Лавров Владимир Геннадьевич : другие произведения.

Хроники боевых ангелов. Часть 2

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Мрачный, опасный мир, созданный бесами для мучения людей. Ангелы воплощаются на поверхности, чтобы сделать его лучше. Но для того, чтобы провести улучшения, надо сначала выжить... Книга издана мультимедийным издательством Стрельбицкого в 2016г.
   Хроники боевых ангелов. Часть 2. Ангел второго уровня.
  
   Глава 1. Сын вдовы.
   Глава 2. Облачный замок.
   Глава 3. Новая жизнь.
   Глава 4. Чёрные колдуны.
   Глава 5. Школа.
   Глава 6. Война.
   Глава 7. Ферма.
   Глава 8. Мне сказали, что я повзрослел.
   Глава 9. Прошлое догоняет Айсфинг.
   Глава 10. Боевое братство.
   Глава 11. Красный отряд прибывает.
   Глава 12. Увольнение в город.
   Глава 13. Один почти счастливый день.
   Глава 14. Увольнительная для всех.
   Глава 15. Похищение.
   Глава 16. Мила берет след.
   Глава 17. Айсфинг начинает учиться.
   Глава 18. Праздник.
   Глава 19. Беда.
   Глава 20. Порка.
   Глава 21. Песочная королева.
   Глава 22. Пчёлы.
   Глава 23. Скучные будни, счастливые будни.
   Глава 24. Поход.
   Глава 25. Про любовь.
   Глава 26. Империя Зла.
   Глава 27. Штурм.
   Глава 28. Потери и приобретения.
   Глава 29. Арсулас.
   Глава 30. Ясность.
   Глава 31. Танцевальный круг.
   Глава 32. Край.
   Глава 33. Совершенные колдуны.
   Глава 34. Закрытые врата.
   Глава 35. Путь к себе и немного дальше.
   Глава 36. Возвращение.
   Глава 37. Плач.
   Глава 38. План в действии.
   Глава 39. Воплощения.
   Глава 40. Картотека.
   Глава 41. Исход.
   Глава 42. Научный прогресс и прочие неприятности.
   Глава 43. Земля на переломе.
  
   Хроники боевых ангелов.
   Ангел второго уровня.
  
   Глава 1. Сын вдовы.
  
   Мы были большим и дружным кланом до тех пор, пока Неведомые не съели всю мою семью. Я никогда не забуду ту ночь. Мне было тогда шесть лет.
   В ту ночь дедушка как раз рассказывал миф о том, как богиня изобилия танцевала для того, чтобы зазвать в гости человеческие души, а пришёл один из богов грома. Дедушка не только очень красиво рассказывал, но и показывал происходящее театром теней, виртуозно используя комбинации из пальцев. На самом интересном месте мне захотелось на горшок. Мама пошла со мной в пристройку очень неохотно - дедушка был виртуозным рассказчиком.
   Это была одна из тех летних ночей, когда Неведомые шелестят по крышам домов и никто под крышами не может уснуть от ужаса, включая животных. Чтобы не сидеть в тишине, глядя с ужасом на потолок, люди в такие ночи рассказывают разные истории. Так происходило и в нашей семье. У нас была большая и дружная семья, многие хорошо пели, и мы все помогали друг другу.
   Мы с мамой вышли в пристройку, я достал свой горшок. Мама поставила масляный светильник на тумбу, а сама привалилась к закрытой двери - чтобы запах не шёл. Я присел и стал корчить рожи Наке, нашей собаке, и телёнку. Нака стукнула хвостом о пол, телёнок посмотрел на меня укоризненно.
   - Без баловства! Делай дела быстрее, - поторопила мама.
   И тут в главном помещении погас светильник.
   В наших домах всегда горят два светильника. Ночами, когда Неведомые ходят вокруг домов, единственное спасение от них - это свет. Стоит свету погаснуть, как Неведомые проникают в дома через мельчайшие щели и высасываю жизнь изо всех, кто дышит. Поутру соседи по селу находят только тела без мяса, с совершенно целой, но иссушенной до состояния старой коры кожей. Скрюченные от боли, эти тела наводят ужас на всех, кто их хоть раз видел. Такое происходит чаще, чем хотелось бы. По этой причине в каждом доме всегда горят светильники. В храмах жрецов и замках волшебников - на каждом шагу, в замках дворян - десятки, в хатах простых пахарей - как минимум два. Если один светильник погаснет, на время, пока его будут зажигать, защиту обеспечит второй. Свет - это единственное, что может отпугнуть Неведомых.
   Никто не знает, как они выглядят. Никто не знает, чем они живут, как едят и как их можно убить. Все, кто их видел, уже никогда никому ничего не скажут. Наш народ знает только одно - если остался вне жилья после захода Светила, тебе конец.
   Когда-то в наших лесах жили дикие животные, а над полями летали птицы и насекомые. Это было ещё при дедушке нашего дедушки. Потом что-то произошло. Появились Неведомые. В одни сутки, точнее, в одну ночь, погибло большинство населения - все, кто не был на свету. Большие города превратились в маленькие деревни. Исчезли дикие животные, из насекомых выжили только те, которые прятались в домах. Вслед за насекомыми исчезли многие растения. Дедушка говорил, что теперь мы выращиваем намного меньше видов растений, чем раньше. Каким-то чудом ухитряются выживать вороны и некоторые горные птицы - те, что живут высоко в горах. Выжили многие пчёлы. Дедушка говорит, что мы живы только потому, что оставшиеся пчёлы опыляют наши растения.
   И вот один светильник в главном помещении погас, а второй был в пристройке, за закрытой дверью. Мама лихорадочно начала открывать дверь, чтобы осветить главное помещение, но опоздала.
   Ба-бах! - входная дверь слетела с петель, и за стенкой раздался вопль ужаса. Мама вместо того, чтобы открывать дверь, задвинула засов и сползла на пол. Я подвинулся к маме. Следующий час мы слушали, как за дверью кто-то разгрызал кости. Мама всю ночь зачем-то очень сильно прижимала меня к себе.
   Наутро мы обнаружили, что стали изгоями общества. Нет, никто над нами не насмехался. Соседи демонстрировали сочувствие, даже помогли маме вынести останки и навести порядок. Но вскоре пришёл помещик и объявил, что наши поля переходят другим семьям. В один момент из зажиточной и процветающей семьи мы превратились в нищих без каких-либо средств к существованию. Мама плакала и просила оставить нам хоть какое-нибудь маленькое поле, но помещик был неумолим. Он сказал, что мама не сможет пахать сама, и, соответственно, не сможет платить налог на поле, а ему надо поставлять продовольствие в город, князю, да ещё и своих воинов кормить.
   - Проси милостыню у тех, кто способен пахать, свиней и коров продай, можешь ещё попробовать дальние огороды обрабатывать. Вам для прокорма женщины и ребёнка меньше зерна надо, чем хорошей лошади, - посоветовал помещик напоследок и ускакал.
   "Дальними огородами" назывались земли, до которых нужно было идти два часа. Все поля, которые находились рядом с деревней, были разобраны и поделены помещиком между теми, кто способен пахать. Выводить лошадей и другую скотину на дальние огороды строго не рекомендовалось из опасения, что при малейшей заминке они не успеют вернуться под защиту света. В давние времена эти земли засевались разными злаками, там даже было несколько деревенек, принадлежащих нашему помещику. Те их жители, которые не погибли при первом появлении Неведомых, переселились поближе к центральной усадьбе, а поля оказались заброшенными. Совет обрабатывать дальние огороды был абсолютно нереальным - обработать эти поля вручную было невозможно. Постепенно они зарастали лесом.
   Лишь немногие отчаянные головы рисковали засевать дальние огороды овсом, для животных. Но таковых находилось немного, времени на это у мужиков не хватало. Огромное количество работы в поле плюс необходимость дежурить в замке помещика - охранять его от набегов отрядов соседних помещиков - не оставляли никакого времени для посторонней деятельности.
   Во всей этой истории было что-то неправильное. До этих пор Неведомые нападали, проникая в дома через мельчайшие щели в стенах и дверях. Как правило, всех погибших находили за запертыми дверьми. А в нашем случае была не только выбита дверь, но и в дощатой крыше проделана огромная дыра. Тела были не просто иссушены, но ещё и все кости были разгрызены. До сих пор такого не происходило никогда, Неведомые каким-то образом ухитрялись поглотить всё мясо, не сделав ни одного разреза на теле. Соседи судачили, что это, наверное, появился такой новый сорт нечести. Шепотом передавали друг другу известие о том, что в дальнем приморском городе Дельни был пророк, который говорил, что вскоре на месте обычных Неведомых появятся костяные драконы - те же Неведомые, но с огромной физической силой.
   Впрочем, такие случаи в нашем районе больше не повторялись. А про другие районы странствующие торговцы рассказывали такое, по сравнению с чем наше событие казалось лёгкой неприятностью.
   С тех пор мы с мамой жили жизнью попрошаек. Основное помещение нашего дома отремонтировать не удалось. Мама кое-как залатала крышу досками, чтобы не лило, но денег на крепкую дверь не хватило, и мы жили в той пристроечке, в которой ранее коротали ночи домашние животные. Мама пыталась шить на заказ, пробовала другие работы. Не получилось ничего - мужчин было намного меньше, чем женщин, и всю возможную женскую работу делали члены их семей. В итоге мы выживали за счет простых подачек - тех мешков с овсом, что жалостливые односельчане брезговали давать своей скотине. Ещё что-то маме удавалось заработать во время уборки урожая, батрача на соседей.
   Основной вкус моего детства - это вкус овсяной каши грубого помола с рыбой, которую я ловил в окружающих ручьях. В большие праздники удавалось получить кусочек белого хлеба. Каким же сладким и вкусным он был!
   Так продолжалось до тех пор, пока за вершину Гормелы - соседней горы - не зацепилось Облако. Облака за Гормелу цеплялись и раньше. Это очень забавная картина, когда на фоне совершенно безоблачного синего неба у вершины горы висит одинокое белое облачко, похожее на клок ваты из телогрейки на гвозде, оставленном нерадивым хозяином в стене. Те из наших селян, кто бывал во внутренних покоях замка нашего помещика, говорили, что там находятся несколько картин с похожими сюжетами - гора и зацепившееся за него облако. Говорят, что картины выполнены в разных техниках - и гравюры по дереву, и цветные картины, написанные маслом. Хорошо, наверное, быть помещиком, есть время рисовать картины... или даже заказывать их бродячим художникам. Нашим селянам, как правило, некогда поднимать голову, чтобы заметить какую-либо красоту вокруг.
   До недавних времён облака исчезали или улетали через день - два. Но когда за гору зацепилось Облако и не исчезло ни через неделю, ни даже через две, это заметили даже самые приземлённые пахари.
   Вообще-то наша местность является скорее равнинной, чем холмистой. Гора торчит посреди равнины на добрые три тысячешагов вверх. Она совсем одинока, если не считать нескольких холмов и скал, составляющих её окружение. Это из-за горы в нашем районе мало пахотной земли, значительные площади занимают скалы. Зато у нас много ручьёв, спадающих живописными водопадами со склонов Горы.
   Первую неделю детей посылали поутру посмотреть, висит ли Облако ещё на месте или нет. Откуда-то пошло убеждение, что если Облако всё ещё на месте, значит, день будет удачным. Потом к присутствию Облака все привыкли. Некоторые молодые парни похвалялись, что слазят на вершину и посмотрят на облако сверху, но помещик, прознав про такие разговоры, строго запретил отвлекаться от жатвы - стояло то самое время уборки урожая, когда, по известной поговорке, "каждый час месяц кормит".
   Так бы облако и оставалось забавным природным явлением, если бы мы с моим дружком Дином однажды не влипли в драку с соседней улицей. Мне на тот момент было одиннадцать лет.
   В тот день я вышел на улицу в сомнении, с чего лучше начать. Можно было попытаться поймать рыбу в озерцах под горными водопадами или натаскать орехов из рощи за замком. Дела были равноприятными и равноопасными, и потому моё сомнение несколько затянулось. На третьей минуте сомнений я услышал весёлое "Гы-ы!" из-за соседнего забора. Динко, мой товарищ по играм. Не друг, я дружил больше с Варгом, который жил в конце улицы. Но с Динко мы тоже неплохо играли.
   Дино пальнул в меня косточкой от вишни и промазал, отсюда и происходило его "Гы".
   - Вишни дашь?
   Динко перелез через забор и протянул мне торбочку с вишней. Из-за забора донеслись крики - бабушка Дина ругала его за то, что он мог обрушить забор. Дин не обратил на её слова никакого внимания.
   - Пойдёшь к Меч - камню за земляными орехами? - предложил Дин.
   - С каких это пор там земляные орехи растут? - удивился я.
   Дин пожал плечами - растут, мол. Я задумался. Земляные орехи - вещь вкусная и питательная, не хуже рыбы. Меч-камень, правда, находился довольно далеко, на склонах Гормелы, и дело могло затянуться до вечера. Вечером ловить рыбу, конечно, совсем не то, что утром, но ради орехов стоило рискнуть. Да и само путешествие к камню было достойным приключением. Итак, дело было решено: мы идём за земляными орехами!
   Первым делом надо было найти длинную палку. Какой путешественник без дорожного посоха? Им можно было сшибать лопухи, мерить глубину луж и делать тысячу других полезных дел. Не припомню ни одного случая, чтобы посох пригодился хоть кому-нибудь из нас по прямому назначению - перепрыгивать через лужи или отбиваться от собак, но отправиться за околицу без длинной палки было делом немыслимым.
   Эти палки жили своей жизнью. Каждый раз, возвращаясь из путешествия, мы тщательно прятали их под лопухами, и каждый раз они оттуда исчезали. Но зато под соседними лопухами или заборами обязательно находились какие-нибудь другие. Вскоре и у меня, и у Динко были вполне приличные дорожные посохи.
   Вторым делом надо было спросить наших собак, не хотят ли они составить нам компанию. Нака потянулась и отправилась с нами. Бубус, пёс семьи Динко, стукнул хвостом о землю, но из тени не вылез. Зато у околицы к нам пристали Полкан и Пират - собаки, жившие с одним совсем спившимся мужичком по имени Анко. Они не были его собаками, они у него только ночевали, а днём ловили мышей - тех, что ухитрялись выживать в соломе под крышей домов. Иногда они составляли нам компанию в ловле рыбы. Собаки ловили рыбу на удивление ловко. Совсем мелкая рыбёшка из нашего улова тоже доставалась им.
   С собаками было намного веселее. Псины бежали по тропинке, принюхиваясь к разным диковинам по дороге. Они то отставали, то обгоняли нас. Когда они пролетали мимо нас серыми стрелами, главным делом было вовремя подвинуться. Собаки весили ненамного меньше нашего и вполне могли снести своим весом. Их мохнатые бока задевали наши голые ноги то слева, то справа. Этот поход был для них приключением не меньше, чем для нас.
   Мы с Дином шли и важно обсуждали услышанные от взрослых новости - что в ходе последнего набега воинов нашего помещика на соседей им удалось отобрать украденные ранее в нашем селе горшки и прочую утварь, и что теперь следует ждать ответного набега. Взять замок соседнего помещика штурмом нашим не удалось.
   Честно говоря, я никогда не слышал, чтобы кому-нибудь из помещиков удавалось взять штурмом замок соседа. Обычно ворота замков успевали вовремя закрыть, а единственной добычей нападавших становились выставленные на улицу для просушки горшки, коврики и прочая мелкая утварь. Не считая, конечно, морального удовлетворения в виде возможности погонять безоружных селян. Иногда нападающим удавалось угнать телегу. Но такое случалось редко, все запасы зерна, все телеги и железные инструменты хранились обычно в замке помещика. Смысла во всех этих набегах практически не было. Так я и сказал Дину.
   Динко принялся со мной спорить. Он утверждал, что только сила нашего помещика защищает нас от наглых и жадных соседей. За этим разговором мы понемногу дошли до Меч - камня. Прямо под скалой, спиной к нам сидел Отти, мальчишка с соседней улицы, и собирал земляные орехи. Они действительно здесь росли!
   При виде Отти Динко издал утробный рык и кинулся к старому врагу. Отти был младше нас на год, но он был с соседней улицы, и этого было достаточно, чтобы быть для Динко абсолютным врагом. Во время последней крупной драки Отти стоял за спинами старших ребят и очень ловко стрелял рябиной из камышины. В частности, он попал в глаз Дину.
   Отти не успел убежать. Динко схватил его за шею и принялся отвешивать пощёчины, слева и справа, довольно жмурясь и рыча. Наши собаки развернулись и отправились по своим делам. В наших делах они участия старались не принимать.
   Я почувствовал, что происходит нечто неправильное, что так не должно быть. Среди своих ровесников и знакомых по улице я считался слабаком. Целью их жизни было собраться в группу и отлупить ребят с соседней улицы. Те отвечали тем же. Любые встречи за пределами села тут же перерастали в побоища. Когда какая-нибудь из сторон оказывалась в значительном меньшинстве и получала слишком сильно, пострадавшие бежали к вожакам своей улицы и жаловались на вредность нападавших. Вожаки объявляли общий сбор и назначали соседней улице место битвы. Вызов всегда с удовольствием принимался, поскольку другая сторона, как правило, считала себя не менее обиженной. Битва начиналась перебранкой, в ходе которой обе стороны долго перечисляли разнообразные обиды, а заканчивалась всегда одинаково: большим побоищем, после которого каждая улица считала себя победителями. Иногда мы объединялись с соседней улицей против третьей и четвёртой улиц села, но такое случалось редко. Чаще каждая улица враждовала с тремя другими.
   Мне всё это казалось абсолютной глупостью. Нет, я не уклонялся от общего сбора - это было просто невозможно, свои отлупили бы за прогул сильнее, чем чужие. Но во время драки я чаще всего стоял в стороне и лишь изредка отражал удары тех, кто хотел напасть на меня. Меня за это дразнили слабаком и маменькиным сыночком (чаще всего в форме "Вдовий сын"), но мне это было безразлично. Я каждый раз говорил, что люди не должны жить в такой вражде и что в этом есть что-то неправильное. Надо мной в ответ смеялись.
   Вот и сейчас, видя, как Динко удовлетворяет свою страсть к мести, я почувствовал, что так не должно быть.
   - Не надоело маленького бить? Если хочешь отомстить, дай ему по жопе и отпусти. Чего ты его избиваешь, будто это цель жизни?
   - Не-а, не надоело, - весело откликнулся Дин, - я этих гадов с соседней улицы сколько хочешь могу бить.
   Тут Отти извернулся, пнул Динко ногой в грудь, вырвался из захвата и удрал. Динко взвизгнул и помчался следом. Я неохотно двинулся на ними.
   За поворотом скалы шла драка. Отти, оказывается, пришёл сюда не один. За поворотом дрались старшие парни, соседи Отти и парни с нашей улицы. Отти, очевидно, услали с места боя как маленького, чтобы под ногами не мешался. В эту кучу неожиданно врезались Отти и Дин. Отто пригнулся и проскочил под руками своих товарищей. Дин с разбега ухитрился протаранить строй дерущихся и оказался за спинами наших ребят.
   Нашей парней было намного меньше. Они уже проигрывали, когда появились Отти с Дином, но не могли отступить, поскольку были зажаты со всех сторон противниками. Воспользовавшись секундной суматохой, они развернулись и бодро кинулись наутёк. Динко бросился за ними. Я остался один позади строя противника. Чужие парни развернулись ко мне с явным желанием выместить всю неизрасходованную злобу на отставшем.
   - Они меня поймали и били много раз! - злорадно наябедничал Отти. А я ещё заступался за него...
   Я развернулся и побежал обратно. Думать о том, что произойдёт, если меня догонят, не хотелось. Обычно, когда чужие заставали меня за рыбалкой, всё обходилось несколькими оплеухами и рассыпанной рыбой. Как правило, мои жалобы на то, что рыба - наша единственная еда, достигали цели. Но в этот раз всё было по-другому. Парней лишили уже почти достигнутой победы, к тому же они горели желанием отомстить за Отти. Как назло, бежать приходилось в гору. Старшие парни начинали настигать. Единственным спасением было залезть на Меч - камень.
   Окружающие редко что-либо дарили мне, зато всегда охотно делились советами. А я всегда очень внимательно слушал. Как-то раз дядька Аншар, дальний мамин родственник, рассказывал мне, что ему довелось путешествовать по стране, где были одни только горы, и что там люди карабкались по скалам, как мухи.
   - Ты не представляешь, на каких маленьких выступах скалы может висеть человек, - говорил дядька. Я его слова принял к сведению и в следующий раз попробовал полазить по нашим скалам. Получилось не сразу, но потом оказалось, что это действительно легко. С тех пор я иногда лазил по вертикальным скалам просто так, для удовольствия. Остальные мальчишки моего увлечения не приняли. Большинство мальчишек не смогли поверить своим глазам и моим словам о том, что на каждой скале полно необходимых зацепок, сколько я ни показывал. Они сочли моё умение колдовством, и я прослыл чудаковатым. Впрочем, эта слава принадлежала мне и прежде, так что от меня не убыло. Теперь это умение могло спасти мою шкуру.
   Я кинулся к Меч - камню и вскарабкался по вертикальной трещине.
   - Вот же проклятая кошка! - услышал я снизу досадливо - восхищённые восклицания врагов.
   За мной не решился лезть никто. Некоторое время они пытались кидать в меня камнями, но я просто забрался повыше и кинул вниз один камень. Они поняли, что мои камни способны нанести намного больше ущерба, и с ругательствами отошли подальше. Тогда один из чужаков притащил своего пса. Это был не обычный пёс породы "дворняга", с которыми мы братались всё детство, а настоящий цепной пёс. Скорее всего, семья утаила одного из щенков после того, как помещик дал на выкармливание выводок своих псов - людоедов. Этот пёс был крупнее обычных собак минимум вдвое, а злобы в нём было на четверых. Хозяин тащил его на кожаном ремне, прочно закреплённом на строгом ошейнике. Даже во время предыдущей драки пса не спустили с привязи, что говорило о многом. Парень - хозяин пса торжествующе заквакал:
   - Значит, так, недоумок. Сейчас ты спустишься вниз, и мы тебе тихо выбьем один глаз. А если ты не спустишься, я оставлю здесь своего пса до темноты. Когда начнёт смеркаться, я затрублю в рог, и он успеет добежать до деревни. А ты - нет.
   Я похолодел, но смог прошептать:
   - Это убийство. Ты забыл, как оно наказывается? Тебя привяжут к столбам на ночь.
   - У нас будет множество свидетелей того, что мы весь вечер были в селе. Никто не докажет, что наша собака тебя сторожила. А ты спускайся, и останешься жив, - засмеялись злодеи. После чего оставили пса сторожить спуск со скалы и ушли. Ещё долгое время спустя я слышал их весёлые голоса - они нахваливали земляные орехи.
   Солнце палило немилосердно. Было жарко, хотелось пить. Я достал тыквенную флягу, сделал один глоток. Воду надо было экономить.
   - Ты, небось, тоже пить хочешь? - спросил я у пса, - Может, сбегаешь к ручейку, полакаешь? А я тут пока за тебя посторожу?
   Пёс с рычанием кинулся на скалу, так, будто хотел взобраться следом за мной. На какую-то секунду мне показалось, что у него получится. Но через три метра он начал замедляться, а затем сполз вниз. Ну и злобная же скотина мне попалась!
   Я всерьёз рассмотрел идею напасть на пса. С детства я много раз возился с собаками и прекрасно знал, что если успеть ухватить их за подбородок, засунув палец в пасть, то они вместо того, чтобы откусить палец, начинают вертеть головой, открывать рот, пятиться и пытаться стряхнуть руку. С любой из дворняг я бы исполнил этот фокус играючи. Но этот пёс... он был тяжелее меня вдвое. Он стряхнёт меня раньше, чем успею его повалить. И на наших собак надежды никакой... Поэтому я просто разлёгся на горячем камне и начал смотреть на Облако (больше смотреть было не на что). Через некоторое время перед глазами поползли фантазии о том, чем бы могло быть это необычное облако. Мне представилось, что Облако - это большой такой кусок небесной манны, который можно есть, сколько хочешь. От таких мыслей захотелось есть... А пёс внизу всё не уходил.
   Через пять часов, когда светило уже начало клониться к закату, жара допекла и пса. Несколько раз он уходил и возвращался, чтобы проверить, не сбежал ли я. Я торчал на вершине скалы. Наконец пёс решил, что успеет добежать до ручейка попить, и ринулся к ручью. Мне сверху было видно, как шевелится трава по пути к водопаду. На моё счастье, он был довольно далеко. Я тут же слез со скалы с противоположной стороны и побежал вверх по склону. Чем ближе к вершине, тем больше было одиноких скал, на которых в случае чего можно было укрыться от собаки. Я наделся, что мне повезёт и пёс не обнаружит моего исчезновения - последние часы я лежал на вершине, невидимый для него, и почти не дышал. Я надеялся обогнуть гору с другой стороны, пробежать между Красной скалой, над водопадом "Пенка" и вернуться в деревню ещё засветло.
   Мне не повезло. Пробежав мимо всего двух скал, я увидел чёрную спину преследователя. Я думал, что бегаю и карабкаюсь быстро, но на высоту трёх метров я успел забраться лишь за миг переде тем, как огромные зубы щёлкнули под моими ногами. Я взобрался повыше, а пёс опять уселся караулить. На вершине этой скалы было много маленьких камней. Я немного развлёкся, покидав их в собаку. Не попал ни разу - пёс оказался на удивление ловким.
   Светило начало заходить. Хозяин собаки всё не отзывал её. Наконец, когда внизу уже почти сгустилась темнота, прозвучал сигнал рога. Пёс подхватился и помчался в село. И как им удалось так хорошо его обучить?
   В этот момент передо мной возникла маленькая, не больше локтя, девочка с крылышками за спиной и приказала:
   - Беги в гору!
   За всю мою жизнь до сих пор эта девочка появлялась всего три раза. Каждый раз она появлялась на несколько коротких мигов, чтобы выдать вот такой короткий приказ и исчезнуть. Два раза я её не послушался. В обоих случаях непослушание заканчилось очень печально. Один раз я больно упал с дерева, второй раз мы вместо купания в реке просидели несколько часов под деревом, прячась от невесть откуда взявшегося ливня. Еле домой тогда до темноты успели... В третий раз я по совету девочки остался дома и не пошёл собирать ягоды в лес. Дети, которые пошли по ягоды, попали под грозу. Один человек тогда погиб от удара молнии.
   Несколько раз я пытался осторожно расспрашивать стариков, не слышали ли они наяву или в сказках о таких существах, которые помогали людям советами, появляясь перед ними на недолгое время. В сказках было много ужасающих персонажей, но никого похожего не наблюдалось. Как бы там ни было, крошечная девочка была, очевидно, на моей стороне, и я решил последовать совету.
   Я слез и побежал наверх, в гору. В долине, где располагалось село, было уже темно. Мне ни за что не добраться до дома до темноты. Возможно, наверху я найду какую-нибудь пещерку или нору, наберу веток, разведу костёр... Кремень у меня с собой.
   Моё внимание привлёк визг снизу. Я подошёл к краю скального обрыва. Было видно, как внизу пёс метался между десятками полупрозрачных силуэтов. Больше всего они были похожи на тени - большие и маленькие чёрные тени, такие тени отбрасывали бы люди, если бы ноги и руки превратились в огромные многоугольники. Только вот не было никого, кто мог бы отбрасывать такие тени. Они двигались сами по себе, причём вертикально. Некоторые тени вообще не имели формы.
   Злой мальчишка не рассчитал время - он не знал, что мы находились намного выше того места, где он нас оставил. Пёс некоторое время пометался между тенями, не переставая визжать. Тени двигались не быстрее бегущего человека, но ухитрились загнать собаку в кольцо. А потом одна из теней - самая высокая - прыгнула вперёд и легла на бедную животину. Ничего особого не происходило, но собака вдруг стала плоской и скрюченной. Поглотившая её тень немного увеличилась в размерах. Вот, значит, как они это делают. Я осознавал, что надо бежать наверх, где ещё было светло, но не мог заставить себя сдвинуться с места.
   Дальше произошло нечто совсем неожиданное. Из-за кромки леса появилась огромная тень и накинулась на ту, что только что съела собаку. Поглощение и на этот раз произошло быстро и бесшумно. Остальные тени взволнованно метались вокруг большой, но старались держаться от неё подальше. А потом они все собрались и потекли единым потоком вниз, в долину. Наверх не двинулась ни одна тень. Судя по всему, здесь, по их мнению, было совершенно безжизненное место. А ещё я заметил, что эти тени не умели подпрыгивать. Они держались над землёй, но взлетать не могли. Теперь понятно, почему выжили пчёлы, горные птицы и те из птиц, кому хватило мозгов не опускаться после захода Светила на землю.
   Я развернулся и двинулся вверх - туда, где не было Теней. Чем больше пустой земли останется между нами, тем лучше. По пути я примечал ближайшие скалы, чтобы было, где отсидеться в случае нападения. А потом я подумал, что всегда хотел взглянуть на Облако вблизи.
   Восхождение заняло три часа и отняло много сил. Та лепёшка, которую мне утром дала с собою мама, давно перестала быть даже воспоминанием. Есть хотелось невероятно, но я упорно лез вверх. Никогда бы не подумал, что могу лезть наверх так быстро. Было в этих тенях что-то невероятно жуткое, страх придавал сил.
   Взрослые говорили, что облака вблизи выглядят, как туман. Войдёшь в него - и как в тумане. Выйдешь - опять видно далеко - далеко. Это облако поначалу тоже выглядело, как туман. Но потом начались странности. Первая странность произошла, когда я влетел головой в какой-то сгусток. На ощупь он был похож на жидкую кашу, но при этом плавал в воздухе. Вляпавшись в такие сгустки ещё раз пять - шесть, я научился их избегать. Видно при свете звёзд было плохо, но даже этого света хватало, чтобы увидеть более плотные сгустки материи. Вскоре между жидкими сгустками начали встречаться и твёрдые. Это было ещё более удивительным - твёрдые, как древесная кора, эти "камни" были очень лёгкими. А ещё они были легче воздуха! Если взять их рукой, а затем отпустить, они стремились подняться вверх!
   Ближе к вершине твёрдых сгустков стало так много, что они превратились в сплошной монолит. Я с трудом прокладывал себе путь между твёрдым основание облака и горой.
   На расстоянии около руки - двух от горы твёрдый материал превращался в ту самую встретившуюся мне поначалу "кашу" - вязкую смесь, которая пролегала между Облаком и горой и, очевидно, не давала Облаку треснуть. При мне несколько раз, когда начинал дуть ветер, твёрдый монолит облака наваливался на гору, но вязкая "каша" принимала на себя всю нагрузку и мягко передавал её на гору. Идти при этом становилось трудно, как через воду, но всё равно возможно.
   Наконец, после блужданий в кромешной тьме, я поднялся над верхней поверхностью Облака. Здесь было холодно, но так красиво! Видно было на много тысячешагов вокруг. Серебром змеилась река, вытекавшая из Малого озера за замком, темнели леса. Прямо подо мной простиралась немного всхолмленная поверхность Облака. Я и не думал, что оно настолько большое! В длину оно было, наверное, три тысячешага, а может, и больше. Мало того, отсюда становилось видно, что облако было не одиноким - с него тянулись переходы на другие облака, которые не были видны из нашей деревни. Это было не одиночное облако, а целая облачная страна! Я посмотрел на вершину и на облако. Вскарабкаться на вершину и погулять по облаку было одинаково страшно и одинаково любопытно. Наконец я решил, что на Облаке, скорее всего, теней не бывает, и что там безопаснее.
   Я выбрал площадку поровнее, разбежался и прыгнул на твёрдый край - так, чтобы при случае упасть на склон горы не слишком высоко. Но Облако меня легко выдержало. Да и не удивительно - подо мной было много сотен шагов твёрдого летучего материала.
   Я двинулся к центру. Поначалу идти было тяжело, белый летучий материал был довольно холмистым. Потом стало легче, поверхность стала ровнее, только кое-где вздымались вверх белые "скалы" самой причудливой формы. Споткнувшись о ветку, я упал и обнаружил, что на поверхности облака росла трава! Ветка, о которую я споткнулся, отвалилась от куста смородины. В темноте я принял его за один из камней. Здесь росли растения!
   Смородина была огромной, вдвое больше нашей, и намного вкуснее. Это было то, что надо для того, кто долго не ел. Жажду я кое-как утолил из ручьёв, стекающих с горы, а вот есть по пути было нечего. Через пару минут чавканья меня догнала мысль о том, что там, где может быть одно растение, могут быть и другие. Я начал методично исследовать окрестности и нашёл две низенькие яблони, а за ними - грядки с картошкой. Здесь жили люди! Я испугался и подумал, что там, где живут люди, могут быть и Неведомые Тени, и начал присматривать скалу или дерево повыше. Впрочем, на меня никто не нападал, и я принялся пробовать яблоки. О том, что хозяева этих мест могут на меня обидеться, я как-то не подумал. Сказалась привычка думать о людях так, будто они всегда сидят ночью взаперти.
   Пока я пробовал яблоки, небо на востоке начало розоветь. Нет, ещё не начало светать, но света хватило хотя бы на то, чтобы отличать растения от скал. Я пошёл искать дома местных жителей.
   Небольшая хижинка нашлась сразу за посевами. Все три её помещения были выдолблены в белом материале. Причину такой архитектуры я понял очень быстро. Стоило маленькому "камешку" отломиться от монолита, как он тут же улетел вверх. Да, трудно им тут приходится. Нам тяжело поднимать камни и переносить их, чтобы построить дом. А местным жителям, чтобы построить жильё, приходилось долбить белый "камень". Сделаешь лишний удар - крыша отвалится и улетит вверх. При мысли об улетающей крыше меня почему-то разобрал смех. Похоже, местные яблоки действовали на сознание.
   Смеяться на самом деле было нечему. Дверь была открыта настежь, на полу валялись разные вещи, - типичная картина панического бегства. Хижина явно была покинута в спешке. Я прикрыл дверь и решил вздремнуть пару часиков. Бродить в темноте по чужому облаку - не самая лучшая идея. Особенно если ты до этого вообще по облакам не ходил. Я решил, что если облако за это время оторвётся от горы и улетит, то я наберу в рубашку летучего материала - столько, сколько нужно, чтобы только чуть-чуть не лететь вверх, и спрыгну. Летучесть материала не даст мне разбиться. То-то будет веселья, если я приземлюсь посреди деревни на рубашке! А ещё лучше - посреди замка помещика! Возможно, он даже даст нам с мамой за это мешок пшеницы...
   С такими мыслями я уснул, надеясь проснуться через час - два и обнаружить новые диковины.
  
   Глава 2. Облачный замок.
  
   Действительность превзошла все ожидания. Во-первых, проснулся я не ранним утром, как собирался, а почти в полдень. Такого со мной никогда не случалось! Обычно я просыпался на рассвете. Да и как было не проснуться? Ведь впереди было так много интересных дел: рыбалка, сбор ягод, походы с собаками... Но тут приключения предыдущего дня утомили меня до полного изнеможения.
   Я выполз из домика, чтобы подкрепиться, и застыл от удивления. От моего места и до самой середины облака тянулись сады. Кое-где они террасами карабкались на холмы облака. А на возвышении в центре облака стоял... замок. В отличие от домиков, выдолбленных в облаке, замок был серым. Но удивительнее всего было то, что посреди прекрасных садов не было видно ни одного человека. Я всерьёз рассмотрел идею о том, что они умерли от болезни, и что пора смазать пятки. Но ни одного мёртвого человека видно не было, и любопытство победило.
   За хижиной я нашёл капусту. Это было лучше, чем сырая картошка или яблоки. Прихватив с собою увесистый запас, я двинулся к замку. На этот раз - по настоящей дороге.
   Соседние домики были милыми, аккуратными... и совершенно пустыми. Везде виднелись следы поспешного исхода - сваленные на полу вещи, брошенные инструменты, забытые игрушки, сломанные телеги с пустяковыми поломками. Игрушки я изучил с особым вниманием. Судя по этим плетёным из травы куклам, здесь знали коров или коз, выращивали кроликов или зайцев, похоже, были и собаки.
   Замок казался совсем близким, но пока я дошёл до него, весь взопрел. Дорога оказалась довольно извилистой, а облако - больше, чем я думал.
   Вблизи замок оказался огромным. В отличие от окружающих домов, он был выстроен из самого настоящего камня - тёмного, тяжелого и твёрдого. Из-за тёмного цвета и высоких стен замок производил впечатление мрачное и угрожающее. Этот замок был гораздо больше, чем замок нашего помещика. Но наш помещик был самым простым дворянином, даже не бароном, самого мелкого из князей нашего королевства, а здесь, похоже, жил великий князь облачной страны. Причём большой страны.
   Я двинулся к воротам. Ворота находились с противоположной стороны, и пришлось обходить весь замок. Когда они наконец показались в виду, я с удовлетворением отметил, что правила строительства здесь не отличались от наших. Ворота были узкими, такими, чтобы едва - едва могла проехать телега. А ещё ворота были сломанными. Одна створка была выбита и висела на верхней петле.
   Судя по всему, жители облаков тоже промышляли набегами. Что объясняло и отсутствие людей, и следы поспешного бегства. Скорее всего, людей угнали на облако завоевателей, все ценности, которые можно было унести, унесли, а неубранные поля бросили.
   Я немного потоптался перед входом в замок. Встретить в коридорах обезумевшую от голода собаку совсем не хотелось. Потом я подумал, что захватчики могли унести не все ценности, и что какая-нибудь мелкая драгоценность могла остаться. Эта мысль придала мне сил, и я шагнул во двор замка.
   По всему двору были расставлены в очень странных позах цельные рыцарские доспехи. Позы были настолько нелепыми, что я заподозрил неладное: вдруг это внезапно умершие люди? Я даже подошёл и заглянул в некоторые. Нет, доспехи были абсолютно пустыми - во всяком случае, насколько можно было разглядеть на уровне выше пояса. Очень странное украшение для замка. В моём мире каждый из этих доспехов стоил бы примерно как половина нашего села, но тащить мне их было совершенно не под силу. Поэтому я переступил порог главного здания и углубился в коридоры.
   В коридорах замка тоже было много скульптур рыцарей в странных позах. И зачем делать такую лежащую скульптуру, у которой правая рука завёрнута за спину так, что выходит с другой стороны, как вторая левая? А некоторые рыцари вообще стояли, обнявшись.
   По коридорам я ходил недолго и почти сразу попал в главный зал. Судя по всему, пройденные мною коридоры были просто раздевалками и гардеробными для гостей.
   Главный зал был огромным. Сразу было видно, что здесь не боялись Неведомых Теней - огромные окна вздымались до потолка, а высокие входные двери не имели тех многочисленных запоров, без которых не мыслилась ни одна дверь в моём мире.
   Я пошёл вдоль пиршественных столов. Судя по трем рядам столов и многочисленным лавкам, хозяин замка кормил несколько сотен рыцарей и слуг. И куда же они делись?
   Я приблизился к трону. На трон, видимо, в качестве последней шутки, кто-то усадил белую скульптуру девочки моих лет. Я бы назвал ее симпатичной, если бы щёки не были белее, чем платье, вырубленное из какого-то белого камня. Я поразился тому, насколько подробно вырезаны на платье мелкие узоры и кружева.
   Впрочем, я никогда не интересовался скульптурами и переключился на поиск чего-нибудь более ценного и менее габаритного. Первым делом я исследовал висящие на стенах щиты. Они были очень хорошими. В качестве символов на щитах чаще всего использовались птицы, но было и несколько растительных узоров. Не представляю, как рыцари могли бросить свои щиты. Металл на щитах был прекрасного качества, отлично обработан и без пятнышка ржавчины. Я подумал, что если не удастся найти сокровищницу, то стоит прихватить с собой пару щитов. Можно будет выменять на каждый по мешку пшеницы.
   Я уже намеревался перейти к осмотру кухни, когда услышал высокий голос:
   - Почему ты трогаешь мои щиты без спроса?
   Голос, как это ни странно, принадлежал "скульптуре" на троне. Девочка пошевелилась, и я понял, что то, что я принял за камень скульптуры, было просто мастерски выполненным заполнением между низом платья и ногами хозяйки. Никогда не видел такой одежды! Девочка была упакована так, что под одежду даже комар не пробрался бы. От неожиданности я смог сказать только:
   - А это что, все твои щиты? - я подразумевал, что девочка не сможет носить сразу столько щитов.
   - Всё, что находится в замке и на облаке князей ото Сигалини, принадлежит князю! - ледяным тоном ответила девочка.
   Из-за трона вышел очень старый человек, одетый в длинную чёрную мантию и с пренеприятнейшим мечом в руках.
   - Он тревожит вас, госпожа? - проскрипел старик, наступая на меня.
   - Простите, нигде не было живых. Я не хотел вас побеспокоить, я просто хотел узнать, что произошло, - торопливо начал оправдываться я.
   - И стянуть пару вещиц поценнее, - угрожающе продолжил старик.
   - Я не встретил ни одного живого человека. Куда они все делись?
   - Ты ещё смеешь задавать вопросы? - старик замахнулся мечом.
   Я торопливо отступил.
   - Было нападение... угнали всех... мама и папа погибли... а потом я сказала Слово..., - почему-то смущённо ответила девочка. При этих словах старик удивлённо взглянул на девочку, а затем убрал меч и отошёл за трон.
   - Ага, я так и подумал, что был набег и всех работников украли. У нас такое тоже бывает. Ещё раз простите, что побеспокоил. А кто вы и как вас зовут?
   Девочка на троне выпрямилась и запела:
   - Айсфинг, принцесса облака ото Си...
   Старик при эти словах кашлянул. Девочка без тени смущения продолжила:
   - Айсфинг, великая княгиня облака Си, владетельница облаков Мире, Даро, Сали и Милли, наследная владетельница трёх столов и шести замков, защитница народа, повелительница дождя, владетельница ветров.
   Я поискал в своих скудных запасах воспоминания о том, как следует обращаться со знатью, не нашёл ничего подходящего и просто поклонился:
   - Приветствую вас, ваше высочество.
   Старик кашлянул.
   - Нечего кашлять, Домакс! Всё равно эта деревенщина не ведает отличия высочеств от величеств. Да и какая я теперь княгиня... Ты - это весь мой народ, - Айсфинг собралась заплакать.
   Я не люблю смотреть, как плачут девчонки, а потому для отвлечения внимания решил спросить:
   - А почему ваше облако зацепилось за гору и не улетает?
   - Потому, что некому выйти за ворота замка и организовать отлёт. Нападавшие привели с собою боевых крыс, несколько до сих пор остаются на облаке.
   - А они опасные?
   - Обычные крысы не опасны. Они роют норы в глубинах облака и ловят жучков. Но если напоить их яблочным вином, то они становятся боевыми крысами. А эти специально с рождения обучены войне, их не жучками кормили, а мясом с кровью. Они в три раза больше обычных.
   Я поёжился:
   - А они сильные?
   - Рыцаря в доспехах перекусывают пополам.
   Я представил себе открытые ворота замка, и мне стало нехорошо:
   - Может, я сбегаю, ворота закрою?
   - Не беспокойся. Боевая крыса в доспехах в ворота не пролезет.
   - Так они ещё и в доспехах?
   - А какой смысл вест крыс на войну, не одев их в доспехи? - искренне удивилась девочка.
   Против этого было сложно возразить. Я припомнил кое-что из слов девочки:
   - А вы что, умеете управлять полётом вашего облака?
   - А что там сложного? Выбираешь высоту, на которой дует ветер того направления, которое тебе нужно, поднимаешь облако на это высоту и летишь туда.
   Я почесал в затылке:
   - Ну да, ничего сложного. Я должен был догадаться. А почему крысы меня не тронули, когда я сюда шёл?
   - Тебе просто очень сильно повезло. А потом, после моего слова большинство крыс сейчас в самом низу облака и ещё очень долго будут там.
   - А как вы будете жить здесь дальше, ваше величество? Я хотел сказать, некому работать в полях и прислуживать вам?
   - Не знаю. Вообще-то когда ты вошёл, я думала, что это пришла боевая крыса съесть меня. Это было бы выходом.
   Всё это она сказала совершенно обычным, немного грустным тоном. Я ещё раз посмотрел на девочку. Что она пережила, сидя здесь несколько недель, совершенно одна, без будущего и без общества, если не считать престарелого дворецкого? Уж не повредилась ли она в уме? Хотя после такого целым остаться невозможно...
   - Но давай сначала поговорим про тебя. Как ты сюда попал? С какого ты облака? Или ты прилетел на грифоне? Я не чувствовала подхода других жилых облаков.
   - Нет, княгиня. Я с земли. Залез по горе, потом перепрыгнул на облако.
   - Как? Днём облако недоступно.
   - Я залез ночью.
   - Ночью? И тебя не съели Тени? Не рассказывай сказок.
   - Ну, я не совсем по своей воле. Мальчишки с соседней улицы оставили собаку сторожить меня, а потом Тени отвлеклись на неё, а я побежал наверх. Так и добежал до облака.
   Девчонка хмыкнула:
   - А ты смелее, чем кажешься. Никогда не думала, что кто-нибудь с земли сможет забраться на облако.
   - А Тени не смогут зайти как я, через гору? А то они будут здесь уже этой ночью.
   - Теней мы не боимся, - гордо ответила Айсфинг.
   Мы помолчали. Я теней очень даже боялся, но девчонка развивать эту тему не желала.
   - Я мог бы привести сюда людей... если ты предложишь им землю и защиту от Теней.
   - Не получится. Если их не съедят крысы, то угонят в плен люди с других облаков. Ты... ты мог бы взять меня на землю? - тут в голосе у принцессы, - простите, княгини, - впервые послышались человеческие интонации. Если до этого она говорила немного свысока, тоном всезгнайки - задаваки, то последние слова были сказаны тоном испуганной девочки.
   Дворецкий кашлянул.
   - Я хотела сказать, что изволю оказать тебе честь и нанять тебя пожизненно на должность охранника и слуги.
   При этих словах все смешалось в моем сознании. Я - и первый рыцарь у такой богатой госпожи? Мне вспомнились рыцари нашего господина - как они выезжали на весеннем празднике, все такие красивые, в кожаных доспехах с блестящими заклёпками, и море ремней от амуниции поверх... Чтобы я и стал таким, как они? Да какое там "таким", в сто раз наряднее! Здесь, у княгини, я не увидел ни одного кожаного доспеха, только металл... Наш хозяин был намного беднее госпожи облака. А потом, это мне что же, замок охранять и войска в набеги водить?
   - Вы хотите, чтобы я стал первым рыцарем и охранял ваш замок на Земле?
   Девчонка горько усмехнулась:
   - Не будет никаких замков. Нам придётся прятаться, пока я не войду в силу. А может быть, и вообще всю жизнь. Сейчас те, кто нападал на моё облако, разбираются с награбленным и продают рабов. Но они обязательно вернутся, чтоб заставить меня служить им и управлять облаком. Они не смогут не попытаться захватить такое большое облако. Так что мне лучше быть подальше. Они обязательно будут искать меня на земле, так что мне лучше выглядеть как можно проще.
   - Мы с мамой - простые селяне, как вы сможете жить с нами, после замка? У нас даже коровы нету, и козы тоже...
   - Корову я тебе куплю, обещаю. Главное - это чтобы ты согласился стать защитником и никому не продал мою тайну. Ты сможешь быть верным слугой?
   - Мое слово - как железо. Но вот только зачем мне это всё? Прятаться от тех, кто будет тебя искать, сражаться с ними... Мне и так непросто живётся.
   - Ты получишь две горы золота. Маленькую - сейчас, и большую, в половину твоего веса - через пятнадцать лет, когда мы вернёмся на облако, - торопливо проговорила её величество княгиня Айсфинг. Слишком торопливо. Что-то во всём этом было не так.
   - Слишком опасно.
   - Пожалуйста! Не бросай меня здесь! - почти заплакала девочка. Значит, она действительно в отчаянном положении. Не могу пройти мимо девочек, когда они плачут и просят о помощи. Да и деваться мне особо некуда. При нашей с мамой жизни любой приработок необходим. Даже если ради этого придётся терпеть рядом девчонку - задаваку.
   - Ну ладно, показывай свою кучу золота...
   Айсфинг тут же приняла самый надменный вид и потребовала принести клятву. Я согласился - за гору золота можно подекламировать слова. Да и обманывать её я не собирался.
   Дворецкий принёс свиток в дорогом футляре, развернул и начал произносить слова клятвы. Я повторял. Айсфинг вертела в руках красноватый камень и что-то нашёптывала. Все это мало отличалось от тех клятв быть хорошими и послушными мальчиками, которые мы каждый год давали на весенних фестивалях изобилия. Но когда после заключительного слова "клянусь" из камня вырвался туман красного цвета и заполз мне в рот, меня опять посетили самые нехорошие предчувствия. Дворецкий не замедлил их подтвердить:
   - Теперь молодая госпожа имеет власть над тобой. Если ты предашь её, она сможет сделать тебе очень больно, где бы ты не находился. Ты даже можешь умереть от боли.
   Так, значит, девчонка была магичкой? В моём мире маги были самыми богатыми и могущественными людьми. Они водили в бой армии и советовали великим князьям. Впрочем, чего ещё следовало ожидать, при таком дворце? Ну я и влип! От избытка чувств самым красноречивым ответом, который я смог выдать, было мрачное "Угу".
   - Ну вот и здорово! Давай сейчас поедим, а потом пойдём драгоценности собирать? - неожиданно весело прощебетала моя новая госпожа.
   Идея поесть была самой здоровой в этих условиях. От волнений у меня живот уже прилип к спине.
   Дворецкий накрыл нам обед в огромной пиршественной зале. Меня усадили за стол напротив Асфинг, и мне это совершенно не понравилось. Хотя этот зал и назывался "малым пиршественным", он был очень большим, из-за чего каждое слово передразнивало неутомимое эхо. Кроме того, стол был настолько длинным, что докричаться до Айсфинг не было никакой возможности. После первых фраз я попросил разрешения сесть поближе, сбоку. Эта просьба вызвала неожиданный энтузиазм у дворецкого:
   - Вот и правильно, нечего ему сидеть, как равному, пусть по левую руку сидит. А ещё лучше - стоит и прислуживает.
   - А так хотелось представить, что обедаю с первым рыцарем, - недовольно пробурчала княжна с набитым ртом, - ну да ладно, путь садится.
   - С чего это я буду ей прислуживать? - возмутился я. Мы договаривались, что я буду защищать и заботиться. А за собой пусть сама ухаживает.
   - Деревенщина! Ты забыл, с кем разговариваешь? - попытался возмутиться дворецкий, но Айсфинг его перебила.
   - Он прав. Если я буду таскать за собой взвод слуг, никто не поверит, что я простая селянка. Всё равно это лучше, чем уходить одной, как мы хотели поначалу.
   Она хотела уходить вниз одна? Мое уважение к ней сразу выросло вдвое. Должно быть, лицо у меня при этом было очень удивлённым, княжна заметила это и подмигнула, а затем ещё и показала язык.
   - Воспитанные принцессы ведут себя вежливо и не вертятся за столом, - заученным тоном произнес дворецкий. Очевидно, в десятитысячный раз за жизнь.
   - Я теперь не невоспитанная принцесса, а невоспитанная княгиня, - отбрила Айсфинг.
   - Простите, госпожа, забылся, - тут же пошёл на попятную дворецкий.
   Я перенёс внимание на еду. Обед был обильным, было много мяса и солений, но совсем не было свежих овощей и фруктов. Я вспомнил, что ещё с утра припас пару яблок. Они болтались у меня в рубашке и очень мешали при каждом шаге. Но я так привык, что совсем забыл про них.
   - А давайте съедим яблоки? А то они мне ужасно мешают!
   Дворецкий отнес яблоки на кухню с непередаваемо брезгливой гримасой. Принёс обратно полностью очищенные, всю шкурку срезал. Как будто я ядовитый какой.
   Айсфинг накинулась на яблоко с неожиданной жадностью.
   - Ешьте оба, - предложил я. Тогда и дворецкий взял яблоко и проглотил его за один момент. Похоже, они тут очень долго сидят без свежих продуктов.
   Проглотив яблоко, Айсфинг начала болтать и болтала весь обед. Правда, ее болтовня через два предложения на третье обязательно заканчивалась вопросом, так что говорить большую часть времени пришлось мне. Её интересовало всё: чему учат в школе, какими словами ругаются и сколько стоят овощи.
   - Ты извини, что мешаю тебе есть, но мне так много надо узнать о твоём мире. Чтобы никто не понял, откуда я, - извинилась она к концу обеда. Но я к тому времени так объелся мяса и прочих княжеских блюд, что был готов простить ей что угодно.
   После обеда мы пошли в сокровищницу. Но ещё перед этим дворецкий отобрал у меня мою верную спутницу - пропахшую рыбой тощую котомку через плечо. Вместо неё он выдал мне огромный рюкзак из кожи неведомого зверя. Рюкзак был очень удобным, со множеством карманов, а уж пах так упоительно... Один только рюкзак гарантировал месяц зависти всех знакомых. Но дворецкий в следующий миг разрушил все мои мечты покрасоваться в этом шедевре:
   - Когда придёте домой, рюкзак очень хорошо спрячь, а ещё лучше уничтожь. По нему вас легко опознают наши враги. Это форменный рюкзак наших воинов - верхолазов.
   - А зачем воинам быть верхолазами?
   - Чтобы проникать в чужие замки или атаковать врага сверху, со скал, - удивлённо ответил старый дядька.
   Похоже на то, что искусство войны здесь было развито намного лучше, чем в нашем мире. У нас при набегах деревни на деревню мужики обычно только дубинами машут и ругаются. Копья и мечи были только у солдат помещика.
   Сокровищница была Сокровищницей. С большой буквы. В огромном помещении на полках хранились залежи самых разных украшений. Проклятие, я не знал назначения большинства из них! Я понимаю, что можно на уши повесить семиуровневую подвеску из золота (сережками это чудо ажурного плетения назвать было невозможно). Но зачем вешать браслеты на ноги, да ещё с колокольчиками? Их же не видно под штанами!
   Княжна и дворецкий терпеливо объясняли мне: кольцо с прорезью - это в нос. Браслеты на ноги с колокольчиками - для танцовщиц. Круглое тяжеленное кольцо - на голову. Большое кольцо - в пупок. Огромная неподьемная медаль из серебра - наказание для тех из верных слуг, кто своей неловкостью принес больше вреда, чем пользы. Длинные золотые зубы - накладки - для князя, запугивать подчиненных, когда надо показать своё недовольство ими.
   Боюсь, я замучил вопросами своих новых знакомых. Но они замучили меня ещё больше. Золотые монеты не бери - их легко опознать по чеканке. Красивые кулоны и подвески не бери - их взяли в качестве добычи некоторое количество поколений назад, по ним нас тоже будет легко опознать. У них, видите ли, характерный художественный стиль. Крупные драгоценные камни не бери - они слишком дорогие, возникнут вопросы. Под конец Айсфинг заявила, что я набрал одну дешевку и что я не смогу нести такой тяжелый рюкзак. А потом вывернула рюкзак на пол. Золотые самородки покатились в дальние углы, но княжна даже ухом не повела. Половину моего выбора она отодвинула в сторону ногой, а освободившийся объём заполнила какими-то невидными камушками. У них, видите ли, сила внутри большая. Мои вопли о том, что в нашем мире за них никто и гроша не даст, были проигнорированы.
   Легче рюкзак после переборки не стал. На выходе я разозлился и сунул в карман приглянувшуюся драгоценность - украшение на голову в виде полукруга. Постарался выбрать попроще, не самое красивое. Дворецкий мое "пополнение припасов" видел, но ничего не сказал.
   Айсфинг взяла в оружейной маленький кинжал. А вот мне ничего из оружия взять не разрешили - сказали, что всё оружие в замке имеет характерную форму и будет меня выдавать, пообещали купить хороший меч на Земле. Полезным дополнением к моему снаряжению стал тёплый дорожный плащ. Из-за противных соседей я оказался на облаке в обычной летней одежде, то есть почти без одежды, из-за чего здорово настрадался по пути сюда. Мой плащ был не таким роскошным, как у княжны, - у той он переливался яркими оттенками алого света, а мой был просто тёмным, - но все равно очень красивым. Я даже не мог вспомнить кого-нибудь, кто носил бы одежду из такой плотной, лоснящейся ткани.
   Когда мы вышли наружу, выяснилось, что в сокровищнице провели времени намного больше, чем думали. Светило уже садилось.
   - До вечера не дойдём до края облака, - оценила Айсфинг.
   - А зачем нам до вечера доходить до края?
   - Края облака становятся твердыми и могут выдержать человека только ночью. Днем близко к краю не подойдёшь - провалишься и упадешь с большой высоты. Но идти к краю надо днём, а лучше утром. Крысы света не любят, они днем вниз уходят.
   Так мы остались на облаке ещё на одну ночь. Дворецкий показал мне мою комнату. Она была больше, чем весь наш дом. Когда встал вопрос, что готовить на ужин, я вызвался сбегать за овощами. Айсфинг возражала, но не очень настойчиво.
   Ближайшие фермы находились совсем недалеко, так что моя вылазка прошла успешно. Дворецкий расстарался и приготовил столько вкуснейших блюд, что я опять катастрофически объелся. Но зато я успел кое-чему научиться у него в процессе приготовления. Пока мы кружились по кухне, княжна сидела на высоком табурете и продолжала выпытывать из меня разные подробности. Рассказы о моем мире постепенно переросли в обмен разными забавными воспоминаниями, так что приготовления к ужину и ужин прошли очень весело. Айсфинг смыла с себя белую краску и стала намного больше похожа на живого человека.
   Ночью уснуть удалось не сразу. Огромный объём неосвещённой комнаты вызывал у меня панику - все время казалось, что из тёмных углов сейчас нападут Тени. К счастью, в комнате был шкаф. Полностью вытянуться в нём не удалось, но если свернуться калачиком, то становилось уютно. Немного погрустив о маме - как она там, наверное, все глаза проплакала? - я уснул.
   Утро началось с небольшой паники - дворецкий меня в шкафу не нашёл и решил, что я пропал. Но потом он за рекордное время впихнул в нас завтрак и выставил из дверей башни. Мы с Айсфинг проснулись только за дверьми. Айсфинг попыталась повисеть на шее у единственного знакомого человека из её старого мира, но дворецкий был непреклонен:
   - Вам надо идти, госпожа. Промедление опасно. Крысы могут появиться.
   Айсфинг дала себя уговорить и, сгибаясь под тяжестью рюкзака, потащилась вон из замка. Только на выходе, проходя мимо скульптур рыцарей, она позволила себе их ласково погладить и что-то прошептать. Только тут я понял, что это никакие не скульптуры, а люди, застигнутые во время боя злой ворожбой. Про такую магию, которая может полностью испепелить человека, я даже не слышал.
   Первые полчаса мы тащились молча. Айсфинг грустила, я пытался успокоиться после полученного в замке шока. Потом я спросил:
   - А куда мы идем?
   - Подойдём поближе к краю облака, заберёмся на скалу повыше и будем ждать ночи. На скале нас крысы не почуют.
   - А ночью пойдём в деревню через строй Ттеней?
   - Теней можешь не бояться. От Теней я тебя защищу. Но идти ночью неразумно, пройдём сквозь облако и пересидим остаток ночи на какой-нибудь скале.
   - Ты умеешь защищаться от Теней?
   - А зря я, что ли, камни силы брала?
   Я попробовал представить себе мир, в котором люди умеют бороться с Тенями. Это было настолько нереально, что я предпочел думать, что девчонка врёт. Чтобы крохотная Айсфинг могла победить огромную бесплотную, почти бестелесную тень, тыкая в неё кинжалом или кидаясь камнями? Такое не укладывалось в голове.
   - Если нам до вечера на скале сидеть, то я, пожалуй, яблок наберу.
   Айсфинг занервничала:
   - Пожалуйста, не надо, давай лучше скорее до края облака дойдем. На мостовой нас не слышно...
   - Я быстро, - выпалил я, скидывая рюкзак.
   Огромная яблоня с преаппетитнейшими плодами протягивала свои ветви как раз над забором соседнего дома. Пройти мимо такой красоты было невозможно. Я начал срывать яблоки и кидать их княжне, надеясь, что та будет складывать их. Но противная девчонка даже не подумала протянуть руки, лишь жалась к забору и боязливо оглядывалась вокруг. Прекрасные румяные яблоки стукались о землю и отбивали красивые бока.
   Не успел я сорвать и пяти яблок, как выяснилось, что Айсфинг боялась не зря. Земля перед ней взорвалась фонтаном, и из проема появилось ужаснейшее создание. Выглядело оно, как крот размером с корову, которому ещё зачем-то втрое удлинили шею. Всю его переднюю часть покрывали роговые пластины, к которым огромными ржавыми гвоздями были прибиты плиты железа, тоже ужасно ржавые.
   Боевая крыса уставилась на Айсфинг, раскачивая своей огромной шеей и разгребая землю мощнейшими лапами с когтями.
   - Беги ко мне! Давай руку! - завопил я, свешиваясь с яблони. Айсфинг не двинулась с места, раскачиваясь и напевая.
   Крыса вытащила из-под поверхности заднюю часть тела. Я спрыгнул с яблони и понёсся к Айсфинг. Я успел толкнуть девчонку как раз перед тем, как зверь прыгнул. Мы с княжной покатились по земле, но страшные зубы чудовища щёлкнули в стороне. Я успел услышать несколько слов из песни, которую пела Айсфинг. Это была какая-то поздравительная песенка маме, то ли по случаю дня рождения, то ли по случаю дня матери.
   Крыса развернулась, чтобы напасть ещё раз. Я схватил княжну за руку и потащил к ближайшему дому:
   - Бежим!
   Крыса почему-то не стала преследовать нас по поверхности, а нырнула обратно в облако.
   Айсфинг послушно принялась перебирать ногами, но на бегу проговорила:
   - Бесполезно! Крысы... под землёй... роют ходы... быстрее... чем бегают люди!
   Я встал, как вкопанный.
   - А на дом залезть?
   Ещё до того, как княжна ответила, я уже понял всю глупость предложения. Дома выстроены из того же материала, что и облако. Крыса прогрызёт его насквозь быстрее, чем мы залезем. Подтверждая мою догадку, дом впереди покачнулся, с крыши посыпались обломки - крыса поняла, куда мы бежим. Я подумал, что невозможно поймать того, кого не видишь, и потащил Айсфинг к ближайшей яблоне. На нижнюю ветвь её пришлось втаскивать. Потом мы залезли на самую верхотуру и затаились. Нам повезло - крыса несколько увлеклась преследованием и вылезла с дальней стороны дома. Пока она крушила препятствия, мы успели залезть и даже немного отдышаться.
   Покрутившись немного среди заборов, зверь ушёл.
   - Крысы не выдерживают долго солнечного света, - прокомментировала Айсфинг, продолжая хватать ртом воздух.
   Отдыхали мы после этого на ветвях яблони долго...
   - Не сходи с дороги, на дороге крысы нас не слышат, - сказала княжна после того, как мы подняли рюкзаки и продолжили путешествие.
   - А она разве не из того же материала сделана?
   - Под плиты дороги специальную мягкую крошку кладут, чтобы её колёса повозок не разбили, - сказав это, Айсфинг замкнулась и молчала до тех пор, пока мы не влезли на выбранную ею скалу на краю облака.
   В другой раз подъём на такую верхотуру я бы посчитал самым большим приключением детства. Вырост облака поднимался над основной поверхностью чуть ли не на тысячушагов. Здесь даже было намного холоднее, чем внизу.
   - Понятно, почему здесь можно не бояться крыс, ни одно умное животное не полезет так высоко за просто так, только глупые люди на такое способны, - попытался пошутить я. Айсфинг даже не улыбнулась. По выростам облака она лазила намного быстрее меня. Когда я, задыхаясь, поднялся на выбранную ею полку, она уже давно отдыхала там, неуловимо похожая на кошку, сидящую на ветке дерева.
   Выбранное княжной место оказалось довольно уютным, здесь даже была небольшая пещерка. Учитывая сильнейший ветер и прохладу, пещерка оказалась очень полезной. Я сразу спрятался в углублении. Княжна осталась сидеть на выступе, разглядывая своё княжество. Замок и дома города отсюда казались игрушечными.
   "Девочка с игрушечной страной, в которой закончились куклы", - вдруг подумалось мне.
   - Мы здесь в детстве играли, а взрослые нас ругали, - вышла из молчания Айсфинг, - И правильно ругали. От падений с высоты у нас очень много детей погибает.
   Я подумал спросить у неё про друзей детства, но побоялся, что это вызовет только новую волну печали. Потом мы вдвоём засели в пещерке и воздали должное запасам провизии, в том числе злополучным яблокам. Выяснилось, что Айсфинг не знает, что такое "яблоки с бочками". Ей всегда подавали самые лучшие, в крайнем случае - очищенные и нарезанные.
   После еды Айсфинг повеселела и сама начала вспоминать о детских играх. Большинство её друзей жило на других облаках - эти бешеные ещё и друг к другу в гости на облаках летали...
   Через некоторое время я обеспокоился вопросом, как мы будем в темноте слезать со скалы. Подниматься было просто, выступы скалы редко бывали меньше, чем ступенька хорошей лестницы. Но это днем, и когда лезешь вверх. В темноте спускаться намного тяжелее, особенно когда не видишь, куда ставить ноги.
   - Это не сложно, главное - не поворачиваться к скале спиной и всегда держаться на трёх точках - например, две руки и одна нога. А если станет совсем темно, я тебе посвечу, - успокоила меня княжна.
   - Как посветишь?
   - Собой.
   - Ты ещё и светиться умеешь?
   - Не я. Камни.
   Мысли о магии навели меня на вопросы, которые я давно хотел прояснить:
   - А дворецкий сумеет через пятнадцать лет облако обратно пригнать?
   - Если не умрёт, то сумеет.
   - А если умрет?
   - Облако рано или поздно здесь появится. Все воздушные массы делают круг по миру примерно за два года.
   - А почему другие за это время его не займут?
   - Их облако слушаться не будет. Облако слушается только тех, в ком есть кровь моей семьи. В дворецком её совсем немного, но есть. А все остальные члены моего рода погибли... Кроме того, пока враги думают, что я жива, они на облако не сунутся. Побоятся магии.
   - А почему облако слушается только вас?
   - Чтобы заиметь своё облако, надо сначала родить ребенка. Потом надо на грифоне залететь на дикое облако.
   - А что, дикие облака тоже бывают?
   - Бывают. Только на них жить невозможно, они никого не слушаются, летают себе в вышине, где много света, но холодно, и под дождь их не загонишь... А какой урожай без дождя? Остаётся только на залётных птиц охотиться, но так долго не проживёшь. Так вот, если хочешь заиметь своё облако, надо залететь на грифоне на дикое облако, собрать рассаду - вот этот белый материал, основу облака, смешать его с грудным молоком и поставить в тёплое место. Из этой рассады начнёт расти новое облако. Если за ним ухаживать, поливать и подкармливать навозом, то лет через пятнадцать - двадцать вырастет облако, на котором может поместиться небольшое селение. И такое облако будет слушаться только того, в ком есть кровь матери, из молока которой оно выросло.
   - И как ты ему приказы передаёшь?
   - Просто думаю.
   - То есть для тех, кто тебя захватит, ты - ценный приз стоимость в огромное обжитое облако?
   - Три облака, - Айсфинг понурила голову, а затем кинула на меня быстрый взгляд исподлобья:
   - Хочешь меня продать?
   - Нет. Идея стать первым рыцарем у госпожи трёх огромных облаков мне нравится гораздо больше.
   - Ты не сможешь стать первым рыцарем. У тебя нет нужной выучки. Но первым помощником сможешь.
   - Я согласен. Мне без разницы, как у вас главный называется. А крысы сколько живут?
   - На чужом облаке очень недолго. Здесь вся еда для них - яд. А так лет пятнадцать.
   - Чудовищные создания.
   - Наоборот, очень ласковые и полезные животины. Если они не будут в низу облака ходы рыть и плотные куски выгрызать, то облако быстро отяжелеет и летать не сможет. Просто боевых крыс с детства по расписанию бьют и кормят мясом. Ты бы вырос ласковым, если бы тебя по расписанию били и живот всегда болел?
   Я задумался, как ответить:
   - Живот от голода у меня болит почти всегда, А бьют меня не по расписанию, но по несколько раз в день - кода соседи, когда в школе. От мамы тоже иногда попадает...
   - Похоже, твой мир не особенно отличается от моего.
   - Но я всё равно хотел бы жить мирно и быть ласковым с теми, с кем можно.
   Айсфинг немного помолчала.
   - Я тоже.
   За разговорами время до вечера пролетело неожиданно быстро. Едва Светило опустилось за горизонт, Айсфинг вытащила и зажгла факел. В замке загорелся ответный огонек.
   - Ну вот, теперь дядька знает, что мы дошли до края, - повеселела княжна и полезла вниз.
   Спускаться было действительно несложно. Айсфинг непрерывно ругалась из-за того, что я сыпал на неё камешки, но в целом спустились мы благополучно. С облака на скалы "нашей" горы мы тоже перепрыгнули относительно успешно (если только это можно назвать "прыганием", с нашими тяжеленными рюкзаками правильнее было бы назвать это "шмяканием"). А вот потом начались сложности.
   Мы спускались не с той стороны горы, с которой пришёл я, и путь здесь был мне совершенно неизвестен. Несколько раз мы упирались в края обрывистых скал и вынуждены были возвращаться, несколько раз нас прижимало облаком к горе настолько плотно, что мы не могли двинуться. Не обошлось и без соскальзываний по крутым ложбинам, заросшими колючками. Было очень темно, видимости из-за плавающих в воздухе кусочков облака не было никакой. Но все это было не так страшно по сравнению с тем, что ждало нас впереди.
   Всю дорогу я молился, чтобы Тени ушли в деревню, как в ту ночь, когда я пришёл на облако. Я надеялся, что Теней не будет. Но когда мы, уставшие и исцарапанные, вывалились из пояса облачной крошки на крутой травянистый склон, они там были. Ровная цепочка Теней перегораживала склон по всей ширине. И, как назло, ни одного высокого камня рядом не наблюдалось. Должно быть, мы во время многочисленных падений так шумели, что собрали сюда всех окрестных Теней. Не успел я осмотреться, как бесплотные пришли в движение и ринулись к нам. Я испугался настолько, что даже не мог двинуться с места.
   - Вернёмся в облако или примем бой? - спросила княжна.
   - Я идти не могу...
   Айсфинг протянула руку в сторону ближайшей Тени и что-то прошептала. Из перстня у неё на пальце вырвался едва заметный луч света и перерубил Тень пополам. Княжна перевела руку на другую Тень, ещё дна вспышка и ещё одно исчезнувшее чудовище. Но Теней было слишком много, и приближались они слишком быстро. Айсфинг сунула левую руку в карман и достала несколько камней. Не переставая срубать врага лучом света из перстня, Айсфинг кинула камни в разные стороны и прокричала нечто такое, от чего даже мне стало жутко.
   Между камнями проскочила молния, которая затронула каждую из Ттеней. На этот раз Тени не просто развалились на части - молния порвала их на кусочки, которые сразу растаяли в воздухе.
   Княжна ДЕЙСТВИТЕЛЬНО умела уничтожать Тени.
   - Ч...ч...чтто чтто этт этто было? - едва смог выдавить я.
   - Это было Слово малой силы, - мрачно ответила Айсфинг, - надо камни найти. Тут ещё могут быть Тени.
   Идея искать ночью маленькие камешки в высокой траве мне совсем не понравилась. Я принялся уговаривать Айсфинг пересидеть ночь на скале повыше, а камни найти утром. Айсфинг неохотно, но дала себя уговорить. Мы подкатили пару валунов туда, где предположительно должны были лежать смертоносные драгоценности, и зашагали к скалам внизу. Подходящая скала нашлась очень быстро - отколовшийся от материнской горы кусок гордо возвышался посреди спуска. На наше счастье, на нём было много удобных зацепок, и мы быстро добрались до площадки на верхушке.
   Сидеть на скале было совсем не так удобно, как на облаке, было жёстко и холодно. Мы с Айсфинг кое-как скрючились, привалившись друг к другу спинами, и принялись жевать остатки провизии. Примерно через полчаса мы забыли обо всех своих неудобствах, так как пришла новая группа Теней. Вела ее огромная Тень, этот великан был ростом почти в половину нашей скалы. Будь у Теней руки, он смог бы дотянуться до нас. К счастью, рук у них не было, хотя какая-то похожесть на людей наблюдалась: вверху выдавалась голова, а когда они шли, то тела у них переливались оттенками тёмного, как у людей в черных плащах, когда ноги шевелятся.
   - От них всегда веет такой жутью? - спросила Айсфинг через некоторое время, - Я много раз наблюдала с облака, как Тени нападали на людей, но не представляла, что рядом с ними так страшно. Как будто жуть окружает и пропитывает страхом всё вокруг.
   - Да. Всегда так страшно.
   Айсфинг покрутила кольцо на пальце, но уничтожать Тень не стала.
   Я почувствовал, что дрожу всем телом от страха. Девчонка сидела и с инересом наблюдала за передвижениями Теней.
   - Как ты можешь быть спокойной?
   - Я черпаю свои силы в смерти.
   - Чего?
   - Я черпаю свои силы в смерти. Я представляю, что в следующую секунду умру с честью, так, как надо. Это как будто ты уже умер. Тогда не страшно, можно спокойно обдумывать следующее действие, пока ещё жив несколько минут.
   Я посмотрел на свою новую знакомую. Её идеальный профиль красиво вырисовывался на фоне облаков. Странная девочка. Не будет ли она ещё большим бедствием для моего народа, чем Тени?
   Утром я проснулся от боли во всем теле. Что было неудивительным: Айсфинг приспособила меня частично вместо матраса, частично вместо подушки, и спала, уютно свернувшись калачиком под своим тяжелым дорожным плащом. Боюсь, разбудил я её не очень любезно.
   Светило ещё не взошло, но видно было неплохо. Мы планировали проникнуть в деревню до того, как народ начнет открывать двери - лишнее любпытство нам было ни к чему.
   Вчерашние камни - молнии искать пришлось довольно долго, но мы справились. После этого дорога домой была совсем легкой.
  
   Глава 3. Новая жизнь.
  
   Дом встретил меня свом обычным видом - он был таким, как и всегда, как будто и не было этих трех дней приключений. Я постучал в дверь.
   - А где сам дом? Под землёй? - удивилась Айсфинг.
   Я увидел свой дом её глазами - наполовину вросший в землю сруб с ещё более низкой пристройкой, крыша над большим срубом провалена...
   - Это и есть дом. Я же тебе рассказывал.
   - А! Точно! Очень хорошо! Здесь меня никто не узнает.
   В своём алом плаще она сияла посреди деревни ничуть не хуже тех ярко - красных камней - молний, что мы искали поутру. Я подумал, что спрятать её будет непросто. В этот момент мама открыла дверь.
   Мама посмотрела на меня, на Айсфинг, перевела взгляд на Светило, а с него - на плащ Айсфинг. Ее мысли было легко проследить - никто никогда не возвращался после ночи вне жилья. Тем более в такой красивой одежде. Она подумала, что к ней явились призраки. Мама закрыла дверь.
   - Мама, я живой, я вернулся!
   Мама опять открыла дверь, посмотрела на Светило. Привычный вид Светила в небе успокоил ее, и тогда я повторил:
   - Мама, я живой, я вернулся! И сестричку привёл!
   После этих слов мама обняла меня крепко - крепко и начала плакать.
   Я махнул рукой княжне - заходи, прячь рюкзаки и плащ. Та ничего не поняла, так и стояла, глупо улыбаясь.
   В нашем селении уши имеют не только стены, но и дороги. В условиях скучной и однообразной жизни любая новость облетает поселение за несколько минут. Когда мы шли, двери домов были ещё закрыты, их открывают только после полного восхода Светила. Но все слышали наши шаги, наши разговоры о том, что скоро будем дома, и сейчас здесь будут все, у кого есть хоть капля любопытства. Но каплей любопытства обладают лишь очень немногие из наших соседей. У остальных оно измеряется вёдрами и бочками. Айсфинг станет предметом для пересудов не на одну неделю.
   - Мама, я тоже очень рад тебя видеть. Но нам срочно надо кое-что спрятать...
   Мама только ещё крепче обняла меня в ответ, не двигаясь с места, зато мои слова дошли до княжны. Она юркнула в дверь, немного посмотрела на кое-как заделанную дыру в потолке и сунулась в пристройку. Из пристройки она тут же вылетела и нерешительно замерла у входа.
   Мама наконец-то перестала меня обнимать, мы вошли в дом, и дело дошло до неизбежного вопроса: "А это ещё кто?". Я изложил легенду, которую мы репетировали вчера весь день, пока ждали вечера: "Линара - единственная дочь богатого купца, их караван сначала пострадал от разбойников, а потом погиб от Теней, с другой стороны от горы. Выжила только она одна, так как сидела в отдельном шатре, благодаря её шатру выжил и я. Мы принесли последние драгоценности её отца, и их надо бы побыстрее спрятать, пока не увидели соседи".
   На этот раз мама сразу поняла, что надо делать, подхватила рюкзаки и понесла в пристройку. Уже из-за дверей донеслись её вздохи:
   - Ох, какие тяжелые! Еле подняла! И как вы только их донесли!
   - А почему ты вышла из пристройки? - спросил я Айсфинг, простите, теперь Линару.
   - Там пахнет! Навозом!
   - А чем там ещё должно пахнуть? Там же животные жили. Землю с пола мы вынесли, земля там новая, чистая, но стены-то запах впитали.
   - А пол из досок тяжело настелить?
   - Дощатые полы только в замке у князя. Дорого. Деревья срубить - леснику заплати. На доски распилить - месяц работы хорошему мужику. А нам есть нечего.
   На лице у княжны отразилось недоумение.
   - Ты бы сняла свой яркий плащ. А то сразу видно, что ты дорогая штучка.
   Айсфинг - Линара послушна начала снимать плащ, и сняла его как раз к тому моменту, когда в дверь заглянула первая из соседок, тетя Зигла, он жила через дом от нашего. Я в этот момент немного отвлёкся, и повернулся только после того, как услышал удивленное: "Ах!" соседки. Удивляться было чему: вся походная курточка княжны была расшита золотыми узорами с драгоценными камнями - вставками. Это был мой недосмотр: в походе княжна не расстегивала свой красивый плащ, а я не додумался проверить, что у неё под ним. Одна курточка стоила больше, чем замок нашего помещика.
   Линара - дочь погибшего купца, - спасла нас мама, вернувшаяся в этот момент из пристройки. Тетя Зигла приложила руку к сердцу и отошла в сторону, но за ней уже толпились другие соседи.
   - Княжна, как есть светлейшая княжна, - донесся с улицы взволнованный голос тети Зиглы, - Как глянула на неё, аж глазам больно стало.
   Маме пришлось вывести нас на улицу и повторить легенду: дети чудом спаслись от ночной нечисти, Линара - сиротка, дочь купца, единственная выжившая из каравана. Повторять легенду пришлось несколько раз, так как всё время прибывали новые любопытные. Наконец кто-то донёс помещику о событии. По улице простучали конские копыта. Наш господин, в сопровождении трёх стражников.
   Первым делом помещик спросил:
   - Вы демоны нечисти или нет?
   - Нет, мы добрые честные люди, подданые вашей светлости, - поклонился я.
   - Скажи молитву и поклонись богу воздаяния.
   Я послушно пробубнил молитву и поклонился.
   - Сколько вы спали сегодня?
   - Часа четыре.
   - Тогда все расходитесь. Дети пусть спят, вечером объявляю пир, выставляю две бочки вина, - решил помещик, - Как тебя зовут, малышка?
   - Ы-ы-ы, - испуганно пробурчала Айсфинг. Мы с ней заранее договорились о том, что ей первое время лучше изображать дурочку, чтобы не выдать себя.
   - Простите её, она от страха и долгого одиночества сама не своя, - торопливо залепетал я.
   - Да-да, детям надо спать больше, - подхватили односельчане. Потом кто-то додумался крикнуть: "Ура!" помещику, после чего все разошлись.
   Вечер у нас по причине Теней начинается задолго до темноты. Не успели мы вздремнуть как следует, как пора уже было идти на праздник.
   Нас поставили на телегу посреди поля, уставленного столами. Праздновать наши односельчане любят, и к угощению помещика все нанесли своей снеди. Начали ещё до того, как мы проснулись, к нашему приходу кое-где уже забыли о причине праздника и пытались петь. Воинам помещика пришлось потратить некоторые усилия на то, чтобы установить тишину.
   Мы взобрались на телегу и начали врать. Представление вышло первосортнейшим: я врал, Айсфинг в нужным местах подвывала и всплакивала. Некоторые места - про Теней, про то, как я нашёл Айсфинг в шатре, про то, как мы ночью спасались от Теней на камне, - просили пересказать по несколько раз.
   - Некоторые места не сходятся, - сказал помещик в конце. Мое сердце упало в пятки.
   - Как ты оказался с другой троны от горы? Ты же говоришь, что всю ночь на камне просидел?
   - Заблудился. Я почти до вершины дошёл, а оттуда перепутал направления.
   - В утреннем свете не увидел родного села? Ладно, поверим. А как вы утром за несколько часов дошли от места гибели каравана до дома, если ты туда намного дольше шел?
   - Так мы два дня шли... вечер вчера, а ночь потом на камне сидели. Я же рассказывал.
   - Я должен буду проверить это место гибели каравана, - решил помещик, после чего встал из-за стола и взобрался на телегу. Он произнес небольшую речь, в которой призвал всех быть добрее и заботливее друг к другу. Потом он взял с меня клятву, что я не буду мстить ни родне того парня, который травил меня собакой, ни его товарищам. (Главного виновника моих приключений казнили ещё в первый день, после следствия по горячим следам, его привязали к столбам на ночь).
   Я обещал им прощение с легким сердцем. После этого все ещё раз прокричали здравицы. Нам - за то, что мы выжили ночью и дали надежду другим. Князю - за праздник. Потом все разошлись спать.
   Всю дорогу до дома меня трясло от страха. Айсфинг держалась роли и помалкивала, только дома спросила:
   - Что не так?
   - Помещик хочет осмотреть место гибели твоего каравана.
   Это ее почему-то развеселило:
   - Толстый свинёнок хочет пограбить остатки? Пусть попробует...
   - Ты что, не понимаешь? Он же и нас проводниками потащит!
   - Не беспокойся об этом. Съездим.
   Её уверенность показалась мне легкомыслием.
   - Как тебе наше село? Очень страшно?
   - Нет, очень мило. Мне так понравилось! И коровки, и козочки, можно погладить. И кровать из пахучей соломы, а не из этого противного шелка, у которого никакого запаха. И праздник очень весёлый, ваше люди так забавно поют хором.
   - Тебе понравилось? Удивила... У вас же своей скотины было сколько хочешь, гладь не хочу?
   - Было... Только между животными и мной всегда два ряда охраны стояло.
   Я посмотрел на веселящуюся Айсфинг новыми глазами. Но долго удивляться было некогда, пришло время рассказа в подробностях, который я обещал маме.
   Мама правдивому рассказу поверила не сразу. А потом несколько раз потрясённо прошептала:
   - Айсфинг, княгиня облака...
   Поутру нас навестил посыльной от помещика и предупредил, что поход намечен на завтра, с восходом Светила нам полагалось быть в замке. Потом нас отругала мама - какие же мы глупые, набрали столько золота и бесполезных камней, а серебра не взяли. Золото в селении не используется, придётся в город ехать, на обычные деньги менять, а сейчас даже еды не купить. Мы с Айсфинг смеялись в голос. Потом так же весело ели овсянку с морковкой. Айсфинг вызвалась почистить и потереть морковку. Эта нехитрая операция почему-то очень её позабавила.
   - Мне никогда ничего не позволяли самой делать руками, - пояснила княжна.
   Мама ахнула:
   - Как же ты в нашем мире жить будешь?
   Княжна ткнула в меня пальцем:
   - Он за меня всё делать будет. Я его наняла. Но только первое время. А потом я сама научусь. Вы и научите, - сказала Айсфинг и посмотрела на маму прямым взглядом взрослого человека. Мама вынуждена была первой отвести взгляд:
   - Твоими устами только мёд пить...
   - Не люблю меда. Они слишком сладкие и от них голова потом плывёт.
   Мама хотела что-то сказать, но не смогла - меда у нас пила только семья помещика.
   Весь день я показывал Айсфинг деревню. Мы дошли даже до Дальних Огородов. На ужин соседи принесли множество вкусных угощений - не столько из сочувствия, сколько для того, чтобы ещё раз посмотреть на княжну. Смотреть было уже особо не на что - в простом платье и плетёных сандалиях из древесной коры княжна почти ничем не отличалась от наших девчонок. Разве что осанкой.
   Айсфинг приняла роль Линары и устроила неплохой спектакль - раскланивалась так важно и грациозно, что привела всех в восторг.
   К вечеру у княжны был готов стратегический план:
   - Мы будем обрабатывать Дальние Огороды. Будем выращивать трудоёмкие продукты, которые дорого стоят. Какие продукты у вас дорого стоят?
   - Продукты у нас ничего не стоят. Это то, что есть у всех. Их обычно на что-то меняют или берут в долг, до осени, - остудила мама размечтавшуюся Айсфинг.
   - Как ничего не стоят? - удивилась та, - Ну, а купить их за деньги хотя бы можно?
   - Не слышала про такое, но, наверное, можно.
   - Вы их что, даже в город не продаёте?
   - А кому они там нужны, там у каждого свой огород тоже есть? Помещик возит продукты в город, но не на продажу, а дань князю.
   - А если лишние остаются, вы что с ними делаете?
   - Что можем, храним. Остальное скотине скармливаем или выбрасываем.
   - Дикие люди!
   - Ты лучше скажи мне, милочка, как ты поле на Дальних Огородах обрабатывать будешь, до них только идти больше двух часов? Запоздаешь так в облачный день, тебя Тени и перехватят?
   - Очень просто. На лошади буду ездить, в повозке, это вдвое быстрее и не устаёшь.
   Тут уже удивился я:
   - Это где же ты такие повозки видела? Обычные повозки не быстрее человека двигаются.
   - Да. Ваши тяжелые четырехколесные телеги лошади тяжело волочить. Нужна лёгкая, двухколесная, чтобы только колеса и сиденье между ними.
   - Ни разу такую не видела, - призналась мама, - но ты знаешь, чего стоит лошадь кормить? Минимум треть твоего веса в день одного зерна.
   - Это значит, десять мер зерна в день, три тысячи шестьсот пятьдесят в год. Это примерно два гектара. Это не так уж и много. А потом, если лошадь будет слишком дорога, будем ездить на ослах. Или собаках. Или козах. Но бедствовать и проедать золото не будем.
   - А пахать кто будет? Ты хотя бы приблизительно знаешь, сколько надо сил, чтобы плуг поднять? Или гектар лопатой вскопать, о великая наездница на козлах? - мама уже смеялась.
   - Он! В следующем году его веса уже хватит. И пахать будет не плугом, а сохой, она легче. Вам же помещику дань не платить? Нет? А на прокорм нам надо не так уж и много, что он не вспашет, то мы мотыгами поднимем. Так что продаём камни и золото, покупаем зерно для лошади, а ближе к весне купим и лошадь.
   - Ну ты сильна выдумывать, - под таким напором маме оставалось только сдаться.
   Ещё нас с мамой изумило то, насколько легко княжна перемножила в уме большие цифры. Нас, конечно, тоже учили считать, но чтобы так легко тысячами вертеть... Но на этом княжна не остановилась:
   - А ещё мы построим дом, рядом с полем, на Дальних Огородах. Чтобы не ездить так часто. Совсем небольшой, зато каменный и высокий. Башню.
   Мама закачала головой:
   - А вот этого мы точно делать не будем. У нас были люди, которые пытались жить в брошенных деревнях, или дома строить рядом с Дальними Полями. Потом мы даже их тел не смогли найти. Никто не знает, почему они исчезли - то ли набег соседей, то ли чудовища какие съели. Здесь, если соседние помещики набегут, всё село вместе обороняется. А там тебя кто защищать будет?
   - Откройте глаза! - Айсфинг начала злиться, - Подумайте, кто убил ваш клан? Вы свою дыру в крыше видели? А дверь выбитую? Следы на дверном проеме, разбитые стропила на крыше, следы на стенах? Вы столько лет на них смотрели, а ничего не увидели! Это какое-то ночное существо, обладающее огромной силой, длинными когтями, способное запрыгивать на невысокие преграды, и оно не боится Теней. Ваши дома в деревне вас не спасут. Это не Тени, те даже травинки не нагибают. Поэтому нужен каменный дом, в два этажа, с отвесными стенами, с крышей из брёвен, и чтобы лестницу на второй этаж можно было поднять, и люк вниз закрыть. В таком доме можно даже лампу ночью не жечь.
   Одна мысль о том, чтобы оказаться ночью без света, напугала маму настолько, что следующие несколько фраз она поминала богиню изобилия. Потом сказала:
   - Ну, это ты у нас знаток ночной жизни. А мы про Теней до вашего прихода знали только одно - останешься ночью вне дома, будешь мёртвым. А насчет каменного дома... Слишком дорого это всё.
   - Стоимости моих камней хватит, - заверила ее Айсфинг.
   ***
   Поутру мы застали во дворе замка полностью готовую к выезду группу во главе с нашим господином. Ждали только нас.
   - Вы где там спите? Столько взрослых должны вас, замарашек, ждать? - напустился на нас Беоарн, занимавший должность главного воина.
   - Мы сразу вышли, как Светило взошло, - заныл я.
   - Садитесь быстро на лошадей. Мальчишка - передо мной, девка - перед Улией! - рявкнул Беоарн. (Улией звали тётеньку, которую за отличное владение луком взяли в постоянный состав воинов помещика).
   - Не пойдёт. Я поеду одна, на нём, - спокойно сказала Айсфинг, показывая на жеребца по кличке Цветик.
   Удивились все, в том числе и жеребец. Он даже поднял голову от яслей и перестал жевать овёс. Цветик славился препакостнейшим нравом, к нему боялись подходить все, даже на выпасе, даже к привязанному. Если он не мог лягнуть вас передними копытами, то подгадывал расстояние так, чтобы достать задними. Седлали его только во время набегов соседей, а воевать на него сажали кого-нибудь из тех, кого надо было наказать. После того, как Цветику надоедало кусать и лягать врагов, он скидывал седока и начинал забавляться с ним. Злобность этой зверюги давно вошла в легенды не только нашей деревни, но и всех соседних.
   - Ух ты, оно умеет говорить? - восхитился помещик, - Ну, пусть попробует. Такая потеха стоит задержки.
   - Господин, она немного без ума, простите её, - заныл я, пытаясь остановить княжну. Бесполезно. Сильные руки подняли меня в седло и зажали рот. Айсфинг направилась к коню. По пути она успела покрутить кольцо на пальце и улыбнуться мне. Я немного успокоился - похоже, она знала, что делала.
   Княжна подошла к Цветику, что-то пошептала ему на ушко и погладила по холке. Цветик был сама ласковость. Помещик подал знак, принесли сбрую и седло. Айсфинг вскочила в седло и под общие вопли восторга сделала круг по двору. Сидела она при этом не по-мужски, а боком.
   - Ну, теперь можем ехать? - спросил помещик с иронией.
   - Нет, шатров мало взяли.
   - Каких шатров? - чуть не взвыл помещик.
   - Ночь ночевать. Мы туда и обратно не успеем.
   - Вы пешком за несколько часов дошли, а мы на лошадях не успеем?
   - Мы по горным тропинкам шли, вы там не проедете. А вокруг горы в разы дольше.
   - Успеем. А если не успеем, в руднике заночуем, - решил помещик, - а теперь можно выезжать?
   - Нет, еды и воды мало взяли. И мешки нужны побольше, товары паковать.
   Наш господин открыл было рот, чтобы разораться, но посмотрел на тощие вещмешки команды, вспомнил собственные слова про рудник и сдулся. Ещё несколько минут мы ждали, пока принесут копченое мясо и тыквенные бутыли.
   - Ну, а теперь-то мы можем ехать, ваше величество?
   Айсфинг пожала плечами, и отряд тронулся. Я десять раз порадовался тому, что еду со взрослым, а не сам по себе. Я, конечно, ездил на лошадях, когда кто-нибудь из детей побогаче брал меня вторым, но мы ездили без седла и медленно. Как правило, на купание. На такой скорости, которую взял отряд, я бы вылетел из седла молниеносно. Княжна же лишь слегка покачивалась, когда ее жеребец стлался над неровностями. Ещё и улыбалась на ходу.
   Вскоре отряд снизил скорость. Айсфинг с трудом удерживала жеребца, и получилось так, что она оказалась впереди всех. Мой страх упасть с лошади стал уменьшатся, и вскоре он стал намного меньше страха ничего не найти на том месте, в которое нас так уверенно вела княжна.
   Ехали мы долго, иногда Айсфинг для вида приближалась и советовалась со мной, как проехать дальше. Это было абсолютной показухой: в этих местах никто из нас не был. Иногда выручали солдаты помещика, некоторые из них бывали с этой стороны горы и знали хоть какие-то дороги.
   Как это ни странно, но лагерь погибшего купеческого каравана мы нашли.
   Айсфинг устроила рёв - кто-то украл её любимые вещи из шатра! Даже слёзы капали. И как ей это удалось? Воины потрясали оружием и клятвенно обещали отобрать всё обратно, но сами больше интересовались поисками остатков.
   Шатры купеческого каравана были во многих местах порублены мечами и пробиты копьями. В шатрах лежали тела - не такие, какие остаются после Теней, а просто убитые люди. Очевидно, на караван рано утром напали грабители. Оставшиеся в живых пытались пережить следующую ночь в последнем шатре, но у них то ли погас свет, то ли случилось что-то ещё. В этом шатре часть тел была разорвана, а остальные носили следы работы Теней. На стенах шатра и на телах я увидел хорошо знакомые мне по собственному дому следы когтей - такие, на которые показывала Айсфинг.
   Внутри этого шатра мы с Айсфинг обнаружили помещика. Он задумчиво оглядывал картину побоища, игнорируя поиски оставшихся товаров. Увидев княжну, он сказал:
   - А вот теперь всё сходится. Тебе очень повезло, малышка. А вот напасть на караван мог только барон Иренг. Это чересчур даже для него. Придётся написать князю...
   Бросив эту загадочную фразу, помещик ушёл руководить мародёрством, а мы с Айсфинг слегка поизучали карманы мертвецов. Добыча была очень хороша - очевидно, дядьки перед своей последней ночью занимались тем же самым. Впрочем, долго радоваться нам не дали - всю добычу помещик потребовал сложить в общую кучу "для справедливого дележа".
   Трофеев было очень много. Те, кто грабили караван в первый раз, торопились и унесли только то, что было легко унести. Тюки шелка и великолепных шерстяных тканей лежали нетронутыми, драгоценные расписные сосуды стояли в транспортной упаковке. Некоторые повозки везли крупные серебряные фигурки, среди них встречались даже золотые.
   Дележ оказался действительно справедливым. Забрав половину господской доли, всё остальное помещик разделил между участниками вылазки. Даже нам кое-что досталось.
   За хлопотами время пролетело быстро. Пока посчитали добычу и прикрутили к лошадям тюки наиболее дорогих тканей, начало темнеть. Айсфинг была права - мы бы не успели вернуться даже в том случае, если бы лагерь находился на окраине села. Азарт охоты захватил всех - таких дорогих и красивых товаров многие из нас не видели никогда в жизни.
   -Ускоряйтесь, нам ещё до рудника надо успеть и дров нарубить, - тревожно подгонял помещик воинов, которые перебирали новые игрушки и продолжали посматривать в сторону шатров.
   Когда мы подъехали ко входу в рудник, Светило уже зашло. Вход в рудник выглядел, как простое отверстие в скале. Дорога к нему заросла, после известных событий копать новое железо не требовалось, оставалось много старого, от погибших людей. Выглядел вход в рудник, честно говоря, жутковато, но помещик непрерывно подгонял нас, да и выбора не было. Мы начали забираться внутрь, заводить лошадей и складывать грузы.
   Воины наскоро срубили несколько деревьев, затащили их в пещеру и начали сооружать завал из камней и брёвен на входе.
   Айсфинг опять удивила, когда уселась от костра ближе ко входу, а не со стороны пещеры, как все остальные. Воины поначалу посмеивались над ней, называя дурочкой и кормом для теней. Это продолжалось до тех пор, пока Айсфинг не обвела критическим взглядом запасы дров и не заявила:
   - Для двух костров маловато на ночь.
   Ответом ей был общий смех:
   - Зачем нам два костра, глупышка?
   - А где, по-вашему, прячутся все Тени днем? Самые маленькие - под камнями. А самые большие...
   Воины дружно посмотрели в зияющую темноту прохода. Помещик начал выкрикивать имена тех, кто пойдёт за дровами.
   - Раньше не могла сказать, - недовольно заворчали те воины, что строили стену на входе. Теперь им приходилось ее разбирать...
   Я набрался смелости и спросил у помещика:
   - А против кого они стену строят?
   Судя по тому, что многие воины посмотрели на нашего господина, они тоже не знали ответа.
   - Бывают такие существа, которые не боятся ни света, ни Теней, - уклончиво ответил помещик.
   Общими стараниями вскоре горело два костра, а в котелке побулькивала похлебка. После ужина все повеселели, воины достали свои приобретения и начали ими хвалиться. Долго веселье не продлилось. Почти одновременно со стороны входа и со стороны пещеры появились Тени.
   Айсфинг опять оказалась права - те Тени, что появились со стороны пещеры, были намного крупнее. Удар ужаса, который они с собою принесли, оказался сверхмощным. Люди рухнули на пол. Я впервые в жизни видел, как взрослые пищат и пытаются залезть друг под друга. Остались сидеть только помещик и Беоарн. Но помещик закрыл глаза и бормотал молитвы, а Беоарн раскачился взад - вперед, зажав уши руками. Мы с княжной пережили удар намного легче - должно быть, привыкли за то время, пока сидели на скале. Лошади первые секунды бесновались на привязи, а затем сбились в плотную группу и замолкли.
   Айсфинг воровато оглянулась и, убедившись, что её никто не видит, протянула руку в сторону Теней. Заклинание было не менее страшным, чем в прошлый раз, но... ничего не произошло.
   Княжна недоуменно повертела колечко и ещё раз протянула руку к Теням. Магия не действовала!
   В этот момент помещик открыл глаза. У меня в голове пронеслись вихрем мысли - о том, что нельзя позволить помещику видеть, как малышка колдует. О том, что Тени боятся света...
   В следующий миг я схватил самую большую палку из костра и швырнул ее в Теней. Тени не погибли, но пролет горящей палки сквозь тела им совсем не понравился. Нас захлестнул вал ненависти и злобы. Ага, значит и у них есть чувства, и им бывает больно!
   Воины испугались ещё сильнее, начали подёргиваться. Но было и одно положительное следствие: Тени отодвинулись подальше. Люди понемногу начали выходить из паники и соображать. Почему-то всем пришла в голову идея, что надо подбросить в костер побольше дров. Следующие несколько минут Айсфинг была очень занята, с криком: "А ну не трогать, нам ещё ночь сидеть!" она лупила взрослых по рукам и отбирала дрова. Досталось и мне, руки как-то сами норовили подобрать с пола хоть веточку, хоть палочку, и бросить в костер.
   Вскоре установилось видимость спокойствия. Кое-кто даже достал еду. Айсфинг плюхнулась рядом со мной и обреченно зашептала:
   - Я погибла! Я завтра не смогу на жеребца сесть, он меня сбросит! Я его обработала внушением, но для устойчивости его надо утром повторить... а моя магия больше не действует!
   - Как думаешь, почему?
   - Наверное, у вас тут внизу другая магия.
   - А может, это только в пещере она не действует? Выйдешь завтра на воздух, и всё заработает, - сам я в это не очень верил, но так хотелось дать расстроенной княжне хоть какую-то надежду.
   Айсфинг не купилась:
   - Маловероятно. Слушай, а что здесь добывали?
   - Железо.
   - А вот это могло стать причиной. Но тогда камень силы в моём кольце испорчен навсегда, - княжна замолкла и погрузилась в печаль.
   До утра мы просидели в осаде Теней. Никто не погиб. К моему большому удивлению, несколько раз мне даже удалось задремать. Поутру никто не заикнулся о завтраке, всем хотелось поскорее покинуть пещеру, в которой мы пережили столько неприятных моментов. Сухари и копченое мясо жевали на ходу.
   Цветик принял княжну на удивление послушно. Похоже, он тоже изрядно перепугался ночью и был рад любому, кто выведет его отсюда.
   На подъезде к замку помещик расчувствовался и предложил Айсфинг пасти княжеских гусей. Это было очень щедрое предложение, внимания эта работа почти не требовала, зато за неё платили. Айсфинг этого не знала и смогла ответить только удивленным взглядом, а я был слишком далеко, чтобы посоветовать. Похоже, княжна понравилась господину.
   Не успели мы въехать в замок, как помещик и все воины залезли в бутылку. Они даже не стали расседлывать коней и разбирать трофеи, бросили всё на попечение конюхов и ушли в пиршественный зал, расслабляться. Когда главный конюх сунулся спросить о поклаже, его просто выгнали. Пришлось нам с Айсфинг врать за двадцатерых. Поначалу конюхи и любопытные солдаты из дежурной стражи (на самом деле - обычные мужики из села, назначенные в охрану) нам не верили. Но когда из упаковки появились рулоны тканей и другие ценности, удивление переросло в восхищение.
   Рассказывать приходилось в основном мне, Айсфинг верхом на Цветике нарезала круги по двору. Похоже, быстрая скачка от рудника до деревни жеребца совсем не утомила, и ему хотелось поразмяться ещё.
   Милые посиделки прервал крик дозорного:
   - Набег!
   Очевидно, соседи как-то узнали, что господина нет дома, и решили воспользоваться случаем.
   Вся наша компания бестолково полезла на стены, а затем так же бестолково посыпалась вниз, закрывать ворота. Айсфинг верхом на жеребце ухитрилась выскочить из ворот прямо перед их закрытием.
   На нас напали западные соседи. Их было хорошо видно со стен замка, но не видно из села. Княжна, по-видимому, решила предупредить селян. Ее тоненький голосок: "Набег! Набег!" всё ещё был слышен, когда я взобрался на стену. Я даже не успел крикнуть ей: "Стой, дура!" - людям она не поможет, а за потерю боевого коня помещик с неё три шкуры спустит. Отберут у неё враги легендарного жеребца, как есть отберут!
   Группа всадников противника выскочила из лесочка, убедилась, что ворота закрыты, и проскакала в деревню. Некоторое время ничего не происходило. Пешие войска врагов приближались, всадники скрылись в селе.
   На наших стенах царило уныние - все лучшие бойцы были в отключке, а остальной гарнизон владел плугом и вилами намного лучше, чем мечом или луком. Специально посланный гонец подтвердил: помещик и все ведущие бойцы пьяны в лежку.
   Строй пехоты приближался, и с каждым их шагом становилось все более ясно, что на этот раз соседи нацелились не на горшки и не на свиней, а на взятие замка.
   Из-за крайних домов вынеслась Айсфинг на Цветике. Её преследовало трое верховых. Цветик забавлялся по полной: он то позволял преследователям приблизиться, то увеличивал расстояние. При его размерах и кошачьем весе Айсфинг скакать ему было намного легче, чем кобылам преследователей с мужиками в доспехах. Княжна правила к замку.
   - У нас лучники есть? - завопил я.
   - Улька пьяна со всеми, - ответил один из дежурных воинов, дядька Фернори. Он жил за три дома от нашего, я его неплохо знал.
   - Ну, хоть кто-нибудь, отпугнуть чужих!
   Большого энтузиазма мои слова не вызвали, но несколько человек всё-таки отправилось в оружейную. Тем временем Айсфинг доскакала до замка.
   - Открывайте ворота! - выкрикнула княжна и поскакала вокруг замка. Преследователи поскакали за ней.
   - С ума сошла! Эти конные, в доспехах, они если ворвутся, они всех нас во дворе порубают, - зашептались воины.
   Я впал в отчаяние.
   - А если повозки двумя рядами выстроить? Они даже если успеют до закрытия врат, вы их копьями из-за повозок переколете! - принялся умолять я.
   Воины принялись усиленно чесать затылки. Схватываться пешими с тяжеловооруженными всадниками им явно не хотелось. Тем временем Айсфинг сделала круг и пошла на второй. Несколько стрел, пущенных со стен, заставили её преследователей скакать по большему радиусу.
   Змея походной колонны приблизилась настолько, что стали видны тяжелые тараны, которые нападающие везли с собою.
   - Смотрите! Смотрите! У них тараны, на цепях! Наш частокол против них простоит несколько минут, и они войдут сразу в нескольких местах! А если мы откроем ворота, то они подумают, что ворота захвачены, и будут входить малыми группами. Если заранее сделаем внутри укрепление, сможем перебить их по очереди! - вопил я.
   Стена нашего замка, по сути, не более, чем частокол из вертикальных бревен, по верхнему краю которого укреплен помост для лучников. Двойная стена с засыпкой землёй между рядами имеется только около ворот, и на совсем небольшом расстоянии. Так что мои слова были не очень далеки от правды, хотя я придумывал на ходу.
   Как это ни странно, дядьки решили последовать моему плану. Все поспешили вниз, а мне в руки сунули лук - стреляй, в кого сможешь. Я положил стрелу и спустил тетиву. Стрела смогла перелететь через ров. За такую стрельбу я получил затрещину и был лишен лука.
   Появилась Айсфинг. Воины закончили выстраивать телеги и открыли ворота. Княжна с ходу влетела во двор, проскакала между телегами и развернулась в конце строя. Её преследователи, как и ожидалось, успели влететь в ворота до закрытия.
   До чего же отчаянные дядьки! На что они надеются? Что их защитят доспехи, и что они смогут захватить ворота для своих?
   Первый всадник по инерции продолжил гнаться за княжной. При его приближении Цветик встал на дыбы и попытался стукнуть копытом в лицо (княжна не ожидала подобного маневра и покатилась кубарем на землю). Воину удалось уклониться, но в следующий момент он получил копьем под ногу и выбыл из боя.
   Второй всадник оказался сообразительнее. Он сразу понял, чем ему грозят ряды телег, и дал шпоры лошади. Зверюга под ним оказалась сверхтренированной, даже после долгой гонки она сумела перемахнуть через телегу. Приземлившись, они моментально развернулись, всадник достал огромный меч. Наши селяне сразу представили себе, как этот меч ложится на их шеи, и дружно улетучились - проползли под телегами на другую сторону. Единственным противником всадника на этом конце двора оказалась княжна. Отряхиваясь и почесываясь, она выбиралась из-под телеги, куда залетела после падения.
   Приняв Айсфинг за малорослого воина, враг помчался на княжну, устрашающе размахивая мечом. Я ринулся во двор и по пути даже выхватил у кого-то копье, но это было не более, чем жест отчаяния: я никоим образом не успевал. Спускаясь по лестнице, краем сознания я отметил, что в стане врагов ревут сигнальные рожки. Скоро у нас тут вражеских всадников будет, как мух.
   Подскакав к княжне, всадник почему-то застыл. Я успел преодолеть половину двора, кое-кто из наших пахарей - воинов даже решились влезть на телеги, чтобы напасть на всадника, а Айсфинг с соперником так и стояли, как скульптуры.
   В этот момент на сцене появилась новая фигура. Дверь во внутренние покои рванулась наружу и стукнула Айсфинг по спине. Княжна опять упала. Из двери появился Беоарн. Очевидно, знакомые звуки боя дошли до его тела, минуя разум. Главный наш боец был совершенно безоружным. Обведя двор взглядом характерно мутных пьяных глаз, он узрел нападающего на княжну всадника и издал плотоядный звук: "О!", после чего кинулся в атаку. Его противник, несмотря на то, что был при оружии и на коне, непроизвольно сдал назад. Наши засмеялись.
   Всадник взял себя в руки и ринулся на врага. Но было поздно: набрав инерцию, Беоарн поднырнул под меч и толкнул лошадь. Лошадь упала, придавливая своего наездника. Беоарн отобрал у меня копье, недоуменно посмотрел на него, а затем рухнул и захрапел. Я побежал к Айсфинг, а старшие дядьки принялись обезоруживать противника.
   Третий всадник, завязший у ворот в совершенно бесперспективном сражении с копейщиками, развернулся и помчался к себе в лагерь. Очевидно, докладывать, что князь и его команда на месте.
   Я юркнул под телегу к Айсфинг. Та, нисколько не смущенная двумя опасными падениями, торжествующе показывала мне небольшой белый камешек.
   - Все нормально у вас тут с магией! Это пещера как-то испортила мой камень в кольце. Сейчас я на всех врагов замедление наложу, пусть только сунутся! Видел, как я рыцаря в статую превратила? - княжна была преисполнена оптимизма.
   Вот проныра! Оказывается, она не только тревогу в селе поднимала, а успела откопать свою сумку и вытащить дееспособный камень силы.
   - Ну ты даёшь! Только в пепел никого не превращай.
   - Не командуй, сама не дура, - с этими словами княжна прошествовала на укрепления.
   Рядом с Беоарном суетился совсем молоденький парнишка - стражник, лет семнадцати. Увидев меня, он отвесил затрещину:
   - А ну доставай моё копье!
   Дядька Беоарн спал, обняв копье, как любимую игрушку, и отдавать его совсем не собирался. Я засмеялся, увернулся от второй затрещины и поспешил на стены. Парнишка, чуть на плача, остался дергать копье.
   Пеший строй нападающих приближался, на ходу разворачиваясь в боевой порядок. До чего же их много!
   - Здесь не только воины западного соседа, похоже, сюда привели своих воинов и все его родственники, - ответил мне дядька Феонори. Оказывается, я говорил вслух.
   С четверть часа войска противника выстраивались, а их вожди совещались. Наши дядьки в это время таскали разные материалы, чтобы укрепить строй телег. Потом противник все-таки решил попробовать пойти напролом и ворваться в открытые ворота. Первыми пошли тяжеловооруженные пехотинцы.
   Мне вручили длинную палку с рогатиной на конце и велели отталкивать лестницы, если вдруг противник решит их поставить. Княжне велели вообще исчезнуть. Она, естественно, не послушалась, а переместилась ближе к воротам.
   Стоило первым рядам пехоты войти в ворота, как Айсфинг начала вертеть в руках камень. Воины не остановились, но сильно замедлились. Наши мужики ничего не поняли, что не помешало им всыпать нападающим по всем правилам. Входящую пехоту глушили дубинами, тыкали копьями и расстреливали из луков. Сильно замедленные противники ничего не могли сделать нашим воинам, укрытым за наскоро собранной из досок и бревен изгородью.
   Побоище продолжалось с полчаса. У ворот уже громоздилась горка оглушенных дубинами тел, кое-где потекла кровь. Возможно, кого-то даже убили. В один момент мне показалось, что глаза жадно смотревшей на битву Айсфинг полыхнули красным, это было как раз тогда, когда впервые показалась кровь. Я присмотрелся - глаза были нормальными, как у обычных людей.
   Вскоре вожди нападающих почувствовали неладное и отозвали пехоту.
   Строй пехотинцев выстроился напротив стены. Большинство из них даже не успели принять участие в битве, они стояли под воротами и ждали очереди войти, но так и не вошли. Ещё через полчаса вожди опять послали свои войска на приступ, на этот раз их воины тащили с собою лестницы и тараны.
   На стене появился злой и покачивающийся помещик. Углядев кого-то в строю вражеских начальников, он принялся ругаться и посылать проклятия "гнилому роду Иренгов и худшему его представителю, барону Иренгу". Ему ответили насмешками.
   Вскоре и мне нашлось дело. Нападающие начали ставить лестницы, я должен был их отталкивать. Впрочем, оттолкнуть ни одну так и не получилось - взрослые воины, что ставили их снизу, были намного сильнее и опытнее. На стену по трем лестницам потёк ручеёк бойцов, а между лестницами застучали тараны. Впрочем, многого противнику это не дало - взобравшиеся воины двигались по известной мне причине очень медленно, и их легко сдерживали наши бойцы.
   Между делом помещик распорядился закрыть ворота. Вошедший в ворота отряд был настолько заторможен, что даже не сообразил помешать этому. Вскоре всех противников, что оказались во дворе замка, либо оглушили, либо разоружили.
   В этот момент произошло небывалое. Из села начали выходить и строиться для боя наши мужики. Такого не было никогда. Обычно все, кого набег застаёт в селе, прячутся в подземных схронах, предоставляя помещику, его воинам и тем, кого взяли для охраны замка, в одиночестве выяснять, кто будет властителем замка. Для простых пахарей личность помещика не имеет особого значения, в любом случае им придётся отдавать одну и ту же часть урожая.
   - Ты что кричала, когда скакала по селу? - улучив момент, спросил я у Айсфинг.
   - "Набег, выходи строиться на битву!", а что ещё можно кричать в таком случае? - удивилась Айсфинг.
   - И почему они тебя послушались?
   Айсфинг пожала плечами.
   Военачальники противника поняли, что рискуют остаться на улице на ночь. Перспективы взятия замка были туманными, а от села их отрезал новый отряд. Прозвучал сигнал к отходу. Вражеская пехота построилась и бодро зашагала на запад.
   - Шагайте - шагайте, вам ещё четыре часа шагать, - злорадно крикнул им вдогонку дядька Фернори. Остальные воины заулюлюкали.
   - Нечего расслабляться, они ещё могут вернуться внезапно. Или завтра повторить набег, - оборвал веселье помещик.
   Нас с княжной выпустили через два часа, когда стало ясно, что противник не вернётся. Никто о роли Айсфинг в бою не догадался. Поскольку основные события происходили, пока помещик был в отключке, даже про гонку на Цветике все забыли. После боя все воины оживленно обсуждали собственные приключения, а потом, как водится, перепились. Поутру ни у кого не было сил задаваться вопросом, отчего это вдруг мужики села организованно вышли на битву. Не могу сказать, что мы из-за этого расстроились.
   Мама была очень рада увидеть нас живыми, да ещё и с обильной добычей. В этот вечер мы впервые за долгое время ужинали с мясом.
   Вечером, когда мама раздевала Айсфинг - Линару, выяснилось, что вся спина у девчонки представляет из себя один большой синяк с множеством царапин. Синяки были также и на ногах. Два падения и быстрая скачка не прошли без последствий. Мама принялась ругать княжну за легкомыслие, но та только удивилась:
   - Это нормально. Я же в битве участвовала. Вы же сами помогали мне рюкзак доставать и прятать?
   Только тут мама поняла, что мы не просто так отсиживались в замке, и потребовала подробностей. Пока я рассказывал, мама причитала и ставила княжне примочки. Та даже не стонала.
   Так закончился этот длинный день, день недели, которая полностью изменила мою жизнь.
   Через три дня после набега был праздник в честь богини изобилия. Жрец объявил, что в этом году жертву для богини не будут выбирать сред жителей селения, а принесут в жертву двоих воинов из числа захваченных в плен врагов. Эта новость вызвала заметное оживление в рядах селян.
   Я никогда не любил эти праздники изобилия. Мне было страшно смотреть, как все жители селения с горящими глазами смотрели на то, как с вопящей жертвы сдирают кожу и режут на куски. Когда мне давали кусочек мяса от жертвы, я обычно отдавал его собаке, хотя это было против правил - считалось, что если кто-то из людей не съест свой кусок жертвы, то его посевы поразит неурожай. Впрочем, посевов у нас не было, а потому неурожая я мог не бояться. Мама жевала мясо безучастно, а остальные взрослые ели с удовольствием и оживлённо обсуждали недостатки принесённого в жертву односельчанина.
   В этом году я сплавил мясо Айсфинг. В момент, когда она брала мясо, мне ещё раз показалось, что её глаза блеснули красным. Мясо она съела с большой жадностью.
   ***
   Айсфинг начала жить с нами. Её представления о том, что считать нормальным, ещё не раз удивляли нас с мамой. Помещик посылал гонцов с целью найти родственников купца из погибшего каравана, у которого была с собою дочь. На наше счастье, караван шёл из очень дальних земель, и если кто-то и мог припомнить купцов каравана, то в том, у кого из них была дочь, мнения всегда расходились. Помещик несколько раз вызывал Айсфинг и сообщал эти вести со скорбным видом. Княжна выслушивала новости с каменным лицом, а на вопросы о своем месте происхождения говорила, что не знает.
   Соседи на нас больше не нападали. Они и так очень много чего лишились, оторвав от уборки столько мужиков, кроме того, многие из них оказались ранены, убиты или взяты в плен.
   Пленных наш помещик заставил убирать урожай, благодаря этому продуктов было запасено намного больше, чем обычно. После окончания уборки пленных отпустили. Уходили они очень невеселыми, дома их ждали поля с осыпавшимися злаками и сгнившими овощами. Вряд ли помещики будут кормить их всю зиму за свой счет.
  
   Глава 4. Чёрные колдуны.
  
   Начались первые холода, а вместе с ними началась и занятия в школе. У нас довольно большое село. Когда-то это был небольшой город, но после катастрофы население сильно уменьшилось, и теперь мы едва годимся на хорошее село. Тем не менее, у нас много детей, для которых с осени по весну работает школа. В школе три учителя, они ведут огромную программу занятий длиной в целых пять классов.
   Айсфинг по возрасту полагалось ходить в школу. Мама ещё до начала занятий отвела её в школу, учитель дал княжне пробные задания. И тут выяснилось, что Айсфинг прекрасно считала в уме, но не умела записывать наши цифры. Она очень четко и чисто говорила, но не знала ни одной нашей буквы. Я думал, что она попадет в четвертый класс, а попала она вместо этого в первый. Мы оказались в разных классах, я шёл в четвертый.
   Для меня это был пятый год обучения, один год я зимой проболел и не смог сдать переходные экзамены. Я был не единственным второгодником в нашей школе. Некоторые школяры учились уже восьмой, а то и девятый год. На второй год у нас оставляли безжалостно, помещик требовал, чтобы в следующий класс переводили только тех, кто этого достоин, а из школы выгоняли в восемнадцать лет. Некоторые наши односельчане так и остались с одно - двухклассным образованием.
   На четвёртый день после неудачного штурма мы с мамой и княжной отправились в город. Ехали мы не одни, мы отправились с обозом, который посылал князю помещик. Обоз вёз первую часть ежегодной дани и доклад о нападении объединённых вражеских сил. До сих пор наши односельчане между сёлами не ездили, а тех, кто сопровождали обоз, считали самоубийцами. На эту работу помещик назначал тех, кто провинился. Необходимость покинуть село привела маму в ужас, который старательно подогревали все соседки. Мама еле заставила себя собраться и сесть в телегу.
   Через два дня, переночевав в дружественном селе, мы благополучно прибыли в город. Мы расстались с обозом после прохождения городской стены и сразу отправились к менялам. С обменом золота проблем не возникло, наши менялы приняли "небесное" золото без возражений. С камнями всё получилось намного сложнее.
   Мы везли на продажу три камня: два красненьких и один беленький. Айсфинг говорила, что красненькие дороже, так как могут использоваться в боевой магии, а беленький может только замедлять или лечить. Поскольку в нашем мире никто волшебными камнями не торговал и магазинов таких не было, мама решила сперва разведать обстановку.
   Поначалу мама отправилась к дальним родственникам и договорилась о ночлеге. Потом мы пошли в квартал, где торговали разными лекарствами и амулетами. Торговцы предлагали различные "очень действенные" амулеты для счастья и здоровья на основе разных трав или печени птиц, но про Камни Силы не слышали. В конце концов нам посоветовали сходить к одному из княжеских колдунов.
   До этой идеи мы прекрасно додумались и сами, но попадать в поле зрения княжеских людей мама не планировала, поскольку при этом возникал закономерный вопрос: "А где вы взяли этот камень?". Отвечать на него нам совершенно не хотелось.
   До вечера этого дня мы успели только продать курточку Айсфинг (ту самую, шитую золотом). Курточка ушла за совершенно дикие деньги в первой же роскошной лавке. Купец, приобрётший её, выглядел очень довольным. Похоже, он считал, что купил вещь очень дёшево. На вырученные от продажи курточки деньги мама накупила княжне одежды. Те вещи, в которых наша гостья ходила до сих пор, никуда не годились. Как правило, это были сильно ушитые старые мамины вещи, или обноски соседских детей.
   Вечер пролетел в разговорах - маме было, что рассказать родне, так что встали мы на следующий день очень поздно.
   Поутру мы пошли к одному из княжеских колдунов. Про него говорили, что он обычный человек и специализируется на целительстве и предсказаниях. Это позволяло надеяться на то, что он не самый свирепый из племени магов и что он не сразу подвесит нас над очагом в поисках ответов на вопрос о происхождении камня. Родня строго - настрого не рекомендовала нам приближаться к колдунам, в имени которых есть слово "чёрный" - говорили, что это чудовища, которые живут по несколько сотен лет, и что никакой жалости в них нет.
   Колдун жил в очень миленьком домике, совсем не похожем на крепость, и производил впечатление доброго дедушки. Он довольно быстро принял нас и с улыбкой выслушал сбивчивые мамины объяснения. Мама с непривычки перепутала половину того, чему учила её говорить с Айсфинг, но цену назвала правильно - полная кружка золота.
   Услышав цену, колдун было рассердился. Из-под облика благообразного доброго дедушки с белой бородой проглянул безжалостный, жёсткий человек, привыкший повелевать - именно такой, какими изображала магов молва. Однако, получив в руки белый камешек, колдун смягчился. Покрутив его в руках так и этак, он неожиданно быстро согласился на указанную цену.
   Деньги нам отсчитывал домоправитель, сухой и мрачный, гораздо больше похожий на злого колдуна, чем его хозяин. Всем своим видом он демонстрировал неодобрение этой сделки, но сказать что-либо против хозяина так и не рискнул.
   Мы вышли на улицу, не в силах поверить в произошедшее. Айсфинг ликовала и поддразнивала меня моими "жалкими запасами золота". Радость длилась недолго. Не успели мы дойти до рынка и прицениться к коровам, как Айсфинг присела на корточки и сжала голову руками. На лице у неё отразилась сильная боль. У нас с мамой тоже закружились головы, кое-кто из торговцев схватился за сердце.
   - Что он делает? Кто его учил? Так же нельзя! - шептала княжна. Из глаз у неё текли слезы.
   Мы с мамой удивленно уставились на маленькую госпожу.
   - Возвращаемся! - скомандовала Айсфинг, пробиваясь к выходу с рынка, - Я этого неуча отшлёпаю!
   - А что он такое делает? - удивилась мама, хватая девчонку за рукав с явным намерением никуда не пускать, особенно шлёпать взрослых колдунов.
   - Магия - это как плотина с водой, из неё надо выпускать тоненькую струйку и туда, куда надо. А он сразу убрал все стены у плотины, - снизошла до объяснений княжна. Она даже не заметила маминой попытки её удержать, так и тащила за собой.
   Но никакого урока магии в этот день получилось. Земля вздрогнула и ударила нас по ногам. Все, кто был на рынке, повалились на землю. Над дальней частью города - там, где жил колдун, - начал расти столб дыма. Послышались тревожные крики. Кто-то кричал о том, что разрастается пожар, кто-то кричал, что разрушено много домов.
   - Допрыгался, - процедила княжна, поднимаясь с мостовой.
   Толпа хлынула с рынка - кто домой, кто смотреть пожар, а кто спасать свои дома. Мы немного посовещались и решили сходить посмотреть на место происшествия - Айсфинг сказала, что это может помочь понять, что произошло.
   Пока мы пробирались сквозь толпу, прошло довольно много времени. Из замка успела примчаться конная стража. Она оцепила весь квартал и никого не пускала внутрь. Тушить пожар эта стража даже не пыталась, высокие и мрачные воины в доспехах следили только за тем, чтобы никто ничего не стащил. Горящие дома тушили обычные городовые, и прибыли они намного позже замковой стражи.
   Нам, как и всем остальным зрителям, оставалось наблюдать за происходящим из-за оцепления. Посмотреть было на что: квартал с живописными домиками превратился в руины, посередине квартала - там, где был дом колдуна, - дымилась огромная воронка, как будто какой-то великан стукнул по земле кулаком. По мере того, как рушились выгоревшие дома, становилось всё лучше видно, чем занимается замковая стража. Эти люди не пытались спасать дома или тушить пожары, наоборот, они старательно разрушали все, что плохо держалось. Случайно уцелевшие жители квартала - те, которые во время взрыва находились в других местах, - только охали, глядя на то, как силачи специальными шестами обрушивали очередную стенку.
   А ещё воины что-то искали. Распоряжался неизвестный нам колдун. Весь закутанный в черное, с капюшоном, надвинутым на самые глаза, он даже на значительном расстоянии производил впечатление угрозы. Воины, которые подходили к нему с докладом, отлетали выполнять поручения так резво, что сразу становилось ясно, кто тут держит первенство по строгостям.
   - Архиндильно Чёрный, - нёсся по толпе испуганный шёпот. Очевидно, в городе хорошо знали этого колдуна, и совсем не по фейерверкам на праздниках.
   Через час поисков стража наконец нашла то, что искала. Колдуну поднесли какой-то предмет на обломке доски (руками воины старались его не касаться). Архиндильно бесстрашно взял предмет рукой, затянутой в черную перчатку, и поднял в воздух, разглядывая на свету.
   - Ой-ой-ёшеньки, - выдохнула Айсфинг. Я мог её понять. В поднятой руке колдун держал наш камешек.
   Обнаружив искомое, колдун быстро покинул пожарище. Ему подали карету. Часть стражи двинулась сопровождать карету, остальные получили приказ снять оцепление и помочь пожарным. Только теперь погорельцы смогли пройти к своим домам. Поднялся вой.
   Мы быстренько отступили. На пути к дому мама, задыхаясь от спешки, наставляла нас с княжной:
   - Значит так, мы никакого камешка не продавали, и даже не слышали про него. Мы приехали купить корову и одежду. А чтобы на рынке никто нас не признал... оденем тебя девочкой! И из дома ни ногой, пока караван обратно не пойдёт!
   Идея одеваться девочкой мне совсем не понравилась, но мама была неумолима. Как только мы пришли домой, новые наряды Айсфинг были немедленно пущены в дело. Княжна здорово повеселилась, разглядывая меня в обновках и предлагая разные бантики.
   Мамина правота подтвердилась ещё до того, как мне подобрали последний бантик. У дверей дома с грохотом остановился отряд всадников. Они искали женщину с мальчиком и девочкой, приезжих. Наши родственники, приученные к разным поворотам городской жизни, сразу принялись врать, что были такие, да утром съехали. Они не так уж и сильно врали - мы были не единственными их постояльцами, в этом районе города комнаты сдавали почти все. Утром несколько семей действительно уехали.
   Воины ответом не удовлетворились и принялись осматривать дом. Все четыре семьи постояльцев были им представлены, мы тоже вышли. На наше счастье, дети были у всех семей. Раздевать нас воины не стали и ускакали ни с чем.
   После ухода стражи мама тяжело опустилась на ларь, служивший нам кроватью, и не могла встать следующие полчаса.
   Следующий день мы отсиживались дома. Мы с Айсфинг играли в шашки, мама болтала с родственниками. Выиграть у княжны в шашки оказалось почти невозможно.
   Новости с улицы приходили самые пугающие. По словам наших родственников, княжеская стража с ног сбилась, разыскивая женщину с двумя детьми, которая приходила к погибшему колдуну. С собою стража водила неких людей, которые якобы видели эту женщину на рынке.
   - Как они узнали? - удивился я.
   - Скорее всего, прошли по рынку, по рядам колдунов, и спросили, не видел ли кто что подозрительное, - предположила мама, - поэтому я тебя вчера и переодела в девочку.
   - Из города, возможно, придётся бежать, даже если придётся бежать в ночь, - весело заявила Айсфинг, расставляя шашки.
   Но в этот день стража до нас не добралась, а на следующий мы уже уезжали с караваном. Меня усадили в телегу и на всякий случай прикрыли сеном до пояса. Мама с Айсфинг шли рядом.
   Мы уже предвкушали приятную прогулку до дома, но у городских ворот все наши планы рухнули. Ворота были закрыты, а по стене метались заметно испуганные стражники. Мужики перед воротами передавали друг другу новость о том, что под стенами города стоит неведомая армия и никого не выпускает. Я хотел спросить о том, как эта армия попала сюда ночью, но этот вопрос возник не только у меня. Сразу несколько человек задали его, и ответ всех испугал.
   - Они пришли сюда ночью, их привёл сильный колдун, - бросил пробегающий мимо солдат, - стойте в сторонке и будьте готовы возвращаться туда, где ночевали.
   Когда молчание затянулось, Айсфинг попыталась успокоить извозчиков. В воздухе прозвучал её тоненький голосок:
   - Ничего в этом особенного нет, достаточно иметь шатёр из ткани попрочнее и поддерживать в нём свет всю ночь, купцы часто так делают, когда расстояние между сёлами больше одного перехода.
   Княжне никто не ответил, но её слова никого не успокоили. Всем было известно, что стало с купеческим караваном, из которого якобы происходила Айсфинг, а эти воины ночью не просто спали в шатрах, они ещё и шли...
   Послышались резкие крики: "В сторону! В сторону!". Мимо нас, размахивая плётками, проскакали княжеская стража. Она сопровождала виденного нами ранее сурового колдуна. Тот едва удостоил взглядом наши телеги, спешился и начал подниматься на стены. Вскоре мы услышали его голос. Удивительно, говорил он вроде бы как негромко, но каждое слово было слышно далеко вокруг. Похоже, голос был усилен магией.
   - Как смеешь ты, Ансельмо Чёрный, осаждать город нашего князя, верного слуги великого князя, когда его нет дома? - сказал "наш" колдун, поднявшись на надвратную башню.
   Ответов его противника мы не слышали, поэтому приходилось догадываться.
   - В этом городе нет ничего такого особенного, что могло бы тебя заинтересовать, и выдавать мне тебе нечего, зря ты сюда гнал свою армию, - была вторая реплика Архиндильно Чёрного.
   Похоже, с той стороны колдуна жестоко осмеяли, даже с нашего места было видно, как напряглась его фигура.
   - Нет здесь никаких огромных источников магии, - пытался упорствовать колдун.
   На этот раз речь его противника длилась очень долго. В конце этой речи колдун нашего князя согласился:
   - Хорошо, три дня.
   На этом переговоры закончились. Спустившись со стен, колдун проскакал мимо нас так стремительно, что всем стало ясно, какая ярость его распирает.
   Некоторое время спустя стражники объявили, что город в осаде и что нам следует вернуться на места постоя. Правители договорились, что Архиндильно Чёрный - "наш" колдун - не позже, чем через три дня предоставит колдуну великого князя, Ансельмо Чёрному, какой-то огромный источник магии, а до этого никто не сможет покинуть город или войти в него.
   Мужики начали ворчать, что у них закончились деньги, и что никто их задаром в постоялые дворы не пустит. На это стражники любезно предложили обращаться со всеми вопросами в княжескую резиденцию и пригрозили плётками. Караван развернулся и растёкся по городу. Мы вернулись к родственникам.
   К концу дня хозяева принесли новости. Продовольствие на рынке подорожало в десять раз, а княжеская стража начала глубокие обыски: теперь они не просто ходили по домам и искали женщину с двумя детьми, а полностью выгоняли людей из домов, обыскивали дома и жильцов. Проверенные районы отделялись от остальных цепочкой солдат. На наше счастье, начали они с дальнего района.
   - Здесь, в городе, половина народа живет от продаж награбленного - того, что одно село отбирает у другого во время набегов, или от других дел, с которых не платят налоги князю. Если проверять все дома, то у многих возникнут протесты. Уже начались нападения на солдат, а к третьему дню город вообще взорвётся. Похоже, этот паук за стеной только этого и дожидается, чтобы придти и самому взять всё, что надо, - так закончил хозяин дома свой рассказ.
   Мы с Айсфинг переглянулись.
   - Если стражники до нас доберутся, нам останется только удирать через стену. И лучше ждать третьего дня, когда всем будет не до нас, - зашептала княжна.
   - А на стену и со стены мы как взлетим?
   - Я стену вблизи хорошо рассмотрела, там между камнями такие щели, что мы по ним как по ступеням ходить сможем. Мы с тобой и по более сложным зацепкам на вдесятеро большую высоту карабкались, - заверила меня княжна.
   - Может, просто отдашь им камни?
   - Да что ты, ты их нравы видел? Они нас с тобой выпотрошат и над костром повесят, чтобы узнать, где побольше таких камней взять. Что, рассказывать им об облаке? Не поверят.
   - Вы что там шепчетесь? - прикрикнула мама.
   Мы замолчали. План побега через стену маме вряд ли понравился бы.
   На следующий день оказалось, что княжеская стража под управлением Чёрного - это не самая большая опасность. Слова "белый камень - источник магии" и "женщина с мальчиком и девочкой" растеклись по всему городу. Недалеко от нас на постоялом дворе ночью убили женщину и двух детей. Вся вина женщины заключалась в том, что у неё на пальце был перстень с большим светлым полудрагоценным камнем. В городе Чёрный был не единственным колдуном. Мало того, кроме колдунов, желавших изучить редкий источник магии, город был переполнен личностями другого рода. Эти были готовы на любые действия, чтобы получить от колдуна за стеной вознаграждение за ценный предмет.
   - Бежать вам надо, - пришёл к выводу наш квартирный хозяин, - и я, пожалуй, с вами пойду.
   - Собирайтесь, - строго сказал мама.
   - Но как же мы попадём за стену? - удивился я.
   - Собирайтесь, - сердито повторила мама и отвесила мне подзатыльник.
   После недолгих сборов мы проследовали в подвал. Хозяин открыл замаскированный люк в полу и посмотрел на меня:
   - Понимаешь ли, стража на воротах берет слишком большую долю от всего, что ты хочешь ввести в город. Поэтому некоторые люди бывают очень благодарны тем, кто помогает их товарам миновать глаза городской стражи. Но у меня тут залежались некоторые товары, которые лучше не видеть тем, кто будет обыскивать дом. Поэтому я иду с вами, а вы мне поможете вытащить то, что не унести мне одному. Смекаешь?
   Я как-то сразу понял, что домик наших родственников хотя и находился в глухом и неудобном месте, но не так далеко от городской стены.
   Мама тащила тюк с покупками для Айсфинг, а нас с княжной загрузили, как ослов. Мешки пришлось не нести, а именно тащить - ход был невысоким, и даже нам с княжной местами приходилось не идти, а ползти. Мешок при этом двигался сзади, на верёвке. Учитывая то, что я был в платье, это было вдвойне неудобно. Айсфинг и тут не удержалась от подначки:
   - Испачкаешь моё новое платье - прибью!
   Учитывая то, что к этому моменту я уже с десяток раз переходил с карачек на пузоползание, о чистоте платья речь уже идти не могла. Я не остался в долгу:
   - Ничего! Вырасту, куплю тебе новое, с коровкой спереди.
   - Не хочу с коровкой. Хочу с бриллиантами и золотым шитьём, и чтобы в форме курочки.
   У Айсфинг была удивительная особенность - даже тогда, когда она шутила, она говорила с совершенно серьёзным видом, и никогда не смеялась.
   Ползти пришлось долго, почти два часа.
   - Как вам удалось вырубить такой длинный ход? - спросил я у дяди во время недолгого отдыха.
   - Дома надо же из чего-то строить. А чем рубить камень по кругу, прямо под городом, лучше вырубить его в нужном направлении. И за камни деньги получаешь, и ход полезный. У меня три поколения предков камни для строительства продавали, - улыбнулся дядька.
   Вылезли мы в лесочке недалеко от городской стены. Я думал, что мы проползли так много, что города даже не увидим, но мы оказались совсем близко от стен. Замаскировав листвой люк, дядька повёл нас вглубь леса. Через некоторое время мы подошли к водяной мельнице, колесо которой вращал маленький ручеёк.
   - Где этот проклятый мельник? - заворчал дядька, подходя к дому. Ответ был найден быстро, и он нам совсем не понравился. Кто-то разгромил мельницу и, скорее всего, убил владельцев. Дядька осмотрел отметины на стенах, выбитую дверь и вынес решение:
   - Воины Ансельмо. Никто другой не смог бы победить старину Милоко. У него был мощный клан. А эти пользовались тараном для двери, луками... Умелые воины. Судя по всему, они намеренно разрушили всё жильё вокруг.
   Мы с княжной полезли исследовать дом мельника вслед за дядькой. Дом был похож на крепость - толстые стены, маленькие окна - бойницы, выходы на крышу с окошками для стрельбы из луков... И весь этот дом был старательно разрушен. Все крыши были продырявлены, а двери снесены с петель и сожжены. Кто-то очень постарался, чтобы ни у кого, кто сможет выбраться из города, не было пристанища на ночь.
   Мама с дядькой начали совещаться - что делать, идти в соседнее село или возвращаться в город.
   - Не успеем в село до темноты. Кроме того, там наверняка на постое армия Ансельмо. Мы им очень понравимся, - покачал головой дядька.
   В город он тоже возвращаться не хотел. Я заподозрил, что с бегством он не столько помогал нам, сколько заботился о себе.
   В итоге решили попытаться восстановить одну из комнат, самую маленькую. Нас отправили за дровами, а дядька с мамой начали заделывать дыру в крыше и закладывать камнями дверной проём, а также разбитую стену.
   Мы почти успели. К вечеру взрослые заделали досками крышу, пролом в стене заложили битым камнем. Мы с княжной натаскали веток, да столько, что в комнате всё не поместилось, часть пришлось сложить в коридоре. Впрочем, на княжну Айсфинг сейчас была меньше всего похожа - в простой одежде, с лицом, исцарапанным ветками, её никто бы не отличил от обычной девчонки. Несколько раз я даже забывал, кто она такая, и начинал подшучивать в нашей обычной грубоватой школьной манере. И только когда вместо обычного: "Дурак - дурак" встречал ледяное молчание, вспоминал, что она моя госпожа. Айсфинг как-то умела показать неодобрение без слов, одним молчанием.
   Часть драгоценного времени ушла на то, чтобы спрятать дядькины вещи в хитроумный тайник, устроенный в лесу. Дядька сказал, что об этом тайнике знали только он и мельник. Обратно мы шли уже в полутьме. Мне за каждым деревом мерещились Тени.
   К наступлению темноты на полу уже весело потрескивал костерок, а на нём закипал котелок. Но ещё до того, как мама успела засыпать в него крупу, по потолку затопали Тени. Или не Тени, а кто-то другой, более увесистый, но не менее злобный. Ощущение паники, которое он распространял, было не слабее, чем от самых крупных Теней. Шаги на время затихли. А потом...
   Ба-бах! - наша входная дверь, сделанная из связанных сучьев и заваленная камнями, отлетела в строну. Обернувшись, я заметил только тёмный силуэт, стремительно исчезающий за углом. А за дверью, в коридоре, толпились крупные Тени. Света нашего костерка было недостаточно, чтобы удержать их всех за порогом. Маленькие тени, просочившиеся через щели, он бы ещё отпугнул, но этих гигантов... Я подумал, что надо бы подкинуть в костер веток и шишек. Айсфинг оказалась быстрее. Она швырнула в проем горсть красных камней и зашептала заклинание. Между камнями зазмеились молнии, а затем раздался взрыв. Далеко в коридоре взвыл кто-то, совсем не похожий на Теней.
   Когда немного улеглась пыль, Айсфинг бесстрашно вышла в коридор, неторопливо собрала камешки и вернулась. Только тут я наконец подкинул в костер топливо. Шишки весело затрещали.
   Айсфинг вошла в комнату, пристально посмотрела на дядьку и спросила:
   - Ты ведь никому не скажешь, правда?
   А потом для убедительности кинула один красный камешек дядьке на колени.
   Дядька, старательно замерев в неподвижности, скосил глаза на камешек и самым ласковым голосом ответил:
   - Нет, молодая госпожа, никому не скажу. Хотя для тех, кто не боится ночи... их услуги могут быть очень, очень востребованными...
   - Ты никому не скажешь, - с нажимом повторила княжна, - ни друзьям - контрабандистам, ни наёмным убийцам, ни другим "востребованным людям".
   - Как скажете. Все знают, что тайна и я - нет ничего надежнее, когда мы вместе.
   Айсфинг наклонилась и забрала камешек. Дядька облегченно расслабился. Возможно, мне показалось, но в тот момент я был уверен, что дядька испугался Айсфинг больше, чем всех Теней, вместе взятых.
   Дверь вернули на место и завалили ещё большим количеством камней. Потом мы молча поужинали. Айсфинг села напротив двери, камешки в руке, и приготовилась так просидеть всю ночь. Чтобы княжна не заскучала, я уселся рядом и начал рассказывать разные мифы про наших богов. Ни про нашу религию, ни про подвиги богов Айсфинг ничего не знала.
   Ближе к утру неведомый злоумышленник попытался повторить свой трюк, но на этот раз с проломом в стене. После случая с дверью дядька поднавалил камней и сучьев ещё и к стене. Но удар был настолько сильным, что проём освободился почти до середины. И опять за проломом я смог увидеть только Теней. Айсфинг в ту же секунду привела в действие свою жуткую магию, адядька закрыл проём плетенками из веток, а затем ещё и завалил камнями.
   - Полагаю, наружу ты сейчас выходить не будешь? - спросил он у княжны.
   - Нет, их там ещё много может быть. Утром подберу камни, - ответила Айсфинг, крутя на пальце дешевое медное кольцо с невзрачным крупным бледным камнем. Этот камень я ей вставил позавчера, после того, как выкинул из купленного перстня цветное стекло. Дядька посмотрел на перстень и, кажется, понял, что это не просто детская игрушка.
   - Сестра говорила, ты из купеческого каравана, из дальних земель. Из каких?
   "Сестрой" дядька назвал мою маму больше из вежливости, строго говоря, они вообще родственниками не были - эта семья состояла в дальнем родстве с моим папочкой.
   - Все говорят, что из страны Озии.
   - А название своей страны ты, конечно, не знаешь?
   - На вашем языке не знаю.
   - В Озии поклоняются другим богам, но все легенды про наших богов там знают даже дети. Про них на праздниках театральные представления показывают, так как имена своих богов упоминать у этого народа без надобности запрещено. Судя по твоим вопросам, ты слушала легенды в первый раз. Больше не прокалывайся так. Будь осторожней... маленькая госпожа.
   Айсфинг изобразила ледяной взгляд, но ничего не ответила.
   Остаток ночи прошёл спокойно. С рассветом Айсфинг вышла и собрала свои камни. Потом мы попытались немного вздремнуть, но наш сон почти сразу был прерван отрядом конников. Нас безжалостно вытряхнули из каморки и поставили перед начальником отряда. Тот без обиняков спросил:
   - Как вам удалось выжить ночью?
   Дядька принялся ломать комедию, ползать в ногах и просить не убивать его, такого бедного, и его несчастных родственников, которые с трудом спаслись от голода в городе, еле-еле добрались до жилья его друга - мельника, а тут такое горе - дом разрушен, мельник убит...
   Командир отряда, совсем молодой ещё парень, наверное, самый младший офицер, несильно пнул дядьку по спине:
   - Мне безразлично, кто ты и как обстоят твои дела мелкого контрабандиста. Так я и поверил, что вы беженцы. Небось, хотел со своим дружком - мельником продуктами в городе поспекулировать. Только мы его взяли уже давно, во временном лагере он сидит, вместе со всеми остальными жителями пригородов. Но я спросил, как вы выжили ночью. Наш господин сказал, что здесь творилась магия высшего порядка. Мы скакали полночи, чтобы выяснить это. Я должен найти этого мага и пригласить к моему господину. Отвечай, кто здесь колдовал и как вы выжили в этом насквозь дырявом доме? Иначе я познакомлю тебя с моим мечом.
   Дядька изобразил искреннее удивление:
   - Колдовал? Ничего особенного, мой господин. Заделали дыры досками, костер всю ночь, так от ночных обитателей и спасались. Другое дело, что здесь ночью кто-то шастал, в дверь стучал с такой силой, что чуть не падала... Мы чуть от страха не умерли. Может, это он магию применял?
   - Ночью кто-то шастал и дверь с силой пинал? Ты меня что, за дурака принимаешь? Ночные Тени даже веточку поднять не могут, они только жизни высасывают.
   Но тут офицера позвали собственные солдаты. Они все вместе принялись рассматривать следы под окнами и совсем позабыли про нас. Через час отряд умчался. Нам велели двигаться в лагерь для переселенцев, сказали, что там предоставят жильё и еду. Мы посовещались и решили остаться.
   Ночь прошла спокойно. Неведомое чудовище нас больше не тревожило, но решение остаться на мельнице едва не стоило нам жизни.
   Неприятности начались поздним утром, когда мы уже позавтракали. Сначала послышался топот множества конских копыт. Звучал он как гром судьбы и не предвещал ничего хорошего.
   Дядька прислушался и сказал:
   - Надо бежать.
   Идея сбежать так и осталась благим пожеланием. Раньше, чем мы успели даже привстать, на дороге показался огромный конный отряд. Все пространство вокруг мельницы как-то вдруг оказалось заполнено всадниками. Это были очень странные воины. Одетые в черные доспехи, в чёрных шлемах и чёрных плащах, они были вооружены всем возможным оружием. У всех лица были закрыты чёрными платками. Они разъезжали во всех направлениях и что-то высматривали на земле. На нас они внимания не обращали.
   Через некоторое время прибыл их главный. Приехал он на огромном чёрном жеребце, за ним следовала карета и несколько повозок. Едва соскочив с коня, главарь начал отдавать приказы. Это был высокий и стройный человек, двигался он очень быстро, но в его движениях было что-то странное, как будто это были ускоренные движения дряхлого старика. Командиры черного воинства перед ним просто стелились.
   Отдав приказания, главарь соизволил заметить наше существование. Он прошествовал к нашему костру, и вот тут-то мы испугались по-настоящему. Подойдя поближе, чёрный главарь рявкнул:
   - Чаю!
   Его приказ был сродни изданию новых законов природы: его не интересовало, есть ли у нас заваренный чай, или хотя бы кипяток. Подразумевалось, что если он потребовал чаю, то чай у нас должен быть, а если его нет, то тем хуже для нас. Издав закон природы, главарь отвернулся и приказал сопровождавшему его офицеру:
   - Узнай, почему они не на сборном пункте или не мертвы.
   От повозок уже бежали слуги с набором посуды. Процесс наливания чая (на наше счастье, он у нас был) несколько отвлек от размышлений о том, прямо сейчас прибывшие будут исправлять недостаток с нашим выживанием, или немного погодят.
   Ожидая доклада, чёрный главарь вытащил из рукава белый камешек и принялся его с интересом рассматривать.
   Мы слишком хорошо знали этот камешек. Несколько дней назад мы выручили за него кучу золота. Можно было быть уверенным в том, что перед нами собственной персоной Ансельмо Чёрный, который всё-таки сумел отобрать магический камень у коллеги по профессии.
   К счастью, колдун не заметил нашего испуга, или принял его за другой испуг. Дело в том, что, поднося кружку ко рту, он вынужден был снять повязку с лица. Под повязкой обнаружилось почти нечеловеческое лицо, такие лица я видел только у тех, кого высосали Тени.
   Постепенно начали подъезжать всадники с докладами. Мы в них ничего не поняли, а потому просто ждали. Через полчаса прибыл офицер, памятный нам по вчерашнему дню. Колдун задал ему тот же вопрос - почему мы не мертвы или не в лагере. Офицер, припав на колено и склоняясь до земли, ответил, что вчера велел убираться нам в лагерь, а если мы его не послушались и решили погибнуть здесь от Теней, то это наш дурацкий выбор.
   - Иди, - отпустил его колдун полурыком - полуплевком.
   Ещё около часа колдун потратил на изучение следов около мельницы. Потом он вернулся и, глядя куда-то в сторону, спросил:
   - Как вы выжили при нападении ночного чудовища?
   Мы даже не сразу поняли, кого он спрашивает. Охранники подняли копья, чтобы наказать нас за непочтение, но дядька торопливо ответил:
   - Простите, что замедлили, но мы ничего не знаем, мы только все проёмы камнями завалили и костёр всю ночь жгли.
   - Это существо применяло магию? Я чувствую следы очень интересной магии. И не пытайтесь меня обмануть. Меня даже колдуны боятся.
   - Не могу знать, но может быть, у нас камни, что дверь закрывали, как песок летели, когда оно пыталось внутрь ворваться.
   Колдун хмыкнул и отошёл, сделав предварительно знак охране. Мы уже приготовились к худшему, но офицер охраны всего-навсего сообщил, что осада города снята и мы можем по своему выбору идти в город или в ближайшее село. Ещё он посоветовал нам дождаться их отбытия, чтобы не быть затоптанными по дороге.
   Оное отбытие состоялось через несколько минут. Чёрные кавалеристы так же организованно собрались и ровным строем по четыре - залюбуешься - умчались туда, откуда прибыли. Я даже немного помечтал попасть в такой отряд - сильный, чёткий и быстрый.
   Взрослые посовещались и решили, что сейчас правильнее всего будет идти в то село, что лежало на полпути между городом и нашим селом. Хотя это было и не ближайшее к нам селение, но до вечера мы должны были успеть.
   Через час неспешной ходьбы мы повстречали на дороге совершенно целого и невредимого мельника со всем его семейством. Сначала мельник и наш дядька долго и шумно радовались тому, что выжили. Потом мельник так же шумно жаловался на судьбу, которая лишила его обустроенного дома. Мы его немного утешили тем, что как минимум одну комнату сделали пригодной для проживания.
   Потом дядька с мельником отошли в сторону и с самым заговорщическим видом очень долго шептались о чём-то своем. Мы потеряли так много времени, что стали опасаться не успеть дойти до "нашего" села засветло. Я уже начал ныть и хотел поторопить взрослых, но мама сказала: "Воспитанные себя люди не проявляют нетерпения", и пришлось ждать молча. Потом дядьки все-таки распрощались, и мы двинулись дальше. При выходе на тракт нас поджидал приятный сюрприз в виде каравана из родного села.
   Изрядно заскучавшие в городе мужики приняли нас с радостью, нам с Айсфинг даже разрешили ехать в телеге. Да, ехать на повозке было куда приятнее, чем топать на своих двоих!
   Глядя на то, как хорошо мы устроились, дядька изменил решение и вернулся к мельнику.
   - Наверное, боится, что мельник себе слишком большую часть контрабанды присвоит, - сопроводила его уход Айсфинг ехидным комментарием.
   - Будь благодарна, что он вообще с нами пошёл, - зашипела на неё мама (она шла сбоку и слышала наши переговоры), - у него в этом селе дела не срочные, он в основном ради нас шёл.
   Через день, благополучно переночевав в дружественном селе, мы прибыли домой.
   Весь вечер ушёл на распаковку вещей, а потом собрались соседки. Мама долго пересказывала городские события, соседки охали и ужасались. Потом Айсфинг заставили примерить все купленные обновки, даже измазанное мною платье. Её дружно хвалили. По легенде, вещи мы купили на те деньги, что Айсфинг удалось унести из разгромленного каравана. Поскольку воины успели разболтать о том, как много они всего нашли на стоянке, подозрений ни у кого не возникло. Разошлись почти с наступлением темноты.
   На следующий день мама первым делом, ещё когда не встало Светило, выкопала и пересчитала наше золото. Потом она позвала Айсфинг и разложила перед ней кучки золота:
   - Это на корову. Это на коз. Это на строительство двухколесной телеги. Это на покупку лошади. Это на ремонт крыши в большой комнате. Это на строительство каменного домика на дальних полях. Это на кур. Это на зерно для скота и посева. Вывод понятен?
   - А какой вывод?
   - На твоё проживание ничего не остаётся. Нисколечки. Тебе придётся работать, каждый день зарабатывать себе на еду. Получается, что ты не госпожа, а мы не твои слуги. Ты становишься просто ещё одним ребёнком в нашей семье.
   - А камни продать?
   - Ты видела, что случилось от появления в нашем мире самого слабого из твоих камней? Чуть война не началась. Камни придётся спрятать.
   - Только скот и домик - мои, и половина урожая - тоже моя, - потребовала Айсфинг.
   - Треть урожая и половина приплода у скота.
   - Я согласна.
   Мама невероятно удивилась:
   - Мы можем не покупать дом, коляску и прочее, будем тратить твои деньги только на еду для тебя. Вырастешь, выйдешь замуж, и работать не надо будет. Ты просто не представляешь себе, что такое работа на земле, молодая госпожа.
   - Я шла сюда, чтобы быть, как все, и работать, как все. Если бы я хотела быть госпожой, осталась бы на облаке, - зашипела княжна.
   В этот момент смотрелись они очень забавно: изумленная мама, смотрящая на княжну снизу вверх, и княжна в горделивой позе, подбородок кверху, руки в боки. А под ногами - кучки золота и серебра.
   Потом мама спохватилась и начала собирать золото в сумку.
   Так для Айсфинг началась жизни Линары - обычной сельской девочки.
  
   Глава 5. Школа.
  
   Мы сидели в садике у нашего дома и играли. Мы строили замок. Вообще-то первоначальной целью было поиграть в солдатики и взять крепость штурмом, но в процессе мы так увлеклись, что постройка оказалась интереснее игры в войнушку. Играли только я, Варг и Динко, Айсфинг сидела сбоку и наблюдала. Удивительное дело, но Айсфинг никогда не играла. Ни в догонялки, ни в обзывалки, ни в постройку крепости, ни даже в куклы. Но она всегда с удовольствием составляла компанию, сидела или стояла рядом, иногда смеялась особо удачным шуткам. Впрочем, смеялась она очень редко.?
   От присутствия Айсфинг почему-то всегда было тепло, так, будто играешь с лучшим другом, который всё понимает и всегда готов порадоваться за тебя. При этом внешне она могла ничего не делать, просто сидеть, улыбаться, и уже было хорошо. Мои товарищи тоже чувствовали это, и теперь всегда, когда я звал их играть, первым делом спрашивали: "А Линара пойдёт?".
   Оглядев наш замок, Айсфинг заметила:
   - У вас внешнее кольцо стен бесполезное получилось. Расстояние между стенами слишком большое, защитники внутренних не смогут обстреливать врагов, если те прорвутся. И ворота напротив друг друга, а лучше под прямым углом делать.
   - Так это же какой крюк в мирное время придётся делать, - возмутился Варг.
   - Зато при осаде выживешь.
   Следуя советам Айсфинг, мы перестроили замок так, что он действительно стал неприступной крепостью.
   - И откуда ты это всё знаешь, Линара? - удивился Динко.
   - Отец учил... а потом, я много крупных городов видела, - отводя глаза, сказала Айсфинг.
   Ага. А ещё у неё был собственный замок. И она об этом сейчас чуть не проговорилась.
   - Вот бы так всю жизнь, строить и строить, и чтобы не надо было ни с кем воевать, - вдруг сказал Варг.
   - Да, было бы здорово, - неожиданно согласился Динко.
   На крыльце послышался шум.
   - Что же вы за лентяи такие? - закричал с крыльца дядька Мизуроану, - Нормальные дети должны либо работать, либо бегать по улице и других лупить!
   - Мы дома строим! Чем плохо дома строить? - обиделся Варг.
   - Были бы вы моими детьми, я бы вас выпорол, чтобы не сидели!
   Дядька Мизуроану, наш сосед через пять домов на шестой, отстраивал нам большую комнату и ремонтировал крышу. Мама наняла его на выменянное в городе серебро. Работал он хорошо, но уж слишком близко к сердцу принимал наше воспитание. Каждый раз он ругал нас за то, что мы играем в слишком малоподвижные игры, или что мы слишком слабо боремся, когда мы начинали возиться. Несколько раз, глядя на то, как мы играем в войнушку, он не выдерживал и спускался с крыши, чтобы показать нам, как дерутся по-настоящему. Заканчивалось это, как правило, обильными синяками и сильными ушибами (у нас, разумеется). Но кое-чему мы научились, например, быстро убегать, когда он спускался с крыши. Похоже, сейчас был именно такой случай.
   На крыльцо вышла мама:
   - Линара, крыша и комната закончены. Если хочешь, можешь сегодня спать одна в большой комнате, или мы все можем спать в большой.
   Айсфинг задумалась.
   - Нет, первые дни, наверное, лучше всем вместе.
   - Да что она у вас за княгиня, ради одной пигалицы два лишних светильника жечь? - возмутился сосед.
   - Княгиня, - спокойно ответила мама.
   Дядька Мизуроану получил деньги за день и ушёл, недовольно ворча о том, что никакого толка не получится от таких детей, которых с детства балуют и не порют. А мы побежали в дом - смотреть на то, что получилось. Дядька, каков бы он ни был ворчун, поработал на славу - восстановил и крышу, и дверь, и печку, и даже кое-какие украшения сделал. Меня больше всего порадовала печка - до сих пор мы грели маленькую комнатку зимой небольшим очагом, и толку от него было очень мало.
   Мама воспользовалась случаем и запрягла нас всех выносить строительный мусор. Мы устроили из этого неплохое развлечение.
   Уже начинало холодать, но занятия в школе ещё не начались - все были заняты переработкой урожая. Только поэтому у нас и было время поиграть, в другое время нас обязательно чем-нибудь бы заняли. Но время шло, дни становились все холоднее и короче, и вскоре настал день открытия школы...
   ***
   По случаю первого дня школы мама одела Айсфинг курточку покрасивее и повязала большой красный бант. Было понятно, что малышня постарается задразнить Айсфинг за то, то такая большая девочка сидит в первом классе, но Айсфинг сказала, что переживёт. Лично я боялся другого, что её начнут бить все. Просто для того, чтобы проверить на прочность. Есть у нас в школе такая традиция... Всю дорогу от дома до школы я внушал Айсфинг держаться у меня за спиной. Та даже не подумала прислушаться к моим словам.
   Прямо у ворот школы у Айсфинг вырвали сумку со школьными принадлежностями. Постарался один из мальчишек на год старше меня. Он кинул сумку своим дружкам, и они принялись играть ею, как мячиком, перекидывая друг другу ногами. Я уже набрал воздуха в грудь, чтобы завопить: "Гады - идиоты, наших бьют!", но тут случилось непредвиденное. Айсфинг прошествовала прямо в центр банды, подошла к самому вредному парнишке и сказала: "Не обижай меня, пожалуйста". А потом улыбнулась. При этом она ничуть не обращала внимания на сумку, которая летала у нее за спиной. Как она так может? Я бы бегал за сумкой, вопил и пытался вырвать.
   После самого вредного парня Айсфинг прошла к следующему мерзавцу, к тому, у которого как раз была сумка, и повторила представление. А потом присела и подняла сумку.
   Она очень рисковала - банда этих придурков иногда специально ждёт момента, когда кто-нибудь присядет или нагнётся, чтобы пнуть его под зад и посмеяться над тем, как он будет катиться по земле. Здесь же произошло нечто невероятно - все придурки отвесили рты и смотрели на Айсфинг, как бараны на нового козла - предводителя стада. Потом один из них углядел своего давнего врага, и вся банда погналась за новой жертвой.
   - Что это было? - спросил Динко, который наблюдал сцену вместе со мной.
   - Сам не знаю. Думал, придётся насмерть биться.
   В этот момент нас позвали на уроки, и мы расстались. Айсфинг пошла в младший класс, а мы в свой четвёртый.
   Удивительное дело, но Айсфинг не били. Она вела себя необычно, всегда вежливо, всегда с улыбкой, но обид не терпела и требовала извинений. Поначалу ей в ответ вместо извинений кричали оскорбления. Потом перестали. Её почему-то уважали даже самые последние беспредельщики. Но и подруг у неё не было, на переменах и после школы княжна, как правило, находилась рядом со мной.
   Через полгода Айсфинг перевели в наш класс. Писать по-нашему она научилась, а в остальных знаниях она нас превосходила. Из-за математики её вообще чуть не выгнали из школы, так как она пыталась учить учителя. В нашем мире цифры записывались буквами, только сверху проводилась черта - это говорило о том, то это цифра, а не буква. Числа до 30 обозначались буквами алфавита, числа до 200 - как некоторое число раз по двадцать плюс или минус число до двадцати. При меньшем числе буква, которую следовало вычитать, писалась слева от буквы, обозначающей двадцатку, а при большем - справа. Для числа 200 был специальный символ, но числа больше 200 у нас почти никто не использовал. Складывать такие числа было непросто, а умножать умели только старшеклассники, хотя умножению учили со второго класса.
   Айсфинг же писала цифры от 1 до 12 специальными символами, а потом добавляла разряд. Складывать и умножать такие цифры было очень просто, мало того, она ещё умела и делить! Делить у нас умел только учитель и кое-кто из отличников - выпускников школы. В то время, как мы путались в десятках, она легко перемножала тысячи. Айсфинг и меня научила своей системе счета. Это было непривычно, но действительно удобно.
   Айсфинг попыталась научить своей системе учителя и добилась только того, что её высекли. Обычно все ученики с удовольствием ходят смотреть на экзекуцию, у нас считается шиком орать во время порки художественно и изобретательно. Существуют тонкие знатоки этого дела. Тех, кто вопит особо проникновенно и трогательно, потом несколько дней уважают всей школой. Учителя это прекрасно знают и тем, кто вопит ещё до удара, добавляют жару.
   Но здесь всё представление сорвалось. Айсфинг не проронила ни звука и даже не заплакала. "Тебе что, трудно было поплакать?" - обиженно выговаривали ей ценители после школы. Айсфинг ответила в том духе, что ценить надо то искусство, которое приносит радость, а не боль.
   - Ну ты и дура, Линара. При таком поведении у тебя никогда друзей не будет. Как по-твоему, почему большинство песен, которые люди любят петь, печальные? - сказала Ирхарен из седьмого, признанная королева школы.
   Айсфинг потом долго удивлённо хлопала глазами. Я ее попытался утешить, сказал, что согласен с ней, но это, кажется, мало помогло. Две недели после выговора от Ирхарен никто из девочек с Айсфинг даже не здоровался.
   Закончилось всё тем, что мы с Айсфинг считали всё по-своему на черновике, а учителю показывали готовый результат. Глядя на то, как мы бездельничаем, пока остальные упорно считают двадцатки, учитель шипел и обещал высечь нас обоих, за моральное разложение класса.
   Через неделю после порки Айсфинг заявила, что ей необходимо поговорить с управляющим хозяйством нашего помещика.
   - А с великим князем не хочешь поболтать? Управляющий - он, считай, второй человек у нас после господина. А в некотором смысле даже первый. Все мужики его боятся, если ему не понравится, как поклонишься, или не успеешь вовремя шапку снять - он тут же на порку отправляет, да такую, что потом взрослые встать не могут. И ты с ним собралась говорить?
   - А с кем ещё о ценах на зерно говорить?
   Я почесал лоб:
   - Да больше, пожалуй, не с кем.
   - Проводи меня к нему.
   Идти от школы до замка недалеко... Вот только при этом надо пройти три самые опасные улицы. На этих улицах живут самые богатые люди, зажиточные мастеровые или профессиональные бойцы - те, которые не занимаются ничем, кроме как охраной замка и набегами на соседей. Дети с этих улиц держатся особняком, всех остальных детей они рассматривают исключительно как оборудование для оттачивания боевых навыков. С ними не связываются даже самые отчаянные драчуны с других улиц, и тому есть несколько причин. Во-первых, их с детства учат разным коварным приемам, во-вторых, они всегда рады объединиться против "быдла", как они нас называют, в-третьих, они с детства почти каждый день ели мясо. Благодаря мясной диете они выше нас на голову и тяжелее раза в полтора. Соваться на их улицы без веской причины очень опасно. Мне ли этого не знать - в моем классе учатся трое ребят с этих улиц. Но мы с Линарой вроде как знаменитости после летних приключений... можно рискнуть.
   - А зачем тебе говорить с управляющим?
   - Надо.
   Я уже привык, что Айсфинг никогда не опускается до объяснений, и потому не стал настаивать. По характеру она иногда ещё хуже, чем управляющий.
   В первый день нам относительно повезло: стражник на воротах сказал, что управляющего нет, и нас никто не тронул на пути домой. На следующий день дежурила другая смена. Когда Айсфинг постучала в калитку у ворот, сверху загудел голос:
   - Тебе чего нужно, маленькая штучка?
   В голосе слышалось веселье. Наши мужики и так ласковостью не отличаются - могут поймать на улице и приставить к работе, а потом не заплатить, или уши накрутить ни за что ни про что... Но когда они попадают в замок и получают оружие, у них совсем крышу сносит. Наиболее опасны они, когда вот так собираются повеселиться. Я уже готов был дать деру, но Айсфинг спокойно сказала:
   - Хочу поговорить с управляющим.
   Наверху захохотали:
   - Ну, иди, таким маленьким штучкам у нас двери всегда открыты!
   А потом, как это ни странно, и калитку открыли, и дали пройти.
   Управляющего мы нашли за оградой бывшей псарни. После появления Теней собаки жили вместе со всеми, в замке, а на псарне их только тренировали. Управляющий разговаривал с каким-то мужчиной в ужасно изодранной одежде. Мужчина стоял к нам спиной, и мы его не узнали. Айсфинг подошла, поклонилась и попросила разрешения поговорить. Управляющий скосил на неё глаз и повернулся спиной.
   Мы отошли в сторонку и принялись терпеливо ждать, а чтобы не скучать, начали строить предположения о том, что за человек может ходить в настолько изодранной одежде. У самых последних наших односельчан одежда лучше. Даже те, кто не могли себе купить ткань, могли получить чужие обноски и зашить их. Но чтобы ходить вот так, со свисающими лохмотьями... И что самое удивительное, управляющий разговаривал с этим человеком очень уважительно.
   Закончив разговор, управляющий поклонился собеседнику и повернулся к Айсфинг:
   - Чего тебе, маленькая штучка?
   - Простите, господин, могу я узнать, возможно ли такое, чтобы вы осенью купили у меня зерно за деньги?
   - Зачем нам покупать у вас зерно, если мы можем получить его даром с других селян просто как налог за землю?
   - Затем, что вы сможете потом продать его в городе князю намного дороже.
   - А зачем князю зерно за деньги, если он получает его от нас даром? - управляющий смеялся над нами.
   Я почувствовал неминуемую порку. Проклятие, я не смог удержаться от того, чтобы не спрятаться за спину княжны.
   - Затем, что так можно содержать больше лошадей и воинов, а с их помощью захватить ещё большие богатства.
   - Хм. Хо-хо. Ты у них в семье, значит, старшая хозяйка? - продолжал веселиться управляющий.
   - Я просто хочу узнать, по какой цене я смогу продать зерно, если у нас его будет больше, чем нужно для выживания.
   В этот момент человек в рваной одежде повернулся, и мы с удивлением узнали в нём нашего помещика.
   - Хотел бы я узнать, как вы будете выращивать зерно? У вас же земли нет, - засмеялся наш хозяин.
   Мы Айсфинг ничего не ответили, так как онемели от изумления.
   - Не удивляйтесь, это одежда для тренировки собак. Я люблю тренировать собак.
   - Мы распашем дальние поля, на месте брошенного села, - наконец нашла в себе силы ответить княжна.
   - Ого! Хотел бы я посмотреть, как это у тебя получится! Особенно я хотел бы посмотреть на то, как ты пахать будешь, - помещик ушёл, смеясь.
   Управляющий воспринял слова помещика как разрешение:
   - Это серьёзный разговор, а серьёзные разговоры лучше проводить в помещении.
   Он провёл нас в замок, в небольшую комнатку. Очевидно, это была его рабочий кабинет. В нём не было никаких украшений, зато по всем стенам высились стеллажи и полки с документами. Здесь были и свитки, и сшитые пачки листов, и коробки разных размеров. В коробках тоже лежали записи на листочках разного размера.
   Управляющий уселся за стоящий у окна массивный рабочий стол, устремил на княжну пронизывающий взгляд и произнёс:
   - Я обещаю подумать над твоим вопросом. Но у меня есть для тебя другое предложение. Посмотри на все эти счётные книги, на все эти проклятые листы с податями, недоимками и долгами. Ты не представляешь, как много здесь счётной работы. Учитель из школы говорил, ты быстро считаешь. Вычисляю я и сам хорошо, но мне бы пригодился кто-нибудь, кто проверял бы за мной расчеты. Я буду тебе платить, положим тебе несколько монет в неделю. Что скажешь на такое предложение?
   - Он тоже умеет теперь быстро считать, - ткнула в меня пальцем Айсфинг.
   - И его возьмём, - благодушно согласился управляющий, - расчётов здесь на десятерых таких, как вы.
   - Я подумаю, но мне больше нравится стать управляющей большой фермой,- сказала Айсфинг.
   - Подумаешь? Ну ладно, подумай, - управляющий заметно рассердился, но не стал показывать гнев.
   - Ты что, с ума сошла? - накинулся я на Айсфинг, когда мы вышли из замка, - Просьба управляющего - это, считай, приказ! Да и дело-то какое - не тяжелое, а почета много! В школе как узнают, что ты управляющему помогаешь, так больше пороть никогда не будут. И все наши хулиганы больше никогда твою сумку школьную отбирать и прятать не будут.
   - Пороть не будут? - эта идея княжну заметно заинтересовала. Но потом она ещё немного подумала и вынесла решение: - Не хочу быть никому слугой. Хочу иметь свою ферму, совсем небольшую, в несколько работников, и мирно выращивать зерно. Даже если это даст меньше денег и уважения. Быть слугой властителя - это, конечно, почетно. Но это жизнь в постоянной готовности услужить хозяину, а для ещё большей чести - умереть ради хозяина. Быть слугой - это совсем не то, что быть хозяином. Я не смогу. Мне нравится строить планы и смотреть, как они исполняются. Я слишком своевольная для того, чтобы становиться слугой.
   Чем дольше Айсфинг говорила, тем больше она меня удивляла. Надо же, находится на краю выживания, без денег, без слуг, а ещё перебирает - это не нравится, то не нравится... Я был так удивлен, что не заметил того момента, когда ноги сам свернули на кратчайший путь - на Грушевую улицу. Вот только ходить по этому кратчайшему пути нам никак не стоило. Это была улица богатых людей, а ещё это была вотчина самой крутой молодежной банды. Трое одноклассников делали мою жизнь нестерпимой в школе, и все они входили в эту банду. Причём входили отнюдь не на первых ролях. Скорее, они были отбивным мясом.
   Когда я сообразил, куда занесли меня ноги, было уже поздно. Пока я озирался, придумывая пути обхода, нас успели заметить.
   - Ха! Это тот самый пупсик, который сегодня отказался делать то, что должен, - раздался насмешливый голос за моей спиной. Аргитак, мой одноклассник. Я обернулся. Аргитак был не одинок. За его спиной торчало пятеро старших ребят. Это означало, что они скучали у кого-то во дворе, издалека увидели новую забаву в нашем лице и организовали засаду. А ещё это означало, что Аноритоко, главарь этой банды...
   - Все люди должны делать то, что должны делать, - раздался за моей спиной голос Аноритоко. До чего же он противный!
   Я развернулся ещё раз. За главарем торчала вся остальная банда - человек двадцать, а может, и тридцать.
   - Я не собираюсь издеваться над людьми ради забавы. Даже если Аргитак считает, что я должен.
   Речь шла об одном случае, имевшем место сегодня в школе. Бергинотос, один из неплохих парней с соседней улицы и ученик из другого класса, вынужден был задержаться в мастерской. Его никак не отпускал учитель. За это время в мастерскую зашли наш ребята, обнаружили беззащитную сумку Берга и начали перекидываться его вещами. Берг долго бегал от одного до другого, и только я, когда мне кинули его ручку, отдал ее бедолаге. Абаргак и Аскаротак, дружки Аргитака, кричали мне этого не делать самым угрожающим тоном, но я их не послушался. Аргитак посчитал это предательством класса и прилюдно пообещал мне "не оставить этого дела без последствий". В школе он ничего сделать не успел, но сейчас, похоже, сильно вырастет в глазах своей банды, предоставив ей новую игрушку. Я против воли начал сжиматься в комочек.
   - Пожалуйста, позвольте нам пройти. Мы ходили в замок по делу и не могли пройти мимо вашей улицы, - раздался голос Айсфинг.
   - Обязательно пропустим, милашка, - голос Аноритоко стал сладким и ещё более противным, - но только вот понимаешь, какое дело... Если всяким говнотопам не напоминать периодически, кто они такие, и не пинать по разным чувствительным местам, то они могут подумать, что за ними теперь никто не смотрит, и что теперь они могут пинать всех, кого хочется. Например, если этот мелкий не слушает авторитетных людей своего класса, то это беспорядок, который должен быть наказан. Или вот ещё один пример. По нашим законам женщина не имеет права первой заговаривать с мужчиной, ты должна сначала поднять руку и ждать, пока тебя спросят. Уверен, что тебе это говорили. Говорили?
   - Пупсик только при мне в школе ей как минимум десять раз говорил, - ухмыльнулся Аргитак.
   Тут я испугался по-настоящему. Пока дело касалось только меня, всё было проще. Банда избила бы меня всеми узнанными за последнее время способами, возможно, сломала бы руку или ногу. Но потом отпустила. Но если они возьмутся за Айсфинг... Та совершенно не готова к беспределу изощрённого избиения. Она даже по школе когда идёт, в стороны не отклоняется, как будто её окружает аура неприкосновенности.
   Кто её вообще за язык тянул? Конечно, в бытовой жизни ни мы, ни наши соседи не соблюдали все правила светской жизни. Это было просто невозможно. Но жители трёх богатых улиц... они все помешаны на соблюдении традиций. Банда будет издеваться над Айсфинг долго, изощрённо и с удовольствием.
   - Может, ещё и на ночь будете меня стреноживать? - спокойно ответила княжна.
   Кое-кто из банды хихикнул. Аноритоко обвёл своё стадо таким взглядом, что смешки сразу прекратились. Всё, нам конец.
   - Пожалуйста, позвольте нам пройти. Мы ходили по делу и не могли пройти иначе, - терпеливо, как детям, повторила Айсфинг.
   Несколько человек двинулось по направлению к ней.
   - А ну назад! - завопил я, - Если вы её хоть пальцем тронете, я... я не знаю, что с вами сделаю. Но я сделаю такое, что вам будет очень больно и очень страшно!
   Аноритоко поднял руку с раскрытой ладонью. Парни остановились.
   - Он что, самый страшный боец в школе? - Аноритоко адресовал вопрос моим одноклассникам.
   - Дохляк! Слабак! Никогда не дерётся! - наперебой загалдели те.
   - И как ты нам сделаешь больно и страшно? - разулыбался Аноритоко.
   Этот момент был моим слабым местом.
   - Забью в палку гвозди и из-за угла воткну в каждого из вас, по очереди.
   Аноритоко всплеснул руками, как престарелая бабушка:
   - Милай! Где же ты только углов найдешь?
   Банда засмеялась.
   - У меня есть предложение получше. Мы тебе сэкономим время. Мы дадим тебе такую палку. Сможешь ткнуть ею меня четыре раза так, чтобы показалась кровь, - я вас отпущу.
   - Аноритоко! Командир! Позволь нам! - начали восклицать сразу несколько парней, среди которых были в том числе и мои дражайшие одноклассники.
   - Вы ещё маленькие, - барственным движением руки отмёл вожак моих ровесников, но трем другим товарищам разрешил участвовать в потехе - только после того, как я поцарапаю его самого. Я смотрел на это представление и не знал, смеяться мне над их глупостью или плакать.
   Кто-то из подхалимов принёс палку, в наконечник которой под разыми углами были вбиты гвозди. Палка была большой, тяжелой и неудобной.
   Айсфинг пыталась меня тренировать на основе тех знаний, которые она получила, подглядывая за учёбой воинов ее отца. Её саму тоже немного учили боевым искусствам. Принцессам в её мире было положено такое образование. Правда, единственное, чему её успели научить - это уклоняться от некоторых ударов. Наши тренировки были не очень успешными, но кое-каким секретам она меня все-таки научила. Например, пониманию того, что любое оружие из-за дополнительного веса только мешает и задерживает.
   Как только мне подали палку, я незаметно начал раскачивать один гвоздь. На это ушло некоторое время.
   - Эй, ты там долго будешь торчать? Нападай уже, - потребовал Аноритоко.
   Пришлось начать двигаться.
   В этот момент на сцене нашего театра боевых действий появилась ещё одна фигура. Горгенкрат, парень на год или на два старше меня. Я плохо его знал, встречал иногда в школе. Горги вывернул из-за угла и едва не налетел на Аноритоко. Увидев вожака банды, Горги от неожиданности проделал весь обычный ритуал, сопровождающий встречу двух парней: сдвинул кепку вперед, плюнул под ноги и зыркнул исподлобья. Аноритоко ахнул:
   - Это ещё что такое?
   Горги обвёл взглядом начинающую улыбаться компанию и торопливо заговорил:
   - Я в замок иду, работать, мне дядько Варсо говорил, если вы меня будете задерживать, то лучше вам меня не задерживать.
   - А никто тебя и не собирается задерживать. Вот только кто тебя учил так приветствовать почтенных людей? Сейчас получишь три раза по заднице, поприветствуешь нас, как надо, и пойдёшь дальше. Ты же помнишь, чему вас учили, о чем наш господин на весеннем празднике говорил? Когда подходишь к другому человеку, улыбаешься и изображаешь поклон. А ну-ка изобрази.
   Горги отошёл на три шага, изобразил поклон, получил три пинка и спросил:
   - А что эта молодежь тут делает? Можно, я посмотрю?
   - А не опоздаешь? Ты же вроде спешишь.
   - А я быстренько...
   Аноритоко милостиво разрешил и перенёс внимание на меня.
   Я двинулся на вожака. Аноритоко встал в боевую стойку. Я услышал, как Айсфинг начала шептать заклинание. Замедление, скорее всего.
   Я замахнулся. Это было длинное, медленное и совершенно бесполезное движение. Так дрались только пьяные мужики, после того, как вытаскивали палки из соседского забора. За время такого замаха я мог бы добежать до соседней улицы. Аноритоко подумал, что я полный дурак, и начал улыбаться. Он протянул руки вперед, чтобы провести захват, но ему досталась только палка. Я в это время поджал ноги, провалился под вытянутые руки, подкатился и чиркнул тупой частью гвоздя по ноге. Аноритоко дернулся. Наверное, ему было очень больно. Да, я редко дрался в школе или на улицах. Я ни на кого не нападал. Но мы много тренировались с друзьями, и каждый захват, каждый хитрый удар, которыми нас потчевали разные обидчики, все они изучались и разбирались. Мы пытались найти способы борьбы против каждого из них. Тренировки с Айсфинг дали последнее недостающее качество - умение уходить от ударов небольшими движениями. До этого у нас был принят силовой, размашистый стиль движений.
   Поднявшись за спиной противника, я сказал:
   - Это была тупая часть гвоздя. У тебя не будет крови. Я тебя пожалел.
   - Ты? Меня? Пожалел? - эти слова привели Аноритоко в бешенство.
   Он забыл как о своих обещаниях, так и обо всех правилах. С перекошенным лицом он принялся тыкать в меня гвоздеватой палкой. Уклоняться от его ударов было проще простого. Гнев отключил его разум, и потому он тупо тыкал туда, где видел мое тело. Я уходил от ударов очень небольшими, короткими перемещениями, и почти не уставал. Аноритоко же разбрасывался силами и вскоре начал задыхаться. Наверное, со стороны это смотрелось очень эффектно, как будто я был неуязвимым. Краем сознания я отметил удивленные возгласы банды.
   Через некоторое время Аноритоко испуганно взглянул мне за спину. Я не стал оборачиваться - знаем мы эти штучки, я обернусь, а он меня стукнет со всей силы. Но оказалось, что Аноритоко не притворялся. За моей спиной раздался грозный голос:
   - Немедленно прекратить! Я расцениваю твоё поведение как попытку убийства.
   Аноритоко выронил палку и попытался улыбнуться:
   - Да мы это тут так, тренируемся.
   - Вижу я, как ты тренируешься. Немедленно идёшь со мной к господину.
   Только тут я рискнул обернуться и посмотреть на нашего спасителя. Это был один из ближайших воинов нашего помещика, кажется, его звали Эрголиниан, я точно не знал. Во время обороны крепости он руководил боем у ворот до тех пор, пока не проснулись остальные воины. Жёсткий, мрачный дядька, он и говорить-то толком не говорил, а когда не рычал на мужиков, то рявкал.
   Аноритоко к помещику не пошёл, он толкнул меня в сторону воина, а сам дал деру. Очевидно, домой, искать защиты у родни. Остальная банда незаметно растаяла. Каждый раз, когда я переводил взгляд, людей вокруг становилось всё меньше, а потом не осталось совсем. Я даже не понял, как им это удалось.
   Эрголиниан что-то прорычал про то, что совсем у молодёжи чести нет, если малышей бьют, подобрал палку и пошёл в направлении замка. Следом за ним поплелся на работу Горги. На пустынной улице остались только мы с Айсфинг.
   Я подошёл к княжне. Она дрожала крупной дрожью.
   - Я очень испугалась за тебя, - сказала Айсфинг, - и, похоже, нам придётся принять предложение управляющего. Иначе нас эта банда рано или поздно достанет.
   Странно, а я вот никакого страха не чувствовал, только возбуждение. Я мог бы уворачиваться от вожака банды вечность.
   - Мне очень помогли твои занятия, - признался я.
   На середине пути мои ноги отказались идти. Айсфинг терпеливо сидела со мной под забором до тех пор, пока я не смог двигаться.
   На следующий день помещик проводил разбирательство. Меня и Айсфинг вызвали в замок, сказали приходить после школы.
   В замке шла попойка по поводу неведомого нам праздника. Впрочем, возможно, никакого повода и не было. Прерывать пир ради нас господин не захотел, а потому суд вершился прямо перед праздничным столом, на глазах у всех гостей и собутыльников.
   - Так, значит, говоришь, вот этот длинный вчера пытался убить вот этого маленького? - вопрошал помещик, обводя нас с Аноритоко мутным взором.
   - Так точно, господин, пытался, тыкал в него вот этой палкой с гвоздями, очень опасной, смею заметить, - отвечал дядька Эрголиниан, ещё более пьяный, чем помещик.
   - Опасной для кого? Для того, кто бьёт, или для того, кого бьют? - промычал помещик и воззрился на дядьку долгим взором. Тот ответил ему не менее долгим бессмысленным взглядом и наконец ответил:
   - Думаю, она опаснее для того, кто бьёт.
   - Эй, малец, ты как мог допустить, чтобы тебя били таким опасным оружием? - грозно спросил помещик, глядя на меня. Я несколько растерялся от такого поворота дел, но честно ответил:
   - Они мне её сами дали, обещали отпустить, если я их поцарапаю, но во время боя я её сам Аноритоко отдал, а его другим способом поцарапал. А он рассердился и начал меня со всей силы бить.
   - Я смотрю, ты умён, если отдал эти дрова врагу. А почему ты до сих пор жив?
   - А я уворачивался.
   Гости за столами засмеялись. Помещик с глубокомысленным видом покивал головой.
   - Аноритоко, ты меня расстроил. Учишь вас, учишь, а чуть отвернёшься - вы такое глупое оружие делаете. Как ты мог так поступить? И ещё, скажи мне, с какого недосыпу тебе пришла в голову идея нападать на людей, которые пришли ко мне или к управляющему, причём по делу?
   - Он в школе себя плохо вёл, его надо было наказать, а ещё у него женщина невоспитанная, - сбивчиво забормотал главарь банды.
   - Меня не интересуют ваши детские ссоры! - громыхнул помещик, - Обстоятельства просты! Человек шёл в замок по делу, а ты его остановил и пытался убить! Я уж не говорю о том, что он меньше тебя в два раза и вас была целая толпа. Единственное, что я должен сделать - это оставить тебя на ночь привязанным на площади.
   - Помилуй, господин! - взмолился пожилой человек за одним из столов. Помещик от него отмахнулся и продолжил:
   - Я что-то там слышал про то, что ты не смог попасть по этому недорослю. Сейчас мы дадим тебе хорошую дубину, если попадёшь по нему - я тебя, может быть, и помилую.
   Все участники праздника, предчувствуя забаву, разразились радостными криками.
   Вот так поворот! Если меня не убили вчера, то, похоже, убьют сейчас.
   Аноритоко вынесли железную булаву, да не простую, а с шипами. Тяжеленная! И шипы острые! Ему даже не надо попадать по мне булавой, достаточно будет задеть шипом, и меня разрежет на несколько сантиметров вглубь. Если я не путаю, такую булаву называют "Утренняя звезда". И на Айсфинг надежды нет - среди приезжих гостей я заметил одного человека в одежде мага. Если она начнёт колдовать, он её сразу почувствует. Я сам учил княжну, как отличить магов, и не применять магию рядом с ними.
   Я снял рубаху, отошёл подальше от стола и поклонился публике. Меня приветствовали дружным рёвом. Когда поклонился Аноритоко, в его сторону засвистели. Это меня удивило. Я думал, воины помещика будут на его стороне.
   Аноритоко побледнел и кинулся на меня. Схватка была копией предыдущей - я приседал, уклонялся, несколько раз удалось поднырнуть под руку противника и отвести её в сторону. Сначала мне хлопали, потом гости восторженно кричали, а под конец одобрительные выкрики переросли в сплошной рёв. Сквозь него даже не слышно было приказов помещика, и ему пришлось дать знак стражникам. Один из воинов стукнул копьём по булаве Аноритоко, а второй поставил своё копье между нами, как шлагбаум. Аноритоко послушался и отошёл, глядя на меня затравленным взглядом.
   Когда народ перестал реветь, помещик привстал и объявил:
   - Вообще-то этого засранца надо было бы казнить, но это представление меня невероятно порадовало. Ради такого веселья я оставлю его в живых. Пяток ударов кнутом и денежный штраф оставят ему необходимую память.
   Все присутствующие разразились одобрительными криками, отец Аноритоко заплакал от облегчения. Меня помещик подозвал поближе, а затем собственноручно налил что-то из кувшина в золотой кубок. Наверное, это было то самое легендарное вино, которое пьют только очень богатые люди.
   - Пей!
   Я послушно выпил противную жидкость.
   - Ну, как? - поинтересовался господин.
   - Как скисший компот. Я бы предпочел сладкий, нескисший, - честно ответил я.
   Мой ответ привёл публику в состояние дикого восторга. Помещик сунул мне холодную свиную ножку, которой до этого дирижировал, произнося речи, и отправил за дальний стол. Ножка была совсем холодной и противной, с застывшим жиром, но мы с Айсфинг всё равно её съели. Нечасто удаётся поесть мяса задаром.
   К нам подсел управляющий. Вертя в руках пустой кубок и не глядя на нас, он спросил:
   - Как думаете, почему наш господин не послал мальчишку на смерть?
   Мы переглянулись.
   - Ну, не знаем.
   - За внимание господина борются две группы. Одна группа, которую представляет Эрголиниан, является группой воинов. К другой группе, в которой, в основном, состоят торговцы, относится родня Аноритоко. Это не строгое разделение, воины и торговцы есть в обеих группах. Вас должно интересовать то, что обе эти группы готовы сделать что угодно для того, чтобы оттеснить другую от уха господина. Когда Эрголиниан пришёл вчера с доносом на Аноритоко, это было, можно сказать, объявление войны. В случае гибели мальчишки началась бы тихая война, в которой, вероятно, погибло бы много людей. Поэтому господин постарался свести всё к шуточному представлению. Ты, малыш, конечно, натерпелся страху, но по секрету могу сказать, что шипы у булавы из мягкого дерева, а сильно стукнуть тебя воины не дали бы. Но это всё присказка. А сказка в том, что вторая группа получила сильный щелчок по носу. Сейчас они затаятся, но рано или поздно они тебе эту обиду припомнят. Так что поступай ко мне арифметиком, тогда они не решатся тебя трогать.
   Не успел я открыть рта, как Айсфинг выпалила:
   - Ваше предложение - большая честь для нас.
   - Куда катится наш мир, если женщины начали решать за мужчин? - удивлённо поднял брови управляющий. Затем он поставил перед нами небольшую баночку и ушёл.
   В баночке было самое настоящее варенье из сладких ягод! Сахар в моём мире был очень большой редкостью. Мы с Айсфинг постарались как можно быстрее улизнуть с праздника, чтобы поделиться с мамой редким деликатесом.
   На пути домой нас перехватила банда Аноритоко. Настроены они были очень миролюбиво, больше всего их интересовала судьба вожака. Когда я успокоил их новостью о том, что Аноритоко не будет казнен, они заметно повеселели. А после того, как пересказал наш бой и решение помещика, удостоился здравицы. Уходили мы с Айсфинг под обещания побить всех наших врагов. Мы улыбались, но не поверили ни одному слову.
   Так мы, совершенно неожиданно, получили очень доходную работу. Удивительной особенностью этой работы оказалось то, что наибольший доход приносило не жалование, а подношения односельчан. Поначалу нас очень удивляло то, что к нам с первого дня потянулись хозяева с просьбами узнать, сколько точно они должны. Гостинцы они приносили неожиданно щедрые.
   Позже мы поняли, что управляющий был никудышним арифметиком. Он не мог точно посчитать даже постоянную плату, а кроме этого были разные долги, скидки, займы, штрафы и прочие личные договоренности. С памятью у него тоже было слабовато, цифры разных договоренностей он помнил почему-то совсем не так, как селяне. Нет, он не обманывал, он одинаково путал как в большую, так и в меньшую стороны. Впрочем, у него было серьезное извинение: большинство договоренностей заключалось под хорошим градусом.
   Айсфинг с её идеальной памятью и цепким вниманием попала в эту ситуацию, как масло в огонь. Следующие недели мы метались по селу, выясняя, кто что помнит о своих долгах, проводя очные ставки и сводя все данные в систему. Селяне были готовы танцевать перед Айсфинг с приплясом, а управляющий начал бояться княжны. Каждый раз, когда Айсфинг ловила управляющего на неточности, она устремляла на него тяжёлый взгляд исподлобья. Управляющего начинало трясти от одного этого взгляда - Айсфинг почти никогда не ошибалась, и у неё всегда были подтверждающие документы.
   Работы с делопроизводством было настолько много, что мы появлялись дома почти затемно. Речи о том, чтобы кто-нибудь нас обидел, уже не было: все хозяева объяснили не только детям, но даже самым злым собакам, что нас с Айсфинг обижать не надо. Все как-то сразу поняли, что Айсфинг может напомнить управляющему о том, что он обещал иному хозяину скидку или отсрочку, а может и не напомнить.
   Управляющий несколько раз пытался освоить нашу систему счета, но это получалось у него очень медленно. В итоге он свалил почти всю работу на нас. Мама не могла нарадоваться на то, как всё сложилось. Она говорила, что мы с Айсфинг зимой зарабатываем больше, чем некоторым мужикам платят летом. Одна только Айсфинг была недовольна, говорила, что она терпеть не может прислуживать.
   Через некоторое время управляющий настоял на том, чтобы нашу систему счета начали преподавать в школе.?
  
