Аннотация: Рассказ про совсем другую цивилизацию в глубинах космоса, никак не связанную с человечеством и не знающую про него
Глава 6
--------------------------------
Ветер приносит явственные запахи моря. Наверняка завтра к вечеру буду уже там. А интересная штука - не думать. Голова становится ясной-ясной. Словно насквозь продутой ветром и даже звенящей от чистоты.
Странное ощущение, согласен. Но приятное. Кажется - вот-вот поймешь что-то существенное. Однако непонятно - что именно. Ну и пусть.
Сам себе улыбаюсь, потом фыркаю. Такой я, наверное, важный со стороны выгляжу. Хотя нет, чего же важный? Просто - смешной.
Иду, принюхиваясь к замечательным запахам, несущимся к моему носу отовсюду. Вот порг опять пролетел надо мною и скрылся вдали. А вот - снова.
Кружит один и тот же, что ли? Или летят они все в ту сторону по каким-нибудь своим делам?
А что, вполне возможно. Порги - птицы время от времени общественные. Вообще - надо же, сколько разнообразных видов живых существ насоздавала природа. Словно она - гениальный конструктор, без конца экспериментировавший и пробовавший свои силы повсюду.
Только вот куда он потом-то подевался - этот конструктор? Почему по крайней мере за миллион последних лет не появился ни один новый вид?
Непонятно. Ученые считают, что, возможно, развитие все же идет, но очень постепенно. Смешно. Столько лет исследований, а ведь до сих пор нет внятного объяснения, откуда мы все тут вдруг появились.
Это как раз подтверждает теорию, что могут существовать такие разделы знания, постигнуть и понять которые мы просто не в состоянии.
Трава так здорово шелестит под ветром. Словно маленький оркестрик. Такой - о-очень маленький. И незамысловатый.
Зато мелодии он наигрывает очень даже замечательные.
А еще интересно - почему я вот именно такой. Вообще, отделимо ли сознание от тела?
Сгущение ведь странная штука. Удивительная и тоже до сих пор полностью не разгаданная. Одно неизменно - личность никогда не передается новенькому. Только знания и опыт.
То есть в этом ракурсе сознание, а соответственно, и личность не отделимы. Они растворяются в вечности вместе с самим тхоргом.
Но утверждать, что вот это тело - мое, или - что это тело и есть я, я бы не стал точно. Обосновать не смогу, просто мне так кажется.
И Ранч, а уж тем более - Прик, разбили бы меня сейчас наголову. Ну и что? Я и сам отлично понимаю необоснованность собственных идей. Но просто... Я - это я, и уж никак не вот это замечательное тело. Которое к моему "я" не имеет никакого отношения. Словно...
Да! Словно тело - просто хижина для этого "я".
Умора. Надо же, до чего додуматься можно. Хотя, ну вот почему бы и не додуматься-то? Для воображения нет границ - не зря фантасты пользуются такой популярностью.
Тхорг в космосе. Или - другая цивилизация в глубине Джармы. А вот еще недавний сюжетец - тхорги, осваивающие смежные измерения.
Нет, что ни говори, Палку, Зоре и иже с ними в фантазии не откажешь. Мне кажется, их идеи могут даже стимулировать пытливые умы ученых.
Так почему тогда надо игнорировать то, что приходит в голову и на первый взгляд кажется очень странным?
Надо же - вот лапа. Мохнатая такая. Шерстяная. А вот почему она такая? И могла ли быть какой-нибудь другой?
- Ну ты и даешь, - слышится чей-то веселый голос, но не могу разобрать, чей. - Уже, наверное, минуту тебя слушаю и поражаюсь.
Сажусь на хвост, склоняю голову набок, стараясь понять - не очень приятно, когда тебя не узнают. Значит, надо узнать.
- Это Лорк, - разрешает мои сомнения собеседник. - Извини, что слушал - вышло не нарочно. Просто ты так громко транслировал, а я как раз хотел тебя позвать.
