Мобильник звонит уже пятый раз. Павлик с досадой косится на него и цыкает языком. Отлынивать от ответа дольше нельзя, иначе будут проблемы. Огромные проблемы, если уж быть точным. Как она не вовремя, эта зая, ведь именно сейчас оторваться от игры почти невозможно. Такой напряженный момент. Как раз появились подозрения, что Мультя прикинулся лучшим его другом. Ладно. Стоп. Скрипнув зубами, Павлик берет трубку.
- Привет, пупсик. - Елейным голосом сюсюкает он. - Да, это я. Ну, что ты, зая, все в порядке. Да начальник работой завалил. Ага, идиот. Ну, что ты, милая? Разве твой малыш может так? Ну, вот. Да, заинька, сейчас выхожу. Куда заехать? Разве обязательно? Ну, ладно, ладно. Не нервничай. Хорошо. Буду. Целую.
Павлик с раздражением бросает телефон и минуту с ненавистью смотрит на него. Благоверная всегда вклинивается в самый неподходящий момент. Блин, ну разве можно все время давить? Мужик он, в конце концов, или нет? Откидывает со лба обесцвеченные местами волосы и вновь смотрит в монитор. Рука сама тянется нажать кнопку запуска. Чтобы тревожный красный значок останова сменился зеленым. И все поехало бы дальше. Но на сегодня придется забить, иначе Зая сдерет три шкуры. У, стерва!
"Мультя" занимал Павлика уже дней пять, не меньше. Забирая при этом все больше и больше рабочего времени. Погружая, обволакивая и завлекая. Вышло так, что на прошлой неделе в ходе письменной перепалки приятель кинул ссылку с комментарием "Тебе понравится, чувак". И он оказался прав, козел. Теперь Павлик с трудом дожидался начала трудового дня и не спешил его закончить, вызывая удивленные взгляды коллег. Колбасился он относительно тихо, поэтому под подозрения пока не подпадал. Да, однозначно нужно было переболеть, перемочься. Ну а пока недуг бешеными темпами пожирал волю. Ладно.
Просто удивительно, какими несложными средствами игра по уши втягивала в свой мир, отключала повседневную реальность и заставляла с головой окунуться в происходящие события, где ты становился настоящим участником. Без дураков. А сам Мультя?! Этот жуткий хамелеон, способный прикинуться кем угодно с таким вдохновенным искусством, что не вызывал ни малейших сомнений. Блин. Он пробуждал восхищение и омерзительный, до дрожи, ужас. И выходило, что в виртуале верить нельзя никому, а в одиночку там не выжить. И твой ближайший соратник, и твоя любовница в любой момент могли обратиться в Мультю не потому, что изначально были им, а вследствие того, что он давно пожрал кого-то из них, искусно спрятав тело и трансформировавшись. Павлику не забыть, как он случайно обнаружил изуродованный труп прекрасной подруги, которую вчера еще нежно целовал. А две минуты назад условливался о новой встрече, бросая страстные взгляды. Приходится признать, что Мультя никогда не спешил, складывалось впечатление, что он и сам наслаждается исполнением своей роли, не торопясь нанести убийственный удар. И в тот момент Павлик, дрожа и негодуя, еще минут сорок наблюдал за совершенным представлением, которое устраивал ему соперник. Да. Прежде чем попытался убить его. Но тогда, как и в последующие два раза, Мультя неизменно уходил от расплаты, становясь в минуту смертельной опасности самим собой - отвратительным монстром, при виде которого немели руки и останавливалось сердце.
А сегодня Павлика весь день не оставляли сомнения. Едва заметные сбои, передергивания давали повод задуматься о том, кто находится рядом, на кого безусловно надеешься и полагаешься. Эти неровности казались настолько еле уловимы, что выглядели эфемерными. Но ошибиться было нельзя. Ценой служила жизнь. Собственная или друга.
