Аннотация: ...Тем временем, жопа подкралась незаметно. А вот и продолжение! Для тех, кто ждал и боялся... что будет продолжение :)))
Тереза стояла и только хитро улыбалась. Это было бесконечно. Подружки молчали, уже не поднимая глаз. Все трое молчали. В присутствии сестры неудобно было говорить, а она, по-видимому, догадываясь, все продолжала стоять и мучить их своим присутствием.
- А о чем это мы тут секретничаем? - выждав, глумливо протянула она. - А, девочки?..
Мэг попробовала огрызнуться.
- Да какая тебе разница? - получилось слишком испуганно. На троечку.
- Никакой разницы, честно говоря, - Тереза сделала шаг в комнату, презрительным взглядом окинула это надоевшее приторное разнообразие. Она медленно сложила очки и повесила в вырез рубашки. - Просто здоровое человеческое любопытство. Бывает, не обижайся, сестренка.
Триша только смотрела с одной девчонки на другую. Сколько бы там Мэгги не выпендривалась, не воображала себя выше всех, а было очевидно, что она собственной сестры боится. Бедняжка...
"Если бы Тереза знала нашу чумную Керлвуд, они бы быстро нашли общий язык, - ни с того, ни с сего подумалось подруге Мэг. - Ужас бы что началось"
- Это не твое дело, - пробубнила Мэг, не желая падать в грязь лицом.
На готичную сестру это не оказало никакого влияния. Но проводить время в этой милой и скучной компании ей самой вскоре надоело.
- Ну ладно, девочки, еще увидимся, - заметила Тереза и упорхнула к себе в склеп.
Тереза Оршид:
-..Издеваетесь что ли надо мной?! Было ли мне жалко малышку Мэгги?.. Ну и что, что эта девица была моей сестрой. Да она и сама бы скоро сдулась. Она ведь глупая дура, чего вы еще хотите? Довы@бывалась и получила по макушке, а как же по другому? Одно время я пыталась ее воспитывать, но потом на это дело плюнула - тупая, они и будет тупая. Видно, девица, которая ее шлепнула, была гораздо умнее.
Конечно, мне даль маму с отцом. Они места себе не находили, когда это все случилось. Я сама нервничала, но большей частью из-за них, из-за всей той суматохи, последовавшей далее.
...Естественно, предки недоумевали, почему я так прохладно восприняла убийство сестры. Наверно, я должна была бегать из угла в угол и лить слезы. Но я не так устроена, поймите! Когда мой муж разбился на мотоцикле, я больше переживала. Ведь будучи мне родной, Мэг была мне совершенно чужим человеком...
Мэг в отчаянии вскочила с кровати.
- Да что же это такое?! Почему она все время сует свой длинный нос не в свое дело? Мне это уже осточертело!
- Я бы подохла с такой сестрой, - поддержала ее подруга.
Продолжительно чихвостить Терезу они не стали из личных побуждений. У двух разгневанных подруг была миссия поважней. О том, что бы такое устроить этой шизанутой идиотке они рассуждали долго. Хотелось свершить над Энни Керлвуд нечто совсем из ряда вон выходящее, чтобы она поняла, что все ее эти фокусы не оказали ни на кого должного действия. Если все вышесказанное свернуть-скрутить в несколько коротких слов: Триша с Мэгги все хотели сделать для того, чтобы чумичка не поняла, что на самом деле кое-кто ее боится. А ведь это так и было, но эти две особы были настолько низкими и завравшимися существами, что ни за что бы это не признали. Что поделать, если им нравится строить из себя бесстрашных умопомрачительных красоток даже друг перед другом. Остается только наблюдать и иронично качать головой.
Однако у таких людей зачастую имеется поразительная способность придумывать убойные пакости. Пререкаясь, рвя на себе волосы, истерически бегая из одного угла комнаты в другой все же они пришли в к одному мнению.
- Это ее убьет, - мрачно провозгласила Мэг, не подозревая, что в каком-то смысле они говорит это про саму себя.
Ронни Джойс - так же был причастен к инциденту с Энни Керлвуд. Его роль был одной из самых главных:
- И тут появляюсь я. У меня, как мне казалось, никогда не было актерских способностей, и то, что предложила мне Мэг, меня жутко озадачило. Я не сразу понял смысла. Зачем я должен играть кого-то перед какой-то странной девчонкой. Мне кое-как сбивчиво разъяснили, что от меня нужно и зачем.
Они хотели ей отомстить, вот только за что? За этот трюк с ножом? Это глупо. Девчонка охраняет свои секреты, вот и все. Скорее всего, это правильно. На месте Мэг, я бы не стал в эти дела вмешивать кого-то постороннего. Я ведь никому не помог тогда, я усложнил ситуацию. А тогда...
А тогда был обычным бесшабашным подростком и мне казалось это все дерьмо некой безнаказанно игрой. Я исполню роль и уйду, никому не буду ничего должен, никто не будет таить на меня зло и так далее. Ну, кроме этой девчонки, Энни, да? Но ее я в своей жизни больше не увижу, - думал я.
Почему они вспомнили обо мне? Одно время я был лучшим другом Мэг, и до тех пор мы нормально общались, хоть такой привязанности уже и в помине не было. Когда накануне они с Тришей заявились ко мне, я удивился. Триш я раньше видел нечасто, ну и она меня, естественно, тоже. Но ее реакция, когда я открыл им дверь...
"Мэг, он действительно похож!" - хрипло прошептала она. Я это хорошо запомнил.
" Я же говорила тебе" - ответила Триша.
Они обещали мне все, что я пожелаю, лишь бы я согласился. Единственное глупое условие - это то, что мне придется красить волосы.
Я согласился быть Сидом. Но насколько я его знаю, не смотря на свою схожую внешность с ним, я не смогу быть таким, даже если бы очень сильно этого пожелал. Честно признаться, я слишком слаб, чтобы быть похожим на него. Кто знает, может именно потому, что я такой слабый, я и согласился им помочь.
Лана Броукс:
- Помнится, я говорила, что все знали Сида-как-там-его. У него была прямо-таки всеобъемлющая известность. Он погиб и стал еще популярнее, хотя зачастую так и происходит.
И когда я, спустя несколько лет, вдруг вижу в нашей школе темноволосого молодого человека, уж конечно во всем черном, понятное дело, мое сердце замерло. Самая-самая первая мысль - Сид. Нет, это как молотком отбойным по голове шендарахнуло - ОТКУДА ОН ТУТ ВЗЯЛСЯ? Это так противоречит здравому смыслу, что я даже остановилась. Моя приятельница дергала меня за рукав и интересовалась, в чем дело. Я была в состоянии только моргать и думать. К тому моменту этот таинственный паренек уже зашел за угол к лестничному проходу.
Это было странно. Хочу сказать по-настоящему странно. Сида не было в живых и все такое, и мы давно знали об этом и смирились , давно приступили к своим делам, все реже о нем вспоминая. А тут вдруг он собственной персоной расхаживает по школе.
