Александр Деревянный учился в военном училище. Окончил его. Потом попал в Афганистан, где был двадцать шесть раз ранен. Обо всем этом новый капитан рассказал в первый же день своего приезда на пароход. Непонятным оставался момент, когда же Деревянный получил морское образование (ему было всего тридцать четыре года) и стал капитаном. А может, капитан было его воинское звание? Впрочем, как потом выяснилось, с Деревянным и без того неясностей хватало. А уж в тот день, всем точно было не до его жизненных подробностей. Люди старались прикинуть, что их ждет, выработать линию поведения, шутка ли - новый капитан, вся политика в корне меняется.
- Да, - громко говорил Деревянный, расхаживая по кают-компании, глядя на желтые от грязи переборки. - В Афганистане я был двадцать шесть раз ранен...
Молодой матрос Ус сидел в первом ряду и изо всех сил старался верить. Верить было тяжело - мешал внутренний голос. "Ну не могло так случиться, что ни одна пуля, ни один осколок, ни один штык не затронули открытой части тела", - шептал гнусный внутренний голос. "Посмотри сам: на лице, руках, ногах ни одного шрамчика. Почему ты веришь каждому встречному? Нельзя быть таким доверчивым!" "Да отвяжись ты!" - наконец не выдержал Ус. - "Мог человек... сесть на мину".
- Что касается работы, - капитан затронул новую тему, - вам придется много работать. Но, - он поднял вверх указательный палец, - вам придется и много получать. Сколько сейчас зарплата у матроса второго класса? Восемьсот пятьдесят. Будет не меньше, чем тысяча двести. У вас будут сумасшедшие овертаймы. Кто работает со мной, много получает, тому есть живые свидетели. Я не терплю разгильдяйства, хамства, лени, - без перехода продолжал Деревянный. - Люблю, когда работают. Для меня главное, чтобы человек был профессионал!
Работу свою капитан Деревянный начал с того, что списал боцмана. Прямо в этом порту.
- За что? - удивился старпом.
- Он - не лидер! - поднял вверх палец Деревянный. - Для меня главное, чтобы человек был лидером, а он - не лидер.
Вместо старого, опытного Петровича приехал маленький толстый хохол с хитрыми глазками по имени Саша.
- Вот это, чиф, профессионал, - гордо сказал Деревянный. - Для меня главное, чтобы человек был профессионалом.
В чем профессионализм нового боцмана выяснилось уже на следующий день. Судно вышло из Клайпеды на Петербург. Переход короткий, двое суток, надо успеть замыть трюма, каждый человек на счету. Хватились боцмана, а его нет, как в воду канул. - Где ж его черти носят? - ругался старпом. - Ладно, вы работайте, а я его сам разыщу.
В поисках боцмана он облазил все нижние палубы, не поленился заглянуть даже в ЦПУ, тщетно. Злой, как черт, возвращался старпом к себе в каюту, как вдруг услышал знакомый визгливый голосок. Не смея верить в такую удачу, он пошел на звук и уперся... в каюту капитана. Внимательно прислушался, сомнений не было - в каюте сидели Деревянный и боцман. Старпом осторожно постучал.
- Войдите, - раздался веселый голос Деревянного. - А, это ты, чиф, садись с нами.
Закуска, красные лица, открытая бутылка водки сказали старпому все.
- Спасибо, Александр Дмитриевич, сейчас замывка идет.
- Да что там, - весело ответил боцман, - ребята все знают, сами справятся.
Эта фраза звучала из уст боцмана постоянно, как палочка - выручалочка. Нужно закрыть трюм? Вова, ты знаешь, как закрыть трюм? Иди и закрой. Инструмент нужен? Павлик, ты знаешь, где инструмент? Иди и принеси. Ролик слетел на крышке трюма? Ребята, вы знаете, что нужно сделать? Идите и сделайте.
