Вот так проходят дни. Я ищу, а найти никак не могу. И тоска охватывает меня в этом задрюченном городе. И закипает злоба на наставников, не собирающихся помогать ни мне, ни оставшимся людям. Кидалово. За просто так. Блин, впервые в такое дерьмо встряла. Реально. Ведь просто бойня. И мое долбанное бессилие что-то изменить. Одна против мощного не иссякающего потока черной энергии, пожирающей все живое на своем пути. Боже, какая жесть. Не изрыгнуть, не выблевать.
А еще я устала. Бесконечные хождения по безлюдным улицам и темным помещениям. Холод, пустота и давление чего-то абсолютно чуждого человеку. Офигеть. Подъезды, подъезды, лестничные клетки, чердаки, подвалы. И везде мерзкие оскаленные рожи. Скулящие, отшатывающиеся при моем появлении. За что мне выпал этот ад? Кто ответит? Ах ты черт! Гребанный, задрюченный черт!
И нужно постоянно поддерживать личную защиту. Не отключаясь, не отдыхая ни на минуту. Даже в берлоге. На это уходит слишком много сил. Которые взять неоткуда. Наставники же не торопятся, все что-то обсуждают, дискутируют, не могут придти к единому мнению. А пока я предоставлена самой себе. Как хочешь, так и действуй, как можешь, так и выживай. Зашибись. До кучи мальчишка подбавляет проблем. С мозгами у него явно не все в порядке. Такое впечатление, что двинанулся от ужаса еще до меня, а одиночество только докручивает его косяки. Жесть.
Блин, Анна совсем издергалась, извелась. Как жизнь в ней только держится? Толпы хищников у ее дверей и окон. Ждут, облизываются. Так бы всех и передушила. Недоноски чертовы! Видимо, совсем никого в городе из людей не осталось, раз так пасут. Ненавижу! Цементный пол на ее площадке изрыт, железное покрытие входа изорвано. И сегодня я вижу слишком четко, Анна дошла до предела. После моего ухода она точно выбросится из окна. Или свихнется. Гадство. Ее нужно забирать. Именно сейчас. Сама складываю вещи. Роюсь в ящиках, перебираю смешное, будто старушечье, белье. А женщина в это время безмолвно и очень прямо сидит на стуле. Сцепила на коленях руки. Слабая улыбка, пустой взгляд. Блин! Неужели я опоздала? Никогда не прощу себе этого.
Мы долго идем по темным улицам, обходя стороной скопления уродов. Изредка я дергаю веревку, которой привязала Анну к себе. Просто чтобы убедиться, что с ней все в порядке. Лунная дорожка ложится впереди. Тени разбегаются влево-вправо. Пустые дома с черными провалами подъездов. Бредем, как навеки заблудившиеся странники, давно забывшие, кто они и куда держат путь. Нельзя возвращаться так поздно, слышишь? Больше не смей.
Наконец-то мое окно. Единственное светлое пятно в округе. Подталкиваю безвольную Анну. Сама ускоряю шаги. Подъезд пуст. Здорово, ведь силы на исходе. Ну, вот и берлога. На пороге мальчишка. Не иначе в окно таращился, поросенок. Недоверчиво хмыкает, переминается с ноги на ногу. Плевать. Приваливаюсь спиной к стене и чувствую, как напряжение постепенно отпускает. Круто, блин. Место выматывает похлеще черной дыры, гадство. Хренов городишко! Устала, устала. Все надоело. Стаскиваю шапку, разматываю шарф. Белоснежка моя неподвижно стоит посреди коридора. Поникшие плечи, опущенные руки. Я смотрю на нее и с удивлением понимаю, что вместо заботы в душе одно озлобление. Хочется послать ее, а за одним и весь мир, нахрен. Зараза. Крайне плохо, энергия почти на нуле. Нужно немедленно связаться с наставником. К черту все их споры и разногласия! Неужели он хочет, чтобы я здесь сдохла? С трудом отделяюсь от стены, сбрасываю полушубок. Пацан наконец помогает Анне снять рюкзак. Остального я уже не вижу. Иду в кухню, наливаю в кружку воды, медленно пью. И почему все так по-дурацки?
Окей. Закрываю дверь. Сажусь на табурет и вызываю куратора. Он тут как тут. Прямо ванька-встанька, нафиг. Бесстрастен, как всегда. Мне бы так, гадство. Родиться человеком - что может быть хуже? Оказаться кем-то другим? Не знаю. Я бы не хотела, чтобы это повторилось когда-нибудь еще.
Энергия окатывает горячей волной. Дрожит на кончиках пальцев, пронзает все тело и, в конце концов, замыкается в сферу. Зашибись. Офигенное ощущение. Да, подпитка - это именно то, что мне сейчас нужно. Жалко только, что мозгов она не касается, мысли по-прежнему мрачны и нелюдимы, хе-хе. А, между тем, наставник недоволен. Результатами работы, богадельней, устроенной мною в берлоге, а также перекосом в сознании, который создают навязчивые размышления. Ну, зашибись. Тоже мне контролер выискался.
Сижу без движения, закрыв глаза и рассматривая цветные пятна на сомкнутых веках. Что-то в комнате слишком тихо. Надо бы проверить, чем там мои жильцы занимаются. Окей. Открываю один глаз. Потом другой. Веселее жизнь не становится. Унылые стены, печальные думы. И ногти не мешало бы постричь до кучи. Хе-хе. Со вздохом встаю и толкаю дверь в комнату.
Анна потерянно приткнулась на кончике дивана. Пацан клацает кнопками игры, но как-то без энтузиазма. Наверное, больше придуривается. Кажется, такая картина была тут всегда. Офигеть. Оба поворачиваются на скрип петель. Теперь необходимо изобразить дружелюбную улыбку. Хотя бы постараться. Окей. Вот так. Ага. Но с дружелюбием как-то фигово. Реально. Оказаться бы сейчас далеко-далеко отсюда. На берегу океана. И чтобы никого рядом. Ни людей, ни уродов, ни инопланетян. Зашибись. Короче, мечтать не вредно. Верно? А вот нам всем пора за дело, если хотим уторкаться не глубокой ночью. Отправляю парня греть ужин, сама помогаю Анне разобрать вещи. Нормально.
За едой непрестанно улыбаюсь, хвалю так и сяк сидящих напротив. Чтобы, блин, создать и закрепить соответствующую атмосферу. Хе-хе. Завтра им придется целый день в ней находиться. Да и фиг знает, сколько еще, наверное. И вроде получается неплохо. Реально. Короче, во мне погибла актриса. Ага. А еще - крутой манипулятор. Ведь окружающие только и ждут, кто бы ими поуправлял, снял груз ответственности и переложил на себя. Зашибись. Все такие, нужно просто ключик подобрать. Реально. С помощью несложных приемов можно всегда добиться, чего захочешь. Грустно, блин. Поправляю воротник. Начинаю нарочито чавкать, изображая свинью. Собачьей преданности во взглядах гостей не убавляется. Офигеть. Как все достало! Бросаю вилку и выхожу, не сказав ни слова.
По комнате гуляет ветер, хлопает форточка. Прикольно. Забираюсь с ногами на диван, расплетаю и заплетаю косичку. А в кухне затихарились. Видимо, обалдели, хе-хе. Ну и черт с ними. Верно? Лучше позаботиться о себе любимой. Окей. Поймав нужную точку, отпускаю сознание в темное никуда.
Ну, вот. Полегчало наконец-то и мозгам. Здорово. Нет эмоций. Нет чувств и желаний. Только шорох других пространств. Взираю на мир сквозь узкие прорези глаз, как божок, не знающий ни добра, ни зла, ни правды, ни лжи. Зашибись.
А на утро все то же самое. Очередной квадрат, здания, лестничные пролеты, приоткрытые двери. Источник по-прежнему отсутствует, зараза. Блин, а есть ли он вообще? А? Поневоле задумаешься об этом. Ну, хорошо, непруха. День, другой. Неделя, месяц. Но не столько же! Наверное, надо было отсматривать все подряд, а не в шахматном порядке. Блин, да какая сейчас, к черту, разница? Плевать. Пошло все нафиг. Достало.
Как назло, за мной увязывается хищник. Потрепанный, взлохмаченный. Иногда, будто ему невмоготу, встает на четвереньки. И упорно шкандыбает за спиной. Вот гадство. В каком уж не помню по счету подъезде, он преграждает мне выход. Зашибись. Не обойти, не протиснуться. Окей. Останавливаюсь и рассматриваю попутчика. Глаза навыкате, шерсть клочками, с безгубого рта постоянно что-то стекает. Вот дерьмо! Аж передергивает. И как же упорно он стремится завладеть моим взглядом. Гипнотизеры они, что ли? Ведь не просто так все это. Реально. Переступает лапами, угрожающе ворчит, но не сторонится. Офигеть.