А потом я сидела на уроке, и эти навязчивые мысли ну никак не хотели выходить из головы. Удивительным образом выжить он точно не мог, тогда что? Тогда это не он - подумала я, и решила понаблюдать за ним на следующей перемене, если конечно отыщу. Но стоило мне взглянуть на него еще раз, и я поняла - это никакой не Сид. Этот человек, не знаю почему, на какое-то время решил им стать. Но слишком неумелым было это подражание. Ведь все мы видели, как Сит смотрит. Никто из знакомых мне людей не может это повторить даже специально. У Сида его коронный взгляд выходил сам собой.
Так же я поняла, что этот спектакль разыгрывался отнюдь не для меня. Кто-то хотел поиздеваться над той самой девчонкой, с которой Сид как-то шатался. Они ее недооценивали, кто-кто, а эта Энни с первой секунды распознает подмену. И еще, как мне кажется, приколов она не понимала.
Миссис Оршид:
- Долго она не спала в ту ночь, моя Мэгги (очевидно, что женщина скоро начнет плакать). Из своей спальни я слышала, как она ворочается. Она выбиралась на кухню, судя по звукам, пила чай и снова уходила в свою комнату. Часа в два, наверное, я сама не выдержала и встала. Слепо (свет в прихожей я включать не стала) прошла к ней. Мэг, когда я отворила дверь, притворилась, что спит, но, разумеется, это было не так. Я сказала: "Что с тобой?" Она чуть ли не хныча пожаловалась, что не может заснуть. Я дала ей сонных таблеток, посидела немного и вернулась к себе. Мэг вроде бы угомонилась. И только я сама стала засыпать, как со своей бешеной гулянки вернулась моя старшая дочь. Тереза, даже ведя себя очень тихо способна перебудить весь дом.
Утром же Мэг была взвинчена как никогда. Такой нервной я ее ни разу не видела.
Бедная, бедная моя Мэгги! Веды ты уже не вернешься!.. Девочка моя...
Черный блестящий зрачок набух и закрывает едва ли не всю бесцветную серую радужку на белом фоне, который кажется розоватым из-за тоненьких змеящихся ниточек-капилляров. В этом не видится ничего прекрасного - это усталые, замученные глаза, обрамленные черной краской и из-за этого кажущиеся какими-то темными впадинами, как два тоннеля в никуда. Это бы смотрелось вульгарно, если бы обладательница не являло собой такое жалкое бесполое существо. Отводишь взгляд от ее лица практически сразу - появляется подозрительное чувство неловкости и стыда, будто, наблюдая за ней, мы делаем что-то похабное, что непозволительно делать нормальному человеку.
А Энни сидит тихо на уроке и своими странными полуприкрытыми глазами взирает в пустоту. Вот он - еще один пустой, бесцельный, бесцветный день. Окончательно быть таким ему не дают бодрые светящиеся лучи солнца, что проникают в класс (это сборище тупых марионеток) отовсюду. Кому-то нравится солнце. Однако кто-то предпочел бы сейчас оказаться отъединенным от всех в своей комнате и занавесить окно.
Солнце отблескивало в ее глазах, делая их до безобразия жизнерадостными; можно было по глупости решить, что в них появился неизвестно откуда живой блеск. Только это была всего лишь иллюзия, призрачный фантом, ведь приглядевшись, в глазах Энни увидеть ничего нельзя, кроме пустоты... и всепоглощающей ненависти, которая не угасала с годами, а приобретала все большую мощь.
Приятно осознавать, что этот нудный, бестолковый год, учебный год, скоро подойдет к концу, и что в те три свободных долгожданных месяца не придется ежедневно видеть лица этих людей, осточертевшие до безрассудства. И те, кто учатся вместе с ней скорее всего тое будут рады на время летних каникул отделаться от ненавистной Керлвуд. По другому просто быть не может. Каждый сталкиваться с ней лицом к лицу - это кого угодно с ума сведет.
Пережидая это время, только и остается ходить по серым, освещенным люминесцентными лампами коридорам и смотреть на всех из-под занавеса падающих на лицо волос. Никто не посмеет заглянуть в эти глаза - они прожигают тебя насквозь. Два черных тоннеля, не имеющие светлых пятен, кроме как отблесков солнца. Наверно, только один человек знал, что эти глаза на самом деле серые. Вообще это никому никогда не приходило в голову. Обычно люди видели в них лишь то, что чувствовали.
Выдалась свободная минутка, и сидеть в классе стало просто неприлично. Тяжелой поступью она добралась до двери из класса, а там, пытаясь слиться с толпой школьников, так и осталась мрачной одиночкой. Не желая выходить на улицу, как все нормальные люди, она бродила с мыслью отыскать какой-нибудь тихий безлюдный уголочек, где можно отдохнуть от всех этих существ.
Гила Фолка пробрала до костей странная дрожь, когда он увидел Энни в толпе. Непонятно как родившейся, его первой мыслью было немедленно куда-нибудь свернуть. Пинком цыплячьей решительности он сразу вышвырнул ее из головы. Слишком поздно.
"Это всего-навсего Энни, они не накинется на меня с топором, - трезво помыслил Гил, но в подсознании сразу же это опровергнул: - Нет, не "всего-навсего""
- Привет!.. - ни с того, ни сего вырвалось у него, когда она была уже в опасной близости.
Энни то ли не узнавала, то ли ее собственное сознание было далеко отсюда; она смерила его каким-то бессмысленным взглядом, будто не зная, что на приветствия положено отвечать. У кого-кого, а у Энни точно на все свои взгляды. Они разошлись - Гил ругал себя за свою глупость и некую наивность ("Неужели я и правда думал, что она мне ответить?") Энни, как только он прошел, начисто о нем забыл, а если вообще вспоминала. Ну а это уже совсем другой разговор - в школе ей все казались какими-то одинаковыми и безынтересными, тогда зачем утруждать себя запоминанием их всех?
"Я запомню только того, кто заставит мое сердце биться. Кто не даст мне забыть то, что я живу", - считала она.
Что-то темное промелькнуло в толпе учащихся. Энни приостановилась.
- Что это могло быть? - заинтересованно прищурившись, бросила она в пустоту.
Глава 11.
Падение.
Будто бы я разлетелась на тысячи мельчайших осколков, а потом они вновь собрались воедино. Отчего-то меня вдруг охватывает жар. Отчего-то перед глазами начинают бегать миллионы точек, и я едва не теряю сознание... Ничего вокруг я не вижу и не слышу, это перестает иметь хоть какое-либо значение, если вообще когда-то имело... Я слышу как пульсирует мое изъеденное отчаянием сердце... Его до невозможности громкие ритмичные быстрые удары отдаются в ушах. Все пронзает странный звон...и вот я уже ничего, совсем ничего не слышу, кроме разве что этих оглушительных ударов. Как кружится голова... Я вся в одно мгновение утопаю в напряженности от кончиков пальцев ног до самое макушки...