Старпом был человек неглупый. Он быстро понял, зачем списали старого боцмана и зачем выписали "профессионала". С этого момента он не обращался к боцману по работе, считая, что боцмана на судне нет. Нужно сказать, та замывка была тяжелая. Октябрь месяц, холодно, и времени в обрез. Стоя по колено в холодной воде, матросы без устали сбивали мощными струями остатки груза, налипшие на переборки, поднимали из трюма бочки, полные мусора. Спали по шесть часов, ведь трюма мало замыть, их еще нужно сушить как минимум сутки.
- Ничего, ничего, - подбадривал матросов старпом. - Зато за такую замывку получите по двойному тарифу, а то и по тройному. Я сам телекс видел, греки обещали не поскупиться.
- Это точно, - согласился Женя, белобрысый крепыш. - В прошлом году тоже нужно было за два дня замыться, так мы все по четыреста долларов получили.
- Хочу четыреста долларов, - мечтательно говорил Павлик, "О, С", и носился по трюму, как угорелый.
Но капитан Деревянный рассудил иначе. Когда вместо ожидаемых четырехсот долларов (ну хотя бы трехсот) матросы получили по сто шестьдесят, у некоторых открылись рты, а у некоторых сжались кулаки.
- А как же зарплата по тысяча двести? - наивно спросил Ус.
- Кстати, овертаймы он в этом месяце тоже вам срезал, - объявил старпом. - Вместо обычных шестидесяти долларов, получите долларов по пятнадцать.
Это уже было слишком.
- Да что эта с... себе думает?! - раздались гневные оклики.
- Тише, тише, - охладил пыл палубной команды старпом. - Забыли, как он боцмана списал? Глазом не моргнул.
Чиф был прав, страсти мгновенно улеглись. Обида, конечно, не прошла бесследно, она затаилась на самом дне души у каждого матроса, но что поделаешь, этот мир и так несправедлив, стоит ли зря травить душу, вспоминать об украденных у тебя деньгах?
Тем временем Деревянный переключил свое внимание с палубы на мостик, то есть взялся за штурманский состав. Поводом к тому послужило следующее происшествие. В Петербурге под конец погрузки на судно приехал агент и спросил вахтенного помощника, когда планируют окончить погрузку. Третий помощник, не долго думая, сказал, что рабочие обещали к девяти вечера. Агент попросил передать капитану, что предварительно закажет лоцмана на девять часов и уехал. Когда об этом узнал Деревянный, он пришел в неописуемую ярость.
- Да кто вы такой, чтобы решать самостоятельно такие вопросы?! - орал он.
- Да он просто спросил, - оправдывался помощник.
- Тут миллионы крутятся, а вы!.. - не унимался капитан. - Сегодня понедельник, понимаете?! Я специально хотел задержаться, уйти после полуночи! О морских приметах что-то знаете!? Примета плохая в понедельник уходить, понятно?!!
- Я думал...
- Запрещаю! Запрещаю вам думать!
Эта его фраза, как многие другие, тоже стала крылатой. Кстати, погрузку окончили в половине девятого, в девять тридцать, на судно пришел лоцман, и как Деревянный ни крутил, а пришлось уходить в понедельник. Но капитан надолго запомнил этот случай.
- Распустились вы тут, - бормотал он на следующий день, меряя мостик широким шагом с борта на борт, - я вам покажу.
И он показал. Много ли нужно, чтобы достать штурмана? Совсем немного. Сказать: сделай это, это и вот это. Одновременно. И через десять секунд спросить, почему не сделал. Капитан Деревянный велел провести всеобщую инвентаризацию, составить в течение двух суток трехмесячную заявку на снабжение, а, кроме того, выдумал длиннющие, непонятно зачем нужные записи, которые нужно было вносить в судовой журнал. Писать приходилось столько, что написанное частенько не помещалось на двух страницах (в море, где особых событий не происходит, и обычно на день хватает полстранички журнала). Но что поделаешь, люди скрипели зубами и трудились.