- Транслировал?? - изумляюсь я.
- Ну да, - смеется он. - А ты не знал?
- Нет, - мне становится немного неудобно. - Я считал, что просто думаю.
- Ну замечательно. Вовсе не зазорно, скажу я тебе, такие интересные мысли думать. И потом, твое транслирование было абстрактным. Следовательно, услышать его мог только тот, кто в тот момент настраивался на тебя. Таковым оказался я, - он снова смеется. - Общим числом один.
- Да это-то ладно, - смущенно опускаю я уши. - Дело в другом - как же это я потерял контроль над транслированием-то? Прямо как новичок.
- Да ну. Всякое ведь бывает. Но вот идея, что я - это нечто вне моего тела, для меня нова. И интересна, - он фыркает. - Я даже лапы свои совместно с тобой начал рассматривать - такие и правда мохнатые.
Несколько секунд просто сижу, потом тоже фыркаю:
- Ох и задал бы я тебе взбучку, будь ты рядом.
- Ну, а чего тебя останавливает? Я весь в твоем распоряжении. Давай ко мне.
- К тебе, так к тебе, - бурчу я.
И прыгаю. И застываю, ошеломленный. Вокруг Лорка плавают какие-то переливающиеся шары, вспыхивают и гаснут искры, извиваются цветные хвосты. И звучит музыка - такая, жизнеутверждающая.
Лорк улыбается во всю пасть, очень довольный произведенным эффектом. И приглашающе поводит лапами.
- Это у тебя что тут такое? - наконец удается спросить мне.
- Я ведь не зря тебя пригласил. Вот, решил узнать твое мнение.
- Выглядит потрясающе, - я все еще не могу придти в себя и продолжаю оглядываться. - А что это? Никогда ничего подобного не видел.
- А-а, - смеется Лорк. - Это я новый вид искусства придумал. Еще не подобрал название. Ну как тебе?
- Уже закончено?
- Нет, еще нет. Так сказать - в развитии, - он наклоняет лобастую голову набок, отчего становится похожим на громадную ланту.
- Ну, дружище, - говорю я ему. - Если это - только в развитии, то окончательный результат будет вообще.
Странно - что-то все в последнее время зовут меня оценить промежуточные результаты. К чему бы это?
- Чего задумался? - толкает он меня лбом. - Опять о лапах? - и смеется.
- Да ну тебя, - уклоняюсь я. - Таким ошарашил, что я и возиться расхотел.
- Нет, ну идея у тебя очень даже любопытная, - уже серьезно говорит Лорк. - Ты, кстати, с Райхом беседовал?
- Еще нет, - я переступаю лапами.
- Он славный тхорг. Или межзвездные путешествия тебя больше не занимают? - вновь улыбается он.
В мгновение ока кидаюсь на него, чтобы задать взбучку. И мы возимся, пока он не просит пощады. Или - я? Неважно. Главное, что все мышцы размяты, а тела пришли в нужный тонус.
Садимся на хвосты и распрямляем шерстинки - неплохо бы подкрепиться после такой встряски.
- Если мое "я" может существовать само по себе, - начинает Лорк, нежась от вкусной энергии Дхары. - То это значит, что - в принципе - оно может жить в любом теле.
- Ну да, - соглашаюсь я, подставляя живот под свет Одры.
- И вполне возможно, - продолжает он. - Что растворение не означает окончание жизни личности как таковой. То есть все наши предки, возможно, и сейчас где-то живут. Просто не на Джарме.
- Если это так, то растворение в вечности - это переход. Правда, переход куда, не понимаю. Хотя столько в мире вещей, что вне сферы нашего разума. Да и вообще, мне кажется, есть такие области, проникнуть в которые мы никогда не сможем.
- Да уж, переход этот может быть вообще куда угодно - мало ли населенных миров в нашей вселенной. Да и вселенных-то этих может быть бесконечное множество. Кто гарантирует, что личность не уходит в одну из них?
