет - Гирея было не пригодно. Если ему удастся переправиться в Ногатенской пойме через реку Москва, без больших потерь, и разбить войско Воротынского на Таганском лугу, от, собственно Москвы и Кремля, его отделяет река Яуза, не столь полноводная как Москва, но даже эта речная преграда губительна для конной атаки. Кроме того, к тому времени хан уже точно знал, что Иоанна в Москве нет. Тут есть один важный вопрос: зачем он сюда пришел? Просто напугать и пограбить, или свергнуть Иоанна с престола, сначала пленив его? Ответа на этот вопрос, в отечественной истории, мы не получим, все гордятся успехами и редко кто анализирует поражения. Что следует отметить: если приходил "свергнуть" - Девлет - Гирей задачу не выполнил.... Если просто испугать и пограбить, то Хан больше чем преуспел! Но, судя потому, что султан в следующий год 1572 заставил его повторить поход, то следует считать - задача оказалась не выполненной. Иоанна поймать не смогли, а, возможно, желали пленить, подержать в плену, и привести к присяге, получить выкуп, как, в своё время, поступили с Василием 11 Васильевичем (Темным). Вероятно, Михаил Темрюкович не справился со своей задачей, сам был пленён и увезён "в неизвестное место", поэтому его не старались ни освобождать, ни даже выкупать, хотя могли бы и попробовать, зная о том, какая участь его ожидает. Темрюку не повезло: дочь стала царицей Московской, но скончалась при обстоятельствах, не вполне ясных, два сына, считай, в плену у Девлет - Гирея, а Михаил, бывший считай "вторым" после царя "исчез бесследно"...
   Отечественные историки его судьбой "не интересовались". Карамзин всё описал так:
   "...Шурин Иоаннов, Князь Михайло Тесмгрюкович, суровый Азиатец, то знатнейший Вельможа, то гнусный палач, многократно обогощаемый и много кратно лишаемый всего в забаву Царя, должен был идти с полком опричников в след за Девлет - Гиреем, он выступил - и вдруг, сраженный опалой, был посажен на кол!..."
   ("ИГР", т. 1Х, ст. 110).
   Описание, более чем, скромное, хотя имеются все данные к тому, чтобы рассматривать "Темгрюкевича", как фигуру более значимую в окружении Царя, не говоря уже о том, какие надежды теплились в груди самого Темгрюка. Решили: "Не знают, не бредят!".
   Вернёмся к хану Девлет - Гирею, оставленному нами в пригородах Москвы. Он решил:
   - Чтобы не воевать, и не терять войско. Вполне возможно, что силы были не столь велики, как все пишут, хан решил поджечь Москву. Описание этого пожарища, с любыми подробностями, желающие могут отыскать в различных трудах исторических.
   Следует только сказать, Москва, в полной мере, ощутила то, что её войска использовали при "овладении" ими Нарвы и Полоцка, даже ещё более ощутимо, так как в этот момент возникла буря и огонь беспрепятственно пожирал город, людей...
   В этом пожаре погиб и личный врач Иоанна, на его место поставлен Елисей Бомелий.
   Хан, увёл многочисленный полон, и сжёг, как пишут, ещё 36 городов, где их столько насчитали? Сжег и Каширу и тут, нужно вспомнить, что не даром хан затеял этот "спектакль" у Сенькина брода, его отряды, после отступления войск Московских, сохраняли ему беспрепятственную возможность отхода от Москвы с добычей и полоном. Пишут, что Воротынский преследовал его, но в этом не преуспел. Уже с дороги хан Девлет - Гирей пишет послание Иоанну, где упоминает о причинах, целях:
   - "...Жгу и пустошу Россию" (писал Хан) " единственно за Казань и Астрахань; а богатства и деньги применю к праху. Я везде искал тебя, в Серпухове и в самой Москве; хотел венца и головы твоей; но ты бежал из Москвы - и смеешь хвалиться своим Царским величием, не имея, ни мужества, ни стыда! Ныне я узнал пути в Государство твое; снова буду к тебе, если не освободишь посла моего,... если не сделаешь, что требуют, и не дашь мне клятвенной грамоты за себя, за детей твоих и внучат твоих..." (Там же, ст. 109).
   Как и принято, по горячим следам, начали поиск виновных в сем поражении. Вот тут:
   "...Странное явление представляет клятвенная запись Ивана Феодоровича Милославского, данная в 1571 году, в которой он винился, что будто со своими товарищами навел на Московское государство крымского хана Девлет - Гирея, в чем по ходатайству Митрополита и духовенства получил прощение. Что были между служилыми людьми изменники, которые во время нашествия Девлет - Гиреева перебежавшие к татарам.... Но чтобы главные воеводы, как Мстиславский, подводили хана е Москве, сами здесь оставаясь, в этом нет никакого вероятия, как и в том, чтобы Иван Васильевич за такую измену ограничился только взятием с него клятвенной записи. Поэтому происхождение этой записи с добровольным признанием вины подозрительно..." (Иловайский, "Царская Русь", прим. N 48).
   "...Я князь Иван Милославский, богу, Святым Божьим церквам и всему православному христианству веры своей не соблюл, государю своему его детям и всей земле Русской изменил, навел со своими товарищами безбожного Крымского Девлет - Гирея царя..."
   (Нечволодов, "Сказания...", т. 4, ст. 141).
   Нужно понимать Иоанна Васильевича, измена таилась практически рядом с ним, в среде подобранных, ИМ ЛИЧНО, опричниках и родственниках по жене. Он ошибся? И это, по его понятию, необходимо было скрыть.... Современники этого царствующего "товарища" безусловно знали - "Кто виноват?", но тогда, Иоанн ставил себя в неприятное положение, поскольку сам командовал, сам ставил "главного" над войсками, выработанная диспозиция и прямое предательство коренилось в "людях им избранных - любимцах" опричниках. Сознаться в ошибке было свыше его сил, а в личной трусости тем более.... "У сильного, всегда бессильный виноват, тому в истории мы тьму примеров слышим, но мы истории не пишем..." (И. А. Крылов). А вот это зря, возможно мы бы тогда имели науку историческую, а не оправдательный документ для "деяний высших лиц", их действиях идущей, вразрез с любыми принципами морали.
   И было решено, публичную ответственность переложить на плечи "Земщины" и вывести опричников из под удара "общественного мнения". Милославский, погибший при пожаре Бельский и Воротынский, а также те, кто непосредственно боролся с войском хана, оказывается "навели".... "Клятвенная запись И. Ф. Милославского" у историков сохранилась, а объявлялась ли это современникам не ясно, вероятно, НЕТ!
   Похоже, "клятвенная запись", "Синдик", и многие другие документы эпохи Иоанна рассчитаны на потомков, поскольку этот малодушный, трусливый тиран, пожелал выглядеть как можно более мужественным, великодушным, и благородным Царем?
   - "... 17 июня Иван Грозный написал Девлет - Гирею, что готов отдать ему Астрахань с условием заключения военного союза Московского государства с Крымским ханством. Девлет - Гирей после консультации с турецким визирем счёл уступки недостаточными, и не согласился с царём..." (Интернет, Форум "Царская Россия").
   - "...По свидетельству крымских историков, Иван 1У, после татарского погрома в 1571 году, обязался хану Девлет - Гирею и крымским вельможам ежегодно платить дань, которая у татар получила название тыщ..."
   (В.Д. Смирнов, "крымское ханство под верховенством Отоманской порты", С. Птб., 1887, ст. 427 - 430).
   В таких условиях, когда враг уходил, а царь уже искал милости у хана, казня своих:
   "...Унижаясь перед врагом, Иоанн как бы обрадовался новому поводу к душегубству в бедной земле своей, и ещё дымилась Москва, ещё татары злодействовали в наших пределах, а Царь уже казнил и мучил подданных..." (Карамзин, "ИГР", т.1Х. ст. 109).
   Нет никакого сомнения, что к этому нападению на Москву, приложило руку Польская знать, поскольку ей, как никогда требовалось, чтобы Иоанн был неспособен, решиться на любые военные походы, а был занят делами "домашними", так как Польша стояла перед фактом: кто станет следующим королём? Состояние здоровья Сигизмунда - Августа становилось критическим, а выборы нового короля, согласно Люблянской Унии, дело непростое, многолюдные Сеймы и масса времени, требовало спокойствия...
   Чем бесславнее становился "международный престиж царя Московского", тем более ожесточённо искал Иоанн виновников своих провалов, искал не в себе, искал вне...
   Да не было у него врагов, в том смысле, в каком преподносят нам историки, всё было гораздо проще: если первый союз "недозревшего" Иоанна с "Избранной Радой" продолжался в течении десяти лет, и характерен его полной отрешенностью от дел своего царства, то следующий характерен тем, что тут он сам отбирал себе в союзники опричников - из "любимцев", делил царство на "Опричнину" и "Земщину" и оказалось ещё хуже. Басманов и иже с ним не возражали, лишь восхваляли его любые действия и поступки Самодержца Московского, и ч чему это привело? Привело к полному разорению страны, сильно ограничило её возможности не только в наступательных военных операциях, но и даже в защите собственной территории. Вряд ли он это понял, скорее эту "невозможность" он сперва, ощутил и лишь позже осознал. Понимая критичность, лично для него, создавшегося положения, он пошел обычным для него путём, стал искать "врагов внутренних", поскольку в собственную неспособность управлять, он поверить не мог. Спасти положения, призваны были казни публичные.
   Первые из "любимцев", Басманов и другие, были им казнены ещё в 1570 году, но это положение не исправило, он испытал поражение и позор бегства, очередь для других:
   - Казнён князь Михайло Темрюкевич с женой и сыном - "как возможный наследник". - Казнены князья Пётр и Василий Яковлевы, ближайшие родственники Анастасии. Василий был "пестуном старшего царевича". Иоанну Иоанновичу уже 17 лет, а что мог предложить этот "пестун" молодому Иоанну? Поддержку рода Кошкиных - Захарьевых, после свержения самого Иоанна? Страшно подумать об таких намерениях!
   - Боярин Лев Салтыков - "пострижен в монахи Троицкой обители и позже умерщвлен"
   Пострижение в монахи, ещё с давних Византийских времён, применялось к тем кто хотел претендовать на престол. Салтыковы потомки Ратши и давно на службе Москвы.
   Но казни казнями, но и расслабиться необходимо. Вдовец стал искать третью жену, благо все "кандидатки" уже собраны в Слободе Александровской... Приятное занятие!
   "... когда опасность миновала, Царь снова занялся этим; из всех городов свезли невест в Слободу, и знатных и незнатных, числом более двух тысяч: каждую представляли ему особенно. Сперва он выбрал 24, а после 12, коих надлежало осмотреть Доктору и бабкам; долго сравнивал их в красоте, в приятностях, уме; наконец предпочёл Марфу Васильевну Собакину, дочь купца Новгородского, в то же время избрав невесту и для старшего Царевича, Евдокию Богдановну Сабурову..." (Там же, ст. 110).
   Всё это действо продлилось до октября 1572 года, поскольку невест много, время текло незаметно, и, наравне, со сказками стариков - слепцов на ночь, отвлекало от дел государственных. По правде и "дел этих", после завершения казней "изменников", в наличии совсем не имелось, кроме голода и мора, начавшегося ещё в 1570 года, а чтобы освободить совесть царскую ссылались на некоторых отцов духовных, которые считали, что это в порядке вещей, примечание N 328 даёт представление на то, как смотрит на это бедствие Старец Фелофей, Елизарова монастыря, которое он изложил в своем письме к дьяку великокняжескому Михаилу Григорьевичу Мисюрю. Писал, что всё это от "злоб наших", знал, когда и кому писать. Сострадал царю, не народу, почему?
   "...Образование Челобитного и Холопьева приказов. Дальнейшее расширение Опричных земель..." (Д. Калюжный, " Другая история Московского царства", ст. 263).
   Трудно сказать насколько организация этих приказов пробудила интерес власти к нуждам народным, но это хоть какая-то попытка наведения порядка в управлении царством. Правда, как и всегда любое мероприятие властей оборачивалось против...
   Есть смысл обобщить те причины почему царство дошло до жизни такой, почти крах.
   Следует, вероятно, осветить вопрос, как формировался в царстве Московском, тот слой населения, который принято называть - "служилым", те, кто опора для самой власти:
   - Уже давно, ещё со времён Василия 11 (Тёмного) основой этой "силой" используемой властью для решения военных задач, как во внешних войнах, так и во внутренних, являлись отряды различных выходцев из Орд юга Руси, это были и различные цари и царевичи со своими отрядами, мурзы, уланы и просто те, кто приходил в одиночку. При Иоанне 111 и Василии 111 эта практика "привлечения" продолжалась, ширилась:
   "...Точно так же и при Грозном испомещечаны были многие татарские мурзы около города Романов на Волге (город существовавший на правом берегу Волги между Ярославлем и Костромой), доходы от которого шли на содержание этих поселенцев. Многие татары становились русскими помещиками, принимали крещение и слились с русскими служилыми людьми. В тех же провинциальных списках начала ХУ11 в. Встречаем в уездах: Московском, Боровском, Калужском и смежных, сотни новокрещёных из татар. Ивана Салтыкова сына Турчанинова, Феодора Девлетхозина сына Резанова и т. д., отчество которых показывает, что отцы их в ХУ1 в., став там вотчинниками и помещиками, оставались магометанами..."
   (В.О. Ключевский, "Курс Русской истории", ч. 2, ст. 263).
   Он же приводит интересную деталь: "...В Бархатной книге перечислено до 930 служилых фамилий, которые составляли, как бы сказать, основной корпус Московского служилого класса, тот слой, что позже стали называть столбовым дворянством...".
   Если учесть, что А. Х. Халиков в своей работе "500 русских фамилий Булгаро - татарского происхождения" называет их, то, простите, сколько же приходится на остальных - 430? А там значилось еще много прямых выходцев из стран Запада, их потомки Пушкины, Романовы, Трубецкие и многие другие гордились этим. Ещё была категория тех кто наименовал себя "Рюриковичами" от князей Черниговских, что перешли на службу Москве из областей Великого княжества Литовского и старались отвоевать "свои" земли у Литвы. Вопрос такой: сколько осталось коренному народу?
   "...Так разнородны были элементы военно - служилого класса..." (О. В, Ключевский) Так что все разговоры о том, что государство отстаивало интересы коренного народа Руси - ВЫМЫСЛЫ ИСТОРИКОВ! Вся организация и стремления власти были направлены на удовлетворения интересов этого служилого окружения. Вся агрессивная политика при Иоанне, как внешняя, так и внутренняя, формировалась лишь под их, окружение, служилых, их личные интересы, для коренного населения - Холопий приказ.
   Вот и вопрос, какими были, в связи с данным положением, отношения Москвы и Крыма? Естественно было бы предположить, что из-за того, что основой военных сил Москвы являлись силы татарских царевичей, положение Москвы было скорей подчинённым, чем доминирующим, она лишь поддерживала оборону своих краин и всё:
   "...Крымское ханство представляло громадную шайку разбойников, хорошо приспособленную для набегов на Польшу, Литву и Московию. Эти набеги были её главным жизненным промыслом. Тот же Флетчер пишет, что татары крымские нападают на пределы Московского государства раз или два раза в год, иногда около Троиценого дня, чаще во время жатвы, когда легче ловить людей, рассеянных по полям, но не редки были и зимние набеги, когда морозы облегчают переправу через реки и топи.... Частыми набегами они прекрасно изучили эту степь, приспособились к ея особенностям, высмотрели удобнейшие дороги..." (Там же, ст. 263 и 274). Нужно сказать, что ханство, столь же сильно тревожило и грабило народы северного Кавказа, и кроме того выполняло задачу передового авангарда Турецкой империи.
   Что Москва смогла противопоставить набегам, сравнительно мало, ничтожно мало:
   "... Перед 1571 годом страж было 73, они образовывали 12 цепей тянущихся от р. Сура до р. Сейм и отсюда поворачивающие на реки Ворскла и Северный Донец. Сторожевые посты отстояли один от другого на день, чаще на полдня пути" (Там же). Если взглянем на карту, то увидим: река Сура - линия Васильсурск - Пенза, река Сейм это города Курск, Рыльск, Северный Донец начинается около Белгорода, река Ворсклв у Гайворона - все, что западнее это Литовские владения. Линия пограничная предугадать вероятное направления набега ещё могла - защитить НЕТ! Тем более, когда основная масса войск хана прошла через земли Брянщины владения Литвы, командующий сторожевыми постами князь Воротынский был не в состоянии гарантировать, что крымцам перекрыты все возможные пути. Он имел сведения лишь о силах, вышедших по Муравскому тракту на Тулу. А 10 000 отряд трудно пересчитать.
   Начали завязываться отношение с Кучумом, инициатива была, естественно, за Москвой: "... Боярский Сын Третьяк Чубуков (в 1571 году) отвез в Сибирь жалованную Иоаннову грамоту, украшенною золотой печатью..." (Карамзин, "ИГР", т. 1Х, ст. 78).
   "... Всемогущего, безначального Бога неизреченного милосердием Крестьянского закона един правый Царь и В. К. всея Руси.... Сибирской земли начальнику, Кучуму Царю, милостивое слово любовным желанием и доброю мыслию, великое защищенье и богособные нашие власти всего твоего Улуса людям безстрашное пребывание и крепкое слово то..." (Там же, прим. N 257).
   И где тут "Кучум, презренный Царь Сибири" - тут, ты мне соболей и белок, я тебе и Улусу твоему, "великое защищение" - одни слова, позже в дело вступит Ермак. Нельзя сказать, что его войско было отлично от татар крымских, разве что вооружением?
   "Исторические хроники" (Е. А. Гладилин): "...Кипр полностью в руках турок, гонение на католиков и представления льгот православным..." Странно слышать это о турках?
   1572год - Год переломный во многих отношениях. В сознании Иоанна бродила мысль, что после столь крупного поражения необходимы изменения, но какие? В одном он был уверен точно - Опричнина себя не оправдала, поскольку не смогла его защитить и избавить от постыдного бегства. Пожалуй, он считал, что в этом и была её ВИНА! Прошли с тех пор уже века, уничтожение Опричнины обсуждалось в веках ХУ111 и Х1Х и в ХХ. Интерпретировались взгляды на причины её уничтожения, и сегодня в веке ХХ1 имеются интересные мнения у историков на данный вопрос. Довольно интересно прочитать, одно из них у Д. Калюжного в его труде "Другая история царства Московского": "...В ходе обострения положения на юге выяснилось, что опричное войско, совершенно не состоятельно в борьбе с внешним врагом. Когда Девлет - Гирей шел на Москву и жёг её, Иоанн 1У объявил мобилизацию, многие опричники не явились.... Уж что-что, а рабом "схем" и "моделей" царь не был. Выявленная несостоятельность опричного войска - притом, что основная цель опричнины, перемешивание элиты, уже достигнута, - способствовала ликвидации опричнины вообще.... В 1572 году опричнину отменил и даже запретил её упоминать. В этом случае, как позже, при рывке, осуществленным Петром, и затем при Сталине, были сменены кадры. В какой - то момент требовались люди, нацеленные на разрушение старого. По окончании процесса в них не только отпала необходимость, они становились вредными, опасными в новых условиях..." (Там же, ст. 263).
   - "Мавр сделал свое дело, мавр может уйти?" - а "кадр" имеет свободный выбор между колом и плахой. Интересный способ "перемешивания элит", а что в сухом остатке, где гарантия того, что Михаил Темрюкович будет лучше Басманова, а Захарьевы лучше Трубецких и где в этих рассуждениях элементарные понятия историка о "правах человека" или о них начинают вспоминать лишь в тот момент, когда это становится "делом сугубо личным"? Приведенные сравнения умиляют, нет, конечно, они сильно похожи - Иоанн 1У, Пётр 1 и Сталин, в своём пренебрежении к благополучию подданных, в стремлении к ИСПОЛНЕНИЮ своих маниакальных МЕЧТАНИЙ, в своём пренебрежении к жизни человека - "нет человека, нет проблемы!" - даже если - "ИХ" уничтожены миллионы...
   Теперь перейдём к высказанному более конкретно - "выявлена несостоятельность опричного войска" - вероятно историк имел в виду врагов внешних? А кто мог в этом сомневаться, не для этих целей Опричнину создали, направление её против Девлет - Гирея, мера вынужденная, войск то "фактически мало", а угроза страшная...
   - Нет "рабом схем и моделей" Иоанн, конечно, не был, Сам был "полный 0" в смысле способности разумно управлять "вверенной ему страной" - все его метания, как было указано выше, никакой пользы стран не приносили, следующий сценарий: предпринятая позже "фиктивная передача царского титула" новокрещенному татарину Симеону Бекбулатовичу, сделанная в чисто политических интересах, так же надоела ему очень скоро. Он не видел необходимости в том, чтобы власть была благом для подданных и страна развивалась в спокойных условиях. Нельзя, угождая своим мечтам или "элите" добиться чего либо, сколько её не "перемешивай" - новые, часто оказываются много хуже старых, чаще всего еще более изголодавшиеся по личной выгоде и власти. Смотрим: с "плохими старыми советниками" Иоанн правил 13 лет (1547 - 1560), успехи данного правления были незначительными во всех областях, но не было и катастрофических поражений и краха управления, "новые любимцы и Опричнина просуществовали 7 лет (1563 - 1572), " успех" один вроде бы взяли Полоцк, страна разорвана на две части, где одна подавляет другую, физически уничтожая её, а дальше что? Голод и мор довершали "новые преобразования". Можно ли это назвать управлением страной? ДА, но это тем, кто отвергает здравый смысл: целью управления является благоденствие подданных, и всё!
   "...Иоанн рано привык думать, что окружен только врагами, и воспитывал в себе наклонность высматривать, как плетутся вокруг него бесконечная цепь козней которыми, чудилось ему, стараются опутать его со всех сторон. Это заставляло его постоянно держаться настороже: мысль, что вот, вот из - за угла на него бросятся вдруг, стала привычным, ежеминутным его ожиданием. Всего сильнее в нём работал инстинкт самосохранения. Все усилия его бойкого ума были потрачены на разработку этого грубого чувства..." (Ключевский, "Курс русской истории", ч. 2, ст. 242),
   Это в равной степени характерно и для Петра 1 и для "отца народов". Испуганы с...
   Не будем касаться жен сих персон, судьбы их практически одинаковы, в лучшем случае пострижение, а вот судьбы наследников престола интересна, в них видят врага!
   - Иоанн 1У убил сына, был, пишут, отравлен и пострижен в монахи в беспамятстве.
   - Петр 1 - пытал и убил сына, будучи больным, придушен подушкой, наследника нет...
   - Сталин - предал, вернее, убил сына Якова, отравлен и оставлен умирать окружением...
   У них действительно было много общего: "бойкий ум", гепертрафированный "инстинкт".
   Впрочем, пора вернуться во времена правления Иоанна 1У, точнее в год 1572, смотрим.
   Жизнь "семейная" вроде бы обустраивалась, и год начался со свадеб его и старшего сына. Правда и тут возникли некоторые нюансы, несмотря на принятые осмотры, вдруг "...Царская невеста занемогла; начала худеть, сохнуть: сказывали, что она испорчена злодеями, ненавистниками Иоаннова семейного благополучия, и подозревали ближайших родственников Цариц умерших, Анастасии и Марии. Разыскивали, вероятно страхом и лестью, домогались, истинны или клеветы. Не знаем всех обстоятельств..."
   (Карамзин, "ИГР", т. 1Х, ст. 110).
   Несмотря на недомогание невесты, свадьба состоялась 28 октября 1572 года:
   "...Незнатные отцы этих немедленно получили боярский сан: другие родственники Марфы возведены кто в кравчие, кто в окольничьи. Но во время приготовления к свадьбе царская невеста занемогла. Тем не менее обе свадьбы были отпразднованы с обычными обрядами и церемониями, а спустя две недели после венца царица Марфа скончалась. Неизвестно в точности была ли она жертвой зависти и придворных козней или естественной болезни; но подозрительный тиран отнес её кончину к злонамеренной порче..." (Иловайский, "Царская Русь", ст. 292).
   Свадьба Самого - 28 октября, сына - 4 ноября, Марфа умерла - 13 ноября. Все успели!
   - "...13 ноября Марфа скончалась, быв или, действительною жертвою человеческой злобы или только виновницей казни безвинных. Во всяком случае, царственный гроб ея, стоящий подле двух супруг Иоанновых, в Девичьем монастыре, есть предмет умиления и горестных мыслей для потомства..." (Карамзин, "ИГР", т. 1Х, ст. 111).
   В какой день состоялись похороны данных нет, но известно, что сразу за этим начался " розыск по делам об отравлении и изменах", следом казни всех подозреваемых, как долго тянулась эта кровавая драма сведений нет, придворный доктор Елисей так, же внес свою лепту: "...Иоанн казнил одного из своих любимцев, Григория Грязного, князя Ивана Гвоздева - Ростовского и многих других, признанных участниками в отравлении Царской невесты или в измене, открывшей путь Хану к Москве..."
   (Там же).
   Возникла и другая забота, опасаясь нового набега, позаботится сам о себе горемычном:
   - "...В Новогрод. Летоп. Малинов: "Тогоже дни (29 Генв. 1572) привезли из Государевой казны с Москвы 300 возов... да к 10 Февр. 150 возов... Февр. в 11 велели по всем монастырям Новогородским слуги монастырские ставити с лошадьми и с пансыри и со всем запасам к Москве на службу..." (Там же, прим, N 385).
   Естественно погрузить всё "богатство" и потом провести от Москвы до Новгорода, заняло много времени, а люд Московский снова наблюдал, гадал, куда Царь собрался?
   Едва казна царская прибыла в Новгород, случилось новое - умирает митрополит. Тут есть, конечно, повод к размышлению: митрополитом Кирилл был всего три года, а тут назрела "необходимость" Иоанну женится в четвертый раз, что против принципов православной веры. Вероятность того, что беседу на эту тему Иоанн вел с Кириллом, сразу после смерти Марфы Собакиной, имеет право существовать. Может быть, первый спросил - второй отказал? И первый сделал свои выводы, благо Елисей рядом.
   "...В новогор. Летоп. Малинов.: " В лета 7080 (1572) Февр. В 8 преставись Кирилл Митрополит в Москве, а погребен в 12.... Марта в 14 поехал Владыко Леонид к Москве..." (Там же, прим. N 378). Предстоял Собор, на котором, казалось бы, было необходимо решить два вопроса - избрание нового Митрополита, и, рассмотреть, с канонической точки зрения, вопрос о разрешении на четвёртый брак самому Иоанну.... Но вышло всё наоборот, и первым решался вопрос о четвёртом браке Иоанна, а не выборы. Собор лишь ради этого...
   Как ни странно, Карамзин гораздо меньше внимания уделяет второму вопросу, зато первый вопрос был удостоен особого внимания. Итак, вопрос о браке решали первым (видимо, по степени важности для царя). О митрополите сказано только лишь:
   "...Успокоив Иоаннову совесть, они занялись и другим важным делом: избрали Митрополита: сей чести удостоился Архиепископ Антоний..." (Там же, ст. 115).
   До того как стать митрополитом, Антоний был Архиепископом Полоцким (пр. N 398).
   Собором руководил Новгородский Архиепископ Леонид - "... корыстолюбивец, угодник мирской власти..." (Карамзин). Собор продолжался долго, Иоанн выступил перед Святителями с речью, в ней он жаловался на злобу людскую и настаивал на разрешении ему четвертого "законного" брака ввиду "государственной необходимости":
   "...Злые люди чародейством извели мою первую супругу Анастасию. Вторая Княжна Черкесская была отравлена, в муках и терзаниях отошла к Господу, я ждал немало времени и решился на третий брак, отчасти для нужды телесной, отчасти для детей моих, ещё не достигших совершенного возраста: юность их претила мне оставить мир; а жить в мире соблазнительно. Благословленный митрополитом Кириллом, я долго искал себе невесты.... но зависть, вражда погубила Марфу, только именем Царицу: ещё в невестах она лишилась здоровья и через две недели супружества преставилась девою. В отчаянии, в горести, я хотел посвятить себя житию Иноческому; но видя опять жалкую молодость сыновей и Государство в бедствиях, дерзнул на четвёртый брак. Ныне молю Святителей о разрешении и благословлении..." (Там же, ст. 114).
   Даже трудно сказать, чего было в этой речи больше, слезливой патетики, личного мнения или наглого вранья. Никаких доказательств виновности кого - либо в смертях этих женщин, кроме произведенных, после их смертей казней, кои основывались лишь на том, что их желал Иоанн, не существовало. Современники прекрасно это понимали:
   "...Такое смирение великого Царя.... Глубоко тронуло Архиепископов и Еписпоков: они пролили слёзы" (Там же). Посчитали, что лучше пролить слезу, чем класть голову.
   - 23 марта Иоанн принимал к себе английского посланника Джекинсона, беседовали
   - 29 апреля окончились заседания собора: Иоанну разрешен четвертый брак, но он наказан, наложена епитимия, избран митрополит. Весь апрель прошел спокойно, хан Девлет - Гирей почему - то выжидал то - ли обещанных ему султаном для усиления войска конного пехоту (янычар), то - ли другого более значимого события из Польши.
   В первых числах мая сыграли свадьбу, описание церемонии свадьбы отсутствует...
   "... четвертый брак был заключён царём в нарушение всех церковных правил. Духовенство не смело перечить самодержцу. Как значилось в решении Священного собора, церковь разрешила царю брак " ради его теплого умиления и покаяния". Собор принял решение наложить на государя епитимию. В течение года ему запрещалось входить в церковь, исключая праздник Пасхи. Во второй год ему надлежало стоять с грешниками на коленях. Лишь на третий год монарх мог молиться с верующими и принимать причастие. Однако все запреты сводила на нет оговорка: "...А ежели государь пойдёт против недругов за святые Божьи Церкви, и ему, государь, епитимию разрешити".... Собор указал "всем человецем" от бояр до простых людей "...да не дерзнёт (никто) такова сотворити, четвертому сочетатися"
   (Р.Г. Скрынников, "Семейная жизнь Грозного).
   - "...Подписали сверх Архиепископов, Святители: Макарий Вологодский, Варлаам Суздальский, Сильвесто Смоленский, Сергей Рязанский, Савва Тверской, Давид Коломенский, Герман Сарский - Архимандриты Вассиан Спасский, Ефим Чудовский, Феодосий Троицкий, Иона Луженский, Вассиан Солочинский - Игумены Феодосий Богоявленский, Киприан Пафнутьевский, Федоронт Калязинский, Ефим Колоцкий, Тихон Угрешский, Авраам Даниловский..." (Карамзин, "ИГР", т. 1Х, прим. N 380).
   Как видим, Иоанн получил отпущение грехов своих у столь представительного Собора.
   Заодно, высшее Духовенство продемонстрировала свою лояльность светской власти...
   Интересно отметить, что с января уже все ждали, когда Иоанн тронется в Новгород:
   - Весь апрель английский посланник Дженкинсон, провёл в Твери в надежде, что Иоанн будет здесь по пути в Новгород. С чего бы вдруг так? Всё достаточно просто, все знали уже с марта, царь приготовился, в случае опасности, при вторичном набеге хана бежать в Новгород. Это ни для кого не было секретом, как только, так сразу прочь...
   Хотя Крым не зашевелился, тем не менее, из-за вероятности набега, то ли просто от страха, что не успеет сбежать, все торжества по поводу сего знаменательного события, прошли в ускоренном режиме. Анна Котловская, дворянка из Коломны, была сиротой, отец её умер в плену (это уже вторая жена из сирот, первая Анастасия). Как в песне:
   "...Сирота я, сирота, плохо я одета, никто замуж не берёт девицу за это...". А тут:
   "...У неё не было могущественных покровителей, а по этому никто из ближайших родственников не получил боярского титула. Грозный благоволил к своей молодой супруге.... В случае смерти мужа Котловская должна была получить удельное княжество со столицей в древнем Ростове..." (Р. Г. Скрынников, там же).
   А началась для неё семейная жизнь сразу с долгого путешествия Москва - Новгород.
   - 10 мая Иоанн принимает английского посланника Дженкинсона в Старице, на пути своего неспешного путешествия из Москвы в Новгород с детьми и юной Царицей. Англичанин просил разрешить несколько денежных вопросов важных для компании:
   - Просил оплатить английским купцам долги лиц, которые были казнёны Иоанном...
   - Спрашивал, как быть с убытками компании от московского пожара - 10 000 рублей.
   - Просил разрешения для Вильяма Герета торговать хлебом (тот привез его, учитывая большую стоимость, во время голода и мора). Иоанн разрешил хлеб "реализовать".
   Возможно, отправив заранее казну в Новгород, Иоанн, с семьёй, ехал не спеша, через Волок Ламский, обычной дорогой на Тверь в тёплое время года (через Клин ездили лишь зимой). Навестил столицу убиенного князя Владимира Андреевича и вскоре:
   - 31 мая прибыл в Новгород: "...О приезде Царя в Новогород сказано так. Новогор. Лет. Малин.: "Того же дня (Мая 31) Владыко ездил в монастырь на Хатыню, да с ним Архим. и Игум. Все с образами против Государя, и Государь, и Царевичи приехали в монастырь в 14 часу дня и стречал его Игумен Варлаам всем Собором, и все колкола звонили, и царевичи молились в церкви, а Государь стоял у церковных дверей, у сторонних, где лежит Чудотворец Варлаам.... А царице Анне занято в монастыре 8 келей.... А приехала Государыня в монастырь на 1 час ночи.... А 1 Июня приехал Государь в Новгород с Царевичами..." (Карамзин, "ИГР", т. 1Х, прим. N 388).
   Нельзя сказать, что период с февраля по июнь он посветил лишь делам любезным сердцу и покаянию перед Собором: "Иоанн искал рассеяния дальнейшего в делах государственных" (Карамзин). Нет сомнения, он ожидал нового набега на Москву. И:
   - "...Боясь вторичного Ханского набега на Москву, и желая взять меры для безопасности Москвы, он уничтожил посады ея: всех купцов и мещан перевел оттуда в город, запретил им строить высокие дома деревянные, опасные в случае пожара...".
   - в апреле: "...смотрел войско; велел Касимовскому Царю, Саин - Булату с передовой дружиной идти на Шведов к Орешку, и сам отправился в Новгород.... Походную или воинскую Думу его составляли тогда бояре и Князья Мстиславский, Воротынский, Пронский, Трубецкой, Ситский, Шереметьев и знатьнейший между ними, Петр Тутуаевич Шийдяков Ногайский; Окольничей Василий Собакин: Думные дворяне Малюта - Скуратов и Черемисинов, печатник Ольферьев; Дьяки Андрей и Василий Щелкаловы.... Полки собирались в Орешке и в Дерпте, чтобы воевать вместе и Финляндию и Эстонию, в отмщение Королю Шведскому за неисполнение Эрикова безумного договора и за неудачу Магнуса под Ревелем, Но пепел Москвы, оскуднение России и новые опасения со стороны Хана склоняли Иоанна к миролюбию: он хотел только мира честного. Послы Шведские были сосланы в Муром: их привезли в Новгород, где объявили им условия Царской милости..." (Там же, ст. 112).
   Возникает сильное сомнение, что он собирался воевать со Швецией, "грозить" - "ДА"! Войско собирались вокруг Новгорода, не для того, чтобы нападать, единственно для защиты его "царской особу". Страх перед тем, что шведы могут напасть на Новгород так же, как хан напал на Москву, страшило Иоанна, ведь из Новгорода куда бежать?
   "...Иван Грозный покинул Москву и уехал в Новгород, забрав с собой царский полк и служилых татар - 10 000 человек - оставив за себя князя Юрия Иван. Токмакова и князя Тимофея Долгорукого..." (А. Р. Андреев, "Неизвестное Бородино).
   "... великий князь обратился в бегство - на этот раз в Великий Новгород в 100 милях от Москвы, своё войско и всю страну бросил на произвол судьбы..." - пишет опричник Генрих Штаден. Что это, заранее предрешённое Иоанном событие, его уверенность в том, что на этот раз Москве не устоять и ему придется царствовать в Новгороде? Трудно предположить что - то другое. Взглянем на то, чем располагали те войска, что были им оставлены для защиты столицы. Из Походной думы тут оставлен один М. И. Воротынский. Войска же располагались на границе следующим порядком:
   - Передовой полк Калуга - князья И. Н. Хворостинин, сыны Д. И. и А.И Хворостинины.
   - Полк Правой руки Таруса - князь Н. Р. Одоевский численность - 4 000 воинов.
   - Полк Левой руки в Лопасне - князь А.В. Репнин численность - 2 000 воинов.
   - Полк Сторожевой Кашира - князь И. П. Шуйский численность - 2 000 воинов.
   - Полк Большой Коломна - князь М. И. Воротынский численность - 8 000 воинов, при полку имелся "Гуляй город" и, в основном весь огненный наряд, которым командовали
   Князья С. И. Коркодинов и З. И. Сугорский. Таким образом, защитников около 20 000.
   "...С 1569 года русскую границу на Оке постоянно прикрывало 5 полков, численностью до 60 000 человек..." (А. Р. Андреев, "Неизвестное Бородино").
   "...Ока была укреплена, более чем на 50 миль вдоль берега; один против другого были набиты два частокола в 4 фута высотой, один от другого, на расстоянии 2 футов, и это расстояния между ними было заполнено землё.... Стрелки могли, таким образом, укрыться за обоими частоколами или шанцами и стрелять из - за них по татарам, когда те переплывали реку..." (Штаден Г. - опричник).
   Но пока, Крым не проявлял активности, сам "обустроился" в Новгороде, послов привезли из Муромской ссылки, и Иоанн решил демонстрировать свою "силу и мощь" королю Швеции, поскольку, письмо, отправленное ещё в декабре 1570 года, осталось без ответа!
   "Царская милость", изъявленная Иоанном шведским послам, выглядела таким образом:
   - "...Требовал, чтобы король заплатил 10 000 ефимков. За оскорбление Воронцова..."
   - "...Уступить нам всю Эстонию и серебряные рудники в Финляндии..."
   - "...Заключил с нами договор против Литвы и Дании, "а в случае войны давал ему 1000 конных и 500 пеших ратников..."
   - "...Чтобы Король именовал его в грамотах Властителем Швеции и послал в Москву свой герб, для изображения оного в печати Царской..." (Карамзин, "ИГР", т. 1Х, ст. 112).
   Вряд ли кто возьмется объяснить, столь непомерные претензии. Будем "шведов" пугать? Трудно сказать, что думал король Швеции, но послы, чтобы уехать из Московии были готова подписать любую бумагу: "...Послы уверяли, что Король исправится и добьет челом Царю за вину свою..." (Там же).
   Время шло, как перед шахматной партией, все фигуры заняли свои места. Посмотрим:
   - Иоанн в Новгороде с войском, которое, то ли считалось, изготовилось к войне со Швецией, здесь на территории Финляндии и Эстонии, то ли призванное охранять новую столицу Иоанна - Великий Новгород, чтобы никто не смог во время ожидаемого набега крымцев на Москву, достать его в Новгороде. Москва оставлена без защиты.
   - Король Швеции не желает отвечать на "новый вызов", но и не предпринимает мер.
   - Сигизмунд - Август при смерти и скоро Литву, и Польшу ожидал тяжелый выбор, кто станет королем? В этот момент "безкоролевья" нужен длительный мир. Для этого Иоанну намекнули, что он может рассматривать возможность того, что ему могут предложить,... и он принял это за чистую монету. Даже после захвата Полоцка? Да!
   Можно сделать одно предположение в отношении приятых мер предосторожности против возможного вторжения войск московских в Литву, но об этом попозже.
   - Девлет - Гирей, основная фигура партии 1572 года, ещё не сделал первый шаг, он выжидал. Войско московское, во главе с Воротынским, заняв оборону по Оке, ждало:
   "...В начале июня 1572 года Девлет - Гирей с ордой вышел из Перекопской крепости.... Крымский хан неоднократно заявлял, что "едет в Москву на царство...
   Участник Молодинской битвы немец - опричник Генрих Штаден писал: "...Города и уезды Русской земли - все были расписаны и разделены между мурзами, бывшими при крымском царе; было определено - какой кто должен держать. При крымском царе было несколько знатных турок, которые должны были наблюдать за этим..."
   (А.Р. Андреев, "Неизвестное Бородино").
   Единственно, что можно утверждать: Девлет - Гирей, вроде, шел на Москву с июня 1572 года, и что при нем было несколько знатных турок, янычары, а остальное лишь догадки.... Ясно, что он чего - то выжидал, поскольку июнь и июль не лучшее время, как для людей, так и коней, травы подсохли, жара.... Возможно, развлекался охотой или что?
   - 18 июля умирает Сигизмунд - Август в Польше, оттуда до Великой Степи не один день пути, даже для гонца королевского.... А скакал он, быть может, к хану Гирею?
   - 23 июля (почти через два месяца, после выхода из Крыма) войско крымское пришло в движение и направилось к Оке, и достигло ея берегов 25 июля. Получено "добро"?
   На этот раз тактика Девлет - Гирея была изменена, всё войско выходило к реке Оке, обходя Тулу и другие города, где могли быть войска московские, избегали сражений. Войско вышло на берега Оки сразу в трех местах: 1/ у д. Никифорово, у Сенькина брода, между Серпуховом и Каширой - здесь им противостояли Полк левой руки, князь Репнин - 2000 воинов, у самого брода, Полк сторожевой, князь П. Шуйский - 2000 воинов, в самой Кашире. Силы явно недостаточны чтобы противостоять войскам Крыма, но, тем не менее, татары не принимали больших усилий перейти Оку.
   - 2/ д. Дранково, выше Серпухова по течению Оки, где в неё впадает река Протва, здесь командовал главный военный советник хана Девей - мурза.
   - 3/ д. Тешилово (сегодня на карте нет, возможно, район Пущино), за Серпуховом (напротив Приокско - Терасный заповедника). Похоже, в самом Серпухове были войск немного, так как основные силы Полка правой руки (князь Одоевский - 4000 воинов), были сосредоточен в Тарусе. Силы передового полка (Калуга) и Большого полка (Коломна) были слишком удалены от места выхода к Оке войска татарского, которое искало слабое место в обороне войска московского.
   - 26 июля во всех трёх местах начались попытки переправы татар на левый берег реки Ока. Успех достигнут лишь Девей - мурза у деревни Дранкино, который "...перелез через Оку, после кровопролитного боя, татары Девнй - мурзы, в обход Серпухова двинулись к Сенькину броду уже по левому берегу Оки...". (Штаден). Туда же двинулась вся основная масса войск Девлет -Гирея, до того расположенная напротив Серпухова и имитирующая попытку тут форсировать Оку. Для отвода глаз напротив Серпухова оставлен заслон, численностью до 2000 конников...
   - 27 июля, Сенькин брод форсировал отряд ногайцев до 20 000, во главе с Теребердеем "рассеяв в это время сторожевой поле Ивана Шуйского (2000 воинов), а в ночь на 28 июля всё крымско-татарское войско перешло Оку. Хан Гирей по Серпуховской дороге пошел на Москву..." (А.Р. Андреев). Как видим, теперь Гирей предпочёл короткий путь!
   - 28 июля днём войска Девлет - Гирея вышли на Московскую дорогу, вероятнее всего подальше от Серпухова, где - то в районе Новосёлок (близь теперешнего Чехова), чтобы не ввязываться в бои с Передовым полком Хворостинина и Полком правой руки Одоевского. Следует предположить, что уже 25 июля, когда определились замыслы Девлет - Гирея, полки Хворостинского (из Калуги) и Одоевского (из Тарусы и Серпухова) двинулись к московской дороге и вышли на неё сзади войск Хана. Сюда же из Коломны, так же, 25 июля двинулся и Большой полк Вротынского...
   Начиная отсюда, мы с вами, чтитель, вынуждены вступить в область предположений о тактических замыслах как самого Девлет - Гирея, так и князя Воротынского. Итак:
   - Девлет - Гирей мог предположить, что находящийся в Коломне с Большим полком Воротынский, как и в прошлом году направится на защиту Москвы, хан же, выставив арьергард на Серпуховской дороге, отрежет полки Хворостинина и Одоевского и не даст им возможности подойти к столице. Беспрепятственно форсирует реку Пахра и выйдет к южным окраинам города, где его встретит незначительное количество войск.
   - Воротынский решил не повторять прошлогодней схемы движения войск, а решил дать бой в чистом поле на подходах к столице. Для этого он решил использовать имеющийся при большом полку "Гуляй город", который с его пушками и стрельцами мог быть использован на любой местности, что давало его войскам преимущество...
   Примечание: "... "Гуляй - город", полевое передвижное укрепление из деревянных щитов с прорезанными бойницами, применявшееся рус. войсками. Щиты "Гуляй города" перевозились за войском в обозе, который назывался "обоз - град". Ведал "Гуляй городом" специальный "гуляев воевода"... Щиты скреплялись, деревянными, железными или верёвочными связями и обмазывались глиной..."
   ("Большая Советская энциклопедия"). Артиллерию устанавливали в промежутках между щитами, для чего щиты, при необходимости раздвигались. Для татарской конницы это непреодолимая преграда.
   Для исполнения, этого, возможно заранее разработанного тактического маневра, все войска московские устремились за войсками Девлет - Гирея подходившего к Москве. Получилась следующая расстановка сил: впереди Девлет - Гирей, который, в данный момент подходил к реке Пахра восточнее Подольска (район деревни Заболотие). В непосредственной близости за ним (ближе к Серпухову) шел Предовой полк Хворостинина с сыновьями, за ним следовал Большой полк Воротынского.
   - "...28 июля Передовой полк вступил в сражение с арьергардом войск Девлет - Гирея, которым командовали сыновья хана...". Это сражение происходило уже за селением Молоди (существует и ныне) ближе к реке Пахра. Воспользовавшись возможностью, пока шел бой, Воротынский, ближе к Молодям разворачивает на возвышенности "Гуляй - город" и вводит туда большой полк. Хворостин начал ложное отступление и вывел войска царевичей (которые получили дополнительно ещё 10 000 конников, к имеющимся у них войскам арьергарда) в зону огневой поддержки "Гуляй - города", уклонился вправо и даёт возможность стрельцам и артиллерии нанести огневой удар по противнику, что вызвало в его рядах значительные потери и даже приостановило движение в сторону реки Пахра передовых отрядов войск хана.
   - "...29 июля расположившийся на отдых в болотистой местности в семи километрах от Пахры...". Девлет - Гирей раздумывал, что предпринять дальше? Форсировать Пахру имея в тылу войско московское достаточно опасно? Вернуться и разбить его, а потом двинуться на Москву, не имея в тылу противника? Победило второе решение, ведь численность войск московских, по сравнению с его силами, представлялась ему ничтожной!
   -"... 30 июля у Молодей, на дороге, между Подольском и Серпуховом, началось пятидневное сражение.... Большой полк находился в "Гуляй городе", поставленном на холме и окруженной вырытыми рвами...". У подножья холма, за р. Рожай (теперешняя р. Рожайка) стояли три тысячи стрельцов с пищалями, Остальные войска прикрывали фланги и тылы. Пойдя на штурм несколько десятков тысяч татар
   вырубили стрельцов, но не смогли захватить "Гуляй город", понесли большие потери и были отбиты. Наличие артиллерии и огнестрельного оружия помогло обороняющимся...
   - "...31 июля все войска Девлет - Гирея пошли на штурм "Гуляй города"..." Ожесточённый штурм продолжался целый день. В битве участвовало всё московское войско, кроме Полка левой руки охранявшего другие подходы к "Гуляй городу". У татар тяжелые потери, среди убитых воевода ногайцев Теребердей - мурза. Значимая потеря.
   - "...1 августа на штурм "Гуляй города" повёл сам Дивей - мурза..." предводитель ногайцев. Проведя несколько неудачных приступов и тщетно пытаясь ворваться в "Гуляй город", сражение остановили и сам Дивей - мурза, с небольшой свитой, поехал на рекогносцировку, чтобы выявить наиболее слабые места у передвижной крепости. Совершённая вылазка защитников "Гуляй города" привело к пленению Дивей - мурзы. Под ним спотыкнулся конь и упал вместе со всадником. Второй человек в войске Девлеи - мурза выбыл из строя, что серьёзно повлияло на настроение войска.
   - "...2 августа Девлет - Гирей возобновил штурм "Гуляй города", пытаясь отбить Дивей - мурзу. Во время штурма Большой полк Воротынского покинул "Гуляй город" и, двигаясь скрытно по дну лощины позади холма, зашёл в тыл татарскому войску. Оставленный с артиллерией и немецкими рейдерами в "Гуляй городе" полк князя Хворостина, по установленному сигналу дал артиллерийский залп, вышел из укрепления и вступил в сражение с противником, во время которого, Большой полк князя Воротынского ударил в татарский тыл.... Татарское войско подверглось полному разгрому. Весь следующий день остатки татар гнали до Оки, сбивая и уничтожая арьергарды Девлет - Гирея, который привел в Крым только каждого пятого..."
   (А.Р. Андреев, "Неизвестное Бородино"). Замечание: весьма неблагодарная задача - атака конницы на "Гуляй город". Даже это, крайне несовершенное инженерное сооружение, огороженная вырытыми рвами, непреодолимое препятствие для конника вооруженного лишь луком, как оружием дальнего действия, сабля и даже пика пригодны лишь для ближнего боя.
   Автор отмечает, что "... погибли сын и внук Девлет - Гирея, а также все семь тысяч янычар...". Случай весьма странный, в этом случае, вероятно, у хана возобладало, над здравым смыслом, желание разбить "этого урода на колёсах". Поскольку семь тысяч янычар с поддержкой нескольких тысяч конница, вполне было способно блокировать войско московское в "Гуляй городе" и удушить голодом и отсутствием воды.
   Дивей - мирза умер в заточении в Новгороде. Иоанн не согласился обменять его на Василия грязного - "поскольку второй царский шут на застолье, первый же - воин!" Так написал царь, в своем письме отвечая Грязному, на просьбу обменять пленных.
   Как ни странно, но историки дружно пренебрегают описанием этой битвы в Молодях:
   - Х1Х начало, Карамзин: "...Хан уже увидел Оку перед собой - тут же увидел войско Московское: оно стояло на левом берегу ея в трёх верстах от Серпухова, в окопах под защитой многих пушек. Сии места считались самыми удобными для переправы; Хан, заняв Россиян пальбою из пушек, отыскал другое, менее оберегаемое место, и на следующий день был уже на левом берегу Оки, на Московской дороге.... Иоанн узнал о сём 31 июля в Новгороде, где он, скрывая внутреннее беспокойство, пировал в монастырях с Боярами, празднуя свадьбу своего шурина, Григория Колтовского, и топил в Волхове Детей Боярских. Имея ещё полки, но, уже не имея времени защитить ими столицу, царь праздно ждал дальнейших вестей.... Воротынский, кинув укрепления бесполезные, ринулся за неприятелем, гнал его по пятам, остановил, вынудил к битве, 1 августа в пятидесяти верстах от столицы, у Воскресения в Молодях.... Россияне победили: Хан оставил им в добычу. Обозы. Шатры, собственное знамя своё; ночью бежал в степи..." (Карамзин, "ИГР", т. 1Х, ст. 119).
   - Х1Х век середина, Соловьёв: "...летом 1572 года с 120 000 войска двинулся опять к Оке. Иоанн был в Новгороде; но на Оке у Серпухова, стояло русское войско под началом князя Ивана Михайловича Воротынского, хан оставил там двухтысячный отряд травится с русскими и занимать их, с главными силами ночью перешел Оку; Воротынский погнался за ним и настиг в 50 верстах от Москвы, на берегу Лопасни, в Молодях; здесь в последних числах июля и в первых числах августа происходило несколько сильных схваток, которые все кончались неудачно для хана, и он вынужден был бежать назад, потеряв много войска..." (Соловьёв, "История России...", гл. 37).
   - Х1Х конец, Иловайский: "... летом следующего года, он (Девлет - Гирей) нагрянул со стотысячной ордой и опять успел переправиться через Оку. Но воевода Михаил Воротынский, стоявшей с русскими сторожевыми войсками у Серпухова, погнался за татарами и настиг их на берегу Лопасни, не доходя 50 верст до столицы. Тут в нескольких неудачных схватках хан потерял много людей, после чего повернул назад и поспешно ушёл..." (Иловайский, "Царская Русь", ст. 292).
   А. Рамбо: "...В следующим 1572 году, он (Девлет - Гирей) снова вторгся в Россию, но князь Михаил Воротынский остановил его на берегах Лопасни и разбил наголову..."
   (А. Рамбо, "Живописная история России...", ст. 162).
   - ХХ век начало, Нечволодов: "...В следующем 1572 году он опять вторгся в наши пределы и ночью перешел Оку со 100 000 войском; однако на сей раз, он был настигнут в 50 верстах от Москвы доблестным воеводой Михаилом Ивановичем Воротынским, который нанёс ему ряд поражений; хан, потеряв много людей, побежал домой и оттуда прислал Иоанну письмо..." (Нечволодов, "Сказания...", т. 4, ст. 175).
   - ХХ век середина: "...Чтобы окончательно сломить волю Ивана 1У, он повторил набег на следующий год. Иван 1У понимал серьёзность положения. Он решил поставить во главе войска опытного полководца.... Князя Михаила Ивановича Воротынского. Его командованию были подчинены и земские и опричники.... Это объединённое войско в битве у села Молоди (50 км. Южнее Москвы) наголову разбило войско Девлет - Гирея, почти в два раза его превосходившее. Крымская опасность на много лет была устранена..." (Н.И. Павленко и др., "История СССР с древнейших времён...", ст. 149).
   ХХ1 век начало, Калюжный: "... И хотя его войска, совершенно неожиданно для москвичей переправилось через Оку, их всё же остановили в пятидесяти верстах от Москвы, на реке Лопасне, крымцы проиграли сражение (1 августа 1572) и отступили..."
   (Калюжный и др., "Другая история царства Московского", ст. 263).
   Река истории иссякла, по мере приближения к нашему, благословенному, времен. А с ней понимание и значение данного события. Сказывается отсутствия: внятно выявленных причин и предпосылок; детального рассмотрения диспозиций войск противников; хода этой битвы; последствий произошедшего - и вот, совершенно нельзя понять величие этой победы, когда столица и всё царство было брошено на произвол судьбы царём, который понимал "серьёзность положения", но лишь в плане своём ЛИЧНОМ!
   Почему описания так "смазаны"? Почему нет подробного анализа этой вполне успешной оборонительной операции? У историков не нашлось материала для описания происходившего, или это их не интересовало? Вопросов много, но ответов на них мы не получим, хотя, не будь этой победы и бегства Девлет - Гирея, многое для царства московского могло измениться, в том числе и в жизни самого Иоанна 1У...
   - В примечаниях к тому 1Х, "ИГР", NN - 391,392, 393, 394, 395, 396 довольно подробно всё освещено на основе летописей, а если сюда добавить и "Скифскою историю" А. И. Лызлова, можно было бы, при желании, более подробно описать все обстоятельства...
   В чем же дело? Быть может в том, что победа произошла тогда, когда царя и близко не было, развлекался в Новгороде Великом? Похоже, что сами историки, само понятие "ЦАРЬ" обратили в священный символ и не только в ХУ111, Х1Х но и в веке ХХ. Объяснили всему населению планеты, что русские без "царя" с твердой рукой, вообще, существовать, не способны, им бы только посулили пряник или кнут - они горы свернут!
   Скажем больше, выявить истинное лицо Иоанна 1У и положение вещей на землях Руси, царь предатель своих земель и подданных, царь "вместо организатора побед", стал первым кто побежал, и, вот это, уже никак не вписывалось в создаваемый историками прошлого, да и настоящего, описание личности Иоанна1У, как деятеля с умом государственным, стремящийся лучше "обустроить земли Своя!". Сказать Народ - Герой? Нет, это не устраивало историков, им нужен тот, кто привёл НАС к победе!
   - Ещё один вопрос совершенно не ясен: Девлет - Гирей вышел из Перекопа 23 июня, но к границе царства московского добрался лишь 26 июля, а что так медленно при условии, что историки пишут о "внезапном набеге", как можно это оценить?
   Здесь будет уместно высказать некоторые предположения о намерениях хана Девлата:
   1/ Не шел Девлет на Москву в году 1572, а шел на Казань! Потихоньку подкочёвывая по степи, давая отдохнуть воинам и коням, к ледоставу он намеревался подойти к Казани и разом отобрать её и Астрахань у, сбежавшего в Новгород, царя московского. Поскольку у того не осталась никаких значительных военных сил, для защиты Казани. Основное войска Иоанна были сосредоточены в Дерпте и на Орешке, другое "бережёт" берега реки Ока. Девлет знал, что Иоанн не отпустит войска из земель Новгородских, опасаясь за свою безопасность, и не двинется из Новгорода сам. Снять войска с берегов Оки также не решиться. Казань лишается всякой помощи, а Астрахань, после взятия Казани, также обречена. "Терпение, только терпение!" и всё...
   Имеются тому подтверждение, правда косвенные, но вполне убедительные. Смотрим:
   "...Одновременно с началом вторжения, произошло, организованное крымскими татарами восстание черемисов, остяков и башкир - удар в спину, совпавший с нашествием татар на Москву. Восстание было подавлено военными отрядами Строгоновых..." (А. Р. Андреев, "Неизвестное Бородино", М. 1997 год).
   Историк просто ошибся в причинах восстания, поскольку оно никак не помогало хану в нападении его войск на Москву, совпадение совершенно случайное. Смотрим "ИГР":
   "...Строгов. Лет.: "Июля в 15 прииде на Каму Черемиса, и с собой подговориша Остяков и Башкирцов и Буинцев (не жителей ли берегов Буя?)... и около Конкора и Кергедана побиша Русских торговых людей 87.... И они Яков, и Григорий, выбрав Голову и дав ему ратных людей, казаков охочих и людей своих, за ними послали, " и проч...." (Карамзин, "ИГР", т. 1Х, прим. N 656),
   Примечание: городки Конкор и Кергодан находились в землях Строгановых на реке Чусовой, слишком далеко от Казани, и не имели никакого отношения к набегу.
   - Захватив Казань и отрезав подходы к Астрахани, хан Девлет зимой мог развить свой тактический успех, обойдя все войска московские, через Нижний Новгород выйти в незащищённые никем центральные земли земель московских: Владимирские, Ростовские, Юрьевские и подойти к Москве с востока, как делал то хан Тохтамыш...
   2/ Но, случилось ожидаемое, но, по срокам, непредвиденное, и Девлет - Гирей был вынужден изменить план компании и идти спешно к Москве, прорывать оборону на Оку, понести большие потери "в людях и технике". Что произошло, что повлияло на столь кардинальное изменение планов Девлет - Гирея?
   - 18 июля умирает Сигизмунд - Август. Польше в момент "межкололевья" срочно нужна уверенность в том, что Иоанн, в данный момент, не будет в состоянии произвести вооруженное вмешательство в дела и вступить в Литву! Король умирает 18 июля, хан Деалет - Гирей появляется на берегах Оки - 25 июля. Это совпадение?
   И кто знает, сколько хап получил за это деньгами и обещаниями....
   3/ Случилось невероятное: Хан потерпел поражение и вынужден был уйти в Крым, тот час Сейм вынужден идти дипломатическим путём, пришлось сделать заведомо ложную предпосылку, и срочно довести её до сведения Иоанна, вместе с письмом о кончине Сигизмунда - Августа, что ему должно быть известно о его авторитете и "...наконец, и среди больших панов были сторонники Иоанна, понимающие какую громадную силу над Немцами, Турками и другими соседями приобретёт обширное Московско-Литовское - Польское Государство с близкими себе по крови и духу Славянского населения.... Тем не менее, Польско-Литовская Рада, давшая знать Грозному о смерти Сигизмунда - Августа, объявила ему через своего гонца Воропая о желании видеть королём царевича Феодора..." (Нечволодов, "Сказания...", т. 4, ст. 181).
   Вообще то, мысль о таком "соединении" бродила в головах Литвы ещё со времён Витовта, но Московии, в этом соединении, отводилась роль придатка Великого Княжества Литовского, а то и полное поглощение. А не какой - то "Руководящей роли"!
   Да и кто бы им это позволил, соединиться с "схизматиками", и это, в первую очередь Рим. Но, что не сказать ради "обеспечения мира", даже если обещание заведомо ложное.
   Продолжим далее хронологическое повествование, прерванное туманными домыслами:
   - 6 августа привезли радостную весть в Новгород. Сановник Давыдов и Князь Ногтёв...уже давно не видели Иоанна перед собой, вручили ему трофеи: два лука, две сабли Девлет - Гиреевы, смиренно били челом от Воевод доблестных, которые всю славу приписывали Богу и Государю. Чуждый умиления, благодарности, он был счастлив концом своего мучительного страха: осыпал вестников и Воевод милостями, велел звонить в колокола, петь молебны, три дня сряду, и в обличении своего малодушия - в доказательство, что не Ливония, не Швеция, но боязнь Ханского нашествия заставила его оставить Москву - спешил возвратиться в столицу...чтобы принять благодарность народа за спасение!..." (Карамзин, "ИГР", т. 1Х, ст. 120).
