Вечность - это очень долго

Первое зеркало Наблюдателя

Нельзя разрывать круг, нельзя нарушать обычный естественный ход вещей... Потом сам же жалеешь об этом. Вот и я. Сначала я метался, кричал, панике и отчаянию не было предела. Но слёзы уже не текут из моих глаз, то ли я смирился, то ли слёз не осталось... Но до сих пор мне тяжело каждое утро видеть восход солнца, словно он говорит мне: "Вот он, твой очередной день", словно подчёркивая мою уязвимость перед этим миром, который я раньше считал ничтожеством. И мне вновь и вновь хочется кричать, хочется распасться на мириады маленьких капелек и упасть дождём на землю. На ней я родился, в неё бы мне и вернуться...

Зовут меня Агаррон, впрочем, всех своих имён я уже и не помню. Когда-то очень давно я был шаманом в маленькой деревушке племени Акаа. Я плясал под треск жертвенного костра, а тени танцевали в такт мне. Я тогда был словно центром вселенной, точкой в которой собралась вся сила мира. Я был повелителем жизни и смерти. Я был надеждой и мечом палача.

В основном моя работа заключалась в отпевании усопших. Разжигался огромный костёр, тело клали на специальный алтарь в нескольких метрах от огня, а я должен был плясать между алтарём и огнём. У нас считалось, что лишь в момент чьих-то похорон открывалась связь с загробным миром и вообще с миром духов и божеств. Так что я плясал, освещаемый яркими оранжевыми языками пламени, под оглушительный бой тамтамов и дазуки, и просил дождя или солнца, молил об урожае или удачной охоте... О чём только я не пытался поговорить с богами. Но боги имели привычку оставаться глухими к моим просьбам. Хотя иногда они снисходили и проливали на землю долгожданный дождь или посылали в наши сети целые косяки рыбы.

Летели годы, я становился старше и в один прекрасный день я понял, что становлюсь старым. Изо дня в день всё больше я думал о том, что и мне лежать на сером каменном алтаре, а огонь будет освещать моё бледное посеревшее лицо. Всё чаще мне начали сниться люди, сначала бодрые и жизнерадостные, а через минуту безжизненно распростёртые на сером камне. На ритуалах я подолгу смотрел на усопших. Как трудно представить, что ещё несколько дней назад в этом теле кто-то был, что тело это двигалось и излучало радость. Неужели сомкнутые уста более не изогнутся в улыбке, а устремлённые в небеса глаза слепы? Но ещё труднее было представить себя на его месте. Ведь кажется так просто встать и пойти... Но труп лежит, и будет лежать, пока его не поднимут и не бросят в огонь на съедение богам. Страх поселился в моей душе - страх смерти, страх перед временем.

Однажды пришли они и развеяли все мои страхи, подарили мне блаженство и счастье. Кто они? Я и сейчас не знаю. Их было пятеро, внешне они ничем не отличались от других людей, только одежда была странная, но деталей мне уже не вспомнить. Но едва ли я забуду их слова. Меня разбудил странный гул, а прислушавшись, я услышал голоса: приглушённые и размытые. Моя хижина стояла в стороне от остальной деревни, и потому мне стало немного страшно, я почувствовал какую-то беззащитность и одинокость. Вообще-то я подумал, что это воины соседнего племени. Но этот странный звук, мерный гул, который я слышал, подсказывал мне что, возможно, это всё-таки кто-то другой... Может даже боги... Тогда я вышел из хижины и увидел их стоящими возле пустого алтаря. Вокруг никого, ни звука... Только я и они.

- Мы видели, как ты танцевал, - говорит один из них. - Нам понравился твой танец. Спасибо.

- Боги, - скорее прошептал, чем просто сказал, я.

- Хочешь оказаться на его месте? - спросил второй.

Я промолчал, испуганно глядя на них.

- Вижу, что нет, - проговорил тот же.

