Ларин Эдуард : другие произведения.

Сделай пушера жмуриком

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:


  
  
   Если вы считаете, что события, имена, названия совпадают с вашими это чистая случайность. Повествуется здесь совсем не о вас, а о других. Так бывает!
  
   СДЕЛАЙ ПУШЕРА ЖМУРИКОМ
  
   ПРОЛОГ
   МИЛЛЕНИУМ
   Народ ликовал. Нет, не так. Ликовало население Земли! Даже то население, для которых это не было событием. Календари у них танцуют от других исторических или не очень лиц и дат, но если есть повод повеселиться, то зачем отказываться? Непонятно одно: зачем последний год второго тысячелетия, надо было обзывать первым годом третьего? Размах был бы меньше? Ничуть. Зато можно было честно гулять два года подряд, а теперь придется делать козью морду и говорить: извините, ошибочка вышла, не так подсчитали!
   Если в это время смотреть на Землю из космоса, то вся темная сторона планеты расцветала яркими разноцветными огнями, которые шли огненным фронтом по мере наступления темноты. Но этого никто не видел: Альфу не достроили, МИР был пуст, и его, как Герасим Муму, (в роли Герасима - Россия, барыня - Штаты) собирались утопить. Остались инопланетяне, но они в это время смотрели в другую сторону. Жаль, такое зрелище упустили!
   В Лондоне, в Темзе танцевали подсвеченные фонтаны, на гигантском колесе была видна вся британская столица, но один недостаток портил весь кайф, в тесных кабинках нельзя было прыгать и танцевать, поэтому колесо не работало. Эйфелевую башню подсветили так, словно казалось что она стартует и летит к одинокому МИРу, тоскующему без подружки.
   В Китае все население нарядилось в драконов, поэтому вместо воздушных змеев выпускали воздушных драконов. Куда денешься - у них год дракона! В Африке ловили крокодилов, в Австралии катались на кенгуру - в каждой стране оттягивались по своему, поэтому и у нас, в России, новогодний подарок тоже был отмечен национальным колоритом: то, чего карманная оппозиция добивалась много лет - свершилось: Ельцин пустил слезу и ушел в отставку. Сделал подарок, но если не народу, так хотя бы своей семье. Хорошо это или плохо, будут спорить историки через много лет, но сейчас этого никто не знал, поэтому люди отвернулись от экранов телевизоров и продолжили веселиться, Ельцин приучил страну к своим закидонам, и никто бы не удивился, если бы на следующий день он бы объявил, что это новогодняя шутка и он по прежнему президент.
   Коршунов Анатолий Николаевич, замначальника УГРО нашего подмосковного городка, дохаживал последние дни капитаном. Начальнику уголовного розыска, "парашутисту" из Москвы, мохнатая рука пробила подполковника, а заместителем - все еще по званию был капитан. Как-то неприлично даже.
   Начальник УВД района, подполковник Шевкунов воспользовался этим обстоятельством и добился Коршунову майора, которого Коршунов заслужил еще несколько лет назад. Приказ уже был подписан, но объявить его решили почему-то после второго тура губернаторских выборов, где сражались лучший друг всех времен и народов спикер Селезнев и генерал Громов. Забегая немного вперед, сообщается: несмотря на полное окружение и многократно превосходящие силы противника, победила военная выучка и солдатская стойкость, но до этого было еще девять дней. В данный момент капитан Коршунов, со своей второй женой Людмилой, сестрой подполковника Новикова и родителями первой жены Юлии пили шампанское.
   Дети Коршунова и Юлии, братья-близнецы Шурка и Роман сумели вывернуться из под родительской длани, бабушка с дедушкой замолвили слово, и веселились в своей компании. Коршунов не без оснований подозревал, что здесь замешаны и девушки.
   Анатолий Николаевич Коршунов разменял уже четвертый десяток, был очень хорошим сыщиком, ростом выше среднего, кандидатом в мастера спорта по самбо и мастером подсечек в этой борьбе. Глядя на него со стороны, никто бы не подумал, что на его счету множество задержанных преступников и несколько громких раскрытых дел. Со стороны он виделся либо еще не спившимся простым честным работягой, либо не ударившимся в коммерцию инженером. Силы еще были, но раны начинали напоминать о себе.
   Сегодня Коршунов был как бы ответственным начальником на дому. Это завелось еще с советских времен, когда при всяком значимом происшествии должно было скапливаться большое количество разнокалиберных начальников. Тогда значимость определялась близостью к партии и идеологической направленностью, а теперь, впрочем ничего и теперь не изменилось, идеологией стали деньги, а партией те, у кого их много.
   Чтобы не выдергивать всех подряд, еще в те добрые, старые времена был заведен негласный график: если что, кого выдергивать в первую очередь. По графику, в случае происшествия в праздник, очередь была свежеиспеченного подполковника, начальника УГРО, но он впервые обратился по человечески к своему заму, хотя и капитану, поскольку собирался встретить милленниум, он так и назвал, не Новый год, а милленниум с семьей, которая жила в Москве.
   Обычно парашютист не затруднял себя просьбами, он знал, что все знали, какая мохнатая рука принесла его в этот город на это место и что он долго здесь не задержится, а тут попросил.
   Коршунов сразу подумал, а нет ли здесь подвоха: неожиданный рейд начальства, учебная закладка бомбы, но потом решил, что дураков нет и начальник просто дал слабину, опустившись с будущих административных вершин до простого капитана.
   Второй же мыслью было, что мохнатую руку неожиданно побрили и парашютист консервируется здесь до лучших времен. Тогда резиденту "мохнатой руки" надо срочно налаживать отношения с подчиненными. Все знают чего стоит подполковник и выгораживать не будут, даже со злорадством станут посмеиваться, глядя как он тонет.
   За все время, что бывший майор, а теперь подполковник, пробыл начальником угро, такое себе в открытую (посмеяться) позволил только стажер Настасьин, когда осенью, под проливным дождем, на глазах у представителей главка, отдавая устрашающим голосом указания быть внимательнее к уликам, начальник угро затоптал единственную улику, когда кто-то из офицеров пытался отвести его от нее. Щенок-стажер теперь пасет телят, там, куда их и Макар не гонял, но до сих пор парашютисту все равно было очень обидно - из-за этого скачок вверх временно отменили.
   Коршунов не знал, что недавно начальнику угро было сказано не строить из себя умника и доказывать свою глупость, а оставить все решения на усмотрение заместителя, поскольку час прыжка вверх опять скоро пробьет, а до этого вверенное подразделение должно показывать только хорошие результаты.
   Настроение было хорошее, проводили Старый год вместе с старым и, в смысле уже бывшим, президентом. Встретили Новый год с новым почти президентом. Шампанское быстро закончилось и тесть - Василий Матвеевич извлек из холодильника бутылку водки.
   Водка не успела добежать до желудка, удобно разлечься и с радостью принять закуску, как зазвонил телефон. Поскольку Анатолий был к телефону ближе всего, он и снял трубку. Знакомый мужской голос не торопясь поздравил его, Людмилу и всех их родственников с Новым Годом, пожелал всяческих успехов и благ, Анатолий ответил тем же. Выслушав Коршунова и поблагодарив, голос представился:
   - Анатолий Николаевич, это Урсуляк с патрульно-постовой...
   - Слушаю тебя Дима! - Дима был сержант, командир группы.
   - Тут такое дело... - Как бы неуверенно начал Дима, - нас на квартиру вызвали, драка...
   - Погоди! - Прервал его Коршунов. - Да Новый год только начался, разборки обычно часа через два начинаются, когда питье заканчивается, а тут и полчаса не прошло!
   - Вот и мы тоже удивились, школьники Новый год встречали, а тут к их девчонкам мужики прицепились, ну они их и отвалтузили.
   - А я тут причем? - Коршунов был искренен в своем удивлении, хотя неприятный холодок засвербил в груди.
   - Шурка и Роман Коршуновы ваши ребята или нет?
   - А что с ними?
   - С ними ничего, а вот с мужиками...
   - Сейчас буду, адрес скажи! - Коршунов обескуражено развел руками перед домашними. - На работу вызывают. Ничего страшного! - Ответил он на немой вопрос Людмилы. - Где-нибудь через час вернусь, а может раньше!
  
   Одноклассники братьев Коршуновых, выпускной класс как никак, в количестве пятерых ребят и троих девчонок были совершенно одни. Сразу после встречи Нового года девок потянуло покурить. Из ребят покуривал один, младший брат хозяина квартиры, девятиклассник Вова. Балкона в квартире не было - первый этаж, девчонки вышли в подъезд, там им показалось неуютно и они переместились на улицу.
   Мужики, курившие на балконе соседнего дома, сделали им комплимент-приглашение, девчонки с комплиментом согласились и ответили тем же, ни к чему не обязывающему, но мужики, по тупому, приняли все буквально и неожиданно пришли и, если на балконе они выглядели молодо и невинно, то оказавшись рядом, очень винно, смесь алкогольной вони, предупреждала, что гулять они начали аж с Рождества по старому, и только сейчас обнаружившие, что кроме них еще есть люди и даже противоположного пола. С близи они тоже выглядели не слишком молодо: по их лицам можно было только понять, что жизнь их долго валтузила, ну если и не по асфальту, то по щебню точно.
   Долго уговаривать мужики были не настроены: было высказано только одно требование - "пошли!" Они похватали девчонок и потащили к себе. Крали от такого нахальства даже дар речи потеряли, но на их счастье вышел покурить и Вова.
   Он героически бросился на римлян, тащивших его сабинянок, но после единичного брыканья ногой одного из похитителей, бросился за подмогой.
   Коршунов старался приучить сыновей к любимой борьбе и по возможности таскал их на тренировки, но это удавалось только до пятого класса. Тогда Россия открыла для себя зубодробительных Чака Норриса, Ван Дамма, Брюса Ли и переключилась на удары. Видеть как у твоего соперника вылетают кровавые зубы, доставляло удовольствие, но близнецы с удивлением обнаружили, что и соперника радует, когда и из их рта летят ошметки крови. После этого они со спортом завязали.
   Здесь был особый случай: выпили и если дать унести своих девчонок, значит покрыть себя на века позором и хотя школьники по сравнению с мужиками выглядели хлипче, но зато были численнее, а с учетом, что у противника и руки были заняты... тут и девки наконец опомнились и заорали благим матом.
   Первыми подоспели на поле битвы Вова, его старший брат Витя и Леша, одноклассники близнецов. Шурка и Роман замешкались, зашнуровывая ботинки, на что Леша уходя, смешливо заметил, кто девчонок отобьет, того они и будут.
   Мужики оказались людьми прагматичными, они побросали девчонок, как персидских княжон в снег и всю нерастраченную энергию выплеснули на нападавших. Битва сразу переместилась в квартиру.
   Впоследствии Леша с Витей обозвали это маневром, но в момент битвы они пронеслись мимо ничего не понимающих близнецов, только закончивших завязывать шнурки. Кто-то впоследствии вспомнил, что так поступил Ганнибал в битве с римлянами при Каннах. Но в этой битве "римляне" побеждали.
   С победным кличем они ворвались в квартиру, но в прихожей натолкнулись на близнецов, пока они соображали, почему у них неожиданно задвоилось в глазах, Шурка, как более шустрый, первый начал вспоминать все то, чему успел научиться, потом к нему присоединился более основательный Роман.
   Дичь осталось освежевать и повесить коптиться над костром, но тут появилась группа ППС, возглавляемая Урсуляком. Ребята хоть и не признались в родственных связях с замначальником угро, но Урсуляк знал их в лицо и прежде чем составлять рапорт, вызвал отца близнецов.
   Заметив отца, ребята стали смотреть в разные стороны, лишь бы не натолкнуться на его взгляд, но Анатолий, словно не заметив их, прошел прямо к побитым, те, наоборот внимательно наблюдали за происходящим, один из них, ростом примерно с близнецов, то есть самый маленький, чернявый, тронутый сединой и плешью, увидев Коршунова, тоже закинул глаза за спину.
   - Ты чего застеснялся? - Засмеялся Анатолий. - Нехорошо Гена, обещал ведь, мамой клялся.
   - А чего я? - Гордо вскинул голову наверх Гена. На свету сразу стали заметны опухшие уши и подбитый глаз. - Я же пострадал! Ты капитан давай сопляков вяжи, а ты к простым людям цепляешься!
   - Вай! - Улыбнулся Коршунов. - С каких это пор ты Гена, простым людем стал? - Анатолий сделал ударение на ю. - Сколько я тебя знаю, да и мать твоя...
   - Ты маму не трогай! - Гена выжал из себя скупую сыновью слезу, которая должна была символизировать почтительность к родительнице и чистая слеза поразившись состоянию поверхности, по которой ей придется пробираться, на мгновение задумалась, а потом подобрав полы, медленно стала ползти по грязной щеке, но все равно быстро испачкалась.
   - Так кроме нее, передачи носить некому будет! А ей и так уже за семьдесят! - Грустно посмотрел Анатолий на Гену. - Ты же десять лет не залетал! Ну тунеядничал, ну пропивал материну пенсию, ну чужие огороды выкапывал, ну провода резал...
   - Анатолий Николаич, - прервал Коршунова Урсуляк, - так это он у речки огороды разорял? От меня теща собаку требовала, чтобы узнать кто пол-огорода выкопал, а вторую половину вытоптал!
   - Не пойман не - вор! - Попытался успокоить обоих Коршунов, но понял, что Дима не успокоится, пока не добьется признания. Гена тоже это понял и его прекрасная гордость бомжового нарцисса начала потихоньку увядать.
   Гена великолепно понимал, что за драку его может быть и отпустили бы, но за выкопанную картошку и потоптанный огород могут и убить. Нет, не в милиции, в милиции наоборот спасение, но соседи, знакомые и незнакомые, в общем люди, к чьему племени Гена причислял и себя, но которые не разгибали спины на огородах.
   "Хоть из города беги!" - Пожалел он себя. - Отсижу я лучше год за драку, кореша все равно огороды разорять будут, а у меня алиби - в тюряге парился! Доказывай потом, что это я чужие огороды вскрывал, когда у меня будет справка на руках! - Он опять гордо вскинул голову, засверкав синяком, словно Кохинуром в английской короне, и в лучших американских традициях важно заявил: Я требую адвоката!
   - Будет тебе адвокат! - Коршунов стал разглядывать его побитых приятелей. - А это что за личности? - Обратился он обратно к Гене.
   - А так! - Махнул рукой Гена. - Хохлы с Украины. На стройке горбатились, праздновать негде, я их и приютил!
   - Это что, ты вроде как главный? - Коршунов хитро посмотрел на Гену.
   - Ясный перец! - Гена посмотрел на побитых друзей. - Так мужики?
   - Так! - Хором воскликнули строители и еще сильнее вжались в стену, было ясно, что работали они нелегально и Гена их прихватил при покупке водки.
   - Он главный! - Они даже показали на Гену руками. Соображали они явно лучше чем Гена.
   - Да Гена, тебе понадобится хороший адвокат! Получается что ты главарь организованной преступной группы, проникновение в чужое жилище, похищение людей, да еще в пьяном виде, я уж про драку не говорю это такая мелочь, ты и без этого лет двенадцать схлопочешь!
   - Как двенадцать?
   - Так, открой кодекс и почитай. Буквы надеюсь не все забыл?
   - Подождите товарищ капитан, я так не согласен, вы что, мне разбой шьете?
   - Ты слишком возгордился дружок! Разбой еще надо заслужить! Если ты признаешься что девчонок схватили с целью их раздеть и завладеть их одеждой, при этом угрожали, в руках было оружие, тогда можно попробовать и на разбой, но это не тянет, но лет-то столько же дадут! - Коршунов повернулся к сержанту.
   - Дима, у нас тут много по мелочи зависло: огороды, белье, собаки, мелкие кражи, на них это не вешать, пусть получат что заслужили. Они должны помочь информацией, я возьму заявление потерпевших, что они претензий не имеют, материального ущерба нет. Всех по отдельным камерам, в обезьянник не сажай, ручку и бумагу и до четвертого числа пусть пишут, что знают, тогда и решим, что им предъявить!
   - Чтоб я своих корешей заложил! - С апофеозом воскликнул Гена.
   - А кто ни за что шесть лет парился? - Коршунов зло прищурился. - У тебя было время подумать кто тебя заложил! А теперь ни за что уже двенадцать получишь!
   Патрульные вывели троицу на улицу. Коршунов развернулся к молодежи: Девчонок проводить и по домам. - Анатолий тоже отправился домой.
   Коршунов прошел по протоптанной тропинке через бывший дворянский сад. Дворянским сад назывался потому, что находился сразу за домом дворянских собраний. Дом потом переименовали в райком, а про сад забыли во всех смыслах, поэтому он быстро пришел в запустение, одичал и зарос. Анатолий помнил те времена, когда ему было еще лет десять, когда они собирали яблоки и груши, плоды были не такие сочные и сладкие, как за частными заборами, но это только от того, что им не давали вырасти, хотя и в середине июля яблоки поражали своими размерами. В году шестьдесят девятом ребята обнаружили даже абрикосовое дерево и все лето негласно его охраняли, давая созреть плодам. Абрикосы хоть и пожелтели, но мякоть у них была жесткая и твердая.
   Из второго микрорайона, по Пролетарской улице, понемногу тянулся народ к городской елке на площади. Около дома НИИРа Коршунов свернул налево. Этот дом единственный выглядел чужаком: слишком мало окон светилось по сравнению с его соседями. Анатолий вспомнил что практически весь дом директор института ресурсов продал азербайджанцам. Люди по пятнадцать лет ждали квартир, работали на строительстве этого дома, а квартиры получили в нем немногие - кто смог доплатить. Доплатили почему то те, кто в очереди и не стоял. Остальное жилье было продано иноземцам, для того, чтобы погасить кредит банка выданный для отделки дома. Хотя каждый жилец оттелывал квартиру сам. Вырученных денег хватило ровно на кредит, хотя рыночная цена жилья была гораздо больше.
   Пошли жалобы, но начальник ОЭП получил кирпичом по голове и был направлен на повышение в соседний район. Директор НИИ достроил дачу больше похожую на особняк, его сын открыл крупную торговую фирму и скупил несколько магазинов, а внуков отправили учиться в Англию. Дело все равно довели до конца, но нарушений выявлено не было. Такая продажа дома была жульничеством, но раз нарушений как бы не обнаружили, то посчитали продажу законной.
   А теперь оккупантов становилось с каждым годом все больше и больше. Как только из азеров кто-то более-менее осваивался, то сразу импортировал родственников и земляков. Новоявленный россиянин еще не выговаривал слова "Луховицы" и "огурцы", но уже торговал ими на рынке. Местных вообще вытеснили за пределы рынка, а если они и торговали, то по ценам и под присмотром новых хозяев. Эти цены особенно удивляли москвичей: овощи и фрукты стоили дороже, чем в Москве.
   Как не задирай цены, всех земляков не прокормишь. Лишних не отослали обратно, просто переключили на производство и распространение фальшивой водки, но вновь прибывшие хотели сразу того, что старые азеры зарабатывали годами. Новые пошли по более рискованному пути, но более прибыльному - наркотики. В провинциальном городке в который привозили только рассказы об анаше, появился героин. Володька Бахметьев - ОНОН, начальник отдела по незаконному обороту наркотиков с ног сбился, но в сети попадала только мелкая пташка.
   Коршунов пришел домой, настроение было подпорчено, но домашним этого Анатолий не показал, дождался прихода сыновей. Те пришли как ни чем не бывало и приналегли на еду. Дальше ночь прошла как обычно: сходили всей толпой к елке, попускали ракеты, у сыновей оказался запас, потом телик и на боковую.
   К разговору о происшествии Анатолий вернулся только четвертого числа, когда Гена со товарищи помог раскрыть кучу мелких преступлений, до которых просто не доходили руки, а о многих даже и не знали. Благодаря Гене десять человек было арестовано, а он был выпущен с предупреждением Димы Урсуляка, что если кто покусится на огород его тещи, отвечать будет лично Гена.
   Гена поклялся и первым делом предупредил всех оставшихся на свободе корешей, чтобы огороды около речки не трогали. Конечно, все тоже клятвенно Гене пообещали, но до августа было столько времени, что самый распоследний дурак понял, что Гена к этому времени забудет и сам первый сделает налет, чтобы опередить своих коллег.
   Толя быстро доказал сыновьям преимущество самбо, которое вырубало соперника более эффективно и с меньшими следами на поверхности тела, но их это не проняло, через пару дней Коршунов узнал, что близнецы хвастались перед друзьями разбитыми в драке пальцами.
   Девятого января Коршунов назначил себя дежурным по УГРО, весь личный состав был реквизирован на охрану избирательных участков. Ребята могли спокойно отдохнуть и при этом получали отгул, он и сам в молодости с нетерпением ждал подобных халяв. В следственном сидел его приятель Петя Ехно, которому в первую чеченскую войну на растяжке оторвало ногу. Петр так освоил протез, что обходился без палки и хромота совершенно не была заметна.
   Они сидели в кабинете Коршунова и трепались. День выборов с криминальной точки зрения считался самым спокойным. Когда разговаривать надоело, стали играть в конфискованные лет десять назад, карты. На картах были размещены симпатичные совершенно раздетые девицы в соблазнительных позах. За десять лет от них остались одни фрагменты тел, поэтому в УГРО существовала фраза: "Сыграем в расчлененку?" повергавшая в шок непосвященных.
   Дверь открылась и бочком в нее протиснулся оперативный дежурный майор Терехин. Его белесые брови ехидно поползли вверх, а брюхо заколыхалось вместе со смешком прерываемый редкими словами.
   - Я так и думал, что в расчлененку играете!
   - Почему это? - Удивился Ехно, пытавшийся определить что у него в руках, валет или дама червей да и червей ли.
   - Не веришь, в дежурке спроси, как только жмурика обнаружили, я сразу так и сказал. Играли бы в другие карты ничего бы не было, а теперь ваши ботиночки от снега размокнут и потеряют нормальный вид. Сапоги наденьте.
   - Правда что ли? - Коршунов впервые долго посмотрел на Терехина.
   - Стану я врать, Николаич! - Деланно обиделся Терехин.
   - Да я не про труп, а то что ты угадал! - Пояснил Коршунов.
   - Хочешь верь, а хочешь не верь, - восемь из десяти! На восемьдесят седьмом километре, в лесу. Свидетель в сельсовете, там как раз избирательный участок, и участковый при нем. Сумасшедший москвич какой-то, слез в Уварово и топал на лыжах через восемьдесят седьмой на Крекшино!- Объяснял Терехин выдавливаясь обратно в коридор. Анатолий убрал карты в стол и отправился вслед за Ехно, который вышел за Терехиным.
   - Так ты из-за этого пузо тряс?- Спросил Анатолий обгоняя Терехина.
   - Не забудь в дежурке сказать что я прав! - Терехин давно привык к подобным подколкам и пропускал мимо ушей. - С Витькой на двадцать восьмой поедете! Не забудьте труповозку прицепить, да домой заскочите, переобуйтесь. Спешить некуда! - Тяжело дышал им в спину Терехин.
   Вышли во двор, Виктор уже прицепил прицеп в котором возили мертвяков. В данный момент он откручивал крышку бензобака дежурного УАЗика, держа руках обломанную хворостину.
   - Витя! - Позвал его первым вышедший Ехно. - Бензина до восемьдесят седьмого хватит?
   - Сейчас узнаем! - Ответил водитель засовывая хворостину в бак. - Литров пять не помешает, мало ли? - Виктор чуть ли не обнюхал хворостину и засунул ее под свое сиденье. - Датчик уже давно не работает, - пояснил он глядя на слегка округленные глаза товарищей.
   - Залей полный бак! - Коршунов протянул специальный талон на котором расписался.
   - Не получится!
   - Почему?
   - В верхней половине бака дырка! - Пятнадцать литров еще и не больше! - Горестно улыбнулся Витя.
   - Тогда во второй бак!
   - А у него дырка снизу! - Виктор завел машину и прежде чем захлопнуть дверь, приказал. - Ждите у автостанции, пять литров мне и так нальют.
   Терехин оказался прав, труп пришлось тащить полтора километра, хорошо участковый привязал санки к охотничьим лыжам, а к санкам лист оргалита, иначе тащить пришлось бы до второго пришествия, а так к темноте управились. Труп как мог сопротивлялся перевозке, падал, цеплялся за кусты и деревья. Место действительно было неплохое: кругом ельник, а он у единственной березы. Ехно оставили охранять машину, времена такие, что прут все подряд, даже у милиции не стесняются.
   Не успели руки помыть после трупа, как Терехин ехидно сообщил, чтобы от морга отправлялись в больницу, школьник от передозы наркотиков скончался. "Поневоле как Терехин приметы начнешь придумывать!" - Подумал про себя Анатолий и посмотрел на Ехно. Похоже, что тот тоже так думал.
   Дежурный врач пояснил, что героин по видимому был с какой-то примесью и действовал медленно, поскольку погибший кололся несколько раз каждый раз увеличивая дозу. После чего у него хватило сил только открыть входную дверь. Когда приехали к нему на квартиру там уже похозяйничали родственники и все быстренько прибрали, правда шприц почему-то выбросили в окно, где Коршунов его и поднял со снега.
   Родители стояли насмерть, но потом признали, что тот наркоманит уже пару лет, что прятали от сына деньги у соседей, а ценные вещи запирали в комнате, поскольку сын свои вещи уже продал и подобрался к общесемейным.
   Ужинать Коршунов отправился к теще, сыновья были дома и он им рассказал о втором происшествии. То, что сыновья жили отдельно, в первую очередь устраивало их самих, поскольку бабка с дедом в них души не чаяли.
   Юлия, мать близнецов и бывшая жена Коршунова, когда у Новикова дела шли хорошо, часто забегала к родителям, не столько с целью повидать своих, а чтобы показать, как она теперь хорошо устроена, какие новые модные у нее вещи, рассказывала о том с какими известными людьми встречалась, где была, что ела.
   Всем своим видом она пыталась доказать, что она права начав новую жизнь и что родители напрасно на нее дуются. Дарила по ее понятию нужные вещи: электрополотенце, ребятам модные майки и рубашки, брюки, а отцу, Василию Матвееичу - электрорубанок. Вспомнила, как он лет двадцать назад пожелал по какому-то поводу рубанок. Полгода назад восторженные визиты окончательно прекратились. До Коршунова и раньше доходили слухи что у Новикова не все благополучно, но с начала прошлого уже года Юля появлялась все реже и реже и уже не такая восторженная, как весело курившаяся с хорошим запахом импортная сигарета, а как специально потушенный и припасенный на будущее отечественный "бычок." В последний приезд она объявила, что они уезжают надолго работать за границу. После чего стали приходить открытки из Турции. Кем она работала так и не было ясно.
   - Ну и дурак! - Буркнул Шурка, услышав от отца о смерти ровесника. - Я хоть этого парня и не знал, но он все равно дурак.
   - Это почему же? - Коршунова насторожила эта фраза и он заинтересованно посмотрел на сына.
   - Да любой первоклашка знает у кого хорошую наркоту взять да еще и бесплатно!
   - И ты знаешь? - Анатолий смотрел уже подозрительно. - Первоклашки знают, а в милиции нет! Не хвастай зазря, крутой бой! Или уже мэн? Мало того, что богатство приносите своим палачам, мало того что вы их прикрываете, так вы ими еще и восторгаетесь! Вас специально травят, чтобы превратить в рабов и очистить территорию для своей нации. Мы в Чечне пытаемся взять реванш и упускаем всю остальную Россию. Вот где воевать надо! А впрочем чего я переживаю? Вам жить и вам выбирать кем жить, с кем жить, как жить! Ты пальцами около виска не шевели! Рога вырастут! - Сказал Анатолий Роману, второму близнецу, находившемуся за его спиной, но Анатолий разглядел на отражении полировки мебели его движения.
   - Это я не тебе, а ему! - Ошеломленно ответил Роман.
   - Да? - Анатолий повернулся и к нему. - Тогда зарубите себе на носу: это на всю жизнь! Когда до ваших куриных мозгов дойдет, что пора завязывать, вы это не сможете сделать!
   - Да что ты на них накинулся! - Вступилась за внуков теща Валентина Михайловна. - Мальчики прекрасно понимают что это плохо.
   - А эти мальчики понимают что хорошо? - Спросил Анатолий любимую тещу.
   - Сейчас вы начнете говорить что есть клиники, а вы знаете сколько это стоит? И все равно будет соблазн висеть, если хоть раз попробуешь! Это навсегда! На всю жизнь! Мне Бахметьев, наш спец по наркотикам, сказал, что к героину с первой дозы привыкают. Сразу! Нельзя решить попробую, а там видно будет! Поняли? Мне пора на дежурство, а вы бои, хоть сейчас мозгами шевелите, пока они есть! - Анатолий расстроился еще сильнее и ушел, с каждым разговором он все больше разочаровывался в подрастающем поколении: книжки читать не заставишь, спортом заниматься - тяжело, в огороде ковыряться - не престижно. Только музыка в ушах, бутылка пива в руке, сигарета во рту, шприц в кармане и балдеж в укромном месте, а теперь и у всех на виду. Телевизор существовал только для того чтобы посмотреть музыкальный клип, ну иногда ужастик или боевичок.
  
   Смерть школьника город не потрясла, но стала предметом обсуждения на совещании, сразу в понедельник. Коршунов слегка запоздал и Марина, секретарь начальника УВД, закрутила рукой, этот жест означал: давай быстрее, ты последний.
   Начальник УВД, подполковник Шевкунов вел совещание как обычно, спокойно, деловито, без эмоций. Его неяркая седина шевелюры скрадывала возраст. Шевкунову можно было приписать и сорок и пятьдесят лет. Наметили, постановили провести операцию по разгрому шалманов, отлову толкачей наркоты, которых было принято называть в городе по штатовски - пушеры.
   Конечно, эта операция была показухой, но смерть от наркотиков была первой городе, общественность обвинять еще не начала, но как всегда в списке виноватых на первом месте значилась милиция, которая и до этого делала, что могла и будет делать все, что может, но если беда опасна для всех, то и борьба должна быть общенародной, а все как обычно повесили на милицию.
   Бахметьев - начальник ОНОН стоял насмерть, он хотел накрыть всю сеть, вырывать зубья дракона по одному - Сизифов труд! Рубить, так всю голову, но ему пришлось пожертвовать несколькими звеньями ядовитой цепи. Все прекрасно понимали, что эта показуха только навредит долгой и кропотливой работе Бахметьева, но глас народа! Особенно отдельной его части - начальства! Совещание стенографировалось, поэтому на бумаге следовало писать, то, с чем считается любая проверка и любит руководство.
   Коршунову, как старшему группы, достался притон на улице Столетия Ленина в двухкомнатной квартире на втором этаже. Добирались туда на УАЗике с пробитыми баками, только водилой был не Виктор, а прапорщик Серега, механик гаража, как раз сегодня, машину должны были начать ремонтировать, но по случаю крупной операции опять вернули в строй. Сереге было под сорок, но он предпочитал, чтобы его называли именно так. Пока добирались до места, Серега объяснил почему по понедельникам никогда ремонт машин не начинает. "Примета плохая". - Пояснил он. - "Если в понедельник, как только, что нибудь разберешь, так непременно требуется еще машина и приходится все ставить на свои места, естественно все происходит в спешке, после чего машина еще больше обязательно ломается. Ломается именно в этот понедельник и находится в ремонте дольше обычного. "
   Анатолий согласно кивал ему, особенно когда подбрасывало, но про себя считал, что если с утра понедельника руки с похмелья трясутся, то конечно, лучше ремонт не начинать.
   Машина выехала из-за соседнего дома и все увидели как из подъезда вывернулись две фигуры, одна из них подняла голову и заметив бело-синий автомобиль, уронила вторую фигуру в снег и ополоумев бросилась бежать сначала навстречу им, а потом от них. Максим Семенов хотел выпрыгнуть на ходу в погоню за ним, но Коршунов приказал этого не делать. Анатолий узнал этого паренька, ни фамилии, ни имени он не знал, но был уверен, что паренек из школы, где учатся и его ребята.
   - Максим и Иван в квартиру, мы с Серегой под балкон. - Приказал капитан. Как только Максим и Иван загрохотали по лестнице подъезда, на балкон выбежали двое: парень и девчонка. Девица заметалась по балкону, а парень деловито перелез через ограждения и спрыгнул в единственный около дома сугроб. Снега пока еще выпало мало, а сугроб как специально оказался под нужным балконом. Прыгуна схватили за шиворот и отвели обратно в квартиру. Наркотиков конечно не оказалось, либо использовали, либо спустили в канализацию.
   - Как будто в последний момент учуяли! - Возмутился Серега.
   - Похоже их предупредили! - возразил ему Семенов. - Так товарищ капитан? - Попросил Семенов подтверждения своей версии у Коршунова.
   - Все возможно товарищ лейтенант! Но не будем гадать, а пишем протокол! Гаданиями надо заниматься в свободное от работы время. - Но тем не менее Коршунов попросил прапорщика Серегу связаться с остальными группами и проверить их впечатления. Впечатления оказались одинаковые. Максим победоносно осмотрел коллег.
   - Рано возгордился орел на вершинах Кавказа! - Коршунов заглянул в протокол. - Максим, тебя что, русскому языку не учили? Ты чего пишешь? Семенов проглядел написанное и вопросительно посмотрел на капитана. - По моему все правильно.
   - Да-а! - Огорчился капитан. - Как чурка курицей пишешь?
   - Как это? - Удивился Семенов. - Ничего не понял!
   - Вот и я тоже! - Коршунов обратился ко всем. - Слушайте! Гражданин... фамилию пропустим, оказал сопротивление путем поджигания сотрудников милиции зажигалкой, а гражданка... царапалась матом! Кусалась матом больше подходит... - До Семенова наконец дошел весь смысл написанного, но он посопротивлялся для вида, поэтому и спросил: А почему кусалась?
   - А потому Ватсон, что все изо рта идет! Давай переписывай, пусть тупым но канцелярским языком.
  