Делаю шаг вперед и приказываю освободить путь. Ерзает, скулит и остается на месте. Совсем с дуба рухнул? Двигаюсь прямо на него, выражая решимость пройти насквозь. Урод неловко отпрыгивает, его визг наждаком режет слух. Окей. Продолжаю спускаться. И вдруг что-то тяжело толкает меня в спину, заставляя упасть. Блин! Стараюсь обернуться. Вот! Позади беснуется эта гадина. Жесть. Пытается пробиться. Как страшно, блин. Оскаленная, искаженная яростью уродливая морда, лапы с желтыми кривыми когтями, скребущие воздух совсем рядом с моим лицом, и нестерпимая вонь.
Сглатываю горькую слюну, вытираю внезапно выступивший пот и с трудом поднимаюсь. Болит ушибленное колено. В остальном, вроде бы, цела. Поворачиваюсь к хищнику. Несколько секунд смотрю на него, а потом даю тумака. Он отлетает в сторону, ударяется о стену и затихает. Вот так, недоносок.
На душе погано. Реально не понимаю, зачем мне все это нужно. Дерьмо! Иду, не разбирая дороги, пинаю смерзшийся лед. Сзади вновь тяжелое дыхание. Удар, скачок, вновь удар. Теперь урод мечется вокруг. Ищет брешь в защите. Прыжки следуют без остановки. Офонарел он, что ли, совсем? Или с голода помирает? Просто в глазах рябит от его движений. Жесть. Не могу я больше! Не могу! Сажусь прямо в снег и плачу, закрыв лицо руками. Химеры повсюду. Химеры мыслей, чувств, желаний. Вою в голос. А хищник не оставляет меня, будто кошмарное сопровождение нервного срыва. Закусив губу, вскакиваю и наношу удар. Один, другой, третий. Бью и бью, не слыша и не видя ничего. И внезапно останавливаюсь, с трудом переводя дыхание. Жесть. Безжизненное изломанное тело лежит, истекая черной слизью, передо мной. И время от времени подергивается в последних конвульсиях. Зашибись. Можно подумать, он мертв. Но я стопроцентно уверена, что вот просто так убить гада нельзя. Через час-другой он очнется и вновь начнет нескончаемый поиск жертвы.
Снег вокруг истоптан и залит. Черт. Поправляю вывернувшийся полушубок и иду обратно. В следующий за уже осмотренным подъезд. Долг. Они держат нас долгом, понятиями добра, света. А сами не имеют ничего, наставники хреновы. Они абсолютно бесстрастны. Любое их действие определяется целесообразностью, методы не имеют значения. И в глазах человека они могут казаться чудовищными. Но не для них. А для нас - долг. Который закладывается глубоко внутрь. И в нужный момент срабатывает как предохранитель. Зашибись. Мне не переступить через него, как бы этого ни хотелось. Я просто вынуждена продолжать свою работу, хотя душа корчится и кричит "Хватит!". Но что же, блин, это за штука такая, душа? А, зараза? У них вот такого понятия нет. Они все объясняют энергией. Но ведь во мне то что-то есть! Помимо тела, мозгов и прочей хрени. Верно?
Поднимаюсь по скользким ступеням. Все как всегда - разбитые окна, мусор и снег, сквозняки, неосвещенные коридоры, осторожные шаги за дверями. Пусто. И так хожу, хожу, хожу. Как по замкнутому кругу, блин. Декорации почти неизменны. А, может, и сама я лишь персонаж мрачной пьесы. Бумажная куколка в дьявольском театре. Дерьмо.
Когда совсем темнеет, поворачиваю домой. С наступлением сумерек хищники окончательно наглеют. И даже мне становится опасно находиться на улице. Жесть. Ускоряю шаги. Не терпится оказаться в тепле, уюте и под надежной защитой. Реально. И меня там все-таки ждут. Но никаких иллюзий, слава богу, нет. Это не любовь, не дружба и не родственные связи. Просто каждый из подопечных знает, что без меня он сдохнет.
Переступаю порог квартиры. Навстречу выходят оба. Наверное, им важно видеть, что я жива, здорова. Ну и пофиг, ведь любое человеческое лицо прекрасно на фоне бесчисленных уродливых харь, кружащих рядом в течение дня. Зашибись.
Ночью впервые не могу уснуть, зараза. Ворочаюсь, подтыкаю одеяло, взбиваю подушку. В голову снова лезут разные мысли. Что-то я делаю неправильно, блин. Обычная логика или не срабатывает, или мне просто чертовски не везет. Все тут получается через задницу. Поганое местечко. Жесть. Сегодня обследован последний заштрихованный квадрат. Завтра надо приниматься за белые. Окей. Но сканировать по порядку или попробовать наугад? Фиг знает, как лучше. Вздыхаю, переворачиваюсь на другой бок.
А мальчишка ведь тоже не спит. Дрыхнул, наверное, до полудня, вот сейчас и мается. Так о чем это я, блин? О баранах, видимо. Круто. Встаю, иду в кухню, на ходу подтягивая пижамные штаны. Окей. За последнее время что-то сильно похудела. Реально. Наливаю в стакан теплой воды из чайника. Пью мелкими глотками. Поганый вкус, нафиг. Подхожу к окну. Прижимаюсь лбом к холодному стеклу. Три часа ночи. Никак не уснуть, хоть ты тресни. Завтра буду вялой, как вареное мясо. На улице вой, то ближе, то дальше. Темные пятна перемещаются в свете луны. Зашибись, какой классный городишко. Окей. Короче, надо как-то отрубиться. Опять вздыхаю и, шаркая тапками, бреду в комнату. Черт, пацан все еще таращится в потолок. Поросенок. Показываю ему кулак и вновь закутываюсь в одеяло.
Интересно, что за человек этот инициатор? Какой он? Зачем выпустил хищников? Для чего остался? Мне почему-то кажется, он как-то привязан к этому месту. И если напрячься, можно почувствовать его присутствие как легкую тень. Офигеть.
Утром будит запах свежесваренного кофе. Прикольно. Не открывая глаз, принюхиваюсь. Это не сон. Хе-хе. Опа, уже полдевятого, едва не проспала. Вскакиваю и чуть не падаю, запутавшись в простыне. Зараза. Еще тапки никак не найти спросонья. Тут из кухни открывается дверь. Сквозь узкую щель падает светлый луч. Ого, повеяло яичницей и кашей. Круто. А вот и наша Анна. Лица не угадать, но, думаю, она вглядывается в темноту, пытаясь увидеть меня. Тихо зовет. Прямо как в сказке, хе-хе. Сижу, зачарованная, боясь пошевелиться. Она несколько секунд ждет, потом пожимает плечами и скрывается. Прикольно. Специально встала раньше, чтобы приготовить завтрак. Зашибись. Здорово. Обо мне заботятся, помнят. Ну, надо же. Блин, я реально благодарна ей. Улыбаюсь, шмыгаю носом и решительно двигаю к еде.
Поев и умывшись, не спеша одеваюсь. В первый раз не хочется уходить отсюда. Реально. Поэтому сегодняшний день просто должен быть хорошим. Верно? Может, мне все-таки наконец повезет? Блин. Еще раз смотрю в лицо женщины у порога. Прощаюсь и выхожу. Нельзя отрицать, она стала немного родным человеком. Которого вполне может не хватать. И к кому испытываешь теплые чувства. Офигеть.
У подъезда уже ерзают трое хищников. Ждут подругу? Хе-хе. При моем появлении бросаются в стороны. Угрожающе ворчат. Нормально. Один пристраивается следом. Что опять за фигня? Оборачиваюсь, топаю на него ногой. Скулит, но не отходит. Вот гадство. И бросить то в него нечем. Снег сухой, как крупа, снежок не сделать. Окей. Иду дальше, сопровождаемая таким кортежем. Почетный караул, блин. Секьюрити. Хе-хе. Нападать урод не решается, в отличие от вчерашнего. Вот так мы и ходим часа три. Когда я спускаюсь по лестнице, он почтительно прижимается к стене, скребет цемент. А потом вновь шлепает позади. Зашибись. И чего ему надо?
Окей. Настроение все утро на подъеме. Похоже, искреннее участие реально приносит удовлетворение. Хе-хе. Чувствуешь себя нужной и небезразличной. Ржача. Но во второй половине дня радость постепенно улетучивается. Слишком много вокруг черной энергии, которая старается проникнуть, разъесть. Блин, точно пора пообедать и отдохнуть. Реально.