   Глава 6. Война.
  
   В середине первого месяца весны на нас напало объединённое войско соседей. На этот раз войско вёл сам барон Иренг. У него были свои счеты с нашим помещиком. Мужики соседних сёл шли по более простой причине - после прошлой неудачи у них было нечего есть. Войско поддерживали двое колдунов - наёмных боевых магов.
   Войско нашего помещика закрылось в крепости и выходить не стало. Нападавшие ограничились грабежом села и штурмовать крепость не решились. Из всего войска только барон Иренг и две сотни его личного войска дошли до стен крепости. С бароном были ещё трое помещиков из соседних сёл, те, которые обычно враждовали с нашим господином. Их также сопровождали собственные телохранители. Остальное воинство предпочло войну с коровами.
   Мы с Айсфинг в момент нападения были в замке. Нападавшие сделали ставку не внезапность, и это им во многом удалось. Они напали поздним утром, когда их никто не ждал. Войско нападавших ухитрилось где-то провести ночь, а оставшийся небольшой отрезок пути проделали утром бегом. Многие ехали на телегах. Было также много конных.
   Воины помещика еле успели закрыть ворота крепости. Вероятно, барон планировал взять крепость штурмом, но всё войско разбежалось по селу искать хоть что-нибудь съестное. Барон с ругательствами гонялся за солдатами и заставлял их идти на штурм, но пока он разворачивал одну группу, три других успевали утечь в село. Десятка конных телохранителей барона не хватало, чтобы перехватить всех. Самым дисциплинированным войскам барон поручил главную задачу - захват ворот крепости, и в итоге только эти войска и дошли до стен. Остальные, проходя мимо села, не смогли одолеть искушения и бросились грабить. Барону осталось только кричать с земли оскорбления.
   Я впервые увидел, как работают боевые маги. После первых перебранок барон предложил нашему помещику сдать крепость и уйти с почётом, сохранив оружие. Помещик отказался. Тогда над войском барона поднялась дымка и двинулась на наши стены. Внешне ничего не происходило, но многие люди на стенах начали засыпать и падать.
   Помещик осмеял барона и спросил, каким образом тот собирается штурмовать укрепленные стены двумя сотнями конников. Барон побранился ещё немного и отвёл войска. Магия ему не помогла.
   Ущерб от набега оказался неожиданно большим. Нападавшие увели и унесли всю домашнюю скотину. Кроме того, помещик за несколько дней до того раздал по домам посевное зерно на переборку, и всё оно оказалось похищено.
   Наша мама отсиделась в погребе, но у нас увели двух коз и нашу любимицу - корову Звездочку. Мы купили её поздней осенью, совсем молодую, почти теленка. Айсфинг носилась с ней, как с ребёнком. И теперь её увели!
   Помещик до вечера подсчитывал ущерб, а затем объявил, что мы не можем не пойти на ответный набег. Следующую неделю между нашим селом и городом сновали гонцы - помещик искал союзников. Союзников оказалось неожиданно много. На десятый день в село прибыли двое родственников нашего господина, каждый со своими лучшими воинами, и двое наёмных боевых магов. Их прислал князь города. Ради прибывших закатили пир, на пиру Айсфинг заставили выступать перед гостями - перемножать в уме большие числа.
   - Я пойду в набег, за Звездочкой, - заявила Айсфинг тем вечером.
   Мама тут же начала кричать, что не допустит, чтобы ребенок, за которого она в ответе, так глупо погиб. Айсфинг тоном, не допускающим возражений, ответила, что моя мама ей не мама, а наёмная слуга, и что этот вопрос не обсуждается.
   - В погребе закрою! - не сдавалась мама.
   - Не советую, - спокойно сказала княжна. Только тут мама вспомнила, что Айсфинг - не просто девочка. Я попытался воспользоваться моментом:
   - Я тоже пойду, в конце концов, я старший мужчина в доме, и это из моего хозяйства увели корову.
   - Растишь вас, растишь, а сейчас вы пойдёте в набег, и вас первый встречный, самый дохлый мужичонка укокошит, - заворчала мама. Но по всему было видно, что она сдалась.
   Набег состоялся через день. Помещик не стал рисковать с ночными переходами и ночёвками в шатрах. Собирались мы, как обычно, ранним утром.
   Перед отправкой помещик объехал колонну и вытащил нас из-под телеги дядьки Аншара. Он был нашим дальним родственником. Мама пристроила нас с приказом не отставать от него ни на шаг, не участвовать в схватках и заниматься только сбором продовольствия. Поскольку дядькин план действий в этой войне не отличался от маминого, тот весело обещал, что не допустит никаких схваток с нашим участием. Перед отправкой он посоветовал нам спрятаться под телегой, иначе помещик или кто-нибудь из старших воинов нас обязательно выгонит. Вот из-под этой-то телеги помещик нас и вытащил, причем это не было случайностью: он намеренно искал Айсфинг, причем не один, а в компании троих воинов.
   Поставив княжну перед колонной, господин с улыбкой спросил у неё, чего не хватает. Айсфинг обвела колонну своим характерным мрачным взглядом исподлобья и ответила, что не умеет видеть насквозь, не принимала участия в сборах и не знает ничего о запасах.
   - А ты попробуй, я знаю, что когда ты перед делом вредничаешь, то потом дело хорошо удаётся, - громко смеялся помещик.
   Айсфинг глянула на помещика таким взглядом, от которого её облачные подданные, наверное, сгорали на месте заживо. Но потом вежливо ответила, что, по её мнению, маловато телег для раненых, и что запаса стрел она не видит. Господин засмеялся ещё громче, но вынужден был признать правоту княжны относительно раненых. Потом он решил проверить запас стрел, и выяснилось, что стрел не взяли совсем - в горячке сборов за них приняли другой груз. Тут шуму было намного больше. За суетой помещик забыл про княжну, чем та сразу воспользовалась и юркнула на телегу. До вражеского села мы доехали совершенно спокойно.
   Объединённые войска соседнего села и разбойного барона ещё стояли в крепости. Наши войска разделились - воины пошли сдерживать врага у крепости, а мужики на телегах отправились искать продовольствие. Селяне враждебного села геройствовать не стали и попрятались по подвалам.
   Каким-то чудом мы вместе с дядькой Аншаром быстро нашли нашу Звездочку и обнаружили довольно много зерна. Коз мы не нашли ни одной - то ли их всех съели, то ли увели в другое село. Возможно, их затащили в подвалы даже раньше, чем детей - чтобы было хоть какое-то молоко. Вместо коз мы натаскали довольно много кур.
   В самой горячке привязывания корзин и клеток с курами я услышал голос Айсфинг:
   - Привяжешь без меня?
   Не очень вдумываясь в вопрос, я кивнул. И только через несколько десятков секунд смысл дошёл от ушей до сознания. Я удивился: какие ещё там у Айсфинг дела без меня? Я начал оглядываться и увидел, что княжна быстро двигается в сторону сражения и уже почти дошла до конца улицы. Я показал дядьке Аншару на княжну. Дядька грузил мешок с зерном и смог посмотреть не сразу. А когда увидел, начал разворачивать телегу.
   Толкая перегруженную повозку и приговаривая: "Дура, дура, дура, дура", я шагал за телегой и напряжённо смотрел по сторонам. Айсфинг не было видно. Похоже, она решила помочь нашим войскам своей магией.
   Княжну мы догнали на краю поля боя. Она стояла немного поодаль от последней линии строя и наблюдала. Я с ходу напустился на неё:
   - Ты почему убежала? Мы могли потерять тебя, ты могла погибнуть.
   - Мне нужно учиться командовать армиями. Я же принцесса, - ответила Айсфинг, отворачиваясь так, чтобы я не видел её глаз. Но как она не закрывала лицо капюшоном и как она не отворачивалась, я успел заметить, что глаза у неё горят ярким красным светом.
   Я перевёл взгляд на поле боя. Кровавых схваток было совсем немного, бой шёл, в основном, между магами. Темная дымка носилась по полю от наших отрядов к вражеским и обратно. Там, где она касалась людей, воины валились и засыпали. Их оттаскивали в тыл, и там они вскоре приходили в себя.
   Наши колдуны не могли взять верх над вражескими, но и те не могли побороть наших. Тем временем из села потянулись телеги с награбленным. Наш помещик выждал, пока они отошли подальше, и скомандовал отступление. За счет того, что раненых положили на телеги, отступление было очень быстрым. Мы со своим тяжело груженым возом еле успели унести ноги.
   Когда мама увидела нас живыми и здоровыми, её радости не было предела. Айсфинг, наоборот, весь вечер была печальной и задумчивой. Что за чертовщина происходит с её красными глазами?
   На следующий день помещик вызвал Айсфинг к себе. Я пригласил себя на эту беседу сам, и меня не выгнали.
   - Как вам удавалось выживать ночью без защиты крепких стен? - с ходу рубанул господин, глядя куда-то в сторону. Не успела Айсфинг ответить, как он продолжил:
   - Этому подлецу, барону Иренгу, как-то удалось протащить ночью целую армию. В любой момент они могут повторить этот фокус, и мы опять не успеем собрать всех воинов для битвы. Я хочу поставить дозорный пост на полпути, оснастить его быстрыми лошадьми и поставить дежурить там хороших наездников. Но я боюсь, что людей съедят ночные существа. Как вы выживали?
   - Ничего особенного, мой господин. Шатёр из плотной ткани, яркий свет, несколько светильников.
   - И никакой магии?
   - Мне об этом не говорили, и я не видела. Но в нашем случае всё можно сделать проще. Почему бы не построить постоянный сторожевой пост, из бревен или камня?
   - Так нам и дадут соседи дом несколько дней строить, - засмеялся помещик, - что в первый день построим, то на второй сожгут.
   - Так привезите его с собой, на колесах. Постройте их несколько. Если они нападут большими силами и сожгут один, привезете на следующий день второй.
   Помещик перевёл взгляд на меня:
   - Сбегай за управляющим.
   С управляющим помещик долго обсуждал, можно ли провести по нашим дорогам большой дом. Решили, что проще построить дом здесь, пронумеровать все бревна, а затем разобрать и перевезти его на новое место на телегах. В конце обсуждения помещик сурово посмотрел на княжну:
   - Линара, ты нам очень помогла. Благодарю тебя. Но постройка дома займет некоторое время, а дозорный пост нужен уже сегодня. Будешь ночевать с дозорными в шатре, присматривать за светильниками, оплата как взрослому воину. На это время, пока не построят дом, дарю тебе Цветика. Ты с ним вроде ладишь.
   Очевидно, помещик не поверил, что княжна выдала все секреты.
   - А можно, и я поеду? Ночами сторожить?
   Помещик посмотрел на меня, как на слабоумного, но разрешил:
   - Будешь числиться младшим фонарщиком. Оплата в половину взрослого воина. Попроси смирную кобылу на конюшне. Уезжать домой будете с рассветом, не хватало ещё, чтобы наши воины ждали вас в случае набега.
   Я был рад и этому.
   Мы просидели в шатре всего две ночи. Мужики нашего селения расстарались и срубили сторожку всего за два дня, на третий её уже установили.
   За эти две ночи мы наслушались множество историй. Сидя у костра, воины принялись вспоминать разные забавные случаи из жизни. Мы смеялись, почти не переставая. Было бы весело, если бы не хоровод теней за тоненькими стенами шатра.
   Айсфинг в ответ на каждую историю искренне ахала или заливисто смеялась. Вскоре я осознал, что воины рассказывают истории, в основном, для неё. Когда мы ехали домой после второго дежурства, я спросил, почему она раньше так не смеялась. Айсфинг удивилась:
   - Правитель должен поощрять людей за хорошую историю своей радостью. Если он не будет их поощрять, то они не будут рассказывать, и он не узнает много полезного.
   Так это все было притворством? Ни за что не поверил бы, выглядело очень искренне. Да кто она такая, с такими умениями? А со мной она никогда, значит, не смеялась потому, что решила меня никогда не обманывать?
   Враждебное село сжигать нашу сторожку не стало и неторопливо построило на некотором расстоянии свою. Все восприняли это как заключение перемирия.
   ***
   В середине третьего месяца весны Айсфинг заболела. Температура и кашель никак не хотели проходить. Больше недели мама пыталась отпаивать княжну травками, не помогло. На десятый день мама пошла к сельскому жрецу. Тот сказал, что в Айсфинг, скорее всего, вселился один из болезнетворных духов, посоветовал принести в жертву и сжечь чёрную курицу. У нас не то что чёрных, но и простых кур после войны почти не осталось. Маме каким-то чудом удалось найти чёрную курицу. В качестве огромной благотворительности ей поменяли черную курицу на одну нашу простую. Сельский жрец - он у нас жрец бога силы и смерти - долго и искренне читал заговоры, а потом сжег курочку. Улучшения не произошло.
   Мне приходилось работать счетоводом за двоих. Приходя вечером домой, я каждый раз смотрел на широкую лавку, на которой под тремя одеялами неподвижно лежала Айсфинг. Смотреть на затихшую княжну было больно.
   Через две недели мы повезли исхудавшую княжну в город. Знахари - целители провели несколько церемоний и освободили нас от заметного количества золота, но ничем не помогли. Только последний маг - целитель, который взял больше всех, обратил внимание на то, что Айсфинг происходит из другого народа и внешне отличается от нас. Он посоветовал купить привычные ей продукты и полоскать горло календулой. Из привычных княжне продуктов мы нашли только особые орехи и безумно дорогие засахаренные дольки неведомого нам фрукта. От фрукта Айсфинг отказалась, сказала, что вместо него будет есть больше лука.
   Неизвестно, что больше помогло, орехи, лук, полоскания или потепление, но вскоре княжне стало лучше.
   - Больше не возите меня в город, не тратьте столько денег, календулой полоскать мы тут и без них сможем, - подвела итог Айсфинг.
   Но кашляла она после этого ещё очень долго.
  
   Глава 7. Ферма.
  
   Жалобы на то, что мы неправильно считаем долги, начали появляться с первого дня нашей работы. Но управляющий не принимал их во внимание, поскольку, во-первых, считал еще хуже, чем мы, а во-вторых, потому, что у Айсфинг на всё были свои документы и расписки. Однако находились и такие упрямцы, которые бегали жаловаться помещику и на управляющего, и на нас. Самым упорным из таких кляузников был дядька Скортоненко. Он бегал к помещику каждую неделю, как со своими проблемами, так и с жалобами всех знакомых.
   Каждый раз он отчаянно врал и устраивал буйную истерику с криками: "Они специально делают ошибки, они нас грабят, эти дети!". Помещик ему не верил и отправлял к управляющему, но, как выяснилось позже, целью Скоротненко было не уточнение долгов.
   В начале лета помещик вызвал нас с Айсфинг и сообщил, что мы больше не можем работать счетоводами из-за того, что доказано, что мы умышленно приписывали долги тем, кто нам не нравился (тут помещик вяло махнул рукой в сторону дядьки Скоротненко, который стоял за его креслом и сиял от счастья). Я попытался протестовать, говорил, что совершил несколько ошибок по невнимательности от переутомления, когда Айсфинг болела, и что она здесь ни при чем. Господин сказал, что дело решенное.
   Через три дня в помощь управляющему назначили счетоводом племянницу дядьки Скоротненко. Эта девчонка была на год старше нас, ее звали Семаруглана. В школе она несколько раз подходила к Айсфинг и выпытывала подробности системы счета. Айсфинг ей старательно объясняла.
   Я вопил, что это несправедливо, Айсфинг только смеялась. Она поболтала в школе со знакомыми и выяснила, что Скоротненко входят в тот же клан, что и битый мною главарь банды Аноритоко.
   - Скорее всего, помещик уступил этому клану из политических соображений, для того, чтобы поддержать баланс сил в своем окружении. Наши с тобой ошибки не имели никакого значения, если бы их не было, их бы придумали,- сделала вывод княжна.
   В следующие дни селяне останавливали нас на улицах и выражали глубокое почтение. А еще они жаловались на то, что Семаруглана установила очень высокую плату за то, чтобы не ошибаться в пользу помещика, при этом работала медленнее и много ошибалась.
   - Вы считали точнее и стоили намного меньше, - вздыхали селяне.
   Айсфинг даже не думала огорчаться. Ещё до нашего изгнания княжна попросила маму нанять несколько мужиков, чтобы те построили нам каменное убежище на дальних огородах, на месте брошенного села. Там мы распахали небольшой кусочек земли. Теперь княжна целиком углубилась в заботы о ферме.
   Несколько молодежных банд, обрадовавшись тому, что мы теперь не имеем поддержки управляющего, попытались наверстать упущенное и поколотить нас. Сначала мы от них просто убегали, а потом Айсфинг попросила наших строителей поговорить с родителями нападавших. Больше нас не трогали, во всяком случае, сильно.
   Параллельно со строительством убежища строилась тележка. В конце весны мы купили мула. Некоторое время мы его откармливали и учились запрягать. Это оказалось непросто, но мы справились. Потом я начал учиться пахать. Мужики, строившие убежище, чуть не померли со смеху, глядя на то, как я пытался стоять за плугом или бороться с мулом.
   Мул оказался хитрющей скотиной, при малейшей возможности он отлынивал от работы и портил борозду. Множество раз мужикам приходилось бросать работу и показывать мне, как надо. Я получил множество пинков и затрещин, но в итоге кое-как научился держать прямую борозду. Неглубоко, правда, но более-менее сносно. Мама только охала, глядя на мои учения, но пахать даже не пыталась.
   Айсфинг один раз попыталась постоять за сохой. Это было на третий день моих мучений. Увидев такое зрелище, мужики побросали работу и подошли поближе. Мул воспроизвел все трюки и уловки, которые отработал на мне, и раскачал соху так, что Айсфинг упала. Мужики наслаждались каждой секундой представления и даже не подумали помогать малышке. Я подбежал, помог княжне подняться и сказал:
   - Знаешь, давай ты не будешь пробовать, пахать, это мужская работа.
   Айсфинг вняла и больше не пробовала.
   К концу второй недели лета убежище было готово. Площадь его была невелика, но зато это была двухэтажная, прочная конструкция. На первом этаже хранились вещи и стояла скотина, на втором этаже ночевали мы. Высоту второго этажа мы с Айсфинг выбрали так, чтобы он был немного выше тех огромных теней, которых мы наблюдали во время побега с облака. Мужики удивлялись, зачем мы тратим лишние деньги на высокий второй этаж и экономим на крыше (крышу мы для экономии сделали даже не деревянной, а соломенной). Но мы были упорны и настойчивы: делайте такой высоты, и не ниже.
   Появление убежища очень сильно облегчило нам жизнь. Пропала необходимость запрягать рано утром мула и нестись на пахоту. Корова и вновь купленные козы блаженствовали среди высокой свежей травы, которая была намного лучше той, что едва выживала на истощённых общественных пастбищах села. Мул просто отдыхал, отчего его характер намного улучшился. Иногда он даже пытался ласкаться, требовал, чтобы его погладили.
   Затраченные на башню деньги были потрачены не зря. В одну из ночей Айсфинг намеренно потушила свет и высунула голову в окно. Мама чуть со страху не умерла. Но ничего не произошло: Тени продолжали толпиться у подножия башни, некоторые почти доставали до окон, но ничего сделать не могли. На всякий случай мы ещё поднимали лестницу с первого этажа, чтобы Тени - если они это умеют - не могли забраться по лестнице. В итоге держать два светильника приходилось только на первом этаже, для защиты животных. Мы тоже спали со светом, но ограничились одним светильником.
   Мы заботливо пололи и поливали всходы злаков и овощей. Никогда не любил копаться в земле, но сейчас, когда безмятежные и беззащитные ростки полезли из земли, даже мне захотелось заботиться о каждом листочке. Маме почти не приходилось заставлять нас выходить на поле.
   Беззаботная жизнь продолжалась недолго. В одно прекрасное утро на нас напали.
   В это утро Айсфинг, как обычно, вышла на поле раньше всех. Она ходила между ростками пшеницы, гладила их и что-то напевала. Это был особый сорт скороспелой пшеницы, мы специально ездили за ней в город. Покупать в городе пшеницу на посев пришлось бы в любом случае, после нападения соседей зерна на посев не хватало. Но Айсфинг сделала какие-то расчеты и заявила, что нам нужна быстро вызревающая пшеница, иначе мы не успеем построить убежище и вырастить урожай. Теперь княжна заботилась о всходах, как о детях, она заботилась о них даже больше, чем о нашей корове, Звездочке.
   Благодаря тихому утру мы услышали топот копыт издалека. Я завопил княжне, чтобы она бегом бежала в наш "замок", как его в шутку называли мужики - строители. Княжна в кои-то веки не стала все делать по-своему и помчалась к дому. Мы успели запереть дверь и даже подняться на второй этаж, когда подъехали всадники. Это были чужие люди, не из нашего села, дюжина человек. Они скакали прямо по посевам, безжалостно губя огромное количество злаков. Всадники, не говоря ни слова, соскочили с сёдел и бросились к дверям. Я запустил стрелу под ноги первому из них. Вся банда с ругательствами отскочила подальше.
   Настоящий боевой лук нам удалось потихоньку выкупить в замке. Вообще-то простым селянам не полагалось никакого оружия, кроме топоров и вил. Настоящее боевое оружие мужикам выдавали в замке, когда приходила их очередь нести стражу. Наш лук числился сломанным и выброшенным. В таком качестве я его и получил, нам потом его починил один из дальних родственников, работавший кузнецом. Стоило это всё больших денег, но отправляться на дальние огороды в одиночестве без оружия было чистейшим самоубийством.
   - Сдавайтесь по-хорошему, мы вас небольно зарежем и съедим, - весело закричали налетчики, отъехав подальше.
   Да, теперь становилось понятно, почему исчезали люди, дерзавшие в одиночку селиться в брошенных деревнях.
   - Вы откуда, такие быстрые? - крикнула мама.
   Нападавшие назвали одну из деревень, принадлежавших барону Иренгу, и повторно предложили сдаться.
   - Можете торчать тут до вечера, а потом вас съедят ночные обитатели, - сердито ответила мама.
   - Мы думали вас сначала зарезать, а потом поджарить и съесть, а придётся наоборот. Мы вас сначала поджарим, потом съедим, а резать будем по кусочку, - засмеялись нападавшие и припустили в лес. Очень быстро они вернулись с большими вязанками хвороста и веток. Прикрываясь вязанками веток, они забросали подножие нашей башни хворостом и подожгли. Мне удалось попасть из лука только в спину одной из лошадей.
   Дрова внизу начали разгораться. Удушливый дым заволок вершину башни. Мы вылили на дрова почти все запасы воды, но их было мало, хорошо, что удалось потушить огонь около двери. Дверь у нас была прочная, усиленная кованым железом, но в хорошем огне её доски простоят недолго...
   Всадники веселились, потешаясь над нашими жалкими попытками. Айсфинг начала задумчиво перекатывать в руке красные камни. В этот момент из леса выехала новая группа всадников. Налетчики, занятые насмешками над нами, их не заметили. Им следовало быть более осмотрительными!
   Новая группа приближалась не торопясь, в полном осознании своей силы и мощи. Ехавший впереди колдун вытянул руку в сторону налетчиков. Раздалось негромкое шипение, на нас полыхнуло жаром. Когда мы осмелились высунуться, то увидели, что на траве темнеет круг диаметром около десяти шагов, а попавшие в круг живые существа - двое всадников и полторы лошади - сгорели до костей. Половина лошади, которая не попала в круг, была почти не поврежденной и даже ещё не успела упасть.
   Налетчики, увидев такое жестокое обращение с их товарищами, рассердились и кинулись на вновь прибывших. Должно быть, их обмануло то, что в новой группе было всего семь человек. Неправильное решение! Чаще надо в городе бывать. Впереди ехал сам Ансельмо Чёрный с тремя чёрными воинами из его личной армии, а за ними - наш помещик с двумя лучшими бойцами.
   Колдун ещё раз привел в действие свою жуткую магию, воины разрядили луки. На этот раз я заметил, как на пальце у колдуна сверкнула вспышка. Вспышка исходила из кольца с большим белым камнем. Двое разбойников испарились на месте, еще двое получили по паре стрел.
   - А он научился пользоваться камнем, - спокойным тоном заметила Айсфинг.
   Потеряв четырёх товарищей, налетчики поняли, что совершили ошибку, и развернули коней. Но было уже поздно, бойцы колдуна и нашего помещика ускорились и утыкали их стрелами раньше, чем те успели разогнаться. Что было неудивительно: нападавшие приехали на обычных пахотных лошадках, а под воинами были огромные боевые жеребцы, в том числе Цветик. Колдун даже не подумал преследовать разбойников и подъехал к башне.
   Воины раскидали костер, мы отперли дверь. Мама начала ломать комедию, низко кланялась и благодарила за неожиданное спасение. Айсфинг гордо прошествовала мимо всех взрослых к Цветику, обниматься. От такого обращения оторопели все, кроме Цветика. Жеребец обрадовался.
   - Она из дальних краев, - попытался извиниться за княжну помещик.
   - Маленькие девочки - это что-то особенное, - проскрипел колдун. Попытка придать голосу оттенки юмора сделала его речь ещё более ужасающей.
   - А ну-ка подойди сюда, девочка, - проскрипел колдун, - откуда у тебя этот камень? Не отпирайся, я знаю, что это вы продали его в городе.
   Айсфинг несколько долгих мгновений помедлила. Рука у неё была на шее у Цветика, так, будто она собиралась вскочить в седло и ускакать. Правда, в седле сидел взрослый воин, и как княжна собиралась его оттуда убирать, я не мог представить. Хотя, зная Айсфинг, можно было предположить что угодно.
   Наконец Айсфинг решилась и подошла к колдуну. Она осмотрела камень и призналась:
   - Мой отец носил, говорил, что в этом камне есть что-то ценное для магов.
   Ансальдо Чёрный задрожал:
   - А где он его взял?
   - Рассказывал, что в молодости нашёл в одежде странного всадника. Отец однажды наткнулся в малолюдной местности на скелет воина на странной лошади, от них одни кости остались, и в них было много стрел, в обоих.
   - А что странное было в лошади?
   - Она крылатая была. Только я отцу не верила, думала, это сказки, - поспешно прибавила княжна, глядя на то, как застонал колдун.
   - А еще у вас таких камней нет?
   - Есть. Только дома.
   Я удивленно посмотрел на Айсфинг - неужели она решила отдать все свои запасы? Но Айсфинг в своей наглой манере прямо смотрела на колдуна и улыбалась. Вероятно, у неё был план.
   - Мы едем к вам домой, а потом на место гибели каравана, - решил колдун, - старая женщина может остаться здесь, дети с нами.
   Помещик приказал своим воинам остаться до вечера следующего дня, на случай, если заявятся родичи погибших налетчиков. Маме он посоветовал гнать скотину в село и оставаться там два дня. Сам господин решил следовать вместе с колдуном.
   Мы начали запрягать мула в тележку. Колдун зашипел:
   - Мне что, тащиться за этой деревенщиной?
   В итоге меня посадили на седло перед одним из воинов колдуна, а Айсфинг традиционно достался Цветик. Тележку с мулом оставили воинам.
   Всю дорогу до дома колдун пристально смотрел на то, как Айсфинг летит на Цветике. Скачка была в лучших традициях бешеных скачек, которые так любил наш помещик. Только для колдуна и его людей это был, похоже, замедленный способ перемещения, они даже не особо напрягались.
   Дом встретил нас подпёртой дверью. Палочка подпирала дверь и говорила о том, что за время нашего отсутствия в дом никто не входил. Наши соседи очень честные люди. Нет, они, конечно, могут втихаря скосить твое поле или потравить земли, просто так, из зависти, но если оставить дом под палочкой - никогда не войдут.
   Айсфинг добралась первой, соскочила с коня и исчезла в доме. Подъехавшему колдуну княжна протянула медное колечко - то самое, в котором камень потерял силу после ночёвки в пещере. Колдун жадно выхватил колечко, осмотрел и тихо завыл. Айсфинг смотрела на колдуна и улыбалась самой глупой из своих деланных улыбок.
   - Негодное, - бросил колдун помещику.
   А потом положил кольцо в карман. Теперь уже завыла Айсфинг:
   - Мое колечко! Единственное!
   В голосе княжны было неподдельное горе ребёнка, потерявшего самую любимую игрушку. Ну, актриса...
   - Я дам тебе другое, - поспешно заверил её помещик.
   - Я дам тебе другое, настоящее, золотое, - гордо прошептал колдун, - но только после того, как мы съездим на место гибели твоего каравана. Отправляемся!
   Помещик взмолился дать отдых людям и лошадям, взять дополнительную охрану и поехать завтра.
   - Каким людям? - удивился колдун, - Моим людям отдых не нужен. Охрана мне тоже не нужна.
   Нас с княжной он за людей, очевидно, не держал.
   Помещик посмотрел на нас с Айси, понял, что переутомление деревенских детей доводом быть не может, и начал расхваливать достоинства кухни замка, не забывая о богатстве винного подвала. В конце концов колдун нехотя согласился, а нам было приказано стоять у дверей дома с рассветом. Воины колдуна при этом известии выдохнули с заметным облегчением.
   Мы проветрили дом и стёрли пыль. Потом мы начали варить кашу, почти не обожглись и почти ни разу не поссорились. Когда ближе к вечеру пришла уставшая мама, каша очень пригодилась.
   С восходом Светила у наших ворот загромыхала боевая кавалькада. Помещик взял неожиданно много воинов. На этот раз для меня прихватили небольшую смирную лошадку. Цветика для Айсфинг с трудом удерживали сразу двое воинов. Мы вскочили - забрались на лошадей (Айсфинг вскочила, я забрался), и поход начался.
   Я ожидал очередной бешеной скачки, но и помещик, и колдун не очень хорошо себя чувствовали после пира, а потому прогулка оказалась вполне приятной. К месту побоища мы добрались к полудню.
   Повсюду росла высокая трава, следов каравана уже почти не было видно. Воины столпились на краю полянки, боясь рассердить колдуна. Тот неторопливо пошёл по периметру стойбища, затем пересек его наискось. Чёрные воины тенями следовали за ним. А потом колдун показал, что он действительно колдун, а не просто приложение к камню силы. Как-то вдруг мы все увидели драгоценности и предметы, лежавшие в земле на глубине до пояса человека. Все металлы светились чарующим светом. Этот свет звал, привлекал, тянул, хотелось все эти предметы немедленно достать, засунуть в рот, проглотить и никому не отдавать. Потерянных предметов оказалось неожиданно много.
   Воины (как наши, так и колдуна) дружно кинулись копаться в земле. Мы с Айсфинг сумели удержаться и тихо отошли в сторону.
   Внимание колдуна привлек только один предмет. Он двинулся к небольшому браслету, затоптанному в грязь у одного из шатров. Воину, который пытался до него докопаться, он кратко процедил: "Брысь", и тот отлетел, как ошпаренный. Было в этом колдуне нечто ещё более жуткое, чем в ночных Тенях.
   Колдун достал браслет, отряхнул от грязи и подошёл к нам.
   - Знаешь, что это такое? - зашипел он Айсфинг.
   Та покачала головой - нет, не знаю.
   - Это браслет - амулет от Теней. Довольно неплохой... для колдуна ученического уровня. Не знаешь, где твой отец взял его?
   - Не знаю.
   - Не важно. Я знаю, где такие делают пачками. Это не то. Эй, вы, заканчивайте!
   Призыв заканчивать относился к воинам, которые уже откопали все драгоценности и явно начинали подумывать устроить драку ради более справедливого дележа. Вместе с призывом пропала и магия глубокого видения. Воины замотали головами, стряхивая с себя морок страсти к драгоценностям. Вид у них был очень забавный, многие осознали, что несколько секунд назад были готовы наброситься на лучших товарищей из-за мельчайшего куска золота.
   Из ниоткуда появилась маленькая девочка с крылышками и приказала:
   - Падайте на землю!
   Я рухнул на траву и потянул за собой Айсфинг. Княжна сначала заупрямилась, но потом повиновалась.
   В следующий миг начался дерьмошторм. Из леса полетели стрелы, закричали раненные. Одновременно я почувствовал, как навалилась сонливая слабость. Непреодолимо захотелось спать. Судя по тому, что остальные воины начали оседать на землю, у них возникла такая же проблема. Нас атаковали одновременно и магией, и оружием! Самое же печальное было в том, что колдун и его воины тоже начали заваливаться набок.
   Айсфинг ткнула меня под ребра. Было больно, но сонная магия прошла. Княжна потащила меня в укрытие, за ближайший камень. До этого момента вражеские лучники не считали нужным тратить на нас стрелы. Увидев, что из всех воинов мы единственные двигаемся по полю боя, они сосредоточили всё внимание на нас. По камню нашего укрытия зацокали стрелы.
   - Можешь что-нибудь сделать? - прошептал я Айсфинг.
   - Нет, я все камни силы дома оставила, иначе колдун обязательно почувствовал бы магию. А без них мои силы очень малы.
   Айсфинг даже не пыталась скрывать то, с какой жадностью она смотрит на поле боя и как полыхают красным ее глаза. Несмотря на опасность для жизни и летящие стрелы, она выглядывала из-за камня, не в силах оторваться от происходящего. Я решил, что сейчас не время для выяснений, и начал высматривать пути для бегства. Путей почти не было. От нашего камня до скальной гряды, начинавшей горную местность, было сплошное открытое пространство.
   Из леса выступили торжествующие воины во главе с бароном Иренгом. С ними шли два мага. Ансельмо Чёрный решил срочно воскреснуть. Он подскочил и замахал руками, накладывая заклятие на магов. В воздухе сгустился огромный голубой шар, из этого шара к колдунам потянулись толстые щупальца. Барон Иренг развернулся и дал дёру. Магам это не удалось - щупальца опутали их и подняли в воздух. Солдаты колдуна, как оказалось, тоже не были поражены сонной магией. Они подхватились и помчались на лучников. Стрелы отскакивали от воинов, не причиняя вреда. То ли у них были хорошие доспехи, то ли они были защищены магией. Возможно, имело место и то, и другое.
   Начали шевелиться и наши мужики. Впрочем, первое время толку от них было мало, часть из них начала оказывать помощь раненым, другая часть помчалась к лошадям. Лишь пять человек присоединились к воинам колдуна.
   Ансельмо решил, что достаточно упаковал магов, и перенёс внимание на простую пехоту. Круги сжигающего огня выкосили десяток лучников, сонное заклинание свалило ещё половину отряда. Остальные припустили в лес. Когда наши воины добежали до противника, им было почти нечего делать. Тут подоспели конные, и слабое сопротивление противника было моментально сломано. И это при том, что барон привел в засаду, наверное, всех своих профессиональных солдат - почти две сотни человек.
   Сонных врагов резали безжалостно. Наш помещик отпустил тех пленных, которые нападали на замок год назад. Но там были, в основном, обычные мужики - пахари. Здесь же были профессиональные воины, которые всегда были воинами и всегда будут воинами, верными только барону. В реальном бою каждый из таких стоит троих мужиков, и ничего полезного от них получить было невозможно. В этот день барон лишился почти всей своей армии.
   Чёрный колдун нашёл глазами Айсфинг и подозвал её движением руки. Я пошёл с княжной.
   - Как ты смогла освободиться от магии? - прошептал колдун.
   - Папа говорил, что в южных пустынях живет такой зверь, василиск, и что он может парализовать взглядом. Папа говорил, что он перекрывает дыхание. Если расслабить низ живота, то живот сам опустится, произойдёт вдох, и магия спадёт.
   - Да? Не слышал про такой способ, - зашипел колдун, подозвал ближайшего воина из наших и объяснил, что надо делать. Тот побелел от страха, но кивнул.
   Колдун наложил на воина сонное заклинание, но тот сумел расслабиться по методу княжны и освободиться от магии.
   - О! Как интересно. В ученицы тебя взять, что ли?
   Айсфинг заметно испугалась.
   - Шучу, - успокоил её колдун и ушёл терзать вражеских магов.
   К нам подошёл помещик. Он был ранен в руку.
   - Вам этого лучше не видеть, - сказал он и послал нас вместе с другими воинами строить временный лагерь на некотором отдалении от места битвы.
   Расстояние не спасло - жуткие вопли пытаемых магов долетали до лагеря, несмотря ни на что.
   Противник больше не нападал. Мы перевязали раненых, перекусили и отправились в обратный путь. Айсфинг с интересом ждала, попадёт ли колдун в магнитную пещеру, где его камень силы потеряет магию. Но колдун задал такой темп, что мы успели доехать до замка. Последние минуты мы скакали в темноте, ворота замка закрылись за нами, когда вокруг уже появились Тени. Тени не смогли догнать нас только потому, что мы неслись быстрее собственного визга. Колдун скакал первым, но в воротах остановился, прикрывая отряд от Теней своей магией. По причине наступления темноты нас с Айси оставили ночевать в замке.
   Утром нас еле растолкали, мышцы болели так, что двигаться совершенно не хотелось. Пока мы вставали и плескали воду на лица, колдун со своим отрядом успели уехать. Воины шептались, что колдун уехал невероятно довольным: благодаря глупому нападению барона Иренга колдун, во-первых, смог уничтожить двух враждебных колдунов, во-вторых, сумел пощипать армию враждебного клана, что ему ранее запрещал великий князь. Наш помещик, на которого визит колдуна свалился неожиданно, почти как нападение вражеской армии, помогал колдуну против воли. Но в итоге и наш помещик остался в плюсе: разбойный барон Иренг уже давно осложнял нам жизнь.
   Мы тоже остались с прибытком, колдун сдержал обещание и передал Айсфинг маленькое золотое колечко.
   К нам давно привыкли, и нас не стали сразу выгонять. Мы воспользовались случаем и принялись слоняться по замку, собирая слухи, а затем ухитрились позавтракать вместе с работниками.
   - Это вы ночью по улице грохотали? - спросила мама, увидев наши заспанные мордашки.
   - Ага. Нас колдун от Теней защищал, почти ночью скакали, - ответила Айсфинг, откопала свои камни силы и завалилась спать. Я тоже не смог удержаться на ногах. Мама нас пожалела и повела скотину на пастбище сама.
   Следующий день был очень интересным. Мы встречались с друзьями и знакомыми, делились слухами и общались. Айсфинг радостно общалась даже с теми девчонками, которых до этого называла врединами. Сидеть на ферме было спокойно, но общения нам не хватало. Выгон скотины на общественное пастбище превратился в большую гулянку. Вернулись мы поздно вечером, довольные и радостные, а на следующий день уже собирались на ферму.
   Начался день с того, что нас разбудил громкий стук в дверь. Сняв засовы, мы обнаружили на пороге молодого парнишку - посыльного воина из замка. Говоря намеренно низким голосом, он объявил, что помещик дарит нам два лука и запас стрел, чтобы мы могли защищать себя на ферме. Мы застыли от удивления. Наш помещик отличался скупостью и крохоборством, зимой у него снегу было не выпросить. Парню пришлось прикрикнуть на нас:
   - Ну, вы будете брать или нет?
   Мы, конечно, взяли.
   Ферма встретила нас отсутствием изменений. Добавилась только общая могила налётчиков. Воины, сидевшие в обороне, съели почти все запасы продовольствия, но это было небольшим горем.
   Картошка и пшеница подросли и стали опасными. Пшеница пыталась колоть листьями с ядовитыми колючками, картошка пыталась опутать побегами и высосать кровь. Приходилось работать на жаре в плотной одежде, закрывающей всё тело. Но это было обычным трудом земледельцев...
   В конце лета мы начали собирать урожай. Он оказался очень обильным - отдохнувшие земли принесли много плодов даже без удобрений. Вскоре мы поняли, что сами весь урожай вывезти не сможем. Айсфинг пошла к управляющему и напомнила, что хотела бы продать помещику зерно. Управляющий почесал голову и обещал поговорить с Хозяином. Помещик не поверил и на следующий день приехал к нам на ферму. Он осмотрел поле, но большую часть времени смотрел на нашу башню. У меня зародились нехорошие предчувствия, но они не подтвердились. Мы договорились, что помещик пришлёт своих людей, чтобы они сжали и вывезли урожай. Нам от этого перепадал очень небольшой процент от стоимости зерна, но даже этот небольшой процент составил очень приятную сумму.
   Мы сами с трудом смогли вывезти те овощи и зерно, которые были предназначены для нас и наших животных. До осенних дождей едва успели.
   На празднике урожая Айсфинг разливалась трелями о том, как она на следующий год наймёт двух работников и как много пшеницы она вырастит. Её надежды несколько охладил управляющий, который заявил, что урожай в этом году был очень хорошим и помещик не заинтересован в покупке дополнительной пшеницы.
   На празднике урожая княжна впервые встретилась с нашим обычаем Битвы Большой Ямы. Праздник урожая посвящен богине плодородия. Ради богини все дети старше девяти должны сражаться и спихивать друг друга в яму. Сражения проводятся между одногодками, мальчики сражаются вместе с девочками. Разрешается объединяться в группы и применять любые подлости и обманы. Оружие строго запрещено под страхом смерти. Бить ногами и руками до слома костей запрещено, но этот запрет никто не запрещает.
   Айсфинг очень удивилась, когда её раздели до одной юбочки и втолкнули в огороженную верёвками площадку, посередине которой красовалась большая яма. В коротких юбочках были все - и мальчики, и девочки, Это делается для того, чтобы невозможно было спрятать оружие. А ещё для того, чтобы взрослые могли посмотреть на подрастающих девочек и выбрать невест для своих детей.
   - А это ещё что такое? Ты почему меня не предупредил? - княжна больно ткнула меня под бок, а затем обхватила себя за грудь - то ли от холода, то ли стесняясь своих маленьких грудей. У многих девочек из нашего села - наших одноклассниц груди были ух какие большие...
   - А у вас что, нет праздника урожая? Извини, забыл рассказать. Сейчас начнётся большая драка. Задача - остаться в живых и спихнуть в яму всех чужих. Мы входим в группу молодёжи с нашей улицы... вот они, с этой стороны ямы. Остальные группы - враги. Когда и если разберёмся с чужими, спихивай в яму всех, кто не входит в круг ближайших друзей. Ты их хорошо знаешь.
   - А что будет с теми, кого спихнут в яму?
   - Ничего... первое время. Но потом священную жертву богине плодородия выбирают из числа тех, кто чаще всего первым оказывался в яме. Это такой способ убирать самых слабых и самых конфликтных, кто не входит ни в какие группы, чтобы у них детей не было. Поэтому этот обряд и проводят на празднике Богини плодородия - чтобы выживали только самые сильные, самые плодородные.
   - Дикари... А до каких пор продолжается побоище?
   - Пока жрец Богини не скажет "хватит". Иногда до самого конца - пока не останется только последняя дружная группа. У старшеклассников обычно только до тех пор, пока не спихнут в яму самых слабых, тех, которые оказывались в яме в предыдущие годы, первые человек пять - десять. С ними всё ясно, продолжать нет смысла.
   Мои объяснения прервал сигнал к началу. Все группы радостно кинулись навстречу друг другу - сейчас можно было на виду у всех и совершенно официально отомстить противникам с других улиц за все накопленные обиды. Родители одобительно закричали, поддерживая своих чад.
   Мы с группой наших друзей не отлынивали от битвы, но и не рвались в первые ряды, утолять месть. Мы стояли плотным строем, ни для кого не интересные и никому не опасные. Поэтому из числа моих друзей никого не скинули до тех пор, пока жрец не насчитал в яме половину от первоначального числа участников и не дал команду заканчивать.
   Айсфинг магию не применяла, ей пришлось только отбить руки нескольких девчонок, желавших выдернуть её из группы. Все потери ограничились скромным набором синяков. После нашего возраста запустили самых младших, а затем выпускников школы. За малышей все болели громче всего, сражение старшего возраста сопровождалось молчанием в процессе и восхищёнными воплями после окончания боя. Разумеется, кричали в последнем случае родители тех детей, которых остались в победителях. Княжна не ушла и пронаблюдала за боями с мрачным интересом.
   После праздника Айсфинг разозлилась и потребовала визита в город. Мама ехать не хотела, но в конце концов согласилась. В городе мы купили множество полезных вещей, пока княжна ходила по рынку и искала покупателей на пшеницу. Покупателей она нашла, но цены ей совсем не понравились. На обратном пути она ворчала на то, почему я такой маленький: "Был бы ты постарше, мы могли бы выращивать мулов или производить спирт, это намного выгоднее!". Я поначалу обижался, потом принялся отшучиваться. Мама меня поддержала, сказала, что молодость - это такой недостаток, который быстро проходит, и посоветовала Айсфинг подыскивать жениха. Та аж задохнулась от такого предположения и остаток пути молчала. Так княжне пришлось признать, что наёмных работников ей пока лучше не искать.
   После праздника урожая начались занятия в школе. Наши одноклассники, как и другие школьники, продолжили свои обычные забавы - издевательства, битвы банд и мелкие оскорбления. Нам с Айсфинг и всем нашим друзьям приходилось быть очень внимательными - наши одноклассники стали на год старше и намного серьёзнее. В основном это выражалось в том, что если раньше злая шутка приводила к детской потасовке типа "куча-мала", то теперь спорящие начали зазывать друг друга на школьный двор после занятий, чтобы биться чуть ли не насмерть. Все сильно выросли, и теперь даже удары руками могли наносить серьёзные травмы.
   Поначалу мы дрались, как все, но когда начались серьёзные травмы, передали всем друзьям пожелание не встревать в конфликты. Друзей у нас, как это ни странно, стало намного больше. Айсфинг обладала удивительным даром привлекать людей, ничего для этого не делая. Поначалу с ней были знакомы только мои друзья - хорошие ребята, которые больше любили вместе со мной что-нибудь строить или играть в подвижные игры. Было и несколько ребят, которые любили драться, но не для того, чтобы поиздеваться, а для того, чтобы проверить свою силу. Со временем к нашему кругу начали подтягиваться ребята с других улиц с похожими характерами, такие, которые не любили издеваться над другими людьми. Это было ново для нашего села - до сих пор ребята с разных улиц никогда вместе мирно время не проводили.
   Кого-то привлекали рассуждения княжны о том, что мулов выращивать выгоднее, чем растить пшеницу, кто-то оставался с нами потому, что мы, когда играли в мяч, не ссорились (у других компаний игра перерастала в драку максимум на двадцатой минуте).
   Поначалу я не замечал, как быстро растёт наша компания. А потом в один прекрасный вечер обнаружил, что двор нашего дома с трудом вмещает всех наших добрых знакомых. Айсфинг этого даже не заметила, с её точки зрения, все шло как обычно, так, как и должно было идти.
  
   Глава 8. Мне сказали, что я повзрослел.
  
   Весна принесла тяжелую пахоту. Айсфинг запланировала большие урожаи, а выполнять её планы кто должен был, угадайте? Конечно, я. Мама уже отпускала нас на ферму одних, иногда мы по неделе не видели никого, кроме друг друга и наших животных. Правда, после работы на поле и борьбы с животными сил на что-либо смотреть или с кем-либо разговаривать особо и не оставалось.
   Ровесники дразнили нас "женихом и невестой". Наверное, какие-то идеи про это были и у моей мамы. Но у меня никогда, ни разу не возникало мысли, что Айсфинг может стать моей девушкой. Она была Другой. Настолько другой, что совершенно не помещалась в мой мир. Даже когда было холодно, мы спали на большом расстоянии, в разных углах сторожки. Идея лечь поближе, для тепла, не возникала ни у одной из сторон.
   Айсфинг была очень влюбчивой. По несколько месяцев она надоедала мне рассказами о том, как любит свой новый объект воздыхания, до тех пор, пока объект воздыхания не предавал её ради возможности устроить злую шутку или просто не дёргал за косы. Пару недель после потери она пребывала в мрачном расположении духа, а затем снова влюблялась. Я в нежный список не попадал никогда.
   А ещё Айсфинг любила поболтать. На людях она молчала, как рыба, но стоило нам сделать шаг за околицу, как княжну прорывало. Со мной она говорила, в основном, о том, сколько урожая она вырастит в этом году, как приумножит его в следующим и как на эти деньги наймёт сначала работников, а потом целую армию. С армией княжна собиралась вернуться на облако, но даже не это было венцом её мечтаний. Она мечтала понастроить на своем облаке множество особо красивых строений, провести дороги и устраивать праздники. Об этом она могла говорить часами. Она говорила, говорила и говорила. Этот поток сбивал с толку, глушил все мысли и не давал сосредоточиться даже на самых простых работах.
   Мне приходилось протестовать и просить её замолчать. Первое время Айси обижалась, ненадолго замолкала, но потом забывалась и начинала болтать снова. После нескольких ссор Айсфинг нашла универсальное решение: она начала рассказывать свои идеи нашему мулу. Она разговаривала, когда вела его в поводу при пахоте, или когда мы ехали на бричке, или когда мы делали работу в нашей башне - сторожке. Мул кивал головой и всё терпеливо выслушивал. Я тоже слышал каждое слово, но права протестовать был лишен - ведь она говорила не со мной, а с мулом.
   В середине лета приехал помещик и заявил, что покупает нашу башню. Денег он дал нам ровно половину от той суммы, которую мы потратили на постройку. Протестовать было бесполезно - это были его земли, и он мог устанавливать любые законы. Тем более, что он пока не брал с нас никакого налога за пользование землёй.
   Нам милостиво разрешили пользоваться вторым этажом башни, но вскоре прибыли строители и превратили нашу жизнь в кошмар. Они прогнали нас на первый этаж, а сами принялись пьянствовать на втором. На первый мужики спускались только для того, чтобы отлить. Мы поставили для них большой глиняный сосуд, но они почти всегда промахивались.
   Строителей помещик пригнал для того, чтобы построить множество каменных строений по типу нашей башни, только больше площадью. Не надо было быть выдающимся мыслителем, чтобы понять, что на следующий год наша привольная жизнь закончится: окружающая нас земля, которая до сих пор была никому не нужна, будет жёстко закреплена за каждым из новых поселенцев, и на каждый клочок будет наложен немалый налог.
   Айсфинг такой поворот событий поверг в отчаяние. Её планы завести большую ферму строились на предположении, что эти земли ещё долго будут никому не нужны. Я даже не удивился - я уже привык к тому, что на каждый приятный момент приходится пять неприятных.
   Через неделю у княжны забрезжила новая идея:
   - Скажи, а в вашем мире есть такие места, где нет людей и где земли никому не нужны?
   - После нашествия Теней, наверное, есть. Но как только ты их распашешь, можешь быть уверена, что окажется, что эти земли давным-давно подарены верховным князем какому-нибудь барону, и этот барон явится к тебе, как наш помещик, с грамотой на землю и отрядом воинов, на всякий случай.
   - Фу! Какой ты скучный! Нельзя же так заранее говорить, что ничего не получится, засунуть нос в землю и работать всю жизнь на других!
   Я не удержался от колкости:
   - Под "другими" ты имеешь в виду себя?
   Айсфинг неожиданно притихла. Через несколько минут она сказала:
   - Тебе была обещана куча золота в твой вес.
   Прозвучало это не очень уверенно.
   Несколько недель княжна строила разные планы, как бы разбогатеть и нанять армию. Я ей не мешал, один раз только сказал, что это тупиковый путь, и что как бы она не разбогатела, всегда найдутся те, кто отберет у неё все излишки.
   - В лучшем случае ты станешь зажиточной фермершей. Если хочешь свою армию и свой народ, надо брать в руки оружие и отбирать средства у других, - подытожил я.
   - Как? Отбирать у других людей силой то, что они с таким трудом заработали? Их же жалко, - глубоко и искренне удивилась Айсфинг. Её удивление было настолько искренним и настолько глубоким, что я не смог удержаться от смеха:
   - И это говорит будущая кровожадная королева, планирующая взять штурмом несколько облачных стран в несколько сотен тысяч жителей? С таким характером тебе лучше выйти замуж за кого-нибудь побогаче, с собственной усадьбой, и никогда не выходить из этой усадьбы, Линара.
   Княжна вспыхнула, даже глаза на какой-то момент засветились красным, но ничего не ответила. Обращение "Линара" ей совсем не понравилось. Наедине я всегда называл княжну "Айсфинг", и это, по-видимому, хоть как-то напоминало ей о доме. Становиться навсегда Линарой наша девочка не хотела.
   Несколько недель княжна ничего не говорила о планах, но что-то плотно обдумывала. Впрочем, мне было некогда волноваться об этом - подрастающий урожай требовал все большего внимания, прополки и полива. Животные тоже добавляли работы. Несколько раз я чуть не погиб, разыскивая в сумерках убежавших коз.
   Как-то раз Айсфинг устроила мужикам - строителям грандиозный скандал, потребовала от них вынести и заменить провонявшую испражнениями землю на первом этаже. Ни к чему хорошему это не привело, княжна только получила здоровенный синяк под глазом. До сих пор мужики всегда были ласковы, называли Айсфинг "красавицей" и прочими ласковыми словами, но стоило от них что-нибудь потребовать, сразу сунули ей кулак под глаз.
   В этот вечер княжна спросила у меня, можно ли в нашей стране разбогатеть, если грабить путешественников.
   - В прежние времена можно было. Нам дедушка много историй рассказывал про то, как в прошлом некоторым шустрым парням удавалось сколотить банду и сделать себе имя на грабежах. А потом местные правители, когда не могли с ними справиться, приглашали их охранять дороги и делали именитыми людьми, помещиками, а иногда и наместниками городов. Мы в детстве, в основном, только в них и играли. Только это давно было, когда людей было много и разбойники могли в пещерах жить, или просто в лесу. А когда Тени появились, разбоя почти не стало. Прятаться по ночам негде, а в деревнях и городках за разбой сразу вешают - такой порядок Великий Князь завел. Барон Иренг вон пытался поразбойничать, видела, что у него поучилось? Нам даже магов в помощь против него прислали.
   Айсфинг задумчиво уставилась в пламя масляной лампы. Я впервые подумал, что её лицо прекрасно. Даже здесь, на вонючем первом этаже, в неверном свете пляшущих огоньков масляных ламп, она смотрелась великолепно.
   - Наверное, это неправильно, грабить людей или заставлять работать других для того, чтобы завоевать себе королевство. Но на это можно посмотреть и с другой стороны. Наверху летает целая облачная страна, где могло бы безопасно жить множество людей.
   - Всегда есть люди, которые лишились всего и готовы идти куда угодно, лишь бы им дали просто жить. Беженцы разные, должники, дезертиры. Может, просто собрать таких людей?
   - Вот спасибочки! Ты предлагаешь мне ходить по перекресткам и предлагать всем пойти за мной на облако? Знаешь, в кого меня превратят? В машину для рождения детей, чтобы мои дети могли создавать новые облака, и мне придётся жить жизнью коровы, причем жизнь эта будет недолгой и мучительной. Нет, я могу вернуться на облако только королевой, во главе верной мне армии.
   Наши рассуждения прервали пьяные вопли на втором этаже. Мужики что-то не поделили и принялись вопить так громко, что разговаривать стало невозможно.
   Мощнейший удар в дверь заглушил хор пьяных выкриков. Дверь выдержала. Мы удивленно посмотрели на вход. Ба-бах! Кто-то с той стороны нанес ещё один, более мощный удар. Айсфинг начала крутить на пальце кольцо.
   Мужики наверху перестали кричать. Кто-то самый глупый из них высунулся наружу и издевательски завопил пьяным голосом:
   - Эй, ты, ночная дрянь, а я тебя не боюсь...
   Дальше он ничего сказать не успел, так как ночной монстр молниеносно взобрался по неровностям кладки и скинул бедолагу вниз, а затем спрыгнул сам. Даже сквозь дверь было слышно, как захрустели разгрызаемые кости.
   Пьяницы со второго этажа дружно посыпались на первый. Они корчились от страха и пытались залезть друг под друга. Мы с Айсфинг хотели залезть на второй этаж, но не смогли - против лавины этих тел невозможно было ничего поделать. Пришлось ждать.
   Тварь за дверью перестала грызть первую жертву и решила отправиться за второй. Мы слышали, как она ползла по камням башни. К счастью, мы успели к окну второго этажа первыми. Айсфинг привела в действие своё кольцо и подожгла хищнику бока. Завизжав от боли, чудовище хлопнулось на землю и понеслось прочь. Я едва успел послать ему вослед стрелу и, конечно, промахнулся.
   - Смогла его рассмотреть?
   - Вроде на человека похоже... Но только крупнее, руки длиннее и сгорбленное. Я почти ничего не успела увидеть.
   - Я тоже ничего толком не видел. Как думаешь, это тот же, который на мельнице на нас нападал?
   - Судя по воплям и по силе, похожий. А тот же или нет - не знаю. Я вообще не знала, что такие существа бывают. Теней - да, много раз видела. А этот вроде живой, как его только Тени не съели. Зря мы крышу прочную не сделали, и решетки на окна придётся делать.
   Айсфинг, как всегда, была практичной.
   До конца ночи мужики отсиживались на первом этаже, а ближе к вечеру следующего дня в полном составе погрузились на телеги и удрали в деревню. Мы провели несколько восхитительно тихих ночей, но счастье длилось недолго. Строители вскоре вернулись с запасом стройматериалов и с решётками для окон. На каждой из башен оставили только по одному зарешёченному окну, остальные заложили камнями. Крыши тоже начали переделывать. Теперь крыши делались из набора прочных жердей, и только поверх них клали обычные вязанки соломы.
   Вскоре несколько башен были готовы, и вся пьяная компания, к огромному нашему облегчению, переместилась в новые башни. Мы спокойно дожили до осенней пахоты, когда прибыли уже постоянные владельцы - те, кому помещик дал в аренду участки земли. Эти прибывали с семьями и детьми, постоянно работали и не буянили. Нового места они очень боялись, а к нам относились с большим уважением - ведь мы месяцами выживали там, где они страшились провести даже неделю.
   В конце осенней жатвы прибыл помещик. Оглядев урожай, он заявил, что переводит меня из разряда детей в разряд мужиков, и что я должен теперь, как и все, платить за землю - десятину урожая ему и десятину жрецу Богини. Мои слабые протесты и хныкания о том, что я ещё школьник, были проигнорированы. В качестве маленького послабления нам была предоставлена в бесплатное пользование половина нашей башни, первый этаж. Второй этаж отвели одной многодетной семье.
   Две десятины урожая мы заплатили без трудностей, зерна с избытком хватало и нам, и скотине. Осталось даже кое-что для продажи в городе, но новых работников, а тем более армию, на эти деньги нанять было невозможно. Мы стали просто зажиточной семьей.
   Айсфинг начала сосредоточенно обдумывать новые планы. Меня это здорово напугало.
   Тем временем жизнь шла своим чередом. Количество населения, резко упавшее после вторжения Теней, понемногу восстанавливалось. Из города в город потянулись переселенцы, торговцы и группы наёмников. Вынужденный мир, который установился между нами и соседними деревнями, принёс неожиданные результаты. Появление двух сторожек на пути из нашей деревни в соседнюю сделало этот путь относительно безопасным, и через наши деревни пошли караваны. Раньше мы были захолустьем, окраиной, где заканчивались все пути. Теперь каждые три - четыре дня через село проходила какая-нибудь группа, что очень приятно отразилось на финансах помещика. Эти люди платили за ночлег и за еду. Пока господин принимал всех в замке, но по его приказу уже начали строить гостиницу.
   Айсфинг полюбила вертеться среди приезжих. После школы, сделав уроки и задав корм скотине, она неслась в замок, ещё и меня уговаривала идти с нею. Стража по старой памяти нас не выгоняла. Мы прятались где-нибудь в темном месте, за колоннами, и подслушивали рассказы приезжих. Впрочем, мы были не одни такие любопытные, послушать приезжих подчас собиралось до трети села.
   С моей точки зрения, интересного в этих рассказах было немного: кто-то с кем-то воевал, где-то был неурожай и сильно повышались цены на зерно. Но Айсфинг с жадностью вбирала каждую крупицу информации, а потом ещё приставала ко всем с просьбой показать эти места на карте. Как будто нам своих войн и неурожаев не хватало.
   Помещик большую часть времени делал вид, что нас нет. Лишь иногда, когда надо было посчитать большие числа, господин кричал: "Линара, сколько будет умножить такое-то число на такое-то число?". Айсфинг кричала ему из-за колонны ответ, и следующую часть вечера помещик продолжал делать вид, что забыл про нас.
   Несколько раз мы засиживались допоздна, и приходилось выбираться из замка уже после закрытия ворот, бежать домой в темноте, наперегонки с Тенями. Каждый раз, когда княжне приходилось применять против Теней свою боевую магию, она обещала мне больше не ходить подслушивать, или как минимум уходить засветло, но через несколько дней все начиналось снова. Мама только охала, глядя на то, как мы вваливаемся в дверь, преследуемые Тенями - гигантами.
   Хуже стало после того, как помещик поймал нас в процессе срочного отхода домой через стену замка. На следующий день нас выдернули прямо с уроков и заставили лазить по стенам замка. По деревянным частям стен лазить было сложно, но можно, так как их много раз чинили, и всегда можно было найти впадину в недавно вставленном бревне. По каменным частям стен Айсфинг ходила, как по лестнице, там впадин и зацепок между камнями было намного больше. Я лазил чуть похуже, княжна чуть получше - у неё была большая практика ещё на облаке. У её народа умение лазить по мельчайшим зацепкам облачного материала было почти таким же важным, как и умение ходить. Этому учили с детства.
   Помещик смотрел на нас и с каждой минутой мрачнел все больше. Похоже, он и его воины считали стены неприступными. После долгого мрачного совещания помещика с воинами они решили оштукатурить стены. Наша жизнь тоже осложнилась - охрана получила приказ не впускать нас замок, если начинает темнеть, и не выпускать, если стемнело. Несколько раз нам пришлось ночевать из-за этого в замке, в душной и шумной комнате для слуг. Мама каждый раз плакала, уверенная, что нас догнали Тени.
   Однако, в произошедшем было и нечто хорошее. Со временем помещик стал спрашивать у Айсфинг не только результаты вычислений, но и другие сведения. Княжне каким-то образом удавалось всё видеть, всё слышать и всё помнить, а положение и долги каждого из селян она помнила ещё со времен работы счетоводом. Новые данные помещик и управляющий сообщали ей сами, когда просили что-то посчитать. Со временем оказалось, что Айсфинг может ответить на любой вопрос быстрее, чем управляющий или Семаруглана. Поскольку Айси всё равно вертелась под ногами, было проще спросить её, чем звать управляющего. Таким образом, княжна стала кем-то вроде личного советника помещика. Никто ничего официально не объявлял, но охрана (а главное - кухня) стали относиться к нам совсем по-другому. Недовольной была только подлая Семаруглана. Ей оставалось только синеть от зависти, глядя на то, как Айсфинг через мгновение даёт такой ответ, для которого ей самой, Семаруглане, надо было добрый час шелестеть бумагами.
   Мой переход в качество пахаря, обязанного платить подати, вызвал ещё одну неожиданную перемену в нашей жизни. Нас стали приглашать на праздники. До этих пор приглашали только маму, и то очень редко. Теперь стали приглашать нас троих. А праздников с наступлением осени стало много - свадьбы, похороны, дни рождения, религиозные праздники, и прочая, и прочая. Поесть, выпить и пожаловаться на жизнь наши люди любили. Близких родственников в селе у нас было мало, зато дальней родни и просто хороших знакомых было очень много.
   Поначалу Айсфинг, как все нормальные люди, с удовольствием ходила на праздники, ела и слушала разговоры. Потом в ней проснулась княжна, и она начала считать, во что эти праздники обходятся. Поскольку дела многих хозяйств она знала лучше самих хозяев, сложностей у неё при этом не возникло. По подсчётам Айсфинг, получилось так, что большинство праздников хозяева просто не могли себе позволить. Получив приглашение на очередной праздник, Айсфинг отправлялась к хозяевам и начинала их ругать за то, что они сейчас съедят и пустят на выпивку то продовольствие, которого им не хватит весной. Хозяева слушали, соглашались, качали головами... и всё равно проводили гулянки.
   - Нас тоже пригласят на праздники, там и поедим, - говорили мужики.
   - Скотина ваша тоже там поест? - кипятилась княжна, не уставая лезть в чужие дела. Впрочем, это были уже не совсем чужие дела: очень многие приходили к нам просить зерна в долг, якобы на еду, а сами пускали его на выпивку.
   Княжна дошла даже до помещика и потребовала, чтобы тот издал закон, запрещающий проводить праздники больше, чем на пятьдесят человек. Помещик долго шевелил бровями, а потом решил, что с праздниками его подданные справятся как-нибудь и без него.
   Как-то раз помещик, обходя вечером стражу на стенах, поинтересовался у мужиков о делах.
   - Благодарствуем, всё как обычно, вот только Линара совсем замучила, никакой жизни, никаких праздников, совсем застыдила, - пошутили мужики.
   - Не говорите, сам страдаю, - посочувствовал им помещик. Юмор был в том, что за день до этого Айсфинг сгоряча отругала помещика за не перебранную картошку в хранилище, чем вызвала дружный восторг у всего населения замка. Её не наказали - картошки в хранилище пропало действительно много. Дело было в том, что про картошку забыли, и немногие подгнившие клубни заразили половину запасов в хранилище. Айсфинг несколько раз напоминала управляющему о том, что после уборки картошку не перебирали, но на неё не обратили внимания. Поэтому, когда открыли склад и глазам присутствующих предстала картина общего разложения, Айси не сдержалась.
   Самое удивительное было в том, что на праздники нас приглашать не перестали. Наоборот, Айсфинг стала ещё более популярной. Поначалу народ просто умилялся, глядя на Айсфинг, как на стихийную силу природы. Её страсть к тому, чтобы все организовывать по-правильному, была действительно сродни урагану или наводнению.
   Потом Айсфинг стали приглашать в город помогать делать покупки. У княжны был удивительный талант выуживать из отдельных сообщений чужеземцев полезную информацию. Из отрывистых данных о том, что где-то там война или наводнение, княжна могла составить точный прогноз повышения цен на мясо или зерно. Началось всё с того, что кое-кто из мужиков на очередном празднике прислушался к рассуждениям Айсфинг о том, что выращивать на продажу мулов гораздо выгоднее, чем лошадей. Потом нас с княжной стали брать в город, когда надо было сделать большие покупки. Айсфинг ухитрялась видеть и замечать то, чего не видел никто другой: плохие зубы у лошадей и неровные швы на парадной одежде, подпорченное зерно и неровно сшитые сапоги. Несколько раз она спасала наших односельчан от покупки краденных лошадей, причём определяла она это, просто глядя на продавцов.
   Односельчане только диву давались, глядя на то, как сбываются все прогнозы княжны. Её много раз просили объяснить, как она это делает, Айсфинг каждый раз честно объясняла, но все равно никто так ничего и не понял. Даже я.
   Айси ярилась и восклицала:
   - Ну как можно не понимать, что если в соседнем княжестве война, то им потребуется больше зерна, и оно подорожает в первое время? А потом купцы его навезут слишком много, и оно сильно подешевеет? Как можно не понимать, что если конь ухоженный, статный и сильный, а хозяин - неряха, то он мог попасть к нему только одним путём - кражей?
   Все кивали и соглашались - да, это просто. Но потом все равно не могли сориентироваться.
   Эти поездки в город не давали нам много денег, но, тем не менее, это был постоянный доход. Кроме того, прокатиться в город и обратно было на нашей лёгкой повозке тоже было забавным приключением (селяне обычно ехали на своих телегах, а мы на своей).
   Мама, глядя на Айсфинг, говорила:
   - Счастливая ты, всё-то у тебя получается.
   Дядька - контрабандист из города (мы останавливались обычно у него), глядя на Айсфинг, мурлыкал в голос и намекал на какие-то большие дела, которые они обязательно будут крутить вместе, когда она подрастет.
   На следующую весну, когда мы уже закончили пахоту, Айсфинг однажды подошла ко мне:
   - А ты знаешь, что мы живём только потому, что помещик берет с нас не полный налог, как с других хозяев, а только часть? Если он будет брать всё, то мы должны будем заплатить больше, чем у нас останется после прокорма скотины.
   Некоторые предположения на эту тему у меня были. Я сам несколько раз удивлялся, что у нас, даже с учетом половинного налога, оставалось совсем немного. Каждый раз я думал: "Как же при этом живут другие?", но каждый раз задвигал эту мысль подальше. Посчитать все годовые расходы меня никогда не хватало. Я не думал, что всё так плохо.
   - Неужели больше?
   Айсфинг предоставила мне полный список трат: налог господину, доля жрецу, доля на общие праздники, подарки управляющему, зерно на скотину, зерно на посев... Айсфинг даже посчитала зерно, которое у нас "случайно" скашивали соседи (а происходило это почти всегда).
   - А как же тогда другие живут?
   - Не знаю. Некоторым помещик прощает недоимки за службу воинами, тем, кто у него в друзьях или родственниках. Многие отдают всё, что собрали, а потом бегут к управляющему плакаться, что им нечего сеять. Помещик и управляющий дают тем, к кому хорошо относятся, но с условием вернуть больше, чем взяли, на треть.
   - Но так же долг будет расти всё больше и больше год от года?
   - А он так и растет. Ты же сам работал счетоводом, помнишь, кто сколько должен?
   Да, так оно и было, большинство наших людей были должны помещику, некоторые больше, чем целый урожай. А я ещё их внутренне осуждал, думал, какие же они нехорошие, что не платят помещику то, что должны.
   - А как же те, которым не дают в долг?
   - Они со временем теряют свою землю и превращаются в подёнщиков, в тех, кого нанимают изредка.
   - То есть получается, что помещик специально разоряет всех селян? Кто подлизывается и убивает тех, кого он скажет, тем недоимки прощают, а кому не удалось оказаться в друзьях - того разоряют?
   - Получается, так.
   - Но это же невыгодно. У кого своё поле, тот и работает лучше, и налогов платит больше.
   - Зато все боятся помещика. А кто недостаточно сильно боится - те быстренько оказываются без поля и без доходов. А потом, до недавнего времени полей около деревни не хватало. До тех пор, пока мы здесь не поселились, людей было больше, чем участков. А кто пытался самостоятельно на брошенных землях поселиться, с теми сам знаешь, что происходило.
   Мы помолчали.
   - И как нам выживать?
   - Не знаю, - призналась Айсфинг после долгой паузы, - Можно попробовать с городским дядькой товары по ночам мимо стражи таскать. Только городские колдуны меня мигом учуют, если я начну от Теней отбиваться. Можно попробовать мулов выращивать. Все мужики согласились, что дело стоящее, но ни один так и не начал.
   - У них излишков зерна нет, а у нас есть.
   - Уже почти нет. Очень многие взяли у нас в долг зерно, но вряд ли они смогут его отдать.
   ***
   Для начала мы купили на откорм маленького мула.
  
   Глава 9. Прошлое догоняет Айсфинг.
  
   Я шёл из школы, где задержался после очередной порции наказаний. Около гостиницы пришлось задержаться ещё на некоторое время. Группа вооружённых людей громко препиралась с управляющим гостиницей. Насколько я понял, суть конфликта была в том, что весь отряд хотел разместиться в гостинице, а управляющий не хотел выгонять тех, кто приехал раньше, и просил часть пришельцев идти просить ночлега в замке.
   Интересен был не сам конфликт, такие перепалки у гостиницы теперь возникали регулярно. Интересны были люди отряда. Я повидал немало вооружённых людей, и в боях с соседями, и в городе, видел даже элитную стражу колдунов. Но эта группа производила особое впечатление. Нет, они не выглядели богато, но все они были очень ладными - отличные доспехи, аккуратно подогнанное снаряжение. Да и люди в отряде были как будто специально отобранными, по-кошачьи упругими и подтянутыми. Даже стоя в расслабленных позах, они производили впечатление единого организма, группы, готовой к немедленным слаженным действиям. Пока их вожак громко препирался с хозяином гостиницы, вся группа внимательно молчала. Это тоже было необычным - наши мужики уже давно вопили бы все вместе.
   Понаблюдав за необычной группой, я отправился домой, не дожидаясь окончания спора. На подходе к дому я услышал, как изнутри несутся громкие голоса. Один голос принадлежал Айсфинг, второй голос был мужским. Это означало большие неприятности - никто из наших мужчин в чужой дом, где находится одна женщина, не войдёт.
   Я приблизился и спрятался за косяком.
   - Ты пойдёшь со мной! Тебе некуда деваться! - насмешливо и протяжно говорил чужак.
   - Ни за что! Уходи, иначе конец тебе!
   - Ах, княжна, эта обстановка не для вас. Я предлагаю вам то, что положено по вашему социальному уровню - большой замок, заботливую прислугу...
   - Ага. И вечное рабство в заточении, когда даже прогуляться по стене замка надо просить разрешения. Это не считая того, что придётся выращивать нелюбимых детей нелюбимого мужа. Просто мечтаю. Стой! Еще шаг - и нападаю!
   - Не мужа. Мужей. Вы станете родоначальницей множества благородных родов, много новых облаков...
   - Ни за что!
   - Тогда мне придётся взять вас силой.
   Я решил, что незнакомец нападает на княжну, и ворвался в дом, чтобы воткнуть в него кинжал. Носить оружие в школу было запрещено, и мне приходилось оставлять его на входе, в специальной комнате. Строго говоря, подросткам вообще запрещалось носить серьёзное оружие, но строго за этим никто не следил. А после того, как на нас напали на Дальних Огородах и чуть не съели, мое право носить оружие никто не ставил под сомнение. Поэтому небольшой простенький нож всегда был у меня с собою. Чаще всего мы его использовали для того, чтобы нарезать хлеб или наколоть лучинок для растопки.
   Сейчас я выхватил свой кинжал и ворвался в дверь, чтобы защитить Айсфинг. Княжна стояла там, где я и ожидал - у дальней стенки, выставив вперед руки с зажатым в них мечом. Глаза её пылали ярко - красным светом. А вот пришелец стоял совсем в другом месте, очень далеко от Айсфинг и с руками, заложенными за спину. Это был высокий, смуглый человек, и по всему было видно, что он принадлежит к тому же народу, что и княжна. Это был посланец враждебного облака!
   Я потерял несколько мгновений, пока разворачивался и перенаправлял атаку. Дальнейшее было похоже на то, как если бы я очень хотел отдать кинжал чужаку, а он его просто взял из моей руки. Забрав кинжал, вражина презрительно осмотрел его и насмешливо обратился к Айсфинг:
   - О, маленькая принцесса уже обзавелась своим первым рыцарем? Это очень похвально. Думаю, что мы и ему найдём место, если вам угодно взять эту обезьянку с собою.
   Я был настолько изумлен тем, как легко облачный разведчик перехватил кинжал, что поднес руку к глазам и начал её рассматривать - все ли с ней в порядке? У руки вроде бы всё было на месте. Воин тем временем продолжал:
   - Что же, не смею далее задерживать ваше внимание, почтенная принцесса. Подумайте о том, что я сказал, и согласитесь на счастливую жизнь. Иначе мне правда придётся забрать вас силой.
   Потом разведчик обратился ко мне:
   - А знает ли молодой рыцарь, кого он привел с облака?
   На слове "кого" воин сделал особое ударение. Поскольку я очевидно не знал, воин продолжил:
   - Род красноглазых вампиров издревле был нашим проклятием. Они резали людей пачками, и мы ничего не могли с ними поделать. В боевом состоянии они намного сильнее и ловчее обычных людей, кроме того, они владеют магией. Со временем мы научились сосуществовать. После нескольких смешанных браков была выведена такая порода людей - вампиров, которые не потеряли способностей к магии, но не требуют так много крови для пропитания. Те из них, кто научился сдерживаться, стали нашими военными предводителями... на первое время. А потом и нашими князьями. Но они всё равно не могут жить без потребления крови или хотя бы без созерцания пролития крови. Лучшим из них в обычных условиях хватает преступников или младенцев с врожденными уродствами. Но последнее время многие не считают нужным сдерживаться... поэтому уже несколько сотен лет мы живем в условиях постоянной войны всех со всеми. Облачный народ сильно уменьшился в числе, на всех облаках. Твоя принцесса происходит из благородного рода, который известен справедливостью и умением сдерживаться. Поэтому мы очень заинтересованы получить её. Учти, что до сих пор она была маленькой, и ей не нужно было крови для жизни. Теперь она подросла, и если ей будет не хватать крови, она как-нибудь раз тебя пустит на завтрак. Так что не советую пускаться в бега. Держи, - верзила сунул мне кинжал. Просто протянул плашмя лежащим на ладони, рукояткой вперёд. Был очень большой искус сразу сунуть ему лезвие в бок, но я почему-то был уверен, что он извернется так, что я даже не порву его одежду. Поэтому я взял кинжал двумя пальчиками и аккуратно опустил. Воин шутливо отсалютовал и отправился в гостиницу.
   Айсфинг заплакала, закрывая сияющие краснотой глаза. Я терпеливо ждал. Никогда до сих пор не видел княжну, так отчаянно плачущей. Через несколько минут она сказала:
   - Он всё врёт. Мои родители никого не убивали и никого не ели. Иногда они казнили преступников... в среднем раз в месяц. Им хватало. Все равно преступников было намного больше, многих из них наказывали легко, не больше, чем у вас.
   - Может, просто откажешься?
   - Он обязательно вернётся с подмогой. Сейчас он побоялся моей магии, но группой они нас легко возьмут. Из меня сделают свиноматку, создадут несколько родов, способных управлять облаками. Не думала, что они рискуют спускаться с облака и умеют выживать на поверхности.
   - Может, тогда согласишься? Тебе же и так, и так, детей рожать. Ты же женщина.
   Айсфинг подпрыгнула:
   - Ни за что! Это вражеский народ, они на наше облако триста лет нападали, а потом родителей убили и весь народ в рабство увели, на съедение их аристократии! Я успокоюсь только тогда, когда их облако завоюю и верну народ обратно!
   - Тогда нам надо бежать. Сегодня я видел у гостиницы очень крутую компанию. Попросимся пока к ним, а потом пристанем к какой-нибудь группе наёмников, если эти нас не возьмут. Многие города держат наёмную стражу, там неплохо платят. Только...
   - Мне необходимо переодеться мальчиком, - с полуслова поняла Айсфинг. А потом кинулась мне на шею, обняла и замерла так на несколько секунд. Я осознал тот факт, что её движение было настолько быстрым, что при необходимости я бы его ни за что не отбил.
   Кожа её щеки была невероятно нежной и мягкой. Я погладил княжну по спинке.
   - Почему ты идёшь со мной? Бросаешь дом? - спросила княжна, не разжимая объятий.
   - Ты видела, как мы живём. Сама мне недавно цифры озвучивала. Постоянная война всех со всеми. Соседи скашивают зерно, помещик отбирает больше, чем мы можем вырастить. Если я останусь здесь, всю жизнь придётся грызться с соседями и помещиком за эти жалкие запасы зерна, всегда бояться и всегда воевать, всегда предавать друзей и подлизываться к помещику. Ты видела моих одноклассниц - ни дня без унижений и издевательств. Женюсь на одной из таких, придётся всю жизнь играть в игру "кто кого обоснованнее дураком обзовёт". Плюс к этому постоянные измены и нытьё про то, что у всех остальных мужья люди как люди, а я мало работаю и мало зарабатываю. Если я пойду с тобой и ты станешь княжной... ты правда создашь справедливый мир, в котором судить будешь только по правде?
   - Да... это и есть моя главная мечта.
   - Тогда стоит поторопиться.
   Айсфинг схватила топор и унеслась за ножницами (ножницы в нашем мире были драгоценностью, их давали только под залог дорогих вещей, например, топора).
   Вскоре пришла мама. Не успела она войти в дверь, как Айсфинг потребовала постричь её под мальчика. Это дело заняло много времени. Мама стригла долго. К вечеру Айсфинг, нарядившись в мою старую одежду, приняла желаемый вид. Внешне её было не отличить от любого из наших одноклассников.
   Утром я отправился на разведку. Про облачного разведчика хозяин гостиницы сказал, что интересующий меня господин ускакал ещё рано утром. Группа боевых мужиков, как я и предполагал, оказались ищущими работу наёмниками. Они ещё только собирались завтракать.
   Через четверть часа мы предстали перед корпоралом наёмников.
   - И что вас заставляет пускаться в бега? - был его первый вопрос.
   - Здесь климат стал не очень подходящим для нас, - ответила Айсфинг.
   - О! Она умеет говорить. Понимаю, - усмехнулся вожак корпорации наёмников, - а как ты будешь выживать женщиной среди голодных мужиков?
   Айсфинг вздрогнула. Вожак сразу ответил на невысказанный вопрос:
   - Когда ты ещё только входила в дверь, я подумал, что пришла одна из продажных женщин. Любой из моих ребят после месячного голодания легко определит женщину по походке, запаху и манере бегать. Тебе придётся мазаться лошадиным дерьмом, при беге держать ноги вместе, а не раскидывать в стороны, и научиться писать стоя. Трубку какую-нибудь заведи себе, что ли. И походку измени. Ходи так, будто на каждом шагу перешагиваешь через дерьмо. А ну-ка попробуй.
   Айсфинг попробовала.
   - Ужасно. За милю видно красотку. Ну да твое дело. Если кто-нибудь из ребят затащит тебя в кусты, буду считать, что виновата ты. Так что не жалуйся. Конфликтов в группе из-за баб не потерплю. Пацану защищать тебя не разрешу. Будете чистить лошадей, полировать амуницию и готовить еду. Да, большие дела делай подальше от ребят. Женское дерьмо отличается по запаху от мужского. Вычислят в момент. Всё, выход через час. Если отстанете на своих клячах от группы, ждать не будем.
   Мы принялись многословно благодарить корпорала, но он выгнал нас одним махом руки. Мы прошли через общий зал, где начинался завтрак. Айсфинг старалась идти намеренно широким шагом. Это было нереально, это было смешно. Все приезжие проводили ее взглядами.
   Теперь оставалось сделать только одно дело. Я заехал к дядьке Перегудуну:
   - Можешь воровать мою маму. Как старший мужчина в семье разрешаю.
   Обрадованный дядька поспешил в дом, чтобы послать детей по соседям с разными поручениями. Дядька Перегудун уже два раза воровал мою маму, но когда он засылал сватов - выкупщиков, я отказывал, и маму возвращали. Мама говорила, что если наши семьи объединятся, то мне в новой семье будет плохо - у дядьки и так было много детей. Поэтому она советовала мне не соглашаться. Но сама она, насколько я знал, была не против.
   Через час мы уже стояли в роще за околицей. Айсфинг ехала на нашем старом муле. Для меня мы выменяли у соседей смирную лошадь в обмен на нашего жеребёнка - мула. Эта лошадь хорошо меня знала, я катался на ней ещё в детстве. Мы забрали почти все деньги, Айсфинг откопала и взяла с собою часть волшебных камней. Маме остались все животные и большое возделанное поле с поспевшим урожаем. Это было очень много.
   Лошадка вызвала бурный восторг у наёмников. После того, как корпорал нас представил всей корпорации, первым вопросом наших новых боевых товарищей был вопрос про моего скакуна. Мне предложили поменять лошадку на корову с седлом, чтобы враги гарантированно померли со смеху при одном моём виде. Потом кто-то подал идею откормить меня до тройного веса, чтобы все думали, будто я на корове езжу потому, что никакой конь меня не выдерживает. Мне тут же пообещали утроенную кормежку, кормить обещали с ложечки. Эта тема потом занимала умы солдат вплоть до города.
   На высоте над нашей деревней я оглянулся. В этой деревне не оставалось никого, с кем я хотел бы жить, никого, ради кого я хотел бы жить (кроме мамы, конечно). Но у мамы была своя жизнь, и теперь я буду ей только мешать. И всё равно, несмотря на то, что история моей жизни здесь была только историей обид, в низу живота что-то такое защемило, почти так сильно, как тогда, когда мы с княжной объелись незрелых яблок. Я никогда не смогу вернуться сюда. Уезжая без разрешения помещика, мы тем самым совершали похищение приписанной к этой земле собственности. Мы, люди, были приписаны к этой земле и не имели права её покидать. Но ждать разрешения помещика мы не могли, да и не разрешил бы он нам.
   Айсфинг уехала, не оборачиваясь.
   Нам с Айсфинг было тогда по 14 лет. Маме, насколько я знаю, 32.
  
   Глава 10. Боевое братство.
  
   - Эй, пацан, почисть мои доспехи! Вычисти мои сапоги! Моя лошадь хочет пить! Принеси мне пива! - такие приказы мы слышали с утра до ночи, а в награду получали только пинки. Наша жизнь и до этого была не очень лёгкой, но тут работы стало намного больше. Сами наёмники не очень утруждались. Они быстро сообразили, что все грязные работы можно свалить на нас. Времени для отдыха у нас после этого почти не осталось. Мне было ещё тяжелее потому, что приходилось часть работы делать за Айсфинг. Она не отлынивала, но тоненькие ручки просто не могли сделать всего, что надо. Солдаты над нами посмеивались, но помогать друг другу не мешали.
   Мы научились уворачиваться от пинков и отшучиваться в ответ на издёвки. Мы научились держаться сутками в седле и работать по пятнадцать часов без отдыха, питаясь одними сухарями. Мы научились выдерживать многочасовые тренировки нашего сержанта Мальмо, чтоб его черти в аду так тренировали. Во время этих тренировок нас, в основном, били деревянными макетами разного оружия. Зато мы удалились от нашего села очень, очень далеко.
   В ближайшем нашем городе вожак наёмников даже не пытался искать работу. В наших землях всегда было много боевого народа и мало заработка. Целью отряда были ленивые и богатые карликовые царства юга.
   Поначалу мы устроились охранять наместника одного из трех городов небольшого горного царства. Платили там неплохо (наёмникам), но вскоре босс нашего нанимателя, местный хитрый царёк решил нас подставить - убить нашими руками одного из своих крупных землевладельцев, а нас выставить разбойниками. Вожак вовремя почуял, откуда ветер дует, и потребовал письменного приказа. Царек рассердился и натравил на нас армию. Из этого царства нам пришлось уносить ноги со всей возможной скоростью. Поскольку терять нам уже было нечего, мы с Айсфинг поймали и присвоили жеребцов тех умников, которые попробовали догнать наш отряд в меньшинстве. Их сержант явно не годился в подмётки нашему Мальмо. Мула и лошадку мы тоже оставили себе. Командир отряда тут же нашёл им, что перевозить. После этого нам стали выдавать по монетке на содержание лошадей.
   Потом мы осели в богатом портовом городе - государстве Исхальдии. Здесь было жарко. Здесь было так жарко, что передвигаться между убежищами с тенью приходилось перебежками. Когда Мальмо попытался несколько раз устроить по своему обыкновению тренировку в полдень, перед обедом, местный Долж - выборный глава города, которого мы, собственно, и охраняли, - послал слугу с приказом передать нашему начальству, что он, конечно, ценит наше рвение, но не хочет, чтобы его солдаты умерли раньше времени. Сами местные жители заползали в тень в полдень и выползали оттуда только ранним вечером. Разгар жизни здесь приходился на сумерки.
   В таких условиях солдаты стали ещё ленивее, что для нас означало только одно - еще больше работы. Но кормили нас, как на убой. В таких условиях за шесть месяцев я сильно вырос и стал намного сильнее. Айсфинг тоже немного подросла, но в целом осталась такой, какой и была, только стала ещё более жилистой.
   ***
   В один из особо жарких дней я выглянул из конюшни на плац, чтобы посмотреть, с кем скандалит корпорал. Оказалось, что наш вожак без последних сил развалился в тени, а весь шум производил невысокий, толстый и богато одетый купец.
   - Долж сказал, что гарантирует мне безопасность, что ты дашь мне лучших людей для охраны, так шевелись, ленивая свинья! - верещал купец.
   Мысли нашего командира витали где-то между идеями подвесить купца над костром или просто четвертовать. Он смотрел на купца мутным взглядом, не знал, как его сплавить, и оттого ещё больше злился. Я его понимал: только вчера один из заговорщиков - политический противник нашего Должа был изгнан из города. Изгнание власти города придумали для того, чтобы изменник мог возглавить армию, которую тайно формировали его подельники, и тем самым совершить явную измену, за которую его можно было бы наконец-то официально казнить. Отдавать в таких условиях ни одного из своих людей корпорал не хотел. Но купец чем-то очень сильно помог Должу, и тот пообещал ему надежную защиту на целый месяц. И тут на глаза корпоралу попался я.
   - О! Лион! Бери Линара, Рыжего, Буйного и охраняйте этого человека до завтра. Завтра вас сменят.
   - Ты кого хочешь мне навязать? Да ему можно поручать только навоз выносить! - завопил купец. Надо сказать, что тут он был почти прав. Я открыл рот, чтобы задать вопрос, но командир предупредил все мои возражение кратким приказом:
   - Закрой свою поганую пасть.
   Пришлось тащиться за Айси и двумя самыми буйными членами отряда. Рыжего так зовут за то, что он абсолютно лыс, а Буйный - он и есть буйный. Кстати, это именно он прозвал меня "Лионом" по имени одного легендарного разбойника из детских сказок, прекрасного наездника. Поскольку наездник из меня был, как смеялись солдаты, "как собака на заборе", кличка эта носила исключительно издевательский характер. Айсфинг назвалась "Линаром" - мужским вариантом старого псевдонима.
   Вчера Рыжий с Буйным здорово набрались и устроили драку с местной кавалерией. Полиция приволокла их к корпоралу в таком состоянии, что ребят было не узнать под синяками, а корпорал пообещал определить их на ближайшую самую поганую работку, какая только найдётся.
   Купец с первого взгляда понял, кого ему определили в охранники, и начал возмущаться.
   Корпорал заверил его, что я - неуловимо быстрый мастер меча, Линар попадает из лука за триста шагов в монету первой стрелой, а второй стрелой в первую стрелу. Про Рыжего и Буйного он сказал, что эти люди получили свои раны на секретном задании Должа и имеют право на некоторый отдых, каковым, по его мнению, будет охрана купца. Толстяк заметно не поверил ни одному слову, но промолчал.
   Несколько минут спустя мы трусили вниз по холму, на котором возвышается замок главы города. Вместе со слугами купца получился довольно большой отряд. Большой, скученный и бестолковый. Я зазвал Айсфинг ехать впереди. Она пришпорила коня.
   На пригорке жарко, но там есть хотя бы ветерок, который сдувает запахи. Когда мы въехали в город, стало больше тени, но ветра здесь не было совсем. Жара давила на плечи, как пуд камней, плюс обычное для этого города зловоние... Узкие улочки, зажатые со всех сторон невысокими домами с плоскими крышами и глинобитными стенами, не оставляли места для боя. Эти улочки всегда наводили на меня панику. Никогда не знаешь, что скрывается за стеной следующего дома.
   Не успели мы проехать и трёх кварталов, как оказалось, что купец боялся за свою жизнь не напрасно. Из-за изгородей и с крыш окружающих домов посыпались дяденьки с мечами и нехорошими намерениями. Купец завизжал. Мне ничего не оставалось, как достать меч.
   Выпрыгнувший перед моим конём убийца начал замедляться. Я понял, что Айсфинг привела в действие свою магию, и без долгих раздумий стукнул нападавшего по голове плоской стороной меча. Тот начал оседать на землю.
   Рыжий и Буйный, держа мечи наизготовку, медленно пятились. Они не могли понять, почему враги так медленно двигаются, и решили, что это какая-то хитрость. Я заехал за спины противникам коллег и отправил их на землю двумя пинками, а затем развернулся к остальным нападающим. Два коротких всхлипа за спиной означали, что коллеги по корпорации перестали пятиться и прикончили своих противников.
   Я пришпорил коня и понёсся на двоих убийц, которые уже заносили мечи, чтобы опустить их на купца. Тот стоял на месте, закрыв глаза рукам, и стонал. Кто мешал ему сбежать? Лошадь под ним весьма неплоха.
   Первый убийца смог отбить мой удар, но я снёс его конем. Второй не придумал ничего лучше, как подставить под меч руку. После удара ему оставалось только баюкать навсегда недееспособную конечность. Остальные нападавшие разбежались.
   Пришлось вязать двоих пленных и возвращаться обратно в замок. В замке пленными занялись люди самого мрачного вида из числа людей Должа, а Рыжий с Буйным принялись живописать мои подвиги в жанре народной сказки про подвиги богов. Мы с Айсфинг молчали и посмеивались, товарищи по отряду делали вид, что верили, ахали и притворно ужасались. Такова традиция отряда наёмников - приукрашивание подвигов, брехня и подколы. Корпорал из потока брехни вычленил весть о том, что мы на что-то годимся, и... поручил нам дальше охранять купца. Но теперь уже за плату, как настоящим наёмникам. До сих пор нам платили только тычками да затрещинами, правда, хорошо кормили и давали донашивать надоевшую одежду.
   Мы охраняли купца целую неделю. Потом заговорщики всё-таки подвели под стены города свою армию, были разбиты и схвачены. Оказалось, что это именно они угрожали нашему купцу, и с их разгромом все опасности для него исчезли. После сражения мы вернулись в замок.
   Наш отряд участвовал в сражении с заговорщиками в качестве личной охраны главнокомандующего. Долж уступил нас своему генералу. Всё время сражения мы героически простояли на холме, около ставки, и ни разу не вытащили оружия. Военачальники заговорщиков оказались идиотами, они допустили, чтобы их войска потеряли строй и свалились в кучу в самом начале боя. Городские легионы раскатали их в блин ещё до того, как толком разогрелись.
   Вечером после сражения Буйный меня жестоко избил. Началось всё с пустяка. Когда все праздновали победу, я разносил еду и выпивку. Буйный потребовал, чтобы я подошёл. Когда я оказался в зоне досягаемости, он зажал мою голову под рукой и начал рассказывать, как он меня любит. Через четверть часа мне надоело торчать задом кверху, головой под мышкой, и я потребовал меня отпустить. Пьяный до крайней стадии Буйный оскорбился и зажал меня ещё плотнее. Вся команда активно потешалась над моим стеснённым положением и советовала Буйному научить меня уважению к взрослым. Когда мне это надоело, я ткнул Буйного кинжалом в задницу. Несильно, не глубже колючки от кактуса. Буйный рассердился и полез драться. Наёмники отобрали оружие и у него, и у меня, и стали делать ставки на то, сколько секунд я продержусь.
   За прошедшее время я, конечно, кое-чему научился, но шансы были слишком неравными. Буйный давно пропил свой разум, но боевого опыта и умений у него было намного больше. Кроме того, он был вдвое тяжелее. Айсфинг не вмешивалась. Я продержался недолго.
   После боя Айсфинг помогала мне обрабатывать раны.
   - Стоит ли жить в мире, где никто не думает о том, чтобы жить всем стало лучше, но все мечтают о том, чтобы унизить остальных? - буркнул я после того, как все синяки и ссадины были покрыты бальзамом.
   Айсфинг захихикала. Её смех объяснялся тем, что моё заявление было продолжением нашего давнего спора. Ещё дома мы много раз спорили о том, как сделать жизнь более счастливой. Я говорил о том, что надо везде поставить шпионов, чтобы они доносили князю о всех неправильностях, чтобы он мог наказывать. Айсфинг смеялась надо мной и говорила, что благородный мир могут создать только благородные люди, надо просто их найти и поставить на нужные места.
   Пребывание в Исхальдии добавило жару нашим спорам. В Исхальдии действовал очень странный, не виданный нами нигде до этого порядок, при котором правил не царь и не князь, а выборный Долж - представитель одного из аристократических родов, которого выбирали на пять лет. Кроме того, все законы утверждались советом аристократов, который тоже был выборным. Выбирали Должа и членов совета аристократы на форуме - специальном месте, который построили именно для этих целей. Выборы считались религиозным действием и проводились в специальные праздники.
   Там же, на форуме в обычные дни производились крупные сделки и вещали разные носители идей о процветании города. Когда нам выпадали редкие дни отдыха, мы любили заходить на форум и слушать разных сумасшедших проповедников. А сумасшедших там хватало. Один говорил, что все люди виноваты перед богами, и что надо ходить между городами и стегать себя кнутами. Другой говорил, что нельзя есть бобы и мясо, поскольку они производят в людях желчь, каковая разжигает людей изнутри и толкает на разные нехорошие поступки. Третий ходил днём с огнем и говорил, что ищет настоящего человека, а мы все - не люди, а тени. Были и относительно вменяемые люди. Один дядька выступал и говорил, что выборная власть в городе была задумана не для того, чтобы немногие аристократы назначали должами своих ставленников, а для того, чтобы простые люди могли выбирать честных людей. У этого дядьки было довольно много сторонников.
   Мы-то знали, что Долж и аристократы Исхальдии никогда никого из чужих не допустят не только к власти, но даже к выгодным торговым операциям. Мы сами несколько раз участвовали в таких миссиях, когда отряд посылали взять за мягкие места слишком оборотистых купцов. Да, мы всего лишь держали лошадей, но никто не запрещал нам держать открытыми уши. К купцам, которые привозили слишком выгодный товар, посылали наш отряд и делали предложение, от которого невозможно было отказаться: либо продать весь товар по относительно небольшой цене, либо продать по той же цене только четверть товара, а с остальным отправляться на все четыре. Тех, кто упорствовал, били. Именно для таких операций нас и наняли, именно за это нам так много платили. В основном, за молчание.
   Среди относительно вменяемых проповедников Исхальдии был ещё один, который резко выделялся среди остальных. На ступенях перед форумом, где разрешалось высказываться всем желающим, он даже стоял отдельно. Этот проповедник всегда был очень хорошо одет, говорил он мягко и чётко, в отличие от остальных крикунов, которые постоянно сбивались на истерику. "Утончённый" - вот какой термин больше всего подходил для его описания. Говорили, что он учил детей богатых граждан красиво говорить. Собственно, утончённость он и проповедовал. Я прослушал довольно много его выступлений. Он говорил, что надо покорить зверя в себе и не давать зверским проявлениям портить человеческую жизнь. Меня это заинтересовало, и как-то раз, когда вокруг никого не было, я спросил:
   - Предположим, я покорю в себе зверя, а что дальше?
   - А дальше, мой юный друг, вы станете благородным человеком, сможете вести за собой глупую массу и вертеть ею, как захочется.
   После этого проповедник рассказал такое, от чего у меня ушки свернулись в трубочку. В его школе учили, как работать с сознанием простаков, как манипулировать смыслами, как применять массовый и личный гипноз и как говорить красиво, так, чтобы все заслушались. Стоило это совсем недорого - полугодовая плата наёмника в месяц. И так в течении двух лет. Школа этого "благородного" ритора показалась мне ещё одним рассадником эгоизма и паразитизма. Айсфинг в ответ на моё бурчание заметила, что это очень полезный человек, и что она пригласила бы к себе на облако такого.
   Мы с Айсфинг разошлись во мнениях почти по всем темам. Я считал выборную традицию Исхальдии сплошным обманом. Княжна, наоборот, считала её очень полезным изобретением, поскольку она создавала у избирателей иллюзию выбора, в то время как все серьёзные решения принимали серьёзные люди. Я считал, что школу риторики надо запретить, Айсфинг, наоборот, считала, что у ритора можно поучиться. Она даже настояла на том, чтобы мы, бывая на форуме во время охраны купца, как можно больше времени проводили рядом с этим ритором, чтобы подслушивать разговоры. Честно говоря, благодаря этому подслушиванию нам действительно удалось узнать много полезного: разговаривая с родителями будущих учеников, ритор рассказал довольно много секретов школы, которые в другом случае, я думаю, мы бы проходили в течении года. Основная идея его школы строилась на убеждении в том, что человек в исходном состоянии - это животное, которое неосознанно делает то, что хочется, и наносит себе этим, как правило, вред. А люди, которые проходили обучение в его школе, учились осознанно принимать решения, осознавать, какие побуждения идут от животного желания, а какие - от разума, учились запрещать себе то, что вредно, и благодаря этому могли вертеть животной массой обычных людей.
   В итоге после знакомства с Исхальдией меня охватило глубокое отчаяние. А драка с Буйным его углубила.
   - Стоит ли жить в мире, где никто не хочет сделать лучше? - повторила Айсфинг мой вопрос, - Хочешь, я покажу тебе человека, который жить не может без того, чтобы не участвовать в каком-нибудь деле, в результате которого общее счастье многократно прибавится и углубится?
   - Ты знаешь такого? - с надеждой спросил я.
   - Да! Это ты!
   - Издеваешься.
   Я закрыл глаза и откинулся на стену конюшни (конюшня была нашим обычным убежищем). Лошади шуршали сеном и хрупали овсом. Мягкий знакомый запах обволакивал со всех сторон. Тепло горели масляные лампы. Может, Айсфинг и права? Если я не могу жить, не борясь за общее счастье, то, наверное, где-то ещё есть или появятся люди, у которых будет такая же мечта? Эта мысль согрела и дала силы жить. Умереть прямо на месте расхотелось.
   - Знаешь, Айсфинг, если бы не ты и твоя дурацкая мечта о благородном царстве, я бы, наверное, умер просто от отвращения ко всему. А так можно хоть за твою мечту побороться.
   - Ну, спасибо.
   Айсфинг привалилась спиной к моему плечу:
   - Иногда я продолжаю бороться за своё царство только потому, что ты в меня веришь. Спи первым. Я посторожу лампы.
   На следующий день один из наёмников по кличке Ботва попытался меня ограбить. С утра он отправился в увольнительную в город, где у него срезали кошелёк. В кошельке было почти всё его месячное жалование. Ботва попытался отыграться на оставшиеся деньги и проиграл ещё больше. В тот момент, когда его со смехом выгоняли из-за игрального стола, он заприметил меня. Я только - только выполз из конюшни, еле двигаясь от полученных накануне ран.
   - Играю на пять монет Лиона! - радостно завопил Ботва и уселся обратно за стол.
   - Запрещаю. У меня нет, - сказал я.
   Ботва отмахнулся:
   - Да брось ты, Лион. Есть у тебя деньги. Выиграю - половина выигрыша твоя. Не сидеть же мне целый месяц без выпивки и баб, правда?
   - Запре...
   Ботва кинул кости и опять проиграл.
   - Ай, не везёт нам с тобой, Лион. Гони монеты.
   - Обойдёшься.
   - Эй, Лион, ты не понимаешь. Это не твои монеты и даже не мои монеты, это их монеты, - Ботва показал на сидевших за столом собутыльников.
   - Они прекрасно слышали, что я запретил играть от моего имени. Отдашь со следующей получки.
   - Ботва, малец тебя не уважает, - поддразнил дружка один из наёмников по кличке Шиба.
   Шибу я хорошо узнал по одному случаю, когда во время третьей увольнительной мы с Айсфинг по дороге в город наткнулись на разбитый и разграбленный экипаж одного купца. Мы увидели экипаж неожиданно, за поворотом дороги в роще между замком и городом. Мы полезли в экипаж, чтобы проверить, нет ли выживших, и выволокли на дорогу труп самого купца и двоих его людей. В этот момент нас догнал шедший вслед за нами Шиба. Он сразу закричал:
   - Треть монет, что найдём, моя!
   Но не успел он приблизиться, как из замка прилетел взвод кавалерии, не нашей, а гвардии Должа.
   - Это не я, эти они купца зарезали, я только подошёл, - закричал Шиба, когда нас окружили конники. А я только тогда запоздало подумал, что конники ведь и правда могли подумать, что это мы купца грохнули. Вид у нас был ещё тот - в крови, запыхавшиеся, и трупы вокруг. На наше счастье, об убийстве купца в замок доложили задолго до нас, и оный взвод кавалерии прислали как раз для того, чтобы разобраться. По этой причине офицер охраны кратко приказал Шибе заткнуться и убираться ко всем чертям.
   С тех пор я хорошо представлял, какое подленькое создание прячется за грозным видом Крутого Шиби, а он затаил на меня зло и не упускал случая поднапаскостить, как сейчас, например. Впрочем, большинство отряда были не менее подленькими душонками. Ботва тот же...
   - Ты что, засранец, совсем с ума сошёл? - зарычал Ботва и, выставив вперед агрессивно выдвинутую челюсть, ринулся в бой. За три шага до меня движения у него начали замедляться. На этот раз Айсфинг решила вступить в дело.
   По агрессивно выдвинутой вперед челюсти я и двинул. Хорошо двинул, по-правильному, снизу вверх, со всей силы. Я вложил в этот удар всю накопленную за многие месяцы ненависть - и к Ботве, и к Буйному, и ко всей остальной подлой команде. Обычно у людей от такого удара челюсть ломается. Но Ботва оказался на редкость крепким парнем, он свалился на спину и завизжал. Его товарищи покатились со смеху. Ботва подхватился и опять кинулся в атаку.
   Айсфинг сняла своё замедление, чтобы Ботва первые шаги сделал нормально и никто не заподозрил подвоха. А когда наёмник замахнулся, опять наложила. Я отошёл с линии атаки приёмом, который мы часами разучивали под бдительным руководством нашего сержанта, потом захватил руку Ботвы, отвёл её в сторону и стукнул ногой в живот, аккурат под солнечное сплетение. Ботва упал на колени и захрипел. Я не стал добивать и отошёл в сторону.
   - Так, а ну прекратить! - загремел над площадкой голос сержанта Мальмо, - По какой причине Ботва нападает на пацана?
   - Да это мы так, тренируемся, - попытался изобразить улыбку мой мучитель.
   - Остался без денег и попытался ограбить мальчишку, - сдал товарища Шиба.
   - Оппа! Ну, ты попал, боец! - торжествующе прорычал сержант, - Ты помнишь, как мы все давали клятву не грабить своих и быть верными друг другу? Помнишь?
   На шум пришёл корпорал. Сержант в двух словах объяснил ситуацию.
   - Пять палок и в карцер на пятеро суток, - бросил корпорал и ушёл.
   Сержант ткнул пальцем три раза в тех, кто сидел за столом. Двое взяли Ботву за руки - за ноги, третий со всей силы отсчитал пять палок. Мне где-то стало жаль бедолагу. Если бы меня так треснули по спине, то, наверное, переломили бы надвое. Потом Ботву потащили в тюрьму.
   - Ненавижу вас всех, и мир этот грёбаный ненавижу, сдохнуть хочу, идиоты мерзкие, - вопил Ботва, пока его волокли.
   - Какие знакомые звуки, - послышался рядом голос Айсфинг.
   Я обернулся. Княжна стояла рядом и улыбалась. Против воли я тоже улыбнулся. Хоть одного мерзавца мы да сделали.
   - Мир, в котором все всё проклинают, и в котором никто не хочет жить, - подумал я вслух.
   - Собирайтесь. Боевой выезд. Через пять минут у ворот в полном боевом. Лион и Вонючка, вас тоже касается, - бросил сержант, после чего утопал одевать броню.
   "Вонючкой" в отряде звали Айсфинг. Иногда она злоупотребляла советом корпорала мазаться для маскировки лошадиным навозом.
   У ворот мы встретили всё наше воинство, в том числе не до конца протрезвевшего Буйного. Мой вчерашний противник клял судьбу и проклятое хулиганьё, которое решило устроить беспорядки в городе после такой хорошей попойки. Ещё он умолял всех рассказать ему, что же произошло прошлым вечером, почему у него болят кулаки и разбита морда. Члены отряда вовсю потешались, живописуя, как я вчера отделал его, как котлетку.
   - А сегодня он Ботву сделал, - веселились другие, - растёт молодежь, понимаешь!
   - Да, когда молодёжь растет, это правильно, - смиренно согласился Буйный, чем вызвал всеобщее ликование.
   Появился корпорал в сопровождении капитана стражи Должа. Нам поставили задачу - прекратить грабежи и беспорядки в городе. Вместе с нами шли два отряда гвардии во главе с их лейтенантом.
  
   Глава 11. Красный отряд прибывает.
  
   Я не очень люблю купцов. Все они хитрюги, грабители и паразиты. Но сейчас, глядя на то, как толпа голытьбы громила купеческие лавки, я почувствовал, что я на стороне купцов. В конце концов, все эти вещи - это чья-то жизнь, в них вложены труд, забота, а часто и любовь к красоте. Сейчас же все вещи, и дорогие, и дешёвые, валялись в пыли, а по ним бегали опустившиеся обитатели различных ночлежек и пьяные солдаты. Многие дрались за вещи, которые никогда не смогли бы носить. При мне двое спившихся бродяг порвали надвое красивое женское платье - каждый тянул на себя и не хотел уступать. Я даже мечтать не мог купить такое маме. Или Айсфинг...
   Лейтенант дворцовой стражи обратился к публике, требуя разойтись. В него полетели стрелы - в толпе было много солдат, не протрезвевших ещё со вчерашнего. Я порадовался, что мы в тяжёлых доспехах и с хорошими щитами. Вообще-то нас тренировали как тяжёлую пехоту, но и на коне с доспехами лучше, чем без них.
   Мы опустили копья и шагом двинулись на толпу. Большинство бунтовщиков не приняло боя и разбежалось при нашем приближении. Проблемы возникли только в одном месте, где относительно трезвые солдаты из городских легионов разгромили лавку ювелира. Им там понравилось, уходить без добычи они не желали. Нам приказали спешиться и бросили на штурм.
   Как оказалось, солдат городских легионов почти ничему не учили. Они не умели ни уклоняться, ни фехтовать. Всё, что они могли - это тыкать мечами в противника и надеяться, что тот будет стоять на месте. Мне было тяжело выстоять против Буйного, но никто из этих горе - солдат не мог выстоять против меня. Вскоре я начал радоваться тому, что у меня был такой хороший сержант. Я повалил и ранил пятерых перед тем, как встретился с действительно серьёзным сопротивлением в портике лавки.
   Я целил мечом в плечо воина, защищавшего вход, не попал и чуть было не пропустил ответный удар. Из-за моего плеча просунулась рука с мечом и воткнула лезвие под забрало моего противника, а я в ту же секунду получил легкую затрещину:
   - Лион! Пришёл воевать - убивай! Опять ты жалеешь врагов! - загремел над моим ухом голос Буйного. Потом я полетел в сторону, Буйный ворвался в лавку и принялся наводить там свои порядки. Ребята в лавке поднатужились и вытолкали его обратно. Я видел, как над его головой поднялся меч, но... вжикнула стрела, и владелец руки скрылся в лавке. Буйный проследил за направлением стрелы. Стреляла Айсфинг. Она даже не спешивалась, скакала на своем жеребце взад-вперед и посылала стрелы туда, где становилось жарко.
   Буйный завопил и опять ринулся в лавку, за ним последовало ещё трое наших не менее ловких товарищей по отряду. Через несколько секунд всё было кончено. После этого организованного сопротивления мы больше не встречали.
   Через четверть часа на рыночной площади остались только трупы и купцы. Купцы пытались найти остатки своих товаров и причитали над разгромом. Нас они благодарили, и, клянусь, где-то во мне на какое-то мгновение шевельнулось чувство гордости за то, что я в городской страже.
   Не успели мы остыть, как из замка прискакал гонец с приказом двигаться в порт. Причины не знали ни гонец, ни ребята из стражи замка. Удивлённые, мы проследовали к пристаням.
   В порту уже находился один из высших аристократов города. Пока мы строились, в порт втянулись пять крупных кораблей. Аристократ сел в лодку и отправился на головной корабль. Эти корабли вели себя странно - они вошли в порт, но не пристали к причалам. Позже стало ясно, что тем самым они соблюдали вежливость. На кораблях было полным - полно солдатни.
   Примерно через час аристократ вернулся. Судя по всему, переговоры прошли успешно, так как переговорщик укатил в своей дорогой карете, а корабли пристали и начали выгружать солдат. Мы получили приказ не мешать и сопроводить вновь прибывший отряд к выделенным для них казармам. Город нанял новый отряд наёмников.
   По мере того, как прибывшие выгружались, мы все больше мрачнели. Мрачнели и наши, и гвардия замка. Новый отряд состоял из очень крутых, опытных и тёртых мужиков. У них была великолепная дисциплина. За полчаса мы не увидели ни одной стычки и даже ни одного переругивания. У них были прекрасные доспехи красного цвета, судя по виду - не раз бывавшие в бою. И их было очень, очень много, не менее четырёх сотен.
   Драки между нашими ребятами и гвардией замка были частью правил чести, частью вежливости по отношению друг к другу. Здесь же речь ни о какой вежливости или невежливости не шла. В город прибыла Сила, могучая и ничем не ограниченная. Имея в качестве костяка такую армию, войска Исхальдии могли пройти насквозь все северные царства. Многочисленные, но неумелые крестьянские армии князей не смогли бы им ничего противопоставить.
   Мы сопроводили отряд до казарм, которые в народе назывались Старыми. Но было бы правильнее сказать "Мы плелись у них в хвосте до Старых Казарм". Наш небольшой хвостик потерялся на фоне длинной змеи отряда и фургонов с их скарбом.
   По возвращении в замок мы с Айси обнаружили перемену в нашей жизни. Корпорал нанял троих слуг для ухода за лошадьми и других работ. Это означало, что нас с княжной перевели в другой статус - теперь мы считались полноценными воинами - наёмниками и должны были стоять на карауле вместе со всеми. Ночевать нам разрешили в конюшне. Наемные слуги вечером возвращались в город, а за светильниками для лошадей всё равно надо было кому-то присматривать. Нас отвели в канцелярию к Должу, и там договор с отрядом переоформили на новое количество людей. Вместе с нами в отряд вступил ещё один наш земляк, невесть какими судьбами оказавшийся в Исхальдии. Звали его Брун. Парень пытался сблизиться, шутил, и, судя по всему, был немало удивлён тем, что мы в ответ даже не улыбнулись. Что поделать, события этого дня не способствовали веселью.
   Мы получили аванс - несколько золотых и приказ с завтрашнего дня заступить на службу согласно расписания караулов. Возбуждённые, мы вернулись в конюшню и начали обсуждать, на что потратим эти деньги. Это были не самые большие деньги, которые проходили через наши руки, мы видали и намного большие суммы. Но те деньги надо было экономить, малейшая неосторожность в расходах грозила голодной смертью как минимум нашим животным. А эти нам выдали, чтобы мы их потратили. Мало того, через какой-то месяц нам выдадут ещё больше! Это было неслыханное богатство! Наёмникам платили намного больше, чем зарабатывали простые пахари. Если не пропивать всё до гроша, то совместными усилиями действительно можно было скопить на большую ферму. Айсфинг всерьёз призадумалась.
   Радужные мечты прервал жуткий вопль. Кто-то умирал и кричал от ужаса. Крик доносился от казармы нашего отряда. Следующий вопль раздался уже со стены внутреннего замка. Потом криков стало намного больше. В замке что-то происходило.
   Мы выглянули за ворота конюшни. Уже темнело, с минуту на минуту должны были появиться Тени. Крики в замке усилились. Периодически обычный гвалт и звуки команд прерывались воплями ужаса.
   - Посмотрим? - предложила княжна.
   Мы проверили светильники, зажгли для страховки парочку дополнительных, взяли оружие и отправились.
   Ворота внутреннего замка - резиденции Должа никто не охранял. Это было против всяких правил. Чуть поодаль от ворот нашёлся труп гвардейца местной охраны. Обычно на воротах стояли наши ребята, но из-за сегодняшнего бунта охранять замок поставили местных. Гвардейцам не повезло.
   Тело гвардейца носило следы страшных ударов. Голова была практически оторвана, на груди остались следы огромных когтей. Неведомый зверь убил здоровенного вооружённого мужика одним ударом.
   Из замка донёсся ещё один вопль. Айсфинг достала свои красные камни.
   - Слышала когда-нибудь о таком?
   Княжна покачала головой.
   Следующий убитый нашёлся на входе в донжон - главную башню замка. Внутри убитых было намного больше. Неведомый зверь развлекался, убивая людей разнообразными ударами и раскидывая тела в причудливых позах. С верхних этажей слышались голоса корпорала и сержанта. Они пытались организовать оборону.
   Вопли слышались из разных частей замка. Судя по всему, монстр бродил по замку из любопытства и убивал случайно попавшихся ему на пути одиночек.
   - Пойдём наверх? - спросила Айсфинг.
   Я пожал плечами. Мне лично больше всего хотелось пойти в конюшню. В этой ситуации оставалось надеяться только на магию княжны. Если она считает нужным вмешаться и говорит наверх - пусть будет наверх. Если повезёт, сможем помочь нашим ребятам. Светильники здесь ещё горели, и гореть они будут ещё долго. Можно хотя бы Теней не бояться.
   На третьем этаже, в узеньком коридорчике за завалом из мебели мы обнаружили наших товарищей во главе с корпоралом. Они держали оборону за баррикадой, за ними находилась прочная укреплённая металлом дверь в личные покои Должа.
   Переговариваться мы могли только через просветы в мебели - ребята завалили всё на совесть, даже выхода себе не оставили. Для начала нас чуть не угостили стрелой, потом сержант узнал подчинённых. Он удивился:
   - Эй, а вы-то что здесь делаете? Я думал, вы в конюшне, под самой большой кучей навоза, дрожите от страха. Вы зачем пришли?
   - Это потому, что они идиоты. По тревоге вам где надо быть? На стенах! Никакой дисциплины! - зарычал командир. О подколах наши боевые товарищи думают раньше, чем о спасении жизни. Даже командиры.
   - Мы помочь хотели, - попыталась оправдаться Айсфинг. Её тоненький голосок прозвучал очень комично, ребята за баррикадой грохнули.
   - Ну да, теперь я чувствую себя в безопасности, - проскрипел корпорал, - Если хотите найти себе приключений, пойдите поищите Должа. У нас здесь все его родственники и чиновники, но самого нет.
   - Есть! - бодро ответила Айсфинг, обрадованная возможностью улизнуть подальше. Хохот за стенкой перешёл в ликование.
   Мы немного пошлялись по замку. Кое-где встречались трупы, но из людей никого видно не было. И тут в голову княжны пришла гениальная идея.
   - Винный подвал!
   Винный подвал был легендой среди воинов отряда. Про него рассказывали невероятные вещи, будто там хранятся вина, которым по несколько десятков и даже сотен лет, и другие небылицы. Попасть туда хотя бы на минутку было заветной мечтой всех пьянчуг нашего отряда. То есть мечтой всего отряда. Мечтой несбыточной - подвал охраняла даже не гвардия, а личная ключница Должа.
   И теперь у нас была возможность пройти туда совершено свободно. И даже, может быть, сцедить кувшин - другой, исключительно для пробы, боевым товарищам. Мы начали искать кувшины. Это оказалось нетрудно - рабочих кабинетов чиновников в замке было много. Вскоре мы спускались по каменной лестнице в подвал. Айсфинг несла только переносной фонарь, на всякий случай, от Теней. Я нёс два копья, два щита и четыре кувшина, то есть был загружен под самую завязку.
   Лестница в подвал несколько раз сворачивает, обходя фундамент башни. Поэтому, когда после последнего поворота мы увидели огромную кошку, бьющуюся в крепкие кованые ворота подвала, это было для нас некоторой неожиданностью. Для того, чтобы привести в действие её жуткую магию, Айсфинг пришлось выпустить фонарь. Тот упал на землю, масло из него разлилось и загорелось. Я выпустил кувшины, копье и постарался принять боевую стойку.
   Монстр повернул к нам морду и обнажил клыки. Клыки были длиной в локоть ребенка!
   Айсфинг стукнула его самой убийственной магией из числа тех, которые можно было быстро привести в действие. Из её кольца вырвался яркий луч и прожег монстру ребра. Зверь завизжал. Я думал, что ему конец, но его только отбросило к стене. Рана на моих глазах почти полностью заросла. Осталось только большое чёрное пятно.
   Айсфинг полезла в карман за волшебными камнями, но зверюга не дала ей такой возможности. Она отпрыгнула на противоположную стенку подвала, оттолкнулась и перелетела обратно, туда, где была до этого, но намного выше, затем промчалась по кругу и кинулась вверх по лестнице, прямо на нас. До чего же она быстрая!
   Айсфинг угостила монстра ещё одной молнией, зверь раздумал бежать прямо по нам и пронёсся сбоку, сшибив нас плечом. На наше счастье, я успел прикрыть княжну щитом, и мы просто упали. Монстр исчез на верху лестницы, не переставая визжать. По ходу дела он ещё сбил светильник на стене. Светильник потух.
   Мы старательно пытались выбраться из лужи горящего масла, и нам это удалось почти без потерь. Я порезал руку о черепки, оставшиеся от кувшинов. В этот момент на нас напали Тени. Света от затухающего масла было очень мало, и они смогли приблизиться. Айсфинг выбросила из кармана руку. По полу покатились красные камни, между камнями заструились молнии, выжигая всю нечисть. На несколько секунд мы были в безопасности. Нам удалось найти и зажечь упавший светильник.
   Из-за двери винного подвала послышались голоса:
   - Эй, кто там? Ответьте, пожалуйста!
   Это был голос Должа! Оказалось, что нападение застигло его и ряд его людей в подвале, они успели закрыться, но совершенно не представляли, что происходит снаружи. Они думали, что замок штурмуют бунтовщики. Мы их успокоили, сказали, что это был какой-то странный дикий зверь, и что им лучше не выходить до утра. Питьё у них было, масло для светильников тоже, так что им ничего не грозило.
   Мы торопливо собрали черепки от кувшинов и волшебные камни. Затем мы отправились на доклад к корпоралу. Командир велел нам убираться ко всем чертям в свою конюшню и не высовываться из неё до утра. Мы подобрали несколько переносных фонарей и прошли по стене замка. Зверя нигде не было. Бунтовщиков тоже видно не было. Несколько часовых из числа наших товарищей по отряду находились, как и положено, на стене, внутри ярко освещённых будок. Они не могли даже предположить, что происходит в замке, и выслушали наш рассказ с большим интересом. Один из них припомнил, что видел, как какая-то крупная кошка недавно перелезла через стену и отправилась в город. Из-за большого расстояния он не смог оценить её размеры. Я сказал, что ему очень повезло.
   Никто из ребят не слышал о таких огромных кошках, особенно о таких, которых не могут съесть Тени.
   Лошади в конюшне нашему приходу были рады. Они почувствовали зверя, и это их очень напугало. Мы их погладили и успокоили. Они не сразу, но согласились усмириться. Остальная часть ночи прошла тихо.
   Поутру к Должу явилась целая делегация. После бойни в замке зверь отправился искать приключений в город. Он не делал отличий между богатыми и бедными домами, просто убивал всех, кого ему казалась забавным убить. Успокоился он только к утру. Все жители были уверены, что монстр ещё в городе. Граждане рыдали и требовали защиты.
   Пока выборный глава города принимал делегацию, корпорал погнал всех, кого смог найти, искать следы. Долго их искать не пришлось. Монстр пришёл из окружавших город джунглей, перелез через стену и ушёл тем же путем. Это не было нападением специально обученной скотины на главу города. Замку Должа просто не повезло - он находился на пригорке, в относительно чистом месте, около парка, который затем переходил в джунгли.
   Стало ясно, что нам светит прогулка в город. Не успели мы доложить результаты поисков, как нам приказали готовиться к выходу. Через несколько минут у ворот уже стояла конная колонна. На этот раз никаких смешков уже не было. Парни мрачно смотрели на длинный ряд накрытых простынями жертв ночного побоища. В этом ряду было и пятеро наших товарищей. Нас пришло сюда совсем немного. Сколько из нас вернутся?
   Ещё через несколько минут к нам присоединились знакомые по вчерашней вылазке гвардейцы. Они были злы до чёртиков и горели желанием поквитаться со зверюгой. Потерь в их рядах было намного больше, чем в наших.
   Пока мы собирались, в замок прибыли верхом два офицера Красного отряда. Их провели к Должу.
   Проводников у нас было хоть отбавляй. Должу наконец-то удалось выпроводить делегацию горожан, и каждый из них горел желанием показать, где он слышал крики жертв в последний раз. По прибытии в город оказалось, что эти места отстоят друг от друга на мили и находятся, разумеется, в противоположных направлениях. Наши командиры посовещались и решили разделиться - гвардейцы в северную часть города, мы в южную.
   Через час блужданий по разным крысиным норам мы совсем поджарились. Доспехи раскалились на солнце не хуже сковородки, от ожогов нас спасала только одетая под доспехи толстая одежда. Вот только от жары она не спасала совсем. Но жители города всё продолжали звать нас из одного дома в другой, как будто двое подростков и один новобранец смогут спасти их от монстра. (Мы работали по тройкам, чтобы осмотреть больше домов. К нам с Айсфинг попросился Брун - мы были единственными, кого он знал хотя бы по именам. Его уже успели прозвать "Зелёным").
   В каждом доме было одно и то же - один или два трупа и кровавые следы когтистых лап, уводящие на крышу. Это зрелище нам вскоре надоело.
   Ещё через час сержанта пробрало, и он скомандовал обед. Несмотря на протесты жителей, мы построились и отправились в ближайшее злачное место.
   - Этот зверь намного умнее нас. Он веселится по ночам, а в жару отсыпается в холодке, - изрёк сержант, приникая к кувшину с пивом. Боевой народ его шумно поддержал.
   Когда мы доели мясное и вылакали питьё, раздался первый вопль.
   - Я уже люблю эту зверюгу. Она даже дала нам дообедать, - сказал сержант, поднимаясь. Вслед за ним тяжело поднялись остальные солдаты.
   - Где кричали? - спросил сержант у зевак, взгромоздившись на коня. Четверо сразу показали в противоположные стороны. Сержант выбрал направление, которое указывали трое из четверых, и неторопливо двинулся. Не успели мы доехать до конца квартала, как прозвучал второй вопль. Направление стало понятным, но вот как добраться до нужного места в лабиринте улиц... И все прохожие, как назло, сразу исчезли с улиц. Мы проплутали ещё с четверть часа. За это время прозвучало ещё пять криков.
   Наконец мы вышли к дому, за которым звучал последний крик. Башка, один из наёмников, крикнул, что видел большую кошку на крыше. Мы вломились в дом.
   В доме мы нашли двух убитых взрослых и трёх плачущих детей с пожилой няней. Зверя не было. Следов его отхода тоже не было. Пока мы обыскивали дом, вопль ужаса прозвучал из соседнего дома. Мы перебежали в соседний дом. Та же картина - один убитый мужчина во дворе, плачущие домочадцы, зверя нет.
   Сержант Мальмо устал орать на нас, чтобы мы держались вместе и не разбредались поодиночке, чтобы не стать лёгкой жертвой. Дома в городе строятся совсем не так, как на севере. Здесь дом - это то, что выходит фасадом на улицу. Внутри обычно располагается маленький садик или просто дворик, отделённый от соседей высокими стенами. У богатых людей посередине садика ещё и журчит фонтан. Судя по всему, пока мы бегали от входа к входу, бестия лазила через стены. Пока мы обыскивали этот дом, закричали в следующем доме. Сержанту это надоело, и он начал искать, кого бы послать на крыши. Взгляд его упал на нас с Айсфинг.
   - Полезайте на крыши, будете оттуда следить, чтобы никто по верху не перелез, - скомандовал Мальмо.
   Айсфинг отдала честь и взлетела по стене так, будто это была лестница. Я последовал за ней. Солдаты ахнули - никто из них не мог предположить, что по гладкой с виду стене можно лазить вот так. Брун почесал в затылке и даже не стал пробовать.
   По стенам мы с княжной перешли в соседний двор. Это был довольно богатый дом, в центре двора находился маленький бассейн. Сейчас вода в нём была красной, так как зверь положил туда тело хозяйки, причём без головы.
   Наши товарищи выломали дверь и посыпались во двор. Сержант посмотрел на бассейн, потом перевёл взгляд на нас. Мы развели руками. Мальмо ругнулся и повёл людей внутрь дома. Судя по всему, никого они там не нашли. Сержант вышел и загудел в рог. Это был условный сигнал гвардейцам о том, что монстр обнаружен. Странно, что никто о нём не вспомнил раньше.
   В этот момент раздался вопль ужаса в первом доме. Ребята выскочили из постройки и понеслись по улице. Мы с Айсфинг, стараясь не терять из виду сразу все три двора, начали перебираться обратно.
   - Не знаешь, зачем местные держат во дворах такие большие колоды деревьев? - спросила Айсфинг, перебираясь через узкую стену.
   - Какие колоды?
   - Ну, вот большие такие, в каждом дворе видела, например, как вон та..., - Айсфинг показала на двор, из которого мы только что вылезли.
   - Никакого дерева я там не вижу.
   Княжна оглянулась. Лицо её приняло удивлённое выражение.
   - Странно, я была уверена, что только что видела там ствол дерева.
   В это момент из первого дома вывалились наши ребята, досадуя и ругаясь. Оказывается, вопли принадлежали родственникам убитых, которые только вернулись в дом, никакого зверя они не видели. Пока мы с ними болтали, третий двор некоторое время оставался без внимания. Оглянувшись в очередной раз, я углядел остаток движения на стене в четвёртый двор, если считать от первого дома с погибшими.
   - Следующий дом! - завопил я. Ребята посмотрели на меня очень недобро, но побежали быстро. Айсфинг неловко повернулась, случайно соскользнула со стены и мягко сползла на землю по покатой крыше. Дабы не терять времени, она побежала в четвертый двор по улице.
   Когда я добрался туда по крышам и стенам, ребята уже снесли дверь и начали забегать во двор. Это был не просто богатый дом, а очень богатый дом. Внутренний садик был скорее парком, чем садом.
   Навстречу нашим людям вышел расфуфыренный дворецкий.
   - Что вам угодно, господа? Вы нанесли ущерб уважаемому дому, - заговорил он надменным тоном. В этот момент во двор влетела Айсфинг и с размаху врезалась в одного из наших товарищей по прозвищу Колда. Тот покачнулся.
   - О, а вот и колода, смотри, Лион! - торжествующе закричала княжна, указывая на кусок древесного ствола, лежащий неподалеку.
   Дворецкий задохнулся от возмущения, Колда занес руку и зашипел:
   - Сейчас огребёшь, Вонючка!
   Но никто ничего не успел сделать, так как древесный ствол внезапно развернулся, и под серой корой внезапно обнаружились мышцы, когти и клыки. Наёмники полетели в разные стороны, и если бы на них не были надеты тяжёлые доспехи, немногие пережили бы этот день. Колда, падая на спину, придавил Айсфинг, но та все-таки успела наложить на зверя магию замедления.
   Когда мы залезали на крышу, мы отдали свои копья и щиты поводырям лошадей. При мне оставался только мой меч. Всё, что мне оставалось - это прыгнуть сверху на монстра и попытаться либо сломать ему своим весом позвоночник, надежд на что было очень мало, либо воткнуть меч в голову.
   В момент, когда зверь застыл, выбирая, кого бы из наёмников разделать на части первым, я разбежался и прыгнул. Получилось достаточно беззвучно, зверь не обратил на меня никакого внимания. А потом я обрушился на зверя, ногами - на спину, мечом - на голову. Мне самому показалось, что это земля обрушилась мне на ноги. Я не удержался на ногах и покатился по двору. Меч остался торчать в голове зверя, он вошёл где-то за ухом на полную глубину.
   Когда я перестал катиться, то обнаружил, что монстр совсем не собирался умирать. Он покачивался, но все ещё стоял, пытаясь стряхнуть меч с головы передней лапой. Ребята подхватились и принялись тыкать его железом во что попало. Магия замедления ещё работала, и зверю не удавалось увернуться, хотя действовал он всё ещё очень ловко.
   А потом бестия вытащила меч из головы. Рана начала стремительно зарастать. Айсфинг превзошла саму себя и наложила на зверя такое замедление, что тот почти лишился способности к движению. А потом он закачался, упал и превратился в имитацию дерева. Видимо, моя рана всё-таки лишила его сил.
   Ребята продолжали тыкать в оборотня копьями, но эффект был точно таким же, как если бы это было настоящее дерево. Копья скользили по "коре" и не наносили заметных повреждений.
   Я отыскал глазами Айсфинг. Она покачивалась у входа во двор, а затем ослабела в ногах, привалилась к стене и сползла на землю. Я кинулся к княжне. Плохо дело. Если Айси сейчас лишится сил, нам всем придётся несладко.
   Сержант Мальмо попытался поймать меня за ухо и приставить к избиению монстра. Я увернулся и продолжил движение к Айсфинг. Сержант заревел нечто устрашающее, обещая мне страшные муки за бегство с поля боя, но тут зверь попытался принять обычный облик, и сержанту пришлось отвлечься.
   Айсфинг отключилась, зверь вернул себе обычную быстроту. Правда, это ему не сильно помогло, ребята обрушили на него град ударов, и он тут же вынужден был свернуться в колоду обратно. Он едва успел полоснуть когтями по ноге одного из наёмников по кличке Кулеш. Даже от этого лёгкого касания Кулеш отлетел в сторону, а мяса на его ноге почти не осталось.
   Я подхватил Айсфинг на руки.
   - Айси, Айси, не время терять сознание!
   Княжна застонала и попыталась открыть глаза.
   - Извини, я потратила слишком много сил на замедление.
   Она сделала несколько глубоких вдохов, затем полностью пришла в себя и сходу наложила замедление на пытавшегося атаковать зверя. Зверь опять свернулся в защитный кокон.
   В этот момент на поле боя прибыли гвардейцы замковой стражи. Неведомо для чего они захватили с собою сети, с которыми выходят охотиться на тех преступников, которых надо захватить живьем. И вот как раз эти сети оказались наиболее полезными. Когда монстр в очередной раз попытался превратиться в огромную кошку, то обнаружил, что сети не дают двигаться, а куча мужиков лупит его огромными дубинами. После нескольких попыток оборотень ушёл в глухую оборону. Изредка он слегка приоткрывался, чтобы оценить обстановку. Один из солдат тут же охаживал его дубиной потяжелее, и зверь сразу прятался под видом колоды дерева.
   После недолгого совещания офицеры решили доставить оборотня в замок живым. Сеть с монстром подвесили на длинные жерди, которые несли десять человек. Лошади даже близко подходить к этим носилкам отказались, пришлось отдуваться людям. Сержант в наказание за неисполнение приказа заставил меня тащить эти носилки до самого замка без смены (остальные сменялись каждые четверть часа).
   Множество народа высыпало на улицу, чтобы посмотреть на монстра. Я почувствовал, что начинаю гордиться службой. Вчера защищали купцов, сегодня несём через весь город монстра. В белой форме, с мечом на боку, при важном деле. Ну как тут не загордиться?
   Долж сперва чуть не помер со страху, когда увидел подарочек, который поднесли ему офицеры. Потом практические соображения взяли верх, и он решил, что монстра в клетке можно будет показывать за деньги.
   Для изготовления клетки вызвали из города всех кузнецов, кого только смогли найти. К вечеру клетка была готова, и сеть с чудовищем закинули внутрь. Через несколько минут оборотень понял, что больше никто не бьёт его ничем тяжелым, и принял свой обычный вид. Он перегрыз сети за несколько мгновений, а затем принялся метаться по клетке, ища слабину. Но сколько он ни грыз прутья, сколько ни пытался выбить крышу, клетка выдержала. Кузнецы насладились зрелищем и пообещали привести всех своих родных и знакомых, полюбоваться зрелищем.
   - Надо бы тогда ещё каких-нибудь зверюшек завести, каких-нибудь красивых курочек, что ли, - подумал вслух Долж.
   Офицеры, стоявшие рядом, только и смогли, что повторить вслух последнее слово:
   - Курочек!
   До вечера произошло ещё много чего. Сержант доложил корпоралу, что мы вели себя неподобающе на поле боя - Линар терял сознание от страха, а я уклонялся и бежал с поля боя. Корпорал скользнул взглядом по Айсфинг безо всякого интереса. Его мысли можно было прочитать, даже не будучи ясновидцем: "Девчонка, что с неё взять, испугалась при виде монстра". На меня он смотрел намного дольше, потом принял решение:
   - Ещё раз увижу, что ты вместо боя отвлекаешься на постороннее, вышибу из отряда. Мальмо, оставь их. Они ещё дети, а при виде такой скотины не все взрослые устоят. У меня есть к вам разговор...
   - Благодарим вас, сударь, - хором сказали мы с Айсфинг.
   В это время мимо проходил Долж со свитой. Он резко развернулся и спросил:
   - О! Какие знакомые голоса! Это не вы ли разговаривали со мной вчера, через дверь винного погреба?
   Мы вынуждены были признать, что мы.
   - О! Командир, я хочу, чтобы вы их наградили. Они спасли нас, прогнали зверя, когда тот бился в наши двери.
   Брови корпорала полезли вверх:
   - Вы вдвоём прогнали оборотня из подвала?
   - Ну, у нас пролилось масло из лампы, загорелось, попало на шкуру зверя, он испугался и завизжал, а потом убежал, чуть щит нам не разбил,- начала вдохновенно врать Айсфинг.
   Я тут же вытащил щит и продемонстрировал царапины, оставшиеся после вчерашней ночи.
   - Какая отважная девочка, я хочу, чтобы она была в том отряде, о котором я вам говорил, - восхитился Долж и ушёл.
   - Девочка? - удивился сержант.
   - А какого вы вообще делали в подвале, я же вам сказал на стены идти? - подозрительность корпорала была на должном уровне.
   - Ну, мы подумали, что там никого не будет, можно будет нацедить ребятам пару кувшинов, для дегустации. А там оказались Долж и оборотень, пришлось все кувшины о его морду разбить, о морду зверя то есть, не Должа, вы понимаете, потом замучались осколки собирать, - вдохновение Айсфинг не снижалось. Я показал руку, порезанную о черепки.
   - О черепки порезал.
   - Девочка? - повторил сержант.
   - То есть вы прогнали оборотня, разбивая об его морду кувшины? - командир откровенно смеялся, - Больше в подвал не суйтесь. Это вино столько стоит, что Долдж за него весь отряд под землю закатает, если заподозрит. Ладно, забыли, у меня есть к вам разговор. Долж попросил меня организовать отряд для охраны благородных дам, в первую очередь - его внучки. В отряде будут только дамы. Ты, Лион, будешь сержантом, девочек наберём чуть позже. Линара первая.
   - Я?
   - Ну да. Если ты за восемь месяцев сумел не обрюхатить Линару, то, уверен, и с остальными удержишься. Никто из моих ребят такого не сможет. А в тебе я уверен. Абсолютно уверен, - тут корпорал посмотрел на меня очень пристально.
   - Да, сударь.
   - Так она девочка? - продолжал удивляться сержант.
   - За пятнадцать монет в неделю мы будем хоть мальчиками, хоть девочками, - ответила Айсфинг сержанту.
   - Так она мальчик или девочка? - терялся в догадках сержант.
   - Держи язык за зубами, - приказал ему командир, - а вы, умники, получите завтра увольнение в качестве награды. Раз уж Долж приказал вас наградить... Хотя по-хорошему вас надо наказать.
   - Так точно, сударь.
   После сражения с оборотнем к Айсфинг намертво прилипла кличка "Колода".
  
   Глава 12. Увольнение в город.
  
   Увольнение в город! Как часто мы мечтали о нём, глядя на город издали, между зубцов крепости! Перед радостями знакомства с городом поблёкла даже усталость от двух дней погонь и ночного дежурства (сержант устроил нам дежурство ночью).
   Выходили мы вместе с Бупой, ещё одним нашим товарищем по отряду. Бупа был не худшим представителем нашей компании. Когда над нами издевались остальные, он посмеивался вместе со всеми, но сам никогда не нападал.
   Сержант проводил нас до ворот, спросил напоследок:
   - Что будете делать в городе?
   - Всех баб перетрахаю, - ответила Айсфинг традиционным ответом наёмников.
   Сержант улыбнулся и сделал страже знак выпустить нас. Перед нами открылись двери во взрослый мир города Исхальдии. До сих пор нас считали детьми и никогда не выпускали на целый день - на несколько часов максимум, и то только рядом с офицерами, которые по разным делам посещали форум.
   - Куда в городе пойдёте? - Бупа решил поддержать светский разговор.
   - Найдём какое-нибудь место, где есть много сладкого, - не задумываясь, ответила Айсфинг.
   - Я знаю одно место, где очень много сладкого, могу проводить, если хотите, - сказал Бупа и почему-то подмигнул мне.
   - Ой, проводите, а то мы город совсем не знаем, - обрадовалась Айсфинг.
   Мы свернули в кварталы, которые я лично оценил бы как место жительства сомнительных личностей, а не место для приличной кондитерской. Но Бупа вроде бы знал, куда шёл. Мы дошли до двухэтажного домика с претензией на уют. Там даже на окнах были кружева. Мы зашли внутрь и... это была засада!
   - Вот они, спасители города от страшного кровожадного чудовища, смелые расхитители винных подвалов знати! Встречайте, девочки! - торжествующе завопил Бупа.
   Мы поняли, что попали в историю. На диванчиках сидели пожилые толстые тётеньки определенного рода занятий, а рядом с ними Буйный, Рыжий и ещё с полдюжины наших сотоварищей.
   - Мы лучше пойдём, кондитерскую поищем, - сдала назад Айсфинг. Но было поздно.
   - Мальчик смущается! Поможем боевому товарищу! - завопил Буйный и мигом оказался между нами и дверью.
   - Ты же сам хотел? - удивился Бупа.
   - У меня денег мало, - сделала последнюю попытку Айсфинг.
   - Ничего, для первого раза мы все для тебя скинемся, правда, ребята? - предложил Рыжий, - Розочка, поможешь нашему новобранцу?
   - Он такой миленький! Не нуждайся я в деньгах, обслужила бы бесплатно, - с одного из диванчиков поднялась дама, которую я бы посчитал бы миловидной, будь она хоть чуть худее.
   - Ладно, я из своих заплачу, - смирилась Айсфинг и позволила Розе увести себя за руку на второй этаж.
   - Лион, а ты?
   - А я не хочу. У меня сегодня было свидание с правой рукой, я на кондитерскую экономлю, - попытался отшутиться я. Тратить деньги на этих жирных теток мне совсем не хотелось. Мало того, даже мысль о том, чтобы первый раз провести с кем-нибудь из этих старых теток, повергала меня в ужас.
   Все товарищи грубо зажали и наперебой начали предлагать выпить, чтобы побороть робость. Я в это время думал о том, как там наверху будет изворачиваться Айсфинг.
   - А ну руки прочь от мальчика! Вы что, не понимаете, что он и задаром может получить больше, чем вы смеете мечтать? Да полгорода девчонок готовы будут приласкать такого, - появилась пышная дама и отобрала меня у наёмников. Очевидно, это была хозяйка заведения, поскольку никто из наёмников не посмел ей перечить. Она усадила меня на табурет за столиком у диванчика и несколько раз обошла вокруг.
   - Ах, какой милый мальчик! Я бы сама тебя взяла, такой ты миленький! - хозяйка обняла меня и прижала к груди. Моя голова оказалась аккурат между её грудей и - о, ужас, - почти целиком поместилась между ними. Я почувствовал, что начинаю задыхаться. Что же делать? Если я начну вырываться, то все воспримут это, как грубость. Целым мне тогда отсюда не выйти. Похоже, придётся изображать дурачка.
   Я изобразил руками подергивания, будто задыхаюсь, а потом обмяк, будто задохнулся совсем. Сценка вызвала дружный хохот. Хозяйка отвесила лёгкий подзатыльник:
   - Какой ты слабенький! Может, женить тебя на одной из девчонок из купеческого квартала? Что толку тебе пропадать с этими волками?
   - Вы шутите, сударыня. Мне прекрасно известно, что жители города считают наёмников чем-то между собаками и бродягами, ближе к первым.
   - А-а, не скажи. Не считай себя умнее мадам Братулины в тех делах, где она понимает намного больше твоего. Я знаю довольно много дочек купцов...
   Далее мадам начала перечислять имена и фамилии. По её словам выходило, что половина купеческих дочек была точно предназначены для меня. Правда, все они были с дефектом - одна кривая, другая вспыльчивая, третья лентяйка...
   - И откуда вы знаете так много подробностей? - не смог удержаться я от удивления.
   - Знал бы ты, как меня замучили их папочки хныканьем о том, что так тяжело найти хорошего парня дочке. Чтобы не буйный был, не пьяница, и в делах помогал, и математику знал. А если он ещё умеет и мечом владеть, то просто цены не будет. Вот здесь, прямо на этих диванчиках они мне сами всё и рассказывали. А я не дура, я всё записываю, когда они уходят. Ты, кстати, арифметику знаешь?
   - Знаю. И арифметику, и математику.
   Мой ответ вызвал всеобщий восторг среди наёмников. Мне тут же пообещали, что неженатым мне сегодня в замок не вернуться.
   - Он ещё и математику знает! - воскликнула мадам и кинулась писать список домов, которые мне сегодня надо обязательно осмотреть хотя бы издали. Вся компания подняла тост за мою успешную женитьбу. Я всерьёз задумался о том, кому пришлось тяжелее - мне или Айсфинг.
   В этот момент со второго этажа спустилась слегка растрепанная княжна. Хозяйке она тоже понравилась. Приняв её за мальчика и выяснив, что она тоже знает математику, хозяйка возжелала женить и Айси. Нам силой всучили список, наказали не лениться и выгнали из заведения на обход домов потенциальных невест. Пригрозили, что если будем увиливать, то дадут в надсмотрщики одну из "девочек".
   Отойдя на безопасное расстояние, мы принялись хохотать и не могли остановиться до центра города. Когда я смог говорить, то поинтересовался, чем они там так долго занимались.
   - Болтали. Роза меня много чему научила об устройстве женского организма. И мужского тоже. Они довольно много знают.
   - Она не выдаст?
   - Только не эти девочки. Через них проходят все тайны города. Умение хранить тайны для них - вторая профессия.
   А потом мы дошли до кондитерской. Орешки в сахаре, пирог с яблоками, пирог с курицей, торт со взбитыми сливками... Когда мы поняли, что временно не можем есть, Айсфинг предложила:
   - Пошли тебя женить.
   В отличие от меня, княжне идея захватить бразды правления каким-нибудь купеческим домом очень даже понравилась. Мои слабые протесты были быстро сломаны универсальным аргументом:
   - Должны же мы изучить город, вдруг в нём боевые действия вести придётся? Помнишь, как за оборотнем бегали, в трех кварталах всем отрядом блуждали? А потом, если мы не пройдём по адресам, Буйный тебе голову оторвёт.
   Против этого было невозможно возразить. Осмотр города Айсфинг начала с купеческих кварталов и двигалась точно по списку заботливой мадам. Я спасался от скуки засахаренными орешками.
   - Ты знаешь, она права, - вынесла вердикт княжна после осмотра последнего в списке дома и расспросов соседей, - они действительно могли бы отдать за тебя своих дочерей. Во-первых, это залежалый товар. Им всем по 16-17, в то время как в городе женят до пятнадцати. Во-вторых, это третьи - пятые дочери. То есть приданого почти никакого и о наследстве не мечтай. В-третьих, они все либо косые, либо с придурью. А вот ты для них ценен. Как бесплатная охрана и как счетовод. Так что если наберёшь достаточный выкуп, можешь смело свататься к любой.
   - Вот спасибо... жена старше меня и работай на их род забесплатно. Давай лучше тебя замуж выдадим?
   - П-ффр!
   - Ага, как тебя, так сразу п-фф и р-ры. Чего ты вообще так о моей женитьбе беспокоишься? Женюсь, буду заботиться о жене, а не о тебе.
   - Хороший правитель должен заботиться о своих подданных, чтобы у них было всё необходимое. На мне тебе не жениться никогда. А потом, думаешь, я не вижу, как ты по утрам лысого гоняешь? Роза сказала, что если мужчины не сливают семя, то оно у них закисает и весь низ живота воспаляется. Так что либо женись, либо я сама буду твоё семя сливать.
   Меня настолько покоробила абсолютная уверенность княжны в ее недоступности, что я почти не заметил второй половины фразы. Поэтому ответил я не совсем впопад:
   - Больно нужно было...
   Мы выходили из купеческого квартала. На небольшой круглой площади, по сути - обычном перекрёстке, только круглом, мы едва не врезались в группу молодежи. Они смеялись и шумели самым вызывающим образом. Мы попробовали их обойти. И тут я увидел глаза. Глаза широко открытые, умоляющие, испуганные. Тётенька в центре круга шумящих мальчишек не смеялась.
   - А что это вы тут делаете? - спросил я.
   Осмотр второй очереди показал, что полупрозрачный женский платок, судя по всему, очень дорогой, свисает из кулака одного из мальчишек, а маленькая женская сумочка находится в руках у другого. Это было ограбление или что-то похуже. Странно, что тётенька одна. Здесь, на юге, женщины не ходили поодиночке. В одиночку ходили либо те, кому нечего было терять, либо те, кого некому было кормить.
   - Ты что, осёл, смерти захотел? - один из подростков выхватил нож и наставил его на меня очень резким, но крайне неумелым движением. Уверенные в численном преимуществе и безнаказанности, они оставили девушку и начали окружать нас. Я вытащил свой кинжал.
   Мечи нам в город не давали. Пьяный наёмник с мечом - это гарантированный криминал. Но небольшие кинжалы нам разрешали брать. Соваться в город совсем без оружия было неразумно. В городе нас не любили, и заслуженно. Как правило, Долж посылал наших ребят только на самые тёмные делишки. Там, где всё было законно, работала дворцовая гвардия или местные пожарники. Пожарники здесь одновременно выполняли функции поддержания порядка. По вечерам они перекрывали улицы от воров решётками и потому назывались "решёточные". После появления Теней смысла в этом не было никакого, но традиция соблюдалась с незапамятных времён.
   Мой противник сравнил длину ножичка с кинжалом, осмотрел нашу форму и принял правильное решение:
   - Сматываемся!
   Его банда нехотя потрусила за вожаком. Платок и сумку они не отдали.
   - А ну стоять! Награбленное назад! - заревел я, подражая нашему сержанту. Банда ускорилась и моментально исчезла из виду. Догонять их в наших форменных сапогах с металлическим накладками было бесполезно.
   - Сударыня, вам не стоит ходить одной в таких дорогих вещах. Ваш дом далеко? Вы сможете дойти сами? - обратился я к даме. И только тут разглядел, что она намного моложе, чем я думал. Возможно, даже моя ровесница. Меня сбила с толку многослойная взрослая одежда.
   - Нет, она не сможет. Это опасно, её надо проводить, - встряла Айсфинг.
   Я удивлённо посмотрел на княжну. Я не я, если у неё не зародился какой-то план.
   - О нет, я уже почти дома... мой дом вон там, - выпалила девушка, подхватилась и побежала по улице мелкими шагами. Я повернулся к Айсфинг:
   - Пошли, что ли?
   Но Айсфинг пустила корни в мостовую. Она проводила взглядом девушку и задумчиво произнесла:
   - Слушай, когда мы стали такими? Без сомнений нападаем на банду опытной шпаны и уверены, что сможем порубить всех в капусту.
   - Да я как-то не думал. Просто среагировал, как положено человеку в форме.
   - Ты и сейчас не думаешь, - засмеялась Айсфинг. Я проследил за её взглядом. Спасённая девушка стояла в воротах третьего от нас дома и не уходила. Заметив мой взгляд, она скрылась. Я возмутился:
   - Ну сколько можно стоять без дела? Пошли, что ли, в замок? Или опять с Тенями наперегонки бегать будем?
   - Ох, Лион, ничего ты в жизни не понимаешь, - Айсфинг захихикала, как последняя дурочка. Я ей так и сказал. Это развеселило её ещё больше, и всю дорогу до замка она хихикала, дразнилась и двигалась подчёркнуто женским шагом, виляя задом. Перед замком, переходя на строевой шаг, призналась:
   - Иногда так приятно побыть обычной дурочкой.
   - Как сходили? - приветствовал нас в воротах сержант, принимая от городской стражи в доску пьяного Буйного.
   - Он жениться на купчихах не хочет, - наябедничала Айсфинг.
   - Да я уже слышал. Ребята все уши прожужжали, все, кто раньше вас пришёл. Так, значит, не хочет? А зря. У нашего брата редко бывает возможность завести дом, заводи, пока можешь, - посоветовал сержант.
   - Исьинная паавда, - подтвердил Буйный, приподнимаясь с телеги. На этом его силы закончились, и он рухнул обратно.
   - Да идите вы все, сваты - любители, - не сдержался я.
   Все воины, стоявшие у ворот - и наши наёмники, и стража гвардейцев, - получили огромное удовольствие, которое тут же выразили улюлюканием. Я понял, что буду темой следующей недели, а то и месяца. А может быть, и года, если не женюсь.
   Сержант остался расплачиваться с возницей, а мы пошли в свою конюшню. В конюшне Айсфинг дождалась ночи, и как только жуть от проскальзывающих за стенами Теней начала чувствоваться внутри, выполнила свою угрозу обработать мою мужскую систему. Она разбудила меня и схватила за орган так, что чуть не оторвала. Потом принялась тереть с такой интенсивностью, что чуть не стерла до крови. Пришлось ойкать и учить её действовать мягко.
   Я неоднократно видел Айсфинг без одежды. В условиях сельского дома спрятаться не всегда возможно, да и при жизни в конюшне часто приходилось переодеваться очень быстро. До сих пор княжна отворачивалась, хотя и не очень старательно. Я давно привык к ней и не обращал внимания. Но сейчас она разделась и выставила себя на обозрение намеренно. При этом глаза у Айсфинг светились мягким зеленым светом. Мои инстинкты сработали так, как и должны были сработать. Я не смог отказаться. Она дотёрла меня до фонтанчика и, довольная, отправилась спать. Я предложил погладить её, но она отказалась. Вот повезло на преданную женщину с комплексом заботливости.
   - Айсфинг, а ты так будешь о всех своих подчинённых заботиться?
   - Нет. Не о всех. Хи-хи.
   - А глаза у тебя зелёным горят - это нормально?
   - Да. Так и должно быть.
   - Визит в публичный дом тебя испортил.
   - Или исправил. Хи-хи.
   Спала Айсфинг в эту ночь намного дальше от меня, чем обычно.
   Встали мы поздно, когда пришли слуги ухаживать за лошадьми. У нас очень редко бывает возможность отоспаться. До сих пор, строго говоря, не было никогда. Поэтому на этот раз мы использовали возможность на полную.
   На следующий день после увольнительной разрешается спать до вечера. Но нам этого не удалось. В конюшню ворвался сержант и завопил:
   - Подъём! Подъём! Я знаю, что вы имеете право отдыхать, но у нас тут образовалось дельце. Обедайте и подходите. К вам пополнение прибыло.
   Заинтриговав, сержант улетучился.
   Мы навестили кухню для слуг, где нас на удивление быстро и хорошо накормили. Обычно нам просто выносили котел к казарме, а тут накормили только нас двоих, да ещё на настоящих блюдах.
   Пополнение, о котором говорил сержант, ждало нас на плацу. Неопрятная бесформенная масса человеческих тел мрачно сидела на солнцепеке, понурив головы. У большинства на руках были колодки. Корпорал притащил сюда заключенных.
   - Встать! Становись! - зарычал сержант.
   Группа зашевелилась и кое-как поднялась. Оказалось, что это девчонки. Мрачные взгляды исподлобья, синюшная кожа, множество нарывов на коже. Где же их держали? У всех местных такой загар, что не всегда отличишь от чернокожих.
   - Так, слушаем меня, умницы. Вот перед вами ваш сержант. С этого момента он для вас бог. Можете звать его Лион, сейчас он пройдёт по строю и снимет колодки. Расскажете ему, за что попали в тюрьму. Убивать вам не привыкать. Теперь вы будете делать это для полезных целей, на законной основе и только по приказу. Кто не согласен хоть с одним из пунктов, может вернуться в тюрьму.
   Из строя никто не вышел. Сержант передал мне связку ключей. Я пошёл вдоль строя, снимая колодки. Большинство дам были мелкими преступницами. Они попадали в тюрьму за кражу булочки или курицы. Было несколько участниц подростковых банд, которых посадили за то, что их банда кого-то убила. Некоторые дамы попали в тюрьму за убийство собственного мужа. Капрал подобрал таких, про которых было точно известно, что они пошли на это при самозащите, для того, чтобы избавиться от издевательств, а не со злым умыслом. Пока я снимал колодки и выслушивал краткие истории, получил несколько предложений.
   Двадцать одна дама. Это было ненамного меньше отряда, которым мы пришли сюда. Тогда нас было тридцать два человека...
   Я, конечно, мечтал иногда о том, как буду сержантом, но стать им вот так сразу... Это было очень неожиданно.
   - Как хорошо, что ты поработала над моими инстинктами ночью, - тихо шепнул я Айсфинг.
   - Обращайся, - хихикнула княжна.
   Для нового отряда отвели помещения в замке, подальше от остальных солдат. Загнав дам мыться под надзором Айси, я пошёл искать корпорала и сержанта, чтобы спросить, что делать с ними дальше. Они искали меня сами. Вслед за офицерами восемь братьев тащили тюки с униформой.
   Форму занесли прямо в казарму. Одевались дамы, стоя к нам спиной. Айсфинг тоже переоделась в женскую униформу. Восьмерка наёмников пожирала девчонок взглядами и кайфовала как от зрелища, так и от предвкушения рассказов о том, как вчера наши братья заставили девчонку общаться с платной женщиной.
   Женская униформа была очень красивой. Айсфинг в обычной форме смотрелась мальчишка мальчишкой. В женской форме, в облегающих шерстяных лосинах, короткой юбке и кофте с пышным верхом она смотрелась очень привлекательно. Должно быть, восхищение отразилось на моем лице, потому что Айсфинг улыбнулась и подмигнула. Впрочем, она была не единственной, кто мне подмигивал. В новой форме смотрелись девчонки намного лучше, чем в колодках. Впрочем, всё равно было видно, что они очень худые и измождённые. По словам корпорала, их держали на рудниках в пещерах и никогда не выпускали наружу.
   Пока дамы мылись и переодевались, корпорал и сержант инструктировали меня, как организовать работу. Кормежки, помывки, строевые занятия, боевые занятия, расписание караулов и увольнительные женского отряда - теперь это всё было моей головной болью.
   Потом корпорал приказал построить новый взвод и принялся запугивать новобранок. Побег - смерть. Неподчинение приказу - смерть. Нападение на товарищей по отряду, в том числе сексуальное насилие - смерть. Грабёж гражданских - тоже смерть.
   - Смерть - это ваша работа теперь. И она может стать вашей смертью, - закончил командир.
   Новобранки заметно посерьёзнели.
   Начали мы с кормёжки, продолжили строевым занятием. Свободные от нарядов наёмники сбежались смотреть на представление и пребывали в восторгах до самого конца занятия. К счастью, у них хватило ума не комментировать наши действия, они только хихикали. Впрочем, комментировать они не смогли бы при всём желании, поскольку уржались до полной потри человеческого облика.
   Ходить строем никто из девчонок не умел. Это были городские девочки, и почти никто из них никогда не занимался развитием ловкости, никто не работал с тяжёлой физической нагрузкой до рудников. Половину усилий я затратил на то, чтобы заставить их не склонять голову, чтобы зыркать на всех исподлобья, и не горбиться, чтобы изобразить агрессивную позу. Сколько я не лупил лёгкой палкой по сгорбленным спинам, они через секунду сгибались снова.
   Когда стало совсем жарко, я отпустил отряд в казарму. Занятие вымотало меня полностью.
   С наступлением вечера сержант провёл занятие с оружием. Там было всё ещё хуже. Некоторые девчонки из числа бывших бандиток умели обращаться с ножами, но это было скорее минусом, чем плюсом. Они махали ножом в духе дворовых разборок, хаотично двигая им влево - вправо на уровне пояса. От этого умения придётся отучать. Мы с Айсфинг, как почти ветераны, хотели просидеть занятие в теньке, но пришлось помогать сержанту - ставить движения, показывать основные приёмы.
   - Вы, наверное, очень добрый человек, - сказал я сержанту, когда отряд отправился ужинать, - вы нас почти не били и почти не кричали. Я уже готов убить половину из них за тупость и непослушание.
   Сержант хмыкнул:
   - Это дело привычки. Когда-то бил, но потом понял, что бесполезно. Есть люди, которые способны что-то понять, и считают нужным выполнять приказы. Таких можно учить с уважением. А есть и такие, которые не годятся ни на что, кроме бунтов. Таких передаёшь корпоралу, а он придумывает, куда их девать. Так что действуй спокойно. Из тебя получится неплохой сержант. Главное - это привлечь внимание. Добейся, чтобы они поняли, что ты от них не отстанешь, пока они тебя не услышат. Остальное не в твоей власти. Тебе не переделать тех, кто не способен слушаться. Завтра будь готов к параду.
   На следующий день был религиозный праздник. Мы участвовали в качестве парадной гвардии Должа. Женский отряд оставили в замке под охраной дворцовой стражи. От нашего отряда с ними осталась только Айсфинг.
   На празднике мне понравилось. Ухали барабаны, звенели трубы. Мы сопровождали основное шествие по улицам. В белой форме, с сияющими доспехами, с флажками на копьях мы двигались чётким строем по обеим сторонам от торжественной процессии с властями города и главными действующими лицами - жрецами. Я на коне, с огромными золочеными погонами сержанта. Думаю, мы выглядели очень красиво. Я опять подумал, что горжусь службой.
   За время нашего отсутствия с женским отрядом ничего плохого не произошло. Айсфинг разбила пару морд энтузиастов из числа дворцовой стражи, но все сочли это милой шуткой, в том числе пострадавшие.
  
   Глава 13. Один почти счастливый день.
  
   На следующий день рано утром из города прискакал посыльный, и на нас свалилась очередная отстойная работёнка. Сержант заглянул к нам в конюшню, передал приказ срочно взять тройку дам половчее и выезжать. Я взял Айсфинг и двух девчонок, которые хоть как-то держались в седлах. Их звали Миу и Варагонда. Нашёл я их очень просто: они дрались за койку под светильником. Я попросил поднять руки тех, кто умеет скакать на лошадях. Когда обе драчуньи подняли руки, я засмеялся:
   - Раз вы такие боевые, идёте со мной на боевую операцию!
   Кроме нас, в город выдвигался весь отряд. Большинство наших товарищей ускакало еще до того, как мы собрались. Девчонки, видите ли, не хотели, чтобы я помогал им застёгивать ремни доспехов, так как для этого надо было протягивать руку между их рукой и телом, стоя сзади. Пришлось упаковывать насильно.
   Причину паники мы узнали только по пути. Сбежала дочь одного из аристократов из родни Должа. Её должны были выдать замуж за очень влиятельного человека из соседнего города, а она решила устроить свою судьбу сама. Это грозило очень большими политическими осложнениями. Этот брак, как нам объяснили, должен был привести к объединению сначала банковских систем обоих городов, а потом и к политическому союзу.
   Город трясли с утра и до пяти дня, пока "принцесса" не обнаружилась в одном из публичных домов, где у неё каким-то образом оказались подруги. Обнаружила её группа, в которую входили мы с девушками. Нашей заслуги в этом не было никакой, дом обыскивали мужики, а мы дежурили на улице. Точнее сказать, не дежурили, а тихо плавились в тени. После целого дня изучения разных крысиных нор мы были способны только на валяние в тени. Было так жарко, что хотелось снять даже кожу.
   Единственным заметным событием за весь день была неожиданная встреча в купеческом квартале. Мы налетели на вчерашнюю знакомую, спасённую нами от шпаны. На этот раз она гуляла без платка и без сумочки. Я остановился, чтобы поприветствовать даму, и спросил, как у неё дела и почему она гуляет без платка.
   - Папочка сказал, что ему надоело, что я шатаюсь по улицам, и что если я потеряла платок, то так мне и надо. Моя семья считает меня немного не в себе и больше не хочет тратить на меня деньги, - призналась девушка. Это было очень, очень плохим знаком. Выходить на улицу женщине с непокрытой головой считалось в городе недолжным поведением. Даже простолюдинки всегда ходили с какой-нибудь тряпочкой на голове. Лезть в историю чужих бед мне совершенно не хотелось. Я пожелал ей всего хорошего и приятной прогулки, после чего мы продолжили поиски. Потом мы добрались до этого борделя.
   Только мы прилегли отдохнуть, как тишину разрезал звук рога. Мы подхватились и ворвались в дворик, примыкавший к дому. Беглянка в длинном платье бежала к стене в соседний сад. Я посмотрел на девушек. Приказ был ясен: мужикам к девушке не подходить ближе, чем на шаг, за прикосновение пальцем - смертная казнь.
   Наши новые орлицы ускорились и догнали беглянку, когда она уже карабкалась по стене. Пришлось стягивать за платье. Девушка оказалась на удивление ловкой, упав на землю, она тут же вскочила и опрокинула обеих нападавших прямыми ударами в голову. Потом она сунула руку за пояс, вытащила маленький ножичек и наставила его на подбежавшую Айсфинг:
   - Не отдавайте ему меня! Пожалуйста! Он старый, противный и болен червями! - заплакала беглянка. Айсфинг мягко отвела её нож мечом в сторону, стукнула ногой по коленке, а когда девушка начала заваливаться на бок, заломила руку за спину. Я подбежал, подхватил меч Айсфинг и нож беглянки. Выпрыгнувшие из окон дома мужики подали мешки и сети. Миу с Варой, покачиваясь, неумело связали рыдавшей беглянке руки. Впрочем, та уже не вырывалась.
   Вскоре подъехала золочёная карета, которую до этого таскала за собой другая группа, и девушку увезли.
   - Это ваша премия, - сказал корпорал, кладя в руку Айсфинг мешочек, - до вечера я вас не жду.
   Девчонки проводили глазами построившийся отряд и посмотрели на смертельно бледную Айсфинг.
   - Самочувствие хуже некуда. Как будто саму себя продала, - призналась Айсфинг, - сегодня мне впервые хочется напиться.
   - Аналогично, - согласилась Вара. Миу кивнула, не отнимая рук от разбитой губы.
   Вара успела побывать замужем. Пока мы ждали карету, она пыталась уговорить беглую аристократку, что в замужестве нет ничего страшного, пока та не повторила, что её жених болен червями. Черви съедали человека изнутри за несколько лет. Мужчин за пять - шесть, женщин почему-то быстрее, за год - два. Девчонку продавали в одноразовое использование. Вся моя гордость за службу пропала.
   Мы нашли относительно приличный кабачок. Посетители посмотрели на нас с плохо скрываемым неодобрением. Не могу их винить - видок у нас был, что надо: у Вары подбит глаз, Айсфинг без платка, со стрижкой под мальчишку, у Миу распухает и кровоточит губа, у меня на мундире следы от пинков ногами (аристократка достала пару раз, пока её Айси крутила). Я их, конечно, пытался стереть, но попытайтесь полностью стереть отпечатки подошв с белого мундира...
   Мы посмотрели на завсегдатаев с не меньшей злобой. Всем нам очень хотелось подраться и на ком-нибудь сорвать зло. Посетители опустили взгляды и уткнулись в кружки.
   - Вина, и покрепче, - бросила Айсфинг подошедшему мальчику - официанту.
   - Может, украдем девчонку обратно? - пошутил я, пока официант ходил за выпивкой.
   - Днём не получится. А ночью ночные обитатели съедят, - испугалась Миу.
   - Тени не проблема, - сказала Айсфинг, не открывая глаз (она сидела, откинувшись на стенку, с закрытыми глазами).
   - Вы не боитесь ночных обитателей? - удивилась Варагонда, - Да кто вы такие?
   - Мы - те, кто поймали гигантскую кошку-оборотня, - прошептала Айсфинг.
   Девушки охнули и посмотрели на Айси большими круглыми глазами. Я не ожидал, что моя шутка будет обсуждаться серьёзно, и начал искать непреодолимые препятствия:
   - Городские маги почуют, если ты начнёшь фейерверк.
   - Почуют, - согласилась Айсфинг.
   До сих пор нам удавалось успешно ускользать от внимания городских магов, поскольку те жили достаточно далеко от замка. Но если княжна начнет гонять Теней прямо у них под носом...
   Принесли вино. Айсфинг выпила свою кружку крупными глотками и тут же потребовала новую. Миу с Варой цедили свои кружечки по чуть-чуть.
   - Впервые пью вино, - призналась Вара.
   - Ты же была замужем за пропойцей?
   - Он вино не пил, он пил что покрепче и подешевле, а я только пиво пробовала. А потом, меня не угощали. Меня продали старику, как эту аристократку, в четырнадцать.
   -А сейчас тебе сколько? - спросила Миу, морщась от боли - вино попало ей на разбитую губу.
   Вара посмотрела на меня, перевела взгляд на Миу и призналась:
   - Шестнадцать.
   - Так ты его что, в пятнадцать замочила? Ты же с нами целый год отмотала!
   - Наверное. Я не считала.
   Айсфинг принесли вторую кружку. Она выпила и её крупными глотками. Если она не остановится, у нас будут большие проблемы.
   - А где эта аристократка живет? - полюбопытствовала Миу.
   Мы вынуждены были признать, что понятия не имеем. Нам сообщили только имя и фамилию, плюс портрет показали.
   - Из вас злоумышленники, как из мышей крысодавы, - засмеялась Миу, - хорошее похищение неделю готовить надо. Вон, эту девчонку подруги прятали, и то её за четыре часа нашли.
   Тут в другом конце зала вскочил тощий мужичок в покрывалах жреца и, протягивая к нам руку, что-то быстро заговорил. Местный язык практически не отличается от нашего, но мелкие отличия есть. Когда местные говорят быстро, я не всегда их понимаю.
   Жрец принадлежал к компании, которая вошла позже нас. Мужики в этой компании сразу посмотрели на нас очень недобро. Они вели себя шумно и несдержанно, и я уже давно наблюдал за ними.
   - Он говорит, что в их любимое место для благородных людей презренный недоросль привёл трех бесстыдниц, и что это оскорбляет всех людей с тонким вкусом, и что нас надо наказать, иначе бесстыдство и порок захватят весь город, - медленно повторила Миу.
   Я подумал, что в городе ещё не знают форму женского отряда, и что эта форма действительно может показаться им вызывающей - юбки у девушек короче привычных примерно так раз в десять.
   - Закрой пасть. Это женщины - воины, люди чести, в длинной юбке не сядешь на боевого коня, - ответил я, - так что вам придётся привыкнуть.
   - А ещё он поит их вином, это прямой путь к разврату! - вещал жрец.
   Я встал и кинул монеты на стол.
   - Девочки, мы уходим.
   Но публика в кабачке, до этого не имевшая повода для драки, решила, что теперь он у неё есть. Против нас выскочило больше двадцати толстых мужиков. Доставать мечи было против правил - на счёт этого нас очень строго предупредили. Миу и Вара драться не умели (хотя и пытались), оставались только мы с Айсфинг. Силы были очень неравными. Княжна наложила на драчунов замедление, но эти туши всё равно выпихнули нас из кабачка. Мы наставили им кучу синяков, но они просто задавили нас весом, скрутили и бросили в пыль улицы, под ноги нашим лошадям.
   - Ну что, пошли в центр, есть сладости? - спросила Айсфинг, лёжа рядом со мною.
   - А нам достаточно денег выдали? - донеслось через три тела от Мии.
   - На сладости хватит, - сказала Айси.
   - У вас тут что, каждый день так весело? - спросила Вара.
   - Нет, сегодня денёк так себе, спокойный. Позавчера вот оборотня ловили, трое наших погибло. А вчера кучу дур притащили, даже строем ходить не умеют. Только свяжись с отрядом - и каждый день сразу станет наполнен радостными открытиями и приключениями.
   Мы кое-как помылись в поилке для лошадей и поехали в центр.
   Перед входом в кондитерскую мы встретили нашу уже старую знакомую, как она сама про себя сказала, "девушка не в себе". Девушканевсебе стояла спиной к кондитерской и смотрела на море. На её месте я бы смотрел в противоположную сторону. Пройти мимо было никак нельзя, тем более, что Вара, как оказалось, её знает. Пришлось познакомиться и нам.
   Девушку звали Мурия Мурмурипкиси. Нет, это не было шуткой - её семья действительно имела такую сложную фамилию и очень этим гордилась. В припадке неожиданного для самого себя великодушия я пригласил Мури погулять вместе с нами за мой счет.
   Наши девчонки набросились на сладости ещё хуже, чем мы вчера. Со стороны было так забавно смотреть, как они с жадностью проглатывают сразу всё. Мы с Айси ограничились пирогом с мясом и соленьями. Мури взяла небольшое пирожное и пирог с курицей. Как она сказала, её родители часто покупали им сладости, и она их не очень любит.
   Я спросил, что она так долго делает на улице.
   - Гуляю. Смотрю на город. После того, как я отвергла пять женихов, папочка сказал мне гулять с утра до вечера, пока не найду себе мужа. Вот я и гуляю. Только я никогда не найду, мне уже больше семнадцати, а у нас выходят замуж до пятнадцати, кроме того, я пятая дочь, - всё это Мури рассказала, мечтательно глядя куда-то за морской горизонт, - А вы чего с разбитыми лицами? С утра вы получше выглядели.
   Айсфинг извлекла из кармашка памятный список, пробежала его глазами и выдала результат:
   - Она здесь под пятым номером.
   - Нас одна буйная аристократка побила, такое тут смешное дело приключилась, - призналась Миу и рассказала всю историю, вместе с планами выкрасть девчонку.
   - Смешно, - согласилась Мурия, - это Махи ото Маркишанули, и держать её могут только в башне князей Жуланьи, они родственники, и только у князя есть замок с подходящей башней.
   - А ты откуда знаешь? - удивилась Вара.
   - Ну, я же хожу, гуляю, всё вижу. Этот старик - Оргы ото Горгиаз, он два года назад женился на Сами ото Маркишанули, она умерла пять месяцев назад.
   - Сестра? - удивился я.
   - Старшая. У них папочка пропился, теперь вынужден дочерьми торговать. У него ещё три останутся.
   - А как же банки? - удивился я, вспомнив утренний инструктаж.
   - Банки у него тоже есть, только в них одни долги. Поэтому он передает Оргы и дочерей, и банки с долгами, как приданое. А старик получает вместе с банками всю клиентуру, многие из них большие деньги должны. Башня, о которой я вам говорила, находится около порта. Я люблю ходить в порт. Хотите, покажу вам его? Там так много удивительного.
   - Отличная идея, только надо побольше съестного взять, - оценила моя княжна.
   Не успели мы сделать и трёх шагов, как Айсфинг начала дразниться:
   - Ты вот всё идеальный мир изобретаешь, в котором всем будет хорошо, а тут видишь, как всё просто? Папочка пропился - дочерей на экспорт.
   - Ну и что? Улучшения мира всё равно надо изобретать. Мир с решеточными и с каменной мостовой намного лучше, чем без них. Но для того, чтобы они появились, нужно, чтобы кто-нибудь помечтал о них.
   Мури как-то странно посмотрела на меня. Айсфинг не стала спорить и захихикала.
   Мы пошли к порту. Девчонки болтали и смеялись, лёгкий ветерок с моря принёс намёк на прохладу. Жизнь была удивительной и замечательной. Краем глаза я заметил, как Мурия жадно проглотила остатки пирога в тот момент, когда думала, что её никто не видит. Дома её не кормили.
   Я обратил внимание на то, что встречные кидают на нас очень подозрительные взгляды. Выглядели мы и правда более чем подозрительно: четыре воина с полным вооружением (только без копий), с боевыми конями в поводу, из воинов трое - женщины в коротких юбках, плюс ещё одна более чем подозрительная женщина с непокрытой головой. Мои девчонки тоже шли с непокрытыми головами. В центре мне ещё как-то удавалось напялить на них шлемы, но в них было так жарко, что дамы взяли их в руки при первой возможности. Иными словами, мы являли собою вызов всем городским понятиям о приличиях.
   Проходя мимо подходящей лавки, я остановил девчонок:
   - Надо купить вам платки, иначе на нас все косятся.
   Это было ошибкой. Процедура примерки и выбора затянулась чуть ли не на час. Продавщица с удовольствием предлагала девчонкам невероятно дорогие платки, те их с удовольствием примеривали, хотя я заранее предупредил их о том, что бюджет ограничен. Мне показалось, что все пятеро откровенно издевались надо мной, пробуя то, что никогда бы не купили. А хозяйка ещё регулярно предлагала полюбоваться на то, какие красивые девочки в том или ином платке. Я стоял и злился из-за глупо потраченного времени, девчонки получали удовольствие.
   В итоге я купил четыре лёгких цветных платка, своим - чуть дешевле, Мурии чуть подороже. Своим сказал постирать после использования и передавать тем, кого будут выпускать в увольнение, Мурии пришлось подарить. Мои девчонки тут же принялись по очереди прикидывать платки - кому какой цвет больше идет. Когда я повернулся к Мурии, то увидел, что она держит платок в руке и не одевает, при этом ещё и покраснела.
   - Что, не нравится? Поменяй.
   - Да нет, подойдёт, - Мура улыбнулась и повязала платок.
   Коситься на нас от этого меньше не стали, но на этот раз во взглядах было меньше осуждения и больше восхищения.
   Удивительно, но Мурию знали многие встречные. И мужчины, и женщины здоровались с нею очень тепло. А ещё её знали все мальчишки, они встречали её очень радостно.
   - А ты популярна, - не смог не заметить я.
   - Да. Я тут много гуляла, - молодая госпожа Мурмурипкиси не стала вдаваться в подробности.
   В порту было много забавного. Удивительные корабли, ещё более удивительные люди. А ещё здесь кормили на удивление вкусной рисовой вермишелью с фаршем. Это называлось "по-флотски". На этот раз Мурия не стала скромничать и заказала себе двойную порцию. Смела она её быстрее, чем наши девчонки разобрались с ложками. Получается, наверху она экономила мои деньги для того, чтобы наесться здесь? Тут и правда было недорого, весь наш ужин стоил примерно столько же, сколько два пирожных в центре.
   - А вот это и есть ваша башня, - показала Мури за спину, не переставая жевать.
   Башня высилась на утёсе, находившемся высоко над портом, и стояла она посреди пренеприятно большого замка. Осмотр крепости вызвал общее уныние. После ужина мы поднялись к башне. Вблизи стало ясно, что замок казался неприступным только издали. Он был старым, между камнями кладки зияли щели, башня была недалеко от стены.
   - Это мы в момент возьмём штурмом, - повеселела Айсфинг.
   Остальные дамы уставились на неё с изумлением:
   - Ты умеешь ползать по стенам, как муха?
   Княжна не стала вдаваться в подробности:
   - В общем, да. Теперь бы знать, где точно находится как там её, Маки? Махи?
   - Махи. Но что вы намерены с ней делать?
   В это время в окне башни мелькнул силуэт в белом платье, до нас донёсся знакомый рёв:
   - Не пойду! Не-ет!
   Мия сказала:
   - Теперь мы знаем, где Махи. Но в белых мундирах...
   Вся компания принялась сосредоточенно чесать лбы и затылки.
   - Вам необязательно стоять здесь и вызывать подозрения. Неделю после праздника свадьбы запрещены, - напомнила Мурия, - кроме того, уже темнеет.
   Все сочли её слова гласом мудрости. Мы проводили Мурию до дома. Она действительно очень хорошо знала свой город, мы вышли в купеческий квартал за несколько минут. Поднимались мы такими кривыми переулками, о существовании которых я бы даже не догадался. Тёмные личности выползали из маленьких двориков и смотрели на нас очень недружелюбно. Очевидно, в этом районе припортовых забегаловок стражу не жаловали. Потом тёмные личности узнавали Мурию, отворачивались и уходили. Я успел испугаться, но выбрались мы из этого района совершенно спокойно.
   К дому нашей новой знакомой мы подъезжали при полном параде - верхом и с надетыми шлемами. У ворот Мурию ждали трое. Двое мужиков в хорошей одежде, но с пропитыми мордами относились к тому сорту людей, в которых даже наши кони признали непримиримых противников стражи. Третьим был парень, один из тех, кто вчера отобрал у Мурии платок и сумочку. Оные платок и сумочку шпанёнок держал на вытянутых руках, при этом сам стоял на коленях.
   - Простите меня, госпожа, я был неправ вчера, - пролепетал парень. Тёмные личности смотрели в сторону и делали вид, что они тут ни при чём.
   - Благодарю вас, - Мурия забрала свои вещи, потом изобразила поклон в сторону тёмных личностей, - благодарю и вас, добрые судари.
   Добрые судари, всё так же глядя в небо, повели плечами - пустяки, мол.
   - Здравствуйте, добрые люди, - вежливо поздоровался я с тёмными личностями. Тёмные личности слегка взялись за поля шляп и исчезли из вида вместе со шпанёнком.
   Мурия положила палец на подаренный мною платок. Я пожал плечами - раз подарил, то подарил, не отбирать же теперь, и скомандовал:
   - Отделение, ускоряемся! Темнота наступает!
   Мы очень резво развернулись (новенькие даже ухитрились остаться в седлах) и, выбивая искры из мостовой, с грохотом помчались в замок. Клянусь, я специально так не планировал - просто в этом районе мостовые сделаны из настоящего гранита, а не из пыльного известняка, как везде в городе.
   - Красавцы, - оценил сержант, глядя на наши широко улыбающиеся мордочки. Как было не улыбаться? Скакали мы из города с большим удовольствием, быстро и шумно. Но оказалось, что он имел в виду совсем не это. В следующие тридцать секунд мы получили первоклассную головомойку за неопрятный вид, неподвязанные ленточки на шлемах, незастёгнутые пуговицы, подбитый глаз, разбитую губу и крошки на губах. Новеньким хватило ума сообразить, что это была профилактическая работа, и не протестовать.
   До наступления темноты мы едва успели поухаживать за лошадьми. Я убедился, что мой взвод не дерётся, что в казарме нет посторонних мужиков и что двери за мной крепко заперли, после чего ушёл в свою конюшню.
   В эту ночь Айсфинг накинулась на меня с ещё большим рвением, чем в первый раз.
   - Заберёт тебя эта Мурка, точно отберёт, - грустила Айсфинг.
   - Это с чего это? - удивился я, - Она просто случайная знакомая. К тому же значительно старше.
   - Парни такие глупые! Ты совсем ничего не заметил. Я когда про идеальный мир дразнилась, на Мурию смотрела. Если бы она засмеялась, то это значило бы, что она обычная жадная купчиха. Но она посмотрела на тебя с радостным удивлением. Знаешь, что написано про неё в списке мадам? "Не в себе немного. Раздавала деньги отца и носила еду из дома детям бедняков. Деньги не давать". Думаешь, почему её на улицах все знают и радостно приветствуют? Она с таким же прибабахом, как и ты, жалостливая и добрая. Вы друг другу подойдёте. А разница у вас всего в год. Ложись на живот.
   - Чего?
   - На живот.
   Я послушно перевернулся. Айсфинг легла сверху, плотно прижавшись обнажённым телом.
   - Ты просто не представляешь, как чувствуют мир женщины, и как ты выглядишь. Я ей даже где-то завидую. Не каждая девушка за свою жизнь получает возможность увидеть у своих ворот высокого парня на боевом коне, с золотыми погонами, да ещё и с эскортом амазонок, искры из-под копыт на всю улицу. И это при том, что до этого её жизнь была совсем никакая.
   - Её даже не кормили дома.
   - Ты заметил?
   - Заметил.
   Айсфинг прижалась щекой к моей щеке. Это было очень нежно.
   - Скажи, почему я чувствую себя с тобой так, будто мы были знакомы всегда? Как будто ты продолжение меня? При этом я в тебя ничуть не влюблена. Но я так чувствовала себя даже в детстве. С первого момента, как мы встретились.
   Я в этот момент пытался отвязаться от мысли, что маленькие и очень нежные груди Айси щекочут мою спину, а потому промычал что-то невразумительное.
   - Иногда я хочу мужика, так, что приходится жевать сено, чтобы не стонать. Но я никогда не считала тебя своим мужиком. И при этом я чувствую, что ты ко мне ближе, чем когда-либо будет муж, был брат или были родители.
   От таких слов у меня даже вожделение прошло. Сердце начало разрываться от нежности к маленькой княжне.
   - Наверное, это потому, что мы росли вместе и болтали о всяких всякостях на одном уровне. Просто понимаем друг друга.
   - Думаешь, у меня братьев и сестёр не было? Они были от меня дальше, чем родители.
   - Не знаю. У меня тоже такое чувство, будто ты - это самое главное. Когда надо было тебя спасать от облачных разведчиков, даже маму бросил. В настоящий момент весь мой мир - это только ты. Хотя как жену я бы тебя стерпеть не смог. Извини, не умею нежных слов говорить.
   За неимением доступа к другим частям тела я погладил Айсфинг по рукам, которыми та меня обнимала. Айсфинг руки не убрала.
   - И не надо. Уже сказал. Переворачивайся на спину, надо дело до конца довести.
   - Не надо. У меня уже всё желание пропало.
   - А я хочу довести!
   Сопротивляться было бесполезно.
  