   Совещание по итогам операции подтвердило опасения, что наркодельцы в последний момент получили информацию, но каким образом пока определить не смогли, наркоту нигде не захватили и повязали только заширянных, да и тех отпустили, сняв показания и выяснив что те могут передвигаться сами.
   Анатолий, прежде чем пойти домой, к Людмиле, зашел к теще повидать сыновей. День прошел впустую, все планы что были намечены прищлось отложить ради этой бесполезной операции по разгрому наркопритонов.
   Коршунов заглянул в комнату сыновей: Шурка где-то болтался, а Роман делал уроки за двоих, была его очередь.
   - Слушай Ром, а что за мальчик такой светленький, нос кругленький. - Обратился Анатолий к сыну. - Из вашей школы, вроде бы даже из вашего класса.
   - А зачем он тебе? - Подозрительно покосился на отца сын. Ромка понимал, что отец, даже в дневники, заглядывавший в конце года, просто так, неизвестно кем из школы, интересосваться не будет.
   - Да встретились, он мне здрасте, а я ему молчок, неудобно даже, лицо вроде знакомое, а не помню, старый становлюсь! - Отвел глаза в сторону Анатолий, врать сыну было неудобно, а правду говорить нельзя.
   - Тоже мне сыщик! - Ухмыльнулся Роман и отодвинул тетрадь в сторону, лукаво посмотрел на отца и насмешливо фыркнул. - Как я тебе по таким приметам определю? Во что хоть одет был?
   - Ну куртка такая с капюшоном, черная, на спине надпись... - Начал вспоминать Коршунов, опознание беглеца оказалось не таким легким делом.
   - Какая надпись? - Заинтересовался Роман.
   - Знаешь, не по нашему было написано, я даже не помню, какой язык в школе учил, мне и не к чему запоминать, лицо его я запомнил, думал сам вспомню и фамилию и имя, а вот полдня прошло, а все никак, старею! - Обескураженно подвел итог Коршунов. - А-а, - на мгновение задумался капитан, стараясь представить одежду убегавшего мальчика, - ... вот ... знаешь чего, края рукавов мехом обшиты, - Анатолию это удалось и он принялся описывать приметы одежды, - а над мехом две здоровые золотые пуговицы. Вот! - Удовлетворенно закончил воспоминания капитан.
   - Ты отец чего-то темнишь! - Ухмыльнулся Роман. - Это женская куртка! А вот кто ходит в ней, я не помню!
   - Ты мне не веришь? - Удивился Анатолий. Он даже немного обиделся.- Мужская куртка или женская, я в этом не разбираюсь, но он был так одет! Слово офицера! - Хлопнула входная дверь и через минуту из прихожей раздались вопли Шурки.
   - Хмырь болотный, уроки сделал? - После чего показался и сам Шурка. Анатолию он походя кинул: Привет, пап! Тригонометрия у нас в руках! - Замахал он исписанными листочками.
   - Она мне все объяснила, - покосившись на отца, Шурка заговорил тише, - такая простота, я не понимаю, как ты чайник сам до этого не допер! Если ты сейчас такой тупой, что дальше будет? Ты нас обоих завалишь!
   - Слышь, братан! - Ромка выхватил листочки у брата и принялся переписывать в тетрадь. - Папан такую чуху несет, что мол встретил пацана из нашей школы в женской куртке, ему своих осведомителей мало, так он нас вербует! - За такие слова Анатолий хотел дать ему затрещину, но Шурка встал на сторону отца.
   - Да я сам с Димкой Малиновым сегодня столкнулся - в Нинкиной куртке пер!
   - С двумя золотыми пуговицами? - Принялся уточнять Роман. Шурка кивнул.
   - А на спине что было написано? - Поинтересовался Анатолий.
   - А что у Нинки на спине может быть написано? - Засмеялся Шурка. -Откуда я знаю. Я у Димки спросил, так он сказал, что не помнит у кого на Рождество свою куртку оставил, вот Нинка и выручила. Нинка его подружка! - Пояснил сын. - Она в четвертой школе учится!
   - Ну извини папа, ты был не прав! - С виноватым, но хитрым видом покосился Роман на отца. Коршунов подвоха в словах не заметил. - Димка из нашего класса, на Коминтерновской живет! У него отец еще в этой работает... - Роман забарабанил пальцами по столу и взглядом попросил подсказку у брата.
   - Телефонщик. - Подсказал Шурка. Коршунов с урта решил навестить Малинова-старшего.
  
   ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
   ВРЕМЯ БЕЗ РАЗМЕРА
   Малинов-отец оказался невысоким жилистым человеком, на несколько лет моложе самого Коршунова и выглядел он точно также. Спокойный, с налетом грустинки взгляд, короткие светлые. слегка с рыжиной, послушные волосы, неторопливые движения, тихий, но уверенный голос.
   Коршунов представился и рассказал все. Выдержка у Малинова оказалась отменная, внешне он ничем не выдал себя, но взгляд его стал таким тоскливым и грустным, что Анатолий понял, что Малинов потрясен этим сообщением и после минутного молчания, наконец тихо выдавил из себя: "А мы думали, что ему деньги на девочку понадобились... Спасибо вам... - Конец фразы отец Димы еле произнес и Коршунов постарался быстрей уйти, было видно, что Малинову все тяжелей и тяжелей сдерживаться.
  
   Сергей Малинов считал себя везучим человеком, но этим абсолютно не хвастался и не гордился. Спокойствие, неторопливость и уверенность в своих силах в нем проявились с рождения.
   Закончил институт. Не стал дергаться и суетится и поехал туда, куда получил распределение - на Север, там за семь лет заработал на машину и квартиру. Потом устроился в Москве на ящик и получил садовый участок и успел построить дачу, а когда все рухнуло, пошел простым телефонистом в узел связи, а сейчас был заместителем главного инженера. Красивая и умная жена Алена, спортивный и талантливый сын, заработок небольшой, но регулярный, что еще надо человеку в наше время?
   Сергей отпросился с работы и пошел домой. Таким он еще никогда не был, внутри у него все бушевало, но он нашел себе силы и зашел в поликлинику, где у кабинета нарколога висел обязательный стенд о вреде алкоголя и наркотиков. Из текста Сергей переписал в свой блокнот признаки наркомана.
   Дома никого не было, Алена - жена была на работе, она работала медсестрой в Москве. Димка же где-то болтался. "Понятно где", - подумал про себя Сергей. Первым делом он прошел на кухню и пересчитал чайные ложки, но поскольку он никогда не знал точного их количества это ничего не дало.
   Из информации со стенда Сергей узнал, что наркоманы для приготовления нароктиков перед употреблением внутривенно используют чайные ложки. Тогда в поисках ложек и наркотика он обыскал комнату сына. Ложка нашлась в пакете с сахарным песком. Она была слегка закопчена, но Сергей не обратил на это внимания, поскольку сначала принял сахар за наркотики, но потом вспомнил, что наркотики обычно называют порошком и отважился попробовать, в действительности в пакете оказался сахарный песок. Сергей не понял, зачем это сыну и отнес пакет на кухню. Тут пришел и Дима.
   Заметив отца, он выжидательно застыл. Сергей даже смутился, словно сын застал его за чем-то непотребным. То, что на сыне была женская куртка, не было особенно заметно, если бы Коршунов об этом не сказал, сам бы Сергей и не заметил, но сейчас он поинтересовался куда же девалась летная куртка, на меху, которую он привез с Севера. Димка замялся, а потом признался, что неделю назад украли в школе. Сергей этому не поверил, поскольку сам запретил, именно чтобы не украли, ходить в куртке в школу.
   - Я не хотел тебя расстраивать! - Потупил глаза Дима. - А эту куртку мне Нина дала!
   - Она, что тоже наркоманка? - Отчетливо выговорил ненавистное слово Сергей.
   - О чем это ты, отец? - Дима был искренен в своем удивлении. Малинов с детства приучил сына не врать, и если бы не рассказ Коршунова, он бы поверил сыновней искренности. Да он и сейчас почти поверил. В его голове никак не уклыдавалось, что сын, его сын - умный, спортивный, может быть наркоманом. Сам Сергей считал что это удел других: из неблагополучных семей или наоборот из самых благополучных.
   Дима всегда был похож на него, такой же спокойный, уверенный трудолюбивый. Сергей иногда встречал подвипивших одноклассников Димы, но за сыном даже такого не замечал. А тут наркотики! Червь сомнения, заложенный Коршуновым, не переставал терзать душу Сергея и он более внимательно стал всматриваться в сына, что пропустил мимо признание сына о подруге.
   - Нина моя девушка, мы любим друг друга! Просто я не хотел так рано говорить о ней, надо проверить свои чувства. - Возможно Дима пытался этим признанием увести отца от щекотливой темы, но это не помогло.
   - А сахар зачем тебе? - Уже спокойнее произнес Малинов. " А может Коршунов обознался? Но куртка, куртка! Описание совпадает!" Малинов переключил внимание на куртку. Дима заметил это и быстро повесил ее в шкаф и сразу затараторил.
   - Ты же знаешь, нам много задают, надо еще к институту готовиться, ты же знаешь, я по ночам засиживаюсь, а чтобы не заснуть, пью чай. Сладкое это глюкоза, значит хорошо для памяти! У тебя все? А то мне реферат писать, а куртку кто украл, найдут, я ребят попросил, они раскопают! - Дима отводя взгляд в сторону, протиснулся бочком мимо отца в свою комнату.
   Сергей про себя отметил, что зрачки у сына сильно сужены. Когда дверь комнаты за сыном закрылась, Сергей открыл блокнот и прочитал все, что выписал со стенда.
   Из комнаты сына послышалась громкая музыка. Малинов достал фонарь и глубоко несколько раз вздохнул, словно собирался нырнуть на большую глубину в зловонную жижу и шагнул в комнату.
   Дима лежал на диване, остановившимся взглядом упираясь в потолок. Сергей направил луч фонаря в глаз, зрачок даже не шелохнулся.
   - Ты чего, пап? - Не спеша, возвращаясь с потолка, спросил сын.
   - А ведь ты наркоман, сынок! - Не спуская глаз с Дмитрия, тихо констатировал Сергей и обессиленно опустился рядом, но на Дмитрия это произвело взрывной эффект, он вскочил, заорал, замахал руками, возмущался тем, что отец следит за ним, не верит ни единому слову, а он между прочим взрослый и может уже сам отвечать за свою жизнь. Если отец ему не доверяет, так он лучше уйдет из дома, чем все время пребывать под подозрением, под родительским гнетом, тогда как другие родители...
   - На смотри! - Дима задрал рукава рубашки до плеч. - Видишь? Ничего нет! Ни на этой, ни той!
   - А что должно быть? - Не поняв, такую открытую демонстрацию, спросил Сергей.
   - Как что? - В свою очередь удивился Дима. - Дорожки от уколов!
   - Хорошо! - Прервал патетические вопли сына Сергей, хотя таким раздраженным видел его впервые и совершенно равнодушно ответил. - Извини меня, если я был не прав. Пусть все остается как прежде: мы доверяем друг другу и не обманываем.
   - Ну когда я тебя обманывал? - Дима сел рядом с отцом и обхватил его за плечи, но смотрел при этом за окно.
   - Пока никогда... - ответил Сергей. Сам он смотрел в противоположную сторону - на дверь комнаты, опасаясь, что войдет жена и все узнает.
   - Значит все это время ты проводишь с Ниной? - Дима вежливо кивнул. - А где она живет?
   - На Пролетарской, около остановки.
   - Значит сразу после школы ты идешь к ней? Неблизкий путь...
   - А чего ты так переживаешь? - Подозрительно покосился на него сын.
   - А поближе никого не мог полюбить? Это же какой крюк?
   - Ну что ты отец в самом деле? Любовь не выбирает! Чего ты прицепился к ней? Мы взрослые люди, это не означает что раз и на всю жизнь. Мучаться друг с другом. Но сейчас мы нравимся друг другу и хотим быть вместе и как можно чаще.
   - Да мы как раз вчера полчетвертого проезжали по Пролетарской, мне показалось, что я похожего на тебя мальчика увидел в этой куртке. Так это ты был? - Сергей уже разглядывал календарь висевший на двери с большим фото группы нечесанных и размалеванных музыкантов.
   - Ну конечно! - Обрадовано ответил Дима. - Только я шел не к ней, а от нее. Вот видишь, а ты мне ни с того ни с чего скандал закатил. Наркотики какие-то придумал!
   - Тогда последний вопрос! - Сергей встал с дивана и прислонился спиной к двери. - Как же в это время ты оказался в наркопритоне на улице Столетия Ленина?
   - Ты же сам сказал, а ... так ты меня обманул? - Догадался Дима.
   - Как и ты меня. Признайся честно, что ты наркоман, мы все вместе будем с этим бороться!
   - Что ты одно и тоже заладил? Не был я там! - С надрывом и обидой заговорил Дмитрий. - Иначе ты бы со мной в милиции разговаривал! Притон милиция накрыла!
   - А ты откуда это знаешь, если ты не из них? - Неожиданно для себя повысил голос Сергей.
   - Так один парень из нашей школы попался! Все об этом знают! - Дима встревожено посмотрел на отца.
   - А ты не попался! И знаешь почему? Отец близнецов из твоего класса, тебя узнал и дал убежать! Если бы не он, ты бы тоже попался вместе со своим другом, которого ты бросил у подъезда. Буквально за минуту до их приезда вам позвонили по телефону о налете! А ты мне спектакли закатываешь! Любовь расписываешь! Я-то думал, почему у тебя друзья поменялись, все приходят со стеклянными глазами!
  
   До приезда жены с работы, Сергей установил петли и повесил замок на комнате сына. Когда приехала Алена он все ей рассказал. Решили, что Сергей на первый месяц возьмет отпуск и будет неотлучно при сыне, а учеба сына в школе станет заочной. Дима был вялым, больше отмалчивался, но показал, что уколы делал в ноги. Из-за того, чтобы родители не узнали.
   Потянулись дни, насыщенные борьбой за сына. Первая ломка произошла на следующий день. Диму ломало, колотило, трясло, рвало, он пытался сбежать, даже набросился на отца, но Сергей справился с ним. Потом Алена привезла кое-какие лекарства, и ломка проходила не так болезненно. Потом Дмитрий стал приходить в себя и даже захотел есть, он с удивлением и любопытством познавал для себя такой новый, но старый мир, взялся за учебу. Он осознал у края какой пропасти находился.
   Заходила девушка, назвавшаяся Ниной, но Сергей их встречу не допустил. В каждом друге или знакомом Димы он видел наркомана, особенно в первые дни, когда в гости наведывались друзья со стеклянными глазами и остановившимся взглядом.
   В один из зимних дней Дима подошел к отцу и крепко обняв, сказал: Спасибо папа! Если бы не ты... Я понял, какой бы мерзостью стал. Подобной глупости не повторится!
   Сергей понял и принял эту тихую клятву. Дима был волевой мальчик и если он так пообещал, значит так оно и будет. Хотя до конца отпуска и оставался десяток дней, Сергей хотел выйти на работу, чтобы их догулять летом, да и все деньги что были накоплены ушли на лекарства и различные кровеочистители. Надо было начинать зарабатывать, поскольку Алениной зарплаты хватало не намного. Тут позвонил телефон и запыхавшийся женский голос сообщил, что произошла авария и начальник просит прибыть на работу. Сергей даже не обратил внимание на слово начальник, так на работе друг друга называть было не принято - обязательно назвали если бы не по имени-отчеству, то хотя бы фамилию начальника.
   На работе Малинову обрадовались, но услышав про аварию очень удивились. На ремонтной машине Сергей быстро вернулся домой. В подъезде он столкнулся с компанией ребят, среди которых находилась девочка, называвшаяся Ниной. Предчувствия беды нахлынули на Сергея и он забыв про лифт, бросился бежать на шестой этаж.
   Дверь в квартиру была распахнута, полка для обуви вместе с обувью валялась на полу, телефон зловеще молчал, вывалив внутренности на разбитое зеркало. Прислонившись к косяку двери, раскинув ноги по полу, сидел Дима. Под глазом кровью наливался синяк, изо рта сочилась сукровица, но по лицу сына расползалось идиотское блаженство.
   - А, это ты папа? - Грустно улыбнулся он. - Я не сдержал своего слова. Я сопротивлялся, но их было больше... - Сергей присел рядом, обнял сына за плечи и заплакал. Когда он плакал в последний раз, Сергей не помнил, но теперь слезы горячими струйками напоминали о себе и он с ними ничего не мог поделать, да и не делал.
   - Ты плачешь, папа?- Радостно удивился Дима, сам он поднимался к высотам блаженства. - Не плачь, все будет хорошо! - Растягивал слова сын. Ему на самом деле было хорошо и он хотел, чтобы и отцу тоже стало хорошо. - Я виноват... - слова заторможено выползали из его нирваны, - я не знал, что они Нинку тоже посадили на иглу, я так обрадовался, когда она пришла, а за ней ввалился Гош с компанией, я дрался, но их было больше... - Дима окончательно улетел в свой мир искаженного блаженства.
   Сергей вспомнил, что во дворе его ждет грузовик, который он позабыл отправить обратно и спустился вниз. Грузовик стоял, водитель сразу заметил сильную перемену в Малинове и спросил, что случилось, напряжение так долго сковывавшее Сергея, как пережатая пружина сломалось и он выговорился первому малознакомому человеку.
   За время исповеди водитель выкурил три "Примы", а когда Сергей замолк, признался что не знает как бы сам поступил, но поскольку жизнь сейчас такая собачья, что он не пожалел бы себя, а пошел и поубивал бы всех. В конце он добавил, что когда компания ребят проходила мимо автомобиля, то заявили, что завалятся на Бакинских комиссаров к Грачу. Когда и почему назвали улицу Бакинскими комиссарами никто не знал. Советская власть особо не рассуждала почему. Есть мнение и все, чье это мнение тоже никто не знал, но выполняли. Ну вот так захотелось когда-то кому-то, но все точно знали, что ни одна нога Бакинского комиссара на подмосковную землю не ступала, но зато теперь эту землю топчут полчища их потомков.
   Малинов стал вспоминать о каком Граче идет речь, кличка была знакомая, но Сергей никак не мог припомнить ее носителя. Машина давно уехала, а он так и стоял посреди дороги, хотел было подняться домой и поинтересоваться у сына, но тут его осенило.
   Грач! Ну как же! Грачем прозвали местного тихого пьяницу имени и фамилии которого никто и не помнил. Грач и грач. Грач всю жизнь собирал пустые бутылки, важно прохаживая по злачным местам, но при этом его осанка, как он вытягивал шею, поворачивал голову, наклонялся к земле, удивительно напоминали грача на пашне. Где живет Грач знали многие, особенно те, кто сам не сдавал пустые бутылки и не выкидывал, относили прямо в его квартиру, благо замка там давно не было. Туда по видимому и направилась ребятня, поскольку все известные как милиции, так и наркоманам притоны были разгромлены.
  
   Малинов из кургузой и совершенно пустой прихожей сразу попал в единственную комнату. На грязном тюфяке под окном у батареи спал довольный и вечно пьяный Грач, а на продавленном и прожженном диване стоявшем на кирпичиках разместилась компания, громко болтая и весело покуривая. Сладковатый запах анаши распространялся из сизого тумана колыхавшемся воздушной медузой у потолка комнаты.
   Нина сидела на коленях у самого здорового из ребят, на вид ему было лет тридцать, среди пятнадцатилетней мелюзги он выделялся не только возрастом, но и ростом и плотной атлетической фигурой. Нинка глупо хихикала обняв его за шею. Это и был Гош, как догадался Сергей.
   - Ты чего дядя? - Лениво процедил сквозь зубы Гош. Нинка зашептала ему в ухо.
   - А? Так ты с благодарностью за сына! - Гош вальяжно махнул рукой и ласково, но несколько небрежно, провел ладонью правой руки по волосам. - Не надо благодарности дядя! - Излишне елейно закончил предложение Гош и дальше продолжил скрипучим ельцинским голосом. - Это наш подарок нашему другу Биллу, который так долго болел и выздоровел! Смею надеяться, что теперь ему хорошо! Папа для себя того же хочет?
   - Девочка, иди домой! - Совсем без эмоций обратился Сергей к Нине. Он понял, что Гош произносил эти речи, не только с целью обозлить Малинова, но и понять насколько он сильный соперник. Этого Гош определить не смог и сменил тактику.
   - Иди, иди погуляй детка! - Гош скинул Нину с колен и ласково похлопал ее по заднице. - Будь хорошей киской! Приходи через полчасика и твой котик трахнет тебя на спине папаши твоего бывшего дружка! - Нинка, ничуть не смущаясь Малинова, прошла мимо и вышла из квартиры.
   - А вы, мои верные нукеры, проверьте, чего хочет дяденька, и выполните все его фантазии! - Патетично призвал своих шестерок к нападению Гош, и взмахом императорской руки послал их на багратионовы флеши.
   За всеми этими издевательскими словами Гоша сквозила неуверенность. Малинов собранно молчал и Гош мог ждать от него чего угодно. И это нервировало его. Поэтому он и послал своих шестерок на разведку боем. Если Малинов достанет оружие и надо будет удирать, либо завязнет в драке и когда выдохнется или удачно подставится, тогда Гош нанесет единственный верный удар и всю славу победы заберет себе. Бой с быком и Гош - тореро. Сергей тоже это понимал.
   На Севере были настоящие опасные и крутые мужики, прошедшие огонь и воду, а не как Гош, шаривший под них, поскольку Гош думал, что опасные люди так выглядят и так себя ведут, чисто по киношному, но численное преимущество все равно было на его стороне и Сергей понимал, что первую волну нападавших надо вырубать сразу и используя неожиданность, прорываться к главарю.
   Верные нукеры Гоша уже протягивали руки, когда Сергей повис на косяке проема, быстро подтянул ноги к голове, так что колени оказались на уровне подбородка и резко распрямил их, направляя подошвы ботинок в головы нападавших. Нукеры, как половинки ореха от удара молотком, разлетелись в стороны, а Сергей вытянув ноги летел в сторону дивана.
   Гош не ожидал такого молниеносного развития событий и машинально закрыл голову руками. Хотя Сергей и весил шестьдесят с небольшим кило, удар получился увесистый. Малинов откинулся на спину, руками оперся об грязный пол и перекатился прямо на мирно посапывающего Грача. Тот возмущенно заворчал и заворочался, пытаясь и здесь найти более лучшее положение. Сергей вскочил.
   Недоуменный Гош оторвал руки от лица и тупо разглядывал их. Сергей подскочил к нему, одной рукой схватил за воротник куртки, другой за пояс брюк и закрутил Гоша на пол. Тот, опираясь на локти, приподнялся. Сергей уловил движение и повернулся на него на одной ноге, другой, не смотря на место, лягнул Гоша в ухо. Гош завалился на Грача, оцарапав открытым ртом грязную ступню спящего, за что и получил черной и вонючей пяткой в глаз. Из угла пошатываясь выбрался очухивающийся нукер, другой все еще шевелился у стены как краб пытающийся вползти на камень.
   Первый нукер попытался принять какую-то оборонительную стойку, но его движения скорее напоминали расслабленные движения водорослей под водой, чем концентрацию силы и воли в теле. Сергей костяшками пальцев слегка двинул его по носу, тот сразу захлюпал. Нукер зажал нос рукой, которая немедленно окрасилась в приятный алый цвет, он завыл и выбежал из квартиры.
   Гош перевернулся с живота на спину и достал из кармана брюк нож. Сергей прыгнул на кисть с ножом и твердо установив ногу ударил несколько раз по запястью ребром каблука другой ноги, пальцы Гоша разжались и нож выпал.
   Гош не знал что такое коллективные общажные побоища, когда пьяные люди дрались все против всех, а Сергей на Северах прошел через такие бессмысленные и кровавые драки.
   В этот момент объявилась Нина, увидев полный разгром своей команды, она завопила и выбежала. Сергей обернулся к Гошу и впервые заговорил:
   - Так что ты мне такого обещал? Что мне будет хорошо? Мне никогда хорошо не будет. Пока вы не оставите моего сына в покое. Ты понял? - Гош согласно закивал он был сломлен и морально и физически. - Нет, я вижу ты не понял. Ты строишь из себя крутого! Что ты хотел на моей спине сделать? Чего молчишь? Язык проглотил? Ты хороший мальчик? - Гош молча кивал, соглашаясь со всем. Он знал, что в таких ситуациях надо немедленно соглашаться и никоим образом не противоречить, чтобы не раздражать победителя, пусть говорит что угодно, лишь бы не бил, а тот, кто говорит если и бьет, то и удар слабже и запал ниже.
   - Хорошим значит стал, а до этого был плохим. Молчишь потому что язык проглотил, а сейчас ты проглотишь зубы! - Малинов тоже это знал и хотя говорил спокойно, успокаиваться на достигнутом не собирался. Он замолчал и бил ногой до тех пор, пока Гош не поперхнулся и не выплюнул несколько зубов.
   Гош, конечно, пытался схватить ногу единственной действующей рукой, но получил такой удар в плечо, что и эта рука обездвижила. Сергей смачно плюнул в лицо Гоша вытер об его рубашку руки, о брюки Гоша - грязные, в крови, ботинки и пошел домой. Спроси его сейчас что он сделал, он бы не смог и сам дать внятных объяснений что он делал, почему и чего добился.
   С Димой надо было начинать все сначала. Только это беспокоило Малинова все бессонные дни, все тревожное ожидание результатов были пущены коту под хвост.
  
   2
   Малинов вошел в свой подъезд, но ему тотчас завернули руки за спину, бросили на кафельный пол лицом в грязную жижу от смеси растаявшего снега с песком и солью. Все это Сергей почувствовал на лице, губах и языке. На руках защелкнули наручники, подняли, обыскали и после этого подтащили к светильнику у лифта.
   - Этот? - Спросил старший группы захвата. Из-за лифта плавно вышла Нина. Она согласно кивнула. Сергея загнули так, что голова почти касалась колен и поволокли из подъезда. Дальнейшее перед ним проплывало отдельными фрагментами картин: в бобике с зарешеченным окном, обезьянник, дознаватель задающий вопросы.
   Сергей ощущал себя очень странно - видел себя как бы со стороны, где сбоку, а у дознавателя сверху. Все было как в кино, он видел похожего на себя мужчину, которого допрашивают. Он что-то отвечает, даже кричит. Очная ставка, нукер с распухшим носом, Гош с ввалившимся ртом. Криво ухмыляющаяся Нина. Заключения врачей, которые показывает дознаватель. Еще ночь в обезьяннике, где наконец он соединился и ощутил себя единым целым и уже со стороны сам себе не виделся. От этого ему стало еще хуже, до него медленно, как капля по капле просачивался весь смысл произошедшего.
   Неопределенность будущего ничего хорошего не сулила и от этого страшила. Страшила не тем, что будет с ним - Сергеем Малиновым, а что будет с сыном и женой. Семья с трудом вынесла несчастье Димы, а тут теперь и сам Сергей! Это было хуже всего: если его осудят и посадят, то он им уже ничем не поможет!
   Утром его повели к следователю. Тот прочитал материалы дела, потом позвонил по телефону, попросив конвоира вывести Сергея. Через пятнадцать минут следователь попросил привести Сергея обратно. Малинов подумал, что следователь так себя странно ведет, потому, что у него такой метод допроса. Сергей не помнил кто сказал: "Каждый следователь колет по своему, но добиваются они одного, - чистосердечного признания. Чистосердечное признание уменьшает наказание, но удлиняет срок!" - Неожиданно всплыла когда-то прочитанная или услышанная фраза.
   Следователь положил огромные кулаки на стол, посмотрел сначала на них, потом на подследственного. Сам следователь был чуть выше самого Сергея, чуть поплотнее, чуть пошире в плечах, но рядом со своими кулаками казался даже меньше маленького Малинова.
   - Что вы хотите знать, товарищ следователь? - Прервал тишину робким вопросом Малинов. В кабинете следователя он окончательно понял, что сделал что-то не то, вернее совсем не то, он даже примерно предположил в чем его будут обвинять и приготовился к собственной защите.
   - Ну во первых не товарищ, а гражданин, а во вторых меня зовут Петр Семенович Ехно. - Сказав это, следователь замолчал. Что-то творилось в нем, то ли он все взвешивал и рассчитывал, то ли внимательно изучал Малинова. Сергей этого понять не мог. Наконец следователь сильно вздохнул, Сергей понял, что Ехно пришел к какому-то решению и достал пол-листка напечатанной бумаги, куда вписал несколько слов, потом повернул этот листок Сергею и протянул ручку. Сергей был не готов к такой манере ведения допроса. Он приготовился, что его будут бить, устраивать пытки..., а тут его сразу заставляют подписывать какую-то бумагу не задав ни единого вопроса. Он хотел уже было запротестовать, но тут прочитал оглавление листка: "Подписка о невыезде."
   - Что это? - Недоверчиво спросил он.
   - Пока вы свободны, но по первому требованию должны являться в данный кабинет! Подпишитесь вот здесь! - Следователь отчеркнул огромным ногтем место. Сергей машинально расписался.
   - Постарайтесь в ближайшие несколько дней найти себе хорошего адвоката! Не все так плохо, как кажется! - Доброжелательно сказал в спину уходящего Малинова, странный следователь.
  