Красный значок мигает. Приглашает продолжить игру. Нет, не сейчас, - внезапно решает Павлик. Пятью минутами тут не обойтись, нужно еще раз все проверить, убедиться, а уж затем действовать неотступно. Иначе никак. А пары часов у него точно нет. Проклятая зая! Поправив очки, Павлик с усилием отрывается от стула, с тоской глядит в монитор и, наконец, быстрым движением блокирует компьютер. Уф! Ладно. Подождет до завтра, как раз будет время снова обдумать, что и как.
Пиная прелые листья и ссутулившись, он неторопливо ползет к метро. Странная штука - действительность. Вот сейчас, в полумраке, все вокруг кажется нереальным и зыбким, словно слепленным из крупных рваных мазков. В такие моменты до странности легко переступить из одного мира в другой, даже не заметив этого. И не может не постучаться мысль, что наша реальность - тоже лишь чья-то игра, представление, запущенное умелой или, наоборот, неловкой рукой.
Павлик дергает дверь уже немноголюдной подземки. Покопавшись в карманах, достает жетон. И у турникета вдруг останавливается, с внутренней дрожью уставившись на красный значок. Его толкают, обругивают. А он не двигается, замерев от неизвестно откуда взявшегося тоскливого чувства. В конце концов, пересилив себя, бросает кругляш в прорезь. Загорается зеленый сигнал. Путь свободен.
Эскалатор, вздрагивая и постанывая, ползет так долго, что это напоминает спуск в преисподнюю. Неважно. Вот и платформа. Потирая пальцы, Павлик нетерпеливо слоняется вдоль ее границы, еще больше ссутулившись и засунув руки в карманы. Слишком поздно. Зая наверняка задаст ему трепку. Блин. Надо же было столько тащиться до метро! Будто выписывал по парку бесконечные петли.
Мигая огнями, подходит поезд. Двери отъезжают в стороны. И Павлик, с нажимом отпихивая локтями других страждущих, устремляется к свободному месту. Уф, сел. Можно подремать, расслабить члены. Вагон, вихляясь и взвизгивая, мчится сквозь темный тоннель, выкатывая на освещенные перроны и после недолгой стоянки вновь скрываясь в черноте. Очки Павлика немного съезжают, голова покачивается в такт движению, пряди довольно длинных волос спускаются на лоб и уши, то приоткрывая, то закрывая лицо. Чувствительный толчок будит его.
- "Панина". Следующая остановка - "Кубелецкая". Будьте взаимно вежливы, уступайте место пожилым людям, беременным женщинам и пассажирам с детьми. Осторожно, двери закрываются. - Четко, но с неприятным пришепетыванием, вещает диктор.
Павлик поводит плечом и оглядывается. Осталось совсем немного народу. Близится конечная станция. Двери начинают сдвигаться. И в последний момент, ужом протиснувшись в исчезающую щель, в вагон влетает пенсионер, каким-то образом успев втащить обдрипанную сумку на колесиках. Тяжело вздыхая и икая перегаром, он приваливается к уже стиснувшимся половинкам входа-выхода. Кряжистый, высокий, еще не совсем пожилой, руки лопатами, седые патлы из-под надвинутой засаленной кепки, рожу почти не разглядеть. Он медленно поворачивает голову, разглядывая окружающих. А Павлик с неприязнью следит за ним. Старпер принадлежит как раз к тому типу, что бесит его с неугасающей силой. Пенсионер стоит, широко расставив ноги, словно охраняет выход, и, кажется, избыток свободных мест совершенно не занимает его. Слабый земляной душок распространяется вокруг.
Вагон, вихляясь и взвизгивая, мчится сквозь темный тоннель. Мчится и мчится. Мчится и мчится. Павлик смотрит на часы. Странно. Между остановками три минуты езды. А прошло уже десять. Медленно двигаемся? Или послали каким-нибудь обходным путем?