   Досуг и эйфория от одержанный не им победы, побудили Иоанна к угрозам Швеции:
   - 11 августа: "...В тои же 1572 году царь послал первое послание шведскому королю Юхану 111, в котором пенял старинному врагу, что тот, хотя и было велено, не прислал к Иоанну послов своих, которых Иоанн ждал в Великом Новгороде, "милостиво и кротко пребывая здесь со всей своей царской роскошью и со всей своей думой с ближними людьми и без рати, но до сих пор про твоих послов слуху нет, прибудут они или нет. А Выборгский твой приказчик Андрус Нилишев (Андрос Нильсен) писал к ореховскому наместнику князю Григорию Путятину, будто наше величество само просило мира у ваших послов.... Этой зимой ты сам увидишь, как мы просим мира - то будет уже не то, что было прошлой зимой!... А раз уж год прошел, а ты бить челом не прислал, а земли своей и людей тебе не жаль (богат и надеешься на деньги), то мы много писать не хотим: возложим всё на Бога. А как крымскому хану, без нас, от наших воевод досталось, о том спроси, Увидишь! Ныне мы поехали на своё царство в Москву, а в декабре будем опять в своей вотчине Великом Новгороде, и тогда ты посмотришь, как мы и люди наши станем просить у тебя мира!.... Дано это величественное наставление в нашей вотчине, в Великом Новгороде, в 7080 году, 11 августа, на 39 - ай год нашего правления, 26 - ой год принятия Российского царства, 20 - ый год Казанского царства, 18 - ый год Астраханского царства..."
   (Калюжный, "Другая история московского царства", ст. 264, М. 2005 год).
   Ах, как захотелось, едва смыв позор бегства из столицы выглядеть ВЕЛИКИМ, МОГУЧИМ, а главное умным! Нет, не от великого ума всё это: трудно, что либо, сказать про "царскую роскошь", а вот то, что был "кроток", забавы ради топя Детей Боярскиз в Волхове, это уж точно.... Неужели надеялся, что все его "добродетели и ум" не известны при всех дворах государей Европы, ну если их послы и льстили ему в глаза- то это дело общепринятое. Еже ли не понимал, то был лишь сумасшедшим, которого распирала гордость непомерная - подданный народ оказался терпеливым!
   - 23 августа, скоро день рождения, вот и хан Девлет - Гирей, прислал "поздравление":
   "...Девлет Киреево слово московскому князю, брату моему, князю Васильевичу, после поклона с любовью, то прежде сего о Казани и о Астрахани холопа своего Янмагмета Хозигея к тебе послал есми. И ты о Казани и о Астрахани молвя: "дадим", а уланам моим и временникам посланные свои грамоты прислал еси: как великое царёво величество, поговоря, оставите, сколько казны похочет, и яз би дал; молвя писал еси к нам. А ты, что так лжешь и обманываешь?... И. приход наш проведов, на Оку на берегу хворостом заделали двор, да около того ров копали. И на переправе наряды и пушки еси оставив, да и рать свою поставил, а сам еси в Новгород пошёл.... Приход, наше хотение: с тобой поговорити. А рать нашу прямо с твоей ратью хотели делити.... А ныне по прежнему нашему слову, меж нами добро и дружбе быв, Казань и Астрахань дашь - другом твоему другу буду, а недругу твоему недруг буду.... А сын наш Адыл - Гирей царевич там царём будет, тебе от него никакого насильства и убытка не дойдет по нашему приказу.... для веры однолично головы свои положим..."
   (А.Р. Андреев, "Неизвестное Бородино").
   "Осторожные" выборки цитат из переписки между Москвой и Крымом за период 1571 - 1573 и более ранние годы, приводимые в трудах Карамзина, Нечволодов и др., не дают возможности понять и составить представления об истинном состоянии отношений между Москвой, Крымом и Портой. Сложность этих отношений, возможно, намеренно не исследуется по турецким или другим источникам. Нет желание приоткрывать занавес, демонстрировать истинное положение Москвы в отношениях с Крымом и Портой? Не желание смущать "умы слабые" истинным положением вещей?
   Само приветствие на день рождения "так себе", не весьма приятное: Царь лишь Хан Девлет Кирей, Иоанн - лишь князь московский, даже не великий, где уж там, когда отец его Василий 111 при встрече царицы Нур - Салтан "...называл себя отнюдь не государем, а всего лишь "губернатором"..." (Калюжный). В утешение нам автор прибавляет "...видимо, по дипломатическому протоколу". Как бы не так! Насмешил.
   А где видно, что, после поражения у Молодино, хан отказался от Казани и Астрахани?
   Тот же Карамзин, цитируя письмо хана, написал: "...не можем оставить Царств Мусульманских в руках у неверных...". Как быть с этим утверждением? Не сложилось, поскольку главным противником для Порты становилась Персия. Султан Селим 111 не обременял себя делами государственными - результат турецкая армия значительно ослабла, прекратилось её наступление на Европу, едва смогли овладеть Кипром, какая уж тут далёкая Московия, сделав несколько попыток, Порта потеряла е ней интерес. Ближайшее будущее еще более выразительно это продемонстрировало: в 1577 году умрёт Селим 111 и, по странной случайности, в тот же год хан Девлет - Гирей. Новый хан Мехмед 11 - Гирей будет отправлен со всей своей армией в поход против Персии.
   Вот так, дела семейные в Порте и стремление к удержанию завоеваний Порты в Персии, отвели очередную опасность от Москвы, но это не означает, что Иоанн 1У не продолжил платить "поминки" Крыму, но кому и сколько - тайна сия велика есть!
   Год, как это ни странно, подходил к концу, 1 сентября начинался Новый Год 1573, со своими неприятностями, очередными казнями и войной, а пока, у некоторых "продвижение по службе": Елисей Бомель (Бомлей) стал личным врачом Иоанна 1У, предыдущий личный врач Арнольд Лиснденей погиб при пожаре в Москве в 1571...
   Как позже выяснится, врач при таком пациенте, приобретает вес - рискуя жизнью...
   Ещё окончание этого года отмечено составлением "лично" Иоанном, то ли наставления,
   то ли "Завещания" сыновьям своим, в котором, так пишут историки, Иоанн указывает сынкам своим, как правильно управлять государством, а так же, что кому что оставит.
   В отношении датировки "документа" историки расходятся в своих определениях. Так:
   - Юрганов называет период до 1578 года, когда, по его мнению, отменена опричнина.
   - "...Сия духовная, хотя по обстоятельству дела и слогу видно, что им, государем, сочинена, однако ж, действительною быть не могла, потому что написано задолго до его кончины и сущее видится около 7080 года.... Списана с копии, которая была списана с оригинальной сей духовной.... Списана в Санктпетербурге в апреле 1739"
   - Многие считают, что сия Духовная писалась в Новгороде в период июнь - август 1572 года. Нужно же было занять царю время своё наставлениями, когда тяжко...
   Имеющийся в Интернете носит название: "Духовная грамота царя Ивана Грозного" и датируется июнем - августом 1572 года. При этом отмечено следующее; "...единственная духовная грамота Ивана Грозного дошла только в позднем списке.... В издании "Духовные и договорные грамоты великих и удельных князей Х1У - ХУ1 вв."
   Подготовлена к печати Л. В. Черепниным в 1950 году, издание Академии наук. Начало:
   "...Духовная царя и великого князя Иоанна Васильевича, самодержца всероссийского..."
   Так явно не могло быть так написано в ХУ1 веке. Пример: "Божественного /.../ естества /.../ милостью, мы, великий государь, царь и великий князь Иван Васильевич всея Руси /.../ шлем наше слово пану государя Стефана /.../ Яну Еронимовичу Ходкевичу, графу на Шклове и Мыши.... Маршалику земскому великого княжества Дитовского, старосте Ковенскому...". Вот титула того времени, письмо от 1578 года. И где тут "Самодержец Всероссийский"? Явно исправлено при переписании, много позже данной копии документа, может в веке ХУ111 или тогда, когда данное сочетание слов стало достаточно модным - "Всесоюзный староста" - к примеру. Таких слов ещё не было!
   - "...Во имя отца и сына и святой живоначальной Троицы, и ныне и присно, и во веки веков, аминь, и по благословлению отца нашего Антония, митрополита всея Руси, се аз, многогрешный и худой раб Божий Иоанн, пишу сие исповедание своим разумом. Но понеже разума нищетою содержим есмь, и от убогаго дому ума моего не многих представити трапезы, пищи ангельских словес исполнены понеже ум убо острюпись, тело изнеможе, болезнует дух, струпи телесны и душевна, умножаются, и не сушу врачу, исцелябщему мя, ждах, иже со мной поскорбит, и не бе, утешающих не обретох..."
   - Кроме жалоб на недуги и выражения униженной смиренности перед Богом, из данного отрывка можно узнать: это происходило после 29 апреля 1572 года и не позднее ноября 1582 года, когда умер царевич Иоанн Иоаннович. Начав излагать свои прогрешения, перемешанные с примерами из Священного Писания (начатые на 426 ст. указанного документа, продолжались до конца ст. 427). Многословен был грешник.
   - "...Се заповедую вам. Да любите друг друга, и Бог миру да будет с вами. Аще бо се сохраните, и все благая достигните.... То всего больше знайте: православную веру держите крепко, за неё страждите крепко и до смерти. А сами живите в любви. А воинству, поелику возможно, навыкайте. А как люди держати, и жаловоти, и от них беречися, и во всём их умеюти к себе присввоивати.... Ино вам люди не указывают, вы станните людям указывати. А чего сами не познаете, и вы стате..."
   - Как видим, то что он предлогал детям, ни в какой мере не было свойственно ему самому. Не было в нем никогда никакой любви ни к брату, ни к другому дальнему родственнику своему, тем более к народу, по наказу, совершенно ясно, что не воспитывал он в детях себе наследников, опасался и лукавил, сам так не поступал. Далее до ст. 427 следуют оправдания в совершении "беззаконий моих". Но продолжил!
   - " А ты, Иван сын, береги сына Феодора, а своего брата, как себя.... А ты сын Феодор, сына Ивана....и оба вы ести жили за один....(Ивану) Ты у него отец, и мать и государь и промысловик, и ты б его берег и жаловал как себя. А хотя буде в чем пред тобою проступок учинит, и ты его понаказал и пожаловал, а до конца б не разорял"
   - Трудно учить тому, чего сам никогда не делал, да и обстановка в Слободе, где сыновья в основном и пребывали, не могла способствовать в развитии у них тех моральных основ, которые так усердно проповедовал в Духовный их отец. Скорее всего, в руках были какие - то фрагменты этой Духовной, в остальном она была дописана, в сём нравоучительном стиле, в соответствии с понятиями об Иоанне 1У, который сложился в трудах исторических и летописях того времени. Единственный?
   - " А Бог благословит вам, быть тебе на государстве, а брату на уделе, и ты б его под ним не подыскивал...". Время покажет, что сам Иоанн не сможет прощать сыну...
   - До конца ст. 428 следуют подобные наставления, но далёкие от возможности кем либо исполнять их, поскольку наставления никак на подтверждались тем, что было.
   - Аналогичные, выше приведенному. Нравоучительные наставления, вместе с примерами из Священного писания идут до конца ст. 434, без конца повторяясь...
   - "... Да сына Иоанна своего благословляю своим царством Русским, чем мя благословил отец мой, князь великий Василий, и что мне бог дал. Даю ему град Москву, с волостми, и станы, и с путьми, и с сёлы, и з дворы с гостиными..."
   - Со ст. 434 по ст. 440 идёт перечисление того, что отходит к Иоанну. Перечислено всё вплоть до лугов и мельниц. Написано и о том, кому какие он раздал поместья и вотчины, с упоминанием тех у кого какие отобрал, и кому какие пока оставил. "... А тех князей и иных отъедут от сына моего Иоанна к сыну Феодору, или куда - нибуть, и тех вотчины сыну моему Иоанну...". Короче, папашка заботливый и справедливый.
   - "...А что есми пожаловал голдовника своего, короля Арцымагмуса, в своей вотчине, в Лифлянской земле, городом Полчев, и на волости, и на села дал есми грамоту жалованную...и служит король Арцмагнус сыну моему Иоанну. А отъедет куда - нибудь, город Полчев и волости и сёла сыну моему Иоанну..."
   - "...А что по Божьей воле, взял есми у брата своего, Жигмонта Августа короля свою вотчину город Полоцк...со всем благословляю сына своего Ивана.... А что есми, с Божией помощью, взял у брата своего, Жигмонда Августа, город Озерище... благословляю сына моего... а держит сын мой всё это по перемирным грамотам с Жигмонтом Августом королем..."
   - "... А что отец наш, великий князь Василий Иоаннович всея России, написал в своей душевной грамоте моему брату, князю Юрию, город Углич и все поля и волости, и с путями (далее следует перечень земель сел и угодий) "написанных брату, включая и те, что, в своё время достались Василию Шемякичу и Воротынскому, и жене брата Ульяне, сыну моему Иоанну..."
   - "...Да сына моего Иоанна благословляю городы и волости, что были дяди моего Андрея Ивановича (далее следует перечень земель) сыну моему Иоанну..."
   Перечень этих дарений занимает место до начала ст. 442, а далее следует, что Феодору:
   - "...Да сына моего Феодора благословляю крест золотой с мощьми Ивановской Грязнова... даю ему город Суздаль (далее следует перечисление земель и городов, куда вошли Кострома, Нерехта, Ярославль, Козельск, Волок Ламский и др.). А что есми дал сыну моему Феодору казны своея, то писано в казённом списке..."
   - "...А Бог даст мне сына с женою Анною, и аз его благословляю город Углич.... Да ему ж даю город Кашин..."
   - "... А дастмне Бог с женою своею Анной дочерь, и аз её благословляю, даю город Зубцов (далее следует перечень земель изъятых у Тучковых Шеиных и др.)."
   - "...А благославляю жену свою Анну, даю ей город Ростов (далее следует перечень земель)". На этом, конец ст. 444 и заканчивается распределение "имущества" среди родни своей и Иоанн приступает к тому, что из имушества кому подарено и как с ним поступать в будующем:
   - "...А что весми пожаловал князя Михаили княжь Васильевичв (дядя), сына Львовича Глинского вотчинную...сыну моему Иоанну не вступать, а отъедут..."
   - "...А что есми пожаловал Романову жену Юрьевича и её сына Никиту волостьми и сёлы, и сын мой Иван в ту вотчину, ни у их детей не вступати..."
   - "...А что есми был пожалован князь Михаил княже Иваново сын Воротынский старою его вотчиною городом Одоевым..." . далее практически одно и то же, кому что пожаловал сохранить, а если "отъедут" кому отойдёт Иоанну или Феодору...
   Наконец, вроде бы о делах устройства государства, на ст. 444, значится следующее:
   - "...А что есьми учинил опришнину, и то на воле детей моих, Ивана и Федора, как им прибыльнее, и чинят; а образец готов. А ныне приказываю свою душу, сына своего Феодора отцу своему богомольцу, Антонию, митрополиту всея России, да тебе, сыну своему Ивану. А ты, сын мой Федор, сына моего Ивана, а своего брата старейшего слушай во всём и держи его в моё место, отца своего и государства его под ним не подыскивай. А учнёшь ты сын мой Федор, под Иваном государство его подыскивать, или с кем - нибудь ссылаться на него лихо, тайно или явно, или учнёшь на него кого подъимати, или учнёшь с кем на него одиначитися, ино по евангельскому словесм, Федор сын, аще кто не чтит отца или матери, смертью да умрёт. А кто сию душевную грамоту порушит, тому судит Бог, и не буди на нем моё благословение.
   А у сей моей душевной грамоты сидел..."
   Вот и вся премудрость "государственного управления" усвоенная самим Иоанном и предназначенная к расширению познаний сыновей своих в этом трудном деле.
   Напрашивается несколько замечаний по представленному "подлинному труду" Иоанна:
   - Начать придётся с самого простого: а/ в чём причина появления "душевной"? Тут
   Вариантов несколько: 1/ Почувствовать свое величие, путём перечисления владений, его и имущества, на досуге, как пишут, любил любоваться казной и камнями. А тут времени свободного, в Новгороде с мая по 6 августа, хоть отбавляй. Вызывал дьяков, те перечисляли, города, села, мельницы и пустыри: решал кому из сыновей что, как бы при делах государственных. Вспоминал, у кого что отобрал и кому, что "выделил".
   2/ Не имея надежд на то, что Москва останется за ним, после набега хана, напоминал сыновьям о том как много он имел и что мог бы им дать, но...потерял надежду.
   3/ Готовился бежать в Англию, если хан, после взятия Москвы, будет "искать с ним встречи". Зачастую бывали случаи, когда ханы Золотой орды, сажали на престол отца, его сына, вот и Иоанн желал, чтобы воля его, при этом, была учтена и все помнили.
   - б/ В какое время писалась "душевная"? Если учесть, что апрель был занят Собором, май "скромными" свадьбами и неспешным переездом из Москвы в Новгород, то получается, что свободным оказалось время с июня по 6 августа. С этого момента работа по составлению "душевной" была прервана и потому не завершена. Иоанн вновь почувствовал себя "Царем" и более не нуждался в данном документе.... Это не могло быть написано позже, так как в сентябре 1573 года Анна Колтовская приняла постриг, какие уж тут сыновья и дочери, и зачем о них упоминать в "душевной".
   - в/ Есть ещё один вопрос вызывающий недоумение: при распределении городов и весей, по данной "душевной", наиболее значимые центральные города Руси оставлены Федору: Суздаль, Ярославль, Кострома, Козельск, Волок Ламский, Шуя, Нерехта, Солми (вероятнее всего Солигалич, при том, какое значение имела соль в то время), Буй так же находящийся в этом соленосном районе, на реке Кострома. Другие менее значимы.
   Несомненно, какие то мысли Иоанн на этот счет имел, но трудно предположить - что.
   г/ Последнее о переписчиках, впервые документ обнародован во времена Анны Иоанновны, и старательные переписчики внесли в "душевную" упоминание о Никите
   Романове, хотя в этот момент отношение Иоанна к этому семейству было отрицательным, совсем недавно казнен Михаил князь Черкесский, его жена дочь Василия Захарьина и все дети их. Переписчики постоянно сбиваются в написании имён: пишут то Иоанн, то Иван, а Феодора пишут Федор (ещё у Карамзина - Феодор).
   Итак, волнения кончились, "медвежья болезнь" прошла, ОН снова "Царь" - победитель!
   "...Иоанн въехал в Москву с торжеством и славою, всё ему благоприятствовало, бедствия и опасности и враги исчезли, Хан смирился, Султан не мыслил о войне с ним. Литва и Польша сиротствуют без короля, нелицемерно искали Иоанновой дружбы. Швеция не имела ни сил, ни устройства; а Царь оставил в Ливонии рать многочисленную, нашел в Москве 70 000 победителей, готовых к новым победам. Но и без оружия он мог совершить дело великое, исполнить замысел своего отца, возвратить, чего мы лишились в злосчастные времена Батыевы,, и ещё соединить с Россиею древнее достояние Пиастов - то есть, в следствии мирного, добровольного избрания быть Королём Польским..." (Карамзин, "ИГР", т. 1Х, ст. 121).
   Нет, надо же так, извратить смысл, сути описанных, самим же автором, событий и лишь для того чтобы возвеличить, так называемого самодержца Иоанна 1У Грозного.
   - Отсиживающийся в Новгороде Великом - трус малодушный, сам пишет в "душевной грамоте", что перепуган и испытывает страх, даже находясь далеко от Москвы. Столица брошена, без надёжного воинского обеспечения, основная масса войск использована для его охраны и находится вокруг Новгорода - "...въехал в Москву с торжеством и славой...". Может Иоанн так и думал, но современники всё видели,
   - Вот страна, вымирающая от мора и голода, из за его безнадёжных военных авантюр, похоже его личная заслуга, наравне с разрушившей хозяйство Руси Опричниной.
   - "Хан смирился" - да не было этого, крымские войска привлечены турецким султаном, для дел более важных, чем искать по землям Руси беглого "князя московского"...
   - "Султан уже не мыслил о войне с нами", а что султану и войску его могла дать Москва, кроме тяжелых условий в случае присоединения, пустая трата войск необходимых для борьбы с той же Персией.... Набег приносил добычу Крыму, но...
   - "Литва и Польша сиротствуя без короля, искали..." - тут, если говорить нелицемерно,
   то нужно сказать - водили, через, чур, чванливого Иоанна, за нос целых четыре года. После этого выбрали себе подходящего полководца, который, за три похода, угробил все "военные успехи" царя московского, вернее поставил его на колени. Все в Литве и Польше прекрасно знали, "что есть этот Грозный", да, как увидим дальше, он и не обещал измениться. Требовал, чтобы при его избрании никто не смел "перечить его нраву"!
   - "Исполнить важный замысел своего отца" - тут явная натяжка, Василий 111 знал, что никакими правами он на престолы Литвы и Польши не располагает. Данный настрой бродил в умах Василия 11 (Темного), как ни как внук Витовта, Иоанна 111, объединившего в своей родословной Витовта и Ольгерда, никто в Литве или Польше эти династические претензии Иоанна 1У не рассматривал, манили, считали, что пока он или Феодор, числятся в кандидатах, войну Иоанн не развяжет, да и сил то не было.
   Война с Девлет - Гиреем, это не пиры светлые - пиры светские, писание грамот "душевных" и забавы с Детьми Боярскими типа "выплывет, нет, не выплывет!". Это многочисленные людские потери - вспомним о вырубленном ногайцами сторожевом полке или о трех тысячах стрельцов поставленных впереди гуляй - города, для его защиты их постигла та же участь. И уж точно, войск к "новым победам" не было. Нет ясности когда он торжественно "въехал в Москву". Август последний месяц года.
   - 1573 год - Пожалуй, это был год новых поисков "методов управления", уже в который раз. Иоанн, похоже, вынужден был пересмотреть результаты "трудов своих" и на основе этого разобраться с "друзьями закадычными", они слишком много знали в отношении поведения Иоанна: и во времена Опричнины, были свидетелями личных "подвигов" царских во время набегов Хана на Москву в 1571 и 1572 годах. Убрать!
   Год начался, как считает Р.Г. Скрынников, пострижением в сентябре, его жены Анны в монастырь, Карамзин считает, что это произойдёт лишь в январе 1574 года. Хотя мотивацию этого поступка Иоанна, он описывает таким образом : "... В сии годы необузданность Иоаннова являет новый соблазн.... Царица Анна скоро утратила нежность супруга своим бесплодием, или единственно потому, что его любострастие, обманывая закон и совесть, искало новых предметов наслаждению... (она) заключилась в монастыре Тихвинском, и названа в Монашестве или Схиме Дарья жила там до 1626 года..." (Там же, ст. 161). Сколь ни соблазнительно, выставить причиной этого "любострастие и бесплодие", но пожалуй, дело с пострижением Анны в монастырь имело другую основу, это решение политическое и имело причины, чтобы в 1573 году в сентябре, Анну постригли...
   А дело, вероятнее всего, выглядела следующим образом - здорово менялась ситуация:
   - В апреле мае 1572 года, когда совершались свадьбы царские, Сигизмунд - Август был жив, хотя и недомогал. Никаких намеков на то, что положение изменится, не имелось и Иоанн решил нарушить "затянувшееся вдовство", заодно и решил женить сына.
   - В июле всё изменилось, Сигизмунд 11 Август умирает 18 июля и тут возникает ситуация, когда, в период межкоролевья, возникают предложения "выбрать на польский трон" представителя московской династии. О чём и известили Иоанна. Нет смысла повторять, что эти "официальные" намёки были не более, чем фикцией. Но...
   - Послы, вроде бы остановились на кандидатуре Феодора, единственного холостого мужчины в семье царей московских. К тому могли и быть другие причины. Ему 16...
   - в планы Иоанна, никоим образом, не входило уступать эту "должность сыну", но он прекрасно знал, что Сейм не примет его кандидатуру, поскольку он женат, а получить короля с королевой, Сейм даже обсуждать не будет, там было четко определено: хочешь корону - получи в придачу свадьбу с сестрой Августа Анной - преемственность.
   - И "в срочном порядке" Анна надоела и бесплодна, пострижена в Схиму, Иоанн вновь холост, хотя по Православным правилам, одновременно, Схиму должен был принять и сам Иоанн, но известно, что исходя из "интересов государственных", пренебрегают всем!
   Нового набора "невест царских" не объявляли, Иоанн уже готов стать мужем Анны и...
   Теперь настала очередь, чтобы "МИР" узнал о справедливости царской, которая для всех одинакова, предстояло расстаться с теми, кто опозорил достойного Митрополита Филиппа немыслимой клеветой. Все это были люди духовного звания, но это не было помехой, один из них Новгородский Архиепископ Пимен, уже получил "по заслугам":
   "...Объявив неприятелей великодушного Иерарха Филиппа наглыми клеветниками, он заточил Соловецкого Игумена, лукавого Паисий, на дикий остров Валаам; бессовестного Филофея, Епископа Рязанского, лишил Священства; чиновника Стефана Кобылина, жестокого, грубого пристава Филиппова, сослал в монастырь Каменного острова, и многих иных пособников зла с гневом удалил от лица своего, в утешение народу..." (Там же, ст. 123).
   "Благодарная память народная" увековечила столь справедливое решение, вот так, умертвив "неугодника" своего, затем унизив их как клеветников, решил для себя сразу две проблемы, приём не новый, но крайне популярный, среди жестких правителей...
   Не остановившись на этом, к "радости народной", он уничтожил название "Опричнина":
   "...В разрядах 1572 года, упоминается о ней в последний раз.... С сего времени земское уже означало государственное: Воеводы Опричные стали называться просто Дворовыми, равно как и земли, области, города приписанные ко Двору..."
   (Там же, прим. N 400).
   Какая разница как называется карательный орган, Опричнина или Двор, суть одна!
   Расставшись со старыми, пришла пора возвеличивать новых "любимцев". Иоанн не мыслил жизни своей без такого окружения, то ли советников приближённых, то ли охранников. "Межнациональное" опричное окружение не оправдало его надежд и:
   "...Остался ещё один, но главный из клевретов тиранства, Малюта, Григорий Лукяновичь Скуратов - Бельский, наперсник Иоаннов до гроба: он жил, вместе с Царём и другом своим.... любовь к нему Государева начала тогда возвышать и благородного юшышу, зятя его, свойственника первой супруги отца Иоаннова, Бориса Феодоровича Годунова, в коем уже зрели и великие добродетели Государственные и преступное властолюбие..." (Там же, ст. 123).
   "А ларчик просто открывался!" - Борис Феодорович Годунов (1551 - 1605 г.г.) зять Малюты Скуратого, около 1571 года женился на его дочери, Марье Григорьевне, а сам Малюта, по линии Скуратовых родня первой жене Василия 111, Соломонии Скуратовай, а по линии Бельских родня Захарьиным. Вторая дочь Малюты, за князем
   Дмитрием Ивановичем Шуйским. Отсюда и пошло возвышение будущего "Царя...".
   Примечание: Г. В. Носовский и А.Т. Фоменко имеют другой взгляд на происхождение "Царя Бориса". Их взгляды изложены в книге "Русь и Рим", т. 2, ст. 244. Познакомьтесь.
   "...Годунов являлся под знамёнами отечества, единственно при особе Монарха, в числе первых его оруженосцев, и ещё не имея никакого знатного сана, уже был на Иоанновой свадьбе (в 1571 году) Дружкой Царицы Марфы, а жена его Мария, Свахою..." (Там же, ст. 123).
   Марфа "срочно" преставилась, а за ней уже маячила Анна Колтовская, почему так?
   Потихоньку, те, кто был рядом с ним, Иоанном с года 1565, исчезали из окружения: Григорий Грязной - отравлен, Афонасий Вяземский - казнён, Думный дьяк Висковатый - казнён, Василий Грязной в плену у Девлет - Гирея, не выкуплен и не обменен, другим поручена служба в отдалении от двора царского, произошла "смена караула"; неясность осталась. Опричнину "отменили" - Двор остался, исчезли ли страхи, знали ли чего ждать? Нет! И, в первую очередь, у самого Государя, ясности нет. Что делать?!
   Примерно, в то же время, происходит ещё одно событие, Иоанн крестил царя Касимовского Саин - Булата: "...Сей служивый касимовский хан, принимал, со своими татарами, такое же деятельное участие в походах и войнах Ивана Васильевича, как и его предшественник Шиг - Алей. В 1573 году он принял христианство с именем Семиона, тогда же, вместо Касимова, царь дал ему на кормление Тверь, с титулом великого князя Тверского..." (Иловайский, "Царская Русь", ст. 294).
   Чем могло быть это вызвано? Недавние скоропостижные смерти царей Казанских, Касимовских, вполне могли, вызвать напряженные отношения между самим Иоанном и его главной военной силой, царями и царевичами татарскими, предводителями отрядов служилых татар. Они, ещё со времен Василия 11 (Темного) были опорой власти государей Московских. Мухаммеды - Эммины, Шиг - Аллеи, Худай - Кулы и множество других уже более двух столетий охраняли трон московский и расширяли ея владения. Ссорится с ними не входило в намерение Иоанна, а возвышения одного из них до титула Великого Князя Тверского, способствовало снятию этого напряжения.
   Кроме того, после потерпевшей крах опричнины с её "интернациональным" составам опереться было просто не на кого. Иоанн решился разыграть карту из другой колоды и приблизить Годуновых, Сабуровых, Симеонов, чтобы чувствовать себя в безопасности.
   Настало время исполнить "обещание", которое дал Иоанн, королю Швеции в 1572 году.
   Это составляло определённые трудности, "личность Самого" была не желанной, потому
   продолжалась интрига и с принцем датским Магнусом (Арцимагнусом), этот пылкий человек, не взирая, на поражение под Ревелем и потерявший невесту, продолжает привлекать внимание Иоанна. Причина аналогичная, сам Иоанн не вызывает никакой симпатии в землях Ливонских, татарина туда и посылать бесполезна, остаётся Магнус, возможно, ввиду отсутствия других кандидатур, согласных исполнять роль "короля Ливонии", в интересах Иоанна. Понять, что война со Швецией в землях Ливонских, уже им проиграна, Иоанн был не способен, казалось, ещё усилие, и вот тут она - ПОБЕДА!
   "...Хотя невеста Магнуса Ефимия умерла, однако Иван Васильевич, несмотря на неудачное начало всего предприятия, сохранил благосклонность к Магнусу и женил его на младшей сестре Ефимии, на княжне Марии Владимировне..." (Там же, ст. 304).
   Магнус ему ещё мог пригодиться, поскольку поход должен состоятся, а так как Магнус один, а княжон, после казни их отцов, в избытке решено - Магнус пока нужен.
   "...Царь и король обменялись друг с другом очень резкими грамотами, и в конце 1572 г. (начало 1573 г.), Иоанн лично выступил в Эстонию во главе 80 000 войска; после жестокого штурма, на котором геройски пал Малюта Скуратов, мы овладели сильной крепостью Вейссенштейном, вслед за тем - нами были взяты Нейгоф и Каркус; но в чистом поле, Московские воеводы, уступая искусству Шведов в ратном деле, были разбиты близь Лоде, получив в, то, же время известие о восстании Черемисов в Казанской Земле. Иоанн опять предложил Шведскому королю покончить дело миром и послал своего гонца Чихачёва в Стокгольм..."
   (Нечволодов, "Сказания...", т. 4, ст. 186).
   Нечволодов, военный историк и историю этой компании 1573 года, должен был бы, подойти к описанию событий более подробно в плане наставлений для потомков и детально описать, как и почему при штурм крепостей удавался, а в поле поражение:
   - Вейссенштейн - 1560 год, замок окружил князь Мстиславский, штурмовать не отважился, стоял семь недель; 1563 год, замок у поляков отбили шведы; 1573 год, замок взят штурмом его защищало "50 шведов с гражданами" (Карамзин). Время штурма празднование Святок. "...Иоанн сжег на костре всех пленников Шведов и Немцев..." (Карамзин); 1577 год, ревельский монетчик Ив Шенкенберг взял замок, разбив русский гарнизон.
   - Замок Каракус располагался недалеко от Дерпта (Юрьева), за озером Выртсъярве.
   - Замок Нейгоф располагался за озером Буренцеку на территории уже Латвии.
   - Лоде городок южнее Ревеля около Хаалсали (тогда Гапсаль)
   Отсюда можно было бы сделать заключение: что никаких осад Ревеля или других городов не планировалось, очередной набег разрозненных отрядов, охватывающий практически всю территорию Эстонии. Возможно потому Иловайский и Калюжный не сочли нужным даже упоминать о сем "славном походе". Иоанн сам запросил мира...
   Посмотрим, насколько правильно это утверждение, Карамзин описал всё более ясно:
   - "...За сим Иоанн, в глубокую осень, выехал из Москвы, с обоими сыновьями, чтобы устроить войско в Новгороде.... Полки стояли в готовности и двинулись к Нарве: сам Государь предводительствовал ими, имея с собой знатнейших Бояр, Царя Симеона Булата и Короля Магнуса, вооруженною рукой взятого в Ариенсбурге, к Иоанну, более в виде пленника, нежели будущего зятя..."
   - "... вступило в Эстонию 80 000 Россиян, где никто их не ожидал, праздновали Святки, так, что передовые отряды наши везде находили пиры..."
   - "...Царь велел не щадить никого: грабили дома, убивали жителей, бесчестили дев..."
   (Карамзин, "ИГР", т. 1У, ст. 128).
   Если бы в реальных планах Иоанна был прицел на овладение городами, захват, а главное удержание захваченной территории, проведение этой зимней компании следовало бы быть организованной совершенно иначе. Но в силу обстоятельств, а главное в силу военного мышления Иоанна, считавшего, что главное внушить страх, он, перенося "опыт" террора против безоружных подданных на людей совершенно другого склада. Он не был способен понять, как 50 шведских воинов и горожане Вассенштейена, могут осмелиться противостоять многотысячному отряду осаждающих.
   Все значительные города на пути московские войска обходили стороной, тактика устрашающего набега - внезапный налёт, ограбление, отход назад, чтобы "продуванить награбленное" не могли серьёзно ударить по господствующим в Эстонии Шведам.
   "...Овладев сею важною крепостью. Иоанн написал к Шведскому Королю новое ругательное письмо. Окончив его словами: "Хочешь ли мира? да явятся послы твои перед нами!..." (Там же). Король снова промолчал. Иоанн возвратился в Новгород...
   - 28 января 1573 года начал свою работу объединённыё Сейм Польши и Литвы. Пишут, что данный Сейм собрал до 50 000 вельмож, духовенства, представителей городов и многочисленной польско-литовской шляхты. Прошло семь месяцев после смерти Сигизмунда Августа. Сейм избирать короля из своей среды отказался, "чтобы не нарушать между шляхтой равенства". После длительных обсуждений решено остановится на четырёх кандидатах: а/ сын Максимельяна 11, Эртесте. Его кандидатуру, кроме Австрийского дома, поддерживала Испания; б/ принц Французский, Генрих герцог Анжуйский. Его кандидатуру, кроме Франции, поддерживал султан Турецкий, враг Австрийского дома; в/ король Швеции Иоанн 111 Ваза, был женат на Екатерине сестре Сигизмунда Августа, считай - родня, и сын его Сигизмунд наполовину поляк; г/ для каких целей в кандидаты попал Иоанн московский? Решите сами. Не родня, нет за ним Франции и Султана, нет дома Австрийского и короля Испанского, слабовато!
   Была, конечно, одна надежда, которую старательно послы Литвы внушали Иоанну:
   "...Царь ждал послов от Сейма, рассуждая: " я им нужен, а не они мне!". Несмотря на сию гордость, многие Коронные, и в особенности Литовские Вельможи думали избрать Иоанна, чтобы сим способом утвердить навеки счастливый союз с опасною, могущественною Россией: мысль внушённая Политикою здравою и дальновидною! Зная без сомнения всю его жестокость, они надеялись, что законы их Республики обуздают тирана - и могли обмануться!..." (Там же, ст. 131).
   Ну, есть такая поговорка, что могло бы горбатого исправить, так это вот об Иоанне, хотя горб у него был незрим, горбатым и испуганным был его разум. Все это знали, высокое самомнение и ничтожные возможности, особенно в плане военном, направляли его действия по одному пути - внушить страх. Историк, говоря об исправлении его методов удержания власти, которые должны бы изменится под действием законов Республики, лукавил. И жизнь показала, что никто не спешил к нему с приглашением.
   - 28 февраля. Дав Панам время месяц, чтобы разобрались, кто же для них лучше. На пике "побед" прошлых и будущих, Иоанн в беседе с послом Литвы, Гарабурдой, высказывает свой взгляд на проблему выборов короля, выразил надежду:
   - Начал: "...Долговременное молчание ваших Панов, в деле столь важном меня удивило: худо Государству без Государя..."
   - Отметил: "...Ныне вы спрашиваете, сам ли я желаю властвовать над Литвой и Польшей, или дать вам Царевича Феодора в Короли..."
   - Поставил условия: "... 1/ пишите весь мой титул, как установлено Богом: называйте меня Царём, ибо я наследовал сие достоинство от предков и не присваиваю себе чужого 2/ Когда Господь возьмет моего сына из здешнего света, да властвуют над вами его сыновья правом наследия, а не избрания; когда же не останется у него сыновей, то Польша и Литва да будут нераздельны с Россией... 3/ Кто из моих наследников скончается в земле вашей, тело его. Да будет перевезено в Москву для погребения... 4/ Град Киев, древнейшее достояние России, да присоединится к ея владениям... 5/ Ливония вся останется за Россией!..."
   - Заключил: "...Сверх того знаю, что многие из ваших Панов хотят в Короли меня, а не Царевича. Слышу ещё, что будто вы думаете взять моего сына обманом, с намерением выдать его Туркам, для заключения с ними мира..."
   В ходе этой "искренней беседы" у Литовского посла возникло несколько вопросов, но как дипломат он высказал лестные замечания о личности и характере Иоанна, но просил уточнить несколько вопросов: а) Как быть с принятием Иоанном веры католической: "без принятия Веры Римской ты не сможешь быть коронован", б) Где будет находится король? "Москва далеко от Варшавы, а присутствие Короля необходимо для внешней безопасности, для внутреннего устройства и правосудия. У нас нет обычая, чтобы Король выезжал из Государства и вместо себя оставлял Наместников...".
   Иоанн предпочёл не отвечать сразу, раздумывал день, сам или с боярами, ответил так:
   - "...Мы размыслили - и находим, что можем управлять вместе тремя Государствами, переезжая из одного в другое..."
   - "...Требую только Киев, без всяких областей и городов. Отдам Литве Полоцк и Курляндию, возьму Ливонию до реки Двины..."
   - "...Наш титул будет: Божией милостью Господарь Царь и Великий Князь всея России,
   Киевский, Владимирский, Московский, Король Польский и Великий Князь Литовский..."
   - "... Требую уважения к Вере Греческой; требую власти строить церкви Православные во всех моих Государствах. Да венчает меня на Королевство не Латинский Архиепископ, а Митрополит Российский..."
   - "...Не изменю ни в чем ваших прав и вольностей: буду раздавать места и чины с согласия Думы Польской и Литовской..."
   - "...Когда же изнурённый летами в силах душевных и телесных вздумаю оставить свет и престол, чтобы в уединённой Обители жить молитвою: тогда изберите себе в Короли любого из сыновей моих, но не чужого, не иноплеменного Князя..."
   (Здесь и выше, Карамзин, "ИГР, т. 1Х, ст. 136).
   Похоже, что здесь о "государственном и дипломатическом мышлении", у Иоанна, рассуждать даже неудобно, это скорее случай из медицинской практики. Выступая так, он разрушил все, даже возможность остаться кандидатом, впрочем, их и не было у него.
   Обсуждая других кандидатов, так же высказал свои мысли об их возможностях, сказал:
   "...Могу, но не без труда, ездить из земли в землю: ибо приближаюсь к старости; а Государю надобно всё видеть своими глазами. И так не лучше ли вам избрать в Короли сына Цесарева, заключив с нами мир на таких условиях: 1/ Киев и Ливония к России, Полоцк и Курляндия к Литве; 2/ мне, Цесарю и сыну его помогать друг другу войском или деньгами против наших общих врагов?.... наконец приказываю тебе сказать Панам, чтобы они не избирали Князя Французского: ибо сей Князь будет другом злодеев турок, а не Христиан; а если изберёте его, то знайте, что я не останусь спокойным зрителем вашего неблагоразумия..." (Там же, ст. 137).
   Как отозвался Иоанн о Шведском короле и его сыне, осталось "за кадром". Может и ничего, поскольку очень сильно их не любил: послов не шлют, Эстонию не отдают...
   Результат на лицо: "...тем непреклоннее был Царь в своих условиях, единогласно отверженных Сеймом, который немедленно исключил его из Кандидатов..." (Там же).
   Дело о выборе, "кому предложить" стать королем. На столь многолюдном Сейме и не могло быть решено быстро, но даже после "отчисления его из кандидатов", Иоанн может ещё не потерял надежды, посему с войной не поспешал, "терпеливо ожидал".
   Не выступил - не пожелал или не мог? Пожалуй, вернее последнее, знал воевать, ещё и в Польше он не состоянии. Ещё одно замечание, откуда в документе ХУ1 века, если оно действительно так, название царства московского - Россия? Тут, либо документ был составлен значительно позже, либо у историка возобладала тяга к увековечению привычного для него названия страны? Писали же во времена недавние и так: "История СССР с древнейших времён до 1861 года", а что очень даже!
   Вернёмся, однако, к событиям на войне в Эстонии, где всё пошло не совсем хорошо:
   "...Шведский генерал Акесон разбил отряд наших близь Лоде, взяв обоз пушки и знамёна. Ливонские историки пишут, что шведов было менее двух тысяч. А Россиян 16 000..." (Там же).
   "...Воеводы К. Ив. Фед. Мстиславский с товарищами, шли из - под Пайды (Вессенштейна), а Немецкие люди Клаус Окс с товарищами, побежали от них в Колывань; а Воеводы наши поворотили под Крокус не со многими людьми: шли не вместе. Уже не военным обычаем; и Свейские Немцы, Клаус Окс со многими людьми, пришли на наших не многих людей побили..." (Там же, прим. N 414).
   Дело повернулась так, что победить шведов и овладеть Эстонией, Иоанну уже не представлялось возможным, даже в самых смелых мечтах, грозила "потеря лица". И:
   "...Швед. Дела N 3, л. 32: И как Царь Сеин Булат Бекбулатович и все Государевы Воеводы и Бояре пришли из Немецкого похода к Государю в Новгород, и Государь велел им о Свейском деле поговорити, как со Свейсеим Королём вперед бытии; и Бояре, К. Михайло Ив. Воротынский с товарищи, приговорили послати к Свейскому гонца, а с ним отписати, чтобы Послов прислал, да опасные грамоты на Послы слати, а до тех мест войне не бытии..." (Там же, прим. N 416).
   Коллективная ответственность, всегда снимает ответственность личную с Государя, он "жертва" своих подчинённых и тем оправдывает свои необдуманные и преступные решения, приведшие к поражению, ввиду единолично принятых им решений. Вот и теперь, оправдавшись перед "своими" и перед "дальним зарубежьем, срочно пишет:
   "...написал новое письмо к Шведскому Королю, уже не бранное, но миролюбивое, уведомляя, что Воеводам нашим велено остановить все неприятельские действия, до прибытия в Новгород Послов его, ожидаемых с нетерпением.... Сия перемена в расположении Иоанновом объясняется не столько успехом Генерала Акесона, сколько другими обстоятельствами, которые встревожили Царя и Москву: сильным бунтом в Казанской области, где свирепый, дикий народ Черемисский Луговой и Горный, имея тайные связи с Ханом Девлет - Гиреем, явно отложился от России, так, что Государь должен был немедленно послать многочисленную рать к берегам Волги..."
   (Там же, ст. 129).
   Оправдания, оправдания, так и мелькают на страницах трудов исторических, не можем победить шведов и завоевать Эстонию, всё время помехи на пути столь "благородного дела": то моровая язва, то восстание в далёких Казанских землях, опять не воюем, то ли в ожидании послов от короля Швеции, то ли прячемся от Девлет - Гирея в Новгороде. И это уже который год! Кстати, Иловайский, более обоснованно, относит начало восстания Черемисов к 1572 году, когда Хан второй раз шел на Москву, а Калюжный, не упоминает ни о каких волнениях в землях Казанских, хотя он внимательно следит за событиями здесь. Летопись считает, вопрос решили Строгановы.
   "...Дело было не в бобине, дурачек сидел в кабине!" - Список царей, князей и воевод, представленный в прим. N 412 содержит около ста имён, взятых из Разрядной книги. Никаких сведений о войсковых потерях за этот "славный" поход никто не приводит, убыль в войсках московских осталась тайной.... Но, исходя из того, что все бояре "дружно" проголосовали за мир, войск у Царя практически не осталось, люди может, и были, а вот войск НЕТ! Но сам государь унынию не предавался, не тот характер:
   "...В сиё время, прекратив войну с Ливонией, Иоанн торжествовал в Новгороде бракосочетание Магнуса с юной Княжной Марией Владимировной: пировал, веселился со своими гостями Немецкими; сам распоряжался пляскою и пел с Монахами духовные песни..." (Там же, ст. 130).
   "...Танцуют все!..." - вот так от военной "прогулки" с грабежами и сожжением пленных, а потом подальше от холодов и поражений в Новгород, а здесь пиры и приготовления к свадьбе, пусть и чужой, но ОН распорядитель. Песни сомнительного содержания и духовные вперемешку. Что это?
   - 12 апреля свадьба Магнуса - "...Царь увеселял Немцев весьма соблазнительными плясками, пел с молодыми Иноками Символ Веры и бил их по голове тростью, когда они сшибались с голосу..." (Там же, прим. N 418).
   Магнус получил обещания, тринадцатилетнюю жену и напутствие Иоанна, которое тот окончил словами: "...Ты сын Венценосца, следовательно, могу иметь к тебе больше доверенности, нежели к слугам подлым; но - ты человек! Если изменишь, то золотом казны моей наймёшь воинов, чтобы действовать за одно с нашими врагами, и мы принуждены будем своей кровью вновь доставать Ливонию. Заслужи милость постоянную, испытанной верностью!..." (Там же, ст. 130). Вот и верь Царям земным!
   Наградой за усердия принцу послужил городок Коркус и сундуки с платьями жены:
   "...Магнус с печальным сердцем уехал в Кракус, из Каркуса в Оберпален, где в ожидании Государства жил весьма бедно..." (Там же, ст. 130).
   Сведений о том, чем был занят Иоанн, после того как "справил" свадьбу короля Магнуса Ливонского нет. Было ли это ожидание приятных вестей с Сейма Литвы и Польши, или ожидал послов шведских, которые не спешили к нему с поклоном, или был занят каким другим делом "государственным". И когда вернулся в столицу или Слободу Александровскую сведений не сохранилось. А вот воеводы его: князья М. И. Воротынский, Н. Д.Одоевский и М. Я. Морозов уже 15 апреля были в Серпухове, где собирали войска и приступали к охране южных рубежей на Оке от возможного, в третий раз, набега Крыма. На свадебном торжестве не присутствовали, не всем же смотреть, как Царь развлекает гостей лихими плясками. Но, что - то произошло, в период с 15 апреля, так как вскоре последовали очередные аресты и казни князей:
   "...Князь Михаил Воротынский через девять месяцев после своего торжества, был предан на смертельную муку, обвинённый своим рабом в чародействе, в тайных свиданиях со злыми ведьмами, и в умысле извести Царя..." (Там же, прим. N 487).
   Девять месяцев окончились в начале мая 1573 года. Историки дружно пишут о том, что "царь боялся ярких личностей в своем окружении", но это, несомненно, только часть правды, возможно меньшая. Смотрим ещё 15 апреля все, арестованные князья: М. И. Воротынский, Н. Р. Одоевский и боярин М. Я. Морозов были при войсках в Серпухове, в начале мая уже казнены. Подозрение на заговор в Серпухове? Возможно...
   "...Царь и В.К. положил опалу на Бояр и Воевод своих, на К. Мих. Ив. Воротынского, да на К. Ни. Ром, Одоевского и на М. И. Морозова..." (Там же).
   Некоторые пишут, что лично пытая Воротынского, Иоанн добивался от него какого - то признания, но не получил его, странно, насколько это так необходимо, если бы дело шло о колдуньях и ведьмах. Но какое отношение к этим "частным беседам" ведьмами Воротынского имели Одоевский и Морозов. Не получив "добровольного признания", списали всё на чародейство. Что получил доноситель, не известно, хотя - "Доносчику первый кнут!". Полумертвого Воротынского повезли в монастырь, дорогой умер.
   Воротынские и Одоевские считали свое происхождения от Михаила Черниговского и были родственниками, кроме того, Одоевский был братом жены Владимира Андреевича, а Воротынский, числился в друзьях у Алексея Адашева и уже побывал в опале. Верный своим принципам Иоанн не забыл о родственниках, казнены ещё:
   Сыновья Михаила Морозова и супруга его Евдокия, дочь князя Димитрия Бельского,
   напомним, что ещё одна дочь Бельского, бывшая замужем за Василием Михайловичем Кошкиным - Захарьевым была казнена незадолго до этого. Похоже, не "чародейство"?
   Иоанн мог испугаться этих трех воевод, несомненно имеющих сторонников в войсках, так неосторожно собранных в Серпухове, считай, рядом с Москвой! Были ли тому, какие подтверждения, кроме доноса о "чародействе", или главным был страх, укрепившийся в мозгу самого Иоанна, и "чтобы не тревожится зря" решил, получив донос казнить всех, но объявлять то, что они "вооружённою рукой" намеревались сместить Царя, посчитали "опрометчивым", чтобы не давать повода к размышлениям, вот о том, что хотел "извести чародейством" - самое то, доказательств не требует вовсе...
   Покончив с делами неотложными, продолжал обдумывать свои перспективы, они и
   занимали Иоанна, в этот период, до глубокой осени. "Дела Польские" - выслушивал предложения различные от послов и "доброхотов", сам давал обещания - "разъяснял свою политику" в отношении к подданным и оповещал о силе и могуществе своём:
   "...безопасность наших юго - восточных пределов, дозволили Царю свободно заниматься иными важными делами его внешней политики. Вельможи Коронные и Литовские убеждали Иоанна из жалости к осиротелому их Государству не тревожить оного никакими военными действиями, ни самой Ливонии до будущего вечного мира. Призвав к себе Литовского Посланника Воропая, от торжественно объявил ему желание быть Сигизмундовым преемником, хвастался могуществом и богатством, искренне винился в своей жестокости, но извинял её, как обоснованную вероломством Бояр. Сия любопытная речь, ознаменованная каким то искусственным простосердечием, снисхождением, умеренностью, принадлежит к достопамятным изображениям ума Иоаннова..." (Там же, ст. 125). Вряд ли, приведённую в "ИГР" речь, можно считать подлинной, её, естественно редактировали перепищики, возможно, и сам Иоанн, внесли в неё, что пожелали, но в целом смысл этой "любопытной речи" вполне мог быть таким. Иоанн человек позы, на него действует окружающая обстановка: вот он в шатре в доспехах военных принимает посла короля Швеции, он грозит и требует.... Здесь в полатях московских он не может, не похвалится своим богатством. Когда он говорит, он в это верит всей душой: про своё могущество, про "заговоры и козни" боярские, верит во всё, чтобы ни говорил, хотя это ничего общего не имеет с действительностью! Вот недавно написал "душевную", кажется, всё поделил между сыновьями, сам чуть ли не идет в монастырь!
   "...Если Паны вздумают избрать в Короли моего Царевича, то знайте, что у меня два сына, два ока: не расстанусь ни с единым..." (Там же, ст. 127).
   Вот и весь сказ, никаких тебе земель, никакого выхода из - под контроля "отца", ревность к подрастающим сыновьям уже беспокоит Иоанна, подрастут и задавят?
   Одна радость, вся Европа знает про силу, богатство и могущество ЕГО, вот пишут же:
   "...Иоанн Альбрехт (Герцог Мекленбургский), находился в тогда в сношениях с Царем, прислал в Новгород сановника Мекленбургского Доктора Фелинга, и хотел, чтобы Россия утвердила право его (Альбрехтова) сына на Ригу, обещанную ему Королём Польским, Сигизмундом - Августом.... Царь ответствовал: "благодарю за смирение и ласку, но не могу отдать чего ещё не имею, хотя Ливония с Ригою и моя отчина, а не Королевская. Я намерен отправить Посольство к Немецкому Императору для заключения с ним договора против неверных и для дел Ливонских. Советую Герцогу вооружится терпением: могу отдать ему Ригу, когда возьму её договором или саблею..." (Там же, ст. 130).
   Иоанн Альбрехт Мекленбургский тесть Фредерика Датского, который сплавил брата Магнуса подальше на остров Эзель, добывать себе Эстонию из - под шведов, теперь советует тестю просить Ригу для сына у царя московского, может просто пошутили?
   "...Против Эрнеста Австрийского сильно возстал Турецкий Султан, который не хотел видеть на польском престоле своего соседа и грозил, в случае его избрания - войной; кроме того, Поляки, вообще, не любили Австрийский дом. Потому, на выборах одержала верх партия Французского принца, Генриха Валуа, брата Карла 1Х...ввиду последнего обстоятельства Польские протестанты были сильно встревожены выбором Генриха, но всех успокоил ловкий Французский посол Монлюк, давший за короля торжественное обещание, что протестанты, ни в чём не будут стеснены при оправлении своего богослужения. На выборах поднимался так же вопрос о короле из среды своих природных Поляков..." (Нечволодов, "Сказания...", т. 4, ст. 182).
   К концу мая 1573 года договорились избрать Генриха Анжуйского, кому в Литве или Польше, хотелось войны с султаном? Тут от набегов Крыма, какие разорения, а император Максимельян Австрийский практически уступил Турции многое из владений Австрии, себя хорошо не может защитить, где уж тут ждать от него серьёзной помощи если война! Иоанн вообще не захочет воевать против Турции.
   Но, обозначив Генриха, как претендента в короли Польши и великие князья Литвы, его вступление на престол обусловили торжественным подписанием "Генриховых артикулов", которые содержали массу различных ограничений королевской власти.
   Генрих Валуа герцог Анжуйский, намеченный к избранию в короли, был довольно мил:
   "...Это была странная личность, характеризующая одну из сторон этого века. Ему нельзя отказать в некоторых талантах и храбрости; он выиграл у протестантов две битвы. И хотя, здесь ему много помогали католические вожди, но он оказал, тем не менее, и важную личную отвагу. Смолоду он отличался двумя качествами: до крайности развитою страстью к чувственным наслаждениям и склонностью к кровавым зрелищам. Он был одним из главных участников дела Варфаламеевской ночи.... Он проводил часто ночи в неслыханных оргиях; после них ходил молиться, переходя от страшного разврата к строгому аскетизму.... От времени до времени в нем прорывались проблески ума, но вместе с тем кровожадной воли. Любовью народа но не пользовался; его окружала толпа дворян, разделяющих его не чистые, напоминающие язычество оргии..."
   (Т.Н. Грановский, "Лекции по истории средневековья", ст. 201).
   За исключением личной храбрости, чистый портрет Иоанна Васильевича, получили то же самое, но во французской упаковке, турецкий султан остался доволен, послушались.
   Но оказалось, что на быстрое восшествие на престол Генриха Сейм рассчитывать не может, тот был занят осадой Ларошели: "...Королевское войско бесплодно осаждало эту крепость под началом герцога Анжуйского, Генрих рад был удалиться от этой осады: его звали на престол в Польшу..." (Там же). Бросив осаду Генрих в Польшу не поспешал, ему потребовался почти год, чтобы добраться до Варшавы, личные дела...
   Когда стало ясно, в какую сторону склонилась чаша весов, забеспокоился император Австрийский и направил Иоанну письмо "ласковое", жаловался на Сейм, который так:
   "...К досаде Царя и Масимилиана. Варшавский сейм избрал Генриха, обольщённый хитростями Французского Посла Менлюка, который в пышных речах своих бесстыдно хвалил Вельмож Польских и Литовских, сравнивал их с Древними Римлянами, называл ужасом тиранов, героями добродетели, обещал им миллион флоринов, сильное войско для изгнания Россиян из Ливонии и совершенную зависимость Короля от Верховного совета. Такое, как говорил Иоанн, ослушание Сейма соединила виды нашей Политики с Австрийской..." (Карамзин, "ИГР", т. 1Х, ст. 138).
   Какая такая "Политика"? Максимилиан лишь толкал Иоанна к военным действиям "вступиться за Христиан", предлагал Иоанну Литву, для себя хотел Польши, и никто ничего не делал.
   Император Максимилиан был человек взглядов широких, с протестантами не дружил, но и не притеснял, чего нельзя сказать об Иоанне и католиков и протестантов показательно убивал во время набегов на Ливонию, и с православными не церемонился - свои. Трудно сказать как мог выглядеть такой союз "двух сердец"?
   Гонец с ответом Царя Иоанна - Императору Максимилиану. Константин Скобельцын отбыл из Москвы 31 июля 1573 года. Результатов переписка тоже никаких не дала.
   А вот Менлюк понимал чем можно прельстить, Иоанн требовал, Менлюк многое лишь
   обещал из того, что дать Генрих и не сможет, льстил всем, убеждал - выберете Генриха!
   Ещё сердце утешало то, что владения московские прирастали стараниями Строгоновых:
   "...В 1573 году, племянник Кучума, Маметкул, напал на обитавших, на Чусовой Остяков, Московских данников и убил Государева Посла, ехавшего в Киргиз - Кайсацкую орду, образовавшуюся из части необъятных владений Чингиз - Хана. Строгановы донесли о действиях Кучума - Царя и просили разрешения распространить свои владения за Каменный пояс, по рекам и притокам.... Царь согласился на это, дал право Строгоновым укрепляться за Уралом по Таболу, Иртышу, Оби, на тех же основаниях, на которых им было разрешено по Каме и Чусовой.... По поводу же предложения Строгоновых вести наступательную войну против Кучума, в Царской грамоте говорилось: "А на сибирского Салтана Якову и Григорию собирать охочих людей, Остяков, Самоедов, Юргачей, Вогуличей и посылать их воевать вместе с наёмными казаками и с нарядом (пушками), брать Сибирцев в плен и в дань за нас приводити". Но Остяки, Вогуличи и Самоеды были плохими воинами, а потому для исполнения Государева повеления, приведённого в Царской грамоте, Строгоновым пришлось прождать около десяти лет. Пока случай не привел к ним на службу казаков..." (Нечволодов, "Сказания...", т.4, ст. 236).
   Тут, за Каменным поясом, ни Швеции, ни Польши, ни Магнуса, распоряжайся всей Сибирью, как пожелаешь! Осваивали долго до конца Х1Х века - на Амуре граница...
   Вот, с тех пор и поём: "Кучум презренный царь Сибири!...". спасибо Кондратию - декабристу, всё то нам разъяснил, с точки зрения исторической, на многие века!
   Маметкул приходил на земли Остяков в июле 1573 года, а грамоту царскую Строгоновы получили лишь в мае 1574 года, "скоро сказка сказывается...", а тут...
   Вот этим и прожили весь 1573 год, ожиданием избрания на трон Польши и Литвы...
   "...Блажен, кто верует, тепло тому на свете!..." - трудно сказать, что, на самом деле,
   "думали паны Коронные и Литовские", но уж точно, не о том, чтобы посадить Иоанна на престол Польско-Литовского королевства, слишком хорошо знали этого...Царя!
   Если историк пишет "о дальновидности такого решения" - он намеренно или нет, вводит нас в заблуждение, которое в науке исторической процветает до сего времени: "...Из Польши пришло официальное предложение русскому царю о выдвижении его кандидатуры для выборов на сейме польским королем и Великим князем литовским..."
   (Калюжный, "Другая история царства московского", ст. 265, М. 2005).
   Вряд ли было это официально, документом размахивали бы до сих пор. Так, устные пожелания от лиц разного толка. А что другое они могли придумать, чтобы обеспечить себе относительное спокойствие со стороны Иоанна? Победить сил у него не хватит, но ведь посланные им отряды служилых царевичей могли нарушить обстановку в стране, у которой была такая проблема - выборы короля достойного!?
   1574год - Странно, но год протекал тихо. Без войн, с одной вознёй дипломатической. Вообще то, этот год никак не отражен в списках с событиями знаменательными, которые украшают труды исторические. Не углядели в этом году таких событий ни Брокгауз и Ефрон, ни те, кто писали много позже. Впрочем, это зря, события были малозначительными, но интересные, если их выстроит в хронологическом порядке, что мы можем видеть: хотя Иоанн не особо демонстрировал желание занять престол Польско-Литовский, но он, несомненно, жаждал этого добиться. Вот череда событий:
   - В сентябре 1573 года, Иоанн, как отмечалось, постриг свою четвёртую жену и стал вновь холостым. Причина: знал, что Сейм потребует обязательной женитьбы, избранного в короли, на Анне Яголонке, для преемственности в передаче власти. Имея жену Иоанн не мог рассчитывать, даже, на выдвижения в кандидаты.
   - Уже к концу 1573 года стало ясно, что Сейм не имеет намерений рассматривать кандидатуры Иоанна и Эрнеста, причины вполне понятны. Тут никакие совместные планы Иоанна 1У и Максимилиана 11 дела не изменят, пиши не пиши "ласковые письма", посылай гонцов и не поможет, даже, заключение союза против отступников.
   Иоанн почувствовал, что он ошибся, что вот так, в лоб, высказав свои намерения, с обычной для него прямотой и жестокостью, не "привечал", а "требовал". Не испугал!
   Он решил затаиться, уйти в тень. Массовые казни прекратились, лишь кравчий Григорий Стефанович Собакин, ответил головой за какие -то свои, может и мнимые, прегрешения. Трудно отказываться от любезных сердцу привычек, но необходимо.