И это самое приятнейшее чувство в мире... Тук-тук... Тук-тук... От жара волосы к лицу прилипли. Тук-тук... А мои глаза не замечают ничего кроме этого чудесного, замечательного и таинственно-мрачного черного пятна... Восхитительно... Блаженство... Это настолько потрясающе, насколько я могу себе это представить. Этот миг длился будто целое тысячелетие; а потом вдруг черное пятно растворилось, и подобно грому обрушилась ненавистная реальность...
В голове, как клеймо, отпечаталось лишь одно слово, прекрасное слово, сладострастно-жуткое слово... Точнее имя... из трех букв. Первая - девятнадцатая по нашему алфавиту, вторая - девятая, четвертая же - последняя. Имя поселилось в голове давным-давно, а теперь вновь дало о себе знать.
Я ЗНАЛА! Я ЗНАЛА! Я ЗНАЛА! Я ЗНА...
Да, конечно же, я знала. И знаю... и верно... О, как же приятно это ощущение...
Она опрометью бросилась туда, где он только что показался. Сид все-таки пришел к ней, не забыл ее, и возможно сейчас он ее ищет. А она стояла, не шевелясь, как истукан и упустила драгоценное времяю Почему же так всегда бывает.
Конечно же он успел исчезнуть, но это было совсем не мираж. Энни готова была поклясться, что собственными глазами видела Сида здесь и сейчас. И это было сравни дождю после долгой засухи. Она должна была с ним сегодня встретиться.
"Сид... Сид... Сид... Сид... Я знала, - стучалось в голове. - Нужно его найти. Обязательно".
... Тем временем кто-то смотрел из-за угла и тихо ухмылялся.
- Думаешь, поверила?..
- А разве есть другие варианты? Видела, как она туда ломанулась?..
- Ага, только пускай он не подведет...
Ни о чем не догадываясь, не подозревая, какой заговор подстроен против нее, Энни с явным воодушевлением углубилась в свои фантазии. Перед тем, как унизить, ей дали второе дыхание. Как это было щедро с их стороны, с ума сойти! Однако...
Все-таки, не смотря на все свои причуды, неумение быть доброй и открытой, природную злобу и замкнутость, Энни была вовсе не набитой дурой. Подмена будет обнаружена.
...И, вероятно, на мир обрушится Апокалипсис.
- Вот так подарочек ее ожидает.
- Давно надо вправить мозги чокнутой. Пусть, хе, столкнется с жесто-о-окой реальностью...
- Шоу началось!..
Но нельзя недооценивать Энни. Они ведь совсем ее не знают.
Урок был благополучно забыт. Это было до крайней степени неважно, по сравнению с тем, что перед ней вдруг открылось. Ее всю охватило нездоровое возбуждение и переполняло чувство долгожданной скорой встречи. Она не находила себе места. Она с ума сходила от волнения. Это все равно, что падать с крыши, зная, что не разобьешься.
Половину здания она уже облазила и наткнулась на кого-то из преподавателей. Ее почти вежливо попросили предъявить пропуск. Только неопределенно махнув рукой, она, как по взмаху волшебной палочки, ускользнула в неизвестном направлении, сопровождаемая гневными возгласами. Ей угрожали даже исключением (А, что - такого не было раньше?), но она даже не обернулась. Слишком не хотелось обращать внимание на какие-то приземленные бредни. Люди порой слишком тупы, чтобы понять, что своими переполненными до краев эмоциями речами, ее не проймешь.
Внезапно остановившись, она разочарованно задрала голову к потолку и что-то пробурчала. И как это она раньше не подумала сразу идти во двор школы. Ей надо было оббегать почти все эти извилистые коридоры и тусклые, провонявшие заплесневелыми книгами этажи, чтобы понять, что все это впустую. Можно было поступить легче в пять раз, но сразу Энни почему-то об этом не подумала.
Это было правильное решение. Она это чувствовала, дотрагиваясь до парадной двери. Энни в нерешительность задумалась, ее рука на миг замерла. Напряжение достигло своего пика, когда ей в лицо подул свежий ветер. Ощущение было сравнимо тому, как если бы она бесконечно долго находилась под водой, не имея возможности дышать, а потом вдруг очутилась-таки на поверхности и глоток свежего воздуха вернул ее к жизни.
Сид... Сид... Сид...
Вот только бы найти это черное пятно, при ближайшем рассмотрении оказавшееся им. Вот бы еще раз заглянуть в эти всененавидящие страстные глаза, и утонуть в них, как когда-то. Если уж есть Бог в этом никчемном мире, то это, наверно, он. Сид. Темный, решительный, бесстрашный Бог. Порочный Бог. Просто офигительный. А пока лишь он пребывает у нее в воспоминаниях как черное пятно.
Энни обшаривает взглядом двор, каждый его закуток, каждый изгиб, желая и отчего-то немного боясь увидеть это божественную мрачную тень. Тень прошлого. Тень, которая не может так просто взять и раствориться в пространстве или времени.
...Которая внезапно попалась ей на глаза.
О, черт, как тяжело!.. Я торопливо глотаю ртом воздух, которого мне панически не хватает. Вот он, момент... Не знаю, чего делать. Не могу броситься без оглядки... не могу стоять как истукан... не могу дышать... Не могу не бояться... Я запуталась... меня будто парализовало. Мне трудно думать.
Трудно и действовать. У меня осталась способность лишь видеть. Хоть что-то...
Первый раз в своей жизни и стою в нерешительности и до смерти напугана... Но почти счастлива.
В момент, когда одни мысли заканчиваются, а новые еще не успели прийти на их место, когда сознание пустует и не дает приказов, я вдруг срываюсь с места. Стараюсь не думать ни о чем, и это невероятно тяжело.
Я иду к нему.
Сквозь года...
Сквозь страх...
Сквозь слезы...
Ронни Джойс:
- В тот миг я действительно усомнился в правильности моего решения. Я стоял и видел, как она быстро приближается ко мне, она еще не знала, какое разочарование ее постигнет. Мне вдруг стало ее жаль. Я даже броситься ей навстречу и рассыпаться в извинениях, сказать, что ее хотели подставить. Тогда я думал, что способен читать мысли этой девчонки. Она так жаждала встречи со мной, а, вернее, не со мной, хотела быть рядом и никогда-никогда не покидать. Что-то в этом было такое трогательное...
Я видел, как перед этим она стояла у двери, не зная, что и делать. Так это было очевидно. Будто перебирала в голове все возможные варианты, и никак не могла выбрать один. Стоя там, в тени, я думал, что тот человек, чем меня попросили быть, был ей небезразличен до крайности. Уже потом я это прочел в ее лице, когда она еще не поняла, кто я.
Если бы к тому времени, когда Мэг пришла ко мне, я знал всю историю Энни Керлвуд и того парня, на которого я так похож, я бы подумал, что Мэгги решила надо мной поиздеваться. Естественно, я бы не согласился принимать участие в этой авантюре. Так подставлять человека - это выше моих сил.
