Монтажники прибыли во второй половине дня. Я успел приготовиться к их приходу - сдвинуть шкафы, накрыть пленкой диваны и кресла, положить в холодильник бутылку водки... Два часа визжала дрель, стучали молотки. Еще час систему настраивали на мой голос, проверяли, тестировали и снова настраивали, пока все не заработало, как надо. Потом монтажники ушли. С холодной водкой и горящими глазами. А я стал счастливым обладателем ЭОСа - электронной обслуживающей системы.
Все! Системный блок - в гараж, инфракрасные датчики - в гараж, телевизор и аудио - туда же, вместе с километрами кабелей, проводов, шнуров. Надо будет завтра позвонить старьевщику и спросить, сколько он за это даст. Не продешевить бы!
Моя ЭОС имела литеру " III" - эксклюзивный комплект. Когда мебель вернулась на свои места, а полы были тщательно выметены, я уселся в кресло (XX век, натуральное дерево, обивка - настоящий флок), налил из графинчика Лунной Радуги, и, вращая бокал, чтобы лучше видеть восхитительную опалесценцию напитка, стал пить холодную "радугу" мелкими глотками. Я отражался в зеркалах стоявшего напротив серванта и, с каким-то внутренним торжеством, наблюдая, как на моих губах фосфоресцирует в полумраке "радуга", смаковал первые минуты новой жизни. Мою ЭОС звали Лора ( менеджер посоветовал ). Сотни раз на работе я спокойно отдавал нашей офисной ЭОС команды, но сейчас, когда я остался с системой наедине, я почему-то волновался. Может быть потому, что это была моя, собственная ЭОС, выстраданная, политая потом сверхурочных часов и кровью домашних скандалов. Я сделал последний глоток. Бокал опустел.
- Лора, вымой бокал.
Тотчас электронный мозг определил, что я, обладатель голоса, который идентифицировался, как голос хозяина, нахожусь в зале. Что в кухонном шкафу все бокалы чистые, и что единственный бокал , который нужно мыть, может быть только там, где сидит хозяин. Автоматически открылась дверь. В зал въехала пахнущая новой вещью тележка и остановилась возле кресла.
- Вы хотите вымыть свой бокал? - спросила тележка.
- Да , - ответил я и поставил бокал в услужливо открывшуюся ячейку.
Хрусталь прошлого века аккуратно, но плотно охватили резиновые валики. Тележка уехала на кухню. Дверь за ней автоматически закрылась. Вскоре послышался гул посудомоечного комбайна. Я встал и прошел на кухню. Мой бокал аккуратно стоял в шкафу, на сушильной решетке. Чистый и почти сухой. Я вернулся в зал.
- Лора, включи "Глобал".
На стене, где с сегодняшнего дня постоянно будет висеть жидкокристаллический экран, и которая в паспорте ЭОС, на схеме поименована как "экранная стена", возникло изображение хорошо знакомой странички поисковой системы Интернета.
- Лора, поиск по слову: "ЭОС ( я заглянул в паспорт) 9-0732-3256895"
Тотчас ЭОС дала ссылки. Я выбрал первую: "Справочник домашних ЭОС России", открыл "найденные слова" и увидел против номера свою фамилию, рядом с которой гордо красовалось слово "владелец". Да! Владелец!
Тогда я набрал номер Пашкиной ЭОС. На экране возник сам Пашка. Должно быть, он, как обычно, шарился в сети. Рассмотрев мою довольную физиономию, он вначале удивился, потому что была суббота и я не мог позвонить ему с работы. Но вскоре Пашка понял, вернее увидел, что я звоню из дома и обалдевающее изрек:
- Купил?
Я чувствовал себя цезарем, вдыхающим аромат победы.
- Да. Купил.
- Поздравляю, - неохотно отозвался Пашка. Его ЭОС была устаревшей модели и он, конечно, сразу понял, что моя система на порядок выше. Помолчав, Пашка осторожно поинтересовался:
- Какую?
- Третью. Эксклюзив.
- Завидую... - вздохнул совсем добитый Пашка, - я тоже, когда-нибудь...
Мне его стало совсем жалко. Все-таки друг как-никак.
- Паша, приходи, обмоем. Мои на даче до воскресенья.