   Глава 14. Увольнительная для всех.
  
   Поутру сержант проводил боевую тренировку, мы с Айси помогали. Девчонки занимались очень усердно. Похоже, зрелище разбитых лиц Мии и Вары добавило им серьёзности. Или они размечтались сходить в увольнение? Если так, то их ждет глубокое разочарование. Корпорал и сержант не выпустят их в город до тех пор, пока они даже на чих не начнут спрашивать приказа.
   Ближе к концу занятия приполз только теперь окончательно пришедший в себя Буйный. Он уселся в теньке и театральным шёпотом спросил у сержанта:
   - Как там у Лиона с купеческими дочками, не знаешь?
   Сержант поручил нам отработку очередного упражнения и отошел поболтать:
   - Вроде движется. Говорят, вчера он гулял весь день с одной, улыбались до ушей. С компанией.
   Я с трудом удержался от громкого ржания. Это вообще город или деревня? Вроде никого из наших мы не встречали.
   - Как думаешь, кто будет первой? Купчиха или наша Милиаки?
   (Милиаки была одной из самых развязных девиц в отряде. Несколько раз она прилюдно обещала зажать меня в тёмном углу и сделать настоящим мужчиной).
   - Ну, тяжело сказать. Моя знакомая, которой сказала её хорошая знакомая, клялась, что купчиха очень хороша. И красивая, и добрая. Хотя Мила тоже шустра...
   - А вообще ничего, что я здесь стою, а? - возмутился я.
   - А что? Мы вроде ничего обидного не говорим, - искренне удивились мужики. Я понял, что это не лечится, и вернулся к занятиям. Весь отряд светился. Мила мне подмигнула.
   После обеда у ворот замка картиной безумного художника - романтика нарисовалась молодая госпожа Мурия. Пришла по самой жаре, в подаренном мною дешёвом платке и под белым зонтиком от солнца. Поначалу, когда меня вызвали к воротам, я безумно удивился. Кто мог придти ко мне, какая дама? Потом я увидел Мури и удивился ещё больше. Что она здесь делает? Но я честь по чести доложился начальнику караула ворот и попросил разрешения на свидание.
   - Не больше сорока шагов от ворот, - рыкнул сержант гвардии.
   Караул на воротах несут десяток гвардейцев и как минимум пара наших. Наши приглядывают за гвардейцами, чтобы те не пустили в замок политических противников Должа. Гвардейцы приглядывают за нашими, чтобы не безобразничали.
   Судя по тому, какими взглядами провожали меня гвардейцы, они уже были в курсе интриги.
   - Что вы делаете здесь, молодая госпожа? Это опасно, - накинулся я на кисковну.
   Она потянулась ко мне так, будто хотела поцеловать. Я непроизвольно отпрянул.
   - Сделай вид, что у нас свидание. Интересующий вас господин прибывает в город завтра. Братья интересующей вас дамы готовы рискнуть жизнью, чтобы не допустить этой свадьбы, - промурлыкала Мури.
   Я оглянулся на часового на стене. Видел ли он мое движение?
   Часовой подчёркнуто безразлично смотрел вдаль. Впрочем, я был абсолютно уверен в том, что в этом момент любой наемный убийца мог идти через ворота, не пряча оружия, так как оба караула подсматривали за нами. Я приобнял купеческую дочку за талию:
   - Не уверен, что нам в ближайшие дни дадут увольнительную. И одежды гражданской у нас нет... А в мундирах нас вычислят в момент.
   - Женскую одежду я вам могу дать. Из своих запасов. А насчет увольнительной - решайте сами. Это была ваша идея. Обними меня, я вырвусь и убегу.
   Я послушно обнял Мурию. Она не стала вырываться, только засмеялась:
   - Дразнить тебя так легко.
   - Женщины такие коварные.
   - Да, мы такие.
   Потом она всё-таки развернулась и ушла, оставив на мне небольшое облако цветочных ароматов. Мне пришлось выждать несколько минут, чтобы перестали гореть уши.
   Я нашёл Айсфинг. Ещё до того, как я успел что-либо сказать, она обнюхала меня и протянула:
   - У-у... А я что говорила?
   Я скрипнул зубами и пересказал донесение нашего добровольного городского агента.
   - И куда спрячем девчонку? - задалась вопросом Айсфинг, выслушав новости.
   - Может, примем её в женский отряд? Всё равно ей жизни не будет, а драться она умеет.
   - Чтобы она торчала на виду у всего города на каждом религиозном празднике?
   - Н-да, незадача. Можно её в слуги определить, как мы работали...
   - Аристократку?
   - А я, по-твоему, кто? Жить захочет - и с навозом поработает.
   На вечернем построении нам объявили, что в канцелярию Должа поступило очень много жалоб на бесстыдное поведение представительниц женского отряда. При этих словах корпорал строго посмотрел на нас:
   - Жители города просили что-нибудь сделать. Власти города решили, что если уж нельзя обеспечить дамам - воинам длинные юбки и заставить их всегда носить головные уборы, то надо, чтобы они носили маски и не были похожи на женщин. Со следующего дня всем членам стражи женского пола при увольнениях и действиях в городе полагается носить лёгкие маски, закрывающие лица ниже глаз.
   Наши девчонки выглядели озадаченно. С одной стороны, это было ущемление прав. С другой стороны, многие не хотели, чтобы их узнавали в городе.
   Мы с Айсфинг переглянулись. Затея с похищением становилась более реальной. Если аристократка захочет, мы теперь могли спрятать её в отряде.
   - От этого плана пахнет детством. И очень большой наивностью. Ничего у нас не получится. Надо придумать что-нибудь похитрее. А ещё правильнее - предоставить невесту её судьбе, - шепнула мне княжна, когда нас распустили. После этого мы разошлись. Княжна пошла в конюшню, а я на новый сторожевой пост - в коридор перед женской казармой. Корпорал решил, что на первое время стоит поставить своих людей на входе к девчонкам. Нести вахту на этом посту нашим товарищам по отряду помогали пожилые женщины из числа замковой прислуги. Так организовал наш командир. Женщины, как правило, вязали, мужчины спали.
   Вместе со мной в эту ночь дежурила кухарка с солдатской кухни. Не успел я начать задрёмывать, как услышал рёв оборотня. Последние дни он частенько ревел и будил нас по ночам. Но потом я услышал два рёва. И один закончился раньше, чем второй. Сон сразу как рукой сняло.
   - Подъём! Становись по полному боевому! Щиты ставь! - завопил я, кидаясь к двери в общую спальню. Глупая тетка попыталась встать у меня на пути:
   - Туда нельзя, господин!
   - Как выползут - скажи, чтобы перегородили коридор щитами. От пола до потолка! - с этими словами я схватил переносную лампу и убежал ко входной двери.
   Наша входная дверь выходила на задний двор, куда Долж приказал переместить клетку с оборотнем. Монстр оказался слишком шумным, и его убрали из парадной части замка. Теперь он будил по ночам только прислугу и наёмников.
   Я приоткрыл щёлку. Мои худшие подозрения подтвердились. Около клетки с первым оборотнем сидел второй, причем в полтора раза крупнее. Он оглушительно заревел и в очередной раз попытался пробить клетку. Потом его рёв изменился и стал ласковым мурлыканием. Пойманный монстр попытался лизнуть дружка (или маму?) через прутья клетки и тоже замурлыкал.
   Что происходило дальше, я не видел, так как картину закрыла огромная Тень. Она попыталась напасть на меня, пришлось направить на неё фонарь и отодвинуться подальше от двери. Когда я смог посмотреть в щелку в следующий раз, мама оборотня прыгала по крыше клетки и пыталась продавить её своим весом. Когда у неё не получилось, она рассердилась и начала крушить всё вокруг. В два прыжка она оказалась на стене и снесла башенку, в которой дежурили двое наших братьев. У них не было ни единого шанса. Прикончив парней ударами огромных лап, монстр ринулся в основной замок. Я перевёл взгляд на конюшню. Даже отсюда мне было слышно, как беснуются в панике лошади. Но лошади не интересовали оборотня, он пошёл мстить людям, очевидно, по запаху первого монстра.
   Дверь конюшни приоткрылась. Вокруг двери вспыхнуло едва заметное красноватое сияние. Айсфинг! Я приоткрыл дверь пошире. Через несколько секунд княжна была уже в казарме.
   - Видел второго монстра?
   - Да, он снёс башенку с Серым и Рыжим, потом в основной замок убежал.
   Мы поднялись по ступенькам к нашим. Едва завернув за угол, я услышал, как по камню за моей спиной стукнулась стрела.
   - Ой, простите, это я не хотела, это я от испуга, - раздался девичий голос.
   - Кто стрелял? - рявкнул я по инерции.
   В стену стукнулась вторая стрела.
   - Ой, зачем вы так громко, я от неожиданности вторую выпустила. Мира Онтодалис...
   - Кто-нибудь, отберите у Миры лук и никогда не давайте, - попросил я, прячась за поворотом.
   Отряд засмеялся.
   - Отобрали?
   - Так точно, господин сержант, - послышался голос Варагонды.
   - Больше пугливых нет? Стрелять в своего сержанта - плохая идея. Мы поговорим об этом позже. Если переживём эту ночь. Пришёл второй, более крупный монстр. Он горит желанием отомстить за пленение первого и пошёл крушить замок. Мы с Линарой отправляемся на помощь нашим братьям. Вы стоите так, как стоите. Даже не вздумайте отступать. Только здесь, в узком коридоре, у вас есть шанс остановить оборотня. Если прорвётся в комнату или в коридор за вашими спинами, вы его не остановите.
   Всё это я проговорил, обращаясь к стене из щитов. Только в щёлочки между щитами был виден свет от ламп.
   - Кстати, я - не оборотень. Могли бы щиты и опустить, руки устанут.
   Щиты второго и третьего рядов немного опустились, за ними стали видны перепуганные девичьи лица.
   - Там же ночные обитатели? - испугался за нас кто-то из дам.
   - Большинство из них можно отпугнуть яркой лампой. Если взять две - три, можно добежать до входа в резиденцию.
   - А от остальных?
   - А от остальных убегать бесполезно. Кто-нибудь, дайте мне копьё и закройте за нами дверь на засов. Это даст вам несколько секунд, если монстр начнёт сюда ломиться.
   - И мне копьё, - Айсфинг посмотрела на меня, как на идиота. Ну да, не идти же ей на зверя при всех с голыми руками... Чуть не спалил подругу.
   Никто из-за щитов не вышел.
   - Отряд, нам идти на зверя безоружными?
   - Расступитесь, коровы! Позвольте мне подать копьё будущему господину.
   Щиты раздвинулись, и из-за них, весело улыбаясь, вышла совершенно голая Милиаки. Впрочем, стоило мне на неё глянуть, как она опустила глаза. Мила прикрывалась щитом и тащила два копья. Так вот в чём дело! Рык оборотня произвел на девчонок такое впечатление, что они похватали копья и щиты, не подумав одеться.
   - Спасибо. Пошли, задвинешь за нами засов.
   У выхода Мила начала протягивать мне щит, но я отказался:
   - Против монстра всё равно не поможет, а тебе он нужнее.
   Тут Айсфинг открыла дверь. Мила побелела и выронила щит. Я обернулся. Прямо перед дверью стояла огромная Тень, такая, от которой жуть пробирает на много шагов. Я запоздало сообразил, что местные никогда не видели ночных обитателей.
   - Не бойся. Между тобой и нею широкая полоса яркого света. Они не проходят через свет.
   Я посветил на гиганта переносной лампой, и тот немного отодвинулся. Ровно настолько, чтобы человек мог поместиться между ним и стеной. Айси скользнула за дверь, я вслед за нею. Мила не двинулась. А фигурка у неё очень даже...
   - Засов задвигай! - пришлось приказать мне. Только после этого я услышал за спиной грохот железа.
   Айсфинг облегчённо выдохнула и запустила свою красную магию. И очень вовремя! Теней к этому моменту слетелось уже столько, что через несколько минут нам не помогли бы и лампы. За один раз княжна уничтожила столько Теней, сколько паслось, наверное, на всём пространстве вокруг замка. За следующие секунды, пока бежали до входа в приемную, мы не увидели ни одной.
   Вход в резиденцию был закрыт. Мощные двери внутреннего замка, рассчитанные на внезапный штурм при бунте, хранили покой. Зверь проник внутрь, забравшись по кирпичной стене и разбив черепичную крышу. Внутри не прекращались вопли ужаса. Предсмертные вопли, которые обрывались быстро и резко.
   Пока мы решали, что делать, двери внезапно распахнулись, и нам под ноги выкатился маленький человечек. Выхватив у княжны фонарь, он с неожиданной резвостью помчался на задний двор. Мы решили, что это дезертир, и проникли внутрь.
   Нижние этажи резиденции были залиты кровью. Зверь убивал всех, кого встречал. Мы прошли мимо двух разгромленных баррикад, за которыми насчитали десяток наших товарищей. Гражданских и гвардейцев мы не считали.
   - А это умная тварь. Она разбивает или переворачивает все светильники. Это означат, что она знает, как действуют Тени на людей, и таким образом очищает себе тыл. Это не звериное, это человеческое поведение, - сказала Айсфинг, поджигая очередной светильник. Наше продвижение очень замедлялось тем, что приходилось чинить и поджигать все светильники на пути. Подтверждение словам княжны нашлось в следующем зале. Здесь оборотень даже на стал сражаться со взводом гвардейцев, а просто прыгнул на люстру с набором светильников. Люстра упала, всех людей в зале съели Тени.
   В этот момент послышался рёв с улицы. Открыв створки, мы увидели во дворе первого оборотня. Того, который до этого сидел в клетке.
   - Бедный дурачок открыл клетку, надеясь, что оба оборотня уйдут! - предположил я. Лично у меня надежд на это не было никаких.
   Оборотень сделал круг по двору и исчез из виду. Во дворе до сих пор не было ни одной Тени.
   - Теперь нам придётся чаще оборачиваться, - сказала Айсфинг.
   Следующую баррикаду зверь не смог разрушить, поэтому он пробил потолок, разобрал черепичную крышу за баррикадой и уничтожил всех защитников. Здесь мы нашли еще пятеро наших братьев. Я подобрал пару копий.
   Дальше шла лестница - подъём в личные апартаменты главы города. Именно оттуда и доносился шум, слышались рычание зверя и приказы нашего командира. Ступая как можно тише, мы помчались по лестнице. Дверь в личные покои была выбита.
   В обширном холле - приёмной Должа нашим глазам предстала жуткая картина. Огромный монстр неторопливо ходил по холлу и приканчивал валявшихся в разных позах солдат. Очевидно, это были те, кто своими телами подпирали дверь. Зверь просто снёс их вместе с дверью. Некоторые еще пытались шевелиться, выбраться из-под рухнувшей мебели или тел товарищей. Монстр подходил, поднимал их лапой, как рукой, а потом откусывал конечность. Либо руку, либо голову. У двери в рабочий кабинет топтались пара гвардейцев и остатки наших - корпорал, сержант и ещё несколько человек. За ними виднелись лица Должа и его домочадцев.
   Солдаты примеривались, как бы вместе напасть на оборотня, корпорал вопил, требуя одновременной атаки.
   Айсфинг наложила замедление, сразу на полную мощность. Я метнул пару копий, целясь в ребра. Получилось на удивление хорошо - оба копья пробили грудную клетку. Монстр взревел и начал разворачиваться к нам.
   Айсфинг не стала мелочиться и использовала доселе неведомую мне магию. Она кинула в ляжку зверя красный камень и прошептала заклинание. Вся задняя часть зверя взорвалась и превратилась в обугленный костяк. Что удивительно, вся мебель в радиусе трех шагов от зверя тоже обуглилась и почернела, задело также руку одному гвардейцу, который решил погеройствовать и пытался воткнуть копьё в зверя сзади. Оказывается, княжна владела убийственными приемами не хуже нашего главного городского колдуна.
   Монстр свернулся в колоду. Корпорал попытался набросить на него сеть. Монстр тут же превратился в хищника, схватил смельчака, засунул себе в пасть и начал высасывать кровь. Мясо вокруг задней части скелета начало стремительно восстанавливаться. Айсфинг кинула в монстра еще один красный камешек, в переднюю часть. На этот раз волна жара чуть не задела и меня. Копьё, которое я держал вытянутым в сторону зверя, сначала обуглилось, а потом распалось пеплом на расстоянии каких-нибудь нескольких пальцев от моей руки.
   На этот раз монстр свернулся в колоду окончательно. Тело корпорала он тоже прихватил с собою. Получилось так, будто на полу холла лежало бревно, из которого торчали сапоги.
   - Чего это он сам себя подпалил? - удивился сержант.
   Я осознал, что княжна действовала из-за угла, и сержант её на видел. Я начал врать:
   - Может, копья выпустили из его груди магический огонь? Какая нам разница? Давай сети накидывать. Только близко не подходите, и чуть что - копьём его.
   - Маму свою поучи...
   Айсфинг вышла из-за угла и подала мне копьё. Мы вместе с сержантом и гвардейцами аккуратно накинули сети и расправили их копьями, не приближаясь. Монстр приоткрыл маскировку только для того, чтобы высунуть нос и завыть, жалобно и протяжно. С улицы ему ответил злобный рёв. Мы принялись тыкать оборотня копьями, но он уже свернулся обратно.
   - Первый вырвался, что ли? - удивился сержант.
   - Один дурачок выпустил.
   Сержант выругался и заскулил.
   Мы принялись с удвоенной скоростью вязать сети и крепить ко всему тяжелому, что только могли найти. Монстр не препятствовал, и нам удалось упаковать его во множество слоев, как в мешок.
   - Сержант, а вам не кажется, что оба оборотня как-то очень упорно искали именно Должа?
   - Нет. Думаю, случайность. Бестия как сюда ворвалась, у неё был шанс убить его, но она выбрала тех, кто с оружием. Впрочем, пойду, спрошу. Держите дверь.
   - Пойдём второго искать или здесь его подождём? - шепнул я Айсфинг.
   - Ждём. И чем дольше, тем лучше. Я очень устала, надо восстановиться.
   Айсфинг уселась на кресло прямо напротив оборотня. Мы с гвардейцами подтащили к двери часть мебели. Не для постройки баррикады, было понятно, что оборотни обладают огромной силой и способны разрушить любую. Мы просто слегка загородили проход, чтобы уменьшить скорость и пространство для маневра.
   Раненый гвардеец баюкал обожженную руку и всхлипывал, женщины в покоях Должа непрерывно выли.
   - Сходи с утра к врачу, скажи, чтобы руку тебе отрезал. Сейчас у тебя всё мясо сожжено, а завтра начнёт гнить. Не отрежешь - умрешь, - посоветовала княжна гвардейцу таким тоном, как будто советовала мыть морковку перед тем, как есть.
   За дверью послышались мягкие шаги. Оборотень издалека посмотрел на нас с Айсфинг и решил, что мы у него вызываем неприятные воспоминания. На некоторое время он исчез, потом стало слышно, как он пробует крышу. Здесь, в старой части здания, потолки сводчатые, каменные. Вскоре монстр понял, что ничего не получится, и ушёл с крыши. За это время сержант развесил в коридоре веревочки с разными железяками.
   Нападения оборотня пришлось ждать долго. Несколько раз мы слышали предсмертные крики из разных частей замка. Оборотень специально искал людей и, очевидно, отъедался, запасал силу. Я с некоторым волнением подумал о своих девчонках. Надеюсь, они выстоят.
   Оборотень напал внезапно, с большого разбега. Железяки сержанта едва успели звякнуть, а он уже врывался в холл.
   - В рёбра тыкай, в рёбра! - кричал сержант, надеясь, что этот оборотень взорвётся так же, как и первый. Но монстр не дал нам такого шанса.
   Увидев загромождённый проход, оборотень попытался завалить нас нашей же мебелью. Он толкал все шкафы и кресла двумя лапами, как человек. Но мы, наученные горьким опытом, не стояли за мебелью, а прыгали поверх. И жалили, жалили копьями. Монстр двигался медленно - замедление Айсфинг сработало великолепно.
   Первый монстр попытался преобразиться, но обнаружил, что опутан сетями. Айсфинг, которая не участвовала в битве, а следила за упакованным оборотнем, ткнула его копьём под ребра. Тот тут же свернулся.
   Второго монстра мы просто затыкали копьями. Он не успевал поворачиваться во все стороны и получал отовсюду удары. В глаза, в голову, в живот, в грудь... Вскоре он решил, что пора лечиться, и прорвался к выходу, искать человеченки.
   Несколько минут мы приходили в себя. Потом ещё несколько минут думали, что делать дальше. Решили отвести всех гражданских в винный подвал, оставить двоих дежурить у первого монстра, а всем остальным искать второго.
   Сложнее всего оказалось вывести женщин. Они боялись оборотня и отказывались выходить. Айсфинг пришлось на них наорать. Увидев женщину, стоявшую без опаски рядом с монстром, они послушались. Гражданских оказалось неожиданно много. Почти все, кто был в этой части замка, спрятались в личных покоях главы города.
   Сержант хотел оставить Айсфинг сторожить упакованного оборотня. Я сказал ему, что это плохая идея. Он долго смотрел на меня пронзительным взором, но ничего спрашивать не стал.
   На поиски монстра мы отправились вдесятером - пятеро гвардейцев, сержант, Айсфинг, я, Бупа и Брун. Новичку повезло, он даже не был ранен.
   Мы продвигались от одного коридора к другому. Монстра нигде не было. Два раза мы слышали вопли, но потом стало тихо. Очевидно, оборотень набрал крови и теперь где-то в тёмном углу ждал, пока восстановятся ткани.
   Мы обшарили весь замок сверху донизу несколько раз. Все наши братья в сторожках на стенах были убиты. Монстр даже не потрудился погасить лампы, и мягкий свет масляных ламп по-прежнему заливал сторожки, оберегая тела от Теней.
   Теней не было. После побоища, устроенного Айсфинг, они не нападали. То ли в нём погибли все Тени в округе, то ли они нашли себе другие жертвы. Ребята расслабились и перестали так старательно водить переносными лампами, как в начале. Нам с Айсфинг пришлось орать на них, чтобы они двигались внутри круга света.
   Монстр зашёл с тыла. Нас спас Брун. Он чаще всех оглядывался и в очередной раз обнаружил, что по коридору за нами идет оборотень. Поняв, что обнаружен, монстр не стал нападать и сбежал через ближайшее окно. Мы высунулись в проём и начали осматривать двор, и только потом сообразили, что оборотень не прыгал во двор, а залез на крышу. Он мог бы убить нас, пока мы смотрели вниз, будь хоть немного похитрее.
   Мы искали его ещё несколько часов, но столь же безуспешно. Три раза мы навещали товарищей, охранявших раненого оборотня. Тот признаков жизни не подавал, но они на всякий случай периодически долбили его копьями.
   Потом я попросил завернуть к женскому отряду. Сержант, который принял командование, согласился. Девчонки дверь открывать не стали и через дверь ответили, что у них всё нормально. Множество слуг и других жителей замка спаслось в прочных каменных подвалах многочисленных хранилищ заднего двора. Они сказали, что монстр их не навещал в последние часы. В разгромленных помещениях гостевых домов и жилья прислуги тоже вроде бы ничего не изменилось. Стража в караулке главных ворот сказала, что оборотень пробовал на прочность их дверь несколько часов назад, но с тех пор они его не слышали.
   Потом мы завернули в конюшню, а затем ещё раз к первому монстру. Когда мы вышли из резиденции, уже рассвело. Кто-то настойчиво колотил в ворота замка.
   - А что, оборотни умеют стучаться? - озвучил сержант вопрос, который возник у всех. Потом мы также дружно переглянулись и кинулись открывать ворота. Мы так одурели от постоянного ожидания атаки, что уже не могли думать ни о чём другом. А что, если сейчас придут обычные посетители замка, а их встретит засевший в засаде зверь?
   За открытыми воротами обнаружился Красный Отряд почти в полном составе. Перед собой они катили тележку с упакованной в сети хорошо знакомой нам колодой. То есть с меньшим оборотнем.
   - А где вы его взяли? - спросила Айсфинг после долгого общего молчания.
   - Когда мы с рассветом услышали в городе характерные крики, то решили, что жителям города не помешает наша помощь. Вас не затруднит проводить меня к начальству? - ответил лейтенант Красного отряда, красивый мужчина в сверкающих доспехах.
   - Да-да, конечно, - сказал сержант и посмотрел на одного из гвардейцев. Мы дружно посмотрели на сержанта. Таким языком тот не изъяснялся уже очень давно.
   Гвардеец повёл офицера в винный подвал, а мы занялись монстрами. Меньшего засунули в его же клетку. От чиновника, который выпустил его, осталась только одна рука. Он пожертвовал собой, надеясь, что оба монстра уйдут в джунгли. Какая глупая судьба...
   Между делом я успел заскочить к девчонкам и отменить тревогу. Никто не удосужился зайти к ним и рассказать о происходящем. Я назначил часовых, убедился, что входную дверь заперли, и побежал помогать Айсфинг. Княжна сама себя назначила прикрытием транспортировки крупного оборотня.
   Второго монстра пришлось тащить через всю резиденцию. Упрели все, и мы, и гвардейцы, и вся пехота Красного Отряда. За время перемещения оборотень трижды пытался вырваться и каждый раз рвал по комплекту сетей. Его забивали общими усилиями, но сети приходилось менять. К счастью, красные принесли с собою запас сетей.
   Встал вопрос, что делать с монстрами дальше. В город поскакали посыльные, а нас отправили мыться и спать. Во второй половине дня в конюшню ворвался сержант и объявил подъём. Приказал поднять всех девчонок и приготовиться тащить монстров.
   За время нашего отсутствия обоих монстров упаковали в железные клетки и водрузили на огромные телеги. За ремни телег взялись все, кого только удалось найти - и гвардейцы, и мы, и Красный Отряд. По ходу движения несколько раз менялись.
   Путь наш лежал на городское кладбище. По странному обычаю, кладбище здесь возвышалось на небольшом холме над городом. Ближе к вершине находились самые богатые мавзолеи.
   Город выкупил у владельцев строившийся почти на вершине мавзолей. Когда мы подошли, каменщики заканчивали его укреплять. Клетки с монстрами затащили в мавзолей, а вход замуровали и укрепили железной решеткой.
   По возвращении в замок нас построили и объявили, что договор с нашим отрядом прекращается по причине гибели большей части отряда. Долж расчувствовался и даже не стал пытаться нас обмануть - выплатил жалование за всех солдат, страховки на случай гибели и добавил ещё небольшую премию от себя всем, кто выжил.
   Нам объявили, что теперь наши функции будет выполнять Красный Отряд. Нам предложили выбор - вступить в новый отряд или удалиться с честью и благодарностью от города. Тем, кто останется, обещали сохранить все звания и доходы, если они были больше, чем в новом отряде. Девчонок даже спрашивать не стали, их сразу оптом переписали к Красным.
   Мы с Айсфинг тоже выбрали остаться - для нас ничего не изменилось. С нами вступил в новый отряд только Брун, остальные решили, что на их жизнь денег и приключений хватит.
   Страховые суммы на случай гибели были оговорены в контракте с таким предположением, что выжившие смогут передать их родным погибших. Но погибло так много людей, что уже никто не знал, кому что передавать. Поэтому деньги всех тех, про кого не было данных, мы просто поделили. Получилась огромная сумма. Большую часть своей доли я попросил сержанта передать моей маме. Айсфинг тоже добавила некоторую сумму, чем очень меня удивила.
   - Но она же и моя мама тоже, хоть и приёмная, - не поняла моего удивления княжна.
   Сержант клятвенно обещал, что довезёт всё в сохранности.
   Меня представили капитану Красного Отряда как сержанта женского взвода. Капитан долго не мог понять, не шутка ли это и как мальчишка может кем-то командовать. Сержант Мальмо рассказал, как именно я стал сержантом, чем очень развеселил офицеров Красного Отряда. Они даже на полсекунды улыбнулись. В конце концов капитан решил соблюсти обещание и оставил меня сержантом, но предупредил, что тренироваться я буду не меньше, чем другие. А вот платили сержантам в Красном Отряде намного больше. И как только город не разорился, наняв так много дорогих солдат?
   Мне и женскому взводу оставили белую форму. Капитан красных хотел поменять, но когда увидел нас конными, в белой форме, сказал, что мы хорошо смотримся и что не стоит портить вещи и хорошую традицию. А потом выдал аванс и разрешил нам всем увольнительную в город. Я попытался ему намекнуть, что отпускать в город такое большое количество малолетних преступниц, половина из которых мечтает только сбежать - это не очень хорошая идея.
   - Я вижу, ты будешь хорошим сержантом, ревнивым к делу, - криво ухмыльнулся капитан, - Только не вздумай когда-либо ещё оспаривать мои приказы. Прикажи им ходить не меньше, чем по пять человек. Для их же безопасности.
   Пришлось отсалютовать и идти организовывать увольнительные, искать ткань и организовывать пошив платков и масок. На следующее утро, повязав косынки и натянув маски, весь женский взвод потопал в город. Благодаря маскам смотрелись мы не как люди на отдыхе, а как злоумышленники, нанятые для тёмных операций. Я задумался о том, что можно сделать с этими масками, чтобы они не выглядели так устрашающе и не мешали дышать.
   В мою пятёрку входили Айсфинг, Миу, Вара и еще две дамы, про которых Миу с Варой отозвались как о надёжных людях. И шли мы совсем не гулять, хотя сначала для маскировки завернули на рынок. Девчонки накупили кто солений, кто сладостей, кто сушёной рыбы, а кое-кто и всего вместе. Я купил много деревянных и стеклянных бус, чем вызвал дружное любопытство и столь же дружные насмешки. Девчонки интересовались, кому предназначены подарки и советовали купить что-нибудь подороже.
   Похрустывая и поплёвывая, мы направились к дому Мурки Кисковны, как прозвала её Айсфинг. Мурия уже откуда-то знала, что наш отряд в городе. Она ждала у ворот своего дома. Мы вежливо поздоровались и поинтересовались, можем ли мы надеяться на гражданскую одежду, которую она нам обещала.
   - Нужен будет только один комплект, - загадочно улыбнувшись, ответила Мурия.
  
   Глава 15. Похищение.
  
   - Как только один комплект? - удивились мы.
   - Ваш оборотень сделал одно хорошее дело. Ещё по дороге сюда он съел нашего богатого жениха. Надеюсь, его теперь изнутри черви едят.
   Мы облегченно выдохнули.
   - Я бы на это не надеялся, его даже Тени не брали.
   - Так похищение больше не требуется? - уточнила Айсфинг.
   - Похищение требуется. Махи желает вступить в отряд наёмников.
   Девчонки удивились молча, я возмутился:
   - Это совсем другое. Мы рискуем жизнями за похищение чужой женщины. Пока ей грозила мучительная смерть - это одно. А вот когда ей просто погулять хочется... Она вообще понимает, на что идет?
   - Махи понимает. Она уверена, что если отец не сумел продать её на смерть в этот раз, то продаст в следующий. Кроме того, внучка Должа её знакомая детства. Поэтому одна из вас переодевается в гражданское, я отдаю братьям обмундирование, а Махи выходит из дома как воин дворцовой стражи. Отец и слуги не посмеют остановить стражу.
   Мы немного помялись. Всё это как-то очень сомнительно выглядело.
   - Миу подходит по росту, - нарушила молчание Мура.
   Миу испуганно посмотрела на меня. Я пожал плечами. Мура взяла Миу за руку и утащила переодеваться.
   В богатых одеждах Миу выглядела великолепно. Девчонкам не хватило ума промолчать, и они дружно начали восхищаться. Миу помрачнела:
   - Не травите душу, козы бодливые! Не для нас эти одежды. Идём, что ли?
   Братья беглянки ждали нас у ворот замка. Приняв пакет, они молча исчезли за воротами. Через четверть часа вышла Маха в платке и в маске. Следом за ней шёл плачущий старик и Миу.
   - Да, малышка, да, мужчины нашего рода служили городу оружием, а женщины ещё нет. Но если ты так решила, то пусть так и будет, пусть так и будет, - повторял старик.
   Я удивлённо посмотрел на Муру.
   - Господин Одионе ото Маркишанули, глава рода Маркишанули, - представила Мура.
   - Да, господа, да, благодарю вас за то, что помогаете моей Махе, позаботьтесь о ней, - промолвил старик.
   Да что тут вообще происходит? Похоже, он не очень против. Зато братья смотрели на нас так, будто хотели просверлить насквозь взглядами. Дамы удивленно посмотрели на меня. Что я мог им ответить, кроме как пожать плечами?
   Мы развернулись и пошли к замку Должа. Махе и Миу надо было переодеться, отдавать мундир чужим строго запрещалось. По пути нашлась подходящая роща. Из непонятно откуда взявшейся вредности я не стал отворачиваться, потребовал переодеваться при мне:
   - Я должен быть уверен, что если тебя ранят в ногу, ты скинешь одежду и дашь себя перевязать, а не будешь глупо тянуть время, - я попытался нагнать ужаса на Маху. Честно говоря, я думал, что она откажется и убежит. Не тут-то было. Эта штучка повернулась ко мне передом и начала пританцовывать, раздеваясь. Похоже, у неё внутри железный стержень еще толще, чем у Айсфинг. Пришлось отвернуться.
   Когда на входе в замок я сказал, что дама желает вступить в отряд, гвардейцы так удивились, что даже не смогли придумать ни одной пошлой шутки. Факт настолько редкий, что достоин занесения в хроники.
   Мура пошла провожать Махи к капитану. Я при разговоре не присутствовал, только издалека слышал, как ревёт капитан. Потом пригласили и меня. Я приготовился к выволочке, но её не последовало. Мрачный капитан красного отряда кратко бросил:
   - Оформляй в женский взвод этих двоих. И никакой им пощады!
   - Да, сударь... Двоих?
   Должно быть, мое лицо выражало слишком большое удивление, потому что Мурия, мечтательно улыбаясь, решила пояснить:
   - Стандартный контракт. На пять лет.
   - Так ты не знал? - восхитился капитан, - Похоже, сегодня женщины обманули не одного мужчину.
   Ничего не скажу Айсфинг. Посмотрю на её лицо, когда она увидит Муру в форме.
   Моя пятёрка ждала у выхода из временной резиденции штаба. Самым невинным тоном я спросил:
   - Пойдём ещё в город или будем отдыхать?
   Девчонки немного поспорили и решили ещё раз сходить в город.
   - Тогда ждите меня, пока выдам форму.
  
   Корпорал, наш героически погибший вожак, мудро заказал тройное количество комплектов формы. Теперь обязанность присматривать за всем этим богатством лежала на мне. Довольно быстро мы нашли подходящие размеры. Я показал девчонкам их места в казарме, предупредил кухню, что нас стало больше, и пошел искать свою пятёрку. Новобранцам увольнительная не полагалась.
   Устроить сюрприз на этот раз не получилось - девчонки вышли за ворота и ждали меня там. Ничего, вечером повеселимся.
   Айси спросила, где Мури. Я ответил, что она помогает Махи.
   В городе мы погуляли по порту и навестили пару кабачков. Потом мы встретили несколько групп наших девчонок и решили засесть в небольшом заведении надолго - болтать и знакомиться. Мы наняли весь кабачок. Здесь девчонки хотя бы могли снять опостылевшие жаркие маски и платки. Дамы рассказывали о своей жизни и болтали, было весело. Я сидел с краешку стола и нанизывал на нитку бусины. Дамы сначала любопытствовали, потом начали посмеиваться, но я упорно продолжал и хранил тайну.
   Мы съели гору и выпили море. Хозяину пришлось посылать за новыми продуктами. Ближе к вечеру моё изделие было готово.
   Я попросил Вару примерить маску из бусин. Маска представляла из себя набор ниток с нанизанными бусинами, которые подвешивались к ленте, идущей вокруг головы. Идея была в том, чтобы прикрыть лицо, как того требовали городские власти, и облегчить дыхание. Первая примерка показала, что конструкция никуда не годится - нос раздвигал подвески, и лицо было видно. Стало ясно, что нужны горизонтальные связи.
   Девчонки сразу поняли, в чём преимущество новой маски, и стали наперебой просить сделать и им такие же маски.
   - Ага. Ваш командир будет вам прислуживать. Сами будете делать по вечерам, чтобы было, чем заниматься.
   - Бу-ука, - дружно протянули дамы.
   До конца вечера я вязал горизонтальные нити, чтобы получилась сеть. Готовая маска из разноцветных стеклянных бусин смотрелась великолепно. Вара любезно согласилась поносить её несколько дней для пробы.
   Мы начали собираться. Девчонки со стонами принялись вязать платки и повязки. В это время на улице раздались крики. Мы не обращали на них внимания, пока не пришло время выходить. Когда мы вышли, стало ясно, что пройти мимо не получится.
   Пятеро бандитов с длиннющими ножами теснили двоих решёточных. Судя по тому, что в пыли лежал связанный по рукам и ногам человек бандитского вида, тёмные личности пытались отбить своего подельника. У них почти получилось: стражники были ранены во многих местах и держались из последних сил.
   Вообще-то поддержание порядка в городе - обязанность решёточных. Хотя мы и относимся к городской страже, нас вызывают только тогда, когда надо силой ломать силу. Каждое наше увольнение в город - это большая головная боль для местных стражников. Но бывают ситуации, когда мы не можем не вмешаться.
   - Стоять, бояться! Руки за голову, замковая стража! - загремел я. Получилось не очень внушительно.
   - О! Два удовольствия в один день. И мусоров порежем, и куча баб для нас. Петко, Чало, держите стражу, - с этими словами вожак разбойников кинулся на меня.
   Я только сейчас рассмотрел, с кем мы имеем дело. Это были взрослые, хорошо одетые мужики с некоторым вызовом в стиле одежды. Очевидно, из того сорта людей, которые годами держат разные районы города, облагают данью всех купцов и уничтожают все пришлые банды. У таких банд бывают связи на самом верху. Или как минимум среди купцов, они их часто друг против друга нанимают. Мы за свою бытность здесь уничтожили несколько таких банд. Иными словами, перед нами были опытные, привыкшие к крови бойцы.
   Я вытащил кинжал и встал в защитную стойку. Бандит сделал замах, и... Мои руки и ноги вдруг отяжелели. Я с удивлением понял, что с трудом стою на ногах. Я опустил руку, чтобы не выронить кинжал. Попытка удержать его отобрала все мои силы. Айсфинг, чтоб ей было хорошо! Решила попробовать новую магию и промахнулась.
   Мимо меня метнулось вперёд гибкое тело. Айсфинг воткнула кинжал в плечо вожака (вожак упал) и ударом ноги сломала голень второму бандиту. Затем она с приседом крутанулась вокруг себя и полоснула третьего и четвертого. Одному пришлось по ляжкам, второму по спине. Оба упали. Пятому она приставила нож к спине, после чего скомандовала:
   - Ножи им к горлу приставьте! Не спите!
   Девчонки зашевелились, самые смелые выполнили команду. Только после этого Айсфинг сняла магию. Я почувствовал себя совсем выжатым и сел на спину вожаку. Это было очень вовремя, так как он начал дёргаться, а державшая его худенькая девчонка явно не была готова резать глотки. После небольшого укола в ребра он успокоился. Стражники просто рухнули в пыль, спеша отдохнуть. Им здорово досталось...
   Айсфинг улеглась на спину бандиту так, чтобы никто не видел её красных глаз, и любовалась вытекающей кровью.
   Послышался топот копыт. Если это остальная часть банды... Но это были не бандиты. Это было конное подразделение местной стражи. Кто-то успел позвать на помощь.
   Ребята привезли верёвки и сети. Мы с большим облегчением сдали им головорезов. Пришлось потратить некоторое время на представления, отдание чести и объяснения. Мы были для них новыми лицами, точнее, личиками, и стражники с огромным удовольствием воспользовались возможностью разнообразить будни. Перецеловали руки всем дамам, благодаря за помощь товарищам. Хотели перецеловать что-нибудь ещё, но я увел отряд под предлогом близости темноты. По пути девчонки живо обменивались впечатлениями. Послушать их, так они дважды каждая бандитов на землю в единоборстве бросали.
   - Что это было? - спросил я у княжны, когда мы слегка приотстали.
   - Моя сила растет. Это был частичный паралич. Ты извини, что тебя задело, он по большой площади действует.
   - А что ты ещё умеешь?
   - Много чего, - не стала распространяться Айсфинг.
   В замок мы входили почти с темнотой. Нас встречал сержант Красного Отряда Зингано, достойный конкурент нашего Мальмо. Свирепо оглядев наш хихикающий строй со следами земли на форме, он зарычал:
   - Я смотрю, повеселились на полную? И спиртного набрались, и морды побили, и поножовщину устроили? Вот так отпускай вас в увольнение, сразу на людей перестаёте быть похожими! Форму чистить и отбой!
   Девчонки захихикали ещё сильнее и разошлись. Я спросил, сколько человек дезертировало. Оказалось, что вернулись все.
   Я зашёл в казарму, представил взводу Маху и Муру. Айсфинг была потрясена.
   - Не думала, что она такая быстрая. Думала, она тебя ещё полгода обхаживать будет.
   - Думаешь, она сюда ради меня пришла? Может, её просто дома не кормили.
   - Думаю, ради тебя. И вообще, мог бы красивую маску мне подарить, а не Варану.
   (Вараном девчонки прозвали Варагонду).
   - У неё потертости в местах контакта кожи со стеклом. Походи она в такой маске целый день, до крови разодрала бы. Бусины недостаточно гладкие. Завтра у Вары все лицо будет в точечку. Хочешь такое?
   - А ты умеешь быть коварным.
   - Она просто за столом ближе всех сидела.
   Я дождался, пока прибудут караульные - очередная бабушка и один из солдат Красного Отряда, после чего пошёл в конюшню.
   В эту ночь Айсфинг легла рядом со мной. Даже голову на плечо положила. Несмотря на середину осени, было всё ещё жарко, и мы спали без одежды. Видеть обнажённую Айсфинг рядом было непросто.
   Пахло сеном. Всхрапывали лошади. Горели огоньки масляных ламп. Идеальная обстановка для того, чтобы почувствовать себя частью живой природы. Очень живой...
   - Никогда не думала, что будет так больно тебя отдавать.
   - Меня никто ещё не забирает.
   - Забирают. Либо Мила, либо Мура на днях заберут. Можно, я так посплю хоть одну ночь?
   - Можно.
   - Хочешь, поглажу?
   - Ты меня недавно гладила. Не хочу.
   - А он говорит, что хочет, - Айсфинг погладила давно прыгавший в возбуждении мужской орган.
   - Он всегда хочет. Только мне завтра ещё целый день бегать. Где на всё силы взять?
   - Ну, как хочешь, - Айсфинг закрыла глаза. А я попытался придумать способ справиться с желанием немедленно сделать её своей женщиной силой. Раз за разом я повторял себе, что та, кто лежит рядом со мной - не девушка. Во всяком случае, не человеческая девушка. Помогало мало. Потом я попытался представить себе семейную жизнь с Милой или Мурой. Как я делаю кучу дел, а они только капризничают и с утра до ночи обвиняют меня в том, что я мало работаю. В нашем селе все женщины так себя вели... кроме моей мамы. Это помогло.
   Ночью я проснулся оттого, что Айси крепко обхватила мужской орган. Я проснулся и повернулся так, чтобы ей было удобнее, но оказалось, что она спала. Я снял её руку и мягко переложил на сено. Через несколько минут её рука снова поползла на место. Я ещё раз переложил руку, на этот раз себе на животик.
   Только я начал задрёмывать, как рука Айси опять начала искать цель. На этот раз она ещё и потянула его на себя. Я понял, что отвертеться не удастся, и начал поглаживать малышку по спине. Айси замурлыкала, не просыпаясь. Я начал целовать её груди. Только тут она проснулась и возмутилась:
   - Чего пристаешь, не мог сразу сказать?
   Я засмеялся:
   - А где твоя рука? Кто ещё тут к кому пристаёт...
   - Ну, подумаешь! Я же тебя не трогаю! - с этими словами капризуля уснула снова. И что тут будешь делать?
   Как это ни странно, в эту ночь я смог уснуть.
   На утреннем построении капитан объявил, что власти города вынесли нам благодарность за помощь в поимке особо опасного преступника. Офицеры из стражи сдержали слово и прислали в замок список всех участвовавших девушек. Меня в этом списке не было.
   Ещё нам объявили, что сегодня состоится большой переезд. До сих пор Красный Отряд располагался в городе, и это было не очень удобно. Теперь их переселяли в замок полностью. Это, в свою очередь, вызвало новые подвижки. Женский отряд переселяли из общей казармы в дальнее здание для прислуги. Это было более комфортное жильё - теперь девушки будут жить в комнатах по три - четыре человека. Мне с Айсфинг тоже было приказано переехать в эти комнаты. Мне - в комнату сержанта, Айсфинг в одну из общих. Конюшню сильно уплотняли, так как в ней надо было поместить намного больше лошадей. В ней будут дежурить специальные люди.
   На сладкое мне приказали срочно готовить девушек к действиям на лошадях и учить их стрелять из лука.
   Половину дня мы переезжали, выбирали комнаты, убирались и таскали невесть откуда взявшееся барахло. Мила громогласно выражала свою радость и обещала, что теперь будет приходить ко мне каждую ночь, прижимать в углу.
   Вечером мы попробовали работать с лошадьми. Этого я боялся больше всего.
   Наши лошади - те, что достались нам в наследство от наёмников, - были, в основном, злющими боевыми жеребцами. Наёмники только таких и покупали, а затем обучали различным ударам в бою. Обучение лошадей боевым приёмам было личной гордостью корпорала.
   Нас с княжной эти скоты ещё как-то терпели, поскольку мы их кормили, чистили и угощали всякими вкусняшками. Но стоило кому-либо из чужих зазеваться, как он получал удар копытом в грудь. Особым шиком у них был фокус, когда они понемногу, шажочек за шажочком, незаметно разворачивались задом к человеку, стоявшему к ним спиной. Потом следовал удар сразу двумя копытами, от которого человек летел много шагов. Насладившись картиной полёта, жеребцы с самым невинным видом отворачивались и делали вид, что это милая шутка. Это действительно была шутка: они умели дозировать силу и били так, чтобы не убить. Когда хотели. Так летал даже корпорал.
   Сажать на это зверье маленьких девушек было просто опасно, поэтому мы начали с того, что просто поводили жеребцов под уздцы по кругу и угостили сладеньким. Я постарался выбрать тех животных, которые были известны как не самые большие затейники. Кое-кто из девчонок начал возмущаться, что им достались не лучшие кони - наша старая лошадка, мул и ещё несколько смирных животных. Я не успел ответить, так как пришёл один из сержантов Красного отряда и начал кричать, что я слишком миндальничаю с барышнями и что пора их всех в седло.
   В Красном Отряде было три сержанта, двое лейтенантов, врач и два колдуна. Да-да, у них был настоящий врач и собственные колдуны! До сих пор я про врачей слышал только то, что они бывают у аристократов, или принимают очень богатых купцов. Если солдат получал слишком серьёзные раны, то было дешевле умереть, чем лечиться. Мы лечили друг друга сами.
   Лейтенантов я видел, колдунов мы пока что не видели. С сержантами мы познакомились уже со всеми тремя. Они нас тренировали. Двое - Зингано и Даринго - были относительно нормальными, для сержантов. Третий - Паргино по кличке "Бык" был злой истеричкой. Именно его сейчас и принесла нелёгкая. Я сделал ему знак отойти поговорить и стал советоваться, с чего лучше начать обучение выездке. При этом мы стояли сбоку от одного из самых вредных жеребцов по кличке "Тьма".
   Тьма понял меня с первого взгляда. Лошади не любят, когда при них орут. Обычные лошадки пугаются, наши жеребцы злятся. Сержант им совершенно не понравился. Жеребцы стояли и прижимали уши, поглядывая на него. Для них это знак большого гнева.
   Тьма потихоньку развернулся. Сержант ничего не заподозрил и продолжал разливаться, внушая, как мне повезло, что у меня, глупой деревенщины, рядом есть такой хороший знаток, как он.
   Тьма поднапрягся и превзошёл самого себя. Бык пролетел не меньше десяти шагов, впаялся в крепостную стену и картинно сполз на мостовую.
   - Срочно оказать медпомощь господину сержанту! - закричал я, показывая на двоих девчонок.
   Девчонки принялись за дело с энтузиазмом, погрузили сержанта на мула и отвезли к колодцу.
   Больше никаких фокусов жеребцы в этот день не выкидывали. Довольные проделанной шуткой, они весело бегали по кругу. За прошедшие дни они немного застоялись и теперь разминались с удовольствием. Я рискнул посадить девчонок в сёдла.
   С выездкой у девчонок было еще хуже, чем с фехтованием. Хорошо управлялись только Айсфинг и Маха (у неё в детстве был пони). Миу, Вара и ещё пара девчонок попроще держались в сёдлах потому, что в детстве катались на соседских лошадях с друзьями. Остальные были беспросветно городскими жительницами и просто сползали на бок после нескольких шагов. Удивительно, но жеребцы вели себя очень терпеливо. Вероятно, потому, что вес у девчонок был намного меньше, чем у прежних хозяев.
   В эту ночь я хорошо отоспался. В прошлую ночь у меня всё затекло из-за того, что я боялся пошевелиться и разбудить Айси, зато в эту ночь мне было так хорошо... И Мила, к счастью, не пришла.
   Утро началось с прибытия основной части Красного Отряда. Фуры, телеги, толпы народа. Все мечутся и спрашивают у меня, куда ставить лошадей и где туалет. Мы взяли своих лошадей и отправились за стены замка, якобы для верховой тренировки. На самом деле мы просто катались верхом по ближайшей роще, те, кто мог. Утро прошло превосходно.
   Вечером мы тренировались стрелять из лука. Девчонки устроили соревнования, а я наконец-то доделал вторую версию маски из бусин, на этот раз из деревянных бусинок. Лично их отполировал, чтобы не царапали кожу. Поскольку у Вары лицо еще не зажило, отдал пробовать Айсфинг. В маске княжна смотрелась очень загадочно и привлекательно.
   Если следующие дни будут такими же счастливыми, я готов служить в городской охране ещё очень долго.
  
  
   Глава 16. Мила берет след.
  
   - Левой! Правой! Правое плечо вперед... Марш! Стой! На пле-ечо! - рявкал сержант Паргино. Строй женского взвода честно пытался выполнить все команды, размахивая копьями. Сержант давал всё более сложные команды и язвительно комментировал каждую ошибку.
   Тренировка по строевому шагу шла уже четвёртый час. При этом сержант ни разу не объявлял перерыв. А это означало, что у девчонок сбились все портянки в сапогах и во многих местах стёрлись уже не только кожа, но и несколько слоёв мяса. Завтра дамы ходить не смогут.
   Я вышагивал вместе со всеми. К счастью, я успел шепнуть девчонкам, чтобы терпели до последнего.
   Я надеялся, что мои портянки сползут и начнут тереть, чтобы я мог показать раны сержанту и попросить закончить измывательство. Но привычки взяли верх, я ещё утром намотал всё настолько хорошо, что ножки летали в сапогах, как в пуховом облачке.
   Цель сержанта была вполне очевидной - довести взвод до бунта, выявить людей с сильной волей и наказать их примерно. Может быть, казнить кого-нибудь для примера. Взвод пока держался.
   Началось всё утром, когда я завел Айсфинг к капитану и показал маску из бусин. Капитан изобретение одобрил и согласился выделить деньги на закупку масок для всего взвода. А потом приказал провести тренировку во главе с сержантом Паргино. Приказ его был однозначен: выполнять все приказы сержанта.
   Солнце припекало всё сильнее. Девчонки начинали покачиваться. Я придумал уже два десятка восхитительных планов мелкой мести. Сержант продолжал командовать.
   Прибежал посыльный и зашептал что-то сержанту.
   - Лион! Милиаки! Симена! Зула! К капитану!
   Проклятие! А я как раз собирался выйти из строя и доложить сержанту, что личный состав больше не может продолжать тренировку. Сержант, скорее всего, начал бы орать, топать ногами и обещать мне всякие кары. Я бы потребовал капитана и скомандовал взводу стоять смирно до появления командира. Потом я бы доложил обстановку, капитан убедился бы, что мы не бунтуем, а действуем организованно, и всё успокоились бы. Без меня девчонки могут и бунтануть.
   Я вышел из строя и назначил Айсфинг временно исполняющей обязанности командира взвода. Сержант поскрипел зубами, но ничем помешать не смог. Надеюсь, что умница поймёт, как действовать аккуратно. Мы с ней заранее не договаривались, придётся ей ориентироваться по ситуации.
   Капитан взглянул на нас благожелательно:
   - Лион, Мила. К вам большая просьба. Из города прибыл посыльный. У городской стражи проблема. У них там появился какой-то маньяк, нападает на одиноких женщин и режет их. Им нужна женщина, которая могла бы допросить потерпевшую, она с мужиками отказывается говорить, и вообще они хотят это дело на нас свалить. Берите лошадей и неситесь в город. Потом доложите мне все обстоятельства. Скорее всего, решёточные с этим делом не справятся. Симена, Зула. Посетите Должа. Он хочет что-то сказать о том, как готовиться к приезду его внучки.
   Я посмотрел на Милу. Чего это ради капитан решил послать нас в город вдвоём? Или до него дошли слухи, что Мила имеет на меня планы, и он решил поучаствовать в общеотрядном развлечении? Но приказ есть приказ. Мы пошли в конюшню. Всю дорогу Мила держалась на полшага сзади меня, опустив глаза. Шла не сзади и не рядом, а чуть-чуть позади.
   - Слушай, ну что ты там сзади плетёшься, будто собираешься в спину нож воткнуть?
   - Женщина не должна опережать своего господина и не должна заставлять его оглядываться и ждать её, - не поднимая глаз, промолвила Мила.
   "Издевается",- подумал я.
   Через несколько минут мы выезжали из ворот замка. Мила ехала на моей лошадке. Фехтовала она увлечённо, а вот с верховой ездой у неё было так себе. Мне приходилось её ждать. Через некоторое время мне надоело трястись впереди, и я поехал рядом.
   - Как думаешь, почему городская стража вызвала Красный Отряд? У них не нашлось своих женщин, чтобы поговорить с бедолагой?
   - Если господин позволит мне доложить свои соображения, я думаю, что господин капитан прав. Решёточные не справятся с этим делом. Они привязаны каждый к своему району. Их нанимают местные власти. Богатые районы могут позволить себе приличных людей с хорошим оружием. В некоторых бедных районах решёточные - те же бандиты. Отличаются от обычных банд вымогателей только тем, что по ночам решётки ставят. Они просто не будут никого искать.
   Преображение Милы было просто волшебным. В отряде она говорила на молодёжном сленге, в котором чаще всего встречались упоминания фекалий и половых органов. Здесь же она говорила чистым грамотным языком.
   - "Если господин позволит", "Господин капитан"! До сих пор ты про капитана говорила "сраная шишка", а меня называла мальчиком и обещала изнасиловать в ближайшем удобном месте. Мы, кстати, через рощу проезжаем.
   - Мы, может быть, в замках не жили, но меня родители воспитывали. Меня хорошо учили, как нужно вести себя со своим господином. Стараюсь. В отряде я себя так веду потому, что если не будешь изображать из себя крутую, то могут и обидеть, рудники этому быстро учат, - тут Мила подняла на меня огромные синие глаза. А глазища у неё красивые... То ли она очень умная, то ли это изощрённейшая издёвка.
   - А если господин прикажет мне стать его любовницей, то я, конечно, исполню, но я уверена, что господин не обидит бедную девушку. Мне раздеваться?
   - Нет-нет, не надо. Хотя... спустись и сними один сапог.
   - Сапог? Господин меня пугает. Господин больше любит нижние части ног? Правый или левый?
   - Да не нужна ты мне. Хочу посмотреть, что от вас останется после сегодняшней тренировки.
   Сняв сапог, Мила ахнула. Всё было ещё хуже, чем я ожидал. Местами из потёртостей начинала сочиться кровь. Девчонки ещё не умеют вовремя перематываться. Первое время боль не чувствуется, и кажется, что можно потерпеть. Зато потом... Взвод не сможет ходить всю следующую неделю.
   А ножка у Милы ничего так себе, маленькая, изящная. Никогда не думал в таком смысле о такой части тела, как ноги. Обычно они ассоциируются только с навозом на дороге и черными ногтями. Но у этой дамы всё было изящным.
   - Так вы не в тюрьме сидели, а на рудниках работали? - спросил я, забираясь обратно на коня.
   - В тюрьме держат принципиальных уголовников или совсем безумных. А тех, кто способен к нормальной жизни, на рудники отправляют. Все наши девчонки оттуда.
   - А там что, лучше?
   - По неделе на свет не выводят. Но зато хоть немного кормят.
   Теперь понятно, почему у них кожа серой была, когда их привели.
   - А как ты туда попала?
   Мила рассказала обычную до примитивности историю. Она выросла в зажиточной семье, её даже водили в школу развития ловкости. Потом отец внезапно умер, мама не смогла зарабатывать достаточно для прокорма троих детей. Мила попыталась украсть на рынке курицу для младших брата и сестры. Ей повезло, ей не отрубили руку, как положено воровке, а сочли мелкой нарушительницей и отправили на рудники. Это произошло четыре года назад.
   Я отметил в памяти проверить историю. Мила демонстрировала признаки разума, такая вполне могла придумать любую басню для вызова жалости.
   За разговорами мы незаметно прибыли в центральное здание городской стражи. В этом здании обычно стоит кавалерийская часть и пехотная рота. Именно сюда привозят самых опасных преступников. Обычно здесь их путь и заканчивается - здание стражи соседствует со зданием суда, очень удобно. Из суда их выводят на задний двор стражи и отрубают голову.
   Когда мы въехали, палач как раз заканчивал работать с четырьмя осуждёнными.
   Нам повезло - дежурил как раз тот отряд, что целовал руки нашим дамам. Нас узнали и приняли, как друзей.
   Мы поднялись на второй этаж, нас провели в следственную часть. Я видел пострадавшую только долю секунды, пока Мила заходила в дверь. Ужасное зрелище - всё тело несчастной было покрыто разнообразными порезами. Над ней работала женщина - доктор.
   Меня усадили переписывать дело для нашего капитана. Дело было очень пухлым. Одиннадцать пострадавших, наша двенадцатая. Показания решёточных, свидетелей, планы местности, где были найдены тела... Когда вышла заплаканная Мила, я не добрался даже до середины.
   - Этот парень ловит одиноких женщин, затаскивает их в разрушенные дома, режет на мелкие кусочки, а потом убивает, - пояснил нам следователь, - Обычно он делает это перед темнотой, когда люди уже боятся выходить из дома. Двенадцатой повезло, прохожие услышали её крики и спугнули мерзавца. Вот карта города, крестиками отмечено, где были найдены тела.
   Не переставая капать, Мила склонилась над картой.
   - А где все эти женщины жили? - спросила она.
   - Не знаю, - удивлённо захлопал глазами следователь, - в деле, наверное, есть. Разбирайтесь, как хотите, это дело теперь ваше. Мы и так перегружены. Мне сейчас бежать в суд, надо к палачу определить десяток вымогателей. Там всё ясно, никаких загадок, и то не успеваю. Потерпевшая что-нибудь сказала?
   - Нападавший - невысокий неприятный мужчина без особых признаков. При встрече она его узнает. Нападает сзади, пережимает горло веревкой, так, что кричать невозможно. Больше ничего.
   Следователь убежал, а я подумал, что он ещё совсем молодой парень, ненамного старше нас.
   Мила взяла себе половину дела и начала помогать мне переписывать. Она ещё и писать умеет? В Исхальдии женщин не особенно учили.
   Потом мы перебрали документы с начала и нанесли на карту места жительства пострадавших. Женщины жили в разных районах, но все на северо-востоке.
   - И что нам это даст? - удивился я.
   - Пока ничего. Давай посмотрим, где они работали.
   Данные про места работы удалось найти только для восьмерых женщин. Стража не особо заботилась о поиске данных. Но даже здесь выявилась закономерность. Все женщины проходили через одну и ту же улицу по пути на работу.
   - Это просто. Для того, чтобы захотеть их, он должен их увидеть. Потом он должен найти заброшенный дом, каждый раз разный, который стоит по пути женщины на работу. Увидеть женщин он может только там, где живет или работает. Не будет же он ходить по городу и смотреть, кто каждый день ходит по одному и тому же маршруту. Это может себе позволить только очень богатый человек, а мы имеем дело с небогатым, - объясняла Мила, пробираясь на лошадке между телегами селян.
   - Почему ты так решила?
   - Если бы это был богатый, мы бы тела не нашли, а если бы и нашли, то это были бы дорогие проститутки, - ухмыльнулась Мила.
   - Откуда ты всё это знаешь?
   - В тюрьме сидела рядом с таким, разговаривали через решетки. Он, кстати, был рад, что его поймали, говорил, что делал это против воли. Я ему танцевала, он рассказывал.
   - Ты ему что...?
   - Танцевала. В камере надо разминаться, иначе заболеешь. Ему потом голову отрубили, сразу после следствия.
   Мы проехали по указанной улице от начала до конца. Ничего необычного, люди шли по своим делам, спешили на работу и по домам. Улица была небогатой, а верхним концом упиралась в трущобы. Дома имели полуразрушенный вид. С первого взгляда невозможно было сказать, какой из них заброшенный, а какой населенный. Перед въездом в трущобы Мила вросла в землю.
   - Нам туда нельзя. Во всяком случае, не в форме стражи. Там стражу убивают сразу.
   Я подъехал к группе тёмных личностей, коротавших время в теньке.
   - Уважаемые господа, нам необходимо поговорить с местными решёточными, но мы не знаем дороги и боимся за собственную безопасность. Не согласитесь ли помочь нам и найти охрану? - говоря это, я крутил в руках крупные серебряные монеты.
   Пятеро из тёмных личностей сразу вызвались быть охраной.
   - Я выйду отсюда брюхатой, а ты ногами вперед, - прошептала Мила, становясь похожей на себя в разбойном варианте. Но поехала следом за мной.
   По пути мы разговорились с "охраной". Узнав, что мы ищем убийцу женщин, мужчины сразу оттаяли и отругали нас за то, что сразу не сказали - они бы тогда денег не взяли. Это было, конечно, не более, чем намерение, но иногда важны и намерения. Решёточный, к которому нас привели, принял нас не очень дружелюбно, но когда сопровождающие объяснили ему причину, тоже заметно подобрел. Он дружил кое-с-кем из погибших. Ничего конкретного страж сказать не смог, но Мила вытянула у него много сведений о том, какие лавки и где в районе работают в какое время. Зачем ей это было надо, даже я не понял.
   Мы проехали по лавкам и покинули район. Тёмные личности желали нам успеха и махали вослед, звали приезжать ещё. Похоже, искренне.
   Потом мы проехали на место последнего нападения, поискали место, где нападавший прятался от ночных обитателей. Такое место нашлось через три дома в четвёртом, таком же заброшенном. Он соорудил себе маленькое логово, завалив камнями вход в подвал. Сохранились остатки свечек, которые он жёг всю ночь. Богатый, может себе свечки позволить... На всякий случай мы захватили свечки с собой и сдали их следователю в центре.
   Повсюду в городе мы натыкались на членов Красного Отряда. Они гуляли то парочками, то крупными компаниями. Выяснилось, что капитан выгнал из замка в увольнение всех, кто не был строго необходим.
   Из штаба стражи мы отправились на рынок. Я закупил оптом мазь для заживления ран. Мила зашла в лавку и попыталась сразу обработать ноги. Увидев картину её ран, пожилая продавщица заохала и сразу отодвинула меня в сторону (я пытался помогать). С причитаниями "ой мамочки" она обрабатывала Милу добрые четверть часа. Из лавки травников мы проехали в район ювелиров. Среди золотых и серебряных дел мастеров здесь ютились и те, кто вязал бижутерию. Я заказал пожилому ремесленнику полсотни комплектов масок из деревянных бусин.
   - Я, конечно, сделаю эти маски, но мне кажется, что есть идея получше. Посмотрите на украшения, которые мы делаем для дорогих нарядов невест, - мастер отправился в заднее помещение, а я подозвал Милу.
   Всё гениальное просто. В этом я убедился в очередной раз, увидев на Миле фату для невест. Моя маска держалась на ленте, которая проходила над носом и над ушами, завязывалась на затылке. Фата держалась на ленте на лбу, висюльки со стеклянными бусинами свисали со лба и почти не касались кожи. Бусины начинались ниже уровня глаз, а тонкие ниточки почти не мешали зрению. Разноцветные сверкающие бусины смотрелись гораздо лучше, чем темное дерево. Пришлось купить одну штуку. Мила с удовольствием сняла жаркую маску - платок и одела фату.
   - Что же делать? - засомневался я, - Если девчонки узнают, что я заказал всем деревянные вместо таких, обидятся.
   Мила мотнула головой и подала идею:
   - Всё очень просто. В этой маске драться неудобно, длинные концы по ушам и по глазам бьют при резких движениях. Так что для работы - деревянные. Для парадов - стеклянные.
   - А вы будете в них драться? - удивился пожилой ремесленник.
   Я шутливо отсалютовал:
   - Стража замка, к вашим услугам! Вяжем оборотней пачками. Обращайтесь. А чтобы не было страшно, завешиваем глаза бусами.
   - Что, и девчонки сражаются?
   - А они и есть самые страшные бойцы. Которые не новички, конечно. Эта - новобранец.
   Дядька изумился и решил вернуться к работе.
   Около одного из переулков Мила опять вросла в землю. Мне пришлось вернуться и спросить, в чем дело. Мила долго молчала, потом прошептала:
   - Господин простит меня, если я попрошу его позволить мне заехать домой?
   - Конечно! Чего сразу не сказала?
   Мы прогрохотали по улице с домишками ненамного лучше тех, что стояли в трущобах. Мила остановилась возле одноэтажной развалюхи и скрылась в ней. Пока она ходила к родным, я осматривал дом. Совсем маленький, но за стеной был садик с одним высоким деревом. Черешня, если я не ошибаюсь. Везёт некоторым. В моих краях росли только вишни.
   Мила вышла, изрядно заплаканная. Вслед за ней вылетела пожилая женщина в мокром переднике, а за нею - двое детей. Они и сейчас маленькие, какими же они были четыре года назад?
   Начались слёзы, объятия и пожелания. Я этого не люблю, а потому немного отъехал вниз по переулку. Тем более, что из-за соседних стен и окон торчало уже не менее сотни голов. Вскоре Мила догнала меня:
   - Простите, господин.
   На обратном пути мы сползли с лошадей и начали набивать подорожником и ромашкой пару купленных в городе мешков.
   - Господин, а зачем мы это делаем? - не выдержала Мила через минуту.
   - Мази не хватит на два дня. А ваши раны на ногах будут болеть ещё неделю. Будете подорожник прикладывать.
   - Ты такой добрый...
   - Просто слежу за здоровьем своего взвода.
   - А что это вы там делаете? - раздался голос с дороги, - Хоть бы за деревья зашли, чтобы извращениями заниматься. Ползаете тут, жопы всем показываете. Это новая форма развлечений?
   Другой голос ему ответил:
   - Сержант молодой, но хитрый. Он заставляет девушек собирать букет, а потом торжественно вручает. Эй, малец, а чего ты тогда только ромашки её заставляешь собирать? Вон рядом цветы подороже.
   Это были наши новые сослуживцы, члены Красного Отряда.
   - У нас сержант полный козёл. Вот, травку ему решили набрать, - ответила Мила, становясь к лесу спиной, к дороге передом.
   - О-о! А правда, что вы делаете?
   Эти ребята нарывались.
   - Тут растёт трава, которая сильно увеличивает желание. Капитан сказал, в следующий раз перед увольнением всем настойку в компот нальют, чтобы спиртное вы не пьянствовали и деньги зря не тратили, не дрались ни с кем, а только женщин любили, - внес я свою лепту в хаос мыслей товарищей.
   - Нет, правда, у вас любовь или нет? Капитан сказал, чтобы все, кто в город идет, за вами смотрели и всё ему в подробностях докладывали. Что мы ему скажем?
   Мы с Милой посмотрели друг на друга и захохотали. Так вот почему в городе было так много членов отряда! Капитан наслушался слухов про решимость Милы и решил, что если выпустит нас двоих в город, то будет весело.
   - Скажите ему, что мы любим наш отряд. Лекарства от потёртостей собираем.
   - Ага, за дураков нас держишь? Думаешь, мы не знаем, что в этих местах такие украшения на голову только невестам покупают? Ты же не зря ей такой дорогой подарок купил? Ребята сказывали, ты её ещё на пути туда раздевал, сапожки снимал. И что мы теперь должны думать? Только не обманывай!
   Я поднапряг память. Когда я осматривал Милину ножку, на дороге было много людей, но наших вроде бы не было. Острое зрение сыграло с кем-то плохую шутку.
   - Доложите капитану, что у нас любовь, но пока всё находится на уровне подарков, - "признался" я.
   Довольные собою следопыты ушли.
   - Похоже, у кого-то туго с мозгами, - прошипела Мила.
   Мы продолжили собирать подорожник. По пути обратно мы рассказывали друг другу всякие забавные истории из детства. Я тщательно подбирал каждое слово, чтобы не дать никаких возможностей определить, откуда мы. Мила просто веселилась.
   Прибыв в замок, я хотел пройти в расположение взвода, но стража сразу завернула меня к капитану. Так мы к нему и ввалились, нагруженные мешками с копией уголовного дела, подорожником и другими травами. У капитана были все офицеры и сержанты. Даже доктор присутствовал.
   - Какая красавица, - с ходу оценил капитан фату из бусин.
   Мы кратко доложили о результатах расследования.
   - Необходимо засылать в район трущоб неприметных людей, иначе никого не найдём, - резюмировал я.
   - Убийца был левшой, - добавила Мила. Мы с капитаном уставились на неё.
   - Чего вы так смотрите? На спине женщины порезы идут вниз и влево. И на свечках отпечатки левой руки.
   Проклятие, почему я этого не заметил?
   Фата Милиаки вызвала живейший интерес, намного больший, чем уголовное дело. Все тут же принялись уговаривать капитана утвердить её как парадную форму. Долго уговаривать не пришлось.
   Я представил список трат. Капитан тут же мне возместил и лекарства, и охрану, и маски.
   - А за её фату платить или это будет твой подарок? - невинно спросил капитан.
   - Это образец, принадлежит всему отряду. Я бы хотел получить деньги обратно.
   - Ну ты и скряга, - восхитился капитан, - держи деньги. Рядовая Милиаки, оставь пока маску себе. Когда прибудут маски утверждённого образца, отдашь. Можете идти... Мы тут пока изучим дело этого преступника.
   - Благодарим вас, сударь.
   Мы отсалютовали и вымелись. Доктор пошёл вместе с нами.
   Едва войдя в казарму, Мила завопила:
   - Эй, куры, а смотрите, какие у нас теперь маски будут!
   Наше воинство мы нашли стонущим, ноги в шайках для мытья. Все собрались в двух самых больших комнатах. Оказывается, их ещё час назад поймал врач отряда и засунул в воду с лечебными травками, по пяток пар ног в шайку или по две пары в ведро. Моим запасам трав и мазей он очень обрадовался, тут же стал учить девчонок ими пользоваться.
   На ходу была только Айсфинг. Она сидела на чьём-то соломенном матрасике и читала вслух для всего взвода книгу. При взгляде на фату Милы у неё в глазах засветились красные огоньки. Я тут же отозвал её в сторону.
   - Как всё прошло?
   - Было смешно. Оказывается, за тренировкой наблюдал из окошка Долж. Очень ему понравилось, как мы одновременно копьями машем. Через несколько минут после вашего отъезда сразу две девушки упали в обморок от теплового удара. Сержант приказал отнести их в тень и продолжать. Я потребовала приказа лично от капитана, так как условия опасны для здоровья. Сержант сдулся и даже звать не стал. Тут прибежал Долж и наорал на сержанта, что он переутомил таких красивых девушек. Сержант чуть не помер от сюрприза. Еще Долж всех поблагодарил, сказал, что мы будем открывать торжества на ближайшем Дне Благодарения. Ещё сказал, что он хочет, чтобы командовал обязательно "Этот красивый мальчик, он так хорошо смотрится". Так что готовься. А нас потом всех распустили на отдых. После обеда из луков стреляли.
   - Тепловым ударом была ты, я так думаю?
   - Я.
   - Умница!
   - От умника и слышу. Ты зачем Милу в роще раздевал?
   - А ты откуда знаешь?
   - Начиная с обеда начали возвращаться парни из увольнительных, рассказывали о каждом вашем шаге. Их сразу к капитану направляли, а мы под окнами из луков стреляли. Я всё знаю, и как вы по лавкам в квартале греха ходили, и где обедали, и как в заброшенном доме час скрывались, и как ты ей маску купил.
   - Не ей. Мне за маску уже деньги отдали. Всем такие выдадут, это парадная форма будет. А снимал я только один сапог. Потёртости смотрел, оценивал, сколько мази на вас купить. Самое смешное в этом то, что капитан нас действительно по делу посылал, и мы кое-что нашли. Кстати, Мила очень умная и когда-то была хорошо воспитана.
   Красные огоньки в глазах у княжны погасли.
   - А какого цвета у неё глаза?
   Я на секунду задумался, потом вспомнил синь, которая распахнулась передо мною, когда Мила назвала меня "господином":
   - Голубые.
   - Она тебя сделала.
   - Не заметил.
   - Если бы ты заметил, то это был бы провал, - Айси засмеялась и ушла дочитывать.
   Продолжая обрабатывать ноги, девчонки перекидывали друг другу новую маску и примеривали. Айсфинг одела свою деревянную и встала рядом с Варой, на которой была фата. Разница была настолько велика, что все взвыли. Фата была красивее в разы.
   Я притворно заплакал:
   - Вот так стараешься, стараешься, а потом приходят настоящие профи, и всё старания насмарку.
   Удивительно, но меня начали утешать.
   В этот вечер произошло ещё одно необычное событие. Не успели мы обсудить новую маску, как в коридоре послышались мужские шаги. Я отправился смотреть, кто бы это мог быть. Вход в женскую казарму был запрещен всем, кроме меня. Даже капитан обещал не входить.
   У входа стоял Брун с двумя подносами с едой.
   - Я... это... только вы с Милой к ужину опоздали. Я вам еду принёс.
   Никто никогда в отряде ни о ком не заботился. Кормили нас обильно, но что ты успел выловить из общего котла на свою доску - то твоё. Опоздавшие могли рассчитывать только на запас сухарей на кухне и какие-нибудь овощи, если удастся выпросить у поваров. Брун, похоже, не успел вжиться в эту традицию.
   Я поблагодарил его от всего сердца и понёс еду Миле.
   - Твоя порция. Брун принёс, - сказал я тихо, передавая поднос Миле.
   Весь отряд замолчал и посмотрел на Милу. Мила покраснела.
   - Вы чего? Брун о нас позаботился. Хорошая традиция, кстати, заботиться друг о друге. Берите на вооружение.
   У Красного Отряда был обычай. Каждые две недели доктор читал кодекс чести, а затем по нескольку глав из хроник отряда. Оказалось, что история отряда насчитывает несколько столетий. В хрониках содержались как описания древних войн, так и разные тактические хитрости. Было даже немного про то, как строить осадную технику и боевые машины.
   Кодекс чести отряда был, скорее, целой философией. Солдатам отряда внушалось, что главное - это не долгая жизнь, а возможность умереть с честью в бою за своего господина или за те идеалы, за которые стоит умереть. Я не особенно вникал, поскольку вникать там было особо не во что, но философия смерти с честью внушалась очень упорно. Нам пытались внушить, что победить может только тот, кто умер для себя и сражается за господина или за дело. При этом отрицательная часть этой философии была сильнее, чем утвердительная - львиная доля рассуждений приходилась не на описание идеалов, а на насмешки над жалкой жизнью в страхе и эгоизме. При этом разгул, как это ни странно, осуждался, а всяческая экономия приветствовалась. Я за своё детство наслушался разных проповедников и повидал разные войны, а потому пропустил всю философию мимо ушей.
   В этот вечер доктор читал нам историю одной осады, когда Красный Отряд целый год просидел в окружении и в итоге вышел победителем. После лекции я сразу подкатил к доктору с просьбой дать почитать все остальные хроники.
   - Читай, - разрешил доктор, - но на известном тебе языке написаны только последние сто лет. Придётся языки учить.
   - Ничего, найду словарь и прочитаю!
   Доктор многозначительно усмехнулся.
  
   Глава 17. Айсфинг начинает учиться.
  
   Мы сидели в роще рядом с замком и отдыхали. Только что закончилась тренировка по действиям в строю. Тренировались все, кроме часовых, весь состав Красного Отряда.
   Мы с Айсфинг сидели немного в стороне, обсуждая планы на будущее.
   Прошла неделя с тех пор, как сержант Паргино мучил нас четырёхчасовой строевой тренировкой. Всю неделю девчонки едва ковыляли. Чтобы не мучить их лишний раз, я старался проводить только занятия по верховой езде. Ещё я всю неделю регулярно наведывался в город в сопровождении Милы. Якобы для нашей страховки нас всегда сопровождал кто-нибудь из наших братьев, пешком и в гражданской одежде. Мы прекрасно осознавали, что весь отряд с интересом ждал их донесений.
   Неизвестный убийца пока никак себя не проявлял. Возможно, мы его спугнули, и он затаился. Капитан заслал в трущобы нескольких членов отряда под видом сезонных рабочих. Несомненно, у него был свой план в этом деле. Пока мы с девчонками торчали на виду и отвлекали внимание, незаметные агенты капитана брали ключевые районы под плотный присмотр.
   Выполнять обязанности городской стражи было забавно, но было очевидно, что отряд наняли за такие большие деньги отнюдь не для чистки трущоб от криминала. Что-то затевалось, и сегодняшняя тренировка была тому лучшим подтверждением. Нам с Айси совсем не хотелось погибать в какой-нибудь гражданской войне или годами сражаться ради создания огромной империи. Мы с княжной делились обрывками подслушанных сплетен и строили догадки, но ничего толкового не складывалось.
   Кусты раздвинулись, и на нас вышел один из наёмников. Он воровато оглянулся и приказал мне:
   - Раздевайся, мне нравится твоя попка. Я сейчас буду тебя трахать.
   Это было настолько неожиданно и глупо, что мне показалось, будто это происходит не со мной.
   - С ума сошел? За приставание смертная казнь, - зашипела Айсфинг.
   - А ты молчи, Колода, и радуйся, что мне больше мальчики нравятся. А то сейчас меч в горло быстро получишь, - агрессивно шагнул к малышке насильник.
   Айсфинг начала смеяться.
   - Хорошо. Снимай штаны, - сказал я и сделал вид, что тянусь к завязкам.
   Дурачок развязал пояс и начал спускать штаны. В тот короткий момент, когда штаны были между поясом и коленями, я вытащил меч и провел кровавую полосу по ногам и животу дурачка. Не насмерть, а только для того, чтобы затруднить ответ на вопрос, почему у него рана на животе есть, а на штанах разреза нет. Я был уверен, что Айсфинг наложит на наёмника замедление, и не ошибся в расчетах. Наёмник даже не успел подумать защищаться.
   Мы встали и приняли боевые стойки. Айсфинг сняла замедление. Наёмник принялся вопить от ярости, угрожая нам ужасной местью.
   В следующий момент вокруг нас появилось очень много вооружённых людей в красных мундирах, с обнажёнными мечами и с луками наизготовку. И смотрело все это оружие не на насильника. Среди солдат был и капитан. Но первым говорить стал не он, а низкорослый наёмник по кличке Жила. У него у единственного не было в руках оружия.
   - Так-так, какое прекрасное заклинание! Замедление плюс небольшой паралич. Ну, и кто из вас магик? Парнишка? Нет, слишком прямолинеен. Малышка, что ты там катаешь в руке? Если какой-нибудь убийственный амулет, то не советую. Мы не угроза для тебя, хотя и намного сильнее.
   Проклятие! А я считал, что Жила - обычный наёмник. Он появился в замке одним из первых, стоял на страже в воротах, мы часто шутили с ним. Я ещё удивлялся, что такого старого и мелкого дядьку держат в наёмниках. Солдаты над ним потешались больше, чем над всеми остальными. А кто же второй колдун? Нас предупреждали держаться подальше от двух высоких мрачных дядек, говорили, что они колдуны. Выходит, это был обман?
   - Ты думаешь, кто из нас второй колдун? Кто угодно, малышка, кто угодно, - продолжал Жила, - так что будь умницей. Подними руки кверху, скажи: "Я сдаюсь", и добрые дяди не сделают тебе ничего плохого. Мало того, научим тебя много чему новому. Правда, применять магию придется только по приказу капитана, но это лучше, чем пускаться в бега. Помни, наказание за дезертирство - смерть. А научить мы тебя можем много чему. Ты, например, умеешь так? -
   Колдун начал совершать быстрые замысловатые движения руками и показал глазами на кусты у нас за спиной. Мы скосили глаза. Над кустами сгустилось фиолетовое облако. Из облака потянулись щупальца и залезли в кусты. Облако двинулось к нам, волоча за собою на щупальцах Махи и Милу с луками в руках. Луки были плотно примотаны отростками щупалец к рукам и телам девчонок.
   - Не умею, - призналась княжна.
   - Так это всё-таки девчонка! - восхитился Жила.
   - У тебя есть выбор. Либо ты приносишь клятву на верность отряду, либо уходишь без жалования за последний месяц. Отряду пригодился бы ещё один колдун, - сказал капитан.
   - Я уже принимала присягу.
   - Примешь ещё раз. Кстати, оплата колдунам втрое больше. Как только твои учителя доложат, что ты выучила все уроки...
   Айсфинг смирилась и кивнула головой.
   - Этого в сети и на общее построение, - кивнул капитан на насильника и повернулся к девчонкам, которые до сих пор висели под облаком:
   - В своего капитана собирались стрелять?
   - Нет, мы Лиона защищать хотели, - дружно заныли дамы.
   - Конечно - конечно. Я сразу верю. Никому из чужих о том, кто у нас на самом деле колдун, ни слова! И про Линару тоже. Трава, снимай путы, - было видно, что капитан девчонкам не поверил, ни одному слову.
   Облако исчезло. Оказалось, что создавал облако не Жила, а высокий и мрачный дядька по прозвищу Трава. Он тоже появился в замке одним из первых, но никогда не шутил и не болтал. Иногда он играл в карты. Остальные наёмники в его присутствии вели себя всегда очень сдержанно и прилично, не ругались и не передёргивали. Глядя на него, я думал, что из него получился бы хороший сержант. Похоже, обман и хитрость были одними из основных инструментов Красного Отряда.
   Айсфинг поплелась на общее построение между Травой и Жилой. Они оживлённо выпытывали у неё, что она умеет. Нас всех построили на опушке. Айсфинг стояла далеко от нас, рядом с капитаном и колдунами. Капитан кратко напомнил, что за приставания с насилием положена смерть, а в следующую секунду любителю мальчиков отрубили голову. После казни капитан представил настоящих колдунов, в том числе Линару, и потребовал держать это в тайне. Чужим людям следовало называть колдунами двух подставных наёмников. После этого нас распустили на обед.
   - Это был наш новобранец, из этого города. Старый состав никогда бы себе такого не позволил. Мы от таких быстро избавляемся. Извини, - сказал капитан, подойдя ко мне после казни.
   - Да, сударь.
   Колдуны не отцепились от Айси даже во время обеда. Пока она ела (еду ей принёс один из наёмников по прямому приказу капитана), они ей что-то показывали. Мне было видно, что княжна иногда смеется.
   Ко мне подсел Брун:
   - Так, значит, двух оборотней когда мы забивали - это дело рук Вонючки? Прости, Линары?
   - А ты как думаешь, почему мы ночью между казармами бегали и живыми остались?
   - Да, сержант тоже удивлялся. Значит, она. Очень отважная девчонка. Мы должны быть ей очень благодарны. Потрясающе!
   Мой взвод за это время вытряс все новости из Милы и Махи. Девчонки решили, что я достаточно остыл, и тоже подсели любопытствовать. Я начал им пересказывать настоящую историю поимки оборотней. Не успел я дойти до середины, как над Бруном появилась тёмная Тень. Брун подскочил в панике - тень была очень похожа на тех, что мы видели ночью. Я тоже испугался. В такие моменты не думаешь о том, что вокруг день и светит солнце. Только через мгновение я понял, что тень имеет фиолетовый цвет.
   Бесформенный мрак сформировался в точную копию мадам - хозяйки дома, где Айсфинг научили много чему лишнему. Призрак зашептал:
   - Солдат, ты почему не заплатил бедной девушке?
   Шепот казался тихим, но от него тряслась земля. Я посмотрел на колдунов. Оба колдуна сияли от гордости. Айсфинг смотрела на призрака, быстро двигала пальцами и шептала. Научили, шутники хреновы.
   - Я заплатил! Я не трогал никого! - пискнул Брун.
   Девчонки шутки не поняли, зато все наёмники, судя по всему, очень хорошо знали мадам, и покатились со смеху. Очевидно, колдуны так развлекали их не в первый раз, никто даже не подумал испугаться.
   - Еду из-за вас рассыпал, придурки, - начал ругаться Брун. Ему замахали от котла - подходи, насыплем ещё. Брун отошёл. Я воспользовался моментом, чтобы спросить у Махи и Милы:
   - А что вас понесло в кусты с луками в руках?
   - Мы заметили, что сержант собрал доверенных людей и повел туда, где вы сидели. Мы и поползли следом. Ты мне вроде как жизнь готов был спасать, я тебе должна, - ответила Махи.
   - Угу, - подтвердила Мила.
   Я так удивился, что чуть не подавился едой.
   - Я, конечно, очень благодарен, только больше так не делайте. А то капитан решит, что я формирую свою группу, и удавит меня по-тихому.
   Вернулся Брун, я продолжил рассказ. Публика потребовала предысторию. Пришлось художественно врать. Образ таинственной сиротки, дочери то ли купца, то ли неведомого героя, погибшего от рук разбойников, да еще скрывающейся от неведомых преследователей из-за редкого магического дара, потряс девчонок до глубины души. Они даже вопросов не стали задавать. Как бы теперь сделать так, чтобы я успел пересказать Айсфинг всю "её" историю?
   А ещё меня очень обеспокоило то, что никто из девчонок не задал вопрос о том, чего ради я потащился за "таинственной сироткой".
   Нам дали час на отдых, а затем принялись по новой мучить перестроениями в манипулах.
   ***
   Я постучался в арку и вошел в комнату Айсфинг, которую та делила с Миу и еще одной дамой по имени Терия. Айсфинг лежала на животе и размахивала в воздухе голыми ногами, остывая после тренировки. В воздухе стоял непередаваемый аромат плохо выделанных перегретых кожаных сапог. Я перевёл взгляд на лицо. Это была не Айсфинг. Так могла бы выглядеть княжна лет через тридцать. Морщины, обвисшая кожа. Я перевел взгляд на ноги... ноги были Айсфинг, даже хорошо знакомый мне шрам, который Линара получила, свалившись с нашей яблони в первый год жизни в селе. Я опять перевёл взгляд на лицо.
   - Правда, здорово? Я бедная брошенная мужем женщина, вынуждена работать на двух работах, чтобы прокормить двух детей. Пожалуйста, отрежьте мне кусочек косточки, и чтобы мяса было хоть немножко...
   Я был сообразителен и проницателен, как никогда:
   - Чего?
   - Не тормози. Капитан искал добровольцев, кто будет изображать приманку для маньяка, ходить каждый день на работу по самым злачным районам.
   - Ты с ума сошла!
   Взгляд у княжны сделался ледяным:
   - Я имею дополнительные возможности, а остальные девочки - нет.
   Против этого было тяжело спорить.
   - Ты слишком красива даже в искусственно состаренном виде. К тебе будут приставать все и каждый.
   - Каждая девушка должна уметь сказать "Нет".
   - Когда начало?
   - Сегодня.
   - Они с ума сошли? Я не успею собраться после тренировки.
   - Ты не участвуешь. Иногда можешь проехать рядом, красивый и блестящий, на большом боевом коне, рядом с бедной пожилой женщиной, - Айсфинг пошла к выходу, сгорбившись и шаркая подошвами. Актриса, чтоб ей было хорошо.
   - Помойся, а то от тебя за милю кавалерией и кожаными доспехами пахнет.
   - Без ушастых разберемся!
   На меня накатила тоска с хорошей долей отчаяния. Без Айси стало совсем пусто. Я знал, что когда-нибудь придётся распрощаться с княжной навсегда, но не ожидал, что почувствую такую пустоту.
   Пожалев себя пару минут, я пришел к выводу, что добрых чувств к Айси тут нет нисколечки, и что это не более, чем страх одиночества. Поэтому я дал себе мысленного пинка и отправил сам себя проверять казарму.
   Двое девчонок уже успели подраться. Я пришел как раз к перерыву в боевых действиях. Две фурии стояли одна напротив другой со сжатыми кулаками. Мигуру, из уголовников, и Сарагонда, из мелких воришек.
   - В чём сегодня причина священной войны?
   - Она заставляла меня лизать!
   Я посмотрел на крупную и сильную Сарагонду. Издеваются? Нет, вроде нет ни тени ухмылки. Как хорошо, что Айсфинг приучила меня равнодушно относиться к наготе! Сейчас все три обитательницы были почти наги. Третья - робкая девушка по имени Илая - испуганно забилась в угол.
   - Тебе что, сегодняшнего концерта с отрубанием головы было мало? За принуждение к сексу - смерть!
   - Да, я у нее лизала, а она обещала, но не хочет!
   Помилуй меня, бог любви, и не проявляйся во мне в сию секунду!
   - Значит, не играй с ней больше. Обе наряд на кухню.
   - М-м...
   - Не м-м, а что надо сказать?
   - Так точно, сударь! - дамы нехотя отсалютовали.
   Я сделал вид, что ухожу, но сам резко обернулся. Обе дамы уже успели превратить жест салюта - поднятую вверх правую руку - в очень неприличный жест.
   - Я всё вижу.
   Сержант Мальмо учил меня, что не всякое нарушение надо наказывать. Я стараюсь следовать этому правилу, но, бог равновесия, как же это тяжело иногда! Драки в отряде не очень наказываются, по сути, они поощряются. Наряд на кухню - это, конечно, грязная работа, но в то же время это ещё и возможность здорово поесть. Правда, наши девчонки едят так, что после их еды остаётся столько, что хватает на вторую порцию мужскому отряду. На чём они двигаются, не представляю. Иногда мне кажется, что они воздушные и живут воздухом.
   ***
   Я сидел на галерее конюшни и пытался разместить двадцать две девчонки по четырём вахтам и пяти караульным местам. Дело двигалось туго - людей было мало, а ещё надо было учесть личные антипатии и ухитриться не посадить двух бешеных кошек в одну клетку. И - главное - расставить их так, чтобы они не пересекались с мужчинами. Особенно в ночных вахтах. Почти невыполнимая задача.
   Это была затея капитана - использовать дамочек для несения караула на стенах, поскольку "там всё равно не нужно ничего, кроме глаз". Я протестовал, говорил, что они ещё ничего не умеют, могут запаниковать от одного вида громкоголосого грубого мужика, причем невооружённого.
   - Ну, вот и будет с них хоть какая-нибудь польза, пока учатся, - сказал капитан, и дело было решено.
   Мое внимание привлёк разговор пяти дам внизу. Они ухаживали за лошадьми и болтали. Мура, Илая, Сарагонда, Мия и Вара. Начало разговора я не слышал, моё внимание привлек громкий смех Мурии:
   - Зачем привораживать мужика, они же на баб, как мухи на навоз?
   - Ничего ты не понимаешь! Такие мужики придут, утолят страсть, сделают тебе ребёнка и уйдут. А тут речь о том, чтобы он до конца без тебя жить не мог. Чтобы каждое желание выполнял и малейшего недовольства боялся, - поучала Илая. Вот так тихоня! А выглядела всегда серой испуганной мышкой.
   - Дуры. Любой слом воли вызовет болезнь и слом личности. Может быть, вы и причаруете мужика, но получите либо деспота, либо пропойцу, - возмутилась Мурия.
   - Ха! Без чар никак! Вот поэтому ты до сих пор и не замужем! - засмеялась Сарагонда. Это был удар в запрещённое место. Мурия замолчала, но вместо неё ответила Вара:
   - Лучше всю жизнь ждать того, с кем будет хорошо, чем всю жизнь мучаться с немилым. Или ему с немилой.
   - Да ну вас. Это же так просто. Немного заговоров, немного травок в питьё, немного запахов специальных... И мужик тебе сам все деньги отдаст! -Илая стояла на своём.
   - А не жалко мужика? Зачем вам деньги, если жизни не будет? - хмыкнула Мурия.
   Илая с Сарагондой посмотрели на неё с удивлением.
   - А зачем жалеть? Они тебя используют, ты их используешь.
   Заговорила Мия:
   - Девчонки, вы какие-то странные. Я вот в четырнадцать сбежала от родителей в уличную банду, но у нас в банде мы ценили друг друга именно за доверие и взаимную поддержку. Понимаете? Когда что-то делаешь не под страхом и не под насилием, а для того, чтобы иметь радость помочь друг другу и вместе сделать какое-то дело.
   - Хорошо бы, если бы всегда было так, - вздохнула Сарагонда.
   - Эта подростковая групповая наивность очень быстро проходит. Рано или поздно вы бы всё равно передрались за мужиков, разошлись по семьям, и тут уже каждый сам за себя, - не сдавалась Илая.
   - Ты же вроде не была замужем? - удивилась Вара.
   Я потихоньку выбрался из конюшни через люк в крыше и сполз по стене. Как хорошо, что Айсфинг научила меня лазить по отвесным поверхностям. Некоторые разговоры лучше не слышать.
   Айсфинг не было уже два дня. Вместе с ней ушли оба колдуна - Трава и Жила. Меня даже на патрулирование не выпускали. Все последние дни мы занимались строевой подготовкой, верховой ездой и стрельбой из лука. Но больше всего - строевой. Приближался большой праздник, и Долж хотел, чтобы женский взвод выступил на открытии в качестве артистов. Очень ему наши одновременные размахивания копьями понравились.
   - Братан, как думаешь, почему господин малец сержант драпает из конюшни по стене, яко муха? - услышал я голос за спиной.
   Пятеро наёмников сидели под стеночкой, курили трубки с травой и с интересом наблюдали за моими эволюциями. Вездесущие наёмники! Куда ни сунься в замке, обязательно наткнёшься на братьев по отряду.
   - Туда куча котят пошла, а от них кто хочешь по стене сбежит, - отвечал другой наёмник.
   "Котятами" наёмники прозвали весь женский взвод. Я тоже входил в это сборное имя.
   Мне оставалось только гордо пройти мимо.
   - Капитан говорил, кто тебя увидит, к нему позвать, - услышал я, уже удаляясь. Пришлось идти к капитану.
   Капитан сидел над картой города и морщил лоб:
   - Бери Мурку Кисковну, поедете в город. Зови её и приходите ко мне на инструктаж.
   Прозвище Мурии прижилось. Она не особенно протестовала. У всех остальных прозвища состояли максимум из двухсложных слов, и только у неё из двух отдельных.
   Через десять минут мы стояли перед капитаном в боевых доспехах,
   - Официально вы едете для поисков убийцы. На самом деле - для разведки. Вы в курсе, что в городе творится? В ходе событий с оборотнями погибло очень много чиновников, в основном, из числа ближайшего окружения и родственников Должа. Он заменил их младшими членами рода и разными случайными людьми, как правило, достаточно бестолковыми. Купцы и суды жалуются на затягивание всех дел, противная партия - Красные - распространяют слухи, что у Должа и Синих не осталось сил для управления городом. Скорее всего, во время ближайшего праздника, после скачек, они попытаются спровоцировать массовые драки, грабежи, а затем потребуют перевыборов. Поговорите с людьми, с городской стражей, чем они дышат. Можете сдать страже факт того, что убийца левша.
   Мы отсалютовали и улетучились.
   - Мы что, во время праздников будем на стадионе? - испуганно спросила Мура, трясясь в седле, - Мне мама говорила никогда к стадиону не подходить. Там всегда после скачек поножовщина и гора убитых.
   Я однажды уже наблюдал, что такое "скачки" в местном понимании. Это было ещё во времена, когда я был слугой, в первом отряде. Скачки там действительно были, и довольно зрелищные, на колесницах. Нюанс был в том, что обе основные политические партии города - Синие (к которым принадлежал наш Долж) и Красные - выросли из групп спортивных болельщиков. Точнее, партии были аристократическими кланами, которые спонсировали противостоящие команды болельщиков.
   На стадионе собирались не только любители состязаний, но и активно ненавидящие друг друга политические противники, спортивные фанаты и просто любители подраться. После состязаний, когда пустели трибуны семейных благополучных граждан, эти буйные толпы выпускали друг на друга всю накопленную ненависть, все сдерживаемое в быту раздражение от тягот жизни. Трупы считали десятками, покалеченных сотнями. При всём при том для многих простых людей битвы на стадионе были единственным доступным развлечением, которым они жили от одного праздника до другого. Скачки были важной частью культурного и политического процесса в городе. Там действительно могли перевыбрать Должа, если недовольные купцы наймут тысячу - другую нейтральных зрителей. Так я и сказал Мурии.
   - Просто держись поближе к нашим и не отходи в толпу. В прошлый раз мы спокойно охраняли правительственные трибуны, пока народ развлекался.
   - Кто бы говорил. Я всё-таки местная. Но там могут затоптать и не заметить.
   Я ухмыльнулся:
   - А вот для того, чтобы простых людей не затоптали, вы и нужны. Вы будете охранять.
   Мура заметно испугалась. Мне стало её жалко.
   - Ты как вообще? Зря ты в наёмники пошла. Надо было со мной посоветоваться, я бы рассказал, что это работа с навозом.
   За прошедшее время мне приходилось несколько раз защищать Мурию. Большинство девчонок в отряде были старше её и сильнее. Уголовницы вполне могли отпихнуть её, пробираясь к котлу, и даже не заметить этого. Не думаю, что Мура ожидала, что придётся драться за всё: за понравившееся место для ночлега, за кусок мяса побольше и даже за то, чтобы об тебя не вытирали сопли. Махи было проще - та считала всех членов отряда мусором и кидала удары во все стороны, совершенно не задумываясь. Впрочем, после всех событий четвёрка из Вары, Миу, Махи и Мури старалась держаться вместе, и все очень быстро поняли, что их лучше не обижать.
   - Спасибо, ничего. Здесь кормят.
   Мура посмотрела на меня свысока и насмешливо. Да, это не Мила с ее вечными "Простите, господин". А глаза у Мурии зелёные. Огромные и весёлые.
   Некоторое время мы ехали молча. Я мучительно подыскивал тему, о чем бы поговорить, Мурия смотрела на меня и улыбалась. Не найдя ничего лучше, я стал обсуждать наше задание и дело с убийствами. Мурия посерьёзнела:
   - Такие люди иногда появляются. Я слышала несколько таких случаев. Обычно это совсем неприметные люди, из числа забитых и всем неудовлетворенных мужиков. Иногда даже женатые.
   - Много ты как знаешь!
   - Когда долго ходишь по улицам и тебе нечего делать, кроме как болтать... Так можно много чего узнать. Одно время я ходила к проповедникам на форуме. Могу рассказать в деталях отличия между всеми философиями Исхальдии.
   Тут я хрюкнул и подавился словами. Такого я от молодой девушки не ожидал.
   После въезда в город разговаривать стало трудно, приходилось лавировать между телегами и зеваками.
   Как и в прежние времена, меня удивляло, что очень много людей узнавало Муру. Но если раньше они её мило приветствовали и шли дальше, то теперь останавливались и долго смотрели нам вслед. Я начал чувствовать себя цирковым животным, которого ведут на привязи вслед за Мурой. Молодая госпожа Мурмурипкиси скакала впереди меня со своей обычной полуулыбкой и делала вид, что ничего особенного не происходит.
   Мы заехали в район ювелиров и забрали давно заказанные налобные и лицевые маски. Два десятка человек - вроде бы немного, но мешок за моими плечами получился тяжелёхенький. Мурия сразу сменила деревянную маску на стеклянную, ту, что была сделана по образцу украшений для невест.
   Мы поехали на улицу, где было совершено несколько преступлений. Через час - другой здесь должна будет проходить Айсфинг, возвращаясь с работы. Интересно, какую работу ей подобрал капитан в качестве легенды? Наверняка что-нибудь грязное и малооплачиваемое.
   - Слушай, почему все узнают тебя, в самых разных районах города?
   - Я же рассказывала. Я с детства любила ходить по городу. Знала, где дети голодают. Иногда уносила еду из дома, подкармливала. Несколько раз мне деньги дарили, я их на подарки бедным детям тратила. Потом нашлись добрые люди, они мне деньги давали, чтобы я купила подарки к празднику тем детям, у которых ничего не было. Потом я придумала ходить по домам, где дети уже выросли, и просить старые игрушки для бедных. Многие с удовольствием отдавали. У меня помощников потом много стало, в том числе взрослых людей.
   - И при этом голодала?
   Огромные зелёные глаза поднялись нНа меня с искренним удивлением:
   - Но если бы я потратила хоть что-нибудь на себя, кто бы мне дал после этого на детей?
   - Добрая дура, - вынес я диагноз.
   - Так меня тоже называли. Кстати, не хочешь предотвратить ограбление?
   Не дожидаясь ответа, Мури пришпорила коня и помчалась вверх по улице. В конце квартала трое бандитов пытались ограбить пожилую женщину. Один тянул на себя сумку, двое других стояли рядом с ножами, отпугивая прохожих. Женщина сумку не отдавала даже под угрозой ножей.
   Мури снесла одного бандита конем, второго треснула щитом. Оба покатились на мостовую. Третий посмотрел на то, как я вытягиваю меч, и решил, что его срочно ждут другие дела. Я соскочил с коня и приставил меч к горлу одного из бандитов. Мог бы и не стараться. Мура приложила обоих так, что они даже не думали шевелиться. Похоже, в нашу первую встречу мы спасли не Мурку, а шпану.
   Я принялся неторопливо вязать разбойников. Мури обратилась к женщине:
   - С вами все хорошо, сударыня Алиуна?
   Спасенная женщина оттаяла и узнала Мури:
   - Муриночка! А что это ты на коне и в мужском наряде?
   - Я теперь в замковой страже, почтенная сударыня.
   - Тебя что, эти нечисти поймали на улице и силой заставили?
   Из соседних ворот вышла почтенная дама почтенных размеров, вооружённая кочергой.
   - Алиуночка, или с тобой всё хорошо?
   Манера местных ставить вопрос перед предложением меня всегда забавляла. Правда, так говорили только самые простые, неграмотные люди. В замке такие речи услышать было почти невозможно.
   - Ой, не говори, Маркена, чуть весь недельный заработок не отобрали. Меня Мури кисонька спасла. Или ты слышала новость? Её пришлые наёмники на улице поймали и заставили в стражу вступить!
   Из соседних ворот появлялись новые домохозяйки, все со сковородками, кочергами и другими тяжёлыми вещами. Была даже одна вполне профессиональная секира. Все они с большим интересом восприняли новость о том, что их любимую Муриночку обижают.
   Мне в это время было не до объяснений - я грузил разбойников на коней. Обычно это несложно, за пояс можно поднять даже довольно тяжелого человека. Только у этих голодранцев пояса и штаны были совсем ветхими. Два раза они у меня рвались в руках, и тела валились на мостовую, весь срам на виду. Ввиду агрессивного женского окружения это было вдвойне опасно. Я два раза взмок, три раза ругнулся и покраснел. Наверное, помогло последнее. Мне наконец-то удалось укрепить обоих поперёк моего седла. У одного штаны сползли совсем, пришлось заклинить обрывок между половинками задницы. Только после этого я смог развернуться к образовавшейся толпе.
   Мури безуспешно пыталась объяснить, что пошла в отряд сама. Она протягивала к небу меч, клялась всеми святыми и была похожа на памятники генералам древности, которые в изобилии украшали улицы старого центра Исхальдии.
   - Тебя не обижают? А тебя там хорошо кормят? - забрасывали её вопросами женщины, не слушая ответов, а затем снова возвращались к первоначальной теме "Мы тебя не отдадим этим проклятым чужакам". Я заметил, что толпу окружают очень подозрительные люди в низко надвинутых шляпах и при очень длинных мечах. Присмотревшись, я узнал в них членов Красного Отряда. Капитан в своём репертуаре. Только на этот раз всех переодели в гражданское, чтобы мы не заметили.
   - Мурия, нам пора. Скоро они очухаются.
   Ко мне повернулась толпа со сковородками и агрессивными намерениями. Похоже, я поторопился с понуканиями. Ох, что сейчас будет! Если хоть одна меня ударит, братья разбираться не будут.
   - Да сколько же вам говорить, куры! Я сама пошла в стражу, а он - мой парень. Вот, украшение подарил, - рявкнула потерявшая терпение Мура и показала на маску.
   - Фата невесты, - вслух подумал кто-то.
   Слово "невеста" развернуло мысли толпы в другом направлении. Почтенные дамы дружно засунули сковородки за спины и повесили на лица улыбки. Бойцы Красного Отряда так же дружно выполнили команду "Кругом!". Спины у них затряслись.
   - Какой красивый молодой человек!
   - И какой отважный! Один против троих преступников! Такой молодой!
   - Наша Мури такая добрая! Вы уж о ней позаботьтесь, пожалуйста!
   - Мы пока только на уровне подарков. Я ей только один подарок подарил, - я сразу стал готовить запасные позиции для обороны.
   - А вы, наверное, офицер! Какие большие погоны!
   - И конь какой мощный!
   - Нет, я только сержант.
   Братья по отряду начали приплясывать, чтобы не корчиться от смеха. Чувствую, сегодня эта сцена будет повторена в казарме в лицах, и много раз.
   Дамы начали давать мне наставления, как именно надо ухаживать за Мури.
   - Простите, служба! - попытался протиснуться я, показывая на бандитов, которые уже начали шевелиться. Бесполезно. Это было всё равно, что перекричать гром. Выпустили нас только через четверть часа. Мы двинулись неспешным ходом - я вел коня с бандитами, Мури ехала рядом с мечом наголо. Смотрелась она при этом, как ожившая статуя богини воздаяния.
   Решёточные в штабе при нашем приближении объявили тревогу и собрались по плану "Подавление массовых беспорядков". Дело было в том, что несколько зевак из первой толпы увязались за нами, чтобы посмотреть на любимую Мури в действии. Кое-кто пошел как был, со сковородой. По пути они с удовольствием объясняли всем, кто знал Мури, кто именно сейчас едет на коне, охраняя бандитов, а заодно сообщали, что Мури выходит за офицера. Поэтому к штабу мы приближались очень хорошей колонной.
   Узнав суть происходящего, стража сначала долго ругалась, а потом долго смеялась. Пока у меня приняли и оформили уголовников, прошла небольшая вечность.
   Напутствуемые наилучшими пожеланиями, мы вышли из штаба и покинули толпу. Возвращаться на улицу, которую мы должны были патрулировать, не было никакого смысла. Поэтому я пригласил Мури в один почти приличный ресторанчик, в котором подавали сладкое. Надо было остыть. Мури заказала яблочный пирог.
   - Странно, Мила всегда заказывала орехи в сахаре, - почему-то вслух подумал я.
   Брови Мури взметнулись в удивлении.
   - Так вы тут, значит, регулярно развлекались? А вообще на будущее учти. Девушки ревнивы и терпеть не могут, когда при них упоминают о других.
   - Да я знаю. Стоп... Интересный момент. А правда, что меня заставило вспомнить Милиаки? Я же знал, что это тебя обидит.
   Я заглянул внутрь себя и понял, что причина была в том, что мне захотелось мелочно похвалиться.
   - Причина в гордости. Мелкая гордость заставила язык говорить до того, как разум успел осмыслить последствия. Поэтому произошло событие, которое принесло страдание. Слушай, а это же новый образ жизни. Большинство людей живёт для того, чтобы угодить гордости, хоть чем-нибудь, и получают последствия, которые всегда вызывают страдания. А тут если жить для того, чтобы освоить самоконтроль, чтобы разум день ото дня учился сдерживать порывы гордости, то жизнь станет намного счастливее.
   Мури засмеялась:
   - Ну, тут ты совсем не одинок. Половина проповедников на форуме об этом говорит.
   - Нет, они о другом говорят. О том, что надо отказаться от себя и жертвовать на храмы. А о том, что это делает жизнь счастливее, никто не говорит.
   - Проблема в том, что никто из людей сдерживать гордость не хочет. Наоборот, вот если бы ты им способ гордиться собой получше показал, то это да... тебя бы приняли.
   - Может, если сказать получше, описать покрасочнее...
   Мури распахнула свои большие красивые зелёные глаза. Даже сквозь маску было видно, что она улыбается.
   - Мужчина должен думать о том, чтобы заработать побольше, и чтобы жена родила детей побольше, а не о том, как кому что сказать.
   - Ага. А женщина должны мечтать о том, как окружить заботой детей и мужа. Только ты почему-то тут сидишь с железякой на боку, а не сопливые носы двоим вытираешь.
   - Прости, господин, женщина не должна говорить мужчине, что ему делать, - Мури продолжала веселиться. Её "прости" было больше похоже на "сам дурак".
   - Прощаю.
   - Скажи пожалуйста, вы с Айсфинг правда не любовники? И княжна какой страны она?
   Я припомнил все случаи, когда я называл Айси по имени и "княжной" с момента поступления Мури на службу. Это было только в конюшне, ночью. Это означает, что Мури однажды сумела незаметно пробраться в конюшню и наблюдала за нами со второго этажа. На первом мы всё проверяли. А это значит, что она видела, как Айсфинг...
   - Я не видела, как Линара тебя гладила, - предупредила мой вопрос Мури.
   - Ты пряталась на втором этаже, на галерее?
   - Нет. Просто стены - мои друзья. Они сообщают мнё все, что за ними говорят.
   Издевается.
   - Забудь и про имя, и про княжну.
   - Уже забыла. Так вы правда не любовники? Весь отряд уверен, что ты бросил маму и пошёл за чужой девкой потому, что она тебя совратила в раннем детстве. Причём с применением магии. Все хотели бы узнать рецептик применённых способов.
   - Нет. Просто Айси... то есть Линара очень преданная девочка.
   - А почему её зовут "Колодой"?
   - Это ещё с первого отряда пошло, ещё когда все думали, что она мальчик. Она когда оборотня увидела в замаскированном состоянии, радостно так закричала "Колода!", что все запомнили.
   Мурия неожиданно сменила тему:
   - В городе до тебя был один проповедник, который разрабатывал учение о гордости. Он умер несколько лет назад, я его ещё застала. После него осталось две философские школы. В одной из них считают, что гордость совсем недопустима, а в другой - что по нечётным дням гордость допустима.
   Я не удержался и хихикнул. Мури продолжила:
   - Первую школу поддерживают пожилые мужики, как правило, строители. Вторая школа состоит, в основном, из молодых парней, из богатых домов. Ты зря над ними смеёшься. У них очень отработанная теория. В дни без гордости они учатся самоконтролю, а в дни с гордостью учатся править грубым простонародьем. Они считают, что это обязательно, иначе грубияны вытеснят умелых людей с управленческих мест. Из этой школы охотно берут чиновников в государственные органы. Они собираются тут недалеко в одном кабачке. Я думала, они хорошие люди, однажды попросила помочь мне с игрушками для бедных детей. Они сказали, что я дура, ничего не понимаю в теоретической философии и выгнали меня. Если хочешь, можем к ним заехать, у них как минимум один проповедник всегда на форуме стоит.
   Мы сделали ещё несколько кругов по улицам, на которых мог появиться наш убийца, и заехали на форум. Проповедник школы нечётной гордости на меня впечатления не произвёл. В разговоре он в основном упирал на то, что их учение позволяет благородным людям лучше править подлым народом.
   - Ещё один пример заносчивости и эгоизма, - печально резюмировал я, когда мы отъехали.
   - Я тебя предупреждала, - засмеялась Мурия.
   - У тебя было весёлое детство. А я только коз пас.
   - Козочки! Я бы предпочла лучше козочек пасти. Наверное, они очень милые?
   - Они очень умные и безмерно вредные. Только отвернёшься - они уже на чужих огородах. При этом мастерски умеют притворяться и отвлекать внимание.
   Мурия залилась смехом:
   - Да? Вот уж ни за что не подумала бы.
   Она была очень красивой, когда смеялась. Я рассказал ей несколько историй из опыта борьбы с козами, чем развеселил ещё больше.
   Когда мы выехали за стены города, Мурия посерьёзнела:
   - Я не врала тебе, когда говорила, что стены - мои друзья. У меня такая способность. Стоит мне посмотреть на стену, и я слышу всё, что за ней говорят. Поэтому я и не замужем. Ко мне приходили женихи на смотрины, а потом я шла за ними и слушала, что они говорили обо мне дома. Двое из них хотели жениться на мне ради связей в купеческой среде, а через пару лет убить или выгнать. Остальные были просто скотами.
   - И ты голодала с такими талантами? Да тебе цены нет.
   - Лучше быть голодной, чем мёртвой. Как думаешь, как долго живут те, кто слишком много знают?
   - Это мудро с твоей стороны.
   - Я никому до тебя не говорила о своём даре. Никому не говори, кроме Линары. А ещё я не люблю этот город. Одно время я ходила по городу и пыталась найти хоть одну семью, в которой люди были бы рады друг другу. Не нашла ни одной. Бывают добрые люди. Но если один супруг заботливый и хозяйственный, то другой обязательно будет изводить его придирками, упрёками и недовольствами. Это не считая лени и измен. Уже несколько лет я смотрю только на море. А вы с Линарой... вы такие чистые, наивные и настоящие. Захотелось быть рядом с вами, только чтобы не видеть этого города. Иначе я бы просто умерла от тоски.
   - Ну спасибо за "наивного". А вообще-то засмущала.
   Мурия засмеялась и откинулась в седле, демонстрируя великолепную фигуру.
   - Я умею быть щедрой не хуже твоей сестрички. Могу приласкать любой частью тела и любыми органами. Если почувствуешь невтерпёж, обращайся. И без каких-либо обязательств по женитьбе и особому отношению, даже если забеременею. Буду рада угодить, молодой господин. Одно время я стояла рядом с публичными домами, многому научилась. Ну вот, я смогла это сказать. А думала, не смогу.
   Проклятие, я покраснел. Я попробовал поднять глаза и не смог.
   - Благодарю тебя. Я подумаю.
   Так мы и въехали в замок. Веселящаяся Мура впереди, я с потупленным взором и свекольным видом сзади. Не знаю, что подумали ребята на воротах, наверное, они получили много удовольствия и пищи для пересудов. Но чтобы они не подумали, они даже близко не могли представить ту бурю чувств, которая бушевала во мне.
  
   Глава 18. Праздник.
  
   - Торжественный выход... марш! Кру-уг-ом! На две колонны... марш!
   Я проводил тренировку торжественного выхода для выступления на празднике. Занятие длилось больше часа, но девчонки до сих пор путались с перестроениями. Пришлось вставать в строй, чтобы возглавить одну из колон.
   - Шагом... марш!
   Обернувшись, я обнаружил, что девчонки проспали команду. Использовать обычные армейские слова привлечения внимания нам капитан запретил, так как Долж не только сам полюбил наблюдать за нашими тренировками, но ещё и других аристократов стал приглашать. Приходилось вместо ругательств изобретать что-нибудь на ходу. На этот раз я решил протянуть звук "о". Я тянул его так долго, что должно было дойти до самых тупых:
   - Шаго-о-о-о-о-о-ом... марш!
   Взвод за моей спиной двинулся. Получилось красиво, почти как песня с музыкой - длинный звук перешёл в ритм шагов, как будто запев перешёл в барабанную дробь. Вот только звук этих шагов был какой-то подозрительный. Я резко обернулся. Все козы до одной шли не строевым, а вихляющим широкобедренным нарочито женским завлекающим шагом, по сути дела, танцевали.
   Девчонки испугались наказания и опустили глаза. А я подумал вслух:
   - Слушайте, а ведь красиво получилось? А давайте поиграем, сделаем так: я буду протяжно подавать команды, а вы резко отвечать. Например, я говорю: "Взво-о-од", а вы в ответ: "Так точно, сударь". А когда я скомандую "шагом марш", вы пойдёте, пританцовывая. Только не таким похабным шагом, а красиво. Колени повыше, носочки тянуть. Давайте речёвки придумаем...
   Несколько минут мы потратили на придумывание вариантов речёвок и танцевальных фигур. Девчонки развеселились до предела. Потом мы ещё раз попробовали торжественный выход. Произошло чудо. Если до этого девчонки ходили очень неохотно, то теперь, когда поняли, что занятие можно превратить в подобие танца, начали работать с удовольствием.
   Потом мы взяли копья. Я изображал нарочито торжественные команды, девчонки в ответ громоподобно несли всякую чушь, топали сапогами или стучали копьями. Смотрелось феерически.
   В прежние дни девчонкам с трудом давался перехват копья при вращении. Это очень простой трюк, секрет в том, чтобы не просто перекладывать копье из руки в руку, а разворачивать принимающую руку на пол-оборота до перехвата. Тогда копьё вращается без остановок и вращать им можно очень быстро. Это бывает критично в бою, когда враги нападают со всех сторон - быстро вращая копьё над головой, можно легко перенаправить его в любую сторону. А если вращать его перед собой, то можно неплохо противостоять мечникам. Девчонкам эта хитрость никак не давалась, они всё время забывали развернуть руку.
   Сейчас же и перехват копья, и несколько ещё более сложных приёмов мы освоили играючи.
   Пришёл капитан. Я как раз пел "Кру-у-угом!" шагающему строю.
   - И тебя туда же! - пропел взвод заранее условленную фразу.
   - На пле-ечо!
   - Очень горячо!
   - В две колонны нале- напра-... марш!
   - Мы не просто фарш!
   При этом девчонки вышагивали не строевым шагом, а танцевальным, свободная от копья рука отведена далеко в сторону, пальчики изящно выгнуты вверх.
   - Стой!
   - Мы ваш строй!
   Девчонки грохнули копьями о мостовую, а затем отбили несложный ритм сапогами.
   - Это что за художества? - начал краснеть капитан.
   Я подошёл поближе, чеканя шаг, и отсалютовал:
   - Виноват, господин капитан, разрешите доложить! Простые перестроения у личного состава получались плохо, а когда всё усложнили, стало всё получаться хорошо...
   Я не успел договорить, так как из канцелярии выкатился Долж собственной персоной в сопровождении небольшой свиты. За ними неспешно следовали трое аристократов.
   - Это прекрасно! Это великолепно! Это так женственно, но при этом так чётко и гармонично! Воистину правду говорят, что нет ничего эротичнее в мире, чем женщина с большим оружием! Сейчас я воочию убедился в справедливости этой шутки! Капитан, вы должны наградить этого мальчика! Он изобрёл сейчас новый вид искусства!
   Капитан поднял правую руку в салюте:
   - Позвольте доложить, взвод отрабатывает праздничное представление по моему приказу!
   - Да! Да! Это будет прекрасное представление, я уверен! Могу я попросить повторить ещё раз?
   - Взвод, кругом! На исходную! К торжественному маршу... шагом марш!
   Девчонки прошли ещё раз. Ухитрились почти не сбиться и почти не уронить копья при перехватах. Долж и аристократы захлопали, похоже, искренне.
   - Ещё надо отшлифовать, но мне нравится, как всё идет. Да, и где ритмичные крики? С ними гораздо лучше,- похвалил Долж и ушёл заниматься делами. Капитан отсалютовал ему вслед, погрозил мне кулаком и тоже вернулся в штаб. Я грозно посмотрел на взвод. Девчонки смогли удержаться от громкого смеха, но тихо хихикали ещё очень долго.
   В общем строю работала и Мурия. Каждый раз, когда мой взгляд падал на неё, я внутренне вздрагивал. Что мне с ней делать? Если бы кто-нибудь из наёмников узнал о её предложении, он наверняка посоветовал мне бежать и брать её всеми возможными способами. Но я не чувствовал Мури настолько близким человеком, чтобы становиться с ней ещё ближе. Она, конечно, симпатичная, но Милиаки не хуже.
   От ворот пришёл сержант Даринго:
   - Лион, там тебе послание. Иди получи. Какой-то купец привез. Я пока покомандую.
   Я вкратце объяснил, что мы делаем, и отправился к воротам. Ну и жизнь пошла! То неожиданные вызовы к воротам, то послания мне кто-то пишет. По пути я перебирал в уме, кто бы мог мне написать. Придумал только одну версию, что это послание от Айсфинг. Но это было письмо от мамы. Каким-то чудом мама сумела передать письмо. Я поблагодарил купца и открыл свиток. Купец не уехал, остался ждать, пока я прочитаю письмо.
   Мама писала, что сержант привёз ей все причитающиеся деньги, и что она большую часть потратила на то, чтобы выкупить у помещика наше право на возвращение. Теперь мы считаемся отошедшими на заработки и можем вернуться в любой момент. Ещё она писала, что одна моя одноклассница очень ждёт моего возвращения и даже отклонила очень выгодное предложение о замужестве. Мы немного поболтали с купцом о причудах судьбы, о политической обстановке в городе, и разошлись.
   - А можно, я ещё покомандую? - попросил сержант Даринго. За время моего отсутствия они ввели в выступление ещё парочку танцевальных элементов. Письмо настолько смяло мой внутренний мир, что я с облегчением свалил на сержанта окончание занятия, а сам сел в теньке и предался раздумьям.
   После обеда появилась Айсфинг. Довольная и веселая, она впорхнула в мою комнату сразу после еды. С неё уже сняли магию маскировки, она снова была молодой и красивой.
   - Как дела? Поймали маньяка?
   - Да. Ребята скрутили его ещё до того, как он успел ко мне приблизиться. Незаметный такой мужичок, помощник продавца в лавке, торгующей старой одеждой. Он один раз проследил за мной, приходил в тот дом, где я работала как бы служанкой. Когда ребята увидели, что он опять идёт за мной, они его взяли и обыскали. При нём был набор ножей. А ещё он был левшой. Даже городская стража согласилась, что этого достаточно. Ему уже отрубили голову.
   - А не слишком ли это просто?
   - Думаешь, ребята будут мною рисковать ради доказательств? Если убийства продолжатся, сообщим семье, что он был невиновен.
   - Тогда поздравляю. А ты кем работала?
   - Помогала Жиле завоёвывать местный чёрный рынок.
   - Чего?
   - Этот колдунишка тот ещё фрукт. Я на входе в дом двери открывала клиентам и чай подавала с поклоном, а он торговал. Наркотики, оружие, яды - если нужно, обращайся. Организую по дешёвке.
   - А капитан знает?
   - Не спрашивала. Трава ему не мешал, и я не мешала.
   - Научилась чему-нибудь?
   - Они оба слабее меня, хотя думают, что сильнее. Всё, что они умеют - это, в основном, зрелищные фокусы. Хотя иногда очень полезные. А ты чего такой мрачный? Как твои дела с дамами? Я вас видела пару раз с Милой. У обоих рот до ушей.
   - Мама письмо прислала. Пишет, выплатила за нас отходные, так что при необходимости можем вернуться. Помнишь Силану?
   - Это которая в тебя тайно влюблена была?
   - Так ты знала? А я думал, она обзывается исключительно из вредности. Она мне очень нравилась. Только я о ней даже мечтать не мог, помнишь, она вроде как из богатых была. Мама пишет, что она часто заходит, спрашивает, когда я вернусь. Выгодное предложение о замужестве отклонила.
   - Хочешь вернуться к мамочке? Извини, не хотела, чтобы так резко прозвучало.
   - А что изменилось? Помещик нас всё равно разорит, а тебя враги найдут.
   - Ну да... Но ты мог бы вернуться один.
   - Даже обсуждать не буду. Мы один раз с Мурией в город ездили.
   - Наслышана. Из трёх источников. Город говорит, что Мурия Добрая Душа выходит за офицера из гвардии замка. Я сначала не поняла, что это про вас, только потом дошло.
   - Даже так? Но я не про это хотел сказать. Наклонись, я тебе нашепчу на ушко. У Мурии небольшой магический дар. Она может слышать сквозь стены. Даже шёпот. Уверен, она и сейчас нас слушает.
   - Да, Лион! - донёсся до нас через три комнаты голос Муры.
   Айсфинг резко выпрямилась. Её мысль прошла через те же стадии, что и моя:
   - И она до сих пор не в тайной канцелярии? Она наверное, слышала, как мы...
   Я кивнул.
   - И она, зная все тайны города, пошла в нашу собачью стаю?
   - Она умнее, чем можно подумать.
   Айсфинг замолчала надолго. Потом пришла к какому-то выводу:
   - Не буду больше тебя ласкать. Захочешь ласки - выбирай между Мурией и Милой. А то так вечно болтаться будешь.
   - И Силаной.
   - Какой Силаной?
   - Можно нанять людей, чтобы её украли для меня. Из нашего села. Она мне очень нравилась.
   - Выбирай, - глаза у Айсфинг смеялись.
   Веселье прервал посыльной от капитана. Он тарабанил в дверь так, будто мы проспали день получки. Капитан вызывал немедленно нас с Айсфинг и ещё пять девчонок, в том числе Милиаки.
   - Я решил, что вам надо ходить в школу, - капитан убил нас первым же словом.
   В штабе установилось долгое молчание.
   - Может, лучше просто выпороть? - нарушила молчание Алидора по прозвищу "Гвоздь", вёселая и насмешливая дама из уголовниц.
   - Заткни пасть! Никаких шуточек. Вы все подались в большую жизнь, не закончив школу. У вас у всех были неплохие семьи, так что вы, я думаю, будете хорошо учиться. Отряду нужны люди, которые умеют хорошо считать и писать, хорошо планировать запасы и перевозки. Желательно ещё несколько языков знать. Простых мечников я везде найму, этого добра на каждом перекрестке по десятке за пучок. А вот людей, которым можно что-то поручить, очень мало. Я проплатил ваше обучение в местной школе на полгода вперед. После праздника начнёте. Чтобы вам не было так обидно, примите к сведению, что это заведение называется "Высшая школа". А чтобы вы не бездельничали, я оплатил ваше обучение двум дополнительным языкам, у всех разные. Надеюсь, вы оправдаете ожидания. Лион, можешь в качестве персонального учителя по языкам привлечь Мурку. Она уже закончила курсы переводчиков при этой школе, у неё диплом преподавателя по двум языкам.
   - И как долго мы будем там учиться? - спросила Симена.
   - До тех пор, пока отряд стоит в городе. Иностранных языков и профессий много, - улыбка капитана была ослепительной.
   - Убил, - кратко высказала на выходе из штаба общее мнение Луни, подружка Алидоры, в обычное время такая же весёлая и шумная, как и Алидора.
   Пятую даму звали Танута, она была тихой и незаметной.
   Это было не последнее издевательство, которое заготовил для нас капитан. Едва закончился полуденный отдых, как прибыли портные из города. Они должны были подогнать для нас школьную форму. Как назло, всё это происходило на виду у всего отряда. Сержанты затеяли общую тренировку по фехтованию, а портные отказались работать в помещении из-за нехватки света. В итоге нас одевали и раздевали при всём отряде.
   Всё фехтование сразу было забыто, толпа сбилась смотреть на представление. Кто-то из самых наивных задался вопросом, зачем капитан засылает нас в школу, для какого такого тайного задания? После этого фантазия отряда приняла любимое направление. А фантазия у них плоская и всегда работает только по направлениям размножения и обжорства. Причём и у мужчин, и у моих прекрасных подчинённых. Досталось и мне, и девчонкам. Обсмеяли всё - и кого мы будем соблазнять, и куда мы будем прятать мечи, и зачем нам в школе доспехи. Покраснели не только мы, но даже портные. Портные, если я правильно понял, покраснели от стараний сдержать смех.
   Во всём этом деле был только один хороший момент. Если до этого мужская и женская части отряда были изолированными группами, которые дичились друг друга, то теперь, занявшись общим делом, - издёвками над нами, - они спелись в один дружный хор.
   Ну что же, хоть страдали не зря.
  
   Наступил день праздника. После религиозных церемоний толпа повалила на стадион. Порядок на улицах обеспечивала мужская часть отряда, мы последний раз повторяли выступление. Выступили неплохо. Я гаркал команды и пел приказы, девчонки в ответ громыхали копьями и кричали речёвки. Потом за дело взялись барабанщики. Перестроения и акробатика с копьями удались, за всё выступление уронили только два копья. Девчонки ухитрились выглядеть одновременно и утончённо, и по-армейски строго. К концу программы весь стадион выл и стонал от удовольствия. Похоже, Долж угадал со вкусами публики.
   Потом мы разобрали коней и взялись за следующий пункт программы - обеспечение раздачи подарков. Неприятности начались с самого начала.
   Долж для поднятия авторитета решил перед соревнованиями раздать подарки - булочки, сладости и ещё какую-то мелочевку. Но никто не подумал о том, как правильно расположить фургоны и направить человеческие толпы. Ленивые торговцы не придумали ничего лучше, как поставить их все рядом, борт к борту на площади перед стадионом.
   Когда мы подошли на лошадях, раздача уже началась. От одного вида того, как толпа со стадиона течет к немногочисленным фургонам, мне стало дурно. Взмахом руки я отправил половину отряда к правому флангу цепочки фургонов, а сам двинулся к левому, чтобы организовать оцепление. Но было уже поздно. Первые ручейки толпы уже достигли лавок с разложенными товарами и смяли жидкую цепочку городской стражи. Возникла давка. Правому крылу толпы показалось, что его оттеснила левая. Ребята поднажали, и стоявших слева людей унесло. Они собрались и поднажали в свою очередь, но столкнулись с уже увеличенным давлением правой части толпы. Люди в центре закричали от удушья, послышался хруст ломающихся рёбер и крики умирающих. Те, кто упали ещё от первого толчка, теперь оказались под ногами отчаянно упирающихся противостоящих сторон. Их затоптали, и их крики влились в общий хор ужаса.
   Я замахал последней тройке - отсекайте народ! Девчонки развернулись и начали угрожающе вращать мечами с криками "Назад". Часть толпы остановилась... но только часть. Молодые бузотёры учуяли возможность повеселиться и потекли к правому и левому краям толпы, чтобы давить, толкать и наслаждаться криками умирающих. Я в это время вёл оставшуюся девятку чуть левее центра, чтобы оттеснить хулиганов и прекратить давление. Мы спрятали мечи и достали хлысты. Толпа немного расступалась перед нами, но затем гогочущие морды снова начинали толкать впереди стоящих. Мы осерчали и начали орудовать кнутами налево и направо.
   - Разойдись! Разойдись! - кричал я, но в общем шуме криков умирающих и азартных воплей "Поднажми!" мой голос был почти не слышен.
   Кое-кто из отведавших кнута решили обидеться, сразу трое схватили меня за ногу и потащили с коня. Краем глаза я увидел, что Вару стащили с коня, а четверо парней вокруг неё спускают штаны. Это было уже чересчур. Я хлопнул своего коня по шее и скомандовал:
   - Бей!
   Мой конь, на котором я ездил ещё со времен бегства из горного царства, был не самым боевым конем. Но кое-что из уроков корпорала он усвоил. В следующие мгновения я был занят только тем, как удержаться в седле. Окружающая толпа, получив кто копытом в нос, кто задними ногами в живот, отлетела на много шагов. Я двинулся на помощь Варагонде, но в этом уже не было необходимости.
   Вара ездила на Тьме. В большинстве случаев он её терпел, но иногда мог и жестоко пошутить. Сейчас он решил, что не согласен с тем, что его игрушку обижают, и врезал всем, кто находился вокруг. Круг около него образовался куда больше, чем около меня. Кто-то из девчонок успел всадить стрелу в задницу одному из насильников.
   Вара вскарабкалась обратно в седло. Я достал меч и принялся лупить всех окружающих плоской стороной. Улучив мгновение, я успел кинуть взгляд на правый фланг. Там регулярно поднимались и опускались хлысты, выбивая из дурачков лишнее веселье. Похоже, там было всё хорошо.
   Нам удалось немного отсечь и разогнать тех, кто хотел принять участие в толкотне, но центральная группа всё еще продолжала сражение у фургонов. Оттуда неслись крики раздавленных и растоптанных. Там продолжали гибнуть люди. Я понял, что нам не справиться, как вдруг толпы начали разбегаться. Я поднял глаза. От центрального входа стадиона громыхал строевым шагом плотный порядок закованной в броню пехоты Красного Отряда. Из-за выставленных вперёд щитов торчали только мечи и шлемы.
   Мы с новыми силами накинулись на толпу. Некоторые озверевшие граждане прекращали толкаться и разворачивались, чтобы дать нам сдачи, но видели приближающийся строй и убегали. Через несколько минут на площади остались только трупы, торговцы и помятые стражники.
   Лейтенант Загано увёл отряд обратно, на охрану трибун. Я развернулся к торговцам:
   - Убирайте отсюда фургоны!
   - А что нам делать с товаром? Товар оплачен, - загалдели фабриканты булочек.
   - Раздайте в бедных районах детям. Только раздавайте на ходу, не останавливаясь, и не более двух булочек в руки. А то будет повторение.
   Ко мне подскочила Айсфинг:
   - У нас Сама тяжело ранена.
   - А чего мнётесь? Наш врач на трибунах.
   Мы не успели её даже поднять на лошадь. Самафрана умерла почти сразу. Кто-то пырнул её ножом, сзади, во время разгона буйства.
   Мы глупо столпились вокруг лежащей на земле Самы. Любой из нас мог бы быть сейчас на её месте. Чтобы не терять времени, я приказал собирать трупы и выкладывать их ровным рядком вдоль пути со стадиона. Пусть выходящие посмотрят, чего стоит их веселье. Мы насчитали тридцать пять человек. В основном женщины и дети, но были и мужчины.
   Айсфинг воспользовалась случаем и собрала последнюю вытекающую кровь Самы в чашечку. Потом попросила меня прикрыть её конем и выпила.
   Пришел наш отрядный доктор, господин Маруни, осмотрел Саму. Потом показал нам, как перенести её в отрядный фургон. Скачки ещё не закончились, отрядные фургоны находились под трибунами. Братья, сторожившие их, посмотрели на убитую девочку и нехорошо замолчали.
   Мы оставались снаружи стадиона до окончания скачек. Когда толпа хлынула из выходов, мы выстроились цепочкой между дорогой и рядами задавленных. Мечи наголо, лица под масками. Капитан прислал нам отряд на поддержку. Обычно столкновения фанатов и политических врагов начинались здесь, на площади перед стадионом. То ли толпе хватило на сегодня крови, то ли мы слишком явно хотели подраться, но люди разошлись мирно.
   Перевыборы, кто бы их ни планировал, не состоялись.
   ***
   На следующее утро нас собирали в школу. Несмотря на ранние часы, проводить нас пришел весь отряд. Я по привычке скомандовал "равняйсь, смирно", девчонки привычно построились. В школьной форме мы смотрелись крайне нелепо.
   Если говорить честно, школьная форма довольна изящная. Тело закрывает полоса тонкой шерстяной ткани длиной во много шагов, её прихватывают нитками в нужных местах, чтобы не заворачивать каждый день. На голову одевают забавную четырёхугольную шапочку с плоским верхом. В городе такие школяры смотрятся неплохо, я бы даже сказал, торжественно. Но здесь, на замковом дворе, среди лошадей и копий, это было смешно.
   Отряд начал смеяться. Многие стали передавать друг другу деньги.
   - Я же говорил вам, что этот идиот девчонок строем построит, а они построятся, - смеялся сержант Паргино.
   - А почему бы и нет? - удивился я, - Перед выходом всегда строимся.
   Смех усилился.
   - Школьников строем не строят, дубина. Вы главное в школе строем в ногу не ходите, - попросил меня капитан.
   Я пораскинул мозгами и вынужден был признать, что это логично. Значит, они на нас поставили. Одни поставили на то, что я девчонок построю, а другие - на то, что те согласятся строиться. Потому они и встали так рано. Девчонки (все, кроме княжны) метнули в братьев по оружию гневные взгляды и сказали:
   - Дураки.
   Изо ртов школьниц вырвались комки пламени и покатились в сторону наёмников. Те начали со смехом разбегаться. Девчонки озадаченно уставились на свои носы.
   - Твоя работа? - грозно спросил я у княжны.
   - Моя, - призналась смеющаяся Айсфинг.
   В школе мы расслабились. Всё оказалось не таким страшным, как казалось. Мы боялись, что будем смотреться переростками среди мелкой школоты, но большинство учащихся были старше нас. Высшая школа, в которую записал нас капитан, была действительно высшей. Здесь учили многим профессиям - государственному делу, строительству, рудознанию, фермерству, торговле и даже магии. Мы боялись, что дети богатых родителей будут считать нас за мусор, но оказалось, что многие учащиеся были из простых людей... или почти простых. Мало того, после событий с оборотнями и схватки на стадионе мы были почти героями. Многим хотелось узнать подробности.
   Я и не знал до этого, что бывают высшие школы.
   Наши одноклассники оказались вполне обычными молодыми людьми. Они приняли нас доброжелательно. Но до того, как попасть в учебную группу, нам пришлось пройти через множество испытаний. С математикой у нас с Айсфинг особых проблем не возникло. Здесь, как и на севере, считали буквами. Мы с княжной считали цифрами, а это было намного быстрее. Но при этом мы всё равно смогли решить только треть задач. Пропорции и объёмы мы считать не умели. Преподаватели оценили наши умения как "хороший школьный уровень". Писали мы на местном диалекте так, что преподаватели нас почти не поняли.
   Айсфинг удивила меня тем, что знала два иностранных языка. Как выяснилось, мой язык не был для неё родным. Оказывается, её с детства специально обучали трём различным языкам поверхности. Родители нанимали на поверхности людей из разных народов и приставляли к ней в качестве учителей.
   На знание местных законов нас даже не тестировали, про фермерское дело спросили только по верхам. Потом предложили выбрать специализацию, которой мы будем учиться на следующий год. Я сразу выбрал строительство и мостостроение. Айсфинг выбрала государственное дело и управление. Ещё и меня выругала, потребовала, чтобы я тоже выбрал управление. Сказала, что тогда она сможет назначить меня на облаке на какой-нибудь пост.
   - Защищать тебя я смогу и без этих знаний, а магия строительства меня очень интересует. Очень интересно узнать, как такой высокий арочный мост из камня может стоять и не падать, - упёрся я.
   - Дурак тупой, - кипятилась Айси.
   Магические способности Айсфинг скрыла, и в итоге нас всех засунули в одну группу. Другие девчонки не владели математикой, а мы плохо писали. Отличия были только по изучаемым иностранным языкам. Капитан выбрал для меня те, которые знала Мурия, моего желания даже не спросили. По странному совпадению на этих языках были написаны и древние части летописей отряда.
   ***
   Вечером мы хоронили Самафрану. Её тело забрали со стадиона и сохранили до вечера специально для того, чтобы мы успели вернуться из школы. Построили весь отряд, воинские почести, барабанная дробь. Капитан сказал речь. Рассказал, что к Должу приходила делегация Красных, протестовать против того, что мы повредили кучу народа во время разгона беспорядков. Долж послал их джунглями и при них вызвал капитана, чтобы поблагодарить за своевременные действия, предупредившие массовую давку.
   - Так что передаю вам благодарность начальства, - закончил капитан.
   Самафрану похоронили. Тихая, робкая девочка, исполнительная и смирная. Она и на рудниках-то оказалась исключительно от бедности - подворовывала по мелочам. Почему именно она? Большинство из нас заслуживали ножа в спину в гораздо большей степени.
   Я думал, что уже привык хоронить боевых товарищей. Чего стоило выкопать могилы на весь первый отряд... На последних похоронах я не уронил ни одной слезинки. Но тут меня пробило на слезу, слезы текли и текли. Девчонки, что удивительно, не плакали. Но чувствовалось, что они становились другими, совсем другими.
   Даже Мурия стала другой. На стадионе она вместе со всеми хлестала народ кнутом, давила лошадью и лезла в самую гущу. У неё изменилась даже манера говорить. Раньше она говорила медленно и протяжно, теперь её речь стала отрывистой и очень четкой. Мы все начинаем становиться похожими на меч. Гибкий, твёрдый стальной меч.
   - Солдаты живут и не знают, почему именно они, - сказал мне Жила после похорон. А потом похлопал по плечу. Вот уж от кого не ожидал сочувствия.
   ***
   По возвращении из школы на следующий день я обнаружил на дворе замка еще одну вонючую серую кучу. Не дожидаясь приглашения, я потопал к капитану.
   - А, Лион! Принимай под командование ещё дюжину девчонок. Долж распорядился для увеличения взвода и в качестве компенсации потерь. Будь осторожен, эти другие. Свеженькие, их только взяли за кражи. Они на рудниках либо не были, либо неделя максимум.
   Я вышел к новобранцам. Точнее, к новобранкам. Взгляды исподлобья, опущенные головы. Нежели наши девчонки совсем недавно были такими же?
   Женский взвод отрабатывал показательные выступления на заднем дворе. Я вытащил Милиаки и попросил её стать начальником нового отделения.
   - Наставить шишек и на путь истинный? Если господин попросит, то завсегда пожалуйста, - засмеялась Мила.
   Мы вышли к новому отделению. Ух, как новички глянули на Милу! Мила высокая и красивая. В первом составе у всех личики приятные. Похоже на то, что корпорал подбирал первый состав по внешним данным. За прошедшее время Мила потеряла серый цвет лица и приобрела прямую осанку. Точнее, старшие сержанты вколотили. Она вышла к новым девочкам, как была - в доспехах и с копьём.
   Мы сняли с новеньких колодки и цепи, немного познакомились. Потом Мила увела их мыться, а я пошел заканчивать тренировку. Надо же хоть что-то делать вместе со взводом, а то разжалуют меня из сержантов.
   - К вам дюжину новеньких пригнали, - сообщил я взводу новость после того, как отпустил сержанта Даринго.
   Девчонки восприняли новость с интересом.
   - А они хорошенькие?
   - Да, почти как вы. Вам, конечно, не чета, но хорошенькие. Правда, под слоем грязи незаметно. Ну что, станцуем еще?
   Девчонки вернулись на исходную и выполнили торжественный выход, очень чётко и без ошибок. И это при том, что сержант нагрузил их заодно формой с мечом. Очень сложной формой, в конце надо с размаха попасть в узкие ножны. Во время движения это очень тяжело, но девчонки справились. Похоже, они могут сделать что угодно, если это назвать "танцем".
   Было в их танце что-то ещё... Уж очень призывно они изгибались. Причем сами они, похоже, этого не осознавали.
   Гибель Самы произвела на них впечатление. "Живи и получай все удовольствия, пока жив, вскоре на сможешь", - вот, что говорили их тела. Или мне это всё кажется из-за переизбытка мужского желания? Надо будет зайти посоветоваться к Айсфинг.
   Через час после тренировки я зашёл в казарму. Айсфинг сидела в своей комнате и училась запускать в окно огненные шары. У неё явно не получалось, последствия неудачных запусков виднелись на известковых стенах чёрными кругами.
   - Привет. Мне кажется или девчонки становятся опасными? Сейчас на тренировке чуть не превратился в кисель, глядя на них.
   - Ты только сейчас заметил? Надо быть последним дураком, чтобы не посчитать потери наёмников за последний месяц. Они же всё видят. Простой расчет показывает, что их черёд придёт через год - два максимум. Если хочешь, можешь посторожить ночью мужскую казарму. Скоро они мужиков насиловать пойдут. Если бы не переутомление от занятий, уже бы пошли.
   - Сколько наших девчонок влюбилось в наёмников или гвардейцев?
   - Не скажу. У Мурки спроси. Должна же у вас быть хоть какая-то тема для разговоров.
   - Не вредничай. Спрошу по-другому. Это та проблема, о которой стоит беспокоиться?
   - Еще как стоит беспокоиться. Я после стадиона сама подумывала кого-нибудь прижать в уголке, - с этими словами Айсфинг обратила ко мне свой взор (до этого она смотрела на руки, которыми совершала сложные пассы). Глаза её сияли ярким зелёным огнем. Похоже, она не шутит.
   - Тебе уроки надо учить. Правописание местных глаголов.
   Айсфинг вытянула язык. На кончике языка начал разгораться огненный шар. Так она ими плюётся? Я срочно ретировался. Из комнаты донеслось шипение улетевшего шара, а затем смех княжны.
   Госпожа Мурия отдыхала от трудов лёжа, в одной юбке. При моём появлении она даже на подумала прикрыться, хотя я стучал.
   - Мури, нужна твоя помощь. Сколько наших девчонок влюблены в гвардейцев или наёмников?
   - Себя считать?
   - Нет, без тебя.
   - Если без меня, то примерно половина.
   - Они уже встречаются или только мечтают?
   - Когда нам встречаться? Вы же из нас всю душу вашими тренировками вытрясли. У меня уже все ноги синие.
   - Спасибо, ты мне очень помогла. Перевернись на живот.
   - Неужели я тебе спереди не нравлюсь?
   - На живот!
   Мури перевернулась. Я растёр ей икры и ляжки рёбрами ладоней. Насколько я могу судить по себе, это немного помогает.
   - Благодарю вас, молодой господин.
   - Как думаешь, что следует сделать, чтобы не дошло до беды?
   - Смотря что считать бедою.
   - Драки за женщин, самоубийства и неплановые беременности.
   - Беременностей не будет. Всех девчонок предупредили, что забеременевших вернут на рудники. А драки за мужчин ты бедою не считаешь?
   - А что, есть и такие?
   Еще произнося вопрос, я понял, что такие очень даже бывают.
   - Танцы организуйте. Это позволит всем узнать друг друга чуть поближе и снимет напряженность.
   - Хорошая идея. Пойду, поговорю с капитаном. Спасибо, Мурия.
   Я вошел в штаб и отдал честь:
   - Разрешите обратиться? Нам нужны музыкальные инструменты.
   - В строевой барабан постучи, - не поднимая головы от карты города, посоветовал капитан. Сидевшие рядом с ним лейтенанты Маоио и Гарио засмеялись.
   Интересно, что они там разрабатывают? Братья, засланные в трущобы, все ещё не вернулись, хотя маньяк был давно пойман.
   Я попытался описать своими словами ситуацию. К моему удивлению, меня поддержал самый суровый из наших командиров - лейтенант Гарио:
   - Малец прав. Нам недолго удастся удерживать дамочек в казарме. Не знаю, о чем думали Долж и стража, но этот огонь нам не удержать.
   - Свалился на меня этот женский взвод, передать бы его замковой страже, - пробурчал капитан, - может, я должен вам целый оркестр нанять?
   - Это может стать популярным. Граждане города могут начать ходить в замок по вечерам посмотреть на танцы, молодежь - потанцевать, - подумал вслух лейтенант Маоио.
   - Им что, кабаков в городе не хватает? - искренне удивился капитан.
   - Кабак - это кабак. А у нас - приличное место, под охраной, можно своих детей привести и женихов присмотреть.
   - Для этого Долж балы регулярно проводит, - не сдавался капитан.
   - Балы - для аристократии, они редкие и официальные. А эти танцы будут частыми и простыми.
   - И что, наши коровы из числа воровок и рудокопов кого-то привлекут? - не смог я удержать удивление.
   - А это смотря как научите, - заулыбался лейтенант Маоио, - зато потом за вход можно будет деньги брать.
   - Опять тренировки? Я не умею танцевать, - заплакал я.
   - Я им ещё и учителя танцев должен нанять? - зарычал капитан на лейтенанта.
   - За это тоже можно деньги брать. В городе нет платных учителей танцев для простых людей. Многие захотят заплатить за своих детей, - размечтался Маоио.
   - Может, тебе пора жениться? Что-то ты много о чужих детях мечтаешь. Ладно, я поговорю с Должем, - сдался капитан.
   С улицы донеслись протяжные завывания. Это девчонки по своему вечернему обыкновению начали петь свои любимые страдания.
   - Лион! А они что-нибудь повеселее умеют петь? Может, им ещё и учителя пения нанять?
   - Я спрошу, господин капитан.
   - Про учителя пения? Не надо.
   - Нет, я про песни повеселее имел в виду...
   - И о танцах ни слова, - командир видел меня насквозь.
   Я вышел во двор и проинспектировал набор весёлых песен. Он оказался весьма небольшим. Девчонки здорово повеселились: многие песни, которые пелись в быстром ритме, заканчивались смертью главной героини от несчастной любви. Я устал говорить "Нет, эта тоже грустная, давайте следующую". Когда лейтенанты выходили от капитана, то очень широко улыбались. Они слышали каждое слово.
   Вечером ко мне в комнату заявилась целая делегация и спросила хором:
   - А что, у нас будут танцы?
   Оказывается, они, сидя под окнами штаба, тоже много чего услышали.
   На следующий день нас сняли в школе с последних уроков. Весь отряд был мобилизован на операцию против банды торговцев рабами. Нам привезли форму и доспехи прямо в школу. Переодеваться пришлось в школьном туалете.
   Банду торговцев рабами правильнее было бы называть "подпольем по торговле рабами". Это была огромная отлаженная система, которая похищала девочек в небогатых районах для продажи в тайные дома утех в Исхальдии и других городах. Для того, чтобы одновременно взять всех похитителей, содержателей борделей и их покровителей, и понадобилась войсковая операция.
   Основной состав отряда действовал пешком, девчонки на лошадях догоняли тех, кто пытался убежать. Дамы азартно гонялись за бандитами по всем трущобам. В городе этих похитителей знали, боялись и очень не любили. У дам к ним были свои счеты.
   Вечером выяснилось, что капитан заготовил для нас огромную издёвку. Из города прибыл учитель танцев и начал учить всех, кто ещё мог стоять на ногах, бальным танцам. Вызвались все девчонки и пара десятков парней. Меня в строй поставили, даже не спрашивая моего желания.
   Официальные бальные танцы аристократов Исхальдии были ещё скучнее, чем наша строевая подготовка. Сначала надо было выстроиться двумя рядами, парни напротив девушек. Потом надо было поклониться, подать даме руку, пройти с ней три шага, ещё раз поклониться и сделать шаг вправо, меняя таким образом даму. Затем всё начиналось сначала. Это называлось "балет номер один". Балеты номер два, три, четыре и пять отличались только в деталях. Смотрины под музыку, и ничего более.
   К концу урока хохотали все. И танцующие, и те из бойцов, которые мудро выбрали решение наблюдать за уроком из тени, не могли сдержать смеха. Учитель танцев невозмутимо довёл урок до конца, а затем обратился с маленькой речью:
   - Сейчас вам кажется это смешным. Но когда вы попадёте на официальный праздник, в красивой одежде, вам захочется пройтись красиво и показать себя. Тогда вы вспомните этот балет.
   Как это ни удивительно, но народ застыдился.
   Сразу после объявления окончания занятия я спросил у Махи:
   - Слушай, а вам правда нравилось так танцевать?
   Ответила Мурия:
   - Ой, слушай, мы так в детстве завидовали тем, кому удавалось попасть на бал! Через щёлочки подглядывали, через стены в чужие дворы заглядывали. Это действительно красиво, когда дамы и кавалеры одновременно вышагивают в огромных шляпах с перьями, в пышных одеждах... Эти танцы потому и такие простые, чтобы все могли одновременно действовать и не путаться в длинных платьях.
   - Да, мы в детстве тоже бегали подглядывать, завидовали, - подтвердила Маха.
   Милиаки треснула стоявшего рядом солдата, а когда тот повернулся, чтобы дать сдачи, подала ему руку:
   - Сударь, приглашаю вас на балет номер десять!
   И уже намного тише, шёпотом:
   - Приставным шагом бегом десять шагов, марш!
   Парочка помчалась козьими прыжками, в конце Мила с кавалером похлопали ладошками, а затем помчались обратно. При этом Мила подбоченилась и ещё напевала "Ла-ла-ла". Смотрелось это настолько живо и смешно, что все грохнули.
   - Я смотрю, уроки танцев вам понравились. А теперь всем отбой, - капитан был неумолим. Надо признать, что появился он очень вовремя, так как очень многие начали поглядывать друг на друга, явно не прочь станцевать балет номер десять.
   - А музыка в следующий раз будет? - спросила Симена жалобным тоном.
   - Будете себя хорошо вести - ещё и дам пригласим, - пообещал капитан.
   - А мы кто?
   - Бойцы, которым был дан приказ отдыхать.
   Против этого было тяжело поспорить.
  
   Глава 19. Беда.
  