Расправившись с мостиком, Деревянный решил взяться за машину, но тут его ждал отпор. Сплотившись вокруг деда, механики попросту игнорировали распоряжения Деревянного. А на все жалобы капитана стармех неизменно отвечал, что у него нет времени ерундой заниматься, если они не сделают такую-то работу, движок завтра встанет, и тогда он посмотрит, что скажут греки. Деревянный пугался и затихал. Когда "афганцу" стало ясно, что с машинной командой ничего у него не выйдет, капитан опять переключился на матросов.
Целых два часа они ходили по палубе: Деревянный, боцман и старпом. Смотрели, качали головами, записывали что-то в блокноты. Наконец пришли на мостик.
- Так, - сказал Деревянный, с наслаждением вливая в себя Колу, - какие у нас первоочередные задачи?
Старпом и без этих прогулок знал, что творится на судне.
- Отбить от ржавчины, покрасить главную палубу, краны и надстройку, - быстро без запинки сказал он. - Сварщику попутно залатать дыры в фальшборте.
- С чего начнем?
- Думаю, с кранов, - начал чиф, - потому что краска вниз капать будет...
- Нет, - прервал его капитан, - делать нужно все сразу!
- Как сразу? - не понял старпом.
- Вот так. Одновременно.
- Силы распылим, - возразил старпом. - Сделали бы одно, потом второе.
- Нет, нет, - поддакнул капитану боцман, - все сразу лучше, однообразная работа не так утомляет.
Старпом мысленно плюнул и дальше не спорил.
- Значит, так, - взял Деревянный в руки бумажку и карандаш, - с восьми до двенадцати занимаемся палубой. Потом обед. С часа до трех у нас краны, а после перекура идем на надстройку!
К тому времени страсти вокруг украденных денег улеглись, и, принимая во внимание, что почти вся палубная команда была свежая, после отпуска, перед ней можно было ставить довольно обширные задачи. Но не настолько. Даже неискушенному человеку было ясно, что за целый день беспрерывного блуждания по палубе много не сделаешь. Тем не менее, за работу взялись охотно, силы были. И тут выяснилось, что помимо задач общих, есть еще задачи частные.
С утра, как положено, пошли отбивать палубу. Только начали работать, из надстройки вынырнул Деревянный. Когда он проходил возле первого трюма, на глаза ему попался старый запасной якорь, который так плотно врезался в переборку, что казался ее частью.
- Отбить! - приказал Деревянный. - Покрасить! Расходить! Чтобы все лапы крутились!
- Да его лет двадцать никто не трогал, - взмолился чиф. - Покрасили бы за два часа и делали остальное дело.
- Не люблю халтуры! - строго сказал Деревянный. - Запомни это, чиф. Лучше позови ко мне боцмана, там бумаги изучить нужно.
Старпом плюнул и пошел отдавать соответствующее распоряжение, а Деревянный с боцманом отправились в каюту к бумагам, для изучения которых им почему-то понадобились бутерброды с сыром и соленые огурцы.
Палуба послушно переключилась на отбивку якоря. До обеда проторчали там, после обеда пошли на краны. Не успели начать, появился Деревянный с верным прихвостнем. Увидев, что из-за якоря не отбили ни метра палубы, приказал разделиться. Троих матросов послать на краны, троих отбивать палубу.
- Да, - вспомнил он, - не забудь одного человека в помощь сварщику.
- Какого? - мрачно поинтересовался старпом. - Из тех, что на краны идут, или из тех, что на палубу?
- На краны, - подумав, ответил Деревянный. - Один к сварщику, двое на краны, трое на палубу, а мы с боцманом будем в каюте.
За два часа вдвоем на кране много не наработаешь. Ведь нужно лезть на высоту, тащить за собой инструмент. Да самому так устроиться, чтобы не слететь и чтобы инструмент не сдуло. Не сделав толком ничего и на этом поприще, матросы перешли на надстройку. И здесь Деревянный был тут как тут.