Пятнадцать минут. Что за хрень, блин? А? Другие спокойно занимаются своими делами. Кто-то спит, кто-то читает книжку, а кто-то просто сидит. Никакой нервозности не наблюдается. Похоже, задержка беспокоит исключительно Павлика. Гхм. Он отводит обесцвеченные пряди волос назад, поправляет очки и еще раз вглядывается в попутчиков. Страх отравленной струйкой вползает в его душу. Расправляет щупальца в груди. Боженька милосердный! Все они абсолютно, совершенно неподвижны. Не дышат. Не моргают. Не сплевывают. Не шевелятся рты в беседе. Не переворачиваются страницы.
Двадцать минут. Холодный пот крупными каплями выступает на лбу. Стекает подмышками. Павлик совсем один среди застывших, будто восковых, фигур. Учащается дыхание. Дрожат пальцы. Что происходит, черт побери?? Он вскакивает, начинает носиться по вагону, трепля и толкая замерших манекенами людей. Тела их тверды, как сталь, взоры недвижны. Но ведь это неправда! Так быть не может, ешкин кот! Он лупит по скулам наотмашь. Бьется в двери до кровящих ссадин. Его дикий вопль режет пространство и сменяется скулежом.
Слева и справа покачиваются, как в дурном сне, соседние вагоны с недвижными пассажирами. Спереди и сзади пролетают огни, освещая тусклым светом переплетенные клубки кабеля. Вихляясь и взвизгивая, вагон мчится сквозь темный тоннель. Павлик со стоном и рыданием обессилено опускается на сидение. За что все это? Зачем?
В стуке колес напряженное ухо улавливает слова. Сначала не разобрать, какие. Не веря себе и сглатывая горькую слюну, он вслушивается. И содрогается.
- А! А-а-а-а-а! А-а-а-а-а-а-а!!- Отвечает им обезумевший Павлик.
И замолкает, стискивая голову, едва не выдавливая виски. Очки перекашиваются, повисают на кончике носа. Забыть, замолчать, забыть, замолчать, забыть, замолчать. Так не бывает! Прочь все мысли. Отбросить, проснуться, очнуться. Вернуться!
Павлик вздрагивает, в изумлении поворачивает голову и расширенными от ужаса зрачками наблюдает, как пенсионер, досадливо скривившись, с кряхтением нагибается и поднимает что-то с пола.
Робкая надежда дает слабый росток. Павлик не осмеливается поверить. Он прочищает горло, тыльной стороной ладони убирает с губ ошметки слюны. И, не отрываясь, глядит в сторону старпера. Но глаза то, может, и боятся, а руки делают. Не проходит и мгновения, как Павлик уже несется к надежде.
Остановившись в двух шагах, тормозит, тискает пальцы в волнении и осипшим голосом произносит:
- Вы! Вы тоже живой? Я так рад, блин! Как же я счастлив! Что, блин, нам делать, дуся? Вы понимаете хоть что-нибудь? А?
Пенсионер поднимает склоненную башку, двумя заскорузлыми пальцами сдвигает кепку на затылок, прищуриваясь, пронзительно смотрит на Павлика и широко улыбается всей своей лошадиной физиономией.
Павлик врастает в пол, не смея шевельнуться. Крик застревает в глотке. Ток проходит сквозь тело. И дрожь узнавания сотрясает рассудок. Нет сомнений. А, значит, это конец.
- Я проиграл, Мультя. - Шепчет Павлик.
За секунду до того, как черты пенсионера начинают неузнаваемо и чудовищно изменяться, раздуваясь, выпирая и трансформируясь.
И за три секунды до момента, как Мультя, чавкая и брызгаясь, вгрызается в него.
- Станция "Кубелецкая". Следующая - "Генерала Понтюгина". Будьте взаимно вежливы.
Двери открываются, и на платформу перед брезгливо расступающимися людьми вываливается корчащийся, истекающий слюной и тоненько визжащий мужчина с выпученными не менее чем во вселенском ужасе глазами.
- Не задерживайтесь при посадке. Следующая остановка - "Генерала Понтюгина". Осторожно, двери закрываются.