Ага, на четвертом этаже распахнута дверь. Вся такая желтенькая и аккуратная. Внутри пусто. Окна целые. Прикольно. Закрываю замки. Не раздеваясь, сажусь в кресло. Холодно и невесело. Видно, что у хозяина не из задницы руки росли. Но пыль, пыль повсюду толстым слоем. И запах нежилой. Окей. Потягиваюсь, хрустят позвонки. Нет, ну прямо как в саркофаге. Реально. Так не пойдет. Открываю форточку. Врывается свежий морозный ветер. Крутит листы бумаги. И тут еле слышно проявляется тоскливая мелодия. Она звучит во мне, будто что-то тянет. Интересненько. Откуда такой мотив?
В кухне совсем темно. Надо раздвинуть шторы. Влево, вправо, хрясь, хрясь. На руки сразу же сыпется пыль и дохлые насекомые. Блин, какая пакость. Проверяю газ. Здорово, баллон почти целый. Можно что-нибудь приготовить. Роюсь в пристеночном шкафу. В холодильник лучше не заглядывать. Мне везет, нахожу банку гречневой каши с говядиной. Вываливаю все это в кастрюлю, зажигаю огонь. Становится немного теплее. Окей. Посмотрим, что у нас с водой. Краны угрожающе хрипят, но не выдают ни капли. А это уже не радует. Без чая оставаться совсем неохота. Реально. Придется все же пошарить в холодильнике. Так, полиэтиленовые мешки с полуразвалившейся парашей, заплесневелый кусок сыра, какие-то банки в потеках. А вот и двухлитровая бутыль газированной воды. Не вскрытая и не превратившаяся в лед. Считай, снова повезло. Прикольно. Ополаскиваю чайник, ставлю кипятиться. Потом ем прямо из кастрюли, так как вся посуда в пыли.
Где-то непрерывно хлопает на сквозняке незапертая дверь. Голая ветка бьет в стекло. Прямо как рефрен мелодии в голове. И почему-то мне вдруг становится страшно. Ведь я одна. Одна на многие километры. Жесть. Сумрак толчками вползает сквозь окна. И что-то темное входит вместе с ним. Оно кружит вокруг на бархатных лапах. Пока еще не касаясь. И выжидает. Его можно почувствовать, но увидеть нельзя. Раз, два, три. Рывок. Дрожь ужаса током пронзает тело. Я на секунду замираю. Потом вскакиваю. Бросаюсь к выходу, вопя как резаная. Но найти его не могу! Мечусь, падаю, ору, снова бегу. Ударяюсь, спотыкаюсь, сшибаю. А музыка громче и громче. Заливая, поглощая, уничтожая.
Холодно. Блин, как же невыносимо холодно. Где это я? Губы ссохлись. Все налито свинцом. Пытаюсь разлепить веки и никак! Блин, да что же это за ерунда? В чем дело?? Сознание вновь проваливается в яму, где мысли дергаются как обезумевшие гадины. Мука длится и длится. А затем что-то мягкое забивает рот и нос. Мешает дышать. Черт. Да ведь это ковер! На котором я лежу. Ничком, уткнувшись рожей в пыльный ворс. Зашибись. Отплевываюсь. Пытаюсь повернуть голову в сторону. И наконец чувствую, как кровь горячими ударами пульсирует во всем теле. Круто. Я жива. Проходит какое-то время. Переворачиваюсь на спину. Вверху должен быть потолок. Верно? Но его не видно. Офигеть. Очень темно? Или что-то с глазами? Ощупываю лицо. Да нет, вроде порядок. Окей. Откуда ж такой мрак? И где я, черт возьми! Осторожно приподнимаюсь. Ага, и вовсе тут не жопа мира. Слева явно окно. Оно чуть светлее всего остального. Окей. Какая удивительная тишина вокруг. Значит, опасности нет? А что, она была? Фиг знает. Пробую встать на ноги. Шатает, вот-вот свалюсь. Зараза. И горло совсем пересохло, будто песка нажралась. Нормально. Смотрю на светящийся циферблат. Знаки сливаются, двоятся. Зашибись. Да что ж такое то? Траванулась, что ли? Сколько? Восемь вечера?? Нифига себе шуточки! Делаю шаг вперед. Натыкаюсь на что-то и снова падаю. Подлейшая жесть, блин. Спокуха, это диван. Стопроцентно. А рядом стул. Окей. И тут меня прожигает понимание. Как вспышка. Офигеть, я в той самой квартире, куда зашла пообедать часов пять назад. Круто.
Медленно сажусь. Пытаюсь вспомнить, что же произошло. Но ничего путного в голову не приходит. Пришла, поела. Верно? А вот потом провал. Зашибись. Нет, ну какой дубарь. Зуб на зуб не попадает. Надо хоть немного согреться. На ощупь пробираюсь в кухню. Неверными пальцами зажигаю газ, приближаю руки к огню. Прикольно. Тепло от ладоней идет выше и выше. А теперь можно и мозгами пораскинуть. Верно? Сейчас в квартире, кроме меня, точно нет никого. Окей. Но несколько часов назад произошло нападение. Подлое, исподтишка. Блин, ну какая разница то, подлое оно или честное? Окей. Короче, оно было. Внезапное и успешное. Я даже сообразить ничего не успела. Жесть. Кто и зачем это сделал, мне неизвестно. Важно лишь то, что ему удалось вырубить меня. Несмотря на защитное поле. Зашибись. Окей. И еще хорошо, если он меня просто отключил. Гораздо хуже, если сумел сделать что-то в довесок. Офигеть. Паршивая ситуация, блин. Пора срочно связываться с куратором. Самой все это дерьмо мне не разгрести.
Придется разговаривать здесь. Выходить к хищникам, не имея понятия, что со мной происходит, нельзя. Окей. Главное, не околеть, пока будет продолжаться сеанс. Так, проверим двери. Порядок. Теперь нужно одеться. Нахожу полушубок, застегиваю на все пуговицы. Нормально. Придвигаю табурет поближе к плите и вызываю нашего орла. Откликается сразу. Внимательно выслушивает, произносит пару незначащих фраз и затыкается, видимо, обдумывая положение. Его явно начинает раздражать то, что все идет через задницу. Может, это для меня и неплохо - пришлют напарника, усилят защиту или вообще отстранят.
Смотри-ка, просит разрешения немедленно отсканировать мое поле. Круто. Будто без позволения он это сделать не может. Хе-хе. Странные они, все-таки, честное слово. Никогда мне, видимо, их не понять. Ну, давай, чего уж медлить то?
Короче, ничего не повреждено. Но видны следы проникновения. Более того, внутри поставлен маячок, с помощью которого всегда можно точно определить, где я нахожусь. Офигеть. Интересно, зачем? Наставник кажется озабоченным. Похоже, он впервые столкнулся с таким серьезным противодействием. Хе-хе. Кое-кто оказался покруче, да? Ржача. Меньше понтоваться надо. Реально. В общем, оказывается, ему необходимо поразмышлять и обсудить с коллегами состояние, сложившееся в данной ячейке пространства. Давай, давай, редисина! Зажигай, хе-хе. Говорит, вполне вероятно, мы ищем то, чего не существует. А вот это уже точно зашибись. Теперь и мне нужно время, чтобы подумать. Ладно. А сейчас он собирается меня лечить. Предупреждает, что произойдет отключка сознания. Окей.
Вынырнув из небытия, ощущаю огромный прилив сил и даже радости. Прикольно. Куратор сообщает, что маячок убран, а также в несколько раз увеличен энергетический потенциал моего поля. Офигеть. Будто раньше этого сделать было нельзя. Окей. Мне рекомендуется сегодня хорошенько отдохнуть под внешней защитой. Ну, да, точно. После того, как наставники проанализируют ситуацию, он сам обратится ко мне. Окей, удачи.
Все. Вновь тишина. Но тьма вокруг больше не кажется пугающей. Она пушистая и мягкая. Здорово. Блин, уже начало десятого. Пора сваливать. Представляю, какая истерика ждет меня дома. Выключаю газ, беру вещи и пробираюсь в коридор. Окей. Прикладываю ухо к двери. Тихо. Хищников в подъезде нет. Нормально. Натягиваю и завязываю под подбородком шапку. Рассматриваю варежки. Ну, ладно, надо идти, чего еще медлить то. Верно? Хреново, что не удалось отсмотреть квадрат полностью. Лишняя нагрузка на завтра совсем не вдохновляет. Реально. Короче, в этот раз действительно все наперекосяк. Даже наставник удосужился заметить. Ну, и плевать. Мое дело маленькое, верно?
Ноги скользят на обледенелых ступенях. Хватаюсь за перила. Черт! Они вымазаны в каком-то дерьме. Зараза. Если не везет, так уж во всем, гадство. Хорошо, если жива-здорова нынче останусь. Блин. Вот иди сейчас и нюхай. Черт, черт, черт. Заставлю пацана стирать варежки, все равно от безделья дуреет.