- Смешно, - фыркаю я. - Слышал бы нас сейчас Прик. За уши бы отодрал.
- О, старина Прик - серьезный тхорг, - подтверждает Лорк. - Говорят, будто он готовится к растворению.
- Вроде бы пока Ранч занял его интересной работой. Не знаю, надолго ли. Так всегда плохо, когда кто-то уходит.
- Да-а, тут просто хвост о двух концах. С одной стороны, нужно уважать решение товарища, которое он не просто же так принял. И не препятствовать. Но с другой - словно часть тебя вырывают.
Переступаю лапами и слежу за пунтой, вьющейся возле нас.
- Никогда не понимал, как это - принять решение раствориться в вечности. Ну, бывает - устаешь. Иногда - тебя мучает, что не способен сделать то, что пытаешься. Но совершить такое бесповоротное действие...
- Мне кажется, - говорит после паузы Лорк. - Мы просто еще слишком молоды. Было время - я очень дружил с Лимом. Ты ведь помнишь его? Он был выдающимся шорщиком.
Передо мной тут же появляется образ Лима - каким я его запомнил. Большие дружелюбные глаза, длинная морда. И мудрость, которая как бы исходит от него. Замечательный был тхорг. Никогда не забуду.
- Никогда не забуду, - транслирую я. - Как не забуду и острую боль после его растворения.
- Ну вот. А представляешь, каково было мне? Какими только средствами я ни пытался его остановить - хотя многие меня предостерегали.
- И как он объяснял? Ведь тебе-то он не мог не объяснять.
- Он говорил, что прожил слишком долго. Слишком. И что не то чтобы устал, устал - не то слово. Просто потерял ко всему на свете интерес. Вообще ко всему. И ему стало все равно. Не осталось ничего важного или замечательного в жизни. Да и просто интересного. Когда все равно - сидишь ты или идешь. Делаешь что-то или просто лежишь. Ничего не имеет ни смысла, ни значения. И вот когда в таком состоянии проходит много времени, тхорг понимает, что пришла пора.
- У Прика, вроде, не так. В том смысле, что на нас с Ранчем его решение свалилось внезапно.
- Кто-то пытается насильно заставить себя что-то делать, так как понимает, что происходящее с ним ненормально. У Лима так было. Но все равно приходит момент, когда становится все равно - нормально или ненормально, заставляешь или не заставляешь. И вот тогда он стал просто лежать. День за днем. Месяц за месяцем. Лежал и лежал. Лежал и лежал. Даже поесть не выходил - ослаб, ужас как. Сначала, пока в нем еще были силы, я не мог выволочь его к солнцам - ты ведь знаешь, он был очень крупным тхоргом.
- Да, - соглашаюсь я, вспоминая. - Красивый, огромный. Такой талантливый и мудрый - невозвратная потеря.
- А когда Лим совсем отощал, то я уже без труда вытаскивал его из хижины. И держал под светом. Никто меня не понимал.
- Конечно, как можно идти против чьей-либо воли? - дергаю я ухом. - С другой стороны, когда он вот прямо перед тобой - живой, а ты знаешь, что совсем скоро его - именно его - уже не будет... Это очень трудно перенести.
Лорк поднимается и начинает ходить кругами.
- На самом деле, я думаю, он пропустил тот момент, когда растворяешься сознательно, - он вскидывает на меня глаза. - Ты ведь знаешь, что есть часть тхоргов, которые растворяются исподволь, без участия сознания?
Морщу нос, пытаясь вспомнить. Но приходят не мои воспоминания, а моего давнего предка - Тонга. Он боролся с собственным безразличием до последнего - всё считал, что сумеет превозмочь. Но наступил момент, и ему действительно стало до того все равно, что он сначала просто сидел, потом лежал. Все уважали его выбор и не вмешивались.