   - Конец 1573 года (июль?) - Иоанн решает крестить Саина Бкебулатовича и одновременно даёт ему титул Великого Князя Тверского, возможные причины приведены ранее. К чему бы такое? Воевал хан Саин, как и многие другие, Цари и Царевичи из орд различных, пребывая в своей вере мусульманской, и ничего, как вдруг! Почему? Домашняя заготовка, но на случай чего? Ответ не однозначен.
   Познакомимся с "восходящей звездой", великим князем Тверским Симеоном. Читаем:
   " ...Год рождения неизвестен, сын Бек Булата - Султана, правнук князя Золотой орды Ахмеда - хана. Пришел служить Москве вместе с отцом Ивану 1У Грозному. Участвовал в Ливонской войне 1570 - х.... В июле 1573 года, по настоянию Ивана 1У, крестился. Тем же летом взял в жены Анастасию Милославскую, дочь Ивана Федоровича Мстиславского, бывшего главы Земщины..." (Интернет, Википедия).
   Изображен на портрете достаточно молодой мужчина, с лицом скорее славянского типа, чем тюркского, это правда противоречит всем историкам, пишут "очень старый".
   - "На рубеж" 1574 года, Иоанн выходит с "новой задумкой", которую наука историческая замечать не хочет. Возвышение Симеона, над основными царевичами служилыми, вряд ли была единственной задачей. Иоанн затаился и выжидал...
   - Сентябрь 1574 года, надежды "столь желанные" рушатся, Сейм избирает в короли Генриха, герцога Анжуйского; мужик молодой, холостой, ревностный католик, наконец, и даже султан Турецкий не против.... Но Иоанн, точно знал, что кандидатура Генриха в Сенате не получила "горячей всесторонней поддержки", наметился раскол мнений...
   "Надежда умирает последней!" - теперь Иоанн, для вида, старается, всеми силами помогать Максимилиану, хлопочет о престоле Польско-Литовском, для его сына Эрнеста, хотя, ещё больше он жаждал этот престол для себя и... начал готовится к возможному изменению обстоятельств. Могло всё перемениться, знал - люди смертны...
   "...В Генв. 1574 г. приезжал в Москву гонец Императорский Вестфаль для изъявления благодарности за Иоанново старание возвести Эрнеста на трон Польский; в Феврале Греин Филин с тем же..." (Карамзин, "ИГР", т. 1Х, прим. N 438).
   Лучше всего посмотреть на ситуацию в Польше, поскольку, все действия Иоанна есть следствие обстановки в этой стране, где король избран, но его пока в стране нет!
   Необходимо коротко ознакомится с моментами биографии избранного короля Польши, его характеристику данную Грановским, следует разнообразить датами: Эдуард - Александр - Генрих Валуа родился в 1551 году, брат короля Франции, Карла 1Х, женатого на дочери императора Максимилиана 11, Елизавете Австрийской. Генрих с 22 мая 1573 года был формально назначен преемником короля Франции. В 16 лет числился генерал - лейтенантом всех войск Франции. Естественно, получив в мае от Примаса Польши предложение занять трон Польско-Литовского королевства, Генрих и Карл стали обсуждать документ - "Генриховы артикулы", Сенат требовал подписать.- 22 августа 1573 года, изучив "Генриховы артикулы", братья решают их принять.
   Этот документ крайне интересен, по своему содержанию: всего в нем 21 пункт обязательный для исполнения вновь избираемым королем. Весьма своеобразный:
   - 1/ "...Что ни мы, ни наши потомки не должны при жизни назначать или выбирать короля и возводить на престол.... Чтобы право выбора сохранилось бы за всеми коронными сословиями..."
   Так звучал первый пункт, кроме того запрещалось: объявлять войну или увеличивать налоги по желанию короля; король должен быть нейтральным в религиозных вопросах; должен жениться по рекомендации Сената (это 16 сенаторов избирались Сеймом, и нет сомнения в том, что невестой Генриха станет Анна Яголонка).
   Здесь было и многое другое, в последнем 21 пункте значилось, невиданное тогда:
   21/ "...А если бы мы - отчего сохрани нас Господь! - выступим против прав, вольностей, или чего нибудь не выполним, тогда мы объявим гражданам двуединого народа свободными от послушания нам и от нашей власти..."
   Вот и говори после о том, что Иоанну, что-то действительно предлагали, поскольку такие "Артикулы" Иоанн, ни при каких обстоятельствах не принял бы. После его необдуманной беседы с Гарабурдой, Сейм его претензии и общее настроение понял и сделал свои "Генриховы артикулы" совершенно неприемлемыми для Иоанна, хотя и продолжал обнадеживать "отвергнутого кандидата" различными способами...
   - 10 сентября 1574 года в Соборе Парижской Божией Матери, Генрих зачитал и подписал "Генриховы артикулы".
   - 2 декабря 1574 года, Генрих Анжуйский выехал со свитой из Франции.
   - 24 января 1574 года, Генрих и его свита вступили на территорию Польши.
   - 18 февраля 1574 года, Генриха торжественно встречали в Кракове.
   "...Новоизбранный король Генрих приехал в Польшу в 1574 году; это был весьма легкомысленный человек, страстный поклонник карточной игры, и всякого рода удовольствий, которым он предавался напролет целые ночи; днём же он должен был, с невыразимой для себя тоской, проводить время в занятиях делами государственными, в которых он ничего не понимал, так как не знал ни Латинского, ни Польского языков. Затруднительность его положения усиливалось ещё тем, что протестанты требовали, чтобы он повторил присягу данною его послом в сохранении их прав; Генрих же, будучи всецело под властью под влиянием Латинского духовенства, уклонялся; вследствие этого - отношения между партиями в Польше обострились до крайности, и редкий день проходил без драк и убийств, при этом ненависть Поляков направилась и против французов приехавших с королём..."
   (Нечволодов, "Сказания...", т. 4, ст. 182). Следует добавить несколько слов об оценке Генриха и отношении к нему дипломатов.
   Ещё в Париже посол Венеции Морисон писал о нем, что у него: "чисто дамская привлекательность, по несколько серег в каждом ухе, с бриллиантами и жемчугом. Имеет в народе прозвище "Принц Садом"...". Встретившие его поляки были шокированы его обликом и поведением его свиты, французы тоже были поражены...
   Кроме того, по его согласию и решению Сената он был обязан жениться на Анне Яголонке, даме, к тому времени, было несколько за 50.... Генрих тянул со свадьбой.
   - 21 февраля 1574 года, коронация Генриха в короли Польши и Литвы. В момент коронации произошёл инцидент - между Примасом Польши и Коронным маршалом Польши. Примас Польши, Якуб Уханский намеревался возложить корону на Генриха, в этот момент, коронный маршал Ян Фирлей подходит к Генриху с тремя документами и требует их подписать. Это были документы гарантирующие свободу вероисповедания для протестантов, Генрих подписывает, что поражает Примаса. До того времени Ян Фирлей был сторонником выдвижения на трон короля Швеции, основываясь на том, что он женат на Екатерине, сестре Сигизмунда Августа, по исповеданию католик, но гарантировал как и в Швеции, в основном протестантской, свободу вероисповедания и другие привилегии для всего населения.
   "...Партии боролись, Генрих, оказывая явное пристрастие к Зборовским, поджигал ещё более эту борьбу; отсюда крики против короля, пасквили, ссоры с французами... наконец, явно высказана угроза, что Генрих будет свергнут с престола, если не станет лучше исполнять свои обязанности. Генрих не привык к этим обязанностям во Франции и жаловался, что поляки из королей хотят низвести его до звания парламентского судьи..." (С. М. Соловьёв, "История России...", гл. 38).
   Не может быть сомнения, что Иоанн располагал сведениями об обстановке в Кракове:
   "...Однакож Иоанн, следуя миролюбивой системе, не хотел прежде времени объявлять себя врагом нового Короля Польского, узнав о его прибытии и торжественной коронации в древней столице Пястов, он готовился прислать к нему знатного чиновника с поздравлениями. Но Генрих предупредил Иоанна: известил о своём восшествии на трон: убеждал не нарушать перемирие с Республикой до 1576 года, писал, что он в горести: что брат его Король Французский умер: что ему должно ехать в Париж..." (Карамзин, "ИГР", т. 1Х, ст. 139).
   Чтобы не сказать большего, можно сказать, что они оба, нарушая этикет, затягивали взаимную переписку, может и не сам Генрих, ему было не до того, а Сенат не считал нужным сноситься с царем московским - "Сиди тихо, не буди лихо!". Поглядим сроки:
   - 21 февраля коронация Генриха, 30 мая умирает Карл 1Х король Франции. И только 14 июня, Генрих, случайно, при встрече с родственником императором Максимилианом узнаёт, что брат умер. Император, "по странной случайности" узнаёт об этом раньше, чем официальное извещение из Париже дошло до Польши. И вот тут Сенат вспомнил о существовании царя московского и предчувствуя наступление "неопределённости положения", лишь после 14 июня, послал в Москву гонца с письмом от имени Генриха - "так мол, и так, благополучно взошел на престол...но, ввиду скорбных семейных обстоятельств вынужден буду отъехать, а ты, брат мой, уж не беспокой Республику до 1576 года, пока я не утрясу дела личные и не вернусь". Мера была вынужденной, и никакая "миролюбивая система", со стороны Иоанна, не видна. Он тоже тянул время признания Генриха, надеясь на то, что некоторые обстоятельства вынудят Генриха покинуть страну. Вот тут, нам и следует взглянуть на обстоятельства смерти Карла 1Х, который сумел так вовремя освободить трон Франции, пишут так:
   "...личное здоровье Карла было сильно расстроено событиями 72 года (ночь Св. Варфоломея) и уже не восстановилось после. Он страдал жестокими угрызениями совести; ему виделись трупы убитых, он умер через два года (1574 г.) под впечатлением этого события..." (Т.Н. Грановский, "Лекции по истории ...", ст. 200).
   Конечно так для историка удобнее, "короля заела совесть" и он через два года умер, сраженный расстройством здоровья и кошмарами. Это в ХУ1 жестоком веке? Глянем на обстановку с другой стороны, обстановку сложившуюся к маю 1574 года. Итак:
   - "...В 1573 г. Карл подписал эдикт, разрешавший протестантам свободу богослужения в городах Ла Рошаль, Ним и Нонтобан, а также во владениях вельмож.... На следующий год у Карла обнаружилась грудная болезнь. Несколько недель его трясла в лихорадке, из пор выступала кровь и 30 мая 1574 он умер ещё совсем молодым человеком..." (Русская национальная философия, "Имена - Карл 1Х Валуа").
   Угрызения совести есть признак раскаяния, но с ней вопрос "отрегулировали" - издан эдикт, а вот "грудная болезнь" при которой кровь идет из пор, вопрос к медицине. Но медицинские диагнозы редко попадают на страницы истории, здесь дело в политике...
   1/ 18 июля умирает Сигизмунд Август - король Польши. Созывают Сейм, который среди других рассматривает Генриха Анжуйского, как кандидата на эту "должность".
   2/ К маю 1573 года, Сейм принял решение предложить Генриху стать королём. 22 мая того же года Генрих официально назван преемником Карла 1Х, где то же в это время Карл заболевает "грудной болезнью", приведшей его к смерти 30 мая 1574 года.
   Это одна сторона вопроса, теперь другая: 1/ Жена Карла 1Х, дочь Максимилиана 11 и сестра Эрнеста, так же кандидата в короли Польши. Заинтересована ли она в том, чтобы Эрнест стал королем Польши? Безусловно!
   2/ Май 1573 года, для Эрнеста всё сложилось самым удручающим образом, его не "захотели" поляки, возможно под давлением сутана Турции.
   3/ Во Франции "развод караула" - Генрих объявлен наследником Карла, сам Карл...
   Пожалуй, нескольких слов достойна Елизавета Австрийская жена Карла 1Х: она в 16 лет была выдана за 20 летнего Карла. Брак счастья не принёс, "сердце Карла было отдано другой". Её любили в равной степени католики и протестанты, что было редкостью в те времена. После смерти Карла она оставалась во Франции, но удалилась от двора. У отца были планы выдать её за Генриха Анжуйского, после того как он стал королём Франции, потом за Филиппа 11 Испанского. В обоих случаях она отказалась. В 1578 году после смерти дочери вернулась в Вену, основала монастырь.
   Итак, мужчина в возрасте 24 лет скончался... и очень вовремя, поскольку его тестю потребовался Польский трон для сына Эрнеста, а в окружении Елизаветы Австрийской, вполне могли быть люди, готовые услужить императору.... "Рука Москвы", вряд ли могла дотянуться до Парижа, хотя как знать, Иоанн очень выигрывал, с этой смертью, Генрих убудет во Францию, он же холост и жениться на Анне Яголонке уже давно согласен, мешала лишь его "дурная слава" в Польше и Литве - как царя тирана. И, вот тут, решается сделать следующий шаг, в деле давно задуманном. Это произойдёт несколько позже, а пока, он ратует за эрцгерцога Эрнеста, этакий "ход конем".
   Дела в Польше, между тем, шли своим чередом, Генрих старательно готовился:
   - 15 июля 1574 года, состоялся торжественный бал в Кракове, который был посвящён предстоящей свадьбе Генриха и Анны.
   - 18 июля 1574 года, Генрих бежит во Францию, роскошный пир, данный перед побегом, давал надежду, что паны не скоро очнутся. Паны очнулись и выслали погоню на самой границе, его, "удиравшего из Кракова на Турецкой кобыле", поймали. Он пообещал, задержавшим его, что уезжает, но "обещал вернуться!", как только...
   - Когда точно получил Иоанн письмо от Генриха, ясности нет, но сам он отвечал на него лишь 20 августа 1574 года, когда уже точно знал, что этот "адресат выбыл":
   "...Брат наш Генрик! О твоём восшествии на престол радуемся, о твоей печали сожалеем. Кончина Государей Христианских есть бедствие для Христиан и веселие для неверных...Послы мои будут в Варшаве, когда ты возвратишься: ожидаю тебя в Москву; а без тебя мне непристойно иметь дело с Панами. О сохранении перемирия мы дали указ своим Воеводам..." (Карамзин, "ИГР", т. 1Х, ст. 139).
   Дипломатия в том и состоит, что адресат один, а писано совершенно для других, вот!
   Ну, о неверных так же нужно отметить, они четко следили за ходом дел европейских, и при необходимости, особенно Турция, спешила посоветовать то, что ей выгодно. Вот и тут, едва ставленник султана Генрих покинул Польшу, султан напоминает Сейму:
   "... в 1574 году, узнав о бегстве Генрика, Султан Селим, дал знать Вельможным Панам, что если в короли их будет избран Принц Австрийский, воспитанный в ненависти к Оттоманской Империи, то война и кровопролитие неминуемы для обоих держав; что князь Российский так же опасен; что они могут возложить венец на добродеятельнейшего из Вельмож Семиградского Воеводу или Короля Шведского.... Сие предложение не осталось без действия, ибо Султан был страшнейшим из врагов Королевства Польского..." (Там же, ст. 144).
   Трудно сказать, что в действительности написал султан (Селим 11 умер в том же 1574 году), но внешнюю политику Турции не всегда формировали султаны, для этого были другие люди. Вероятнее всего, написав о московском государе, что он "опасен", турецкие дипломаты, имели в виду, его отношение к подданным, о порядках в Москве они имели сведения из первых рук. Вот так - "Выбирайте любого, если это будет Стефан Баторий!" - кто, кто, а Турция в этот период имела права решать кому...
   Нарушив хронологическое рассмотрение событий, попытаемся внимательно взглянуть на период 1572 - 1576 г.г., который интересен тем, что как в Польше так и в Москве происходит ряд неожиданных, но взаимно увязанных между собой событий. Потому необходимо проследить эту последовательность и взаимное влияние этих событий друг на друга, тогда, возможно, можно будет сделать выводы, прояснить их зависимость:
   Королевство Польши и Литвы Царство Московское
   1572 год
   - 18 июля умирает король Польши - Май Иоанн женится, уезжает
   Сигизмунд - Август не имея в Новгород, со всей семьёй.
   наследников. Предстоит созыв - 26 июля хан Девлет - Гирей
   Сейма для выбора короля. Второй набег на Москву
   Намечаются кандидаты. Хан терпит поражение.
   Иоанн извещен, о возможности
   его включения "на соискание".
   1573 год
   - 28 января Сейм собран, названы - Сентябрь Иоанн постригает
   кандидатуры для выборов, среди свою жену в монахини. Холост.
   - Сейм, после изложения Иоанном - 28 февраля Иоанн излагает
   своих "условий", его с выборов "условия" Литовскому послу.
   снял. И вырабатывает свои - Иоанн соблюдает перемирие.
   "артикулы", требует присяги
   от будущего короля на них.
   - К маю решён вопрос, Генрих
   Валуа, намечен в короли. Сейм
   отправляет делегацию к нему.
   - 22 августа Генрих и Карл 1Х
   Принимают условия Сейма.
   1574 год.
   - 10 сентября Генрих принимает - Иоанн и Максимилиан пишут
   присягу в храме Нотер Дам письма, пытаются создать
   - 2 декабря Генрих покидает союз. Организовать поимку
   Францию. Генриха по пути во Францию.
   - 24 января Генрих на землях Договариваются о разделе
   Польши. Польши, она отходит Эрнесту,
   - 18 февраля торжественная Литва, Ливония - Иоанну.
   встреча в Кракове. - Иоанн хранит молчание и
   - 21 февраля коронация. не посылает поздравления.
   - 14 июня Генрих узнаёт - Иоанн не сразу отвечает на
   о смерти брата Карла 1Х. послание письмо, выжидает.
   - 18 июля дан бал в честь - 20 августа Иоанн пишет
   бракосочетания Генриха ответ, зная, что Генрих уже
   - 19 июля Генрих бежит уже достиг Франции.
   его задержали, отпустили.
  -- год.
   - 12 декабря собирается Сейм, - 25 сентября Максимилиан
   поскольку Генрих не вернулся. грамоту Иоанну и послал
   Обещает вернутся в мае и послов, о чем писана грамота
   Сейм разрешает это ему. не известно. Раздел Польши?
   - 12 мая Генрих избран королём - 22 января послы Австрии
   Франции, как Генрих 111 покинули Москву.
   - 30 мая Генрих коронован. - 9 июля Иоанн получает
   - В июле Сейм направляет письмо от Рады Духовной
   письма к Иоанну, чтобы им и светской Польши, где был
   была написана грамота с образец, как царю писать
   гарантиями, как сделал обращение к Раде. Написал?
   Текст неизвестен. Тайна? - Иоанн отправляет тайные
   письма примасу Польши
   Якобу Уханскому и воеводе
   Сандомирскому обещая
   "жалования за услуги в
   соединении трех стран"
  -- год
   - В ноябре собирается Сейм - Сентябрь, начало октября
   по вопросу вновь избрать Иоанн коронует Симеона
   короля: "никаких иностранцев" титулом Великого князя
   - 12 декабря партия вельмож всея Руси. Сам же Иоанн
   назвала Максимилиана королем. именует себя титулом Иван
   - 19 декабря шляхта королём князь Московский Польши и Литвы назвала Анну. - Июль переписка между Яголонку. Она носитель титула Иоанном и Максимилианом.
   - 18 апреля Баторий с отрядом - Симеон развенчан, оставлен
   - 1 мая Баторий женился на великим князем Тверским.
   Анне Яголонке и коронован.
   Таким образом, вероятнее всего, складывался порядок последовательности событий в Москве и королевстве Польско-Литовским в период 1572 - 1576 г.г., в период со смерти Сигизмунда - Августа и до избрание в мужья Анне Яголонке Семинрадского воеводы Стефана Батория, поддерживаемого султаном Турции. Теперь стоит вернуться к прерванному хронологическому изложению событий, поскольку теперь изложена та, очевидно вероятная, их последовательность, что даёт возможность прослеживать их в дальнейшем на фоне других событий. Из событий 1574 года, стоит упомянуть, что в мае Строгановы, наконец, получили грамоту на право перейти за Каменный Пояс:
   "...где сказано, что Яков и Григорий могут укрепиться на берегах Табола, вести войну с изменником Кучумом для освобождения первобытных жителей Югорских. Наших данников от его ига...могут свободно, беспошлинно торговать с Бухарой и с Киргизами. Следовательно, Строгановы имели право с огнём и мечём за Каменный Пояс; но силы, может быть, не соответствовали возможностям, для столь важного мероприятия..." (Карамзин, "ИГР", т. 1Х, ст. 223).
   Мило в устах историка звучат слова: "освобождение первобытных жителей Югорских",
   не забывая при этом прибавить "наших данников", и, особенно хорошо звучат слова - "законное право", прилагая к закону "огнем и мечем". Правда и позже всё так же!
   1575 год - Год, по-прежнему, спокойный, Иоанн в ожидании, и в скрытой борьбе за престолы Польши, Литвы и, естественно, Ливонии. Переписка с Максимилианом, открытая агитация за него или за сына, Эрнеста. Собранный в декабре Сейм дал Генриху отсрочку, тот должен вернуться к маю 1576 года, не затягивая дольше "дела семейным". Время шло, ясности не прибавлялось, Генрих ещё король, или уже нет?
   Где то в это время Иоанн счел нужным ответить на письмо Василия Грязного, что пребывал в крымском плену, и молил царя выкупить его из плена, или обменять:
   "...Писал ты, что за грехи взяли тебя в плен; так надо было, Васюша, без пути среди крымских улусов разъезжать...ты думал, что в окольные места приехал с собаками за зайцами, а крымцы тебя самого к седлу приторочили.... Ты объявил себя великим человеком.... А вспомнил бы ты свое и отца своего величие в Алексине...ты станицах у Пенинского был, чуть ли не в охотниках с собаками, а предки твои у ростовских архиепископов служили. И мы не запираемся, что ты у нас в приближении был. И ради приближения твоего две тысячи рублей дам.... Тебе выйдя из плена, столько не привести татар и не захватить, сколько Дивей Христиан пленит...ты один свободен будешь да, приехав, лежать станешь из-за своего увечия, а Дивей приехав воевать станет.... Если ты обещал не по себе и ценил себя выше меры, как же можно столько дать?.... ежели из гордости встанешь против Христианства, Христос тебе противник..."
   Вот вам и характеристика своих приближённых из уст царских! "По Сеньке шапка..."
   Тогда же Иоанн выражает своё согласие императору на союз, пишет ему лично:
   "...так брат бы наш дражайший, Максимилиан цесарь, в Ливонскую землю не вступаться и этим бы нам любовь свою показал; а мы Ливонской земли достанем и впредь хотим искать. К панам Польским пошлём, чтобы они выбрали в короли Эрнеста князя, а к Литовским - чтобы они оставались за нами; если Литва не согласится отстать от Польши, то пусть и она выберет Эрнеста; если же и Польша и Литва не согласиться иметь государем ни нас, ни Эрнеста, то нам с цезарем Максимилианом над ними помышлять сообща и в неволю приводить...". С этим же поехал к Максимилиану и Царский посол, уже упомянутый нами - князь Сугорский..." (Нечволодов, "Сказания...", т. 4, ст. 184).
   Но сам Максимилиан, хорошо осведомлён о возможностях своего "брата" Московского, и нельзя сказать, что император был рад подобному "союзу", настаивал на своём:
   "...Максимилиан, уже слабый телом и душою медлил: честил наших Послов в Рейнебурга, а своих не присылал в Москву, и в новых бесполезных сношениях с Иовнном через гонцов, досаждал ему: во-первых, тем, что затруднялся назвать его Императором или Царём России, называл только Царём Казанским и Астраханским, во - вторых не переставал ходатайствовать о жалкой и убогой Ливонии и твердить, что она есть область Германии. Ответствуя Максимилиану всегда учтиво, всегда дружелюбно, Царь хладел в усердии доставить Эрнесту корону Польскую, и слышал без гнева, что Рыцарство и Шляхта противятся Вельможам в этом избрании..."
   (Карамзин, "ИГР", т.1Х, ст. 143).
   огда Бог хочет наказать, то лишает разума!" - Влияние на события в Литве и Польше у Иоанна ничтожные, то же самое и у "слабого телом и духом" Максимилиана. "Нет сомнения, что Иоанн и Цесарь могли бы предписать законы Сейму, если бы, решительно объявив свои требования, подкрепили их движением войск с обоих сторон" - считает Карамзин. Если "БЫ" могли, то почему не сделали? Ан нет!
   Сама Австрийская династия, кроме угроз со стороны султана испытывала большие "неприятности" от внутренних религиозных споров. Единства в стране не было, какая уж тут война за польскую корону. О военных возможностях самого Иоанна, сказано достаточно, их не было, хотя теплящаяся надежда, не оставляла его. Иоанн мог, лишь в бреду самомнения представить то, что он в Европе, для кого то, что - то значит, и его обещания на воздействия на Сейм, могли возникнуть лишь в его нестойком уме. После многочисленных и бесплодных попыток, путем повторяющихся набегов, закрепить свои "завоевания" в Ливонии, не привели к ощутимым результатом, лишь познакомили Европу с его "методами правления", что значительно понизило его "рейтинг" и без того не слишком высокий. К 1575 году, он уже не мог оказать даже военного давления ни на одного из противников. Карамзин, несколько намеренно, обозначил новый хронологический период, как 1573 - 1577 год, смешал описания хода событий, случайно или намеренно, чтобы избежать описания последовательного, что вредно.
   Но пока ясности в обстановке не было, Сейм считал Генриха королем, и тут Иоанн принял решение: в очередной раз, не то, чтобы жениться, но как то с помощью людей из своего окружения наладить свою "семейную жизнь", решено - и немедленно сделано:
   "...Царь, уже не соблюдая и лёгкой пристойности, уже не требовал благословения от Епископов, без всякого церковного разрешения женился (около 1575 года) в пятый раз на Анне Васильчиковой. Не знаем, дал ли он ей имя Царицы, торжественно ли венчался с нею, ибо в описании его бракосочетаний, нет сего пятого..." (Там же, ст. 162).
   "...Будучи глубоко религиозным человеком и претендуя на роль высшего судьи как в делах мирских, так и в делах церковных, Иоанн 1У, по - видимому, не мог избавиться от мысли о незаконности четвертого и последующих браков и с удивительной легкостью расторгал их.... Васильчикова принадлежали к детям боярским, служившим в Кашире. Никто из родни не получил боярского титула. Пятый брак был абсолютно незаконен и потому свадьбу играли не по царскому чину. На свадьбе отсутствовали великие бояре, руководители думы. Из гостей: 19 принадлежали к роду Колычевых. Иван Колычев был главным дружкой невесты Анны Васильчиковой. Другой Колычев водил царский поезд. Семейную жизнь государя определяла большая политика. В 1574 году Малюта - Скуратов погиб в Ливонии, а его место при дворе занял Василий Умный - Колычев. Он то и был покровителем Васильчиковой..."
   (Р.Г. Скрынников, "Семейная жизнь Грозного),
   Как то странны сопоставления: "Будучи глубоко религиозным человеком" совмещено с высшим судьёй " в делах мирских и духовных", а позже "не мог избавиться от мысли о незаконности четвёртого и последующих браков и с удивительной легкостью расторгал их".... Тут должно быть что-то одно: или "глубоко религиозный" или распутник, пренебрегающий канонами и потому не обращал на них внимания. А может быть он считал, что каноны религии и её законы, для всех других, кроме него самого? Так уж получилось, что его "семейная жизнь" - было беспрестанное подкладывание в постель Иоанну "очередных жен" - но они всегда, лишь избранницы его "любимцев".
   Расставание с очередной женой, всегда надежда на новый политически выгодный брак:
   - 1547 год. Кошкины - Захарины ближние люди в окружении молодого Иоанна - его женой становится тринадцатилетняя сирота дочь Романа Юриевича Захарьина. Она умирает в 1560 году, тот момент, когда Иоанн ищет руки любой из сестер Сегизмунда Августа короля Польши, одновременно посланы сваты на Кавказ к князю Темгрюку.
   - 1563 год. С началом Ливонской войны многие надежды Иоанн связывал с участием в ней различных народностей Кавказа. Князь Темгрюк с родственниками и сыном прибыл на службу в Москву. К тому времени Иоанн уже не смог добиться успехов в сватовстве ни в Польше, ни в Швеции. И юною княжну Кученей привезли в Москву, крестили, и она, получив имя Мария, стала второй женой Иоанна. Была еще одна причина появление её в качестве жены Иоанна, её двоюродная сестра, несколько ранее стала первой женой Девлет - Гирея, таким образом Иоанн стал родственником. В 1570 году Мария умирает от болезни, а, в это время, Иоанн усиленно хочет получить от шведского короля, Эрика Х1У, жену его брата Иоанна, находящегося в заключении. Сестра Августа, Екатерина отказала, хотя договор между Эриком и Иоанном уже был.
   - Тогда в 1570 году начался выбор "местной" невесты - выбрана Марфа Собакина. Тут разночтение у Карамзина она значится дочерью купца новогородского. Дворянка из Коломны - мнение Р.Г. Скрынникова. Малюта - Скуратов в то время имел большой вес в окружении Иоанна. Вероятно, он и был тем, кто нашел новую жену Иоанну, и сыну его Иоанну Иоанновичу Евдокию Богдановну Сабурову. Свадьбу отыграли в октябре 1571, Марфа померла через две недели после свадьбы "девою". Возможно, это результат придворной борьбы между Малютой и братьями Грязновыми. Считают, что Григорий Грязной, после смерти Марфы, был отравлен Елисеем. Так повелел Иоанн.
   - 1572 май, новая сирота из Коломны становится женой Иоанна, привёл её на ложе Иоанна, похоже, всё тот же Малюта - Скурато, в просотонародии "Лукяныч", но очень не надолго, её постригут в монастырь в сентябре 1573 года (год с 1 сентября).
   Причиной тому, может быть, смерть Сигизмунда Августа 18 июля 1572 года и наступившее безкоролевье, начался сбор Сейма, Иоанн один из кандидатов, должен быть холостым, одним из условий занятия трона - женитьба на Анне Яголонке.
   - До 1575 года Иоанн продолжал ходить в холостяках, и не жаловался, что не женат.
  
   Пятую, Анну Васильчикову привёл к брачному ложу Умный - Колычев, и до него дошла очередь, но сделал это слишком поздно, дьяк уже терял "авторитет" у Иоанна. Впрочем, дьяк может и не виноват, старался, как мог, опять изменилась обстановка.
   Виною тому были затянувшиеся выборы Сеймом нового короля, потом Генрих сам отлучился по "делам семейным", получил отпуск, а Иоанн захотел "семейного счастья".
   К апрелю стало ясно, что Генрих не вернётся в Польшу, опять возник "шанс" и пора было расставаться с молодой женой. А вот те, которые были заинтересованы в нахождении Анны в спальне царской, вполне могли задумать "плохое", решил убрать:
   "...Первое послеопричное правительство, которое возглавили Колычёвы и Тулупов, не могли умиротворить страну потрясенную террором. Его вожди были обвинены в измене и казнены. Анне, поневоле, пришлось удалиться в монастырь. Первые признаки надвигающейся опалы появились сразу после свадьбы Анны. В промежуток между 15 и 28 февраля 1575 г. Василий Умный и двое братьев Анны Григорий и Назарий Васильчиковы дали вклад в Троицо - Сергиев монастырь по 50 рублей каждый, то был знак надвигающейся опалы..." (Р.Г. Скрынников, "Семейная жизнь Грозного").
   "...Казнили Окольничих: Петра Зайцева ревностного Опричника; Григория Собакина, дядю умершей царица Марфы; Князя Тулупова, Воеводу Дворовского, следовательно любимца Государя и Никиту Борисовича Крайного, Иоаннова шурина; Марфиного брата, Калистрата Васильевича Собакина и Оружничаго Князя Деветелевича. Не знаем вины их, или лучше сказать предлога казни...Так он в тоже время велел умертвить Псковского Игумена Каприлия, мужа святого - смиренного ученика его, Вассиана Муромцева, и Новогородского Архиепископа Лнонида, пастыря недостойного, алчного корыстолюбивца.... Тогда ничто не изумляло Россиян; тиранства притупили чувства..."
   (Карамзин, "ИГР", т.1Х, ст. 158).
   Странно, лишь на первый взгляд, что заключение брака и его расторжение, так же как и казни "членов" правительства, не способных "умиротворить страну". Так как "Умиротворение" никогда не занимало мыслей Иоанна, скорее наоборот, дело не в том, как они правили, лучше внимательно приглядеться к событиям во Франции.
   А обстановка там обозначилась уже к маю месяцу, Генрих не хотел Польши и Литвы:
   - 12 мая Генрих был избран королём Франции. Объединение этих трех держав Франции, Польши и Литвы в единое целое было практически невозможно, тут или, или...
   - 30 мая Генрих коронован. Что он король Польши и великий князь Литвы забыл.
   Начат сбор нового Сейма и тут возникла новая "возможность" для Иоанна, он решил, избавится от "ненадёжного окружения" и отправить жену в монастырь. Снова холост!
   В покое царствовать негоже, да и то, что король Швеции Иоанн 111 Ваза, всё ещё рассматривался как кандидат на престолы Польши и Литва, Иоанн начал войну с ним:
   "...между тем Иоанн, не без досады видел, что Король Шведский, начал изъявлять гордость. Долго не было никакой вести из Стокгольма; наконец Король ответил, что, никогда, его Послы не будут в той земле, где народное Право неизвестно.... Что Царь может прислать своих к нему, если действительно желает мира, или, по крайней мере, на границу, куда выедут и Шведские Уполномоченные; что о перемирии надлежало бы говорить тремя годами раньше, а не тогда когда Шведское войско выступило в поле..." (Карамзин, "ИГР", т. 1Х, ст. 131).
   "...Швеция ободрилась, наняв 3 000 Шотландцев и 2 000 Англичан; Царь, имея более ста тысяч воинов в Ливонии и в Новгороде, изъявил кротость,...снёс насмешки и сделал угодное Королю: то есть. Выслал Бояр, Князя Ситского с товарищами, на реку Сестру (которая служила тогдашней границею между Финляндией и Россией) для переговоров о мире с Адмиралом Класом Флеменгом и другими Королевскими чиновниками..." (Там же, ст. 132).
   "Изъявлять кротость" Иоанну пришлось, так как не было у него такого войска в Ливонии и Новгороде, может воеводы, но не воины, в этом скоро убедимся. Долго торговались, где заседать, как сносится государям, у кого из них происхождение более древнее. Тут мы "победили" заседали на нашей земле, заключили лишь перемирие с Ильина дня 1575 - до 1577 года: "Россия обязалась не воевать первой, а Швеция Новогородские земли, Корелы, Орешки и других мест. Не было слова о Ливонии, которая оставалась феатром войны" (Карамзин, там же).
   Произошло это "лета7083 (1575), Июля в 13 день. Иоанн медлил утвердить сей договор до самого 1577 году" (Там же, прим. N 425). День Пророка Ильи 20 июля стар. стиль.
   Кроме того рассматривался вопрос о праве прямого сношения Шведского Иоанна 111 с Московским Иоанном 1У: "Царь хотел взять Эстонию, и в таком случае Королю право сносится прямо с ним, а Король хотел последнего безо всякой уступки" (Там же).
   Не ограничивая себя Иоанн "за право личного сношения" кроме Эстонии требовал от короля Швеции, кроме того, ещё 200 пушкарей (Нечволодов), вот так, без запросов, он оценивал своё значение и вес в государствах Европы. Шведы на эту чушь не ответили.
   Иоанн, возможно, мог и сам оценивать сложившуюся обстановку: и продолжал вот так "медленным шагом, робким зигзагом" двигаться к цели заветной - Польско-Литовскому трону, для того использовал даже такие, казалось бы решения "неординарные" и чисто внутреннего порядка в достижении этой цели.... Других более заметных событий историки в этом году не отмечают, до следующего.
   1576 год - Сентябрь - октябрь. Набег Крыма на восточные земли Речи Посполитой. Пострадали земли: Подолии, Волыни и Червонной Руси. Таким "силовым методом" Мурад 111 начал свою агитацию перед собирающимся Сеймом. Всё это не могло не сказаться на настроении средне - поместной шляхты этих районов, определило её поведение на Сейме, склонила к поддержке кандидатуры Батория, который мог, если не прекратить, то свести к минимуму подобные набеги.
   "...В 1574 г. Иван Грозный, отчего-то разделяет русское царство на две половины, одной правим сам, а другую... передаёт касимовскому царю Симеону Бекбулатовичу - вместе с титулами " царя и великого князя московского"! историки до сих пор не придумали убедительного объяснения. Одни уверяют, что Грозный, по своему обыкновению, чудил, другие не столь наивные, но более циничные, считают, что Грозный таким образом "перенёс" на нового царя свои собственные долги, промахи и обязательства, третьи бормочут что-то о "веселой шутке". Все эти версии не учитывают самого существенного - психологии человека тогдашней эпохи. Грубо говоря, были вещи, с которыми шутить не полагалось.... Среди таковых вещей, безусловно, был титул и царский престол..."
   (А. А. Бушков, "Россия, которой не было" ст. 275).
   Правда у историка есть несколько неточностей: 1/ страна не разделена на две части
   Иоанн "числился" лишь князем Московским. В письме от " Лета 7084 - го октября в 30 день" Иоанн написал послание к Симеону: "...Государю великому князю Симеону Бекбулатовичу всея Русии, Иванец Васильев с своими потомками сыном Иванцом и Федороцом челом бьют...".
   2/ Похоже, что и новым "Царём" Симеон тоже не стал, венчали не царским, а венцом великокняжеским и званием "Государя всея Русии".
   3/ Никакого раздела территории "Руси" между Иванцом Московским и Государем всея... не происходило, это предположение высказано А. Садиковым в труде "Из истории опричнины Ивана Грозного. Дела и дни" 1921 г.. ). Это утверждение основывалось лишь на фразе из послания Иванца Московского: "...чтоб еси. Государь, милость показал, освободил людишок перебрать..." Это лишь предложение, а не раздел земель.
   4/ Событие ошибочно отнесено к 1574 году, хотя письмо - послание, отправленное вскоре после "въезда" Симеона во дворец царский, имеет дату (7084 - 5508) даёт 1576 г.
   Что же получилось: титула царского Иоанн Симеону не отдал, тот хотя и "Государь", но лишь великий князь. Князь Иванец Московский ездит к нему на поклон, считают:
   "...Может быть, речь идёт о совместном правлении? К коему пришлось прибегнуть в силу тех же забытых нами старых династических систем..." (А.А. Бушков). Забывать тут нечего, если они и не были генетически от корней Рюрика и первых ханов
   Золотой Орды, то несомненно, считали себя с ними родственниками и наследниками.
   Ни о каком совместном правлении речи не шло, все знали "кто есть кто" на Руси, но в странах зарубежья "дальнего" можно было и обмануть в целях политических!
   Начнём с того, что попробуем определить когда происходило венчание Симеона Бекбулатовича на "Великое Княжение все Руси". Историки это событие не датируют:
   - Д. Иловайский: "...В правительственных делах самодурство Ивана Васильевича особенно выразилось следующим его поступком. Продолжая игру в земщину и опричнину и как бы не доверяя старым земским боярам, царь задумал во главе земщины поставить особого государя не русского, а татарского происхождения.... В 1575 году он принял христианство с именем Семиона; тогда же вместо Касимовского царь дал ему в кормление Тверь, с титулом великого князя Тверского. Этого крещеного татарина Симеона Бекбулатовича, Иван Васильевичь вдруг (около 1575 года) посадил государем в Москве и даже венчал его царским венцом и окружил пышным двором..." ("Царская Русь", ст. 294).
   - А. Нечволодов: "...В 1574 году Государь решил Мстиславского заменить крещёным Татарином Касимовским Симеоном Бекбулатовичем, причём, по странной причуде, не выясненной до настоящего времени, называл его Царем..." ("Сказания...", ст. 142).
   - Д. Калюжный: "... Некий Семион Бекбулатович, крещёный касимовский хан, волею царя провозглашен "великим князем всея Руси" посажен в Кремле с подчинением ему земщины, а сам Иоанн, отказавшись от всяких почестей и титулов, называет себя Иваном Московским и прислуживает "царю Симиону"..." ("Другая история...", ст. 265).
   - С. М. Соловьёв: "...И вот в одной летописи находит следующее изсестие: "Казнил царь на Москве, у Пречистой, на площади в Кремле многих бояр, архимандрита чудовского, протопопа и всяких чинов людей много, а голова метали под двор Мстиславского. В то же время производил царь Иван Васильевич и посадил царём на Москве Семиона Бекбулатовича (крещенного татарина, касимовского хана) и царским венцом его венчал, а сам назвался Иваном Московским и вышел из города, жил на Петровке; весь свой чин царский отдал Симеону, а сам ездил просто, как боярин, в оглоблях, а как приедет к царю Симиону, ссаживается от царского места далеко, вместе с боярами..." ("История России с древнейших времён", гл. 36).
   - Н.М. Карамзин, А Рамбо, В. О. Ключевский в своих сочинениях практически не очень обратили своё внимание на обсуждение данного периода царствования, а зря!
   Историки, вообще, избегают обсуждать и другой вопрос о присутствии царевичей и царей, татарских на только в сфере военной, но и на службе "гражданской", а дело выглядело, похоже, совершенно иначе. В исторической литературе есть сведения о том, что с 1572 года по 1575 год главой Земщины являлся крещёный царевич Астраханский, Михаил Кайбулатович, а вовсе не Мстиславский. Это по времени, как раз совпадает с отменой Опричнины и Земщины. Оставался Двор и Земщина где и был главою этот самый Михаил, пока не пришел ему на смену великий князь всея Руси - Симеон, как единый правитель. Ну не хотели при Романовых упоминать об этом главенстве знати татарской в управлении царством, это произошло потому, что они, отряды татарских "служилых" были основной силой и военной опорой Царей как в вопросах внешних, так и внутренних, ещё со времен Василия 11 (Тёмного). Вот так!
   Пора, более подробно, обрисовать нового великого князя и познакомится с его происхождением: Симеон Бекбулатович (до крещения Саин - Булат), сын Бек - Булата султана, был правнуком последнего хана Золотой Орды Ахмета. Который был, то ли союзник, то ли враг для Иоанна 111, а может и вообще, считал Иоанна 111 своим подданным. Было стояние на Угре, скорее похожее на "спектакль". Позже это историки "объявили" - окончательным освобождением Руси от Ига Монголо-Татарского. Ошибочка вышла - просто с окончательным разделением Золотой Орды на отдельные ханства, "Иго" из внешнего превратилось во внутреннее, и это засилье "служилых" Царей и Царевичей, так же активно боровшихся за трон Московский и привело к ожесточённой борьбе их с "западными людьми служилыми" и наконец к кровавой войне именуемой "Смутным временем". Как теперь пишут "Смута сплотила русский народ". Это когда отец Михаила хотел видеть царём Руси поляка Владислава, а Пожарский был не против наследника шведского? Странные выводы у нас, однако!
   Как видим, происхождение Симеона, более чем достойное для звания великого князя "всея Руси". Саин - Булат хан, вместе с отцом обозначились на горизонтах Московских лишь в 1558 году и активно участвовали в войнах. Саин - Булат упомянут у Карамзина лишь в 1570 году, как Царь касимовский, это указывает на то, что он был достаточно молодым, когда оказался в царстве Московском, Крещён, наречен Симеонои и "оставлен в резерве" Его женят на дочери Ивана Феодоровича Мстиславского, Анастасии. У него будет шестеро детей три сына и три дочери. Его породнили со "старым боярством" и в 1576 году посадили на трон великокняжеский. Если не считать того, что "Царём" он был лишь для историков, а Иоанн 1У стал князем Иванцом Московским, то всё правильно.
   Следует взглянуть на то, почему именно Симеону Иоанн решился доверить свой "трон":
   - Кроме, вышеупомянутых желаний Иоанна, как то загладить в умах "своих" царей и царевичей "служилых" впечатления от скоротечной смерти их, наиболее титулованных
   особ царских званий, из краёв: казанских, касимовских и астраханских, он произвел возвышение, одного из них, сначала в великие князья Тверские, а затем и на трон Московский, Иоанн видел в нем "кандидата" имеющего все "положительные стороны": 1 / Прибыл в Москву достаточно поздно и не связан никакими близкими отношениями со "старым Боярством", кроме родства с И.Ф. Милославским, допущенное Иоанном.
   2/ Достаточно молод. К моменту смерти в 1616 году Симеон пробыл в Московии 58 лет, поскольку упомянут, как царь касимовский в 1570 году, в этот момент ему могло быть от 17 до 25 лет (приехал на службу с отцом ещё ребёнком).
   3/ То ли по молодости лет, то ли по какой другой причине с Опричниной никак не связан. Не замечен в их терроре по отношению к населению. Положительный факт!
   4/ Сил за ним особых нет, ни дальних родственных сил с Кавказа и Крымом, как было у Михаила Темгрюковича, они, скорее, наследственные враги...
   Что позволит, без особых препятствий, сместить его в любое время, вернув в Тверь!
   Иоанн, видимо, сам принимал это решение исходя из личных наблюдений за поведением Саида - Булата и только позже "возвысил его - Касимов, Тверь, Москва". Советы с другими людьми, дело опасное, да к тому времени вокруг него не видно фигур близких "любимцев". Верный Малюта погиб, а новые ненадежны и казнены.
   Можно придти к заключению, что венчание Симеона на великое княжение происходило или в конце сентября или в начале октября 1576 года. В том же послании князя Иванца Московского к великому князю Симеону от 30 октября, в комментариях отмечено, что в работе А. Садикова ст. 43 - 44, Д. С. Лихачев отмечает: "... Наиболее правдоподобным кажется объяснение данное Садиковым, в одной из его ранних работ. Садиков считает этот шаг Грозного связан с его желанием выставить свою кандидатуру на польский престол во время второго безкоролевья, через месяц после "передачи престола" Симеону.... Однако никаких данных о том, чтобы Грозный выставлял свою кандидатуру, указывая, что он свободен от русского престола не существует...". Может, не обнаружены или уничтожены, зато тайные обещания со стороны Польши и Литвы в наличии, да и в архиве Ватикана, можно было бы, поискать подтверждение тому, но куда там, нельзя историкам портить "светлый образ" Иванца Московского. Тут следует обратить внимание прим. N 442, т.1Х, "ИГР", там:
   "...О сем посольстве К. Сугорского есть басня, внесённая в некоторые новые летописи.... " В лето 7084 Царь и В. К. Иоанн Вас. посылает Посла своего Захария Иванва сына Югорского (вместо Сугорского) в Рим вопросити о титулах..."
   Примечание: лето 7084 года это 1576 год от Р.Х., возможно это был года 1574 - 1575?
   Никакой басни не было, это скорей похоже на правду, в Риме мог стоять вопрос
   вовсе не о титулах, а о обозначившейся ситуации. Могли рассматривать положение - вдруг из царей Иоанн станет просто Иванцом князем Московским и изъявит желание стать мужем Анны Яголонки, как на это посмотрит Рим? Возможно, Рим обнадежил Сугорского в этом вопросе и всё совершилось.... Но обещания Рима основывались на другом: желание успокоить Иоанна - Иванца, обезопасить, на время безкоролевья Сейм Польши и Литвы от неожиданных "выходок", вроде, татарского налёта на Краков. Но желания видеть Иванца князя Московского на троне Польско - Литовском, Рим не хотел, стань Иванец хоть Унитом или даже прими Католическую Веру! Обнадёживали...
   То, что Карамзин посчитал басней - "Сказка быль, и в ней намёк, добрым молодцам...!"
   Прав был Садиков, просто нужно свести все пересылки гонцами, потревожить библиотеку Ватикана, выстроить в хронологическом порядке все события, вроде пострижение жены, поскольку Сейм требовал женитьбы кандидата на Анне Яголонке, "передачу" власти Симеону - и ВСЕ СОМНЕНИЯ РАЗОМ бы ИСЧЕЗЛИ!
   Итак, что же, вероятнее всего, было задумано Иоанном и с какой целью предпринято:
   - Ситуация в Литве и Польше на начало 1576 года выглядело следующим образом:
   Генрих, приняв титул короля Франции, исчез с политической арены Польши и Литвы. Сейм, по выбору нового короля Польско-Литовского, неторопливо собираеться, ведь не каждый день выбираешь себе КОРОЛЯ! В этом многолюдном собрании звучали разные голоса и слышались разные призывы. Доминирующим стало решение: " никаких иностранцев!". На основании этого, вероятнее всего ещё до открытия Сейма, было решено сделать носителем королевского титула Анну Яголонку, а ей уже выбрать мужа из иноземцев. Править она, конечно, управлять не будет, пока в момент безкоролевья, управлял Примас Польши, после свадьбы должен был править муж избранный нынешним Сеймом... Примечание: Анна пережила первого мужа, Стефана Батория, её вторым мужем стал Сигизмунд 111 Ваза, сын короля Швеции Иоанна 111 и Екатерины, сестры Августа.
   - В Москве у Иоанна другая ситуация, он уже "Царь" и не может быть женихом. Ещё мешали и принципы, которые, так напрямую он изложил в 1573 году, как условия своего согласия принять под "свою руку" Польшу и Литву. Конечно, к 1576 году они подзабылись, можно составлять новые, но вот вопрос о проведении венчания по православному обряду оставался препятствием. Пока он царь Руси, где "религия государственная - православие", другого не может быть!
   Но женится по обрядам католическим, может позволить себе князь Иванец Московский! Самолюбивые надежды Иоанна искусно подогревались различными посланцами со стороны Польско-Литовской. Иоанн 1У очень на то рассчитывал - "глядишь и выберут", а Сейму нужно было лишь этим обеспечить спокойную обстановку, а обмануть доверчивого "схизматика" никто не посчитает за грех. Один - питал надежды, Сейм - обнадёживал. На основе этого можно предположить, что Иоанн решил идти "во - банк", т. е. не только развёлся с женой, взятой "по молитве", но и решился временно оставит "пост царский", сделаться простым князем Иванцом Московским, который может и веру сменить, ради столь выгодного "законного брака" - потом все вопросы можно и...
   К большому сожалению, для многих историков, этот вопрос не "чудачество", а расчёта, правда построенного на неверной предпосылке, что кто - то решится избрать себе такого царя? Принудить их к этому у Иоанна не было сил, а кто решится на такое добровольно? Но оставим "разбор полётов" дальнейшему, посмотрим на ход событий: -
   - Ноябрь собрание нового Сейма закончилось, начались споры, в основном между группы вельмож, во главе с Примасом Польши и многочисленной шляхтой, во главе которой стоял князь и коронный Гетман Ян Замойский. Основное положение о женитьбе "кандидата" на Анне Ягелонке споров между сторонами не вызывало. Представим даму - Анна Ягелонка родилась 18 февраля 1523 года, и была старше тех, кого ей намечали в мужья, начиная с Генриха, ей в 1576 году было уже 52 годика. Если её сестра Екатерина вышла за сына Густава Вазы, в то время герцога Финляндского, а теперь короля Швеции, Иоанна 111, то Анна была готова выйти замуж за любого, упоминали даже Иоанна Грозного, но брат, Сигизмунд Август предпочёл видеть её старой девой, но не женой Иоанна. Поскольку имелся печальный опыт...
   Теперь о тех, кого теперь Сейм предпочитал видеть мужем Анны Яголонки. Итак:
   - " ...Сейм объявил тогда Кандидатами: 1/ Эрнеста; 2/ Фердинанда, брата Максимилианова; 3/ Короля или принца Шведского; 4/ Альфонса, князя Моденского. О Иоанне не было ни слова: ибо он не отступился от сделанных им в 1573 году предложений, столь несогласных с законами Республики, и вторично не рассудил за благо прислать знатных, уполномоченных сановников в Варшаву, довольствуясь угрозами и тайными сношениями с некоторыми из Панов...Иоанн из Слободского Дворца своего видел игру борение страстей на сём шумном феатре..."
   (Карамзин, "ИГР", т. 1Х, ст. 143).
   "...В Ноябре в Польше вновь начались выборы, на которые явились послы от имени соискателей освободившейся короны: от императора Максимилиана с сыном Эрнестом;
   От короля Шведского Иоганна (как супруга Екатерины Яголонки) с сыном Сигизмундом; от воеводы, подчинённого Венгрии княжества Семиградского - Стефана Батория, поддерживаемого султаном; от Альфонса, герцога Ферраоийского, и от некоторых других... не было по-прежнему послов от великого Государя Московского. Поэтому, несмотря на значительное число сторонников Грозного Царя..."
   (Нечволодов, "Сказания...", т. 4, ст. 185).
   У Карамзина не упомянут, ни Стефан Баторий, ни Иоанн Московский, Нечволодов судит иначе, включил Стефана. Семиградское княжество было за Турцией, у султана.
   Так или иначе, но внимание привлекали в основном двое: император Максимилиан из дома Габсбургов, давно связанные с семейством королей Польских родством, и Стефан Баторий, за которым маячила тень султана Турции и её военные силы.
   Остальные кандидаты, вообще, не в состоянии предложить ничего, даже в перспективе:
   - Король Швеции и его сын, Сигизмунд не могли себе позволить вести крупные военные операции. Нет ясности в отношениях с Данией, а военные действия в Эстонии против войск московских не очень успешны, внутренние затруднения в отношениях короля католика с большинством протестантами, Сигизмунд очень молод.
   Страна отделена от Польши морем и создание триединого союза проблематично. Есть один плюс, Иоанну 111 не нужно женится на Анне Яголонке, жена Екатерина, сёстры.
   - О князе Модемском, Альфонсе и того не скажешь, может и воин, но без войска...
   Неторопливость в столь важном событии для Польни и Литвы похвальна, ну а те кто
   намеревался занять "пост", тоже не теряли времени зря, предпринимали разные шаги:
   - Иоанн Грозный преобразился в "князя Иванца Московского" и плёл тайные сети...
   - Максимилиан, чувствуя свою немощь, в письме к Примасу Польши, Якобу Уханскому сообщал, что его сын Эрнест, непременно женится на Анне...
   - Стефан Баторий привёл в боевое состояние свои дружины, но в основном надеялся на "рекомендацию" нового турецкого султана Мурада 111...
   - Остальные тратили лестные слова и деньги, через своих послов на Сейме...
   - В процессе споров и обсуждений на Сейме возобладало мнение: а/ "никаких иностракцев!" не приглашать на освободившийся трон, только того кто будет мужем Анны Ягелонки. б/ намечены два основных "кандидата в мужья", представитель Австрийского дома или того, которого "настойчиво рекомендовал" султан Мурад 111...
   В начале декабря 1576 года Сейм, наконец, под давлением Примаса Польши Якуба Уханского и солидарных с ним части вельмож принимает конкретное решение и вот:
   - 12 декабря Примас Польши объявил о избрании императора Максимилиана королем.
   В противовес - коронный гетман Ян Замойский и шляхта заставили Сейм решить и:
   - 19 декабря Анна Ягелонка - Король Польско-Литовского королевства .... И тут началось открытое противостояние между Сенатом, вроде бы уже принявшим решение о том, что королём станет император Максимилиан и коалицией из шляхты, гетмана коронного Замойского. Епископа Краковского и многих дворян решивших - "Батория!"
   Итак, двое. У каждого свои минусы. Избрание Максимилиана грозило вызвать недовольство султана и как итог набеги Крыма, а может, что и похуже - отторжения части территории, как это произошло с Венгрией. Император, как это указывалось ранее, по многим внутри имперским причинам, не был достаточно сильным, в военном отношении. Даже возможный союз с Иоанном не дал бы уверенности им в победе, да и у них тоже имелись разногласия по поводу Ливонии, что обнаружится в феврале. Стефан Баторий, вызывал у части Сейма отторжение, поскольку он данник султана.
   Отечественные историки, не утруждая себя изучением всех этих " нюансов" писали:
   - А. Рамбо: "...После его (Генрихова) бегства собрался новый сейм, и снова начались интриги соперничающих дворов. Королем был избран Стефан Баторий..."
   - Иловайский: "...Хлопоча за Габсбурга или его сына. Царь надеялся, потом получить от него, если не Киев и Волынь то, по крайней мере, всю Ливонию, которая представляла главный предмет его стремлений. Вследствие такой политики Иоанна, действительно австрийская партия одержала верх на избирательном сейме; партия это состояла преимущественно из сенаторов и вельмож. 12 декабря примас Уханский объявил Максимилиана королём.... Но шляхетская партия, или "рыцарство коло", восстало против этого выбора...вся шляхетская партия сплотилась около имени Стефана Батория... к первому отправилось посольство от сената, ко второму от рыцарского кола.... И без того медленный и нерешительный Максимилиан не двигался с места потому, что хотел обезопасить свои владения от турок..."
   - Нечволодов: "...На выборах пересилили две партии: Австрийская - состоящая преимущественно из вельмож и избравшая королём императора Максимилиана, и партия шляхты, к которой примкнул и Ян Замойский: партия эта провозгласила Стефана Батория королем, при условии, что он вступит в брак с пятидесяти четырех летней Анной Яголонкой. Таким образом, в Польше оказалось два короля; при этом в начале Максимилиан имел больше успехов,...но нужно было действовать смело, не останавливаясь перед тем, чтобы удержать права на свою корону оружием. Максимилиан же, по своему душевному складу...тянул на переговорах и не двигался с места, боясь войны с Турцией, поддерживающей Батория..."
   Карамзин: "... Сенат усердствовал Императору и Эрнесту; но в решительный момент раздался голос: "Хотим Батория! Он даст нам мир с Турками и победу над всеми иными врагами". Шляхта завопила : "Батория!". Напрасно многие вельможи представляли, что он данник неверных.... Коронный Гетман Ян Замойский, Епископ Краковский и знатная честь Дворянства наименовала Королём Семиградского Князя Батория, а Примас и Сенаторы, Польские Максимилиана, старого недужего, как бы для того, чтобы вероятностью близости нового выбора, угодить мятежной Шляхте, которая любила законодательствовать на Сеймах..."
   Чтобы не уронить "честь мундира" в глазах Европы, Максимилиан, соблазняет Иоанна:
   - Январь: "... Наконец...приехали к нам знатные Австрийские сановники Ян Кобенцель и Даниил Принц. Государь встретил их в Можайске великолепно и пышно.... Император молил Иоанна способствовать ему словом и делом, грамотами и мечём в возведении Эрнеста на трон Польский и не воевать Ливонии, области издавна принадлежащей к Римской Империи. "Тогда" - говорили Послы Максимилиановы Иоанну - "вся Европа Христианская заключит с тобою союз, чтобы одним ударом, на море и на суше, низвергнуть высокую державу Оттоманскую. Вот подвиг, каким ты можешь прославить себя и Россию!...". Иоанн выслушал холодно...сказал, что он не переменил своих мыслей в рассуждении Королевства Польского: отдаст его Эрнесту и снова напишет о том к Вельможам Коронным; но, что Литва и Киев должны соединиться с Россией, что Ливония наша была и будет...для заключения союза против неверных надлежит быть в Москве Послам Короля Испанского, Датского, Князей Немецких и других Государей..." (Карамзин, "ИГР", т. 1Х, ст. 141). Во куда занесло, впрочем, всё кончилось без заметных результатов, кроме пира светлого - где кто и как сидел можно узнать из примечаний NN 439 - 441. Обсудили:
   - послы известили, что в мужья намечен Стефан Баторий - "в угодность Султану и во вред Христианству". Сего не будет, ответствовал Царь, требуя, чтобы Послы утвердили договор о Ливонии..." (Там же, ст. 142).
   - "...но Кобенцель и Даниил Принц объявили, что Государь их, в знак особого уважения к Иоанну, пришлёт для того в Москву других, великих людей, Князей Владетельных..." (Там же).
   - "...и дали обещание, что Император склонит Шведского короля к покорности..."
   "Как веревочке не виться, а всё кончику быть!" - надавав друг другу обещаний и воодушевив себя мечтами необоснованными - разъехались. Послоы повезли императору "...легких Послов, князя Сугорского и дьяка Арцыбашева с убедительными представлениями, что надобно скорее заключать договор..." (Там же, ст. 143).
   Иоанн счёл уместным сделать предложения и Сейму - письмом, а императору - набегом.
   - "... написал Вельможам Коронным, чтобы они выбрали Эрнеста, если хотят быть в вечной дружбе с сильным Московским Государством..." (Там же).
   - "...в грамоте к Панам Литовским он изъявил желание быть их Великим Князем или дать им Царевича Феодора в Государи, прибавив: "если вы не рассудите за благо иметь особого Властителя, то вместе с Польшей изберите Максимилианова сына..."
   Вот что получается с таким человеком, как Иоанн, он не может реально оценить то, что происходит, легко поддаётся на лесть и поступает в жизни исходя только из своих
   предположений о действительности. Впрочем, император получил - набег на Ливонию.
   Послы уехали, не подписав договор, получите вторжение татар - это, Иоанн освоил!