   Cтранно, но отпущенный домой Сергей, думал именно так - странно. Насколько он себя помнил в нашей стране, если кого-то хватали, то по причине, если сажали, то за дело, но чтобы отпускали? Отпускали только крутых: олигархов или очень важных бандитов пусть и под подписку о не выезде. Странно себя было ощущать на одной ступеньке с олигархами, но это его не радовало, домой он шел как после тяжелой, грязной и неблагодарной да и ненужной работы.
   Алена и Дима были дома. Они обрадовались ему и накинулись с распросами. Они сообщили Сергею, что не знали куда он пропал, очень беспокоились и хотели даже в милицию заявление подавать о его пропаже, но час назад заходила Нина и сообщила что Сергей задержан милицией и его судьба в руках Гоша.
   Гош заберет свое заявление, если договорятся. Договориться Гош предложил машиной и дачей, а времени на раздумье отпустил до полудня, а после полудня придется приложить и квартиру. До двенадцати оставалось еще двадцать минут. Малинов постарался успокоить родных, тем, что сам пообещал договориться с Гошем. Сергей принял душ, переоделся и вышел на лестничную клетку. Когда лифт заскрипел, поднимая груз наверх, то Сергей спустился на этаж ниже. Лифт остановился на его этаже, люди вышли и властный бас спросил:
   - Ты уверен, что все получится? Не рано ли?
   - А шево тянушь, хоть шо-шо да пожпишушь!
   - Переведи киска, что этот урод сказал? - Сергей неслышно, на цыпочках, поднялся на свой этаж и выглянул. Перед его квартирой стоял Гош, лакейски согнувшись перед маленьким округлым человеком в кожаном пальто, в пыжиковой райкомовской шапке и с портфелем-дипломатом. Позади них стояла Нинка, которая перевела все то, что сказал Гош.
   - Он сказал, они испуганы и хоть что-то подпишут! Сами знаете, зубы нынче дорого стоят, а милиции надо план по раскрытию выполнять!
   - Звони! Но если облом, ты мне сам столько должен будешь! - Распорядился басистый коротышка.
   - Облом, облом! - Вышел из-за угла Сергей.
   - Кто это? - Забасил, как догадался Малинов, нотариус.
   - Ешо он и ешь! - Прошепелявил Гош. - Ешо отшутили! - Гош попятился к лифту. - Зашемь? Не мошешь шить!
   - Но, но! - Нотариус ощутил угрозу собственному благополучию из-за собственной ущербной позиции и принял еще более грозный вид.
   - Ты не на лошади дружок. Поживиться на чужой беде пришел? А в шахту лифта никогда не падал? - Коротышка-нотариус не знал что сказать и просто открывал и закрывал рот, что по видимому означало крайнюю степень возмущения, пока наконец не выдавил из себя то, что давно хотел произнести, бросив при этом испепеляющий взгляд на Гоша.
   - Я тут ни при чем, я лицо постороннее. Меня попросили - я пришел, поскольку дело не чистое - я ухожу! Дайте мне пройти. У меня много дел.
   - Сначала объясните по какому делу пришли ко мне. - Сергей перегородил дорогу.
   - Простая ошибка, я же сказал: меня неправильно информировали! - Нотариус выставил дипломат как щит и бульдозером попер на Малинова.
   - Никакой ошибки здесь нет. Гражданин Гош хотел через вас сделать заявление, что он оболгал меня, что претензий ко мне никаких нет, для этого и свидетеля привел. Так Гош? - Гош уже ничего не имел против и согласно закивал. Своими выбитыми зубами он впервые убедился, что силовое превосходство еще не означает окончательную победу, а то, что Малинова отпустили, означало для него то, что процесс мог пойти в обратную и не совсем приятную и выгодную ему, Гошу, сторону. Это для него означало и еще одно: в милиции у Малинова была крепкая и уверенная поддержка, значит сейчас надо любым способом вырваться из рук Малинова, да и вообще полезнее исчезнуть из города.
   - Давай нотариус, доставай бумаги и составляй заявление! - Сергей оттеснил всю троицу от лифта к мусоропроводу и там, как коротышка не сопротивлялся, оформил заявление Гоша.
   - Вы можете идти! - Малинов показал на нотариуса и Нину. - А вас Гош, я попрошу остаться! - Гош хотел было возмутиться, но посмотрев на Сергея, решил, что это будет себе дороже.
   - Ну шо? - с мучительной болью не столько в зубах, как в душе, промолвил он.
   - То дружок! Я тебя предупреждал? Предупреждал. Ты не понял. Поэтому выбирай для себя с какого этажа бабочкой порхать будешь.
   - Мошешь догожожимся? Мне пжикашаши! Я даше не пжодаю! - Гош впервые ухмыльнулся. - Тебе жижер нушен.
   - Что? - Не понял Сергей и замахнулся. Гош съежился и стал казаться даже меньше Сергея. Гош нервно осмотрел пол и поднял обгорелую спичку, которой и накарябал на побелке стены слово "дилер". Гош посмотрел на Сергея и понял что это слово ничего Малинову не объяснило. Он принялся размахивать руками и пояснять жестами, от этого вообще все стало совсем не понятно.
   Речь Гоша напоминала смесь шипения змеи с чавканьем сапог по болотной жиже. Сергей достал из кармана блокнот и ручку и дал Гошу. Тот написал, что дилер это тот, кто получает наркотики и направляет в розничную сеть и руководит всем процессом. Это он приказал Диму снова посадить на шприц. Гош даже нарисовал как найти этого дилера, потом вырвал страницу, мелко-мелко порвал ее и выбросил в мусоропровод. Сергей молча повернулся и ушел домой. Успокоил родных, что теперь их оставят в покое и показал нотариально заверенные показания Гоша.
   Алена уехала на работу, а Сергей принялся готовить обед. Сведения рассказанные Гошем не давали покоя: Гош теперь будет обходить Малиновых за три версты, но если Гош только выполняет указания, то такие указания могут выполнить и другие. Необходимо поговорить с этим дилером и договориться чтобы их компания отстала от сына, черт с дачей, машиной, это все наживное, да они и не стоят исковерканной жизни или медленной деградации и умирания. Гош еще та скотина, дал адресок, а сам первый прибежит и доложит. Пока Сергей расчухается, там никого не будет. Сергей отложил нож, которым чистил картошку, оделся и вышел.
   Ему было противно от всего этого: упрашивать всякую мерзость, чтобы не трогали его сына. Да что упрашивать - он прекрасно понимал, что придется не упрашивать - умолять! От всего этого тошнило - ни от тебя ничего не зависит, ни от государства в лице его органов. Ты никому не нужен, предоставлен сам себе и можешь расчитывать только на себя.
   Сергей ощущал себя рыбой на берегу - можно от возмущения открывать рот, но не издавать ни звука, можно судорожно дергаться, но ни на сантиметр не приблизится к спасению. Жизнь рыбы зависит от рыбака: опустят в ведро и продлишь жизнь до ближайшей ухи, нанизают на кукан или отпустят. При этом размеры рыбы никакого значения не имеют, все зависит от нужд, прихоти или настроения рыбака или даже его кошки.
   Нужный дом находился в старой части города. Среди частной застройки небольшими, в основном деревянными домами. Маленький кирпичный домик, размерами больше похожий на дачный, окруженный кустарником и несколькими деревьями. Даже зимой было видно, что за садом никто не ухаживает: кусты стояли плотной разнокалиберной и разноплеменной стеной, а у деревьев обломанные ветки покоились на земле и места обломов на стволах выглядели как старые незажившие раны.
   Малинов прошел палисадник, поднялся на небольшое крыльцо и нажал кнопку звонка. Сергей услышал как подошли к двери и назвал пароль. Его впустили и провели в комнату. Внутри было также скромно как и снаружи, только мебель ютилась по углам, а около окна, величиной чуть ли не с само окно, гордо стоял телевизор "Панасоник", слева был музыкальный центр, а справа видак, тех же марок. На диване, справа от аппаратуры сидел парнишка с интересом разглядывавший Сергея. В углу, около дивана, смущенно перетаптывался Гош с своими нукерами.
   Сергей не запомнил прежних нукеров в лицо, но распухший нос одного из них выдавал их принадлежность к Гошу. Сергей покосился назад, впустивший его парень держал кочергу, всем своим видом показывая, что этой кочергой любят играть в гольф. Парнишка на диване ждал, когда Сергей заговорит первым.
   Малинов начал с того, что представился и объяснил цель визита. Предложил машину и дачу, лишь бы оставили сына в покое. Парнишка засмеялся.
   - Твоей машине пятнадцать лет, не возражаю, ты на ней мало ездил, держал в гараже, она как новая, но она уже старая. За твою "копейку" больше тыщи не получишь и то такого дурака надо поискать. А мы на твоего сына уже пятьсот баксов истратили, если Гош не врет. А он не врет. Так Гош? - Парнишка посмотрел на Гоша, тот подобострастно закивал, а дилер продолжил.
   - Гошу надо зубы вставлять, его хмырю нос править. Твои шесть соток с сарайчиком тоже много не стоят, так что сделку ты предлагаешь абсолютно невыгодную. Даже если бы она была выгодная, я не мог бы дать гарантию, что твой сынуля снова не захочет кольнутся, я "радости" не дам - у другого получит. Кто к нам пришел, тот у нас навсегда до самого конца. Стоит позволить уйти одному и остальные захотят, а это уже плохо, если подрывает мой бизнес. Бизнес это деньги, а деньги это власть и еще большие деньги. Я тебя не знаю и знать не хочу, просто ты напугал эту беззубую скотину, - паренек посмотрел на Гоша, - пришлось тебя принять, а ты заставил себя долго ждать! Я сижу тебя и жду, вместо того, чтобы ковать деньгу! Все, иди. С тебя сто баксов за разговор и ты свободен! - Паренек злобно засмеялся. Малинов дернулся. - Стой где стоишь! - В затылок Сергею уперлась кочерга.
   - Завтра будешь должен двести и так далее, постарайся отдать побыстрее, а то твоего имущества на все быстро не хватит. Не забудь деньги сынку давать на дозу, а то мы и твою жену на удовольствие посадим, придется вдвойне раскошеливаться, а если мы ей особый наркотик дадим, так она весь город перетрахает. Гуманитарная помощь для местных бомжей. Что застыл? Кочерга успокоила? Иди, завтра придет Гош, отдашь ему две сотни, плюс должок на пять, ну и на зубы тоже и чтобы без сегодняшних закидонов! Есть человек, есть проблемы. Ты сам проблема. Вкачать бы тебе золотую дозу, да не могу пока. Даже синяк поставить. Меня менты секут! Но за пределами этого дома пощады не жди. Не будь проблемой для меня, продавай машину, дачу, но сначала отдай должок за сына и делай с ним что хочешь. Дернешься, тебя уничтожат! Ты человек прошлого и не понимаешь, что городом правит не мэр, не депутаты, а городом правим мы! Мы это те, кто всех купил и кто всех купит! А ты в число тех, кого бы мы хотели купить не попадаешь! Выкиньте его!
   Малинова схватили за руки и потащили, Сергей пытался вырваться, но получил только тумаки по голове, тогда он просто заорал от бессилия: Я убью тебя! Я убью всех! - Его выбросили в колючий, лединистый снег. Дверь за ним закрыли, но Сергей вскочил и бился в нее, как мотылек в лампу, выкрикиваривая эти заветные слова. Остановился он тогда, когда заметил за калиткой женщину в черной шубе, удивленно смотревшей на него. Ему стало стыдно за несдержанность, он смутился и пошел к калитке. Женщина охнула и засеменила на другую сторону улицы, стараясь побыстрее и подальше уйти от него.
  
   Сергей вернулся домой совершенно разбитый и эмоционально потрясенный. Потрясен он был не тем, что ему отказали, в глубине души он так и думал, а тем, что не смог сдержаться, чем всегда гордился и тем что последняя призрачная надежда, как Снегурочка исчезла легким паром. Показал свою слабость, унизился перед ними. Сам унизился, а наркодельцы этого и добивались, чтобы Сергей ощутил не только свое самоунижение, но и беспомощность.
   Он доделал обед, поинтересовался, как обстоят дела у сына и до приезда жены завалился спать. Ему было очень стыдно и от этого невыносимо больно, что вот он умелый, сильный мужик бессилен перед таким ничтожеством, которое объявило себя если не властелином мира, то властелином города, а власти не знали, не хотели знать или просто не замечали этого.
   Он чувствовал себя таким пустым, никому не нужным, маленьким измученным зверьком в тесной клетке в огромно-бесконечном темно-холодном пустом пространстве.
  
   Проснулся Сергей рано, но делал вид, что спит. Ему не хотелось встречаться с женой. Алена сразу бы заметила, что в муже произошел какой-то надлом. Сергей не знал как ему поступить, с кем поговорить, у кого спросить совета по этой непростой ситуации.
   Власть создала условия не только невозможные для нормальной жизни, но и для элементарного выживания, прекрасно это осознавала, но ничего не делала, чтобы хотя бы советом помочь в тех или иных сложных обстоятельствах. Запад напрасно переживает за то, что российские власти враждебно настроены против чужих народов. Власть настроена враждебно к своему народу, а чужаков она просто не замечает, позволяя им делать на своей территории все, что тем заблагорассудится. А если при этом чужаки и делятся с отдельными личностями в этой власти, то тогда они лучше любых родственников, а уж тем более собственного нищего ограбленного народа, которому всегда что-то надо и он имеет наглость что-то не только просить, но и требовать.
   Умытый Дима вышел из ванной, Сергей с удовлетворением отметил, что сыну стало лучше, в этот момент зазвонил дверной звонок. Малинов открыл дверь. На площадке стоял Коршунов. Сергей даже вздрогнул при его виде. Капитан явно был недобрым вестником.
   - С Аленой что-то? - Почти что шепотом спросил Сергей, глядя на кафельный пол подъезда. Он боялся прочесть ответ в глазах капитана раньше произнесенных слов.
   - С какой Аленой? - В свою очередь удивился Коршунов.
   - Тогда заходите! - Пригласил Малинов.
   - Во первых я не один, а во вторых я хочу пригласить проехаться к нам. - Капитан не только не отрывал взгляда от глаз Малинова, но и следил за каждым жестом, даже мельчайшим движением лицевых мускулов лица.
   - Зачем? - Тревога снова наполняла его, но Сергей не понимал почему. - Меня же отпустили под подписку, да и Гош снял все претензии. - Малинов обернулся к сыну. - Дима, принеси бумагу нотариуса!
   - Это ни к чему. - Коршунов остановил движением руки дернувшегося Диму. - Ладно, будем считать, что вы не в курсе, тем более надо все выяснить. Одевайтесь. Ночью убили пушера и мы хотели знать какое вы имеете отношение к этому делу.
   - Я заходил на работу... - развел руками Сергей, - но позвольте, у нас нет сотрудника с такой фамилией!
   - Вот и хорошо! - Впервые улыбнулся Коршунов. - Вы все следователю и расскажете!
   - А следователь тот же будет? - Уже с надеждой спросил Малинов, который неожиданно проникся симпатией к молчаливому следователю с огромными кулаками.
   - Если поторопитесь, то да, иначе вас будет допрашивать уже следователь прокуратуры. Я вас жду у лифта. - Капитан прикрыл входную дверь и отошел в сторону.
   Капитан доставил Малинова к следователю, но не ушел, а остался и вел допрос попеременно с Ехно. Сергей с начала допроса отвечал скованно, односложно, встречая каждый новый вопрос с злым внутренним сопротивлением, но неожиданно понял, что его не столько допрашивают, сколько рассказывают о системе распространения наркотиков.
   Оказывается пушер это не фамилия, а уличный торговец у которого в подчинении десяток наркоманов, отрабатывающих долг или работающих за дозу. В прямом переводе - толкатель. Сергей вспомнил, что в механике так называется толкающий винт, а в судостроении буксир-толкач. Таким работающим на подхвате у толкача-пушера и был Гош, который наврал, обозвав убитого дилером.
   Дилер это высокий уровень и не всякий пушер знает кто он. Сергей уловил на себе не называемую симпатию милиционеров. Произошло убийство, Сергей основной подозреваемый, есть свидетели, даже милицейское наблюдение зафиксировало визит Малинова к пушеру. Заниматься делом Малинова должны уже другие - из прокуратуры. Отвернись и забудь, своих что ли дел нету? Ан нет, терпеливо переносят подозрительность Сергея и пытаются как бы настроить на допрос другого следователя.
   Сергей понял, что крепкого алиби у него нет, точнее сказать вообще нет алиби, если ты спал дома и спал один, кто тебе поверит, что ты не мог быть в другом месте? В момент убийства он спал, сын находился под замком в своей комнате, жена еще с работы не приехала. Мотив был только у Малинова, но убийство абсолютно бессмысленное, таких пушеров в городе несколько и на место убитого пушера наверняка заступил или назначен другой. Все это знают, кроме Малинова. На такое способен только посторонний, то есть он - Сергей. Коршунов к вечеру даже пообещал узнать имя преемника убитого. Если найдут орудие убийства - железный, предположительно, прут с его отпечатками пальцев, то дело быстро передадут в суд. Все налицо: мотив, отсутствие алиби, осталось найти орудие преступления.
   "Кочерга!" - уточнил Сергей и рассказал о роли кочерги при собственном визите. Милиционеры переглянулись, Коршунов быстро ушел. На кочергу как то и не подумали, в доме стоял газовый обогреватель.
   - А почему вы не закрываете прошлое дело? Ведь теперь ко мне претензий нет, нотариально заверено! - Спросил Сергей Ехно.
   - Во первых это ничего не значит, - Петр Семенович со вздохом посмотрел на свои кулаки, - было нарушение закона, открыто дело, которое будет объединено с новым, а о свидетельстве нотариуса никому не говорите и не показывайте до суда, возможно это вам поможет. Вам будет очень тяжело, желаю вам выстоять!
   Малинова отвели в знакомую уже ему камеру. Сергей даже не успел в ней оглядеться, как его повели к другому следователю, в гражданском костюме, модном цветном галстуке и с запонками в белой сорочке и массивным золотым перстнем на безымянном пальце. Следователь ждал Малинова в соседней камере с столом, стулом и привинченным железным табуретом. Спереди сиденья табурета была большая дырка через которую следователь и перестегнул цепь наручников. После этого вежливо осведомился с Малиновым ли Сергеем Дмитриевичем имеет дело. Следователь был чем-то внешне похож на маленького озабоченного воробья: ростом несколько больше Сергея, но суетливым и разговорчивым с приятным интеллигентным голосом. К допросу он тоже приступил не сразу, а стал расспрашивать о семье, о работе о погоде, политике.
   Следователь сам не скрывал своего негативного отношения к нынешней проклятой жизни и минут через двадцать они уже болтали если не как два друга, то как два симпатичных друг другу человека, тем более с самого начала следователь, забывший представиться, без обиняков и несколько весело и легкомысленно заявил что дело простое, все и так ясно и лучше они просто поболтают.
   "Чем больше этих гадов убьют, тем лучше!" - Так и заявил. Потом перешли к поэзии, но в ней Сергей был не силен, поэтому переключились на диалектику. Следователь расхаживал по камере, покуривая облегченный "Парламент" и рассуждал о диалектических коллизиях. Потом искоса, но ласково взглянул на Сергея, затоптал о бетонный пол бычок и достал из кармана пластиковый пакет. Встряхнул его и неожиданно этот раздувшийся от воздуха пластиковый пузырь оказался на голове Сергея. Пакет плотно прилип к лицу, поскольку Малинов от неожиданности вдохнул весь воздух находившийся в пакете. Пакет не только плотно обтянул голову он начал проникать в рот, облегая губы, а зубы лишь скользили по крутому боку пластика. Пластик имел наглость забираться в нос и даже уши. Воздух в пакете моментально испарился.
   Это было абсолютно неожиданно. Сергей слышал про пытки, готовился к ним, когда его арестовали первый раз, да и этого следователя встретил настороженно, но тот уболтал Малинова и тот ни внутренне ни внешне оказался не готов к таким неожиданным последствиям. Он не помнил, что делал.
   Тело отчаянно пыталось сопротивляться: руки, срывая наручниками кожу, пытались дотянуться до головы, ноги - вырвать из пола табурет, а голова согнуться навстречу рукам, но все было бесполезно - следователь обеими руками держал Малинова за подбородок, упираясь коленом в позвоночник.
   Сергей считал себя сильным и когда в фильмах показывали подобное, примерял на себя и думал, что сам бы продержался больше или вообще умер, но ни в чем бы не признался, особенно в том, чего не делал. Последнее движение как и затухающие протестующие мысли Сергея стали вялыми и следователь сорвал с него пакет и тем же самым тоном, словно философская беседа и не прерывалась, спросил:
   - Ну как глоток воздуха? Могу поспорить, что гораздо ценнее глотка свободы! Диалектика, друг мой! При нашей жизни зеком быть лучше, чем его охранником. Зеков хоть кормят, а охрану и не кормят и денег не дают! Зек отсидел - домой уехал, а охрана там всю жизнь! Я тебе не предлагаю выбрать кому на Руси жить хорошо - всем плохо! Даже Березовский жалуется! А все почему? Диалектика дружище! Только она! Давай подписывай чистосердечное признание и я тебе ручаюсь, что до суда ты будешь находиться здесь, а не в областном СИЗО. Родственники будут навещать, передачи приносить. Я никому таких льгот не даю, ты хороший мужик, но ты попал. Не обижайся, что я на тебя пакет нацепил, это для того, что бы ты разницу понял. Между плохо и очень плохо. Не повезло тебе. - Спокойно объяснял следователь вытирая вспотевшие руки платком.
   - То, что ты эту гниду убил - правильно, но зачем так следить? Я бы сделал по другому! Выждал бы, соорудил алиби и только тогда! - Следователь ароматно растянул последнее слово. - Ручаюсь, никто бы особо искать и не стал бы, схватили бы первого попавшегося наркомана и повесили все на него! И для него польза - есть шанс завязать с этой гадостью!
   " А если бы первым попавшимся оказался Дима?" - Проскребло в голове, но следователь не давал думать, доброжелательно внушая и доверительно заглядывая в глаза.
   - Ну что согласен? По глазам вижу что согласен! Зачем тебе мучиться и мне время терять? Дело ясное! Тем более, то, что я тебе продемонстрировал, это самое легкое! Все факты против тебя, больше будешь упираться - больше мучений, в конце все равно подпишешь, только здоровья не будет, а на зоне оно ох как надо! Подписывай, а завтра уточним все детали, вспомнишь куда девал арматуру... Сергей открыл рот и сказал "кочергу", но слово преобразовалось в шумный вдох, в глазах все еще стояла пена кровавого тумана. Следователь отстегнул руки от табурета и подвел на полусогнутых к столу. У Сергея все еще тряслись руки и ноги.
   Сергей ощутил в своих пальцах ручку и направляемый твердой рукой следователя пытался оставить автограф, но рука вывела дребезжащую извилистую кривую, которую даже при самом большом снисхождении нельзя было принять за подпись. Следователь чертыхнулся и достал другой листок. Чтобы рука не так сильно тряслась, Сергей попытался удержать ее другой. Тоже самое. На третьем образовалось что-то вроде огромной подписи, но прямо посреди напечатанного текста.
   - Ладно! - Следователь посмотрел на часы. - На сегодня и это сойдет, а завтра все сделаем как положено. Ты согласен? - Малинов кивнул головой, зрение стало потихоньку возвращаться из кровавого тумана. Следователь вышел, а конвойный замешкался, закрывая кабинет. Сквозь решетчатые двери, ведущие к свободе, через которые и ушел следователь, Сергей услышал, как тот похвалился: "Один час двенадцать минут. Рекорд России! С тебя сто баксов!"
   Малинова отвели обратно в камеру. Он обрадовался ей как родной, никого нет, никто тебя не допрашивает, пакет на голову не надевает, воздуха сколько угодно. Воздух такой замечательный. Сергей умом понимал, что воздух такой же, как и в соседней камере, где проводили допрос, но ничего не мог с собой поделать - здесь воздух был вкуснее, чище и прозрачнее. Малинов понял, что даже в тюрьме можно найти определенную свободу: в этой камере он более свободен, чем в соседней, поскольку его свободу ограничивал следователь. Он вспомнил, как по НТВ показывали битком набитые камеры, где люди не только спали по очереди, но и стояли. Он понял, что все они, шестьдесят или восемдесят человек находились все сразу в одном пластиковом пакете и этот пакет с них никто снимать не торопился. Этих людей как бы не было, их спрятали, значит вычеркнули из нормальнйо жизни, поэтому о них все как бы забыли. Малинов понял, что к следующей встрече с следователем надо решить: сопротивляться или сдаваться и брать на себя чужую вину.
  
   3
   В это время Коршунов сидел в кабинете Ехно, где они обсуждали дело Малинова. Они, как и все, знали через что должен был пройти Сергей и желали ему удачи продержаться как можно дольше. Это не помогло, новый рекорд был установлен. Со старого рекорда было скинуто шесть минут. Следователь не торопился устанавливать абсолютный рекорд, хотя в случае с Сергеем мог бы. Он, как Сергей Бубка, который приращивал к своим рекордам по сантиметру высоты, сбрасывал с очередного рекорда по несколько минут, получая при этом не только добровольное признание, но и выигрывая пари.
   Петр Ехно был более подвержен сомнению степени вины Малинова. Коршунов особенно ему не возражал, но и не строил никаких гипотез. Он привык добывать факты, а если фактов не хватало, то в дело вступала его хваленая интуиция. Сейчас интуиция молчала и хотя Малинова было жалко и Коршунов считал, что сам бы так же поступил, но раз попался, тут ничего не попишешь, мотив и факты налицо. Он даже считал, что Малинову много и не дадут, если доказать состояние аффекта Сергея. Показать кто сам Малинов, а кто убитый, а если добиться и суда присяжных, то его не только освободят, но и поблагодарят за такой подвиг.
   Ехно напирал, что не верит в виновность Сергея, на что Коршунов отбивался тем, что пока не доказано обратное - Малинов основной обвиняемый и время играет против него. Ехно все-таки чуть не насильно впихнул ему поручение, связанное как бы со старым делом, но на самом деле по убийству пушера и еле успел вытолкать в коридор, поскольку с минуту на минуту должен был появиться следователь, допрашивавший Малинова и которому надо было передать первое дело, объединенное со вторым - по убийству пушера.
   Анатолий Николаевич отвертелся бы от такого поручения следователя, да и ни один бы другой следак такого поручения не отдал бы, но Петя Ехно был другом и этим все сказано.
   По дороге Коршунов зашел к Володьке Бахметьеву уточнить некоторые детали по распространению наркотиков в городе. Здесь-то его и нашел Виктор Улихин, с которым и Петькой Ехно брали банду в Матвеевке в 1998 году.
   Витя сначала осторожно заглянул и увидев Коршунова обрадовано закричал: Анатолий Николаевич! Еще труп на Больничной! Группа уже выехала, но начальник УГРО, - парашютиста звали всегда так: неоскорбительно и нейтрально, - приказал, чтобы вы тоже были, второе убийство за два дня!
   Больничная улица находилась недалеко - в двух кварталах старой застройки и хотя больницей уже и не пахло, а на месте ее деревянных корпусов громоздились пятиэтажки, улица название не поменяла, все привыкли и протестующих не было, вдруг присвоят имя какого нибудь зарубежного друга, так язык сломаешь.
   Так произошло с Грязной улицей в 1979 году. Народу надоело жить на ней и они попросили переименовать ее в Светлую, наивно рассчитывая, что со сменой названия грязи на улице, с помощью властей, убавится. Грязи не убавилось, а улице дали имя известного интернационалиста-марксиста Раджакапура Суньинсхамта, который совершая паломничество по Ленинским местам мог бы проехать и по Грязной улице.
   Грач, известный всему городу сборщик бутылок, даже припомнил, что в каком-то нафталиновом году к нему подходил иностранец и спрашивал, где достать самогонки. Грач хвастал, как он достал самую лучшую самогонку в городе и известный герой попивая ее через соломинку, рассказывал как он борется за интернационализм во всем мире.
   "Ну вылитый негр!" - Постоянно повторял ностальгировавший Грач. Почему-то непросвященное население города считало интернационалиста негром по одной простой причине: мемориальная доска с инициалами героя была из черного мрамора.
   Жители, жившие на Больничной, рот насчет переименования не разевали, пример с Грязной был налицо. Туда -то и отправился Коршунов.
   Опергруппа работала вовсю, неработающие жители переживали событие и тихой стайкой толпились у подъезда. Не каждый же день убивают по соседству. Подмосковье - не Москва.
   Коршунов окинул взглядом двор, кроме любопытных, у соседнего дома трепались две молодые мамаши с колясками, изредка посматривая на место происшествия, да около железных гаражей, не снимая шлема, ковырялся в своем железном коне небольшой паренек в летной, с меховым воротником, куртке.
   "Почему в шлеме и почему зимой?" задал себе вопрос Анатолий, но в это время из подъезда вынесли носилки с покойным. Коршунов приподнял край простыни и посмотрел его лицо. Слишком молодой, поэтому оказался незнакомым. Анатолий встал около подъезда, что-то в поведении мотоциклиста было неестественным, хотел подойти к нему, но тут вышел его непосредственный начальник.
   - Товарищ капитан! - Раздраженный подполковник пытался с ходу взять быка за рога. - У меня дел по горло! Совещание в главке, а я тут вместо вас торчу понимаешь! Что это такое, второе убийство за два дня!
   - Я что ль убил? - Не скрывая раздражения спросил Коршунов. - Это я во всем виноват? Напишите на меня рапорт, господин подполковник!
   - Это выше крыши! - Возмутился подполковник. - Вы чего? Специально мне грубите? Я за вас делаю вашу работу...
   - А я за вас! - С горечью высказал наболевшее Коршунов.
   - Знаете, с таким подходом вам в ближайшее время майора не видать, я задержу представление! - В тоне подполковника появились визгливые нотки, но Анатолий уже не сводил глаз с рокера и на слова начальника только рассмеялся. - Уже задержали, вы что, не знали? - Начальник удивленно посмотрел на Анатолия. - Из-за того, что Селезнев выборы проиграл! Теперь скажите что я и область развалил и плясал на развалинах! - Подполковник двинувшийся было к дежурной машине, остановился, пытаясь переварить услышанное.
   В это время мотоцикл завелся и не спеша стал удаляться со двора. Капитан неожиданно сорвался с места и запрыгнул в УАЗик. - Давай за ним! - Приказал он водителю. Машина развернулась на сугробе, который к беде дворника оказался опять на проезжей части и стала быстро удаляться. Подполковник так и остался стоять с раскрытым ртом.
   Старенькая "Ява" прибавила ходу, но зато стала проскальзывать на поворотах, а седок все чаще оглядываться, не доверяя зеркалу заднего вида.
   - Загоняй в сугроб! - Коршунов был настроен решительно. Квадратно-гнездовую нарезку старой застройки и частного сектора промчались в один момент, даже не притормаживая у перекрестков. Рокер рвался в новые микрорайоны, застроенные с точки зрения обывателя хаотично и этим доказывая, что архитектурное творчество подвластно не всем. Мотоцикл мог бы свободно перемещаться по протоптанным народом тропинкам. Это означало одно: преследуемый уйдет. Это понял и сержант-водитель, вопросительно посмотревший на Коршунова.
   - Сбивай в сугроб! - Скомандовал он. - Только не покалечь! - УАЗик форсировал обороты и на излете улицы догнал мотоцикл. Рокер неожиданно соскочил и бросился через кусты и сугробы к ближайшей пятиэтажке. Мотоцикл же попадал под колеса автомобиля. Водитель остановился не желая ломать ни свою машину, ни мотоцикл корежить, а Анатолий бросился вслед за убегающим. Когда и он забежал во двор, составленный двумя девятиэтажками и тремя пяти, то никого не обнаружил.
   "А ведь здесь Малинов живет!" - Автоматически отметил он про себя. - "Надо бы сказать сыну, что отец арестован. Плохая весть, лучше неизвестности!" - Коршунов на лифте поднялся к Малиновым. Дверь открыл Дмитрий в своей или бывшей нинкиной куртке и летном шлеме.
   - Отец арестован! - Сообщил Коршунов.
   - Я знаю! - Равнодушно ответил младший Малинов.
   - Откуда? - Удивился Коршунов.
   - Доброжелатель сообщил! - Презрительно ответил Дима - У вас все, а то мне по делам надо!
   - По каким делам? - Машинально спросил Анатолий.
   - Да какая вам разница? Жрать хочу! Мать на работе, отец в тюрьме! Пусти! - Дима не оглядываясь захлопнул дверь и начал спускаться по лестнице. Лифт ждал на этаже, но капитан как привязанный стал спускаться вслед за Дмитрием.
  