Зараза, какой ветер! Подхватывает, тащит куда-то в сторону. Зашибись. Главное, не поддаться, не заблудиться. Иначе замерзнешь насмерть. Реально. Проклятое все-таки местечко. И как тут люди жили, не понимаю. Натуральная трясина. Кажется, не выбраться уже никогда. Жесть. Даже уродов не видно. Странно, с чего бы им прятаться? Обычно шуруют туда-сюда, тусят. Фиг знает, короче. И дороги опять занесло, не пробраться.
Прямо надо мной каркает ворона. Ага, осталось обосрать сверху до кучи. Блин. Поднимаю голову. Небо в рваных, быстро несущихся облаках. И никаких птиц. Окей. Типа показалось. Зашибись. Никогда ни за какие пряники сюда больше не сунусь. Будто другая вселенная со своими законами и правилами, совершенно непонятными мне. Ну и плевать, я же сказала.
Приваливаюсь к дереву отдохнуть. Все эти темные дома вокруг похожи друг на друга как клоны. Не разобрать, где твой, а где чужой. Реально. И какой дурак придумал так строить? Самого бы сюда поселить. Хе-хе. Окей. Короче, пора заканчивать передышку, мороз реально дерется не на шутку. Уж как-нибудь за один рывок дошкандыбаю до берлоги. Ноги, поди, не отвалятся. Ведь за дальним то поворотом точно должно быть мое окно.
В эту ночь я почти не сплю. Лежу, глядя то в потолок, то в окно, и прислушиваюсь к звукам за стеной. Иногда там угадывается шелест, будто по полу возят тяжелую ткань, а в остальное время - тишина. Под утро мне все-таки удается заснуть. Мучают кошмары, от которых голова становится тяжелой и словно лишней. Очнувшись, натягиваю одеяло до подбородка и долго не спешу вставать. На улице идет снег. Его крупные снежинки образуют удивительное кружево, касаются стекла. И это зачаровывает. Но валяться бесконечно нельзя, к тому же хочется есть, поэтому все же приходится подняться. Проделываю несколько энергетических упражнений, надеваю теплые штаны, носки, свитер и выхожу в кухню. Там, как обычно, надрывается радио, хотя поблизости никого нет. Похоже, человеческие привычки еще довлеют над поведением нового существа.
Умываюсь, ставлю чайник, поджариваю тосты и ем в одиночестве. Снегопад прекращается, и солнце весело сверкает сквозь тучи. Сегодня все выглядит несколько иначе, чем вчера, но я осознаю, что вечером, когда стемнеет, боль потери вернется вновь. На самом деле, хорошо, что у меня нет любимого человека, поэтому теперь мне больше не о ком беспокоиться и не за кого бояться.
Стучу к маме, предлагая завтрак, в ответ слышу нечто невразумительное. Ну да, все правильно, обращенец не нуждается в обычной пище, а далее - и в нормальном жилье. Даже у нас в подъезде уже имеются несколько квартир с незапертыми дверями. Варги либо устроили там засаду, либо просто покинули их. Мою посуду, беру яблоко и скрываюсь у себя. Вкусно хрустя им, раскрываю первую попавшуюся книжку. А после полудня снова спешу в лес.
Возвращаюсь поздно. В квартире темно, тихо, словно я здесь совсем один. Мыча привязавшуюся песенку, разогреваю ужин. Интересное дело, сейчас я чувствую себя обновленным и полным сил. Вглядываясь в отражение, вижу, что выгляжу моложе и, если так можно выразиться, более невинно. С чем это связано, не понимаю, да, честно говоря, и понимать не хочу.
Вчерашнее варево оказывается на удивление вкусным, поэтому уминаю полторы тарелки. Славно. Складывая вымытую посуду, обнаруживаю, что сушилка вот-вот отвалится. Да. Тоже мне мужик в доме. Вытаскиваю с антресолей молоток, гвозди, начинаю прибивать. И вдруг ощущаю движение за спиной. Быстро оборачиваюсь. Сзади, совсем рядом стоит мама. Внешне это почти она, только лицо еще больше скукожилось, глаза ввалились, а руки все время беспокойно двигаются. Непроизвольно дергаюсь, ведь что-то уже не так. Провожу языком по внезапно пересохшим губам. Вновь пробегаюсь по ее физиономии. Так. Глаза точно не мамины. Вернее, не человеческие. Из глубоких впадин глядит кто-то абсолютно чуждый. Причем даже не мне, а вообще нашему виду. И это, признаться, жутко. И чем дольше наблюдаю, тем страшнее становится. С трудом отвожу взор и осознаю, что до сих пор держу поднятый молоток. Да. Поспешно опускаю его и приглашаю варга поужинать, словно ни о чем не догадываюсь. Существо хмыкает и приказывает:
- Посмотри мне в глаза! Посмотри! Слышишь? Я слишком голодна.
Славно. Я вновь пристально слежу, готовый увидеть уже не мать, а именно перевертыша. Он ерзает, отступает на шаг, не отпуская меня взглядом. Потом хрипло произносит:
- Вот ведь поганец! Не подступиться. Даже тронуть не могу! - создание разворачивается и шаркает из кухни вон, ворча себе под нос.
Я сглатываю, тру ладонью горло, словно натертое веревкой, и приваливаюсь спиной к стене. Силы покидают меня, не двигаюсь и жду неизвестно чего, тяжело дыша. Дрожат губы. Слез нет. Вот она и пришла, расплата за содеянное. Да.
Из коридора доносятся бормотание и шаги, будто кто-то ходит по кругу и шепчет заклинания. Час от часу не легче! Отлепляюсь и выглядываю за дверь. Там почти темно, и в этом жутковатом сумраке мечется черная тень, похожая на огромную хищную птицу. Я отшатываюсь. Без сомнения это она. Или оно. Или как еще сказать - не ведаю. Но почему оно так мается? Настолько хочет есть? Или человеческая составляющая неожиданно жестко борется за жизнь? Не знаю. Но смотреть на это невозможно.
Открыв в кухне холодную воду, споласкиваю лицо. Да так и застываю с прижатыми ко лбу ладонями. Мысли медленно покидают голову, и она становится абсолютно пустой. А бурчание в коридоре тем временем усиливается. Господи! Я вскрикиваю и бросаюсь к себе, закрывая дверь на замок и припечатывая энергетическим клеймом. Сползаю на пол и неожиданно принимаюсь всхлипывать. Тискаю физиономию согнутыми пальцами. Размазываю слезы и сопли. До крови сбиваю руку, в бессильном отчаянии долбая ею по стене. Такая тоска и безысходность, боже мой! Как же я одинок. Как трудно. Да. И никто, никто не сможет разделить тяжесть выбранной ноши. Меня колотит. Вскакиваю и принимаюсь рыться в шкафу в поисках теплых вещей. Выброшенная одежда падает неприглядной кучей, а я, рыча, топчу ее, с остервенением выкидывая новые порции.
Но вдруг что-то останавливает меня, будто неведомый друг треплет по плечу и тихо произносит ласковые слова. И я словно вижу всю сцену со стороны. Разметанные по всей комнате шмотки, вывороченный шифоньер и человечек, жалкий и смешной в своей нелепой ярости и еще более нелепом горе. Славно. Откинув голову, начинаю хохотать. Да, нам кажется, что внутри нас целый космос, что мы так сложны и неповторимы. А на самом деле мы никто, чушь, пыль по отношению к настоящей Вселенной.
Отсмеявшись, уже спокойно отбираю два свитера, надеваю их, а остальное аккуратно складываю на полки. Становится ощутимо теплее, однако по-прежнему мерзнут руки. Прижимаю их к батарее, жар волнами идет по всему телу. Признаться, не представляю, что буду делать, когда отключат все коммуникации. Опираюсь на подоконник, смотрю через стекло на улицу. Напротив горит фонарь, качаются ветви дерева, загораживая и открывая свет. Людей заметить не удается. Да. Задергиваю шторы, сажусь в кресло. Вот так. Прожит еще один день.
Следующие несколько суток абсолютно ужасающи. Мать быстро меняется, превращаясь в варга все интенсивнее. Запах, просачивающийся из ее комнаты, заставляет выворачиваться внутренности. Она неоднократно пытается напасть на меня, но всякий раз с визгом отшатывается. Я физически ощущаю, насколько она голодна, а ее остервенелый взгляд пронизывает просто до глубины души. Чтобы избежать контактов, приходится либо сиднем сидеть в комнате, либо уходить из дома. Возвращаясь по вечерам, я надеюсь, что перевертыш все-таки покинул квартиру в поисках пропитания. Но, видимо, его останавливает пугливость, оставшаяся от человеческой сущности мамы. И меня снова и снова встречают запертая моими руками дверь, вонь, бьющая в ноздри, да вороватые шаги за спиной. Признаться, чувствовать это создание сзади крайне неприятно. И я неизменно вздрагиваю и неизменно оборачиваюсь, хотя разумом понимаю, что навредить мне оно не в состоянии. Но так и кажется, что через мгновение острые когти и зубы вцепятся в спину, в шею. Оглядываюсь и смотрю на обращенца. И тяжелый холод поднимается изнутри. Желтые круглые глаза ищут мой взгляд, и в них такая злоба, что перехватывает дыхание. Выдвинувшаяся вперед челюсть открывает клыки, покрытые темным налетом. Тело заросло клочковатой шерстью и как-то согнулось. Существо пробует с налета подскочить ко мне, но его опять и опять отбрасывает назад. А вопли потом долго звучат в моих ушах.