- Пеленгаторную палубу отбить на сто процентов, - объявил он. - Каждую точечку. Я палубе плачу хорошие бабки, за них нужно хорошо работать!
Старпом мысленно взвыл. Ведь на пеленгаторной палубе расположено добрых два десятка антенн! Каждая крепится к трубе. А отбить все трубы и трех дней не хватит! Но приказ есть приказ, взялись за пеленгаторную. Вечером, когда Деревянный поднялся наверх, все вокруг было в отбитой ржавчине и свежих пятнах краски, работа, как говорят, на лицо. Капитан внимательно прошелся вокруг. Под ногами захрустела ржавчина.
- Не пойдет, - замотал пьяной головой неугомонный ревизор.
- Почему? - мрачно поинтересовался чиф.
- Вот эти антенны надо менять, - стал показывать Деревянный. - Вот этот навес, что на крыльях мостика, срезать к чертовой матери.
- Зачем же мы полдня их отбивали?
- Это вас нужно спросить. Зови сварщика.
Сварщик Сергей только головой покачал, когда ему сказали, что нужно бросить заниматься фальшбортом и срочно заняться антеннами и навесом.
- Может, закончим дырки? - осторожно предложил он. - Там на день работы. Мне одни кабеля час разносить нужно.
- Что ты, - замахал руками Деревянный, - это срочно, понимаешь, срочно. От этого все зависит!
И не сказав, что именно от этого зависит, пошел в каюту.
На следующий день дурдом продолжался. Мало того, что матросы переходили работать с одного места на другое, им еще приходилось бегать на мостик помогать сварщику. Зачем? Легко сказать, срезать навес. А если железный каркас довольно обширен? Длиной пять метров и шириной четыре метра? Сколько человек нужно, чтобы безопасно завалить это сооружение? Правильно, все шесть. Поэтому ничего удивительного, что в этот день тоже ничего не успели сделать. Никто и не удивлялся, кроме Деревянного и его собутыльника. Не задумываясь о причинах такой низкой производительности, капитан отругал матросов и пообещал, что всех спишет. После такой угрозы ребята стали трудиться, что называется, не щадя живота своего, но оказалось...
- Не цените вы капитана, не цените, - сказал "Сам сделай" на следующий день на перекуре.
- Чего это? - удивился Ус.
- Вы с ним такие деньги стали получать, какие вам раньше и не снились, а работаете плохо.
О том, что они получают хорошие деньги, матросам повторяли по несколько раз в день. Конечно, скажи человеку сто раз, что он осел, и бедняга начнет щупать уши, но в данном случае этот номер не проходил, деньги считать умеют все. Да и не о деньгах в тот момент шла речь, деньги отошли на второй план...
- Почему это мы плохо работаем? - удивился Сергей Мирный, здоровый матрос с пудовыми кулаками.
- Действительно, я всегда так работал, и никогда мне не говорили, что мало, - поддержал соседа Павлик.
- А вот увидите, - пообещал боцман.
И ведь как в воду смотрел.
- Можете собирать чемоданы, - объявил Деревянный вечером палубной команде.
- Да за что? - не понял Павлик. - Вон сколько палубы отбили вчера.
- Самое важное в каждом деле, это главное направление, - поднял палец вверх капитан. - Направление главного удара, слышали такое? Так вот, сегодня главным направлением был якорь, чего вы его не закончили? Молчите. Палуба - это не главное, главное был якорь. Так бы сварщик его завтра уже нагрел и расходил, а так еще день потеряем.
Все приуныли. Как тут можно нормально работать, если не знаешь, главное у тебя направление или нет, нужно тебе жилы рвать или можно баклуши бить. Какая-то безысходная ситуация. Нагнав на всех страху и, следовательно, подняв настроение себе, капитан Деревянный уже приготовился уходить...