Но, по-видимому, Пашка представил, как из моей кухни будет выезжать тележка с холодным пивом, а когда оно кончится, и мы захотим еще, через десять минут приедет электромобиль из "пит-стопа" и улыбающийся малый (подрабатывающий студент) принесет еще пару холодных банок... А я, не вставая с кресла, приму эти банки с серебристого столика тележки, а ЭОС в это время будет переводить деньги с моего счета на счет "пит-стопа"...
В общем, Пашка отказался под предлогом ожидания ответственной беседы он-лайн, и я его понимал. Грустный Пашка исчез. Я приказал привезти из холодильника пиво. Когда тележка прикатила, я погладил ее пластиковые блестящие бока и ввел в память ЭОС новое кодовое слово - "холодное пиво", и указал в параграфе "место" - холодильник. Теперь не надо будет говорить: "Привези пиво из холодильника". Достаточно будет сказать: "Привези холодное пиво". Правда, удобно?
До темноты я лазил по сети, сообщая всем знакомым радостную новость. Потом я заказал еще холодного пива и вышел на балкон, отдав ЭОС команду включить в комнатах фумигаторы. Чтобы комары не летели. После прокондиционированного фильтрованного увлажненного воздуха дома, прогазованная духота улицы воспринималась просто отвратительно. Но я любил постоять вечерочком на балконе, посмотреть на свет фонарей, на редких прохожих. И вдруг пошел дождь. Сразу, как из ведра. Громыхнуло, потом еще и еще. Разразилась настоящая гроза. Я люблю дождь, хотя он льет теперь каждый день, а грозу - тем более, но в ту минуту мне почему-то захотелось вернуться в дом, к своей коллекции старых компьютеров, которая занимала весь чердак. На чердаке пахло стариной, XX веком, там висел портрет Риты Хейворд.
Мне всегда нравилась Рита Хейворд. Это трудно объяснить. Ее имя было для меня не просто именем. Оно было символом эпохи. Того самого удивительного времени телевизоров, магнитофонов, времени, когда космонавтов весь мир знал в лицо. Тогда компьютеры были большие, а прадедушки и прабабушки - маленькие. Если они тогда вообще , были...
Собирать компьютеры я стал лет пять назад. Но понял, что это всерьез и навсегда, лишь недавно. Как-то зашел Андрей, сослуживец. Он долго рассматривал громоздкие, как динозавры, мониторы, ржавые ящики системных блоков и сказал:
- Фантастика! Да тут настоящая коллекция!
Я показал ему стеллаж с дисками. Все - выпущены не позднее двадцатого года. Многие - в оригинальных упаковках, с бумажными вкладышами. На настоящем компьютерном столике (крышку , правда, пришлось сделать самому) стоял "Пентиум" и, что больше всего поразило Андрея, он работал! Я показал Windows - 2010. Ту самую систему, которая стояла на компьютере его отца, когда тот познакомился с матерью. А у матери уже был Sinkretix. И будущая мать Андрея тратила кучу времени, чтобы перевести любовные письма в Sinkretix, но она не говорила об этом своему будущему мужу, боясь его потерять. А тот, студент, живущий на одну стипендию, искренне радовался тому , что хоть кто-то в сети еще пользуется Windows...
Отец Андрея, Василий Сергеевич, пришел ко мне неделю спустя. Он трогал, как родного блудного сына, монитор и системный блок, долго смотрел на экран, а потом спросил:
- Можно?
Я ответил "да" и оставил его одного. Он просидел до утра. Настоящий компьютерщик, из тех самых! А когда разбудил меня на рассвете, чтобы я закрыл ворота, сиял от счастья, несмотря на круги под глазами.
- Ты вернул мне молодость! - восторженно заявил он. А потом сел в свою бензиновую развалюху и поехал домой.
После этого случая прошло несколько дней, и мне удалось купить плакат. Настоящий американский плакат с Ритой Хейворд. Я не буду говорить вам, сколько я отдал за него, все равно вам это покажется в лучшем случае, чудачеством. Я лишь скажу, что придя домой, тут же снял с полки Стивена Кинга, раритетное издание, 1993 год, и стал читать "Побег из Шоушенка". Я читал и смотрел на плакат, и мне казалось, что я очутился в конце девяностых. Все было настоящим. До дрожи настоящим. За окном шел дождь. Позвонила жена и сказала, что не хочет ехать по мокрой дороге и останется с детьми до утра у своей мамы. Я пожелал ей спокойной ночи, а потом, когда услышал в трубке гудки, пошел на кухню выпить пива.