   Не успел Коршунов переступить порог здания, как дежурный его направил к начальнику УВД. Марина, секретарь Шевкунова, сделала страшно круглые глаза, это означало - тревога! Коршунов, постучав, вошел.
   Группа столов буквой "Т", стулья вдоль стен, обычный кабинет любого начальника. В подмышке буквы сидел подполковник, начальник УГРО - уголовного розыска. На никакое совещание в главк он не поехал. Валентин Иванович Шевкунов, посмотрел на капитана прищуренным взглядом, это тоже что-то означало, но Анатолий не стал вспоминать. Он просто сел в другую подмышку напротив своего начальника и стал мрачно рассматривать пуговицу с двухглавым орлом на его мундире.
   - Вот жалуются на тебя! - Начал с веселыми искрами в глазах, начальник УВД.
   - Непочтительно себя ведешь! Машину увел из-под носа... - но Шевкунова перебил обиженный начальник УГРО. Говорил он быстро и с интонациями куклы Березовского на НТВ.
   - Хорошо, что совещание на завтра перенесли, да, на завтра. А сегодня бы? Скандал! В управлении уже свободной машины нет, чтобы вовремя приехать на совещание! Что я бы сказал генералу? Да, генералу! Что мой заместитель, капитан Коршунов угнал из-под моего носа машину? Угнал машину!
   - Да, нехорошо! - Успел перехватить разговор Шевкунов. - Один из лучших розыскных отделов в области, начальник подполковник, а заместитель капитан. Вы правы даже в министерстве это вызывает подозрения. Только комиссии мне не хватало! Недавно очередная - по общественному порядку только уехала. Я хотел сначала это дело решить как бы по родственному, свои же все, но мы не гражданская контора, тут вы правы, здесь нужна принципиальность. Да, вы правы товарищ подполковник, надо принимать меры. Я думаю надо самим начать служебное расследование, найти факты, дать предложения, а решение пусть область принимает. Капитан Коршунов отстраняется на время ведения расследования. Расследование поручить майору Колобовскому, начальнику следственного отдела. От вас я рапорт господин подполковник получил, а вы, товарищ капитан, мне прямо здесь напишите! - Шевкунов сидел в кресле как на стуле, прямо, от этого он казался выше, взгляд был жестким, рот твердым. Шевкунов понимал, что капитан захватил машину по делу и может это обосновать. Парашютист сам себе яму роет.
   - Давайте я вам сейчас скажу, а рапорт сдам майору Колобовскому! - Стоя доложил Коршунов. Шевкунов кивнул.
   - Когда я прибыл на место происшествия, - Анатолий попеременно смотрел то, на выпрямленного Шевкунова, то на застывшего в вечном взгляде Дзержинского, то на, показывавшего всем своим согнутым видом оскорбление, своего начальника, - то заметил, что около гаражей - мотоцикл, рядом рокер в шлеме, как бы ремонтирует. Понимаете есть несовместимые вещи: это зима, мотоцикл, его ремонт и закрытые гаражи. Я хотел подойти, но господин подполковник мне помешал, обвинив меня в том, что из-за меня совершено второе убийство и что я развалил даже Московскую область. Осталось только на развалинах потанцевать!
   - Это не так! - Взвизгнул парашютист.
   - А как? - Строго посмотрел на него Шевкунов. - В рапорте написано...
   - Я напишу новый рапорт! - Но Шевкунов обратился к Коршунову. - Продолжайте товарищ капитан.
   - Попросту говоря, когда я собирался проверить этого подозрительного мотоциклиста, господин подполковник обвинял меня во всех смертных грехах. Мотоциклист уехал. Отпустить его, значит затоптать единственную улику. - Этими словами Коршунов напомнил эпизод годичной давности, когда под проливным дождем парашютист затоптал единственную улику, крича и топая на офицера, который пытался увести его с улики, а наказали за это стажера Настасьина.
   - Около Коминтерновской, - продолжил капитан доклад, - преследуемый бросил мотоцикл и по сугробам ушел. Как можно было не осмотреть двор, не переговорить с народом я не знаю. На тот момент, старшим по званию и по должности был... - Коршунов выразительно посмотрел на начальника УГРО.
   - Вы за это еще поплатитесь! - Парашютист красный как рак, оказывается и таким людям бывает стыдно, поднялся и без разрешения вышел.
   - У нас получится? - С улыбкой спросил Шевкунов.
   - Свидетелей полон двор! Это против преступников они неохотно дают показания, а против нас...
   - Я это к тому, чтобы его доброжелатели, поняли и забрали побыстрее на повышение или освободились от него, большей дискредитации нельзя придумать! Как бы на три дня официально свободен, а на самом деле занимайся делами!
  
   Володька Бахметьев, начальник отдела по незаконному обороту наркотиков рвал на себе волосы. Убитым оказался еще один пушер. Бахметьев готовил операцию по ликвидации всей сети не один месяц, оставалось выйти только на дилера и прихватить его с партией героина.
   - Неужели разузнали и концы подчищают? - Спрашивал он Коршунова.
   - Первый-то знал, что за ним следят! Поэтому и впустил и выпустил Малинова из своего дома. - Ответил Анатолий. - Тебе необходимо познакомится с его показаниями, но теперь он не в наших руках.
   - Хоть оставшихся пушеров охраняй! - Бахметьев чуть не плакал. - Героин привезут со дня на день. Я же только через них смогу выйти на дилера! Кто теперь вместо убитых будет, можно только гадать, когда узнаем, будет поздно. Толь, ну ты-то хоть чем-то можешь мне помочь?
   - Получу экспертные заключения, тогда можно будет что-то наметить, а по новым пушерам ты сам думай: ты всех знаешь, они тебя все знают, прикинь, может к вечеру и получится. - Коршунов пошел в свой отдел.
  
   Второй пушер еще не успел остыть, как нашли его тело. Значит убийство произошло среди дня, чуть ли не на глазах у всего дома, но никто не видел и не слышал. Прямой удар в сердце. Нож там так и торчал. Ничего с виду не пропало, а если и пропало, значит убийца знал что и где брать. Денег не нашли, хотя следы героина, винта, экстази и другой дури были повсюду, но ни грамма их обнаружено не было.
   Самое интересное было с ножом. Обыкновенный кухонный нож с массовыми отпечатками пальцев Сергея Малинова. Эксперт пояснил что отпечатки достаточно свежие.
   Не Гудини же Малинов, чтобы выходить из камеры и не Копперфильд, чтобы туда возвращаться. Сразу возникло две противоположные версии: а) кто-то хочет вытащить Малинова из тюрьмы, б) кто-то его подставляет, поскольку не знает, что Малинова снова арестовали. И в том и другом случае отпечатки были получены заранее, а поскольку первая версия более спонтанная, то предпочтительней вторая, поэтому Коршунов нацелил опергруппу на вторую, а сам занялся первой. Он прошелся по всем местам о которых упоминал Малинов и начал с квартиры Грача.
   В непроветриваемой грязной квартире с стоящим кислым запахом общественного туалета, Грач на диване пованивал все равно по своему. Анатолий заглянул в туалет. Унитаза не было, стоял стул без сиденья, а в трубу шла жестяная воронка от дождевой трубы.
   На кухне стайками еле передвигали ногами голодные тараканы, пытаясь отыскать крошки в налетах бурой грязи на плите, раковине, прилипших к полу и подоконнику кастрюле и сковороде. Может они были и не голодные, но на Коршунова никак не отреагировали. Возможно Грач приручил их и они были у него заместо кошки. Больше на кухне ничего не было.
   Анатолий, стараясь касаться пола только подошвами ботинок, заглянул под диван. Для этого пришлось свежую газету, которую купил по дороге, подложить под колени и руки. Когда он увидел кочергу, даже не обрадовался. Ее как будто специально положили. Кому-то она понравилась и кочергу убрали на сохранение, практично посчитав, что здесь ее искать не будут. Вот почему на месте убийства первого пушера орудия преступления обнаружено не было.
   Грача отправили просыпаться в обезьянник, а кочергу Анатолий лично занес в экспертный отдел, а потом патологоанатому. Тот показал, что кочерга наиболее вероятное орудие убийства, а точнее ответит экспертиза, когда проведет сравнительный анализ. Оказывается этот инструмент давно по назначению не применяли, сказался перевод на газовое отопление частного сектора.
   Коршунов отправился к кирпичному домику с запущенным садом. Проверить, как бы развивались события, если бы пушера убивали кочергой. Наклеенная бумажка с печатью на двери была на месте, хотя с углов бумаги было видно, что ее пробовали оторвать, но это естественно, но то, что вдоль дома по снегу вилась цепочка достаточно свежих следов, Анатолия это насторожило, он представил себе свой прошлый визит.
   Точно, следов не было, Анатолий пошел след в след. Так и есть с тыльной стороны к домику был пристроен сарайчик, бумага на двери была безжалостно разорвана. Коршунов удивился, обыск был проведен тщательно, даже в этом сарае, что и кому там еще понадобилось?
   Он толкнул скрипящую дощатую дверь и быстро заглянул, тускло высветилась поленница дров, какие-то обломки досок, ржавые листы железа, ничего особенного, как и было, Коршунов собрался было повернуться и уйти, как заметил несколько любопытных кирпичей выглядывавших из щели между поленницей и дощатой стеной. Коршунов взобрался на поленницу, при ближайшем рассмотрении кирпичи явно были из стены дома, но свет открытой двери сарая не доходил до этого места.
   Анатолий начал ощупывать стену. А вот и провал, рука уползала все дальше и дальше вглубь. Стена в этом месте была разобрана, и проем был достаточный, чтобы в него мог пролезть человек, даже такой крупный как Коршунов. Он и пролез и оказался в темной каморке. Когда он выполз из нее это оказалось помещением для дров, а проем в старые времена служил местом для забора топлива прямо из сарая, потом был просто заложен кирпичом без раствора. Рядом стояла заброшенная печка, с потрескавшимися стенами и обломанным декоративным кирпичным поясом поверху. Напротив была массивная дверь на улицу. Анатолий повернул направо и вошел в комнату, в комнате было так светло, что после полумрака, свет до боли резал глаза, так что пришлось прикрыть их. Справа возникло какое-то резкое движение, тело автоматически подалось в сторону и удар поленом получился скользя, раздирая кожу от виска до челюсти. Второй, добавочный удар был гораздо слабее, но четко по лбу, поскольку Анатолий в этот момент повернул голову, пытаясь увидеть нападавшего, но и второй удар вырубил его.
  
   Сергей Малинов, даже был благодарен, что находился один в камере, никто не мешал размышлять. Он растянулся на деревянной подстилке и неожиданно для себя заснул. Проснулся оттого, что от жуткой вони разболелась голова. Сергей скосил глаза в сторону и увидел ароматизирующего Грача. Грач привалился спиной к стене, а хриплое дыхание направил в сторону Сергея.
   Оперативный дежурный поступил просто: поскольку обезьянник был забит лицами без регистрации, попавшими в облаву, то распорядился временно разместить Грача в свободной камере. Всего камер было в здании УВД шесть. В двух разместили привезенных из областного СИЗО подследственных. Еще в трех держали по раздельности налетчиков на дальнобойщиков, задержанных час назад. Грач оказался в камере Малинова. Сергей присел и отодвинулся подальше. В дальнем углу ароматы еще не достигли той концентрации когда дышать было невозможно.
   Грач загонял слюну во рту, у него такой процесс всегда проходил перед просыпанием, требовалось слегка подкрепиться и похмелиться. Сергей наблюдал за тем, как Грач медленно открывал глаза, блаженство читалось на его лице, к просыпанию у него было что-то припасено. Его взгляд быстро остановился на цементной шубе, покрывавшей стены, потом забегал по полу, потолоку, переместился на дверь. В глазах появилась растерянность, ни тюфяка у батареи, ни прожженного дивана, какой джинн занес сюда Грача? Он растерянно встал, подошел к двери и исследовал ее, недоверчиво хмыкнул и отправился на место, только тогда он заметил присутствие Сергея.
   - Чего это? - Грач вялым жестом показал на дверь и сам ответил. - Тюрьма! Что я натворил? - И не дождавшись ответа Малинова, решил. - Украл!... Выпил! - Он оглядел еще раз камеру.
   - Тюрьма! - От этого невеселого открытия Грач был несколько сконфужен. - А все эти проклятые наркоманы! Лучше пить чем курить, а курить лучше чем колоться! - Грач поднял черный палец с обломанным ногтем. - И главное дешевле! Понял? Идиотом станешь. Вот Нинка, я ее с рождения знаю, нормальной девчонкой была, семья обеспечена, а теперь деньги у отца с матерью ворует, родители свои деньги у соседей прячут.
   - А вы-то откуда знаете? - Просто так, что бы поддержать разговор спросил Сергей, напоминание о наркоманах вернуло его к собственным проблемам.
   - Я много чего знаю, - Грача потянуло на хвастовство, - все думают, что я пьяный валяюсь, так оно и есть, но о чем они болтают я знаю.
   - Врите, что хотите, я же не смогу проверить! - Отмахнулся Малинов от Грача.
   - Вот те крест! - Проявил неожиданную религиозность Грач.
   -Вот только богом не прикрывайтесь! - Жест Грача несколько покоробил Сергея.
   - А что? Я не похож разве на ангела? - С ехидной хрипотцой хмыкнул Грач. - Я для них как поп, перед которым они исповедуются, только наркаши этого не знают!
   - Их всех поубивают, так что наркоту им негде будет доставать, и вам исповедываться! - Равнодушно промолвил Сергей, он боялся вспугнуть неожиданную удачу. "Вдруг Грач действительно что-то знает и проболтается про убийство, тогда посмотрим, кому надо пакет на голову надевать." - Мстительно подумал Малинов.
   - Убивают шушуру! - Конкурс десять человек на место, а главный это пилер. Они не знают, а я знаю. И знаешь, как я знаю? Один сказал, другой сказал, третий показал, а я все свел в одно. Пьянью меня называют, да, я пьянь, но это образ жизни, а не состояние души! Хочешь знать хто? - Грач пошатнулся и чуть ли не залез пятерней в лицо Сергея.
   - Мне-то зачем? - Сергей отвернулся, старясь задержать дыхание и както перенести источаемые запахи приблизившегося Грача и стал смотреть на стену. - Я колоться не собираюсь! Я даже не курю!
   - Мы товарищи по несчастью и должны помогать друг другу, вот тебя за что здесь держат?
   - За убийство! - Правдиво ответил Малинов.
   - Это грех! - Укорил Грач. - А меня за что?
   - А я откуда знаю?
   - Не хочешь говорить, а я тебе скажу! - Сергей понял, что Грач хоть и проснулся, был все равно пьян и ему требовалось поговорить и он говорил о том, о чем знал.
   - Скоро еще привезут. Все уже ждут когда пилер позовет на раздачу. А знаешь, кто он? Ни за что не угадаешь! Давай с трех раз! - Грач прислонился грязной щекой к плечу Малинова и пуская слезы, что-то нечленораздельно проболтал. - Понял?
   - Не понял и знать не хочу! - Надежды рухнули, Грач ничего не знал и болтал просто так. Малинов даже оттолкнул его цветное от слоев грязи лицо, от своего плеча, но было уже поздно, ткань на плече уже пропиталась запахом Грача.
   - Вот ты не хочешь, а я тебе все равно скажу! Я много тебе скажу! Ты будешь меня слушать! - Грач злорадно рассмеялся.
   Весь город считал его смирным, тихим и незлобивым, а тут? Какой бес вселился в него? Возможно Грач понял, что его собеседнику впервые от него некуда деваться и что ему, Грачу, его сокамерник ничего не сделает, а если и сделает, то далеко от милиции не уйдет. Грач впервые оказался за решеткой, по молодости, когда была работа и денежки, отлеживался и в вытрезвителе, но в камере оказался впервые и хотя вида и не показывал, но здорово испугался, а тут еще этот малохольный пацан, строящий из себя убийцу. Грач слышал, что надо завоевывать авторитет, но как не знал, поэтому решил попугать.
   - Я вот им скажу, они и тебя на иглу посадят и ты все ради этой гадости отдашь! А я буду лежать пьяный на матрасе и укатываться со смеху, слушая как ты клянчишь, понюшку табаку! Я сам этому пилеру скажу, чтобы он на тебя... Этот Чертко большой человек, он узнает что я в камере и позвонит сюда и милиция меня отпустит, - хвастался Грач, - а ты здесь и сгниешь, я за тебя даже слова не скажу. - Грач резко махнул рукой, не удержался от такого богатырского замаха и рухнул вниз. Только через несколько минут Сергей догадался, что Грач странно молчит он повернулся и увидел, что тот неестественно раскинув руки опять мирно посапывает.
  
   Голова гудела, глаза не находили фокус, но Коршунов смог выбраться из дома тем же путем, каким и оказался в доме. Вторая цепочка свежайших следов тянулась от сарая к калитке. Тот, кто его двинул поленом не очень-то и скрывал свое бегство. Коршунов прихватил с собой полено, испачканное его кровью и отнес в отдел экспертизы, где ему и оказали первую помощь. Первая помощь была простой, смыли кровь с лица и куском льда разминали растущую шишку на лбу. Через час это удалось, но веки глаз из красных фонарей превращались в фиолетовые. А тут и подоспело экспертное заключение по кочерге.
   Сравнительный анализ микрочастиц показал, что орудием убийства служила кочерга, отпечатки пальцев стерты, но зато установлено, что удар был нанесен высоким и физически массивным человеком. Малинов под это определение никак не попадал. Анатолий пошел домой, радуясь, что удачно, не взял с собой пистолет, а удостоверение забрал Колобовский, ведущий служебное расследование. Значит ничего не забрали, поскольку кошелек лежал в заднем кармане брюк, а руки грабителя туда не добрались.
   Анатолий прокрутил перед собой весь сегодняшний день: было какое-то совпадение, на которое он поначалу не обратил внимание, а теперь пытался вспомнить. Так ничего и не решив, он сначала зашел домой к теще, повидать близнецов. Было рано, но оба торчали дома и одновременно занимались уроками, это насторожило Анатолия, сыновья, насколько он помнил, никогда вдвоем уроки не делали, всегда учил один и если вызывали двоих, то тот кто учил, тот и отвечал за обоих.
   - Чего батя, бандитская пуля? - Вместо приветствия усмехнулся Роман разглядывая царапины на лице и синяки под глазами.
   - Бандитское полено! - В тон ему ответил Анатолий. - А вы чего вдвоем уроки делаете? За ум взялись?
   Шурка ответил, что они теперь по другому разделили обязанности, чтобы удачно сдать экзамены как выпускные так и вступительные, теперь каждый будет учить постоянно одни и те же предметы, а сдавать как и раньше - за обоих. Раз перешли на школу, то коснулись дел в школе и конкретно дела Малинова. Коршунов поделился с ними по секрету, что возможно дела у отца Димки не столь и плохи, должны появиться данные обеляющие Малинова-старшего. Вот тут до Анатолия и дошло совпадение летного шлема у Димы и летной куртки у мотоциклиста. Анатолий прямо в лоб и спросил ребят, на что Шурка честно и ответил.
   - Теперь можно сказать! Ему отец с Севера привез, куртку Димка за наркоту отдал, а шлем себе оставил. Он очень боялся, что отец про это узнает.
   - А мотоцикл у него есть? - Шурка вопросительно посмотрел на Романа.
   - Откуда? Ну мы прошлым летом катались на зайцевой "Яве". Так у Зайца потом номер сняли и он ее кому-то продал. Зачем это тебе? Опять не знаешь, кто с тобой здоровался? - Подколол до сих пор молчавший Роман.
   - Завтра меня не ждите, я дежурю! - Коршунов ушел и только по дороге вспомнил, что пока идет расследование никакого дежурства и не будет. Получается, что ко второму убийству как-то причастен и Дима. Отпечатки отца на ноже, куртка в закладе. Коршунов решил наутро откровенно поговорить с Димой.
  
   Утром дверь открыла мать Димы - Алена. Из-за нее высунулся Дима, взгляд его горел ненавистью.
   - Не пускай его мама! - Приказал матери Дима.
   - Я вообще-то к нему! - Пояснил Алене Коршунов, дождавшись, когда мать Димы уйдет, Анатолий грубо проговорил.
   - Ты бы дружок, лучше бы в школу ходил, а не на мотоцикле катался! - Пошел ва-банк Коршунов. К такому обороту событий Дима был явно не готов, глаза утратили гнев, а взгляд заметался параллельно мыслям.
   - И поленом меня нечего было угощать! Видишь фары какие? - Коршунов снял темные женские очки, позаимствованные у жены Людмилы. - Дашь пройти? Хочу твоей маме показать, как ты меня поленом огрел! - Опять в точку. Коршунов про себя усмехнулся. - Отца скоро выпустят зато сын сядет! Бросил колоться, так не уподобляйся наркоману! - Коршунов развернулся и пошел. Дима догнал его только на улице.
   - Это правда, что его сегодня выпустят? - Достаточно мягко спросил Малинов-младший об отце.
   - Скоро, это не значит сегодня, но все может быть! Ты этим убийством не помог отцу, а помешал, да и на себя навел! Отец ножом лук резал, а ты им человека! - Наклонившись к уху Димы и предварительно оглянувшись, тихо произнес Коршунов, показывая этим, что все сказанное должно пока остаться между ними, но реакция Димы оказалась обратной, он громко и возмущенно закричал.
   - Ну тогда арестуй меня! Давай! Давай! Раз я убийца, то мне не место здесь! Что, руки коротки? Сначала доказать надо! - Эмоции в Диме бушевали как волны в шторм.
   - Они людей травят, уничтожают, а вы все законность для них ищете! Или они вас всех на корню скупили? Они это могут, денег у них немеряно! - Понятно, что тонкая и не зачерствелая психика мальчика сломалась, она не выдержала напряжения последних дней, хладнокровного убийства и обязанности держать все это в себе.
   - Успокоишься, приходи, поговорим! - Только и смог заявить Анатолий и отправился на работу. Он не знал как поступить. Фактически Дима признался в убийстве, косвенные данные тоже можно было притянуть к нему и можно было бы сразу арестовывать, но было что-то трагичное в том, чтобы в камере сын заменил отца. Коршунов решил дать возможность Диме самому придти и сделать чистосердечное признание. В этом он был прав. Интуиция подсказывала ему что этого следовало ждать в течение двух-трех ближайших дней Общение с отцом поможет Диме принять верное решение.
   Колобовский провел расследование очень быстро и через час должен был докладывать в присутствии конфликтующих сторон. Дежурный сразу направил Анатолия к начальнику УВД подполковнику Шевкунову.
   Марина - секретарша радостно улыбнулась. Это означало только хорошие вести. Коршунов хотел остановиться и спросить, но в ответ на его приветствие она замахала рукой, как бы подталкивая его к двери. Колобовский был уже там, ласково поглаживая красную папочку.
   - Все в сборе! - После приветствия, радостно потер руки подполковник. - Вот майор Колобовский очень тщательно провел расследование, где ваш рапорт товарищ майор, подтверждается! Да-да! С завтрашнего дня вы, Анатолий Николаевич начальник отдела уголовного розыска, а с сегодняшнего дня - майор. - Шевкунов радостно откинулся на высокую спинку кресла, даже не поинтересовавшись почему Коршунов в темных очках. Наверное уже знал.
   - Поздравляю! - Колобовский первым пожал руку. - А парашутист где? - Спросил начальник следственного Шевкунова. Спросил именно через "у" из-за чего все слово, прямиком с небес, смачным комком, попадало в сосуд, употребляемый в местах не столь отдаленных и превращалось в производное от отходов жизнедеятельности человека.
   - Назначили начальником районного УВД в соседней области. - Грустно произнес Шевкунов, а Колобовский добавил:
   - Да, кому-то не повезло! А с расследованием что делать?
   - Расследования как бы уже не нужно, а папка пусть у меня в сейфе полежит! - Шевкунов забрал папку и запер в сейфе. - Да, Анатолий Николаич! - Обернулся подполковник к Коршунову. - Звонил расстроенный Палкин из прокуратуры, сейчас должны подвезти бумагу на освобождение Малинова. Палкина очень обидело заключение экспертизы. Рекорд пропал. Малинов если бы и бил кочергой, то должен встать на чурбак, и даже так раны были бы другой формы. Все свободны.
  
   4
   Коршунов решил самолично выпустить Малинова и спустился к дежурному. Майор Терехин тепло обнял, правда его живот позволил только схватить Коршунова за плечи, и поздравил с вступлением в когорту майоров.
   - У Акульки хороши бакульки! - Сказал Терехин.
   - К чему это? - Спросил Анатолий, но Терехин объяснить пословицу не успел, зазвонил телефон и он бросился на него как акула на консервную банку. После телефонного разговора он жестом позвал Коршунова.
   -Слышь, Толь! - Начал разговор Терехин. - Ты же это, убийствами наркоманов занимался? Тут какая-то придурошная девица звонит и сообщает, что они одного уже убили и идут убивать второго! Бред какой-то, но ты все-таки пошли кого-нибудь, у меня и под рукой никого не осталось, ни ППС, ни ДПС, даже дежурных. Молодой добежит до Коминтерновской за пятнадцать минут!
   - Да я хотел Малинова выпустить! - Обреченно махнул Коршунов рукой. - Самому бежать придется! Ты что забыл, Вихрь-Антитеррор хоть и отменили, а усиленный режим - нет! Каждый человек на счету!
   - Так его минут десять назад отпустили! Пришло постановление от следователя прокуратуры! Палкин злой, он же уже чистосердечное выбил, рекорд установил, пари выиграл, а теперь все сначала! Но отпустил сразу, насчет этого он человек! Смотри Кошкин! Лови его, а то удерет! Он тебя вмиг доставит! Девица около бакалеи ждать будет! - Брови седые, а глаз зоркий, как говорил сам Терехин. Как он углядел Пашку Кошкина, начальника вневедомственной охраны через грязное окно, можно диву даваться. Коршунов выскочил на улицу. Точно. Кошкин садился в свою девятку.
   - Паша! - Закричал Коршунов. - Подожди!
   - Вообще-то я спешу! - Кошкин как всегда слегка вредничал. - Но новому коллеге по майорству отказать не могу! Вы на меня не обижайтесь, Анатолий Николаевич! Ну не виноват я, что мне раньше присвоили! Куда едем, шеф? - Когда Кошкин был простым сержантом, а Коршунов лейтенантом и учил, тогда еще зеленого, Пашку Кошкина премудростям самбо. Поэтому Кошкин всегда обращался к Коршунову по имени-отчеству.
   - На Коминтерна к бакалее! Как там твой друг поживает? - Вспомнил Коршунов об Ильине.
   - Кланяться просил! - Кошкин лихо развернулся и погнал по встречной, если учесть, что по Советской улице только одностороннее движение. Выскочили на Пролетарскую, с нее Кошкин свернул на Коминтерна и около бакалеи лихо затормозил. Коршунов вышел оглядываясь по сторонам. Кошкин что-то прокричал вслед, но Анатолий махнул рукой, вроде как понял, езжай. Кошкин и уехал, а звонившей девушки не было. Анатолий зашел в бывшую бакалею, ставшую минисупермаркетом, но никого похожего на девушку не обнаружил. Неудачная шутка? Или удачная?
   Коршунов, привыкший любое действие отрабатывать досконально, обошел вокруг дома, к которому была пристроена бакалея. Никого. Тогда решил заглянуть в подъезды. В ближайшем к бакалее он и наткнулся на скрюченное девичье тело.
   Она тихо постанывала, одной рукой держась за живот, а другой прикрывая грудь. Пальцы были покрыты слоем высыхающей крови. Коршунов бросился стучать в двери квартир, нажимать кнопки звонков, при этом он громко кричал: Вызовите милицию! Скорую! Человек умирает! - Но в квартирах никак не реагировали, то ли никого не было, то ли жильцы затаились. На третьем этаже отчаявшийся новоиспеченный майор закричал: Пожар! - И сразу двери трех квартир открылись.
   - У кого телефон? - Крикнул Коршунов им. Заспанный мужчина в майке посторонился в дверях. Коршунов, оттолкнув его, заскочил в квартиру. Вызвал скорую и милицию. Терехин даже прохныкал, что-то соболезнующее. Вроде того, не успел стать майором, как лавиной рухнули проблемы, но Анатолий этого не слышал, он бежал вниз, проигнорировав спиной справедливый вопрос жильцов: А где же пожар?
   Девочка была еще жива, Анатолий определил это по подрагивающим векам. Он положил ее голову себе на колени и гладил по волосам, приговаривая: Потерпи моя хорошая, сейчас приедут! Крепись, не умирай, жизнь хорошая штука! Мы должны поймать и наказать негодяев! - Коршунов говорил не умолкая до тех пор, пока не появились медики и дежурная опергруппа.
   Жертвой оказалась Нина. Она и звонила. Когда ее на носилках затаскивали в санитарку она прошептала: Это Гош, кочергой! - Анатолий так и не отпустивший ее руку произнес в ответ: Я знаю! Мы его поймаем! Тебя тоже он? - Силы у Нины были на исходе и она постаралась выразить утверждение подрагивающим пожатием.
   Зачем и почему звонила Нина, Коршунов распрашивать не стал, главное спасти ее жизнь.
   - Поставить к ней пост! - распорядился Анатолий. - Могут быть еще покушения.
   - А кого ставить? - В свою очередь спросил старший опергруппы лейтенант Максим Семенов. - Народу никого нет! Все дежурят через двенадцать часов товарищ ка... - Семенов поправился, не сразу к новому званию привыкаешь. - ... майор!
   - Значит сиди сам, пока я замену не пришлю! - И заметив, что его хотят отвезти, резко отказался. - Ничего нет важнее, чем жизнь этой девочки!
   Обратно, в здание управления Коршунов вернулся пешком. Оставшаяся часть дня была посвящена вхождению в новую должность. Собственно она заключалась в простом: Коршунов зашел в отдел кадров и расписался под приказами. После чего принимал поздравления от коллег, которые были тупыми до простоты, бросали одну и ту же большую звездочку в рюмку и выпивали. После третьей рюмки Анатолий ощутил все неудобство неожиданного присвоения очередного звания. При коллективном отмечании, можно было выпить со всеми и сразу и отделаться одной рюмкой.
   К вечеру Нине стало лучше, как и Анатолию, успевшему проспаться в запертом кабинете, поэтому показания девочки, снимал он лично сам. Нина показала, что Гош, после того, как ему сделали зубы, под предлогом похвастаться, пришел и лично убил кочергой пушера, ударив того сзади, потом сходил и куда-то позвонив, сообщил, что теперь пушер он. Назначили. Звонила она потому, что Гош с компанией пошли домой к Диме Малинову, чтобы вколоть золотую дозу - то есть смертельную. Гош заметил как она отходила от телефонной будки и под ничтожным предлогом заманив в подъезд, ударил ее ножом. Что произошло с Димой она не знала. Вот это прокол, Коршунов-то посчитал что Нина имела ввиду себя! А тут Дима? - Он запросил дежурного, но сведений о Диме не было, в больницу тоже он не поступал.
   Почему Нина решила спасти Диму она не сказала, а Коршунов не спросил, не до сантиментов было. Возможно в ее мрачном настоящем, покрытым тяжелыми облаками дурмана, пробился луч света прошлой жизни, она вспомникла Диму, как ей хорошо с ним было и что в то время когда он боролся с пагубной привычкой, вместо того, чтобы поддержать его, она сама неожиданно для себя села на иглу. Конечно, никто бы ей не предложил этого, зная, что ей нечем расплачиваться, а поскольку ее родители хорошо зарабатывали, то она была первым кандидатом, хотя Дима старательно держал Нину в стороне от своей дурной компании.
   Коршунов прямо из больницы направился домой к Малиновым. Дверь была не заперта. Анатолий постоял, размышляя, стоит ли звонить или войти тихо. Решил тихо. В комнате рыдал женский голос. Анатолий прошел в прихожую, заглянул в комнату Димы, на двери которой болтался замок, и вошел в большую комнату. На столе лежал Дима, а на нем, обхватив руками тело сына лежала Алена. Сергей сидел на диване зажав голову руками и раскачивался. Анатолий не знал как поступить, поэтому остался стоять в дверном проеме. Алена оторвалась от сына, посмотрела сквозь застывшего Коршунова и бросилась на Сергея, беспорядочно лупя его руками. Тот не шевелился.
   - Ты! Ты во всем виноват! - По видимому Алена пребывала в истерике уже много часов, слез не было, голос несмазанно хрипел, а удары были слабыми. - Его можно было спасти! А ты! Ты сидел рядом и говорил, что все будет хорошо, что мы вместе будем бороться! Его промывать надо было! Он думал! Что как первый раз! Это смертельная доза! Он на твоих руках умер! А ты не заметил! - Она рухнула на пол под ноги Сергею и только тут заметила Коршунова.
   - Не отдам! - Прохрипела она, вскочила и снова обхватила тело сына руками. - Не подходи!
   Коршунов подошел к дивану, взял за пояс Малинова и повел на кухню, там посадил Сергея на стул и дал попить воды из своих рук. Только после этого, чрезвычайно напрягаясь, Коршунов даже помогал, Малинов смог отвести руки от головы и минут через десять опустить их на колени.
   - Это вы во всем виноваты! - Голос Малинова шелестел как страницы давно нечитанных книг. - Пусть наркоман, но живой. А теперь... теперь Алена даже меня к нему не подпускает... понимаешь... она тово... - Сергей пошевелил пальцами рук, лежащих на коленях, ... совсем свихнулась, сначала она даже оживить пыталась... совестно, да? Очки надел...
   - Это Дима мне поленом засветил! - Коршунов снял очки.
   - За что? - Не поверил Малинов.
   - Доказательства вашей невиновности искал... - Без всякого возмущения сказал Анатолий. - Этот Гош еще и Нину порезал, когда она пыталась сообщить про вашего сына.
   Малинов недоверчиво посмотрел на Коршунова.
   - Они пошли к вам, а она бросилась звонить...- Продолжил Анатолий. - Этот Гош и вас подставил, а деньги и наркоту себе забрал, сказав, что вы все в унитаз спустили. Теперь он пушер. Пушер умер - да здравствует пушер! - Горько произнес Анатолий. - Где его найдешь? Мы даже его фамилии не знаем! Я уж не говорю где искать! Мы так лопухнулись! Он даже в заявлении на вас использовал чужие данные, а паспорт у него не спросили! Жертва! По данным пробили - все совпадает! Сейчас только выяснили, что это совсем другой человек!
   - Частную баню на Грязной улице знаете? - Малинов застывшим взглядом посмотрел на Коршунова. - Может быть в кочегарке.
   - А вы откуда знаете? - Коршунов недоверчиво оглядел Сергея.
   - Дима перед смертью сказал...
   - А что еще? - Коршунов по привычке попытался вытянуть максимум сведений.
   - Что всех любит и что он не хотел нас огорчать ... - У Сергея непроизвольно потекли слезы. - Сделайте, что-нибудь с Аленой, а то она с ума сойдет. Заберите его у нее.
   - Хорошо! - Коршунов подошел к замотанному изолентой телефону и отдал нужные распоряжения, сел на табурет и стал ждать приезда бригад. Телефон зазвонил так неожиданно, что Коршунов вздрогнул и машинально снял трубку, даже не соображая, что могут звонить и не ему. Это оказался дежурный майор Терехин, с которым несколько минут назад разговаривал. Тогда Коршунов просил прислать медиков, включая психиатра, к Малиновым.
   Терехин сообщил, что совершено нападение на больницу, дежуривший там Максим Семенов тяжело ранен, а Нина, которую он охранял, застрелена из его табельного пистолета. Коршунов попросил направить опергруппу сначала к нему, откуда он направится к бане, а другую группу в больницу. Оказывается Терехин знал владельца бани и даже назвал фамилию - Чертко. Коршунову фамилия была незнакома и он переспросил, уточняя. Терехин подтвердил, добавив несколько положительных черт к владельцу бани.
   Сергей во время этого разговора не сводил глаз с Коршунова. Наконец затопали медики, Анатолий объяснил ситуацию и спустился во двор. Въехал, важно переваливаясь, УАЗик. Место рядом с водителем было свободно, а сзади находилась, как бы тревожная группа из трех человек, вооруженных укороченными милицейскими автоматами.
  