Но тогда я не знал.
Я стоял, оперевшись об ограду, и смотрел, не думая, что смогу что-то изменить. Энни я впервые в жизни видел, я не знал, кто она такая, что творится у нее в голове, и зачем Триша с Мэг все это подстроили. В какой-то степени это и хорошо. Я думал, что потом все это как-то тихо-мирно (может конечно и не совсем так) обойдется. Я думал так, пока мы с ней не столкнулись нос к носу. От того, что я увидел, заглянув ей в глаза, мне захотелось провалиться, испариться, умереть... Короче все что угодно сделать, лишь бы оказаться за тысячу верст отсюда, и не видеть ее. Это было непереносимо. У меня сердце едва не остановилось. Думал, она меня прикончит прямо там...
... Это потому, что я просто заглянул ей в глаза.
У нее внутри что-то рухнуло с невероятной высоты. Возможно, сердце. И раскололось на миллион осколков, разлетевшихся по асфальту. Энни вновь замерла. Все прежние эмоции и мысли разбились и уничтожились вместе с сердцем. Осталось только разочарование и всеразъедающая злоба. Глаза излучали ее, и надо было сощуриться, чтобы не разрушить взглядом все здесь (хотя этого хотелось больше всего на свете).
"Поняла"... - мысленно содрогнулся Лжесид.
"Это невозможно", - подумала Энни.
Она не могла просто так ошибиться - перепутать какого-то очень похожего парня со своим другом. Она знала Сида, как себя саму, и знала, что во всем мире он один такой. Каждая его черта особенна и неповторима. Кто этот самозванец? Он не похож на Сида, как мог быть похож сам по себе. Он стремился быть Сидом. Зачем?! Зачем Это ему надо?!.. Быть Сидом мог только сам Сид, больше никому это не под силу, ведь быть совершенством - тяжкий труд. Хорошее и плохое перемешивалось в нем, преображаясь в слишком странные формы. Все грани между этими двумя понятиями начисто стирались. Это было ненормально... оттого и привлекало.
...Но, порой, люди думают, что достигнув идеального сходства во внешности, могут полноправно заменить определенного человека. Как наивно и глупо... Каждый тельботовский взгляд, каждый жест, каждое случайно движение или слово - все говорило о том, что он именно Сид, а не просто какой-то там обычный молодой человек. Так просто его не забудешь, не отвыкнешь от него, как бы этого ни хотел. И не станешь им.
- Кто ты такой?..- злобный вкрадчивый шепот трансформировался в мыслях Ронни в слова: "За это я тебя убью"...
Но он видел то, чего не видела она - появились новые действующие лица. Зачинщики все этого безумия. Энни, от избытка чувств не заметила, как они завиднелись на горизонте.
- Что, Керлвуд, разочарование грызет душу? - издевательски усмехнулась Мэг Оршид. - Ничего себе подарочек, да?
Оценивая положение, Энни молчала и наблюдала, что они намерении делать дальше.
- Чего молчишь, дура?! Язык тебе что ли отрезали? - это Триша. У нее неплохо получается делать независимый вид. - Сегодня не ты победила, поняла?!! Идиотка придурошная.
А в Мэгги будто Дьявол вселился. Она приблизилась к Энни, смело толкнула ту в плечо.
- Ты так глупа, что не понимаешь, что он погиб, что его уже давно нет! Его уже червяки сожрали!.. Нет Сида, разве непонятно?.. И хватит притворяться особенной -ты ничто на самом деле. Шизофреничка ты, если на то пошло! Ты так разфантазировалась, что уже не разбираешь, где твои гребанные мечты, а где жизнь. Ты идиотка. Ничтожество. Я тебя ненавижу!
- Вот уж точно, в дурдоме тебе место, Энни, - поддержала подругу Триша. Она знала Мэг давно, но была удивлена, какой та может быть.
Мэгги раскраснелась и уже чуть ли не кричала:
- Мы тебя разыг7рали, а ты как девчонка повелась! Смешно было смотреть. Чего молчишь?! Умные слова закончились?
Энни не отреагировала. Ее застали врасплох, и она правда не находила слов. Зачем так ее подставлять? Можно было давно понять, что она не тот человек, с кем надо иметь дело. Они бесцеремонно влезли в ее душу, вырвали самое ценное и растоптали. Сама себе Энни не хотела признаться, что такой глубочайшей обиды не испытывала за всю свою жизнь. Можно было как угодно опускать ее саму - она нашла бы слова в свое оправдание, но Сида не трогать. Они слишком низкие существа, чтобы посягать на совершенство.
Мэгги тем времен входила в раж.
- Да ты, блядь, не стоишь ни хрена! Вы с Сидом хотели показать всем, что вы такие прям крутые!.. А что случилось - ты одна осталась, сучка! Наверно, ты даже ему не нужна была. Сид, наверное, мечтал покончить с собой, лишь бы ты за ним не бегала! Эх, и надо быть такой глупой.
Все равно надо было что-то делать. Энни это знала, как знала и то, что Мэг теперь так просто рот не заткнешь. Она теперь будет исходить говном, пока не треснет. От злости и бессилия Энни только и могла сжимать-разжимать кулаки. Она знала, что так просто это все не оставит, нго предательская слеза проскользнула змейкой по щеке. Энни чувствовала, что это еще не финал. Как бы ни хотели они опустить, она все равно окажется на высоте.
Я бегу прочь оттуда. Мне дьявольски плохо, я разочарована во всем, а в первую очередь в самой себе. Я в отчаянии, я плачу. Я одна. Теперь я это чувствую еще острее. Никому нет до меня дела, но почему-то все стремятся залезть мне в башку или что-то доказывать, не сознавая, что лучше бы просто оставить все как есть. Я одна. Но я ненавижу людей за их желание бесцеремонно влезть в чужую жизнь. Я не хочу умирать, но жить так я уже не в состоянии. Я хочу убежать куда-нибудь далеко-далеко, где меня никто не достанет. Поэтому я бегу в свой замок...
Ронни переводил свой взгляд с удаляющейся Энни на двух коварных девиц. Почему-то ему не хотелось смеяться. Почему-то и не хотелось смотреть в глаза Мэг. Мысленно он ее возненавидел. Просто это было подло. Он проклинал себя за то, что согласился.
- Все-таки ты сволочь, - напоследок бросил молодой человек, и не понимая, зачем ему это надо, неловко понесся вслед за униженной несчастной девушкой.
Догнать быть несложно. Видимо решив, что их взгляды ее не достигнут, она сбавил шаг. Энни шла, спотыкаясь и роняя слезы. Она собиралась добраться до Коллинз-стрит - там она попробует успокоиться и взять себя в руки. Может попадется Нойз, кто знает... И это будет в какой-то степени даже лучше, чем Энни просто так будет слоняться в одиночестве.
- Эй, постой!.. - услышала она незнакомый голос сзади. Оборачиваться не стала, ждать тоже. Действительно, кто бы это ни был, пошел он... Все они одинаковые.