   - Как отмечалось 13 июля 1575 года было заключено перемирие со Швецией: "...Если
   снисходительность Царя казалась ему бесполезной, то и Королю она не доставила никакой существенной выгоды: неприятельские действия продолжились в Ливонии..." - пишет Карамзин. Но нужно понимать "обстоятельства" в которых оказался сам Иоанн. Войско нужно содержать, кроме того войску, да и казне, нужна добыча, войти в Литву и в те земли Ливонии которые отошли к Польше, возможности нет, нарушишь мир - потеряешь надежду на трон. Ливония же, кроме того, заветная мечта Иоанна. А вот на Эстонию, ту часть, на которую претендовали шведы, он считал себя государем этих мест и потому, в начале 1576 года начал подготовку к зимнему походу на эти земли. Стоит внимательно посмотреть какие войска "назначены" к тому:
   "... Руссов. Кельх 313 и 322. В Разрядах 1576 года: "...зимою посылал Государь под Колывань (Ревель) Наместника Юрьевского.... К. Аф. Шайдякова и велено воевать от
   Ракобора (Везенберга) к Колывани.... Под Пернов Царя Симеона послал Государь Царя Симеона Бекбулатовича, да Царевича Мих. Кайбуловича...в большом полку Боярин Никита Романович..." (Карамзин, "ИГР", т.1У, прим. N 426). Как видим кроме Никиты Романовича, как видим, всё войско, в основном под командований Царей и Царевичей "служилых", Никита Романович всего боярин, да и когда его подвиги были внесены в летопись, сказать трудно, позже возвеличивали?
   - 12 февраля. Эта "армада" ворвалась в Ливонию, сокрушали набегом всё беззащитное:
   "...в следующем 1576 году они уже вторглись в Эстонию, где захватили Левль, Гапсаль, Паддис и некоторые другие города..." (Иловайский, "Царская Русь", ст. 309). Эти городки или на побережье Балтийского моря или рядом, никто не сообщает, сколько они там пробыли или просто разграбив, ушли, как делали это обычно...
   "...В начале 1576 года 6 000 русских вторглись снова в Эстонию: Леаль, Лоде, Фикель, Габсал сдались без выстрела.... Эзель был опустошён; Падис сдался после однодневной осады..." (С. М. Соловьёв, "История России..." гл. 38).
   "...Полуварварское войско России, как бы её феодальная милиция, рутинная тактика, татарская конница, её слабая артиллерия пришли в столкновение с истинно европейским войском..." (А. Рамбо, "Живописная история России...", ст. 163).
   Таким войском захватить в врасплох городок ещё возможно, но как долго удержать?
   "...Казалось, что Ливония, истерзанная всеми бедствиями войны долговременной, жертва и добыча всех соседних народов, уже на могла испытать ничего злейшего. Голод и нищета свирепствовали не только в хижинах, но и в замках..." (Там же). После таких "подвигов" войск московских в Эстонии, мог ли Иоанн предполагать, что он может претендовать на престол в, фактически, республиканских Польше и Литве? Дальше обстановку и хронологический порядок событий трудно уловить, поскольку историки крайне редко датируют события, предпочитая "не нарушать приятную для них стройность повествования".... Всё это трудно объяснимо, когда на одной странице рассказывают о событиях сначала: 1576 года, потом 1574 года, а заканчивают 1573 ...
   Кроме того предпочитают описывать древнюю историю Руси в совершенной отдельно от истории стран соседних, возможно, считают, что события в этих странах никак не связаны и не влияли на историю Московии. Максимально допускается (в редких случаях, Карамзин, Иловайский) - " См. Дела Крымские, См. дела Польские...", что не даёт какого либо представления ни о документе, ни о действительных отношениях и связи событий. Правда, это позволяет автору излагать суть события в выгодной для него интерпретации. А ведь это всё не так: рассмотрим простейший пример на тему:
   - ливонская война, так "удачно" начатая в 1557 году, внезапно прерывается Иоанном в 1563 году, и он начинает заниматься внутренними "общественными делами" на пользу Обшеству - организует Опричнину и Земщину, делит страну на две части, там наводит порядок и так до 1570 года. Казалось бы, он Царь и знает "Что делать?", но это странным образом совпадает с моментом, когда король Польши Сигизмунд 11 Август решает у себя вопрос об объединении Польши и Литвы в одно королевство. С 1570 года (Магнус) в 1572 году (Иоанн) войну продолжили, правда, без особых успехов. С лета 1572 года до 1577 год опять следует перерыв, Иоанн занят разгромом собственных городов и весей (нужно же, как то содержать отряды служилых царевичей), так же, бесконечными свадьбами вперемешку с казнями надоевших ему "любимцев". Чем это вызвано? Умер Сигизмунд 11 Август и Польско - Литовское королевство занято мучительным выбором нового короля, а чтобы обеспечить спокойствие Москву в 1571 и 1572 году навестил Девлет - Гирей. Примеров масса: междоусобица в Крыму и "Мы идем на Казань", заваруха в Турции и мы "берем Астрахань", ослабела Ливония и мы предъявляем на неё свои "древние права". Тогда с поступлением "информации" были затруднения, но это не значит, что её не имели.
   - Где - то в момент, после посылки Сенатом делегации к Максимилиану, с целью
   объявить ему об избрании его в мужья Анне Ягелонке и начинать готовить нужные, в связи с этим, юридические документы, произошел окончательный раскол на Сейме. Шляхта, не согласная с решением Сената об избрании Максимилиана восстала и, пользуясь своей многочисленностью, захватила Краков. Возможно, послали к Стефану.
   - Члены эликционного Сейма Великого Княжества Литовского присоединились к этому выбору, ясно, что Литовские краины больше страдали от Крыма, чем коронные.
   - 18 апреля Стефан Баторий въехал в захваченный шляхтой Краков, с большим венгерским отрядом. Решительность Стефана дала ему большое преимущество...
   - 1 мая, Баторий уже муж Анны Ягелонки и коронован как король (?). может корона и есть, а вот с правами хуже. Он "не имел права назначать после себя наследника, пользоваться титулами "Пан" и "Дзедзиче", начинать и заканчивать войны без согласия Сената, назначать новые налоги". (Интернет, " Баторий больше чем король"). Как видим, это скорее коронованный воевода, ну, и муж Анны Ягелонки, и всё?
   Примечание: "Дзедзиче", слово приблизительно обозначающее родственник, смысл этого слова в белорусском обозначает, что - то вроде "Лешего". У каждого свои понятия.
   - Июнь - "коронация" в Литве. Какой титул получил в Литве Стефан не ясно.
   - В Польше происходило, что - то не совсем ясное, вероятно, что Сенат, часть городов
   (например, Данциг) и территорий не признали Батория, как короля, они до его избрания успели присягнуть Максимилиану. Баторию пришлось прибегнуть е оружию.
   - "...В июле 1576 года Государь послал к Максимилиану Толмача Немецкого Каспара Иванова, чтобы поздравить Максимилиана с избранием в Короли Польши..."
   (Карамзин, "ИГР", т. 1Х, прим. N 442).
   Что - то запаздывает Иоанн со своими поздравлениями избранным королям, что Генриху Анжуйскому, что императору Максимилиану. Знает о незадачах, надеется?
   Век ХХ1 требует "телеграфного стиля", чтобы как у Наполеона "Коротко и не ясно": Калюжный: "...1 мая короновался князь Семигорский Стефан Баторий, самая неприемлемая для Москвы кандидатура. Извещая царя о своём избрании, новый король намеренно грубо формулирует преамбулу своей грамоты..." Всё стало ясно!
   Дела внутри царства текли своим чередом, если не было свадеб, устраивали казни:
   "...Но сам Грозный не в силах был следовать последнему завету (о милосердии к подданным, который давал сыновьям в недавней Духовной) и казни продолжались вплоть до 1576 года (начало 1577), причем самое дурное влияние в этом отношении на него имел Голанский врач Елисей Бомелей, постоянно возбуждающий подозрительность царя против кого - нибудь..." (Нечволодов, "Сказания...", т. 4, ст. 156).
   Конец года выдался беспокойным: Баторий приступил к осаде Данцига не хотевшего присягнуть ему; паны Литовские смущали Иоаннова посланца в Вильно приватными разговорами: "...Для чего Иоанн не хочет для себя славы, а для нас счастья? Для чего его Послы не были на Сейме с объявлением условий согласных с истинным благом обоих Держав? Мы не любим Цесаря, не терпим Батория как присяжника Селимова." некоторые из них мыслили, что ещё не ушло время действовать..."
   (Карамзин, "ИГР", т. 1Х, ст. 145.).
   Предлагали даже чтобы наше войско "немедленно вступило в Литву", правда, Иоанн, к тому времени осознал, что всё - время потеряно! Какое войско, когда на зимний поход в Эстонию наскребли только 6 000, да и те в основном отряды царевичей... Беседы приватные, хороши лишь для слуха, а на деле "Баторий уже в Кракове!" пишет он в поздравительном письме к Максимилиану, поздравляя со званием...
   Посчитал, что потеряны последние надежды на престолы и Польши и Литвы, даже не удалось склонить Максимилиана к тому, чтобы он договором подтвердил, что вся Ливония владение московское. Решил прекратить "маскарад" и прятаться за личиной непонятного Иванца князя Московского. Симеон мирно отбыл в княжество Тверское, но, когда произошло это событие, никто из историков не сообщает, хотя, несомненно, это важный момент. "Перевёз свои вещички в Кремль", но посчитав, что тут неуютно, продолжил житиё свое в Александровской слободе, вроде бы под охраной спокойней... Год прошел в необоснованных ожиданиях и потому без всяких заметных событий.
   1577 год -"...Одним из главных условий, принятых Баторием при вступлении его на польский престол, было обязательство воротить те земли, которые отвоевал от Литвы царь московский, т. е. Полоцкую область и Ливонию. Воинственный Баторий пылал рвением исполнить это обязательство, но на первое время был отвлечён другими заботами. Во - первых. Ему пришлось устанавливать государственный порядок, нарушенной борьбой партий...и вести на сеймах упорную борьбу с непомерными притязаниями и усилившимся своеволием шляхты. Во - вторых, царствование своё ему пришлось начать междоусобной войной..." (Иловайский, "Царская Русь", ст. 308). Похоже, что эта внутренняя борьба, в различных, видах сопровождала его до кончины Максимилиана, произошедшей в октябре 1577 года. Двоевластие закончилось, победил...
   Пришло время познакомиться с новым "королём" Польско-Литовским Баторием:
   - Родился в 1533 году. Был из венгерского рода Шамилио. Баторий Стефан (Иштван) был сыном воеводы Трансильвании, так же Стефана Батория. Провел ранние годы в окружении Фердинанда 1. Учился в университете в Падуе. Позже воевал против Фердинанда в войсках короля Восточной части Венгрии Жиглонда Запольяи, которого поддерживали турки. Был пленен и три года, в плену, занимался изучением наук. Не был чужд и Польскому королевскому дому, первой его женой была дочь Сигмунда 1 Старого. Таким образом он был близкой роднёй и умершему Сигизмунду 11 Августу, брату жены Стефана. В 1571 году избран князем Семиградии (Трансельвании), где его противником был Гашпар Бекеш, которого поддерживал Император Максимилиан. Но поддержка султана, оказалась решающий, Стефан победил, как и теперь. И, кажется как - то странно читать о нем, как о " абсолютно чужим для Польши человеке" со стороны, чуть ли не силой захвативших престолы Польши и Литвы. Возможно, считают, что Иоанн 1У Грозный выглядел бы на них более достойно? Нет, вот такие они "патриоты пламенные" - "Каковы сани, таковы и сами!" - гласит поговорка наша. Они могли бы вспомнить, как образом Иоанн отстаивал "интересы Родины"? В войнах
   бесконечных, перемежаемых столь же бесконечными свадьбами и казнями подданных?
   Вернёмся обратно к постепенному хронологически описанию череды текущих событий:
   - 12 октября умирает Максимилиан 11 император Священной Римской империи, его сменил Рудольф 11. избранный в преемники отцу ещё при жизни последнего. И что:
   "...Но Рудольф 11 был не на уровне с обстоятельствами. Он был человеком высоко образованным, глубокий знаток химии, приверженец астрологии, но при этом бессильный и слабый характером, воспитанник иезуитов, которые убили в нем последнюю волю. Ему пришлось стоять во главе Германии, когда в ней боролись три разнородные партии..." (Т. Н. Грановский, "Лекции по истории...", ст. 223).
   К началу ноября 1577 года сложились у каждой из сторон следующее положение:
   - В Австрии умирал император, а новый Рудольф 11 оказался в стесненным положении.
   Никаких возможностей оказывать давление, тем более воевать с Баторием он не мог.
   - Стефан Баторий лично участвовал в осаде Данцига. "Чтобы обеспечить себя пока от восточного соседа, он завязал переговоры и отправил в Москву посольство хлопотать о продолжении перемирия" (Иловайский). В чем и преуспел, Москва тоже хотела мира со стороны Батория, хотя причина была другой. Иоанн хотел продемонстрировать силу.
   - Иоанн узнал о кончине "брата и союзника" много, позже, в ноябре, не официально: "...В ноябре приезжал в Москву Любчанин с письмом Максимилиановым, в коем тот просил Царя не воевать Ливонии. См. Дела Цесарские N 3, л. 235 - 249..."
   Прочитать их нет возможности - " Совершенно секретно" видно до сих пор. Почему так?
   Насчет, "воевать, не воевать Ливонию", Иоанну было ясно - воевать и немедленно, а пока же он принимает посольство Батория, что говорили одни и что именно отвечали другие, кто был как одет, можно прочитать у Карамзина т. 1Х, ст. 146. Иоанн отвечал:
   "...1/ в грамоте своей не дает Иоанну титула Царского, ни Смоленского, ни Полоцкого Князя, коим все его признают кроме бессмысленных Ляхов, именующих Густава Шведского, хоть и не Венценосца, Королём; 2/ дерзость называть Иоанна братом своим, будучи Воеводою Семиградским, подданным короля Венгерского, и, следовательно, не выше Князей Острожских, Бельских или Мстиславских; 3/ величает себя Государем Ливонским. Их отпустили с приказом: "если Король желает братства с Иоанном, то должен не вступаться в Ливонию и именовать его Царём, Великим Князем Смоленским и Полоцким..." (Карамзин, "ИГР", т. 1Х, ст. 147).
   Несмотря на недовольство дерзостью Стефана, заключили перемирие на три года, но начиная с марта 1577 года. Вроде на дворе ноябрь, а перемирие лишь с марта? По мысли Государя Московского это время должно быть употреблено на взятие Ревеля, пока Баторий занят Данцигом и, вообще, положение его не совсем ясно. Могут и убить.
   - Декабрь. Баторий смог решить два главных для себя вопроса: 17 декабря штурмом взят Данциг, но городу подтверждены все его права в полном объеме. Его отношения с оппозицией постепенно налаживались, поскольку он получил поддержку Рима, а значит и примаса Польши. Освободившись от этих проблем он, конечно, займется исполнением главного своего обещания - изгнать войска московские из земель Полоцких и Ливонских, и, по возможности, забрать и земли пограничные с Литвой.
   "...Угадывая характер своего противника, твёрдость и непреклонность Стефанову - не
   имея надежды достигнуть цели одними угрозами, и склонить его к тому, чтобы он добровольно отдал нам Ливонию, Иоанн решил всеми силами наступать на Польские и Шведские владения по всей земле. Время казалось ему благоприятным..." (Там же).
   Вот так всегда: у вас неприятности, пожар или что другое и -" тогда мы идём к вам!".
   В чем же Иоанн увидел "очередную" возможность взять Ревель? Ясности тут не видно. Даже если вдруг захватил...удержать город с опрично - татарским войском он бы не смог, как и те многочисленные городки, замки и крепости, которые историками занесены в списки им захваченных. Кроме желания воинов, вернуться и продуванить добычу, были две основные причины: а/ враждебное отношение всего населения Ливонии и войск Польши и Швеции к "визитёрам", которые "огнём и мечём" и массовыми грабежами и насилием, хот и внушили страх, но не уменьшили желания изгнать ненавистных "москвитов" с их земли. б/ Иоанн не имел достаточного количества ни людских, ни материальных ресурсов, чтобы удержать захваченное. "коммуникации снабжения" войск очень растянуты и ненадёжны, местные ресурсы отсутствуют, из-за того, что войска придерживаются тактики "выжженной земли" всюду, где проходили. Если, Иоанн этого не понимал, значит не полководец, если бы понимал, не начал? Это, так сказать сторона чисто военных возможностей, прельщала общая обстановка:
   - Погодные условия на Балтийском море, где плавание в ту осень между Швецией и Ревелем было затруднительным. А наступающая зима и ледостав, сводили возможную помощь ревельцам, со стороны Швеции, к нулю. Кроме того, как пишет Карамзин:
   "...Иоанн 111, в угодливость своей жене, окружил себя Иезуитами, вводя снова Латинскую веру, терял любовь народа...". О любви народа к Монархам другая песня...
   - Стефан Баторий ещё не оправился после осады Данцига, которому помогала Дания.
   - Девлет - Гирей, по описанию Карамзина: "...боясь бездействием долговременным заслужить презрение Россиян (1576 (?)году) явился в поле с пятьюдесятью тысячами всадников, но с Молочных вод ушел назад, сведав, что Московские полки на берегах Оки; а сам Царь в Калуге...". Конечно, излагать таким образом о силе личности Иоанна, очень приятно, но Молочные воды, это район Токмака, 60 км. севернее Мелитополя, а где Калуга сами понимаете. Вовсе не войска на берегах Оки и присутствие в Калуге Иоанна, заставили хана уйти с войском в Крым, там была чума и он откочевал из мест опасных, чтобы уберечь себя и войско. В отношении "себя" это не получилось, умер от чумы в том же 1577 году.
   Казалось бы, всё предусмотрено и, как обычно, в январе войска пойдут к Ревелю...
   "...Чтобы закончить покорение Эстонии, необходимо было овладеть Ревелем, и в январе 1577 года 50 000 Московского войска подошли к нему и начали осаду; у нас было три пушки стрелявшие ядрами по 55 фунтов; шесть - ядрами по 30 фунтов, и четыре камнемёта, могли бросать тяжести до 223 фунтов; кроме того имелось значительное количество мелких орудий, но оборонительные средства в Ревеля были во много раз сильнее, и после полуторамесячной осады, московские войска, на взяв города, отошли от него..." (Нечволодов, "Сказания...", т.4, ст. 189).
   Так охарактеризовал этот "военный поход" военный историк, что само по себе странно, нужно ли в четвертый раз ходить с войском под Ревель и не понять, что при существующих тогда военных возможностях, Иоанн лишь обрекал войска на невосполнимые потери и позор, и ставить вопрос - зачем? И на Казань ходили не раз?
   Иловайский ещё более краток: "... В январе 1577 года русские вновь осадили Ревель, в количестве 50 000 человек, начали обстреливать его калёным ядрами; но и на этот раз осада прошла неудачно и через полтора месяца была снята..."
   ("Царская Русь", ст. 309).
   Калюжный, вообще не упоминает об этом "подвиге", Карамзин несколько больше:
   "...23 Генваря началась, 27 пальба из всех наших укреплений и продолжалась шесть недель без всяких решительных действий.... Князь Мстиславский, несмотря на заключённое перемирие с Финляндией посылал татарскую конницу, через лёд залива, опустошать сию землю. Для устрашения ревельцев и ободрения своих. Воеводы Московские распустили слух, что сам Государь к нам едет..." ("ИГР", т. 1Х, ст. 148). Как то ни странно, но и теперь в веке ХХ1, историки не хотят писать правды, а продолжают сказки о том, что вся Ливония захвачена войском московским. И пишут:
   "...К осени 1577 года в руках русских оказалась вся Ливония до Западной Двины, кроме Ревеля и Риги, однако эти успехи оказались временными..."
   (Яндекс, "Словарь - "Ливонская война").
   Если бы это соответствовало действительности, зачем 50 000 войску зимой идти из Новгорода до Ревеля? Тащат пушки и всё остальное за сотни километров, а не выдвинуть войска "с зимних квартир" в городах ближайших к Ревелю или Риге? Да, потому, что нет войск там, кроме незначительных гарнизонов, что сидят в некоторых захваченных городках и крепостях. Сама тактика, войск московских, не рассчитана на удержание захваченных территорий, тактика, это татарский набег, взял полон, добычу, опустошил окрестности и укрылся на "своей" территории. Смотрите, идут, даже не из Нарвы, а из Новгорода, зимой, теряя людей и бросая "технику" и приходят на место осады, сильно измотанные войска и на пустое место, где все выжжено, ещё со времен первой осады, вот и посылают татарскую конницу за фуражом и продовольствием грабить Финляндию, которая ближе Новгорода. Ещё одно, как это получилось: 50 000 воинов - всего два воеводы; юный князь Федр Иванович Мстиславский и Иван Васильевич Младший Шереметьев, да при "наряде огненном" Никита Борисович Примаков - Ростовский. Странный подбор "кадров": Мстиславский, упомянут в этом походе впервые, хотя оба других имели "боевой опыт" раньше. А кто командовал татарскими отрядами? У Карамзина на этот предмет отписка: " См. Кельх, 330" - как же поглядишь! Кто противостоял войску московскому? К осаде Ревель теперь готовился заранее, ждали:
   - Руководил обороной города карл Горн, шведский воевода. Он организовал отряды их граждан для тушения пожаров. Число войск гарнизона неизвестно.
   - Крепостная артиллерия Ревеля в пять раз превосходила артиллерию осаждающих. Кроме того, установленная на своих местах могла вести более результативный огонь, чем наносила войску московскому значительный урон. Осаждающие ставили пушки в, наспех оборудованных местах, и в тяжелых зимних условиях.
   - Московские войска подошли к городу 23 января. Артиллерия обстреливала город с 27 января до 11 марта без особого успеха. Здания, загоравшиеся от обстрела калёными ядрами, быстро тушились. Три атаки осаждающих на город успеха не имели.
   - 10 февраля 1577 года, в Москве было принято решение совершить набег на южную Ливонию, поскольку, "высшее командование" поняло, что ждать успеха от осады Ревеля не стоит. А самым главным, вероятно, была потеря надежды на то, что Стефан Баторий, каким то образом отреагирует на данное "мероприятие" и выскажет признаки желания договориться. Но... Баторий не оправдал надежды Москвы, то ли понимал, что всё равно, осада будет безуспешной, то ли считал, что ему не до Ревеля.
   - В свою очередь, осаждённые предприняли несколько удачных вылазок, кроме того, по всей территории Эстонии были атакованы немногочисленные московские гарнизоны. Где именно и с каким результатом ясности нет, но жалобы на сии действия есть:
   "...Следствием сего торжества Ревельцев было опустошение всех Иоанновых владений в Ливонии: не только Немцы и Шведы, но и сами эстонские крестьяне нападали на малочисленных россиян. Явился витязь, сын Ревельского монетчика, Ив Шенкенберг, прозванный Анибалом за смелость: предводительствуя толпами вооружённых земледельцев, он взял Васенштейн, сжёг Пернау, ограбил несколько городков и замков в Ервене, Вирляндии, близь Дерпта; злодейски мучил, убивал наших пленников и тем возбудил жестокую месть, которая скоро пала на Ливонию..."
   (Карамзин, "ИГР", т. 1Х, ст. 149).
   Чтобы всем было это ясно, где, как и зачем, у Карамзина ответ: "См. Кельх 338, 339).
   Обиды, опять обиды, за потери Иоанновы, приобретённые "непосильным трудом" и возмущение, оправдания его предстоящего преднамеренно жестокого похода на южные земли Ливонии. А если Ив Шенкенберг повторил с московскими воинами то, что делали татары с мирным населением Ливонии - ему позор! Поглядим, как обойдётся Иоанн с населением южной Ливонии, во время запланированного на лето набега?
   Кстати, почему так, "обидели" Иоанна в северной Ливонии, а жестокая месть ожидает южную? Впрочем, это повторяется постоянно, за вину одного, бьют другого - слабого!
   - 13 марта, московские войска прекратили осаду и начали отход, сколько вернулись из этого, заранее обречённого на неудачу похода, никого из историков не заинтересовало! Вопрос, почему ушло войско? Сегодня Яндекс сообщает: убило Шереметьева, а тот что остался, был слишком юн, чтобы командовать. Почему ставили? Родственник царский!
   - "... Король Датский от 25 апреля писал Герцогу Мекленбургскому, что Россияне, как слышно, три раза без успеха подступали к Ревелю, и что 30 Бояр ушли от них в город, не смея возвратиться к Царю (смотри между моими Мекленбургскими бумагами N ХУ и Кельха 337 - 338)..." (Там же, прим. N 457).
   Нужно как нибудь зайти взглянуть, поскольку архив Карамзина сгорел в 1812 году!
   Вытащив остатки войска из-под Ревеля, началось формирование войска для нового летнего похода. Вопросы, с какой целью этот поход затевался, и какие земли Ливонии намеревались затронуть, и какие силы Иоанн для этого привлекал? Мнения историков:
   - Иоанн намеревался выйти на правый берег Западной Двины обозначить границу своих владений в Ливонии, вплоть до Риги, и договорится с Баторинм о признании.
   Иоанн намеревался в быстром темпе из Новгорода, через Остров - Режнца выйти на Динабург, далее по правому берегу Западной Двины, обойдя Ригу, выйти на Веден, далее Валк, Нейгаузен и Псков. Так выглядел поход фактически, был ли таков план?
   - Историки упоминают, что для этого похода войска насобрали до 50 000. Но как?
   - 21 апреля выехал из Москвы; "...Иоанн весною с обоими сыновьями прибыл в Новгорол: там и во Пскове соединялись все ратные силы его обширного Царства, всех земель и городов, южных полуношных, христианских и неверных, с берегов моря Каспийского и Северного, Черкассы и Ногаи, Мордва и Татары, Князья, Мурзы, Атаманы - наконец все Воеводы, кроме Сторожевых..." (Там же, ст. 149).
   "Свистать всех наверх!!!" - такая мобилизация говорит о полном истощении сил Царя.
   Когда точно прибыл в Новгород ясности нет: один пишет - 1 мая, другие в июне. Как и раньше сынков своих тащил за собой. Феодор посмирнее, а Иоанн, старший, боек слишком, как бы чего.... Девлет - Гирей не сможет напасть, чума в Крыму, то на реке Ока оставлен юный И. Ф. Мстиславский, "укреплено" руководство более опытным П. В. Морозовым. Кого оставили на царстве неизвестно. В "карательный поход" с Иоанном, не в пример похода на Ревель, собралось много, Разрядный Приказ перечислил всех:
   Передовой полк - Симеон Бекбулатович, наместник Пскова И. Шуйский, В. Ситский; Сторожевой полк - ф. Шуйский, Левой руки - С. Черкасский, Н. Тюфякин; "Наряд" (артиллерия) - Ф. Воронцов, Ф. Коркодинов, да дьяк А. Клубуков и некоторые другие...
   Поскольку "великую силу царства Московского" собирали с "бору по сосенке" то, как видим, она составилась из: дворянского ополчения различных городов и уездов, была усилена казанскими татарами, мордвой и другими представителями Великой степи. Эта разнородная масса вооруженных людей не могла составить полноценное войско.
   Первоначально дан был приказ сформировать полки к Егорьеву дню (26 мая), но это оказалось невозможно, мобилизация затянулась. Нет ничего удивительного, поскольку:
   "...собрались в Ноугороде Ноугородские помещики, Бежецкие, Деревские, Вотцкие, Обонежские Пятины; а Московским городам (Кострома, Кашин, Ярослав, Галичь, Романов, Суздаль, Бежецкий верх) на Вознесеньев день у Воевод (следуют их имена).... "А верстати в Новгороде Детей Боярских: Вотскую Пятину - Никите Ром. Юрьеву. Деревскую к Василью Ю. Ситскому и проч.... А собраться во Пскове на Вознесеньев день: Волжане, Невляне, Ноугородские помещики Шелонской Пятины; а Московские городы Серпьяне и Можайцы. Доргобужане. Смоляне, Еляне, Лучане, Торопчане, Ржевы Пустыя; а Юрьевским (Дерптским) помещикам и всех Немецких городов стати на срок в Пскове на Воскресеньев день.... А Татарам Мещерским и Казанским срок стати в Новеграде на Петрово заговенье: а идти по двум дорогам на Торжек, да Казанским налево, а Мещерским направо, а большою дорогою, куда Царю идти, Татарам нейти,...а Ногайским,...а Царевичам Будалею и Мустафелию,...а служилым Татарам и новокрещёным..." (Там же, прим. N 460).
   Следует отметить лишь два вопроса: а/ Намеченные сроки мобилизации "войска простирались с 7 мая (Вознесение), до 25 мая (Петрово Заговение). Но в столь сжатые сроки невозможно сформировать из этой разнородной вооруженной массы людей боеспособное войско. б/ Трудно назвать - "ЭТО", даже дворянским ополчением, хотя все воины - помещики, но не все помещики - воины. Посмотрим чем располагала Литва:
   - Войско Литовского гетмана Ходкевича было небольшим - 4 000 воинов и он не желал ими рисковать, сам гетман вел себя неоднозначно и тем располагал Иоанна к необоснованным надеждам. Но нежелание вступать в прямое сражение, нельзя принимать за желание изменить новому королю Польши. Написал письмо ласковое...
   - Пока же Иоанн 8 июня "убыл" из Новгорода и "прибыл" в Псков лишь 15 июня. Возможно он тут чего то выжидал, поскольку в Пскове провел почти месяц. Вполне вероятно, что за деньги Москвы Крым опять потревожил южные земли Литвы, хотя это маловероятно, Баторий ставленник султана; ожидал, не появится ли Крым на южных окраинах царства; или, что вернее, собранная масса вооруженных людей не была приведена, даже в подобие, воинских соединений; иди всё означенное вместе.
   - 29 июня в Бахчесарае от чумы умирает Девлет - Гирей, в Крыму грядут перемены.
   - 9 июля 1577 года войско московское смогло выступить, но предварительно "хотели
   всё решить мирным путём" и направили грамоту "Вице - регенту земель Ифлянских" Александру Полубенскому. В письме, как и всегда у Иоанна, противоречивые доводы:
   - Сначала "глубокие рассуждения" - достаточно кратко изложена история от сотворения
   мира и каким образом Бог пришел к мысли о необходимости её: "...И сперва он отверг царство, ибо говорил Господь в Евангелии, что высокое для людей - мерзость для Бога, а затем благословил его, ибо божественным своим рождением прославил Августа - кесаря, соизволив родится в его царствование...". И об апостолах: "...Как говорит божественный апостол Павел: нет власти не от Бога, пусть всякая душа повинуется власти: потому тот, кто противится власти противится божьему повелению, и никому не следует вступать в чужие пределы...". Сделав вывод, обозначил мнение.
   - Потом о своём величии: "...Этого тричисленного божества, Отца, Сына и Святого Духа милостию, властью и волей покровительствуемые, иногда охраняемые, защищаемые и укрепляемын, мы и удержали скипетр Российского царства; мы великий государь, царь и велиеий князь Иван Васильевич всея Руси (...), оповешаем думного дворянина княжества Литовского, князя Александра Ивановича Полубенского, дудку, пищалку, самару, разладу, нефиря, о нашем царском повелении. А наставление наше царское таково. Ливонская земля с незапамятных времен - наша вотчина: от великого князя Ярослава.... Ливонская земля давно уже обязалась платить дань..."
   - Далее пошла ругань: "...И как - то раз дошло до слуха нашего, что люди безвластного государства Литовского, преступив божье повеление, не позволяющее никому вступать в чужие владения, вступили в нашу вотчину, в Ливонскую землю, и сделали там тебя гетманом. И ты совершил многие недостойные дела: не имея воинской доблести, обманом взял Изборск пригород нашей вотчины Пскова, где, будучи отступником от христианства, надругался над божьими церкавми и иконами.... А ты вице - регент и правитель над висильниками.... А владений у тебя - нет и десяти городов, где бы тебя слушали.... Где магистр, где маршал, где командоры. Где советники и всё воинство Ливонской земли? Всего у тебя - ничего!..."
   - Наконец высказал повеление: "... А сейчас наше царское величество пришло обозревать свои вотчины - Великий Новгород, Псков и Ливонские землю, и мы шлём тебе с милостивым покровительством наше царское повеление и достойные наставления: мы хотим на угодных нам условиях заключить мир, с которым ваш избранный государь Стефан Оботур пишет к нам и присылает своих послов, а ты бы не мешал заключению мира..."
   - Завершалось угрозой: "...не стремился к пролитию христианской крови и уехал бы со всеми людьми из нашей отчины. А если ты так не сделаешь и из Ливонской земли не уйдешь, тогда на тебя падёт вина за кровопролитие и за судьбу Литовских людей, которые окажутся в Ливонии..."
   В конце обозвал шутом и отправил к нему воеводу князя Тимофея Трубецкова, далеким предком которого, был (?) Литовский князь Ольгерд. И это 9 июля 1577 года.
   Собственно есть два утверждения: 1/ Ни о каком мире Иоанн уже не помышлял, затрачено много сил и средств, войска на исходных рубежах и "акцию устрашения" даже царь остановить её бы не смог, так, что все слова "о мире" дымовая завеса.
   2/ Есть сильное подозрение, что документ, пройдя через многие руки, претерпел значительную стилизацию и исправления в "нужном направлении". Об этом свидетельствует не характерный для ХУ1 века стиль письма и многие неупотребляемые тогда слова и выражения. Впрочем это уже дело специалистов, мы же можем лишь отметить: наличие документа и его общее направленность...
   Предуведомление: сейчас трудно точно установить пути движения войска московского, поскольку почти все города этой местности поменяли названия. Старых карт нет.
   - 9 июля князь Трубецкой с 4 000 войском вторгся на земли Ливонии и захватил Трикатен и Вольмер, двигаясь с востока на запад, после Вальмера повернули на юг и, взяв город Круценберг, вышли на Западную Двину (Даугаву).
   - 18 июля взят Велек (Мариенгаузен) гарнизон состоял из 25 человек.
   - 24 июля отворила ворота Люция (Лудза (?)). Комендант города перешел на русскую службу и сдал город.
   - 27 июля Ружеца (Резекне, 60 км от Себежа) весь гарнизон принят на московскую службу... "...ввечеру послал Воевод город смотреть, а на завтра город взял...", так
   Описывает Кельх (ст. 341, 342) историк эту "войнушку". Между Люция и Ружецей З0 км. Очень похоже, что Иоанн лично следовал с основными силами этим путём, а Трубецкой прикрывал его с севера от возможных нападений. С юга защищали захваченные ранее земли Полоцкие. Таким образом Царь находился в безопрсности.
   - 9 августа Невчин (Динабург, теперь Плавиняс), где весь гарнизон перешёл на московскую службу: "...за 5 верст к вечеру Государь ездил город смотреть, а назавтра взял...", так эта, "война царская" шла неспешно от Резкне до Димабурга (около 150 км.)
   - Далее двинулись правым берегом Западной Двины. Взят Крейцбург (Круценборх) и Лавдан. В обоих случаях после сдачи города гарнизоны отпущены. Крейцбург разорён.
   - 14 августа города Веден (Кось) и Кокенгаузен сдали себя королю Ливонии Магнусу, чтобы избежать захвата городов Иоанном.
   - 20 августа начали осаду Зесенвегена (Чиствина (?)). "...Фома Бутурлин город осадил, острог взял...и Госкдарь послал на прибавку Воеводу М. Головина с грамотою и с Дьяком...и немцы грамоты не послушали; а сидел в городе Немчин князь Иванов брат Траубов изменника Государева...и на третий день послал Государь с легким нарядом (пушками) Б. Бельского,...а стан Государев был в 5 верстах,...а к свету Государь послал с большим нарядом (пушками) Окольничего В.Ф. Воронцова, и сам пошёл, а немцы ворота отворили, а сами с жёнами и с детьми пошли под саблю Государеву, на Государеву волю, и за их грубость велел их на колья посажатьи: а иным живот дал: велел их распродати Татарам,...а в городе переписать казны..."
   - 21 августа заняли Гольбин (Шенберг), "...и Немцы город отдали, а Государь отпустил их в свою землю..."
   - 22 августа, "...а оттолева поход к Болзуну...и Немцы город отдали..."
   - "...А оттоля послал к Ибборд с грамотою, и Немцы думали три дни, а посля дались на Государеву волю, и Государь велел их за их вину продати Татарам..."
   - 25 августа Куконос просил Магнуса о защите, тот прислал своих воинов...
   - "...А оттолева поход Государев к Куконосу; и услыхали Немцы, и послали бить челом к Арцимагнусу...и Король послал Немцкв своих и назвал своим город и к Государю о том писал..." (Здесь и выше, "ИГР", т. 1Х, прим. N 460, из Кельха).
   Ливонские горожане на хотели ни московского, ни польского правления и потому решились "коллективно" принять предложение Магнуса, обещавшего их защитить от Иоанна. Все города: Кесь, Голбин, Чиствен, Левдаун, Борзен, Ленагард и другие срочно приняли это предложение Магнуса и считали себя в безопасности. Таких городков и замков у Магнуса оказалось 18. Это правда не помешало Иоанну "взять" эти города и замки, к огорчению жителей и Магнуса. Закончив, таким образом продвижение на запад, войско московское устремилось в собственный тыл к Куконосу, чтобы доказать Магнусу, что никто, кроме Иоанна, здесь не "Царь", а Магнус не имел прав никаких:
   "...Мы видели, что Царь, избрав Магнуса в орудие нашей Политики, не ослепился излишне...знал, что союз родственный не есть надёжное ручательство в усердии...не забыл слухов о Магнусевых сношениях с Панами; но молчал, скрывал подозрения до времени; тут закипел гневом; устремился к Кукенгаузену (Куконосу); велел умертвить там 50 Немцев Магнусовой дружины и всех жителей продать в неволю, а к зятю написал.... Я отпустил тебя изо Пскова с дозволением единственно занять Веден,...а ты, следуя внушением злых людей или собственной безрассудности хочешь всего!..."
   (Там же, ст. 151). Всё это глупости: Иоанн молчал, до той поры, пока это было ему выгодно. Многие города, считая себя под защитой "короля" Ливонии, отворяли ворота для его "покровителя". Если делали это недостаточно быстро их ожидала или мучительная смерть или полон татарский - что из этого лучше? Иоанн же торгуя пленниками пополнял казну царскую, поскольку такой поход прямой убыток, если не сбыть товар!
   "...По природе или воспитанию он был лишен устойчивого нравственного равновесия, при малейшем житейском затруднении охотнее склонялся в дурную сторону. От него ежеминутно можно было ожидать грубой выходки; он не умел сладить с малейшим неприятным случаем. В 1577 году на улице в завоеванном городе Кукенгаузен он благодушно беседовал с пастором о любимых своих богословских предметах, но едва не приказал его казнить, когда тот сравнил Лютера с апостолом Павлом, ударил его хлыстом по голове и ускакал со словами: " поди ты к черту со своим Лютером..."
   (В.О. Ключевский, " Курс Русской истории", ч. 2, ст.244).
   Ну, сказать, что он "завоевал город Кукенос", было бы исторической неправдой, он вошел в город, присягнувший Магнусу, без сопротивления, казнил 50 человек из его дружины, а позже разъезжал по улицам, наслаждаясь "победой, своим божественным, происхождением" и вдруг, ему кто - то посмел возражать... результат: всех жителей продают в рабство, как пишет Карамзин. Да можно ли вообще написать о Иоанновом
   "нравственном равновесии", который с детства жил с одной стороны в постоянном страхе, теряя близких ему людей, с другой стороны, окружён поклонением окружающих, и потому всё более ощущал "идею" отличного от них происхождения. А возмужав, в полной мере, ощутил свою безграничную власть, казня тех, кто вызывал его неудовольствие, не делая разницы между пленным и вчерашним "любимцем". Этим он демонстрировал свой ГНЕВ БОЖЕСТВЕННЫЙ! Другого способа он не принимал!
   - 28 августа Иоанна известили, что прибыло польское посольство, не желая знакомить их с тем, что московские войска натворили в Ливонии, велел им следовать в Москву.
   Подошел к концу 1577 год и войска наёмные, птицы перелетные, потянулись домой...
   Пока Иоанн был занят обозначений своих "претензий" на землях Ливонских, шведы не упустили момента и нанесли сами визит уже на территории царства московского:
   "...Уже обстоятельства начали изменять России, к досаде Иоанна. Ещё в 1577 году Шведский Адмирал Гилленанкер с вооружёнными судами явился под Нарвою, сжег там деревянные укрепления, умертвил и взял в плен несколько россиян; другая толпа Шведов опустошила часть Кексгольмского уезда..." (Карамзин, "ИГР", т. 1Х, ст. 166).
   Описывая это время историки твердят, что этим походом Иоанн хотел "отсечь по Зап. Двине свои владения в Ливонии", от соседних владений Литвы, но это не правильно:
   - Иоанн не мог считать, что он закрепил захваченные города за собой. Поскольку не был в состоянии обеспечить их, хотя бы, оставлением достаточного гарнизона. Не мог их снабжать, окружающая, подвергшаяся ограблению территория тоже не могла, да и оставшееся население было не на их стороне. А основные силы ушли вслед за царём.
   - Войска не дошли до устья Даугавы, Ригу осаждать не осмелились, Хотим мы того или не хотим, поход Иоанна в 1577 году на южную Ливонию, можно отнести к попытке продемонстрировать силу, перед предстоящими переговорами - нагнать страх!
   Были в этом году и другие "домашние неприятности" На Дону укреплялись казаки и жили они "вольно", восприняв принцип орд татарских, работая "на себя", а не царя:
   "...Мы говорили...о худой и доброй славе, верности и неверности Донских Казаков, то честных воинов России, то мятежников, ею не признаваемых за Россиян. Гневные отзывы Иоанновы о сей вольнице в письмах к Султану и к Ханам Таврическим были истиною: ибо Казаки действительно, разбивая купцов, даже Послов Азиатских на пути их в Москву, грабя саму казну Государеву, несколько раз заслуживали опалы.... В 1577 году Стольник Иван Мурашкин, предводительствуя сильным отрядом, многих из них взял и казнил; но другие не смирились..." (Там же, ст. 224).
   Дано понять, что в глазах некоторых историков, "грабить, жечь, насиловать и забирать в полон, убивать" имеет право только одно войско - войско мудрого Царя московского!
   "Исторические хроники" (Е. А. Гладилин): "Принц Оранский торжественно вступил в Брюссель" Таким образом было положено начало борьбы за изгнание испанцев из Нидерландов. "национально - протестантская партия, во главе которой стоял принц Вильгельм, требовала полной религиозной свободы и по возможности замышляла о совершенном отделении от Испании" (Т.Н. Грановский). "Создана Пропаганда Веры - Римская коллегия, для подготовки пропаганды католичества христианам востока".
   1578 год - к новому году Магнус преподнёс "своему господину" подарочек, его дружина заняла город Вальмер, а следом и Веден, после чего Магнус стал сам требовать власти: "...с неменьшим успехом действовал и посаженный Московским Государем Ливонский король Магнус, то же бравший один город за другим. Скоро Магнус отуманенный своими успехами, прислал нам требование, чтобы ему, как Ливонскому королю, были переданы все города занятые русскими; вместе с тем он завел какие - то сношения с Польским Королём и Курляндским Герцогом Кетлером..."
   (Нечволодов, "Сказания...", т.4, ст. 190).
   Самомнение, умноженное на безрассудство и смешанное с "дурью" помешало, во - второй раз сделать Иоанну правильный выбор (первый раз он упустил возможность договориться ещё с Сигизмундом - Августом о закреплении за Москвой той части Ливонии, которая, как бы была захвачена его войском вначале, понадеялся на дальнейшие успехи в этой войне). В этот раз лично сделал Магнуса "королём" Ливонии, чтобы облегчить себе присоединение этих земель. Вполне логично! Теперь появилась возможность закрепить за "королем" все завоевания его, на основе раздаваемых им обещаний на защиту сдавшихся городов от войск московских, передать ему все города без разбора кто из "брал" и создать, таким образом, а позже признать существование "королевства Магнуса Ливонского", как части входящей в царство Московское, на правах феодальной зависимости его. Зная слабый характер Магнуса, управляя им можно было достичь многого, одним человеком управлять легче, чем сотней. Но тут Царя "заело самолюбие" - главная черта его характера - и он опять всё испортил: Магнус обещал мир и защиту от "московии", а Иоанн, своим изуверским отношением к населению Ливонии, лишь умножил ненависть к "москалям" у всех и результат его ожидал плачевный, а пока:
   "...В Ведене находился сам Магнус, который не хотел ехать к Царю на встречу, но, исполняя волю его, прислал к нему Воеводу Стефанова, Князя Полубенского и двух знатных чиновников с извинениями. Обласкав первого, Иоанн, как пишут, выведал у него важную тайну: узнал о вероломстве своего присяжника; узнал, что Магнус сносился с Герцогом Курляндским и мыслит покориться с Ливонскими городами Баторию, внутренне ненавидя Россиян и Царя их.... Царь мог законно казнить изменника, мог предаться естественному праведному гневу - но, умея обуздать себя, хладнокровно велел высечь Послов Магнуса розгами..." (Карамзин, "ИГР", т. 1Х, с. 152).
   Далее следует описание встречи "изменника" с Иоанном и последовавшее за тем дословно, высказанная Царём нравоучитетельная речь. Кто его речи стенагрофировал?
   Позже весь свой "гнев" Иоанн обрушит на несчастных жителей Ведена, куда без сопротивления вошли с войсками князья Голицын и Салтыков. Иоанн "не велел им трогать жителей; везде поставили крепкую стражу; очистели дома для Государя и Бояр. Все казалось мирно и тихо. Но Магнусовы Немцы, боясь свирепости Иоанновой, с женами, с детьми, с драгоценнейшим имением укрылись в замке и не отворили его. Россияне хотели употребить силу: Немцы начали стрелять, убили многих...не слушались даже Магнуса, который велел им сдаться. Узнав о том, гневный Царь велел пушками разбить замок. Умертвить всех Немцев. Три дня громили стены.... Тогда один из них сказал: "Умрем, если так угодно Богу; но не дадим себя на муки тирану. Подорвём замок!"...Трупы лежали вокруг города не убранными. Одним словом, сия Введенская кара принадлежит к ужаснейшим подвигам Иоаннова тиранства: она удвоила ненависть Ливонцев к Россиянам..." (Там же, ст. 153).
   Теперь о князе Полубенском: возможно он и говорил о Магнусе правду, но посмотрим: - если отбросить всякое понятие о нравственной стороне дела, то можно сказать, что князь Полубенский "выполнил свою миссию"; перессорил владыку и его присяжника окончательно, а это, несомненно, в интересах Батория. Никто уже в Ливонии не откликался на грамоты и обещания короля Ливонии Магнуса. Никто не сдаёт городов без боя ни ему, ни его "хозяину" тоже. Страшились уготовленной им участи, поскольку предлог для депортации или продажи в рабство победители находят без труда. А сам князь имел повод для обиды, но граждан Ведена: ведь, именно они, решившись сделать "подарок" королю пленили его, а тот передал его Иоанну, знал, ведь, князь, что могло ожидать его в стане Иоанна. Встретив "ласковый приём" и поняв, что Иоанн возлагает надежды на его посредничество и, вероятно отпустит, не причинив вреда, решил "слить" ложную информацию по полной программе: и то, что Магнус решил изменить, то, что он ненавидит Иоанна и т.д. и т.п.. знал за какую ниточку дернуть, а то, что произойдет с жителями Велена, не задумывался " на войне, как на войне" - здесь важно достижение цели, а о возможных потерях, особенно среди мирного населения, вообще не думают. Князь "дезу" слил - Иоанн проглотил! Расстались мирно!
   - 10 сентября: "...Оттуда Царь пошел к Роненбургу, Трикату, Шмильтену; сии крепости, занятые Литовцами ему не противились. Начальники мирно встречали его, довольные свободою возвращались а отечество, без оружия и без имения; а Немцы с женами и детьми брали в плен..." (Там же).
   "...Смильтин или Шмильтен велено было разорить..." ("ИГР", т. 1Х, прим. N 470).
   - 12 сентября в Вольмере Иоанн пировал, поскольку дело к осени дождливой, пора завершить этот "победный набег" на земли Ливонии и в Москве послы Стефановы заждались. Здесь же он раздавал, из неграбленого, шубы и кубки своим воеводам и тем, из Литовцев, кто решился связать свою судьбу с Москвой. Радость и бахвальство привело к написанию устыдительных писем: Стефану Баторию, "другу" Курбскому, гетману Ходкевичу и даже Главе Тимохе Тетерину, бежавшему от него ещё в 1564 году, за что Тимохе такая "любовь царская" сказать невозможно.... Гетман Ян, Карл Ходкевич, интересовал Иоанна давно, причина тому, что тот сам интриговал Царя "постом" великого Князя Литовского. У Иоанна теплилась надежда, что Ян предаст Стефана и переметнётся к Москве, потому не ругал, а возвышенно хвалил его мужество и тому подобное. "Божественного /.../ естества /.../ милостью, мы, великий государь, царь и великий князь Иван Васильевич всея Руси /.../ шлём наше слово пану государя Стефана /.../ Яну Еронимовичу Ходкувичу, графу на Шклове и Мыши, пану Виленскому.... Муж храбрый, высокомудрый и почтенный, достоин ты быть первым среди своего рода и начальствовать! Издавно я слышал о доблести твоей, дивился ей, и хвалил тебя и стремился показать тебе мою любовь и милость.... Слышал я о твоём благоразумии и храбрости во время сражения под Уллой и восхищался...а вот в Ливонскую землю вступил ты напрасно. И потому обращаюсь к твоему благоразумию.... И указали бы вы государю вашему Стефану, королю польскому, чтобы он не воевал с нашей вотчиной, ливонской землёй, и ничем её не задевал.... И ты бы сам говорил, а также братии своей, панам вашей рады и совместно со всей своей братией говорили бы своему государю королю Стефану, чтобы ваш государь незамедлительно слал к нам своих послов, а мы хотим заключить с ним мир, и установит дружеские отношения..." Полностью послание в интернете.
   Письма повёз князь Полубенский - "Мавр сделал своё...". Полубенскому повезло...
   Сменив гнев на милость Иоанн опять вернул своё расположение королю Магнусу:
   "...прибыв в Дерпт. Царь простил Магнуса и дал ему во владение несколько Ливонских городов. затем, через Псков, он воротился в Александровскую Слободу, чтобы отдохнуть там от своих подвигов. Но сей поход был его последним торжеством в Ливонии. С его удалением, обстоятельства на театре войны переменились: шведы в Эстонии, поляки в Ливонии перешли опять в наступление, начали отбирать города у русских. Между прочем, поляки овладели крепким Веданом, после чего "ливонский король Магнус" окончательно изменил Иоанну и с супругой бежал в Курляндию..."
   (Иловайский, "Царская Русь", ст. 309). А чего было ожидать? Каждый, кто познакомился с царем, стремился скорее стать "изменником", тем спасая свою жизнь и остатки достоинства...оставшись рисковал!
   "...Торжествуя в Москве свои Ливонские победы, презирая Батория и Швецию, Иоанн, кажется, не видел, не угадывал для себя опасностей: однако ж, искал союзников: писал к новому императору Рудольфу, в ответ на его уведомление о кончине Максимилиановой; изъявлял желание, готовность заключить с ним договор о любви и братстве; посылал Дворянина Ждана Квашнина в надежде склонить цесаря к войне с общим недругом, чтобы изгнать Стефана, разделить Польшу, Литву, - наконец ополчится со всею Европою на Султана..." (Карамзин, "ИГР", т. 1Х, ст. 161).
   Это было при Иоанне Калите: "...из Киева Радион Нестерович, предок Квашниных, привел с собой 1700 Отроков и Детей Боярских..." (Там же, т. 1У, прим. N 149). Но Квашниным повезло меньше, чем потомком Андрея Кобылы, и в 1576 году им пришлось челобитной, на имя Иоанна, напоминать свои заслуги перед его предками. Заметили и пристроили Ждана для дел посольских.... Тоже служба царская.
   Идея объединение людей или целых стран под различными знамёнами, типа - "Вся власть Советам!", или "Вырвем Святую землю из рук неверных!" - есть идея вечная...
   Правда, в основном, вожди провозгласившие эти лозунги, ищут преимуществ для себя.
   Так и тут, "победившего" Иоанна не оставляет мысль: заставить Рудольфа сокрушить Стефана, понимая, что сам он сделать это не в состоянии. Тогда ему никто не помешает к Ливонии пристегнуть Литву, "а потом всей Европой - даешь Византию!".
   Но "вся" Европа была занята делами собственными и далеко не простыми. Формировался новый уклад жизни, где католики, протестанты, разных толков, должны были научиться совместному проживанию. Польша, в этом отношении была более стабильна, и не удивительно, что Баторий стал укреплять в ней католицизм, в чём ему способствовал Рим. Допустить расчленение Польско - Литовского королевства и передать Польшу под власть Рудольфа (который, "только в душе ревностный католик"), а земли Литвы и Ливонии Иоанну ("схизматику", равно ненавидевшему католиков и протестантов) Рим не мог согласиться и всячески поддерживал Батория, который, возможно, лишь на словах, стал склоняться к борьбе с Турцией, своей недавней покровительнице. Как знать, чем бы закончила Европа, не переключись султан на Иран.
   В "близорукости своей Политики" Иоанн вскоре убедился, пришла пора поражений:
   - 21 октября - "...Царь велел воеводам Голицыну, Хворостину, Воронцову, Тюфякину взять Веден обратно. Но тут осемнадцатитысячное войско русское потерпело страшное поражение от соединённых польских, немецких и шведских войск, предводимых Николаем Сапегой и шведским генералом Бое, в октябре 1578 года. В этой битве только московские пушкари показали геройство: они не хотели ни бежать ни отдаться в плен и повесились на своих орудиях..." (Иловайский, "Царская Русь", с. 310).
   Каждая эпоха производит такого сорта "героев", вероятно к тому их вынуждает страх.
   Нечволодов: "...Шведы начали осаждать Нарву, а Поляки явились в Южной Ливонии и начали брать город за городом: наконец Немцы, служившие Полякам, изменою взяли Веден, подделав ключи к нему, и перерезали спящих Русских, несмотря на их отчаянное сопротивление.... Русские воеводы осадили Веден и трижды водили войска на приступ, но затем сняли осаду, услыхав о приближении Поляков и Шведов и стали их выжидать под городом.... Скоро закипел бой. Поляки, Немцы и Шведы поощряли друг друга и повели наступление. Татарская конница, бывшая при Русских не выдержала натиска и побежала, это произвело смятение среди наших и они отступили к укреплённому лагерю, где были сосредоточены орудия и запасы. Ночью воеводы - князь Голицын, Феодор Шереметьев, князь Андрей Палицкий и дьяк Щелканов, вместе с конницей незаметно покинули лагерь, пользуясь темнотой..."
   ("Сказания...", т. 4, ст. 191).
   Кроме традиционного вопроса - "Что делать?" существует и вопрос "Кто виноват?" - оба вопроса бессмысленны, поскольку первый не совпадает с желаниями вождей, а второй наводит на грустные размышления, выдвиженцы то свои, а кадров так мало!
   У Карамзина в "ИГР" (ст. 166 - 169), можно уточнить многие подробности о том какими методами отбирались у русских "гарнизонов" отдавшиеся им города, он отмечает, что это было результатом того, что: "Воеводы Иоанновы спокойно отдыхали в городах, презирая слабых врагов, и своим бездействием вселяя в них смелость". И что: "...Первый вождь Московский Голицын, окольничий Феодор Шереметьев, Князь Андрей Палицкий, вместе с Дьяком Щелкановым, равно умным и малодушным, в безумном страхе скакали на борзых конях к Дерпту, оставив войско ночью в ужасе"
   "Ну, что сказать вам короли, устроены так люди..." - берут они пример ориентируясь на "верха" - там презирают всех противников, и мы презираем их, не учитывая последствий, Царь бегает от опасности в Новгород, а мы от опасности в Дерпт...
   И нет ничего удивительного в том, что "дезертиры" не были наказаны за свой подвиг:
   "...Погубив Героев, Царь в сие время щадил Воевод недостойных: князья Иван Голицын, Палецкий, Феодор Шереметьев, запечетлённые стыдом Введенского бегства снова начальствовали в ратях!..." (Карамзин). Иоанн любил не сильных, а слабых духом.
   Продолжал блаженствовать и дьяк Щелканов в качестве государственного дьяка!
   Иоанн не чувствовал опасности со стороны Голицына или любого из них, они каялись, он прощал, опирался на них, поскольку сам командовать боялся, предпочитал самому находился за пять верст, потом мог "въехать в ворота захваченного города", и тут уже проявить свою "Царскую волю"! Потому в окружении его приживались лишь те, перед которыми он не испытывал внутреннего страха, если такое чувство возникало, то данному человеку, в лучшем случае, грозила ссылка, или.... Таковы превратности судеб при дворе московском, эта вам не Литва, где каждый шляхтич имел право подать в суд на Великого Князя, а в Польше на Короля, если считал, что с ним несправедливо поступила власть. Дело было, конечно, не из легких, но возможно.
   - 5 ноября новая напасть: Турция и Польша заключили мир, теперь организация масштабных акций против Литвы и Польши отпала, "даже за большие деньги". Все это вызывалось тем, что Мурад 111 решил сосредоточить свои усилия на борьбу с Ираном, где произошла смена династий, а Крым, с новым ханом Мухаммедом 11 - Гиреем был обязан, присоединится к войскам султана, для участия в этой войне.
   На фоне успехов Иоанна в походе на южную Ливонию и успехов Батория, который смог отрегулировать свои взаимоотношения с Данцигом, началась игра дипломатов, в Москву прибыл гонец Батория, который писал: "...он удивлен его явным недружелюбием и предлагал не лить крови. Буде ещё можно согласить миром выгоды,
   честь, безопасность обоих Держав, России и Польши..." (Карамзин). Гарабурда прибыл в Москву в апреле 1577 года. Иоанн тогда ждал успехов в походе. Ответа ждал долго...
   - Декабрь не принёс радости, Баторий отрегулировал окончательно свои отношения с Данцигом, что ему отвести войска из этого района и приступить к главному войне с...
   "...между тем Баторий покончил с Данцигом, который ему сдался на довольно выгодных для себя условиях. Затем начались деятельные приготовления к войне с Москвой. Король искал себе всюду союзников для этой войны: заключил союз с Шведским королём против Москвы, получил помощь от брандербургского курфюрста, нанимал отряды немцев в Германии.... Посылал богатые дары крымскому хану, чтобы удержать татар от нападений на Польшу и обратить на Москву.... Чтобы удержать Днепровских казаков от нападений на татарские и турецкие владения, Баторий дал им более правильное войсковое устройство и воспользовался их силами также для войны с Москвой..." (Иловайский, "Царская Русь", ст. 310).
   Всё как в сказке - "Чем дальше, тем страшнее..." - наступала расплата за "набеги":
   Итоги компании летней никто не подводит, а под Веденом потери составили: 6 000 человек и 17 пушек, обоз и множество коней татарских (Карамзин), или 30 пушек, так считает Нечволодов. И не нужно говорить, что это из-за того, что Иоанна там не было...Просто то, что могли противопоставить войску польско-шведскому, войска московские в отношении - командного состава, тактики ведения боя и вооружения было не соответствующим. Отряды татар, годны для набегов, но при использовании их в оборонительном бою, напрасный труд. Они слабое звено в обороне, ясно, что побегут.
   - 11 января гонец королевский Петр Гарабурда с царским гонцом Михалковым отбыл из Москвы. Похоже, что он вез Батерию следующий ответ: "...Твоя досада неосновательна...взяв города свои в Ливонии, я выслал оттуда людей ваших без всякого наказания. Ты Король, но не Ливонский..." (Карамзин). Где - то на дороге они встретили новых послов Батория, спешивших в Москву, с его новыми предложениями:
   "...Послы Стефановы...торжественно объявили Боярам, что Король мыслит единственно о спокойствии Держав Христианских, хочет жить в дружбе со всеми и в особенности с Россией; что перемирие нарушено неприятельскими действиями в Ливонии; что Стефан уполномочил их (Послов) восстановить тишину навеки..."
   (Карамзин, "ИГР", т. 1Х. ст. 166).
   Беседа дипломатов вышла интересной и длительной, каждый старался что - то урвать:
   - Московские бояре: "...требовали, чтобы Король, именуя Иоанна Царем, Великим Князем Смоленским и Полоцким, не вступался ни в Ливонию, ни в Курляндию нераздельную с нею, ещё отдали России Киев, Канев. Витебск с другими городами..."
   - Послы Стефановы: "...требовали не только всей Ливонии, но и всех древних Русских областей от Калуги до Чернигова и Двины..." (Там же). Такое совпадение взглядов на обоюдные проблемы значительно затянуло переговоры.
   - 16 мая документы были согласованы, но весьма странным методом - "московским" :
   "...Видя невозможность мира, согласились единственно возобновить перемирие на три года, но в Русскую грамоту включили слова: королю не вступаться в Ливонию (чего не было в Польской грамоте), и Государь, утверждая сей договор обыкновенною присягой. Сказал: "целую крест соседу моему, Стефану Королю в том, что исполню условия; а Ливонской и Курлядской земли не отступлюсь". Сановники Карпов и Головин поехали к Стефану быть свидетелями его клятвы и разменяться записями. Но сей договор остался без действия и не унял кровопролития..." (Там же).
   Чины московские учли, зная характер своего владыки, что по - другому, без слов этих, Иоанн документ не подпишет, чтобы всё обошлось без скандалов и казней! Все понимали, пиши договор о мире вечном, не пиши, война на носу - рядом! И перекрестясь изготовили... такой разноречивый документ.
   "... Доселе Иоанн не мыслил искренне о мире; без сомнения думал, что и перемирие не будет утверждено Королём с обязательством не вступаться в Ливонию; ждал вестей, с одной стороны от Послов Московских в Кракове, с другой стороны от Воевод с частном легком взятии Ведена и не хотел видеть Стефанова гонца, присланного к нему с убеждением заключить особый договор о городах Ливонских. Встревоженный судьбою нашего войска под Веданом, Иоанн немедленно ответствовал на письмо Баториево, он согласился миролюбиво решить судьбу Ливонии, что будет ждать новых Послов Королевских в Москву.... Но Баторий уже изготовился к войне, смирив Данциг..." (Там же, ст. 169).