   У нас случилась беда. Айсфинг влюбилась. Был у нас один наёмник в отряде по прозвищу Риски, ничего особенного, кроме того, что рыжеват. В отличие от других бойцов, он не особенно любил шляться по публичным домам, злословить или напиваться. В свободную минутку он ложился на травке, устремлял взгляд в синеву небес и застывал так надолго. Именно это и привлекло внимание княжны. Поначалу ей было любопытно, о чём это он там думает. Потом она заговорила с ним. Он был с ней просто вежлив, но рассказал несколько забавных историй из жизни. А потом Айсфинг влюбилась.
   На мой взгляд, парнишка был противный. Да, он не любил обсуждать недостатки товарищей на протяжении всего дня. Но зато он не отказывался от участия в травле, когда появлялась возможность затравить кого-нибудь из новичков или ребят послабее. О женщинах он говорил в самом потребительском ключе, с самым презрительным видом. Иными словами, это был обычный наёмник, в меру верный своей банде, в меру себе на уме. Когда стало ясно, что Айсфинг готова сделать для него все, что угодно, он не нашел ничего лучше, чем начать хвалиться перед другими наёмниками, что он может заставить Айсфинг сделать всё, что захочет. Иногда мне очень хотелось его убить.
   Я пытался донести до княжны правду об истинном моральном облике её избранника, но она ответила мне, что он интересный человек и мечтатель, а я - приземлённая деревенщина. После этого разговора княжна начала меня избегать везде, даже в школе, а права входа в женскую казарму я к тому моменту уже был лишён.
   В один из не самых лучших дней капитан наблюдал картину, как я распекал свой взвод.
   - У вас всего три дела. Отчистить ржавчину с доспехов и оружия, почистить лошадей и привести в порядок форму. При этом вы вечно ходите в дырках и со ржавчиной. Какими вы были бы матерями, если бы жили в деревне? Там за день надо сделать сто дел! И скотина, и переборка зерна, и еда, и хлеб испечь, - вопил я. Наверное, я был слишком эмоционален, но для этого были все причины: у трёх четвертей взвода на оружии и доспехах была ржавчина, мечи тупые, а на лосинах дырки.
   На следующий день капитан пригласил меня к себе и сообщил, что снимает меня с руководства взводом:
   - Не считай за обиду, но ты ещё маленький. Ты фехтуешь хуже любого из наших бойцов. Верховая езда у тебя очень так себе. Чему ты сможешь их научить? Кроме того, у тебя нет права на них обижаться. Для солдат нормально быть ленивыми, сержантам нормально их подгонять. Это вечная борьба стихий. Обиды и истерики, как у тебя вчера, недопустимы. Кроме того, половину дня ты находишься в школе, взвод без присмотра. Впрочем, за тобой числятся и некоторые заслуги, и даже Долж три раза просил тебя наградить. Кроме того, я обещал, что все сержанты предыдущего отряда останутся сержантами с соответствующим денежным довольствием. Я долго думал, что с тобою делать. Пожалуй, я тебя повышу. Ты назначаешься нашим знаменосцем. Будешь носить хоругвь отряда с чином хорунжего. Получишь небольшую добавку к жалованию.
   Мне оставалось только сказать:
   - Благодарю вас, сударь.
   - Есть ещё одно дельце, которое я хотел бы обсудить с тобою. Ты назначил Милиаки заботиться о новобранцах - девушках?
   - Да, сударь.
   - А почему мне не сказал? И не делай такое удивлённое лицо! Всё, что делается в отряде, делается только по моему приказу. Как ты думаешь, что, если мы назначим её сержантом?
   - Она очень умная, сударь, и неплохо воспитана.
   - Понятно. Командовать взводом и учить будет сержант Зингано. Но я бы не хотел, чтобы он входил в женскую казарму. Как думаешь, кого бы из девушек назначить сержантом первой части взвода?
   - Махи. Она аристократка, её ещё дома учили фехтованию. Она дерётся без раздумий и имеет понятие о чистоте. На время отлучек я обычно её старшей оставлял.
   - Я так и думал. Могу я попросить тебя вызвать их сюда?
   - Так точно, сударь.
   Глядя на мою унылую физию, девчонки приготовились к выволочке и пошли в штаб несколько испуганно. Зато вернулись сияющими, с сержантскими погонами.
   Во время вечерней попойки по случаю нашего повышения я поделился своей грустью с Мурой:
   - Что это за повышение? Торчать на виду у всего войска со здоровенной орясиной в руке, служить мишенью для всех стрел, и даже щит не поднимешь. И к вам не подойдёшь, в общую казарму теперь переезжать. А я с вами сдружился как-никак.
   - Зря ты убиваешься. Ты теперь получаешься даже выше по чину, чем обычные сержанты. Будешь отираться рядом с начальством, в курсе всех планов и задумок. Может, и свою идею иногда подашь, дела тебе всякие поручать будут, а это уже почти офицер, - отругала меня Мура, - а ко мне ты всегда можешь придти. Кроме того, ты со взводом, может быть, и сдружился, а девчонки хнычут, что с тобою тяжелее, чем с надзирателями на руднике.
   - Это со мной-то тяжелее? Да я половины ваших непослушаний не замечаю! Вы оспариваете каждый мой приказ, издеваетесь над каждым моим словом и в благодарность за каждую помощь говорите только "дурак - дурак". Да я просто душка по сравнению с другими сержантами! А и правда, пойду лучше знамя носить, спокойнее будет.
   - Ну, я-то тебе всегда рада.
   Последнее было правдой. Как-то так получалось, что все последние дни я болтал и шутил чаще всего с Мури. Хотя наедине мы не были почти никогда, в нашей компании постоянно были Махи, Мила, Вара, Мия, Брун, друг Бруна о прозвищу Лешак или кто-нибудь ещё.
   Произошло мое "повышение" через неделю после первого урока танцев, а ещё через три дня княжна влюбилась. На этот раз она не стала держать свою любовь в тайне, как в школе. Первое время весь отряд крякал и вздыхал, когда Айсфинг вылавливала из общего котла на свою доску кусочки повкуснее и неслась с ними к Риски. Потом все привыкли, что они ходят вместе, и когда нужно было найти Айсфинг, спрашивали о её местонахождении у Риски, и наоборот. Рядом с Риски Айсфинг всегда улыбалась, а он вёл себя по отношению к ней надменно - насмешливо. Мне хотелось убить Риски много раз, и не из-за ревности, а за то, что за глаза он отзывался о княжне очень неуважительно: называл её "дурочкой", рассказывал, как заставлял делать за него разные дела, или насмехался над её не самыми удачными высказываниями.
   Моя жизнь после повышения сильно изменилась. Поскольку теперь я не отвлекался на обучение взвода, меня засунули на дежурства на стене, как правило - в ночные вахты, чтобы не мешать школе. Желание поспать стало седьмым чувством.
   Я попросил ставить меня в одну смену с Мури. Это позволяло совместить несение службы с изучением иностранных языков, которые нагрузил на меня капитан. Расписание дежурств женского отряда не совпадало с мужским из-за большего количества тренировок, поэтому иногда ко мне в пару ставили Милу или ещё кого-нибудь.
   Весь отряд был уверен, что мы с Мурой всю ночь напролёт предаёмся любовным утехам, но мне на это было наплевать. Как будто можно что-то сделать в ярко освещённом сторожевом посту на стене. После нападения оборотней деревянные сторожки перестроили и сделали каменными, но окна - щели в них всё равно большие. Теоретически, мы должны были наблюдать через них за стеной, но кто мешает соседним постам или просто любопытным наблюдать при этом за нами?
   Во время ночных дежурств мы болтали о разных вещах, о событиях из детства, а иногда и пересказывали сказки. Мури заставляла меня при этом использовать те иностранные слова и фразы, которые я уже изучил, и постоянно добавляла новые. Мы постепенно привыкали друг к другу. Мури хватило ума не форсировать события.
   В школе мне нравилось всё больше и больше. Там преподавали фехтование, причём намного лучше, чем в отряде. На риторике мне сначала не понравилось. Учитель засунул мне в рот горсть камней и заставил произносить речь. Получилось так, как и должно было получиться - очень смешно. Но зато потом я узнал много нового. Были и другие, очень неожиданные предметы - "Оптовая торговля", например, была напрямую необходима для организации снабжения армии. Даже кафедра магии оказалась очень полезным учреждением. Специальные магические предметы нам не давали, но там и без этого было много чего интересного. На кафедре учили созданию ядов и лекарств, способам гипноза и защиты от него. Айсфинг на первом занятии решила, что знает больше преподавателей, и пропустила урок мимо ушей. За это она была тут же наказана. Её вызвали к доске, загипнотизировали и заставили вытворять всякие смешные вещи. Княжна разозлилась до красных глаз, но больше уроков не пропускала.
   Так прошло два месяца. Мы с девчонками дошли до того, что во время ночных смен, пока один караулил сидя, другой спал у него на коленях.
   Однажды, заступив на смену ранним вечером, я услышал, как стражники внизу требуют от Риски новых рассказов про Айсфинг. Моя сторожка находилась прямо над воротами, в надвратной башне, так что я вынужден был всё слушать. Риски меня удивил:
   - Знаете, она так искренне желает сделать меня счастливым, что это невозможно не уважать. Начинаешь мечтать о том, как бы и её чем-нибудь порадовать. Она не пытается меня очаровать, ей не нужно от меня денег, она просто радуется, когда мне хорошо. Я даже не слышал о том, чтобы кто-нибудь когда-нибудь к кому-нибудь так относился. Знаете, это такая чистота, к которой ничего не прилипает. Даже если оттрахать её во все дырки, она всё равно останется бесконечно чистой. Про неё почему-то и про трахание неудобно думать.
   Стражники прониклись идей и начали вспоминать разные истории, но среди реальных людей таковых не нашли, и вскоре перешли на сказки про принцесс и королев. После некоторого обсуждения решили, что и в этих историях героини действовали больше ради своего королевства, чем ради своего короля.
   - Ничего, вот как будет ребенок, так она и начнет тебя гонять, - веселились стражники.
   - Почему-то мне кажется, что у неё хватит заботы и на ребенка, и на мужа, - спокойно ответил Риски.
   - А в нём всё-таки есть что-то человеческое, - сказал я шёпотом Миле, устроившейся у меня на коленях.
   - Больше не хочешь его убивать?
   - Пожалуй, что нет. Эти стражники такие слепые. Рядом с ними как минимум ещё двое таких безумно преданных дам. Ты зачем в ночное дежурство напросилась, ты же сержант? А вдруг в твое отсутствие кто-нибудь подерётся или напьётся?
   - Махи им подерётся! А я для того и напросилась, чтобы отдохнуть от них. Где ещё и кто меня погладит по головке? Кстати, и за ушком чесать не забывай, пока не засну.
   - Хорошо, не забуду.
   Мила вскоре заснула, а я задумался о своём будущем. За два месяца я получил три письма от мамы и передал ей два. Написал Силане, чтобы меня не ждала и выходила замуж, что я вернусь не ранее, чем через шесть лет, а могу и вовсе не вернуться. Да, она казалась мне прекрасной, пока я учился в школе, но сейчас Мила или Мурия были мне гораздо ближе. Хотя больше всего мне нравилась Малуни из числа нового пополнения. В ней не было той быстрой жесткости, которая была характерной для всех наших дам, включая выросшую на улице Мурию. Малуни была мягкой, ласковой и старательной. Мне довелось дежурить с ней пару раз, она дичилась и старалась держаться подальше, и это было очень забавно. Хотя болтать с ней было весело, в ответ на мои смешные истории она сразу же рассказывала свои, не менее смешные.
   Больше всего она меня насмешила, когда спросила, не страшно ли было мне командовать взводом уголовников, прошедших рудники. У нас с ней тогда вышел забавный разговор:
   - Кто бы говорил, тебя же саму поймали на краже продуктов, причём в составе банды!
   - Совсем они не банда. Просто мои знакомые, ровесники, соседи. Хотели пирог стащить, а их хозяин уже догонял, я ему под ноги кинулась, чтобы они успели убежать, а он меня схватил.
   - И часто ваши ребята так еду таскали?
   - Редко. Только когда мы больше трёх дней подряд не ели.
   - А что, родители не могли заработать?
   - Могли. Только когда они в запой уходят на несколько дней, ничего от них не дождёшься.
   - А почему замуж не брали?
   - Брали. Только я ещё маленькая, папка не торопил.
   - А сколько же тебе?
   - Четырнадцать.
   - И кого у нас только не берут на охрану общественного порядка...
   - Капитан специально молодых набирал. Говорил, что только нас ещё можно чему-то серьёзно научить.
   После этого разговора я начал обращать внимание на то, что дюжину малолеток пополнения тренируют намного серьёзнее, учат акробатике и фехтованию любым оружием. И в школу их никто посылать не собирался. Похоже, на эту команду у капитана были свои планы. Я начал думать, что нам с Айси повезло в том, что мы попали в школу, а не в эту боевую команду.
   Малуни при этом оставалась такой же старательной и мягкой, как и прежде. Было очень смешно наблюдать, как она тщательно заправляла свой мундир, чтобы я не увидел ничего лишнего. Остальные дамы до тех пор, пока не наступили холода, расстегивали доспехи до пояса сразу после того, как уходил разводящий. А потом укладывались мне на колени и требовали, чтобы я гладил их по головке.
   Я немного помечтал о том, как через пять лет, после окончания контракта, увезу с собою Малуни в свои земли, куплю большую ферму... Мечта не склеилась. Надежд на то, что мне спокойно дадут заниматься земледелием, не было. Да и Малуни на ферме я не мог себе представить. За прилавком какого-нибудь магазинчика в городе - ещё может быть. Я начал обдумывать идею о магазинчике и понял, что понятия не имею о том, с чего начинать торговлю. Скорее бы уже Айсфинг входила в силу и возвращалась на облако! Хоть будет понятно, сколько у меня всего денег.
   Среди моих мечтаний о Малуни были и некоторые, навеянные богом любви. Тело на них отреагировало обычным образом. Милиарсия, якобы спящая у меня на коленях, это почувствовала. Она перенесла щёку с бедра на выпуклость штанов:
   - Лион, чего ты мучаешься? Я буду рада тебя приласкать.
   - Как-то это неправильно. Нет в этом чистоты, что ли.
   - Линаре - Колоде можно, а мне нельзя?
   - А ты откуда про Линару знаешь?
   - Мура рассказала.
   - У вас что, союзнический договор?
   - Угу.
   - Я не смогу любить сразу двоих.
   - По законам Исхальдии можно жениться даже на шестерых.
   - Видел я в городе эти семьи. Кошмар. Муж больше похож на сержанта, чем на заботливого папашу. Либо орут на жён всё время, либо вышагивают гордо впереди, а сзади весь хвостик, последняя жена вообще не поймешь, то ли жена, то ли ребенок, то ли прислуга. Одно слово - охвостье. Посмотришь на эти семьи и сразу понимаешь, что лучше не вляпываться в такое.
   - Согласна. Меня это тоже всегда ужасало. Но ты же сейчас не женишься. И никто не требует от тебя, чтобы ты нас любил, как Линара Риски. Просто позволь мне услужить молодому господину. Меня это правда порадует. Тебе же наверняка сильно хочется?
   - Хочется до зубовного скрежета.
   - Ну так дай мне позаботиться о тебе.
   Я не мог больше сопротивляться. Мила это поняла и стащила с меня штаны. Вцепилась она в мужской орган с не меньшей силой, чем Айсфинг в первый раз. Вот вам и милые мягкие девочки, если вовремя не научишь, так и вообще оторвут. Я застонал, Мила смутилась.
   - Ты собаку или кошку когда-нибудь гладила? Ты же их не хватаешь при этом, как топор?
   - О! Как кошечку, я поняла.
   Мила привалилась ко мне теплым боком, я её немного обнял, чтобы ей было удобнее сидеть. Простое дело нехитрое, и вскоре Мила воскликнула:
   - О! И правда фонтанчик!
   - Тише ты! Нас услышат соседи в сторожках.
   - Не переживай. В западной башне Сима и Донго, в северной Тила и Маркондо. Вскоре стоны услышишь. Это мы тут только время теряем.
   - Тебя саму погладить?
   Мила сразу же отскочила на другую сторону сторожки:
   - Нет, не надо.
   - Да не пугайся ты так. Не буду я делать ничего, чего ты не попросишь. Смешные вы. Корчите из себя невесть что, а как вас хотя бы погладить - так сразу паника. Иди сюда. Спать, опираясь на меня, удобнее.
   Мила опять забралась мне под ручку, ножки на скамейку. Я прикрыл её от ночной прохлады. Мила была мягкой и теплой. Сидеть с ней было приятно, я даже немного помечтал, как буду сидеть так с кем-нибудь, кого буду по-настоящему любить, греть и защищать.
   - Можно, я тебя поцелую? - спросила Мила через несколько минут.
   - Ну, поцелуй.
   Мила встала на скамейку коленями, чтобы быть выше меня, и начала целовать. А вот целовала она мастерски. Сначала все лицо, глаза, потом губы. Я и не предполагал, что поцелуями можно довести до такого возбуждения. Из меня опять потекло.
   Мила спрятала лицо на моем плече:
   - Я... так... тебя люблю... Пожалуйста, не погибни до окончания моего контракта! Стань моим господином. Позволь мне потом быть хотя бы служанкой в твоем доме.
   - Я...
   - Молчи! Ничего не говори!
   Я обнял Милу и начал её покачивать, так, как успокаивают маленького ребенка.
   На следующий день я улучил момент и шепнул Айси:
   - Знаешь, у твоего Риски всё-таки есть человеческие качества. Я больше не хочу его убивать. А ещё нам повезло со школой. Следующую группу малолеток никто в школу посылать не будет, их на суперубийц тренируют.
   Айсфинг оттаяла и улыбнулась.
   ***
   Вечером случилась ещё одна беда. Приехала внучка Должа.
   Женский отряд построили перед воротами замка, дали в руки шесты с разноцветными флажками. Долж обнаружил моё отсутствие и потребовал, чтобы я как командир женского отряда тоже присутствовал. Капитан ничего не стал объяснять и выставил меня впереди, с отрядным знаменем.
   - А почему он без маски? - удивился Долж, - Если маска - часть формы отряда, то и командир должен быть в маске!
   Милиаки, как хороший сержант, имела с собою запасную, и эту фату невесты на меня тут же водрузили. Никто из девчонок не улыбнулся, но я очень хорошо понял, что значат их частые выдохи.
   Прибытия внучки ждали долго, больше часа, и мы, и Долж с небольшой группой аристократов. Кони навалили за это время целую кучу навоза.
   Наконец показалась золоченая карета. Долж поспешил на дорогу, чтобы встретить свою ненаглядную. Про внучку мы знали только то, что она возвращается после учёбы в какой-то там особой высшей школе.
   Карета остановилась, из-за полуоткрытой двери послышался визгливый голос:
   - Что за глупости? Я должна выходить прямо в эту грязь?
   Никакой грязи на каменной мостовой не было, но Долж замахал замешкавшимся слугам, и те поднесли коврик. Из кареты вылетела вопящая фурия:
   - И что, это торжественная встреча? Что это за строй клоунов в масках? Вы надо мной что, издеваетесь?
   Уже после первых звуков этого визгливого голоса я понял, что ненавидел эту стерву всегда и всегда буду её ненавидеть.
   Долж перекинулся со внучкой несколькими фразами, а затем повел её знакомиться с нами:
   - Милейшая моя, это твой отряд охраны. Мы собрали его специально для тебя. Отряд, это ваша госпожа, повелительница молний и бурь, госпожа Сатори ото Деллини!
   - Здравия желаем, госпожа Сатори! - рявкнул отряд уставное приветствие.
   - Что, это сборище клоунов - моя охрана? А этот педик в женской фате - командир? Даже не видя лица, по глазам вижу, что дебил. Сменить немедленно! Форма ужасная! Выправка никакая! Сударь дедушка, господин Мулд ото Деллини, вы хотите, чтобы надо мною все смеялись? В них нет ни капли изящества! С такой свитой я даже в городе появиться не смогу!
   Сатори пошла вдоль строя, не обращая внимания на то, что ее красные сапожки идут даже не по каменной мостовой, а по пыльной траве. Около Айсфинг она остановилась.
   - А ты ещё что за фрукт? Небось, думаешь, что магичка?
   - У нас в отряде трое магов, и все готовы работать не покладая рук, чтобы обеспечить вашу безопасность. Я тоже кое-что умею, самую малость, сударыня, - вежливо ответила Айсфинг.
   - Вот и помни об этом. Хоть ты явно умнее, чем кажешься на первый взгляд, но даже не думай мне противоречить!
   Обнаружив в строю Махи, Сатори искренне удивилась:
   - А ты ещё что здесь делаешь?
   - Защищаю вашу светлость!
   - Слезай! Я хочу тебя обнять!
   Махи слезла, начались поцелуйки - обнимашки. О чём они говорили, не было слышно, но госпожа Сатори явно обрадовалась Махи.
   Наговорившись всласть, Сатори повторно обошла строй, ещё раз обругала всех клоунами, села в карету, не приглашая дедушку, и въехала в замок.
   - Слава всем богам, она не покинет город, - сказал Долж сопровождавшим его аристократам. Те обрадовались не меньше главы и принялись оживлённо обсуждать соотношение магических сил Исхальдии и соседних городов. Было бы чему радоваться... Потом Долж приказал капитану найти другого командира женского отряда, а мне выдать приличную денежную сумму за обиду.
   Капитан мне подмигнул, я не удержался от ответной улыбки. На этом торжественная встреча закончилась. К моему огромному облегчению, я наконец-то мог снять фату.
   Вечером стерва Сатори ещё раз проявила свой вредный характер. По уже установившейся традиции, отряд организовал танцы. У нас уже был небольшой оркестр из числа членов отряда. Кое-кто играл на инструментах, не очень хорошо, но для танцев хватало. Выручал энтузиазм. Девчонки были готовы танцевать сколько угодно и с кем угодно. Самым популярным танцем стал балет номер десять. По сути, это был тот же балет номер один, только исполнялся он козьими прыжками, а ещё девчонки добавили к нему разных верчений, кручений и взмахов руками. Получилось красиво. Основным достоинством танца была простота. Даже те из солдат, которые никогда не танцевали и всю жизнь общались только с плугом или мечом, после четвёртого - пятого раза наблюдений могли встать в танец и повторить все движения. Девчонки принимали новичков с большим удовольствием, подавали ручки и кружились. Танцы стали ежевечерним развлечением, милым и беззаботным. Горожане на них ещё не приходили, но чиновники замка наблюдали с удовольствием.
   И вот в разгар веселья появилась Сатори и принялась вопить, что эти звуки кошачьего воя её измучили. Потом она обозвала наши танцы "примитивной глупостью". Махи взяла её на себя и отвлекла разговором. А потом Сатори решила попробовать себя и встала в танец. Движения она не запомнила, но руками размахивала с удовольствием. Уходя, пообещала устроить оркестр получше. Когда она ушла, все вздохнули с облегчением.
   Утром стало ясно, что что-то происходит. Ещё уходя в школу, мы встретили несколько очень запыленных гонцов, спешащих в замок. Вернувшись, обнаружили замок бурлящим. Гвардия и наши братья носились по замку, вопя друг на друг и собирая снаряжение. Никто ничего не знал. По дороге из замка в город и обратно сновали гонцы и военные самого высокого ранга. Нас нашёл сержант Паргино, заорал, чтобы мы были готовы завтра утром выступать на передовую для тяжёлого пехотного боя. Приказал сложить доспехи и оружие в телеги повзводно.
   Мне собираться было недолго - доспехи в казарме, знамя в штабе. Я проверил своего конька и пошёл в арсенал, помочь со сборами. Парни приняли мою помощь с благодарностью и приставили точить запасные мечи.
   Слухи ходили самые дикие. Говорили, что некий колдун сошел с ума и ведет на город полчища оживших мертвецов. Говорили, что колдуна ведут два оборотня, в которых и есть на самом деле всё зло. Чуть позже вернулись отпущенные утром в увольнительные братья, патрули выгнали их из города. Они рассказали, что в город вошли пехотные отряды соседнего торгового города Мирании - вечного конкурента Исхальдии. Причём вошли не с боем, а по разрешению властей. Это было неслыханно - до сих пор власти об этих силах думали только с той точки зрения, как бы их сварить в кипящем масле. Те, кто видели эти части, клялись, что там было всего несколько сотен очень потрёпанных бойцов.
   Ближе к вечеру в оружейную влетела Айсфинг, сказала, что завтра будет очень тяжёлый день, схватила самый большой щит и улетучилась. Тоже мне, подруга. Через несколько минут вошли отрядные колдуны, Жила и Трава, и потребовали все щиты. С очень серьёзным видом они начали накладывать на щиты какие-то заклинания. Только после окончания дел они соизволили что-то рассказать.
   Оказалось, что слухи о безумном колдуне были правдой. Один из северных колдунов повздорил со своим князем и объявил себя императором. Его попытались уничтожить объединёнными усилиями сразу четверо колдунов. Император победил, но у него что-то сдвинулось в голове, и он решил завоевать все города на континенте. Позавчера его войска взяли Миранию.
   Слухи о полчищах мертвецов были полной ерундой, но имели под собой реальные основания. Колдун владел магией, позволяющей превратить всех подчиненных в бездумных исполнителей приказов. Взяв очередной город, колдун выстраивал всех пленных военных и превращал их в марионеток. Соображали и сражались такие воины хуже, чем обычные, но лучше, чем необученные мужики. Умалишенных воинов было много, и колдуну их было не жалко. В этом и таился секрет военных побед сумасшедшего колдуна.
   Прямо перед наступлением темноты в ворота замка влетели четыре всадника в чёрных одеждах, на чёрных жеребцах. Оказалось, что в Исхальдию прибыл Ансельмо Чёрный. Интересно, в мире что, других колдунов нет? Почему должен был заявиться именно он? Я пожалел, что больше не должен носить фату. Впрочем, после визита к Должу Ансельмо уехал в город, и я прожил ночь без медвежьей болезни.
   Подняли нас утром сразу, как только попрятались Тени. Приказали быстро есть и ускоренным маршем двигаться к западной границе города. Я успел шепнуть Айси, чтобы не снимала маску весь день ради нашего старого знакомого. Она его не видела и здорово испугалась.
   Через полчаса после подъема мы уже выезжали из замка. Я ехал впереди, вмести с капитаном и лейтенантом Зигано. Сзади вышагивали две тысячи пехоты Красного Отряда. Я даже не подозревал, что нас стало так много. За время пребывания отряд с разрешения властей навербовал много новых бойцов. Замыкала строй карета Сатори ото Деллини, за которой тащился конный женский взвод.
   Дорога оказалась для меня кошмаром. Лейтенант не уставал всю дорогу делать мне замечания, что я держу знамя недостаточно прямо.
   Линией обороны местные генералы определили западную таможенную стену города. Стеной её можно было назвать лишь весьма условно, основное назначение этой стены было не пропускать в город контрабандистов и разбойные банды. В самом высоком месте она была не выше третьего этажа. Правым флангом стена упиралась в скальный массив, левым - в море. Нам для обороны определили центральные ворота и стены вокруг них.
   Бойцы начали разбирать доспехи из фургонов, я привязал коня и вслед за капитаном взобрался на центральный бастион. Со знаменем это было непросто.
   Капитан распорядился вскипятить побольше воды для питья. Началось ожидание. Часом позже прибыли воины Мирании. Главнокомандующий Исхальдии решил, что будет хорошей идеей распределить по всем войскам тех, кто уже имел опыт столкновений с безумными солдатами. Дюжину человек прислали и нам. Ничего полезного они не сказали. Рассказали, что колдуны Мирании пытались противостоять Амиргону Сумасшедшему, но погибли во время боя. Их опыт боя с умалишёнными солдатами был очень прост: они смогли от них убежать. Все сошлись во мнениях, что в таких условиях это было самым разумным решением. Вслед за воинами Мирании пришла госпожа Сатори, недовольно осмотрела поле боя и приказала позвать её, "когда что-нибудь начнет происходить". Она ушла в ближайшую гостиницу, вслед за ней уцокала наша кавалерия. Осталась рядом с капитаном только Айсфинг. Рядом с ней тут же нарисовался Риски с огромным щитом.
   Ближе к полудню появились первые отряды противника. Это были инженерные отряды, они начали строить простенькие укрепления. Сумасшедший колдун если и лишился разума, то военные навыки остались при нём. Капитан послал за ведьмой.
   Генерал Исхальдии послал кавалерию против строителей противника. Капитан приказал женскому взводу достать луки и тоже принять участие в потехе. Сатори подумала устроить истерику с падучей из-за того, что у неё отнимают игрушку, но наткнулась на прямой взгляд капитана и передумала.
   Появилась тяжёлая пехота противника. Наша кавалерия вернулась. У ворот только чудом не случилась давка - девчонки испугались оставаться на поле боя в одиночестве и чуть не впали в панику. Ворота захлопнули прямо перед основными силами противника. Кавалеристы Исхальдии материли девчонок всё время, пока отходили в город.
   Появился Амиргон Сумасшедший. Он не скрывался и не маскировался. Для него поставили шатёр.
   Амиргон обратился к войскам и жителям города, предлагал сдаться и присоединиться к его империи, обещал милость. Его голос гремел через землю и был слышен на много тысячешагов.
   Меня разобрало любопытство, и я спросил воина Мирании, была ли у них в городе школа магии и сильные колдуны.
   - Наша школа магии считалась сильнее, чем в Исхальдии, - гордо ответил воин.
   Теперь понятно, почему сюда залетели даже такие дальние птицы, как Ансельмо Чёрный.
   Войска колдуна двинулись на приступ. Штурмовые лестницы, очень много лестниц. Когда они успели так много заготовить? Как они успели пройти такое большое расстояние от Мирании?
   Сатори начала колдовать. Она напевала и размахивала руками. Над полем боя сгустилась воронка смерча. Смерч прошёл по полю, раскидывая во все стороны тела и оружие. А она сильна. Одна эта девчонка раскидала половину армии колдуна.
   Амиргон Сумасшедший не собирался смотреть, как уничтожают его армию. Он взял в руки небольшое на первый взгляд копьё и запустил его в сторону стены. Копьё поднялось на огромную высоту и спланировало на стену. Ну и дела! Копьё пролетело почти тысячу шагов!
   Колдун промахнулся. Копьё врезалось в стену на сто шагов правее Сатори. Раздался сильнейший взрыв. Во все стороны полетели камни и солдаты. Половина стены перестала существовать.
   - Боюсь, я сделала всё, что могла, - выпалила Сатори и ретировалась. Прыгнула в карету и умчалась.
   - Ну и на том спасибо, - прошипел капитан, - Жила, Трава, вы что-нибудь можете сделать?
   Я обнаружил рядом с собой Жилу.
   - Этот тяжеловес нам не по зубам, капитан. Нам лучше не привлекать к себе внимания, мы вступим в дело, когда подойдёт их пехота. Пусть разбираются тяжеловесы города. У них тут есть несколько сильных магов.
   - Тогда займитесь пехотой.
   Приказ был более чем своевременным, так как отряды вражеской пехоты направились к пролому в стене. Обороны там почти не существовало, а от стены осталось едва три метра. Сержанты вопили, сзывая к пролому всех, кого только могли. Колдуны убежали. Айсфинг тоже двинулась, но капитан приказал ей остаться.
   К пролому направилось много отрядов, но не все. Значительное количество продолжало двигаться к воротам. Капитан приказал девчонкам спешиться и взять луки, обстреливать со стен наступающих.
   Вскоре на зубцы легли лестницы.
   - Не стреляйте, не стреляйте! Мы не будем сражаться, мы только залезем и перейдём на вашу сторону! - закричали снизу. Воин Мирании перегнулся через стену и тоже закричал:
   - Не стреляйте! Я знаю этих людей. Они не лишены разума, они не будут сражаться за колдуна.
   - Оружие пусть оставят внизу и залазят, - приказал капитан. Вскоре через стены посыпались люди в военной форме, он плакали и умоляли их не убивать. Капитан велел им убираться со стены, а девчонкам - проследить, чтобы они не предали. Вслед за перебежчиками полезли умалишённые.
   Судя по всему, пустить с лестницами обычных людей было тактической задумкой колдуна - чтобы обороняющиеся не сбросили сразу лестницы, а также для того, чтобы на стенах возник беспорядок. Оный беспорядок действительно возник. Умалишённые уже спускались с зубцов на площадки стен, а перебежчики всё ещё не ушли.
   Обработанные магией люди производили ужасающее впечатление. Остановившиеся глаза, растрёпанная одежда. А главное - отсутствующее выражение лица. Даже меня пробрала дрожь, а я уж каких только чудовищ не видел. Такой убьёт и не заметит...
   Айсфинг принялась за дело. С той стороны стены из земли вылез чудовищный монстр со множеством щупалец и начал крошить лестницы. Наступающие посыпались вниз. Никто не разбился - высота была совсем небольшой. Удивительно, но умалишённые продолжали пытаться двигаться вперед даже тогда, когда перед ними была глухая стена. Наши ребята на стенах начали пластовать умалишенных. Воины Мирании присоединились, плача. Я сравнил нашивки на форме. Это были их сослуживцы. Вскоре с первой волной было покончено. Наступающих через пролом тоже отбросили.
   Стоявшие внизу перебежчики начали кричать, чтобы им дали оружие - они хотели сражаться с войсками колдуна. Капитан приказал скинуть им мертвецов - пусть сами снимают доспехи и оружие.
   Амиргон Сумасшедший решил обидеться. Он достал ещё одно копье и запустил его точнёхенько в Айсфинг. Я против воли сделал пару шагов влево. Риски подбежал и выставил за стену щит. Щит притянул к себе копьё и сработал наилучшим образом. Копьё пробило щит и зубец стены за ним, но никакого взрыва не последовало. Всё было бы хорошо, если бы копьё не пробило заодно ещё и Риски. Он успел только недоумённо взглянуть на нас, после чего умер. Айсфинг рухнула рядом с телом и завыла.
   В этот момент в дело вступили тяжеловесы. С небес спустился смерч и поднял Амиргона Сумасшедшего в воздух. В воздухе его пронзила хорошо знакомая мне белая молния. Ансельмо Чёрный привел в действие своё кольцо. Потом колдуна били молнии, трепали смерчи и поджигала разнообразная смертельная магия. Наконец колдуны Исхальдии решили, что достаточно избили врага, и взяли перерыв. Тело сумасшедшего колдуна шлепнулось на землю. Но Амиргон ещё не умер. Последним усилием воли он послал в бой пару хорошо знакомых нам кошек - оборотней. Кошки наводили ужас даже на умалишённых. При их приближении они полезли на стены с двойной силой. Одна из кошек перемахнула стену в районе пролома, другая запрыгнула сразу на стену. Наши ребята уже знали, что напрямую с ними лучше не связываться, и отступили. Отрядные колдуны внизу смогли задержать оборотня, опутав его своими фиолетовыми щупальцами. Вслед за гигантскими кошками полезли умалишённые солдаты.
   Я сунул знамя капитану и начал тормошить Айсфинг:
   - Айси, Айси, не время плакать. Оборотни идут!
   Княжна закрыла глаза и выпала из реальности.
   - Айси, Айси, не время плакать. Оборотни идут!
   Айсфинг открыла глаза и неожиданно чётким голосом сказала:
   - Извини, я на секунду увлеклась обаянием мира. Надо помнить о долге.
   Княжна встала и пошла на ближайшую кошку. Оборотень аж присел от такой наглости. Я вырвал у кого-то щит, достал меч и помчался за Айсфинг. Подойдя на три шага к оборотню, княжна запустила в него красным камешком. Раздался взрыв, во все стороны полетели куски плоти. От оборотня остался только кровоточащий скелет с немногими мышцами. Айсфинг, покачиваясь, направилась ко второму зверю, не обращая внимания на умалишённых. Я что, должен в одиночку весь прорыв отбивать? Мне удалось оттолкнуть или ранить троих вражеских солдат, нападавших на княжну, а она продолжала как ни в чём ни бывало идти по стене. Как будто толпы вражеских солдат на стене не существовало!
   Второй монстр уже подбирался к ощетинившейся копьями "черепахе" нашего отряда. Вокруг нас засвистели стрелы, втыкаясь в чужих солдат. Девчонки снизу решили поддержать нас, выбивая умалишённых на стене. Мало, очень мало! Айсфинг продолжала брести по стене, как можно ближе к монстру. Я ринулся вперёд, чтобы не дать умалишённым убить её сразу.
   - Что застыли, собаки, очистить стену перед девчонкой! - загремел у меня за спиной капитан.
   Айсфинг повела рукой. Из воздуха соткалась фиолетовая туча со щупальцами и сбросила умалишённых со стены на наружную сторону, на головы их товарищей. Княжна дошла до ближайшей точки и протянула руку в сторону оборотня. На это раз из перстня на её руке вылетела молния, не хуже, чем у Ансельмо. Молния разрезала оборотня пополам. Айсфинг неторопливо развернулась и начал возвращаться к капитану. Мимо неё пронеслись парни, чтобы зачистить стену от остатков нечисти.
   Я взглянул на княжну. Глаза её были абсолютно пустыми. Она подобрала камень силы, пнула оборотня, села около тела Риски, положив его голову себе на руки, и затихла.
   Я с извинениями забрал у капитана знамя, тот меня выругал - знамя во время боя нельзя отдавать никому!
   Отряды внизу накинулись на умалишённых по эту сторону стены. Против организованного плотного строя тяжёлой пехоты те продержались недолго, тем более, что отрядам помогали колдуны.
   Через несколько секунд прискакал Ансельмо Чёрный во главе всей кавалерии Исхальдии. Усиленным голосом он загремел снизу:
   - Капитан наёмников! Немедленно предоставьте мне всю вашу кавалерию! Необходимо обезвредить колдуна, пока он не пришёл в себя!
   Капитан удивился, но не посмел возразить, махнул девчонкам садиться на лошадей. Ворота открылись, и Ансельмо Чёрный поскакал добивать врага.
   Я не смог удержаться и выглянул из-за зубца стены. Наши девчонки, конечно, будут скакать позади мощных мужиков, но на поле боя полно вражеских войск. Сможет ли кавалерия прорваться к вражескому штабу?
   - Убери нос! Случайную стрелу захотел? - зарычал лейтенант Зингано, - И вообще, готовься возглавить вылазку. К нам скачет посыльный. Жопой чую, везёт приказ очистить поле боя.
   Так и оказалось. Колдуны и генералы Исхальдии решили, что сейчас настал самый подходящий момент для того, чтобы уничтожить временно оставшиеся без командования вражеские силы.
   Через минуту из ворот выезжали мы с капитаном, за нами выходил весь отряд. Вслед за нами вышли и вооружившиеся перебежчики. Они были очень злы на своего бывшего патрона.
   Пока они строились, я наблюдал, как колдуны расчищали путь отряду Ансельмо Чёрного. Смерчи уносили организованные отряды, молнии громили одиночек. Ансельмо Чёрный тоже не бездействовал, раз за разом вызывая свои испепеляющие круги.
   Наконец прозвучал сигнал к атаке, и коробочки пехоты двинулись вперёд. Мы подождали, пока они нас обгонят, и пошли следом. Капитан построил отряд буквой "Г", длинной стороной перпендикулярно стене. Для начала мы прошли, почти пробежали вдоль стены, сбивая те отряды умалишённых, которые всё ещё ползли на стены. Это было несложно. Затем мы развернулись лицом к штабу противника и двинулись в лоб на те отряды, которые ещё продолжали двигаться в сторону города. Обернувшись, я обнаружил, что Айсфинг скачет позади меня, а из ворот выходят городские легионы. И когда она успела? С отрядом она вроде бы не выходила. Я думал, она до сих пор сидит с Риски.
   Очистка поля боя прошла легче, чем мы ожидали, несмотря на то, что среди помощников Амиргона Сумасшедшего нашлись толковые командиры. Уж и не знаю, чем колдун сумел привлечь к себе на службу вменяемых людей. Никогда не смогу понять тех, кто служит таким чудовищам. Командиры противника сумели организовать неплохую оборону, стянув к временным укреплениям те отряды верных людей, которые служили колдуну с начала его завоеваний, и развернули несколько отрядов умалишённых нам в тыл. Очевидно, среди командиров было несколько слабых колдунов. Но потом что-то произошло, и магия лишения воли исчезла. Скорее всего, Ансельмо Чёрный добрался до источника этой магии. Отряды умалишённых остановились и пришли в себя. К ним тут же рванули их бывшие сослуживцы, чтобы объяснить, как их использовали. После этого войска Сумасшедшего начали разбегаться. Вся кавалерия была занята с Ансельмо Чёрным, так что преследовать их было некому, да и незачем.
   Я всё сражение тупо тащился за легионами и символизировал центр. В самом начале боя до меня долетела шальная стрела, стукнулась о доспехи и застряла в накидке. Я попытался её вытащить и не смог, попытался обломить, и у меня в руках осталось только древко. Наконечник с кусочком древка провалился за спину, между доспехом и накидкой, прорвал накидку и вылез наружу. При взгляде со стороны было абсолютное ощущение, что я пробит насквозь стрелой, которая застряла в теле, а наружу торчит только наконечник. Сколько я не вертелся, вытащить так и не смог. Так я и ездил с ним всё сражение.
   Наши бойцы в перерывах между схватками тут же углядели моё бедственное положение и прозвали меня "Полубитым". Ржали всем отрядом, даже раненные. Им бы только похихикать... Вытащил проклятый наконечник я только после боя, когда удалось спешиться.
   После боя городские легионы развернули охранять войска из Мирании, а нам, как самым уставшим, приказали готовиться уходить отдыхать в замок. Бойцы начали снимать доспехи и складывать их на телеги. Айсфинг, отрядным колдунам и части отряда капитан приказал позаботиться о повреждённых оборотнях - те постепенно регенерировали и приходили в себя.
   Я стоял со знаменем и не ожидал никаких сюрпризов. В ворота вошёл женский взвод. Девчонки, разгоряченные боем, весёло принялись описывать свои подвиги. Все сразу, звонкими голосами, пока Махи не наорала на них. Только после этого Махи смогла доложиться - раненых нет, уничтожено множество вражеских сил. Сразу после того, как капитан разрешил "вольно", на меня с коня рухнула Малуни:
   - Лион! Как я рада, что ты жив! Я так за тебя боялась! Тебя ранило стрелой, да? Как я рада, что ты цел! Я так тебя люблю!
   А затем обняла меня и прижалась крепко - крепко. Я сразу понял, что не смогу оторвать её от себя ещё долго время, а потому просто начал поглаживать по голове, успокаивая. Весь отряд, включая женский взвод, с жадностью впитывали картину происходящего.
   Малуни заплакала у меня на плече:
   - Я так тебя люблю! Я так за тебя боялась!
   Я стоял, как памятник, со знаменем в одной руке и дамой в другой. Стоять пришлось очень долго. Потом подошли девчонки, уговорили Малуни отпустить меня и сесть на коня. Жила немного обработал её, и до замка она ехала в лёгком трансе. В замке я снял Малуни с коня и отнес на руках в казарму. Нам удалось уговорить её, что она очень устала и хочет спать. Это было правдой, Малуни отрубилась почти сразу. Потом мне ещё пришлось за конем ухаживать вместо неё.
   Айсфинг я в этот день больше не видел. Мне как знаменосцу пришлось тащиться во главе отряда в замок, а княжна вернулась очень поздно. Я к тому моменту уже отключился. Это было свинством с моей стороны, я несколько раз пытался проснуться, чтобы сходить к Айси, но так и не смог. Всю ночь мне раз за разом снился сон про стрелу, которая летела мне в голову, но в последний момент отклонилась и попала в доспех. Человеческий разум тяжело справляется с осмыслением ситуации, когда его намеренно хотят убить.
  
   Глава 20. Порка.
  
   День после битвы начался с того, что меня выпороли передо всем отрядом. Перед построением весь отряд предвкушал увольнительную в город и грандиозную попойку. Но на построении капитан высказал свое очень болезненное неудовлетворение состоянием дисциплины. И ходили мы, ломая строй, и на приказы не реагировали, и вообще спали больше, чем бодрствовали. Я стоял в общем строю и не ждал никаких подвохов от судьбы, пока меня не вызвали.
   - А покажи-ка мне, дружочек, как ты мне хоругвь отдал, - сказал капитан, подавая мне копьё. Я изобразил, как отдал копьё, вытащил меч и кинулся на умалишенных.
   - Вот так! - загремел капитан, - Как только он увидел подругу в опасности, сразу забыл про порученные обязанности, командир у него в качестве подставки, а он побежал делать что вздумается! Запомните раз и навсегда! Вы делаете то, что вам поручили. Поручили стоять в воротах - стоите в воротах. Поручили держать знамя - держите знамя. Если нападают на ваших друзей - подруг, то их будут защищать те, кому поручено. Если нападают на вас, а вы держите знамя, значит, дело тех, кому поручено, защитить вас. А вы стоите и держите! И ни с места! А если защитить подругу или вас некому, значит, судьба ваша такая! Если каждый будет делать что вздумается, мы потеряем управление и погибнем все! Поэтому! Назначаю сержанту Лиону десять плетей! Учитывая то, что он был относительно полезен, две плети снимаю. Исполнить наказание! Восемь плетей!
   Я начал выкрикивать имена:
   - Брун, Лешак, Серый, Баран.
   Те, кого я назвал, должны будут держать мои руки - ноги прижатыми к столбу во время порки. У нас есть право самим выбирать этих людей. Обычно все выбирают приятелей - есть надежда на то, что они тебя не уронят в пыль, если потеряешь сознание. Обычно люди теряют сознание после шестого удара. Специальная многохвостая плеть у сержантов вырывает кусочки мяса из спины, а удары они наносят с большими промежутками, чтобы боль успела дойти до сознания.
   Пока готовили столб, капитан успел объявить:
   - Сегодня никаких увольнительных. Занятия с оружием до вечера. Вечером получите бочки с вином.
   Краем зрения я заметил, как от первого удара во все стороны полетели кусочки кожи. Как-то подозрительно много кусочков. Я продержался три удара.
   В себя я пришёл в камере рядом с лазаретом, сюда обычно относят наказанных отлёживаться после порки. Пришел в сознание от того, что доктор лил на мою спину солёную воду с какими-то травками. Боль была ужасная.
   - Зачем же солёную воду? - заскрипел я.
   - Чтобы заражения не было, - весело ответил доктор, - Я на тебя лечебные травки потратил, которые целых два часа собирал. Будь благодарен! У меня после вчерашнего сражения куча раненных, а я на твою дурь время трачу.
   Я хотел сказать, что очень благодарен, но получился только стон.
   - Не стоит благодарностей, - веселился доктор.
   Я повернул голову и обнаружил рядом с собою Бруна. Брун держал бутылку с чем-то булькающим. Я приник к горлышку. Слабо разведённое вино. То, что надо.
   - Ты тут откуда?
   - Перерыв в занятиях. Командиры свирепствуют. В город никого не выпускают. Все ребята в недоумении. Все думали, что нас похвалят за то, что хорошо сражались, а вместо этого - сплошное железо.
   - Это проклятая большая политика. Помнишь, как после прошлого сражения городские легионы пошли лавки громить? Если они сейчас увидят в городе наших ребят, то поймут, что защищать город некому. А так мы нависаем над городом и готовы к действию. А для того, чтобы застращать весь отряд, решили выпороть любимую игрушку. А кто у нас всё время на виду торчал? Так что логика прямая. Если меня не жалко, то и никого не жалко.
   - Как-то ты очень глубокомысленно завернул. Слабо верится. Тут Малуни приходила, накапала целую лужу.
   - Знать бы, что мне с ней делать...
   - Счастливый ты. Столько девчонок вокруг тебя! А ты кого-нибудь из них выбрал?
   - Нет. Все хорошенькие. Никого не могу выбрать. Малуни больше всех нравится.
   - Значит, лучше ни с кем не сходиться. Батя говорил, нельзя сходиться с теми, с кем можно жить, можно сходиться только с теми, без кого жить нельзя.
   - Красиво сказано. Возьму на вооружение. Что из города слышно? Мы победили?
   - Официально ещё ничего не объявляли. Но купцы говорят, что Мирания теперь станет колонией Исхальдии. В неё уже отправились войска. Наши и перебежчики. Они не были в восторге, но что поделать? Город надо восстанавливать, а там все грамотные люди убиты и половина населения вырезана.
   - Как так?
   - Колдун умалишённых никак не сдерживал после обработки. Они и разбрелись по городу, утолять примитивные желания. Кто убивал, кто насиловал, кто просто жрал.
   - Так там что, весь город в руинах?
   - Получается, так.
   - Люблю я сумасшедших колдунов. Как Колода, не знаешь?
   - Линара? Не появлялась.
   - Сходи к ней. Скажи, я ей соболезнования хотел передать, но не смог дойти и не смогу.
   - Меня не пустят. Девчонок просить придётся.
   - По специальной просьбе, с разрешением от капитана, пустят.
   - Ладно, у меня перерыв скоро закончится.
   Я уснул. Вечером пришли Мура, Вара, Мия, Махи, Мила, Брун и Лешак. Принесли с собою кучу еды и вина. Сказали, что у отряда что-то вроде праздника, всех кормят и выкатили много бочек. Потом принялись ругать капитана за совершенно несоразмерное наказание. Поскольку я всё ещё лежал на животе, меня кормили и поили с рук. Последней пришла Малуни, принесла ещё одну гору еды. Её как новичка организовали кормить меня. Малуни отнеслась к делу очень ответственно.
   - Слышали анекдот про импотента, старика и сволочь? - спросила Вара, - Нет? Старик - это тот, кто не хочет и не может. Импотент - это кто хочет, но не может. А кто может, но не хочет - тот сволочь.
   Все засмеялись, кроме Малуни. Она была единственной, кто не понял, в чём юмор и на кого намекала Вара.
   Заглянул доктор:
   - Впервые вижу, чтобы у наказанных было так весело.
   - Да мы вообще весёлые, - ответила Мурия.
   Девчонки принялись рассказывать разные анекдоты. Часть их хорошего настроения передалась и мне. В разгар веселья пришли капитан с сержантом Паргино.
   - Могу я поговорить наедине с Лионом?
   Вся моя команда испарилась.
   - Привет, Лион. Я хотел бы тебе кое-что объяснить. Мне нужно было удержать отряд в замке, поэтому твой маленький промах оказался как нельзя более кстати. Надеюсь, тебе не больно?
   - Э-э, простите, сударь?
   Капитан снял ткань с моей спины и удивлённо посмотрел на сержанта Паргино:
   - Я тебе какой плёткой приказал его пороть?
   - Гладкой, господин капитан, - ответил сержант, протягивая капитану плеть.
   - А почему ты протягиваешь мне строгую плеть для наказания особо тяжких?
   Сержант удивлённо поднёс инструмент к глазам:
   - Виноват, господин капитан. В темноте взял не ту плеть. У них ручки одинакового цвета.
   Я не смог не засмеяться.
   - Идиоты вокруг, - прошипел капитан, а затем добавил громким голосом:
   - Лион, идея была в том, чтобы примерно выпороть тебя лысой плёткой, больно, но без повреждений. Колдуны должны были обеспечить видимость большой крови и потерю сознания после четвертого удара. Нужно было запугать весь отряд, иначе войска бы нам весь город разнесли. А получается, мы тебя всерьез выпороли. Ну, ты парень молодой, выздоровеешь, тебе наказание на пользу. Как говорил мой папочка, розга соображение прямит и ум правит. Снимаю тебя со всех работ на неделю. А вот сержанта Паргино придется выпороть за тебя, восемь ударов.
   Сержант побледнел, но повторил:
   - Есть восемь ударов.
   Я вспомнил искреннее удивление сержанта, когда он был уверен, что у него лысая плетка, и попросил:
   - Пожалуйста, простите его.
   - Ну что, сержант? Боец просит простить тебя. Будешь ему должен.
   - Буду должен, - подтвердил Паргино.
   - Ещё одно дельце, Лион. Не знаешь, где Линара?
   - Она сильная. Скоро появится. Переживёт горе и появится.
   - Буду надеяться, что так.
   Капитан с сержантом ушли, вернулась моя компания. Пока они рассаживались, я обдумал вероятность того, не было ли явление капитана комедией. Пришел к выводу, что, скорее всего, нет, уж слишком искренним было их удивление.
   Общество горело желанием узнать, зачем приходил капитан. Я подумал и решил не рассказывать всей правды:
   - Да, в общем-то, извиниться. Они не хотели меня так сильно наказывать. Разрешили неделю бездельничать.
   - Ура-а! - обрадовалась Малуни. Мури и Мила засмеялись. Очевидно, их мысли о том, чем я буду заниматься эту неделю, отличались от планов Малуни.
   - Ещё капитан спрашивал, где Линара, вы её нигде не видели?
   - На утреннем построении рядом со мною стояла, а с тех пор где-то прячется, - сказала Вара, - мы хотели с ней поговорить, но никто не смог перехватить.
   В этот момент пришла Айсфинг. Воцарилось глубочайшее молчание.
   - Линара, ты где была? Я так хотел к тебе зайти, поговорить, высказать сочувствие, а ты невесть где. Ты как вообще?
   Айсфинг прошла к моему изголовью, отобрала у Малуни тарелку с жареным мясом и засунула кусок себе в рот:
   - Я такая счастливая! У меня был кто-то, кого я могла любить, всеми силами, искренне и без задних мыслей. Конечно, это всё было самообманом, но не думаю, что у всех было в жизни такое счастье. Риски был обычным эгоистом, он пользовался мною, как хотел. Я чистила ему коня и точила меч, а он хвалился перед другими своим обаянием. Я тут поговорила с некоторыми ребятами, они подтвердили твои слова, Лион. Прости, что не верила. Но хотя бы некоторое время я была счастлива.
   - Риски потом изменился. Ты его здорово изменила. Он очень тебя зауважал. Кстати, те ребята, с которыми ты разговаривала о Риски, они остались живы?
   - Да, вполне. Почти целы. А в чём Риски изменился?
   - Мы, наверное, пойдём? - предложил Брун, и все потихоньку покинули зал. Я тем временем пересказывал княжне последний подслушанный разговор Риски. С каждым следующим словом глаза Айсфинг наливались сильным зелёным светом. Чтобы успокоиться, она отправляла в рот один кусочек мяса за другим.
   - Спасибо, Лион. Ты мой единственный и настоящий друг. Тебя наказали за то, что ты пытался спасти меня? Извини, я тогда совсем не в себе была.
   - Забудь... это было частью большой политики капитана. Извини, что не зашел к тебе вчера вечером.
   - Ты не смог бы зайти. Я барьер на дверь поставила.
   - Тебя капитан искал. Зайди к нему, доложись.
   - Обязательно, - пообещала Айсфинг.
   Но сначала она поцеловала меня в щеку и вылизала всю кровоточащую спину. Как это ни удивительно, но боль ушла. Когда она подняла голову, глаза у княжны были ярко-красными. Айсфинг положила голову рядом с моей и зашептала:
   - Я всем приношу неприятности. Вчера я пила кровь Риски. Сегодня - твою. Как скоро мне придётся пить чью-то ещё предсмертную кровь? Может, мне лучше не жить?
   Так вот чем она занималась, когда изображала бесконечное горе на бастионе. А я ещё гадал, почему она присоединилась позже.
   - Даже не смей думать в таком духе. Это не ты напала на город, а сумасшедший колдун. Без тебя было бы намного хуже. Ты честная, заботливая и добрая. Таких очень мало.
   - Спасибо, Лион. Мне гораздо лучше.
   Княжна ушла, топая широким солдатским шагом. Привыкла изображать мальчишку. Как бы её отучить?
   Вечером ещё раз зашел сержант Паргино:
   - Лион, честное слово, случайно перепутал. Я тебе должен. Если чего хочешь, принести там или в городе чего купить - только скажи.
   - Спасибо, господин сержант. Сами видели, у меня тут есть, кому приносить. Думаю, в каком-нибудь бою спасёте меня... и ещё не раз.
   - Это я тебе могу обещать, - обрадовался сержант, ещё раз попросил простить и убежал. А я подумал, что таким образом ко мне вернулась шутка с жеребцом, когда сержанту очень сильно нагорело. Тогда Паргино очень долго ходил с разбитым лбом. Он так и не понял, что это я его подставил под удар.
   Ночью у меня сильно разболелись порезы и поднялась высокая температура. Никто ко мне не пришел, и только добрый доктор смазал раны бальзамом. Боль ушла, но всё равно я всю ночь метался в кошмарах. Опять снилось, что в меня летят стрелы.
   Три дня я ходил только от казармы до кухни и обратно. Все эти дни Малуни вертелась возле меня и при малейшей возможности устраивала скандалы в духе: "Как ты смеешь так медленно выздоравливать, я тебя так люблю, а ты мне приносишь так много волнений своими болячками!" Поначалу я думал, что это у неё шутки такие. Но потом понял, что это всерьёз.
   На четвёртый день безделие надоело, и я попросился, чтобы меня поставили в расписание караулов. Моё предложение было с благодарностью принято, и тем же вечером я оказался на ночном дежурстве вместе с Мури.
   Мури ринулась в наступление сразу, как только ушел разводящий:
   - Почему Миле можно, а мне нельзя?
   - По очень простой причине. Мне сейчас настолько больно, что это отбивает всякое желание.
   - А можно, я хотя бы попробую? А то эта твоя малолетка нам четыре дня не давала к тебе подходить.
   - Мне будет больно. Лучше подсаживайся под крылышко и расскажи что-нибудь. Что будешь делать после того, как закончится контракт?
   - Куплю магазинчик со шляпами, найму продавца и служанку.
   - О-о, это уже интересно.
   - Потом рожу от тебя ребенка. Надеюсь, ты не откажешь девушке в такой малости?
   - Опять ты за своё.
   - А о чем ещё мечтать приличной девушке? Только о том, чтобы родить ребенка от любимого человека.
   - Какие разговорчивые вы стали со времён первой встречи.
   - Приходится. А то кружатся тут всякие дуры малолетние, нагло вперёд лезут, старших не уважают.
   - Почему вы решили, что я поведусь на малолетних истеричных дур?
   - Умом понимаешь, а чувствам все равно страшно. Вдруг уведут насовсем такого розовощекого...
   В этот момент прямо по темноте пришла Айсфинг, постучалась в сторожку:
   - Можно, я с вами посижу? А то мне очень одиноко.
   - Ты очень вовремя. Если подопрёшь меня справа, я как раз буду в равновесии, - ответил я.
   - А я как раз собиралась соблазнить Лиона, - сказала Мури.
   - Я тебе не помешаю. Будем соблазнять вместе, - заверила Айсфинг, - хотя в таком состоянии он вряд ли чего-нибудь захочет. Главное - это не хлопай его по спине и на плечи резко не опирайся.
   Девчонки устроились у меня на плечах, я накрыл их руками, как крыльями, и накинул одеяло. В Исхальдию пришла долгожданная прохлада. Днём не было жарко даже в шерстяных тканях под доспехами. Горожане радовались наступлению делового сезона, и только часовые замерзали ночами на продуваемых всеми ветрами стенах. Но кому было дело до часовых? Нам приходилось покупать шерстяные одеяла за свои деньги.
   - Куда пойдём в следующую увольнительную? - попытался я отвлечь внимание дам. Не получилось.
   - Лион, как думаешь, зачем город нанял женский взвод? Внучке охрана нужна, как её карете пятое колесо, - спросила Мури. Этот вопрос застал меня врасплох. Мури умела задавать неожиданные вопросы.
   - Может быть, как парадная свита для внучки? Чтобы с помпой в город въезжать. Кстати, мне говорили про охрану не только внучки, но ещё и других благородных дам. Ах да, это было ещё до вас.
   - Она нас ни разу в город не брала. И другие дочки аристократов благополучно обходятся охраной из людей своего рода.
   - Готовится какой-то дальний поход. В замке золотые слитки переплавляют на мелкие монеты, готовят еду долгого хранения, заказали фургоны и шатры для дальних перемещений, - поделилась наблюдениями Айсфинг.
   - Исхальдия готовится завоевать все прибрежные торговые города? - удивилась Мури.
   - Скорее, весь северный континент. Город заказал три тысячи комплектов овечьих шуб и шапок для северных условий.
   - Зачем им эти голодранцы? И почему тогда так мало людей?
   - Сама недоумеваю.
   - А может быть, южный? Там много богатых городов, - предположил я.
   - Через море тяжело войска перевозить и снабжать. Кроме того, Исхальдии придется много вложить в восстановление разрушенной Мирании. Тут не до войны, - отмела такую идею Айсфинг. А затем предложила Мурии:
   - Давай лучше займемся более полезным делом. Расшевелим одного чурбана. Я целую в щечку слева, а ты справа. Начали? - предложила Айсфинг. Мурия с энтузиазмом поддержала.
   Айсфинг целовала ласково, едва касаясь мягкими губами щеки, Мурия примитивно чмокала с такой силой, что ещё бы чуть-чуть, и было бы больно.
   - Очень мило. Только зря стараетесь, бог любви не посетит того, у которого раны болят так сильно, как у меня. Так что целуйте, мне очень нравится.
   Но бог любви посетил, и мужской орган отреагировал так, как и должен был. Айсфинг привычно запустила руку в штаны, достала орган и вручила его Мурии:
   - На, учись, я лучше целовать буду.
   Мурия не знала, что делать с тем, что увидела. Я засмеялся:
   - Ты же говорила, что знаешь все премудрости и тайные техники жриц любви города?
   - Ну да. Знаю. Теоретически.
   Умудренная опытом Айсфинг начала показывать. Мурия схватила цель изо всей силы, как рукоять меча. Ужаснулась даже Айсфинг:
   - Оторвёшь!
   Мне было так смешно, что даже возбуждение прошло.
   - Ничего, сейчас восстановим, - сказала Айси, одним движением расправила накидку на Муре, вторым положила мои руки на её нагие груди, а сама принялась целовать меня в щечку самым нежным образом.
   Груди у Мурии были большими и нежными. Бог любви вновь посетил меня. Безумно преданные дамы трудились надо мной до тех пор, пока не потекло. Через час они повторили подвиг ещё раз, а ещё через час в третий раз, чем совсем лишили меня сил. Хорошо, хоть в школу в этот день не надо было идти.
   Всю ночь мы провели, рассказывая друг другу разные страшные истории. Я гладил Мури по грудям, а Айсфинг - по головке. Ближе к утру она сама переложила мою руку на груди.
   - Сегодня должна была быть та ночь, когда мы с Риски хотели сделать это по-настоящему, - тихо прошептала Айси.
   Что я мог сделать, кроме как поцеловать ее в щечку?
   Айсфинг заплакала. Мури взяла мою руку и сжала ею свою грудь, сильно - сильно.
   Утром на пути в казарму меня перехватила Малуни:
   - Ты не устал? Ты не простудился? Ты же ещё болеешь! Зачем ты попросился в караулы? Тебе совсем меня не жалко, я так волновалась за тебя!
   Шедшие сзади Айсфинг с Мури разулыбались до ушей и подошли поближе.
   - Малуни, я устал и иду спать.
   - А можно, я тебя поцелую?
   Айси с Мури отвернулись, чтобы не было видно, как они хихикают.
   - Давай лучше я тебя поцелую, - сказал я и чмокнул её в щечку.
   Лицо у Малуни приняло озадаченное выражение, как будто она чувствовала, что её в чём-то обманули, но не могла понять, в чем именно. Ко мне подошёл один из наемников, молодой гигант по имени Аргано, попросил переговорить наедине. Мы отошли.
   - Лион, слушай, братан, будь другом! Представь меня Колоде! Скажи, что я и ещё несколько ребят, мы это... короче, сделаем всё, что она ни скажет.
   Я посмотрел на парня и осознал, что он ужасно боится.
   - А чего сам не скажешь?
   - Да, а вдруг она не послушает или прогонит? Очень она нам нравится.
   На парня было больно смотреть. Последний раз я так боялся, когда шёл дарить однокласснице Силане найденный в скалах прозрачный камешек.
   - Ну ладно. Пошли.
   Мы приблизились к трём девчонкам.
   - Линара, вот парень, который очень сильно в тебя влюблен. Прошу быть знакомыми, Аргано. А ещё у него есть несколько товарищей, которые тоже горят желанием сделать для тебя всё, что угодно.
   Парень чуть не хлопнулся в обморок. Я насладился изумлённым выражением лица Айсфинг. Лица Мури и Малуни выражали крайнюю заинтересованность. Аргано отмер и даже смог пошутить:
   - Ну да, в общем, так. Хотя я шёл сказать, что я и несколько моих товарищей сочувствуем твоему горю и что мы готовы сделать для тебя всё, что скажешь. Побить там кого, или принести что хочешь. Для начала приглашаем тебя составить нам компанию в ближайшую увольнительную и быть песочной королевой.
   Игра в "песочного короля" была очень популярной среди парней. Суть её заключалась в том, что весь день песочному королю компания оказывала знаки чести и внимания, как королю, выполняла любые приказы, а вечером все игроки отвешивали "песочному королю" по затрещине. Немногие выдерживали на ногах все удары до последнего. Айсфинг не удержалась от шутки:
   - Я не выдержу столько оплеух.
   - Линара! Какие оплеухи! - гигант чуть не заплакал.
   - Шучу. Согласна. В ближайшую увольнительную.
   - Пообещай ещё что-нибудь просить нас делать до этого.
   Айсфинг засмеялась. Парень принял это за знак согласия и отошёл к своей сотне. Через некоторое время от сотни донёсся восторженный рёв. Я понял, что это не была сотня Аргано. Это был клуб поклонников Линары.
   Айсфинг ещё раз изумилась.
   - А вот теперь я действительно испугался, - сказал я.
  
   Глава 21. Песочная королева.
  
   На седьмой день после порки был выходной. Увольнительные получил почти весь отряд. Это был тот самый день большой попойки после большой победы, который у нас украли ради большой политики. Когда колонна, возглавляемая Айсфинг на муле, вышла из ворот замка, это было больше похоже на войну, чем на праздник. Ехала одна Айсфинг, остальные шли пешком. Чтобы чем-то занять ребят, Айсфинг придумала петь песни. Пели княжна и её почитатели, мы с девчонками молча тащились сзади.
   Я отстоял ещё одно ночное дежурство, на этот раз с Малуни. Большую часть ночи я проспал у неё на руках. В остальное время Малуни устроила мне строгий допрос - что я делал с другими девчонками, о чём мы говорили. Я дал волю фантазии.
   Малуни не сразу поняла, что я над ней смеюсь, а когда поняла, сказала, что если мои фантазии ограничиваются только этим, то она это легко изобразит. Правда, доказывать не стала, чем очень меня обрадовала.
   Мы тащились за колонной вместе с остальным женским взводом и строили планы, что будем делать, если удастся вырваться с общей попойки. Идеи были только у Мурии, она сказала, что знает одно интересное место.
   Где-то на полпути к городу меня посетила идея:
   - Знаете, девчонки, а ведь на месте Линары сейчас могла быть любая из вас. Парней в шестьдесят раз больше. Если хотите, каждая из вас может завести себе сотню постоянных поклонников.
   - Господин изволит смеяться над нами, - предположила Милиаки.
   - Мне никто не нужен, кроме Лиона, - сказала Малуни.
   - Сотня поклонников у меня и в городе была, - отмахнулась Мурия.
   - А почему же ты не замужем?
   - Они бедные были, папочка никогда не разрешил бы.
   В районе кабачков нас уже ждали накрытые столы и женщины известного сорта. На этот раз для гулянки выкупили целую улицу - рассадить две тысячи человек не такая простая задача. Гонцы с заказами блюд были засланы в город ещё вчера. Мы редко бывали в этом районе. Эта часть города предназначалась для тех солдат, кому надо было срочно напиться и подраться, поэтому мы озирались и старались всё запомнить. Я отметил, что на соседних двух улицах гуляли городские легионы. Это могло стать проблемой.
   Народ завопил и полез рассаживаться. Для Айсфинг приготовили возвышение. Мы сели подальше, чтобы не портить праздник почитателям нашей подруги. Солдаты принялся веселиться, наливаться вином и тискать подруг. Айсфинг подкладывали сразу трое, она улыбалась и периодически провозглашала тосты.
   Вышел певец и начал петь любовные баллады. Пел он слабенько, это был явно не самый дорогой певец. В очередной песне проскочил припев:
   - Любовь сладкая, любовь красивая
   Как у Ромуро с Инарой,
   Как у Риски с Линарой...
   Мне показалось, что ослышался, и я перевёл взгляд на княжну. Она тоже удивлённо смотрела на певца. Тот с упоением заливался, пока не дошел до припева. На этот раз сомнений не было. Княжна покраснела. Никогда не видел, чтобы она была настолько красной. История про любовь Ромуро и Инары была красивой историей, которую рассказывали в детстве всем девочкам.
   Публика не реагировала никак. То ли все прослушали, то ли хорошо знали эту песню.
   - Скажи-ка, дружище, а как давно поют эту песню? - обратился я к солдату, сидевшему ближе всего ко мне.
   - Да уже больше месяца. Парни любят песню про Линару.
   Ситуация прояснялась. Кто-то из тайных почитателей разболтал местному поэту историю про редкостную любовь Айсфинг, тот положил её на музыку, а ребята в подпитии наслушались о Линаре и сделали её мечтой. В этом случае о судьбе идола можно было не беспокоиться. Они порвут за неё любого.
   - Можно уходить, девчонки. Пойдём гулять?
   Мы наелись, градус опьянения публики повышался. Моим дамам стало скучно, идею поразвеяться все восприняли с удовольствием. Я прошел к Айсфинг (это было нелегко) и нашептал ей на ушко, что мы уходим. Айси была не против.
   - Заставь их попозже сделать что-нибудь глупое и безобидное, а не то они сами сделают что-нибудь глупое и опасное, - посоветовал я напоследок княжне и откланялся, к огромному облегчению поклонников Линары. Они уже начали ревновать меня.
   Мы вышли на тихую улицу. Как же хорошо было без шума!
   - Куда пойдём? В кондитерскую кто-нибудь хочет?
   Все переели и в кондитерскую не хотели. Мы немного погуляли по рынку, забавы ради девчонки примеряли дорогие платья. Потом Мури вспомнила, что хотела показать нам одно заведение.
   - Я, честно говоря, не знаю, что там делают, но все там благодарили мастеров и говорили, что чувствуют себя намного лучше. По-моему, там делают особый лечебный массаж, - призналась Мури.
   - У кого не болят мышцы после занятий? - спросил я. Ответом был долгий стон, и решение было принято.
   По дороге к лечебному центру мне стало страшно. Вокруг стояли такие дворцовоподобные дома, что мне захотелось вернуться к пьяным наемникам. В богатых районах одно появление такой чёрной публики, как мы, может стать достаточным доказательством злых умыслов, с немедленной смертной казнью на месте поимки. Идти пришлось далеко, и за время путешествия я успел дозреть до крайней степени паники.
   В лечебном центре нас приняли более чем радушно. Пожилая тетенька за конторкой на входе улыбнулась так, будто всю жизнь мечтала нас увидеть:
   - О-о, спасители города? Думаю, мы можем для вас сделать скидку наполовину. Вам какой массаж, специальный лечебный, бодрящий или просто приятный?
   Девчонки вросли в пол, разглядывая обстановку с коврами, зеркалами и пальмами в кадках между колонн. Пришлось отдуваться мне. Я вернул даме её широкую улыбку:
   - Мы, честно говоря, даже не знаем, что у вас происходит. Один хороший товарищ говорил, что у вас хорошо. Можно узнать подробнее?
   Дама разулыбалась ещё шире:
   - О, это так мило. У нас делают массаж. Можем восстановить негнущуюся после ранения руку. Можем поставить на ноги ребенка, который не ходит. Для этого, правда, используются специальные грязи, ими же лечим бесплодие у женщин. Можем сделать такой массаж, от которого захочется жить даже тем, кто уже больше года в депрессии. Можем сделать просто приятный массаж.
   - А сколько стоит приятный?
   - Я бы рекомендовала ещё дамам выпрямляющий массаж, чтобы ноги не приобретали вид колеса, от верховой езды. А вам, молодой господин, массаж спины, чтобы убрать искривлённость.
   - Это не искривлённость. Меня выпороли, и раны ещё не до конца зажили.
   - В таком случае вам пригодится массаж ногами со специальными мазями, чтобы убрать рубцы.
   После этого дама выкатила такую сумму, на которую можно было купить шесть женщин солдатского уровня на каждого. Я даже не успел удивиться тому, что бывает массаж ногами.
   - Это без учёта скидки, со скидкой вдвое дешевле, - поправилась распорядительница.
   Я в растерянности обернулся к девчонкам. За такую сумму в моих краях корову купить можно было. Каждому.
   - Раз в жизни можно попробовать. Зря нам, что ли, деньги выдали? - сказала Мури.
   - В меня три стрелы в доспехи попали. Каждый день снится, что меня протыкают. Хочу расслабиться, - поддержала Мила.
   - Тогда я вам назначу успокаивающий, - пообещала распорядительница.
   - А я лучше в холле посижу, - сказала Малуни.
   Дама улыбнулась так, будто была рада Малуни больше всех:
   - Я распоряжусь принести вам чай и сладкие орешки. Остальные... вас до оргазма доводить?
   Воцарилась тишина.
   - Наши девочки могут погладить так, что желание вырастет в разы, но оргазма не будет, оставят вас друг для друга. А могут устроить и множественный оргазм. Всё зависит только от вашего желания.
   - Я тоже иду, - пискнула Малуни. Судя по её испуганному виду, она не оргазма хотела, а просто боялась оставлять меня наедине с парой тигриц. Девчонки покраснели и начали искать утерянный дар речи на каменных плитах пола.
   - А как дешевле? - спросил я. Голос у меня был ещё более писклявый, чем у Малуни.
   - О, значит, вы не вместе? В таком случае девочки доведут вас до верха наслаждения. И это дешевле. Удерживать на уровне приятного возбуждения долго очень сложно. Полагаю, вам лучше предоставить общую комнату? Или молодому господину отдельную?
   - Общую, - ответили хором Мила и Мури.
   - Вы такие молодые и такие красивые, - сказала дама и исчезла.
   - Мури, ты куда нас вообще завела? - зарычал я, начиная сожалеть о напрасно потраченных деньгах.
   - Сюда разные люди ходили, и мужчины, и женщины, богатые все, - начала оправдываться Мури.
   Пришла молодая служанка, закутанная во много слоёв прозрачной ткани, пригласила внутрь. В зале нас для начала засунули под имитацию водопада, мыться. Малуни пережила некоторый шок, когда поняла, что придётся снимать всю одежду. Но когда посмотрела на обнажённых Мури и Милу, решилась. Я отвернулся, чтобы облегчить ей решение. Потом нас положили на столы. Появились четверо хихикающих девушек в лёгких одеждах.
   Нас мазали маслом и гладили. Я чуть не уснул, но когда девушки вспорхнули на столы и начали массажировать ногами, держась за тросы под потолком, стало не до сна. Потом нас разминали руками и гнули через колено. Меня ещё пощадили как раненого, а на то, как ломали девчонок, было страшно смотреть. Они попискивали от боли. Потом пришла очередь ласковых поглаживаний ладошками, губками и перьями птиц. Тут у массажисток возникли проблемы. Они перекинулись парой слов с хихиканьем, а затем старшая взяла слово:
   - Хорошие мои, вы всё время ожидаете удара. Там, где мы касаемся, вы тут же напрягаетесь. А некоторые мышцы у вас вообще никогда не расслабляются. Это нерационально, так вы быстрее устаёте и теряете часть ловкости. Здесь вас не обидят и не ударят. Расслабляйте мышцы там, где мы касаемся. Позвольте нам сделать вас мягче и здоровее.
   После этого обращения дела пошли получше, но возились они всё равно с нами очень долго. Я пригляделся к массажисткам и заметил сеточки морщин у глаз. Я понял, что с нами работали сверхумелые мастера. Ласковый поглаживания, чередуемые ломаниями позвоночника через колено, производили впечатление. Они выгоняли состояние сжатости в комочек, привычную постоянную готовностью контратаковать из любого положения. Удивительно, но до сих пор я этого даже не чувствовал.
   Потом нас начали ласкать. Чем нас только не гладили! И грудями, и руками, и губами. Массажистка иногда поглаживала мужской орган, но как только чувствовала нарастание возбуждения, принималась ласкать вокруг. Сладкая пытка продолжалась добрый час. Добившись от меня двух фонтанов, массажистка удовлетворённо отступила. Девчонки стонали от восторга почти непрерывно.
   Потом нас засунули в маленький бассейн, отмываться от масла. Обессиленные, мы сели четырёхугольником, спина к спине.
   - Лион, почему, когда ты рядом, мне совершенно не стыдно снимать одежду? - спросила Мурия.
   - И у меня такое же ощущение, - подтвердила Мила.
   - Это потому, что нас измучили и изнасиловали руками четыре раза, - сказала Малуни.
   - У меня и до этого такое ощущение было, с первого взгляда, - упорствовала Мури.
   - У меня есть вопрос получше. А захочется ли нам когда-нибудь обычного сожития после такого объёма удовольствий? - Малуни была в ударе.
   Все засмеялись. Вопрос был не в бровь, а в глаз. Кое-как мы собрались и вывалились на улицу, остывать. Пришлось постоять перед входом, пока уличная прохлада не привела нас в чувство. Не успели мы двинуться, как нас догнала служанка и сообщила, что нам как красивой компании предоставляют скидку, приглашали заходить почаще. Стоимость массажа нам установили в одну шестую от полной. Мы призадумались.
   - Куда пойдём? - спросила Мури, когда мы вышли из дорогого района.
   - По домам, - сказал я, - вам нужно показать родителям, что вы живы.
   - Мне не нужно, - надулась Мури.
   У каждого сержанта должен быть отработанный пристальный взгляд, чтобы подчинённые пугались одного вида. Именно такой взгляд я и устремил сейчас на Мури (я позаимствовал его у сержанта Мальмо). Мурия похмурилась и сдалась. Добрый час я провожал Малуни и Милу по домам, последней довел Мури. Через полчаса Мури вышла, а следующий час мы собирали оставленных Милу и Малуни. После встречи с родными девчонки вышли притихшими и задумчивыми. Мы пошли забирать Айсфинг.
   Приблизиться к улице пира не получилась, так как Красный отряд обходил квартал торжественным маршем. Впереди несли на столе, как на троне, улыбающуюся Айсфинг. Княжна пританцовывала, а перед торжественной процессией бежали добровольцы и требовали поклониться Линаре, песочной королеве отряда, образцу верной любви и преданности. Поначалу я испугался и подумал, что теперь-то точно схватки с городскими легионами не избежать. Но потом обнаружил, что городские солдаты участвуют в шествии с тем же восторгом, что и наши. Они тоже слышали песню про Линару.
   Один из солдат городских войск чуть не отвесил мне оплеуху за то, что я не кланяюсь королеве. Я сказал, что я её брат и что мы с ней в одном отряде. Верзила посмотрел на мои погоны, на девчонок рядом со мной и прослезился, просил передавать Линаре нижайшие поклоны.
   Мы влились в шествие и вместе вернулись на место пира. Айсфинг провозгласила ещё несколько тостов, затем заявила, что за ней явились её друзья и охрана, что ей вспомнилось про Риски, и что она уходит печалиться в одиночестве под нашей охраной.
   Компания проревела Айси ещё несколько приветствий и неохотно отпустила. Мы выбрались на тихую улочку, Айси одела маску и стала неузнаваема. Мула повёл я.
   - Где были?
   - В массажном салоне, по родным ходили. А ты как, не устала? В центр пойдём что-нибудь покупать?
   - Нет, я устала есть, да и поздно уже. Давайте только в порт сходим, и сразу домой. Хочу остыть. А что там было в салоне?
   Мы замолчали. Ни я, ни девчонки не решались рассказать, что там происходило. Айсфинг как будто забыла про вопрос. Она погрузилась в себя и так, молча, мы дошли до порта. Отвлеклась княжна только один раз, купить орешки в сахаре и питьё. В порту Айси уселась на песочке и принялась смотреть на волны. Мы с девчонками тоже устали и счастливо молчали до тех пор, пока Мури не вспомнила смешную историю про контрабандистов.
   - Понравилось быть королевой? - спросил я княжну по дороге в замок.
   - Понравилось. Шумно только очень. Так что там за массаж был?
   Девчонки не сразу, но понемногу рассказали, как было дело. Айси задумалась, а потом заметила, что в этом может быть нечто полезное.
   - Возьмите меня с собою потом в следующий раз, - приказала Айсфинг. Это была не просьба, а именно приказ королевы. Девчонки удивленно замолкли, но княжна уже погрузилась в себя и даже не заметила их удивления.
   - Как к родным сходили? - спросил я для отвлечения внимания.
   - Меня папа спрашивал, правда ли, что я выхожу за офицера, - ответила Мури, - Когда узнал, что нет, засмеялся. Потом сказал, что уже и не ожидал, что из меня может получиться нечто полезное. Сказал, что видел меня на стадионе, во время разгона буйства, и гордится мной. Так что меня, можно сказать, похвалили.
   - А мама?
   - А маму он не приглашал. Она у него с некоторого времени нелюбимая жена. Рядом только третья жена сидела.
   - А моя мама мне очень рада была, и брат с сестрой тоже. Я им денег оставила, они теперь целый месяц могут хорошо есть, и мясную пищу тоже, - зачирикала Мила.
   - У меня тоже почти все деньги отобрали. Сказали приносить ещё, сказали, родителям на спиртное не хватает, только я половину денег заранее за подкладку засунула, так что они не всё смогли найти, - похвасталась Малуни.
   - В следующий раз не буду тебя домой заводить, - пообещал я.
   По возвращении в замок меня вызвали к капитану. Я распрощался с девчонками и отправился к начальству. Там уже был лейтенант Зигано.
   - У нас в отряде кто-то распространяет наркотики. Завтра будьте готовы провести обыск в казармах во время утреннего построения. Распространитель наверняка сегодня закупит партию. Никому ни слова. Вы двое обыскиваете женскую казарму. Наркотики выглядят как кусочки мёда, завернутые в фольгу, - приказал капитан.
   - Я никогда не видел мёд, - сказал я.
   - Я тоже, - признался лейтенант, - Где же они его взяли? Он исчез сколько лет назад!
   - Наркотики в меду были одним из основных экспортных товаров Исхальдии. Они этот мёд запасали бочками. После катастрофы они его перестали есть, тратят только на наркоту, хватило до наших дней. Ужасная штука, вызывает привыкание за несколько приёмов и разрушает душу полностью. Пока у нас не начались убийства, надо это остановить. Вот, смотрите, Долж дал, это отобрали у замковой гвардии, - капитан протянул нам кусочки медной фольги. Внутри было вещество жёлтого цвета, очень вязкое и тягучее.
   - Дело на контроле у Должа. От меня требуют срочных мер. Остальные капитаны и сержанты уже знают, кроме Милиаки. Она прошла рудники и может быть замешана. Ей ничего не говорите, - закончил капитан.
   Утро началось с того, что капитан построил весь отряд и прочитал длиннющую лекцию о действиях при отрицательных температурах. Мы с Зигано в это время обыскивали женскую казарму. Катышки из медной фольги нашлись только под одеялом у Мури. Другие группы нашли в матрасах у троих солдат по два - три неиспользованных шарика.
   Капитан созвал совещание в самом глубоком подвале арсенала. Присутствовали все офицеры, сержанты, доктор и отрядные колдуны. Все ведущие люди отряда, кроме Милы.
   - Мы нашли тех, кто употребляет наркотики, но так и не нашли торговца, - начал капитан, - Лион, как думаешь, может Мури быть торговцем или наркоманом?
   - Нет, сударь, не может. Не тот человек. Стащить у папы денег, чтобы купить игрушек для бедных детей - это да.
   - Линара?
   - Подбросили.
   - Кто и зачем? Использованную фольгу в таком количестве - мы же не идиоты, она всё время на виду, никто никогда не видел её под наркотиком. Другое дело, если бы подбросили целые дозы... Тогда мы могли бы подумать, что она торгует.
   - Возможно, у торговки просто не было времени избавиться от фольги более умным способом, - предположила Махи.
   Жила захихикал:
   - Могу предложить такой способ. Мы притворимся идиотами, выпорем Мури, как если бы она была торговкой, а у нас есть такое хорошее заклинаньице, которое показывает, кто при этом будет радоваться. А я тем временем наведу справки у знакомых, кто из девчонок покупал дурь.
   - Откуда у тебя такие знакомые? Ты что, опять взялся за старое? - капитан устремил на Жилу сердитый взгляд.
   Жила заметно занервничал:
   - Самую малость, капитан, только для поддержания штанов. А потом, вы же знаете, знакомства иногда важнее всего, а как их завязывать ещё?
   - Ладно, действуй.
   - Паргино. Сделай такую плётку, чтобы она даже не почувствовала. И чтобы без ошибок на этот раз! Линара, ты обеспечиваешь море крови. Трава, ты ищешь тех, кто радуется.
   Все удивленно посмотрели на сержанта Паргино. Тот заметно смутился.
   - Ладно, сержанты, тяните жребий.
   Капитан написал на обрывках имена и бросил их в мешок. Мы начали тянуть. Я тянул первым. Сержантам Паргино и Зингано выпали парни, еще один парень выпал Махи, мне досталась Мури.
   Мне пороть Мури?
   Девчонки посмотрели на меня с ужасом.
   - Ничего менять не будем! - предупредил капитан и объявил построение отряда через два часа.
   Сержант Паргино утащил меня в заросли за замком, сказал, что знает, как сделать очень мягкую плеть. Мы долго срезали и мочили какую-то траву, потом заправляли волокна в рукоятку старой плётки сержанта. Получилось правда похоже на настоящую плеть. В замок мы вернулись как раз к моменту объявления общего сбора.
   Как я дошёл до плаца, не помню.
   Капитан произнёс горячую речь против наркотиков. Объявил, что каждый, кто попробует ими подсластить себе жизнь, поймёт, что это очень больно. А затем начал выкрикивать имена парней, уличённых в наркомании. Парни выходили, называли себе помощников.
   - Десять плетей!
   - Но гораздо хуже те, кто распространяет эту дурь и пытается обогатиться на чужой гибели. В распространении наркотиков уличена Мурия Мурмурипкиси. Двадцать плетей я назначил бы мужчине! С учётом того, что она женщина и не выдержит столько, снижаю до двенадцати.
   Мурия возмутилась со своего места:
   - Что за чушь? Я никогда не употребляла и не продавала...
   За препирания ей могли назначить ещё пару ударов. Я перебил её:
   - Мури, не спорь.
   Мури вышла из строя и начала называть имена:
   - Вара, Миу, Линара, Ахая.
   Я взглянул на Айсфинг - сможет ли она одновременно и колдовать, и держать?
   Айсфинг уверенно двинулась к столбу Мури.
   Всю торжественность момента испортила Мила:
   - Господин капитан, а можно, меня выпорют вместо Мури? Я не верю в её виновность. А потом ещё так хочется, чтобы Лион хоть что-нибудь со мной сделал.
   Мужская часть отряда хрюкнула от восторга. Капитан рассердился:
   - Я скажу сержантам, чтобы тебя на ночные вахты всегда с ним ставили. Пусть там шлёпает тебя, сколько захочешь.
   - Ага, от него дождёшься.
   Веселье мужского отряда перешло в хохот и захватило женский отряд.
   - Может, я тоже хочу, чтобы Лион что-нибудь со мною сделал? - приняла игру Мури.
   - О-о, - протянул отряд, не в силах смеяться дальше.
   Мне очень хотелось провалиться сквозь землю.
   Выходка Милы имела последствия. Из рядов мужского отряда вышел верзила и поднял руку:
   - А можно, лучше меня за Мурию?
   Вслед за ним начали выходить другие парни и поднимать руки. Набралось около сотни. Они посовещались между собой, и верзила сказал:
   - Господин капитан, Мурия известна в нашем городе. Она не могла этого сделать. Выпорите любого из нас или всех вместе, только не трогайте Мурию.
   Я запоздало сообразил, что зря надеялся на то, что парни не знают Мурию. По возрасту они, конечно, уже вышли из тех, кто мог получать от неё игрушки. Но у них могли быть братья и сестры. Или младшие соседи. Мой промах. Я должен был сообразить, что такое может произойти.
   Капитан удивлённо посмотрел на меня. Да, он попал в нелёгкую ситуацию. Порка Мури может вызвать значительное падение его авторитета в отряде, а в городе ему после этого вообще лучше не появляться. С другой стороны, если он уступит, мы не найдем ту, которая подставила Мури. Я повёл головой - нет, не отменяйте.
   Парням задрали рубашки, под груди Мури - чтобы не были видны - Вара сначала подложила приготовленную мною тряпочку. Только после этого рубашку подняли. Какая же тонкая спина у Мурии!
   Сержант Паргино начал считать. Удар, раз, два, три, четыре, пять, шесть... удар! Раз, два, три...
   Двенадцать ударов тянулись вечность. Мури потеряла сознание после четвертого, двое из парней - после пятого, третий, который достался Махи - после шестого.
   Я подбежал к Мури и взял её на руки, хотя девчонки пытались меня сердито отпихнуть. Я провел пальцем по спине. Иллюзия крови и лохмотьев кожи была абсолютная, но на ощупь спина была гладкой.
   - Потеря сознания - твоя работа? - спросил я у Айсфинг. Та покачала головой:
   - Похоже, перенервничала.
   Я отнёс Мури на руках в лазарет, там взял у доктора воду, мазь и сам обработал спину. Айсфинг помогала. Порезов не было, трава лишь немного посекла спину лёгкими разрезами. Из лазарета я унёс Мури в комнату, Айсфинг ушла на совещание. Вернулась она через час. Мурия в сознание не приходила.
   - Что-нибудь выяснили?
   - Всё ещё больше запуталось. Удовольствие получали четверо: Мила, ...
   - С этой всё ясно. Ревность.
   - Ахая (не та, что держала, а вторая), Мира и Зула. У Зулы абсолютное алиби - она со вчерашнего полудня была на кухне. При всём желании не могла подбросить. Видать, просто не любит нашу Мури.
   - А Мира - неловкая дурочка, которая если и захочет подбросить, то сначала потеряет и будет спрашивать весь взвод, не видел ли кто, - закончил я.
   - Вот-вот, - согласилась Айсфинг, - остается Ахая, но есть ещё вероятность, что кто-то подбросил фольгу вынужденно, и не получал удовольствия, а страшно мучался.
   - Придётся ждать Жилу?
   - Капитан так и сказал. Сержант Даринго нарисовал портреты Ахаи и Миры, Жила с ними отправился в город во главе небольшой армии. Портреты так себе, но узнать можно.
   Мури застонала и приподняла голову. Я тут же придвинул к её губам флягу с вином.
   - Ну спасибо, молодой господин, отодрали так отодрали, я от боли чуть не умерла, - сказала Мури, отрываясь от фляжки.
   Я удивился:
   - Какая боль? Мы специально для тебя плётку из мягкой травы сделали. Смотри, я себе по руке сейчас стукну, - с этими словами я взял плетку и хлестанул по ладони. Моя ладонь даже не покарснла.
   - Сравнил! У тебя ладонь - сплошная мозоль, а у девушек кожа нежная!
   - А ну-ка хлестани меня по предплечью, - Айсфинг оголила руку.
   Я хлестанул сначала по своей руке, затем по руке княжны.
   - Чувствуется, но не больно, - оценила Айси.
   - Вы грубые деревенские пахотные лошади, поэтому боли не чувствуете, - предположила Мури.
   - Я вижу, ты пошла на поправку. Как думаешь, кто мог подкинуть в твою постель фольгу? - Асфинг взялась за дело.
   - Какую фольгу?
   Айсфинг начала рассказывать предысторию. Я решил немного подразнить княжну, достал мазь, снял с Мурии одеяло и начал растирать по спинке лекарство. Нежно так, ласково. Айсфинг убедилась, что Мури её не видит, и зажгла зелёные глаза.
   Мури выслушала историю и ответила:
   - Подкинуть могла только Мира. Она за что-то ненавидит меня. Насколько я понимаю, просто зависть. Наркотиками торгуют Ахая и Била.
   - Откуда знаешь? - Айсфинг начала горячиться.
   - Стены сказали. Они прибыль делили и новые закупки планировали.
   - А почему капитану не донесла?
   - А я всё должна доносить?
   - Всё важное.
   - И как вы с Риски планировали весной за море на корабле отправиться?
   Я удивлённо посмотрел на княжну. Со мной она этой идеей не делилась. Айсфинг покраснела:
   - Это была его идея. Совершенно нереальная, но я не спорила.
   - И как мне отличать важное от неважного? Ваши тайны - это ваши тайны, - Мури подвинулась ко мне поближе.
   Я с удивлением увидел, что из совсем мелких порезов у неё на спине действительно пробивается кровь. У Мурии была нежнейшая кожа.
   - Ну и дура. Получила порку на пустом месте. Как бы нам торговок взять?
   - Очень просто. Осмотрите их запасы в кладовой, в штабе, и спросите, откуда у них столько денег. Запасы они в конюшне хранят, в стойле у Бурка. Можете там их взять, когда они полезут.
   - Как бы нам Миру теперь изобличить?
   - Как возьмёте торговок, пообещайте им что-нибудь, они сами расскажут, как Мира у них фольгу просила. Я слышала этот разговор, только не знала, для чего ей фольга.
   - Мури, как я могу заслужить твоё прощение за эту порку?
   - Я с тебя натурой возьму. Будешь мне должен. Поцелуй пока... в щёчку.
   Айсфинг осталась с Мурией, а я пошёл в мужскую казарму. Там я нашёл небольшое общество во главе с парнем, который просил от лица городских за Мури. Ребята сидели в очень мрачном настроении духа. Отозвав верзилу в сторону, я нашептал ему на ушко истинные причины сегодняшней порки. Парнишка заухмылялся и пощупал ножны:
   - Ну, вы когда злоумышленника найдёте, нам имечко шепнёте?
   - Разбежался! Там очередь. Линара первым номером. А я только шестой.
   - О-о, да. Я понимаю. Извини, не подумал. Но если что, мы тоже на очереди, - он хлопнул меня по плечу и отошёл к товарищам.
   Теперь бунта в отряде можно было не опасаться. После профилактической операции в казарме я отправился к капитану, доложить новости. Пока я докладывал, прибежал посыльной, доложил, что Трава поймал Ахаю за перекладкой запасов наркотиков. Мы с капитаном поспешили к конюшне. Ахая стояла возле конюшни, выставив вперёд меч. Взгляд её был совершенно безумным:
   - Не хочу двадцать ударов! Не хочу на рудники! Гады! Ненавижу всех!
   Я недолюбливал эту даму. Она задирала всех ещё с самого первого момента появления в отряде. Отталкивала с дороги, если ей надо было пройти, и очень неохотно уступала проход другим, если я был в поле зрения. А если меня не было, могла и обругать, не двигаясь с места. Однажды я слышал, как она обсуждала с другой дамой, как бы наложить проклятие на Самофрану, которая не нравилась обеим своей тихой уступчивостью.
   Сейчас Ахая стояла напротив Травы и сержанта Паргино. Трава стоял совершено спокойно, засунув большие пальцы за поясной ремень. Сержант Паргино обнажил меч, но не нападал.
   - Опусти меч, малышка. Мы не звери. Ты сделала несколько больших ошибок, и ты за них заплатишь. Но после этого ты будешь жить, долго и счастливо, - обратился к Ахае капитан.
   - Что, пришёл, командир? Думаешь, ты тут чем-то управляешь, дебил старый? Ничем ты тут не управляешь. Вы все мясо, и съедят ваше глупое стадо вместе с говном, - рычала Ахая, водя мечом от сержанта к капитану. А потом она сделала ошибку. Она бросилась на капитана.
   В воздухе мелькнул нож. Оказывается, меч в руке у сержанта был лишь для отвлечения внимания. В другой руке он держал метательный нож, и теперь этот нож торчал из горла преступницы.
   Я поймал себя на мысли, что жалею о том, что рядом нет никакой чашечки, чтобы набрать кровь для Айсфинг, и поразился собственному равнодушию.
   Капитан развернулся, собираясь уходить. Я догнал его:
   - Есть и вторая. Если я сейчас позову её сюда, скажу, что Ахая звала, может быть, и вторую возьмём.
   Капитан не стал задавать вопросов и замахал руками колдуну - прибери, мол. Я отправился на стрельбище, где девчонки упражнялись с луками. Там я как можно более небрежно сообщил Биле, что её зовет Ахая в конюшню. После этого я отправился в штаб.
   Билу взяли с поличным. Придя в конюшню и не обнаружив Ахаи, она хотела уходить, но тут заметила, что место хранения их товара потревожено. Она заподозрила подругу в бегстве и начала лихорадочно выкапывать ящик с наркотиками. В этот момент Трава снял иллюзию, и Била обнаружила за спиной капитана с сержантом.
   В штаб её привели рыдающей.
   - Я не хотела ничего плохого, у меня много сестер, семья недоедает, - плакала Била.
   - Что ты о ней скажешь? - спросил меня капитан.
   - Послушная. Исполнительная. Проблем с ней не было.
   - У тебя есть выбор. Либо ты получаешь большую порку и едешь на рудники, либо рассказываешь нам, как фольга оказалась в постели у Мурии, и едешь на рудники непоротой, - предложил капитан.
   - Не хочу на рудники, лучше сразу убейте, - плакала Била.
   - Это можно организовать. После порки, - сказал капитан и начал точить кинжал.
   Била тут же сдала Миру:
   - Мира совсем от зависти двинулась. Завидовала, что у Мурии всё получается, что сержант с ней гуляет.
   Капитан отдал очень странный приказ:
   - Лион, сдай оружие. Сержант, соберите в подвале всех из этой компании. Трава, проследи, чтобы Линара дошла до хранилища. Да, и не забудьте этого верзилу, из новеньких, что сегодня Мури защищал. Всех в погреб, в боковое хранилище, где бочки, и пусть все сдадут оружие. Лион, иди туда немедленно.
   Я сдал меч и отправился в продовольственное хранилище. Через несколько минут пришел сержант Паргино с десятком наемников. Они встали по бокам от двери, так, чтобы их не было видно от входа.
   Первой пришла Айсфинг, она увидела меня, восседающего на бочке с капустой, и вошла в хранилище:
   - Что случилось? Совещание?
   - Айси, сдай оружие.
   Только теперь Айси заметила наёмников по бокам от входа. Он пожала плечами и подняла руки. Сержант сам вытащил у неё меч.
   Через несколько минут рядом с нами таким же образом оказались все наши друзья, верзила из новеньких и ещё несколько человек из его товарищей. Я набрался смелости и спросил сержанта:
   - Господин Паргино, могу я узнать, зачем этот арест?
   - Все очень просто. Капитан не хочет, чтобы вы прирезали Миру. Завтра её отвезут на рудники, а вас отпустят. Если пообещаете быть паиньками, то я схожу в штаб, подслушаю для вас.
   Мы дружно обещали. Сержант оставил двух солдат и убежал. Мы достали карты и начали знакомиться.
   Верзилу из новеньких звали Кувалда, его друзей - Пристук и Толда. Мы успели сыграть пять партий. Кувалда оказался умным и проницательным парнем. Его друзья были немного попроще и не задумывались о том, имеем ли мы право подкидывать те карты, которые они так героически отбивали. Айсфинг три раза насовала им полные колоды, пока Кувалда наконец не выдержал и не обругал их.
   - А если бы вы на деньги играли? - отругала простаков Айси.
   Пришел сержант, плача и смеясь одновременно:
   - Ваша Мира - та ещё дура. Даже запираться не стала, её как притащили к капитану, так она сразу принялась на него орать, что так её эта Мурия достала, всё у неё получается и вообще жизнь один сахар. Капитан аж присел от неожиданности. Потом спрашивает Миру: "Ты хоть понимаешь, какое большое зло сделала?". А та в ответ: "Подумаешь, зло, фольгу по постели раскидала". Капитан ей тогда намекнул, что Мури могли запороть до смерти, а в отряде мог случиться бунт всех городских наемников. Только тогда Мира замолчала и говорит: "Ну, извините!". Завтра обеих отвезут на рудники обратно. А вы ночуете здесь. Сейчас начнём вас выводить за матрасами и в туалет. Постарайтесь набраться терпения на всю ночь. Линара, не пытайся применять магию.
   Так нам пришлось провести ночь под арестом. Сержант подошел к делу серьёзно и выставил стражу из двоих наёмников из старой команды. Мы провели неплохую ночь, болтая с новыми знакомыми. Наша охрана тоже была не прочь поболтать. Пока мы не заснули, было весело.
   Айсфинг во время выхода в женскую казарму позаботилась о том, чтобы организовать пару девчонок присматривать за больной Мури.
   Утром нас отпустили сразу после того, как фургон с Билой и Мурой уехал на рудники.
   Мурия валялась с высокой температурой. Помощь двух сиделок ночью оказалась очень полезной.
   Сержант Паргино, узнав, что у Мури спина посечена до крови, сказал, что он с нами совсем с ума сойдет. Сначала он не поверил, решил, что я тоже перепутал плетки. Но когда увидел тонкие порезы на нежной коже, захихикал и ушел, плача и смеясь одновременно. Весь отряд меня целый день спрашивал, как нам удалось так достать сержанта два раза за одни сутки. Ребята никогда не видели его плачущим, а тут дважды за короткое время...
  
   Глава 22. Пчёлы.
  
   В тот день меня впервые назначили охранять резиденцию Должа. Это было признаком карьерного роста и большого доверия. До сих пор капитан назначал во внутреннюю охрану только особо доверенных солдат из числа тех, кто пришел с ним с юга.
   Был выходной, в школу идти не надо было, и я с удовольствием торчал на входе в комнату совещаний, перекидываясь с ребятами бородатыми байками. Долж то бегал между разными чиновниками, то подписывал документы.
   Ближе к полудню прибыли профессора из моей школы. Они несколько удивились, обнаружив меня в охране, но потом вспомнили, кто я есть. Вслед за профессорами пришли магиня Сатори и капитан. Потом приехали какие-то очень надутые шишки с очень мрачным видом. Ребята предположили, что это городские колдуны высшего уровня. Последним вломился Ансельмо Черный.
   Двери зала совещаний не закрывали, поэтому мы слышали почти всё. Речь шла о том, что наш мир умирает без насекомых и мелких зверей. Растения не опыляются, семена не распространяются.
   - Нам нужны пчёлы и мёд! Без этого наш город обеднеет и вымрет! - восклицал Долж.
   - Без вашей наркоты мир проживёт, дурачина, а вот без деревьев и трав - нет! - рявкнул Ансельмо Черный.
   Долж молча проглотил "дурачину", дальше речь пошла о том, как уничтожить Тени. Профессора школы доложили о том, что им удалось создать магические амулеты, которые в восьми случаях из десяти спасают от Теней. Способа уничтожить Тени они не изобрели.
   - Что значит "В восьми случаях из десяти?" - удивился Долж.
   - Из десяти преступников, оставленных на ночь привязанными на улице, восемь остались в живых, - пояснили учёные.
   Так вот чем они там занимаются на кафедре магии...
   После амулетов разговор пошёл о том, что надо закрыть какие-то врата, для чего надо выделить много денег. Долж упирался и пытался перенести операцию на следующий год, колдуны настаивали. Долж вопил, что это разорение города, что даже у банков не останется свободных средств, но в итоге сдался.
   Участники совещания начали расходиться. Ансельмо прошёл мимо меня, затем вернулся от дверей холла и спросил:
   - Откуда я тебя знаю?
   - Знаменосец на центральном бастионе во время последней битвы, сударь!
   Ансельмо несколько секунд смотрел на меня поверх его ужасной маски, затем прошипел:
   - Скажите кому слово о походе - уничтожу.
   После чего развернулся и ушёл. Как хорошо, что он встречается с большим количеством людей и забыл про наши приключения с Айсфинг!
   Вечером разводящий, снимавший нас с поста, передал мне приказ зайти к капитану.
   В штабе я обнаружил Айсфинг и всех, кто ходил в высшую школу.
   - Я оплатил вам следующий год обучения. Вам надо будет пройти остаток программы этого года и программу следующего года за два месяца. Я снимаю вас со всех работ в отряде. Заниматься будете по утрам со всей школой, а после обеда профессора будут заниматься с вами лично программой следующего года. Им заплачено. Можете игнорировать правописание, но постарайтесь ознакомиться со всеми технологиями, до которых сможете дотянуться. Начнёте послезавтра, сразу после праздника. Свободны все, кроме Лиона.
   - Лион, завтра первый день весны. Здесь это праздник Нового Года. У местных принято дарить детям подарки в этот день. Рядовая Мурия попросила увольнительную, у неё в городе что-то типа благотворительного общества по раздаче подарков бедным. Будешь её сопровождать. Тут ребята по её просьбе сбросились на подарки детям. Возьми, отнеси сначала Мурии, потом в хранилище, - с этими словами капитан с трудом поднял двумя руками мешок огромных размеров и водрузил его на стол. Похоже, ребята сбрасывались мелкими монетками. От одной мысли о том, что завтра придётся тащить его до города, мне стало дурно.
   - Возьмёте мула и лошадку. И держи пропуск в женскую казарму, - угадал мои мысли капитан.
   Я упрел, пока донёс мешок с деньгами всего лишь до Мурии.
   Лицо у Мури осветилось, когда она увидела меня с мешком. А когда мы открыли мешок, оно и вовсе стало изумлённым:
   - Да здесь столько, что можно всех детей города не только одарить, но и накормить!
   Мы сели считать. Позже пришла Айсфинг, начала помогать, но мы даже с её помощью провозились до середины ночи. Когда стало темнеть, стража женской казармы попыталась меня выгнать, но Мури спокойно им так сказала, что будет только рада, если я к ней пристану, только надежд никаких.
   Поутру безжалостная Мурия разбудила меня ласковым пинком под рёбра и потащила скорее собираться. Пока мы наскоро запихивали в рот хлеб и лук, Айсфинг строила свой клуб поклонников. У них сегодня был очередной выход в город, и Айсфинг с ухватками бывалого сержанта определяла, кто будет отвечать за еду, а кто за театрализованное представление. Она перехватила нас у ворот и попросила заехать за ней, взять в массажный салон.
   Всю дорогу до города я спал в седле, несмотря на тяжеленный мешок в рюкзаке.
   На рынке Мурию уже ждали. Люди разного возраста, в том числе дети. У всех на лицах были открытые, радостные улыбки. Прибытие Мури приветствовали восторженными криками. Похоже, восторги относились не столько к появлению Мури, сколько к самой Мурии. Вместо формы она одела своё красивое платье, а на голову - фату, не форменную, а ту самую, первую, которую мы купили с Милой.
   Поначалу я посадил Мури на осла, но потом пересадил на лошадку - так было красивее. Сам я ехал на осле. Так что восторгами я тоже немного погордился.
   В руках у многих были мешочки с деньгами. Когда Мури сказала, что в этом году в подарках решили поучаствовать воины замка, и продемонстрировала объём пожертвований, раздались возгласы изумления.
   Целый день мы покупали и развозили детские игрушки, сладкие булочки, а то и просто крупу. Мури была счастлива. Я смотрел на неё и любовался. В этот день она была необычайно красивой.
   Дарить подарки мне понравилось. Поначалу я просто исполнял обязанности грузчика и улыбался пошире. Потом мы пошли по бедным районам, где дети радовались как невероятному богатству пакетику с крупой или куску хлеба с соусом. Я сравнил стоимость их счастья с теми деньгами, что платили нам, и понял, что за стоимость одного похода в массажный кабинет можно сделать счастливыми очень много детей, и очень надолго. Ещё недавно я сам был таким и хорошо помнил, какими праздниками были те дни, когда у нас на столе кроме овсянки была рыба из речушки. У меня зашевелились кое-какие мысли. Я решил поделиться ими с Мури:
   - Мне понравилось дарить подарки. Сделать их счастливыми так дёшево.
   - Мне один раз дали деньги на платье, чтобы я купила себе получше, к очередным смотринам. А я купила на эти деньги крупы для вот таких. Сначала маленькую часть потратила, потом ещё немного, а потом совсем не осталось. Папа рассердился после этого и сказал меня больше не кормить, и денег не давать. Теперь ты меня понимаешь?
   - Я бы так не смог. Мне в детстве деньги слишком тяжело доставались. Но у меня появились на этот счёт кое-какие идеи. Капитан подсказал. Почему бы не создать благотворительное общество, работающее на постоянной основе?
   - Смеёшься? В нашем городе никто никому даром никогда ничего не даст.
   - А если заправлять обществом будут жёны богатых людей и жрецы Богини - Матери? А если попросить помощи у людей, которые хотели бы загладить кое-какие жестокости по отношению к горожанам?
   - Клуб для болтовни женщин плюс возможность откупиться от плохой памяти, это может сработать, - подумала вслух Мурия, - Только я не знаю, к кому обратиться за помощью.
   Таковой человек нашёлся на следующей улице. Мы выехали на перекрёсток и чуть не врезались в строй тяжёлой пехоты городской стражи. Они скучали на площади по случаю праздника. Командир отряда узнал Мури, обрадовался её как хоть какому-нибудь развлечению и зазвал в гости, чтобы пренепременно поцеловать ручку. Строй с интересом проследил за всеми стараниями начальника. Мури рассказала, как мы сегодня раздавали подарки, потрясла в воздухе игрушечным осликом, в шутку спросила, не нужен ли кому такой, а то бесхозным остался.
   Строй вежливо посмеялся в ответ. Слово за слово, Мури рассказала о нашей идее. К огромному нашему удивлению, офицер встретил идею очень горячо:
   - Ох, благородная дама, я вас понимаю. Благотворительность - не наша профессия, но когда целый день рубишь головы и стегаешь плеткой, иногда хочется сделать что-нибудь человечное. Пожалуй, я представлю вашу идею нашему начальнику, а у него есть нужные знакомые.
   В том, что у начальника городской стражи есть нужные знакомые, мы не сомневались. Мурия расчувствовалась и чмокнула офицера в щечку. Строй суровых хранителей порядка тоже расчувствовался и стёр слёзы латными рукавицами, оставляя на скулах и висках царапины от хладного железа.
   Во второй половине дня мы заехали к Айси. Айсфинг проводила какой-то сложный конкурс на ловкость. Пришлось её ждать. Двух победителей она взяла с собой, и мы отправились в массажный салон. Одним из победителей был Аргано - самый преданный поклонник княжны, второго звали Джурбо. Он был тише и спокойнее, но, как мне казалось, любил Айси больше Аргано.
   Я оплатил массаж за себя и за Мури, сказал до оргазма не доводить. Айсфинг потребовала отдельную комнату и троих массажисток, а потом заплатила за себя и за парней.
   Массажистки начали с расслабляющего массажа. Моей мучительнице не понравилось, что я никак не расслабляю мышцы спины, и она просто избила меня ладошками. Настучала по спине так, что Мури пришлось сказать: "Эй, оставь мне хоть немного". Потом они перешли к возбуждающему массажу. Я осознал, что массажистке для того, чтобы ласкать мою спину грудьми, приходится делать упражнение, которое у нас называлось "кошка пролазит под забором". Это очень тяжёлое упражнение, при этом надо стоять на руках и носочках, вытянувшись почти во весь рост, и еще отжиматься, прогибая спину. Я сам мог сделать так раз десять, может быть, двадцать. Мне стало её жалко, и я сказал:
   - Эй, малышка, это очень тяжело, можешь меня просто погладить.
   Массажистка так удивилась, что чуть не упала. А потом засмеялась:
   - Молодой господин так любезен, но если мы не будем поддерживать себя в форме, то просто не сможем работать. Растолстеем. А твоей девушке повезло. Ты добрый.
   И подмигнула Мури. Мури вздохнула.
   Потом нам дали выпить какую-то траву, которая так повышала желание, что мы с Мури кинулись друг на друга, не дождавшись выхода хихикающих массажисток. Мужем и женой мы не стали, но мне удалось довести её до глубокого удовлетворения.
   Отмокая в бассейне, Мурия сказала:
   - Я готова быть выпоротой каждую неделю, лишь бы ты потом ласкал меня так.
   В ответ я положил её спину на свою грудь и начал смывать масло.
   Айсфинг с поклонниками пришлось ждать добрый час. Выходя из зала, Айси продолжала обсуждать с массажисткой, как лучше делать массаж и какие активные точки лучше использовать. Полная собственная нагота её при этом не волновала, как и нагота парней. Парни находились на грани потери сознания, очевидно, на них испробовали все виды массажа, какие только угодно было узнать княжне. С отсутствующими лицами они залезли в бассейн и затихли. Очевидно, никаких сил у них больше не оставалось. Айси продолжала обсуждать нюансы.
   Чтобы успеть до темноты, нам с Мури пришлось смывать масло с парней.
   У поклонников Айсфинг иногда хватало сил сказать: "А-а-а". После очередного стона Айсфинг спохватилась и начала нам помогать. Кое-как мы упаковали парней в форму и вытащили на холодок. Массажистка, глядя на нас, получила огромное удовольствие.
   Мы весело болтали всю дорогу до замка. Парни покачивались в сёдлах и иногда делали попытки заснуть и упасть.
   На следующий день Аргано нашёл меня и с содроганием в голосе спросил:
   - Слушай, что это было? Я простой парень, я хочу поцеловать девушку, вставить и идти пахать. Но тут... сначала они устроили нам сладкую муку на час, потом начали нажимать на разные точки, из-за чего из меня текло пять раз. Она даже обнять мне себя не дала! Как думаешь, как она ко мне относится? Она так нежно меня ласкала...
   - Никак. Ей нужна была только кукла для практики.
   - Думаешь, совсем никак?
   - Она не забудет Риски как минимум ещё год.
   - А-а, ну да. Но что это они с нами делали?
   - Тебе что, было неприятно?
   - Лион, первый час из меня даже не потекло ни разу! - эту фразу Аргано от избытка чувств прокричал. Дело происходило в казарме, вечером, и все мои соседи с интересом повернулись к парню.
   - А ну, займитесь своими делами! - буркнул Аргано. Высказывание было рискованным, я жил в казарме сержантов и старого состава, но ребята снизошли к беде и вежливо отвернулись.
   - Это утончённые удовольствия верхушки Исхальдии, стоит в шесть раз дороже обычной женщины.
   - Сколько? Чтобы за такие деньги и надо мной так издевались? Я лучше себе обычную женщину куплю. Может, нам заплатить Линаре обратно?
   - Ты за неё не переживай. Она получает втрое против тебя. А потом, она потому и не дала вам платить, что взяла вас исключительно для того, чтобы использовать. Можешь считать, что ты тяжело работал за плату. Например, канаву копал.
   Сказанное неожиданно успокоило парня:
   - А-а, тогда ладно. Пойду скажу Джурбо.
   - Как он?
   - Плохо. Смотрит в небо, вздыхает: "Ах, Линара".
   - А Линара вчера над кем экспериментировала - над тобой или над Джурбо?
   - Они над нами попеременно издевались. Массажистки её учили, показывали, она пробовала.
   Я представил себе Айсфинг, выделывающую надо мной "кошка пролазит под забором". Сердце сразу заухало. И это при том, что я к ней совершено равнодушен. Ребята там, наверное, визжали от страсти.
   - Я её отругаю за то, что она с вами так безжалостно себя вела. Надо было сначала вас приласкать, а потом уже учиться.
   Аргано неожиданно испугался:
   - Сильно не ругай только, пожалуйста. Слушай, спасибо тебе, ты, я вижу, парень с понятием.
   Аргано убежал. Обитатели казармы, до этого сдерживавшиеся, повалились на матрасы. Они слышали каждое слово и теперь дали волю смеху. От меня потребовали подробностей. Про массажный центр никто, оказывается, не знал. Когда ребята узнали цены и поняли, что там делают, то дружно возмутились: грабёж и извращение.
   Я пошёл в женскую казарму, вызвал Айси и отругал. Она попыталась спорить:
   - Да они вместо того, чтобы смирно лежать, лапать пытались и меня, и массажисток, пришлось их магией к столам прижимать!
   - То есть вы магией прижали бедных простых парней к столам, потом целый час показывали им наготу, дразнили, гладили, но так и не дали сбросить напряжение? Да это верх издевательства! Они же простые парни, они сдерживаться не могут. Надо было сначала их разрядить, а потом уже разные разности изучать. У них у обоих травма в мозгах теперь!
   Айсфинг открыла рот, чтобы поспорить, но так и закрыла. Потом подумала и пообещала:
   - Ладно, учту на будущее.
   - Какое такое будущее?
   - Мне тоже хочется, Лион. И я не планирую беременеть от человеческих мужчин. Буду делать им массаж, по очереди. Мне недостаточно просто вставить, мне нужно долго и с ласками.
   - Ох, да ну тебя. Я теперь спать не смогу в эту ночь. Делай как знаешь!
   - К Муре сходи. Она сегодня на стене дежурит. Её напарница будет рада спокойно проспать всю ночь.
   Так я и сделал. Мы с Мурией с удовольствием обнимались всю ночь.
   Поутру вложения капитана в образование дали плоды. По дороге в школу я заметил, что в замок идёт бабушка, из корзинки которой торчат знакомые травы. Эти травы могли быть использованы для приготовления ядов. Я шепнул нужное слово Миле, и та вернулась проследить за бабушкой.
   Бабушка на воротах сказала охране, что несёт свежую зелень для кухни. На кухне она загипнотизировала поварёнка и заставила его сварганить первосортную отраву.
   Бабушка неплохо разбиралась в травах и гипнозе, но не очень ориентировалась в структуре кухни. Она приняла специальное отделение, где готовилась еда небольшими порциями, за личную кухню Должа. В действительности это было отделение, где готовилась еда для тех, кто охраняет Должа.
   К моменту, когда поварёнок закончил и бросил травы в котел, все поварята, снующие по кухне, состояли сплошь из малорослых гвардейцев, мастеров тайной канцелярии и наших девчонок. Бабушку взяли под ручки ещё до того, как она поняла, что происходит.
   Вернувшись из школы, мы получили через капитана личную благодарность от Должа. Капитан сиял и гордился своей предусмотрительностью. Сказал, что это попытка работорговцев, точнее, их высоких покровителей из числа Красных отомстить за уничтожение источника прибылей.
   - Могут быть ещё попытки, - резюмировал капитан.
   О следующем покушении мне рассказывали и показывали в лицах. Отличилась Малуни. Сержант Зингано болтал со своим приятелем, когда к нему подбежала Малуни и закричала: "Сударь, сударь!". Сержант рассердился на то, что его прерывают, а также на неуставное обращение, и отругал Малуни. Заставил её ждать конца разговора и только потом недовольно спросил:
   - Ну что там у тебя?
   Малуни на это раз обратилась по уставу:
   - Сударь сержант, разрешите обратиться? Через стену северного бастиона перелез дяденька с мечом и скрылся в замке!
   Малуни дежурила на стене и наблюдала, как в замок пробрался убийца!
   Голос сержанта Зингано от шока стал невероятно высоким. Он забыл слово "убийца" и помчался по двору, вопя:
   - План "Стена"! План "Стена"! Дяденька с мечом в замке!
   По плану "Стена" закрывались все двери и все окна, а ключевые места занимались отрядом и гвардией. К счастью, ребята в надвратной башне услышал сержанта и дунули в рог. Гвардия и отряд сработали четко, перекрыли все проходы за несколько секунд. Убийца понял, что ему не светит, и каким-то образом сбежал из замка. Наши ребята упражнялись до вечера, обшаривали все углы, но так никого и не нашли.
   Брун и Лешак, которые пересказывали нам, школярам, эту историю, довели нас до смеховой истерики.
   В этот день Аргано зашёл ко мне и спросил, как ему относиться к тому, что Линара поручила ему создать список. Сказала, чтобы он записал туда всех, кто признался, что любит её, весь клуб. Сказала, что будет делать им массаж, каждый новый день новому парню, и так по кругу. Аргано не знал, что думать. Я был после школы уставшим и рубанул, что думал:
   - Держались бы вы лучше от Линары подольше. Никто из вас никогда не станет её мужем. Это такая штучка, которая сильнее вас всех вместе взятых.
   - Да, а она так нам нравится... Ну и что, что она магичка?
   - Тогда получайте массаж и подыскивайте одновременно себе нормальных девушек. В городе полно неустроенных дам даже без детей, а с детьми ещё больше. И я имел в виду не способность к магии. У Линары внутри железный стержень, она вас всех может им выпрямить, потом никогда нагнуться не сможете.
   - Что, настолько?
   - Даже больше, чем ты думаешь.
   Аргано ушёл, задумавшись. С вечера этого дня Айсфинг начала принимать в своей комнатке почитателей (ей как волшебнице выделили отдельную комнату). Сладострастные вопли, которые оттуда доносились, лучше было не слышать. Поначалу парни думали получить себе бесплатную забаву и поставили скамеечку под окнами комнаты. Но потом поняли, что этого не выдержит никто. Скамеечку убрали. Как это выносили девчонки, я не представляю.
   Парни говорили, что Линара платит им за возможность выделывать, что хочет. На вопрос, как понравилось, парни краснели, бледнели, говорили "Ой", или обреченно махали руками. Но недовольных вроде бы не было.
   В следующее увольнение, через неделю, меня в город не пустили. По неизвестной причине капитан отпустил в очередное увольнение всех, кроме меня. Я провожал процессию во главе с Айсфинг, стоя около наружных ворот. Подняв голову, я заметил капитана. Он тоже смотрел на колонну, но с надвратной башни. Он помахал, чтобы я поднялся.
   - Как думаешь, эта личная армия твоей подруги не станет проблемой? - спросил капитан, когда я доложился о прибытии. Не дожидаясь ответа, он продолжил:
   - Нас ожидает большой поход. Очень опасный. Мы будем сопровождать магов, которые должны отремонтировать и закрыть врата в тот мир, из которого к нам приходят Тени.
   - Тени пришли из другого мира?
   - Да. Мало того, мы должны будем пройти через мир Теней в другой мир, где врата не сломаны, и принести оттуда насекомых и птиц.
   - Звучит как сказка. Так что, Теней больше не будет?
   - Новых Теней больше не будет. А старые будут опасны по-прежнему. Маги говорят, что ищут способ их уничтожать. Возможно, и найдут. Этот поход - очень большой секрет. Никому не слова.
   - Да, сударь.
   - Ты знаешь, зачем город создал женский взвод?
   - Говорили, для охраны важных дам.
   - Нет. Взвод создали для того, чтобы сопровождать эту экспедицию. Город задумал этот поход ещё до того, как нас наняли.
   - В каком смысле "сопровождать", сударь?
   - В женском. Будем просить их принимать по двадцать человек в день.
   Я попытался представить, как Айси или Махи обслуживают два десятка парней, и не смог.
   - А почему бы профессионалок не нанять? Их в городе с избытком. Наши малолетки, большинство откажутся.
   - Профессионалки тоже поедут, в качестве маркитанток, в количестве тридцать человек. Но только поход опасный. Из него вернутся только те, кто умеют обращаться с оружием. Я сам не знал, меня недавно поставили перед фактом. Тех, кто не умеет сражаться, придётся оставить на полдороге. Ваши девочки вернутся очень богатыми, кто вернётся. Тем, кто забеременеет, будем выдавать большие суммы и оставлять в селениях по дороге.
   - По пути городов не будет? Зачем девчонок тащить?
   - Они как раз и нужны для того, чтобы парни по городам не ходили. Никто не должен знать, куда и зачем идёт отряд. Мы должны пройти как можно быстрее и незаметнее.
   - Тогда их мало. И многие из них откажутся становиться платными женщинами. Что с такими будете делать?
   - Новых готовить уже некогда. Я сам узнал совсем недавно. А насчёт тех, которые откажутся... таковые после первого или второго боя найдут себе постоянных парней. Поверь моему опыту.
   Я немного подумал и решил расколоться:
   - Мы тут забрели случайно в одно заведение... есть способ удовлетворить парней, не беременея.
   Капитан развеселился и потребовал подробностей. Пришлось открыть ему адрес оздоровительного салона и рассказать, как Линара решает свою проблему.
   - Съезжу, проверю! - решил капитан, - А Линара, значит, их ещё и сексом к себе привязывает?
   - Денег побольше возьмите. В салон. А Линара не привязывает их к себе. Просто она из такой семьи, где на всё сильны. В том числе и на это. Для неё это способ разрядиться.
   Капитан сопоставил известные ему данные и пришёл к правильному выводу:
   - Она не купчиха. Аристократка или даже выше, с потомственным магическим даром, прячется от нежеланного династического брака. Так?
   - Вы очень проницательны, сударь.
   - А кто ей ты? Брат, любовник, друг детства?
   - Наёмник... и друг где-то. Я надеюсь.
   - Хм... я хотел сделать ее лейтенантом. Теперь не буду. В качестве рядовой она менее заметна.
   - Мы с Линарой будем очень благодарны вам.
   - Благодарностью не обойдётесь. Я всерьёз обдумываю решение выгнать вас из отряда. Рано или поздно за вами явится компания, ищущая наследственную принцессу. Вероятно, при поддержке магов. Не желаю, чтобы мои ребята гибли из-за этого. Это может стать проблемой?
   Я обдумывал ответ очень долго:
   - Может. Но я думаю, что в виде магини Айсфинг даст отряду больше, чем отнимет возможная угроза. Скорее всего, мы оторвались и нас не смогут найти.
   - Защищать при случае вас не буду. Отдувайтесь сами.
   - Благодарю Вас, сударь капитан.
   - У меня есть к тебе ещё одна просьба. Почитай ребятам из летописей про переход через горы в условиях холода. Ты же уже понимаешь этот язык?
   - Только со словарем, сударь.
   - Ну вот и тренируйся. Как ты смотришь на то, чтобы стать летописцем? У доктора не хватает времени переписывать старые тома. А хорошо бы их ещё и перевести. Отдельную комнату тебе выделим!
   - Правда? Я стану летописцем? Я очень люблю читать летописи! Буду очень рад! То есть благодарю за доверие, сударь капитан!
   Доктор уже три раза ставил меня читать летописи, старые тома. Он не знал этот язык, а мы с Мури кое-как разбирали, что написали наши предшественники. Оказывается, это всё было затеей нашего хитрюги - капитана.
   - Я тоже рад, - мягко сказал капитан с улыбкой, - и последнее. Сколько у тебя женщин? Разобрался бы ты с ними. Ты кого-нибудь из них любишь?
   Мне пришлось несколько раз вдохнуть и выдохнуть.
   - Нет, сударь.
   - Тогда отпусти их. Пусть влюбляются в других или деньги зарабатывают.
   - Попробуй их прогони...
   - Либо начинай жить с какой-нибудь из них, либо прогони всех. Это приказ. Долго тлеющие ревности и подсидки мне не нужны. Извини за жёсткость, но мужчина иногда должен быть жёстким. Любовь проходит в среднем через полгода у здоровых людей, если нет результатов, а потом они влюбляются снова. Так что не жалей своих девок. Иди, подумай в теньке.
   Капитан взял лейтенанта Зигано и отправился инспектировать массажный салон. Я забился в комнату с летописями и попробовал подготовиться к вечерним чтениям. Ничего не получалось до тех пор, пока не пришла Мури. Она села переводить, а я сидел рядом и капал слезинку за слезинкой. Мури пыталась посочувствовать, но я даже не мог рассказать ей причину.
   Малуни я легко забуду, а вот Мури и Мила - друзья. Я не могу выбрать ни одну из них, я не могу насовсем прогнать ни одну из них.
   Вечером я читал ужасы про то, как наши предшественники сначала шли через полупустыни, где им пришлось отбиваться от десятков тысяч всадников, а затем через горы, где даже лошадям было по грудь снега. Летописец оставил нам много советов о том, как выживать в снегу и на холоде. Я долго и подробно их озвучивал. Когда я закончил, ребята начали возмущаться:
   - Что за враньё, не бывает десятков тысяч всадников!
   - Это было ещё до вторжения ночных обитателей, тогда людей было в разы больше, - ответил за меня капитан.
   Меня удивило отсутствие вопросов, и я спросил:
   - А все знают, что такое снег?
   Выяснилось, что кроме моих земляков, не знал никто. Я попытался объяснить, как мог. Мне не поверили.
   После чтений ко мне подошёл капитан, спросил, кто из наших девчонок мог бы научить всех остальных делать приятный массаж. Я перечислил всех, кто бывал в массажном салоне. Капитан поблагодарил за адресок, сказал, что он про такое слышал, но до сих пор не встречал.
   Перед самой темнотой я зашёл к Айси. Она готовилась к очередному массажу и мазала голое тело маслом.
   - Можно? Совет нужен.
   - Тебе всегда пожалуйста.
   Я кратко пересказал приказ капитана.
   - Что мне делать? Я не могу выгнать ни Мури, ни Милу.
   Пришёл очередной поклонник Линары. Айси разложила его на койке и начала обрабатывать жёстким разминающим массажем. Парню было больно. Айсфинг сосредоточенно думала и обращала на него внимания не больше, чем плотник на бревно при обрубке сучков. В конце концов Айси измыслила решение:
   - Эта ситуация ещё не созрела. Но приказ надо выполнять. Сделай вид, что живёшь с кем-нибудь из них, капитан отстанет. Собери их, расскажи честно, они поймут. А теперь извини. Я хочу довести кое-кого до тройного оргазма.
   Айсфинг залезла на кровать и начала делать массаж сосками по спине. Парень под ней чуть не умер от возбуждения.
   - И как я сам не додумался? Линара, ты просто прелесть.
   Чтобы вызвать Малуни, Мури и Милу, пришлось просить охрану. По старой памяти мы собрались в конюшне.
   - Девчонки, капитан требует, чтобы я начал жить с одной из вас, а остальных отпустил. Или всех отпустил.
   Девчонки дружно высказали, что они думают о капитане.
   - Малуни, когда-то ты нравилась мне больше всех. Теперь я понимаю, что мы с тобой не сойдёмся характерами. Найди себе другого парня или начни делать парням массаж, как Линара, но за деньги. Ко мне больше не подходи.
   - Если ты прикажешь, я буду делать парням что хочешь, но я не перестану тебя любить и заботиться о тебе, - улыбаясь, ответила Малуни.
   Интересно, как она будет обо мне заботиться, и что она вообще вкладывает в это слово? Последнее время её общение со мною сводилось к высказыванию недовольств тем, что я слишком медленно приносил ей еду от общего котла в тех случаях, когда я захватывал её на всех.
   - Приказываю. С завтра начинай делать парням возбуждающий массаж. Стоимость... с капитаном посоветуйся. А сейчас уходи.
   - Я лучше здесь посижу.
   Ну не бить же её? Пусть сидит.
   - Мури, Мила. Я не думаю о вас как о жёнах, но я не могу приблизить или прогнать любую из вас. Кому из вас нужнее деньги? Давайте одна будет делать массаж за деньги, а с другой мы будем изображать пару. Хотя больше всего я бы обрадовался, если бы вы влюбились в хороших парней и вышли за них.
   Девчонки нахмурились. Потом Мила сказала:
   - А от тебя никто решения и не требует. Если влюбишься в кого-нибудь, то я с радостью назову её госпожой и буду рада служить вам обоим.
   Мила перевела взгляд на Малуни:
   - Даже её могла бы госпожой назвать, если ты пожелаешь.
   - Не пожелаю.
   Мурия призналась:
   - Я была бы рада изображать с тобой пару. Но всё, на что я надеюсь, это жить недалеко от тебя и родить от тебя ребенка, после окончания контракта. Если я начну сейчас ходить с тобой, то твоя вероятная жена побоится подойти к тебе, найдет себе кого-нибудь другого, вы не влюбитесь и не поженитесь. Девчонки, а давайте делать вид, что мы все его бросили?
   - Я не смогу, - сказала Малуни.
   - А тебе вообще запрещено ко мне подходить.
   - Тогда я буду любить тебя издали.
   - Я смогу, но недолго, - призналась Милиаки.
   Глаза у Мурии начали смеяться:
   - И никаких поцелуев или ласк, если захочешь, обращайся к Линаре или к нам за деньги. Согласны? Пошли, девчонки?
   - В массажный салон схожу, - крикнул я им вдогонку. Дамы засмеялись.
   Опять всё вышло совсем не так, как хотелось.
   На следующий день капитан собрал всех девчонок в самой большой казарме. Не знаю, что он им говорил, но когда мы явились из школы, нас направили прямо туда.
   В казарме Мурия одевалась, Малуни раздевалась. Меня без долгих проволочек уложили на стол, и Малуни начала на мне показывать, как делать массаж. В том числе мужскому органу. Айсфинг сначала просто смотрела, потом начала подавать советы. "Если хотите сделать удовольствие поострее, то пошлёпайте по попке, а если хотите, чтобы парень хрюкнул, нажмите на эту точку".
   Почему-то после каждого совета или нажатия княжны желание проходило полностью. Стоило Малуни его восстановить, как Айсфинг опять вспоминала какой-нибудь совет.
   Малуни поначалу не врубалась, капитан тоже. И только когда Малуни поняла, что мышцы её уже не держат, а я измучен до последнего предела, она сказала: "Ну как-то так", и слезла с меня. Айсфинг была сама невинность и доброжелательность.
   Девчонки, многие из которых мужчину без одежды вообще никогда не видели, хихикали всё время и только обрадовались окончанию неприятного занятия.
   Капитан выделил специальную комнату для массажа. Таксу за массаж установили половину от стоимости женщины в городе. Изо всех девчонок только шестеро решились делать массаж, включая Малуни. Десять девчонок уже имели постоянных парней, остальные засмущались.
   ***
   Занятия в школе шли своим чередом. Нас загрузили так, что я еле доползал до койки. Освоить программу полутора лет за два месяца не так-то просто.
   - Знаешь, ты была права, надо было идти на управление, - сказал я как-то Айсфинг.
   - Да?
   - Мало там интересного в этом строительстве. Расчетов сложных нет, одна формула только используется, для устойчивости арки. Ферменные мосты рассчитываются графически, а то и вообще устно.
   - Зато ты единственный строитель в отряде.
   - Как будто это кому-то нужно. Официальных строителей пять лет учат. Но их учат сложные конструкции создавать, чтобы ветер и снег выдерживали, характеристики разных камней и деревьев заставляют учить, растворы разные делать. Если это серьезно осваивать, то это, наверное, интересно. Но для наших простых нужд... я уже заскучал.
   - Прими мое сочувствие, - засмеялась Айсфинг.
   - А я думал, ты скажешь: "Ну я же тебе говорила!".
   - Не надо меня дурой считать. Я из славного княжеского рода, с хорошим воспитанием. За стервозностью к Малуни.
   ***
   Танцы в отряде, как и предсказывал лейтенант, действительно стали популярными. Случайным образом причиной их популярности стала ведьма Сатори. Как-то раз она притащила в замок подруг детства, таких же надменных и вредных, как она. Наши танцы Сатори показала как пример баловства. Её подруги нашли это забавным, встали в танец и принялись весело пародировать и нас, и официальные балы. Со временем они сообразили, что это прекрасный повод вырваться из дома, и стали ездить "на танцы". Вслед за магичками потянулись дамы попроще, а с ними появились и женихи - офицеры, богатые сынки и прочие как бы лучшие люди города. В танец они вставали редко, так что нашим удавалось развлекаться без помех. Вечерние забавы в замке стали популярным и неофициальным местом развлечений.
   Пока мы учились, женский взвод дважды участвовал в официальных праздниках, теперь вместе со специально подобранным мужским взводом. Парни махали флагами и большую часть времени служили фоном для девчонок, но и им тоже дали выступить в строевом представлении. Говорили, что народ свистел им не меньше, чем девчонкам.
   В конце второго месяца весны ко мне зашел Аргано. Он опять был в шоке:
   - Слушай, Лион, что Линара делает с ребятами? Те, кто пережили один - два её массажа, вскоре находят себе постоянную девчонку в городе. Они остаются в клубе, говорят, что сделают для Линары что угодно, но на массаж больше не ходят и своих девчонок очень нежно любят. А до этого были эгоисты и трахатели безжалостные, ни за что бы не поверил, что они так смогут.
   - Да? Что, правда? Не знаю. Хотя... вспомни Риски. Помнишь, как сильно он изменился?
   - Риски изменился, - почесав лоб, признал Аргано.
   - Возможно, поглаживая ребят, княжна показывает им, что можно заботиться о других людях радостно и искренне, радуясь за то, что им хорошо. Ребята приходят после массажа, думают, что и им хотелось бы так о ком-нибудь заботиться... А какая же девушка против такого устоит?
   - Ну ты и голова!
   - Не верь. Это я на ходу придумал.
   - А на правду похоже...
   - Слушай, точно похоже. Зайду завтра к Линаре, спрошу.
   Айсфинг не отрицала:
   - Да, одно из следствий должно было быть таким. Думаешь, мне нравится таскать за собой хвост из сотни вопящих дураков? Но вообще-то я это делаю для того, чтобы напряжение снять. Мне свежей крови не хватает, а так я часть жизненной силы через кожу впитываю. Так что я это делаю для себя.
   - Напомни мне, чтобы я не спал с тобою, а если и спал, то не прижимался.
   - Не беспокойся. Я могу через кожу не только забирать, но и отдавать. Тебе бы я отдала... часть своего желания.
   С этими словами княжна оголила животик и начала наступать на меня. Я удрал, сопровождаемый весёлым смехом Айсфинг. Ждавший меня у ворот женской казармы Аргано, видя, как я вылетаю, испугался:
   - Что, она нас больше не любит?
   - Не беспокойся. Это она только надо мной по старой памяти издевается.
  
   Глава 23. Скучные будни, счастливые будни.
  
   Из-за занятий в школе я почти перестал видеться с Милой и Мурией. Им тоже было не до меня. С Милой получалось только поздороваться по пути в школу. Она уходила из школы намного раньше, чтобы проводить занятия с женским отрядом. Руководство отряда удвоило количество тренировок всем подразделениям. В воздухе повисло предчувствие больших событий.
   Три недели мы почти не разговаривали. Потом наступила жара, делать уроки в казарме стало невозможно, и мы обустроили несколько скамеечек в защитном кармане укреплений задней части замка. Сюда редко заглядывало другие наёмники и начальство, можно было спокойно заниматься. Мы прозвали это место "школьный сад". Первой проложила дорожку в наш сад Мурия. Мне пришлось позвать её, чтобы она помогла мне с иностранными языками. Потом подтянулась и Малуни.
   Мила, приходя к нам, обычно сразу ложилась на скамью и клала голову мне на колени, со стоном: "И зачем только я стала сержантом!". Это было очень удобно, писать, опираясь на её голову или плечо, было гораздо лучше, чем на собственном колене. Мы, конечно, использовали дощечки, но расстояние до колена всё равно больше, даже если сидишь нога на ногу.
   Стоны не были хвастовством или игрой на публику. У Милы не выдерживали ноги, они стали совсем синими. Если оставалось время, я делал ей массаж ног, растирая мышцы.
   Малуни назначила сама себя официанткой и носила от котла еду на всех. Первое время мы просто не успевали раньше неё, мы не успевали оглянуться и сложить учебники, а еда уже стояла перед нами. Потом все привыкли.
   Однажды капитан в сопровождении сержанта Даринго зашёл в наш сад. Они застали всю компанию в самом цветущем виде. Малуни раскладывала еду, Мури диктовала иностранный текст, положив голову на моё плечо. Я записывал перевод на свиток, лежащий на плече у Милы, которая отдыхала на моих коленях. Айсфинг читала учебник, опершись спиной на бок одного поклонника и водрузив ноги на спину другого. Танута и Симена использовали своих парней, как я Милу, и писали на дощечках, положенных на их груди. Алидора и Луни, опершись с двух сторон на парня Алидоры, что-то зубрили. Это выглядело бы почти нормально, если бы они не были одеты только в небрежно накинутые простынки. Остальные девчонки тоже сняли жаркие форменные лосины и остались в коротких юбочках. Юбочки нужны были только для того, чтобы кожа не касалась скамеек. Учитывая то, что как минимум одна нога у них была поднята, все женские органы были доступны для ветра и обозрения.
   Традиция ходить без одежды укоренилась давно и как-то сама собой. Начало положила Айсфинг, многие поклонники прошли через её массажи, и одеваться перед ними было просто бессмысленно. Остальные девчонки кто просто последовали примеру, кто приходили со своими парнями, которые и не такое видели.
   - Красиво смотритесь, - оценил капитан, - Лион, это называется "Ты прервал общение со всеми троими?"
   - Я только отдыхаю здесь, - откликнулась Мила.
   - Я занимаюсь с ним иностранным, как вы просили, - доложила Мури.
   - А мне просто нравится есть в их компании, - придумала Малуни.
   - Парни, давно хотел у вас спросить. Как вы можете сидеть рядом с практически голыми дамами и удерживаться от любви?
   - Это очень просто, господин капитан. Когда красивая и беззащитная девчонка сидит рядом и не боится тебя, то наступает тихое счастье оттого, что можешь создать ей уютную обстановку. Нарушить это ради секундного удовольствия - это ужасное преступление. Это... как, не знаю, преступление против всего мира, - ответил Дирико, поклонник Айсфинг. А потом он поднял юбку и погладил Айси вокруг женского органа.
   - Мур, - сказала Айсфинг, не отрываясь от книги.
   - Удивляюсь я вам. Мы когда в вашем возрасте брали город, то считали, что все женщины там наши.
   - Так это же чужой город, там женщины - это только тела врагов. А здесь - люди.
   Капитан покрутил бровями:
   - Ладно, я понял, вы тут сжились в единую семью. Лион, я отменяю приказ. Делай с этими безумно преданными, что хочешь. Но я на самом деле к вам по другой причине зашел. Из города сейчас прибыл гонец, у них очень странное убийство, судя по всему, не без магии. Завтра Линара вместе с Травой, Жилой и фальшивыми колдунами отправляется в город, вы её сопровождаете, а оттуда - прямо в школу. Узнаю, что по городу гуляли - пятёрку поставлю. Палок. Всё ясно?
   - Так точно, сударь.
   - В городе что, своих колдунов нет? Я ничего не знаю о расследовании преступлений, - удивилась Айсфинг.
   - Есть. Только они не служат в Страже. Им платить придётся. В школьной форме поезжайте, лошадей возьмите, в школу быстрее попадете. Лошадей отдадите сопровождающим.
   Поутру мы обнаружили в компании кроме колдунов ещё и десяток солдат. Ребята здорово повеселились, глядя на то, как мы залезаем в седла в школьной форме. Это оказалось непросто.
   Убийство произошло в квартале, где жили разнообразные колдуны, целители, изготовители амулетов и прочие загадочные люди. Дом колдуна был аккуратным, но совсем небольшим, по сути, в нём была только одна жилая комната.
   Стража посчитала убийство настолько странным, что выставила на ночь охрану в переносном павильончике у входа. Внутри дома всё осталось таким, каким было при первом осмотре. Мы приехали настолько рано, что заспанные охранники ещё протирали глаза. Один из них убежал в штаб за следователем.
   В дом вошли лже-колдуны, Айсфинг и я. Жила и Трава остались на входе, изображая из себя охрану. Сержант городской стражи начал пояснять:
   - Вот, значит, как было дело, соседи заметили, что мастер Мурги не выходит из дома, и вызвали решеточного. Решеточный постучал и, не получив ответа, вызвал нас. Мы когда вошли, обнаружили, что мастер сидит за столом, заколов себя кинжалом. Рядовой Аргано попытался вытащить кинжал и зачем-то сам себя зарезал, прямо в сердце. После этого мы вышли и за вами послали. Вчера вечером дело было.
   Колдун лежал на полу, руки сложены на груди. Ребята явно готовили его к транспортировке. Стражник тоже был тут, кинжал торчал из его груди. Весь пол был покрыт бурой высохшей кровью.
   Лже-колдуны начали хмурить лбы, бурчать всякую чушь и совершать пассы руками. Несколько предметов в комнате осветились едва заметным розовым сиянием, в том числе и кинжал.
   - Ничего не трогаем, - заорал на меня Жила. Очевидно, слова предназначались всем.
   Лже-колдуны начали рассматривать мелкие вещицы, источавшие сияние. Жила и Трава по очереди наклонились над кинжалом.
   - Это может быть заговорённый кинжал. Такое возможно. Определенные действия связываются с вещью, и если её коснётся неподготовленный человек, ему захочется выполнить то, на что она заговорена. Нам в школе рассказывали, на кафедре магии, это отсроченный гипноз, - припомнила Айсфинг.
   - Дорогая какая штучка. И золото, и чеканка по серебру, такой бы загнать на рынке, а? - Жила подмигнул Траве.
   - Я вам загоню вещественное доказательство! - купился стражник, - Пока следователь не придёт, в комнату не входите и руки держите на виду, наёмники долбаные!
   Жила довольно закудахтал, что у него изображает смех. Айсфинг вышла за порог и пошепталась с колдунами.
   Следователь прибыл неожиданно быстро. Это оказался уже знакомый нам парень, который вел дело маньяка. Похоже, он ночевал в штабе. Я обрадовался ему:
   - Привет, на тебя что, всю безнадегу спихивают, как на самого маленького?
   Следователь тоже улыбнулся:
   - У нас столько дел, что некогда разбираться. В порядке очерёдности всё раздают. Что у нас тут?
   - Скорее всего, заговорённый кинжал. Кто хватает, сразу его себе в сердце втыкает. Вероятнее всего, колдун случайно дотронулся до кинжала и пал жертвой собственной магии. Проследите, на кого работал колдун, кому мог предназначаться кинжал. Впервые слышу, что отсроченный гипноз может применяться вот так. Кинжал держите в ящике с решёткой и никому в руки не давайте. Можете на ком-нибудь из преступников со смертным приговором проверить, - доложила Айсфинг, - Ну что, мы пошли в школу?
   - Ага. Помогите мне только в ящик его устроить, - попросил следователь.
   - Вот тут и ящик есть. Очевидно, он как раз для кинжала и предназначался, - я показал на ящик на рабочем столе колдуна, взял его и склонился над бедолагой - стражником.
   - Как бы теперь кинжал вытащить?
   - Думаю, если замотать руку тканью, толстым слоем, то магия не коснётся, - предположил Жила. Я намотал на руку полу школьной формы и взялся за рукоять заговорённого кинжала двумя пальчиками. В следующую секунду моя рука сама обхватила кинжал привычной плотной хваткой, а потом... потом что-то произошло. Когда я очнулся, кинжал лежал на полу, а из разреза на левой руке текла кровь. Жила стоял рядом со мной, с мечом, обращенном рукояткой ко мне. У меня сильно болела правая рука. Похоже, это он выбил у меня кинжал, а Айсфинг наложила замедление, чтобы дать ему больше времени.
   Я зажал рану рукой и как можно грубее заорал на Айсфинг:
   - Эй, женщина, а ну быстро вылижи мне рану!
   Айсфинг закрыла глаза, чтобы никто не увидел красных отблесков, и на ощупь поспешила ко мне.
   - Через три слоя ткани! Потрясающе! Это как много магии надо! Интересно, для кого не пожалели такого количества магии? - размышлял тем временем вслух Жила.
   Айсфинг прижала мою руку к своему рту настолько сильно, что я сразу почувствовал, насколько тяжело ей было сдерживаться всё последнее время. Она присосалась так, что я невольно задумался о том, сколько крови может потерять человек без риска.
   - Для кого могли не пожалеть такого количества магии? - грозно переспросил один из лже-колдунов следователя. Парень оказался сообразительным:
   - Для Должа?
   Из глаз у Айсфинг потекли слезы. Она продолжала пить.
   - Девчонку не жалко? Она же вон плачет уже, - заметил Жила.
   - Кого? Эту бестолковую? Да от неё никакого другого толка, она с детства только и годилась, что только раны мне зализывать, - соврал я и изобразил лёгкий удар по голове. В последний момент я остановил руку и погладил Айси по голове. А волосы у неё шелковистые, нежные... Айсфинг огромным усилием воли немного оторвалась, поцеловала меня в руку и приникла снова.
   - Ну, долго там торчать будем? Может, попросим у кого из сопровождающих перевязочный пакет? Мы в школьной форме, у нас пакетов нет, - заорал я на Траву. Тот на секунду вышел и вскоре вернулся с бинтом. Жила помог мне вытащить бинт и наложить бальзам. Пир Айсфинг закончился, она отвернулась, не переставая плакать. Я взял кусочек бинта, привлек к себе княжну и смочил бинт о слезы. Айси решила, что я вытираю ей слезы, и попыталась отстраниться. Но я всего лишь хотел вытереть кровавый кружок вокруг губ, который у неё остался после "завтрака". Поняв, что я делаю, Айсфинг начала вытираться сама. Жила тем временем бинтовал мою руку.
   - И как нам теперь переложить кинжал? - задался вопросом следователь. Все столпились вокруг кинжала и принялись сверлить его взглядами.
   Я прошёл в чуланчик, нашёл веник, совок и с их помощью водрузил кинжал в его хранилище. Жила и Айсфинг с замершим дыханием проследили за каждым моим движением, но ничего плохого не случилось. Довольный следователь захлопнул крышку и начал распоряжаться: ночную палатку убрать, всё привести в порядок, здесь будет засада, чтобы поймать возможного заказчика. Сержант стражи внимал. Мы ушли.
   Ребята проводили нас до высшей школы, пожелали удачи и распрощались. Поскольку никто из остальных школьниц не видел, что произошло в доме у колдуна, пришлось рассказывать. Айсфинг всё это время стояла в стороне и мрачно смотрела в землю. Девчонки ахали и ужасались. Большого времени это не заняло, и мы пошли на математику. Дождавшись, пока все зайдут в ворота школы, Айсфинг приотстала и позвала меня обратно.
   Она кинулась мне на шею, обняла и заплакала:
   - Лион, ты не представляешь, как я тебе благодарна, как много ты для меня сделал! Ты не представляешь, насколько я была голодная!
   - Да ладно, мне где-то даже приятно было, что я могу тебе помочь. Слушай, сколько тебе крови нужно? Может, мне регулярно тебе сливать как-нибудь?
   - Рильден! - Айсфинг прижалась ко мне ещё крепче. Она не называла меня этим именем уже очень давно, со времен детства. Я его почти забыл.
   Вернулась Мила:
   - Линара, ты хочешь украсть у нас Лиона? Чтобы мы делили его на четверых?
   - Это другое. Старая история со времен детства, - попытался отговориться я.
   - Ага, а то я не женщина и не знаю, в каких случаях так прижимаются...
   Тут Мила увидела лицо Айсфинг и умолкла.
   - Линара - не моя девушка, - повторил я.
   - Линара, всё хорошо?
   - Да, спасибо, Мила. Я справлюсь.
   Так мы и пришли на математику. Я - в окровавленных повязках, Айсфинг с заплаканной мордашкой. Преподаватель посмотрел на нас недовольно, но разрешил войти. Одногрупники принялись кидать в меня комками папируса и спрашивать, что случилось.
   - Бандитская стрела, - соврал я. Они отстали.
   К третьей перемене новость забылась, и жизнь вошла в свою колею. Марко, жизнерадостный сынок богатеньких родителей, принялся опять приставать к Айсфинг. Княжна вела себя в школе, как тихая мышка, и никак не показывала свою силу. Остальные девчонки давились от смеха каждый раз, когда она поднимала руку и робким голосом спрашивала:
   - Можно, я отвечу?
   В этот день Марко был особенно навязчив и в конце концов довёл княжну. Я видел, что он неровно дышит к Айсфинг, но он никак не мог выразить своих чувств. До сих пор он не находил ничего лучше, чем вешать на Айси надписи с шутливым содержанием, придумывать обидные клички или убегать с какой-нибудь вещью княжны. Айсфинг никогда ему не отвечала, а вернуть вещи просила меня. Марко всегда сразу отдавал вещи и каждый раз шутливо жаловался на то, что Айсфинг никогда за ним не бегает и не отнимает обратно, а ему так хотелось бы.
   Что интересно, Марко был выше меня на две головы и на два года старше нас.
   В этот день он придумал подвесить к воротнику княжны ленту с игристым огнём. Эти ленты обычно использовали на Новый Год, они горели огнём разного цвета и разбрасывали искры. Айсфинг вместо того, чтобы вертеться на месте и визжать, спокойно достала горящую ленту из-за спины, а затем затушила её ударом о парту. Потом она показала хулигану руку с красными точками:
   - Я руку из-за тебя обожгла, дурачина.
   А затем Айси извергла изо рта длинное полотнище с крылышками, на котором было написано всё, что она думает о Марко. Полотнище взлетело и повисло над головой хулигана, жужжа крылышками. По голубому фону горящими красными буквами пролетали слова, которые описывали все нехорошие качества Марко в прошлом, настоящем и будущем. Марко попытался убежать от навязчивой рекламы, но полотнище последовало за ним. Вся группа с большим интересом наблюдала, как Марко мечется по залу, и смеялась.
   Пришел учитель магии, который вёл у нас зельеварение. Он посмотрел на полотнище, проскрипел:
   - Какое варварское расходование таких прекрасных магических сил!
   А затем развеял волшебство одним мановением руки. Айсфинг повезло, что учитель забыл о том, что в нашей группе официально нет магов.
   После занятия я сказал Марко:
   - А ну пошли-ка в коридорчик, поговорим.
   Марко подумал, что я сейчас начну его пугать, и принял самый наглый вид.
   - Марко, если тебе нравится Линара, то лучше признайся ей и пригласи на прогулку по городу. Ну что ты ведешь себя, как десятилетний?
   Марко сдулся:
   - А вдруг она не согласится? Она красавица, прекрасно знает математику и, оказывается, ещё и маг.
   - А ты попробуй. Девушки тоже хотят, чтобы их любили. По секрету: Линара сейчас очень одинока.
   Марко положил руку мне на плечо:
   - Лион, я тебе должен.
   А потом он меня удивил. Он зашел в класс и прилюдно извинился. Не ожидал от него такого.
   После уроков я заметил, что они с Айсфинг о чём-то разговаривают. Когда Айси пришла на наши специальные занятия, лицо у неё было удивлённо - радостное.
   В этот вечер мне пришлось присутствовать на совещании у Должа. Притащила меня туда Мурия. Она перехватила меня в воротах, сразу по возвращении из школы. Я не успел ни поесть, ни одеть форму.
   Идея благотворительного общества Мурии начала давать ростки. Последние недели Мури моталась между замком и штабом стражи, встречалась с какими-то шишками. Капитан отпускал её даже без увольнительных, на коне, как будто это было дело отряда. Закончилось это обсуждением на самом верху, у главы города. На совещание пригласили Мури и меня.
   По причине позднего времени Долж устроил не официальное совещание, а что-то вроде дружеского ужина. На столе стояли фрукты и напитки. Впрочем, к ним никто не притронулся. На совещании присутствовали толстые важные люди, из них я знал только двоих - отца Мури и начальника городской стражи. В течение всего совещания я простоял за стулом Мури. Все мои функции свелись к тому, что я придвинул ей стул в начале совещания и отодвинул в конце.
   Первой докладывала Мурия. Она обрисовала идею благотворительного общества, а затем убила всех присутствующих несколькими фразами:
   - Если женщины будут руководителями и станут встречаться для того, чтобы обсуждать достойных помощи, то это будет обходиться мужчинам дешевле, чем когда они встречаются сейчас для того, чтобы обсуждать наряды. Даже если при этом они будут просить деньги на благотворительность. В городе много бедных женщин, оставшихся без мужа. У них дети часто умирают от недоедания зимой. Это нерационально, многие из них вполне здоровые и дееспособные люди, если поддержать их те несколько лет, пока они не начнут зарабатывать сами, город получит хорошую рабочую силу. Это очень недорого. Кроме того, это может повысить прибыли некоторых продовольственных лавок. Общество могло бы выкупать продукты, у которых заканчивается срок годности, для раздачи детям. У меня всё.
   Публика удивленно замолчала. Некоторые богачи, до этого сидевшие в весьма мрачном состоянии духа, подняли глаза и оживились. Судя по всему, они были здесь не совсем по своей воле, а теперь увидели для себя нечто полезное. Молчание нарушил Долж:
   - Н-нда, не ожидал таких слов от юной дамы. Сразу видно деловую хватку рода Мурмурипкиси. Раньше я думал, что эта очень милая инициатива, которую мне достаточно просто одобрить. Но теперь я понимаю, что часть налогов города стоит потратить на поддержку будущих работников. Это действительно может быть выгодным для города, - с этими словами Долж посмотрел на тех богатеев, которых я определил как торговцев продовольствием. Ага, выгодно для города, а дополнительные доходы лавочникам выгодны поддержкой для Должа.
   После Должа начали выступать разные богачи, смысл их речей сводился к тому, что "идея хорошая, но много денег не дадим". Наиболее доброжелательно высказался начальник городской стражи. Потом опять взял слово Долж:
   - Теперь встаёт вопрос о том, кто будет главой организации. Думаю, что молодая госпожа Мурмурипкиси, офицер с боевым опытом, вполне могла бы возглавить эту организацию после похода, когда вернётся, - с этими словами Долж посмотрел сначала на капитана, а потом на папочку Мурии.
   - Если вернётся, - пробурчал капитан.
   - Никогда не думал, что из неё получится что-нибудь путное, но, похоже, получилось, - откликнулся папочка.
   - Какой поход? - удивилась Мури. Ей никто не ответил. Я протянул руку и сжал ей плечо - помолчи, мол.
   - А пока главой общества, я думаю, следует назначить..., - Долж назвал имя жены одного своего богатого сторонника из числа Синих. Возражать ему никто не стал. На этом совещание закончилось. Большие шишки целовали и пожимали руку обалдевшей Мури, называли её "совестью и украшением города". Та еле могла заставить себя вовремя говорить: "Благодарю вас". По дороге в казарму я веселился по полной:
   - Так ты теперь большая шишка, глава одной из городских организаций, как начальник решеточных?
   - Не ожидала. Совершенно не предполагала такого развития событий, - Мурия была заметно испугана, - ты лучше скажи мне, что за поход затевает город?
   - Это очень большой секрет. Поход за решением одной магической проблемы. Колдунов сопровождать будем. Никому ни слова.
   На Айсфинг новость не произвела никакого впечатления, она только буркнула: "Давно пора". Остальные девчонки устроили визг и восторженные вопли. Пока они вопили, я зашел к Кувалде и нашептал на ушко, в кого прочат Мурию. Кувалда собрал компанию, мы сходили к женской казарме, вызвали Мури и поздравили. Ребята поздравляли очень долго и подозрительно горячо. Похоже, у Мури тоже скоро будет свой клуб поклонников.
   Доктор на мой вопрос о том, как можно слить кровь, подумал и сказал, что при высоком давлении лучше ставит пиявки.
   - А если нужно слить кровь и не повредить ничего? И сколько крови может потерять человек без риска для здоровья?
   - До литра, не больше. А как сливать... существует один такой кактус, у него полые иголки. Их иногда применяют для кровопусканий. Только ими очень тяжело в вену попасть. А разрез делать опасно, вена может потом не зажить.
   - А из какого-нибудь металла нельзя тоненькую трубочку сделать?
   - Из металла? Не слышал о таком.
   - А вы покажете мне, как иголками кактуса кровь сливать?
   - Чего это тебе загорелось?
   - Да не загорелось. Недели две терпит.
   - Хорошо, я куплю в городе такие иголки, - пообещал доктор.
   По пути в школу я спросил у Айсфинг, сколько ей нужно крови и как часто.
   - По пол-стакана раз в месяц. Но каждый месяц.
   - Так мало? И ты молчала? Доктор сказал, можно литр сливать. Только способа сливать хорошего нет. Доктор пообещал купить иголки от кактуса, их, говорит, можно прямо в вену втыкать.
   Айсфинг немного помедлила, потом призналась:
   - Если позволишь, никакие иголки не понадобятся. Я могу прокусить тебя до вены и взять нужное количество крови сама, останется совсем маленькая ранка, как от занозы. У меня есть специальное устройство такое... немного похожее на твой мужской орган.
   - А почему я его никогда не видел?
   - Тебе лучше не видеть. Оно глубоко за языком. Есть один минус. Как только я его втыкаю, тебе в кровь попадёт очень сильный наркотик. К нему быстро привыкают. Если я сделаю это дважды за три месяца, ты ни о чем другом больше думать не сможешь, будешь умолять меня повторить ещё раз. У мамы с папой было по сто доноров, чтобы привыкания не наступало.
   - Тогда я лучше с кактусом поэкспериментирую. Сколько ты ещё продержишься?
   - Недели три как минимум.
   - Отлично! Я так доктору и сказал.
   - Лион, я...
   - Забудь.
   - Слушаюсь, молодой господин.
   - У Милы набралась?
   - Угу.
  
   История с Марко имела смешное продолжение. В ближайший выходной Айсфинг отпросилась в увольнение. Капитан, узнав, что Айсфинг будет гулять с парнем из города, придумал срочные дела в замке всем тем поклонникам княжны, которые ещё не заимели подруг. Оказалось, у капитана была точная копия списка поклонников, кроме того, в нём крестиками были обозначены парни с подругами.
   Марко подкатил к воротам замка на роскошной отцовской коляске с открытым верхом, с кучером и кожаными сиденьями.
   Айсфинг вышла в отрядной форме и, смущаясь, сообщила, что у неё до сих пор не было повода купить красивое платье. Я наблюдал эту сцену лично, изображая дополнительную стражу ворот. Вместе со мной дополнительную стражу изображали ещё тридцать парней. Остальные две сотни любопытных прятались за зубцами стен.
   Айсфинг с Марко договорились, что он покажет ей город, дорогие магазины и поможет выбрать самое красивое платье. Платье Айси покупала за свои, о чём сразу чётко предупредила. Не более, чем через минуту после их отъезда в город вышли специально задержавшиеся братья из числа получивших увольнительные. Они шли с наказом всем тем, кто ушёл раньше, наблюдать за дорогими магазинами. Марко с Айсфинг были не единственной парой, за которой велось наблюдение.
   Начиная с полудня мы стали получать доклады о происходящем. Те, кто заканчивал дела в городе, шли к рынку, собирали новости и возвращались с ними к нам. Мы знали точно, какие магазины посетили Марко с Айси и что они там делали. Ближе ко второй половине дня бывшие поклонники Айсфинг, их друзья и друзья их друзей сбились в толпу и принялись интереса ради ходить за коляской своего идола. Набралась группа в несколько десятков человек. Айсфинг как раз примеряла в разных лавках красивые платья, так что без зрелища толпа не осталась. Княжна привыкла находиться в круге внимания сотен парней и не обращала на них внимания. Марко поначалу не врубался. Потом он, обнаружив в который раз, что за коляской двигаются десятки крепких парней, начал испытывать озабоченность. Примерно через час преследования Марко спросил у Айси, кто эти люди.
   - А-а, это мои бывшие поклонники и их друзья, - легкомысленно ответила княжна.
   Марко побелел и пребывал в таком состоянии ещё очень долго. Вернулись они к вечеру. Часовые на бастионе, завидев коляску, сразу дали нам знать. К моменту прибытия коляски у ворот собралась толпа в несколько сотен рыл. Даже капитан пришёл.
   Айсфинг в роскошном городском платье со шляпкой встала в коляске и продемонстрировала себя народу. Она покрутилась и сделала несколько танцевальных движений руками. Толпа дружно выразила восхищение. Айсфинг попросила поблагодарить её спутника, который помогал ей весь день. Марко покричали: "Ура". После этого Айси забрала покупки, - целую гору мешков, которые у неё тут же отобрали ребята, - и прошла через ворота, а Марко благополучно уехал.
   - Будешь выходить замуж? - поинтересовался капитан.
   - Нет, я просто город осматривала, богатые районы, куда иначе не попасть, - доложила Айси.
   - Фу-ух, - сказала толпа.
   Я принял у княжны пару сумок и помог их донести. В мешках и сумках оказались метательные ножи, два пуховых спальных мешка и куча колдовских принадлежностей.
   - А ничего себе так у тебя косметичка, типовой набор девушки, - восхитился я.
   - Пуховой спальный мешок намного легче и теплее. Второй тебе, деньги вернёшь. Купи другим девчонкам такие спальные мешки, если не свин. Случайно наткнулась. Их продают не для охотников, а для дамочек в путешествиях. На рынке не ищи, их продают в дорогих лавках для дам. Для наших девчонок малый вес может быть очень важным. На них и так нагрузили и луки, и мечи, и копья, и доспехи, не каждый мужик увезёт.
   Я признал, что это действительно может быть важным.
   ***
   Однажды меня вместе с десятью другими парнями вызвал капитан и познакомил с невысоким человечком:
   - Это ваш учитель музыки.
   Учитель музыки вручил нам огромные дудки. Эти дудки мне сразу не понравилась.
   Капитан сказал, чтобы я выучил все сигналы, которым меня будут учить, он хотел, чтобы все наши отряды управлялись кодовыми сигналами. Вместе со мной страдали парни, которые будут разбирать эти сигналы в отрядах. Поначалу мы из этих дудок и звук-то извлечь не могли. То, что получалось, звучало очень неприлично.
   - Это нормально, - утешил нас учитель музыки. Личный состав отряда так не думал, и нас прозвали "хором пердунов".
   Постепенно звуки начали получаться, но долгие сигналы всё равно давались с трудом.
   Я занимался трубой вечером, после школы, и учил только сигналы. Остальные парни разучивали перестроения с отрядом по кодовым сигналам и к вечеру уставали ещё больше моего.
   ***
   За неделю до похода женский взвод взбунтовался. Поутру мы обнаружили весь взвод на плацу ещё до общего построения и даже до завтрака, что было неслыханно. Капитан приказал сыграть общий сбор. Мы построились.
   Трясущаяся от ярости Махи подошла к капитану, чеканя шаг, и доложила:
   - Сударь капитан, взвод выражает вам полную преданность и просит заменить сержанта первого отделения взвода. То есть меня.
   - Благодарю вас, - ответил капитан и пошёл вдоль строя, негромко переговариваясь с девчонками. Ему помогал лейтенант Зигано.
   - Что за чушь? - спросил я у Махи. Она не пошла с капитаном, осталась там, где докладывала, около знамени. То есть около меня.
   - Эти козы считают, что я слишком жестоко с ними обходилась. Да я половину того, за что стоит пороть, им прощала, а за вторую половину только ласково ругала, - начала заводиться Махи.
   - Не заводись. Меня тоже за суровость от вас убрали. Скажи, я был с вами очень суров?
   - По сравнению со мной? В три раза мягче. А я в три раза мягче, чем нужно.
   - Как думаешь, кого назначат сержантом первого отделения? Милиаки? Или всех объединят, а командовать будет Зингано?
   - Думаю, мне придётся таскать знамя, - несколько неожиданно ответила Махи. Пока я соображал, что значат её слова, вернулся капитан.
   - Следствие установило, что сержант Махи ото Маркишанули вела себя по уставу, не превышала должностных полномочий и не издевалась над подчинёнными. По всем законам обычной армии, я должен выпороть зачинщиков и попросить остальных верно служить дальше. Однако, мы не линейная армейская часть. В таком отряде, как наш, многое значат дружеские связи и взаимная преданность. Запомните, мои дорогие: отряд - это наша семья. Мы вместе противостоим подлому и враждебному миру, и пусть мир побережётся! Здесь командиры зависят от подчиненных так же, как подчиненные от командиров. Потому я считаю возможным удовлетворить просьбу женского взвода. Сержант Махи ото Маркишанули назначается знаменосцем отряда. Хорунжий Лион назначается командиром первого отделения и всего женского взвода. Сержант Милиаки продолжает исполнять обязанности сержанта второго отделения. Сержант Зингано переводится на другую работу. Ну как, девчонки, довольны решением?
   Женский взвод нестройно прокричал: "Да-а!"
   - Я их всех заругаю и загоняю, - пообещал я Махи, торжественно передавая знамя.
   Но отругать пришлось Махи и Милу. Уже первый осмотр показал, что у половины состава на плечах натёрты кровавые раны от ремней колчанов, а на ногах второй половины - незаживающие кровавые потертости. Пришлось посылать в город за вязаными носками для тех, у кого были сбиты ноги, и за мазью для тех, у кого были стёрты плечи. Махи и Мила просто не знали, что на такие дорогие вещи можно тратить деньги отряда.
   Во время осмотра при команде "Плечи показать" все девчонки дружно сняли рубашки, предоставляя обзору свои прекрасные грудки. Хорошо, что мы проводили осмотр в коридоре казармы.
   - Девчонки, а ничего, что я тут? Можно было только ворот распустить.
   - Да ладно, сержант, виновата, господин хорунжий. Вы уже своя девчонка для нас. Тем более, что капитан просил нас всему отряду своими стать, - засмеялась Тери. Остальные тоже заулыбались. Не прикрылась ни одна. Пришлось осматривать плечи со спин.
   Я уже вышел из привычки жить со взводом, организовывать кормёжки и занятия. Первое время я очень грустил о своей беззаботной должности знаменосца. Махи тоже пришлось нелегко - знамя для неё было очень тяжелым, и сигналы перестроений ей тоже пришлось срочно учить.
   Мне пришлось переехать из общей казармы в женскую. В первое же утро я обнаружил под боком с одной стороны Малуни, а с другой - Мури. Выгнал обеих с треском. Они убежали, тихо хохоча.
   Мила чуть позже извинилась за то, что её не было. Она, оказывается, тоже приходила, но ей места не хватило. Поскольку выгонять её не надо было, устроил ей просто треск с затрещиной. Мила отбежала с таким же тихим хохотом. Весь взвод смотрел на нас и получал удовольствие.
   ***
   Городская стража совместно с тайной канцелярией устроили первоклассную шутку для тех, кто готовил кинжал для Должа. Они изготовили точную копию и посадили в домик колдуна старушку - веселушку. Когда заказчики пришли за кинжалом, она сказала, что хозяина нет, а ей велено передать коробку. Смерть колдуна, который готовил кинжал, как это ни странно, удалось скрыть.
   Шпионы тайной канцелярии проследили за теми, кто заказывал кинжал. Это оказалась одна из аристократических семей Красных. Они передали кинжал Должу через одного из своих дальних родственников, парня из Синих. Тот ничего не знал и принёс ящик с кинжалом в качестве подарка с просьбой о примирении.
   Долж, предупреждённый стражей, не стал вытаскивать кинжал, а сказал, что хочет пригласить новых друзей на пирушку. На пиру он сделал вид, что достает кинжал из футляра, а сам помахал в воздухе копией. Глава заговорщиков не поверил своим глазам и полез в ящик, трогать настоящий кинжал. Он зарезал сам себя на глазах у десятков свидетелей.
   Капитан веселился, как ребёнок, пересказывая нам эту историю. Долж по поводу удачной операции выписал хорошую премию всем, кто участвовал: и страже, и тайной канцелярии, и нам. Мне и Айсфинг тоже перепало по мешочку с монетами.
   ***
   Нам объявили, что в ближайшее время ожидается дальний поход. Приказали отдать все долги в городе и закончить все дела.
  
   Глава 24. Поход.
  
   День начала похода начался с ранней побудки для всех сержантов и офицеров. В сопровождении сотни особо доверенных солдат капитана мы проводили к порту три тяжело гружёных воза.
   В порту и на рейде торчало пять десятков судов. Никогда не представлял, что пять десятков судов - это так много. Нас уже ждал около пирса самый крупный корабль. Толпа грузчиков под плотным присмотром сержантов и солдат начала переносить ящики из возов на корабль. Половина солдат тоже участвовала.
   Я узнал эти ящики. Добротные, очень прочные, с ручками для переноски. Недавно эти ящики лежали около монетного двора. Мы грузили на корабль золото. Здесь было три тяжело гружёных воза золота! Я даже не мог себе представить, сколько это стоит в деньгах. После окончания погрузки в корабль попрыгала доверенная сотня вместе с двумя лейтенантами, и корабль тут же отошел от пирса.
   Мы поскакали обратно в замок, обгоняя городские легионы, двигающиеся к замку.
   Ребята еще позёвывали, удивляясь позднему подъёму. Они ещё даже не завтракали, когда мы вернулись. Капитан объявил общее построение.
   - Бойцы! Сегодня мы выступаем в поход. Это будет очень дальний и очень опасный поход. Мы должны будем дойти до края земли, пройти за него и вернуться. Скажу даже так: Мы обязаны дойти и вернуться. Вы все знаете, что раньше жизнь была другой. Люди могли ходить по ночам, не опасаясь за свою жизнь, а в лесах и полях кипела разнообразная жизнь из разных жучков, птиц и даже крупных животных, таких, как коровы. Задача нашего похода - закрыть врата, из которых к нам хлынула ночная нечисть. Для этого с нами идут многоуважаемые маги - господин Жульдио Черный, господин Ансельмо Черный и ведь... великолепная госпожа Сатори. По пути к нам присоединятся ещё несколько магов, - когда капитан называл магов, они поднимали правую руку. Жульдио Черный оказался таким же тощим и длинным, как Ансельмо. В том, как он едва поднял руку, чувствовалось, что он едва выносит присутствие такого мусора, как мы. На лице он тоже носил повязку. Сатори после приветствия отошла к женскому взводу и до конца построения стояла рядом. Тем временем капитан продолжал вещать:
   - Вторая задача нашего похода - пройти через врата теней в другой мир, такой же, как наш, только с неповреждёнными вратами, и доставить из него насекомых, птиц и мелких зверушек. Без них у нас скоро вымрет половина трав и деревьев. Для этого с нами идут многоуважаемые профессора высшей школы Исхальдии мастер Грингот и мастер Сильвиа. Прошу беречь их всеми силами.
   Профессор Грингот оказался полным розовощёким пожилым мужчиной. Он даже умел улыбаться. Мне сразу захотелось узнать у него, каким это образом деревья и травы зависят от насекомых и зверей. Мастер Сильвиа была высушенной высокой старушкой с недовольным выражением лица. К ней мне приближаться совсем не хотелось.
   - А теперь позвольте представить командующего походом. Командовать походом город назначил представителя одной из самых древних и богатых семей Исхальдии - молодого господина Аргоса ото Маркишанули!
   Дверца тёмной приземистой кареты, стоявшей до этого неподвижно, открылась, и из неё вылез старший брат Махи. Он прошёлся вдоль строя, демонстрируя себя и пристально глядя на нас. Господин Аргос встал рядом с капитаном:
   А взгляд у него тяжёлый. Я обратил на это внимание ещё тогда, когда они передавали нам Махи.
   - Бойцы! Говорят, что человек за время своей жизни должен построить дом, посадить дерево и вырастить детей. А я говорю вам: если мы выполним эту миссию, то можете считать, что вы сделали для этого мира всё возможное и теперь мир сильно должен вам. Умрите, но доведите это дело до конца. И умирая, можете умирать счастливыми, так как вы сделали больше, чем может простой смертный. Умереть с такой честью в нашем мире - редкостная возможность для воина. И никому по пути не рассказывайте о цели похода. Всё, сказанное в замке, должно остаться здесь, в замке.
   - Тем, кто вернется, полагается такая сумма денег, с которой вы сможете не работать до конца своих дней при самой безбедной жизни. Желающие могут остаться в выбранных городах по пути обратно, это не будет считаться дезертирством. Правда, премии тогда не получите. Желающим после возвращении в Исхальдию будет предоставлена возможность расторгнуть или продлить контракт. Как видите, условия самые доброжелательные.
   Слово взял капитан:
   - Я надеюсь на вас и жду самого заботливого отношения к делу, взаимовыручки и высокой дисциплины. Даю на сборы один час. Через час выступаем. Все лишние вещи оставить в хранилищах замка. Разойдись!
   За последние дни отряд, оказывается, тренировался быстро собираться. Занятый в школе и со взводом, я на этих тренировках не присутствовал, поэтому чуть не оказался в отстающих. Женский взвод уже стоял, построенный, а я всё еще паковал школьную форму и запасные чистые книги для летописей. Спасибо капитану - он прислал мне фургон и двух помощников для погрузки летописей. Капитан мне польстил и прислал тех, с кем я дружил - Бруна и Лешака. Я еле успел к выходу.
   Маги умчались первыми, в том числе ведьма Сатори на своей карете. К моменту нашего выхода их уже не было.
   Выходили мы красиво. Впереди - капитан с лейтенантом Зигано, за ними я с Махи, потом женский взвод в форме Красного отряда, с парадными повязками на лицах. Ещё неделю назад нам выдали новую форму и красные доспехи, той же формы, как и у всего отряда. Белая форма осталась в замке. Знамя нёс я, пришлось пожалеть Махи и её слабые ручки.
   За нами стройными рядами маршировали все две тысячи человек Красного Отряда. Вдоль дороги парадным строем были выстроены городские легионы. Они стояли якобы для отдания воинской чести, но всем было ясно, что если с кем-нибудь случилась бы водобоязнь, то ему помогли бы преодолеть минутную слабость и проводили до корабля.
   Граждане города не знали, куда отправляется отряд, но на всякий случай сбежались провожать и желать удачи. Это было приятно.
   Вместе с нами на корабли грузилась тысяча человек добровольцев из городских легионов. Дурачки купились на обещание высокой оплаты. Они даже не знали, куда мы идём.
   Тяжелее всего оказалось погрузить наших вредных жеребцов. У девчонок ещё не было опыта перевода коней по узким сходням. Кони, увидев воду, вросли в камни пирса, и их так и не удалось сдвинуть. Возы с продовольствием и барахлом давно уже были погружены, а мы все ещё возились с упрямыми животными. Все мужики из числа наших братьев по отряду были уже в море, и даже помощи попросить было не у кого. Справились только с помощью портовых грузчиков. Три корабля нашего взвода вышли в море последними. Капитан на "золотом" флагмане оборался, дожидаясь, пока мы займём место в строю эскадры.
   Стояла великолепная погода. На море было лёгкое волнение, корабли, подгоняемые попутным ветерком, легко разрезали небольшие волны. Большинство девчонок почему-то решило, что это страшный шторм, и отправились в трюм страдать от морской болезни. Хуже всего было Мурии. Её укачало так, что пришлось перегибаться через борт. Я подошёл ей посочувствовать:
   - Ты же хорошо ездишь на лошадях. Представь, что под тобой лошадь, и просто наклоняйся в другую сторону. Тогда и укачивать не будет.
   - Неси летописи. Переводить будем. Тебе капитан заказал все летописи про южные края перевести, - тяжело проговорила Мури между приступами.
   И мы начали дружно переводить старые тексты. Глядя на то, как Мури, наполовину помирая, работает на меня, я невольно любовался ею. И почему мне так везет на преданных, волевых дам?
   Краем уха я слышал, как в трюме Айсфинг читает другим страдалицам любовный роман. У неё, как и у меня, была абсолютная невосприимчивость к морской болезни.
   Через два часа силы совсем оставили Мури. У меня появилась идея.
   - Иди сюда. Я тебя обниму и буду при каждой волне наклоняться в другую сторону. Тогда тебя будет только поднимать вверх - вниз, а качать не будет. Считай, что мы на качелях.
   Мурия была готова уже на что угодно, а потому, ополоснув голову из ведра морской водой, встала около меня, ноги вместе. Она закрыла глаза, а я обнял её сзади и принялся наклонять, стараясь удерживать вертикально. Мы стояли на носу, почти по центру корабля.
   Из трюма появилась Мила. Увидев наше изобретение, Мила сразу закричала:
   - А меня тоже мутит!
   - Ну, пристраивайся сзади, - разрешил я.
   Милиаки тут же воспользовалась разрешением и обняла нас с Мури.
   Капитан корабля закричал с кормы, что ему нравится новая носовая фигура. Кто-то из моряков ответил, что это не носовая фигура, а секс - бутерброд.
   - Я бы попробовал кусочек! - засмеялся капитан.
   - Нет, это, скорее, трехслойный торт, - изгалялись матросы.
   - Сладенький! И-ха-ха! И-хо-хо!
   Смех смехом, но девчонкам стало заметно лучше. Я слышал биение их сердец. И спереди, и сзади. Это было бы очень мило, если бы не жара...
   Вскоре ветер стих, исчезло и волнение. Всем дамам стало лучше. Моряки быстренько сварили кашку с остатками свежего мяса. Дамы даже смогли поесть.
   - А теперь, милые мои, на вёсла, - закричал капитан после ужина.
   - Какие вёсла? - удивились девчонки.
   Капитан показал на обвисший парус и на уходящие вперёд корабли эскадры:
   - Нет волны - нет ветра. Нет ветра - нет хода. Нет хода - зато есть вёсла. Берем вёсла, начинаем работать!
   - А как же ночь и Тени? - удивился я.
   - В море Тени почему-то не атакуют, так что можно грести хоть всю ночь, - радостно объяснил капитан, - На весла, мои хорошие, а то все корабли уже далеко.
   Мы разобрали весла. К чести моряков, почти вся команда устроилась грести вместе с нами. Это был большой и медленный грузовой корабль, а не быстрая галера, где гребут, сидя на скамьях. Здесь нам сначала пришлось просовывать весла в отверстия в борту, а гребли ими, ходя по палубе, по три человека на весло. Уже после первых трёх гребков у меня заболели все мышцы. И так работать всю ночь?
   У девчонок на других кораблях возникли схожие проблемы. Я разделил взвод на три части, чтобы на всех кораблях было примерно равное количество людей, ухаживать за лошадьми. На втором корабле командовала Махи, на третьем Брун.
   Корабль понемногу двинулся и начал набирать ход. Было тяжело, но когда корабль набрал скорость, полегчало.
   - Теперь главное - силы зря не тратьте и руки берегите, чтобы мозоли до крови не натереть, - посоветовал нам боцман, обходя корабль.
   Матросы начали петь бесконечную песню про приключения пьяного матроса. Большинство куплетов были остроумными, но абсолютно не для девичьих ушей. Девчонки смеялись. Это было даже забавно - шаг туда, шаг обратно, чувствуешь упругую силу воды, мимо проносятся волны. Потом зажглись звезды. Это было красиво.
   Матросы решили сделать перерыв в песнях и предложили попеть нашим дамам. Девчонки приняли вызов и начали петь чернушные походные песни про весёлых мертвяков, которые забыли, что их убили, и по солдатской привычке пошли за выпивкой. И где только успели набраться?
   Каждый час гребли капитан объявлял перерыв. Боцман разносил воду, мы без сил валялись на палубе. В первый перерыв я ещё видел галеры эскадры. Во второй раз они уже скрылись за горизонтом. Один из наших кораблей начал отставать, там было много лошадей и мало команды. Пришлось передать на него всех девчонок, кроме Милы, Мури и Айси.
   - Это ничего, я знаю, куда плыть, - успокоил меня капитан, заметив мои испуганные взгляды.
   Мы остались в одиночестве, три тихоходных корабля в открытом море. Что очень красноречиво говорило о боевой ценности взвода в глазах капитана.
   Нас отпустили спать только после семи часов гребли. Я лёг спать с абсолютной уверенностью, что завтра мои мышцы будут сплошным комком боли. Предчувствия меня не обманули. Завтрак сопровождался сплошными стонами. Стонали даже матросы.
   Вставать к веслам было совсем не весело, но пришлось. Штиль продолжался.
   Девчонки запели, на этот раз красивые протяжные песни. С других кораблей им ответили. Постепенно мышцы разработались и перестали болеть, жизнь стала казаться если не прекрасной, то интересной. Если бы ещё не жара... Девчонки перегрелись и скинули всю одежду, кроме юбочек. Матросы начали оборачиваться и хихикать (мы гребли первой парой вёсел). Когда они обернулись в очередной раз, то обнаружили, что вместо волос у наших дам змеи, а соски удлинились и тоже превратились в змей с большими зубами и раздвоенным языком. Все змеи танцевали и поворачивались к тем, кто на них смотрел. Точно как на скульптурах богини мщения в храмах. Даже у меня из грудей выросли змеи. Айсфинг постаралась на славу, но меня она зря так разукрасила. Больше матросы не хихикали и старались не оборачиваться.
   Ближе к обеду капитан забеспокоился и приказал всем отдыхать. Чутьё не подвело морского волка. Горизонт потемнел, а ближе к вечеру разразился образцовый шторм. Капитан погнал нас на вёсла. Я приказал девчонкам оставаться в трюме. Упрямая Айсфинг вылезла помогать. Когда очередная волна, прокатываясь по палубе, играючи оторвала её от весла и стукнула о кормовую надстройку, Айси поняла, что сегодня не её день, и больше не упрямилась. Меня самого несколько раз чуть не унесло. Боцман привязал всех верёвками к рым-болтам. Обвязывая меня страховочным концом, он проревел, что капитан очень беспокоится за... судьбу ушедших вперёд галер.
   - А за нас он не хочет побеспокоиться? - проревел я в ответ.
   - Нет, для нашего круглобокого такой шторм - только игрушки, - уверенно ответил боцман.
   Мне так не казалось. Несколько раз приходилось задерживать дыхание, пока вода проходила надо мной.
   Но капитан оказался прав. Шторм задел нас только боком, и через четыре часа изнурительной борьбы с огромными волнами меня отпустили отдыхать. Меня пожалели. Матросы остались ставить парус и откачивать воду.
   В трюме я нашел совершенно зелёных Мури с Милой, мрачную Айси и огромное количество воды.
   - Мы тонем? - полюбопытствовала княжна без тени каких-либо эмоций.
   - Нет. Быстро идём под парусом.
   - Остальные корабли?
   - Вроде идут рядом.
   - Я могу им помочь?
   - Если только посветишь чем-нибудь.
   - Это слишком дорого стоит. Лучше буду спать.
   - Хорошая идея.
   Поутру мы оказались единственными, кто держался на ногах, не считая неутомимого капитана. Он без долгих раздумий приставил нас к вёслам, наказал держаться за остальными двумя кораблями, а сам пошёл спать. Ветра почти не было. Мы позавтракали сухарями и взялись за вёсла. Так и гребли, вчетвером, по двое на весло. Остальные корабли двигались быстрее нас, очевидно, тех, кто "отдыхал" на них ночью, было намного больше. Мы вполголоса пели детские песни, по очереди. Мы с Айси - песни севера, Мила с Мурой - песни Исхальдии.
   Около полудня ветер усилился, из-под палубы волшебным образом появились и капитан, и матросы, ставить парус. Нас погнали отмывать трюм от рвоты и лошадиного навоза. Вчетвером это было нелегко.
   Это измывательство продолжалось ещё два дня. Штормов больше не было, но грести пришлось. У всех на руках появились водяные мешки, потом они лопнули и превратились в кровавые мозоли. На четвёртый день Мури и Мила перестали укачиваться. Расстройство равновесия просто не могло передать свои сигналы через толстый слой желания поспать. Матросы смеялись над нами: "Ещё два дня, и станете настоящими моряками!". Мы не обижались. Моряки работали больше нашего.
   На третий день нас встретили две галеры, посланные капитаном. На наши корабли перешли по три десятка братьев. Они привезли фрукты и хорошие новости. Все корабли дошли успешно, высадились на берегу и счастливо избежали шторма. Капитан передавал нам поклоны и извинения за то, что бросил без предупреждения - он боялся за лёгкие галеры и основную часть отряда.
   - Это мудро, - похвалил его действия капитан нашего корабля.
   С новыми гребцами дела пошли намного веселее, но за лошадьми всё равно пришлось ухаживать нам.
   Лагерь отряда был разбит на берегах небольшой живописной бухты. Эти земли принадлежали торговому союзнику Исхальдии - городу Акринии. Здесь нас ждали триста фургонов и стада лошадей. Всё это было заранее заказано и оплачено Исхальдией.
   Наше прибытие было встречено торжественным ревом. Девчонки попытались сами свести лошадей на импровизированную пристань, но их сразу взяли на руки и отнесли в предназначенные для них палатки, отдыхать. Все парни чувствовали себя немного виноватыми за то, что девчонок бросили при погрузке и в плавании. Сами они, имея на борту двойной комплект гребцов, гребли день и ночь и дошли за три дня. Шторм их вообще не затронул.
   Мне никто отдыхать, естественно, не предложил, поэтому пришлось командовать разгрузкой, докладываться капитану и выполнять тысячу других дел.
   Наш капитан чуть не порвал моряков за то, что те заставили нас грести - оказывается, уговор был только на перевозку. Капитаны транспортников только руками разводили - штиль, шторм, если бы не наша помощь, то вообще бы не дошли. Я свидетельствовал в пользу моряков, сказал, что даже с нашей помощью моряки иногда уставали так, что кораблем по нескольку часов вообще некому было управлять.
   Капитаны получили свои деньги и прониклись ко мне большой симпатией. Они пригласили меня на праздничный обед. За обедом я рассказал, как мы бегали за оборотнями, и неожиданно для себя узнал много нового.
   Капитаны мне поначалу не поверили, сказали, что слышали в детстве много похожих историй, но считали их сказками. Я на их недоверие не обиделся, не верите мне - в Исхальдии спросите. Капитаны припомнили сказки детства. В них говорилось о леопардах - оборотнях, медведях - оборотнях и волках - оборотнях. Все эти звери были намного сильнее человека. Ещё рассказывали о говорящих камнях и о таких камнях, которые могут перемещаться в тот момент, когда на них никто не смотрит. Последним приписывалась любовь к издевательствам над путниками - якобы они выстраивались так, чтобы сбить с дороги, или так, чтобы казалось, что ходишь по кругу. Я понял, что на пути к югу нас может ждать множество приключений.
   Айсфинг тоже было не до отдыха. Прямо у корабля, едва её взяли на плечи поклонники, колдуны отобрали нашу волшебницу и увели куда-то к себе. Прямо на поклонниках и повезли.
   Я нашёл княжну только на следующий день. Она ворожила в отдельно стоящей группе палаток. Палатки охранялись специальной стражей. Меня пропустили, но не сразу. Айсфинг, уставшая до последнего изнеможения, не очень вежливо предложила мне прыгнуть в ближайшее озеро и не мешать. Она колдовала над котлом с подозрительной жидкостью и обсуждать мои идеи не хотела. Я осмотрелся и заметил, что работают все колдуны, в соседних палатках мелькали Ансельмо Чёрный и ведьма Сатори. Я счёл за лучшее ретироваться.
   Капитан принял меня немногим более ласково, но всё-таки согласился выслушать.
   - Маски, сударь. Наши дамы по привычке носят маски, но города вокруг нет, а другие города нас не знают.
   - Ну так распорядись их снять.
   - Есть проблема, сударь. Ансельмо Чёрный может знать Линару по прошлой жизни.
   - Он уже давно её узнал. Он спрашивал у меня, как давно она в отряде, откуда пришла и какими талантами владеет. Потом сказал, что встречал её раньше.
   Я пережил несколько неприятных мгновений, ощущая, как сердце прыгнуло куда-то к горлу. Затем отмер и сказал:
   - В таком случае девчонки будут рады снять маски.
   - Постой. Этот Ансельмо... как и Жульдио. Почему у меня такое чувство, что они не люди?
   - Я один раз видел Ансельмо без маски. Больше похоже на мумию. Причём не вся кожа цела.
   - Живые мертвецы?
   - Или жизнь, искусственно поддерживаемая магией. Насколько я знаю, им по несколько сотен лет.
   - Несколько сотен лет? - капитан был потрясён.
   - У нас на севере все это знают. Колдуны, в имени которых есть слово "Чёрный", живут до тех пор, пока их кто-нибудь не убьёт. Вы не знали?
   - Слышал в детстве и только в сказках. Надо будет потихоньку рассказать всему отряду. Ладно, свободен.
   Я отсалютовал и отправился к девчонкам с новостью о том, что можно снять маски. Возле палаток уже танцевали. Новость была встречена с большой радостью.
   - Маски не выкидывайте. Мало ли где ещё пригодятся, - потребовал я.
   Вечером пришла Айсфинг и раздала мне, Мури, Махи и Миле амулеты, по две штуки. Амулеты представляли из себя круглые бляхи диаметром в пол-ладони, на одной стороне был изображён череп.
   - Это от Теней. Они очень трудоемкие, я сделала их сверх плана, поэтому только вам. Лишних шесть часов работала. Остальные идут капитану под строгий учет. Носите их на левом и правом боку, друг напротив друга, черепом наружу.
   - Спасибо, Айси. Можешь снять маску.
   - А как же колдун?
   - Капитан говорит, что он тебя и так узнал.
   Айсфинг пережила лёгкий приступ паники, но сняла маску.
   - Мог бы мне первой сказать. Весь день в ней парилась.
   - Кто-то послал меня прыгать в озеро.
   - Всё, я обиделась. Отдавай амулеты.
   - Линара, ты умница, труженица и милашка.
   - Так-то лучше.
   Проверяя запасы вещей, я осознал, что не видел обещанные тёплые вещи. Лейтенант Гарио с большой неохотой показал мне воз, в котором были сложены наши тулупы. Перспектива вытаскивать их и перебирать понравилась ему ещё меньше. Но я настоял, и оказалось, что не зря. Кожевенники Исхальдии расстарались и сделали из овчины прекрасные кожаные куртки, почти такие же, как из лучшей телячьей кожи... но без меха! По-видимому, никто не мог себе представить, что описанные в летописях "тулупы из овчины" подразумевают именно кожу с мехом. Шерстяные штаны были выполнены в том же духе и больше походили на тонкие чулки. Шапок вообще не было.
   Я отправился к капитану и устроил там истерику с падучей, умолял обратить внимание на то, что отряд не готов к холодам.
   Капитан страдал от жары, проблем снабжения и необходимости проложить на карте маршрут между двумя десятками враждебных городов с огромными армиями в каждом. Он посмотрел на меня невидящим взглядом и уверил, что для отряда заготовлены прекрасные тёплые кожаные куртки. Я попытался настаивать и в итоге получил угрозу быть выпоротым, если скажу ещё хоть одно слово. Пришлось отдать честь и выйти.
   Капитан дал два дня на отдых, объездку новых лошадей и подготовку. Мы со взводом немного постреляли из луков и порепетировали атаку копьями на пехоту.
   Профессор Грингот оказался милейшим человеком. Когда мы с Бруном подошли к нему с вопросом о связи между насекомыми и деревьями, он закатил нам такую лекцию, что в итоге вокруг собралось пол-отряда. Все слушали, открыв рты.
   На третий день мы покатили на юг.
   Строй отряда выглядел довольно любопытно. Впереди скакал взвод разведки при поддержке Травы. Капитан посадил на лошадей тридцать парней, и теперь мы имели два взвода кавалерии.
   Впереди основных сил отряда ехали капитан с одним из лейтенантов, за ними - мы с Махи. Мы периодически передавали друг другу отрядное знамя, что позволяло утверждать, что Махи - знаменосец. Большую часть времени вёз его я. За нами следовал конный женский взвод. За взводом катили фургоны с золотом и ехала карета ведьмы Сатори. Сама Сатори предпочитала ехать верхом, так как её карета была битком набита разным барахлом. За каретой скакала Айсфинг.
   Основной отряд перемещался на колёсных фургонах. Капитан решил, что на полностью конный отряд не хватит продовольствия, а пешком идти слишком медленно. Замыкали строй фургоны с запасами и карета господина Маркишанули. Молодой господин предпочитал не выходить из кареты и не лезть в управление отрядом. Появлялся он только тогда, когда надо было одобрить расходование денег. В одной из телег обоза ехал Жила.
   Задачей Травы, Айсфинг и Жилы было создание иллюзий. Неприятель, решивший вдруг обстрелять нашу колонну из луков, обнаружил бы, что стрелы не долетают до реальных людей на два десятка шагов.
   Где находились наши чёрные колдуны, знали только они сами. Мы их почти не видели. Иногда они появлялись у головы или хвоста колонны, а затем исчезали снова. Иногда на несколько суток. Вместе с ними следовало по трое человек сопровождения, такие же молчаливые и таинственные. Вместе мы чёрных колдунов не видели никогда. Если один был у головы колонны, то второй старался держаться где-нибудь в хвосте.
   Два дня пути до ближайшего города я наслаждался разговором с профессором Гринготом. Он мог рассказывать про своих любимых насекомых часами, а я мог часами слушать. Капитан тоже иногда прислушивался к его рассказам.
   На третий день пути мы подошли к городу Торании. Капитан выслал парламентёров с просьбой о мирном проходе. Город ответил отказом.
   Политические связи городов побережья строились по принципу "враг моего врага - мой друг". Поэтому каждый город враждовал с двумя соседними и как бы дружил с городами через один. Торания принадлежала к враждебному союзу. Мы подошли очень быстро, опережая вести о своём приходе. Дороги в этой местности были очень хороши, и мы двигались почти со скоростью кавалерии. Власти города не успели собрать поместных князей и помещиков, из-за чего выставили против нас только городские легионы и ополчение. Но даже так получилось больше десяти тысяч бойцов.
   Наши три тысячи солдат в плотном строю и несчастные два взвода кавалерии смотрелись очень жалко против толпы городских войск, выходящих из крепостных ворот. Но у нас были настоящие бойцы, а у них - давно отучившиеся сражаться городские легионы, годные только на то, чтобы пугать шпану. У этих клоунов даже доспехи и щиты не были начищены. Медная фольга на наших щитах всегда была начищена до сияния, стальные доспехи тоже должны были блестеть. Это было одной из главных забот сержантов.
   Капитан скомандовал мне "атаку светом". Я проревел в трубу атаку правого фланга. Ребята развернули щиты, поймали "зайчики" от светила, а затем навели их на правый фланг противника. Я досчитал до десяти и проревел перевод цели.
   Когда свет от сотен щитов концентрируется на небольшом участке, температура там становится в два - три раза выше, чем в костре. На учениях бревно вспыхивало на счет "шесть". Это очень подлое оружие. Сначала выжигаются глаза, причём первое время человек даже не чувствует боли, люди стоят, трут глаза и не понимают, что происходит. Правда, такое случается редко, обычно щиты атакующих наводятся не одновременно, и люди успевают прикрыться. Потом всё вокруг них - доспехи, земля, воздух становятся очень горячим, горячее, чем в костре. Человек может без особых проблем сунуть руку в пламя и вытащить её неповрежденной, если держать недолго, но здесь другой случай. Светом выжигается кожа и перекаляются доспехи.
   Сейчас сотня человек на правом фланге поняла, что горячо - это очень больно. Бросая доспехи и снимая на ходу одежду, они кинулись в город. Остальные недоумённо смотрели им вслед. Войска города продолжали выходить из ворот и строиться. Я проревел перевод цели, а затем ещё и ещё. Тысяча человек с воплями боли и отчаяния бежали в город ещё до начала сражения.
   Городские командиры до сих пор не понимали, что происходит. Они решили, что это какая-то магия, и решили ответить своей. В воздухе начала раскручиваться воронка смерча. Госпожа Сатори ответила. Ответный смерч возник выше первого и погасил его энергию. Сильных колдунов в городе не было, и дальнейшее противоборство магов свелось к попыткам стукнуть друг друга молниями. Госпожа Сатори успешно отводила вражеские молнии, противники так же успешно противостояли её молниям. Наши тяжеловесы себя никак не проявляли.
   Парни тем временем выжгли ещё одну тысячу человек на правом фланге. Там стояли регулярные части - городские легионы, более - менее вооружённые и в доспехах. Те части, что выходили из города, доспехов не имели и вооружены были чем попало. Поэтому капитан упорно продолжал выжигать правый фланг.
   Наконец генералы Торании сообразили, что при таком развитии событий лишатся войск ещё до начала столкновения, и, не дожидаясь выхода последних частей, скомандовали атаку. Я проревел сигнал "бегущий огонь". Пятно горячего света прошло от правого фланга до левого, выжигая глаза атакующим. Первые ряды встали, ломая строй. Остальные их обтекли, прикрывая глаза щитами.
   Идти в бой, не видя противника - не самое приятное дело. И не самое умное.
   Капитан скомандовал атаку плотным строем с разбега. Я послушно продудел соответствующий сигнал. Три наших коробочки разогнались, выставили копья и с разбегу врезались в рыхлый разреженный строй противника. Солдаты неприятеля даже не видели их нападения, так как прикрывались от палящего света.
   При атаке плотным строем главное - это одновременный строевой шаг. Главная ударная сила плотного строя не копья и не мечи, а масса. Один человек никогда не устоит, если его толкает противник, которого в спину толкают вытянутыми руками ещё десять. Если никто не собьётся и все будут идти (или бежать) в ногу, то плотный строй просто сминает и затаптывает любого противника. Именно это сейчас и происходило. Первые ряды, закрывая глаза, даже не видели нападения. Они погибли раньше, чем успели понять, что на них напали. Последующие ряды попытались сражаться и были либо насажены на копья, либо растоптаны. Некоторые умники попытались прыгать на строй сверху, наивно полагая, что наши передние ряды прикрыты щитами только спереди. Они обнаружили, что щиты были и сверху, и что для таких особо умных заготовлены специальные короткие копья, которые мигом превращают их в мясо на вертеле. Через несколько секунд наши легионы прошли строй противника насквозь. Треть неприятельской армии - причём лучшая треть - перестала существовать.
   Капитан развернул легионы добивать левый фланг, а нас поставил прикрывать их тыл от остатков правого фланга. Два легиона правого фланга желанием нападать в тыл нашим легионам не горели. Возможно, потому, что у половины состава было выжжено зрение. Они всё ещё стояли в строю и тёрли глаза, не понимая, что с ними случилось. Всё произошло слишком быстро для них. Небольшим группам здоровых энтузиастов хватило обстрела из луков.
   Тем временем три наших легиона перестроились в разреженный строй и набросились с бока и с тыла на ближайший легион противника. Люди в нём были вооружены топорами и вилами. У них совсем не было доспехов. Очевидно, это было ополчение. Вражеский легион не простоял и минуты. Бегущая толпа этого легиона смяла следующий, вооружённый относительно неплохо. Пока они выбирались из кучи-малы, наши легионы пробежали на левый фланг и атаковали скученные и не понимающие, что происходит, легионы левого фланга. Здесь было только ополчение. Махи едва поспевала за строем бегущей пехоты и капитаном. Я помочь ей не мог - капитан приказал мне во главе двух конных взводов остаться и проследить, чтобы вражеские легионы правого фланга не устроили сюрприз.
   Через несколько минут прозвучал новый сигнал. Наше конное подразделение бросило мучить два легиона правого фланга и выдвинулось вслед за отрядом. Похоже, легионы правого фланга противника стояли до сих пор в строю только потому, что боялись погибнуть при беспорядочном бегстве. Или просто не видели, куда бежать. Из их порядков доносился вой. Они начали понимать, что больше никогда ничего не увидят.
   Капитан ещё издалека махнул мне в сторону ворот - из них всё ещё выходили новые подразделения. Мы развернулись к воротам. До нас долетело несколько стрел и камней пращников. Я скомандовал атаку светом. Шестьдесят щитов - это, конечно, не тысяча, но глазки мы им засветили. Пока они отходили от шока, мы подскакали поближе и начали расстреливать марширующие колонны в упор. Это были ополченцы, самые худшие подразделения. Из оружия - только копья да вилы, никаких доспехов. Мне было их почти жалко.
   Шестьдесят человек - это немного. На учениях у нас считалось хорошим результатом отправить в цель четыре стрелы в первую секунду и по три в каждую следующую. Точность стрельбы у нас тоже была неплохая. Да и тяжело было промахнуться с такого расстояния.
   Огромные луки почти в рост девчонок были нашим мучением. Их было тяжело носить, их было почти невозможно перевозить на коне. Стрелы к ним тоже были тяжелее обычных. Неподъёмные колчаны со стрелами натирали глубокие кровавые раны на нежных девичьих плечах. Но теперь всё это окупалось сторицей. Лавина стрел просто смела один легион и обратила в бегство другой. Ополченцы бросились к воротам и создали первосортнейшую пробку. Нам оставалось только иногда подгонять их единичными выстрелами. Не знаю, сколько человек погибло в давке, но явно больше, чем в бою.
   Стрелы у нас начали заканчиваться, и мы отошли к обозу, который стоял совершенно беззащитный в стороне от сражения. К нему уже начали подбираться группы мародёров противника, а там всего-то двести возниц и тридцать маркитанток. Они восприняли наше возвращение как спасение. Мы пополнили запас стрел, позаботились о мародёрах и вернулись на поле боя.
   Организованного сопротивления противника уже не существовало. Вражеские легионы, увидев, что ворота закупорились, впали в панику и помчались к воротам, чтобы успеть спастись. Тем самым они создали только ещё большую панику. К моменту нашего прибытия легионы противника сражались друг с другом за право первыми пройти через ворота. Проходили единицы, остальных затаптывали свои же в свалке. Наши легионы не очень настойчиво покалывали их сзади копьями - не для победы в единоборстве, а для поддержания паники. На поле боя в организованном порядке стояли только два легиона противника бывшего правого фланга. Очевидно, там остались только ослепшие, которые просто не знали, куда идти.
   Через час всё было кончено. Остатки неприятельских войск закрылись в городе, ослепшие так и остались в поле. Капитан отвёл отряд на десять тысячешагов, и мы расположились в маленьком городке. Нас никто не преследовал.
   Капитан выгнал из местного замка помещика и устроил в нём штаб. Впрочем, "замком" это назвать было сложно - просто большой дом с высокой стеной вокруг двора. Женскому взводу выделили три больших комнаты и одну маленькую. Маленькую я оставил себе и ближайшим подругам.
   В этот день я впервые увидел, как женщины насилуют мужчин. Девчонки бросили коней нерассёдланными и сразу отправились по парням. Поначалу я не видел происходящего, так как был занят переноской Айсфинг. Княжна ставила на протяжении боя так много иллюзий, что потеряла почти все силы. Во время скачки она несколько раз засыпала в седле и пыталась упасть с коня. Последний отрезок я вообще вёз её в седле перед собой, как ребёнка. Мы отнесли княжну в казарму и только там обнаружили, что из личного состава почти никого нет.
   Я прошёл по соседним домам, которые капитан отобрал у жителей для легионов, и везде обнаружил одну и ту же картину. Девчонки набросились на парней так, будто хотели немедленно забеременеть. Даже те, которые до этого и гладить-то парней стеснялись. Бойцы, впрочем, не особенно сопротивлялись. Какой-то извив психики - если несёшь весь день смерть, вечером надо дать много жизни? Сначала они находили тех, кто был им симпатичен. Потом, разрядив симпатию и не получив удовлетворения, они набрасывались на второго и третьего, пока не валились без сил в объятия первого избранника и не засыпали.
   Парни, которым не повезло быть изнасилованными, отправились за разрядкой к маркитанткам и в город. Капитан даже не делал попытки их остановить, только напутствовал:
   - Не забывайте им платить!
   Мила и Мури не остались в стороне от общего помешательства. Стоило мне зайти в казарму, как они набросились на меня с криками: "Ну, где же ты был!". И начали срывать одежду. Мне удалось уговорить их хотя бы не делать этого по-настоящему, а обойтись только внешними ласками и поцелуями. Когда они заснули, я оделся, позвал с собою Малуни, которая испуганно пряталась в казарме, и пошел к капитану. На Малуни общая страсть почему-то не подействовала.
   Капитан вымерял расстояния на карте и диктовал лейтенанту Маоио.
   - Капитан, можно спросить? Что случилось с девчонками?
   - Это обычно. Так и бывает после хорошего боя. Говорят, что души убитых хотят вернуться и жить снова, и это желание передаётся живым. Поэтому всем очень хочется после боя любви. Но я думаю... Как думаешь, что в мире приятнее всего?
   - Любовные утехи? Наука?
   - Убивать людей, малыш. Тебе когда-нибудь приходилось убивать человека? Не так, когда "все стреляли, и я стрелял", а так, когда ты видишь, как он замахивается мечом, чтобы убить тебя, но меч выпадает из его рук, потому что ты его перехитрил?
   - Я дрался на мечах... нескольких ранил. Но умерли они или нет, не знаю, сударь. А сегодня весь день скакал с дудкой в руке.
   - Это не то. Те, кто становятся воинами... они становятся как меч. И не могут быть ничем иным, кроме меча. Любовь или вино, всё это не идет ни в какое сравнение с возможностью убивать людей. Сейчас дамам и парням захотелось любви, чтобы доказать себе, что они ещё живы. Потом они уснут и встанут другими. Не людьми, а мечами. И главным для них теперь будет победить. Сходи к доктору, скажи ему сделать перерыв в перевязках, пусть промоет девчонкам семя. Мечи не должны быть беременными. Кстати, почему вы в разгар боя ушли от ворот?
   - Стрелы закончились. Мародёры к золотым фургонам подбирались.
   - Хм... ну ладно. Вы очень эффективно сегодня действовали. Передай взводу утром благодарность. И отдельную дополнительную благодарность за то, что перевязали и увезли раненых.
   - Слушаюсь, сударь.
   Операция по спасению раненых была на самом деле прикрытием для Айсфинг. Когда мы вернулись на поле боя и поняли, что для блокировки ворот много даже пеших легионов, я отвёл взвод к месту первого столкновения. Там оставалось несколько наших раненых. Мы перевязали их и доставили к доктору. Пока девчонки перевязывали наших парней, Айсфинг пообедала теми из врагов, кто был безнадёжен, но из кого ещё текла кровь. Я её прикрывал. Вскоре после этого она и отключилась...
   Мы с Малуни послушно пошли к доктору. Тот сунул мне странный прибор с трубкой и бак с водой. Мы принялись ходить по девчонкам, будить их и делать промывание. Большинство не просыпались до конца и совершенно равнодушно относились к тому, что кто-то что-то делает с их интимным органом. Стоило их отпустить, как они тут же рушились к своим парням и, обняв их, засыпали снова.
   В конюшне я нашел Махи. Она ухаживала за нерассёдланными жеребцами. Я принялся помогать.
   - А ты почему не поддалась общему сумасшествию?
   - Только простые люди, которые живут ощущениями, нуждаются после битвы в разрядке. Аристократы умеют контролировать животное в себе. Мне это с детства внушали. Для аристократов война - это часть жизни, после боя они отправляются не буянить, а подсчитывать новый расклад сил в борьбе за ресурсы, а заодно праздновать.
   - Какие ресурсы?
   - Не важно. Всегда что-нибудь в недостатке. Либо земля, либо рабы, либо продовольствие. Обрати внимание - все, кто ходил в школу, от истерии устояли. Алидора торчит в охранении со свом парнем, Луни пошла за водой, Танута во-он лампы зажигает.
   - Не все. Мила и Мури на меня как волки...
   Махи улыбнулась:
   - У них сегодня тяжёлый день был. Ты обратил внимание, как они тебя телами прикрывали?
   - Они? Меня? Телами?
   - А когда им щиты доставать? У них в руках луки были. Кстати, о праздниках. Я бы чего-нибудь выпила.
   Мы позаботились о лошадях и пошли к маркитанткам. Разбитные толстые тётеньки переходили от одного требующего утешения парня к другому, но в перерывах успевали наливать и кормить. Деньги текли к ним рекой.
   Мы уселись на скамьи за длинными столами, вытащенными на площадь из ближайшего кабака. За столами напивались те, кого уже обслужили. Наше прибытие было встречено радостными воплями. Ребята наблюдали рывок конных лучников к воротам, последующую панику неприятеля и почему-то решили, что сражение выиграно исключительно благодаря нам. Мы попытались сказать, что всё было гораздо прозаичнее, но нам налили, велели молчать и спели славицу.
   - Мы ни при чём, мы ни при чём, ишь, заладили, - смеялся наёмник из городских легионов напротив меня, - я смотрю, их впереди - вдесятеро больше наших, ну, думаю, тут до вечера мечом махать, и тут вся это толпа поворачивается к нам задом и дёру! Лейтенант кричит им: "Эй, вы, повернитесь к нам лицом, это невежливо!". Да какое там! Мы и не поняли, куда они так рванули, а оказывается, к воротам.
   Публика смеялась, глядя на наши удивлённые лица. Было бы совсем хорошо, если бы отовсюду не нёсся визгливый смех маркитанток, которым те приветствовали очередного клиента. Легионер напротив меня ушёл, на его место сел Брун. Я не видел его целый день и был рад приветствовать.
   - Что с девчонками творится? - спросил Брун, - Никак не ожидал такого поведения от них.
   - Капитан говорит, это нормально. И Махи говорит, только аристократы умеют сдерживаться, те, кого учили в детстве животную часть контролировать.
   Тут у меня в голове созрела некоторая идея, которой я не мог не поделиться:
   - Слушай, а что, если всем сказать, что все беды - от буйства животной части?
   Махи и Малуни подавились вином.
   - Не смейтесь! Ведь гнев, лень, боль, страх перед смертью - это необходимые животные чувства, без них никак. И стремление стать главой клана или первым парнем на улице - это тоже от животного чувства, стремления стать вожаком стада. В стае животных это работает, это полезно для выживания самых сильных. Только у людей эти чувства приводят к тому, что люди начинают делать то, что убивает мир!
   - До сих пор ты вроде бы говорил, что все беды - от гордости. Звучало логично, - заметил Брун.
   Махи и Малуни опять хрюкнули.
   - Ещё один проповедник! - засмеялась Танута.
   - Лион дело говорил. Я когда понял, что гордость - это зло, перестал на подколы реагировать, драк в пять раз меньше. Я раньше очень обидчивым был, чуть что - в драку. А теперь могу быть спокойным и доброжелательным. Это красивее в десять раз, - начал горячиться Брун.
   - Да ладно, как по нам, ты и так достаточно красивый. Ты как смел до сих пор ни одну девчонку не выбрать? - притворно сердито обругала Бруна Луна.
   Публика восприняла её шутку с большим восторгом. Брун засмущался. Я заметил, как из ворот замка вышли Айсфинг, Мила и Мури. Похоже, они проспались и захотели приключений. Поскольку мест за нашим столиком не было, они уселись за стол напротив. Я пустился в теории:
   - Ну, гордость тоже вредна. Это которая болезненная гордость за чрезмерное самолюбие. Но это, можно сказать, высшее человеческое чувство, а животные чувства - они и помимо гордости действуют.
   - Найдите ему бабу, она его и чувствам научит, и гордость укоротит, - засмеялся Аргио, один из самых старых наших братьев. Ему было далеко за сорок.
   - Ха-ха-ха! - одобрительно грохнули и девчонки, и другие наёмники.
   Брун неожиданно серьёзно произнес:
   - Лион, у меня к тебе большая просьба.
   - Валяй.
   - Отдай мне Милиаки.
   Спина Милиаки, сидевшей практически за Бруном, напряглась.
   - Да забирай. Но я ей не хозяин, решение от неё зависит.
   Брун изумился:
   - Как ты можешь так легко её отдавать? Она же красавица, умница...
   Мила закрыла лицо руками. Парни за нашим столом, прекрасно видевшие Милу, уткнулись в кружки. Я начал играть на публику:
   - Да зачем она тебе нужна? Она грубиянка и гордячка.
   - Неправда! Мила очень добрая, она за девчонками во взводе как мама, я видел, и она щедрая душой, и заботливая, будь она рядом со мной, я бы каждый день радовался тому, что она есть, ни одной пылинке не дал бы на неё упасть! - продолжил горячиться Брун. Мила, не отрывая рук от лица, потихоньку встала и дала дёру. Парни полезли под стол. Девчонки радостно пожирали картину глазами. Брун до сих пор не врубался.
   - Ну ладно, Брун, я скажу ей, что ты её любишь.
   - Я? Её люблю? Ну, не знаю, просто я рад, что она есть...
   Девчонки весело засмеялись. Из-под стола послышались стоны. Брун немного подумал и признал:
   - Ну да, наверное, это можно назвать любовью.
   - Хорошо. Как будет возможность, поставлю тебя в передовой дозор с Милой. Сам с ней объясняйся.
   - Лион, я так тебе благодарен!
   - Не за что.
   Брун встал и обнаружил за спиной Айсфинг, Мури и пустое место рядом с ними. Посмотрев на их остановившиеся глаза и напряженные лица, он заподозрил неладное:
   - А Мила где?
   - В казарме спит, - без тени сомнения ответила Айсфинг.
   Брун ушел. Из-под стола выползли хихикающие парни.
   - Давайте выпьем за чистую любовь, - предложил я.
   Предложение было с радостью принято. Ко мне полезли чокаться все, даже соседний стол.
   Вскоре упала темнота, и всех разогнали (или разнесли) по казармам.
   Мила сидела в казарме на спальном мешке и до сих пор закрывала лицо руками. Я сел рядом.
   - Никогда не думала, что кто-то может полюбить меня.
   - Это почему? Ты красивая.
   - Я такая скотина, да? Я прилюдно говорила, что сделаю для тебя всё, что угодно. Когда я впервые тебя увидела, ты был такой беленький, такой милый, такой искренний, такой настоящий. Как бог. Единственное светлое пятно в моей жизни. Я действительно была готова сделать для тебя всё, что угодно. Но стоило этому увальню сказать, что он меня любит, как я растаяла и теперь могу думать только том, как оно будет дальше. Брун... он такой неловкий, такой живой, такой простой, такой свойский. Так хочется о нем заботится. У меня уже страх, что он без меня сделает что-нибудь не так. Я что, совсем животное, да? Поругай меня, молодой господин. Мне так стыдно!
   - Кто знает. Может быть, ты его уже давно любила, но только сейчас осознала. Я же от вас всегда отказывался. И я тебе не господин. А Брун заботливый. Кстати, о заботе. Достойные доверия люди говорят, что вы с Мури меня сегодня собой прикрывали. Чтобы больше этого не было!
   - А чем нам ещё тебя прикрывать? - хихикнула Мури, расстилая спальник, - Щиты-то к спинам привязаны, в руках - лук.
   - Лион! Ты такой добрый! - Мила бросилась ко мне на шею и начала плакать. Ну вот, спать хочется невозможно, а приходится утешать женские слёзы.
   - Возьми Бруна и сделай его счастливым. В мире станет на одну любовь больше. Возможно, это будет стопроцентное прибавление, насколько я знаю наш мир.
   - А-а! А как же я тебя брошу? Я же сама назвала тебя господином.
   - У меня есть... Малуни.
   Малуни, которая сама себя пригласила в сержантскую комнату и расстилала спальник у порога, замерла на долгую минуту. Потом она отмерла и погрозила мне кулаком. Я ей подмигнул.
   Плакала Мила долго. Спали мы в этот раз втроём - я посередине, Мила и Мури по бокам. Жара и вызванное ею отсутствие одежды делало отдых забавнее. Всегда можно было проснуться и погладить что-нибудь мягкое рядом.
   Ночью Мури проснулась и опять захотела ласк. Она взяла мою руку и положила её себе на женский орган. Чтобы не тратить время сна зря, я одновременно начал ласкать и Милу. Та с удовольствием подвинулась поближе. Застонали они почти одновременно.
   Мысль о том, что Брун где-то грустит один, без Милы, которая, оказывается, его искренно любит, доставила мне мстительное удовлетворение.
   Я почувствовал, что начинаю становиться таким же, как другие наёмники. Жёстким, нацеленным только на бой и сиюминутные удовольствия. Правильно говорил капитан. Мы все превращаемся в меч. Острый, гибкий и безжалостный.
  