Сейчас все повторялось в точности, как тогда. Шел дождь. Я пил пиво и был один. Без жены и детей, наедине со стариной, наедине с любимыми девяностыми годами, и чувством победы в душе... У чердачного окна стояла на треноге подзорная труба с прибором ночного видения. Начало XXI века. Найдена на свалке, восстановлена лично мной. Я заглянул в окуляр. Напротив дома горел фонарь. В его свете струи дождя казались похожими на брильянты. Это было красиво и романтично. Будто я действительно нахожусь в девяностых. И тут я увидел ЕЕ. Самую настоящую Риту Хейворд.
Она стояла с зонтом под фонарем и кого-то, или чего-то ждала. Это казалось невозможным. Но это было так - именно Рита Хейворд, и именно под фонарем напротив моего окна. Подол ее легкого платья был мокрым. Я не зажигал на чердаке свет, и поэтому женщина меня не видела. Из кустов вышла насквозь промокшая девочка, лет десяти. Женщина взяла ее за руку и быстрыми шагами пошла прочь. И тут я все понял. Я распахнул окно, спрыгнул на пожарную лестницу, оттуда на газон, и прямо в тапочках побежал за женщиной и ребенком.
Я догнал их у поворота и сказал:
- Стойте! Я не сделаю вам ничего плохого. Эту ночь вы можете пожить у меня, а потом мы что-нибудь придумаем. Верьте мне. Я сам был таким.
Женщина обернулась. Она боялась, но поверила , что я действительно не сделаю ей и девочке ничего плохого. Наверное, узнала меня.
- Идемте ко мне, - повторил я, - вашей малышке нужно согреться и обсохнуть.
Она кивнула и пошла со мной. А что ей еще оставалось? На ее месте я поступил бы так же.
Лора (так звали девочку) давно спала в комнате для гостей. Мы с Ольгой сидели в гостиной и пили чай. Часы показывали половину первого ночи. Ольга была смертельно усталой, но наотрез отказалась идти спать. Я ее понимал - она беспокоилась за девочку. Чтобы как-то расположить Ольгу к себе и скоротать время, я стал рассказывать ей историю своего детства. Она выслушала, и когда я закончил, как мне показалось, немного успокоилась.
- Я знаю вашу историю. Читала в Интернете. Но все равно вы пережили лишь малую толику тех лишений, которые испытываем мы, - сказала она, - почему все так, зачем?
- Все замешано на экономике. Всегда и везде была нужна дешевая рабочая сила. В античном мире были рабы, потом - негры, индейцы, сейчас - клоны, роботы. Люди совершенно не изменились.
- Но ведь это жестоко! Мы такие , как вы, но лишены всего. Мы едим синтетическую пищу из дешевых пластиковых тарелок, мы носим одежду из синтетической ткани и не имеем возможности даже купить хороший компьютер, не говоря о ЭОС! Но мы умеем любить. Каждый ребенок в клонарии - это мой ребенок. Каждый ровесник - моя сестра, или мой брат, каждый старик - мой отец! А вы - вы просто завидуете нам, нашей красоте, завидуете тому, чего не умеете сами, и поэтому придумываете бесчеловечные законы и создаете для нас невыносимые условия жизни. Вот вы только что восхищались творчеством писателей девяностых годов и говорили, что сейчас таких уже нет и не будет. А они есть! Я читала их и знаю наизусть "ай-эн" каждого! Они днем убирают для вас улицы, они чистят канализационные стоки и асфальтируют дороги, зарабатывая в тридцать лет рак легких. А ночью они пишут на старых компьютерах бессмертные строки, подписывая их своим "ай-эн", потому что даже имя вы не разрешаете нам официально иметь! У вас есть натуральная еда и одежда из хлопка, лучшие лекарства и врачи, обеспеченное будущее, долгая жизнь. А у нас есть только номер! И больше ничего. После смерти нас сжигают, как дрова. А мы все равно верим в добро, как и в то, что так не будет вечно. Наши гены - это ваши гены. Никакой опасности людям они не несут. И это всем известно, как и то, что ЭОС, в десятки раз мощную, чем стоит у вас в доме, можно сделать уже сейчас. Но это не выгодно обществу. Выгодно продать еще не проданные программы и запчасти, выгодно держать рабов и чувствовать себя богами. Когда вы сейчас говорили своей ЭОС : "Лора, принеси кофе", я вздрагивала. Потому что мне казалось, что это вы говорите мой Лоре, что вы, от лица генетически уникальных людей, приказываете нам, генетически копированным...