   Вот так, сначала гонец сидит полгода, дожидаясь "окончательных побед" в Ливонии, потом, когда даже призрак побед ускользает, пишем письма Стефану с предложениями несовместимые со своим истинным положением. Встретив послов опять оскорбляет...
   В Польше, тем временем собирается Сейм и речь на нем могла идти лишь об одном, как и когда начать войну с Москвой. Нечволодов отмечает, что вроде бы, обсуждали вопрос о войне с Крымом, но это неверно, только подписан договор с Турцией, а Крым её владение. Кроме того Крым приходит и уходит, а Иоанн остался в Полоцке.
   Странный Царь, странная политика, странный поиск союзников. Возможно она, политика и не была "лично" царской, проста дьяки, зная характер своего "Хозяина", хотели сделать Иоанну приятное и составляли эти письма так, чтобы у царствующей особы создать впечатление, что если он и не самый "сильной" в Европе, но, несомненно, от него в ней многое зависит. Результат получался плачевный союзники, императоры и короли, если Иоанна такими и называли, то помогали, лишь на словах:
   "...Другим, естественным, союзником нашим мог быть Король Датский Фредерик; не смотря на мир со Швецией он не верил ея дружбе, искал Иоанновой, и (В 1578 году) прислал в Москву знатных сановников Якова Ульфельда и Григория Ульстанда, с жалобой, что Россияне заняли в Ливонии некоторые Датские владения: Габзель, Леаль, Лоде, и с предложением вечного мира на условиях выгодных для обоих Держав. Фредерик желал для себя часть Эстонии и обещал содействовать в изгнании Шведов, хвастался тем, что не принял никаких лестных предложений врага нашего Стефана. Но гордые, непреклонные Бояре Московские, как пишет Ульфельд, думали только о выгодах собственного властолюбия; не оказывали, ни малейшего снисхождения; не хотели слушать ни требований, ни противоречий, отвергали искренний союз Дании, вечный мир, и заключили единственно перемирие на 15 лет, коего условия были следующие: 1/ Король признаёт Ливонию и Курляндию собственностью Царя, а Царь утверждает за ним остров Эзель; 2/ первому не давать ни людей, ни денег Баторию, ни Шведам в их войне с Россией, которая так же не будет помогать врагам Дании; 3/ в Норвегии восстановить древние границы между Российскими и Датскими владениями..." (Там же, ст. 163).
   Сегодня в продаже участки лунной поверхности и не дорого, это примерно то-же...
   О датском короле Фредерике (Фридрихе 11), который был королём с 1559 года историей отмечено лишь по, что при нем, никаких особых событий, в этой державе протестантской, не происходило ничего, кроме войны со Швецией и помощи Данцигу.
   Договор подписали в начале 1579 года 1 сентября, а ратифицировали "утвердили" 25 августа 1580 года. О каком взаимодействии между Державами могла быть речь?
   На фоне всего происходившего историки не отстают от Иоанновых дьяков пишут:
   О Ивановом величии - "...коего один Султан превосходит грозой..." или обязательно "...приехали в Москву знатные сановники...", послы должны приезжать обязательно к нему в Москву и ждать долго, когда ими займётся, может сам царь, а может его последний дьяк. Такая политика, с позволения сказать, никогда не могла достигнуть положительных результатов, но тем не менее, в угоду царю "непреклонные Бояре"...
   - 15 июня прибыл от императора посол Иоаннов Ждан Квашнин, но так, же не привез ничего утешительного: "... Квашнин возвратился только с обещаниями, что Император не замедлит прислать кого нибудь из первых Вельмож, желая утвердить дружбу с нами; и, к неудовольствию Иоанна, Рудольф жаловался ему на бедственное опустошение Ливонии, не согласное ни с их братством, ни с человеколюбием, ни со справедливостью. Квашнин привез так же грамоту от Венгерского Воеводы Роберта, который хваля ум сего Царского Посланника, молил Иоанна, как второго Христианского Венценосца, быть спасителем Европы..." (Там же).
   Лесть и лесть, вот ключ к сердцу Иоанна и все знали это, хотя понимали, что в "спасители Европы" он никак не подходит, скорее наоборот - "Русские идут!" - набег...
   Воевода Роберт "обещает ему знатное вспоможение золотом и людьми" воюй Турок и ещё возьми себе заодно и Молдавию. Написано с добавлением "Письмо было тайным".
   Кроме явной "дипломатической миссии" Ждан имел ещё поручение тайное "...должен был разведать в Германии: дружен ли Папа с императором, королём Испанским, Шотландским, Французским; Елизаветою Английской; усмирились ли внутренние мятежи во Франции; какие переговоры идут у Цесаря с нею и другими Державами; сколько у него дохода и войска?..." (Там же). Тот привез лишь полную корзину слухов. Вот и понятно, что Иоанн жил слухами и возвеличивался от лести, поскольку, ничего существенного за этими договорами и "сведениями" о европейских государях, которые преподнес ему Ждан, в самых лестных для слуха Иоаннова, царь московский не имел. Ждан же Квашнин в истории этого периода больше не упоминается, не заслужил...
   Между тем в Польше и Литве развернулась компания по сбору "налога на войну с Москвой", к которой, некоторым образом, присоединились европейские государи, так:
   "...Папа... прислал меч с благословением, Курфюрст Бранденбургский несколько пушек... Король Датский колебался.... Шведский немедленно заключил с ним оборонительный и наступательный союз.... Хан требовал даров от Литвы и получил их.... Из Трансильвании шла к Стефану, его старая опытная дружина, из земель Немецких, рать наёмная. Ещё не доставало доходов государственных для всех воинских издержек: он умерил расходы Двора; ссыпал в казну собственное золото и серебро; занимал где мог; осматривал, учил войска; готовил съестные припасы - и как бы имея много свободного времени, учреждал новые судилища, давал новые уставы государственные, льстил Дворянству, учреждал власть Королевскую..." (Там же, ст. 171).
   В царстве московском всё замерло, Иоанн выжидал, смотрел, как дело повернётся, как и когда решит выступить Стефан и, потому, никаких особых событий не происходило.
   "...Борис Годунов (1578 год) судился с Боярином Князем Василием Ситским, которого сын не хотел служить на - ряду с ним за столом Государевым; несмотря на Боярское достоинство Князя Василия, Годунов Царскою грамотою был объявлен выше его многими местами, для того, что дед Борисов в старых Разрядах стоял выше Ситских..." (Там же, ст. 160).
   Вот так и жили, спорили, кому прислуживать за столом Иоанну, "из грязи в князи", спорили и смотрели, кто прислуживать начинал раньше. Прислуживание не достоинство!
   Решение приняли, хотя Борис Годунов лишь Окольничий (с 1577), Кравчий в 1578 году. Иоанн, накануне войны, явно поворачивается к тем, кто его опора трона - татары...
   1579 год - Практически всё начало года, как и конец предыдущего, был посвящен выжиданию и подготовкой к войне обоих сторон. Окружение Иоанна, основываясь на слухах, считали, что Баторий "пойдёт на Ливонию" и потому все войска начали сосредотачивать в Новгороде. Впрочем, может быть и совершенно другой дел расклад:
   - Слухи, есть слухи, но напрашивались совершенно другие предпосылки хода военных действий со стороны Батория: Полоцк коронный город в руках у противника и то, что первый удар будет направлен именно на него, вряд ли, стоит исключать вовсе.
   - Иоанн, тем не менее, предпочитал думать, что Баторий пойдёт на Ливонию. Почему?
   Тут может быть два варианта: а/ Иоанн мог решить, что Баторий, пренебрегая Полоцком, прямо от Витебска пойдет на Москву, минуя Смоленск и Вязьму. К этому его подводила мысль о своих тактических приёмах - набег, чтобы все вопросы решить разом. В связи с этим, он, как и в 1572 году предпочел укрыться в Новгороде и стягивал туда войска, прикрываясь решением защитить Ливонию и взять Ревель.
   б/ Баторий исходил совершенно из других принципов. Войско его не приспособленно к рейдам в далёкий тыл, войско состоит в основном из пеших, отягощенных артиллерией частей, а взятие земель Полоцких и города восстановит дух страны...
   Практически нет никаких сведений о делах Московских до декабря 1579 года. Лишь -- 11 декабря послы Иоанновы выехали из Кракова. Это Тверской дворецкий Михаил Долматович Карпов, казначей Петр Иванович Головин и дьяк Курбат Грамотин но:
   "...Обширные приготовления к войне с Москвой подходили уже к концу и военное
   счастье в Ливонии уже повернулось в сторону поляков и их союзников шведов, когда
   русские послы, Карпов и Головин прибыли в Краков для подтверждения только что заключённого перемирия. Но Баторий уже не скрывал своих намерений, и, после разных препирательств о титулах и церемониях, посольство ни с чем было отпущено назад; дорогой их намеренно задержали в пути, чтобы выиграть побольше времени..."
   (Иловайский, "Царская Русь", ст. 311).
   А ведь изначально, ещё про отправлении послов в мае 1578 года, было ясно, что такие требования со стороны Иоанна, Стефан не примет, а столь долгое, вынужденное пребывание в Кракове ничем не могло обогатить послов московских, кроме слухов...
   "...кроме Россиян, князья Черкасские, Шевкалевские, Мордовские, Ногайские, Царевичи и Мурзы древней Золотой Орды, Казанской, Астраханской, день и ночь шли к Ильменю и Пайпусу. Дороги заперлись пехотой и конницею. Зима, весна и часть лета миновали в сих движениях..." (Карамзин, "ИГР", т. 1Х, ст. 172).
   Историки слабо осветили последовательность событий этого периода, потому могут возникнуть нестыковки в датах, но, вероятно, последовательность событий такова:
   - 12 июня послы московские покинули пределы Литвы и направились к Новгороду.
   - 26 июня Баторий направляет из Вильны гонца с ответом Иоанну на его послание.
   - Позже в июне Баторий выезжает в Свир, где происходил военный совет. Манифест.
   - В начале августа Иоанн из Москвы направляется в Новгород, где все его войска.
   Посмотрим, каким образом подготавливал к отпору Баторию, царство своё Иоанн:
   - "...в общем совете Бояр и Духовенства объявил, что настала година великого кровопролития; что он прося милости Божьей идёт на дело отечественное и своё..."
   - "...двинул все полки к Западу; расписал им пути и места..."
   - "...оставил войско в осьмидесяти городах для их обороны...". Тут нет совершенно ясности, где набралось такое количество городов, и какие гарнизоны в них оставлены. Здесь нет и того какие войска были направлены в Полоцк, Смоленск, Себеж, Опочку, где несомненно была в том необходимость, города эти могли быть первыми целями Батория. Создается впечатление, что ничего, кроме красивых слов историка об обороне городов, ничего не предпринималось, вся наличная армия была стянута к Новгороду и Пскову. Зачем?
   - "...указал, соединится главным силам в Новгороде и Пскове...". В томе 1Х "ИГР", примечание N 516 перечислено, кто именно собрался в этих местах: воевод - 15, Бояр и приказных людей - 6, Дьяков - 5 (начальники Приказов), бояре Двора - 5, дворяне Думные - 5, просто дьяки - более 10 и "...Дворян выборных - 212; из городов Дворян и Детей Боярских Московск. Земли 9211 человек; Ноугородских и Юрьевских 1109.... Стрельцов и Козаков Государева Двора 2000; из Дворовых городов и Земских 13 119; всяких людей из городов 27 969...". В то время как в Полоцке оставлены трое воевод...
   - Баторий закончил приготовление к войне и из Вильны направил гонца к Иоанну:
   "...Стефан писал (из Вильны 26 июня), что наша перемирная грамота есть подложная; что Бояре Московские выключали из неё статью о Ливонии; что, Иоанн, говоря о мире, воюет сию землю Королевскую, и выдумал басню о своём происхождении от Кесарей Римских; что Россия беззаконно отняла у Литвы и Новгород и земли Северские и Смоленск... что он (Стефан) с Божией помощью решил искать управы оружием.... Честно объявив нам войну, Король советовался в Свире с Вельможами.... Выступив из Свира, он издал Манифест к народу Российскому..." (Там же, ст. 173).
   Лопатинского, гонца Стефана, остановили в Доргобуже по приказу Иоанна, а может и кого другого, поскольку знали, что ничего хорошего в письме нет, а злить Царя нельзя.
   То, что совещание проводили в Свире уже указывало на то, что направление главного удара, город находили на прямой дороге от Вильно на Полоцк от него - Опочка, Псков.
   - "...Царь в июле выехал из столицы в Новгород, где все вожди ждали его дальнейших повелений.... Взяв с собой всех Бояр, Думных Дворян, множество Дьяков для дел воинских и государственных..." (Там же, ст. 172).
   "...Тут к нему явились Карпов и Головин и донесли, что Баторий идёт на московское государство, что его войско состоит, главным образом из наёмных отрядов, а литовской и польской шляхты с ним немного, что король хочет идти на Смоленск или Полоцк, но вельможи не желают иметь войну на своих границах и уговаривают короля послать войско в Ливонию. Послы прибавляли, будто шляхта польская и литовская недовольны выбором Стефана Батория и, более всего, желают иметь у себя на престоле московского царевича, в этом случае. Очевидно, придавали излишнее значение и таким толкам, которые, может быть, велись с ними не без задних мыслей..." (Иловайский, "Царская Русь", ст. 311),
   Последнее было приятно слушать Иоанну, ещё теплилась надежда, прибрать если не все - Литву Польшу и Ливонию, то хоть часть чего нибудь из этого. Человек, особенно "зациклившись" на какой либо идее, трудно с ней расстаётся. Послы донесли: "что у него сорок тысяч воинов, но что сие число умножается подходящими дружинами из Трансильвании, из Немецкой земли, и Литовсою вольницею. Вот сила неприятеля, замышлявшего потопить Россию! А Царь в одном своём особом полку имел сорок тысяч.... Одно слово Иоанново могло бы заставить устремить сию громаду на Литву...он не верил усердию Воевод своих, ни самого народа.... Думая так о своих Полководцах, Иоанн считал медлительность, нерешительность благоразумием; хотел угрожать неприятелю только числом собранного войска; ещё надеялся на мир, или ждал крайней необходимости действовать мечём - и дождался!..." (Карамзин, там же).
   Обычное заблуждение историка, поскольку собранное даже "в большом количестве" войско, не перемещённое в непосредственную близость к вероятным объектам нападения бесполезно, по сути своей. "Медлительность и нерешительность" никогда в военных условиях не считались - "благоразумием" - они предвестник поражения! Всему есть причины и, в данном случае, Иоанн посчитал держать войска "при себе", а не выдвинуть их к Полоцку или, хотя бы к Себежу и Опочке. Трое воевод, оставленные в Полоцке: князь Василий Телятинский, Петр Волынский и Димитрий Щербатов имели лишь то, что имели: город с разбитыми стенами, как то приведёнными в порядок, и свой гарнизон, численность которого историки не приводят, и войско московское за 300 километров от них. Вот и Нечволодов находит оправдания действиям Иоанна при такой дислокации войск московских: "...наш тяжелый наряд (пушки) прибыл во Псков, оттуда он должен был идти против Ревеля вместе с сильной ратью под началом Царя. Но в это время Баторий, послав Иоанну размётную грамоту, уже сам вторгся в наши пределы.... Баторий сперва решил идти к Полоцку, господствующему над путями, шедшими из Московского Государства в Литву и Ливонию, а так, же над течением Западной Двины, У Батория было 55 000 человек
   (40 000 конницы и 15 000 пехоты).... Баторий выбрал очень удачное место для сбора своих войск, город Свирь, оттуда он мог идти как к Полоцку так и на Псков..."
   (Нечволодов, "Сказания...". Т. 4, ст. 199).
   Ну что сказать, вводить в заблуждение дело обычное, война стучится в дверь, а он вроде бы собрался в очередной поход на Ревель. Вопрос к военному историку, как Баторий мог не пойти прямо к Полоцку, когда дорога единственная то Свири и на ней находится сначала Полоцк (около 200 км.) потом Себеж (около 100 км.) потом Опочка (50 км.) и лишь потом Псков ещё через 200 км.. Конечно, мог бы Баторий, в обход всех городов двинуть кавалерию прямо туда, но что ей делать там, у крепости?
   Каждый из них решал свою задачу, но по странной случайности, их намерения разные:
   - Баторий решил освободить Полоцк и тем открыть для себя прямые дороги Полоцк - Витебск - Смоленск, и Полоцк - Себеж - Опочка - Псков, обе выводили его на границы царства Московского, защита которых осуществлялась явно не достаточно.
   - Предельно ясно, что никакого нового похода на Ревель не замышлялось, поскольку ни сильная рать, ни наряд не сделали единого шага в этом направлении до июля... Тяжелый наряд (пушки) Иоанн приволок во Псков, лишь с одной целью: не дать возможности польско-литовскому войску начав со Пскова, продолжить поход к его убежищу в Новгороде, где кроме того собрал войско, большое численностью, но слабо пригодное для войны с наёмниками Батория. Но Стефан выбрал не далёкий Псков...
   Похоже, что других мнений, при такой дислокации, быть не может. Иоанн выжидал...
   Опять следует вернуться к датам: с начала июля было ясно, что Баторий идёт на Полоцк, обойти его и двинутся прямо к Пскову, он возможности не иметь не будет. Тут одна подробность: сам город, Полоцк расположен на правом берегу реки Западная Десна, а дорога, по которой двигались войска Батория выводила их на левый берег. На пути войск Батория возникала полноводная река. Подойти к городу можно было лишь форсировав её, всем многотысячным войском. И как действует каждый из них?
   а/ Баторий начал наведение мостов через реку, для переправы своих войск и был занят этим с середины июля до первых чисел августа. Никаких препятствий со стороны войск московских он при этом не встретил, хотя Иоанн в Пскове располагал значительными конными отрядами, но не направил их на берега Десны, чтобы воспрепятствовать переправе противника. Чем обрёк город на осаду. На что надежда?
   б/ Оценка состояния оборонительных сооружений Полоцка у историков очень разнятся:
   "Полоцк издревле славился своими укреплениями, исправленными, распространёнными с 1561 года. Две крепости Стрелецкая и так называемый Острог...соединённые мостом, воздвигнутыя на крутых высотах, служили защитой большому городу, сверх его глубоких рвов, деревянных стен и башен. Князь Телятинский начальствовал в городе, Волынский в Остроге, Князь Щербатый и Дьяк Ржевский в крепости, имея достаточно запасов и снарядов, много усердий и мужества, гораздо менее искусства..."
   (Карамзин, "ИГР", т. 1Х, ст. 174).
   Нечволодов же, напротив отмечает, совершенную неподготовленность города к обороне:
   "...Между тем Баторий...быстро направился к Полоцку и осадил его, не дав нам времени привести город, обнесённый деревянной стеной, в крепкое оборонительное состояние. Царь, узнав об осаде Полоцка, двинул к нему передовые отряды пол началом окольничего Бориса Шеина и Феодора Шереметьева, увидя, что все пути к Полоцку заняты войсками Батория, воеводы расположились в крепости Сокол..."
   (Нечволодов, "Сказания...", т. 4, ст. 199).
   Вывод можно сделать лишь такой: Батюшке Царю, воеводы донесли, о состоянии крепости Полоцк, так как описывает его Карамзин, на самом деле всё оставалось в том состоянии, которое описал Нечволодов. Воеводы просто не хотели навлекать на себя гнев царский и приукрасили действительность. Иоанн же был полностью, "не в курсе", дезориентирован массой слухов о возможном направлении действий Стефана. И, тем более, не предполагали нападения на Полоцк, служившие в нем воеводы. Они не получали никаких указаний, не получили подкреплений и продолжали ни чего не готовить к обороне. Вот и пришлось писать историку: Баторий подошёл очень быстро и воеводы...не успели. "До того ль голубчик было...". боялись они тревожить царя.
   Только этим можно объяснить решение Иоанна, который считал, что Полоцк выстоит:
   "...1 августа, будучи во Пскове отрядил Воевод Князя Хилкова и Безина с двадцатью тысячами Азиатских за реку Двину, в Курлядскую землю, где дело состояло лишь в одном безопасном грабительстве, тогда же послал другое войско защищать Карелию и землю Ижорскую, опустошаемою Шведами..." (Карамзин, "ИГР", т. 1Х, ст. 175).
   Если взглянуть на карту то станет ясно: Курлядская земля располагалась на берегах Балтийского моря (от Ирбенского пролива вся береговая область до Клайпеды) всем ясно, что это достаточно далеко от Полоцка, эта земля была привлекательно лишь тем, что ещё никогда не подвергалась набегам войск Азиатско-московских. Поскольку это происходило после 1 августа, когда войска Батория были у Полоцка, вопрос зачем?
   Ответа может быть два: войско направлено в "глубокий тыл" Батория, чтобы отвлечь его внимание от Полоцка и нарушить коммуникации противника, или второе - пополнить казну государственную и личную, ведь Азиатской коннице нужна добыча.
   В примечании N 523 т. 1Х написано, что "...Государь не поспешил притти на Короля, потому что люди были в розни: отпустил в Курляндскую землю Воевод со многими людьми, а с ними было 20 тысяч Татар Нагайских и Казанских...и дожидатца было им у Куконоса...". Куконос (Кукангаузен, теперь Кокнесе) от Полоцка так же далёк.
   Воеводы Полоцка поняв, что скоро помощи от "центра" они не получат - решили так:
   "...Чтобы устрашить неприятеля и не оставить себе на выбор ничего, кроме победы или смерти, они захватив несколько Литовских пленников, велели их умертвить, привязать к бревнам и кинуть в Двину на позорище войску Королевскому..." Для полного объяснения обстановки примечание N 519 - " См. Гейденшт." Вам всё ясно?
   "...В начале августа его (Стефаново) войско уже подходило к городу. Московские оккупанты как только узнали о том, что Баторий идёт овладевать городом, начали хватать на улицах половчан, убивать их, и изуродованные тела привязали к брёвнам и спускали по реке..." (Интернет, "Стефан Баторий больше чем король"). А теперь?
   Этот действенный "метод устрашения врага" пережил века, но это и петля для своих.
   - 11 августа Полоцк оказался в кольце плотной осады. "...Венгры стояли на правом фланге, войско ВКЛ стояло от Двины до Спасского монастыря, за полатой от монастыря до Валого озера - поляки, левый фланг занимали немецкие полки. Осада началась с артиллерийского обстрела Заполецкого посада, откуда москвитяне сбежали и подожгли его, вместе с мирным населением..." (Там же)
   Примечание: у Нечволодова в "Сказание...." есть карта осады Полоцка в 1579 году, но из-за плохого качества печати разобрать, что тут трудно (рис. 164). Видно, что город представлял как бы три отдельных укреплённых района отделённых друг от друга.
   Кроме осады Полоцка Стефан блокировал все дороги, идущие к нему особенно в районе переправы через р. Дриссу. Ясно, что Шеин с войском, выйдя из Пскова, подошел туда позже 11 августа, и оказался, не в состоянии помочь осаждённым никак.
   Все приготовления Иоанна к отражению нападения Батория свелись к следующему:
   "...усилил засады и гарнизоны в Ливонии - не имея ещё достаточно войска, чтобы мог идти на Вильно или Варшаву. Встревоженный известием о нечаянной осаде Полоцка, он велел Шеину, князьям Лыкову, Палецкому, Красноборскому с дружинами детей Боярских и Донских Казаков спешить к сему городу и вступить в него хитростью или силой, а в случае невозможности занять крепость Сокол тревожить неприятеля..." (Карамзин, "ИГР", т. 1Х, ст. 171).
   В примечании N 526 сказано: "...Всего же воинского люду бе во граде 6 000..."
   - Ещё один отряд Иоанн поставил в Острове, который ближе к Пскову, чем к Полоцку и обещал, что двинет свои "главные силы" к Полоцку, во всяком случае велел: "...распускать слух, что сам Иоанн немедленно будет там с войском сильным..." (Карамзин). Но этого не произошло ни "немедленно", ни позже. Понять такие действия Иоанна, если он решил отстоять Полоцк, трудно. Какие уж тут Вильно и Варшава!...
   Описание осады и сопутствующие ей события можно найти в каждом труде историческом, посвящённым этому периоду истории Руси. Вся осада продлилась около 20 дней и 30 августа город возвращён Литве. "...С сего времени древний наш Полоцк...легко взятый, бесславно утрачен Иоанном, быв областью Государства Московского 18 лет, сделался собственностью Литвы, до царствования Екатерины..." (Карамзин). Действительно это произойдёт в 1772 году при первом разделе Польши.
   Почему произошло так, что за 18 лет Полоцк не был превращён в крепость со стенами каменными и не оставлен там сильный гарнизон с нарядом? Взяв город, Иоанн занялся другими делами: борьба внутри государства, создание Опричнины, казни "заговорщиков", свадьбы и пиры светлые, опустошающие набеги на беззащитную Ливонию, отнимали не только время, но и средства, а ещё надежда - Литва уже моя!
   Войска Шеина, посланные в Полоцк и добравшиеся лишь до Сокола малодушничали?
   "...Если бы Шеин, Князья Лыков, Палецкий, ударили на Литву, то могли бы спасти и крепость, и честь России. Они видели пожар, могли видеть саму битву и слышать громкий крик осаждённых..." (Карамзин). Тут, конечно творческий перегиб, река Дрисса более чем в 20 км. от Полоцка, отблески пожара, может быть, но крики? Да и "малодушными" воевод московских не стоило бы называть: им с ходу предстояло прежде форсировать реку Дриссу, достаточно полноводную, и лишь потом подойти к Полоцку, при том, что её левый берег уже занят противником. Присылать войска необходимо было раньше, но тут произошли некоторые события, о которых мало или совсем не пишут. Могло, получится так, что в решающий момент Иоанна "предали":
   "...В то же время Донские Козаки изменили нашим Воеводам в Соколе: самовольно ушли во - свояси...", "...Козаки изменили, пошли из Сокола без отпуску на Дон..."
   Закрадывается "поганая" мыслишка, Донские казаки последовали тут примеру Нагаев:
   - 1 августа "Азиатские всадники", бросив Иоанна, самовольно отправились грабить Курляндию, если на войне не светить добыча, зачем воевать? С весны и почти всё лето прошло в походах и в ожидании, а земли вокруг Полоцка, достаточно разграблены, там не поживишься, надвигалась дождливая осень, и 20 000 всадников отправились грабить беззащитные города Курляндии. Казакам, на берегах Западной Двины, то же ожидать "добычи и полона" было бессмысленно, придя сюда казачки "огляделись" и предпочли уйти на Дон, поскольку за 18 лет господства воевод московских, земли Половецкие не забогатели вовсе, нищета.... Трудно сказать каким войском располагал Иоанн в этот ответственный момент, все его ударные части уклонились от битвы за Полоцк, осталось "распускать слухи". Историки не предполагают такого развития событий, или, зная, умышленно пишут о том "...неприятель явился там, где его не ожидали: в начале августа Баторий осадил Полоцк..." (С.М. Соловьёв). "...в августе месяце Баторий подошел к Полоцку и осадил его. Царь не ожидал сего движения..." (Д.И. Иловайский), А чего он ожидал с начала года? Для чего собирал войска здесь?
   "История СССР с древнейших времён..." М. 1989 г. - в хронологической таблице не отмечено взятие Полоцка Баторием, а в тексте лишь: "В 1579 г. возобновила военные действия Швеция. Тем временем Баторий взял Полоцк и Великие Луки". Всё ясно?
   Но самое поразительное описание течения 1579 года составлено в ХХ1 веке, написано:
   "...Образование земского приказа, Постройка крепости на Соловецких островах, Второй поход Ермака..." (Д. Калюжный, "Другая история царств московского", ст. 266, М. 2005).
   Видимо действительно "другая". Нет и слова о войне и потере Полоцка, ни общей обстановке в этом царстве. О постыдной нерешительности, ранее возвеличенного автором Царя - мудрого Иоанна. Зачем портить впечатление, хотим упоминаем, хотим выбрасываем. Так и живём в "избранных трудах Исторических". Нечволодов довольно пространно знакомит читателя на ст. 192 - 193, т.4, с характером и действиями Стефана. Написанное показывает насколько он был отличен от "НАШЕГО" Царя - батюшки. Итак:
   - как- то объяснять потерю Полоцка для потомков попытались в летописях, написали:
   "...Полоцк Король взял изменою, потому что изменили Воеводы, что были худы, а были милы им жены; а как Голов и Сотников погибли, и воеводы город здали, а сами били челом Королю в службу и с детьми и с людми и с Стрельцы...", там же в прим. N 527 написано: " Генденштейн (ст. 351). Сказано, что пленники большей частью возвратились в Россию, и что Иоанн разместил их в крепостях на границе, дабы они трудною службою могли загладить вину свою.... Вопреки Историку К. Щербатову (Т. У, ч. 111, ст. 28) я не нашёл имени К. Вас. Ив. Телятинского, ни других Воевод Полоцких. В Разрядах 1581 года. В ноябре 1579 (1580) Литовский гонец Богдан сказал Царскому чиновнику в Новгороде: "Король их всех (Воевод Полоцких) и Дьяка ко Государю отпускал, но они сами не хотели" Дела Польск. N 11, , л. 184)..." (Карамзин, т. 1Х),
   А куда им с детьми и жёнами ехать? К Царю на плаху? Он бы их не простил! Вот отношение со стороны Батория было, несомненно, другим: "...любя доблесть, гнушаясь варварства, желая победы, а не разрушения, не кровопролития бесполезного. Сказал и сделал: никогда война бывала для земледельцев и граждан тише, человечнее сей Баториевой; говоря как Христианин, он действовал как Политик: хотел преклонить к себе жителей, ибо хотел завоевать прочих..." (Карамзин, "ИГР", т. 1Х, ст. 174).
   - Иоанн тоже старался общаться, написал "Послание царя и великого князя Иоанна Васильевича всея Руси в Кириллов монастырь игумену Козьме с братиею во Христе"
   Начал с поклонов - "Цари и великий князь всея Руси челом бьёт" - далее покаяния: "...Увы мне грешному! Горе мне окоянному! Ох мне скверному! Кто я такой, чтобы покушаться на такое величие?...так подобает вам, нашим государям, нас заблудившихся во тьме гордости и находящихся в смертельной обители обманчивого тщеславия. Чревоугодия и невоздержания просвещать. А я, пес смердящий, кого могу учить и чему наставлять и чем просветить? Сам вечно в пьянстве, блуде, скверне прелюбодеянии...". Далее о желании пострижения и о том, что: "И кажется мне, окаянному, что наполовину я уже чернец: хотя и не совсем отказавшийся от мирской суеты". Что потянуло на "самокритику" ясности нет, также как и о точной дате.
   - Москва продолжала жить своей жизнью, терпя неудачи на западе, двигалась на восток:
   "...Слыша, как они ужасают своей дерзостью не только мирных путешественников, но и все окрестные Улусы кочевых народов, умные Строгановы пред сим пятерым храбрецам службу честную: послали к ним дары, написали грамоту ласковую
   (6 апреля 1579 года), убеждали их отвергнуть ремесло не достойное Христианинских витязей, быть не разбойниками, а воинами Царя Белого..." (Там же, ст. 224).
   Это касалось: Ермака (Германа) Тимофеевича, Ивана Кольцо (был осуждён государем на смерть), Якова Михайлова, Никиты Пана, Матвея Мещеряка. Менялся хозяин, не менялся "профиль" работы. И пришли 540 "отважных бойцов" к Строгоновым 21 июня 1579 года. Правда, первые успехи к воинству Строгановых пришли лишь в 1581.
   - Обретение иконы "Казанской Божьей матери", столь почитаемой на Руси.
   Так и закончился год 1579, новый 1580 год не сулил ничего заманчивого для царя...
   1580 год - Кругом одни неприятности, и если бы не весёлые свадебные пиры, настроение было бы совсем грустным, даже, как пишут историки и казни показательные сошли на нет, то ли пресытился, то ли одумался и сел за синдик, чтобы не забыть, кого, когда и как? Вправду и казнить то уже некого было, вокруг одни льстивые Захарьины, Трубецкие и другие не менее их жаждущие трон царский.
   - 19 сентября: "...Стефан выслал войско к Соколу, а конницу к самому Пскову, чтобы наблюдать за движением Иоанновой рати. 19 сентября Литовцы осадили Сокол; 25 зажгли башни и с трубным звуком устремились к стенам. Россияне тушили огонь... Они сделали вылазку; бились долго; наконец уступив превосходящей силе обратились назад, а Немцы вместе с ними втиснулись в крепость.... Литовцы и Поляки вломились в город. Для совершенного истребления наших, которых пало 4 000; пленили только Шереметьева с малым числом Детей Боярских..." (Там же, ст. 177). На десерт у многих историков описание того, какие зверства учинили немцы над трупами убитых, чтобы читатель понял, что к чему. Посадить живого на кол - другое.
   Разрядная книга не привела имен всех убиенных, перечислила лишь воевод и всё:
   "убили Бор. В. Шеина, К. М. Ю. Лыкова, К. Анд. Дм. Палицкого, К. Вас. Красноборского"
   Литовский гонец Багдан сказал в Новгороде: "слышал, что живы в Литве Ф. Шереметьев, да Борис Шеин, да К. Мих. Лыков да голова Ю. Булгаков.... Гейденшт. Пишет, что Шереметьева схватили на Псковской дороге..." (Там же, прим. N 529).
   Пленённого Федора Шереметьева выкупили в 1588 году, за 7 000 рублей и 200 соболей. Таковы результаты обороны Полоцка. "...позже были взяты крепости Красный, Казьян, Нещедра и некоторые другие. А царь с войском стоял во Пскове и ничего не предпринимал! Литовско - русские отряды предводимые Константином Острожским и Кмитою, опустошали часть областей Северской и Смоленской. Наступившая зима остановила успехи литовцев. Баторий возвратился в Вильну. В то же время шли военные действия против шведов, которые из Финляндии и Эстонии нападали на наши владения и, между прочем, осаждали Нарву..." (Иловайский, "Царская Русь", с. 313). Два замечания к "текущему моменту": первое, очень похоже, что вместо укрепления Полоцка было построено несколько мелких деревянных крепостиц (их местоположение не указано, но Нечволодов в "Сказании...", т. 4, ст.201 - 203, дает литографии их мест расположения, но с нечеткими надписями на латыни) все как видно находились на малых реках, впадающих в Западную Двину, Дриссу, Оболь.... Дерево хорошо горит.... Второе, похоже что в этом случае Иоанна в бездействии упрекают зря, не с чем ему было "предпринимать", что оставалась у него кроме гарнизонов Пскова и Новгорода?
   - 29 сентября. "...Шведы, осаждав Нарву три недели, отступили..." (См. Кельха, 356, 357).
   - Уже в середине сентября Иоанн начал переписку, послал Стефану с гонцом грамоту, а:
   "...Леонтия Стремоухова, 30 сентября. (см. Дела Польск. N 11, л. 153 - 173). Полоцкий Воевода, Дорогостанский, отнял у него грамоту, распечатал и велел ехать в Литву на Смоленск..." (Карамзин, "ИГР", т. 1Х, прим. N 534).
   Вероятно, именно в ней Иоанн писал о своём миролюбие, хотя и странным образом:
   "...Удостоверенный в тишине, в спокойствии Москвы, Иоанн велел Боярам написать к Литовской Думе, что он мыслил немедленно идти на Короля, но что советники Государственные, жалея слез Христианских, умолили его, хотя и не без труда великого, остановить все неприятельские действия; что Стефан докажет свою истинную любовь к человечеству и справедливости, если, уняв кровопролитие вступит с Царём о вечном мире, о родстве и дружбе искренней..." (Там же, ст. 179).
   Говоря о своём желании немедленно возобновить военные действия против Литвы Иоанн лукавил: идти было не на что (в смысле денег), и не с кем (в смысле войска). Его "ударные силы" Ногайцы, Казанцы, Казаки и пр. жители степи великой, после набега на Курляндию отправились по домам. Иоанну предстояла война, а не набег и поднять на неё, своих обычных союзников, было невозможно. Немецкий или какой другой наёмник воевал за жалование, ну и что может "перепадёт из добычи". "Друг степей" видел основную цель в приобретении добычи и полона, а жалование будет - нет - тут вопрос? Конечно, какой то "задаток" денежный на начальной стадии был необходим, но основное: доход от грабежа населения и выведенного на продажу полона.
   И перед Иоанном встала проблема - "Где деньги Зин?" - поскольку вся Русь была уже истощена двадцатилетними воинами, и разорена в период Опричнины, то найти тут достаточных денег на продолжение войны не представлялось возможным, и это Царь понимал. Если у кого оставались деньги, то лишь у церкви. Предстояло изъять их.
   К осени возникла явная проблема с кадрами для войска. Начали брать насильно:
   "...См. наказ Мих. Ив. Внукову, К. Ростовскому и проч. в Архив. Разряд. Кн. 586 - 588. Там сказано: " Самому Михайлу остаться в Вотцкой Пятине за достальными людьми, Детьми Боярскими, и сыскав бити кнутом... К. Вас. Болоховский К. Вас. Ростовского не послушал, Детей Боярских не высылает, и многие Боярские Дети на Государеву службу не едут,...а тех Детей Боярских, сыскав и бив кнутом по всем торгам, отвести на Государеву службу во Псков..." (Там же, прим. N 538).
   Карамзин сетует: "...упуская благоприятное время действовать наступательно: ибо Россияне любили всегда выходить в поле, когда другие уходили в домы от ненастия и морозов...". Трудно понять историку, если это делалось, то не по желанию войска... Карамзин, все-таки, по натуре барин и ошибается насчёт того, кто и что "любил". Если бы "любили", зачем посылать чиновников, только свисни и "богатырские Дети Боярские", тут как тут, с "любовью и охотой", а ведь всё не так, эти "паразиты" избегали службы и во множестве. Насколько боеспособно такое войско? Вряд ли...
   - Баторий ответил, к Иоанну прибыл чиновник с письмом. Король написал следующее:
   "...объявляя, что воюет за Ливонию, для обуздания его безрассудного властолюбия, и, требуя, чтобы Лопатинский, не выпускаемый из Доргобужа, был освобождён согласно с Народным правом..." (Там же). Проявив "истинный демократизм", отобедав с гонцом, Иоанн ответил: "...Не хочу возражать на упрёки; ибо хочу быть в братстве с тобою. Даю опасную грамоту для твоих Послов, которых ожидаю с доброжелательством. Между тем да будет тишина в Ливонии и на всех границах! А в залог мира отпусти пленников Российских, на обмен или на выкуп..." (Там же). Посол Лопатинский был задержан в Доргобуже ещё в декабре 1579 года, когда война ещё не начиналась, тогда Бояре нашли послание Стефана грубым и недостойным для показа Иоанну, вот теперь:
   "...Дьяк Щелканов сказал ему, что грамота, им привезенная к Царю, наполнена язвительными выражениями, за которые ему, надлежало бы отсечь голову; но что Иоанн не желает его убогой головы..." (Там же, прим. N 534). Уже тогда побаивался.
   - 17 ноября, всё ещё находился в Новгороде, здесь его и нашёл тот самый "гонец, Богдан Проселко", привезший письмо от Батория датированное 16 октября.
   Естественно, слух о неудачах в войне против Батория, имели "хождение в народе" пришлось разъяснять: "...Он написал в Москву к Государственному Дьяку Андрею Щелканову, что должно объявить успехи неприятеля жителям ея хладнокровно и спокойно. Созвав граждан умный Дьяк сказал им: "... Добрые люди! Знайте, что Король взял Полоцк и сжег Сокол: весть печальная; но благоразумие требует от нас твердости. Нет постоянства на свете; счастье изменяет и великим Государям. Полоцк в руках у Стефана: вся Ливония в наших. Пали некоторые Россияне: пало гораздо больше Литовцев. Утешимся в малой невзгоде воспоминанием столь многих побед и завоеваний царя православного"..." (Карамзин, "ИГР", т. 1Х, ст. 179).
   "Дорогие братья и сестры..." - далее по тексту, ведь нужно как то успокаивать НАС!
   "...Эти слово умного дьяка подействовало, и Москва отнеслась спокойно к известию о наших неудачах; только несколько неистовых баб стало громко вопить по всем концам города о наших бедствиях и смущать сердца добрых граждан, возбуждая их к мятежу; тогда этих баб высекли и они успокоились..."
   (Нечволодов, "Сказания...", т. 4, ст.204).
   А как вы думали - "призывы к мятежу" проступок серьёзный и розг тут недостаточно!
   - Январь 1580 года был отмечен тремя событиями: 1/ собран церковный Собор, на котором Иоанн "хотел просить" помощи у церкви, в связи с тяжёлым положением царства; 2/ намечено послание нового посольства к королю, с выражением желания об "умирении сторон", хотя желания в наличии и не было, нужно время на военные сборы. 3/ выполняется решение найти уклоняющихся от службы воинской и вернуть в строй.
   На Соборе присутствовали: Архиепископ Новгородский Александр, Иеримей Казанский, Давид Ростовский, все епископы, архимандриты, игумены. Карамзин написал о том, что:
   "...он торжественно объявил им, что Церковь и Православие в опасности; что бесчисленные враги всзстали на Россию; что с одной стороны неверные Турки, Хан и Ногаи, - с другой стороны Литва, Польша, Венгры, Немцы, Шведы как дикие звери разинули челюсти, дабы поглотить нас; что он с сыном с Вельможами и Воеводами бодрствует день и ночь для спасения Державы, но что Духовенство обязано содействовать им в сиим великом подвиге; что мы, имея людей, не имеем казны достаточной; что войско скуднеет и нуждается, а монастыри богатеют; что Государь требует жертвы от Духовенства и что всевышний благословит его усердие к отечеству..." (Карамзин, "ИГР", Т. 1Х, ст. 180).
   "Цели обозначены, за работу товарищи!" - вот так, найдя виновных, которые "разинули челюсти на нас" - Иоанн потребовал - поделитесь! Это сегодня историк может написать такое, но Иоанну пришлось бы туго, если бы не страх, который он сумел внушить всему подвластному населению Руси. Ведь современники его прекрасно понимали - "Кто виноват?" и как " бодрствует день и ночь и он сам и сын его" на благо Отечества. Поэтому, вероятно, все дружно смолчали, деньги и имущество монастырей не казалось дороже жизни. Какие-то дебаты на Соборе происходили. У кого брать?
   - 10 января "...Лопатинского отправили из Москвы.... С ним послали к Стефану гонца Елизарья Благого..." (Там же, прим. N 534).
   - 15 января. "...Утверждена сия грамота в переименитом и царствующем граде Москве,
   л. 7088, Генв. в 15 день..." (Там же, прим. N 537).
   Смолчали и "приговорили" грамоту, в которая ограничивался прирост землевладений:
   "...что земли и сёла княжеские, когда-либо отказанные митрополитам, епископам, монастырям и церквам, или купленные ими, переходят во владение Государя, а все другие остаются навсегда их неотъемлемым достоянием; точно так же было постановлено, что впредь епископы и монастыри не должны присваивать себе земельных владений - ни по дарственным грамотам для устройства душ, ни покупкой, ни отдачей под них денег в залог. Это важное постановление собора приостановило дальнейший рост монастырского землевладения и давало, конечно, в руки Государства большие земельные богатства; но, чтобы получить с них доход, нужно было время, а между тем издержки на войну требовались немедленно; поэтому, епископы и монастыри внесли Иоанну так, же значительное количество денег на военные расходы..." (Нечволодов, "Сказания...", т. 4. ст. 205). Иоанн 1У Грозный, за счет своего "личного обаяния" получил то, что не смог получить его дед Иоанн 111, которому на его просьбу "поделится" последовал отказ Духовенства.
   - Продолжались и поиски тех, кто уклонялся от обязательной военной службы, поскольку деньги сами воевать не будут, нужны и люди. Наёмников в землях иных искать долго и хлопотно, а вот переловив своих можно пополнить ряды ратей своих: "...Сим легким способом, умножив владения и доходы государственные, Иоанн непрестанно умножал и войско: чиновники ездили из области в область со списками Детей Боярских; отыскивали всех кто укрывался или бегал от службы; наказывали их телесно и за порукой отправляли во Псков или в Новгород, где стояла главная рать..." (Карамзин, "ИГР", т. 1Х. ст. 181).
   - 3 февраля вернулся гонец Стремоухов "с ответом Вельмож Литовских", что там сказано, осталось "за кадром". Историки посчитали, что документ не важен, утаили.
   - Тут ещё "его бывший лепший друг" написал письмо к Иоанну сплошь срамное. Но Иоанн на письмо Курбскому не ответил - "ибо не мог ничем хвастаться" (Карамзин).
   Подробности письма любознательные могут прочесть примечании - N 530, "ИГР", т. 1Х.
   - Стефану Баторию пришлось отчитываться перед Сеймом, просить денег, некоторые паны в Варшаве интриговали против него, обвиняли в самовластии, После того как выступил сам Стефан: "единодушно, единогласно одобрили все его предложения; установили новые налоги, велели собирать войско" (Карамзин). Тем, кто хочет узнать об этом более подробно, обратитесь к примечанию N 539, там написано - "См. Гейденшт.". понимали историки, что не стоит смущать незрелые умы соотечественников, знакомить с порядками жизни Польши, где был избранный Сеймом Король, а не Самодержавие "московского разлива". Что сделаешь, сравнивать себе в убыток?
   - В конце февраля "послали в Литву гонца Грязнаго Шубина" ("ИГР", т. 1Х, прим. N 540). Так же как с гонцом Стремоуховым, кому и что Иоанн написал, нет ясности.
   "...А Царь домогался мира..." - считает Карамзин. Так ли это? Есть такие исторические примеры, когда политики, подписывая договор о мире, думают лишь о возникновении удобного момента, чтобы уничтожить того, с кем недавно желали подписать договор. Это, как раз, из той серии. Баторий, понимая истинное положение Иоанна, не стремился к заключению ни каких договоров, ставя немыслимые условия.
   - Март. "...Иоанн писал к Рудольфу с гонцом Афон. Резановым, чтобы он немедленно прислал в Москву Уполномоченных, для заключения союза против Турции, предложенного Максимилианом..." (Там же, прим. N 541). Война с Турцией? Смешно!
   - 15 апреля "вернулся Благов с письмом Королевским" (Там же, прим. N 540). Что написал королю Иоанн, как обычно неизвестно. Невозможно найти Дела Польские, но есть следующая фраза из послания короля: "...из снисхождения готов принять Иоанново посольство в своей столице, если мы действительно расположены к умеренности и договорам честным; что пленников не отпускают во время кровопролития; что они на земле Христианской, следовательно, в безопасности и не в утеснении..." (Там же, ст. 182). Через 10 дней Иоанн поспешил дать королю ответ.
   - 25 апреля. Поехал посол: "...Дворянин Григ. Афон. Нащокин, который, в случае необходимости, должен был изъявить согласие Иоанново на отправление уполномоченных к Королю..." (Там же). Теперь уже ясно, Иоанн нуждался в "мире",
   впрочем, продолжал "гнуть свою линию". В письме написано: "...Ты мог отвергнуть сей договор; но для чего укоряешь нас обманом? Для чего без дела выслал наших Послов из Кракова, и столь грубо, и писал нам в выражениях столь язвительных? Забудем слова гневные, вражду и злобу. Не в Литве и не в Польше, а в Москве издревле заключались договора между сими Державами и Россией, не требуй нового! Здесь моя Бояре с твоими Уполномоченными, решат все затруднения к обоюдному удовольствию Государств наших. Но гонец Московский, в случае упрямства и явной готовности Баториевой к возобновлению неприятельских действий, должен был тайно сказать ему, что Царь согласен прислать Бояр своих в Вильно или в Варшаву - унижение бесполезное..." (Там же, ст. 182). Не ясно как это "тайное" должно было прозвучать в Вильно, но ясно, что в Москве оно было сказано "в секретной беседе".
   Король отмолчался и на этот раз, поскольку был занят не столько интригами, по переписке, а созданием боеспособной армии, для "принуждения Иоанна к миру":
   "... Между прочем, для усиления пехоты он велел набрать в королевских имениях крестьян по пяти человек со ста, и эти ратные люди по окончанию службы срочной получали свободу от крестьянских повинностей со всем своим потомством..."
   (Иловайский, "Царская Русь", ст. 313).
   Чувствуете разницу: Баторий - служба срочная и освобождение от повинностей со всем потомством, Иоанн - служба бессрочная за уклонение - кнут. Прелесть Самодержавия!
   - Май. "...С Шубиным Литовские Вельможи писали к Боярам, чтобы Царь велел освободить Польских купцов, задержанных в Москве, вернуть им товары, ценою в 200 тысяч злотых..." Но, что "С возу упало, то пропало!". Никакого желания возвращать!
   - 1 июля. Вернулся от короля Григорий Нащёкин, чего привез на этот раз тоже не подробно: "...Король ответствовал, что даёт Иоанну, пять недель сроку и будет ждать Послов наших в мирном бездействии, хотя войско его готово вступить в Россию, пылая нетерпением мужества..." (Карамзин, "ИГР", т. 1Х. ст. 182).
   - Чуть позже к королю отправлен гонец: "...Шишмарёв известил о том Батория, представляя ему, что Уполномоченные не могут быть к назначенному сроку..." (Там же). Почему не подготовил посольство заранее? Да просто тянул время до осени...
   - 16 июля. "...Царь, сведав о выступлении Короля с войском из Вильны в Чашники, еще писал к нему, убеждая его возвратиться и ждать наших Уполномоченных в Вильне..." (Там же). Поздно с посланием к королю поскакал гонец, войска двинулись!
   - Конец июля. "...В конце сего месяца выехали из Москвы Уполномоченные, К. Ив. Вас. Ситский Ярославский, Роман Мих. Пивов и Фома Дружина Пантелеев Петелин; с ними было 500 человек и 700 коней..." (Там же, прим. N 540) Набор посольства более чем странный. Может и тут присутствовал "тайный смысл"? Устроить переворот?
   Посольство - не скажешь, по составу своему, совсем не представительное, судите сами:
   - Иван Васильевич Ситский Ростовский, князь, но проиграл в споре о знатности происхождения Борису Годунову, пожалуй, из тех князей, которых, как князя Михаила
   Ноздреватого, можно высечь на конюшне, "...за плохое распоряжение при осаде..."
   - Роман Михайлович Пивов, вовсе думной дворянин, которых много у царя - батюшки.
   - Фома Дружина Пантелеев Петелин, означен как дьяк, это, считай, вообще царю никто.
   Вот и пойми, зачем такой непредставительной делегации, в которой, кроме князя Ситского, которому и за столом прислуживать не позволяют, решать в Литве вопросы войны и мира. Конвой в 500 всадников и 700 коней повод к размышлению. Странно?
   На какое то из последних посланий Иоанна Стефан, по словам Карамзина, ответил так: "...Назначенный срок миновал, ты должен отдать Литве Новгород, Псков, Луки со всеми областями Витебскими и Полоцкими, так же всю Ливонию, если желаешь мира..." (Там же, ст. 182). Условия не приемлемые для Москвы, хотя и не новые.
   Карамзин пишет: "...Направил полки к Новгороду и Пскову, Кукенгаузену и Смоленску, занял берега Оки, близь Серпухова, опасаясь Хана. Сия неизвестность продолжалась около двух или трех месяцев, а Баторий появился там, где его не ожидали..." (ст. 183).
   Нечволодов пишет: "...В июле 1580 года, Баторий двинулся со всем своим войском из Вильна в Часники; это место расположено на равном расстоянии от Великих Лук и Смоленска, и поэтому сосредоточение у него королевских сил скрывало так, как и в прошлом году сосредоточенное и Свира, намерения Стефана в его последующих действиях. В гораздо более трудном положении находился Иоанн, вынужденный обороняться. Сильные полки были поставлены им на юге против Крымцев и двинуты на северо-запад против Шведов; для встречи же Батория надо держать войско наготове: у Пскова, и на Двине, и у Смоленска..."
   (Нечволодов, "Сказания...", т. 4, ст. 206).
   Примечание: вероятнее всего, Часники (у Нечволодова) и Чашники (у Карамзина) обозначают одно и то же место. Исходя из этого, не следует соглашаться с историками о том, что Стефан с войском мог направиться в Чашники, нет там хороших дорог и сегодня. Основным путём из Вильно, в сторону московских границ, была дорога на Полоцк, через ту самую Свирь. От Полоцка есть дорога на Псков, через Опочку, и дорога на Витебск, вот он, можно считать, равноудалён от Великих Лук и Смоленска.
   Оба это города "достаточно" удалены и от Пскова: Великие Луки (более 200), Смоленск (более 300), а от Новгорода и того дальше. Тут историки утверждают, что
   - Иоанн "вынужден обороняться". Основываясь на том где он сосредотачивал войска, можно сделать два противоположных вывода: а/ Царь - государь не имел никакого представления о том, куда пойдут войска Батория. б/ Иоанн прекрасно знал, куда будет направлен основные удары и защищать Смоленск или Великие Луки не собирался, не усиливал значительно их гарнизоны, не совершенствовал укрепления городов этих.
   Напрашивается вывод, что в обоих случаях он просто хотел укрыться в районе Псков - Новгород, рассматривая его как наиболее безопасное место своего царства. Привычка?
   - Баторий, в свою очередь, продолжая комплектацию войска, почти весь 1580 год наблюдал за тем, куда и в каком количестве направлялись войска московские, вроде бы проводил время в бездействии? Нет спокойно выжидал, когда войска московские прибудут "в пункт назначения", он выяснит их состояние и численность, а потом выберет самую "слабую точку" и ударит. В тех условиях переброска большого количества войск по грунтовым дорогам, было дело непростым и длительным. Приближалась осень с её дождями, что делало задачу перемещения войск просто неразрешимой. Баторий выступил 18 июля, используя последнее благоприятное время для переброски войск к цели. Знал, что, в это время года, там он может не ожидать нападения даже конницы татарской, поскольку время осеннее. Осажденные не получат подкрепления, а свои тылы легко перекрыть малыми силами, блокировав все дороги.
   - 25 августа. "...Сие нападение казалось Иоанну вероломством: по крайней мере, он не чаял его до конца лета; советовался с Боярами и спешил отправить гонца
   (Шверигина) к Императору, даже к Папе, с убеждением, чтобы они вступились за нас; в грамоте к первому доказывал, что Стефан воюет Россию за её тесную дружбу с Максимилианом; требовал, чтобы Рудольф исполнил своё обещание.... Папе жаловался на злобу и вероломство Баториево; предлагал ему усовестить, отвести его от ненавистной связи с Турками; уверял, что ревностно желает вместе со всей Европой.... Имея силу в руках, но робость в душе, Иоанн унижался исканием чужого отдаленного вспоможения, ненужного и невероятного..." (Карамзин, "ИГР", т. 1Х, ст. 182).
   "...И во второй свой поход, предпринятый в августе 1580 года, Баторий пришел туда, где его не ожидали. Он двинулся в Новогородскую область по некоторым дорогам. Просекая путь в лесах, пролагая гати и мосты по болотам; взял мимоходом крепости Велиж и Усвят, явился под Великими Луками и осадил этот зажиточный и хорошо укреплённый город..." (Иловайский, "Царская Русь", ст. 314).
   Написание истории не изучив карту, явление неблагодарное, искажающее весь смысл:
   - прежде чем писать о просеках в лесах и гатях на болотах, глядя на карту можно выяснить, что для подхода к Великим Лукам, в них Баторий не нуждался. Есть столбовые дороги, может их укрепили и расширили. А ходить по свежее вырубленным просекам и насланным гатям практически невозможно, а работа по их вырубке и прокладке и требует много времени, не месяц, а...
   - И Велиж, и Усвят (существуют и поныне) ничего общего с направлением на Великие Луки не имеют. Их объединяет одно - оба стоят на реках: Велиж на Западной Двине, Усвят на р. Усвяче, кроме того, они перекрывали переправы через реки на возможных дорогах из Смоленска на Великие Луки, это исключало возможность переброски войск на помощь осаждённому городу по дороге Можайск - Смоленск.
   Для начала приглядимся к "оборонительным действием" самого Иоанна. Что видим:
   - Его оборонительные действия совершенно не оправданы с точки зрения активной обороны царства от "внезапного нападения". Имея незначительные силы их поставили:
   1/ выставление заслона в городе Серпухов, достаточно оправдано, но лишь в силу привычки. Нападения Батория с этой стороны исключено. Хан Махмед 11 - Гирей сам, с основными силами, находился в Персии. Мелкие набеги не создавали тут угрозы.
   Знал ли Иоанн об этом? Вероятнее всего "ДА"! спрашивается зачем там много войска?
   2/ Сильное войско направлено в Смоленск, каков был гарнизон города и сколько пришло войска, сведений нет. Город имел каменные крепостные стены. Оборонять просторы вокруг города не имело смысла. Задача невыполнимая. До Великих Лук км. и две водные преграды: в Вележи (р. Зап. Двина) или район Усвять (р. Усвяч).
   3/ Псков и Новгород. Вообще тыловые города. В отличие от Великих Лук. Стягивать туда войска было бессмысленно, если есть желание защитить города пограничные. Если не исходить из предположения - хорошо укрепленные города - "личный бункер"!
   4/ Торопец с ратью Хилкова (от Великих Лук более 100 км.). Численность не ясна, но вероятно не слишком большая, скорее всего поставлен не для помощи городу, а с одной целью, сдерживать Батория, если он пойдет на Волоколамск...и на Москву.
   5/ Посылка войск в Кукенгаузен, явная бессмыслица, по любому не защитят Ливонию. Дорог от Полоцка, тем более от Чашников, практически нет. Зачем они посланы?
   6/ Войска для "охраны финской границы" так же бесполезны. Удержать сильное шведское вторжение они не могли, нет укреплённых крепостей. Защита Новгорода?
   - Действия Стефана, представляются, более продуманными в тактическом отношении:
   -Заняв Полоцк он приобрел контроль над дорогами, ведущими к Витебску, далее Смоленск, и Опочке далее Псков или Великие Луки. Кроме того верховья Зап. Двины.
   - Движение по Западной Двине и впадающим в неё рекам давало преимущества.
   - "...от Частников во главе 50 000 человек ( из них 21 000 приходилась на пехоту) направился к Великим Лукам. Скоро Ян Замойский зажег деревянную крепость Велиж и взял её, затем Поляки взяли и Усвят..." (Нечволодов, "Сказания...", ст. 206).
   - Ян Замойский, вероятно еще до подхода Стефана к Великим Лукам, взял Велиж и Усвят, единственные деревянные крепости принадлежащие Москве, и блокировал возможность передвижения войск московских к Лукам. Позже он, прошел р. Двиной к её истокам и перекрыл возможность Хилкову из Торопца, двинуться к осаждённым.
   - К Лукам кроме Витебской подходили ещё две дороги, из Пскова, через Опочку - Невель и из Новгорода, чарез Старую Руссу. По Витебской двигались войска Стефана, а дороги то Пскова и Новгорода настолько далёкий обходной путь, что вероятность подхода войск московских к моменту начала осады Великих Лук поляки считали маловероятным. Кроме того исходя из опыта предыдущей осады Полоцка: Стефан знал, насколько трудно расстаётся полководец московский Иоанн с резервами из этого района (Псков и Новгород), но, несомненно, блокировал обе эти дороги.
   - Баторий решил не брать Смоленска в этот период. Учитывая надежность каменных оборонительных сооружений, но направил в его направлении пана Филона к городу, и тот занял деревню Настасьино в семи верстах от города. Кроме того, сама крепость Смоленск расположена на левом берегу Днепра, а дорога от Витебска на правом.
   Примечание: в трудах историков "туман", нет хронологии, когда и что взято, сплошные недомолвки, потому четкого представления о ходе этой компании создать очень трудно.
   Так Калюжный упоминает о захвате города Остров (он в 70 км. от Пскова), но не указывает на взятие Опочки, расположенной на дороге к этому городу от Лук, тут можно предположить, что город захвачен другим отрядом с территории Литвы? Нет ясности, когда взят Невель (Нечволодов), до или после взятия Великих Лук, кстати, у Карамзина отмечено, что Невель и Озерище сдались Баторию. Нет даты, когда Филон вышел к Смоленску и занял Настасьино. Сплошные "темные места" в трудах научных.
   Выводы: когда Стефан Баторий подошел к Великим Лукам, было ясно, что город обречен, получить подкреплений город не мог, а деревянные стены не надёжны.
   - Баторий был более информирован о противнике и использовал время для обеспечения успеха. Заранее, перед осадой, блокировал город, лишил Иоанна всех дорог.
   Нет ясности, каким путем прошел Баторий к Лукам, через Невель давно существовал прямой путь от Витебска. Ясно одно он не рубил в лесах просеки и не мостил гати. Замойский начал исполнять обходный маневр, раньше, чем двинулось основное войско.
   - Противники Иоанна создали себе громадное преимущество - однозначно! Совершенно не ясна расстановка сил войска московского. Была бы возможность это несколько прояснить обстановку, но Карамзин написал: "...См. Разряды 1581 года в древних Рос. Вифлиофии Х1У, 367 - 388" ( т. 1Х, прим. 542), завершив на этом рассмотрение вопроса.
   Сведения из этих Разрядов могли бы несколько прояснить картину, но для чего это?
   "...в сие время, когда надлежало возстать России и подавить дерзкого Батория, спешили к нему Уполномоченные Иоанновы: князь Ситский и Пивов, для унизительных переговоров..." (Карамзин, "ИГР", т. 1Х, ст. 184).