И в последний раз я не могу сдержаться и, перекрестив бывшую мать, вполголоса говорю:
- Если есть в мире бог, помоги ей! Во всем виноват только я, оставь же ее в покое!
Однако эти манипуляции совсем выводят варга из себя. Он встает на четвереньки и принимается бесноваться, пока желто-зеленая слизь не начинает стекать из его безгубой пасти. А я смотрю, будто околдованный, не в силах пошевелиться. Наконец обращенец замирает, тяжело раздувая бока, а затем вперевалку ковыляет к себе.
Ночью мне долго не спится. Вынужденный во всех подробностях наблюдать, как человек превращается в гнусное исчадие ада, я ощущаю, что душа моя корчится в медленной муке. Не раз и не два появляются сомнения в верности сделанного выбора, и кружат мысли о необходимости самоубийства. Да. Нащупываю ступнями холодные тапочки, встаю, шарю на полке в поисках "Харраша". Он сразу же ложится в ладонь, согревая ее пушистым теплом. Книга сама раскрывается на одной из страниц, и освещенные светом луны строки входят в сознание. Читаю несколько минут, потом вновь укладываюсь в постель. Да, нашу планету должны населять исключительно существа, свободные от ненависти, подлости и других "приятных" качеств, присущих человеческим созданиям. Я все сделал правильно. Наверное. И мне спокойно и радостно. И сон уже обволакивает мозг.
Но вдруг, как черная молния, пронзает мысль, что именно я, и никто другой, являюсь причиной конца хомо сапиенс и его грандиозной многовековой истории. Судорога скручивает тело. Ноги отрываются от земли, и я завораживающе медленно лечу в бездну, пытаясь конечностями ухватить пустоту. Предсмертный ужас вползает в сознание. И тут какая-то сила останавливает падение. Окутывает мягким светом. И наваливается настоящим сном.
Утром встаю разбитый, неверными шагами прохожу в уборную и, уже закрывая дверь на защелку, внезапно понимаю - что-то изменилось. Осторожно приоткрыв дверь, выглядываю в коридор. Так и есть: комната матери нараспашку, по прихожей гуляет сквозняк. Я бросаюсь вперед, на ходу подтягивая штаны. Светелка пуста. Кидаюсь вправо по коридору. Входная дверь бьется замком о косяк. Сглатываю, прижимаю руки к лицу. Но поверить боюсь. Дрожащими пальцами закрываю засовы и прислоняюсь к стене. Ушла. Наконец-то она ушла.
С этого дня наступают более спокойные времена. Хотя надолго заходить в соседнюю комнату я по-прежнему не решаюсь, ведь там появляется ощущение, что тебя рассматривает некое недоброе создание, а мерзкий запах до сих пор не выветривается. Поэтому, приладив на эту дверь простенький замок, я закрываю его и больше не делаю попыток проникнуть внутрь. А сам читаю, смотрю фильмы, проведываю лес, начинающийся в двух шагах от дома. И думаю.
Затем появляются перебои то с горячей водой, то с подачей газа. Но проблемы быстро разрешаются без моего вмешательства. И я наивно полагаю, что город некоторым чудесным образом продолжает функционировать в обычном режиме. Пока не захожу за продуктами в одну из пустующих квартир этажом ниже. На улице минус двадцать пять, и здесь - не намного теплее. Странное дело, а ведь жилье то находится по одному стояку с моим. Батареи оказываются ледяные! Забыв про все, бросаюсь на два пролета выше, чтобы проверить то, что надо мной. Незапертая дверь легко поддается. И меня встречают холод и ветер. А под раскрытой форточкой наметен сугроб. Все ясно с первого взгляда, но я для чего-то щупаю радиатор. Отопления, конечно же, нет. Иду в кухню, оставляя на девственном снегу рифленые следы. Кручу краны. Вода есть, правда холодная. Вот так дела! Нет сомнений, что в моей квартире сейчас все по-прежнему.
Ежась и потирая замерзающие руки, собираю продукты, лежащие нетронутыми в пристеночном шкафу, и спешу к себе. Жилое уютное тепло, электричество, газ, горячая вода. Никаких изменений. Славно. Проходя мимо комнаты матери, зачем-то дергаю ручку. Дверь, конечно же, заперта.
Принимаюсь готовить овощное рагу. Механическая работа располагает к размышлениям. Разве нет? Получается, коммуникации в порядке только у меня. А это говорит о том, что "Харраш" оберегает мое существование, не бросая на произвол судьбы, хотя все, что ему требовалось, я уже выполнил. Мою руки и, предоставив вареву булькать в свое удовольствие, беру "Харраш". Ласково глажу переплет и раскрываю наугад: "Всякому живому существу найдется место во вселенной. И каждое существо приходит из небытия с некоторой целью. Но нет никакого наказания, если оно не выполнило свое предназначение. Хотя горе и тоска его станут неизбывны в последнюю минуту перед тем, как оно канет в вечность. Сама эта минута для существа представляется бесконечно долгим временем. И именно это многие религии называют адом, не представляя, что происходит на самом деле. Поэтому большое счастье - узнать свою цель и сделать к ней хотя бы шаг". Потираю переносицу и улыбаюсь. Раньше такого текста в книге не было. "Харраш" продолжает быть моим учителем, и я благодарен ему за это.
А однажды меня будто что-то толкает, чувствую, как изменяется ткань пространства, и в ней возникает тревожная нота. Стремительными шагами меряю комнату, пытаясь уяснить, в чем дело. И осознание приходит, ясное и звонкое. В городе появился человек, отличающийся от других людей, который пришел, чтобы прервать то, что начато мною. Замираю. Череда видений проносится перед мысленным взором. Я ощущаю незнакомца и вижу его. Это оказывается смешливая девчонка небольшого роста со светлым и солнечным полем. И чудится, словно ее энергия чище моей. Славно. Признаться, чем дольше я смотрю, тем больше растет мое расположение к ней. При других обстоятельствах я совсем не отказался бы от знакомства и, возможно, даже дружбы.
Сначала наблюдаю за нежданным персонажем, не предпринимая никаких действий. Девушка закрыта энергетическим колпаком, поэтому обращенцы не в состоянии причинить ей вреда. Осторожно прощупываю этот заслон и с облегчением прихожу к выводу, что она не замечает ничего. Соответственно, она слабее и менее чувствительна, чем я сам. Однако место дислокации моей новой знакомой тоже окружает защитное поле, причем более сильное, чем ее собственное. И, похоже, что действия девчонки направляются и координируются некоторыми высшими существами, отличными от тех, чьим представителем является "Харраш". Причем такое впечатление, что обе эти силы преследуют разные цели.
Иду в лес, скользя по проложенной мною лыжне. Снег осыпается с потревоженных веток, деревья несутся навстречу, морозный воздух рвет легкие и щипает щеки, а я смеюсь, счастливый и невесомый как луч света. Крадусь, словно рысь, а затем делаю рывок и лечу с дикой скоростью с горы, слушая свист ветра в ушах. Славно. Потом останавливаюсь, приваливаюсь спиной к стволу березы и гляжу вверх, в прореху голубого неба.
Девчоночка очень нравится мне, а ее желание помочь людям не может не импонировать. Разве нет? И понятно, почему она спасает мальчишку-подростка, ведь пройти мимо для нее просто невозможно. Все так. Однако я чувствую, что должен остановить ее, потому что времени не осталось совсем. Я вижу, как девчонка кружит вокруг открытой мною двери, как она стремится и, самое главное, способна закрыть ее. Казалось бы, что из этого? Процесс уже запущен. Но дело в том, что ею руководят другие, поэтому вслед за ней придет кто-то еще, сомнений нет. И неизвестно, что за навыки будут у него.
Стягиваю рукавичку и внимательно изучаю прореху. Признаться, то, что умею я - мельчайшая малость из того, что мог бы. Ведь выбор "Харраша" не случайно пал на меня. От природы мне дано многое, а такое случается не часто. Но самостоятельно развить в себе непонятно что невероятно трудно, если не невозможно. Разве нет? Девчонку придется остановить.