Он не стал, однако, просить дважды. Догнал и схватил за руку. Она брезгливо дернулась, чуть не шипя от ярости.
- Э-э... Энни? Так?.. Слушай, извини, что так вышло, я и правда не знал... Ты вроде мне ничего не сделала, а мы так... Просто хотя бы меня, ладно?..
Энни внимательно на него посмотрела. Слизняк... Он прикусил язык, задумавшись, что как же все-таки хорошо, что нельзя убить взглядом.
- Слушай, кто ты такой я не знаю (да мне и дела нет), но ответь мне на один просто вопрос - чего ко мне все так привязались? Почему моя жизнь им важнее, чем их собственная? - вырвылось у нее. После чего плакать захотелось еще больше. И это она ненавидит тоже. - Неужели так тяжело понять? Какой бы, на хрен, я не была - я тоже человек, и я просто хочу жить!.. Не трогайте меня, и я тогда вас трогать не буду. - Она перевела дух, приостановилась, и вдруг выдала совсем сбитому с толку Ронни: - И тебя я тоже ненавижу, хотя я тебя и не знаю, веды ты сам согласился играть по их правилам. Слабак! Или ты такой же как она?..
- Да нет же, - выдавил он через силу. Еще раз скомкано извинился и, понурый, побрел восвояси.
Ронни был уже на приличном расстоянии от нее - на другой стороне улицы, когда она на него нехотя обернулась.
"А издали ты на него похож".. - странная мысль очутилась в ворохе яростных излияний, но долго там не задержалась. Энни больно, и так хочется, чтобы кому-то сейчас было так же, как и ей, а может и хуже.
"Вы заставили меня плакать. Так значит скоро я заставлю плакать вас... Потому что так нельзя. Мое унижение вы, ничтожные, смоете лишь своей кровью..." - мысль пришла неожиданно вместо с чувством, что хорошо (насколько это возможно) уже ничего никогда не будет.
Борись, либо иди у всех на поводу. Третьего не дано...
Джулия Керлвуд:
- Я поняла, что что-то случилось. И очень серьезное (возносит взгляд к потолку). Только захлопнулась за ней дверь, и Энни оказалась дома, я почувствовала неприятную подозрительную дрожь по всему телу. Не желая того, вслушивалась в каждый ее шаг, и чем ближе шаги слышались, тем невыносимее и тревожнее становилось мне.
Опасность миновала, онап прошла мимо кухни- где я и находилась в тот момент, точно помню. Почему-то я облегченно вздохнула. Догонять Энни и спрашивать, почему она так поздно (было около половины одиннадцатого), как-то и в голову не пришло, хотя до ее прихода я сидела и локти кусала, не зная, где моя дочь опять пропадает, и во сколько ее ждать, и ждать ли вообще сегодня...
Я опять ее боялась.
Как это все же невыносимо - бояться собственной дочери.
У меня бы не было такого жуткого ощущения, если бы она рвала и метала все, что попадается на пути. Если бы кричала и жаловалась, какая несправедливая штука - жизнь. Это было бы нормально для подростка ее лет. Но не для Энни...
Она все делала с какой-то отреченной медлительностью и гробовым спокойствием. И только тень злобы и ненависти ко всему существующему на ее лице заставляет серьезно задуматься. Она не из тех, кто выплескивает свою ярость на людей, стоит только разозлить. Она будет вынашивать это в себе как нечто ценное и дорогое, а потом наступит момент, и Энни уже ничего не остановит. А переступать грани - стало ее привычкой.
Как ни странно, я чувствовала себя во всем виноватой. Ведь если бы я не заставила ее вернутся в школу, она бы наверно такой не ходила. Жила бы тихо в своем мирке, порой выбираясь на прогулку, как это она делала. А тут вдруг пришлось опять общаться с людьми - чего она не любила и не умела, - и начались все эти проблемы. Она не понимала их, они ее, и это непонимание, как мне кажется, с каждым днем росло уже который год. Одной ей было лучше, и всем было лучше...
Как хорошо, что тот злополучный учебный год скоро должен был подойти к концу. Но это я тогда так думала.
Миссис Эйприл - классная руководительница Энни:
- Всего полторы недели до каникул, и опять знакомая история... Энни Керлвуд опять ушла из поля зрения. Ее безответственное поведение просто вынуждало меня ее отчислить. Я звонила ее матери. "Вас разве не заботит успеваемость вашей дочери? Она невероятно отстала от программы!.." И так далее. У миссис Керлвуд неожиданно началась истерика. Она что-то кричала о том, что Энни мы в школе больше не увидим, что девочка уже нормально жить не может, что все ее там забили и не хотят оставить в покое... И все в таком же роде. Я ничего не поняла и решила, что идея со звонком провалилась.
Когда Энни посещала школу, я всегда за ней наблюдала. Дети бывают разные... И тихони, и бунтари, и популярные, чего я говорю? Вы же знаете. Увидев Энни можно было подумать, что она обычная забитая тихоня. Однако (хитро улыбается), это только на первый взгляд. Наверное, первее нее родилась ее гордость.
Вот Энни тихенькая, но если вы хотя бы на полметра к ней подойдете!.. Девочка выпускает когти и скрипит зубами. Злая, очень злая... Но мне почему-то наверно 60% этого казалось просто хорошей игрой. Это была успешная попытка поставить на себе клеймо угрюмого отшельника и ходить под ним всю жизнь.
Почему-то, когда Энни ушла из школы в тот раз, я подумала, что мы никогда больше ее не увидим. Отчасти я была права, отчасти нет.
Глава XII
Ненависть, гнев и кровь.
Сочинение Сида Тельбота из восьмого класса на тему: "Мое отношение к моему обществу"
Я ненавижу свое общество. Ненавижу людей вокруг меня, они все время недовольны мной - тем, что я делаю, что говорю, тем, как себя веду. Ненавижу одноклассников, ненавижу учителей, вбивающих мне в голову всякий ненужный бред. Ненавижу родителей просто из-за того, что они есть. Ненавижу акушерку, которая принимала роды у моей матери (неужели ничего нельзя было сделать, чтобы я умер при рождении?). Ненавижу наше правительство за их похуизм. Ненавижу эти счастливые морды в телесериалах - ведь наша жизнь никогда не будет такой безоблачной, какой нам ее показывают. Ненавижу тех, кто боится, ненавижу тех, кто возносит себя чуть ли не до небес. Ненавижу мусоров и продавцов в магазинах. Ненавижу шлюх и мамаш с колясками. Последние слишком наивны и не представляют, как впоследствии будут жалеть, что когда-то давно не предохранялись. Ненавижу мелких капризных ублюдков; когда рядом со мной орет ребенок, единственное желание - его задушить. Ненавижу мелких размалеванных девиц в мини. Ненавижу алкашей, которые тянут трясущиеся грабли к тебе в поисках цента. Ненавижу футбольных фанатов. Ненавижу свою девушку, ненавижу соседей. Ненавижу Рождество и Санта Клауса. Ненавижу верующих и сектантов. Ненавижу себя. Ненавижу всех.