   Несколько странно предполагать, а что Иоанну только оставалось "возстать", но явно было нечем, вот и инструктировал послов терпеть всякие унижения и даже предлагал "милость свою" Стефану: "...Он (Иоанн) будет именовать Стефана Братом, если король возвратит нам Полоцк; соглашались не требовать и Полоцка; уступали Курляндию и двадцать - четыре города в самой Ливонии..." (Там же).
   - 29 августа войска Батория подошли к городу и осадили его. "Вот и лету конец, всё одно к одному..." (пел Окуджава) и то, других знаменательных событий в год сей не отмечалось, если не считать того, что во дворце шли приготовления к двойной свадьбе, самого, Иоанна и сына Феодора. А чего было грустить, было ясно, на Москву Баторий не пойдёт сейчас - "Война войной, а и Царям Грозным нужно расслабится"
   "Исторические Хроники" (А. Е. Гладилин): " Южные провинции Нидерландов заключили Арасскую унию", " Подписана Утрехская уния, основа Нидерландов"
   1581 год - Нельзя сказать, что в этот год в политических тучах над головой Иоанна появился просвет. Даже ответов от императора и папы он не дождался. Все выжидали.
   - 2 сентября. "...См. Дела Польск. N 12 л. 5 - 177. Сицкий и Пивов приехали в стан к Королю 29 Авг.. они вторично были представлены 2 Сент., и послали в Москву Никиф Сущёва. А Баторий от себя гонца Лазовицкого..." (Карамзин, "ИГР", т. 1Х, прим. N 545).
   Интересно было бы поглядеть в эти самые Дела Польские, что писано, но недоступно.
   "...Эти послы, князь Ситский, Роман Пивов и Фома Пантелеев, явились к королю, когда он подошёл к Великим Лукам, и терпели от Поляков большие дерзости, как только перешли нашу границу; в ответ на дерзости, послы держали себя не вызывающе.... Ещё грубее стали обращаться с послами, когда они прибыли в стан короля. Баторий сидел в шапке и не привстал, когда они передавали ему по обычаю Царскую грамоту. Послы предложили королю от имени Иоанна Полоцк, Курляндию и 24 города в Ливонии, но Баторий ответил, что может согласиться на мир, если ему будет уступлена вся Ливония, а так, же Псков, Новгород, Смоленск, Великие Луки..."
   (Нечволодов, "Сказания...", т. 4, ст. 206).
   Осада Великих Лук длилась всего одну неделю. Нет сведений о том, какова была численность гарнизона города, и кто именно был там ответственным из воевод за оборону и "за противопожарную безопасность" персонально. Пишут лишь о том что:
   - 5 сентября: "...от взрыва башни, наполненной порохом, осуществленным с помощью подкопа, взлетела на воздух часть крепости; огонь довершил разрушение стен, а меч неприятельский гибель Россиян: Король взял пепелище, омоченное в крови, покрытое истерзанными телами и членами. Велел немедленно восстановить укрепления сего важного места, он напал на Хилкова близь Торопца и разбил его. В сём жарком деле пленили сановника Царского Григория Нащёкина, Думного Дворянина Черемисинова, любимца Иоаннова и 200 Детей Боярских..." (Карамзин, "ИГР", т. 1Х, ст. 184).
   "...После многих стараний Замойскому удалось зажечь её деревянные стены; Венгры, так же, как и под Полоцком, опасаясь лишится добычи, в случае если осаждённые вступят в переговоры о сдаче, ворвались в город и начали резать всех, не щадя ни пола ни возраста. Поляки последовали их примеру; тщетно Замойский напрягал свои силы, чтобы остановить эти зверства; ему удалось спасти только двух русских воевод; остальные Русские были перебиты..." (Нечволодов, "Сказания...", т. 4, ст. 206).
   Сам ход и итоги сражения изложены историками, выбор на любой вкус. Правда, где?
   Ну, а о зверствах немцев, венгров и поляков - дело понятное - звери, не из Орды ведь?
   - 6 сентября в Москве наступил кульминационный момент: играют сразу две свадьбы: Иоанн торжественно женится шестым браком, а царевич Феодор первым. Правду сказать, то между пятым и шестым браком царь сам выбрал себе "спутницу жизни", женщину зрелою - вдову уже с детьми: "...Кажется только в одном случае женитьба Грозного была связана с увлечением. В "Хронографе о браках Царя Ивана Васильевича" можно прочесть, что он: "обручился с вдовою Василиссой Мелентьевой, еже мужа ее опричник закла; зело урядна и красна. Таковых не бысть в девах, киих возящее на зрение царю",... О царе Иване Васильевиче, записал летописец, сказывают, что "имал молитву со вдовою Василисою Мелентьевою, сиречь с женищем".... Писцовые книги зафиксировали поразительней случай. Дети дьяка Мелентия Иванова получили от Грозного своё поместье в вотчину. То было неслыханно щедрое пожалование. За Мелантьевыми было закреплено "в вотчину" 500 десятин поместной пашни вместе с обширными лугами и лесами.... Вдова умерла рано.... Падчерица Грознго Мария Меленьтьева вышла замуж за Гаврилу Пушкина, одного из предков А. С. Пушкина..." (Р.Г. Скрынников, "Семейная Жизнь Грозного").
   Выше уже было сказано о первых пяти жёнах Иоанна и о тех, кто способствовал этим бракам царским, вводил невесту на ложе брачное. Теперь, если угодно, о шестом. Невеста Мария, юная племянница, тоже нового "любимца" царского Афонасия Нагого. Нагие - Оболенские появились на Москве примерно в 1469 году. Отмечено, что тогда князь Петр - Васильевич Оболненский - Нагой возглавил, что - то вроде, купеческого ополчения в очередном, но неудачном, походе на Казань при Иоанне 111. Считалось, что их род происходит от Св. Михаила Всеволодовича, князя черниговского, убитого в Орде в 1244 году. До перехода на службу Москве были литовскими подданными. Тут вместе с Захарьевыми, Трубецкими, Колычевыми и др., находились в окружении "ИХ" - государей московских в ожидании "случая" и приближения к священной особе...
   Её отец Федор Федорович Нагой был братом Афонасия. Не бояре, но "на виду":
   "...Задумав в очередной раз жениться, он не решился устраивать новые смотрины наподобие опричных смотрин 1570 - 1571 г. г.. а положился на вкус последнего временщика - всесильного Афонасия Нагого, сына боярина Феодора Нагого. Нагие были куда знатнее Собакиных и Васильчиковых.... Афонасий сосватал государю свою племянницу Марию.... Духовенство не осмелилось гневить вспыльчивого монарха. Показав "теплое умиление и покаяние" тот вновь избежал церковного проклятия. Свадьба была сыграна не по царскому чину. На ней веселились Нагие, Годуновы и Бельские. После счастливых дней поведённых с вдовой, жизнь с юной Нагой, была в тягость Ивану..." (Там же).
   Примечание: в "ИГР", кн. 4, раздел "имена личные" Феодор Михайлович Нагой, отец Феодора и Афонасия, указан вообще без чина, упомянут как ловчий у Василия 111.
   Там же, т. 1Х. ст. 184 рассказано о ходе этой свадьбы и о том, у кого какие были "свадебные чины". Отмечено, что было на ней два будущих царя: Годунов и Шуйский.
   Род Оболенских всего дал на службу, царству московскому, представителей 23 княжеских фамилий (в том числе и Оболенских - Нагих), его владения располагались в землях Калужских (Таруса, Оболенск). Гонения с казнями многих представителей этого рода в период опричнины, возглавляемой Захарьевыми, наводит на мысль, против Оболенских "интриговали", те, кто, как и они, старались быть поближе к Иоанну.
   Вот, обозрев все свадьбы Грозного, следует спросить - а где тут "свобода царского выбора"? Не было её. Женился на тех, кого подсовывало окружение, надевшееся, через дочь, племянницу, родственницу, создать "свою" династию на месте угасающей, поскольку все, ни сам Иоанн, ни сын его Феодор, не смогут дать нормального потомства "самостоятельно". Историки, вообще, объявили Феодора "слабоумным, хотя никто этого досконально не выявил. Чем он отличался от Иоанна 111, которым с детства руководила мать, княгиня Серпуховская - Боровская, позже прибывшая от папы Римского, София Фоминишна, потом невестка Мария, свергнув её, снова Софья, а по смерти её, его сын Василий 111 потихоньку отстранил его от трона. От историков он получил титул "объединителя Руси". Чем Феодор был "слабее", что рядом были жена и брат её Борис? Зачем навешивать такие "ярлыки"? Вот тут ясного ответа и нет!
   Был ещё сын Иоанн Иоаннович, вполне здоровый и женатый, его трагедию представим более подробно несколько дальше. Пока, можно высказать предположение: к 1581 году, отношение к нему, самого Грозного изменились, он не хотел уже видеть его наследником, предпочитая "слабого" Феодора. Иначе, зачем он женил Феодора на представительнице рода Сабуровых и Годуновых, они представители обрусевших выходцев из Орды, с развитыми родственными связями. Вспомним, что и Василий 111, его отец, в тяжелый для себя период выбрал жену из рода Сабуровых, в тот момент его личной власти была нужна крепкая опора среди служилых " народностей с Юга". Его предположения можно понять: более слабый Феодор не затруднит путь к трону наследнику самого, Иоанна, получить которого он рассчитывал от молодой жены, так поступил и отец его, Василий 111, не допускавший женитьбы братьев своих. Понимал Иоанн Иоаннович, получив от отца царства, никогда не допустит приходу на трон ребёнка от Нагой, будет "проталкивать" своих наследников. Может, это и было так?
   Здоровье самого, Иоанна описано так: "...Самодержец вел жизнь, которая неизбежно должна была подорвать его могучий организм. Он всё чаще болел. Искал врачей по всей Европе. Но врачи не могли помочь ему..." (Там же).
   Ирина Федоровна, кроме того, что являлась представительницей сильных родов Сабуровых и Годуновых, была женщиной энергичной, могла в будущем поддержать Феодора Иоанновича и фактически сделала брата своего Бориса Федоровича Годунова членом семьи царской, что давало возможность этому энергичному человеку влиять на царя. При необходимости, именно Годунов мог защитить Феодора от брата, Иоанна. Юг против Запада опять сошлись в противостоянии на политической сцене царства...
   Примечание: Носовский и Фоменко, по каким - то причинам, рассматривая генеалогическое дерево наследников Иоанна 111, считают: что существовало две ветви наследников: от Василия 111 (Гавриила) и Ивана (Симеона). Фамилия "Годунов" измышление принятое при Романовых. Теория интересна, но слишком много предположений и неувязок в хронологическом изложении материала. Познакомьтесь "Русь и Рим", т. 2, ст. 245. Может это вызвано желанием уйти от признания наличия влияния ордынского начала в правлении царством московским? Задача непосильная...
   Не станем отклоняться от принятого изложения и будем считать, что Феодор Иоаннович сын Иоанна Васильевича, а не Ивана (Симеона) Бекбулатовича. Продолжим.
   - 1 октября. "...См. Геденшт. Разрядн. Кн. 633.: "...Окт. 1 пришла весть к Государю, что Воевод К. Вас. Хилков с товарищи, побили; а убили Воеводу Гр. Аф. Нащёкина, а взяли Деменшу Черемисинова..." (Карамзин, "ИГР", т. 1Х, прим. N 546).
   Замечание: Как проводили время пленённые в Торопце не ясно, но "любимец" Демиша Черемисенов в 1595 году, при царе Феодоре, достиг из думских дворян должности Казначея, а князь Хилков в 1603 году, при царе Борисе, был в Твери окольничим. Невнятное описание побед в войне Ливонской сменилось, под пером историков, на столь же невнятное описание поражений, что не позволяет понять ход событий и сделать правильные предположения. Пример подачи событий в веке ХХ1 впечатляет:
   "...Поляки захватили Вележ, Усвят, Великие Лука, Остров, осадили Псков. Снова переговоры о мире, но в феврале 1581 года армия Батория в 100 тысяч человек предприняла штурм Пскова..."
   (Калюжный, "Другая история царства Московского", ст.267).
   Доходчивый способ подачи материала, когда нет ни причин событий, ни следствия.
   - Октябрь. "...в Архив Розряда. Книга 645. "...Приходил к Смоленску Пан Филон, а с ним было людей 9 000...посады пожечь, да воевати Смоленские и Дорогобужские места; да сходитесь с королём у Лук Великих; а Король, взявши Луки, ждал Филона. И как пошел Филон от Смоленска за 7 верст и стал в деревне Настасине, и пришли на него из Смоленска Ив. Мих. Бутурлин, да Мих. Глеб, Салтыков, да Петр Аф. Нащёкин, да Игнат Борис. Блудов и из станов Филоно збили; и пошел к крепости, да у крепости стал в обозе; а Воеводы Государевы к обозу не приступали. Что ночь заняла; и тое ночи пошел Филон прочь, и воеводы за ним и сошли его на Спасских лугах, от Смоленска за 40 верст и побили на голову..." (Карамзин, "ИГР", т. 1Х, прим. N 547).
   Что видно из этого описания: Филон блокировал Смоленск и держал воевод московских в городе, пока Стефен осаждал Луки. Выполнив поставленную задачу, и для сбора войск, отошел от Смоленска в Настасино, где встал в обозы, ночью с основными салами ушел, а медленно двигающийся арьергард с обозом был настигнут воеводами Московскими за 40 км. от Смоленска и разбит. "...А сам Филонов пеш утек на лес" можно считать "небольшим преувеличением". Об этом свидетельствуют захваченные трофеи: "...и знамёна и наряд поймали, и набаты и литавры, и трубы и шатры и колымаги; а наряда взяли 50 затенных, да 380 Литов. людей...". Поскольку военных действий с Филоном, до его отхода гарнизон не вел, где остальные 8 620. Убиты?
   Необходимо отметить, что нигде не упомянуто наличие отрядов служилых царевичей, даже не упомянут В.К. Тверской Симион Бекбулатович. Почему? Причин может быть две: а/ все эти силы оставлены Иоанном для личной охраны, так на всякий случай... б/ эта компания не сулила никакой добычи одни жертвы, а так и служилые и кочевники не воюют! Вот и крутились в крепостях одни воеводы московские с Детками Боярскими, воевали, как сумели, в условиях, совершенно не привычного для них оборонительного боя, рассчитывались за набеги. Отсутствие конных татарских отрядов позволило Стефану без затруднений форсировать реки и снабжать войска...
   - Зима не принесла передышки: "...Литовские Воеводы и зимою ещё тревожили Россию: внезапным набегом взяли Холм, выжгли Старую Руссу, обогатились в ней добычею: в Ливонии взяли Шмильтен; опустошили, вместе с изменником Магнусом, часть Дерптских и самых Псковских владений..." (Карамзин, "ИГР", Т. 1Х, ст. 185).
   "...шведы предводительствуемые Пантусом де Ла - Гарди (женатом на незаконной дочери шведского короля Иоанна) отняли у русских города: Падис (близь Ревеля), и Везинберг, кроме того город Кексгольм в Карелии. Литовские войска, в ту зиму, доходили до Старой Руссы, которую сожгли, а московские воеводы ходили пустошить соседние литовские земли..." (Иловайский, "Царская Русь", ст. 314).
   "...В течение зимы они взяли на договор Везинберг, где находилось около тысячи
   Стрельцов Московских, которые вышли оттуда с одними деревянными иконами..."
   (Карамзин, "ИГР", т. 1Х, ст. 186).
   Очень похоже, что наступил полный развал в "ставке" и на местах: тысяча стрельцов предпочитают не оборонять Везинберг, а сдать его "на договор", Иоанн явно струсил:
   "...Укрываясь в Слободе Александровской, он написал к главным Воеводам во Ржев или в Вязьму, к великому Князю Тверскому, Симеону Бекбулатовичу, и Князю Ивану Мстиславскому: "Промышляйте делом Государевым и земским, как Всевышний вразумит вас, и как лучше для безопасности России. Всё упование мое возлагаю на Бога, и на ваше усердие". Воеводы, смятённые нерешительностью Царя, сами опасались действовать решительно; посылали отряды для наблюдения, для защиты границ, и только однажды дерзнули вступить на неприятельскую землю..." (Там же).
   Примечание: желающие ознакомится с полным текстом этого "крика души", следует обратиться: "В Разрядах г. 1580 (Виелиоф. Х1У, 360)... так советует прим. N 552, "ИГР".
   Несколько выше Карамзин написал, что страна имела большие запасы снарядов и "людей ратных - готовых устремится на битву!", это не соответствует тому, что было, если и были какие-то "снаряды", то люди готовые устремится, отсутствовали. Знакомо?
   - Напротив Действия Батория отличались большей организацией, те вели "разведку боем" и прощупывали подходы уже к Пскову и Новгороду. Взглянем опять на карту:
   - Взят Холм, воеводами там были князь Петр Иванович Борятинский и Осадный голова Панин. Гарнизон и воеводы мирно спали и, в результате "внезапной атаки", были оба пленены. Дальше нападению подверглась Старая Руса, которую выжгли. Там воеводами были князь Владимир Иванович Бахтияров - Ростовский, Князь Крюк - Колычев, да князь Феодор Иванович Кривоборский. Что там происходило не ясно, лишь написано: "...а приходили Литов. люди с Лук, Заволочья, да их Холма...". Чем это кончилось для воевод не понятно, поскольку всё они не упоминались очень долго:
   - Петр Борятинский упомянут лишь во времена царствования Феодора Иоанновича.
   - Что стало с Паниным неясно, вероятно предпочел не возвращаться?
   - Князь Бахтияров, похоже, из Русы, убежал, и продолжал служить во Пскове.
   - Крюк - Колычев, так же долго не упоминался, при Феодоре Иоанновиче участвовал в заговоре против Годунова. Активно участвовал в Смуте, во времена Василия Шуйского.
   - Феодор Кривоборский упомянут, так же в царствование Феодора Иоанновича.
   Города захвачены или сожжены, а воевод пленных выкупили, и вновь в обойму...
   А теперь о направлении: от Великих Лук, через Локню, отходят две дороги: одна, в обход Опочки, выходит на Остров. А за ней Псков, другая через Холм на Старую Руссу, которая совсем рядом с Новгородом, на другом берегу озера Ильмень (от неё до Новгорода по бережку всего 100 км, а зимой по льду озера и того меньше). Таким образом, оба опорных города Псков и Новгород определились как вероятные цели.
   - Январь - февраль. То ли послы Московские, то ли пленники королевские, послушно исполняли наказ: "...Сицкого и Пивова возили за Королём в Невель, в Полоцк, в Крев; долго держали в селе Трябине, и 30 Генваря привезли в Варшаву, откуда они выехали в Москву 19 Февр. См. Дела Польск. N 12, л. 20 и след..."
   (Там же, прим. N 557).
   Поведение послов московских Иоанн строго регламентировал, как и что те должны делать. С. М. Соловьёв это описал подробно, Нечволодов приводит выдержку из этих инструктажей в т. 4, ст. 209 - "...требовал, во что бы то ни стало, приёма у короля...".
   Успеха в своей "миротворческой миссии" они не достигли, но привезли новые условия:
   "...Новая уступчивасть произвела новые требования: Баторий, кроме всей Ливонии, хотел городов Северских, Смоленска, Пскова, Новгорода, - по крайней мере, Себежа; хотел взять ещё с России 400 тысяч золотых Венгерских, и прислал в Москву гонца за решительным ответом!..." (Там же, ст. 188).
   Карамзин написал: "... Так Иоанн пил чашу стыда, им, не Россией заслуженную!"... всё это патетика, поскольку никогда и не было по-другому, правда в одном он ошибался: этот "руководитель России", впрочем, как и все остальные цари, СТЫДА не ИСПЫТЫВАЛ! Он, "играл свадьбы" и вел длительную и бесполезную торговлю с Баторием, приводя выписки из Священного писания, в своё оправдание. Искал, куда бы мог улизнуть, если дела станут плохи (например, в Англию). Государи, чаще считают всех подданных своим имуществом, и в мыслях не смешивают себя с ним, ни в смысле достатка, ни в смысле судьбы - правя, продолжают презирать их, с их нуждами и чаяниями!
   - 28 февраля гонец Истома Шевригин (отправлен ещё в августе 1580 года Иоанном к императору Рудольфу и папе Римскому) получил аудиенцию у папы. А пробыл в Риме до 28 марта. Подробности его приёма в прим. N 563, т. 1Х, "ИГР". Рим думал...
   - У Батория свои неприятности, не самодержавного, конституционного характера, Сейм не даёт достаточно денег, выражает недовольство достигнутыми победами, в сравнении с затратами на эти победы. Кроме того сам Баторий болен, да и войско его утомлено:
   "... На Варшавском сейме, в феврале 1581 года, Стефан Баторий с большим трудом добился чинов провести двухлетний побор с земельных имуществ на военные издержки. Паны и шляхта уже тяготились продолжительностью войны и выражали недовольство на то, что король не достиг всего за два предыдущих года.... Сейм согласился на новые поборы, получив обещание, что третьим походом война будет доведена до конечных результатов. Кроме того были опять сделаны займы у герцога Прусского, курфюрста Саксонского и Бранденбургского..."
   (Иловайский, "Царская Русь", ст. 316).
   То, что в Москву, где-то в начале марта привезли послы Ситский и Пивов, Иоанна никак не устраивало, стали готовить новое посольство, пока послали ответ с гонцом:
   - 16 марта к королю поскакал гонец Кабардеев, что написал Иоанн неизвестно, возможно лишь извещал о скором выезде посольства к королю с предложениями...
   - 15 апреля. Из Москвы отбывает посольство в составе думского дворянина Евстафия Михайловича Пушкина и дворянина Феодора Андреевича Писемского и дьяка Трифонова. Нельзя сказать, что второе посольство к Стефану стало более знатным:
   - Евстафий Пушкин, всего лишь думный дворянин, один из многих. Во время похода Иоанна на Эстонию в 1572 году, Евстафий надзирал за сторожами. Гавриил Пушкин своей женитьбой несколько возвысил род, но до звания боярина дело не дошло.
   - Феодор Писемский, дворянин. Занимался делами посольскими, был с послом Нагим
   в Крыму. В царствование Феодора Иоанновича возвратился в Крым послом.
   - Дьяк Трифонов, упомянут лишь однажды, дьяков (крючков) и тогда было много.
   Вопрос: почему не посылались более знатные люди как послы к Баторию? Ответа могут быть два: 1/ ответ маловероятный: Иоанн не хотел, чтобы послы царя терпели унижения от окружения короля; 2/ ответ более вероятный: Иоанн боялся, что более знатные просто используют момент и останутся в Литве, к чему многие стремились.
   "...15 Апр. Евст. Мих. Пушкин, Фед. Андр. Писемский и Дьяк Трифонов. В их наказ
   (л. 228): а будет учнут укоряти, или безчествовати, или лаяти, или бити... ино слегка ответствовати, а не бранится, а против боя терпети..."
   (Карамзин, "ИГР", т.1Х, прим. N 558).
   Ну, очень хотелось замирится, правда не оставляя надежды, что-то сохранить и себе. Аппетиты, правда, поубавились, но отчаянное, навязчивое желание сохранить, хоть часть Ливонии, а значит и упоминание о ней в титуле, превалировало в его письме. Король, возможно, был занят делами более важными, чем выслушивать "стоны души" Иоанна и послы долго сидели без надежды быть представленными королю. Наконец:
   - 27 мая. Все посланцы московские были представлены Баторию, они огласили письмо:
   "...Вельможи Баториевы сказали им: "вы пришли не с Посольством, а с торговлей о Ливонии, то есть опять с бездельем". Иоанн хотел удержать только четыре города в Ливонии, Нейгауз, Нейшлос, Нейрмюлен и Нарву; но Король требовал всё без остатка: с чем и послал гонца в Москву (см. Дела Польск. N 12 и 13) (Там же).
   Обращаясь к карте, отметим: город Нейгаузен рядом с Изборском и Псковом; Нейшлос, находится от города Нарва и Ивангорода, выше по течению р. Нарва, практически там, где река вытекает из Чудского озера. Странно, что, но, не упомянут Юрьев (Дерпт).
   - 5 июня. Гонец Батория отправился в Москву. Послы отправили с ним одно известие: "...Отъехал от тебя к Королю изменник Давид Бельский, а приехал в Вильну до нашего приезду, а бывает - дей у Короля часто, а спрашивает - дей его Король про всякие твои Государевы дела..." (Там же, прим. N 556).
   Вот так, в сентябре плясал на царских свадьбах, а в апреле уже сбежал от Иоанна, какая неблагодарность к повелителю. Если бы не письма с поручениями родных и близких, которыми было опутано всё ближнее окружение Иоанна, бежали бы многие.- 17 июля к Иоанну в Старицу вернулся из Рима Истома Шевригин с ответом от папы Римского. Что тот писал, тайна сия велика, есть, для нашей исторической науки.
   Видимо в документе том содержалось, что-то не приемлемое, "для правильной оценки" потомками предложений выдвинутых Иоанном в его письме папе, вроде "объединения"
   Вер и войны с Турками. Косвенные подтверждения тому в беседе Стефана и Антония. Но, так или иначе, получив это письмо, Иоанн обрел уверенность. Плохо знал Рим!
   "...Папа, славной ревностью к успехам Латинской Веры - Григорий Х111 изъявил живейшее удовольствие, видя, как он думал, случай присоединить Россию к своей обширной пастве.... Папа велел славному Богослову Иезуиту Антонию Пассевину, ехать к Баторию и в Москву для примирения воюющих держав..." (Там же, ст. 191).
   Впоследствии Антоний, говоря о личных впечатлениях от личности Иоанна 1У, отмечал его "веротерпимость". Как далеко распространялись, высказанные Иоанном обещание о соединении вер, можно лишь предполагать. Предположим, что в данный момент они были беспредельны, слишком уязвима была позиция Иоанна в это время.
   Письмо от императора, наоборот не внушало особых надежд, даже на его посольство:
   "...Слабый беспечный Рудольф ответствовал, что не может ничего сделать, без ведома Князей Императорских; что его Вельможи, коим надлежало быть в Москве для заключения союза, или умерли, или больны..." (Там же, ст. 190).
   - "...Король оставил Вильно 20 июня и велел Пушкину и Писемскому ехать за собой..." (Там же, прим. N 560).
   - 21 августа. Встреча Стефана Батория с посланцем папы Римского состоялась в конце июля, начале августа и была достаточно откровенной, они единомышленники в смысле дальнейших действий. Баторий - действует вооруженной силой, Антоний - уговорами. Мнение Баторием основывалось на недоверии ко всем словам Иоанна:
   "...Государь Московский хочет обмануть Св. Отца; видя грозу над собою, рад всё обещать: и соединение Вер и войну с Турками; но меня не обманет. Иди и действуй: не противлюсь; знаю только, что для выгодного и честного мира надобно воевать: мы будем иметь его; даю слово..." (Там же, ст. 191).
   Вероятно, это часть разговора между королём и иезуитом, но ссылка опять не доступна:
   "...Moscovia A. Possevinii и La vie du Pere Ant. Possevin, p 267...". Ищите и обрыщите!
   Всегда подозрительно, когда более поздние документы доносят до нас слова, сказанные более 300 лет до того.... конечно бы лучше посмотреть архивы Ватикана, но зачем?
   - 29 июля. Иоанн написал пространный ответ на требования Стефана - "всё без остатка". Ответ получился, как и всегда у Иоанна (вернее, у дьяков московских) очень большой. Пишут, что Баторий пошутил - "начал от Адама". Это послание опубликовано в интернете "Послание польскому королю Стефану Баторию (1581), с комментариями Д. С. Лихачёва и Я. С. Лурье, оно содержит 28 страниц, причем: целый ряд из мест в комментируемом послании дословно совпадает с грамотами, посланными Грозным в 1580 году императору и папе, через гонца Истому Шевригина (см.: Памятники дипломатических сношений, т. 1, ст. 790 - 793; т. Х ст. 8 - 10). Приведем лишь краткое содержание Иоаннова послания: "...Мы смиренный Государь всея России. Божией, а не многомятежною человеческой волею.... Когда Польша и Литва имели таких же Венценосцев наследственных, законных, они ужасались кровопролития: ныне нет у вас Христианства! Ни Ольгерд, ни Витовт не нарушали перемирия; а ты, заключив его в Москве, кинулся на Россию с нашими злодеями, Курбским и другими; взял изменою Полоцк, и торжественным Манифестом обольщаешь народ мой, да изменить Царю, совести, Богу! Воюешь не мечём, а предательством - и с таким лютым зверством..."
   (Там же, ст. 188).
   "Чья бы корова мычала, а твоя бы молчала!" - а от Иоанна обвинения, обвинения и ещё обвинения, даже в том, что Стефан "бесермен", что очень задело короля, так же и его некоролевское происхождение. Приведём несколько дополнительных отрывков:
   "...Но ты, охваченный высокомерием, и тут не пошел на приемлемые условия и передал нашим послам через Радных панов, что ты с нами не помиришься, пока мы не уступим тебе всю Ливонскую землю...кроме того мы должны уступить тебе Себеж.... Да к тому же ещё уплатить тебе за твои сборы, когда ты снаряжался на нашу землю.... И если это так будет, что же это будет за мир? Взять теперь у нас казну, нанести нам убыток, да на наши же деньги нанять людей и взять нашу Ливонскую землю... можно не мирясь всё это делать и невинную кровь проливать!"
   "...Если же захочешь воздержаться от пролития невинной христианской крови, то и мы хотим заключить перемирие и вечный мир. А на тех условиях, которые мы предлагали со своими послами...ты заключить с нами вечный мир и перемирие не захотел, а теперь и мы не хотим заключать с тобой перемирие и вечный мир.... А хотим заключить перемирие и вечный мир на условиях, о которых теперь сообщили своим послам, прислав к ним грамоту с окончательными указаниями.... Больше ни на какие условия перемирия не согласны..." (Послание Ивана Грозного "Лихачёв Д.С.").
   В комментариях, приведенных в данном документе написано: " Новые условия перемирия, посланные своим послам через Дзержка, заключались в следующем: царь соглашался уступить Баторию в Западной Руси ещё три города - Великие Луки, Холм и Заволочье, кроме городов упомянутых Пушкином и другими, ещё несколько, в том, числе, Юрьев..." Как видим Иоанн "патриот" за четыре Ливонских города, предлагает отдать четыре города Руси. За прибавку к титулу "......Ливонский"!
   Каждый из них занялся своим делом: Баторий, заканчивая приготовления к третьей компании, тянул время в переписке с Иоанном, готовясь выйти в поход в августе; посол папы иезуит Антоний направился в Москву, через Смоленск для свидания с Иоанном, который находился в то время, давно уже в Старице. Если Антоний знал об этом, а это точно, зачем ехал через Смоленск, есть короткий путь от Великих Лук.
   Нечволодов отмечает, что при защите Лоде, Фиккеля, Вассенштейна и Нарвы, войско московское понесло значительные потери, только в Нарве было убито 7 000 воинов.
   А, Иоанн готовился к обороне, но в данном случае он располагал гораздо меньшими силами, чем в походах былых на Ливонию, никаких 300 000, всё гораздо скромнее, тут:
   "...В 1581 году, когда Баторий осадил Псков с гарнизоном не менее 30 000, в Новгороде стоял князь Голицын с 40 000, под Старицей у Царя было по летописи
   30 000..." (В. О. Ключевский, "Курс Русской истории, ч. 2, ст. 267).
   Такое расположение войск свидетельство того, что Иоанн опять не имел понятия, куда направит свой удар Баторий, и, исходя из этого сосредоточил войска в направлении возможных ударов, этими пунктами были Новгород, Псков и Москва. Войска, бывшие у него в Старице, вполне могли перекрыть движение войск Батория на Москву в районе Ржева. Правда, столь большие расстояния между выбранными для обороны пунктов, исключало возможность оказания помощи выбранным объектам обороны.
   Баторий действительно имел возможность выступить в этих направлениях, но тут:
   - Новгород защищен не только крепостными стенами, но и подходами. Поскольку поход Баторий планировал в августе, то двигаясь по берегу, Ильмень озера от Старой Русы, ему предстояло форсировать довольно многоводную Шелонь, что довольно трудно, особенно если переправе его войска через реку, противник будут противодействовать.
   - Москва, расположена достаточно далеко от его исходных позиций, кроме того в районе Ржева, река Вазуза. Переправа через нее большого войска так же трудна. Кроме того его войска состояли, в основном, состояли из пехоты, а путь не близкий.
   - Псков, сильная крепость, но расположена рядом с "исходными рубежами". Реку Великая нет нужды форсировать, поскольку город Остров в руках войск Батория.
   Считается, что для похода намечались три цели: Новгород, Псков, Смоленск, но пан Филон уже был под Смоленском в прошлом году, и, естественно, составил представление о его обороноспособности, да и Иоанн, никаких сил туда не направил. Решение Батория, выбравшего Псков в качестве цели, для нанесения третьего удара,
   исходило из того, что кроме выше перечисленных причин, он считал: взятие Пскова, который является ключом ко всем северным землям московской Руси, заставит Иоанна, в случае его потери немедленно заключат мир, а для того, чтобы вернуть Псков себе, Иоанн отдаст и Смоленск и земли Северские и многое другое.... Вот что определяло выбор Пскова.
   Московские воеводы предполагали то же самое, хотя это могло не оправдаться, но:
   "...В этот раз Русские не были застигнуты врасплох. Государь предугадал, что Псков будет предметом действий короля, и заблаговременно принял меры к усилению обороны этой сильнейшей во всём Государстве крепости. Для её защиты было собрано 7 000 конницы и около 50 000пехоты, считая при этом и обывателей, несших военную службу; на стенах имелась многочисленная артиллерия; в числе её две огромные пушки: "Толстуха" и "Барс". Главными воеводами были два славных мужа, оба князья Шуйские: Василий Феодорович Скопин - Шуйский и Иван Петрович.... Посылая воевод во Псков, Царь взял с них клятву перед иконою Владимирской Божией Матери в Успенском Соборе, что они не сдадут его, пока будут живы..."
   (Нечволодов, "Сказания...", т. 4, ст. 210).
   Тут нужно сделать два замечания: 1/ По вопросу "кадровому": избрание воеводами во Псков Шуйских не было случайным. Нет сомнения в том, что кроме клятвы у иконы, с обоих взяты "записи", и все родные и близкие оставались у царя в заложниках, да и провинности за обоими, в понятии Государя, были не малые. Кроме того, Шуйские давно связаны с землями Новгорода и Пскова, ещё с тех времён, когда они бились, там отстаивая новгородскую и псковскую вольницу, от посягательств князей Москвы. 2/ По вопросу "тактика": то ли по распоряжению Иоанна, то ли по своим понятием, воеводы не решились перенести начало сражения на подступы к городу, чтобы тем мешать продвижению и маневрам противника, считали, что в "поле" они не смогут победить.
   - 2 августа. Баторий направляет ответ на письмо Иоанна от 29 июля. Ответ был таков:
   "...Хвалишься своим наследственным Государством, не завидую тебе, ибо думаю, что лучше достоинством приобрести корону, нежели родиться на троне от Глинской, дочери Сигизмундова предателя. Упреваешь меня терзанием мертвых: я не терзал их, а ты мучаешь живых; что хуже?.... Ещё не видали мы лица твоего на сей крестоносной Хоругви, коею хвалишься, ужасая крестами своими не врагов, а только бедных Россиян...назначь время и место; явись на коне, и един сразися со мною единым, да правого увенчает Бог победой!..." (Карамзин, "ИГР", т. 1Х. ст. 193).
   Вместе с письмом Баторий направил Иоанну много книг изданных на западе, в них освещались методы правления Иоанна в царстве своем. Иоанн смолчал, поединка не назначил, а Баторий изгнал его послов из своего лагеря. Карамзин смягчил, как смог текст этого послания, убрав из него все места "непристойные". В какой-то степени с подлинником письма можно ознакомиться прим. N 561, т. 1Х, "ИГР" или Дугаш, Х111.
   Иловайский пишет более открыто, хотя достаточно коротко, не текст, а его изложение:
   "...Ответ на царское послание Баторий поручил сочинить канцлеру Замойскому. Канцлер усердно занялся этим ответом: в деле сочинительства он не уступал Грозному и ни одного его обвинения не оставил без резкого опровержения.... Таким образом, к Ивану Васильевичу от имени короля, в свою очередь была послана в западном переводе грамота, в которой тот смеялся над его происхождением от кесаря Августа и напоминал раболепие его предков перед татарскими ханами; называл его мучителем, волком ворвавшимся в овчарню, и грубым ничтожным человеком, упрекал его в трусости и, наконец, вызывал его на поединок. Вместе с грамотой он прислал царю изданные тогда в Германии книги о его предках и о нем самом. Иоанн не нашелся, что ответить на грамоту, и ограничился тем, что гонца, прибывшего с ней грамоту, не позвал обедать! Вместо того чтобы мужественно встретить врага, он в то время искал спасения от него в папском и иезуитском посредничестве..."
   (Иловайский, "Царская Русь", ст. 315).
   Историка наперебой упрекают Иоанна в отсутствии "мужества", что само по себе странно, искать мужественности там, где её, отродясь, не было. Чувствовать себя "Царём. Избранным волею Божьей", непререкаемым судьей для своих подданных, это можно, выехать и "взглянуть" на город, где всё подготовлено к его сдаче, с большим удовольствием, топтать людей лошадьми или травить медведями, он был готов, но мужеству его никогда и нигде не учили. Не пришлось, он с молодых ногтей дружил не с саблей, а представлялся божеством, в глазах своего окружения, а поскольку иногда этим божеством пренебрегали, он стал подозрителен, затаил злобу на всех и предпочитал иметь в своем окружении безнравственных и бездушных холопов, готовых на любую подлость. Нет, поединки, сражения, где существовал хоть минимум опасности - не для него! Его принцип внушать СТРАХ именем своим, но не более того! События этого периода, по мнению историка ХХ1 века Д. Калюжного, выглядят так:
   "...1581.- Послание Иоанна Грозного, польскому королю Стефану Баторию: "Мы добиваемся, как бы унять кровопролитие, а ты добиваешься, как бы воевать и лить невинную христианскую кровь..." ("Другая история Московского царства", ст. 268).
   Вот так, всё должно быть коротко и ясно должно быть в истории Руси в 1581 году! Итак, все разошлись по делам своим, Антоний, благословив Батория "на дела достойные Героя и Христианина". Отправился в Москву, а благословленный Стефан
   двинулся с войском ко Пскову. Между ними был обговорён такой порядок действий:
   - Антоний едет к Иоанну и предъявляет тому условия перемирия между сторонами.
   - Баторий без торопливости двигается к Пскову, занимая, при этом, нужные города.
   - После встречи с Иоанном, с "результатом переговоров" Антоний едет к Баторию, а тот принимает решение как ему поступать дальше. В случае принятия его условий прекращает подготовку к осаде Пскова: если условия не приняты, начинает осаду.
   Нет возможности сказать, когда Антоний расстался с Баторием, после их "милой" беседы 21 августа, но нет сомнение в том, что он играл на руку Стефану, пока Антоний добирался до Иоанна, Стефан неспешно, без всякого противодействия со стороны войск московских двигался к Пскову. Была ли со стороны Иоанна команда не "препятствовать" продвижению войск Батория не известно, но, очень возможно.
   И как по расписанию оба 18 августа прибыли на место: Антоний в Ставку Иоанна, Баторий к стенам Пскова. Это была одна из причин, для Антония, что бы выбрать дорогу в Старицу через Смоленск, игнорируя пути более короткие, кроме того, что медленно двигаясь, он способствовал Баторию, он мог продемонстрировать и своё величие и значение, имел возможность оглядеться. Обнадёжить тех, кто хотел возврата на эти земли власти Великого княжества Литовского. Проехать через Вязьму, Сычёвку, Ржев, сделать свои определённые выводы о войске московском и оценить возможности. Прибыть в ставку Иоанна быть с абсолютно сложившимся собственным мнением.
   - "...18 Августа приехал к Государю в Старицу нетерпеливо ожидаемый им иезуит Пассевин, которого от Смоленска до сего места везде честили, приветствовали с необычной пышностью и роскошью..." (Карамзин, "ИГР", т. 1Х, ст. 193).
   - "...Услышав, что Баторий взял Опочку, Красный, Остров и на берегах Черехи разбил легкий отряд нашей конницы, Воеводы (18 Августа) зажгли предместие, сели на коней, велели звонить в осадный колокол, и скоро увидели густые облака пыли, которыя сильным южным ветром неслись к городу. Явилась и рать Стефанова: шла она медленно, осторожно, толпами необозримыми..." (Там же, ст. 194). Прежде чем приступить к описанию самой осады Пскова, опишем его местоположение: - Город Псков, кстати, как и большинство старых городов (Казань, Ярославль, Кострома, Нижний Новгород и др.) располагался в местах впадении одной реки в другую. Здесь первоначально поселение занимало самую крайнею возвышенную территории на одном из берегов. Псков расположен на месте впадения р. Пскова в р. Великая. Река Пскова впадает в р. Великая двумя рукавами и здесь на острове, окружённом водяными протоками и началось основание города, выстроена церковь Св. Троицы позже город перерос эти границы и стал развиваться вдоль реки Великой. К 1581 году он имел несколько частей: Кремль, располагавшийся на острове, Запольсковие, расположенное по берегу р. Великой на правом берегу р. Пскова, Большой город, занимавший земли между р. Великой и р. Псковой, по левому её берегу. Территория всего города обнесена каменными стенами с башнями, в том числе и по, берегу р. Великая. Кроме того имелись и внутренние каменные стены, отделяющие Кремль, и Довмонтова стена. Псков имел, только на наружной стене порядка 20 башен. К Пскову вело несколько дорог: от направления Опочка - Остров, от Новгорода с южной стороны, из Изборска с западной стороны, от Гдова с северной стороны. Польско-Литовские войска подходили со стороны Опочки (с юга) и расположились в междуречии р. Великая - р. Пскова. Стефан выбрал для штурма примыкающий к р. Великой участок крепостной стены, здесь же и осаждённые сосредоточили свои основные силы и артиллерию. Слабое направление? Теперь, кратко описав сам город и расстановку сил на местности, продолжим по датам:
   - 20 августа. "...Через два дня, данные путешественнику для отдыхновения, Антоний с четырьмя братьями своего Ордена, был представлен Государю, удивлённый великолепием Двора, множеством Царедворцев, сиянием драгоценных металлов и каменьев, порядком и тишиною. Иоанн и Старший Царевич встали при имени Григория Х111 и с великим вниманием рассматривали дары его.... Григорий писал особенно и к Царевичам и к Царице (именуя Марию Анастасиею); называл Иоанна в письме к нему, своим сыном возлюбленным, а себя единственным наместником Христовым; уверял Россию в доброжелательстве; обещал склонить Батория к миру, нужному для общего блага Христианских Держав, и к возвращению отнятого несправедливо, в надежде, что Иоанн умирит Церковь соединением нашей с Апостольскою, вспомнив, что Греческая империя пала от непринятия уставов Флорентийского Собора..." (Там же, ст. 193).
   Несколько замечаний по поводу этого грандиозного события. Врут и папа и Антоний: - Папы Римские никогда не думали о благе народов, тем более Руси, которую они всегда рассматривали как "схизматиков" упрямо отвергающих свое подчинение Риму.
   - Антоний не мог "удивится великолепью Двора" после дворцов и соборов Рима, это было лишь поражение варварской роскошью. Знал, что этим "Царедворцам" место в рядах войск, если они думают о победе над Баторием, а не в окружении.... Смирились? Но Антоний и братья его сумели отобразить восхищение, что растрогало душу Царя.
   - Правда, изложить свои конкретные предложения, лично Иоанну сам Антоний не сумел:
   "...Антоний объявил на словах Думным Дворянам и Дьяку Щелкалову, что он, исполняя волю папы, склонил Батория не требовать от нас денег за убытки войны; что Стефан удовлетворится одной Ливонией, но всею; что заключив мир с ним и Королём Шведским (чего желает Папа). Иоанн должен вступить в тесный союз с Римом, императором, с королями Испанским, с французским, с Венецию и с другими Европейскими Державами против Оттаманской; что Папа даст 50 000 или больше воинов в состав сего Христианского ополчения, в коем Шах Персидский может взять участие. Наконец Антоний просил Государя, чтобы тот дозволил Венецианцам свободно торговать и строить церкви в России..." (Там же).
   Иоанн был верен своим привычкам, по своему обыкновению избегал личных бесед, когда вынужден был отвечать сразу на предложения. Оставлял время на советы, или, возможно, личное обдумывание, и лишь позже, через третьих лиц, давал свои ответы.
   Сами предложения Антония не могли, ни в какой мере устраивать Иоанна, поскольку: - Он не мог поступиться уступкой "всей Ливонии" Баторию. Поскольку вот уже 25 лет он воевал за неё и средствами военными и политическими. Уступить - потерять лицо! - Он не мог, идти дальше обещаний, в отношении "объединения Вер", поскольку этим объединением он бы вызывал раскол и противостояние в подданных, воспитанных в противостоянии католицизму, как у народа, так и у Духовенства. А, самым главным следствием этого объединения, была бы потеря ЕГО главенства в делах церкви Руси.
   - "Объединение с Европой", в интересах запада, не принесла бы никакого облегчения, слишком далека она от нас, и до времени настоящего. Турция была ближе и по духу и в смысле военных от неё неприятностей. Предпочтение Иоанн отдал обещаниям. Он продолжал желать немедленного мира, но на своих условиях. Его ответ передали:
   "...Ему ответствовали ласково, однакож с некоторую твердостью, Царь благодарил Папу за любовь и доброжелательство; хвалил за мысль наступать на Турков общими силами Европы; не отвергал и соединение Церквей и мира со Швециею, в угодность Григорию, но прежде хотел мира с Баторием; изъявил доверенность к Поссевину; сказал, чтобы он снова ехал к Королю, для совершения начатого им дела..." (Там же).
   - Какое время заняли переговоры между Иоанном и Антонием ясности нет, с чем убыл:
   "...Россия, от времён Ярослава 1, владев Ливониею, уступает в ней Стефану 66 городов, и сверх того Великие Луки, Заволочье, Невель, Холм, удерживая за собой единственно 35 городов Ливонских, Дерпт, Нарву и проч.; что больше уступить ничего не может, и от Стефана зависит прекратить войну на этих условиях..." (Там же, ст. 194).
   Иоанн разрешал торговлю итальянским купцам, но не позволил строить Церкви - " а Церквей Римских у нас не бывало и не будет..." - править службы и иметь своих священников разрешил - "Молитесь Богу, как им угодно...". Всё закончилось обедом... - Баторий, время переговоров в Старице, использовал для организации и расстановки сил непосредственно вблизи осажденного города и фортификационных работ. В начале 18 августа войско занимало позиции около Любатовского Св. Николая монастыря - (3.5 км от Пскова), то потом ставка Батория заняла место в непосредственной близости от стен (1.5 км.), а ещё раньше до 26 августа, войска заняли свои позиции.
   Каким путём проехал в стан Батория иезуит не ясно, но не через Смоленск, поскольку уложился, максимум, в 3 дня. Как то получилось, что Баторий, ещё до приезда посла, либо знал об итогах переговоров, либо решил начать штурм в не зависимости от...
   "...26 Августа неприятель обступил город, под громом всех наших бойниц, заслоняясь лесом от их пальбы, но терял немало людей.... Он стал в шатрах на Московской дороге (монастырь на дороге Новгородской), близь Любатовской Церкви Св. Николая, и должен был снять их, чтобы удалиться...к берегам Черёхи, за высоты и холмы..."
   (Там же, ст. 195).
   На карте Оборона Пскова (интернет) видно, что Баторий сосредоточил все свои основные силы на южной стороне Пскова против Покровской и Свиной Башен, как и какими силами блокировались остальные подходу к городу ясности нет. Смена места командного пункта к р. Черёха (река выше по течению р. Великой, около 6 км.), произошло после того, как ставка приблизилась 26 августа в непосредственную близость к городским стенам. Это больше походило на разведку боем, чем на штурм.
   "...Антоний приехал к Стефану, и нашел его уже среди кровопролития..." (Карамзин).
   - До 31 августа вторичных попыток штурмовать город неприятель не предпринимал.
   Нечволодов считает: "...Кроме того оказалось, что Поляки взяли с собой слишком мало поруху, из которого часть взорвалось к тому же по пути. Польские историки полагают, что Баторий, угнетённый известием, полученным во время подготовки к походу - о смерти брата своего Семиградского воеводы, забыл отдать распоряжение о заготовлении достаточного количества пороха..." ("Сказания...", т. 4, ст. 211).
   Это маловероятно, возможно он вообще не рассчитывал на длительную осаду, имея на то какую-то неясную надежду, и, только, 26 августа понял - осада будет долгой!
   Так или иначе, но год 1581 окончился, улучшение дел для Иоанна не предвиделось...
   "...В 1581 году приостановлено на год право крестьян переходить от одного помещика к другому: эти "заповедные годы" продлились вплоть до 1587года. Очень полезная мера для достижения общественной гармонии в государстве; ведь дворяне уже были закреплены. Когда через 175 лет, в 1762 году была дарована вольность дворянству, а крестьяне ещё на 99 лет оставались крепостными. Это разорвало общество, приведя в дальнейшем ужасным для России последствиям..."
   Трудно понять, как автор в ХХ1 веке может, называет эту "меру полезной", и утверждать, что она служила "делу общественной гармонии". Европа в те времена уже не знала "крепостного права" на людей. И лишь недавно, менее 100 лет тому назад, этот опыт "общественной гармонии был повторён", приписали к " рабочему месту" всех, никто не смел его покинуть! Ну, и в чем выразилась для подданных эта польза во времена Иоанна и позже? Выше цитировался исторический труд - ("Другая история Московского царства", ст. 267 М. 2005 год). Историка С. Валянский, Д. Калюжный, А. Жабинский. Для чего закреплять авторитетом науки такие взгляды?
   Если, что и радовало, то это укрепление власти "Белого Царя" на востоке, Строгановы там готовились к завоеванию Сибири очень активно, и без помощи царской, а сами:
   "...Призвав Донских Атаманов, Строгоновы имели в виду не только защиту городов своих: испытав бодрость, мужество и верность Козаков; узнав разум, великую отвагу, решительность их главного Вождя, Ермака Тимофеева, родом неизвестного, душею знаменитого, как сказано в летописи; составив ещё особую дружину из Русских Татар, Литвы, немцев, искупленных ими из неволи у Ногаев (которые, служа в войнах у Иоанна, возвращались обыкновенно в Улусы свои с пленниками); добыв оружие, изготовив все нужные припасы, Строгановы объявили поход, Ермака в Сибирь целью.
   Ратников было 840, одушевленных ревностью и веселием: кто хотел чести, кто добычи; Донцы надеялись заслужить милость Государеву, а немцы и Литовские пленники свободу: Сибирь казалась им путём в любезное Отечество!..." (Там же, ст. 225).
   Примечание: в томе 1Х прим. N670 - Миллер излагает совершенно другое описание причины и хода всех этих "Походов" Ермака в Сибирь. Тут нет участия Строгоновых
   или, тем более, царя, поход инициатива казаков, шедших искать более спокойные места,
   подальше от соседства враждебных им сил на Дону, в том числе и московских. Но у нас, в исторической науке "собственная инициатива" отрицается, причины могут исходить или от царя, или, в крайнем случае от Строгоновых. То, что написано в Ремезовской Летописи объявлено гнусным измышлением, противоречит Строгоновской Летописи. Строгановы всегда имели самые "благородные" намерения, и разбойничков решили послать в поход на земли Царя Кучума, чтобы "местных защитить". Нет ясности кто из них вернулся, важен обнародованный результат, даже историкам...
   Между тем Дания решила не отставать и "урвать себе кусочек" в данной обстановке:
   "...Король Датский требует пошлин с Английских мореходцев на пути их к берегам нашей Лопландии..." (Там же, ст. 247). Переписка по этому вопросу велась между Елизаветой Английской и Иоанном Московским. Иоанн обещал: "...я велел своим ратным дружинам занять пристани Северного Океана, для охранения твоих гостей от Датчан..." (Карамзин). То ли потому, то ли по какой другой причине, Фредерик отказался от своих первоначальных требований. Интересно звучит упоминание о том, что Датчане присутствовали на Коле (Кольский полуостров и Пенеге). Пенега на добрую сотню километров южнее Архангельска по течению Северной Двины. Занятно.
   Где то же, летом, прибыл к Иоанну Лейб - Медик Елизаветы, Роберт Якоби, взамен сожженного Елисея, впрочем, медик имел более широкий круг полномочий, поскольку рассуждал о возможности выбрать Иоанну жену из ближнего родственного круга самой английской королевы. Свататься к новой жене, когда в его постели ещё лежит "законная супруга", дело для Иоанна не новое. Следуя совету дохтура Иоанн "обратил внимание своё на Марию Гастингс". Когда в таком "пикантном вопросе" ищешь совета, то невольно раскрываешься перед собеседником, и врач это прекрасно понимал, так же как и Елизавета Английская, теперь она точно могла понять - " что есть Иоанн Московский" - хотя и ранее не обольщалась на его счет. Постепенно дохтур стал Романом Елизаровичем, и под именем этим прижился в летописях...
   Год 1581 подошёл к концу, практически весь затраченный на приготовления и игры дипломатические. Всех застал на "своих" местах: Иоанн, окруженный войском и царедворцами, ожидал продолжение событий в Старице, Стефан Баторий у Пскова.
   "Исторические Хроники" (Е.А. Гладилин): " Английский масон пират Френсис Дрейк
   Завершил второе кругосветное путешествие", " 1581 г. 16 января английский парламент принял жесткие законы против католицизма", " 5 мая. В городе Остроге на Волыни, печатник Иван Феодоров издает первый календарь"
   1582 год - год, во многих смыслах - "судьбоносный", поскольку многое изменил в самом царстве Московском и предопределил существенную перестановку в "положении фигур во властных структурах", а также принес МИР. Стефан Баторий понял, что его надежды на быстрый захват Пскова, вероятнее всего, не оправдаются, и он попытался устроить городу жесткую блокаду, учитывая, что город переполнен людьми, за счет окрестного населения. Надеялся, что голод, болезни и приближающаяся зима, вынудят его сдать. Кроме того он, был очень ограничен во времени и средствах, поскольку эта война стала непопулярной и в Сейме и у шляхты. Антоний продолжил свою "миротворческую деятельность", пугая Иоанна, настаивал, но не выезжал от Батория.
   Следует охарактеризовать общее расположение сил Батория около осаждённого Пскова:
   - Как уже отмечалось, все основные силы осаждавших были сосредоточены около южного участка стен Пскова, между р. Великой и новгородской дорогой. Стены на этом участке прикрывали Покровская башня (практически на берегу р. Великая) и Свиная башня (рядом с ней, но внутри города, оборудованная артиллерией), войска осаждающих занимали позиции (от р. Великая) - венгры, немцы, поляки, литовцы. Все позиции осаждавших не простирались далее 800 метров от р. Великая.
   Оставим общие рассуждения, покажем события в хронологической последовательности: - 1 сентября начали копать борозды (или вести траншеи) к воротам Покровским, вдоль реки; работали день и ночь; подкатил туры, сделал осыпь. Воеводы Псковские видели работу, угадали намерения, в сём опасном, угрожаемом месте заложили новые, внутренние укрепления, деревянную стену с раскатами..." (Там же, ст. 196). - 1 сентября Ермак отправился в поход - " отплыл рекой Чусовой к горам Уральским". - 4 сентября. "...Де - ла - Гарди и Адмирал Флеминг осадили Нарву 4 Сен., а взяли 6..."
   (Там же, прим, N 592). - "...Поляки 7 Сентября, устроив бойницы, на самом рассвете открыли сильную пальбу из двадцати тяжелых орудий; громили стены между воротами Покровскими и Свиными...) (Там же, ст. 196).
   - 8 сентября. "...сбили их в разных местах - и Король объявил своим Воеводам, что путь в город открыт для Героев..." (Там же). Начатый штурм не увенчался успехом, поскольку за проломами в стенах, штурмующих встретили, вновь выкопанный ров и возведенная новая деревянная стена. Занятие поляками Покровской и Свиной башен не помогли. Свиная башня была взорвана, и штурмующие к ночи ушли из города.
   - 17 сентября шведы взяли Иван город и продолжили развивать успех.
   - 28 сентября шведы взяли Ям и двинулись к Копорью (было ближе к устью Невы).
   - "...Окт. в 7 в Казань ходили Воеводы луговые Черемисы воевати К. Ив. Селезень Михайлович Елецкий, Пан Христофор Мартынов Залеский, А. Я. Измаилов, Е. Л. Ржевский ..." (Там же, прим. N 732).
   - 10 октября шведы взяли Копорье и на этом закончили свое продвижение.
   Нельзя сказать, что Стефан стремился к повторным штурмам Пскова, не теряя надежды на то, что настроение в "городских массах" изменится и ему сдадут город.
   "...Псковский летописец (П. С. Л. 1У, 319) говорит, будто "у Царя было в собрании тогда 300 000 около Старицы, но на выручку под Псков, ни бояр своих не послал, ни сам не пошел". Хотя это число, очевидно, преувеличено по отношению к собранным под Старицей силам..." (Иловайский, "Царская Русь", прим, N 52, ст. 663).
   Примерно в то же время, войска Батория подходили к Ржеву и Старице, выжгли Русу.
   Войсками командовали Филон и Радзивил - "...Радзивил не осмелился идти далее", так написал Карамзин. А вот Иоанн, как увидим, принял решение и немедленно...
   - 24 октября. Польско-Литовское командование сменило расположение своих орудий, сосредоточив их на левом берегу р. Великой, около Мирожского монастыря. Это расположение артиллерийских позиций позволило: 1/ поставить орудия вне досягаемости для огня артиллерии осажденных. 2/ позволило сосредоточить огонь против Покровской башни и стены обращенной к реке, осуществлять прикрытие действий войск вдоль западной стены Пскова, расположенной на берегу р. Великой. Вскоре будет предпринята попытка через новый пролом в стене войти в город.
   - 25 октября войско Батория подошло к Печерскому монастырю, где кроме монахов было 300 стрельцов. Взять монастырь "с ходу" не получилось.
   - 27 октября Иоанн со двором и войском покинул Старицу, удалился в своё укрытие, Александровскую слободу, предоставив Пскову самостоятельно решать свои проблемы.
   - 28 октября. "...при ужасной пальбе всех Литовских бойниц, Королевские Гайдуки устремились от реки Великой прямо к городу с кирками и ломами; начали, между угловой башнею и воротами Покровскими разбивать каменную стену..."
   (Карамзин, "ИГР", т. 1Х, ст. 199).
   - 29 октября - 2 ноября. Пять дней артиллерия разрушала стену, обращенную к реке.
   - 2 ноября. "... оказался новый пролом в стене, от реки Великой, и Баторий хотел в последний раз испытать счастье приступом. Литовцы густыми толпами шли по льду реки, сперва отважно и бодро; но вдруг осыпанные ядрами из крепости, стали, замешкались..." (Там же). Это попытка была последней, Баторий потерпел неудачу.
   "... Так как в порохе ощущался большой недостаток, из Риги привезли его небольшое количество, то пришлось отказаться от надежды взять город бомбардировкой и приступами, и король изменил осаду на обложение или блокаду, для чего отвел войско подальше от стен и расположил его в наскоро построенных избах и бараках..."
   (Иловайский, "Царская Русь", ст. 315).
   "...Наконец Стефан дал повеление оставить укрепления, вывезти пушки, снять туры, и деятельную жесткую осаду превратить в тихое обложение, думая изнурить осажденных голодом..." (Карамзин, "ИГР", т. 1Х, ст. 200).
   Нельзя сказать, что войска московские не предпринимали попыток помочь городу:
   "...В Архив. Псков, Лет.: "а во Псков на проход пришли сквозь Литовские люди приказ Стрельцов с Никитою Хвостовым" Гейденшт. Пишет, что Литовцы взяли Хвостова, и что весьма немногие из его семитысячного отряда с Даниилом Исленьевым вошли в город, куда через несколько дней пробился и Ф. Мясоедов едва ли с 300 воинов; ещё до Хвостова Немцы схватили 200 Детей Боярских и прогнали другой Русский отряд, шедший вслед за ними из Дерпта ко Пскову..." (Прим, N 583).
   Все серьёзные попытки прорыва провалились, в город проникли лишь 300 стрельцов с Мясоедовым и 100 стрельцов проплыли на лодках, этого было явно маловато...
   Примечание: ни стрелецкий голова Хвостов, ни стрелецкий голова Мясоедов больше не упоминаются у Карамзина, то ли были убиты или, попав в плен, не вернулись.