Да и как бы они смогли ему помочь? Никак. Когда тхорг в таком состоянии - он словно бы уже растворенный. Жизни в нем уже нет. И в какое-то мгновение молекулы тела просто высвобождаются - растворяя тхорга и создавая нового. К которому переходят все знания, опыт и возможности только что ушедшего.
- Да, - соглашаюсь я. - Знаю. Один из моих предков - Тонг - растворился именно так.
Лорк на секунду замирает, получая информацию из ментасферы, затем кивает.
- Хороший ученый был, как я вижу. Это ведь он открыл спутник у Ронды?
- Верно. И такой пытливый, упорный. А пришло время - и всё. Думаю, ты никак не сумел помочь Лиму.
- Не сумел, - вздыхает Лорк. - Интересно, почему такое происходит?
- Какое?
- Ну, вот почему наступает такой момент, когда становится все равно?
И правда - почему? Можно было бы подумать, что груз знаний и опыта становится слишком тяжел. Но ведь это не так. В каждом из нас живут по нескольку десятков предков - и ничего. Должно пройти не менее пятнадцати тысяч лет - это минимальное время жизни тхорга по сведениям ментасферы. Прику, например, сейчас тридцать три. Но все же происходит что-то, когда - получается - становится все равно. Странно.
- Не знаю, - медленно говорю я. - Непонятно.
- Вот и мне непонятно. Может, это какой-то защитный механизм? - Лорк наконец перестает ходить и садится на хвост, пытливо выставляясь на меня.
- Защитный от чего?
- Н-ну, не знаю. От переполнения данных, например.
- Да ну, ерунда какая, - топаю я лапой. - В каждом новом тхорге опыта и знаний больше, чем в предыдущем. И ничего. Нормально.
- Тогда совсем не знаю, как объяснить.
- И никто не знает. Вижу, что многих занимал этот вопрос - в ментасфере хранится много дискуссий по этому поводу. Но результат по-прежнему нулевой.
- Да уж, - дружище поводит ушами. - Я тоже это вижу.
Мы некоторое время молчим. А за спиной Лорка все так же покачиваются цветные пузыри и мерцают всполохи света. Хотя музыки уже и не слышно.
- Слушай, может, пробежимся со мной немного - к морю? На ходу еще подумаем? -улыбаюсь, так как вот у меня уж точно никаких мыслей не будет - ветер все выдует начисто.
- Согласен, - улыбается в ответ Лорк.
И мы прыгаем - именно в ту точку, откуда я прыгнул сюда. И в этой именно точке оказывается еще более солнечно. Хотя куда уж солнечнее-то, казалось бы.
И шелестит трава. И ветер несет запахи цветов и моря, которое уже совсем вот близко - наверное день, не больше. А над нами - небо, прозрачное и чистое до синевы. И повсюду, куда ложится взгляд - бездонный простор без края.
Надо же, как хорошо! Шерсть моя сама собой расправляется, принимая энергию солнц. Смотрю, глаза Лорка повеселели, затуманенные было воспоминаниями.
Я кричу - во все горло. И Лорк, в первое мгновение изумленный, тут же вторит мне. И получается у нас словно песня без слов. Словно гимн радости жизни, бросающий нас вперед.
Мы несемся. Как же мы несемся! Высокая трава справа и слева сливается в сплошные цветные полосы, изгибающиеся, будто кружащие, непрерывные. Мягко ложится под лапы земля. Пружинит, подталкивает дальше.
А тело работает настолько слаженно, что добавляет радости вдвойне. У Лорка улыбка до ушей. Видимо, дружище давно так не носился. И сам не понимая того, давно хотел побегать, чтобы размять мышцы.
Немного погодя над нами начинают кружить керны, распластав крылья. И я улавливаю их общий эмоциональный фон - сначала удивленный, затем брызжущий радостью, словно они смеются.