   К бане решили близко не подъезжать, хотя и стемнело, бело-синюю машину с мигалкой было хорошо заметно даже издали. Никто даже не знал, есть ли из кочегарки вход в баню. Пар здесь стоил очень дорого, а в условиях, мало того, что зарплата у подмосковной милиции много заметнее, но мало численнее, чем в столице, так еще и не всегда выплачивают, поэтому в этой бане никто из них не был, да и нарваться на бандитов было легко, а такое совместное пребывание, на глазах у многих, могло бы не поспособствовать карьере. А сейчас баня еще работала и там были люди, поэтому Анатолий расставил наряд со всех сторон, а поскольку сам был в гражданке, вошел в светлый, выложенный красивой плиткой с блестящими подвесными потолками, вестибюль.
   Там его встретил человек, что-то среднее между швейцаром, метрдотелем и официантом. Тот сразу определил, что Коршунов первый раз в заведении и, блистая красноречием, выпустил в сторону Анатолия каскад различных сведений. Коршунов с тоскливым взглядом слушал его, не прерывая. Наконец человек умолк. Анатолий поблагодарил его за это и поинтересовался а есть ли прямой проход из бани в кочегарку. Человек изумился такому вопросу, до сих пор его не задавали, конечно, он получал много идиотских вопросов, но такого! Клиент прав, даже если не прав и он стал подробно объяснять почему нет прохода, потому что вонь, пыль, сажа непременно найдут момент проникнуть к клиентам и испортить весь кайф. Коршунов поблагодарил и ушел, а человек, досадливо поморщившись, бросился навстречу другому клиенту.
   Диспозиция стала ясна. Кочегарка, чтобы не портить вид с улицы углем и шлаком, была обнесена высоким бетонным забором. Анатолий так расставил ребят по забору, под одного даже пришлось притащить мусорный бак, чтобы перекрестным огнем прикрыть все окна и дверь.
   Кочегарка была заглублена, раньше она отапливала клуб, который со временем переназвали в дом пионеров, а когда пионеров переселили в более подходящее место, отдали под призывной пункт военкомату. Военкомат долго мучился с этим зданием, поскольку после каждого призыва, а раньше это было два раза в год, приходилось заниматься ремонтом. Пьяные рекруты куролесили во всю, устраивая пьяные драки как друг с другом, так и с провожающими, а кому ни тех, ни других не доставалось, разряжались на мебели и здании.
   Во время приватизации, фактически за так, разбомбленный дом купил нынешний владелец. Сначала здесь был магазин, но частных магазинов в городе было много, а вот частная баня оказалась одна. Одно время народ смеялся: Стань чистым на Грязной улице! - Имя коммуниста-международника так и осталось в виде табличек на стенах домов, а люди звали по старому - Грязная! Грязная она и в Африке - Грязная.
   Себе Анатолий поставил задачу как можно ближе подобраться к входу. Это ему удалось. Он попытался толкнуть дверь, но она оказалась заперта. Через окна проникать нечего было и пытаться, мало того, что они покрыты многослойной пылью и можно сказать, вросли в стену, так еще и маленькие. Ход только через дверь.
   Коршунов прислонился спиной к грязной стене, прощай куртка, и застукал каблуком ботинка по железу, которым была обита дверь.
   - Эй кочегар! - Как бы слегка пьяным голосом, как можно сильнее прокричал Анатолий.
   - Ну чего? - Раздалось из-за двери.
   - Вмазать хочешь? - Дружелюбно предложил Анатолий.
   - Ну! - Не столько утвердительно, сколько с сомнением ответил голос.
   - Подковы гну! - Как бы обиделся Анатолий. - Стакан давай, тогда налью! А то ну... понимаешь!
   - Ну заходи! - Послышался звук отползающего засова. Но дверь открывать собеседник не спешил. Тогда Коршунов, не отжимаясь от стены, пяткой надавил на дверь, она легко и беззвучно стала открываться, когда она открылась наполовину, из котельной раздались два выстрела. Тогда боец, стоявший за стеной на мусорном баке, как и договаривались, выпустил длинную очередь в проем двери, после чего Анатолий кубарем вкатился в котельную, его ошибка была в том, что за дверью был не пол, а маленькая металлическая площадка с пологой сварной лестницей по которой прокувыркался Анатолий. Синяков набил, а ведь должен был помнить, что так все и осталось. Это его и спасло. Ответные выстрелы из-за котла проходили на уровне пояса входящего человека, а так промашка вышла. Коршунов сразу откатился за другой котел и закричал: Через дверь не ходить!
   Автоматные очереди стали бить стекла на окнах, кто-то вскрикнул. Толя привстал с кучи шлака. Лампочка Ильича была одна на всю кочегарку, светила тускло и была также далека, как и сам Ильич.
   Коршунов отряхнулся, и подумал, что эта одежда уже на выброс - остывающий шлак прожег одежду где мог, а где не мог, налип на мокрые места. Только после этого майор прокричал, что здание окружено и сопротивление бесполезно, будут применены светозвуковые гранаты, после чего человек несколько дней не сможет ни видеть, ни слышать.
   Насчет гранат он прихвастнул, но во вражеском углу котельной началось движение, шум обвалившихся кирпичей и длинная автоматная очередь на улице вперемешку с русским народным фольклором. В проем двери заглянул боец: Анатолий Николаевич, они через трубу сбежали, ребята преследуют!
   Когда Коршунов выскочил за бетонный забор, в УАЗик на малом ходу запрыгивали бойцы.
   - Они захватили машину и двигаются в сторону Московского шоссе! - возбужденно доложил один из бойцов.
   - Сколько их? Заложники есть? - Поинтересовался Коршунов.
   - А хрен его знает, товарищ майор! - Отозвался другой.
   - Темно - не видно! Хорошо в последний момент заметили. Смотрим какие-то тени от трубы отделяются, ну мы к ним. Что черти придумали, в кирпичной трубе железную разместили, а оставшееся место как лаз использовали, а может и как тайник!
   - Вон они! - Закричал один в ухо Коршунова, он провисал между передними сиденьями и фактически руководил погоней. - Серый Опель - мыльница! Две последние цифры очко! Двадцать один то есть! - Гони, а то на шоссе они оторвутся! - Боец в возбуждении даже стукнул водителя по плечу, как бы подгоняя его.
   - Если бы только переезд был закрыт! - Помечтал другой. Опель был уже в двухстах метрах и хотя дистанция и не увеличивалась, но и не сокращалась. Рулила на иномарке был не опытный и машину бросало из стороны в сторону, в результате чего, Опель чуть не въехал в большегрузный трейлер, набиравший скорость от переезда. Поэтому он сбавил ход, и расстояние сократилось до ста шестидесяти метров.
   - А переезд скоро закроют! - Обрадовался кто-то. И точно. Вдалеке запрыгали красные огни и медленно опустился шлагбаум. Опель хотел объехать его, но делал это неуклюже, поэтому когда он вырулил за шлагбаум, показался электровоз. Из Опеля повыпрыгивали фигурки и заметались вдоль грузовых вагонов. Одна из них остановилась и замерла. В шуме поезда звука выстрела было не слышно, но пуля разбила лобовое стекло, все упали как могли вниз, поэтому пуля в никого и не попала. Правильнее сказать, что все упали в тот момент, когда фигура замерла с вытянутой в их сторону рукой, просто разница по времени была очень маленькой. Инстинкт сработал. Чечня научила кланяться пулям. Когда снова выглянули, увидели, что фигурки цепляются за вагоны.
   Коршунов сказал, чтобы гнали на следующий переезд, а железнодорожники пусть передадут машинисту, чтобы остановил там поезд. Коршунов успел подбежать к последнему вагону, прицепленному, сразу за пустой платформой и уцепившись за поручни, успел взобраться на него, а потом цепляясь голыми руками за мерзлое железо перелез на платформу. Руки обожгло холодом и пальцы перестали слушаться, пришлось кисти зажать под мышками и перебежать в начало платформы, где из-за следующего вагона ветер не так зверствовал. Перчатки, по иронии судьбы, остались в кабинете.
  
   Поезд, разгоняясь от станции, набирал скорость, до следующего переезда, по железке было километров пятнадцать, а по автодорогам более двадцати, при такой скорости милиция не успеет прибыть на следующий переезд. Замелькали деревья, но Анатолий через несколько минут уловил, что мелькание стало не таким частым, значит машинисту смогли сообщить, чтобы остановил поезд на переезде.
   Коршунов даже не пытался продвинуться поближе к голове эшелона, на стыках подбрасывало, было темно, холодно, ветер пробирал до костей, а лезть на крышу, как в кино, дураков бы не нашлось, учитывая холод, ветер и провода высокого напряжения.
   В общем зуб на зуб не попадал, когда машинист остановил электровоз точно на переезде. Анатолий спрыгнул и побежал вперед. Хорошо, что состав был короткий и скоро из деревьев выступил освещенный переезд и ни одной машины. Не успели! Также он увидел двух человек бежащих к будке, один все время оглядывался и от этого падал и только когда оба скрылись за будкой, раздался гулкий звук выстрела.
   О боже! Теперь эти идиоты захватили поезд! И в подтверждение мыслей Коршунова, состав резко дернулся назад, а вагоны как сноровистые лошади, уперлись рогами в землю и злобно застукали друг друга. Анатолий прибавил ходу. Ног он уже не чувствовал, как и остального, кроме чувства долга у него ничего не осталось.
   Он влетел в дом и крикнул: Передайте, чтобы линию отключили, они поезд захватили! Женщина в желтой жилетке, кивнула, и Коршунов побежал опять к составу, который дернулся, но теперь вперед и стал рывками набирать ход. Анатолий заметил полуприкрытую дверь грузового вагона и с трудом смог туда заползти. Промелькнул переезд, на подъезде к которому заморгал маяк милицейской мигалки. Следующий переезд как раз у Уварово, но милиция и туда опоздает. Эшелон так и продвигался рывками. Анатолий с тоской посмотрел на звездное небо. Звезды предвещали холод, но в вагоне ехать было гораздо комфортнее, чем на открытой платформе - нет ветра. Анатолий даже стал согреваться подпрыгивая, постукивая ботинками друг об друга, охлопывая себя руками.
   Он выглянул из вагона. Далеко впереди горела огнями станция Уварово, неожиданно огни на станции одновременно погасли, поезд, словно наехал на бревно, резко сбавил ход, а потом медленно стал катиться.
   - Электричество отключили и он катит по инерции! - Вслух догадался Коршунов. - Правильно их надо в лесу держать. - Но почему весь свет вырубили, а не только линию, для Анатолия осталось тайной.
   Как только поезд остановился, майор спрыгнул на насыпь и достав, еле шевелящимися руками пистолет, стал пробираться к электровозу. Оттуда раздавались крики, потом возбужденные голоса, которые звучали все ближе и ближе, пока Анатолий не стал различать слова.
   Угонщики шли медленно и если сил им на крики еще хватало, то на перебирание ногами в неглубоком снегу на насыпи уже нет. Гош, Анатолий никогда с ним не встречался, но из рассказов Малинова сделал свои выводы, шел впереди. На фоне лунного света, было заметно, как он размахивает пистолетом. Он объяснял свой замысел, дойти по насыпи до поля, а потом через поле к деревне, которую высмотрел Гош во время путешествия на поезде. Коршунов залег между колесами и когда они прошли ближайшую к нему колесную тележку, громко крикнул:
   - Руки вверх, вы окружены! - Гош выстрелил на голос и отпрыгнул прямо на колесо, прыжок был такой силы, что его откинуло обратно. Коршунов выстрелил в воздух, точнее в сторону, так как над головой были конструкции вагона и пуля могла отрикошетить в самого себя. Так и положено, и когда у него была такая возможность он всегда так и делал, он крикнул опять:
   - Оружие вниз, руки вверх, огонь будет на поражение! - Лакеи Гоша медленно поднимали руки, а Гош выстрелив еще раз, покатился с насыпи. Анатолий выкарабкался из-под вагона, подошел к оставшимся и единственными наручниками соединил обоих, пропустив наручники через поручень лестницы.
   - Ждите! - Майор похлопал их по щекам. - Тереть не забывайте!
   - Ты чего один? - Возмутился парень с недавно сломанным носом. - Так какого же мы...
   - Мои ребята залегли за холмом, скоро будут! - Коршунов стал спускаться с насыпи по следам Гоша. Под яркой луной следы виднелись темной дорожкой, но когда майор зашел в лес, дорожка исчезла. Идти пришлось медленно, ежеминутно наклоняясь к снегу.
   Коршунову казалось, что он идет босиком по снегу, собственно говоря, так почти и было, в полуботинках был один снег, а если учесть, что носки были тонкие, хорошо, что чистошерстяные, шерсть даже мокрая греет. Хорошо из-за оттепелей снег заледенел, свежего - пушистого нападало мало, как раз по верхнему уровню полуботинок. После получасового блуждания по ночному лесу, следы вывели на опушку леса и темной полосой стали взбираться на вершину поля.
   Анатолий понимал, что шел медленней Гоша, тому не надо было искать чужие следы, поэтому майор побежал, заодно надеясь согреться. Когда он выбежал на вершину, то на залитом лунным светом поле увидел внизу темную фигурку. А за ней небольшое село, поскольку свет был в четырех-пяти избах. Гошу до села оставалось примерно столько же, сколько и Коршунову до Гоша. Если он добежит до села и захватит какой-нибудь транспорт, пиши пропало - уйдет. Никто не может гарантировать, что в деревне есть телефон. Анатолий собрал последние силы и побежал.
  
   Гош шел не оглядываясь. Без собаки они его не найдут, а идти без фонаря по следам это самим заблудиться. Когда он поднялся на вершину поля, специально смотрел несколько минут на лес из которого вышел. Ни лая собак, ни мелькание фонаря, только легкое покачивание деревьев и потрескивание сучьев. До деревни с километр, опять выкрутился. Какой-нибудь транспорт там найдется. Ищи - свищи! После того, как он прикончил своего пушера кочергой, ему досталось наследство, семь тысяч рублей и тридцать пять грамм героина. Этого хватит укорениться на новом месте.
   Доза, которую он принял в кабине электровоза еще действовала и он не замечал ни холода, ни то, что ноги промокли и стали замерзать. Гош размечтался. От этого ему стало теплее и он пошел медленнее. Он дошел до первого плетня и только тут обнаружил за спиной назойливое сопение. Оглянулся и увидел в двух десятках метров от себя бегущего человека. На мгновение он растерялся, а потом с испугу побежал вдоль плетня, преследователь хоть и выбился из сил от продолжительного бега, прибавил ходу. Тогда Гош забежал во двор и стукнулся в дверь, она оказалась заперта, он стал стучать, кто-то пообещал подойти, открыть, но тут раздался выстрел и Гош юркнул за крыльцо и непослушными пальцами стал доставать пистолет из внутреннего кармана куртки. Тот не слушался и упирался, словно этим доказывая Гошу, что хозяин у пистолета другой. Оставалось только, вынуть руку наружу, но Гош почувствовал на виске холодную сталь пистолета. От неожиданности он заулыбался новыми зубами и забубнил:
   - Ладно, ладно, я сдаюсь! - После чего поднял руки. Его грубо посадили в снег на колени. Коршунов указательным пальцем уцепив за дужку, извлек пистолет и осмотрев номер, удовлетворенно хмыкнул: Семеновский! Пошли ковбой!
   Подгоняемый пинками Гош вышел на дорогу. Коршунов посмотрел в одну сторону, потом другую и показал своим пистолетом направление - Туда! Они и пошли. Пистолет Семенова Коршунов так и нес за скобу. Когда отошли подальше от деревни майор спросил:
   - Дилер кто? - Гош уже пришел в себя, и подумывал куда бы упрятать героин, чтобы при обыске не нашли, в тюрьме с таким количеством наркоты можно бароном стать, поэтому он незлобиво послал майора подальше. Бежать он и не помышлял, то, что майор смог догнать его, преследуя от самого поезда, было лучшим предупреждением.
   - Ты что, дурак? - Вежливо осведомился Анатолий. - Думаешь, зачем я тебя так далеко от деревни отвел?
   - Убьешь что ли? Не мечи икру мусор! Ты властью поставлен закон соблюдать, а я нарушать! Поэтому ты должен меня доставить по назначению, потом будет следствие, суд, но кроме пистолета, угона машины и поезда мне не пришьешь. Три-четыре года максимум, какие мои годы? А по всему остальному свидетелей нет, если ты думаешь, что заговорят жмурики, это только слова! Нукеры меня тоже валить не будут, мы с ними так повязаны! Любой адвокат докажет, что они меня специально обговаривают, после вашей обработки! Напрасно столько мучился, это же надо столько по снегу пробежать? - Гош посмотрел на ноги Коршунова и продолжил. - Да еще в ботиночках! Инвалидом станешь! Им знаешь сколько платит твое разлюбезное государство?
   - Стой! Хочу тебе сказать говорливый мой. Ты же у нас вроде как пушер? Да? - И не дожидаясь ответа, Коршунов продолжил. - А в нашем городе существует плохая традиция делать пушеров жмуриками. Она недавно возникла. Не я ее начал, не мне ее и заканчивать. Спасибо за предупреждение, ты прав, если следствие и что-то докажет, то срок малый будет. Как доказать твои преступления? Свидетелей нет... и здесь свидетелей нет, а ты пушер, а пушеры у нас любят быть жмуриками... Если бы ты знал кто дилер, то пришлось бы сделать исключение и доставить тебя до камеры. Ты прав, мороз, я весь промерз, стоит ли действительно с тобой мучится и тащить с собой? Я думаю нет, а раз нет... на нет и суда нет! Считай тебе не повезло, судьба! - Коршунов разбивая в кровь губы и больно ударяя по свежим зубам засунул в рот Гоша свой пистолет и смотрел в глаза Гошу до тех пор, пока Гош не ощутил у виска другой пистолет и понял что сыщик не обманывал, в глазах мелькнул ужас, раскаянье, желание схватить пистолет руками, отолкнуть, закинуть подальше, признаться во всем, что угодно, но выстрел, и, подпалив волосы на виске, пуля вошла в мозг Гоша. Анатолий оттер свой пистолет от слюней Гоша, засунул в кобуру. Пистолет Семенова вывернул из платка, вложил в теплую руку Гоша и обжал рукоятку, после чего завернул пистолет снова в носовой платок, убрал в карман куртки и пошел в сторону станции Уварово.
   Силы были на исходе, Анатолий чувствовал что начинает замерзать. Адреналин, выжатый погоней в кровь, уходил и почему-то, а может из-за этого, захотелось спать. Вместо ног Коршунов ущущал ходули, которые с каждым шагом все менее и менее слушались его.
   -Не засыпать! - приказал он себе и собрав остаки воли и сил заставил себя бежать, первые метры дались очень тяжело, но чем больше он бежал, тем теплее становилось, тем легче бежалось, но тело все равно мотало от обочины к обочине из-за этого его чуть не задавил собственный бело-синий с мигалкой УАЗик. Ребята влили в него сразу стакан водки, а оставшейся растерли руки, ноги и грудь, только после этого поехали и забрали тело Гоша.
  
   5
   После морозов наступила оттепель, снег пропитывался водой с каждым часом. Коршунова из-за переохлаждения организма, день продержали в больнице, а после перевели на домашнее лечение. Сослуживцы часто навещали его, особенно те, кто не успел отметить свежее майорство. Как сказал начальник УВД Шевкунов, надо было давать две больших звезды и добавил, что представил к награде, если дадут, конечно. Синяки под глазами Коршунова пожелтели и на людях он мог уже появляться без темных очков.
   В стране бушевал парламентский кризис, депутаты как капризные невесты, то сходились, то расходились, то ревновали, то требовали, то отказывались, то уходили, то приходили. Поскольку фильмов интересных давно не показывали, а если и показывали в основном повтор и в четвертый раз, то народ с удовольствием смотрел и такое шоу. Не Копперфильды, но все-таки! Война в Чечне продолжалась, особенно в Грозном, вроде каждый день боевиков убивали по нескольку десятков, но общая их численность по оценкам военных так и застыла на двух с половиной тысячах.
   Диму Малинова и Нину похоронили рядом. Гоша, как человека без паспорта - соответственно. Семенов пришел в сознание и был очень удивлен, когда узнал, что с ним случилось. Он помнил, что в палату вошел врач во всем белом с марлевой маской на лице, и даже не мог сказать, мужчина это был или женщина.
   Алену Малинову лечили в ее собственной клинике, лучше же, чем в обыкновенной психушке. Сергей дважды в неделю навещал ее. Володька Бахметьев все еще со дня на день ждал привоза товара и поэтому под неусыпным контролем держал остальных пушеров и трясся за их жизнь. Кто был дилером, так и не узнали. Нукеры Гоша ничего не говорили, а что знали - было несущественно. Все замыкалось на кочегаре котельной, который неизвестно где растворился и даже рекспектабельный хозяин бани ничего не смог рассказать. Как пояснил он для него важнее знать в лицо клиентов, а не кочегаров.
   Хозяин признался, что нанимал кочегаров без оформления и не местных, местные даже алкаши на такую работу не шли. Гош хоть и был не местный, хоть и ошивался в кочегарке, но хозяин его за кочегара не принял. И правильно. На Гоше было обнаружено угольной пыли меньше, чем на Коршунове, который разок покувыркался в котельной. Все убийства свалили на Гоша. Тюремная почта донесла, нукерам, что Гош при задержании застрелился.
   Страсти в городе стали стихать, люди опять углубились в свои проблемы, майор Коршунов вышел на работу, парламентарии обещали вернуться в зал, боевики в Чечне начали сдаваться, а президентская гонка только начала набирать обороты. Ряска опять закрыла водную гладь.
  
   Банщик Чертко, кроме бани у него была еще несколько магазинов, но его знали почему-то как банщика, не подозревал, что все его телефоны, простой и сотовый, прослушиваются и все сообщения фиксируются. Никакая спецслужба этим не занималась, тем более в некоторых у Чертко были прочные завязки. Что русскому мужику надо? Баня и девочки. После скандала со Скуратовым ответственные люди не рисковали, боясь, и возможно справедливо, светиться на экранах пусть даже местных телестанций. Но никто не был гарантирован, что его засняли до скандала с генпрокурором. Поэтому банщика побаивались, задабривать не пытались, но иногда оказывали мелкие услуги, снимающие помехи в нелегкой банщиковой жизни.
   Сергей Малинов имел возможность санкционировать себе прослушку. Он сам себе и санкционировал, и теперь, каждый вечер, перед сном просматривал и прослушивал все сообщения. Скоро он был в курсе больших и малых дел Чертко, его семьи, его любовниц, крыши, деловых партнеров, даже событий криминального характера, но и это его мало интересовало. Самое смешное было то, что местные бандиты так и не знали, кто руководит на их территории наркосетью, поэтому им платили только пушеры, и они даже об этом пожаловались Чертко. Сергей ждал единственного сообщения и оно пришло.
   В начале, Сергей даже не обратил на него внимание, было обычное сообщение о поставке мороженой рыбы. Малинов автоматически, вполуха прослушал его, как и многие другие, он не знал, как должно выглядеть сообщение о поставке героина и ориентировался на кинофильмы. Оно и было как в кино. Обычное сообщение о рыбе, небольшая пауза. Вопрос собеседника все ли понятно. Краткое да. Сергей было приступил к прослушке следующего, но вернулся к предыдущему. Он вспомнил как обычно обговаривает поставку Чертко. Со многими поставщиками он знаком лично, поэтому передаются приветы, интересуются жизнью, и лишь потом говорят о сделке. О рыбе никогда Чертко не разговаривал, закупкой большинства продуктов занимались директора магазинов и хозяин в это дело не лез. А тут рыба, да еще мороженая с непонятным весом и странной ценой и после завтра.
   Послезавтра наступило быстро. Сергей заступил на пост перед баней Чертко с утра, хотя распорядок того давно не менялся: с утра узкий, но длинный бассейн в бане, потом посещение собственных предприятий, властей, иногда поездки в Москву, любовницы, если требовались, приходили иногда прямо в баню. Что-то должно было произойти. Сергей посмотрел на часы. Пора выходить из бани, а Чертко все еще нет, десять лишних минут переплавал. Через пять минут официальное открытие банного дня. Ко входу засеменил малозаметный человек, с лицом, торгующих только на рынках, сумкой и березовым веником завязанным в пакет.
   -Ого! - Вслух удивился Малинов. - Чурка в русскую баню? Да с утра?
   Действительно, иноземец долго пару не выдержал и через полчаса вышел обратно с сумкой и нераспечатанным веником. Было видно, что он побывал в парилке, поскольку лицо раскраснелось, по лицу катились капли пота или воды. Он прошел вдоль улицы, где стояли ларьки, купил бутылку пива, заметил проезжающий Жигуль и махнул рукой. Тот остановился. Не обращаясь к водителю человек сел и машина поехала. Вот он! В целом его поведение незаметно, а по мелочам сплошные проколы. Да и сумку ему нести гораздо тяжелее. Сергей поехал за ними. Перевозчик высадился на остановке у Пролетарской улицы и как ему казалось незаметно оглянулся. Это они так следы заметают и проверяются. Малинов заехал во двор.
   Что делать? Следовать за ним на машине? Тот, если совсем не дурак, сделав пару пересадок, заметит одну и ту же машину. Да и прикрытие у него имеется. Малинов обнаружил знакомый Жигуль с другой стороны дома. Сергей вышел из машины и подошел к остановке. Зря все это - не отследить. Через пару остановок человек пересядет в машину и все.
   Когда рейсовый автобус остановился, он оказался плотно набитым людьми. Даже те, несколько человек, с остановки, с трудом втиснулись. Курьер плотно прижимал к себе сумку. Сергей уцепился за поручни прямо за его спиной и скосил глаза назад. Жигуль выруливал на дорогу. Автобус закрывал двери, но Сергей подставил плечо, а поскольку а изношенном ЛИАЗе гидравлика была тоже изношена, дверь остановила свое движение. Плечо сдавило не сильно, водила отпустил тормоз и переключил сцепление, автобус медленно двинулся вперед. В этот момент его обогнали Жигули и тут Сергей понял, что надо делать или сейчас, или никогда! Он протиснулся в щель всей спиной и отжал незакрывшуюся половинку, схватил за палец курьера и заломил его, тот отпустил сумку, Сергей сдернул ее с плеча и выпрыгнул на обочину. Половинка двери, радостно шипя сжатым воздухом, наконец восторженным хлопком встретилась со своей подругой, автобус набрал ход. Курьер был ошеломлен, некоторое время молчал, потом заорал на своем языке и только потом на русском. Но никто ничего понять не мог: автобус ехал, Малинов спокойно шел не привлекая внимания. Также спокойно сел в машину и наискось проехав через двор, попал в тупик Коммунизма, после чего спокойно поехал в гараж.
   Там он пересчитал деньги, почти что четыреста тысяч рублей. Сергей не стал переводить их в баксы, в вес наркотиков, а просто небрежно побросал в свою сумку. Поехал и заказал самые лучшие памятники для Димы и Нины. Сто тысяч положил на разные счета в разных отделениях Сбербанка на имя Алены, остальные послал на счета детского дома, дома престарелых и психбольницы.
   С этого момента для него началась новая жизнь. Обратно уже не отработаешь! Сергей решил пойти до конца, но истребить всю нечисть и понимал что хеппи энда не будет. Он понял, что так поступит, сразу со смертью Димы, поэтому и не сказал Коршунову все, что успел сказать умирающий сын. Но как он поступит и когда он начнет, до этого момента Сергей не знал. А теперь этот момент наступил. Единственный момент. Малинов его не упустил. Сергей приехал домой, принял душ, надел чистое белье, выпил остатки коньяка. Отдал ключи от дома соседям, сказав, что вынужден ненадолго отъехать. Включай форсаж и делай форс-мажор для других. Хватит самому огребать неприятности полной оглоблей.
   Джип Чертко все еще стоял у бани, красуясь тонированными стеклами, хромированным кенгурятником, и особо блестящей металлизированной краской на кузове. В задний бампер ему уткнулся знакомый Жигуль.
   Сергей терпеливо выжидал, развалившись на заднем сиденье своей "копейки". В просвет между сиденьями было прекрасно видно, что твориться у бани, при этом голова особо не возвышалась над сиденьем, крыша и стекла были забросаны снегом, что создавало интимный полумрак, не давало просматривать салон машины, создавало впечатление, что "копейка" стоит давно.
   К бане подъезжали иномарки, отъезжали, забегали "быки", выбегали "собаки". Наконец из бани вышел курьер все еще с веником в пакете и его сопровождающие. Баня удовольствия не принесла, их лица хоть и были мокрые, но бледные. Они не переставая ругались, сели в машину и уехали. Сергей не поехал за ними, следить было опасно, да и надо было уничтожить наркотики, полученные Чертко.
   Сергей вышел из машины и неторопясь пошел вдоль фасада бани, нацелив взгляд на вестибюль сквозь стекло входной двери. Человека в вестибюле не было, Сергей зашел. В раздевалке тоже никого, он перелез через стойку и спрятался за ней, время от времени посматривая на зеркало, висевшего на выходе из раздевалки. Зеркало специально повесили не только для того, чтобы уходящий клиент, мог окинуть себя придирчивым взглядом, но и гардеробщик, замечающий идущего в раздевалку клиента. Появились одетые для зимней улицы люди, они повесили табличку "Закрыто по техническим причинам" и заперли за собой дверь. Сергей просидел еще несколько минут вслушиваясь в естественный шум. Вроде ничего странного. Он вылез из укрытия и предпринял путешествие по бане.
   Отдельные кабинки-раздевалки с собственными парилками были заперты. Вытянутый узкой кишкой бассейн сиротливо молчал голубой гладью поверхности. Касса, директорский кабинет, все было заперто и в них не было лишних звуков. Где-то слева Малинов уловил постукивание бильярдных шаров. Этот звук он знал хорошо, в общаге, на Севере, где он отбывал распределение после института, был бильярд, который был вторым развлечением после спирта, поскольку водка там замерзала. Дверь в комнату была закрыта не полностью, в щель был виден кусок стены, отделанный деревянными панелями.
   Двое людей переговаривались. Разговаривали о том как закатить тот или иной шар в лузу. После той паники, что он наблюдал у входа в баню, такое спокойствие интриговало. Сергей шагнул в помещение. Двое не особо здоровых ребят спокойно играли. На быков они не были похожи, но их хорошую подготовку выдавали крепкие сильные и костлявые пальцы, а сухота тела - отдавала огромной внутренней силой. Сергей даже испугался, он понял, что при прямом столкновении даже с одним из них, у него нет ни малейшего шанса. Разорвут как туалетную бумагу. Они это тоже знали, поэтому ребята спокойно посмотрели на Малинова, потом на шары.
   - Вам что-то надо? - Не поворачивая головы к Малинову, осведомился один.
   - Попариться! - В тон ему ответил Сергей.
   - Что, объявления не читали? Баня закрыта по техническим причинам! - Несколько нервно высказался второй.
   - Какое объявление? - Искренность удивления получилась натуральной. - Хотя это возможно, поскольку кроме вас никого нет. - Сергей подошел ко второму столу и стал руками покатывать шары.
   - Ну так мы тебе говорим! - Второй был более нервным, чем первый.
   - Тогда до свидания! - Малинов, разворачиваясь, левой рукой сильно катнул шар, прикрыв этим движением, правую руку, которая опустила шар, бывший под ее ладонью в карман куртки. Он вышел не закрывая дверь и услышал как первый приказал второму: Закрой за ним и разберись с объявлением!
   Сергей свернул за угол и подбежал к декоративной пальме, стоявшей напротив входной двери, взял в руку шар и присев, стал делать вид, что завязывает шнурок.
   - Ну ты чего, мужик! - Положил руку на его плечо, догнавший бильярдист. - Да вон же объявление! - Он снял руку с плеча Сергея и показал ей.
   - Где? - Сергей стал вставать как бы ввинчиваясь штопором в пространство.
   - Да... - Парень повернул голову к Малинову и получил в лоб удар шаром. Сергей еле успел подхватить его тело. Оттащил за стойку раздевалки, обыскал: ключи, документы, деньги. Сергей все опять разложил по карманам.
   Действительно профи, никакого оружия. Он зажал свое в руке и стал красться обратно к бильярдной. Там он опять услышал разговор, больше походивший на разнос. Кричать не кричали, но эмоционально высказывали, все, что помнили оскорбительного. Парень еле успевал вставлять слово-другое. В конце концов парень получил четкий приказ и побежал, но на выходе тоже получил удар шаром. Тело этого Сергей не стал ловить, а перепрыгнул, влетев в комнату.
   Чертко стоял широко расставив ноги и нависая скалой над столом бильярда. Это был высокий крупный мужчина, с толстыми холеными пальцами, слегка припухлой физиономией, крупным носом и равнодушными глазами. Одет он был по домашнему - в спортивный найковский костюм. Чертко сразу все понял и схватился за кий, пытаясь отступить к раскрытой панели в пяти метрах от него. Она располагалась как раз посредине стены комнаты.
   Сергей метнул в него шар, тот присел, тогда Сергей захватил с другого стола несколько шаров и сразу запустил в противника. Сергей и не рассчитывал, что попадет, Чертко прятался за столом, но его крупная фигура, сложившись вдвое, потеряла возможность мобильно перемещаться. В этом была главная ошибка банщика. Малинов подбежал и схватил второй кий и под столом резко ткнул Чертко. Тот был растерян и ожидал атаки сверху, сидел на корточках, поэтому держал кий как боец в окопе винтовку, опираясь на нее. Он вскрикнул от удара и упал на спину. Сергей обежал стол и вонзил острие кия в запястье руки, державшей кий. Чертко заорал и отпустил его. Малинов перевернул его на живот, скотчем замотал руки, ноги, примотав шею к ножке стола. Потом вернулся к его охранникам и проделал с ними тоже самое, оттащил их в туалет, кое-как разместил их на унитазе, а дверь туалета расклинил швабрами. После этого опять вернулся к Чертко. Тот пришел в себя и даже пытался что-то сделать, поскольку стол был значительно сдвинут. Он с ненавистью посмотрел на Сергея. Потом пошевелил шеей, устраивая ее поудобнее и прошипел:
   - Ты же свой, русский, а продался чуркам!
   - А ты? - Вопросом ответил Сергей.
   - Не брал я их денег! Они сами хвоста привели! У меня здесь все схвачено, продуманы все мелочи, это их прокол! Сколько тебе обещали? В три раза...даю... а-а-а, - Чертко моргнул глазами, - ты же профессионал, не продаешься... но имей ввиду, я их хорошо знаю, ты долго не протянешь, это они своих жалеют, а наших - нет! Помяни мое слово, кончат и не поморщатся!
   - Зелье где? - Дослушав до конца речь дилера, спокойно спросил Малинов.
   - Там! - Чертко посмотрел на раскрытую панель. Сергей заглянул туда. Бронированная дверь, стены, даже пол и низкий потолок. Сейф в углу, два железных стула и такой же стол, на котором лежал пакет с порошком. Сергей испугался, что это ловушка и кием скинул пакет сначала на стул потом на пол и взялся за пакет тогда, когда перекинул его за порог. Пакет при всех перемещениях оставлял за собой тонкий белый след. Чертко внимательно смотрел за его манипуляциями и в конце хрипло рассмеялся, правда хохот его был нечто среднее между покашливанием и рыданием.
   - Догадался сука! Тебя бы так шарахнуло, что костей бы не собрал, а потом бы тебя сварили! Кхе-кхе! Чего товар не бережешь? Хозяин из доли вычтет!
   Малинов отвязал и потащил Чертко в бассейн. Щуплому Сергею это сделать было нелегко. Он прислонил Чертко к поручням бассейна и разорвав пакет пошел по бортику стараясь равномерно рассыпать порошок в бассейне.
   - Ты чего, охренел? - Дилер чуть в бассейн не прыгнул за героином, а может просто покачнулся и чуть не свалился. Кто его знает, что происходило с ним в этот момент.
   - Прыгнешь или подтолкнуть? - Усмехнулся Сергей. - Сам небось не потребляешь? - Сергей потряс пакетом, котором еще оставалось с водочную рюмку героина. - А хочешь? Незабываемые впечатления! Полный улет!
   - Так это ты у них деньги забрал? Все равно найдут. Пройдут с тонким бреднем, скупят всех, но найдут. С недавних пор они здесь хозяева, а мы либо партнеры или рабы, правда об этом пока мало кто догадывается. Их с каждым годом становится все больше и недалек тот день, когда они об этом объявят! Мы вымирающая деградировавшая нация!
   - Это ты вымирающая, а раз порошок распространяешь, значит и деградирующая личность, а я пока живой! - Философия национального униженного припадания к другим, более наглым в современных условиях народам, разозлила Сергея. - Я толкну и ты пускай пузыри! Хочешь? - Чертко часто замотал головой, выражая свое несогласие. - Ну тогда решай, успею я до твоих черномазых друзей добраться раньше, или они до меня? Подумай, что тебе выгодней?
   Чертко понял, что выгодней, чтобы этот незнакомец первым добрался до поставщика, самое главное чтобы он ушел отсюда, а Чертко сумеет освободится! Он рассказал, что поставщиком является Ахмед Алиев, который занял место разгромленной банды в Матвеевке.* На Москву, как его предшественники выходить побоялся и пользовал Чертко, который наладил сеть сбыта дури в нескольких районах Подмосковья.
  