- А какое завтра главное направление? - осторожно спросил Павлик.
Деревянный хмыкнул: какой хитрый. Но настроение у него уже улучшилось...
- Молодец, - тряхнул шевелюрой капитан. - Соображаешь. Почему нужно знать какое направление главное? Затем, что туда нужно посылать самых опытных, самых производительных, самых ответственных, самых, самых! - потряс он кулаком. - Завтра главным направлением объявляю краны! Наш Рим, Берлин и Иерусалим! (Спешу дать справку по последнему городу. Судя по разговорам, Деревянный все-таки имел в виду Константинополь).
Рассказывают, будто покойный император Павел требовал, чтобы в его комнате было жарко, но чтобы температура печи при этом была не выше тридцати градусов. Казалось бы, задача из невыполнимых. Так что хитрая челядь придумала: натопят печь, а потом ее льдом остудят. В комнате жарко, а печь холодная. Вот какие люди на Руси бывают. А особенно хорошо, когда среди твоих товарищей такие смекалистые головы имеются. Не зря, ой не зря Павлик о главном направлении спросил. Нужно, чтобы на главном направлении работа кипела? Будет кипеть.
На следующий день, дождавшись тринадцати часов, когда боцман пошел к Деревянному "изучать бумаги", вся палубная команда в полном составе отправилась на краны. Пять человек, разумеется, сделают больше, чем два, тут и к гадалке ходить не надо. Когда вечером Деревянный вышел смотреть работу, он преисполнился восхищением.
- Пеленгаторная, - ответил капитан и пошел в надстройку. Что сделали на главной палубе, он даже не стал смотреть.
Три дня все было спокойно. Казалось, в жизни экипажа наступило затишье. Матросы приноровились к неугомонному капитану, угрозы в адрес палубной команды прекратились, но затишье оказалось временным. Одним солнечным утром Деревянный спустился в артелку, открыл заветную дверь и...
- Что это? - с угрозой в голосе спросил капитан повара.
- Где? - испуганно подался вперед Никитич.
- Это.
Деревянный показывал на картонный ящик, в котором сиротливо стояла бутылка водки. Повар молча пожал плечами.
- Кто? - грозно спросил капитан.
- Так вы же и это, - пробормотал Никитич, утирая с лысины пот.
- Тридцать бутылок?!
- Ага. Четырнадцать дней, да по две бутылки...
Деревянный поднялся в каюту белее привидения.
Новость разлетелась по судну быстрее, чем распространяется электрический ток по проводам. Все затаились, с ужасом ожидая, чем все кончится. Два дня Деревянный крепился, а на третий... в общем, досталось всем. Матросам за нерадивость и лень. Повару - за грязь на камбузе и неопрятный внешний вид. Штурманам... за все, что только можно придумать. Даже друг боцман не избежал общей участи.
- Плохо, плохо работают! - кричал ему Деревянный. - Распустил ты их, развели анархию.
- А что я могу сделать? - театрально развел руки "Сам сделай". - Нас на судне двое, за всеми не уследишь.
- Так что ты предлагаешь?
- Списать кого-то. А сюда пригласить кого-то из наших.
- Это идея, - задумчиво сказал Деревянный. - Кого спишем?
- Да хоть Витю. Вечно ходит, бурчит себе под нос, чем-то недовольный.
- Да? Ну и отлично, списываем. А кого вместо него?
- Можно Васю Зайко.
- Он же пьет как лошадь.
- Ну и что? А толку, что эти трезвые?
- Твоя правда. Хорошо, вызываю Васю.
В тот же день за обедом новость объявили экипажу. Известие встретили гробовым молчанием. Разве что ложки стучали по тарелкам сильнее обычного. Выслушали, проглотили и разошлись. Но вечером озабоченные матросы собрались на корме.
- Он нас всех спишет, - с места в карьер начал Алексей.