Птицы не отстают, улетают вперед, возвращаются, выписывают немыслимые фигуры. И снова летят вдаль и ввысь - как будто зовут с собой.
Они знают, что тхорги не могут летать. Но не понимают, почему - ведь это так легко и настолько потрясающе, что без неба просто нельзя жить.
И мне им не объяснить, хотя очень хочется. Ведь если бы они поняли, то - может - сумели бы поднять нас в небо.
- Серьезно? - поворачивает ко мне голову Лорк.
И я понимаю, что снова транслировал. И снова - неосознанно. Вот ведь удивительно.
- Конечно, - киваю я. - Они же очень большие. И сильные. Размах крыльев - два тхорга в длину.
- Они не понимают наших мыслей, - соглашается дружище. - Это верно. А мы можем чувствовать их. По крайней мере - самые чувствительные из нас. Вроде тебя, - Лорк морщит нос и смеется.
И мы так бежим, бежим, бежим. И даже керны в конце концов оставляют нас, сворачивая по каким-то своим делам. И кажется, что устали у нас нет вовсе. Солнца меняют положение в своем движении - проходит много часов.
Но вот лапы выбрасываются все медленнее, медленнее, медленнее... И постепенно мы переходим на шаг. А затем и останавливаемся вовсе.
- Мы тоже сильные, - улыбается мне дружище. - Не хуже кернов. Однако и у нас есть предел.
Он прав. Усталость накапливается в мышцах, заставляя их отдыхать. И дело тут не только в расходовании энергии. Дело тут в чем-то еще - не хочется прибегать к помощи ментасферы, узнаю позже.
- Завтра ты уже будешь у моря, - щурит глаза Лорк. - Раньше срока, да?
- Не совсем, - улыбаюсь я в ответ. - В этот раз я не ставил себе срока. Решил - как получится.
- Хорошо тут с тобой. Вместе мы столько пробежали к морю - и этот путь сохранит нас навсегда.
- Ты веришь в отпечатки? - немного удивляюсь я. Дружище казался мне таким здравомыслящим в этом плане.
Он смущенно поводит головой и фыркает.
- Представь себе - да.
А, может, он и прав. Не знаю. Многие ведь верят в них. И если это правда, то со временем - когда наука достигнет соответствующих высот - мы сможем считать все эти отпечатки из окружающего пространства.
И тогда... О! И тогда какие чудные картины мы сможем увидеть. Это даже не поддается воображению.
- Тогда, - говорю я. - Мы сможем увидеть нас с тобой, несущихся, как керны.
- К морю, - заканчивает он мою фразу с моей же интонацией. - Которое так любит дружище Анк.
Мы смотрим друг на друга и принимаемся хохотать - до того смешно у него это выходит.
Шерсть у Лорка стоит дыбом - впитывает энергию на место потраченной. И выглядит он от этого до невозможности внушительно. Как какой-нибудь фантазийный тхорг.
Я, видимо, тоже не уступаю ему во внешности - судя по веселым искрам, не перестающим бегать в его глазах.
- Ну ладно, - наконец говорит он. - Соскучился по своей работе просто донельзя. Не представляю, как ты столько выдерживаешь без камрания.
- Думаю, если бы ты увидел работу Пенделла, тебя бы это тоже надолго выбило из колеи. Мне кажется, после этого чувствуешь что-то вроде того, что ощущает тхорг, к которому подступает растворение.
- Неужели так сильно?
- Ну, знаешь - ты осознаешь, и очень ясно, что все твои работы ничто, пустота. И вследствие этого они бессмысленны. Как уже давно готовые, так и будущие. Видишь схожесть?
- Не совсем. У уставших ведь нет вкуса к жизни. Им же всё все равно - абсолютно всё. А не просто работа.
- Слушай, ну ты же понимаешь, что наше дело для нас почти все. Ведь если долго ничего не делать, от скуки начнешь растворяться.
Дружище долго смотрит на меня, потом фыркает.
