Расстегнув узкий ворот одежды,
Ты замрешь от услышанной новости.
И исполнишься томной надежды
И от сна пробудившейся совести.

Почему-то припомнятся снова
Ваши с ней мимолетные радости,
О любви ее первое слово
И беспечные детские шалости.

А теперь: среди белых подушек,
Проводов и наполненных емкостей.
На губах пара пепельных стружек 
Ждет прихода своей невесомости.

Побледневшей фарфоровой куклой
С безнадежно запястьем испорченным.
На слезу отзывается гулко
Тихим голосом, остро заточенным.

Не глядит, лишь косится с упреком
И отрывисто дышит, как молится.
Почему в этом мире жестоком
Настоящей любви не находится?