Замерзает рука, и я поспешно натягиваю варежку. Дыхание инеем оседает на шарфе. Глубоко вздыхаю и направляюсь обратно. А вокруг темнеет. Кажется, тучи навечно нависли над городом. Может, их притягивает темная энергия? Пробираясь к дому, натыкаюсь на двух перевертышей, с визгом бросающихся в стороны при моем приближении. Они останавливаются шагах в десяти, встают на четвереньки и исподлобья выставляются. У одного из угла рта стекает желто-зеленая слизь. Меня передергивает. Все-таки, что за мерзкие создания! Да. Но намного ли лучше были люди, послужившие материалом для них? Этот вопрос не дает мне покоя. Ведь однозначно сказать я не могу, сумеет ли варг обратить абсолютно чистого и хорошего человека. По-настоящему жутко сознавать, что отвратительное нечто превращает в исчадие ада любого на своем пути, вне зависимости от его внутренней сущности. Лучше не задумываться, ведь так?
Еще раз взглянув на скулящих и переминающихся перевертышей, открепляю лыжи и вхожу в подъезд. После горячего душа и сытного ужина удобно устраиваюсь в кресле под лампой с янтарным абажуром. Тело приятно ломит. За окном воет ветер, лупит снежной крупой в стекло. А мне уютно и тепло. И вот тут вновь появляется ощущение, что нужно что-то делать, пока не поздно. Благодушие сменяется тревогой.
Слежу за девчонкой. Она дома. Светлый огонек перемещается внутри более темной защитной полусферы. Наблюдаю долго, пытаясь принять решение. Вредить ей я не собираюсь, но выполнить кое-какую перенастройку ее энергетических сенсоров не помешает. Вероятнее всего, это разрешит имеющиеся проблемы. Если манипуляции выйдут успешными, девушка никогда не найдет открытую мною дверь. Конечно же, ее хозяева через какое-то время поймут, в чем дело. Но пока они разберутся и пришлют другого, ситуация пройдет точку невозврата.
Удовлетворенно потираю руки и ухватываю первый ложащийся в ладонь том, а надзор за подопечной перемещаю в фоновый режим. Через несколько часов вижу, что она крепко спит. Славно. Отложив книжку, принимаюсь осторожно изучать энергетическую оболочку, закрывающую девушку. Положительным открытием становится то, что внутри своего жилища она убирает индивидуальную защиту, соответственно прокалывать придется только одно поле. Но действительно плохо, что оно достаточно сильное. По всей видимости, предназначено и от физического проникновения внутрь, и от парализующего воздействия варгов.
Еще несколько часов уходит на то, чтобы сделать прокол. А дальше начинается сканирование энергетики девчоночки. И разобраться в хитросплетениях светящихся волокон оказывается очень трудно. Похоже, я переоценил свои силы. Проходит слишком много времени. Она чувствует неладное и, встрепенувшись, рефлекторно ставит защиту, которая выталкивает мой поисковый луч наружу. Скверно. Обессиленный, откидываюсь на спинку кресла. Признаться, это безусловное поражение. Не добиваюсь ничего, а о моем присутствии становится известно. Ведь до текущего момента, уверен, девушка даже не подозревала обо мне. Пытаясь не навредить, я все испортил. Радует лишь, что найти меня она не сможет в любом случае. Ее способности слишком неразвиты, поэтому локализовать мое местопребывание ей точно не удастся.
Вновь горячий душ, обжигающий чай с тостами и теплая постель. Необходимо хорошо отдохнуть, чтобы восстановить силы. Просыпаюсь поздним вечером, отдав Морфею более двенадцати часов. Потягиваюсь, выпрастывая руки из-под одеяла. Похоже, я голоден как слон. А в холодильнике должны быть остатки рагу. Славно. Разогрев, с аппетитом ем. Вокруг все спокойно, но, пока мою посуду, проявляется мысль, что девушка вполне способна сообщить о происшествии своему руководству. Что она, кстати, наверное, уже и сделала. Вот я осел! То, чего не может девчонка, с легкостью провернут ее старшие товарищи. Разве нет? Замираю с мокрой тарелкой в руках. Вода пополам с мыльной пеной медленно стекает в раковину. Смотрю, не отрываясь, на радужную игру света на лопающихся пузырях. Да. С другой стороны, если бы ее хозяева были достаточно сильны или делали все сами, они не послали бы в нашу дыру такого несмышленыша. Разве нет? Похоже, у них тоже есть в этом некий резон. Правда, на данном этапе непонятный мне. Очевидно, что ведь и "Харраш" выбрал меня только в силу определенной, опять таки неизвестной, необходимости. Знаю и умею я больше девчонки, но это такая капля в море неосвоенного.
Заканчиваю мыть посуду, беру "Харраш". Как обычно, раскрываю наугад: "Любое существо, осознавшее и исполняющее свое предназначение, защищено. Никто не в состоянии помешать ему. Это не воля богов и не игра высших сил, а закон, гласящий, что малым дается много. Ведь исключительно малое количество созданий во вселенной способны понять, для чего они пришли из небытия". Славно.
Нащупываю девушку. В такой поздний час она уже дома, но ее окружает дополнительное защитное поле. Пробить двойной заслон я не смогу, поэтому необходимо придумать что-нибудь иное. Встаю и отодвигаю штору. На улице снова метель, по пустынной улице несутся снежные вихри. Ни одно окно напротив не освещено. Зябко повожу плечами и отхожу. Что же делать? Сейчас мне видится только два выхода: либо воздействие на мальчика, живущего в ее убежище, либо изменение настроек энергетического поля девчонки во время ее дневных путешествий. Вредить ей я по-прежнему не расположен.
Сажусь, закидываю ногу на ногу. Да, неплохие у меня носки - теплые и пушистые. Кручу ступней в тапочке. Одно несомненно, теперь нужно постоянно отслеживать передвижение девушки. Шутки закончились, нельзя допустить, чтобы она закрыла источник. Почему нельзя, уже другой вопрос. А сию минуту придется заняться мальчишкой.
Мальчик совершенно обычный. Видны грязноватые разводы комплексов на основной энергетике. Да. Наверняка в его небогатом лексиконе главным словом является "Я", а под понятием "Любовь" он подразумевает исключительно возню под одеялом или в подворотне. А вот тут уже любопытно: в глубине души парнишка лелеет надежду, что вот-вот раскроется страшная тайна его неземного происхождения или вдруг проявятся невиданные способности супермена. Смешно, право слово. Открываю рот и, изображая робота из нравившегося в детстве фильма, произношу "Ха-ха-ха!". Интересно, а каким был я в таком возрасте? Сколько ему - четырнадцать? Пятнадцать? Вновь осторожно прикасаюсь к сознанию мальчика. Несмотря на гонор он безобиден и очень внушаем.
А далее постепенно, чтобы он не почувствовал, принимаюсь устанавливать контроль над ним. Работа эта не быстрая и занимает не один день. Кроме того, теперь я ни на минуту не упускаю из поля зрения девушку, хотя районы ее исследований начинают удаляться от открытой мною двери. Мне необходимо понять принцип, по которому она отбирает области сканирования. И это оказывается шахматный порядок. Славно. Остается самая малость - предугадать, в какой очередности будут закрываться белые квадраты этой шахматной доски, когда иссякнут черные.
Впервые за долгое время решаю осуществить прогулку по городу. Причем предполагается не праздная вылазка. Признаться, хочется своими глазами увидеть жилище, где обосновались мои знакомцы, почувствовать это место изнутри. Нынче выдалась очень холодная, с частыми метелями зима, когда кажется, что в воздухе снега ничуть не меньше, чем на земле. Последняя пурга длилась дня два, и я до сих пор поражаюсь стойкости девушки, продолжавшей несмотря ни на что выполнять свою работу. Но даже она была вынуждена возвращаться раньше, чем обычно. И, наверное, совсем вымоталась, ведь ее энергетический шарик потускнел. Бедная девочка! Такая самоотверженность. Все-таки крайне интересно, кому она служит. Однако на этот счет "Харраш" хранит молчание. Полагаю, он просто не хочет разговаривать на данную тему.
Так вот, одевшись как капуста, выхожу из дома. Двигаться трудно, так как снега намело видимо невидимо. Выбираясь из очередного сугроба, чувствую чей-то недобрый взгляд и быстро оборачиваюсь. Сзади никого, но ошибиться я не мог. И как же было не догадаться пойти на лыжах? Продолжаю утомительный, но наверняка забавный со стороны, вояж. Улица лежит пустая, лишь кое-где наблюдаются звериные следы. Они огромны и без сомнения принадлежат обращенцам. Несмотря на сильный мороз, мне становится жарко, дыхание сбивается. И ощущение опасности не исчезает. Делаю еще несколько шагов.