   Глава 25. Про любовь.
   Утро началось с первыми лучами светила ласковым пинком под рёбра. Надо мною стоял лейтенант Маоио:
   - Вставай, найди пару девчонок, способных держаться в седле, а я пока найду десяток парней. Надо организовать патруль на случай преследования.
   Я растолкал Милу, прошёл в соседнюю комнату и поднял Тануту. В корзине оставались остатки от вчерашнего пира. Не успели девчонки их дожевать, как вернулся лейтенант. Семеро парней были в состоянии "после вчерашнего", трое, Брун в их числе, были почти в норме. Мы доедали остатки пира уже в седлах.
   Лейтенант выдал нам по большому пирогу и наказал следить за дорогой до полудня. Вот так быть трезвенником, пока остальные отсыпаются, ты едешь в патруль...
   Мы вернулись по тому пути, по которому вчера уходили от города, на несколько миль, и сменили предыдущих постовых. Бруну и Милиаки я сразу приказал патрулировать окрестности на пару миль в сторону от пути. Сами мы залезли на холм, сложили костер побольше для дымового сигнала, поставили тент, достали карты и начали нести дозорную службу.
   Никто нас не потревожил. Разгромленные войска города зализывали раны, Брун и Мила вернулись только к полудню. Не знаю, что он ей говорил, но оба улыбались. Мы доиграли партию, собрались и помчались к отряду.
   Отряд уже готовился к выходу. Я построил взвод, передал благодарность от капитана за активные действия и спасение раненых. Почти все девчонки смотрели в землю и голов не поднимали, что было грубейшим нарушением строевой стойки. Я не стал обращать на это внимание.
   - Если хотите посмеяться, то знайте, что все парни считают, что это вы вчера выиграли сражение. Они только собрались сражаться весь день, как все отряды противника увидели созданную вами панику у ворот и помчались занимать очередь. Наши парни в тяжёлых доспехах их насилу догнали.
   Ответом мне были удивленные взгляды. Ну, хоть головы подняли.
   - По коням, скоро выходим.
   Не успели мы далеко отъехать от города, как Малуни спросила:
   - Девчонки, что такое любовь?
   Ехавшие рядом с ней Мила и Мури хрюкнули от неожиданности. С первых дней похода сложился такой порядок движения, при котором впереди ехали капитан с одним из лейтенантов, за ними мы с Махи со знаменем, за нами - женский взвод, а в первом ряду тройка моих как бы подруг.
   - Не смейтесь! Это важно для меня! Раньше я думала, что вырасту, влюблюсь, выйду замуж и буду каждый день с мужем заниматься любовью, у меня будет ребенок, и я буду заботиться о нём и о муже, и это будет любовь. А теперь... Вот скажите мне: если я каждый день дважды довожу Лиона до оргазма, а в остальное время забочусь о нём, это любовь или нет?
   - Это когда это ты дважды в день с Лионом? - дружно удивились Мури и Мила.
   - Я каждый день беру двоих парней, делаю им массаж до оргазма, но при этом представляю, что это Лион. Он сам мне так приказал. Я ради него это делаю. А в остальное время я пытаюсь быть заботливой, как жена. Это любовь?
   Судя по полуповороту голов капитана и лейтенанта, беседа их увлекла.
   После долгой паузы Мури предложила:
   - Давайте рассуждать логически. Брак - это работа. Можешь считать, что в браке тебя покупают, как корову или слугу, чтобы ты производила молоко, потомство и услуги. В браке есть обязанности, но нет любви. Любовь может быть, а может и не быть, это как повезет.
   - А может сначала быть, а потом и не быть, - подсказала Мила.
   - Я слышала про случай, когда сначала не было, а потом стало, - припомнила Мури.
   - Это как это? - заинтересовалась Малуни.
   - Это было далеко на севере, где женщин воруют. Там один парень очень любил девушку, у которой была старшая сестра. Они договорились, что он её украдёт. Но у них там был заведен такой порядок, что сначала надо было украсть старшую сестру, и только после этого можно было воровать младшую, а до этого нельзя.
   - Стоп! Так они их воровали или сватались? Если воровали, то при чём тут порядок? И вообще, когда крадёшь, то можно и перепутать, - изумилась Малуни.
   - Да, нелогично получается, - задумалась Мури, - но я не знаю, почему именно так, такие там порядки. Это невозможно понять, это можно только запомнить. В таких делах логики нет. Как тебе наш свадебный порядок, когда жених должен выкупить жену за калым, но отец невесты должен дать за неё приданое больше, чем калым жениха?
   Взвод засмеялся. Мури продолжила:
   - Так вот. У этого парня был старший брат, и младший уговорил старшего украсть старшую сестру. Он её украл и женился, а потом они очень полюбили друг друга и жили очень счастливо. Их звали Рильден и Аргуни.
   - Какой щедрый старший брат! - восхитилась Малуни, - А младший тоже жил счастливо?
   - Об этом история умалчивает.
   Мури рассказала одну из наших древних северных легенд. Она то ли не знала концовки, то ли намеренно скрыла. Младший брат потом рассорился со своей любовью, там была длинная история с изменами и убийствами. Это была история, которую рассказывали в храмах, с моралью "человек ничто перед богами и всё, сделанное своевольно, намного слабее того, что дано богами". Меня назвали в честь героя этой легенды.
   - Ну, ладно. Брак - не любовь. А что же такое любовь?
   - Любовь - это когда любишь просто так. За то, что такой человек есть, - сказала Мила.
   - Неправда. Я вот пыталась полюбить кого-нибудь за просто так, а мысли все равно к Лиону возвращаются.
   Мила вдохнула воздух, чтобы оспорить, но её опередила Мури:
   - Любовь - это когда желаешь тому, кого любишь, всяческих успехов, помогаешь ему бескорыстно и радуешься его радостям.
   - Тоже не то. Я вот Лиону и еду готовлю, и другие дела помогаю делать, и волнуюсь за него всячески. Но это всё не то. А как же сожительство? Без секса не то.
   - Да, без секса как-то не обойдётся, - согласилась Мури.
   - А если детей заводить нам сейчас нельзя, то что, никакой любви? Я тоже думаю, что без секса никак, но разве не может быть любви без него, хотя бы на время? - подумала Мила.
   - Я сейчас заплачу, - тихо сказал лейтенант капитану.
   - Скажешь ещё хоть слово - убью, - прошипел капитан.
   - Что-то мы запутались, - признала Мурия, - и правда, как любить мужика, если детей заводить нельзя?
   Несколько секунд девчонки обдумывали незадачу. Первой нарушила молчание Малуни:
   - Можно делать ему эротический массаж, чтобы он чувствовал, что о нём заботятся.
   - Может, мы вообще не с той стороны зашли? При чем тут дети? Любовь - это когда девушка любит парня, дети - это другая совсем проблема, к ним другая любовь, - Мури пыталась быть логичной.
   - Любовь - это когда жила до этого для себя и доказывала, что ты лучше других, а потом полюбишь кого- нибудь, и понимаешь, что теперь так радостно жить для него, и доказывать своё превосходство ему совсем не хочется. Наоборот, появляется радость доверия, - Мила подбирала слова с трудом.
   - А ты откуда знаешь? Неужели Брун уже... ? - удивилась Мури.
   - Ну..., - больше Мила ничего сказать не смогла.
   - Поздравляю! Расскажешь подробнее?
   - Брун уже что? - спросила Малуни, которая не видела возвращения разведотряда.
   - Ты ещё маленькая, - не очень любезно ответила Мила.
   - Я тоже очень рада, - в голосе Малуни действительно слышалось торжество, - Но про любовь мы так и не выяснили. Ты Бруна чем любить будешь?
   Двусмысленность вопроса заставила взвод рассмеяться.
   - Есть проблема, - признала Мила, - но пока мне так радостно, что кажется, что всёе само собой решится. Любовь - это когда такое доверие и такое понимание, что один может продолжить мысль другого. Это когда двое становятся одним и больше нет ни страха, ни тайн, ни желания защищаться.
   - А я почему-то никогда мысль Лиона продолжить не могу. И вообще, он по большей части такой вздор думает о счастье всего человечества, который к реальной жизни вообще никак не относится, - возмутилась Малуни.
   - Это потому, что ты..., - начала Мила, но её перебила Мури:
   - А что, можно любить только одного, только друг друга?
   Девчонки на несколько секунд замолчали. Потом Мила сказала:
   - Заботиться можно о нескольких. Можно, например, любить несколько своих детей.
   Мури подумала ещё немного и совершила подвиг:
   - Есть два вида любви. Высшая любовь заботится, не помнит своего и радуется за радости и успехи тех, кого любит. Эта любовь может быть ко многим людям и детям, хоть ко всему человечеству. У нас Лион ею силен. Этой любви безразличен секс. Она может им заниматься просто потому, что другому этого хочется. Любовь женско - мужская может быть только к одному. Вот тут полное доверие, и если другой человек любит не тебя, а другую, то доверие рушится, и никакой любви, никакого доверия. Эта любовь не может без секса, ей нужны либо дети, либо общее дело. Как вам такая мысль?
   Мури была очень горда собой.
   - Жаль, что Лион второй любовью слаб, - заметила Малуни.
   - Ну почему же. Ночью..., - начала Мила, но её опять перебила Мури:
   - Будем считать, что Лион просто ещё не встретил ту, которую сможет полюбить второй любовью.
   - Что, будет ещё и четвертая? - Малуни такая идея не понравилась.
   - Не четвертая. Третья. Милу Лион подарил Бруну. А третью мы с тобой госпожой называть будем, - не удержалась от лёгкой шпильки Мури.
   - Не дождётесь. Я лучше парней за деньги обслуживать буду. И думать, что это Лион. У меня только вторая любовь, - Малуни была в своем стиле.
   - А я готова назвать любовь Лиона госпожой хоть сейчас. Лишь бы он был счастлив. Так хочется любить искренне и бескорыстно, - Мури издевалась над дурочкой Малуни умно, изощрённо и безжалостно. Малуни даже не поняла этого:
   - Да, любить хочется. А ещё больше, чтобы меня любили. Проклятое копьё! У меня рука его уже не держит, совсем отвисла. Третий раз из руки в руку перекладываю. И почему оно такое тяжёлое?
   - Привал, - объявил капитан. Я послушно протрубил сигнал.
   Девчонки посыпались с лошадей, парни вылези из фургонов поразмяться. Меня подозвал капитан:
   - Лион, как хорошо, что город создал женский взвод! Девчонки такие забавные! В жизни так редко бывают секунды счастья. Ты мудро поступил, что не вмешался в их беседу. У нас был целый час счастья.
   - Слушаюсь, сударь командующий.
   - Я вот почему тебя позвал. Лион, жизнь наёмника отличается от жизни гражданских. Если тебя убьют в ближайшем бою, мне будет очень обидно за девчонок, что они так и не попробовали тебя на вкус. Сделай счастливой хоть одну из них. Ты знаешь, у меня есть распоряжение властей города оставлять беременных дам в городах по пути, им за это полагается очень приличная сумма.
   - Э-э... мне тяжело выбрать между ними.
   - Я тебя понимаю. Малуни... она такая живая, такая командирша, так хочет любить. Это так мило! Мурия, конечно, заносчивая дама, но тоже вроде тебя любит. Тебе, кстати, отец говорил, что мужчина должен командовать на работе и подчиняться дома?
   - Я безотцовщина. Отец погиб, когда мне шесть было.
   - Тогда прими мой совет как отцовский. Ну ладно, не хочешь сам выбирать, за тебя судьба выберет. Будем ждать, пока кто-нибудь из вас в бою не погибнет.
   - Так точно, сударь.
   Я вернулся ко взводу.
   - Ну он и извращенец, - пробормотала Мури, которая ухитрилась подслушать слова капитана благодаря своему дару.
   - А чего он хотел? - забеспокоилась Малуни.
   - Нравишься ты ему очень. А Мурию он считает врединой и гордячкой.
   Малуни испугалась:
   - Шутишь?
   - Нет. Он за тебя болеет. Мечтает, чтобы я тебя выбрал.
   - А-а, ну, это проще...
   ***
   Через три дня неспешного путешествия мы подкатили к городу Сирании. Все замки по пути были пустыми, амбары очищенными от запасов, а мужчин в селах было совсем немного. Власти Сирании каким-то образом узнали о нашем приближении и успели собрать всех, кто мог носить оружие.
   Под стенами Сирании нас встретило огромное и хорошо вооружённое войско. Капитан выслал парламентеров с просьбой о свободном проходе. Надежд на ответ было мало - Сирания была союзником Торании.
   Власти Сирании неожиданно легко согласились нас пропустить. Мы проехали под стенами и покатили на юг. Нас сопровождал кавалерийский отряд численностью, наверное, не меньше, чем весь наш пехотный. Капитан всю дорогу ожидал от них неожиданного нападения и продержал три дня всех в доспехах. Раздевались мы только с темнотой. Но Сирания так и не напала.
   То же самое произошло и в трёх следующих городах. По-видимому, мы отпинали Торанию настолько показательно, что это произвело Впечатление.
   Две недели быстрой скачки в состоянии постоянного напряжения и ожидания неожиданной атаки вымотали нас настолько, что отряд запросил передышки. Как только нам встретился город, который не входил в число союзников Торании, капитан попросил у городских властей разрешение на недельный отдых.
   Городские власти славного града Родокинии разрешение на постой дали, но честно предупредили: в город дальше района для купцов лучше не заходите. Я присутствовал на переговорах в качестве переводчика и охраны лейтенанта Зигано, видел всё лично. Когда лейтенант удивился - почему не заходить? - глава города с улыбкой объяснил, что в их мире очень строгие законы чести, и что стоит нашим ребяткам хотя бы посмотреть не так, как все окружающие горожане их тут же вызовут на дуэль. Причём имущество погибшего на дуэли по местным законам полагается победителю.
   С целью сбережения жизней наёмников нам и помещение для постоя выделили на некотором расстоянии от крепостных стен, в поместье какого-то местного князя. Поместье освободили специально для нас.
   Отдых был нам необходим. Многие колёса фургонов требовали ремонта, а кое-кто и задницы стер до крови. На протяжении последних недель Капитан гонял свою немногочисленную кавалерию безжалостно. Он опасался ударов с боков и засад спереди, поэтому мы мотались вокруг отряда со страшной скоростью. Фургоны ехали быстро, чтобы не дать неприятелю собраться с мыслями, а нашим единственным способом передвижения стала бешеная скачка. Мы садились на лошадей, когда все ещё только протирали глаза, и заканчивали день тогда, когда все остальные уже заканчивали ужинать. Девчонок вечером с лошадей снимали и на руках относили в уже расставленные шатры, где кормили ужином с ложечки. Парней - кавалеристов никто на руках не носил, но для них тоже ставили шатры и готовили еду другие взвода. Лошадей чистили за нас. Капитан выделил для этих целей специальные команды.
   На наше счастье, в поместье было всё необходимое, даже маленькая кузня. Я хотел поупражняться в ней, поработать с металлом. Как мастер - мостостроитель я должен был практиковаться, такое задание дали мне в высшей школе на дорогу. Ничего не получилось. В первый день мне пришлось вместе с Махи, Луни и Алидорой сопровождать капитана на попойку... простите, на официальный приём к главе города в качестве декоративной стражи. (Реальной стражей были два десятка лучших бойцов, но они остались снаружи, а мы присутствовали на приёме). В следующие дни мне пришлось сопровождать в город девчонок, отпущенных в увольнение. Чинили колеса и ковали новые стрелы без меня.
   Приём у главы города начинался очень официально. Постепенно атмосфера потеплела. Глава города, господин Аргио ото Лакушни, откровенно скучал на своем посту. Не потому, что он был лентяем, а потому, что всё хозяйство города было хорошо налажено ещё до него. Город имел прекрасную армию, которой, впрочем, не хватило бы на захват соседних, объединённых в союз, городов. Соседние города тоже прекрасно знали, что им не сбить войска Родокинии с укреплений в болотах. Поэтому город жил в мире, изобилии и скуке, а глава города скучал больше всех. Приход нашего отряда стал Событием. Мы принесли с собою море историй и легенд, а когда капитан не выдержал и рассказал, с какой благородной целью отряд двигается на юг, атмосфера потеплела до градуса самых крепких напитков.
   Капитан с главой города упились в первый день ещё до того, как успели рассказать все истории, поэтому решили продлить встречу ещё на пару дней. На следующий день я элегантно подставил вместо себя Бруна, рассказывать историю про поимку оборотня, а сам отправился с девчонками в город, в увольнительную.
   Родокиния могла бы быть идеальной иллюстрацией к словам капитана о том, что самое большое удовольствие для людей - это убивать других людей. Мечтой всех жителей города было умереть в бою, отстаивая свою честь, а ещё лучше - в бою за интересы города. Причиной смертельного поединка мог быть любой пустяк: лёгкий толчок на улице, косой взгляд или недостаточно вежливый ответ. Если трое господ назначали встречу другим трём господам, но при этом один из них ухитрялся погибнуть до этой дуэли, то оставшиеся двое могли выйти на улицу и попросить первого встречного дополнить их тройку. И незнакомый человек шел с ними убивать чужих людей! Отказываться было не принято, - так предупредил нас глава города.
   Мы, как люди с оружием, в глазах горожан относились к привилегированному сословию. Нас можно было вызывать на дуэли или просить о долгах чести. То есть попросить поучаствовать в дуэли вместо кого-то другого. Были и "бесчестные" люди. Этих убивать было нельзя. Их можно было только избить или отнять все деньги, кинув фразу: "Я отдам долг твоему хозяину". Считалось, что у каждого бесчестного человека должен быть хозяин, чтобы его защищать. Так что вариант прогулки по городу без оружия тоже исключался.
   Предупрежденные, мы даже в купеческий квартал пошли в сопровождении Айсфинг и её ручной армии. Мы ещё не успели войти в город, как получили десять предложений от подозрительных личностей быть нашими защитниками. Суть происходящего прояснялась: город жил дуэлями. Либо плати охране, либо сражайся сам. Мы охрану нанимать не стали, и поэтому даже в купеческом квартале нас ежеминутно толкали и обзывали, а когда парни начинали поглаживать рукояти мечей, предлагали выйти за ограду, если что-то не нравится. Наши бойцы постепенно свирепели.
   - Не обращайте внимания. Для них это просто заработок, а у вас есть большая цель, - напоминал я наёмникам.
   Мы купили много иголок, ниток, шерстяных тканей, вязаных кофт, шарфов и платков для девчонок. Парни надо мной насмехались, но нести покупки помогли. В местных ресторанах мы оставили столько денег, что хозяева потом долго махали вослед ручкой и приглашали заходить ещё. Мы их обрадовали известием о том, что завтра придёт другая часть отряда, ещё более голодная.
   Возвращаясь обратно, я обратил внимание на то, что предлагавшие нам охрану личности выглядели очень голодными и оборванными. Они проводили нас очень тоскливыми взглядами.
   Вернувшись в отряд, я распотрошил фургон с тёплой одеждой и засадил всех девчонок подшивать кожаным куртками тёплую подкладку. Для тепла набили промежуток шерстью и соломой. Примеривая куртки и шерстяные платки, девчонки тут же их скидывали с громкими стонами и удивлялись:
   - Неужели бывают такие холода, при которых нужны настолько теплые вещи?
   - Это на средние холода. Для серьёзных холодов поверх ещё мех нужен, - отвечал я. Парни, которые вертелись вокруг и составляли компанию своим симпатиям, призадумались.
   Вечером вернулся Брун, невероятно гордый тем, как он рассказывал на приёме у главы города историю наших приключениях в Исхальдии. Оказалось, что в Родокинию оборотни тоже иногда наведывались, но здесь их даже не пытались ловить. Съев кого им угодно и позабавившись убийствами в таких количествах, в каких им было интересно, оборотни уходили в болота.
   Айсфинг вместе с другими колдунами опять всё свободное время делали амулеты от Теней. Тёплую куртку для неё мы шили впятером. Примерить куртку удалось только поздним вечером, когда едва державшаяся на ногах Айси вернулась из магических палаток.
   На следующий день Брун уходил в увольнение с очередной партией девчонок. Я подал ему идею предложить тёмным личностям у ворот пообедать в обмен на рассказ о городе. Эта группа вернулась поздним вечером. Они сдружились с искателями приключений, и те им понарассказывали столько, что наши еле успели вернуться до темноты. Даже парни вещали о кровавых тайнах старых замков, спрятанных сокровищах и кровожадных призраках. Девчонки просто были в восторге.
   Услышав о кровожадных чудовищах, я вспомнил, что у меня есть своё собственное, ручное. Когда Айсфинг приползла после очередного рабочего дня, я спросил:
   - Как твоя жажда крови?
   - На пределе, - прошептала гордячка.
   - Всего две недели прошло с небольшим. Тебе надо чаще? Я схожу к доктору.
   Я прошёл к нашему врачу и напомнил об иголках, которые просил ещё в Исхальдии.
   - О, Лион! Знал бы, что мы идём на юг, не стал бы тратить деньги. Здесь эти кусты на каждом углу растут. Помнишь, мы предупреждали вас о кустах карписы?
   Кусты карписы были ужасно вредным растением. Они все были усеяны колючками, через которые зазевавшимся животным или людям впрыскивался яд. В отличие от картошки или других полезных растений, которые просто были усеяны ядовитыми колючками небольшой длины, эти кусты ещё и реагировали на тепло и умели резко сгибать ветки в том направлении, в котором чувствовали живое существо. Эти кусты таким образом удобряли землю около себя.
   - Так это они?
   - Да, отламываешь, промываешь кипяченой водой, и готова игла для слива крови. Остатки яда имеют сильное очищающее действие, так что никогда заражения не будет.
   Вошла Айсфинг:
   - Лион, на пару слов.
   Мы вышли.
   - Я должна продержаться ещё хотя бы неделю, иначе организм начнёт требовать чаще.
   - Ты уверена?
   - Да.
   - Ладно. Отложим.
   Я вернулся к доктору, выслушал, как надо сливать кровь, получил запас иголок и с благодарностью ушёл.
   На следующий день мы выгоняли лошадей на выпас. Здесь были свои пустоши, которые находились далеко от города и которые нам разрешили использовать как пастбища. За время бешеной скачки пастись лошадям было некогда, а долго жить на одном зерне им и не полезно, и дорого. За день эти скоты съедают три тяжело гружёных воза зерна.
   Мы жарили мясо и болтали, три сотни наших лошадей радовались зеленой траве. Вечером мы дошивали куртки. Был бы каждый день таким мирным и счастливым...
   На следующий день нам полагалось ещё одно увольнение в город. На этот раз, наслушавшись страшных историй, мы решили посетить одну из местных достопримечательностей - замок Кровавого Барона. Нежилой полуразрушенный замок назывался так не из-за каких-то кровавых дел, а потому, что его основал барон с соответствующим гербом. Замок считался проклятым и опасным местом из-за того, что там часто появлялся призрак женщины и пропадали люди. Говорили, что те, кто видел призрачную даму, умирали в следующую неделю. Не посетить такое место было нельзя. Прознав, что мы идём в такое интересное место, профессор Грингот выразил желание пойти вместе с нами.
   Поскольку замок находился на другом конце города, пришлось нанять кучу охраны. Бесстрашные дуэлянты сразу оговорили себе право остаться снаружи замка.
   Город был вполне обычным, если не считать повышенного количества бездельничающих людей с мечами. Узнав наших охранников, они подходили, перекидывались с ними парой словечек и отходили. Несколько человек присоединились к нам из любопытства - посмотреть, сколько нас вернётся из замка.
   Со мною шли Махи, Малуни, Мури и половина женского взвода с их парнями. С Айсфинг шла половина её поклонников. Вместе получилась небольшая армия. Чтобы не мешать движению в узких городских улочках, пришлось идти строем по трое. Получилась длинная змея. Заподозрив неладное, на полпути к нам пристроилась конная городская стража. Наши охранники что-то им сказали, те не очень поняли, но на всякий случай вызвали подкрепление. Подойдя под стены замка, я обнаружил две роты конной стражи. Они были уверены, что мы идём очищать замок от нечисти, и горели желанием помочь. Мои слова о том, что мы хотели просто в прятки поиграть, они восприняли как шутку. Я не был совсем откровенен, но не говорить же вслух, что мы искали место, где парочки могли бы в относительном одиночестве предаться любовным утехам? За две недели непрерывной скачки все несколько соскучились друг по другу, а в казарме этим не займёшься. Хорошо, что стража хотя бы в развалины за нами не полезла.
   Едва зайдя в замок, Айсфинг принюхалась, посоветовалась с профессором Гринготом и скомандовала тревогу:
   - Здание больно грибками "Маркуси". Обмотайте рты и носы платками, дышать только через ткань. Если грибница попадет вам в нос, то сначала она прорастает в глаза, из-за чего вы начнёте видеть разные несуществующие вещи, а затем в мозг. Гриб выделяет сильные наркотики, умрёте через пять дней, громко хохоча и убивая всех вокруг.
   - Так что, ничего не получится? - заныли девчонки.
   - На стенах, на солнечных местах гриба нет. Забирайтесь на стены и сидите там, не спускайтесь. В помещения, в том числе в башни, не заходить. Платки не снимать, любовью заниматься без поцелуйчиков. Мы тут кое-что посмотрим.
   "Мы" княжны включало профессора, меня, Махи, Мури и трёх особо доверенных поклонников - Баркуно, Джурбо и Арки по кличке "Апельсин".
   Айсфинг проверила, насколько плотно повязаны у нас платки, и бесстрашно двинулась в главное здание. Какой лейтенант в ней пропадает...
   Внутренние стены здания были покрыты толстым белым слоем наростов. От них тянулись тончайшие нити.
   - Это вот он и есть, грибок, - показывал профессор Грингот, - И куда смотрят городские власти? Это же опасно для соседних домов!
   Мы прошли на задний двор. Посередине двора красовалось небольшое болото, из которого вытекал маленький ручеек. Айси показала на него:
   - А вот и причина. Скорее всего, барон построил замок на влажном месте, чтобы не было недостатка в воде. Потом они принялись рыть подземелья, во влажных и тёплых подземельях завёлся грибок...
   - На лекциях говорили, его только огнем выжигать. С тройным повтором. Но как такую площадь обработать, я не представляю, - припомнила Мури школьные годы.
   Айси что-то увидела во влажной грязи около болота и подозвала меня. В грязи отпечатался очень хорошо памятный мне след огромной кошки. Монстр приходил сюда пить.
   - К бою! Плотный строй! - завопил я.
   К счастью, наши люди были достаточно хорошо обучены и не стали задавать вопросов. Они моментально вытащили кинжалы и построились. В одиночестве остался только профессор. Я схватил Айсфинг за руку и потащил её к строю:
   - Немедленно уходим!
   Этот оборотень был достаточно умным, чтобы понять, что его раскрыли. Он решил напасть и в корне пресечь распространение вестей о его логове. Мы услышали сверху шум и увидели распластанное в воздухе тело. Оказывается, монстр прятался на крыше, в развалинах над нами.
   Нас спасло присутствие магини. Вместо того, чтобы приземлиться посередине группы, оборотень угодил в фиолетовые щупальца, которые тут же связали его по всем лапам. Бойцы принялись тыкать оборотня кинжалами. За какую-то секунду зверь получил пять или шесть глубоких ран.
   Это был какой-то неправильный оборотень. Во-первых, он был маленьким, не больше невысокой девчонки. Те, что нападали на нас в Исхальдии, были в холке мне по плечо. Во-вторых, у него раны не зарастали.
   Не успели ребята развернуться и прицелиться, чтобы понять, куда ещё направить свои кинжалы, как мы услышали за спинами детский голос:
   - Пожалуйста, не убивайте её. Не надо!
   Этого никто не ожидал. Все застыли. Монстр лежал и не двигался, поэтому мы позволили себе роскошь обернуться.
   Голос исходил от мальчика лет восьми. Он стоял в проёме двери, ведущей в развалины, и смотрел на нас большими заплаканными глазами. Одет он был в дорогие вещи, но ужасно рваные.
   - Почему ты жив среди белых грибков? - спросила Айсфинг.
   Мальчик неожиданно её понял и показал на ручей:
   - Мама говорила, что если пить из ручья, то не умрёшь.
   - А почему тебя не съел этот оборотень?
   - Она добрая. Она меня кормила. Зачем ей меня есть?
   Айсфинг приподняла носком сапога заднюю лапу большой кошки:
   - Правда, самка. Мальчик, почему ты живёшь здесь, среди руин, а не среди людей, не ходишь в школу?
   - Это мой замок. Он принадлежит мне по наследству. А до меня принадлежал моей маме. Я - сто двадцать первый барон Кровавого Щита, называемый ещё Кровавым Бароном. Мама учит меня считать и писать, и законам чести, и благородным манерам.
   После такого заявления все замолчали надолго. Историю рода Кровавого Барона мы не знали.
   - А это тогда кто? Потомственные слуги? - Мури пнула истекающую кровью кошку.
   - Нет. Это моя мама.
   - Может, её перевязать? - спросил Баркуно после долгой паузы.
   - А ты умеешь превращаться в кошку? - спросил профессор Грингот.
   - В леопарда, - поправил нас мальчик, свернулся калачиком и развернулся небольшим пятнистым котиком. Одежда осталась на земле.
   - Ой, какой милый! С круглыми ушками! - не смогла сдержаться Махи.
   - Я же запретила тебе показываться людям в таком виде, - донеслось от большой кошки.
   Мы перевели взгляды на оборотня и обнаружили вместо кошки нагую женщину лет тридцати. Она истекала кровью из шести глубоких ран на животе и конечностях.
   - Что тебе нужно, чтобы выздороветь? - спросила Айсфинг.
   - Перевязка. И кружка крови. Человеческой. Но лучше сразу меня убейте. Я не буду сражаться за ваших повелителей - мёртвых колдунов. Загрызу всех при первой возможности.
   - Лион, Махи, Джурбо. Дуйте к страже и скажите, что мы тут сейчас будем очищать замок от грибка, пусть уберут всех в радиусе тысячи шагов. Ничего живого не останется в радиусе восьмисот шагов, так что пусть убирают всё, что дышит. Лион, ты видел эту магию в холле у Должа, думаю, ты сможешь быть убедительным. Ещё подгоните нам закрытую карету. Скажешь, для меня, будто я после магии могу сознание потерять. И ещё. Пусть нацедят нам две кружки крови. Скажешь, для магии очищения нужно, - принялась командовать княжна, склонившись к женщине с перевязочным пакетом.
   - Распоряжается, как будто лейтенант, а сама рядовая, - бурчала Махи, пока мы шли через замок.
   На стенах вовсю шёл праздник жизни. Трое девчонок танцевали на зубцах стен, им хлопали и с этой стороны, и с наружной. Махи помчалась по стенам, применять свои сержантские дарования, сгонять народ для организованного отхода. Я пошёл к городской страже, докладывать про грибок и просить карету. Стража ничуть не удивилась ни новостям о почти волшебном грибе, ни просьбе о крови. Чего-то такого они и ожидали от замка.
   Карету нам предоставили через полчаса. Это была крытая карета с решётками, для преступников. Вообще-то я просил любую, но эту нам предоставили бесплатно, так что было грех жаловаться. На карете прибыл местный врач. Он достаточно профессионально слил у стражников две кружки крови.
   Джурбо поначалу исчез, но потом появился со строительными носилками. Он дождался меня, и мы вдвоём побежали в замок.
   У болота мы застали идиллическую картину. Мури гладила котёнка - леопарда по головке, малыш мурлыкал. Айсфинг рассказывала какие-то истории маме - оборотню. Не знаю, что она с ней сделала, но леопардиха была тиха и послушна.
   Айсфинг влила кружку крови в рот оборотню. К нашему удивлению, ничего не произошло.
   - А как быстро ты выздоровеешь? - спросила Айси у мамы - леопарда.
   - Простые раны - через неделю, глубокие - через месяц, - ответила оборотень.
   - Так ты же сказала, что тебе кружка крови нужна, чтобы выздороветь?
   - Ну, надо же что-то есть? Ты сама спросила, что мне надо, я назвала самое вкусное. Когда ещё человеческую кровь задарма получишь...
   Айси поняла, что её надули, и подпрыгнула:
   - Парни, хватайте эту скотину на носилки, тащите её в карету и в лагерь. Малыша на руках. Все отходите на тысячу шагов, как отойдёте, свисните в сержантский свисток. Три зеленых свистка вверх, как говорит Жила. Есть второй? Отлично. Давайте мне. Я отвечу одиночным свистом. Как закончу, свистну три раза. До этого не подходите ни при каких условиях.
   Айсфинг схватила оставшуюся кружку крови и убежала в соседнее помещение, "организовывать смертельную магию против грибка". Парни подхватили носилки, мне досталось нести малыша. Он снова превратился в человека и оделся.
   - Стоять, идиоты. У вас что, слуха нет? Мой парень вам чётко сказал: кто хочет выжить, отпейте из ручья! - рявкнула мама - оборотень.
   - Мы в платках. А вода в ручье может быть вредной, - подумал вслух Баркуно.
   - Сынок, отпей из ручья. Иначе эти безголовые помрут в ближайшие дни. А платки ваши уже давно грибницей пропитались. Бросьте их на выходе, - зарычала мамочка.
   Мальчишка подбежал к болоту и начал пить воду, поднося её ко рту ладошками. Вслед за ним попили немного и мы, и вернувшаяся Айсфинг.
   Брать ребёнка на руки было немного страшно. Зубки у него в кошачьем виде были очень даже большими... Но когда его маленькое тело доверчиво прижалось ко мне и он спросил про то, бывает ли в мире так много воды, что по ней можно плыть много дней, я растаял.
   - Дядя, а ты расскажешь мне сказку про корабли? У меня была одна книжка, очень старая, там про корабли было совсем немного. Всего две картинки.
   - Расскажу. А если получится, то и покажу.
   - А правда, что они такие же большие, как дом, в несколько этажей, и не тонут?
   - Правда. Они намного меньше, чем ваш замок, но больше самого маленького дома. На том, на котором плыл я, было три этажа.
   Погрузить маму и мальчишку удалось незаметно для стражи. Возница не знал, зачем его вызвали, да и не особо интересовался этим. Карета в сопровождении десятка братьев отправилась в расположение нашего лагеря. Остальные члены нашей маленькой армии помогли страже оцепить опасную зону. Мы проверили, чтобы все отошли на тысячу шагов, Махи просвистела три раза. Ответный свист был совсем слабым, на грани слышимости.
   А потом Айси превзошла саму себя. Над замком полыхало и грохотало добрый час. Даже Ансельмо Черный явился, чтобы полюбопытствовать, что это за магия тут творится. Узнав, что это буянит Айсфинг, он с деланным безразличием отвернулся и ускакал.
   Через час Мури сказала, что слышит три слабых свистка. Мы побежали к замку. Совсем обессилившая, но довольная княжна сидела на входе в главное здание.
   - Тут подземелья были, все заросшие грибком, пришлось ещё и с ними повозиться, - доложилась Айсфинг. А потом спросила:
   - Чёрные колдуны приезжали?
   - Ансельмо.
   - Это хорошо. Это немного собьёт его со следа.
   С какого следа и почему это должно сбить чёрного колдуна, княжна не стала пояснять.
   Айсфинг вместе с профессором дали последние указания страже о том, как искать грибок, который мог быть разнесён в другие районы города. После этого мы разыскали своих провожатых и пошли праздновать. Охранники рассказали нам множество легенд про ещё более страшные места. И мы, и они остались в восторге от проведенного дня. Вот только заняться любовью никому из жаждущих так и не удалось.
   На обратном пути мы купили материал для зимних штанов и мешки для бахил.
   Отряду пришлось задержаться в городе ещё на шесть дней. Об этом просил сам глава города, господин ото Лакушни. Стража выявила неожиданно много мест распространения грибка, вследствие чего Айсфинг, а также профессора Грингот и Сильвиа оказались привлечёнными к очистке города. Профессора командовали отрядами стражи, вооруженными огнеметами. Они показывали, что и как выжигать. Айсфинг тоже командовала таким отрядом, но она взяла на себя самые большие здания и добавляла магию там, где не хватало огня.
   За эти пять дней мой взвод сшил себе полный комплект тёплого зимнего обмундирования. Теперь мы действительно были готовы к зиме. Многие парни посмотрели на своих подруг и купили себе свитера, что давало некоторую надежду на то, что не все заболеют при наступлении холодов.
   Раны мамы - оборотня поставили нашего доктора в тупик.
   - У неё три смертельные раны и три раны, которые должны вызвать воспаления и со временем стать смертельными, - сказал он Айсфинг вечером того дня, когда в отряд привезли леопардов. Но, тем не менее, сделал ей операцию - разрезал живот и вычистил всё содержимое от крови и желчи, после чего зашил обычными нитками. К его огромному удивлению, мама - оборотень начала поправляться.
   Капитан орал на княжну добрый час, а потом ещё час скулил. Самовольное решение Айсфинг вызвало у него глубочайшее неудовольствие. Кроме того, оборотни потребляли мяса столько, сколько хватило бы четырём сторожевым собакам.
   - Они будут очень полезными при следующей же битве, - уговаривала его Айси, - это же великолепная разведка и боевая сила очень мощная.
   - Где я возьму столько мяса и денег? - вопил капитан. Тем не менее, он распорядился срубить для оборотней фургон с очень прочной клеткой, замок на которой ежедневно проверял сам. Выпускать оборотней капитан запретил.
   Маму - оборотня назвали Мамальвёнка. Произошло это следующим образом. Кто-то из девчонок, хорошо знавших старые сказки, назвал мальчишку "Львёнком", и это имя прижилось. В очередной свой приход Айсфинг спросила оборотня, как её зовут.
   - Нашла дуру, так я колдунье своё истинное имя и сказала, - фыркнула женщина - оборотень.
   - Мама львёнка, ну надо же вас как-то звать, - сказала Мури, которая любила торчать возле клетки и рассказывать парнишке сказки и истории.
   - Так и зови, "Мамальвёнка", - ответила злюка. Впрочем, её тяжело было винить в гневливости. У неё болели раны, капитан запретил выпускать оборотней из клетки, подходить к фургону разрешалось только тем, кто был в курсе. Ни радостей, ни новой компании. Ещё мы их чуть не убили в первый день. По аналогии с оборотнями Исхальдии мы почему-то решили, что новым знакомым не страшны Тени. В первый день их закрыли в подвале поместья и не оставили света. Потом, ближе к вечеру, Айсфинг решила сделать маме ещё одну перевязку, и только так выяснила, что та уже готовились к смерти. Тени были им очень даже страшны. Мы долго извинялись и обещали выполнить взамен за испуг любое желание, но Мамальвёнка нас не простила, осталась злюкой.
   Мальчишка нам тоже свое имя не назвал. Так он и остался "Львёнком".
   Я, как и обещал, приходил к нему, рисовал корабли и рассказывал истории про сельскую жизнь. Сидя с мамой в замкнутом объеме замка, он немного отставал от своих ровесников по знаниям. Но в целом это был очень умный и очень любопытный ребенок, лишь слегка испорченный свойственной Родокинии мечтой "умереть с честью". Мама не рассказала ему, что едят козы и как пилят дерево, но с раннего детства внушила, что главное - это умереть в бою за свою честь. Приходилось возмещать недостатки образования. Я проводил с ним время с удовольствием.
   Айсфинг чуть позже призналась, что именно на смерть с честью она и "купила" маму. Она рассказала, с какой целью идёт отряд на юг, и попросила маму помочь. Только ради великой цели мама согласилась не враждовать с колдунами и помогать людям.
   На третий день нам удалось уговорить капитана взять с собою оборотней на выпас лошадей. Там их выпустили на волю, погулять. Мамальвёнка чуть не умерла от боли в ранах на тряской дороге, а потому просто вылезла посидеть рядом с фургоном, на травке. А вот Львенок превратился в леопарда и принялся носиться по всей округе. Периодически он возвращался, превращался в мальчика и задавал вопросы про самые простые вещи. А потом снова оборачивался в зверя и убегал. Наши девчонки от него просто плавились. К концу дня начала улыбаться даже Мамальвёнка.
   Что забавно, лошади леопардов не боялись. Если к гигантским оборотням в Исхальдии они даже подойти боялись, то Львёнка пытались обнюхивать.
   Чёрным колдунам мы про оборотней ничего не сказали.
   После пития воды из болота оборотней у нас открылся страшнейший понос, но через сутки он прошёл. Грибками никто не заболел.
   На восьмой день нашего пребывания в городе был большой праздник. Группы, которые пошли на торжества, вернулись, грязно ругаясь. Рассказывали, что там было много танцев, танцевали девушки. Только в конце каждого танца танцовщицы резали себя до смерти, а толпа их всячески подбадривала. Это у них называлась "смерть с честью" и "принесение жертвы богине - матери". Каждая следующая группа выходила на сцену, едва отмытую от крови предыдущих танцовщиц. Местные проводники сообщили, что это пятые - седьмые дочери богатых горожан, которым исполнилось восемнадцать и которые не нашли себе мужа.
   - А как же дочери бедных горожан? - удивились наши.
   - Их не учили танцевать, и они, как правило, тихо умирают от голода без чести, - был ответ.
   При вести о таком празднике все наши девчонки осуждающе загудели, и только Мури сказала:
   - Иногда у меня были такие моменты, когда я бы была бы рада красивой смерти на сцене.
  
   Глава 26. Империя Зла.
  
   Целый месяц мы катили на восток, огибая непроходимый горный массив, и только через месяц повернули на желанный юг. Капитан остался верен себе. Он старался двигаться с максимальной скоростью, с хорошей разведкой впереди и арьергардом сзади, чтобы никто из местных князьков не успел даже подумать о том, чтобы напасть на нас.
   За целый месяц мы провели всего два боя, если их можно было так назвать. Сюда не доходили вести от побережья, и некоторые местные городки решили, что могут быть для нас угрозой. Один город отказался нас пропускать задаром и потребовал себе половину наших вещей и денег. Они вывели в поле несколько тысяч человек лёгкой пехоты. Увидев то, насколько чётко маршируют коробочки наших легионов, они приняли правильное решение и больше нам не мешали.
   В другом городе было целых три колдуна, которые мнили себя великими. Этот город потребовал себе треть вещей. Когда капитан отказался, колдуны напустили на нас жалящие огоньки. Эти огоньки налетали на каждого человека, по пять огоньков сразу, и прожигали одежду и кожу. То есть должны были прожигать. Сатори организовала локальную бурю с дождем и градом, под действием которых огоньки погасли ещё на подлете. Потом в дело вступили наши тяжеловесы. Участок стены, на котором стоял один из колдунов, испарился и разлетелся мелкими обломками. Двух других колдунов подхватили возникшие из ниоткуда смерчи и принялись колотить о землю. Мы даже не стали захватывать их в плен. Их тела остались лежать под стенами города, а мы спокойно пошли дальше.
   Недалеко от последнего города разыгралась забавная сцена. Завернув за очередной поворот, отряд обнаружил десяток связанных мужиков и двух наших безбашенных школьниц - Самафрану и Илику. Девчонки размахивали кувалдами и пытались построить мост - гать через заболоченный участок. Необходимые для этого бревна и доски валялись рядом, между селянских телег.
   - Доложите обстановку, - деланно строго приказал капитан.
   - Мы были в авангарде, сударь, и обнаружили этот участок утонувшей дороги. Телеги не пройдут. Мы уговорили командира авангарда лейтенанта Зигано мобилизовать соседнее село на постройку мостков. Эти мужики должны были строить мост, но решили начать с нас. Нам пришлось их немного подрезать и связать, сударь.
   Самафрана в высшей школе выбрала специальность строителя и даже прочитала кое-какие учебники по этой теме в последние два месяца перед выходом. Её намерение построить мостки с помощью десятка мужиков было несколько самонадеянным. Дело пахло месячной стройкой. А вдвоём они проложили за всё время целых восемь шагов пути из четырехсот.
   - Похвально, - сказал капитан, - только больше без моего приказа мосты не стройте.
   А потом мы взяли наши возы и, как всегда, протащили их на себе, утопая по уши в грязи. Впрочем, доски и бревна тоже очень пригодились, с ними дело прошло намного легче. Сколоченные девчонками мостки капитан распорядился взять с собою - болотистых мест становилось чем дальше, тем всё больше и больше.
   Неудачливых насильников оставили там, где лежали. Капитан не стал их ни наказывать, ни платить за стройматериалы.
   Проезжая через эти места, я понял, что вырос в очень культурном месте. Здесь в сёлах не было школ, жители не умели ни считать, ни писать. Дороги находились в ужасающем состоянии, за ними никто не следил. Отпускать девчонок одних в села было просто невозможно - все мужики села сразу сбегались и начинали спускать штаны. Каждая закупка продовольствия превращалась в штурм. Пока мы не входили в село плотной вооружённой колонной, жители с нами не разговаривали, а одиночных посланников пытались грабить, отнимая оружие и одежду.
   В моей земле проезжих очень уважали. Даже одинокие женщины могли ездить между сёлами и в город. Незамужних, конечно, могли и украсть, но потом обязательно послали бы сватов, договариваться о выкупе.
   На третий день путешествия я вытащил за ухо из продовольственного фургона мальчишку по имени Джумбо. Он вертелся среди отряда ещё в Родокинии, девчонки его подкармливали, а он бегал за мелким покупками для тех, кому не полагалась увольнительная. Ему было около десяти лет. Он просился идти с нами еще в городе. Капитан его высмеял и прогнал. Видимо, мальчишка решил пролезть потихоньку. Он не мог этого сделать без помощи девчонок, ему нужно было проводить ночь в помещении или в шатре со светом, иначе его съели бы Тени. Я провёл быстрое следствие, но не призналась ни одна из наших дам.
   Я отвёл нарушителя к капитану, тот попытался застращать мальчишку в духе: "Дело наше опасное, и мы почти все погибнем, лучше мы оставим тебя в ближайшем городе".
   - Не оставляйте меня, я и так погибал на улице, я сирота, без родителей! Пожалуйста, возьмите меня с собою, я хочу умереть с честью, в бою, а не от голода! - вопил наглый мальчишка.
   Капитан вынужден был смириться и оставил парня в качестве слуги, с условием, что он будет делать что скажут за еду и обучение. Под "обучением" капитан подразумевал наши обычные многочасовые силовые тренировки и тренировки с оружием. Ещё капитан приказал отвесить ему десяток ударов за самоуправство. Но сильнее всего наказан оказался... я.
   Капитан решил, что раз я нашел этого крысёныша, то мне и быть ему папой. Парнишка тут же заявил, что он будет считать меня не только папой, но и господином, и что он будет считать честью умереть по моему приказу. Я приставил его чистить лошадей. Это его очень расстроило. Он считал, что его пошлют в бой впереди основного строя, чтобы он мог пролезть под щиты противника и заколоть их кинжалами снизу. Или, на худой конец, собрать в свое тело все стрелы, спасти этим наших парней и таким образом умереть с честью. Я популярно объяснил мальчишке, что война - это, прежде всего, борьба с навозом всех видов. Мальчишка сказал, что уходит из отряда. Я ответил, что если капитан принял в отряд, то уход до окончания контракта - это дезертирство, за которое полагается смертная казнь.
   Свои десять ударов Джумбо получил на следующий день, на утреннем построении. Капитан представил отряду нового бойца, предупредил, что всем новым прилипалам будет просто отрубать головы. Я отхлестал мальчишку специально собранной мягкой крапивой. Парнишка продержался молодцом и сумел не заплакать.
   Проблемы с ним начались в этот же день. Нахалёнка баловали все. Мужики, лишенные семьи, выплескивали на него всю нерастраченную любовь к детям. Девчонки тискали, как мягкую игрушку. Стоило мне отвернуться, как всех лошадей вычищали за Джумбо. Единственное место, где он действительно работал - это занятия по боевым искусствам.
   Я принялся учить Джумбо грамоте, но это было непросто. Язык здесь очень сильно отличался от нашего. Мы его понимали, но с некоторым трудом, а буквы вообще были другими. В итоге наши занятия стали больше похожи на занятия по рукопашному бою, а заканчивались всегда одинаково - мальчишка залезал на ближайшую возвышенность, дерево или постройку, и начинал вопить благим матом, что я его замучил наукой. Прибегали наши добрые дядьки и принимались меня стыдить за то, что я так сильно перетруждаю бедного ребенка, который весь день работал слугой.
   Когда Мурия пожалела меня и взялась учить этого прохвоста, я был ей очень благодарен, настолько, что сгоряча пообещал любое желание. Мурия тут же поступила жестоко. Она потребовала, чтобы я два месяца спал, обнявшись только с нею (после ухода Милы её место справа от меня заняла Малуни). Пришлось два месяца засыпать на левом боку.
   Джумбо на удивление хорошо сдружился со Львёнком. Почти целый день они проводили вместе, менялись какими-то детскими ценностями и никогда не дрались, кроме как в шутку.
   Мамальвёнка выздоравливала больше месяца. Выходила она из фургона редко. Для экономии места капитан придумал перенести в фургон оборотней часть золотого запаса, обеспечив ему таким образом дополнительную защиту.
   Имя Мамальвёнки постепенно сократили до "Малёнки". Так её все и звали. Весь отряд думал, что капитан где-то нашел двух леопардов и везёт с собою женщину с ребёнком ради её способности управлять зверями. Леопардов выпускали редко, при этом Малёнку и её сына изображал кто-нибудь из девушек. Чаще всего это происходило вечером.
   Через три недели после встречи с оборотнями Айсфинг сдалась. Я очень неумело нацедил ей чашку крови, истыкал себе всю руку и чуть не порвал вену. Айси проглотила кровь одним глотком.
   - Айси, скажи мне, почему, когда я сливаю тебе кровь, то испытываю почти такое же чувство, как при оргазме? - спросил я, глядя, как княжна вылизывает капельки со стенок. Айси удивилась настолько, что даже перестала вылизывать:
   - Не знаю...
   Постепенно дикие полупустые края начали сменяться более обжитыми местами. Здесь шла война. С юга двигались толпы беженцев и рассказывали всякие ужасы об огромных армиях и магии высшего порядка.
   - Империя Зла наступает, - говорили одни из них.
   - Император - безжалостный злодей, ему сотни лет, и он не остановится, пока не покорит все земли, - утверждали другие.
   - Империи служат сотни злых колдунов, и нет такого ужаса, которого они не могли бы сотворить, - шептали третьи.
   Мы испуганно посматривали на наших чёрных колдунов, но те спокойно вели на юг. Наконец мы въехали в зону боевых действий. Поначалу мы попали в ставку местной народной героини, объединившей вокруг себя все маленькие царства, воющие против Империи. В настоящий момент они наступали, а империя отступала, и все войска смотрели на свою предводительницу с обожанием, почти как на очередное воплощение бога справедливости. Повстанцы искренне недоумевали, почему мы не хотим примкнуть к их священной войне. У предводительницы повстанцев были небольшие способности по гашению любой магии, что позволяло ей одерживать победы.
   Я не присутствовал на переговорах, торчал снаружи переговорной палатки со знаменем. По-видимому, наши лейтенанты оказались убедительными, так как нас пропустили сквозь боевые порядки.
   Войска империи тоже пропустили отряд без помех и, выделив маленькую кавалерийскую часть для сопровождения, забыли о нашем существовании. Что было очень удивительно.
   Первое, что бросилось в глаза в империи - отличные дороги и школы в каждом селе. Скорость нашего продвижения увеличилась сразу втрое. Через неделю мы подъезжали к сердцу империи.
   На очередной развилке нас ждала стильная четвёрка всадников - молодая женщина, затянутая в черную облегающую кожу, и трое сопровождающих в масках. Судя по росту, мужчины. Они восседали на чудовищных жеребцах. Боевые кони у наших чёрных магов производят впечатление, но эти звери были ещё больше, чуть ли не в полтора раза.
   Ансельмо Чёрный приблизился и с видимой симпатией поздоровался:
   - Рад видеть тебя, Алиана.
   Жулио Чёрный не был так рад, но тоже подъехал поздороваться. При этом он старательно делал вид, что Ансельмо не существует.
   Ансельмо повернулся к нам:
   - Уважаемые господа, представляю вам Алиану, императора славного государства, известного вам как Империя Зла. Советую вам называть его просто Империя. Госпожа Алиана продолжит путь вместе с нами до самого конца, каким бы он ни был.
   Наверное, у всех у нас были очень круглые глаза, потому что императрица засмеялась.
   Я посмотрел на замерших товарищей и на правах младшего дурачка спросил:
   - А как же наступление повстанцев?
   - Какой милый мальчик! Он уже обо мне беспокоится! - заворковала госпожа Алиана, - Не стоит бояться, о них позаботится мой муж.
   Не понял. И кто у них тут тогда император?
   Нам объявили привал, колдуны отъехали для совещания. Подъехала Айсфинг:
   - Не покупайся на красивую внешность. Это иллюзия, ей много сотен лет. На самом деле у неё нет части кожи и зубов.
   Госпожа Алиана, занятая разговором с Ансельмо в добрых пятидесяти шагах от нас, повернулась и ласковейшим тоном возразила:
   - Неправда. Я вставила себе бриллианты вместо всех тех зубов, что потеряла в боях.
   Её голос донёсся до нас лёгким ветерком. Айси окаменела в седле, Алиана как ни в чём ни бывало вернулась к беседе.
   Вскоре капитан скомандовал продолжение похода. Получив команду выдвигаться, Махи и Мури на всякий случай заняли позиции по бокам от меня (Айсфинг ускакала в центр колонны, где должна была находится по распорядку). Госпоже Алиане мой конвой составил трудностей на три секунды. Она просто направила коня между Мури и мной и ласково попросила подвинуться. Мурии ничего не оставалось, как отстать. Трое устрашающих спутников императрицы тоже поехали между нами, позади своей госпожи, и Мури пришлось отстать ещё больше.
   - Ты такой симпатичный мальчик, мне нравятся такие. Пожалуйста, скрась мне дорогу забавной историей, - сразу взяла быка за рога госпожа Алиана.
   Она постоянно увеличивала скорость движения, наезжая сзади на капитана и лейтенанта. Вскоре мы двигались с такой скоростью, которую можно было охарактеризовать только словами "бешеная скачка". Говорить при движении с такой скоростью было очень тяжело, но я постарался.
   Я принялся рассказывать про то, как нас с Айсфинг чуть не съели в детстве разбойники из соседнего села, когда мы пытались распахать дикие огороды, и как мы познакомились тогда с Ансельмо Черным, как он нас спас.
   Госпожа активно ахала и вздыхала, а затем принялась выспрашивать про моё село, про то, почему князь из города не наводит порядки, и про наши отношения между сёлами.
   Я недавно в армии, но уже пропитался духом подозрительности ко всему и вся. Мне не составило труда понять, что попутно Императрица вытягивает из меня данные о состоянии дорог, степени управляемости нашего мира и расстояниях между сёлами. Потом она принялась расспрашивать про Исхальдию и ставила вопросы так, что невозможно было не рассказать о размерах порта, пропускной способности дорог через перевалы и высоту крепостных стен. Я без особого стеснения рассказал то, что было общеизвестно.
   - В моем мире такое невозможно, чтобы землепашцев съели соседи. У меня генералы - губернаторы городов в зародыше гасят любые конфликты между сёлами или набеги помещиков друг на друга. У меня любая девушка может проехать из конца в конец империи без страха быть ограбленной или украденной. Хотя это мне и нелегко даётся! - неожиданно грустно заключила императрица Империи Зла. А затем опять попросила, - Расскажи мне ещё что-нибудь про северные земли.
   Я перевёл разговор на то, что могло быть интересным шестнадцатилетнему подростку: как мы ходили в оздоровительный центр и попали на эротический массаж, как у Линары погиб любимый во время нашествия сумасшедшего колдуна.
   Эротические моменты понравились императрице ещё больше. Она и думать забыла вытряхивать из меня подробности о военном устройстве северных земель и начала расспрашивать о наших взаимоотношениях. Тут я начал запинаться. Рядом скакала Махи, и ей это было совсем необязательно знать. Кое-как я пересказал историю о том, как мы хотели выпороть Мури понарошку, а получилось всерьёз.
   Совершенно неожиданно меня выручил Ансельмо Черный. Он выхватил у Махи знамя, буркнул: "Брысь" и поехал рядом со мной. Махи отстала и пристроилась рядом с Мури. Получилось так, что справа от меня была госпожа императрица, а слева - чёрный колдун. Воодушевляющая компания, ничего не скажешь!
   - Ансельмо, я на тебя обижена, - голосом маленькой девочки начала госпожа Алиана, - ты ничего мне не рассказал о нашествии сумасшедшего колдуна.
   В упрёке не было никакого смысла - они разговаривали едва пару минут после встречи, за такое время не то что военные новости не передашь, но даже "здравствуйте" толком не скажешь.
   - Ах, прости меня, милейшая Алиана, произошло так много всего, что можно говорить ночами, - проскрипел Ансельмо Черный своим замогильным голосом. Тон этого голоса так не вязался со словом "милейшая", что я чуть не засмеялся. Я протянул руку за знаменем и спросил:
   - Отдадите?
   Колдун внезапно ослеп и оглох, и я убрал руку. Хочет везти лишнюю тяжесть - пусть везёт. Ансельмо тем временем продолжил:
   - Он пытался создать меч. Такой, который повышает удачу и волевые качества. А создал такое чудо, которое при касании увеличивало в нём желание стать властелином всего. Еще он с помощью этого артефакта сумел загипнотизировать часть своей армии. Мог даже из противников, из военнопленных сделать умалишённых солдат!
   - Умалишённые солдаты! - картинно приложила ладони к щекам Императрица. В левой руке у неё были поводья, конь почувствовал движение и притормозил, из-за чего его хозяйка чуть не полетела через голову. Впрочем, она тут же нас нагнала.
   - Я сама грешу разной магией. Но умалишённые солдаты - должны же быть пределы! - гневно проговорила Императрица.
   - Да... мне лично пришлось позаботиться о нём, меч я тоже уничтожил, - проскрипел Ансельмо.
   - Убедился?
   - Убедился! Кстати, у него четыре оборотня было.
   - Четыре? Он совсем с ума сошел.
   - Да. Причём ещё до того, как меч создал. Угадай, кто двух из оборотней забил?
   - Ты, наш отважный?
   - Нет. Парень рядом с тобой и его подружка, вертится тут, ты её видела. А остальных двух - этот отряд наемников. У них есть два слабеньких колдуна, ученического уровня. И ещё. Ты же не сделаешь этому парню ничего плохого?
   - Он такой миленький...
   - Как-то раз я слышал, как он рассуждал о том, что всем надо сказать, что человек отличается от животного и что каждый должен научиться контролировать в себе животную часть.
   - Это ещё более мило. Из него может выйти толк.
   О чём это они?
   Я не смог разглядеть выражения лица Императрицы, так как мы как раз въезжали в очередной городок. Власти городка выстроились у ворот и низко кланялись. Их хозяйка соизволила помахать им ручкой. Не уверен, что они успели увидеть это движение, мы пронеслись мимо них с огромной скоростью. Я начал бояться за наши фургоны. При такой скорости они могут просто не вписаться в городские улицы. А если ещё какая-нибудь телега попадётся поперёк дороги...
   Но никаких телег на дорогах не было. Редкая цепочка стражников говорила о том, что дорогу специально освободили для нашего прохождения.
   Ансельмо сунул мне знамя, так, что я еле успел схватить, и ускакал.
   - Если всё время буду спрашивать только я, это будет нечестно. Наверняка у тебя тоже есть куча вопросов. Спроси у меня, зачем такому чудовищу, как я, новые земли? Или сколько детей я ем на ужин?
   Я засмеялся.
   - Зачем вам новые земли, госпожа?
   - Чтобы вырастить на них большие урожаи, много новых солдат и завоевать ещё больше новых земель, - весело ответила хозяйка Империи Зла.
   Мне пришлось засмеяться ещё раз.
   - А если серьёзно, то меня в детстве очень рассердило такое положение дел, когда все села и все города всегда воевали друг с другом. Постоянные набеги, вечная нищета. Ни дорог, ни школ, даже амбара хорошего построить не могли. Половина зерна гибла в ямах в земле. В моей империи такого не будет, пока я жива. У нас будут хорошие дороги, крепкие амбары, строгие школы и суровые суды, независимые от генерал-губернаторов. Очень смешная мечта?
   - Получилось?
   - Что-то получилось, что-то нет. Мне все врут, все меня стараются обокрасть. Недавно выделили одному городу много денег на каменную набережную. Приезжаю через год - нет набережной. Глава города все деньги растратил. Часть на войска, часть на собственный дворец и любовниц. Как думаешь, что я с ним сделала?
   - Я бы превратил в камень.
   - Ты слишком суров. Строгий суд - это так свойственно молодым. Я его простила. Он хорошо воевал с мелким помещиками своей области, они там всё время ссорились и своих земелепашцев в набегах губили. Он хорошо налоги собирал и положенную долю мне высылал. Не уничтожать же такого преданного человека? Перевела его править в город поменьше, где не нужны набережные.
   - И совсем не наказали? - изумился я.
   - Конечно, наказала. Его целый год наказывали. Но наказать и уничтожить - это разное. Это был один из самых верных людей. А многие приходят на государственные должности только для того, чтобы пограбить. Их казнят, а вместо них приходят ещё худшие. Большая часть усилий моих колдунов и доверенных людей уходит на внутренний шпионаж. При этом они сами тоже не против что-нибудь присвоить в особо крупных масштабах и обвинить друг друга, а мне всё время приходится решать головоломки - кто врёт, а кто нет.
   - А я думал, только коз трудно пасти.
   - А почему коз трудно пасти? В моём хозяйстве пастухи вроде не жаловались. Ещё я про коз в театре видела, в детстве, представления с песнями. Там пастухи и пастушки вроде счастливо жили...
   Я рассказал истории про наших коз, про то, насколько изобретательными могут быть эти бестии в деле выхода из-под присмотра ради набегов на огороды. Императрица смеялась, как маленькая девочка.
   - Да, теперь я понимаю, что моя работа куда проще, - пошутила госпожа Алиана. А затем объявила привал.
   Мы как раз достигли специально подготовленной площадки, здесь рядом с ручьём была вымощена небольшая площадь и установлены скамейки. Рядом лежали поленницы дров. Над ручьём висела стрелка с надписью "Скот поить здесь", на дальней стороне площадки была укреплена надпись "Уходя гасите костры".
   Народ без сил посыпался с лошадей, стоная и разминая разбитые задницы. Начали подъезжать фургоны с пехотой. Парни в них выглядели ненамного лучше.
   - Как вам понравились наши дороги? - спросила госпожа императрица у капитана.
   - Ехать по ним намного быстрее, чем по степи, мы за сегодня уже прошли больше, чем в любой из самых удачных предыдущих дней, - признал капитан.
   - Для меня это слишком медленно. Я буду ждать вас впереди, в замке Иголье Ушко. Еду вам подготовят.
   - Благодарю вас...
   Госпожа подъехала ко мне:
   - Нам понравилась с тобой болтать. Ты забавный. Приходи ко мне сегодня в гости. Через час после того, как прибудете в замок. А чтобы тебе не было страшно, приходите вдвоём, - госпожа посмотрела на подъехавшую Айсфинг.
   - Меня обычно господин Ансельмо приставляет по вечерам к работе. Мы делаем амулеты от Теней. Что мне ему сказать? - предупредила Айсфинг.
   - Если она занята, приходи с любой другой дамой, - разрешила госпожа императрица и умчалась.
   - Что это было? - не поняла Айсфинг.
   - Я получил приглашение на вечеринку высшего света.
   - Какой хороший случай надеть вечернее платье упущен, - пошутила Айси.
   До замка Иголье Ушко мы добрались только к вечеру. И это при невероятно быстрой скачке! Кое-как отдышавшись и организовав размещение взвода, я нацепил парадные погоны и отправился на вечеринку. Пригласил с собою Мури, но та исполнила трюк "прыжок в сторону" и сказала, что ей надо кормить наших оборотней. Тогда я пригласил с собою Махи.
   Я думал, это будет приём, но меня проводили в башню. Проход в покои императрицы охраняла её личная гвардия - те самые, в чёрной коже. Здесь их было больше. А ещё здесь было огромное количество слуг, разряженных в самые яркие одежды. Они уже знали, к кому я иду, и кланялись мне чуть ли не в пояс.
   - Хорунжий Лион, прибыл по..., - начал вопить я, как положено по уставу. Но договорить мне не дали. С поклонами нас проводили в комнату госпожи.
   Мы с Махи застыли на пороге. Императрица любила путешествовать со вкусом. Пол устилал ковер с ворсом в ладонь высотой. Стены были отделаны деревянными панелями с резьбой и картинками из золота, а для уюта ещё и декорированы портьерами. Огромные полированные бронзовые зеркала, вделанные в стены, отражали наши удивлённые лица.
   Сама госпожа Алиана возлежала на огромной кровати, одетая только в трусики из двух серебряных цепочек. Я прикрыл глаза ладонью, изображая скромность.
   - По ковру ходить сапогами. На меня смотреть и получать удовольствие. На ощупь я шершавая, так что этого удовольствия я тебе подарить не могу. Зато на тело приказываю смотреть с удовольствием. Я его очень долго создавала с помощью магии, так что это больше скульптура, - разрешила наши сомнения глава Тёмной Империи.
   Повинуясь приглашающему жесту, мы присели на диванчик, около которого стоял столик с фруктами.
   - Фрукты для вас. Чтобы съели всё до конца вечера. В вашем возрасте это полезно. А то знаю я вас, дай вам волю, только мясо и спиртное будете потреблять. Расскажите мне что-нибудь милое или интересное. Мне очень понравилась история про эту вашу маленькую магичку... как её там? Она середину строя охраняла сегодня.
   - Линара. Её зовут Линара. Да, она недавно потеряла любимого, - и я рассказал всю историю, в том числе то, как мне хотелось убить Риски в начале и как он изменился со временем. Махи добавила от себя таких подробностей, что даже я покраснел. Хотя я чего только не видел... Всё-таки девчонки замечают намного больше.
   - Какая прекрасная история! Таких даже в театре не встретишь, - восхитилась госпожа Алиана, - сегодня вы доставили мне очень большое удовольствие. Вы будете награждены. Теперь ваша очередь спрашивать. Обещаю, я не рассержусь на любой вопрос.
   Я посмотрел на Махи. У Махи вопросов не было.
   - Почему в городах установлен такой порядок, по которому глава города должен каждые две недели казнить кого-нибудь из горожан в вашу честь? Повстанцы приводили этот пример как одно из главных доказательств того, что ваша империя злая.
   Императрица засмеялась:
   - Это как раз очень несложно. Это просто статистика. Каждый месяц в каждом большом городе происходит от трех до десяти преступлений, караемых смертной казнью. Соответственно, главе города нет необходимости думать, кого казнить. Но бывают такие обстоятельства, когда главе города необходимо кого-то казнить без суда, когда понятно, что человек вышел за все границы допустимого, но доказательств не хватает. Тогда глава города казнит того, кого считает нужным, по этому приказу. Это способ поддерживать порядок. Теперь вопрос девушки.
   - У вас были дети?
   - Да, много. Две трети моего потомства в восьмом поколении сейчас воюет за империю, а треть - против. Известная вам героиня повстанцев унаследовала магический дар от меня.
   - Хорошо, что люди не живут так долго, - подумав, сказал я.
   - Да, - присоединилась Махи.
   - Теперь вы понимаете, почему я так ценю маленькие радости? Всё, что мне остаётся - это смотреть, как влюбляются подростки, и расширять империю. Потом подростки становятся старыми, расчетливыми, ленивыми, предсказуемыми и неинтересными. Я предпочитаю весну. Одним словом, вы меня сегодня порадовали. Идите, иначе не выспитесь.
   Мы торжественно откланялись. На выходе один из разряженных слуг вручил мне огромный мешок. Мы с Махи его еле доволокли до казармы. Хорошо, что внутренние переходы замка были хорошо освещены, на дворе уже была глубокая ночь.
   Оказалось, что в мешке было золото. Мы поделили его на троих, третью часть отдали Айсфинг.
   - За что? - удивилась княжна.
   - За авторство, мы в основном это золото за твою историю получили.
   -Так это вы там за моей спиной меня обсуждали? - Айси подумала, не обидеться ли, но потом посмотрела на кучу золота, и решила не обижаться.
   В этот вечер мне опять пришлось сливать для неё кровь. На этот раз иголку вставляла Айси, и всё прошло намного аккуратнее.
   Через неделю сумасшедшей гонки императрица завезла нас на грязевое озеро и настояла на четырех днях отдыха. Всю эту неделю мы её не видели, с нами тащились только две сотни её охраны. Появилась госпожа Алиана только на озере и с ходу объявила соревнования. По её словам, грязь озера была очень лечебной. А чтобы мы получше в ней вывалялись, она и объявила соревнования по борьбе - две девчонки на одного парня. Надо было уронить противника в грязь и притопить на несколько секунд. Победившие получали небольшой приз золотом. Очевидно, такие соревнования проводились здесь не впервой, так как по периметру боевой площадки были построены деревянные помосты для зрителей.
   Поскольку парней было много, а девчонок мало, женским парам пришлось сражаться много раз. Оказалось, что и в охране императрицы было много дам. Правда, эти огромные мужеподобные дамы на девчонок были мало похожи. Они вышли сражаться совсем без одежды.
   Коварство госпожи выявилось уже в первых схватках. Оказалось, что на скользкой грязи не держалась никакая одежда. У мирных купальщиц юбки, наверное, и удержались бы на месте, но во время боя слетало всё, любые узлы. Кое-кто из наших девчонок пытался прикрываться. Императрица хохотала, как безумная. Правда, тихо. Другие чёрные колдуны тоже не пропустили зрелище.
   Парни проявили благородство и, изрядно изваляв и пощупав своих противниц, позволяли им себя победить. Девчонки поняли, что хорошо заработают на этих соревнованиях, поняли, что грязь скрывает их тела (а главное - лица) лучше любой одежды, и продолжили бороться нагишом, даже те, кто поначалу стеснялись. Тем более, что большинству из них грязь доходила до пояса.
   Против меня вышли Мури с Айсфинг. Они упаковали меня за шесть секунд, причём без применения магии. Брун продержался против этой пары десять секунд. А они многому научились за прошедшее время. Потом против Айсфинг и Мури начали выходить поклонники княжны. Это был сплошной цирк. Одни долго убегали от девчонок с дикими женским визгами, другие падали от первого взгляда, третьи за секунду завязывали девчонок в узел, сажали себе на плечи, после чего изображали, что тонут или ломаются под их весом. У парней оказалась очень богатая фантазия.
   Самое интересное началось на следующий день, когда женские пары начали сражаться друг с другом. Тут уже мужской состав взвода получал удовольствие на протяжении всего дня. На соревнования второго дня прибыла вся верхушка из соседнего крупного города. Госпожа Алиана посадила их в свою ложу и строго следила весь день за тем, чтобы никто из начальников не выходил.
   Я по просьбе - приказу императрицы тоже торчал в ложе для больших шишек, рядом с капитаном. Только капитан сидел справа от хозяйки, а я стоял с отрядным знаменем. Слева стоял такой же страдалец из имперской охраны со знаменем империи.
   Императрица между делом провела несколько следствий и приняла доклад разведки. Обсуждалось, что провинция Катакот может попытаться объявить о выходе из империи в любую секунду. Наместник провинции слишком много времени уделял пирам и слишком мало делам, в результате чего получил голод и нулевые налоги. Ему было выгоднее переметнуться на сторону тех, кто мечтал об отделении Катакота, чем отвечать за содеянное. Нюанс был в том, что наш путь пролегал как раз через эти земли. Это была самая южная, самая бедная и самая заброшенная провинция империи. Императрице до сих пор было неинтересно даже о налогах с этой провинции спрашивать.
   В последней схватке сошлись две пары. В одной были Махи с Сарагондой, в другой - две имперские мужеподобные дамы. Победила пара имперских горилл. Госпожа торжественно поздравила их из ложи и наградила крупной суммой денег. Девушки - борцы настолько перемазались в чёрной грязи, что слуга, посланный к ним с двумя мешками золота, не смог опознать нужных дам и попытался вручить приз нашим девчонкам, чем изрядно повеселил всю публику.
   - И так везде и во всём, - печально вздохнула Императрица.
   В этот вечер госпожа Алиана опять призвала нас с Махи рассказывать истории. Комнатка у неё в этом курортном городке оказалась ещё роскошнее, чем в Игольном Ушке.
   - Умница, хорошо сражалась, - похвалила она Махи.
   - Благодарю вас, - присела в аристократическом поклоне Махи.
   - Сегодня я хочу услышать историю о том, почему у Лиона до сих пор несколько дам, - потребовала госпожа.
   И тут Махи прорвало. Мне опять пришлось краснеть. Махи знала про нас всё, что знал я, и ещё немного сверх того.
   - А вообще-то он бесчувственный, глупый чурбан. Не знаю, за что его девчонки любят. Его в отряде, кроме Милиаки, ещё двое любили, так он этого даже не заметил. Одна из них потом призналась, Малуни, а вторую он до сих пор не видит, - закончила повествование Махи.
   - А вот эта история довольно частая, парни так часто оказываются слепыми. Но вы всё равно меня сегодня здорово повеселили, - закончила встречу хозяйка.
   На выходе мы опять получили мешок золота.
   На четвертый день отдыха госпожа императрица попросила построить весь отряд перед театральной сценой городка и немного рассказала о своей империи. Немного истории, немного о проблемах. Рассказала то, что рассказывала мне в ответ на вопросы. Не оправдываясь, не извиняясь, просто сообщила. Сказала, что если на обратном пути кто-то устанет от долгого пути, то она будет рада видеть опытных воинов в своей армии. А потом выпустила на сцену приглашенных по этому случаю танцовщиц. Наши девчонки решили вспомнить праздники Исхальдии и станцевали в ответ. В итоге веселье затянулось до позднего вечера, ко всеобщему восторгу.
   А грязь действительно оказалась лечебной. У всех зажили разные потёртости и порезы, а главное - разбитые до крови задницы.
   До южной провинции мы ехали ещё месяц. Императрица Алиана то появлялась, то исчезала, инспектируя окружающие города. Пока мы ехали, южная провинция не отсоединилась.
   Мы ворвались в столицу провинции, как ураган, опережая вести о своем прибытии. Наместника провинции тут же доставили к госпоже Алиане. Я этого не видел, так как императрица попросила наш отряд взять под контроль несколько ключевых мест: центральные ворота, амбар и арсенал. Замок главы города брала личная гвардия императрицы.
   Город Марикон был маленьким и пыльным, но при этом - столицей очень гордой провинции. Гордиться провинции было, собственно говоря, нечем, кроме своей гордости. Пахотных земель здесь было мало, они жались к небольшим оазисам. Жителей тоже было немного. Жители были бестолковыми и активно вырубали те немногие леса, которые ещё хоть как-то защищали их земли от наступления пустыни. Лесная стража, учреждённая империей, не справлялась с порубками рядовых жителей и захватами участков лесов дружками наместника. Эти земли были присоединены к империи одними из первых, но местные жители до сих пор считали себя центром мира и мечтали отсоединиться. Как рассказала потом госпожа Алиана, в этой местности процветала практика специальных упражнений при сексе, благодаря которым длительность приятных ощущений увеличивалась на часы. Ценой за это была остановка умственного развития, вплоть до полной потери рассудка. Имперские власти запретили эту практику.
   К вечеру нас отозвали в центральный замок. Наместник наделал столько ошибок, что императрица разгневалась и сместила его. Нам приказали спать в готовности к штурму.
   Несмотря на то, что мы находились в дружественной стране, капитан выставил ночных часовых.
   В качестве вечернего представления императрица приказала новому временному наместнику произвести традиционную двухнедельную казнь в её честь. Жертва нашлась среди местной верхушки. Это был один из тех аристократов, которых подозревали в том, что они подбивали наместника к отделению. Бедного дядьку порезали на кусочки на виду у обоих отрядов. Айсфинг, глядя на казнь во все глаза, чуть не выдала себя красным сиянием. Мне пришлось прикрыть ей глаза руками, чтобы она смотрела через щёлочки. Только после этого она опомнилась и сама прикрыла глаза пальчиками.
   - Ночью возьму тебя на прогулку, будь готов, - предупредила меня госпожа Алиана, проходя мимо отряда после казни.
   Я смотрел десятый сон, когда меня растолкали охранники императрицы и вытащили из объятий Мури и Малуни. Госпожа императрица уже стояла в проёме двери комнаты сержантов. Я разбудил Айсфинг, мы быстро оделись.
   - Её я не приглашала, - выразила неудовольствие хозяйка. Но прогонять не стала.
   Мы прошли по стенам замка в сторону заднего двора. Стены всех замков в империи, насколько я мог видеть, были построены так, чтобы они были выше Теней - гигантов, и без пологих пандусов, по которым могли бы забраться Тени. Что говорило о хорошей осведомленности в области ночной жизни.
   Мы шли без круга света, с простой переносной лампой. Императрица была уверена, что на нас не нападут. Две сторожки, в которых дежурили наши братья на стене, были освобождены. Наших дозорных отвели в другие сторожки, чтобы парни не видели, что тут произойдёт.
   - Помнишь, ты рассуждал с друзьями, что человек должен отличаться от животного? - неожиданно спросила Хозяйка, идя рядом.
   - Да, госпожа. Но это было давно.
   - И чем, по-твоему, отличается человек от животного?
   - Животное всегда делает, что хочется. Человек думает о последствиях и выбирает такое поведение, чтобы всем стало лучше, что-то себе разрешает, а другое запрещает. Хороший человек, конечно. Животное всегда думает только о себе, человек может сорадоваться и сочувствовать, - озвучил я итоги последних раздумий.
   - Именно, - улыбнулась императрица, - мы пришли. Ансельмо Чёрного ты знаешь.
   Ансельмо торчал около сторожки, рядом с носилками, в окружении чёрной гвардии империи. Носилки стояли рядом с грузовой балкой, выдвинутой за стену. Через блок шла верёвка с крюком. Бойцы начали брать груз с носилок и подцеплять на крюк. При ближайшем рассмотрении выяснилось, что на носилках лежали части тела казнённого днём аристократа.
   - Посмотрите за стену, - приказала госпожа Алиана.
   Мы послушно перевесили головы. Под стеной в нетерпении прыгало около десятка странных существ, похожих на людей. Они были намного крупнее человека, у них были намного шире суставы, но ходили они, не разгибаясь, как самые древние старики.
   - Такие нападали на нас на мельнице, а потом на ферме, помнишь? - первой догадалась Айсфинг.
   - Мы называем их "Предки", - пояснила Хозяйка.
   Бойцы начали опускать крюк с мясом. Среди хищников внизу возникло оживление. Они набросились на куски мяса, вырывая их друг у друга. Тени на предков не нападали. Я не мог больше на это смотреть и вернулся за стену. Айсфинг осталась ждать, пока пройдет краснота в глазах.
   - А почему "предки"?
   - Потому, что это правда предки людей этого города, - проскрипел Ансельмо Чёрный.
   Бойцы подняли пустой крюк и принялись подвешивать к нему нижнюю часть тела казненного.
   - Они не похожи на людей, - заметил я.
   - Как по-твоему, что происходит с людьми после смерти?
   - Ну, их хоронят, в могиле они сгнивают, остаются только кости.
   - У большинства простых людей душа уходит. Одни церковники говорят, что их души попадают к богу справедливости, и если они не были достаточно чисты, то он отдаёт их чудовищу, и чудовище их съедает, за грехи. Другие церковники говорят, что души возвращаются в рождающихся детей, до тех пор, пока человек не уйдет от животной жизни. В любом случае у таких людей душа уходит, а тело разрушается. Но у некоторых... только у тех, кто на протяжении жизни старался сдерживаться и быть справедливым, у таких душа не уходит. Можешь считать, что бог справедливости даёт таким людям очень долгую жизнь. После смерти от убийства или от естественных причин такая душа за несколько дней исправляет повреждения за счёт запасов тела, и человек, казавшийся всем мёртвым, оживает, - госпожа императрица насладилась моим изумлением. Айсфинг тоже сползла со стены и была удивлена не меньше моего.
   - Но! Первое время после прихода в себя воскресшим очень хочется есть и пить, причём человеческого мяса и крови. Если человек не сдержится, то он попадёт в вечный цикл: поел - две недели не можешь проснуться. Ещё поел - ещё две недели спишь. Такие люди постепенно превращаются в животных, причём очень сильных. Их надо кормить, иначе они начнут нападать на дома простых людей и есть их. Что мы сейчас и делаем.
   - Это отсюда срок две недели? - спросил я, чтобы отвлечься от ужаса за стеной.
   - Да. Все главы городов и даже все помещики во всем мире знают это и устраивают такие кормления.
   - А почему бы их просто не убить?
   - Ты считаешь себя умнее бога справедливости? Если он дал им такую жизнь, значит, так надо. А потом, если мы начнем нападать на них, то они просто не будут подходить к стенам, будут есть простых селян. А найти их и убить очень тяжело. Тем более, что Тени, как видишь, считают их мертвыми, из-за чего они могут передвигаться по ночам. Есть и ещё один момент. Создатель нашего мира только кажется психом. На деле в мире всё очень логично устроено. Эти создания - естественный ограничитель числа людей. Не будь их, люди уже давно вытеснили бы всех животных и распахали все леса, ещё до появления Теней. А так чем больше людей - тем больше этих существ. Хоть часть лесов останется нетронутой.
   - А что происходит с ожившими мертвецами, которые не едят других людей? - спросила Айсфинг.
   - Этот секрет знают не все. Такие люди едят обычную человеческую еду и сохраняют человеческий вид и разум. Такое происходит только с людьми, которые при жизни не только старались быть справедливыми, но у которых была и очень сильная способность к состраданию, которые принципиально не хотели есть живых людей. Мало того, со временем у них прорезаются магические способности, и они становятся чёрными колдунами. Мы, чёрные колдуны, можем жить вечно, пока нас кто-нибудь не убьёт, - сказала Чёрная Алиана и сняла магию внешнего вида.
   Выглядела она и правда не лучше Ансельмо. Части кожи на лице отсутствовала, через дыры в щеках сверкали вставленные бриллианты. Её бойцы даже глазом не повели. Видать, привыкли.
   - К моменту, когда меня откопал господин Ансельмо, я пролежала в могиле довольно долго, - пояснила госпожа Алиана. И добавила:
   - Правда, есть людей и пить кровь всё-таки приходится. Но редко. Иначе тонкие тела исчезают, и ты умираешь.
   С этими словами Ансельмо и Алиана взяли с носилок руки жертвы и начали с аппетитом обгрызать пальчики. Айсфинг закрыла глаза руками и попросила меня:
   - Лион, отнеси меня в сторожку.
   Я подхватил Айси на руки, колдуны захихикали. Госпожа Алиана бросила мне вслед:
   - Когда отнесёшь, возвращайся.
   Я устроил крупно дрожащую княжну в ближайшей сторожке, проверил лампы и вернулся к колдунам. Говорить начал Ансельмо Чёрный:
   - Вывод очень простой, Лион. Ты приглашён в клуб тех, кому мало быть просто сытым животным, в общество тех, кто хотел бы улучшить мир. Наш мир задыхается от войн и конфликтов. Для начала в нём надо бы установить стабильность, прекратить все эти глупые войны.
   Ансельмо замолчал. Я выждал длинную паузу и спросил:
   - А что я должен делать, сударь?
   Колдуны захихикали, как дети.
   - Он так и не понял. Это так мило, - проговорила в конце концов Хозяйка.
   - Дурак. В твоём нынешнем состоянии ты можешь только одно сделать. Сделай счастливой хоть одну из твоих подружек. Или всех. Займись с ними любовью. Нюанс в том, что этот поход очень опасный. Почти все вы в нём погибните. Все твои друзья после смерти, скорее всего, просто сгниют. А вот ты нет. Так что постарайся погибнуть где-нибудь недалеко от нас. И когда придёшь в себя и почувствуешь жажду, сильнее которой не может быть, когда захочешь чего-нибудь солёненького, не спеши пить кровь. Попей лучше воду. Из тебя получится хороший магик и справедливый деятель, тебе хоть что-нибудь можно будет поручить без риска, что ты всё разворуешь. Ты добрый, - проквакал Ансельмо Чёрный.
   Вот тут уже я развернулся и пошёл в сторожку. Там я посадил на колени и прижал Айсфинг, крепко - крепко. Меня начало колотить ещё сильнее, чем княжну. Айси обвила мою шею руками и прижалась. Так мы и просидели до утра.
   А утром начался штурм.
   Поначалу мы ничего не поняли. Нападавшие готовили ловушку долго, наверное, несколько лет. Они сдали наместника ради отвлечения внимания, они проигнорировали казнь одного из лидеров. И всё ради того, чтобы напасть рано утром, внезапно, пока на стенах никого нет.
   Неладное мы заметили совершенно случайно. Строго говоря, и замечать-то было нечего, всё было тихо. Эта-то тишина меня и насторожила. Я прижимал к себе Айсфинг, находя утешение в том, что слышу удары её сердца, когда осознал, что на стены крепости уже легли лучи светила. Обычно в это время из домов уже слышны разные звуки. Люди ещё не выходят, но уже готовят или кормят скотину, слышны звуки падения разных вещей или крики досады. Здесь же было абсолютно тихо.
   - Тебе не кажется, что подозрительно тихо? - спросил я у Айси. Княжна сразу превратилась из маленькой девочки в пружинистый меч, подскочила к стене и начала обозревать город. Я тоже выглянул за стены. В домах около замка было нереально тихо, а вот на удалении что-то происходило. Между домами, пригибаясь, пробегали люди, несколько раз сверкнула сталь.
   - Беги-ка к капитану, объявляй тревогу, наверное, - попросил я Айсфинг.
   - Сам беги, я могу магией задержать нападающих, - рявкнула княжна. Пришлось признать её правоту. Я собрался с духом и побежал.
   - Боевая тревога! Все на стены! - верещал я, пробегая через казармы. Мне еле хватило силы воли, чтобы не кричать на бегу, пока я бежал до отряда, зато в помещении я отвел душу по полной.
   Тут сразу стала видна разница между нашими братьями и наёмниками из городских легионов. Наши сразу похватали доспехи, оружие и поползли на стены. Лучше два раза сбегать на стены и дать дураку по шее за ложные тревоги, чем гнить в могиле. А вот городские легионы принялись возмущаться тем, что какой-то сержант будит их без приказа капитана. Из городских не вышел никто.
   К сожалению, комнаты капитана и лейтенантов были дальше всего от заднего двора, и я добежал до них в последнюю очередь. Даже женский взвод, похватав луки, уже бежал на стены, а я только стучался в двери капитана.
   Мой грохот разбудил офицера личной гвардии императрицы из соседней комнаты. Тот выглянул одновременно с капитаном.
   - Штурм, - выдохнул я.
   К счастью, оба начальника не стали задавать дурацких уточняющих вопросов. Имперец схватил какой-то хитрый свисток и дунул в него. Раздался совсем тихий, почти неслышный звук, совсем не похожий на свист, скорее, мелодичное гудение. Через три секунды казармы гвардии взорвались потоком бойцов. А ещё через десять секунд вышел наш капитан в расстёгнутых доспехах.
   - Ну, пошли, посмотрим на твой штурм, - добродушно пробормотал он.
   Я принялся помогать капитану затягивать на ходу ремни доспехов. И тут необходимость сомневаться в штурме отпала. На стенах зазвучал рёв битвы, послышался звон стали. Похоже, наши ребята успели вовремя.
   - Хорунжий Лион, приказываю вам пройти в свои покои и надеть доспехи, - сказал капитан, стуча в комнаты лейтенантов.
  
   Глава 27. Штурм.
  
   Нападающие готовили штурм очень давно. В замок наместника они входа не имели, но все окружающие дома были полностью в их власти. Все дома около замка были связаны сетью туннелей, в которых были заготовлены штурмовые лестницы и оружие. Вчера вечером все повстанцы спрятались в этих домах, а с первыми лучами светила бросились на штурм. Неизвестно, на что они надеялись, возможно, повстанцы планировали захватить императрицу спящей. Может быть, разведка донесла им, что императрица передвигается по стране в сопровождении максимум нескольких сотен гвардейцев, а наш отряд они то ли не смогли сосчитать, то ли просто не успели поменять планы.
   Бежали на штурм они быстро, молча и сосредоточенно. Тяжёлая пехота на стенах в лице наших братьев стала для них очень неприятным сюрпризом.
   Наши отряды успели занять не все стены, кое-где повстанцы заняли отрезки стен, почти не встречая сопротивления. Эти группы немного потоптались, не зная, что делать дальше, и не нашли ничего лучше, чем пойти по стенам на помощь своим, туда, где уже кипел бой.
   Айсфинг дала нападающим поставить штурмовые лестницы, она даже дала первой партии взобраться на стены. К этому моменту как раз подоспели разбуженные мною отряды. Княжна применила магию и снесла все лестницы. Небольшая группа бунтовщиков на стене оказалась против всего недоспавшего отряда. Они были отчаянными людьми, но рубились намного хуже, чем рассерженные профессионалы. Всё было кончено за несколько секунд. После этого Айси повела за собой ударную группу по стенам, снося лестницы и освобождая замок от проникших в него врагов. Трава повел такую же группу в обратном направлении, Жила остался прикрывать первый участок.
   Это ещё был не конец. Другие группы повстанцев, прятавшиеся в городе, поняли, что скрываться больше нет смысла, и поспешили на помощь к своим. Под стенами собрались огромные толпы народа. Они чинили поломанные магией лестницей и тащили новые. На защитников обрушился град стрел. День только начинался.
   Забежав в пустую казарму, я быстренько напялил доспехи, схватил лук и колчан со стрелами (меч теперь всегда был при мне). Выскочив из казармы, я налетел на Симу и Тилу, охранявших наши фургоны с золотым запасом.
   - Лион, все побежали на южные стены, а Маркондо и Донго сторожат северные. Можешь им как-нибудь помочь? - попросили девчонки. Голоса их дрожали. Маркондо и Донго были их парнями.
   Я залез в фургон к оборотням. Они спали без задних лап в зверином обличии в обнимку с Джумбо. Интересно, кто пустил беспризорника в фургон с золотом? Я потрепал оборотней по ушам:
   - Милые мои, на замок напали повстанцы. Это не то дело, ради которого вас звали в поход. Но если замок возьмут штурмом, никакого похода не будет. Кроме того, у вас будет возможность прилюдно пообедать мясом врагов. Прошу вас только об одном: помогите мне выручить ребят на северных стенах.
   Оборотни подняли головы и кивнули.
   В сопровождении двух леопардов я побежал на северный бастион. Там всё было совсем плохо. Это был тот самый участок, где стояло всего пятеро дозорных из наших братьев. Мятежники в количестве нескольких сотен человек уже взобрались на стены и неторопливо размышляли, что делать дальше. Наши парни не заметили подготовки к атаке и успели только забиться в надвратную башню, которую теперь успешно обороняли. Хуже всего было то, что всего пять человек отделяли повстанцев от механизма открытия ворот.
   Я кинулся к ближайшей лестнице на стены. Повстанцы устройства замка не знали и не побеспокоились занять этот проход. Я взбежал по круговой лестнице внутри маленькой башни и выскочил на стену. Леопарды последовали за мной. На стене я засвистел в сержантский свисток, созывая подмогу. Только теперь нападавшие соизволили обратить на меня внимание. Я проскочил башенку насквозь и занял оборонительную позицию у входа.
   Это была очень маленькая башенка - сторожка, одна из тех, в которых наши братья коротали ночи в дозорах на стене. Внутри башенки располагалась винтовая лестница с большими ступенями, считалось, что по таким ступеням Тени подниматься не способны. Ещё у неё было два выхода на стены, закрывавшиеся крепкими дверьми, и несколько узких окон - бойниц для наблюдения за местностью. Впрочем, против сотен мужиков никакая крепкая дверь долго не устоит, поэтому я даже не думал их закрывать.
   Мужики поняли, что не смогут спуститься со стены, пока не возьмут штурмом одну из башен - надвратную башню или мою. Поскольку с ребятами в башне из-за небольшой ширины стены могло сражаться не более четырёх человек, остальные решили разобраться со мной.
   Это были обычные люди, либо слишком пузатые, либо слишком молодые, либо слишком неловкие. Да, у них было оружие, а кое-у-кого и доспехи, но это были обычные люди. Не думаю, что хоть один из них мог сесть на шпагат или стукнуть ногой в челюсть. Удивительно, как они по высоким штурмовым лестницам смогли взобраться.
   Я дал им приблизиться, а затем двумя ногами толкнул дверь. Этот фокус нам показывал ещё сержант Мальмо, в замках двери в башнях намеренно делают так, чтобы они при открывании сбрасывали противника со стены во внутренний двор. Двое нападавших свалились под стену и завизжали от боли в сломанных конечностях. Я высунул руку, схватил пожилого патриота за запястье руки, в которой был меч, подтащил его поближе и отправил в полёт тем же способом. Дядька упал на мягкое и не повредился, зато два прежних голоса опять заверещали от боли.
   Увидев, как ловко я орудую дверью, остальные бойцы немного притормозили, чтобы понять, как половчее выковырять меня из башни. Я вернул дверь в исходное положение. Некоторые бойцы залезли на зубцы и начали кричать своим, чтобы штурмовые лестницы поставили на другую часть стены и подкинули людей мне за спину. С земли им ответили, чтобы они не дурили и как-нибудь побыстрее справились с одним человеком или, на худой конец, затащили на стены лестницу и спустили её с другой стороны.
   В этот момент в здании напротив открылись ставни, и из них выглянула Императрица. Я с некоторым запозданием сообразил, что играю в игры с повстанцами точно напротив самых главных зданий замка.
   - Лион, а что это ты там делаешь? - спросила Хозяйка.
   - Играю в "кто кого скинет со стены" с этими повстанцами, - закричал в ответ я.
   Поскольку все вражеские бойцы остановили наступление и вылупились на Императрицу, я счёл возможным тоже кинуть туда взгляд. Госпожа Алиана высунулась в окно, отнюдь не перегруженная одеждой. Перестали сражаться даже те повстанцы, что нападали на надвратную башню. Я воспользовался моментом и дал пинка ближайшему дядьке. Он долго размахивал руками на краю помоста, но в конце концов упал со стены.
   - Они что, плохие? - поинтересовалась Хозяйка, продолжая тянуть время и притворяться дурочкой.
   - Очень. Они хотят у в... у империи отобрать одну провинцию.
   - Какой ужас! А где Ансельмо? Не видел?
   - Наверное, спит после вчерашнего. Не видел.
   Услышав слова "после вчерашнего", повстанцы расхохотались. Императрица закрыла ставни. Мятежники вознамерились напасть с новой силой, но тут из ниоткуда взялся вихрь и раскидал всех, кто был на стене, в разные стороны. Я еле успел закрыть тяжелую дверь. Спасибо госпоже, помогла.
   Как только вихрь исчез, я выбежал на стену и попытался скинуть штурмовые лестницы. Не тут-то было. Повстанцы действительно хорошо подготовились к штурму. Крючья лестниц были выполнены из стали, и они намертво впились в камень стен. Я попытался перерубить верхушки лестниц, но они тоже были окованы железом. С моим небольшим мечом я не мог ничего поделать. Вокруг засвистели стрелы, пришлось спрятаться за стену. Краем сознания я отметил, что по земле идёт гул - мелодия свистка, похожая на ту, которой поднимал своих людей имперский офицер. Хозяйка созывала свою охрану.
   Я услышал шум в "моей" башенке и понял, что уцелевшие после падения со стены на "нашу" сторону повстанцы пытаются зайти мне в тыл. А в башне только леопарды без каких-либо доспехов! С криком "Держитесь!" я влетел в башенку и немного изумил леопардов. Они давно разобрались с теми, кто посмел вторгнуться в башню, и теперь завтракали. Оборотни подняли на меня удивлённые морды.
   - Ну, извините, что отрываю, - сказал я и вышел из башни.
   И тут вокруг стало очень много народа. С одной стороны по стене прибежала Айсфинг с бандой поклонников. С другой стороны стены подошел легион во главе с Травой. По земле прибежали наёмники из числа войск Исхальдии и личная гвардия Императрицы. Тех из повстанцев, кто ещё шевелился с нашей стороны стены, моментально разоружили.
   Хозяйка опять высунулась в окошко. На этот раз она была очень прилично одета:
   - Интересно, а на других участках стены хоть кто-нибудь остался?
   На доклад к императрице отправился лейтенант Зигано. Предварительно он распределил, кому какой участок стены охранять. Я ушёл вместе с Айсфинг на южный участок, оборотней позвал с собою.
   Пятерых ребят из надвратной башни вытащили с большим почетом и унесли к доктору. Они все были очень сильно ранены. Меня никто благодарить не стал, поскольку я отказался убирать за леопардами, а они так уделали башню кровью, что в неё даже войти было страшно. Охранять северные ворота остались городские легионеры.
   Примерно до полудня повстанцы копили силы и думали, что делать дальше. Мы перестреливались из луков и ждали решения начальства. Повстанцы всё прибывали. Их было много, очень много. Похоже, сюда собрались недовольные со всей провинции. Офицеры оценили их количество в несколько десятков тысяч человек.
   Потом нам приказали построиться для атаки. "Нам" - это двум кавалерийским взводам и трём сотням парней из числа городских наёмников Исхальдии. Мы должны были выйти из ворот, напасть на мятежников, изобразить паническое бегство и заманить их внутрь замка. Внутри были построены плотным строем все остальные легионы, тут же находились в полной боевой готовности все волшебники.
   После полудня генералы мятежников, к своему огромному счастью, увидели, что основные ворота замка - восточные - открываются. Мы выскочили в нахальную кавалерийскую атаку, кого могли, кололи копьями, кого не могли, расстреливали из луков. Вслед за нами начала выходить пехота. Поначалу толпа мятежников дрогнула и начала разбегаться. Они были без брони, а их слабые луки не особенно пробивали наши доспехи. Но потом генералы мятежников подтянули свежие отряды, и численное превосходство начало сказываться. Мы драпанули в замок, строго следя в ходе панического бегства, чтобы никто не отстал. Пехота на воротах прикрывала наш отход и вошла после нас, так же "панически" разбегаясь перед неприятелем и "забыв" закрыть ворота. Торжествующие орды мятежников хлынули в замок. Первая волна тут же была сожжена концентрированным светом. Вторая волна ничего не поняла и поодиночке накатила на плотные порядки наших легионов. Эффект был точно таким же, как если бы волна накатывала на камень. Половину из них кавалерийские взвода перестреляли ещё на подходе.
   Десять волн накатывали одна за другой, и каждый раз с таким же эффектом. Наши легионы вынуждены были отступить в переулки замка, но только потому, что вся площадь перед воротами уже была завалена трупами, и нападавшие просто не могли добраться до врага.
   Повстанцы решили, что победа близка, и кинули новые войска на приступ. Правда, первые полчаса им пришлось выносить раненых и убитых с площадки перед воротами. А когда они кинулись на приступ, то обнаружили, что с крыш и стен в них стреляют лучники, а все проходы заняты ничуть не поврежденными легионами. Колдуны тоже не остались без дела. После часа избиения капитан созвал кавалерийские отряды и послал нас через северные ворота на поиск генералов противника. Мы спокойно вышли через ворота, доскакали до совершено незащищённой ставки врагов, перебили небольшое охранение и покидали в фургоны всех аристократов повстанцев. Они до последнего были уверены, что побеждают, и что их войска в замке добивают остатки войск империи. Все вражеские войска сражались в замке, защищать штаб было некому.
   На обратном пути мы чуть не врезались в плотный строй тяжёлой пехоты. Несколько тысяч человек в хороших доспехах маршировали умело и чётко. Отряд вышел совершенно неожиданно и полностью перекрыл нам проход к северным воротам. Мы уже готовились задать дёру, но тут рассмотрели знамя империи. Лейтенант Зигано, командовавший вылазкой, развернул кавалерию уступом и грозно спросил, что это за знамя и зачем повстанцы притворяются мятежниками. Командующий противостоящим отрядом офицер так же сурово спросил, какого лешего какие-то пришлые бандиты скачут по его городу и истребляют мятежников, которых положено истреблять ему. Оказалось, что это имперские городские легионы пробились через осаду и решили посмотреть, что происходит в замке. Наш лейтенант попал в тяжелое положение. Формально мы даже не были военной частью империи. Офицер городских легионов представлял официальную власть и был по положению выше всего нашего отряда, кроме Императрицы. В конце концов лейтенант представился офицером отряда наёмников, выполняющего прямые указы Императрицы, и потребовал у имперцев дать проход, а затем приказал им идти к восточным воротом и перехватывать тех мятежников, которые попробуют пробиться на помощь своим товарищам в замке. Поскольку лейтенант молчал и не собирался ничего добавлять, я посоветовал:
   - Только в замок не входите. Наши лучники и колдуны могут не понять, что вы свои.
   На лице имперского офицера отразилось удивление:
   - А я как раз думал ударить по мерзавцам сзади.
   В этот момент над замком возник очередной смерч. Через стены замка полетели тела мятежников. Некоторые упали не так далеко от нас. Судя по почерку, Сатори поработала. Потом над восточными воротами встало красное сияние. Порыв ветра донёс волну жара. Либо Ансельмо, либо сама императрица.
   - Ходить в замок - плохая идея, - подтвердил лейтенант Зигано.
   - Милостивые боги! - дружно зашептали все легионеры империи, включая командира.
   - Нет, это всего лишь ваша императрица, - разочаровал их наш злой лейтенант.
   Потом мы проехали в свои ворота, а имперцы потопали к восточным.
   Вскоре повстанцы, до которых дошла новость о разгроме штаба и имперской части за воротами, начали разбегаться. К вечеру всё было кончено. Агенты императрицы рыскали по городу и вылавливали последних сторонников мятежа.
   Императрица нашла возможным прервать свой напряженный труд по подписыванию смертельных приговоров, чтобы выйти к сохранившей ей верность пехотной части. Госпожа Алиана сердечно поблагодарила "защитников порядка и мирного труда её верных подданных". Некоторые из офицеров были допущены к ручке. Парни чуть не умерли от счастья, воины окраинной провинции, они до этого дня даже не надеялись увидеть свою повелительницу.
   Меня никто не хвалил. Для начала меня нашёл Ансельмо Чёрный, отозвал в сторону и на виду у всего отряда отвесил затрещину:
   - Я же сказал тебе умирать рядом со мной! Не геройствуй, а то тебя порежут на такие кусочки, что я не смогу тебе помочь! И никакой вечной жизни!
   Наш капитан построил отряд, чтобы высказать свое мнение о бое. Но ради Чёрного он немного задержал построение, с весельем наблюдая за отеческим поучением. Ансельмо явно не угрожал моему здоровью, так что капитан не нашел нужным вмешиваться. О чём мы говорили, им не было слышно, но зрелище, несомненно, должно было стать предметом обсуждения отряда на ближайший месяц.
   Не успел отойти Ансельмо, как подошла Императрица в сопровождении её черной свиты. Офицеры как раз закончили целовать ей ручки. Императрица отвесила мне две пощёчины, сначала левой рукой, потом правой. У Ансельмо рука тяжёлая, но он её сдерживал. У императрицы руки легкие, и поэтому она не посчитала нужным их сдерживать. Получилось больнее. Чуть всю морду мне не своротила, карга старая.
   - Тебе же сказали умирать около меня или Ансельмо! Куда ты побежал геройствовать? Ничего страшного не произошло бы, погибни эти пятеро. Ты важнее! Если ты станешь тем, кем мы надеемся, что ты станешь, то силы порядка в этом мире станут сильнее на одну двадцатую. Или ты считаешь, что одна двадцатая - это очень мало? Да мне ради тебя пришлось перед мужиками сиськами трясти и дуру изображать, отвлекать их от тебя! Я, конечно, ими горжусь, но это зрелище не для простых фермеров. Падай на колено и проси прощения...
   Я послушно опустился на колено:
   - Простите меня, сударыня.
   - Прощаю.
   - Кстати, моя личная охрана. Когда я проснулась, окружённая врагами, то около меня сражался только этот отважный молодой человек. Мне почти пришлось вас ждать.
   - Простите нас, госпожа, - только и смог ответить командир гвардии, пока остальная команда валялась на земле.
   Императрица ушла, мимоходом посоветовав нашему капитану быть со мной построже. Ребята из свиты дали мне посмотреться в бронзовое зеркало. На щеках очень явно отпечатались красным следы дамских пальчиков.
   - Это Залипучая Оплеуха, очень большая честь. Всего несколько человек в империи удостоились такой чести, три недели сходить не будет, - шепнул мне один гвардеец.
   - Это ещё и пропуск в личные покои императрицы. Теперь ты имеешь право входа в любое время суток, - добавил другой.
   Так это ещё и честь... И зачем мне право входа к императрице ночью?
   Потом за нас взялся капитан. Офицеров он отчитывал, стоя спиной к строю и вполголоса, чтобы никто из солдат ничего не слышал. Лейтенантам, впрочем, почти не попало. Капитан лишь язвительно поинтересовался, почему их легионы оказались на стенах раньше офицеров, которых пришлось будить ему самому. А вот мне досталось по полной за то, что первое время мой взвод сражался без командира.
   - Ты должен был не геройствовать, а командовать своим взводом. А то они не знали, что делать, и простаивали. Один меньше, чем тридцать, уяснил? Тем более, что из сержантов и офицеров ты вообще один на ногах был, - рычал шёпотом капитан.
   - Да, сударь, - ответил я.
   Потом капитан повернулся к отряду. Старым легионам досталась похвала, всем, кроме тех, кто стоял на стенах. Никто из стражников не обратил внимания на подозрительную тишину. Тревогу они подняли только тогда, когда нападающие побежали с лестницами к стенам, а наши ребята уже поднимались на бастионы.
   А вот подойдя к новому легиону, из Исхальдии, капитан даже облизнулся. Он притащил меня за рукав и, поставив перед отрядом, спросил:
   - Это кто?
   Парни смиренно нагнули головы, ища ответ на носках сапог.
   - Этот проклятый безголовый мальчишка - хорунжий вашего отряда. От вас его отделяют звания сержанта и хорунжего. Это целых две ступени. То есть для вас он почти что Бог. Если он говорит прыгать, вы имеете право спросить только, насколько высоко. Это раз. Второе. Он не просто скомандовал вам подъём, он объявил боевую тревогу. Я понимаю, что у себя дома, в обычной пехотной части, для вас делом чести было отлынивать от работы и подставлять под неё другого. У нас по-другому. У нас либо все всем помогают, либо все очень быстро становятся мёртвыми. Поэтому, если вы слышите звуки битвы, вы сразу бежите. И, что характерно, не от битвы, а к ней. А если боевую объявляет офицер или сержант, то вы бежите, надев только доспехи. Одежду можно не надевать. Уяснили? Хорунжий, кто из солдат отказывался вставать и пререкался?
   Я нашёл взглядом несколько человек, которые поутру посылали меня подальше.
   - Было темно, и я заглядывал всего на полсекунды. Я не смогу никого узнать, сударь.
   Капитан зарычал:
   - По-хорошему надо бы выпороть вас всех. Но кто тогда будет выполнять все наряды, которые изобретут для вас сержанты? Я попрошу их быть очень, очень изобретательными. Вольно. Насколько я понимаю, вон те бочки нам выставляет её величество императрица по случаю успешного боя. Постарайтесь не сильно напиваться. Построение окончено.
   ***
   Мы сидели узким кругом и грустили. Узкий круг включал всех моих подруг, их подруг, подруг их подруг и их парней. Присутствовали также оборотни и Джамбо. Последнее время оборотни полюбили торчать в компаниях в зверином виде. (Так всегда находился кто-нибудь, кто был не против почесать их за ухом, плюс одежда не изнашивалась). Весь остальной отряд весело напивался.
   Я получил свою долю сочувствия от дам и от друзей, надо признать, несколько преувеличенную долю. Никто не понял, за что капитан на меня так взъелся - по сути, мы с Айси спасли весь отряд, и провинцию в придачу. Даже Милиаки на несколько секунд оставила Бруна, чтобы пожалеть меня и погладить по головке. Для этого ей пришлось попросить подвинуться трёх других дам. Пришли посочувствовать ребята из городских легионов, которых я спас от порки. Они правильно истолковали мои взгляды и прибежали с благодарностями, извинениями и обещаниями щедро отдариться. Говорили, что я действительно всех спас, и что они мне обязаны.
   Но потом мы как-то загрустили. Перед глазами стояли картины массового уничтожения людей, когда наши чёрные колдуны давали врагам приблизиться, а затем выжигали, ломали или выбрасывали их магией. Наши подразделения, по сути, играли только роль приманки. Да, в этот раз мы были по эту сторону чёрной силы. Но все чувствовали, что может случиться и иначе. А потом, зрелище такого количества смертей любого введет в грусть.
   На некоторое время всех отвлекла тема пятен от Залипучей Оплеухи на моих щеках. Девчонки неплохо повеселились, помечтав о том, что было бы, если бы у них у всех были такие возможности. Айсфинг запустила поисковую магию. Пятна на моих щеках немного засветились.
   - Она тебя пометила, - определила княжна.
   - Как это? Для чего? - испугался я.
   - Ничего страшного. Это способ тебя быстро найти.
   Айсфинг единственная выглядела довольной изо всей нашей компании (не считая оборотней, конечно). Сегодня она утолила голод, от которого мучалась целый месяц. Причём многократно. Оборотни были довольными по той же причине.
   После этого мы опять загрустили.
   - А знаете, это только вопрос времени, когда мы станем такими же, как и они, - сказала Танута, - порубился - напился, чтобы забыть рубку. Проспался - пошел рубиться снова, чтобы найти деньги на выпивку.
   - Мне всё время снится, что меня пытаются проткнуть мечом, хочется напиться, только чтобы все забыть, - признался Брун.
   - А мне - что стрелы протыкают, - сказала Махи.
   - И мне...
   - И мне, - признались ещё несколько девчонок.
   У соседней бочки раздался взрыв смеха с ругательствами. Мы посмотрели на них с завистью.
   Брун двинул теорию:
   - Лион, помнишь, ты говорил, что у человека есть животная часть и человеческая?
   - Я?
   - Ты. И совсем недавно.
   - Что-то было такое.
   - Смотри, а может быть, это потому, что животная часть пытается переосмыслить ситуацию, чтобы понять, как сделать так, чтобы никогда больше не было так опасно, и не может, потому что это невозможно по идее? Поэтому нас так и плющит?
   - И зачем нам это?
   - Вывод прост. Если в нас вошла боль, мы должны дать ей выйти. Выплакать. Мы должны вспомнить всех, кого убили, и поплакать о них. Тогда острые боли выйдут из нас.
   Все посмотрели на Бруна, как на сумасшедшего.
   Я решил поддержать друга и заплакал, картинно вытирая кулачками слезы у совершенно сухих глаз:
   - Я сегодня двух людей скинул со стены. Бедненькие, они упали и сломали себе руки - ноги! А-а!
   -Ага. А когда вся толпа раззявила рты на голые сиськи императрицы, он выбежал из сторожки и дал пиндаря третьему. Из-за чего тот долго крутил руками и пытался думать, что он птица, только всё равно упал на первых и сломал им ребра, - засмеялся Маркондо. Он был весь с головы до ног завязан в бинты, но всё-таки пришел на наши посиделки.
   Все засмеялись. Народ потребовал подробностей про императрицу. Эту историю никто не знал, кроме меня и Маркондо, который тогда как раз сражался в дверях надвратной башни.
   - Лучше помолчи, - предупредил я его. Но Маркондо махнул рукой:
   - Да что там говорить, спасла она нас. Мы уже не стояли на ногах, а тут она такая вылезает из окна и ну народу лапшу на уши вешать... Они надолго нападать раздумали. А потом она вообще их со стены сдула.
   - А мне сегодня стрела между ног попала. Я на крыше стояла, отвернулась командовать, а она как раз сзади вошла между пластин брони и спереди вышла, в юбке застряла, точно между ног, видок ещё тот был, - призналась Махи. Девчонки вспомнили этот момент и дружно засмеялись. Я этого эпизода не видел и не понял, о чём они. Девчонки тут же мне продемонстрировали.
   - А лейтенант такой: "О-о, наш сержант стал настоящим мужчиной, вот что армия делает с людьми!", - заливалась смехом Малуни.
   - Правда? А я не слышала, - огорчилась Махи. Остальные девчонки поддержали: правда!
   Народ оттаял и начал вспоминать различные смешные эпизоды боя. Вскоре мы смеялись не хуже, чем у остальных бочек. Больше всего смеха вызвал Брун, когда печально заявил:
   - Да, жаль, что у нас поплакать не получилось! Теперь боль останется в нас!
   После этого заявления Брун допил вино и завалился на бок, чем вызвал дополнительный смех. Проснулись мы в своих комнатах, куда нас перенесли специальные трезвые команды, составленные из проштрафившихся легионеров Исхальдии. Спасибо заботливому и предусмотрительному капитану.
   Нам пришлось торчать в Мариконе ещё три недели. Кто-то залечивал раны, кто-то ремонтировал фургоны и одежду, кто-то восполнял запас стрел. Но в основном мы ждали, пока в пустыню завезут достаточно много воды. Южнее Марикона простиралась каменистая пустыня, в которой совсем не было воды. Хода по ней было всего неделю, но это была непреодолимая неделя. Проклятый наместник, получив приказ создать базы с водой по пути через пустыню, отрапортовал, что всё сделано, но сам даже не подумал начать. У него для этого просто не было денег. Императрице пришлось посылать за деньгами в другие провинции.
   Местные возили грузы на странных животных, которые были похожи на лошадь, но имели два горба на спине. Про них говорили, что они могут намного дольше, чем лошади, обходиться без воды.
   Когда новый наместник пришёл докладывать, что все готово, императрица спросила у него, доставлены ли на базы большие корыта, чтобы лошади могли из них пить. Выяснилось, что никто об этом не подумал.
   - Почему я должна знать все подробности ухода за лошадьми, верблюдами и урожаями всех культур? - вопила императрица так, что её было слышно даже на стрельбище, - Почему вы не могли найти кого-нибудь, такого же идиота, как все вы, но умеющего работать с лошадьми, и не спросили у него, как обращаться с животными? Из чего мы будем поить животных посреди пустыни? Почему вы без меня даже собственную задницу найти не можете?
   Дальше мы слышали только неразборчивые вопли и восклицания: "Прости, матушка!".
   - Я бы тоже не подумала, что в пустыню надо брать поилки для лошадей, - призналась Махи. Мы проводили очередную тренировку по стрельбе из луков. Мишени традиционно были установлены у самой глухой стены, каковая нашлась только под окнами императорской резиденции.
   - И я бы не подумал. А воду возят в бочках и мехах. Лошади и правда в них морду не сунут... Махи, как думаешь, нашим девчонкам не вредно слушать язык, которым выражается её величество? По-моему, императрица морально разлагает отряд. У них не останется никакого уважения к мужчинам. Может, перенесём стрельбище?
   Над нами тут же открылось окно, и Императрица высунулась в проём самолично.
   - Луки вниз! - тут же скомандовала Махи.
   - Лион, третью залипуху захотел? Было бы что там уважать, в мужчинах! - проревела боевая старушка и исчезла, не дожидаясь ответа. Как она меня услышала? Мы же за добрую сотню шагов от кабинета! Может, это её магия, оставленная на моих щеках, передаёт мои слова?
   Испуганная Махи посмотрела на меня. Я пожал плечами:
   - Продолжаем занятие...
   Залипучие Оплеухи оказались очень полезными отметинами. Да, наш отряд хихикал, глядя на меня, и с каждым днем всё сильнее. Зато все чиновники и чины империи с первого взгляда понимали, кто тут в роли Любимой Собачки Её Величества, и с ходу кланялись в пояс. Это очень помогало в общении с имперскими службами снабжения. Капитан это быстро просёк и теперь всюду брал меня с собою. Обычно мы покупали продукты у местных, но эта провинция оказалась настолько бедной и разрушенной плохим управлением, что купить можно было только привозное продовольствие, а оно было только у имперских интендантов. Когда капитан пришёл к ним один, эти разбойники выкатили такие цены, что капитан сразу ушёл. Зато когда мы появились вдвоём, они сразу сообразили, к чьему ушку я допущен. Так отметины императрицы стали способом получения продовольствия для всего отряда. За три недели они так и не исчезли.
   Завоз поилок в пустыню оттянул наш выход ещё на неделю. Айсфинг держалась целый месяц, но потом пришла ко мне. Я сливал ей кровь в укромном уголке замка. Мы думали, что там никто не ходит. Нас застал один из самых преданных почитателей Линары, Джурбо. Он специально искал свою богиню, чтобы в очередной раз признаться в любви. Увидев, как из меня в кружку хлещет кровь, он удивился:
   - А что это вы делаете?
   - Линаре нужна человеческая кровь для экспериментов. По магии, - торопливо ответил я.
   - А почему ты у меня не берёшь? - обиделся Джурбо.
   - Да кто вас знает, что вы там подумаете, - нагрубил я на всякий случай. Что бы они ни подумали, реальность будет гораздо хуже.
   - Линара! Позволь мне доказать, что я люблю тебя. Возьми хоть всю мою кровь, - попросил Джурбо.
   Я не удержался и хихикнул. Айсфинг действительно могла взять ВСЮ кровь парнишки.
   Айси подошла к поклоннику и погладила его по щёчке:
   - Сегодня больше не надо. Но я благодарна тебе. Ты будешь награждён.
   Мы не видели, как она пила кровь. Скорее всего, она наложила какое-то замедление. Мы только почувствовали, как нас окутало сияющее облако, в котором было только счастье... лёгкое, воздушное, наполненное любовью ко всем и вся.
   - Эта магия приводит к выбросу в кровь всех веществ, которые вызывают чувство влюбленности, - прозвучал голос Айси. Вместе с ним закончилось и счастье.
   Мы с Джурбо прозрели и рухнули на землю. Счастья было слишком много.
   - Неплохо, но когда я думаю о тебе, то чувства сильнее, - оценил Джурбо.
   - Это потому, что в моём случае работают только химические вещества, а в твоём - ещё и фантазия, - пояснила волшебница.
   - Мне уже легче. Не подскажешь, сколько мы тут торчали? - проскрипел Джурбо.
   - С четверть часа. Я эту магию в качестве боевой думаю применить, всё лучше, чем вызывать в людях кипение крови.
   - Ага. Лейтенант сказал, если через полчаса я лошадей не почищу, он меня выпорет.
   Пришлось нам идти помогать Джурбо чистить лошадей.
   За время пребывания в Мариконе императрица ещё несколько раз вызывала нас для бесед. Один раз я взял с собою Айсфинг. Вскоре забавные истории из времен детства и армии у нас закончились, смешить госпожу Алиану стало нечем, и она перестала вызывать нас.
   В присутствии Айсфинг императрица немного рассказала о том, кем она была до того, как стала чёрной колдуньей. Не первая дочь помещика, управлявшего совсем небольшим селом, она была отдана замуж за такого же мелкого помещика. Все считали, что это хорошая партия, её сестер вообще выдали за фермеров. Всю жизнь она провела среди бесконечных набегов, участвуя в защите сначала села своего отца, а потом мужа. В ходе одного из таких набегов, когда мужа не было дома, она и получила стрелу в лёгкое. Её замок и дети уцелели, врагов отогнал вернувшийся муж. Ансельмо откопал её через два месяца после погребения. Он и научил её всему, попросил создать стабильное государство, а затем уехал на север.
   - А почему императором называют вас, а не мужа? - спросил я тогда.
   - Мой муж - неплохой человек. Верный, преданный. Но не очень сдержанный. После смерти он восстал, но восстал обычным хищником. Мне удаётся удерживать в нём крупицы разума, силой запрещая ему людоедство. Он сидит у моего трона на золотой цепи и в наморднике. Иногда я спускаю его на разных бунтовщиков. Ему обычно хватает ума отличить врагов от охраны, - грустно ответила Государыня.
   Айсфинг представила себе картину мужа в наморднике и не удержалась от смешка.
   - Что, сразу представила меня на цепи? - попытался я сгладить неловкость.
   Теперь уже засмеялась императрица:
   - Да, это общая женская мечта.
   Госпожа Алиана весь вечер очень плотно присматривалась к Айсфинг, но так и не спросила, из какой страны она родом. Это было очень, очень тревожным знаком.
   ***
   Каменистая пустыня оказалась сплошным ужасом. Здесь не было дорог. Совсем. Фургоны не могли пройти по крупным камням, нам приходилось постоянно толкать их. Пехота тащила свои фургоны, мы спешились и толкали кареты Госпожи, Сатори и командующего. Золотые фургоны тоже стали "нашими". Было жарко, воды выдавали совсем мало.
   Уже на первом привале девчонки рухнули, умирая от жажды и усталости. Оказалось, что они уже выпили весь запас воды, выданный на день!
   - Пить хочется из-за того, что пересыхает горло. Чтобы оно не пересыхало, сосите камешек, - посоветовал я своему взводу. Все нагнулись за камнями.
   - А у меня камешек какой-то мягкий оказался, - пожаловалась Ахая, - я его сунула в рот, а он растворился.
   Я подошёл поближе.
   - Ты взяла вот такой, круглый?
   - Да-а...
   - Это козьи какашки.
   - Откуда здесь козы? Их ночные обитатели съели много сотен лет назад!
   - Видимо, с тех пор и лежат, - сказал я, вызвал троих носильщиков и пошёл к лейтенанту Гарио, ведавшему запасами воды.
   Ахая заныла и убежала в пустыню.
   Лейтенант выдал мне нравоучение и бочонок воды. Дополнительно я попросил ещё бутыль вина для медицинских целей. Пока взвод разливал воду по фляжкам, мне удалось догнать Ахаю и уговорить её прополоскать рот вином, а заодно и выпить чуть-чуть.
   Императрица углядела мои манёвры и спросила, из-за чего суета. Я доложил, что весь шум из-за древнего навоза. Госпожа Алиана обрадовалась и приказала всем своим чёрным стражникам найти кусочки этого старого навоза и съесть хоть немного. Сказала, что навоз на камнях под действием света ферментируется и превращается в мумиё - очень полезный набор веществ, который дразнит защитные силы организма и значительно улучшает здоровье.
   - В некоторых горных странах целые деревни живут за счёт того, что собирают со скал мумиё местных крыс, продают за большие деньги понимающим людям, - попыталась просветить нас старая ведьма.
   Наши дамы с ужасом смотрели на чёрную стражу, которая послушно ползала по камням и собирала засохший навоз себе в рот, и, похоже, готовились к бунту на случай, если им тоже предложат повысить здоровье. Но капитан, который подошёл посмотреть на забаву, такой приказ отдать не решился.
   Переход через пустыню был ужасно тяжелым, но спокойным. По вечерам мы палили костры и смотрели на звезды. Здесь они почему-то были особенно яркими и красивыми.
   Через неделю мы прибыли в относительно обжитые места. Эта местность подчинялась городу Сорон.
  
   Глава 28. Потери и приобретения.
  
   Город Сорон жил удовольствиями. Город был отделён злой пустыней от северных земель и находился достаточно далеко от развитых городов юга, чтобы не опасаться нападения ни с юга, ни с Севера. Событий и удовольствий здесь было немного, зато жители возвели получение удовольствий почти в религию.
   "Если жизнь приносит множество отрицательных впечатлений, то удовольствия должны приносить такое же количество приятных впечатлений, чтобы соблюдалось равновесие и хотелось жить", - такое убеждение царствовало в городе. В качестве удовольствий мужчины использовали своих жён, покупных рабынь, дочерей, бедных мужчин, животных и вообще кого попало. Об удовольствиях для женщин здесь не задумывались.
   Поначалу жители города решили, что мы относимся к категории "кто попало". Посланник города потребовал, чтобы мы все предоставили свои передние и задние органы для удовольствия жителей города на месяц. Можно по очереди, поотрядно. В противном случае город пообещал оставить нас без воды. Капитан дал попробовать посланнику остроту меча и сказал, что мы можем предоставить только этот орган для нанесения удовольствий. Обескураженный дипломат отправился в город за новыми указаниями.
   Тогда город предложил торговать. За стены выгнали три сотни девчонок на вид до пятнадцати лет и предложили поменять их на всех наших женщин.
   - Улыбайтесь, а то если не понравитесь, всех выпорем! - покрикивал уже другой дипломат на живой товар. Девчонки и без него улыбались, и весьма искренне, по-видимому, им очень хотелось сбежать из города любой ценой.
   Когда капитан отказался, дипломат был невероятно удивлён - такая выгодная сделка, одна к пяти! Потом капитану это надоело, и он сказал, что нам ничего от города не надо, что мы пройдем мимо города мирно, а если местным хочется нападать, то пусть нападают. А вообще-то мы заинтересованы в покупке продовольствия.
   Дипломат ещё немного поломался и согласился на мирную торговлю. Нам разрешили встать лагерем недалеко от города и очень настойчиво советовали посетить дома удовольствий. Капитан вынужден был согласиться.
   Деревянные колеса наших повозок требовали ремонта после многочисленных встреч с камнями пустыни, а парни жаждали встреч с местной экзотикой.
   Мне пришлось тащиться в город вместе с одной из групп в качестве сержанта. Теоретически, я должен был приглядывать за тем, чтобы парни не буянили. На самом деле я пошел для того, чтобы купить множество разных вещей для девчонок. Их очень строго предупредили: в город ни ногой, иначе будут проблемы. Сам же посланник города и предупредил. А мелких надобностей за неделю пустыни набралось очень много...
   Оставив парней развлекаться в одном из заведений, я пошёл на рынок. Город на первый взгляд казался вполне обычным городом. Жители шли по своим делам, кое-где даже попадались одинокие женщины. Никто к ним не приставал и никуда не тащил, как этого можно было бы ожидать после рассказов дипломата.
   Я накупил множество тканей и всякой всячины, а потом зашёл в лавку, где продавали кружки. Они почему-то чаще всего исчезали в походе. Сосуды для питья вообще жили своей жизнью, то исчезали свои, то появлялись чужие. Их то забывали у ручьёв, где мыли посуду, то находили чужие, а чаще всего просто били. Одних только кружек я должен был купить десять штук.
   За прилавком стояла девочка лет одиннадцати - двенадцати на вид. Она церемонно поклонилась и заученно улыбнулась. Я начал выбирать. Это оказалось непросто: надо было выбрать не просто с разными рисунками, но и с такими, которые понравились бы девушкам. На всякий случай я купил двенадцать кружек. Если кто-нибудь из дам решит устроить драку из-за того, что ей досталась кружка с не тем рисунком, предложу на выбор.
   Девочка трудолюбиво помогала, доставала разные посудины с верхних полок. А когда я уже отсчитывал монеты, она посмотрела на меня и спросила:
   - А вы правда из отряда северных демонов, которые прошли через пустыню смерти? Вы правда едите людей?
   Я решил, что образ отряда нуждается в улучшении, и задержался поболтать.
   - Мы не демоны. Мы обычные люди. И людей не едим. Во всяком случае, не все. Мы идём на юг потому, что у нас есть очень важное дело. Если мы его сделаем, то всем в мире станет жить немного лучше. Тебя как зовут?
   - Ха, рассказывай. Люди не могут пройти через пустыню. Там воды нет. Лия меня зовут.
   - Мы завозили воду заранее. Специальные караваны завозили бочки с водой и возвращались.
   Девочка посмотрела на меня прямым взглядом:
   - Возьми меня с собой. Иначе отец меня убьёт. Он заставляет нас рожать, чтобы мы умерли при родах. Он уже пять раз брал меня.
   От такого поворота событий я замер. Вошла старшая сестра и отвесила Лии подзатыльник:
   - Не смей смотреть на мужчину прямым взглядом! И деньги бери, не зевай!
   Выхватив из моей руки монеты, старшая сестра ушла на задний двор. На вид она была ненамного старше Лии. А ещё она была беременной на очень большом месяце.
   - И сколько у тебя сестёр?
   - Двенадцать. Из них две уже умерли при родах.
   - Если я тебя заберу, это будет считаться кражей чужого имущества. Отряду не нужны лишние проблемы.
   - Отец только рад будет. Можешь поговорить с ним, он на заднем дворе.
   Мне стало интересно узнать подробности об этом диком городе, и я прошёл на задний двор. Пожилой истощённый гончар упорно лепил очередной горшок. Ему помогали три девочки пятнадцати - шестнадцати лет. Все беременные.
   Я постарался возможно вежливее приветствовать ремесленника и сказал, что я путешественник и интересуюсь жизнью других народов. Спросил, сколько у них в городе стоит купить женщину и возможно ли это вообще. Горшечник обрадовался случаю поболтать и начал изливать мне свои горести:
   - Моя бестолковая жена не могла подарить мне сына, получились одни девчонки. Их никто не берёт замуж, так как я человек бедный и не могу собрать им приданое. Одна надежда, что умрут во славу Богини-Ма при родах, - жаловался гончар.
   - А если рожать поменьше детей, может, тогда и жили бы побогаче?
   - А как же удовольствия? - искренне удивился горшечник.
   - А куда вы деваете детей дочерей, если выживут?
   - Таких детей положено отдавать в храм Богини-Ма. За них даже деньги платят.
   Понятно. Власти города выкупают неполноценных детей а потом, скорее всего, скармливают Предкам. Что-то чем дальше к югу, тем меньше в людях человеческого.
   - Кстати о деньгах. Если хочешь купить Лию, я тебе её дешево отдам.
   - Не требуется.
   - Тогда даром забирай. Мне их кормить нечем.
   - У нас опасный поход. Погибнет.
   - Тогда пусть хотя бы покупки поможет отнести. Смотри, у тебя в руках уже ничего не помещается.
   Это было правдой и давало повод заплатить малышке пару лишних монет. Увидев, что я склонен согласиться, горшечник сразу добавил:
   - Вернёшь утром. И возьми её ночью обязательно. Много раз. Мне пригодится внук с хорошей кровью. А то у нас в городе мало свежей крови...
   - Чтобы мой ребёнок жил в таких условиях, в таком городе? Ни за что.
   - Тогда пусть она покупки отнесет. Две монеты не жалко?
   - Не жалко.
   Лия взвалила на себя половину моей поклажи и потащила её, как умелый грузчик. Я попытался отобрать самые тяжёлые пакеты, но она не отдала.
   Мы забрали ребят из дома удовольствий. Выходили они довольные, но какие-то невесёлые. Причина выяснилась на обратном пути. Оказалось, что в домах радости Сорона было много девушек, украденных в детстве из Исхальдии. Здесь ценились светленькие дети севера. Эти рабыни уже не помнили о городе ничего, кроме названия, вся их жизнь прошла здесь. На парней это произвело мрачное впечатление.
   В отряде Лия сложила вещи в моём жилище, спросила, кто у нас главный, и отправилась прямиком к капитану. Я догнал её только у входа в штаб (капитан занимал часть просторного фермерского дома).
   - Ты куда это?
   - Могу я спросить у капитана, не нужны ли вам слуги, или рабыни?
   Я почесался и признал, что спросить каждый может. Пришлось зайти к капитану вместе с Лией.
   - Слуга? Прекрасно. Анк-Морторский знаешь? Писать на нём умеешь? Ещё лучше. Ты нанята. Будешь учить парней говорить и писать на Анк-Морторском. Лион, назначаешься её опекуном и воспитателем, - неожиданно обрадовался капитан.
   Анк-Морторский был одним из южных языков, которые я учил в Исхальдии. Понимал написанное я на этом языке ещё более-менее, но в области что-нибудь сказать были большие трудности. Теперь я должен буду заботиться об этой малолетке, а она будет меня учить? Как будто мне одного Джумбо было мало! Во попал! Я сделал последнюю попытку:
   - Я уже за Джумбо слежу.
   - Да. И я вижу, у тебя неплохо получается.
   - Это называется "Неплохо получается"?
   - На твоём месте я бы его уже давно прибил за непослушание. Так что и с девочкой получится. Ты же будешь послушной, Лия?
   Лия присела и опустила глазки:
   - Да, господин.
   - А если не хочешь, можешь сам парней учить языку. Мы скоро въедем в такие места, где на нашем языке никто не говорит. Вы с Мурией будете единственными переводчиками. Хочешь?
   Я вздрогнул. Капитан сделал правильный вывод:
   - Давай даже сделаем так. Бери завтра Лию и двигай в город. Наймите десяток слуг, способных читать и писать на двух языках. Будем ускоренно учить всех наших парней. Лия, я так понимаю, многие жители города знают два языка?
   - Да, господин, это норма для нас. Кто не умеет с южными купцами разговаривать, того на хорошую работу не берут. И рабов многих для этого учат.
   - Вот и хорошо. Считай, что получил приказ.
   - А что мы будем делать, когда она забеременеет?
   Капитан на секунду задумался:
   - Хм... продадим в какой-нибудь дом развлечений по дороге. На обратном пути заберём.
   Я отсалютовал и вывалился из штаба. На выходе я крепко задумался о том, куда девать Лию. Держать её в моем шатре, где мы спим голышом в разных сочетаниях, будет не очень правильно. А то, чем развлекаются девчонки, так недалеко от разврата, что грань почти не видна. Ничего не придумав, я пошёл кормить оборотней.
   В фургоне оборотней Мури читала Джумбо книжку. Мальчишка валялся на леопардах, как на коврах. Причём полностью раздетый.
   Леопарды стали для Лии открытием.
   - А они... меня не съедят?
   - Когда я говорил, что кое-кто из наших ест любое мясо, я имел в виду именно их, - сказал я и положил леопардам кости с плотью. Оборотни начали кормиться. Джумбо вынужден был сесть на скамью. Мури тоже отложила книжку и уставилась на Лию.
   - Воспитанник, почему без формы? Ты же в армии, должен быть в форменной одежде, - попытался я призвать Джумбо к порядку.
   - Папа, ну жарко же... Почему Львёнку можно, а мне нельзя?
   - Потому, что у него нет рук застегнуть одежду, а у тебя есть.
   - Папа? - удивилась Лия.
   - Не хочу! - упорствовал Джумбо.
   - Как в город сходил? - спросила Мури, глядя на Лию.
   - Нормально. Ребята ни с кем не подрались и не перепили. Грустные только вышли. В местных домах развлечений много ворованных из Исхальдии.
   - И ты решил компенсировать? Украсть малышку в Исхальдию? Не знала, что ты любишь маленьких.
   - Джумбо, Мурия, знакомьтесь. Это Лия. Она нанята Отрядом в качестве учителя языка. Она будет учить нас Анк-Морторскому языку. И меня тоже. Где будет жить... пока не знаю. Наверное, сегодня у нас будет ночевать. Мне капитан её на шею только несколько минут назад повесил. У неё даже своего одеяла ещё нет. Завтра покупать придётся.
   - Сестрёнка! - Джумбо сразу повис у Лии на шее.
   - Воспитанник, мальчики не ходят перед чужими девочками без одежды, а тем более не лезут к ним обниматься в таком виде.
   - Ну ты же и ходишь, и обнимаешься.
   Проклятие, я покраснел и непроизвольно отвёл взгляд.
   - Это другое...
   Лия весело посмотрела на меня снизу вверх и вполне профессионально обняла Джумбо, погладив его от чуть ниже попы до головы:
   - И я рада иметь тебя братиком. А ты не боишься так близко находиться ко львам?
   - А чего их бояться? Они же такие милые, и гладить их так приятно! Смотри! - с этими словами Джумбо вскочил обратно в фургон и начал тискать Львёнка. Тот был занят едой и без долгих раздумий подставил другу подножку. Джумбо перевернулся и в полете схватил Львёнка за хвост. Львёнок лёг на спину и всеми четырьмя лапами принял падающий вес Джумбо, а затем подкинул его в воздух обратно. Начиналась одна из тех драк, из которых Мамальвёнка вытаскивала сына зубами, а мы Джумбо... в общем, тоже зубами.
   - Хо-хо, как весело! - завопил Джумбо, цепляясь за перекладину фургона, - Лия, а ты давно орешки в сахаре ела? Хочешь, угощу? Или тебе больше нравится варенье из лепестков роз?
   Сладости для Джумбо носит весь отряд, почти все три тысячи человек, причём на цену они не особенно смотрят. Джумбо забил вкусняшками все свободные объёмы "золотого" фургона, и всё равно их девать некуда. Оборотни жалуются, что запах разных экзотических лакомств портит им нюх, что они потеряли способность брать след, но мы ничего не можем с этим поделать. Один раз я забылся и отругал капитана за то, что тот тайком передавал Джумбо сладости в то время, когда мальчишка был наказан и не имел права есть ничего сладкого. Что забавно, капитан не рассердился. Теперь Джумбо обрадовался тому, что есть, куда сплавить сладости.
   - Спроси лучше, как давно я вообще ела, - ответила Лия.
   - Ты привел ребенка и не покормил? - удивилась Мурия.
   Я почесался. Да, об этом я забыл. А мы же были на кухне.
   - Джумбо, проводишь сестренку? Только оденься.
   - Да! - Джумбо соскочил с перекладины, уселся верхом на Львёнка и запел: - Я славный богатырь тяжёлой кавалерии...
   Львёнок, не преставая жевать, гордо поднял голову и принялся переступать на месте передними лапами, подражая коню капитана. Тот вышагивал очень торжественно, когда была такая возможность.
   - Привыкай. У нас такой цирк весь день, - шепнул я обалдевшей Лии и пошёл по своим делам. Уже уходя, я услышал, как Мури сказала:
   - Львёнок, укуси его за ногу, если он не оденется на счёт "пять".
   Дела взвода закрутили меня до темноты. В свой шатер я пришел почти одновременно с появлением Теней. Я принёс новую лошадиную попону, предполагая отдать свой спальник Лии. Девчонки (как всегда, полностью раздетые по случаю жары) слушали историю Лии, горестно подперев головы кулачками.
   - Лион, ты такой молодец, что взял её с собою... такой ужас! Отец убивает дочерей, заставляя их рожать от себя! - сказала Мури. Айсфинг и Милиаки тоже были тут.
   Айсфинг приходила ночевать в наш шатёр, когда хотела отдохнуть от парней. В другое время она спала в шатрах у поклонников. Как-то раз мне довелось увидеть, как она спит - на женском органе броня из серебра, один парень слева, второй справа, на животе третьего голова, а рука плотно держат мужской орган кого поближе... Милиаки ночевала у нас, когда Брун был в дозоре и их смены не совпадали. Малуни и Махи были постоянными обитателями шатра сержантов.
   - Там таких ещё целый город. Если кто хочет, приведу по парочке завтра каждой. Капитан не только разрешил, но даже приказал нанять нам слуг, чтобы они разговаривали с нами только на южном языке и писать нас учили. Вам мальчиков или девочек?
   Девчонки удивились и ненадолго потеряли дар речи.
   - Ладно, завтра утром сделаете выбор. Давайте спать... Лия, держи пока мой спальный мешок. Завтра тебе твой личный купим.
   - А я должна раздеваться, как они?
   Я задумался. С одной стороны, Лия ещё ребенок. С другой стороны, она уже всё видела. С третьей стороны, нечестно заставлять её страдать от жары и спать в одежде.
   - Как хочешь. Я буду предупреждать, когда я раздеваюсь.
   - Простите, молодой господин, я не должна была спрашивать. Конечно, я должна вас ублажать, вы же мой господин...
   - Не должна ублажать. Ты свободная женщина, временно нанятая отрядом, вырастешь, выйдешь замуж по любви.
   - А капитан...
   - А ты не беременей. Останешься свободной.
   - Молодой господин... они все без одежды. Они все - ваши жены?
   Девчонки заржали не хуже их коней.
   - Нет. Ни одна. Просто мы давно друзья и привыкли друг к другу. Некоторые иногда любят меня ласкать. Позже увидишь. А пока спим, - и я накрылся попоной, разделся под ней и провалился в сон. Уже проваливаясь, я почувствовал, как на плечо ко мне легла голова. Слева. Значит, Мури.
   Утром я проснулся оттого, что кто-то целовал мой мужской орган. Целовал очень художественно и умело. В Исхальдии продажные женщины брали вдвое за то, чтобы взять в рот и высосать яйца. Ребята, которые это пробовали, утверждали, что дело того не стоит. И ощущения такие же, как при нормальном деле, и противно потом. Здесь же мой орган целовали сбоку, ласкали и поглаживали, доводя ощущения до точки кипения медленно и приятно.
   Я опустил руку, чтобы погладить затейницу по голове и определить, кто это, Мури или Малуни. Голова оказалась намного меньше, чем я ожидал. И волосы не могли принадлежать ни той, ни другой. Я испытал шок. В голове понеслись мысли: Айсфинг? Мила? И только потом я вспомнил, что вчера в нашей палатке появился кое-кто новый. Я открыл глаза. На улице было ещё темно, наш шатёр освещали только масляные лампы.
   Лия старательно пыталась сделать мне приятно, остальные девчонки весело наблюдали.
   - Лия! Ты что творишь?
   - Ты мой господин. Я должна следить за тем, чтобы у тебя были удовольствия, - удивилась моему удивлению малышка.
   - Даже думать не смей. Вырастешь, полюбишь хорошего парня, будешь использовать эту штуку для того, чтобы детей завести.
   - Мы же тебе говорили. Он железный, - засмеялась Милиаки.
   На глаза Лии навернулись слезы:
   - Господин! Позволь мне быть полезной тебе! Позволь мне закончить! Я много умею, я хочу показать свои умения!
   - Не позволяю. Во-первых, вот эти две девушки рады будут это сделать до тебя. Во-вторых, ты ещё маленькая. В-третьих, я бы хотел это делать с той, кого люблю, а не с кем попало.
   - Зря сразу отказываешься. Она по возрасту тебе больше подходит, чем все мы, - посоветовала Айсфинг.
   - А-а, ну если у тебя уже есть подружки, это другое дело, - согласилась Лия, - только почему вы мне не сказали, что вы впереди по очереди?
   - Хотелось посмотреть, как работают ртом. Никогда не видела. Никогда бы сама не смогла, - призналась Мурия.
   - Если наши парни будут предлагать тебе секс за деньги, не соглашайся. Тебя это может убить. И не бойся их, за принуждение - смерть, - вспомнил я важное обстоятельство, - твоё дело учить нас языкам и выполнять те работы, которые мы поручим. Стирать, зашивать, готовить и прочее.
   - А если я буду зарабатывать ртом, как сейчас тебе показывала, и отдавать тебе половину заработанного, разрешишь, молодой господин?
   Что за чудовище я привёл в наш дом?
   - Разрешаю. Только все деньги себе оставляй.
   Лия разразилась слезами:
   - А-а, ты совсем обо мне не ревнуешь! Ты должен заботиться обо мне, тебе же поручили быть моим господином! Я понимаю, если бы ты дал меня поиграть другим парням, отобрал все деньги, побил за непослушание, но потом заботился бы обо мне! А ты совсем безразличен, я чувствую себя одинокой и потерянной! А-а!
   Проклятие, да она же ещё ребенок! Ей же мама или папа нужны, а не деньги!
   - Всё, мой мозг закипел. Девчонки, что мне делать?
   - Это очевидно. Быть ей папой, - засмеялась Мури, - а для начала дай ей довести дело до конца. Для неё это символ принадлежности к папе. Лия, вперёд. Уступаю тебе свою очередь. А если наш железный человек будет сопротивляться, мы его подержим.
   Так Лия заняла в шатре место справа от меня, вытеснив Малуни. По чужим парням она не бегала и работала очень старательно. Вскоре я стал ловить себя на том, что мне очень нравится радовать её мелкими подарками или чем-нибудь вкусненьким. Нет, она не стала мне любовницей или дочкой, скорее, она заняла место любимой младшей сестрёнки. Айсфинг никогда не была такой, та всегда была комком иголок с толстенным стальным прутом внутри. Больше похожа на старшую сестру, чем на младшую.
   Весь остальной отряд тоже полюбил Лию. Джумбо в ней вообще души не чаял. Точнее, оба мальчишки.
   Лия на следующий день после своего появления отвела меня на ту часть рынка, где продавали рабов, или где искали работу свободные люди. Мы наняли и купили полтора десятка рабов и слуг.
   Из дома Лия взяла совсем мало вещей. Смену одежды, зимнюю куртку, кружку - и всё. И сразу отдала нести пакет рабам. Из сестёр не взяла с собою никого. Возможно, потому, что большинство были беременными. Но у меня сложилось впечатление, что она их в любом случае не взяла бы.
   Отец и сёстры Лии решили, что она сделала большую карьеру, если командует господскими рабами. Они очень долго желали нам вслед всего хорошего, а Лии наказывали быть послушной. Похоже, они приняли меня немного не за того.
   ***
   Потом мы двигались на юго-восток и юго-запад ещё три недели. Дороги здесь были, но не очень хорошие. Дневные переходы были в разы меньше тех, что мы делали в империи. За это время мы проехали два города. Они были побольше и поорганизованнее Сорона. Один из них даже попытался запретить нам проход и дать сражение. Это был довольно тяжелый бой для нас. Несмотря на широкое применение самой убийственной магии, не менее сотни наших братьев погибло, многие были ранены. Но мы прорвались. Оборотни показали себя с наилучшей стороны, вскрыв засаду большого кавалерийского отряда.
   К началу четвёртой недели мы подъехали к городу Мыкос, и тут наше продвижение застопорилось. Город потребовал себе всех наших женщин. Даром и навсегда. Капитан их осмеял. Тогда город закрыл ворота.
   Нюанс был в том, что этот гадкий городишко перекрывал единственный проход к перевалам через весьма скалистые горы. Других проходов, по которым могли бы пройти фургоны, в округе не было. Об этом позаботились власти Мыкоса. Сложность была ещё и в том, что город был построен на многочисленных уступах с использованием местных скал. Каждый из этих уступов стоил доброй крепостной стены. Большая часть помещений находилась в пещерах, которые были естественным продолжением домов горожан. Даже с помощью магов брать такое укрепление штурмом было очень сложно. Кроме того, в городе были свои волшебники.
   Город Мыкос был очень богатым. Будучи единственным пропускным пунктом между севером и югом, он брал пошлины со всей торговли между странами к северу и к югу от гор. На эти деньги Мыкос содержал несколько очень умелых колдунов. Или, возможно, наоборот, колдуны держали город как средство своего обогащения.
   Начались переговоры. Наши командиры упирали на то, что местные колдуны и власти должны помочь нам в осуществлении великой миссии. Власти Мыкоса говорили, что сотня женщин - это очень маленькая плата, кроме того, за каждую из наших женщин предложили деньги, как за лучших рабынь.
   - Мы можем раскатать этот гадюшник по камешку. Но при этом погибнет не менее двадцати наших человек от действий их колдунов, пока мы их не найдем и не сломаем, - вынесла окончательный вердикт Императрица Зла от лица всех колдунов. Капитан и господин Аргос ото Маркишанули, которые считались официальными лицами отряда, надолго задумались.
   Мы просидели под стенами Мыкоса три дня. К концу третьего дня около нашего костра возникли лейтенант Маоио и сержант Зингано:
   - Лион, к капитану.
   Выглядели они как-то подозрительно и смотрели в разные стороны.
   - Может, мне сразу сдать оружие?
   - Нет, не надо, не сдавай, - тускло ответил сержант.
   Под их конвоем я прошёл в штабной шатёр. В шатре стояли заплаканные Мила и Махи. Рядом Трава и Жила ласково придерживали Айсфинг. В углу, развалясь на походном кресле, сидел наш господин командующий, старший брат Махи. Капитан стоял.
   Не успел захлопнуться полог шатра, как на меня направили мечи десять солдат из числа личной гвардии капитана.
   - Лион, сдай оружие и встань рядом с Линарой, - попросил капитан.
   Я поднял руки, лейтенант вытащил из ножен мой меч. Я прошёл в уголок.
   - Кто ещё из этой компании может начать делать глупости? - спросил капитан.
   Лейтенант огласил список. Список был очень длинным, он включал всех наших друзей и самых ярых поклонников Айсфинг.
   - Приведите мне Мури, Бруна, Малуни, Дирико и Аргано.
   Вскоре наши товарищи были рядом с нами, обезоруженные, как и мы. Капитан снизошёл до объяснений:
   - Город согласился нас пропустить в обмен на золото и одну из наших девушек - сержантов. Они хотят, чтобы она сражалась у них на арене, как гладиатор. Мы решили согласиться. Одна - это меньше, чем двадцать или тридцать. Мы не можем сейчас позволить себе терять людей. А вот на обратном пути мы посмотрим, кто у кого что потребует. В любом случае я прошу вас удалиться в отдельный шатёр и не предпринимать никаких действий. Завтра вы поедете в фургоне, связанные. Господин Аргос ото Маркишанули, кого из сержантов мы отдадим городу?
   Командующий покрутил губами и сказал:
   - Господин капитан, решайте вы по военной необходимости.
   - В таком случае мы отдаём Махи. Она лучше обращается с мечом, у неё больше шансов выжить на арене.
   Мила облегченно выдохнула.
   - Зря радуешься, дура. Если её здесь убьют, то хотя бы будут до этого кормить. И хорошо. А у тебя очень большие шансы погибнуть очень далеко отсюда, а как там будет с кормёжкой, ещё неизвестно, - рыкнул господин Аргос, - капитан, могу я попросить всех выйти, кроме арестованных? Мила, ты тоже вон. Я уверен, наши бойцы не будут нападать на меня.
   Капитан подумал и решил, что ничего плохого в этом не будет. Когда остались только мы, арестованные, и семья Маркишанули, Махи сказала:
   - Этот город хуже всех, что мы проезжали. Сначала они меня изнасилуют несколько сотен раз, а потом зарежут на потеху толпе.
   - Меня тоже, - широко улыбнулся старший брат Махи.
   - Чего?
   - Знаешь, как я стал командиром этого похода? Все аристократические семьи Исхальдии сошлись, чтобы собрать деньги на поход. Колдуны честно предупредили: вернуться есть шанс только у черных колдунов. Поэтому все семьи дали деньги, а наша семья, финансовое положение которой ты знаешь, могла дать только меня. Часть наших бойцов - кому повезёт -останутся в попутных городах ранеными или беременными. А я должен буду идти до конца и, скорее всего, погибну ради этих пчёл и комаров, чтобы им было хорошо. Так что желаю тебе успеха на арене, сестренка. Можешь считать, что тебе ещё повезло. Не плачь. Это дело, которое надо сделать не только ради нашего города, но ради выживания всего нашего мира. Бойцы, я надеюсь, всё сказанное здесь не выйдет из этого шатра?
   Остаток дня мы мрачно просидели в отдельной палатке, под охраной. А поутру нас загнали в фургон и повезли вслед за отрядом через город. Вместе с нами в фургоне сидел солдат с ножом - не для запугивания, а для того, чтобы быстро разрезать верёвки, если город решит повести себя нечестно.
   Махи, как и было договорено, стояла у входа в город и ждала прохождения отряда. Руки у неё были связаны, конец верёвки держал невысокий толстый посланник города. Махи стояла прямо и улыбалась, глядя сквозь марширующие ряды.
   Не знаю, о чем думал посланник города, когда согласился ждать вместе с Махи, пока весь отряд не пройдёт через город. Наверное, он думал, что это будет момент его торжества. Но проходящие легионы одаривали его такими взглядами, что сразу становилось понятно, какие узелки на память завязали ребята. Многие кричали Махи, что вернутся за ней, а если захочет - и женятся.
   Когда наш фургон проезжал мимо, представитель города уже дрожал крупной дрожью.
   Нас освободили только через час после того, как отряд покинул город.
   Проход через горные перевалы был утомительным, но не сложным. Это был наезженный торговый маршрут, по пути встречалось достаточно мест для отдыха и даже каменных укрытий для ночёвок. По ту сторону гор стало заметно холоднее. Нам пришлось одеть поверх формы кожаные куртки. Теперь по ночам девчонки прижимались ко мне не для развлечений, а для того, чтобы согреться. Малуни покинула свое место у порога и спала, плотно прижимаясь к Лии.
   Каждый вечер теперь я читал молитвы. Молился богу справедливости, просил его даровать Махи победу в бою и стойкость. Девчонки поначалу кривили губы, все, кроме Лии, - никто из нас до этого не молился. Потом присоединились.
   Через неделю путешествия по степной равнине мы прибыли в город Лискис. Этот город был очень подробно описан в летописях, наши предшественники заработали очень много денег, воюя против него. Забавно было видеть, как прошлое отряда встаёт перед глазами реальностью.
   Горожане не проявили к нашему приходу никакого интереса. Мы закупили много продовольствия и лошадей. Те из братьев, кто внимательно слушали мои чтения летописей, с интересом прошлись вместе со мной по городу, разыскивая в полуразрушенных бастионах следы старых боёв. Ничего особенного мы не нашли. Город Лискис был небольшим скучным пыльным городком, с трудом выживавшим в открытой степи, где было совсем немного леса. В те времена, когда наши предшественники воевали против этого города, Теней ещё не было в нашем мире, и этот город был куда многолюднее, а вокруг него шумели рощи плодовых деревьев...
   Ещё через две недели мы прибыли в город Арсулас. Этот город был полной противоположностью Лискису. Шумный, большой торговый город находился на перекрестье торговых путей и имел свою культуру и религию. В чём-то он был похож на Мыкос, он также стоял на проходе через горы и перекрывал единственный путь к перевалам. Его дома так же карабкались по скалам многочисленными уступами. Но на этом сходство заканчивалось. Если Мыкос считал себя злым городом и наслаждался своей безнаказанной злобой, то Арсулас считал себя городом - носителем добра. Лучше бы он этого не делал...
  
   Глава 29. Арсулас.
  