   6
   Алиев жил недалеко от города в курортном местечке. Раньше там качали из-под земли воду и разливали в бутылки, а для особо крутых наливали бассейн, где те и плескались. Потом то ли вода закончилась, то ли испортилась, в общем местечко захирело. Ныне иностранным южным братьям надоело таиться, прикидываться несчастными лицами, известной национальности, перекрывшими рынки, даже для своих кавказских братьев, и они решили показать несчастным аборигенам кто хозяин в их доме. И показали.
   Где деньгами, где обманом, а где силой очистили поселок, там правда и было с пяток частных домов, да, трехэтажный одно подъездный дом, но зато они смогли поселиться там целой горой или кланом, поправить крепкий забор и зажить своим отдельным государством со своими законами, правилами и устоями. Мужчины, пребывавшие там, имели в худшем случае регистрацию, а те, кто мог выслужиться перед руководителями общины, то и российское гражданство получали. Быть или не быть гражданином России решал не президент этой страны, а главарь этой общины. Женщины же, знали, что они находятся в России, около Москвы, но не более того и за забор и носа не показывали.
   Тлетворное и разлагающее влияние европейской жизни сказалось и на жителях этого поселения. Дешевые, а зачастую и бесплатные блондинки, угодливые улыбки, заглядывание в их карман, ныне нищих, а ранее старших братьев, оказалось решающим шагом в сломе старой накопительской психики. До них наконец дошло, деньги грести под себя, конечно хорошо, но когда жить? Имеешь деньги, тебе должны задницу за это вылизывать, как они это сами с другими делали, а тут наоборот - ненавидят, унижают и грабят. Поэтому чтобы жить спокойней, девок стали возить к себе. Жены не могли возникать. Как по фигуре, так и в сексе самая последняя аборигенка была на порядок лучше. Это и понятно, все стройные и красивые девочки на далекой родине выбирались более главными, более богатыми, а остальным что осталось. Оставалось обычно так себе: ни ума ни тела. Жены терпели такую несправедливость, но деваться было некуда, а если разведется? Это не в России, где надо идти в суд. Поклонился на четыре стороны и все - выметайся голубка! В незнакомой стране, с враждебным населением, не один фашист не вытерпит. Женщины добились одного: иметь прислугу из местных, то есть иметь власть над теми, без кого их мужское население обходиться уже не могло. Местное население было ограблено, мужики спились, работы нет, денег нет, пусть их бабы пашут на новых господ. И они пахали. А куда денешься?
   Чертко посмеивался рассказывая все об Алиеве, выворачивая исподнюю рубаху поставщика. Было ясно, что прежде чем связаться с Алиевым, Чертко досконально проверил своего партнера. Он понимал, что длина собственной жизни зависит от короткости жизни Алиева. Если этот парень такой профи, что завалил, его, Чертко, охрану, может есть шансы, что разделается и с Ахмедом, хотя это гораздо тяжелей, или себя угробит, что тоже неплохо, в замке Алиева вообще нет шансов. Только за пределами, а парень никаким оружием не пользуется. Да и хрен с ним, главное чтобы уехал, а там Чертко постарается выбраться, деньги есть, затаиться и переждать, может вообще все к лучшему, раз парень самолично настроен устроить разборку.
  
   Все, что узнал, Малинов решил рассказать Коршунову, но не нашел его. Все как бы и не скрывали Коршунова, здесь мол, но и где не говорили. Скорее всего было задание, о котором и своим знать не положено, а всякому встречному рассказывать! Тогда Сергей решил отыскать первого своего следователя, с большими кулаками - Петра Семеновича Ехно. Малинов помнил, что они оба и Ехно и Коршунов отнеслись к нему по-человечески, особенно когда напутствовали перед передачей дела в прокуратуру.
   Ехно был занят, то вел допрос, то уходил. Сергею надоело сидеть в коридоре и он перехватил Ехно у двери кабинета. Заявив что хочет сделать важное заявление. Тогда следователь сказал конвойному, с которым он шел, обождать пару минут. Усадил Сергея напротив, все выслушал, записал, уточнил детали и попросил больше ничего не предпринимать. Ехно обещал найти майора Коршунова и решить проблему Сергея. Ехно даже обещал, что они возьмут Малинова с собою, когда будут проводить операцию. Потом Ехно уехал вместе с конвойным. Напоследок, набравшись храбрости, Сергей спросил, почему у Ехно не гнется нога, а тот спокойно ответил, что у него протез, а нога осталась в Чечне в первую еще войну.
   Сергей сидел в своей машине и размышлял. Он был удивлен что вышел из этой передряги живой, но был уверен, что это еще не конец, а только начало. Милиция же..., а что милиция? Сначала все проверят, потом будут ждать, наблюдать, искать факты, улики, доказательства и что? А ничего! А если не найдут? А если не захотят? А если им прикажут, чтобы не хотели?
   Сергей сунул палку в муравейник, пока Чертко связан, у Сергея есть еще фактор неожиданности и какие-то шансы, но с каждой минутой эти шансы становились все призрачней. Малинов выполнил свою задачу и остался жив. Уничтожил наркотики, но тот же Алиев их привезет завтра, а послезавтра Чертко снова запустит наркоту в сеть. Значит все, что сделал Сергей напрасно? Чертко рано или поздно освободится и не будь дураком сообщит Алиеву. И тогда дичь станет охотником, а охотник дичью. И никакие Ехно, Коршуновы не спасут Сергея, а стоит ли прятаться за чужие спины? Чем дольше оттягивать, тем меньше будет желания продолжать, тем больше шкурной трусости. Надо вырвать жало, что там милиция будет делать и будет ли, это их дело, а его дело, дело Малинова не завершено. Можно спрятаться и начать тихую незаметную жизнь. Ради чего? Дима мертв, жена неизвестно когда и какой из психушки выйдет, а эти гниды живут и наслаждаются!
   Радоваться, что ты еще один день протянул, тебя не поймали, не убили, а что произойдет завтра видно будет? Корить себя за то, что мог бы, а не сделал? Память не микросхема не выключишь и не выкинешь. Все равно все пути отрезаны, Чертко жив и погоня за ним, Малиновым будет недолгой. Тогда чего ждать? Когда придут за тобой? А может лучше придти за ними? Рубаху чистую надел? Надел! Тогда вперед!
   Чтобы проникнуть за забор к Алиеву, Сергей решил прикрыться Чертко, мол приехал мириться, деньги привез. Близко к Алиеву наверняка не допустят, обыщут, значит оружие брать бесполезно, остается надеяться на помощь рук и зубов. Сергей вспомнил, как на Севере один отчаявшийся мужик, которого добивали кольем бросился на главного обидчика и прокусил артерию на его шее. Малинов глубоко вздохнул и поехал к бане.
   Малинов не успел затормозить около нее, как увидел, выходящих из бани шестерых азербайджанцев. Они неуверенно шли, все время нервно оглядывались. Пятеро прыгнули в ржавый скособоченный рафик, а один сел за руль семиместной полугрузовой Газели.
   "Опоздал" - Понял Сергей. Чертко освободился, позвонил тому, а тот обрезал к себе единственный конец. Рафик уехал, а Газель сдала задом к дверям бани, что-то совсем не то!
   Чего это они грузить собираются? Да вот он шанс! Газель! Ее пропустят через ворота не проверяя! Ха-ха! Чертко просто не сдался, у Алиева есть потери! - Подумал Сергей увидев, испуганное лицо молодого водителя, которой прежде чем вылезти из кабины долго и нервно оглядывался. Сергей вытащил из под сиденья монтировку. Водитель Газели наконец счел обстановку благоприятной вылез из кабины и стал открывать задние двери, грузового салона.
   Когда двери распахнулись, Малинов и нанес удар по шее, голова дернулась назад, а тело вперед, Малинов подхватил его за ноги и закинул подальше в кузов. Захлопнул дверцы. Потом прошел в баню. Дверь в туалет была все еще расклинена швабрами. Сергей убрал их и открыл дверь. В туалете никого не было. Разбитое окно с кровяной окраской, было раскрыто. Сергей понял, что когда охрана Чертко очнулась, то они разбили стекло, обломками, перерезали скотч, а поскольку дверь не смогли выбить или открыть, то ретировались через окно. Тогда Сергей прошел в бассейн.
   Чертко плавал в бассейне широко раскинув руки и ноги, его большое тело фактически занимало всю ширину бассейна: от стенки к стенке. Голова была сильно откинута в сторону, а вокруг еще клубилось облачко крови. Голова потому и откинулась, что горло было перерезано. Около спуска к воде валялось помповое ружье. Сергей без опаски поднял его и проверил, еще осталось три патрона, он снова зарядил их и двинулся к бильярдной. Ружей в руках он никогда не держал, но по американским фильмам знал, как с ними обращаться, но хотя и держал палец на курке, был готов по русскому обычаю заехать и прикладом.
   Дверь в бильярдную была нараспашку. Около стола валялся один молодец, из груди у него торчал обломок кия. Другой полулежал на столе, зеленое сукно было залито кровью. Два джигита стояли у входа в железный кабинет и вяло переговаривались. Около их ног валялось еще два тела, но джигиты смотрели в кабинет. Чертко дорого продал свою жизнь.
   Направив на противника ружье, Сергей вошел в комнату, джигиты заметили его и один из них сделал резкое движение, как будто пытался достать что-то. Сергей выстрелил, не попал, но один из азеров инстинктивно шагнул в кабинет и схватился за дверь, его тряхнуло, легкий дымок и он выпал прямо на своего приятеля. Тот от испуга отпрыгнул в сторону, но Малинов выстрелил оставшиеся патроны и один раз случайно попал тому в плечо. Тот ничего не видя и крича от боли двинулся на Сергея. Малинов увидел искаженное болью молодое лицо, пареньку не было и двадцати, его отправили в Россию зарабатывать на невесту, а такое простое задание - прибрать трупы своих заканчивается и его смертью. Больше всего ему было обидно, что он не успел и русских девок не попробовал. Умереть девственником? Так хоть убить гяура! Он собрал последние силы и прыгнул на Сергея. Тот не ожидал такой прыти, но отклонился, заехав стволом по раненому плечу. Нападавший взвыл! Он уже не чувствовал боли, ему было все равно и он выставив единственную руку в направлении Малинова двинулся навстречу. Два резких удара прикладом, джигит падает, ударяясь головой об железную окантовку лузы, тело его пару раз конульсивно дернулось и застыло.
   "Дурак!" - Подумал Сергей. -Если бы убежал, я бы не стал его догонять! - Сергей заглянул в кабинет, там уже лежали двое убитых высоким напряжением. Сейф был открыт. Малинов прошел по трупам к сейфу. "Вот, что значит быть неграмотным чуркой!" - Подумал Сергей. Сейф делился на две половины: в нижней лежали пачки денег, а в верхней папки на которых лежали россыпью патроны и стояла нераспечатанная пачка с ними. Все это было экранировано эбонитом или подобным материалом под цвет металла, вот почему все в сейфе было целым. Малинов забрал пачку патронов и вышел. Головы двух лежавших за порогом, цветом напоминали вареные колбасы, в руках они держали по пачке долларов.
   - Вот почему Чертко обещал меня сварить! - Вслух изумился Сергей, -кто открывает сейф, получает струю пара. Получилось, что первых двоих, кто вошел в комнату-сейф, убило высокое напряжение. Другие двое прошли по их трупам и открыли сейф, в них попали струи пара, когда те взяли деньги, именно когда брали деньги, значит сейф был открыт, и чтобы вареные не мучились свои их добили! Хорошая перспектива меня ожидает, что убьют это ладно, но сколькими способами они это сделают? Ничего не поделаешь, назвался груздем - полезай в кузов! - Он повнимательней рассмотрел погибших, на их затылках виднелись входные отверстия. - Точно добили! - Удостоверился Сергей, и тогда совсем не удивился, почему джигиты так медлили перед кабинетом. Грузить в Газель больше он никого не стал. Закрыл двери бани и отогнал Газель подальше от нее. Помповое ружье зарядил и решал ехать к Алиеву сейчас, или когда стемнеет. Если сейчас, то неожиданность будет на его стороне, многие враги еще сидят по лавкам и магазинам, шансов больше чем ночью. Если похоронная команда будет опаздывать, тем сильнее будут подозрения. Сергей завел Газель и поехал к Минводам.
   Ехал не спеша, обдумывая свои действия. В кузове громыхала пустая бочка, это громыхание отвлекало, даже злило, Малинов остановился на обочине, решив ее выкинуть, но когда взялся за края, ударил запах свежей рыбы. - Так они уже и нашу рыбу вылавливают! - Усмехнулся Сергей. - Конечно, выращивают и вылавливают наши, просто они не дают нашим ее продавать! Хозяева, блин! - Сергей сплюнул и отстранился от бочки, не хотелось, чтобы руки пахли. В его голове мелькнула идея. Он заехал на заправку и залил всю бочку бензином, там же купил кислоты для аккумулятора, а в хозяйственном отбеливатель и тазик.
   От водителя в салоне осталась большая меховая кепка, называемая в народе аэродромом. Сергей и надел ее.
   Бетонный забор маленького Сумгаита тянулся вдоль дороги метров на сто, прежде чем появлялись крепкие железные ворота, окутанные поверху как и забор мотками колючей проволоки. Сергей остановился перед ними и нетерпеливо посигналил, из будки высунулась такая же кепка и что-то прокричала. Малинов не стал отвечать, во первых не знал что, во вторых не знал как, поэтому он просто нетерпеливо помахал рукой. Ворота со скрипом стали разъезжаться. Сергей въехал. С левой стороны стояли какие-то хозяйственные постройки, там раньше качали воду и разливали в бутылки, как догадался Малинов. Напротив них стоял потемневший белым кирпичом трехэтажный дом. Направо - в художественном беспорядке частные владения: бревенчатые, цвет их бревен, напоминал о преклонном возрасте и пара молоденьких - кирпичных, победоносно выглядывавших из-за деревянных ветеранов строительства, гордо вздернутыми крышами.
  
   Коршунов в это время был в Москве - формировался райотдел милиции для Чечни, точнее для Грозного. Наши наконец освободили тот район города в котором и в первую войну работал Коршунов, и Анатолий Николаевич, совместно с областным руководством подбирал личный состав. Майор Коршунов был назначен временным начальником всего райотдела. Раз Коршунов там уже был, то знает и местность и обстановку. Через неделю, как обещали в штабе объединенной группировки, район будет зачищен и разминрован и к тому времени сводный отряд должен уже быть в эшелоне.
   Коршунов подозревал, что для переезда такого, вроде небольшого количества людей, требуется много всего, но никогда не задумывался насколько много всего надо и сколь разнообразна номенклатура всякой мелкой всячины, без которой в отрыве от районов цивилизации будет туго. Даже туалетная бумага и то менее дефицитна, чем те немногие газеты, что доходили дотуда.
   Тыловики сразу заложили трехмесячный запас бумаги и очень этому радовались, чего Коршунов никак не мог понять, пока ему не объяснили, что на это денег не выделяется, об этом должен позаботиться каждый сам, но удалось достать спонсора по туалетной бумаге. Механические машинки искали по всей области, нашли пару. Электричество еще неизвестно когда будет, поэтому и везли с собой и электрогенераторы вместе с керосиновыми лампами. Коршунову так и заявили: " имей в виду что там ничего нет, даже воды для умывания, не то, что для питья!"
  
   Заборов между домами не было, но дорога извивалась, повторяя их контуры. Около первого кирпичного дома была большая укатанная площадка, на которой скособочился рафик.
   -Придется начать с них! - Решил для себя Малинов. - А там выясним где и кто такой Ахмед Алиев. - Рафик стоял у крыльца, уткнувшись в стену. Сергей поставил Газель, перегородив вход, взял ружье и залез в кузов. Тазик он поставил в бочку, вылил в него кислоту, а в кислоту отбеливатель. Чтобы замки в машине не открывались, напихал туда льдышек и стал подниматься по крыльцу. Дверь перед ним открылась, открывший ее человек, увидел перед лицом аэродром кепки, но когда Сергей поднял голову, горестный вопрос на его лице сменило безграничное удивление смешанное со страхом, страх еще более усилил свое влияние на его физиономии, когда ствол ружья уперся ему в подбородок и этим парализовал его окончательно. Человек не только не мог что-то сказать, но и не мог сдвинуться с места, тогда Сергей его втолкнул и мельком осмотрев сени, заехал прикладом ему в висок. Тот беззвучно упал, даже тело не грохнулось. Сергей про себя очень удивился этому и медленно открыл дверь, ведущую дальше в дом. Только тут Сергей понял, что поступил неправильно, надо было у парня узнать кто и где находится Алиев, а потом использовать пленного как щит.
   Перед Сергеем оказалась лестница ведущая на второй этаж, а под ней и справа от нее, холл в котором находилось еще двое, которые полуобернувшись смотрели на Малинова. Сергея спасло то, что в руках они держали сигареты, а не автоматы, которые лежали у них на коленях.
   Убив Чертко, баклажаны, так их называли на рынке торговцы не принадлежащие к их племени, вспомнил об этом почему-то Сергей, вышли на тропу войны и были вправе, хотя бы теоретически ожидать ответного хода. То, что ответ наступит так быстро и окажется рядом с ними они не ожидали, поэтому и замерли с дымящимися сигаретами.
   "Ревизор приехал!" - Усмехнулся про себя Сергей, с каждой секундой его нервы натягивались все сильнее. То же самое происходило и с его противниками, требовалась сущая безделица. Сергей первым направил на них ружье, те стали медленно поднимать руки, а один и привставать, когда угол вставания стал критическим, Калашников с колен с грохотом переместился на пол. Сергей вздрогнул и выстрелил. Руки мгновенно вспотели. Все пошло не так.
   Противники попадали, Сергей бросился вверх по лестнице, едва он вскочил на площадку, деревянные ступеньки затрещали под пулями. Это было странно - грохот автоматов в помещении был непереносим. Дверь на площадке открылась и оттуда выглянула молодая женщина в платке, если сверху ее тело еще соблюдало форму, то внизу стремилось к бочке. Она в испуге прикрыла рот рукой. Сергей посторонился и закричал вниз чтобы они не стреляли, при этом он подтолкнул даму, рука провалилась то ли в юбках, тол ли в жире, но дама гневно вскрикнула, подняв руки, Малинов инстинктивно загородился ружьем, это ее остановило от атаки на него и она побежала по лестнице. Сергей высунулся, очередь загнала его обратно. Тогда он высунул ружье и выстрелил. В ответ очередь, женщина вскрикнула и оставшиеся ступеньки, нелепо размахивая руками преодолела сидя.
   - Опять все не так! - Обозлился на себя Сергей. - Сам себя в ловушку загнал! Позиция абсолютно проигрышная, они и со второго этажа могут зайти, да и снизу атаковать. Надо было эту толстуху оставить и разузнать. Теперь-то что делать? Эти, внизу не знают, что я один и боятся подходить к входной двери, а если догадаются и выскочат туда, то мне каюк. Пока они держат дверь под прицелом, думают, что и там наши, а возможно, что и дом окружен! Надо драпать через второй этаж, пока есть время и захватывать второй дом. - Сергей прошел на второй этаж, там было три комнаты. В одной из них Малинов взял тумбочку и подпер рукоятку двери, потом открыл окно в комнате и посмотрел вниз. Семь метров и мало кто заметит, перед окнами забор. Малинов сначала повис на руках. Приземлился удачно. Побежал, но из коттеджа, к которому он стремился, раздалась автоматная очередь, пули буквально в метре встрепенули снег. Сергей бросился обратно и спрятался за угол дома.
   Теперь позиция оказалась еще хуже и через забор не уйдешь - в проволоке запутаешься. Чего собственно терять? Сергей бросился в атаку, стреляя по противнику в окне. Тот не успел точно выстрелить, спрятался за подоконник и стрелял наугад. "Такой же вояка как я!" - Подумал Сергей. Окна первого этажа находились на высоте полутора метров. Малинов разбил прикладом стекло и раня руки об осколки, ввалился в комнату и сразу обвел ружьем помещение, дом оказался таким же как и первый, только если в том доме Сергей был на лестнице, то здесь - в холле. Он принял единственное правильное решение, вскочил и занял позицию перед лестницей у двери в сени. Зарядил ружье и направил его на дверь второго этажа. Хотя сначала надо было зарядить ружье, а потом занимать позицию.
   Стрелок, который там находился поздно сообразил, что Сергей мог не убежать обратно, а наоборот, проникнуть в его дом и решил это проверить высунувшись из щели двери второго этажа. Выстрел, голова молодого стрелка дернулась, в которой образовалась большая кровавая дырка, автомат выпал из рук и грохнулся на ступеньку. Сергей подобрал его и перещелкнул магазины, которые были скреплены изолентой. Потом прошелся по второму этажу, смятая детская кровать, брошенные на пол игрушки свидетельствовали о поспешном бегстве. Малинов вернулся на первый этаж, забарикодировал входную дверь и два окна из трех в холле, использовав всю мебель, которая была из натурального дерева, правда какого Сергей так и не мог определить, хотя идиотская мысль об этом и вертелась.
   Дальнейшее он помнил смутно. Перестрелки, гарь пороха, вопли, как свои так и чужие, пугающая тишина пауз между этим. Сергей потерял счет времени. Часы в суматохе первых минут боя были разбиты, сначала стекло, а потом стрелки, потом он выкинул часы. Он определил только одно, сумерки на улице стали сгущаться и тут понял, что все это время он обманывал себя, умирать ему не хотелось, этот бой заставлял жить и радоваться жизни, даже вот такой и он с тревогой осознавал, что жизнь его заканчивается с каждым патроном и их Сергей старался теперь расходовать по существу, но враги умирать тоже не хотели и тоже только обстреливали. Неожиданная тишина нарушилась и что-то грохоча ударилось в стенку шкафа, которым прикрыл окно Сергей.
  
   Коршунов вернулся в родной город, дежурный тут же попросил срочно найти Ехно. Анатолий поискал но не нашел, узнал только то, что Петр выехал с группой и преступником на место преступления. Тогда он пошел домой где и сел обедать, хотя мог бы и ужинать. Ехно успел как раз к компоту. Людмила, жена Коршунова, быстро покормила и Петра, походя поинтересовавшись как растет маленький Петр Петрович. Ехно даже бросил есть и стал с увлечением рассказывать о проделках сына. После этого он смог доесть и посвятить Анатолия в рассказ Малинова.
  
   ЧАСТЬ ВТОРАЯ
   ЦЕНА ЖИЗНИ - СЕКУНДА, А СЕКУНДЫ - КОПЕЙКА
   1
   Коршуновым овладевали свои, новые хлопоты, а тут надо было тратить силы, чтобы организовать наблюдение за всеми, в том числе и за Малиновым. Малинов не рассказывал Ехно, о том что уже сделал в бане и не смог рассказать то, что увидел во второй визит в баню, в это время он вовсю отстреливался из второго дома.
   То или те, что валялись в бане, обнаружены никем не были, персонал Чертко отпустил, а любители попариться прочитав объявление отправлялись восвояси, никто даже и не пытался войти, хотя двери были и не заперты. Приятели не спеша дошли до бани, Ехно остался на улице, а Коршунов прошел в здание, через несколько минут он выскочил и ничего не сказав Петру, умчался за угол. Петр заковылял за ним. На углу они столкнулись.
   - Ты чего? - Ничего не понимая спросил Петр.
   - Пойдем, сейчас увидишь, я группу вызвал! Горы трупов, поверь Петя, как в Матвеевке!
   - Думаешь это Малинов? - Ехно задумался и через минуту продолжил. - Даже если не он, но когда рассказывал знал про это?
   - Откуда я знаю! - Досадливо поморщился Анатолий. - Только этого нам не хватало! Столько воплей будет! А если это разборка между бандами? Это еще хуже! - Коршунов раздраженно плюнул на сугроб. - Если это Малинов из него можно героя сделать. Один пошел спасать город от наркоты и спас на некоторое время. Бахметьев за это спасибо не скажет, но его операция санкционирована, так что...его в бездействии не обвинят. Все равно пакостно, это же произошло без нашего участия. Кстати, а где этот твой скромный терминатор? Как его найти? Он нам сейчас позарез нужен и как свидетель и как... - Коршунов увидел дежурную, подъезжающую к бане, - а вот и начальство! - Анатолий пошел к машине, из которой вылезал начальник УВД подполковник Шевкунов. Из других дверей появились члены опергруппы. Коршунов пошел показывать, на ходу отдавая распоряжения, Петр еле поспевал за группой. То, что он увидел в бане, его не поразило, но он предпочел выйти наружу. Через полчаса вышел и Коршунов.
   - Кому мертвец, а попу товарец! - Вспомнил к месту поговорку Коршунов. - Поехали искать! - Предложил он Ехно и они поехали на квартиру Малинова. Соседка показала, что он ненадолго уехал и отдал ключи от квартиры, чтобы поливать цветы, а куда уехал так никто и не знал. Начало смеркаться. Водитель дежурной, за целый день так и не успел перекусить и его отправили на обед, а сами за это время решили съездить к Минводам, возможно Малинов около поселения выслеживает Алиева, раз его земляки оказались столь многочисленными жмуриками.
   От города ехать всего ничего - минут двадцать, но половина пути проходит по подъездной дороге, которая около железных ворот и заканчивается. Для того, чтобы попасть в Жунькино, которое находилось на холме, в отличие от Минвод, расположившихся в низине, надо было идти пешком по протоптанной тропке, дорогу, за все время существования деревни, так и не удосужились проложить. Летом же в деревню вела укатанная многовековая колея. Зимой, если возникала необходимость, бульдозер напрямую прокладывал траншею в снегу. Необходимость возникала только по праздникам или перед выборами, но тот путь что прочистил бульдозер к девятому января недавно засыпало снегом. Ехно считал, что Малинов должен быть находиться там, с холма все водокачающее поселение было видно как на экране. Они проехали забор и ворота, УАЗик скребя двумя мостами стал прокладывать колею в тракторном пути уже засыпанном снегом.
  