Я молчал. У меня было будущее - работа, деньги, уют, семья, ЭОС, наконец. У нее - в лучшем случае резервация. В худшем - смерть от рук бойцов ПЕЧа. Но она в отличии от меня, не боялась. Она просто жила и каждым вздохом доказывала всему миру - она тоже человек. А я боялся. Всю жизнь чего-то боялся - купить гнилую клубнику на рынке, опоздать к трансляции футбольного матча, заболеть гриппом, или порвать новые брюки. И я решился. Я давно хотел это сделать. Я просто обязан был так поступить.
- Ольга, - сказал я, - оставайтесь с девочкой у нас. Я улажу все проблемы с документами. У меня много знакомств. Вы будете жить вместе с нами на правах сестры. Я обещаю, что мы ни в чем не будем вас ущемлять. Это - ваше право, вести нормальную человеческую жизнь.
Ольга взорвалась, ответила гневно, с вызовом:
- Да, у меня никогда не было того, что есть у вас - натуральных продуктов, фильтрованной воды, свежего воздуха и одежды из хлопка. Это здорово и хорошо. И дом в три этажа с газоном и ЭОС - тоже хорошо. Если бы я, как вы, люди, стремилась всю жизнь к этому, я бы должна была безоговорочно принять ваше предложение, взять и остаться. Но мы, клоны, живем другими ценностями, чем вы, и в первую очередь думаем о ближних. Что вы скажете соседям? Что вы скажете ПЕЧу, когда они бросят в ваше окно зажигалку, или побьют стекла в машине? Что будут говорит о ваших детях их одноклассники? Спасибо вам. Вы очень благородны. Но я не могу принять ваше предложение.
- Да к черту соседей. К черту ПЕЧ - есть же, наконец, полиция! Детей в другую школу переведу, если что. Но подумайте, что ждет вас. Затеряться в глуши вы не сможете. С вашей внешностью это не пройдет. Значит, остается два выхода - полиция, пересыльная тюрьма и резервация, либо Партия Единого Человечества. Женщин, как известно, они убивают долго. Если вы не думаете о себе, подумайте о девочке. Спасите, хотя-бы ее.
Ольга смутилась.
- Вы правы. Другого выхода нет. Но мне неудобно... Я не привыкла жить за чужой счет. Я буду домработницей. Я буду содержать этот дом в идеальной чистоте.
- Идите спать, - сказал я, - вы дома. У вас теперь есть свой дом и семья. И вы не сбежите, если я усну. ЭОС не позволит. Вот ключ от спальни. Спокойной ночи.
Я ушел в кабинет, и , не раздеваясь, рухнул на кушетку.
Я закрыл глаза. Эйфория обладания ЭОС прошла еще на чердаке , едва я увидел в подзорную трубу Ольгу. Мне уже ничего не было нужно. Я проклинал страну, в которой живу, время, в которое удосужился родиться и весь человеческий, генетически уникальный, род. Я понял, что уснуть смогу не скоро. В мыслях все еще стояли образы Ольги и Лоры - девочки - клона, чудом сбежавших из оцепленного бойцами ПЕЧ клонария. Что было бы с ними , если... Нет, нет, нет !!! Я знаю, что было бы. Ведь я сам до шестнадцати лет считался клоном.
В семье я был поздним ребенком. Единственным ребенком, потому что мой старший брат погиб в шестнадцать лет, до моего рождения. Мое появление на свет по-прежнему остается тайной. Даже для меня. Хотя официально суд принял решение, что я не являюсь генетической копией брата, все равно, мне кажется, мама слукавила тогда, и подпольно сделала клона своего погибшего сына. Тогда это еще было можно. До тринадцати лет мы были абсолютно похожи, но потом , и соседи, и все, кто знал моего покойного брата, ясно увидели - я другой. Не копия. И на этом моя клоническая жизнь завершилась. Был суд, родителям выплатили огромную компенсацию. Мое имя года два было во всех газетах, да и сейчас его иногда поминают всуе. Но я - официально признанный, генетически уникальный человек. И мне на все плевать.