   Теперь решающим моментам стала не битва, а трудности осаждённых граждан, а они, несомненно, были, и умолять их значение или умалчивать о них нет смысла, хотя " И не хлебом единым!". Стефану больше не нужно прикладывать усилия его козырь - время и тяжелые зимние условия, правда, свои войска также испытывали трудности. Карамзин пишет, что осаждающие терпели голод и болезни, поскольку их фуражиров уничтожали московские отряды. Как обстояли дела в самом Пскове с голодом и болезнями Карамзин не пишет, хотя там дела, в этом отношении, были лучше. Вот Иловайский ("Царская Русь", прим. N 52, ст. 662) делает сравнение двух документов того периода: "Дневник последнего похода Стефана Батория в Россию" и "Повесть о прихождении Литовского короля Стефана на великий и славный град Псков" и отмечает, что при наличии общей схожести по событиям, оценка из значения разнится в некоторых аспектах: "Повесть говорит об общем одушевлении псковичей при обороне города; а дневник нередко, со слов пленных и перебежчиков, утверждает, что псковская чернь не прочь была сдать город королю, но удерживалась от того предусмотрительностью воевод и их усилиями. Впрочем, и по русским источникам, воеводы неоднократно заставляли граждан присягать на крепкое стояние против неприятелей...". Именно такая обстановка и подвигала Батория писать письма:
   "... Дальнейшее кровопролитие для вас бесполезно. Знайте сколько городов завоёвано мною за два года! Сдавайтесь мирно: вам будет честь и милость, какой не заслужите от Московского тирана, а народу льгота, неизвестная в России, со всеми выгодами свободной торговли, некогда процветающей на земле его. Обычаи, достояние, Вера будет неприкасаемыми. Моё слово закон. В случае безумного упрямства гибель вам и народу...".... Ответ воевод: "Мы не Жиды! Не предаём ни Христа, ни Царя, ни отечества..." (Карамзин, "ИГР", т. 1Х, ст. 187).
   Если вспомнить, что Василий Васильевич Немой - Шуйский повесил на зубцах крепости Смоленской, граждан "изменников, в 1514 году, при приближении литовцев, то и Пётр Шуйский, умел убеждать граждан защищать город и не только клятвами...
   - "...Ноября в 3 послал Государь в Муром, а из Мурома в Казань Луговые Черемисы воевати: в большом полку К. И. М. Воротынский, да окольничий К. Дм. Ив. Хворостинин..." (Там же, прим. N 732).
   Примечание: Иванов Михайловичей Воротынских в то время имелось двое. Одного из них И. М. Воротынский (Перемышельский) был замучен Иоанном, второй остался...
   Туда отправили вместе и полки правой руки с Куракиным и Батурлиным, передовой, с другим Батурлиным и Ноздреватым, а также другие полки: сторожевой и левый.
   Бунты внезапно не возникают, поскольку имеют предпосылки и последствия. То, что Крым провоцировал казанцев к бунту, нет никакого сомнения, но вот то, что он мог серьёзно помочь восставшим, сомнительно. Нечволодов отмечает следующее: "восстание в Казанской области постоянно поддерживал Крымский хан, хотя, к счастью для нас, в наступившие тяжелые годы борьбы Иоанна с Баторием, крымские татары ничем другим нам вредить не могли, так как принимали участие, по приказанию султана, в войне с Персией..." (Нечволодов, "Сказания...", т. 4, ст. 228).
   - 14 ноября предпринят второй штурм Печерского Монастыря, но, даже получив подкрепление, штурм не имел успеха. Войска Батория и тут перешли к его осаде.
   "Переместившись" в Александровскую слободу, Иоанн не нашел и здесь успокоения:
   "...По крайней мере, Иоанн был в ужасе: не видел сил и выгод России, видел только одни неприятности и ждал спасения не от мужества, но единственно от иезуита Папского, Антония, который писал ему из Баториева стана, что сей Герой, готов, как и прежде, дать Мир России на известных Царю условиях, отвергая все иные, и ждёт того от наших уполномоченных сановников..." (Там же, ст. 202).
   Тут, как и всегда ранее, Иоанн стал "жертвой" своего характера. Ему нужен был совет, чтобы сформулировать свою позицию. Он считал, что именно советы его окружения, а не он сам привёл своё царство в создавшиеся тяжелые условия, и вот появляется тот, кто эти советы ласково, но настойчиво ему даёт. Антоний очень умело воспользовался создавшимся положением и, вероятно, ещё больше вселил в душу Иоанна, недоверие к его окружению и старшему сыну. Гонцы между Слободой и станом Стефана скакали так часто, что ничего о том, когда приходило очередное письмо Антония, историки не знают и не оповещают о том, что письма эти содержали.
   Вот тут в промежутке между 27 октября и, примерно, 12 ноября, судя по изложению Карамзина, состоялось обсуждение создавшегося положения и высказаны мнения как следует действовать. Если не считать мнения самого Карамзина, изложенного в "ИГР":
   "...Гибель казалась вероятным следствием Баториева упрямства. Если бы Князь Юрий Голицын из Новгорода, Мстиславские из Волока, Шуйские из Пскова вдруг
   наступили на Батория, то он увидел бы, что судьба не передаст ему всей Державы Российской..." (Там же, ст. 200).
   Фантастичность сего очевидна, совершить эти марши в короткие сроки не возможно.
   У присутствовавших на совете было в обсуждении два мнения: царское и его сына:
   - Иоанн сказал примерно следующее: "...уступая необходимости и могуществу Батория, союзника Шведов, располагающего силами многих земель и народов; отдать ему, но только в конечную неволю, всю Российскую Ливонию, с тем, чтобы он возвратил нам все иные завоевания и не включал Шведов в Договор, чтобы мы на свободе могли унять их..." (Там же, ст. 202).
   - Иоанн Иоаннович, вроде бы, обратился с предложением: "...Во время переговоров о мире, страдая за Россию, читая горесть и на лицах Бояр - слыша, может быть, и всеобщий ропот - Царевич, исполнился ревности благородной, подошел к отцу и требовал, чтобы он послал его с войском прогнать неприятеля, освободить Псков, восстановить честь России. Иоанн в волнении гнева закричал: "Мятежник! Ты вместе с Боярами хочешь свергнуть меня с престола!" и поднял руку. Борис Годунов хотел удержать её: Царь дал ему несколько ран острым железом своим..." (Там же, ст. 208).
   Очень похоже, что всё подошло к логическому концу, сын открыто выступил против мнения царя, уже, в какой-то части, опираясь на молчаливую поддержку части из них.
   - Решено отправить очередное посольство с этим предложением к Стефану, для извещения о скором отъезде к нему наших послов направлен гонец Болтин.
   - "... В лето 7090 в Москве в Слободе на Воздвиженской улице не стало Царевича Иоанна Иоанновича, и несоша его во град, и погребеша у Арх. Михаила; а скончался Ноемария в 19 день..." ("В Морозовской Летописи", прим. N 612, т. 1Х).
   Закономерное окончание противостояния, хотя историки не пришли к единому мнению: не то убит самим Иоанном, не то умирает от болезни. Да и причины, того, что произошло, называются самые разны. Всё зависит от того, кто, в соответствии со своими предпочтениями и взглядами, излагает версии данного момента. Всё смешано:
   - Нечволодов: "...Грозный Царь, невоздержанный и запальчивый, разгневавшись на сына старшего Иоанна, в ярости ударил его в висок своим жезлом с железным наконечником, и царевич через четыре дня умер. За что разгневался Государь на сына - в точности не известно; по-видимому, он рассердился на сноху, жену Иоанна Молодого, за то, что, будучи нездоровой, лежала у себя в комнате в одном исподнем платье, что для знатных женщин считалось неприличным. Сын вступился за жену, ожидавшую вскоре ребёнка, и был убит, пришедшим в исступление от этого противоречия отцом.... Смерть Иоанна Молодого была великим бедствием для Русской земли; по отзывам современников, он мог бы быть вполне достойным Государем на славном, но трудном Московском столе, так как отличался большим умом и твёрдостью духа, переходящего, по мнению некоторых, даже в жестокосердие.... В довершения беды у Иоанна Молодого не было детей, почему два первых брака с Евдокией Сабуровой и Параскевой Соловой, были расторгнуты: третья жена Елена Ивановна Шереметьева родила, через несколько дней мёртвого младенца..."
   ("Сказания...", т. 4, ст. 218).
   - Иловайский: "...Однажды, в ноябре 1582 года, в Александровской слободе Иван Грозный вошёл в комнату своей снохи и нашёл её лежащей на скамье в одном исподнем платье.... Она находилась тогда в последнем периоде беременности; тем не менее, царь разгневался и начал её бить. На шум прибежал сын, царевич Иоанн и стал упрекать отца в том, что он сослал в монастырь двух его первых жен, а теперь не щадит и третью вместе с будущем её младенцем. Разгневанный этими упрёками, царь бросился на сына и ударил его острым железным наконечником своего посоха в висок.... По другому известию, царь разгневался на сына и поразил его посохом за то, что царевич горячо начал говорить ему о необходимости выручать осаждённый Псков..." ("Царская Русь", ст.340).
   - Соловьёв: "...Привычка давать волю гневу и рукам не осталась без страшного наказания: в ноябре 1581 года, рассердившись за что-то на старшего сына своего, Иоанн ударил его - и удар оказался смертельный. Мне сказывали: за что-то, ибо относительно причины гнева свидетельства разноречат: у псковского летописца читаем: "говорят, что сына своего. Царевича Ивана, за то поколол железом, что тот стал говорить ему об обязанности выручить Псков (от Батория).... Но Пассевин, бывший в Москве спустя только три месяца после события, рассказывает, что убийство произошло вследствие семейной ссоры: царевич вступился за беременную жену свою, которую отец побил..." ("История России...", гл. 39).
   Скрынников: "...Источником беспокойства для царя становился двор царевича Ивана. Отец не забыл подозрений, возникших у него в конце опричнины.... Современные наблюдатели отмечали популярность царевича Ивана. С его именем связывали надежды на перемены к лучшему. Именно это и беспокоило самодержца.... Сказание Шлихтинга...после новогородского похода в царской семье произошел раскол: "Между отцом и сыном, возникли величайшее разногласие и разрыв, и многие пользующиеся авторитетом знатные лица с благосклонностью относились к отцу, а многие к сыну...В источниках можно найти сведения о том, что наследник просил отца дать ему войско, чтобы идти на выручку осаждённому Пскову.... Независимо от воли царевича его двор, как магнит притягивал недовольных. За полгода до кончины царевича, в Польшу бежал родственник известного временщика Богдана Бельского, Давид, который рассказывал полякам, что московский царь не любит старшего сына и нередко бьёт его палкой..." ("Семейная жизнь Ивана Грозного").
   Калюжный: " Наиболее известный русскому читателю факт - убийство царем своего сына Ивана. Но вот владыка Иоанн (Снычёв) утверждает, что различные версии об этом убийстве голословны и бездоказательны, "на их достоверность невозможно найти и намёка в массе дошедших до нас документов и актов..." ("Царское дело" ст. 135).
   Из века ХХ1 всё отчетливей видно, что именно и как происходило, нет "документа"! Альберт Шлихтенг переводчик его использовал Лейб-медик Линзей при лечении наследника, он, конечно, иностранец и лишь "бросает тень на тирана Васильевича"... Постараемся, без всякого предубеждения взглянуть на положение Самого - Иоанна 1У:
   - Как уже отмечалось, к этому времени здоровье его, оставляло желать лучшего. Не говоря о наличии определенных "приемов для удержания власти" и отсутствие личной храбрости, что мог он противопоставить подросшему (27 лет) сыну, выросшему в кошмарных условиях московского двора, где пиры перемежались казнями, а свадьбы царские пьяным разгулом и прямым насилием. Подросший царевич не имел ничего собственного, удела или отдельных от отца дворцов, всегда при отце, и он строил свою жизнь в подражание отцовской. Для него, также, не было никаких нравственных уз.
   - Иоанн Иоаннович - как "инорог, злобно дышал огнём своей ярости на врагов" - сказал про него дьяк Иван Тимофеев. Если исходить из возможностей его влияния на ход войны с Баторием, то тут сомнений и быть не может, он её не смог бы изменить. Обеспечить снятие блокады со Пскова гарантировать храбрый царевич Иоанн не мог бы, а вот в отношении "смены отца на столе Московском", могло возникнуть желание. Поскольку, Иоанну Иоанновичу, если чего и не хватало - то наличия у него войска!
   Находясь постоянно при отце, он при нем, кроме отсутствия личного удела, не имел никакой власти над войском. В поход на "освобождение Пскова от осады" сам Иоанн Грозный не отправится, что абсолютно точно, не тот характер, с детства был боязлив. Нормальной характеристики наследника не имеется, но воспитывался при дворе как царевич, насколько храбр - не ясно, но точно жестокосерден. Историки дружно пишут о его образованности, но образованность не гарантирует нравственности, так, же как умение красиво писать и знать грамматику не гарантирует - доброты душевной у всех. И что, вообще, можно ожидать от сына при таком отце? Даже, если не он сам, то сторонники могли "посоветовать" - самому пора начинать править! За последние 10 лет, он, по настоянию отца, сменил трех жен, две первые, как бесплодные были пострижены в монастыри. Имел, кроме того любовниц, нередко, тех же, что и отец. Был ли решителен? Василий 111 запрещал братьям женится, пока сам не обзавёлся потомком, Иоанн 1У, из тех же побуждений, избрал другой путь: у старшего отбирал жен, а на то, что дети будут у Феодора даже не предполагал. Таково Иоанна Младого неустойчивое положение. Положение и состояние отца, Иоанн Иоаннович понимал...
   Что мог думать Иоанн Грозный - расклад явно не в его пользу, да тут ещё мамки обнадеживают царя со скорым появлением наследника от жены молодой, что делать? Маниакальное желание "продвинуть на царства своего", не думая о последствиях, у него, как и у Василия 111, было непреодолимо. Пока сын бездетен, есть надежда...
   Напряжение достигало "критической массы", не хватало последней капли, и тогда...
   Если предположить, что от Иоанна Грозного тщательно, по желанию сына, скрывали что сноха в "интересном положении"? Под обычным нарядом цариц и царевен московских было трудно уловить "на сносях ли она"? В исподнем очень даже видно, что к чему. Тогда, вполне, можно представить такое развитие событий в семье Иоанна: - Иоанн постепенно настраивается против сына, по своему мнению или исходя из намёков "благосклонного к нему" окружению.
   - Апогея это достигает на военном совете, где сын при поддержке некоторых бояр, активно требовал дать ему войско для "освобождения Пскова". Иоанн его прилюдно поколотил, правда, без тяжёлых последствий.
   - Позже, там же в Александровской Слободе, возможно, желая объясниться с сыном, он ищет сына в его покоях, заходит в спальню невестки и видит...
   - И, что Иоанн видит? Невестка скоро родит, а он ничего об этом не ведает!
   - Всё собирается в один узел, требование войска, рождение в тайне ребёнка... и это последняя капля...Иоанн начинает бить женщину, стараясь погубить ещё не рождённого младенца, который, как, считает, он предопределит его конец как Царя!
   - Вступившийся за жену сын попал под горячую руку, тяжело ранен в голову, хотя Иоанн желал лишь лишить его наследника, но вышло совсем по-другому.... Тот умер.
   Точности в датах нет, многие приводят числа, в диапазоне от 12 до 17 ноября 1582...
   Все детально описывают страдание и слёзы, Иоанн, вряд ли был он искренен, так же плакал и по очередной жене и "очень усердно"; хотя сам приводил их на край могилы, спеша решить вопрос с очередным сватовством.... Актер он был отменный.
   - 24 ноября. Польский гетман Замойский пишет письмо защитникам Печерского монастыря: "...что всё Литовское войско приступит к их монастырю, если они не сдадутся...". Вскоре осада была снята. А Баторий, увел все польско-литовские войска, оставив вокруг Пскова. Войска наёмные с гетманом Замойским.
   - 26 ноября шведы взяли Веттенштейн.
   После смерти Иоанна Иоанновича был собран совет. Иоанн пожелал всех проверить:
   - "...Даже прибег к обычной своей уловке: объявил боярам, что по неспособности его второго сына. Феодора к правлению, пусть они изберут себе другого государя, а что он сам намерен удалиться в монастырь. Не веря его искренности, бояре ответили мольбой не покидать царства, и Грозный, как бы, снисходя на эти мольбы, остался на престоле. Иван Васильевич недолго скорбел о потере сына и воздерживался от обычных своих деяний и порочного образа жизни..."
   (Иловайский, "Царская Русь", ст. 342).
   Желающих возражать не нашлось, и Иоанн продолжил царствовать. Вот Василий 111 пробыл великим князем Московским, вообще, "де факто" все время правления своего, поскольку, до убийства коронованного, Иоанном 111, Димитрия Иоанновича, никакого титула в земле московской не приобрел, и посчитал коронацию лишь формальностью.
   - 28 ноября, когда в царстве московском всё "устаканилось": "...гонец Болтин, известивший Стефана о скором выезде наших Послов, возвратился и донёс, что Король не спрашивал о здоровье Царя и не встал, слушая Иоаннов титул. Стефан писал к Царю, что ждет наших Поверенных, а Псковской осады не снимает, хотя Антоний и склонял его к тому именем Папы..." (Карамзин, "ИГР", т. 1Х, прим. N 594).
   Когда отбыло из Москвы посольство ясности нет. Состав посольства следующий:
   - Князь Димитрий Петрович Елецкий, дворянин, потомок Св. Михаила, владел в Литве городом Елец. Когда род перешел на службу Москве неизвестно. При Иоанне 1У упомянут впервые, в связи с этим посольством. Окольничем стал лишь в царствование Феодора Иоанновича.
   - Олферьев Роман Васильевич, думный дворянин, печатник. Впервые упомянут в 1558 году, выезжал к Сигизмунду - Августу по вопросу освобождения пленных. По возвращении больше не упоминается.
   - Басеннок - Верещагин Никита, дьяк, да подъячей Захар Свиязев. Упомянуты лишь раз.
   Что хотел выразить Иоанн, приславший столь непредставительное посольство, для решения важного для него вопроса, ответить трудно. Его напутствие послам было:
   "чтобы заключить мир или перемирие" (Карамзин). Король также не выказал особой заинтересованности в ведении переговоров. Главным на них оказался иезуит Антоний!
   - 13 декабря. "...Иезуит Антоний Поссевин вместе с ними прибыл в Киверову Гору, в пятнадцати верстах от Запольского Яму, где находились Уполномоченные Стефановы, Воевода Януш Збаражский, Маршалок Князь Альбрехт Радзивил и Секретарь Княжества Литовского Михайло Гарабурда..." (Там же, ст. 202).
   Как видим, это, отнюдь не первые лица, которые, как и московские - исполнители воли. Переговоры, переговоры, каждый "тянул одеяло на себя", хотя положение как осаждающих, так и осажденных стало критическим. Гетман Замойский, оставленный осаждать город, лишь с наёмными войсками, которым и жалование платили, не слишком аккуратно, боялся, что они покинут позиции самовольно, и торопил с заключением перемирия. Историки не упоминают о положении осаждённых, не упоминают, о каких либо просьбах, или о намерениях сдать город. Возможно, что-то и было, но в документы не попало, в "государственных интересах", может изъяли позже. Стоит сопоставить ход самих переговоров и происходивших, в то время, действий.
   - Иловайский: "...Под его собственным (Антония) председательством и проходили мирные переговоры, открывшиеся 13 декабря.... На первом заседании были прочитаны верительные грамоты обоих сторон.... Заседание уполномоченных в Киверовой Горе происходили почти ежедневно; всех заседаний насчитывали более двадцати.... Главным препятствием для согласования, по-прежнему служила Ливония. Московские послы пытались удержать хотя бы небольшую часть, один только Дерпский округ; но польские уполномоченные требовали уступки всех занятых русскими Ливонских городов и замков, требовали ещё и денежного вознаграждения за военные издержки. Москвитяне затягивали переговоры и потому, что знали о трудном положении польского войска, осаждающего Псков, ждали более решительных действий со стороны московских воевод и снятии блокады. Но воеводы сидели по городам или стояли в поле и бездействовали, как, например, князь Юрий Голицын в Новгороде, Мстиславский в Волоке и т. д...." (Иловайский, "Царская Русь", ст. 330).
   Посмотрим - двадцать заседаний, с лишком, с 13 декабря - выходит последнее из них состоялось 2 - З января. Что последовало за этим? Каждый из них предпринял меры:
   "...Баторий, дав все нужные наставления своим Поверенным и главному Воеводе Замойскому, уехал в Варшаву. Последними его словами было: "еду с малою утомленною, дружиною за сильным, свежим войском..." (Карамзин, "ИГР", т.1Х ст. 203).
   Всего у стен Пскова осталось: "Всяких людей и конных и пеших больши двадцати шти тысяч нет..." (Там же, прим. N 597). Сколько было защитников никто не пишет.
   - "...1 Генваря велел Иоанн Воеводам: Ив. Вас. Годунову, К. Вас. Юрьев. Голицину, двум Салтыковым и К. Вас. Агришевичу Тюменьскому собирать полки в Торжке. В Архив. Разрядн. Кн. 657 - 664. а как Бояре и воеводы с Торжка и Волочка в Новгород пришли, велел по новому разряду идти к Ругодову (Нарве), да в Свидскую землю за Неву..."
   (Карамзин, "ИГР", т. 1Х, прим. N 727).
   Как видим еще, не закончив войны одной, стали собирать войска "бить Шведов"...
   Следует обратить внимания на имена воевод, нет тут царевичей служилых, нет ногайцев, нет черкесов, один Тюменский. Все эти "подразделения" не видят смысла в таких войнах, которые не сулят добычи, набеги другое дело: захватить врасплох, вот тактика этих войск, потом ограбить и уйти. А поскольку эта была основная ударная сила войска московского, то и все военные действия в Ливонии построена на данной основе. Как тут можно было ожидать ПОБЕДЫ? Как удержать эти территории Ливонии?
   - 4 января. Осаждённые предпринимают вылазку и по словам летописца: "побил многих неприятелей и взял знатное число пленных" (Иловайский). Кто и как считал? Поставленной цели, снятия осады, добиться не удалось, слишком неравные были силы, но обеспокоенность гетмана Замойского можно понять, он уже не мог, с оставленными ему наёмниками надеяться на то, что сможет взять город или тот откроет ворота...
   Замойский категоричен и требует от послов скорейшего заключения договора. Тогда:
   - "...Станислав Желкевский прискакал на место посольского съезда с донесением от Замойского; последний извещал польско-литовских послов, чтобы те поспешили как можно скорее заключить перемирие, ибо ему сделалось невозможно поддерживать долее свою блокаду..." (Иловайский, "Царская Русь", ст. 331).
   "...Наступила минута решительная. Збарашский объявил, что Стефан велел кончать переговоры, и сею твердостью победил нашу: видя крайность, не смея ехать в Москву без мира, не смея ослушаться Государя, Елецкий и Олферьев должны были принять главные условия: то есть, именем Иоанновым отказаться от Ливонии; уступили и Полоцк с Велижем; а Баторий согласился не требовать с нас денег, не упоминать в записи о Шведском Короле, ни, о городах Эстонских (Ревеле, Нарве), возвратить нам Великие Луки, Заволочье, Невель, Холм, Остров, Красный, Изборск, Гдов и все другие Псковские занятые ими пригороды..." (Карамзин, "ИГР", т.1Х, ст. 205).
   Примечание: почти полный текст, с перечнем городов, приведён в прим. N 600, т. 1Х.
   - 6 января. После того как определились со всеми территориальными и другими вопросами, заключено перемирие на 10 лет. Остался " вопрос о главном", о чести Царя Иоанна. О его титуле в договорных грамотах! Это стало предметом многодневных "сильных пререканий" между делегациями сторон. Иезуит, посредник не церемонился:
   "...Когда дело дошло до написания договорных грамот, то возникли сильные пререкания по поводу царского титула и выражений насчет уступки ливонских городов. Во время этих споров Поссевин, от природы человек вспыльчивый и довольно сварливый, бранился и кричал на русских послов и однажды до того вышел из себя, что вырвал из рук князя Елецкого черновую договорную запись и бросил её, а самого князя схватил за воротник, выгнал его из своей избы..." (Иловайский, там же). Странно читать о вспыльчивом и сварливом иезуите, просто знал Антоний, кто перед ним и в какие послы московские имели "указания", вот и выжимал всё до капли.... И, в который раз, "честь Царская" оказывалась дороже изорванного мундира и набитой рожи. Вот таким был наш Иоанн, и кто скажет, что для него не было главным быть "непобедимым" в глазах своих подданных и ближнего окружения его. Годы, столетия идут чередой, чем дальше события прошлого, тем правдивее Историк:
   "...Иоанн с сыном и боярами приговорили: "Теперь по конечной неволе, смотря по нынешнему времени, что Литовский король со многими землями и шведский король стоят за одно, с Литовским бы королём помириться на том: города бы Ливонские, которые за Государям, королю уступить, а Великие Луки и другие города, что король взял, пусть он уступит Государю; а помирившись с королем Стефаном встать на Шведского.... На основании этого приговора, в декабре 1582 года, в деревне Киверова Гора наши уполномоченные князь Елецкий и печатник Алферьев съехались с Польскими и начались переговоры о мире.... Наконец, после того как, 4 января 1582 года, доблестные защитники Пскова сделали сорок шестую по счёту успешную вылазку, избив множество осаждающих, Замойский сообщил своим уполномоченным в деревню Киверову Гору, что больше недели он не может держаться под Псковом. В виду этого, 6 января 1582 года, было заключено перемирие на 10 лет, а условиях предложенных Иоанном..." (Нечволодов, "Сказания...", т. 4. ст. 223). Вот потомки смотрите, "как всё хорошо", а главное, что ведь сам Иоанн желал таких условий, а 6 января, мы согласились подписать договор, только потому, что так желал царь московский. Несколько пропущенных дат, забыл о двадцати заседаниях, где послы отстаивали совершенно другое, бесполезная вылазка, где "мы победили", все опущено за ненадобностью, получилось, приятное - сознания "Опять мы...!". А может, нас вынудили? Пригладил "поражение Иоанна" военный Нечволодов, кто следующий?
   "...1582.- С Польшей заключено Ям - Запольское перемирие, но Стефан Баторий требует капитуляции русских перед шведами. Русь отказывается от своих завоеваний
   в Ливонии; спор относительно русско-литовской границе остался не завершённым, но война закончилась..." (Калюжный, "Другая история Московского царства", ст. 268).
   Вот мнение историка о происходившем тогда, а это уже в веке ХХ1, господа хорошие!
   Чему такое описание истории может научить, можно ли здраво оценить, понять суть?
   - 17 января. "...Иоанн ещё желал именоваться в договоре Ливонским Властителем и Царём, в смысле Императора: о чем ни Послы Стефановы, ни Папский не хотели слушать.... Наконец условились дать Иоанну только в Русской перемирной грамоте имя Царя, Властителя Смоленского и Ливонского; в Королевской же просто Государя, а Стефану титул Ливонского! Утвердив грамоты крестным целованием, Поверенные обнялись как друзья, и 17 Генваря известили Воевод Псковских о замирении.... Так закончилась война трехлетняя, не столь кровопролитная, сколь несчастная для России, менее славная для Батория, чем постыдная для Иоанна, который в любопытных ея происшествиях оказал всю слабость души своей, униженной тиранством; с неутомимым усилием домогаясь Ливонии...вдруг всё отдал, и славу и пользу, изнурённым остатком разноплеменного сонмища Баториева! В первый раз мы заключили мир столь безвыгодный, едва ли не бесчестный с Литвой..." (Карамзин, "ИГР", т. 1Х, ст. 205). Отделить "зёрна от плевел" в этом пассаже невозможно, ясно одно: опять ясно видно, что титул Царя и Властителя Смоленского и Ливонского, написан, чтобы утешить душу Иоанна, что годен он лишь для "внутреннего потребления", что титул для него всегда значил больше, чем жизни людские и благосуществование подданных своих!
   Как видим, борьба за "правильное" написание титула Иоанна заняла 11 деньков...
   Ну, войны, вот так сразу не кончаются, страдают, в первую очередь тут побеждённые:
   - "...Через 10 дней по заключению перемирия К. Вас. Черторижский опустошил некоторые волости Смоленския; а 5 февраля поляки выжгли Брянск, Иоанн, жаловался на то, писал к Стефану, что чиновники его не отдают городов, нам уступленных; а Стефан требовал, чтобы Россияне не воевали Шведской Эстонии..." (Прим. N 730). Итак, побеждённый "жалуется", а победитель "требует". Какие же могут быть тут недомолвки и другие предположения, просто стыдно представлять дело по-другому...
   - 14 февраля. В Москву приехал папский посланец Антоний, то ли полюбоваться на дело рук своих, или получить награду за удачное примирение, поскольку царство Московское, фактически, возвращено к границам 1558 года, и после 24 летней бесполезной войны, сохранило свой суверенитет. Стефан Баторий, в отличие от Витовта, вряд ли думал, присоединять его к Польско-Литовскому королевству. Да и кто бы ему позволил, втягивать своё королевство в новую затяжную, непредсказуемую войну - Сейм, или кто другой? Поэтому можно считать он достиг того, чего желал...
   - Конечно, вопрос присоединение Руси к вере католической, или хотя бы, согласие Православия признать Флорентийскую Унию, вполне желал бы Рим, но и сам Баторий и всё королевство в целом, понимали не возможность, принудить её к такому шагу.
   Баторий, выразил пожелание, чтобы "объединить усилия", покорить Крым, освободив окраины королевства от вековой опасности набегов. Но это означало войну с Портой, и трудно сказать, вообще, насколько Стефан желал бы этого. Забыть помощь султана?
   - 18 февраля. Состоялась встреча Антония с Иоанном 1У в "Государевой избе", где присутствовали: Никита Романович Захарьин, Новгородский наместник, Василий Григорьевич Зюзин, Суздальский наместник, Роман Михайлович Пивов, наместник в Елатьме, Андрей Яковлевич Щелкалов. Дьяк и ещё дьяки Афанасий Демьянов, Иван Стрешнев. Кем были они? Вероятнее всего, новое "ближнее окружение", сформировано в период войны с Баторием. Люди там новые, но проверенные в делах "его царских";
   - Семья Юрьевых - Захарьиных и Щелканов активно участвовали в создании Опричнины и в "славных" делах её, Зюзин, тогда, в 1578 году, лишь думский дворянин, упомянут, кроме этого, в описании похода Царя на Ревель, теперь в 1582 наместник Суздальский, Пивов уговаривал Стефана не вступать в войну с Иоанном, остальные лишь в этот "исторический момент". Как видим все они люди знатные и деловые.
   Примечание: читателя не должно удивлять постоянное упоминание о предках царей Романовых, которые постоянно были на виду и рядом, вспомним, когда это писалось.
   - Первым обсуждался вопрос об объединении с войском Стефана и поход на Крым:
   "...Нам нельзя рати своей посылать на Перекопского, что наши люди от Стефановы Королевы войны истомлены, да и потому, что есмя с Крымским ссылались...и ныне к нам из Крыма писали послы наши К. Вас. Масальский да Дьяк Арменин Шапилов, что с Крымским Царём учинили нас в дружбе, и Царя и Царевичей и всю землю к шерсти (присяге) привели...и Послов своих Царь к нам отпустил и грамоту о том перемирии, с золотым нишаном послал..." (Там же, прим. N 622). За разъяснением смысла, желательно бы обратиться к Делам Польским N1. л. 35...но! Ваня передумал, хотите воевать, присылайте в Москву послов своих - "покалякаем"...
   - 21 февраля. "... Пассевин начал домогаться, что бы царь удостоил его беседой наедине о церковном вопросе, получил в ответ, что о таких важных делах никогда не рассуждает без своих думных людей,...но иезуит настаивал и согласился вести беседу в присутствии бояр. Царь уступил и назначил для беседы 21 февраля..."
   (Иловайский, "Царская Русь", ст. 336). Вот тут Иоанн постарался, и с помощью переводчика, на глазах своей боярской думы, выступает в защиту Веры Православной. Разделывает иезуита "под орех", дело дошло до обсуждения личности Антония, в смысле соблюдения им канонов веры, обсудили и непристойность одежды папы Римского, призывает папу не "...не возноситься выше Царей гордостью. "Если уже папа волк, то мне нечего больше и говорить" - завершил диалог Антоний. Почти полный отчет об этой беседе приводят Нечволодов т. 4, ст.224, и Карамзин т. 1Х. ст. 212. Что-что, а поговорить "о Вере" Иоанн умел, примеров масса.
   - 24 февраля. "...В первых числах февраля польский гетман снялся с лагерей и двинулся в Ливонию, отбирать у русских уступленные им города и замки. Особенно чувствительна для нас потеря Дерпта или Юрьева Ливонского, который 24 февраля перешел в руки поляков. В этом городе издревле находилась значительная русская колония, а со времени русского завоевания в течение двадцати с лишнем лет, он успел до некоторой степени обрусеть..." (Там же, ст.332).
   Странная логика историка, не написать о том что - массовая депортация Дерптских граждан на просторы царства московского, способствовала обрусению города Дерпт.
   - Вторая встреча Антония с Иоанном происходила, со стороны царя, в тонах любезных, о вере не говорили, а Иоанново окружение просило Антония папе не докладывать, те слова царя, которые могли его оскорбить. "Не плюй в колодец...!"
   - 4 марта. Третья короткая встреча, Иоанн приглашал Антония посетить Успенский Собор во время службы- "...посмотреть русское метрополичие богослужение. Но тот уклонился и а православный собор не пошёл" (Иловайский).
   Был ещё один вопрос: Антоний просил отправить в Рим молодых людей для обучения. И в этом ему было отказано: "...Теперь вскорости таких людей собрать нельзя, которые к этому делу пригодны..." (Нечволодов). Вот так, вроде бы, и сказал. Вежливо.
   - 15 марта. "...Наконец в день отпуска, Иоанн торжественно благодарил Поссевина за деятельное участие в мире; уверял его в своём уважении; встав с места, велел кланяться Григорию и Королю Стефану; дал ему руку и прислал несколько драгоценных черных соболей, для Папы и для Антония. Иезуит не хотел было брать дара своего,...однако взял и выехал из Москвы (15 марта), вместе с нашим гонцом Яковом Моляниновым, с коим Царь написал к Папе ответ на грамоту его, уверяя, что мы готовы участвовать в союзе Христианских Держав против Османов, но ни слова не говоря о соединении Церквей. Сим на долгое время пресеклись сношения Рима с Москвой, бесполезные для нас и для Папы..." (Карамзин, "ИГР", т. 1Х, ст. 218). Иоанн ожидал окончания процесса утверждения договора о перемирии, но Баторий не поспешал, ожидал когда всё, что было обещано перейдёт ему в руки, обстановка не будет напряженной, наблюдал как сложится обстановка между Швецией и Москвой. А там положение было неустойчивым, а пока стороны сохраняли спокойствие. Ждали, когда будет окончательно утверждён договор о перемирии Стефаном. Москва ждала:
   "...Уступая Ливонские города Баторию, в Москве питали надежду, отделавшись то сильнейшего врага, потом ударить на более слабого, шведов, чтобы отнять у них обратно Нарву и другие Эстонские города, взятые ими у русских.... Надежды отобрать у них города особенно усилилось после того, как Де - ле - Гарди двинулся было к берегам Невы..." (Иловайский, "Царская Русь", ст. 333).
   - "...Апр. 3 Государь послал из Новгорода воевод своих, для приходу Немецких людей (Шведов)..." (Карамзин, "ИГР", т. 1Х, прим. N 727).
   Чем точно был занят Иоанн с 3 апреля до 16 июня сказать затруднительно, хотя есть сведения о некоторых событиях этого периода. Как и всегда Иоанн искал виновных.
   Карамзин, в т. 1Х, "ИГР", прим. N 617, приводит выписку "об этих поисках" из книги "J. B. M. Ducis Vita 297", ну, понятно, иностранец, а они про наши нравы разве чего хорошего напишут! Головы подданных всегда отрубали за грехи и ошибки Царские, не было тогда и позже в этом ничего необычного. Или нет?
   Были, впрочем, и другие разборки: в кругу семейном и с ближнем своим окружением:
   "...первое время сожительства с Марией Нагие пользовались значением и старались оттереть других влиятельных людей, в том числе и Никиту Романовича Юрьева (Захарьина). К тому времени относится следующее Известие Горсея: царь так опалился на Никиту Романовича, что послал 200 стрельцов разграбить его дом: причем они расхители у него много оружия, лошадей, посуды и всяких вещей. Боярин будто бы лишен был даже своих поместий и остался в нищете.... Поместья ему были потом возвращены. Горсей при этом случае оказывал боярину некоторую помощь, так как двор Никиты Романовича находился по соседству с английским подворьем (Варварка). В свою очередь Гарсей пользовался его покровительством..."
   (Иловайский, "Царская Русь", прим. N 54).
   Всё, с чем на Руси сталкиваются, имеет "славный след" в нашей истории, и не перечь царю, а то пришлёт стрельцов, хот ты и дед будущих Романовых. Впрочем, Нагие, не так уж и долго оттирали "Людей Влиятельных": Феодор Нагой донёс царю, что не явившийся по требованию царя, Борис Годунов не болен, прикидывается. Лично проведённое царем расследование показало - донос ложный. Занятие царю приятное.
   "...родственники последней царицы Марии Нагой, очевидно, в это время уже утратили царское расположение и не один из них не назначен в правительственную думу" (Там же). Да и как тут любить родственников, когда жена уже надоела, Иоанн в открытую размышляет о новой женитьбе на какой либо родственнице Елизаветы Английской и готовит посольство в Англию по "данному вопросу", ну совсем так, как при живой Анастасии, когда посылал сватов на Кавказ. Так между такими хлопотами и жил Царь.
   "...По повелению царскому, дядя царицы Семён Нагой выколотил пять тысяч рублей из пяток большого взяточника, думского дьяка Андрея Щелкалова, который прогнал от себя молодую прекрасную жену и изрубил ей мечом шею..." (Там же). Ясно, что история данного вопроса достаточно длинная, взял у других - делись с царем и береги свои пятки. Да и на чужом горе и увечье заработать и царю не в грех. Вот:
   "...Боус в своих донесениях сообщал, что нидерландские купцы, главные соперники англичан, пользовались при Московском дворе покровительством трёх лиц: Никиты Романовича Юрьева, думного дьяка Посольского приказа Андрея Яковлевича Щелкалова и оружейного Богдана Яковлевича Бельского, и все эти лица были на жаловании у нидерландцев..." (Там же). "Ласковое дитятко двух маток сосёт!". Ясно?
   Встречаются сведения о том, то в момент осады Стефаном Пскова, шведы предлагали ему свою помощь, то отказался, вроде они и союзники, но как знать, может и враги...
   - 16 июня, наконец, появились послы Стефановы. Король не спешил, выжидал, смотрел:
   "...Послы Королевские К. Януш Збаражский, Николай Талваш и Михаил Гарабурда, приехали в Москву. Они говорили, что если Иоанн не будет вступаться в Шведскую Эстонию, то Король соглашается называть его Царём Русским, а не всея России; ибо главный город, Киев, в Литовском владении..." (Карамзин, "ИГР", т. 1Х, прим. N 730).
   На этот раз "споры дипломатические" о титулах и прочем не возникали, дьякам и боярам думным спорить не пришлось, Иоанн жаждал мира, ибо даже он понимал то, что спорить нет никаких возможностей, нет ни войска достаточного, ни отваги...
   "...Поляки не только не желали допустить русских вновь утвердиться на эстонском побережье, но и сами надеялись отнять это побережье у шведов, чтобы все бывшие ливонские владения сосредоточились в их руках..."
   (Иловайский, "Царская Русь", ст. 333). Иногда кажется, что современным историкам неуёмно хочется представить всё более примитивно, сгладить следствия поражения, тогда, на их взгляд, всё выглядит лучше:
   "...1582 год - образован Пушкарский приказ. Пребывание в Москве папского легата Антонио Пассевина; он предлагает царю, проект объединения церквей и стремится склонить его к участию в крестовом походе против турок..."
   (Д.Калюжный, "Другая история Московского царства", ст. 268).
   История есть, но поскольку из этой "истории" уяснить происходившее невозможно, то обладая столь "обширными историческими сведениями" понимаешь, что для Руси в тот момент, главным событием была организация Пушкарского приказа. Где остальное?
   Месяц пробежал незаметно, пока согласовали текст, пока трудились писцы, а послы испытывали московское гостеприимство, время подошло к середине следующего месяца:
   - 15 июля. "...Государь и Послы Стефановы утвердили заключённое перемирие крестным целованием. Условились разменяться пленными на границе Смоленской, где наши и Литовские чиновники могли иметь до пяти сот воинов. К. Дм. Елецкий и Ловчий Ив. Мих. Пушкин ездили в Варшаву, чтобы взять и с Короля присягу в верном соблюдении договора..." (Карамзин, "ИГР", т. 1Х, прим. N 730).
   С утверждением присяги Стефан явно не торопился, поскольку время работало на него, ещё не "ратифицированный" им договор о перемирии сдерживал действия Иоанна и, в какой-то степени, шведов, готовых продолжить военные действия столь успешно начатые ими в Эстонии. Нет ясности, зачем нужны были эти 500 воинов полякам, а чиновники московские их "прихватили" для конвоя, освобождаемых из плена "своих", которых в Москве ждала страшная учесть. Кто из царей взвалит на себя ответственность за свои ошибки, когда он может "массовыми казнями" объяснить народу - " КТО ВИНОВАТ в "нашем" ПОРАЖЕНИИ" - это, похоже, чисто наш обычай!
   "...Самым крупным из его деяний, в эту эпоху, были многочисленные казни ратных людей, взятых в плен Баторием при завоевании русских городов и теперь возвращенных после перемирия. Обвиняя их в малодушии, царь вымещал на них свою злобу за претерпеваемые ИМ потери и поражения..."
   (Иловайский, "Царская Русь", ст. 342).
   Нет, все-таки умели цари наши "жить славно и красиво"! И все заботой историков!
   Помнят, что всегда нужно совмещать приятное с полезным. Чем "сердце успокоилось":
   "...В тоже время он возобновил ещё одну свою старую привычку: искание себе новой жены. Не смотря на то, что его пятая супруга, Мария Нагая жила при нем и здравствовала, царь в августе 1582 года отправил в Англию послом дворянина Феодора Писемского с поручением переговорить о тесном политическом союзе с Елизаветой и посватать её родственницу, графиню Марию Гастингс..." (Там же).
   Между тем Мария Нагая уже была в "интересном положении" - ну, и что из того!
   Год подходил к концу - " Была без радости любовь, разлука будет без печали!". Да?
   1583 год - Год крушения всех надежд Иоанна, как в смысле военном, во внутренних делах и делах амурных. Пришлось перестраиваться на ходу, хотя он и был ЦАРЁМ!
   "...Иоанн, как уверяют, изъявлял наружное спокойствия; по крайней мере не терял бодрости в делах государственных, внутренних и внешних; жил в Москве, уже оставив злосчастную Александровскую Слободу. Где, для его воображения, обитала кровавая тень убитого им сына: присутствовал на Думе Боярской; угощал Послов Шаха Персидского, Султанова, Бухарских, Хивинских, находясь в тесной дружестве с преемником Томассовым, Годабедом, как с неприятелем опасной для нас Оттаманской Империи - Султану изъявлял учтивость, но, ни слова не говоря ему, ни о войне, ни о мире..." (Карамзин, "ИГР", т. 1Х, ст. 274).
   Примечание: Тамас - шах Персидский, Годабенд (Худабендей) - следующий шах Персии.
   Таким образом, закончив поиски "друзей" на Западе, стал их искать на Востоке, пользы столь же мало, но престиж в глазах окружения и толпы явно присутствует...
   - 1 сентября. "...Сент. в 1 пришли Немцы к Орешку, и Государь послал на них из Новгорода К. Андрея Иван. Шуйского, К. Вас. Мих. Лобанова - Ростовского, К. Ив. Ив. Голицына, М. Г. Солтыкова, К. В. Агриш. Тюменьского, Думного Дворянина Иг. Петр. Татищева, К Сем. Ардасовича Черкаского. Далин пишет, что Шведы, 8 Окт. взяв остров, разбили пальбою оттуда часть стены и вломились в крепость, но не могли овладеть ею, ибо сильное волнение реки не дозволило де - ла - Гпрдию подкрепить их свежим войском; что он с конницей ходил в область Новгородскую, но не имел успеха..." (Там же, прим. N 727).
   Нечволодов пишет: " ...Русские двукратно отбивали приступ Шведов к Орешку, которых туда водил наш изменник Афонасий Бельский...", что шведы туда дороги не знали? Вот только куда подевались многочисленные воеводы с войсками? Отчего их не оказалось у Орешка, хотя от Новгорода до Орешка, около 200 верст? Задержались?
   - 13 октября. "...Они (послы московские) были представлены 13 Окт.: вручая грамоты Баторию, сеяли шапки, опять надели их и сели..." (Там же, прим. N 730).
   Если вспомнить, что в Москве договор утверждён крестным целованием Иоанном ещё 15 июля 1582 года, то выходит, по понятным причинам, послы московские ожидали встречи с Баторием ровно три месяца, а царь не посмел торопить Стефана подписать. Но и на этом дело не закончилось, договор ещё читали и вникали в суть - неделю!
   - 20 октября. "... король 20 Окт. утвердил договор. Между тем Витебский Воевода Пац основал крепость в нашей Вележской области, а другие Стефановы чиновники грабили и злодействовали в Невельской округе..." (Там же).
   Примечание: Вележкая область в непосредственной близости от Витебска, по Западной Двине и на дороге из Смоленска на Великие Луки. Невель на пути от Великих Лук. Замечание, что интересно никто из историков в основном тексте своих работ не описывает затянувшуюся церемонию подписание мирного договора, лишь сообщения о датах в процедуре подписания документов упоминается лишь в прим. к т.1Х. "ИГР". Странно, но факт, всё, что происходило на шведско-московской границе в этот период времени не нашло отражения в трудах исторических. Вполне возможно, что действия де - ла - Гарда в новгородских землях оказались впечатляющими. Карамзин так пишет:
   "...Иоанн же, к радостному изумлению Шведов, вдруг остановил все движения наших войск, предложил де - ла- Гардию мир..." (Там же, ст. 245).
   - Нечволодов: "...в августе 1583 года послы Иоанна заключили со Шведами перемирие на три года, причём за ними остались Русские города, незадолго перед тем взятые у нас, - Ям, Ивангород и Капорье..." ("Сказание...", т. 4, ст. 228). Иловайский: "...Со шведами завязались переговоры. Которые окончились в 1583 году заключением трехлетнего перемирия на реке Плюсе. Не только Ругодив или Нарва, но и русские города..." ("Царская Русь", ст. 333). Скупо, очень скупо. Карамзин видит в этом две основные причины: 1/ ненадежность мира с Литвой, 2/ "общий бунт, внезапно вспыхнувший в землях Луговых Черемисов"
   Была основная причина, возможно даже сам Иоанн убедился в том, что боеспособность его войск нулевая и именно это, вынуждало искать мир любой ценой. Может и то, что последнее время на борьбу с болезнью ушли последние силы "и под старость захотел отдохнуть от ратных дел" (А. С. Пушкин). Ну, что, хотя там Царь Дадон, но всё это весьма применимо и к Иоанну, так же сынки погибли, чтобы он мог взять "царицу".
   У Батория свои проблемы: "...сильный в битвах, увидел слабость свою в Сенате, там неблагодарные, своевольные Паны, отвергнув все его предложения, внушённые ему истинною любовью к отечеству, сказали решительно: "не хотим войны, ни с Крымом, и со Шведами; не даём ни людей, ни денег!" Ты Король если верно исполняешь уставы Королевские..." (Карамзин, "ИГР", т. 1Х. ст. 244).
   - "...Посланник в Марте 1583 года ездил к Королю с жалобами..." (Там же, пр. N 730).
   - "...Апр. в 4 (1583) послал на Волгу в плавных К. Ив. Сам. Тургенева, Дм. Андр. Замыцкого, К. Ив. Андр. Солнцева - Засекина...и они шед в Козьмодемьянском острог поставили... Апр. в 5 на берегу были" (во ожидании Ханского впадения) К. Боярин Фед. Ив. Мстиславский, К. Ив. Кост. Курлятьев, К. Вас. Ив. Шуйский, Ив. М. Бутурлин, К. Дм. И.Хворостинин (стояли в Серпухове, Тарусе, Калуге, Коломне)..." (Там же, прим. N 732).
   Как видим теперь общее направление сил военных стали южные границы, опасались "отпадения царства Казанского" и может не напрасно. Хан не пришёл, тому было не до Москвы, поход на Персию затянулся и "во время второго похода Мехмед 11 Гирей решил вернуться с армией в Крым, что вызвало гнев Султана", а гнев, как известно, до добра не доводит, что у Иоанна, что у Султана, гроза надвигалась на Крым...
   А бунт, невзирая на принятые военные меры, " продолжался до конца Иоанновой жизни" (Карамзин). Причины мятежа были не только в подстрекательстве Крыма, главное власть злоупотребляла насилием против жителей, отбирала лучшие земли, а новые землевладельцы тоже не миловали. "Воеводы никак не могли усмирить его".
   - 6 апреля. Уже в Англии, у московского посла и толмача возникла неприятность:
   "...В Англ. Делах, л. 134: "Томас Рандолф прислал по Елизара (толмача) и говорит ему, как вы приехали, у Государя был один сын; а ныне у него другой сын родился... и Феодор (посол Писемский) послал Елизара к Советникам и велел ему говорити, чтобы Королевна таким сорным речам не верила: лихие люди ссаривают, не хотят промеж Государя да Королевны добра делати..." (Там же, прим. N 742).
   Да, Англия не Кавказ, это там могли спокойно понять, что при одной жене мужику "нормальному" не вредно иметь вторую. Елизавета, в интересах людей торговых, имеющих большие выгоды в Московии, послов принимала с почестями, но с решением
   о согласовании решений выдать Марию за Иоанна тянула время, ссылками на то, что Мария больна. В Москве это сватовство имело свои последствия, здесь зрел раздор:
   "...Нагие ликовали, когда у царицы Марии родился сын Димитрий, Царевич рос как нормальный ребёнок, что давало ему бесспорное преимущество перед слабоумным братом. Афонасий Нагой готов был употребить все средства, чтобы посадить на трон Дмитрия. Он негодовал на царя, пообещавшего англичанам удалить в монастырь царицу Марию..." (Р. Г. Скрынников, " Иван Грозный").
   Нет, странные иногда вещи можно найти в наших трудах исторических! Да это только в глазах Афонасия, годовалый малыш "имел бесспорное преимущество перед Федором".
   Разыграть карту Елены Глинской, пример столь недавний, Нагим не удалось, не хватило поддержки, поскольку каждый, из окружения Иоанна, мечтал использовать шанс и сесть на трон Московский, Годуновы, Бельские - Скуратовы, Трубецкие, Захарьины (будущие Романовы), видели для себя шанс в бесплодии брака Феодора.
   "...В браке с Ириной Годуновой у царя Федора не было детей. По этой причине законная ветвь династии Калиты обречена была на исчезновение..." (Там же).
   - 15 апреля. Проводившиеся до того встречи, на предмет подписания перемирия со Швецией дали положительные результаты, поскольку эта война была обременительна:
   "...в Архив. Разряда. кн. 669: "Апр. в 15 (1583) прислал государь в Шелонскую Пятину на рубеж, на Плюсу для съезда с Свидскими Немцами Воевод, К. Сем. Ив. Лобанова, да Иг. Татищева, да Ив. Фефилатьева, Дьяка Дружину Петелина, Мих. Бурцева, да Наугородского Дьяка Сем. Костина" - Далин пишет, что Уполномоченные не сходились в один шатёр; что Российские сидели в своём, а шведы, также в своём и громко беседовали между собой..." (Карамзин, "ИГР", т. 1Х, прим. N 729). Такой способ общения привёл лишь к тому, что переговоры затягивались, попытки найти решения территориальных споров были обречены на провал, поскольку Шведы хотели оставить всё как есть на настоящий момент, а послы московские не имели смелости нарушить данное им предписание Иоанново. Так и спорили, не уступая друг другу. Время шло - май, и июнь прошли, и никаких решений. Сами же историки не пишут ничего о том, на каких условиях в тот момент желал "замирится" со шведами, ясно одно, он боялся потерять Ивангород, Ям, Капорье и прилегающее к ним морское побережье Балтики. Странно если бы он этого не хотел, а что взамен предлагали Шведы? Можно подумать, что произошло, что-то чрезвычайное в царстве московском, так стремились продолжать войну со шведами и вдруг приказ все действия прекратить и начать переговоры. Условия, на каких, хотели бы их завершить, несомненно, известные: те, что сформулированы Иоанном: "верните нам всё, что у нас отняли обратно"...
   Так разговаривали вначале с Баторием, то же самое повторили шведам и так же безуспешно. Что - же могло быть? Вероятнее всего Иоанн тяжело заболел, а поскольку "голова единодержавца" вышла из строя, окружение, начисто теперь лишенное людей ответственных и инициативных, боялось, что-либо предпринимать, решили тянуть время и ждать пока Царь - батюшка вернётся к правлению, он пусть и решает...
   - 18 июня из Англии отплыли в Московию посол Елизаветы Баус и посол Иоанна Писемский, когда наш посол достиг родных берегов и прибыл в Москву ясности нет.
   До того наш посол получил от королевы Елизаветы личное письмо к самому Иоанну:
   "...При таких обстоятельствах, хитоумная королева, написала Иоанну самое ласковое письмо, которое поручила передать отъезжающему Писемскому, но вместе с ним отправила и своего посла Бауса, давши ему трудный наказ: добиться от Иоанна права исключительной торговли для Англии, вместе с тем отклонить его от наступательного союза и от брака с Марией Гастингс..." (Нечволодов, "Сказания...", т. 4, ст. 232).
   Если королева "хитроумная", то кто же тогда царь Московский Иоанн 1У Васильевич? О каком "наступательном союзе", и о каком браке с родственницей королевы, имело смысл вести речи. За многие годы общения Иоанн, видимо, не уяснил ни то, где была Англия и где Москва, и насколько Елизавете и её торговым агентам безразлично, что будет с самим Иоанном и с царством его, если что.... Да и мало, вероятно, что его жаждали видеть в Англии, даже с казной его! Там у Елизаветы и без него, проблем.... Оставим малопонятную и бессмысленную, в любом плане, затею. Продолжим о шведах:
   "...алин пишет) Шведы, заключив первый договор, уже готовились возобновить неприятельские действия; что Иоанн вторично послал Уполномоченных на берег Полюсы, где Государственный советник, Класс Тотт, Понтус де-ла-Горди и Стенбок, заключили с нами 10 Августа, второе перемирие на три года: с обоих сторон освободили пленников и купцам дозволили торговать свободно..."
   (Карамзин, "ИГР", т. 1Х, прим. N 729). Итак, 10 августа 1583 года закончилась двадцати летняя война развязанная Иоанном с единственной целью: ограбить богатую Ливонию, позже всяческими способами удержать за собой эти земли. Причём в расчет не было принято возможности отрицательных последствий, для московского царства в целом. Война то затихала, то разгоралась, от набега к набегу, потери всё возрастали, в войну втянулись соседние, заинтересованные, страны, силы становились явно неравными. Начало бескоролевья в Литве и Польше вселило в Иоанна новые надежды - "крепко верил" в то, что паны Польши и Литвы желают видеть его на своих престолах. Наивный был государь, искал союзников там, где их быть не могло, за титул "Государь Ливонский" был готов на многое и всё потому, что название областей и земель перечисленное в его титуле, просто "не звучало" на западе - "земли Обнорские" - это что? Ливонские - ясно!
   Ну вот, на такой печальной ноте оканчивался 1583 год. Не предполагая, когда ему положен конец жизненного пути, Иоанн тешился надеждой, что через три года, оправившись от болезни, он сможет опять возобновить нападения на всю Эстонию. Так мы, по мнению историков, искали выход к Балтийскому морю, хотя вряд ли понимаем, зачем собственно Иоанну он был нужен, до того как были уничтожены республики во Пскове и Новгороде, вся нужда в "импорте" ими обеспечивалась.
   Выводы, сделанные историками, о последствиях войны для царства очень разнятся:
   "...Бедственно для России окончились усилия царя Иоанна, направленные на завоевание Ливонии и приобретения балтийских берегов. Почти двадцатипятилетняя непрерывная война с западными соседями крайне расстроила и разорила Московское государство; она стоила ему громадных материальных жертв; многие тысячи людей погибли в битвах; в плену, от болезней и голода; множество городов и деревень было выжжено и вконец опустошено. Один современный летописец (псковский) с горечью заметил: " царь Иван, не на великое время чужую землю взял, а по мале и своей не удержа, а людей вдвое погуби". Напрасно некоторые новые историки пытаются оправдать Ливонские войны Иоанна широкими политическими замыслами, а его неудачу - военными талантами Батория и отсталостью русских в ратном исскустве, сравнительно с западными европейцами. Напротив, чем ближе всматриваемся мы в эту эпоху, тем ясней проступает политическая недальновидность Грозного, его замечательное невежество относительно соперников по притязаниям на Ливонию, его неумение разделить их и воспользоваться их слабыми сторонами. Первые успехи совершенно его ослепили: вместо того, чтобы во время остановиться и упрочить за Россией обладание ближайшим и нужнейшим краем, т. е. Дерпско - Нарвским, он с тупым упорством продолжал стремиться к завоеванию целой Ливонии и тогда. Когда обстоятельства уже явно повернулись против него..."
   (Иловайский, "Царская Русь", ст. 333).
   Странно было бы думать, что историк века Х1Х будет объективен в отношении целей и смысла этой самой войны Ливонской, укажет не невозможности тактикой набегов кого-то "присоединить". Но будет писать о необходимости "во время остановиться и упрочить за Россией, " какой либо территории", этой самой Ливонии. Сами понимаете, в какие времена это писалось, казалось бы, теперь в веке ХХ1, должны понять, НО вот:
   "...А между тем фактические итоги его царствования весьма значительны и для страны полезны. За 51 год его правления: - 1/ Прирост территории вдвое, с 2. 8 мил. кв. км., до 5.4 мил. кв. км.. Присоединены царства Казанские, Астраханские, Сибирские, так же Ногайские и часть Северного Кавказа. Россия стала размером больше всей Европы. Основано 155 городов и крепостей. - 2/ Прирост населения 30 - 50 %.
   - 3/ Проведена реформа судопроизводства. - 4/ введена всеобщая выборность местной администрации по желанию населения административной единицы. - 5/ Поднималась промышленность, быстро развивалась международная торговля.- 6/ Построено, по распоряжению царя, 40 церквей и 60 монастырей. - 7/ Создана государственная почта, основано около 300 почтовых станций. В духовной и культурной жизни правление Ивана Грозного, так же привело к весьма полезным новшествам..."
   (Д. Калюжный, Я. Кеслер, "Другая история московского царства", ст. 277, М. 2005).
   Трудно, что-либо возразить на подобные "научные изыскания", а радость за прогресс:
   - 1/ "Велика Феодора, но...!" - говорит народ. Все эти приобретения в мил. км., годны лишь для упоминания в Титуле, поскольку владение этими землями, начиная от царства Казанского и тем более землями Нагаев и северного Кавказа, чисто условно, а уж Сибирь, тем более. И где были те границы, от которых набежало 2.6 мил. кв. км.?
   - 2/ "Прирост населения 30 - 50%", уже сам разница у этих чисел, говорит о подлоге. Мы и сегодня не знаем сколько точно у нас населения. В переписи 1898 года сказано, что о населении Средней Азии и Сибири сведения приблизительны, а тут? Всех подданных ему Казанцев, Астраханцев, Нагаев и подданных Кучума пересчитал и причислил? Если это "научный подход", что же тогда получается? Русь то изничтожил!
   - 3/ С реформой судопроизводства в его царствования все его подданные были хорошо ознакомлены, особенно жители: Торжка, Коломны, Новгорода, Твери Пскова и попутных населенных пунктов при походе его на Новгород и при разделении Руси на Опричнину и Земщину. Не с тем, что там, где то было писано, а на личном примере.
   - 4/ Выборность, да ещё "по желанию населения административной единицы" - чушь! Все велось как встарь, со времён "Правды Ярослава". "...Тиуны, доводчики, приветчики, губные старосты - не государственные чиновники это дворовые люди, холопы наместников и властителей. Главной целью удельного областного управления было извлечение доходов из управляемого округа..."
   (Ключевский, "Курс Русской истории", ч. 2, ст. 433).
   - 5/ Про подъем промышленности и международной торговли говорить вообще бы зря!
   - 6/ Церкви и монастыри, также как города и крепости в данном научном труде должны быть перечислены поимённо, иначе как этому можно вообще верить? Всё и всегда на Руси и в России: "...делалось именем и по указу государя великого князя этой всея Руси: воля этого государя являлась высшим и бесспорным двигателем правительственного механизма, народный интерес этой всея России подразумевался" (Там же). Вот то, что создал почти 300 почтовых отделений - спору нет! Умный царь!
   Разобравшись с благодеяниями, которые обрушил, которые Иоанн обрушил на головы своих подданных, посмотрим, как они на это отреагировали - "Рыба ищет, где глубже...":
   "...дело в том, что Ливонская война тогда не пользовалась в России сочувствием народным (была малопонятной для народа, непопулярна)... а сам он в минуты наибольшей опасности обнаружил свою ратную неспособность и недостаток личного мужества.... Его тиранство вместе с этой неспособностью, очевидно, отвратило от него сердца многих русских людей. Сие важное обстоятельство во время войны с Баторием особенно сказалось множеством перебежчиков из служилого сословия..."
   (Иловайский, "Царская Русь", ст. 334).
   Когда и какая война может быть популярна в народе? Даже война победная зачастую сулить народу победителю лишь лишения и страдания. Может лишь защита дома своего и сложившегося уклада жизни, будет понятой и признанной всем народом "необходимой" и только.... Других примеров история не знает, увы! Безумцы упрямы:
   "...Потеряв Ливонию и Балтийское побережье и убедившись, что Поляки и Шведы превосходят нас в ратном искусстве, Иоанн несмотря на ужасные потрясения пережитые им, отнюдь не оставил мысли вновь встать твердой ногой на Балтийском море, причём рассчитывал достигнуть этого в союзе с каким либо Европейским государством, которое бы снабдило нас плодами западного искусства. Для этого он решил обратиться к своей давней приятельнице Елизавете Английской..."