Внизу листа стоит жирная двойка. Сочинение сохранила бывшая учительница Сида.
- Это повергло меня в ужас. Но тем и привлекло, - говорит она после стольких лет. - Это было самое оригинальное, содержащее живой реальный протест, сочинение. В каждом слове неугасающая ненависть. Здесь только жесткое утверждение, нет ни вступления, ни заключения, почти нет аргументов. Сплошной поток сознания. За это и за личное оскорбление я поставила ему низкую оценку. Но Сид сделал то, что до него не делал почти ни один ученик - он написал правду. А ведь ему было всего 14.
ЭННИ
Несмотря ни на что, я способна прожить еще очень долго. Если не столетия, то десятки лет. Я молода, здорова, и у меня есть сила.
Я не покончу с собой - я слишком сильно хочу жить. Мне требовалось очень много времени, чтобы понять это, и оно не прошло даром.
Моя крепость вот-вот рухнет. Порой мне кажется, что я слышу, как тревожно подрагивают стены... Мой дом ветшает. Он держится только на мне. Но долго ли я смогу его удерживать? Ведь я уже очень сильно устала.
Однако, я знаю, что позволяет мне не сдаваться, что держит меня в форме. Знаю из-за чего я - все еще я. Из-за моей главной, убийственной силы. Имя ей - Ненависть. Я ненавижу, поэтому я живу.
Меня заразил Сид, а это просто так не вылечивается.
Ведь он знает толк в таких вещах. Сид - одно магическое слово. Три чудотворные буквы. С ними рождается бессмертная ненависть.
...Сид, я любого убью, если кто заставит меня усомниться в тебе. Хотя они просто не знают...
Ее отражение было таким же понурым и замученным как и она сама. Она опять не выспалась, но уже так привыкла, что перестала это замечать. А действительно, зачем нужен сон? - простая формальность. Она может прожить и без этого. Зачем эта маленькая ночная смерть, если каждый раз вновь и вновь приходится воскресать?
Она была убийственно решительна с самого утра. Сегодня она пожелала изменить все, и в первую очередь нужно начать с себя. Пусть она встретить новую жизнь в своем превеликолепнейшем обличии.
Холодная вода нещадно хлестала ее своими огненно-ледяными плетями. Энни каждый раз вздрагивала, но мужественно терпела. Холодный душ - это первое, что ей нужно, чтобы начать день.
"Зато сразу бодрости навалом..." - мрачно думала она, вытираясь и кидая то и дело недовольные взгляды на свое отражение. Что-что, а зеркало Энни никогда не обманывало. Ее лицо было бледным - и с этим вряд ли что можно поделать. Энни настолько с этим свыклась, что это давно стало ей нравиться. Все та же россыпь веснушек немного портила благородную бледность, ну да ладно - это не смертельно.
Пока сохли волосы, она заново накрасила глаза, и сама не ожидая того, немного собой залюбовалась. Энни эротично улыбнулась сама себе.
"Я - девушка?... Буквально совсем недавно это не настолько бросалось в глаза... Я меняюсь, и наверно это что-то значит". Она сфокусировала взгляд на своей фигуре. Единственное, чего захотелось, это хоть немного поправиться. Но за это утро это не выйдет.
Волосы подсыхали, и давно пора было одеться. Уже без пяти секунд лето. А нормальная погода все еще никак не установится. Все время ветер, по-любому нужно будет что-нибудь натянуть на себя сверху. Откуда это длинный синий жакет? Наверно, мать недавно купила, а Энни и взглядом его не удостоила. Хотя, сейчас он подойдет. Брюкам, что висели на стуле у шкафа, она в этот раз решила не изменять. Отчего-то они давно стали любимыми, не смотря на то, что немного висели сзади, а внизу нещадно истрепались. Первый попавшийся топ оказался черным, может это даже к лучшем. Она готова.
Скоро можно будет отправиться.
Родители ничего не скажут - они ведь даже не узнают. Скоро полдень - их нет дома.
Проведя расческой по волосам, она пошла на кухню, выпила горького горячего кофе. За то время, что шли эти приготовления, на лице Энни не отразилось ни единой эмоции. Ей нравилось думать, что они давно уже умерли. Сгинули в небытие.
Она подумала, что было бы лучше сегодня выпить чего-нибудь покрепче - все-таки день предстоит нелегкий. Любопытно, но раньше она имела дело с алкоголем, не злоупотребляла конечно, но тяжелые случаи были. Серьезно напивалась она наверно всего раза три, если не меньше. Конечно же не стоит говорить, кто сподвиг ее на это в самый первый раз. Короче говоря, ту опустошенную наполовину бутылку водки она также запихнула в сумку. "Гулять, так гулять" - таково решение Энни.
Оставалось только одеть ботинки и выскочить наконец из дома, ни на секунду тут не задерживаясь. Мысль о том, что возможно больше она никогда сюда не вернется, долгое время преследовала Энни, но, будучи отторгнутой, сама растворилась в пространстве, как дым.
Дурацкая дорога. Так уж вышло, что, когда мы стремимся поскорее куда-нибудь попасть, пусть становится еще продолжительней и невыносимее, чем если бы мы следовали куда-нибудь не задумываясь ни о времени, ни о том, какой наш путь длинный. Почему такое происходит? И непонятно. Будто кто-то неведомый и могучий растягивает своими огромными руками твою дорогу, как если бы они была резиновым шнурком. Злишься, недоумеваешь, но поделать ничего не можешь. Смирись. Это так. Ъ
Вот она - школа. Смотреть на нее снизу вверх противно - она кажется могущественной, значимой, ты по сравнению с ней как пятно на асфальте, ненужный мусор. Хотя, если хорошенько подумать, в самом деле так и выходит - снаружи ты начинаешь чувствовать себя мелким и ненужным, внутри же тебя также помимо твоей воли принижают, будто вкручивая в пол, и не ставят ни во что. Вот она - твоя школа. Школа каждого. Учитесь и наслаждайтесь. Будете вести себя паиньками, и вам дадут красивый диплом за жополизание.
Все это с привычной легкостью и быстротой промелькнуло в сознании. Энни-то всегда, что не видать ей этого диплома как собственного сердца, которое давно сгнило и распалось. Хотя, наверное, так тоже можно жить, не строя из-за всего трагедии.
В холле, как пример для подражания, висят портреты отличившихся учеников, в смысле тех, кто учился на отлично, а не ставил школу на уши - про таких обычно хоть и долго помнят, но стремятся рекламировать их хитрые серые прокуренные лица. Хотя они то и остаются в памяти гораздо дольше прилизанных нудных умников.
Сегодня нет уроков - сегодня последний день. Поэтому то и дело кто-то снует по коридору. А так как у всех свои заботы и всякие неотложные дела, на Энни никто не обращает внимания, никто даже не берет во внимание тот факт, что она вдруг откуда ни возьмись здесь возникла. То, что не замечают - хорошо. То, что то и дело ходят - не очень.