   Город Арсулас пытался быть добрым городом. Отцы - основатели города рассудили просто: если человеку надо к чему-то стремиться, то он будет всю жизнь стремиться либо к поискам престижа, либо к захвату силой всего, что только можно захватить. И то, и другое несёт явное страдание, а потому, порешили отцы - основатели, лучше ни к чему не стремиться, не нести другим боль, а если станет грустно или скучно - принимать наркотики.
   В создании наркотиков жители Арсуласа достигли невиданных то ли высот, то ли глубин. В кабаках можно было покурить или выпить лёгкие наркотики, из которых спиртное считалось уже тяжёлым средством. Рестораны считались более дорогим местом. Там в блюдо можно было попросить насыпать наркотики потяжелее. Но большинство жителей принимали дозы на дому, и в больших количествах. Мужчины - больше, женщины - меньше. Очень часто можно было видеть, как почтенная дама вела по улице своего благоверного на цепочке - иначе обдолбанные мужики с иссохшим мозгом просто потерялись бы.
   За бригадами строителей тоже присматривали женщины - бригадиры, чтобы покачивающиеся хронические наркоманы не сделали всё наоборот, или не отрубили себе пальцы из любопытства. По этой причине большинство стен в городе были несколько неровными. Зато жители города очень гордились тем, что у них в городе почти нет драк и убийств. Разбоев тоже было очень мало - всем желающим в специальных ночлежках выдавался минимум еды и дешёвые наркотики. Как правило, это были такие наркотики, которые стоили недорого, давали сильный эффект и быстро сводили в могилу.
   Наше прибытие приветствовали ото всей души. Слух о том, что благодаря нашей миссии может быть уменьшено количество Теней, быстро разнёсся по всему городу. Подозрительно быстро. В администрации города у кого-то был слишком длинный язык. Или, возможно, они тоже любили наркотики.
   Капитан попытался выпустить парней в увольнительные. Первый же день показал, что этого лучше не делать. В тавернах парням от щедрой души насыпали самой тяжёелой дури. Вывозить их пришлось фургонами. Они даже до баб не успели дойти. Всем остальным пришлось сидеть следующие дни в палатках и щёлкать зубами, глядя на близкий город.
   Меня эта участь миновала потому, что мы с Лией пошли сначала в храмовый квартал, интересоваться историей и обычаями. Лия была нужна как переводчик - в Арсуласе говорили, в основном, на южном языке, хотя жители знали, как правило, два.
   В храмовом квартале мы и обедали. Видя, что я с ребёнком, мне не стали сыпать наркотики, но не преминули спросить, почему сопровождающая меня женщина такая маленькая и без ошейника с цепочкой. Я удивился - зачем мне сажать её на поводок? Оказалось, что ошейник с поводком предназначались не для неё, а для меня, на случай, если я переберу любимых наркотиков. Вот после этого я и заподозрил неладное, а затем пошёл искать наших ребят. Они все уже были в отключке. Пришлось бежать в лагерь, организовывать фургоны. Местные отнеслись к нам очень заботливо - вытрясли у парней всё, что было в карманах, и вручили мне в узелках, чтобы не потерялось. Добряки хреновы.
   Капитан постарался дать дёру из города так быстро, как это было возможно. Все местные убеждали его, что перевалы уже закрыты снегом, и что нам не пройти. Капитан не поверил - ведь вокруг было тепло и зеленела трава. А то, что на вершинах гор был виден снег... это же вершины.
   Вскоре мы поняли, что то, что здесь называлось "перевалами", не шло ни в какое сравнение с тем, что мы прошли ранее. Перед нами лежала целая горная страна. Пять дней мы только поднимались серпантинами на горы над городом. То, что нам казалось заснеженными вершинами, оказалось всего лишь небольшими скалами, которые было хорошо видно из города. Стоило нам подняться на плато, как мы увидели настоящие Горы. И настоящие вершины. Эти вздымались ввысь на много тысячешагов. И всё здесь было покрыто снегом.
   Первый день после выхода на плоскогорье мы не очень сильно мерзли. Стоял лёгкий морозец, и в нашей зимней одежде было даже жарковато. Парни из легионов, не озаботившиеся покупкой настоящей тёплой одежды, подмерзали. Они храбрились и говорили, что им не хватает только маленькой чарочки, и что кожаные куртки их вполне устраивают. Мой взвод не мёрз.
   На второй день задули сильные ветра, а мороз усилился. Снега стало намного больше, так что для фургонов пришлось расчищать путь лопатами. Скорость продвижения уменьшилась до черепашьей. Парни из легионов одели всё, что только можно было, и сбились в отары, прячась от ветра в прокопанной в снегу для фургонов канаве. Мои девчонки, несмотря на то, что были тепло одеты, тоже начали мёрзнуть. Им приходилось сидеть на лошадях, обдуваемыми всем ветрами. Надо было держать вожжи, и безжалостный ветер выдувал всё тепло из рукавов и морозил руки. Мы предусмотрительно купили шерстяные платки на голову и на руки, но на таком ветру их было мало. Девчонки начали плакать от холода.
   Парни жаловались, что чувствуют, как в сапогах мизинцы почему-то наползают на другие пальцы. Я над ними смеялся - не смейте снимать сапоги, все нормально с вашими мизинцами, это признак того, что ноги начинают замерзать, надо было бахилы покупать, как мы.
   Я проехал к капитану и доложил, что скоро мы потеряем всех людей. Капитан мне не поверил и сказал, что нам сегодня осталось пройти всего две тысячешагов до каменного убежища, а затем останется всего шесть таких переходов.
   Этой ночью никто не уснул, кроме моего взвода. Каменное убежище оказалось небольшим и едва смогло вместить самых замёрзших. Остальные разместились в палатках. Согреться у огня было невозможно - здесь не было дров.
   Ночью ветер усилился ещё больше и сдул три палатки, в которых были лошади, загасив защитные лампы. Те парни, которые следили за огнём в этих палатках, испугались смерти от ночных обитателей и начали вопить от ужаса. Мы с Айсфинг услышали дикие вопли и, немного ругаясь, вылезли из спальных мешков, помогать несчастным. Мы вышли из своего шатра, надеясь на амулеты, но они оказались не нужны. Тени оказались умнее нас и не попёрлись в такое безжизненное место. Нам удалось поставить шатры на место и зажечь лампы. Пришлось уступить перепуганным и замерзшим стражам свои места в нашем шатре, а заодно и наши спальники.
   Большие палатки для лошадей за эту ночь сносило ещё три раза.
   Интереса ради мы навестили соседние пехотные палатки. В них никто не спал, парни прыгали на месте и пытались таким образом согреться. Глядя на то, как мы безбоязненно ходим по темноте и ставим унесённые ветром палатки, парни преисполнились к нам огромного уважения.
   Поутру капитан с трудом выгнал народ из убежищ.
   - Вперед, ребята, осталось всего лишь столько же и ещё раз по столько же! - деланно бодрым голосом прокричал он. От его голоса сошла снежная лавина на склоне прямо впереди по нашему пути. Глядя на эту грохочущую массу, отряд развернулся и без всякой команды покатил обратно. Правда, ехали мы недолго, пробитую вчера траншею замело так, что мы её с трудом нашли. Пришлось копать снова. Поскольку большинство парней еле могло стоять в построении отары, копать пришлось мне и девчонкам, которые хоть как-то поспали ночью. До вечера мы еле дошли до предыдущего убежища. Здесь хотя бы было немного дров.
   На следующий день отступление превратилось в бегство. Те, кто ещё сохранил силы, ушли вперед. Остальные еле шли, цепляясь за фургоны. Многих из них пришлось положить в повозки - и это в то время, когда стало требоваться как можно больше рук для спуска фургонов по склонам. Отдуваться пришлось опять женскому взводу и тем из парней, кто сделал себе одежду по примеру нашей. Мы пришли в Арсулас последними, на два дня позже первых беглецов, зато мы привезли знамя и капитана. Капитан был простужен настолько, что не мог говорить.
   Чёрные колдуны помогали, чем могли, остановили всех дезертиров и организовали лагерь у города. Они дождались нашего прихода, а затем заявили, что, по словам местных, проходы в горах откроются только в третьем месяце весны, а они за это время ещё три империи успеют построить. После чего развернули лошадей на восток и ускакали.
   Капитан хотел поставить зимний лагерь у стен города. Местные уговаривали его этого не делать, говорили, что с гор иногда спускается очень сильный ветер, и что от наших палаток ничего не останется. Капитан их не послушал - пускать солдат в город наркоманов было страшно.
   Обещанный ураганный ветер случился уже на следующий день. Сдуло почти все палатки. Нам очень повезло, что тупые Тени кучковались в городе и успели долететь только до лошадиных палаток. Мы успели поставить палатки для людей и зажечь лампы до появления Теней. Самых быстрых сожгла Айсфинг. Погибла половина лошадей, в основном тягловые, те, которые были куплены недавно и возили фургоны. Наши боевые жеребцы выжили почти все.
   Капитан был вынужден искать дома для постоя. Постоянное тёплое жилье нужно было ещё и потому, что большинство бойцов отряда свалилось с высокой температурой. Таскать и устраивать их пришлось тем, кто держался на ногах. То есть опять же женскому взводу. Часть людей, самых тяжелобольных, удалось разместить в гостиницах для купцов. Там же разместились и штаб, и врач отряда. Женский отряд капитан тоже разместил поближе к себе, хотя пришлось ставить кровати в два этажа. У города были очень просторные караван - сараи, пригодные для размещения и людей, и лошадей, но их не хватило. Остальных бойцов - тех, кто более-менее неплохо ходил - разместили по личным домам вокруг купеческого квартала.
   Мне досталась маленькая комнатка во дворике за три квартала от штаба. Со мною разместились Джумбо и Лия.
   В этом городе была несколько необычная архитектура. Во всех городах, которые я видел, улица представляла из себя две стены, в которых были прорезаны двери в портиках. Двери вели во внутренние покои. За любой дверью могла скрываться хижина на одну комнату или целый сад с дворцом. Но чаще - небольшой домик и садик за ним. Каждый квартал, таким образом, при необходимости превращался в крепость.
   Здесь всё было наоборот. Здесь жилье строилось по периметру двора, в который мог войти любой желающий. Как правило, все домики были двухэтажными, и чтобы попасть в своё жилье на втором этаже, надо было пройти по балкону мимо жилья всех соседей. По этому балкону можно было обойти по периметру весь двор. На ночь все окна и двери закрывались, поутру, когда мужчины уходили на работу, всё открывалось настежь. В этом была своя выгода. Можно было стирать и болтать с подругой, живущей напротив или слева - справа. Домохозяйки, уходя за покупками, просили соседей присмотреть за детьми. Здесь самыми близкими людьми были те, кто жили во дворе в квартире напротив.
   Первые дни мы были очень заняты уходом за тяжелобольными и обустройством жилья. Потом меня вызвали к капитану. Капитан ещё толком не говорил, но уже командовал. Главным его правилом было "Не давать подчиненным бездельничать, чтобы они не убились от самодеятельных развлечений".
   Обнаружив в штабе всех, с кем ходил в школу, я только и смог простонать:
   - О, нет!
   - О, да! Кхе, кхе, - прокашлял капитан, - в Арсуласе тоже есть высшая школа. И я её уже оплатил. За вас всех, включая Джумбо, Лию и пятерых учёных рабов.
   Так мне снова пришлось ходить в школу. Бедные девчонки выхаживали больных, таскали воду и еду, а я торчал в школе.
   Математике мы с Айсфинг обучили местных быстро. Среди остальных предметов внимания заслуживали только занятия по травам на кафедре магии, умение составлять карты и иностранные языки. Ещё здесь учили красиво говорить, надувая щеки, и истории местной литературы. Учитывая то, что для меня это был чужой язык, литература и язык стали для меня самыми тяжелыми предметами. Строительство здесь было развито намного слабее, чем в Исхальдии, но я всё равно на него записался. На "государственное управление" я записался тоже, поскольку они не пересекались, а изучать на строительстве мне было почти нечего.
   Теперь наши диалоги с Джумбо превратились из односторонних упреков в отлынивании от домашнего задания в двусторонние. Лия училась старательно и ухитрялась делать все уроки вовремя. Впрочем, ей не приходилось делать обыски личного состава на предмет спрятанных наркотиков, как мне. Я чувствовал, как сильно мне не хватает Махи.
   Постепенно стало ясно, что далеко не все жители города употребляли наркотики. Некоторые религиозные группы строго запрещали своим последователям любые бодрящие вещества. Квартал, в котором я жил, относился к здоровому рабочему поселению, небогатому, но чистому. Там даже спиртное почти никто не пил.
   Мы редко появлялись дома и почти не видели соседей, приходили только вечером, спать.
   Однажды я увидел на балконе напротив молодую мамашку. Она сидела с младенцем и играла, поглаживая ему то ручки, то пальчики, то ножки. Малыш веселился, женщина улыбалась. Меня удивило то, насколько она молодая и насколько свежо и красиво выглядит. Заметив мой взгляд, она пояснила:
   - Если тереть малышам пальчики и ладошки, то они лучше развиваются, становятся умнее и умелее. Те, кто хотят порадовать Богиню-Ма, должны уметь развивать детей.
   Такую теорию я слышал впервые. Поэтому я дал себе труда обойти балкон и подойти к молодухе:
   - Я учился в двух высших школах, но про такое не слышал. Откуда ты это знаешь?
   - Это издавна известно среди жриц Богини-Ма. Малышам надо разминать ладошки и ступни, детей надо обнимать и играть с ними. Подростков нельзя ломать силой. Тогда они вырастают умелыми и дружелюбными. Представляешь, многие мамы боятся обнять своих детей? Боятся проявить ласку, боятся показаться слабыми. У таких мам не дети, а комок иголок. Я люблю слушать, что говорят жрицы Богини-Ма.
   В этот момент из глубины дома вышла женщина, которую я уже знал, моя соседка напротив по имени Дилия.
   - У ребёнка ничего серьёзного. Разминайте ему ручки, и постепенно подёргивания пройдут, - сказала молодая красавица.
   Только тут я осознал, что ребенок у неё на руках - это ребёнок моих соседей.
   Госпожа Дилия протянула руки и забрала ребёнка:
   - Благодарю, Тала.
   - С моей радостью, госпожа Дилия.
   - Как тебя зовут, жрица Богини?
   - Я не жрица. Я просто люблю к ним прислушиваться. А зовут меня Арсаталия. И если бы ты хоть немного смотрел по сторонам, то заметил бы, что я живу почти под тобой, с родителями и сёстрами.
   В этот момент из нашей комнатушки выскочил Джумбо с громким воплем:
   - Папа, я хотел поточить твой меч, а Лия сказала, что я маленький, и дёрнула, и у меня рука разрезана! А-а!
   С этим воплем мальчишка пронёсся по всему балкону и подбежал ко мне. Пока он бежал, несколько соседок уже успели протянуть в окно кусочки ткани для бинтов. Я взял один из них и собрался бинтовать, приговаривая:
   - Если ты порезался, то надо нести бинты, а не нестись к папе!
   - Дай-ка мне твою руку, - потребовала Арсаталия.
   Она схватила мальчишку раньше, чем тот успел сообразить, что происходит, и склонилась над рукой, ведя по ране пальчиком. Я услышал, как Тала начала напевать:
   - Ма, Ма, Богиня-Ма, помоги нам...
   Там, где она проводила пальчиком, рана зарастала, оставляя только розовую кожу. Через несколько секунд от глубокого пореза остался только розовый след. Ух, нам бы на поле боя такую целительницу! Про подобные умения я слышал в легендах, но это были очень глубокие легенды, где-то между умениями ходить по воде и летать по воздуху.
   - Ты волшебница? - спросил потрясённый Джумбо.
   Тала как улыбалась, так и продолжила улыбаться:
   - Нет. Всё живое состоит из того, что пришло от Богини-Ма. Если правильно её попросить, то это живое начнет расти снова силой Богини.
   Я восхитился:
   - Здорово! А давно научилась? А кто тебя учил?
   - Никто не учил. Я умела это всегда, с тех пор, как научилась молиться Богине-Ма. Скажи мне лучше, солдат, это твои дети?
   - Нет. Мальчишка - сирота. Девчонка... тоже по большому счёту сирота. Нам её в одном из городов по пути подарили, чтобы не умерла с голоду. Мне командир приказал о них заботиться.
   - И поэтому ты учишь их читать и писать, готовишь для них, кормишь, а ещё играешь по вечерам в "охоту на оборотня"?
   - А ты откуда знаешь?
   - По всему двору слышно, как ты по вечерам на них рычишь, а они визжат от восторга. Или как ты говоришь: "Кто не съест тёртую репу, тот не будет есть сладости!". Все во дворе думают, что ты их папа, причем очень хороший папа.
   - Ха! Она так похоже тебя изобразила, - засмеялся Джумбо.
   - Ну... они же дети. Как с ними не играть?
   - Ну, вот и я так же. Когда вижу больного ребенка, не могу не взять его на руки. Я обнимаю его и молюсь Богине о здоровье. А потом они выздоравливают. Всегда выздоравливают. Я не знаю, почему.
   - У меня была знакомая, которая не могла смотреть, как дети бедняков остаются на Новый Год без подарков. Её отец в итоге выгнал из дома за то, что она потратила на такие подарки все деньги, которые ей выделили для венчального платья.
   Арсаталия изумилась:
   - Как? Совсем? И она так и не смогла выйти замуж?
   Глядя в эти серенькие, но бесконечно чистые и открытые глаза, я понял, что молодая госпожа Тала очень, очень молода, ненамного старше Лии. Из-за большого роста я принял её за молодую маму, но это было ошибочное впечатление.
   - Пока что не вышла... насколько я знаю.
   - У тебя добрые люди в знакомых. Я о таких не слышала.
   - Ты ходишь в школу? В каком ты классе?
   Арсаталия неожиданно смутилась и опустила глаза:
   - В последнем. В седьмом. А ты?
   Здесь в школу идут довольно поздно, в восемь - девять лет. Это значит, ей где-то пятнадцать - шестнадцать.
   - А меня в первый класс записали. А дома, пока родители не погибли, во второй ходил, - влез Джумбо.
   - А у меня всё так сбилось, что совсем непонятно. Капитан записал меня в высшую школу. Хотя я писать по-вашему почти не умею.
   - В высшую школу? Тогда я, наверное, должна называть вас "молодой господин"?
   - Почему?
   - Только дети очень богатых родителей могут ходить в высшую школу, и то немногих берут. Нам запрещают даже заходить во двор высшей школы.
   - Нет, обойдёмся без "господ". За меня отряд заплатил. У нашего капитана пунктик на тему высших знаний. Расскажи, а как можно научится твоему умению заживлять раны?
   - Я уже всё рассказала. Я просто молюсь Богине и веду пальчиком по ране. Если рана сильно загрязнена, стоит её сначала промыть кипячёной водой или горячим вином. Всё.
   - Я знаю! Ты тайная богиня! - сказал Джумбо и полез обниматься.
   Мне стало стыдно за мальчишку:
   - Иногда он бывает бесцеремонным. Прости его. Общение с леопардами его испортило.
   - С леопардами?
   - Да. Он слишком долго с ними спал.
   Тала была в шоке.
   Только произнеся фразу до конца, я понял, что более сказочной истории выдумать было невозможно. Леопарды были дикими животными, а значит, должны были вымереть много лет назад. Не говоря уже том, что это хишники. Круче было только сказать, что он играет в кости с бесплотными девами - посланцами смерти, теми, которые приходят забирать души умерших. Хорошо, что я ещё про оборотней не упомянул.
   - Они добрые, а со Львёнком мы в войнушку играем, - пояснил Джумбо.
   - Он ездит на нём, как на коне, - пояснил я, отвешивая мальчишке подзатыльник. Тот смутился - про тайну оборотней его предупреждали не раз.
   - А почему у тебя на щеках следы женских ладоней?
   - С чёрными колдунами познакомился. Точнее, с одной колдуньей.
   - Ты видел императрицу Империи Зла?- Арсаталия ужасно перепугалась.
   - А ты не видела разве? Она была тут недавно. Уже уехала.
   - Императрица была... здесь?
   - Честно говоря, она меня спасла от гибели в бою. Но потом вот наградила плюхами...
   - Так это была Она? - Тала была в ужасе. Надо будет узнать, что в городе рассказывают про северную империю.
   В этот момент дверь квартиры внизу напротив открылась, и оттуда позвали Талу домой. Девушка подхватилась и побежала вниз. Пока дверь была открыта, я успел услышать, как мама ругала Талу злобным шепотом: и как она смела прямо смотреть на мужчину, и как она вообще смела разговаривать с чужестранцем, стыдно перед Богиней за такую безголовую... И как у такой язвы смогла вырасти такая хорошая девчонка? И как бы нам освоить её умение исцелять?
   Мои размышления прервал приход сержанта Зигано. Сержант пришёл проверить наше житьё. Нам нагорело за всё: за недомытую посуду, неубранное жильё и незашитые вещи. Сдерживать голос, как мама Талы, сержант совсем не считал нужным, и весь двор с интересом прослушал историю моего разгрома. Задав нам перцу, сержант ушёл с чувством выполненного долга. Перед уходом он обрадовал, что теперь мы можем не приходить на утреннее построение, и идти прямо в школу. Это было серьёзное облегчение жизни. До сих пор приходилось вставать затемно, срочно кормить детей и нестись сначала в штаб, а потом на учёбу.
   Поутру мы собрались в школу и на выходе из двора нос к носу столкнулись с Талой. Удивительно, как мы не сталкивались с ней раньше. Оказалось, что мы все идём в одно место, только вход в мою высшую школу находился с другой стороны здания. Я отобрал у Талы её сумку со школьными принадлежностями и нёс до школы.
   В школе я пристал к Айсфинг с вопросом, как можно освоить исцеление. Айси долго думала, потом сказала, что она о таком слышала, но лично не видела, и что это скорее личное умение, чем магия или тренировка. Как талант к музыке или абсолютная память.
   К нам подсела Танута:
   - Лион, ты будешь злым колдуном.
   - Что? Я не умею колдовать.
   - Ребята начинают выздоравливать, а делать им нечего. Тренировать их пока нельзя, они ещё слишком слабые, а чем-то занять надо. Чтобы они не скучали, капитан придумал устроить театр. Приказал сформировать десять групп, и каждой готовить свои спектакли, по три каждой группе. Ты в моей. Будешь изображать злого волшебника, а в перерывах играть на трубе.
   - Я умею в неё только дудеть.
   - Сойдёт. Надо бы ещё музыкантов найти!
   - Вот мне делать было нечего... Ты знаешь, чего стоит приготовить еду на двух детей и засунуть её в них?
   - Не беспокойся. Им тоже роли найдутся. У Лии вообще главная роль. Она будет играть реинкарнацию богини любви, которую украл злой волшебник.
   - Ах ты..., - я размахнулся, чтобы треснуть Тану по мягкому месту, но та, смеясь, убежала. Да, вытащить Лию из главной роли будет невозможно.
   - Ты бы ещё спросил, кто подал капитану идею с театром, - посоветовала Айсфинг.
   - Молчи! - издалека замахала Танута кулаком.
   После школы мы зашли в штаб. Лия и Джумбо занялись помощью больным, а я нашёл Мури. Мурия, как и другие девчонки, выглядела очень утомлённой.
   - Как вы тут? Не забегались?
   - Ой, не спрашивай. Ребятам очень много воды надо, а ходячих мало. Пока на коромысле два ведра принесёшь, ребята уже всё выпивают. А ещё надо их от дерьма отмыть, тех, кто без сознания, и просто помыть. Для лошадей тоже вода нужна. Большинство парней до сих пор с высокой температурой валяются. Некоторые начали кашлять кровью. Наверное, скоро умрут. Доктор ампутировал пятерым обмороженные пальцы на руках и шестерым на ногах. Из них трое уже умерли.
   - Весело у вас тут. Может, возить воду на телегах, в бочках?
   Мури задумалась:
   - Это легче, но пока бочку вёдрами нальёшь, пока вычерпаешь...
   - Я вот чего зашёл. Капитан затевает театральные постановки. Ты в моей группе, Танута у нас режиссёр и сценарист. Будем три спектакля ставить. Если есть идеи, можешь предлагать.
   - У меня мечта поспать. Хотя бы три часа.
   - Понимаю. Я зайду к капитану, поговорю про воду.
   - Лион... стой. Я так давно тебя не обнимала. Обними меня!
   Мури прижалась ко мне крепко - крепко и постояла так несколько секунд.
   - А ведь ты спас нас всех, когда заставил тёплую одежду сделать.
   - Когда живёшь в снежной стране, то поневоле узнаёшь, что такое мороз. Тут нет моей заслуги. Если сильно скучаешь, приходи ко мне ночевать. У меня маленькая квартирка, но тебе места хватит.
   Мури покачала головой:
   - Не могу. Нам сильно не хватает рабочих рук. Парней даже кормить некому. А ещё надо разные травки заваривать и по часам поить...
   - А я думал, это у меня с двумя детьми тяжелая жизнь.
   В коридор выскочила Малуни:
   - Мури! Воды совсем нет!
   Мурия ушла, а я потопал к капитану. Командир нашёл идею с водовозной телегой великолепной. Посоветовал не наливать бочки вёдрами, а проехать чуть повыше, где у сбегающих с гор ручьёв был перепад высот, и набирать воду там, по наклонному стоку. Ещё посоветовал в бочках сделать внизу краники, как в винных бочках. В следующую секунду я получил приказ и сумму денег для создания двух телег и труб для налива.
   В городе не было водопровода, да он и не был нужен, так как с гор текло много ручьёв. Власти проложили для них русла с каменными набережными, и горожанам оставалось только зачерпывать воду ведёрками. Ручьи прорезали город во множестве мест, безводных мест почти не было. Но водовозных телег, как на севере, не существовало, за водой посылали, как правило, детей или женщин. Из механизации наблюдались только коромысла.
   Пришлось выводить своего скакуна и тащиться на другой конец города, в район бондарей. Выбранный мною ремесленник удивился заказу на четыре вертикальные бочки с кранами, но обещал сделать. Ещё я заказал три маленькие бочки объёмом по два ведра, на ручных тележках с колёсиками. Трубы я заказал столярам. Всё было бы хорошо, если бы застоявшийся Листик не начал носиться по городу, выплёскивая лишнюю энергию.
   Джумбо, которого я оставил вместе с Лией в штабе, был невероятно горд, что принёс много воды больным воинам и заварил много лечебных трав. Лия так устала, что у неё не было сил даже хвастаться. Мне было больно на них смотреть. Им же ещё уроки делать... Пришлось везти их до дома на коне, а затем возвращаться, чистить коня и идти пешком.
   Переходя мостик через ручей, я встретил Талу. Девушка как раз набирала воду в два ведра. Я подхватил коромысло с вёдрами.
   - Пожалуйста, поставь. Если женщина не может принести для дома воду и поддержать огонь, это позор для женщины. Это бесславие для тебя и позор для меня, - начала просить Тала.
   - Я не могу идти спокойно, если рядом женщина несёт тяжести. А позора я не боюсь. Скажешь, это я отобрал.
   Тала смирилась и пошла рядом, опустив глаза.
   -Тала, а у вас никогда не возникало идеи возить воду на тележках?
   - Не слышала о таком...
   - Тала, а ты могла бы исцелить парней, которые простудились и начали кашлять кровью?
   - Не знаю. Надо пробовать. Я только с детьми до сих пор работала...
   - Сколько возьмёшь за исцеление сотни парней?
   - Нисколько. Если брать деньги за дары Богини, то она перестанет помогать.
   - Но тебя можно попросить помочь?
   - Конечно, можно...
   Несколько шагов мы прошли молча. И тут я вспомнил про театр:
   - Слушай, а ты на каких-нибудь музыкальных инструментах случаем не играешь?
   - На гитаре немного, а что?
   - А может, ты ещё и в театре любишь играть?
   - Театр! - Арсаталия запрыгала на месте и захлопала в ладоши. Увидев мой изумлённый взгляд, она смутилась и опустила глаза.
   - Я очень рад. У нас в отряде затевается любительский театр, а нет ни музыкантов, ни артисток. Танута - это наша режиссёр - будет счастлива, увидев тебя. Если ты не против, конечно.
   Только тут мы осознали, что Талия прыгала от радости почти на входе во двор, на виду у всех кумушек. Мы молча прошли к её двери, я отдал ей воду и пошёл к себе.
   Джумбо и Лия, конечно, ничего из уроков ещё не сделали, зато весело подрались и поспали. Ух, и разорался же я! Полученной энергии им хватило на все уроки. Глядя на них, я и свои кое-как вымучил.
   На следующий день я привел Талию в барак с тяжелобольными. Лейтенант Гарио разворчался - куда девчонку привёл, тут ребята без сознания, все обосравшись. Но потом наткнулся на прямой взгляд Талии и замолк. Арсаталия положила руки на самого тяжёлого и начала напевать свои молитвы. Я оставил её под конвоем Мури и отправился за телегами. В компании с Бруном и Лешаком мы съездили за бочками. Бондарь по собственной инициативе приделал к бочкам петли для растяжек, чтобы притягивать их к телегам. Если бы не он, нам пришлось бы тяжело. Иногда так остро чувствуешь, что крепок только задним умом...
   Мы погрузили бочки на телеги и пробы ради сделали рейс за водой. Чуть выше купеческого квартала ручей образовывал маленький водопадик. Мы закрепили там водосточную трубу, навалив на неё камней. Теперь любой (или любая) могли набрать воды, просто подогнав под падающую струю телегу с бочкой или подставив ведро. Труба - сток была сделана так, чтобы её можно было поворачивать - когда нужно, в бочку, а когда не нужно - в ручей.
   Наш народ застонал от счастья, увидев столько воды. Особенно всех порадовало то, что не надо было лазить с ведром в бочку, а можно было просто открыть кран. Первые две бочки высосали за минуту, и Бруна снова погнали за водой. Я оставил водовозную телегу на Тилу и пошёл посмотреть, как дела у Арсаталии.
   Тала была в сознании, могла двигать глазами, но не стояла на ногах. И даже не сидела, при попытке её посадить она просто стекала, как пьяная. Она не могла даже говорить, только мычала. Я велел ей спать, а сам побежал за Айсфинг.
   Княжна пыталась делать уроки, сидя на своей койке на втором ярусе в женской казарме. Судя по всему, это было непросто, так как вокруг всё время бегало много народа. Увидев моё встревоженное лицо, Айси сразу прошла в барак к тяжелобольным. При первом же взгляде на Талию Айси выдала диагноз:
   - Нервное истощение от занятий магией. Две недели никакой магии и хорошее питание. И побольше спать.
   - Она надо всеми парнями молитвы прочитала, - вклинился лейтенант Гарио.
   - Ну и дура. Десять человек - максимум. За один день ничего бы с ними не стало, и даже за три дня, а так она себе сильно повредила.
   - Лион, парни после её молитв ни разу ни кашлянули. Купи ей всех продуктов, какие только можно, - попросил лейтенант.
   - Думаю, лучше выписать ей награду... приличную сумму за потерю здоровья. Семья сама ей купит то, что надо. А я её, наверное, на фургоне домой отвезу.
   - Бегу на ушах, - сказал лейтенант Гарио и убежал. Выражение "бегу на ушах" было взято из фразы "Беги со всех сил, сломаются ноги - ползи на руках, откажут руки - беги на ушах". Так говорили обычно молодым солдатам, когда хотели подчеркнуть важность поручения.
   Пока я запрягал и готовил фургон, лейтенант успел получить у капитана деньги и организовать носилки с двумя носильщиками. Мы перенесли Талу в фургон. Носилки я взял с собою, со мною поехали также дети и Мурия.
   По пути я подкупил разных вкусностей и сухофруктов для Арсаталии в одной лавке по пути. Эта лавка была не лучшим местом, на рынке всё было гораздо дешевле, но на рынок ехать было некогда.
   У входа в "наш" двор я оставил фургон под командованием Джумбо, чем тот был очень горд. Мы с Мури потащили носилки. Нам открыла мать Талии. Едва кинув взгляд на дочь, она заворчала:
   - Что, опять дурочка переработала? Говорили же ей, больше пяти больных не брать...
   Когда я передал ей деньги и продукты, мамочка сразу растаяла:
   - О-о, хоть будет, чем её выхаживать. А то вообще никакой от неё пользы.
   Я ушёл отгонять фургон и устраивать детей.
   Вечером мама Талии пришла ко мне и протянула почти весь мешок назад:
   - Молодой господин, вы ошиблись. Вы дали слишком много монет. Негодяйка достойна суммы лишь как за один визит врача, а здесь намного больше.
   Лия бросила переписывать учебник, Джумбо как учил стих, раскрыв рот, так и остался.
   - Капитан приказал заплатить ей как за десять визитов врачей. Я не могу пойти против приказа капитана. Она очень многих людей сегодня спасла от верной могилы.
   -Да? Ну ладно. Я помолюсь Богине-Ма за вашего капитана, - с этими словами хозяйка ушла. Её удивление можно было понять - визит доктора в этом городе стоил примерно как половина месячного дохода хорошего мастерового.
   На следующий день Тала вышла в школу, пошатываясь. Я попытался помочь ей идти, но она отстранилась - это запрещено. Тогда ей с удовольствием подставили плечи Джумбо и Лия. Это не было запрещено. Мне оставалось только нести сумки всех троих.
   После школы я зашел домой, чтобы попробовать ещё одно изобретение. Как оказалось, зашёл очень вовремя. Мать как раз выгоняла Талу за водой:
   - Иди и без воды не возвращайся! Если ты такая глупая, то пусть тебе будет больно!
   - Мама, у меня голова кружится, я не могу идти! Я полежать хочу!
   - Хоть ползи! А то дважды в месяц тебя приносят без последних сил, а денег с этого ни монеты!
   Я поджидал Талу на выходе из двора.
   - Проблемы?
   - Воды надо принести.
   - А я хотел сделать тебя объектом для экспериментов. Посмотреть, как обычная женщина справляется с этим устройством. Но если всё так плохо, повезу сам, - с этими словами я показал на бочку, укреплённую на тележке. Бочка объемом два ведра была укреплена на двухколесной тележке, такими тележками часто пользуются грузчики на рынке.
   - Если хочешь, посиди здесь, пока я воды привезу.
   - Нет, я пойду с тобой... только медленно. А то мама съест. У меня есть хороший сюжет для второй пьесы. Хочешь, расскажу?
   Мы неторопливо двинулись. Тала начала рассказывать. Не знаю, когда она успела, но она уже была в курсе моих отношений с девчонками, истории Айсфинг и ещё парочки историй членов отряда. Из всего этого она сделала такую героическую историю, такой коктейль любви, верности и подвигов, что я слушал, открыв рот, по пути и туда, и обратно.
   Эксперимент показал, что даже такая ослабленная женщина, как Тала сейчас, может наполнять бочку и везти её по плохой дороге. Долго я ей катить тачку, конечно, не дал.
   - Знаешь, если ты доведешь это произведение до сцены, то это точно будет огромным успехом, - сказал я, подвозя бочку к дому и отдавая коромысло с полными ведрами (я их тоже набрал).
   - А куда тележку?
   - Если обещаешь давать мне её иногда попользоваться, то забирай себе.
   - Это слишком дорогой подарок.
   - А мне её что, через перевалы тащить?
   Тала посмотрела на нависающие над городом заснеженные горы и засмеялась:
   - Да, через перевалы будет тяжело.
   После этого я зашёл домой, навёл строгость на детей, чтобы они делали уроки, и ушёл в штаб.
   В отряде все стояли на ушах. Тяжелобольные, обработанные Арсаталией, пришли в сознание и чувствовали себя лучше, чем просто больные. Я в качестве шутки рассказал, как родные сейчас гоняли Талию за водой. Вся ходячая часть отряда высказала желание немедленно идти носить Талию на руках, с водой или без неё. Я попросил подождать, сказал, что у них ещё будет такой шанс, когда они увидят спектакль по её сюжету.
   На следующий день Талия пришла на первую репетицию и всех очаровала мастерской игрой на гитаре, живостью нрава и красотой.
   Мимоходом она помогла мне с переводом летописей. В перерывах между пробами я сидел и переводил очередной том летописей. В одном месте я не мог перевести историю про то, как один мужчина женился на дереве. Тала увидела, как я мучаюсь, и сама предложила помощь. Оказалось, что я правильно перевёл слово "дерево".
   - У нас был один пророк, который запретил мужчинам жениться в четвёртый раз. А поскольку про пятый раз он ничего не говорил, то теперь, если мужчина хочет четвёртую жену, его женят с деревом по всем правилам, потом дерево срубают, а его считают вдовцом, и он может жениться в пятый раз, - объяснила Тала.
   - И многие пользуются таким способом?
   - Некоторые богатеи пользуются. Мои родители принадлежат к религии, в которой считается, что у одного мужчины должна быть одна женщина. А что, хочешь себе четвёртую жену?
   - Нет, летописи для ребят перевожу. Я - отрядный летописец. Должен регулярно читать.
   - А мне дашь почитать?
   - Ты интересуешься способами осады или обороны замков?
   - Нет, просто история интересует.
   - Тогда читай. Но только в моём присутствии. Я не имею права летописи чужим отдавать.
   После репетиции наши девчонки зазвали Талию к больным, чтобы спросить, почему у них не получается исцеление по молитве.
   Арсаталия смотрела на их попытки, советовала. А больше ругала за то, что девчонки не верят и тупо бормочут слова, в то время как их разум бродит где-то очень далеко.
   - Вы должны сосредоточиться, представить себе великую Богиню-Ма, дающую силу всему живому, почувствовать желание всего живого расти и радоваться свету, представить себе, с какой любовью Богиня-Ма смотрит на всё, что проросло, - внушала Арсаталия.
   Девчонки старались, но порезы у подопытных парней всё равно не затягивались. Глядя на их отчаяние, парни начали понемногу улыбаться. Тала потеряла терпение:
   - Смотрите, как надо, - и протянула руки.
   Этого момента я и ждал. Для этого я и торчал с девчонками после репетиции:
   - Запрещаю. У тебя запрет на магию ещё на дюжину дней.
   Талия на удивление послушно убрала руки и начала собираться домой. Напоследок она посоветовала нашим девчонкам:
   - Молитва действует у всех. Прочитайте над всеми больными на ночь по три молитвы о здравии. Парни выздоровеют, но не сразу, как у меня, а через неделю.
   На следующий день наши дамы, пробовавшие исцеление, прибежали на репетицию и сообщили, что хватило даже одного присутствия Арсаталии. К утру у парней, над которыми они работали, всё зажило. Все старые незаживающие раны закрылись той самой, розовой кожицей.
   - Угу, - едва заметив их, ответила Талия, неохотно отрываясь от томов с нашими летописями (ради неё я принес пару на репетицию). Она действительно с большим интересом читала военную историю!
   В следующие дни выяснилось, что без Арсаталии молитвы наших дам почти не действовали. Требовалось как минимум её присутствие.
  
   Глава 30. Ясность.
  
   Через три дня после первой репетиции был выходной. Я приготовил еду для детей и вышел на балкон подышать. А если быть точным, вышел отдохнуть от детских капризов. Каша с луком им не нравится, понимаешь...
   Из двери снизу вышла Тала. Она была одета в подозрительно тонкое короткое платье и подозрительно толстые штаны.
   - Привет! Что это за наряд? Не легковато для такого холода?
   - Привет, Лион. Это спортивная одежда. Не хочешь побегать?
   - Что?
   - Потренироваться в беге. На длинные дистанции.
   Я задумался. Дети у меня с едой, уроки сделаны, репетиция после обеда. Тренировка по боевым искусствам вечером. Но там тренировки на выносливость не будет. Начались холода, а капитан теперь боится морозов и бережёт отряд. Можно и пробежаться.
   - Иду.
   Тала сразу взяла хороший темп, мне было тяжело за ней угнаться. Вскоре мы выбежали за городские ворота. На лужайке перед лесом Тала решила размяться и начала тянуться. Мне пришлось отвести глаза. Она слишком красивая, чтобы я мог долго смотреть на то, как она изгибается.
   - А с чего это ты... ух... решила тренироваться... фух?
   - Хочу... ух... победить в осенних соревнованиях по бегу в честь Богини... ух. Победительницам достаются лучшие женихи...ух. Самые богатые, у них будет больше всего детей. Вот я и подумала, что если мои одноклассницы - сволочи и дряни, которые для развлечения всё время затевают склоки и бойкоты, то я должна победить на соревнованиях в честь Богини, и тогда у меня будет больше всего детей, а я воспитаю их добрыми. И в мире будет больше добрых людей. Это ради Богини-Ма.
   - А ты не слишком близко принимаешь к сердцу проблемы Богини?
   - Может быть. Зато есть цель в жизни. Побежали обратно? Я каждый день так бегаю, если хочешь, будем бегать вместе.
   - Это можно... пока у нас не начнутся отрядные тренировки. Мы в отряде бегаем намного больше.
   На самом деле я чуть с ума не сошел, глядя на то, как потягивается высокая и стройная Талька. Одно это зрелище стоило доброй пробежки.
   - Понятно... Придёшь поболеть за меня на осенних бегах? Кстати, скажи своим. Через неделю - две ляжет снег, а вы до сих пор многие без зимней одежды.
   Так мы стали бегать по утрам. Тала занималась отчаянно, не жалея себя. На мой взгляд, излишне усердно. Так и заболеть недолго.
   Идея с водовозными телегами оказалась на редкость благотворной. Многим нашим соседям захотелось, чтобы им подвозили воду. Наши телеги не простаивали, и вскоре начали приносить хорошие деньги. Капитан сразу заказал ещё двадцать таких телег и посадил на них выздоравливающих, зарабатывать деньги. С деньгами у нас ещё не было проблем, но капитан не любил терять время зря. Он предложил городским властям охранные услуги, но почти ничего с этого получить не получилось, на постоянную работу удалось пристроить только шестьдесят человек.
   Воевать городу было не с кем и охранять некого. Нам предложили оплатить услуги по охране порядка во время массовых праздников, которых до третьего месяца весны насчитывалось аж пять. Это было очень мало. Наши девчонки напомнили капитану, что они неплохо выступали на праздниках в Исхальдии. Эти танцы город пообещал оплатить с очень большим удовольствием. Сотню человек капитан пристроил по разным охранным агентствам, в личную охрану для толстосумов. Кое-кто, кто умел, пошли подручными кузнецов. Остальные остались без дела. Доставка воды, которую организовали в три смены, оказалась прибыльным делом и позволила дать заработок ещё шести десяткам человек. Чуть позже выяснилось, что двадцати двух телег недостаточно, и мы заказали ещё сто. Под водовозные телеги приспособили половину наших фургонов.
   Мои тележки с вёдрами тоже пошли в дело. Они пользовались спросом, и капитан посадил тех, кто умел мастерить, изготавливать такие тележки на продажу. Остальных заняли шитьём тёплой одежды. Вскоре у нас были настоящие меховые тулупы из овчины, кожаные штаны и меховые шапки. Обувь тоже стала другой.
   Как и предупреждала наша знакомая, вскоре лёг снег. Зимняя одежда оказалась очень кстати.
   Мои соседи по дому нажаловались на меня своим религиозным авторитетам, те подняли городские власти, а городские власти попросили капитана. С их точки зрения, я разлагал мораль во дворе, сожительствуя с малолетней женщиной. Объяснения, что они для меня приёмные дети, никто не слушал. С точки зрения местных авторитетов, если в доме у молодого мужчины есть молодая женщина, то он не может не сожительствовать с нею.
   Возможно, Лии не стоило так долго и радостно висеть у меня на шее, когда мы приходили домой. И если быть совсем честным, авторитеты были не так уж и неправы. Иногда по ночам, когда думала, что я сплю, Лия осторожно гладила мой мужской орган и целовала его самым художественным образом. Я не давал ей никаких надежд. Для меня она была не более, чем ребёнком - носителем языка.
   Джумбо и Лия плакали, когда их уводил сержант Зигано. Рыдали громко и художественно, назло всем соседям. Зато ко мне сразу переехали Айсфинг, Мури и Малуни. Эти назло всем ходили нагишом всегда, когда была возможность. Заявились во двор они со спальниками, мечами и щитами, гремели по лестницам весело и нахально. В первый день соседки поджали губки, но из квартиры на первом этаже выползла мудрая старушка, посмотрела на то, как весёлая компания виснет у меня на шее в голом виде и припечатала:
   - Это шутницы. Когда их много, это не страшно. Страшнее было бы, когда была бы одна, но бедовая.
   После этих слов женщины двора замолкли, а все попытки моих подруг вести себя вызывающим образом ни к чему не привели. Вскоре девчонки бросили издеваться и подружились со всеми соседками. К тому же стало холодно ходить без одежды. Зато спать всем вместе было очень тепло.
   Закончилось всё тем, что соседки начали меня жалеть: - "Тяжело тебе, наверное, в такой шумной компании?" Я всегда отвечал, что не замечаю никакого шума, поскольку весь день провожу в школе и в заботах о детях в казарме, а домой еле доползаю спать, и сразу засыпаю. И это была чистая правда. Пораньше я приходил только тогда, когда мы вместе с Мури и Талией переводили летописи. Двор настолько привык к нам, что даже одинокую Талию отпускали к нам безо всякого страха.
   Через месяц выздоровели практически все. Девчонки очень успешно выступили в танце с копьями на празднике урожая, это было ещё до снега. Наш первый спектакль был принят тепло, но без восторгов. По крайней мере, над нами не смеялись, как над некоторыми другими группами. Зато парни были заняты, просматривая каждый вечер новый спектакль. По мнению капитана, это должно было отвлечь их от наркотиков.
   В целом идея с театром оказалась жизнеспособной. Кроме тех групп, что были назначены капитаном, организовалось еще пять инициативных. Как правило, они показывали комедии - пантомимы. Иногда они бывали немного неприличными, но всегда - безумно смешными.
   Во втором спектакле Талька выбрала себе роль, которую в жизни играла Малуни - роль героини, любовь которой не замечает главный герой, поскольку обещал свою руку и сердце другой даме.
   Главного героя играл Зур - один из легионеров, умевший хорошо петь. Меня как угловатого из спектакля выкинули, к огромному моему облегчению. Я выходил на сцену только один раз, в массовке, а в остальное время дудел в трубу.
   Талька стала душой нашей театральной группы. Она была автором сценария, пела несколько песен из-за сцены и играла на гитаре на протяжении почти всего спектакля. Это не считая одной из главных ролей. Увидев первую репетицию, некоторые девчонки прослезились. И это при том, что они знали сценарий. Спектакль обещал стать чем-то необыкновенным.
   Тем временем капитан в своем неуёмном желании срубить хотя бы пару монет предложил городу показывать лучшие из наших спектаклей всему городу на площадях, за деньги. Городские власти согласились. До сих пор театров в городе не было, а разные циркачи и скоморохи выступали на площадях во время праздников или крупных ярмарок. Сюжеты их постановок, как правило, были самыми незатейливыми.
   На этом фоне даже наши простенькие спектакли по мотивам религиозных мифов были восприняты с большим удовольствием. Нам пришлось отыграть по пять - шесть раз первые спектакли, прежде чем мы смогли перейти к постановке следующих.
   На спектакле Арсаталии плакали все. Поскольку всем было ясно, что пьеса очень хорошая, её премьера состоялась сразу на площади. В ходе действия Тала пела песню со словами: "Я хочу идти по твоей дороге...". Пела она её вроде бы как главному герою, но смотрела при этих словах почему-то на меня.
   В конце спектакля Айсфинг, которая единственная, наверное, на всей площади не прослезилась, вытащила изо рта леденец на палочке и заметила:
   - Если верить сюжету, то жизнь в боевом походе - это сплошная любовь да приключения.
   - А на деле один навоз во всех видах, - продолжил я её мысль. Я уже отыграл и отдудел своё, и окончание действа наблюдал из партера, в компании с княжной.
   - В точку, - подтвердила Айси. Ей тоже в первое время досталось мыть солдат, валявшихся без сознания.
   ***
   В начале первого месяца зимы капитан затеял учения по боевым действиям в условиях глубокого снега. Из этого ничего не получилось, на лыжах ходить никто не умел, а со снегоступами ситуация была ещё хуже. Капитан разделил отряд на две части, на "белых" и "синих", и попытался проиграть маневренный бой. Мы с девчонками входили в ту группу, которой было поручено зайти на лошадях и лыжах в тыл вражескому строю и внезапно напасть из-за леса. Посмотрев на то, как кони утопают в снегу по брюхо, а парни не могут развернуть лыжи иной буквой, кроме "х", мы зашли в тыл трём соснам, запалили костры и стали ждать, когда капитан сдастся.
   Мы сидели у костра "нашей" группой, в которой все всё про всех знали. Малуни решила добиться ясности:
   - Лион, что ты думаешь про любовь?
   - О! - обрадовался Брун.
   За последнее время у меня появились некоторые идеи на этот счет, и я решил ими поделиться:
   - Любят за глаза. Не за женские органы и не за фигуру. Не за готовку и не за стирку. За глаза. За то, что глаза могут радоваться, и тогда хочется сделать так, чтобы эти глаза радовались как можно больше. Любят за то, что глаза могут грустить, и тогда можно сопереживать, сочувствовать и помогать. Любят за то, что глаза могут загораться радостью, видя тебя, или игнорировать, радуясь чему-то более интересному, и тогда я буду радоваться, что у неё есть увлечение, в достижении которого я могу помочь. Любят за то, что глаза могут быть красивыми, или могут быть усталыми. И вообще за то, что они есть. Радуешься тому, что живой человек дышит, чувствует и готов поделиться с тобой своими чувствами.
   - Ну да, как-то так. Красиво говоришь, - сказала Милиаки.
   - Что касается тебя, Малуни... Любовь не может долго быть односторонней. Нельзя долго отдавать и в ответ получать только оскорбления. Ты говоришь, что любишь меня, но на самом деле ты всегда любила только себя. Твоя любовь выражается только недовольствами в том, что я делаю что-то не так, как хотелось бы тебе. Начала ты с упрёков в том, что я пугаю тебя своею болезнью. Теперь ты возмущаешься каждый раз, когда я поворачиваюсь под одеялом, тебе, видите ли, холодно оттого, что воздух проходит. Ты не можешь ради меня потерпеть ничего и нисколько, ни одного маленького неудобства. Ты любишь не меня, а какою-то фантазию в своей голове. Я никогда не смогу стерпеть такого самолюбивого и глупого человека рядом с собой. Я никогда тебя не любил и никогда не смогу полюбить Уходи и больше не приближайся. Ни в каком виде. Я ответил на твой вопрос?
   Малуни бросила в костёр веточку, которую крутила в руках, и ушла.
   - Жёстко, но справедливо, - попытался разрядить обстановку Брун.
   - И откуда ты знаешь про глаза? - полюбопытствовала Айсфинг, - Я так понимаю, выбор сделан? Талька?
   Я захлопал глазами, не зная, что ответить.
   Не дожидаясь ответа, Айси перевела взгляд на Мурию:
   - Мурия, сколько тебе лет?
   - Восемнадцать...
   - Тебе не менее двадцати пяти.
   - Я никогда не надеялась ни на что, кроме как родить ребенка от Лиона. И мне меньше двадцати, - торопливо заговорила Мури.
   - Тебе не может быть меньше двадцати. Я проверяла по архивам высшей школы. У тебя четыре диплома преподавателя иностранных языков. И получены они в течение четырёх лет.
   - Ты забываешь, из какой я семьи. У нас в детстве одна рабыня была из одной страны, а вторая - из другой. Мы говорили и писали на их языках с детства. Мне для того, чтобы получить диплом преподавателя, достаточно было придти на экзамен. Мне тогда четырнадцать было. А ещё два языка я потом выучила. Это было нетрудно. Они похожи.
   - И с такими умениями ты голодала?
   - А кто возьмёт на работу переводчиком или управляющим женщину из рода Мурмурипкиси? Или даже преподавателем для детей? В папины конторы меня никогда бы не взяли, папа запретил. А все остальные - конкуренты. Зачем им чужой осведомитель в семье?
   - Что, даже простые семьи не нанимали, которым надо было детей в высшую школу готовить? Или конторки в порту не нуждались в переводчиках? Не рассказывай. Когда тебя завербовала разведка Исхальдии? Тайная канцелярия?
   Мурия замолчала. Айсфинг пришлось повторить вопрос:
   - Когда тебя завербовала Тайная канцелярия?
   - Они меня не брали на работу. Но когда я голодала и много ходила по улицам, я много чего видела. Они иногда у меня спрашивали кое-что. Их денег хватало на еду, так можно было заработать больше, чем в порту. Как думаете, сеть работорговцев кто вскрыл? Меня похитители детей, между прочим, убить могли, если бы поняли, что я слишком часто около их тайников верчусь.
   - Когда тебе приказали вступить в Отряд?
   - Не приказали. Попросили. Но если бы не было Лиона, я бы отказалась.
   - Кому ты передаёшь сообщения?
   На лице у Мурии последовательно промелькнули выражения удивления, гнева и страха.
   - Сообщения? - удивился я.
   - Украшение у неё на шее. В нём симпатические камни, две штуки. У них есть такое свойство - когда их сжимаешь, между двумя такими же камнями возникает какая-то сила, и они притягиваются. При этом эти две пары могут находиться очень далеко друг от друга. Хоть на краю света. Так можно передавать несложные сообщения. Обращал внимание, что Мури постоянно теребит это украшение? - пояснила Айсфинг.
   Простенькое и неяркое украшение, - что-то вроде бус с подвесками, - мне никогда не нравилось. Но девчонки любят на себя навешивать подчас очень странные вещи, и кто я такой, чтобы это обсуждать?
   - Да, Мури последнее время часто с ним играет, я думал, это она просто так им вертит, - вынужден был признать я.
   - Откуда ты знаешь про симпатические камни? Это очень большая тайна, - медленно проговорила Мури.
   - Ваша "большая тайна" написана большими буквами в "Энциклопедии камней", в разделе "забавные свойства некоторых минералов". А я любопытная.
   - Исхальдия хочет знать, не собираются ли чёрные колдуны распространить Империю Зла на север. Не для того, чтобы бороться, а для того, чтобы понимать, на чью сторону лучше вовремя переметнуться. Нормальная политика? Очень страшно?
   - Нормальная политика, - согласилась Айсфинг, - Но тогда скажи мне, почему с приближением к югу частота передач возросла? Кто такой Господин Куркус?
   Тут Мурия испугалась ещё сильнее. Она закрыла лицо от Айсфинг руками и заныла, как ребёнок, которому сказали, что у него больше никогда не будет мамы. Ей потребовалось несколько минут, чтобы справиться со страхом. Потом она призналась, не поднимая глаз от костра:
   - Этим людям не отказывают. Куркус - четвёртый чёрный колдун, он живёт на юге и присоединится к нам позже. Он зачем-то требует от меня данные о нашем продвижении.
   -Так сколько тебе лет?
   - Почти двадцать.
   - Как ты думаешь, как будет чувствовать себя Лион, зная, что его ребёнок растёт где-то вдали от него, не имея возможность ни поиграть с папой, ни пообщаться?
   - А я не против... пусть приходит и общается.
   - А как тогда будет чувствовать себя его жена?
   Мурия замолчала и уткнулась в пламя.
   Айсфинг перевела взгляд на Милиаки. Это выглядело, как если бы развернули огромный арбалет на новую цель. Мила сжалась в комочек.
   - Как звали главаря твоей банды? Ринако или Сарко?
   Милиаки торопливо заговорила:
   - Когда стало нечего есть, мама выгнала меня на улицу. Сказала добывать еду самой. Я пристала к компании таких же подростков. Главаря звали Мирко. Сначала мы грабили богатых или воровали из их домов. Наворованное проедали и пропивали. Но потом они на улице убили и ограбили господина Ириго, а он был очень хорошим человеком. Я украла у них все деньги и отдала маме, а сама на рынке стащила курицу, чтобы попасться страже и сесть надолго. А потом пришли вербовщики из Отряда. Кое-кто из банды до сих пор жив, поэтому мне в городе лучше не появляться. Особенно в одиночку.
   - Мелкая бандочка, - оценила княжна, - Мури, Мила, попробуете помешать любви Лиона и Арсаталии - уничтожу.
   С этими словами Айсфинг высунула язык и плюнула огненным шаром в ближайшую сосенку. Сосна вспыхнула и сгорела за несколько секунд. Девчонки опустили головы. Я хотел возмутиться - какая любовь? Но потом понял, что невероятно рад тому, что Талия существует на свете.
   - Аргано, я могу тебя попросить? Организуй сватовство к Арсаталии.
   - О чём разговор, всё сделаем в лучшем виде, - обрадовался гигант.
   Над лесом встал столб дыма, который превратился в улыбающийся череп. Жила таким образом давал нам знак, что учения закончены. Мы погасили костры и двинулись обратно.
   Вечером ко мне зашёл Аргано и сообщил, что наилучший день для сватовства - завтра. Я удивился - на следующий день должны были состояться бега, в которых Тала так мечтала участвовать. Ей будет немного не до сватовства. Но Аргано уверил меня, что именно завтра и будет самый подходящий день.
   Ночью в моей квартире не было ни одной девчонки, все ушли в казарму. Было очень холодно.
   Поутру Тала умотала на соревнования ещё до того, как я успел проснуться. Пришлось идти на праздник наравне со всеми.
   Соревнования проводились на огромном стадионе, в качестве трибун использовались вырубленные в скалах ступени. Бойцам отряда выделили места на самом верху. За эти отдалённые места ещё и пришлось платить деньги. Поскольку это был религиозный праздник в честь Богини, начало было очень долгим. Мы чуть не околели, слушая молитвы жрецов. По рядам разносили горячее питьё, но капитан запретил что-либо покупать. В напитках могли быть наркотики. Кто-то из лейтенантов сообразил послать в казарму за кипятком. Только благодаря этому чаю мы не замерзли.
   Потом начались женские бега. Претендентки на звание самой угодной Богине бегали с голым телом выше пояса. И это при том, что в городе обнажение было строго запрещено. Такое прилюдное унижение тоже считалось жертвой Богине.
   Моё внимание привлекла группа молодых людей, стоявших с краю стадиона. Это была очень странная группа, все молодые люди в ней были очень ярко одеты и стояли на огромных блюдах, которые держали на плечах четверо их слуг. Я начал спрашивать у наших, кто это такие. Никто не знал. Прошли первые забеги девушек. Тала вышла в полуфинал. Весь отряд уже был в курсе и очень деятельно болел за неё.
   Группа странных молодых людей не выходила у меня из головы. Я переместился поближе к местным и стал спрашивать у них. Мне объяснили, что это - лучшие женихи города, и что в зависимости от той суммы, которую они внесли, они будут по очереди выбирать победительниц соревнования в жёны.
   Финальный забег уже подходил к концу. Тала бежала в группе лидеров.
   - И что, отменить выбор уже будет нельзя? - забеспокоился я.
   - Нет, это же свадьба в честь Богини-Ма, такие браки особенно счастливы и дети от них самые лучшие, - ответили мне.
   Тала вышла в тройку лидеров. Я помчался вниз по ступеням. Тала как раз пробегала мимо трибун. Я побежал по дорожке вдоль ограды.
   - Тала, стой! Я не хочу, чтобы они женились на тебе! Я хочу, чтобы ты вышла за меня! Будь моей женой! - завопил я что есть мочи. Тала меня не расслышала, решила, что я за неё болею, и прибавила ходу. Зато весь стадион расслышал меня очень хорошо и грохнул.
   Дорожка вдоль трибун заканчивалась, и я перемахнул через ограду, чтобы догнать беглянку. Бежать в тяжёлом тулупе было тяжело, и я его скинул. Пока я скидывал одежду, внимание было отвлечено, в результате чего я врезался в толпу боевых товарищей с Аргано во главе. Добрая сотня бойцов была одета в доспехи по всем правилам.
   - Пустите, я должен догнать Талу! - зарычал я, стараясь вырваться из толпы.
   - На стол его! - скомандовал Аргано.
   Сильные руки подхватили и установили меня на громадный обеденный стол из казармы. Сопротивляться было бесполезно. Стол сразу взмыл в воздух. Они издеваются?
   - Надо иногда доверять товарищам, - засмеялся Аргано, - весь сюрприз испортил. Стой прямо и наслаждайся моментом. Ты - официальный жених, который внёс шестую по размеру сумму. Ты выбираешь жену шестым.
   - А вдруг кто-нибудь впереди выберет Талу? - забеспокоился я.
   - Не будь дураком, всё договорено. Не нужна первой пятерке твоя Тала. Там девушки из богатых семей сговорены. И на всякий случай учти: если решишь выбрать не Талу, то не выбирай тех девушек, которые не закрывают груди руками. У кого руки опущены - значит, их уже выбрали другие парни. Это тебе просили организаторы игр передать. Парадная сотня, приготовиться к движению. Шагом... марш!
   Удержаться на столе было непросто, и на несколько секунд моё внимание было поглощено исключительно выживанием.
   - А сколько денег вы заплатили и где их взяли?
   - Это все твои деньги из тех, что числятся за тобой у казначея. Плюс ребята немного скинулись. Да не переживай ты так, восемь десятых этой суммы молодой семье вернётся как дар от Богини.
   Коробочка нашей сотни промаршировала по полю и заняла место рядом с другими кандидатами. Рядом с моей сотней они смотрелись тускловато.
   Тала увидела меня на столе и чуть не остановилась. Её тут же обошли двое. Она сделала над собой усилие и пришла пятой. После награждения первых пяти бегуний всех девушек - участниц построили вдоль трибун, даже тех, кто не прошли в полуфинал. Построили так, как они и бегали, без одежды. Некоторые посиневшие девушки стояли, обхватив себя руками. Но многие стояли руки по швам. Тала стояла, закрывая груди руками.
   Аргано не обманул. Первые пять женихов выбрали других девушек. Каждую девушку поднимали на руки и ставили на стол к жениху, а весь стадион скандировал:
   - Согрей её! Согрей её!
   Уверен, что даже если бы девушки не были заранее сговорены, они приникали бы к своим женихам не менее плотно. Парни прижимали невест к себе и надевали на них тёплые накидки.
   - Арсаталия Туска! - выкрикнул я, когда подошла моя очередь.
   Арсаталия обмякла и осела на снег. Её тут же подхватили пятеро наших девчонок и поставили ко мне на стол, для чего сначала стол со мной подали немного вперед, а когда я принял девушку, двинули назад. Со стороны это смотрелось, наверное, очень смешно.
   - Я очень тебя люблю. Пожалуйста, будь моей женой, - сказал я.
   - Я... я тебя тоже.
   - Согрей её! Согрей её! - гремел стадион.
   Я почувствовал, что проваливаюсь в серые глаза. Мне подали сброшенный впопыхах тулуп, я накинул его на плечи Талии, не отрывая взгляда. У Тальки до сих пор подгибались ноги, мне приходилось держать её практически на весу.
   - Ты так искренне желал мне победы в соревнованиях, что я подумала, что у меня не будет никаких шансов, - прошептала Тала, прижимаясь ко мне щекой, - я думала, что невозможно выйти замуж за чужестранца, что отец не даст согласия, что придётся выходить за того, кого пошлет Богиня, или уходить со стадиона без мужа. А Богиня послала тебя! Я так счастлива!
   Официальных женихов было немного, всего двадцать человек, почти все договорные. Только один сомневался с выбором. После них делать предложения разрешалось всем желающим, разница была только в том, что в этом случае девушки могли выбирать. Выбор официальных женихов считался божественным выбором.
   Девушек было много, и процедура заняла некоторое время. Насколько я понял, здесь тоже практически все девушки были договорными. Но не все. Около двух десятков дам ушли со стадиона без мужей. Тала совсем замёрзла под неплотно прилегающим тулупом, пришлось надеть его на неё целиком.
   После процедуры выбора выступали наши девушки с копьями. И чего они только с ними не делали! Выступление оказалось несколько чересчур в честь Богини, но по случаю праздника было встречено с восторгом. Потом пели жрецы и желал счастья глава города.
   Только после главы города наши носильщики двинулись со стадиона. В этом был свой ритуал: весь стадион с замиранием сердца следил, сколько раз споткнутся уставшие носильщики, и не упадут ли они. Таким образом проводилось гадание - какие трудности подстерегают новые семьи. Мои парни этого правила не знали, поэтому нас вышли носить все, кому хотелось повеселиться. Они, конечно, ничуть не устали и спотыкаться даже и не думали. Другие носильщики пошатывались очень заметно. Молодые невесты на столах повизгивали при каждом наклоне, стадион смеялся.
   Потом был пир, подарки, песни и всё, что положено по случаю пира. Даже господин Аргос от лица властей Исхальдии презентовал нам некоторую сумму. Капитан от себя добавил две недели освобождения от всех отрядных дел, кроме посещения школы. Опекунство над детьми тоже с меня сняли, хотя я и не просил. Тала тоже была против, но детей передали под присмотр Мури.
   До праздника я видел отца Талы несколько раз, он не произвёл на меня впечатления. Невысокий, молчаливый, он общался со своей семьей односложными приказами, а чаще отсутствовал.
   - Честно говоря, был уверен, что идти Тале в жрицы Богини. Если бы ты посватался просто так, не разрешил бы. А так получилось, что это и дело Богини, и счастье Талы. Такое редко совпадает. Будем считать, что это Божья воля, - признался мне папочка, зазвав на уединённый разговор во время пира. Я решил поддержать разговор и спросил:
   - Какой была Тала, когда была маленькой?
   - Вот такой, - отец показал руками расстояние чуть больше локтя и ушёл есть дальше.
   Парни сказали, что вчера отец был против до тех пор, пока они не назвали ему сумму, которую я ставлю на играх. Не все купцы позволяли такие сумы своим сыновьям.
   Я до сих пор считал папочку семейства Туска обычным работягой, ремесленником или приказчиком в каком-нибудь магазине. Оказалось, что он занимает очень высокую должность в городском управлении по торговле, что-то среднее между начальником таможни и специалиста по налогам. На первом этаже дешёвого двора семья жила потому, что здесь обосновались относительно чистые люди и не было наркотиков.
   Получилось, что Тала приобрела статус одной из двадцати лучших невест города, а я женился на богатой семье.
   Когда народ утолил первый голод, ко мне подошёл капитан. Начал он с традиционных пожеланий невесте, а потом спросил у меня, кого из девчонок лучше назначить сержантом. Одного сержанта на взвод явно не хватало. Я поскрипел зубами, но признал, что лучше всего назначить Самафрану. Она, конечно, оторва и не ведает про моральные ценности, но она самая подвижная и ловкая.
   Тут же, на празднике, капитан объявил о новом назначении. Новость была встречена дружным рёвом.
   - Ты назначаешь офицеров? - удивилась Тала.
   - Нет. Просто капитан у нас достаточно умен, чтобы советоваться. К тому же сержант - не офицер. Я ещё многое расскажу тебе про армию.
   - Горю желанием услышать рассказы про всё, что стреляет. Особенно про взятие в плен. Могу сама сдаться тебе несколько раз, - отшутилась Тала.
   Ближе к окончанию праздника ко мне подошёл лейтенант Маоио:
   - Думаю, тебе будет полезно знать. Вчера случайно подслушал. Малуни подошла к капитану и спросила, что ей лучше делать: ублажать парней или стать женой капитана. Они сговорились пожениться после похода. Ты её что, окончательно выгнал?
   - Да.
   - Она может начать мстить. Знаешь, какие птицы громче всех поют? Ночные кукушки.
   Я обдумал это предупреждение и решил пока не беспокоиться.
   ***
   Начались дни счастья. Что бы ни делала Арсаталия, я любовался каждым её движением. Как бы я ни шутил, получалось глупо и обидно. Семья Туска была очень религиозна, каждая насмешка в ней считалась оскорблением жизни и Богини. Я же привык к армейским шуткам, некоторые из которых вообще были опасными для здоровья. Конечно, я старался беречь своё сокровище всеми силами, но от привычки шутить через обиды пришлось избавляться очень долго. Здорово облегчало жизнь то, что я всегда был готов просить прощения, а Талька всегда была готова мне его даровать. Первые дни мы просто гуляли по городу, она рассказывала мне его историю. Очень часто нас звали исцелять детей или приносили малышей к нам на дом. Я не препятствовал, только следил, чтобы Талия не переутомлялась.
   Способности Арсаталии к исцелению значительно выросли. Иногда, когда ей приносили в день больше пяти малышей, она предлагала мамашкам самим помолиться за своих детей. Исцелять более пяти человек в день я по совету Айсфинг строго запретил. Мамочки молились, и дети выздоравливали, если Тала хотя бы просто присутствовала рядом. Не всегда, но в большинстве случаев.
   Айсфинг попыталась поучить Арсаталию другой магии. Ничего не получилось. Мощный магический дар у моей драгоценной женушки был, но совершенно неконтролируемый. Разгромив пару раз всю квартиру в ходе занятий, Айсфинг отказалась от надежды чему-либо научить Талию.
   - Живи целительницей, это и безопаснее, и востребованнее, - сказала Айси, уходя.
   Через неделю я обнаружил на полу нашей квартирки Мурию. Мури стояла на коленях и просила взять её в дом служанкой. Говорила, что готова выполнять все работы, а если госпожа захочет отдохнуть, то заменит её и в постели. Просила только одного - помочь ей, когда у неё родится ребенок.
   Изумленная Тала смотрела на Мури и не знала, что ответить.
   - Ничего не отвечай. Отложи решение, - посоветовал я, - всё равно колдуны говорят, что из похода никто из нас не вернётся, и проблемы не будет.
   В эту ночь Арсаталия плакала:
   - Неужели ты можешь весной уйти и никогда не вернуться?
   - Это вероятное развитие событий. Но тебе чего плакать? Я оставлю тебе всё своё золото, выждешь несколько лет, и хорошо выйдешь замуж ещё раз, ты же теперь входишь в двадцатку лучших невест.
   - Не хочу ещё раз. Хочу тебя...
   - Старики говорят, что так и должно быть в первые месяцы. А потом женщины только рады, если их мужья исчезают надолго, лишь изредка принося деньги. Ещё надоем до весны.
   - Никогда не надоешь...
   Потом начались будни. Мы ходили в школу и готовили еду, стирали и убирались. Это заняло неожиданно много времени. Я постепенно вернулся к управлению взводом. Капитан навёрстывал упущенное в боевой подготовке - марши, стрельба из луков, выездка, фехтование, ходьба на лыжах... Ещё надо было нагнать строгость на Лию, Джумбо и Львёнка. Мурию они совсем не слушались. Меня, впрочем, тоже не слушались. Когда я приходил, они висли у меня на шее и отказывались делать уроки. Справиться с ними удавалось только с помощью Мамальвёнки, и то только в зверском обличии. Я приползал домой никакой.
   Тала стала ключевым деятелем в театральном деле. Она играла сразу в двух спектаклях, пела и музицировала во всех. Она создавала сюжеты для постановок десятками, просто из воздуха, и отдавала всем желающим. Ей было не жалко - она никогда не успела бы записать в виде сценариев все идеи, которые у неё возникали.
   Тала начала писать свой сценарий для следующего представления. Я ей помогал, как мог, очень пригодились мои знания о разных диких обычаях в землях, которые мы проходили. Спектакль должен был получиться ещё смешнее и трогательнее прежнего. Похоже, моя жена становилась классической писательницей.
   Через две недели после свадьбы ко мне подошел Аргано и попросил разрешения жениться на одной из бегуний. Оказывается, наши шустрые братья успели перемолвиться словечками с теми бегуньями, которые ушли со стадиона без мужей.
   - Почему ты спрашиваешь у меня разрешения? - удивился я.
   - Ну, ты же старший в роду у Линары. Я по-прежнему её люблю, но она как богиня. Я никогда не смогу иметь её женой.
   - Она всегда вам это говорила.
   - Да. Я прошу у тебя разрешения остаться поклонником Линары и жениться на простой девушке.
   Только тут до меня дошло, чего на самом деле хочет гигант. Мы, наверное, лучшая в мире тяжёлая пехота, но продолжаем оставаться застенчивыми детьми.
   - Хорошо, я сам скажу ей.
   - Ой, Лион, огромная тебе благодарность! А можно попросить тебя быть сватом?
   ***
   Княжна сидела на своём втором ярусе коек в казарме.
   - Как Серые Глазки? - спросила Айсфинг, увидев меня. Теперь она каждую встречу начинала с этого вопроса.
   - Передаёт тебе наилучшие пожелания. Просит спеть дуэтом. А еще Аргано просит разрешения жениться.
   - Аргано? Даже Аргано? Пусть женится, - грустно разрешила княжна. Грусть княжны была гастрономического свойства - Аргано был одним из тех, кто сдавал кровь "для магических целей".
   - Он клялся, что продолжит давать кровь.
   - Ценю, но не верю.
   - Ещё я остаюсь.
   - А вот тебе верю. Спасибо, Рильден. Встретимся в театре.
   ***
   Избранница Аргано жила на очень бедной улице, в очень бедном доме и была не первой дочерью. Причина, по которой она решилась мёрзнуть перед всем городом, становилась очевидной. Как и причина, почему её никто не взял.
   На шее её папочки были очень четко видны следы от ошейника. Нам повезло. Когда мы пришли, он был под кайфом совсем чуть-чуть, рассуждал здраво, только всё время хихикал.
   Тала меня просветила, что надо говорить при сватовстве и как обращаться к родителям. Тут мы не упали в грязь лицом. Но что делать дальше, я не знал.
   - Для правильной свадьбы по нашему обычаю надо, чтобы женщина убегала, а мужчина её догнал и увёз силой хотя бы на три квартала, а потом вернулся и вежливо попросил у родителей разрешения на ней жениться. Это очень древний ритуал, проводится в честь Богини. Если мужчина смог украсть и удержать, значит, он достоин иметь детей и его благословит Богиня. А если он способен смирить гордость и придти с просьбой к родителям, то его благословят родители и примут в род, - поучал нас папочка, - а ещё желательно, чтобы жениху помогало несколько всадников. Сам жених тоже обязательно должен быть на коне.
   - А сколько всадников нужно?
   - Пяти десятков хватит.
   - А женщины могут быть в свите жениха?
   - Могут.
   Выспросив все подробности свадебной церемонии, я отправился к капитану. Капитан разрешил взять недостающих лошадей из числа тягловых. Парни, желающие погоняться за убегающей девушкой, тоже нашлись.
   Позже выяснилось, что папочка меня немилосердно надул. На свадебных похищениях редко бывало более трёх всадников, считая жениха, а погони были очень условными. У нас же два взвода кавалерии гонялись за девчонкой по всему кварталу, к огромному удовольствию населения, которое ради такого зрелища выползло на крыши в полном составе. Невеста Аргано не давалась никому, что было несложно. Многие улицы здесь были такими крысиными лазами, что даже одному всаднику проехать было тяжело. Она позволила поймать себя только жениху. Свадьба вышла весёлой.
   По примеру Аргано женилось ещё несколько наших братьев, но немного. Девушки неохотно выходили за парней, которые весной должны были уйти невесть куда. На следующих свадьбах присутствовало максимум по десять всадников.
   ***
   Мы учились, тренировались и ставили спектакли. Время пролетело быстро. В середине третьего месяца весны мы выступили в поход. На это раз капитан подготовился серьёзно и даже заранее завёз в высокогорье дрова.
   Ученым мастеру Гринготу и мастеру Сильвии наши колдуны сделали пышные доспехи. От обычных они отличались тем, что обладали большей степенью защиты. Ученым не надо было сражаться, поэтому подвижность брони была уменьшена, а защищённость увеличена. Костюмы выглядели очень впечатляюще - с рогами сверху и с бегающими огоньками на теле. Рога были сделаны не только для видимости. На них была наложена магия, которая должна была привлекать стрелы и камни, отводя их от головы и от тела. Смотрелись ученые настолько эффектно, что у всех, кто видел их впервые, не могло не сложиться впечатления, что именно они и есть главные колдуны.
   Меня провожала беременная Тала. Животик уже был виден, но она ещё продолжала ходить в школу. Хотела закончить учебу в этом году.
   Некоторым нашим братьям из тех, кто женился, капитан предложил остаться в городе, охранять два из трёх "золотых" фургонов. Это золото должно было обеспечить нам обратную дорогу. По слухам, впереди нас ждали огромные степи, опасные ордами кочевников. Капитан решил не рисковать и оставил часть денег в городе. Трое жён высказали желание уйти с отрядом. Капитан записал их ко мне во взвод.
   Мне никто остаться не предлагал. Я понимал капитана. Если я останусь, то слишком много важных для отряда глаз будет смотреть назад.
   Мы договорились, что Тала будет ждать пять лет. Я настаивал на трёх. Оставил ей все свои деньги. Вместе с почти не потраченным жалованием, премиями Должа и подарками капитана набралось неожиданно много. Мне пришлось просить братьев помочь с переноской.
   Тала подумала и попросила отнести деньги к нашим братьям, охранявшим золотой запас. Побоялась держать такую сумму дома.
   Айсфинг подарила будущему ребёнку Талы один из самых мощных своих камней. Она специально сходила к ювелиру и заказала для камня серебряную оправу, чтобы можно было носить на шее. Строго - настрого предупредила Арсаталию не продавать камень, не показывать колдунам и обращаться с ним очень осторожно:
   - Если у ребёнка вдруг прорежутся магические способности, то камень увеличит их в десять раз. У таких, как вы с Лионом, вряд ли родится простой ребенок, так что пригодится. Ты тоже можешь использовать этот камень, вот только увеличивать твои силы, похоже, просто нет смысла.
   Переход через горный массив был тяжёлым, но никто ничего не отморозил. Лавины снесли три фургона с продуктами, но благодаря оборотням мы смогли откопать людей. Лошадей из-под многометрового слоя снега откапывать побоялись - могли сойти новые лавины.
   На переходах народ часто пел песни из наших постановок. Песни из спектаклей, созданных Талией, песни, сочиненные Талией. Я помнил, как она их сочиняла.
   Лия и Мури на первой же ночёвке заняли места в шатре по бокам от меня. Я переложил Лию между мной и Мури - так ребенку было теплее. С другой стороны от меня спали Мила и Брун.
   Через две недели мы вышли в степи. Стало сначала тепло, а потом и жарко. Девчонки разделись, улеглись в прежнем порядке и принялись хулиганить. Пришлось им напомнить, что беременеть в походе - это очень плохая идея. Хотя просыпаться от того, что в губы меня целует Мури, а чуть пониже - Лия, было приятно.
  
   Глава 31. Танцевальный круг.
  
   По степи мы спокойно двигались только три дня. На третий день вокруг нас собрались орды. Мы не ожидали, что кочевников может быть так много, и что они смогут так быстро организоваться. Мы послали переговорщиков. Переговорщиков встретили стрелами.
   Поначалу мы пробовали продвигаться вперед, но вскоре стало ясно, что это невозможно. Кочевники нападали небольшими группами, но часто. Засыпали нас стрелами и отходили. Ребята строились в плотный строй, выставляли копья, но кочевники в лоб не нападали. Стрелы одна за другой находили тягловых лошадей, и это убивало нас намного вернее. Наши луки были не менее эффективными, но кочевники, похоже, не считались с потерями.
   Маги не сидели сложа руки и применяли самую убийственную волшбу. Но кочевники были готовы к такому повороту и рассыпались на совсем маленькие группы каждый раз, когда в небе появлялся смерч от Сатори, или когда начинал нагреваться воздух от магии чёрных колдунов. Молнии выбивали одного кочевника за другим, но массового уничтожения не получалось.
   В итоге мы вынуждены были остановиться, выставить наружу фургоны и лучников, а лошадей загнать внутрь, для лечения. Капитан созвал совещание.
   - Мы не можем продвигаться вперед, - констатировала госпожа Алиана, - они применяют очень совершенную тактику. Мы убьём втрое больше воинов, чем в нашем отряде, но остановимся посреди степи без лошадей и без еды.
   Слово взял капитан:
   - Мы решили разделиться. Дальше пойдёт только кавалерия. Пойдут все колдуны, кроме Жилы и Травы, женский взвод, все конные лучники. Ещё мы выпряжем около сотни лошадей из фургонов там, где было две лошади на телегу. На этих лошадей мы посадим тех парней, которые нашли себе подруг среди дам, плюс добровольцев. Это не лучшее решение, но дамы умеют держаться на конях, а из парней тренированы не все. Фургоны потащим обратно вручную. Есть надежда, что кочевники отвлекутся на нас и вас не заметят. Поэтому вы уходите вечером, чтобы в потёмках уйти подальше под защитой колдунов. Командиром прорывного отряда назначается лейтенант Зигано. Золото раздадим по заплечным мешкам. Работы много, а времени мало. За дело, господа.
   Через два часа кавалерия была готова к прорыву. Свободные места, оставшиеся после того, как места в сёдлах заняли дружки девчонок, заняли поклонники Линары. Всем раздали по тяжёлому мешку с золотом и продовольствием. Из девчонок остались с отрядом Зура из второго отделения, как беременная, и Малуни, чему никто не удивился.
   Мальчишку Джумбо оставили с отрядом, а вот Лию посадили ко мне на лошадь. Она должна была работать переводчиком. Оборотни пошли с нами, с кавалерией. К Вратам шли также профессора высшей школы.
   Капитан отдал мне знамя:
   - Цель и дух отряда уходят с вами, хорунжий. Выполни задачу и верни нам знамя, Лион.
   - Слушаюсь, сударь.
   Мы попрощались с товарищами и понеслись. После целого дня боёв, а затем горячки поспешных сборов больше всего хотелось спать, мышцы болели, но вместо отдыха приходилось скакать сломя голову.
   Проскочить незаметно не получилось. Одно из племен кочевников увязалось за нами и упорно держалась в отдалении. Один раз они попробовали догнать нашу группу. Их оказалось до ужаса много. Лейтенант скомандовал построение уступом. Первый выстрел из луков снёс сотню всадников, второй ещё сотню. Третий достал только несколько десятков, так как тела первых рядов ещё не упали. Сатори наслала на них смерч, который унёс полтора десятка всадников вместе с лошадьми, черные колдуны сожгли не менее сотни народа молниями. Айсфинг ставила иллюзии, и так удачно, что в нашем расположении не упало ни одной стрелы. Кочевники развернулись и до конца дня держались на отдалении. Мы видели, как к ним присоединяются новые отряды. Нам удалось поймать много лошадей погибших всадников. Они стали полезным дополнением, на них повесили груз зерна, чтобы облегчить ношу нашим перегруженным коням.
   После того, как наступила темнота и мы поставили шатры, все колдуны собрались и отправились обратно. Вернулись они через два часа, в полной темноте. Я заранее попросил парней, охранявших палатку для лошадей, оставить меня одного.
   Айси въехала в палатку прямо на коне, прошла к лампе и уставилась в огонь. Я расседлал коня, вытер и подошёл к Айси.
   - Как прошло?
   - Все мертвы. Я защищала лошадей от Теней, ставила иллюзии, а чёрные колдуны срывали шатры и гасили лампы. Всех съели Тени.
   - Эффективно.
   - Людей жалко. Там было много женщин и детей.
   - Хочешь взять мою кровь?
   - Нет, я сегодня днём много насмотрелась. На пару недель хватит. Хочу обнять тебя и спать долго и глубоко.
   Я расстелил спальники на пышной копне травы. Айсфинг разделась и прижалась к моей спине.
   - Рильден, ты мог бы полюбить меня? Если бы я не была кровопийцей?
   - В детстве - нет. Ты всегда была холодной и отстранённой, совершенно чужой. Сейчас - да, и именно за то, что ты кровопийца. Ты проявляешь некоторые черты характера, за которые тебе можно сочувствовать. Справедливость, сдержанность.
   - Когда Тень съедает человека, он так сильно съёживается, как будто его высасывают изнутри, был мех с водой, а стала просто тряпочка. Зачем они берут на войну женщин? И детей? Зачем они взяли столько детей? Дети даже не успевали заплакать. Вставали и превращались в иссохшие трупики.
   Я понял, что Айсфинг трясёт после боя, и погладил её по руке:
   - Спи. После сна все пройдет.
   Я уснул. Мне снилось, что я погладил Талу по спинке, Тала радостно раздвинула ноги и придвинулась, чтобы принять меня внутрь. Вот только... только от Талы никогда не пахло лошадьми. Я резко проснулся. Айсфинг тянула меня к себе, широко раздвинув ноги и обнимая за спину.
   - С ума сошла? Беременеть в походе?
   - В эти дни я не забеременею.
   - Ты не сможешь стать королевой... сама знаешь чего и управлять сама знаешь чем.
   - Зачем мне это королевство? Там чужие люди, которые будут ненавидеть меня за то, что я не дам им творить их любимые безобразия. А тут у меня есть родные люди, которых я люблю. Ты, Мури, Тала, Мила, Брун...
   - Зачем тебе королевство? Править будешь. Дороги везде проведёшь, справедливость установишь, театры построишь...
   - Если я захочу себе королевство, мне достаточно своей сотне свиснуть. С моими способностями в магии и их преданностью я могу построить империю, не сходя с этого места. Кочевники первыми приползут. Я не хочу империю. Я хочу счастья с близкими людьми.
   - Тебя просто плющит после боя. Все девчонки через это прошли. Давай я лучше тебя просто поглажу...
   Айсфинг скинула мою руку с женского органа:
   - Мне надоел этот детский вариант! У меня для него сотня поклонников есть. Я хочу чувствовать тебя родным человеком! Войди в меня!
   - Ты не сможешь потом стать королевой.
   - Это приказ!
   - Приказалка у тебя ещё не выросла. Станешь государыней - будешь приказывать.
   Я опустился к ногам приёмной сестры и вцепился в женский орган ртом. Вскоре она застонала от удовольствия и заплакала от выходящего напряжения.
   Правильно я сделал, что услал всех ребят. Айсфинг не захотелось бы выглядеть перед ними слабой.
   ***
   - Какие интересные диалоги у вас вчера были! Государыней какого королевства должна стать Айсфинг? - спросила меня на следующее утро Мури Длинные Уши.
   - Забудь.
   - А что вы там говорили про кровопийц?
   - Дважды забудь.
   - Опять "забудь"! Ладно. Забыла.
   Но больше всего меня тревожило то, что императрица и Ансельмо Чёрный никак не проявляли интереса к Айси. И это при том, что одна могла слышать всё, что я говорю, а второй не мог не чувствовать силу камней, которые Айси таскала с собою в том самом мешке.
   На следующий день нас никто не преследовал, и все последующие дни тоже. Скакали мы быстро, но много времени уходило на выпас коней. Зерна для лошадей у нас было мало, приходилось перебиваться на подножном. В итоге дневные переходы были не больше обычных.
   Мури и Лия потеряли всякий стыд. Я обязал их спать в повязках вокруг бёдер и проверял их каждый раз при отходе ко сну. При этом несколько раз я просыпался, привычно закинув ногу на Талу, и обнаруживал, что подо мной совсем не Тала, и совсем не в повязке. Пару раз я останавливался прямо у входа. Я ругался на девчонок, девчонки хихикали и спокойно ждали случая, когда я проснусь уже после того, как войду.
   Айсфинг после побоища стала тихой, незаметной и молчаливой. Ещё более незаметной, чем раньше.
   Через неделю бешеной скачки по степи мы прибыли к великой реке Велии.
   Небольшой городок, торговавший с кочевниками металлами и лошадьми, был очень удивлён нашему появлению. На памяти людей города ни один торговый караван с севера не проходил. Мы без труда нашли суда для нашего отряда - город торговал лошадьми и привык перевозить большие объёмы.
   Здесь разговаривали на том же языке, что и в Арсуласе, но с совершенно диким произношением. Местных понимали только Лия и Мурия.
   Неспешное плавание привело нас через неделю в великий город Турганиос. К сожалению, река текла далее не на юг, а на восток. Отсюда до Врат Теней оставалось всего восемьсот тысячешагов.
   Городские власти всполошились, обнаружив на пристани трёх чёрных колдунов и банду потрёпанных бойцов очень странного вида и пола. Мы ещё не успели договориться о ночлеге и закупке продуктов, как на постоялый двор прибыла делегация во главе с первым министром его величества местного царька и местным главным колдуном. Это был чёрный колдун, лицо его было так же закрыто маской, как и у наших, но, судя по тому, что наши колдуны на него даже не взглянули, его способности были намного слабее. Сопровождали первых лиц три сотни очень умелых тяжёлых кавалеристов. Судя по доспехам и манере держаться, эти ребята уже не раз побывали в серьёзных боях.
   Узнав о том, что мы идем на юг, закрывать Врата Теней, власти впали в панику.
   - Вам не пройти! На юге ширится империя этого демона - колдуна по имени Куркус! Он даже наш город пытался завоевать, - поспешно сказал господин Иггио Третий, первый министр. Прибывшие почему-то так торопились, что начали переговоры сразу во дворе конюшни, на виду у всех, среди беспорядка располагающегося отряда. Этим они удивили даже колдунов.
   - Не перейти ли нам в более аристократическое место? - предложил Ансельмо Чёрный. Весь отряд уставился на него в огромном удивлении - все привыкли видеть его либо в бою, либо в поле на коне, но никак не в ресторане.
   Командование нашего отрядика в лице всех чёрных колдунов, господина Аргоса и лейтенанта убыло на переговоры. Лию взяли в качестве переводчицы. Мы занялись своими делами: разложили вещи в гостинице, купили еды для людей, зерна для скота, несколько лошадей и три фургона.
   Начальство вернулось ближе к вечеру, командиры были пьяны в стельку, колдуны, как всегда, непроницаемы. Поутру господин Аргос ото Маркишанули сумел рассказать нам об итогах переговоров. Наши колдуны пообещали городу, что враг, которого они так боялись, не будет их трогать как минимум четыре месяца, если мы пройдём к югу. Местные посоветовали нам плыть дальше по течению реки, а потом уже от дельты ехать на лошадях. По времени это было одинаково, но по усталости и по удобству передвижения намного приятнее. К тому же мы не попадали в зону боевых действий. Нам презентовали большую карту с точным маршрутом.
   На следующий день мы уже привычно грузились на речные баржи.
   Плавание и правда оказалось сплошным отдыхом. Лошади довольно хрупали овсом, мы поплёвывали семечки через борта в реку. Все было бы хорошо, если бы не комары. Мы и не знали, какое это мучение. На севере всё живое уничтожили Тени. Здесь, когда река начала раздваиваться и растраиваться на множество проток с маленькими островками, жизнь стала совсем другой. Местные жители, поселившиеся на реке, спали по ночам без света. Матросы на барже тоже ночью свет не жгли. Говорили, что над рекой Тени не нападают.
   Мастер Грингот утверждал, что Тени над водой теряются, поскольку не могут найти привычных для них укрытий под поверхностью, и стараются уйти от воды подальше. По этой причине в реке и вокруг неё кипела самая разнообразная жизнь. Причём кипела в буквальном смысле. Рыбы, спасаясь от невидимых хищников, выпрыгивали из воды и иногда долетали до палубы. Выпрыгивали из воды и другие рыбы. Ещё в истоках реки нас предупредили: не заходите в реку глубже, чем по колено, и не протягивайте над рекой руки или ноги. Некоторые хищные рыбы могли выскочить из воды и откусить не только палец, но и хорошую часть руки.
   Кроме рыб, в реке жили и млекопитающие, и ящеры, все такие же зубастые и опасные. При этом самым опасным зверем в реке были, как это ни странно, не хищные звери, а травоядные гиганты. Они были очень крупными, быстро плавали и за счет своего веса могли раздавить или перекусить любого врага, могли перевернуть даже крупную лодку. Когда я впервые увидел этого зверя, то не поверил, что живое существо может быть настолько крупным. Наш капитан обошёл этих зверей по очень большой дуге.
   На вопрос, как они спасаются от комаров и прочей жалящей дряни, матросы посоветовали нам обмазаться глиной. Запас этой глины они возили с собою. Это была не просто глина, её надо было смешивать с растительным маслом и некоторыми минералами. Но от комаров она спасала. Правда, раз в день её надо было смывать. Мы активно использовали глину. Весь отряд принял очень экзотический вид, голубоватый в трещинку. Поскольку глина не предполагала использование никакой одежды, всех девчонок пришлось переселить на отдельную баржу. Даже Сатори щеголяла в одной лёгкой юбочке. А наблюдать за ними и за матросами лейтенант поставил меня с Бруном.
   Неделя плавания привела нас в маленький рыбацкий городок, раскинувшийся на тысяче речных островков в дельте реки. Тут даже не было гостиницы. Местные жители проявили максимум дружелюбия, но всё, что они могли предложить - это хижины. Капитан каравана судов сказал, что дальше наш путь лежит на юг, нанял половину мужчин города для гребли против течения и тотчас отправился обратно.
   Императрица взяла Сатори, Айсфинг, Лию, своих чёрных спутников и отправилась искать кого-нибудь, кто мог бы стать проводником.
   Мы начали обустраиваться в хижинах и вскоре поняли, что лучше развернуть наши палатки. Хижины изобиловали разной кровососущей дрянью, от неё не спасала даже глина. На севере, когда домашние насекомые начинали лютовать, семья на ночь уходила в другой дом, и к утру Тени вычищали всё до последнего клопика. Здесь чистить хижины было некому.
   - Может, не будем Теней обижать? - предложила Мури, выскакивая из хижины после минутной попытки посидеть в ней. Ответом ей было дружное ржание. Мы сходили к местным и попросили забрать хижины обратно, а сами развернули палатки.
   Я развернул в десятый раз летопись Края. Когда-то отряд пришёл из-за Врат Теней, и об этом повествовал самый первый том летописей. Только его я и взял с собою для экономии места. Наши предки прошли другим путем, напрямую, тем, который нам отсоветовали. Беспокойство мне внушала очень маленькая карта, на которой между дельтой Велии и нашей целью был нарисован подозрительно большой горный массив. И никаких путей. Эта карта очень сильно противоречила той, что нам дали в городе, и императрица ей не поверила.
   - Что-нибудь вычитал? - спросила Айсфинг, присаживаясь рядом.
   - Они здесь двести лет шли, участвуя в разных войнах. Всё очень запутано. Но про этот путь ни слова. У меня такое ощущение, что ничего мы не сэкономим на этом пути.
   - Вождь племён, обитающих здесь, приглашает нас на вечернее представление. Говорит, ради нас будет устроен праздник - женщины, танцующие на углях.
   - В летописях есть упоминание, что в этих местах распространен такой ритуал, танцы на углях.
   - Посланник сказал, что поляна вместит до сорока человек от нашего отряда.
   Вернулась Императрица, вопя от гнева. Ей не удалось найти ни одного проводника. Мало того, все местные в один голос утверждали, что между их рыбацким мирком и южной империей нет никаких дорог. Про карту, которую нам дали в городе, сказали, что она неправильная. Это был отдельный мир, конец пути. Отсюда можно было только уплыть по морю на север на большом корабле. Но большие корабли с севера заходили сюда раз в десять лет, и то больше из любопытства, чем для торговли. На продажу в селении были только лишние женщины. Существовал путь вдоль реки, тропа, по которой шли бурлаки, тянувшие зимой дешёвые баржи вверх по течению. Но местные утверждали, что в настоящее время пользоваться тропой - плохая идея, так как в горах начали таять снега, река может поменять русло, и мы можем внезапно оказаться в топком болоте.
   - Мури, ничего не хочешь мне рассказать? - прорычала императрица, ознакомившись с картой в моей летописи.
   Мурия удивилась:
   - У меня только односторонняя связь. Я ничего не знаю.
   О том, что Мури является информатором, мы доложили капитану в первый же день, а чёрным колдунам - как только те прибыли. Колдуны поговорили с Мурией, не нашли в ней большой вины и сказали не обижать её.
   - Похоже, вас обманули, как котят, - сказала Мамальвёнка, наполовину обращаясь в человека.
   - Похоже, мы давно жареной кошатины не ели, - прорычала императрица и обрушила шквал упрёков на чёрных колдунов. Те дружно заинтересовались звёздами в дневном небе. Малёнка превратилась обратно в леопарда и начала вылизывать заднюю лапу изнутри.
   Императрица взяла в компанию меня, Лию и отправилась искать лодки. Местные охотно показали ей всё, что у них было. Самая большая лодка вмещала семь человек.
   - Я снесу этот Турганиос, если Куркус этого не сделает, - рычала госпожа Алиана на обратном пути.
   Вечером вождь поселка, обращаясь к "дорогим гостям", сообщил, что власти города поручили ему снабжать нас всем необходимым так долго, как это будет необходимо. Эти средства будут вычтены из налогов, которые поселок должен был платить городу.
   Вождь рассказал об этом в ожидании, что мы обрадуемся. Но мы не обрадовались. Намёк был прозрачным: "Ешьте что хотите, но мы вас не выпустим". Вождь несколько удивился нашему мрачному молчанию, но праздник объявил. На огромной поляне собрались все ведущие люди городка. В центре разожгли костер большой площади. Пока он горел, всем разносили сладковатый пьянящий напиток и угощали фруктами. Когда дрова прогорели и превратились в угольки, начались танцы.
   Публика затянула ритуальную песню. В тлеющий круг запрыгнули четыре совсем молоденькие девушки, с совершенно голыми ногами, и начали танцевать. На мой взгляд, слишком дёргано и со слишком большим намёком на грязные сношения. После того, как я видел танцы наших девушек, эти казались мне слишком животными.
   - А в чём фокус? Почему им не больно? - полюбопытствовал мастер Грингот.
   - Нет фокуса. Им больно. Жизнь в семье - это, в основном, терпение для женщины. Кто сможет дотерпеть до конца песни, не переставая танцевать - те готовы к семейной жизни. А кто будет танцевать плохо или выскочит из круга - тех съедим, - пояснил вождь. Лия перевела.
   Мастер Грингот захрипел.
   - Не беспокойтесь. Мы знаем, что северные люди - культурные люди и имеют много специальных правил. Для вас мясо поджарят. Вон те костры уже прогорели, угли готовы для шашлыка, - вождь был сама предупредительность.
   - А можно мне нежареное? - попросила императрица, - Кстати, а что делают мужчины, на которых не хватает женщин?
   - Таких нет. Мужчины часто гибнут от речных зверей, от драк. Их меньше. Поэтому мы и ввели этот обычай. Предки завещали нам отказаться от него, когда появятся новые земли или жизнь станет лучше. А пока... чтобы их не становилось слишком много, они танцуют на углях. Сколько мужчин погибло, столько девушек будет съедено. Или станцуют все, кто хочет замуж.
   Одна из девушек не выдержала боли и выскочила из круга. Ей тут же отрубили голову и разделали на кусочки. Песня вскоре закончилась, девушек подхватили на руки родственники. В горячий круг встали другие четыре девушки, песню завели заново.
   Вождю поднесли язык, перед чёрными колдунами поставили тарелки с горками мяса. Колдуны принялись жадно таскать по кусочку. Жевали они долго, тщательно пережевывая каждое волокно.
   - Да вы не стесняйтесь, берите побольше. У нас в этом году пятнадцать парней погибло. Будет ещё мясо, - подбодрил всех вождь.
   Императрица взяла блюдо и повернулась с ним к Айсфинг, стоявшей у неё за плечом.
   - Бери. Не съешь угощение - обидишь хозяина.
   Айсфинг взяла мясо полной горстью и начала сосать по кусочку. Императрица вернула блюдо на место.
   Я закрыл глаза, стараясь выдавить обратно всю эту сцену. К нашему мучению, праздник продолжался ещё долго. В этом году должно было танцевать пятнадцать четвёрок девушек. Специальная комиссия должна была оценить, кто из девушек в каждой четвёрке танцует хуже всех.
   Никто из наших больше к человечине не притронулся, даже жареной. Хозяева только обрадовались, доев всё за нас. До конца праздника не выдержали боли и вышли из круга ещё десять девушек. Остальных помиловали, решили, что все танцевали хорошо.
   Седьмую казнённую вождь прокомментировал:
   - А это моя дочка была. С детства была нетерпеливой, грубой и капризной. Её все равно бы муж вернул обратно, а мне пришлось бы её как-нибудь убить за очередное оскорбление. А так хоть погибла в честь Богини.
   Лии стало дурно ещё на второй девушке, и её увели. Переводила Мури. Она же сразу и спросила:
   - А какая по счету это дочь?
   - Двадцатая! - весело ответил вождь и пояснил: - Только вождю можно иметь несколько жён.
   - Может, лучше наперегонки бегать? А то потом ноги долго лечить, - предложила Мури.
   - Зато будущий муж не будет лезть на дурные драки, если будет помнить, что его жена еле ходит. Наши женщины очень гордятся шрамами на ногах. Некоторые специально не выходят замуж в те года, когда нет ритуала, чтобы получить шрамы, - ответил вождь.
   - А зачем замужним женщинам ошейники с ручкой сзади? - перевела вопрос Мури из наших задних рядов.
   - Как зачем? А за что мужчине тащить женщину, чтобы сделать детей?
   Во время разделки восьмой девушки Айсфинг пробралась к мясникам и попросила себе руку и ногу.
   - Любишь что повкуснее? - засмеялись мужики, но мясо отдали.
   - Можно и так сказать, - Айси забрала мясо, отдала мне и попросила отнести Малёнке и Львёнку. Когда мы зашли в тень, она забрала мясо обратно и высосала оставшуюся в нём кровь. Оборотни смели мясо в момент.
   Ночью Лия плакала:
   - Господин, а ты не отдашь меня на съедение?
   - Почему я должен отдавать тебя на съедение, глупенькая? Это жестокие люди с жестокими обычаями. Им придётся сначала убить меня и весь наш отряд.
   - А я хочу ошейник с ручкой сзади. За что ты меня потащишь, когда захочешь детей? - делано заплакала Мури.
   - Какой ошейник? - заинтересовалась Лия.
   Мури рассказала.
   - Я тоже хочу ошейник! - потребовала Лия.
   - Ошейник покупают только тем, кто станцует в круге, - отбрил я.
   Зря я это сказал! На следующий день Мури подбила всех наших замужних и почти замужних дам пригласить вождя на ответный праздник. Даже Айсфинг вышла танцевать. Они станцевали наш "балет номер десять" и несколько номеров с копьями, вместе с парнями показали строевое представление и спели несколько арий из спектаклей Талы.
   Местных строевой шаг и представление с копьями напугали - они не поверили, что живые люди могут всё делать настолько одновременно без помощи богов. Представление всем понравилось, но в целом наши танцы людоедская комиссия оценила как очень слабые - никакого возбуждения, как от их девушек, "всех танцовщиц на шашлыки". Отряд хохотал, как сумасшедший.
   На следующий день многим парням пришлось раскошелиться на ошейники. Пришлось и мне купить два.
   Спать без света было настолько непривычно, что в первую ночь мы всё-таки зажгли ночные лампы, хотя местные уверяли, что на их островах никто никогда не погибал от Теней. Но тут возникла другая проблема. На свет слетелось столько мошкары, что спать стало совсем невозможно. Пришлось лампы погасить.
   Утром третьего дня мастера высшей школы были в прекрасном настроении. Они обследовали острова вокруг и нашли много интересного. Сказали, что в дельте сохранились практически неизменными все виды животных и насекомых, и что это дает надежды на то, что при уменьшении количества Теней природа восстановится. Вероятно, что и в других дельтах рек остались насекомые и хотя бы мелкие животные. А ещё они нашли пчёл. Жители дельты их разводили, а из мёда готовили лекарства и тот самый сладкий напиток, которым нас поили на празднике. Руководство отряда вместе с колдунами долго думало, что делать в этом случае, решили, что мастер Силвиа останется в дельте до осени, когда можно будет везти пчел на север. С ней остались две женатые пары, в которых жёны были из Арсуласа.
   Вождь обещал помочь им всеми силами и, похоже, не врал. Лейтенант предложил ему золото за пчёл, но вождь замахал руками и сказал, чтобы северяне присылали корабли за пчёлами - он же понимает, что означает смерть всех трав и деревьев во всём остальном мире. Мастера поговорили с ним, и выяснилось, что про опыление растений насекомыми он знает не меньше ихнего. Про эту часть миссии можно было больше не беспокоиться.
   На совете, устроенном после обеда, решили идти на юг и запад через горы. Рассуждали недолго.
   - Мои кони и мои люди пройдут, а если все остальные отстанут, то это их проблема, - рубанула императрица. С ней никто не стал спорить.
   На следующий день мы двинулись на юг. Речные жители провожали нас, как на верную смерть. Вождь дал проводников, которые должны были проводить нас до крайних известных людям проходов в горах. Нам пришлось одевать этих проводников по-нашему. К счастью, наша теплая одежда была с нами, мы знали, что на крайнем юге бывает очень холодно.
   Освоенные жителями реки земли оказались очень небольшими. Проходы в горах вели к невысоким горным пастбищам и пасекам. Ульи здесь днём вывозили на поля, а вечером прятали в освещаемые палатки. В горах Тени не жалели никого.
   Переход через эти горы был очень тяжёлым. Мы прошли только благодаря оборотням. Они шли далеко впереди, разведывая проходимые перевалы и засады горцев. Да, здесь были горцы. Они не выходили на переговоры, они не выходили на прямой бой, зато любили скидывать на нас камни на узких дорожках или спускать лавины камней на травянистых склонах. После первого такого случая оборотни давали знать о засаде, а колдуны расчищали всё пространство впереди, не жалея магии.
   Самыми тяжёлыми препятствиями были, как это ни странно, реки. В горах таял снег, и эти бурные, холодные потоки сносили даже лошадей. В некоторых местах нам пришлось насыпать броды, заставляя реки растекаться по широкому, но мелкому руслу. Мы тащились через горы три недели. Здесь было мало леса, зато, на наше счастье и счастье наших лошадей, было много травы. Заснеженные перевалы нам пришлось проходить только дважды. Наши кони, уже опытные, прошли их легко.
   На исходе третьей недели мы неожиданно для себя въехали в лагерь горцев. Мы и не подозревали, что это такое, пока из-под травяного покрова не начали появляться мужики с копьями, а из хижинок не начали выползать дети и женщины. У этого народа в хижинах жили только женщины и дети, мужчины по вечерам уходили на край селения, укрывались шкурами и засыпали себя сверху землёй и кусками дерна. Тени их почему-то не находили. Хижины у них были сложены из камней и имели такую форму, что издалека были похожи только на камни.
   Поначалу мы решили, что это засада, но когда стало ясно, что это всего лишь небольшое поселение, убрали оружие. Три десятка мужчин без доспехов, из которых только десяток были молодыми, не имели никаких шансов.
   Они вылезали из своих могилок и вытаскивали копья. Мы проезжали мимо, пряча мечи, и помахивали им ручками. Через некоторое время они пришли в себя и догнали нас, когда мы отдыхали на привале. Императрица как раз восхищалась способом выживать ночью, изобретённым этим народом, и ставила их нам в пример.
   Горцы вели с собою тощую корову нам в подарок. Больше всего их интересовало, почему мы их не ограбили и не съели. Объясняться с ними было очень тяжело, совместных усилий Мури и Лии не хватало, приходилось использовать рисунки. Кое-как мы выяснили, что живут они за счёт коров и овец, которых на ночь прячут в пещерах. Поскольку масла для освещения пещер и хижин не хватало, мужчины спали в "могилках". Хижины считались более здоровым местом для жизни, чем пещеры. В них было меньше навоза. Поэтому женщины и дети жили в хижинах.
   Когда горцы узнали, что мы идём на запад, то заплакали и начали показывать на восток.
   - Поля цветов смерти! Поля цветов смерти! - повторяли они. Мы так и не поняли, что они имели в виду. Лейтенант подарил им мелкие золотые монетки и одну из наших доходяжных лошадей на мясо. Продукты у нас заканчивались, но не настолько, чтобы забирать у этого бедного народа корову просто так. Когда мы уходили, горцы долго смотрели нам вслед и изображали печаль, театрально подвывая.
   Через два дня на очередном перевале я чуть не врезался в леопарда. Я ехал впереди отряда со знаменем и уже спускался к необъятной зеленой равнине, радуясь тому, что горы закончились, когда заметил торчащий вертикально вверх пятнистый хвост. Мамальвёнка стояла на склоне и тревожно принюхивалась к поднимавшемуся снизу ветру. Увидев меня, она превратилась в женщину.
   - Малёнка, что испугало? Помнишь правило: "Не оставляй телегу на склоне?".
   - Я чувствую нечто похожее на грибок в моём замке. Сейчас я превращусь в леопарда, а ты замотай мне нос тряпками, чтобы никакие грибки не проникли, хорошо? И не пускай вниз сынулю.
   Поиски подходящих тряпок заняли некоторое время. За время перехода мы здорово поизносились, от моего левого сапога, например, вообще почти ничего не осталось. Пришлось собирать тряпочки со всего взвода.
   Удовлетворившись намордником, Малёнка исчезла внизу. Мы устроили привал прямо на склоне. Оборотень появилась через три часа, вывалив язык далеко на плечо.
   - Я не поняла причину, но в воздухе летают такие ароматы, которые погрузят вас в сон примерно через час. И лошадей тоже, только чуть позже, - доложила Малёнка.
   - Я могу спуститься и исследовать растительность. Я много знаю о паразитической растительности, - предложил мастер Грингот.
   - Мы тоже спускаемся, - решила императрица.
   В качестве подопытных кроликов взяли меня, Симу и всех чёрных всадников - гвардейцев колдунов. На создание намордников для всей компании и лошадей ушла целая вечность. Все остальные спустились чуть ниже перевала и начали разбивать лагерь на ночь.
   ***
   - Это восхитительное растение! - восхищался мастер Грингот, стоя рядом со стеблем в человека толщиной, - Оно может жить само по себе, за счет света и воды, но может и охотиться! Обратите внимание на цветок наверху! Это именно он испускает вещества, погружающие в сон всё живое! Растение способно выстреливать ветвями, усеянными колючками со смертельным ядом!
   Как по мне, так ничего особенного в этом не было. У нас и пшеница, и картошка имели ядовитые колючки. За последние несколько минут "восхитительное растение" уже пять раз пыталось прикончить мастера своими ветвями. Спасало ученого только то, что мы отбивали ветви щитами и рубили мечами. Мастер продолжал восхищаться, читая лекцию, как у себя на кафедре. Мы с Симой не могли его вытащить, так как были заняты обороной. Обернувшись на колдунов, я увидел, что восхитительные растения умеют не только хлестать ветвями, но и заходить в тыл. Пока "наш" цветок отвлекал внимание, за спину нам зашло с два десятка этих растений. К спасению - полоске каменистой земли - вёл совсем узкий коридорчик. А ведь цветок, около которого мы стояли, был с самого краю, когда мы подошли. Растения умели координировать действия и передвигать корни под землёй!
   Эти огромные растения ростом вдвое выше человека умели хлестать длинными ядовитыми ветвями, выпускать снотворные вещества и двигаться! Просто мечта для путешественника!
   - Бежим! - завопил я, дал пинка мастеру и помчался. Растения попытались замкнуть окружение, но так и не успели.
   - А откуда взялись эти экземпляры? - удивился ученый, присаживаясь около крайнего цветка. К его чести, он выполнил мой приказ, не раздумывая, и не обиделся на пинок. Я отбил очередную ветвь и пояснил:
   - Они под землёй корни передвигают. Лучше отойти подальше.
   - Но тогда собьётся чистота эксперимента! - возмутился мастер Грингот.
   Эксперимент заключался в том, что мы должны были стоять рядом с цветком в тряпочных масках и ждать, когда уснём. Чёрные колдуны и их охрана должны были наблюдать издалека и спасти нас при случае. Что-то не было видно, чтобы они нас торопились спасать.
   Причина бездействия колдунов выяснилась очень быстро. Они и их охранники были очень заняты выживанием, сражаясь с чудовищным монстром. Когда мы подходили к цветам, мы оставили боевых товарищей посреди круглой песчаной площадки, на которой ничего не росло. Оказалось, что это была охотничья яма какого-то монстра, который теперь выкинул щупальца вверх и пытался затянуть в своё логово всех людей.
   Долго борьба не продлилась, обижать чёрных колдунов очень вредно для здоровья. Колдуны поотрывали монстру щупальца и прибили молниями. Но это заняло как раз то время, когда мы убегали от цветов.
   - А вы почему не дышите испарениями цветов? - грозно спросила нас госпожа Алиана, после чего упала и уснула.
   - Вы должны были стоять у цветов, - сползая на песок, подтвердил Ансельмо Чёрный. Господин Жульдио просто упал и уснул, не утруждая себя разговорами. Мы кинулись выносить их и других бойцов наверх, на скалы. Одному из бойцов помощь была уже не нужна, щупальце монстра перерубило его пополам.
   Через минуту заснули и люди.
   - Они дышали сильнее нас, поэтому и отключились быстрее.
   - Значит, у нас всего несколько минут, учитывая то, что мы тоже теперь напрягаемся, - продолжил мою мысль учёный, перетаскивая одного из отключившихся чёрных воинов.
   Я достал сержантский свисток и засвистел - это был условный сигнал, что всё пошло не так.
   Мы едва успели вытащить последних бойцов, как пустую песчаную площадку заполнили хищные цветы. Они заползали на щупальца или погружались в песок, очевидно, стремясь добраться до тела монстра. Это было последнее, что я увидел перед тем, как заснуть. Проснулся я только на следующее утро, в своём шатре, под перевалом. Ночью мне снились подозрительно яркие сны о том, как мы занимаемся любовью с Талькой.
   - Мури, а вы ночью... со мной ничего не делали, а? А то мне сны снились подозрительно яркие.
   Мури, не переставая перетирать зёрна для завтрака, усмехнулась:
   - Может быть, да. А может быть, нет. Вечером тебе пришлось искусственное дыхание делать. Ты почти не дышал. Может быть, ты об этом? Мне понравилось вдыхать в тебя воздух. Как будто отдаю тебе что-то своё. Губки мягкие и всё такое. Хочешь повторить?
   - Хочу. Но лучше завтрак.
   ***
   - Итак, что мы имеем? Яд цветов проходит сквозь маски, они хищные, они ядовитые, они умеют двигаться и умеют совместно устраивать окружение, - рассуждал мастер Грингот, - но это всё не имеет значения, если мы придумаем хороший фильтр. Мне нужно спуститься к цветам ещё раз и изучить их состав.
   - У меня есть идея получше. Мы просто пойдём вдоль северной кромки гор, там, где не растут цветы. А где невозможно - сожжём их магией, - прорычал Ансельмо Чёрный.
   Так мы пошли вдоль гор. На наше счастье, горы здесь были довольно пологие, единственное неудобство было в том, что вся наша обувь стесалась с левой стороны. Впрочем, кое-у-кого её уже не было. Например, у меня остался только один сапог, и тот просил каши. Вместо обуви я носил бахилы - простые тканевые мешки.
   Мастер Грингот всё-таки спустился к цветам, провёл анализы и торжественно объявил, что если пропитать маски лошадиной мочой, то пыльца растений - а это именно она вызывала сон - нам не страшна. Его поблагодарили, но советом никто пользоваться не стал.
   Через пять дней долина цветов, казавшаяся бесконечной, закончилась. Мы прошли ещё три небольших перевала и вышли в горную долину, где нас уже ждали фургоны с едой, одеждой и обувью. А ещё нас ждал четвёртый чёрный колдун, господин Куркус.
   Увидев собрата, чёрные колдуны ускорились и поскакали навстречу. Я счёел своим долгом присутствовать со знаменем и поскакал следом. Мури без особой охоты присоединилась.
   - Куркус, брат наш, ты всё ещё помнишь о нас? - завела госпожа Алиана, приближаясь.
   - Тебя, дорогая Алиана, не забудешь. Я вижу, с вами моя умничка - девочка? Она помогла мне встретить вас со всем необходимым, не обижайтесь на неё, - сказал четвёртый колдун, глядя колючими маленькими глазками на Мури.
   В следующую секунду госпожа Алиана стукнула чёрного колдуна молнией. Ансельмо сжал Куркуса путами, а Жульдио добавил множество маленьких голубых молний, которые вонзались в колдуна со всех сторон. Охрана Куркуса дёрнулась к мечам, чёрные всадники наших колдунов бросили метательные ножи. Мы с Мури, ничего не понимая, развернулись, но всё уже успокоилось. Охрана Куркуса лежала на земле, сдавленная магическими путами. Колдун плавал в воздухе, госпожа Алиана читала над ним какие-то заговоры. В колдуна со всех сторон били маленькие молнии, он дёргался и беззвучно кричал.
   Меня подозвал Ансельмо Чёрный:
   - Иди к отряду и скажи, что наш четвёртый колдун себя плохо вел. Кочевники в степи и обман в Турганиосе - это его рук дело. Как и шпионаж в Исхальдии. Сейчас госпожа превратит его в своего раба. Это займёт некоторое время. Ничему не удивляйтесь и разбивайте лагерь, лучше подальше отсюда. Завтра выходим как можно раньше. Мурия, отдай мне симпатические камни. Не бойся, в Исхальдии тебя не упрекнут за это.
   Мури отдала украшение, и мы поехали к отряду, замершему неподалеку. Пространство озаряли вспышки за нашей спиной.
   Как хорошо было снова поесть нормальную пищу, а не варёные перетёртые камнями зёрна! С каким удовольствием я надел новые сапоги вместо разбитых старых! Может быть, господин Куркус и был обманщиком, но в снабжении армии он знал толк. В фургонах были сотни полезных вещей, которые сделали бы честь любой маркитантке.
   Поутру господин Куркус, заливаясь слезами от желания услужить, рассказывал нашему отряду, как он ждал Госпожу и как он рад видеть нас в своей империи. Наши чёрные колдуны стояли позади Куркуса Чёрного и его слегка забинтованной охраны, символизируя тайный смысл происходящего. Представление нагнало на отряд ужаса. Никто до сих пор не задумывался, насколько глубоко могут простираться способности чёрных колдунов в совершении разного рода злодейств.
   Мы двинулись по империи колдуна. Люди здесь жили бедно и выглядели запуганно. Императрица, почти не скрываясь, ворчала, что Куркус Чёрный использовал для управления империей самых бестолковых, жестоких и злых людей. Гарантией их преданности ему была ненависть со стороны всех остальных.
   Появление нашего отряда в столице Куркуса было больше похоже на внезапный штурм. Императрица втащила в центральный замок своего раба, держа его то ли как знамя, то ли как кошка котёнка в зубах. Она принялась распоряжаться, как у себя дома, снимая и ставя чиновников. Мы у неё получились что-то вроде гвардии, в задачу которой входило арестовывать или призывать к порядку высших чиновников. Даже гвардейцы Куркуса занимались людьми помельче. Нас боялись больше, чем кого-либо ещё. Мундир красного отряда стал для местных чем-то вроде символа неприятностей.
   Насколько я понял, императрица снимала тех чиновников, которые запятнали себя не только хищениями, но и издевательствами над народом, и ставила вместо них тех, кто был готов просто работать. Тех, кто только тырил, пока оставили в покое. Ансельмо Чёрный и Жульдио Черный возглавляли ударные партии, гарантируя, что поимка очередного зарвавшегося чиновника пройдёт успешно. Некоторые местные бароны имели своих колдунов и могли не согласиться с решениями властей. Кое-кто из них даже пытался. Три недели императрица работала над обеспечением стабильности империи, три недели мы мотались почти без отдыха по окружающим столицу замкам, вытаскивая из оргий обнаглевших, потерявших всякие представления о законах и приличиях назначенцев Куркуса. Пожалуй, впервые в своей жизни я получал от своей работы мрачное удовлетворение.
   Путь тех, кого мы доставляли в столицу, заканчивался обычно одинаково: императрица зачитывала список обид, которые чиновники чинили народу, и список, в котором перечислялись суммы, украденные у их господина. После этого императрица объявляла приговор, а Куркус Чёрный его радостно подтверждал. Лишь очень немногие получали тюремное заключение. Остальные получали смертную казнь. Как правило, при оглашении приговора присутствовал чиновник, которого назначали на место казнённого.
   Часть мяса казнённых императрица всегда посылала оборотням, а относила его Айсфинг. Императрица сделала её чем-то вроде надсмотрщицы над оборотнями и из замка не выпускала. Зато у Айси был полный доступ к библиотеке, она же продолжила учить Лию математике. Что удивительно, Ансальдо и Жульдио всё свободное время тоже проводили в библиотеке.
   Кое-как подлатав управляемость и финансы империи, императрица сочла возможным выступить на юг. На этот раз мы ехали роскошно: с едой, фургонами и кавалерийским эскортом в три тысячи человек.
   Дороги в империи Куркуса Чёрного были не очень хорошими, но они были. Там, где они были совсем плохими, жизнь наместников заканчивалась быстро и одинаково. Через двенадцать дней империя закончилась. Потянулись пустоши, лесостепь, в которой почти никто не жил. Небольшие городки, встреченные нами по пути, не стоили того, чтобы их завоёвывать, поэтому империя Куркуса Черного на юг не расширялась. Мы проходили мимо этих городов, не трогая их. Кавалерийский эскорт понемногу покидал нас, увозя пустые фургоны из-под зерна. К моменту прибытия к Вратам Теней в отряде оставались только те, кто шёл в нём с самого начала, не считая сотни строителей, нанятых в ближайшем городке.
   Ещё через десять дней показалась огромная гора, у подножия которой притаилось полуразрушенное строение - Врата Теней. Врата находились на небольшом перевале, служившим выходом из долины. Что находилось за перевалом, рассмотреть было невозможно, не пройдя через Врата.
   Мы получили приказ на постройку долговременного лагеря с укреплениями. На вопрос, от какого рода врагов здесь предполагалось защищаться, поступил ответ: от пехоты, кавалерии и холода.
  
   Глава 32. Край.
  
   Я приближался к группе колдунов, чтобы получить указания на следующую неделю, когда до меня долетел вопль императрицы:
   - Если бы вы их не разрушили, идиоты, нам бы не пришлось сейчас их восстанавливать!
   Куркус Чёрный рухнул на землю и заплакал: "Простите меня, госпожа!" Остальные пристально уставились на меня.
   Последние три дня любимым делом колдунов стало торчать у Врат, спорить и размахивать руками. И это при том, что в обычных условиях от них по несколько дней слова не дождешься. Насколько я понял, у них в начале похода были какие-то идеи о том, как закрыть Врата, но на месте всё оказалось намного сложнее.
   Ещё во второй день мы построили походный лагерь - небольшая земляная насыпь плюс частокол по периметру. Внутрь загнали лошадей, поставили палатки. Теперь палатки стояли под защитой от ветра, и мы могли не беспокоиться о том, что их унесёт очередным порывом. Ночью мы с ужасом наблюдали, как Тени ходили через Врата в наш мир и обратно. Теней здесь было намного больше, чем где-либо ещё. Под каждым камнем пряталось по две - три. Днём, если перевернуть камень, они гибли на свету. А ночью... ночью камни лучше было не трогать. Даже если ты шёл с ярким светом. Тени здесь были наглыми и агрессивными. До сих пор мы не видели, чтобы они пролазили в освещённые палатки. На севере достаточно было поставить в большую палатку четыре лампы или две в маленькую, чтобы Тени не проникали внутрь. Здесь же они проскальзывали в палатки и торчали в тех местах, где не было прямого света, готовые к немедленным убийствам. Это здорово действовало на нервы.
   Из Врат выходили маленькие Тени, а возвращались огромные. Императрица говорила, что мир Теней - это мир между мирами, мир между Вратами, что Тени должны были его защищать. Поэтому их тянет обратно. О том, что находится по другую сторону Врат, колдуны говорили, что там три ещё таких же мира, как наш.
   На третий день лейтенант отправил меня к колдунам за указаниями. Тут-то я и услышал лишнее. Я подошёл, не подавая виду, отдал честь и доложился.
   - Он слышал, - сказал Ансельмо, - съедим или расскажем?
   - Этот должен знать. Когда-нибудь он станет одним из нас. В общем, так, Лион. Мы хотели завоевать другой мир. Это было вскоре после того, как мы стали чёрными колдунами, - начала рассказывать императрица, глядя в сторону.
   - Нас было пятеро. Это было менее двухсот лет назад. В то время в одном из миров за Вратами, за долиной - между - мирами было мало людей, меньше, чем в нашем сейчас, а у нас людей было много. Мы хотели завоевать этот мир и устроить там всё по-нашему, так, чтобы там был порядок, а потом распространить этот порядок на остальные миры. Здесь, у врат, мы встретились с торговым караваном, прошедшим через Врата из третьего мира, - Ансельмо избавил императрицу от необходимости рассказывать. Он цедил слова, глядя прямо на меня, - Пятый наш товарищ перешёл на их сторону. Мы были несколько... несдержаны, пытаясь узнать у торговцев подробности об их мире. В то время нас сопровождала небольшая армия, чуть больше, чем ваша сейчас. У нас были с собою некоторые устройства большой силы, способные уничтожать множество войск на поле боя или сносить стены укреплений. Их везла наша армия. В одно утро мы увидели, как наш пятый товарищ уходит через Врата с торговцами и уносит эти устройства. Он изначально был против пыток. Мы взорвали эти устройства, они приводились в действие заклинаниями, издалека. Оказалось, что они унесли с собою муляжи или недействующие устройства, а пару действующих подложили под Врата. Так в наш мир попало много Теней. Мы вынуждены были бросить идею завоевания и помчались на север, чтобы опередить Теней и научить людей выживать. Теперь мы должны починить Врата.
   - Не стоит об этом рассказывать остальным, - промурлыкала императрица, - и Мури Длинные Уши тоже скажи, чтобы не рассказывала. Впрочем, она и так уже предупреждена.
   - Да, судари. А у нас получится?
   - Есть сложности.
   - Лейтенант спрашивает, что делать дальше.
   - Командиру скажи, чтобы улучшал укрепления. Ров глубже, стену выше, - Ансельмо потерял ко мне интерес.
   Пять дней мы копали и строили. Мне доверили построить деревянную стену с помостом наверху для нашего форта. Она даже не обрушилась, когда мы закончили. Потом прискакал всадник с известием, что взбунтовалась самая южная провинция империи Куркуса. Они не пропускали караван с продовольствием для нас. Колдуны вынуждены были бросить работу над Вратами и умчаться на север. Мы продолжили строить. Лейтенант отправил всех лошадей на выпас, чтобы тратить меньше зерна.
   Людей в окрестностях было совсем мало. Когда-то здесь был маленький городок, теперь вокруг располагалось лишь несколько сёл. В этих местах не вызревало большинство привычных нам зерновых и фруктов. Местные люди жили, в основном, на овсе и ржи. Мы предложили хорошую цену, но они не очень спешили продавать запасы - им и самим не хватало.
   На десятый день мы с удивлением обнаружили, что из Врат выходит армия. Около трёх тысяч человек, с шатрами от Теней, с фургонами, приспособленными для ночного проживания, и хорошим отрядом кавалерии. Лейтенант сразу послал за нашими лошадьми. К моменту вторжения в укреплении было всего три коня.
   Прибывшие оказались очень наглыми. Они сразу послали переговорщиков с требованием либо присоединиться к их армии, либо сдать форт и оружие.
   Наш народ успел бросить работы и вооружиться. Посланцев в воротах форта встречала вся наша маленькая армия за исключением женского взвода, который традиционно гонял лошадей на выпас. За спинами воинов стояли строители.
   Пришедшие оказались невысокими темнокожими людьми. Они назвали себя "Дети смерти". Нам не сразу удалось наладить общение. Эти люди говорили на языке, отдалённо похожем на наш северный язык, но с большими отличиями. Мы с Мури поначалу пытались говорить на южных языках. Пришельцы их тоже знали, но гораздо хуже нашего, из-за чего возникло множество недопонимания. Нам поставили стол за стенами укрепления, и мы начали рисовать картинки.
   Только через час общения мы выяснили, что говорить лучше на нашем родном языке. Наконец мы с Мури поняли, что можем перевести большинство фраз, и позвали лейтенанта и всех остальных.
   - Мы - Дети Смерти. Мы служим Богине-Ма. Богиня выбрала ваш мир, чтобы начать год смерти. Все люди в вашем мире будут убиты и принесены в жертву Ма. А потом она придёт и создаст лучший мир из детей истинно верующих. Присоединяйтесь, и вам будут даны жёны неверующих, чтобы истинных слуг Богини-Ма стало больше, - провозгласил посланник, удовлетворённо оглядывая наш отряд. На форме у многих наших бойцов красовались буквы V - символ поклонения Богине. После общения с Талой многие стали относиться к Богине намного лучше. Тала умела произвести впечатление.
   Нюанс бы в том, что такие же символы носили все бойцы отряда Детей Смерти, и это, похоже, был их отличительный знак.
   Бойцы принялись недовольно гудеть. Да, религия Богини-Ма включала в себя две ипостаси: и дающую жизнь, и отнимающую жизнь у нежизнеспособных. Поэтому изображали её как красивую женщину с детскими черепами на поясе. Богине поклонялись везде, даже в моём селе. Слугами уничтожающей ипостаси Богини считали всех судейских, палачей и - как это ни странно - всех учителей и учёных. Считалось, что они очищают мир от негодного мусора. Но убить всех людей в мире ради дурацкой мечты...
   - Мы отказываемся, - произнёс лейтенант.
   В это время через вторые ворота в укрепления вошёл табун, подгоняемый нашими девчонками. Посланники сочли себя оскорбленными и обманутыми. Они пообещали нам мучительную смерть в самом ближайшем будущем и бегом удалились.
   Над вражеским войском прозвучал сигнал. Солдаты перестали ставить шатры и начали строиться.
   - Их намного больше, но у нас есть две колдуньи и крепость. Мы можем выстоять, и тогда эти безумцы отправятся восвояси, - сказал лейтенант.
   Строители зашумели. Оказывается, они требовали оружие. Им было не впервой слышать про Детей Смерти, и ничего хорошего они про них не слышали. Это было не первое вторжение, но в предыдущие разы приходили намного меньшие отряды. Они грабили, убивали и уходили обратно. Лейтенант распорядился отдать строителям ненужные нам копья.
   Вражеские шеренги приближались. Враги имели понятие о строе, но до наших сомкнутых порядков им было далеко. Лейтенант оценил их уровень как "неплохо обученные любители".
   Госпожа Сатори вызвала смерч. Треть вражеского войска унесло прямо из-под стен крепости. Наши лучницы и лучники принялись прореживать вражеские ряды. Наши огромные луки вызывали страшные потери в рядах противника, по сотне человек при каждом выстреле. Айсфинг ставила иллюзии и накладывала на врагов "слабость" - заклинание, от которого у них опускались щиты и оружие. Она работала из-за моей спины. Я стоял на построенной под моим руководством стене со знаменем и щитом, рядом с лейтенантом.
   Оказалось, что у Детей Смерти тоже были колдуны. Из ниоткуда со страшной скоростью вылетело копьё и пробило мой щит, меня и стоящую за моей спиной Айсфинг. Сразу захотелось кашлять, но изо рта потекла кровь вместо воздуха. На последних крохах мышечных сил я обрубил копьё и протолкнул его за себя, чтобы Айсфинг могла освободиться от моего веса. Остатками гаснущего сознания я успел подумать, что меня убило богато изукрашенное волшебными письменами копьё, специально созданное для борьбы с магами.
   ***
   Голоса. Они вызывали во мне нежность.
   - Ой, как страшно он выглядит. Он умрёт?
   - Он уже умер. Мури, выйди отсюда.
   Ещё голоса. Эти голоса вызывали во мне страх и почтение.
   - Ха, мальчишка всё-таки ухитрился погибнуть без нас. Как думаешь, Алиана, он сгниёт или превратится в чёрного?
   - Превратится. Даже не сомневайся. Держи наготове пару пленных. Ты знал, что его подружка пьёт кровь?
   - Не знал. Она возит с собою нечто очень сильное. Какой-то артефакт. Я бы не прочь с ним ознакомиться.
   - Не дури. Даже близко к ней не подходи. Она сильнее нас всех, вместе взятых. Думаю, что она не применяет боевую магию только потому, что боится уничтожить всех на поле боя, в том числе всех своих.
   - Что, настолько?
   - Да. Нигде в нашем мире не живут люди с такими глазами, как у неё. Я специально узнавала. И ещё ей регулярно нужна кровь. Человеческая. И это при том, что она ещё ребёнок, совсем не чёрный колдун.
   - Дочь двух Чёрных?
   - Я о таком не слышала. Вероятно, нет. Это что-то другое.
   Голоса приходили и уходили, но я не мог понять, о чём они говорят. А ещё мне всё больше хотелось пить. Когда жажда стала нестерпимой, я проснулся. Рядом зазвенел колокольчик.
   Я перевёл взгляд и обнаружил, что прикован за обе руки длинными цепями к тяжёлой лавке. К одной из цепей был привязан колокольчик. Лавка находилась в палатке. Я попытался сесть и посмотреть на свою правую грудь, пробитую во время боя копьём. Отверстие до сих пор не заросло, но я был в сознании, и кровь не текла.
   В палатку вошёл Ансельмо Чёрный. Он тащил за собою тяжело раненного из числа Детей Смерти. У мужика не было руки, он пребывал без сознания.
   Один из чёрных охранников подошёл ко мне и снял цепи. Вошла госпожа Алиана. Ансельмо снял повязку с руки пленного и откусил кусок плоти. Прямо от руки! Хлынула кровь.
   - Хочешь? Мы специально для тебя приберегли. После пробуждения в качестве Чёрного очень хочется пить, - предложил Ансельмо.
   - Я никогда не буду есть людей. Дайте воды, - сказал я и сам удивился, насколько хрипло прозвучал мой голос.
   Охранник тут же подал мне кувшин с водой, я присосался к нему надолго.
   - Точно не хочешь? А может, хоть мясца поешь? - продолжал Ансельмо и перекусил пленному горло.
   - Не буду, - пробурчал я, хотя, если честно, откусить от пленного много-много кусков мне очень даже хотелось.
   - Умница, - похвалил меня колдун, - но людей есть придётся. Раз в месяц и не более, чем вес стакана воды. Или пить кровь в количестве вдвое большем. Ты умер. Сейчас ты живой труп и движешься только силами души. Если не будешь есть людей, душа исчерпает силы, и ты сначала потеряешь сознание, а потом совсем умрёшь.
   - Не буду я есть людей.
   - Ну и зря. Создатель не зря устроил так, что люди ограничивают число опасных хищников, а такие, как мы - ограничиваем число людей. Не будь таких, как мы и Предки, люди уже давно перевели бы все леса на пыль. Ты - важная часть природы, вот и будь тем, чем тебе определил быть Создатель.
   При этих словах что-то щёлкнуло в моём сознании, и я увидел истину, которая давно была на поверхности и которую я никак не мог осознать.
   - Это мир создал не Бог. Не Боги. Этот мир создал кто-то другой. Возможно, противник Бога, - сказал я.
   - Чего? - удивился Ансельмо и засмеялся. Это было ещё страшнее, чем когда он кусал живого человека. Императрица тоже засмеялась:
   - После отлёжки в могиле иногда приходят очень интересные мысли. Я, например, первую неделю только стихами говорила.
   Вместе с госпожой Алианой засмеялись чёрные охранники, впервые на моей памяти. До сих пор им и говорить-то не очень позволялось.
   - Это мир, в котором все страдают, в котором никто не хочет жить, в котором все друг друга ненавидят и поставлены перед выбором - либо грабёж соседей, либо смерть от голода, а часто и так: "либо убей, либо умри". Так не было изначально и так не должно было быть. Этого нет в натуре людей. Если их не заставлять сражаться за выживание, то они любят дружить и радоваться друг другу. Любят помогать друг другу. Я видел таких людей. Это украденный мир и украденные души людей.
   - Может быть, - согласился Ансельмо, - кстати, про страдающий мир. Через некоторое время ты станешь чёрным колдуном. Мы научим тебя магии. Ты очень нужен нашему миру. В нём все сражаются со всеми, никаких устойчивых государств, никакого роста наук и умений. Мы надеемся, что ты поможешь нам сделать этот мир более устойчивым и изобильным. Если не хочешь работать вместе, можешь создать свою империю, мы не против. Если хотя бы прекратишь эти глупые набеги село на село, заставишь этих дураков спокойно работать, мы будем считать тебя успешным. Только не создавай такие порочные империи, как дурак Куркус. У него вся империя держалась только на страхе и на праве его назначенцев творить всякие мерзости.
   Слово взяла императрица:
   - Месяц из тебя будет выходить сгнившее человеческое мясо, а мышцы и кости будут заменяться минеральными веществами. Ты всё это время будешь плохо пахнуть, как труп, так что лучше не позволяй товарищам подходить к тебе близко. Мы будем учить тебя магии три месяца. Это основы, остальное узнаешь из книг или в школах магии, мы друг с другом магией не делимся, ничем, кроме основ. Потом можешь начать работать с нами или основать свою империю. Но для начала нам нужно будет проникнуть в третий мир и вытащить оттуда знания о Вратах. Без них мы Врата не починим. И ещё одно: постарайся не укусить своих товарищей, когда они будут подходить слишком близко. Через некоторое время тебе будет очень сильно этого хотеться. Про хотелки тебе ещё надо знать следующее: скоро твой мужской орган превратится в твёрдую иглу. Если ты воткнёшь его в любое отверстие в человеке, или просто проколешь им кожу, то через иглу в человека попадёт зародыш, который через шесть месяцев вырастет и прогрызёт себе путь наружу. Если подберёшь родившегося щенка и будешь воспитывать, то получится оборотень вроде того, с которыми вы сражались в Исхальдии. Он будет предан лично тебе, у вас будет мысленная связь. Минус в том, что его придётся кормить каждый день мясом, по несколько крупных кусков, и раз в неделю человеческим мясом. Сдерживаться оборотни не умеют, так что не советую. Сейчас мы тебя прикуём к кровати и уйдем. Тут кое-кто очень хочет поговорить с тобою. Наша охрана останется, они умеют справляться с такими, как ты. Тебе сейчас принесут еду. Она без мяса. По вкусу будет казаться песком, но съесть придется.
   - Благодарю вас... чёрные господа.
   - От чёрного и слышу, - рявкнула императрица и вышла из палатки. Вслед за нею вышел Ансельмо. Охрана позволила себе хихикнуть.
   Вошла Мури, она вела под руку очень сильно исхудавшую Айсфинг. С другой стороны княжну поддерживала Лия. Мури и Лия были в чёрной форме, подозрительно похожей на форму охраны чёрных колдунов.
   - Как ты? - забеспокоился я, увидев еле передвигавшую ноги княжну.
   - Он ещё обо мне беспокоится, - засмеялась - заплакала Айсфинг.
   - Она хорошо. Гораздо лучше, чем ты. У неё всего лишь проникающая рана, лихорадка и сломанные ребра. Доктор вытащил копьё и осколки, Лия прочитала молитву, и почти всё зажило, - ответила Мури, - у Лии открылись способности, почти как у твоей Талы. Раны заживают там, где она ведёт пальчиком во время молитвы. Правда, несколько медленнее.
   - В основном помогло то, что Мури принесла мне одного безнадёжного раненного. Из него ещё текла кровь, - призналась Айсфинг едва слышным голосом.
   - Дети Смерти?
   - Ушли. Вы с Линарой почти ничего не пропустили. Сатори увернулась от второго копья, стукнула молнией туда, откуда они вылетали, и вызвала ещё один смерч. Пришельцы поняли, что с оставшимися силами им наш мир не завоевать, сыграли отбой, собрали шатры и ушли через Врата. Все. Через неделю приехали чёрные колдуны.
   - Так сколько я здесь лежу?
   - Две недели, Лион. Точнее, наш чёрный господин.
   - Чего?
   - Мы с Лией решили надеть чёрную форму. Мы станем твоими охранниками. У каждого чёрного колдуна должны быть чёрная охрана.
   - Не буду я есть людей. Не стану я чёрным колдуном. Извините, девчонки, но мне охрана не очень нужна. Я вряд ли буду создавать империи.
   Лия с Мури невесело засмеялись:
   - Чёрная охрана защищает не колдунов. Она защищает ОТ колдунов. У всех у вас бывают периоды, когда вы бросаетесь на людей, не помня себя. Вот в эти моменты и нужна чёрная охрана. Давай, Лия, - скомандовала Мури.
   Лия провела рукой над моим ртом. Этот тёплый запах... моя голова сама дёрнулась вперёд, а челюсти сомкнулись совсем рядом с рукой малышки.
   - Вот видишь. Мы знаем о тебе всё, нас сама госпожа тренировала. А ты пока не знаешь о себе ничего, - улыбнулась Мури.
   Я попытался осознать тот факт, что моё тело теперь совсем не подчиняется мне, и что теперь у меня другой набор инстинктов. Раньше мне хотелось взять Мури и сделать её своей женщиной. Теперь мне хотелось перекусить ей горло.
   - Хочу умереть. Совсем.
   - Понятное желание. Только сначала тебе придётся помочь нам закрыть Врата. Не зря же мы тащили свои задницы через весь мир, - проворчала Мури.
   - Как остальные? Много погибло?
   - Когда вас ранило, пропали иллюзии. Их лучники выцелили троих парней из строителей и двух девчонок из второго отделения. Гася и Рина. Больше никто не погиб. Раненых быстро исцелила Лия. Её теперь дразнят Лия-исцелия.
   - Жаль погибших. Линара, ты как себя чувствуешь?
   - Было больно. За тебя сильно испугалась. До сих пор боюсь. А ещё над нами зависло Облако. Я не могу применять магию.
   - Облако?
   - Как в моём детстве. Когда ты меня встретил. Только с этим что-то не так.
   - Что Мури и Лия знают о тебе?
   - Мури с её талантами знает всё. Только благодаря этому она и смогла спасти меня. Лия... знает, что я что-то типа чёрного колдуна.
   - Поговорим об этом позже. Как остальные?
   - Мила, Брун, - позвала Мури.
   Вошли почти все мои добрые знакомые. Мила и Брун были одеты в чёрную форму.
   - Вы чего удумали? - рассердился я.
   - Нас госпожа императрица попросила. Сказала, двое девчонок с тобой не справятся. Не бойся, нас хорошо натренировали, - "успокоил" меня Брун.
   - Ладно, расскажите, что ещё произошло.
   Некоторое время они болтали, а я пытался привыкнуть к своему новому статусу. Получалось плохо.
   - Лион, а ты правда теперь сможешь строить свои империи? У меня есть пара идей о внутреннем устройстве, - не выдержал Брун. Девчонки засмеялись, парни удивились.
   - Этот мир создал не Бог. Скорее, противник Бога. Единственное, что здесь можно делать - это прожить жизнь совершенно беззлобно, никого не убивая, чтобы этот мир не мог засосать наши души. Если мы начнём строить империи, то мы будем вынуждены, как императрица, казнить и завоёвывать всех налево и направо. Это только увеличит количество хаоса и страданий в мире. Так что если вы ждали от меня империй, то извините. Сейчас помогу закрыть Врата, а потом засяду где-нибудь рядом с Арсуласом, буду ждать, пока душа не исчерпает силы и не умру по-настоящему. Талу несколько раз ещё увижу, и можно уходить.
   Народ замолк. Молчание нарушил Брун:
   - Ну, не знаю как вы, а я вижу, что это точно наш Лион. Его даже могила не исправила.
   Все засмеялись.
   - Мы - твоя чёрная стража. Мы вообще-то ожидали, что будем помогать тебе строить империю, или помогать старым чёрным колдунам. Мы думали, что ты будешь нас кормить и платить, причём очень щедро. Но если ты хочешь умереть рядом с женой - мы будем с тобою до самого конца. Если у тебя не хватит средств кормить нас, мы заработаем сами и накормим тебя, - сказал Брун, - правда, дамы?
   Девчонки закивали.
   - Я бы сейчас заплакал, но мне больше хочется загрызть вас. Спасибо вам огромное. Можно, я немного побуду один? Линара пусть только останется. И воды дайте ещё.
   Пока все выходили, я высосал несколько кружек. Когда осталась только княжна, я спросил, очень осторожно подбирая слова:
   - Это облако может стать опасным?
   - Из-за него погибли мои родители. Но с ним что-то странное. Оно врезалось в гору и зависло. И так и висит.
   - Некому двинуть дальше?
   - И это меня пугает больше всего. Там был очень сильный род. Хотя и вредный.
   - Как твоя рана? Сколько тебе нужно, чтобы выздороветь?
   - Доктор говорит, неделю.
   - Значит, через неделю уберёмся за Врата.
   - Будем надеяться. Я рада, что ты выжил. Даже такой.
   - Ну да. Кто теперь будет тебе кровь сливать? Будем вдвоём по ночам на заблудившихся прохожих охотиться?
   - Я предпочитаю мальчиков.
   - А я теперь всеяден. Готов есть и мальчиков.
   - Чур, мне ножки.
   - Может, лучше тебе... язык? Говорят, он вкуснее.
   Мы немного похихикали, обсуждая, кому какая часть тела достанется при дележе. При этом мы оба понимали, что никогда охотой заниматься не будем. Просто было приятно чувствовать, что мы оба ещё живы и даже чем-то похожи друг на друга. Потом Айси позвала товарищей, и её увели. Я залёг в спячку. Чуть позже мне принесли еду. Мне действительно пришлось запихивать кашу в себя силой.
   Через три дня меня заставили встать и попробовать применить магию. Айсфинг ужасалась моей неловкости, чёрные колдуны говорили, что бывают ученики и похуже. Сатори не участвовала - у неё была совсем другая, человеческая магия.
   А ещё через пять дней нам на головы свалилась небольшая армия на летающих лошадях. Мы как раз проводили утреннее построение. Лейтенант распределял, кому какие работы выполнять, когда кто-то в строю воскликнул:
   - Смотрите, к нам люди летят!
   Лейтенант не поверил:
   - Надо не ворон считать, а на командира смотреть! - рявкнул он.
   Но через несколько секунд уже всем стало ясно, что к нам летит армия на крылатых лошадях.
   Айсфинг кинулась в свою палатку за камнями силы, а затем спряталась за моей спиной. Подтянулись и наши колдуны.
   Прибывшие всадники спешились. Их было довольно много, около сотни, но они не проявляли никакого стремления напасть. Хотя, по идее, могли просто перестрелять нас из луков с высоты. Наконец к нам двинулись трое посланников. В главном я узнал высокого смуглого красавца - разведчика, из-за которого мы кинулись в бега из родного села. Один из тройки тащил флаг с летающим леопардом.
   Не доходя шести шагов до строя, разведчик припал на одно колено и произнёс на хорошем северном языке:
   - Многоуважаемые господа! Примите мои совершеннейшие уверения в самых дружелюбных намерениях! У нас нет никаких дел к вашему благородному отряду, мы хотели бы поговорить только с одним человеком из вашей команды. Она знает, о ком я говорю. Уверяю вас, что мы никак ей не угрожаем и даже наоборот, хотели бы значительно улучшить её жизнь. Она достойна куда более богатой и славной жизни, чем та, которую она ведет, не сочтите мои слова за принижение ваших заслуг.
   Если что-то и могло удивить нашу банду больше, чем летающие лошади, то только такие обращения. Народ потерял дар речи и кто воздел очи ввысь, пытаясь понять, что имел в виду посланник, а кто принялся осматривать девчонок - о ком это он?
   - И что у вас? - пробурчала Айсфинг, высовываясь из-за моего плеча.
   - О, благородная госпожа... как вас тут зовут?
   - Линара, - подсказал лейтенант.
   - Пусть будет Линара, - согласился посланник и завёл песню с начала:
   - О, благородная госпожа Линара! Простите нас за то, что мы чрезмерно напугали Вас в прошлый раз. В наши цели не входило ввергать вас в такие трудности. Мы надеялись, что вы немного попутешествуете, познакомитесь с нашим суровым миром и поймёте, что жизнь под нашей защитой - это гораздо лучше, чем жизнь на Земле. К сожалению, вы оказались столь искуссны в скрывании следов и смене облика, что мы не смогли Вас найти столь быстро, как нам хотелось бы. И только счастливая случайность позволила нам встретиться здесь, на краю нашего мира!
   - Как вы посмели засветить существование облачных стран перед жителями поверхности? - рявкнула Айси, прервав сладкоречивый поток.
   - Простите, госпожа! - все три посланника рухнули на колени, головы в землю.
   Удивились все, в том числе и княжна. Но Айсфинг не собиралась останавливаться на этом:
   - Кто управляет облаком сейчас?
   - Его величество князь Ара ото Ругифинг.
   - Третий младший брат наследника князя? А что с самим князем, княгиней, наследником, двумя старшими сёстрами и вторым братом?
   - Вы так хорошо осведомлены, госпожа... Последнее время они были немного неумерены в своём желании пить кровь, и... народ восстал.
   - Их сожгли, а младшего оставили?
   - Да, госпожа.
   - Тогда почему ты всё ещё жив? Ты же один из командиров гвардии ото Ругифинг?
   - Потому, что я был одним из тех, кто организовывал восстание, - на этот раз посланник посмотрел княжне прямо в глаза, выпрямившись, но не вставая с колен.
   - Они что, зашли так далеко?
   - К сожалению, да, моя госпожа. Страна обезлюдела.
   - А младшего пожалели? Он же самый безбашенный был.
   - Ну...
   - Ты врёшь мне. Облаком никто не управляет. Вас принёс сюда ветер, и вы врезались в гору. И вам просто очень сильно повезло, что я была внизу.
   - Младший сын жив.
   - Не ври мне. Меня учили управлять облаками. И я прекрасно умею отличать, когда облако причаливает к горе, а когда врезается.
   Чёрные колдуны жадно ловили каждое слово, переводя взгляды с Айсфинг на облако. Судя по всему, они были безмерно удивлены. Они считали, что знали всё о нашем мире, а тут обнаружилось, что рядом находилась целая страна! Я почувствовал мстительное удовлетворение. Не всё-то им нас пугать. Офицер тем временем продолжал:
   - Младший сын действительно жив. Как и наследники нескольких других благородных фамилий, захваченные в плен при набегах. Они в темницах.
   - И облаком не управляет никто?
   - Как и пятью другими захваченными облаками, восстание оказалось заразительным. Тем более, что другие фамилии были не лучше, - признался посланник.
   - То есть пять облаков не попадают под дождь и дрейфуют, где хотят?
   Посланник промолчал, отведя глаза.
   - Как долго это продолжается?
   - С того момента, как я пришёл к Вам в первый раз. Восстание произошло ещё до этого. Мы ожидали, что Вы поднаберётесь жизненного опыта за полгода, а мы просуществуем на старых запасах. А потом мы хотели открыть Вам эту тайну и предложить стать госпожой всех облаков... госпожой свободного народа. Мы боялись... боялись, что Вы потребуете себе все права, которые были у князей. Мы надеялись, что Вы посмотрите на мир, на то, как тяжело живут люди на Земле, и у Вас будет больше сочувствия к простым людям. Но мы Вас... мы Вас не нашли.
   - И у вас теперь голод, запустение и потеря связи с другими облаками?
   - Голода нет. Мы успели ссадить селян в малообжитых местах. Но им там тяжело. Тени, нерегулярные дожди, набеги. А облаками... облаками управлять некому.
   - Глупцы! И какую роль вы мне хотите предложить теперь? Княгини или экспоната в зверинце?
   Все трое посланников опять упали на землю и запели:
   - Милейшая, просим Вас быть госпожой пяти облаков! Будьте милосердной к нам! Смилуйтесь и не берите больше стакана крови в неделю! Будьте такой, как вам угодно! Хоть княгиней, хоть кем угодно!
   Айсфинг посмотрела на меня, как затравленный зверь. В её взгляде была паника. Я пожал плечами:
   - Ты всегда хотела иметь свою армию и своё облако. И своих доноров.
   - А вдруг они обманывают? И на облаке меня ждёт гогочущий князь и вечное заточение?
   - Они давно могли забрать тебя силой. Нас тут не так уж и много. А дальше сама знаешь - либо танцуй в круге, либо шашлык.
   Айсфинг задумалась.
   - Вы можете взять с собою сотню ваших друзей, - подсказал посланник.
   Айсфинг опять умоляюще посмотрела на меня. Я глянул на чёрных колдунов. Княжна правильно поняла меня - без них я сейчас и дышать не смогу.
   - Это твоя мечта и твой мир. Я помогал тебе, пока ты была на земле. Там я тебе просто не смогу помочь. Я хочу закончить с Вратами и тихо умереть рядом с женой.
   Айсфинг перевела взгляд на своих поклонников.
   - А почему бы не помочь маленькой девочке на время? На неделю - другую? - вдруг сказала императрица, - Мы все можем поучаствовать, пока остальной отряд будет стоять у Врат.
   Под "мы" она явно понимала чёрных колдунов и их стражу.
   Айсфинг кратко выступила перед своими поклонниками. Сказала, что на облаках жизнь спокойнее и изобильнее, дожди там идут тогда, когда она прикажет, а погода обычно теплая, так как они держат облака где-нибудь в тёплых местах. Сказала, что женщины и мужчины там такие же, как и на поверхности, так что у кого нет пары, легко найдёт. Предложила всем желающим стать её личной гвардией.
   Лейтенант не преминул заметить, что это будет считаться дезертирством из отряда. А посланник облака несколько обиженно сказал, что у них и своих воинов хватает, и что любой из них умрёт за свою госпожу. Айсфинг глянула на него так, что тот сразу склонился в очень глубоком поклоне.
   Из всего отряда только двадцать три человека согласились остаться на облаке навсегда. Все - поклонники Линары.
   Нас перевезли на крылатых лошадях на облако. Оказалось, что лошади берут очень небольшой вес, и поэтому нас посадили на лошадей по одному. Предупредили, чтобы не падали, а то до земли лететь далеко. Наших лошадей вёл за собой ведущий из числа облачной гвардии. Я на разных лошадях сиживал, и на своем Листике по-всякому развороты выполнял, но на летающей лошади... мне пришлось закрыть глаза. На облаке меня пришлось снимать с лошади внесколькером. Впрочем, так прибыли почти все люди поверхности.
   Лошадям пришлось делать несколько ходок. Пока лошади летали за новой партией, к нам прибыла делегация властей. Возглавлял облако пожилой человек по имени Орги Маргун, двое его помощников отрекомендовались как министр продовольствия и начальник войск свободного народного государства.
   - Фермер? - удивилась Айси, глядя на господина Маргуна.
   - Фермер, - с улыбкой подтвердил тот, - первое время правили военные, а когда у них ничего не получилось, мужики потребовали сделать главным одного из нас.
   - Чувствую, мне придётся привыкать ко многому необычному, - проскрипела княжна. Похоже, она ожидала встретить во главе облака кого-нибудь из аристократии.
   Я тем временем знакомился с разведчиком, который так напугал нас в детстве. Его звали Рин ото Дишаз, и он занимал должность главного знатока дел поверхности ещё со времен княжения. Дядька оказался очень веселым, очень знающим и очень разносторонним. Он много лет изучал дела поверхности и знал о моём мире намного больше моего, хотя я где только не побывал. Это благодаря ему население облаков сумело выжить в эти годы, это он подсказал, где можно найти пустующие земли. Правда, юмор у него всегда был немного с горчинкой: дядька был неисправимым пессимистом. Я был им просто очарован.
   Собравшись, мы двинулись к замку. По сравнению с облаком Айсфинг было видно, что здесь давно никто не жил. Дороги и жильё были неухоженными, фруктовые деревья зачахли.
   Императрица с восторгом взирала на каждую деталь картины - она до сих пор не могла поверить, что жизнь на облаках возможна. В особенный восторг её привели тонкие переходы между отдельными облаками.
   Ближе к замку начали попадаться селяне.
   - Зачем они роют ямы рядом с дорогами? Там же будет собираться вода, облако станет тяжелее! - удивилась княжна.
   - Это и есть наша цель, - вежливо отвечал господин Орго Маргун, - управлять облаком некому, поэтому мы собираем редкие случайные дожди в ямы для полива. Эта вода очень дорога для нас.
   Мимо первой ямы Айси проехала, поджав губки, но у второй не выдержала и обругала строителей по-правильному. Она выдала им весь набор зубодробительного чистоплюйства, которым так замучила нас с мамой в детстве: и куски породы связаны не аккуратной кучкой, а закреплены как попало, в том числе загораживают дорогу, и вид у работяг разболтанный, верхние пуговицы не застегнуты, и временно отложенные инструменты лежат ручками в разные стороны! Как можно работать так неаккуратно!
   Как назло, княжна выбрала самую большую группу мужиков. Они, скорее, не копали яму, а строили плотину на пути магистрального водостока, чтобы получить настоящее озеро.
   - Да, так неаккуратно работать нельзя! - поддержала княжну императрица. Ещё одна сильно больная на голову. У неё в империи даже в чистом поле стояли указатели "туалет". При этом они указывали на место, которое ничем не отличалось от любой окружающей степи. Но горе тому наместнику, у которого в провинции не было таких указателей...
   Мужики посмотрели на княжну, увидели перед собой мелкую девчонку и заворчали в духе: "А это кто ещё тут распоряжается?".
   - На колени перед новой княгиней наших облаков! - довольно мрачно провозгласил военный министр.
   - Мы таких княгинь и князей на вилах видели!
   - Не для того мы князя сбрасывали, чтобы нас девчонки унижали!
   - Кровопийцам место на копье! У нас народное государство!
   Мужики подчиняться не хотели.
   - Я не собираюсь отменять народное государство, - поспешно заявила Айсфинг, чем донельзя удивила власти облака.
   Мужики почувствовали слабину и сменили тон:
   - Тогда мы сейчас тебя немного выпорем по твоей маленькой попке, чтобы ты всегда помнила, что ты не более, чем слуга народного государства!
   - Точно! Ручками от инструментов, что в разные стороны! Ха-ха!
   Мужики не только посмеялись, они действительно схватились за инструменты. Военный министр попытался их уговорить:
   - Я сам вёл вас на бой против кровопийц. Но теперь мы жизненно зависим от этой дамы, и если она решит стать княгиней, мне придётся воевать против вас!
   - А если ты наш командир, то вот и стой в стороне, поддерживай народное государство!
   Мужики не унимались. Охрана потянулась к мечам. Начало правления Айсфинг Справедливой грозило превратиться в типичное кровавое возвращение диктатора. Я тронул поводья летающей лошади и выехал вперед:
   - Эй, придурки, а ну хорош чушь молоть. Вы тут неслабо повеселись, всё разнесли на кусочки, но теперь мама вернулась. Мама добрая и заботливая, но может и отшлёпать. Попы будут болеть долго. Обещаю. И ни дождей, ни справедливого суда. Но лучше просто приветствуйте маму, поклонитесь и скажите, что рады её видеть.
   Не знаю, что больше произвело впечатление: мой чёрный костюм, странный скрипучий голос или упоминание про маму, но мужики остыли. Возможно, произвело впечатление наличие чёрной стражи, молчаливой, дисциплинированной и очень хорошо вооружённой. Своих стражников на летающих лошадях мужики знали, они были опасными, но известными. А вот мы были неизвестной величиной. За всё время болтовни никто из чёрных к мечу не потянулся, даже мои охранники. Это наводило на мысль о Силе.
   - Приветствуем государыню! - выкрикнул кто-то из мужиков, более других расположенный решить дело миром. Остальные поддержали. Некоторые из приветствий были откровенно насмешливыми, но на данном этапе можно было и это считать победой.
   Когда мы отъехали, я спросил:
   - Айси, а как ты будешь управлять этим облаком? У тебя же нет с ним связи. Ты говорила, что враги не смогут управлять твоим облаком...
   - Очень просто. Найду у них в темнице кого-нибудь с княжеской кровью и рожу от него ребёнка. Ребёнок и будет управлять.
   На несколько секунд я потерял дар речи, потом переспросил:
   - Это, конечно, понятно. Но ты собралась рожать ото всех пяти князей разных облаков?
   - Да. А что такого? Люди и больше рожают. Надеюсь, у них в темнице найдётся кто-нибудь из княжеских родов этих облаков. А не найдётся, новые облака вырастим. Надо будет ещё выбрать себе мужа и родить собственного ребёнка, а не от чужих.
   - А не тяжело будет?
   - Но не могу же я оставить облака без управления, а мужа без ребёнка! - возмущённо воскликнула княжна. Потом посмотрела на реакцию окружающих и заподозрила неладное:
   - Чего это вы все улыбаетесь?
   На этот вопрос никто не рискнул ответить. Стража принялась активно сжимать губы, чтобы не улыбаться, и это смотрелось ещё смешнее. Я спросил:
   - Но как вы будете жить до тех пор, пока ребёнок не подрастёт?
   - Заставим управлять тех, кто в темнице.
   - Они не идут на сотрудничество. Требуют по живому человеку каждую неделю. А некоторые уже слов не понимают, - с горечью проговорил господин Маргун, активно подслушивавший разговор.
   - Они что, переели и приобрели Дикий Облик? - ужаснулась княжна.
   - Да. Дикий Облик почти у всех.
   - А как вы сдерживаете их магию?
   - Держим камеры без проветривания.
   - Дикий Облик? - подала голос императрица.
   - Если мой народ перепьёт крови, они становятся животными, что-то вроде ваших запойных пьяниц, без возможности выздороветь, как Предки. Теряют способность мыслить, режут людей каждый раз, как почувствуют жажду. Каждые несколько дней. Сколько же они людей съели? - этот вопрос Айсфинг адресовала управляющему.
   - Несколько тысяч.
   - Из моего народа кто-нибудь остался?
   - Они не делали различия между своими и чужими. Резали тех, кто ближе к замку. Мы по краям облака прятались, но они на крыланах налетали, на наше облако или на соседнее, так что не было никакой разницы. Думаю, да, из вашего народа многие выжили. В качестве рабов.
   - Я объявляю им свободу. А ещё найдите моё облако и два родственных. Два родственных не очень большие, но они пустуют. Я смогу ими управлять, переселим часть населения туда.
   - Вы напрасно беспокоитесь, государыня. Рад вас известить, что все рабы получили свободу и равные права, как только мы скинули князя. Ваши облака уже ищут. И ещё один момент. Как нам называть вас?
   Айсфинг посмотрела на императрицу, на меня, вздохнула и произнесла:
   - Лирания ото Сигалини. Третья дочь князя Марно ото Сигалини.
   - Вы пережили Смертельную Волну? - военный министр был в шоке.
   Айсфинг сгорбилась и стала ниже чуть ли не вдвое:
   - Почему бы мне её не пережить? Это я её и вызвала.
   Военный министр заулыбался:
   - При всём уважении, государыня. Вы не могли. Волну вызвала ваша мать. Я видел, как ваша мать вызывала Волну. Она сожгла себя для того, чтобы увеличить мощь. Я был там. Спасся только потому, что вовремя улетел на крылане. Удивительно, мы думали, что на этом облаке все погибли.
   Айсфинг была в шоке. Она застыла на несколько секунд, глядя на старого воина. Колонна вынуждена была остановиться. Потом она посмотрела на меня.
   - Я знал, что твоё имя не настоящее. С одного из южных языков оно переводится как "ледяная штучка".
   - Я не обманывала тебя. Дома меня все называли "Ледышкой". И я... я думала до сих пор, что это я сожгла всех людей на облаке. А это, оказывается, была моя мама. Если бы я не запустила эту магию, я тоже погибла бы...
   А вот в это я сразу поверил. Айси научилась быть ласковой только тогда, когда стала девушкой, а до этого была сплошным комком иголок. Или, в лучшем случае, замкнутой молчуньей.
   В замке повторилась та же история, что и с мужиками у плотины. Новую государыню никто не встречал, кое-как сваленное у стен оружие заржавело, недавно использованные лошади стояли под сёдлами и не были вытерты. Группа развязных людей в обвисшей форме стояла у входа в главное здание, они вызывающе громко смеялись. При нашем появлении никто даже не повернулся.
   - Это что за бардак? - удивилась княжна, - А ну, быстро все построились, лошадей обработали, оружие отчистили!
   Её послали самым неприличным образом. Княжна сдернула с плеча лук, который бессовестно присвоила у отряда в качестве сувенира, и начала посылать стрелы. Первого разгильдяя она только пригвоздила через одежду к деревянным перилам. Когда остальные грубияны потянулись к мечам, то быстренько получили по стреле кто в руку, кто в ногу.
   Гвардия замка не вмешивалась, но явно получала удовольствие. Судя по всему, старые военные остались в меньшинстве, а новые воины из числа бывших фермеров не очень соглашались с существованием понятия "дисциплина".
   Наша свита, посмеиваясь, убрала раненых и погнала строиться тех, кого смогла найти в замке. Больше княжне никто не возражал. Через несколько минут не очень ровный строй прокричал новой государыне: "Здравствовать!"
   Только после этого Айси слезла с крылатого коня.
   В пещерах, где содержали красноглазых вампиров, находиться для людей было невозможно. Люди туда совались только с огромными мехами, накачанными свежим воздухом, и всего на несколько минут. Такой порядок был заведён ещё при прежних владельцах замка - удушье не позволяло пленным вампирам пользоваться магией. Айсфинг осматривала пленников без мехов, я еле выдержал осмотр даже с мехом. Хотя я, по идее, должен быть устойчивее обычных людей.
   С одним из пленных парнишек Айсфинг тут же договорилась, что выйдет за него замуж после того, как родит детей от четверых других. Это был хороший парень, которого захватили князья облака уже давно, почти ребёнком. Он не происходил из князей, но имел прямое родство и мог управлять своим облаком. С повстанцами он не сотрудничал только потому, что ему мама в детстве не разрешила. Это было правило их рода. Его тут же освободили и увели наверх, под присмотр императрицы.
   Ещё восьмерых не прямых родственников разных князей Айсфинг просто выгнала из тюрьмы как не представляющих угрозы, записала их в свою гвардию. Они обещали слушаться. Власти облака не возражали.
   Около клеток прежних князей этого облака княжна задержалась надолго. Князя и княгини, которых помнила Айси, уже не было в живых, остались только их дети и внуки, из которых третий сын был самым старшим. Это был уже пожилой человек, точнее, злая пародия на человека. Он почти не поднимался с четверенек, бродил из угла в угол и периодически пытался броситься на решётки. У него изменились челюсти, они выросли очень сильно вперёд. А зубы у него были такие, что он мог перекусить глотку человека, не особо запачкавшись в крови. Уловив мое нетерпение, княжна пояснила:
   - Смотрю, запоминаю, вот что можно превратиться, если начать себя жалеть.
   В качестве будущего отца своему ребёнку Айсфинг выбрала одного из внуков. Как на мой взгляд, так этот внук тоже не особо отличался от животного, но княжна сказала, что он хотя бы реагирует на зелёные глаза. Остальных княжна - теперь уже княгиня - приказала сжечь. И стража, и ополчение выполнили её приказ с огромной охотой.
   Остальных претендентов на отцовство её будущих детей княгиня Айси оставила в клетках без какого-либо сожаления. У некоторых из них были явно выражены признаки Дикого Облика.
   Торг о будущем государственном устройстве вёлся недолго. Айсфинг, или, как её теперь следовало называть, госпожа княгиня Лирания ото Сигалини, выторговала себе право быть за всё ответственной, но ни во что не вмешиваться. Её официальный пост так и назывался: Госпожа, Мечтающая о Благополучии Мира. Это не была бесправная должность: княгиня выгрызла себе постоянную часть от всех налогов и право на введение прямого правления по собственному желанию, но не больше, чем на три года в течение десяти лет, а также на период войны. Не более трёх лет в течение десяти - такую цифру назвала она сама. Княгиня получила право иметь свою армию, небольшую, намного меньше, чем ополчение, но в своём исключительном распоряжении. Она также считалась главнокомандующей на случай войны, и это тоже не было пустым звуком: её магия превышала все боевые возможности всего остального облака.
   Выборные лица от народов облаков потребовали права самим решать все гражданские вопросы с налогами, судами и прочими. Айси легко согласилась, но оставила себе право запретить любое решение. Обещала им не пользоваться. Ещё княгиня потребовала себе право приглашать для отчёта всех министров раз в месяц поодиночке и один раз всех вместе. Все сочли, что это разумно.
   На третий день Лиранию ото Сигалини короновали как Государыню Свободных Народов Пяти Облаков. Никто из придворных не знал, можно ли так называть новую должность, но никто ничего лучше не придумал. Во время церемонии Лирания шла к трону сгорбившись, как будто на её плечах лежал мешок муки. Но после того, как княгиню короновали подчёркнуто круглой короной, она взяла себя в руки и сумела распрямиться.
   После коронации новая Государыня призвала к себе всех министров и устроила им допрос. Некоторые пришли на совещание как на вечеринку знакомств и были сильно удивлены. Они ожидали, что отвесят молодой глупой девчонке пакет комплиментов, и на этом всё закончится. Они ещё не знали, с кем имеют дело. Государыня трясла их, как грушу, выколачивая данные о ресурсах, запасах, производительности и урожайности. Большинство не смогло ответить на самые простые вопросы. Дальше всех пошел министр продовольствия, который заявил о прогнозах на урожай: "Будет жатва - посчитаем". Тяжело было ожидать от них чего-либо другого, в большинстве своём это были бывшие фермеры. Грамотные люди из числа аристократии в основном погибли при перевороте. Эти фермеры не ходили в высшую школу, хотя бы на поверхности. А Государыня ходила.
   Мы с господином Рином стояли у дверей в качестве почетной стражи и не уставали веселиться, глядя на то, как Айсфинг, не сходя с трона, размазывает министров мордами по столу. Было абсолютное ощущение, что мама вернулась после месячного отсутствия и поймала детей на том, что они целый месяц не делали уроки. Министры выходили из тронного зала мокрые и красные, со многих всё ещё текло.
   Потом был пир. Мы с господином Рином и мастером Гринготом провели это время там же, где и все предыдущие дни - в коридоре, ведущем к фальшивой сокровищнице. Ещё стоя на краю облака, сразу после высадки, я успел сунуть господину ото Дишаз записку, в которой накарябал: "Чёрные колдуны - сокровищница - сонная магия - все магические предметы спрятать - золото в фальшивую сокровищницу". Он её прочитал и кивнул, а через пару часов после нашего прибытия в замок появился передо мной и доложил, что всё сделано. После этого и городские власти, и княжна официально попросили нас присматривать за сокровищницей всё время, когда мы не заняты другими делами. Там мы и сидели с большим удовольствием. Я больше слушал, ученые - а ото Дишаз имел полное право называться ученым - рассказывали разные истории и делились предположениями. Я узнал много нового за эти дни.
   Оказалось, что люди облаков знали о существовании трёх других миров за Вратами, но о том, существуют ли там жилые облака, не ведали. Мимоходом они решили, что с нашим отрядом пойдут двое исследователей с крылатыми лошадьми - крыланами, как их здесь называли.
   - Интересно, что на это скажут чёрные колдуны и лейтенант, - засмеялся я.
   - А вот ты их и уговоришь, - дружно проговорили ученые. Спелись, заразы.
   На следующий день после пира малышка Лирания, Государыня, Мечтательница и прочая, и прочая собрала всех гвардейцев, кто хоть как-то держался если не на ногах, то в седле, и отправилась на проверку земледельческих хозяйств. Проверка была больше похожа на разбойный набег. Селяне не без оснований решили, что к ним нагрянуло что-то вроде налоговой проверки, и принялись прятать и прятаться. Нам приходилось ловить убегающих людей и вытаскивать замаскированные запасы. Пересчитав всё и вернув хозяевам, мы оставляли их в большом изумлении. Государыня участвовала в проверке самым деятельным образом. В последнем хозяйстве (это было жилище сельского головы) хозяин напрямую спросил Лиранию, что может понимать маленькая девочка в сельском хозяйстве. В следующие минуты он убедился, что она может понимать очень многое. Ещё будучи Линарой, госпожа Лирания научилась строить строем десятки мужиков, не любящих планировать. Вот и сейчас она как дважды два доказала голове, что никто из его мужиков не сможет заплатить налоги и провести сев.
   - Мы обычно плакались князю, он разрешал нам отложить выплаты, - признался глава земледельцев, - а новая власть установила налоги, как при князе, но мы их просто не платим.
   - Ну и кого мы так обманываем? Самих себя? Осенью придётся летающих лошадей резать и армию распускать, и это при том, что в мире ещё два облака с очень даже хорошими армиями летают? - вскинулась Государыня.
   Сельский голова явственно увидел свою голову на заборе, покраснел и взмок. В этот момент в хатку ввалился министр продовольствия, в состоянии "едва протрезвев".
   - Надо было требовать снижения нереальных налогов, а не ждать неизвестно чего, - проворчала госпожа Лирания.
   - Матушка! - еле смог вымолвить сельский голова, никак не ожидавший такого поворота разговора. Потом он ещё немного подумал и добавил: - У князя попросишь... Мы ему за недоимку детей отдавали, кто похуже.
   Айсфинг приняла этот упрёк на свою сторону, покраснела и вышла. Вслед за ней вылетел министр продовольствия, пытаясь что-то объяснить. Мы с Рином посмотрели друг на друга и заржали.
   - Она что, и правда такая матушка? - спросил вконец изумленный голова.
   - Да. Заботливая, но не забалуешь, - на всякий случай запугал его я.
   На пятый день государыня Лирания внесла в народное правительство ряд законов: о снижении налогов для земледельцев, об использовании золотого запаса князей для покупки на поверхности зерна для сева, о переводе части ополчения в качество строительных частей для постройки большего количества запруд, и ещё несколько.
   Министр продовольствия пытался спорить, доказывал, что если снизить налоги, то не хватит зерна для прокорма лошадей и армии. Государыня размазала его за несколько минут, убедительно доказав всем с цифрами в руках, что он не только ничего не понимает в налогах, но и вообще не ведает, где, сколько и чего растет. Больше ей про продовольствие никто не возражал. Возражения вызвал только один закон - Айсфинг предложила выгнать всё ополчение из казарм и замков, чтобы они жили в своих домах, а собирались по набату на сельской площади. Народные представители никак не могли смириться с мыслью, что куча народа получит в руки оружие. Они боялись, что солдаты пустят оружие в ход против них или друг против друга в бытовых драках! Они хотели, чтобы оружие хранилось в замке, а выдавалось только перед боем.
   - Кому здесь надо бояться, так это только мне, а я не боюсь. Давайте вести дела так, чтобы им не хотелось поднимать против нас оружие, - припечатала Лирания, и вопрос был решён.
   На следующий день постоянно сквернословящие и мусорящие ополченцы - фермеры разбрелись по домам. В замке сразу стало намного тише и чище.
   На шестой день мы представили Государыне и народному правительству заговорщиков, планировавших убить Айсфинг сразу после родов, отобрать ребенка и воспитать его в духе князей прошлого. Императрица Алиана всё это время старалась казаться незаметной и малозначительной, но на самом деле интенсивно работала. Мури Длинные Уши тоже не простаивала. В итоге мы вскрыли три группы заговорщиков. Одну из них - самую явную - сразу представили на суд. Они даже вины своей не отрицали. Две другие группы, планировавших захват власти с корыстными целями, оставили "дозревать", передав все данные новой страже из числа бывших поклонников Линары. Ребята аж облизнулись.
   Айсфинг использовала одного из заговорщиков, чтобы войти в клетку ко внуку. Не знаю, как она его ублажала, но облако поднялось с горы и полетело на север, а затем опустилось ниже уровня туч, чтобы поймать дожди. Айсфинг вышла из тюрьмы, ласково поглаживая животик. Глядя на это, я почувствовал себя совсем чужим здесь. Не было никаких сомнений, что малышка построит ровным строем и это облако, и остальные четыре, сделает жизнь своих людей и изобильной, и весёлой. Наши девчонки уже четыре дня тренировали местных красавиц проводить строевые представления. Но мне здесь места не было.
   Нас все уговаривали задержаться, говорили, что летающие лошади покрывают огромные расстояния за один - два дня. Но все, кто решили продолжать путь с отрядом, потребовали перевезти их на поверхность.
   Когда во время проводов Айсфинг чихнула, императрица сказала ей:
   - Будь здорова!
   - Благодарю вас, - ответила Айсфинг.
   Императрица разразилась ядовитым комментарием:
   - А я думала, ты ответишь: "Не командуй тут, чего раскомандовалась, я здесь главная!". Так или почти так ты говорила последние дни со всеми, кто к тебе обращались. Не настаивай на своем главенстве, просто поручай людям дело, твои люди будут рады его сделать для тебя. И контролируй, конечно. Не пытайся подменить их собой. Это всё. Надеюсь, будем союзниками когда-нибудь. Я бы хотела иметь тебя союзником.
   - Как насчёт продать зерно для посева?
   Императрица назвала цену, Айсфинг сказала, что это грабёж, и назвала свою. Завязалась грызня не хуже, чем у собак. Все придворные непроизвольно сделали шаг назад, парни из личной охраны Айси и чёрная стража получили удовольствие. Государыни договорились достаточно быстро и остались довольны друг другом.
   Пока крыланы перевозили первую партию, госпожа Лирания подошла ко мне:
   - Что будем делать с обещанием заплатить тебе золотом в твой вес?
   - Заплати. Отдай моей жене, Талии, если можно.
   - Вес десятилетнего мальчишки?
   - Мой теперешний вес!
   - О, расшевелился. А я думала, ты уже совсем без чувств остался. Завезу, как будет возможность. Эта сокровищница не совсем моя. Придётся ждать, пока я свое облако не найду.
   Я посмотрел на княгиню. Линара была мне любимой сестрой, иногда старшей, иногда младшей. Айсфинг была мне боевой подругой, а иногда почти любовницей. Княгиня Лирания была совершенно чужой личностью.
   - Будь счастлива, Айсфинг. Желаю успехов.
   Княгиня сделала быстрый шаг вперёд и обняла меня, не забыв проконтролировать положение моих челюстей рукой. Моя чёрная охрана напряглась в готовности не дать мне укусить княгиню. Удивительно, но моему организму не захотелось кусать Айси. Я мягко обнял подругу:
   - Заходи, если что. Я постараюсь вернуться к Тальке и буду где-нибудь рядом в лесах ждать смерти. Буду рад поболтать. Только недолго.
   Государыня Лирания ушла, смахивая слезы. Её поклонники, а ныне личная гвардия, посмотрели на меня так, будто я у неё украл тортик по случаю дня рождения. Надо же! Ещё вчера в одном отряде служили, а сегодня уже цепными псами смотрят!
   Весь перелёт до Врат я просидел с закрытыми глазами. Крылатые лошади - хорошие скакуны, хотя ноги у них и длиннее, чем у лошадей. Мне они очень нравились, пока скакали по поверхности. Когда они взмывали в воздух, я терял всякую ориентировку и начинал сползать на бок. По крайней мере, мне так казалось. Умная скотина делала вираж в ту сторону, в которую я сползал, и я выравнивался, но всё равно было страшно. Открыл глаза я только тогда, когда услышал голос лейтенанта Зигано. Вместе с мой группой прибыли двое разведчиков - посланцев облака. Они оба ехали на крылатых лошадях.
   Лейтенант был не в восторге оттого, что вместо двух десятков проверенных бойцов он получил взамен лишь двух неизвестных лазутчиков на диковинных лошадях, но громко не протестовал.
   Посланцы облака поклялись, что будут выполнять все приказы нашего руководства до тех пор, пока не выполнят свою задачу и не вернутся в наш мир. Их звали Мирко и Сако. Фамилии они нам не сочли нужным сообщать.
   Колдуны сказали, что нам необходимо получить нужные знания о Вратах и Тенях в другом мире, за Вратами. Через пять дней мы выступили.
  
   Глава 33. Совершенные колдуны.
  
   Мы скакали с максимальной скоростью. Ансельмо предупредил, что на равнине между Вратами лучше долго не находиться. Наш путь лежал в мир, лежащий точно напротив нашего. Если посмотреть на равнину между Вратами сверху, то первый мир от нас по часовой стрелке колдуны называли "Первым", мир напротив наших врат - "Вторым".
   Несмотря на всю спешку, посередине равнины пришлось устраивать ночёвку возле руин небольшого здания, стоявшего на перекрестке. Я спросил у чёрных, куда делись кучи навоза и мусора, которые должны были остаться после ухода Детей Смерти.
   - Равнина - волшебный механизм. Здесь много чего волшебного происходит. Это загадка, ответ на которую не знает никто, - ответил Ансельмо.
   - Мы не знаем, из какого мира они пришли. Сейчас войдём во второй мир, а там их лагерь, - забеспокоился я.
   - Маловероятно. Их не любят во всех мирах. Даже если они оттуда, они уже спрятались и рассосались, - предположила императрица.
   Пока отряд разворачивал шатры, Ансельмо позвал меня в здание. Наша чёрная охрана попыталась увязаться следом, но он запретил им ходить за нами, сказал, что мы вернёмся через несколько часов. В здании был проход в пещеры под равниной, а из пещер глубоко вниз был прорублен очень крутой ход со ступенями. Мы спускались целую вечность.
   Миновав несколько горизонтальных пещер, Ансельмо завёл меня в извилистый ход. По обеим стенам пещеры стояли сундуки с сокровищами, золотом и драгоценными камнями. Большинство из них уже рассыпалось от времени. А дальше... дальше вдоль стен сидели люди. Старцы с длиннющими волосами и огромными ногтями. Многие были покрыты толстой коркой известкового налёта, который возникает в старых пещерах. Выглядели старцы как живые.
   - Смотри. Это наше с тобой будущее. Это совершенные колдуны. Пока мы молодые, нам хочется действий, чести, славы. Кому-то хочется установить справедливость во всём мире, кому-то хочется создать всемирную империю. Потом всё надоедает. Даже двигаться надоедает. Когда почувствуешь такое в себе, приходи сюда. Эти колдуны не умерли. Они могут встать в любой момент, но не хотят. Они могут видеть глазами любого человека в любом из четырёх миров, могут внушать ему свои мысли так, что он будет думать, будто это его собственные мысли. Они могут внушить непреодолимое желание сделать что-нибудь кому угодно, причём так, что человек даже не будет помнить потом, что он сделал. Они могут войти в сознание любого человека и чувствовать все его чувства! Представляешь, Лион? Ты можешь чувствовать все ощущения при первом свидании влюблённых столько раз, сколько захочешь. Хочешь, в мужской роли, хочешь, в женской. Можешь манипулировать людьми и царствами, как игрушечными солдатами, создавая империи и заставляя их сражаться друг с другом. Или с империями, созданными другими колдунами. Некоторые из них развлекаются именно так. Нам приходится учитывать их волю. Они могут влиять на миры намного больше, чем мы с тобою. Когда-нибудь нам с тобой надоест прыгать, и мы придём сюда. Но я пока так не могу. Мне нужно действие. Мне ещё далеко до совершенного колдуна. Могу я попросить тебя, Лион? Если увидишь, что я сел, заснул и не двигаюсь, принеси меня сюда. Обещаешь?
   Я подумал, что все эти колдуны если чего и заслуживают, то только немедленного сожжения. Но вслух сказал:
   - Постараюсь, сударь.
   - Ну, вот и хорошо. Пошли обратно. Нас ещё ждет долгий подъем.
   - Сударь, а сколько они могут тут так сидеть?
   - Вечно, насколько я понимаю. Видишь этого человека в конической шапке? Это мой учитель. Он ушёл сюда больше двухсот лет назад. Но он называл мне людей, которым больше тысячи лет.
   - А сундуки с драгоценностями?
   - Они приносили их сюда, чтобы было, с чем вернуться на поверхность, средства на первое время, так сказать. Не вздумай трогать ни одного предмета. Отомстят тебе, твоим друзьям и всем, с кем ты хотя бы раз говорил.
   На выходе из пещеры "совершенных колдунов" я посмотрел вниз, туда, куда уходил спиральный ход со ступенями:
   - А там что?
   - Не спрашивай, Лион. Лучше не спрашивай. Некоторые тайны лучше не знать.
   Если бы я был человеком, то после такого долгого путешествия по лестницам утром просто не встал бы. Но моё новое тело могло двигаться долго, не уставая, хотя и не очень быстро. Все ощущения усталости перебивала жажда крови. Хотя был некоторый плюс в том, что Тени меня не трогали.
   Вечером следующего дня мы уже рассматривали из-за Врат второй мир. Внешне он был похож на наш, даже гора у Врат была почти такой же. Только у подножия горы шумел город, а у выхода с равнины стоял небольшой замок с деятельным гарнизоном.
   Мы отошли на равнину и заночевали на дороге.
   Наутро мы вышли во второй мир. Нам не препятствовали, наоборот, замок, как оказалось, был построен для поддержки торговцев. Этот мир активно торговал с третьим миром и был не против торговли с нашим миром. Про наш мир они знали только то, что там произошла катастрофа и почти все люди вымерли. По этой причине мы вызвали некоторый интерес - местным было интересно, чем с нами можно торговать и как нам удалось выжить. Мы их немного разочаровали - сказали, что идем в Обитель Мудрости искать знания в обмен на наши знания. Местные немного не поверили, но потом посмотрели на крылатых лошадей и решили, что мы и правда можем их удивить. Про крылатых лошадей здесь не слышали.
   Ходу до Обители Мудрости было около недели, если по прямой. Но здесь, как и везде, шла война, что-то типа гражданской войны. Все города воевали против всех. А городов и людей в них здесь было намного больше, чем в нашем мире. Эти земли, как и в нашем мире, тоже считались крайним югом, из зерновых здесь вызревали только овёс, ячмень и рожь. Но даже при этом один город с населением в несколько десятков тысяч человек находился от другого не больше, чем на расстоянии пары дневных переходов. В ходу были армии числом в несколько сотен тысяч человек. А вот чёрных колдунов и Предков здесь было относительно мало. Умерев, большинство местных умирало насовсем. Ансельмо Чёрный сказал, что это из-за высокой плотности населения и отсутствия культуры, родившись, местные почти сразу начинали сражаться и сражались до самой гибели, которая следовала в ранней молодости. Им просто некогда было подумать и перестроить своё тело.
   Зато здесь в каждой армии применяли управляемых Теней, которыми повелевали люди - колдуны. Их называли "тенеплёты". По ночам они ходили со сворой ручных Теней за спиной, а днём прятали их в керамические кувшины. Свободных Теней здесь не было, люди по ночам ходили и воевали точно так же, как и днём. Что для нас было очень непривычно.
   Воюющие стороны проявляли к нашему отряду осторожный интерес, кое-кто попытался перекупить на свою сторону, но не очень активно. Мы твёрдо держались легенды о том, что ищём только знания, и к нам быстро теряли интерес. Из-за необходимости обходить зоны столкновений путь занял три недели. Сако и Мирко покинули нас на первом же переходе. Пару раз они нас находили, чтобы согласовать путь и время встреч. Обитаемые облака они пока не нашли.
   В Обители Мудрости нам устроили "от ворот поворот". Сказали, что никаких знаний они нам не дадут ни за какие деньги, но предложили кому-нибудь из нас поступить в обучение. Обещали, что за двадцать лет мы достигнем необходимой мудрости, чтобы можно было без опаски подпустить нас к древним свиткам, и что во многом мы сами обретём нужные знания.
   - Вот для того, чтобы штурмовать этих умников, и нужен был отряд в две тысячи человек, - проскрипел Ансельмо Чёрный, отступая в походный лагерь.
   Штурмовать Обитель Мудрости нашими малыми силами не было никакой возможности. Хозяйственные службы и школы для начинающих раскинулись вдоль небольшой горной долины, а вот библиотека и жильё старожилов находились в очень неприятной для штурма высокой башне, частично встроенной в отвесную скалу.
   В итоге чёрные колдуны с одобрения господина Аргоса продали в школу меня и мою чёрную гвардию - Бруна, Мури, Милу и Лию, а заодно и оборотней. Точнее, командиры оплатили наше обучение на следующие пять лет. Монахи обители с интересом отнеслись к возможности изучить чёрного колдуна в моём лице и оборотней, а потому дело сладили без проблем. Оборотней просто оставили на кормление. Местные так удивились людям - оборотням, что обитель взяла расходы на себя. Наши колдуны наказали мне изучить подходы к интересующим документам и отправились отстраивать свои империи. Обещали вернуться через пяток лет.
   Незадолго до отправки отряда вернулись наши крылатые разведчики. Сказали, что здесь тоже люди живут на облаках, правят точно такие же красноглазые вампиры. Сказали, что правят даже суровее, чем в нашем мире. Разведчики привезли с собою мальчишку восьми лет. Паренёк предполагался в женихи дочери Айсфинг, на случай, если родится дочь. Мальчишку навязали разведчикам на одном из облаков с условием вернуть через пятнадцать лет, если не будет свадьбы. Парнишка мне понравился, он был весёлым, добрым ребёнком.
   Вступительные экзамены в школу мы провалили. Но это было неизбежно: ответить на их вопросы можно было только в том случае, если заранее знаешь правильный с их точки зрения ответ. Никакой логики в этом не наблюдалось. Меня, например, спросили, каков главный вопрос изучающих мудрость? Я ответил, что вопрос о том, какие поступки вызовут наилучшие последствия в мире. А отвечать надо было, что главный вопрос - это что первично, материя или сознание? Бред. Никакой практической пользы. И вот эту чушь мне пришлось учить два с половиной года, пока не вернулись наши колдуны. Опять упражняться в языках, в правописании, в математике... Зато хоть что-то полезное про строительство узнал.
   Мила и Брун пребывали в своём собственном семейном раю, стонали чуть не каждый день на всю обитель. Нам выделили четыре совсем маленькие комнатки - кельи. Одну мы сразу отдали оборотням, вторую - "молодожёнам". Их просили закрывать ставни и не вопить, но они всё равно заставляли давиться от зависти всю округу.
   Лия заканчивала образование на третьем в её жизни языке. Львёнок тоже учился. Мури просто радовалась тому, что можно сидеть в библиотеке, учиться и ни с кем не воевать. Между делом она организовала несколько благотворительных экспедиций с помощью для голодающих детей в зонах военных действий, заработала большой авторитет и перезнакомилась со всеми основными полевыми командирами.
   Мы с Мури и Лией по старой памяти спали в одной комнате. Для меня сделали клетку, в которую я заползал на ночь на случай внезапных приступов голода. Девчонки спали в одном спальном мешке для тепла, комнатки отапливались очень плохо. В некоторый момент я уловил в характере потягиваний Мури знакомые движения и предложил ей не мучаться, а использовать меня.
   - У тебя же все органы теперь опасны? - удивилась Мури.
   Я снял плотную маску, в которой теперь ходил всё время, чтобы никого не укусить ненароком, и продемонстрировал язык:
   - У меня ещё есть язык и руки. И я помню, как мне хотелось, когда я был человеком. Ты тогда помогала мне, а теперь я помогу тебе. Я помню, как быть ласковым.
   Мури вскрикнула от испуга и зажалась в угол. Проклятие, и когда мой язык стал длинным, до бровей, раздвоенным и узким? Впрочем, потом Мури это понравилось. Мне сделали специальную маску из кожи - чтобы пролазил только язык и нельзя было укусить. Лия посмотрела на счастье Мури и затребовала себе поглаживания тоже. Мы старались подгадать время так, чтобы их стоны совпадали по времени со стонами Милы.
   После уроков оставалось время, и я начал изучать культуру окружающих городов. После всех тех безумных городов, которые я видел на нашем юге, было интересно, насколько отличается местное безумие. Я начал читать описания разных путешественников и разговаривать с выходцами из соседних областей. Нашел несколько выдающихся безумств.
   - Представляете, недалеко есть страна, в которой все жители считают, что люди живут много жизней. Если они ведут себя хорошо, то через несколько жизней становятся жрецами, могут много есть и бездельничать. А кто плохо себя ведёт и мало жертвует на религию, тот в следующей жизни становится рабом и попадает на самые малооплачиваемые работы, в самые бестолковые семьи, - с возмущением рассказывал я вечером.
   - Красивая теория, - оценила Мури.
   - Да что красивого! - взорвался я, - Неужели пределом мечтаний должна быть жизнь паразита, который только ест и песни богам поёт?
   - А что тогда? - удивилась Лия, которая не преминула сунуть уши в разговор взрослых.
   Этот вопрос застал меня врасплох.
   - А ты не отвлекайся от уроков! Какая жизнь может быть пределом мечтаний? Делать что-нибудь интересное, полезное для мира. И чтобы самому развиваться.
   - А что конкретно? - добила меня Мила. Они с Бруном почти каждый день сидели в нашей комнате после занятий, слушали обсуждения прочитанного. Мамальвёнка и Львёнок тоже часто заходили. Правда, обычно всякие интересные факты приносила Мури.
   - Что кому нравится, тот то пусть и делает, - буркнул я.
   - Такое учение вряд ли станет основой для культуры даже одного города, - хихикнула Мури, - знаешь, Лион, рядом с тобой я могу чувствовать себя счастливой женой, даже не нося от тебя ребёнка. Ты всё время изменяешься и что-нибудь придумываешь. Ты занимаешься сексом прямо с мозгами.
   - Мне тоже с тобой интересно! И я очень счастлива! - завопила Лия.
   Я сумел их обнять и даже не щёлкнул зубами. Смеющимся Миле и Бруну я показал язык. Они сделали вид, что испугались. Потом Милиаки припомнила, что ей как-то снились очень яркие сны, в которых она жила совсем в другом мире. Там пшеница была ниже роста человека и не жалилась, а людей было много, и они жили в больших городах.
   - Мне тоже такие сны снились! А ещё мне снилось, что я хожу босиком по белому облаку и помогаю жить людям, которые находятся на поверхности, - сказала Мури.
   Я удивился:
   - Может, вам ещё и маленькая девочка с прозрачными крылышками являлась, выбор будущего предлагала сделать?
   - Да, - удивлённо подтвердила Мури, - я тогда выбрала пойти налево и встретила тебя.
   - И у меня такое было. Я тогда не пошёл купаться на водопад и выжил, а двое товарищей пошли и утонули, - сказал Брун.
   - И у меня было. Я выбрала после этого в отряд вступить, - призналась Мила.
   - А у меня не было, - печально произнесла Лия.
   - Возможно, ты ещё маленькая.
   Мы принялись обсуждать идею о множественности жизней и пришли к выводу, что это, наверное, возможно, и что у нас подозрительно похожие сны. А ещё мы поняли, что о нас кто-то заботится. Описания маленькой девочки с прозрачными крылышками совпадали.
   ***
   За два с половиной года у меня было шесть приступов неконтролируемой ярости. Моя чёрная команда предупреждала меня о них заранее, заставляла носить железный намордник при наступлении опасных сроков. А когда приступы начинались, упаковывали в сеть за секунды. Их действительно хорошо научили. Монахи обители, глядя на всё это, были в восторге от новых знаний.
   К секретам устройства Врат меня так и не подпустили, зато книг про Тени здесь было хоть отбавляй. Тени были связаны с равниной - между - мирами. Про возникновение равнины было много легенд, столь же красивых, сколь и недостоверных. Большинство авторов сходились в том, что равнину построили боги для того, чтобы люди могли уйти из одного мира в другой при какой-нибудь катастрофе. А вот Теней создали люди. Некоторые авторы писали, что Теней создали, замучив несколько тысяч добровольцев для того, чтобы они никого не пускали на равнину и предотвратили завоевания одного мира другим. Другие писали, что Теней создали, замучив Предков в одном из миров после того, как их там стало слишком много. И только один автор писал, что Тенью становится каждый Предок, который погибает во время охоты. Ещё один историк писал, что в Теней превращаются люди, живущие на хрустальном своде небес, после их физической смерти. Его все позднейшие комментаторы называли обманщиком.
   Про хрустальный свод небес я услышал впервые. Это было удивительно, но после знакомства с облаками Айсфинг я был готов поверить во что угодно. Прочитав это сообщение, я сделал мысленную зарубку - при встрече с людьми облаков спросить у них, не стукались ли они о небо.
   Все предположения, кроме последних двух, слабо вязались с количеством Теней. Их было слишком много для любого жертвоприношения. Такое количество могло накопиться за большой отрезок времени, особенно если в прошлом Предки появлялись чаще.
   А может быть, и чёрные колдуны через тысячи лет становятся Тенями? Тем более мне лучше умереть от голода.
   Все учебники по работе с Тенями дружно твердили, что Тень - это хищная сущность, созданная из души человека, которая приводится в действие силами души и действует вне зависимости от желаний души, по своему собственному глупому и хищному желанию. Как бы там ни было, Тени, точнее, души людей, связанные с Тенями, мечтали умереть. Они находились внутри Тени, как в сосуде без отверстий, и чувствовали только страх и скуку. На этом и основывался способ работы с Тенями. Надо было достучаться до души, пообещать ей освобождение из сосуда и дать увидеть мир своими глазами. Несложное магическое заклинание возвращало душе частичный контроль над телом Тени. После этого можно было натравливать "свою" Тень на врагов или заставлять охранять себя от более слабых Теней, или заставить её просто парить за спиной, для красоты. За обещание избавления Тени были готовы сделать что угодно.
   За время моего послесмертия колдуны успели научить меня совсем немногому. Но сосредотачиваться и подслушивать на большом расстоянии они меня успели научить. Это требовалось для шпионажа. Я немного потренировался и понял, что вполне могу связываться с Тенями. Самым сложным было найти в этом мире дикую Тень - все были разобраны тенеплётами. Я предприняли путешествие к Вратам, но до самих Врат ехать не пришлось. По пути мне попалась пара Теней, у которых тенеплёт погиб в бою до того, как успел их освободить. Мы договорились очень быстро. Они обнаружили для меня кролика, а я загнал их в кувшин и на следующий день открыл его на ярком свету. Надеюсь, они получили желаемое освобождение.
   После этого я начал активно изучать книги по магии. Таких книг было в обители много, но никто их не читал за отсутствием способностей. Оказалось, что магия имеет больше общего с физикой, чем с мистикой. Вся магия строилась на применении свойств веществ в различных сочетаниях и энергий разного вида: огня, притяжения, холода и магнетизма. Надо было четко представить себе, откуда взять ту или иную энергию и куда её поместить. Дальше все перемещения случались с помощью неизвестных мне сил, прямо подчиняющихся сознанию. У чёрных колдунов эти силы были почему-то сильнее.
   Когда Сатори вызывала смерч, то воровала холод и размещала его над полем боя. Воздух в этом месте остывал, сжимался и начинал засасывать воздух снизу. Когда она вызывала молнию, то призывала магнетизм. Вскоре я понял, что все знакомые мне колдуны работали очень грубо: они могли вызвать убийственную молнию, но не могли вскипятить кружку воды. Я принялся экспериментировать и здорово позабавился в течение всего времени, пока не прибыли наши дражайшие товарищи. Например, научился взрывать камни силой вскипающей внутри них воды. Ещё было очень красиво, когда кто-нибудь плескал вверх водой, а я замораживал эту воду на лету. С приходом зимы мы расставили эти скульптуры по всей обители.
   Ради интереса я попробовал обучить и Мури. У неё способность к перемещению энергий была намного ниже, чем у меня, но достаточной для того, чтобы смести с поля боя несколько сотен человек, или поднять смерчем в воздух небольшой ковер на рамке с тремя пассажирами. Правда, полёт этого устройства оказался очень неровным, и, один раз стукнувшись, мы больше не пробовали. У Лии эти способности были ещё ниже, но лечила она - как это ни странно - намного лучше нас.
   Способность Лии исцелять самые сложные раны вскоре начала привлекать в обитель множество страждущих, что дало монахам очень хорошие прибыли. Мури подумала и тоже переквалифицировалась в целителя. Но если Лия просто молилась и не понимала, что она делала, то Мури лечила энергиями: очищала рану огнём, вырезала лишнее холодом и только заживляла молитвой. Со временем Мури прочитала все доступные книги по медицине, нашла их неудовлетворительными и съездила на места военных действий, благо таковых было вокруг предостаточно. Там она набила руку на погибших и очень успешно обработала множество раненых. Вернулась в обитель Мури уже опытным полевым целителем и сразу начала писать книгу о внутреннем устройстве человека и методах исцеления.
   Мила и Брун тоже попробовали магию. У них всё получалось настолько плохо, что они вскоре бросили. Максимум, чему они научились - это поджигать костер без огнива и замораживать нервы нападающих.
   Через два года и семь месяцев вернулся кавалерийский отряд увеличенного состава во главе с чёрными колдунами. В отряде были одни парни.
   Ансельмо Чёрный с ходу выдвинул монахам ультиматум: либо знания о вратах, либо починка врат, либо он сам возьмёт всё, что ему нужно. Монахи обители не знали, на что способны чёрные колдуны, а потому посмеялись над ним. Зря они так поступили. Пока Куркус Чёрный и Жульдио Чёрный с отрядом сдерживали охрану на нижних уровнях, Ансельмо с императрицей дошли до самых высоких этажей. Мне пришлось открывать им двери, для чего я заранее забрался так высоко, как только мне позволили.
   Перед входом в тайную библиотеку нас остановил пожилой человек:
   - Дальше не пущу!
   Ансельмо сдул его магией и выбил дверь. В сокровищнице мы застали пять молодых монахов. Ансельмо потребовал у них книги по устройству Врат. Монахи неожиданно быстро предоставили ему желаемые тома. Колдун заподозрил неладное и начал листать книги. Монахи заулыбались. Ансельмо двинул книги ко мне:
   - Посмотри, понимаешь этот язык?
   Я полистал.
   - Это шифр. Шифр со специальными символами.
   - Кто может прочитать этот шифр?
   Монахи захихикали:
   - Того, кто мог прочитать этот шифр, вы только что убили. Его тело лежит перед входом. Он не делился с нами этой тайной.
   - Я буду вас пытать до тех пор, пока не умрёте. Так что если знаете способ прочитать эти книги, то лучше скажите сразу.
   - Мы готовы к смерти, - сказал один из монахов, - но если хотите, можете спросить у самого погибшего. Он был не очень хорошим человеком, мальчиков обижал, а такие гарантированно попадают в Страдалище. Вход здесь недалеко, всего месяц пути.
   - Отлично. Берите пустые тома, будете переписывать по дороге. Я не хотел бы отнимать у вашей обители оригиналы этих книг.
   Монахи послушно взяли пустые книги, чернила и пошли вниз. Наш отряд успешно сдерживал охрану замка. Мы пробились за ограду монастыря, бой прекратился. Так закончилось моё очередное образование.
   До входа в Страдалище мы действительно доехали за месяц. Вход располагался ещё южнее Врат, в скалистой горной стране. На вершинах самых высоких гор лежал снег. Местные жители говорили, что здесь снег на вершинах никогда не таял. Говорили, что дальше к югу снег покрывает всё.
   Монахи говорили, что Страдалище - это такая страна глубоко под землёй, в которой можно найти души тех людей, которые были особенно злыми. Им никто не верил, но мы всё равно ехали. Я пытался расшифровать книги, Мури помогала. Остальная часть отряда занималась тем, чтобы незаметно проскользнуть мимо горящих праведным гневом местных полевых командиров. Все они воевали друг с другом, но Обитель уважали. Ограбление монахов нам не простили.
   Пока мы ехали, народ пересказывал мне последние сплетни. Капитан с легионами благополучно дошли до гор и перекрыли проход к северным городам. Они построили каменные укрепления и распахали соседние горные долины. Кочевники подёргались и поняли, что наших ребят с перевалов не сбить. Они вынуждены были начать торговать с севером, платя пошлину со всех товаров Отряду.
   За это время вокруг укреплений отряда вырос целый город, в котором нашли себе приют как мастеровые с севера, так и мелкие племена кочевников. В округе нашлись кое-какие руды, и город начал производство металлов по очень невысоким ценам. Отряд брал пошлины, но он же и обеспечивал безопасность горных проходов. Одним словом, наши ребята были счастливы самым свинским счастьем. Они стояли по колено в доходах, и все окружающие были заинтересованы в том, чтобы ничего не менять. И кочевники, и северные города были более чем довольны сложившимся положением дел. Капитан, по сути, стал императором маленькой империи. Он перевёз из Арсуласа оставленные там запасы золота, что очень помогло развитию промышленности и торговли в городе.
   Малуни родила ребенка от Капитана. Он уже начал говорить. Когда наш маленький кавалерийский отряд прорвался сквозь кочевников к основному Отряду, многие девчонки решили не отставать. Поэтому к нам пришли в качестве кавалерии только парни.
   Ребята клялись, что специально ходили к Арсаталии, передали от меня привет и пересказали моей жене всю историю. Говорили, что у неё прекрасный мальчик, имя они, правда, по пути забыли. Говорили, что она просила передать мне, что будет ждать. Спасибо и на том.
   Мастер Грингот ещё в прошлый раз вывез множество колоний насекомых, а также несколько видов мелких зверей и птиц. В этом походе он тоже участвовал, но его группа не стала углубляться и ограничилась грабежом животного мира у Врат. Они должны были вернуться в наш мир, не дожидаясь нас.
   Люди в сёлах рядом со Страдалищем выглядели необычно. Эти люди боялись всего и запрещали себе всё. Ещё не входя в Страдалище, мы почувствовали, что это действительно какое-то страшное место. Люди были запуганы, но стремлений жить по правде или улучшать жизнь мы не заметили. Что лишний раз подтверждало старую мудрость о том, что страхом ничего хорошего не добьешься. Правда, преступлений здесь было меньше, а убийств совсем не было. Жители этих областей не участвовали в войнах.
   Вход в Страдалище был оформлен в виде огромных двустворчатых дверей. Рядом со входом жило несколько семей, посвятивших свою жизнь помощи путешественникам. Нас предупредили, что мы не должны ни в коем случае сходить с чёрной дороги. Сказали, что в Страдалище мы можем никого не бояться, кроме друг друга. Сказали, что мы можем там купить корм для лошадей, но пищу для людей лучше взять с собою. Предупредили не бояться Шара Злобы на входе и не трогать его. После такого краткого инструктажа мы вошли внутрь.
   Поначалу мы спускались по пещере с крутым наклоном. Ехали долго, целый день. Потом мы выехали в огромную пещеру, потолок которой светился. Здесь начиналась Черная Дорога.
   У выхода из пещеры под потолком висел шар размером с локоть, внутри которого непрерывно двигался и визжал кто-то живой. Мы видели то лицо, то заднюю часть тела, то отпечатки рук. Существо внутри шара исходило злобой. Ненависть ко всему и вся чувствовалась на большом расстоянии. Невозможно было представить, кто мог сделать такое с живым существом. Но мы были благодарны ему за то, что этот комок ненависти не ходил среди нас.
   В первых двадцати пещерах жили люди, которые были не самыми плохими. Здесь росли растения, журчали ручьи.
   Мы смогли поговорить с местными. Они рассказали, что мучителями здесь были люди друг другу. Здесь сильные заставляли работать слабых, отнимали у них еду и становились сильнее. Жильё здесь почти не строили, сильные жили в отдельных пещерах, слабые ютились по многу в одной каморке. Нюанс был в том, что рост людей здесь не превышал половины человеческого, а сильным становился тот, кто много ел. Фрукты здесь росли намного быстрее, чем на поверхности, и можно было стать сильным очень быстро. Правда, регулярно прилетало некоторое существо, которое вытаскивало из пещер самых толстых и высасывало их до последней капли, отчего они становились тощими и слабыми. Их бывшие подданные с большим воодушевлением выкидывали их из одиночных пещер, а новым главным становился следующий по силе. Так могло продолжаться бесконечно. Мы это хищное существо так и не увидели.
   Здесь все всех ненавидели. Я нашёл здесь несколько мужиков из своего села, это были самые противные мужики, насколько я помнил их по детству. Забавно, но некоторые говорили, что очень рады здесь оказаться после того, как побывали в нижних пещерах. Мы купили у них довольно много корма для лошадей. Кони съели местные фрукты с удовольствием. Монеты у работников, которые собирали для нас корм, тут же отобрали местные авторитеты.
   В следующих пещерах ситуация была похожей, только люди здесь не имели рук и ног, а ползали, как черви. Люди - черви собирали с кустов ягоды, а их ловили рогатые человекоподобные существа и высасывали все жизненные силы, после чего люди - черви через некоторое время оживали снова. Перед тем, как закусить, рогатые сначала били червяков головой по земле, чтобы не дергались. Кустов не хватало, и червякам приходилось ползать наперегонки друг с другом.
   Здесь мы впервые увидели рогатых хищников, царствовавших в Страдалище. Рогатые были похожи на людей, но они не были людьми. Злоба, жадность и заносчивость - вот что чувствовалось от них. На нас они кидали взгляды, как на недоступный кусок мяса, и с досадой отворачивались. От издевательств над червяками и другими людьми они получали заметное удовольствие. Долго смотреть на них было опасно. Начинало хотеться стать таким же, как они - высокими, мускулистыми, сильными, бить (а в нижних пещерах - и насиловать) всяких придурков и получать от этого удовольствие.
   Около одного из червяков Жульдио Чёрный остановился. Червяк что-то запищал. Подъехал Ансельмо Чёрный. Я тоже пристроил уши поближе. Червяк насмехался над чёрными колдунами:
   - Вы думали, вы меня убили? Вы ещё прыгаете, но скоро вы тоже будете здесь, - злобно хихикал червяк. Насколько я понял, это был сумасшедший колдун, которого "наши" чёрные колдуны уничтожили под Исхальдией.
   Чёрные колдуны проехали дальше с каменными лицами, но заметно задумались.
   В следующих пещерах рогатые чудовища насиловали людей, кого могли поймать, и подсаживали им таким образом семена. Затем эти семена разрастались внутри жертв, раздвигали ткани и вываливались наружу. Процесс занимал несколько часов. Рогатые эти семена пожирали. Лия нашла в одной из пещер этого уровня свою маму.
   - Каким образом она здесь оказалась? - спросил я у Лии, чтобы хоть что-нибудь спросить.
   - Она нас посылала в постель к отцу, чтобы не беременеть, а сама гуляла с соседом. Я - дочь соседа. Как и моя старшая сестра. Мама умерла при очередных родах. За год до вашего прихода.
   Прохождение шестидесяти пещер заняло две недели. Мы спали на чёрной дороге и ели на ней. Есть здесь людям почему-то почти не хотелось. Зато кони ели за троих. Корм для лошадей мы по-прежнему покупали у жильцов Страдалища.
   На уровне пятидесятой пещеры мне показалось, что я вскрыл шифр книг. Часть текста удалось перевести. Ансельмо подумал и решил идти дальше. Монахи его поддержали, сказали, что шифр на протяжении книги изменяется. Для насельников Обители путешествие в Страдалище стало откровением. Они знали, что оно существует, но увидеть его своими глазами не ожидали. А вот наши ребята как-то не особенно впечатлились. Наверное, потому, что видали в жизни картины не менее страшные.
   На краю пещер насильников мы нашли нашего монаха. Разговаривала с ним госпожа Алиана. Разговаривала она довольно жёстко:
   - Если хочешь спасти много людей в нашем мире и облегчить тем самым свою судьбу - расскажи, как прочитать шифр!
   Монах подумал и согласился. Как и предупреждали его подчиненные, шифр действительно несколько раз менялся, а тот, что вскрыл я, был намеренно упрощённым для того, чтобы затруднить чтение остальных томов. Тут его поймал рогатый и принялся насиловать. Несколько часов он не мог говорить, а мы за это время ради интереса прошли ещё несколько пещер вглубь. Здесь людям для того, чтобы двигаться, приходилось продвигаться через удары молний. Это было настолько противное место, что здесь даже рогатых не было. Мы заметили только одного, который сидел наверху пещеры, там, где не было молний, и развлекался страданиями голодных собирателей ягод.
   - Если они не насильники и не убийцы, которые остались в пещерах выше, то за что они попали сюда? - ухитрилась задать вопрос Мури между ударами молний.
   - Наверное, за то, что уничтожали много людей с помощью магии, - мрачно ответила ведьма Сатори.
   Она попыталась поговорить с жителями этих пещер, но те не стали общаться. Тяжело было их в этом винить: когда молнии бьют в шаге от тебя, не очень хочется стоять на месте.
   Чёрные колдуны решили дальше не ходить, и мы вернулись к бывшему монаху. Он уже мог говорить. После некоторых раздумий монах подкинул несколько очень дельных советов по ремонту Врат. Получив необходимые сведения, мы поспешили к выходу.
   Мы все вышли из Страдалища не такими, как вошли в него. Семьи, живущие у входа, обрадовали нас тем, что теперь мы имеем право прибавлять к своему имени приставку "шани-".
   На выходе из горной страны нас ждали два объединенных войска самых сильных полевых командиров. Они потребовали монахов и книги. Мы отдали требуемое без каких-либо условий. Книги были уже переписаны и сверены, а монахи нам и даром были не нужны. К нашему огромному удивлению, посланники противостоящих войск заявили, что больше не имеют никаких претензий к шани-воинам и удалились. Мы целую неделю ждали подвоха, но так и не дождались. До Врат мы дошли без каких-либо проблем. Войска местных командиров нас не трогали.
   - Наверное, боятся, что мы там сошли ума и теперь можем заразить их безумием, - предположил шани-Брун. Эта шутка имела неожиданно большой успех. Наверное, это был первый раз, когда мы смеялись после Страдалища. До этого все молчали, замкнувшись в себе, и даже не замечали этого.
  