Все вокруг приходит в движение. Из многочисленных подвалов выскакивают варги и споро окружают меня. И через несколько секунд я оказываюсь в плотном кольце. Задние напирают, взбираются на головы тех, кто впереди. А эти, в свою очередь, переминаются, пытаясь податься назад. Действие происходит почти в полном молчании, только хруст снега и хриплое дыхание. Оглядываюсь, и становится не по себе. Да. Разумом понимаю, что они ничего сделать мне не могут, но душа бьется в истерике. Слегка приседаю и закашливаюсь. Ну и зрелище! Стая перевертышей выглядит действительно жутко, словно я оказался в аду. Врагу не пожелаешь, это точно. Прикрываю веки, тут же ударяет вонь. Поспешно открываю глаза и кричу что есть мочи:
- С дороги! Здесь вам не место! Убирайтесь!
Некоторые дергаются, но не отступает никто. Да. Получается, ждать нечего. Трогаюсь вперед. Обращенцы взвывают. Одновременно и в унисон. В вое различается определенный ритм, но настолько чуждый человеку - то есть мне, что продирает дрожь. Иду, и расстояние между мною и передними экземплярами неуклонно сокращается. Шагаю, сопровождаемый то ли песней, то ли гимном, то ли бог знает чем. И тут осознаю комичность ситуации. Ведь, получается, я - Пигмалион. Обычный простой создатель сего уродливого народца, встречающего своего творца приличествующими случаю песнопениями. Да. Боже мой! Останавливаюсь и хохочу, страха - как не бывало.
А вот с этого момента начинается нечто немыслимое. Будто понукаемые моим смехом варги принимаются прыгать, стараясь добраться до меня. Но не долетают метра три. С визгом падают, корчась, на снег, морды и лапы дымятся. Но из-за их спин несутся другие. И тоже падают. Вокруг образовывается каша из скулящих, извивающихся и копошащихся тел. Я тоже мечусь, пытаясь выбраться из засады. И при моем приближении тление усиливается, визг переходит на запредельную высоту и сменяется хрипом. Те, кто может двигаться, из последних сил стремятся убраться с моего пути. Зрелище настолько ужасает, что, кажется, еще немного, и сойду с ума. Ничего не соображая, бросаюсь в сторону, лишь бы покинуть это место, и ожидаю, что придется продираться сквозь живую дергающуюся преграду. Но столкновения не происходит. Тех, кто закрывает мне дорогу, охватывает пламя! Некоторые пытаются отползти и принимаются кататься, сбивая огонь. Кто не успевает, сгорает заживо.
Бегу так быстро, насколько это вообще возможно. Падаю, поднимаюсь, бегу вновь. Только оказавшись в лесу, почувствовав его защиту, я останавливаюсь, обхватываю руками ближайшее дерево, прижимаюсь к нему щекой и плачу, как не плакал уже лет двадцать, не меньше.
Никак не могу отрубиться. Вроде здесь, а вроде и нет. Но помалеху цветные пятна начинают сливаться в странные картины. И вот я мчусь над поверхностью, освещенной зеленовато-синим светом. Гигантские удивительные цветы сплетаются и расплетаются в завораживающем танце. Их лиловые выпуклые головки покачиваются, следуя неслышной мелодии. Потом надвигается пустыня серого песка, который шевелят вихри. Поднимая его вверх, закручивая в воронки. Чьи тонкие шеи изгибаются в разные стороны. Все здесь подчиняется какому-то ритму, который мне не понять. И вдруг типа пробки вылетают из ушей. Чудесная неземная музыка проникает в них. Торможу, совершенно обалдевший. Начинаю двигаться в такт. Тело совсем не приспособлено к этому. Прям неотесанный болван, ешкин кот. Но она так прекрасна! И восхищение взрывает меня без остатка. Блин! Отдал бы всего себя, лишь бы музыка не кончалась никогда. По любому. Прикинь, наполняюсь ею до краев. Она растворяет меня, сочится сквозь поры. И внезапно обрывается на охрененно красивом звуке. Падаю вниз, в серую пустыню. Катаюсь. Кричу. Ломает нестерпимая боль отсутствия. Теперь я весь - судороги и корчи. Бью кулаками, вздымая фонтанчики пыли. Которые после кружатся рядом. Грызу песок, пытаюсь его вдохнуть. И опять ору, требуя, умоляя вернуть музыку хоть на миг.
И тут меня выкидывает обратно. Перед глазами темнота. Моргаю, слегонца проступают предметы. И помаленьку я догоняю, что стою, ядрена вошь, посреди комнаты. В квартире, где живу с Тосей и Анной. Ночь. Тишина. Только ровное дыхание спящих. Руки разведены в стороны, кулаки сжаты. Еще секунду назад я боролся. Дивная мелодия и мое отчаяние еще звучат в мозгах. Но они стекают, типа струйки дождя. Оставляя меня опустошенным, почти выпотрошенным. Пытаюсь шагнуть. Ага. Ништяк. И тишком хреначу в туалет. Отливаю. Споласкиваю рожу. Пацан, ну опупеть! Ты все это видел? Я просто в полнейшем отпаде.
В кухне жадно выхлебываю сок - мучает сушняк. Потом заползаю в постель. Противно скрипят петли раскладушки. Твою мать! Переворачиваюсь с боку на бок. Опять, по ходу, нихрена не уснуть. Даж колбасить начинает. В натуре задрог. Помаявшись с часик, чапаю в ванную. Врубаю горячую воду. Пялюсь, как она лезет выше и выше. Прям, как долбанутый, ага? Потом залажу. Ешкин кот, до чего, блин, клево. Сползаю вниз, чтобы тепло дошло до подбородка. Шевелю пальцами. Опускаю и поднимаю руки. Круть, пацан!
Но натурально оттянуться нам не дают. Улавливаю шаги, потом стук в дверь. Тихонько спрашиваю:
- Кто там?
- Тося. Ты что там делаешь? - тоже негромко.
Охренеть, какой содержательный базар, ага? Дальше девчонка начинает помалеху наезжать. Я огрызаюсь, но типа понарошку. Короче, в конце концов все же сворачиваю расслабуху. Чтобы в натуре не нарываться. Выпускаю воду, растираюсь полотенцем. А сам думаю, что хрен Тоська узнает о моих приключениях. Пошла она, ешкин кот, подальше, ядрена вошь. Напендюриваю, блин, трусы, футболку. И тащусь дрыхнуть. В этот раз отрубаюсь мигом, прикинь. И никаких снов. Понял?
Зенки продираю поздно. По ходу, в натуре не уловил, как мондроськи шевелились с утреца. Типа не было меня тут, ага. Тишком выглядываю из-под одеяла. Анна торчит у окна, шьет, что ли. Да ладно, пацан. Видать, неплохая она тетка. Легко с ней, по любому. Ненапряжно. Ага.
Ты, блин, короче, в курсе, что уже первый час? Так ты видел, чумичка? Оборачивается Анна. Обзывается негодником, прикинь. Пацан! Я в натуре с тобой разговариваю, козлина. А не с ней, понял? Сам ты баран, по ходу.
Весь день мне офигенно клево. Типа завтра праздник. Анна точняк не просекает, что за ералаш. И сам я маленько без понятия. Но так круто, да? Ништяк драю пол и даже порываюсь погладить белье, га-га. Умора. Мало бы не показалось, ага. Во мне в натуре колбасится энергия. Типа щас разорвет. И хрен знает, куда ее девать. Ну. То таскаюсь по квартире. То скачу, размахивая руками. А на самом деле жду не дождусь ночи, ешкин кот. Стопудово тот мир снова возьмет меня. По любому. Дергаю форточку. Глотаю морозный воздух и завываю во всю моченьку. Вот умора, твари, тусящие у подъезда, тут же поворачивают рыла.
- Да не достать вам меня, ублюдки вонючие! Хоть уссытесь там!
Блин, сзади, по ходу, вцепляется Анна. Старается оттащить, твою мать. Ну, может, я и виноват, ага. Но в чем? В венах пузырьками крутится радость. Цапаю игрушку и сразу бросаю. Принимаюсь дудеть, свистеть, кривляться. И натыкаюсь на осуждающий взгляд. Блин, ядрена вошь! Щас бы нестись без краев хрен знает куда. А меня заперли в гребаной коробушке. Сечешь?
Наконец вечер. Почти ночь. Клево. А Анна, прикинь, прям изнохратилась от беспокойства. Ведь Тоськи то все еще нету. Ну, непонятки, конечно. Но мне по любому насрать. В натуре. Давно бы дрыхнул уже. Если бы не эти их хухры-мухры, нахрен.
Короче, Тоська припендюривает сильно на взводе. Все больше молчит, типа со зла. И пялится на меня, маленько двигая бровями. С чего бы, а, пацан? Потом ужинаем как в морге. Я натурально ерзаю от нетерпения. Дальше быстренько драю посуду. И предлагаю не засиживаться. Понимания, ешкин кот, не нахожу. Девчонка снова всматривается. И ей, по ходу, кажется, что она догнала, дура хренова, что за ералаш. Лыбится. Советует, прикинь, трусы чаще стирать. Вот овца! За собой бы лучше следила. Да, пацан? Ну, ништяк, отольются наши слезки! По другому никак.