- В натуре спишет, - согласился Павлик, - нужно что-то придумать.
- Что тут думать, - вздохнул Коля, - нужно самим покупать бухло и предлагать, когда у него закончится.
- Да чтобы я ему за свои деньги... - взвился Алексей. - Это же самый настоящий оброк!
- Может тебе домой хочется? - осадил матроса Коля. - У меня тоже лишних денег нет, но придумай другое решение.
- Хорошо, а где вы собираетесь брать водку? - насмешливо спросил Гена, самый старый из собравшихся.
- Да в первом же порту Ливии, - начал Коля и осекся.
- То-то и оно. Где ты найдешь бухло в арабской стране?
Молчание.
- Что же делать? - наконец спросил Алексей.
- Что делать, - усмехнулся Гена, - сразу видно, что вы в "Перестройку" еще за девками в раздевалку подсматривали. С чего перестройка началась?
- С Горбачева, - ответил Коля.
- А с чего Горбачев начал "Перестройку"?
- Ну с этого, с развала.
- А с чего развал начался?
- ...
- Молчите. С "Сухого закона". Поняли, к чему я клоню?
Матросы отрицательно покачали головами.
- Тьфу ты, - сплюнул Гена. - Да неужели для своего спокойствия Никитич не выгонит ему пару литров самогона?!
- Ура!! - раздалось дружно на корме.
Не откладывая дела в долгий ящик, пошли, поговорили с поваром, и уже на следующий день, в обед, Никитич передал Гене заветный бутылек. На перекуре Гена улучил момент и подошел к боцману.
- Тут это, Саша, - начал матрос, краснея и пряча глаза, как гимназистка на свидании.
- Что? - не понял "Сам сделай".
- Понимаешь, теща мне в дорогу самогонки дала, а мне она без надобности. Ты не знаешь, куда ее можно пристроить?
Круглое лицо боцмана расплылось в улыбке.
- Да как же не знаю? Тащи ее скорее сюда!
И снова наступила спокойная жизнь.
Через неделю судно зашло в Ливию, выгрузилось. Следующий порт погрузки был в Турции, груз - металл. Трюма тщательно замывать не нужно, время предостаточно. Казалось, все идет неплохо, вот только в Турции с трапа сошел понурый Витя. А через день по тому же трапу поднялся высокий широкоплечий здоровяк. Он поднимался с широкой улыбкой на устах, а трап качался, словно по нему маршировала рота солдат. Поднявшись на борт, парень громко расхохотался. Это и был Вася Зайко. Деревянный и "Сам сделай" тепло приняли друга и сразу поволокли его к капитану в каюту.
На переход в Марокко Деревянный заказал пять ящиков водки, более чем достаточно. Летом в Средиземке хорошая погода, матросы знали что такое "главное направление", поэтому жизнь быстро вошла в спокойную колею. Правда, теперь приходилось работать за себя и за того парня, Васю Зайко, но делать было нечего.
В тот день боцман стоял на шлюпочной палубе, что двумя ниже пеленгаторной палубы, и курил. С утра они втроем взяли слишком быстрый старт, и требовалось немного передохнуть, прийти в себя. Обед недавно закончился, до вечера еще далеко, можно сидеть и сидеть, поэтому настроение у боцмана было преотличным. Дул прохладный ветерок, в глазах туманилось, так что вместо океана, волн, чаек он видел лишь сплошную зеленую равнину. "Хорошо работают Павлик с Усом", - думал боцман, - "капитан будет доволен. Ни на секунду работы не прерывают. Один киркой стучит, другой дискосандром. Сейчас пневмомолоток пошел, еще один..." Тут даже его пьяные мозги сообразили, что всеми этими инструментами двое матросов работают одновременно. "Это что же получается", - лихорадочно думал "Сам сделай", с трудом ворочая извилинами. "В одной руке у него дискосанр, а в другой - кирка?" Тут в работу вступил еще один дискосандр, и боцман понял, что у кого-то из матросов появилась третья рука. Горя желанием посмотреть на многорукого матроса, боцман, пошатываясь, поднялся наверх, осторожно выглянул из-за вентиляционного грибка и... "Ах вот вы как, голубчики", - зло прошептал он. "Ну ладно, ладно".