Улучив момент, когда в коридоре не было видно ни единой учительской рожи, Энни отпила немного из припасенной бутылки. Жидкость обожгла горло, но это чувство не было новым. Девушка пошла взглянуть, как дела обстоят у ее класса.
Народ. А чего еще она ожидала увидеть? Что будет тихо и безлюдно? Она прошла мимо двери так торопливо, что никто и не заметил блудной одноклассницы. Все, что там был, были крайне заинтересованы генеральной уборкой помещения, или делали вид, что больше соответствует действительности. На самом деле, зачем изображать из себя высококлассного уборщика и, с позволения сказать, драть себе задницу, если все это можно тактично пропустить. Вам могут сказать, что это неправильно, не положено, противоречит заведенным (еще быть может несколько тысячелетий назад) правилам, но вам-то лучше знать, что вы хотите \ не хотите делать.
Энни не хотела. Глупо вкалывать, зная, что это все равно ничего не решит. По-любому, ее исключат из школы, из этого обезьянника, по-любому ей безразлично.
Рановато. Нужно где-то переждать.
Триша Волт:
- Я угрюмо мыла окно в этом кабинете. Как щам помню - задумалась немного, посмотрела вниз на
улицу... И тут будто, блин, какой-то гребанный полтергейст - она! Думаю, фиг ли она опять
приперлась, ну как всегда. Глазом не успела моргнуть, а она уже в школу зашла. Почему-то я
промолчала. Ее появление для всех осталось незамеченным, кроме меня, конечно. Но лучше бы я сразу
завопила на весь класс, только ее завидев.
Миссис Ханниген - завуч по воспитательной работе:
- Иду я и вижу вдруг ее. Она как раз выходила из туалета для девочек. Я вздыхаю и чувствую острый
запах алкоголя от Энни. Просто это было странно и возмутительно, особенно в стенах школы. Я
остановила ее и попросила дыхнуть, после него мои самые жуткие сомнения подтвердились. Взгляд у
нее был уже какой-то затуманенный - ничего удивительного (усмехается). Не теряя ни минуты, я повела
ее в кабинет директора - не знала, что в таком случае еще можно сделать. Она послушно последовала за
мной. Я была крайне удивлена, что Энни Керлвуд, кажется, не сопротивлялась. Она даже не
отмахивалась как от назойливой мухи, ничего не говорила.
К тому, что в дальнейшем за этим последовало, я была не готова, и, понятное дело - растерялась.
Подобно какой-нибудь бродяжке, я вижу в девчоночьем сортире, закрывшись в кабинке и забравшись с
ногами на толчок, и отхлебываю маленькими глотками водку из бутылки. Обстановки хуже и противнее не придумаешь, имея даже самое богатое воображение. У меня, наверное, потихоньку-помаленьку крыша едет. Меня скоро развезет, это понятно, пока же только странно жарко, и я до предела расслаблена, хотя одновременно с этим напряжена. Наверно, чтобы убить это леденящее кровь напряжение я и пью эту гадость. Мне это совсем не нравится - я хочу перестать хоть что-то чувствовать. Вместе со всем этим меня трясет. Конечно я уже порядочно вспотела, снимаю плащ и беспечно бросаю его на пол - пуговицы ударяются об кафельные плиты и издают глухой звон; но периодически на меня накатывает какой-то странный непонятный озноб. Помимо своей воли я начинаю стучать зубами, возможно скоро и голова заболит - черт, как я это ненавижу. К щекам приливает кровь - я теперь как вареный рак. Хрен бы и с ним. Мне еще пока рано выбираться из этого скверного убежища.
...Сид, я не хочу, чтобы ты меня сейчас видел. Сейчас я ничто - я чахлое, полумертвое - полуживое существо. Ты будешь сильно разочарован. А ты все равно увидишь, ведь ты везде. Ты всегда. Все только начало. Скоро я соберусь и приду в себя. Твоему разочарованию наступит конец.
Вот теперь мне все осточертело. Все, кроме тебя и меня...
Она выходит, и почти тут же ее ловит настырная тварь - завучиха. Энни не думала, что так может случиться. По кой черт она тут появилась? Кто ее послал? Сама девушка тоже на миг растерялась, ее полузатуманенные глаза забегали. Женщина воспользовалась этим и потащила ее за руку, по пути приговаривая всякие бессмысленные наставления и угрозы, думая, что сможет достучаться до холодного бесчувственного сердца Энни. Ее звали миссис Ханнинген, и слова ее, не достигая разума Керлвуд, сгорали в пространстве еще на подлете. А Керлвуд была на той стадии опьянения, когда уже понемногу чувствуешь, что не все порядке, однако само худшее еще впереди.
"Все не так, как должно быть" - мысль отчаяния отразилась на ее лице. Она ненавидела, когда так происходило. Что поделать, если Энни так нравилось владеть ситуацией. Только вот сейчас что-то не состыковывалось.
В открытое окно коридора второго этажа подул летний теплый ветерок. Он был таким слабым и мимолетным, что Энни едва ощутила его дуновение. Он был призрачным, но помог ей найти свою новую цель. А она была так сладостно близка... Энни от нее отделяло всего несколько шагов. Драгоценные на этот период секунды не должны были пропасть даром.
...Когда тебя переполняет ненависть, отчаяние, страх, любовь, нетерпение, до такой степени, что дух захватывает; когда нет времени и сил тратить впустую время и силы; когда ты почти достиг того, чего хотел, но вдруг перед глазами будто из-под земли вырастает преграда; когда ты знаешь, что можешь, и можешь знать, что хочешь, ты ни перед чем не остановишься. У тебя один выход - бежать. Бежать вперед - порвав пленящие оковы.
Она дернулась назад, как одержимая. Откуда взялись силы, она не поняла ни в тот момент, ни гораздо позже. Она рванулась и поняла, что да, это возможно, это сработает. Сейчас не существует ничего, что могло бы ей помешать.
Будто преследуемая самой смертью, она кинулась к тому самому порталу из небытия, к тому распахнутому окну, которое так призывно на нее взирало. В миг запрокинув ногу в тяжелом ботинке на подоконник, Энни оказалась на полпути к свободе. Сбитая с толку завуч бросилась за ней, когда Энни совершила прыжок вниз.
...Сперва ей показалось, что ее тело сплющилось в гармошку, а ноги своим основанием врезались в ключицу. Ее всю пронзила искра боли, резко вспыхнувшая, но также резко угаснувшая. Энни даже не дышала, или просто не могла дышать, но потом поняла, что не произошло ничего страшного, и лучше не приходить тут в себя по полчаса, а побыстрее куда-нибудь скрыться с глаз мнительной преподавательницы. Скрыться, чтобы потом вернуться незамеченной.