   Сергей очнулся от того, что на него вылили ведро ледяной воды. Он медленно открыл глаза, пелена куда-то уплывала, но четкости зрения не было: чьи-то ноги, нетерпеливо переступающие на снегу, маленький человек с красивым точеным лицом, прямым римским носом и узкой щеточкой усов над верхней губой. Его худое, жесткое лицо не гармонировало с рыхлой фигурой, чем-то напоминавшую наполеоновскую, в последней фазе жизни великого императора. Рядом стоял высокий, крепкий накачанный мужик в дубленке нараспашку, лицо его заросло до носа, но было видно, что этому человеку растительность на лице не добавляла хлопот, а было предметом его гордости, движения его были уверены, голос твердый, а взгляд жесток. Бонапарт хоть и выглядел главным, внимательно и с уважением слушал, что ему говорил бородач. Бородач показывал на Сергея, заметив, что он очнулся, гортанно крикнул.
   Все кругом рассмеялись, но Малинов этого не слышал: в голове гудело, свистело, да и саму голову сдавливало. Бородач одной рукой сгреб Малинова за шиворот и поставил на ноги, другой рукой достал огромный лакированный широкий нож, больше похожий на меч спартанцев и стал махать по телу Сергея. Он видел как ликовала толпа азеров что его окружала, как совершенно безболезненно возникали раны на лице и из них потекли струйки крови, отогревая замерзающее под морозом и водой лицо, как его раздели догола и пиная ногами, покалывая ножами, ударяя кулаками в те места, где еще не было на теле крови, пачкаться не хотели, погнали к большому ангару. При этом они веселились так, как стая собак, когда видели спутанного перед ними медведя. Сергей не слышал этого веселья, да и понимал мало что, взрыв гранаты оглушил его и уронил вдобавок шкаф из под которого Малинова и извлекли победители.
  
   УАЗик героически догребся до Жунькино и остановился у крайней избы. Анатолий влез на капот двигателя и осмотрел деревню, в некоторых домах уже включили освещение, но единственная улица была пустынна, присутствие посторонних при быстроскрывающемся дне, даже на чердаках не было заметно. Тогда он повернулся в сторону нижнего поселка, выкупленного рыночной мафией. Большая толпа зашла в ангар и все. Об этом Анатолий и сказал Ехно. Тот сделал предположение, что Малинов за это время мог и за забор проникнуть, а эта толпа шла обедать, ужинать или как там у них называется прием пищи после обеда и перед ужином и предложил обождать с полчасика.
  
   В ангаре было и светлее и теплее, чем на улице. Малинова подвели к какой-то куче накрытой брезентом. Сдернули брезент, откинули тряпки, там оказалась, привязанная за растянутые руки и ноги крашеная блондинка лет семнадцати. Они что-то ей радостно загалдели, она посмотрела на Сергея, он попытался если не закрыться, его крепко держали за руки, то сжаться, но взгляд блондинки был тупым и абсолютно опустошенным. Сергей понял, что перед ним не человек, а только его оболочка, которая еще неизвестно зачем жила. По всему телу шли язвы. Одни зажили и зарубцевались, другие были еще свежие.
   Маленький наполеон, как догадался Малинов, это и был Ахмед Алиев, что-то сказал, все засмеялись и постукались руками, вроде как пари позаключали. Из толпы вытолкнули молодого парнишку, он был маленький и страшно смущался, хотя старался не показывать виду, и для поддержания этого вида, даже бахвалился, все добродушно посмеивались и подталкивали к распятой. Тот подошел, Алиев вскинул часы к глазам. Пауза. Алиев махнул рукой. Сергей отворачивался, но бородатый железной рукой повернул его голову.
   Малинов закрыл глаза, когда открыл, то увидел, как парнишка вытащил член из которого фонтанировала белесая жидкость. Ахмед победно вскинул руки, все стали подходить к нему и отдавать кто несколько американских бумажек, кто одну. Потом подошел другой и проделал тоже самое, при этом он тыркал девчонку горящей сигаретой, от этого тело дергалось и все радостно вопили как на футбольном матче. Потом вышел бородач, он все делал ловко и сноровисто. Сергей уже не стеснялся и смотрел. Когда тело бородача стало напрягаться перед оргазмом он достал свой меч и прокричал Малинову, тут Сергей понял что начал слышать: Смотри собака, что мы делам с вашими бабами! - Он крутанул мечом и вонзил в сердце мученицы, несчастная хотела заработать на своем теле, а заработала смерть. Тело в агонии, резко изгибаясь, дернулось, бородач свою струю запустил на Малинова, орошая его лицо и тело. Вся компания просто умирала со смеха, словно на концерте Хазанова. Сергей под их радостные вопли собрал языком с лица липучую жидкость и плюнул ее на жгуче черную бороду.
   - Здесь она лучше смотрится! - Его начали бить, но по властному крику Ахмеда прекратили. Тот прошел в расступившейся толпе и спросил, где его люди из бани, на что Сергей с ухмылкой ответил, что в Газели, как же не поинтересовались? На шоу спешили? Ему сразу пообещали разрезать его на шашлык, зажарить и заставить съесть. Несколько человек побежали к "Газели" проверять ответ Сергея. Бородач, уже оттер бороду, теперь он обрубил веревки у конечностей убитой, схватил ее и ногой откинув лист фанеры сбросил в толстую трубу. "Скважина" - Догадался Сергей.
   - Знаешь сколько их здесь? - Бородач вразвалку подошел к Сергею, но тот выдержал взгляд. - Мы сначала их используем на всю катушку, а потом сюда, как мусор. Что молчишь? - Ухмыльнулся бородач обнажив крепкие, но грязные зубы.
   - Раз вы без наших обойтись не можете, - Сергей говорил, обдирая язык об осколки сломанных зубов, - значит ваши бабы вам самим не нужны, да и на таких уродин, наш самый распоследний бомж не покусится, вон сегодня одна... за стенами ангара раздался чудовищный взрыв, о стены ангара застучали обломки. Пробив шиферную крышу, на помост, где до этого была привязана блондинка, рухнул горящий человек. Он не орал и тело его корчилось не от боли, а от огня. Он умер еще при взрыве. Все схватились за автоматы, и выбежали, а бородач выхватил нож, но Алиев предостерегающе поднял руку.
   - Отвечай, кто еще знает про нас? Тебя Чертко подослал? Кто еще здесь? Жаль тебе Чертко заплатить не сможет, мы его... - Ахмед провел ладонью у горла.
   - Отвечай быстро, кто про нас знает и я тебя отпущу! Быстрее говори! Поработай с ним! - Алиев кивнул бородачу. - Но только быстро! - Ахмед вслед за остальными выбежал на улицу. Сергей насмешливо смотрел на бородача.
  
   Коршунов уже разворачивал УАЗик, чтобы вернутся в город, когда внизу громыхнуло. Они с Ехно даже инстинктивно пригнулись. Сразу начался пожар. Частные домишки вспыхнули разом, как зажженые лампочки, только два кирпичных коттеджа слегка припозднились, да и пылали не так ярко, как остальные, у них пожар проходил внутри. Вспыхнула рубероидная кровля трехэтажного дома.
   - Это Малинов! - Пораженно выдохнул Ехно.
   - Где он столько взрывчатки раздобыл? Да и поджог одновременно произошел! - Коршунов был обескуражен не меньше Ехно.
  
   Бородач, схватил за волосы Сергея и оттянул к спине. Второй рукой начал нарезать полосы на груди Сергея. При этом он хвастался.
   - Я недавно из Чечни приехал, прошел через всю Россию как нож масло. Бороду не брил. Без документов не прятался. С документом смело к ментам подходил. Никто слова не сказал. Ты не знаешь скольких я из пулемета завалил. Весь приклад в насечках, я их не считал! Из гранатомета БТР подбил и всех изжарил, а кто выскакивал я их шлепал. Понял? Пленных на куски резал, как баранов. Вы русские жалкая трусливая нация, не умеете достойно смерть принимать, потому что очень жить хотите! Ты хочешь жить? Нет? Врешь! Все хотят жить, даже я! Только умирают все плохо. Слово даю, скажешь, кому все рассказал - отпущу. Нет - живьем к девкам в трубу кину, там глубина сто метров ты еще будешь жить и будешь умирать, там будет темно и твоя смерть покажется вечностью! Будешь думать секунда, а на самом деле пройдет день, будешь думать день, а пройдет секунда!
   - Не ври, не отпустишь! Раз жизнь секунда, то цена ей копейка, что моей, что твоей! - Прохрипел Сергей. Он увидел как в ангар потянулись закутанные женщины, некоторые несли детей. Их укрывали в кирпичной постройке, которая раньше служила раздевалками для персонала. - Это я ваши денежки забрал, если жив останусь, все равно всех вас буду убивать, как и вы нас! Вы первые начали, вы первые и закончитесь! Ты в Чечне наемником был, а сбежал потому, что тебе не заплатили и чечены убить могли, они что своих, что чужих наемников расстреливают, федералы наемников тоже в плен не берут. Сидел бы ты в ущелье, цел бы был, а так вам всем каюк, вы окружены, я смертник, я обет дал и его выполню! А ты тоже смертник, а от смерти хочешь убежать! - Сергей отвернулся, насчет окружения он приврал, но когда враги это выяснят? А жить как ему захотелось! До дрожи в коленях. Разговор с бородачом пробил брешь во всех обоснованиях и оправданиях Сергея. Тут он окончательно понял, что жизнь - самая большая ценность на Земле, но она не стоит того, чтобы любым способом ее сохранять. От этого стало еще горше, еще обиднее. Он знал, что на помощь никто не придет, что никто не знает о нем: ни где он, ни что с ним. Это значит что никакой надежды нет. Разве это жизнь - растянутой шкуры на щите, где каждый вытворяет с тобой что хочет? - Вспомнил судьбу молодой блондинки Сергей.
  
   УАЗик уперся бампером прямо в ворота. Ехно из-за своей ноги вылезал медленно, а Коршунов уже успел проверить будку. Никого. Подошел Петр и они вместе прошли на территорию. Полыхало вовсю. Некоторые люди еще метались, но людская цепочка потянулась к ангару. Пошли туда и милиционеры. Мимо них пробежал человек с автоматом. Петр с Толей удивленно хмыкнули. Человек тоже и стал пока еще неуверенно наводить на них автомат. Коршунов прыгнул ему в ноги. Фирменная подсечка, переброс через себя и Анатолий замкнул наручники за спиной автоматчика.
   - Петя! - Попросил он. - Слушай отведи эту тварь к машине и вызови подкрепление, я так растерялся, что забыл сообщить по рации. - Ехно повел пленного к машине, а Коршунов, прихватив автомат, побежал к ангару.
  
   - Ну что? - Спросил по русски бородача подошедший Ахмед.
   - Говорит, что мы окружены! - Так же ответил бородач. Алиев крикнул по своему и один человек выбежал за двери. Раздалась автоматная очередь и крик умирающего. Алиев крикнул еще и двое бросились запирать двери и заваливать их металлоломом. Человек сгорел, а помост пылал, горевшие на нем тряпки жутко воняли, забивая вонь жареного мяса.
   "Больше никогда шашлык есть не буду!" - Решил про себя Сергей. - Интересно, кто услышал мои молитвы? Помощь-то рядом! Будем жить Серега! Навались ребята! Их здесь всего шестеро! - Радостно вопил про себя Сергей.
   Бородач сделал жест ножом у горла Сергея.
   - Всегда успеешь! - Остановил его Алиев. - Пока заложником побудет! Если это люди Чертко, то нам надо дождаться пожарных и милиции! Такой пожарище! В деревне должны заметить! - Алиев выглядел очень обеспокоенным и это было понятно, такие убытки, так еще будут расследовать из-за чего все произошло.
   - Ждите придурки! - Рассмеялся Малинов. - В этой деревне нет телефона! А из-за вас ни один дурак за восемь километров не побежит! Сдавайтесь дураки!
   - Мы ихних баб работы лишим! - Гневно вскричал Алиев. - А, ну да, здесь ничего не останется! Вы чего столпились, тушите же! Воды нет?
   - Да вон бак! - Бородач показал ножом на бак, от которого шла задвижка к полу.
   - Ищи выход отсюда! - Приказал ему Алиев. - Трубой я сам займусь!
  
   Стоя у дверей ангара, Коршунов размышлял, что делать: ворваться или подождать, по звуку и сильно колеблющемуся пламени, там тоже был пожар, а все там прятались. Дверь открылась показался ствол автомата, потом сам человек. "Дистанция велика, не успею повязать!" - Подумал Анатолий и нажал на курок. Человек вместе с автоматом выпал за дверь истошно крича, дверь за ним захлопнули и стало слышно как заваливают ее металлоломом. Коршунов забрал и второй автомат и отдал его Ехно, попросив держать под прицелом вход а сам стал обходить ангар по периметру.
   Здание можно было условно назвать ангаром. Высокие кирпичные стены без окон, высокая острая крыша, крытая шифером, посредине высокая башня из металлоконструкций. От этой башни по шиферной крыше спускалась проржавелая лестница с перилами. От стены она отступала на целый метр. Анатолий полез, лестница скрипела и трещала, две ступеньки сломались и Коршунов смог вылезти только за счет рук, когда же он вполз на крышу, лестница, не долго подумав и старчески заскрипев, рухнула на землю. Анатолий пошел к башне, в воздухе воняло горелым тряпьем напополам с жареным мясом.
  
   Бородач решил вылезти на крышу и поднимался по металлоконструкциям башни. Алиев вместе с подручными пытался раскрутить проржавелую задвижку, но безуспешно. Бак представлял собой железную коробку приподнятую на два метра над землей. Его простукали и гулкой пустоты не услышали.
   Бородач поднялся почти до уровня крыши и искал где бы поудобнее разбить шиферный лист. Стукнул в один, другой. За его спиной раздался скрежет. Он оглянулся. Чьи-то руки пытались тоже отодрать лист. Не получилось. Два удара и осколки листа летят вниз. Он потянулся за автоматом, висевшим на спине и услышал спокойный голос.
   - А, ваххабит! Не надо, не делай! - Человек снял с него автомат, но бородач не растерялся, повиснув на руках ногами ударил его. Тот упал на крышу. Но выскочить на нее бородачу не удалось, размах был не тот. Человек стал подниматься и бородач заспешил вниз. Вслед ему ударила автоматная очередь, некоторые пульки ударяли по железу, но были далеко. Человек на крыше не уловил направление по которому спускался бородач и стрелял наугад в темноту.
  
   Бородач доложил о произошедшем Алиеву. Тот понимал, что если сейчас они не выйдут отсюда, если и не изжарятся, то задохнутся, в том числе женщины и дети. Алиев решился, он предложил бородачу спрятаться, но единственным надежным местом была скважина. Бородач притащил раскладную стремянку, через закругленный верх продел лом и опустил лестницу в скважину. Лом лежал поперек трубы. Радостно засмеялся, подошел к привязанному к ножке бака Сергею и одним движением перерезал горло. Убрал нож в ножны взял в руки автомат который ему отдал Ахмед и сполз по лестнице, расклинивши собой стенку и лестницу.
   Алиев накрыл его фанерой, металлоломом который он и оставшиеся мужчины перенесли от дверей. После этого он снял с себя белую сорочку от Кардена, которая на мокрой спине еще соблюдала белизну, надел на кусок трубы и высунув из дверей прокричал о сдаче. От него потребовали оружие. Оно было выкинуто за дверь. Все люди в ангаре жались к дверям, ожидая разрешения выйти. Они услышали вой сирен пожарных и милицейских машин. Женщины прижимали к себе детей, отворачивая их лица от огня. Неожиданно сзади подошел высокий русский с двумя автоматами и разрешил выходить. Обыскивали всех, у одной женщины нашли под одеждой гранату, а у маленького ребенка в одеяле пистолет. У оставшихся мужчин не нашли ничего.
   Пожарные пытались потушить трехэтажное здание, поскольку одноэтажные дома догорали, пожарный гидрант на территории не работал, а вода в машинах быстро заканчивалась. Коршунов выходил из ангара последним, оглянулся напоследок и увидел голое тело под баком. Это оказался Сергей Малинов. Все встало на свои места. Руки Сергея были завязаны проволокой, которой обычно привязывают телеграфные столбы к железобетонным пасынкам. Анатолий пытался раскрутить проволоку пальцами, дохлый номер, проволока толщиной с палец и закручена отнюдь не руками. Становилось жарко, Коршунов огляделся и увидел в металлоломе выглядывающий лом. Неимоверными усилиями Анатолий все-таки выдернул застрявший лом из хлама и смог растянуть проволоку и освободить руки. Поднял тело Сергея на плечо и вынес из горящего ангара. Пожарные уже ничего не тушили, вода привезенная с собой закончилась, ближайшая вода была в речке в пяти километрах, но подъехать, было нельзя, одна машина уже застряла, а гидрант был забит мусором.
  
   Когда Коршунов все-таки выдернул лом, лестница скрежеща устремилась вниз, ценой ободранных рук и колен бородачу удалось остановить падение, он плотно расклинил себя в трубе, но лестница мешала продвижению вверх как и автомат с ножом. Бородач все это сбросил вниз и начал посантиметровый путь наверх в полной темноте, во вневременной вечности и в бескрайнем пути. Снизу поднимался сладкий смрад разлагающихся тел. Скоро он полностью потерял понятие, куда он ползет вверх или вниз, казалось, что прополз целый день, но подумал, что секунда. Ему казалось что верх уже давно должен быть, за это время можно до луны доползти, а труба казалась бесконечной. Он вспомнил, что то, что сейчас с ним происходит, он обещал Малинову. Счастливчик, тот умер. Бородач даже пожалел, что убил его, надо было взять с собой! Потом вспомнил что ответил Малинов, раз жизнь секунда, то цена ей копейка! Бородач вспомнил, что хвастался, что смерть надо принимать спокойно, но примириться теперь с этим не мог. Он заорал диким животным криком. Он кричал на всех языках какие только знал, звал на помощь, каялся, обещал миллион благ... чем сильнее он кричал тем быстрее опускался вниз, но не замечал этого, он еще не понимал, что его жертвы ждут именно его!
  
   2
   Алена Малинова возвращалась домой из своей клиники, но возвращалась не с работы, а как клиент. Лечилась от нервного расстройства. Клиника была государственная, недофинансированная, но специалисты все еще отменные. Они не только успокоили ее после гибели сына, но и привели в себя, даже заставили поверить в жизнь.
   Жить можно, если не для сына, даже не для мужа, но для других, которые тоже бывают в безвыходном положении и им никто не может помочь. Она знала чем займется: спасать других детей от наркотиков. Алена даже записалась на специальную программу, чтобы потом работать в наркологическом отделении и пока лечилась сама, успешно прошла ее.
   Муж - Сергей уже долго не появлялся, она даже звонила соседке, но та сказала, что он отъехал ненадолго и даже дал ключи для поливки цветов. Алена решила, что он уехал в командировку, в которую собирался еще осенью.
   "Ну и правильно!" - Думала Алена. - Ему надо развеяться, тем более я на него всех собак навешала, а он все выдержал и сражался за меня. Навещал! - С нежностью вспоминала о муже Алена.
   Дома, первым делом, она приняла душ и включила телик. С удивлением узнала, что Грозный освобожден, какой-то Бабицкий обменян, но это то ли нехорошо, то ли враки, дума работает, в Англии стоит угнанный самолет.
   Ей все еще казалось, что все произошло вчера, а оказалось чуть ли не месяц назад, она посмотрела на электронные часы, стоящие на телевизоре. Конец первой декады февраля. Действительно, не хватало нескольких дней до полного месяца.
   Каждая пылинка напоминала о сыне, а как было плохо Сергею? Правильно, что уехал, да и она завтра немедленно выйдет на работу, Сергей вернется. Надо будет квартиру поменять, даже соседи, подъезд, двор, напоминают о сыне! Она оделась и пошла на могилу.
   Как и говорил Сергей, Диму и Нину похоронили рядом и на могилах уже возвышались гранитные постаменты. Это поразило ее, неужели Сергей продал машину? А впрочем, зачем она? Сам он редко ездил, ждал когда подрастет Дима. Ей, Алене тоже было не до машины.
   На лестничной площадке около ее квартиры стояло двое мужчин, один высокий, крепкий, динамичный, она вспомнила, что уже где-то встречалась с ним. Другой - ниже первого ростом, с сухощавой фигурой, но большими и крепкими кулаками. Они представились, это оказались Ехно и Коршунов. Соседка их предупредила, что Алена вернулась.
   После курса лечения Алена была еще заторможена, она думала, что милиция пришла по прошлому. Они усадили ее на диван и рассказали все, избежав страшных подробностей. Они интересовались, Алена будет сама хоронить мужа или город возьмет это все на себя. Она сказала что сама. Ей казалось, что все это далеко-далеко и не с ней. Кино! Гости поинтересовались ее самочувствием и ушли. Только через некоторое время до нее окончательно дошел весь смысл сказанного. В начале разговора она даже спутала, думала, что в прошедшем времени говорили о сыне.
   Оказывается умер Сергей, отомстив всем, кто распространял наркотик. Нет, не всем! Главный оказался в тюрьме, его откупят и он снова будет на свободе травить людей и особо не задумываться об этом, для него это бизнес! А ведь наверняка и у него есть дорогие для него люди, которых он оберегает. Алена взяла ключи от машины, которую милиция доставила к подъезду, как только она появилась в доме, и отправилась смотреть пожарище. Место, где Сергей Малинов провел последние минуты жизни и погиб.
   В свое время Сергей научил Алену водить машину, но она как и он сам уже долгое время не садилась за руль. А куда и к кому ездить? Ее родители жили рядом, но несколько лет назад отец, он работал водителем, разбился, а мать после него протянула недолго. Мать Сергея, воспитывала сына одна и тоже скончалась. Алена вспомнила, как заводить машину, как трогаться и как ехать. Рискованно зимой, да без многолетней практики, поэтому Алена ехала медленно и доехала.
   Она беспрепятственно проехала в огороженную территорию: от деревянных домов остались только остовы печей, обгорелые бревна и скрученное листовое железо. Кирпичные же дома невидяще глядели выгоревшими зрачками окон. Особенно страшное зрелище представлял трехэтажный дом, стены которого были залиты расплавленным битумом с крыши, а в крыше ангара шифер был вздыблен и вокруг дыры был закопчен.
   Алена представила: как мог здесь передвигаться Сергей, что делал, что говорил, но ничего не получилось, она знала мужа как спокойного, терпеливого и незлобивого человека. От этого она еще сильнее расстроилась и уехала.
   Дома, она перебирая документы, нашла несколько новых сберкнижек. Это ее еще сильнее озадачило. Сергей специально шел на смерть? Почему? Он мстил? Мстил! Это слово все чаще возникало перед Аленой, она не смогла заснуть из-за него. Месть! Это сладкое и такое трагическое слово - месть! Сергей умер, но так и не отомстил, а она, что она? А что она может? Так промучившись всю ночь и ничего не решив, Алена Малинова заснула только под утро. Послезавтра были похороны.
  
   Пока Ахмед Алиев сидел в тюрьме и его дело двигалось не шатко не валко, его жена с ребенком жили на снимаемой квартире. Земляки не оставили их один на один с неблагоприятными обстоятельствами. Ахмеду нашли хорошего и поэтому дорогого адвоката, жене подходящую квартиру, ему носили передачи, ей продукты, но все доходы от их собственных двух лавок и одного павильона уходили же только на них. Родственники и земляки, кто мог скидывался, но с каждым днем все неохотней. Своих проблем навалом, местные старались обходить их лавки стороной, пришлось нанять русских продавщиц.
   Чиновники и служители разных других проверяющих и контролирующих органов совсем потеряли совесть и обнаглели. Как узнали разведчики, обнаглели только по отношению к ним. Майнат, жене Ахмеда, пришлось взять все управление бизнесом на себя, родственная молодежь работавшая в лавках, начала помаленьку работать на себя.
   В отличие от других женщин, Майнат знала русский язык, до переезда за забор, пришлось вместе с Ахмедом три года прожить на снимаемой квартире и помогать в лавке, пока не появился ребенок. А теперь приходится начинать все сначала. Мальчику пять лет, а по русски он говорил плохо, всю свою жизнь провел в национальном гетто, где на этом придурочном языке русских никто и не пытался разговаривать. Ахмед готовил его к жизни за границей и учил его английскому языку. Конечно не сам, но его племянник знал прилично, но этому племяннику Малинов разворотил пол-лица выстрелом из ружья.
   Женщины-землячки по очереди сидели с маленьким Гасаном, но что они могут дать ему, если сами неграмотные, русского языка не знают, в медицине тупые, как заботиться о ребенке в таком мерзлом климате понятия не имеют. Тут нужна русская и желательно подешевле.
   Майнат сформулировала требования предназначенные к гувернантке и обратилась в службу в Москве, местных она не хотела принципиально нанимать, вдруг отомстят! В службе поиска заломили такие суммы, что не хватало бы всего дохода от лавок. Тогда Майнат дала частное объявление, но услышав ее акцент, звонившие заламывали еще больше, чем в Москве. Майнат отчаялась и снизила требования, но все равно безуспешно. Неожиданно около своей лавки она услышала разговор двух женщин, одна приехав с Украины искала работу и жилье.
   Майнат сначала предложила ей поработать в лавке, та охотно согласилась и совсем за гроши, не то, что эти наглые русские, ни черта не делают, а деньги требуют. Женщина ничего в торговле не понимала, но схватывала на лету. Потом Майнат узнала, что она медик, детский медик, знает английский и хорошо готовит. Она увеличила ей оплату и предложила заниматься и сидеть с ребенком.
   Гасан рос капризным мальчиком, капризы его не закончились, но он стал веселее, да и сама Майнат стремилась как можно быстрее домой, стряпня Оксаны, так звали умелую хохлушку, была отменной. Майнат ничего не хотелось есть, кроме ее стряпни. Она сама перестала готовить. Прямо какая-то неестественная тяга ко всему, что готовила Оксана. Другая пища казалась невкусной и пресной. Еда не отяжеляла, а наоборот - раскрепощала, делала веселой даже из-за пустяков. Хотелось лечь спать и улететь, она и улетала.
   По вечерам, когда Майнат объявлялась дома, Оксана тактично уходила, под предлогом освежиться. Куда она ходила и где гуляла, Майнат не знала, да ее это особенно и не интересовало. Слуга есть слуга, хотя Майнат с самого начала хотела ее полностью закабалить, чтобы Оксана выходила из дому только по делу.
   Та отказалась и стала собирать вещи. Майнат поняла, что более дешевую и работящую вряд ли найдет и нехотя согласилась с определенной свободой Оксаны. Она подозревала, что Оксана подрабатывает телом и опасалась, что та принесет болезнь, поэтому попросила проследить своих земляков за ней и проверить.
   Они ничего не выследили, а проверка закончилась пощечиной, когда же абрек за это хотел ее ударить, то получил струю перца из баллончика. Тогда Майнат предложила Оксане своего племянника. Мальчик молодой, кровь бурлит, мало ли, что подцепить можно? И Оксане хорошо, искать никого не надо, и немного денег можно заработать. Оксана опять молча стала собирать вещи. Хохлушка оказалась не менее своенравная, чем русские. Майнат же ей добра желала!
   "Все в одном флаконе и шампунь и кондиционер!" - Единственное, что ответила Оксана. При чем здесь шампунь, Майнат так и не поняла, но как бы дружеские и интимные отношения больше заводить не стала. Терпеть немного осталось, хотя Ахмеду обвинение и предъявили, адвокат, сказал, что на днях добьется, чтобы Ахмеда выпустили из СИЗО, так адвокат называл тюрьму. Тогда она займется домашним хозяйством, учитель английского будет приходить на дом, да и Гасана надо будет отдавать в русскую школу, чего не хотел никто. Ахмед через адвоката передал, что отправит Гасана в спецшколу в Баку, к дяде, конечно вместе с Майнат. Она этому противилась, лучше русская школа для сына, чем русские девки для мужа в доме!
  