Вскоре на пеленгаторную палубу поднялся Деревянный. То есть это он с боцманом думали, что скоро. На самом деле, пока "Сам сделай" доплелся до каюты, пока втолковал собутыльнику, в чем дело, прошло минут тридцать. За это время лишние матросы успели уйти с "главного направления" и вернуться на второстепенные. Но, повторяю, ни Деревянный, ни боцман этого не осознавали.
Заметив капитана, Павлик и Ус прервали работу. Некоторое время Деревянный с любопытством осматривался, потом убедился, что матросов все-таки двое.
- Павлик, - строго спросил он, - боцман мне сказал, что вас тут... э,э... четверо, кажется.
- Четверо? - очень правдоподобно сыграл удивление Павлик.
- Да, четверо.
- Не знаю, - задумчиво сказал матрос, - на перекуре нас, действительно, было четверо.
- Да нет, - махнул рукой капитан, - не на перекуре, а сейчас, здесь.
- Сейчас, - задумчиво протянул Павлик, а потом вдруг наклонился к капитанскому уху и тихо сказал: - А может у него двоится в глазах? Нас двое, а ему кажется четверо.
"Черт, неужели допился старый дуралей?" - думал Деревянный, спускаясь к себе в каюту. "Только белочки мне здесь не хватало".
Боцман развалился в кресле и пребывал на седьмом небе от счастья. Он раскрыл неповиновение, то есть заговор, а за такое полагается поощрение. Но у капитана, когда он вернулся, почему-то был недовольный вид.
- Так, - строго сказал Деревянный едва вошел в каюту, и растопырил два тонких пальца на вытянутой руке, - сколько пальцев, три или четыре?
- Три, - обиженно сказал боцман, который видел, сколько пальцев, но машинально повторил за капитаном наименее неправильный вариант ответа.
"Так и есть", - мелькнуло в голове у Деревянного, - "двоится".
- А что такое, Дмитрич? - удивленно - обиженно спросил "Сам сделай".
- А то, - передразнил его Деревянный, - что на пеленгаторной работают два матроса. Понимаешь, два!
- Та, Дмитрич, - прижал руки к груди боцман, - я же своими глазами бачил, их четверо!
- Куда же они делись?
- Ушли, наверное. Да я же не только их видел, но и дискосандры, и пневмомолотки, и кирки...
- Так куда же это все делось?!
- Унесли, наверное.
- Унесли?! Ты сразу ко мне пошел?
- Конечно. Прямиком, бегом...
- Так как же они успели все унести?! И воздушные шланги, и молотки, и дискосандры?!
Боцман пристыжено молчал.
- Значит, так, - строго сказал Деревянный, - сегодня напишешь заявление и по семейным обстоятельствам домой.
- За что?!
- За что?! Сегодня тебе дискосандры мерещатся, а завтра - полная каюта чертей?!
- Александр Дмитриевич, да я за вас в огонь и в воду, а вы!? - пустил слезу "Сам сделай".
Деревянный пожалел друга.
- Ладно, прощаю, - махнул капитан рукой, - хотя, слабоват ты, Саша, стал. Почти не пили, - его нога пнула пустую бутылку под столом, которая покатилась по палубе, издавая стеклянную музыку, - а тебе мерещится.
- Это от усталости, - нашелся боцман, - работаю на износ, не покладая рук.
- Это верно, - согласился Деревянный. - Пашем, как лошади, себя не жалеем. Наливай!
Беда прошла для боцмана стороной, но, как известно: от судьбы не уйдешь...