А потом они подозвали меня поближе и начали что-то говорить про то, что я могу решить проблему смерти для себя раз и навсегда, а заодно и оказать неоценимую услугу всему человечеству.

Так я стал неким подобием писаря в божественной канцелярии. Моя задача была в том, чтобы смотреть, что же происходит в мире и записывать это. Записывающее устройство они обещали дать мне потом, а для начала коснулись меня какой-то палкой и я потерял сознание. Не знаю долго ли я был в забытьи, но очнулся я лежащим в том же месте где и упал, а вокруг по-прежнему сияла пустота ночи. Они опять мне что-то говорили, но смысл их слов никак не мог уложиться в моей голове. Они сделали меня бессмертным, неуязвимым, а также дали странную способность видеть на любые расстояния и сквозь любые преграды.

Потом они ушли, и снова я слышал этот странный гул. Записывающее устройство они мне так и не дали, вообще я больше их не видел. Но мне было не до этого. Первым делом я решил испробовать свою неуязвимость, которую они мне обещали, и каково же было моё изумление, когда я не смог порезать себя обыкновенным ножом. Что я с собой только ни делал в ту ночь, но даже не чувствовал боли...

И какие-то странные картинки рисовались в моём воображении. Лишь через несколько дней я научился разбирать в них реальных людей, живущих в моей деревне, очертания лесов и гор, облака и даже порывы ветра. А через несколько лет я уже мог управлять этими видениями - я был всевидящ... разве что время было преградой мне: я не мог видеть прошлое или будущее.

Я жил... жил и не умирал. Поколения сменяли друг друга, а я оставался неизменен. Год за годом, столетие за столетием. Я уже не плясал под бой тамтамов, не отдавал усопших богам. Я сам стал богом для своего народа. Мне поклонялись, приносили жертвы, возносили щедрые дары. А я взамен помогал им с помощью всевидения и неуязвимости. Но как бы я ни помогал человеку, он всё равно умирал. Рано или поздно. И постепенно во мне развилось презрение ко всем людям, столь недолговечным и хрупким. Я всё больше замыкался, всё меньше общался с жителями своей деревни... Разве что с женщинами: ведь за столько лет похоть моя только возросла.

А время шло. Прогресс не стоял на месте. Появлялись новые приспособления и механизмы, новые навыки и науки... Но я оставался в стороне от этого всего. Я не видел в этом никакого толка: для себя - я и так не в чём не нуждался, для остальных - всё равно умирать. Приблизительно через пол тысячелетия, я уже совсем не общался с людьми, а жил в лесу один, лишь иногда приходил в какое-нибудь селение за женщинами. И медленно в меня начали вползать безграничная скука и гнетущее одиночество. А чуть позже родился страх. Я вновь боялся времени, но на этот раз не смерти, а вечности. Одна лишь мысль о том, что даже если я очень сильно захочу, то не смогу освободиться от оков, которыми меня сковали - оков жизни - меня бросало в дрожь. Я бился в душащих меня истериках, от осознания собственного бессилия. А время неумолимо двигалось вперёд. Я просил его остановиться, чтобы всё замерло и рухнуло. Я молил богов прийти вновь, но лишь сильнее убеждался в безвыходности моего положения и вновь мой крик наполнял воздух вокруг.

Вечность. Передо мной лежала вечность. Необъятная и непостижимая. И от этой её непостижимости я пытался бежать, но с каждым моим шагом она всё больше заглатывала меня. А что если все вокруг умрут, если не останется даже следа человеческого на земле?! Что со мной будет тогда?!

И вот на месте деревушек выросли огромные города, появились автомобили, самолёты... А я всё так же не могу с собой ничего поделать. Вот уже два с половиной тысячелетия. Глубоко во льдах Антарктиды я построил себе целый подземный дворец. И там дошёл до полного исступления. Там я кричу и плачу. И сейчас моя единственная мечта стать таким же холодным и безжизненным как льды вокруг.