Опустошенную и уже не пригодную бутылку она выкинула в кусты сразу же - незачем ей занимать место в сумке, она свой век отслужила. Теперь оставалось только выждать момент. Сдаваться и отступать слишком поздно, ведь Энни подошла к этому всему уже слишком близко.
Достаю из сумки свое оружие. Наверно, это смешно, ведь это всего-навсего топор. Это я так красочно и живо представляла в пятнах засохшей крови. В действительности же ее нет и в помине. Все немного отличается. Но это тот самый топор, что долго служил мне верой и правдою, хотя сейчас он выглядит обыденно и блекло. Не скажу, что этот предмет приятно оттягивает мне руки - скорее появляется просто чувство защиты и уверенности. Я держу его, сжимаю его в руках, и в них - орудие самой настоящей смерти.
Я забыла пиджак и сумку в кустах - но вряд ли они мне еще когда-нибудь пригодятся. Может, я и не вернусь сюда больше, кто знает. Теперь это ничего не важно. Важно только, что я - машина-убийца. Я готова убивать, оставляя за собой кровавые следы. Мой голос - гром, мой взгляд молниеносен. И плачу я каплями дождя и крови.
Пустота. Я встречаюсь взглядом с ее глазами. Не пойму, куда все делись, как я так быстро перенеслась сюда в пространстве и времени... Видно, моя память наглухо заблокировала этот момент. Я здесь, в этом классе, я смотря на нее с нескрываемой ненавистью, но и с отрешенностью какой-то. Она будто видит перед собой живой труп. Секунды растянулись в столетия. Мы целую вечность стоим и смотрим друг на друга. Я - в полный рост с высокомерным взглядом сверху вниз и топором в руках. Она - на корточках, не в силах справиться с подступившим шоком, мокрая тряпка, в растерянности выроненная, валяется у ее ног. Это все по-настоящему. Но будто как во сне. Или как в лучших традициях собственных фантазий. Чувство это еще больше пьянит, чем выпитый огненный напиток. У меня уже в глазах плывет. Я вижу этот размытый, до смерти перепуганный силуэт. Все происходит в гробовой тишине. Ее губы чуть заметно двигаются, но от страха она ничего сказать не может. Она вся загипнотизирована мной. Я - своим могуществом. Отчего-то, я впервые за много-много дней, за несколько лет по-настоящему открыто улыбаюсь. Я обезумела, но мне так приятно. С этим глубоким чувством даже секс не сравнится, которого у меня было достаточно.
Все пережитое мной за последнее время проносится перед глазами с неописуемой скоростью. Вкрадчивый голос Сида: " Есть только ты...", чудесной музыкой звучащий в ушах, еще сильнее сводит с ума. Здравый смысл покидает меня вместе с этим, и, похоже, теперь надолго. ..
Я закатываю глаза, и все эмоции и воспоминания, что сейчас во мне скопились, выплескиваются наружу вместе с ее темной кровью. Она даже не успевает закричать, а издает лишь протяжный то ли вздох, то ли предсмертный всхлип. Мне противен этот звук. В этот момент я ее ненавижу настолько, насколько это возможно. Тошнота подступает к горлу, когда капли ее крови попадают мне на лицо и руки. Это как чувство, будто на мне поставили огненные знаки, что меня коснулись обжигающие искры. Я даже вздохнуть не могу нормально, так я обезумела; я бьюсь в истерике... Я ненавижу и наношу ей удары, не могу остановиться... Хлещет кровь, забрызгивает все, до чего может достать, я сама, как Кровавый Демон... Пряди волос опускаются на влажное лицо, одна закрывает глаз... Теперь я полуслепая. Я вся мокрая... Вся в поту и крови. Мне мерзко и противно... отвратительно, и я еще больше злюсь. Я - бес. Моя ярость неукротима, она рвется из меня все новыми толчками.
...Сердце... оно наверное уже расплавилось от этого сжигающего все внутренности напряжения. Его удары так быстры, что превратились для меня в один большой грохот. Я думаю, что сейчас умру... как и она в море крови. Я взорвусь; но я счастлива...
Мне не хватает воздуха, у меня в голове звон, и я совсем не могу стоять на ногах, однако мои руки действуют за меня, они как будто обрели самостоятельность, существуют отдельно от тела, поднимаясь и опускаясь в несколько мгновений, они устали и начинают ныть, но будто в них демон вселился, которого я сама и породила у себя внутри. Демон сжег мое сердце и душу (если они сохранились до этого времени). А теперь хочет оторвать мне руки.
Изливая свою ярость и гнев, и медленно опустошаясь, я понемногу начала приходить в себя. Агония сходила на "нет". Я уже слышу, как кто-то ломится в запертую дверь и что-то кричит. Сначала этот грохот и крики были какими-то призрачными и эфемерными, но впоследствии все больше приобретали форму.
...В голове пульсировало, давление поднялось до невероятных высот, я сама уже настолько внутренне истощилась, что опустилась на пол в кровавую лужу, перепачкалась. Казалось, кровь была повсюду. Но мой взгляд уже так к ней привык, что я уже практически ее не замечала. Для меня все вдруг стало в одном тоне, ведь я почти ничего не вижу - все плывет. Теперь и мои глаза мне неподвластны, я уже не пытаюсь что-либо разглядеть. Зачем, и правда? Ведь уже ничего не нужно...
Слепо, на четвереньках, я с чудовищной медлительностью подползаю к столу... Это какая-то парта, я ведь в классе. Прячусь под ней и...
Дверь слетает с петель, раскрасневшиеся и тяжело дышащие люди вламываются внутрь и замирают. Это учителя, завуч, директор, оставшиеся еще в школе ученики. Теперь они все стоят без каких-либо признаков движения. Их взгляды бегают по классу.
И тут душераздирающий визг заставил всех очнуться. Кричала Триша Волт. Не помня себя от шока она маниакально таращилась на изувеченное тело подруги на полу. Она была до смерти перепугана, но представшее перед ней зрелище ее потусторонне завораживало, но Триша даже не смела об этом подумать. Она все вопила и боялась хоть на чуть-чуть приблизиться к почти обескровленному телу Мэг.
Придя в себя, все в панике забегали кто куда. Учащихся прогнали домой. Взрослые вызывали по телефону полицию и скорую, никто не мог спокойно стоять на месте.
- Ой... а это что за херня! - ни с того, ни с сего выругалась интеллигентная женщина миссис Эйпрел, и сама этого будто не заметила. Среди всего этого гротескно-алого кошмара в глаза не сразу бросались чьи-то растянувшиеся по полу следы и отпечатки ладоней. Не иначе, как кто-то полз, медленно и запинаясь. Кто-то был тут и возможно до сих пор... здесь.
- Смотрите, там есть кто-то! - воскликнула классная руководительница, прочертив взглядом линию до приблизительно намеченной цели, вслед за кровавыми дорожками. Ее чуть с ума не свело напряжение, зародившееся, когда она видела еще одно неподвижное тело, схоронившееся под партой. Ее первой мыслью было, что это еще один труп.