   Глава 34. Закрытые врата.
  
   А потом мы пошли и починили Врата. Я с удивлением обнаружил, что в устройстве Врат понимаю ничуть не меньше чёрных колдунов. Возможно, даже больше. Да, они больше моего знали о магии, но Врата были, строго говоря, не магическим устройством, а техническим. Поскольку я переводил книги про устройство Врат и что-то знал о технике, оказалось, что и в ремонте я понимал больше.
   Врата были устройством, которое использовало энергии неизвестной мне природы, но все методы их использования были описаны в руководствах. Дальнейшее было делом простой логики.
   Врата в нашем мире развоплощали тело и переносили его в пространство равнины - между - мирами. Взрыв уничтожил ту часть Врат, которая находилась в нашем мире и отвечала за стабильность работы и фильтрацию нежелательных объектов. Нам просто повезло, что мы проходили через Врата целыми, а не по половинкам или четвертинкам. У меня сложилась впечатление, что кто-то чинил Врата до меня, так, чтобы они пропускали Тени, но не убивали.
   За два дня я восстановил сеть фильтра и повесил её на вновь отстроенную кирпичную арку. Теперь Тени не могли проходить через Врата. Посмотрев на то, как я работаю, господин Жульдио Чёрный свернул лавочку и отправился восвояси, забрав охрану.
   Отъезд Жульдио имел неожиданные последствия. Не успел он скрыться за перевалом, как госпожа Алиана стукнула Ансельмо Чёрного молнией и подвесила в воздухе. Сидевший в крепости отряд вылез посмотреть, что происходит. Я сказал им спрятаться и не показываться четыре часа. Чёрная охрана Ансельмо даже не дёрнулась, предоставив колдунам самим разбираться со своими проблемами.
   Пока я доделывал Врата, императрица превращала Ансельмо в раба. Тот ругался и требовал прекратить, говорил, что они и так хорошие союзники.
   - Так надёжнее. К тому же ты, похоже, хотел дезертировать в пещеру под равниной? Я не согласна. Мне нужен помощник в построении всемирной империи. Пора прекратить эти глупые войны.
   Мы закончили почти одновременно. Когда я запустил Врата, Ансельмо как раз клялся в верности Императрице и плакал от умиления.
   - А меня? - спросил я, уверенный в том, что Алиана захочет ещё одного цепного пса.
   - Ты тоже хочешь? - удивилась императрица, - Ну, если очень хочешь, то можно, но я бы пока не советовала. Тебе надо многому научиться, без умений ты бесполезен, а со сломанной психикой тяжело учиться. Так что пока расти.
   - На самом деле я не хотел... благодарю за милость.
   - Да, госпожа заботлива, госпожа справедлива! - наперебой восхищались Ансельмо и Куркус. Императрица обратила на них внимания не больше, чем на камни под ногами. Она задумчиво посмотрела в сторону уехавшего Жульдио, решила, что не догонит, и оставила эту идею.
   В нашем мире я сразу обзавёлся четырьмя тенями - гигантами в качестве эскорта. Теперь я мог скакать по ночам, не беспокоясь о здоровье моего коня и сопровождающих: гиганты отгоняли всякую мелочь от моих друзей и коней очень далеко. А кто был слишком настырным, поглощали. Днём я возил их в четырёх больших металлических сосудах, спрятанных дополнительно в кувшины с плотными крышками.
   Императрица с Ансельмо чуть не умерли от зависти, глядя на то, как я управляюсь с Тенями. Делиться заклинаниями у этой банды было не принято, поэтому они даже не просили. Хотя я бы научил. Императрица попросила лишь одного: рассказать, как можно убить Тени.
   Я рассказал то, что вычитал из книг: Тени убивает поток сильного света. Ещё находясь в укреплении около Врат, императрица устроила эксперимент. Мы разожгли большой костер, собрали отражатель из пяти полированных щитов и попытались направить свет на Тени. Теням это не понравилось, им явно было больно, но умирать они даже не подумали. Кто-то из парней вспомнил, что в его местности любят развлекаться фейерверками, и что они горят намного ярче. Госпоже тут же загорелось оказаться в империи Куркуса, где можно было найти необходимые материалы.
   Нас очень удивило то, что жителей нашего мира, тех, что жили около Врат, совсем не удивили рассказы про Страдалище. Они утверждали, что в нашем мире тоже есть вход в Страдалище, и что он тоже находится южнее Врат. Это было очень странным, мы никаких дополнительных входов там внутри не видели.
   От имени империи Куркуса госпожа Алиана наняла местных жителей для слежки за Вратами. В их обязанности входило предупреждать империю о появлении Детей Смерти или других опасностей.
   На этот раз мы дошли до столицы Куркуса Чёрного за двадцать дней. Мы скакали налегке, и нам уже надоели дальние походы.
   Императрица засела на неделю экспериментировать с разными горючими смесями, свалив обязанности по поддержанию стабильности империи, подглядыванию и подслушиванию на нас с Мури, а управление - на Ансельмо. Чёрный колдун после обращения в раба слегка повредился в рассудке и всё, что сумел придумать для улучшения управления - это устроить факельное шествие в честь искусственно любимой Императрицы. Пришлось нам с Мури заниматься и управлением. После наблюдений за тем, как обделывала дела Айсфинг, это оказалось не таким уж и сложным делом. Но и не простым.
   Мы быстро поняли, что Айсфинг была талантом, виртуозом высшего класса. Мы так не могли, мы закапывались в мелочах и забывали про главное. Чиновники обманывали и отвлекали наше внимание весьма успешно, но немного строгости империи мы всё-таки добавили. Мы не казнили налево и направо, как госпожа Алиана, но несколько намечающихся политических расколов и экономических провалов мы предотвратили. Стоявших за этим людей очень строго предупредили о недопустимости эгоизма и подковёрной борьбы в деле строительства империи. Припомнив погромы, которые устраивала тут чёрная четверка в наш прошлый проход, они вняли. Как и в прошлые разы, все приказы отдавались через Куркуса Чёрного, что было очень непросто. В отсутствии императрицы к нему возвращались его обычные чванство и своеволие. Каждое наше решение он принимал в штыки только потому, что это было наше решение. Поначалу мы пытались объяснять, почему так сделать лучше. Потом поняли, что это бесполезно, и просто обещали позвать госпожу Алиану. При этих словах Куркуса сразу клинило, он заливался слезами, восклицал, как он любит госпожу, и делал всё, что мы требовали. Смотреть на него было больно.
   Моя чёрная охрана была несколько удивлена, обнаружив себя среди фактических правителей государства. Императрица свалила всю работу на нас, её охрана тоже решила устроить себе каникулы, и все обязанности по сбору информации, перевариванию слухов и плетению интриг свалились на Бруна, Милу и Лию. Остальной отряд невероятно веселился, глядя на то, как мы роем носом землю. А работы хватало: высшие лица империи в отсутствие хозяина перессорились, как маленькие дети, завели себе личные армии и уже были готовы пуститься во все тяжкие. Некоторым людям для того, чтобы чувствовать остроту жизни, почему-то просто необходимо с кем-нибудь сражаться насмерть.
   Личные армии мы заставили распустить, конфликты сгладили, украденные из казны средства заставили вернуть. Большой любви мы за это не получили, но все стороны в итоге признали, что жизнь стала безопаснее, а империя - стабильнее.
   В результате недельных посиделок Императрицы и согнанных ею мастеровых была создана Труба. Устройство стреляло сжатым воздухом горящими шарами из серы и угля, в которые были добавлены стружки металлов. Горели они намного ярче обычного костра. В первую же ночь императрица расстреляла со стены замка всех Теней, которых смогла заметить. Вот только стоили эти шары столько, что для личного использования никак не годились.
   - Технология требует доработки, - пришла к выводу удовлетворённая Императрица, что не помешало ей заказать несколько сотен труб для стражи у Врат.
   Госпожа Алиана попыталась оставить меня в империи Куркуса наместником. Сказала, что забирает своих чёрных рабов на север на год, просила поприсматривать за империей. Я отказался. Тогда она предложила наместничество Мури, прекрасно осознавая, что я не брошу девчонку. Мури чуть со страху на месте не померла, и императрице пришлось оставить эту затею, оставив наместником того же человека, который был прежде.
   Дальнейшее путешествие проходило быстро и приятно. Никто, кроме одичавших Предков, нас не беспокоил. Великий и гордый город Турганиос, в котором нас так нахально обманули, теперь входил в состав империи Куркуса. Об этом позаботилась лично Госпожа.
   Единственное место, которое представляло опасность - степи кочевников - мы преодолели с такой скоростью, что они просто не успели нас перехватить. Даже клетки с питомцами мастера Грингота (мы догнали его по пути) везли на спинах лошадей. Нам даже не пришлось никого убивать.
   Встреча с Отрядом была очень трогательной. Дозорные заранее углядели наше приближение, и Капитан успел созвать и построить отряд. Мы въехали на площадку для построения и выстроились - справа господин Аргос, затем чёрные колдуны, включая меня, затем остальной отряд. Капитан был хозяином города, но формально оставался подчиненным господина Аргоса, а потому первым начал доклад.
   Он отсалютовал и доложил, что в городе и отряде все нормально, средства для дальнейшего продвижения подготовлены. Господин Аргос выступил в ответ и говорил намного дольше. Он говорил о том, что наша основная задача выполнена - Врата закрыты благодаря господам Лиону Чёрному и Алиане Чёрной, средство для уничтожения Теней разработано благодаря Алиане Чёрной. Вторая задача - переселение животных и насекомых - тоже в значительной степени выполнена.
   Эти новости отряд встретил долгим троекратным "Ура!"
   Затем господин Аргос помянул тех, кого мы потеряли в походе, в том числе меня и госпожу наследную принцессу Лиранию ото Сигалини, известную отряду как волшебница Линара. Про облако он говорить не стал - это был как бы секрет, сказал только, что княжну нашли её слуги, в результате чего она стала теперь Великой Княгиней своей страны. Упомянул также о том, что Лия получила способности к исцелению, а другие товарищи из моей компании - способности к магии.
   - Те, кто захотят, продолжат под моим командованием возвращение в Исхальдию. Те, кто решат обосноваться здесь, получат от меня грамоту с благодарностью от властей Исхальдии и небольшую сумму денег. Красный отряд формально остаётся в этом городе и расторгает контракт с Исхальдией. Отряд, который пойдёт на север, будет называться Белый Отряд, получит другие знамя и символы, - закончил наш командир.
   Я стоял и смотрел на бывших братьев и сестер по отряду. Наверное, будь я человеком, их вид вызвал бы у меня много чувств. Но сейчас мне хотелось только одного: крови. Приближался очередной приступ бесконтрольности.
   Я ловил на себе их осторожные взгляды. В нарушение всех правил я снял маску, демонстрируя своё лицо. Всё последнее время я всегда ходил в маске из плотной ткани, чтобы не укусить кого-нибудь ненароком. Сейчас я её снял, чтобы меня могли узнать. Кожа у меня стала тёмно-серой, как кора у дерева. Я надеялся, что это произведёт нужное впечатление на всех, чтобы никто не лез ко мне с поцелуйчиками. Надежды не сбылись. Девчонки полезли ко мне обниматься и сочувствовать. Моя чёрная охрана сбилась с ног, стараясь оттеснить их от опасной зоны. Потом мои охранники решили одеть на меня железный намордник, от греха подальше, и только после этого успокоились.
   Потом мне пришлось работать клоуном: показывать, как я могу замораживать воду в воздухе, вызывать маленький смерч и молнии. Народ охал и ужасался, спрашивал, правда ли мне хочется их загрызть. Я подтвердил: хочется, и очень сильно.
   Чуть позже подошла Малуни с малышом на руках. Я поздравил её и пожелал всего хорошего.
   Самафрана и Илика стали главными архитекторами Красного города - так попросту назвали город отряда. Все арки в городе были сложены под их руководством. Они решили не возвращаться в Исхальдию - здесь у них был намного более высокий статус, чем там. Город получался красивым и удобным - с широкими улицами и канализацией, с площадями и храмами. Да и каким ему быть иначе? Насколько я мог вспомнить, это был единственный город в нашем мире, который строился не хаотично, а по плану.
   Через три дня мы выехали на север. В Исхальдию решили вернуться почти все легионеры из городских легионов, несколько семейных пар наёмников и - что удивительно - все маркитантки, некоторые с детьми, а некоторые даже с мужьями. На белом знамени отряда гордо расправлял крылья мифический получеловек - полузмей - символ Исхальдии.
   Переход через горы прошёл без потерь. За прошедшее время отряд не только вырубил в горах каменные убежища, но и снабдил их запасом топлива. Нам встретилось несколько торговых караванов. Металлы Красного Города пользовались спросом.
   На последнем переходе я не утерпел и рванул вперед. Стражники Арсуласа чуть не померли от страха, обнаружив за два часа до рассвета перед воротами чёрного колдуна с охраной, вокруг которых вились четыре тени - гиганта. Мне не пришлось долго уговаривать их открыть калитку. Мы прогрохотали по спящему городу, оставляя почтенным горожанам возможность строить предположения о том, кого может носить по улицам в час Теней.
   Вот и знакомый двор, знакомый дом. Я постучал в дверь, где жили родители Талы. Они долго не открывали, потом через дверь ответили, что Тала живёт по другому адресу. Я извинился за беспокойство и отправился искать указанный дом. Мы три раза проехали мимо, прежде чем остановились у нужной двери. Я ожидал увидеть квартиру во дворе или, в крайнем случае, небольшой домик, а упёрся в богатый особняк. Мы проехали влево - вправо, но это были уже другие адреса. Пришлось ломиться в особняк.
   Через закрытые ставни было видно, что внутри горит свет во многих комнатах, но нам долго не открывали. На их месте я бы тоже не открывал. Наконец внутри послышался шум. Было слышно, как кто-то кричит, что боится открывать. Ему ответил голос Арсаталии:
   - Тогда я открою!
   Дверь открылась, на пороге возникла Тала. Я снял маску:
   - Здравствуй, Тала. Извини, что я ночью. Очень к тебе спешил.
   Арсаталия начала сползать по косяку. Наверное, мы выглядели слишком экзотично: шесть чёрных всадников в масках (Сатори тоже увязалась с нами), а за нами - четыре тени - великана. А может быть, голос мой её испугал. Мури и Мила соскочили с лошадей и кинулись к Талии. Я почувствовал, что почему-то не могу сдвинуться с места.
   Чуть позже, когда Талька пришла в себя, а мы устроили лошадей и спрятали Теней, начались рассказы. Разговоры продлились до самого вечера и потребовали четырёх застолий, не считая мелких чаепитий. Слуги сбились с ног, бегая за продуктами и с сообщениями к разным лицам.
   Тала не стала тратить те деньги, что я ей оставил. Она создала театральную труппу. Они выступали с самыми разными спектаклями. Из наших строевых шоу Тала сделала парадные выступления, с которыми младшая часть театра выступала на свадьбах, юбилеях и по праздникам, в том числе на городских праздниках. Старшая команда ставила трагедии и комедии по сценариям Арсаталии. У них даже были гастроли по соседним городам! Талька подслушала, как мы передвигаемся между городами, и завела передвижной театр.
   Потом Тальке пришла в голову идея совместить пантомиму уличных похабных клоунов, свои комедии и наши строевые шоу. Получился новый стиль театрального искусства, в котором пели, танцевали, веселили, а также показывали чудеса ловкости в разных боевых сценах или пантомимах. При этом все эти спектакли были ещё и трогательно - поучительными.
   Город с некоторых пор жил театром. Посмотреть представления приезжали даже из очень далеких городов, что дало толчок развитию других развлекательных промыслов, от шлюх и массажистов до предсказателей. Тала гребла деньги лопатой, для неё городские власти строили крытый театр, который должен был стать самым большим общественным сооружением в нашем мире. Религиозные власти города рассматривали вопрос о ее обожествлении, признавая несомненную воспитательную силу её сюжетов и денежные пожертвования храмам со стороны исцелённых Талой. Она до сих пор лечила бесплатно.
   Я почувствовал себя грязной собакой, забежавшей на белые простыни в хозяйскую спальню.
   Потом пришла моя очередь рассказывать. Величие закрытия Врат Талии было тяжело оценить, поскольку Тени до сих пор лютовали во всем мире, но история про Страдалище её потрясла. Про облако Айсфинг мы ей тоже под большим секретом рассказали. Оказалось, что про Айси Тала уже знала. Княгиня приходила собственной персоной, в сопровождении большой охраны, принесла мешок золота. Именно она первой рассказала Талии, что я погиб. Тала вложила это золото в строительство нового театра и стала не самым последним из владельцев театра.
   - Удивительно. Смотрю на тебя, и это вроде бы как ты и не ты в одно и то же время, - сказала Тала, когда я закончил повесть.
   - Это не я. Твой муж погиб три года назад. Я сейчас отведу отряд на север, заеду к маме, а потом вернусь и осяду где-нибудь в окружающих лесах, буду ждать, пока душа истощится и я умру окончательно. Прошу тебя выйти замуж ещё раз. Обещай мне только иногда заезжать и показывать ребенка.
   - Фу! Глупость сморозил! - завопили мои девчонки и закидали меня мусором. Мури кинула в меня банановой кожурой, Мила - вишневой косточкой, а Лия - салфеткой.
   - Пока ты жив и способен осознавать происходящее, ты мой муж! - твердо сказала Арсаталия, - Думаю, ты не так сильно изменился, как сам думаешь. Брун, у него ещё есть идеи об улучшении государства?
   - Ещё как есть. Видели бы вы его в империи Куркуса! Он там целую империю за неделю строем построил. При чём в положении "на ушах". Что он, что Линара - одного поля ягода. А что, он и вам их рассказывал?
   - Почти каждую ночь, - соврала Талька. На самом деле - только два раза. Правда, это действительно было ночью.
   Девчонки засмеялись.
   - Если захочешь ещё родить детей, я пойму. Буду считать своими.
   В этот момент проснулся и вышел ребёнок. Он решил сразу пройти к интересным новым дядям. Смелый. Моя охрана сработала молниеносно. Лия перепрыгнула стол и унесла ребёнка к маме, Брун и Мила захлестнули мне шею цепью и навалились на неё с двух сторон.
   Тала только тут начала чувствовать, насколько серьёзно то, что происходит:
   - Он что, способен загрызть собственного ребенка?
   - Не всегда. Только в определённые дни месяца и только по неосторожности. Но лучше не рисковать, - пояснила Мила.
   Убедившись в том, что я контролирую себя, охранники сняли цепь и вернулись за стол.
   Ребенок посмотрел на этот цирк и засмеялся:
   - Как весело! А можно ещё раз?
   - Он что, совсем бесстрашный? - удивился я.
   - Есть такая проблема. Даже не знаю, что делать, - призналась Тала.
   - Как тебя зовут, малыш?
   - Тебе не сказали? - удивилась Тала.
   - Что ты хочешь от простых наёмников? Они свою-то задницу находят только с помощью руки сержанта. И то только в том случае, если к ней приделан кнут.
   - Меня зовут Лионсон, - сказал малыш, - а тебя?
   - Ты не очень долго думала, - улыбнулся я Тале, - а меня зовут Лион. Я был человеком, твоим отцом, а потом злая колдунья превратила меня в чёрного колдуна. Теперь я могу любить тебя только издалека. Тебе опасно подходить ко мне близко. Но я смогу посылать тебе игрушки. Тебе рассказывали сказки, где бывают превращения?
   - Да, только там принцессы превращались во что-то хорошее, если их поцеловать.
   - Меня целовать бесполезно. Сразу предупреждаю.
   Тала заплакала и вылетела в другую комнату. Мы ещё немного поболтали с малышом об игрушках. У него было, чем похвастаться.
   Потом пришли родители Талы, интересоваться, жива ли ещё их дочь. Потом городские власти заявились с выражением почтения. Тала сама по себе была заметным человеком, а возвращение такого мужа вызвало любопытство даже у верхов общества. Всем им приходилось рассказывать новый вариант наших приключений. Вот тут-то слуги и сбились с ног.
   В городе было два чёрных колдуна, но сила их была невелика. До буйного уровня императрицы или Ансельмо им было далеко. Поэтому власти с очень большим интересом восприняли новость о том, что я собираюсь вернуться в город.
   - Я не собираюсь вершить судьбы. Я думаю умереть, - развеял я их мечты о завоевании окружающих городов.
   - Ну и зря. Если передумаешь, предоставлю тебе свою третью дочку в качестве личного донора, - сказал его величество Властелин Арсулас двадцать пятый, - хочешь, выпей её до дна, хочешь, съешь по кусочку, только согласись защищать город. Нападать мы тебя не просим.
   Город Арсулас являлся весьма странной смесью выборной власти и наследственной монархии. Монарх здесь был полновластным властителем, но на должность его выбирали каждые пять лет. Как правило, пожизненно одного и того же.
   - Тяжела жизнь у царских дочерей, - ответил я.
   - Жизнь вообще опасная штука. От неё умирают, - рыкнул Властиелин и отправился домой. Через час перед порогом дома Талы затормозил экипаж, из которого вылетела тридцатилетняя фурия. Обругав прохожих, слуг и всех, кто попался на пути, она ворвалась в дом, встала на колени и потребовала Лиона Чёрного. Это и была третья дочь Властелина.
   - Я прошу вас защищать наш город и взять у меня кровь, или любую часть тела для этого, сразу всю кровь, или понемногу в течение любого количества лет, - прорычала фурия с колен.
   А их папочка неслабо вымуштровал своих дочерей. Неудивительно, что в городе относительно чисто и город пытается быть добрым.
   - Знаешь, мы его впятером о том же просили, не считаю жену. Так что шестой будешь. Только он не соглашается. Не хочет ни есть, ни убивать людей, - сказала Мури.
   Третья дочь так испугалась того, что её миссия провалена, что нам пришлось отпаивать дамочку травяным настоем. К вечеру заявился Отряд. Императрица с Куркусом Чёрным, узнав о нашей ситуации, нанесли визит Властелину и предложили ему свою протекцию. Властелин попал в неудобное положение: он просил моей защиты, опасаясь именно таких буйных колдунов, как императрица или Куркус. Не знаю, как он выкрутился, но дочку от нас забрали. Она оказалась в целом неплохой дамой, весёлой.
   Через три дня мы выступили на север. В эти три дня я болтал с сыном, рассказывал разные истории. Моя охрана в полном составе сидела рядом и зорко следила, чтобы он по привычке не залез ко мне на колени. На прощание Тала расхрабрилась и рискнула обнять меня за шею.
   Не доходя половины дневного перехода до Мыкоса мы остановили отряд на ночёвку. Дальше пошли только колдуны и их охрана. Мы вошли в город, когда уже спустилась темнота. Благодаря заранее засланным шпионам мы прекрасно знали, кто где живет и кто в какой степени был причастен к истории с Махи. Первым делом чёрные колдуны уничтожили местных чёрных колдунов. Те даже не ожидали нападения. Одного из них императрица превратила в своего раба. Пока она возилась, мы прошли по городу. Сатори срывала крыши с домов начальников и распорядителей города. В дома с потухшим светом врывались Предки и Тени. Мои Тени охраняли нас от других Теней. Через несколько часов в городе не осталось никого, кто был бы хоть маленьким начальником.
   Махи мы нашли в дальних подвалах арены. Она умирала от распухшей раны на руке. Мы вывезли её и тех из девчонок, про которых она сказала, что в них есть нечто человеческое. Таковых оказалось немного. Большинство девиц, сидевших за решётками в застенках арены, Махи посоветовала бросить. Мы так и поступили, хотя по виду многие из них были выходцами с севера.
   Махи сразу доставили к Лии (малышку на зачистку не брали). После многочисленных молитв опухоль начала уменьшаться.
   Когда мы проходили через Мыкос на следующий день, никто не чинил нам препятствий. Жители города были заняты выборами.
   Махи ничего не рассказывала. Молча ела, уткнувшись в тарелку, молча ехала. Рассказывали мы. Она слушала с интересом. Раскололась только через неделю, за очередным обедом.
   - Первые полгода меня насиловали. Утром кормили, а потом зажимали голову и руки в колодках с тремя отверстиями, в положении нагнувшись вперед. Плата за вход невелика, заходи кто хочет. Через месяц, когда все начальники попробовали, плату в три раза снизили. Чтобы простым мужикам было доступно. Иногда десять мужиков в день, иногда двадцать. Вечером ещё одна кормежка. Потом я надоела, и они погнали меня сражаться. Поначалу против меня выпускали малолеток. Это девчонки, которых покупали у работорговцев в Исхальдии или в других городах. Их насиловали и издевались над ними намного дольше, чем надо мной. Они сюда ещё детьми попадали. К подростковому возрасту в них вообще ничего человеческого не оставалось. Сначала по две против меня одной, потом по три, потом по шесть. У них подготовка была совсем слабая, даже шесть мне были не опасны. Горожанам нравилось, как я их режу. Меня каждый раз пороли за то, что я их не убивала, а только тяжело ранила.
   - Как ты это все выдержала? - спросил я. Махи уже знала мою историю, и я надеялся, что мы можем говорить на равных.
   - А я этого всего не видела и не чувствовала. Я вспоминала, как стояла связанная, а мимо меня проходили ребята из Отряда. Здоровые, красивые. Я вспоминала их и радовалась, что они живы благодаря мне. Потом против меня начали выпускать настоящих бойцов. Я выжила только потому, что выступала не в каждый праздник, а праздники были редко.
   Мы промолчали. Нам было стыдно перед Махи. Мы за эти четыре года повидали разные земли, учились, а кое-кто и женился. А она видела только стены камеры и жестокие бои.
   - Да не темнейте вы так. У меня было много денег, много славы. Я была любимым блюдом. Тренировалась с разными девчонками, училась сражаться разным оружием. Местами было забавно. Мне даже мужиков присылали, самых дорогих специалистов, обученных приносить удовольствия женщинам. И массажистов, и трахателей с вырезанными яйцами.
   - Что, и такие бывают? - дружно удивились мы.
   - В Мыкосе чего только нет. У них яйца на месте, только перерезана труба, которая ведёт семя в мужской орган, и выведена на сторону. Я таких либо прогоняла, либо заставляла массаж мне делать. Я смотрю, вы оживились? Да ладно вам, я это я, и я снова с вами. А вот Лиону, я смотрю, действительно не повезло. Лучше умереть, чем видеть жену с ребёнком и не иметь возможности их обнять.
   - Вот она, наша Махи, только из тюрьмы, а уже сочувствует другим! - возгласил я, - Выпейте за неё, кто пьёт, а то в меня бесполезно вино заливать, перевод продукта.
   - Да в тебя всегда бесполезно было вино лить, - сказал Лешак. Компания засмеялась и подняла тост за Махи, спасительницу десятков жизней. С этого дня Махи начала отходить. Ещё через неделю она подъехала ко мне и спросила, действительно ли я собираюсь осесть рядом с женой, пока не умру.
   - Тут дело не в том, рядом с женой или не рядом. Идея в том, чтобы умереть, не сделав ничего злого. Этот мир создан не Богом. Лучшее, что можно здесь сделать - это уйти из этого мира, не замаравшись.
   - Можно, я пойду с тобой?
   - Ты молода. Красива. Вернёмся в Исхальдию, выйдешь замуж за аристократа. Ребята скорее умрут, чем расскажут, что с тобой было. У тебя будет много детей, будешь счастлива.
   - Не говори мне о детях. После того, как меня шесть месяцев насиловали, мне хочется вырезать из брюха этот мешок, чтобы забыть, что я женщина. Я хочу, как ты, уйти, не замаравшись. Кроме того, Мила и Брун так счастливы. Зачем им теперь сидеть рядом с тобою в качестве чёрной охраны? Пусть живут в городах или торгуют. И, если хотят, завозят крупу нам с тобою в лес. Я поступаю в твою чёрную стражу. Попрошу их натренировать меня.
   Я посмотрел на Махи и понял, что проклятый Мыкос отразился на ней гораздо больше, чем нам казалось на первый взгляд.
   - Ты принята в чёрную стражу. Назначаю тебе оклад - пинки да укоры, выдача каждый день, другой оплаты пока не обещаю. Поздравляю с поступлением на службу, новобранец!
   - Слушаюсь, сударь командир! - Махи отсалютовала мне очень неприличным жестом и поскакала к Милиаки, сообщать о решении. Их разговора я не слышал, но, судя по выражению лица Милы, она вопила: "Ты с ума сошла, дура?"
   Через четыре секунды Мила была рядом со мной:
   - Ты что, старый хрен, совсем с ума сошел? Девочек тебе мало? Зачем Махи соблазнил? Что ей делать рядом с тобой в лесу? Про религию слушать? Ей замуж надо, детей и мужа любимого! - рычала Мила. Я не отвечал, просто смотрел вперед и вниз.
   - Что молчишь? - спросила Милиаки через некоторое время. И ещё через некоторое:
   - Это не ты? Это она, да?
   Некоторое время мы ехали рядом молча.
   - Тогда правда придётся учить, - пришла к выводу Мила и ускакала объявлять новость Бруну.
   С этого момента на каждом привале меня связывали и подводили Махи, чтобы учить уворачиваться от моих молниеносных движений челюстью и языком. Оказывается, мой длинный раздвоенный язык тоже участвовал в захвате добычи! Иногда в учениях принимали участие сама императрица и её гвардия. Госпожа Алиана тоже позволяла себя связывать! Да, моя охрана знала обо мне и правда намного больше, чем я. Не зря они запретили мне предлагать Талии довести её до оргазма языком.
   Чтобы не терять время зря, я начал учить Махи магии. У неё получалось не лучше, чем у Милы с Бруном, но она была упорнее.
   Города на нашем пути пропускали нас без сопротивления.
   В Сороне я потащил Лию к родным за руку. Она упиралась и не хотела идти, но я настоял.
   Папочка её почти ослеп, но всё так же крутил гончарный круг. Две сестры умерли от неудачных родов, у третьей после относительно удачных родов не прекращалось кровотечение. Лия её исцелила молитвой.
   Мы рассказали папочке, при каких обстоятельствах встретили его бывшую жену. Он отреагировал очень неожиданно:
   - Да знал я, что она к соседу бегает. Сколько ни бил, ничего не помогало. Я, пожалуй, схожу в храм, помолюсь за неё.
   Я спросил, не боится ли он, что попадет в такое же место, если продолжит пользовать дочерей.
   - Попаду так попаду. У меня больше ничего нет, только круг и дочери, - обречённо ответил старый гончар, не отрываясь от работы.
   Старшие сёстры Лии выглядели, как пожилые женщины. Лия в форменном чёрном костюме рядом с ними смотрелась, как идеал красоты. Сёстры на удивление ласково приняли Лию, говорили, что завидуют, желали счастья. Лия немного рассказала про наши приключения. Послушать сбежалось пол-квартала. Пришлось посылать за напитками.
   Про исцеление через молитву Богине здесь не слышали, хотя саму Богиню-Ма почитали, как третьеразрядного бога. После того, как Лия продемонстрировала исцеление на своей сестре, её засыпали вопросами, как она это делает.
   - Никак не делаю. Просто веду пальчиком над раной, остальное Богиня делает, - ответила Лия так же, как всегда отвечала Тала. Она очень была похожа на Талу в эту секунду.
   Соседи принялись пробовать друг на друге. Различных порезов и синяков у рабочих и их жён было более, чем достаточно. Не получилось ни у кого, кроме одной девушки. Лия взяла её в оборот и немного подучила полевой медицине. Сказала сходить к лекарям или в библиотеку, почитать книги по медицине, чтобы понимать, где лечить.
   Вечером в отряд привалила толпа мамашек с больными детьми, в том числе из самых верхних слоев общества. Лия не справилась с десятой частью даже с помощью Мури. К вечеру она была в состоянии, которое я видел у Талы - полное нервное истощение.
   - Оставайся и бери деньги. Будешь процветать. В конце концов, это твой город, научишь тут народ всему, что по пути узнала, исцелению в первую очередь. На обратном пути мы заедем, если сможем, - посоветовал я малышке, - и помни, не допускай истощения.
   На следующее утро Лия плакала:
   - Господин, я же ваша чёрная стража, вы были со мной всё это время, вы учили меня и защищали, как я могу бросить вас?
   - Вместо тебя у меня теперь есть Махи. А у тебя есть большое дело и целый город. Как я могу забрать тебя у города или город у тебя? Иди и делай то, что нужно людям и что хорошо получается.
   Так мы оставили идти своим путем и Лию.
   Переход через пустыню чуть не сорвался. У местных было табу на вход в пустыню. Они считали, что в пустыню ходить нельзя, иначе можно рассердить песчаных демонов, и те отгрызут себе ещё одну часть от пахотных земель. Сколько мы ни искали караванщиков, согласных завезти воду на промежуточные точки в пустыне, так и не нашли. У нас было довольно мало фургонов, способных перевозить грузы, поэтому пришлось нанимать дополнительные. С завозкой воды мы провозились две недели, потом ещё неделю шли через пустыню. Прибыв в империю, госпожа Алиана махнула хвостом, забрала своих чёрных рабов, и только мы её и видели. По империи мы шли спокойно и быстро.
   Повстанцев к этому времени вытеснили в самые пустынные северо-восточные районы. Мы с ними даже не встретились, проходя из империи в Родокинию.
  
   Глава 35. Путь к себе и немного дальше.
  
   Переход через дикие земли к Родокинии прошел относительно гладко. Памятуя прошлый опыт, мы вламывались в сёла в полном боевом и объявляли свои цены на продовольствие. Мы выглядели достаточно злобно и круто, чтобы ни у кого не возникало желания с нами спорить. В Родокинии нас приняли, как старых друзей. Скучающему главе города господину Аргио ото Лакушни мы привезли в подарок от капитана хрустальный шар, огранённый тысячью гранями. На дневном свету он начинал переливаться всеми цветами радуги. Шар был изготовлен из хрусталя, добытого в Красном Городе. Глава города был в восторге, и не столько от украшения, сколько от новых историй.
   Историй хватило на восемь дней. На моё счастье, пить с главой города пришлось не мне, а господину Аргосу ото Маркишанули. Но главным событием стала Мурия и ее способность к исцелениям и к лечению магией. В городе были доктора, были маги и религиозные люди. Но никто не думал, что это можно совместить. Мури демонстрировала на пациентах с порезами, как можно исцелять царапины молитвой. На пациентах, которым требовались внутренние операции, она показывала лечение магией, огнём и холодом. И лекари, и маги стояли на ушах, а жрецы Богини-Ма просто были в восторге. Мури уработалась почти до нервного истощения. Ей удалось найти кое-какие таланты из местных, что давало надежды на то, что это умение не пропадет. Господин ото Лакушни изволил самолично прибыть в клинику, где Мури демонстрировала исцеления, чтобы поцеловать ей ручку и поблагодарить.
   Глава города просил оставаться ещё, но мы уже почувствовали запах дома. Рывок до побережья занял совсем немного времени по сравнению с тем, которое мы потратили, идя с крайнего юга. А каким большим путешествием этот путь казался, когда мы шли туда...
   Враждебные города попытались нас не пропустить, надеясь на нашу малочисленность. Нашим козырем стала Мури. Мы предлагали властям городов исцеления и передачу умений в обмен на проход и продажу продовольствия. Больные дети бывают даже у высших классов, и никаких проблем не возникло.
   Исключением стала Торания. Потерпев от нас поражение на пути туда, они решили отомстить на пути обратно. Господин Аргос даже не стал предлагать им умения по исцелению. Мы разграбили все встречные городки. Дело в том, что у нас заканчивались деньги, и глава отряда даже обрадовался, что нашёлся такой город, который оказался достаточно глуп, чтобы напасть на нас вторично. А я по пути туда всё думал, что будет делать капитан, если у нас закончатся деньги до конца похода. Ответ оказался таким простым...
   На этот раз Торания подготовилась к войне намного лучше. У них были доспехи с отражающими поверхностями, у них было много кавалерии. Эта кавалерия очень долго преследовала наш отряд, повернувший на юг и спасающийся бегством. Вслед за ней маршировали пешие полки. Они гнались за нами почти до соседнего города, и только там обнаружили, что это иллюзия.
   Ставить иллюзии меня учили Айсфинг, Жила и Трава. А когда они ставят иллюзии, то их ни за что не отличить от реальности, даже запах изо рта идет. Вот только лошадиных лепешек на дороге было маловато, так они меня и раскрыли.
   Мы с моей чёрной гвардией отстоялись в лесочке, с удовольствием глядя на то, как ругались кавалеристы, обнаружив обман, а затем повернули обратно. Отряд в это время благополучно проехал прямо под городскими стенами и отправился на север. Мы нагнали своих уже в порту Акринии.
   Сбор достаточного количества кораблей занял некоторое время. Этого времени хватило на то, чтобы скоростные галеры довезли новость о нашем возвращении до Исхальдии и вернулись обратно. Мы вволю пошатались по разным забавным местам города. Я посетил библиотеку и нашел несколько интересных книг по магии. Мой багаж магических трюков вырос ещё на несколько фокусов.
   На этот раз мы плыли не на скоростных галерах, а на транспортных судах. Никакой гребли, никаких штормов, много фруктов и питья. В Исхальдии нас встречали торжественно. Долж выбрался из своего логова и дал себе труд добраться до порта. Было ещё несколько генералов, пришли Жульдио Чёрный и несколько неизвестных мне чёрных колдунов.
   Первой на пирс сошла Сатори, чтобы обняться с дедушкой. Долж представил ей новый женский отряд - шестьдесят дам в масках и парня - командира. Сатори по привычке обругала и выправку, и построение, и командира, но всем было видно, что это не более, чем для традиции.
   Долж поздравил и поблагодарил выстроившийся на пирсе отряд, наш бравый строй отвечал чётким боевым кличем.
   Потом мы разгружались, размещались в городских казармах, получали деньги и подбивали финансы. Ушёл целый день. Поскольку изо всех сержантов и офицеров отряда остались только мы с девчонками, работы было много. К вечеру прислали двух молоденьких лейтенантов, которым предстояло решать все вопросы по расформированию отряда. Пришлось ещё и их вводить в курс дела.
   На следующий день был официальный приём у Должа. Было ужасно странно проходить в замок по пропуску, как будто мы совсем чужие. К нашему огромному удовольствию, в замке мы встретили мастера Сильвиу - она уже давно вернулась в город и организовала пять экспедиций за животными в дельты разных рек. В том числе в тот городок на юге, где мы её оставили.
   На приёме не было никаких выпивок, никаких фруктов. Только сухие доклады - аристократов, ученых, мой. Огромная зала для совещаний была забита до отказа военными, колдунами, финансистами и учёными.
   Махи тоже пришлось доложиться. Её решение об уходе в мою чёрную стражу было встречено молчанием. Оживление и бурные обсуждения вызвало моё сообщение о том, что императрице удалось создать оружие против Теней. Учёные сразу начали строить предположения о том, как можно его улучшить. Они так разбуянились, что Должу пришлось их прервать словами о том, что высшей школе теперь есть, над чем поработать.
   Меня напрямую спросили, как скоро империя Алианы Чёрной доберётся до севера. Я ответил, что никогда, так как у неё проблема с кадрами и удалённые провинции постоянно отваливаются из-за того, что наместники в них делают жизнь людей невозможной. Сказал, что более вероятной проблемой следует считать возникновение империи здесь, на севере, если кто-нибудь из местных чёрных колдунов решит поиграть в императора. При этих словах все замолчали и продолжили смотреть на меня.
   - Что? - пришлось спросить мне, когда пауза затянулась.
   Все продолжали молчать.
   - Они знают, что ты правил империей Куркуса, пока императрица была занята, - подсказала Махи.
   - Я не собираюсь создавать империю и вообще активно участвовать в политике, - ответил я на невысказанный вопрос. После этого атмосфера сразу изменилась. Банкиры начали задавать вопросы о хозяйстве прибрежных городов, учёные - о виденных полезных технологиях.
   На закуску я припомнил об идеологии Детей Смерти. К моему удивлению, в Исхальдии о них знали. Несколько сотен лет назад этот культ вырезали под корень, и с тех пор это было табу.
   Совещание длилось долго, обсуждались, в основном, вопросы, которые были мне неинтересны. В конце совещания господин Аргос предложил присвоить мне звание почетного гражданина города. К моему огромному удивлению, предложение было немедленно принято.
   Потом мы очень долго ждали Мури и Махи. Махи долго разговаривала с отцом и братьями, плакала, но освободилась раньше, чем Мури.
   Мури давала отчёт в Тайной Канцелярии намного дольше, чем мы. В это время нас терзали учёные, выспрашивая каждую подробность о путешествии. Освободились мы от них только ценой обещания придти на следующий день в Высшую Школу. Потом мне надоело ждать, и я послал Милу спросить, не можем ли мы помочь шпионам подробностями. После этого Мури быстро отпустили.
   В этот день мы каким-то чудом успели заехать к маме Милиаки, представить ей Бруна. Было много слёз.
   Вечером следующего дня Мури была в крайней степени гнева. Она вернулась с собрания попечителей благотворительного фонда, собранного по случаю возвращения основательницы, и теперь металась по казарме, как Мамальвёнка в клетке, когда мы забывали налить им воды:
   - Ты представляешь, что сделали эти стервы? Они потратили девять десятых всех пожертвований на постройку здания благотворительного фонда, украшения здания и зарплату самим себе! До детей дошла только десятина!
   - Не суди строго. Мужья дают им деньги на развлечения, они развлекаются, как могут. Хорошо, хоть десять процентов дошло...
   - Твое руководство им необходимо, - сказала Махи. Мила засмеялась.
   Мури достала несколько новогодних открыток и бросила мне на руки:
   - С Новым Годом. В тайной канцелярии дали.
   - Вроде до Нового Года ещё далеко?
   Я посмотрел открытки с оборота. Это были подписанные, уже использованные открытки. На лицевой стороне в разных вариантах был изображён один и тот же сюжет: впереди на лошади едет улыбающаяся красавица, от которой исходят лучики, а за ней на осле - толстый низкий мужик с толстым брюхом, широкой улыбкой и огромным мешком подарков за спиной.
   Я не врубился:
   - А это ещё кто?
   - Сказочные персонажи. Впереди - Мурина Мурина, она делает людей добрее одним своим появлением и исцеляет наложением рук. Сзади - Лионни Лионней, спутник Мурины Мурины, привозит всем детям подарки, когда они спят. Появляются только на Новый Год.
   Только тут до меня дошло:
   - Не понял, это что, мы с тобой, что ли?
   Мури состроила мне издевательскую улыбочку. Я возмутился:
   - Какого хрена они мне такую улыбку нарисовали и такое толстое брюхо?
   - Не суди их строго. Сколько лет прошло, они забыли, как мы выглядели. А потом, ты тут вроде бы как символ изобилия, так что без толстого брюха никак, - продолжала издеваться Мури.
   Махи, Мила и Брун потянулись за открытками, посмотрели и начали ржать.
   Было в глазах у Мури ещё кое-что... какая-то боль. Я призадумался. Потом спросил:
   - Ну и кто тебе больше нравится: военный, банкир, купец или аристократ? Чьё предложение легло на сердце?
   - А откуда ты знаешь, что они мне предложения делали? - подскочила Мури.
   - Я просто перечислил все касты. Всех, кто мог осмелиться сделать предложение Красавице, Умнице, Заслуженному ветерану волшебного похода, причем обожествлённой при жизни.
   Мури зарыдала:
   - Как я могу бросить тебя? Я же твоя чёрная стража!
   - Ради руководства благотворительным фондом? Легко. Филиалы в других городах откроешь, будешь любимым делом заниматься. Главное - никаких глупостей не делай, после смерти уйдёшь в легенду. Будет в нашем мире хоть один добрый бог. Точнее, богиня. А как они с целительством наложением рук угадали, а?
   Мури зарыдала ещё сильнее и полезла обниматься, не забывая избегать возможных зон поражения и предусмотрительно складывая руки, для проведения блокирующего приема, при необходимости.
   - Как вовремя я вступила в чёрную стражу, - ехидно заметила Махи.
   ***
   На следующий день мы выступали перед учёными. Говорить пришлось еще дольше, чем у Должа. Мури пришлось демонстрировать и лечение магией, и исцеление молитвой.
   После учёных день ушел на братьев по отряду, точнее, на попойку со старыми знакомыми из легионов и стражи. Наши братья по отряду пришли к нам ещё утром и заявили, что занимают нас на весь день. Хорошо, что я накануне успел нанести визиты вежливости местным чёрным колдунам, а то были бы обиды. Потом мы пили с отпущенным в увольнение новым женским взводом. Этот взвод был совсем другим. Служить в нём стало почётно. Это были дочки аристократов и богатеев всех уровней, многие имели своих слуг. Их обязанности сводились, в основном, к танцам. Они выступали на праздниках и развлекали народ в замке на публичных танцах три раза в неделю. Впрочем, охраной праздников и торжественных выходов властей в качестве декоративной стражи они тоже занимались. Девушки из этого отряда быстро и хорошо выходили замуж, так что недостатка в желающих служить не наблюдалось. Нам было интересно посмотреть на новый отряд, а девушкам было интересно посмотреть на ветеранов.
   Вырвались мы только через неделю. Четыре человека на пяти лошадях могут передвигаться очень быстро, даже через горы. Уже через несколько дней мы были в моём родном селе.
   Внешне ничего не изменилось. Мама выглядела почти такой же, как я её помнил, стала лишь немного шире. У неё рос ещё один сын, весёлый пятилетка. Благодаря моему золоту они завели неплохое хозяйство. Насколько я видел, мама жила в достатке и без печалей. Известие о том, что я наполовину умер и планирую умереть совсем, её совсем не обрадовало, но некоторая сумма золотом, привезенная из Исхальдии, смягчила потерю. Я привёз маме небольшую гравюру, на которой были изображены Тала и мой сын. Я заказал её очень хорошему мастеру в Арсуласе, пока мы там стояли, и вёз через весь мир. Мама повесила гравюру на стенку.
   В нашем селе гравёра не было, но кое-кто неплохо рисовал. Я заказал мамин портрет на фоне дома, а сам пошёл к помещику.
   Наш бывший хозяин здорово перепугался, обнаружив перед собой чёрного колдуна и трёх обвешанных оружием по самое не могу чёрных стражников.
   - Это ты напустил Предков на мою семью? - без долгих вступлений начал я.
   Помещик не стал запираться:
   - Я. У нас было много людей и мало полей. Всё равно надо было от кого-то избавляться. А твой отец был слишком независимым, справедливым, люди к нему тянулись. Мне не нужны были неподчиняющиеся группы в селе. До тех пор, пока вы не распахали Дальние Огороды, людей вообще девать было некуда. Будешь убивать меня?
   - Нет. Не буду. Пусть принесут вина, поболтаем.
   Мы немного поговорили. Я рассказал ему о нашем походе и Страдалище, сделал упор на тех пещерах, где рогатые людей пачками ловили и головой о камни били. Мне показалось, что он понял, к чему это я. Помещик пожаловался, что с отъездом Ансельмо Чёрного остальные чёрные колдуны перессорились, и теперь княжеской власти почти никакой нет. Жаловался, что везде бродят банды и всех грабят, а ему и соседним сёлам еле удаётся отбиваться.
   - Думаю, когда умрёшь и станешь чёрным колдуном, ты будешь хорошим защитником этой земли, справедливым, - сказал я помещику, уходя.
   Помещик заметно испугался. Похоже, он не думал о себе в таком качестве.
   На следующий день мы пригласили всех соседей и повторили рассказ о походе, а ещё через день уехали в село Бруна, представлять Милиаки его родителям. В селе Бруна мы вволю покуражились над его помещиком за давешнюю несправедливость, но обошлись без кровопролитий и членовредительств, только совсем немножко снесли крышу одной из сторожевых башен замка. Родители Бруна при виде сына и его компании впали в шок и не выходили из него до нашего отъезда. Мы сыграли некоторое подобие свадьбы. Было очень весело (формально Мила была женой Бруна ещё со времен посещения Красного Города - документ им выдали командиры нашего отряда).
   Потом мы вернулись в Исхальдию, как раз к самому веселью. Город осаждал очередной сумасшедший колдун. Один из чёрных колдунов решил создать свою империю, собрал вооружённую банду и напал на самый богатый город побережья. Колдуны города так и не поняли, что это было - шутка или безумие. К моему прибытию они как раз собрались на крепостной стене, чтобы понять, с кем имеют дело. Они стояли на стене, почесывая тыковки, и решали, что лучше сделать - начать воевать или просто отшлепать нарушителя правил. В этот момент подъехали мы. Я увидел войска под стенами города и состряпал иллюзию многотысячной армии, выходящей на равнину за моей спиной. Особое внимание я уделил флагам, чтобы издалека было видно флаги Исхальдии. Махи потренировалась вызывать смерчи. Просто так, на отдалении, без жертв. Нападавший колдун подумал и... сдался. Как и вся его армия.
   Нам пришлось торчать на виду у всех армий до второй половины дня, пока городские легионы вязали пленных и растаскивали их по лагерям. Причём демонстрировать себя пришлось без обеда. Когда мы наконец въехали в городские ворота, легионы встретили нас веселым воем. Даже кое-кто из городских колдунов задержался, чтобы повеселиться вместе со всеми.
   Нахального колдуна превратил в раба один из городских тяжеловесов, а армию частично записали в городские легионы, частично послали в экспедицию за животными.
   В этот день как раз должна была произойти свадьба Мурии. Из-за войны её перенесли на следующий день. Мы оказались на свадьбе, совершенно не ожидая этого, и чувствовали себя немного не в своей тарелке среди разных шишек и аристократов Исхальдии. Жених мне не понравился, но Мури утверждала, что он даже за глаза признавался в том, что питает к ней самые нежные чувства. Впрочем, люди из высших сфер Исхальдии отнеслись к нам очень дружелюбно: наша вчерашняя шутка с призрачной армией, столь своевременно появившейся в тылу противника, произвела на них впечатление. Они смеялись и жали нам руки, мы улыбались в ответ. Гвоздём свадьбы стал номер, когда Мури, Махи и Мила станцевали втроём танец с копьями.
   А потом мы сели на судно и отправились на юг. В Мыкос существовал и другой путь, более быстрый, он пролегал в основном по морю. Капитан Красного Отряда не решился им пользоваться, опасаясь штормов. И, как показал опыт, не зря опасался. Именно этим путем пользовались работорговцы, этим путём прошли и мы. Никто не пытался задержать одинокого чёрного колдуна и трёх его спутников. Нанять пытались многие, но никто не решился настаивать. Через четыре месяца мы прибыли в Арсулас.
   У Талии всё было по-прежнему. Мы очень радостно встретились и тут же разъехались. Мы с моей чёрной стражей нашли в горах недалеко от города место, где никто не жил, аналог наших Диких Огородов. В небольшой долинке было немного леса и полянки для выращивания еды. Мы распахали их под огороды. Жили мы в пещерках, вырубленных в скалах. Тала могла приезжать к нам, ехать от города до нашего убежища было недалеко, всего один день. Она старалась приезжать каждый месяц, а иногда и чаще, привозила нам крупы и разные хозяйственные мелочи. Тала приезжала, как правило, с сыном. Я очень любил эти приезды, особенно поболтать с ребёнком. Это был очень необычный ребенок, веселый, открытый, но иногда он задавал такие философские вопросы, что ставил в тупик даже меня.
   Мои занятия не отличались разнообразием. Я сидел в пещере или у ручья и наблюдал за мыслями и мечтами, что сами приходили в голову. Через некоторое время я заметил, что они приходят не случайно. В памяти всплывали либо старые обиды, либо воспоминания о тех случаях, когда я был слишком суров с девчонками, не понимал, что происходит и тупо давил силой. Наблюдать за этим было интересно. Когда надоедало, я шёл работать на огородах. Иногда мы проводили тренировки, чтобы не терять боевые умения.
   Мила с Бруном упивались своим счастьем. Они были душой нашей маленькой компании. Махи вела такой же уединенный образ жизни, как и я. Через месяц отшельничества я предложил ей помогать с сексуальным напряжением. Маха сказала, что ей хватило оргазмов в Мыкосе, но ещё через месяц сдалась. Пришла, плача, и сказала, что ненавидит себя за то, что приходится поддаваться желанию. Я ответил, что мне это не приносит никакого удовольствия, ничего, кроме дополнительной усталости, и что я просто не могу смотреть на то, как мучается неудовлетворенностью старый товарищ. После этого Махи успокоилась и приходила ко мне спокойно, тогда, когда припирало.
   Мы жили спокойно и надеялись, что забудем про внешний мир. Но внешний мир не собирался про нас забывать. Через полгода случилось первое событие. Ко мне пришёл парень из Арсуласа и сказал, что хочет научиться мудрости. Я ему ответил, что он не по адресу и что я только жду тут смерти. Парень пал на колени и умолял научить его хоть чему-нибудь. Сказал, что он не хочет жить в злом и низменном мире, где все заняты только гонкой за гордостью, самовозвеличиванием и пакостями друг другу. Пришлось разрешить ему остаться. Я назвал его Четвергом, поскольку он пришел в четверг.
   - Меня зовут не Четверг, меня зовут Арсино Мукабо, - удивился парнишка.
   - Это там ты был Арсино. А здесь ты Четверг, - я был в тот день не в настроении и не дал ему возможности спорить. Тала чуть со смеху потом не померла (парнишка пришел вместе с ней).
   Арсаталия вынуждена была говорить в городе, что её муж - чёрный колдун - сидит в горах и не участвует в политике для того, чтобы достичь высшей мудрости. Это гарантировало, что её никто не обидит - связываться с чёрным колдуном никому не хотелось. Того, что к нам начнут собираться желающие приобщиться к мудрости, мы никак не ожидали.
   Четверг был очень забавный. Он был очень похож на Бруна в молодости - то же набор идей о том, что государство кому-то что-то должно, и ещё больший набор наивных идей о том, как улучшить государство. Мы с Бруном хихикали над ним круглыми сутками, рассказывали ему истории об империи Куркуса или об Исхальдии. Чтобы он хоть иногда оставлял меня в покое, я измыслил коварный план и сказал ему заниматься практикой - наблюдать за приходящими по утрам мыслями и мечтами по три часа в день, а потом ещё час молиться. Полгода Четверг честно молча делал всё, что ему сказали, а потом заявил, что стал совсем другим и что он очень рад тому, что смог научиться у нас некоторой мудрости. Мы с Бруном были немножко в шоке - и чему можно у нас научиться? Долго думали, как бы выведать у ученика, чему же он научился, придумали много хитростей, но потом просто спросили в лоб.
   Четверг решил, что это экзамен, и разразился долгой благодарственной речью о том, как он рад, что узнал от нас о том, что мир создан врагом богов, о том, что надо быть беззлобным, о том, как много дают человеку практики долгих молитв и мягкого наблюдения за мыслями, о том, что человек может жить множество жизней, в том числе в Страдалище, о том, что победа в бою может достигаться с помощью мягкости и очищения ума, и ещё о многих открытиях. Мы с Бруном узнали много нового.
   - Можно, я всё это запишу? - робко спросил Четверг в конце.
   Отказывать ему не было никаких резонов. Хочет - пусть пишет.
   Потом девчонки, убедившись, что парень их не слышит, долго смеялись над нами с Бруном.
   Так прошло два с половиной года. Брун с Милой начали заниматься мелкой торговлей, развозя товары между соседними городами. Брун бессовестно переписал то, что создал Четверг, и начал проповедовать это как учение от Мудреца с Горы. Ему показалось, что это учение сможет улучшить мир. Перед тем, как уехать, они научили Четверга и Талу некоторым навыкам чёрной стражи.
   У Четверга появилось ещё несколько последователей, девять человек разного возраста. Они думали, что являются моими учениками. Несколько раз, когда Четверга начинало заносить по молодости, мне действительно приходилось немного подправлять его, но в целом с новыми отшельниками работал только Четверг.
   Четверг был не единственным в своём роде. Вскоре после того, как Брун с Милой начали проповедь, к нам пришёл один молодой человек и сказал, что хочет стать чёрным колдуном, а потом жить вечно. Сказал, что ему бесконечно противно жить животной жизнью и вечным страхом перед смертью. Я изумился и сказал, что в этом нет ничего хорошего, что жизнь станет мучительной и людей есть придётся. Парень сказал, что он к этому готов. Я уже хотел выгнать эгоиста, но в этот момент передо мной появилась видимая только мне крошечная девочка с прозрачными крылышками и посоветовала оставить его учеником. Я удивился ещё больше и разрешил любителю чёрных колдунов остаться. Мы назвали его Средой, поскольку он пришёл в среду. Это было ещё до прихода "нормальных" учеников Четверга.
   Я начал учить Среду основам - что для того, чтобы стать чёрным колдуном и не превратиться в Предка, нужно жалеть людей, нужно желать им добра, отказаться от гордости и от стремления удовлетворить каждое своё желание любой ценой. Четверг тоже участвовал, ему было необходимо проверить свои умения в пропаганде. Среда честно выполнял все обязанности, прилежно слушал всё, что мы несли. Учеником Четверга - таким, как остальные ученики, - он не стал, все рассуждения Четверга о том, как улучшить мир, он всегда сводил к тому, как получить вечную жизнь. Четверга это бесило, он чувствовал в новом отшельнике чужого, и как только у него появились свои ученики, он постарался про Среду забыть.
   А потом Среда изменился. В один прекрасный день, жуя кашу за общей трапезой, он вдруг замер, не донося ложку до рта, надолго задумался, а затем громко сказал, обращаясь ко мне:
   - Получается, что Бог... или кто-то другой создал этот мир, чтобы люди могли жить гордостью столько, сколько хотят, но гордость всегда приносит только боль и страдания. Я хотел жить вечно, чтобы всегда получать удовольствия и чувствовать себя лучше всех остальных. Но это смерть, потому что это несёт только боль и страдания окружающим и вечную войну для меня. Я всю жизнь хотел того, что смерть. Это было так глупо... Я так благодарен вам за то, что вы есть! Я думаю, что Бог ждёт тех, кто откажется от гордости, и что таким людям Бог покажет другие радости, о которых мы сейчас даже не подозреваем. Настоящие, у которых нет никакой боли. Я буду теперь говорить всем о том, что Бог есть, что он рядом, и что он ждёт тех, кто сможет отказаться от гордости!
   Четверг тут же сцепился со Средой, утверждая, что богов может быть и много, и что этот мир точно создан врагами богов. Среда ответил, что если в мире можно осознать вред гордости и начать меняться, то это значит, что этот мир не до конца покинут Богом, и что здесь можно стать принципиально другим существом, а все ужасные картины проявления гордости и жадности в окружающем мире только помогают осознать этот факт тем, кому дано. Четверг поддел Среду насчёт тех, кому дано и кому не дано, Среда обиделся, и они бы точно подрались, если бы не держали руках еду.
   После этого спора Среда с Четвергом не разговаривали.
   Пару раз к нам приезжал Ансельмо Чёрный. Предлагал мне начать пить кровь и вернуться в активную жизнь. Каждый раз он получал отказ, удивлённо хмыкал и уезжал.
   Два раза, когда её облако проходило мимо, залетала Айсфинг. Поскольку лишних глаз вокруг нас не было, они со стражей спускались прямо на крыланах. Четверг и его отшельники в первый раз чуть не умерли от удивления, а я так расчувствовался, что забыл спросить про свод небес.
   У Айсфинг всё было хорошо, у неё рос прекрасный малыш, которым она очень гордилась. Они нашли её родное облако и переселили на него много облачных людей. Дворецкий был счастлив. Теперь это была её столица. Малыш уже мог управлять большим облаком, и маме вместе с ним приходилось часто метаться между облаками, чтобы обеспечить наилучшие условия для земледелия. Сама Великая Княгиня Облаков не думала, что у неё всё хорошо, замучила меня жалобами на болезни ребенка, неурожаи и заговоры с целью отодвинуть её от власти. Именно в такой последовательности.
   Во второй прилёт Айсфинг похвасталась, что успела за полтора года родить первенцу сестрёнку и забеременеть от третьего "облака". В целом у неё всё шло по плану.
   Я посмешил её историей нашего братства отшельников. Увидев, как я общаюсь с небесными людьми, Четверг и его люди преисполнились ко мне ещё большего уважения. Я их уверял, что эти люди - такие же, как и на поверхности, но они не поверили.
   Когда Айси уже собиралась уходить, я вспомнил про древние книги, в которых говорилось, что люди могут жить ещё выше облаков - прямо на своде небес. Айсфинг вопросу удивилась, её народ с такими людьми не встречался. Она обещала послать разведчиков, проверить. Люди на поверхности тоже одно время не подозревали, что кто-то может жить на облаках, и княгине облаков совсем не хотелось оказаться в таком положении. Через год меня нашёл разведчик облачного народа и сообщил, что их попытки взлететь повыше ни к чему не привели, зато дала результат экспедиция на крайний юг, в заснеженные горы.
   Обычные люди там пройти не могли, покрытые снегом горы тянулись на огромные расстояния. Даже облачным разведчикам пришлось завозить на крылатых лошадях продовольствие несколько месяцев, чтобы создать промежуточные базы, с помощью которых они добрались до такого места, где свод небес опирался на землю. В этих местах люди со свода небес спускались, чтобы добыть камни и кое-что из минералов. Разговора с ними не получилось, они говорили на другом языке и общаться не желали.
   - Самое удивительное было в том, что свод небес был не сплошной. За ним дальше продолжаются горы, а выше свода - воздух, и Светило ходит тоже намного выше свода, - рассказывал мне не отошедший от удивления разведчик,
   Мы проговорили с ним несколько часов, построили множество остроумных предположений об устройстве мира, но так ни до чего определённого и не додумались.
   Через два с половиной года счастье закончилось. К нам пришли разбойники и ограбили всех. Поскольку грабить у нас было нечего, кроме кур, они забрали всю верхнюю одежду. Я запретил своим убивать. Ещё до ухода разбойников мы начали плести одежду из травы. Мы, конечно, сообщили властям о набеге, но атаман разбойников оказался на редкость хитрой и удачливой бестией, ему постоянно удавалось уходить от преследования.
   Через месяц разбойники наведались к нам ещё раз. На этот раз бандиты праздновали особенно крупный грабеж и устроили пир. На пиру им стало скучно, и они позвали нас рассказать, чем мы тут занимаемся. Мы с Четвергом рассказали, Среда промолчал. Все разбойники засмеялись, кроме атамана. Атаман неожиданно протрезвел и проникся:
   - Мы с вами слишком долго испытывали терпение богов, - грохнул он кружкой по столу, - и это неправильно. Эти люди говорят дело. Я верю им. Теперь мы с вами не будем грабить. Мы будем распространять это благое учение. Мы будем взимать с проходящих караванов небольшие суммы на распространение Учения и просить их, чтобы они распространяли его тоже. Отпустим только тех, кто сможет повторить основные заповеди!
   Банда неожиданно легко приняла решение атамана. Я немного поговорил с людьми и понял, почему - перед нами были не лихие люди, которые собрались в банду только потому, что не хотели или не умели работать, а обычные мужики, согнанные с земли в результате войн между помещиками. Атаман был сыном их помещика, убитого при штурме замка. Решение атамана давало им хоть какую-то видимость высшего одобрения их грабежей.
   После пира разбойники ушли, а мы послали в город сообщение о том, что грабежи под видом распространения религии - это не наша затея. Через два месяца атаман привёз в дар обители небольшую кучку золота. Вместе с ним пришло пятеро человек, желающих стать насельниками обители. Я понял, что отвертеться от активных действий не удастся, и принялся создавать Обитель Мудрости по образцу той, что мы ограбили во втором мире. Послал братию в город, переписывать основные книги, начал проектировать здания обители... Ничего из этого не получилось, хотя деньги на создание обители регулярно подкидывали и атаман, и сочувствующие люди из города. Пропаганда Бруна и Милы начала давать плоды, да и Тала тоже была сама по себе аргументом.
   Через четыре месяца власти Арсуласа прислали мне и главарю разбойников лицензию на правление небольшим городом в трёх днях пути от столицы. Написали, что раз уж нам так хочется активной деятельности и установления справедливости, то вот нам и город для приложения сил. Я назначался Властелином города Арисканта с правом передачи титула по наследству, а атаман по имени Белга Аргион - главным судьёй и начальником всех государственных сил, что-то вроде первого министра.
   Я как раз вертел этот пергамент и пытался понять, у кого в городе съехала крыша, когда приехал атаман, простите, Начальник города Арисканта. Мы с ним долго думали, шутка это или засада, пока не явилась делегация из самой Арисканты. Они умоляли нас приехать побыстрее - город и относившиеся к нему земли раздирали войны противостоящих кланов землевладельцев, не считая обычных разбойников.
   Так и получилось, что при большом стечении ликующего народа, с торжественными гимнами и праздничными украшениями в третий день второго месяца осени мы въехали в замок правителя Арсиканты. Вместе с нами в город увязался и Среда. Он принялся проповедовать в городе своё учение отказа от гордости и доверия к единому Богу. Первое время над ним смеялись, потом у него появились свои ученики.
   Тала переехала ко мне вместе с сыном. Впрочем, в замке она бывала не больше половины времени, остальную половину гастролировала со своим театром. Сыну было довольно непросто привыкнуть к тому, что его отец - правитель города, но при этом к нему нельзя подходить обниматься. Но я думаю, что научил его многому из того, что должен уметь мужчина.
   Мы неплохо сработались с Белгой Аргионом. Он был человеком быстрым и жёстким, но не глупым. Первый год ему не удавалось привести к послушанию помещиков района - местные кланы настолько обнаглели, что не признавали никаких правил, кроме своих желаний, они воевали, с кем хотели, и грабили, кого хотели. Дошло до осады некоторых замков. Мы с Махи обеспечивали тыл, занимались делами города, продовольствием, образованием и налогами. Мир наступил только через год, после того, как Махи снесла магией укрепления особо упорных грабительских кланов,.
   В мирной обстановке Белга заскучал и попытался начать внедрение новой религии. Они спелись с Четвергом, создали свою религиозную школу и начали внедрять её силой. Пришлось придерживать эту команду. Это было непросто, действовать я мог только авторитетом, а ребята уже размечтались пройти победным маршем по всем странам. Кое-как удалось их уговорить не делать этой ошибки и распространять учение Четверга исключительно мирно. Проблем добавляло ещё и то, что последователи Среды традиционно недолюбливали учение Четверга и его самого, а Белга с его привычкой решать все проблемы силой вознамерился выбить из них дурь в первую очередь. Бои в городе я успел остановить, но кое-кто из последователей Среды погиб.
   К концу первого года нашего правления приехал Ансельмо Чёрный и восхитился:
   - Лион, да ты хват! Какой глубокий замысел! Захватывать мир с помощью собственной религии намного легче и надёжнее, чем просто силой!
   - Это не я. И это не моя религия. Это Четверг с Аргионом. Я тут только на хозяйстве, да и то временно. Скоро вернусь в обитель, а то без крови уже голова кружится и приступы бесконтрольности учащаются.
   Ансельмо затребовал подробностей о том, как мы стали правителями, потом долго хмыкал и сказал, что это самая неожиданная и поучительная история из всех, которые он слышал.
   Через год после Ансельмо зашла в гости Айсфинг. Мы неплохо поболтали и даже неплохо поторговали. Она была беременна уже четвёртым.
   На третий год нашего правления среди последователей учения Среды возник раскол. Одни говорили, что этот мир создал или украл враг истинного Бога, и что нельзя принимать от этого мира ничего, даже одежду нельзя носить, а нужно только голодать, молиться и скорбеть о своём несовершенстве, призывая Бога на помощь. Другие говорили, что этот мир создан единым Богом, а все проблемы возникли только из-за того, что люди его никогда не звали на помощь. Это течение настаивало, что все плохие дела можно изжить большим количеством добрых дел. Самого ярого проповедника этой ветви учения мы прозвали Вторником - просто по традиции. Он сам это имя не признал и сильно злился, когда его так называли.
   Как-то раз я решил выступить перед представителями второго течения с целью уговорить своих как бы последователей не ссориться. Среда в это время выступал от моего имени перед последователями первой ветви учения.
   Между делом я заметил, что существование единого Бога не доказано, и что я лично видел, как заживали раны после молитв Богине-Ма. Религиозные люди обиделись, сказали, что мои последователи - это ученики Четверга, а не они, и что они - последователи Среды. Потом они заявили, что таких оскорблений он не простят даже первооснователю учения, быстренько собрали дрова и водрузили меня на костёр посреди городской площади. Среда помчался на казнь со всей возможной скоростью, но не успел. Я ещё успел увидеть сквозь языки пламени, как он пробивается сквозь толпу, ругая последователей на чём свет стоит. Белга Аргион в тот момент со всеми войсками находился на границе, где преследовал разбойные шайки, а малочисленная охрана замка не смогла разогнать толпу. Я не стал мешать фанатикам. Моя жажда крови стала нестерпимой. Эта постоянная боль мне надоела.
   Прощай, Тала. Прости меня, но я устал бороться с болью и жаждой. Я оставляю тебя без защиты и без доходов. Теперь тебе придется поднимать ребёнка самой. Впрочем, у тебя это и так неплохо получалось.
   Я думал, что умру насовсем, а потом очнусь где-нибудь в Страдалище. Вместо этого на некотором этапе боль от ожогов пропала, а я понял, что стою рядом с костром и смотрю на огонь со стороны. Все звуки стали глуше, а краски ярче. Рядом со мной стояла крылатая фея - советчица, только в полный рост и с пропорциями тела взрослого человека.
   - Привет, Леон, - сказала она, почему-то произнося мое прозвище через "е", - Поздравляю с возвращением. Пора на работу.
   Она была такая ясная, такая красивая, такая белая, что мне на какую-то долю мгновения захотелось закрыться от неё хоть чем-нибудь. Я понял, что стою перед ней голым, и закрыться захотелось ещё сильнее. Тут она улыбнулась, и я понял, что перед ней закрываться не надо.
   - Ты что, какой-то бог? - спросил я.
   - Что-то вроде того. Только маленький и на посылках, по мелким поручениям. Пошли, я покажу тебе место, где ты сможешь исцелиться и вспомнить прошлые жизни. Можешь звать меня Исайя.
   Это имя показалось мне смутно знакомым, хотя никого в моём теперешнем мире так не звали. Прошлые жизни?
  
   Глава 36. Возвращение.
  
   Исайя взяла (или взял?) меня за руку, и мы вдруг оказались где-то в горах, среди многочисленных озёр. В озёрах булькали пузырьки неведомых газов, а между ними из-под земли вырывались струи пара. По берегам озёр ничего не росло, зато на некотором отдалении вся поверхность была покрыта буйной растительностью.
   - Это хорошее место, живое. Полежи немного в озёрах, боль пройдет. Понемногу вспомнишь, кем ты был в прошлых жизнях. А сейчас приготовься, должна прибыть делегация по твоей торжественной встрече, - сказал мой спутник, потерявший по пути и крылья, и женский вид. Теперь он выглядел как очень красивая девушка или очень утончённый парень, но без соответствующих органов.
   - Ты девушка или парень? Как к тебе обращаться, господин? - поинтересовался я.
   - Это, конечно, самый важный вопрос для тебя! Он только что умер героической смертью, отказавшись применять магию ради продления кровожадной жизни, но больше всего его волнует, девушка я или парень! Я ни то и ни другое. Могу менять форму, как хочу, - с этими словами Исайя превратился в леопарда - оборотня и столкнул меня в озеро ударом плеча под коленки. Похоже, с юмором у него всё нормально.
   В озере мне действительно стало лучше. Это было удивительное озеро, пузырьки, поднимавшиеся со дна, приятно щекотали кожу и заставляли забыть языки огня, сжигавшие меня совсем недавно. Исайя тем временем улёгся на берегу по-кошачьи и принялся мурчать:
   - Мы очень ждали тебя и очень рады, что ты вернулся. Ты и твои товарищи, вы провели на поверхности такие изменения, благодаря которым мир в ближайшее время очень сильно улучшится. Еще пару - тройку таких ходок, и мир станет совсем другим, безопасным и радостным.
   Я? Вернулся? Изменения? О чём это он? Я всего лишь махал мечом и играл в карты. По сравнению с Исайей, таким красивым, таким утонченным, я казался себе замшелым пнём. И что значат слова: "Ещё пара - тройка ходок"?
   - О-о, вот идут те, о ком я тебе говорил. Я, пожалуй, укутаю тебя тёмным облаком, а то они настолько великолепные, что можно повредиться в уме, только глядя на них, - с этими словами Исайя что-то сделал, и мир вокруг потемнел так, как будто я смотрел на него через плотный дым.
   Пространство раздалось, и из него вывалились четверо удивительных существ. Одно из них было похоже на Исайю, я бы сказал, что это был парень, молодой, гибкий, быстрый и сильный, только кожа белая и мужских органов нет. При взгляде на них с Исайей сердце замирало от восторга, хотелось стать таким же красивым и быстрым. Зато остальные три... Если Исайя и второй "парень" были хоть как-то похожи на людей, то эти трое были похожи на воплощённую красоту, воплощённую мудрость и воплощённую радость. Правда, я не мог точно разглядеть их внешний облик, они смотрелись, как облака, из которых были видны только лица.
   - Леон, мы так рады! Ты сделал так много! Я знаю, тебе было больно, малыш, но скоро все боли пройдут. Я знаю, тебя грабили, тебя не понимали и смеялись над тобою, так и должно было быть. Ты сделал так много, мы очень довольны. Позволь, я тебе немного помогу, - с этими словами тот, который был больше похож на воплощённую мудрость, поднял в воздух огромную массу воды и подул на меня. Вода превратилась в пыль, и этот ураган ринулся ко мне. Ощущение было неожиданно мягкое, как будто эта вода уносила все страдания, все обиды и все ожесточения. Только после этого потока я понял, какие грузы обид я так долго таскал на своих плечах. Я и не подозревал, что их может быть так много. Проклятие, я заплакал.
   - Учение о том, что мир создан врагом бога, это, конечно, не лучшее, что можно было придумать, но, учитывая обстоятельства, это даже больше того, на что мы надеялись, - немного покритиковал меня напоследок Воплощённая Мудрость.
   - Ты умничка. Скорее вспоминай свою истинную суть, мы будем рады работать вместе, - кратко сказал тот, что казался Воплощённой Красотой. А потом он увеличился в три раза, взял меня на руки и подул огнём. Это был очень мягкий огонь, он разогревал не снаружи, а изнутри, заставляя всё в теле петь и желать движения.
   - Мы так рады за тебя! Желаю скорее исцелиться! Я буду рад научить тебя всем нашим умениям! - пропел Воплощённая Радость. Он ничего не стал делать, просто погладил по голове ручкой. Мне показалось, что первые два существа были неизмеримо древними и невероятно мудрыми, а третье было намного моложе и проще. Хотя даже от одного его касания хотелось плакать от радости, как в детстве при виде мамы после разлуки.
   Великолепная троица исчезла, оставив меня посреди озера в самых возвышенных чувствах и с зарёванной мордой. Когда самые сильные чувства поутихли, я спросил у человекоподобных:
   - И кто это был?
   - Два ангела пятого уровня в УЗК-5 и один ангел второго уровня без костюма. Можешь считать ангелов пятого уровня богами нашего мира, - неторопливо ответил тот ангел, имени которого я ещё не знал, - кстати, меня зовут Генадий. Мы с тобой когда-то были друзьями.
   - В это тяжело сразу поверить. А что такое УЗК-5?
   - Универсальный защитный костюм для ангелов пятого уровня. Применяется для того, чтобы такая мелочь, как мы, не повредилась в уме от лицезрения слишком большой красоты.
   - А кто такие ангелы?
   - Он действительно ничего не помнит, - ужаснулся Геннадий.
   - А что ты хочешь? Его сожгли только что, - ответил Исайя и начал объяснять. Оказалось, что я сам был почти богом перед тем, как намеренно пошёл воплощаться на поверхности, определял, кому в какой жизни жить...
   - Собачья работа, нам без тебя намного тяжелее стало, но религии на поверхности тоже должен был кто-то внедрять, - признался Исайя.
   - Что с моими друзьями на поверхности?
   - Всё хорошо. Все очень успешно выполнили свои задачи. Милу и Бруна должны сжечь через пять минут, так что отдыхай, а потом пойдем их встречать.
   - Как сжечь? Надо их спасти! - всполошился я.
   Геннадий и Исайя засмеялись:
   - Зачем? Они сделали всё, что им было интересно сделать. Внедрили религию, которую ты придумал, завели много последователей. Дальше им будет просто неинтересно. Здесь они сделают намного больше. Они сами так хотели, они сами выбрали такую судьбу - быть рядом с тобой, поддерживать твои идеи и умереть почти одновременно, чтобы и дальше быть вместе.
   - Потрясающе. Они были моими друзьями?
   Геннадий и Исайя переглянулись.
   - Кое-чем побольше.
   - А ещё есть такие?
   - Арсаталия, Мурия, Лирания, Александр. Александра ты в этой жизни не видел, у него отдельная миссия в другом мире, он вернётся через год. Арсаталии, Лирании и Мурии придётся задержаться надолго, пока дети не вырастут, будете за ними присматривать и от болезней разных их лечить.
   Я откинулся на поверхность озера. Значит, все, кого я был рад видеть в этой жизни, были моими друзьями и до того...
   - А я могу их увидеть сейчас?
   - Нет, - жёстко ответил Исайя, - пока не пройдешь полного курса обучения - на поверхность ни ногой. Ты не сможешь удержаться от того, чтобы не помогать им, а силы души у тебя пока слабые, повредишься, и придётся тебя относить на поверхность, ещё одну человеческую жизнь жить. И на казнь Милы и Бруна мы тебя тоже не возьмём, ты уж извини, пригласим, когда они будут переходить из живого состояния в ангельское.
   Геннадий исчез, Исайя принялся учить меня основам: каждая мысль материальна, каждое высказанное вслух желание всегда исполняется буквально, что ты о себе думаешь, в то и превращаешься, радость людей является пищей и даёт силы жить, задержанные в себе и невыплаканные печали превращают в камень, гнев превращает ангела в тёмного мага...
   До тех пор, пока не вернулся Геннадий, я успел передумать тысячу мыслей. Время в этом состоянии текло иначе.
   - Идём, они уже догорают, - позвал Геннадий.
   Ангелы взяли меня за руки, и мы оказались на площади небольшого городка, данника Сорона. Фанатикам Богини-Ма не понравилось, что заезжие торговцы говорят об их богах как о не полноценных богах и настаивают на том, что этот мир создан кем-то ещё. Проповедь о том, что нужно жить полным беззлобием и чистотой для того, чтобы избавиться от ловушек этого мира, им не понравилась ещё больше. Это же надо было отказываться от удовольствий! Поэтому заезжую пару просто сожгли. К моменту нашего прибытия вопли боли уже затихли, а души моих друзей отделялись от тел.
   - Подожди немного, сейчас они обретут зрение и увидят тебя. Улыбайся широко, но не очень, бывали случаи, когда неокрепшие души при виде слишком широких улыбок пугались, - предупредил меня Геннадий.
   - А что будет, если они испугаются слишком сильно?
   - Обычные люди начинают строить защиту из собственного тела и сжимаются в маленькие шарики. Но с твоими друзьями это маловероятно. Они уже были ангелами. Для них это не впервой.
   Брун прозрел первым. Он посмотрел на толпу на площади, потом увидел нас:
   - Лион? Ты же на юге, далеко отсюда? И где это мы?
   - Привет, Брун. Я пришел встретить вас. Вы умерли.
   У Милиаки тоже открылось зрение. Она попыталась заплакать.
   - Привет, Мила, - сказал я.
   Мила кинулась в объятия к Бруну. Брун попытался объяснить жене ситуацию:
   - Представляешь, этот хитрый перец всю жизнь дурачил нас. Изображал из себя обычного человека, а сам мог за сотни миль переноситься в тонком теле! Но у меня всегда были подозрения, что он не совсем человек. Сильно странные идеи ему в голову приходили, сильно уж он чистоту и справедливость любил, отказывал себе во многих удовольствиях. Лион, ты кто в итоге, человек или бог?
   - Не больше бог, чем ты.
   Брун начал понимать. По его телу прошла рябь.
   - Ты... ты же не хочешь сказать... что ты тоже погиб?
   - Брун, Мила, не волнуйтесь. У нас начинается новая жизнь, более радостная, если верить этим двум, что рядом со мной. Сейчас они отведут нас в одно хорошее место. Это ангелы, младшие боги, если хотите. Их зовут Геннадий и Исайя.
   Дальнейший разговор мы продолжили уже в озере.
   - Как они посмели убить ТЕБЯ? - возмущался Брун, - Ты же основатель, тот, из-за кого все началось, тот, кто принес слова истины!
   - Если я правильно понял тех, кто приходили меня встречать, то для нас это не первый и не последний раз. Вы уже вспомнили, как вас звали в прошлой жизни?
   - Рахиль, - сказала Мила, - меня звали Рахиль, и я работала с машинами, которые могли думать. Больше ничего не помню.
   - Меня звали Аркадий. Но кроме этого, я ничего не могу вспомнить, - сказал Брун.
   - Хорошо вам. А я вообще ничего не вспоминаю.
   - В этом нет ничего удивительного, в прошлых жизнях тебя всегда звали Леон, и ты только и делал, что сражался с рогатыми, - вступила в разговор взявшаяся из ниоткуда Воплощённая Радость.
   Мила и Брун подпрыгнули на месте и во все глаза уставились на новоприбывшую.
   - Такая красивая! Кто она? - тихо спросила меня Мила.
   - Наш будущий учитель.
  
   - Меня считают ангелом второго уровня. Зовите меня Глафирь, - сказала наша учительница, - поговорим немного о вашей будущей судьбе. Но для начала о ваших именах. По нашим традициям, ангелы обычно гордятся хождениями в мир людей, поэтому присоединяют новые имена к старым. Брун, ты имеешь право называться Брун - Аркадий. Ты не можешь вспомнить прошлое, поскольку у тебя его просто нет. В одном из очень опасных походов в борьбе с врагами божественных сил ты был сильно повреждён, и вся твоя память многих жизней пропала.
   - Милиаки - Рахиль, ты действительно работала той, кто настраивает машины, которые работают по логике. Мы очень надеемся, что ты и дальше будешь работать по этой специальности. Таких работ у нас много.
   - Например? - удивилась Милиаки - Рахиль.
   - Например, сейчас плохо работает база данных молитв. Для того, чтобы найти неисполненные молитвы, приходится просматривать всю базу, поиск не работает, много времени тратится.
   - А я думала, в божественном мире всё работает, как надо.
   - Испортится может всё, что угодно. Тем более, что эту базу данных не Создатель делал, а люди в ангельском виде.
   - И кто же это так схалтурил?
   - Ты. Правда, не одна, тебе Мурия - Ираида ошибаться помогал.
   Мы с Бруном - Аркадием хихикнули. Мила потрясённо замолчала.
   - Лион - Леон, как нам тебя называть? Рильден - Леон? Лион - Леон?
   - Зовите меня одним именем. Леон, как раньше. Я большую часть жизни провел под именем Лион, привыкну.
   - Теперь о вашем будущем. Около месяца вам придётся учиться разным ангельским наукам и восстанавливать души. Потом несколько десятков лет - я надеюсь - вы проведёте, работая вместе с нами над преображением этого мира. Потом вам придётся спускаться на поверхность и жить в телах людей снова. Есть нюансы. В этой жизни вам пришлось быть воинами. Мир на поверхности очень сильно демонизирован, и там почти нет возможности что-то изменить, не воюя. За вами числится несколько убийств. По законам кармы должно произойти воздаяние. Вам должно быть убитыми или увидеть смерть своих детей такое же количество раз, сколько человек вы убили. Впрочем, особо не огорчайтесь. Мир на поверхности настолько неразвит, что вам придётся столько раз ходить на поверхность, что любую карму можно отработать.
   - Вот обрадовала, - буркнул Брун.
   - Леон, у тебя один человек умер от ран, полученных в Исхальдии во время подавления бунта. Мы поговорили с его душой, он не требует мести и согласен, что сам виноват, нападая на тебя. Эту карму ты уже исчерпал, будучи сожжённым. Брун - Аркадий, ты был хорош в ближнем бою. Трое убитых, одно убийство исчерпано во время гибели на костре. В итоге впереди две насильственные смерти. Милиаки - Рахиль, с вашим отрядом лучников больше всего проблем. Вы были слишком эффективны. У тебя десять убитых, у Мури двенадцать. Мы поговорили с этими душами, многие согласились с тем, что они сами решили стать солдатами за деньги и были готовы к тому, что их за это убьют. Итого у тебя пять насильственных смертей в карме и пять случайных. У Мури аналогично. Извини, нас тут очень мало, мы не всегда успевали отводить стрелы от вас, а тем более от ваших целей.
   - А можно, мы в следующих жизнях возьмем её смерти на себя? - спросил я.
   - Мила - Рахиль, у тебя есть выбор. Можешь воплощаться десять раз и десять раз погибать. Можешь воплотиться один раз и увидеть, как гибнут девять твоих детей, а потом убьют тебя. Можешь воплотиться пять раз и увидеть, как у тебя на руках умрут твои любимые люди, в ролях которых будут Леон или Брун - Аркадий. Есть ещё один вариант. В Страдалище, в пещеры к рогатым. Каждый раз, когда они ловят и выпивают жизнь, считается за смерть. Это быстрее, но я не советую. Рогатые - наши враги, которых мы заперли в Страдалище. Увидев тебя, они будут издеваться особенно жестоко. Рекомендую десять воплощений. Нам для выведения мира из его нынешнего греховного состояния все равно не меньшее количество раз воплощаться. Возможны и комбинации - гибель детей, любимых и собственная смерть.
   - А если я и в новых жизнях кого-нибудь убью?
   - А ты не убивай. Не беспокойся, после вашего похода на поверхности будут созданы такие государства, в которых можно будет жить, не убивая. Мы тебе соответствующие жизни подберем. Думаете, почему мы тут так радуемся? Теперь ангелы смогут ходить на поверхность с меньшим уроном.
   - Тяжело сразу всё вместить в голове, - сказал я.
   - Глафирь, а почему ты выглядишь, как женщина, но говоришь о себе и о Мури в мужском роде? - спросила Милиаки - Рахиль.
   - Ангелы не бывают мужчинами или женщинами. Поэтому мы так и говорим. А выглядим как хотим.
   - А если я чувствую себя как женщина, можно, я буду говорить о себе в женском роде?
   - Да, пожалуйста.
   - А мы с Бруном ещё муж и жена?
   - Нет. Тут ты можешь любить всех, кого хочешь, с одинаковой силой. Уверен, ты сейчас испытываешь к Леону не меньшие чувства, чем к Бруну - Аркадию.
   Брун удивлённо посмотрел на Милу. Милиаки - Рахиль стыдливо опустила глаза. Брун подплыл к ней и погладил очень откровенным способом. Почему-то во мне это вызвало не ревность и не смущение, как в прежней жизни, а только удовольствие.
   - Это нормально. Вы были друзьями на протяжении нескольких жизней, ваш разум этого не помнит, но души помнят, - успокоила нас Глафирь.
   - Сколько ещё будут на поверхности Арсаталия, Мурия и Айсфинг? - спросил я.
   - Великая княгиня облаков Лирания ото Сигалини будет убита во время конфликта с последним агрессивным вампирским облаком через тридцать два года. Ей ещё нужно детей вырастить, поэтому так долго. Она планирует от мужа ещё одного родить. Мурия Мурмурипкиси будет убита во время штурма Исхальдии ордами сумасшедшего волшебника через три года. Арсаталия... через тридцать один год во время религиозной войны между сторонниками старой религии и новой. Извини, Леон, я знаю, ты её очень любишь, но вашему сыну потребуется долгая поддержка, он планируется на роль великого правителя. А он даже не ангел, только светлая душа.
   - А что значит "светлая душа"?
   - Потом узнаешь, в процессе обучения.
   Тридцать один года без Талы. Я с ума сойду.
   - Может, дождёмся Мури с Александром, и опять на поверхности воплотимся? У вас случаем нет жизни на поверхности на двадцать восемь лет?
   Глафирь опечалилась:
   - Мы ожидали такого вопроса. Конечно, у нас есть такие варианты воплощений. Но у нас не хватает ангелов для поддержки мира. Даже для поддержки физического состояния не хватает, а ещё надо определять души людей в наиболее соответствующие им жизни, переделывать думающие машины и новые цивилизации развивать. Если вы останетесь ангелами, то сможете навещать тех, кого любите, по несколько раз в секунду. Все ангелы будут просить вас остаться. Хотя, если хотите, есть варианты воплощений. Леон, младший ребёнок Малуни будет великим лидером, можешь взять себе эту роль. Дети Бунго и Джилино тоже могут произвести большие изменения. Мила и Брун, можете выбирать любого из них себе в родители.
   Я не знал таких персонажей, как Бунго и Джилино, но Мила и Брун, очевидно, очень хорошо знали, потому что на лицах у них отразились очень кислые гримасы. Становиться их детьми им хотелось ещё меньше, чем мне получать в мамы Малуни.
   - А сколько ангелов в этом мире? - спросил я. Я уже знал от Исайи, что мы в заблокированном мире.
   - Что значит "в этом мире"? - насторожился Брун.
   - Этот мир - только очень маленький кусочек большого мира ангелов и людей, который почти беспределен. И это был мир рогатых, они создали его, чтобы бесконечно мучить людей. Ангелы оказались здесь, можно сказать, случайно, - Глафирь явно уходила от вопроса. Потом она посмотрела на меня и призналась: - Двадцать семь. Считая всех вас.
   - На несколько миллионов населения?
   - Да. Ещё не забывайте банду рогатых в Страдалище и кучу тёмных в мире и в пещерах под равниной - между - мирами. Их тоже надо сдерживать.
   - И при этом вы определяете жизнь каждого человека?
   - Не мы. Они сами. Мы только немного подправляем пути, чтобы всё шло полегче и побыстрее. Поэтому так важен каждый из вас. Я оставлю вас переосмысливать информацию, вернусь через час, - с этими словами Глафирь исчез.
   Я посмотрел на Бруна с Милой, которые, обнявшись, дрейфовали под действием ветерка по озеру. Хорошо им, могут обниматься... а я Талу только через десятки лет увижу.
   Появился Исайя (он исчез сразу, как только пришла Глафирь):
   - Ну как, осваиваетесь понемногу?
   - Понемногу. Слишком много всего сразу. А у ангелов есть супружество или что-то в этом духе? - спросил я, глядя на парочку напротив.
   - Вам ещё рано.
   - Так значит, есть?
   - Да. Все, кого я называл, вы все были больше, чем одной семьей. Поэтому вы все и вышли на воплощения почти одновременно, чтобы не чувствовать боли одиночества.
   - Что, и мы с Милой и Бруном тоже?
   - Да. Так что можете обниматься втроём. Через месяц - другой у вас прежнее состояние единого сознания, скорее всего, восстановится. Только не торопитесь, а то повредите тонкие тела. А теперь хватит валяться. У меня есть несколько секунд, давайте поучимся управлять своим телом...
   Управлять телом и пространством мы учились, играя в догонялки.
   ***
   Глафирь выполнил обещание и на поверхность нас не пустил, пока не прошел месяц обучения. Весь этот месяц нас учили все, у кого было хоть какое-то свободное время. В нашем прежнем мире, на Земле, для новых ангелов работала специальная школа. Здесь новых ангелов не было, поэтому нас учили все сразу. Нам скормили упрощённый курс подготовки. Нас не учили способам борьбы с тёмными и бесами, поскольку всем было понятно, что мы всё равно уйдём на воплощение раньше, чем столкнёмся в бою хоть с одним из них.
   Глафирь учил методично, по программе. Его уроки были познавательными. Геннадий с Исайей больше валяли дурака, чем учили, в основном, они показывали разные боевые приёмы, способы перемещений и способы работы с людьми на поверхности. С ними было весело, как на перемене в школе. Самыми любимыми нашими преподавателями были Координатор и Навигатор. Эти приходили в виде облака, чтобы мы не повредились от восторга, и принимали нормальный вид только тогда, когда мы закрывались жёлтым сиянием. Они не учили, а только задавали странные вопросы и хихикали, глядя на наши неловкие попытки пробраться сквозь парадоксы философии. После их приходов мы узнавали о себе много нового...
   Попав на поверхность, мы первым делом проверили тех, кого любили и знали. Я пошёл к жене, Мила с Бруном к последователям.
   У Талы всё было хорошо. Она вернулась в Арсулас, продолжила работать с театром. Я в очередной раз восхитился своей женой. Несмотря на то, что меня убили у неё на глазах, она продолжала писать добрые, щемяще нежные комедии.
   Моя жена... на самом деле ангел второго уровня Айвона, ангел забав, которая по развитию опережает меня на несколько сотен лет. Если не тысяч. Мне очень повезло, что на недолгое время она стала моей женой, той, кто любила меня. Хотя почему любила? Она продолжала любить меня. Каждый день она молилась о добром посмертии для меня, регулярно ставила свечи в храме.
   Махи решила, что моё убийство выходит за все пределы допустимого. Она простила Мыкос за себя, но не простила фанатиков за мою гибель. В ней проснулась гордая потомственная аристократка, магиня и военачальница. Она взяла у Белги Аргиона, Повелителя, войска и разгромила всех фанатиков. Потом она решила, что этого мало, и создала корпус стражей Праведного Учения. Если войска Аргиона были как бы правительственными войсками города, то корпус стражей поклялся действовать по всем странам мира, чтобы распространить и защитить "слово правды". Для укрепления своего положения Махи приискала себе мужа - одного из ведущих офицеров Корпуса. Её активность испугала даже Четверга с Повелителем.
   Когда я заглянул в её кабинет, Махи как раз подписывала приказы на смертные казни. Увидев, что она с размаха опускает руку, чтобы поставить подпись, я решил потратить некоторое время для того, чтобы притормозить её, и подложил ладонь под ручку. Перо пробило кожу и застряло в руке. Махи увидела, как из неведомо откуда взявшейся руки потекла кровь, и удивлённо перевела взгляд на лицо. Я подмигнул и исчез. Это должно было произвести на неё нужное впечатление.
   В Красном Городе назревали разлады. Тем из членов Отряда, кто изначально был безголовым пропойцем, надоела мирная жизнь, в которой они не могли найти себе места. Это должно было стать большой проблемой в ближайшее время. Я сделал в уме зарубку - натравить на Красный Город самые буйные племена кочевников, чтобы городу было, против кого дружить.
   Мури оставалось совсем немного до родов. Её муж оказался заботливым, и с этого направления о ней можно было не беспокоиться.
   Мама крутилась в простых сельских заботах. Я убрал у неё несколько хронических болезней.
   Великая Княгиня Облаков госпожа Лирания правила своими владениями железной рукой, восстанавливая последние повреждения, нанесённые войнами. Её муж прятался от неё, не в силах дать столько секса, сколько она требовала. Лирания очень хотела родить ещё одного ребенка, от мужа. Все пять облачных стран теперь летели вместе, хотя и на разной высоте. Княжеской семье с детьми приходилось постоянно переезжать с облако на облако, чтобы обеспечивать управление облаками и подданными.
   Работать в этом мире было одно удовольствие. Никаких договоров с бесами, никаких ограничений. Кому хочешь, являешься, кому хочешь, внедряешь нужные мысли.
   Я вернулся к Тале. Ей принесли ребёнка с глубокой раной. Она начала молиться Богине-Ма, ведя пальчиком вдоль раны. Я уже знал, что все быстрые исцеления, которыми удивляли окружающих наши дамы - целительницы, были на самом деле работой Геннадия и Исайи. Это они, услышав молитву, появлялись в нужном месте и заставляли клетки регенерировать. Поскольку никого из них в округе не наблюдалось, я очистил рану и приказал клеткам восстанавливаться. При этом я сделал так, чтобы Арсаталия могла меня видеть. Руки мои двигались так быстро, что их она почти не могла заметить, поэтому на моё лицо она перевела взгляд только тогда, когда уже заканчивала исцеление.
   У Талы были очень крепкие нервы. Она заставила себя довести дело до конца, и только потом сказала: "Ой". Я положил ей в руку камешки, извлечённые из раны, и исчез из видимости. Мама ребенка ничего не заметила. Она поблагодарила Талу и ушла. Арсаталия сползла на пол, рассматривая мусор в руке, а потом сказала:
   - Я обязательно теперь буду промывать раны, Лион.
   Вот такая у неё суть! Во всем видит в первую очередь свою вину.
   В этот день я показался ей ещё раз, на долю секунды, над кроватью спящего сына, для чего пришлось сбежать ненадолго с работы.
   После прогулки по знакомым пришёл Навигатор и распределил нас по работам. Мне досталась та же, которой я занимался перед выходом на воплощение - открывать сферы умерших и распределять людей по жизням в соответствии с нашими планами развития цивилизаций и их кармой. Бруну досталось пробивать туннели в первоматерии - мы по-прежнему не имели связи с Землёй, а выйти назад очень хотелось. За время нашего отсутствия другие ангелы продолбили тысячи миль в разных направлениях, но в известное физическое пространство так и не вышли. Судя по всему, бесы создали этот мир с привязкой к Земле, но не в пределах планеты, а где-то в ближнем космосе. Мила - Рахиль получила сразу две задачи - поддержка критически важных людей и доработка программ.
   Мы постепенно перезнакомились с остальными ангелами. Они все были по-своему удивительными. В этом мире было двое ангелов ещё до прихода нашего маленького отряда, во времена бесовского владычества, один из них уже рос на поверхности в теле сына Мурии. Со вторым мы пообщались с большим почтением - ведь они тут противостояли всем бесам вдвоём в течение миллионов лет и не сломались! Группа поддержки Навигатора - его дом - были боевыми ангелами высших уровней, они сражались в разных уголках Вселенной, пока Навигатор был в заточении, и их истории можно было слушать часами. Даже при ангельской скорости передачи информации.
   Мы были так заняты своими прямыми обязанностями и тысячами дополнительных дел, что готовиться к образованию дома было совсем некогда. Только через три месяца мы смогли объединить сознания. За это время успели вернуться все воспоминания о жизни на Земле, в том числе о том, как мы были домом. Те воспоминания, которые мы успели унести с собой при бегстве с Земли. На этот раз всё прошло намного легче, опыт давал себя знать. А радости было гораздо больше. Возможность полностью доверять друг другу, видеть все мысли до последней и находить понимание в других душах так радовала! Это было восхитительно! Мила увидела, как сильно она мне нравилась, а Брун увидел, как я рад был с ним дружить. Мы смеялись и обнимались несколько часов.
   Через год и два месяца вернулся Александр. Он был монахом в заведении, аналогичном Обители Мудрости, учил молодёжь грамоте и произнесению речей. Никаких убийств, смерть от болезни. При этом он сделал даже больше, чем мы. Он создал нечто вроде эллинистического стоицизма.
   На определенном этапе Александр почувствовал, что во время философских диспутов, при работе с детьми не может не перебить собеседника, начал изучать проблему и пришёл к выводу, что эта страсть будет иметь силу над человеком до тех пор, пока он совсем не откажется от гордости и от страха быть побежденным. Его учение имело очень большой успех среди подрастающей молодежи. Учитывая то, что в Обитель отдавали на обучение детей самых богатых родителей, можно было быть уверенными, что созданная им традиция глубоко укоренится среди властей и ведущих людей мира. Наши ангелы высших уровней были в восторге. Александр при жизни был очень тихим человеком, он и учение разработал больше для себя. То-то он удивился, когда мы встретили его воплями: "Наконец-то ты вернулся, как мы тебе рады!", а ангелы высших уровней начали по очереди качать его на руках и петь славословия. Александра в этой жизни не поддерживал никто из ангелов, для его поддержки выделили только человеческий дом, да и тот был рядом с ним только во время детства и юности. Тем большего уважения и похвалы заслуживала его миссия.
   Ещё через два года мы встречали Мурию - Ираиду. На северном континенте возник ещё один чёрный колдун, пожелавший создать империю на весь континент. Ему это почти удалось, зря только он решил напасть на союз прибрежных городов. Зона влияния Исхальдии к тому моменту расширилась ещё на два города. Их просто купили за долги.
   Объединённое войско прибрежных городов дало бой в самой Исхальдии. Город был превращён в одну большую ловушку. Вместе с людьми сражались и все чёрные колдуны этих городов. Мури сочла своим долгом поучаствовать. Она ухитрилась удерживать смерчем одного из чёрных колдунов - главного помощника злодея достаточно долго, чтобы его успели обработать остальные тяжеловесы. К сожалению, это был не единственный чёрный колдун - помощник новоявленного императора. Прицельного удара молнии Мури не перенесла. Она оставила на северном континенте маленького ребенка, северный вариант учения о беззлобной жизни ради ухода из вражеского мира и традицию благотворительных обществ. Её воздействие было настолько велико, что со временем ко всем милым женщинам стали обращаться, прибавляя перед именем частицу "мур", намекая на то, что данная дама так же мила и сиятельна, как Мурия. А ещё позже это стало вежливым обращением ко всем женщинам.
   Мы встречали Мурию всем домом, вчетвером. Мурия - Ираида справилась с ожесточением за три попытки. Ангел! Мы были невероятно рады её встретить, отнесли Мури на горные озера и спели ей много песен ещё до того, как она начала задавать вопросы. Первые две недели её пришлось удерживать силой от посещения ребенка.
   Мурия - Ираида, как и Милиаки - Рахиль, отказалась принимать бесполый вид, оставила себе тело женщины и говорила о себе в женском роде. А ещё она с первых дней старалась отдыхать в обнимку со мной. Нам пришлось быть очень осторожными, чтобы она не вошла в дом раньше времени и не повредила сознание. Сама она открыла нам сознание и все воспоминания уже в первые дни.
   Через два месяца после того, как Мурия - Ираида немного освоилась и вошла в дом, Навигатор собрал мозговой штурм. Присутствовали все ангелы нашего мира, а те ангелы, которые были заняты срочными операциями, прислали аватары. Навигатор начал самым занудным тоном:
   - Мы должны составить план, как будем выводить этот мир из демонизированного состояния. Предполагаю, что развитие этого человечества будет идти аналогично развитию человека. Сначала приходит любовь и уходит страх. Потом, когда прекращается паралич мышления под действием различных страхов, начинает работать разум. Когда человек осознает, что разумное любовное улучшение всего окружающего и своей сути гораздо лучше, чем борьба за удовлетворения эгоизма и гордости, появляется воля и возможность жить чистым чувством.
   Мы промолчали. Сказанное было азбучной истиной, с которой начинали в школе ангелов. Навигатор продолжил:
   - Поэтому сначала внедряем религии любви и религиозный фанатизм, длительность этапа - четыреста лет. Частично благодаря действиям групп Леона и Александра эта задача уже начала выполняться. Затем внедряем науку, педагогику и разумный анализ, боремся с религиозным фанатизмом. Длительность периода - двести лет. Затем обеспечиваем появление на поверхности выдающихся ученых, которые в то же время будут и глубоко религиозными людьми, и выдающимися людьми искусства, чтобы они могли объяснить народу, чем отличается фанатизм от святости и поисков внутреннего совершенства. Длительность периода - двести лет. Итого через восемьсот лет получаем на поверхности относительно устойчивое общество с небольшим средним уровнем агрессии. Предполагается, что это создаст условия для массового превращения людей в ангелов и в светлые души. Участники первых двух этапов - ангелы первого и второго уровней. Участники третьего этапа - ангелы высших уровней плюс несколько ангелов первых уровней для технической поддержки. Какие будут идеи?
   Мы промолчали. Когда ангел пятого уровня строит планы, тяжело что-либо добавить.
   Строго говоря, мы не знали, ангелом какого уровня следует считать Навигатора. Ангелы его дома говорили, что он заметно выше четвёртого. При этом в доме они его чувствовали только тогда, когда он хотел, чтобы его заметили, в остальное время он закрывался абсолютно. Это в доме, где, по идее, каждая мысль должны быть видна всем членам дома!
   - Вопрос! - сказала Мурия - Ираида, - Будем ли мы подправлять советами действия людей, являясь им в теле?
   - Ключевые советы будем подавать по решению отдела разработки. В остальное время можете говорить что хотите, но воздержитесь от диктата. Лучше показывайте варианты будущего и предлагайте выбор. Ещё вопросы?
   Я долго колебался, но всё-таки спросил:
   - Образ единого любящего бога внедрять будем?
   Навигатор с самого начала собрания пристально смотрел на меня и очевидно ожидал этого вопроса:
   - Нет. В явном виде не будем. Для того, чтобы создать образ единого любящего бога, надо сначала создать образ единого бога. А для этого сначала надо создать народ, который будет исповедовать строгое единобожие со строгими обрядами, и чтобы с этим народом на протяжении нескольких сотен лет происходили разные неприятные истории каждый раз, когда он будет забывать про единого бога. Чтобы народ воскресал только после восстановления строгого единобожия. И только после этого в противоположность строгому единобожию можно создавать образ единого любящего бога. Это очень историчная операция, которая требует много времени и письменной истории народа - богоносца. Боюсь, что у нас нет такого количества времени, да нам это и не очень нужно. Здесь нет бесов, чтобы создавать настолько жёсткую систему, образ праведности мы можем людям напрямую передавать, при личных встречах. Образ единого Бога постепенно возникнет сам собой, когда будете говорить, что служите единому любящему Богу. Ещё вопросы?
   Больше ни у кого вопросов не было. В отдел разработки Навигатор назначил себя, Координатора и ещё одного ангела четвертого уровня из своего дома. На этом мозговой штурм закончился.
   Между делом Навигатор назначил наш дом ответственным за развитие всего Мира-1, как мы его называли. Мы должны были придумать ключевых персонажей, подобрать для них соответствующие души и проследить, чтобы всё прошло, как надо.
   Мы собрались на горе над созданной мною обителью отшельников. Здесь установилась очень приятная для нас, для ангелов, атмосфера. Помыслы отшельников смешивались с чистым воздухом гор, что создавало великолепный коктейль.
   Я открыл собрание. Тут же произошло чудо. Парни не успели даже ртов открыть, как девчонки уже построили чёткие планы, как именно встретятся и влюбятся дети всех их знакомых.
   - Вам осталось только придумать, какое воздействие они произведут на мир при этом, - сказала Мури.
   Организацию семей и то, чем эти люди будут заниматься после свадеб, девчонки тоже оставили нам.
   У парней возникли протесты. Мы как-то считали, что сначала надо наметить основные судьбы государств, войны и переселения народов, а потом уже вписывать в них отдельные судьбы. Тем более, что основные события были нам заданы "сверху", из отдела разработки.
   Девчонки назвали нас "занудами" и "лишенными всякого романтизма сухарями". Мы обиделись и придумали их любимым персонажам многоступенчатые любовные приключения - с любовью с первого взгляда, многочисленными похищениями, погонями, трагическими недоразумениями и счастливыми финалами после многолетних поисков друг друга. Взяли из пьес Талы. Девчонки ознакомились с идеями и согласились, что лучше устроить что-нибудь попроще.
  
   Глава 37. Плач.
  
   - Почему я такая тупая! Почему я не второго уровня! Хочу на поверхность, пусть меня насилуют много лет, как Махи, только чтобы я вышла на второй уровень! - плакала Мила, получив очередное замечание от ангела третьего уровня. На днях Милиаки - Рахиль из самых лучших чувств посоветовала одному из её подопечных на поверхности несколько изменить жизненные пути. С её точки зрения, жизнь человека при этом улучшилось. А потом пришёл ангел третьего уровня и наглядно показал, что вмешательство приучит к лености души и чрезмерной надежде на потусторонние силы, что значительно ухудшит этого человека.
   Будучи ангелом первого уровня, Мила могла предсказать многие события из жизни человека на годы вперед, могла предсказать, как отреагирует человек на её слова. Но она не могла предсказать, чем является факт наличия её советов, если смотреть с точки зрения изменения образа мира в глазах людей. Она не могла предсказать дальние последствия её советов. Для этого надо было быть ангелом второго уровня или хотя бы художником с образным мышлением.
   Мы утешали Милиаки - Рахиль, как могли, но не очень уверенно. Все мы ежедневно по многу раз сталкивались с последствиями собственной тупости. Стоящие перед нами задачи намного превосходили наши возможности. Все мы находились на местах, которые требовали как минимум ангелов второго уровня. Все мы почти каждый день получали подобную трепку. Я получал чаще всех, по несколько раз в день, поскольку возможностей совершить ошибку при работе с людьми у меня было намного больше. В то время, когда остальные ангелы первого уровня отвлекались на поддержку людей лишь эпизодически, я вершил судьбы с утра до вечера.
   Мы, конечно, знали, что мы несовершенны. Но в ангельском мире на Земле, когда мы работали программистами или боевыми ангелами, это не так остро чувствовалось, как здесь. Здесь нам приходилось быть универсалами - народоводителями. Нам не хватало способностей и дальновидности. Почти всё, что бы мы ни делали, оказывалось вредным. Каждый день кто-нибудь из нас заканчивал плачем в духе: "Хочу на поверхность, где всё просто и понятно, не хочу больше быть ангелом с такой ответственностью!". Остальные утешали сорвавшегося и уговаривали поработать ещё немного, иначе всё станет ещё хуже.
   ***
   Теперь каждое утро я собирал совещание. Мы строили планы по изменению мира. Мой дом участвовал через меня - они смотрели через мои глаза, но говорили через дистанционно управляемых кукол - аватар, чтобы было слышно другим ангелам. Геннадий и Исайя, как правило, носились по поверхности со срочными делами, а на совещаниях присутствовали тоже в виде аватар. Вообще-то отдел разработки поручил составление планов только моему дому, Геннадий и Исайя пригласили себя на эту деятельность сами. Но мы были очень рады их помощи - они знали обстановку на поверхности лучше нас.
   Поскольку я был единственным, у кого была сидячая работа, совещания всегда проводились в моей пещере, где я хранил сферы душ и где работал с кандидатами на воплощение. Во время совещания я тоже не бездельничал. Пока народ на время замолкал, занятый срочными делами или обдумывая предложения, я успевал открыть и обсудить новые воплощения с парой - другой душ попроще или с одной трагической душой.
   - Итак, у нас есть на поверхности две точки для перспективного развития. Это империя Арсуласа, где развивается учение о незлобивой жизни, и Исхальдия, где растёт северная ветвь учения. Ещё есть две точки, которые можно использовать как центры образования устойчивых государств - Красный Город и империя чёрных колдунов во главе с госпожой Алианой. Какие будут идеи по их развитию? - начал я очередное совещание. Я начинал этими словами уже седьмое совещание. Предыдущие шесть закончились ничем. Девчонки увлекались мечтами о том, кого с кем поженят, парни закапывались в планах победоносного шествия подопечных империй. Когда в конце дня приходили наши ведущие из отдела разработки и спрашивали, что им делать дальше с этими империями со счастливыми героями - любовниками во главе, мы не знали, что им ответить. Мечты бежали впереди рассудка, и мы не могли перестать ими увлекаться. Каждый день заканчивался хныканием: "Ну почему мы не ангелы второго уровня!"
   - Давайте не будем объединять государства Арсуласа и Красного Города. Пусть одно развивается на север, а второе - на юг, в сторону кочевников, тогда противостоящим кланам внутри этих государств всегда будет, против кого дружить, - предложила Мурия - Ираида.
   Это было новым словом в нашем молчании. До сих пор наша стратегия сводилась к тому, чтобы объединить всех, кого только можно, и создать государства побольше и покрепче. Все принялись обдумывать возможности, которые нам давала новая идея.
   - Тогда в противовес империи Госпожи можно создать империю повстанцев. Провести их через пустыню, помочь создать им своё государство. А на севере в противовес империи Исхальдии создать империю северных царств, - продолжил мысль Брун - Аркадий.
   - Тогда можно будет манипулировать и помощью кланам, и династическими браками, - поддержал Геннадий.
   - О! Важных свадеб будет больше, и их воздействие на политику будет сильнее! - оживились девчонки.
   - Вам бы только свадьбы, - буркнул Исайя.
   - А вам бы только войны, - отбрила Милиаки - Рахиль.
   - Предлагаю в качестве провокатора - концентратора государств использовать группировку фанатиков - монотеистов, тех, что сожгли Леона. Пусть побегают по всем континентам, преследуемые за веру. Заодно и идеи распространят, - предложил Брун - Аркадий.
   Другие ангелы бросили валять дурака и начали мечтать совместно. За какие-нибудь два часа они создали стройный план, по которому на северном и южном континентах возникали стабильные и безопасные государства. Ангелы первого уровня! Они так хотят, чтобы все люди жили счастливо, стремятся уберечь их от всех печальных событий, вылечить все болезни. Вот только далеко не все люди способны жить без трудностей. Если им не хватает трудностей выживания, они начинают создавать их себе сами. Кто в азарт впадает и всё проигрывает, кто соседей пытается опустить, а кто и домашних начинает давить.
   Всё это время я не принимал участия в планировании и занимался только своим делом, организацией новых воплощений душ. Когда план был готов, я подал голос:
   - Красивый план, но в нём кое-чего не хватает. Вы используете людей, как готовые кирпичики. Кладёте светлую душу в ячейку общества и строите все планы на том, что она будет действовать, как светлая душа, а выбранная ячейка даст ей необходимые возможности.
   - А как надо? Как иначе? - дружно удивились мой дом, Исайя и Геннадий.
   - А зачем люди живут на поверхности?
   Вопрос поставил всех в тупик. Ответ был всем известен, но никто не знал, как его приложить к делу.
   - Для того, чтобы измениться, - озвучила в конце концов "классический" ответ Мила.
   - А почему вы тогда не учитываете то, что они могут измениться? Если вы используете светлую душу, то надо дать ей такой опыт и поставить её в такие условия, чтобы критически важные решения она принимала на пике эмоциональных и духовных сил, чтобы действовала, как ангел. А серые души, соответственно, как светлые души, и так далее. Чтобы люди действовали не только на уровне своего общественного положения, но иногда возносились на две - три ступени выше.
   - Так это же страшно. А вдруг человек сломается, вдруг у него не хватит сил, и он примет неправильное решение? Тогда развитие истории пойдет не по лучшему пути, - испугался Исайя.
   Ангелы первого уровня! Они так хотят стабильного, предсказуемого развития, счастья для всех и сразу!
   - Нельзя экономить на качестве, качество и есть экономия. Либо мы используем резервы мира по максимуму и достигаем максимального качества за минимальное время, либо мы чего-нибудь не успеем и получим полное поражение.
   - Но это значит, что всегда будет какой-то процент людей, которые не справятся со своими жизненными задачами, а мы получим срыв планов по развитию мира, - начала анализировать Мурия - Ираида.
   - Я с удовольствием поговорю с ними о причинах и последствиях срывов в посмертном обсуждении. В следующей жизни они будут более упорными и компенсируют провалы. Зато общая скорость развития и мира, и людей увеличится. А ещё можно ввести резервирование. Чтобы провал одного компенсировался подвигами других людей.
   Ангелы первого уровня потрясённо замолкли. Я поймал себя на мысли, что постоянно думаю о них как об ангелах первого уровня, так, будто сам чем-то отличаюсь.
   - Это же сколько слёз будет, - ужаснулась Милиаки.
   - А Леон становится мастером выбивать клин клином. Почти как ангелы высшего уровня, - съязвила Мури.
   И тут я понял, что Мила не видит многих моих чувств. У неё было огромное, безграничное сочувствие к людям и огромная любовь ко всему живому. А у меня эта любовь останавливалась на понимании того, что нельзя мешать людям набивать шишки о разные печали, вызванные их собственными несовершенствами. Этого Мила не видела, точнее, не хотела видеть. Такое понимание несёт с собою много боли, поскольку понимаешь, что человеку предстоит испытать ещё множество разочарований в нереальных надеждах. Но в этом есть и некоторая красота, поскольку приучаешься к смиренному, неторопливому и вдумчивому изучению того, что именно нужно данному человеку. Это даёт больше силы и возможностей влиять на события. Хотя в первую очередь чувствуешь скорбь от одиночества и осознания малости своих сил. Очень много скорби.
   Последнее воплощение на поверхности меня сильно изменило. Я жил в ощущениях полного одиночества и того, что в мире всё происходит не так, как надо. Даже компания Айсфинг не очень помогла. Я чувствовал, что если я не придумаю способа изменить мир к лучшему, то всё станет ещё хуже. Множество идей, которые я перебрал, множество соблазнов, от которых я отказался, дали много опыта. Не последнюю роль сыграло ещё и то, что я в течение похода познакомился с большим количеством разных культур и насмотрелся различных способов организации общества, по-разному тупиковых и неправедных.
   Обдумывая эти идеи, я обнаружил, что Мури наблюдает за мной, но не погружается, а скользит по верхам. Ей тоже было страшно видеть подробности, и она наблюдала не за идеями, а за тем, какие эмоции они во мне вызывают. Заметив, что я осознаю её присутствие, Мури передала мне чувство: "Как красиво! Печально, но очень красиво!" А вслух сказала:
   - А вы знаете, что Леон только что перешёл на второй уровень?
   Все замолкли. Члены дома без долгих раздумий полезли ко мне в душу, обнаружили там множество мест, которые были им непонятны или в которые им было страшно соваться, и дружно обрадовались:
   - Ура! Леон стал вторым уровнем!
   Пока Исайя с Геннадием приглядывались, пространство раздалось, и из порталов вышли все ангелы нашего мира. Даже ангелы самых высоких уровней. Они прибыли, чтобы поздравить меня с Преображением.
   Следующие миги были очень счастливыми. Меня целовали, хлопали по плечу, для меня пели поздравительные песни и просто смеялись. Ангелы высших уровней обещали персональное обучение по овладению новыми возможностями, остальные ангелы просто радовались. Ведь я был первым ангелом, прошедшим через Преображение в новом мире! Потом все разошлись по своим делам, а мы вернулись к составлению плана.
   Новый план развития мира был намного сложнее прежнего и намного рискованнее. Нам пришлось поднять весь запас светлых душ и уговорить каждую из них жить на пределе возможностей. Предстоящие десятилетия обещали быть очень бурными...
   ***
   Создание плана потребовало трёх суток совместной работы. К концу третьих суток мы уже еле стояли на ногах. Когда мы закончили, мои товарищи рухнули около меня и замолкли. Только Мила нашла силы спросить:
   - Леон, слушай, а как ты до этого занимался воплощениями, если у нас по плану предполагаются войны, переселения народов и освоения новых территорий?
   - А я работал только с тёмно-серыми душами. Они в любом случае были готовы на любую жизнь, даже с тяжёлыми событиями в судьбе, лишь бы в Страдалище не возвращаться. А светло-серые души, которым по карме благополучная жизнь положена, я сейчас аккуратно встрою в план так, чтобы они даже при наших глобальных изменениях как бы случайно выживали и спасались от опасностей.
   - Это много работы, - оценила Мури.
   - Да. Втрое больше, чем в обычных условиях. Но зато какой мир получится, если всё пройдет по плану!
   На следующий день Навигатор проверил наш план и мои нити воплощений. Он внёс небольшие исправления. Анализируя эти, вроде бы небольшие изменения, я понял, что сделал всё ужасно ненадежно и неправильно. Потом Навигатор как бы невзначай спросил, какое количество бытовых воспоминаний я рекомендую оставлять душам при уходе на новое воплощение. Я с гордостью ответил, что для экономии места на сервере затираю все воспоминания, оставляю душам только концентрированную выжимку - обобщённый опыт в чувствах. Это действительно было моей гордостью - превратить весь жизненный опыт, всю полученную за время воплощения мудрость в чувства совсем не просто. Мне даже пришлось просить помощи у программистов, чтобы создать такую программу, которая за короткое время поднимала все воспоминания, обнаруживала сделанные из них выводы и предлагала человеку сохранить их как осознанную мудрость. Люди у меня сами решали, какие выводы брать в новую жизнь, а какие не брать.
   - А ведь у вас по плану предполагается развивать несколько культур, в которых действует убеждение о множественности жизней. Если люди в этих культурах, хотя бы некоторые, смогут вспомнить бытовые подробности из прошлых жизней, это сильно помогло бы религиям и философиям. Но ничего, если ты сейчас начнёшь сохранять особо яркие воспоминания, это упущение задержит развитие мира ненадолго, лет на двадцать, не больше, - заметил наш лидер самым утешающим тоном.
   Я заглянул в план, в нити путей, смоделировал в уме, как могли бы развиваться события, если бы все люди в наших мирах иногда вспоминали факты из прошлой жизни и понял, что невероятно сглупил. В дурацком и никому не нужном стремлении сэкономить место на сервере я сделал так, что развитие этих миров ближайшие лет двадцать - тридцать будет замедлено втрое. Какой же я тупица!
   - Места на сервере хватит, он небольшой, но и людей у нас немного, твои подруги очень неплохо постарались, - продолжал утешать меня Навигатор.
   Ошибки были настолько вопиющими, что я плакал потом весь день.
   А ещё через день пришёл ангел четвертого уровня из отдела разработки и сказал, что по их плану развития других миров ожидается три вторжения войск в наш мир за ближайшие сто лет. Приказал переделать план и подготовиться к отражению нападений. Переделка плана заняла ещё три дня. В соответствии с задумкой мы должны были воплотиться на поверхности три раза за ближайшие сто пятьдесят лет. И это был только первый шаг...
   Выполнение плана мы начали с того, что разработали и сбросили на Древних в подземных пещерах Мира - Между - Мирами специальную плесень. Эти микробы должны были съесть тела старых колдунов и освободить их души. От влияния на дела людей их отодвинули уже давно - Навигатор создал замечательный мир иллюзий с автоматическими персонажами и сделал так, что дремлющие черные колдуны теперь не могли попадать сознанием никуда, кроме этого мира. Это была работа высшего класса, мы бы так не смогли. Мы даже не поняли, как именно это было сделано, но выполнено всё было настолько аккуратно, что старики не заметили подмены.
   До изоляции Древние в пещерах были большой проблемой, не меньшей, чем бесы. Они стравливали князей на поверхности для того, чтобы поиграть в войну, или внушали людям желания заниматься блудом с чужими людьми просто для собственного развлечения. Теперь они манипулировали куклами и не замечали того, что их тела разрушались.
   Потом мы занялись подрастающим поколением, светлыми душами, внедренными для свершения великих дел, и просто светлыми душами. Для того, чтобы выработать доверие к ангелам, приходилось подолгу торчать перед ними в образе маленькой девочки с прозрачными крылышками и давать советы. Это занимало огромное количество времени. Дело осложнялось ещё и тем, что мы давали такие советы, которые они не могли или не хотели выполнять. Например, не ходить на речку в жаркий день. Ребенок, презрев совет, шёл на речку и пропарывал себе ногу чем-нибудь острым. Сложность была в том, что являться приходилось два раза: первый раз - чтобы сказать: "Не ходи", второй раз - чтобы сказать: "Ну я же тебе говорила".
   Потом мы серьёзно принялись за Теней и Предков. В мастерских Госпожи Империи Зла разрабатывались неплохие устройства, стреляющие горящими шарами. К сожалению, их создатели изначально пошли по не очень удобному пути, создавая шары на основе фосфора. Фосфор был слишком дорогим веществом, и применение таких пушек было ограниченным. Пришлось очень долго наводить на нужную мысль изобретателей из Исхальдии, чтобы они создали шары на основе древесного угля и стружек металлов. На наше счастье, этих мастеров внедрили в Исхальдию до нашего возвращения. С этими светло - серыми душами ещё до воплощения договорились о том, что они будут отказывать себе во всём и заниматься науками до тех пор, пока не создадут нужное средство. Души выполнили уговор и упорно учились всё это время, к настоящему моменту им было по двадцать - двадцать пять лет. Они занимались магией и алхимией, мечтали сделать что-нибудь грандиозное. Нам пришлось постараться, чтобы болтовня Мурии о том, как она видела на юге средство против Теней, дошла до их слуха. Потом пришлось ещё устроить им несколько озарений, чтобы они не слишком сильно увлекались химией и не изобрели порох слишком быстро. Впрочем, это занимало намного меньше сил, чем раздача советов светлым душам.
   Тяжелее всего было с Предками. Формально они оставались разумными существами. Их убийство или применение против них бактериологического оружия было невозможным - это было бы убийством. Плесень, которую сбросили на чёрных колдунов в пещерах, против Предков была бессильна - они могли её просто смыть (по этой причине и применение плесени против колдунов не было убийством - мы не виноваты, если кто-то умер от того, что не хотел мыться).
   Само возникновение существ типа чёрных колдунов стало возможным только благодаря бесам - это они извратили работу обычной для человека регенеративной системы так, чтобы она превращала человека в чёрного колдуна (или как минимум в кровожадного Предка) и требовала для жизни человеческой крови. Это была ловушка для светлых душ и способ превращать их в Тёмных. Чёрным колдунам не оставалось ничего другого, как столетиями вмешиваться в политику, воевать, убивать и применять для этого всё более смертоносную магию. А потом, погибнув, обнаружить, что у них настолько тяжелый список грехов, что чем отрабатывать эту боль от массовых убийств, лучше пойти в услужение к бесам - при этом будет не так больно...
   Изменять устройство человеческих тел на поверхности было практически невозможно - это потребовало бы зачистки всех старых тел. Для того, чтобы люди больше не восставали после смерти, мы разработали специальные микробы и распространили закваску по всем источникам питьевой воды. К сожалению, эта культура микробов оказалась не очень жизнеспособной, в чистой проточной воде они гибли за несколько дней. В растительном масле определённого сорта они сохранялись и размножались намного лучше. Для того, чтобы обеспечить следующим поколениям возможность умереть чисто, надо было придумать какой-нибудь способ гарантировано донести до каждого человека закваску наших микробов.
   Мы явились ко всем религиозным деятелям в образе посланников их богов с требованием начать причащать сторонников при каждом удобном случае маслом, в которое долито хотя бы немного капель от нашей закваски. Это заняло уйму времени, при этом некоторые из фанатиков оказались настолько упрямыми, что не поверили. Они назвали нас обманщиками и велели убираться. Строго говоря, они были правы, но нам от этого было не легче. Религии, фанатики которых отказались принимать смертельное масло, были обречены на уничтожение. Ради этого пришлось корректировать План, что потребовало дополнительной организационной работы.
   Возможность превращения людей в Предков мы практически убрали, но проблему с существованием сотен Предков это не решало. Оставалось только одно - организовать на поверхности группы, умеющие убивать Предков и считающих честью устранение этой угрозы. Первая часть задачи была очень непростой - Предки, не говоря о чёрных колдунах, были намного сильнее людей, тела у них при получении ран быстро регенерировали, при условии получения нового человеческого мяса, конечно. А в свежем человеческом мясе они себе не отказывали... Вторая часть задачи была ещё сложнее - во всех культурах на поверхности считалось, что Предки созданы богом справедливости или самой Богиней-Ма для того, чтобы сдерживать количество людей. Чёрные колдуны тем более не собирались исчезать сами по себе. Необходимо было создать специальную религию, которая будет считать своей целью уничтожение Предков и чёрных колдунов. Что требовало, в свою очередь, много времени и множество откровений от ангелов. Дело грозило затянуться на сотни лет...
   Навигатор предложил бесам съесть всех чёрных и Предков. Бесы отказались, сказали, что их и в аду грешные души неплохо кормят. Чего и следовало ожидать - эти никогда не упустят случая напакостить!
   Так нам опять пришлось плакать от бессилия и осознания собственной тупости.
  
   Глава 38. План в действии.
  
   - Мама, у меня есть идея. Мне не нравится, что все дети в школе такие жестокие. Думаю, это оттого, что дома с ними недобро обращаются. У меня есть план. Я буду как-нибудь проникать в семьи и делать так, чтобы родители стали вести себя с детьми добрее, - поделился Лионсон идеей с мамой.
   - О! Какой благородный план! - восхитилась Тала, - А как ты будешь проникать в чужие семьи, и как будешь изменять родителей?
   - Проникать в чужие семьи легко. Буду говорить, что пришел к детям поиграть. А как менять родителей, не знаю. Ты вот взрослая, должна знать.
   Арсаталия засмеялась:
   - Ты не сможешь заставить детей ходить, пока им хочется ползать. Ты не сможешь заставить взрослых людей сдерживаться, если они хотят спускать раздражение на всех, кто им не понравился. Взрослые часто орут на детей не потому, что недовольны их шалостями, а потому, что просто хочется сделать кого-нибудь виноватым в том, что им самим плохо. Хочется, и всё. Одни люди умеют и любят сдерживать то, что хочется, но неправильно, а другие терпеть не могут сдерживаться.
   Лионсон задумался и принял мамин совет. Меня пробила слеза умиления. Я стоял рядом и смотрел, как два ангела в человеческих телах общаются, играючи обсуждая проблемы, на понимание которых многим людям не хватает целой жизни. Такое у кого угодно вызовет слёзы умиления. Тала была ангелом второго уровня ранее, её сыну только предстояло стать ангелом в конце этой жизни... может быть. Но разве это хоть что-то меняло? Я стоял и умилялся так долго, что стал заметен для Талы. Она увидела меня, как мгновенно мелькнувшую полупрозрачную фигуру, но успела узнать и различить улыбку на лице. Она не стала ничего говорить сыну (я стоял за спиной мальчика) и не испугалась, но очень обрадовалась. Такое случалось уже не в первый раз, и даже не в десятый. Я частенько позволял себе устраиваться рядом с семьей. Обсуждать будущие воплощения с серыми душами можно было и здесь, сидеть для этого в отведённой мне пещере было необязательно.
   На этот раз мои чувства разбушевались так сильно, что решили проявить внимание не только члены моего дома, но и кое-кто покрупнее. Тем более, что Тала решила спеть сыну весёлую песенку - дразнилку про человеческие несовершенства. Она была прекрасна! Усеянная цветами лесная опушка, два ангела на ней... Случился тот момент, который все потом вспоминают как момент абсолютного, незамутнённого счастья. В итоге за моей спиной столпилась половина ангелов нашего мира, чтобы получить удовольствие и высказать радостное сочувствие. Тала с удивлением различила рядом со мной фигуры и Милы, и Мури, и Бруна, и ряда других, куда как более великолепных личностей. Это заставило её удивиться и задуматься.
   От такой большой концентрации умиляющихся ангелов в одном месте природа начала изменяться: разошлись облака, травы на полянке немного изменились и стали лечебными травами, в глубине земли свинцовые россыпи превратились в золотую жилу.
   ***
   Через десять лет Лионсон стал правителем маленького, но славного города Арисканты. Никаких возражений это воцарение ни у кого не вызвало. Когда меня сделали формальным правителем города, мне было предоставлено право передавать титул по наследству. Белга Аргион, реальный правитель города, чувствовал некоторую вину за то, что позволил мне погибнуть. Белга принимал самое деятельное участие в воспитании и образовании моего сына, он был первым его сторонником. Кроме того, за ситуацией очень пристально наблюдала Махи ото Маркишанули, которая поклялась помогать моей семье. Граждане города прекрасно помнили времена безвластия и совершенно не хотели их повторения. Они хорошо знали парня, знали, что он любит справедливость, и радовались его вхождению во власть. Мой сын стал правителем города ко всеобщей радости и без каких-либо возражений. Единственной силой, которая была против, была его мама, Арсаталия, но её никто не спрашивал, а она никому не говорила.
   Тем временем родной город Арсаталии, Арсулас, столица области, в которую входил и город моего сына, ухитрился сцепиться с Отрядом и Красным городом. Причина была, как всегда, в деньгах. Шишки Арсуласа решили, что Красный город слишком богато живёт и что надо бы брать пошлину побольше со всех караванов, что шли из южных земель, из Красного города на север. Они не учли того, что за прошедшее время Отряд ухитрился замирить окружающих кочевников и создал вокруг себя практически самодостаточную цивилизацию, которая торговала и с кочевниками, и даже с южной империей Куркуса. Пути на север не были для Красного города принципиальными, но слишком большие требования Арсуласа их оскорбили. По сути дела, власти Арсуласа запретили торговлю южных земель с северными. Все кочевники и все торговцы, привыкшие получать очень приличные доходы от торговли, умоляли Отряд начать войну с Арсуласом. Началось дорогое и изматывающее противостояние. Боевые действия (если можно их так назвать) проходили в горах и сводились, как правило, к внезапным попыткам захватить тот или иной промежуточный горный пункт - убежище.
   Арсулас был богатым городом и мог позволить себе нанять многочисленную армию. Но у наёмников не было боевого опыта в многотысячных сражениях, а ребята из отряда ещё помнили былые подвиги. Многие из них не смогли вписаться в мирную жизнь и с удовольствием воспользовались возможностью подзаработать. Неприятным сюрпризом для войск Арсуласа было и то, что среди подразделений Красного Отряда сражались части кочевников, не менее опытные в военном деле. Несмотря на сложности с подвозом припасов и с холодами в высокогорье, вскоре войска Красного города нависли прямо над Арсуласом. Городу пришлось мобилизовать все ресурсы и потратить почти все запасы, накапливаемые в течение десятилетий.
   Противостояние растянулось на четыре года. В первый год войска Отряда вышли к Арсуласу, три следующих года город оборонялся и пытался сбить с перевалов засевшие там отряды Красного города.
   Пока Арсулас тратил последние ресурсы на войну и на наём войск, город Лионсона рос и процветал. Как преданный вассал материнского города, Лионсон отсылал властям положенное количество средств, но не больше. При этом внутри города он заботливо взращивал ремесла, увеличивал производство продовольствия и беспощадно давил любые хищения. Впрочем, в последнем деле ему не приходилось особенно стараться: большинство чиновников происходило из недавно обращённых религиозных людей. У них были самые разные проблемы, но только не тяга к расхищению общественных средств. Да и некогда им было особенно загнивать: Лионсон постоянно затевал новые стройки, мостил дороги камнем (чего раньше в этих краях не видывали) и строил плотины.
   Лионсон любил украшения, но на роскошь деньги не тратил. Вслед за ним вынуждены были вести себя относительно скромно и все остальные деятели его маленького царства. Строго говоря, он мог бы и не заботиться о ремеслах, хватило бы и честного поведения. Его город, красивый, обустроенный и с действующей законной властью стал цитаделью благополучия и порядка в окружающем море хаоса. Арисканта начала привлекать людей со всех сторон. Ещё до начала войны в город начали сбегаться все пострадавшие от неправедного суда торговцы, спасающиеся от интриг офицеры и просто ищущие лучшей доли работники. Город рос настолько быстро, что окрестные земли не успевали производить продовольствие и пристраивать доходы от торговли. Селяне, которые раньше понятия не имели о том, что продовольствие можно продавать в городе, теперь стремительно богатели. Богатели и землевладельцы, получавшие от поставок намного больше денег, чем от былых набегов на соседей. Теперь их больше заботили не способы тайно напасть на соседей, а вопросы о том, какими материалами пороскошнее украсить старые замки. И все дружно признавали, что Лионсон и его правление - это событие, подобного которому раньше не было.
   Вскоре город начал чувствовать нехватку металлов. Того, что давали собственные шахты и того, что привозили торговцы, не хватало. Взгляды всех промышленников и толстосумов обратились к Красному Городу. Но Арсулас продолжал увлечённо воевать и надеяться на огромные прибыли от пошлин в будущем. Закончилось это тем, что все, - армия, промышленники и помещики - потребовали от Лионсона прекратить эту войну.
   Лионсон пережил несколько тяжёлых дней, выбирая между открытым конфликтом с метрополией и конфликтом со своими подданными. Слово его матери стало решающим: Арсаталия сказала, что выбора у него нет, и что если он не начнет эти действия, то город его просто заменит кем-нибудь другим.
   Лионсон отправил властям Арсуласа официальную просьбу закончить войну на условиях Красного Города. В ответ ему увеличили налоги. Лионсон перестал поставлять что-либо и объявил бойкот. Власти Арсуласа как-то вдруг осознали, что получали из этой местности половину всех поступлений (все остальные города были разорены войной). Разумным решением была бы попытка договориться, но главой города был уже не старый, хитрый дядька, при котором Арсулас достиг своего великолепия, а его сын. Если отец покровительствовал всем философиям, которые утверждали, что люди должны быть добрыми, и стремился решать все проблемы переговорами, то его сын любил только силу. Это именно из-за его надменного и безумного поведения большинство самых богатых торговцев перебежало в Арисканту. Встретившись с бойкотом, он впал в бешенство и объявил Лионсона изменником вне закона. Никого из разумных людей, способных отговорить главу города от поспешных поступков, рядом не оказалось - всё его окружение состояло из друзей детства, причем самого угодливого толка. Арисканта взбунтовалась и объявила о независимости. Власти Арсуласа не придумали ничего лучше, чем послать войска.
   Поскольку лучшие войска еле-еле сдерживали напор Красного Города, послали небольшой отряд далеко не лучшего состава. Лионсон, который вырос на рассказах о войнах и в окружении которого было много ветеранов Красного Отряда, разгромил это войско играючи. Арисканта не собиралась ни с кем воевать и не держала большого войска, но то, что имелось, было хорошо натренировано и экипировано. Значительную часть войска составляла конница. Многие из бойцов имели опыт борьбы с мятежными баронами. Кроме того, войско Арисканты поддерживали люди, владеющие магией, в то время как чёрные колдуны Арсуласа практически отказались сотрудничать с главой города. Они выползали из своих нор только тогда, когда войска Красного Отряда приближались совсем близко. А ещё каждому воину Арсуласа на протяжении похода в Арисканту снились кошмары и сцены гибели. Об этом позаботились мы, ангелы. Перед битвой руки у солдат Арсуласа тряслись так, что не могли держать оружие.
   После первой битвы купцы Арисканты связались со своими знакомыми в Арсуласе, послушали их стоны и потребовали от Лионсона идти дальше. Когда войска Арисканты осадили Арсулас и отрезали подвоз любого продовольствия, сражающиеся с Красным Городом войска просто растворились. Они состояли, в основном, из наёмников, которые готовы были сражаться за деньги, но не готовы были умирать от голода в высокогорье. Притом сражаясь на стороне заведомо проигравшего правителя.
   Через месяц осады город открыл ворота перед Лионсоном с условием сохранения города, имущества жителей и не допущения в Арсулас враждебных войск. При въезде в город многие Лионсона приветствовали, что немало его удивило. Он считал себя предателем, который отплатил неблагодарностью Арсуласу - городу, который поставил его отца на правление, и который утвердил его собственное правление. Но печаль его была недолгой, поскольку все вокруг были рады столь неожиданному приходу порядочной власти и прекращению войны. Так Лионсон, совершенно неожиданно для себя, стал правителем огромной (по южным меркам) империи.
   Договориться с войсками Красного Города было непросто. Теоретически, они получили того, чего добивались - все пошлины были сняты, их город получил огромный заказ на металлы. Но войска, состоящие из профессионалов - ветеранов, сообразили, что перед ними лежит почти беззащитный город. Уходить просто так они не хотели. Начались долгие, изматывающие переговоры.
   И вот на этих самых переговорах Лионсон встретил третью дочь Малуни и нашего бывшего капитана. Девушка по имени Миу ото Красна участвовала в переговорах на правах лейтенанта одного из ударных отрядов. (Капитан после основания Красного города не стал долго думать и взял титул "ото Красен" - по традиции вести титул от самого крупного владения у аристократии).
   Поначалу девушка Лионсону жутко не понравилась - резкая, безжалостная, она упорнее всех настаивала на крупных выплатах со стороны Арсуласа. В процессе споров они так увлеклись, что вскоре все переговоры велись только между Лионсоном и Мией. Ветераны с обеих сторон задолго до молодых начальников смекнули, к чему клонится дело, и не стали мешать. Молодые и не заметили, как политические споры переросли в семейные. Свадебный пир перерос в легендарную попойку. Войска Красного города ушли без дополнительных денег, но зато весьма довольные угощением.
   Больше всех радовались Капитан и Малуни - они отпустили третью дочку на войну без особых протестов не потому, что у них было много детей, а потому, что устали бороться с её диким упрямством. Известие о том, что она не вернётся, сильно успокоило их жизнь.
   В семье Мия ото Красна оказалась не менее упрямой, чем дома. На людях, во время официальных переговоров, она придерживалась вежливости, которую в неё с некоторым трудом удалось вбить родителям и лучшим воспитателям Красного Города. В семье она отключала все тормоза и рубила с плеча всех и всё, как хотела. Лионсон, который вырос в традиции почтения к богам и считал каждое слово магическим актом, имеющим дальние последствия, просто не мог понять такого поведения, и после каждой грубости обращался к жене с проповедью сдержанности и самоконтроля. Их дети впитали в себя папину мудрость и мамину резкость. Из этой парочки получился прекрасный род начальников - с одной стороны, жалостливых и умеющих задумываться, с другой стороны, буйных и не стесняющихся применить силу.
   Союз Лионсона и Мии не вызвал и не мог вызвать объединения империи Арсуласа и земель Красного Города, но после этой свадьбы они начали сближаться.
   Лионсон перенёс столицу из обнищавшего Арсуласа в свой город, в Арисканту. Этот переезд назревал уже давно: каменный Арсулас уже не мог вместить всех тех, кого должна вмещать столица большой империи, да и горный климат с сильными ветрами не очень способствовал росту города. Равнинная Арисканта подходила на роль столицы намного больше. Кроме того, этот город был намного лучше оборудован в инженерном отношении: не зря Лионсон так активно строил последние десять лет. Приток новых рабочих и капиталов превратили Арсиканту в самый красивый и обустроенный город этого мира. В него стали ездить ради опыта, в него стали посылать детей учиться. Жители Красного Города были сильными и ловкими, но учиться и учить не очень любили, поэтому они тоже предпочитали посылать свою молодежь получать образование в Арисканту. В результате ещё до объединения Красного Города и Арисканты они почти полностью срослись через личные знакомства всех, кто когда-либо чему-либо учился.
   Рост Арисканты и сближение империй севернее и южнее горного массива привлёк внимание Императрицы Алианы. Поначалу старая карга не обращала внимания на дела этих маленьких с её точки зрения государств из-за большой удаленности. Потом она сообразила, что вскоре получит на северных рубежах империи Куркуса мощную и стабильную страну, спаянную живой, здоровой идеологией. Этого она допустить не могла и начала интриговать против зарождающейся империи.
   Наместникам императрицы неплохо удавалось поддерживать империю Куркуса на плаву, они почти добились ситуации, при которой страх населения перед империей был выше, чем желание восставать. Во многом это произошло как раз благодаря северным соседям - Красный Город постепенно сделал союзниками большую часть кочевников степи, и через степи пошла большая торговля. Оживление торговли позволило жителям империи Куркуса заметно заработать. Но ещё больше торговля обогащала Красный Город, и народ из империи начал понемногу утекать в более свободные и изобильные северные земли. По сравнению с империей Куркуса, где всё было запрещено, кроме грабежа власть имущими власть неимущих, даже жизнь кочевников казалась лучшей.
   Не надо было быть пророком, чтобы увидеть, к чему шло дело: авторитет и доходы империи падали всё больше, а преимущества Красного Города и Арисканты росли.
   Госпожа Алиана решила самолично изучить ситуацию на месте и предприняла дальний поход в сопровождении сотни самой верной стражи и, конечно, Ансельмо Чёрного. Бедняга Ансельмо из-за огромного количества наложенных на него чар к этому времени почти лишился разума, но продолжал пытаться быть верным своей императрице.
   В Арисканту императрица прибыла тайно, стараясь, чтобы её не узнали. Люди империи просачивались в город мелкими группами, императрица въехала в город в закрытых носилках, в таких ездили жёны богатых купцов. Я устроил ей на рынке встречу нос к носу с Арсаталией.
   Арсаталия, государыня - мать, любила прогуливаться по городу, чтобы чувствовать пульс событий. Одевалась она при этом совсем неброско, а приданный ей отряд стражи в штатском был научен передвигаться незаметно и делать вид, что они ни при чем. Жителей города эта маскировка совершенно не обманывала, все знали, кто здесь кто. Охрана была нужна не для защиты от жителей: в городе Талу любили, а кто не любил, тот боготворил за исцеления.
   Тала императрицу видела всего раз в жизни, да и то мельком, и не узнала её лицо, но почувствовала неладное по властным движениям и характерной манере двигаться. Бойцы охраны тут же получили приказ разнюхать, что к чему. В городе хватало ветеранов Красного отряда, и уже вечером императрица получила приглашение на официальный ужин во дворце. Пришлось ей отбросить инкогнито и явиться во дворец при всем параде. Её встречали на высшем уровне.
   Госпожа Алиана рассказала Лионсону на ушко множество историй из числа тех, что мы пережили во время дальнего похода и при воцарении Айсфинг. Для широкой публики императрица заготовила множество исторических анекдотов про северные империи. Публика была очарована её обаянием и весельем, но никто так и не понял, зачем она приезжала. Сама госпожа объяснила свой приезд любопытством по пути в империю Куркуса, которую она при всех называла своей империей.
   После отъезда императрицы только Тала сказала сыну, что старая колдунья приезжала не просто так, и что теперь следует ждать неприятностей. Лионсон от матери отмахнулся - Алиана была с ним очень мила и рассказала много такого, чего другие просто не знали.
   Сама же императрица покидала Арисканту в самом скверном состоянии духа - она увидела новую цивилизацию, превосходящую все виденные ею как по уровню праведности, так и в инженерном отношении. В Арисканте даже здания были выше, чем в её империи! А главное - люди были заражены оптимизмом, они верили, что с их предводителем завтра будет лучше, чем сегодня. Это была угроза, готовая выплеснуться на все окружающие земли, а угрозы императрица привыкла уничтожать. Она долго не могла изобрести способа уничтожить конкурента - не с полумертвыми же солдатами Куркуса на них идти! Потом она придумала. Таким способом должна была стать религиозная война.
   В империи Куркуса нужных людей не нашлось. Учение Четверга туда не доходило, а те слухи, что приносили купцы, были больше похожи на сплетни. Императрице пришлось отложить планы на целый год, пока она не вернулась в свою империю. Там подходящий человек нашелся. Через империю проходили и проповедники учения Четверга, и отряд спасающихся бегством поклонников единого бога, последователей Среды. Императрица нашла забавными и тех, и других, и внимательно всех выслушала.
   Проповедников Четверга она тихо спровадила за границы империи, не позволив ни с кем разговаривать. Фанатиков единого бога она тоже пропустила через империю, позаботившись только о том, чтобы они не попали к её противникам - повстанцам. Немногих уверовавших в учение Четверга она не стала преследовать, оставила их "на расплод", ради интереса, посмотреть, во что это выльется. Ничего интересного, по её мнению, не произошло: эти люди никак не изменились по сравнению с остальными подданными. Именно в этой среде она и нашла того, кто был ей нужен для организации религиозной войны. Офицер Малу ото Раник, совсем молодой парень, происходил из семьи, которая приняла учение чужеземных проповедников. Он служил в небольшом провинциальном городе. На службе он зарекомендовал себя услужливым подчинённым, готовым на что угодно ради одобрения начальства. Императрица взяла его в обучение. Для парня из далёкого города одно это было почти вознесением к божеству.
   Сударыня Алиана начала накачивать парня всеми накопленными за сотни лет знаниями о религиозных культах, сектах и ересях. Она знала об этом почти всё: чего люди боятся, о чём мечтают и сколько готовы заплатить за очищение совести. Бедняга едва выдержал удар застарелого цинизма, но потом начал улавливать в откровениях Госпожи некоторую систему. Сударыня Алиана учила своего будущего агента по системе: сначала она рассказывала ему общую суть религии, а затем пересказывала все дурацкие вопросы и обряды, которые придумывали люди помимо того, что говорили жрецы.
   Постепенно Малу начал ощущать основу, суть, которая лежала за внешними, подчас комичными формами религий. Императрица этого не заметила, она видела в молодом офицере не более, чем ловкого прохвоста. Она не знала, что Малу был думающим парнем, который демонстрировал безграничную угодливость начальству исключительно по требованию старших членов его рода. Она не знала, что Малу был светлой душой, внедрённой ангелами уже после моего рождения, внедрённой как раз для этой миссии.
   В курс подготовки будущего лазутчика императрица ввела не только беседы со жрецами и магами, но и посещение тюрем, а также беседы с сумасшедшими. За три года интенсивного обучения императрица сделала из провинциального офицера тонкого психолога и специалиста по истории религий. Он был послан в империю Арисканты и в Красный город с чёткой задачей: создать новое массовое религиозное учение, агрессивное и нетерпимое к старым религиям, с сильным фанатизмом и видимостью самого чистого учения. В помощь своему главному агенту императрица придала три десятка магов, убийц и купцов, причем многие из них сочетали два или три из этих умений. Финансирование было обеспечено на уровне бюджета небольшого южного города.
   Малу ото Раник поклонился императрице и убыл в южные земли с целью выполнить приказ с буквальной точностью, но со своим смыслом. Будучи человеком, верующим в победу Добра, он увидел в происходящем прекрасную возможность сделать более распространенным учение, принятое в его семье.
   Ото Раник творчески подошёл к учению Четверга и в противовес традиционному набору богов придумал новых персонажей. Он говорил, что в потустороннем мире произошла смена богов, что сын бога - Сокрушителя запечатал своего папочку в капкан повторяющегося времени и вывел на первые роли других богов, в том числе своих детей. Малу говорил, что новые боги совсем другие, что им не нужны жертвы и боль, как старым богам, и что они считают забавным заботиться о счастье людей, когда не заняты подшучиванием друг над другом. В его списке появились даже такие персонажи, как обжора - покровитель винограда и женщина - шутница, которая между делом исцеляла детей и домашних животных. По сравнению со старыми богами, которые требовали если не людские жертвы, то боль от самоистязаний или долгие славословия, эти персонажи воспринимались как дивно свежая струя.
   Первым городом, в котором ему можно было начинать свою миссию, был город после пустыни - Сорон. И в этом городе Малу встретил первое препятствие в лице Лии. Местные насмехались над ним и говорили, что Богиня проявляет к ним милость в виде исцелений Лии, а его неведомых богов они знать не хотят. Пришлось ото Ранику отправиться к целительнице, чтобы изучить ситуацию на месте.
   Лию лазутчик нашёл в подавленном состоянии: в этот день у неё с утра не получались исцеления. Ни с молитвой, ни с магией. Малу ото Раник предложил ей попробовать исцеления с молитвой его богине Утренней Свежести, по совместительству поборнице чистоты и детского здоровья. Лия от безнадёжности согласилась, и у неё... получилось. То же самое произошло и на второй, и на третий день. Молитвы Богине не приносили никакой пользы, молитвы новым богам приносили видимое облегчение немедленно. Причём как в присутствии Малу, так и без него. Об этом позаботились мы, ангелы.
   Прослышав о новом чуде, к дому Лии начали собираться толпы, чтобы лично убедиться в правдивости слухов. Лия покорно проводила исцеления на глазах горожан два раза - один раз именем Богини, другой раз именем Утренней Свежести.
   Малу ото Раник уехал из Сорона шокированным в гораздо большей степени, чем горожане. До сих пор его вера была просто учением, привычкой, воспитанной старшими. У некоторых людей были боги с одним именем, в его семье - с другим, так он считал в детстве. Поэтому он и согласился на эту миссию. Оказалось, что высшие силы, которые заботятся о людях, были гораздо ближе, чем он думал. По пути через южные города ему было, о чем подумать. В Арисканту он приехал уже другим человеком.
   Малу долго думал и никак не мог свести концы с концами. Известный ему мир держался исключительно на силе, грабеже и обмане. Что в таком мире делали боги, способные исцелять по молитве, и почему они не изменяют мир к лучшему, являясь людям со списком приказов, он никак не мог понять. Наконец ото Раник решил, что в мире действительно что-то начало происходить. Он решил, что боги ничего раньше не делали потому, что люди этого не хотели, что люди хотели жить только простой жизнью. Он решил, что теперь что-то изменилось, возможно, появились люди, которые хотят стать чем-то большим, кроме как главным грабителем, и поэтому боги решили проявить себя разными способами. В таком духе он и принялся проповедовать - что нужно жить чистотой, заботой друг о друге и об общем счастье.
   Впереди посланника императрицы неслась его слава - слух о новом пророке, который требует жить по правде и исцеляет одной молитвой. В Арисканте ото Раника встретили настороженно - здесь ещё была жива память о бунте и изгнании поклонников единого бога. В Арисканте Малу ото Раник впервые встретился с тем, что у целительницы - Арсаталии - при его появлении не пропали способности к исцелению именем Богини.
   Дело было в том, что исцеления всех предыдущих целительниц происходили в значительной мере благодаря помощи ангелов, а Арсаталия сама была ангелом, хотя и в человеческом теле. К этому моменту она настолько прониклась мудростью и настолько очистилась, что по силе уже превосходила ангела первого уровня. Её молитва обращалась настолько глубоко и использовала такие силы души, что никакая помощь ей уже была не нужна. Она исцеляла именем её любимой Богини и не собиралась что-либо менять.
   В том варианте учения, который Малу ото Раник начинал распространять в Сороне, она должна была быть признана ведьмой и богопротивной колдуньей, последовательницей Богини - жизнедавательницы и жизнеотнимательницы. В тех верованиях, которые были распространены на севере и на юге, образ Богини не очень отличался. Считалось, что она совмещает две ипостаси - одна даёт жизнь и оживляет, вторая пожирает всё нежизнеспосбное и устаревшее. А заодно и всех, кто не понравился. Её рисовали с огромным зубами и прожорливой пастью, с длинными когтями на руках. Арсаталия служила своей Богине очень редким способом, большинство жрецов Богини предпочитали для её задабривания кого-нибудь зарезать, и эти кто-то не всегда были животными. Вариант украсть чужого ребенка и зарезать его в качестве жертвы Богине-Ма для того, чтобы выздоровел свой, тоже использовался. Поэтому в новом учении Малу ото Раника последователи Богини считались богопротивными лицами.
   Но по пути в Арисканту ото Раник изменился, и когда его новообращённые последователи начали спрашивать о том, как относиться к старым богам и недавно появившемуся учению о том, что этот мир создан не Богом, он не сказал ничего. Кратко заметил только, что раньше боги заботились о людях одним способом, а теперь заботятся по-другому.
   Некоторое время три религии уживались в городе относительно мирно. Поклонение старым богам начало постепенно сходить на нет - в новой религии было больше требований к чистоте жизни, очевидно полезных для выживания. Среди здоровых людей южного общества и так давно зрело недовольство разгульным образом жизни и повсеместным употреблением наркотиков. Новая религия наркотики и гордость запрещала, поэтому чистота нового учения привлекла к себе многих и многих. Те же люди, которые продолжали традицию Четверга, тихо сидели себе в своих горных убежищах и никого не трогали. (Сторонников единого бога - последователей Среды изгнали сразу после моей гибели).
   По мере увеличения числа последователей Малу ото Раника среди них начало нарастать недовольство. Они были недовольны тем, что высшие лица города не хотят принимать их религию, они были недовольны тем, что храмы старым богам - которые, с их точки зрения, были воплощением всего злого и неправильного, продолжают действовать. Они были недовольны тем, что собранные с них налоги Махи ото Маркишанули использует для распространения учения Четверга, которое они считали слишком слабым. Они были недовольны даже тем, что Арсаталия продолжает исцелять именем Богини - с их точки зрения, лучше было дать людям умереть, чем вызывать носительницу ужаса.
   Через десять лет после начала миссии императрица потребовала от Малу ото Раника начать восстание и захват власти. Малу послушно объявил великий религиозный поход против недостойных. Его последователи с большим удовольствием перебили всех буйных и наркоманов, которых было традиционно много ещё со времен Арсуласа, а затем осадили замок правителя. Самого Лионсона не было в замке, в это время он находился с дипломатической миссией в Красном городе. Оборону держал совсем старый Белга Аргион. Наверное, нападавшие смогли бы взять замок, если бы не рассердили двух чёрных колдунов, которые появились в городе уже после моей гибели. Они росли под плотным присмотром Махи ото Маркишанули и её черной стражи. При жизни эти люди были моими сторонниками. Они приняли учение Четверга, благодаря чему и не стали Предками. Они прекрасно осознавали, что превосходят по мощи Лионсона и всех его людей, но, тем не менее, считали себя его сторонниками. Они предоставили людям вести политические дела так, как им заблагорассудится, и не стали создавать свои империи, как другие чёрные колдуны.
   Бунт религиозных фанатиков чёрных колдунов рассердил. Они снесли толпу у замка двумя воздушными ударами, взяли в замке войска и провели следствие. Следы привели к ото Ранику. На вопрос, какого лешего ему вздумалось силой захватывать политическую власть, в то время как вся духовная власть и так почти полностью была у него, Малу ото Раник честно ответил, что такова была воля императрицы. После возвращения Лионсона ото Раника и его ближайших сподвижников - агентов императрицы просто выгнали. Последователей созданной ото Раником религии собрали и предупредили, чтобы не буянили. Они обещали, и их простили - в большинстве это были простые люди, которые приняли религию за идеалы чистоты и в восстании не участвовали.
   Императрица была в ярости, но от немедленных действий воздержалась. Она решила, что конфликту надо дать созреть, и только потом поджигать религиозную войну. Её опыт говорил ей, что похожие религии рядом не уживаются. В этом она ошиблась - благодаря её действиям в Арисканте появилась намного более активная и чистая религия, чем учение Четверга. Последователи Четверга им не мешали, и никакого конфликта не произошло. Наоборот, отшельники со временем приобрели некоторый опыт самопознания, которого не было у последователей ото Раника, и принялись охотно им делиться. Этим они заработали высокий авторитет и уважение среди последователей обеих религий.
   Арсаталия лечила раненых в боях между фанатиками и стражей воинов и надорвалась. Она была уже немолода и переоценила свои силы. Через несколько дней после потери сознания ей стало лучше, но потом сердце не выдержало.
   Мы встречали Арсаталию - Айвону почётным строем. Тала если и не знала о том, что ей предстоит, то догадывалась. Она перешла в состояние ангела почти без потери сознания, без единого намека на попытку свернуться в сферу. И сразу упала мне на шею, обниматься. Потом её поочередно обнимали и качали на руках все ангелы нашего дома, потом все остальные ангелы. Было много радости и восторгов. Память к Тальке возвращалась намного быстрее, чем к нам. Уже в первый день она начала узнавать кое-кого из дома.
   Мы провели с Талой множество времени, наполненного нежностью. Теперь с моим недавно приобретённым вторым уровнем я мог понимать её намного лучше, чем раньше. Мы могли разделить самые глубокие чувства. У нас были мы, у нас были весёлые и непоседливые ангелы первого уровня - члены нашего дома, у нас было мудрое руководство и целый мир, который можно было выводить к счастью и процветанию. Мы были счастливы.
   Через неделю, ещё до того, как закончилось обучение, Навигатор приставил Арсаталию - Айвону к прокладке туннелей в земной мир. У неё это получалось намного лучше, чем у ангелов первого уровня.
   А ещё через год к нам вернулась Айсфинг - Великая княгиня облаков Лирания ото Сигалини. Она разрабатывала проект освоения земной поверхности в одной малонаселенной местности, где было множество высоких одиночных гор. Эти горы могла стать хорошим причальным местом для облачной страны. Правда, была одна трудность - этот район мира считала своим последняя независимая династия облачных вампиров. Айсфинг предложила им обмен - весь остальной мир в обмен на эту страну. В ответ те напали на её облако ночью, надеясь на внезапность и превосходящие магические способности.
   Их надежды не оправдались. Та магия, которую Айсфинг успела изучить на поверхности, была намного слабее магии вампиров, но она была намного более избирательной. Айсфинг благополучно совместила оба направления и создала заклинание, уничтожающее только вампиров. Когда враги двинули на неё свои силы, Айсфинг применила магию, и все представители враждебной династии полопались, как шарики. Обычные воины ещё долго продолжали атаковать, пока до них не дошла весть, что все предводители мертвы. Они присягнули детям Айсфинг, явившимся на помощь с других облаков. Но ещё до этого Айсфинг успела погибнуть во время штурма замка, сражаясь вместе со всеми на стенах.
   Лирания - Айсфинг превратилась в ангела не сразу, сказалась сильная напряженность боя. Её прозрачная светлая сфера пульсировала целых тридцать мигов, пока она не справилась со страхами. А потом наша Айсфинг - Марчо вернулась к нам и тут же впала в депрессию.
   Я каждый день заходил к ней на целительные озера, где она плавала в печали, и пытался развеять её тоску. Призналась Айсфинг только на шестой день:
   - Все остальные члены дома узнали тебя даже в телах людей и полюбили тебя, только я всю жизнь считала тебя чужим, хотя была ближе всех. Я так и не полюбила тебя!
   Я был удивлён до крайности:
   - Но ты же была со мной всё детство, хорошо знала меня и все слабости. Так трудно влюбиться...
   - Но я всё равно должна была! - заплакала Айсфинг и полезла обниматься. Пришлось провести с ней несколько секунд в озере.
   Ещё в ходе обучения Айсфинг - Марчо вернулась в состояния ангела нави - молчаливого, печального, отстранённого. Чуть позже выяснилась причина её печали. Она думала, что убила всех людей своего облака. Тогда, когда была ещё ребенком, во время штурма, в тот день, когда погибли её родители. Она была маленькой, ей было страшно. Когда она увидела, что неприятельские воины приближаются к замку, она запустила самое страшное заклинание, которое знала - "Волну смерти". Все люди на облаке в следующую секунду сгорели изнутри, все, кроме дворецкого, который находился в специально защищённом подвале. Нападение было отбито, а Айсфинг заточила себя в замке - в вечном одиночестве, как она думала. До тех пор, пока не явился я. Эта боль грызла её всю жизнь, она не простила себя даже после смерти. Как же она удивилась, когда Навигатор заверил её, что "Волну смерти" запустила не она, а её мать! После этой новости наш ангел нави немного оттаял, но ангелом нави быть не перестал.
   За Айсфинг - Марчо числилось шестьдесят пять отнятых жизней. Она неплохо стреляла из лука, она оказалась очень сильна как магиня в период царствования на облаке, кроме того, кое-кого ей пришлось казнить (а потом и съесть) для наведения порядка. Настроение Айсфинг необходимость пережить шестьдесят пять смертей - своих или детей - не улучшило.
  
   Глава 39. Воплощения.
  