   3
   В районе деревни Жунькино, находившейся на холме недалеко от недавнего пожарища, через пару недель после пожара был замечен снежный человек. Жителям деревни никто не верил - русский мужик спьяну и чертей увидит. О том, что в деревне стали пропадать куры, утки и другая живность, вроде пары коз, поначалу списывали на самих же пьяниц: пропьют, а чтобы от бабы не досталось нагло врут.
   Мужикам не поверили, а бабам, вернее одной, которая клялась всеми угодниками, что застала черта, который хлебал щи прямо из кастрюли, не то, чтобы поверили, но чтобы отвязаться, вместе с участковым, капитаном Медоркиным прислали и сотрудника уголовного розыска старлея Витьку Улихина.
   Медоркин завел Витьку к пострадавшим от черта, а сам под предлогом поиска самогонного аппарата немедленно свалил. Участковый знал что делал, - баба Шура была скандальная заводная баба - неофициальный руководитель деревни.
   Все мероприятия в деревне проходили либо по ее предложению, а если начинались без ее участия, то она быстро брала руководство в свои руки. Все районное руководство начиная от делопроизводителя сельсовета и заканчивая главой района знали ее лично и поэтому старались только услышав, на глаза бабе Шуре не попадаться. Она была хуже голодного клеща весной и если вцеплялась в кого-то, то в отличие от клеща выпивала всю кровь.
   Тем более Жунькино по масштабу бабы Шуры была мелочь. Бабе Шуре было за восемьдесят, но энергии было столько в этом маленьком сухом, но не согнутом теле, что хватало на всех и на скотину и на своего давно пьющего непутевого сына.
   Сын Вова был первым мужиком на деревне, насчитывавшей восемь домов и семнадцать человек. Огромный, ростом под два метра, настоящий русский гренадер с темным обветренным и обгорелым на солнце лицом, великолепно контрастировавшим с плотной седой шевелюрой, хорошо прикрывавшую небольшую лысину на затылке. Вове было шестьдесят лет, мастер он был на все руки, но это мастерство и превратило его в пьяницу. Поэтому последние тридцать лет он давал работу своим золотым рукам в перерывах между запоями. Все, что могло в деревне ломаться, постоянно чинилось только им: от старых ламповых телевизоров, других в Жунькино не было, до старого оцинкованного корыта используемого для кормежки поросят.
   Улихина посадили за стол в красном углу, но баба Шура развернуть блокнот Виктору не дала, сначала она налила ему квасу, потом дала попробовать творожку от своей коровки, потом стаканчик целебного козьего молока при всей этой дегустации она приговаривала:
   - Вы товарищ допроситель, такой же здоровый, как сын мой - Вова-беспутный! - При этом, трагическим жестом баба Шура смахнула невидимую слезу. Этот жест означал одно - ее тяжкий крест и ответственность не только за судьбу сына, сколько за судьбу всей деревни. То, что она главная в деревне никто и не сомневался, но то, что она самолично увидела черта и что к ней после этого прислали аж двух милиционеров в очередной раз показывало всем, что бабу Шуру власти уважают.
   - Вы не стесняйтесь кушайте! Все свое! Где же вам городским, натуральной пищи попробовать у вас-то теперь все искуственное - даже молоко! Мне одна дачница говорила! А вот козочки молочко целебное! Мало нас осталось! - Причитала баба Шура. - Умрем мы и натуральной пищи больше не увидите! А сальца не хотите? - Но от этого предложения Виктор поперхнулся козьим молоком.
   Он не собирался торчать долго в деревне: ему объяснили, чтобы бабка отстала со своим чертом надо по быстрому снять показания и слинять. Пока ехали Виктор искренне недоумевал почему Медоркин сам этого не сделал о чем и спросил того, сидевшего за рулем. Медоркин сначала сделал вид, что не услышал вопроса, а когда Улихин повторил вопрос принялся что-то путанно и долго объяснять и в конце своего рассказа Медоркин пересказал историю деревни Жунькино начав с времен Ивана Грозного. Когда экскурс в историю закончился они уже приехали.
   - Витенька, а может самогоночки? - Слегка обидевшись, что Улихин отказался от сала, предложила баба Шура. - С салом она ой как хороша! Ты токой же большой как Вова, тебе пищи много надо!
   Виктор протестующе замычал, проглатывая последний глоток жирного козьего молока и чтобы баба Шура не успела предложить еще чего нибудь, а из печки пахло ой как вкусно, быстро развернул блокнот и стукнув по нему ручкой быстро выпалил давно заготовленную фразу.
   - Большое спасибо за угощение Александра Серафимовна, но давайте все-таки снимем ваши показания! - Виктор даже сидя за столом нависал над маленькой старушкой.
   - Правильно! Умница! - Обрадовалась баба Шура и быстро вытерла чистую клеенку. - А к тому времени и обед поспеет! Да и зови меня сынок бабой Шурой, меня так все зовут, даже сынуля непутевый.
   - Хорошо баба Шура! - Согласился Виктор. - Так когда и во сколько вы обнаружили незнакомца в вашем доме!
   - Да какой же это незнакомец? - Возмутилась баба Шура.
   - Так вы знаете, кто проник в ваше жилище? - Эти сведения напрочь расходились с теми, что были получены в отделе.
   - Так это все знают и я об этом сообщала! - В свою очередь удивилась такой неинформированности милиционера баба Шура.
   - Если вы его так хорошо знаете, сообщите имя, фамилию, адрес! - Попросил оперуполномоченный. В ответ на это баба Шура саркастически хмыкнула и подозрительно посмотрела на Улихина, словно он был не тот за кого себя выдавал и проявляет ужасную некомпетентность или насмехается над старым человеком. В ней начинала бурлить та энергия от которой потом было плохо руководителям всех уровней.
   - Это нужно для протокола! - В ответ на затянувшееся молчание пояснил Улихин. Это пояснение успокоило бабу Шуру и закипание было временно отложено.
   - Если для протокола! - Задумалась баба Шура. - Ну как тебе безбожнику объяснить? Зовут его черт, он же сатана, живет в аду и за грехи нас... - Баба Шура перекрестилась и пустила уже натуральную слезу. - Грешница я, не могла своего Вовку человеком сделать, вот за это бог и послал ко мне черта!
   - Ладно! - Улихин решил не уходить в бездну религиозности, не заносить же это в протокол, мало того, что писать много придется, так еще и коллеги засмеют. - И когда вы впервые столкнулись с объектом, называемым вами чертом? - Только теперь Виктор понял, почему Медоркин, так много рассказав всего лишнего, но ничего существенного, быстро смылся. Улихин понял, что если он и вырвется отсюда живым, то это произойдет не скоро. Он опер голову на левую руку и затравленным взглядом посмотрел в блокнот.
   - Первым его увидел Вовка! Сын мой непутевый! - Проявила честность баба Шура. Улихин сразу встрепенулся. Непутевого он по близости не обнаружил и это был повод поскорее отсюда удрать. Виктор уже представил, что он скажет всем, кто посылал его сюда или даже имел какое-либо отношение к этому делу, но не предупредили. Как новичка подставили! Баба Шура не была бы бабой Шурой если бы позволила отделаться от себя так быстро.
   - Да ты не ищи его! - Успокаивающе махнула она рукой. - Он сейчас у Федота, уже намастерились поди, так что раньше завтрашнего он тебе кроме мычания со слюнями ничего не покажет! Хоть и сын мне, а как напьется, так хуже пьяной скотины - ничего не понимает, а если его потревожишь так спьяну и убить может! Кулачина у него поболе твоей! - Единственной положительное что нашла баба Шура у сына. - Я сама тебе все расскажу! Я его как положено допросила, а изгоняла его я сама лично!
   - Он что такой пьяный был!
   - Кто?
   - Ну сын! - Уже ничего не понимая, тупо спросил Виктор.
   - Сильно он не успел! Они с Федотом сарай чинили, так что я успела его в самом начале прихватить!
   - А зачем вы тогда его гнали? Он к вам приставал? - Виктор все-таки успел выстроить свою версию и старался допрос направить в ее русло. - Вы честно скажите, если он вас побил, то давайте съездим в больницу и зафиксируем побои! - Предпринял очередную попытку вырваться на волю Улихин.
   - Да я его святым знамением! А потом ладаном! Хочет меня схватить, а не может! - Гордо произнесла баба Шура. - Черт же ладана боится!
   - А-а! - Застонал Улихин и принялся по новой выяснять обстоятельства дела. - Значит было темно и вы приняли сына за черта?
   - Чему вас учат? - Оскорбилась баба Шура. - Вы там в городе совсем отупели! - Гневно сверкнула очами старушка. - Днем это было! Говорю тебе днем! С виду такой положительный! Теперь понятно почему вы бандитов хватать не можете! А ну давай очную ставку! - Приказала баба Шура.
   - С кем? - Грустно осведомился Виктор. - С сыном или чертом?
   - Ты мне шуточки не раскатывай! - Вскочила с табуретки баба Шура. - Со мной конешно! Ты хоть иногда фильмы смотри, что про вас показывают! Стань сюда! - Приказала баба Шура и старлей послушно встал.
   - Стой здесь! Будешь Вовку изображать. Коплекцией вы с ним похожи! Плиту видишь? - Улихин покорно кивнул. - Вот там черт был и щи жрал! Я опосля его, даже свиньям доедать не дала! Божьи твари! А как в писании сказано? Вселил господь бесов в свиней и сбросил с утеса! А я каждого порося как ребенка выхаживала! Это Вовка на себя черта накликал. Я ему так и сказала! Напился до того, что даже я чертей видеть стала! - Виктор постарался вывести старушку из зарослей тины в основное русло допроса, хоть таким способом, но что-то стало проясняться.
   - А вы где были в это время?
   - Я? Ну где я? Я за ним шла, я его еще не увидела, а сразу поняла! Серой!
   - Кто серый? В серой одежде? Ваш сын или незнакомец? - Улихин даржал блокнот на весу и те факты, которые считал заслуживающими внимания записывал.
   - Не серый! А серой! - Баба Шура перекрестилась несколько раз глядя на иконки в углу. - Воняло серой! Думаешь как чертей определяют, когда они среди людей прячутся? Серой воняет! Тут первое дело ладаном! Черти ладан на дух не переносят!
   - Значит вы его ладаном и он исчез? - Постарался скрыть улыбку за блокнотом старлей.
   - Слишком легко жить захотел! Я же тебе по порядку говорю: забрала я Вовку у Федота, дед первач гнал, а мой тут как тут, где же без него обойдутся? Схватила дубину и погнала домой... Кстати, с Федотом разберитесь, не слушается, самогонку плохо чистит... - Но Виктор вовремя остановил ее лекцию о самогоноварении.
   - Значит загнали вы сына домой, а там незнакомец ваши щи хлебает?
   - Я же тебе сказала кто он, никакой не незнакомец, а самый натуральный черт за Вовкой пришел! Я в светелку-то поднимаюсь, а сын-то прямо на входе застыл, я его подвинула... - Улихин представил как такая старушка могла бы сдвинуть его, Виктора, но ничего не получилось. - Глянула, а эта нечисть мои щи хлебает! Поставил кастрюлю, как сверкнул глазами, махнул хвостом, топнул копытом, Вовчика моего как пушинку в соседнюю комнату вынесло. Стою не жива не мертва, в руках кол держу, освятила я его святым знамением...
   - Он и изчез! - В открытую улыбнулся Виктор.
   - Это от ладана они исчезают! А он заорал благим матом и выбежал из хаты, такой вихрь поднялся, что чуть меня не засосало, хорошо, что я и на себя крест наложила.
   - А перед этим на кого же вы накладывали? - Ситуация наконец становилась все яснее и яснее.
   - На черта конечно! Я его колом как положено сверху вниз и слева направо... Ой, батюшки! - Вдруг испугалась и от этого прикрыла рот рукой баба Шура.
   - Это же для меня слева направо, а для него-то наоборот! Не православным крестом, а папским вышло! Ты уж никому не говори касатик! - Жалобно запричитала баба Шура. - От нашего креста он точно бы испарился!
   - А ладан? - Напомнил Улихин.
   - Я его на дорогу! Чтобы и думать о Вовке забыл! Сразу я ладан взять не могла, черт-то у лампадки стоял! Как думаешь вернется обратно?
   - Не знаю! - Серьезно ответил старлей и вышел на крыльцо. - А одет-то он во что был?
   - Да как и все черти - в шерсть! И полетел вон туда - в низинку! - Баба Шура рукой показала на пожарище. Улихин подошел к УАЗику. В машине Медоркин, с ражим красномордым с широкой бородой мужиком попивали самогонку и закусывали квашеной капустой, солеными грибами, вареной картошкой.
   - Будешь? - Приподнял стакан Медоркин. Улихин отрицательно замотал головой. И посмотрел по направлению, по которому показала бабашурина рука. По полю вилась еле заметная из-под снега цепочка следов.
   - А я окачурился ждать тебя! - Медоркин из неизвестно каких недр выловил соленый огурец и с наслаждением им захрустел. - Чтобы бензин не палить, пришлось внутрь принять!
   - А вы Федот? - Вежливо осведомился Виктор. Мужик жевал и поэтому кивнул.
   - А баба Шура сказала, что ваша самогонка плохо очищена? - Мстительно сообщил нехорошую весть Виктор и при этом посмотрел на Медоркина, которому эта весть и предназначалась. Медоркин аж поперхнулся хрустящим огурцом и тревожно посмотрел на Фетота.
   - Не боись! - Спокойно ответил уже прожевавший Федот. - Самогонка самый раз. Завидует она! Ее Вовка, брагу до самогонки не доводит, так что она у бабки Нюси и брагу держит и аппарат. Ладно мужики, я пошел, если чего надо - не стесняйтесь!
   Медоркин аккуратно разложил закуску в сумке туже отправил два стакана и бутылку из-под шампанского с недопитым самогоном.
   - Ну чего в участок? - Деловито осведомился капитан. - Или в управление?
   - Видишь еле видные следы! - Показал Виктор. - Они идут прямо от этого дома.
   - Ну и что? - Спросил Медоркин запуская двигатель. - Ты что, тоже в черта поверил?
   - При чем тут черт? - Устало вымолвил Виктор. - Всему непонятному всегда можно найти простое земное объяснение. Это же не первый сигнал? Ты их проверял? - Участковый кивнул.
   - Через Федота? - Медорокин кивнул снова. - А надо было проверить!
   - У кого? - В свою очередь осведомился участковый. - Этого пришельца видели только мужики - самая пьянь. Вова у бабы Шуры по сравнению с ними трезвенник, потому, что еще что-то делать может. Здесь единственный кто что-то соображает - Федот! Из-за бороды его бабки дедом зовут, а он помоложе Вовки-то! Работяга, сколько его знаю, ни минуты без дела не посидит. Пока ждали тебя, весь на иголках извертелся. А я в одиночку не привык, пришлось его уговорить! Я его первым делом спросил, а он ответил что ему ни пришелец ни снежный человек на глаза не появлялся, а уж если бы и лезли то к нему - двор добра полон. У него только курей полсотни! Теперь вот страусов хочет развести, говорит по телику видел что и в наших краях их можно разводить!
   - А все-таки эти следы надо проверить! - Задумчиво признес Виктор. - Мало ли что?
   - Тогда обожди здесь! - Сказал участковый, глуша двигатель. - Пойду у Федота собак возьму! Они у него на медведя натасканы!
   - А причем тут медведь? - Осведомился старлей.
   - Да еще летом мужики в Лукино трепали будто медведя видали! А Лукино с той стороны леса! - Показал Медоркин на чернеющую полосу за полямя. - У нас здесь отрадясь медведей не было, видать сбежал у какого-нибудь олигарха. Ты не улыбайся, мимо будем проезжать я тебе дворец покажу, так его хозяин анаконду держит, а для крокодила бассейн построил.
   - А что нам медведь? - Хлопнул по груди Улихин. Показав этим жестом где хранится пистолет.
   - Ты не знаешь, что такое медведь! - Серьезно сказал капитан. - В него все восемь всадишь, как в молоко пустишь, а раненый зверь хуже атомной бомбы. От него далеко не убежишь.
   - Так значит медведь? - Вслух задумался Виктор.
   - Возможно! - Медоркин побрел к дому Федота, стоявшего далеко на отшибе.
   - А может и медведь! - Полусогласился с ним старлей и стал рассматривать следы. Так, след за следом он осторожно дошел до забора, скрывавшего пожарище. Медоркин перехватил его на машине уже у покореженных железных ворот.
   - Ну где собаки? - Ехидно осведомился Улихин.
   - Федот сказал, что попозже подойдет, он с ними со стороны леса заходит, проверяет. Следы из леса идут или в лес.
   - Доставай свой! - Виктор достал служебный ПМ.
   - Мой в сейфе! Что я дурак все время его с собой таскать? - Но тем не менее Медоркин вооружился обломком металлического уголка. Нервно оглядываясь они вошли за ограду. Участковый задергал носом.
   - Надо же! - Удивился он. - До сих пор дымом пахнет! Чуешь?
  
   Запах шел от ангара с шиферной крышей и высокой башней над крышей. Следы тоже вели туда. Милиционеры заглянули в распахнутые ворота. Через них и через дыру в крыше в ангар намело снегу. Через эти же проемы проникал и свет, рассеиваясь даже не достигая пола. Они прошли дальше. Медоркин достал из кармана шинели фонарь. Фонарь для участкового был большим приоритетом, чем пистолет.
   Пятно света было маленьким, но ярким. Луч осветил в торцевой кирпичной стене закрытую дверь. Тишина пугала своей зловещей молчаливостью. Казалось, что ужас капнул за воротник и Виктор инстинктивно поежился. Они стали около двери, Медоркин открыл ее, одновременно направив свет внутрь помещения, туда же и глядел ствол пистолета Улихина. В одном углу было разложено кострище, от которого еще вился дымок, в противоположном располагалась куча всякого трепья.
   - Логово? - Шепотом спросил участковый и обвел лучем все помещение. На полу валялись обглоданные кости разных размеров.
   - Нет, это не медведь! - Затряс головой капитан.
   - Может они вдвоем? - Предположил старлей. - Я зациклился на человеке, а ведь бабка Шура дала приметы медведя! Просто человек посылал медведя что-то украсть, а сам сидел на стреме!
   - Логично! - Согласился Медоркин и они прижавшись спиной к спине стали выходить из помещения.
  
   4
   Что-то прошелестело в воздухе, капитан за спиной Улихина охнул и Виктор услышал звук стукающихся о пол фонарика и обломка металлического уголка. Он резко повернулся, капитан медленно оседал на пол. Виктор выстрелил несколько раз наугад в самые темные места. Но в ответ раздался хриплый хохот больше похожий на рыдания неизвестной ночной птицы. За спиной шевельнулось и он выстрелил туда, потом подхватил капитана и поволок к выходу призывно струившимся тусклым светом. При этом он палил куда только можно. Патроны закончились. Он решил перезарядить обоймы и опустил Медоркина на пол, какая-то железяка просвислела, на том месте где была его голова, она стукнулась о стену и рухнула на спину. От боли Виктор повернул голову на звук топота ног и увидел как в ворота выскочил весь покрытый шерстью черт. То, что это был черт, Виктор мог поклясться.
   Четр прыгал как конь, Улихин даже разглядел копыта, а сзади развивался длинный хвост. Даже по хвосту стало ясно, что этот незнакомец не мог быть медведем. Виктор сразу вспомнил что говорила ему баба Шура, окрестил себя, Медоркина и на всякий случай вход, подхватил, пистолет, капитана и в полусогнутом состоянии поволок его к выходу. За забором слышался лай собак. В воротах показался Федот. Сам он был на широких лыжах а вместо упряжи - палки, которые были закреплены на ошейниках двух огромных собак.
   "Кавказцы"! - Определил породу Виктор. Осмотрел Медоркина, тот стонал, руки безвольно свисали по бокам, а в глазах ничего кроме боли не было.
   - Кто его? - Федот возбужденно провел голой рукой по заиндевелой от дыхания бороде.
   - Не поверишь, но это показалось чертом! - Нервно дыша и вытирая рукавом пот, обильно выступивший на лбу, ответил Улихин.
   - Ну и где он? - Осмотрелся Федот. Его собаки сидели рядом, недобро посматривая на Улихина. Они знали Медоркина и так же как и хозяин хорошо к нему относились. Было видно, что с приятелем хозяина произошла ужасная неприятность, ему больно, а незнакомый человек мог быть причиной этой неприятности, не только для участкового, но и для хозяина. Они быстрее бы приняли за черта самого Улихина, чем Федот поверил бы ему, что здесь есть натуральный. Федот тоже это понял и погладил одновременно их умные головы.
   - Свой! - Коротко произнес он и собаки перестали обращать внимание на Виктора.
   - Ну и где же пришелец? - Деловито осведомился Федот, выпрямившись от собак, ошейники от лыжных палок он освободил.
   - Ушел! Я в него всю обойму засадил! Хоть бы что! - С досадой ответил Виктор.
   - Далеко не уйдет! - Хохотнул Федот. - Я думал это по тебе стреляли! А ну искать! - Громко приказал он собакам. Те сразу уловили незнакомый запах и уселись рядом со свежими следами, оставленными неизвестно кем. Виктору уже стало стыдно, что он назвал незнакомца чертом, поэтому впоследствии, в рапорте, избегал такой классификации.
   - Молодцы! - Похвалил Федот собак. - А теперь найти! Шкуру не сильно попорьте! - Крикнул вдогонку хозяин, уже скрывшимся среди развалин собакам. И сразу там что-то жутко завыло и сбрасывая с себя нависших псов запрыгало прямо на стоящих людей.
   Улихин вспомнил о пустой обойме и принялся суетливо ее заменять, но на ощупь сделать это было трудно. Огромный черный черт приближался. Федот сжал палки в руках и спокойно ждал, Виктор даже не заметил, когда мужик освободил ноги от лыж.
   Неожиданно черт раздвоился в зубах у собак осталась половина, которую они яростно трепали. Тогда Федот кинул палки и схватил лыжу. Когда черт оказался совсем рядом, Улихин смог вытащить запасную обойму, но времени вставить в пистолет уже не было. Федот заехал ребром лыжи черту по шее, тот вздрогнул, схватился за шею, сделал еще шаг по направлению к врагам и рухнул прямо им под ноги. Тут и собаки подскочили поставив лапы на поверженного врага и вздыбив загривок опустили морды к его шее.
   Федот не показал, что сам испугался, но пот и по его лицу катил градом.
   - Вот и славненько! - Прохрипел он. - Сейчас его спеленаем! Не боись старлей! Такой твои наручники как нитку порвет и не заметит, а мои возжи, даже бык Красавчик растянуть не мог! - Федот по деловому устроился за спиной черта и через несколько минут, тот действительно был упакован как младенец. Собаки же трепали женскую шубу, пришитый пояс которой создавал иллюзию хвоста.
   Только тогда Виктор рассмотрел его. Это оказался мужик несколько ниже его ростом, меньше весом, но очень крепкий и жилистый давно не мытый и оттого вонявший. Как заявила баба Шура серой. Кожа его была покрыта черными длинными волосами что на груди, спине и ногах, да и сама она была чуть посветлее этих волос. Лицо тоже заросло и открытыми были только верхи щек и глаза с носом. Длинные спутанные волосы на голове даже при небольшой фантазии можно было принять за рога. И только на ногах были зимние ботинки не имевшие ни формы ни какого другого цвета, кроме черного.
  
   У участкового оказалась сломана одна рука, а вторую просто сильно ушибли. Прищлось его заливать самогоном, Улихин тоже от этого теперь не отказался. Медики определили, что человек явно безумен и возможно, что он спрятался от пожара, на что и пожарные и милиция возразили, что каждое помещение на месте пожара было проверено. Бывшие погорельцы тоже в нем своего не признали, а может не хотели признавать, кому нужен псих? Поэтому бывшего черта отправили по назначению - в психбольцу. Его заперли в камере для буйных, но лечением не занимались, на почти нормальных лекарств не хватало.
   В больнице бывший черт неожиданно зарекомендовал себя с хорошей стороны: не буянил, а только сидел на корточках, обняв колени, время от времени выпрямляясь. Он как-то странно выгибал спину, расставлял ноги, руки, задирал голову вверх и что-то бормоча из под обильной слюны дергался так, как будто куда-то лез.
  
   5
  
   В это утро Майнат торговать не пошла. Сегодня должны были выпустить Ахмеда, как сказал адвокат и Майнат с утра готовилась, сама пекла, парила, жарила. Оксану послала в лавку за фруктами, прошло уже много времени, а та все еще не появлялась. Ахмед придет, тогда она покажет Кузькину мать Оксане, сразу ее рассчитает и выгонит. Пусть Ахмед видит, какая Майнат хорошая хозяйка: дом в порядке и его бизнес в порядке и сын, гордость Ахмеда, тоже в порядке!
  
   Адвокат, седой представительный человек в дорогой одежде, оставил свой Фольксваген-Гольф на площадке перед СИЗО. Среди иномарок уже пребывавшими там, Гольф выглядел скромным родственником. Три навороченных джипа, шестисотый, Бьюик и седьмая БМВ. Машины на площадке тоже распределились по национальному признаку, отечественные скромно сгрудились в своей стороне, иномарки просторно расположились в своей. Адвокат остановился посредине. Он исповедовал теорию невыделения из масс, но и не слияния с ними. Он дорожил своей уникальностью и многие признавали это, особенно когда он вытаскивал их из почти безнадежных ситуаций.
   Адвокат, вальяжно вытащил портфель, скромный, потрепанный жизнью портфель из крокодиловой кожи и направился к входу СИЗО, не забыв при этом поставить машину на сигнализацию. В ответ на заботу, машина благодарно мигнула фарами и пискнула, это был ритуал. Адвокат усмехнулся и в это время к нему подошла женщина в дубленке, закутанная в цветастый платок, ее черные брови все равно выделялись на смуглом лице. Цыганка одним словом. Адвокат сделал рукой отгоняющий жест, поскольку увидел, что женщина протягивает конверт. С жутким акцентом она осведомилась, он ли адвокат Ахмеда Алиева и просила передать ему срочно записку от его жены Майнат. Он развернул, мало ли там недозволенное что-то, что может препятствовать освобождению, но ничего не обнаружил. Записка почти русскими буквами, но на непонятном языке. Адвокат хотел спросить, но землячка клиента исчезла, и только со стоянки выруливала приличного вида "копейка". Адвокат пожал плечами и открыл дверь.
   Алиев уже был готов к освобождению, формальности заняли немного времени, хотя для некоторых других клиентов, бывало и наоборот. Вышли из СИЗО, адвокат уже достал брелок с ключами, чтобы на подходе, его машина приветливо моргнула, и тут обнаружил в кармане записку и пока отдавал ее, рассказал, как ее получил. Алиев небрежно прочитал записку, смял ее, потом остановился распрямил бумагу и снова прочитал, в глазах появился гнев, темное лицо еще больше потемнело он схватил адвоката за лацканы дорогого пальто и принялся трясти, при этом в его воплях неожиданно прорезался жуткий акцент.
  
   Он кричал, что все русские и шакалы и собаки и презренные твари, недостойные даже смерти, он пообещал уничтожить всех, заполонить Россию наркотиками, взрывать дома и целые города, уронить луну на землю!
   Ахмед кричал, что их здесь уже много, чрез несколько лет будет еще больше и тогда они погонят русскую скотину в районы Крайнего Севера, а если россияне будут сопротивляться, то устроят им второе Косово, прилетит НАТО и разбомбит Россию к чертовой матери! Ахмед тряс адвоката, как НАТО Сербию, все столпились и с интересом слушали. Наконец, почувствовав, что хватка Алиева ослабла, адвокат поинтересовался в чем все-таки дело? Ахмед ткнул смятый листок в лицо адвокату, разбив ему губу.
   - Она их приучила к наркотику! - Орал он уже обращаясь к столпившимся. Такая несправедливость его потрясла. - Жену и сына! Дочь змеи и шакала! Хочешь знать, что здесь написано, слушай: "Ты забрал у меня сына и мужа, я тебе отдаю твоих жену и сына они на всю оставшуюся жизнь наркоманы!" Твари, подлые русские джины! - Ахмед рыдал как ребенок, но это уже было неинтересно и слушатели разошлись.
   Ахмед успокоился и попросил адвоката еще раз рассказать, как была передана записка. Он попросил описать цвет и номер первой модели Жигулей, после этого выдернул ключи из руки адвоката, предварительно заехав ему в глаз. Тот позвал на помощь, но Алиев увидев как один из ждущих начал подкачивать старенький Москвич выхватил этот насос и размахивая им как знаменем бросился пробиваться к Гольфу. Толпа не ожидала такого напора и разбежалась. Ахмед закинул насос в лобовое стекло седьмого БМВ, от чего оно покрылось трещинами, завел машину и выехал со стоянки, при этом погнув дверь шестисотого.
  
   От областного СИЗО до города было сто десять километров. Алена ехала не спеша, - гололед! Хотя Алена и тренировалась по вечерам водить машину, но все равно! Теперь она не Оксана, только Алена, Алена Малинова. Платок и дубленка Майнат валялись на заднем сиденье. Она смогла выполнить задуманное, отомстила, отомстила, по своему, по женски! Она никого не убила, но дала понять тем, кто распространяет наркоту, как им будет теперь, когда и их любимые и дорогие им люди сидят на наркотиках.
   "Круг замкнулся! Кто с мечом к нам пришел, должен от своего меча и погибнуть!" - Сказала Алена про себя, а потом повторила вслух. От той смеси, что Алена давала Майнат и Гасану вылечиться было нельзя, можно было перевести их на другие тяжелые наркотики, а потом на более легкие, но чтобы жить, надо принимать их всегда.
  
   Гольф спокойно держался и на обледенелой, еще не растасканной машинами, дороге. Сто двадцать и нет проблем. Его преследовал шестисотый, ребята сидевшие в нем, были раздосадованы не тем, что им помяли дверь, а тем, что не извинились. При этом перед единственным постом ГИБДД, обе машины снизили скорость и проехали как обычные смирные авто. Потом погоня опять возобновилась. Ахмед даже не замечал, что его преследуют, вернее он заметил, но не придал этому значение - он был весь впереди! Мерс догонял. Ахмед прибавил, но машину стало водить, Гольф оказался не таким устойчивым. Мерс поравнялся и стал прижимать к обочине.
   Резко останавливаться на такой скорости, на обочине полной снега, просто смерть, но Ахмед рискнул. Рискнул и выиграл, Гольф не упал в кювет, его развернуло так, что он ударил мерс во вторую дверь, Гольф от этого остановился, а мерс закрутило, но АБС сработала и около обочины мерс тоже остановился. Ахмед вывернул руль и на глазах у свидетелей, движение сразу остановилось, ударил в красивый зад шестисотого. Крышка багажника открылась, словно приглашала, раз хочется, то давай, проникай, а сам автомобиль, слегка подумав, подался вперед и вправо и закувыркался по невысокой насыпи. Ахмед, как и все смотрел, чем закончится дело.
   Мерс замер на крыше, а потом как бы показывая, что этот кувырок он сделал специально, можно сказать ради удовольствия, заскользил в лощинку. Там и замер. Отталкивая подушки безопасности через окна вылезли двое преследователей и начали осматривать машину. Лобовое и заднее стекло были целы.
  
   Адвокату пришлось более туго. Водитель Москвича, поспешил забрать свой насос, лежащий на лобовом стекле БМВ.
   - Твой? - Грозно спросил водитель.
   - Мой, - скромно ответил владелец насоса, - но это не я, а дружок того, на чьей машине уехал!
   - Понял! Не дурак! А то открываю глаза, а стекло, как инеем покрыто, я даже отопитель включил поначалу! Эй! - Басистый, но оказавшийся не таким страшным, верзила, обратился к адвокату. - Ты как этот разбой компенсируешь, сам или клиента пришлешь?
   - Конечно сам! - Загнусавил адвокат. Даже синяк под глазом был солидным. - Никуда не уезжайте, я сейчас все зафиксирую, а потом с вами рассчитаюсь. Через полчаса все было зафиксировано, нужные бумаги составлены и подписаны. Адвокат потерял одного клиента, но приобрел нескольких, в том числе и владельца насоса, а сколько визитных карточек он роздал! Этот синяк воистину золотой, как в прямом так и переносном смысле. Адвокат расплатился за все повреждения нанесенных его клиентом и подсчитал, сколько он получит с клиента. Охо-хо!
  
   Алена свернула с Московского шоссе на дорогу к городу и подъезжала к переезду, который решился закрыться, поэтому заранее стала притормаживать, она никуда не спешила. Мимо промчалась помятая иномарка, которая смело объехала опускавшийся шлагбаум и понеслась в сторону города. Она чем-то напоминала машину адвоката, только чем, Алена не уловила. Она спокойно дождалась проезда электрички и поехала в город, ей навстречу опять промчалась помятая иномарка и только тут она увидела, что водителем был Алиев. Она ему поморгала фарами и он ее тоже заметил. Она радостно засмеялась. И началась погоня.
   Они недолго кружили по городу, Алиев ударами сзади и сбоку пытался загнать "копейку" в снег, один раз ему даже показалось, что Жигуль застрял и Ахмед выскочил, чтобы схватить Алену, но та в этот момент и уехала, отрыв все нарастал, но у многоэтажного дома Жигуль остановился. Алена вышла и покопалась на заднем сиденье, когда Ахмед подъехал, она повернулась к нему в дубленке и платке его жены и пританцовывая по цыгански запела: " Я твоя жена! Я твоя Мана! Покормила Гасана! Жду тебя я жду! Дурь и зелье жру!" - Ахмед хотел разорвать ее куски, протянул к ней руки, но она шаловливо ударила его по рукам, подхватила его и повела за собой. Он не сопротивлялся, в окна уже выглядывали любопытные, а он так сразу обратно в СИЗО не хотел, гнев удалось убрать поглубже и пришлось ей подчиниться. Его даже стало разбирать любопытство, куда же она его ведет? Расчитаться с ней он всегда успеет. Зачем она его ведет, не так уж и интересовало.
   - Идем касатик мой! Я покажу тебе твои сокровища! - Ахмед ничего не мог с собой поделать и покорно шел. Около дверей на третьем этаже она достала ключи призывно потрясла ими: Сезам отворись!
   Вошла, затянув за собой и Ахмеда. Из кухни выглянула удивленная Майнат, руки ее были в муке, увидев Ахмеда она несказанно обрадовалась, но заметив чужую женщину в ее дубленке и платке, спросила, что это такое.
   - А такое, - ответила Алена, - что твой муж всю оставшуюся жизнь будет думать только обо мне! Спасибо за одежду, хозяйка! - Алена кинула дубленку и платок хозяйке и обернулась к Ахмеду. - Давай, убивай! Ты же такой крутой! Ты нас всех! - Алена кривлялась, подражая акценту, приседая и вставая вилась телом, наступая на Алиева.
   - Наших мужиков вы отравили фальшивой водкой! Детей наркотиками! Но еще мы остались! Русские бабы! Которые в горящую избу войдут и коня остановят! Мы остановим и вас! Наглых жадных зверей! - Алиев отступил к двери и прижался спиной к ней, дальше хода не было. - А как вы нас хотите! - Алена от восхищения зацокала языком. - Эти уродины, только - машины по хозяйству! Кухонные и прачечные комбайны! Кошки предназначенные для рождения! - Алена так сильно прижала Ахмеда к двери, что он ощутил упругость и жар ее груди. И у него... , - но Майнат, такого нахальства не выдержала и ударила Алену по голове сковородкой. Та, закатив глаза медленно сползла с Ахмеда, крепко схватив того за ноги. Дверь из подъезда сильно ударили и Ахмед упал на Майнат, она на него. В квартиру ввалилась группа захвата. Гонки по городу даром не прошли. Милиция оперативно сначала засекла угнаную машину, а потом вычислила квартиру, куда зашел Ахмед.
  
   Послесловие:
  
   Коршунов наводит коституционный порядок в Чечне, командуя временным райотделом милиции. Ехно расследует дела и растит сына. Ахмеда Алиева осудили, но осудили не за старое, адвокат, разбил все доводы следствия. Хороший адвокат. Теперь он ездит на скромном Форде-Мондео, его заботы хорошо компенсировали, но дальше Алиева, он защищать отказался. У того при новом аресте нашли тридцать грамм героина, за это и осудили, ну плюс еще удар сковородкой, который он взял на себя и разбитый Мерседес.
   Новый адвокат был хуже, или ему не повезло и поэтому отмазать не смог, но через три года Алиев должен освободиться, а может и раньше, за хорошее поведение. Но его навещают и брат и племянники и дяди. Майнат и Гасана община отправила лечиться в Швейцарию, говорят тамошние врачи могут. И их там навещают регулярно земляки. Конечно это все стало огромных денег, но продали в другом месте героин, для покупателей обычных товаров подняли цены, а для местных производителей наоборот опустили. Хозяева давно уже другие, а кое-кто не понимает и дрыгается, доставляя неприятности и себе и другим.
   За могилами Сергея и Димы Малиновых ухаживают сердобольные старушки и только Алену Малинову в местной психушке никто не навещает - уже некому. Говорят, что она пошла туда добровольно, а кто говорит что прячется от мести, но ее там лечат, чем могут, а ей остается только рассказывать, как она подсунула этот злополучный героин Алиеву и что она выйдет на свободу одновременно с ним. Месть не окончена. Зло не уничтожено.
  
   P.S.
   Наркотики снова стали появляться потихоньку в городе, но одному пушеру превратили трубой голову в мочалку, а второго скинули с крыши. Когда наступила оттепель и снег сошел с асфальта, на месте падения пушера кто-то написал белой краской и большими буквами:
  
   СДЕЛАЙ ПУШЕРА ЖМУРИКОМ!
  
  
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"