Типа нарочно тянут, сволочи. Все разговоры разговаривают. Всяко-разно укладываются. Ну, вот. Тоська отрубается, по ходу, быстро. Анна возится, вздыхает, тудыть-растудыть. А я сильно нервный, чтоб сразу отключиться. Проходит час, второй. Чапаю в туалет, чтобы отвлечься. Когда возвращаюсь, тетка шепчет:
- Сережа, перестать дурью маяться. Спи давай.
Га-га! Интересное дело, а сама то? Пошла-ка ты, Аннушка, нахрен, в натуре. Короче, молчком тащусь к раскладушке и заворачиваюсь в одеяло. Зажмуриваюсь. Ничего. Закрываю руками глаза. Снова облом. Просто цветные пятна, прикинь.
Верчусь, кручусь. И бац! Проваливаюсь в полусон. То, вроде, не сплю, а то, вроде сплю. И, у-ахх! Мчусь над морем цветов под сине-зеленым небом. Ветер свистит. В нос врывается неизвестный запах. Цветки поворачиваются ко мне. Кивают, как приятелю. И, блин, это они так удивительно пахнут. Смеюсь, машу руками, типа крыльями. Хотя втыкаю, что лечу за просто так. Первые нежные звуки вплывают в уши. Я весь внимание и предвкушение. Музыка нарастает, корежит. Она печальна и тосклива до невозможности. Но еще более - прекрасна. Слезы сами собой ползут по роже. Разнюнился? Ешкин кот, да в натуре вселенская мука в этой музыке. И кричу я, просто чтобы не умереть.
Звуки замолкают. Теряю высоту. Падаю среди цветов. Они такие огромные, что вокруг видны только их толстые коричневые стебли. Прям как в лесу. А ништяк, что музыка затихла, правда? Упираюсь в стебель, больше похожий на ствол дерева, покрытый шерстью. И от неожиданности отскакиваю. Прикинь, он теплый! Все странно тут, непривычно. Не знаешь, чего ждать. По ходу, валить отсюда нужно, пока не поздно, ага? Но какой же он клевый, блин. Не выдержав, прижимаюсь щекой. Как дурак. Мягкая шерстка щекочет кожу. А внутри него что-то пульсирует и бьется. По ходу, сердце. Так он живой, ешкин кот! Весь цветок. Опупеть! Нет, ты слышал? Умора.
Он наклоняется ко мне. Протягиваю навстречу пальцы, чтобы коснуться. Бац, оттуда выскальзывает щупальце. Обхватывает, садит на лепесток. И цветок мигом распрямляется. Ух! Как скоростной лифт, ядрена вошь. Даже дыхание пережимает. Поворачиваются и другие цветы. По ходу, с удивлением. Почему с удивлением - хрен знает, просто так кажется. Цветок раскачивает меня и, типа катапульта, выбрасывает вверх. Воплю от страха. Но воздух держит как вода. Несусь быстрее ветра. Резкий толчок.
Я в комнате. Как и вчера, стою с разведенными руками. Но ладони не сжаты. Пялюсь широко раскрытыми глазами в темноту. Очень тихо. Только сопение рядом. Прикинь, это Тоська. Какого хрена я тут? Ты в курсе? Эй, пацан? Молчишь, козлина? Ну, и ладно. Снова колотит, блин. Не хило бы погреться. Ага.
Ложусь в горячую воду и вытягиваюсь. Тепло толчками пузырит по телу. Отпад. Чуток, и ты уже счастлив, ешкин кот. Умора. Слушай, а ты въехал, что нас спецом затаскивают туда? Правда, для чего, я без понятия. Да и пофиг в натуре то. Тварей в том мире точняк нет. По любому. И по ходу, я там нравлюсь, блин. Кому, говоришь? Да хрен знает. Просто нравлюсь, и все, понял?
Думаю так, думаю - прям мыслитель хренов - и тишком отрубаюсь. Просыпаюсь оттого, что заколел. И сначала, ядрена вошь, не догоняю, что я и где. Прикинь. Дергаюсь. Глотаю воду, ешкин кот. Но мигом очухиваюсь. Открываю, короче, затычку, врубаю душ. Клево, когда тепло, да, пацан? В башке вот только пустота. Типа обдолбанный, твою мать. Что за ералаш, а?
Утром чуток слышу, как встают мондроськи. Завтракают, малехо болтают. Потом Тоська сваливает, а Анна зависает в кухне. Ништяк. Короче, и дальше дрыхну как младенец, га-га. Солнце скользит по шторе. То ли облака, то ли ветки играются с ним. Открываю правый глаз. Тетки не видать. Спускаю ноги с постели. Тело, блин, чего-то ломит, как типа перезанимался. Натягиваю штаны и чапаю в кухню. Помаленьку тяну дверь, просовываю башку. Аннушка, ау? Прикинь, она сидит на одной табуретке, а ноги положила на другую. И читает, ешкин кот. Прям царица, га-га. Прикинь, заметила.
- Ну что, Ихтиандр, пробудился?
Это еще, блин, кто? А, пацан? Я хмыкаю и спрашиваю вслух. Ведь надо понимать, ядрена вошь, обижаться, типа, или нет. Она смеется, жмуря зенки. Но не отвечает. Скрытная какая мадама, да?
- А скажи мне, пожалуйста, милейший друг, зачем ты каждую ночь принимаешь ванну по три часа кряду? Очень интересно, честное слово.
Во загнула? Так мы ей и сказали, ага. По приколу типа смущаюсь.
- Ну. Сударыня, мне прям неудобно. Га-га. Ночью так холодно и дико одиноко. И сердце мужчины застывает. Как у реального пацана. В натуре, короче, блин. Га-га.
Она в непонятках вытаращивается. По ходу, круто я ее заморочил. Умора. Короче, втягиваю физию обратно. Типа рожу сполоснуть надо, ну и того, блин, сего.
А потом меня ждет вкусный завтрак. Клево, что ты есть, Аннушка, га-га. Ну. Наворачиваю, слушая шипение и завывание радио. Спецом включаю, чтобы с тоски не подохнуть, короче. Мою посуду. Выруливаю в комнату. Тетка гладит белье. Ништяк. Стопорю у окна и зырю, постукивая пальцами по стеклу, разрисованному снежными узорами. Ага. А Анна то, прикинь, наблюдает за мной. Нихрена себе, да?
- Очаровательно. Кто бы мог сказать, сколько нам еще здесь находиться? Кажется, мы живем вне времени и вне пространства. Ты не находишь? Нет ни прошлого, ни будущего, ни даже настоящего. Жуть.
Как умно она базарит, ядрена вошь. Мне вот так ни за что не сказануть. Ну. Ответить по любому нечего. Короче, молчу, снова повернувшись к окну. Вытаиваю рукой один из узоров. Какой-то я усталый прям с утра, ешкин кот. Не то, что вчера. Да, пацан? Ну и хрен с ним, по ходу. Что делать то сегодня будем, а? Придуриваться?? Ну, ты силен, в натуре. Круто. Двинанули, что ли?
Скачу на одной ноге к Анне. Ну, она маленько шугается, га-га. Грохаюсь, прикинь, на колени. И, почтительно присосавшись к краю ее юбки, с придыханием завываю:
- О, бирюзовая Розамунда! Доколе же нам томиться в сей конуре? Ну, типа лабораторным крысам. Не настало ли, короче, время попробовать выпереться на просторы вселенной? И побыть, нахрен, хоть немножко свободными людьми?
Неслабо вышло, да? Га-га. Она усмехается, выдергивает юбку из моих пальцев. И советует заняться каким-нибудь делом. Пока, типа, совсем не рехнулся. Ну а чего? Может она и права, пацан. Но все равно ржачно. Ага?
Сегодня я, короче, вкалываю прачкой, ядрена вошь. И самое время, по ходу, приступать к обязанностям. Изображая раба в цепях, тащусь в наш совмещенный санузел. Чтоб его нахрен. А сзади вдруг:
- Господи, да еще немного, и мы все спятим, друг мой.
Нихрена себе, да? Я мигом оглядываюсь. Прикинь, всю физию ей покорежило. Прям, скорчилась. Клево. Она проводит рукой по волосам и возвращается к глажке. Бедная, короче, тетка. У меня вот есть хотя бы сны. Ну, в натуре. А у нее? Ведь мы по любому не в курсе, что будет дальше. Ага? По ходу, и людей то никого тут не осталось. Повсюду рыскают только твари. Голодные, как волки. Тогда какого, ядрена вошь, хрена мы ждем, а? Вот что ищет Тоська, блин? И при чем здесь мы с Анной? Без понятия? Ага. Ну, то-то, же. Непонятки, короче.