   (Нечволодов, "Сказания...", т. 4, ст. 228).
   Вот историк военный для нас всё и объяснил, правда, не с точки здравой оценки положения страны. Не анализируя её тактику и военные возможности в целом, а как пропагандист правильности "избранного курса" - вот какие мечты, вот какие цели...
   Какие уж тут " переживания и ужасные потрясения" у царя батюшки, не дождётесь! Если и была затаённая ненависть к тем, кто лишил его "этих завоеваний". То есть на врагов внешних и особенно "внутренних", себя он никак не винил в этих поражениях.
   Поиски союзников могут быть разными, но Англия не могла быть им никогда! Даже в случае, "невероятном" - родства с семьей Елизаветы - помощь не жди, это не Кавказ.
   Между тем в семье царской произошло прибавление семейства, вроде бы и хорошо, но очень некстати. В Англии сидит сват - посол и как он объяснит там происходящее?
   - 19 октября. "...В моём Казанском летописце: "...в лето 7091, Окт. в 19, родился Государю Царю Ив. Вас. от царицы Марии Феодоровны сын, Царевич Димитрий, а прямое ему имя Уар: т. е. имя Святого, память которого празднуется в сей день..."
   (Карамзин, "ИГР", т. 1Х, прим. N 741).
   Церковный календарь 19 октября ( стар. стиль): " Муч. Уара и с ним семь учителей Христианских (около 307)". Почему изо всех других Святителей (Иоанна Рыльского, Сергея просветителя и др.) память которых отмечают в этот день, избранно имя Уар?
   - 4 ноября. Посланец Иоанна, его надежда в делах военных и "амурных", посланный в Англию ещё в августе 1582 года, был принят в Винзоре королевой лишь 4 ноября и беседа состоялась непродолжительная и "пустая", Королева никаких вопросов по делам посла Московского не обсуждала, сообщает Нечволодов. Вероятно, хорошо знала не только о здоровье, но и в целом об обстановке в Москве и то что молодая жена Иоанна, вот вот родит. Хотела посмотреть, что именно предпримет Иоанн, спешить ей надобности не было и потому: "...долго заставила его ждать второго приёма, хотя и оказывала ему разные знаки внимания..." (Нечволодов). Дело растянулось до апреля.
   "Сибирь, Сибирь благословенный русский край земля потомков Ермака..." пелось в одном известном кинофильме. Но это, похоже, лишь наше представление, ясности нет:
   "...См. Ремезов. Лет., где упоминаются только о двое знатнейших Атаманах: Иван Кольцов и Иван Грознь (о которых нет ни слова в достоверной Строганов. Лет). Также о Пятидесятнике Богдане Бразге, которого весьма любил Ермак..."
   (Там же, прим. N 669).
   "...В Царской грамоте от 6 Ноября (Миллер С.И. 145) сказано, что Казаков посылал в Сибирь Максим и Никита Строгоновы: о Семёне не упоминается, а в Летописи он назван первый при отправлении Атаманов..." (Там же, прим. N 668)
   Вот такова наша история, учёный делит документы (что сохранились от ХУ1 века) на правильные и неправленые, интуитивно угадывая, в котором из них правда и забывает:
   о том, что разночтения в них отражают мнения лиц заинтересованных, вот и выходит, что в царских грамотах одно в Строгановской летописи другое, что документы могут опровергать один другого, именно по этой причине. А пока "Ревела буря, дождь шумел"
   и Ермак - покоритель Сибири, хотя "Царство Кучума" очень малая часть этой самой Сибири, которую начали "завоёвывать в ХУ1 веке", но не освоили и до сего дня.... Впрочем, всем давно понятно, что "воевать" Сибирь несколько проще, чем Ливонию:
   "... Скоро произошла их первая боевая встреча с противником; на берегах Туры стоял юрт Тюмень, по видимому, родственника Кучума - князя Епанчи. Он встретил Русских пришельцев тучей стрел с берега, но затем в ужасе бежал, услыша не знакомый ему гром ружейных и пушечных выстрелов. Вслед за ним, наши герои, войдя в Табол, у устья реки Тавды встретили Татар и опять разгромили их на голову, причем был захвачен один из принадлежавших к Кучумову двору, по имени Тузак. Получив от него все сведения..." (Нечволодов, "Сказания...", т. 4, ст. 243). По мнению военного историка - такая война, как раз - для нас: тучи стрел в одну сторону, гром ружей и пушек в другую, "местные" бегут - мы герои. Результат царю - дань и что-то нам. Написав, таким образом "правду" о покорении Сибири, радуемся? Закономерный результат - заключение мира сильно усилило влияние католической церкви на землях Литвы. Иезуиты основывали здесь свои костёлы и пользовались широким покровительством со стороны Батория, он платил за поддержку в войне. Притеснение "схизматиков" из населения и вельмож стало обычным явлением. Так:
   "...при Стефане Батории начались открытые гонения на нашу церковь" говорит наш известный историк С. М. Соловьёв, "церковь в Литве сильно почувствовала, чего она должна ожидать от католического противодействия и главных проводников его - иезуитов: в 1583 году король велел отобрать землю у всех полоцких церквей, кроме владычных, и отдать их иезуитам..." (Там же, ст. 281).
   "И вся та наша жизнь - есть борьба!" - сначала отбираем мы, потом отбирают у нас.
   Трудно сказать, кому принадлежали земли полученные церквами то Иоанна до 1563 года, явно не иезуитам, но те всегда находили пути к лицам власть имущим, к выгоде своего Ордена. Католическая церковь становилась гарантом власти Батория.
   Год окончился, не принося успокоения ни Иоанну, ни подданным, впереди не лучше.
   "Историческая хроника" (Гладилин Е. А.): "Римский папа Григорий - 13-й ввёл новый календарь, поправив разность с астрономическим годом на 10 дней: после; октября следовало 15 октября. Он так же новую систему високосных годов: каждый четвертый год стал високосным. Новый календарь получил название григорианского". Мы же оставались до 1918 года верны старому стилю. Европа же жила на 13 дней вперед.
   "Начало путешествия на Восток Трифана Коробейникова с миссией царя".
   1584год - Год, скажем прямо, не отмечен особыми деяниями Грозного, что вполне объяснимо. Сватовство по переписке и перебирание драгоценных камней занимало его, да надежда на военный союз с Англией, который поможет вернуть "отнятые у него" завоевания. Других действий он уже производить не мог, то ли из-за плохого состояния здоровья, то ли из-за отсутствия и наличия каких либо мыслей. Окружение его уже давно было отучено проявлять любые "свои" инициативы, да и сказать правду, воевать было нечем и не с кем. Может и принесло ему "радость" то, что
   начали завоёвывать Сибирь, свергать тамошнего царя Кучума, но так ли это не ясно. Может, именно из-за такого отрешенного по здоровью состояния Иоанна, и не происходило "событий знаменательных" в период с 1 сентября 1584 года до 18 марта 1584 года. Историки отводят весьма мало места описанию, пишут лишь об итогах. Так:
   - Карамзин отмечает лишь две даты 24 октября и 13 декабря, они обе касаются его бесед с послом Елизаветы Баусом о возможностях военного союза и его женитьбы.
   - Соловьёв, вообще мало написавший о нем, посветил ему эпитафию в несколько строк.
   - Нечволодов, и того меньше, пишет лишь о болезни его, бане, шахматах, игре камнем.
   - Иловайский, пишет об окружении, сватовстве и созерцании камней, ещё о порывах любострастия, но очень коротко и без дат.
   - Ключевский, вообще, не выделяет как то этот период, пишет лишь об его отрицательном значении в жизни Руси московской.
   - Н. И. Павленко, в труде "История СССР с древнейших времён, до 1861 года". Так же, очень краток, но при этом касается физических и умственных качеств наследника.
   - Калюжный, тепло отзывается о периоде 51 царствования Ивана Грозного и "обозвал" его - "великий человек". Странно, чем дальше, от этого ужасного для Руси времени, тем Иоанн становится всё положительней и положительней. Вот и Иосиф его почитал!
   Сие, казалось бы, странным, но когда у историков нет общего научного метода и потому общего взгляда на этот период, то возникают "Легенды о Грозном царе", в которых понятие о человеческой и религиозной нравственности, чести человека, заменяется на кажущуюся целесообразность в бесчеловечном обращении с подданными для "выгод государственных". При этом следует ссылка на необходимость.
   Чтобы понять, что к чему, следует остановиться, вероятнее всего, на тех, кто окружал царя в этот период. С Годуновыми, Нагими знакомство уже состоялось, а теперь нужно познакомится с Богданом Бельским - Скуратовым. Как пишет Карамзин: "... Уже Годунов, возведённый тогда на степень Боярства, усматривал, может быть вдали, неясно смелую цель его властолюбия.... Как любимец Государя он мог завидовать только Богдану Яковлевичу Бельскому, Оружейничему, ближайшему слуге, днём и ночью неотходному хранителю особы Иоанновой..." (Карамзин, "ИГР", т. 1Х, ст. 187). В должностях придворных Богдан не преуспевал, оружейничем он стал лишь в 1578 году, он для царя, скорее "был никем, и звать его никак" - просто слугой, чем чином придворным. Трудно понять, как боярин мог завидовать слуге, но, то двор царский, ведь из спальни и у Петра 1 выходили Данилычи и другие знатные люди Империи. Богдан Яковлевич Бельский - Скуратов - старший сын Якова Л. Скуратова Бельского. Год рождения неизвестен. Род Скуратовых - Бельских никакого родства с фамилией князей Бельских, выходцев из Литвы, не имел. Скуратовы - Бельские пришли служить Москве с Волыни, когда и как обосновались тут, ясности нет. Первым из них, кто сумел, возвысится при Иоанне был Малюта Скуратов - Бельский. Его возвышение совпало с организацией Опричнины, где он зачастую стал "исполнителем царских пожеланий". В 1570 году получил доступ в спальню Иоанна, сменив в ней казнённого Иоанном "любимца" Феодора Басманова и, как ни странно, тогда же к опричнине "приписали" и Богдана Яковлевича племянника Малюты. В 1573 году, когда " Малюта Скуратов умер честной смертию воина" (Карамзин), и началось возвышение нового "любимца" Богдана Яковлевича. У Карамзина упомянут ещё Афонасий Бельский, перебежавший к Шведам, может младший брат Богдана? Впрочем, и тут, Иоанн придерживался "фамильной привязанности", хотя и имел несколько таких "любимцев" одновременно, но, до конца, доверял только Богдану. Борьба между фаворитами, за близость к "персоне царской", своего рода гарантия на своевременный донос, еже ли, что не так. "Неотходный" хранитель Богдан спал с царем в одной комнате, как и дядя его Малюта Скуратов. Чинов особых не требовал, довольствовался особой близостью к Иоанну и тем, что все об этом знали: "...умный, энергичный и властолюбивый временщик пытался всеми правдами и неправдами пробить себе путь на самый верх иерархической лестницы, но, не смотря на все старания Б., царь не счел нужным давать ему при дворе высокий чин..."
   ("Русская национальная философия", " Богдан Бельский", интернет). А, вероятнее всего, по прозорливости своей, он его и не требовал, чем могут наказать слугу - побить его и только, а боярину - кол или плаха. Имея перед своими глазами опыт дяди своего Малюты, Богдан и не стремился "возвысится", довольствовался властью, не чином. Голов боярских и других чинов высоких, вон, сколько скатилось, всё желание возвысится, а Богдан и не стремился и тем заслуживал доверье. Свои мечты любые оставлял на потом, а пока он опекун младенца царевича Димитрия, тот, пока, в удельном городе Угличе, а Богдан довольствуется своим участием в переговорах с английским послом Баусом о сватовстве к Марии Гастингс и этим вполне доволен.
   Да и не обижал его царь во всём другом, был богат, побольше многих. Вот и жильё:
   "...двор своей обширностью, кроме двора князей Трубецких, превосходил все остальные дворы в этой местности Кремля..." (Забелин). В его ведении находился Аптечный приказ, а так же "опора для власти" - колдуны, гадалки, астрологи. "Много ли человеку нужно для счастья?". Все складывалось для него хорошо, но лишь после смерти Иоанна. Тут имелись заманчивые перспективы: Мария Нагая, младенец Димитрий, и "ОН" - опекун и воспитатель, позиция не хуже, чем у Ивана Овчины - Телепнёва - Оболенского, после смерти Василия 111. А что, очень можно повторить? Все остальные: Годунов Борис, Нагие, Трубецкие, Захарьины - Юрьевы, гораздо от Иоанна дальше, хотя каждый из них стремится.... Нужного союзника, сам Богдан, не обладавшей связью со значительным и сильным родом, нашёл в лице Бориса Годунова. Тот имел за собой рода Сабуровых, Годуновых, которые и Государями Московскими давно породнились и защитниками их были, со времён Василия 111. Правда и они сами "приглядывали" возможность на трон сесть и как наследники Орды Золотой и теперь, когда Борис - "свой в доме" царевича Феодора Иоанновича. Союз - до времен лучших! Столь обширная характеристика Богдана Яковлевича Бельского - Скуратова нужна, чтобы представить расстановку сил при дворе московском. Над Иоанном сгущались тучи, две причины печальной кончины для него гарантировались - продолжающейся болезнью и нетерпеливостью окружения, ожидавшего его кончины. Окружение ждало, торопила её, так как предвкушала открывающиеся после этого ЛИЧНЫХ возможностей, для каждого из них - вступить в борьбу за трон Москвы! Желательно, боле пристально, взглянуть на проблемы со здоровьем Иоанна. Здесь, как и во множестве других вопросов, среди мнений историков царит разнобой: одни пишут, что 53 летнего возраста Иоанн был вполне здоров, другие, что к этому моменту он искал врачей по всей Европе. Точного представления о состоянии его здоровья, никто из историков ничего сообщить не может. Нам остаётся одно, попробовать представить его состояние из тех сведений, которыми историки наделили нас в ходе описания его жизни. Получается следующее:
   - Весьма похоже, что стараниями окружения, он "задержался в детстве", то ли из-за слабого общего развития, то ли по причинам связанным с его общим психологическим состоянием. Лишь к 30 годам он стал пытаться встать на путь личного правления, представление о котором имел весьма своеобразное. То, что в это в это время он не стал богатырём - "кровь с молоком", вероятно, с этим придется согласиться...
   - Последующий период своей жизни - 23 года, он провёл весьма своеобразно. Это время характерно такими особенностями, как то: пиры светлые, связанные с повальным пьянством и насилиями различного рода, Пиры прерывались на свирепые пытки и массовые казни, разогрев кровь, возобновлялись с новой силой. Казнили как "врагов внутренних", так и вчерашних "Любимцев". Неустроенная жизнь семейная, когда при одной живой жене, начинали свататься к другой. Пышные свадьбы кончались не менее пышными похоронами жён своих. "Уединение" в Слободе Александровской, где всё это повторялось и смешивалось с общими молитвами, обязательными для всего окружения, создали непомерную, если не физическую, то психологическую нагрузку. Его отношение с другими женщинами, где всё сводилось к насилию, вообще доводило это состояние до критического. "Военные прогулки" не касались его военными лишениями. Показные, инсценированные победы "самого Иоанна", не открывали действительности.
   - Внушённая ему с детства мысль о его "Божественной воле", частые поездки по монастырям и те письма "с раскаяниями", которые он любил диктовать по всякому поводу, обращённые к лицам духовным, были скорее игрой воспалённого ума, но не искренним раскаянием. Не найдя в себе сил отречься от принципов Христианской морали, он может и надеялся на прощение Господа, но не стремился следовать своим же советам, признавая грехи свои - исправлять их. Человек слабый с сиюминутным изменением настроения, которое возбуждало в нем ненависть к любому человеку за произнесённое слово, не понравившейся жест, или просто из-за осуждающего взгляда.
   Ни один из его врачей не писал истории его болезней и способов, которыми его они лечили. Уровень "медицинского обслуживания", в те времена, нам не известен. Врачи, и те времена, похоже, больше рассчитывали на крепость организма своего пациента, чем на применяемые ими методы его лечения. Н.Г. Богданов в книге "Роль врачей в убийстве царей", вслед за Д. Калюжным, взял на себя смелость, утверждать, что Иоанн 1У и сын его Иоанн Иоаннович, были отравлены и даже "определил" убийцу - это Богдан Яковлевич Бельский - Скуратов. Главной уликой, он считает, то, что именно он "руководил" Аптекарским приказом и его ведении находились "ясновидцы".
   Историки, Х1Х века и начала ХХ, дружно отмечали его тяжелое состояние и писали:
   - Иловайский: "...Чрезвычайно невоздержанный образ жизни и постоянное тревожное состояние духа принесли неизбежные последствия. В пятьдесят, с небольшим лет, Иван 1У уже вполне состарился, его крепкое от природы здоровье совершенно расстроилось. Зимой 1584 года у него открылась страшная болезнь: тело стало гнить внутри и пахнуть снаружи. По монастырям разослали грамоту, в которой от имени царя, просили молиться о прощении его грехов и исцелении болезни..."
   ("Царская Русь", ст. 343).
   - Нечволодов: "... Иоанн уже передвигался с трудом. Усердно посещал церковь, замаливал свои грехи, и рассылал по монастырям грамоты, прося братию: "чтобы вы пожаловали о моём окоянстве соборно и по кельям и молили Бога и Пресвятую Богородицу, чтобы...от настоящия смертные болезни освободили и здравие дали"; он прибегал также к астрологам и волхованию, для чего были привезены на почтовых лошадях колдуньи, обитавшие между Холмогорами и Лапландией. Их поместили под стражей и кормили только постной пищей. Любимец Царя, Богдан Бельский, ходил к ним совещаться и наблюдать за небесами, на которых в то время блистала большая звезда..." ("Сказания...", т. 4, ст. 261).
   - Карамзин: "... В Делах Польск. N 15, л. 10: "Царь и Вел. Князь в стречу Лит. Посла Льва Сапеги велел слати в Можайск Мих. Темирова, а велел Государь Посла поставити в Можайске, что по грехам Государь учинился, болен, и стояти им велел Государь в Можайске до своего Государева Указу, покаместа ему Государю в немичи облегчение будет..." ("ИГР", т. 1Х, прим. N 753).
   - Скрынников: "...Будучи в состоянии глубокого душевного кризиса, царь совершил один из самых необычных в его жизни поступков. Он решил посмертно простить всех казнённых по его приказу людей. Трудно сказать, тревожило ли его предчувствие близкой смерти, заботился ли он о спасении души. Обременённой тяжкими грехами или руководствовался трезвым расчетом и попытался разом примириться с духовенством и боярами, чтобы облегчить положение нового наследника - царевича Феодора. Так или иначе, Грозный приказал составить Синдик опальных и велел учредить им поминание..." ("Иван Грозный", гл. 34).
   Здесь следует обратить внимания на два обстоятельства: 1/ То, что в Синдике учтены лишь те, кто казнён "по его приказу", таких набралось, как пишут историки, всего "четыре - пять тысяч человек" (Снычёв), а кто считал тех, кого убивали его многие тысячи Опричники, на казнь которых "он" лично приказа не отдавал? Кто каялся?
   2/ Если учесть, что эта "работа" началась после смерти его старшего сына, то, вероятнее всего он, ещё в 1582 году, чувствовал себя не лучшим образом. К этому следует лишь добавить: "...Папский посол, видевший самодержца в год смерти царевича, писал: "этот Государь проживёт не очень долго"..." (Там же). Антоний видел его ещё и до смерти сына, и, если учесть, что у иезуита глаз на физическое и душевное состояние наметан, а на этом держится их власть над людьми, то следует неутешительный, для историков вывод - Иоанн был болен уже давно и...
   Заключить рассуждения можно следующим: Иоанн, к 1582 году, полностью исчерпал свой "жизненный ресурс". Трудно сказать, о чем он заботился, весьма мала вероятность того, что он заботился о царствовании Феодора Иоанновича, скорее эта была дума о том, как будет царствовать, когда подрастёт его последний сын Димитрий Иоаннович. К своим сыновьям, в младенческом возрасте, он относился лучше, чем к тем, что подросли. Младенец не таил опасности, кроме того он ещё не потерял надежду укрыться в Англии с новой женой и казной, а тут пускай рвут себе глотки за власть! Теперь о "главном" в этот период - это вести из Англии. Хотя Писемский и Баус из Англии отбыли ещё в июне, а их прибытие в Москву никем не отмечается, но это не должно было произойти позже августа 1583 года, первого свидания с Иоанном посол королевы удостоился лишь 24 октября 1584 года. Итак, более двух месяцев в ожидании и бездействии, при том, что посол и Писемский привезли столь важные документы: где был вопрос о военном союзе с Англией и вопрос женитьбы на Марии. Двор царя не нашел возможности эту встречу ускорить. Причина может быть одна - сам Иоанн был тяжело болен всё это время. Историки, практически с 1583 года, не отмечают никаких видимых действий самого Иоанна, а Двор инициативы не проявлял, побаивался...
   Теперь, перейдём к изложению хронологии (столь скудной) за этот весь 1584 год, итак:
   - До встречи с Баусом, своим послом, Иоанн был ознакомлен с посланиями королевы:
   "...Елизавета дала два письма к Иоанну: в одном благодарила за предложение союза, в другом о намерении посетить Англию (как она слышала, не в случае какой либо опасности мятежа, бедствия, а только для свидания с нежной сестрой, готовой доказать ему, что ея земля, есть для него вторая Россия..." (Карамзин, "ИГР", т. 1Х, ст. 252).
   - 24 октября. "...Иоанн был доволен: принял Бауса весьма милостиво; с живейшим интересом расспрашивал о Елисавете и велел Боярину Никите Романовичу Юрьеву, Богдану Яковлевичу Бельскому, Дьяку Андрею Щелканову, условится с ним о Государственном союзе Англии с Россией, чтобы заключив его, немедленно приступить к тайному делу о сватовстве. То и другое казалось Царю уже лёгким, не сомнительным, по донесениям Писемского; но Царь ошибся: ошиблась, может быть и Елисавета, выбрав для удержания приязни с Иоанном, человека грубого, неуклонного, который в первом слове объявил решительно, что не может переменить ни буквы в статьях, врученных Английскими Министрами нашему Послу в Лондоне; что Елисавета готова мирить Царя с кем ему угодно, а не воевать с нашими врагами, ибо щадит кровь людей вверенных ей Богом; что Англия в приязни с Литвой, Данией и Швецией..."
   (Там же).
   Вряд ли королева "ошиблась". Поручив эту миссию именно Баусу, зная его, она хотела "отвратить все надежды" Иоанна, знала, что он это сделает в достаточно резкой форме, и лишит Иоанна всех его иллюзий и в отношении характера "помощи" по договору, возможности его скорого прибытия в Англию и, тем более, свадебных надежд...
   Вот Иоанн ошибся, правда, в этом нет ничего удивительного. Его расчеты на "имя своё и громкий титул" не могли оправдаться. Ласковая переписка одно, участие в войне, не сулившей Англии ни малейшей выгоды, дело безнадёжное. Вторая его ошибка была в том, что он, по обыкновению своему, передал переговоры с Англией в третьи руки. У "государственных деятелей" в его администрации сознание своей значимости, было столь же гипертрофированно, как и у их владыки. Кроме того, эти чиновники, достаточно легко принимали "барашка в бумажке", ставя личную выгоду выше "интересов державы" и потому сразу выдвигали различные претензии к рассматриваемым документам. Споры по малейшему поводу, для них, дело обычное. Третья его ошибка была в чрезмерности его требований, которые он выставлял условиями для королевы: " Елисавета должна была склонить Батория к истинному миру с Россией (заставить его возвратить мне Ливонию и Полоцкую область), или вместе со мной наступать на Литву" (Карамзин). Трудно сказать, как он знал Священное Писание, но с географией явные нелады. Как он представлял вступление войск Англии на земли Литвы? Совместно со служилыми царевичами? Дело, что начинал Иоанн с большими надеждами, превращалось уже в вяло текущий процесс. Чиновники Иоанна знали, что если они не добьются исполнения поставленной им "задачи по приведению текста договора в приятный царю вид", за палачом можно посылать, англичанина этого, Бауса царь не тронет: "...Иоанн единственно для Королевы предаст забвению такие вины..." (Карамзин), а вот своим ослушникам не простит. Препирались практически два месяца. И аргументы, обе стороны приводили:
   "... что она (Елисавета) без сомнения не вздумает указывать Венценосцу, коему не указывает ни Императоры, ни Султаны, ни Короли знатнейшие. Тут Посол с досадой возразил, что нет Венценосцев знатнее Елисаветы; что она не менее Императора, коего отец ея нанимал воевать с Францией; не менее и Царя. За сии слова, как пишет Баус, Иоанн с гневом выслал его из дворца, но скоро одумался..." (Там же, ст. 253). Было ли такое сказано Баусом Иоанну, Бог весть, Может и хвалится британец сим?
   - 19 декабря. "...Надеясь, по крайней мере, кончить дело о сватовстве, Государь велел ему быть у себя, тайно, без меча и кинжала.... Дав знак рукою, чтобы Баус, с толмачом своим, Юрьев, Бельский, Андрей Щелкалов к нему приблизились, Иоанн рассказал всю историю Английского сватовства, всё слышанное им от медика Роберта и Писемского; изъявил добрую волю жениться на Марии Гастингс, хотел знать, желает ли Королева сего брака, и согласна ли, чтобы невеста приняла нашу Веру? Баус ответствовал, что Христианство везде одно: что она Мария, едва ли решится поменять Закон; что она слабого здоровья и не хороша лицом; что у Королевы есть другие ближайшие и прелестнейшие свойственницы, хотя он, без ея ведома, и не смеет их назвать; Царь может свататься за любую. "С чем же ты приехал?" спросил Иоанн: " с отказом? С пустословием? С неумеренными требованиями, на которые Посол мой уже ответствовал в Лондоне Министрам Елисаветы? с предложением нового безымянного, следовательно, невозможного, сватовства?". Назвав Посла безтолковам; сказав: "не прошу Елисавету быть судьёй между Баторием и мною, а хочу только союза с Англией..." ам же, ст. 254). Хотя Иоанн "велел Баусу готовится к отъезду", посол посчитал свою миссию не исполненной и наговорил его царскому величеству, много слов приятных, от которых сердце Венценосца растаяло: "...Ещё надежда быть супругом любезной Англичанки пленило Иоанна; высоко ценя дружбу Елисаветы, он решил отправить новое посольство в Лондон..." (Там же). Мысли о новой жене, жизни в Англии без проблем московских. Забавы с драгоценными камнями, песни и игра в шахматы, украшали последние месяцы его жизни. Баус, естественно, был оставлен в Москве, какие то "людишки", в угоду ему были наказаны - не так изложили царю речи посла...
   - 20 февраля 1584 года. "...он назначил прощальную аудиенцию, но приём пришлось отложить из-за болезни..." (Р.Г. Скрынников, "Иван Грозный").
   - "...10 марта Дума распорядилась задержать в Можайске литовского посла, в виду того, что "по грехам государь учинился болен" (Там же).
   - 17 марта. "...Однако в середине марта состояние его внезапно улучшилось, и он смог обратится к неотложным делам. Царю напомнили, что Литовский посол задержан в Можайске и ждёт приглашения. 17 марта власти послали такое приглашение..."
   (Там же).
   Тогда же, в марте, число неизвестно, вроде бы с Иоанном беседовал чёрный дьякон Исайя. Он приехал за православными книгами...и провел двадцать лет в плену, так как предположили, что он литовский лазутчик и "обличили" его в этом. Беседа
   "о вере", между Исайем и Иоанном происходила в присутствии думы. И, хотя царь, по словам Исайи "говорил громко и сильно", нужно понимать, что это вовсе не обозначало, что он был здоров, вдохновился Иоанн любимой забавой. Исайю отправили домой, в качестве жеста "доброй воли". Скрынников считает, что дума опасалась новой войны на западных границах. На чём основывались эти предположения думы, сказать трудно. Возможно, тут следует подумать и сопоставить даты, в которые, вроде бы, Иоанном принимались решения. Похоже, что царь был болен с середины 1583 года.
   Смотрим: - август 1582 года, в Англию направлен Писемский, с весьма важной целью.
   -1583 год. Сентябрь посланы войска на помощь Орешку и землям Новгородским.
   - 1583 год. Март отправлен к Стефану Баторию гонец с жалобой на его воевод.
   - 1583 год. 4 апреля сформированы войсковые соединения для борьбы с восставшими черемисами. Дано распоряжение, где и кто возглавит оборону от нападения Крыма.
   - 1583 год. Где - то в это же время отдано распоряжение о прекращении военных действий против шведов, сформировано посольство и оно уже 15 апреля начало вести переговоры о мире. Поскольку Иоанн не мог принимать никаких решений по изменению условий мира, посольство отстаивало то, что Иоанн хотел в апреле. И тут, естественно, переговоры успехов не имели. Без него никаких решений не принималось.
   - 1583 год. Лишь в конце июля, начала сентября, послы получили распоряжение Иоанна о немедленном заключении договора со Швецией, разрешив отдать шведам все завоёванные земли царства московского. 10 августа договор о мире на три года заключен. Нет сомнения, что такое мог разрешить лишь сам Иоанн. Никакой другой активности, на в делах внешней политики, ни в делах внутренних он не проявляет.
   - 1584 год. 24 октября, приём посла Елизаветы, хотя тот давно прибыл в Москву, ждёт.
   - 1584 год. 19 декабря, тайный прием посла по поводу сватовства. Хотел выгнать, но...
   - 1584 год. 20 февраля, отменена назначенная было прощальная аудиенция послу Баусу.
   - 1584 год. 10 марта, задержан в Можайске посол Стефана Батория из-за болезни царя.
   Совершенно очевидно, что болезнь была затяжной, а вовсе не свалила крепкого мужика за три недели, как представляют нам историки. Отравление? Если считают, что кто -то понемногу травил особу царскую, то забывают о том, что во дворце много внимательных глаз, и ещё больше желающих выслужиться и донести о подозрениях "из самых благородных побуждений", а уж тогда подозреваемый, готовь голову. Комета?
   Может, быстрее, внушения о ней, как о предвестнике беды, сыграло какую - то роль, но это могло подействовать только на тяжелобольного человека. Возможно, просто не так сильно умели в те времена ставить диагнозы и не то лечили, а он, ещё больше расстраиваясь сокрушительными поражениями во всём, и угасал постепенно.
   - 17 марта. Вроде наступило облегчение. Вызывают посла литовского из Можайска. НО.... О 18 марте 1584 года, написано много, достаточно подробно и убедительно, во многих трудах научных и не очень. Нет смысла это всё повторять, желающие найдут.
   Но вот несколько попутных вопросов, не нашедших места в истории, желательно бы было обсудить - можно ли вообще понять то, как протекал процесс передачи власти:
   а/ Известно то, что: "...В полдень 18 марта 1584 года больной велел принести духовное завещание и приступил к его исправлению..." (Скрынников). Совершенно не ясно кто при этом присутствовал? Как утверждают, духовная исчезла и как после этого можно говорить о том, что именно сам Иоанн сделал выбор советников для "слабоумного Феодора? Гарантий этому быть не может. Пишут, не как происходило, а как стало потом!
   б/ Теперь об избранных советниках: - Карамзин обозначает: Иван Петрович Шуйский (защитник Пскова), Иван Феодорович Мстиславский (Земщина), Никита Романович Юрьев (сводный брат Анастасии), Борис Феодорович Годунов (брат жены Феодора), Богдан Яковлевич Бельский - Скуратов (теперь опекун и воспитатель малютки Димитрия). Как видим в советники попали те, кто имел значительную поддержку.
   - Нечволодов: Никита Романович Юрьев - Захарьин, Феодор Иванович Мстиславский, Борис Феодорович Годунов, Богдан Яковлевич Бельский - Скуратов, Иван Петрович Шуйский, дьяки Андрей и Василий Щелкаловы. Прибавились дьяки, как без них...
   - Скрынников: Ф. И. Мстиславский, И. П. Шуйский, Н. Р. Юрьев - Захарьин, Б. Я. Бельский - Скуратов. Первый из них (регент) И. Ф. Мстиславский. Нагие и Годунов по его утверждению в регентский совет не попали. Нагие - как сторонники Димитрия, тот мог наследовать после Феодора. Годунов - как родственник жены царя Феодора.
   - Соловьёв, называет состав регентского совета, не в момент его образования "по решению Иоанна", а тот который существовал в начале правления Феодора: И. П. Шуйский, Н. Р. Юрьев - Романов, Б. Ф. Годунов. Считал, что не имеет понятия о том, как произошло в действительности, какова реальность тут "исполнения воли Иоанна"?
   Ясно, что ни о какой достоверности "исполнения воли", говорить не следует. Не ищут.
   Без сомнения, выдвижение Захарьиных - Юрьевых - Романовых, на значимые места в двух последних правлениях Василия 111 и Иоанна 1У, является вполне объяснимым... Уничтожение "истинного" документа прямо указывает на то, что никто из этих персон не желал, чтобы оно было оглашено, и теперь ни потом, намерения были иные.
   "...При царе Феодоре из Вены прибыл посланец Габсбургов Никола Варкоч со специальным заданием, разузнать каким было содержание духовной Грозного, и кто осмелился уничтожить документ. Варкоч справился со своей задачей. Он выяснил, что опекунами сына царь назначил четырёх лиц - Ивана Милославского, князя Шуйского, Никиту Романова и Богдана Бельского..." (Р. Г. Скрынников, "Иван Грозный").
   Конечно справился и конечно разузнал, но насколько это было вполне достоверно?
   Произошедшие события уже всех расставили по своим местам, всем было ясно кто именно теперь у нас в "Полит - бюро", но это лишь констатация состояния, но не факт исполнения духовной написанной при участие самого Иоанна. О том, как всё происходило лишь слухи, в предвзятом изложении собеседника посланца Николы...
   Если взглянуть на события непредвзято, проследить их предысторию, то увидим:
   - Положение после кончины Иоанна, точная копия положения при кончине Василия.
   Василию 111 могли наследовать братья: Юрий и Андрей вполне совершеннолетние.
   Наследовала; Елена Глинская поддержанная своим дядей Михаилом и её "любимцем" Иваном Овчиной - Телепнёв - Оболенским. После "внутри видовой борьбы" были уничтожены, как братья Василия, так и Михаил Глинский, сама Елена и Иван. Все!
   К власти пришла группа бояр Шуйские, Бельские и др., позже "Избранная Рада" и, наконец, сам Иоанн 1У. как это всё протекала описано выше. Ничего хорошего для...
   Положение после кончины Иоанна 1У: Феодор и Димитрий, сыновья Иоанна могли наследовать престол Московский. Феодор, объявленный историками неспособным к правлению и младенец Димитрий. За первым стоял Борис Годунов со своими родами Годуновых и Сабуровых, за вторым род Нагих и отдельно от них воспитатель и опекун Богдан Бельский Скуратов с родом Скуратовых - Бельских. Но была еще одна сила, которая желала править, это были, несколько обессиленные в период правления Иоанна боярские роды Шуйских, Захарьиных - Юрьевых, Трубецких, Мстиславских...
   Расстановка получалось такова: бояре располагали, в какой - то степени, силами войска (И.П. Шуйский), силами Земщины (И. Ф.Мстиславский) и многочисленными родственными родами (как к Захарьевых Юрьевых); Борис Годунов опирался на родню и на связи со служилыми царевичами, осень сильной и маневренной группой;
   Богдан Бельский - Скуратов особых сил не имел, но дворцовая стража была ему подведомственна, вместе с приказами. Можно считать, что создавшееся положение предтеча "смутного времени", с одной стороны "Юг" (Годуновы), с другой стороны "Запад" - роды боярские (будущие Романовы и др.). Нагие не располагали ничем, кроме родни и потому пострадают первыми. Их козырь, Мария Нагая, последняя жена Иоанна, мать Димитрия, не была Еленой Глинской, кроме того на неё, какое - то влияние, имел опекун Димитрия, Богдан Бельский, приставленный к младенцу, еще самим Иоанном. Вероятнее всего Богдан Бельский для себя цель, стать не только опекуном ребенка и матери, а фактическим правителем Руси Московской. Для этого требовалось немного: на какое то время выбрать себе союзника из двух основных противников и совершить, вместе с ним переворот в пользу Димитрия. Тут он учёл, что из союза с боярами ничего не выйдет, у них своя цель создать новую Династию,
   Союз с Годуновыми выглядел привлекательней, Борис опирался на "авторитет" одного наследника, Богдан на права другого, да с силы служилых царевичей были не в пример сильнее других войск московских. Когда состоялся этот союз "двух сердец", сказать невозможно. Богдану, в первую очередь, нужно было отстранить Нагих. И тут:
   "...18 марта, приверженные к Феодору вельможи обвинили в измене Нагих, родственников Димитрия по матерее, велели их схватить, держать под стражей, схватили и многих других, которых жаловал покойный царь, и разослали по городам, иных по темницам, других за приставами; дома их разорили, поместья и отчины разделили и роздали. Потом Димитрий с матерью и отцом её и родственниками Нагими, отослан был в свой удел - Углич..." (Соловьёв, "История России...", гл. 41).
   Тут следует отметить, что столь масштабные действия против "изменников" Нагих и их сторонников, вряд ли, происходили сразу после смерти Иоанна 18 марта. Вполне возможно эти действия начались ещё при живом Иоанне, поскольку, как отмечалось выше, Афанасий Нагой уже тогда возмущался желанием Иоанна постричь Марию в монастырь, из-за его желания получить в жены Марию Гастингс. Вот и донесли - сам Афанасий " изменник" и вся родня его, и все сторонники. "Что делать с этими Нагими?" аказать!", мог решить сам царь. Выполнено все было лучшим образом, поскольку это решение Иоанна устраивало и группу боярскую и Годуновых и, даже, особенно Богдана, он, таким образом, получал в свои руки царевича - младенца и мать его.
   - Первая фаза переворота, к удовольствию всех лиц заинтересованных, закончилась, Нагие, как соперники остальных были устранены. Часть из них, младенец, Мария её отец и часть родных оставались в кремле, но уже лишены свободы действовать.
   - Вторая фаза переворота, предпринята совместно уже Борисом Годуновым и Бельским:
   "...По-видимому, окружающие царя Феодора опасались неприязнях действий со стороны Нагих; как только умер Грозный, в тот же час они распорядились запереть все ворота в кремле, установили на стенах стражу и держали пушки наготове с зажженными фитилями, на случай народного движения в пользу младенца Димитрия. На другой день была принесена высшими чинами торжественная присяга Феодору, а Димитрия с матерью поспешили удалить в Углич, данный ему в удел. Это удаление не имело, однако, вида суровой кары..." (Нечволодов, "Сказания...", т. 4, ст. 289). Вот тут и следует подумать над таким вопросом: кого, из возможных двоих, Иоанн, вероятнее всего, назвал наследником в своей духовной наследником трона всея Руси?
   Почти нет сомнения, что наследником трона "всея Руси" Иоанн назвал сына Димитрия:
   - Совершенно очевидно, и это подтверждают, неоднократные заявления самого Иоанна, что Феодор "неспособен к правлению". Иоанн женил Феодора на Ирине Годуновой ещё до смерти его старшего брата (причины его выбора обозначены ранее). 1581 год.
   - Совершенно очевидно, что Иоанн желал погубить, в утробе матери, ребёнка Иоанна Иоанновича, так как видел в нем препятствие царствованию своего ребёнка, которого
   как ему сообщили "понесла", Мария Нагая. Убийство самого Иоанна Иоанновича, им не замышлялось, но он точно желал, чтобы на момент рождения своего ребёнка сын был бы бездетным. 1583 год.
   - Он, зная характер сына, считал, что Иоанн Иоаннович не даст возможность, после себя принять трон Димитрию, предпочтет своего.
   - До самой смерти Иоанн лелеял мечту, что сам процарствует еще достаточно долго и сможет сам передать трон Димитрию. В случае неизбежности, Иоанн считал, что имеет рядом верного человека Богдана Скуратого - Бельского, который, возможно, клялся выполнить его волю непременно. Но умирающе цари могут лишь предполагает...
   Передача трона младенцу вполне устраивало боярскую группу, поскольку один Богдан Бельский - Скуратов, опекун и воспитатель дитя неразумного, легко устраним, опыта в устранении вероятных противникам, тем же Захарьиным - Юрьевым не занимать. И Богдан это прекрасно понимал, союза с боярской группой не искал - решил, что для него, до времен лучших, будет союз с Годуновым, хотя он и сторонник Феодара, как царя, но у него нет нужного положения - родня царя, признанного Иоанном "негодным к правлению", и больше ничего, кроме сил военных, а кто победит в междоусобице большой вопрос?
   - Борис Феодорович Годунов, мог узнать о намерениях Иоанна избрать в преемники Димитрия (от того же Богдана, который искал с ним союза против боярской группы).
   - Союз состоялся и, ещё до кончины Грозного, ими были приняты предварительные меры, чего не сделали другие, полагавшие, что всё идет в нужном им порядке...
   - И о контроле над "тайной завещания по Духовной", была ли она? В любом случае это не могло быть большим секретом, так как в составление документа было вовлечено много людей от Бояр, до Дьяков и Писцов. А слухи есть слухи, они ползли, и народ столичный мог, вполне, узнать о том, что нового Царя младенца зовут УАР! Кроме того, и "заинтересованные люди, вполне могли, иметь желание заняться тем, что бы организовывать массовую "народную поддержку" вступающему на трон Димитрию.
   - Первым их шагом было: взять под контроль Кремль. Для этого закрыты все ворота ведущие на его территорию. Усилена, своими сторонниками охрана кремля. Выставлены наряды у пушек и зажеными фитилями. Кремль закрыт для народа.
   - Помирал ли Иоанн своей смертью или ему "помогли" значения не имеет. Пока происходила эта суета над умирающим царем, его посвящение в сан инока. А вот то, что данный переполох позволил Борису и Богдану осуществить задуманное ТОЧНО!
   - Осуществился шаг второй: собранные, у постели умирающего, из тех, кто являлся сторонником исполнения Духовной, объявления царём младенца Димитрия, оказались отрезанными от тех на чьи силы они могли рассчитывать, от толпы и войска. Иван Милославский, Иван Шуйский, Никита Захарьин - Романов и другие оказались в заложниках у Бориса Годунова, Богдана Бельского - Скуратова и дворцовой стражи.
   - Третий, и последним, их шагом был: всех их выпустили из кремля только 19 марта. Перед этим они принесли торжественную присягу новому Царю Феодору, согласовали
   "сформированный лично Иоанном" регентский совет при Феодоре, там они дали "всем сестрам по серьгам". Исходя из общего согласия уничтожили Духовную Иоанна 1У Грозного (мог её припрятать Богдан, чтобы в нужный момент, как опекун и воспитатель, подросшего Димитрия предъявить сей документ". Что могли предпринять, в такой ситуации Шуйский, Милославский и иже с ними? Положить свою голову на плаху, или надеется, что победители лишь отнимут их имения, а "самих пощадят"?...
   Вот тут можно было бы, и закончить, наступило 19 марта, первое утро без Грозного Иоанна 1У Васильевича, царя - батюшки "Всея Руси". Погребение было через три дня:
   "...На третий день совершилось погребение в храме Св. Михаила Архангела; текли слёзы; на лицах изображалась горесть, и земля тихо приняла в свои недра труп Иоаннов! Безмолвствовал суд человеческий перед судом Божественным - для современников опустилась на феатре занавеса: память и гробы остались для потомства!
   (Карамзин, "ИГР", Т.1Х, ст. 258),
   Однако следует, как это и положено, подвести черту и сопоставить мнения о сей персоне, которое сформировали для "потомков" в трудах своих маститые историки. Они, к сожалению, очень уважают принципы поэта и драматурга Алексея Константиновича Толстого и помнят его совет, обращённый непосредственно к тем, кто пишет об нашей истории. А он написал: "...Ходить бывает склизко по камушкам иным, итак о том, что близко мы лучше помолчим...". И нужно сказать, историки свято исполняют этот завет, причем, и когда дело касается даже "времён Былинных", но и тут витает дух согласования темы исторической, с необходимой сегодня "государственной нуждой"!
   Практически только В. Н. Татищев впервые начинал писать историю Руси и как то соотносить происходящее с хронологической последовательностью событий. Труд объединял сведения об истории Руси с древнейших времён, но при жизни автора труд не был опубликован. Его "История Российская с древнейших времён" оканчивается событиями 1577 года и, естественно, общего заключения и оценки всего периода правления Иоанна 1У, здесь найти невозможно. Кроме того, его труд, 1761 году издан стараниями Г. Ф. Миллера, поэтому трудно назвать, правленую Миллером, "Историю..." авторским трудом самого Татищева, редактирование "в духе времени" несомненно.
   М. В. Ломоносов, также отдал дань, трудам историческим. Его труд "Древняя российская история", изданная в 1766 году, оканчивается временами Ярослава 1 (1054) и далее наш путь исторический не освещает. Г. Ф. Миллер начал труд "Опыт новой истории о России", автор хотел продолжить труд В. Н. Татищева, но М. В. Ломоносовы не понравилась, что Миллер занимается исследованиями о "смутных временах Годунова и Расстриги - самой мрачной части русской истории, и, ему удалось добиться прекращения этого труда" (Брокгауз и Ефрон, "Г. ф. Миллер"). Из этого можно уяснить, что среди отечественных историков даже к концу века ХУ111, мнение о правлении и личности Иоанна Грозного ещё не "сформировалось". Были ли тому причины? Нет. Да?
   Начнем с источника тех времён: - "Исторический словарь" (1793 год) при Екатерине 11:
   "...В 1550 году для Гражданского суда издал закон под названием Судебник.- В 1552 году построил Свияжск, привёл к присяге нагорную черемису, приступом взял Казань, и утвердил в ней державу и Христианство.- В 1554 присовокупил к державе своей Царство Астраханское.- В 1563 возвратил от Поляков древний Российский город Полоцк и другие места.- В 1573 построил город Уфа. Но в 1579 Королём Польши Стефаном Баторием Полоцк опять покорен Польшей. Имел войну со Шведами и побеждал оных, взяты у них Нарва. Юрьев и другие многие города, - В 1571 по его велению издан таможенный устав. - В 1581 переведена с Греческого языка на Славянский Библия и напечатана. - В 1583 завоёвана Донских казаков атоманом Ермаком Царство Сибирское; устраивал разные порядки внутри Государства; завёл регулярное стрелецкое войско; учредил в 1562 году в Москве книгопечатание. - Был Государь нрава крутого и запальчивого; Грозным прозван потому, что свирепым наказанием казнил непокорных Новогородцев, и во гневе зашиб сына своего Иоанна, а по сему был причиной скорой его смерти. - Впрочем, справедлив, мужественен, храбр, остроумен, щедр идя подданных своих старателен; ввёл разные художества, и торговлю с разными народами, для которой построил нарочно в Архангелогородске пристань. Царствовал 50 лет; перед кончиною постригся в Иноки, наречен Ионою, скончался в 1584 году Марта 19 дня, жил 53 и 7 месяцев. Положен в Архангельском соборе..."
   ("Исторический словарь", ст. 106, М. 1793 год).
   Вот таким, гладко причёсанным, представлено мнение о царствовании Иоанна 1У, сформировавшееся в официальной исторической науке к концу века ХУ111.Всё ясно?
   - Век Х1Х (начало). Карамзин: "... мы видели жизнь Иоанову: увидим конец ея, равно удивительный желанный для человечества, но страшный для воображения: ибо тиран умер. Как жил - губя людей, хотя в современных преданиях и не именуются его последние жертвы. Крепкий сложением, Иоанн надеялся на долголетие; но какая телесная крепость может устоять против свирепого волнения страстей обуревавших мрачную жизнь тирана? Всегдашний трепет гнева и боязни, угрызения совести без раскаяния, гнусные восторги сластолюбия мерзостного, муки стыда, злоба бессильная в неудачах оружия, наконец, адская казнь сыноубийства истощили меру сил Иоанновых: он чувствовал иногда болезненную томность, предтечу удара и разрушения. Но боролся с нею и не слабел до зимы 1584 года.... Но отдадим справедливость и тирану: Иоанн в самых крайностях является как бы призраком великого Монарха, ревностный, неутомимый, часто проницательный в государственной деятельности; хотя любил всегда равнять себя в доблести с Александром Македонским, не имел ни тени мужества в душе, но оставался завоевателем; в Политике внешней неуклонно следовал великим намерениям своего деда.... В заключение скажем, что добрая слава Иоаннова пережила его худую славу в народной памяти: стенания умолкли, жертвы истлели, старые предания затмились новейшими..." ("ИГР", т. 1Х, ст. 255, 260. 278, СПб. 1815 год).
   - Век Х1Х (середина). Соловьёв: "...Долго Иоанн Грозный был загадочным лицом в нашей истории, долго его характер, его дела были предметом спора.... Человек плоти и крови, он не сознавал нравственных духовных средств для установления правды и наряда или, что ещё хуже, сознавши, забывал о них; вместо исцеления он усилил болезнь, приучил еще более к пыткам, кострам и плахам; он сеял страшными семенами, и страшна была жатва - собственноручное убийство старшего сына, убиение младшего в Угличе, самозванство, ужасы Смутного времени! Не произнесёт историк слово оправдания такому человеку; он может произнести слово сожаления, если, вглядевшись внимательно в страшный образ, под мрачными чертами мучителя подмечает скорбные черты жертвы; ибо здесь, как везде, историк обязан указать на связь явлений; своекорыстием, презрением общего блага, презрением жизни и чести ближнего сеяли Шуйские с товарищами - вырос Грозный..."
   ("История России с древнейших времён", гл. 39, СПб. 1851).
   - Век Х1Х (конец) Ключевский: "...Таким образом, положительное значение царя Ивана в истории нашего государства не столь велико, как можно было бы об этом думать, судя по его замыслам и начинаниям, по шуму, который производила его деятельность. Грозный царь больше задумывал, чем сделал, сильнее подействовал на воображение и нервы современников, чем созданный им государственный порядок.... Царь Иван был замечательный писатель, пожалуй, даже бойкий политический мыслитель, но он не был гражданский делец. Одностороннее, себялюбивое и мнительное направление его политической мысли, при его нервной возбуждаемости лишало его практического такта, политического глазомера, чутья действительности, и успешно предприняв завершение государственного порядка, заложенного его предками, он незаметно для себя самого кончил тем, что поколебал самые основы этого порядка.... Вражде и произволу царь жертвовал и собой и своей Династией и государственным благом..." ("Курс Русской Истории", ч. 11, ст. 255, М. 1889год).
   - Век Х1Х (конец). Иловайский: "...Хотя Русский народ прозвал Ивана 1У только Грозным и даже с некоторым сочустием поминает его в своих песнях, однако историк не может, в своей оценке государственного деятеля опираться на это обстоятельство. Во-первых, простонародье всегда более или менее сочувственно относится к уравнительным действиям властей, хотя это уравнение выражалась только в беспощадных казнях. Во- вторых. Оно с гордостью вспоминает те славные деяния, как взятие Казани и Астрахани и покорение Сибири, а насколько те славные деяния принадлежали личному почину и участию Грозного, о том простой люд не ведает. В -третьих, то же простонародье в своих песнях сочувственно относится и к удалым разбойничьим атаманам, следовательно, при оценке государственных заслуг это мерило является ненадёжным. У некоторых наших старых книжников проглядывается воззрение на Ивана Грозного, как на одно из бедствий, свыше ниспосланных нашему народу для его испытания, для закала в терпении и благочестивой преданности Промыслу. И это воззрение не так наивно, как оно представляется многим в наше время - время разносторонней исторической критики..."
   ("Царская Русь", ст.345., М. 1890).
   - Век ХХ (начало) Нечволодов: "...Иоанн был, конечно, вполне подходящим человеком для решения тех великих задач, которые ему достались от предков - по собиранию Русской земли под единую власть Московских Государей. К сожалению, многие печальные обстоятельства с раннего детства тяжело ложились на его впечатлительную душу и вызвали чрезмерную раздражительность, переходящую порой в необузданную ярость, проявление которой так омрачили вторую половину его царствования и привели, наконец, к сыноубийству, которым Грозный, но глубоко, несчастный Царь, собственной рукой разрушил всё то, что он создавал с таким страстным рвением, в течение всей своей жизни. Русский народ чуткий и отзывчивый, оценил, конечно, все тяжёлые условия, при которых царствовал Иоанн, а потому не дал ему прозвища Кровожадного или Жестокого. А прозвал его Грозным.... Поэтому мы, в настоящее время, не имеем права судить Иоанна строже, чем судили его современники..." ("Сказания о Русской земле", т. 4, ст. 263, СПб. 1913 год).
   - Век ХХ (середина) "Б. С. Э. СССР": "...Реформы середины 16 в. Содействовали укреплению Российского государства и усилению поместного дворянства. Однако могущество княжеско-боярской аристократии не было сломлено. Крупное боярство не смирилось с утратой полит. Привилегий времен феодальной раздробленности. Для того чтобы полностью подорвать экономич. основы его политической власти, правительство Ивана 1У провело в 1565 - 1584 ряд чрезвычайных мероприятий, получивших название опричнина. Опричнина нанесла удар крупному боярскому землевладению. Выделение земель в особый "государев удел" - опричнину - и образование привилегированного войска опричников, сопровождалось массовым террором, которому подвергались не только бояре, но и широкие массы городского и сельского населения (например, так называемый Новогородский поход Ивана Грозного). От опричнины также тяжело пострадало крестьянство. Лиаонская война и опричнина привели к разорению значительной части государства. В тоже время опричнина была новым шагом на пути укрепления поместного землевладения и закрепощению крестьян..." ("СССР", М. 1957 г.).
   - Век ХХ (конец) Н. И. Павленко: "...Невесёлыми были итоги царствования и лично для монарха. Иван был не только жесток до садизма и болезненно подозрителен, но и вспыльчив. Во время одного из припадков гнева, он избил до смерти собственного старшего сына и наследника царевича Ивана. Иван Иванович был похож на отца: начитан, сообразителен и жесток. Его смерть была для царя тяжёлым ударом. В 54 года Иван Грозный выглядел дряхлым стариком: его организм был расшатан пьянством и развратом..."
   "История СССР с древнейших времён до 1861 года", ст. 152, М. 1989 год).
   Век ХХ1 (начало) Д. Калюжный: "...19 марта 1584 года Иоанн 1У Грозный умер. Сей великий человек возглавлял Россию более чем пятьдесят лет. Он оставил после себя могучую централизованную державу, - несмотря на все мятежи, и лжи, те, кто пришел ему на смену, так и не смогли промотать этого наследия.... Н. Скуратов в статье "Иван Грозный - взгляд на царствование с точки зрения укрепления государства Российского" пишет: "... Обычному, не сведущему в истории человеку, который не прочь иногда посмотреть кино и почитать газету, может показаться, что опричники Иоанна Грозного перебили половину населения страны. Между тем число политических репрессий 50 - летнего царствования известно по документированным историческим источникам...".... Такой точки зрения придерживается историк Р. Г. Скрынников и владыка Иоанн (Снычёв). И тот и другой указывают, что за пятьдесят лет правления к смертной казни были приговорены четыре - пять тысяч человек.... Иван Грозный оставил после себя могучее государство и армию, что позволило его наследникам одержать победу в войне со Швецией и выставить в поле пятисоттысячное войско (1598 году). При разорённом безумным правителем, государстве, такое невозможно..."
   ("Другая история Московского царства", ст. 268. 275. 278, М. 2005 год).
   "...Итак, о времени Грозного сегодня мы можем судить только по поздним спискам. В частности, вся бурная история Грозного и его деяний, основана на сомнительных документах, изготовленных не ранее ХУ11 века. Скрынников в своей фундаментальной работе "Царство террора" (СПБ 1992), посвящённой эпохе Грозного, в специальной главе "Источники", не мог назвать ни одного подлинного документа..."
   (Г. В. Носовский, А. Т. Фоменко, "Русь и Рим" т. 2, ст. 222, М. 2002 год).
   И. вот вам результат, мнения основываются не на подлинных документах, а на том, что писалось значительно позже о том "благодатном времени". Были ли люди желавшие "немножко подправить" в историю в собственном интересе? Безусловно, так! В первую очередь это, государи новой Династии Романовы, да и воспоминания того же И. Милославского, вероятно преподнесены Гарсею в выгодном для себя свете...
   Теперь необходимо ответить авторам "Другой истории Царства Московского". Знайте:
   - Хорошо, когда ТЫ не попал в те "четыре - пять тысяч человек" приговорённых, или в несметное количество тех коих убили без приговора, по желанию Государя, или без оного. Вы может думать, что ваша очередь не наступит, и потому без всякого трепета и почтения, к невинно убиенным, пишите такое.
   - О каких "документированных исторических источниках" можно писать когда расхождение составляет 1000 людских жизней.
   - Следует напомнить, что за период в 6 лет, после смерти Иоанна 1У - благодетеля Руси, по словам вашим, произошли некоторые изменения, мужички подросли, воеводы были уже другие, изменилась тактика войск московских. Наличие "в поле" пятисот тысячной армии в войне со Швецией в 1590 - 1593 годах, бредовая фантазия. Буанопарт со всей Европы в 1812 году для похода на Россию, смог набрать около 600 тысяч, а в битве у Бородина имел около 200 тысяч. Историкам нудно быть осторожным в оценках чисел.
   Примечание: В книге опечатка - к 1598 году (ст. 278) отнесено наличие 500 тыс. войска в шведской войне, а сама шведская война отнесена к 1590 - 1593 году (ст. 287).
   - И последнее: как может историк писать "о пятидесяти летнем правлении Грозного", что он действительно считает, что Русью правил четырех летний ребёнок? Это что?
   Как видим всё "туманно", лучше прислушаться к тому, что писали современники Царя:
   "...Так один из них. Описав славные деяния царя до смерти царицы Анастасии, продолжает: " а потом словно буря страшная, налетевшая со стороны, смутила покой его доброго сердца, и я не знаю, как перевернула многомудрый ум в нрав свирепый, и стал он мятежником в собственном государстве". Другой современник. Характеризуя грозного царя, пишет" "... муж чудного рассуждения, в науке книжнаго почитания доволен и много речив, зело ко ополчению дерзостен и за свое отечество стоятелен, на рабы, от Бога данные ему, жестокосерден, на пролитие крови дерзостен и неумолим, множество народа от мала до велика при царстве своём погубил, многие города свои попленял и много иного содеял над рабами своими; но тот, же царь Иван и много доброго совершил, воинство своё весьма любил, и на нужды его из казны своей нескудно подавал"..." (Ключевский, "Курс Русской истории", ч. 2, ст. 255).
   Итак, что делать в таком положении, когда подлинные документы вовсе отсутствуют?
   - Расположив все доступные факту в предполагаемом хронологическом порядке, при этом учитывая то, что не только смысл действий, но и даты могут быть искажены, приступить к логическому анализу рассматриваемого периода.
   - Здесь самым важным является изучение предпосылок, для возникновения данного факта, разобраться с последствиями произошедшего и только потом делать выводы. В случае с описанием царствования Иоанна 1У недопустимо ограничиваться изучением лишь отдельного периода или отдельных проявлений в период его правления как то сделали многие авторы, например Р. Г. Скрыников; "Семейная жизнь Грозного", "Царство террора", "Царский титул". При группируя события по признакам и разнося их по разным главам или страницам, мы теряем при этом как хронологию, так и логический смысл между отдельными событиями. Тем более не следует пытаться ограничить описание длительного периода истории короткой статьёй газетной.
   Заключение: То к чему подошла Русь Московская и почему это развитие выродилось в страшнейшую эпоху Иоанна 1У ( ), было заложено в предыдущие периоды, ещё в княжение Калиты. Именно тогда княжеский двор Москвы начал, для того. чтобы возвеличить статус в большом количестве принимать "перелётов" из стран "дальнего и ближнего зарубежья, не брезговали и выходцами из разваливающейся Золотой Орды. Тогда же князья московские начали планомерно уничтожать ближних родственников своих. Тогда идея власти Самодержавной, лишь начала бродить в умах князей московских, а Хан и вольный Царь Орды объявил их Великими. Тут безвестные "перелеты" вдруг стали, при дворе московском " вельможами знатнейшими". Время шло и окружение поняло, что без них, князь великий или даже царь ничто - "Глядите, а король то голый!" - коренного московского боярства так же не осталось и выходцы с Запада, наплодившие на хлебах московских многочисленные рода "княжеские", начали битву за трон Московский. Боролись между собой и с ордынским окружением, уничтожали друг друга, руками самого Царя Самодержавного и когда потерпели поражение в борьбе за трон, от выходцев Ордынских, начали смуту, сначала выдвинув Самозванца, а позже уже опираясь на вмешательство литовцев, поляков, шведов...
   Они никогда не были представителями коренных народов земель Московских, и потому всё население Руси рассматривалось ими, как расходный материал в борьбе за власть.... Победили Романовы потомки "рыцаря Гландала" и сына его, Андрея Кобылы. Какая тут речь об "объединении Руси" под рукой Государей Москвы?
  
  
   Конец Х книга (часть 2).
   Г. Руза. 21 мая 2010 года.
  
  
  
  
  
  
  
  
   Лебедев Ю. В. Иван Грозный. Часть 2
  
  
  
  
   4
  
  
  
  

 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"