Ближе к вечеру "Сам сделай" обратил внимание, что с Зайко творится что-то неладное. Временами взгляд матроса становился диким. Не раз и не два взгляд он прерывался на полуслове, внимательно смотрел за спину собеседнику, словно пытался что-то там разглядеть, а потом тряс головой, будто отгонял пчел.
- Ты чего? - наконец удивленно спросил боцман.
Вася посмотрел отсутствующим взглядом, словно забыл, где он находится.
- Мне бы в гальюн, - наконец промямлил матрос.
- Проходи в спальню, там увидишь дверь, - милостиво разрешил Деревянный.
Вася молча поднялся и скрылся в спальне. Прошло пятнадцать минут, собутыльники спохватились.
- Что он так долго? - удивился Деревянный.
- Утонул, - засмеялся боцман.
- Пойду посмотрю, вдруг он там уснул, - решил Деревянный. - А то пьете, как лошади, сил с вами нет.
Он вылез из-за стола, покачнулся, но не упал. Вошел в спальню, закрыл дверь и... "Сам сделай" подпрыгнул в кресле, потому что за дверью раздался грохот, словно кто-то проломил стенку, потом испуганные вопли и звериный рев...
Когда на звуки пожарной сигнализации прибежала команда, глазам экипажа предстало следующее зрелище: в каюте у Деревянного был разгром. Стулья были раскиданы, стол перевернут, посуда разбита, весь пол усыпан бумагой... Посреди этого великолепия на полу катались трое. Внизу был Деревянный, на нем Зайко, а на самом верху боцман. "Сам сделай" пытался оттащить нового матроса от капитана, потому что Зайко вцепился в Деревянного словно клещ.
- Вампир! - орал Вася. - Клыки, я у него клыки видел!
Оказалось, что зайдя в спальню, Зайко схватил неизвестно как оказавшийся там железный прут и затаился за дверью. Едва Деревянный вошел, как матрос размахнулся и ударил, целясь в голову. Капитана спасло лишь то, что в порыве ярости Зайко забыл о том, что на судах низкие потолки, и прут, процарапав на белом пластике широкую борозду, попал Деревянному по плечу.
Матросы быстро скрутили охотнику за приведениями руки полотенцами. Тяжело дыша и шатаясь, с пола встал Деревянный, стряхнул со лба прилипший кусок колбасы.
- Домой, - просипел он, - ты, - он показал на Васю, - и ты, - палец уперся в живот "Сам сделай".
- За что?! - опешил боцман. - Я за вас жизнь...
- А кто сегодня восемь матросов видел?!
- Четырех, - машинально поправил боцман.
- Тем более.
- Да я...
- Вампир!! - заорал Вася и рванулся из рук матросов.
- Вон!!! - рявкнул Деревянный. - Все вон!!
Говорят, что Деревянному стоило больших трудов объяснить компании, почему он списывает людей, которых сам же вызывал. Не знаю, чем он мотивировал срочную замену, но в следующем порту "Сам сделай" и Вася Зайко сошли по трапу к ожидающему их автобусу. Никто даже не вышел помочь им спустить чемоданы. Надеюсь, что в эти минуты боцман вспомнил о печальной участи Вити, которого списали не без его помощи.
Так бесславно окончился рейс боевых товарищей Деревянного. Что же до самого капитана, то без собутыльников он как-то потускнел, стал меньше кидаться на людей и почти все время проводил в каюте наедине с бутылкой. Конечно, это не значит, что он стал ангелом, нам еще пришлось с ним помучаться, но к его выходкам привыкли и воспринимали с философским спокойствием, как неизбежное зло.
30.10.06
1
1
Штормтрап - веревочная лестница, крепящаяся к борту судна.
Овертаймы - сверхурочные.
Чиф - старпом.
ЦПУ - центральный пост управления.
О С - от англ. ordinary seaman, "матрос обыкновенный"