Я получил отличное образование. Я работаю в представительстве Sintronix. Я получаю от жизни все.
Те, кто раньше отгонял меня от своих детей, кто не разрешал родителям приводить меня в детский парк, кто швырял в наши окна булыжники, кто плевал мне в лицо, когда мама приходила со мной в поликлинику, кто мешал отцовской карьере - потом они кусали локти и оплачивали мои счета. Они возмещали мне моральный ущерб за долгие-долгие годы проклятого детства. Многие продолжают платить даже сейчас.
Прошлое вскоре стало для меня всего лишь кошмарным сном. Я просто жил и наслаждался жизнью во всей ее полноте. Я не следил за политикой, я не смотрел новости. Я не состоял ни в какой партии и ни разу не участвовал в выборах. Я работал, растил детей, любил жену, копался в старой технике. Мне казалось, так будет всегда. Но в 2052 году свершилось то, о чем раньше писали только в фантастических романах. Роботы выгнали тысячи людей на улицу, стали хозяевами жизни. Все произошло без единого выстрела, тихо и незаметно. Просто появилась универсальная система ASSUN. Дешевая и эффективная. Тотчас ее многочисленные модификации пришли на производство, в бизнес и во все сферы социальных услуг. Брать людей на работу стало не выгодно. Посудомойщик - асун с функциями уборщика трудился сутки напролет, с перерывом в один час для подзарядки. Он стоил 10 000 эквивалентных единиц. Грузчик - асун поднимал тяжести весом до 200 кг. Он стоил 12 000 эков. Полотер-асун стоил 5 000 эков. Официант -асун - 8 000. Продавец - асун - 13 000. Бармен - асун - 12 000, а с модулем юмора - 16 000. Разнорабочий - 18 000. Оптом - скидка 25 %. Я продавал асунов налево и направо и зарабатывал месяц от месяца все больше и больше. За год только я реализовал 5 000 этих аппаратов. Если считать, что каждый асун заменял от 4 до 10 человек, я оставил около 35 000 человек без работы. 35 000 семей оказались лишенными стабильного заработка. Сто двадцать тысяч человек очутились за чертой бедности. Тогда-то и возникла Партия Единого Человечества - дикая армия голодных и злых людей, которых прогресс лишил средств к существованию. Первым делом бойцы ПЕЧ взялись за клонов, разведение которых после появления асунов было приостановлено. Закон закреплял пожизненно за клоном его место работы. То, что стали делать асуны, раньше частично делали клоны. Клона уволить нельзя. Убить - тем более. Клон - слуга человека. Его задача - избавить людей от тяжелой, монотонной работы. Клон охраняется государством, и разведение клонов частным образом карается смертной казнью. Но бойцы ПЕЧ истребляли клонов и власти смотрели на это сквозь пальцы, потому что у всех, даже у губернатора, были родственники, или знакомые, на рабочие места которых пришли асуны. Неприспособленные, наивные клоны гибли сотнями, не оказывая сопротивления. Время от времени выступления жестоко подавлялись полицией. Но, стихнув в одном месте, волнения вспыхивали в другом. Пресс-медиа назвала эти выступления забытым словом "революция", добавляя приставку "техно".
А я продолжал продавать асунов. Все больше и больше. Я плевал на людей, потому что раньше они плевали в меня. Это была моя месть человечеству. Но сегодня все перевернулось с ног на голову.