- Ты тут у меня того... Смотри, не начни растворяться, - он медлит. - От скуки, - и снова фыркает.
- Не начну, - толкаю я его в плечо. - Скоро море. Оно вдохнет в меня столько, что мало не покажется.
- Вот и замечательно. И славно.
Он прыгает. А я еще некоторое время сижу, щурясь на солнца. Нюхаю воздух, гляжу то туда, то сюда веселыми глазами.
Потом делаю их еще веселее, и уши приспускаю набок. Представляю сам себя со стороны и снова принимаюсь хохотать.
Ложусь брюхом в мягкую траву - чтобы она везде торчала, где только можно. И беру в пасть травинку, назойливо лезущую в нос.
Никогда раньше такого не делал. Даже не слышал о подобном. Хотя - вот что странно - у нее есть вкус. Прямо как у энергии. Удивительно. Мне казалось, что у всего есть только запах, вкуса быть не может.
А если ее еще и повозить между зубами, то он усиливается. Занятно. Так, а я, получается, не первый такой. И на самом деле у многих вещей есть вкус. И даже - смотрю - есть тхорги, их правда немного, которые смакуют эти вкусы. Прямо как все остальные - вкусы солнц и разных звезд.
Ну, а среди моих предков таких не было точно.
Вечереет. Солнца совсем рядом с горизонтом. Проявляются звезды. С каждой минутой их все больше и больше. Они заливают мягким светом небосвод. И я невольно подстраиваюсь, чтобы впитывать их энергию.
Потом утыкаю нос в лапы, слежу за окружающим сквозь приспущенные веки. Тишина, вдалеке кричат птицы - отсюда непонятно, какие именно. Шелестит трава под легким душистым ветром. А я - просто лежу. И понимаю, что проваливаюсь в сон. Но не делаю ничего, чтобы вырваться из забытья - а зачем?
...Бегу по каким-то цветным линиям и одновременно осознаю, что это просто сон. Они переливаются, двигаются, словно живые. Но упасть не дают. Мы будто связаны. Бегу, и постепенно все вокруг меняется, сбивая меня с толку. Вырастают скалы, ворочаются, фырчат. Надвигаются...
...Открываю глаза - повсюду глубокая ночь. Проспал часов пять, не меньше. И ничего дальше не помню - как будто провалился еще глубже.
Переворачиваюсь на бок. Подставляю шерстинки своей любимой звезде Аэле - вкус у нее изумительный. И тут же вижу лес, который расположился неподалеку - высокие деревья, длинные тонкие листья.
Хотя нет, не расположился, а двигается - по направлению ко мне. И спустя некоторое время я оказываюсь в окружении чешуйчатых светло-коричневых стволов.
Так странно видеть, как они перемещаются. Причем странно - всегда. Сколько бы ни смотрел, привыкнуть невозможно. Словно видишь воочию процесс растворения и сгущения - одномоментно. Нижняя часть деревьев дрожит, как в мареве. Очертания неясные, расплывчатые. То размазываются совсем, а в следующий миг - становятся четкими. Чтобы исчезнуть вновь.
В ментасфере нет точных сведений о способе передвижения лесов. Процессы изучались, но все остановилось на уровне теорий. А сами деревья ничего рассказать нам не могут. Ну, или не хотят - что кажется более верным.
Вот, окружили совсем. И теперь я - глубоко в чаще. Запах терпкий, сильный - напоминает бракков. Но те ведь мигрируют только в горах?
Я вспоминаю, что это разновидность бракк. Вернее, не то чтобы разновидность, а близкий родственник. Но такой - помельче. Знания предка всплывают с едва заметной заминкой.
Ну что же - еще пара тысяч лет, и заминки исчезнут вовсе. Сейчас я еще могу разделять - мои ли это воспоминания, мой ли это опыт, или кого-то из предков. И даже идентифицирую - кого именно.