   Мы с Рахиль стояли на холме, перед передовыми укреплениями славного города Арисканты. За нами лежал город моего сына, Лионсона. На укреплениях курились факелы ночной стражи. Мы ждали, когда появится армия нового энтузиаста создания всемирного государства - чёрного колдуна Урги Первого. Армия запаздывала.
   Урга ото Крушалик, впоследствии - Урга Первый, стал чёрным колдуном случайно. В своей прежней, ничем не примечательной жизни, он был рядовым помещиком. Иногда Урга баловался магией. Ото Крушалик ходил в набеги на соседей, чтобы захватить горшки и коров, и отражал соседские нападения. Так бы он и жил, если бы в один не самый лучший день в его жизни не решил создать заколдованный меч. Он создавал меч по тайному рецепту, который купил по очень большой цене у очень подозрительных личностей в ближайшем городе. Рецепт и личности выглядели настолько подозрительно, что господин Урга уже ни на что не надеялся, и ругал себя за минутную слабость - за то, что дал себя уговорить.
   К большому несчастью ото Крушалика, рецепт не был поддельным. Он был неполным. В полной версии колдовского руководства было написано, что в момент закалки меча надо убить невинного ребенка прямо у горна, иначе меч выпьет жизнь у ближайшего человека. У ото Крушалика эта часть руководства была просто оборвана. В итоге при создании меча ото Крушалик умер, его душа частично объединилась с заговором меча, что сделало её, с одной стороны, очень агрессивной, а с другой стороны - очень подозрительной и предусмотрительной. Через несколько секунд после смерти ото Крушалик возродился чёрным колдуном. В добавление к безмерной жажде власти и крови Урга Первый - так он потом себя назвал - получил огромные способности к внушению и некоторые способности в чтении мыслей.
   Несколько дней он осваивал новые умения, а затем начал говорить, что в нём теперь великий дух, и что он должен стать императором всего мира. Способности ото Крушалика к внушению оказались настолько сильными, что все слышавшие его немедленно проникались верой в то, что перед ними самый мудрый и самый деятельный человек на свете, служить которому просто необходимо. Сопротивляться внушениям Урге Первому могли очень немногие, и это сопротивление было быстро подавлено благодаря другой его способности - умению читать мысли. Благодаря этой же способности Урга стал неожиданно хорошим правителем. Когда воодушевленные им крестьяне захватили несколько соседних деревень, Урга объявил себя правителем всего региона. Присягнувшие ему управляющие прежних помещиков попытались было вести дела так, как и в прежние времена, больше к своей выгоде, чем к выгоде господина, но Урга быстро пресек воровство. Когда он захватил ближайший город, а затем ещё один, это положение дел сохранилось. В итоге даже чёрные колдуны той местности не стали ему мешать - они решили, что он правитель не хуже, чем те, что были до него.
   Империя Урги Первого быстро росла, и в итоге его войска показались под стенами Арисканты. Такие события случались в созданном бесами мире довольно часто. Сначала бесы, желая превратить кого-нибудь из чёрных колдунов в стопроцентного тёмного, скармливали ему какую-нибудь безмерно гадкую магию. Если человек применял её или записывал способ применения магии, то так и получались артефакты, способные "выстрелить" через много сотен лет. Большинство из этих артефактов мы убрали из мира людей - в результате наших внушений люди их теряли или портили. Но некоторые всё-таки проникали в реальность.
   Мы могли остановить Ургу Первого, но не стали. Религии в Арисканте уживались достаточно мирно, но кое-какие трения всё же случались. Кроме того, в богатом и стремительно развивающемся городе, как и следовало ожидать, появились свои хищные кланы, состоящие из наследственных чиновников, особо пронырливых торговцев и прикормленных судейских. Для того, чтобы они не сцепились друг с другом и не разорвали город, им нужно было против кого-нибудь дружить. Появившаяся из ниоткуда империя Урги Первого пришлась очень кстати.
   Урга Первый послал на Арисканту не самый мощный отряд, но усилил его тремя верными ему чёрными магами. Кроме того, он возглавил поход лично. Он надеялся обратиться к войскам противника и превратить как минимум половину из них в своих сторонников. Нашей задачей в этом выходе было сорвать внушения.
   - Я хочу стать в следующем воплощении твоей женой, - внезапно сказала Милиаки - Рахиль.
   Я проглотил вопрос: "А как же Брун?", постарался ответить по существу:
   - Быть супругом ангела нелегко. Особенно женой ангела второго уровня.
   Ангелы первого уровня, как правило, добрые люди. Они вежливые, положительные... Но они тоже могут уставать и сваливать домашнюю работу на другого. Они могут срывать раздражение на окружающих, когда им плохо. Они могут увлекаться блестящими идеями и надолго забывать о семье и хозяйстве.
   Я, когда жил с Талой, иногда был свинья свиньёй. Не мыл посуду неделями и заваливался спать сразу, как только приходил со службы. Тальке приходилось с меня сапоги стаскивать. До сих пор стыдно... И при этом на такого супруга не разозлишься, не поскандалишь, поскольку в остальное время он лучше других людей, не позволяет себе грубить и окружающим ругать себя не дает. Многих это просто бесит. А если супруг или супруга ещё и второго уровня, то начинаешь завидовать его великолепию, тому, что у него всё удаётся. Для простых людей, живущих гордостью, это вообще непереносимо.
   Ангелам первого уровня постоянное присутствие того, кто превосходит тебя во всём, выдержать легче, но тоже непросто. Мне с Арсаталией повезло - я изначально относился к ней немного свысока, пока не полюбил безумно. Потом ей дозволялось всё. Никакое раздражение не могло пробиться через моё безмерное восхищение ею. Женщине - ангелу первого уровня будет тяжелее.
   - Я знаю. Для меня это новая ступень в развитии. Я хочу попробовать себя на сложной задаче, - не очень ловко соврала Рахиль.
   Да, когда ангелы выходят на воплощение, то возможность столкнуться со сложной задачей и повысить свой уровень является важным аргументом при выборе того или иного воплощения. Но в данном случае Рахиль отчаянно врала. Её чувства внутри дома скрыть невозможно, особенно для меня. Рахиль просто хотела быть рядом, и ей было обидно оттого, что в предыдущем воплощении она была недостаточно близко.
   Почувствовав мои сильные чувства, явилась Айсфинг - Марчо. Айсфинг взяла меня за локоть:
   - Я тоже хочу быть женой тебе в новом воплощении.
   Желание ангела по воздействию на другого ангела намного слабее, чем желание человека. Человек находится в теле, ему тяжело от необходимости увязывать противоречивые необходимости тела, лучшие побуждения души и необходимость выживания. Поэтому чистые желания людей производят на ангелов огромное впечатление. С людьми праведной жизни, которые осознали свою суть и отказались от эгоизма, ещё тяжелее - их пожелания для ангелов почти приказ. Когда Арсаталия была на поверхности, мы все с ног сбились - даже невинное пожелание о погоде становилось личной мечтой каждого члена дома. Да и других ангелов тоже. Желания ангелов намного слабее, все остальные ангелы прекрасно осознают, что любой ангел может сотворить себе всё, что угодно, силой мысли, и от телесных болей никто у нас не страдает. А прихоти и хотелки мы благополучно пропускаем между ушей.
   В данном случае всё было иначе. Желание Айсфинг было Чистым Желанием, проходящим через жизни. Не прислушаться к такому было невозможно.
   Пространство раздалось, и из порталов выпорхнули остальные члены дома - ангелы первого уровня. Последней пришла Айвона - Арсаталия. Она не стала участвовать в обсуждении, отошла в сторонку и начала с усмешкой наблюдать за остальными ангелами.
   - Я тоже не против быть женой Леону. Хотя согласна и на любовницу. Леон, признавайся, ты же приготовил нам такие жизни, в которых у тебя будет много жён и любовниц, правда, Леон? - прощебетала Мурия - Ираида. За весёлым тоном скрывалось отчаяние и угроза в духе "только попробуй меня с собою не взять".
   - Я готов быть другом, только так, чтобы всю жизнь быть с кем-нибудь из дома. Мне Навигатор перед последним воплощением обещал, что в следующем воплощении одиночества не будет, - поспешил напомнить Александр.
   Мы подгрузили воспоминания тех времён и согласились: да, было такое обещание.
   - А я готов быть и женой, и любовницей, и другом, и рабом, только лишь бы вместе с вами, - сказал Брун - Аркадий. Девчонки посмотрели на него испепеляющими взглядами. Аркадий пошутил и сотворил у себя на голове маленький пожар. Ангелы, считающие себя дамами, даже не улыбнулись.
   Пришли Исайя и Глафирь. Они даже не стали задавать вопросов, по напряженности в воздухе и так было понятно, о чём разговор. Напряжённость среди ангелов начала отражаться на природе поверхности - задул резкий ветер, начали собираться грозовые тучи.
   - У нас очень много точек, в которых надо развивать культуры и продвигать изменения, - издалека начал я.
   - Даже не думай засунуть нас в разные концы мира попарно, - предупредила Мурия.
   - Можно сделать так, чтобы кто-нибудь из членов дома был Леону мамой, - предложила Рахиль. Девчонки переглянулись и опустили глаза. Мамой никто быть не хотел.
   - Тогда уж лучше дочерью, - подлила масла в огонь Арсаталия. В ответ она получила взгляды такой температуры, перед которыми поблекли даже те, которые получил незадолго до этого Аркадий.
   - А я готова быть дочерью Леону, - продолжила веселиться Тала.
   - Игривой, артистичной и беззаботной, - продолжила её мысль Глафирь.
   - Ага, - подтвердила Тала, превратилась в маленькую девочку и закружилась в танце. Я коснулся её души. Несмотря на внешнее веселье, Тала не хотела оставаться одна и немного опасалась, что я отдалюсь от неё.
   Кандидатки в мои жёны помрачнели. Иметь такую конкурентку в дочерях им очевидно не захотелось. Из тучи на небе громыхнул гром. Удивлённые солдаты на укреплениях с ругательствами начали разворачивать плащи.
   Время шло. Девчонки смотрели друг на друга и молчали. Я чувствовал, что они напряжённо обдумывают разные варианты и ищут такое решение, при котором все были бы довольны. Все мы знали, что любой из нас готов отказаться от своего эгоизма и уступить другому. И никто не хотел, чтобы из-за него кому-то было плохо.
   Начало подтягиваться воинство зазомбированных солдатов Урги Первого. Им приходилось шлёпать по раскисшей от дождя земле, что совсем не улучшило их настроение. Впереди у них был целый день сражения без возможности отступить - их повелитель не позаботился создать передвижной лагерь. Каждый из них знал, что если они не возьмут город, то их съедят Тени.
   - Леон, может, расскажешь, какую жизнь себе и членам дома ты приготовил? - попросила Глафирь.
   Я начал рассказывать. Девчонки почти угадали - я приготовил нам жизнь в одном небольшом царстве на востоке. В настоящее время это царство ничего не значило, до него только - только добрели первые проповедники благих учений. Но через несколько десятков лет, после наших воплощений, на его месте должна была возникнуть теократическая империя. На неё у нас были большие планы - это страна должна была стать очень пронырливой торговой империей, а впоследствии и мировым банком с достаточно высоким уровнем законности и праведности. Члены моего дома должны были занять места моих друзей детства, а затем жён и любовниц правителя, на роль которого планировался Аркадий. Я должен был занять место главного идеолога - духовного отца общества. Предполагалось, что мне благодаря достигнутому второму уровню удастся сохранить часть способностей по видению будущего, что должно было сделать восхождение к планируемой роли несложным.
   Все замолчали, переваривая полученную информацию и примеряя на себя разные роли. Это заняло некоторое время. На поле боя успел появиться и начать вещать наш злодей, Урга Первый. Нам пришлось отвлечься на борьбу с магией его голоса. Солдаты Арисканты временно оглохли, и когда Урга послал своих на приступ, то встретил неожиданно сильное сопротивление. Урга Первый ожидал, что большая часть вражеского войска бросит оружие и будет приветствовать его как освободителя, но был готов и к сопротивлению. Колдуны Ури принялись за работу. Один из них оказался мастером огня и обрушил на защитников города потоки пламени. Другие действовали попроще, накладывая заклинания слабости или слепоты. Их усилия не достигли успеха - колдуны Арисканты не спали и ответили не менее эффективно. Им помогала Махи. Войска атакующих не смогли взять ни одного участка стены. Стало очевидно, что до вечера им стену не взять.
   Девчонки обдумали своё будущее и решили, что общения в нём маловато. Вновь возобновился спор о том, кто с кем насколько близко будет жить. Погода, на время поутихшая, вновь разбушевалась. Солдаты у стены бросили сражаться и озаботились проблемой выживания под ураганным ветром с дождём.
   Пространство раздалось, и к нам прибыл Арпоксатакль, ангел третьего уровня из дома Навигатора. Ох, и имена у этих древних ангелов...
   - А что это вы тут делаете? Навигатор почувствовал, что у вас тут буйствуют чувства.
   Девчонки наперебой принялись вываливать на новое лицо свои надежды и желания.
   Арпоксатакль напустил на себя задумчивый вид и осмотрел наш мир вместе с клубком путей:
   - Да, ну и задачка тут у вас! Так много восхитительных желаний... Думаю, я знаю, как решить задачку. Давайте поместим вас в другие жизни. Вы будете не царями и царицами, а обычными людьми, и поодиночке.
   Все потрясённо замолчали. Александр возмутился:
   - Мне обещали хорошую компанию!
   - Будет тебе хорошая компания. В детстве будешь расти рядом с Леоном, потом подрастёшь, и тебя продадут в рабство в дом к Арсаталии, где она будет замужем за одним стариком.
   - Ангелы, живя рядом, не могут не воспылать друг к другу любовью, - пробурчал Александр прописное правило из школы ангелов, - Она что, будет изменять мне с мужем?
   - Да, будет, и это очень хорошо, поскольку муж у неё будет старым и бессильным, а она родит от тебя прекрасного ребенка, к его радости. Потом, правда, тебя продадут в рабство на галеры, где будет капитанить Брун, вы вместе создадите одну пиратскую республику, которая потом станет не пиратской, а женой тебе будет Мила.
   Члены моего дома надулись. Но спорить с ангелом, который выше тебя на два уровня - что дуть против ветра. Арпоксатакль начал описывать будущие свершения. Он обрисовал такие перспективы и открыл столь заманчивые горизонты, что через несколько минут все уже подпрыгивали от нетерпения, не в силах дождаться нового воплощения. Я сделал последнюю попытку сохранить с таким трудом созданный план:
   - А как же царский дом, который я подогнал под наши личности?
   - Запустим в эти роли светлые души.
   - Они же не справятся!
   - А мы им трагичности добавим. Тот, кто пойдёт на твою роль, не сможет быть настолько проницательным и блестящим, а потому он не удержит ситуацию и будет отодвинут от места духовного отца общества. Приведём на это место явного злодея, а нашему парню останется проповедовать правду с позиций страдальца. Зато потом его слова намного глубже в души людям проникнут.
   Я замолк, оценивая замысел старшего. Да, тут он прав - простая ангельская арифметика. Если сильно качнуть клубок путей в одну сторону от равновесного положения, то потом он с такой же большой силой качнётся в другую сторону... До чего же быстро старший ангел переиграл все мои идеи!
   Арпоксатакль ушел. Мой дом задумчиво посмотрел ему вслед.
   - Меньше вопить надо было, - высказала общее мнение Мила - Рахиль.
   Нам оставалось только молча разойтись по своим делам. На поверхности Урга Первый с группой ближайших сторонников скакали к своему базовому лагерю. Его армия, брошенная у стен Арисканты, безуспешно умоляла защитников взять их в плен. Они к лагерю не успевали ни при каких условиях. Большинству из этих солдат не пережить сегодняшнюю ночь. Количество Теней, конечно, сильно уменьшилось за последнее время, но кое-кто из них ещё охотился. Это не было концом помороченного колдуна - у его страны оставалось ещё достаточно сил, чтобы трепать империю Арисканты в течение многих десятков лет.
   Следующие десять лет мы ждали, пока немного растратятся силы душ. Мы умышленно тратили много энергии и мало отдыхали. Это дало свои плоды: множество людей на поверхности получили хорошие советы и очень впечатляющие сновидения. Развитие мира и распространение светлых религий заметно ускорилось. Потом мы начали выходить на воплощения. Время нашего рождения отличалось на год - два, поэтому оставшиеся могли проследить за благополучным рождением предыдущих. Я выходил предпоследним.
   Арпоксатакль приготовил для меня жизнь "неудобного человека" в обществе изгнанных из Арисканты сторонников Единого Бога. Первоначально эта жизнь предназначалась для одной светлой души... почти светлой. Я организовывал эту жизнь как "спокойную гавань", в которой почти светлая душа могла бы тихо дозреть до уровня светлой души, а может быть, и стать ангелом. Но моя суть ангела второго уровня не поместилась в этот тихий мирок - ещё с раннего детства я удивлял родителей точными предсказаниями о том, что произойдёт через несколько дней.
   К моменту моего рождения сообщество верующих в единого бога, последователей Среды, осело на крайне западных землях северного континента. Это была полупустынная, довольно прохладная земля с небольшим количеством воды. Основное её достоинство заключалась в том, что она была не очень нужна всем окружающим. По этой причине местный владыка согласился предоставить её отряду странных пришельцев, уверявших его в том, что они очень хорошие люди, что они никогда не будут опасными и всегда будут полезными. За прошедшие десятилетия общество не особенно прибавило в численности - тяжёлая работа, нехватка земли и воды не очень способствовали росту общины. Зато с уходом старшего поколения нравы несколько смягчились - молодые члены общины взяли у стариков всё лучшее, стремление к чистоте и к праведности, и не стали брать фанатизм. Фанатизм здесь был просто не нужен. Жившие вокруг них селяне до тех пор не знали почти никаких религий или философий, даже тех религий с кровавыми жертвами, которые были приняты в остальной части мира. Поэтому они спокойно уважали новых соседей за организованность и стремление к лучшему, а иногда и кое-что перенимали из технологий или образа мышления.
   Мне благодаря родителям досталось редкостно интеллектуальная должность в этом маленьком мире - меня устроили писцом в правление общины. Полученная должность позволила читать все имевшиеся книги и общаться с моряками кораблей, что заходили в эти земли два - три раза в год. Соплеменники мои увлечения не одобряли, они считали, что мне надо больше поститься, больше размышлять о том, как всё вокруг покрыто неправдой, и меньше интересоваться суетным миром. И как они были правы! Со временем я начал задавать очень неудобные вопросы - почему Бог терпит такое большое количество грабителей во властях и так много войн в мире, почему только немногим людям ангелы являются и приносят хорошие советы, и где они все были несколько десятков лет назад, когда ни к кому никакие хорошие существа не являлись и о праведном Боге никакого разговора не было. Соплеменники ругались и говорили, чтобы я не буйствовал, что над этими вопросами думали умные головы не чета мне, а мне остаётся только выполнять правила.
   Остановить ангела второго уровня, который начал задавать вопросы, очень непросто. Вскоре я пошел дальше и стал у всех спрашивать, достаточно ли Богу того, что мы его славим и говорим, что нельзя жить только удовлетворением желаний этого мира? Люди удивлялись и спрашивали, а что может быть ещё? Я тогда осознавал это смутно, но говорил, что ради Бога, наверное, надо изменяться и достигать какого-то внутреннего совершенства - постигать умение обсуждать дела без гнева, осваивать умение делать так, чтобы из многих возможных решений выбирать то, что принесет наилучший результат, и что ещё надо понять, то считать лучшим - быстрый богатый результат в ближайшее время или небольшой результат в ближнее время, но значительное изменение к лучшему через большое.
   Все люди нашего сообщества, включая мою жену, считали меня безобидным дурачком и соболезновали моим родителям. Люди из окружающих селений говорили, что они и без этого очень хорошо понимают, что такое "лучше": "Хорошо - это когда я уведу стадо у соседей, а плохо - это когда у меня уведут стадо". Но это они, конечно, шутили, к тому моменту, когда я стал взрослым, учение о праведном мире и о Боге, который любит праведных, уже расползлось по округе. У нас даже взаимных набегов почти не было. Всё изменилось после того, как духовный лидер нашей общины послушал мои рассуждения, решил, что в этом может быть что-то здоровое, и решил приставить меня к делу. Он посоветовал мне жить отдельно, чтобы я мог в покое додумать свои мысли, а чтобы я не простаивал, загрузил меня переписыванием книг для распространения учения Среды. В то время спрос на такие книги значительно вырос, поскольку к религии начали присоединяться отдалённые поселения.
   Так я из управы переехал в лесной скит, где жили разные пожилые люди, лишившиеся родных. Там я в тишине и покое переписал множество книг и передумал множество мыслей. Была довольна даже моя жена - книги давали неплохой доход. В итоге я додумался до того, что наша религия Единого Бога может быть опасной потому, что заставляет думать о боге как о всесокрушающей силе, и что такой образ мышления заставляет и в бытовых делах искать подобные решения - чтобы всё можно было сделать одним волевым усилием. За подобные рассуждения меня чуть было не сожгли, спас меня новый, недавно выбранный духовный лидер. Он спросил, какой вывод следует из этих рассуждений. Я был вынужден признать, что особенно никакого - кроме того, что надо поменять образ мышления и вместо поиска способов решать все дела одним волевым решением, научиться делать всё с любовью к каждой подробности дела и полюбить именно такой подход к делам.
   "Я вот полюбил книги переписывать любовно, с красивым почерком, с завитушками на каждой заглавной букве", - добавил я тогда. "Потому у тебя и руки трясутся, и голова, - от сдержанных чувств", - посмеялся надо мной народ и разошёлся. Я не особенно обиделся - книги, переписанные мною, ценились выше, чем книги других писцов.
   Мои слова возымели неожиданные последствия - появились люди, которые начали делать вещи с деталями тонкой работы. Меня неожиданно хорошо поняли люди, работавшие с разными промыслами. Строго говоря, то, что высказал я, они до этого говорили своим детям.
   До тех пор у нас делали все вещи по образу "лишь бы закрыть первоочередные потребности", а богатством считали большое количество вещей первой необходимости и еды. Первым прочувствовал суть один из кузнецов, который выковал ограду с большим количеством завитушек, слагающихся в дивный узор. Потом один из горшечников начал делать чашки с тонкими узорами, да ещё и раскрашенными. Первое время - для себя, а потом и на продажу. Через десять лет наш городок уже продавал во все стороны редкостно красивые изделия тонкой работы - серебряные чаши с удивительными ручками и узорами, раскрашенную керамику, утончённую одежду и много другое. Торговые корабли приходили в гавань уже не два - три раза в год, а каждую неделю. Изменилось даже понятие богатства - теперь богатыми считали не тех, у кого было много вещей и продовольствия, а тех, у кого было много красивых вещей.
   Моё "тихое место" превратилось в центр по размножению религиозной литературы, в который люди приходили не только за книгами, но и просто пожить, послушать разных людей. Когда я умирал, меня дурачком уже не считали.
   Члены дома вернулись почти одновременно со мной. У многих было много приключений, но в целом это были не очень интересные жизни без особенных свершений. Мури и Милиаки отработали по несколько убитых, потеряв по паре детей и погибнув в различных войнах. У Мури погибло трое детей, у Милиаки двое. Айсфинг потеряла шестерых детей и любимого - у неё на руках умер Брун - Аркадий. Ей приходилось отрабатывать самую тяжелую карму...
   Одна только Арсаталия всю жизнь веселилась и пела любовные песни в Арисканте. В городе, ставшем центром сразу трёх религий, появилось слишком много людей, которые из стремления к чистоте запретили себе и своим семьям почти всё. В этих условиях Тальке была поручено важное задание по мягкой коррекции общества - от неё ожидали, что она создаст красивую любовную лирику. По этой причине она родилась в семье музыкантов и имела с детства отличный слух. С этой миссией Арсаталия - Айвона справилась блестяще. Мужем у неё стала одна светлая душа, которая благодаря такому соседству стала ангелом. Это был первый ангел, появившийся в нашем мире, и все ангелы отмечали это событие с большой радостью. Правда, без нас - Арсаталия с мужем вернулись первыми. Нового ангела так и назвали - Первый, что его невероятно смущало.
   После непродолжительного периода заботы о людях и государствах нашего стремительно развивающегося мира мы вновь вышли на воплощения. На этот раз нам позволили отдохнуть и жить всем вместе. Мы родились в бывшей пиратской республике, которую создали в прошлой жизни Брун, Мила и Александр. К этому моменту она уже давно перестала быть пиратской и превратилась в банковский центр - торговую империю, которая крутила дела со всеми прибрежными странами северного и южного континентов. Там было весело - поначалу мы плавали в разные стороны света и организовывали оптовую торговлю между разными городами - государствами, потом мы продвинули к власти очень неплохую религию - сплав из традиции Исхальдии и южной традиции "чистоты ради праведных богов". Заодно мы запустили в широкое использование кое-какие технические новшества, создали агротехническую школу, продвинули культурные умения - в республике появились танцы и музыка, театр и высшая школа. Если до нашего воплощения островная республика была только одним из авторитетных торговцев - ростовщиков, то после него она стала двигателем финансово - промышленного развития, а также культурным центром. В островной университет посылали учиться детей со всего побережья. Каждый из ангелов моего дома вёл своё направление, мы даже не были женаты, но часто встречались и дружили. Погибли мы в старости, во время пиратского набега - теперь другие пираты терзали бывшую пиратскую республику. Этот набег был необходим, чтобы островное государство не стало финансовой деспотией - паразитом для всех прибрежных стран, поэтому старшие ангелы его и допустили. Нам, правда, от этого легче не было... Девчонки опять потеряли много детей и любимых.
   После возвращения Навигатор прислал Арпоксатакля, и тот запретил нам на ближайшую жизнь - тем, кто ещё не отработал карму убийств - выбирать такие жизни, в которых нас или наших детей убивают. Сказал, что у нас накапливается отчаяние от постоянных гибелей. Поэтому в следующем воплощении мы были монахами или религиозными авторитетами, жили в разных концах мира и друг с другом не встречались.
   Вскоре после Первого начали появляться и другие ангелы этого мира. Поначалу по одному - по два, а затем пошел целый поток. Старшие ангелы сказали, что вскоре поток замедлится - это превращались в ангелов светлые души, которые ещё до нашего прихода были "на грани", те, кому не хватало лишь небольшого толчка и хорошего наставника при жизни. Так и получилось - после появления первых полутора тысяч ангелов поток замедлился, но всё равно в год появлялось по нескольку десятков новых товарищей. Глафирь открыла настоящую школу ангелов.
   Полторы тысячи ангелов! Теперь мы могли давать советы всем ключевым людям не только во сне, но и медленным способом - обычным голосом.
   Вскоре Навигатор организовал общее собрание и объявил, что пора начинать эпоху освоения разумности. Впрочем, это было ясно и без ангельского участия: в мире распространились крайне упорные и агрессивные религиозные империи, в которых фанатизм зачастую толкал людей на самые вредные поступки. Во многих из империй ради "чистоты" было запрещено почти всё, от врачебного искусства до детских игрушек. Светлые души, которые ранее были распространителями религий, начинали чувствовать, что когда всё время принуждают к добру силой - это не очень правильно, и начали отходить от религий. Этот процесс надо было оформить и направить.
   На собрании Навигатор также сказал, что наши ангелы проложили очень длинные туннели в первоматерии, но на след пространства Земли не вышли. А это означало, что бесы - создатели этого мира создали его не в области планеты, а где-то в космосе, в районе Солнечной системы, с привязкой к одной из планет, но неизвестно, к какой. А это означало, что пилить первоматерию нам придется ещё очень долго. Придется строить туннели длиной во всю солнечную систему и с такой сеткой, чтобы зацепить одну из планет.
   Ещё Навигатор сообщил, что, по их исследованиям, бесы не очень старались, создавая этот мир, и создали его на основе других физических постоянных, не таких, как на Земле. А это означало, что при выходе на Землю какие-либо объекты этого мира могут вызвать очень большие неприятности, вплоть до аннигиляции вещества. Кроме того, было необходимо что-то сделать с безумным устройством миров - с прозрачным сводом и равниной - между - мирами, которые нарушали всю мыслимую логику. Свод решили постепенно разобрать, людей с него переселить на поверхность. Летающие облака тоже приговорили к исчезновению, для чего вывели специальные культуры сводопожирающих и облаколюбивых бактерий.
   Для предотвращения конфликта физических основ миров, аннигиляций и прочих подобных неприятностей ангелы высших уровней запустили процесс постепенного изменения физических констант, что должно было привести к возникновению многочисленных локальных зон нестабильности. Это означало множество землетрясений плюс появление такого явления, как "Бури перемен" - огромных зон нестабильности, в которых всё попадавшее вещество становилось чем-то другим. Живые существа в таких зонах не умирали, но превращались в мало похожие на себя создания. Иногда временно, иногда навсегда. Люди сохраняли сознание и разум, но на время пребывания в Буре перемен у них сильно изменялись и внешность, и психика.
   В следующем воплощении мы и другие ангелы были учёными, художниками, техниками и врачами. Учёных и техников было больше. Бесы в этом мире до нашего прибытия не озаботились созданием биологического оружия массового поражения, как на Земле, поэтому сильных болезней здесь почти не было. После нашего появления они подумали было создать что-то подобное, но Навигатор навёл на них такую строгость, что они быстро раздумали. По этой причине наличие врачей не было столь очевидно необходимым для выживания, как в основном мире планеты, и развивать науку на основе врачебного искусства было невозможно. Однако, гнилостные микробы здесь всё-таки были, и различные раны, проблемы при родах вместе с проблемами роста составляли некоторое поле деятельности и для врачей, так что некоторые ангелы стали врачами.
   А вот математиков, техников и искусных мастеров требовалось много: империи начали потихоньку грызться друг с другом, и им нужна были военная техника, вычисления баллистики и морская навигация. Предметы роскоши, востребованные во всех империях, тоже требовали тонких технологий.
   Мы вышли большим количеством ангелов в разных странах. Мы подобрали такое окружение, чтобы оно сформировало людей, сострадающих к страданиям простого народа и при этом обиженных на равнодушие религиозных авторитетов. Сразу во многих странах распространился дух уверенности в том, что упорное изучение всего окружающего несомненно в скором времени приведёт к тому, что люди научатся правильно организовывать всё происходящее, в том числе и общественное устройство.
   Поначалу религиозные авторитеты в лучших традициях человеческого нежелания что-либо менять попытались запретить всю науку и все новые достижения. Их жёсткость вызвала ответную войну "разумных" людей против "обманов религий". Впрочем, эта война началась уже после окончания наших миссий, её вели не ангелы, а светлые и светло - серые души, воспринявшие традицию упования на разум. Из четырёх крупных империй, существовавших в то время в мире-1, в трёх власть религиозных людей была сброшена, а религии запрещены. Нам пришлось очень сильно постараться, чтобы хоть в одной империи религии выжили.
   Настала эпоха Картотеки. Пока настоящие учёные открывали разные закономерности и строили теории, разные прохвосты с учёными титулами соблазняли представителей власти способами установить тотальный контроль над жителями империй. В итоге деятельности поборников жёсткой бюрократической слежки в империях установились такие порядки, при которых каждый недостаток человека с детства заносился в разного вида картотеки, а самой доходной работой стала работа бюрократа. Порядок империям удалось навести, но вскоре и такие порядки, и саму жизнь в империях возненавидели все...
   Учёные этого периода не смогли сделать глубоких открытий, это было опасно. В общественной жизни они додумались только до машинного учёта всего и вся. Эта эпоха длилась четыреста лет.
   ***
   После нашего второго выхода на поверхность, совместной миссии в пиратской республике ко мне как-то раз явилась Мила - Рахиль и спросила, чем женщины отличаются от мужчин. Я прикинулся дурачком и начал пересказывать то, что рассказывали в школе ангелов ещё на Земле: мужскому сознанию свойственно ломать стереотипы и придумывать новое, женское сознание охотнее повторяет проверенные методы ради того, чтобы создать изобилие, мужчины живут свершениями, женщины - чувствами.
   Мой дом, почувствовав интересную тему, тут же отодвинул все дела и подключил восемь десятых внимания к моим органам чувств.
   - Это так, я помню, что говорили в школе. Я про другое. Почему мне хочется быть женщиной и не хочется быть мужчиной?
   - Мужское сознание ставит цели и ищет способы их достижения, но оно не сможет достичь успеха, если рядом не будет женского сознания, которое будет о нём любовно заботится, анализировать ресурсы, время и останавливать, если ресурсов или времени не хватает...
   - Сейчас ты мне рассказываешь о распределении "первый - второй", и это вообще никакого отношения к женскому или мужскому не имеет. И это мы тоже учили это в школе. Но почему мне хочется украшать собою мир, радовать других и совсем не хочется быть мужчиной? Мне страшно даже подумать оказаться в следующем воплощении в мужской роли.
   Рахиль обращалась ко мне словами, пытаясь скрыть чувства. Мне с моим вторым уровнем не составило никакого труда заглянуть ей в душу и понять, что вопрос Рахиль во многом исходил из страха одиночества и страха потерять дружбу дома. Который, в свою очередь, происходил из основного страха разумного существа - страха за своё "Я". Страха, которого на самом деле нет и от которого излечиваются любовью и благотворительностью. Вот только сказать я этого ей не мог. Для первого уровня иметь в качестве основного мотива деятельности страх за себя - это нормально, те, кто познают причину этого страха, становятся ангелами второго уровня. Поэтому я ответил:
   - Быть женщиной тоже неплохо. Ты истинная отрада нашего дома и программист - надежда этого мира.
   Рахиль начала горячиться:
   - Но почему я тогда не могу все изменения, которые нужно сделать в новых воплощениях, произвести как женщина?
   Я залюбовался ею. Глаза зелёные, волосы длинные, струятся волной по ветру, фигура стройная... В последнем воплощении Рахиль была очень красивой женщиной. Впрочем, как всегда. Как-то сама собой сложилась мечта увидеть её в такой жизни, в которой она будет вот так вот горячиться и поднимать словом благородных мужей на подвиги ради благородных дел... Я поймал себя на мысли, что теперь, глядя на Рахиль, больше не вижу в ней ни Милу, уличную пройдоху, ни Рахиль - главу клуба, живую сталь, которую я увидел после своей первой ходки на Землю. Я видел её такой, какой увидел первый раз - наивной и открытой девчонкой - программистом.
   - Так вот ты тут чем занимаешься? Предаёшься эротическим мечтам, глядя на членов дома? - захихикала Айвона, появляясь рядом со мною. Она превосходила меня по прозорливости и легко могла проникать в любые уголки моего сознания, каковой способностью пользовалась при малейшей необходимости. За это я был ей очень благодарен, иногда только с её помощью можно было понять, что со мной происходит.
   - Рахиль такая восхитительно горячая. Поможешь мне в эротических мечтах?
   Рахиль засмущалась. Айвона уменьшилась, уселась мне на руки, обнимая за шею, окинула Рахиль мастерским взглядом и предложила:
   - Нет, поднимать словом благородных мужей на подвиги ей в следующей жизни не очень пойдёт. Лучше пусть она будет просто очень горячая. Вспыльчивая, но очень добрая и заботливая. Все мужики вокруг будут просто плавиться и помирать от умиления, глядя на неё. Это может стать основой для целой цивилизации...
   - А я? - тут же появилась Мурия - Ираида.
   Мы уже втроём, вместе с Рахиль, принялись мечтать о Мурии. Тут подтянулись все остальные члены дома. В ходе обсуждения как-то незаметно появился Арпоксатакль и начал мечтать вместе с нами. Его предложения были настолько увлекательными, что принимались сразу, без возражений. Вскоре мы закончили придумывать себе образы и начал подбирать империи, где можно было бы их воплотить. И только тут мы сообразили, что Арпоксатакль ухитрился засунуть нас в самые разные концы мира в одиночные жизни.
   - Вам всё равно нельзя выбирать такие жизни, в которых вас или ваших детей убивают. Навигатор велел передать. У вас накапливается отчаяние от постоянных гибелей, это может плохо отразиться на вашей сути. А потом, вы сами себе такие жизни придумали...
   Вот так вот он нас тогда и определил жить поодиночке. Опять! И возразить было нечего - мы действительно мечтали сами, он только иногда подавал идеи. Опасно мечтать о будущих воплощениях, когда рядом находится ангел, который превосходит тебя на порядок.
   В результате воплощения Бруна - Аркадия в этой жизни была создана империя всеобщего равенства. Брун в юности написал книгу, в которой описывался мир, в котором нет постоянных властей, а все люди по очереди выполняют все работы. Его работу прочитал сын наместника одной из провинций разваливающейся картотечной империи. Он воспылал энтузиазмом и, когда после смерти отца унаследовал власть над провинцией, поднял мятеж - отделил провинцию и попытался установить описанные Бруном порядки. Что-то подобное в мире Земли пытался устроить Аристоник, царь Пергама, но его задавили римляне. Здесь же исходная империя не нашла сил послать войска, к тому же провинция располагалась очень удобно для обороны, за обширной пустыней.
   Брун к моменту революции был уже пожилым человеком и пришел в ужас от происходящего. Когда его вызвали к молодому царю, он честно сказал, что всё это чушь и в чистом виде никуда не годится - люди слишком разные, если механически передвигать их с должности на должность и с работу на работу, то развалится всё управление и погибнут все школы мастерства. Но отступать молодому царю было уже некуда - разрыв с империей был осуществлён. Кроме того, население горячо поддержало новые порядки - в империи были настолько сильно развиты все виды паразитизма и бюрократизма, что введение равенства реально улучшило жизнь.
   В итоге Брун с царём немного помозговали и родили некоторый улучшенный вариант картотечной империи, в котором к власти допускались только более - менее образованные люди, а ключевых мастеров и ремесленников оставили в покое. Для простой земледельческой империи, где все технологии и работы были неизменными на протяжении всех времён, этого хватило. Мало того, эта страна на долгое время оказалась островком стабильности и изобилия в окружении гниющих картотечных империй, что создало им здоровую конкуренцию и уберегло от падений в крайности. Кроме того, молодой царь и его преемники не преследовали религии, что очень сильно упростило нам жизнь на следующем этапе. Молодой царь стал ангелом через одну жизнь после царской, к нашей всеобщей радости. Он был весёлым парнем.
   Империя всеобщего равенства затрещала и начала уступать соседям только тогда, когда начали появляться в большом количестве новые технологии. При её способах организации ни создать научное сословие, ни организовать массовое производство она не смогла.
  
   Ранее пришлось бы читать платно на сайте . Но издательство Стрельбицкого не заплатило ни копейки, так что читайте бесплатно .
  http://www.litres.ru/lavrov-vladimir/
   Книга издана мультимедийным издательством Стрельбицкого в 2016г.
   Глава 40. Картотека.
   В течение эпохи Картотеки мы воплощались довольно редко, только для того, чтобы повеселиться в жизни художников и артистов, а заодно несколько скрасить жизнь людей, задавленных тотальным контролем. За это время все наши ангелы отработали свою карму убийств.
   Про магию и способности к предвидению за это время люди почти забыли. Чёрные колдуны понемногу исчезли из человеческой памяти - большинство погибли в войнах империй, очень немногие религиозные люди, ставшие чёрными колдунами и отказавшиеся от активной жизни, собрали небольшие кланы последователей и попрятались в труднодоступных местах. Теней уничтожили ещё к началу эпохи картотеки. Входы на Равнину - между - мирами и в Страдалище мы заблокировали, чтобы люди думали о мире как о простом, логичном устройстве. Мы, ангелы, перестали являться людям в явном виде, чтобы не нарушать привычную им картину мира, и только иногда проводили лёгкие внушения во сне. Магия ушла в сказки, в предания. Только в одном государстве - островной империи, выросшей на базе пиратской республики, мы активно использовали все наши ангельские возможности. Только благодаря этому островная империя и выживала - она была меньше и владела меньшими ресурсами, чем все остальные государства.
   Жёсткий порядок картотечных империй позволил обеспечить устойчивую и относительно безопасную жизнь множеству людей. Возникли огромные мегаполисы, сильно рванули вперёд наука и технологии. Через все континенты протянулись деревянные рельсы с железным покрытием, по которым лошадки с очень приличной скоростью везли огромные фуры с товарами и пассажирами. Огромное количество людей смогло прожить жизнь, никого не убивая, и значительно просветить свои души.
   Однако, вскоре людям начала надоедать сытая жизнь под постоянной угрозой наказания за малейшую провинность, что было вполне предсказуемо, поскольку во многих случаях наказания были несправедливыми. Кроме того, на этом этапе все империи столкнулись с проблемой отрицательного отбора в государственных и технических структурах.
   Отрицательный отбор - страшный бич любого устойчивого человеческого общества, любой иерархии, где человека повышают в зависимости от мнения начальства. Суть проблемы состоит в том, что повышают, как правило, не самого дееспособного и не самого пригодного к делу. Хорошие специалисты имеют обыкновение спорить с начальством и настаивать на правильном решении. Даже в том случае, когда они не выставляют таким образом дураками начальство, они кажутся неприятными и непослушными людьми. Кроме того, любой начальник боится хорошего специалиста как потенциального конкурента. Поэтому повышают обычно тех, кто вызывает наименьшие опасения: либо дурачков, либо прохиндеев, которые прикидываются услужливыми исполнителями. Причем повышают до тех пор, пока негодность человека не становится очевидной всем. Как следствие, в любой достаточно долго существующей организации через определённое время все должности оказываются заняты недееспособными либо воровитыми людьми, что приводит к недееспособности всей организации.
   В условиях примитивных технологий и небольших поселений разрушительные последствия этой закономерности не очень заметны, поскольку иерархиям редко приходится принимать решения. До эпохи картотеки мы поступали с империями просто: когда в них иерархии становились опасными, мы сносили их с помощью варварских племён, в которых всё было проще. Но теперь, с возникновением крупных устойчивых империй и больших городов, недееспособность иерархий стала угрозой для жизни. Города начали задыхаться от собственной грязи, от несовершенных или намеренно дорогих технологий, а государственные и другие иерархии не могли решить эти проблемы. Тупицам просто не хватало фантазии, а прохиндеи занимались, как всегда, грабежом и карьерой. В некоторых городах стало невозможно жить из-за высоких цен и отравления воды и почвы. Дополнительные мучения добавлял никем не ограниченный шум.
   Часть населения в поисках остроты жизни полезла в наказывающие органы для грабежа и сделала жизнь остальных очень мучительной. Созидающие люди принялись либо спиваться, либо потеряли интерес к жизни. Учений, требующих изменяться, в империях не осталось, и мораль потеряла основу. Грабёж и взяточничество стали единственным способом заработать и единственным развлечением. Наука, которая казалась такой интересной, потеряла привлекательность: все привыкли к тому, что любое научное открытие почти ничего не меняет в жизни людей и используется только для улучшения военной техники. Всем надоело растить детей только для того, чтобы империи погубили их в бесконечных пограничных войнах. Огромные империи начали рассыпаться под давлением рвущих их изнутри грабительских кланов и банд. В зону нестабильности попали все, кроме островной империи - в этом государстве ещё оставалось какое-то понимание того, что человек живет не для потребления удовольствий и не для исполнения долга, а для того, чтобы превратиться во что-то лучшее.
   Мы позволили продлиться этому периоду сто лет, чтобы все ужасы общественных нестроений врезались в память народов на многие столетия. А потом мы вышли на воплощения в ролях религиозных людей. Мы с Арсаталией вышли как проповедники, как учителя нравственности с сильным даром предсказания и прозорливости - даже самые привередливые материалистические учёные были поставлены в тупик, когда мы рассказывали им о таких событиях, о которых могли знать только они. У нас эти способности были по нашей сути ангелов второго уровня.
   Арсаталия была одновременно и учёным - энциклопедистом, и религиозным проповедником. За свою жизнь она совершила множество свершений, открыла микробов и продвинула химию. А заодно развила философию так, что философия стала где-то даже сильнее, чем религия. Философия Арсаталии - Айвоны включала в себя и психологию, и психотерапию, и риторику, и самопознание, и школу медитации, и даже воинское искусство. (Любовь к воинским искусствам досталась ей в этой жизни от папочки - военного). Остальные ангелы моего дома (и не только они, но много новоявленных ангелов этого мира) вышли как религиозные проповедники, которым подобные возможности обеспечивали другие ангелы. Мы здорово повеселились: эпоха нестроений и запрета на явную помощь людям со стороны ангелов всем надоела. Было совершено множество чудес и озадачено множество людей, уверенных, что они знали про реальный мир всё. Больше всего были озадачены учёные, которые вдруг открыли в себе способность узнавать будущее или видеть события, находящиеся на больших расстояниях (на самом деле эти знания приносили им ангелы во сне или даже наяву, когда учёные под действием наших проповедей пытались поэкспериментировать).
   Все наши персонажи дружно утверждали, что нет правды в принуждении к добру силой, что жёсткие и твёрдые империи неизбежно должны разрушиться, что мягкое и гибкое жизненнее твёрдого и жёсткого. Мы говорили, что для счастливой жизни необходимо, чтобы гармонично работали все уровни живого мира - и религии правды, и школы самопознания, и образотворцы, и учёные, и врачи с техниками. Сказанное было удивительным для людей, привыкших к убеждению, что единственное стоящее дело в жизни - это погибнуть в бою за своё государство. Немногим из нас удалось в этих жизнях умереть своей смертью, большинство было сожжено или расстреляно. Но сказанное слово постепенно дошло до общественного сознания. Мы не создавали в этих жизнях новые религии - они постепенно распространились из островной империи.
   Ангелы позаботились о том, чтобы к этому моменту в островной империи появилась индустрия массовых развлечений. Она включала в себя самые разные средства - от книг до мюзиклов, включая многотомные комиксы. Религии в другие страны пришли вместе с произведениями искусства, поначалу как шутка, как 'фантастика из легкомысленной островной страны'. Потом люди понемногу начали понимать, что в учениях островной страны заложены большие возможности для роста внутреннего совершенства, что стабильность островного государства основывается в первую очередь на глубоком понимании правды, и начали интересоваться серьёзно.
   Началась эпоха Познания. Вот тут-то проблемы повалили валом. Количество забот у ангелов прибавилось в разы. Люди на поверхности совершали одно опасное открытие за другим, а мы еле успевали придумывать, как их спрятать или сделать неопасными. Вместе с появлением понятия о внутреннем совершенстве пришло и понимание того, что простыми людьми можно управлять, основываясь на инстинктах, на стадных чувствах. Некоторые страны, стремясь поскорее закончить период общественных нестроений, создали на базе этого понимания такие жуткие системы массового гипноза, такие системы пропаганды, что нам пришлось устраивать им военные поражения. Другие страны, впрочем, ненамного отставали от них в деле промывки мозгов своим гражданам. И это не считая открытий в физике и химии, благодаря которым люди изобрели множество сверхмощных бомб и очень ядовитых веществ. Впрочем, благодаря возвращению религий мы вернули себе возможность являться людям в явном виде и подавать советы. Работать в Мире-1 было намного, намного легче, чем на Земле. Несмотря на то, что мы являлись только религиозным людям и главам государств, даже такое небольшое влияние позволяло удерживать особо буйные империи от самого худшего.
   На этом этапе ангелы первого уровня перестали меня слушаться. Нет, они, конечно, были почтительными, они выполняли прямые приказы. Но когда мы обсуждали идеи развития мира, они никогда не принимали мои предложения. Как, впрочем, и Айвоны - Арсаталии. Все они к этому моменту завели себе любимчиков среди государств и властвующих семей, все они сплотили вокруг себя ангелов этих областей и завели любимчиков среди них тоже.
   Мои предложения следовали логике наиболее быстрого развития, когда и народы, и люди получают в полной мере весь необходимый опыт, в том числе негативный. Ангелы первого уровня не всегда могли понять эту логику, старались обеспечить людям поверхности (а особенно своим любимчикам) жизнь изобильную, беспроблемную и весёлую. Мурия - Ираида, которая в одной из жизней была мне мамой, в спорных случаях принимала этот облик и начинала просить за кого-нибудь из проштрафившихся подопечных. Например, не отправлять его в страдалище к бесам или позволить отрабатывать плохую карму долго и не очень болезненно. От неё не отставала Мила - Рахиль, которая пользовалась обликом жены. Даже Айсфинг, которая в одной из жизней побывала моей женой, иногда выходила из своей мрачной отрешённости и начинала давить на чувства. Парни не отставали и активно восхищались своими любимчиками, чтобы их любовь передалась мне.
   Я позволял ангелам первого уровня побеждать себя, но вносил в судьбы тех, за кого они просили, небольшие, почти незаметные поправки. В результате этих поправок жизнь людей и кланов поворачивалась весьма печально, так, чтобы мои ангелы поняли, что лучше было дать развиваться событиям своим чередом. Но они не видели этого, не хотели видеть, и приходили ко мне просить за 'своих' снова и снова. Арсаталия старалась помогать мне изо всех сил, пыталась донести до ангелов первого уровня необходимое понимание с помощью художественных средств, но получалось весьма слабо. Не помещается в ангелов первого уровня целиком то, что могут им дать ангелы второго уровня.
   ***
   Следующим этапом наших проблем стало изобретение компьютеров. Первые пятьдесят лет компьютеры были очень несовершенными, их использовали только военные. Но потом произошёл скачок, и появились персональные компьютеры, в том числе портативные, а также информационные сети. Сто лет они были довольно слабенькими. Тем не менее, даже на этой базе наши подопечные ухитрились придумать массовые компьютерные ролевые игры, в которые они с большим упоением играли все сто лет. Игры были примитивными, почти на дурака: по сети приходило задание где-то встретиться и подраться, или выполнить какое-нибудь хитрое задание, а за выполнение начислялись очки, на которые можно было обустроить виртуальный замок. Появились игры по мотивам сказок с выходом в реальность, в этих играх использовались реальные массовые битвы фанатов, вооружённых игровым оружием. По результатам этих битв изменялась ситуация в сказочной стране, находящейся в компьютере. Тысячи людей выезжали по выходным за город, чтобы с упоением лупить друг друга игровым мечами, сражаясь за сказочные компьютерные государства. В некоторых играх поворот сюжета зависел от соревнований немногих участников, типа спортивных. Правда, посмотреть на эти соревнования собирались многие тысячи заинтересованных фанатов...
   Потом участники сетевых игр сообразили, что против произвола чиновников можно бороться, используя способы коммуникации, разработанные в компьютерных играх. До этих пор стабильность во всех государствах, кроме островного, поддерживалась жёсткими вертикальными структурами имперского типа, с небольшими изменениями, внедрёнными ангелами на этапе начала эпохи познания. Поборы чиновников в империях оставались очень большой проблемой. Для борьбы с ними пострадавшие начали объединяться, начали возникать сетевые организации против грабежей и беззаконий.
   Быстроте распространения информации способствовала и возросшая производительность компьютеров. Появились быстродействующие компьютеры и скоростные беспроводные сети, позволяющие передавать изображение в реальном времени откуда угодно и куда угодно. Это позволило создать параллельные официальным 'народные' средства массовой информации, что исключило замалчивание случаев самых вопиющих нарушений.
   Следующие пятьдесят лет сетевые общества поборников народовластия бодались с империями за введение выборности властей, открытости информации о чиновниках и за официальное признание сетевых организаций как одного из способов контроля за властями. В некоторых государствах эта борьба закончилась долгими гражданскими войнами и установлением либеральных выборных систем с большой долей контроля со стороны сетевых организаций. В других государствах империи устояли благодаря активной помощи религиозных организаций, но стали намного мягче и допустили кое-какой общественный контроль за собой со стороны религиозных или общественных систем. Ещё пятьдесят лет эти государства активно интриговали друг против друга и пытались вести информационную войну в попытках перетянуть на свою сторону народы других стран, подчеркивая свои достоинства. На открытую войну никто не решался, так как наличие мощного оружия массового поражения и большого количества боевых роботов у всех сторон не располагало к резким телодвижениям.
   Одно небольшое государство всё-таки попыталось устроить небольшую войну с соседним за спорные территории. Это было даже не самое большое государство, из третьего ряда величин. Но последствия оказались поистине ужасающими. В условиях достаточно плотного заселения беженцы из проигрывающего государства опрокинули стабильность двух соседних держав, а когда в них стали невозможны промыслы и разразились гражданские войны, беженцы уже их этих государств создали проблему для всех, даже для самых крупных империй. Мировые империи встали перед выбором: то ли расстреливать всех беженцев, то ли всё-таки попытаться им помочь. Им пришлось потратить очень значительную часть бюджета на то, чтобы восстановить стабильность во всех четырёх пострадавших государствах. Тратить свой бюджет на чужих людей империям совсем не понравилось, и после этого конфликта крупные государства стали намного осторожнее относиться к военным играм и смещению неугодных правительств малых государств.
   ***
   Очередная Большая Беготня началась, когда учёные придумали, как управлять живыми клетками. Некоторое время все государства развлекались созданием различной техники и компьютеров на базе живых существ. При этом они ужасно загрязнили генофонд обычных растений и животных, а кое-где вызвали массовое бесплодие у всех животных и людей. Нам пришлось являться ведущим людям и требовать введения жёстких норм, ограничивающих манипуляции над клетками.
   Другой стороной развития биотехнологий стало достижение практически неограниченного бессмертия для избранных богатеев. Поначалу эта технология была доступна лишь очень немногим и была глубоко засекречена. Но потом информация стала просачиваться, и во многих странах вспыхнули восстания против власти 'вечных старцев'. Борьба шла с переменным успехом, в одних странах победили 'вечные старцы', и в этих странах было официально разрешено платное бессмертие. В других странах победили сторонники ограничения предельного возраста.
   Эта борьба вызвала очень жёсткие споры о цели жизни человека, и это были не отвлечённые споры - только через решение этого вопроса можно было рассуждать о том, что делать с платным бессмертием. Мы не давали готовых ответов, когда нас спрашивали, мы лишь подтверждали, что люди не умирают насовсем и рождаются для другой жизни в другом, более подходящем для них месте. Споры дали неожиданные последствия - во многих местах люди решили, что жить надо не ради повышения комфорта и количества удовольствий, а ради того, чтобы прожить более чистую жизнь. Последователи этого учения стали отказываться от лишнего комфорта, принципиально пользовались только вещами из возобновляемых природных материалов, а кое-где даже отказались от одежды. А чтобы не скучать, принялись развивать компьютеризованные спортивные игры и военно - промышленный комплекс (последнее - чтобы противостоять странам 'вечных старцев').
   Большой проблемой этих времён стало болезненное увлечение компьютерами. Люди вообще очень азартны. И в человеческой душе, и в программах животного поведения любопытство и стремление к познанию имеют большую силу, чем усталость или лень. Ситуацию ухудшало то, что к созданию тел людей в заблокированном мире приложили свою лапу бесы, в результате чего люди четырёх миров были более вспыльчивыми и обладали меньшим самоконтролем, чем люди Земли. Хотя и люди Земли тоже были очень подвержены страстным состояниям.
   Страстное состояние - это когда человек осознаёт, что делает нечто недолжное, но не может остановиться, и продолжает повторять. Люди в азартной страсти способны проиграть последние вещи семьи в казино, кондукторы автобусов способны проиграть в игровом автомате всю выручку от дневных поездок. Люди в любовной страсти постоянно занимаются сексом с кем попало, люди в алкогольной страсти не могут удержаться от алкоголя. Общее для страстных состояний то, что человек не может выйти из них самостоятельно, так как все животные системы говорят ему, что надо повторить последнее состояние, когда было так хорошо, а высшие системы, способные чувствовать радость чистоты или созидания, у таких людей, как правило, не развиты.
   Азарт компьютерных игр вызвал повальную глубокую тягу к играм. Мало того, ещё до развития компьютеров во многих странах распространились очень эротичные многосерийные любовные истории, как рисованные, так и литературные. При переложении на компьютерные носители их притягательность, и так немалая, возросла многократно - к азарту и любопытству прибавился эрос. Вскоре стали массовыми явлениями убийства родителей детьми - за то, что мешали играть и требовали делать уроки. Мужчины стали выгонять жён с детьми, чтобы не мешали играть, мамы перестали готовить детям горячую еду, чтобы не выходить из сети, предпочитая кормить концентратами.
   В наибольшей степени азартная страсть захватила страны, в которых победили противники 'вечных старцев', в этих странах компьютерные технологии оказались более развитыми и люди жили побогаче. Империи 'вечных старцев' ехидно хихикали - они использовали данный факт для пропаганды, для того, чтобы сказать своим людям: 'Вот видите, благодаря правлению умудрённых опытом людей мы смогли ограничить негативные эффекты новомодных технологий'.
   Бороться с азартной страстью пытались с помощью религий. Помогло, но не очень, и только тем, кто до этого искренне верил во что-то доброе, у кого высшие системы уже были развиты. Пытались бороться психоанализом и внушениями, помогло ещё меньше. Пытались бороться с помощью общественного контроля и взаимной помощи, но собрания обществ борьбы с играми вскоре переросли в собрания по обмену опытом прохождения игр. Закончилось всё тем, что государства вынуждены были ввести силовой контроль за игровым временем, а следящие устройства стали встраивать в каждый компьютер и каждое мобильное устройство. Игровое время стали выдавать по талонам со строгими ограничениями.
   И вот в момент, когда несколько противостоящих империй застыли в готовности порвать друг друга на части в борьбе за идеалы, мы прокопали выход в пространство Земли. Айвона, прокладывая очередной туннель, неожиданно обнаружила поблизости присутствие массивного тела, и вышла в пространство Земли. Навигатор был прав - заблокированный мир оказался расположен далеко от Земли. Не так далеко, как мы думали - некоторые наши туннели в первоматерии уже доходили до Юпитера. Оказалось, что наш заблокированный мир бесы поместили около Луны. Нам очень не повезло, что поначалу мы направили туннели немного не в ту сторону, промахнулись мимо Луны и провозились так долго. На Земле шел 1815 год от рождества ангела седьмого уровня.
   Учёные в заблокированном мире сумели заметить это изменение, причём не без помощи немногих оставшихся колдунов - кое-где ещё сохранились чудом выжившие чёрные колдуны. Большинство из них погибло в разных политических столкновениях, но некоторые, особо глубоко проникнувшиеся религиями, попрятались в малонаселённых местностях и благополучно прожили более тысячи лет. После открытия туннеля на Землю они стали видеть другие сны и осознали, что магия изменилась. Именно с их помощью учёные смогли осознать возможность существования рядом нескольких параллельных пространств, а затем и проникнуть в пространство Земли.
   До этих пор мы поддерживали иллюзию, будто рядом с планетой Мира-1 находится только одно светило, а другие звёзды расположены невероятно далеко в бескрайнем космосе. Дальше поддерживать эту иллюзию не было возможности - Луна очень быстро раздвинула вокруг себя туннель первоматерии и стала создавать заметные физические возмущения в Мире-1. Поначалу учёные просто не могли понять, что происходит, но потом, после того, как переполошенные маги заявились к государственным властям и предложили свою помощь, общими усилиями нашли способы проникать в пространство Земли. Правда, разница в базовых физических константах приводила к тому, что люди и техника, попадая в пространство Земли, сильно изменялись. В пространстве Мира-1 люди выглядели как высокие стройные существа со светло - коричневой кожей. В пространстве Земли они превращались в карликов синего цвета. Сложностей добавлял ещё и тот факт, что выход из пространства Мира-1 находился около Луны.
   На поверхности началась космическая гонка. Вскоре космические корабли государств из Мира-1 достигли Луны. Космонавты были несколько удивлены, обнаружив планеты Солнечной системы. Мы не препятствовали, но государствам Мира-1 потребовалось почти сто лет, чтобы построить на Луне базы, с которых можно было бы запускать корабли на Землю.
   В остальных трёх мирах Навигатор и его ангелы не стали развивать технологическую цивилизацию. Всё то время, пока мы в трудах создавали по крупицам мир, растущий к осознанности на базе собственного опыта, они развлекались, изображая из себя богов, природные силы, демонов и невесть кого ещё. Они создали там настолько сказочные миры, что жители Мира-2 не верили о том, что им рассказывали путешественники про Мир-3, а мы, ангелы, не очень верили в то, что рассказывали ангелы Навигатора про Мир-4.
   Во-первых, Навигатор отменил в этих трёх мирах смерть. В Мире-2 человек, почувствовавший усталость от жизни, уходил в специальное место, в котором его тело высыхало и превращалось в растение. Через год на этом деревце вырастал цветок с жемчужиной внутри. Женщина из рода этого человека, или любого другого, могла поместить жемчужину себе в соответствующее место, и через положенное время у неё рождался ребёнок с памятью этого человека - только не с полной памятью, а с обобщённым опытом. Если жемчужину никто не брал, она вскоре серела и рассыпалась, а душа этого человека с полной памятью воплощалась в ребёнке такой пары, которая заводила детей традиционным путём. В телах людей в Мире-2 воплощались только светлые и светло - серые души, для серых и тёмных разноцветных душ Навигатор и его банда создали много видов полуразумных говорящих животных. Животные жили в норах, грызлись за ареалы обитания и не мешали людям. Мало того, они иногда звали людей решать особо сложные споры и в большинстве случаев их слушались. А когда что-то шло не так, являлся Навигатор в образе местного бога и на всех наводил умиление.
   В Мире-3 вдобавок к разумным животным существовали и разумные растения, а из людей туда попадали только светлые души. В Мир-4 пускали только тех, у кого был шанс превратиться в ангела, и занимались разумные существа там, в основном, только искусствами. Это был мир Координатора. Ангелам первого уровня туда ходить строго не рекомендовалось, для того, чтобы не отключиться надолго от слишком большого количества восторгов. Ангелы Навигатора говорили, что всю еду там людям добывают животные, а на ночь люди устраиваются, подходя к дереву и стуча по нему особым образом. Деревья сами сплетали мягкое ложе и укрывали людей листьями.
   Как только стало ясно, что мы готовы выйти на Землю, Навигатор явился в своих мирах в образе бога и предупредил всех, что время миров закончено. Разумные существа из миров со второго по четвёртый потянулись в Мир-1, чем вызвали в нашем мирке очень большое удивление. До этих пор там не верили редким путешественникам, рисковавшим забираться так далеко через равнину - между - мирами. Тем более, что возвращались из них очень немногие.
   Глава 41. Исход. Айвона созвала всех ангелов для того, чтобы пробить последнюю перемычку, отделяющую наш мир от основной планеты. Мы забросили все дела и столпились в туннеле. Собрались почти все ангелы нашего мира, кроме нескольких дежурных. Айвона торжественна повела рукой, и тонкая плёнка, отделяющая Мир-1 от Земли, рассеялась. Мы тут же выскочили в основной мир и обнаружили себя около Луны. Все принялись жадно грузить информацию с исторических серверов. Было невероятно интересно, что произошло за время нашего отсутствия, в первую очередь - не угрожает ли планете разрушение от победы тёмных сил. Разрушение планете не угрожало. Ангел седьмого уровня всё ещё был здесь. Благодаря его заботам ситуация на планете была относительно стабильной, этот мир продолжал развиваться, но отставал от нашего примерно на триста - четыреста лет. На планете только начиналась эпоха разумности. Обнаружив наше появление, ангел седьмого уровня созвал всех своих ближайших сподвижников, всех 'четвертушек', погрузил всех в огромный космический корабль и ушёл. Просто ушёл, оставляя беззащитными сервера воспоминаний, входы в райский мир, клубок путей и другие ключевые точки. Вместе с ангелом седьмого уровня ушла и Мастер Припасов. Большинство ангелов первого уровня остались, даже те, которые достигли ангельского состояния благодаря ангелу седьмого уровня. Мы чуть с ума не сошли от паники и кинулись занимать оборону. Чуть позже к нам присоединились 'старые' ангелы земли - для них такой быстрый уход был ещё большим сюрпризом. За последнюю тысячу лет они охраной вообще не занимались. Эти заботы взяли на себя четвертушки и ангелы первого уровня Асу. Мы провели несколько неприятных минут, ожидая вторжения бесов, к которому были совсем не готовы. Но бесы были настолько не в курсе, что как-то проявили себя только на следующий день. К этому времени у нас уже действовала налаженная системы управления. Перед уходом Асу вспомнил обо мне. С началом исхода перед моим носом повис скрученный пергамент с надписью 'Отцу моему небесному. Съешь свиток, не разворачивая. Тут планы на будущее планеты'. Надо же, ангелы высших уровней, а всё туда же, шутники тысячелетние, не могут не погладить против шерсти. Наверное, он все тысячу восемьсот лет мечтал, как поддразнит меня 'Отцом небесным'. А свиток красивый такой, перевязан красной ленточкой, прямо как во времена моей последней человеческой жизни на Земле. Я долго вертел пергамент в руках, раздумывая, стоит ли оно того. Такие свитки использовались очень редко - только тогда, когда надо было передать очень важную информацию определённому ангелу. Прочитать или открыть его невозможно - его можно только съесть и сделать частью себя, только после этого заключённая в свитке информация становится доступной. Иногда такие свитки использовали ангелы высоких уровней, чтобы передать информацию самим себе после возвращения из воплощения на Земле. О послании откуда-то узнал Навигатор. Он возник рядом со мной, немного помолчал, а затем предложил: - Если боишься узнать слишком много, не ешь. Или мне отдай. - Бесполезно. Он наверняка настроен только на меня. Я проглотил свиток и поморщился. Он был очень сладким на вкус, но когда запакованная в свитке информация начала растворяться, я почувствовал много горечи и печали. Навигатору пришлось поддержать меня. Да, Асу умел выбивать клин клином. И теперь все эти планы стали моим достоянием. Члены дома попытался подбодрить, но, коснувшись сознаниями моих чувств, замерли в ужасе. Таких чувств они ещё не видели. - Поделишься планами? - робко спросил Навигатор. Я представил себе последствия и покачал головой. Это моя горечь, и теперь она будет очень долго жечь только меня. Нельзя озвучивать ни одного слова, иначе всё пойдёт наперекосяк. - Понимаю, - кивнул Навигатор и исчез. Дом повторно попытался утешить меня. На этот раз я передал им волну нежности и признательности. Сейчас их поддержка была мне очень нужна... *** Как только люди заблокированного мира высадились на Луне, они стали видимы для бесов. Лунный демон Лунитари, 'ответственная' за прелюбодеев и насильников, держала в привязке к Луне свой отдельный круг ада. Она очень удивилась, обнаружив на поверхности разумных существ. Этим знанием она немедленно поделилась с самыми плохими мальчиками. Те явились в заблокированный мир и потребовали его присоединения к условиям, принятым для всей Земли, потребовали распространения Договора и на этот мир. Навигатор позволил себе отвлечься от дел планеты и почтил заблокированный мир своим появлением. Он отказал бесам, а когда те стали возражать, предложил им заключить другой договор - разрешил им съесть всех в мирах со второго по четвёртый, а затем распорядиться со Страдалищем так, как им заблагорассудится, в обмен на две сотни лет их отсутствия в Мире-1. Перед перспективой Большой Еды не устояли даже высшие бесы. Они ели миры три месяца, а затем завалились в Страдалище. Те бесы, которые создали заблокированный мир и которые были очень недовольны тем, что их заперли в Страдалище, поняли, что до этих пор длилось самое приятное время их жизни. Пришлые бесы были намного сильнее, злее и голоднее. Они набросились на грешников, оттеснив местных бесов и тёмных от кормушки, а затем сделали их своими рабами. *** 14(26) мая 1829 года. Два турецких линейных корабля пытались догнать 20-пушечный русский бриг. 110 пушек 'Селиме' и 74 орудия 'Реал-бея' были готовы в любой момент изрыгнуть свой многосотфунтовый груз в борт такого небольшого по сравнению с ними судна. Впрочем, убегающий от них бриг тяжело было назвать 'маленьким беззащитным корабликом'. Бриг 'Меркурий' был венцом развития двухмачтовых судов, одним из трёх опытных кораблей, построенных по идеям адмирала Грейга. Мощные пушки - карронады увеличенного калибра, вылизанный корпус с углублённым к корме килём для ходьбы на острых курсах, огромный бизань - парус, позаимствованный у скоростных шлюпов... Это был настоящий 'пёс войны', одинаково хорошо приспособленный и для морских операций, и для штурма укреплений. В отличие от своих собратьев бриг 'Меркурий' по проекту был шире, имел большую осадку и увеличенное парусное вооружение, в частности, увеличенные верхние паруса. Предполагалось, что благодаря этому он будет мореходнее в шторм и быстрее при небольших ветрах. Правда, таким он был только в момент постройки. К настоящему моменту на бриге стояло уменьшенное парусное вооружение - такое же, как на бригах 'Орфей' и 'Ганимед', реи были почти в полтора раза меньше, чем планировалось. Да и корпус корабля, построенный в 1818 - 1820 годах в Севастополе из чего попало, из привозной сосны и местного кривого дуба, уже требовал даже не ремонта - списания. Корабли с обшивкой из сосны должны были списываться через 7-9 лет после вступления в строй. Не лучшими были и истрёпанные паруса. Шансов у корабля было мало. Погонные1 пушки линейных кораблей периодически рявкали, вздымая вокруг брига огромные фонтаны воды (Погонные пушки - пушки, смотрящие вперёд на больших кораблях или первые пушки на небольших парусных судах - прим. автора). Бриг огрызался, уходя на вёслах. Турки с тоской смотрели вслед ускользающему призу. А ведь утром всё так хорошо для них начиналось... Они обнаружили три русских корабля, находившихся в дозоре - два брига и один фрегат. Вдогонку за ними кинулись два линейных корабля, два произведения искусства, созданные умелым французскими корабелами. Фрегат и один из бригов удалились на безопасное расстояние, а вот третье судно начало отставать. Казалось, ничто не могло спасти русское судно, туркам даже удалось дважды обстрелять его... и тут вдруг стих ветер. Линейным кораблям вёсла не положены - слишком тяжёлые это суда. А вот на бриге они были. Ловкий капитан русского брига не стал уходить далеко. Зайдя строго по носу 'Селиме', он стал всем бортом обстреливать такелаж преследователя. На десять русских пушек турки могли ответить только четырьмя пушками, стоящими на баке. Нас, ангелов, больше всего интересовал один - единственный человек на борту 'Меркурия'- его капитан, А. И. Казарский. Ради него мы отклонили в сторону ядра погонных пушек и убрали ветер, давая преимущество вооруженному вёслами бригу. Этот человек должен был выполнить очень важную миссию, значительно увеличить обороноспособность Российской империи и изменить образ царской власти в глазах народа. Он не был ангелом, но его миссия была очень, очень важна для будущего как России, так и всего христианского мира. Широкое использование светлых душ для проведения принципиально важных изменений теперь очень широко использовалось ангельскими силами. Это было удобно по многим причинам - экономились силы ангелов, таких людей не требовалось так плотно защищать в детстве, как ангелов в телах людей, так как тёмные силы не всегда могли проследить их роль и не знали, на кого нападать. *** Сразу после возвращения из заблокированного мира Навигатора признали ведущим ангелом. Координатор самоустранился, а все остальные ангелы признали, что слабее. Несколько часов наш новый глава изучал обстановку и строил планы, а затем собрал всех глав синклитов и объявил, что начинает ускоренное развитие технологического мира. От такого заявления даже высшие ангелы потеряли дар речи очень надолго. Они готовились к тому, что несколько столетий будет продолжаться эпоха чугуна и картотечных империй, что будут идти неспешные войны и столь же неспешное технологическое развитие. Навигатор же сказал, что мы должны выйти на освоение компьютеров уже через сто - сто пятьдесят лет. После долгого молчания ему возразили, что за такое время эти технологии просто не успеют созреть - люди не успеют наиграться с ранее полученной техникой и задать себе нужные вопросы. - Ничего, у нас есть ускоряющее средство, - бодро ответил Навигатор и кивнул на ангелов моего дома, укутанных плотными жёлтыми облаками. Все высшие ангелы посмотрели на нас. Мы пожали плечами. Мы и до этого не понимали, зачем такую мелкоту, как мы, позвали на совещание высших сил, а теперь вообще перестали что-либо понимать. Находиться среди такого количества высших ангелов нам было не только не по чину, но и просто опасно - мы могли повредиться от восторга лицезрения такого количества восхитительных персонажей. - Они имеют опыт создания технологической цивилизации. Мало того, мы можем перекинуть опыт из заблокированного мира в мир Земли, - пояснил Навигатор. И тут всё стало проясняться. Высшие ангелы призадумались, скачивая историю заблокированного мира и пытаясь оценить возможные последствия встречи двух миров. Очень быстро они обмечтали очень рискованный, но вполне реальный план ускоренного развития. Навигатор не стал вмешиваться в их мечту, давая созреть самим. Я почувствовал, что клубок путей сдвинулся и изменился. Почувствовали это и другие ангелы. Клубок путей - это устройство, которое наглядно представляет в виде нитей планы всех людей и ангелов на ближайшее будущее. Это не единая нить и даже не единый канат, в зависимости от решений людей будущее расходится на разные вероятности, и все эти вероятности представлены в клубке путей в виде более или менее толстых канатов, отражающих вероятность того или иного будущего. Может показаться, что клубок путей должен расходиться на множество нитей в разные стороны и превращаться в облако маловероятных реальностей, но это не так: у будущего есть свойство устойчивости. Мало того, отклонения человечества в одну сторону компенсируются со временем отклонениями в другую, поэтому канаты вариантов будущего через некоторое временное расстояние сходятся в одной точке. То есть промежуточные события могут быть разные, но в конце концов всё приходит к одному и тому же финалу. Эти точки называются 'точками устойчивого будущего'. Такое бывает не всегда, иногда будущее невозможно проследить больше, чем на год вперёд. Подобная ситуация случилась сразу после возвращения ангела седьмого уровня с Земли, когда никто не знал, какой план развития Земли он примет. Но в остальное время будущее, как правило, устойчиво и может быть прослежено на столетия вперёд. Правда, на столетия могут заглядывать только высшие ангелы, мы, мелкотня, можем заглянуть только на несколько лет. И вот сейчас, после создания новой мечты, клубок путей сдвинулся. До сих пор устойчивое будущее могло быть прослежено только на четыре тысячи лет вперёд. Благодаря свитку АСУ я мог увидеть, что будет после этого. Ангел седьмого уровня принял решение развивать мир как можно быстрее, вырастить как можно больше ангелов, а затем бросить планету и позволить ей стать нежизнеспособной в результате ряда природных катастроф. Тем самым все бесы оставались с носом, без кормового источника, а людей планировалась забрать на центральные райские планеты с хорошей обороной. Теперь благодаря ускоренному технологическому развитию клубок путей спокойно просматривался на тысячелетия вперёд - уход Навигатора в заблокированный мир дал ангелам тот небольшой перевес, который был необходим для выживания планеты. Пока остальные ангелы разбирались в клубке путей, я посмотрел на нашего предводителя. Ожидал ли он таких последствий от своего вынужденного отшельничества? Или это получилось случайно? Навигатор сидел с довольным и непроницаемым видом, за его спиной ещё более непроницаемой тенью нависал Координатор. Через некоторое время даже высшие ангелы признались, что не видят изменений, так как не могут заглядывать глубже четырёх тысяч лет, а до этого срока ничего не изменилось. Я удивился - неужели я благодаря свитку теперь могу видеть дальше их? Конечно, то, что я видел, не было полноценным клубком путей, витым канатом судьбы, в котором можно просмотреть жизнь каждого народа и человека. Нет, я видел только основную красную нить, ту, что проходила через точки устойчивого будущего, но видел её достаточно отчётливо. Я испуганно взглянул на Навигатора. Тот подмигнул и, глядя на меня с улыбкой, успокоил: - Молодёжь говорит, что теперь всё будет хорошо! Высшие ангелы опять дружно посмотрели на меня. До чего же они красивые! Мне опять захотелось провалиться под землю. После собрания Навигатор попросил меня сменить страну приложения забот и перейти в Россию, которая в моё время называлась Северной Гардарикой. Я удивился - ангелы Северной Гардарики были самыми сильными и самыми многочисленными. Оказалось, что за прошедшее время ситуация изменилась. Ангелов раздёргали на другие страны или забрали в дальний космос, а в стране вместо ведического учения установилась византийская ветвь христианства, имевшая достаточно много проблем роста и прочих нестроений. Сама страна ведических народов потеряла много земель в Европе. В моё время славяне ведического учения занимали пространство от Уральских гор до западной Германии, а местами и кое-какие земли во Франции. Теперь этот народ был раздроблен и потерял почти все земли в западной Европе. Приобретения Российской империи в виде Западной и Восточной Сибири не компенсировали потерю - по количеству производимого продовольствия сибирские земли сильно уступали западноевропейским. Все последние столетия Россию высшие силы использовали как буфер для защиты созревающей в Европе технологической цивилизации от разных орд, в страну шли только серые и тёмные души, лишь немного разбавленные ангелами низших уровней для поддержки религии и стабильности государства. Синклит России, состоящий из ангелов ведической закваски, был отнюдь не в восторге от сложившегося положения. Ситуация усугублялась тем, что Яросвет, глава славянского синклита, терпеливо ждал, пока христианство себя дискредитирует до конца, и, строго говоря, дождался. В народе начинало зреть убеждение, что государственные власти и религиозные руководители ничего не понимают в своём деле и никогда ничего не сделают для того, чтобы народу жилось лучше. Ангелы славянского мира, конечно, поддерживали религию на поверхности, но развивать её не торопились. Тех ангелов, которые возникали благодаря христианству, славянский синклит спроваживал в другие страны или миры при первой возможности. Наш переход в славянский синклит восприняли как вторжение чужеродного организма, всем было понятно, что мы будем активно развивать христианство и не будем единомышленниками 'старым' ангелам. Впрочем, первое неприятие несколько рассеялось, когда ангелы услышали наши полные имена, состоящие из двух - трёх десятков имён. Нас нелюбовь старых ангелов, конечно, печалила, но долго печалиться было некогда: с юга страну подпирали мусульманские страны с достаточно многочисленным населением, выживание как России, так и всей технологической цивилизации было под большим вопросом. Мало того, часть исповедывающего мусульманство населения уже входило в состав Российской империи, что позволяло им в перспективе вытеснить славянское население повышенной рождаемостью и перевербовать в своё учение тех, кто попроще. Мусульманство было создано бесами в противовес христианству. Бесы начали борьбу с учением ангела седьмого уровня сразу после его появления. Поначалу они провели в руководство церкви Павла - человека жёсткого, нетерпимого, пробивного и практичного. Не пожалели для этого даже припасенного с давних времён права на чудо, на прямое явление людям в теле. Павел принёс в новую церковь жестокость, фанатизм, нетерпимость к чужим и стремление к неограниченному распространению. Этого оказалось мало - под действием христианства люди всё равно быстрее превращались в ангелов или полуангелов, 'четвертушек', как их у нас называли. Несколько сотен лет бесы интриговали по мелочи, устраивали сначала гонения и массовые казни христиан, затем религиозные войны из-за ересей. Со временем они поняли, что проигрывают, и решили организовать свою религию на замену христианству. Выбранный ими в пророки дяденька пытался в юности распространять идеи чистоты и праведности, проповедовал христианство, но потерпел на этом пути неудачу. С помощью внезапного 'явления свыше', на которое бесы потратили последние два остававшихся у них права на прямое явление, дела пророка пошли намного лучше. В новую религию бесы засунули всё, что могло позволить ей быть более жизнеспособной, чем христианство. В ней было ещё больше единобожия, ещё больше лести уверовавшим как 'особо избранным', ещё больше фанатизма и ещё больше обещаний райских удовольствий (что поделать, хорошее место бесам видится только как место с удовольствиями, а не как место, где можно быть счастливым от радости благих свершений и уверенности в том, что всё происходит по правде). Лести там вообще было много. Из новой религии бесы выкинули столь неудобную для прихожан идею о том, что надо всех любить и осваивать полное беззлобие, а заодно и идею о закономерности происходящих в мире процессов. Если ангелы всегда поддерживали людей в осмыслении закономерностей, то в новой религии прямо утверждалось, что если огонь горит на кончике палки, то это только потому, что Всевышний изволил поместить огонь в это место. При создании 'священных текстов' активно использовалось словесное программирование, заколдовывание повторяющимися рифмованными утверждениями. Над созданием новой религии работали бесы самых высших уровней. Им было ясно, что на одном фанатизме религия долго не просуществует, и для поддержки стабильности они внушили пророку идею ввести орден суфиев. Орден должен был поддерживать идею о том, что человек должен избавляться от подчинения явного сознания животной части - нафсу, и должен за свою жизнь достигнуть полного самоконтроля и ясности в мотивах своих поступков. Именно с помощью таких идей бесы обычно превращали людей в тёмных, в гордых и самолюбивых злых волшебников. Это учение назвали 'тарикат'. О том, что полностью познать себя возможно только благодаря полном беззлобию и любви ко всему сущему, в новой религии умалчивалось. Наоборот, все люди делились на сильных и слабых, и заботиться о тех, кто слаб и не хочет осваивать столь благородного учения, считалось делом глупым и недостойным. Поскольку любви как основы для деятельности в этом учении не было, основным мотивом поведения для суфиев стало отчаяние. Когда новоявленный пророк добавил к своему учению утверждение о том, что война против неверных должна быть долгом всех правоверных, а имущество убитых на этом пути должно быть справедливо разделено среди верных, то получил очень большое количество последователей. Ангелы нашего мира ещё при создании бесовской религии пришли к ангелу седьмого уровня и спросили, что с этим делать. В ответ получили приказ ничего не делать и не мешать развитию бесовской религии, сдерживать её на уровне поддержки христианских обществ и государств. С этим и ушли. Необходимость оставить на территории Византии нехристианское государство диктовало и то, что бесам удалось создать на месте Персидской и Византийской империй безысходные страдалища. Очень большие количества пролитой крови и творившейся неправды привели к тому, что бесы в этих областях значительно усилились и перестали пускать ангелов в свои адские миры для сбора тех душ, кому было пора выходить в другие миры. Светлые души оставляли в страдалищах, заставляя либо работать над стабильностью адских миров, либо превращаться в прислужников тёмных. Позволяя создать бесовское государство с бесовской религией, ангелы вынуждали бесов выпускать светлые души из страдалищ для поддержки порядка в этих государствах, что было немного лучше. Это была почти нормальная жизнь. Тут эти души были доступнее для ангелов. По этой причине со временем христианские государства из Азии понемногу вывели. Противоигра одним сдерживанием не ограничилась. Ангелы ввели в состав новой религии светлые души и помогли тем ангелам, которых бесы были вынуждены использовать для поддержания стабильности в мусульманских государствах на Земли. Когда эти души встретились на Земле с учениями буддизма, православия и индуизма, то прониклись их красотой и позаимствовали многие элементы. Так было создано улучшенное учение тариката - учение о внутреннем изменении. Его чистота приближалась к лучшим образцам старых религий, в результате чего мусульманские государства по количеству возникающих ангелов почти приблизились к остальным землям. Бесы скрипели зубами, но ничего поделать не могли: выпущенные ими на поверхность светлые души продолжали утекать от них в виде ангелов. В последнем отчаянном рывке они попытались уничтожить суфиев с помощью фанатиков и организовали уничтожение суфиев во многих государствах как 'еретиков'. Ангелы ожидали чего-то подобного и позволили кочевникам Чингисхана раскатать по брёвнышкам все основные мусульманские государства. После нашествия монголов преследовать суфиев стало некому. К описываемому моменту бесовские государства под действием внутренней неправды прогнили до почти полной недееспособности, но хорошая урожайность земель тёплых краёв позволяла им вербовать значительное количество убийц и грабителей для пополнения армии. Пусть эти люди были необразованны, невыдержанны и трусливы, но их было много. В ближайшее время в результате распространения научного метода, в том числе наук о человеке, ожидалось возникновение тоталитарных фанатичных обществ. Под действием этих технологий бывшие трусливые грабители должны были превратиться в фанатичных грабителей, уверенных в том, что они распространяют правильное учение, а также в том, что при гибели в бою им гарантирована райская жизнь. Этот вал мог легко смести Европу и все цивилизационные достижения. Поэтому перед нами была поставлена задача остановить продвижение мусульманских государств на Россию и на Европу. В настоящий момент надо было остановить Турцию, которая хоть и была отброшена из Европы за пару сотен лет до этого, имела очень хорошие ресурсы для развития. Покупая современную боевую технику и технологии в Европе, Турецкая империя в ближайшие сто лет могла стать ведущим игроком благодаря большим запасам нефти, находившимся в контролируемых ею странах Персидского залива. Турецкую империю надо было остановить и развалить. Вот только объективных предпосылок к этому не было никаких: страна привыкла жить по законам коррупции, платить налоги на взятки, и никто из властей или народа ничего менять не хотел. Капитану 'Меркурия', Александру Ивановичу Казарскому, светлой душе, была предложена очень рискованная миссия, в ходе которой надо было совершить несколько воинских подвигов. Один из них сейчас и происходил. Небольшой корабль должен был победить или удрать от превосходящего его на порядок противника, чтобы капитан затем попал к царю. Увидев догоняющего противника, капитан предложил офицерам голосование. Все высказались за то, чтобы принять бой, а в случае поражения превратить корабль в брандер - сцепиться с противников и взорвать себя с ним. Это решение было воспринято командой с восторгом. Причина была не только в высоком боевом духе, дело было ещё и в том, что предыдущий командир брига - капитан С. М. Стройников - за два дня до этого сдал противнику 36-пушечный фрегат 'Рафаил' без какого-либо боя. Это была трагическая случайность из разряда тех, которые иногда случаются на войне. В утреннем тумане фрегат вплыл прямо в строй турецкой эскадры, приняв её за свою. Когда ошибка стала ясна, капитан приказал спустить флаг без боя. Команда 'Меркурия' чувствовала себя немного неловко, и предстоящий бой давал возможность восстановить честь. В последующей схватке бриг получил множество пробоин, у фок-мачты возник пожар, капитан был ранен. Но потом ветер стих, и 'Меркурию' удалось немного оторваться на вёслах. Вместо того, чтобы удирать изо всех сил, капитан приказал зайти с носа к ближайшему линейному кораблю. После двух часов канонады бриг получил несколько попаданий, погибло 7 матросов из команды, капитан получил контузию, но зато на линейном корабле удалось сбить гротовый рангоут. Стеньга с парусом завалилась на нижние штаги, грозя нарушить всё управление парусами, и линейный корабль был вынужден отказаться от преследования. Бриг переключился на следующий корабль. В этот момент задул ветер. Мы, ангелы, больше не могли сдерживать напор давления - это грозило мощным ураганом и множеством жертв. Нагонявший бриг 74-пушечный 'Реал-бей' не без нашей помощи получил книппелем2 ( Книппель - два ядра, связанных цепью, снаряд применялся для повреждения такелажа.) в нок фор-марс-реи. Корабль больше не мог нести лисель - парус3 марса-реи ( Лисель - дополнительный парус, который устанавливался сбоку от основного паруса на специальном выдвижном рее - прим. автора). Командир 'Реал-бея' убедился, что без лиселей его судно отстаёт от брига, и тоже вышел из боя. 'Меркурий' оторвался и потащился в Сизополь. Ночью его настиг жёсткий шторм - последствие удерживаемого нами утром давления. Шторм чуть не доделал то, чего не смогли сделать турки. Мне и всему моему дому пришлось провести всю ночь, придерживая пальчиками разбитые детали обшивки, которые не выдерживали удары волн.. Весть о невероятном бое дошла до царя. Император потребовал героического капитана к себе. Казарский на приёме у Николая I с офицерской прямотой выложил всё, что думал о причинах малой скорости 'Меркурия': несмотря на постоянные доклады командующего черноморским флотом адмирала Грейга о недостаточности снабжения, необходимые запасы поставляются очень медленно, кроме того, и эти средства разворовываются в огромных размерах. Отсюда и плохие паруса на 'Меркурии', и отстающие листы медной обшивки, и уменьшенный рангоут. Досталось и адмиралу: капитан сказал, что 'Меркурий' нельзя привлекать к боевой работе. Сказал, что по самому проекту это опытовое судно, тяжёлое и с повышенным сопротивлением, кроме того, годное только на списание по возрасту. Император со списанием 'Меркурия' не согласился, сказал, что пусть он пока походит в качестве транспорта, а затем по этому проекту будет построен такой же бриг, чтобы в Черноморском флоте всегда был бриг 'Меркурий'. Молодой офицер понравился императору, и совершенно неожиданно для себя капитан получил предложение поступить в царскую свиту, а затем стать ревизором поставщиков Черноморского флота. А пока шла война, капитану присвоили дворянский чин с гербом и послали командовать мощнейшим фрегатом Черноморского флота. Капитан А. И. Казарский вступил в командование ещё до того, как прошла контузия. В 1833 году капитан А. И. Казарский получил чин флигель - адьютанта и был послан с ревизией в Одессу и Николаев. В Одессе боевой офицер навел такой ужас на купцов и продажных чиновников, посадил столько людей, что в Николаеве решили убить неподкупного капитана ещё до того, как он примется за их проворовавшиеся душонки. Отравленный кофе поднесла капитану дочь градоначальника. Все знали, что ревизор не принимает еду ни из чьих рук, но дочери градоначальника он не смог отказать. У нас, у ангелов, была огромная битва с бесами за то, чтобы сначала усовестить купцов, решивших убить ревизора, а затем помешать девчонке донести кофе до капитана. Бесы вышли в огромном количестве, а помощь ангелов нашего синклита запоздала. Мой дом сделал в два раза больше, чем мог, но этого оказалось недостаточно. Девушка - дочь градоначальника, опасаясь гнева отца, не рискнула возражать против убийства. Если бы она возразила хоть раз, мы могли бы нажать на нужные струны в отцовской душе, мы могли бы победить. Но она не возразила ни разу. Вряд ли кто-нибудь из ангелов поможет этой девушке в ближайшие сотни лет. Капитана, нашу надежду, убили. Это было невероятно. В его миссии предполагалось, что он станет неподкупным ревизором, что он, как человек любопытный, будет интересоваться техникой и составит протекцию ряду талантливых изобретателей, благодаря чему дееспособность Российской империи возрастёт настолько, что она сможет победить и в Крымской войне, и в последующих русско - турецких войнах, займёт Константинополь и выйдет в Средиземное море. Капитан благодаря его простоте, доступности и отсутствии гордыни был стать 'лицом' благородного царизма сначала для флотских офицеров, а затем и для подрастающих поколений. Но события стали развиваться по самому худшему сценарию, Николай Первый получил прозвище 'Николай Палкин' за то, что в его правление во внутренней жизни страны не было ничего, кроме наказаний. Конечно, неудача миссии тоже просматривалась как один из вариантов, но это был самый маловероятный вариант. Подобное поражение мы потерпели ещё раз только в 1904 году, когда погиб адмирал Макаров. Этот адмирал - тоже миссионер от ангелов, тоже светлая душа - сумел дослужиться до высших чинов. Он требовал, чтобы подчинённые с ним спорили, предлагая лучшее решение, он требовал от офицеров досконального знания службы, он с интересом изучал науки и сделал ряд важных открытий. Такая открытость была неслыханной для атмосферы той поры, в которой царствовало чинопочитание и аристократизм с непробиваемыми границами даже между совсем незначительно отличающимися прослойками. Адмирала Макарова тоже убили не бесы, а люди. Мы надеялись, что он станет героем - победителем войны с Японией, вернётся в столицу, увенчанный славой, и что его манера общения, его открытость и любопытство станут образцом для общества. Но его броненосец перед решительным боем с японцами взорвала та группа промышленников и военных, которые надеялись превратить Россию в хищную капиталистическую державу наподобие Англии или США. Этой группе адмирал - победитель, носитель лучших человеческих качеств, был совсем не нужен. Он создавал слишком большую рекламу царизму. По этой причине они наняли одного из офицеров 'Петропавловска', чтобы он взорвал броненосец так, чтобы все подумали, будто он погиб на японской мине. Мы могли бороться с бесами, но мы не могли бороться с решениями людей. Конечно, внушения со стороны бесов там тоже были - тёмные силы возбуждали ненависть к адмиралу во всех тёмных душонках, во всех эгоистах и обуянных гордостью офицерах и чиновниках, которых было немало в верхах царской власти. Эти люди отчаянно пытались сорвать все инициативы адмирала - и внедрение самодвижущихся мин, и строительство ледоколов для освоения северного морского пути, и внедрение системы выравнивания судов при получении пробоин методом затопления противоположного отсека. Бесы приложили немало сил для того, чтобы утопить выдающегося человека, но его убийство было в основном решением людей. Вот после этого убийства Навигатор и решил, что коммунизм будет установлен в России. До этого он ещё сомневался между Германией и Мексикой. Я умолял его изменить решение - Россия являлась носителем православия, самой праведной ветви христианства. С исчезновением у православия политической силы весь остальной мир рисковал провалиться в сильнейшую бездуховность, в потерю всех смыслов. Но Навигатор выбрал Россию. Такие планы повергли меня в большую печаль. Православие, в отличие от католицизма, сохраняло древнюю монашескую традицию 'внутреннего делания'. Это позволяло людям, искренне принявшим христианство и слушающим советы монахов, расти очень быстро. 'Внутреннее делание' включало в себя полное беззлобие, внимание к помыслам и к мотивам своего поведения, отказ от гордыни и отказ от прелести ('прелестью' в православии называли приятные мечтания об умилении божественным, о разговорах с ангелами, само слово происходило от понятия 'превосходящая все пределы лесть самому себе'). В католицизме, наоборот, традиция 'умного делания' называлась 'проклятым исиахизмом', а в качестве молитвенной практики рекомендовалась прелесть - умиление мечтами о Христе и ангелах. Протестанты в ходе войны с католичеством вообще потеряли всё, что только можно - и монашескую традицию, и те остатки полезного, что сохранялись в католичестве, остались только внешние приличия. Навигатор оказался мастером выбивать клин клином не хуже, чем ангел седьмого уровня: - А как ты будешь решать проблему принципиального безумия православия? - спросил он с улыбкой. Я замолк. Ни одной мысли на эту тему у меня не было. До сих пор я был занят тем, чтобы не дать недавно выведенной из ада серой массе затоптать немногие светлые души, поддерживая их как раз с помощью традиционного ортодоксального христианства. В конце ХIХ века Навигатор и боевые ангелы его дома при поддержке ударной группы номер один сумели взломать закрытые адские миры, находившиеся под бывшей Византией, нынешней Турцией. Ударная группа вытащила из-под власти бесов сотни миллионов душ, и их пришлось срочно воплощать во всех соседних странах. Из-за этой срочности средний уровень вменяемости общества сильно понизился. Говоря о 'принципиальном безумии православия', Навигатор имел в виду сложившуюся ещё в первых веках традицию 'полного отсечения собственной воли'. В те годы в церкви возобладало учение о том, что хорошо - это когда полное отсечение собственной воли, когда считаешь, что все события посылает Бог, и они полезны, а думать о том, как развернуть события в нужную сторону - вредно и способствует росту гордости. Эта практика была принята в монастырях и, строго говоря, для монастырей подходила в наибольшей степени - каждое поколение монахов на своём опыте убеждалось, что малейшее допущение гордости или мыслей о силовом переустройстве мира моментально приводит к потере внутреннего контроля, к ожесточению и неспособности продолжать 'внутреннее делание' - изучение своей натуры и мотивов поступков. Приняв традицию 'принципиального безумия', церковь лишилась возможность обсуждать вопросы достижения внутреннего совершенства, вопросы о том, каким образом внутреннее совершенство позволяет быть сильнее в выживании и человеку, и государству. На любого человека, начавшего обсуждать вопросы взаимодействия церкви и государства, или вопросы создания справедливого мира, тут же набрасывались фанатики и говорили, что во всём Божья воля, что Бог не попустит вратам адовым одолеть Церковь, а всё остальное - вредное суемудрие. Когда удивлённые разумные люди спрашивали, а имеет ли человек вообще право думать о последствиях своих поступков, фанатики скрепя зубами признавали, что, в общем-то, имеет. Но как только разумные люди заговаривали о том, что для создания счастливой жизни необходимо не только осознавать последствия своих поступков, но и иметь в качестве цели какое-то выдуманное из головы построение, 'идеальный мир, который должно воплотить в реальный', так тут же фанатики впадали в истерику, и все полезные идеи затаптывались ордами тех, кто не хотел ни о чём думать и ни в чём сомневаться. Так православная церковь полностью потеряла способность обсуждать вопросы о том, что в несомой ею истине полезно для правды жизни вообще и выживания в частности. Усилению парализующего страха во многом способствовало решение отказаться от понятия реинкарнации. Античный мир был неплохо знаком с религиями, в которых основой учения было представление о множественности жизней. С юга это были индусы, которые широко торговали с Римской империей. С севера это были славяне ведического корня, у которых бытовало миленькое убеждение в том, что люди воплощаются в своих потомках, а у кого линия рода прервалась - те воплощаются в лесных зверях. В самом античном мире учение о реинкарнации было принято у пифагорейцев и у еврейских ессеев. Учение о множественности жизней поддерживали высшие слои египетского жречества. В христианской церкви в первые века вопрос о множественности жизней остро не стоял - главным вопросом был вопрос о том, готов ли ты принять истину и умереть за бога - спасителя. Но когда христианство стало во многих местах государственной религией, игнорировать этот вопрос стало невозможно. В те времена в церкви сложилась группировка, которая решила значительно изменить лицо христианства, сделать его строже (как они это понимали) и более управляемым. Эти 'святые отцы' решили раз и навсегда положить конец спорам о том, живёт ли человек один раз или проходит через множество жизней. Им казалось, что христианство станет намного чище, если люди будут думать, будто у них только одна жизнь, им казалось, что тогда люди будут больше бояться Бога (а заодно и пастырей, говорящих от его имени). Для этого они использовали творения Оригена, который утверждал, что люди существовали до рождения на Земле, что после грехопадения люди живут несколько жизней, проходя через ступени человека, ангела и высшего существа. Утверждения Оригена значительно отличались от ведической традиции и даже от того, о чём говорили ессеи и пифагорейцы. На соборе вопрос о множественности жизней подняли в формулировке как именно о предсуществовании, а не о множественности жизней с обязательной отработкой кармы. Оригену приписали слова 'Плохие люди рождаются рабами или бедными людьми потому, что нехорошо вели себя в прошлой жизни'. Ориген к тому времени уже умер и отстаивать своё мнение не мог. Эта формулировка ни в коей мере не отражала всю полноту славянской ведической традиции, в которой считалось, что человек рождается в той жизни, в которой ему будет удобнее пройти определённые уроки. Впрочем, индийской или буддийской традициям она не соответствовала тоже. Это было очень сильное передёргивание - понятие о том, что у человека много жизней для того, чтобы стать лучше, говорит людям о том, что Бог добрый и даёт людям то, что им надо. Понятие о единственности жизни, наоборот, нагнетает панику и создаёт непонимание, зачем было создавать такой жестокий и несправедливый мир. Понятие о карме говорит о том, что человек сам отвечает за свои поступки, что человек должен сам думать, как сделать мир и жизнь вокруг лучше. В традиции ортодоксальной православной церкви, наоборот, возобладало убеждение, что самоконтроль и размышления о последствиях поступков - это от бесовской гордости, а все решения должны от Бога 'вставляться'. На сторону отрицания 'предсуществования' (так назвали учение о перевополощениях) встали те из монахов, которые достигли некоторой степени прозорливости и духовного видения. Эти монахи видели, что под землями Византийской империи созданы безысходные страдалища, и решили, что так было всегда и будет всегда, и что все грешники навсегда попадают в ад. Эти монахи были наиболее авторитетными людьми. На сторону учения перевоплощения встали те священники и миряне, которые происходили из восточных стран, а также те, кто помнили прошлые жизни. И выходцев из восточных стран, и помнящих прошлые жизни было очень мало, но, даже учитывая заведомо порочную формулировку вопроса о перевоплощения, собор не мог принять никакого решения до тех пор, пока всех сторонников перевоплощения не побили и не унесли с собора. Группа, устроившая запрет 'предсуществования', торжествовала - они уже видели, как миллионы людей, искренне вверивших себя Богу и им, пастырям, будут возрастать в добродетелях, отсекут у себя всякое разумение и будут делать всё, что им скажут. Одна часть задумки удалась - страха стало действительно больше. Но не страха перед пороком, а того парализующего разум страха, который готов убить все сомнения и все идеи об улучшении мира только для того, чтобы случаем не ошибиться в чём-нибудь. Пастыри не подумали о том, что ангел седьмого уровня имеет своё мнение о силовом насаждении фанатизма. Ангел седьмого уровня терпеть запрет на разумную деятельность не собирался, во многом именно поэтому он и разрешил создание мусульманства, в котором идея фанатизма и запрета на изучение закономерностей была доведена до крайности. Мусульманство стало настолько злой карикатурой на христианство, что заставило одуматься любителей фанатизма, и в последующие времена именно христианские монастыри стали центрами изучения наук (правда, намного позже возникновения университетов в мусульманском мире). Но в православии идея 'отсечения суемудрия' и запрет на обсуждение каких-либо идей о справедливом устройстве общества стали повседневной практикой. Это создало очень большие сложности для христианства: невозможность обсуждать, как человеку надо измениться для того, чтобы его действия приводили к самым лучшим результатам, и невозможность понять, что собственно считать лучшим результатом привели к тому, что Церкви было нечего сказать материальным деятелям. Это привело к неспособности обеспечить стабильность государства. Византийская империя так и распалась, не в силах решить проблемы государственного строительства и тотального воровства. Западные христианские страны на время отсрочили проблему, приняв католичество, в котором образ Папы стал образом того, кто собирает вокруг себя все хорошие идеи и провозглашает самую лучшую. Несмотря на то, что отсутствие соборной выборности пап и потеря монашеской традиции привели западные страны к большой продажности, а затем к потере смысла религии, им удалось благодаря слепой вере паствы обеспечить стабильность своих государств. Во многом этому помогла традиция митраизма, широко распространённая среди верхов западных стран. Демонстрируя на людях христианскую наружность, своим детям знать говорила совсем другое - что нужно быть к себе безжалостным и уметь побеждать в себе чувственное и безумное животное, как Митра быка. Со временем Митру знать забыла, но традиция осталась. Традиции уважительного отношения к знанию, идущие ещё от Римской империи, и собирающий образ Папы привели в итоге к созданию университетов - сначала как религиозных учреждений, а затем и как научных учреждений. На Руси, куда с подачи ангела седьмого уровня были переданы все проблемы православия, на долгие столетия основной опорой христианства стали такие слои, которым не нужно было принимать разумные решения о смысле жизни, люди, которые жили чувствами - военные и женщины. И монахи, конечно. В итоге к окончанию первого тысячелетия исключительного царствования православная церковь получила в народе репутацию паразитической организации, которая не делает ничего полезного для счастливой жизни народа и даже не может ответить на самые простые жизненные вопросы. А теперь Навигатор хотел, чтобы я одним махом за какое-то столетие решил проблему, которая созревала почти две тысячи лет. Пришлось сознаться: - Не знаю. Науку постепенно развивать будем... - После внедрения коммунизма как раз науки и разовьются, больше активным людям деваться будет некуда. А вот когда они разовьют логопедию, изучат психологию космонавтов и военных, с помощью научных экспериментов убедятся в экстрасенсорных способностях людей... вот тут-то наука им и скажет, что без учения о развитии внутреннего совершенства человека он и человеком-то не является, а так, животное с палкой. Тут-то мы религию и вернём. Я бы хотел, чтобы ангелы из твоего дома в это время сходили на Землю, у них будет очень разнообразный опыт. В юности они будут заниматься наукой, а когда подрастут, смогут совместить науку и духовность. Благодаря этому в России может появиться по-настоящему чистое религиозное учение, подкреплённое наукой, его можно будет распространить на всю планету! - с этими словами Навигатор открыл мне картины ближайшего будущего - такого, если всё сбудется так, как он планировал. От увиденного у меня захватило дух, и я заплакал от счастья. Уже в ближайшее время мы могли выйти на такие технологии, при которых земляне смогут перестать зависеть от природных условий совсем! Продовольствие будет выращиваться в многоэтажных домах на базе компактных и недорогих чистых источников энергии, люди будут жить под землёй в многоуровневых городах, и у каждой семьи будет достаточная площадь для жизни, система образования будет активно развивать людей, передавая им не только знания, но и духовный опыт, люди буду работать намного меньше, а забав будет намного больше. До чего же он мудрый и великолепный! А по виду и не скажешь - старичок такой, невидный совсем, даже защитные поля рядом с ним никто не одевает. Немного успокоившись, я воспользовался случаем и задал давно лелеемый вопрос: - Мастер, а почему я так быстро стал ангелом второго уровня, а остальные ангелы моего дома уже много сотен лет остаются на первом уровне? Навигатор помрачнел и ответил немного нехотя: - У тебя была миссия, которая требовала множества сомнений. Остальные члены твоего дома шли за тобой, а потом они привыкли делегировать тебе право сомневаться в разных вопросах. Им это не повредило - они росли не вверх, как ты, а в ширь, и сейчас у них настолько обширный опыт, какого нет у многих ангелов второго уровня. Малейший толчок, самостоятельная жизнь в мире, где требуется много сомнений - и они сразу перепрыгнут на второй уровень. Поэтому я и хочу, чтобы они пошли на Землю в самое критическое время, в эпоху, когда надо будет осознанно отказываться от материализма и отыскивать зерно истины в разных религиозных мифах, которые наслаивались тысячелетиями. Скорее всего, и Аркадий, и Александр, а может быть, и девчонки вернутся вторым уровнем. На внутренней связи тут же возникли члены дома и полюбопытствовали, кто кому будет женой и подругой. - Ангелам второго уровня придётся остаться здесь. Дом необходимо воплощать отдельно, и художественные способности придётся забирать, иначе они там вместо религиозного подвижничества новый вид массовых забав устроят, - предупредил Навигатор, - так что передай своим, пусть готовятся в детстве к сильным болезням. Но не грустите! Чем сильнее линия качнётся в одну сторону, тем сильнее потом качнётся в другую! Вот обрадовал... Но зато хоть Айвона - Арсаталия со мной останется. Глава моего синклита, наоборот, был рад - снос христианства освобождал страну от запретов на другие религии, благодаря чему он мог вернуть его любимое ведическое учение. Как это ни странно, вместе с ним радовались и многие ангелы первого уровня, те, которые вернулись с Земли в последние годы или стали ангелами совсем недавно. Их заносчивое каменное давление царизма почему-то очень сильно рассердило. Многие из ангелов пришли обиженными на народ, причём настолько, что было удивительным, как они вообще смогли стать ангелами. Например, в приданной мне на усиление группе был ангел Николай, на Земле - писатель и железнодорожный инженер Николай Георгиевич Гарин-Михайловский. На поверхности он вложил все свои деньги в покупку фермы, пытался устроить идеальное сельское хозяйство как образец для остальных мужиков. Жена его вела школу, он сам совершенно бесплатно распространял передовые сельскохозяйственные технологии среди окружающих мужиков, но окружающие кулаки его просто разграбили. К концу жизни он примкнул к коммунистам и участвовал в выпуске большевистского журнала. После такого опыта он коммунизм почти приветствовал, сказал, что с этими зверями иначе и нельзя, только силой. *** В девятнадцатом веке мы почти не воплощались, только Рахиль и Ираида сходили на Землю в начале века. Рахиль стала инициатором создания службы военно - полевой санитарии. Она родилась в Севастополе, ко времени начала Крымской войны ей исполнилось 17 лет. В начале войны она потеряла родителей. Увидев, в каком состоянии находятся раненные солдаты, она продала дом и организовала уход за ранеными4 ( Реальный прототип в истории Земли - Даша Севастопольская, - прим. автора.). До неё за ними не ухаживал почти никто. Известия о поступке молодой девушки дошли до императорской фамилии, и благородным дамам стало стыдно. Они тоже решили заняться уходом за ранеными. Только после этого в России начали формироваться сначала добровольческие, а потом и государственные службы медсестёр. Участие дам царской фамилии стало традицией. Ираида занималась тем же самым с другой стороны фронта. В молодости она была богатой английской аристократкой, любила возиться с детьми и ухаживать за разной живностью. Родные хотели выдать её за богатого, но немного слабого здоровьем аристократа, чтобы ей было, о ком заботиться. Вмешался тщательно подстроенный нами случай: Ираида незадолго до свадьбы попала на экскурсию в работный дом, посмотрела, в каком ужасе живут простые люди, и возненавидела лживость своего класса. Она ушла в монастырь, за что озлобленная родня лишила её всех наследственных прав. Ираида не печалилась по этому поводу ни секунды. Когда началась Крымская война, она пошла добровольцем ухаживать за раненными. До неё уходом за раненными в английской армии занимались, как правило, вышедшие из употребления проститутки. В госпиталях они не особенно надрывались, а занимались, по большей части, своим привычным делом и пьянством. Ираида построила их всех, заставила поддерживать чистоту, кипятить воду и промывать раны. А заодно изобрела мимоходом несколько лекарств, столь же действенных, сколь и дешёвых. Процент смертных исходов в её госпитале упал с сорока двух до двух5 ( Реальный прототип в истории Земли - Флоренс Найтингел, - прим. автора.). После войны полученный опыт был распространён сначала в английской армии, а затем и в других армиях.
   Глава 42. Научный прогресс и прочие неприятности. Тем временем развитие цивилизации шло удивительно быстрым образом. Не успели империи превратиться в картотечные страны и собрать архивы на всех своих подданных, как появился технический прогресс и смешал все карты, нарушил порядки и сделал бессмысленными архивы. Мошенники, которые ещё вчера были последним охвостьем, стали ведущими бизнесменами, прокладывавшими железные дороги, экспертами на бирже и ведущими банкирами. А лендлорды - владельцы земель, которые до сих пор были главными богачами, стали стремительно терять свои богатства и политическое влияние. На протяжении одной человеческой жизни совершалось столько открытий и внедрялось столько изменяющих жизнь технологий, что люди не успевали осознавать, во что они теперь превращаются. Мы едва успевали прятать опасные технологии. Так, например, для существования больших городов был необходим личный колесный транспорт - автомобили или электромобили. Это позволяло увеличить радиус города до трёх десятков километров и дать людям недорогое жильё в зелёном пригороде. Самыми недорогими и энергоёмкими носителями энергии могли стать электроионные и электролитические конденсаторы. Электромобили с конденсаторами должны были иметь большую дальность поездки, чем с аккумуляторами, больший КПД, они должны были стать дешевле, чем автомобили с двигателями внутреннего сгорания. Но у этой технологии был очень большой недостаток, причём не технического свойства. При сильной аварии и повреждении хотя бы наполовину заряженного аккумулятора должно было выделиться столько энергии, сколько содержится в бензиновом баке. Что при пересчете на порох даёт примерно несколько десятков килограмм. И, что ещё хуже, вся эта энергия выделяется в маленьком объёме, в сопровождении сильнейшего электромагнитного импульса и даже кое-какой радиации. Оружие, созданное на основе конденсаторов большой мощности, было не очень мощным, но очень 'грязным' с точки зрения радиации и поражения нервных тканей. А главное - очень простым и доступным для террористов. Эту технологию пришлось убирать вместе с носителями. Пришлось позволить бесам подговорить производителей автомобилей убить или украсть все результаты исследований. А вот электромобили с аккумуляторами не удалось сделать массовой технологией из-за интриг бесов вплоть до начала XXI века. Они действовали через алчные промышленные и военные группы, которые продвигали автомобили. Промышленникам было нужно изделие, которое можно продать подороже, а военным была нужна независимая от электричества техника для глобальных захватов. В итоге города начали получать электромобили только в конце ХХ века, да и то кое-как. И это в то время, как электромобиль обходится намного дешевле из-за простоты двигателя, большего ресурса и более экономного расхода энергии. В целом электромобиль с аккумуляторами - очень растратная система, КПД её не превышает 10 процентов, но за счет меньшей сложности в целом она обходится дешевле. Для миллионных городов, в которых каждый день сотни тысяч людей ездят по одному и тому же пути, они были бы гораздо выгоднее автомобилей, а кое-где и общественного транспорта. Против общественного транспорта демонические силы тоже ухитрились повоевать: в некоторых странах в результате бесовских интриг автомобильные компании скинулись, выкупили трамвайные компании и сняли все рельсы с улиц. В этих странах потом некоторые районы превратились в гетто: люди из них не могли выбирать работу по всему городу, не могли выбраться из своего района и вынуждены были соглашаться на малооплачиваемую работу. В начале ХХ века человечество начало осваивать и способы использования науки для подавления сознания населения, превращения его в послушного исполнителя воли властей. На этом пути были быстро достигнуты большие успехи: от гипнотических сигналов по радио до создания индустрии массовой пропаганды. Некоторые системы упирали на научность своих построений (хотя действовали методом классических внушений), некоторые системы использовали доведенный до крайности религиозный фанатизм в комбинации с массовой пропагандой и опиранием на стадные чувства, а некоторые протестантские церкви пошли по пути прямой дрессуры - выработке сильной эмоциональной реакции в ответ на кодовые слова или возгласы. Конечно, мы всё это видели ещё в заблокированном мире, но здесь развитие происходило намного быстрее и намного опаснее. И бесы, и ангелы незаметно подсказывали изобретателям разные идеи, чтобы компенсировать воздействие друг друга, а в итоге научный прогресс летел быстрее, чем люди успевали сообразить, для чего могут пригодиться новые игрушки. Навигатор тоже подгонял нас и по каким-то одному ему ведомым причинам требовал ускорения научно - технического прогресса. Например, в заблокированном мире радиоспектакли развивались около ста лет, возникли разнообразные специализированные радиостанции, по которым шли художественные сериалы, - детские, приключенческие, сказочные, любовно - романтические, эротические... Иногда эти сериалы были оформлены как радиоспектакли с музыкой и песнями, иногда - как чтение книги одним актёром. Одних только видов радиоспектаклей насчитывалось более двадцати! В мире Земли радиопостановки продержались менее двадцати лет, после чего были вытеснены телевидением. Совсем весело стало, когда в 1935 году в Антарктиде высадились первые космонавты из заблокированного мира. Они планировали тихо следить за происходящим с безжизненного континента, перехватывать радио и иногда воровать людей для изучения языков. Поначалу они чуть не вымерли от микробов и вирусов. Точнее, первый десант вымер весь, но успел изучить суть проблемы и передать предупреждение второй группе. Происходящее стало шоком для пришельцев: в заблокированном мире не было болезней. Там, конечно, можно было заболеть от очень сильного переохлаждения, или получить воспаление тканей в сильно разбитом теле. Но эти болезни возникали из-за того, что естественные микробы - 'могильщики', призванные перерабатывать мясо в простые элементы, начинали своё дело в организме, потерявшем защитные силы. Но они принимались за работу только в таком мясе, в котором совсем не оставалось никаких систем защиты, как в мясе умерших животных. Люди в заблокированном мире даже воду не кипятили, кроме случаев питья из совсем грязных луж. Здесь же разведчики столкнулись с микробами и вирусами, сконструированными специально для того, чтобы быть биологическим оружием. Подготовки первой группы хватило, чтобы понять это, и следующая группа всю воду перед питиём уже кипятила, а воздух фильтровала. А в перерывах между едой изучала вопрос, кто же мог создать настолько мощное оружие и чего ради. Не успели разведчики отойти от первого шока, как на континент высадились немецкие нацисты и не без бесовской помощи столкнулись нос к носу с 'инопланетянами'. Обе группы были просто подарком друг для друга: разведчики нуждались в металлах и прочих ресурсах, даже в земных станках, гитлеровцы нуждались в технологиях. Нацисты напели разведчикам песен про то, что в их стране в чести те, кто умеет подавить в себе низшее ради высшего, кто ради блага своего народа готов на подвиги и тяжёлую работу. Это было схоже с той идеологией, которая была принята в империи Эрай, родной стране разведчиков. Это была империя 'Вечных старцев', религия которой среди всего прочего поддерживала и деление на касты, и убеждение в необходимости собственных усилий для духовного роста. Было заключёно соглашение, по которому обе стороны обязались произвести несколько десятков атмосферных летательных аппаратов и поделить их поровну. Разведчики попытались незаметно выяснить у нацистских учёных, кто создал на Земле столь совершенное биологическое оружие, как земные болезнетворные организмы, но вскоре поняли, что научных знаний фашистов не хватает даже для анализа ДНК. Это их напугало: они подумали, что где-то рядом прячется продвинутая цивилизация, на порядок превосходящая и земную, и их собственную. Нацисты получили знания об атомном оружии, примитивной электронике и реактивных двигателях (разведчики были не очень щедры и дали только то, что, по их мнению, и так уже было почти освоенно земной цивилизацией). Полученные знания позволили немецким нацистам создать дистанционно управляемые планирующие бомбы и самолёты, торпеды с самонаведением, неплохие реактивные истребители и дееспособный макет атомной бомбы. Правда, сильно им это не помогло: из-за безумной политики руководства вооружённые силы Четвёртого Рейха потерпели поражение ещё до того, как успели это всё применить. Более-менее эффективно были применены только дистанционно управляемые бомбы и начинённые взрывчаткой радиоуправляемые самолёты, благодаря этой технологии у американцев и англичан было потоплено нескольких сотен судов, в том числе военных. Самонаводящиеся торпеды были применены массово уже в самом конце войны и показали очень высокую эффективность: американская поисковая группа из нескольких эсминцев была потоплена полностью. Но территория на суше уже была потеряна... Реактивные истребители были доведены до дееспособного состояния в 1943 году. Если бы их применили в качестве оружия ПВО, то массовые налёты на Германию удалось бы прекратить, и нацисты смогли бы протянуть ещё несколько лет, а за это время доделать атомную бомбу. Но тут вступила в дело человеческая глупость: Гитлер потребовал от конструкторов переделать истребители в ударные самолеты - бомбардировщики. В качестве бомбардировщиков эти самолеты были абсолютно бесполезны и очень уязвимы, в итоге их влияние на ход войны оказалось ничтожным. Потерпев поражение в Европе, Гитлер приказал эвакуировать основных носителей технологий и управленцев в Антарктиду и страны Южной Америки. Награбленные во время войны ценности были спрятаны разными способами - одни в шахтах, залитых водой, другие в море, под водой, в герметичных контейнерах с приводными маяками, третьи в нейтральных банках. К 1943 году инопланетные разведчики получили свои атмосферные аппараты - вертикально взлетающие тарелки на вихревом эффекте. В горизонтальном полёте тарелки разведчиков приводились в действие двигателем с атомным источником энергии (у нацистов тарелки толкал обычный реактивный двигатель, правда, немного совершеннее тех, которые придумали сами немцы). Изучив языки с помощью предоставленных нацистами переводчиков и начав летать над разными континентами, разведчики из Эрай поняли, кто такие немецкие фашисты, и решили разорвать с ними связь. Они последний раз помогли нацистам в 1947 году, когда почуявшие неладное американцы послали к берегам Антарктиды ударное соединение, включавшее в себя даже авианосец. Инопланетные тарелки, выныривающие из-под воды и наводящие ужас модулированным радиоизлучением, произвели на американцев должное впечатление. В это время нацисты подогнали к берегам США транспортную подлодку со смонтированной в ней ракетой и долбанули по Нью-Йорку. Боевая часть ракеты была небольшой, она разрушила всего один большой дом. Смысл этого удара был абсолютно пропагандистский: фашисты таким образом показали, что у них есть технологии, позволяющие обстреливать территорию США ракетами с атомными зарядами. После налёта нацисты предложили США заключить договор: прекращение преследования в обмен на мир и помощь в борьбе с коммунистами. О том, что у фашистов могут быть атомные бомбы, правительство США знало из первоисточника. Ещё в 1945 году им по приказу фюрера сдалась подлодка с одной атомной бомбой на борту и некоторыми критически важными узлами бомбы. Американцы потом эту бомбы скинули на Нагасаки... Предложение было принято почти с радостью. Историю с разрушенным домом моментально замяли, хотя она успела попасть в газеты. С этого момента нацисты начали проникать в промышленные, банковские и политические круги США сразу по многим каналам: и как вывезенные из Германии специалисты, и через контроль мафиозных группировок, и через вывезенных союзников нацистов - от украинских бандеровцев до хорватских усташей, включая французских и бельгийских эсэсовцев. Со временем появились и банкиры, чьё состояние базировалось на спрятанных во время войны сокровищах. Инопланетные разведчики из империи Эрай покружились по планете, подумали - подумали, и предложили сотрудничество властям США. Президент США Дуайт Эйзенхауэр несколько удивился, но предложение встретиться принял. На встрече американцам пришлось переводить с немецкого. Когда были утрясены технические моменты и произнесены первые приветствия, президент в первых словах заявил, что у них в стране установлена демократия, что означает 'власть народа'. Инопланетяне тут же спросили, какова в стране скорость распространения ЛУИ - лично удостоверенной информации. Никто из землян ничего не понял. Инопланетяне пояснили: ЛУИ - это такая информация, которую человек получает от своих знакомых и от тех людей, которым лично доверяет. Скорость распространения ЛУИ показывает, насколько быстро общество может организоваться в том случае, если надо дать отпор тем представителям власти, которые задумали нехорошее. Земные переговорщики подавились словами, сама идея о том, что общество должно давать отпор властям, была в те годы не очень популярна в Америке. В переговорах между собой они предположили, уж не коммунисты ли пожаловали к ним из другого мира? Пришельцы поняли слово 'коммунизм' и возразили: нет, империя Эрай - потомственная аристократическая империя, с кастами и сильными традициями, в том числе с традициями религиозного подвижничества. Земляне удивились, каким боком аристократическая наследственная империя совмещается с идеей об отпоре представителям власти? Пришельцы говорили долго: - Властям любой страны необходимо знать, когда местные чиновники начинают разворовывать общественные или государственные средства, или когда промышленники начинают грабить население, поэтому необходимо местное самоуправление, за дееспособностью которого очень заботливо следит центральная власть. Но при количестве людей более 300 связи между людьми теряются, и они больше не могут обмениваться информацией в личных переговорах. При этом мнением людей очень легко манипулировать с помощью средств массовой информации. Противостоять им могут только созданные самими людьми средства распространения новостей, которым могут доверять другие члены группы, знающие друг друга на протяжении десятков лет. И к этим средствам предъявляются очень высокие технические требования, скорость распространения информации должна быть не ниже одной новости в час на всю группу. При этом пересылать необходимо и текст, и фотографии, и кино, ведь информацию, как правило, приходится собирать из многих фрагментов, только так можно понять суть происходящего. Для того, чтобы распространить информацию на всю группу, новость должна быть переслана многими людьми друг другу много раз. Такая скорость требует, чтобы у многих людей были с собою переносные компьютеры с радиосвязью, объединённые в сеть. Что, в свою очередь, требует миниатюризации и мощных источников энергии, которые можно было бы носить с собою. Получив такую плюху по фейсу демократии, президент Дуайт Эйзенхауэр надолго задумался, а потом спросил: - Значит, вы считаете, что у нас не демократия? - У вас империя, стабильность которой обеспечивается благодаря картотеке и тотальной слежке, а также совместными действиями различных враждебных кланов, которые дружат против внешних врагов. Такие империи, по нашему опыту, впадают в зону нестабильности через два - три поколения людей, когда все должности занимаются бестолковыми молодыми ставленниками влиятельных семей, - последовал ответ. - А вы дадите нам технологию двигателей для межпланетных полётов и компьютеров? - спросил господин президент. - Только что-то одно. И мы бы рекомендовали компьютеры, - предложили разведчики. Про то, что компьютеры вызывают страстные состояния, с которыми их цивилизация так и не научилась бороться, пришельцы президенту не стали говорить. Но сам по себе факт того, что пришельцы знают о демократии больше, чем земляне, произвёл на президента такое впечатление, что он решил им в некоторой степени доверять. И в этом он не прогадал: пришельцы передали много технологий, а что самое главное - предостерегли от развития заведомо тупиковых путей и научили, как не дать новым технологиям превратиться в опасные социальные явления. С этого момента электроника и компьютеры стали развиваться ускоренными темпами. В обмен на технологии 'инопланетяне' потребовали материалы, станки и земных женщин. Земные женщины пришельцам потребовались для проведения экспериментов по скрещиванию людей заблокированного мира и земных людей. Власти США женщин инопланетянам не дали, но намекнули, что не станут преследовать за похищения людей в пустынных местностях. К этому моменту учёные в заблокированном мире уже поняли, что с их миром что-то не так, что это какой-то искусственный мир, который могут прикрыть в любой момент, как разорившуюся лавочку. В дополнение к сомнениям учёных беженцы из миров со второго по четвёртый рассказывали разные ужасы о том, как за ними гонялись чудовищные существа, пожирающие всё живое целиком. При этом сами беженцы выглядели, как выходцы из сказок. В пользу 'странности' родного мира говорили и доклады разведчиков - уже первые разведчики заметили, что природа на Земле была и разнообразнее, и выглядела, как более 'настоящая'. Сопоставив все факты, умники из заблокированного мира пришли к выводу, что их мир создан как облегчённая версия мира Земли, и что надо вовремя подготовиться к уходу в реальный мир. А потом они сделали ошибку, решив, что души из заблокированного мира (в империи Эрай верили в переселение душ) могут вселиться только в тела людей, имеющих наследственность заблокированного мира. Сколько они не экспериментировали, ничего у них не получилось: в заблокированном мире у земных женщин рождались души, которые помнили прежние жизни на Земле, а на Земле у женщин из Эрай рождались малыши с памятью о жизнях в заблокированных мирах. Поражал сам факт того, что дети первые годы что-то помнили: в заблокированном мире это было редкостью, скорее верой и предположением, чем подтверждённым знанием. Эти же малыши в возрасте с двух до трёх на вопрос: 'Что ты помнишь о прежней жизни?' чётко рассказывали вполне узнаваемые картины. И сколько учёные ни проводили эксперименты по смешиванию генетики, ничего не помогало. За этим следили мы, ангелы, помещая в малышей именно те души, какие было надо. Их чёткие воспоминания тоже были нашим делом - эта технология была отработана в Индии, где синклит для подтверждения веры в реинкарнацию регулярно организовывал детям чёткие воспоминания о прежней жизни, вплоть до знания языка и бытовых подробностей. Но эксперименты с людьми случились позже, а в тот момент, когда пришельцы из Эрай беседовали с властями США, на территории СССР высадились пришельцы из империи 'Священная народная республика Аггугви' (если можно так перевести её название, подбирая земные термины). Империя Аггугви была одной из тех стран, в которых победили сторонники народовластия - противники 'вечных старцев'. Они несколько запоздали с развитием космических (да и других тоже) технологий, зато их космические корабли могли успешно перемещаться в атмосфере и прятаться на небольшой глубине под водой. Сила Аггугви была в том, что она, как одна из самых южных стран, приняла большое количество беженцев из миров со второго по четвёртый. Жители Аггугви с некоторым трудом, но смогли смириться со странностями гостей. А странностей было хоть отбавляй, например, пришедшие существа не строили домов и даже зимой спали, растянувшись на одном домашнем животном и укрывшись другим. Несмотря на все отличия, власти страны сумели обеспечить их вживание в своё государство. Пришедшие беженцы были не очень технологичными, зато очень мудрыми и прозорливыми, за ними даже закрепилось название 'духовники'. Во многом благодаря им страна не свалилась в хаос и зверство после гражданской войны с 'вечными старцами' и военными - сторонниками систем тотальной слежки. Пара представителей 'духовников' была и на первых космических кораблях, причём это были самые опытные люди из Мира-4. В своё время их учил сам Координатор (в виде аватара, разумеется). Именно они запеленговали появление сначала тёмных, а затем и бесов, когда те явились посмотреть на диковину. Видеть они их во всех подробностях, конечно, не могли, но очень остро почувствовали чуждые сущности по изменению внутреннего состояния и направления мечты. Бесы и порождаемые ими ощущения были памятны беженцам ещё по эпохе исхода из их родных миров. Посмотрев на то, как тёмные влияют на простых людей, как они проводят внушения и вызывают ссоры, духовники начали понимать, какое противостояние происходит на Земле. Простые люди - космонавты, как всегда, ничего не заметили, а повышенное количество ссор, неловких движений и блудных мечтаний отнесли на счёт усталости и стресса от нового мира. Беженцы - духовники сделали вид, что ничего не подозревают, понаблюдали за развитием ситуации несколько дней, а когда простые люди были готовы перессориться из-за мелочей, обрисовали своё видение ситуации. Космонавты, происходящие из числа военных, над ними немного посмеялись, но к сведению приняли. Когда эти экипажи встретились с представителями сталинского руководства и услышали про то, как в СССР мыслится народовластие, то восторга не испытали. С их точки зрения, перед ними была типичная картотечная империя тотального контроля, и было совершенно очевидно, что власти СССР станут 'вечными старцами' сразу, как только получат доступ к соответствующим технологиям. Но отступать было уже поздно: эти экипажи прекрасно осознавали, что посланцы Эрай при малейшей возможности с большим удовольствием взорвут их корабли и скажут, что так и было. Пришлось им сотрудничать с властями СССР, передавать технологии и строить свою базу во глубине уральских руд. Пришельцы не понравились советскому руководству: с их точки зрения, последние слишком много рассуждали о гуманитарных технологиях, скорости ЛУИ, святости жизни и правах человека. Взаимная неприязнь, образовавшаяся с первых минут, привела к тому, что СССР получил намного меньше технологий, чем США, а пришельцы из Аггугви - намного меньше ресурсов. Посланы Аггугви не стали заниматься скрещиванием земных женщин с людьми заблокированных миров, зато плотно принялись изучать земные болезни и дальний космос. Изучение дальнего космоса довольно быстро привело к ряду важных открытий. Пришельцы не были стеснены в средствах выведения грузов в космос, а потому построенные на Земле телескопы сразу отправляли на орбиту. Это были телескопы, работающие в разных спектрах - от инфракрасного до радиотелескопов. Не просмотрев и четверти небесного купола, пришельцы обнаружили ряд взорванных звёзд. Сначала их удивило повышенное количество сверхновых, они заинтересовались этой проблемой и подключили научные институты своего мира. Результаты математического моделирования и изучение спектра многих сверхновых дали чёткий ответ: эти звёзды доведены до неустойчивого состояния искусственно. Стало ясно, что в космосе идёт массовая война, в которой некто способен взрывать даже звёзды. Отсюда стал понятен и ответ на второй вопрос: почему в ближайших звёздных системах так мало планет, подходящих для обитания живых существ. Пришельцы очень остро поняли, что Земля - отдалённый от центральных районов оазис жизни, и что в этих центральных районах космоса идёт смертельная война между живыми силами и паразитическими существами. Сложив полученное понимание с рассказами духовников, выходцы из Аггугви пришли к правильному в общем-то выводу - что на планете установилось равновесие созидающих и разрушительных сил, связанных некоторым договором, благодаря чему звезда этой системы всё ещё не взорвана. Стало очевидно, что противостояние проходит через сознание простых людей - животных, неспособных к осознанию дальних целей, но способных к созданию инструментов и простых технологий. Стало очевидно, что планета представляет из себя место, где светлые силы дают простым людям вырасти до полноценных разумных существ, а тёмные силы паразитируют на всём, на чём только можно. Духовники и учёные Аггугви были так удивлены полученным пониманием, что не смогли не поделиться им с прикомандированными к их базе советскими учёными. Глядя на изумление пришельцев, советские учёные сначала посмеялись. Им-то были хорошо известны христианские мифы о демонах. Но изумление пришельцев было настолько велико, что земные учёные призадумались и передали известие 'наверх'. На их счастье, в это время советское руководство сменилось, и новые власти решили прислушаться. Мы, ангелы, сделали всё, чтобы новые люди в советском государстве получили как можно больше провидческих снов, познакомились со страстными состояниями и пересеклись с духовно мудрыми людьми из числа православных. Большое влияние оказали доклады секретных институтов служб безопасности: за короткое время они успели убедиться в том, что существует и телекинез - способность людей двигать предметы на расстоянии, и проскопия - умение предсказывать будущее, и способность к гипнозу на расстоянии, когда один человек управлял другим, даже не видя его. Таким образом было осуществлено несколько политических убийств, а это означало, что между разумами существовала связь неизвестной природы. Что в свою очередь означало возможность души как носителя свойств личности уходить в другие хранилища. Своё слово сказала и статистика, она показала, что в СССР намного больше процент убийств и самоубийств в расчете на сто тысяч населения, чем в традиционных странах. Люди теряли желание жить и смысл жизни даже при более сытой жизни, чем в странах 'третьего мира'. Откровения 'инопланетян' стали последней каплей. Советское руководство взяло курс на демонтаж СССР и превращение его в меру религиозную республику. Впоследствии руководители России после СССР активно демонстрировали свою принадлежность к традиционному христианству... *** Посланцы Эрай продолжили искать способ скрестить земных женщин и свою расу, а ещё они незаметно пытались найти тех, кто создал болезнетворные микробы и вирусы. Американцы удивлялись, чего ради представители другого мира шныряют по всей Земле, но не мешали. Разведчики Аггугви свои пониманием с Эрай не поделились. В империи Эрай знали, что Аггугви достигли Земли, но местонахождение их базы так и не обнаружили. В это время учёные Аггугви принялись плотно изучать сначала земные религии, а потом и религии своего мира. Больше всего их удивило то, что на Земле лишь очень немногие люди встречались с фактами, когда им или их предкам боги или другие невидимые существа подсказывали хорошие идеи. В мире Аггугви фейри являлись чуть ли не каждому первому и спасали от многих печальных событий, это было настолько распространённым явлением, что выходцы из заблокированного мира даже не представляли, как может быть иначе. Сравнение земных религий с религиями родного мира навело учёных на некоторые мысли, настолько глубокие, что ангельский отдел планирования плотно задумался о том, чтобы познакомить некоторых из учёных Аггугви с ангелами нави высших уровней. К счастью, учёные оказались достаточно умными, чтобы держать язык за зубами.
   Глава 43. Земля на переломе. Мы очень радовались, когда в конце ХIХ века удалось взломать закрытые адские миры, находившиеся под бывшей Византией, и вывести оттуда множество посветлевших душ. Первым следствием этого события стало изменение политической жизни в Турции - из империи абсолютного зла она на некоторое время превратилась в обычное стабильное государство, в которое можно было посылать светлые души и даже ангелов, без страха значительного ухудшения их кармы. Второе следствие вызвало куда большие изменения. У нас оказалось большое количество измученных душ, которые провели в аду намного дольше, чем им было положено по карме. По-настоящему хороших людей среди них было немного, основной их силой был отрицательный опыт. В следующих жизнях на Земле они должны были стать проблемными, но тихими людьми, которые очень сильно будут бояться сделать что-либо плохое. И эти жизни им требовались немедленно, они были очень, очень истощены. Немедленное воплощение выведенных душ на Земле было делом невозможным - светлых душ среди них было меньше, чем необходимо для стабильного общества, а запаса светлых душ, которых можно было бы подкинуть для их поддержки, ни у кого не было. Всем синклитам они были нужны самим. Навигатор решил проблемы в своём стиле выбивания клина клином: - Будем создавать семьи из одного активного, дееспособного супруга, и одного серого - бестолкового. Будем производить внушения, сводить семьи силой. А ещё распечатаем запас светлых душ на лунных кораблях, эти светлые души как раз и пустим в супругов тёмно-серым душам. Все ангелы, присутствовавшие на этом совещании, замолкли от ужаса и удивления. Силовое создание семей под действием внушений или внезапно возникшей любовной страсти до сих пор использовали только бесы, для того, чтобы сделать людей на всю жизнь гарантированно несчастными. Я подумал возразить Навигатору на правах старого знакомого и 'маленького', с которого и спроса никакого, но побоялся. Рахиль восприняла мою мысль и спросила на правах ещё более маленького: - А мы после этого вообще ангелы или уже нет? Это же сто процентов разводов! - Зато недееспособные люди смогут прожить их жизнь при поддержке своих супругов, не доставляя проблем обществу и не разрушаясь так быстро, как они бы это сделали, будучи в семье с такими же, как и они. Прибавьте большое количество внешних впечатлений, войн и бедствий, которых будет много в этом веке, постоянную смену технологий... Им будет некогда скандалить. С этого совещания все расходились молча. Вскоре поле этого решения значительную долю нашего времени заняло тушение семейных конфликтов, которых ранее не было. *** Ангелы моей семьи вышли на воплощения в 1969 - 1975 годах. Провожали мы их с улыбками и наилучшими пожеланиями, но внутри было сумрачно. Они шли в тьму, в мир, в котором им с детства должны были говорить, что никаких души и бога нет, а все поступки определяются только желаниями тела. В подростковом возрасте их неизбежно должно было захлестнуть отчаяние от бессмысленной жизни и недобрых окружающих. Им предстояло пройти через страшную ломку всех авторитетов, в том числе религиозных... Они не очень представляли, что им предстоит, и шли на Землю с радостным ожиданием, уже предвкушая переход в качество настоящего ангела, ангела второго уровня. И только мы с Айвоной понимали, что очень немногие из ангелов проходили через тот уровень отчаяния и одиночества, через который предстояло пройти нашим маленьким. В предыдущие времена выживание было не менее опасным, но тогда мы подбирали ангелам такие семьи, в которых хоть что-то говорили о религии, и они всегда могли найти утешение в Боге. Теперь же им предстояло пройти через такую пустоту, противостоять которой едва было под силу даже ангелам второго уровня. Для того, чтобы вызвать изменения на Земле, почти все мои товарищи должны были воплотиться в нерелигиозных семьях разных научных работников и специалистов. У моих друзей был реальный шанс сломаться и впасть в истерику, с последующим очень большим ухудшением кармы. Только Александр должен был родиться в семье религиозных людей, но легче нам от этого не было: он должен был воплотиться в Татарстане, стать мусульманским деятелем. В его миссию входила среди прочего задача не допустить отрыва Татарии от России. Тем временем сложность проблем на Земле всё продолжала возрастать. Не успели наши ангелы пойти в школу, как миссионеры бесов чуть было не устроили ядерную войну между Китаем и Россией. Нам пришлось немало побегать, чтобы обезвредить бесовские замыслы. Но даже не войны между ядерными державами были главной опасностью. Развитие средств транспорта сделало возможным массовое перемещение населения целых стран, и теперь нестроения в иной стране могли вызвать не только гибель большей половины населения, как раньше, а ещё и массовый исход беженцев в соседние страны. Что с большой вероятностью приводило к гибели всех промыслов и потере устойчивости власти, и без того не очень устойчивой. Пока был жив СССР, мир удавалось стабилизировать благодаря его официальной позиции устраивать нормальную жизнь людям в тех странах, где они живут, и официальное осуждение грабежа одних стран другими. Но в конце восьмидесятых Власти дали отмашку на снос СССР, и вскоре Советский Союз перестал играть сколько-нибудь заметную роль на мировой арене. Предатели разных сортов - и агенты иностранных держав, и высшие чины коммунистических властей, мечтавшие о том, чтобы сделать своей наследственной собственностью то, чем они до этого только управляли, сговорились и объявили об окончании существования СССР. После этого США и страны Европы занялись своим любимым делом - разжиганием конфликтов в различных странах с последующим ограблением всего, что можно было ограбить. С одной стороны, предательство верхов СССР нам было на руку - мои подопечные (не только члены моего дома, но и другие внедрённые ангелы) чувствовали, что происходит что-то нехорошее, что бюрократия СССР потихоньку превращается в феодальную структуру с исключительно 'телефонным правом', и уже начали подумывать бороться против неё. Поскольку у них был только один пример перед глазами - пример коммунистической партии и силовой революции, о силовой революции они и задумались. Дело грозило обернуться долгим вооружённым противостоянием бюрократии СССР и молодёжных полуанархических групп, в результате чего большинство ангелов не смогли бы использовать свой потенциал, во время террористической войны ангельские качества не нужны. Ускоренное разрушение СССР исключало этот вариант, ангелы вынуждены были задуматься о мотивах поведения людей и о том, на основе чего можно сделать государства стабильными. С другой стороны, внезапное исчезновение СССР как политической силы очень осложняло нашу жизнь. Во-первых, никто из граждан Советского Союза не понял, зачем было нужно разрушать такую хорошую страну с возникновением множества кровавых конфликтов там, где до этого была процветающая страна. История коммунизма не прошла до конца своё логичное развитие, так, чтобы всем стало ясно, что коммунизм в конце концов неизбежно вырождается в феодализм. А это, в свою очередь, должно было привести в ближайшие столетия к многочисленным достаточно кровавым попыткам реставрации коммунизма. Во-вторых, в отсутствие СССР западные государства совсем потеряли голову и сделали многие страны совсем непригодными для проживания, где методом ограбления, а где и прямым разжиганием гражданских войн. Из-за этого миллионы людей сдвинулись с мест проживания и пошли по миру искать лучшей доли. В-третьих, германские нацисты и их товарищи из других народов, до сих прятавшиеся за фасадами международных корпораций и различных мафий, приступили к захвату власти во всём мире. Сразу после войны нацисты не рисковали высовываться, они действовали через своих агентов в военно - промышленном комплексе США, через подставные банки и через внешнее управление различными этническими криминальными группировками. Но вскоре гонения на нацистов прекратились, власти США, наоборот, стали нуждаться в союзниках в борьбе против распространяющегося коммунизма. В те времена экономисты США были уверены, что промышленный потенциал социалистических стран вскоре превысит таковой капиталистических, и спорили только о том, когда это произойдёт. Начатый Хрущёвым процесс уничтожения управляемости советского государства стал для них сюрпризом. Тут-то нацисты и откопали спрятанные на тайных счетах, на морском дне и в шахтах сокровища. Они запустили их в дело, стали финансировать бурно растущие новые отрасли промышленности и перспективные развивающиеся страны. Одним из самых выгодных их вложений стали вложения в криминальные структуры. Если до этого нацисты контролировали криминальные мафии только через финансирование, то теперь они перешли к прямому управлению. Подводные лодки фашистов с новейшими покрытиями, делавшими их незаметными для остальных ВМС, носились по всему мировому океану, перевозя деньги и ключевые технологические элементы. Про месть тем, кто победил немцев во время войны, нацисты тоже не забывали. Начинавшееся в США движение против ожесточенного империализма, принявшее формы различных сообществ хиппи, удалось сделать движением наркоманов во многом благодаря именно нацистам. Потом, манипулируя страхом государственных структур перед этой вольницей, им удалось протащить в государственную практику 'научные' исследования, которые говорили о том, что главный враг демократии - это слишком большая образованность населения и многочисленные группы 'правдоискателей'. Они, якобы, слишком сильно будут отвлекать государственный аппарат от государственных дел. Вывод этих 'научных' исследований был простой: надо сделать всё, чтобы большинство населения было неспособно задавать себе никаких вопросов, было неразумным и послушно верило всему, что покажут по телевизору. Это называлось термином 'unenvolved' - 'невовлечённые'. Эти рекомендации были приняты и внедрены. В конце 1950-х годов в США с подачи пришельцев были несколько раз проведены эксперименты с мышами, которым предоставили возможность свободно жить и размножаться в большом замкнутом объёме. Их кормили и за ними ухаживали. Эксперименты каждый раз заканчивались одинаково: через несколько поколений все мыши вымирали. Происходило это так: поначалу старые мыши начинали третировать молодых, те отказывались от борьбы за самок и занимались гомосексуализмом, мышки - самки тоже отказывались рожать и прятались в дальних углах. Старые мыши захватывали большую, ненужную им территорию, и жёстко наказывали молодых за нарушение её границ, а молодые занимались только уходом за своей шёрсткой. Этим экспериментом пришельцы хотели показать землянам, что нельзя доверять животной природе и надо бороться против проявлений зверства. С подачи нацисткой агентуры эти эксперименты были применены в прямо противоположных целях. Якобы для предотвращения излишнего роста населения во всех странах мира властям США рекомендовалось всячески поощрять гомосексуализм и дух крайнего индивидуализма, любования собой и стремления к украшениям или 'самовыражению' любыми глупыми способами. Тем самым из людей надеялись сделать тех самых 'мышек', отказывающихся от размножения. Эта программа нашла большое понимание среди богачей США, которые давно уже считали, что население пора сокращать любыми способами. С этого момента в США изменились и культура, и образование. В фильмах перестали показывать примеры не только стремления к высшей правде, но и примеры человеческого мастерства в разных искусствах вообще. Все люди изображались движимыми только жадностью или волей к власти. Фильмы потеряли познавательную суть, весь упор был сделан только на зрелищную картинку. В образовании от развития всех детей перешли к сугубо нацисткой системе 'отбора самых достойных' - детей постоянно просеивали через сито тестов, и тех, кто был на что-то способен, переводили на углублённые курсы, а остальным позволяли не учиться вообще - их всё равно переводили из класса в класс. Пропаганда гомосексуализма стала активно внедряться не только в США, но и по всему миру. Американский народ (и те, кто зависел от США) медленно, но верно низводились на уровень животных. Был взят курс на полное разрушение семьи и каких-либо нравственных заповедей. Это подавалось как высшее достижение терпимости демократии. После реформы Косыгина - Либермана 1967 г. нацисты внедрились на советский чёрный рынок. Подпольные миллионеры СССР и до этого контролировали огромные средства, нацисты успешно работали с ними через контрабанду, но контроля над ними не имели. После реформы руководители предприятий получили такие полномочия, которые делали их фактическими собственниками предприятий. Это позволяло шире манипулировать ресурсами и добывать больше незаконной прибыли. Недостатка в русскоговорящих союзниках у нацистов никогда не было, и вскоре весь чёрный рынок СССР оказался под контролем немецких нацистов. А через него оказались под контролем и все директора предприятий, которые так или иначе работали с неофициальными структурами. Как только это произошло, нацисты приказали своим агентам разрушить СССР и установить во всех бывших республиках режимы ненависти к русским. Русских предполагалось выморить раз и навсегда методом политических и экономических нестроений. Приказ разрушить Советский Союз был принят продажной частью властей СССР с восторгом - разбогатевшие директора предприятий и высшие чиновники жаждали покрасоваться на мировых курортах в роли миллионеров. Мои подопечные ангелы к этому времени ещё учились в институтах, а Александр вообще был за рубежом - учился в медресе в Египте. В этой жизни его звали Махмуд. Аркадий учился на авиационного инженера в Москве, к 1991 году он уже погулял по социал - демократическим политклубам, которые нашел очень глупыми, познакомился с кришнаитами и буддизмом, но отказался от них в пользу православия. Рахиль под именем Наталья только начинала учиться на программиста, она тоже находилась в Москве. Ираида в этой жизни была мужчиной по имени Сергей. Он учился на металлурга в одном из среднерусских городов и очень глубоко заинтересовался славянским ведизмом. Со славянской религией его познакомили те люди, которых послал на Землю с соответствующими миссиями Яросвет. Это были люди, которые должны были начать восстановление ведической системы с самых простых умений - песен, легенд и воинского мастерства. Бесы ещё в середине ХХ века поняли, откуда ветер дует, и послали на Землю своих миссионеров, которые должны были испохабить славянскую религию - придать ей характер языческого многобожия с поклонением богам, а ещё лучше - с жертвами. Для своих миссионеров бесы не поскупились даже на прямую передачу исторической информации. Поначалу над этими людьми все смеялись, когда они говорили, что ранее на Земле кроме обычных людей жили люди ростом в несколько метров, а под землёй - карлики. А потом эти подземные города и огромные скелеты раскопали археологи... Смешки прекратились, а бесовские миссионеры начали массово вербовать сторонников. Особенно разрушительной их деятельность была на Украине, где им удалось создать откровенно демонизированные общества (тоже не без помощи немецких нацистов) - от якобы славянских язычников до чёрных буддистов бон-по. То, что 'мой' миссионер, да ещё и ангел, заинтересовался ведизмом, было встречено главой синклита без удовольствия. О собирался играть на этой полянке без чей-либо помощи, его миссионерами были люди - различные светлые души, у которых были небольшие чёткие задачи. Внедрение в их круг ангела с неизвестным потенциалом делало ситуацию непредсказуемой. Но на прямой запрет он не пошел, я мог и дальше делать то, что считал нужным. Не сомневаюсь, что он думал, что такой молодой и глупый ангел, как я, не сможет сделать ничего полезного просто в силу глупости и неопытности, а всеми моими свершениями он сможет воспользоваться к своей пользе. Надо признаться, что я тоже был в этом уверен. Только после внезапного предательства и разрушения СССР патриотическая часть советских военных и разведчиков решила проснуться. Кое-как им удалось буквально в последний момент собраться и не допустить окончательного разрушения страны и массовой гибели русских. Парламент, в котором забрали большинство экстремистски настроенные мусульмане, чеченцы и их ставленники, был расстрелян из танков не менее преступным президентом не без помощи еврейской общины. Мои ангелы в 1993 году только заканчивали институты и совершенно не представляли, что им делать дальше. Аркадий, который выбрал православие за то, что заповедь 'возлюбите ближнего своего' была похожа на привычное ему коммунистическое убеждение в том, что надо жить, борясь за счастье трудового народа, за эти годы сильно продвинулся. Он достаточно быстро ознакомился с традицией религиозных служб, отказался от жизни только внешним поклонением и начал интересоваться монашескими практиками. В Москве тех времён это было не так уж и сложно - священники и монахи ещё не отгородились от общества барьерами ритуалов и заборами церквей, активно шли на беседы и давали советы. Аркадию удалось получить необходимые базовые знания в московских монастырях и в Сергиевой Лавре. Вскоре он принял полное беззлобие и правило контроля помыслов. В другие времена он стал бы смиренным монахом, затворником, а затем и святым старцем, но в этой эпохе инженерное и научное образование заставило его думать о взаимодействии религии и идеологии. В силу известных проблем у него, естественно, ничего не получилось. Его друзья - однокурсники увлеклись кто тоталитарной сектой Аум Сенрикё, кто зарабатыванием денег в кооперативах. Попутно они спивались и говорили, что 'бог умер'. Ни одного политического движения с христианскими лозунгами в России тех времён не было, и Аркадий почувствовал себя абсолютно потерянным, за гранью отчаяния. Мы устроили ему работу инженером в одной военной фирме, работавшей на экспорт, в ней он и завис на долгие годы, накапливая и переваривая духовный опыт. Аркадий ещё до воплощения был очень открытой, чувствительной душой, и сейчас благодаря этому он получил слишком большой объём опыта. Это стало проблемой. Он вылетел на Преображение до того, как был к нему готов. Те из наших ангелов первого уровня, которые выходили на Землю для того, чтобы пройти Преображение и достичь второго уровня, росли, как правило, в семьях религиозных деятелей или в ролях жрецов. Им было нормально чувствовать, что боги находятся рядом и меняют их так, как им хочется. У них не было той напряженности, которая сейчас свалилась на Аркадия. Ему не хватало безмятежности. Он хотел как можно скорее постичь все секреты, чтобы организовать политическое движение и удержать от дальнейшего распада Россию - носителя столь любимого им православия. Теперь, когда ему стали доступны возможности полностью изменять свой организм, когда из-за обета полного беззлобия на него навалились все страхи животной натуры, он начал торопиться и повреждать свой разум от слишком напряженных раздумий и попыток запретить себе все 'греховные помыслы'. Наталья - Рахиль через год после окончания института выскочила замуж и сразу родила ребёнка. Ещё в школе она полюбила альпинизм и скалолазание, в институте она часто ходила в походы. Ей нравилась обстановка веселья и взаимной заботы, которая обычно складывается в походах. В школе и на первых курсах туристы казались весёлыми и одинаково жизнелюбивыми. Постепенно она начала замечать, что окружавшие её люди ходят в походы не столько из любви к природе и веселью, а больше ради пьянства и блуда. Она отошла от туризма, её муж вообще никогда не ходил в походы, зато умел с умным видом рассуждать о проблемах экономики. Теоретические знания не помогли ему вернуть кредит бандитам, который он взял ради организации компьютерной фирмы. Сразу после рождения ребёнка он растворился в пространстве, даже не потрудившись оформить развод с женой. Наталье - Рахиль пришлось оформлять развод через суд. Благодаря тёте - верующей христианке Наталье удалось попасть в неплохую церковную общину, которая сгруппировалась вокруг реставрируемого храма. Там миловидные бабушки сказали, что каждому человеку надобно нести свой крест, и что у всех он по-разному тяжёл. Рахиль успокоилась, освоила начинавшую разворачиваться программу 1С, стала высокооплачиваемым консультантом и продолжила растить ребёнка. Будь она светлой душой, из неё получилась бы хорошая мама. Но она была живой сталью ещё за две тысячи лет до этого, и быть просто мамой ей было скучно. От скуки она начала изучать способы программирования человека. Она прочитала курсы по НЛП, познакомилась с Дианетикой, которую нашла упрощением тибетского ламаизма. А потом она записалась на курсы гипноза, которых было очень много в то время в Москве. Нашими стараниями она попала не к шарлатанам, а к тем бывшим специалистам из КБГ, которые в прежние времена специализировались на убийствах и прочих шалостях под внушением, а теперь подрабатывали преподаванием основ. Выпускники школы занимались кто вымоганием денег под гипнозом у девушек в обменных пунктах, кто коррекцией семейных проблем. Рахиль задумалось о том, как можно с помощью технологий программирования изменить к лучшему человеческое поведение и человеческое общество. Это было очень опасное направление, которое могло привести Рахиль через несколько лет в закрытый институт спецслужб (который был по факту больше тюрьмой, чем НИИ). Мы организовали Наталье - Рахиль знакомство с фанатами японской манги и аниме. Поначалу Наталья восприняла эти мультики и комиксы с насмешкой, но потом опытным глазом углядела воплощённые в массовой индустрии технологии внушения. Японцы ухитрялись даже в эротических произведениях показывать образы целомудренного и достойного поведения, причём так, что это подхватывалось системой выживания человека как такой образ поведения, который повышает вероятность выживания. Это было то, что надо. Наталья попыталась найти единомышленников и создать православную школу аниме и манги, но это оказалось сложнее, чем казалось. Тогда она занялась тем, что организовала сайт бесплатных переводов манги и аниме на русский - чтобы русская аудитория могла ознакомиться хотя бы с тем, что уже сделано. Переводы делали те любящие аниме школьники и студенты, которым хотелось попрактиковаться в языке. Сайт дал неожиданно хороший доход, так что она смогла некоторое время спустя даже платить небольшие деньги за переводы. Ираида - Сергей предпринял паломничество в Индию вместе с кришнаитами и провёл там целый год в качестве монаха. У индусов есть обычай раздавать милостыню едой - прасадам - всем монахам и отшельникам, которые в определённое время выстраиваются в соответствующих местах. При этом про религию просящих никто не спрашивает. Сергей повидал множество безумцев, убедился, что большинство индийцев не пользуются туалетом, предпочитая испражняться на океанском побережье. Но он научился и кое-чему полезному - йоге, воинскому мастерству и иглоукалыванию. Но главным фактом, который он осознал, было понимание того, что Индия не понимает, какую мудрость она хранит. Сергей понял, что Индия - это только хранитель, а все по-настоящему важные дела происходят в России. По возвращению в Россию он поступил работать на металлургический комбинат и крепко задумался. Что, впрочем, не мешало ему активно участвовать в формировании славянской общины. Махмуд - Александр вернулся после обучения в медресе и Исламском университете в Татарстан в 1995 году. Знающих людей не хватало, новые мечети открывались в больших количествах, и его сразу закрутило в вихре пропаганды, политических событий и интриг радикальных исламистов. Его учили в Египте самой радикальной ветви ислама, но у него был хороший иммунитет против упрощённости - его дедушка, знакомый с тарикатом, ещё до поездки предупредил, что следует запоминать, а какие внушения отсеивать. Уже в России Махмуд - Александр принял тарикат - учение о глубоком внутреннем само - изучении, о борьбе с нафсом - той части человеческого устройства, которая содержит все тёмные животные желания. Он заработал очень высокий авторитет среди мусульман, но в на рубеже тысячелетий был застрелен недавно принявшей ислам фанатичкой - ваххабиткой, по происхождению - русской девушкой из Москвы. Гибель Махмуда - Александра не входила ни в какие планы. Его застрелила миссионерка бесов - душа, которую выпустили из ада специально для того, чтобы устроить какую-нибудь пакость. В своей предыдущей человеческой жизни эта душа была римским солдатом - легионером, который участвовал в осаде Иерусалима, происхождением из Сирии. Во время осады Иерусалима многие из мирных жителей спасались из города, заглатывая золото, чтобы его не обнаружили при осмотре. Римляне их ловили и помещали в специальный лагерь, где содержали некоторое время - просто так, на всякий случай. Наш герой, охранявший лагерь беглецов, подсмотрел, как один из евреев копается в какашках, выуживая золото. Без долгих раздумий он отправился вспарывать животы всем пленникам в поисках драгоценного металла. Его товарищи спросили, что он делает, а он пригласил их поучаствовать в потехе. В последующей резне приняло участие до двух третей армии, погибли почти все пленники. Начальник армии, Веспасиан, даже не стал никого казнить, обошелся строгим предупреждением, поскольку казнить пришлось бы почти всю армию. Но карма у этого энтузиаста резни ухудшилась настолько, что бесы загребли его к себе на многие столетия. После многих лет измывательств они предоставили ему выбор - либо миссия на Земле и последующее превращение в тёмного, либо ещё сотни лет страданий. Ангелы заявили бесам протест по факту убийства. Бесы сразу признали факт нарушения Договора и в качестве компенсации предложили ангелам два ответных аналогичных действия. Убивать миссионеров бесов ангелы, конечно, не стали, и поменяли два убийства на одно открытое явление большой группе людей в физическом теле и одно чудесное воскрешение. Махмуд - Александр в этой жизни второго уровня достичь не смог, но полученный опыт вкупе с мученической смертью давал надежду на то, что он станет ангелом второго уровня в самое ближайшее время. Гибель Александра была очень большой потерей. В моих планах он должен был через несколько лет пересечься с теми ключевыми людьми православного мира, которые были призваны разработать новый облик православной пропаганды, и сильно им помочь советом. Заменить его было практически некем... *** Немецкие нацисты в середине 1990-х годов начали операцию по захвату политической власти во всех европейских странах и в США. Начали они с Украины. Действовали нацисты чужими руками и за чужие деньги. США и европейские страны, вкладывая миллиарды долларов в подкуп властей и пропаганду украинского национализма, думали, что только используют старую нацистскую агентуру из числа бывших бандеровцев, власовцев и их потомков. На самом деле они действовали под контролем нацистов и в их целях. На протяжении двадцати лет они проводили пропаганду национального эгоизма и ненависти к России, травили русских, отбирали церкви у русской православной церкви и запрещали русский язык. Были использованы все наработанные к тому времени технологии промывки мозгов и массовой пропаганды. В 2013 году нацисткой агентуре была дана команда на захват власти. Чуть ранее в Средней Азии другие давние союзники нацистов - радикальные исламисты - получили от США огромные деньги. Целью США в этой операции было создание очередного 'абсолютного врага', в дружбе против которого можно было бы собирать свои враждующие кланы. Это было давней технологией американских мудрецов - регулярно создавать себе 'абсолютного врага', страхом перед которым можно было хоть как-то организовывать на общее дело смертельно ненавидящие друг друга кланы в политике самых США. Этот враг должен был находиться далеко, должен был быть намного слабее и не должен был иметь возможности реально напасть на США, но при этом должен был быть однозначно ужасным и вызывать страх у публики. В девятнадцатом веке США создали Японию, частично против России, но больше для того, чтобы воевать с Японией всю первую половину двадцатого века. В начале двадцатого века США создали промышленный СССР (а заодно и промышленную фашистскую Германию), чтобы воевать с кем-нибудь из них во вторую половину двадцатого века. В 1970-х годах СШа начали создавать промышленный Китай, но с Китаем вышла загвоздка: китайское руководство, даже приобретя большие возможности, интриговать против США и вооружаться не захотело. Пришлось срочно создавать государство мусульманских экстремистов. Для этого США сначала снесли власти в давно нелюбимых ими Ираке и Ливии, а затем разрешили Турции устроить вторжение силами наёмных исламистов в Сирии. Но того не знали американские мудрецы, что исламисты были давними союзниками нацистов. Движение радикального исламизма было создано в XIX веке английскими дипломатами в Египте в качестве инструмента для работы в Средней Азии, в основном - для подрывной деятельности против Российской империи. Английская империя вскоре ушла из Азии, но исламисты нашли новых союзников - немецких нацистов. У них были близкие подходы к жизни - безжалостность как к другим, так и к себе. Фашисты внедрили в среду радикальных исламистов множество своих людей и провели много своих идей - ненависть к иудеям, убийство неполноценных новорожденных и 'неполноценных рас'. Большое количество исламистов обучалось и служило в немецких легионах СС. Их готовили для действий в Азии после поражения СССР, но вышло иначе, и ближе к концу войны фашисты перебросили их в страны происхождения как 'заготовку на будущее'. Через исламские страны после войны нацисты получили очень много технологий и оборудования... В определённый момент нацисты дали отмашку, и их агентура начала выдавливать беженцев из Афганистана, Ирака, Ливии и Сирии в Европу. Особенно отличилась Турция - давний сотрудник немцев. Беженцев вывозили армейскими грузовиками на побережье и сажали в лодки. Расчёт был на то, что поток беженцев зальёт Европу и вызовет политический кризис. В то время в объединённой Европе царствовала идеология, требующая равных прав для всех и максимальной терпимости - как к сексуальным меньшинствам, так и к беженцам. Официальные власти не могли справиться с массовым потоком беженцев, они даже не знали, что с ними делать. В конце 2015 года агенты нацистов в Европе получили приказ устроить массовые грабежи и изнасилования местных жителей, что многими 'беженцами' и было с огромным удовольствием выполнено. Сотни изнасилованных, тысячи ограбленных людей требовали от властей активных действий, Власти многих стран - прямые агенты фашистов - приказали своим силовым структурам 'не обижать несчастных мигрантов', и полиция просто перестала принимать заявления о нападениях мигрантов. Доходило до того, что германская полиция, легко разгонявшая в 80-ые годы многотысячные митинги левых, убегала от вооруженного ножом одиночного мигранта. Попытка ударить его квалифицировалась бы как 'проявление расовой нетерпимости'. Нацисты надеялись, что на волне недовольства демократическими идиотами население выберет националистические, крайне правые партии. А точнее, фашистов и их агентов. В ходе составления планов на случай, если что-то пойдёт не так, предполагалось воспользоваться услугами вооружённых украинских боевиков, попробовавших русской крови в Крыму и в ходе русских погромов по всей Украине. В реальности всё пошло не совсем так, как планировали нацисты. Российские силовики, пришедшие к власти примерно в 1997 - 1999 годах, все эти годы пытались восстановить экономику, причём достаточно неумело. С началом событий на Украине и в Азии они перешли от глухой обороны к активным действиям. Крым перешел от Украины к России, на Донбассе началась восстание - поначалу как интрига олигархов, а затем как гражданская война. Воевать с войсками Новороссии пришлось вооружённым силам Украины, а склонное к грабежам бандеровское ополчение вскоре потеряло какие-либо симпатии населения. Официальные власти Европы в такой обстановке не смогли предоставить украинским гражданам возможность посещать Европу без виз, что сразу лишило нацистов возможности перекидывать массы боевиков с оружием в нужные точки для дестабилизации обстановки. Потом Россия поддержала власти Сирии оружием и ударами с воздуха. Наступление исламистов замедлилось, а затем они начали отступать. Исламистов начали гонять даже в Иордании, которая до этого не смела возражать против их присутствии на своей территории. Поток беженцев всё-таки вызвал сильное поправение политических симпатий на выборах в европейских странах. Тут крайне правым помогла канцлер Германии - прямой агент нацистов, которая раз за разом утверждала, что надо принять ещё больше беженцев ради блага демократии и дать им все права. В Соединённых Штатах, где нацисты и так уже были практически у власти через подконтрольных им политиков и корпорации, официальный приход пришлось отложить. Нацисты планировали продвигать своего кандидата с крайне правыми националистическими лозунгами во власть в качестве реакции на события в Европе, как человека, который должен был защитить США от беженцев и хаоса, а заодно спасти Европу силовым путём - методом чисток от 'нежизнеспособных элементов'. Но Европа распадалась не так быстро, как им хотелось. По этой причине кандидату в президенты, миллионеру - агенту нацистов пришлось выступать больше как клоуну, чем как спасителю нации. Япония - давний союзник нацистов, верхи которой были в курсе всех планов, была готова к исполнению своей роли на Дальнем Востоке, но её 'пробуждение' тоже пришлось перенести на неопределённый срок. *** Тем временем Аркадий стал опытным инженером, а Наталья - Рахиль - консультантом высших правительственных организаций в использовании бухгалтерских программ. Главной задачей Рахиль были не программы, хотя устойчивая работа многих систем осуществлялась только благодаря ей. В большинстве случаев программные системы были 'сырыми', работали с ошибками и мало подходили для реальной жизни. Для того, чтобы обеспечить устойчивую работу этих систем, приходилось проявлять чудеса изворотливости. Главным воздействием Рахиль на мир были те случайные разговоры о жизни, которые она периодически вела с разными высшими лицами при визитах в организации или даже на курортах. (Подстраивали эти 'случайные' разговоры, конечно, мы). Красивая, яркая, весёлая, доброжелательная, она вызывала желание пообщаться у всех, кто её видел. Это было время, когда бывшие чиновники СССР отходили от первого шока вседозволенности и искали нечто по-настоящему красивое в жизни. Когда Рахиль рассказывала о том, какую правду она нашла в православии, то производила намного более сильное впечатление, чем ей самой казалось. Аркадий посмотрел, как делаются дела в военно - промышленном комплексе, столкнулся с проблемами иерархических систем - отрицательным отбором, недееспособностью высших управляющих, тотальной экономией на качестве, и впал в уныние. В то время начиналась широкая компьютеризация конструкторской работы, конструкторам покупались компьютеры и чертёжные программы. Аркадий, как человек любопытный и любящий новое, оказался на острие этого процесса. Тем тяжелее ему было видеть, как руководство, покупая компьютеры, не желает проводить обучение конструкторов работе с чертежными программами, в результате чего конструктора работали втрое медленнее, чем могли бы - превращали все размеры в набор текста и линий, не пользовались возможностями группировки объектов и множили ошибки. На отчаяние от профессиональной деятельности наложилась усталость от внутреннего делания. Аркадий принял полное беззлобие ещё в институте, за прошедшие годы ему удалось почти полностью очистить душу от животных побуждений и перепрограммировать своё тело на доброжелательные действия даже в самых критических ситуациях. Однако, эта деятельность требует постоянного внимания и волевого противостояния разным страхам и воспоминаниям об обидах, подчас довольно сильным. Для завершения Преображения и образования очищенного тонкого тела - что означало переход на уровень настоящего ангела, ангела второго уровня, - Аркадию оставалось совсем немного, но сил у него уже не было. К тому же он был абсолютно одинок - никто вокруг него эти проблемы не обсуждал. Для того, чтобы остановить саморазрушение Аркадия, Ра - начальник отдела разработки - посоветовал мне позволить ему впасть в страстные состояния, в увлечение компьютерными играми. Для Аркадия это была возможность выживания ещё и потому, что Навигатор лично побеспокоился устроить ему в супруги одну даму - миссионера бесов, которая из-за полного беззлобия Аркадия теряла все свои силы. Бесконечно грубая и безжалостная, она вела себя с ним крайне оскорбительно, но при этом покинуть его боялась, так как он кормил её и прощал. В другом варианте развития событий она бы довела до самоубийства от отчаяния трёх - четырёх мужиков. Получив от жены очередную порцию злобы, Аркадий усаживался строить компьютерную страну, засиживаясь иногда далеко за полночь вопреки своему желанию. Это дало ему полезный опыт изучения страстных состояний, когда человек делает то, чего не хотел бы делать, и не может это прекратить. Аркадий изучил описания этого явления у святых отцов и понял, что в деле обеспечения устойчивости собственной психики далеко не всё так просто. После тридцати похожие проблемы начались и у Рахиль. У неё они выглядели, правда, несколько иначе - она слишком много трудилась на работе, по дому, на поддержке сайта и на восстановлении церкви. Почти вся бухгалтерия общины и восстанавливаемой церкви проходила через неё. А ещё надо было и просматривать новые аниме, чтобы изучать те методы внушения и художественного воздействия, которые применяли японцы. Японские анимешники в это время как с цепи сорвались - после освоения компьютеров они начали лепить аниме - сериалы высшего уровня с такой скоростью, что работающему человеку просмотреть их все не было никакой возможности. Наталье - Рахиль пришлось изобретать способ просмотра новых аниме с помощью перемотки и просмотра ключевых сцен. В итоге она не досыпала, у неё не хватало внимания, чтобы уделить его внутреннему миру, проблемам Преображения. Нам пришлось устроить Наталье три года тюрьмы, чтобы она хоть ненадолго остановилась. В церкви внезапно выяснилось, что те мужики, которые вели восстановление церкви, допустили растрату - потратили деньги не на то, что было нужно. Чтобы не садиться в тюрьму, они предпочли стащить то, что ещё оставалось, и отправиться в края, где жизнь подешевле, а погода потеплее. Наталью посадили как бухгалтера. Наталья чуть было не впала в отчаяние, но священник церкви посетил её и вовремя подсказал хорошую идею о том, что Бог никогда не делает ничего просто так, и что это, наверное, ей на пользу. Наталья - Рахиль успокоилась и стала наблюдать за тем, какие мысли к ней придут. А мыслей ей в это время начало приходить очень много... Как и ярких, отчётливых снов про адские миры и мира ангелов. Мы подстроили так, чтобы Наталью выпустили в тот день, который соответствовал дню главной иконы её храма. Наталья намёк поняла. Ираида - Сергей продолжал понемногу набирать духовный опыт. Он научился делать ребёфинг6 ( Ребёфинг (от rebirth (англ)) - 'возрождение, повторное рождение', интенсивная психотерапевтическая дыхательная методика, позволяющая избавиться от ряда заблокированных страхов, осложняющих поведение и самочувствие.) и начал проводить сеансы целительства, а также открыл школу восточных единоборств. Кроме того, Сергей начал бороться с разными энтузиастами, желавшими превратить ведическое славянство в идолопоклонство с жертвами богам - символам человеческих страстей. С подачи главы синклита Аркадий где-то около тридцати пяти пересёкся с писаниями русских язычников и внезапно понял, что ему так не нравилось в христианстве. До этого момента он был немного фанатичным христианином, считавшим, что ничего лучше православия и быть не может. Тут у него как будто глаза открылись и он увидел, что всё то, что ему так не нравилось в христианстве, - нагнетание паники страхом близкого наказания от Бога и нехватки времени, неспособность обсуждать жизненные проблемы и неспособность вести пропаганду своих убеждений, постоянное требование стремиться к спасению непонятно от чего и непонятно как, - что всё это было не случайным явлением, а закономерным следствием упора на фанатизм и слепую веру, следствием слов Христа о том, что Бог наказывает. Пять лет Аркадий носился с идеей о том, что Бог не наказывает, а даёт всё, что хочешь, но с закономерными последствиями, пытался проповедовать славянский ведизм - так, как он его понимал. Окружающие улыбались и пропускали его слова мимо ушей. Аркадий злился и продолжал. Глава синклита улыбался - насколько я мог видеть, по его планам Аркадий через двадцать - тридцать лет должен был стать очень ярким проповедником славянского ведизма с уклоном в практику полного беззлобия, даже более мощной, чем в буддизме. А затем Аркадий столкнулся с ростом силы страстных состояний. Теперь он засиживался за просмотром Интернета и играми не просто далеко за полночь, а до утра. Он не мог побороть страсть до тех пор, пока не начал молиться. Тогда он оглянулся и вынужден был признаться себе, что всё, что он умеет, и всё, что он знает о жизни, он получил благодаря христианству. Он понял, что только благодаря жёсткому приказу Христа он принял полное беззлобие, что только благодаря ему он смог победить гнев и выйти из страстных состояний. После этого он понял, что снова стал христианином, но с новым и полезным опытом. А я понял, что Ра посоветовал нам позволить бесам затянуть Аркадия в страстные состояния не без помощи Навигатора. *** В начале двухтысячных годов пришельцы из Эрай решили предупредить американское руководство о том, что оно напрасно не желает видеть усилий нацистов по овладению всем миром. Но было уже поздно: агентура нацистов проникла во все слои американского общества. Наёмники нацистов попытались ворваться на базу пришельцев и всех уничтожить. Далеко они не прошли, база пришельцев оказалась укреплена намного лучше, чем ожидали земляне. Пришельцы потребовали от властей США провести следствие и уничтожить агентуру. Власти США отказались даже извиняться, сослались на то, что это было частное нападение отдельных расистски настроенных экстремистов. Некоторое время пришельцы находились в жёстком противостоянии с властями, по сути дела, в состоянии изоляции. Пришельцы не пошли на обострение, поскольку в это время как раз шло широкое внедрение мобильных устройств, способных работать с Интернетом и самодельными сетями. Распространение таких устройств пришельцы считали необходимым условием для внедрения реального народовластия. Земные люди к этому моменту успели несколько раз удивить посланцев Эрай. В первый раз они удивились в шестидесятых годах, когда по их совету власти США запустили индустрию масштабной роскошной жизни в виде кукол Барби, Кена и их аксессуаров. Операция была предпринята для снижения скорости роста народонаселения. Предполагалось, что люди поглупее и поазартнее будут покупать разные красивые аксессуары и мебель в кукольные дома, тратить на это много денег и забудут про детей. В заблокированном мире выпуск подобных кукол вызвал большие проблемы после начала эпохи промышленного массового производства кукол: люди очень увлекались строительством кукольных домов с работающими причудливыми люстрами, которые они не могли позволить себе в реальной жизни, и не заводили детей, а иногда и вообще не женились, удовлетворяясь романтическими эротическими комиксами и куклами. На Земле этот фокус не прошел. Кроме немногих фанатов, люди куклами не увлеклись. Второй раз пришельцы удивились, обнаружив, что люди совсем не так, как их народ, относятся к искусственным существам с желаниями - на Земле они стал известны как 'Тамагочи'. В заблокированном мире тамагочи тоже первоначально были созданы как коробочки с электронной начинкой и маленьким экраном. Прелесть этих созданий была в том, что их нельзя было выключить или заставить быть счастливыми. С ними надо было играть, их надо было развлекать, вовремя кормить и удовлетворять капризы. Даже при потере питания программа восстанавливала состояние 'питомца' по времени, а ход времени изменить было невозможно - он контролировался отдельным источником питания. При неудовлетворительной заботе о питомце он умирал без возможности восстановления. Устройство после этого приходилось выбрасывать. В заблокированном мире тамагочи были сверхпопулярны - их имели все взрослые, не говоря уже о детях, ими хвастались и гордились. Со временем промышленность освоила производство тамагочи в виде умеющих самостоятельно передвигаться роботов. Это не были роботы - помощники, это были капризные существа, вся ценность которых заканчивалась на том, что их можно было иногда чем-нибудь обрадовать, например, поиграв с ними. Их делали с разным обличием - в виде красивых женщин, миленьких девочек или сказочных зверей. Они сопровождали своих хозяев везде, в том числе и на работе, и никому не приходило в голову этим возмущаться - наоборот, наличие ухоженного тамагочи считалось признаком способностей быть заботливым и ласковым. Самые дорогие куклы были самыми красивыми и самыми капризными. Такими гордились особенно сильно. На Земле после нескольких тяжёлых случаев с психозами у детей, потерявшими своих 'питомцев', тамагочи были неофициально запрещены. Пришельцы никак не ожидали, что человечество сумеет собраться и так легко откажется от такой увлекательной игрушки. В третий раз пришельцы удивились, обнаружив, что люди играют в компьютерные игры совсем не так азартно, как их раса. Да, земные люди тоже увлекались играми, многие просиживали за ними по многу часов, но потом заставляли себя отвлечься и заняться реальными проблемами. Этот факт заставил их задуматься о том, что с их расой что-то не совсем в порядке. Это действительно было так: тело чувств у людей заблокированного мира до сих пор оставалось таким, каким оно было при создании их мира бесами. Учёные из Эрай обдумали эту проблему с разных сторон и посоветовали своему руководству объединить усилия с Аггугви. Учёные Аггугви, которые изучали эту проблему уже много десятков лет, согласились поделиться выводами. Известие о масштабной космической войне и активности бесовских сил на Земле повергло власти Эрай в шок. После этого они перестали похищать земных женщин. В этот момент в России высадились посланцы третьей страны заблокированного мира - островной империи Магунани. Это была самая хитрая и самая технологически развитая империя. Она первой построила базу на Луне, но не стала высаживать людей на Землю. Её разведчики сто лет сидели на Луне и занимались сначала визуальным изучением Земли из ближнего космоса с низковысотных спутников, затем радиоперехватами, а затем и анализом телепередач. Её разведчики знали земные языки ещё до высадки. Именно благодаря учёным Магунани земные болезни не были занесены в заблокированный мир - они встретили возвращающиеся корабли Эрай на Луне и просто не пустили их дальше. Магунани высадились в России и предложили сотрудничество. Российские власти несколько удивились, поскольку уже имели опыт общения с Аггугви, знали о существовании посланцев Эрай и об их контактах с американцами, и не ждали третьей силы. Удивило их ещё и то, что новые пришельцы пошли на контакт не с Китаем, а с изрядно ослабленной предательством Россией. Но на сотрудничество пошли. Магунани с ходу вывалили новость о том, что в ближайшие годы нацисты собираются захватить власть. Российское руководство им не поверило - что могут пришельцы знать о делах земной политики? Магунани в ответ предоставили схему проникновении нацистских агентов в органы власти разных стран и корпораций. Разведчики проверили и подтвердили. После этого власти России перестали мечтать войти в НАТО и в Объединенную Европу и начали вкладывать средства в военную промышленность. Благодаря сотрудничеству с Магунани военные России получили то, чего им очень не хватало - быстродействующие процессоры для ударных беспилотных систем и технологии для антенн дальнего обнаружения. Как только разведчики Эрай убедились, что мобильные устройства запущены в широкое производство, они поставили перед американским руководством вопрос ребром: либо вы начинаете бороться с фашистами, либо мы заканчиваем сотрудничать с вами. Американцы ответили ядерным ударом по базе пришельцев в Скалистых горах. Эрай такого поворота событий ожидали и вывели весь персонал на базу в Китае, с которым договорились заранее. В ответ пришельцы Эрай взорвали две бомбы в нужных точках Тихого океана. Один взрыв похоронил подводную базу гиперзвуковых летательных аппаратов на западном побережье США. Эти сверхскоростные вертикально взлетающие ударные самолёты нацистов были приготовлены для наказания всех несогласных после прихода к власти, сделаны они были по технологиям Эрай. Второе цунами вызвало аварию на атомной электростанции Фукусима в Японии, что надолго отбило у японцев охоту участвовать в каких-либо силовых акциях. Этим ударом пришельцы показали, что могут бить по очень болевым точкам. *** Ангелы моего дома продолжали нарабатывать опыт и понимание. Аркадий должен был в ближайшие полтора десятка лет создать такое понимание преимуществ православного пути, которое могло сделать православие ведущей мировой идеологией - простой, понятной и очень чистой. Благодаря этому пониманию многие люди должны были прозреть и увидеть, что святость - это не занятие для немногих избранных, тех, которые 'не от мира сего', а весёлый и очень полезный для выживания путь ко внутреннему совершенству. В пути Аркадия не предполагалось, что он станет широко известным пророком, он должен был только создать понимание, формулировки, которые нужные люди потом прочитают из Интернета уже после его смерти. Наталья - Рахиль должны была в ближайшие годы объединить вокруг себя молодёжь для создания очень смешной, трогательной, романтичной и эротичной манги - комикса. С её точки зрения, это должно было быть развлечением. Под влиянием очарования этого произведения многие молодые люди должны были увлечься созданием своих манг, что в соединении с новым интересом к святости должно было создать огромный культурный подъём и поднять интерес и уважение к русской культуре во всём мире. Деятельность Ираиды - Сергея должна была привести к восстановлению во всём обществе не только знаний о том, что человек живёт множество жизней с отработкой кармы, но и знаний о том, насколько чистым и благотворным был славянский ведизм до того, как его уничтожили христиане. Это должно было создать связку времён в России, такую, при которой христианство не противоречило ведизму, а достоинства ведической мудрости усиливали христианскую мораль. *** Во время очередного визита Ра в наш синклит я спросил, что мы будем делать дальше, после того, как ангелы моего дома выполнят задачи и вернутся. Вопрос был риторическим - планы были известны всем, мы уже четыре десятка лет готовили воплощения людей в соответствии с этими планами. Я спросил только для того, чтобы все ангелы синклита знали о том, какую нить из возможных вероятностей будущего выбрал отдел разработки. Неопределённость, в которой мы пребывали в те времена, когда Аркадий метался между христианством и славянством, а Ириада - Сергей между вишнуизмом и буддизмом, не понравилась никому. С 2002 года мы начали в России организовывать рождение увеличенного количества мальчиков для компенсации гибели мужчин после большой войны, но никто не знал точно, какие формы она примет. - Устроим в России и в соседних странах зачистку, лет за семь - восемь справимся, - бодро отвечал Ра. - Может, как-нибудь мирно обойдёмся? - заплакал я. Зачистка предполагала силовое уничтожение всех людей с ухудшенной генетикой и с недостаточной моралью в ходе гражданских войн. - Какой строй сейчас установился в России? - спросил Ра, глядя на Александра сквозь толстое жёлтое поле. Александр, не так давно вышедший из ангельской школы, старательно ответил: - Имперская надстройка над феодальными отношениями, при которых устойчивость вышестоящих властей обеспечивается благодаря тому, что они разрешают нижестоящим феодалам иметь доходы с некоторой части хозяйства, отданной им 'на кормление' - губернаторства, отдела автоинспекции, земельной инспекции или любого другого места, в котором можно получать мзду или пилить бюджет. Пока доходы на этих постах больше доходов промышленности в разы, они будут определять политическую власть. - И как долго Россия сможет просуществовать в таком виде? Мы все понуро замолкли. Единственный способ поднять доходы при феодализме - это поднимать налоги и пошлины, убивая всякие промыслы. А их и так осталось совсем немного... - Какие выходы возможны из ситуации, при которой налоги и поборы больше доходов, а внедрение любых улучшений практически невозможно из-за слишком долгого прохождения хороших идей через бюрократические системы? - Из такой ситуации существует только два выхода - либо превращение в рабовладельческую империю, где ни у кого нет никакой собственности, и все вынуждены трудиться на предприятиях олигархов за минимальные средства, либо буржуазная революция, - продолжал отвечать на вопросы Александр. - Следующий вопрос. Кто в России в основном занимается мелкими промыслами, которые более всего чувствительны к поборам и налогам? - Мусульманские торговцы и кланы. - Значит, какую форму примет протест против нереальных поборов? - Сначала как протест исламской молодежи против несправедливости, потом - как протест исламских торговцев и промышленников против слишком жёстких действий властей против их молодёжи, - придумал на ходу Александр. - Как поведут себя русские националисты, увидев бунт исламских деятелей против государственной власти? Тем более, что среди последних уже сейчас много радикальных исламистов? - Будут воевать, - признал Александр. - Как поступят коммунисты, увидев межрелигиозную и националистическую войну? - Начнут формировать боевые отряды. - Так мы и получим то, чего хотим. Все люди, допускающие для себя идею о том, что можно убивать, уничтожат друг друга. - Так это же тотальное уничтожение всего общества и культуры! - дружно возмутились сразу несколько ангелов. Даже глава синклита кинул быстрый взгляд на Ра. - А это уже ваше дело сделать так, чтобы погибли только те, кто неспособен жить мирной жизнью, а также те, у кого генетика ухудшена. - Господин, помилуй нас, а нельзя ли сделать так, чтобы всё это прошло более мирно? - попросил Яросвет. Ра громыхнул, опаляя всех лучами своей ярости: - А вы как хотели? В стране огромное количество людей, у которых никаких нравственных правил в душе. Их родители не сказали им ничего про святость, в школе им ничего не говорили про мораль. Наоборот, им говорили только, что надо заниматься бизнесом, разорять всех окружающих, и тогда честь тебе и хвала. Эти люди мечтают о паразитизме, они не любопытны, ничего не умеют, а вершиной веселья видят только возможность безответно издеваться над окружающими. При любой власти они способны только тащить всё, что плохо лежит, и глумиться над теми, кто слабее. Никакого сострадания, никакого милосердия. Видели, что стало с Украиной, как только мы перестали её поддерживать? Единственная движущая политическая сила - стаи грабителей, разрушающие всё на своём пути. Единственная объединяющая идея - ненависть к чужим. Хотите, чтобы и Россия превратилась в нечто подобное? А сколько у вас генетически ослабленных людей? Три столетия спаивания на государственном уровне и алкогольных детей! Неопытная медицина, которая сделала жизнеспособными и позволила дать потомство телам, которые в других условиях умерли бы ещё в детстве. Думаете, ослабленные люди смогут работать? Они при работе устают быстрее и вместо деловых обсуждений начинают устраивать ссоры. Куда вы их денете? В начальники? С ослабленной памятью и сообразительностью они вам напринимают решений... И это будет ведущая страна мира? Поэтому будет война, и выживут только те, кто верят в Бога и запрещают себе убивать. Плюс некоторые самые честные из числа коммунистов. Все примолкли, вспоминая Украину. Теперь понятно, почему нам приказали снять защиту с Украины и разрешили событиям в ней идти своим путём. Оказывается, именно для того, чтобы показать всем ангелам, что будет, если мы проявим слабость. С Украиной синклит решил и ещё несколько проблем. Одна из проблем называлась Тарас Шевченко. Этот человек ещё на Земле приобрёл много мудрости и знаний о людских слабостях. После смерти ему каким-то образом удалось превратиться в ангела. При этом он ухитрился сохранить огромную ненависть к русскому империализму и всему русскому вообще. Главным его делом в ангельском мире стало проталкивание идеи о независимом украинском государстве. Тарас нашел несколько сочувствующих ему ангелов, как украинцев, так и пострадавших от царизма русских, и развил бешеную деятельность. Отделение Украины было последней глупостью, которую только можно было придумать - синклит в течение сотен лет старался объединить всех славян тем или иным способом, чтобы не допустить гибели языка и традиций. Особенно глупо это было перед лицом противостоящих империй в виде США (350 млн. человек) и Китая (более миллиарда). Но ангельский мир чуток к хотениям даже небольших групп ангелов. Синклит сыграл с ними в поддавки - им разрешили отсоединить Украину, но не предоставили необходимую ангельскую поддержку новому государству. Получилось то, что и должно было получиться - кровавая каша, которая должна была отбить у украинцев на долгие века, если не навсегда, желание отличать себя от русских. - Но как же другие страны? Неужели они не завоюют Россию, пока в ней семь или восемь лет будет идти гражданская война? - удивился Александр. - Какие страны? - лукаво спросил Ра. - США? - Будут заняты гражданской войной негров - мусульман, латионамериканцев и белых протестантов между собой. Сразу после войны с Турцией. - А что, есть планы войны Турции с США? - спросил Александр. Мы посмотрели на него с сожалением - планы относительно Турции были известны давно, их даже сообщили кое-кому из афонских старцев7 (7 -Подразумевается Паисий Афонский). - Да. Турецкий лидер пойдёт вразнос, станет угрожать Европе, вымогать всё большую дань, а когда получит отказ, через свою агентуру прикажет начать войну исламистов - жителей Европы против коренного населения вопреки приказам нацистов. Когда американцы пошлют невооружённые самолёты в демонстративный налёт на Турцию для устрашения, турки собьют американский самолёт, а затем откажутся извиняться. За что и получат дружную войну США, Европы и России против себя. Константинополь вскоре станет греческим городом, а большая часть турок вернётся в христианство. - Европа? - Война с мусульманами, плюс миллионы беженцев. - Мусульманские страны? - Будут воевать между собой Саудовская Аравия, Иран и Турция. Не до экспансии. - Индия? - Далеко и свои проблемы с исламистами. - Китай? - В отсутствие прибылей от экспорта товаров в Европу и США будет занят тем, как прокормить всех, кто потерял работу. - Но армия у него никуда не денется? Она будет дееспособной, 50 миллионов, а там ещё и Япония рядом, - настаивал Александр. - В таких условиях Россию может спасти только чудо. Если появится лидер, который сумеет в кратчайшие сроки объединить разумных представителей старой элиты, предпринимателей от мусульман и лучших из коммунистов, лидер, который сумеет отменить все бюрократические барьеры и проведёт буржуазную революцию сверху, до того, как гражданская война станет опасной для выживания страны. Никто не хочет быть чудом? Мы поняли, что Ра прибыл сюда не только для того, чтобы убрать любые возражения против очередной трёпки России, но и для того, чтобы найти добровольца на весьма собачью работу. Этот лидер окажется под ужасающим давлением и бесов, и людей, и простых человеческих слабостей. С Иваном Грозным вон что получилось... он не только ангелом быть перестал, у него даже душа оказалась разбитой. Ангелы принялись переглядываться между собой, пытаясь определить, кто же станет очередной надеждой планеты. Ра весело улыбнулся, махнул девушкам - лошадкам и отправился восвояси, унося с собою нестерпимо прекрасное сияние. А глава синклита напомнил, что у всех у нас есть дела. Мы откланялись и отправились дальше плести интриги, гонять чертей, вытаскивать химикалии из молока и поднимать настроение нашим любимым человецам - селовецам, весёлым ловцам счастья и мудрости. *** Посмотрите на своих соседей. Возможно, вы найдёте среди них Сергея - Ираиду, Наталью - Рахиль или Аркадия. Конец Северная Гардарика, Москва. 2013 - 2016 г.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"