Ворочаясь на кушетке, я вспоминал Лору, девочку, и Ольгу, их глаза - усталые, грустные. Обычные люди, как все. Если бы не их совершенная, абсолютная красота, никто бы не узнал, что они - клоны. Странное дело - люди всегда стремились сделать свое тело совершенно-красивым. Но когда стало возможным творить эту красоту своими собственными руками, люди ее испугались. Любого симпатичного человека, любую привлекательную женщину сегодня считали клоном, у которого "гены плохие". Отец рассказывал, что в 2019 году, после пандемии SORS, когда вымерло больше половины населения Земли, и правительства для увеличения населения решили разводить клонов, последние считались нормальными, обычными людьми. Они получали гражданство и пользовались всеми обычными свободами. Но в клонариях ряда стран случились мутации, причиной которых явилось использование генобиотиков для лечения некоторых форм SОRS, вызывающих изменение человеческого ДНК. Мутации стали расти в геометрических масштабах. В результате определенная часть мирового генофонда оказалась испорчена. Тотчас в отношении клонов было принята масса законов, и они стали обособленной, ущемленной в правах нацией...
Течение моих мыслей прервала Ольга. Она осторожно вошла в кабинет. Я услышал ее шаги и открыл глаза. Она смотрела на меня устало и грустно.
- Лора заболела, - неловко сказала она, - у нее сильный жар.
Я поднялся в гостевую спальню. Девочка спала, раскинувшись на подушке. Потная и бледная. В правой ноздре виднелась запекшаяся кровь. Я так и застыл на пороге.
- Мы испачкали кровью подушку... - начала Ольга. Я ее перебил.
- Она кашляла?
- Нет.
- Срочно нужен врач. Это похоже на SORS.
Ольга всплеснула руками.
- Лора, вызов скорой помощи, - громко сказал я ЭОС.
Девочка проснулась и открыла глаза. Господи, я и забыл что ее тоже зовут Лора!
- Спи, малышка, спи, - присела к ней Ольга.
- Я слушаю, - отозвался в динамике сонный голос диспетчера - человека.
- Лесной массив 14, подозрение на SORS.
- Выезжаем.
- Связь окончена, - отозвалась ЭОС.
Я тронул плечо Ольги. Она обернулась.
- Ольга, иди в ванную, намажь слегка волосы гелем и свяжи их в пучок. И наложи на глаза серые тени. Чтобы в тебе не заподозрили клона, надо стать замухрышкой. Вдруг тот врач, что приедет к нам состоит в ПЕЧ?
- А Лора?
- Я скажу, что она моя племянница, а ты - сестра. Не думаю, что врач будет проверять наши чипы.
Ольга убежала. Минуты через три включилась ЭОС.
- Хозяин, к вам пришли.
- Покажи кто.
На экранной стене я увидел машину скорой помощи перед моей калиткой и двух людей в медицинской форме.
- Лора, впусти их.
Калитка открылась, люди пошли по дорожке к дому. Я спустился их встретить.
Пожилой доктор осмотрел девочку, послушал ее, пощупал пульс. Взял мазок из горла на SORS.
- Нет, это не SORS. Обычная ангина, - с облегчением сказал он, когда посмотрел на дисплей анализатора, - сосудики в носу просто слабенькие. Я сделаю укольчик, она поспит, а утром вызовите врача. Все будет в порядке.
Медсестра сделала укол. Доктор достал карманный ноутбук и сел к столику заполнять карточку. В его руке появилось считывающее устройство для идентификации чипов.
- А это зачем? - поинтересовался я. Ольга топталась в дверях, бледнея с каждой секундой.
- Положено... - вздохнул доктор, - с прошлого понедельника.
Я сунул ему в карман три бумажки.
- Пожалуйста, не надо, - шепнул я.
Доктор внимательно посмотрел на меня и выложил бумажки на стол.
- Уберите, - сердито прошептал он в ответ, - будем людьми, ладно? Дайте вашу руку.
Он считал мой чип и заполнил карточку на мое имя.
Прощаясь на крыльце, я сказал ему:
- Спасибо, доктор.
Он помолчал.
- Откуда они?
- Из Нижнереченского клонария. Того самого, который сожгли два дня назад. Женщину сделали для какой-то кинофирмы, но заказчик в итоге передумал.
- А материал? Откуда был взят генный материал?
- У какого-то киномана нашелся локон Риты Хейворд с кусочком перхоти...
- Несчастные люди. Что вы будете с ними делать?
- Женщину оставлю, как домработницу, а девочку проведу как приемную дочь. Скажу, что мы с женой не можем иметь детей, но хотим.
- Думаете, получится?
- Должно. У меня много связей.
- А не спросят, почему не берете "уникальных" людей ?