И.А.Бродскому


Слов навес на залипшие веки, словно за ночь накопленный снег,
оборвётся с конька, грани ночи и утра. Рванувшись в побег,
обретённые было слова, поманив, ускользают навек.

Будто вдруг засосал их - рыбёшек на нересте - водоворот,
будто чёрной дырой немоты проглотил их космический рот,
будто пущены красной зарёю, как сна пережиток, в расход.

Не начать подползающий день бормотком новорожденных строк,
не гнездиться в постели с закрытыми, слушая их диалог,
но с открытыми в общую из одиночки грести за порог.

Где лукавые речи кнута призывают к отмене границ,
где присяга на верность подрезанным крыльям - обязанность птиц,
где лихие деды поднимают душок молодых верениц,

где, наращивая икроножные, гонит асфальт по двору
и поёт о пуховой перине и преданности топору
слава русского бройлерства. Там и стоять на ветру.